Вечность продается со скидкой Антон Леонтьев
        # Наверное, никогда еще судьба не сводила под одной крышей столь разных людей. Все они приехали под Новый год в кемпинг «Серебряная поляна»… Вдова греческого миллиардера и отставной полковник МВД, знаменитая на всю страну телеведущая и нищая учительница физкультуры, известный столичный астролог и древняя старуха, отсидевшая несколько лет в сталинских лагерях… Но кто-тo зачем-то собрал их вместе и… обвинил каждого в совершенном когда-то убийстве. Зловещий голос с компакт-диска объявил, что все присутствующие понесут наказание за содеянное и не выйдут отсюда живыми. Гости ошарашены и напуганы, но бежать некуда: вокруг бушует метель. Зловещие предсказания начинают сбываться - первым убит муж хозяйки кемпинга, затем еще трое. Между погибшими нет ничего общего - их объединила лишь смерть. Что это? Дело рук сумасшедшего маньяка или хладнокровного, расчетливого убийцы? А пока оставшиеся в живых подозревают друг друга.
        Антон Леонтьев
        Вечность продается со скидкой
        СПИСОК ПОДОЗРЕВАЕМЫХ:

• МАРИНА ПОЯРКИНА, владеет кемпингом «Серебряная поляна». У нее не мозг, а суперкомпьютер.

• ВАСИЛИЙ ПОЯРКИН, ее супруг. Бородат. Загадочно улыбается. Станет первой - но не последней - жертвой таинственного убийцы.

• ВИКА БОГАТЫРЕВА, восходящая поп-звезда. Готова на все, чтобы стать известной. Немного примитивна, но практической смекалки ей не занимать. Ее вожделенная цель - шиншилловая шуба, красный кабриолет и сольник в Кремлевском дворце. Причем хорошо бы все сразу.

• ВИКТОР АНТОНОВ, чемпион мира по греко-римской борьбе. Находясь на пике славы, внезапно бросил спорт. Большей частью молчит, но это вовсе не значит, что у него нет собственного мнения.

• ГАЛИНА ЕГОРОВНА НАЙДЕНОВА, неутомимая фанатка здорового образа жизни. Обливается холодной водой, купается в проруби, ходит на лыжах. Большой бюст, белоснежные зубы (без малейшего признака кариеса). Преподает физкультуру в гимназии. Прозвище среди учеников - Дочка Сталина.

• ГЕНРИХ КУЗНЕЦОВ,великий астролог. Видит людей насквозь. Считает себя новым Нострадамусом.

• ДЕНИС КУЛИКОВ. Молодожен из Петербурга. Дамский угодник. Умудрился стать дипломированным философом.

• НАСТЯ КУЛИКОВА. Его жена. Более чем обеспечена. Безоговорочно верит супругу. Любит комфорт и блага цивилизации.

• ИГОРЬ АЛЕКСАНДРОВИЧ НИКОЛЬСКИЙ, крупный столичный финансист. К сорока пяти годам достиг всего, о чем мечтал. Начинает с ужасом осознавать, что богатство ему надоедает. Спонсирует Вику.

• ИРЭН АРИСТАРХОВНА КОСТАНДИЛЛИ, гранд-дама. Всегда в курсе всех светских новостей. Знает наперечет все дворянские фамилии Старого Света. Выходила замуж восемь раз. Имеет только две тайны - возраст и количество пластических операций.

• КАТЯ ВРАНКЕВИЧ, дипломированный психолог. Ее хобби - попадать в неприятные истории. До ужаса рада, когда жизнь столкнула ее с настоящим преступлением, но потом понимает, что со смертью не шутят.

• ЛИДИЯ ИВАНОВНА МАМЫКИНА, пенсионерка. Много и многих пережила. В свои восемьдесят два сохраняет поразительную ясность ума. Не так-то проста, как кажется.

• ЛИЗА ТАТАРЕНКО, будущий медик. Ее любимый автор - Дарья Донцова.

• НИКОЛАЙ КИРИЛЛОВИЧ ЕНУСИДЗЕ, полковник МВД в отставке. Уверен, что ни один преступник от него не скроется. Не дурак выпить. Руководит всегда, везде и всеми - сказывается многолетняя привычка.

• ДИМА РЕУТОВ, московский журналист. Мечтает о славе. Пронырлив, со всеми находит общий язык. Обладает способностью слышать и видеть то, что другие пытаются скрыть.

• СЕРГЕЙ ЛЕОНИДОВИЧ ГОНЧАРОВ. Владелец сети супермаркетов из Самары. Обожает, когда все слушают только его. Пасынка не выносит.

• ОЛЬГА ЕВГЕНЬЕВНА ГОНЧАРОВА. Хрупкая блондинка. Муж для нее - на первом месте. Тайком поедает сладости.

• САША ГОНЧАРОВ, трудный подросток. В четырнадцать лет, как сам уверен, его предали абсолютно все. Ненавидит отчима.

• ТАТЬЯНА ЖИВАГО, теледива. Звезда одного из федеральных каналов. Молода, красива, амбициозна. Недавно вышла замуж за очень богатого человека.

• ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ СКОЛЫШЕВ, историк-краевед. Защитил кандидатскую диссертацию по Византийской империи. Слишком нервный и обидчивый. Считает себя непризнанным гением.

12 мая, отель «Vienna Plaza Hotel», Вена
        Пробка бутылки шампанского тихо хлопнула. Янтарная жидкость запенилась в фужере. Тот, кто находился в полном одиночестве в номере венского отеля, хотел отпраздновать завершение подготовительного этапа.
        Он (или она? Мужчина или женщина?) взглянул на красную папку, которая лежала на столе. В ней - итог мучительных размышлений. Человек открыл папку и еще раз с несколько самодовольной улыбкой просмотрел записи, сделанные убористым почерком на белых листах.
        План убийства. Безукоризненного и поэтому гениального. Вряд ли с учетом сложившейся ситуации можно было изобрести что-то лучшее. Он закрыл глаза. Продумана каждая мелочь. Ни одна из деталей не упущена из виду.
        О том, что случится через полгода, будут еще долго говорить. Задуманное преступление не могло быть заурядным убийством. Здесь требовалось что-то необыкновенное, феерическое, сногсшибательное. Именно с этой целью и был разработан особый план.
        Жертва… Или жертвы? Они ничего не подозревают - и вряд ли поймут что-то до самого конца. Как говорил Шекспир, мир - театр, а люди в нем - актеры. Это преступление будет своего рода театральной постановкой - каждый исполнит надлежащую ему роль. Единственное представление должно пройти с грандиозным успехом. Увы, нет возможности провести генеральную репетицию, но это не помешает замыслу воплотиться в жизнь. Постановщик будущего спектакля пригубил шампанское. Однако никогда нельзя быть уверенным в собственном успехе на все сто процентов. Это чревато поражением. План учитывал и возможные несостыковки или вообще провал. Что же, бывает, иногда пьесу освистывают, но это не мешает ей принадлежать к категории шедевров.
        Провала не будет. Он в этом уверен. На карту поставлено слишком много. Причину преступления никто и никогда не узнает, потому что она ведет к тому, кто его замыслил.
        Папка снова закрыта. Листы необходимо уничтожить. И тогда весь план останется только в голове «режиссера». Полгода… Это время уйдет на подготовку мизансцены, так сказать. Конец декабря. Премьера кровавого спектакля назначена на это время.
        Итак, действующие лица. Они еще не знают, во что вовлечены. Они не подозревают, как и кто из них умрет. Убийство - всегда вынужденный шаг. А многократное убийство - это жест отчаяния. Но другого выхода просто не существует.
        Шампанское действительно было великолепным.

20 декабря, Москва
        Вика Богатырева захлопала в ладоши. Она знала, что нравится всем мужчинам без исключения. Еще бы, великолепная фигура, огромные зеленые глаза, чувственные губы.
        - Игорь, спасибо! Какие восхитительные розы!
        Она не лукавила. Букет, который преподнес ей Игорь Александрович Никольский, был на самом деле великолепен. Сто одна бордовая роза. Вся ее гримерная утопала в цветах.
        - Это еще не все, Вика, - сказал Никольский и достал из кармана пиджака небольшой сафьяновый футляр. - Будущей примадонне российской эстрады нужно выглядеть лучше всех.
        Вика уже давно поняла, что самый верный способ понравиться мужчине и подчинить его себе - как можно чаще восхищаться его умом, великодушием, сексуальностью и так далее. Она родилась в небольшом провинциальном городке на Волге. И вот судьба дала ей шанс, которым нельзя пренебречь. Вика знала, что у нее слабоватые вокальные данные, но это никак не помешает ей стать звездой. Игорь Никольский, банкир, один из наиболее богатых и влиятельных столичных финансовых воротил, открыл ей дорогу в шоу-бизнес. При помощи денег, конечно. Но пройдет всего год - и она станет известна всей стране. Два ее диска разошлись неплохим тиражом, она участвовала в нескольких ток-шоу, где ее анонсировали как восходящую звезду российской эстрады, съемки в «Плейбое» усилили шумиху вокруг ее имени. Кто бы мог еще три года назад подумать, что она, Вика Богатырева, станет такой знаменитой! Но апофеоз ее славы еще впереди.
        - Какая прелесть! - совершенно искренне произнесла Вика, раскрыв футляр. Изумительный браслет, переливающийся бриллиантами и сапфирами, стоил баснословно дорого. Вика тотчас примерила его. Игорь не жалел на нее денег, хотя в последнее время она стала замечать в нем некоторую отчужденность. Нужно, чтобы он не бросил ее еще хотя бы полгода. А потом… Потом толпы таких вот Никольских сами будут умолять Вику принять в подарок драгоценную безделушку.
        - Я рад, что тебе понравилось, - заметил Игорь Александрович. Его влекло к Вике, в ней была живая непосредственность молодости. Однако он понимал, что главная ее цель - использовать его деньги и влияние, чтобы взлететь наверх. По крайней мере, она честно отрабатывала это в постели. Игорь Александрович уже давно превратился в циника и не заблуждался насчет дам.
        - Игорек, - лукаво улыбаясь, произнесла Вика. - Я хочу, чтобы Новый год мы встретили вместе. Ты мне обещал.
        - Хорошо, я подумаю об этом, - произнес Никольский. Законная жена, его ровесница, уже давно вела собственную жизнь, появляясь с ним только на официальных приемах. Он не мешал ей, она закрывала глаза на его многочисленных любовниц. Супруга давно заявила, что собирается в конце декабря уехать в Таиланд.
        - Нет, Игорь, скажи, что ты согласен. Я так мечтаю об этом!
        - Я согласен, - произнес Никольский. В последнее время он стал замечать, что образ жизни, к которому он стремился многие годы, начинает смертельно ему надоедать. Как осторожно заметил психоаналитик, к которому он обратился, «кризис среднего возраста». К сорока пяти он достиг потолка. Что дальше?
        - Милый, давай не поедем за границу, мне надоели курорты для избранных и шикарные отели, - заявила Вика. - Я узнала, что у нас, под Екатеринбургом, есть очаровательное место, называется «Серебряная поляна». Фешенебельный кемпинг с европейским сервисом.
        Игорь Александрович с подозрением посмотрел на Вику. Сколько раз она заявляла, что ненавидит холода и плевала на лыжи, предпочитая пляжи Монтевидео и Багамских островов.
        - Я уже заказала нам самый просторный номер. Игорек, однако, какое великолепие, - она продолжала разглядывать сверкающий браслет, пытаясь в уме прикинуть его примерную стоимость. Наверняка никак не меньше тридцати тысяч долларов.
        Никольский был прав в своих подозрениях - Вика совсем неспроста завела разговор про кемпинг «Серебряная поляна». Неделю назад ей пришло официальное письмо от известной американской звукозаписывающей фирмы, в котором Вику расхваливали как могли и намекали на то, что она вполне достойна раскрутки на Западе. Вика уже несколько месяцев брала уроки английского и теперь сама удивлялась собственной прозорливости. Чтобы получить приглашение в Лос-Анджелес на прослушивание, ей требовалось одно - в конце декабря приехать с Игорем Никольским в «Серебряную поляну». Именно там состоится первая неформальная встреча с представителями фирмы.
        Вика честно выполнила условие договора. Неужели она станет знаменитой во всем мире? Чем она хуже, например, Шакиры? Ничем. Дело за малым - побывать в кемпинге и провести там праздники вместе с представителями звукозаписывающей компании.
        Разве могла она представить, что ее жизнь сложится так удачно? Вика отогнала назойливые воспоминания из недалекого прошлого. То, что произошло в ее родном городке, осталось в памяти лишь нескольких человек. Все будет великолепно!
        Вика Богатырева и не подозревала, что отдых в кемпинге обернется кромешным кошмаром - и не только для нее.

18 декабря, Екатеринбург
        Петр Сергеевич Сколышев еще раз перечитал письмо, которое пару минут назад вынул из проржавленного почтового ящика. Они признали его правоту!
        Первым его желанием было послать полный издевательского сарказма ответ. Потом, немного подумав, Сколышев пришел к иному решению.
        Он жил один. Жена не выдержала его желчного, вздорного характера, взяла двух сыновей и переехала к своей матери, старой мегере, как именовал ее Петр Сергеевич. В однокомнатной квартире, где обитал Сколышев, царил полный разгром. С момента ухода жены - а прошло уже больше двух лет - он ни разу не мыл полы и окна. Помещение походило на замусоренный книжный склад. Спал Петр Сергеевич на прогнутой раскладушке, пренебрегая постельными принадлежностями. Даже тараканы покинули его квартиру, так как питался он редко. Зато развелось до ужаса пауков.
        Однако Петр Сергеевич плевал на такие мелочи. Он знал, что его подход к трактовке причин падения Восточной Римской империи гениален. Он защитил по этой теме диссертацию, блестяще защитил. И не его вина, что завистники, исходящие черной злобой, помешали его карьере. Он вынужден прозябать в обыкновенной школе, общаться с малолетними дегенератами, а по ночам писать монографию.
        И вот те, кто клеймил его мошенником от науки, обвинял в подтасовке фактов и извращении истины, сами приползли к нему с предложением. Он был гордым человеком, никогда ничего не просил, следуя правилу: надо - сами придут и предложат. И вот момент триумфа настал.
        В письме, полном превосходных оценок его таланта и дифирамбов, говорилось о том, что Петр Сергеевич Сколышев является желанным и самым почетным гостем на конгрессе, посвященном истории поздней Византии, который пройдет в конце декабря в
«Серебряной поляне».
        Сразу видно, что денег у этих столичных нуворишей от науки куры не клюют, раз они проводят конгресс под Новый год в шикарном кемпинге. Они берут на себя все расходы. Обещают присутствие крупных специалистов по этой проблематике. Крупных, надо же! Петр Сергеевич знал одного такого «крупного специалиста». Теперь его уже нет в живых.
        Ему обещали отдельный номер, четырехразовое питание, интеллектуальное общение и незабываемую, как гласил текст письма, встречу нового, 2003 года.
        Подумав немного и мысленно обругав организаторов конгресса всеми неприличными словами, которые он только знал, Сколышев нацарапал ответ. Специально нашел листок погрязнее, на котором в двух фразах написал, что согласен и пусть только не приглашают профессора Демина, эту «свинью в ермолке». Он так и написал. Свинья в ермолке - это достойный ответ! Он не унижается перед богачами, он не идет у них на поводу. Но все же приятно, когда чтят твои заслуги перед наукой.

21 декабря, Екатеринбург
        Лидия Ивановна Мамыкина посмотрела на себя в зеркало. Ей скоро исполнится восемьдесят три. Не слишком ли долго она задержалась на этом свете?
        В ее жизни было все: всепоглощающая любовь, воспоминания о которой грели душу до сих пор, ненависть, которая испепелила человека. Лидия Ивановна исправно ходила в церковь. Но тем не менее она была не согласна с догматом всепрощения. Некоторые люди не заслуживают того, чтобы их простили.
        Она посмотрела на письмо, которое лежало на туалетном столике. Некая фирма
«Эквалайз-Плюс», торгующая мебелью, сообщала, что именно она, Мамыкина Л.И., проживающая по адресу: Екатеринбург, улица Кирова, дом двенадцать, квартира тридцать, стала победителем предновогодней лотереи. Ее выбрал беспристрастный компьютер из миллиона человек. Приз - неделя отдыха в кемпинге «Серебряная поляна» под Екатеринбургом. Фирма обещает великолепные условия проживания, Лидию Ивановну отвезут от дома и доставят обратно на машине.
        Несмотря на почтенный возраст, на здоровье Мамыкина не жаловалась. Тяжелые испытания, которых было немало на ее веку, закалили Лидию Ивановну, не позволяли ей раскиснуть. Взять хотя бы годы работы на лесоповале во время заключения в самом конце правления Сталина - и все же она выжила, хотя смертность там была выше, чем в фашистских концлагерях.
        Детей у Лидии Ивановны не было. Один умер во время войны, вторая - любимая дочка Лидочка - сгинула после того, как ее мать, признанная виновной в антисоветской деятельности, была осуждена на пятнадцать лет лагерей. Лидочку отправили в детский дом, а там через некоторое время она умерла от дизентерии.
        Если Мамыкина останется дома, то в Новый год к ней опять явятся призраки прошлого. Они всегда навещают ее. Вокруг веселятся люди, слышны веселые голоса, гул телевизоров, треск фейерверка. А Лидия Ивановна уже столько лет совершенно одна. Ей не так уже много осталось на этой грешной земле. Она поедет.

25 декабря, Москва
        Виктор Антонов нажал кнопку дистанционного пульта. Телевизионная картинка сменилась, но ему было все равно. Целыми днями он тупо сидел в своей шикарной квартире на Кутузовском проспекте перед телевизором и смотрел передачи и фильмы, не особо вникая в смысл того, что показывают по ящику.
        Два года назад он стал чемпионом мира по греко-римской борьбе, до этого была бронзовая медаль на Олимпиаде. Ему пожимал руку президент страны, его наградили орденом «За заслуги перед Отечеством». Он получил массу орденов, медалей, почетных грамот и кубков. На следующей Олимпиаде все ему прочили если не «золото», то уж точно почетное «серебро». Виктор был уверен, что обязательно поднимется на первое место пьедестала, считал, что его победа неминуема.
        Как гром среди ясного неба разнеслась по всем СМИ шокирующая новость - Антонов уходит из большого спорта. Сначала никто этому не поверил, его телефоны раскалились от звонков: каждый из друзей и поклонников спешил выразить свой гнев по поводу гнусных сплетен.
        Виктор собрал пресс-конференцию, на которой заявил, что эта новость - правда. Никто не понимал, что заставило Антонова уйти из спорта и оборвать столь блестяще развивающуюся карьеру.
        Правду знал только сам Виктор. Именно эта кошмарная истина и приковала его к дивану перед телевизором. Он мог не выходить из дома неделями. Он отключил все телефоны.
        И вот это послание по электронной почте.

«Дорогой Витя…» Письмо от его первого тренера, Александра Александровича. Он пишет, что ужасно гордится успехами своего ученика и хочет его увидеть. Тренер с семьей собирается отдохнуть в кемпинге «Серебряная поляна» под бывшим Свердловском. И приглашает Виктора к ним присоединиться.
        Антонов никогда бы не согласился на такое предложение, исходи оно от друзей или спонсоров. Но Александр Александрович вывел его в люди, открыл в нем талант, сделал его известным. Он стал ему вторым отцом.
        Виктор не может обидеть своего тренера отказом. Он и так провел взаперти долгие месяцы. Пора расстаться с прошлым.
        Виктор отбросил пульт. Достал из ящика стола сотовый телефон, которым он давно не пользовался. Ему нужно было заказать билет в Екатеринбург.

21 декабря, Москва
        Дима Реутов никак не мог собраться с мыслями. Статья должна быть готова завтра. Точнее, уже сегодня, так как часы показывают почти четыре утра. Он несколько раз начинал по-новому, но ничто не помогало. Материал был слишком убогим, чтобы сделать из него шикарную статью, как требует этого его начальство.
        После окончания университета (диплом, надо сказать, был получен с большим скрипом) Диме пришлось перепробовать себя в качестве крупье в казино, продавца косметики, менеджера в автомобильном салоне и даже мальчика по вызову. В последнем случае, правда, его карьера длилась всего несколько часов. Он тотчас ретировался, когда клиентка - жирная тетка явно постбальзаковского возраста - чуть было не изнасиловала Диму в своем серебристом «Мерседесе», остановившись на светофоре. После этого он пробовал себя в театре, пытался торговать компьютерами и даже стал совладельцем бюро, оказывающего похоронные услуги братьям нашим меньшим.
        Однако подспудная тяга к журналистике взяла верх над остальными проявлениями его природного авантюризма. Ему удалось устроиться в желтую газетенку, которая продавала второсортные сенсации. Дима обладал буйной фантазией, поэтому ему не составило труда сочинить «утку», в которой утверждалось, что в воде, подаваемой в один из московских микрорайонов, обитают неизвестные науке прозрачные черви. Шум поднялся неописуемый. На газету подали в суд, однако это только увеличило ее популярность и, соответственно, «продажность» и тираж.
        Талант Димы заметили. Он опубликовал еще несколько статеек, вызвавших не меньший шум, и это позволило ему получить место в самой читаемой газете страны. Это издание также не гнушалось сенсаций, но более высокого качества.
        Из динамиков компьютера раздался мелодичный звонок. Пришло сообщение по электронной почте. Неизвестный адресат, скрывающийся за малопонятным адресом
[email protected], сообщал, что в конце декабря в кемпинге «Серебряная поляна», расположенном под Екатеринбургом, произойдет убийство.
        Ежедневно Дима получал несколько десятков электронных сообщений. Почти все отправители клялись и божились, что лично встречались с посланцами внеземного разума, в курсе тайн Кремля и знают, где скрывается Бен Ладен. О неуравновешенном психическом состоянии людей, написавших подобную галиматью, свидетельствовали также вычурность стиля, цвет и размер шрифта и масса ошибок в тексте. Иногда Дима использовал идеи безымянных авторов для сюжета очередной сенсационной статьи.
        Но это письмо не претендовало на сенсационность. В сжатой и деловой форме, без единой ошибки, четко и недвусмысленно Реутова информировали, что готовится убийство, которое будет иметь место там-то и тогда-то.
        Дима задумался. Он готов принять вызов!
        Он покопался в Интернете. Надо же, есть кое-что про кемпинг с идиллическим названием «Серебряная поляна».
        Построен он несколько лет назад в тихом местечке. Управляет кемпингом семейная пара, хм, вот и их фотографии. Не шик-модерн, но за вполне умеренную плату можно хорошо отдохнуть. Разве там может произойти убийство?
        Вот этого-то он пока что и не знает. Придется проверить. Он поедет в этот кемпинг, так и быть.
        Приняв такое решение, Дима вдруг ощутил прилив сил. Было десять минут пятого, у него осталось четыре часа, чтобы написать статью.

22 декабря, Москва
        Ирэн Аристарховна Костандилли терпеть не могла подниматься раньше полудня. Она считала, что вставать рано - это удел плебеев, к которым она, разумеется, не относилась. Ирэн принадлежала к избранной касте, была настоящей аристократкой и носила графский титул. Жаль, что в современной России это почти не котировалось.
        Ритуал ознакомления с утренней почтой проходил в будуаре Ирэн Аристарховны. Когда-то, на заре туманной юности (сколько именно десятилетий назад это было, она держала в тайне), мадам Костандилли, тогда просто Ирочка Желтухина, окончила педагогический вуз, получив диплом преподавателя французского языка. Увы, ее расчет не оправдался - она хотела заполучить в мужья француза, обязательно маркиза или барона, навсегда покинуть не очень-то любимую родину и переселиться в парижский особняк на Елисейских Полях. Судьба оказалась немилосердна к Ирочке, сладкие мечты не сбылись: она забеременела, пришлось срочно выходить замуж за отца ребенка, провинциала-сокурсника. Помучившись пару лет с ненавистным лопухом-мужем и крикливой дочкой, Ирочка нашла себе более выгодную партию. К тому времени она успела стать знойной женщиной, один взгляд которой мог свести с ума любого. Так началось ее восхождение по социальной лестнице.
        Она меняла супругов раз в четыре года, как злословили ее недруги. Причем каждый последующий оказывался богаче предыдущего. Ее третий супруг - грек, Георгиос Костандиллис, подарил ей подлинную независимость - он был старше ее на тридцать восемь лет. Поэтому, когда полтора года спустя после свадьбы он внезапно скончался, оставив ей, кроме звучной фамилии, миллионное состояние, Ирэн Аристарховна смогла воплотить свои давние мечты в реальность. К тому времени она обитала в Афинах. Перепоручив многопрофильный бизнес умелым наемным менеджерам, она начала наслаждаться жизнью. Участвовала в бесконечных приемах, меняла гардероб раз в сезон, а поклонников и воздыхателей и того чаще. Предпоследний супруг наградил ее вожделенным графским титулом.
        После крушения коммунизма, который Ирэн Аристарховна, как аристократка голубых кровей, ненавидела всеми фибрами своей души, у нее появилась возможность вернуться на родину. Мадам Костандилли, поколебавшись, воспользовалась этой возможностью. Теперь она по нескольку месяцев обитала то в шикарной московской квартире, то на афинской вилле и в парижском особняке. Ее авторитет в определенных кругах считался непререкаемым, а вкус безупречным. Ирэн уже давно вошла в тот возраст, когда моветоном было выходить замуж за человека старше себя. Мужское окружение ее резко помолодело, теперь все, кто был старше тридцати, автоматически теряли шансы приблизиться к телу Ирэн Аристарховны.
        Мадам Костандилли проснулась в полном одиночестве. В огромной спальне царила темнота, несмотря на то, что было половина второго, плотные шторы не пропускали ни единого луча вредного солнца.
        Спустя полтора часа, приняв утреннюю ванну, Ирэн Аристарховна соизволила позавтракать. Вышколенная прислуга, которая в обязательном порядке носила накрахмаленную форму, подала ей серебряный поднос с корреспонденцией. Ирэн Аристарховна просмотрела письма. Ничего интересного. Хотя что это…
        Ее внимание привлек один конверт. Ну как же, как же! Это ее старинная подруга из Мюнхена, Анна фон Штейниц. В коротком, напечатанном на бумаге с водяными знаками послании баронесса сообщает, что в конце года собирается посетить Россию. Ирэн Аристарховна невольно поморщилась, прочитав, что Анна намерена отдыхать в российской глубинке, в каком-то семейном пансионате или кемпинге. Сейчас Анна в Кении, охотится на слонов.
        Она приглашала Ирэн присоединиться к ней. Обещала познакомить ее со своим новым другом. Интересно, едко подумала Ирэн Аристарховна, этот новый друг младше Анны в два или три раза?
        Брякнув в колокольчик, она велела принести записную книжку. Мадам Костандилли не признавала новшества наподобие компьютеров или сотовых телефонов. На конец декабря у нее были намечены скучные встречи, Новый год она собиралась провести в Швейцарии. Но ради Анны Ирэн готова изменить свой график.
        - Милочка, почему кофе холодный? - недовольно произнесла Ирэн Аристарховна, постучав наманикюренным ногтем по крошечной фарфоровой чашке. Ей будет приятно снова увидеть Анну. И ее нового друга.

22 декабря, Москва
        Катя Вранкевич отложила в сторону журнал и зевнула. Пора бы спать. Отогнав эту мысль, она снова взяла в руки толстенное издание. Чтобы стать настоящим психологом, Кате потребуется максимальная самоотдача.
        Вранкевич нравилась ее профессия. Катя мечтала устроиться на работу в милицию. Но пока приходилось заниматься со школьниками в юношеском центре. Она не жаловалась, помогать подросткам оказалось очень интересно.
        И все же… Ее манил дух романтики. Ей так хотелось, чтобы знания, полученные в университете, помогли, например, раскрыть запутанное преступление. Катя представляла себе, как газеты и телевидение сообщают: молодая выпускница столичного вуза (ее улыбающаяся фотография) вычислила жестокого маньяка или хитроумного афериста. В действительности все пока было иначе. Но Катя не унывала. Она знала, что рано или поздно раскроет сногсшибательную тайну. В основе любого преступления лежит психология. Не так важны улики, нужно только поговорить с тем, кого подозревают, - преступник сам выдаст себя.
        Катя зевнула еще раз. Может, не нужно сегодня засиживаться допоздна? Так и быть, она должна хорошо выглядеть, а статью прочитает завтра. Или послезавтра.
        Письмо лежало на самом видном месте. Катя уже считала дни до того момента, когда она окажется в «Серебряной поляне». Но кто же сделал ей такой щедрый подарок?
        Неделю назад она получила официальное приглашение провести несколько дней в шикарном местечке под Екатеринбургом. Проживание и перелет были оплачены неизвестным. Катя даже позвонила по указанному номеру и убедилась, что это не шутка. Ее на самом деле ждали в кемпинге, на ее имя был заказан отдельный номер. Чудеса, да и только!
        Она догадывалась, что это мог сделать Паша Любимов. Он ей нравился, они пару раз сходили в ресторан, но говорить с ним было не о чем. Или Костя Перовский? Катя от досады кусала губы. Она, дипломированный психолог, не способна вычислить, кто же сделал ей столь щедрый подарок. Ну ничего, она обязательно поедет и, когда вернется, будет точно знать, кто стоит за всем этим.

21 декабря, Самара
        - Мы никуда не поедем, - ледяным тоном произнес Сергей Леонидович Гончаров. - Надеюсь, это понятно?
        - Сережа, но почему… - попыталась заикнуться Ольга Евгеньевна Гончарова, но муж ответил ей таким негодующим взглядом, что она сочла за благо замолчать.
        Ольга Евгеньевна никогда и ни в чем не противоречила супругу. Сергей был для нее всем. В прямом и переносном смысле. Она встретила его, когда переживала гибель своего первого мужа. Сергей оказался преуспевающим бизнесменом, владельцем сети супермаркетов. В масштабах Самары он являлся богатым человеком, мог позволить себе шестикомнатную квартиру в центре города, загородный особняк и джип. Поэтому, когда он сделал Ольге предложение, она ответила моментальным согласием. Она знала, что требуется новому мужу - полное ее подчинение, домашний уют и никаких детей.
        Именно последний пункт и вызывал скандалы в семье. Сын Ольги от первого брака, Саша, никак не мог принять отчима. Он боготворил отца и считал, что мать предала его память, поспешно выскочив замуж за Сергея Леонидовича.
        - Саша, - пыталась объяснить сыну Ольга Евгеньевна, - ты должен меня понять - твой отец умер, и этого изменить нельзя. Ты сам знаешь, из-за его болезни у нас были огромные долги. Если бы не Сергей Леонидович, пришлось бы продавать квартиру. Откуда я могла взять пять тысяч долларов? И как бы мы жили дальше, на мою зарплату в коммуналке с бабушкой?
        - Ты продала память отца и меня, - упрямо отвечал ей Саша. Он возненавидел отчима с первой же встречи, и тот платил ему тем же. Сергей Леонидович несколько раз отдавал пасынка в престижные гимназии и лицеи, откуда тот неизменно сбегал.
        - Учти, Ольга, - сказал как-то муж, - твой сын когда-нибудь доведет меня, и тогда я за себя не ручаюсь. Такого избалованного и наглого подростка я ни разу в жизни не встречал. Вы оба должны благодарить меня за все, что я делаю для вас. Его по-хорошему следовало бы отодрать ремнем.
        Ольга Евгеньевна боялась потерять Сергея. Она стыдилась сознаться в этом самой себе, но за три с половиной года привыкла к комфорту, к тому, что не надо трястись над каждым рублем, к отдыху за границей и сытому существованию.
        - Твой сын опозорил меня перед моими сотрудниками, поэтому я лишаю вас права отдыхать за границей, - повторил Сергей Леонидович. - Мальчишка превзошел самого себя. Отдыхать в этот Новый год буду только я, запомните это. Вы останетесь дома.
        Саша, надев плеер, погрузился в музыку. Новый папаша достал его. И как мать могла выйти за него замуж? Сын любил ее, но с горечью понимал, что она просто-напросто продалась этому уроду. Сергей за ее спиной крутил роман с собственной секретаршей, а мать, зная об этом, покорно делала вид, что ничего не замечает.
        Отец умер… Но ведь и Сергея может не стать. Всякий человек смертен. И отчим - вовсе не исключение. Саша улыбнулся, и если бы кто-нибудь видел странную улыбку четырнадцатилетнего подростка, то поразился бы, как быстро она трансформировалась в уродливую гримасу. Отличная мысль, как же он раньше не додумался до этого!
        Через десять минут Саша был в кабинете. Сергей Леонидович работал за компьютером. Он прекрасно видел, как пасынок вошел в комнату, но делал вид, что ничего не замечает.
        - Сергей Леонидович, извините меня, пожалуйста, за ту глупость, которую я совершил.
        Отчим совершенно не ожидал услышать это от Саши. Надо же, а щенок поступился-таки своей гордостью.
        - Это не глупость, а идиотизм, - сказал Сергей Леонидович. - Кто ты такой, молокосос, я вас с матерью достал из грязи, а ты…
        Саша, покорно опустив голову, запоминал каждое слово. Хорошо, что отчим не видел его взгляда, иначе бы все понял. Подросток покорно кивал головой, а этот идиот, распаляясь, входил в раж, обличая и обличая его неблагодарность. Наконец красноречие отчима иссякло. Саша не проронил ни слова. Сергей Леонидович почувствовал себя значительно лучше. Надо же, мальчишка становится вменяемым. Скорее всего, мать втолковала ему, что если они окажутся снова в коммуналке, то не будет ни навороченного компьютера, ни круглосуточного Интернета.
        - Ну хорошо, я тебя прощаю, но смотри у меня! А теперь иди, мне нужно работать, - миролюбиво произнес Сергей Леонидович.
        Саша, по-прежнему не поднимая головы, вышел. Он выдержал это испытание. Теперь он знал, что ему делать. Нужно убить Сергея Леонидовича!

21 декабря, Екатеринбург
        Галина Егоровна Найденова с наслаждением прожевала тертую сырую свеклу и запила ее морковным соком. Здоровый образ жизни - прежде всего. Этому она учит и детей на своих занятиях. Она преподавала в гимназии физкультуру. Кроме того, три раза в неделю - вторник, четверг, суббота, с шести до восьми вечера, - вела курсы для всех желающих, которых учила тому, как избавить организм от шлаков, поверить в себя и жить в свое удовольствие. У Найденовой был сертификат московской фирмы, торгующей биодобавками, о том, что она прослушала специальный курс лекций. Галина Егоровна брала символическую плату за обучение, для нее главное - наставить людей на истинный путь здоровья. Деньги - это неизбежное зло, искоренить которое невозможно, поэтому лучше относиться к ним равнодушно. И у нее это получалось.
        Комплекс упражнений до завтрака, а после - обливание холодной водой. В доме с сентября не было горячей воды, но Галина Егоровна этого словно не замечала. Даже в самый трескучий мороз она принимала ледяной душ. Раз-два, раз-два…
        Дети Галины Егоровны давно выросли, она была трижды бабушкой. Мужа-алкоголика выгнала пять лет назад и совершенно об этом не жалела. Секс являлся для Найденовой своего рода физическим упражнением, она занималась им по расписанию. Раз-два, раз-два…
        Галина Егоровна чувствовала себя великолепно, врачи не переставали поражаться тому, что, в отличие от абсолютного большинства сверстников, она выглядит на двадцать лет моложе истинного возраста, никогда не посещает врача и всегда верит в лучшее. Поэтому когда несколько дней назад Галина Егоровна получила письмо с приглашением участвовать в очередном цикле лекций по теме «Саморегуляция человеческого организма», она моментально согласилась. Найденова не любила праздники, люди напивались, объедались, замусоривали свой организм. Она проведет Новый год в обществе единомышленников, которые разделяют ее взгляды.
        Семинар пройдет в кемпинге «Серебряная поляна». Решено: она едет туда, тем более что щедрая московская фирма оплатила ей дорогу и проживание. Раз-два, раз-два…

23 декабря, Санкт-Петербург
        - Денис, и что нам делать? - в растерянности произнесла Настя Куликова.
        - Моя маленькая, конечно же, ехать, - сказал Денис, обнимая жену. Он поцеловал ее.
        - Ты уверен? - спросила Настя. - Почему этот более чем щедрый подарок оплачивает анонимный отправитель?
        - Настюша, это не ты, а я должен волноваться, - произнес Денис и снова поцеловал ее. Они были женаты всего два месяца. - У тебя ведь нет тайного воздыхателя, который назначает любовное рандеву в уральской тайге? Ну-ка сознавайся…
        - Денис, - Настя попыталась сопротивляться, но больше для вида.
        Через полчаса они вернулись к обсуждению таинственного послания, которое получили накануне. Неизвестный уведомлял их о том, что они должны встретить Новый год в кемпинге «Серебряная поляна». Двухместный номер на их имя был заказан и оплачен.
        - Шикарный подарок, - вздохнул Денис. - Будет жаль, если усилия нашего заочного друга пойдут прахом. Как учит Эмпидокл, если человек хочет сделать добро, не нужно ему мешать.
        Настя улыбнулась и посмотрела на супруга. По его внешности нельзя было сказать, что Денис окончил философский факультет. Однако он не уделял должного внимания учебе, предпочитая ей ночные клубы и модельные агентства, в которых подрабатывал манекенщиком. Когда Настя увидела его впервые, то поняла, что ей требуется именно он. Почти двухметровый рост, нордическая внешность скандинавского бога, обезоруживающая обаятельная улыбка.
        Денис посмотрел на Настю. Он знал, что никогда не станет настоящим ученым, а на философский поступил потому, что папа-декан, боясь огласки весьма неприличной истории, в которой была замешана его единственная дочь, поспешил откупиться от юного негодяя - Дениса, устроив того на самый сложный факультет. Он втайне рассчитывал на то, что молодой Казанова вылетит после первой же сессии, но Денис Куликов оказался крепким орешком. У него была великолепная память, редкая способность - прочитав один раз, запомнить информацию, и бездна обаяния настоящего мачо. Денис эксплуатировал свою внешность, не гнушаясь принимать от многочисленных женщин ценные подарки. Ни одна из его пассий не была разочарована, даже разрыв проходил легко, и Денис умудрялся оставаться с девушками в хороших отношениях.
        Поэтому, когда появилась Настя, он моментально сообразил, что нельзя упускать такой великолепный шанс. Настя была богата и одинока. Ей требовался не просто любовник, а муж. Денис заметил, что начинает выходить в тираж, конкуренцию ему составляли более ретивые и молодые ребята. Настя ему нравилась, возможно, он даже любил ее. Он не собирался обманывать Настю за ее же счет.
        Они нашли друг в друге то, что давно искали. Настя отличалась сдержанной, неброской красотой. При своих деньгах она могла бы выглядеть шикарно, но предпочитала простоту и естественность.
        Через час они пришли к единому мнению: нужно ехать.
        - Ура! - закричал Денис и, подхватив молодую жену на руки, понес ее к дивану. Настя и не думала сопротивляться.

24 декабря, Москва
        Звезды никогда не лгут - это Генрих Ромуальдович Кузнецов знал совершенно точно. Он не принадлежал к тем астрологам, которые, не веря в древнюю науку, использовали ее исключительно как возможность заработать на суеверных и малообразованных согражданах. Генрих Кузнецов сверял каждый свой шаг со звездами. Он по праву считался одним из самых известных астрологов России.
        Ему грезилась слава Нострадамуса. Предсказания Кузнецова звучали на многих радиостанциях, печатались в газетах, выходили в эфир на второстепенных телевизионных каналах. После того как он посулил жене одного кремлевского чиновника, что вскоре ее муж резко пойдет вверх, и предсказание сбылось через пару месяцев (чиновника, до этого находившегося в тени, вдруг назначили премьер-министром), к Кузнецову потянулись представители политического истеблишмента, творческого бомонда и крупного бизнеса. Он стал модным астрологом.
        Конкуренты кляли Кузнецова. То ли на него работал весь аппарат бывшего КГБ, то ли он на самом деле умел разговаривать со звездами, но его прогнозы сбывались гораздо чаще, чем туманные высказывания его коллег по цеху. Он снимал дорогущий офис в самом центре Москвы, мог позволить себе отказать в приеме жене министра финансов или сестре нефтяного магната, мотивируя это неблагоприятным расположением небесных светил.
        Поэтому, когда Генрих Ромуальдович получил послание, в котором супруга одного чрезвычайно высокопоставленного человека приглашала его отдохнуть в кемпинге под названием «Серебряная поляна» где-то на Урале и заодно проконсультировать ее по некоторым вопросам, он первым делом обратился к звездам. Результат был неутешительным - эта роковая поездка на зимний курорт изменит всю его жизнь. Как он ни бился, но результат был один и тот же. Генрих Ромуальдович знал, что вердикт звезд не окончательный. Они лишь показывают наиболее вероятный исход событий. Если человек приложит усилия, то он победит судьбу.
        Кузнецову очень не хотелось ехать. Но звезды были неумолимы - если он не поедет, то его карьера внезапно оборвется. Дама, которая его приглашает, не потерпит отказа. А если поедет, то окажется на распутье. Сумеет ли он победить рок и вернуть расположение светил? А если нет?
        Генрих Ромуальдович с отвращением и страхом вспомнил о том, что произошло много лет назад. Тогда от него тоже требовалось принять решение, и он сделал свой выбор. Он знал, что за содеянное рано или поздно придется платить. Похоже, этот момент наступил.
        Звезды обмануть нельзя. Поэтому придется согласиться. И будь что будет! От судьбы не уйдешь.

26 декабря, Москва
        - …с визитом… С визитом… Посетит нашу страну с ответным визитом. На этом информационный блок нашего выпуска завершен, а вас еще ждут вести спорта и погода. Всего хорошего!
        - Слава богу, кошмар закончился, - произнес ответственный за выпуск. - Я думал, что хуже, чем вчерашний эфир, ничего быть не может. Оказывается, может. Сегодняшний.
        Татьяна Живаго, улыбнувшись своей лучезарной улыбкой, которая сделала ее знаменитой на всю страну, машинально закрыла папку с текстом выпуска. Она знала, что сегодняшний эфир прошел отвратительно.
        Ей никто ничего не сказал. Татьяна усмехнулась. Еще бы, попробовал бы кто-то заикнуться о том, что она делает чересчур много ошибок. Она - Татьяна Живаго, звезда. Любой другой канал будет счастлив заполучить ее. Ее никто и никогда не уволит - хотя бы по той причине, что этот канал принадлежит ее мужу.
        - Татьяна Викторовна, вам нужно собраться, - осторожно сказал ответственный за выпуск новостей. - Я понимаю, у вас очень напряженный график. Мы все с нетерпением ждем, когда Юрий Борисович поправится.
        - С Юрием Борисовичем все в полном порядке, - отрезала Татьяна. - И давайте прекратим ненужный разговор. Я понимаю, что допустила промахи. Обещаю, что больше это не повторится.
        Она не была капризной или невыносимой. Однако иногда умела весьма доходчиво дать понять человеку, что его мнение ее не интересует.
        Оставшись одна в собственном кабинете, Татьяна скинула туфли. Закрыла глаза. Как же быстро пролетело ее счастье.
        Тому, что она стала одной из самых популярных телеведущих страны, она обязана исключительно самой себе. Она начинала, когда молодые люди, делавшие бизнес с нуля, были непоколебимо уверены в собственных силах. Они старались донести до зрителей правду. Понадобилось всего несколько месяцев, чтобы о ней заговорили. Татьяна не понимала почему - она не делала чего-то особо выдающегося. Однако другие считали ее работу мастерством экстра-класса, писали о ней восторженные статьи, посвящали ей документальные фильмы. Она же только была самой собой. Возможно, в этом таился ответ на вопрос.
        Вечерний выпуск закончился. Эфир в двадцать три часа принадлежал другому ведущему. Живаго выходила с новостями в самое «смотрибельное» время - в восемь часов.
        В загородный особняк Татьяна добралась около полуночи. Огромный дом, когда-то желанный, который она обставляла с такой тщательностью и трепетом, казался теперь пугающей громадой. Темнота, везде темнота. В последнее время она стала бояться темноты.
        Оставив красный «Пежо» в гараже, Татьяна прошла в холл. Никого нет. Она одна в доме.
        Раздался звонок мобильного телефона. Она уже знала, кто это.
        - Да… Я поняла. Какая реакция? И что теперь? Да, конечно, я подъеду к вам.
        Юрия Нестерова она полюбила с первого взгляда. Татьяна боялась признаться самой себе, что это так. Он был старше ее на двадцать с лишним лет - тот, кого она же в выпусках последних известий именовала расхожим словом олигарх. Он встречался с сотрудниками канала, который приобрел в собственность. Татьяна волей-неволей была в курсе всего происходящего в политике и бизнесе, достаточно часто в новостях мелькала фамилия Юрия Нестерова. Уверенный в себе седой мужчина, который явно занимается спортом, со стальным блеском в глазах. Немногословен. Наверное, именно такие качества требуются, чтобы обладать состоянием около миллиарда долларов. Это по официальным данным, слухи приписывали Нестерову гораздо больший капитал. Один раз Татьяне довелось наблюдать, как он вел себя на передаче. Приглашенный в прямой эфир, Нестеров оказался один на один с опытным журналистом, который хотел разделаться с косноязычным нуворишем на радость миллионам зрителям. Не тут-то было. С ироничной улыбкой, буравя собеседника глазами, Юрий кратко отвечал на пространные вопросы, легко обрывая не в меру красноречивого журналиста и
указывая на его же противоречия. По общему мнению, победителем из схватки вышел олигарх.
        Когда он явился на встречу с сотрудниками их телекомпании, все были готовы к тому, что перед ними окажется денежный мешок, который купил их с потрохами и будет использовать для своих грязных политических и экономических манипуляций. Многие заранее объявили о том, что не потерпят вмешательства в творческий процесс, и собирались уйти.
        Нестеров не скрывал, что его цель - заработать при помощи телеканала как можно больше денег. Он намеренно не отвечал на каверзные вопросы, но тем не менее пообещал, что каждый будет волен излагать в репортажах то, что считает правильным.
        Самое поразительное, что он сдержал слово. Татьяна, которая вначале была настроена непримиримо к новому владельцу, вдруг с ужасом для себя осознала, что любит его. Нестеров был в разводе, где-то на периферии обитали его бывшая жена и ребенок, которых он щедро обеспечил.
        Татьяна никогда бы не рискнула облечь свои мысли в слова, однако Нестеров оказался более решительным. Пикировки в офисе завершились вполне логичным приглашением на деловой ужин. Именно в уютном итальянском ресторане, вход куда был открыт только избранным из избранных, она начала узнавать настоящего Юрия Нестерова. Олигарх, миллиардер, бизнесмен, сделавший состояние за несколько лет в начале девяностых - да, он был таким. Татьяна не идеализировала его. Юрий не был честным или законопослушным гражданином. Он использовал представившиеся возможности, балансируя на грани дозволенного. Со временем он отступил в тень. Фамилия Нестерова никогда не фигурировала в политических скандалах, он не выступал против власти, понимая, что это бессмысленно.
        На поверку он оказался очень тонким и романтичным. Татьяна интуитивно угадала, что в нем живет потребность любить. Он мало говорил о своей предыдущей жене и ребенке, кажется, дочери-подростке, а Татьяна и не настаивала.
        Первый раз они встретили вместе хмурое предновогоднее утро. Но им было не до праздника. Отключив телефоны, забыв обо всем на свете, они отдались друг другу. Даже охрана Нестерова не знала, где скрывается их хозяин. Они были в замызганной гостинице в небольшом городке около Ярославля. Зевающая тетка-администраторша, получив сто долларов, без проблем предоставила им лучший из имевшихся в наличии номеров и поклялась, что никто их не побеспокоит. Безумная идея сбежать с нудного приема и на гоночной итальянской машине отправиться куда-нибудь подальше от Москвы принадлежала Юрию. Ему предстояли важные переговоры, у Татьяны был эфир, а они наплевали на все.
        Они наслаждались свободой ровно сутки. Затем все вошло в свою колею. На Юрия работали профессионалы - они вычислили место, где находится шеф, но из деликатности не появлялись раньше времени. Хитрая тетка, когда любовники покидали гостиницу, попросила у Татьяны автограф, пришлось добавить ей еще пару хрустящих бумажек, чтобы она держала язык за зубами.
        Однако уже на следующей неделе весь столичный бомонд только и говорил, что о связи Татьяны Живаго и Юрия Нестерова. Таня узнала о себе совершенно эксклюзивные подробности.
        Чтобы положить этому конец, они снова скрылись, на этот раз в Лас-Вегас. Там их объявили мужем и женой, для чего потребовалось всего пятнадцать минут. Никакого подвенечного платья - старые джинсы, стянутые в хвост волосы.
        Сохранять брак в тайне удавалось около месяца. Затем грянула сенсация: Татьяна Живаго является женой Юрия Нестерова. Ее друзья отказывались в это поверить, а подруги с завистью спрашивали, заключили ли они брачный контракт. Никому почему-то не приходило в голову, что они сделали это по любви. Татьяна пыталась объяснить, что ей не требуются деньги Юрия, что она и так обеспечена и знаменита.
        - Ну да, ну да, - говорил ей отец. - А все же, Танюша, говорят, что у него больше миллиарда баксов. От таких денег никто еще не отказывался. Он, может, и сволочь, но ради таких денег можно и потерпеть.
        Татьяна обиделась. Потом поняла, что это бесполезно. А еще позже задумалась - возможно, окружающие правы и она вышла замуж за Юрия из-за его денег? Будучи топ-журналисткой, она получала большие деньги, владела акциями канала, могла получить безвозмездный кредит. У нее была квартира в столице, хорошая иномарка, Татьяна позволяла себе приобретать одежду известных кутюрье и не задумывалась о том, сколько денег осталось у нее на завтра.
        Прелесть богатства Юрия она ощутила, когда первый раз погрузилась в лазурные волны бассейна на его вилле под Ниццей. Нестеров коллекционировал картины старых фламандцев. Когда Татьяне потребовалось за океан, в Вашингтон ее домчал личный лайнер Юрия. Она никак не могла привыкнуть к мысли, что в салоне находится только она одна, поэтому переусердствовала с шампанским. Выступать на конгрессе журналистов из бывших стран соцлагеря ей пришлось с ужасной головной болью, старательно пряча покрасневшие глаза.
        Татьяна никогда не надевала драгоценностей, которые дарил ей Юрий. Зато когда они оставались наедине, вели себя как подростки, дурачились. Татьяна цепляла на себя сверкающие браслеты, колье, кольца с огромными камнями, изображала неприступную королеву, любви которой добивался принц. Принц, как всегда, побеждал.
        Отношение к ней окружающих изменилось, но она привыкла к этому. Никто не мог упрекнуть Таню в том, что Нестеров держит ее в программе только из-за того, что она его жена. Триумфом Живаго стало получение «Тэфи» в номинации «Лучший ведущий новостных передач». Коллеги моментально зашептались, что Нестеров купил жене право получить статуэтку, и даже называли сумму - миллион долларов. Одному не в меру ретивому журналисту Нестеров как-то заявил, что настоящая цена номинации - три миллиона долларов, и подал иск в суд на эту сумму. Газете пришлось долго судиться.
        Четыре года пролетели быстро. Незаметно. Теперь, оказавшись в пустом особняке на Рублевском шоссе, Татьяна вспоминала каждый день их счастья, эти дни ушли безвозвратно.
        Татьяна никогда не вникала в дела мужа, прекрасно понимая, что, если ей станут известны подробности того, как его нефтяная империя получает прибыль, она не сможет поступиться журналистскими принципами. И что тогда? Разоблачать самой горячо любимого мужа - или промолчать, забыв о морали? Она знала, что в бизнесе Юрий беспощаден, на него работают лучшие менеджеры и юристы, у него тесные связи с властью. Но даже знай она, что он преступает закон, разве любила бы его меньше? Ничто не изменило бы ее отношения к нему.
        В то, что у нее произошел выкидыш, были посвящены только Юрий, их домработница, которой они безоговорочно доверяли, и лечащий врач. У Татьяны началась депрессия, выбраться из которой ей помог Юрий. Обычно он уходил из дома рано утром и приходил поздно вечером, но в этой ситуации он оставался с ней до тех пор, пока Таня не почувствовала себя лучше. Ей скоро исполнится тридцать. Она боялась, что больше не сможет иметь детей.
        Однако впереди было самое страшное испытание - болезнь Юрия. Он стал часто жаловаться на боли в подреберье, но пренебрегал советами жены заглянуть к врачу. В свои пятьдесят три он выглядел лучше многих молодых - поджарый, загорелый, сильный, одетый в стильные костюмы. Однажды, поддавшись на уговоры Татьяны, он зашел к врачу с уверенностью, что десяти минут вполне хватит для обследования.
        После того как предварительный диагноз, поставленный в России, подтвердили онкологи из Германии, Татьяна не раз проклинала себя за то, что не обращала внимания на гримасы боли Юрия раньше. Правда, один из лучших специалистов сказал ей, что все зашло слишком далеко и месяц или два, даже год, не сыграли бы особой роли, но все же она корила себя.
        Именно в этот момент Татьяна поняла, какое преимущество дает богатство. Лучшие клиники, врачи со всего мира, новейшие и самые дорогие препараты, недоступные простым смертным, были к их услугам. Но судьба по своей непонятной прихоти оказалась неумолимой. У Татьяны часто мелькали мысли, которые она старательно гнала прочь. Юрий призван испытать на себе беспощадность, которую тысячи раз проявлял к другим. Богатство - неужели страшная болезнь расплата за него?
        Она обращалась к астрологам, гадалкам, знахарям. Ездила за границу. Ее консультировали полуграмотная бретонская крестьянка и элегантный наследник графа Калиостро в роскошном офисе с видом на Гудзон. Кто-то обещал мужу выздоровление, другие отвечали уклончиво, третьи вообще молчали. Но ничто не помогало Юрию.
        Отрицать слухи о болезни главы «Российской нефти» стало невозможным. Татьяна с каменным выражением лица сама прочитала в новостях всего пять строчек о том, что
«Юрий Нестеров госпитализирован с подозрением на гипертонический криз». Это был первый раз, когда она намеренно солгала в прямом эфире. Сказать, что он умирает от рака печени, она не могла.
        - Как он? - спросила Татьяна, заходя в кабинет лечащего врача. Молодой, но уже с залысинами профессор дал ей обещание, что не будет скрывать правду, какая бы горькая она ни была.
        - Татьяна Викторовна, мы делаем все, что в наших силах, - ответил тот. За окном элитной клиники, на последнем этаже которой находился только один пациент - Юрий Нестеров, давно сгустилась тьма. Татьяна подумала, что в душе у нее творится нечто похожее. Хотя нет, в тысячу, в миллион раз хуже.
        - А как же то бельгийское лекарство? - Ее голос дрогнул. - Вы же говорили…
        - Татьяна Викторовна, этот препарат проходит клинические испытания в самой Бельгии, пройдут годы, пока он будет разрешен к применению и запущен в массовое производство…
        - Он у вас есть? - спросила Татьяна, зная ответ. - Мой муж вам платит, чтобы вы его вылечили.
        - Аллергические реакции… - произнес профессор и смолк. Он поражался этой женщине. Он видел, как она страдает - со страданием врач сталкивался каждый день. Держится Татьяна великолепно. Но даже безграничные финансовые возможности не спасут ее мужа. Его дни сочтены.
        Больше всего Татьяна боялась заплакать, когда входила к мужу в палату. От прежнего Юрия Нестерова не осталось ничего. Физически болезнь победила его. Он похудел на тридцать килограммов, кожа превратилась в сухой пергамент. Но глаза! Взгляд, по-прежнему волевой и решительный, был устремлен в будущее. Он знал, что проиграл, но хотел принять поражение достойно.
        - Таня, я видел тебя сегодня в новостях, - он шевельнул рукой, в которой был зажат пульт от телевизора. - Ты должна больше отдыхать.
        - Юра…
        Что она могла ему ответить? Ее слезы по сравнению с тем, что он находится по дороге в вечность, - ничто.
        Юрий взял ее ладонь в свою, и Татьяна поразилась жару его тела. Она поправила подушку. Провела кончиками пальцев по его щеке. Она готова все отдать, чтобы вернуть прежнего Юрия. Но это невозможно. За последние восемь месяцев она изучила всю доступную литературу о раке. Невероятные случаи исцеления бывают, наука никак не может объяснить их. Людям отводили всего несколько недель - и они жили много лет. Что за этим стояло - Таня не знала. Она ходила в церковь, которая была построена на деньги Юрия, там за него усердно молились день и ночь. А ему становилось все хуже.
        Татьяна знала, что он никогда не покажет, как ему больно, если она рядом. На прошлой неделе врачи настояли на том, чтобы тайно для пациента прибегнуть к наркотикам. Только так можно облегчить его страдания. Татьяна понимала, что настанет день, когда Юрий погрузится в наркотическое забытье, из которого никогда не выйдет.
        - Таня, - произнес Нестеров. Каждое слово давалось ему с большим трудом. - У каждого своя судьба. Твоя - жить без меня…
        - Юра, что ты, профессор только что сказал, что бельгийский препарат…
        - Естественно, он сказал, я же плачу всей этой шайке огромные деньги. И не перебивай меня, Таня. Ты должна знать, что я люблю тебя. Ты - единственная, кто дал мне радость существования. Не бизнес, не деньги, а ты. Поэтому…
        Юрий замолчал, закрыл глаза. Татьяна подумала, что он заснул. С больными, которых держат на наркотиках, такое бывает. Вдруг веки Нестерова дрогнули. Осмысленный жесткий взгляд серых глаз. Тихий, но уверенный голос:
        - Я знаю, что мне дают морфий или подобную дрянь. Значит, вся эта шобла опустила руки. Я должен остаться с ней один на один.
        - С кем? - спросила Татьяна.
        Юрий улыбнулся и посмотрел в потолок:
        - С ней, ты понимаешь. Ты должна уехать. До тех пор, пока все не будет кончено.
        - Нет! - Ее крик был слышен в коридоре. - Я останусь!
        - Уедешь, - сказал Юрий. - И немедленно. Я так хочу. Если ты меня любишь, то уедешь. Подальше отсюда. Ты поняла, Таня?
        Он сжал ее ладонь, и на мгновение она увидела в нем прежнего Юрия.
        Поэтому когда на следующий день Татьяна обнаружила письмо от туристического агентства, в котором говорилось, что на ее имя забронирован номер в кемпинге
«Серебряная поляна», она решила, что поедет. Наверняка это Юрий приказал заказать ей место. Где-то под Екатеринбургом ее никто не узнает, она сможет скрыться от печали. Это Юрина последняя просьба.

20 декабря, Екатеринбург
        - Да что ты, Коля! - всплеснула руками Вера Петровна. - В кои-то веки! Я не могу поверить!
        - Ну что, дед, поздравляю, - сказал Коля-младший.
        Николай Кириллович Енусидзе, полковник в отставке, всю жизнь проработал в системе МВД. В последние годы он с горечью и раздражением наблюдал за тем, как страну разваливают и разворовывают. К власти нужно допускать людей с холодным сердцем и чистыми руками. Полковник Енусидзе полностью поддерживал молодого президента, но считал, что пора наподдать под зад множеству чинуш, прикормленных прежним режимом. Он не одобрял коммунистов и ненавидел либералов. Здоровый консерватизм и стабильность - вот что необходимо России.
        - Неужели и о тебе вспомнили? - удивилась жена, подавая яичницу с помидорами и мелко порезанной ветчиной. - Вот-вот, пока сверху не прикажут, сами они не догадаются.
        Сегодня утром Николай Кириллович получил письмо из Министерства внутренних дел, в котором говорилось, что ему, доблестному ветерану органов, выделена бесплатная путевка на зимний курорт «Серебряная поляна». Проезд и недельное проживание оплачены.
        - Почему только неделю? - проворчала Вера Петровна. - И лучше бы летом дали, на Черное море.
        - Ничего, я лыжами займусь, - бодро ответил Николай Кириллович. - Давай, Колька, дуй в ларек, по этому поводу нужно выпить!
        Жена укоризненно покачала головой. И чему только старый внука учит! Она рада, что он поедет, развеется, а то совсем дома закис: или с соседями о политике собачится, или отдает приказания, что и как нужно делать, лежа с газетой на диване.
        - Ну, я там отдохну! - мечтательно произнес полковник Енусидзе. Жена запилила его совсем, думает, что настоящему мужику повредит лишняя стопка водки. Там можно будет спокойно посидеть с такими же, как он, работягами, обсудить былое. Да и Новый год он встретит по-божески. А то в праздничные дни по каналам крутят сплошняком дурацкую попсу и несмешных юмористов. А он еще мужчина хоть куда!
        Николай Кириллович украдкой посмотрел на жену. Что ни говори, но у них давно уже ничего серьезного не было. А там, в этом доме отдыха, или как его, небось и девчонки молоденькие будут, и из персонала наверняка симпатичные есть. Он им спуска не даст.
        - Эх, хороша! - И прозрачная струя полилась в стопку.

27 декабря, кемпинг «Серебряная поляна»
        Марина Пояркина проверила еще раз подвал. Продуктов вполне достаточно. Она никогда не допустит, чтобы ее кемпинг потерял тот статус, который он приобрел в последние годы. «Серебряная поляна» входила в моду, и это Марину радовало. Неужели сбылась мечта ее жизни - стать богатой?
        Марина познакомилась со своим будущим мужем Василием в институте. Немногословный статный бородач разбудил ее женское любопытство. Марина относилась к тому типу женщин, которые добиваются поставленной цели во что бы то ни стало. Василий игнорировал знаки внимания с ее стороны, и это заставило Марину действовать более решительно.
        Они поженились сразу после выпускных экзаменов. Марине не требовался муж, который ограждал бы ее от всех неприятностей, но и такой, за которым, как за малым ребенком, пришлось бы постоянно следить, тоже не был нужен. Марина с некоторым удивлением заметила, что Василий остался для нее загадкой даже пятнадцать лет спустя после свадьбы.
        Волны нового времени захлестнули их обоих. Василий подался в бизнес, но быстро прогорел. Марина - она всегда знала, что голова у нее работает не хуже компьютера, - решила заняться гостиничным делом. Друзья и знакомые откровенно смеялись, никто не хотел отдыхать в России, тем более на заснеженном Урале, и только сама Пояркина верила, что ее ждет успех.
        Когда дело внезапно пошло на лад, многие прикусили языки. Марина всегда добивалась того, чего хотела. О ее кемпинге заговорили, чиновники из местной администрации облюбовали уютный зимний курорт. Они были уверены, что никто и никогда не узнает, в чьей компании они отдыхали в «Серебряной поляне». К тому же местную знать устраивал высокий уровень сервиса.
        Марина выполняла одновременно функции бухгалтера, экономки, горничной. Василий являлся генеральным директором и шеф-поваром. Наконец-то сбылась мечта Марины - они с мужем смогли выбраться на несколько дней в Австрию. Марина потратила это время, чтобы ознакомиться с системой работы тамошних курортов.
        На этот Новый год ожидался массовый приезд гостей. Все номера были забронированы одним человеком. Марине было все равно, кто собирается проводить время в ее кемпинге. Один раз сюда даже съехались братки, но и они являлись для нее такими же клиентами, как все остальные. Таинственный незнакомец, заказавший махом все номера, не скупился. Марине пришлось отказать большому количеству желающих. Только семья из Самары (муж, жена и ребенок) никак не соглашались отменить поездку. Марине пришлось беседовать с главой семьи. Она поняла, что с таким человеком лучше не спорить. Он относился к разряду вздорных людей, которые ради себя готовы поставить на уши весь мир.
        - А погода-то ухудшается, - сказал Василий, возвращаясь с мороза в помещение. Белые клубы пара окутали его фигуру. На улице быстро темнело. - Как бы не было заносов.
        - Не будет, - жестко ответила Марина. - Пока все не окажутся в «Серебряной поляне», погода будет хорошей.
        Она слушала прогноз синоптиков. Через несколько дней обещали пургу. Здесь это часто бывает. Несколько раз кемпинг оказывался отрезанным от всего мира. Несмотря на то, что он располагался в пятидесяти километрах от города, вокруг него было царство первозданной природы.
        - Шампанское, - в который раз проверила Марина. - Достаточно.
        Встреча Нового года - хлопотное дело. Гостей нужно обеспечить продуктами, развеселить, учесть капризы и пожелания каждого. Но на то она и была хозяйкой кемпинга, чтобы каждый остался доволен.

«Серебряная поляна» представляла собой комплекс из основного здания, в котором располагались просторные и комфортабельные номера, пристроенного к нему гаража и сауны, стоявшей поодаль. Рядом проходила лыжная трасса, имелся собственный каток. Посмотрев на крупные хлопья снега, кружащиеся в бешеном танце за окном, Марина вздохнула. В этом году праздник обещает прийтись на снегопад. Но, как она знала по собственному опыту, многие гости вовсе не огорчаются этому, они предпочитают потрескивающий огонь камина, сытный обед и танцы прогулкам по морозу.
        - Вася, завтра с утра встречай первых гостей, - сказала Марина. В распоряжении кемпинга было два снегохода, а также внедорожник. Гости могли добираться сюда и на собственных машинах, в кемпинге имелась автостоянка, а Василий, помимо всего прочего, являлся великолепным механиком.
        - Я помню, - ответил муж. - Двух человек. Другие приедут в течение нескольких дней.
        Пояркина слушала мужа вполуха.
        У Марины было странное предчувствие. Обычно номера раскупаются по отдельности богатыми или, по крайней мере, обеспеченными людьми. На этот раз все было не так. В списке гостей, который у нее был, конечно, значились известные фамилии. Марина читала светскую хронику и бизнес-прессу. Но, кроме них, некоторые гости вызывали у нее особый интерес. Например, учитель истории или преподавательница физкультуры. Хотя сейчас разные бывают учителя, занимаются, предположим, бизнесом или преподают в частной гимназии. Или пенсионерка, которой за восемьдесят. Ее отдых могли оплатить дети или даже внуки - подарок любимой бабушке.
        У каждого из гостей был свой мотив, чтобы в конце декабря оказаться в «Серебряной поляне», но почему они собрались здесь все вместе?
        Марина знала, что сейчас многие фирмы и предприятия, финансовые возможности которых позволяют поощрять сотрудников, заказывают целые санатории или кемпинги для отдыха. В этом нет ничего удивительного, люди хотят расслабиться вместе. Но ожидающиеся со дня на день гости совсем не подпадали под такую категорию. Они явно не работали вместе, у них был разный социальный статус, они разительно отличались по возрасту.
        В другом случае Марина, не задумываясь, сказала бы, что это простое совпадение, каждый из клиентов решил отдохнуть, вот и собрались эти семнадцать человек в
«Серебряной поляне». Так-то оно так… Но тогда кто тот аноним, заказавший для всех номера и оплативший их наличными?
        Еще в середине лета, когда Марина разрывалась в кемпинге на части, пришел факс, в котором некая московская компания заказывала все номера на Новый год. Оплата последовала незамедлительно. С ними связался человек из Екатеринбурга, который лично доставил им весьма внушительную сумму. Марина, как всегда осторожно, проверила - и выяснилось, что эта компания действительно существует, но никакого отношения к заказу она не имеет. Марина бы расценила все как глупую шутку, если бы не пачка долларов, которой были оплачены ее услуги. Некоторое время спустя пришел еще один факс, подтверждавший заказ. К нему прилагался точный список гостей и странные распоряжения. Создавалось впечатление, что аноним, который организовывал отдых почти двадцати человек, знал про каждого из них очень много. Исполнение распоряжений оплачивалось отдельно - и более чем щедро. Марина, решив, что у каждого свои прихоти, предпочла закрыть на все глаза. Деньги есть деньги. Ее кемпинг - самое безопасное в округе место. У Василия есть арсенал охотничьих ружей, некоторые гости любят поохотиться.
        Она еще раз прошлась по комнатам. К приезду гостей все готово. Идеальная чистота, размеренный образ жизни, вкусная еда, свежий воздух - что еще требуется людям?

28 декабря
        - Я так благодарна этой фирме, - в который раз повторила Лидия Ивановна Мамыкина. - Вы не представляете, какой это для меня подарок. А вы тоже выиграли поездку?
        - Нет, - сквозь зубы процедила Ирэн Аристарховна Костандилли.
        Закутанная в соболиную шубу, она пыталась не обращать внимания на попутчицу. Что эта старуха делает здесь? Ирэн прилетела из Москвы чартерным рейсом, ее встретил импозантный бородач. Слава богу, у него имелся вполне сносный джип. Ирэн Аристарховна не выносила русских машин. С собой она взяла всего три чемодана, вещей должно хватить на неделю. Теперь она жалела, что вообще приняла приглашение Анны фон Штейниц. Она-то думала, что окажется на элитном курорте и будет избавлена от назойливых плебеев.
        Лидия Ивановна, казалось, не замечала недовольства и презрения, исходящего от Ирэн Аристарховны.
        Василий, уже не первый год доставлявший гостей в кемпинг, про себя удивился. Эти две женщины разительно отличались друг от друга. Одна, сухонькая, подвижная, говорливая, была обыкновенной пенсионеркой, одетой в повидавшее виды пальто и вышедшую лет тридцать назад из моды каракулевую шапку. Другая, наоборот, тщательно скрывала свой возраст, кутаясь в шикарный воротник безумно дорогой шубы. На обтянутой черной кожей руке, поверх перчатки, сверкало несколько перстней с ненатурально крупными камнями. Одни чемоданы стоили никак не меньше пары тысяч долларов. Василию были знакомы подобные клиентки - капризные, чересчур богатые, а, в принципе, несчастные. Но кто бы осмелился им об этом сказать!
        - Какая красота! - произнесла Лидия Ивановна. - Как хорошо смотреть на это из теплой машины, - она постучала по стеклу, за которым проносился лес. - Не нужно вставать в пять утра, выползать из барака и отправляться на лесоповал.
        Ирэн Аристарховна дернулась от нее в сторону. Может, потребовать, чтобы бородатый шофер доставил ее обратно в аэропорт? Она не собирается проводить время под одной крышей с этой бабкой, которая, судя по разговорам, еще и сидела. Анна выбрала совершенно неподходящее место для отдыха. Поразмыслив, мадам Костандилли решила все же увидеться с баронессой фон Штейниц. Та смертельно обидится, если ее приглашением пренебрегут. И погода ухудшается. Рейсу из Москвы еле дали разрешение на посадку, все затянуто туманом, говорят, что надвигается буря. Нет, следовало все же провести Новый год подальше от России.
        - Дамы, мы на месте, - сочным басом произнес Василий Пояркин. - Прошу вас.
        Игорь Александрович Никольский с любопытством посмотрел на вновь прибывших. Коньяк в этом местечке был совсем неплохой. Сервис тоже. Их обслуживала всего одна женщина - Марина, приятная, чуть полноватая шатенка с упрямо сжатыми губами. Ее молчаливый муж творил чудеса на кухне.
        - Я хочу видеть госпожу баронессу, - произнесла Ирэн Аристарховна.
        Ее взгляд скользнул по гостиной. Что же, совсем неплохо для провинциальной России. У хозяев водились деньги. Хорошее центральное отопление, весело потрескивающий камин, обшитый дубовыми панелями холл. Мадам Костандилли сразу узнала Никольского. Крупный бизнесмен. Он, кажется, со своей очередной любовницей, молодой смазливой блондинкой с глупенькими фиалковыми глазками. Она сидит и листает пальчиком модный журнал. Так, так…
        - Вы слышите, милочка, - обратилась Ирэн к Марине, - доложите ее сиятельству баронессе фон Штейниц, что я прибыла. Она сможет меня принять?
        - Ирэн Аристарховна, - Марина сдержанно улыбнулась, - к сожалению, среди наших гостей нет баронессы фон Штейниц.
        - Надо же, - повела плечом Ирэн Аристарховна. - Анна еще и опаздывает! Раз она пригласила меня к вам, то должна и встречать. Хорошо, несите чемоданы в мой номер. У меня ведь люкс?
        - Конечно, - ответила Марина. Все номера были примерно одинаковы, но Ирэн Аристарховне знать об этом вовсе не обязательно. Пусть считает, что занимает лучший.
        - Странная особа, - протянула Вика, рассматривая шикарное вечернее платье от Лагерфельда. - Правда, Игорек?
        - Богата до безобразия, - лениво ответил Никольский. - Ей под шестьдесят, а хочет выглядеть, как ты.
        Вика нахмурила лоб. Молодящаяся светская львица, которая будет тянуть одеяло на себя, - ей только этого не хватало. Вике польстило, что Марина, хозяйка кемпинга, миловидная женщина, сразу же узнала ее и попросила автограф. Вика подарила ей свой компакт-диск. Поклонники пока что не баловали ее вниманием.
        Лидия Ивановна, поздоровавшись с мужчиной и красоткой, сидевшими в глубоких кожаных креслах, дождалась Марины. Та, очаровательно улыбнувшись, справилась о ее самочувствии. Она мгновенно оценила поношенное пальто новой гостьи и ее скромную сумку. Это не имело никакого значения - для нее все гости равны. Тем более что пребывание Лидии Ивановны оплачено заранее.
        - Какой восхитительный номер! - сказала Мамыкина, когда переступила порог комнаты. - Я уверена, что кровати у вас мягкие-мягкие. Я уже давно в том возрасте, когда нужно думать о спине.
        Лидия Ивановна рассмеялась, и Марина поняла, что старушка, не скрывающая свои годы, гораздо милее, чем надменная мадам Костандилли.
        - Вы не знаете, - спросила Лидия Ивановна, - здесь отдыхают все, кто выиграл приз от фирмы?
        - Чертовы поезда, они вечно опаздывают, - выругался Сергей Леонидович Гончаров. - Бери чемодан, нас должны встречать, - бросил он пасынку.
        Саша, который в любой другой раз непременно проигнорировал бы приказание отчима, покорно схватил тяжеленный чемодан.
        - Он сам донесет, - обратился Сергей Леонидович к жене. - Парень выше меня, а ты все обращаешься с ним как с крошечкой. Скоро женить будем, так что о маме ему придется забыть.
        Их встречал бородатый мужчина в теплой куртке и меховой шапке: большая и видная издалека табличка с их именами, уютная, вместительная машина. Сергей Леонидович не пожалел, что еще летом заказал номера в этом кемпинге. Правда, потом он разговаривал со сладкоречивой дамой, которая пыталась выяснить, не откажутся ли они от своего заказа. Еще чего! Знает он эти шашни - наверняка кто-то предложил ей побольше за номер, вот она и старается для этого толстосума. Гончаров не такой человек, чтобы кому-то уступать.
        - Много гостей? - поинтересовался Сергей Леонидович у Василия, того самого высокого бородача. Узнав, что ожидается полный заезд, он удовлетворенно кивнул головой.
        По дороге с вокзала Василий развлекал гостей анекдотами. Сергей Леонидович успокоился. Он не зря принял решение ехать.
        Кемпинг оказался добротным каменным зданием. Гончаров позволил Василию подхватить чемоданы, а сам прошел внутрь.
        - Добрый день! - поздоровался он с надменной особой, расположившейся в гостиной около камина. Та ничего не ответила, зато ему приветливо кивнула маленькая старушка, напоминавшая всем своим обликом добрую бабушку.
        Двухместный номер был хорошо меблирован. Мальчишка занял отдельную комнату. Сергей Леонидович не хотел брать его на отдых, но потом передумал. Если Александр останется дома, то наверняка наделает глупостей. Так что лучше держать его под постоянным присмотром.
        - Я не ошибся, что выбрал этот кемпинг, - произнес он, и жена тотчас поддакнула. - Я очень устал за год, так что хочу хорошо отдохнуть.
        Марина внимательно следила за прогнозом погоды. Синоптики обещали временное улучшение. Она этому не поверила. Погода явно ухудшалась. С утра поднялся резкий, колючий ветер, усиливавшийся с каждым часом. Снег перестал идти еще вчера, но небо было затянуто серо-свинцовыми тучами. Скорее всего, приближается буря. Самое важное - успеть встретить всех гостей до того, как начнется буйство стихии.
        В теплом доме завывание ветра казалось не более чем декорацией к уютной новогодней сказке. Гости уже освоились с новым местом, начали потихоньку знакомиться. Даже Ирэн Аристарховна снизошла до того, что объяснила Вике разницу между колумбийским и уральским изумрудом.
        Татьяна Живаго появилась неожиданно. Она не хотела, чтобы ее кто-то встречал. Она вообще предпочла бы оказаться одна. Ее неприятно поразило то, что в кемпинге достаточно много гостей и разговоры журчат подобно ручьям. Она совсем не походила на свой экранный образ. Минимум косметики, черные очки, на смену элегантным костюмам пришли джинсы и грубый свитер. Татьяна кивнула компании, которая что-то бурно обсуждала в гостиной, и, не слушая комплиментов энергичной хозяйки, поднялась в свой номер. Юрий захотел, чтобы она очутилась здесь. Она не нарушит его волю. Таня забралась на кровать, отказалась от ужина и, укрывшись одеялом с головой, попыталась уснуть. Но мысли неизменно возвращались к московской клинике.
        - Всем добрый вечер! - провозгласил Николай Кириллович Енусидзе. Он прибыл в
«Серебряную поляну» вместе с Катей Вранкевич и Петром Сергеевичем Сколышевым. Хлипкий длинноволосый учитель истории сразу не понравился отставному полковнику. Есть в нем что-то подозрительное. А девушка… Николай Кириллович усмехнулся. Вот-вот, за этим он сюда и прибыл. Он заметил вторую симпатяжку, но та держалась подле высокого хлыща, мужа или любовника. Еще один бабец, весь в драгоценностях, даже не удостоила его взглядом. Ничего, она просто не знает, каков он на самом деле. Да и администраторша недурна, у нее хорошая фигурка.
        - И что, у вас часто МВД бронирует места? - спросил он у Марины. - Я напишу министру о том, что сотрудницы - просто блеск! - он с вожделением посмотрел на Пояркину.
        Та мило улыбнулась. Ей не раз приходилось управляться со стареющими ловеласами, которые были уверены, что все еще неотразимы для женского пола.
        - Денег не жалеют, - крякнул Енусидзе, обозревая свою комнату. Выдержанный в веселых тонах номер выглядел совсем по-европейски.
        Марина не жалела денег на антураж. Но Василий не знал, каким образом ей удалось получить кредит в банке. Она по-своему любила мужа. Точнее, он был ей необходим. Марина прекрасно знала собственные недостатки. Немногие мужчины смогут жить с ней вместе. Василий был рядом с Мариной многие годы. Он - слабак, несмотря на свой богатырский вид. Но Марина смирилась с этим, главное - он смотрит ей в рот.
        - Я рада, что вам у нас нравится, - ответила она Енусидзе. - Ужин начинается с шести. Вы можете спуститься вниз, когда вам удобно.
        Катя в восторге бухнулась на кровать. Неужели кто-то из ее поклонников пошел на такие траты? Она взвесила все «за» и «против» и пришла к выводу, что они, конечно, неплохие ребята, но никто из них не способен на столь широкий жест. Ее родители жили далеко, у них не было денег, чтобы подарить своей дочери отдых в кемпинге. Но тогда кто? Она, как психолог, должна докопаться до истины. Катя вспомнила путь от железнодорожного вокзала в одной машине с Николаем Кирилловичем. Полковник в отставке да еще следователь - вот кто ей пригодится. Он сказал, что Катя может обращаться к нему в любое время дня и ночи. Катя захихикала, вспомнив, как Енусидзе пытался очаровать ее. Приятный, хотя и несколько назойливый человек. А вот второй… Кажется, учитель истории. Угрюмо молчал всю дорогу, как будто брезговал находиться с ними под одной крышей. Наверняка у него масса комплексов и болезненное самолюбие.
        - Дурочка, - произнесла Катя. - Ты приехала сюда, чтобы отдохнуть. Расслабься и забудь о работе. И все же - кто заказал мне номер?
        Марина тоже ломала голову над этим вопросом. От каждого гостя она слышала новую версию. Похоже, никто не знал автора столь щедрого подарка. Гости не были знакомы. Часть из них была богата и знаменита, другие - вполне обычные, рядовые люди. Так что же их объединяет. И кто? Задумываться у Марины не было времени, так как Василий привез молодоженов Куликовых. Им отводился второй двухместный номер.
        - Денис, как здесь классно! - воскликнула Настя.
        Денис, проинспектировав ванную, произнес многозначительно:
        - Нужно немного освежиться и принять душ. Ты со мной?
        Генрих Кузнецов, закутанный в плащ с меховой подкладкой, молитвенно сложил руки. Астролог никогда не беседовал с водителями - каждую свободную минуту он тратил на глубокие размышления или медитацию. Вообще-то, он был уверен, что его встретит машина с особыми номерами. Дама, которая просила его приехать, замужем за очень влиятельным человеком.
        Василий Пояркин искоса глянул на нового гостя. Он привык к подобным типам. Этот, похоже, представитель богемы.
        Погода ухудшалась. Снегопад усиливался, видимость падала. Аэропорт временно не принимал рейсы. Но все гости уже прибыли.
        - Осторожнее! - произнес Генрих, когда Василий резко затормозил. - Что у вас за манеры!
        Пояркин не ответил. Он вообще не обращал внимания на причуды гостей. Марина приучила его к тому, что именно от них зависит благополучие «Серебряной поляны».
        - У вас мило, мило, - сказал Кузнецов. - Кто бы мог подумать, что в такой глуши есть вполне приличные места.
        - А почему вы ушли из спорта? - спросила Галина Егоровна. - Вы, великий Виктор Антонов. У вас же были все шансы на то, чтобы выиграть Олимпиаду.
        Он проигнорировал вопрос, который задала ему особа с пышным бюстом и здоровым, как она объявила во всеуслышанье, пищеварением. Найденова не считала физиологические подробности чем-то зазорным. Наоборот, здоровый дух должен быть в здоровом теле. Поэтому, увидев чемпиона мира по греко-римской борьбе, она обратилась к нему как к истинному приверженцу этой заповеди. А он отвернулся!
        - Что за особа, - прошептала Ирэн Аристарховна. Она никак не могла добиться от хитроватой хозяйки кемпинга, когда приедет Анна фон Штейниц. Баронесса, конечно, могла задержаться - полеты, похоже, отменили из-за метели. Ирэн Аристарховна ненавидела, когда люди не сдерживают обещаний. Если Анна передумала, то обязана была сообщить об этом заранее. В итоге в самый канун праздника Ирэн оказалась в тайге, в компании с сомнительными личностями. Взять хотя бы этих женщин. Старушка - божий одуванчик, судя по всему, сидела в тюрьме. Все время беседует о бразильских сериалах и зимних заготовках. Или похожая на кобылу Галина, фанатка здорового образа жизни. Тупа, как пробка. Отвратительная особа, задает вопросы невпопад, громко смеется и рассказывает всем о лечении гастрита.
        - Вы не правы, - мягко улыбнулась Лидия Ивановна. - Жизнь научила меня, что к людям нужно относиться терпимее. Вы ведь со мной согласны?
        Ирэн Аристарховна оглядела сухонькую женщину. Видавшая виды темно-синяя вязаная кофта, старое платье, совершенно убогая брошка в виде цветочка - такие носили в середине пятидесятых. Ладно бы с бриллиантами или крупным рубином, а то обычный ширпотреб из дутого стекла и позолоты. И все же… Что-то в этой старушке не давало Ирэн Аристарховне покоя. Она задумалась. Что же именно?
        - В наши годы следует задумываться о здоровье, - продолжала Галина Егоровна. Она не замечала, что ее никто не слушает, а не прерывают только из вежливости. - Вот ты, например, Ира, занимаешься лечебным голоданием?
        Мадам Костандилли едва не задохнулась от негодования. В наши годы! В какие такие наши годы? Что она себе позволяет, обращаясь к ней на «ты»! Нет, если Анна забыла о встрече, то, пока не поздно, надо немедленно возвращаться в Москву.
        Ирэн Аристарховна была недовольна столицей, но уж лучше Москва, чем Тмутаракань с беспардонными особами.
        - Я пробовала этим заниматься, милейшая, когда жила на Барбадосе, - процедила она сквозь зубы. - Уверяю вас, целебная сила голодания очень преувеличена!
        Николай Кириллович Енусидзе веселил Катю анекдотами. Настя и Денис Куликовы еще не покидали номер. Журналист Дима Реутов, похожий на почуявшую добычу собаку, внимательно следил за беседой в гостиной. Итак, именно здесь должно произойти убийство. Он попытался угадать, кто же намечен на роль жертвы. Будь он автором криминальных романов, то непременно повернул бы сюжет так… Увешанная драгоценностями дама без возраста, в которой он, завсегдатай столичных тусовок, без труда узнал Ирэн Костандилли… Его мысль заскрежетала. Что она-то здесь делает? Итак, утром аппетитная хозяйка кемпинга Мариночка входит в номер Ирэн… И обнаруживает тело голой миллионерши в ванной. Ее придушили черным капроновым чулком. Впрочем, судя по стройным ножкам Ирэн, она не носит капроновые чулки.
        Внимание Димы переключилось на тетю Галю, как он окрестил чересчур активную поборницу спаржи и крапивы. Злобный маньяк, лицо которого скрыто за маской хоккеиста, нападает на тетю Галю с тесаком… Нет, этот номер не пройдет! Она в два счета скрутит маньяка и, наподдав ему мощным бюстом, запрет в подвале. Тогда, может, Генрих Кузнецов?
        Дима заметил, что астролог уже несколько раз что-то спрашивал у Марины и, получив отрицательный ответ, снова садился в глубокое кресло. Он заметно нервничал, беззвучно шевелил губами и машинально прикасался к прозрачному розовому камню, висевшему на тонкой цепочке поверх его балахона. Журналистское чутье не подвело Реутова. Он был уверен, что разношерстная публика собралась здесь не просто так. В воздухе витало напряжение. Как перед грозой.
        Услышав мелодичный смех, Дима посмотрел на молодую женщину. Лет двадцать пять - двадцать шесть. Красивые темные волосы, нежная кожа, хорошая фигурка. Ее развлекает скабрезными анекдотами старый вояка. Судя по его красному лицу и набрякшим мешкам под глазами, товарищ полковник любит поддать.
        - Дамы и господа, - произнесла Марина. - Прошу вас, ужин готов.
        Часы пробили половину седьмого. Стол был сервирован великолепно. Василий оказался виртуозным поваром. Гости, забыв о разногласиях, дружно принялись за еду. Николай Кириллович отдал должное настойке на еловых шишках. Атмосфера разрядилась.
        Чуть позже появились Куликовы. Ирэн Аристарховна опытным глазом оценила смазливую физиономию Дениса и невзрачность его жены. Судя по всему, кошельком в семье является она.
        - …вот после этого я и решила, что отдых пойдет мне на пользу, - закончила Лидия Ивановна. - Я считала все эти фирмы мошенническими, но есть среди них и честные.
        Игорь Никольский откровенно скучал. Он не понимал, почему Вика притащила его в эту уральскую гостиницу. Вика, нервно кусая губы, старалась понять, в чем же дело. Где же представители звукозаписывающей фирмы? Они обещали, что приедут для важного разговора. Или это чья-то плохая шутка?
        Виктор Антонов тоже недоумевал - Александр Александрович среди гостей не значился. Но зачем тогда первый тренер попросил его приехать в богом забытую глушь? Или это был вовсе не Александр Александрович?
        Отсутствовала за столом только Татьяна Живаго. Она сказала, что не голодна, и отказалась ужинать.
        - Погода не способствует активному отдыху, - сказала Галина Егоровна. - Какой прогноз на завтра? И я не поняла, где другие участники семинара?
        Ирэн Костандилли фыркнула. Что за деревенщина! Думает, что все собрались здесь ради какого-то конгресса или семинара.
        - Погода ухудшается, - спокойно заметила Марина Пояркина. - Но это не должно вас волновать. Снегопад скоро закончится, и лыжная трасса будет в вашем распоряжении. В нашем кемпинге имеется спортивный зал и мини-бассейн. Василий подготовит сауну по вашему первому требованию.
        - И все-таки я не понял, - подал наконец голос Виктор Антонов. - Для чего мы здесь собрались?
        Его вопрос произвел на всех странное впечатление. Сначала была долгая пауза. Потом раздались сбивчивые ответы, словно оправдания. Марина поспешила ретироваться. Она и сама задавалась тем же вопросом. Кто и зачем собрал этих людей в ее кемпинге? Они такие разные - и по социальному положению, и по возрасту, и по характеру. Ей заплатили очень хорошие деньги. За что же?
        Она зашла на кухню. Василия не было. Наверное, опять спустился в котельную. Надо ему сказать, чтобы принес дрова для камина. И пора подавать десерт.
        - Значит, нас собрали здесь под разными предлогами? - усмехнулся Николай Кириллович. - Хочу сказать, что я, как бывший следователь, просто должен выяснить, что же происходит.
        - Только давайте без допросов, - капризно заявила Вика. - Я уже сказала и повторяю еще раз: нам с Игорем просто захотелось спрятаться подальше от цивилизации. Правда, котик?
        - А я, вообще-то, заказал места еще летом, - перебил ее Сергей Леонидович Гончаров. - Не знаю, как остальные, но я приехал сюда, чтобы отдохнуть. Я не для того платил большие деньги, чтобы играть в следователей. Какая разница, кто и зачем сюда приехал.
        Жена с обожанием посмотрела на него. Пасынок Саша прищурил глаза. Тоже мне, бизнесмен! Только и знает, что орать на подчиненных и давать взятки чиновникам.
        - Где десерт? - воскликнул историк Сколышев. - Если здесь нет конгресса по истории древней Византии, то разрешите хотя бы насладиться этим вечером. Кто-то оплатил мне неделю проживания в этом райском местечке, и я намерен воспользоваться щедростью неизвестного. Спасибо ему!
        Генрих Кузнецов обхватил виски тонкими пальцами. Страх пульсировал в его теле. Здесь должно произойти что-то ужасное и отвратительное. Никакой жены высокопоставленного кремлевского чиновника тут нет. Кто-то специально заманил его в этот кемпинг.
        - Вы, кто собрались здесь! Вы все! Это касается каждого!
        Голос шел ниоткуда. Пронзительный, резкий, похожий на удар хлыстом, он проникал в душу. Вика тихо вскрикнула, а Сколышев опрокинул бокал с вином.
        - Вы все умрете! И знаете за что. За преступления надо платить. Каждый из вас виновен в убийстве. Вы в свое время не понесли законного наказания. Вы обманули правосудие. Но вам не удастся обмануть меня. Я слежу за вами. И я покараю каждого из вас!
        Первым опомнился Николай Кириллович. Он ударил по столу кулаком так, что зазвенела посуда, и гневно произнес:
        - Что это такое! Марина!
        Пояркина вышла к гостям. Все взоры обратились на нее.
        - Я не знаю, - произнесла она. - Честное слово, не знаю…
        - Это что, такая игра? - спросила Катя Вранкевич. - Я слышала, что на Западе популярны инсценировки преступлений. Люди собираются в отеле, где якобы происходит убийство, и задача детектива выяснить, кто виновен.
        - Это очень глупая шутка, - пытаясь сохранить самообладание, произнесла Ирэн Аристарховна. - Бред какой-то. И куда я только попала!
        - Смерть уже рядом! - Голос снова возник из небытия. Причем так неожиданно, что мадам Костандилли выронила чашку.
        - Кто это делает? - произнес Игорь Никольский. - Я серьезный человек и не потерплю, чтобы надо мной шутили таким образом.
        Тут в комнату вошел Василий. Заметив бледную жену, он спросил:
        - А что произошло?
        - Ты будешь первым! - голос раздался снова. Василий повертел головой, вышел в библиотеку и появился через несколько секунд с компакт-диском.
        - А я думал, что это классическая музыка, - растерянно протянул он.
        Полковник Енусидзе подошел к нему и вырвал диск:
        - Значит, вы сознаетесь в том, что это ваша идиотская идея?
        - Ни в чем я не сознаюсь! - Василий выпятил вперед бороду. - Я понятия не имел, что записано на диске. Марина, скажи!
        Пояркина внимательно посмотрела на мужа и произнесла:
        - Мой муж прав. Мы не имеем к этому отношения. Тот, кто оплатил ваше проживание в моем кемпинге, дал некоторые распоряжения. Например, после десерта требовалось поставить этот компакт-диск.
        Василий продемонстрировал обложку: Моцарт, «Женитьба Фигаро».
        - Какие еще указания поступили от таинственного мецената? - спросила Ирэн Аристарховна. И, не дожидаясь ответа, заявила визгливым голосом: - Я не собираюсь тут оставаться! Немедленно отвезите меня в город!
        - Я тоже не хочу ночевать здесь, - сказал Генрих Кузнецов. - И требую, чтобы ваш шофер, - он кивнул на Василия, - доставил меня в нормальную гостиницу.
        - Первыми поедем мы, - заявил Игорь Никольский. - Вика, иди собирайся. У нас мало времени.
        - Это почему еще первыми будете вы? - возмутился астролог.
        Никольский достал несколько бумажек по сто долларов и положил их на стол.
        - Потому, - сказал он и, поднявшись, скрылся.
        - А вот мы останемся, - упрямо заметил Сергей Леонидович Гончаров. - И если здесь вообще никого не останется, то будет великолепно.
        Енусидзе проворчал:
        - По-хорошему, в этом надо разобраться. Никого не выпускать и вытрясти из каждого правду.
        - Придерживаетесь старых правил ведения допроса? - спросила Лидия Ивановна. Отставной следователь ей не нравился. Он напомнил ей того, кто пятьдесят лет назад заставил ее подписать протокол. Даже сейчас она не хотела вспоминать об этом, но перекошенное злобой лицо человека, который ударил ее папкой по лицу, не могла забыть.
        - В стране должен быть порядок. Вам хоть это понятно? - Николай Кириллович сел на любимого конька. - С чего вдруг какой-то мистер Икс потратил столько денег, чтобы собрать нас всех в «Серебряной поляне»?
        - И правда, зачем? - спросила Катя у Димы.
        Молодой журналист сразу понравился ей, но она никак не могла отделаться от Енусидзе, который почему-то решил, что должен ее опекать.
        Они находились в библиотеке, которая примыкала к столовой. Часть гостей разошлась по комнатам, кто-то остался за столом. Судя по нарастающему гулу голосов, спор грозил перейти в скандал.
        - Затем, чтобы убить нас, - произнес Реутов замогильным голосом. Катя поежилась. Дима, конечно, шутил, но нервозная обстановка, полутьма библиотеки и завывания ветра на улице немного пугали ее. Все страхи гнездятся в голове, ей это прекрасно известно. Но зачем кто-то пошутил столь жестоко?
        - Помнишь старый роман бабки Агаты Кристи «Десять негритят»? Там под разными предлогами преступников, которых закон покарать не в силах, собрали на острове и по одному поубивали. Жуть, правда? - Диме все больше и больше нравилась Катя.
        - И что, нас тоже убьют? - спросила та. - Но о себе я знаю, что никогда не была замешана в преступлении. Меня не за что наказывать, тем более таким изуверским образом.
        - Точно не за что? - Реутов задал вопрос в шутку, но Катя, не выдержав его взгляда, отвела глаза. - Я тебе больше скажу. - Дима сжал ее руку и придвинулся ближе. Катя вдруг почувствовала, что его присутствие придает ей сил и уверенности. - Это все затеяла Ирэн…
        - Кто?
        - Ирэн. Увешанная драгоценностями, как новогодняя елка мишурой. Или юная звездочка Вика Богатырева. Ты не слышала ее первый альбом? Называется, кажется, «Забытая любовь». Ужасная мура. Вот банкир Никольский ее и раскручивает. Создает вокруг нее шумиху.
        - Мне не нужен шум вокруг моего имени, - сказал Игорь Никольский. Вика, немного поревев для картинности, теперь приводила себя в порядок перед зеркалом.
        - Конечно, милый. - Вика осталась довольна своим внешним видом. - Эта история останется тайной для всех. Но ты уверен, что прыткий молодой журналистик не раздует из мухи слона?
        - Я позвоню его шефу и все с ним улажу. Черт, Вика, что ты сделала с моим телефоном! - Никольский уставился на крутой мобильник. - Он не работает. Его кто-то сломал.
        - Дай-ка мне, - Вика нажала кнопку автонабора. Телефон не действовал. Кто-то старательно повозился с его корпусом.
        - Я разорю этих мерзавцев, - рассвирепел Игорь. - Это все хозяева, слащавая жена и чертов бородатый пень.
        - Игорюша, мне страшно, - пролепетала Вика. - Может, они маньяки? Я не хочу ехать в одной машине с этим Василием.
        - Замолчи, - сказал бизнесмен.
        Ирэн Аристарховна Костандилли первой спустилась в холл. Она была разочарована. Сегодня двадцать восьмое декабря. До Нового года всего три дня, а она застряла в глуши. Сейчас начало одиннадцатого вечера. Ничего, к полуночи она окажется в городе. Кредитные карточки у нее с собой. И первым же рейсом - в Москву. Если нет авиасообщения, то поездом. Любой ценой подальше от этого кемпинга. Она никогда не простит Анне, что та приволокла ее сюда. Или баронесса вовсе ни при чем? Ирэн совсем запуталась.
        - Ничего не получится, - Василий с мрачным выражением лица подошел к Марине.
        Ирэн Аристарховна встрепенулась. Рядом с ней находился астролог. Она терпеть не могла предсказателей будущего.
        - Дамы и господа, - сказала Марина, - к сожалению, сегодня вы не сможете покинуть
«Серебряную поляну». Погода не позволяет нам сделать это.
        - Чушь, - заявил Никольский, спускавшийся с лестницы. - Снегопад сильный, но не до такой степени, чтобы ваш внедорожник застрял. Вы взяли деньги, так что будьте добры доставить нас в город.
        - Это невозможно, - сказала Пояркина. - Машина сломалась.
        - Врете! - произнес Кузнецов. - Она была в полном порядке еще несколько часов назад.
        - Джип вывели из строя намеренно, - объяснила Марина. - Василий, покажи нашим гостям машину, пусть убедятся, что мы их не обманываем.
        Поярков провел желающих отбыть из «Серебряной поляны» в просторный гараж. Никольский заглянул под капот и присвистнул.
        - Восстановлению не подлежит, - зло произнес Василий. - Раскурочили аккумулятор, как теперь прикажете мне передвигаться? И это еще не все. Смотрите!
        Он приподнял брезент, под которым выстроились снегоходы. Чья-то незримая рука успела и здесь превратить двигатели в груду бесполезных железяк.
        - Игорь, как мы попадем домой? - плаксиво произнесла Вика. - Я не хочу здесь оставаться, мне страшно. Почему кто-то занимается такими вещами?
        - Ты сможешь что-то сделать? - спросил Никольский Василия. Тот почесал затылок и с сомнением заглянул под капот еще раз.
        - Постараюсь, - произнес он. - Не обещаю, что получится, но постараюсь. А вот для снегоходов у меня есть запасные двигатели.
        - Давай делай, - сказал банкир. Он вынул из портмоне несколько зеленых купюр и положил их на полированный корпус снегохода. - Как только все будет готово, сообщи мне.
        Генрих Кузнецов с раздражением наблюдал, как банкир покупает себе право первым уехать на волю. О том, чтобы в такую погоду добраться пешком до трассы, которая находилась в пяти километрах от кемпинга, не могло быть и речи. Поэтому, когда Никольский удалился, он подошел к Василию:
        - Понимаете, мне обязательно нужно уехать отсюда. Я заплачу любую сумму. Сколько вам нужно?
        - Тысяча баксов, и тогда вы первым покинете наш уютный кемпинг. Наличными. И немедленно.
        Астролог отсчитал требуемую сумму. Василий, перепроверив, кивнул:
        - Можете быть свободны. Думаю, к утру я починю эту колымагу, - он пнул ногой снегоход.
        Кузнецов облегченно вздохнул. Ну вот, эпопея закончилась. Или почти закончилась. Рано утром, пока банкир не переманил Василия более крупной суммой, он уедет.
        Оставшись один, Василий пересчитал наличность. Тысяча восемьсот долларов. Совсем неплохо. Он и не собирался чинить снегоходы. Не требовалось быть Кулибиным, чтобы понять - их восстановить невозможно. Василий не стал убеждать богатых гостей, что им придется задержаться в «Серебряной поляне» на пару дней. Если они хотят потратить впустую деньги, которых у них предостаточно, то он к их услугам. Василий решил не ставить в известность Марину о почти двух тысячах полученных им долларов.
        Пояркин прислушался к вою ветра. Он родился в этих краях. Непогода только начинает дикий хоровод. Даже будь машина на ходу, он не рискнул бы выехать за территорию кемпинга. Ни за две, ни за пять тысяч. Нет ничего ужаснее, чем сидеть в заглохшей посреди снежной пустыни машине и тщетно ждать помощи. Василий постарался отогнать ужасные воспоминания. Тот человек заслуживал такой смерти.
        И все же - что значит это странное представление после ужина? Василий сообразил, что ими кто-то манипулирует. Но кто? Кто вывел из строя джип и снегоходы, кто разломал мобильный телефон банкира? Зачем?
        Он услышал осторожные шаги. Пояркин обернулся. Внезапно ему стало страшно. Из глубин памяти полезли дикие истории об оборотнях. В их крае бытует множество подобных историй. Когда Марина начала здесь строительство, ей кто-то сказал, что это гиблое место. Она тогда отмахнулась от бредовых рассказов, посчитав их происками конкурентов. Василий не то чтобы верил в нечисть, но он допускал существование того, что наука и разум не в состоянии объяснить.
        Гул ветра все нарастал. Похожий на белый саван снежный вихрь вился за маленькими оконцами гаража. Пояркин чертыхнулся. Худший враг человека - он сам.
        Снова странный звук. Василий замер и осмотрелся. Нет, ему почудилось. Внезапно погас свет.
        - Кто здесь? - срывающимся голосом произнес Пояркин.
        Теперь некто, вошедший в чернеющий провал двери, не скрывал своего присутствия.
        - Включите свет, вашу мать! - выругался Василий. Он нащупал тяжелый гаечный ключ. - Размажу по стенке, уроды!
        Вслед за этими словами, как по волшебству, вспыхнул свет. Перед ним, склонив голову набок, замерла Лидия Ивановна Мамыкина.
        - Молодой человек, вовсе не обязательно так выражаться, - произнесла она с лукавыми искорками в глазах. - У вас перебои с электроснабжением?
        Василий понял, что вел себя глупо. Чертова бабка, что она здесь делает, тоже пришла предлагать ему деньги? Так у нее пенсия полторы штуки рублей, откуда доллары?
        - Ну чего вам? - грубовато спросил Пояркин. - Не видите, я работаю, - он поднял руку с гаечным ключом.
        - Вас ищет супруга, - произнесла Лидия Ивановна. - Какие-то проблемы с генератором. Так что, если вам несложно…
        - Сейчас иду, - буркнул Василий. Он и сам видел, что лампочки горят вполнакала. Если это проблемы с генератором, то придется идти в подвал.
        В гостиной осталось семейство Гончаровых. Глава его, казалось, не замечал ничего вокруг. Вика с Игорем заперлись в номере, астролог Кузнецов потребовал себе травяного настоя и тоже скрылся. Ирэн Аристарховна, уверенная, что завтра она окажется далеко отсюда, наложила на лицо маску из зеленой глины и, прихватив роман Джеки Коллинз, улеглась в кровать.
        Марина, нервно кусая губы, сидела в своем кабинете и пыталась связаться с городом. Но гудков не было вообще. В экстренных случаях она пользовалась радиосвязью, но из-за начинающегося бурана та не работала. Пояркина отослала мужа в подвал - требовалось немедленно заняться генератором. По хитрому выражению лица Василия она поняла, что супруг что-то затевает. За пятнадцать лет она выучила все его повадки. Иногда на него находило особое настроение, тогда он поступал наперекор логике. Марина никак не могла сообразить, что же произошло с джипом и снегоходами.
        Никто из гостей, как ей казалось, не мог их повредить. Но больше-то некому. Про себя она знала, что не причастна к этому акту вандализма.
        Василий? Зачем ему это?
        Ей не давала покоя и глупая запись на диске. Неужели это маневр конкурентов, чтобы распугать клиентуру и ославить их кемпинг? Очень похоже. Тогда не исключено, что кто-то из гостей на самом деле - провокатор и намеренно нагнетает панику. Если это так, то Марина должна выяснить, кто именно. Она мысленно перебрала каждого из постояльцев.
        Больше всего на эту роль подходил московский журналист Реутов. Пронырливый, все вынюхивает. Тут ее пронзила мысль - пока все ужинали в столовой, одна гостья находилась в номере. Татьяна Живаго. Она смутно напоминала Марине кого-то. Внезапно она вспомнила. Живаго - ведущая новостей на одном из центральных каналов. И пресса писала (а Марина читала желтую прессу), что Татьяна вышла замуж за ОЧЕНЬ богатого человека. Что ж, ей повезло.
        - Мы останемся здесь, - заявил Сергей Леонидович, включая телевизор. - Почему мы должны уезжать из-за идиотской шутки? Пусть крысы первыми бегут из кемпинга. Место здесь хорошее.
        Галина Егоровна Найденова закивала головой. Она была разочарована, что в
«Серебряной поляне» не состоится конференция адептов здорового образа жизни, но это не меняло дела. Она тут останется. У нее не так уж много денег, чтобы в ближайшие годы позволить себе подобный отдых.
        Василий Пояркин возился в подвале с генератором. Он предлагал Марине купить немецкую машину, но та не согласилась. Теперь приходится мучиться с отечественной. Ему снова почудились тихие шаги. Неужели любопытные гости забредают и в подвал? Он обернулся.
        - А, это вы, - произнес он. - И что вам тут нужно? Это подсобное помещение, а не место для экскурсий.
        Он повернулся к генератору. Вошедший осторожно взял тяжелый разводной ключ, лежавший за спиной у Василия. Подошел к Пояркину и ударил. Один раз, затем еще и еще. Бородатый хозяин кемпинга, даже не вскрикнув, повалился на бетонный пол. Вне всяких сомнений, трех ударов было достаточно, чтобы убить его.
        Убийца тщательно вытер разводной ключ и положил его рядом с телом. Начало положено.

29 декабря
        Марина немного успокоилась, когда поняла, что гости не намерены устраивать скандал. Она собрала со стола грязную посуду. Василия не было уже около двух часов. Не похоже, чтобы он занимался генератором, потому что лампочки периодически мигали. Пояркина посмотрела на часы. Начало первого. Утомленные гости разошлись по номерам. В гостиной никого не осталось.
        Звонок застал ее врасплох. Марина посмотрела на входную дверь. Кто-то хочет войти. Кто это может быть? Она никого не боялась, но кемпинг находится далеко от города, буря отрезала связь с цивилизацией. Марина осторожно подошла к двери.
        - Откройте, пожалуйста! - услышала Пояркина жалобный голос. - У меня заглохла машина, помогите мне, очень вас прошу!
        На пороге стояла девушка в шубке. Колючий ветер ворвался в теплое помещение. Марина быстро захлопнула за незваной гостьей дверь.
        - Здравствуйте, - произнесла девушка. - Я так замерзла. Как у вас тепло!
        Она устремилась к камину и протянула к огню руки.
        - Меня зовут Лиза, - произнесла она, с улыбкой глядя на оранжево-желтые языки пламени. - Лиза Татаренко. Моя машина попала в сугроб. Я уж думала, что замерзну в тайге, и тут, как в сказке, вижу огни вашего пансионата. У меня есть деньги, я оплачу любой номер. Вы позволите мне остаться?
        - Свободных номеров нет, - произнесла Марина. - Лиза, не беспокойтесь, мы что-нибудь придумаем. Рада вас приветствовать в кемпинге «Серебряная поляна». Хотите перекусить?
        - О, я просто умираю с голоду! - сказала Лиза. - Я никогда так не хотела есть, как сегодня. И никогда так не замерзала.
        Марина проводила ее на просторную кухню. Епархия Василия была оснащена по последнему слову техники. Электрическая плита, блестящие сковородки, кастрюли, масса разнообразных приборов. Три огромных холодильника. Марина разогрела для Лизы остатки ужина. Девушка с жадностью набросилась на еду. Она рассказала о себе. Ей двадцать лет, она студентка медицинского института в Норильске, в Екатеринбург приехала к родственникам встречать Новый год.
        - Ух, спасибо, Марина! - с искренней благодарностью произнесла Лиза. - Вы спасли меня от холодной и голодной смерти. Я так вам благодарна.
        Пояркина улыбнулась. Лиза чем-то напоминала ей саму себя - двадцать лет назад. Девушка была явно из обеспеченной семьи. Наметанный глаз Марины оценил ее шубку из норки, колечко с бриллиантом, дорогие сапожки.
        - От вас можно позвонить? - спросила Лиза. Узнав, что связи временно нет, расстроилась. - Обо мне будут беспокоиться. Я не зря не хотела ехать одна: вот что получилось. Как вы думаете, скоро закончится буран?
        Марина знала по опыту, что непогода может продлиться и неделю, и две. Говорить об этом гостям не стоило.
        - Пошли, я постелю вам в своей комнате, - сказала она Лизе. - Вам нужно отдохнуть.
        Было около трех ночи, когда Марина поняла, что не видела мужа уже несколько часов. Куда он мог деться? Она спустилась в подвал. Генератор напряженно гудел. Она щелкнула рычагом выключателя. Мертвенно-желтый свет залил просторное помещение. Пояркина сразу увидела тело мужа. Он лежал в скрюченной позе на полу лицом вниз. Большая лужа крови растеклась по бетону и уже застыла бордовым озерцом. Марина с бьющимся сердцем подошла к Василию и тронула его за плечо. Тело уже остыло. Она перевернула его на спину. Остекленевшие глаза уставились в потолок. Василий был мертв.

«Никакой паники, - сразу промелькнуло в голове у Пояркиной. - Гости не должны знать о случившемся. Он упал и разбил затылок. Несчастный случай, как еще объяснить все произошедшее?» Взгляд Марины упал на тяжеленный разводной ключ, аккуратно лежащий около тела. Словно его специально кто-то оставил на видном месте. Он был весь в крови.
        Марина бегом направилась к себе в комнату. Лиза уже спала, как ребенок, положив под щеку руку. Марина разбудила ее.
        - Прошу вас, - произнесла она, - моему мужу стало плохо. Вы же учитесь на врача. Пойдемте в подвал, он там.
        Лиза склонилась над Василием. Затем обернулась к Марине.
        - Он мертв уже несколько часов, - произнесла она, кутаясь в просторный халат. - Не могу ничего утверждать, но посмотрите на раны на голове. Похоже, его ударили этой штуковиной, - она указала на разводной ключ.
        - Так вы хотите сказать, - прошептала Пояркина, - что Василия убили?
        - Похоже на то, - ответила Лиза. - Вам нужно как можно быстрее связаться с милицией. Это вовсе не несчастный случай. Это убийство.
        Николай Кириллович Енусидзе, разбуженный настойчивым стуком в дверь, взглянул на часы. Электронное табло светилось зелеными цифрами: 3.47. Он обрадовался, увидев Марину. Растрепанная и взволнованная, хозяйка кемпинга выглядела еще моложе и симпатичнее, чем днем.
        - Вы же следователь, - сказала она. - Мне требуется ваша помощь.
        Без лишних разговоров Енусидзе отправился за Мариной. Что же могло произойти? Едва они оказались в подвале, как он все понял. Сколько раз он видел подобную картину на месте преступления или на фотографиях! Бородатый Василий был убит. Рядом находилась незнакомая девушка. Лиза вкратце рассказала свою историю. Николай Кириллович не стал вдаваться в подробности. Он осмотрел тело Пояркина.
        - На вашего мужа напали со спины, - произнес он. - Ударили разводным ключом несколько раз. Вы ничего не трогали на месте преступления?
        - Нет, - произнесла Марина. - Что нам теперь делать? Я не могу дозвониться в город, нет связи. У нас нет машины. Идти в такой буран к трассе очень опасно.
        - Во-первых, никакой паники, - начальственным тоном произнес Енусидзе. - Сейчас мы покинем подвал. У вас есть от него ключ?
        - Да, - прошептала Марина. - Даже два.
        - Вот и хорошо. Вашему супругу уже ничем нельзя помочь. Но его тело не стоит трогать до тех пор, пока не приедет милиция. Пусть все остается на своих местах. Я запру подвал и опечатаю его. Ключи будут находиться у меня.
        Марина перерыла все ящики, но найти второго ключа от подвала так и не смогла. На связке был всего один, запасной ключ всегда находился в письменном столе, но сейчас его там не оказалось.
        - Это уже хуже, - произнес Енусидзе. - Некто затеял опасную игру. Теперь я понимаю, что смерть вашего мужа, угрозы, которые мы слышали за ужином, поломанный джип - звенья одной цепи.
        - Вы хотите сказать, - спросила Лиза, - что убийца находится среди нас? - В ее голосе слышалось любопытство.
        - Я ничего не утверждаю, - произнес отставной следователь, - но и такой вариант не исключен. Сейчас половина пятого. Будить других постояльцев не имеет смысла, это ничего не изменит. А утром, если погода не изменится и позвонить в город не получится, я возьму расследование в свои руки.
        - Как классно! - воскликнула Лиза. Она выглядела как ребенок, неожиданно получивший подарок. - Произошло настоящее убийство! Прямо как в детективных романах. Я просто обожаю Дарью Донцову…
        Девушка осеклась, заметив выражение лица Марины.
        - Извините, - пробормотала она, - я не хотела. Мне очень жаль, что так случилось…
        Марина, ничего не ответив, скрылась в ванной комнате. Запершись изнутри, Пояркина включила воду. Странное дело, но она не испытала чувства утраты, когда увидела бездыханное тело Василия. Безумная любовь давно прошла, они были просто партнерами по бизнесу, не более того. Василий великолепно готовил, разбирался в технике, отличался незлобивым характером. Марина была уверена, что за все годы совместной жизни он ни разу ей не изменил. Идеальный муж.
        И все-таки она совсем не расстроилась. Больше всего Марину страшил предстоящий скандал. Скрыть убийство в «Серебряной поляне» не получится. Это слишком серьезно, даже ее знакомые в милиции не смогут спустить дело на тормозах. Если бы сейчас не буйствовала стихия, она бы отправила гостей по домам, компенсировав им расходы. А смерть Василия можно было бы представить как несчастный случай.
        Марина вспомнила о том, что произошло много лет назад. Об этом знали только они с Василием. Они убили человека. Поэтому, когда бесплотный голос обвинил всех присутствующих в преступлениях, она не на шутку испугалась.
        Пояркина для приличия потерла глаза, чтобы выглядеть безутешной вдовой. Василий умер, и значит, всем кемпингом владеет только она одна.
        - Ложись спать, Лиза, - сказал Енусидзе. - Давай я провожу тебя до комнаты. И не забудь запереться изнутри. Если по кемпингу разгуливает убийца, то нужно быть начеку.
        - Это так захватывающе! - взвизгнула девушка. - Вы же настоящий сыщик, не так ли? Вы обязательно найдете убийцу.
        Николай Кириллович налил себе немного коньяку. Он приехал сюда отдохнуть, а попал в самую гущу событий. Он сумеет показать молодым, на что способен.
        Утром первой вниз спустилась Галина Егоровна Найденова. Она всегда поднималась не позже половины седьмого. Организму вреден долгий сон, нужно вставать пораньше. Завтрака еще не было. Она заметила Енусидзе, который выглядывал через стекло на улицу. Еще не рассвело.
        - Встаете раньше солнца, - произнес Николай Кириллович. - Весьма похвально.
        - А вот увлекаться спиртным не рекомендую, - Галина Егоровна с укоризной указала на бутылку коньяка. - А где наши хозяева, почему еще нет завтрака?
        - Подождите немного, нужно, чтобы собрались все.
        Общий сбор произошел около десяти. Астролог Кузнецов несколько раз спрашивал о Василии, но так и не получил ответа. Вика с тоской смотрела на белесую мглу, заслонившую солнце. Буран усилился.
        - Дамы и господа, я рад, что все в полном сборе, - произнес Енусидзе. Он оглядел присутствующих. - Мариночка сейчас подаст завтрак.
        - Нам обещали шведский стол, - недовольно произнес Сергей Леонидович Гончаров. - А что получается? Мы почему-то должны ждать, пока соберутся все.
        - Сегодня для этого есть особые причины, - заметил Николай Кириллович. - Я должен вам сообщить: в кемпинге произошло убийство.
        - Опять дурная шутка, - произнес Никольский.
        - Нет, - покачал головой отставной следователь. - Чистая правда. Этой ночью в районе от нуля до двух часов был убит Василий Пояркин.
        - Не может быть, - прошептала Катя.
        - Не верьте ему, это идиотский розыгрыш, - подал голос Генрих Кузнецов. - Василий отвезет меня в город первым. Старик специально это говорит!
        - Прекратите истерику, - спокойно заметил Виктор Антонов. За ночь он пришел в себя. - Выслушайте, что вам хотят сказать.
        - Спасибо, - жестко произнес Николай Кириллович. Он больше не был весельчаком-балагуром, дамским угодником и рассказчиком анекдотов. Подтянутый и строгий, он словно олицетворял собой власть. - Тело Пояркина было обнаружено его женой в четвертом часу утра.
        - Где? - спросил историк Сколышев. - Мы имеем право знать.
        - В подвале кемпинга, я и не собираюсь это скрывать, - ответил Енусидзе. - Мы с Лизой… Кстати, разрешите представить вам Елизавету Павловну Татаренко, она присоединилась к нашему обществу вчера поздно вечером, так вот, мы с Лизой осмотрели тело. Елизавета - студент-медик. Василия убили несколькими ударами разводного ключа по голове.
        - А это не несчастный случай? - спросил Дима Реутов. Итак, начали сбываться предсказания анонимного автора электронного сообщения. В кемпинге произошло убийство. Жаль, что жертвой стала не колоритная личность наподобие Ирэн Костандилли или известного астролога Кузнецова. Тогда бы его будущая статья имела оглушительный успех.
        - Какой ужас! - шумно вздохнула Ирэн Аристарховна. - Мне сразу не понравилось это заведение. Но я и подумать не могла, что здесь убивают. Я требую, чтобы меня отвезли обратно. Слышите, требую!
        Енусидзе безапелляционно отрезал:
        - У каждого абсолютно равные права на то, чтобы покинуть кемпинг. Сейчас это невозможно. Машина выведена из рабочего состояния, буран не позволяет уйти пешком. Мы задержимся здесь на несколько дней. Но это время нужно потратить с умом. У нас есть уникальный шанс самим найти убийцу.
        - Он прячется где-то в доме, - заявила Галина Егоровна. - Нужно все обыскать, и тогда станет ясно, кто этот негодяй.
        - А вы не рассматриваете такой вариант, что убийца один из нас? - сказал Дима. Казалось, он уже представляет, какую сенсационную статью напишет, когда окажется в Москве. Он замешан в настоящем убийстве. Енусидзе прав - нужно обязательно найти убийцу. Эта статья станет его звездным часом.
        - Как среди нас? - произнесла Ольга Евгеньевна Гончарова. - Этого не может быть. Никто из присутствующих не способен на убийство.
        - Не нужно так категорично утверждать, - сказал Енусидзе. - Я много лет проработал следователем и знаю, что на убийство, в принципе, способен любой человек. Если он окажется в особых обстоятельствах. Дмитрий прав, мы не должны забывать, что в первую очередь подозреваемыми становимся мы все. Без исключения.
        Гости ничего не возразили. Ирэн Аристарховна тщательно размешивала сахар в чашке, стараясь ни на кого не глядеть. Татьяна Живаго, отрешенная от происходящего, думала об умирающем в Москве муже. Петр Сергеевич Сколышев со злобной улыбкой уставился на Лизу. Катя Вранкевич напряженно вглядывалась в лица собравшихся. Денис Куликов взял Настю за руку, по ее бледному лицу было заметно, что она очень переживает. - И чтобы выяснить, кто убийца, мы должны провести расследование. Каждый из вас должен сообщить мне, где он находился в период с двенадцати до двух часов ночи.
        - Это просто смешно, - сказал Никольский. - Кто дал вам право заниматься самоуправством? Если кого и убили, так это меня не касается. Я не собираюсь ни перед кем отчитываться в собственных действиях.
        - Тогда придется решить это в коллективном порядке, - прервал его Енусидзе. - Предлагаю проголосовать за то, чтобы начать расследование. Или вы предпочитаете сидеть сложа руки и ждать помощи? Учтите, буря может продлиться неделю. А то и больше.
        - Как неделю! Я не могу оставаться здесь целую неделю, да еще по соседству с трупом! - воскликнула Ирэн Аристарховна.
        - Не бойтесь, трупы не кусаются, - сказала Лидия Ивановна. - Но, уважаемый господин следователь, вы ведь тоже один из потенциальных подозреваемых. Как вы можете вести расследование?
        Енусидзе усмехнулся. Старуха ему не нравилась. От нее шла непонятная ему волна скрытой агрессии. Похоже, бабка «сидела». Вот и ненавидит теперь представителей правоохранительных органов.
        - Убийцей может оказаться каждый из присутствующих. В том числе и я. Но это не освобождает нас от необходимости узнать, кто это сделал. Или у кого-то иное мнение?
        Все промолчали, а молчание, как известно, знак согласия. Полковник потер руки.
        - Мне потребуются помощники. Единственный, кто обладает медицинскими познаниями, - это Елизавета. А Екатерина специализируется по психологии.
        Дима Реутов переглянулся с Лидией Ивановной. У них мелькнули похожие мысли - Енусидзе отобрал в помощницы двух симпатичных девушек.
        - Они не возражают, я думаю, - продолжал Николай Кириллович. - Вот и хорошо. Но чтобы исключить версию о том, что убийца пришлый и притаился где-то в доме, требуется проверить все помещения. Марина, просветите нас, сколько всего комнат в кемпинге?
        Пояркина, выглядевшая после бессонной ночи на редкость свежо, произнесла:
        - Четырнадцать жилых помещений, плюс подсобные… Бассейн, спортивный зал, гараж. Кроме них, еще сауна. Я вас уверяю, что здесь никто не мог спрятаться.
        - Мы проверим, - резюмировал Енусидзе. - Какие будут предложения?
        - Надо разбиться по группам и прочесать вдоль и поперек все здание, - сказал Сколышев. - Причем нельзя, чтобы вместе оказались, например, муж и жена.
        - Это еще почему? - спросил Денис Куликов. - Или вы считаете, что мы с женой приехали сюда, чтобы убивать?
        - Никто никого не обвиняет, - спокойным тоном произнесла Лиза. - Я, например, в момент совершения убийства вообще находилась вне этого здания. Но теперь под подозрением наравне со всеми.
        - В здании три этажа, - сказал Енусидзе. - Я не думаю, что потребуется участие всех присутствующих. Кто-нибудь добровольно хочет принять участие в осмотре?
        В итоге было решено, что подсобные помещения осматривают Никольский, Денис Куликов и Лидия Ивановна Мамыкина. Первым этажом поручили заняться Енусидзе, Найденовой и Гончарову. Наверх, где располагались комнаты гостей, постановили отправить Сколышева, Диму Реутова и Виктора Антонова. Остальных в момент обыска попросили не покидать гостиную. Чтобы снять напряжение, Марина принесла кофе и легкие закуски. Впрочем, никто к ним не притронулся.
        - Я думаю, что это провернула жена убитого, - громогласно заявила Ирэн Аристарховна. - Кому еще нужно убивать ее несчастного мужа? Мне, вам или кому-то другому из гостей? Она прожила с ним много лет, у них были свои трения. Смерть Василия выгодна только ей.
        - Тише вы, - велела Катя Вранкевич. - Она же совсем рядом.
        - И пусть слышит, - прошипела мадам Костандилли. - Я точно знаю, что никого не убивала. До половины первого я читала книгу, потом легла спать.
        - Я тоже считаю, что смерть Василия выгодна его жене, - включилась в разговор Вика. - Я видела этого бородача всего несколько раз, даже толком с ним не говорила. Зачем мне его убивать?
        Настя Куликова, запинаясь, произнесла:
        - Мне страшно. Я хочу уехать отсюда как можно быстрее.
        - Не вы одна, милочка, - усмехнулась Ирэн Аристарховна, - поверьте мне, каждый из нас с удовольствием отдал бы все свои деньги, чтобы выбраться из этого кемпинга. Как долго продлится буря? - спросила она у вошедшей Марины.
        Та ничего не ответила.
        - Я, кажется, к вам обращаюсь, дорогуша, - повторила Ирэн Аристарховна. Марина великолепно слышала, что ее обвинили в убийстве Василия. Собравшись, она ответила мадам Костандилли самой сладкой улыбкой:
        - Я не знаю. Термометр показывает минус тридцать. Не думаю, что метель прекратится в ближайшие несколько дней. Кто-нибудь еще желает кофе?
        Настя подошла к Марине и обняла ее за плечи:
        - Я понимаю, как вам сейчас тяжело. Поверьте, я на вашей стороне. Все будет хорошо.
        - А вот это вряд ли, - произнес молчавший до сих пор Саша Гончаров. О подростке в суматохе, вызванной известием об убийстве Пояркина, совсем забыли.
        - Что ты хочешь этим сказать, мальчик? - спросила Вика.
        Подросток покачал головой и выбежал из столовой.
        - Отвратительно воспитанный ребенок, - заявила Ирэн Аристарховна. - И куда только родители смотрят.
        - Не вам об этом судить, - подала голос Ольга Евгеньевна, мать Саши.
        Костандилли с неприязнью оглядела всех присутствующих.
        - Я не собираюсь никого учить жить. Но учтите, если ребенку во всем потакать, то в итоге он сядет на шею родителям. Пойду отдохну. - Ирэн Аристарховна поднялась из-за стола.
        - Здесь никого нет. - Игорь Никольский прикрыл тяжелую дверь, ведущую в подвал. Вместе с Денисом и Лидией Ивановной они осмотрели все закоулки подземелья, раскинувшегося под кемпингом.
        - Точнее, молодой человек, мы никого не обнаружили, - сказала Лидия Ивановна. - А это не одно и то же.
        - Вы думаете, кто-то скрывается в кемпинге? - поинтересовался Денис.
        - Нет, я так не думаю. - Старушка, несмотря на свой почтенный возраст, производила впечатление полного сил и энергии человека. - Мне довелось много повидать в жизни, и, поверьте, уважаемый полковник, который так лихо взял бразды правления в свои руки, прав. Каждый из нас способен на убийство. Я не думаю, что таинственный убийца скрывается в кемпинге.
        - Значит, он один из нас, - жестко произнес банкир. - Я уже давно понял, что этот некто специально заманил нас сюда. Дурочка Вика, девица, с которой я приехал, польстилась на глупейшие обещания. Якобы звукозаписывающая фирма из Америки заинтересовалась ее талантом и предлагает ей встретиться со своими представителями в «Серебряной поляне» для обсуждения деталей контракта. Если бы кто-то обратился ко мне с подобной просьбой, я бы просто рассмеялся ему в лицо. Такие сделки заключаются совсем по-другому.
        - А если убийца один из нас, - сказал Денис, - то кто именно? Я точно знаю, что ни моя жена, ни я не убивали. Сами посудите, этот Василий нам не сват и не брат, я увидел его первый раз в жизни, когда он встречал меня с Настей на вокзале.
        Николай Кириллович Енусидзе раскрыл дверь погреба и щелкнул выключателем. Слава богу, запасов еды хватит надолго.
        - Никого нет. - Галина Егоровна никому не доверяла, поэтому перепроверяла каждое из помещений.
        До сих пор Гончаров вообще не разговаривал с соплеменниками, так он окрестил тех, кто оказался вместе с ним заложником стихии в «Серебряной поляне».
        - Подождите, - вдруг произнес он. - Вы все осматриваете очень поверхностно. Нужно это делать тщательнее.
        - Вы что, считаете, что убийца притаился за банками с солеными огурцами? - рассмеялся Енусидзе. - Говорю вам, здесь никого нет.
        - Чтобы это выяснить, нужно закончить осмотр всего дома, - упрямо гнул свое Гончаров.
        Галина Егоровна поддержала его. Енусидзе не стал возражать.
        - Как хотите, - произнес он. - Но мы все равно ничего не найдем.
        - Вы уверены? - спросил Гончаров, открывая дверь, ведущую в мини-прачечную. - Или вы уже знаете, что убийца - один из гостей? Николай Кириллович, может, подскажете, кто именно?
        Отставной следователь обернулся к Гончарову.
        - Не советую вам так со мной разговаривать, - произнес он, прищурив глаза. - Когда сюда приедет милиция, а это рано или поздно случится, я доложу обо всем. В том числе и о своих подозрениях.
        - Ради бога, - заявил Гончаров. - Не думайте, что, если вы служили в органах, это дает вам право распоряжаться и командовать. Мы все в одинаковом положении.
        Дима Реутов с любопытством заглянул в комнату Кати Вранкевич. Вещей было не так много. Под кроватью никого. Он усмехнулся. Хозяйка предпочитает не пылесосить под кроватями. Но это и хорошо. Надумай кто-нибудь здесь притаиться, непременно чихнул бы. Да и слой пыли не тронут.
        Виктор Антонов постучал в комнату к Ирэн Аристарховне.
        - Я не собираюсь никого пускать к себе, - сказала та. - Уверяю вас, у меня никого нет. Ни в шкафу, ни в чемоданах.
        - Осмотр не будет завершен, пока мы не проверим ее комнату. - Сколышев спустился вниз и вернулся с ключом. - Марина сказала, что этот от номера Костандилли.
        - И вы ворветесь к ней без стука? - спросил Реутов. - Тогда я лучше отойду. Она женщина массивная, если захочет, может и покалечить.
        Петр Сергеевич хмыкнул и распахнул дверь. Ирэн Аристарховна с черной кружевной косынкой на глазах лежала на кровати. Услышав шум, она приподнялась и сняла повязку.
        - Как вы посмели! - закричала она. - Вы ворвались в мою комнату. - Она схватила с тумбочки книжку и запустила ею в Сколышева. Историк ловко увернулся от романа Джеки Коллинз, который норовил попасть ему в лоб, распахнул дверь в ванную, заглянул под кровать и в платяной шкаф.
        - Вы хам, мерзавец, я вас по судам затаскаю! - Цвет лица Ирэн Аристарховны сравнялся с нежно-сиреневым неглиже, которое обволакивало ее царственное тело.
        - Не кипятитесь. - Сколышев подошел к двери. - Теперь я спокоен. У вас никого нет. Можете продолжать свой сон.
        - Какой вывод я могу сделать? - скептическим тоном произнес Енусидзе полчаса спустя. Он знал, что в кемпинге посторонних не обнаружили. - Раз здесь никого нет, значит, в смерти Пояркина виновен один из нас.
        - Это давно ясно, - поддержала его Лидия Ивановна.
        - И чтобы изобличить убийцу, я попрошу каждого из присутствующих побывать в библиотеке и рассказать мне о том, что он делал ночью.
        - Вы считаете, что это поможет? - Никольский с сомнением покачал головой. - Лучше давайте подумаем, как выбраться отсюда в город. Дело милиции искать преступника. Мы с Викой невиновны. Правда, Викуля? Ты ведь подтвердишь, что мы всю ночь были вместе?
        - Конечно, Игорек, - ответила та. - Никто из нас не покидал номера. Могу это подтвердить.
        - Вот и прекрасно, - заметил Енусидзе. - Значит, двумя подозреваемыми меньше. Катя и Лиза, - обратился он к девушкам, - не забывайте, вы мои помощницы. Будете записывать показания. Итак, кто желает быть первым?
        - Мне скрывать нечего, - вызвалась Лидия Ивановна. - Так что разрешите мне, как самой пожилой, первой рассказать о том, что я делала ночью.
        Стараясь не замечать в ее словах сарказма, Енусидзе приветливым жестом пригласил Лидию Ивановну пройти в библиотеку.
        Марина Пояркина на кухне готовила обед. Ее муж убит, кемпинг отрезан от остального мира, гости развлекаются тем, что ищут убийцу. Это, однако, никак не отменяет ее обязанности накормить всех присутствующих вовремя. Она пожалела, что Василия нет рядом. Он был великолепным поваром. Теперь ей придется взять все на себя.
        Она помешала булькающий суп. Хорошо готовить она так и не научилась. Но гости должны что-то есть.
        Просторная кухня, которая всегда была предметом ее гордости, теперь страшила Марину. Она обернулась. Нет, никто не стоял за ее спиной с разводным ключом. Девица, машина которой застряла около кемпинга, сказала, что на Василия напали со спины. Как ужасно! Он не успел даже увидеть, кто его убивает.
        Марина помешала жарящийся лук. Василия нет. Она все никак не могла поверить в смерть мужа. Его тело лежит в подвале. И кто же это сделал?
        Кто-то из гостей, она была уверена. Она слышала, как Ирэн Аристарховна обвинила ее в убийстве, а молодая певичка поддержала ее. Дура! Если бы она и захотела убить Васю, то не в присутствии полутора десятков постояльцев. Скандал теперь разразится необыкновенный. А для ее бизнеса скандал - это самое страшное. Марина не знала, что дальше будет с кемпингом. Вряд ли кто-то захочет отдохнуть в той же гостинице, где произошло убийство. Местные чиновники забудут о «Серебряной поляне».
        Отбивные шкворчали. Марина попыталась отодрать их от сковородки - прижарились намертво.
        Мысли неизменно возвращались к странному обвинению, прозвучавшему с диска. Неужели Василия убили за то… за то, что они когда-то вместе совершили?
        Перед ней сидят три человека. Две миловидные молодые женщины и один пожилой мужчина. Лидия Ивановна вспомнила картинку более чем пятидесятилетней давности. Тогда она тоже предстала перед тремя судьями. Нет, это было слишком давно.
        - Лидия Ивановна, не волнуйтесь, пожалуйста, - Катя попыталась успокоить старушку. - Мы только зададим вам несколько вопросов. А лучше сами все расскажите.
        - Со мной все в порядке, - Мамыкина говорила чистую правду. - Вчера после ужина, во время которого неизвестный обвинил нас в преступлениях, я поднялась к себе и со спокойной совестью заснула. Мне нечего к этому добавить. Видите ли, - она усмехнулась, - я уже давно вышла из того возраста, когда может найтись свидетель, который подтвердит, что провел ночь вместе со мной.
        Лиза хихикнула. Старушка оказалась с чувством юмора. Николай Кириллович не любил, когда смеялись над шутками, которые принадлежали не ему.
        - Хорошо, а что вы скажете по поводу предъявленного обвинения? Вы виновны в убийстве?
        Лидия Ивановна замолчала. Прошло несколько секунд. Ее взгляд стал жестким, глаза превратились в две льдинки.
        - А вы? - вопросом на вопрос ответила она. - Вы, уважаемый товарищ следователь? Я думаю, за время вашей работы вы отправили немало людей и в тюрьму, и в камеру смертников. Вы всегда были уверены, что они виновны?
        - Всегда, - слишком быстро ответил Енусидзе. - Я служил и продолжаю служить закону. Думаете, что задача следователя обязательно посадить человека? Я уверен во всех приговорах, которые были вынесены по расследованным мною делам.
        Он лгал. Полковник прекрасно знал, что далеко не по всем делам были осуждены виновные. От него требовали быстрого раскрытия громких преступлений. Часто звонил прокурор и предлагал пересмотреть его позицию. Николай Кириллович думал о карьере, о семье, которая годами жила в коммуналке, о дочери-троечнице, мечтавшей о хорошем вузе. И разве стал бы он полковником, если бы проявлял строптивость? Вряд ли. В любом случае люди, которые оказывались перед ним, не вызывали жалости. Воры, убийцы, спекулянты, насильники, фарцовщики, растлители малолетних. Каждый из них получил по заслугам.
        Один случай стоял особняком. Тогда Енусидзе отправил на смерть невиновного. Николай Кириллович старался не вспоминать об этом.
        - Да, мне пришлось совершить убийство, - произнесла Лидия Ивановна. - И я не собираюсь это скрывать. Человек, которого я убила, заслуживал такой участи, уж поверьте мне. Больше я вам ничего не скажу. Вы можете сообщить о моем заявлении компетентным органам, пусть принимают меры. Мне почти восемьдесят три года. Убийство я совершила в шестьдесят первом. Кто поверит старухе вроде меня? Никаких доказательств, как вы понимаете, не осталось.
        - Лидия Ивановна, - медленно произнесла Лиза Татаренко, - вы не сожалеете о том, что совершили?
        - Деточка, - Мамыкина снова превратилась в милую старушку, - я сделала это с превеликим удовольствием.
        Лида Мамыкина, тридцатилетняя женщина, радовалась наступившей весне. Отступили холода, зацветали яблони. Городок Нерьяновск, раскинувшийся недалеко от Рязани, удивительно похорошел. Грязные сугробы исчезли, по улицам, позвякивая, громыхали трамваи. Стоял май 1949 года.
        - Мамочка! - Четырехлетняя дочка Лиды, конопатенькая девчушка, которой восхищался весь двор, ворвалась в комнату. - Мамочка, а Петя - враг народа!
        Лида сделала потише радио, по которому целый день передавали одно и то же - громогласные новости об успехах советских рабочих, новых указах и разоблачении очередных наймитов Запада. Лида была неглупой женщиной. Она не могла поверить, что соседи, сослуживцы или руководители страны, которых вчера все почитали и превозносили, вдруг оказались предателями и шпионами.
        - Почему ты так решила, Лидочка? - Дочку назвали в честь мамы. - Кто тебе это сказал?
        Девочка улыбнулась и важно произнесла:
        - Его родителей арестовали. Они плохие. Они хотели убить товарища Сталина.
        - Тише, - произнесла Мамыкина и закрыла окно. Во дворе суетилась ребятня, старики играли в домино или читали советскую прессу. Где-то вдалеке играл патефон, звучала бравурная, жизнерадостная мелодия.
        Соседки по общежитию уже сообщили Лиде, что Кобозевых взяли ночью. К ним приехало несколько машин, был обыск. Родителей и бабушку забрали, комнату опечатали, а шестилетний Петя, их сын, остался один на улице, как выброшенная собачка. Ему никто ничего не объяснил. Лида видела, как соседи, еще накануне угощавшие Петю пирожками или трепавшие по голове, теперь отворачивались. Двоюродная сестра Кобозевых обещала забрать ребенка. Она, похожая на тень, появилась во дворе, собрала последние сплетни и скрылась, не забрав с собой племянника. Лида украдкой дала мальчику стакан молока и булку. Во дворе было слишком много любопытных глаз и ушей.
        - Нам сказали, что его теперь отправят в детдом, - с непонятной радостью сообщила Лидочка. - Он плохой, мама, я его боюсь.
        - Он не плохой, дочка. - Мамыкина прижала к себе Лидочку. Как она могла объяснить четырехлетнему ребенку, что Кобозевы ни в чем не виноваты?! Лида уже давно не верила официальной пропаганде. Ее муж-инженер, наоборот, считал Иосифа Виссарионовича гением всех времен и народов. Лида никогда не перечила мужу. Она знала, что раньше сажали за любое неосторожное слово. Теперь брали, даже если ничего не было сказано. Ходили темные слухи о том, что по разнарядке сверху спускают циркуляры, где указано количество людей, которых нужно арестовать. Лида понимала, что изменить существующее положение дел никто, а тем более она не в состоянии. В декабре 49-го товарищу Сталину исполнится семьдесят. Колхозники рапортовали о небывалом урожае, шахтеры выдавали уголь на-гора, в десятки раз перевыполняя норму, а доблестные органы обещали окончательно избавить общество от ренегатов и врагов народа.
        - Лидочка, дочка, - Мамыкина поцеловала девочку, - старайся никому не говорить о Пете. Он несчастный мальчик.
        - Хорошо, - сказала Лидочка. Она всегда слушалась маму. - Можно, я пойду на улицу?
        - Иди, - отпустила ее Лида. Она в задумчивости посмотрела на девочку, которая через минуту присоединилась к ватаге ребятишек, игравших во дворе.
        Скоро с работы вернулся муж. Семен отличился на фронте, куда ушел добровольцем, хотя у него была возможность работать в тылу. Дошел до Праги, где и встретил весть о победе. После войны получил назначение в Нерьяновск. Старинный городок, раньше славившийся вишневым вареньем и двумя неописуемой красоты церквами, по распоряжению партии и правительства должен был превратиться в стратегический центр. В Нерьяновске основали несколько заводов, в секретном цехе одного из которых и работал Семен Мамыкин.
        - Почему молчит радио? - Муж всегда требовал, чтобы радио работало на полную мощность. Лида покорно включила черную коробку. Полилась речь министра тяжелой промышленности, который рапортовал товарищу Сталину и всему советскому народу о чрезвычайных успехах сталеваров.
        - Сегодня арестовали Кобозевых, - произнес, попробовав борщ, Семен. - И поделом. Что про них говорить, одно слово - евреи.
        - Сеня, какие же они евреи? - попыталась возразить Лида. - И в чем виноват их сын? Его вышвырнули на улицу. Представь, что такое случится с нашей дочерью.
        - С нашей дочерью такое никогда не случится, - Семен был неумолим. - И правильно их арестовали. Говорят, Кобозев в больнице травил пациентов. После великой победы враги нашей страны хотят уничтожить завоевания Октября.
        Лида отвернулась. Она не могла слушать постоянные разглагольствования Семена. Она любила мужа, но изменить его была не в силах. Она не собирается возражать ему. Кобозевы, как тысячи других, бесследно исчезли. Через два дня о них никто и не вспомнит, в комнату въедут новые жильцы, о них все забудут.
        Вечером, уложив дочь спать и оставив мужа в одиночестве корпеть над чертежами, Лида вышла во двор. Теплый ветерок ласкал лицо, начинало темнеть, в небе загорались далекие звезды. Вдруг Мамыкина заметила сгорбленную фигурку около стены. Подойдя, она поняла, что это сын арестованных Кобозевых Петя.
        - Тетя Лида, - прошептал он, узнав ее, - дайте мне, пожалуйста, попить.
        - А где твоя тетка? - дрогнувшим голосом задала вопрос Лида. Она не могла смотреть на страдающего ребенка.
        - Она обещала, что придет за мной, и не пришла. Наверное, испугалась. Я ее не виню. Она хорошая женщина, сейчас такое время.
        Потрясенная Лида погладила мальчика по голове. Ему всего шесть, а он уже узнал самые страшные тяготы жизни.
        - Подожди здесь, - произнесла Лида. Она вернулась домой и тайком от Семена, который целиком погрузился в работу, принесла Пете оставшиеся с ужина котлеты. Мальчик с жадностью набросился на еду. Лида размышляла. Его должны забрать в особый детский дом, который населяли отверженные дети врагов народа. О том, что там творится, она не хотела и думать. То ли о нем забыли, то ли власти не торопились, но пока Петя оставался беспризорником. Сразу после войны Лида видела множество оборвышей, которые бродили по улицам. Затем они исчезли, а власть, как обычно, доложила о моментальном решении проблемы беспризорщины.
        - Спасибо, - произнес мальчик. - А теперь вам нужно идти. Если увидят, что вы меня кормите, у вас будут неприятности.
        - Куда ты пойдешь? - спросила его Мамыкина. Петя отвернулся и заплакал.
        Лида прижала плачущего ребенка к груди и попыталась его успокоить. Но чем она могла помочь мальчику, который в шесть лет лишился всего? Не думая о последствиях, она сказала:
        - Пошли к нам.
        Увидев сына арестованных Кобозевых, Семен побагровел. Лида молча посадила мальчика за стол и налила ему тарелку супа. Муж схватил Лиду за руку и вытащил в общий коридор. Оглянувшись и убедившись, что их никто не слышит, он произнес яростным шепотом:
        - Ты что делаешь, идиотка, зачем притащила к нам в комнату ребенка врагов народа?
        - Вот именно, что ребенка, - упрямо заявила Лида. - Он ни в чем не виноват. Сын за отца не отвечает. - Она вырвала руку. Семен тяжело дышал, размышляя.
        - Тебя никто не видел? - спросил он, немного подумав. - Ни одна душа не должна знать, что он ночевал у нас. Рано утром отправишь его обратно. Запомни, я не зверь, Лида, но и ты должна понять, что он представляет для нас опасность.
        Мамыкина вернулась в комнату. Петя, утомленный переживаниями страшного дня, спал в кресле. Очаровательный малыш - и враг народа. Лида подхватила его и положила на кровать. Петя, сонный, перевернулся на бок. Она заботливо укрыла его пледом.
        До самого утра Лидия просидела вместе с мужем. Семен работал над срочным заказом. Он пытался сосредоточиться, но у него ничего не выходило. Он портил лист за листом, пока наконец не повернулся к жене:
        - Лидия, пора. Уведи ребенка. Все равно помочь ему мы не в состоянии. Ты это прекрасно знаешь. Не вовлекай и нашу семью в эту трагедию.
        Часы показывали начало пятого. Первые лучи раннего восхода алели на горизонте. Следовало торопиться. Многие из соседей поднимались на заре, чтобы отправиться на работу. Лида разбудила Петю. Мальчик покорно выпил чаю, Лида завернула ему несколько пирожков и яблок.
        - Твоя тетя за тобой не придет, - сказала она. - Но у тебя есть бабушка. Ты знаешь, как к ней доехать?
        - Да, - произнес Петя. - Тетя Лида, спасибо вам за все. Скажите, а маму отпустят?
        - Конечно, - фальшиво-бодрым голосом заверила его Лида. - Нужно немного подождать. Это какая-то ошибка, ее отпустят. Но тебе нужно ехать к бабушке. Я дам денег на дорогу, возьми, - она протянула Пете несколько купюр.
        Крадучись, чтобы их не заметили соседи, они прошли по общему коридору и через двор. Лида ощущала жар Петиной ручонки, которой мальчик впился в ее ладонь. Мамыкина понимала, что поступает подло, но Семен прав. Она не может оставить ребенка у себя.
        До вокзала было рукой подать. Несмотря на раннее утро, там уже толпились люди, ожидавшие электричку на Москву. Лида купила Пете билет. Сосредоточенный и не по годам взрослый, мальчик отрешенно стоял на перроне. За всю дорогу до вокзала он не проронил ни слова, только теснее прижимался к Лиде. Мамыкина старалась не смотреть на него.
        - Лидушка, а ты что здесь делаешь? - услышала Мамыкина знакомый голос. Она резко обернулась. Перед ней стояла соседка по общежитию, Ниночка. Она работала буфетчицей на вокзале. - Едешь с дочкой в Москву?
        Соседка присмотрелась, и на ее хитроватом лице проступило лисье любопытство.
        - А кто это с тобой? - приторным голоском произнесла она. - Никак сын Кобозевых? Петюша, это ведь ты, маленький мой?
        Лида попыталась заслонить ребенка от Ниночки, но та проворно подошла к мальчику.
        - Бедный мой, бедный. Папу и маму арестовали. И куда это ты едешь, Лидочка? Помогаешь Петюше? Он хороший мальчик, возьми булочку, - и она протянула ему булку с маком.
        Загрохотал подходящий к станции поезд. Ниночка ахнула:
        - Так Петюша едет в Москву! Наверное, к бабушке. Конечно, конечно, ему сейчас так тяжело. Мамы и папы нет…
        Ниночка потрепала ребенка по голове. Лида поцеловала мальчика. В глазах Пети застыли слезы. Мамыкина вдруг кинулась к кассе.
        - Билет до Москвы, - выдохнула она. - Быстрее, пожалуйста, быстрее.
        Слава богу, было воскресенье.
        Лида успела вскочить в уже отходящий от станции поезд. Она не могла отправить ребенка одного в огромный город. Буфетчица Ниночка, склонив на бок голову с перманентом, смотрела им вслед с легкой улыбкой и махала рукой.
        Разыскать в Москве бабушку было делом сложным. Она жила на самой окраине, в двухэтажном кирпичном доме, построенном сразу после войны. Крепкая, моложавая женщина, совсем не похожая на старуху, приняла удар судьбы стойко.
        - Я так и знала, - произнесла она, прижав к себе плачущего Петю. - Мою дочь и ее мужа должны были рано или поздно арестовать. Не плачь, маленький. Ты останешься у меня.
        Узнав, что тетка Пети отказалась от мальчика, она только вздохнула:
        - Подлецы всегда остаются подлецами, особенно в наше время. Я ее не виню. У нее тоже есть дети. Спасибо тебе, Лида, за то, что приютила моего внука. Бог это не забудет.
        Она перекрестила Мамыкину и поцеловала ее в лоб. Лида попрощалась с Петей. На пороге она обернулась. Мальчик, утирая кулачками слезы, прижался к бабке. Больше их Лида никогда не видела.
        Дома она оказалась к вечеру. Муж ни о чем ее не спрашивал, дочка даже и не знала, что Петя ночевал у них. Лида, сильно уставшая за день, прилегла отдохнуть. Так и заснула. Ее разбудил громкий шум в общем коридоре и гул голосов. Затем раздались удары в дверь.
        Семен чертыхнулся и пошел открывать.
        - Лидочка, это я, - раздалось из-за двери, - Нина, соседка. С моим ребеночком плохо, открой, пожалуйста.
        Семен, не подозревая ничего плохого, распахнул дверь. В комнату ввалились люди в форме и в штатском. Мамыкин, одетый в одно исподнее, задрожал. Он прекрасно понял, что означает такой полуночный визит. Вслед за непрошеными гостями появилась буфетчица Ниночка. Еще несколько соседей заглядывали в комнату. В их глазах читались одновременно страх и торжество.
        Невысокий мужчина во френче без знаков отличия произнес неприятным голосом:
        - У нас есть постановление прокурора на обыск. Приступайте, - коротко отдал он приказание подручным.
        Семен попытался что-то сказать, но его никто не слушал. Он так и замер посреди комнаты. Лида прижала к себе дочку. Девочку вытащили из кровати. Молодой лейтенант сбросил на пол простыню, подушку и матрас, наступил на них блестящим сапогом.
        - Где скрываете секретные документы, которые намереваетесь передать врагам народа? - крикнул Семену человек во френче.
        Мамыкин залепетал, что у него нет секретных документов и он не общается с врагами народа.
        - Ваша жена общается, - отрезал один из военных. Он внимательно рассматривал бумаги на столе. - Вы пытаетесь нас обмануть, вот они, секретные чертежи. Вы тайно вынесли их с завода, на котором работаете.
        Ниночка ахнула. Кудряшки на ее голове затряслись от негодования. Она и сосед-инвалид являлись понятыми.
        - Это никакие не секретные бумаги, - задыхаясь, произнес Семен. - У меня есть разрешение на их вынос с завода, я работаю с ними дома, я ведущий инженер…
        - Знаем мы, как вы работаете! - прокричал человек-френч. - Понятые, видели? Заносим в протокол: обнаружены секретные документы, представляющие стратегическую ценность для противника. Мамыкин хранил их дома с целью передачи вражеским разведкам.
        Обыск длился пять часов. Давно рассвело, когда Мамыкиным объявили, что они арестованы. За эти несколько часов Семен состарился на двадцать лет. Он ни на кого не глядел, уже не сопротивлялся, только бормотал, что никогда не изменял Родине и хочет обратиться к товарищу Сталину.
        - Обратишься, обратишься, - заверил его военный. - У нас каждый враг народа имеет право на обращение к вождю. Уведите арестованного.
        Враг народа! Семен Мамыкин - враг народа! Весть молниеносно распространилась по общежитию. Когда Семена, наспех одетого, с узелком в руках, вели по коридору, из щелей приоткрытых дверей на него смотрели глаза жильцов. Сочувственные, негодующие, безразличные. Некоторые двери были наглухо захлопнуты, но чувствовалось, что обитатели прильнули к замочным скважинам. Трясущегося Семена затолкали в черную машину с решетками на окнах. Лида беспрестанно гладила по голове дочку. Потрясенная девочка молчала, это больше всего пугало Мамыкину. Комната была перевернута вверх дном. Производившие обыск забрали с собой документы.
        - Женщину тоже взять, - коротко распорядился человек во френче и вышел. К Лиде подошли два молодых лейтенанта.
        - Ну что, тетя, сама пойдешь или придется тебя вести? - с наглой улыбкой произнес один из них. - Давай, давай, топай.
        - Доченька, - произнесла Лидия, - что будет с тобой? - Она обняла дочку.
        - А что обычно бывает с детьми врагов народа? Раньше нужно было думать, до того, как пакостить Советской стране.
        - Она укрывала у себя врагов народа! - заголосила буфетчица Ниночка. - Я сама видела! Она в Москву ездила с ребенком арестованных Кобозевых, чтобы встретиться там с вражескими агентами. Муж с завода таскал секретные чертежи, а жена переправляла их шпионам.
        Лида закрыла глаза. Неужели все это происходит с ней? Или это дурной сон, который закончится через несколько мгновений? Грубые мужские руки схватили ее и потащили к выходу. Лида ударила одного из лейтенантов и, вырвавшись, подбежала к дочери. Девочка, сжавшись в комок, сидела на полу и молча плакала.
        - Доченька, я тебя люблю, - только и успела произнести Мамыкина. Поцеловать дочь она не успела. Взбешенный лейтенант, потирая красную от удара щеку, толкнул Лидию в спину. Она упала. Он пихнул ее сапогом и схватил за плечо.
        - Ах ты, дрянь, - просипел он. - Сопротивляешься при аресте, мразь! Пошла вниз. Живо!
        Лидию, в одном легком летнем платье, без вещей, вывели вниз. Машина, в которую затолкали Семена, уже исчезла. Лейтенант приоткрыл дверь черного автомобиля с занавесками на окнах. Лида напрасно искала глазами дочку. Ее нигде не было.
        - Руки за спину! - прорычал лейтенант. На запястьях защелкнулись тугие наручники. Мамыкину посадили на заднее сиденье автомобиля. По бокам уселись два лейтенанта.
        На переднее сиденье бухнулся пожилой майор.
        - Трогай, - скомандовал он водителю. Машина рванула с места. Лида в скрюченной неудобной позе замерла между двумя мужиками в форме. Лейтенант, которого она ударила, достал портсигар, вытащил сигарету и закурил. Он намеренно пускал дым в лицо Лидии. Мамыкина, низко опустив голову, терпела. Это был не кошмарный сон. Это была неумолимая явь.
        - Товарищ майор, - произнес лейтенант, - эта мерзавка попыталась меня убить. Напала при исполнении.
        - Суд это учтет, - скрипучим голосом отозвался пожилой майор. - Им с мужем светит на полную катушку.
        Поездка длилась совсем недолго. Всему городу было известно, что арестованных свозят в здание Управления государственной безопасности, расположенное рядом с нерьяновской тюрьмой. Мрачное заведение темной громадой возвышалось в самом центре городка. Мимо него всегда проходили быстрым шагом, стараясь лишний раз не смотреть на колючую проволоку, вившуюся по периметру высокого забора.
        - Вылазь, - скомандовал майор. Он подошел к Лидии и произнес: - Дура ты, баба. Зачем себе жизнь портишь? Советую тебе - лучше со всем соглашайся, так проще будет.
        - Моя дочка, - произнесла одними губами Лидия. - Что с ней?
        - Что-что, - отмахнулся майор. - В детский дом. Уводите арестованную, - бросил он лейтенантам.
        Лейтенант намеренно сильно ударил Лидию в спину:
        - Пошла, пошла, шевели ногами.
        В последний раз Лидия обернулась и посмотрела на мир глазами свободного человека. Хотя нет, она никогда не была свободной. Она уже давно находилась в тюрьме.
        Нерьяновск оживал. Несколько прохожих спешили на работу мимо здания УГБ. Мама с двумя детьми шла в детский сад. Пожилая женщина с двумя тяжелыми сумками плелась, тяжело вздыхая. Никто из них не поднимал глаз. Никто не видел, что всего в нескольких метрах от них молодая женщина навсегда исчезает в чреве страшного здания. Никто не хотел этого видеть. Между людьми, по-прежнему ведущими размеренную жизнь, и Лидой, выбитой из этой жизни ночным стуком в дверь, разверзлась глубокая пропасть.
        Яркое солнце поднялось над городком. Небо прояснилось, день обещал стать погожим. Лида вдохнула свежий воздух полной грудью. Неужели она никогда больше не увидит солнца? Неужели дочка, ее единственная дочка, останется сиротой?
        Все это длилось какую-то долю секунды. Иллюзия свободы исчезла в тот момент, когда тяжелый кулак лейтенанта угодил Лидии под лопатку:
        - Чего уставилась, падла? Топай живо, а не то получишь!
        Она покорно сделала первый шаг. Первый шаг в ад. Вопреки ожиданиям, внутри здание УГБ ничем не отличалось от других советских казенных учреждений. Темно-зеленые стены, портреты вождей, обитые дерматином двери, скамейки, на которых сидели посетители, симпатичные секретарши и даже фикусы в горшках.
        Лидию провели в крыло, отгороженное от остального мира железными решетками. Посетители, мимо которых она шла, не поднимали головы или смотрели сквозь нее, как будто она была призраком. Только одна женщина, ровесница Лидии, послала ей ободряющую улыбку.
        На тюремной половине полная тетка в кителе задала ей вопросы: фамилия, имя, отчество, место рождения, адрес. Потом Лидию провели в небольшую комнатушку, где стоял единственный железный стул. Тетка, гремя связкой ключей, приказала:
        - Раздевайтесь.
        - Что? - не поняла Лидия.
        - Глухая, что ли, раздевайся, - перешла на «ты» тетка.
        Лидия негнущимися пальцами расстегнула пуговицу у горла. Стащила платье, оставшись в одном нижнем белье. В комнате витал весенний холод и сырость.
        - Снимай все, - приказала тетка. - Непонятно, что ли?
        Лидия не могла пересилить себя. Раздраженная незнакомая женщина требовала полностью обнажиться перед ней. Переминаясь с ноги на ногу, Лидия расстегнула бюстгальтер и осторожно положила его на стул.
        - Трусы, тетеря, тоже снимай. И живее, живее, - распорядилась тетка.
        Мамыкина зажмурила глаза. Ей отчаянно захотелось плакать. Почему процедура такая унизительная?! Она что, специально рассчитана на то, чтобы человек почувствовал свое ничтожество? Глядя в угол комнаты, Лидия выполнила приказание тетки.
        - Открыть рот, - скомандовала тюремщица. - Шире, еще шире. Так, теперь уперлась руками в пол. Давай, давай, шевелись. Хорошо. Растопырься. Дура, что ли, не понимаешь, что я сказала? Быстрее. Ну! Можешь одеваться.
        Красная от стыда и унижения, Лида трясущимися руками натянула кое-как одежду. Тетка скрылась, заперев ее в комнатке. Мамыкина присела на стул. Мыслей в голове не было, хотелось только одного - чтобы происходящее оказалось сном. Она не знала, сколько времени прошло, когда загромыхала железная дверь. Появилась тетка-тюремщица, вместе с ней молодая и вальяжная красавица в белом халате.
        - Добрый день, - произнесла она грудным голосом. - Встаньте, пожалуйста, - обратилась она к Лидии. - Снимите платье.
        - Что, опять? - Лидия встрепенулась.
        - Да, да, - улыбнулась докторша. - Снимайте. И нижнее белье. Очень хорошо!
        Пришлось снова выполнить унизительные процедуры. Красивая докторша с легкой улыбкой убедилась, что Лидия не скрывает оружия, капсул с ядом или микрофильмов.
        - Заберите это, - отдала она распоряжение тетке-тюремщице.
        Та с брезгливостью сгребла вещи Лидии и направилась к выходу.
        - Не беспокойтесь, милочка, - заметив немой вопрос Лидии, сказала докторша, сияя искорками бриллиантов в ушах. - Через несколько минут вам принесут другую одежду. Пока, пожалуйста, подождите!
        Несколько минут растянулись более чем на четыре часа. Тюремщица конфисковала и туфли, поэтому Лида, поджав ноги, попыталась усесться на железный стул. Сиденье было холодным и неудобным, в такой позе она продержалась не больше получаса. Бетонный пол, несмотря на теплую погоду, отдавал пронзительным холодом. Лидия заплакала. От отчаяния. От внутренней боли. От ужаса и ощущения абсолютной беспомощности.
        Наконец, едва Лида впала в тревожный сон, дверь распахнулась. Появилась тетка и грубо растормошила ее.
        - Не спать! - проорала она. - Это запрещено!
        - Где моя одежда? - устало произнесла Лидия. - Отдайте ее. Мне обещали, что через несколько минут все принесут.
        Тетка ничего не ответила, выбежала, но через несколько минут появилась с грудой тряпок.
        - Одевайся, - произнесла она.
        - Это не мое, - растерянно сказала Лида. Вместо хорошего крепдешинового платьица, которое она собственноручно сшила, на полу лежали сизого цвета балахон, безразмерные туфли без задников.
        - Одевайся, и без разговоров! - прокричала тетка. - Живее!
        Лида подчинилась. Внезапно ею овладело безразличие ко всему происходящему. Снова коридоры, решетки, грубые окрики. Наконец она оказалась на пороге камеры. Тетка втолкнула ее внутрь и захлопнула дверь, потом уставилась в «глазок», чтобы наблюдать за происходящим.
        В общей камере находилось около тридцати женщин. Крошечное помещение, келья бывшего монастыря, было рассчитано на двух человек. На появление новой заключенной никто не обратил внимания. Каждый был озабочен собственной судьбой. В прочные каменные стены вмонтировали железные конструкции, на которые постелили доски. Это и являлось постелью для тех, кто угодил в камеру. Лежачих мест насчитывалось только десять, поэтому пока десять счастливиц предавались короткому, прерывистому сну, двадцать других в нетерпении ждали своей очереди.
        Со всем этим Лида познакомилась позже, в тот день она просто зашла в камеру и, найдя место у стены, прислонилась к выкрашенной коричневой краской каменной кладке. Она не замечала разговоров, мелких ссор, стенаний, которые стояли вокруг, ее мучил единственный вопрос: за что? За что она оказалась здесь? Неужели только из-за того, что помогла ребенку, оставшемуся в одночасье без родителей? Лида вспомнила ехидное выражение лица буфетчицы Ниночки. Как она старалась при обыске, во всем поддакивая военным. Наверняка это она донесла. И мотив самый обычный - желание получить лишнюю комнату. Так делали многие. Соседи отправлялись в Сибирь, а доносчики занимали их скромные апартаменты. Иногда подобная смена хозяев происходила несколько раз в год.
        Лида никак не могла смириться со своей участью. Неужели все так просто - достаточно оклеветать человека, и он окажется в тюрьме. Но где же законность, где же справедливость и здравый смысл? Она подумала о дочери, которая осталась совсем одна. Родители Лиды умерли во время войны, мать Семена жила далеко, вряд ли она согласится взять к себе внучку.
        В камере находились женщины, арестованные по пятьдесят восьмой статье. Кто-то питал надежду на то, что следователь увидит вопиющие ошибки и отпустит их, другие, осознав, что обратного пути нет, ушли в себя или намеренно вступали в конфронтацию с властью.
        Первый допрос прошел ночью. Лида забылась тяжким, пустым сном на шершавых нарах, когда дверь распахнулась: ее и еще двух женщин требовали на допрос. Ничего не понимая, она шла по бесконечно длинному коридору, щурясь от яркого света. Голова болела, хотелось спать.
        Кабинет следователя оказался уютно обставленной комнатой, в которой витал дух мещанства. Удобные креслица, пестрые занавесочки на окнах, на стене - гигантский портрет Сталина. Лида намеревалась опуститься в кресло, но следователь, приятный молодой человек, которому едва ли было больше двадцати пяти, покачал головой и указал на неудобную казенную табуретку.
        - Извините, пожалуйста, - словно прося прощения, произнес он. - Но вам не положено.
        Лида уселась на табуретку и сразу вспомнила процедуру унизительного и постыдного осмотра несколько часов назад. Следователь погрузился в изучение бумаг. Он неспешно переворачивал страницы, беззвучно шевелил губами, по-детски старательно прочитывая каждое слово. Он сразу понравился Лидии. Такой приятный молодой человек не должен поверить в ту галиматью, которую на нее навешивают. Она подробно расскажет ему обо всем, он поймет, что ею двигало только сострадание.
        - Итак, Лидия Ивановна, - произнес следователь, отрываясь наконец от бумаг. - Хотите ли вы сделать заявление?
        В его прозрачных голубых глазах светилось участие и благодушие. Молодой человек так располагал к себе, что Мамыкина, запинаясь, начала рассказывать. Он внимательно слушал, изредка делая быстрее пометки. В углу комнаты, за спиной Лиды, находилась стенографистка, фиксировавшая каждое ее слово.
        - Великолепно, Лидия Ивановна, - произнес следователь. - Значит, вы только хотели помочь мальчику. Как это благородно. Но, сами подумайте, кто в это поверит? Вашего мужа и вас все равно обвинят в пособничестве шпионажу. Расскажите-ка лучше, зачем ваш супруг приносил с работы домой секретные документы и как часто вы ездили в Москву на встречи с представителями вражеских разведок.
        - Вы же знаете, что это полная ерунда, - в отчаянии произнесла Лидия. - Семен приносил домой обычные чертежи, кто бы ему позволил вынести что-то секретное. Повторяю, я отвезла бедного мальчика к бабушке.
        Следователь мило улыбнулся:
        - Да, да, разумеется, как я мог об этом забыть, Лидия Ивановна. Я вас прекрасно понимаю. Женечка, - обратился он к стенографистке, - милая, у тебя начинается перерыв, так что выйди, пожалуйста.
        Дождавшись, пока стенографистка покинет комнату, следователь поднялся и подошел к Лиде. Его красивое юношеское лицо озаряла улыбка.
        - Лидия Ивановна, бесполезно отпираться. Нам все известно про вредительскую деятельность вашего мужа, а вы помогали ему. От вас требуется одно - подписать протокол. Вы умная женщина, поэтому я рассчитываю на ваше содействие следствию.
        Мамыкина покачала головой:
        - Я подпишу только то, что сказала на самом деле.
        - Не советую вам спешить с ответом. - Следователь подошел к столу и достал из ящика небольшую папку. - Так, так, вот оно… Ваше признание. Почитайте. Скажу сразу, если вы его подпишете, то получите какие-то жалкие пять лет. Вы знаете, что такое пять лет? Они пролетят в одно мгновение. Советская власть гуманна к раскаявшимся преступникам, поэтому выйдете по амнистии года через три, вам, правда, будет запрещено жить и работать в крупных городах, но вы сможете вернуться в Нерьяновск. Подумайте и о других, о вашем муже, например. Неужели вы, любящая жена, согласитесь, чтобы он получил двадцать пять лет? А это вполне реально. И ваша милая маленькая дочка…
        Лидия с бьющимся сердцем вчиталась в заранее составленное «признание». В нем она сознавалась в том, что вместе с мужем принимала участие в диверсионной деятельности, якобы они копировали секретные документы с военных заводов и передавали их американским резидентам в Москве.
        - Я не буду это подписывать, - заявила Мамыкина, закончив чтение. - Это несусветная чушь.
        - Жаль, что вы так враждебно относитесь к моему более чем щедрому предложению, Лидия Ивановна, - с сожалением в голосе протянул следователь. - Вы не понимаете, на что обрекаете своим отказом себя и свою семью. Значит, вы не станете подписывать это признание?
        - Не подпишу, - твердо произнесла Лидия. Она понимала, что следователь запугивает ее, добивается раскрытия громкого дела, за которое может получить очередную звездочку или даже орден.
        Без слов этот милый молодой человек подошел к Мамыкиной и неожиданно ударил ее по лицу. Все это произошло так внезапно, что Лидия, не успевшая прикрыться руками, упала с высокой табуретки на пол. Сильный удар рассек ей губу, на пол закапала кровь, нестерпимо болел глаз.
        Молодой следователь продолжил избивать беззащитную женщину. Лидия не сопротивлялась, она сжалась в комок, моля бога, чтобы все быстрее закончилось. Однако пытка продолжалась. Лидия потеряла сознание.
        В себя она пришла в камере. Она не помнила, как попала обратно. Она примостилась на деревянных нарах. Тело превратилось в сплошную ноющую рану, Лидия не могла разлепить правый глаз.
        - Звери, - бормотала одна из соседок, - они избили и приволокли тебя сюда.
        Лидия слабо зашевелилась. Она не могла вдохнуть полной грудью, резкая боль пронзала все тело, едва воздух наполнял легкие.
        - Он тебе сломал ребра, - заявила одна из женщин. - Ничего, срастутся. Что он от тебя хотел?
        Еле ворочая языком, Лидия произнесла:
        - Чтобы созналась в шпионаже.
        - А, понятно, - раздался чей-то обреченный голос. - У них указание сверху - к дню рождения главного вурдалака загубить как можно больше невинных душ.
        - Дурочка, - ласково произнесла одна из женщин. - Они тебя до смерти забьют. Зачем тебе это надо? Соглашайся, подписывай. У тебя же есть муж и дочка. Неужели ты хочешь, чтобы с твоей дочерью сотворили нечто подобное?
        Лидия застонала, представив, что ублюдки нападают на ее кровиночку. Она не даст ее в обиду.
        - Люська - стукачка, - пояснила ей одна из сокамерниц, когда милая соседка исчезла из камеры. - Все это знают. Она доносит палачам, кто и что сказал. Она специально обхаживает новеньких, пытается их сломить. Не верь ей, от нее требуют, чтобы она склонила тебя к подписанию липового признания. Это ничего не изменит.
        И все же две недели спустя, после трех допросов, закончившихся избиением, Лидия не выдержала. Едва молодой следователь с ухмылкой приблизился к ней, чтобы нанести очередной удар, она закричала:
        - Я все подпишу, все подпишу!
        - Лидия Ивановна, зачем же так волноваться, - поправив галстук, произнес молодой человек. - Я вас прекрасно слышу. Рад, что вы одумались.
        Мамыкина подписала протокол, даже не вчитываясь в него.
        Удовлетворенно вздохнув, следователь сказал:
        - Несмотря на то что вы долго отрицали свою очевидную вину, суд, конечно же, примет во внимание вашу помощь следствию, так что можете рассчитывать на снисхождение.
        - Мне разрешат увидеть дочку? - взмолилась Лидия.
        Следователь отрицательно покачал головой:
        - В этом нет необходимости. У девочки все хорошо. Она живет в здоровом коллективе. Вы ей не нужны.
        День спустя состоялась очная ставка с мужем. Лидия не могла поверить, что трясущийся, небритый седой старик с висящими, как плети, вдоль тела руками и потухшим взглядом живого мертвеца - это Семен. Он переспрашивал каждую фразу, словно плохо слышал. Потом Лидия узнала, что ему повредили барабанную перепонку. Он не смотрел на жену, опустив взгляд в пол.
        - Это все она, она, - бормотал Семен. - Она меня толкнула на предательство, я верен товарищу Сталину, он это знает!
        Он скороговоркой произнес выученные заранее фразы о том, на какие разведки они работали, какой урон нанесли Советской Родине, сколько за это получали.
        Суд прошел в быстром темпе. Их, а также группу сослуживцев Семена обвинили в шпионаже, вредительстве и других страшных преступлениях. Зрители в зале не раз разражались яростными аплодисментами в ответ на слова прокурора о бесчеловечности и полной аморальности подсудимых.
        Выступила и соседка Ниночка, с которой все и началось. Она поведала суду о том, что обвиняемая укрывала у себя детей врагов народа. Прокурор с апломбом заявил, что на самом деле это вовсе не свидетельствует о милосердии, хотя бы и извращенном, со стороны Мамыкиной.
        - Она вовлекла ребенка в свои грязные преступления, она намеревалась передавать через него секретные сведения врагам нашей страны! За это каждый из шайки должен понести самое суровое наказание!
        Снова горячие аплодисменты, переходящие в овацию. Лидия взглянула в зал. Искаженные злобой лица, разинутые рты, безумные глаза. Стая гиен, которой она отдана на растерзание. Она поняла, что совершила большую глупость, подписав признание. Но могла ли она поступить иначе? Вряд ли. Она оказалась в западне, выхода из которой не было.
        Суд, состоявший из трех человек, удалился для вынесения приговора. Вернулись они подозрительно быстро, один из заседателей вытирал платком сальный рот, другой шутливо переговаривался с судьей. Они обедали, поняла Лидия. Все давно решено! Они и не думали над приговором, им это не нужно. Суд только утверждает составленный заранее сценарий.
        Так и произошло.
        - Подсудимый Мамыкин Семен Кузьмич приговаривается к двадцати пяти годам заключения по статьям…
        Лидия получила пятнадцать лет. Зрители устроили овацию справедливому приговору.
        Сразу из здания суда машина забрала ее в другую тюрьму. Лидия прошла все ужасы ада. Заключенных отправляли в далекий лагерь на Колыме. Перевозили в вагонах, где нельзя было присесть - так много людей набивали вовнутрь. Лидии вдруг безумно захотелось жить. Она не имела права сдаваться. Она помнила, как заплакал Семен, когда услышал страшный приговор. Двадцать пять лет - это означало смерть. Ее пятнадцать - тоже. Лидия слышала рассказы о том, как люди всего за несколько месяцев на лесоповале превращаются в ходячие скелеты.
        Жизнь в лагере была ужасной, но и к этому, оказывается, можно приспособиться. Лидия не падала духом, стараясь подбодрить женщин, которые поставили крест на собственной судьбе.
        Лидия стремилась во что бы то ни стало выжить. Она знала, что можно доносить начальству, это давало возможность лишней пайки и льготных условий труда. Мамыкина не могла представить, что пойдет на это. И все же она пошла, потому что страстно хотела снова увидеть дочку.
        Работа была адской - в теплое время года. Зимой она превращалась в намеренное убийство. Лидия обморозила руки, перчатки, которые им выдавали, были никудышные. Она поняла, что долго не выдержит, вскоре ее тело бросят в яму, выдолбленную в вечной мерзлоте.
        - Молодец, Мамыкина, - сказал заместитель начальника лагеря. - Ты умная баба. Тебе срок еще мотать и мотать. Поставим тебя в столовую. Но смотри, я должен знать, кто и о чем сказал. Будешь лично мне докладывать.
        Лидия уже не считала это предательством. Некоторые из заключенных отличались непоколебимой враждебностью, открыто издевались над начальством, поносили товарища Сталина. Мамыкина тщательно сохраняла в памяти каждое слово. Она только хотела выжить.
        Буйные антисоветчицы исчезали в карцере, откуда могли не вернуться вовсе. Карцер представлял собой крошечный бетонный бокс, где температура поднималась чуть выше той, что была на улице. Заключенным в каменный мешок выдавали минимум еды, часто отбирали верхнюю одежду. Лидия понимала, что многие из тех, кто отправился в карцер по ее доносам, умерли. Она не считала себя виновной и старалась об этом вообще не думать.
        Ее много раз били, в лагере не утаишь, что являешься стукачом. Но власть всегда вовремя вмешивалась, спасая ее от неминуемой гибели. Некоторые заключенные, наоборот, заискивали перед ней, добиваясь ее дружбы и благосклонности. Лидию определили на хлебонарезку, это давало ей огромное преимущество. Вместо того чтобы в тридцатиградусный мороз ворочать вековые сосны, она работала в тепле, могла всегда рассчитывать на лишнюю порцию хлеба.
        Постепенно Мамыкина смирилась с такой участью, даже ощущение омерзения, которое поначалу она испытывала к самой себе, улетучилось. Осталось одно безразличие.
        Избавление пришло неожиданно. По лагерю поползли странные слухи. Лидия слышала, как, опасливо озираясь по сторонам, женщины сообщают друг другу невероятную новость: Сталин умер. Это было так нереально и так неожиданно, что многие не могли поверить. Лидия перестала «стучать». Она понимала, что грядут значительные перемены.
        Однажды заключенных собрали перед начальством. Возглавлявший лагерь подполковник, лысый и одутловатый, выглядел растерянным. Несмотря на то что март подходил к концу, стоял трескучий мороз.
        - Пятого числа, - рыдающим голосом, заикаясь, произнес начальник лагеря, - наша страна, советский народ и все прогрессивное человечество понесли непоправимую утрату. В Москве скончался гений всех времен и народов Иосиф Виссарионович…
        Фраза потонула во всеобщем гуле. Женщины, открыто улыбаясь, переглядывались. Раздались хохот и восторженные крики:
        - Сдох! Давно пора. Вот черти-то в аду сковородку разогреют!
        Начальник побоялся вмешиваться. Огромная черная масса заключенных теперь представляла огромную силу. Они сплотились и были готовы оказать отпор. Настал их час.
        Однако до того момента, пока Лидию освободили, прошел еще целый год. Начальник лагеря полетел вслед за Берией. Никто не мог поверить, что всесильный человек в пенсне расстрелян. Он, как и миллионы осужденных, оказался врагом народа. Новое начальство, боясь массовых волнений, ослабило режим. Работу на лесоповале отменили.
        Лидия с упоением встретила долгожданную свободу. Еще немного - и она встретится с дочерью. Время заключения закончилось.
        Вокзалы переполняли тысячи таких же, как она, людей - бывших зэков, возвращающихся с того света на этот. Лидия рвалась в Нерьяновск. Она приехала в родной городок под вечер. Стоял майский день, похожий на тот, когда ее арестовали. Она подошла к общежитию, в котором когда-то жила. Несколько соседок, ахнув и перекрестившись, с ужасом смотрели на Лидию. В ее комнате давно жила другая семья. О дочери никто ничего не знал.
        Целых полгода Лидия старалась добиться правды, ей пришлось выстоять километровые очереди, чтобы выяснить - Лидочку отдали в детский дом. Там она умерла два года назад во время эпидемии дизентерии.
        Мамыкина не плакала, она просто окаменела. Оказавшись на улице, она опустилась на траву. Дочка умерла. Семен, как Лида узнала, погиб на этапе. Она потеряла всех близких и любимых.
        Она устроилась на фабрику разнорабочей. Дни тянулись, ничем не отличаясь друг от друга. Черное горе охватило Лидию.
        Но тоска со временем отступила. Лидия по-прежнему нравилась мужчинам. Ей безумно захотелось вновь родить девочку, которая станет для нее всем в жизни.
        - У вас никогда не будет детей, Лидия Ивановна, - сказал ей с сожалением врач после детального осмотра.
        Лидия поняла, что это ее кара. Нерьяновск навевал самые мрачные воспоминания, поэтому она перебралась в Рязань. На удивление быстро она пришла в себя и возродилась к жизни. Год шел за годом, она вновь вышла замуж, обустраивала быт, изредка вспоминая о том, что было в прошлом.
        Как-то на выходные она отправилась в Москву к подруге. Стоял необыкновенно жаркий сентябрь 61-го. Теперь Лидия работала на кондитерской фабрике, даже стала начальником цеха.
        На электричке она добралась до столицы, побывала у подруги, подивилась ее великолепно обустроенной квартире. Настал вечер. Пора было возвращаться домой.
        - Лидочка, душечка, всего тебе хорошего! - Подруга чмокнула ее в щеку. Подошла электричка. - До встречи, дорогая!
        Лидия зажала в руках две сумки с дефицитной колбасой и польскими колготками. Она заняла место у окна. Еще пара минут - и электричка отправится в Рязань, где Лидию ждал любящий муж, любимая работа и две кошки.
        Подруга, взмахнув рукой, исчезла. Лидия с радостью вспоминала воскресный день. Ее взгляд бесцельно блуждал по перрону. Вдруг Мамыкину как током ударило. Не может быть!
        После возвращения из лагеря Лидия пыталась узнать, что произошло с Ниночкой-буфетчицей, которая разбила ей жизнь. Оказалось, что та через год после процесса над Мамыкиными переехала из Нерьяновска. Куда - никто не знал. Говорят, удачно вышла замуж.
        И вот, удивительно похорошевшая, превратившаяся в знойную даму, Ниночка стоит на перроне и посылает кому-то воздушные поцелуи. Повинуясь внезапному импульсу, Лидия выскочила из вагона, когда поезд уже тронулся. Сумки с колбасой остались на полке, но об этом она совсем не думала. Ниночка, всплакнув, достала из сумочки крошечный кружевной платочек и промокнула глаза.
        От былой провинциалки не осталось и следа. Никакого перманента, волосы из рыжих перекрашены в иссиня-черные, дорогая косметика, заграничная одежда. Не сыграй Ниночка столь роковую роль в жизни Лиды, она бы никогда не узнала ее.
        Ошибки не было - слишком хорошо запечатлелось лицо соседки-предательницы в памяти Лиды. У ног Ниночки вертелась миниатюрная белая собачка. Бывшая буфетчица, поправив изящным жестом шикарную прическу, зацокала каблучками по перрону. Мужчины провожали ее стройную фигурку восхищенными взглядами. Лидия приняла решение.
        Она двинулась вслед за Ниночкой, распространявшей вокруг себя аромат французских духов. Та явно не спешила. Лидия проследовала за ней до выхода с вокзала, там Ниночку ждал персональный автомобиль. Лидия подошла к ней и грубо схватила за руку.
        - Надо поговорить, - произнесла она. - Пошли!
        В глазах Ниночки застыло презрение, но через несколько секунд оно сменилось ужасом. Алебастровое от пудры лицо стало пепельно-серым.
        - Лида, - прошептала она. - Не может быть! - До спасительного автомобиля Ниночке оставалось не больше десяти метров.
        - Пошли, - потащила ее на вокзал Лидия. Они вышли на перрон. Уже стемнело.
        - Лидочка, как я рада, у тебя все хорошо? - затараторила Ниночка, стараясь унять волнение. - Я за вас так переживала, какое счастье, что времена террора закончились.
        - Зачем ты предала меня, Нина? - задала вопрос Лидия.
        Ниночка, скривив ротик, заявила:
        - Милая, против тебя я ничего не имела, мы же дружили. Но времена такие стояли. Я была вынуждена рассказать о том, что ты пригрела мальчишку репрессированных.
        - Ты сволочь, Нина, - спокойно заявила Лидия.
        Ниночка захлопала глазками:
        - Дорогая моя, я ни в чем не виновата. Ты сама оклеветала себя на процессе.
        Мамыкина подумала, что ничем не отличается от Ниночки, разодетой в пух и прах мерзавки и предательницы. Лидия сама отправляла людей в карцер, сама доносила. И не считала себя виновной. Но она - это другое дело. Ниночка же убила ее дочь, убила Семена.
        - Дорогая, лучше пошли в ресторан, отметим встречу, - произнесла эта мерзавка. - Забудем обо всем. У меня муж генерал…
        Показался яркий глаз поезда. Лидия изо всех сил толкнула Ниночку на рельсы. Та, не успев ничего понять, повалилась вниз, и через секунду рычащий состав переехал ее. Раздались крики, скрежет тормозов, свистки.
        - Женщина упала! Насмерть! Столько кровищи!
        Крошечная собачка Ниночки жалобно заскулила, прижавшись к ногам Лидии. Мамыкина подхватила песика и направилась к выходу с вокзала. Она не раскаивалась в том, что только что сделала, но и не испытывала облегчения или удовлетворения. Ниночка заслужила смерть.
        Лидия села в электричку и отправилась домой. Она отомстила за свое растоптанное счастье.
        - Лидия Ивановна, все в порядке? - участливо спросила Катя Вранкевич. Ей показалось, что старушка на несколько мгновений ушла в себя, словно вспоминая что-то, уходящее корнями в глубь десятилетий. Мамыкина ответила не сразу. Она с трудом освобождалась от мыслей о своем преступлении. Это было так давно… Она убила женщину, которая разрушила ее жизнь, и нисколько в этом не раскаивается. Прошло сорок с лишним лет. И вот прошлое вернулось. Лидия Ивановна всегда знала, что прошлое рано или поздно возвращается - в виде кошмарных снов, например. Ей до сих пор снилась малютка-дочь, умершая в детском доме. Иногда ее навещали сны о лагере. Она не стыдилась того, что ради выживания поступилась моралью.
        Мамыкина ласково посмотрела на Катю:
        - Спасибо, деточка, со мной все в полном порядке. Я вам больше не требуюсь?
        Енусидзе почесал затылок и с апломбом произнес:
        - Благодарю вас, вы свободны. И скажите, чтобы сюда прошел наш любитель древностей Сколышев.
        Лидия Ивановна засеменила к выходу. Как только дверь за ней захлопнулась, Николай Кириллович с облегчением вздохнул:
        - Столько лет раскалывал подозреваемых, у меня матерые бандиты на допросах выкладывали всю подноготную, но эта бабка - твердый орешек. Ни за что не скажет правду, даже если что-то и знает.
        - Неужели она могла убить Василия? - изумилась Катя. - Да ей же за восемьдесят лет, она в два раза ниже его ростом, сухонькая и легкая, как перышко. А он - здоровенный мужик в самом расцвете лет…
        - Как знать, как знать, - причмокивая губами, в задумчивости произнес Енусидзе, - был у меня случай, году эдак в восемьдесят первом. Нет, вру, в восьмидесятом, как раз накануне Олимпиады. В общем, обнаружили труп одного дебошира и забулдыги, кто-то его очень крепко отделал: множественные ранения, проломлен череп и так далее. Искали среди его дружков, искали среди подружек. Результат - ноль. А потом совершенно случайно вскрылось, что это его родная мамаша, божий одуванчик, укокошила. Он ее, что называется, достал, захотел продать обручальное кольцо, вот она его и ухандокала. Представляете? Заслуженная учительница, никто бы и не подумал.
        - И что с ней произошло? - спросила Катя.
        - Что-что, советский суд, как известно, самый гуманный в мире. Оправдать ее не могли, поэтому дали по минимуму, учли смягчающие обстоятельства: он пил, колотил мамашу, воровал вещи, в общем, она через полгода вышла на свободу по амнистии. Вот так.
        - Я не судебный эксперт, - в задумчивости вставила Лиза. Она взяла чашку с остывающим кофе. - Но мне кажется, что Мамыкина к убийству не имеет никакого отношения. Она слишком хрупкая. Хотя… Хотя, с другой стороны, даже такая старушенция, как она, вполне могла подойти к Василию, который склонился в подвале над генератором, взять разводной ключ и…
        - И ведь она не скрывает, что когда-то давно убила человека, - с внутренним страхом произнесла Катя. - И говорит об этом без всяческой дрожи в голосе.
        - Да, старушка с характером, - ответила Катя. - Могла и сочинить такое, чтобы позлить вас, Николай Кириллович. Ей, как я смотрю, не нравятся представители власти.
        - То-то и оно, - вздохнул Енусидзе.
        Дверь без стука открылась, появился Петр Сергеевич Сколышев. Историк был настроен воинственно.
        - Желали меня видеть? - спросил он. - Как я понимаю, старушка оправдана судом присяжных?
        - Петр Сергеевич, - жестко заметил Енусидзе, - иронизировать не стоит. У меня к вам всего несколько вопросов…
        - Ну как там? - спросила Настя Куликова у возвратившейся Лидии Ивановны. - Они что, вас допрашивали?
        - Что вы, деточка, - усмехнулась та. - Мило побеседовали. Я вспомнила о прошлом…
        Настя, бледная, с кругами под глазами, утомленно опустилась в кресло. Лидия Ивановна, загадочно улыбнувшись, сказала, что хочет отдохнуть, и пошла наверх. Денис поцеловал жену и спросил:
        - Настюша, в чем дело? Ты устала?
        - Я мечтаю, чтобы это побыстрее закончилось, - бесцветным голосом произнесла Куликова. - Ты не представляешь, Денис, как на меня это действует. Когда мы сможем уехать?
        Словно в ответ на ее слова, отряхивая снег с тяжелого тулупа, появилась Марина. Пояркина выходила на улицу. Она раскраснелась от мороза.
        - Не могу ничем порадовать, - заявила она. - Буран усиливается. Вообще ничего не видно на расстоянии двадцати сантиметров. Я хотела дойти до сауны, но не смогла. В такую погоду только и сидеть в теплом кемпинге.
        Завывания ветра, как подтверждение ее слов, разорвали внезапно воцарившуюся тишину. Только часы мерно тикали, бежали секунды и минуты. Ирэн Аристарховна, уже смирившаяся с тем, что судьба занесла ее в глушь, где произошло убийство, сказала:
        - Милочка, разыгравшаяся трагедия и ужасная погода не освобождают вас от обязанностей. Вы ведь занимаетесь обедом, не так ли? Кроме того, где здесь тренажерный зал и бассейн? Вода, надеюсь, теплая?
        Марина, чуть скривив губы, ответила:
        - Конечно же, все к вашим услугам. Обед будет готов через сорок минут.
        - Великолепно, я желаю принять водные процедуры, - царственным тоном заявила мадам Костандилли.
        Дима Реутов осматривал подсобные помещения. Инстинкт мангусты всю жизнь толкал его на всяческие авантюры. Он уже представлял серию сенсационных репортажей, в которых будет изложена загадка кемпинга «Серебряная поляна». Он выходил из погреба, когда столкнулся с Пояркиной.
        - Что вы здесь делаете? - спросила она с внезапной злостью. - Ищете мифического убийцу?
        - Извините, - миролюбиво ответил Дима. Марина ему нравилась. Молодая, боевая, следит за собой. Смерть мужа не опечалила ее. И это вызывало некоторые подозрения.
        - Лучше помогите мне, если хотите, - сказала Марина. - Умеете готовить?
        - Приходится, - уклончиво ответил Дима. Он не был гурманом и предпочитал наспех сделанные бутерброды или «Макдоналдс» с его богатым выбором нездоровой, но такой вкусной пищи.
        - Тогда будете делать салат. - Пояркина протянула ему несколько банок с консервированными овощами. - Давайте вымойте руки и принимайтесь за работу.
        Через десять минут процесс приготовления обеда закипел. Реутов даже и представить не мог, что это доставит ему такое удовольствие. Возможно, присутствие Марины, сновавшей по кухне, придавало всему действу особый шарм.
        - Как вы думаете, кто убил Васю? - вдруг спросила она. Вопрос, подспудно тлевший в мыслях каждого из присутствующих, наконец прозвучал.
        Дима с большой ловкостью высыпал зеленый горошек в миску и заметил:
        - Я могу только сказать, что это не я. Вашего мужа я впервые увидел здесь, так что никаких претензий у меня к нему не было.
        - Я его тоже не убивала, - с неожиданной горячностью заявила Марина. Она всхлипнула. - А все остальные так на меня смотрят! Они не понимают, что я его любила. Я не дура, чтобы совершить преступление в присутствии двадцати человек.
        - Я тоже так думаю, - ответил Дима. Он выглянул в коридор и, убедившись, что рядом никого нет, сказал: - Знаете, кого я подозреваю? Ирэн Аристарховну. Она из разряда тех людей, которые ради достижения собственной цели готовы на все.
        - Нет мотива, - произнесла Марина. Она поставила в духовку картофель. У Василия получался великолепный запеченный картофель, просто пальчики оближешь. Она поняла, как ей не хватает неразговорчивого бородача. Тут Марина вспомнила о деньгах, которые обнаружила у мужа в кармане. Почти две тысячи долларов. Откуда они у него?
        - Мотив есть всегда, - сказал Дима. - Просто мы его не знаем. Но, согласен, Костандилли и ваш муж разного поля ягоды. В романе все происходило бы следующим образом: Василий раньше работал у нее шофером и заделал ей ребенка, она это скрыла. Они расстались. Теперь, снова встретившись, он начал ее шантажировать, она, боясь публичного скандала, его и убила.
        - Какая глупость! - в сердцах воскликнула Марина. - Мой муж не альфонс, ему не нужны стареющие богачки. И шофером он никогда не работал.
        - Я же говорю - так могло быть в детективном романе, - сказал Дима, сообразив, что ляпнул что-то не то. - Тем более один альфонс у нас уже есть.
        - Это парень с женой, которая похожа на мышку? - Марина заглянула в холодильник. На десерт она подаст рулет. Дима ей нравился. Болтливый парень, но беззлобный. Такие не убивают.
        - Точно, - сказал Дима. - Он так ее любит, так обожает и демонстрирует это публике с большой охотой. У нее солидная строительная фирма, а он - нищий студент. Вряд ли тут можно говорить о пылкой любви.
        - Вот он и похож на убийцу, - заявила Пояркина. - Молодой хлыщ ради своих интересов мог укокошить человека.
        - Я бы еще понял, если бы он убил свою молодую жену, которая оставила бы ему все деньги, - сказал Дима, - но зачем ему ваш супруг? Нелепица какая-то. И весь спектакль с обвинением в том, что мы все совершили когда-то убийство, тоже неспроста. Это часть головоломки. И смерть Василия - одна из ее составных частей.
        Наступило молчание. Затем Дима все-таки спросил:
        - Марина… А ты совершала в своей жизни преступления?
        Пояркина чуть не выронила из рук миску, в которой взбивала крем. Она повернулась к журналисту и отрезала:
        - Нет.
        Он ей не поверил. Дима знал, когда люди лгут. Сейчас в глазах Марины застыл ужас разоблачения. Реутов возликовал. Вот это да!
        - А ты, Димочка? - услышал он бодрый голос. На кухне возникла Лидия Ивановна Мамыкина. Реутов попытался сообразить, как долго она находилась за дверью и что из их с Мариной разговора слышала. - Ты не обижаешься, что я обращаюсь к тебе на
«ты»? - продолжала старушка. Бодрая, подтянутая и странно веселая, она выглядела моложе своих лет.
        - О, своим пером я убил множество репутаций, а своим очарованием сразил наповал тысячи женщин, - отшутился Реутов.
        Лидия Ивановна хихикнула:
        - Мариночка, деточка, мы ждем обеда. Вы обещали подать его через сорок минут, а прошло уже больше часа. Вот я и заглянула сюда. Требуется помощь?
        Пояркина заверила Лидию Ивановну, что ждать осталось совсем чуть-чуть. Когда старушка удалилась, Дима, удостоверившись, что за дверью никого нет, сказал:
        - Может, убила милая бабушка Лида?
        - Ты что! - удивилась Марина. - Она такая дряхлая, а Василий был таким сильным и крепким…
        - Это еще ничего не значит, - отмахнулся Реутов. - Выживают, как тебе известно, Мариша, не самые сильные, а те, кто приспособился лучше других. Старушка не промах, спорю на бутылку пива, что она в жизни многое повидала. Могла и на тот свет кого-то отправить.
        - Она мне напоминает… - медленно произнесла Марина, вынимая тарелки, - напоминает ведьму из какой-то сказки. Но не жуткую старуху с крючковатым носом и волосатой бородавкой, а милую тетушку, которую все обожают и боготворят. А эта тетушка по ночам варит зелье из младенцев и разговаривает с бесами.
        - Точно, - подтвердил Дима. - Старуха подозрительная. А наша телеведущая Танечка? Приехала, заперлась от всего мира в номере, почти не выходит, с простым людом не общается.
        - Захвати эту кастрюлю, - попросила Марина Диму. - Спасибо. Нас ждут.
        Обед прошел на редкость хорошо. Никто не критиковал суп, слишком пересоленный, отбивные, чересчур пережаренные, и чай, просто ледяной. Гости мирно беседовали друг с другом, забыв о взаимных подозрениях и мертвом теле, лежащем в подвале.
        - Спасибо, дорогая Мариночка, - произнесла Ирэн Аристарховна. За столом она была на редкость доброжелательной - никаких колкостей и обидных замечаний. - У вас великолепный тренажерный зал.
        - И бассейн, - добавила Вика. После небольшой истерики в номере, которую дива закатила Никольскому, она понежилась в бассейне, потом приняла горячую ванну. Приключение в кемпинге стало ей нравиться.
        - Каков вердикт следствия? - в шутливом тоне спросил Сергей Леонидович Гончаров. - Вы, Николай Кириллович, заперлись от всего мира с двумя симпатичными девушками, неизвестно о чем шушукались, а мы ждем. Итак, расскажите нам, кто виноват в смерти Василия?
        Енусидзе, не преминув перед обедом выпить немного коньяку, ответил:
        - Следствие продолжается. Пока подозреваются все.
        - Как восхитительно! - захлопала в ладоши Вика. - Значит, убийца - один из нас! Невероятно!
        - Ну почему же невероятно? - рассудительно заметил астролог Кузнецов. Он смирился с тем, что застрял в кемпинге на несколько дней. Звезды хотят, чтобы он перенес все испытания достойно. Раз так, он не будет сопротивляться их жребию.
        - Ой, а составьте мне гороскоп! - заверещала Вика. - Я хочу знать о своем будущем! Вы самый известный астролог!
        Генриху польстило, что девица знает его имя. Да, он самый лучший. Составление у него гороскопа стоит очень дорого.
        - Я не занимаюсь этим на отдыхе, тем более таком экстремальном, - улыбнулся он. - Мне требуются специальные карты и инструменты…
        На самом деле расположение небесных светил было занесено в мощный компьютер, который и помогал Кузнецову составлять гороскопы для денежных клиентов. Свой успех он объяснял тем, что искренне верил в то, чем занимается.
        - Тогда погадайте по руке, я знаю, я видела вас в ток-шоу! - Вика настойчиво протянула астрологу изящную лапку, украшенную перстнями.
        Кузнецов не любил выступать в роли шута, но здесь пришлось согласиться.
        - Учтите, я владею только основами хиромантии. Вас ожидает успех в шоу-бизнесе…
        - Ура! - Вике нравились подобные предсказания. Она гораздо лучше других исполнителей, у нее есть голос. Кроме того, у нее есть Игорь.
        - Ваш будущий успех кроется в вашем прошлом. - Астролог замолчал. Богатырева нахмурилась.
        - Не надо о прошлом, - сказала она. - О нем я все знаю. Что меня ожидает?
        - Извините, я не могу больше прочесть, - сказал Кузнецов. - У меня что-то разболелась голова.
        Он поднялся и вышел из столовой. Однако вернулся через минуту.
        - Мне кажется, все должны знать, - запинаясь, произнес он. - Виктория, вы совершили когда-то два убийства. Это написано на вашей ладони.
        Вика ахнула. Никольский, поднявшись, медленно подошел к астрологу и со всего размаха ударил того по лицу. Енусидзе вскочил, но его помощь не потребовалась. Кузнецов, с рассеченной губой, засмеялся. Это выглядело жутко.
        - Можете верить или нет, но эта девочка - убийца. Теперь я понимаю, почему звезды собрали нас здесь. За преступления нужно платить. И мне в том числе.
        Вика заплакала. Енусидзе предложил ей немного коньяку. Затем поп-дива произнесла:
        - Это все неправда. Астролог с ума сошел. Я хотела только, чтобы он немного позабавил нас всех.
        - У него это получилось, - отчеканил Петр Сколышев. - Так-так, Вика, у меня нет оснований верить господину звездочету. Вся эта астрология - лженаука. Но вы должны сказать: это правда?
        - Заткнись! - прохрипел банкир Никольский. - А то и тебе сейчас достанется.
        - В отличие от Генриха, я смогу за себя постоять, - ответил историк. - Я занимался айкидо. Так что, господин финансист, учтите: распускать руки вам никто не позволит.
        - Он врет, врет! - Вика трясущимися руками взяла бокал с коньяком. - Вы же мне верите! Вы должны мне верить! Я никого не убивала, это все выдумки астролога! Он сумасшедший!
        - Конечно, верим. - Катя Вранкевич дружеским жестом обняла Вику за плечи. - Мы все на взводе, у всех расшатаны нервы, так что постараемся быть терпимее друг к другу.
        - Зачем он так говорит? - произнесла плаксивым голосом Вика.
        Обед, который начался в дружеской атмосфере, завершился странным образом. Все разошлись в молчании. Ирэн Аристарховна, дождавшись, пока Вика и Никольский уйдут, покачала головой: - Девочка что-то определенно скрывает. Кто бы мог подумать, что она способна на убийство… С ней нужно быть осторожнее.
        - Вы верите словам астролога? - усмехнулась Лиза. - Тогда мне вас жалко.
        Костандилли фыркнула и, заняв удобное кожаное кресло, включила телевизор.
        - Вот вам и Вика, - сказала Марина Реутову, который помогал ей собирать со стола грязную посуду. - А с виду такая беззащитная и сладкая, как приторная шоколадная конфетка.
        Журналист ответил:
        - Кузнецов, как мне кажется, специально устроил представление. Он преследует собственные цели, пока неясно, какие именно. Он очень подозрительная личность.
        - Мы все подозрительные личности, - сказала Марина.
        Галина Егоровна Найденова, отдохнув полтора часа после обеда, проследовала в бассейн. Слава богу, там никого не было. В особенности ее раздражали два человека - девчонка Вика, которая устроила за столом истерику, и увешанная драгоценностями Ирэн. Галина Егоровна с удовлетворением подумала, что Вика со временем превратится в такую же особу - стервозную, всех поучающую. И, увы, жутко богатую.
        Найденова с удовольствием поплескалась в бассейне. Небольшой, овальной формы, он был заполнен прохладной водой. Галина Егоровна никогда не обременяла себя лишними размышлениями. Она не знала, кто и зачем пригласил ее в этот кемпинг, и понятия не имела, кто совершил убийство. Ей это было безразлично.
        Наплававшись вдоволь, Галина Егоровна поднялась на выложенный разноцветным мрамором пол, взяла полотенце и энергичными движениями стала растирать тело. Кровь должна циркулировать по всему организму, только так он насыщается кислородом, это стимулирует обновление клеток и замедляет старение. После растираний последовал комплекс упражнений. Приседания, наклоны…
        Галина Егоровна была так увлечена, что не заметила подошедшего человека. Он уже давно наблюдал за ней. Пора. Найденова присела в очередной раз, человек вынул из-за спины электрошокер. Всего один укус - и Галина Егоровна без чувств повалилась на пол.
        Человек столкнул ее тело в бассейн, опустил лицо Найденовой в воду, выждал для верности несколько минут. Вторая жертва умерла.
        Тщательно вытерев электрошокер, убийца отправил его на дно бассейна. Тело Галины Егоровны застыло в расслабленной позе. Создавалось впечатление, что она отдыхает на воде. Если бы не одна деталь - ее лицо было погружено в воду.
        Убийца прислушался к мерному гулу ветра. Все рассчитано абсолютно верно. Еще неделя, даже меньше, - и цель сатанинского предприятия будет достигнута.
        - Она… Она там! В бассейне! Мертвая! - с дикими воплями в гостиную ворвалась Вика. В легкомысленном халатике она выглядела более чем соблазнительно. - Помогите!
        - В чем дело? - надменным тоном спросила Ирэн Аристарховна. - Не кричите, Виктория, а толком разъясните, что произошло.
        Привлеченные криками, из библиотеки показались Дима с Катей, выглянула встревоженная Пояркина, появился Никольский.
        Вику била крупная дрожь, она бросилась на шею к банкиру.
        - Игорек, забери меня отсюда! - прошептала она. - Я пошла в бассейн. А там - еще один труп…
        - Чей именно? - быстро спросил Енусидзе.
        - Не знаю, я подумала, что ее, - Вика ткнула пальцем в Ирэн Костандилли.
        - Как видите, я живая, - разгневанно заметила Ирэн Аристарховна. - Может, не следует так много пить коньяку, милочка?
        Енусидзе, не обращая внимания на ее слова, взял Вику за руку.
        - Нам необходимо убедиться, что все в порядке. Из женщин я не вижу Татьяну Живаго, Лизу, Лидию Ивановну и Найденову. А, и еще супругу Гончарова.
        Целая процессия направилась в бассейн. Первой ахнула Катя.
        - Боже, это Галина Егоровна, - прошептала она. - Ей стало плохо в воде, или она поскользнулась и упала в бассейн.
        - Тело достану я, - сказал Енусидзе. Никто, в принципе, и не собирался ему помогать. Он в одежде бросился в воду. Тело колыхалось на волнах посередине небольшого бассейна.
        - Искусственное дыхание, - сказала Настя Куликова. - Быстрее, я умею его делать.
        - Не потребуется, - отмахнулся Николай Кириллович. - Эй, банкир, помогите вытащить тело!
        Игорь Никольский нехотя подхватил труп и помог Енусидзе. Остекленевший взор Найденовой вперился в потолок.
        - Она мертва, - сказал полковник. - Утонула часа полтора-два назад.
        - Боже, нам только этого не хватало, - вздохнула подошедшая Лидия Ивановна. - Бедная Галя, она умерла из-за собственной тяги к здоровому образу жизни.
        - Сердечный приступ, - произнесла Лиза, склонившись над телом. - Одна из возможных версий.
        - Какой приступ! - громогласно заявил Енусидзе. - Это никакой не приступ. Найденова была здорова, как крокодил. Она бы всех нас пережила. Ей помогли умереть. Я в этом уверен.
        - Что, неужели еще одно убийство? - в ужасе произнесла Настя Куликова. - Этого не может быть!
        - Не нагнетайте обстановку, пока ничего не ясно, - дрожащим голосом заявил Сколышев. - Похоже, вы специально пугаете присутствующих.
        - Все в порядке, в полном порядке, - несколько истерично заметил Генрих Кузнецов. Он позеленел и тоже заметно дрожал. - Женщина занималась на тренажерах, потом пошла в бассейн, сердце не выдержало. Все ясно. И давайте отнесите ее куда-нибудь подальше.
        - Что это вы тут распоряжаетесь - возмутился старший Гончаров. - Какого только черта я согласился ехать в этот кемпинг! Встречали бы Новый год у себя дома…
        - Сегодня двадцать девятое декабря, - произнесла в задумчивости Катя Вранкевич.
        - А настроение такое, будто впереди не праздники, а похороны, - сказал молчавший до сих пор Саша Гончаров.
        - Молчи, идиотина! - рявкнул его отчим. - С трупом надо что-то делать. Вот старая кобыла, умудрилась помереть в бассейне! Кто там будет теперь купаться?
        - О чем вы? - изумилась Ирэн Аристарховна. - Да, женщина была не слишком приятная, но имейте хоть элементарное представление о приличиях.
        - Не нужно ссориться, - заметила абсолютно ровным голосом Лидия Ивановна. - В любой, даже самой ужасной ситуации нужно сохранять ясную голову. Поступило правильное предложение - перенести тело отсюда. У нас ведь уже два трупа, не так ли?
        - Пока два, - с хохотом ответил Дима Реутов. Его шутка не имела успеха, только Сколышев криво улыбнулся.
        - Посмотрите, что это? - Лиза указала на два ровных красноватых пятнышка на затылке Найденовой.
        Енусидзе склонился, причмокнул губами, потом выпрямился и в задумчивости посмотрел вдаль.
        - Похоже на ожоги, - заметил он. - Ладно, хватит говорить, давайте работать.
        Енусидзе и Гончаров неловко подхватили грузное тело утопленницы. В полном молчании все собравшиеся проследовали в гостиную. С тела на ковер стекала вода, оставляя темные разводы. После короткого совещания решили поместить труп в подвал. Марина принесла ключ.
        - Я туда не пойду, - вдруг отказался Сергей Леонидович. - Сами тащите эту бабу. И вообще пора выбираться отсюда!
        - Мы все это прекрасно знаем и без вас! - резко бросил Никольский. - Разве не понятно, что нам тут сидеть, пока не кончится буран? Или вы хотите испытать судьбу?
        - Открывай, - приказал Николай Кириллович, когда они спустились в подвал. Пояркина распахнула тяжелую, кованную железом дверь. Потянуло холодом и неприятным запахом. Марина схватилась за косяк.
        Чтобы замять неловкую паузу, полковник Енусидзе щелкнул выключателем.
        - Что за черт, - произнес он, - света нет. Марина, там что, перегорела лампочка?
        - Помогите! - прокричала Вика. Дима едва успел подхватить падающее тело хозяйки кемпинга. Ее отнесли на диван в гостиной. Марина практически моментально пришла в себя.
        - Извините, - прошептала она, - я представила, что Василий там, внизу… Все было в порядке, помните, когда… мы были в подвале в последний раз. - Пояркина попыталась приподняться с дивана.
        - Не вставайте, - кинулась к ней Лиза. - Вам нужно немного отдохнуть. Николай Кириллович, оставьте в покое Марину. Лампочка перегорела, разве такого не бывает?
        - Не бывает, - уверенно ответил бывший следователь. - Раз мы принесли сюда Галину Егоровну, то нужно транспортировать тело вниз.
        Мрачная тьма подвала, похожая на пасть инфернального монстра, вселяла в каждого из присутствующих беспокойство и страх.
        - А можно и в ее комнату положить, - предложил Гончаров.
        - Ага, и покойница будет лежать у меня под боком, - взвизгнула Ирэн Аристарховна. - Великолепно, ничего не скажешь. Тогда давайте ее вообще на мороз выставим…
        Лиза Татаренко засмеялась, смех вышел гортанным и трагическим.
        - Только себя послушайте, - подняла она большие темные глаза на Костандилли, - о чем вы говорите. Мы рассуждаем, как герои пьес Беккета или Ионеско. Знаете, театр абсурда, когда герои вещают о глупостях и несуразностях с самым умным и сосредоточенным видом. Катя, - она кивнула Вранкевич, - присмотри за Мариной. Если никто из мужчин не хочет идти в темный подвал, то туда отправлюсь я.
        - Вместе со мной, - вызвалась старушка Мамыкина. - Я повидала много на своем веку, и мертвых тоже предостаточно. Уверяю вас, они не причиняют вреда, подлостей, и смертоубийства нужно ждать от живых.
        - Ладно, все в порядке, - рассмеялся натужным смехом Енусидзе. - Дамы, у некоторых из присутствующих здесь мужчин, - он посмотрел с вызовом на Гончарова, - кишка тонка, оставим их. Банкир, поможешь?
        Никольский взял Найденову за ноги.
        - Посвети, Лиза, - сказал Енусидзе.
        Елизавета с фонариком в руке спускалась первой, за ней, пятясь спиной, шел полковник, поддерживая тело Галины Егоровны. Замыкал процессию столичный финансист.
        - Осторожнее, не наткнись на труп бородача, - командовал Енусидзе. Тьма, рассекаемая слабым лучом фонарика, казалась осязаемой. Лиза высветила небольшой пятачок около стены.
        - Осторожно кладем, - велел полковник. - Дело сделано. Теперь нужно посмотреть, что с лампой.
        Через несколько минут выяснилось, что лампочка разбита. Новую нашли с большим трудом. Наконец вспыхнул долгожданный свет. Подвальное помещение преобразилось, страхи отступили.
        - Я не понял, - прошептал полковник. Лиза в недоумении закусила губу.
        Тело Найденовой лежало у стены. Мерно работал генератор, бросалось в глаза засохшее бурое пятно на бетонном полу.
        Труп Василия Пояркина исчез.
        - Не говорите ерунды! - в который раз повторяла Лиза. - Естественно, он был мертв. Для того чтобы отличить мертвого человека от живого, не требуется иметь диплом медика. У него был размозжен череп.
        Известие о том, что труп Василия таинственным образом исчез из запертого подвала, вызвало всеобщее уныние. Вика основательно напилась, не обращая ни на кого внимания. Ирэн Аристарховна нервно теребила ожерелье из розовых жемчужин на шее. Сергей Леонидович Гончаров в ступоре застыл в кресле, Денис гладил Настю по голове.
        - Но куда же он делся? Вряд ли он встал на ноги и ушел? - спрашивал астролог Кузнецов.
        - Исчез запасной ключ от подвала, - нехотя сказал Енусидзе. - Среди нас есть враг. Таинственный враг, мерзавец, который и заварил эту кашу. Неужели не понятно?
        - Что вы хотите сказать? - истеричным тоном воскликнул Сколышев. Историк поправил постоянно съезжающие на кончик носа очки и снова взвизгнул: - Почему мы должны слушать эту галиматью?
        - Замолчи, - произнес Виктор Антонов. Борец легонько толкнул Петра Сергеевича. Тот, покраснев и часто заморгав, отошел в сторону.
        - Я хочу сказать, что и Найденову убили, - заявил Николай Кириллович. - Красные пятнышки, внимание на которые обратила Лиза, мне хорошо знакомы. Это следы от электрошокера - милой вещички, при помощи которой можно вывести человека из строя или даже убить. Похоже, нашу спортсменку привели в бесчувственное состояние, а потом спихнули в бассейн. Посмотрите, что я нашел на дне.
        Он продемонстрировал небольшой черный приборчик.
        - Если кто-то незнаком с этим, то я объясню. Такой можно купить на любом рынке.
        - Не может быть! - ахнула Ольга Евгеньевна. - Сережа, - обратилась она к мужу, - мне все это очень не нравится. Мы должны немедленно покинуть этот кемпинг.
        - Все остаются на своих местах, - произнес Никольский. Финансист выглядел спокойным, но в его узких, похожих на змеиные глазах читалась явная угроза. - Виктория, - он вырвал у девушки стакан с мартини, - прекрати пить.
        - Игорек, не будь занудой, - пьяненьким голосом произнесла восходящая поп-звезда. - Мне так хорошо…
        - Я тоже думаю, что это не несчастный случай, - высказалась Лиза. - Похоже на преднамеренное убийство. Но что все это значит?
        Часы, тикающие в полной тишине, отмеряли уходящие секунды старого года. Енусидзе победоносно оглядел присутствующих и произнес:
        - Мы имеем дело с любопытным случаем. Такого в моей многолетней практике еще не встречалось. Мы все в абсолютно равных условиях. Все под подозрением. Василия мог убить любой…
        Заметив возражающий жест Кати Вранкевич, полковник покачал головой:
        - Алиби нет ни у кого. Кроме разве что Елизаветы, которая пришла в кемпинг после того, как было совершено убийство. Смерть Найденовой - продолжение хорошо срежиссированного спектакля.
        - Это означает, - произнес осторожно Дима Реутов, - что нам следует ждать еще одного убийства?
        - Не говорите так! - закричала Настя Куликова. - Денис, я не хочу ничего слышать! Увези меня отсюда.
        Она беззвучно заплакала. Куликов подхватил ее на руки и сказал:
        - Моей жене требуется отдых. Я думаю, он нужен нам всем. Мне все равно, что здесь происходит, для меня важно одно - обеспечить безопасность Анастасии.
        С этими словами он отправился к себе в комнату. Астролог тоже метнулся наверх. Поколебавшись, общество покинул и Виктор Антонов.
        - Остались те, кому интересны мои предположения, - заключил Енусидзе. Он разворошил поленья в камине. Мириады оранжевых искорок взлетели вверх, погасая через мгновение. - Один из нас - убийца, - будничным голосом произнес полковник. - Он и затеял все представление, для чего собрал нас в «Серебряной поляне» под фиктивными предлогами. Никто, в том числе и я, не заподозрил, что дело нечисто.
        - И что же нам теперь делать? - обреченно проговорила Ольга Гончарова. - Вы должны найти этого сумасшедшего.
        - Именно - сумасшедшего, - сказал Енусидзе. - Как следует из странной записи на компакт-диске, которая прозвучала в первый день нашего пребывания здесь, все мы виноваты в преступлениях и не понесли наказания за них. Каждый из нас совершил убийство. По крайней мере, таково утверждение неизвестного.
        - Как в «Десяти негритятах», - выдохнула Лиза. - Мы оказываемся в запертом пространстве и один за другим умираем.
        - Тот, кто это организовал, серьезно болен. Он настоящий псих, - заявила Ирэн Аристарховна. - Я не понимаю, почему меня включили в этот список.
        - Вы совершили преступление, уважаемая госпожа Костандилли? - спросил ее журналист Реутов.
        - Нет, - слишком поспешно ответила та. - Я не понимаю и не хочу знать, о чем идет речь.
        - А мне кажется, вы все хорошо понимаете, - заявил историк Сколышев. - Я могу признаться: да, я убил человека и совершенно в этом не раскаиваюсь. Я не собираюсь вам рассказывать об этом. И мне жалко того, кто взял на себя функции вселенского судьи.
        Дискуссия затянулась далеко за полночь. Пояркина, окончательно придя в себя, приготовила легкий ужин.
        - В любом случае мы не знаем, кто и зачем выкрал тело Василия, - сказал Енусидзе. - Я не вижу в этом особого смысла, но если мы являемся пешками в чужой игре… Нам нужно действовать.
        - И что конкретно вы предлагаете? - спросила Лиза.
        - Нам нужно найти убийцу, пока он не нанес следующий удар.
        Вика Богатырева, пошатываясь, с трудом поднялась по лестнице. Она не любила алкоголь, но сегодня была рада, что напилась. На душе стало так весело и спокойно. Совсем как в тот раз…
        Она отогнала от себя мысли о прошлом. Нет, то, что произошло, навсегда останется в недрах ее памяти. Сегодня, когда астролог при всех заявил, что она убила двух человек, Вика сильно испугалась. Испугалась - не то слово. Откуда он узнал правду? Неужели прочел по ее ладони?
        Игорь остался внизу. Они все болтают и болтают. Вика не хотела говорить, она мечтала об одном - оказаться как можно дальше от этого кемпинга.
        Она закрыла за собой дверь. Проверила замок два раза. Игорь, если захочет вернуться, постучит. Потом напустила полную ванну воды, полежала в ней, ни о чем не думая.
        После ванны Вика уселась перед большим зеркалом. Посмотрела на свое лицо. Нет, жюри не ошиблось, когда присудило ей первое место. Победа на конкурсе красоты в родном городе принесла ей известность. Но какой ценой все это ей далось!
        Вика Богатырева родилась в семье, которую принято называть неблагополучной. Отец, работавший плотником, напивался через день. Мать, грузная забитая женщина, постоянно рожала. Вике, сколько она себя помнила, всегда приходилось следить за орущими братьями и сестрами. Она ненавидела свою многочисленную родню.
        Девочкой она росла привлекательной, отец все удивлялся, откуда в их семье такая красавица. Поэтому часто колошматил мать, обвиняя ее, что забеременела не от него. В итоге ему дали полтора года, и семья с облегчением вздохнула. Старшие дети уже учились в ПТУ, Вика мечтала о большем. Она с трудом закончила девять классов. Знания никак не умещались в ее очаровательной головке. Зато природа щедро одарила ее хитростью.
        Настали новые времена, когда школьники забыли о строгих правилах и пионерском галстуке. Вика понимала, что нравится молодым людям, но не хотела, как многие, довольствоваться малым. Ее бесил вышедший из тюрьмы отец, который окончательно спивался, нервировала безропотная мать. В особенности же Вике не хотелось и дальше жить в бедности. Она с завистью присматривалась к нарядам и украшениям подруг.
        - Дурочка, ты думаешь, что это все родители? - просветила ее лучшая подруга. - Найди себе папика, он будет у тебя в ногах валяться и умолять, чтобы ты приняла от него новую шмотку.
        Вика знала о том, что некоторые одноклассницы уже давно поддерживают отношения с пожилыми бизнесменами. Девушки не таясь приезжали на занятия в тонированных иномарках, которые забирали их через несколько часов. Учителя делали вид, что ничего не замечают.
        - Хочешь, познакомлю? Ты такая лапочка, будешь иметь колоссальный успех.
        Вика не нашлась что ответить. С одной стороны, ее очень манила перспектива в скором будущем приобрести дорогие вещи. Но она не хотела становиться проституткой. И все же, в очередной раз получив от матери отказ на просьбу купить ей новые джинсы, Вика согласилась на встречу.
        Смотрины прошли на квартире папика. Он оказался невысоким, похожим на колобка кавказцем с потными руками и широкой златозубой улыбкой. Вика поразилась роскоши, с которой была обставлена его квартира.
        Однако это не могло избавить ее от ощущения гадливости, когда новоявленный ухажер полез к ней с объятиями. От него пахло коньяком. Вика оттолкнула кавказца и быстро выбежала из квартиры, слыша вслед негодующие вопли разъяренного папика.
        - Ты лишилась очень ценного кадра, он у нас в городе держит два рынка, - сказала ей на следующий день подружка. - Ты ему на глаза больше не попадайся, а то он оскорблен, считает себя неотразимым красавцем и первоклассным любовником.
        Вика больше не отважилась на подобную встречу. Ей казалось, что стоит немного подождать - и красавец на джипе окажется у ее порога. Шло время, ничего похожего не происходило. Она смирилась и после школы поступила в колледж, звучно именовавшийся экономическим.
        Ее час пробил, когда власти города задумали организовать конкурс красоты. Следуя модным веяниям, руководство решило выбрать самую красивую жительницу. В качестве приза планировалась поездка на двоих в Турцию, шикарная шуба и автомобиль.
        Вика сразу же загорелась идеей участвовать в шоу. Она считала, что ей ничего не стоит оказаться победительницей конкурса. Отборочный тур, который заключался в том, что пришедшие девушки дефилировали перед жюри, состоявшим из представителей местного бомонда и чиновников, она прошла без проблем. Затем возникли непредвиденные трудности.
        - Вы нам не подходите, - сказала ей надменная женщина-администраторша. - Всего хорошего!
        Вика никак не могла поверить - неужели ее отвергли? Ее выбросили, оставив прыщавую корову, худосочную дурочку и рыжеволосую толстуху. Вика от обиды заплакала. Пришлось расстаться с мечтой стать королевой города.
        В раздевалке, собирая вещи, она прислушалась к разговору двух девиц.
        - Все тут куплено, ты не понимаешь, что ли. Дочка заместителя мэра во что бы то ни стало должна стать победительницей. Вот из-за нее всех и режут.
        - Ну да, а чтобы в финал попасть, нужно обязательно переспать с председателем жюри.
        Вика воспряла духом. Призвав на помощь все свое обаяние, она попыталась кокетливо заговорить с местным художником, возглавлявшим жюри.
        Тот, тряхнув гривой седых волос, заявил без обиняков:
        - Девочка, если думаешь, что переспишь со мной и станешь звездой, - ошибаешься. Так что иди отсюда.
        Как и предсказывали, победительницей конкурса стала дочка заместителя мэра, крашеная блондинка с выпирающими лопатками. Вика с черной завистью наблюдала за тем, как на голову этой уродины водрузили сверкающую корону.
        Богатырева поклялась себе, что и она станет в самом ближайшем будущем победительницей. Дорога к славе оказалась извилистой. Забыв о прежних колебаниях, Вика с головой окунулась в омут светской жизни. Ночные клубы, рестораны, загородные резиденции. Она выбирала любовников постарше и побогаче.
        Один из них, главный редактор местной газеты, сказал:
        - Викуша, дорогая, я думаю, что ты вполне достойна, чтобы представлять наш город на всероссийском конкурсе красоты.
        Вика затаила дыхание. Именно такого предложения она ждала все это время. Редактор обеспечил ей нужную информационную поддержку, она приняла участие в очередном городском турнире красоты. На этот раз недовольные соперницы шептались, что именно ее заранее определили в победительницы.
        Настал момент триумфа - на голове у Вики оказалась корона с фальшивыми бриллиантами. Вика получила ключи от новой двухкомнатной квартиры.
        Приехав в Москву, где планировалось проведение заключительного этапа конкурса
«Мисс Русская дива», Вика поняла, что попала совсем в другой мир. Ее редактор, практически всемогущий человек на малой родине, здесь превратился в заискивающего провинциального писаку.
        - Понимаешь, дорогая, ты должна радоваться уже тому, что оказалась в Москве, - сказал он ей.
        Вика не собиралась покидать столицу без победы. Она вообще не хотела уезжать. Девушки не скрывали, что за каждой из них стоит кто-нибудь богатый и влиятельный.
        Ей не составило труда узнать, кого именно прочили в победительницы, - красавица Лена, приехавшая откуда-то из Центральной России, зеленоглазая, с идеальными чертами лица и лучистой улыбкой. В отличие от других конкурсанток, она не принимала участия в интригах, словно была безоговорочно уверена в собственной победе.
        - Вы только посмотрите на нее, - вздыхали с завистью ее соперницы. - Она точно станет победительницей.
        - И поедет в Париж…
        Последняя фраза вызвала всеобщее уныние. Победа в конкурсе давала возможность провести год в лучших модельных агентствах французской столицы. Помимо этого,
«Русская дива» получала чек на пятьдесят тысяч долларов от щедрых спонсоров, огромное количество эксклюзивной одежды и косметики, не считая сияющей короны с подлинными якутскими бриллиантами.
        Вика была уверена в собственных силах. Она старалась, как и Лена, ни с кем не скандалить, а только раздаривать прекрасные улыбки. У нее получалось неплохо, но ее ужимки не могли сравниться с естественной грацией и красотой Елены. Конкурс длился неделю. Девушки участвовали в различных состязаниях. Вика не раз пожалела, что не посещала школьные занятия. Кроме приятной внешности, здесь требовались актерские способности и некоторый интеллектуальный багаж. Богатырева с замиранием сердца следила за промежуточным голосованием. Что же, совсем неплохо. Первой - с абсолютным отрывом признанного лидера - шла Елена. Вика занимала четвертую позицию. Для обыкновенной девушки из маленького провинциального городка на Волге это был безусловный успех. Но для Вики Богатыревой это означало полный крах честолюбивых мечтаний. Итак, всего два дня - и на финальном этапе будет объявлена победительница. Никто не сомневался, что ею станет Лена.
        Никто, кроме Вики.
        - Милая Леночка, я так за тебя рада, - весело щебетала Вика, оставшись одна с Еленой. - Ты заслуживаешь победы.
        - Это всего лишь конкурс, здесь все субъективно, - ответила Елена. Вика в который раз позавидовала ее спокойствию и решимости. - Я думаю, Вика, ты не меньше меня заслуживаешь права стать победительницей.
        Вика отвернулась, чтобы злое выражение лица не выдало ее истинные чувства. Надо же, какая благородная! Видали мы таких! Небось знает, что у нее все здесь схвачено, уверена, что через неделю будет гулять по Елисейским Полям. А что достанется проигравшим?
        Вице-мисс получит корону, но уже из горного хрусталя и фианитов, автомобиль и, возможно, приглашение позировать для российских журналов. Месяц назад Вика с великой радостью ухватилась бы за такую возможность, но только не теперь. Она хочет пробиться на мировой уровень, она желает стать знаменитой, как Наоми Кемпбелл и Клаудиа Шиффер.
        - Нет, Леночка, победить должна ты, - с горечью в голосе произнесла Вика.
        Бессонная ночь принесла гениальное решение. Вика переворошила газеты и замыслила ужасный план. Если она сумеет устранить Елену с пути, то это предоставит ей шанс войти в тройку лучших. Пусть она и не выиграет, но ее заметят.
        Девушки проживали в специально зарезервированном для всех участниц подмосковном санатории. У каждой была отдельная комната, территорию охраняли, но в основном от зевак и местных жителей. Никто не думал, что русским красавицам грозит опасность.
        Вика прекрасно понимала, что привести в исполнение то, что она задумала, следует самой. Не было времени, чтобы нанять кого-то со стороны, да и потом - это стоило денег. Кроме того, посторонний может сделать все не так, как требуется, или даже проболтаться. Раздобыть нужные ингредиенты для осуществления замысла оказалось легче легкого.
        Запершись в комнате, Вика смешала купленную на рынке с рук серную кислоту с подсолнечным маслом. Это как раз то, что нужно.
        Вика не стыдилась того, что собиралась предпринять. Лена стоит на пути к ее славе и благополучию, значит, необходимо устранить соперницу. Адская смесь превратит русскую диву в уродину. Разумеется, разразится скандал, будет следствие, но и этот вариант Вика предусмотрела. Она гордилась собой. Кто бы мог подумать, что в ее миленькой головке кроется такая бездна пакостей!
        Накануне почти все девушки стали свидетельницами безобразной сцены, которая разыгралась в парке.
        Стоял июнь. Санаторий, в котором проживали конкурсантки, раньше ведомственный, теперь принадлежал частной структуре и был превращен ею в небольшой замок с английским садом, фонтанами, скульптурными группами, окруженный парком. Именно там, около мраморного фонтана, изображающего Венеру, все лицезрели безумный скандал. Его виновницей стала Фатима, которая уверенно шла второй. Восточная красавица с точеной талией и тонкими чертами лица обладала необузданным темпераментом и склочным характером. Фатима жутко ревновала Лену к успеху, заявляя на каждом углу, что только она сама заслуживает победы, но организаторы давно решили, что корону с бриллиантами отдадут русской.
        - Ты, тварь, чего улыбаешься, потрахалась со всеми спонсорами, а теперь уверена, что поедешь в Париж! - кричала Фатима. - Девчонки, скажите, что это несправедливо. Чем она меня лучше?
        Остальные конкурсантки не любили Елену, но еще в большей степени ненавидели Фатиму. Лена, как всегда невозмутимая, подняла на обидчицу глаза и спокойно заметила:
        - Твои упреки несправедливы, зачем ты так говоришь? Я не виновата, что зрительские и судейские симпатии на моей стороне.
        - Не ври! - Спокойный тон Лены только распалил Фатиму. В бешенстве она становилась абсолютно неуправляемой. Пока появились администраторы, Фатима набросилась на Елену и толкнула ее в фонтан. Та, не удержавшись, сильно ударилась коленом.
        - Так тебе и надо, тварь! Как бы я хотела тебя убить! Запомни, ты у меня еще получишь!
        Она с кулаками бросилась на Елену, но подоспевшие администраторы оттащили Фатиму в сторону. Вечером того же дня приняли решение исключить ее из конкурса. Причем самым оскорбительным для Фатимы стало то, что именно Лена просила устроителей турнира забыть о дикой выходке.
        - Я не обижаюсь, совсем не обижаюсь, - она улыбнулась. - Фатима, заключительный этап завтра вечером. Не нужно падать духом.
        Увещевания Лены возымели действие. Фатима осталась, они даже обнялись, хотя все присутствующие заметили полный яда и ненависти взгляд восточной красавицы.
        Вика внимательно учла все детали. Сразу после скандала она проникла в комнату Фатимы, благо та не закрыла двери. Немного подумав, Богатырева запихнула ей под матрас маску, сделанную из старого чулка, под ванну поставила баночку с небольшим количеством серной кислоты. Вика вовремя покинула номер, потому что, едва она вышла, туда ворвалась Фатима. Вика усмехнулась. Если все получится, то ей удастся устранить с пути двух главных соперниц.
        Настал решающий час. Девушки пораньше разошлись по комнатам, чтобы приготовиться к финалу. Вика еле дождалась полуночи. Огни погасли. Она оделась во все черное, на лицо натянула маску, собственноручно сооруженную из чулка. Вокруг царила тишина, которую нарушает только биение ее собственного сердца. Вика выскользнула из комнаты и направилась к номеру, где жила Лена. Ей пришлось преодолеть этаж пешком по лестнице. Казалось, что она никогда не доберется до цели. Вдруг Вике стало страшно. Ее сейчас схватят, с позором разоблачат, предадут дело огласке. Тогда конец всем честолюбивым планам. Она в напряжении застыла около комнаты Лены. Из-под двери пробивается тонкая полоска света. Соперница еще не спит, впрочем, как и остальные участницы конкурса.
        Вика осторожно постучалась. Дверь через некоторое время распахнулась. Лена в симпатичной розовой пижаме стояла на пороге. Ее глаза расширились от удивления. Вика, сжав в руке банку с зельем, плеснула его в лицо девушке. Секунды тянулись томительно, Вика даже подумала, что сейчас-то ее точно разоблачат. Но вот Лена, прижав руки к лицу, как-то судорожно закашляла и, пошатнувшись, стала оседать на пол. От тонких пальцев, прикрывающих лицо, поднимался белый дым. Затем раздался крик.
        Это стало сигналом для Богатыревой. Отшвырнув банку в сторону, она бросилась прочь. Вопль, полный боли и отчаяния, переходящий во всхлипывания и рыдания, резал ей уши. Обратный путь она пробежала раньше, чем кто-нибудь успел отреагировать на крики Лены. Вика заперлась в комнате и, прислонившись спиной к двери, слушала, что же происходит. Стали хлопать двери, послышались встревоженные голоса, шаги и разговоры. Вика, немного придя в себя, скинула темный костюм, разорвала маску из чулка и спустила ее в унитаз. Затем набросила легкомысленный халатик, нанесла на лицо толстый слой питательного крема и выглянула в общий коридор.
        Зевнув, она утомленным голосом спросила у одной из девушек:
        - Юля, а в чем дело, что такое произошло?
        Юля взахлеб затараторила:
        - Викушка, ты представляешь! Нет, ты не представляешь, что случилось! Кто-то плеснул Ленке в лицо кислотой. Ужас, что происходит.
        - Да ты что! - всплеснула руками Вика. - Не может быть! Бедная девочка! Кто же мог поступить так бесчеловечно?
        Болтливая Юлия не удержалась:
        - Не будь такой наивной, известно, кто грозился убить Ленку. Фатима. Наверняка она это и сделала. Уже милиция понаехала.

«Скорая помощь» прибыла незамедлительно. Смешавшись с толпой, Вика с удовлетворением наблюдала за тем, как врачи выносят Лену. Ее тщательно отгораживали от посторонних глаз.
        - Представляете, с нее кожа, как перчатка, слезла, - шептались девушки. - В кислоте было масло, такую смесь сразу не отмоешь, она прилипает к коже…
        - Говорят, она в коме. И зрение повреждено. Какой ужас!
        - А финал завтра будет? Что нам-то делать?
        Срочно прибывший председатель жюри, импозантный кинорежиссер, замкнулся со своими помощниками в конференц-зале, они что-то обсуждали. Наконец было принято решение - в комнатах всех девушек должен пройти обыск. Никто и не возражал, все понимали, что это сделала одна из присутствующих. Не стало сенсацией, что именно в номере Фатимы обнаружили банку с кислотой и чулочную маску.
        - Я этого не делала! - кричала она, устроив форменную истерику. - Да, я хотела, чтобы Лена умерла, но я этого не делала!
        Похоже, Фатима не понимала абсурдности такого заявления. Восточную красавицу немедленно арестовали.
        Утром поступило ужасающее известие - в больнице, так и не приходя в сознание, скончалась Лена. Финал конкурса в спешном порядке перенесли. Кинорежиссер собрал пресс-конференцию, на которой долго и сбивчиво говорил о том, какие нравы царят в шоу-бизнесе, клялся, что виновные будут наказаны и что это никак не отразится на итогах финала, как всегда беспристрастного и абсолютно честного. Скандал постарались замять, но газеты живо ухватились за столь интересные для простого обывателя подробности.
        Прошло еще несколько дней, и всех потрясла еще одна страшная весть. Покончила с собой Фатима, повесившись в камере предварительного заключения.
        Организаторы конкурса сетовали на падение нравов, но им было необходимо отчитаться перед спонсорами.
        Финал состоялся через месяц без большой помпы, причем все старались не вспоминать о произошедшем.
        Вика добилась поставленной цели - она стала победительницей. В тот момент, когда кинорежиссер надорвал белоснежный конверт и прочитал ее имя, она была на грани обморока от счастья. Свершилось! Она даже заплакала, причем искренне, хотя тщательно репетировала этот момент. Корона оказалась на ее голове! Вика тотчас получила огромный, специально увеличенный для фотографов чек, больше похожий на рекламный стенд. Пятьдесят тысяч долларов! И Париж. Столица моды манила к себе Вику.
        Только приехав туда, она поняла, что жестоко ошибалась. Она не сможет сделать блистательную карьеру. Ей удалось появиться на обложках нескольких третьестепенных журналов, не более того. Никто не стремился к ней с миллионными предложениями и эксклюзивными контрактами. Вика не растерялась и использовала время себе во благо. Она завела легкие интрижки с важными и влиятельными людьми. Те щедро одаривали русскую красавицу, однако сразу дали Вике понять, что в модельном бизнесе ей делать нечего. Богатырева даже задавалась вопросом - а ради чего она пошла на два убийства? Впрочем, она не собиралась убивать Лену, просто так получилось. Она хотела только испортить ее самодовольную улыбку, а Фатима… Кто же знал, что девица из Казани окажется такой нервной и сумасбродной. Вика не считала себя ответственной за их смерть.
        Год пролетел незаметно, шла последняя неделя пребывания в Париже. Вика находилась в раздумьях. Пожилой фабрикант, выпускающий детские игрушки, давно признался ей в любви. У Франсуа был особняк в Париже, загородная вилла, небольшой домик на побережье Атлантики. Это относилось к его плюсам. К минусам же то, что у него имелась законная жена, старая грымза, которая и владела большей частью состояния, трое детей и пятеро внуков. Быть его любовницей Вика не соглашалась. Вот если бы он предложил ей замужество… Но разводиться с женой-аристократкой ради юной русской дивы он не собирался. А Вика, в свою очередь, не хотела превращаться в содержанку - слишком много обязанностей и мало прав. И денег тоже не так уж много.
        Второе предложение - немедленно заключить брак - Вика получила от Матье, непризнанного гениального художника. По российским меркам, художник обладал неплохим жильем, неплохой машиной и достаточными перспективами. Однако Вика не желала становиться почтенной матерью семейства, а Матье, несмотря на весь свой революционный пыл и авангардизм, придерживался весьма патриархальных взглядов на устройство домашнего очага. Вике предлагалось рожать по ребенку каждые три года, не работать и жить в достатке, восхищаясь супругом. Вариант, который Богатырева никак не могла принять. К чему ей буржуа да еще с подержанным «Фиатом»?
        Вокруг нее вились еще несколько ухажеров, большинство из которых было готово заплатить большие деньги ради одного - чтобы провести с ней ночь. Вика не соглашалась на подачки, ей требовалось все и сразу.
        В гордом одиночестве она наблюдала за панорамой ночного Парижа с последнего яруса Эйфелевой башни. За год Вика научилась сносно говорить по-французски и по-английски - и это несмотря на то, что учителя в школе и колледже считали ее абсолютно неспособной к языкам. Она замечала, как пожилые французы бросают на нее восхищенные взгляды, а их мадам одергивают мужей и что-то яростно шипят ей вслед. Ее поразил японский турист, который, раскрыв рот, уставился на нее, а потом схватился за фотоаппарат. Вика приобрела парижский лоск, однако внутри осталась все той же провинциалкой.
        Она прислонила ладонь к стеклу, которое разделяло ее и темноту, опустившуюся на Париж. Билет на самолет уже заказан, еще несколько дней, и она окажется в Москве. Вика больше не собиралась заниматься модельным бизнесом, во всяком случае, на подиуме она уже не покажется. Придется вернуться к проверенному способу: в Москве еще остались богатые и одинокие мужчины.
        - Виктория Богатырева? - услышала она приятный баритон. Вика грациозно обернулась. На уроках актерского мастерства, которые им давал смешной, бурно жестикулирующий мсье Жак, она усвоила: никогда не давай понять собеседнику, что ты им заинтересована, наоборот, прояви легкую скуку и презрение. Вика часто пользовалась этим приемом. Девицы, которые вешались на шею мужчинам, быстро им надоедали. В женщине должна быть некая загадка, тайна и неприступность.
        Перед ней стоял высокий шатен лет сорока пяти, одетый неброско, но стильно. Опытным и оценивающим взглядом Вика отметила пальто от Дольче и Габана, платиновые швейцарские часы, средиземноморский загар. Лицо неизвестного собеседника показалось ей знакомым.
        - Неужели это вы? - спросил он. - Разрешите представиться, я - Игорь Никольский, ваш соотечественник. Я считаю вас самой красивой женщиной в мире.
        Вике польстило столь прямолинейное признание. Фамилия вроде была ей знакома, но, главное, Вика сообразила, что перед ней человек отнюдь не из бедных. Она согласилась принять его предложение, парочка отправилась в один из лучших тихих ресторанов Парижа. Вика поняла, что сумела очаровать Игоря. Судя по тому, с каким почтением к нему бросались официанты, он был завсегдатаем в элитных местечках. Вика держалась с достоинством.
        Вернувшись в крошечную парижскую квартирку, она с упоением прокручивала в памяти сказочный вечер. Затем позвонила нескольким знакомым.
        - Виктория, ты что! - воскликнула одна из ее парижских подружек. - Не знать, кто такой Игорь Никольский! Это имя у всех на слуху. Он один из наших олигархов. Просто купается в деньгах, супербогат. Говорят, он собирается купить замок в Ницце, приехал лично оформлять сделку.
        Вика отправилась за информацией в Интернет. Она никогда не проявляла интереса к политике, однако, пересилив в себя, прочитала несколько мудреных статей, в которых речь шла об Игоре. Лили не обманула ее - Никольский просто сказочно богат. Вика выискивала особо важный для себя пункт, но так и не узнала, есть ли у него жена. Скорее всего, есть.
        Игорь и не скрывал от нее, что женат. Говоря о супруге, он поморщился:
        - Я не развожусь по прагматическим соображениям. Она мне требуется для представительских функций. Кроме того, представь, сколько я должен буду ей отдать. У нее светлая голова, мы друзья, но у каждого собственная личная жизнь.
        Вика подумала, что вполне может заменить Игорю поднадоевшую супругу. Потребуется кропотливая работа, чтобы убедить его в необходимости такого шага, но Вика благодарила судьбу за то, что познакомилась с Игорем. Значит, в ее поездке в Париж был божий промысел.
        Они провели упоительную неделю вдали от всех в Ницце, где Игорь действительно приобрел старинный замок. Вика получила в подарок браслет с бриллиантами. Потом настало время возвращаться в Москву. Богатырева быстро отвадила от Никольского прежних пассий. Она стала его единственной любовницей. Игорь обеспечил Вику роскошной квартирой и загородным особняком, к ее услугам были автомобили из его автопарка. Затем Вика стала внушать Никольскому мысль о том, что ей пора заняться делом.
        - Милый, ты только посмотри, - ласково шептала она ему на ухо. - Вокруг столько бездарностей, и все они пролезли в шоу-бизнес. Разве из меня не получится настоящая звезда?
        Никольский был против, но Вика сумела его убедить. Он сдался, обратился к продюсерам. Все зависело от количества вложенных в нее денег. Вика предвкушала триумф на эстраде. Она станет знаменитой.
        - Я все равно не понимаю, что произошло с трупом Василия, - сказала Лиза.
        В гостиной осталось всего четыре человека. Енусидзе сидел в кресле, Лиза и Катя примостились на диване, Лидия Ивановна, казалось, дремала около камина. Остальные разошлись по комнатам.
        - Если его украли, то для этого должен быть резон, - продолжила она. - А какая цель в этом случае?
        - Скорее всего, запугать нас, - произнесла Лидия Ивановна. - Если наш доблестный дознаватель прав, - она качнула головой в сторону Николая Кирилловича, - то нас ожидают следующие убийства.
        - Не могу в это поверить, - вздохнула Катя. - Хорошо, предположим, один из гостей рехнулся и организовал ловушку, чтобы расправиться с присутствующими за мифические убийства. Не проще ли наказать каждого в отдельности, не собирая всех в кемпинге? Это хорошо для сюжета детективного романа, но в жизни…
        - Я согласен, - подал голос Енусидзе. - Что-то во всей этой истории не дает мне покоя, но я никак не могу сообразить, что именно. К сожалению, мы отрезаны от мира.
        - Но кто этот маньяк? - спросила Катя. - Клянусь, что это не я. У меня нет желания карать нераскаявшихся грешников. Никто из тех, кто находится сейчас в гостиной, тоже не может быть причастен к убийствам.
        - Ну почему же, - возразила Лидия Ивановна, - зачем вы отметаете кандидатуру Николая Кирилловича? В детективе Агаты Кристи, если мне не изменяет память, убийцей оказался пожилой судья. Так сказать, обостренное чувство справедливости, перешедшее в манию. Работа ведь накладывает отпечаток на человеческий характер?
        Енусидзе хмыкнул:
        - Вы за что-то невзлюбили меня, многоуважаемая Лидия Ивановна. Клянусь всем святым - я ни в чем не виноват. А вот вы, например, сами сознались в том, что однажды убили человека. Если вы сделали это один раз, то почему бы вам на старости лет не воспылать желанием повторить это снова и снова?
        - Не нужно ссориться, - примиряющим тоном произнесла Лиза. - Я считаю, что человеку, который организовал и привел в исполнение этот страшный план, необходима срочная помощь.
        - Нет, - возразил Енусидзе. - Мы не имеем права сидеть сложа руки. Я думаю, нам нужно устроить обыск в комнате каждого из присутствующих. Для первого убийства потребовался гаечный ключ, который подвернулся под руку, для второго - электрошокер, который убийца наверняка привез с собой. Возможно, он прихватил и кое-какие другие вещицы.
        - Но кто на это согласится? - спросила Лиза. - Если только попросить…
        - Никаких просьб, - отрезал Енусидзе. - Тот, кто откажется, автоматически поставит себя под подозрение.
        - Ну да, конечно, все делается в принудительном порядке, - заметила Лидия Ивановна, - но я согласна. Я не хочу, чтобы меня убил псих, обремененный комплексом палача. Я готова нести ответственность перед богом за то, что совершила, и прошу в это никого не вмешиваться.
        - Этим мы и займемся утром. А теперь идем спать. И прошу всех закрыть двери изнутри, на всякий случай.

30 декабря
        Марина, притворившись сильно утомленной, пораньше удалилась к себе и потом, подкравшись, подслушала, о чем беседуют гости кемпинга. Очень интересно - девчонки вместе с Енусидзе ведут расследование. К ним же присоединилась и бабка.
        Пояркина подумала о двух трупах. Точнее, об одном. Тело Василия невероятным образом испарилось из подвала. Марина помнила о том, что у нее пропали ключи. Кто-то безнаказанно ходит по кемпингу и совершает злодеяния. Она поежилась. Ей очень не хотелось стать следующей жертвой. Она и не станет, не на ту напали. Это Василий был тюфяк, а Найденова - баба с развитыми мышцами и минимумом мозгов. Значит, их убил один из гостей.
        Пояркина закрыла дверь своей комнаты и дернула ручку. Так, на всякий случай. Затем, поразмыслив, придвинула к ней тяжелый комод. Никакой убийца не проникнет сюда к ней. Марина подошла к окну. Зарешечено. Итак, она в полной безопасности. Но это не значит, что ей удастся и потом спастись. Неужели кто-то из отдыхающих - сумасшедший? Иначе зачем ему карать убийц, поймать которых закон не в состоянии? Она вспомнила о своем грехе, точнее, об их совместном с Василием преступлении. О нем никто не знает. Она считала, что никто не может раскопать эту старую историю. Получается, что кто-то мог. Марина решила не забивать голову вещами, которых не понимает. Продержаться пару дней - и все будет в порядке.
        Она в унынии прислушалась к все нарастающему завыванию ветра. Природа, казалось, подыгрывала неизвестному убийце. Покинуть кемпинг невозможно. Они все обречены сидеть в «Серебряной поляне» и бездеятельно наблюдать за тем, как смерть забирает все новых и новых. Ну нет, ей это не грозит.
        Марина почувствовала расслабленность. Она находится в комнате, куда не проникнет ни один убийца. Но сон все равно не шел к ней. Пояркина включила бра. Небольшой светильник отбрасывал мягкий, рассеянный свет. Марина вдруг подумала о Василии. Зачем убийце понадобилось его тело? Может быть, вовсе и не преступник украл его? В этом совершенно нет смысла. В памяти Марины промелькнули смутные образы и неясные воспоминания. Место, на котором построен их кемпинг, пользовалось дурной славой. Их предупреждали местные жители, она к этому не прислушалась. Господи, какая все это чушь!
        Она вдруг вообразила, как Василий, крадучись, на полусогнутых ногах, подходит сейчас к ее двери. Ее мертвый муж… Видение было настолько реальным, что Марина представила его взлохмаченную бороду, серебром отливающие глаза в полной темноте. Его белые руки ложатся на ручку двери…
        У Марины из груди вырвался приглушенный крик, когда она заметила, как ручка двери плавно пошла вниз. Кто-то хочет к ней войти! Секунды превратились в часы. Марина, покрывшись гусиной кожей, наблюдала за тем, как незваный гость несколько раз попытался приоткрыть дверь. Теперь она знала, что от страха волосы на голове на самом деле могут зашевелиться. Как хорошо, что она заперлась на ключ и придвинула к двери комод. Ее слух обострился. Марина услышала, как неизвестный чем-то звякнул. Так и есть, ключи у него. Значит, он может войти в любое помещение кемпинга. Или практически в любое.
        Пояркина закрыла глаза. Сердце в груди неистовствовало. Она даже и вообразить не могла, что бывает такой ужас. Первобытный, переходящий в истерику страх парализовал ее разум. Скорчившись в неудобной позе, не обращая внимания на затекшие ноги, Марина продолжала наблюдать за дверью. Она не помнила, как долго просидела на кровати под унылым светом бра. Скорее всего, несколько часов. Наконец, когда Марина уже не чувствовала ног, она решила пошевелиться. Кровать тихо заскрипела. Пояркина едва не закричала от ужаса. Неуклюже спустив одну ногу на пол, она просидела так еще несколько минут, прежде чем рискнула опереться на вторую.
        Ей пришлось несколько минут массировать стопы, чтобы встать. Монотонное занятие помогло Марине отвлечься и прийти в себя. Нельзя быть такой трусливой. С чего она взяла, что это убийца? Кто-то просто пытался войти к ней. Может, это Дима Реутов? Хозяйка кемпинга нервно усмехнулась, вспомнив московского журналиста, а затем откинулась на подушки. Какая она дура! Наверняка это приходил Дима. Он решил не терять времени даром, а она вообразила себе бог весть какие ужасы.
        Марина потянулась за часами. Почти половина четвертого. Она не выспалась, нужно хотя бы немного отдохнуть. Скоро вставать. Василий мертв, она не верит в глупые россказни. Осталось всего несколько дней - и они спасутся. Всего несколько дней.
        Ирэн Аристарховна смыла маску с лица и легкими, уверенными движениями начала втирать в кожу питательный крем. Если Ирэн и оказалась неизвестно зачем в кемпинге, где произошло два убийства, то это вовсе не значит, что она откажется от привычного ежевечернего ритуала. Красота - прежде всего.
        С некоторым беспокойством Костандилли проверила дверь. Закрыта на два оборота ключа, проникнуть к ней невозможно. Во всяком случае, Ирэн надеется, что это так. Завтра она поставит вопрос о том, чтобы вызвать помощь. В кемпинге полно мужчин, пусть что-нибудь придумают. Они находятся в каких-то пятидесяти километрах от города, спасение совсем рядом - а она вынуждена ночевать в доме, где в подвале лежат два мертвых тела.
        Свет гасить Ирэн Аристарховна не стала. Как-то с ним спокойнее. И надевать черную шелковую маску на лицо тоже. Ей показалось, что мимо двери кто-то прошел. Так и есть. Часы показывают без четверти два, а по кемпингу кто-то расхаживает. Может быть, это и есть убийца? Ей все равно. Это не ее забота. Она - хрупкая, беззащитная женщина, которая не собирается ввязываться в смертельно опасную схватку с маньяком.
        Мадам Костандилли поняла, что не заснет. К снотворному она принципиально не прибегала. Взяла очередной любовный роман, но строчки прыгали перед глазами. Она подошла к двери и прислушалась. Звуки затихли. Хотя нет, ей показалось, что где-то в глубине здания скрипнула дверь. Ей стало вдруг очень страшно. Куда подевался труп бородатого Василия? С огромным неудовольствием Ирэн Аристарховна вспомнила страшные истории, которые обожал ее муж-грек. На восьмом десятке он только и делал, что смотрел идиотские фильмы ужасов. И никак не хотел умирать. Вот поэтому-то она и…
        Мимо ее номера кто-то быстро прошел. Ирэн Аристарховна замерла. Ее так и подмывало приоткрыть дверь и выглянуть в темный коридор. Нет, она ни за что не сделает это. Костандилли улеглась в кровать и накрылась одеялом с головой. Прочь страхи!
        Виктор Антонов распахнул дверь, когда услышал торопливые шаги. Так и есть - по кемпингу бродит неизвестная сволочь. Он не боялся встречи с таинственным убийцей. Ему ли, чемпиону мира по греко-римской борьбе, испытывать страх перед одним из гостей.
        Антонов вышел в коридор. Его обступила кромешная тьма. Словно специально кто-то погасил свет. Действовать в темноте намного удобнее. Это нагоняет страх. Виктор почувствовал, что в глубине его души шевельнулось непонятное чувство. Да, он боится. Не боятся только полные идиоты. Поэтому на всякий случай он зажал в руке увесистую металлическую вешалку, которую вырвал из стены. Виктор спустился на первый этаж. Никого. Только догорают поленья в камине. Он отшвырнул вешалку и взялся за кочергу. Против такого оружия не устоит ни человек, ни кто бы то ни было еще. Виктор прошелся по первому этажу. Ему почудились тихие шаги. Так и есть, слух его не подвел. Тварь, которая всех убивает, шныряет по кемпингу. Ну, сейчас он ей покажет!
        Виктор затаился. Неясная в темноте фигура показалась около кухни. Антонов сгруппировался и прыгнул, подмяв под себя вошедшего.
        - Отпустите! - услышал он приглушенный голос. Виктор крепко держал неизвестного.
        - Да отпустите же! - повторил голос. - Это я, Саша Гончаров!
        Антонов отпустил мальчишку и включил свет на кухне. Щурясь, хлипкий подросток посмотрел на Виктора.
        - Ты что здесь делаешь? - грозно спросил тот.
        - А вы? - ответил Саша в тон Виктору. - Я лично пришел на кухню за едой.
        Саша подошел к холодильнику, распахнул его, вынул колбасу, сыр, кетчуп.
        - Мне хочется есть, - произнес он. - Или это уже преступление?
        Антонов усмехнулся. Подросток держится крайне независимо и самоуверенно. Никто из взрослых не рискнул бы ночью пройтись по кемпингу, а вот мальчишка не струсил. Хотя…
        Виктор задумался. Если мальчишка шел на кухню, то почему он повернул со стороны бассейна? Именно там произошло последнее убийство. Ну нет, ребенок не может быть убийцей. Но Виктор тут же вспомнил, что видел не так давно передачу о таком вот тинейджере, который оказался матерым убийцей, отправил на тот свет нескольких человек. Возраст - это еще не доказательство невиновности.
        - Ладно, пошли, - произнес Антонов. - Бери бутерброды и иди спать.
        - Мне отчим не разрешает приносить еду в комнату, - ответил Саша. - Поэтому я привык по ночам питаться на кухне. Сейчас доем и пойду.
        Виктор вспомнил вздорного, напыщенного типа, кичившегося тем, что у него хорошо налаженный бизнес и крупный доход.
        - Топай к себе в комнату и прихвати еще, - произнес Виктор. - А если отчим будет возмущаться, скажи, что я разрешил.
        Мальчишка хихикнул и, прихватив побольше провизии, удалился. Виктор выключил свет. Страх исчез. Нет, он остался, но ушел в самые глубины подсознания. Антонов прошелся по первому этажу, проверил дверь в подвал. Зашел в бассейн. Темная, практически черная вода. Никого. Именно здесь утонула та тетка, которая приставала к нему с вопросами. Все интересовалась, почему это он вдруг бросил большой спорт. Он не собирался изливать ей душу.
        Виктор вернулся к себе в комнату. Вроде бы все спокойно.
        Убийца, выскользнув из своей комнаты, прислушался. На ногах бесшумные кроссовки, на руках перчатки. Настало время третьей жертвы. Он осторожно подошел к нужной двери. Ключ плавно вошел в замочную скважину. Всего два поворота - и дверь приоткрылась.
        Он оказался на пороге комнаты Татьяны Живаго. Телеведущая спала. Убийца подошел к кровати. Сколько раз он видел ее лицо с телеэкранов!
        В руках убийцы сверкнул шприц, наполненный прозрачной жидкостью. Иголка впилась в локтевой сгиб жертвы. Татьяна проснулась от боли, но огромная доза снотворного уже оказывала свое смертельное действие. Женщина попыталась что-то произнести, но из груди вырвался только хрип.
        Агония длилась совсем недолго. Татьяна погрузилась в сон, от которого ей уже никогда не суждено пробудиться. Убийца для верности выждал несколько минут, затем пощупал еще теплую руку. Пульса не было. Удовлетворенно улыбнувшись, он вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь.
        Хмурое утро тридцатого декабря практически ничем не отличалось от ночи. Сила ветра, бушевавшего вокруг кемпинга, никак не уменьшалась. Гости, утомленные полуночными бдениями и страхами, поднялись поздно. Марина, сомкнувшая глаза только перед самым рассветом, не выспалась. Ночные ужасы казались ей теперь смешными.
        - И это вы называете завтраком, - Ольга Евгеньевна поддела вилкой тост. - Все пережарено, яичницу вообще есть невозможно.
        - Я одна на кухне, - ответила Пояркина. Она утратила прежнюю самоуверенность и любезность. Дикая история, объединившая столь разных людей под одной крышей, постепенно стирала с них налет цивилизованности.
        - Я думаю, Марине нужно помочь, - предложила Лидия Ивановна. - Давайте распределим обязанности.
        - Еще чего, - наморщила носик Вика Богатырева. - Игорь, мы же приехали сюда отдыхать, за все заплачено, почему я должна горбатиться на кухне?
        Фраза Вики невольно напомнила всем, кто собрался за столом, об убийствах. На самом деле о них никто и не забывал. Катя Вранкевич всмотрелась в лица гостей. Семья Гончаровых - муж и жена - недовольны, ковыряются вилкой в скромном завтраке. Ирэн Костандилли, сверкающая, как обычно, массой драгоценностей, подозрительно молчалива. Полковник Енусидзе всего единожды подал командный голос. Любой, кто увидел бы эту компанию, понял бы, что присутствующие собрались по мрачному или трагическому поводу. Так оно и есть.
        - Давайте голосовать, - предложил Никольский.
        Банкир в который раз с изумлением понял, что Вика до ужаса ему надоела. Когда они познакомились в Париже, она представлялась ему приятным исключением из правил. На самом деле Вика оказалась еще хуже, чем ей подобные.
        - Кто за то, чтобы общими усилиями выжить и при этом не потерять человеческое лицо? - задал вопрос Никольский.
        Историк Сколышев рассмеялся пронзительным, малоприятным смехом:
        - Вам ли говорить о морали, господин банкир. Лучше расскажите о том, как вы наживались на своих собственных согражданах.
        - Замолчи, - подал голос Виктор Антонов. - Ты меня достал. Думаешь, что самый умный из присутствующих?
        Сколышев дернулся и заявил:
        - Смею так надеяться.
        - Ваша перепалка ни к чему хорошему не приведет, - сказала Мамыкина. Старушка держалась на редкость уверенно. Енусидзе, которому она не нравилась, все же не мог не восхищаться ею.
        - Нам нужно принять решение, - подхватила Лиза. - Сегодня, например, на кухне могли бы помочь Марине я и…
        - Разрешите мне, - произнесла Настя Куликова. Бледная, с кругами под глазами, она выглядела не лучшим образом. - Я хочу быть хоть чем-то полезной.
        - Настюша, ты уверена… - начал ее супруг, но Куликова проявила неожиданную твердость:
        - Да, Денис. Я знаю, мне это пойдет на пользу.
        - Вот и хорошо, - с удовлетворением отметил Енусидзе. Ему было неловко признаться, что всю ночь он со страхом ждал, что неуловимый убийца придет и к нему.
        - Тогда принимаемся за работу, девочки, - предложила Пояркина. - Нам нужно собрать посуду и заняться обедом.
        - А нам нужно обсудить варианты спасения, - сказал Никольский. - Не знаю, когда закончится буран, но я не собираюсь оставаться здесь. Чем дольше мы тут пробудем, тем выше шансы, что…
        - Ну, продолжайте, - произнес Сколышев. - Тем выше шансы, что следующей жертвой станете вы. Или вы, - он повернулся и указал пальцем на астролога Кузнецова.
        Тот подскочил и залепетал:
        - Почему это я? Кто сказал, что следующей жертвой стану я?
        - Успокойтесь, - поморщился Енусидзе. - Не мешайте нам обсуждать серьезные вопросы. Не терплю мужиков, которые ведут себя, как бабы. Итак, вы о чем?
        Игорь Никольский продолжил:
        - Мой вариант таков. Нужно попробовать выйти на трассу. Или подать сигнал бедствия. Например, при помощи костра. Что-то необходимо предпринять. Я не привык тупо ожидать своей участи.
        - Какой сигнал бедствия! - крикнул Гончаров. - Костер, что ли? Вы хоть представляете, что творится на улице? Там мороз минус сорок, метель, пурга, любой костер в два счета заметет, никто его не заметит.
        - Возможно, имеет смысл взорвать весь кемпинг, - заметил Сколышев.
        Он произнес это таким уверенным и будничным тоном, что остальные с недоверием посмотрели на него.
        - Не беспокойтесь, это крайний вариант, - сказал тот. - Я не понимаю, почему мы должны суетиться. Осталось ждать всего несколько дней. Если убийца один из нас, а другого варианта нет, как я понимаю, то нужно лишить его возможности заниматься черным делом. Вести дежурство по ночам в кемпинге. Комендантский час. Вот и все.
        - Двое уже мертвы, - медленно сказал Кузнецов. - И будут еще жертвы.
        - А ну, не каркай! - рявкнул Виктор Антонов. - Тоже мне - прорицатель.
        - Послушайте, мне кажется, за столом собрались не все, - сказал Сергей Гончаров. - Кого-то не хватает.
        - Так и есть, - произнес Енусидзе. - Нет нашей телезвезды, Татьяны Живаго. Привыкла дрыхнуть до полудня.
        - Уже начало второго, - поправил его Дима Реутов.
        Ему было безумно интересно следить за развивающимися событиями. Репортаж, над которым он начал работать, станет настоящей бомбой. В глубине души Дима надеялся, что лавры Шерлока Холмса увенчают именно его чело.
        - Ее кто-нибудь видел? - спросил Сколышев у Марины Пояркиной.
        Хозяйка кемпинга, на мгновение задумавшись, уверенно ответила:
        - Нет, она не спускалась сегодня утром. Только вчера, когда в бассейне обнаружили…
        - Понятно, - прервал ее Денис Куликов. - У вас есть ключ от ее двери? Так, на всякий случай?
        - Уже нет, - покачала головой Пояркина. - Ключи украли.
        - Великолепно, - протянул Николай Кириллович. - Значит, наш враг не дремлет. Это радует. Чем активнее действует наш убийца, тем больше у него шансов попасться. Всех убийц рано или поздно разоблачают.
        - А как же Джек Потрошитель? - вставил Дима Реутов.
        Полковник с неодобрением взглянул на журналиста и сказал:
        - Женщина может нуждаться в медицинской помощи. Так что придется взломать дверь.
        Комната Татьяны Живаго была заперта. На стук она не реагировала. Поколебавшись, Марина согласилась на то, чтобы Виктор Антонов высадил дверь.
        Дубовая дверь, изготовленная в Финляндии, не хотела поддаваться. Пришлось изрядно помучиться, прежде чем она слетела с петель. Первым в комнату вошел Денис Куликов.
        - Она спит, - удивленно произнес он, указывая на кровать.
        - Вряд ли, такой шум и мертвого поднимет, - ответил Енусидзе. - Отойдите, пожалуйста.
        Он подошел к спящей, прикоснулся к ее руке.
        - Она мертва, - произнес полковник.
        - Боже мой, - выдохнул Кузнецов, - скончалась во сне!
        - Ей помогли скончаться, - заметил Енусидзе. - Немедленно позовите ко мне Лизу.
        Появившаяся через пару минут Татаренко развела руками: Татьяна Живаго уже много часов была мертва.
        - Видите, след от внутривенной инъекции, - пояснила Лиза. Еще раньше Дима Реутов обнаружил на туалетном столике пустой шприц.
        - Она наркоманка? - спросила Ирэн Аристарховна, наморщив лоб. - Никогда бы не подумала, выглядела всегда так потрясающе.
        Полковник Енусидзе отдал четкие распоряжения:
        - Покиньте все комнату. Вы затрудняете проведение следственных мероприятий.
        - Он слишком много на себя берет, - оказавшись в гостиной, заявил Сергей Леонидович. - Обращается с нами как с подозреваемыми. Что с него взять, привык на всех смотреть с позиции обвинения.
        - Мне это тоже не нравится, - поддержала его Ирэн Аристарховна. - Почему он приблизил к себе эту девчонку? Она вообще появилась здесь непонятно каким образом. Вы верите, что ее машина застряла где-то недалеко? Марина говорила, тут рядом нет никаких поселков или других кемпингов. К кому она могла ехать?
        - Я боюсь, - Вика Богатырева зябко повела плечами. - Игорь ведет себя странно, я его не понимаю. Если это третье убийство, то что нам делать?
        - У них образуется своя коалиция, вы заметили? - поддержал разговор Сколышев. - Доблестный полковник, психолог Катя, студентка Лиза, бабка, которая не скрывает, что укокошила человека, и хозяйка кемпинга Марина. Возможно, еще молодожены. Не нужно льстить себя надеждой, мы застряли здесь надолго. И один из нас - маньяк.
        Сколышев тщательно выговаривал каждое слово, наблюдая за реакцией окружающих.
        - А раз так, то мы не должны позволять этим людишкам командовать нами. Я не предлагаю воевать с ними, но пусть поймут, что нечего диктовать собственные условия.
        - Вы правы, - поддержал его Гончаров. - Знаете, ведь в кемпинге есть оружие, я видел краем глаза ящики с охотничьими ружьями.
        - Отлично, - сказал историк. - Они нам пригодятся. Мы оказались в экстремальной обстановке, задача каждого - выжить. И тут не до сантиментов.
        - Но это не означает, что всем будете командовать вы, - прервала его Ирэн Костандилли. - Если мы объединяемся, с тем чтобы полковник с дружками и, - тут она улыбнулась, показав идеальные фарфоровые зубы, - подружками не смогли спихнуть на нас убийства, то мы должны определиться - кто станет нашим лидером.
        - Предлагаю самую демократическую форму выборов - голосование, - сказал Сколышев. - Никакого тоталитаризма! Не захотим - сменим лидера. Я думаю, что наиболее подходящей кандидатурой будете вы, - он указал на Сергея Леонидовича Гончарова.
        Тот расплылся в улыбке.
        - Спасибо за доверие, - произнес он. - У меня есть опыт руководства. Не беспокойтесь, я вас не разочарую.
        - Итак, кто за? - проговорил историк, первым поднимая руку.
        Гончаров и его жена вытянули вверх ладони, Костандилли, поджав губы, заявила, что воздержится. Вика и астролог Генрих Кузнецов безоговорочно поддержали Сергея Леонидовича.
        - Практически единогласно, - констатировал Сколышев. - Мои поздравления, Сергей. Теперь вы…
        - Давайте без церемоний, - сказал радостный Гончаров. - Не возражаете, если перейдем на «ты»?
        - Я возражаю, - заявила Ирэн Аристарховна.
        - Ваше право, - оборвала ее Ольга Евгеньевна. - И вообще, что вы здесь делаете? Уходите к полковнику и его девочкам.
        - Правильно поступили, прогнав эту заносчивую мерзавку, - сказал Сколышев, выждав, пока разъяренная, похожая на фурию мадам Костандилли, обдав всех запахом французского парфюма, уйдет прочь. - Но теперь она обязательно донесет обо всем противоположному лагерю.
        - А не слишком ли рано мы разделились на противоборствующие группировки? - спросил вдруг Кузнецов. - Ведь Енусидзе нам не враг…
        - Еще хуже! - воскликнул Гончаров. - Вы что, не понимаете, к чему ведет этот следователь на пенсии? Вместе с ним журналюга, он мечтает сделать сенсационный репортаж с кровью и трупами. Вы уверены, что это все не они затеяли? Даже если и нет, то они хотят в любом случае повесить убийства на нас. Чтобы приехала милиция, а это рано или поздно случится, а они им - раз, убийцу на блюдечке.
        - Все абсолютно правильно, - поддержала мужа Ольга Евгеньевна. - Мы должны постоять за себя. Мне кажется, что убийца - это бабка.
        - Тогда у нее должен быть помощник. Она одна не справилась бы, - сказал Сколышев. - Нам нужно серьезно подумать над тем, кто является убийцей. У меня есть кое-какие версии, но я изложу их позже.
        - Наша миллионерша наверняка уже все растрепала, - со злостью произнесла Вика.
        - Ирэн никто не воспримет всерьез, - заявил Сколышев. - Мы не собираемся воевать с ними, но у нас должна быть своя группа. Если они попытаются сделать то, что нам не нравится или идет вразрез с нашими интересами, мы им покажем. Это политика. Поверьте, я диссертацию об этом написал.
        Никто из собравшихся не заметил искорок безумия в желтых - как у волка - глазах Петра Сергеевича Сколышева.
        - Скорее всего, это какой-то снотворный препарат, - сказала Лиза, осмотрев шприц с остатками смертельного вещества. - В малых дозах действует как лекарство, но Татьяне, похоже, ввели убойное количество.
        - Тот, кто сделал это, знал, что и сколько вводить, - произнес в задумчивости Енусидзе. - Значит, он знаком с медициной.
        - Вовсе не обязательно, - возразила Лиза. - Чтобы сделать инъекцию, не требуется быть медиком или иметь медицинское образование. Кстати, врачи делают уколы гораздо хуже, чем медсестры, у них нет такой практики.
        Полковник взглянул на девушку. Ему показалось или она действительно слишком рьяно бросилась обелять себя в его глазах? Он и не собирался намекать на ее причастность, однако теперь Енусидзе задумался.
        Лиза Татаренко, двадцати двух лет, студентка медицинской академии. Определенно симпатичная, с волевым характером. По злой иронии судьбы, оказалась в кемпинге, где одно за другим происходят убийства. Нет, она не имеет к ним отношения - по крайней мере, Николаю Кирилловичу очень хотелось, чтобы это было именно так. Он симпатизировал Лизе.
        - Третья смерть за три дня, - произнес Енусидзе. - Убийца не собирается останавливаться.
        - Как нам теперь быть? - с ужасом в голосе спросила Лиза.
        - Главное, не впадать в панику, - ответил полковник. - Я могу сказать точно - произошедшее, разумеется, не самоубийство. Гости не дураки, поймут, что случилось. Тело нужно отнести вниз, но до этого произведем небольшой обыск. Он не повредит.
        Лиза с изумлением наблюдала за тем, как Николай Кириллович переворошил личные вещи покойной Татьяны. Он заглянул в ее чемодан и дорожную сумку, вытряхнул из несессера туалетные принадлежности.
        - Позолоченные, вы только посмотрите, - присвистнул Енусидзе. В его голосе чувствовалась зависть. Наличности у убитой было немного - около тысячи рублей, зато имелось большое количество кредитных карточек.
        - Это же она замужем за олигархом, - произнес Николай Кириллович, завершив блиц-обыск. - Не повезло. Богатая, знаменитая, молодая - и смерть не пощадила даже ее. Увы, черную с косой нельзя подкупить.
        Енусидзе вспомнил эпизод из своей многолетней практики - единственный, который ему хотелось забыть. Был ли он тогда прав или нет? Он стал причиной смерти человека, невинного человека.
        Лиза вдруг подумала, что совершенно ничего не знает об отставном полковнике. Он ей нравился, но не более того. Между ними лежала пропасть в тридцать с лишним лет, они - представители разных поколений. Енусидзе - подтянутый, спокойный, уверенный в себе, умеющий пошутить, но всегда ли он таков? Человек проявляет свою подлинную сущность в критические моменты, не настал ли такой момент сейчас?
        - Я не думаю, что нам стоит относить тело вниз, - заявил Сергей Леонидович Гончаров. - Если хотите, тащите его сами. Мы - против!
        Сколышев удовлетворенно улыбнулся. Его затея подействовала. Историка всегда занимали исследования человеческой психологии. Даже в истории Петра Сергеевича в первую очередь интересовали субъективные факторы. Оказывается, в замкнутом пространстве все развивается по определенной схеме. Сначала надежда на быстрое освобождение. Люди сплачиваются, генерируют идеи. Затем, когда эйфория сменяется страхом, наступают разобщенность и подозрительность. Петр Сергеевич знал, что лучше всего - управлять из-за чьей-то спины. Глуповатый и амбициозный Гончаров подходил для этой роли как нельзя лучше.
        Енусидзе в растерянности посмотрел на Сергея Леонидовича. За несколько дней полковник привык, что его голос является решающим. И вот кто-то выступил против.
        - Давайте каждый будет делать то, что считает нужным, - поддержала мужа Ольга Евгеньевна. - Вы считаете, что следует перенести тело убитой в подвал, - флаг вам в руки.
        Игорь Никольский соблюдал нейтралитет. Он не собирался присоединяться ни к одному из образовавшихся лагерей. Жизнь в бизнесе научила его многому, в том числе искусству дипломатии. И как он мог польститься на Вику - внешне эффектная, она оказалась пустышкой внутри. Никольский решил с ней расстаться, как только они выберутся из этой передряги.
        - Хорошо, - сказал Енусидзе. - Кто не хочет слушать голос разума, тот волен делать то, что ему заблагорассудится. Но я не несу ответственности ни за кого бы то ни было.
        - Этого и не требуется, - заявил Виктор Антонов. Чемпион мира занял место рядом с Гончаровым. - За безопасность отвечать буду я. Никто из вас больше не посмеет совершить убийство.
        - Как вы смеете так говорить! - возмутилась Ирэн Аристарховна. - Вы обвиняете нас в убийствах. Неслыханно!
        Неизвестно, чего больше содержалось в ее восклицании - негодования или фальши.
        - Так, так, - шепнула Кате Мамыкина. - Я переживала подобное в лагере. Человеческая природа с годами не меняется.
        - И как вам только удалось остаться в живых, - в восхищении пробормотала Катя. Лидия Ивановна отпрянула от нее. Девчонка ничего не может знать! На свете, наверное, уже и не осталось тех, кто мог бы открыто заявить - Лидия Мамыкина
«стучала» на своих же.
        - Итак, хватит болтать, - произнес Дима Реутов. - Не будем раньше времени сходить с ума, у нас будет еще предостаточно для этого возможностей.
        Он вместе с Енусидзе отнесли тело в подвал.
        - Как-то не по-христиански, - заметила, пожевав губами, Лидия Ивановна.
        - По крайней мере, мы знаем, что все находятся именно там, - сказала Настя Куликова.
        Енусидзе попытался устроить новый допрос, но никто не воспринял эту идею с энтузиазмом.
        - Зачем, все равно мы не выясним, кто это сделал, - сказал Сергей Леонидович. - Отныне от лица моих товарищей, - он обвел рукой группку своих приверженцев, - мы вводим новое правило. Ночью по кемпингу не ходить. Это будет приравниваться к признанию в совершении убийств.
        - Что за ерунда, - произнесла Ирэн Аристарховна. - Я с этим не согласна!
        Катя Вранкевич пыталась понять, что же происходит. До этого она воспринимала все случившееся как некую, хоть и зловещую, игру. Теперь все разительно переменилось. В университете она изучала материалы так называемого Стэнфордского эксперимента. Студентам предложили на некоторое время перевоплотиться в заключенных и надзирателей.
        Результат оказался шокирующим - надзиратели, еще вчера интеллигентные молодые люди, получали удовольствие от морального унижения тех, кто по жребию стал заключенным.
        Неужели странная и одновременно страшная атмосфера кемпинга так действует на психику, что все постепенно начинают меняться? И она в том числе?
        Катя попыталась поговорить об этом с Димой Реутовым, практически единственным человеком, о котором она с уверенностью могла сказать, что он - не убийца.
        - Катюша, спасибо, - произнес журналист. - Я тоже тебя не подозреваю. Поверь мне, убийца кто-то из мужчин. Я рад, что ты исключила меня из числа возможных претендентов на эту роль.
        - Мне очень не нравится Сергей Гончаров, - сказала Катя. Они находились на кухне. Марина спустилась в погреб, чтобы набрать картошки. Несмотря на раскол, произошедший среди гостей кемпинга, предводительствуемые Гончаровым решили питаться вместе со всеми.
        Дима произнес:
        - А вот у меня очень большие подозрения насчет историка Сколышева. Он так непонятно улыбается, словно знает больше других. Я за свою жизнь много раз сталкивался с психами.
        - Я ведь все-таки дипломированный психолог как-никак, - ответила Катя. - Петр Сергеевич…
        Она не договорила, так как на кухне возник сам предмет обсуждения - Петр Сергеевич Сколышев.
        - Ну что, молодые люди, вместо того чтобы помогать с обедом, сплетничаем? - спросил он шутливым тоном. Сколышеву очень хотелось узнать, о чем именно вели речь Дима с Катей, он клял себя за то, что не притаился, чтобы подслушать окончание их беседы.
        Из погреба появилась раскрасневшаяся Марина. Сколышев выхватил у нее ведро.
        - Я не хочу, чтобы у вас создалось ложное впечатление, - сказал он. - У Сергея Леонидовича просто не выдерживают нервы. Поэтому я на вашей стороне. Можете на меня рассчитывать.
        - Хорошо, - процедила Пояркина. - Обед будет готов через час.
        - Что нужно этому очкарику? - спросила Марина, после того как Сколышев удалился. - Не верю я ему. Он напоминает мне чиновника из областной администрации - такой же вертлявый, улыбающийся, а глаза бездушные. Заверяет, что решит дело по совести, а сам ждет взятки. Нужно почистить картошку, - Марина вручила ведро Кате. - Передник возьми в кладовке.
        Пояркиной не понравилось, что девушка кокетничает с Димой. Пусть вместо того, чтобы вести ненужные беседы, займется делом. Катя, вздохнув, подумала о том, что настал момент ощутить себя Золушкой.
        - Завтра канун Нового года, - произнес Дима. - Мы совсем об этом забыли.
        Новый год, Новый год… Генрих Кузнецов не выносил этот праздник. Воспоминания детства жгли ему виски.
        Белыми длинными пальцами он обхватил голову. Все самое худшее, что произошло с ним в жизни, так или иначе связано с этим праздником.
        Он родился в шахтерском городке, его отцом был немец, который попал в плен в самом конце войны. В армию фюрера он пошел не по убеждению, а по необходимости - отказаться было равносильно самоубийству. Он открыто радовался, узнавая о победах советских войск. На это уже никто не обращал внимания, офицеры озаботились тем, как избежать неминуемого возмездия и сдаться в плен союзникам России. Самое удивительное, что, пройдя горнило лагерей и величайших строек социализма, где военнопленные использовались как дешевая рабочая сила, Ромуальд Фихтинг стал пламенным коммунистом. Он принял осознанное решение остаться в Советском Союзе, о нем даже напечатали заметку в «Правде». Отец был шахтером, поэтому неудивительно, что он выбрал местом нового жительства Донбасс.
        Генрих плохо его помнил - отец умер рано, на шахте произошел взрыв метана, погибло множество людей. О несчастном случае запретили говорить. Мать Генриха, хохлушка Леся, осталась одна с четырьмя детьми. Она была великолепной портнихой, это позволяло им кое-как сводить концы с концами.
        Отец, как помнил Генрих, часто рассказывал ему о Рождестве - волшебном празднике, когда послушные и воспитанные дети получают от Деда Мороза подарки: сладости, игрушечную железную дорогу и даже настоящий велосипед. Генрих столько раз ждал наступления зимы, но старик с пышной белой бородой и мешком гостинцев так и не приходил. В школе учительница сказала, что Деда Мороза не бывает, это буржуазные выдумки, а Рождество - вообще не советский праздник. Генрих запомнил, что Новый год - это день, когда угасают иллюзии и разбиваются мечты.
        - Понимаешь, сынок, у каждого своя судьба, - не раз говорила ему мать. - У тебя бабка по материнской линии колдунья, ты должен об этом знать. Только в школе не рассказывай, а то засмеют.
        Как прилежный советский школьник, Генрих знал, что некоторые сельские жители, малограмотные и суеверные, до сих пор верят в то, что стоит подышать на лягушку - и пройдет простуда, или если постучать по дереву и плюнуть через плечо, то беда пройдет мимо. А вот мама говорит ему совершенно обратное.
        - Обещай мне, что никогда его не снимешь, - сказала она ему однажды и повесила на его шею простенький медный крестик на тонком ремешке. - Бог окажется милосерден к тебе, я это чувствую.
        Генрих прислонился щекой к маминой шершавой руке. Он многого не понимал, но чувствовал, что мать желает ему добра.
        - Пообещай мне, что никогда не будешь заниматься бесовским наваждением. - Она заставила его поклясться на Библии, которая хранилась подальше от любопытных глаз в шкафу.
        Генрих не понял, что именно мама имеет в виду, но произнес слова, которые она просила. Мать поцеловала его в лоб и, легонько шлепнув, сказала:
        - Ну а теперь иди, погуляй.
        Генриху было около десяти лет, когда он впервые понял, что обладает особым даром. Произошло это жарким летним днем. Он с ребятами играл во дворе, стояла пора каникул, не требовалось ходить в школу и учить ненавистную математику. Генрих толком и не понял, что именно произошло. В самый разгар веселой игры он вдруг замер и внимательно посмотрел на Митю, сына соседей.
        - Тебе нужно бояться завтра, - произнес Генрих. Слова сами сорвались у него с языка.
        - Почему? - удивился тот. Остальные ребята замерли. Генрих вдруг отчетливо увидел картинку из будущего: Митя, отличавшийся непоседливостью и резвостью, завтра бросится за мячом, который вылетит на дорогу. Машина, мчащаяся на огромной скорости… Дальше - туман и пустота.
        - Ты не должен завтра играть в футбол, - добавил Генрих. Ему стало очень плохо. Вернувшись домой, он ничком улегся на кровать. Голова раскалывалась, он чувствовал себя опустошенным. Он даже не заметил, как вечером с работы пришла мама. Ее прохладная рука опустилась на его пылающий лоб.
        Генрих приоткрыл глаза. Лица расплывались в тумане. Он потерял сознание. Мальчик не знал, сколько времени длилось непонятное путешествие. Ему казалось, что он бредет по нескончаемой пустыне, у него есть определенная цель - но какая? Наконец - был ли это сон или явь? - он очутился около колодца. Заглянул в него - и испугался. Ему стало по-настоящему жутко. Что есть силы Генрих закричал. Голос многократным эхом отразился от стен колодца, вокруг все загрохотало…
        - Он пришел в себя, - произнес врач.
        Генрих пошевелил головой. Во рту пересохло, язык походил на наждачную бумагу, ему нестерпимо хотелось пить.
        - Сыночек, - бросилась к нему мама. Мальчик с трудом приподнял голову. Он находился в районной больнице. - Как ты себя чувствуешь, родной?
        - Ну что, молодой человек, после того, что вы перенесли в эти три дня, жить вы будете очень долго, - сообщил врач. Никто из медиков так и не смог определить, что именно произошло с Генрихом. Когда он потерял сознание и не подавал признаков жизни, испуганная мать вызвала карету «Скорой помощи». Генриха доставили в больницу, он находился в бессознательном состоянии. Вначале подумали, что это последствия травмы головы, однако диагноз не подтвердился. Никаких повреждений заметно не было, мальчик странным образом впал в состояние, похожее на летаргический сон. Пробуждение последовало так же внезапно.
        Через несколько дней он снова оказался дома. Сначала Генрих не мог понять, почему ребята, с которыми он прежде всегда играл и дружил, теперь сторонятся его. Наконец он выяснил правду.
        - Ты - колдун! - крикнул один из них, отбежав от Генриха на порядочное расстояние. - Это ты убил Митьку. Чертов колдун, мы не хотим с тобой общаться!
        С Митей произошло то, что предвидел Генрих. Во время игры в футбол он выбежал за мячом на проезжую часть, зазевался и стал жертвой несчастного случая. Его сбил большой грузовик. Водитель, как посчитало следствие, ни в чем не виноват, ребенок сам нарушил правила дорожного движения.
        Остаток лета Генрих провел в полном одиночестве. Он сидел дома или уходил далеко, к реке, где не было тех, кто его боится или издевается над ним. Мать, заметив перемену в сыне, завела с ним разговор.
        - Видимо, Генрих, придется тебе привыкать к этому дару, - сказала она как-то вечером, когда уложила спать младших и они остались вдвоем в тесной комнатке, освещаемой единственной лампочкой в абажуре.
        Помолчав, она продолжила:
        - Твоя прабабка была известной колдуньей. Ты можешь верить в это или нет, но она могла предсказывать будущее и лечить людей, которым медицина была не в состоянии помочь. Этот дар передается по наследству, в основном через поколение. Поэтому-то я и оказалась обделенной, а все темное искусство перешло к тебе.
        - Мама, я не хочу обладать этим даром, - захныкал Генрих. - Он мне не нужен. Пусть его заберут те, кто мне его дал.
        - Это невозможно, - покачала головой мать. - Твоя бабка пыталась избавиться от него, но не смогла. Правда, у мужчин он проявляется гораздо слабее, чем у женщин. Мою бабку уважали, но ее и боялись. Ходили слухи, что она могла погубить человека. Мы практически не общались, и жизнь у нее закончилась трагически…
        - Что с ней произошло? - спросил Генрих. У него, в отличие от других детей, не было ни бабушки, ни дедушки. Родители Ромуальда жили в Германии, отношения с сыном, оставшимся в России, они не поддерживали, да и сам он не стремился к этому, а о своих родителях мать ничего не говорила. Генрих знал, что она родом из небольшой деревеньки под Львовом.
        - Тебе лучше не знать. - Мать горестно вздохнула. И все же, передумав, рассказала ему: - Этот дар является проклятием. Тот, кто будет использовать его на благо людям, сможет спасти свою душу. Но получается так, что все используют непонятные возможности только себе во благо. Никогда не делай этого, сынок! Ты не должен применять свои способности как оружие против людей, все, кто так поступает, погибают не своей смертью. Твоя бабка погорела в бане. Вроде бы несчастный случай, однако я-то знаю, что это была ей месть за то, что она повернула свой дар против людей.
        Генрих ничего не понимал. О каком именно даре вела речь мама? У него больше не было видений из будущего. И все же он запомнил ее слова. Бабку уважали и боялись. Ему нравилось, когда люди уважают и боятся его.
        Телосложением Кузнецов пошел явно не в отца, он уродился на редкость щуплым и хрупким, никто бы и сказать не мог, что у него в роду потомственные шахтеры и крестьяне. Ребята постепенно забыли о произошедшем, хотя напряженность в отношениях сохранилась.
        До пятнадцати лет необычный талант никак не давал о себе знать. Мать сумела устроиться на ткацкую фабрику, они переехали в Киев. Им дали две комнаты в общежитии, Генрих пошел в новую школу. Мать гордилась сыном, которому все предметы, за исключением математики, давались легко. Он ненавидел цифры.
        Наступила пора первых влюбленностей. Генрих знал, что не может конкурировать с другими ребятами. Он превратился в долговязого, с чересчур длинными руками и ногами подростка. Выпиравшие вперед зубы и маленькие прищуренные глазки не добавляли ему красоты. Девушки не обращали на него внимания, предпочитая других одноклассников. Генрих стал отшельником, он днями и ночами корпел над книгами. Он был гордостью класса, ему прочили медаль. Мать гордилась сыном, который собирался поступать в медицинский институт.
        Перед Новым годом было решено устроить праздничный карнавал. Генриху уже давно нравилась Мария из параллельного класса. Изумительно красивая девушка с черными, как вороново крыло, волосами, зелеными глазами и матовой кожей. Вокруг Марии увивалось множество ухажеров, однако она отвергала всех. Генрих попытался познакомиться с ней, но она, едва взглянув на его нескладную фигуру и выслушав несвязные фразы, улыбнулась. Улыбка разбила сердце Генриха, потому что предназначалась не ему, а его однокласснику Михаилу.
        Гордость школы, чемпион по плаванию среди подростков, он был подходящей парой для Марии. Даже школьная администрация, совсем не одобрявшая романтических отношений, смотрела сквозь пальцы на то, что Мария и Михаил везде появлялись вместе.
        Набравшись смелости, перед самым праздником Генрих все же подошел к Марии и, робея от страха, попытался пригласить ее на новогодний вечер.
        - Парнишка, ты обратился не по адресу, - раздался голос Михаила. Он отодвинул Генриха плечом. - Иди погуляй.
        Генриху стало до боли обидно. Он услышал звонкий смех Марии. Ей понравилась глупая шутка Михаила. Да, Генрих не умеет так красиво говорить и не имеет разряда по плаванию, но это вовсе не значит, что у него нет чувств. Кузнецов, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться при всех (тогда ему точно крышка), подошел к заиндевевшему окну. Стояли декабрьские морозы, снег красивыми большими хлопьями падал на улицы Киева. Генрих увидел, как Михаил с Марией выходят из дверей школы. Вместе, как всегда, вместе. А он совершенно один. Его любит только мама.
        Внезапно он почувствовал легкое головокружение. Хотя дар не проявлялся у него больше пяти лет, он сразу узнал эти симптомы. Веки автоматически сомкнулись, Генрих на несколько секунд выпал из действительности. Но этого хватило, чтобы, как в кинофильме, увидеть хронику предстоящих событий. В мозгу отчетливо отпечатались цифры - двадцать седьмое декабря. Завтра, завтра, это случится завтра.
        То, что он увидел, потрясло его. Он открыл глаза. Снующие мимо школьники не обращали внимания на Генриха, вцепившегося помертвевшими пальцами в подоконник. Головная боль прошла, словно гигантские клещи, сжимавшие виски, отпустили его. Марии угрожает опасность. Завтра, после школьного праздника, у него появится шанс. Он спасет ее и станет героем. Именно он, а не Михаил. И тогда Мария окажется рядом с ним. Девушки любят героев-спасителей.
        Генрих вспомнил давнишнее предупреждение матери о том, что дар нельзя использовать в личных целях и обращать против другого человека. Он сделает это всего один раз, он даже не обратит его против кого-либо.
        Он тщательно подготовился к следующему дню. Праздник в школе прошел с весельем и размахом. Генрих не присутствовал на костюмированном балу, а дожидался в пустынном коридоре. Он знал, что Мария и Михаил рано или поздно появятся.
        Так и произошло. Директор школы, поздравив с наступающим Новым годом, пожелал всем успехов. Школьники стали покидать актовый зал. Генрих внимательно следил за Марией и Михаилом. Он выскользнул вслед за ними. Влюбленная парочка, опьяненная счастьем и предстоящими праздниками, направилась к Днепру. Генрих облизнул растрескавшиеся губы. Видение начинает сбываться.
        Михаил достал из сумки коньки. Разумеется, что может быть романтичнее, чем пируэты на льду под полной луной. Генрих притаился на берегу, за деревьями. Поблизости почти никого не было.
        Мария, звонко смеясь, встала на коньки. Она плохо каталась. Генрих с непонятной ревностью наблюдал за тем, как Михаил бережно обхватил ее за талию и начал учить уверенно держаться на льду.
        Так продолжалось около часа. Генрих, продрогший до костей, с нетерпением ждал развязки. Дар не мог его подвести, он никогда не обманывает. Михаил отпустил Марию, которая попыталась самостоятельно прокатиться. У нее получилось совсем неплохо. Генрих замер. Именно этот момент он видел, когда впал в транс. Он выскочил на лед. Молодые люди находились на большом расстоянии от берега. Михаил кричал Марии, чтобы она возвращалась к нему. Их разделяло два десятка метров.
        Лед треснул в тот момент, когда Мария наклонилась, чтобы завязать шнурок. Глубокая трещина, под которой плескалась черная вода, поглотила девушку, та даже не успела ничего понять. Михаил, ошарашенный, замер. Генрих бросился к Марии. Настал его момент, он сейчас спасет ее!
        Михаил, не задумываясь, бросился к образовавшейся полынье. Лед под его ногами трещал. Он лег на живот и протянул руки. Голова девушки была над водой, но потом Мария скрылась в водах Днепра. Генрих не знал, что делать. В своих мечтах он просто подбегал к Марии, протягивал ей руку и спасал от неминуемой гибели. На деле все оказалось гораздо сложнее. Михаил, сбросив куртку и коньки, бросился в ледяную воду.
        Генрих остановился. Не кидаться же ему тоже в прорубь. Это безумие. Ему вообще не следовало что-то предпринимать. К полынье спешили люди - немногочисленные рыбаки, оказавшиеся неподалеку.
        - Я пойду вызову «Скорую помощь»! - крикнул одному из них Генрих. Он побежал прочь. Нет, его идея с самого начала была идиотской. Он не смог бы спасти Марию.
        Когда прибыла вызванная им «Скорая помощь», все было кончено. Девушка захлебнулась, Михаилу удалось вытащить ее на лед, но искусственное дыхание не помогло. Молодой человек, не замечающий, что мокрые волосы превратились в сосульки, пытался оживить любимую. Генрих поразился абсолютной красоте мертвой Марии.
        Позже он ни единой секунды не упрекал себя в смерти девушки. Произошло то, что предписано судьбой, он никак не мог предотвратить трагедию. Зато Генрих определился с профессией: он решил пойти в медицинский институт. Мать всячески приветствовала выбор сына.
        Генрих не поступил с первого раза, но в армию по причине слабого здоровья не попал. Зато следующий год оказался для него удачным. Он стал студентом. Кузнецов не принимал участия в развеселой жизни, сторонился вечеринок, никак не проявлял себя в учебе. Генрих завидовал своим сокурсникам, родители которых могли приобрести чадам импортную одежду. Он стыдился того, что мать шьет ему брюки сама.
        Дар никуда не пропал, Генрих это чувствовал, но после истории с Марией остерегался использовать его неправильно. Он не знал, с чем имеет дело. Вдруг мать права и всего один неосторожный поступок погубит его? Кузнецов стал замечать, что может лечить зубную боль и мгновенно успокаивать мигрень.
        Одна из студенток на занятиях физкультуры подвернула лодыжку. Морщась от резкой боли, девушка едва доковыляла до скамейки.
        - Позволь мне, - предложил Кузнецов и бережно обхватил ее ногу ладонями. Он бы ни за что не рискнул раскрыть свои возможности, если бы не одно обстоятельство - девушка была дочерью проректора.
        - Сейчас придет врач, - сказал кто-то из столпившихся рядом студентов. - Генрих, чего пристал, разве не видишь, что ты здесь не нужен!
        Кузнецов пропускал мимо ушей колкие замечания. Он провел рукой по коже. Девушка ойкнула. Затем несколько пассов - больше рассчитанных на публику. Он знал, что боль должна пройти.
        - Не болит, - произнесла удивленная дочка проректора. - Совсем не болит!
        Она с боязнью попыталась встать. Выражение ее лица изменилось с недоверчивого на изумленное.
        - Генрих, как это у тебя получается? - произнесла она. - Невероятно!
        Когда подоспел врач, травмированная девушка уже вовсю продолжала игру в волейбол. Генрих заметил подозрительные и восторженные взгляды, которые бросали на него сокурсники. Еще бы, они и не предполагали, что он может лечить усилием воли.
        Этот случай не прошел для него бесследно. О феномене Кузнецова заговорили сперва в группах, затем и в коридорах института. Сначала робко, а потом все чаще и чаще его стали приглашать в гости. Под этим подразумевалось, что он поможет разрешить застарелую проблему кого-нибудь из начальства или однокурсников.
        Генрих отказывался от денег и подарков, которые ему предлагали. Теперь он обладал большим - информацией. Так, он был в курсе личной жизни многих в институте. Ему доверяли безоговорочно. Ему доставляло удовольствие наблюдать за тем, как отступает болезнь и изумленный пациент произносит в растерянности слова благодарности.
        И все же Генрих старался не афишировать свои способности. Он понимал, что официальная медицина относится к этому неблагожелательно. Во всяком случае, он добился нужного - проблем с учебой у него не было. Дочка проректора, ее папа, который страдал от почечных колик, жена декана, мучившаяся бессонницей, - все они старались отблагодарить милого Генриха за бескорыстную помощь.
        В один из сентябрьских дней, в самом начале учебного года, Генриху представился случай стать по-настоящему знаменитым. Его пригласила к себе одна влиятельная дама, работавшая в горисполкоме. Он уже насмотрелся на роскошные апартаменты, обставленные раритетной мебелью, но не смог сдержать возглас изумления, когда оказался в огромной квартире, расположенной на двух ярусах. Шикарная мебель, картины в тяжелых золоченых рамках на стенах, бытовые приборы, о существовании которых Генрих даже и не подозревал.
        - Проходите, молодой человек, - позвала его хозяйка, дама лет сорока пяти, пышнотелая, облаченная в безупречный костюм. Она провела его в гостиную и указала на мягкое кожаное кресло.
        Генрих, обычно косноязычный на занятиях и при большом скоплении людей, становился настоящим виртуозом слова и убеждения, если оставался наедине с пациентом. Он знал, что любой человек, занимающий самую высокую должность, тоже страдает от болезней. Дама из горисполкома не оказалась исключением. Быстро справившись с мучившими ее приступами радикулита, Генрих согласился выпить чашечку кофе.
        Он наслаждался шоколадными эклерами, когда в столовую ворвался мальчик лет семи.
        - Бабушка, у меня первая пятерка! - закричал он. Генрих замер. Он не помнил, что произошло дальше. На него накатило видение.
        Дама с недоумением посмотрела на Генриха. Пирожное выпало из его рук на скатерть.
        - Извините, - пробормотал он, - мне нужно с вами поговорить.
        Дама, отослав внука, обратилась к нему с вопросом:
        - Что-нибудь произошло? Почему вы так изменились, когда в комнату вошел мой внук? Вы что-то почувствовали?
        О том, что Генрих обладает редким даром предвидения, тоже знали. Он сам рассказывал некоторые истории, что-то выдумывая и дополняя.
        - Ему не нужно ходить завтра в музыкальную школу, - произнес Генрих. - Иначе быть беде.
        Женщина посерела. Удивительно, но Генрих убедился: стопроцентные материалистки, марксистки до мозга костей, его клиентки оказывались на деле крайне мнительными и суеверными, если речь заходила об их собственном здоровье и тем более жизни.
        - Что вы видели, Генрих, умоляю вас! - Он представить не мог, что дама, про которую рассказывали, что, не моргнув глазом, она рушила карьеры ей неугодных и мстила за любое оскорбление, обладает таким сладким голоском. - Толечка для меня все, - призналась она. - Вы не понимаете, он у меня один. Верно говорят, что материнский инстинкт просыпается в тот момент, когда становишься бабушкой. Я его обожаю!
        Генрих охотно поверил. Он взял новый эклер и замогильным голосом сказал:
        - Я не могу сообщить вам всего, иначе тогда беду не отведешь.
        - Сделайте что-нибудь! - воскликнула дама. Она выбежала из комнаты и вернулась через пять минут с небольшим чемоданчиком. Распахнув его, она вывалила перед Генрихом содержимое. Никогда в своей жизни он не видел столько денег. Банкноты по сто рублей в пачках, золотые украшения, американские доллары, о которых Генрих до сих пор только слышал.
        - Я отдаю вам все, - прошептала женщина. - Но только спасите моего внука!
        Поколебавшись, Генрих решил, что пора получать дивиденды от своего дара. Он слишком долго жил в бедности, может же он хотя бы один раз взять то, что ему предлагают. Он ничего не требует - это всего лишь компенсация за сохранение жизни ее внука.
        - Пусть сидит дома. Никакой музыкальной школы, - повторил Генрих. Дама, послушно кивая головой, заверила Кузнецова, что мальчик не сделает на следующий день ни шага из дома.
        Генрих с некоторым трепетом ждал развязки. Видение никогда не бывало ложным. Генрих спасет внука могущественной дамы от неминуемой гибели. И это станет его звездным часом. Он не хотел оставаться надомным лекарем киевской элиты. А вдруг ничего не произойдет? Он старался не думать об этом.
        В пять часов вечера в общежитии, где обитал Генрих с матерью и младшими братьями, зазвонил телефон. Кузнецов, ждавший этого момента и специально дежуривший на вахте, сам взял трубку.
        Он услышал захлебывающийся от счастья голос:
        - Вы наш спаситель, Генрих! Я обязана вам до конца жизни! Что я могу для вас сделать?
        Именно этой фразы Кузнецов и ждал. Потом по столице Украины поползли слухи: в музыкальной школе, именно в том классе, где должен был заниматься игрой на скрипке юный внук могущественной дамы, вдруг рухнула тяжеленная хрустальная люстра. Из-за того, что занятия отменили по приказу сверху, никто не пострадал.
        - Вы спасли Толечку! - Бабушка спасенного мальчика заявилась к нему сама. Она расцеловала мать Генриха и благодарила ее за великолепного сына. - Вы живете в совершенно неподобающих условиях, - критически окинув взглядом однокомнатную крошечную квартирку, изрекла она. - Завтра же я распоряжусь, чтобы вам выделили нормальное жилье в новом доме. Генрих, я рассказала о вашем феномене своим московским друзьям. Вас ждут в столице. Вы там очень нужны.
        Поздно ночью у Генриха состоялся обстоятельный разговор с матерью. Она была категорически против подарков и квартиры.
        - Сынок, ты обязан быть крайне осторожен со своим даром. Тебе нельзя брать за него деньги.
        - Я это уже слышал, - визгливо ответил Генрих. - Я знаю, что делаю, мама. Неужели ты не понимаешь, что у меня еще трое на шее?
        Мать горестно вздохнула:
        - Генрих, я тебя предупредила. Каждый сам выбирает свою судьбу. Запомни, вся жизнь человека подобна развилке дорог. Именно от него зависит, какой путь он выберет. Но если уже ступит на него, то свернуть и тем более возвратиться назад нет возможности.
        - Только не пугай меня тем, что произошло с твоей бабкой! - закричал Генрих. - Я не повторю ее судьбу.
        Он сам не верил собственным речам.
        Дама сдержала слово. Меньше чем через неделю они получили новую трехкомнатную квартиру в одной из элитных новостроек. Генрих без проблем оформил академический отпуск. Руководство вуза пошло ему навстречу. Он отправился в Москву.
        В столице Кузнецов продолжил заниматься тем, что с таким успехом проделывал в Киеве. Ему пришлось столкнуться с конкуренцией. Оказывается, рынок магических услуг был тщательно поделен на сектора. Генрих побывал в квартирах и особняках людей, о которых прежде читал в газетах, чьи портреты несли на демонстрациях, о ком говорили как о гордости советской страны. Его называли украинским уникумом, хотя Генрих, правильно истолковав конъюнктуру, теперь делал ставку на свое немецкое происхождение. Он намекал на то, что в его роду со стороны отца были алхимики, а о прабабке-колдунье говорил с такой уверенностью и легкостью, как будто был знаком с ней лично - и это притом, что она умерла за пятьдесят лет до его появления на свет.
        Клиенты оказались легко внушаемыми личностями. Генрих забыл об учебе в институте, жизнь закрутила его. Он сошелся с известной предсказательницей Зоей, венгерской графиней. Она уверяла, что обладает секретом вечной молодости. В качестве доказательства представляла перстень с непомерно большим рубином, который ей якобы подарила Екатерина Великая.
        - Ее величество была в тот день слегка простужена, - рассказывала низким, вибрирующим голосом Зоя. - Я раскрыла императрице правду о том, что ожидает ее несчастных потомков. Она велела никому об этом не рассказывать, сняла эту драгоценность со своего пальца и преподнесла ее мне.
        Зоя повествовала об этом с такой убежденностью, что Генрих едва не поверил. Переспав с Зоей, он убедился, что для своих пяти сотен лет она вполне неплохо сохранилась.
        Ему запомнился их разговор ранним утром. Вытянувшись на французских простынях с фривольным мотивчиком и раскуривая тонкие ментоловые сигареты в яшмовом мундштуке, Зоя учила его жизни.
        - Ты еще дурачок, Генрих, но мне нравишься, - сказала она. - И в постели ты ничего. У тебя есть будущее. Думаешь, я так легко достигла того, что имею? Поверь мне, я не обладаю никаким даром, а у тебя он есть. Я заработала это барахло только на суеверных и ипохондриках. Ты со своими способностями можешь получить еще больше.
        Затаив дыхание, Генрих слушал Зою.
        - Но учти, мальчик, - она повернулась к нему и выпустила Генриху в лицо струю сизого дыма, - о том, что я тебе сказала, никто не должен знать. Иначе никакие способности тебя не спасут.
        Зоя оказалась вовсе не Зоей. Разумеется, ей было не пятьсот лет, а под пятьдесят. Хитроумная парикмахерша, обслуживавшая капризных и одиноких жен высокопоставленных партийных боссов, директоров крупных заводов и писателей-классиков, поняла, что им не хватает тайны, налета мистики и вечной молодости. Она радикально изменила имидж, напустила таинственности и начала предсказывать будущее. Неплохое знание практической психологии вкупе с информацией из различных источников сделали ее великой прорицательницей.
        - Я такая же венгерская графиня, как ты - папа римский, - Зоя ущипнула Генриха за бок. - Но мне верят. Ты думаешь, так легко предсказывать то, что произойдет? Это у тебя раз - и видение. Тебе повезло с мальчишкой в Киеве.
        На Зою работала разветвленная сеть осведомителей, состоящая из множества человек, каждый из которых был специалистом в своей области. Один систематизировал слухи, другой занимался проработкой привязанностей и антипатий клиентов. А другие… Другие организовывали чудеса.
        - Как это? - с изумлением поинтересовался Генрих.
        Зоя ласково потрепала его по щеке и сказала:
        - Ты такой прелестный провинциал, наивный ребенок. Или я ошибаюсь?
        Генрих опустил глаза. Зоя по-своему истолковала его молчание и продолжила:
        - Чудес не бывает, ну, или практически не бывает. Я не беру в расчет тебя, Генрих. А людям, особенно богатым и влиятельным, требуется что-то экстраординарное. Я могу им это дать.
        - Получается, ты их обманываешь? - Генрих продолжал разыгрывать невинность. Он давно понял, что представляет собой предсказательница. Однако Кузнецов знал, что лучше никогда не показывать собственной осведомленности.
        Гадалка рассмеялась и закурила новую сигарету:
        - Получается, что обманываю, малыш. Но с тобой мне не придется заниматься этим каждый день. Ты уже почувствовал на собственной шкуре, что конкуренция в нашей сфере царит зверская, прямо-таки капиталистическая. С твоим даром я смогу поднять тебя высоко…
        Она подобралась к нему ближе, и Генрих ощутил жар тела пятисотлетней венгерской графини.
        - Но не рекомендую забывать, кому ты обязан успехом. Если согласен, малыш, то я обещаю - меньше чем через год у тебя будут хоромы ничуть не хуже, чем у меня. Если ты скажешь «нет», то придется возвращаться в Киев. Город неплохой, у тебя там есть клиентура.
        Генрих давно принял решение.
        - Для пяти сотен лет ты неплохо сохранилась, - произнес он. - Я думаю, что вместе мы сможем поработать еще лет триста.
        - Я рада, что ты согласился, - произнесла Зоя. - А теперь, мой милый, прояви-ка другой дар, которым, я должна сказать, обладают также далеко не все!
        Она накрыла его простыней. Будущее навалилось на Кузнецова так же внезапно. Зоя оказалась права - в Москве было множество богатых и просто жаждущих расстаться с деньгами простаков. Генрих получил широкую известность. К нему записывались в очередь. Он поражался тому, с какими пустяковыми проблемами обращаются за помощью избалованные и капризные жены могущественных лиц страны. Зоя обеспечивала ему информационную поддержку.
        Очередная клиентка, одетая в стильный костюм от французского кутюрье (или аляповатое платье, на которое накинута соболья шуба), располагалась в мягком кресле. Генрих, сцепив руки, задумчиво глядел на нее, ласково улыбаясь. Клиентка и не подозревала, что Кузнецов давно знал, с какой именно проблемой она собирается обратиться к нему. Еще бы, прислуга, соседи, врачи, соблазненные деньгами или подарками, выкладывали информацию. Генрих, подняв водянистые, выпуклые глаза на клиентку, резко говорил:
        - Ваш муж бросит пить.
        Фраза могла звучать и по-другому: «У вас не рак, а всего лишь безобидная липома» или «Ваша дочь найдется, она сейчас развлекается с компанией в Ленинграде», и так далее.
        Эффект во всех случаях был потрясающим. О Генрихе Кузнецове пошла восторженная молва.
        Он забыл о стеснении, которое когда-то испытывал. Теперь он проживал в роскошной квартире на Котельнической набережной, обзавелся черной «Волгой», которую сам не водил - для этого имелся личный шофер.
        Генрих купался в деньгах и славе. С матерью он виделся редко, недовольно морщась, когда она звонила из Киева. Он постарался порвать связи с прошлой жизнью, но обеспечил многочисленных родственников деньгами и хлебными должностями в провинции.
        - Ты у меня молодец, Генрих, - восторгалась Зоя. - Только о тебе и говорят. Ты знаешь, кто тобой интересовался позавчера? Галина Леонидовна. Она хочет познакомиться. Ты представляешь - это путь на самый верх. С такой клиенткой нам не страшен сам черт.
        Генрих уже давно изучил вдоль и поперек иерархические отношения в столичной тусовке. У него появился шанс познакомиться с дочерью Генерального секретаря страны!
        - Ты обязан понравиться Галине Брежневой, - наставляла его Зоя.
        Генрих понравился. Он и сам поражался тому, что в последние несколько месяцев у него открылось второе дыхание: дар развивался, у Кузнецова возникали видения практически каждый день, он мог лечить серьезные заболевания. К нему несколько раз наведывались гладко выбритые, вежливые, в серых костюмах молодые люди, которые, предъявив бордовые книжицы, расспрашивали его о том, как он собирается использовать свои феноменальные способности. Узнав об этом, Зоя сделала несколько звонков.
        - Они оставят тебя в покое, недаром жена одного из заместителей Андропова - моя лучшая подруга. Она верит в то, что в прошлой жизни была русской царицей Александрой Федоровной. Ребята хотели использовать твой дар в своих целях, но у них ничего не получится. Генрих, работай, милый!
        Кузнецов поражался тому, что ему подвластно то, что другие именуют волшебством или фантастикой. Благодарные клиенты не скупились на подарки. Его гигантская по площади квартира с зимним садом и несколькими ванными комнатами превратилась в настоящий склад. Старинные фарфоровые сервизы, раритетные картины, место которым в музеях, туркменские ковры ручной работы… Генриху нравилось обладать множеством дорогих, пусть и ненужных безделушек.
        - Собирайся, - скомандовала как-то вечером Зоя. - Тебя ждет автомобиль.
        Так и не добившись от любовницы, что за поздний визит ему предстоит, Генрих отправился в путь. Его ждал «ЗИЛ» с правительственными номерами, занавесками на стеклах и молчаливым водителем. Кузнецов и не пытался выяснить, куда его везут. Кто-то из членов Политбюро требовал его к себе. Генрих до сих пор в основном общался с их женами, дочками и любовницами, сановитые властители Советской страны не допускали до себя Кузнецова.
        Поездка длилась не очень долго. Генрих следил за маршрутом. Автомобиль повернул на закрытое для простых смертных шоссе. Несколько постов со шлагбаумами, и они въехали в березовую рощу. Там раскинулся живописный поселок из трехэтажных вилл.

«ЗИЛ» замер перед одним из коттеджей. Несколько робея, Генрих поднялся на высокое крыльцо. Интересно, кто именно затребовал его к себе в столь поздний час?
        Долго гадать не пришлось. Его впустил человек в штатском с военной выправкой и пронзительным взглядом. Видимо, о приезде целителя были заранее предупреждены, так как никто не потребовал у него документов.
        - Пройдите в библиотеку, вас ждут, - отчеканил охранник. Генрих прошел по комнатам в указанном направлении. Очевидно, коттеджи строили еще при Сталине, тот не любил, чтобы его соратники выделялись из общей массы и щеголяли роскошью. Он видел обстановку и побогаче. Казенная мебель, никакой индивидуальности. Однако он мог поклясться, что здесь живет далеко не самый последний человек в государстве.
        В библиотеке царил полумрак. В кресле, стоявшем около журнального столика, сидел грузный человек и просматривал яркий журнал. Генрих отметил, что это американский
«Плейбой». Он усмехнулся. Вот, оказывается, на что тратят драгоценное время «слуги народа».
        - Ну, здравствуй, целитель, - услышал он ужасно знакомый голос.
        Перед ним находился Леонид Ильич Брежнев.
        Генрих быстро освоился в новой для него обстановке. Генсек, как и любой пожилой человек, страдал целым букетом болезней.
        - Он остался тобой доволен, - сообщила Кузнецову на следующий день Зоя. - Сказал, что ты не пустобрех. Генрих, ты у меня молодец. Я решила сделать тебе сюрприз!
        Сюрпризом оказалась их свадьба. На помпезной церемонии присутствовали сливки общества, сплошь нужные люди и влиятельные исцеленные клиенты. Генрих не испытывал чувства особенной привязанности к Зое. Благодарность испарилась. Однако он понял, что деятельная гадалка ему необходима. Он давно ступил на зыбкую почву мошенничества и обмана, поэтому отступать, как говорила ему когда-то мать, было слишком поздно. Его с Зоей связывало слишком многое.
        Через две недели после свадьбы Генрих заметил, что его дар начинает ослабевать. Он не мог поверить: фонтанирующие видения становились бледными, как плохо пропечатанные фотографии. Клиенты жаловались, что его пассы больше не облегчают боль.
        - Ты переутомился, дорогой, - нервно заметила Зоя. - Тебе нужно отдохнуть. Поезжай на курорт, в Ялту, ни о чем не думай. Ты должен набраться новых сил. У меня разрывается телефон, ты всем нужен. Леонид Ильич уже спрашивал про тебя. Ты понимаешь, что именно сейчас ты необходим мне больше всего?

«Не я, а мой дар, Зоя», - так и вертелось на языке у Генриха, но он промолчал. Отдых на самом деле пошел ему на пользу. Прошли резкие головные боли, которые мешали проявиться его необычным способностям, он наконец-то смог выбрать женщину себе по вкусу.
        Зоя ему не нравилась - она довлела над ним, требовала от него все больше и больше, устраивала истерики, каждый раз крича, что Генрих без нее - ноль, стоит ей только пальцем пошевельнуть - и он снова окажется в дыре, откуда она его вытащила.
        Генрих вернулся в столицу. Все вновь стало на круги своя. Нудные клиентки, конверты с хрустящей наличностью (в основном доллары), побрякушки, машины, шубы, коллекционное вино, бесконечные приемы…
        Так прошло три года. Генриху требовались все более и более продолжительные паузы для восстановления сил. Он пристрастился к алкоголю и даже тайно посетил бабку-целительницу в орловской деревне.
        - Плохо тебе, я вижу, - сказала она, поглядев в воду на блюдце. - Тебя сживает со света дурная баба. Нужно от нее избавиться. Уходи от нее, иначе погибнешь.
        Генрих и сам помышлял о том, чтобы покинуть вздорную гадалку. Зоя разленилась, растолстела, тратила неимоверные суммы на наряды и драгоценности. Развестись с ней тихо было невозможно. Она устроит жуткий скандал, после которого Генриху придется долго склеивать по кусочкам разбитую репутацию. Зоя не раз говорила, что все узнают, как он дурил голову жене министра обороны или как ловко внушил племяннице Председателя Президиума Верховного Совета, что все беды у нее от сглаза, и получил за это новенькую «Шкоду».
        - И никто не вспомнит, что это я тебя всему научила, на меня всем наплевать! Ты, Генрих, пойдешь в тюрьму, я это обещаю!
        Кузнецову было всего тридцать. Зое - за пятьдесят. Он ненавидел ее с каждым прожитым днем все больше и больше. Бабка-целительница советовала избавиться от нее. Конечно, старушка имела в виду разрыв отношений. А он избавится от Зои так, что о ней больше никто и не вспомнит.
        Идея засела у него в голове, как заноза. Он смаковал предстоящую расправу. Наконец Генриху в голову пришла гениальная, как он считал, идея. Он применит свой дар, чтоб избавиться от надоедливой супруги. Он уже не раз заглядывал в книги по черной магии, изучал старинные ритуалы и даже собирал коллекцию амулетов, которые использовались для сатанинских обрядов. Генрих боялся переступить черту. Он сам толком не знал, что стоит за его даром: есть ли высшая сила, которая руководит всем. Если есть, то, значит, существует и ее антипод, а связываться с оккультизмом ему ой как не хотелось.
        Всего один раз, получив огромный гонорар, он устроил для дочери главы одной из республик некое подобие шабаша. Компании молодых и разнузданных представителей пересыщенной «золотой молодежи» требовались острые ощущения, приправленные для поднятия адреналина богохульством и кошмарными церемониями. Попойка на кладбище завершилась групповым сексом - зато у Генриха имелся великолепный компромат на высокопоставленных родителей. Но это были шалости по сравнению с тем, что он задумал.
        Он собирался убить Зою, призвав на помощь инфернальные силы.
        Генрих точно следовал предписаниям, которые содержались в толстенном фолианте, переплет которого, по уверению антиквара-букиниста, продавшего его за пятнадцать тысяч рублей, был изготовлен из человеческой кожи. В новолуние, когда Зои не было дома (она отправилась в Большой театр на «Бориса Годунова»), Генрих зажег толстые свечи. Начертил изготовленным по особому рецепту мелом круг, в который была вписана пентаграмма - пятиконечная звезда с магическими символами. Для церемонии требовалась человеческая кровь, которую Кузнецов, выложив изрядную сумму, получил в больнице - ему продали запас из банка крови.
        Генрих прочитал заклинания на латыни - его знаний недоучившегося медика не хватало, чтобы понять их смысл. Он настолько вошел в образ, что представлял, как темные силы разят Зою. И тогда он - свободен!
        - Ну и что ты делаешь? - услышал он сварливый голос. Генрих открыл глаза и в ужасе обернулся. Перед ним возвышалась нелюбимая жена. Видимо, процедура заклинаний длилась так долго, что Кузнецов потерял счет времени. Зоя вернулась из театра и теперь внимательно рассматривала начерченную на паркете пентаграмму.
        - Решил заняться черной магией, дорогой? - Она прошествовала мимо Генриха. Полы манто задевали и размазывали рисунок, который он так тщательно копировал из фолианта. - Я тебе давно говорила, что это настоящая золотая жила, а ты все противился.
        Зоя вытащила портсигар и достала любимую ментоловую сигарету. Затем нагнулась, чтобы прикурить от свечи. Генрих облегченно вздохнул. Несмотря на всю свою решимость, он до сих пор испытывал непонятный страх перед Зоей. Бывшая парикмахерша имела над ним таинственную силу.
        - Что это? - Она пригляделась к имени, которое было вписано в каждый из секторов пентаграммы. - Ну-ка, ну-ка…
        Генрих попятился. Так и есть, она увидела собственное имя! В центре изображения покоилась расческа с ее волосами, чашка с кровью, в которой была утоплена Зоина цепочка.
        - Генрих, ты собирался извести меня при помощи магических сил! - Голос жены звучал на редкость слащаво и спокойно. - Тебе не следовало так поступать, мой милый. Я давно подозревала, что ты меня ненавидишь, неблагодарный мерзавец! Я вывела тебя в люди, дала путевку в жизнь, а ты вон как отплатил мне за все благодеяния!
        - Зоя, ты не так поняла, - залепетал Кузнецов.
        Он клял себя за непредусмотрительность. Неужели силы, к которым он взывал, просто зло пошутили над ним?
        - Ты дурак, - сказала Зоя зловещим тоном. Она выглядела слишком спокойно, и это не нравилось Генриху больше всего. - Теперь я знаю, что нужно с тобой делать. У меня на примете есть молодой и перспективный парнишка из Сибири. Думаешь, он не заменит тебя? Еще как заменит! Ты начинаешь выдыхаться, Генрих, как откупоренная бутылка шампанского. Завтра же я расскажу всем о том, какой ты пройдоха! Все узнают, что ты обманываешь клиентов. Я встречусь с Галиной Леонидовной…
        - Тебе никто не поверит, - голос Кузнецова звучал неуверенно. Эта расфуфыренная стерва хочет не только разрушить его блестящую карьеру, она задумала дать ему отставку и заняться новым протеже. Не получится. - Зоя, нам нужно все обсудить на свежую голову, - сказал Генрих, судорожно ища путь к примирению.
        - Обсуждай, но не со мной. Я тебя уничтожу. Я это смогу, ты меня знаешь, милый мальчик.
        Последние слова она произнесла с откровенным издевательством. Оттолкнув Генриха, супруга проследовала в спальню, сгребла с туалетного столика пузырьки и баночки, вытащила из сейфа несколько увесистых шкатулок с драгоценностями и перетянутые резинками пачки денег.
        - Это мое, и попробуй возрази, - она положила все в сумку из крокодиловой кожи. - Пока, любимый супруг. Если надеешься, что при разводе получишь часть квартиры, то ошибаешься.
        - Что ты делаешь! - взвизгнул Генрих. - Я стремился к тому, что имею, пятнадцать лет.
        - А я, если помнишь, целых пятьсот. - Зоя откровенно издевалась. - Чао!
        Злоба застлала Генриху глаза. Он бросился за женой, которая, не ожидая от тщедушного и трусливого супруга подвоха, направлялась к двери. Зоя обернулась на шум и, саркастически приподняв бровь, спросила:
        - Ты хочешь меня убить? Довершить то, что выпрашивал у Вельзевула? Ну, смелее. Не можешь? А ты, оказывается, полное дерьмо, Генрих.
        Кузнецов ударил Зою по голове кулаком. Она вскрикнула и выронила сумку.
        - Негодяй! - прошипела она. - Ты поднял на меня руку. Да кто ты такой! Ничтожество. Был и остаешься ничтожеством!
        Именно тогда он с бешеной силой и толкнул Зою. Та, охнув, полетела по направлению к массивному столику из желтого мрамора и, задев его, неловко повалилась на паркет. Генрих отдышался. Зоя лежала без движения. Наверное, притворяется, решил он. Хочет его испугать. Он подошел к жене. Та замерла в скрюченной позе, поджав ногу.
        - Эй, Зоя, хватит ломать комедию, - произнес он сиплым голосом. - Мы же цивилизованные люди, давай поговорим, раз ты выдвигаешь финансовые условия.
        Зоя не отвечала. Генрих наклонился и с ужасом увидел, как из разбитой головы жены струится густая кровь. Он взялся за ее запястье. Пульс не прощупывался. При падении Зоя задела виском литую бронзовую ножку стола, выполненную в виде хищной лапы грифона. Генрих огляделся. Исполнилось то, к чему он так давно стремился. Зоя умерла. Не потребовалось даже вмешательство темных сил. Или…
        Он потушил свечи, боясь взглянуть на тело. Неужели его темная молитва услышана и некто очень могущественный ниспослал ему избавление от вздорной шантажистки? Он в буквальном смысле слова подскочил, когда раздалась мелодичная трель дверного звонка. Генрих в ужасе метнулся к Зое. Крови натекло много. В квартире раскардаш, на полу - огарки свечей, полустертая пентаграмма и изображение козлиной морды, в коридоре веером рассыпаны купюры и драгоценности, которые выпали из сумочки Зои. Открывать дверь никак нельзя.
        - Зоя, Генрих! - услышал он чей-то голос. - Открывайте, вы что, заснули! Вы же дома, консьержка сказала!
        Приперся кто-то из знакомых. Проклиная его на чем свет стоит, Генрих кинулся судорожно затирать кровь, но только развез ее по полу. Затем ухватил Зою за плечи и потащил тело в спальню.
        Звонки не стихали, знакомый настойчиво желал ввалиться в гости. Генрих даже немного успокоился. Он никого не пустит в квартиру. Наконец через долгих полчаса незваный гость удалился. К тому времени Генрих, стараясь ступать как можно тише, вытер практически все следы крови в коридоре. Собрав деньги и драгоценности, он запихнул их снова в сейф. Свечи сгреб и бросил в ванной. Если бы не тело Зои, которое лежало на ковре в спальне, он бы счел, что все в ажуре.
        Что же ему делать с трупом? Не могло быть и речи о том, чтоб вызвать милицию. Несчастный случай - это слишком подозрительно, тем более что он уничтожил столько улик. Если попросить кого-нибудь из МВД спустить дело на тормозах, то это значит стать навсегда заложником собственной мимолетной глупости. Нет, Кузнецов, как это у него бывало в критические моменты, моментально сообразил, что нужно делать.
        Стояло начало октября. Погода уже осенняя, но еще было тепло. Он подхватил тело жены, стараясь повернуть его так, чтобы скрыть разбитый висок. Положил труп около входной двери, затем достал из бара бутылку водки и щедро вылил содержимое на жену. Аромат тот, что надо. За версту разит. Пришлось взять другое манто, так как прежнее оказалось испачкано в крови.
        - Машину через десять минут, - приказал он в трубку шоферу. - Я сам поведу. Мы с женой едем на дачу.
        Самый сложный момент - это вынести тело так, чтобы никто не заподозрил неладное. Генрих утешил себя тем, что все же в высотке, где он проживал, далеко не каждый день через парадное выносят трупы.
        Поэтому, когда консьержка бросилась ему на помощь, он только пробормотал сквозь зубы, что и сам все сделает. Понимающе улыбнувшись, дама заметила:
        - Ну да, конечно, самое время на свежий воздух. Хороших выходных, Генрих Ромуальдович.
        Пристрастие Зои к крепким спиртным напиткам ни для кого не было тайной. Генрих бережно положил тело на заднее сиденье. Шофер вручил ему ключи. Генрих редко самостоятельно водил автомобиль, но никаких вопросов не последовало.
        - Всего хорошего, - пожелал ему шофер. Кузнецов ничего не ответил. До дачи, расположенной в элитном поселке, они добрались без происшествий. Его машину никогда не останавливали - министр Щелоков лично поблагодарил Генриха за оказанные его семейству услуги.
        От соседей - маршала авиации и композитора-эстрадника - их трехэтажный деревянный коттедж был отгорожен надежной и высокой стеной. Генрих выволок Зою, загнал автомобиль в гараж. Он решил, что зароет тело на даче. Никто и никогда не узнает, что с ней произошло. Для всех она исчезнет. Такое бывает.
        Пришлось потрудиться. Генрих давно не занимался физическим трудом. Ныла поясница, на руках от усердного копания глинистой земли, пропитавшейся влагой от недавнего дождя, повыскакивали волдыри. Генрих не обращал внимания на такие мелочи.
        Когда могила глубиной в полтора метра была готова (он вырыл ее около самого дома, там, где никогда ничего не сажают), Генрих спихнул в яму тело жены вниз лицом.
        К своему величайшему ужасу, он услышал легкий стон. Зоя была жива! Все эти часы, которые он провел в дикой панике, она была жива!
        Генрих вытащил ее из ямы. Так и есть, пульс прощупывается. Ее можно спасти. Скорее всего, она находится в коме. Но что это даст? Кузнецов снова повалил Зою в яму. Туда же полетело и манто.
        Стараясь не смотреть вниз, он закидал могилу землей, плотно ее утрамбовал и отправился в дом. Теперь-то Зоя наверняка мертва. Он убил ее. На этот раз никаких сомнений быть не может.
        Страх отступил. Кузнецов почувствовал облегчение. Ему было не жалко жену. Она сама виновата в том, что произошло. Остаток ночи он занимался тем, что приводил в порядок одежду, мыл машину. Субботним утром вернулся в Москву. Как Генрих и предполагал, дежурила другая консьержка. Он остановился, поболтал с ней и упомянул в том числе, что Зоя Андреевна уехала в Гагры.
        - На отдых, недели на две, - такую версию он распространил и среди многочисленных знакомых и клиентов. Генрих говорил об этом так убежденно, что ему казалось - Зоя на самом деле уехала на курорт. Однако нет, он знал: его жена, убитая им самим, лежит в могиле на даче.
        Он сам забил тревогу и, как любящий супруг, поднял на ноги своих знакомых из МВД. Не составило труда выяснить, что Зоя не появлялась в Гаграх. Затем Генрих заявил о пропаже из домашнего сейфа большой суммы наличности и драгоценностей.
        - Генрих Ромуальдович, - сказал ему знакомый заместитель Генерального прокурора, - вы считаете, что нам все еще необходимо искать вашу жену? Она расслабляется где-нибудь с молодым любовником. Такое ведь возможно?
        Кузнецов не исключал этого. Вскоре кто-то кому-то сказал, что видел Зою, ужасно помолодевшую и постройневшую, на Кавказе в объятиях знойного горца, другие клялись, что встречали ее в Праге.
        Генрих-то знал, что это всего лишь их буйное воображение. Он специально ездил на дачу и убедился, что место захоронения не тронуто. Ему по ночам стало казаться, что в коридоре кто-то ходит и, задыхаясь, сипит. Пришлось сменить квартиру и обратиться к психоаналитику.
        Но это было не самым страшным. Удар пришел совсем с другой стороны. Генрих полностью потерял свой дар. Он утратил все феноменальные способности, превратился в рядового человека. Больше никаких видений, только кошмарные - примерно раз в месяц - сны, в которых Зоя, окровавленная и перепачканная, выбирается из ямы и двигается на него, а он, обливаясь холодным потом, не может тронуться с места и покорно ждет расплаты за злодеяние.
        Генрих едва не сошел с ума. Он быстро женился вновь на глупенькой актриске, ужасно симпатичной, которая его боготворила. Ему требовалось присутствие человека в пустынной квартире, чтобы не слышать шагов и хрипов по ночам.
        Сложнее было с восстановлением дара. Мать словно что-то знала. Она никогда не говорила с ним о Зое, а только как-то обмолвилась:
        - Я же просила тебя, Генрих, еще в детстве, чтобы ты не связывался с бесовщиной. Ты ведь потерял свой дар, не так ли? Это расплата, сынок.
        А Кузнецов так и не понял - виноваты ли те силы, которые он призвал на помощь, или демоны, которые дремали в глубине его души и однажды вырвались наружу.
        Поэтому он занялся астрологией. Налаженные связи и природная смекалка помогли ему преуспеть на новом поприще. Его прогнозы пользовались популярностью. Однако дар пропал. Генрих отдавал себе отчет, что это - плата за убийство Зои. Он так и не продал дачу, но практически не приезжал туда. Заброшенный дом одиноко возвышался посреди заросшего бурьяном участка. Генрих знал, что никогда не посмеет избавиться от дачи. Следующие владельцы могут случайно наткнуться на скелет - и начнется расследование. Прошлое цепко держало его в смертельных объятиях.
        - Он меня не любит, - произнесла, слегка задыхаясь, Настя Куликова. С растрепанными волосами и заплаканным лицом, она сидела в кресле перед Лидией Ивановной. Старушка участливо смотрела на молодую женщину. Во времена ее молодости женщины следили за собой и не позволяли появляться на людях так, как это делает современная молодежь, - в джинсах и свитере.
        - Милочка, с чего ты это взяла? - спросила Лидия Ивановна. Настя, с которой она мирно беседовала, вдруг расплакалась, и, когда Мамыкина стала выяснять причину ее слез, девушка сказала, что у нее проблемы с мужем.
        - Я люблю Дениса, - повторила Настя. Она выглядела несчастной и убитой горем. - Мы поженились совсем недавно, приехали сюда….
        - Конечно, это далеко не самое лучшее место для медового месяца, - поддержала ее Лидия Ивановна.
        Она понимала Настю. Бог не наградил ее запоминающейся внешностью. Бесцветные волосы, которые та небрежно зачесывала на лоб, тонкие черты лица, делавшие ее похожей на изображение средневековой мадонны, анемичная кожа - все это резко контрастировало с представлениями Мамыкиной о современной женщине.
        - Не в этом дело, - сказала Настя. - Я боюсь, что Денис женился на мне из-за денег.
        Мамыкина ничего не ответила. Высокий и смазливый Денис Куликов произвел на нее впечатление охотника за приданым. Он нравится женщинам, прекрасно осведомлен об этом и использует их для корыстных целей. Скорее всего, богатая жена требуется ему для обеспечения надежного тыла.
        - Когда я его увидела, то полюбила с первого взгляда, - вздохнула Настя. - Он мне клялся, что я для него единственная на свете женщина. Он не скрывал, что в его жизни было много приключений, но я верила, что он любит меня искренне.
        - И что заставило тебя думать по-другому, деточка? - спросила Лидия Ивановна. Настя вздохнула:
        - Он проводит со мной мало времени. Мы оказались в западне. Я все чаще вижу Дениса то с Катей, то с Лизой. И это не дружеские посиделки, уверяю вас!
        На ее глазах выступили слезы.
        Лидия Ивановна потрепала Настю по руке:
        - Милая моя, не нужно поспешных выводов. В конце концов, мужчины всегда ценят комфорт. Он к тебе вернется, так что не следует воспринимать все так трагически.
        - Спасибо вам, - с благодарностью произнесла Настя.
        Она смахнула слезы. Они находились в библиотеке. После неплохого и сытного обеда, который одновременно стал и ранним ужином, обстановка в кемпинге более или менее нормализовалась. Группировка, возглавляемая Сергеем Леонидовичем Гончаровым, сняла свои абсурдные требования. Однако было решено произвести обыски в номере каждого из постояльцев. Дабы, как выразился Енусидзе, конфисковать предметы, которые могут косвенно свидетельствовать о причастности кого-нибудь из гостей к убийствам.
        - Не за что, - ответила Лидия Ивановна. - Поверь мне, деточка, на своем веку я повидала многое, поэтому не нужно считать, что жизнь заканчивается, если ты потеряла любимого человека. Кроме того, я вижу, что Денис искренне тебя любит.
        - Мне кажется, что я слишком для него богата, - вздохнула Настя. - Я владею строительной фирмой, она перешла ко мне по наследству от отца, он погиб в автокатастрофе. Папа никогда и не предполагал, что я смогу возглавить преуспевающее предприятие. Но у меня есть хорошие менеджеры и администраторы, они всем руководят, а я только подписываю нужные бумаги.
        Лидия Ивановна покачала головой. Настя совершенно не производила впечатления бизнесвумен. Скорее наоборот - казалась этакой тургеневской барышней, облаченной в современную одежду.
        - Пьем кофе и сплетничаем? - в дверь заглянул Дима Реутов. - Вы даже не представляете, милые дамы, какая сцена разыгралась наверху при обыске. Кажется, мы поймали нашего таинственного убийцу.
        - Как хорошо! - воскликнула Настя. - Дима, скажите мне, когда все это прекратится? Я больше не могу, я хочу побыстрее отсюда уехать!
        Настя закрыла лицо руками и заплакала. Лидия Ивановна, цыкнув на Дмитрия, который мгновенно исчез, обняла девушку.
        - Милая моя девочка, - приговаривала старушка, гладя Настю по голове. - Не переживай, мне в жизни тоже много досталось. И это пройдет, помни всегда мудрую истину.
        - Какая вы хорошая, - пробормотала Настя. - Извините, я всегда была нюней. Поэтому родители и не подпускали меня близко к бизнесу. Я окончила искусствоведческий институт, специализируюсь на эпохе барокко. Какой из меня предприниматель! Строительная империя в Петербурге доставляет слишком много хлопот, меня не радуют прибыли. Мне нужен человек, которого я люблю, на которого могу опереться в трудную минуту. Я думала, что Денис станет таким…
        Мамыкина подумала, что ветреного Настиного супруга вряд ли можно назвать надежным человеком. Она представляла себе, каково приходится Насте. Совершенно не приспособленная к жизни девочка, живущая в собственном, полном радужных иллюзий мире, вдруг теряет отца и становится во главе крупной фирмы. Такое не каждая выдержит.
        - Мне нужна бабушка, - произнесла Настя. - Лидия Ивановна, станьте ею, пожалуйста. Я же знаю, что вы не причастны к ужасу, который происходит в «Серебряной поляне». Уверяю вас, я тоже не убийца!
        - Ну, конечно же, милая, - вздохнула Мамыкина. Неужели, когда до смерти осталось несколько крошечных шажков, она обрела дочь и внучку, о которых так мечтала все эти долгие годы?
        Дима Реутов, оставив Лидию Ивановну и Настю наедине, направился к Марине. Ему нравилась миловидная хозяйка кемпинга. Он застал ее около плиты.
        - Димочка, - произнесла она, - вот и ты. Ну, рассказывай, что там произошло. Я слышала дикие вопли.
        - Поймали виновника, - сказал Дима.
        - Кто им оказался? - проявила любопытство Пояркина. - Ты уверен, что убийца - это именно он?
        - Она, - поправил ее Дима. - Убийцей оказалась милейшая Ирэн Аристарховна.
        - Не может быть! - всплеснула руками Марина. - Ирэн - и убийца! Это невероятно!
        - Я тоже так думаю, - сказал Дима, сверкнув глазами. - Понимаешь, это больше всего похоже на подставу. Но Енусидзе и Гончаров не на шутку разошлись. Оба уже видят себя с медалями за успешное расследование.
        До кухни донесся новый поток брани, сопровождаемый криками и звуками пощечин.
        - Ирэн разбушевалась, - сказал Дима. - Пошли посмотрим.
        Примерно за час до этого, следуя решению, принятому после обеда, начался обыск. Гости «Серебряной поляны» без энтузиазма отнеслись к предложению вывернуть содержимое чемоданов и шкафов, однако протестующих было только двое.
        - Я не допущу, чтобы кто-то копался в моем белье! - сразу заявила мадам Костандилли. - И вообще, это полнейшее самоуправство.
        - Я тоже против, - поддакнул Генрих Кузнецов. - Вы можете нарушить порядок в моих многочисленных записях.
        - Это ваше конституционное право - возражать, - сказал, как отрезал, Николай Кириллович Енусидзе. - Мы ведь приняли решение, не так ли? Значит, каждый из присутствующих подвергается тщательному обыску. Кто отказывается, того все равно обыскивают.
        - Какой позор! - закричала Ирэн Аристарховна. - Неужели не найдется никого, кто бы возразил этому хаму!
        - Таковы обстоятельства, так что извините, - сказала Ольга Евгеньевна Гончарова. - Мы все находимся под подозрением. Вы - не исключение, уважаемая Ирэн.
        Обыск не дал никакого результата. Никаких зацепок или подозрительных вещей. Сколышев хихикнул, когда обнаружил в сумке Димы Реутова большое количество презервативов. Осталась только комната Ирэн Аристарховны.
        - Я повторяю, что никого не пущу к себе! - повторила она, однако Гончаров отодвинул ее в сторону и первым прошел в спальню.
        - Чего это она так сопротивляется? - спросила Вика Богатырева. - Если невиновна, то нечего строить из себя недотрогу.
        - Ага, скажите, уважаемая Ирэн Аристарховна, как вы это объясните!
        Енусидзе выудил со дна большого клетчатого чемодана металлическую коробку, открыв которую он увидел несколько новеньких шприцев и пару ампул с бесцветной жидкостью.
        Лиза Татаренко взяла ампулу и прочитала название:
        - Барбамил. Средство, которое применяется при расстройствах сна и как успокаивающее. Однако стоит ввести большую дозу - и наступает смерть.
        - Могло ли именно это вещество послужить причиной смерти Татьяны Живаго? - спросил Енусидзе, выпрямившись и приняв позу великого сыщика. Наконец-то блеснул луч удачи. Он поймал убийцу.
        - Я не могу утверждать, но, судя по всему, это не исключено, - сказала Лиза. - Во всяком случае, шприцы для инъекций идентичны тому, что мы нашли в комнате Татьяны. Сами понимаете, для окончательных выводов нужны данные вскрытия.
        - Понятно, что телеведущую не чайной содой отравили! - воскликнул Сколышев. - Ну, мерзавка, это ты, оказывается, решила нас запугать.
        Ирэн Аристарховна ощерилась и закричала:
        - Это инсинуация, у меня и в помине не было никаких шприцев и ампул со снотворным. Оно мне не требуется! Мне его подложили!
        - Вы думаете, мы этому поверим, - ровным голосом произнес Енусидзе. - Значит, злобный и подлый убийца подкинул вам изобличающие улики, а сам находится рядом и втайне ликует. Вы верите этому?
        - Конечно же, нет, - произнес Гончаров. Его супруга усмехнулась. А вот Саша Гончаров сказал:
        - А я верю. Я сам видел, как он, - подросток указал на отчима, - выходил из комнаты Ирэн Аристарховны полчаса назад. Он думал, что его никто не видит, озирался по сторонам, и вид у него был, как у преступника.
        Гончаров с каждым произнесенным пасынком словом покрывался бордовыми пятнами гнева, словно переспелый помидор.
        - Чего ты несешь, щенок! - закричал он и ударил подростка. - Ты что сочиняешь, маленькое отребье! Ничего я такого не делал, это все прекрасно понимают. И в комнату к Костандилли не заходил.
        - Ну почему же все? - заметил астролог. - Я мальчику верю. Ирэн Аристарховна, думаю, тоже.
        Енусидзе уставился на подростка:
        - Ты говоришь правду? Если ты нас обманываешь, то…
        - То что вы сделаете? - спросил подросток. - Как и мой папаша - изобьете меня? Он это часто практикует, когда напьется.
        - Саша! - воскликнула шокированная Ольга Евгеньевна. - Как ты можешь обвинять отца в таких глупостях!
        - Он мне не отец! - заявил подросток.
        Обстановка накалялась. Енусидзе изрек:
        - У нас есть улики, которые изобличают Ирэн Аристарховну, но в то же время имеются показания Саши. До выяснения всех обстоятельств я предлагаю подвергнуть двух подозреваемых, так сказать, домашнему аресту, а именно: запереть их в комнатах.
        - Неслыханно! - закричала Ирэн Аристарховна. - Никто не посмеет меня удержать! Я буду делать все, что пожелаю!
        - У себя в номере. - Виктор Антонов преградил ей путь. Костандилли забарабанила кулачками по массивной груди чемпиона мира.
        - Вы что, все с ума посходили! - закричала она. - Немедленно пропустите меня! Вы не имеете никакого права!
        - Это ненадолго, - сказала Вика Богатырева. - И Гончарова тоже нужно запереть.
        - Ну, попробуйте, - сказал с ухмылкой Сергей Леонидович. - Кто посмеет это сделать, будет долго жалеть.
        - Я это и сделаю. - Антонов, который на голову был выше субтильного Гончарова и весил килограммов на пятьдесят больше, надвинулся на него.
        - Неужели вы не понимаете, что мы похожи на умалишенных, - сказала Лиза Татаренко. - Мы начинаем подозревать каждого. Как медик говорю вам: еще немного, и мы тронемся по фазе.
        - Лиза, тебя никто не спрашивает, - отрезал Енусидзе. - Ты ничего не понимаешь. Мы поймали убийц. Это или Костандилли, или Гончаров. А может, они вместе.
        - Не подходите к моему мужу! - завопила Ольга Евгеньевна и бросилась на Виктора Антонова. Чемпион с легкостью отодвинул ее в сторону, но женщина, изловчившись, впилась ему в руку зубами. Виктор от неожиданно резкой боли взвыл.
        - Ну вот, у нее проявились первые симптомы бешенства, - расхохотался Петр Сергеевич. Его веселило нарастающее общее безумие.
        Общими усилиями Ольгу Евгеньевну оттащили от Антонова. Женщина брыкалась и выкрикивала ругательства.
        - Оля, прекрати, - сказал Гончаров, - я подчиняюсь воле большинства, хотя в который раз говорю - мой пасынок врет. Он ненавидит меня, поэтому и сочиняет всякие небылицы. Вы что-нибудь нашли в моей комнате? Ничего. Никаких улик нет. Я знаю, почему вы это делаете. Вы хотите верховодить всеми в кемпинге. Вам не нужны конкуренты.
        Енусидзе ответил:
        - Это совершеннейшая чушь. Мне не требуется никем руководить. Посидите, остыньте, придите в себя. Ничего с вами не случится. А показания вашего пасынка я проверю. Кстати, где мальчик?
        Саши Гончарова уже не было в комнате. Сергея Леонидовича проводили в его номер и заперли на ключ. Та же участь постигла и Ирэн Аристарховну. Жена плененного Гончарова немного пришла в себя. Тяжело дыша, она со злобой смотрела на полковника Енусидзе.
        - И как прикажете мне пользоваться нашей общей спальней? - задала она ему вопрос. - Вы там заперли моего мужа. Когда все это прекратится? Если я скажу, что видела, как вы, Николай Кириллович, вынимали топор из погреба и перепрятывали его в гостиной, вас тоже под домашний арест возьмут?
        - Вам никто не поверит, - сказал Енусидзе. - Но хватит об этом. Ключи останутся у меня. Ваш супруг и дражайшая Ирэн Аристарховна в полной безопасности. Если они никак не связаны с происходящими в кемпинге убийствами, то просто отдохнут, отоспятся. Не беспокойтесь, кормить их будут на общих основаниях.
        Когда все остальные спустились вниз, историк Сколышев с лукавой улыбкой подошел к Ольге Евгеньевне.
        - Видите, какая несправедливость, - произнес он. - Енусидзе изо всех сил стремится захватить контроль над людьми в кемпинге.
        - Точно, точно, - пробормотала Ольга Евгеньевна. - Жалкий тип, ничего собой не представляет.
        - Вы же согласны, что от него нужно избавиться, - вкрадчивым голосом продолжил историк. - Он и есть настоящий убийца.
        Гончарова, округлив глаза, уставилась на Петра Сергеевича:
        - Вы так думаете?
        - Я в этом уверен, - ответил Сколышев. - Посудите сами, он сразу начал всеми командовать. Можно списать на многолетнюю привычку, но я сомневаюсь в этом. Он объявил себя вождем местного племени, так сказать, и многие безропотно доверили ему бразды правления. А зачем ему всем верховодить? Я думаю, с одной целью: контролировать ситуацию. Он уверяет, что четкие и осмысленные действия спасут нас. Вы ему верите?
        Гончарова отрицательно покачала головой:
        - Нет и еще раз нет. Он производит на меня отвратительное впечатление. Сразу не понравился. Солдафон, к тому же слишком часто прикладывается к рюмке.
        - Не верьте этому обманчивому образу, - произнес Сколышев. - Это маска, под которой скрывается расчетливый и алчный убийца. Теперь он отдает приказания, запирает людей, как в тюрьме, у него ключи. Кто ему дал на это право? Никто. Горстка безвольных личностей наподобие двух очарованных его манерами и седым чубом дурочек и бабки с сомнительным прошлым.
        - Но зачем он затеял все это? - прошептала Гончарова. - Я не вижу смысла.
        - Его и не надо искать, - возразил Сколышев. - Кто знает, что происходит у него в голове. Может быть, Енусидзе давно свихнулся. Вообразил себе, что вокруг полно нераскаявшихся убийц, и затеял этот кровавый спектакль.
        Ольга Евгеньевна отвела глаза. Она-то знала, что совесть у ее мужа нечиста. Ну и что из того, если он однажды стал виновником гибели человека? Это совсем ничего не значит. Гончарова вдруг подумала: а что, если полковник все-таки прав? Что ей известно про собственного мужа? Сергей был для нее всем, и она часто, практически всегда, действовала, ослепленная любовью к нему.
        Историк продолжал разглагольствовать, но Ольга Евгеньевна уже не слушала Сколышева. Если ее подозрения верны, то Сергей - убийца? Нет, не может быть. Ее муж слишком рационален и прагматичен, чтобы убивать. Хотя тот случай… Это была единственная возможность разрешить проблему. А вдруг не единственная? Но Сергей отнюдь не склонен к абстрактному правосудию. Предположим, ему захотелось покарать людей, виновных в убийствах. Стал бы он собирать их в кемпинге и убивать по очереди? Разумеется, нет. Сергей - человек рациональный.
        - Вы меня слушаете, Ольга? - прервал поток ее размышлений историк. Он заметил, что она углубилась в собственные мысли, и замолчал.
        Чертова баба, для кого он распинается и очерняет Енусидзе? Именно для нее. Целью Сколышева было посеять вражду между гостями. Они задержатся в кемпинге еще на три-четыре дня, и когда буран стихнет - а это рано или поздно произойдет, прояснится небо и станет возможным покинуть обитель зла, как он окрестил
«Серебряную поляну», - все будет кончено.
        Сколышев не спал предыдущей ночью. Но он ничего не помнил. Ему казалось, что он покидал комнату. Такое с ним происходило не в первый раз. Врач сказал, что это тревожные, но еще ни о чем не говорящие симптомы. По взгляду медика он понял, на что тот намекает: на сумасшествие. Петр Сергеевич был уверен, что он нормален, даже более нормален, чем все остальные люди. Просто везде враги. Они не дают хода его научной карьере, они подсиживают его в школе. Даже в кемпинге собрались враги. Кто-то затеял игру в смерть, и он - или она? - они! - желают добраться до Петра Сергеевича. Не получится. Он будет осторожен и хитер. Как волк. Он их всех победит. Сколышев пока что не знал, кто стоит за всем этим ужасом. Вряд ли Енусидзе. Кто-то старательно ведет игру так, чтобы полковник вышел на первый план. Николай Кириллович слишком туп для столь коварной затеи. Все здесь тупы - за исключением убийцы и его, Петра Сколышева. Настанет момент, и весьма скоро, когда они встретятся в одиночной схватке.
        - Да, да, я вас слушаю, - ответила Ольга Евгеньевна. Историк поразил ее пронзительным, как лезвие кинжала, взглядом. Почему она верит чужому человеку? Сколышев казался ей очень подозрительным типом. И все-таки Ольга Гончарова испытывала странное доверие к нему.
        - Вы обязаны убедить колеблющихся, что в наших общих интересах изолировать Енусидзе. Вы знаете, кого мы можем причислить к нашим сторонникам?
        Гончарова сказала:
        - Пожалуй, Вику. Она дура, но это и к лучшему. Еще борца Антонова - хотя кто его знает. И астролога.
        - Насчет Антонова я бы поостерегся, - ответил Сколышев. - Еще, я думаю, можно привлечь в наши ряды Марину Пояркину. Вот и начните с нее, Ольга. Постарайтесь сделать так, чтобы она оказалась на нашей стороне.
        - Хорошо, - ответила Гончарова. - Я поговорю с ней.
        - Ну и прекрасно. - Историк положил ей на плечо руку, и Ольге инстинктивно захотелось сбросить ее. Ладонь Сколышева была холодная, как лед. - Вот и принимайтесь за работу. Я вам гарантирую, что мы освободим вашего мужа. Пока перевес на стороне наших противников. Но это временно.
        Ольга Евгеньевна испытывала странное чувство к историку. Она его боялась - ее определенно охватил некий благоговейный страх перед ним, страх, который переходил в восторг. Но в то же время он был ей омерзителен. Однако Сколышев говорил здравые вещи, созвучные ее мыслям. Он поможет освободить Сергея, а потом историка можно самого изолировать.
        - Я не верю, что кто-то из них является убийцей, - заявил Дима Реутов. - Да, раньше мне казалось, что самая подходящая кандидатура - это Ирэн. Но зачем ей топить и травить присутствующих? Она бы никогда не оставила улики у себя в комнате. При сложившихся обстоятельствах любой здравомыслящий человек выбросил бы шприцы или подложил их еще кому-то.
        Реутов, Енусидзе, Катя, Лиза и Лидия Ивановна находились в гостиной.
        - Кто сказал, что мы имеем дело со здравомыслящим субъектом? - спросил Енусидзе. - Ирэн не похожа на шизофреничку, но я и не специалист в этом вопросе. Катя, что скажешь?
        - Согласна, Ирэн Аристарховна не похожа на сумасшедшую, - медленно проговорила Катя. - Но дело в том, что я не могу судить по внешним признакам. Сергея Леонидовича также не причислишь к психически ненормальным. Это мое субъективное мнение.
        - А почему вы решили, что мы имеем дело с сумасшедшим? - подала голос Лидия Ивановна. - Я так вовсе не считаю. Вы разве не поняли, что на самом деле нас только заставляют так думать?
        - Ну-ка, изложите свою версию, - произнес Енусидзе.
        Мамыкина прошлась по ковру к камину и протянула к огню зябнущие руки. Сгорбленная старушка, о которой никто не подумает, что она - убийца, мелькнуло в голове каждого из присутствующих.
        Лидия Ивановна сказала:
        - Нас заставляют поверить, что происходящее - дело рук безумца. Но в действительности все это, как мне кажется, спланировано и осуществлено человеком вполне нормальным, однако беспринципным и жестоким.
        - Что вас натолкнуло на эту мысль? - кашлянув, спросил журналист Дима. - То, что мы так быстро превратились в зверей, - ответила Лидия Ивановна. - Я не поддерживаю идею полковника запереть каждого в своей комнате. Я прошла через сталинские лагеря, и это напоминает мне тоталитарную систему. В конце концов, Николай Кириллович, разве вы можете доказать, что вы - не убийца? Правильно, не можете.
        Енусидзе в который раз подумал, что Мамыкина - опасный противник. Она била прямо в цель. Полковник санкционировал домашний арест Гончарова в первую очередь для того, чтобы избавиться от противника. Ему не нужны враждебные коалиции. Пусть посидит, подумает в своем номере, ничего с ним не случится. Мамыкина слишком умна для восьмидесятидвухлетней бабки. Слишком.
        - И что вы предлагаете? - произнес он. - Хотите, чтобы я сложил полномочия? Ради бога, мне будет только легче. Но запомните, в критической ситуации, а мы находимся именно в такой ситуации, требуется лидер, который мог бы принять ответственное решение.
        - Никто в этом не сомневается, - поддержала его Лиза Татаренко. - Лидия Ивановна, не время сейчас устраивать внутренние распри.
        - Точно, - сказал Дима. - Раньше все выглядело как забавное представление, как будто мы герои американского фильма, который обязательно закончится хэппи-эндом. Но после трех убийств у меня появились некоторые сомнения. Падать духом причин нет, однако нужно приготовиться к гонкам на выживание.
        - Я только хотела обратить ваше внимание на то, что мы должны по-другому взглянуть на события, - устало произнесла Лидия Ивановна. В этот момент она была самой собой - утомленной жизнью старой женщиной, которая по воле рока (или злого умысла?) оказалась в эпицентре странных событий. - Человеку свойственно стандартное мышление. Мы ищем врага не в том направлении.
        По лестнице спустилась Настя Куликова. В красном джемпере и с небольшим количеством косметики она удивительно преобразилась. Молодая жительница Санкт-Петербурга не стала красавицей, однако сумела выгодно подчеркнуть свою неброскую красоту.
        - Извините, пожалуйста, что вмешиваюсь, - сказала она, - но я слышала, о чем вы вели речь.
        - Конечно, Настюша, - Енусидзе, как всегда галантный, подал ей руку. - Присоединяйтесь к нашему обществу.
        - Спасибо, - поблагодарила его Настя. - Мне очень страшно. Денис сказал, что нужно выбираться из кемпинга. Вы тоже так считаете? - Вряд ли это получится, - из коридора, весь запорошенный снегом, вошел Игорь Никольский. - Я только что пытался выйти наружу. Это абсолютно нереально. Если кто-то хочет замерзнуть насмерть в двухстах метрах от кемпинга, то пусть идет.
        - Значит, мы остаемся здесь еще на одну ночь, - плечи Насти поникли. Разом исчез легкий румянец, глаза потухли. - Значит, кто-то из нас снова умрет…
        - К чему такой пессимизм, - Катя попыталась успокоить Куликову. - Два человека, которые подозреваются в совершении преступлений, под замком. Завтра - тридцать первое декабря. Мы должны отметить праздник.
        - Ага, с тремя трупами, - хмыкнула Вика.
        Поп-звезда вышла из библиотеки. В течение последних двадцати минут она старательно подслушивала беседу Енусидзе и его сторонников. Вика не гнушалась получать информацию из любых источников. Ей очень не нравилась бабка. Подозрительная личность.
        Богатырева знала одно: ни она, ни Игорь не являются убийцами. Хотя насчет Игоря она была не слишком уверена.
        - И все равно, - сказал Реутов. - Мы постоянно думаем об одном и том же - смерти, убийствах, преступлениях. В конце концов, убийца, который находится среди нас, тоже человек и, как я надеюсь, возьмет выходной.
        - Лучше бы вообще прекратил свою деятельность, - вздохнула Настя.
        Игорь Никольский был абсолютно прав - выйти на улицу, в темноту, где выл злобный декабрьский ураган и валил сплошной стеной снег, означало бы добровольно записаться в клуб самоубийц. Впрочем, как размышлял Никольский, «Серебряная поляна», элитное место отдыха, превратилась в декорации для фильма ужасов Альфреда Хичкока. Люди медленно теряли человеческий облик из-за постоянного страха. Игорь не принадлежал к категории нытиков и хлюпиков, ему довелось в жизни столкнуться со смертью, причем не один раз, однако и он в глубине души ощущал подспудное желание запереться в комнате и, вооружившись ножом или иным средством самообороны, вслушиваться в каждый шорох в коридоре.
        Банкир толкнул массивную дверь, которая, скрипнув, открылась. От внешнего мира его отделяло всего несколько метров.
        Едва он вышел на улицу, в лицо хлестнул острый, как нож, ветер. Кожа задубела, мороз пробрался в кости. Игорь поежился. Видимость была нулевая. Буран отрезал им все пути к отступлению.
        Неужели всего несколько дней назад он вел беззаботную жизнь? Невероятно… Москва, офис, особняк - все это теперь казалось ирреальным, смутным, призрачным, словно и не существовало в действительности. Игорь никогда не пасовал перед трудностями. Выживать - означало идти вперед, невзирая на препятствия. И потому он рискнул шагнуть с крыльца во тьму.
        Снег, подхваченный порывами ветра, превратился в белую пелену, которая закрывала небо. Ничего не различишь, словно ты находишься в ловушке. Так и есть. Они - в западне. Игорь не привык чувствовать себя беззащитным. Из любой ситуации всегда есть выход. Он не сомневался, что останется жив. Несколько дней, возможно, самых страшных в его жизни - и он снова окажется на воле.
        В отличие от других гостей, считал Игорь, он сам никогда не впадет в панику. Ему доводилось общаться с людьми, про которых было доподлинно известно, что они - матерые убийцы. И ничего, они выглядели вполне презентабельно. Так же, как и собравшиеся в кемпинге.
        И все же - кто был злым гением в «Серебряной поляне»?
        Игорь, всегда отличавшийся острым умом и мгновенной реакцией, не мог дать ответа на этот вопрос. Скорее всего, кто-то из мужчин. Но кто? Гончаров, которого заперли в комнате? Нет, он слишком труслив.
        Историк Сколышев - этот больше подходит к роли убийцы, странный тип. Игорь несколько раз ловил его ехидные, полные звериной злобы взгляды. Едва Сколышев замечал, что за ним наблюдают, сразу превращался в милого интеллигентного человека. Но Никольский давно утратил иллюзии по поводу представителей рода человеческого.
        Взять хотя бы Вику. Маленькая девочка (хотя и не такая уж маленькая) впилась в него, как клещ. Месяц назад он, не задумываясь, выкладывал бешеные деньги, оплачивая ее капризы. Во всяком случае, убийца - не она. Вряд ли это вообще женщина. Он бы выбрал на эту роль Галину Егоровну - но та сама стала жертвой.
        Марина Пояркина? Игорь чувствовал к ней симпатию. Она чем-то напоминала ему его самого. Такая же хваткая и верткая. Она далеко пойдет. Марина совсем не производит впечатление сумасшедшей. А тут действует умалишенный, кому еще придет в голову убивать постояльцев кемпинга за давнишние преступления?
        Игорь нисколько не раскаивался в том, что ему пришлось совершить за последние годы. Он достиг богатства и могущества кривыми, часто незаконными путями. Ну и что с того? Никольский был финансистом, который считал прибыль. Деньги - это все. Ему нравился процесс, а не результат. Хотя приятно осознавать, что на твоем счету в надежных банках лежат суммы в десять, пятнадцать, двадцать миллионов долларов.
        - Игорь, вы что здесь делаете? - Он обернулся, увидел Кузнецова, вернулся в дом и закрыл дверь. На пороге образовался крошечный сугроб.
        Вот еще один странный тип. Астролог. Игорь никогда не обращался к чародеям, магам и предсказателям, которых расплодилось великое множество. Он верил только в себя. Генрих Кузнецов был подозрительным человеком. Игорь ненавидел подобный тип мужчин - ни рыба ни мясо, истеричный, действующий под влиянием эмоций, а не трезвого расчета.
        - Хотел удостовериться, что нам отсюда не выбраться, - сказал Никольский.
        - Мы все здесь умрем, - закатив глаза, прошептал зловеще Кузнецов. - Сегодня я общался с представителями потустороннего мира, они сказали, что в этом доме сконцентрировано злое начало…
        - Послушай, гадалка, - Игорь схватил астролога за воротник и встряхнул. Кузнецов пронзительно пискнул. - Будешь устраивать панику, я тебя сам убью. Думаешь, я не понимаю, что ты стараешься запугать людей, в особенности таких дурочек, как Вика. Не надейся на то, что сможешь заниматься бизнесом в кемпинге. По стенке размажу, если еще хоть один раз услышу твои причитания.
        - Зря вы не доверяете магии, - пролепетал Кузнецов. - Но я подчиняюсь силе. Горделивые безумцы никогда не прислушиваются к советам, которые дает им другой мир.
        - А теперь вали отсюда, - сказал Игорь. - Или хочешь, чтобы я вытолкал тебя на улицу? Посмотрим, спасут ли тебя в таком случае саламандры и эльфы.
        - Вы мне казались разумным человеком. - Кузнецов, молитвенно сложив руки, засеменил прочь.
        Игорь взглянул вслед развевающимся одеждам астролога. Этот мужик вовсе не такой дурак, каким кажется, несомненно, он преследует определенную цель. Игорь был готов поклясться, что Кузнецов ни на йоту не верит в ту мистическую чушь, которую несет с экранов телевизоров и распространяет через газеты. Пожалуй, он подходит на роль убийцы.
        Настя Куликова сказала:
        - Лидия Ивановна, дорогая, я сейчас покажу вам наши свадебные фотографии. Я специально взяла с собой альбом. Подождите!
        Она выскользнула из библиотеки. Лидия Ивановна осталась одна. Настя ей нравилась. Славная девушка. Ее внучка могла быть именно такой. Мамыкина подошла к шторам, плотно закрывавшим окно. Раздвинула их.
        Надо же, на подоконнике что-то лежит. Она присмотрелась, зрение стало совсем не то. Так и есть - пистолет. Тяжелый, черный. Откуда он здесь?
        Лидия Ивановна взяла его в руку. Никогда прежде ей не приходилось держать оружие. Мамыкина, вспомнив, как это делают герои многочисленных триллеров, направила дуло на дверь.
        На пороге возник Енусидзе. Полковник вытаращил глаза и заявил:
        - Что это у вас? А ну-ка отдайте мне!
        Он буквально подлетел к старушке и вырвал у нее пистолет.
        - Надо же, боевой «ТТ». Серийный номер затерт. Что вы с ним делали?
        - Клянусь, что не собиралась в вас стрелять, - съязвила Лидия Ивановна. - Поверьте, будь у меня такое желание, рука бы не дрогнула. Я его здесь нашла.
        Николай Кириллович скривился. Старуха продолжала действовать ему на нервы. Ну скажите на милость, откуда у божьего одуванчика такое смертоносное оружие?
        - Значит, так просто и нашли. - Енусидзе с большой тщательностью исследовал подоконник.
        - Кто-то припрятал его до лучших времен, - предположила Лидия Ивановна. - За шторы никто никогда не заглядывает, так что это идеальный тайник.
        - Оружие я оставлю при себе, - заявил Енусидзе. - Мне нужно узнать у Марины, был ли в кемпинге пистолет. Здесь имеются охотничьи ружья и обрезы, однако они хранятся в надежном месте под замком. Не хватало еще, чтобы убийца добрался до них.
        - Мне кажется, другие имеют право знать, что у вас есть оружие, - возразила Мамыкина.
        Енусидзе оборвал старушку:
        - Ну и что из того, что вам так кажется? Я, конечно, сообщу им об этом. Сами посудите, кому еще можно доверить пистолет. У меня было табельное оружие, я с ним обращаться умею.
        - Давайте его положим к остальному арсеналу, - предложила Мамыкина.
        - Хорошо, я над этим подумаю. - Енусидзе решительным шагом направился к двери. - И если что-то еще обнаружите, сразу дайте мне знать. Может, вы и правы. Убийца, понимая, что обыски неизбежны, припрятал оружие и прочий инструментарий для убийств в кемпинге. Обыскать весь дом нереально. Так что будьте начеку.
        Не успел он выйти, как в библиотеку ворвалась Настя Куликова. Она едва сдерживала слезы. Лидия Ивановна, мгновенно забыв о страшной находке, бросилась к девушке.
        - Что такое, Настенька? - спросила она. Девушка зарыдала, уткнувшись ей в грудь. - Ну, не плачь, моя хорошая. Расскажи, что произошло.
        - Я знала, что Денис не святой, но чтобы так цинично… - глотая слезы, обрывающимся голосом шептала Настя. - Лидия Ивановна, я не хочу в это верить!
        Мамыкина сразу поняла, что дело в супруге Насти. Молодой Куликов произвел на нее впечатление ветреного и непостоянного красавчика, который женился на Насте, явно не блиставшей красотой, ради денег. Что же, такое было всегда. У Мамыкиной имелось несколько подруг, которые вполне счастливо жили под одной крышей с нелюбимыми, но обеспеченными и высокопоставленными мужьями.
        - Я пошла в нашу спальню, чтобы взять фотографии и показать их вам. А он там… с Лизой… Они, они…
        Настя разрыдалась. Лидия Ивановна погладила ее по голове:
        - Деточка, ты уверена, что верно истолковала увиденное?
        Настя зарыдала еще громче.
        - Ну успокойся, милая моя. Твой муж не ангел, ты сама говорила. И слезами горю не поможешь. Ты должна быть сильной, запомни это.
        - Спасибо, - подняв на Лидию Ивановну заплаканное лицо, проговорила Настя. - Но почему он так поступает со мной!
        В библиотеку заглянул Денис. Смущенный вид и виноватая улыбка красноречивее любых слов свидетельствовали о том, что он пришел просить прощения.
        - Уходи! - прокричала Настя. - Я видеть тебя не хочу!
        - Настюша, пожалуйста, позволь мне все объяснить. - Он нежно обнял девушку. - То, что ты видела, ничего не значит.
        - Но ты лез под юбку Лизавете, а она блаженно стонала! - крикнула Настя. - Денис, ты клялся до свадьбы, что любишь только меня!
        - Я вас оставлю, - сказала Мамыкина. - А вы, молодой человек, должны быть благодарны судьбе за то, что у вас такая великолепная жена. Ваше дело молодое, но смотрите, в какой-то момент вы поймете, что упущенное не воротишь.
        Денис отмахнулся от Мамыкиной и поцеловал Настю. Лидия Ивановна вышла, плотно прикрыв за собой дверь.
        - Денис там? - спросила Лиза Татаренко. Девушка выглядела безмятежной, ни тени раскаяния или волнения. Лидия Ивановна подумала, что появление юной медички в кемпинге вовсе не случайно.
        - Он с женой, - сказала Мамыкина, - тебе лучше их не беспокоить.
        - Ну, все понятно, - протянула Лиза. - Она ворвалась в комнату, устроила форменную истерику. Мы с Дениской мирно беседовали…
        - Мирно беседовали… - повторила Лидия Ивановна.
        Не смущаясь, Лиза продолжала:
        - Да, только беседовали. А ей взбрело в голову, что мы там занимаемся черт знает чем.
        - А вы беседовали о философии Гегеля. - Мамыкина, если хотела, могла быть саркастичной.
        - Денис мне нравится, и что с того? - с вызовом произнесла Лиза. - Я думаю, Анастасия ему не пара. Денису нужна такая женщина, как я.
        - Это какая же? - заинтересовалась Лидия Ивановна. Молодость, как убеждалась Мамыкина, слишком категорична и безапелляционна.
        - Настя - типичная плакальщица, деньги ей достались от родителей, сама бы она ни за что в жизни их не заработала. Влачила бы судьбину библиотекарши или экскурсовода и была бы безмерно счастлива. В ней нет энергии, нет жизни и страсти.
        - Не стоит судить о человеке по первым впечатлениям, - заметила Лидия Ивановна.
        Лиза хмыкнула:
        - Она - бабочка-капустница. А Денису требуется волевая женщина. Вы же видите, он колеблется, постоянно увязает в сомнительных историях, его тянет к роскоши за чужой счет. Инфантильный мужчина. Я смогу дать ему опору, направлю его энергию в нужное русло.
        Лидия Ивановна про себя отметила: Лиза, которая прежде казалась ей пай-девочкой, проявляется совсем с другой стороны. Итак, в ней пробудился инстинкт хищницы. А что, собственно, известно про Лизу Татаренко? Ничего. Как, впрочем, и про любого из присутствующих. Все только с их собственных слов. Каждый надел маску, каждый скрывает правду.
        - Да, милый, я поняла, - Денис и Настя вышли из библиотеки. Судя по всему, Денису удалось убедить жену. Она больше не плакала. Заметив Лизу, Настя намеренно громко сказала: - Денис, тебе ведь, кроме меня, никто не нужен?
        - Только ты, Настюша, - сказал тот и поцеловал ее.
        Лиза загадочно улыбнулась.
        - Я благодарна судьбе, и знаете за что? - произнесла она, когда молодожены удалились. - Я встретила человека, о котором мечтала всю жизнь. И без него этот кемпинг не покину.
        В ее словах было столько огня, уверенности и жестокости, что Лидия Ивановна поверила Лизе.
        - Никогда не следует торопиться с выводами, милая моя, - сказала она. - Уж я это точно знаю.
        - А вы правда убили человека? - неожиданно спросила Лиза.
        - Да, - просто ответила Лидия Ивановна.
        - Из-за чего?
        Мамыкина посмотрела вдаль и произнесла:
        - Из-за любви, я думаю. Из-за разрушенной любви и счастья.
        - Как я вас понимаю, - прошептала Лиза Татаренко. - Если я и пошла бы на такое, то только из-за любви.
        - Надеюсь, этого не произойдет, - сказала Мамыкина.
        Лиза ничего не ответила.

31 декабря
        Ночь на тридцать первое декабря прошла спокойно. Практически никто из обитателей кемпинга так и не сомкнул глаз. Каждому мерещилось, что вот-вот произойдет очередное убийство. Когда наконец наступило утро последнего дня года, все с удивлением и облегчением обнаружили друг друга в добром здравии.
        - Это лишний раз подтверждает, что убийца - или Гончаров, или Костандилли, - громогласно объявил Николай Кириллович. - Обычно наш преступник не дремал, наносил очередной удар как по расписанию. И на тебе, стоило двум голубкам оказаться в заточении, как убийства прекратились.
        - Это вовсе ничего не доказывает, - горячилась Ольга Евгеньевна.
        - Не доказывает, - соглашался полковник. - Но пусть ваш супруг и наша миллионерша посидят в комнатах еще немного. Их кормят, поят, почему бы им не расслабиться?
        Енусидзе так и не удалось выяснить, кому принадлежит пистолет, обнаруженный Лидией Ивановной. Марина заверила, что в кемпинге такого оружия не было. Никто из гостей не признался в том, что привез его с собой.
        - Значит, так и есть, - констатировал Николай Кириллович. - Следующую жертву планировалось застрелить. Но следующей жертвы не будет. Я вам это обещаю!
        Атмосфера всеобщей подозрительности как по мановению волшебной палочки вдруг рассеялась. Обитатели «Серебряной поляны» со стыдом вспоминали, как подозревали друг друга. Эйфория, которая последовала за напряжением и нервозностью, с молниеносной скоростью охватила всех.
        - Новый год, мы устроим классную встречу Нового года! - радовалась Вика.
        Настя Куликова, помирившись с мужем, уже не обращала внимания на Лизу, которая снова пыталась привлечь внимание Дениса.
        - Забудем обо всем плохом, что было в уходящем году, - объявил Дима Реутов. - У нас осталось очень мало времени, чтобы достойно подготовиться к встрече нового.
        - А как же примета: как встретишь Новый год, так его и проведешь? - поинтересовался Саша Гончаров. - Если мы встретим его с трупами в подвале, то весь год и будем сидеть в кемпинге?
        - Мальчик, не путайся под ногами, - отмахнулась Вика, которая в упоении продумывала праздничный наряд. - Твоего папашу заперли в комнате, пусть там занимается всем, чем угодно. Мне надоело бояться. Ведь так, Игорек, все закончится хорошо?
        - Он мне не отец, - буркнул подросток. - А то, что он выходил из комнаты Ирэн, я выдумал.
        - Что ты сказал? - произнес Никольский. - Ты соврал, и Гончарова держат под арестом фактически из-за твоей лжи?
        - Не верьте мальчишке, - вмешался Енусидзе. - Сергей Леонидович виновен, таково мое мнение.
        - Как ты мог! - заголосила Ольга Евгеньевна. - Оклеветал отца, который для тебя столько сделал! Саша, как ты после этого ему в глаза посмотришь!
        - Прекратите вопли! - скомандовал Енусидзе. - Увы, в данный момент мы можем опираться только на показания. Проверить их правдивость нельзя, ведь у нас нет детектора лжи.
        - Моего мужа необходимо выпустить, - продолжала Гончарова. - Вы сами слышали, что сказал сын. У Саши с Сергеем не самые лучшие отношения, вот он и наплел с три короба, чтобы ему досадить.
        - Нет, - произнес Енусидзе. - Все останется, как есть. Я не собираюсь менять своего решения. Так, если мы собираемся встречать Новый год, а другого выхода я не вижу, то пора приниматься за подготовку к празднику.
        - Не волнуйтесь, - произнес вполголоса, чтобы другие не слышали, историк Сколышев, - Ольга Евгеньевна, я же говорил, что ваш муж невиновен, а мальчишка врал. Подождите еще немного, нам удастся его вызволить. Вы говорили с Мариной?
        - Она на их стороне, - с досадой ответила Гончарова. - Все, как крысы, бегут с тонущего корабля. Почему-то никто не сомневается, что Сергей - убийца. Я его знаю, это высокоморальный, порядочный, очень добрый человек.
        Историк потер руки, словно предвкушая что-то хорошее:
        - Я обещаю вам, Ольга Евгеньевна, ждать осталось недолго. Ваш муж будет на свободе. Но для этого вы должны оказать мне небольшую услугу. Совсем крошечную…
        - Что именно? - с готовностью спросила она.
        - Вы же знаете, что Енусидзе монополизировал ключи. Достаньте мне их.
        - Чтобы выпустить Сергея? - с надеждой спросила Гончарова.
        Историк покачал головой:
        - Пока что нет. Но мне нужны не ключи от комнат, а другие, на отдельной связке. Их всего три - большие, из темного металла. Я знаю, у вас получится.
        - От чего они? - с внезапным подозрением задала вопрос Гончарова. Сколышев что-то замыслил, и она была не уверена, что это пойдет на пользу ей и мужу.
        - Я же сказал, Ольга Евгеньевна, время покажет, - в раздражении ответил Петр Сергеевич. - За мной Енусидзе постоянно наблюдает, вам будет проще. Ключи в конторке у Марины. Идите, помогайте ей по хозяйству, но как только выдастся момент - принесите их мне. Запомнили - большие, темные.
        - И вы обещаете, что освободите Сергея?
        Историк ободряюще улыбнулся:
        - Ну конечно, милая моя, я никогда не бросаю слов на ветер. Меня тоже достал командный тон Енусидзе. Пора положить этому конец.
        На самом деле Петр Сергеевич и не собирался освобождать мужа Гончаровой. Заполучить ключи - вот его истинная цель. Безмозглая тетеря, как он окрестил Ольгу Евгеньевну, которая привыкла безропотно подчиняться хамоватому мужу, выполнит все, как нужно. Она принесет ему ключи от сейфов с оружием.
        В кемпинге воцарился подлинный дух приближающегося праздника. Женщины сновали по кухне, готовя различные вкусности. За плитой дежурили Лидия Ивановна, Марина и Катя. Никто бы и не подумал, что в подвале кемпинга лежат два мертвых тела, еще одно исчезло, а наверху в комнатах заперты те, кто подозревался в совершении этих убийств.
        - Этот Новый год я запомню на всю жизнь, - вздохнула Катя.
        Марина заметила:
        - В сложившихся условиях, Катюша, я бы не выражалась столь категорично.
        - Где у вас елочные украшения? - спросил ворвавшийся Дима.
        - Хранятся в подвале, - вздрогнув, ответила Марина.
        - Ясно, - протянул журналист. - Енусидзе ни за что не даст ключи. Придется выкручиваться собственными силами. Какой дивный аромат! Что это такое?
        - Соус из белого вина, - не без гордости ответила Лидия Ивановна.
        - Ого, я такое уважаю. - Молодой человек исчез из кухни.
        Марина, резавшая лук, сказала:
        - Катя, я вижу, он тебе нравится.
        Катя Вранкевич покрылась нежным румянцем, который удивительно ей шел.
        - Понимаю вас, хороший парнишка, - сказала Лидия Ивановна. - Только безалаберный.
        - Это я все к тому, Катя, - продолжила Пояркина, - что ты не должна упускать свой шанс.
        - Да что вы, в самом деле, - запротестовала Катя. - Уже замуж меня собрались выдавать. Ой, молоко убегает!
        Внимание переключилось на кулинарные хлопоты. Катя думала о том, что Дима и вправду ей нравится. Молодые люди, с которыми она раньше общалась, были или глуповаты, или безынициативны, или, наоборот, пытались завоевать Катю слишком быстро. В Диме ей нравились открытая улыбка, полное отсутствие заносчивости и оптимизм.
        - На третье сделаем небольшой торт, - распоряжалась Лидия Ивановна. - Будь у нас время, я бы приготовила свой фирменный «Наполеон»…
        - Обожаю, - произнесла Катя.
        - Однако придется довольствоваться тем, что есть в наличии. Итак, за работу! Где у нас, Мариночка, соленые грибочки?
        Сергей Леонидович лежал на постели и тупо смотрел в потолок. Енусидзе, мерзавец, обхитрил его. Воспользовался тем, что мальчишка сморозил глупость, и сразу устранил конкурента. Когда Гончаров выйдет отсюда, то достанется и Сашке, и самоуверенному полковнику.
        - Сережа, - услышал он осторожный голос жены. Та находилась в коридоре, с другой стороны двери. - Ты меня слышишь?
        - Я же не глухой, - лениво ответил Гончаров.
        - Сереженька, Сколышев обещал освободить тебя. Он сделает это сегодня вечером.
        Гончаров встрепенулся. Историку он верил. Он не забыл, что именно Петр Сергеевич выдвинул его кандидатуру в негласные лидеры отколовшейся группировки.
        - А сына твоего я проучу, чтобы неповадно было врать, - назидательно произнес Гончаров. - Что у вас, еще никого не укокошили? Енусидзе башку не оторвали?
        Ирэн Аристарховна уже пришла в себя после ужасной ночи. Она никак не могла поверить, что ее обвинили в убийстве. Кто-то подложил ей шприцы и снотворное. Разумеется, она не имела к этому ни малейшего отношения. Вначале она пробовала кричать, колотила в дверь, а потом успокоилась. Еду ей приносили, она была избавлена от отвратительного общества плебеев. Приняв ванну, она с очередным любовным романом улеглась в постель. Ночью ей стало очень страшно. Ирэн почему-то решила, что настал ее черед. Страх терзал ее всю ночь и улетучился только под утро. Она жутко не хотела умирать.
        Костандилли вспомнила, что сегодня - канун Нового года. Впервые она проводит его взаперти, как преступница. Впрочем, - тут Ирэн Аристарховна позволила себе вспомнить кое-что из прошлого, - ее однажды уже подозревали в убийстве. И не напрасно. Она действительно убила человека.
        - Ваш праздничный обед. - Дверь приоткрылась и показался Денис Куликов в сопровождении Енусидзе. На подносе возвышалось несколько тарелок с красивыми салатами, отличное жаркое и десерт - небольшое пирожное.
        - Я такое не ем, - капризно произнесла Ирэн Аристарховна. - Фи, салат «Оливье», селедка под шубой. Какая у вас убогая фантазия. Слишком калорийно и чересчур много холестерина.
        - Как хотите. - Енусидзе взял пирожное и, не смущаясь, откусил половину. - По-моему, очень вкусно. Ну что, Ирэн, не передумали? Сознаваться не собираетесь?
        - Когда я выйду отсюда, то пожалуюсь во все инстанции, вплоть до Генерального прокурора, - спокойно заявила Костандилли. - Самоуправство ваше даром не пройдет. У меня очень могущественные друзья, очень. Вы понимаете, о чем я?
        - Прекрасно понимаю. - Енусидзе взял поднос. - Итак, праздник пройдет мимо вас стороной. Всего хорошего!
        В замке снова щелкнул ключ. Ирэн Аристарховна сглотнула слюну. Есть-то хотелось.
        Праздничный стол накрыли в гостиной. Белоснежные скатерти, сверкающая посуда, тихая классическая музыка, свечи, отбрасывающие блики на лица присутствующих.
        Енусидзе оказался неплохим тамадой. Через десять минут даже хмурый Кузнецов развеселился, слушая забавные истории и анекдоты, которыми полковник так и сыпал.
        - Чудесный обед, просто восхитительно, - Мамыкина расплылась в улыбке. Последовали тосты. Затем перешли к танцам.
        - Странно это все как-то, - произнес Виктор Антонов, - с одной стороны, праздник, мы, как вполне вменяемые люди, веселимся, а с другой…
        - Пир во время чумы, - сказал Сколышев. Он был более чем доволен. Ольга Евгеньевна выкрала ключи и отдала ему. - Такое даром не пройдет ни для кого.
        Старинные часы начали бить двенадцать. Шампанского было вдоволь - Пояркина заранее позаботилась о встрече Нового года.
        - Всего вам хорошего…
        - Выпьем за быстрейшее разрешение этой ужасной истории…
        - Не такая уж она и ужасная…
        Подали торт, над которым трудились Лидия Ивановна, Катя и Марина. Чудесное изваяние из крема и шоколада.
        - Ой, я даже о диете забуду, чтобы его попробовать, - захлопала в ладоши Вика.
        - Минуточку внимания, - проговорил захмелевший Енусидзе. - У меня есть тост. Дима, открывай новую бутылку! Итак, о чем это я! Ага… Судьба собрала нас в этом милом, как выяснилось, местечке со странной целью - убить. Но мы смогли изменить злой рок. Меньше чем через пару дней все будет вспоминаться уже без страха. Кто-то напишет книгу или сценарий об этой истории. А кто-то сядет в тюрьму до конца дней за то, что натворил.
        - Судьбу не обманешь, - вставил Кузнецов.
        - Но у нас же это получилось! - воскликнул Николай Кириллович. - Пусть каждый загадает сейчас желание и выпьет шампанское. И тогда оно осуществится. Обязательно.
        - С желаниями нужно быть осторожнее, - произнес Никольский.
        Енусидзе обвел всех строгим взором:
        - Пьют все!
        Звякнули бокалы. Вика подумала о том, что хорошо бы выпустить диск уже через месяц… Лидия Ивановна пожелала, чтобы увеличили пенсию… Дима Реутов в мечтах видел себя журналистом года… Лиза, не сводя взора с Дениса, загадала, чтобы они были вместе…
        А кто-то подумал о том, что сейчас произойдет четвертое убийство. Ждать осталось совсем недолго.
        - С Новым годом! С Новым годом! - послышались взаимные поздравления.

1 января
        Генрих Кузнецов неожиданно закашлялся. Лицо астролога побагровело, он схватился за горло.
        - Боже, что с ним! - закричала Вика. - Он поперхнулся, помогите ему!
        Астролог выронил бокал, который, ударившись о пол, разлетелся на мелкие осколки. Пошатнувшись, он упал.
        - Ему плохо, - произнес Енусидзе. - Лиза, быстрее. Посмотри, что можно сделать.
        - Сердечный приступ, - прошептала Лидия Ивановна. - Он же еще совсем не старый…
        Лиза склонилась над Кузнецовым. Лицо астролога приняло землисто-синий оттенок. По телу волной прошли конвульсии.
        - Он мертв, - подавленно произнесла девушка. - Ему нельзя помочь.
        - Да сделайте же что-нибудь! - закричала Ольга Евгеньевна. - Массаж сердца, искусственное дыхание.
        Ее никто не слушал. Николай Кириллович наклонился к скончавшемуся Кузнецову и внимательно посмотрел ему в лицо.
        - Запах горького миндаля, - сказал он. - Вы знаете, о чем это свидетельствует?
        Никольский поднялся из-за стола и заявил:
        - Думаю, праздник закончился. Никто больше не должен ничего есть и пить. Его отравили.
        Вика ахнула, бокал выскользнул из ее рук и разбился.
        - Прекратите представление, - скомандовал Енусидзе. - Да, я тоже считаю, что астролога убили. Запах горького миндаля присущ соединениям циана, вы слышали о таком яде?
        - Цианистый калий, - в задумчивости протянул Дима Реутов. - Явно не средство для борьбы с тараканами.
        - Вы хотите сказать, что Кузнецову подсыпали этот смертельный яд в тарелку? - спросил Саша Гончаров. Мальчик, казалось, не потрясен очередной смертью, а скорее полон любопытства.
        - В бокал, - констатировал Енусидзе. Он осторожно понюхал один осколок бокала астролога. Тот же специфический запах. Кузнецов, очевидно, подумал, что это аромат шампанского, и выпил.
        - Практически мгновенная смерть, - произнесла Лиза. - Помочь уже нельзя.
        Все на секунду замолчали. Праздничное веселье испарилось. Вновь возродились подозрительность и страх.
        - Я так больше не могу! - воскликнула Настя Куликова. - Денис, уведи меня, пожалуйста!
        - Никто не двинется с места, пока не будет обыскан, - произнес четким и не терпящим возражений тоном Николай Кириллович. - Яд подложил кто-то из присутствующих.
        - Ну вот, я же говорила, что мой муж невиновен, - сказала Ольга Евгеньевна. - Наконец-то его выпустят. И бедняжка Ирэн. Эх, вы, Шерлок Холмс… Прозевали убийство под носом.
        Енусидзе, не замечая колкостей в свой адрес, продолжал:
        - Лидия Ивановна и Марина, я доверяю вам обыск женщин, я же обыщу мужчин. Ищите любые подозрительные предметы, в особенности таблетки и порошки. Лиза, как выглядит цианистый калий?
        - Я не знаю, - ответила девушка. - Он не относится к лекарственным средствам, но предполагаю, что это - белый кристаллический порошок.
        Обыск, которому все присутствующие покорились без возражения, не дал никаких результатов.
        - Что это? - произнес вдруг Саша Гончаров. Он указывал на крошечный бумажный конверт, который валялся под столом.
        Енусидзе похвалил подростка:
        - Молодец, зоркий у тебя глаз. Кто здесь сидел?
        - Сам Кузнецов, справа от него Лиза, а слева - Денис, - ответил Никольский.
        - Я ничего ему не подсыпала, - слишком поспешно сказала девушка.
        - Ага, и кто тебе теперь поверит, ее тоже под замок, - рассмеялся Сколышев. - Не так ли, Николай Кириллович, вы лишились своей помощницы?
        - Мой муж никого не отравлял, - резко заявила Настя. - Я не понимаю, что за глупые обвинения. Если яд обнаружили около Кузнецова, значит, он сам его и принял.
        - Самоубийство, - протянул Енусидзе. - При иных обстоятельствах я бы тоже выдвинул эту версию. Покойный астролог был человеком неуравновешенным, нервы не в порядке, так что мог решиться на такой экзотический поступок за праздничным столом, для эффектного конца. Но с учетом того, что у нас есть еще три трупа, я более чем уверен - это убийство.
        Конвертик с ядом полковник осторожно опустил в полиэтиленовый пакет:
        - На нем могли сохраниться отпечатки пальцев. Так что я держу в руках ценную улику.
        - А теперь примемся за уборку трупа, мы скоро получим квалификацию в этом вопросе, - вздохнул Дима Реутов. - Как я понимаю, празднование Нового года завершено?
        - Его отравили - ну и что с того? - произнес Саша и уселся за стол. - Я хочу попробовать торт.
        - Как ты можешь, - вздохнула Ольга Евгеньевна, - Александр, постыдился бы!
        - А чего мне стыдиться, мама? - возразил мальчик, отрезая себе большой кусок торта. - Я никого не убивал, мне это хорошо известно. Если в кемпинге беснуется маньяк, то пусть занимается своим делом, а я - своим.
        Виктор Антонов, ничего не говоря, присоединился к подростку.
        - Вы что, продолжите отмечать Новый год? - спросил Енусидзе. - А вдруг маньяк отравил не только шампанское Кузнецова?
        - У него норма - один человек в полтора дня, - произнес чемпион мира. - Мальчишка прав, я не собираюсь отказываться от праздничного стола из-за какого-то ублюдка. Кто хочет, может присоединяться.
        Однако больше желающих не нашлось. Енусидзе велел отнести тело астролога в подвал. Когда траурная миссия была завершена, возник вопрос: что делать с пленниками?
        - Пусть по-прежнему остаются под замком, - настаивал Николай Кириллович.
        - Но вы же понимаете, что они не могли отравить Кузнецова, пока сидели в своих комнатах, - доказывал Дима Реутов. - Освободите хотя бы Ирэн.
        - Именно в ее номере обнаружили шприц и снотворное, - не сдавался полковник. - Кто-то хотел использовать пистолет и припрятал его в библиотеке, но оружие нашла Мамыкина. Поэтому убийца и решил использовать яд.
        - Кстати, а где пистолет? - поинтересовался Никольский. - Вы присвоили себе огнестрельное оружие и теперь имеете преимущество перед нами.
        - Ничего я не присвоил, - вспыхнул Енусидзе. - Пистолет я положил в оружейный сейф, ключи от него находятся у Марины.
        - И все же я бы хотел в этом удостовериться, - настаивал банкир. - Вы не возражаете?
        - Не возражаю, - Енусидзе в раздражении крикнул: - Мариночка, принеси ключи от сейфов!
        Пояркина вернулась через пару минут и в растерянности произнесла:
        - Я обыскала всю комнату, их там нет. Я точно помню, что положила связку в верхний ящик стола…
        - Этого еще не хватало. - Енусидзе ринулся в небольшое помещение, примыкавшее к подвалу. Там располагались большие железные ящики, в которых хранились охотничьи ружья и боеприпасы.
        - Все заперто, - со вздохом облегчения произнес полковник. - А то я подумал, что кто-то похитил оружие. Марина, посмотри еще раз!
        Поиски ни к чему не привели. Темных металлических ключей нигде не было.
        - Ну что же, их мог кто-то украсть. Значит, мы должны опередить убийцу. Я предлагаю взломать ящики и вынуть оружие.
        - Придется потрудиться, - сказал Дима. - Сейфы сделаны на совесть.
        - Позовите нашего жующего чемпиона, у него мышечная масса явно больше мозга, - сказал Енусидзе. - Пусть поработает на благо нашего сообщества.
        Виктор Антонов, получив топор, резким движением сбил замок. Енусидзе распахнул дверцу шкафа.
        - Не может быть! - Он в ужасе повернулся к остальным: - Там ничего нет!
        - Кто-то нас опередил, - прошептала Лидия Ивановна.
        Антонов сбил второй и третий замки. Итог был тот же - кто-то вытащил ружья и обрезы вместе с патронами. Сейфы оказались абсолютно пустыми.
        - Это уже серьезно, - сказала Марина Пояркина. - У нас было девять ружей, два обреза и масса патронов. И еще пистолет.
        - Да, это серьезно, - повторил вслед за ней Николай Кириллович. Полковник за несколько секунд неожиданно постарел, словно утратил былую энергию. - Если оружие попало в руки убийцы, это может закончиться кровью.
        - Самое важное - не допустить паники, - сказала Лидия Ивановна.
        - И кто же все-таки завладел оружием? - произнес Дима Реутов.
        - Это я! - раздался громогласный голос. - Оружие у меня! Всем стоять!
        На пороге комнаты возник Сергей Леонидович Гончаров. Неуверенность и страх, которые то и дело раньше возникали на его лице, сменились торжествующей злобной гримасой. В руках он держал двуствольное ружье.
        - Кто посмеет шевельнуться, будет наказан. Это, надеюсь, понятно?
        На крик из гостиной прибежала Ольга Евгеньевна. Увидев освобожденного мужа, она заулыбалась, но ружье в его руках несколько охладило ее пыл.
        - Дорогой, зачем тебе оружие? - с опаской произнесла она.
        Гончаров прокричал:
        - Ольга, не задавай идиотских вопросов. Оружие - единственная возможность взять власть в свои руки. Енусидзе, ты, кажется, считал, что все согласны с твоим командирским тоном? Я - не согласен. Я не собираюсь применять оружие, пока нет необходимости. Ты, - он указал дулом на полковника, - и вы оба (Дима и Никольский) живо в подвал.
        - Там же трупы! - воскликнула Ольга Евгеньевна.
        - Ничего, они не кусаются, - расхохотался Гончаров. - Ольга, отбери у старого хрыча ключи. Великолепно! Теперь я буду всеми командовать!
        Сколышев, также с ружьем, спустился с лестницы.
        - Все в полном порядке, - произнес он. - Наверху никого нет.
        - Я запру наиболее ретивых в подвале. - Гончаров наставил на Енусидзе дуло. - Спускайся, полковник.
        - Никуда я не пойду, - спокойно проговорил Енусидзе. - И положите на пол оружие, вы не понимаете, что происходящее здесь - не дешевый боевик.
        - Ты еще меня учить собрался! - изумился Гончаров. - Ну ты даешь! Думаешь, я не смогу применить оружие? Я умею стрелять. Скажу тебе по секрету, полковник, что я уже однажды стрелял в человека. И не промахнулся. И твой случай не станет исключением из правил. Ага, вот и щенок!
        Сергей Леонидович увидел пасынка. Саша, опустив голову, прятал глаза от Гончарова.
        - Что же ты, маленький мерзавец, оклеветал меня, - сказал Гончаров. - Ты же знаешь, что я такое не прощу. Иди сюда, живо, кому я сказал!
        Вместо того чтобы подчиниться, Саша неожиданно ловко швырнул в отчима яблоко, которое прихватил со стола. Не ожидавший такого поворота событий, Гончаров на секунду потерял бдительность. Енусидзе ударил его в грудь. Предприниматель из Самары покачнулся. Никольский подоспел на помощь полковнику и вцепился в ружье.
        Прогремел выстрел.
        - Отпустить Гончарова! - злобным тоном гаркнул Сколышев. Историк наставил ружье на Лидию Ивановну. - Еще одно движение, и я убью бабку.
        - Петр Сергеевич, - прошептала Лиза.
        - Я знаю, что меня зовут Петр Сергеевич, - оборвал ее Сколышев. - Итак, считаю до десяти, за это время Енусидзе, журналист и ты, банкир, должны спуститься в подвал.
        Те, чьи имена назвал Сколышев, повиновались. Енусидзе, тяжело вздыхая, первым отправился вниз. За ним последовал Дима, замыкал колонну новоявленных пленников Игорь Никольский.
        В тот момент, когда московский финансист ступил на первую бетонную ступень, ведущую в темноту, он вспомнил сцену из детства. Он ничего не боится, не боится, разумеется, Игорь Никольский ничего не боится! Чтобы доказать это, он и отправился тогда в склеп…
        - Струсишь, маменькин сынок, - сказал двенадцатилетнему Игорю Артем - здоровый прыщеватый бугай, который регулярно колошматил окрестную детвору. - Как пить дать, струхнешь.
        - Нет, - уверенно произнес Игорь. - Я спущусь в склеп.
        Артему не нравились очкарики, воображавшие, что могут постоять за себя. Он привык иметь дело с хлюпиками, на которых обычно показывал несколько классных приемов. Его родители, рабочие-передовики на часовом заводе, пользовались заслуженным почетом, зато их сын имел примерно такую же репутацию, но в другой, уголовной, среде. Артем впервые столкнулся с тем, что чистоплюй в наглаженной рубашке и очочках так уверенно противостоит ему. Он попробовал накостылять Игорю по шее, но не получилось - мальчишка был физически развит. Опасаясь, что Игорь разрушит его репутацию всемогущего и наисильнейшего, Артем решил провести испытание страхом.
        Подростки, сгрудившиеся вокруг Игоря и Артема, с жадностью ловили каждое их слово. Некоторые из них страстно желали, чтобы спокойный, рассудительный Игорь победил. Тогда Артему придется потесниться, появится новый лидер.
        - И как ты докажешь, что побывал там? - Артем сплюнул на землю и растер плевок ногой. - Это и я могу сказать, что на Луне побывал. Принесешь доказательства. У старой графини была золотая челюсть. Вот достанешь ее и нам предъявишь.
        Ребята в оцепенении молчали. Еще бы, Игорю предстоит пойти ночью на заброшенное кладбище, где уже давно никого не хоронили, и спуститься в склеп старой графини. Она была известным персонажем в городке. Говорили, что при жизни она зверски замучила сотни крепостных и умерла в страшных муках. Кто-то добавлял, что старуха колдовала. Ее призрак регулярно появлялся на кладбище, пугая пьяниц, случайных прохожих и уединившиеся парочки. А раз в год она являлась, чтобы получить жертву - ребенка. Об этом знали все дети городка, их пугали не серым волком, Бармалеем, а именно старой графиней - в полусгнившем саване, трухлявом чепце с ленточками и с золотой челюстью, которой злобная старуха, не нашедшая посмертного упокоения, перегрызала горло детям.
        - Хорошо, - чуть ли не с улыбкой произнес Игорь. - Я докажу, что не трус. А вот как ты докажешь это, Рябой?
        Он назвал Артема по кличке, от которой тот бесился, и, заслышав ее, нещадно бил каждого. В этот раз Артем никак не отреагировал, только заходили желваки под кожей.
        - За мной не постоит! - скрипя зубами, рявкнул он.
        Артему было почти шестнадцать, но и он не рискнул бы в полнолуние, когда активизируется нечисть, пробраться на кладбище и спуститься в склеп. Этот очкарик только строит из себя сильного, а на самом деле струхнет - вот тогда-то Артем с ним и покончит.
        - Готовься, завтра утром ты должен предъявить доказательство.
        Игорь родился в обеспеченной и интеллигентной семье. Мать была примой в местном драматическом театре, отец, доктор физико-технических наук, работал на большом заводе в должности заместителя директора. Игорь никогда не знал ни в чем отказа. Однако родители учили его спокойно относиться к материальным благам. Игорь знал, что его сверстники завидуют ему, поэтому стремился во что бы то ни стало завоевать их искреннее уважение. Он родился хилым и болезненным, однако отец приучал его к физическим нагрузкам. Игорь понимал, что цели можно достичь, если планомерно идти к ее осуществлению, несмотря ни на что.
        Группа подростков собралась перед воротами старого кладбища на самой окраине города. Светила желтоватая, напоминающая череп луна, ухали совы, которые в изобилии водились на кладбище.
        - Давай, у тебя на все пятнадцать минут, - произнес Артем. Он затянулся самокруткой. - И без челюсти не возвращайся, маменькин сынок.
        Игорь перелез через забор. Он часто бывал на кладбище и никогда всерьез не воспринимал детские сказки про старую графиню и оживших мертвецов. Ему нравилось одиночество - он любил читать или просто думать. Однако при свете циклопического глаза луны ему стало как-то не по себе.
        За волосы цеплялись корявые ветки кустарника и деревьев. Игорь, спотыкаясь, брел между могильными плитами. На кладбище до революции хоронили элиту городка - купцов, градоначальников, местную дворянскую знать, ученых и литераторов.
        Он наконец очутился перед гранитным сооружением - склепом старой графини. Игорь не помнил витиеватую фамилию, до сих пор в городе обитал дед, который приходился старухе каким-то там племянником. Светло-красный камень в ночи казался абсолютно черным. Игорь подошел к массивной, инкрустированной бронзой двери.
        Статуи скорбящих нимф, казалось, вперили в него пустые глазницы. Игорь толкнул дверь. Та не открывалась. Пришлось приложить максимум усилий, чтобы оказаться в крошечном помещении, где пахло сыростью, паутиной и гниением. Узкая лестница сбегала вниз, во тьму, где и покоилась графиня.
        Игорь вдохнул воздух полной грудью. Взглянул на часы, циферблат которых светился фосфором. У него осталось всего шесть минут. Сердце бешено билось от ужаса. Нет, он не боится. Игорь Никольский никогда не покажет страха.
        Он сделал шаг в темноту.
        - Еще тридцать секунд, и вашему Игорьку конец, - прогремел Артем, внимательно следя за бегущей секундной стрелкой. - Сейчас небось заявится и будет плакаться, что у него от страха трясутся поджилки.
        Ребята приуныли. Артем предлагал всем, кто претендовал на роль лидера, испытание страхом - и никто его не прошел. Один подросток вернулся через минуту, весь зеленый и трясущийся, и, заикаясь, пробормотал, что не пойдет туда. Второй уверял, что побывал в склепе, но не представил никаких доказательств. Артем с легкостью расправился с обоими. Похоже, настал черед Игоря.
        - Десять, девять, восемь, семь, - громко победоносно считал Артем. Игоря все не было. - Три, два, один! Проиграл ваш вождь!
        Как только Артем произнес эти слова, послышался протяжный, леденящий душу вой. Он разрывал сердце - тоскливый и бросающий ребят то в жар, то в холод. Около забора метнулась тень.
        - Это графиня! - пискнул кто-то из парней. - Она сожрала Игоря и теперь примется за нас!
        Паника за доли секунды охватила подростков. Неясная фигура приближалась, вой нарастал. Артем, не выдержав, первым бросился наутек. За ним последовали остальные.
        - И куда же ты, храбрец! - раздался вдруг уверенный и насмешливый голос Игоря. Мальчик появился из расщелины в заборе. - Держи свою челюсть!
        Непонятный предмет просвистел по воздуху и ударил оцепеневшего Артема в грудь. Один из подростков нагнулся. Это была почерневшая и наполовину сгнившая нижняя челюсть.
        - Никакая она не колдунья, - продолжил Игорь. - В гробу почти ничего не осталось, несколько костей, обрывки одежды и седые волосы. Графиня умерла сто с лишним лет назад, запомните это!
        - Ты врешь, - неуверенно проговорил Артем. - Ты там не был.
        - Тогда отправляйся туда сам. Боишься? Пошли, ребята. Рябой больше вас не тронет.
        Это была первая крупная победа Игоря. В дальнейшем ему пришлось - и не раз - воспоминать ее. Он не отступил, хотя был готов упасть в обморок от страха, который, подобно яду, растекался по всему организму. Он верил в торжество разума.
        Окончательно он стал признанным лидером, когда в честной драке победил Рябого. Под конец Артем, понимая, что юркого противника не возьмешь одним весовым преимуществом, пустил в ход кастет. Игорь после этого пролежал три недели в больнице, но сумел отправить Артема в нокаут.
        Родители Игоря и не подозревали о том, что их сын, гордость школы, отличник, про которого с первого класса известно, что он претендует на медаль, является заводилой дворовых подростков. Игорь обожал книги про благородных разбойников, которые днем были обыкновенными добропорядочными гражданами, а ночью перевоплощались в мстителей. Все завершилось визитом к Никольским участкового милиционера.
        - Ваш сын, - вытирая обширную лысину, произнес пожилой капитан, - терроризирует окрестности, вам об этом известно? Пока это детские шалости, но все может закончиться плачевно. Я таких знаю - они попадаются на воровстве из магазина или избиении прохожих. Но он из приличной семьи, не то что остальная шантрапа.
        У Никольского-старшего состоялся серьезный разговор с Игорем, по окончании которого тот дал торжественное слово, что бросит глупые занятия и займется полезным делом.
        Не последнюю роль в его выборе сыграл математический кружок. Игорь и представить не мог, что мир цифр так заворожит и пленит его. Он оказался способным учеником, завоевывал места на олимпиадах, даже ездил в Москву. Он решил, как и отец, пойти в политехнический.
        - Молодец, сын, - гордился Никольский успехами Игоря. - Я вижу, ты бросил детские шалости. За это хвалю.
        - Конечно, папа, я больше ерундой не занимаюсь, - скромно ответил Игорь. Он не обманывал - теперь он увлекся спекуляцией. Переложив теоретические выкладки сухой математики на повседневную реальность, Игорь понял, что можно делать деньги из воздуха. Сама жизнь располагала к этому.
        В городке, где он жил, царил тотальный дефицит. Игорь часто ездил к теткам в Москву и Ленинград, откуда привозил вожделенные для многих джинсы, диковинную жевательную резинку в ярких упаковках и раритетные сигареты. Товар и деньги (которые также являлись не более чем товаром) позволяли функционировать подпольному магазину, обменному пункту и ломбарду в одной ипостаси. Игорь сделал удивительное открытие: люди готовы пойти на все, чтобы заполучить вожделенную вещь или средства для ее приобретения.
        Он начал с одноклассников. Ребята из обеспеченных семей знали, что Игорь Никольский может достать практически любую вещь. Те, у кого не было на это денег, всегда могли рассчитывать на покупку в рассрочку или приобретение желаемого за услугу. Последний вариант пользовался наибольшей популярностью.
        - Ты получишь настоящий японский магнитофон прямо завтра, - говорил Игорь. - Но должен взамен оказать мне маленькую услугу.
        - Что, и никаких денег? - удивлялся очередной подросток.
        - Заплатишь треть цены, это очень выгодно. - Игорь никогда ничего не делал даром.
        Когда кто-либо, получив магнитофон, джинсы или редкую книгу, тут же забывал о договоренности, Игорь тактично о ней напоминал. Главная комсомолка Галя, получившая набор дорогой парижской косметики, информировала его обо всех конфиденциальных решениях, которые принимало руководство школы. Одноклассник Гоша свел его с нужными людьми, за что Игорь вручил ему кипу эротических журналов. Света познакомила его со своим дедом, известным в городе коллекционером, у которого Никольский регулярно покупал старинные монеты и золото.
        Тайное благосостояние Игоря росло. Скоро ему удалось опутать невидимыми, но очень прочными нитями многих в школе, в том числе и преподавателей. Он мечтал создать собственную империю, но понимал, что в Советской стране идея обречена на провал. Игорю требовался размах, а он ограничивался западным ширпотребом.
        Ситуация немного изменилась, когда он переехал в Москву. Как того и хотел отец, Игорь поступил в МВТУ имени Баумана. Ему по-прежнему удавалось блестяще совмещать учебу с коммерческой деятельностью. Здесь он заработал первые большие деньги. Игорь никогда не выделялся одеждой или поведением из тысяч ему подобных советских студентов. Ему прочили большое будущее в науке. Никольский тихо посмеивался, сразу вспоминая о профессоре Мориарти, перспективном ученом, который стал главой преступного синдиката. Никольскому нравился сам процесс зарабатывания денег.
        Он намеренно отказался от съемной квартиры, предпочтя скромную жизнь в общежитии. Именно там находился центр его финансовых операций. Деньги требовались всем, Игорь снабжал ими сокурсников и преподавателей под небольшие проценты. В определенных кругах было великолепно известно, что Никольский всегда изыщет необходимую сумму и достанет вам требуемую вещь.
        Игорь не забывал и об услугах. Он понял, что информация - великая вещь. Он собирал своеобразное досье. В Москве учились дети многих высокопоставленных чиновников, известных деятелей науки и культуры. Через них Игорь проникал в светские салоны. Никольский наблюдал за теневыми ростовщиками и воротилами-валютчиками. Они действительно ворочали многомиллионными суммами.
        Один из них как-то побеседовал с глазу на глаз с Игорем и дал ему совет:
        - У тебя хорошо получается. Ты далеко пойдешь, если не оступишься. Когда-то, лет двадцать назад, я сам был таким - деятельным, быстро обучающимся, ловким и пронырливым. Не желаешь заняться кое-какими крупными делами? К чему эти тряпки и помада, тебя ждет грандиозное будущее.
        Так Игорь перешел в другой статус. Теперь он спекулировал иностранной валютой. Он по-прежнему оставался скромным, всегда неброско одетым аспирантом. Окончив МВТУ с красным дипломом (причем ни одна оценка не была куплена), он сразу же получил приглашение продолжить заниматься фундаментальной наукой и писать кандидатскую диссертацию. Теперь Игорь спал всего четыре часа в сутки, отдавая остальное время бизнесу.
        Скоро в его руках скопились колоссальные суммы. Ему все-таки пришлось переехать на квартиру, потому что он не мог хранить в общежитии десятки тысяч рублей, долларов, марок. Основная часть его богатства была надежно припрятана. Игорь уже строил большие планы: еще несколько лет, и он сколотит очень приличное состояние. Увы, в СССР нельзя было открыть собственное дело или купить завод, а он хотел бы стать настоящим капиталистом.
        - Сынок, мы тобой гордимся, - неизменно говорили родители, которые изредка навещали сына-аспиранта в Первопрестольной. Игорь принимал их в скудно обставленной комнате с рабочим столом, заваленным бумагами и учебниками, в аскетичной обстановке.
        Крах настиг его совершенно неожиданно. КГБ - организация, которая давно пристально следила за деятельностью подпольных валютчиков, провела крупномасштабную операцию. В их сети угодил и Никольский. В тот день, когда он должен был получить сто тысяч долларов, к нему на квартиру нагрянули с обыском.
        - Так, так, товарищ аспирант, - хмыкнул один из начальников, - занимаемся нелегальной валютной деятельностью, да притом в крупных размерах… Что вы можете сказать в свое оправдание, гражданин Никольский?
        Скандал получился очень громким. Арестовали около пяти десятков человек, так или иначе замешанных в противозаконных финансовых операциях. Игорь был далеко не самой крупной добычей, однако его упоминали чаще других - как самого молодого. Аспирант Баумановского училища, оказавшийся тайным валютчиком, стал примером предательства самих принципов советской жизни.
        Отец Игоря сначала никак не мог поверить в случившееся. Он твердил, что это нелепая ошибка, его сына перепутали с каким-то делягой, Игорь не способен на такое…
        - Как ты мог, - только и твердил потрясенный профессор, когда ему разрешили свидание с сыном в тюрьме. - Игорь, ты опозорил нас, разбил сердце матери.
        - Папа, не надо высокопарных слов, - ответил Игорь.
        Он видел, что отец за последний месяц разительно изменился: осунулся, поседел, превратился в старика с трясущейся нижней губой и потухшим взглядом. Никольский ощутил укол совести. Это он виноват, что довел отца до такого состояния. Но только ли он? Почему то, чем Игорь занимался, находится вне рамок закона? Он никого не обманывал, каждый иностранец получал деньги - так почему государство монополизировало право на валютные операции?
        - Игорь, - сказала мама, - я сделаю все возможное. У меня остались кое-какие связи в Москве. Из вашего дела хотят устроить показательный процесс и дать вам большие сроки. Слава богу, что миновали безумные времена, когда за такое могли расстрелять.
        Никольский регулярно получал информацию с воли. На допросах от него требовали одно - сказать, где спрятаны основные, нажитые неправедными трудами ценности.
        - Игорь Александрович, вы умный молодой человек, - говорил следователь. - Зачем запираться, это бессмысленно. Многочисленные друзья и клиенты давно вас предали. У нас есть подробный список ваших деяний. Хотите, я их зачитаю?
        Игорь в который раз слушал перечень собственных преступлений.
        - За такое вам светит срок в пятнадцать, а то и двадцать лет, - продолжал следователь. - И только сотрудничество с нами облегчит ваше положение. По нашим сведениям, у вас на руках оставалось еще около семисот пятидесяти тысяч долларов. Где они?
        Взвесив все «за» и «против», Никольский сообщил место расположения тайника. Взамен ему обещали смягчение приговора. Мама сумела задействовать старинных знакомых - на открытом процессе Игорь выглядел скорее жертвой обстоятельств, чем расчетливым дельцом. Его положительно характеризовали преподаватели, все в недоумении утверждали, что Игорь Никольский, блестящий молодой ученый, не мог совершать столь гнусные преступления.
        В итоге суд вынес решение: пять лет в колонии строгого режима с конфискацией имущества. Другие бизнесмены получили в два, а то и в три раза больше.
        - Видишь, сынок, я сделала все, что смогла, - произнесла мама, когда они увиделись через много месяцев на свидании в колонии. Игорь-то знал, что на самом деле возымела действие крупная взятка, которую получил судья.
        Игорь отсидел три с половиной года, потом, в связи с амнистией, вышел на свободу. В колонии он занимался тем, что шил рукавицы, у него была бездна времени, чтобы думать. Он создавал в воображении один за другим великолепные финансовые планы. Игорь не собирался отказываться от прежних занятий.
        Его отчислили из аспирантуры с такой формулировкой, что о науке можно было забыть. Денег у Игоря не осталось - все ушло на взятку или было конфисковано. Но его терзали подозрения, что доллары так и не дошли до государства - о почти восьми сотнях тысяч, которые покоились в камере хранения одного из московских вокзалов, на процессе не было сказано ни слова.
        Столица, где он не так давно имел множество друзей, стала для него чужой. От него отворачивались, его не узнавали. Игорь понял, что придется начинать все заново.
        Он снова оказался в водовороте светской жизни, стал завязывать знакомства и приглядываться. Случай свел его с Эллой Павлович.
        Как-то поздней осенью, когда первый робкий снежок тихо сыпал на промерзшую землю, Игорь отдыхал в загородном доме одного из своих приятелей. Золотая молодежь развлекалась как могла. Выпивка, наркотики, флирт, переходящий в секс. Хозяин вечеринки, сын одного из союзных министров, ничего не боялся.
        Игорь присутствовал на подобных сборищах с одной целью - собрать информацию и получить доступ к новым людям. Ему удалось устроиться в один НИИ: отец с большим трудом смог пропихнуть туда судимого сына. На самом же деле Никольский разрабатывал новые операции. Теперь он так глупо не попадется. Все, чем он занимался раньше, было детскими шалостями. Игорь знал, что КГБ за ним присматривает, могущественная спецслужба не даст ему развернуться.
        Он давно приметил эту девушку. Элла Павлович была единственной дочерью генерала КГБ, очень влиятельного человека. Она, обладавшая редкой красотой, прожигала жизнь на полную катушку. Игорь принял решение: ему во что бы то ни стало нужно сделать Эллу своей женой. Тогда он сможет избавиться от гнета органов. Но как это устроить? Игорь не мог просто подойти и предложить ей заключить брак. Она - одна из самых желанных московских невест, а он - уголовник. Однако на собственном опыте Игорь знал: в жизни все переменчиво.
        Он познакомился с Павлович. Элла изучала международные отношения и собиралась стать дипломатом. У них завязался бурный роман. Игорь прикладывал все усилия, чтобы он перерос во что-то большее. Увы, вскоре избалованная девушка начала утрачивать к нему интерес. Еще немного, понял Игорь, и она распрощается с ним.
        День рождения Эллы, который приходился на пятое февраля, отмечали в Москве. Родители девушки уехали в турне по Северной Европе, поэтому она пригласила к себе избранное общество. Полилось шампанское, появились порошок и шприцы.
        Настало утро. Игорь, которого мучила головная боль, с трудом поднялся из кресла. Шумные гости наконец-то угомонились. Он прошел в ванную, чтобы умыться. Там, на дорогом финском кафеле, лежала девушка. Рядом с ней валялся шприц. Игорь переступил через нее. Многие дети высокопоставленных чиновников превратились в наркоманов.
        Девушка не подавала признаков жизни. Игорь склонился над ней. Широко распахнутые голубые глаза, приоткрытый рот и сведенные судорогой пальцы свидетельствовали о том, что она скончалась. Судя по всему, причиной смерти послужило изрядное количество героина вкупе с алкоголем. Девушка не принадлежала к кругу избранных, это была обыкновенная ночная бабочка, которую пригласили обслуживать молодых людей.
        Игорь прошелся по огромной квартире. Все спят, свидетелей того, что в ванной находится мертвое тело, кроме него, нет. Он разбудил Эллу.
        - Ну в чем дело, Игорь? - недовольным голосом произнесла она. - Ты же знаешь, что я не люблю вставать рано.
        Он молча провел ее в ванную. Павлович, ахнув, уставилась на мертвую девушку.
        - И что теперь делать, Игорь? - прошептала Элла. Ее отец-генерал давно грозился выпороть дочь, если она не прекратит попойки и разгульный образ жизни. Элла каждый раз, пользуясь тем, что отец ее обожает, обещала, что подобное происходит в последний раз. «На этой неделе», - добавляла она про себя.
        - Срочно вытолкай взашей всех присутствующих, - распорядился Игорь. - И никого сюда не пускай. Скажи: родители телеграфировали, что они будут через два часа. Нам не нужны свидетели.
        Элле не пришлось повторять дважды, она была умной девушкой. Спустя двадцать минут в квартире остались только они вдвоем - и мертвая проститутка.
        - Отец меня убьет, - прошептала Павлович. - Это разрушит его карьеру. Он и так говорил, что ему уже не раз намекали на то, что я веду не тот образ жизни, который пристал дочери генерала КГБ. А теперь еще и это. Игорь, помоги мне…
        - Разумеется, Элла, я тебя не брошу в беде, - сказал Игорь. - Но ты понимаешь, что за все надо платить. Ты нужна мне.
        - Я готова на все, - прошептала Павлович.
        - Даже на то, чтобы стать моей женой? - спросил Игорь.
        - Да, да, - в раздражении проговорила дочь генерала КГБ. - Делай же что-нибудь, скоро заявится прислуга.
        От тела удалось избавиться, вызвав «Скорую помощь». Игорь переговорил с понимающим врачом, который, получив тысячу долларов, уложил мертвое тело на носилки и вместе с Игорем спустил его вниз.
        - Не видите, женщине плохо, - громогласно заявил врач. - Гипертонический криз. Ну, поехали!

«Скорая помощь» доставила тело в морг. Еще несколько минут переговоров, и хрустящая наличность возымела действие. Неизвестная путана исчезла с лица земли.
        - Я так тебе благодарна, - призналась Элла. - Ты спас меня и отца.
        - Ну а как насчет твоего обещания? - напомнил Игорь.
        Павлович удивленно подняла брови:
        - Неужели ты всерьез думаешь, что я пойду за тебя? Спасибо, мы останемся очень хорошими друзьями…
        - Элла, - в глазах Игоря сверкнул огонь. Он взял ее за локоть и больно сжал. - Ты не понимаешь - тебя не спасет даже твой всемогущий отец, скандал будет на всю Москву. В тюрьму ты не сядешь, но карьеру после этого не сделаешь. Мне все это очень хорошо знакомо.
        - Игорь, ты сошел с ума. - Элла высвободила руку. - Я не буду твоей женой, ты мне не нравишься.
        - Ну что же, дорогая, тогда придется встретиться с твоим отцом. Я думаю, он окажется сговорчивее.
        Игорь знал, что Элла любит и одновременно боится строгого генерала.
        - Ты редкостная сволочь, - прошептала она. - Отец тебе не поверит. Ты - уголовник с темным прошлым, а я - его единственная дочь.
        - Поверит, - спокойно сказал Игорь. Он никогда не затевал операцию, не будучи уверен в ее благополучном для себя разрешении. - Ты думаешь, я это не предусмотрел? У меня есть свидетели. И фотографии.
        - Какие фотографии? - побледнела Элла.
        - Мертвой проститутки в вашей ванной комнате. Этого хватит, чтобы твой отец потерял должность.
        Павлович ударила Игоря по щеке. Он только улыбнулся.
        - Значит, ты шантажируешь меня, - произнесла Элла. - Но на что ты надеешься?
        - На то, дорогая моя, что ты все-таки посмотришь на ситуацию как взрослая женщина, а не маленькая девочка. Ты станешь моей женой, я не буду требовать от тебя верности и прочего. У нас будет брак по расчету. Каждый волен вести собственную личную жизнь.
        Девушка рассмеялась:
        - А ведь ты мне когда-то нравился, Игорь. Теперь я вижу, что на самом деле ты бездушный мерзавец…
        - Как раз под стать тебе. Послезавтра возвращаются твои родители. Ты сама поговоришь с ними и представишь им своего будущего мужа.
        Как Никольский и ожидал, генерал Павлович сначала в штыки воспринял заявление дочери о том, что она собирается замуж. Да и за кого - за афериста, отмотавшего срок за махинации с валютой. Но Элла была непреклонна. Наконец после нескольких месяцев переговоров генерал дал согласие.
        - Учти, моя дочь должна стать счастливой, - сказал он Игорю. - Я не знаю, почему она выбрала тебя. Мне кажется, что между вами нет никакой любви.
        - Не беспокойтесь, - заверил его Игорь. - Элла будет самой счастливой женщиной на свете.
        Свадьба прошла без лишней помпезности. Игорь настоял, чтобы на ней присутствовали только самые близкие родственники. Отец не приехал в Москву, так как считал, что сын, выйдя на волю, продолжает заниматься прежними делами.
        - Он не прав, мама, - сказал Игорь матери. - Я не занимаюсь прежними глупостями.
        И в этот раз он также не лгал. Генерал КГБ задействовал свои связи, чтобы оградить новоявленного зятя от преследований со стороны собственного ведомства. Через пару лет он даже заметил:
        - Я не знаю, что у вас с Эллой происходит, но ты мне нравишься. У тебя есть голова на плечах.
        Игорь получил небольшой пост в Министерстве торговли. Он познакомился с партийными боссами и руководителями союзных республик. Скоро многие из них недоумевали, как они раньше обходились без Игоря Никольского.
        Элла не обращала внимания на мужа, он платил ей тем же. Она выполнила требуемую функцию - на его прошлое закрыли глаза. Игорь знал, что ему не сделать партийной карьеры, но это Никольскому и не требовалось. В короткий срок он заработал новый капитал. Его лучшими друзьями стали руководители среднеазиатских и кавказских республик. Он был желанным гостем в южных столицах.
        Игорь никогда не терял чувства меры. Он был обеспеченным - но в меру. Теперь он обладал обширным досье на многих из властей предержащих. Случалось, что чересчур ретивые слуги закона проявляли к нему излишний интерес, и каждый раз следователям давали понять, что они замахнулись не на того человека.
        Игорь по-настоящему испугался, когда разразились «хлопковые» дела. Никольский был замешан в крупных аферах, однако он требовался многим в столице, поэтому его имя и не всплыло на процессе.
        Затем последовали полтора года затишья. При Андропове Никольский практически вышел из игры. Генерал Павлович подал в отставку. Однако прошло всего несколько лет - и наступили совсем другие времена.
        Игорь одним из первых увидел безграничные возможности в нарождающемся бизнесе. Он не тешил себя иллюзиями - советская система трещала по швам и разваливалась, поэтому нужно было побыстрее урвать жирный кусок. Никольский занимался переводом денег неизвестного происхождения на Запад, начал торговать диковинными тогда в СССР компьютерами, открыл сеть видеосалонов.
        Как-то Элла заявила:
        - Мой отец потерял прежнее влияние, Игорь, скандал не повредит его карьере. Я хочу с тобой развестись.
        В тот момент Игорь баллотировался в народные депутаты. Он решил, что теперь политика является наиболее перспективным занятием. К власти приходили новые люди, и он хотел стать одним из них. Ему не удалось разубедить Эллу. Они развелись. Выборы Игорь проиграл.
        Но нисколько не сожалел об этом. Он заручился поддержкой многих из входящих во власть политиков. Игорь стал их теневым советником по финансовым вопросам. Это звание подразумевало в первую очередь снабжение демократической оппозиции деньгами. Игорь не жалел средств. И не прогадал.
        После развала Советского Союза его пригласил к себе один из новых властителей.
        - Игорь Александрович, - произнес он, - мы очень вам благодарны за поддержку. Президент награждает вас орденом. У нас есть вакансия заместителя министра финансов. Как раз для вас.
        Игорь оказался во власти. Он старался не давать публичных интервью, сторонился кинокамер и фотоаппаратов. Ему не требовалась публичность. Он не занимался экономическими вопросами, для этого имелись другие люди. Игорь Никольский организовал небольшой фонд, который занимал под офис целый особняк в центре столицы. Чтобы проникнуть в помещение, охраняемое лучше, чем иной банк, требовалось пройти несколько кордонов: невозмутимых охранников, выпускников спецслужб, видеокамеры и сложную систему электронной идентификации личности. Согласно бумагам, фонд занимался поддержкой российского спорта. Так это и было - многие миллионы уходили на строительство элитных теннисных кортов, супердорогих бассейнов и спортзалов. Фонд получил неслыханные таможенные привилегии.
        На самом деле он был создан как денежный резерв на непредвиденные ситуации. Игорю приходилось снабжать деньгами нужных людей и изыскивать в кратчайшие сроки огромные суммы. Он успешно справлялся с поставленной задачей.
        В награду за это он получил возможность основать собственный банк. К тому времени Игорь ушел из правительства. Банк, поддерживаемый госструктурами, быстро справился с конкурентами, его реклама шла по всем телевизионным каналам, публиковалась во всех газетах. Игорь решил заняться легальным бизнесом.
        И тем не менее занялся нелегальным. С его подачи и под его контролем возникло несколько финансовых пирамид. Игорь знал, что не пройдет и года, как миллионы вкладчиков, доверившие свои, часто последние, сбережения под заманчивые обещания финансовым организациям с красивыми названиями, поймут, что их обманули. Но не чувствовал своей вины. Наоборот, его забавляло, что люди с ночи занимали очередь в кассы, чтобы приобрести разноцветные, скрепленные печатями и подписями бумажки-акции, которые гарантировали им пятьсот процентов годовых.
        Игорь снова женился - и снова на Элле. Генерала Павловича новая власть обвинила в преследовании инакомыслящих и организации издевательств над диссидентами. Бывший тесть сам пришел в офис к Игорю.
        - Они не понимают, что я был вынужден так действовать, - жаловался старик. - Игорь, ты теперь стал всемогущим, помоги мне, прошу тебя.
        Всего десять лет назад Игорь так же униженно просил Павловича помочь ему. Теперь генерал, потерявший прежнее влияние, не знал, что делать.
        - Они хотят судить отца, - сказала Элла, появившись у Игоря. Они не виделись три года. Изредка сталкивались на светских раутах и даже не здоровались. - Ты должен ему помочь.
        - Хорошо, милая, но ты снова выйдешь за меня замуж, - сказал Игорь.
        - Зачем тебе это? - изумилась Элла. - Ты достиг всего, о чем мечтал.
        - Нет, далеко не всего, - поправил ее Игорь. - Я не люблю, когда меня бросают, Элла. И скажи - неужели все эти годы ты не испытывала ко мне вообще никакого чувства?
        - Оказывается, я оскорбила твое мужское самолюбие, - рассмеялась она. - Ну что ж, Игорь, я согласна, однако в этот раз тебе придется меня обеспечивать. Ты же у нас миллионер. Или уже миллиардер, признайся?
        Игорь сам не мог сказать, почему его снова потянуло к бывшей жене. В отличие от его многочисленных любовниц, она была умной - возможно, именно поэтому. Игорю не составило труда добиться прекращения дела. Генерал Павлович, получив от страны персональную пенсию, дачу и автомобиль с шофером, отправился отдыхать в Подмосковье.
        Игорь с Эллой уехали в Мексику. Они провели там незабываемые две недели в пятизвездочном отеле рядом с лазурным, плещущимся о золотистый берег океаном.
        Когда чета вернулась в Москву, то все было кончено: две финансовые пирамиды обрушились, погребя под собой несколько миллионов вкладчиков. Один из организаторов скрылся в неизвестном направлении со всеми деньгами. Утверждали, что он сделал пластическую операцию и расслабляется где-нибудь в Ницце или Сингапуре, тратя несметные богатства.
        Игорь знал, что на самом деле этот человек давно мертв, а тело его кремировано в домне сталелитейного завода. Но пусть вкладчики и следствие думают, что он находится в бегах. Деньги давно переведены в американские банки, на счета подставных компаний, которые контролировал Игорь.
        Зиц-председатель другой из пирамид попался в аэропорту, когда по подложным документам вылетал в Израиль, на историческую родину. Бедного малого осудили, заклеймили во всех грехах, дали двенадцать лет. Денег тоже не нашли, мешки с банкнотами, которые, по свидетельству многих сотрудников, за день до краха пирамиды заполняли подвал офиса, исчезли в инкассаторских машинах. Они ночью увезли миллиарды в якобы неизвестном направлении.
        Игорь знал, что машины привезли деньги в его банк, и они перекочевали в подземное хранилище. На этих операциях он заработал около двухсот миллионов долларов.
        Жизнь налаживалась. Начался период приватизации. Банк Игоря входил в пятерку самых крупных по стране. Он никогда не отказывал просьбам чиновников из администрации президента, спонсировал Кубок Кремля, лично преподносил женам и любовницам нужных людей изумительные драгоценности или раритетный антиквариат. Благодаря этому он и получил контроль над несколькими алюминиевыми и никелевыми предприятиями в Восточной Сибири. Игорь чувствовал, что его самые дерзкие мечты сбываются - деньги перестали интересовать Никольского. Он сам точно не знал, какие суммы находились на его счетах.
        - Игорь, признайся, тебе никогда не бывает стыдно за то, что ты делаешь? - спросила как-то Элла.
        - Мне нечего стыдиться чужой глупости, - ответил Игорь.
        Хотя временами он задумывался над тем, что по его вине миллионы жителей России потеряли свои последние накопления. Как-то ему довелось посмотреть передачу, в которой журналисты проводили расследование махинаций, связанных с финансовыми пирамидами. Нового они ничего не открыли, но Игорь впервые увидел глаза людей - стариков, военных, матерей с детьми, обезумевших мужчин, - которые сутками напролет ждали около закрытых офисов начала выплаты дивидендов. Его неприятно поразило известие о том, что несколько десятков человек покончили с собой, когда компании прекратили существование. Но нет, он не ощущал себя виновным. Он занимается бизнесом, а бизнес - это игра на выживание. Он вполне мог бы очутиться на месте этих обездоленных. Игорь знал, что обманывает себя, заглушает голос совести. Однако совесть его оказалась на редкость сговорчивой.
        На предприятия, которые подлежали акционированию, Никольский приходил как честный коммерсант. Он всегда знал, что требуется говорить простым работягам и хитроватым директорам. Игорь понимал, что в смутное время реформ можно по дешевке скупить лакомые кусочки российской промышленности.
        - Безусловно, - так примерно отвечал он на вопросы рабочих, надеющихся на лучшее будущее на очередном митинге, - я не гарантирую вам мгновенное богатство, однако обещаю, что когда предприятие окажется в моих руках, то вы ни о чем не пожалеете…
        Социальные льготы… Увеличение зарплаты… Бесплатные детские сады… Великолепная новая столовая… Да, да, и бассейн…
        В итоге собрание акционеров - рабочие комбината - выносило решение: продать контрольный пакет акций Игорю Никольскому. Часто не он сам, а хорошо оплаченные личности с подвешенными языками разъезжали по провинции и обещали золотые горы. Итог был всегда одним и тем же - Никольский получал предприятие в собственность. Игорь мгновенно забывал о нуждах простых рабочих. Прибыль - вот самый важный момент. Назначался ловкий директор, пронырливый главный бухгалтер и парочка новых человек, которые брали финансовые потоки под свой контроль.
        Там, где увещевания не имели успеха, Игорь всегда находил общий язык с директором завода или губернатором. Он прекрасно усвоил простую истину - человек может придерживаться коммунистических, либеральных или еще каких-то воззрений, но пока что ни один руководитель не устоял перед деньгами, которые предлагал ему Никольский. Он попросту покупал с потрохами начальство, которое, нарушая закон, преподносило ему желаемое предприятие на блюдечке с голубой каемочкой.
        Игорь приобрел разорившийся завод, на котором когда-то трудился его отец. Он хотел доказать ему, что изменился. Однако отец упорно отказывался переехать из старой квартиры, называл сына мошенником и не хотел с ним встречаться. Мать только горестно вздыхала, но никак не могла переубедить мужа. Никольский не питал иллюзий - он действительно был мошенником. Но кто им не был? Бизнесмены, политики, представители шоу-бизнеса - все занимались одним и тем же: заставляли делиться с собой деньгами.
        Настало время заняться крупной политикой. Ведь именно от политики зависел успех бизнеса. Приближались перевыборы действующего президента. Более всего Игорь опасался, что к власти придет кто-то новый. Придется налаживать связи, тратиться на подношения.
        Как-то весной их - несколько десятков ведущих бизнесменов новой России - собрали на загородной даче. Встреча происходила инкогнито, потому что вопросы, которые обсуждались на ней, были очень щепетильные.
        Помощник президента не стал ходить вокруг да около:
        - Господа, вы понимаете, что над Россией нависла угроза коммунистического реванша. Президент просит вас помочь.
        Никто не отказал. Тайный фонд предвыборной кампании пополнился миллионами долларов. Президент в итоге победил, а спустя несколько месяцев Игорь был принят в Кремле. Президент долго жал ему руку, произносил теплые слова. Похоже, правителя страны не ставили в известность обо всех происходящих за его спиной манипуляциях. В качестве награды за преданность Никольский получил налоговые льготы, а через его банк потекли бюджетные средства.
        Не упустил своей выгоды Игорь и при разразившемся финансовом кризисе. За две недели до того, как доллар подскочил до заоблачных высот, он уже знал день и час, когда в эфир пойдет сообщение о коллапсе экономической системы. Никольский разбогател снова.
        Отношения с Эллой опять сошли на нет. Они то вспыхивали ярким огнем страсти, то затухали, приводя к полнейшему отчуждению. Чета вместе появлялась на приемах и официальных мероприятиях, однако часто после этого их ждали разные лимузины. Игорь садился в свой «Мерседес», Эллу забирал «Крайслер» - и они отправлялись в противоположные концы Москвы.
        У Игоря появились молодые любовницы. Ему нравилось наблюдать за девушками, которые окунались из нищеты в богатство. Деньги начинали ему надоедать, он с ужасом понимал, что устал от такой жизни. Философствования не к лицу бизнесмену, тем более крупному банкиру, но поделать с собой Игорь ничего не мог. Деньги означали для него власть. Он достиг власти. А что дальше?
        Он проводил деловые переговоры в Париже по поводу покупки старинного замка на Лазурном берегу. Здесь, в мировой столице моды, он был обыкновенным нуворишем. Никто не кидался к нему с просьбой дать интервью и не оборачивался вслед, когда Игорь появлялся на улице. Никольский был даже немного разочарован, когда его фамилия не произвела ни малейшего впечатления на служащих «Мариотт-отеля». Один из сумасшедших богатых русских - читалось в их глазах.
        На родине он был Никольским, о котором твердили СМИ и которого коммунисты заклеймили банкиром-иудой. Это веселило Игоря. Он встречался, и не раз, с главными идеологами коммунистов. Вполне вменяемые люди в костюмах за пять тысяч долларов и платиновыми «Ролексами», никакой остервенелой злобы и политической беспардонности. Игорь даже спонсировал их деятельность - в разумных пределах. Так, на всякий случай.
        Одна из крупных коммунистических газет выходила за его счет, а велеречивый главный редактор не забывал каждый раз поносить Игоря в передовицах, что не мешало ему регулярно посещать Никольского в офисе, где они мило беседовали и пили крепчайший арабский кофе. У каждого были свои обязанности, Игорь в который раз убеждался, что цена есть у любого. Ведь те, кто не продается, необязательно кристально честные люди. Это просто значит, что их уже купили.
        С Викой он познакомился на Эйфелевой башне. Игорю давно хотелось взглянуть на панораму Парижа с высоты птичьего полета. Он сразу же узнал красавицу - ее фотографии украшали модные журналы. Игорю безумно нравилась ее улыбка.
        Богатырева оказалась, как и многие из его пассий, такой же жадноватой и ограниченной. Никольский с энтузиазмом взялся за ее раскрутку в шоу-бизнесе. Ему обещали, что потребуется всего год, чтобы сделать из Вики звезду, оставалось только оплачивать услуги нужных людей.
        Они появились на нескольких приемах вместе. Элла никогда не предъявляла ему на этот счет претензий. Единственное, о чем жалел Игорь, так это об отсутствии детей. Иногда он задумывался - а зачем ему все это богатство, что произойдет с его капиталами, когда… Когда его не станет?
        Никольский не задумывался о смерти, хотя ему пришлось столкнуться с ней лицом к лицу. Его кортеж обстреляли, бронированный «Мерседес» выстоял перед натиском переносного гранатомета. Второй раз ему просто сказочно повезло - Вика раскапризничалась (в Москве стояла слякотная погода, конец февраля), поэтому Игорь принял спонтанное решение лететь в Испанию. Тем же вечером взорвали его любовное гнездышко в столице - если бы не Вика, то он точно бы погиб.
        Непонятное чувство благодарности к Богатыревой, которая постепенно стала его раздражать, удерживало Игоря от решительного шага. Он преподнес Вике роскошный кабриолет, и ее бурная реакция не могла не вызвать в нем умиления - вот что значат большие деньги.
        Игорь прекрасно понимал, что конкуренты, которым он перешел дорогу, просто так не успокоятся. Два покушения менее чем за полгода - он стал мишенью для киллеров. Он провел крупномасштабное расследование. Истина, как всегда, лежала на поверхности.
        Его подсиживал собственный заместитель, Андрей, перспективный молодой человек, которого Игорь заприметил несколько лет назад и позволил ему сделать головокружительную карьеру. Андрей рассчитывал на то, что после смерти Никольского ему удастся прибрать к рукам часть его финансово-промышленной империи.
        Молодой честолюбец и не подозревал, что стал пешкой в крупной игре. К власти пришла новая элита, которая настойчиво намекала Никольскому, что хорошо бы поделиться частью влияния и денег. Игорь упорно с этим не соглашался.
        Его главным конкурентом являлся Юрий Нестеров, глава «Российской нефти». Он удивительно быстро нашел пути в кабинеты к советникам нового президента, подвластные Нестерову средства массовой информации всегда положительно освещали деятельность власти, предоставляли эфир нужным людям. Когда Игорь кинулся к высокопоставленным чиновникам, оказалось, что он опоздал. Нестеров был желанным гостем, он выторговывал себе право получить контроль над некоторыми из предприятий, которыми владел Никольский. Для этого ему требовался сущий пустяк - устранить Игоря. Лучше всего - физически.
        В тот вечер, когда Игорь узнал правду, он заперся абсолютно один в особняке. Его окружала охрана, он был уверен, что находится в безопасности, - и боялся. Кружил по гостиной, ноги его утопали в мягком ворсистом ковре, и размышлял.
        Нестеров чересчур заносчив и удачлив. Не так давно женился на эффектной телеведущей, Татьяне Живаго. Нестеров учился в институте вместе с нынешним вице-премьером, дружил с министром финансов и советником президента по экономическим вопросам. Поговаривали, что именно он являлся неофициальным спонсором многих удачных начинаний правительства. А теперь Нестеров задумал произвести рокировку - сменить Игоря на сговорчивого и недальновидного Андрея, а затем прибрать к рукам всю империю Никольского.
        Игорь никогда не обращался к услугам наемных убийц. Но ситуация была критической. И тут произошло событие, которое заставило его поверить в судьбу: Нестерова госпитализировали. Сначала появились осторожные сообщения об инфаркте. Затем поползли совершенно иные новости: глава «Российской нефти» неизлечимо болен. У него рак.
        Никольский сейчас вспомнил, как закатил по этому поводу шикарный банкет. Его враг, который в своих мечтах уже расправился с Игорем, вдруг сам оказался поверженным. Он проверил сообщения - Нестеров на самом деле стремительно терял силы, угасал, превращался из деятельного и всемогущего фаворита власти в мешок с костями.
        Теперь уже Игорь навещал крупных чиновников. Им требовался новый карманный банкир. Положение переменилось всего за несколько месяцев.
        - Нестерову остались считаные дни, - сказал ему в начале декабря один из высокопоставленных приятелей, когда они вместе играли в гольф. - Трогать его не надо. Зачем добивать умирающего?
        - А что произойдет с его империей? - задал вопрос Игорь.
        Он рассчитывал, что власть позволит ему поживиться предприятиями, пока что находящимися под контролем Нестерова.
        - Об этом будет особый разговор, - ответил чиновник. - Нам известно, что он завещал все свое имущество, движимое и недвижимое, молодой жене. У него еще есть экс-супруга и дочка, но им достанется ежегодное содержание что-то по сто тысяч долларов. Журналистка ничего не смыслит в бизнесе, детей у нее от Нестерова нет. У него почти миллиард баксов на счетах в банках плюс недвижимость и драгоценностей еще на пятьдесят миллионов. Ей хватит этого за глаза. Предприятия она продаст - я в этом не сомневаюсь. Менеджеры убедят Живаго в этом. Однако ее трогать тоже не стоит.
        - Я не воюю с женщинами, - заметил Никольский.
        Татьяна была ему безразлична. Пусть все деньги достаются ей, получив предприятия, он за год заработает в два раза больше.
        - И еще, - Никольский затронул интересующую его тему. - Андрей - мой заместитель. Он же предатель. Разве вам такие нужны?
        Чиновник тонко улыбнулся и ловким движением загнал шар в лузу:
        - Посмотрите, какой изящный удар. Вы проиграли, Игорь Александрович. Вы же не мальчик, видите, что в этом мире все относительно. Кое-кто делал ставку на Нестерова, поэтому и привлекли Андрея. Однако Нестерова решил призвать к себе Творец, тут уже ничего не изменишь. Таким образом, Игорь Александрович, нужно менять приоритеты. Андрей - марионетка, сопляк и предатель, тут вы правы. В любом случае ему бы не пришлось долго занимать ваше кресло. Он нам больше не нужен. Но делайте все осторожно, без шума и огласки. Учтите, на вас возлагаются большие надежды.
        - Я постараюсь их оправдать, - заметил Игорь. Ну что же, он получил индульгенцию на предстоящий грех. От Андрея он избавится самолично.
        - Конечно, Игорь Александрович, - произнес немного удивленный Андрей, когда Никольский позвонил ему на сотовый и попросил проинспектировать один из складов. В обязанности вице-президента это не входило, однако Андрей не рискнул возражать. Никольский был его шефом…
        И, судя по всему, останется им надолго. Андрей, управляя джипом, думал о том, как все в жизни переменчиво. Он сам предложил свои услуги Юрию Нестерову. Тот обещал ему пост президента банка, которым владел Никольский. Андрей догадывался, что его работодателя должны устранить. Но этого не произошло. Нестеров попал в больницу. Теперь он умирает, а Никольский оказался в фаворе.
        Андрей вначале перепугался, думал, что все откроется. Обошлось. Никольский, как никогда, благоволит к нему. Ну что же, придется подождать. Андрей был до ужаса честолюбив, он с завистью наблюдал за шефом - рано или поздно тот ошибется, и тогда Андрей займет его место.
        Джип замер около невысокого здания из серого кирпича. Здесь располагался склад комплектующих к компьютерам. Андрей посмотрел на часы. Поздновато его направил сюда Никольский. Наверное, уже никого нет.
        Так и есть, массивные, обитые железом двери заперты. Андрей достал сотовый и набрал номер Никольского. Занято. И что ему теперь делать?
        - Андрей, я рад, что ты пунктуален, - услышал он голос Игоря. Никольский показался из-за угла. Под его ногами скрипел снег.
        - Игорь Александрович, и вы здесь, - вздрогнул Андрей. - Случилось что-то серьезное? Почему вы сами приехали?
        - Ты прав, Андрей, - медленно произнес Никольский. - Я хотел с тобой посоветоваться.
        - Может, поговорим в машине? - Андрей поежился. На улице было холодно.
        - Нет, лучше на свежем воздухе. - Никольский поправил воротник дорогого пальто. На руках у него были кожаные перчатки. - Андрей, ты единственный человек, которому я доверяю. Вокруг меня полно мерзавцев и предателей, но ты не из таких.
        - Спасибо, Игорь Александрович, - улыбнулся польщенный вице-президент. - Вы вывели меня в люди…
        - Да, я это помню, - прервал его Никольский. - Поэтому-то и обращаюсь к тебе за советом. Представь, я узнал, что меня обманывают. Один из менеджеров замышляет обокрасть меня. Как ты думаешь, что надо с ним сделать?
        Андрей поежился. Ему не нравился вкрадчивый тон Никольского. И где неизменный черный «Мерседес» шефа, к чему эти разговоры и намеки? Здание склада располагалось в тупике, рядом возвышался давно не работающий завод, ближайшие дома виднелись метрах в трехстах.
        - Я думаю, нужно его просто уволить, - сказал Андрей. - И сделать так, чтобы он больше никогда и нигде не получил места выше дворника.
        - За что я тебя ценю, Андрей, так это за твою светлую голову, - произнес Никольский. - Я тоже так подумал. Но, понимаешь, этот человек связался с моим конкурентом и предложил ему убить меня.
        - Не может быть, - Андрей посмотрел по сторонам. Охраны Никольского нигде не видно. Он что, приехал сюда один? Шеф никогда не покидает офис без гориллоподобных ребят.
        - Да, да, уверяю тебя, мне это известно наверняка. - Никольский опустил руку в карман. - Но судьба оказалась ко мне благосклонной. Все переменилось, и теперь хозяин положения - я.
        - Игорь Александрович, я не понимаю, о чем вы говорите, - медленно произнес Андрей. Внезапно его охватил животный страх. Ему захотелось кинуться к джипу и умотать отсюда как можно быстрее.
        - Андрей, ты не такой уж дурак, - произнес ледяным тоном Никольский. - Ты меня продал и предал. Переметнулся на сторону Нестерова. Но тебе не повезло…
        Андрей облизнул пересохшие губы. Сердце стучало как взбесившееся. Никольский неспроста вызвал его на окраину, к закрытому складу. Неужели он хочет с ним расправиться?
        Видимо, страх светился в глазах у Андрея, потому что Никольский сказал:
        - Не бойся, Андрей, ты умрешь быстро и не мучаясь.
        - Игорь Александрович, - прошептал тот. До спасительного джипа было так далеко. - Вы все не так поняли. Вы ошибаетесь, я никогда не предавал вас…
        Никольский в течение нескольких лет тренировался в тире. Он знал, что навыки обращения с оружием рано или поздно пригодятся ему. Он вынул из кармана пальто крошечный пистолет.
        - Игорь Александрович, - Андрей попятился. - Вы что, сошли с ума…
        - Я так не думаю, - произнес Никольский и выстрелил. Если бы Андрей был невиновен, то повел бы себя по-другому. Игорю не было жалко предателя. До сих пор он обходился без убийств. Без убийств, совершенных собственными руками.
        Вице-президент осел на снег. Никольский не спеша подошел к нему. Прямое попадание в сердце. Для верности еще один выстрел. Он швырнул пистолет рядом с телом.
        Андрея можно было просто выбросить на улицу, уничтожить его морально. Никольский давно научился быть жестоким. В бизнесе не существует никакой жалости. Он обязан выйти из схватки победителем. Наилучший способ избавиться от конкурента - устранить его. Он никогда не прощает предательства.
        Следующим утром промелькнуло сообщение о заказном убийстве вице-президента банка
«Три-Т». Игорь не поскупился на пышные похороны и обеспечение семьи Андрея.
        После этого он навестил Юрия Нестерова. Тот находился в закрытой клинике, занимал целый этаж. Игорь предварительно ознакомился с диагнозом. Рак печени. Последняя стадия.
        Он не сразу узнал Нестерова, с которым встречался несколько раз. Здоровый, еще молодой мужчина превратился в обтянутую кожей мумию.
        - Ты радуешься? - спросил его Нестеров. - Конечно, радуешься. Я проиграл. Я слишком много хотел от жизни, и она меня наказала. Подумай о том, что и тебе придется расплачиваться за совершенное.
        Никольский желал насладиться видом поверженного противника, но у него возникло совсем другое чувство. Смутная тревога. Нестеров не выглядел побежденным или сломленным.
        - Я знаю, что стоит мне отдать концы, как стервятники раздерут в клочья Татьяну. Я позаботился о ней, до ее денег вам не добраться. Ну что, ты достаточно посмотрел на меня. А теперь иди. И помни, что не за горами и твоя участь, Игорь.
        Через пару недель Вика пристала к Никольскому с новой идеей: поездкой в
«Серебряную поляну». Игорь согласился. Он думал, что сумеет отдохнуть. Получилось иначе.
        - Осторожнее, - произнес шедший первым Енусидзе. - Сейчас нащупаю выключатель.
        Бледный свет залил подвал. Два тела, уложенные вдоль стены и накрытые простынями, навевали самые мрачные ассоциации.
        - Сколышев, гнида, руководит всем, - сказал Николай Кириллович. - Это он освободил Гончарова.
        - Похоже, мы ошибались, - произнес Дима Реутов. - Наш добрый историк и есть мистер Икс.
        - Точно, - поддержал его Енусидзе. - Я зря думал на Ирэн. Сколышев - отличный психолог, ему удалось подчинить себе внушаемого Гончарова. У них оружие, теперь они устроят наверху бойню.
        - Нужно что-то делать, - произнес журналист. - Там остались женщины. Нельзя допустить, чтобы кто-то пострадал.
        - Это ничего не даст, - мрачно произнес банкир Никольский. Он некстати вспомнил слова умирающего Нестерова. Неужели тот оказался прав - и настал его час? Или прав был астролог - у каждого своя судьба? Игорю совсем не улыбалось, чтобы его застрелил придурок с перемерзшими мозгами. Зачем он только поддался на уговоры Вики и отправился в этот кемпинг!
        - Всегда есть выход из положения, - сказал Дима. - И мне кажется, что Сколышев просчитался, когда поместил нас в подвал. Взгляните, что это?
        - Генератор, - ответил Енусидзе и подошел к мерно гудящему прибору.
        - Великолепно, - Реутов оглянулся в поисках чего-нибудь потяжелее. На одной из стен подвала висело несколько полок с набором слесарных инструментов.
        Дима выбрал молоток поувесистее.
        - Во всяком случае, у нас есть оружие, - произнес он.
        - Все равно не выбраться отсюда, если Сколышев не соизволит освободить нас, - сказал Никольский. Внезапно он ощутил полную апатию и упадок сил.
        - Дверь нам не высадить, даже втроем, - подтвердил Енусидзе.
        - Тогда нужно заманить историка в подвал, - сказал Дмитрий. - Как я понимаю, генератор вырабатывает энергию для всего кемпинга? Если это так, то достаточно вывести его из строя - и… - Он взмахнул молотком, зажатым в руке. - И тогда наступит тьма.
        - Идиотская идея, - произнес Никольский. - Этим мы ничего не добьемся, только разозлим Сколышева. Он - псих, это делать опасно. Кстати, вы уверены, что именно он является нашим таинственным убийцей?
        - У вас есть кандидатуры получше? - осведомился Енусидзе. Его порядком раздражал надменный финансист.
        Николай Кириллович ненавидел подобный тип людей, про таких непродажные газеты писали, что они разворовали родину и продали душу дьяволу за деньги.
        - Я пока не могу понять, но что-то кажется мне фальшивым во всей этой постановке, - сказал Никольский. Мысли в его голове стали путаться. Он добавил: - Я не верю в то, чтобы кто-то пошел на преступление из абстрактного чувства справедливости.
        - Что вы имеете в виду? - перебил его Енусидзе. - Как я подозреваю, вы не так уж мало знаете о преступлениях, господин банкир.
        - Не надо устраивать разборок, - вмешался Дима. - Мы должны держаться вместе. И противостоять Сколышеву с компанией.
        Никольскому Енусидзе представлялся ограниченным солдафоном с минимумом воображения и стандартной, похожей на железнодорожные пути логикой: движение только в двух направлениях.
        - Справедливость не может быть абстрактной, - продолжал Николай Кириллович. Он всегда придерживался этой точки зрения, но после одного случая начал сомневаться. - Каждый получит по заслугам.
        - Вот именно исходя из таких соображений и действует наш убийца, - произнес банкир. - Может быть. Спросите себя - зачем произошли эти убийства? Что они дадут? И кому?
        Дима пожал плечами:
        - Я согласен с Николаем Кирилловичем. Сколышев подготовил и осуществил весь спектакль. Он чокнутый и подбивает к себе в сообщники Гончарова. При чем здесь личности убитых?
        - Между убитыми нет никакой связи, - безапелляционно заявил полковник. - Первым был Василий, его нашли, кстати, в этом самом подвале. Кто-то долбанул его по голове.
        - Его труп исчез, - вставил Дима.
        - Что еще раз подтверждает версию о том, что это дело рук Сколышева. Только сумасшедший мог похитить труп. Не сам же он ушел?
        - Вряд ли, - согласился Реутов. - Второй лишили сознания электрошокером и утопили Найденову. Смерть Пояркина выгодна его жене в первую очередь…
        - Марина здесь ни при чем, - заявил Енусидзе. - Я стольких убийц раскалывал, вдоволь с ними пообщался, она не из таких. Кемпинг и так принадлежит ей, она всем здесь заправляет, Василий от нее зависел, а не наоборот.
        - Не было экономической причины, значит, могла иметься другая, - размышлял вслух журналист. - Отношения у них были натянутые, любовь давно прошла. Найденову вообще никто из присутствующих до этого не знал.
        - А смерть Живаго, - потянул полковник. - Она ведь знала тебя? - Енусидзе уставился немигающим взором на Никольского. - Я заметил, как она смотрела на тебя: словно хотела убить.
        Никольский вспомнил, что испытал некоторый шок, повстречав в кемпинге Татьяну. Почему она не осталась с Нестеровым? Уехала как можно дальше от Москвы, в уральскую глушь? Словно бежала от действительности. Живаго его узнала. Она не проронила ни слова, никак себя не выдала, однако Игорь испытал непонятное чувство вины.
        Подумав, он ответил:
        - Ну да, она была мне известна - как и всем присутствующим. Живаго работала на телевидении…
        - Спасибо, что раскрыл нам эту тайну, - съязвил Николай Кириллович. - Ты человек умный, вижу, что понял, о чем я вел речь. Тебя что-то связывало с Живаго?
        - Нет, - слишком быстро ответил Игорь Никольский. Неужели этот идиот-полковник считает, что он действительно вывернет ему душу? Разбежался! Скорее бы все закончилось, скорее бы оказаться в Москве. Следствие выяснит правду. И все же… Игорь никак не мог понять, какая именно мысль его терзает. Что-то связанное с Татьяной, умирающим Нестеровым. Почему он вдруг решил, что это имеет отношение к убийствам в кемпинге?
        - Ладно, твое дело скрывать истину, - заметил Енусидзе. - Но время все расставит по своим местам. Итак, я повторяю вопрос: что нам сейчас делать?
        Словно в ответ на его вопрос, сверху, заглушаемый каменными стенами подвала и массивной железной дверью, до них донесся душераздирающий, полный ужаса и отчаяния женский крик.
        - Всем оставаться на своих местах, - произнес Гончаров, направляя ружье на собравшихся в гостиной. Он столько раз слышал подобную фразу от героев американских боевиков, и вот настал его черед произнести ее.
        - Сергей Леонидович, - пролепетала Вика, побледнев на глазах. - Вы что же делаете, я на вашей стороне.
        - На моей стороне я сам и моя жена, - ответил Гончаров. - Никому не двигаться. Это понятно?
        Он обвел взглядом людей, собравшихся в гостиной. Бабка абсолютно спокойна, словно знала, что события будут развиваться таким образом. Виктор Антонов - напряженный, готовый к атаке. Две девушки - Катя и Лиза - опустили глаза, что-то затевают. Они горой стоят за Енусидзе и молодого журналиста, за ними нужен глаз да глаз. Еще одна парочка - молодожены Куликовы - заперты у себя в комнате. Гончаров кожей ощущал волны ненависти, которые исходят от заложников. Неужели они не понимают, что все делается ради их блага?
        - Понятно, - пробурчал чемпион. - Чего ради этот цирк?
        - Это не цирк! - закричал Гончаров. - Видите оружие? Любого, кто будет сопротивляться, я застрелю!
        - Никто и не собирается оказывать сопротивление, - увещевающе ласковым голосом произнесла Лидия Ивановна. - Сергей Леонидович, успокойтесь, пожалуйста.
        - Так-то лучше, - заявил Гончаров. - Ваши дружки, - он обращался к Лизе и Кате, - сидят в подвале. Там им самое место. Власть поменялась, вы это усекли?
        - Сережа, может, не надо так грубо, - попыталась урезонить его Ольга Евгеньевна. - Все-таки здесь многие за тебя…
        - Кто - он, что ли? - Гончаров пнул ногой бездыханное тело астролога. - А еще Енусидзе пытался навешать трупы на меня. Сам отравил, сам за это и поплатится.
        Появился Сколышев. Историк положил в кресло ружье и удовлетворенно заметил:
        - Наверху все спокойно. Сергей, запри нашего чемпиона в погребе. А то он как-то нехорошо на тебя смотрит. А мы с дамами побеседуем.
        - Ну, ты слышал, пошел! - сказал командным тоном Сергей Леонидович Антонову. - Чего расселся, поднимайся давай.
        Виктор медленно поднялся. Его маленькие глазки сузились. Антонов никогда не прощал хамства и неуважения по отношению к себе. Сейчас он не мог броситься на Гончарова, у того было оружие. Ничего, он найдет выход. И этот субтильный бизнесмен ответит за свой тон.
        - Топай, топай к кухне, - подбодрил Антонова Гончаров. - Посидишь рядом с картошкой и свеклой. Еда есть, что тебе еще требуется…
        Дождавшись, пока они удалятся, Петр Сергеевич, закинув ногу на ногу, уселся в кресло, где до этого сидел чемпион мира по греко-римской борьбе.
        - Видите, уважаемые дамы, я не направляю на вас оружие, - произнес он. - Ольга Евгеньевна, я считаю, что и вашему мужу не стоит этого делать. Так он восстановит против себя всех нас.
        - Если вы разумный человек, то должны отобрать у него ружье, - сказала Катя. - Это до добра не доведет. Петр Сергеевич, прошу вас…
        Сколышев ласково посмотрел на девушку и ответил:
        - Дорогая моя Катя, если бы это было в моих силах… Но согласитесь, всем надоели командные распоряжения и наглый тон вашего друга-полковника. Мне, например. И Сергею Леонидовичу.
        - И что вы теперь намерены делать? - спросила Лидия Ивановна. - Расстреливать в час по заложнику?
        - Но вы никакие не заложники, - развел руками историк. - У вас полная свобода передвижения, а в подвале пусть посидят те, кто нарушает общественный порядок. Вы - такие же гости кемпинга, как и мы.
        - И что вы собираетесь в дальнейшем предпринять? - спросила Лиза. - Так и будете ходить по кемпингу с оружием? Это же просто смешно.
        Историк злобно посмотрел на студентку и произнес:
        - Ты считаешь, Лизонька, что это смешно? Я бы этого не сказал. В кемпинге произошло четыре убийства, ты можешь что-нибудь сказать по этому поводу?
        Лиза Татаренко пожала плечами и ответила:
        - Вы же знаете, что я очутилась здесь уже после того, как убили первую жертву, Василия. Так что к убийствам я не имею ни малейшего отношения.
        - Я не спорю насчет того, что ты прибыла в кемпинг после того, как бородатого шибанули ключом по голове, хотя кто знает, кто знает… Время смерти определяла именно ты? А вдруг ты, Лиза, ошиблась на пару часов?
        - Что вы хотите этим сказать? - прошипела девушка. Катя с изумлением отметила, что Лиза разозлилась. Но почему Катя решила, что знает Татаренко? Их свел случай, она общается с Лизой всего третий день и считает, что все про нее знает. Каждый из гостей остается «вещью в себе». Как психолог, Катя понимала, что ситуация критическая.
        - А то, моя милая Лиза, - продолжил Сколышев, - что ты крайне подозрительная личность. У тебя ведь есть сообщник, не так ли?
        - Бред! - воскликнула Лиза. - Я никого не убивала, я попала сюда совершенно случайно. Если бы моя машина не застряла недалеко от кемпинга, я бы давно отмечала Новый год в кругу друзей и родственников.
        - Вот незадача, - Сколышев подошел к большому окну и раздвинул шторы. Белесая мгла зависла над миром. - Мы все пленники. Вы что-то сказали? - Он резко обернулся и посмотрел на Лидию Ивановну.
        Старушка поджала губы и произнесла:
        - Ничего. Вам послышалось.
        - О нет, - историк улыбнулся, обнажив крепкие желтоватые зубы. Катя вдруг отметила, что этот невзрачный человек ей противен. Вот кто истинный убийца! Как она могла проглядеть это! Сколышев ловко руководит нестабильной психикой Гончарова.
        - Мне ничего не послышалось. - Петр Сергеевич вплотную придвинулся к Мамыкиной. Она даже ощутила жар его тела и крайне неприятный кисловатый запах изо рта. В лагере Лидия Ивановна видела сумасшедших - некоторые женщины теряли разум. Оборванные, всклокоченные, с горящим взглядом, они забивались в угол и предавались собственным фантазиям. Мамыкина готова была поклясться, что Петр Сергеевич ненормален.
        Она взглянула в его желтоватые рысьи глаза.
        - Я слышал ваши мысли, вы думаете, что это невозможно? - Он расхохотался. - У вас на лице написано, Лидия Ивановна, что вы обо мне думаете. Уверяю вас, я не сумасшедший. И не убийца. Убийца - один из вас, - костлявым пальцем он ткнул в потолок. - И я не хочу стать вашей следующей жертвой!
        - Петр Сергеевич, успокойтесь. - Катя подошла к нему. - Вы себя не очень хорошо чувствуете. Вам следует прилечь…
        Сколышев оттолкнул девушку и схватился за ружье.
        - У меня все в порядке, Катюша. Более чем в норме. Просто мне до ужаса не хочется умереть из-за подлого замысла одного из вас. Итак, сознавайтесь, кто убил Кузнецова?
        Он направил ружье прямо в грудь Кате. Девушка не испугалась и посмотрела в глаза историку. Тот, не выдержав ее взгляда, отвернулся.
        - Это не ты, - прошептал он. - Хотя кто знает. И не ты, - он кивнул головой на Мамыкину. - И никто из вас. Но кто же тогда?
        - Все, наш чемпион сидит в погребе. Не сопротивлялся, вот рохля, - с улыбкой на лице сказал вернувшийся Гончаров. - Петр Сергеевич, ты здесь устраиваешь допросы? - спросил он недовольным тоном.
        - Он сказал, что мы не пленники, - заметила Лидия Ивановна. - Это на самом деле так?
        - Конечно, - произнес Сергей Леонидович. - Никто из вас не является заложником, не нужно думать обо мне как о террористе. Ваши друзья-придурки изолированы, а больше мне ничего не требуется.
        - Тогда разрешите удалиться в свою комнату. - Мамыкина с трудом поднялась из кресла. - Я что-то устала.
        - А что делать с ним? - Ольга Евгеньевна с испуганной миной посмотрела на мертвого астролога.
        - Нужно убрать тело, - согласился ее супруг. - Ольга, где твой сын? Я еще не наказал его за то, что он оклеветал меня. Пусть поможет оттащить Кузнецова.
        Ольга Евгеньевна обернулась:
        - Разве ты его не видел? Саша был здесь.
        Гончаров рассвирепел:
        - Черт, мальчишка удрал! Я так и знал, Ольга, что на тебя нельзя положиться.
        - Нам лучше удалиться, пока они не передумали, - прошептала Катя. - Лиза, у меня есть кое-какие соображения. Лидия Ивановна, - произнесла она еще тише.
        Распаленные ссорой, Гончаровы ничего не замечали.
        - Лидия Ивановна, зайдите, пожалуйста, через несколько минут ко мне в комнату, - продолжала шепотом Катя.
        Мамыкина кивнула и, ковыляя, направилась к лестнице.
        Марина Пояркина заперлась у себя и решила, что никому не откроет. Пусть хоть высадят дверь. Ее снова охватил страх. Произошло четвертое убийство. Неужели никто не в состоянии остановить эту эпидемию смертей?
        Еще неделю назад она была вполне довольна жизнью, ее радовал хорошо отлаженный бизнес, а теперь…
        Теперь она не знает, как жить дальше. Про Марину обычно думали, что у нее вместо сердца - компьютер. Но это не так. Никто не понимал, чего ей стоило быть сильной.
        В дверь осторожно постучали. Пояркина подошла и, прислонившись к стене так, чтобы, если выстрелят, ее не задели, спросила:
        - Кто это?
        Вместо ответа раздалось поскребывание. Марина повторила вопрос.
        - Это я, - раздался тихий голос. - Мариночка, открой дверь.
        - Кто это? - Пояркина снова с бьющимся сердцем задала вопрос. Ей показалось, что она узнала шепот. Нет, она сходит с ума. Ледяными пальцами Марина повернула ключ в замке. Она не должна открывать дверь, не должна. Но что-то внутри ее действовало наперекор разуму.
        Пояркина приоткрыла дверь всего на несколько сантиметров. В этот момент часы в холле стали отбивать два ночи. Бум-бум! - мерные удары, тающие во тьме, походили на шаги монстра.
        - Иди ко мне, Мариночка. - Голос внезапно стал враждебным. - Я возвратился, чтобы быть вместе с тобой!
        В темноте Пояркина увидела мертвенно-бледное лицо и сверкающие глаза. Борода! Это Василий! Ее лишенный жизни муж вернулся за ней!
        Марина завопила что есть мочи, захлопнула дверь и бросилась на кровать. Он пришел за ней! Нет, не может быть! Она продолжала кричать даже тогда, когда послышались удары в дверь и раздались встревоженные голоса:
        - Марина, что с тобой, открывай немедленно!
        Она натянула на голову подушку. Это сон или явь? Пояркина не знала. Как хотелось открыть глаза и снова оказаться в добром старом прошлом.
        Наконец после долгих увещеваний и угроз она открыла дверь.
        - Мариночка, что произошло? - первой в ее комнате появилась Лидия Ивановна.
        - Дура, чего разоралась! - влетел Гончаров. - Перепугала всех!
        Пояркина, которую трясло от пережитого, в изнеможении опустилась на пол.
        - Прекратите кричать! - произнесла тоном, не терпящим возражений, Мамыкина. - А еще мужчина называется. Вышли все вон! Пусть останется Катя.
        Сколышев, недовольно морщась и с подозрением взирая на Лидию Ивановну, все же повиновался. Как только дверь за историком захлопнулась, Мамыкина с Катей приподняли находившуюся в полубессознательном состоянии Марину и уложили на кровать.
        - Что произошло, Мариночка? - спросила Лидия Ивановна.
        Хозяйка кемпинга, не переставая дрожать, прошептала:
        - Он приходил за мной, я его видела, он был здесь…
        - Кто? - Лидия Ивановна не понимала.
        Марина испуганно посмотрела на нее:
        - Василий. Он приходил ко мне и стучал в дверь.
        Дождавшись, когда Марина уснет (на это потребовалось всего несколько минут - несмотря на пережитый стресс, Пояркина провалилась в сон почти мгновенно), Катя сказала Лидии Ивановне:
        - Это первый симптом. От чрезмерного напряжения начинаются галлюцинации.
        Лидия Ивановна поправила одеяло и ответила:
        - Ты уверена, деточка, что это галлюцинации? Мне кажется, Марина не такая впечатлительная особа, как, например, Вика или ты. Она мыслит очень рационально.
        - Именно у таких людей рано или поздно случается нервный срыв, - упорно стояла на своем Катя Вранкевич.
        - И все-таки, деточка, - Лидия Ивановна покачала головой, - я бы не отметала с ходу слова бедной Марины.
        - Что вы хотите сказать? - изумилась Катя. - Вы считаете, что ее навещал убитый супруг? Лидия Ивановна, вы всегда производили на меня впечатление умной женщины. Вы же не верите в такие сказки.
        - Разве до недавнего времени ты могла бы поверить в то, что мы окажемся в подобной передряге? - спросила ее Мамыкина. - Я лично не представляла, что на старости лет окажусь в кемпинге, где происходят одно за другим убийства. И кто в этом виноват?
        - Только не говорите, что Василий, - прошептала Катя. Обстановка последних дней подействовала и на нее. Неужели Марина их не обманывала? И это была не галлюцинация? Но тогда что?
        - Я этого не утверждаю, деточка. - Лидия Ивановна посмотрела на застонавшую во сне Марину. - Но я не думаю, что Пояркина обманывает нас.
        - Ну что вы там застряли! - затарабанил в дверь Сколышев. - Давайте выходите! Мы вас ждем!
        Выслушав краткий рассказ Кати, Сколышев заявил:
        - Значит, к ней заявлялся убитый муж. Вообще-то, согласно поверьям, дух убитого приходит к убийце.
        Мамыкина вспомнила Ниночку. Нет, с тех пор, как она толкнула виновницу своих несчастий под поезд, прошло уже сорок лет. Ни разу за это время она не видела ее во сне. Лидию Ивановну не терзали ночные кошмары, фантом не стучался в дверь спальни.
        - Расходитесь-ка все по комнатам, - приказал Петр Сергеевич. - Время позднее, пора отдыхать. Кстати, поздравляю всех с наступившим Новым годом!
        Поздравление прозвучало как ехидное оскорбление. Историк проводил женщин до их номеров.
        - Не советую ходить ночью по кемпингу, - произнес он с угрозой. - У меня есть оружие, буду стрелять на поражение. И тогда проверим, боятся ли привидения пули.
        Он спустился вниз. Петр Сергеевич остался на первом этаже в одиночестве. Положив себе салат на тарелку, он уселся перед телевизором. Замелькали разноцветные кадры новогоднего представления. Изображение было очень плохим, из-за бури по экрану бежала черно-белая рябь.
        Петр Сергеевич Сколышев ничего не боялся. Он размышлял, поглощая селедку под шубой. Пояркина затеяла собственную игру. Зачем поднимать панику? Он не поверил ей. Но факт остается фактом - тело Василия исчезло из запертого подвала. Сколышева охватило чувство беспокойства. А вдруг и пленники неизвестным образом окажутся на воле?
        Он проверил - замок на месте, из подвала доносятся голоса. Так и есть, все три типа внизу, наверное, обсуждают, какие шаги предпринять в дальнейшем. Успокоившись, Сколышев снова опустился в кресло.
        Историк практически задремал, когда его ухо уловило осторожные шаги. Он обернулся. Никого. Нервы расшалились.
        Петр Сергеевич выключил телевизор, все равно ему не нравились новогодние передачи. Повернул кресло так, чтобы можно было наблюдать за темным холлом. Положил рядом ружье. Как хорошо, что Гончарова достала ему ключи. Теперь все оружие в его распоряжении. Еще немного - и к ним придет помощь. Он в этом не сомневался. Но сейчас даже не знал, хочет ли он, чтобы эта помощь пришла. Его пьянило чувство власти. Оказывается, взведенный курок является наилучшим аргументом. Его столько унижали в жизни, и вот наконец он взял верх…
        Он не заметил, как погрузился в сон. Петр Сергеевич проснулся неожиданно. Ему привиделось, что кто-то проскользнул мимо. Нет, ерунда. Рядом никого не было. Он зевнул.
        Внезапно в самом конце коридора промелькнула чья-то фигура. Сон как рукой сняло. Сколышев подскочил и притаился. Кто может ходить по кемпингу в такой час? Наверняка это старуха. Строптивая Мамыкина никогда не подчинится разумным приказам.
        - Эй, кто там? - спросил Сколышев. Фигура метнулась и исчезла. Повернула на кухню. У историка отлегло от сердца. Кто-то из обитателей кемпинга направился к холодильнику. И все же он решил удостовериться в этом лично.
        Подхватив лежавшее около кресла ружье, он отправился в темноту. Раз - и свет залил холл. Никого не было. Он испугался собственных мыслей.
        - Гончаров, это ты? - внезапно осипшим голосом произнес он. Ответа не последовало. Теперь ему уже не казался таким бредовым рассказ Пояркиной. О чем они шептались с бабкой и Катей? Они что-то задумали.
        На кухонном столе горела свеча. Ее мерцающий свет Петр Сергеевич заметил издалека. Откуда здесь свеча, кто ее зажег?
        Он попытался включить свет. Лампочки не загорались. Сколышев шагнул на кухню. Ему показалось, что он ощущает чье-то незримое присутствие.
        Желтый язычок пламени приковывал его внимание. Значит, глаза его не подвели - кто-то на самом деле прошмыгнул на кухню. Сколышев подошел к свече.
        - Зря ты пришел! - раздался хриплый голос. Историк почувствовал, как волосы зашевелились у него на голове. Из-за холодильника выплыла фигура. Он видел ее мельком - борода и сверкающие глаза. Василий Пояркин!
        Что-то тяжелое опустилось на череп Петра Сергеевича, водоворот тьмы подхватил его и унес прочь.
        - Денис, открой, пожалуйста, это я, - сказала Настя. Дверь распахнулась. Заспанный Денис впустил жену.
        - Где ты была? - спросил он. - И как тебе удалось выйти? Нас, кажется, закрыли?
        Настя вошла в спальню.
        - Дорогой, ты забываешь, что моя бабушка в детстве запирала меня в комнате. Вот мне и приходилось самой освобождаться.
        Денис обнял Настю. Она рассказывала ему о своей бабке, которая не пускала внучку на дискотеки. Настя изобретала новые и новые способы безобидно обмануть старушку.
        - Я ходила к Лидии Ивановне. Она рассказала мне, что Пояркина видела призрак своего покойного супруга.
        Зевающий Денис закашлялся:
        - Что ты говоришь, Настюша! Этого не может быть!
        - Не знаю, - ответила она. - Денис, мне очень страшно.
        - Тебе не нужно бояться, моя маленькая, - Куликов подхватил жену. - Я с тобой.
        - И еще с Лизой, - недовольным тоном заметила Настя.
        Напоминание о юной медичке не понравилось Денису. Он поцеловал жену и сказал:
        - Дорогая, ты же знаешь, как я тебя люблю. Лиза - это моя ошибка, мимолетное увлечение.
        - Она такого же мнения обо мне, - сказала Настя.
        Денис в ответ на это нежно поцеловал ее. Последующие сорок минут супругам Куликовым было не до призраков.
        - Ты слышал? - вздрогнула Настя. Она прижалась к мужу. Тот, пробурчав что-то во сне, повернулся на другой бок. Настя поражалась Денису - как он может спокойно спать! В кемпинге творится что-то ужасное, а он ничего не замечает.
        - Что такое? - Денис приоткрыл один глаз.
        - Кто-то пытался войти к нам в комнату, - с ужасом в голосе произнесла Настя. - Я видела, как дергалась ручка.
        - Тебе показалось, - ответил Денис. Он подбежал к двери и хотел распахнуть ее, но Настя бросилась к нему и схватила за руку:
        - Денис, милый, пожалуйста, не надо.
        - Ты что, Настена, боишься призраков? - Тон Дениса был веселым, но в глубине души он тоже испытывал страх. - Нужно открыть дверь и убедиться, что там никого нет.
        - Прошу тебя! - Настя повисла у него на руке. - Денис, не нужно этого делать.
        - Ну хорошо, но тогда пообещай мне, что спокойно заснешь. Пошли, со мной тебе нечего бояться!
        Настя снова улеглась в постель. Денис был прав - рядом с ним она чувствовала себя в безопасности. Она долго не могла заснуть, все думала и думала. Наконец легко приподнялась с супружеского ложа. Отправилась в ванную, сполоснула лицо прохладной водой.
        Куликова посмотрела на себя в зеркало. Под глазами - темные круги, кожа бледная. Настя знала, что не отличается привлекательностью. Но Денис выбрал ее.
        Начинала болеть голова. Настя распахнула аптечку. Где-то был шипучий аспирин. Она никак не могла успокоиться, хотя в который раз убеждала себя, что все закончится нормально.
        Она выложила несколько пузырьков. Нет, не то. Ее рука нащупала на самом дне аптечки небольшой сверточек. В салфетку были завернуты три ампулы. Настя нахмурила лоб.
        - Барбамил, - прошептала она. Именно так назывался снотворный препарат, который ввели той телеведущей, Татьяне.
        Настя выглянула из ванной. Денис спал сном младенца. Что она знает о собственном муже? Они познакомились в ночном клубе. Денис очаровал ее своей простотой и естественностью, подкупил искренним интересом к ней. Настя была неглупа - она понимала, что мужчины предпочитают запоминающихся, ярких и эффектных женщин. Денис смог убедить ее, что ему нужна только она. Настя вначале сомневалась, а потом поверила ему. Денис был таким искренним, таким нежным и заботливым.
        Шикарные подарки, их поездка на Мальдивы, новая квартира в Петербурге… Только сейчас Настя поняла: все это делалось за ее счет. Именно она - богатая наследница, а Денис…
        Денис - бедный философ. И как только он учился на таком сложном факультете? Настя не раз задавала ему этот вопрос, но муж всегда отшучивался и уводил разговор в сторону. У него была масса женщин, Настя не сомневалась. Даже здесь он увлекся Лизой.
        Она вдруг ощутила обиду и жгучую ревность. Любила ли она Дениса? Настя не знала.
        Ее мысли снова переключились на ампулы с барбамилом.
        Настя осторожно стерла с ампул отпечатки пальцев, потом завернула их в салфетку. Пусть лежат там, где она их обнаружила. Головная боль прошла.
        Настя нырнула под бок к Денису. Сон так и не шел. Ей предстояло обдумать еще несколько важных вещей.
        Она знала, что через несколько дней жизнь ее разительно переменится. Еще несколько дней, совсем немного…
        Ирэн Аристарховна прислушалась к шорохам за дверью. Она слышала громкие крики и протяжный вопль. Затем в ее комнату постучалась Мамыкина. Ирэн впустила ее. Та объяснила, что власть переменилась. Теперь всем заправляют Гончаров и Сколышев.
        Костандилли сухо поблагодарила Лидию Ивановну. Она умела намекнуть человеку, что аудиенция окончена и пора убираться восвояси. Старушка же будто не замечала недоговоренных фраз и подтекста и продолжала говорить и говорить.
        - Вы собираетесь подчиниться двум сумасшедшим? - прервала ее Ирэн Аристарховна.
        - А вы? - спросила ее Лидия Ивановна. - У них же оружие.
        - По-вашему, это так важно?
        - Не нужно подвергать свою жизнь ненужному риску, - мягко проговорила Лидия Ивановна. - Вы ведь мудрая женщина, Ирэн Аристарховна. Как и я, вы многое пережили…
        Ирэн Костандилли удивленно взглянула на старушку. Как она может сравнивать! Ирэн - богатая, удивительно молодая, познавшая успех дама света, и сгорбленная, скромно одетая, вся в морщинах Мамыкина. У них нет абсолютно ничего общего.
        - Я помню выражение вашего лица, когда голос с компакт-диска обвинил нас в убийствах. Вы окаменели.
        Костандилли хмыкнула. Старуха явно замечала то, что не требовалось.
        Ирэн Аристарховна вспомнила то, что произошло в Греции двадцать пять лет назад. Тогда она предала человека - и потеряла любовь. Именно из-за этого она решилась на убийство.
        - Ну и что из того? - спросила Ирэн Аристарховна. - Неужели вы думаете, что я раскроюсь перед вами, абсолютно чужим мне человеком?
        Лидия Ивановна лукаво улыбнулась:
        - Я знаю, что мне осталось жить недолго. Какой с меня спрос? Да, когда-то, очень давно, я убила человека. А вы?
        Ирэн Аристарховна была готова, как обычно, показать свой характер. Но что-то в Мамыкиной вызывало доверие к ней. Возможно, потому, что она похожа на любимую тетку Ирэн. Тетку, которая всегда говорила, что главное для девушки - удачно выйти замуж. Ирэн твердо усвоила эту истину, собственно, из-за этого все и произошло.
        Нет, конечно же, не только из-за этого.
        - Учтите, я все буду отрицать, - сказала Ирэн Аристарховна. Ей неизъяснимо захотелось излить душу Лидии Ивановне. Почему? Она обманывала всех психоаналитиков, которые пытались выяснить причину ее частых депрессий. Как убедилась Ирэн, проблемы у последователей Фрейда и Юнга были покруче, чем у нее. А вот Мамыкина, сидевшая в кресле, вызвала у Ирэн желание исповедаться.
        - Я буду все отрицать, - повторила Костандилли и вздохнула: - Да, я убила своего мужа. Поверьте, многие подозревали, что это сделала я. И все были уверены, что я пошла на преступление из-за денег. Георгиос Костандиллис был старше меня почти на сорок лет и обладал многомиллионным состоянием. Но я отравила его не для того, чтобы получить наследство.
        Она чуть помолчала. Лидия Ивановна видела перед собой настоящую Ирэн, которая скрывалась от многих под маской вздорной, избалованной деньгами и обожанием властительницы светских салонов.
        - Я убила его, потому что ненавидела. Он разрушил мою любовь. Вам этого не понять…
        - Почему же? - возразила Лидия Ивановна. - Мне это очень хорошо знакомо.
        Костандилли взяла с туалетного столика шкатулку из эбенового дерева и вывалила ее содержимое на кровать. Сверкающие драгоценности - ожерелья, браслеты, перстни - переливались загадочным блеском в свете лампы.
        - Взамен любви я получила вот это. Но лучше бы… Лучше бы я смогла остаться с моим любимым.
        Лидия Ивановна молчала. Она чувствовала, что Ирэн необходимо выговориться. Костандилли задумалась. Когда же все началось? Наверное, в тот день, когда любимая тетка решила поговорить с ней по душам.
        - Ирочка, ты должна понять, тебе нужен хороший муж, - произнесла твердым голосом тетя Капа. В семье Желтухиных ее считали немного сумасшедшей. Вечно молодящаяся дама неопределенных лет, с неизменной деталью туалета - искусственными цветами на очередной шляпке.
        Отец Иры посмеивался над своей двоюродной сестрой. У Капы не было детей, поэтому всю нерастраченную любовь и нежность она направляла на детей родственников.
        - И желательно иностранец, - зашептала тетя Капа, когда Аристарх, отец Ирины, удалился на значительное расстояние. - Ты думаешь, я не понимаю, что твои мать с отцом смеются надо мной? И ты тоже, Ирочка. А ведь когда-то были совсем иные времена. За мной ухаживали, мне предлагали руку и сердце самые родовитые и знатные женихи.
        Ира, тогда шестнадцатилетняя девушка, чуть полноватая для своего возраста, с роскошными темными волосами и заразительным смехом, не могла в это поверить. Тетя Капа, растрепанная, с выбившимся из-под нелепой шляпки седым локоном, когда-то была красавицей и сводила с ума аристократический Петербург?
        - Ты мне не веришь, - вздохнула родственница. - Мне никто не верит. Я и сама себе иногда не верю. Ирочка, запомни, мы происходим из дворянского рода. Твой отец не хочет об этом вспоминать, боится, что это помешает тебе. Он прав. Но ты должна увидеть Париж!
        Слова тети Капы запали в сердце Иры. Слишком впечатлительная, неуравновешенная, она мечтала о том, что когда-нибудь встретит сказочного принца.
        От тетки, по мнению родителей Иры, был только один толк - она обучала девочку французскому, что позволило Ирочке без проблем поступить в педагогический институт. Тетка ужасно гордилась ею и прочила племяннице блестящее будущее.
        К реальной жизни Иру никто не готовил. Родители ограждали ее от малейших неприятностей, двое старших братьев опекали, суетились и другие родственники.
        Ира поверила сокурснику, который обещал ей неземную любовь. В итоге оказалась беременной. Отец вначале не мог в это поверить, а потом, грозясь затаскать молодого человека по судам, заставил его жениться на Ире. Она же мечтала совсем о другом.
        На свет появилась дочка. Заботы о внучке взяли на себя мама и все та же тетя Капа. Ира с жалостью смотрела на тетку. Это она задурманила ей голову россказнями.
        Ирина окончила институт, отец добился, чтобы она осталась в Москве. Ира развелась с мужем и спокойно преподавала французский в школе.
        Однажды ее пригласили на вечеринку. Времена, когда общение с иностранцами автоматически приравнивалось к измене родине, миновали. Ирочка познакомилась с Мишелем, обаятельным торговым представителем. Он очаровал ее комплиментами, сыпавшимися с его губ, как горох.
        - Это верх безумия! - завопил отец Ирины, когда она сообщила ему, что собирается выйти замуж за Мишеля. - Ты представляешь, в какую авантюру ввязалась! Он что, останется здесь?
        - Нет, - ответила Ирина. - Уже все решено. Мы уезжаем в Париж.
        - Молодец, девочка, - похвалила ее тетя Капа. - Ты меня порадовала. Наконец-то хоть у кого-то из нашей семьи жизнь складывается хорошо.
        Ире удалось настоять на своем. Отец более всего боялся, как бы замужество дочери не ударило рикошетом по ее старшим братьям. Однако Мишель понравился и ему, и жене - бойкий, говорливый и, что важнее всего, богатый.
        - У него большой дом в Париже, - приценивалась будущая теща, - неплохо, неплохо. Он говорит, что скоро получит на фирме повышение. Аристарх, может, мы зря препятствуем их браку?
        Камнем преткновения являлась малолетняя дочка Иры. Мишель никак не соглашался на то, чтобы девочка переехала во Францию.
        - Ты будешь видеться с ней несколько раз в году, дорогая, у нас появятся собственные дети. Пусть она пока поживет у твоих родителей. Обещаю, через год… или два… мы заберем ее к себе. Ты же знаешь, моя мама болеет.
        Родители дали наконец согласие на их брак. Гражданин Французской Республики Мишель Дюбуа и гражданка Советского Союза Ирина Желтухина стали мужем и женой.
        - Я так рада за тебя, - расцеловала ее тетя Капа. - У тебя все будет хорошо.
        Горькое разочарование постигло Иру в первую же брачную ночь. Мишель обвинил в своем фиаско молодую супругу.
        Оказавшись в Париже, Ирина поняла, что Мишель - самый отъявленный лгун. Огромный особняк в центре столицы на самом деле оказался небольшим домиком, который к тому же был давно заложен. Повышение по службе у Мишеля планировалось каждый год - и каждый год он с маниакальным упорством объяснял, почему он не получил его: происки завистников, новый шеф, сложное экономическое положение на фирме. Он был мелким менеджером, зарабатывал ничтожные гроши. Кроме того, у него оказалось трое детей, о которых он ничего не сказал Ире.
        - Дорогая, ты будешь им хорошей матерью, я очень на это надеюсь! - говорил ей Мишель.
        В хозяйственных делах французский муж оказался скуповат, выдавал Ирине деньги под расчет и требовал чеки.
        - Где ты нашла такую дорогую вырезку, - ворчал он. - И зачем относить белье в прачечную, ты же домохозяйка, у тебя полно времени. Не нужно транжирить, Ирэн!
        Больная мамочка Мишеля оказалась под стать сыну - Ирина быстро поняла, в кого он уродился. Мамаша проживала на соседней улице, приходила «в гости» к Ирине в любое время и строго контролировала все ее действия.
        - Ты должна быть благодарна моему дорогому Мишелю, он вытащил тебя из нищеты, из коммунистического ада. Помни об этом.
        Свекровь зудела и зудела, причем намеренно набивалась ходить по магазинам с Ирэн.
        - Милая моя, я слишком стара, чтобы носить тяжести, - говорила она: сумки приходилось таскать Ирине. Крошечный горбатый автомобиль Мишель не доверял жене, заявляя, что не женское это дело водить машину, не дай бог, случится авария, и тогда ему до конца жизни не расплатиться.
        В каждом из магазинов мадам Дюбуа оживала, рассказывала продавцам и знакомым о том, что это - ее невестка из России.
        - Она очень благодарна моему мальчику за все, - заливалась соловьем старуха. - Ирэн, расскажи, как тебе плохо жилось при Советах!
        Ира с затаенной грустью вспоминала счастливую жизнь в Москве. Тогда ей не приходилось унижаться, трястись над каждым грошом и выслушивать чьи-либо нотации.
        Дети Мишеля оказались славными мальчуганами, которые искренне полюбили Ирину. Это не понравилось мадам Дюбуа.
        - Зачем ты настраиваешь моих внуков против меня? - приставала она к невестке. - И почему ты сегодня задержалась? Только не говори, что в магазине были очереди. Это не Россия. У тебя кто-то появился? Так-то ты благодаришь моего Мишеля!
        Ира с каждым прожитым в семействе Дюбуа днем все отчетливее понимала, что совершила роковую ошибку. И что теперь? Вернуться назад? Какая-никакая, но жизнь в Париже пленила ее. Ира не хотела возвращаться в СССР. Ей ужасно не хватало маленькой дочки. Из нескольких коротких писем, которые дошли до нее от родителей, она узнала, что у них все в полном порядке. Она им не звонила - Мишель заявил, что не собирается оплачивать километровые телефонные счета. Ирина отослала в Москву несколько открыток с видами Марселя, Ниццы, Сен-Тропе. Пусть все думают, что дела у нее идут хорошо.
        - Милочка, не думай, что вы с Мишелем поедете отдыхать в этом году. У нас совсем нет денег. Ты так неэкономно ведешь хозяйство, - вздыхала свекровь. - Мой мальчик хочет подарить мне шубу, ты ведь не возражаешь? Он такой любящий сын!
        Семье постоянно требовались деньги. Мишелю и его вечно болеющей мамочке нужна была постоянная прислуга и воспитательница для детей. Бывшая жена Мишеля убежала с молодым любовником, не выдержав тягот семейной жизни. Мадам Дюбуа каждый день вспоминала ее недобрым словом, желая ей сломать шею или подавиться.
        - Тебе так повезло, Ирэн, а ты не ценишь это! - восклицала она.
        За год Ирина превратилась в замученную и крикливую торговку. Однажды она с удивлением обнаружила у себя первый седой волос. Не может быть! Ей нет и тридцати! На что она растрачивает свою жизнь - на лентяя Мишеля и его въедливую матушку.
        Ирина постоянно подрабатывала. Она окончила в Москве музыкальную школу, поэтому дала объявление о том, что обучает игре на фортепиано. Желающих нашлось не так уж много. Чуть больше оказалось тех, кто хотел изучать русский язык. Среди ее учеников был пламенный французский коммунист, непременно желавший изучать русский по трудам Ленина, несколько детей и внуков эмигрантов первой волны и парочка друзей Мишеля, которые, следуя совету своего приятеля, собирались в Москву для поиска подходящих супруг. Ирине было заранее жаль бедных девушек, которые клюнут на блестящую приманку и окажутся в незавидном положении.
        В один из июльских дней, когда большинство парижан уехали из столицы предаваться безмятежному отдыху, Ирина заполучила нового клиента. Ей позвонил строгий мужчина и стал настойчиво выпытывать подробности ее биографии. Ирина не понимала, зачем желающему изучить русский язык требуется знать, где и когда она родилась.
        - Вы нам подходите, - подвел итог незнакомец. - Ждите, на днях с вами свяжутся.
        Ирина пожала плечами и практически моментально забыла о звонке. Мало ли в Париже странных людей. У нее и без этого хватало забот.
        Однако ей позвонили вечером того же дня.
        - Мадам Дюбуа, - торжественно объявил тот же голос, - завтра вы начнете занятия русским языком с господином Костандиллисом. За вами заедет машина. Будьте готовы в пять часов пополудни.
        - Мне это неудобно, - произнесла в трубку Ирина, но ответом ей были короткие гудки. Собеседник отключился.
        - Костандиллис, Костандиллис, - перебирала в памяти мать Мишеля. - Видимо, богатый грек, раз он посылает за тобой машину. Сумму гонорара оговорили?
        - Нет, - ответила Ирина. Она была не рада, что согласилась. Несколько постоянных клиентов, изучавших русский, ее вполне устраивали.
        - Ох уж эта русская непрактичность, - заметила скуповатая мадам Дюбуа. - В первую очередь обсуди вопрос вознаграждения. Греки - народ хитрый. У него, наверное, денег куры не клюют, так что можно запросить побольше. Ты же знаешь, как нуждается наша семья.
        Ирина знала. Мадам Дюбуа недавно возжелала сменить спальный гарнитур, и Мишель - любящий сын - никак не смог отказать мамочке в этой безделице. С трудом накопленные Ириной деньги от занятий целиком пошли на выполнение прихоти свекрови.
        Замотавшись, Ирина совсем забыла, что в пять часов должна приехать машина и отвезти ее к Костандиллису. Вспомнила она об этом без десяти пять. Взглянув в зеркало, Ира ужаснулась. Грек, увидев ее, сразу откажется от услуг такой преподавательницы. Когда в небольшом дворике их облезлого особняка раздался нетерпеливый автомобильный гудок, Ирина судорожно выбирала, какой из трех костюмов ей надеть - строгий темный, розовый или в горошек.
        - Какая ты нерасторопная, - всплеснула руками мадам Дюбуа.
        В отличие от невестки, она всегда была подтянута, волосок уложен к волоску, на лице - дорогой макияж.
        - Тебя уже ждут. Не может быть! - ахнула свекровь, выглядывая в окно. - Ты только посмотри!
        Одевшись и еле успев накрасить губы, Ирина спустилась вниз. Ее ждал роскошный лимузин - таких даже в Париже она видела всего несколько штук. Предупредительный шофер распахнул перед ней дверцу. Ирина откинулась на мягком кожаном сиденье и закрыла глаза. Она проверила папку с учебниками. Так и есть, забыла взять свои конспекты.
        Машина уже тронулась, не просить же шофера остановиться и подождать ее. За время поездки он не проронил ни слова. Лимузин плавно передвигался по улицам Парижа и в итоге остановился около особняка на Елисейских Полях.
        Шикарный, выстроенный при Наполеоне III особняк в стиле позднего классицизма не шел ни в какое сравнение с жалким обиталищем семьи Дюбуа. Ирине никогда раньше не приходилось сталкиваться с настоящим богатством. Она с белой завистью и легким вздохом замирала около ювелирных витрин и эксклюзивных бутиков, где выставлялись лучшие экземпляры одежды от кутюрье. Дюбуа принадлежали к среднему классу, у них никогда не было денег на излишества.
        Ирина шагнула в раскрытую дверь. Такого великолепия она никогда не видела!
        Снаружи абсолютно европейский, внутри особняк поражал восточной роскошью. Похоже, владельцы не просто не скупились, они намеренно сорили деньгами. Шелковые обои, мраморный пол, картины импрессионистов, которые, как показалось Ирине, подбирали лишь для того, чтобы показать богатство, но никак не вкус.
        - Мадам Дюбуа, - рядом с ней возник смуглый человек неопределенных лет. Ирина чуть не выпалила заранее заготовленную фразу о том, что она счастлива познакомиться с господином Костандиллисом…
        Тот покачал головой и чуть заметно улыбнулся:
        - Я личный секретарь господина Костандиллиса. Это я беседовал с вами по телефону. Мой хозяин вас ждет. Вы взяли все, что необходимо для занятий?
        Ирина вспомнила, что забыла конспекты, но отступать было поздно. Она убедилась, что неведомый ей грек жутко богат - и платить за занятия он сможет больше, чем другие.
        - Конечно, - произнесла Ирина. Особняк на Елисейских Полях напомнил ей давнишние мечты. Именно так должен выглядеть дворец, в котором ожидает ее сказочный принц.
        Личный секретарь грека снова кивнул и, не говоря ни слова, двинулся в путь. Они прошли через анфиладу из семи или восьми комнат. Ирина поражалась: дизайн каждой разительно отличался от предыдущей. Везде сверкало слишком много позолоты, роскошь так и била в глаза. Это характерно для людей, выбившихся в нувориши из самых низов.
        Они остановились около двери из мореного дуба. Рядом с ней располагался письменный стол - рабочее место секретаря. Подняв трубку телефона, инкрустированного бирюзой, он с почтением проронил несколько слов.
        - Хозяин ждет, - произнес он затем. - Прошу вас.
        Секретарь нажал кнопку, и дверь отъехала в сторону. Ирина обернулась. С хитрой улыбкой секретарь смотрел ей вслед. Куда она попала?

«Это оранжерея!» - пронеслось в ее голове. Так и было. Она оказалась в настоящем зимнем саду. В воздухе витал сладостный аромат ванили, а вокруг сияли всеми цветами радуги орхидеи. Ирина никогда не видела таких великолепных цветов. Господина Костандиллиса нигде не было. Она не знала, куда именно нужно идти.
        Ирина замерла перед кроваво-красным с белыми прожилками цветком. Какое чудо!
        - Это моя любимица, - услышала она чей-то голос. Неправильный французский с сильным акцентом. Ирина обернулась. Она представляла грека совсем не таким. Почему-то ей грезилось, что он будет молодым, высоким, с копной непокорных волос и лучистыми пронзительными темными глазами. Ее ожидания оправдались только в одном - глаза у Костандиллиса были на самом деле лучистые и пронзительные, похожие на шотландские озера в ноябре - такие же бездонные и словно затаившие в себе чудовище.
        Грек оказался маленького, если не сказать крошечного роста - намного ниже, чем сама Ирина. Ему было между шестьюдесятью и семьюдесятью. О красоте не могло быть и речи - черты лица грубые, как будто высеченные из камня, и все же Ирина с первого взгляда почувствовала непонятное очарование, исходившее от Костандиллиса. Он был безумно сексуален - несмотря на свой возраст и непрезентабельный вид.
        - Я рад, мадам Дюбуа, что вы почтили меня своим присутствием, - сказал он и взял ее ладонь в свои руки.
        Ирина словно ощутила удар электрического тока. Видимо, Костандиллис прекрасно знал о том эффекте, который он производит на женщин.
        - Вы окажетесь самым лучшим преподавателем русского. А правда, что вы убежали от Советов? Расскажите мне об этом!
        Спустя двадцать минут Ирина забыла о том, что совсем недавно не знала Георгиоса - так грек велел называть себя. Он оказался великолепным собеседником. К их услугам была крошечная беседка около искусственного озерца, в котором лениво плавали экзотические рыбы. Ирина отказалась от шампанского, грек только усмехнулся.
        Три часа пролетели совершенно незаметно. Костандиллис, владелец целой флотилии танкеров и видный политический деятель у себя на родине, собирался заключить с Советским Союзом сделку века - начать строительство небывалого нефтепровода.
        - Я бывал в Москве, - рассказывал он своим гортанным голосом, который сводил Ирину с ума. - Русские женщины потрясающие, - он плотоядно облизнулся. - Я понял: чтобы вникнуть во все нюансы сделки, а это многие миллиарды долларов, мне потребуется выучить русский язык. Я приказал найти в Париже самую очаровательную преподавательницу русского, какая только есть. Мой болван-секретарь вначале откопал француженку лет сорока пяти, с лошадиными зубами и скверной кожей. Она заявила мне с порога, что девственница. Я ей охотно поверил. Второй оказалась княгиня Оболенская - все бы ничего, но красавицей она была лет шестьдесят назад. И наконец я встретил вас…
        По окончании встречи Георгиос протянул ей кровавую орхидею. Секретарь вручил Ирине конверт из плотной бумаги. Она нащупала пальцами увесистую пачку банкнот.
        - Вы понравились хозяину, - сказал секретарь, буравя Ирину маслеными глазками-оливами. - Он желает видеть вас каждый день. Вы сможете прийти завтра?
        - Конечно, - ответила Ирина. Когда лимузин вез ее обратно, она старалась ответить на вопрос: то, что с ней произошло, правда или сон? Она на самом деле встречалась с греком-мультимиллионером или это плод ее воображения?
        - Боже, да ведь это тот самый Костандиллис! - завопила свекровь, когда в пятый раз пересчитала сумму, находившуюся в конверте. - Здесь твоя зарплата за месяц, дорогая Ирэн?
        Отметив, что «дорогой» свекровь ее никогда не называла, Ирэн небрежно бросила:
        - Нет, матушка, за одно занятие.
        - Не может быть! - затряслась та. - Боже мой, мы скоро станем богатыми!

«Тот самый Костандиллис», как узнала Ирина, пролистав несколько подшивок журналов и посмотрев выпуски новостей, оказался одним из самых могущественных и богатых людей Греции. Король Павел считал его своим лучшим другом, Костандиллис железной рукой смещал неугодных ему министров. Фактически именно он вертел большей частью экономических и политических дел в Греции. У него было колоссальное состояние, его упорно называли одним из самых богатых людей Европы.
        Кроме этого титула, у Георгиоса был и другой - о его сексуальном аппетите ходили легенды. Он менял женщин, как перчатки. В списке его любовниц числились дивы Голливуда, известные манекенщицы, писательницы-интеллектуалки и даже коронованные особы. Не считая мимолетных интрижек с горничными, официантками, гувернантками, стюардессами… Костандиллис всегда первым бросал надоевшую пассию, щедро ее вознаграждая, - некоторые дамы мечтали оказаться в списке его донжуанских побед, чтобы только получить при расставании небольшой презент в виде кольца с крупным бриллиантом или сапфирового браслета.
        У него когда-то имелась жена, тихая и забитая женщина, которая взирала на похождения мужа с вселенским спокойствием. Несколько лет назад она скончалась, и Костандиллис мог теперь совершенно свободно предаваться зову плоти.
        - Будь осторожна с ним, - пугал Ирину Мишель. - Если бы не наше плачевное финансовое положение, я бы ни за что не отпустил тебя в логово этого развратника.
        Ирина с умилением посмотрела на супруга. В ее глазах он ничем не отличался от Костандиллиса - она знала, что у Мишеля имеется любовница, его молоденькая помощница на фирме. - Дорогой, тебе не стоит беспокоиться, - заявила она. - Если я уйду от тебя, то исключительно в качестве жены грека.
        Она сказала это в шутку - хотя в шутке таилось ее страстное желание.
        - Я тебе никогда не дам развода! - не на шутку перепугался тогда Мишель.
        Занятия проходили нерегулярно - Георгиос был то в отъезде, то на деловых переговорах, то на светском мероприятии. Однако конверт с крупной суммой секретарь неизменно вручал Ирине. Она пыталась протестовать.
        - Господин Костандиллис так приказал, - ответствовал он. Как понимала Ирина, слово могущественного грека было непререкаемым.
        Когда же Костандиллис появлялся в парижском особняке, то их занятия превращались в ужин. Георгиос оказался очень способным учеником, схватывал все на лету. Ирине было с ним очень легко. Она не раз ловила на себе пламенные взоры миллионера. Ну что же, конечно, ей до ужаса хочется стать хозяйкой роскошного особняка, - а таких, как сообщали масс-медиа, у Костандиллиса по всему миру было полдюжины, - но это не значит, что она бросится ему на шею.
        - Ты бы хоть завела с ним интрижку, - вдруг заявила чопорная свекровь. - Ты что, не понимаешь, он отвалит тебе за одну ночь целое состояние!
        Потрясенная Ирина не знала, что ей делать: плакать или смеяться - мадам Дюбуа и ее мягкотелый сынок на полном серьезе предлагали ей стать любовницей Костандиллиса.
        - Он подарит тебе бриллиантовое колье, - мечтала мадам Дюбуа. - Хотя нет, проси сразу яхту.
        - Так и быть, - вторил ей Мишель. - Я смогу тебя простить. Ведь все ради детей, все ради моих маленьких крошек!
        Костандиллис никак не проявлял свой интерес к Ирине. Она даже изумлялась: если верить желтой прессе, Георгиос первым делом, въезжая в отель, соблазнял горничную. С Ириной же он вел себя достойно.
        Судьба грека оказалась на редкость занимательной - он вырос в Смирне, подростком перебрался оттуда в Америку, где сколотил первый капитал. Костандиллис всегда туманно отзывался об этом периоде. Наверняка за его богатством стояло преступление, да и не одно. Пик расцвета его предпринимательских способностей пришелся на Вторую мировую. Он всецело поддерживал союзников, занимался обеспечением армий топливом. Говорили, что он на этом хорошо нажился. Вроде бы в его руки попал целый поезд, на котором нацисты пытались вывезти из доживающего последние дни Третьего рейха награбленные ценности. Никто ничего не мог утверждать наверняка - у Костандиллиса всегда находились высокопоставленные друзья и великолепные адвокаты, которые в два счета доказывали несостоятельность всех обвинений.
        Во всяком случае, именно после войны он стал стремительно богатеть, способствовал восстановлению в Греции монархии и в итоге вернулся на родину - чтобы играть роль серого кардинала.
        Занятия проходили около полугода. Затем Костандиллис в свойственной ему экспансивной манере заявил как-то пятничным вечером:
        - Ирэн, на днях я устраиваю небольшую вечеринку только для избранных в Эгейском море. На яхте.
        О яхте Костандиллиса говорили, что она - самая большая в мире.
        - Я хочу, чтобы ты там присутствовала.
        - Но, Георгиос, - Ирина знала, что спорить с греком бесполезно, но что она, бедная учительница, будет делать среди избранных? Она не сомневалась, что под эту категорию попадали звезды кино, богатейшие бизнесмены и аристократы.
        - Ты - моя гостья, - с вызовом ответил грек.
        - Мне нечего надеть, - Ирина ляпнула первое, что пришло в голову.
        Костандиллис махнул сморщенной рукой:
        - Об этом не беспокойся. Завтра займешься такими мелочами.
        Муж устроил Ирине дома форменную истерику.
        - Продажная девка, шлюха, скажи, как часто ты спишь с этим сморчком! - вопил, брызжа слюной, Мишель.
        - Ты неблагодарная мерзавка, - поддакивала ему мадам Дюбуа, высунув нос из своей комнаты. Она уже несколько месяцев как переехала к «детям».
        Ирина давно устала от постоянных придирок и напоминаний о своей черной неблагодарности. Она-то никогда и не любила Мишеля. Костандиллис был ей гораздо более симпатичен.
        На следующий день Ирина действительно занялась «мелочами». Объехала самые элитные лавки Парижа на лимузине Костандиллиса. Хозяева бутиков были сама любезность. Похоже, они привыкли к чудачествам грека и знали, что его кошелек оплачивает самые дорогие покупки.
        - Мадам Дюбуа, - приветствовали ее везде. - Мы очень рады. Прошу вас, сегодня наша клиентка - только вы!
        Это не было обманом - во всех магазинах ждали только ее. Она набрала целый ворох вещей. Вначале Ирина боялась, а затем решила: вряд ли когда-нибудь еще ей представится случай приобрести платье от Диора или костюм от Шанель. Судя по всему, Костандиллис решил сделать ей прощальный подарок. Она знала, что приближается дата заключения его сделки с Москвой. Затем русский ему не понадобится. Сказка закончится, лимузин превратится в горбатый «Фиат», а дворец - в перезаложенный особнячок семьи Дюбуа. Ирина горестно вздохнула. Последние дни шикарной жизни она проведет с размахом, ни о чем не думая.
        Рано утром в воскресенье за ней заехал лимузин - путь лежал на частный аэродром. Там ее ждал небольшой самолет. Всего полтора часа в полете - и она оказалась в Греции.
        Стоял февраль, в Париже было достаточно прохладно, здесь же цвели деревья. Все ее чемоданы переправили на небольшой катер, который ожидал около причала.
        Море, лазурное, убаюкивающее море… Ирина так давно мечтала увидеть тихо плещущие волны.
        Катер доставил ее на яхту. Пресса не преувеличивала - яхта «Дионисия» поражала размерами и богатством обстановки. Она стоила не один миллион долларов.
        Костандиллис, радушный хозяин в белоснежном костюме с неизменной орхидеей в петлице, встретил ее лично.
        - Дорогая Ирэн, я подготовил вам лучший номер. - Он проводил ее в каюту. - У вас есть время прийти в себя. Гости уже собираются.
        На туалетном столике она обнаружила потрясающее жемчужное ожерелье. Неужели это подарок Георгиоса? Ирина знала, что любая сказка рано или поздно заканчивается. Ну что же, если такова плата за то, чтобы переспать с ней… Она некстати вспомнила Мишеля и его мамочку. Уже завтра она снова окажется в Париже. Жизнь пойдет своим чередом. Она имеет право на крошечный праздник, на настоящее безумство.
        - Вы великолепны, - услышала она голос Костандиллиса. Он крадучись, как кот, проник в ее каюту. Его темные глаза сверкали.
        На Ирине было темно-красное платье. Матовые жемчужины очень выгодно оттеняли ее кожу. Она поразилась самой себе - Ирина и не думала, что может выглядеть столь потрясающе.
        - Красный - мой любимый цвет. - Рука грека очутилась на шее у Ирины. Она ощутила жар, исходящий от сухой ладони миллионера. - Разрешите, я поправлю застежку. Вот так. Нас ждут.
        Ирина не ошиблась - среди гостей оказались американские звезды кино, которых она привыкла видеть на экране. Неужели это сама Элизабет Тейлор? Несколько друзей-греков, один знаменитый кутюрье, латиноамериканский диктатор. Компания подобралась разношерстная. Ирина вначале робела, затем справилась со страхом, а потом поверила Костандиллису: именно она хозяйка сегодняшнего вечера.
        Грек был в ударе. Он рассыпал комплименты, шутил. Ирине понравился генерал-президент из Южной Америки, диктатор прибыл с тремя дамами и явно не знал, кому из них отдать предпочтение.
        Ирина не знала и трети названий всех тех изумительных блюд, которые подавали молчаливые смуглокожие официанты. Костандиллис обладал поразительной способностью много пить и не пьянеть.
        Наконец сгустились сумерки. Яхта отправилась в плавание. Ирина вышла на свежий воздух. Было зябко, все-таки чувствовалось, что стоит февраль. Костандиллис, возникший ниоткуда, накинул на ее плечи палантин из соболей.
        - Это твой вечер, - прошептал он. Он впервые назвал ее на «ты». Его рука легла ей на талию. Значит, все завершится именно таким образом?
        - Ирэн, у меня есть к тебе предложение, и ты от него не откажешься. Ты же знаешь, что мне неизвестно слово «нет». Стань моей женой.
        Ей показалось, что она ослышалась. Ирина вдохнула полной грудью морской воздух. Значит, она нужна Георгиосу.
        - Мне необходимо подумать, - произнесла она.
        Грек рассмеялся гортанным смехом:
        - Я уже все решил, дорогая. Мы поженимся через два месяца.
        Той же ночью он овладел ею. Для своих семидесяти Костандиллис оказался настоящим ураганом.
        - Ну хоть теперь ты скажешь «да»? - поинтересовался он утром следующего дня.
        Георгиос - не сказочный принц, а скорее злой волшебник, который околдовал ее своими чарами. Но чем он хуже Мишеля?
        - Да, - произнесла она.
        - Я так и знал, - констатировал грек.
        Мишель Дюбуа устроил жене скандал по полной программе. Едва Ирина возникла на пороге их дома, как он опрокинул на нее помои обвинений. Слова застряли у него в глотке, когда он заметил за ее спиной Георгиоса Костандиллиса.
        - Господин Костандиллис, - пробормотал, покрываясь пятнами, Мишель. - Вы уж извините, мы не знали…
        - Мне нужно с вами поговорить, - сказал барским тоном грек. Он видел тысячи подобных плебеев, которые в его присутствии робели и не могли вымолвить ни слова. - Он продал мне тебя, - сказал Костандиллис, вернувшись к Ирине. - Потребовалось пять минут и сто тысяч франков. Развод будет оформлен незамедлительно.
        Ирина настояла на том, чтобы на счет сыновей Мишеля, к которым она успела привязаться, было положено по пятьдесят тысяч.
        - Мне нужна именно такая женщина, как ты, - сказал ей грек. - Ты знаешь, что я не идеал. Но богатство - оно дает ни с чем не сравнимую власть. Такая женщина, как ты, не должна влачить жалкое существование рядом с придурком-мужем. Но не думай, что ты сумеешь обвести меня вокруг пальца…
        Тут глаза грека блеснули яростным огнем. Ирина знала, что он безжалостен к конкурентам и уничтожает любого, кто противится его желаниям.
        - Ты - только моя. Я имею право на любовниц, запомни это. Ты же - только на меня.
        Раньше Ирина никому бы не позволила так говорить с собой, но маленький грек имел над ней необъяснимую силу.
        Их свадьба состоялась в Афинах, по всем местным церемониям. Затем Костандиллис настоял на подписании брачного контракта.
        - В случае моей смерти ты получишь не так много: пятьдесят миллионов долларов, кое-какую недвижимость и пару картин. Все остальное состояние разделят мои дети.
        У Костандиллиса было три сына и две дочери - все старше Ирины. Именно им предстояло унаследовать огромную империю отца. Ирина и не претендовала на миллиарды. Да и Георгиос, несмотря на достаточно почтенный возраст, казалось, помолодел после свадьбы.
        - Он тебя безумно любит, - сказала ей древняя гречанка, тетка Костандиллиса, которой было не меньше ста лет. - Я знала его еще мальчишкой, я сама принимала роды у его матери. Он - вихрь, а не человек. Опасайся его.
        Газеты не могли упустить такую сенсацию - один из самых богатых людей планеты женится на русской эмигрантке. Все сочли, что Ирина - достойная пара. Вспомнили про ее дворянские корни. Зато в прессе не появилось ни единой строчки про ее бывшего французского мужа - постарался Костандиллис.
        Их первая поездка была в Москву. Костандиллис в составе представительной делегации прибыл для заключения долгожданного контракта.
        Ирина наконец-то могла повидаться с родителями и дочкой, которая уже пошла в первый класс. Георгиосу понравилась девочка.
        - Я сделаю из нее настоящую светскую львицу. Ты возьмешь ее с собой.
        Для него не существовало преград. Он моментально обрел друзей в советском руководстве - этому в немалой степени способствовали презенты, которые хитрый грек раздаривал направо и налево.
        Его основная резиденция располагалась в Афинах. Трехэтажный особняк, полный шедевров эллинского искусства и модерновой техники. В подчинении Ирины оказалось около двух десятков слуг - горничных, садовников, поваров, шоферов, даже конюших, которые надзирали за породистыми арабскими скакунами Костандиллиса.
        Среди служанок не было ни одной моложе тридцати пяти - Ирина, проявив характер, сама рассчитала симпатичных девушек. Костандиллис не занимался домашними делами, к услугам Ирины был неограниченный кредит в греческих банках.
        Костандиллис не ограничивал ее в расходах - он хотел, чтобы его молодая супруга выглядела лучше всех. В его понимании это означало: самые дорогие платья, самые крупные бриллианты, знаменитые кутюрье.
        Ирэн появлялась при королевском дворе. Молодой монарх Константин Второй сделал ей комплимент. Она задавала тон в Афинах. Георгиос не раз говорил ей, что гордится успехами супруги.
        - Дорогая, мой бизнес во многом зависит от моей репутации. Ты моя жена, поэтому обязана быть лучше всех.
        Ирэн не смотрела в сторону других мужчин, они ей не требовались. Костандиллис не стеснял себя рамками брака. Листая модные журналы, Ирэн узнавала новые сплетни - Георгиос соблазнил топ-модель, грек-мультимиллионер устроил на яхте нероновские оргии. Ирэн не доставляло удовольствия читать подобные статьи. Она помнила о пункте в брачном договоре - с ее стороны не могло быть никаких претензий. И никакой измены.
        Так прошло почти четыре года. За это время в Греции сменилась власть - король попытался низвергнуть власть военной хунты, потерпел поражение и бежал за границу. Костандиллис принимал самое деятельное участие в политических интригах. Никто бы не сказал, что ему пошел восьмой десяток. Как всегда бодрый, энергичный, жаждущий новых прибылей, он находился в центре событий.
        Дочка была рядом, она ходила в закрытый пансион для детей греческой аристократии, Костандиллис обожал девочку и всячески баловал ее.
        Ирэн вела вольготную жизнь супруги миллионера. Посещала то Париж, то Милан, то Венецию, летала в Америку. Она давно превратилась в светскую даму, у нее появился необходимый лоск. Она чувствовала, что пресыщена жизнью. Ей недоставало только одного.
        Проснувшись как-то посреди ночи в огромной спальне - одна на гигантской кровати под балдахином, - Ирэн вдруг поняла: любви-то в ее жизни не было. К мужу она питала уважение, почтение, восхищение, но любовью это назвать нельзя. Ирине же требовалась настоящая, всепоглощающая страсть.
        Как-то, отдыхая в шезлонге у бассейна, она предавалась послеобеденному ничегонеделанию.
        - Госпожа, - услышала она вкрадчивый голос дворецкого, - пришел новый шофер. Вы поговорите с ним?
        Почему бы и нет? Ирэн занималась, по настоянию Костандиллиса, всеми домашними делами. Старый шофер неожиданно заболел, ему срочно потребовалась замена.
        Переодевшись, Ирэн прошла в кабинет. Ее ждал высокий темноволосый грек с белозубой улыбкой. Ирэн старалась не глядеть на него слишком долго - в доме было полно шпионов, которые, стараясь выслужиться, доносили о каждом ее шаге Костандиллису. В последнее время Георгиос сделался необычайно подозрительным и ревнивым. Тем более что несколько группировок старались устранить ее чересчур бойкого мужа.
        Она переговорила с Димитросом, так звали претендента в шоферы. Проверила его бумаги и рекомендации. Он ей понравился. Ирэн поняла, что именно о таком мужчине, сильном, страстном, она мечтала все эти годы. Увы, слишком поздно.
        - Вы нам подходите, - сказала она. - Вам еще требуется переговорить с начальником службы безопасности моего мужа. Сейчас я его вызову.
        В итоге Димитрос стал их шофером. Ирэн замечала, какие взгляды он бросает на нее. Однажды, когда Димитрос вез ее на прием в одно из посольств, он распахнул перед ней дверцу и намеренно - Ирэн готова была поклясться, что именно намеренно! - коснулся ее руки. Любого другого она бы немедленно уволила, но только не Димитроса.
        Грехопадение произошло в ее спальне. Шофер сам явился к ней.
        - Вы меня вызывали, хозяйка? - спросил он.
        - Вы сошли с ума, - прошептала Ирэн.
        Он шагнул к ней и поцеловал. Она не сопротивлялась, обмякнув в его объятиях.
        - Нам не стоит рисковать, - сказала она, когда все было закончено. Ирэн никогда раньше не испытывала ничего более потрясающего.
        - Я знаю, - произнес Димитрос.
        Неужели она влюбилась? Ирэн не могла в это поверить. Она вся светилась, даже Костандиллис, пропадавший сутками на важных совещаниях и переговорах, отметил, что жена выглядит удивительно хорошо.
        Когда муж пришел к ней в спальню, Ирэн внезапно стало противно.
        - Дорогая, я так тебя хочу. - Она ощутила его старческие губы и морщинистую кожу. - Ты так и светишься от счастья, скажи, это из-за перстня с изумрудом, который я тебе преподнес?
        Ирэн даже не вспомнила о подарке мужа, она мельком заглянула в сафьяновую коробочку и отложила ее в сторону. Она была счастлива оттого, что Димитрос признался: он ее любит.
        Их встречи с каждым днем становились все опаснее и опаснее. Ирэн понимала, что рано или поздно Георгиос обо всем узнает - и что тогда? Она даже не хотела думать. Ее муж был одним из самых могущественных лиц в стране. Она не сможет развестись с ним, он ни за что на это не согласится. Бежать тоже не имело смысла.
        Она продумала массу вариантов вплоть до того, чтобы вернуться на родину, в Советский Союз. Костандиллис не настолько силен, чтобы настичь ее за «железным занавесом».
        Катастрофа, как и следовало ожидать, произошла внезапно. Как-то Ирэн раньше времени вернулась из салона красоты. Она прошла в кабинет, доступ в который имели только Костандиллис и она сама. И с некоторых пор Димитрос.
        Ее возлюбленный, разложив бумаги на столе, что-то фотографировал. Рядом лежали часы, по которым он следил за временем.
        Ирэн недоумевающе взирала на эту сцену. Димитрос, заметив ее, чуть смутился.
        - Что ты здесь делаешь? - спросила Ирэн шофера. В ее голове зашевелилась страшная догадка.
        Димитрос отложил в сторону крошечный фотоаппарат и сказал:
        - Ирэн, ты должна меня выслушать.
        - Боже, ты шпион! - Ирэн стало дурно. Костандиллиса хотят убить, за ним охотятся, у них дома в сейфе лежат секретные бумаги.
        - Да, я проник к вам в дом, чтобы раздобыть секретную информацию, - беспристрастно объявил Димитрос. Ирэн осела на кушетке.
        Ее любовь - не более чем миф. Димитрос использовал ее в своих целях. Боже мой, что ей предпринять? Поднять шум - и тогда его схватят. Но Ирэн любила его. Отпустить - значит, предать Георгиоса.
        - Ирэн, - произнес Димитрос и подступил к ней. - Я представляю «Народный фронт Греции». Твой муж - один из участников военного переворота. Наша цель - избавляться от таких, как он.
        Ирэн видела только его глаза. Она же любит Димитроса. Нет, ни за что не предаст его. Его ждут пытки и неминуемая смерть.
        - Мне поручили раздобыть важные документы, - продолжал Димитрос. - Я сумел устроиться в ваш дом по подложным бумагам. Поверь мне, все чувства к тебе - это не игра. Я по-настоящему полюбил тебя, Ирэн.
        У нее закружилась голова. Ей никто и никогда не говорил ничего подобного. Может ли она верить Димитросу?
        - Ты должна мне верить, - с отчаянием в голосе произнес он. - Я мечтаю о том времени, когда мы сможем быть вместе. Сейчас это невозможно…
        Он прижал к себе Ирэн. Та всхлипнула.
        - А теперь мне надо идти, ты ведь позволишь? - спросил он, отстраняя Ирэн от себя. Она ничего не ответила. - Спасибо, - прошептал Димитрос и едва коснулся губами ее лба. Он исчез вместе с бумагами. Ирэн продолжала отрешенно сидеть на кушетке. Говорил ли он правду? Она не хотела думать об этом. Ее жизнь оборвалась.
        Собравшись с силами, Ирэн покинула кабинет. Всем объявила, что неважно себя чувствует, и удалилась в спальню. Она не выдержит, если Костандиллис начнет к ней приставать.
        Этого и не произошло. Костандиллис, приехав поздно вечером домой, почти сразу обнаружил, что его сейф вскрыт, а секретные бумаги похищены. Не прошло и пятнадцати минут, как обычно неповоротливые греческие полицейские заполнили особняк. Костандиллис, похожий на карликового тигра, был в ужасном состоянии, Ирэн его таким никогда не видела. Он не бесновался, хуже, в его глазах застыла холодная ярость.
        - Это один из слуг, - сразу вычислил он. - Ирэн, кто новый появился в доме за последнее время?
        Если она не скажет, то донесут другие.
        - Шофер, - произнесла она. - Георгиос, у меня болит голова, я хочу спать.
        - Ты не понимаешь, что произошло! - закричал грек. - Пропавшие бумаги чрезвычайно важны для правительства, я не имел права держать их у себя. Это может привести к новой смене власти. Я знаю, это чертовы анархисты. Прикрываются лозунгами о восстановлении демократии, а на самом деле собираются внести хаос в нашу жизнь.
        Все аэропорты Афин были перекрыты, полиция и военизированные спецслужбы устроили тотальную проверку на всех видах транспорта. Ирэн в который раз убедилась, что Костандиллис обладает колоссальной властью.
        Она с замиранием сердца ждала развязки. Димитрос… Неужели его схватят? Она разорвала и сожгла его подложные документы, которые оставались в особняке. Ирэн не должна допустить, чтобы ее любимый погиб.
        Через два дня она узнала, что Димитрос арестован. Она пила утренний кофе, когда по телевизору продемонстрировали ужасные кадры - избитый, окровавленный Димитрос в окружении нескольких дюжин полицейских. Его выволакивают из зарешеченной машины и ведут в приземистое здание тюрьмы. Ирэн выронила чашку, горячая жидкость обожгла ей руки, но она даже не заметила этого.
        - Его казнят, - проговорил Костандиллис. - Я добьюсь, чтобы его расстреляли. Пусть только сначала сознается, расскажет все о своей шайке, мне вернут документы…
        Ирэн догадывалась, какие именно способы используют спецслужбы, чтобы выбить правду. Она знала, что в стране правит военная хунта, но ей никогда раньше не было до этого дела. Ее, как супруги Георгиоса Костандиллиса, это не касалось.
        Тем же вечером Ирэн приехала в тюрьму. Заплатив баснословную сумму, она сумела проникнуть в камеру к Димитросу.
        - Они тебя пытали, - глотая слезы, произнесла Ирэн. Димитрос улыбнулся разбитыми губами.
        - Они ничего не добьются, - прошептал он. - И тебя я не выдам…

«Я же люблю тебя», - захотела сказать Ирэн, но сдержалась. Не время для сентиментальных признаний. Если она его любит, то должна помочь. У нее было несколько хороших знакомых, которые за деньги решат любую проблему. Она вытащит Димитроса из тюрьмы. Может, не сразу, на это потребуется время. Она оплатит ему лучших адвокатов, устроит побег…
        - Это обойдется вам в полмиллиона долларов, очень сложное дело. Все деньги сразу и наличными, - такова оказалась ставка.
        Ирэн собрала драгоценности, больше у нее ничего не было.
        Она с надеждой ждала новостей. Ей обещали, что о Димитросе позаботятся. Ирэн не выходила из дома, забросила свои обязанности и только следила за прессой и телевидением. Как назло, о покушении на Костандиллиса - а именно так именовалась кража документов из его особняка - не было ни слова.
        - Его расстреляли сегодня на рассвете, - сказал, заходя к ней в спальню, довольный Костандиллис. - Мне удалось узнать, что кто-то затевал его освобождение. Я обязательно узнаю, кто именно.
        Ирэн потеряла сознание. Она впала в депрессию. Димитроса нет. И виноват в этом ее муж. Он - исчадие ада.
        Решение далось Ирэн нелегко. Но стоило ей закрыть глаза и представить Димитроса…
        В Греции существовало много лавочек, в которых из-под полы продавали любовные эликсиры, приворотные зелья и яды. Ирэн занимали именно они.
        Окольными путями от говорливых служанок она вызнала, где располагается одна из таких лавочек. Одевшись так, чтобы не выделяться в толпе, она вышла в город. Ирэн приобрела несколько дорогих и явно не пользующихся спросом сувениров, а затем, зажав между пальцами стодолларовую купюру так, чтобы хозяин - белобородый старик - видел это, невинно спросила:
        - Говорят, что у вас есть интересующее меня зелье.
        Старик оценил ее практически безупречный греческий, взглянул на купюру и позвал кого-то. Из-за колышущихся занавесок появилась женщина с изможденным лицом, вся в черном.
        - Госпоже нужен твой совет, - сказал старик. - Она готова заплатить.
        Женщина, не взглянув на Ирэн, исчезла за занавесками.
        - Проходите, госпожа, она вас ждет, - проговорил старик.
        Ирэн очутилась в небольшой комнате. Она походила на средневековую лабораторию - на обшарпанном столе возвышались глиняные сосуды, узорные горшки и чашки с жидкостью, в углу хранились засушенные растения. Окна располагались под самым потолком. Слабые лучи света проникали в помещение, создавая таинственный полумрак.
        На столе лежала старинная книга, пожелтевшие страницы которой были испещрены арабской вязью. Ирэн вопросительно посмотрела на женщину. Та вдруг произнесла:
        - Я знаю, зачем ты пришла. Тебе нужно особое средство. Такое, от которого заснешь и никогда больше не проснешься.
        - Да, - твердо произнесла Ирэн.
        Она прекрасно знала, что с мужеубийцами в Греции обходятся крайне строго. В патриархальной стране до сих пор почитали мужа как главу семейства.
        - Что именно тебе нужно? - спросила женщина. - В моем распоряжении есть много ядов. От одного человек умирает сразу, даже не мучаясь. Второй выжигает внутренности и заставляет его долго страдать. Третий нужно постепенно добавлять в еду или питье, и через два месяца жертва съежится, как засохший лимон, и врачи не будут знать, что с ней происходит. У меня есть яды змей, растительные яды и еще особые зелья.
        - Что за особые яды? - спросила с интересом Ирэн.
        - О, они стоят очень дорого, - прошамкала женщина. - Но я вижу, у тебя есть деньги. Ты же знаешь, если полиция схватит меня, я попаду в тюрьму. Мне еще повезет, если останусь жива. Яд - это всего лишь средство. В твоих руках он может превратиться в смертельное оружие.
        Именно так - смертельное оружие. Ей требовалось именно такое. Георгиос умрет. Ирэн не было жалко мужа. Он убил ее любимого.
        - Особые яды, - продолжила старуха, - никогда не распознают. Они составлены по древним рецептам, которые содержатся в мудрых книгах. Врачи скажут, что человек умер естественной смертью.
        - Это мне и нужно, - произнесла Ирэн. - Я готова заплатить столько, сколько требуется.
        Старуха усмехнулась:
        - Я вижу, тебе не терпится осуществить задуманное. Но помни: убивая кого-нибудь, мы убиваем в первую очередь себя. Я видела в своей долгой жизни многих людей, которые желали убить. Они рано или поздно так и поступали. Лишь немногие отказывались от этой страшной идеи. Подумай - ты берешь на себя грех.
        - Я заплачу в два раза больше, чем ты попросишь, - упрямо произнесла Ирэн. - Мне нужен этот яд.
        Именно яд - иным способом она никак не лишит Костандиллиса жизни. После ограбления и похищения документов он стал крайне подозрительным, его эскортирует вооруженная до зубов охрана. И только дома он расслабляется и теряет бдительность.
        Женщина исчезла, оставив Ирэн одну. Побежали томительные минуты. Ирэн казалось, что старуха, так похожая на ведьму, никогда не вернется. Лучи солнца, пробивающиеся через пыльные оконца, постепенно окрашивались в багровый цвет. Наступал вечер.
        Занавески, затрепетав, вновь пропустили старуху. Та вернулась, держа в руках небольшую резную коробочку.
        - Я принесла то, что тебе требуется, - проквакала она. - Возьми и взгляни!
        Ирэн повиновалась. Коробочка, точнее, крошечный ларчик, оказался тяжелым - он был изготовлен из особой породы дерева. Витиеватый резной рисунок украшал его стенки и бока. Мифические сцены. Наверное, старуха хочет, чтобы вместе с ядом она приобрела бы и эту плохую подделку под старину. Ирэн все-таки разбиралась в искусстве, у Костандиллиса на вилле была огромная коллекция древнегреческих раритетов.
        - Открывай, - велела старуха. - Или ты боишься?
        Что за чушь, конечно же, Ирэн ни в малейшей степени не боялась. Она попробовала открыть ларчик, но ничего не получилось.
        - Нажми на голову минотавра, - подсказала старуха, внимательно наблюдая за ней черными бусинками глаз. Ирэн сделала, как ей велели. Раздалась мелодичная музыка. Коробочка открылась.
        Внутри, в небольшом углублении, находилось несколько кусочков смолы, больше похожей на второсортный янтарь - темно-желтой, с пузырьками и черноватыми точками вкраплений.
        - Это и есть то, что ты ищешь, - заверила ее старуха.
        - Как-то не очень похоже на яд, - произнесла Ирэн. Но на что она рассчитывала, что ей дадут пузырек с наклейкой, на которой изображены череп и кости?
        - Не сомневайся, тебе нужно только опустить один из этих кусочков в жидкость и дать жертве выпить. Уверяю, через несколько минут все закончится. Этот яд приготовлен по древнему арабскому рецепту. Он был известен еще при Александре Македонском. Говорят, что и сам полководец отравлен на пиру именно этим ядом. Он забирает силы, лишает разума и жизни.
        У Ирэн исчезли последние сомнения. Она отсчитала требуемую сумму и, как обещала, удвоила ее.
        Старуха поклонилась и прошептала:
        - Пусть все, что ты задумала, осуществится. Но помни: когда боги хотят наказать кого-либо, они выполняют все его желания.
        Ирэн вернулась на виллу в отличном расположении духа. Костандиллис отсутствовал, он находился в заграничной поездке. У Ирэн было предостаточно времени, чтобы подготовить убийство.
        Убийство… Ирэн закрыла глаза. Могла ли она раньше представить, что захочет намеренно убить человека. Нет, нет и еще раз нет. Отец с матерью воспитывали ее как подобает, прививали моральные принципы, старались сделать из нее хорошего человека. Когда она жила во Франции, ей иногда хотелось прибить мадам Дюбуа или ее сына-бездельника. Но это все были мимолетные желания, которые она никогда бы не осуществила.
        С Георгиосом все было иначе. Ирэн вдруг подумала, что, убив мужа, она не воскресит Димитроса. Ну и что, это будет ее месть. И все же старуха права - переступив черту, она никогда не сможет вернуться назад. Убийство - это такое преступление, которое уже не исправишь.
        Она заперлась в спальне. Снова открыла ларец. Под странную, не походившую на греческую музыку, которая доносилась из шкатулки, Ирэн вновь и вновь любовалась переливающимися кусочками смолы. Они походили на темные бриллианты. Драгоценности, которые несут смерть.
        Муж вернулся неожиданно. Он без приглашения прошел в комнату Ирэн. Обычно сдержанный, Костандиллис весь кипел.
        - Я выяснил, кто подготавливал побег бунтовщика, проникшего в наш дом, - сказал он, и каждое его слово, как кинжал, вонзалось в сердце Ирэн.
        Она похолодела. Неужели он все знает?
        - Ты, - Костандиллис осклабился, и Ирэн поразилась его сходству с монстром, вырезанным рукой неизвестного мастера на шкатулке с ядом. Он подошел к ней и со всего размаху ударил по лицу. Ирэн отшатнулась. Георгиос всегда гордился тем, что относится к женщинам галантно. Он никогда не позволял себе повысить на жену голос и тем более ударить ее.
        - Ты отдала мои драгоценности, чтобы вызволить своего любовника, - прохрипел он. Гнев его нарастал. - Вы вместе задумали убить меня, отвечай!
        - Георгиос, что с тобой? - только и могла возразить Ирэн. Супруг продолжал бушевать. Он походил на тропический ураган, который сметает все на своем пути. Ирэн стояла на своем: она ничего не знает и понятия не имеет, о чем говорит муж.
        Поостыв, Георгиос стал более-менее вменяемым.
        - Я лишу тебя всего, - произнес он мрачным тоном. - Я не могу позволить себе скандал, это скажется на моей репутации. Меня засмеют, если узнают, что самому могущественному человеку в Греции наставляла рога жена, да с кем - с жалким бунтовщиком и анархистом. Но ты свое получишь, и очень скоро!
        Он приказал Ирэн оставаться в спальне и не покидать ее. У дверей появились вооруженные молодчики. Ирэн поняла, что наступил час расплаты. Еще немного, и она разделит участь Димитроса. Костандиллис никогда не прощал предательства.
        Тем памятным вечером в их доме состоялся прием. Скрежеща зубами, к ней зашел Костандиллис - как всегда, в белом костюме и с орхидеей в петлице.
        - У нас гости из США, - произнес он. - Одевайся и будь с ними мила. Это твой последний вечер, Ирэн. Ты меня очень разочаровала. Ты мне больше не жена, но я не могу раскрывать наши семейные дрязги перед важными инвесторами.
        Ирэн поняла: сегодня вечером - или никогда. Если она первой не нанесет удар, то Костандиллис не будет с ней церемониться. Сколько сотен, нет, тысяч людей, которые выступали против него, оказывались в тюрьмах, других вылавливали в море со связанными руками и ногами, иные просто исчезали. То же произойдет и с ней. Жена Георгиоса Костандиллиса исчезнет. Ее будут искать, решат, что это месть анархистов и повстанцев. О ней забудут… Ирэн не хотелось умирать.
        Она выбрала лучшее платье - золотистое, сверкающее. Из драгоценностей - лучистые топазы с бриллиантами. Раскрыла шкатулку. Всего несколько кусочков смолы - и Костандиллиса не будет. Как просто - и могущественнейший временщик умрет.
        Когда она появилась в огромном зале для приемов, все смолкли. Ирэн знала, что производит на людей неизгладимое впечатление. Даже в темных глазах мужа она заметила мрачное удовлетворение и восхищение. Он не мог не признать, что сегодня она великолепна.
        - Зачем ты предала меня, Ирэн! - с тоской в голосе произнес он. Боже, Ирэн почувствовала укол совести, Костандиллис любит ее.
        Она раздаривала улыбки, источала любезности. Американские инвесторы - несколько пожилых сенаторов с увядшими женами, одетыми крайне богато и столь же безвкусно, - восхищались ею.
        - Господин Костандиллис, - сказал один из них, - вы обязательно должны привезти вашу супругу в Вашингтон. Я приглашаю вас…
        - Разумеется, - ответил грек. На этот раз в его глазах сверкнули молнии мести. Ирэн не сомневалась - это ее последний выход на сцену. Бежать она не сможет. Даже если сейчас она заявит, что муж собирается ее убить, и попросит политического убежища у американцев, это ничего не изменит. Ей не поверят. А если и поверят, то не пожелают из-за одной женщины терять очень выгодный миллиардный контракт.
        - Георгиос, я хочу с тобой потанцевать, - сказала Ирэн. Она обожала танго. Муж не проронил ни слова, она чувствовала, как дрожат его руки.
        - Тебе пора, Ирэн, - ответил он. - Пора к себе в спальню.
        Ей пора. Пора умирать.
        - Один бокал шампанского, дорогой, только один, - она взглянула на него, и Георгиос не смог устоять.
        Она подала ему хрустальный бокал. Кусочек смолы, который она опустила в него за несколько секунд до этого, растворился.
        Костандиллис осушил шампанское, как он это всегда делал, одним залпом. Ирэн замерла у мраморной колонны. Она последний раз видит его живым.
        Ирэн снимала драгоценности в спальне, когда услышала встревоженные крики и топот.
        - Господину плохо! - раздался голос одной из служанок. - Госпожа Ирина, прошу вас!
        - Пропустите, - приказала она растерявшимся охранникам, которые дежурили около ее спальни. - Моему мужу плохо, вы что, не слышали?
        Те повиновались. В ее голосе слышался несвойственный ему металл. Ирэн неторопливо прошла в зал для приемов.
        Костандиллис лежал на полу, раскинув руки. Глаза были устремлены вверх. Он еще дышал.
        - У него сердечный приступ, - убеждал всех один из сенаторов. - Я умею оказывать первую помощь, позвольте.
        Ирэн склонилась над мужем. Он что-то прошептал. Она не разобрала, что именно. Пальцы его скрючились в предсмертной судороге, взгляд потух.
        - Он умер, - буднично произнесла Ирэн. - Господин Костандиллис скончался. - И ушла к себе.
        Лучшие врачи Афин, оказавшиеся всего через несколько минут на вилле мультимиллионера, не смогли ничего сделать. Констатировали инфаркт. Только Ирэн знала, что причина смерти - кусочек похожей на янтарь смолы, которую она растворила во французском шампанском.
        Паника воцарилась не только на вилле, где никто не знал, что же делать без всемогущего Костандиллиса, в столице тоже многие растерялись. В щуплых руках Георгиоса сосредоточились нити управления государством, он знал политические и финансовые секреты, многие контракты и договоренности были заключены исключительно благодаря его влиянию.
        Ирэн быстро дала понять, что новая хозяйка дома - это она. Как супруга покойного, она вступила в права наследства. Три сына Костандиллиса от первого брака завладели танкерным флотом и акциями, ей, согласно пунктам брачного договора, достались пятьдесят миллионов долларов, афинский особняк, вилла во Франции и небольшая коллекция картин.
        Провели расследование скоропостижной смерти Костандиллиса. Ирэн удалось настоять на том, что вскрытие вовсе не обязательно. Официальная версия - инфаркт.
        Как она и ожидала, появились и неофициальные версии. Кто-то уверял, что видел выражение лица Ирэн в тот момент, когда она склонилась над умирающим супругом, - смесь радости, удовлетворения и страха.
        Расследование так и не началось, потому что в Греции в результате очередного военного переворота сменился премьер-министр - прежний во многом зависел от покойного Костандиллиса. К власти пришли новые люди, которых такое положение вещей вполне устраивало.
        - Она отравила мужа, - шептались в кулуарах. Ирэн не обращала на это внимания. Ей было все равно, что о ней говорят. Вскоре она покинула Афины. Переехала в Америку, где быстро нашла нового супруга.
        После этого Ирэн сменила еще нескольких мужей, в их числе были французский аристократ и отставной новозеландский министр иностранных дел.
        Она была богата, могла позволить себе практически все - и чувствовала, что ей чего-то не хватает. Любви? Она старалась об этом не думать. После Димитроса Ирэн так никого и не полюбила.
        Ей предстояло одиночество. Ирэн чувствовала, что такая жизнь угнетает ее. Разве этого она добивалась? Нет, совсем другого. Но прошлое уже нельзя вернуть.
        Иногда она вспоминала слова старухи, которая продала ей яд. Она убила не Георгиоса, она убила себя. Но Ирэн привыкла ни о чем не сожалеть.
        И все же… Все же как ей хотелось вернуть те безмятежно-счастливые дни! Всего несколько недель…
        Лидия Ивановна наблюдала за Ирэн Костандилли. Женщина без возраста и проблем - разве у такой могут быть проблемы? Мамыкина почувствовала неожиданную симпатию к Ирэн. Немного вздорная, избалованная богатством, но в целом неплохая женщина.
        - Спасибо вам, - неожиданно произнесла Костандилли. Она никогда никого не благодарила. Старушка заставила ее разворошить в памяти то, что было очень-очень давно. Лидия Ивановна на секунду напомнила ей старую гречанку, которая встретила ее в лавке и продала яд. Нет, конечно же, Мамыкина ничего не знает. Никто ничего не знает, могут только догадываться.
        - После того как вы пришли, я почувствовала себя лучше, - сказала Ирэн Аристарховна. Она не обманывала. - Вы вселяете в людей уверенность.
        - Я рада, что вам стало лучше, - Мамыкина прищурила глаза. - Вы же совсем не глупая женщина, не так ли? У вас есть свои соображения по поводу того, что происходит в кемпинге.
        Ирэн Костандилли машинально поднялась и прошлась по комнате.
        - Меня все это настораживает, - сказала она медленно. - Мне кажется, что следует опасаться Сколышева. Очень неприятный человек. Он вполне может быть убийцей.
        - Уверена, что вы в чем-то правы, - согласилась с ней Мамыкина. - Петр Сергеевич явно не обаяшка, так ведь теперь говорят молодые? Значит, вы считаете, что он убивает одного за другим гостей кемпинга?
        - Не знаю, - честно призналась Ирэн. - Поверьте мне, я не убийца….
        Она запнулась. Нет, она все же убийца. Но и милая старушка, которая сидела перед ней, совершила в своей жизни подобное. Она лишила жизни человека и не скрывает это.
        Почему Ирэн решила, что Мамыкина не причастна ко всему происходящему? Из-за того, что ей за восемьдесят? Это не аргумент. Люди в таком возрасте могут лишиться рассудка, сами об этом не подозревая. Она такая домашняя и добрая… Ирэн Аристарховна вспомнила, какое неприятное впечатление произвела на нее Мамыкина в первые минуты знакомства. Ирэн доверяла своей интуиции, она почти никогда ее не подводила. Вот именно, почти никогда.
        - Вы размышляете, причастна ли я к убийствам? - прервала поток мыслей Ирэн Лидия Ивановна. Костандилли вздрогнула, словно до нее дотронулась холодная рука мертвеца. Старуха слишком умна и наблюдательна. Случайно ли она оказалась в кемпинге?
        - Я не склонна к наказанию тех, кто допустил в жизни ошибку, пускай даже такую страшную, как убийство, - вкрадчиво продолжала Лидия Ивановна. - В мои-то годы я уже почти все знаю о человеческой натуре. Так что можете мне доверять, Ирэн Аристарховна.
        Эта фраза насторожила Ирэн. Старуха чего-то добивается от нее.
        - Нет, вы не так поняли, - фальшиво улыбнулась Ирэн. - Я вас, конечно же, не подозреваю. Это дело рук одного из мужчин. Например, историка Сколышева. Он такой неприятный тип, будь я на месте убийцы - обязательно бы от него избавилась.
        - Опасно так говорить, - поцокала языком Лидия Ивановна. - Смотрите, когда с ним что-то случится…
        Именно в этот момент в дверь Костандилли резко постучали. Ирэн Аристарховна испуганно посмотрела на Мамыкину. Было около четырех утра. Позднее время для гостей.
        - Откройте, пожалуйста, это я, Катя, - раздался приглушенный голос.
        - Вы думаете, стоит открыть? - спросила Ирэн, обращаясь к Мамыкиной. - Что произошло? - с опаской подойдя к двери, задала она вопрос. - Почему вы тревожите меня в такое позднее время?
        - Ирэн Аристарховна, я знаю, что Лидия Ивановна у вас, - продолжала Катя. - Кажется, пытались убить Сколышева. Он валяется внизу, на кухне. Ему требуется помощь.
        - Открывайте, - скомандовала Мамыкина. Ирэн явно не хотелось впускать кого-то в свой номер. Минуты доверительности прошли. Зачем она вообще завела разговор со старухой? У них - гонки на выживание. Вдруг Лидия Ивановна убийца?
        Не дожидаясь, пока Костандилли откроет дверь, Мамыкина сама повернула ключ в замке. В темноте перед ней стояла запыхавшаяся Катя.
        Девушка тяжело дышала, схватившись за сердце.
        - Деточка, заходи, - произнесла Лидия Ивановна, впуская Катю. - Не волнуйся, расскажи, что произошло.
        Катя прошла в номер и уселась в кресло. Мамыкина предложила ей стакан воды, но Вранкевич отрицательно покачала головой.
        - Я спустилась вниз, к холодильнику, - сказала Катя. Потом замолчала и продолжила: - Хорошо, я скажу правду. Я спустилась вниз, чтобы посмотреть, нет ли возможности освободить пленников из подвала.
        Мамыкина кивнула головой. Она давно поняла, что Катя неровно дышит к молодому журналисту Диме. Что же, она одобряет выбор девушки.
        - Дверь там слишком массивная, ее нельзя вышибить, - произнесла Катя. - А потом я прошла на кухню…
        Ирэн с неодобрением воззрилась на Катю. Такая милая и тихая, а бродит бесстрашно по кемпингу в самую жуткую пору. Знает ведь, что убийца где-то рядом. Возможно, слишком хорошо знает, вот и не боится? Костандилли засомневалась. А почему бы и нет?
        Девчонка вполне может быть убийцей. Изображает из себя недотрогу, влюбленную дурочку, а сама убивает гостей одного за другим. Ирэн не было жалко бородатого Василия и зануду Найденову, которая обливалась холодной водой в мороз и ела сырую свеклу. Татьяна Живаго - это потеря. Во всяком случае, для телевидения. Ирэн встречалась с Татьяной и ее мужем, олигархом. Костандиллис, говоря по-современному, тоже был олигархом. И, наконец, четвертая жертва - женоподобный астролог. Ирэн избегала предсказателей и гадалок. Вдруг они докопаются до ее тайны?
        - …а там на полу распластанное тело Сколышева. Мне кажется, его убили, - завершила трагическим шепотом Катя.
        - Если это так, - проговорила Мамыкина, - то он не убийца. Настал и его черед.
        - У него вполне может иметься сообщник, - фыркнула Ирэн. - Вы об этом не подумали?
        Лидия Ивановна, не обращая внимания на тон Костандилли, продолжала:
        - Нам нужно спуститься вниз и проверить.
        - Еще чего, - вставила Ирэн Аристарховна. - Я не пойду. Самый лучший выход - запереться в комнате и ждать. Буран рано или поздно стихнет. Помощь придет.
        Ирэн не хотела признавать, но она боялась. Такого страха она не испытывала в своей жизни ни разу. Даже тогда, в тот вечер, когда Костандиллис заявил, что жить ей осталось недолго, Ирэн не боялась. В ней жила непонятная уверенность, что она победит. Это было так давно… Она постарела, оптимизм улетучился. Неужели она погибнет в заснеженном кемпинге и никто не спасет ее? Разве старуха и девчонка смогут кого-то спасти?
        - Надеяться надо только на себя, - повторила фразу, которая была в ходу в лагере Лидия Ивановна. Она давно усвоила, что спасение утопающих - дело рук самих утопающих. Страх парализует реакцию и разум. Мамыкина много чего боялась в жизни. Она и прошла через многое. Но умирать в кемпинге не собиралась. В ней проснулось чувство азарта. Кто же убийца? Лидия Ивановна про себя могла сказать, что не она.
        Одна из присутствующих здесь дам? Величественная, хотя и перепуганная Ирэн Костандилли? Или бледная, но полная решимости Катя? Мамыкина симпатизировала им обеим. В ее воображении забрезжила неясная картинка. Кто-то уже говорил, что все происходящее в «Серебряной поляне» - инсценировка. Они послушно выполняют роль статистов. Значит, есть и режиссер, который обязательно находится на премьере. В этот раз режиссер предпочел смешаться с публикой.
        - Запритесь у себя в комнате, - велела Лидия Ивановна. - И соберите драгоценности, не следует возбуждать нездоровый интерес. Катя, деточка, мы с тобой спустимся вниз и посмотрим, что же на самом деле произошло со Сколышевым. Надеюсь, ты не ошиблась и он мертв.
        - Как вы можете так говорить! - произнесла Ирэн Аристарховна.
        - О, в силу возраста я многое могу себе позволить, - сказала Лидия Ивановна, включая фонарик. - Сколышев безумен. Его безумие может стоить жизни нам всем. Он как бешеная собака. Чтобы спасти себя, пристрелите пса.
        Катя вздрогнула. Старушка, такая милая, маленькая и добрая, произносила ужасные вещи как ни в чем не бывало.
        - Я пойду с вами, - неожиданно изменила свое решение Ирэн. Она не хотела оставлять девушку и старуху наедине. Кто знает, говорила ли Катя правду. Возможно, это хитрый трюк, очередная уловка маньяка.
        - Но я пойду самой последней, - твердо заявила Ирэн. На нее никто не нападет. По крайней мере, из этих двух. Верить никому нельзя. Никому!
        - Пожалуйста, только прихватите что-нибудь для самообороны, - посоветовала ей Мамыкина. Ирэн поколебалась и взяла из несессера позолоченные ножницы. Не ахти какое оружие, но при желании можно постоять за себя.
        Троица двинулась вниз по темной лестнице. Ирэн внимательно прислушивалась к доносящимся шорохам и скрипам. Она резко обернулась. Нет, позади никого нет. Нервы расшалились. Еще бы, как только она выберется из этого кемпинга, улетит в Швейцарию, в клинику доктора Мейзингера. Достаточно с нее России. Сон, легкая пища, классическая музыка и никакого общения.
        Первой шла Катя. Она освещала путь фонариком, который доверила ей Лидия Ивановна. Старушка поразилась тому, как изменились знакомые помещения в темноте. Тьма превратила большие комнаты просто в огромные, словно они оказались в другом измерении. То же происходит и с разумом - стоит ему погрузиться во тьму, как открывается простор для чудовищ и монстров, которые живут в глубинах подсознания.
        Лидия Ивановна не верила в потусторонние силы, она знала, что самое коварное и страшное существо на свете - человек, живой человек. Мертвые не возвращаются. Но в эту ночь она была готова поверить во все, что угодно.
        Непроницаемая тьма царила вокруг них. Они шли не более трех минут, однако время словно остановилось. Поворот на кухню…
        - Вот он, - шепотом, сама не зная почему, произнесла Катя. Желтое пятно света от фонарика заплясало на лежащем навзничь Сколышеве. Историк походил на паука, раскинувшего лапы с коготками.
        - Включите общий свет! - скомандовала Лидия Ивановна. Катя несколько секунд шарила по стенке. Где же выключатель, он должен быть где-то рядом. Так и есть, она не должна волноваться.
        Свет залил кухню, страхи исчезли, все, что казалось таким непонятным и пугающим, мгновенно стало будничным. Петр Сергеевич лежал неподвижно, на голове его запеклась кровь.
        - Он жив, - сказала Мамыкина, склонившись над ним. - Его не убили. Ему нужно помочь.
        - Как не убили? - протянула разочарованно Ирэн Аристарховна. Затем, сообразив, что ее вопрос звучит некорректно, спросила уже по-другому: - Но девушка уверяла, что он умер.
        - Мне так показалось, - ответила Катя. - Я никого в этом не уверяла, Ирэн Аристарховна. Или у вас были веские основания считать, что это не так?
        - На что ты намекаешь? - сразу ощетинилась Костандилли. - Я была в комнате рядом с Лидией. Никого я не пыталась убить.
        - Мы можем констатировать, что эта новая попытка лишить кого-то жизни провалилась, - сказала Лидия Ивановна. - Сколышев дышит ровно, но он без сознания. Я не врач, нужно позвать Лизавету. Вдруг у него что-то серьезное?
        - Я схожу за ней, - бросила Катя и, не дожидаясь ответа, убежала.
        - Его лучше оставить на месте, - сказала Ирэн Аристарховна. - И обыщите карманы, у него где-то ключи от запертых в подвале.
        - Вот они, - Лидия Ивановна вынула из кармана брюк Сколышева две связки ключей. - Сейчас придет Лиза, не бросим же мы его тут…
        Ирэн нисколько не было жалко Сколышева. Гнусный тип, который подбивает других на преступления, а сам хочет остаться в стороне. Он получил по заслугам.
        Появилась Лиза в легкомысленном халатике и измерила пульс Сколышеву, потом, приподняв веки, проверила его зрачки.
        - Рефлексы в норме, - сообщила она. - Его ударили чем-то тяжелым по голове, но легко, так, чтобы отключить.
        - Намерения убить не было? - быстро переспросила Лидия Ивановна.
        Лиза поежилась:
        - У вас все мысли только об убийствах. Не думаю. Или только…
        - Или что? - спросила Катя. Она поразилась, с каким недоверием смотрит каждая из собравшихся на кухне женщин на других. Они такие разные - по возрасту, социальному положению и воззрениям. Но судьба зачем-то свела их вместе.
        - Или только кто-то не рассчитал силу удара, - закончила свою мысль Лиза.
        - Раньше убийца не промахивался, - усмехнулась Костандилли. - Первого, бородатого, тоже ведь убили ударом по голове.
        Раздался стон, Сколышев открыл глаза и попытался приподняться.
        - Что со мной? - прошептал он. Петр Сергеевич заметил женщин. Он все вспомнил. Темнота, фигура в коридоре…
        Лицо! Страшное, неживое, похожее на маску лицо Василия!
        - Не двигайтесь, - сказала Лиза. - На вас напали, вам требуется отдых и покой.
        - Где ружье? - первым делом спросил Сколышев. Он оттолкнул Лизу, которая хотела ему помочь, и поднялся на ноги. Голова гудела, его немного шатало. - Я спрашиваю вас, где мое ружье? - его тон стал угрожающим. - Кто-то из вас его украл! Признавайтесь, кто именно!
        - Никто не трогал вашего ружья, Петр Сергеевич, - заявила Мамыкина.
        - Куда же оно делось? - Сколышев метнул гневный взгляд на старушку.
        - Лучше скажите, что с вами произошло, - попросила Катя. Сколышев нащупал большую шишку на затылке.
        - На меня напали. - Он прошел из кухни в гостиную. Так и есть, ружья не было и там. Его похитили. Ничего, в тайнике есть еще несколько ружей. Он сумеет за себя постоять!
        - Кто именно? - продолжала расспросы Лидия Ивановна. - Вы видели лицо нападавшего?
        Историк уселся в кресло. Голова все-таки болела немилосердно. Ему нужно чуточку отдохнуть. Но только не сейчас.
        - Я видел, - подтвердил он. - Это был Пояркин.
        - Пояркин? - удивилась Катя. - Вы не ошиблись? Или вы хотите сказать, что на вас напала Марина Пояркина?
        - Какая же ты тупая, девочка! - разъярился Сколышев. На мгновение он забыл о головной боли. - Я тебе говорю - это был Пояркин. Тот самый тип, которого первым укокошили. Я пошел на кухню, а там его бородатая морда. Он посмотрел на меня жуткими светящимися глазами, а потом… Потом я не помню, что было. Темнота и провал в памяти.
        Все внезапно замолчали. Вой ветра, бушевавшего снаружи, усиливался. Лидия Ивановна опустилась на диван. Сколышев безумен, в этом сомневаться не приходится.
        - Что, не верите мне? - Историк подскочил. - Я уверен, что это был именно он. Я никогда не забуду этот пронзительный взгляд…
        - Он же мертв, - как-то глупо произнесла Ирэн. - Как он мог напасть на вас, если его убили! - Не знаю, - Сколышев хитровато хихикнул.
        Его смешок только усугубил ситуацию. Катя попятилась к двери. Он сошел с ума! До сих пор ей не доводилось общаться с буйнопомешанными, но, похоже, Сколышев наверняка из их числа.
        - Тело Василия исчезло, не так ли? - продолжал Петр Сергеевич. - Почему мы решили, что его выкрали? Кому нужен этот труп? Он сам ушел.
        - Вы нас обманываете, - произнесла Костандилли, и в ее голосе сквозила истерика. - Я знаю, что вы врете. Вы подлый, мерзкий сумасшедший, - она всхлипнула.
        - Не хуже и не лучше вас, - парировал Сколышев. - Посмотрите на себя, в кого вы превратились. Подозреваете друг друга… Так почему версия о том, что это делает умерший, вам не нравится? Недалеко отсюда находится аномальная зона, там часто видят летающие тарелки, ночные огоньки и прочую чертовщину. Труп, который ходит, - из их числа.
        Разрядила обстановку Лидия Ивановна:
        - Мы вам верим, Петр Сергеевич. А теперь вам лучше отдохнуть.
        - Какое там! - воскликнул историк. - Вы не понимаете, что кто-то завладел моим ружьем!
        - Это не мертвец. - Мамыкина превратилась в заботливую бабушку. Она взяла Сколышева за руку. - Зачем посланцу потустороннего мира оружие, сами посудите?
        - Значит, его украли вы, - Сколышев обмяк.
        Головная боль усиливалась. В последнее время он замечал, что у него случаются резкие перепады настроения. То он веселый и полный сил, а через минуту - насупленный и апатичный к происходящему. Петр Сергеевич помнил, как врач убеждал его пройти комплексное обследование. Намекал, мерзавец, что у него с головой не все в порядке. Сколышев знал, что он нормальнее, чем другие, люди этого и боятся.
        - Отдохните немного. - Мамыкина подмигнула Кате. - Мы о вас позаботимся. Ружье никуда не денется.
        Бабка обладает способностями к внушению или даже гипнозу, подумала Ирэн.
        Сколышев на глазах засыпал. Он улегся на диван, отвернулся к стенке.
        - Ключи, где мои ключи? - встрепенулся он.
        - Спите, Петр Сергеевич. - Голос Мамыкиной его обволакивал. - Не думайте о проблемах. Вам нужно выспаться.
        - Как это у вас получилось! - с восхищением воскликнула Лиза. - Где вы научились гипнозу?
        Мамыкина, удостоверившись, что Сколышев заснул, ответила:
        - Детка, ты о чем? Я просто собрала всю волю в кулак и внушила ему, что необходимо заснуть. Он - фактор беспокойства.
        Ирэн не поверила бабке. Какими еще тайными способностями обладает старушка божий одуванчик?
        - Он не врал, я все видел собственными глазами, - из темноты появился Саша Гончаров. Подросток дрожал.
        - Что с тобой? - Катя подошла к мальчику. Она помнила, что Саша убежал в самый разгар смены власти - когда Сколышев освободил его отчима и они, потрясая ружьями, грозились всех перестрелять. - И где ты был все это время?
        Подросток ответил слабым голосом:
        - Прятался в тренажерном зале…
        - С ним не разговаривать надо, а чаем напоить! - воскликнула Ирэн Аристарховна. Ей не нравилось, что Мамыкина с девицами начинают всеми командовать. - Он весь дрожит, вы что, не видите!
        Забыв о том, что всего четверть часа назад сама умирала от ужаса, Ирэн прошествовала на кухню. Она обладала способностью мобилизовать силы и посмотреть в лицо опасности.
        Церемония приготовления чая отвлекала ее от собственных мыслей.
        - Как вкусно, - сказала Лидия Ивановна, когда стол был сервирован.
        - Я научилась этому в Китае, - не без гордости заметила Костандилли. - И положите мальчику побольше сахару, это помогает прийти в себя.
        Саша обеими руками схватился за чашку и сделал несколько глотков. Кожа на лице порозовела, его перестала бить дрожь.
        - Я слышал ваш разговор, - произнес тинейджер. - Слышал, что сказал Сколышев. Он вас не обманывает.
        - Ну-ка, теперь все по порядку. - Ирэн окончательно пришла в себя. Дикий страх, который парализовывал волю и рассудок, она испытывала всего два раза - когда разразился банковский кризис и она едва не потеряла все состояние, и когда летела над Тихим океаном в Австралию: в самолет попала молния. И в том, и другом случае она собралась и сумела трезво оценить ситуацию. Она выжила. Так будет и в этот раз.
        Саша попросил еще чаю. Затем произнес:
        - Я убежал от отчима… Я же вам говорил, что он невменяемый, еще хуже, чем Сколышев.
        - Да, на редкость мерзопакостные личности, - согласилась Ирэн Аристарховна. - Как только мы выйдем отсюда, я добьюсь, чтобы их упрятали в психушку.
        - Я спрятался в тренажерном зале. Выждал несколько часов. Отчим искал меня, бегала мать… Она совсем от любви к нему обезумела, готова выполнять каждое его приказание. Считает, что Сергей спас нас от голодной смерти…
        Мальчик запнулся, затем поежился:
        - Я потом заснул. И проснулся от крика…
        - Это Марина, - сказала Катя. - Ей привиделось…
        - Она тоже вообразила, что к ней заявился умерший муж, - объяснила Лиза.
        - Не слишком ли много людей, которые видели Василия? - проронила Мамыкина.
        - Я тоже его видел, - у ребенка перехватило дыхание. - Я ведь люблю фильмы ужасов, но во всю эту муру не верю. А тут… Я заметил, как на кухню проскользнула фигура. Со спины - лица я не разглядел. Сколышев окликнул этого человека. Затем и сам появился. Он сидел в гостиной…
        Слова мальчика навевали ужас. Катя поймала себя на том, что со страхом, который ледяными пальцами впился ей в затылок, ждет развязки.
        - И пошел за ним… Потом раздался приглушенный крик. Я решил, что произошло еще одно убийство. Мне так хотелось выбежать и застать убийцу на месте преступления. И вот он появился. С ружьем…
        - Так и есть, тот, кто оглушил Сколышева, и похитил его ружье, - тихо произнесла Лиза.
        - На этот раз я увидел его лицо. - Мальчик замолк.
        Звякнула ложка, упав на пол. Ирэн вздрогнула. Ей снова стало страшно.
        - Это было лицо Василия Пояркина. Но какое-то неестественное, страшное, застывшее. Он вышел с кухни и поднялся наверх.
        - Наверх? - заинтересовалась Лидия Ивановна. - Мертвец украл ружье у Сколышева, затем поднялся на второй этаж - и растворился? Такого не может быть!
        Мальчик помотал головой и упрямо сказал:
        - Я не ошибаюсь и не обманываю вас. Он пошел на второй этаж.
        - Ну и ну, - выдохнула Лиза. В пестреньком шелковом халатике она смотрелась сюрреалистично на кухне кемпинга. - Саша, какую жуть ты рассказываешь. Что же, по зданию разгуливает… даже сложно сказать, кто именно. И мы находимся в его власти…
        Голос Татаренко звучал насмешливо, но в нем проскальзывали нотки отчаяния.
        - Хотите верьте, хотите нет, - повторил подросток. - Это место проклято! Побыстрее отсюда мотать нужно, вам понятно?
        Он выбежал с кухни.
        - Освободите же наконец наших диссидентов, - встрепенулась Катя. - Николай Кириллович и Дима разберутся, что к чему.
        - Не сомневаюсь. - Ирэн налила себе в чашку чай. - Все ведут расследование, а толку никакого. Выясняется, что, помимо убийцы, по кемпингу ходит неизвестная тварь. Потусторонняя.
        Последнее слово далось ей с трудом. Она словно прислушивалась к ночным скрипам и шорохам, которыми был полон дом, обдуваемый борейскими ветрами.
        - Кажется, чьи-то шаги, - произнесла Катя. Она обернулась и посмотрела в тускло освещенный коридор.
        Остальные женщины в напряжении замерли. Шаги. До них доносились мерные, похожие на удары каминных часов шаги. Воображение рисовало Кате страшную картину: из коридора на кухню, где они находятся, совершенно безоружные, входит нечто. Почему посланцы с того света всегда предстают как злобная и враждебная сила?

…Василий Пояркин. Она помнила его черную бороду и хитрый быстрый взгляд. Мальчик описал свои переживания с такой экспрессией, что она поверила ему безоговорочно. Саша Гончаров не обманывал. Он на самом деле видел нечто. Но как это возможно? Неужели в «Серебряной поляне» им довелось столкнуться с тем, что неизвестно науке - или что наука так тщательно скрывает от обывателей?
        - Да, к нам кто-то приближается, - прошептала Лиза, и глаза ее расширились от страха. Ирэн Аристарховна, не отрываясь, смотрела в коридор. Боже, сейчас перед ними появится…
        В кухню вошел Сергей Леонидович Гончаров.
        - Что здесь за сборище? - проговорил он. - Вам же русским языком было сказано, что бродить ночью по кемпингу в ваших же интересах запрещается.
        Из груди Кати вырвался вздох облегчения. Она никогда бы не поверила, что будет рада видеть этого наглого и суетливого человечка. Надо же, она в самом деле испытывала радость: уж лучше Гончаров, чем… Чем кто-то или что-то другое.
        - У нас утреннее сборище, - вставила Лидия Ивановна. - А это установленным вами законом не запрещено. С добрым вас, Сергей Леонидович, утром. Гончаров подозрительно уставился на Мамыкину. С чего это старуха сегодня так любезна? Он знал, как она его ненавидит, впрочем, и сам самарский бизнесмен платил ей тем же.
        - Петр спит, - сказал он, - я видел его на диване. Что-то вы от меня скрываете, дамы. А ну, рассказывайте, что произошло.
        Он положил на стол ружье. Ирэн Аристарховна превратилась в саму любезность:
        - Сергей Леонидович, голубчик, хотите чаю?
        Костандилли защебетала. Сергей Леонидович немного обмяк. И в самом деле, чего он испугался четырех баб? Что они могут с ним сделать? У него оружие. Но не исключено, что кто-то из этих милых созданий - убийца. Гончаров знает, что ни он, ни его жена не причастны к тому бедламу, который царит в «Серебряной поляне». А вот эти милые дамочки… Боже! Не подложила ли ему Ирэн чего-нибудь в чай?
        Сергей Леонидович уже сделал глоток. Нет, вроде все в полном порядке. Он становится чересчур подозрительным.
        Попив чаю, который оказался на редкость вкусным, он поднялся. Захотелось спать. Несколько часов он спал урывками.
        - Я вижу, у вас вполне безобидное сборище. Но не думайте, что вам удастся что-то затеять. Я пошел к себе, но скоро вернусь.
        Дождавшись, пока он скроется из виду, Катя произнесла:
        - Мы уже что-то задумали. У него ружье. Кроме того, Петр Сергеевич припрятал в доме остальное оружие.
        - Нужно Сколышева изолировать, - сказала Ирэн. - Он на самом деле опасен. Гончаров пусть остается, изымем у него ружье - и дело с концом.
        - Я пошла освобождать наших пленников, - произнесла Катя.
        Ей так хотелось вновь встретиться с Димой. Она все это время ощущала тоску по Реутову. Он ей нравится, тут Катя не сомневалась. И она ему тоже…
        Лязгнула дверь в подвал. Первым Катя заметила Енусидзе. Как всегда бодрый, увидев ее, он несказанно удивился. В руке полковник держал увесистый молоток.
        - Моя дорогая девочка, - проговорил он конфузливо. - А я ведь едва не опустил его тебе на голову. Мы решили, что Сколышев или его подручные рано или поздно сюда заявятся, поэтому выбрали нападение как лучшую в этих условиях тактику.
        - Выходите, - улыбнулась Катя. - Вы свободны.
        - В самом деле? - распрямил плечи Николай Кириллович. - Сколько раз я слышал, как судья произносит примерно такие слова в зале суда, и не представлял, до какой степени это приятно.
        Мамыкина, которая встречала бывших пленников, вкратце обрисовала случившееся. Енусидзе похлопал ее по плечу и произнес:
        - А я теперь уверен, Лидия Ивановна, что если бы не вы, то нам так бы и сидеть в подвале. Вы просто молодец!
        Банкир Никольский выглядел несколько подавленным. Его занимали мысли о том, что сейчас происходит в Москве. Ему было страшно: если его вынужденное отсутствие продлится дольше, конкуренты могут предпринять опасные шаги.
        Дима обнял Катю. Девушка подумала, что она еще никого не ждала с таким упоением и нетерпением, как молодого журналиста.
        - Милая моя, - шепнул ей Дима, - ты мне так нужна. Я все время думал о тебе. Только о тебе. - И поцеловал ее нежно.
        - Товарищ Сколышев, просыпайся, - Енусидзе попробовал растолкать историка.
        Петр Сергеевич, открыв на мгновение мутноватые глаза, снова погрузился в сон.
        Ирэн в который раз подумала, что бабка темнит. Она обладает даром гипноза, но скрывает это ото всех. Зачем? Странно, очень странно…
        - Тогда транспортируем его вниз, в место нашего заточения, - сказал полковник.
        Общими усилиями Сколышев был водворен в подвал. Дверь захлопнулась, заскрежетал замок. Николай Кириллович проверил надежность запоров. - Теперь остался его дружок Гончаров. Ну, это не помеха. Жаль, что ружье Сколышева пропало, - сказал он.
        - Значит, кто-то его взял себе, - со страхом произнесла Лиза.
        - О, милая моя, - настроение Николая Кирилловича после освобождения из подвала резко повысилось, - я не верю во всю ту ерунду, которую вам поведал Сколышев. Он же псих, у него галлюцинации, видения, последствия белой горячки.
        - А как же мальчик? - спросила Катя. Присутствие Енусидзе вселяло в нее уверенность. Рассказ об ожившем Василии казался теперь не более чем плохой шуткой.
        - А что мальчик? - удивился Николай Кириллович. - У ребенка слишком богатое воображение. Или не исключен еще один вариант. Он видел, кто на самом деле взял ружье, и знает, таким образом, кто пытался убить Сколышева. Но намеренно выгораживает этого человека. Услышав дикую историю сумасшедшего, подросток решил ее использовать.
        Эта версия показалась Кате не такой уж невероятной. В самом деле, почему Саша так испугался? Но кого он мог бы выгораживать? Уж точно не отчима, которого ненавидел всей душой. Остается один человек…
        - Ольга Евгеньевна, - заключил за Катю Енусидзе, - забитая, тихая женщина. Но кто вам сказал, что такие не бывают убийцами? За свою практику я на всякое насмотрелся…
        Появился Виктор Антонов, которого Лиза вызволила из погреба. Спортсмен, ни с кем не перемолвившись словом, поднялся к себе наверх.
        - Вот еще один подозрительный тип, - продолжил Енусидзе. - Не сиди он в погребе, у меня возникла бы к нему масса вопросов.
        - Ну вот, опять начинается, - намеренно громко произнесла Ирэн Аристарховна. - Запомните, господин полковник, вас не для того освободили, чтобы вы спихивали на любого из присутствующих преступления. Вы поможете нам выбраться из кемпинга?
        Наконец-то нарушил молчание Игорь Никольский. Бизнесмен сказал глухим голосом:
        - Я собираюсь уйти. Я больше не могу здесь оставаться. Мне нужно срочно в Москву.
        - И куда вы пойдете? - спросил его Дима. - Вас же заметет…
        - Ну и что, - ответил упрямо Никольский. - Это лучше, чем оставаться в этом сумасшедшем доме. Надо пройти-то всего несколько километров до шоссе…
        - Во-первых, не несколько, а почти шесть, - сказал Енусидзе. - Воля ваша. Вы знаете, что за погода стоит на улице. Желаете добровольно замерзнуть, я вам в этом препятствовать не буду.
        - Еще бы, ты только попытайся, - злобно произнес Никольский. - Погода не такая уж ужасная.
        - Несколько километров по лесу, не забывайте, в пургу, могут оказаться смертельными, - напомнила Лидия Ивановна. - Я знаю, что такое тайга. С ней нельзя шутить.
        - Да пошли вы все со своими советами! - в сердцах воскликнул Никольский. Сидя в подвале, он продумал несколько вариантов развития событий. Больше он ни минуты не останется в «Серебряной поляне». Вика, если пожелает, может к нему присоединиться. Не захочет - он пойдет один. Как всегда, в гордом одиночестве. Он пробьется, в этом Игорь Александрович не сомневался. Жизнь ставила перед ним задачки и посложнее…
        - Ну что же, у нас появились желающие покинуть кемпинг, - сказал Енусидзе. - Еще кто-нибудь собирается уходить? Нет, вот и хорошо. Потерпим всего один-два дня.
        Никольский рассмеялся:
        - Терпите. Я - человек действия. Я ухожу.
        Сергей Леонидович был не дурак. Он видел, как переглядывались бабы на кухне. Они что-то знали. И неспроста Сколышев, как сурок, дрых на диване. Рядом с ним не было оружия. Значит, им каким-то образом удалось обхитрить историка.
        Вместо того чтобы пройти в комнату и отоспаться, как он всех уверял, Гончаров засел наверху. Он подслушивал. Услышал и внезапно возникшие мужские голоса. Они освободили пленников из подвала! Сергей Леонидович гневно сжал ружье. Вот мерзавки! Им доверять нельзя! Они за это поплатятся!
        Гончаров увидел на лестнице фигуру борца Антонова. Он прицелился, затем опустил ружье. Нет, к этому он не испытывал враждебных чувств.
        Зато когда появился Никольский, Гончаров понял: вот он, желанный миг. Банкир, богатая сволочь. Сергей Леонидович и сам был далеко не бедным человеком, однако считал всех, кто богаче его, ворами и жуликами.
        Он слышал, как на повышенных тонах Никольский внизу объявил, что собирается драпать. Не потому ли подается в бега, что выполнил свою кровавую миссию?
        И снова Гончаров опустил ружье. Палец замер на собачке. Выстрелить в человека трудно. Ну ничего, его время еще придет.
        - Я ухожу, - объявил Вике Никольский, ворвавшись в комнату.
        Богатырева, щуря заспанные глазки, не могла понять, как Игорь появился в спальне - он же находился в подвале. О чем она его и спросила.
        - Замолчи, - он оттолкнул девушку. - Ты мне больше не нужна, Виктория. Я убедился, что ты никчемная, глупая, жадная до денег девица.
        - Игорюша, - пролепетала Вика, - я не могла ничего поделать, Сколышев и Гончаров были с оружием, я не могла тебя освободить.
        - Я вовсе не об этом, - отмахнулся Никольский. Он натягивал куртку. Хорошо, что в кемпинге имелась лыжная экипировка. - Я о том, Виктория, что нас связывало. Секс и деньги.
        - Игорь, - начала всхлипывать Вика, - как ты можешь? Ты же обещал, что поможешь мне сделать карьеру. У меня же на носу запись диска.
        Никольский застегнул куртку и проверил карманы. Так, портмоне с кредитными карточками и небольшим количеством долларовой наличности при себе. Он выйдет на трассу, поймает автомобиль. Хотя в такой буран там вряд ли оживленное движение. Ничего, набредет на заправку или придорожное кафе.
        - Получишь ты свой диск, - сказал он. - Я тебя обеспечу, Виктория, но на этом мы расстанемся.
        - Ты не обманываешь, Игорь? - сразу встрепенулась Вика. Она услышала волшебные слова «получишь свой диск». Игоря она, конечно же, не любила. Она любила его деньги. За то время, пока они были знакомы, Вика получила от него множество драгоценностей. Практичная девица всегда несла подарки к ювелиру, который оценивал их. У нее скопилась приличная, даже очень приличная сумма. С голоду она не умрет. Только бы попасть обратно в Москву - она найдет новый денежный мешок. Богатые папики так падки на молоденьких звезд шоу-бизнеса.
        - Ну что же, милый Игорь, - наигранно-сладким голосом произнесла Вика. - И охота тебе идти в такую погоду. Я бы на твоем месте…
        - Ты никогда не окажешься на моем месте, - процедил сквозь зубы Никольский. Куртка теплая, с капюшоном, на ногах - ботинки. Всего несколько километров - и он на свободе.
        - Прощай, дорогой! - Вика послала ему воздушный поцелуй. Как только дверь за Игорем захлопнулась, она повалилась на постель и закрыла глаза. Эта страница ее жизни перевернута. Он сам ушел. И это к лучшему!
        - Катюша, как я рад, что снова тебя вижу, - вздохнул Дима. Он взял Катю за руку. Она чувствовала, как блаженство растекается по ее телу. Прошло совсем немного дней с тех пор, как они попали в сумасшедшую новогоднюю историю, и вот она встретила человека, который ей очень нравится. Катя боялась признаться самой себе, что любит. Да, да, она, кажется, любит…
        Реутов улыбнулся, и от этого Кате стало совсем хорошо. Все-таки легче преодолевать трудности, когда рядом человек, который тебя понимает.
        - Как ты думаешь, Дима, - задала вопрос Катя, - здесь, в кемпинге, действует нечистая сила?
        Реутов выглянул из библиотеки, где они находились. Наступило утро, однако ночь цепко держала в своих лапах кемпинг. Тьма никак не хотела отступать. Горели бра, отбрасывая рассеянный, матовый свет.
        - Похоже, что так, - произнес он, и его слова наполнили душу и разум Кати леденящим ужасом. - Тот, кто организовал весь этот кошмар, на самом деле какое-то порождение тьмы ночной. Катюша, я написал множество статей о летающих тарелках, домовых, снежном человеке и монстрах в московском метро. И ни на йоту не верю в эти глупости, открою тебе секрет!
        - Значит, ты считаешь, что в кемпинге действует человек? - произнесла Катя.
        - Конечно, - убежденно ответил Дима. - Кто-то искусно маскируется под нечистую силу, нагнетает страх и истерию.
        - Но как быть с Василием Пояркиным? - продолжила Катя. - Его видели два человека…
        - Один из которых явно свихнувшийся, а другой - внушаемый подросток, - произнес Дима. - Катя, не верь всему, что говорят. Действительность - это иллюзия.
        В библиотеку заглянула Лидия Ивановна.
        - Как хорошо, что вы здесь, - произнесла Мамыкина. - Настя Куликова хотела что-то сообщить. Сейчас я приглашу Николая Кирилловича.
        В библиотеку зашла Настя - тонкая, беззащитная, бледная. Она виновато улыбнулась Кате.
        - Я знаю, что ужасная паникерша, но дело, как я считаю, серьезное, - сказала она срывающимся голосом.
        - Что-нибудь произошло? - спросил Дима.
        Настя ответила:
        - Я даже и не знаю, имею ли я право рассказывать вам об этом. У меня ужасное подозрение. Я не могу больше держать его в себе. Выслушайте меня, пожалуйста!
        В ее голосе звучало столько отчаяния и тоски, что Катя, поддавшись порыву, обняла Настю. Та всхлипнула.
        - Понимаете, я ведь люблю Дениса. Очень люблю. Но я не могу скрывать от вас то, что обнаружила сегодня ночью…
        В библиотеку чеканным шагом военного вошел полковник Енусидзе. Он жевал булочку, в другой руке держал чашку с дымящимся ароматным чаем.
        - Что случилось? - спросил он, заметив слезы Насти. - Мы сейчас во всем разберемся.
        - Как хорошо, что вы здесь, - вздохнула она и вытерла слезы. Глаза у нее покраснели, светлые волосы спадали на лоб, не придавая ей красоты. Но полковник подумал: немного косметики, стильная одежда, - а на все это у Анастасии есть деньги, - и она будет выглядеть настоящей красавицей.
        - Вы единственные здесь, кому я безоговорочно доверяю, - продолжала она.
        - Как хорошо, - заметил Дима. - Я тебя тоже не подозреваю.
        Приободренная замечанием журналиста, Настя сказала:
        - Сегодня ночью я искала в аптечке шипучий аспирин. А нашла вот что.
        Она протянула полковнику ампулы со снотворным. Тот, прочтя надпись, нахмурился, затем поставил чашку на журнальный столик и сказал:
        - Позову-ка я Лизавету, она у нас специалист по всем этим лекарствам.
        - Нет! - выкрикнула слишком громко Настя и покраснела. - Извините, я не хотела так грубо. Я… я… Это звучит странно, но я не доверяю Лизе.
        - Милая моя, - пропыхтел Енусидзе, - я, конечно, понимаю, что вы не любите Лизу за то, что она завела романчик с вашим мужем…
        - Николай Кириллович, - произнесла Лидия Ивановна. Старушке было жалко Настю - такая славная, добрая, ранимая девушка, а Енусидзе, не щадя ее чувств, говорит жестокие вещи.
        - Продолжайте, - Настя уставилась в пол. - Я сильная, выдержу.
        - Так вот, - продолжил Енусидзе, соображая, что сказал что-то не то. - Это вовсе не причина, чтобы подозревать в чем-то Лизу.
        - Я все прекрасно понимаю. - Настя подняла глаза, в них застыли слезы. - Но сегодня ночью я вспомнила. Мне всегда казалось, что Лиза кого-то мне смутно напоминает. Однако мы из Питера, она же - из этих краев. Согласитесь, проверить ее слова невозможно. Но потом я вспомнила! Я видела ее в одном из ночных клубов Питера, в том самом, где познакомилась с Денисом.
        - Вполне вероятно, - протянул Енусидзе. Его неожиданно заинтересовал рассказ Насти. А вдруг она права, и Лиза, такая хорошенькая помощница, которая якобы случайно оказалась в кемпинге, на самом деле знает больше, чем говорит?
        - Но до этого Лиза утверждала, что никогда не бывала в Петербурге, - сказала Настя.
        - Деточка, ты могла ошибиться, - Лидия Ивановна ласково взглянула на Настю. - Перепутать, в конце концов.
        - Конечно, могла, - согласилась Настя. - Но разве у вас не создалось впечатления, что Лиза и Денис знакомы?
        Вдруг кашлянул Дима Реутов. Журналист выглядел смущенным.
        - То, что я сейчас расскажу, выставит меня не в самом лучшем свете, - начал он. - В общем, мое хобби - подслушивать разговоры. Я не считаю, что это неэтично. Это мой хлеб, так сказать…
        В этот момент в дверном проеме появилась голова Лизы. Студентка округлила глаза и спросила:
        - О, у вас конфиденциальный разговор? Я не помешаю?
        Лиза с интересом оглядела присутствующих. Они что-то от нее скрывают. Ее взгляд остановился на Куликовой.
        - Лизочка, я только что вспомнила, - встрепенулась Мамыкина. - Не могла бы ты принести мне немного водички. Мне необходимо выпить лекарство.
        - Конечно, Лидия Ивановна. - Лиза исчезла.
        Енусидзе подошел к двери и раскрыл ее.
        - Так сложнее подслушать. А почему вы не захотели, чтобы Лиза присоединилась к нашему разговору? Если имеются к ней вопросы, логичнее всего их задать и получить ответы. Не так ли?
        Лидия Ивановна ответила:
        - Пусть Дима расскажет то, чему стал свидетелем.
        Реутов заторопился:
        - Я слышал, как беседовали Лиза и Денис. Я подозревал, что между ними завязалась дружба и даже более. Но мне показалось, что они знакомы уже достаточно давно.
        Вернулась Лиза с чашкой.
        - Минеральная, без газа, - она протянула чашку Мамыкиной.
        - Деточка, - спросила Лидия Ивановна, - скажи мне, пожалуйста, ты знала Дениса до того, как приехала в кемпинг?
        - Дениса… Дениса Куликова? - переспросила Лиза. - Конечно же, нет, а почему у вас возник такой вопрос? - Она сложила руки на груди. - Ах, я понимаю, Настюша решила пожаловаться на меня, безнравственную разлучницу. Ну, ну, беседуйте…
        - Она говорит неправду, - выдохнула Катя. Она заметила, как дернулись уголки губ и вспыхнули глаза у Лизы, когда она услышала вопрос Лидии Ивановны.
        - Но ведь Лиза права, - продолжил отстаивать свою любимицу Николай Кириллович. - Настя, разве мы можем объективно воспринимать ваши заявления?
        - Ну хоть мне вы верите? - спросил Дима.
        Настя, закусив губу, поднялась из кресла.
        - Мне незачем обманывать, - сказала она. - Да, мне не нравится Лиза, ну и что с того? Она тоже не питает ко мне симпатии.
        - А все равно, откуда у Дениса ампулы с барбамилом? Именно этот препарат ввели Татьяне Живаго, - задумчиво произнесла старушка.
        В этот момент прогремел выстрел. И раздался крик.
        Сергей Леонидович увидел, как банкир, экипированный по полной программе, вышел из номера. Ну надо же, действительно собрался покинуть кемпинг. Куртка с капюшоном, фонарик, рюкзак. Значит, бросает всех и сматывается.
        Никольский спустился в холл. Часы показывали шесть. Он зашел на кухню, открыл холодильник, вытащил несколько упаковок с ветчиной и колбасой.
        Сидевшая в некоторой прострации Ирэн Костандилли пришла в себя. Она предавалась воспоминаниям о счастливом прошлом. Ей стало казаться, что ужас никогда не закончится. Неужели покойный астролог прав - никто из них не вернется отсюда живым?
        - Что это вы делаете? - спросила она.
        Никольский не ответил, а продолжал складывать продукты в рюкзак, который он отобрал у Вики.
        - Эй, уважаемый господин банкир, если вы надумали покинуть «Серебряную поляну», то не забирайте у нас всю еду, - заявила Ирэн Аристарховна. - Нам тут еще оставаться…
        Никольский по-прежнему молчал. Он сделал свой выбор. Никто не помешает ему уйти. Ирэн, оскорбленная тем, что банкир, которого она до сих пор считала воспитанным мужчиной и прекрасным собеседником, проигнорировал ее слова, попыталась захлопнуть дверь холодильника.
        - Прочь с дороги, - прошептал Никольский. Нервы у него были на пределе. Еще какая-то старая глупая курица пытается ему мешать!
        Ирэн отшатнулась. С ней давно не разговаривали в подобном тоне. Надо же, люди всего за несколько дней могут превратиться в монстров. Она поняла: чудовища на самом деле бродят по кемпингу. Но это не исчадия ада, пробудившиеся к жизни темные силы, монстры - это они сами. И она в том числе. Она, Ирэн Костандилли, ничем не отличается от банкира, который оттолкнул ее в сторону и продолжает вываливать в рюкзак продукты.
        - Да делайте все, что угодно, - махнула она рукой.
        Какая ей разница? Она - вегетарианка, колбасу не ест. Так что, если даже Никольский возьмет все мясные изделия, от голода Ирэн не умрет.
        Забив рюкзак, Никольский буквально выдернул ящик с кухонными принадлежностями. Пошарил в нем, выбрал несколько ножей поострее. Ирэн отошла в сторону. Весь мир сошел с ума.
        - Я пришлю к вам помощь, - глухо произнес Никольский. - Всего хорошего. Счастливо оставаться!
        Он прошел к входной двери. Завывал, как взбесившийся волк, ветер. Не раздумывая, Игорь открыл дверь. В лицо ему ударил снежный вихрь.
        - Стоять! - услышал Никольский позади себя голос. Игорь медленно обернулся.
        Ирэн по-змеиному притаилась на кухне. Она видела, как в три прыжка со второго этажа по лестнице скатился Гончаров. С ружьем. Она не вмешивается в мужские игры.
        - Что, бежишь с тонущего корабля? - спросил Гончаров. Он находился в пяти метрах от Никольского. Тот оценил риск. Ну что же, иногда бывает так, что оказываешься с опасным противником один на один, без телохранителей и бронированного «Мерседеса».
        - Я никому не разрешаю покидать кемпинг, - заявил Сергей Леонидович. Власть, которую давало ему ружье, опьяняла. - Отойди от двери.
        Игорь швырнул в него рюкзак, одновременно с этим падая на пол. Гончаров, не ожидавший сопротивления, замешкался. Тяжелый вещмешок ударил его в плечо.
        Он выстрелил.
        Ирэн, сидевшая на кухне, с напряжением ждала развязки. Секунды капали, как расплавленный воск. Она вросла в пол. «Боже, если ты есть, я поставлю тебе самую большую свечу, если только ты отведешь от меня беду!» Она услышала выстрел и завопила.
        Сергей Леонидович ударил Никольского изо всех сил ногой. Банкир, держась за бок, из которого сочилась кровь, упал на одно колено.
        - Сволочь, ты пытался напасть на меня! - завопил разъяренный Сергей Леонидович.
        Никольский застонал, нестерпимая боль пронзила правый бок. Неужели он сейчас умрет?
        Услышав выстрел, Енусидзе и Реутов выбежали из библиотеки. Их глазам предстала страшная картина: скорчившийся Игорь Никольский, истекающий кровью, и беснующийся рядом с ним Гончаров.
        Николай Кириллович оцепенел. Как же это походило на ту давнюю историю. Он так хотел ее забыть. Не получится, прошлое рано или поздно настигнет тебя.
        Дима Реутов отреагировал моментально. Не задумываясь, журналист бросился на Гончарова. Он повалил его на пол и скрутил.
        Сергей Леонидович попытался вырваться. Енусидзе бросился на помощь Диме. Вместе они утихомирили разошедшегося владельца супермаркетов.
        Выстрел взбудоражил весь кемпинг. Марина Пояркина, которая никак не могла забыть ужасную ночную сцену, когда в дверь к ней скребся покойный муж, выглянула из комнаты. Ирэн Костандилли, увидев, что схватка завершилась победой над Гончаровым, вышла из кухни. Катя подбежала к Никольскому.
        - Он ранил меня, - морщась от боли, проговорил банкир. Словно в подтверждение его слов, на пол закапала густая алая кровь.
        Лиза Татаренко склонилась над Никольским.
        - Ничего страшного, - успокоительным тоном произнесла она. - Вас задело по касательной. Могло быть и хуже. Сейчас промоем рану, продезинфицируем и перевяжем.
        - Жаль, что я не всадил тебе пулю в лоб, - прошипел Сергей Леонидович.
        - Он стал опасным, - подхватив ружье, сказал Енусидзе. Самообладание вернулось к нему. - Ирэн, несите с кухни веревку!
        Привлеченная выстрелом и последующим шумом, сверху прирысила Ольга Евгеньевна. Супруг, пускающий слюни на полу, произвел на нее самое гнетущее впечатление.
        - Что вы с ним сделали! - бросилась она с кулаками на Диму. - Вы избиваете моего мужа, немедленно отпустите его!
        Реутов произнес:
        - Мадам, это ваш супруг едва не убил Игоря. Он стрелял в него, но, к счастью, рана не такая серьезная.
        Ольга Евгеньевна остолбенела.
        - А я вам не верю! - выдохнула она. - Это провокация, вы специально хотите оклеветать Сергея.
        Появилась Ирэн Аристарховна с мотком тонкой бечевки. Енусидзе хмыкнул:
        - Теперь у него пропадет охота стрелять в людей.
        Ловкими, сноровистыми движениями он скрутил Гончарову за спиной руки, затем настал черед ног. Сергей Леонидович, чертыхаясь, просил жену освободить его. Супруга не двигалась с места.
        - Мама, я тебе говорил, что он зверь, - произнес, прижимаясь к матери, Саша Гончаров. Ольга Евгеньевна ничего не ответила.
        Вернулась Лиза с небольшой сумочкой.
        - У меня есть спирт и йод. В кемпинге имеются бинты?
        Марина пошла за бинтами. С Никольского осторожно сняли куртку и свитер. Рана продолжала кровоточить.
        - Что случилось? - спросила Вика, появляясь наверху. Увидев окровавленную одежду Никольского, она подбежала к нему. - Игорь, что произошло? Ты опасно ранен, ответьте мне кто-нибудь!
        Богатырева крутилась рядом с раненым любовником, охая и давая ненужные советы. Пояркина вернулась со стерильными бинтами в упаковках. Лиза обработала рану и наложила повязку.
        - Вот и все, - сказала она. - Но в любом случае нужен врач. Я постаралась свести риск неблагоприятных последствий к минимуму.
        - Ты у нас молодец, - сказал появившийся Денис Куликов. Настя метнула на него недовольный взгляд, который перехватила Катя. Так-так, пожалуй, у молодоженов из северной столицы дела далеко не блестящи.
        - Нашего несостоявшегося убийцу мы поместим в одну из комнат, - сказал Енусидзе.
        - Почему несостоявшегося? - произнесла Ирэн Аристарховна. - Я теперь не сомневаюсь, что он это все и затеял. На пару с историком, или с женой, или еще с кем-то. Если бы не Дмитрий, то этот маньяк всех нас перестрелял бы.
        - Я ничего не знаю! - воскликнула Ольга Евгеньевна. Впервые за годы брака она поняла, что собой представляет ее благоверный.
        - Да никого я не убивал, - проскрежетал связанный Гончаров. - Больно оно мне надо. Ольга, неужели ты меня бросишь?
        - Мама, он тебя провоцирует. - Саша обнял мать. - Не поддавайся на его речи.
        - Ну, щенок, я тебя мало бил, - подытожил с мукой в голосе Гончаров. - Думаете, что справились со мной? Ничего подобного. И повесить убийства на меня не удастся. Я никого не трогал!
        - И ни в кого не стрелял, - прервал его Николай Кириллович. - Я таких видел, они всех уверяли, что их арестовали по ошибке. А пока отправим нашего друга Гончарова в погреб.
        Обстановка удивительным образом разрядилась. Сергея Леонидовича поместили в погреб. Воцарилось совершенно неуместное веселье. Вика, изображая заботливую возлюбленную, прильнула к раненому Никольскому. Дима и Катя мирно беседовали, никто и думать не хотел о том, что произошло всего несколько минут назад.
        - Как все-таки хорошо! - воскликнула Лиза. - Все позади….
        - Но мы ведь так и не выяснили, кто же убийца, - осторожно сказала Лидия Ивановна. На ее слова не обратили внимания. Старушка следила за всеми, кто собрался в гостиной. Она чувствовала: что-то грядет. Но что именно?
        - Лиза, это твоя сумочка!? - восхитилась Вика. Она держала в руках сумочку из крокодиловой кожи. - Какая прелесть, я тоже такую хочу!
        - Не трогай ее, - с тревогой в голосе произнесла Лиза и буквально вырвала ридикюль у Богатыревой.
        - Извини, - обиженно протянула восходящая поп-звезда. - Я не знала, что она тебе так дорога. Я просто в шутку сказала, что хочу такую же!
        Лиза расстегнула сумку, вынула платок.
        Неожиданно на пол упало несколько ампул. Галантный, как всегда, Енусидзе наклонился и, подняв одну из них, протянул Лизе. Девушка недоумевающе посмотрела на Николая Кирилловича.
        - Это не мое, - сказала она резко. - Вы ошиблись.
        - Да нет же! - заорала Вика, оскорбленная грубым поведением Лизы. - Я сама видела, как это выпало из твоей сумки.
        Енусидзе прочитал название препарата, содержащегося в ампулах. Лицо его помрачнело. Он вспомнил недавний разговор с Настей.
        - Это барбамил, Лиза, - произнес он решительно. - Откуда у тебя эти ампулы?
        Лиза Татаренко походила на затравленного зверька. Она обернулась по сторонам. Лица обитателей кемпинга мгновенно переменились. Они смотрят на нее как на преступницу!
        - Я не знаю, откуда они взялись в моей сумочке, - сказала Лиза. - Их не было еще несколько часов назад. Значит… значит, их подложил один из вас. Ты! - она указала на Вику.
        Та, хлопая густо накрашенными ресницами, глупо раскрыла рот. Потом смысл сказанного дошел до нее, и ее лицо исказила судорога. Вика закричала:
        - Не верьте ей! Я ничего не подкидывала! Я ничего не знаю!
        - Почему вы должны верить ей, а не мне? - спросила Лиза. Она пыталась защищаться.
        Енусидзе вежливо, но настойчиво попросил:
        - Лиза, отдай мне сумочку. Разреши нам ее проверить.
        - Нет! - закричала девушка.
        - Лиза, - произнесла Лидия Ивановна. - Будь разумной, если там ничего нет, то тебе нечего бояться.
        - Чего вы к ней пристали, - вступился за Лизу Денис Куликов. - Оставьте ее в покое.
        - А я считаю, что Лизу нужно обыскать, - заявила его жена. Настя обернулась к мужу: - Ты так защищаешь ее, потому что вы на самом деле сговорились здесь встретиться.
        - О чем ты! - закричал Денис. Его тон был удивительно фальшивым. - Настя, что с тобой! Я встретил Лизу первый раз в кемпинге, мы не были раньше знакомы…
        Николай Кириллович молча отнял у Лизы сумочку. Та обессиленно опустилась в кресло.
        Енусидзе выпотрошил содержимое. Косметика. Еще одна ампула барбамила. Расческа. Несколько фотографий, на которых изображена Лиза на фоне пальм. Несколько пузырьков с лекарствами. Кошелек. Самым последним выпал небольшой черный предмет. Именно его Енусидзе, как коршун, подхватил и продемонстрировал присутствующим.
        - И как это понимать? - обратился он к Лизе. - Это электрошокер, такой же, каким лишили сознания Найденову, а затем утопили ее в бассейне. Один находится у меня, его нашли в воде, а второй - у тебя.
        - Я ничего не знаю! Я ни в чем не виновата! - закричала Лиза, но ей никто не поверил. Ее пронзали враждебные взгляды. - У меня не было этих вещей, мне их подложили.
        - Типичная отговорка, - произнес Николай Кириллович. - Елизавета, я очень разочарован. Не мог представить, что ты окажешься замешанной в этих страшных убийствах… Отвечай - это ты сделала?
        - Нет! - закричала во весь голос Лиза. - Я никого не убивала!
        - Значит, и ампулы, и электрошокер тебе подложили? Я в это совершенно не верю.
        - А я верю! - выкрикнул Денис. - Лиза говорит правду!
        - Молодой человек, а почему вы так ее защищаете? - произнесла Ольга Евгеньевна. - Я давно заметила, что вы к ней неравнодушны.
        - Задержите этих двоих, - распорядился Енусидзе. Он, как ищейка, уже взял след. Каким слепым он был все это время! Преступники водили его за нос. Вот они - Лиза и Денис.
        - Мой муж ни в чем не виноват, - пролепетала Настя, однако по ее тону было заметно, что она сама в это не очень верит.
        Енусидзе в сопровождении Вики и Ирэн ринулся в комнату к Денису и Насте. Им не понадобилось переворачивать все вверх дном, чтобы обнаружить ружье, спрятанное в шкафу.
        - Вот оно, похищенное ружье Сколышева, - с удовлетворением произнес Николай Кириллович. - Как я и думал.
        - Значит, это они вдвоем убивали всех, - прошептала Ирэн Костандилли. - Но зачем?
        - Следствие выяснит, - пожал плечами полковник.
        В гостиной их с нетерпением ждали.
        - Я сама видела! - победоносно закричала Вика. - Ружье обнаружили в его комнате! - она ткнула пальцем в Дениса. - Вот он, наш убийца.
        - Я повторяю, это какая-то ошибка, - сказала дрогнувшим голосом Лиза. - Вы же знаете, что меня вообще не было в момент первого убийства в кемпинге…
        - А кто говорит, что Василия убила именно ты? Его прикончил Денис, - с желчью в голосе сказала Марина Пояркина.
        Лиза с ужасом наблюдала, как кольцо вокруг нее сжимается. Денис безучастно стоял, даже и не пытаясь сопротивляться.
        - И что вы собираетесь делать? - спросила Мамыкина. - Лично я верю Лизе, она и Денис никого не убивали.
        - Это ваше личное дело, - вздохнул Енусидзе. - Все улики указывают на них.
        - Какие улики? - переспросила старушка. - Никаких улик нет. Кто-то очень хитрый подбросил им ампулы и оружие.
        - Может, вы! - сказала Вика. - Они убийцы, я нисколько не сомневаюсь.
        В этот момент в кемпинге замигали лампочки. Все инстинктивно подняли головы. Люстра, мигнув несколько раз, погасла. Здание погрузилось в темноту.
        - Выпустите меня, он здесь! - раздался отчаянный крик Сколышева из подвала. - Он здесь, Василий пришел за мной! Боже, он сейчас меня убьет!
        Петр Сергеевич очнулся в подвале. Ему понадобилось несколько минут, чтобы припомнить: вот он разговаривает на кухне с женщинами, затем… Затем провал. Его обхитрили и заперли.
        Он так и знал - верить никому нельзя. Сколышев поднялся и осторожно огляделся. Около стенок, завернутые в простыни, лежали тела убитых. Среди них не было только бородатого Василия.
        В углах клубились тени. Сколышеву внезапно стало страшно. Вдруг убитый захочет вернуться на то место, где его лишили жизни? Петр Сергеевич схватил валявшийся на полу молоток. Затем задумался.
        Как же ему выбраться отсюда? Надеяться на то, что его кто-то освободит по собственной воле, не приходилось.
        Он взвесил в руке молоток. Взглянул на работающий генератор. Ну что же, отличная идея.
        - Вы слышите! - в ужасе произнесла Настя. Темнота поглотила кемпинг. Было около семи утра, до рассвета оставалось еще около часа. - Он кричит…
        - Помогите! - продолжал орать Сколышев, барабаня в дверь подвала. - Неужели вы не сжалитесь надо мной? Боже, вот он! Ааааа!
        - Откройте же ему дверь, - не выдержала Ирэн. - И почему нет света?
        - Потому что Сколышев вывел из строя генератор, - прошептал лежавший на кушетке Никольский.
        - Вот он! - отчаянно завопил в который раз Сколышев, затем все стихло.
        Лидия Ивановна нашарила фонарик и зажгла его. Желтые, похожие на восковые маски лица собравшихся выражали разные эмоции. Страх, тревогу… Торжество! Кто-то радовался тому, что здесь происходит. Лидия Ивановна закусила губу.
        - Отдайте мне фонарь, - распорядился Енусидзе. - Конечно же, там никого живого нет. Сколышев сумасшедший, у него видение.
        - Вы уверены? - спросила Ольга Евгеньевна. - А вдруг… Мы не можем оставлять его в подвале.
        - Вы что, верите этому придурку? - взъерепенился Николай Кириллович. - У него все в порядке.
        - Петр Сергеевич, что с вами? - произнесла опасливым шепотом Гончарова. Она подошла к двери подвала и стукнула в нее несколько раз. - Вы меня слышите?
        Никто не ответил.
        - Мне кажется… - в ужасе проронила женщина. - Там стоны, ему нужно помочь! Откройте дверь!
        Енусидзе посветил фонариком в лицо Гончаровой.
        - Ну давайте, чего же вы медлите, - продолжала настаивать Ольга Евгеньевна. - Он там умирает, а вы…
        - Не открывайте дверь, - зашептала Вика. - Вдруг там и правда… Василий.
        - Глупости, - произнесла Ирэн, но у нее вышло как-то не очень убедительно. Дикие крики Сколышева, мольбы о помощи! Нет, она не верит ни в какую чертовщину.
        Поколебавшись, Николай Кириллович вручил фонарик Лидии Ивановне:
        - Подержите. - Он достал ключ. Вставил в скважину. Дверь заскрипела.
        С диким хохотом и визгами на волю вырвался Сколышев. Он так и предполагал, что, привлеченные его криками и фальшивыми стонами, гости кемпинга кинутся ему помочь. Сострадание, думал Петр Сергеевич, самая отвратительная черта характера.
        Отшвырнув Енусидзе, он ударил Реутова, который спешил на помощь полковнику.
        - Ну что, убедились, что никакого Пояркина там и в помине нет, - прохрипел Петр Сергеевич. Он бросился в темноту.
        - Задержите его! - крикнул Енусидзе, пытаясь подняться.
        Сколышев скрылся в одном из подсобных помещений. Было слышно, как хлопнула отдаленная дверь.
        - Ну вот чего мы добились, - сказала Лидия Ивановна. - Сколышев теперь снова на свободе.
        - А вы были уверены, что он нас не обманывал, - с опаской прошептала Вика.
        - Он хотел привлечь наше внимание, - отрезал Енусидзе. - Где фонарь, Лидия, светите сюда, помогите мне встать.
        Через пару минут статус-кво был восстановлен.
        - На нашу голову свалилась очередная проблема, - сказал Енусидзе. - Да, а где Лиза и Куликов?
        - Мой муж был только что здесь, - раздался слабый голос Насти. - Денис, ты где?
        Ночная тьма постепенно отступала, глаза привыкли к мраку. Енусидзе попросил всех откликнуться. Не было Дениса и Лизы.
        - Они сбежали, воспользовавшись суматохой, - мрачно заметил полковник.
        - Их надо остановить, - плаксиво пропищала Вика. - Мужчины, делайте же что-нибудь. Идите в подвал и почините генератор. Я не хочу быть без света!
        - У меня есть свечи, - сказала Пояркина. - На кухне. Дима, проводи меня. Вдруг там Сколышев или Денис.
        После того как Марина принесла несколько свечей, все вернулись в гостиную, где воцарилось некое подобие прежней жизни. Неровный свет от потрескивающих свечей падал на лица гостей.
        Петр Сергеевич, вырвавшись на волю, первым делом ринулся в гараж. Именно там он спрятал ружья. Света не было, но это не помеха. Он схватил большой фонарь. Запер дверь и открыл дверцу джипа. Так и есть, на заднем сиденье, завернутые в одеяло, лежали три ружья.
        Он рассмеялся. Ловко он привлек всеобщее внимание - дурни поверили ему, поверили, что в подвале на него напал Василий.
        Сколышев был ужасно горд за себя. Оружие ему понадобится для самообороны. Он прислушался. Вьюга завывает, но это не помешает ему уйти из кемпинга. Петру Сергеевичу было все равно, кто убийца. Он никого не убивал. Во всяком случае, он не помнил, чтобы убивал. У него иногда случались провалы в памяти, а один раз Сколышев проснулся и увидел, что стоит в прихожей. То ли откуда-то пришел, то ли собирался идти. Он никогда не подозревал, что ходит во сне.
        Он посмотрел в небольшое оконце. Бушует непогода, ну и что с того. Он знает, что ему нужно делать.
        Сколышев выкатил две канистры. В них плескался бензин. Стратегический запас покойного Василия. Что ни говори, а мужик был хозяйственный.
        - Вы чувствуете запах гари? - нервно произнесла Ирэн.
        - Мне тоже так кажется, - сказала Настя Куликова. - Боже, что происходит?
        - Это со стороны гаража, - сообщила Марина. - Там у Василия было спрятано несколько канистр с бензином.
        - А куда побежал Сколышев? И где Лиза с Денисом? - закричала Вика. - Да они же решили нас поджечь!
        - Не надо паники! - заорал Николай Кириллович.
        Запах гари усилился, теперь со стороны гаража повалил густой сизый дым. Сомневаться не приходилось - начинался пожар.
        - Мой кемпинг горит! - в отчаянии закричала Марина. Она вскочила, опрокинув свечу. Крошечное пламя, попав на кожаную поверхность дивана, резко вспыхнуло.
        - Что вы делаете! - Ирэн Аристарховна бросилась тушить огонь.
        - Где у вас огнетушители? - спросил Енусидзе, но его уже никто не слушал.
        Никольский судорожно натягивал куртку. Вика кинулась к нему:
        - Игорь, ты куда, тебе нельзя двигаться!
        Едкий дым заполнял гостиную.
        Марина крикнула Енусидзе:
        - Огнетушители должны быть на кухне! И в холле!
        - Какие огнетушители, - произнес Дима Реутов, и в его голосе Катя впервые услышала панические нотки. - Мы тут все заживо сгорим или задохнемся. Всем немедленно покинуть кемпинг!
        - Мой муж! - запричитала Гончарова. - Вы связали и заперли его в погребе. Отдайте ключи! - Она бросилась к Енусидзе и впилась тому в руку. Полковник швырнул связку ключей:
        - Что нам ваш муж, быстрее все выходим на улицу!
        Он в панике приподнял овальный столик и со всего размаху швырнул его в окно. Стекло разлетелось вдребезги, рама рухнула. В помещение ворвался морозный, свистящий ветер.
        Пламя гудело. Дышать становилось все труднее. Енусидзе подтолкнул Настю и Лидию Ивановну:
        - Выходите, быстрее!
        - Как, но я же в легком свитере и без обуви! - закричала Настя Куликова. - И где Денис, я без него не уйду!
        - Вы что, все лишились разума?! - орал в отчаянии Енусидзе. - Оставаться в кемпинге опасно. Огонь подбирается!
        Ирэн Аристарховна, бросив кричащую и мечущуюся толпу в гостиной, побежала вверх по лестнице, спотыкаясь в темноте. Дым быстро заполнял помещение, рвал легкие, выедал глаза. Нет, без своих драгоценностей она никуда не уйдет.
        Настя тоже кинулась наверх. Денис должен быть там.
        - Я его не брошу, не верю, что он убийца! - кричала Куликова. В комнате никого не было. Вслед за ней влетела Вика. Из окна падал слабый свет. Занимался рассвет.
        - Собирайся, дурочка, и побыстрее. Мы из-за тебя все сгорим. На! - она кинула Насте куртку. - И где твои сапожки или ботинки? Надевай быстрее.
        Дима подхватил на руки Катю.
        - Я тебя спасу, не беспокойся, - произнес он.
        Катя ответила:
        - Когда ты рядом, я ни о чем не беспокоюсь.
        Игорь Никольский думал прежде всего о себе самом. У него слишком ценная голова, чтобы подвергать ее риску. Его и так едва не застрелил сумасшедший.
        - Помогите мне! - Ольга Евгеньевна бросилась к банкиру. - Мой муж в погребе. Помогите освободить его.
        - Ну да, конечно. - Игорь застегнул куртку. Ему было больно двигаться. Если бы не рана, он бы уже давно вышел на шоссе. - Ваш муж пытался меня застрелить, а я буду ему помогать.
        Ольга Евгеньевна со свечкой подбежала к погребу.
        - Мама, пошли, - Саша схватил ее за руку.
        - Сынок, ты что, там твой отец, - произнесла она. - Какой же из этих ключей? - в отчаянии закричала она, перебирая целую связку.
        - Какой он мне отец, - хмыкнул Саша. - Мама, это ведь великолепная возможность от него избавиться.
        - Что ты такое говоришь? - потрясенно проговорила Ольга Евгеньевна. Она в смятении уставилась на сына. Ее мальчик произносит ужасные слова.
        - Мама, разве ты его любишь? - зашептал Саша. - Если он погибнет, то мы останемся с тобой вдвоем.
        Огонь перекинулся с гаража на остальные помещения.
        - Нет, - Ольга Евгеньевна отомкнула наконец дверь в погреб. - Саша, я не ожидала от тебя. Мы не можем его бросить…
        - Пошла вон! - раздался голос Сколышева. Гончарова обернулась. Безумный историк, ощерившись, направил на нее ружье.
        - Осторожнее! - крикнул Саша. Он попытался заслонить мать.
        - Отдай мне ключи, - прошипел Петр Сергеевич. В его глазах плясали отблески пламени, пожирающего «Серебряную поляну». - Я сам разберусь с твоим мужем.
        Саша оттащил Ольгу Евгеньевну от погреба.
        Историк расхохотался. Огонь - он очистит дом от скверны.
        Петр Сергеевич спустился вниз с фонариком, который нашел в гараже. Связанный Гончаров лежал между ящиками с картошкой и объемистыми бочками.
        - Развяжи меня, - плаксиво проговорил Сергей Леонидович. - У вас что, пожар? Я едва тут не задохнулся.
        - Ты что, думаешь, я пришел тебя спасать? - спросил историк. - Ошибаешься. Я пришел избавить мир от убийцы. Я понял - это ты всех кромсал, Гончаров!
        Связанный коммерсант криво улыбнулся:
        - Смею уверить, что это ложь. Я думал то же самое про тебя.
        - Не ты? - Сколышев с подозрением уставился на Сергея Леонидовича. - Но тогда кто?
        В этот момент дверь с грохотом захлопнулась. Сколышев взлетел по лестнице. Звякнул повернувшийся в замке ключ. Их заперли!
        - Эй! - закричал Сколышев, ударяя ногой по обитой железом двери. - Помогите, мы здесь, вы слышите!
        - Что ты наделал! - заорал Гончаров. И прибавил несколько непечатных выражений. - Что вообще происходит?
        Петр Сергеевич не знал. Он выстрелил в дверь. Не помогло. Едкий дым, сочащийся по вентиляционным отверстиям, проникал в подвал.
        Гудело пламя.
        Марина при свете свечи судорожно собирала документы. Все лежало в сейфе в идеальном порядке. Строения застрахованы. Она едва не плакала. «Серебряная поляна» - она положила всю жизнь на нее, вынесла столько лишений, преодолела все на свете, чтобы выстроить этот кемпинг. И вот теперь мечта ее жизни горит.
        - Марина, уходите немедленно! - Енусидзе ворвался в конторку и дернул ее за руку.
        - Куда вы меня тащите! - Марина вырвалась и подбежала к сейфу. Она схватила обыкновенный пакет и стала запихивать в него бумаги и пачки денег.
        Ирэн осталась в комнате одна. Вика накричала на нее, сказала, что не желает быть Жанной д'Арк, и скрылась. Костандилли собирала вещи. Она не оставит чудный костюм от Лагерфельда, он обошелся ей в пятнадцать тысяч долларов. И драгоценности, которые она собирала годами.
        Мадам Костандилли подхватила небольшой, но увесистый кофр. Надела соболью шубу. Ей никогда раньше не доводилось уходить из горящего дома. Ирэн подошла к двери и раскрыла ее.
        И еле успела отшатнуться в сторону, потому что оранжево-багровые языки пламени кинулись ей в лицо. Ирэн подбежала к окну. Путь к лестнице был отрезан.
        Жар нарастал, она чувствовала, что задыхается. Ирэн распахнула окно. Почти рассвело. Ветер хлестнул ее по нежным щекам. Спасительные сугробы - всего в нескольких метрах. Она находится на втором этаже, высота - метров шесть.
        - Там осталась Настя! - прокричал Дима Кате и снова нырнул в разбитое окно, из которого валил густой дым. Катя бросилась за ним, но ее удержала кутающаяся в легкую куртку Мамыкина.
        - Деточка, тебе не стоит туда ходить. Настя распахнула окно и увидела Ирэн, которая притулилась на подоконнике.
        - Прыгайте! - закричала ей Куликова. - Другого выхода нет.
        - Но ведь здесь так высоко! - произнесла с сомнением Ирэн Аристарховна. Словно ей в ответ, затрещала почерневшая дверь в спальню. Пламя прорвалось в комнату. Ирэн, закричав, вцепилась в раму. У нее закружилась голова. Мысли путались.
        Она неловко перевалилась через подоконник и полетела вниз.
        Дима увидел, что путь наверх отрезан. Лестница объята огнем. Настя, там же Настя…
        Он увидел Дениса. Куликов, судорожно кашляя, выбежал со стороны бассейна.
        Реутов со всего размаха ударил его в грудь.
        - Там твоя жена, - произнес он. Денис не остался в долгу и нанес ему ответный удар. Завязалась борьба.
        Марина, сложив документы в пакет, почувствовала, что теряет сознание. Слишком много дыма, она не выдержит…
        - А где Виктор Антонов? - спросила Вика, подпрыгивая от холода. Те, кому удалось выбраться из кемпинга, отошли от горящего здания. Ветер раздувал пламя.
        - Он остался у себя в комнате! - закричала Лидия Ивановна. - Его никто не предупредил?
        Виктор Антонов слишком поздно ощутил опасность. Проснулся он оттого, что начал задыхаться. Он сел на кровати, увидел, что змеи сизого дыма вползают из-под двери в комнату.
        Он рванул дверь. Везде огонь. Выбраться по лестнице нереально. Но что же случилось? В кемпинге пожар? Антонов подбежал к окну.
        Еще можно выбраться, но…
        Но стоит ли?
        - Витя, не надо, - услышал он голос. Или это только гудение пламени, которое пожирает здание?
        Виктор судорожно закашлялся. В горле першило. Он ведь задохнется… Задохнется так же, как и Света.
        Он не хотел об этом думать.
        Виктор ушел из спорта на следующий день после того, как убил женщину, которую любил больше жизни.
        Им было так хорошо вместе. Они познакомились в лифте. Он выступал тогда в Дубаи. Лифт застрял, с ним оказалась Света. За те пятнадцать минут, которые они провели вместе, он влюбился в нее.
        Она занималась литературной деятельностью, мечтала написать великую книгу. О любви. Говорила, что ни с кем, кроме него, у нее не было такого чувства.
        Виктор стал чемпионом благодаря ей. Он думал о Свете, о том, что ей нужен. Он видел только ее улыбку, когда получил золотую медаль…
        В тот день Виктор вернулся домой раньше, обычно он тренировался до вечера. Но эта дата была особенной - сегодня исполнялось два года, как они познакомились. Виктор купил небольшой букет фиалок - цветов, которые Света обожала больше всего. Он уже предвкушал, как она бросится ему на шею, поцелует, как он нежно сожмет Свету в объятиях.
        Он открыл дверь своим ключом, прошел по коридору. Везде чувствовался вкус Светы. Она всегда знала, что с чем сочетается. Светло-синие тона, затейливые бронзовые статуэтки.
        Виктор переложил букет из одной руки в другую. Ее роман был написан почти наполовину. Он верил в Свету - она станет знаменитой писательницей.
        Смех прорезал тишину в квартире. Мужской смех. Затем раздался голос Светы:
        - Мне щекотно, не делай так! Ай!
        Антонов затаил дыхание - это происходит на самом деле или ему только кажется? Он осторожно подошел к спальне, заглянул в приоткрытую дверь.
        Света… Она не одна - с каким-то молодым длинноволосым парнем. Сердце Виктора бешено колотилось. Она его обманывает? Боже, только не это!
        - Когда вернется твой борец? - спросил мужчина.
        - Подожди, у нас еще есть полчаса, - сказала Светлана. - Заявится, будет приставать. Если бы ты знал, как я его ненавижу!
        Она ненавидит! Виктор всегда считал, что Света без ума от его ласк.
        - Ну и брось его, - предложил любовник. - Зачем он тебе нужен?
        - Из-за денег, а кто нас обеспечивать будет? - спросила, смеясь, Светлана. - Ничего, я чувствую, он скоро дозреет, сделает мне предложение… Ты знаешь, сколько ему платят за золотую медаль? Скоро Олимпиада, он обязательно победит. Когда я стану его женой, он будет разъезжать по командировкам. Пусть едет в Штаты или еще куда-нибудь по контракту как тренер. А мы с тобой останемся вдвоем…
        И снова смех. Виктор смял фиалки. Света обманывала его все это время. Пока он тренировался, пока ездил на соревнования, пока зарабатывал для нее медали - она его обманывала. Виктор зажал уши, слышать их сладострастные стоны он был не в состоянии.
        Антонов осторожно вышел из квартиры, сел в машину и стал ждать. Минут через сорок парень, которого он видел в постели Светы, вышел из подъезда. Виктор выждал около часа. За это время он выкурил пачку сигарет. Тренер запрещал ему курить, но теперь Виктору все равно.
        Он вернулся домой с ворохом пакетов. Светлана, обворожительная и прелестная, обняла и поцеловала его. Ее поцелуй жег Виктору щеку.
        - Милая, сегодня вторая годовщина нашего знакомства, - он протянул ей подарок, который заготовил давно. Черное кружевное белье.
        - Как же я тебя люблю, Витя, - произнесла Светлана.
        О, если бы не та сцена… И зачем он только пришел домой раньше? Оставаться в неведении - разве это плохо?
        - Чем ты сегодня занималась? - спросил он.
        - Как всегда - работала над книгой, - отмахнулась Светлана. В последние несколько месяцев она только и делала, что «работала над книгой».
        - Когда ты ее завершишь? - спросил Виктор. - Скоро, - ответила она. - Посмотри лучше, какой праздничный ужин я приготовила для нас!
        Она не забыла. Виктор поразился: круглый столик, интимный полумрак, две свечи.
        - Как же я тебя люблю, Витя, - опять промурлыкала Света. Раньше он этому верил. Сейчас - нет.
        Сели за стол. Виктору кусок в горло не лез, Светлана же думала, что он переутомился.
        - Я сейчас, - сказала она и исчезла в спальне. Появилась через пару минут - в черном шелковом белье, которое так заботливо выбирал ей в подарок Виктор. - Ну как тебе? - лукаво произнесла она. - Нравлюсь?
        - Очень, - выдохнул Виктор. Он ее не обманывал. Светлана была такая красивая! Он так ее любит. Антонов включил тихую музыку.
        - Пошли, - она потянула его за руку в спальню. Виктор не мог сделать шага туда, где он видел ее с любовником…
        - Лучше потанцуем, - предложил он.
        Светлана согласилась. Виктор ощущал аромат ее кожи. Боже, как он любит Светлану! Очень любит. Но это не помешает ему сделать то, что он задумал.
        Виктор задушил ее еще до того, как сменилась мелодия. Светлана, ничего не подозревая, даже и не пыталась сопротивляться. Он был очень сильный, все произошло быстро. Он посмотрел в ее бездонные глаза и поцеловал. В последний раз.
        А на следующий день он заявил ошарашенному тренеру, что уходит из спорта. Навсегда. Той же ночью он зарыл труп Светланы в лесу. Ее искали, милиция завела дело по факту исчезновения, но никто не мог и подумать, что Светлана убита. Убита Виктором. Для всех она просто бесследно исчезла, как ежегодно исчезают многие тысячи людей.
        Виктор сидел и тупо смотрел в одну точку, думая о том, что когда-то был счастлив. Когда-то очень, очень давно…
        Антонов закрыл глаза. Огонь подбирался все ближе. Зачем ему спасение?
        Виктор умер в тот момент, когда убил Светлану. Он ведь до сих пор любит ее.
        Настя пощупала коленку. Похоже, ничего серьезного. Костандилли подползла к девушке:
        - Вы в порядке?
        - Кажется, да. - Настя попыталась встать. Так и есть, она подвернула ногу. Прыжок со второго этажа оказался не самым удачным.
        - Опирайтесь на меня, - предложила Ирэн Аристарховна. - Ничего не видно!
        Она была права: буран, несмотря на то что настал новый день, продолжал бушевать с прежней яростью. Ветер рвал в клочья пелену снега, закрывавшую горизонт.
        - Мне холодно! - закричала Настя. - Что мы будем делать? Мы тут замерзнем!
        - Я не для того оказалась в этом чертовом кемпинге, - с достоинством заявила Ирэн Аристарховна, - чтобы умереть.
        Дима нанес удар в челюсть лежащему Куликову, когда на него налетела разъяренная Лиза.
        - Прекратите немедленно! - закричала она. - Помогите мне его вынести, - обратилась она к Реутову.
        - На вашей совести смерть как минимум четырех человек, - сказал журналист. - Но я не хочу, чтоб и меня обвинили в убийстве.
        Он подхватил Дениса и помог выволочь его наружу.
        Ольга Евгеньевна, поддерживаемая сыном, присоединилась к спасшимся.
        - А Сергей Леонидович? - спросила Лидия Ивановна. Гончарова замешкалась с ответом.
        Саша сказал:
        - Мы хотели его освободить, но потом налетел Сколышев. Он сам спустился в погреб, а нам пообещал, что застрелит, если мы останемся. Я хотел вернуться, но огонь отрезал путь. Будем надеяться, что ему удастся выжить.
        Мамыкина заметила, что мальчик улыбается. Ей не понравилась его странная, похожая на оскал черепа ухмылка. Они что-то скрывают.
        - Да, мы не смогли его спасти, - трагическим тоном произнесла Гончарова. - Мой бедный муж…
        Марина отошла на приличное расстояние от кемпинга. Мороз явно ослаб. Сквозь буран было видно зарево пожара. «Серебряная поляна» превращается в головешки. Ей хотелось заплакать.
        - Марина, это вы! - услышала она слабый голос. Ее нагоняли Настя и Ирэн. Девушка, одетая в легкую курточку, дрожала.
        - Куда вы собрались? - спросила Ирэн. - Вы лучше всех ориентируетесь в этой местности.
        - Нам нужно к шоссе, - Марина указала рукой вперед.
        Несколько десятков метров дались им с большим трудом. Ветер дул в лицо, затрудняя перемещение.
        - Посмотрите! - крикнула Настя. - Что это?
        - Автомобиль, - сказала Пояркина. - Наверное, тот, на котором приехала Лиза.
        - Нужно попытаться открыть его, иначе мы превратимся в снеговиков. До шоссе нам не дойти, - предложила Костандилли.
        Марина со страхом взглянула на автомобиль. Человека, которого они убили вместе с Василием, нашли в автомобиле. Нет, она об этом не желает думать. Виноват был Василий… Его больше нет, он умер. Зачем думать о плохом? О том, что давно погребено в лабиринте памяти, о причудливых хитросплетениях человеческих судеб.
        Автомобиль почти занесло снегом, он выглядел как большой сугроб.
        - Девушке плохо, - крикнула Ирэн, - она вот-вот потеряет сознание!
        - Грандиозное зрелище, - прошептала Лидия Ивановна. Она никогда не видела объятое пожаром здание. Кемпинг превратился в пылающий факел. На них шла волна жара, черные куски сажи, подхваченные ветром, швыряло в лицо.
        - Всем отойти! - закричал Енусидзе. Начала обваливаться крыша.
        - Нет Насти, Ирэн и Марины! - подвел итог Дима. - Неужели с ними что-то произошло!
        - Где моя жена? - воскликнул Денис Куликов. - Она что, осталась в кемпинге? - Он с мукой посмотрел на пламя.
        Дима произнес:
        - Куликов, тебе лучше помолчать. Это ваша с Лизой вина, что произошла такая трагедия. Вы убили четырех человек и устроили пожар.
        - Мы никого не убивали и ничего не поджигали, - чуть ли не плакала Лиза. - Поверьте, нам незачем это делать.
        - Но тогда кто? - спросила Лидия Ивановна.
        Ветер продолжал выть, как взбесившийся волк.
        Настя постепенно приходила в себя. В «семерке» Лизы женщины обнаружили плоскую фляжку с коньяком.
        - Останемся здесь, - сказала Марина. - Буран бушует уже четвертый день. Я вижу, что он идет на убыль.
        - На убыль, - проворчала Костандилли. Она не верила в это.
        Так прошло несколько часов. Женщины напрасно ждали, больше они никого не увидели, никто не подошел к занесенной снегом машине.
        - Они не могли все погибнуть, - убежденно говорила Марина. - Я лично видела Енусидзе, Мамыкина тоже спаслась.
        Настя заплакала. На ее перемазанном сажей личике заблестели слезы.
        - Когда же это закончится? - спросила она неизвестно кого.
        - Скоро, - сказала Ирэн Аристарховна, однако в ее голосе не было уверенности.
        - Это сауна, - произнес Енусидзе. Контуры небольшого здания проступали сквозь белесую мглу. - Предлагаю укрыться там.
        - А вдруг сауна тоже загорится? - испугалась Гончарова.
        - От здания далеко, - убедил ее Николай Кириллович. - Или вы предпочитаете околеть на ледяном ветру?
        Пришлось повозиться, освобождая входную дверь от снежных заносов. Наконец группа бывших постояльцев кемпинга оказалась внутри.
        - А тут не очень-то тепло, - сказала Лидия Ивановна.
        - Давайте разведем баньку, - предложил Енусидзе.
        Ольга Евгеньевна всхлипнула:
        - Нет, с меня достаточно того, что произошло…
        - Входите, - Дима сурово обратился к Лизе и Денису.
        - О пожаре наверняка знают местные спасатели, - сказал Енусидзе. - Не пройдет и часа, как здесь окажется кто-то из их команды.
        - Всего час! - радостно воскликнула Гончарова. - И нас спасут от этого кошмара.
        Лиза устало повторила:
        - Я же говорю, мы с Денисом ни в чем не виноваты. Это ужасное недоразумение.
        - Значит, вы хотите сказать, что убийца по-прежнему среди нас, - сказал Николай Кириллович. - Учтите, я обо всем сообщу компетентным органам.
        Сауна представляла внутри небольшое помещение, обшитое деревянными панелями.
        - Он там! - закричал вдруг Саша. Все устремили взгляды на подростка. С побелевшим лицом, трясущийся от страха мальчик выбежал из крошечной комнаты-раздевалки.
        - Кто там? - нахмурился Реутов.
        - Там Василий, - понизив голос до шепота, произнес Саша. - Он сидит на скамейке и смотрит на меня.
        В воздухе вновь повеяло ужасом.
        - Ну и где он? - Енусидзе шагнул к мальчику. Спустя несколько секунд он вышел из комнатки. - Это Пояркин. Он мертв, причем уже несколько дней. Взгляните сами.
        Взглядам собравшихся предстало удивительное зрелище - мертвый, обледеневший хозяин кемпинга, наклонившись на стол, восседал на лавке. Глаза полуоткрыты, борода топорщится, на голове - кровавая рана.
        - И не нужно паники, - заявил Енусидзе. - Итак, подозреваемые, - обратился он к Денису и Лизе, - зачем вы приволокли сюда его тело?
        - Вы слышите? - встрепенулась Настя. Она заснула на несколько мгновений и пробудилась оттого, что раздался все нарастающий гул. - Вертолеты! Нас спасут.
        - Я ничего не слышу, - произнесла Ирэн Аристарховна. У нее болела голова, саднило плечо, немели пальцы на ногах. Все-таки такое ужасное приключение не для ее лет.
        - Тебе показалось, - вяло сказала Марина. Ее не покидало чувство страха. Остаться во время бурана в автомобиле - это может закончиться для них плачевно. Она отогнала воспоминания о прошлом. Никто и никогда не узнает, на что они пошли с Василием ради денег. Денег, которые помогли им построить кемпинг.
        - Аааа! - заголосила Ирэн, вытащив что-то из бардачка.
        У Марины мелькнула безумная мысль, что это - голова ее мужа. Ирэн отшвырнула от себя страшную находку.
        - Что это? - Осмелев, Пояркина прикоснулась к тому, что считала головой Василия. - Это маска, взгляните, резиновая маска.
        - Удивительное сходство, - сказала, как зачарованная, Марина. Маска изображала голову Пояркина - запоминающуюся бороду, резкие черты лица.
        - Я нашла это в бардачке, - дрожащим голосом сказала Костандилли.
        - А машина принадлежит Лизе, - протянула Марина. - Теперь вам понятно, что видели Сколышев и мальчик? Они видели это, - она помахала маской. - Кто-то пугал нас, выдавая себя за покойника.
        - Все-таки Лиза… - произнесла Настя. - Неужели она и Денис - убийцы? Я не хочу этому верить, понимаете, не хочу!

12 января, Москва
        - Кто-нибудь в состоянии объяснить мне, что же на самом деле произошло в
«Серебряной поляне»? - спросил генерал Макаров.
        Просторный московский кабинет, в котором происходил весьма серьезный разговор, украшал портрет президента. Генерал был срочно отозван из отпуска. А он надеялся, что сможет провести его в кои-то веки с семьей. Преступления… Они происходят каждый день и час, но то, с которым органы столкнулись сейчас, ни в какие ворота не лезет.
        За большим столом в генеральском кабинете находилось несколько сотрудников. Было раннее утро.
        Генерал Макаров принимал отчет о деятельности группы следователей, которые бились над разгадкой того, что произошло в «Серебряной поляне». Генерал, несмотря на высокую должность и звание, сам являлся подневольным человеком. Перед ним поставили срок - конец января. Дело должно быть раскрыто, а убийцы отправлены на скамью подсудимых.
        - Мы ведем интенсивное расследование, - сказал один из подчиненных, полноватый подполковник. - Товарищ генерал…
        Макаров махнул рукой и прошелся по кабинету. В этом деле замешаны серьезные и влиятельные лица. С самого верха его настоятельно просили разобраться во всем. И как можно быстрее. Генерал не так давно переехал в столицу, привыкал к московской жизни. И ему не хотелось проявить себя неумехой.
        - Кемпинг почти полностью сгорел, - докладывали ему. - Из-за сильнейшего бурана спасатели и пожарные смогли прибыть только к полудню первого января.

…Когда спасатели прибыли, они обнаружили испуганных, замерзших людей. Несколько человек погибли в огне. Однако самое удивительное рассказали спасшиеся: в
«Серебряной поляне» произошло несколько убийств. Задержаны двое подозреваемых.
        - Что там с ними? Кажется, это девица и молодой парень? - спросил генерал. - Они сознались?
        - Нет, - ответил подчиненный. - Утверждают, что ни в чем не виноваты. Все остальные гости кемпинга настроены против них. Но мы не в состоянии предъявить обвинение на основании одних голословных утверждений.
        - Сложное дело, - генерал так и знал, что придется повозиться. В кемпинге убиты четыре человека. Первой жертвой стал Василий Пояркин, супруг владелицы кемпинга. Отдыхающие нашли его мертвым с пробитой головой в подвале… - Вы всех допросили? - он строго взглянул на сотрудников.
        - Да, товарищ генерал. И без толку. Все они говорят одно и то же.
        - Что же это получается! - Макаров ударил кулаком по столу. - Неизвестный убийца дожидался благоприятного случая и устроил в небольшом высококлассном кемпинге бойню. Но кому это выгодно? Вы выяснили, кто получит выгоду от всех смертей?
        - После смерти Пояркина его жена унаследует кемпинг. Хотя теперь только деньги по страховке, и то неясно, будут ли они выплачены. По заявлениям Марины, лишившийся разума историк Сколышев поджег здание. Эксперты установили, что кто-то разлил бензин в гаражной пристройке и чиркнул спичкой. Но кто именно?
        - Значит, жена ничего не выигрывает, - протянул генерал. Он вспомнил Пояркину - еще молодую, привлекательную особу. Хитрую и расчетливую, но умело скрывающую это.
        - Второй умерла некая Галина Егоровна Найденова, учительница физкультуры. Вряд ли кто-то лелеял мечту устранить ее. Ее вывели из строя, применив электрошокер, и утопили в бассейне.
        - А вот третья жертва представляет интерес, - добавил другой сотрудник, полковник. - Татьяна Живаго, телеведущая. Известная и жутко богатая. Ее муж - олигарх Нестеров. Несколько дней назад он скончался в элитной московской клинике. У него был неоперабельный рак. Татьяне сделали инъекцию огромной дозы снотворного препарата.
        - Так, так, - оживился Макаров. - И кто унаследует его состояние? Он ведь не считал каждую копейку?
        Полковник позволил себе улыбнуться:
        - Товарищ генерал, состояние Нестерова - около миллиарда долларов.
        Генерал постучал костяшками пальцев по столешнице.
        - Ради такой суммы многие пойдут на убийство, - сказал он. - Вам необходимо проверить эту линию. Кто же все-таки наследник?
        - Вообще-то нам известно, несмотря на то, что завещание еще не оглашалось, что единственной наследницей Нестеров объявил жену, ту самую Татьяну Живаго. Но в связи с ее смертью возник юридический казус. У него есть дочь от первого брака, так что, по-видимому, все состояние отойдет именно ей.
        - Где она? - спросил генерал.
        - Дочь уже несколько лет учится в Америке, - ответил полковник. - Мы пытаемся с ней связаться, но пока безуспешно. Наконец еще одно убийство. Отравлен под самый Новый год астролог Кузнецов. Применен цианистый калий, его подложили в шампанское, которое пили гости. У него не было родственников, - продолжил полковник. - Несколько бывших жен. Одна из них, самая первая, до сих пор считается пропавшей без вести. Детей, по крайней мере официально признанных, нет. Кузнецов был богат, не так, как Нестеров, конечно, но имел отличную квартиру в Москве, загородный особняк, счет в банке, собирал раритетные издания по магии. Его смерть выгодна в первую очередь конкурентам.
        - Так… - Генерал нажал клавишу селекторной связи: - Тосечка, принесите, пожалуйста, чай. Вы что будете?
        - Если позволите, кофе, - попросили оба подчиненных.
        - И два кофе. Итак, что же дальше? Гости уверены, что всех убили из-за старых грехов. Там ведь имелся некий компакт-диск.
        - Совершенно верно, - сказал подполковник. - Нам повезло, что среди гостей находился наш, так сказать, коллега, отставник Николай Кириллович Енусидзе. Он обстоятельно и очень толково описал все происходившее. Полковник, как и другие гости, был свидетелем того, как странный голос с компакт-диска обвинил всех присутствующих в убийствах и пригрозил каждому местью за давние грехи.
        - Ну и ну, - вздохнул генерал. - Как я понимаю, пожар препятствует сбору улик. Нам остается полагаться только на показания непосредственных участников драмы. А вы проверяли… В общем, выяснили, имеет ли данное обвинение под собой почву?
        Подполковник кашлянул и раскрыл принесенную папку.
        - Так, Лидия Ивановна Мамыкина, восьмидесяти двух лет, не скрывает, что убила человека. Она так об этом и заявила - по утверждению Енусидзе и Екатерины Вранкевич. Бабка крепкая, отлично соображает. Сейчас уперлась и говорит, что ее не так поняли. Доказать что-то нереально. В конце сороковых она провела несколько лет в лагере, была осуждена по политической статье. Возможно, что-то произошло именно там, однако документы не сохранились, докопаться до чего-либо невозможно.
        - А сам Енусидзе? - Генералу не нравились добровольные помощники, которые слишком ретиво исполняли обязанности его подчиненных.
        - Положительно характеризуется с места службы, отличный работник, имеет несколько правительственных наград.
        Другой из присутствующих сказал:
        - Мы упускаем из виду, например, жертв. Астролог Кузнецов - его первая жена, бесследно, как известно, исчезнувшая, могла вполне стать жертвой убийства. А про Ирэн Аристарховну Костандилли, миллионершу, у нее, кстати, греческое гражданство, ходят слухи, что именно она отправила на тот свет своего богатого престарелого супруга.
        - Вот именно, слухи, - сказал генерал Макаров. - А мне нужны реальные доказательства.
        Это дело - головная боль. Костандилли, с которой генерал уже успел пообщаться, заявилась в его кабинет в шикарной шубе, сверкая массивными драгоценностями и распространяя удушливый аромат парфюма. Ее сопровождали четверо адвокатов, все, как на подбор, в дорогих костюмах и с хорошо подвешенными языками. Костандилли - слишком крупная рыба, трогать ее опасно.
        То же самое относится и к Игорю Никольскому. Он из разряда тех, кого именуют олигархами. В него стрелял некий Сергей Леонидович Гончаров. Никольский требует тщательного расследования. Генерала уже вызывал к себе министр юстиции, оказавшийся хорошим другом Никольского, намекнул, что впутывать Игоря Александровича в это дело не стоит. А что мог генерал?
        Газеты и телевидение, переживавшие в начале января кризис нехватки информации, как с цепи сорвались. Все первые полосы посвятили подробному разбору дела кемпинга
«Серебряная поляна». Еще бы - одно убийство за другим, а исполнитель до сих пор не найден.
        - Возможно, убийца - один из тех, кто погиб, - сказал генерал.
        - Мы проверяем эту возможность, - отрапортовал подполковник. - Помимо тел убитых в подвале, мы обнаружили обгорелый труп, предположительно Виктора Антонова, известного спортсмена, в комнате на втором этаже. Он задохнулся, как установила судмедэкспертиза. Два других непосредственных участника трагедии - историк Петр Сергеевич Сколышев и коммерсант из Самары Сергей Леонидович Гончаров - найдены нами в подвале. Смерть, как и в случае с Антоновым, наступила от нехватки кислорода, подвал наполнился угарным газом… Сколышев, как сообщили в показаниях гости «Серебряной поляны», подбивал Гончарова на совершение преступлений. В итоге Гончаров едва не застрелил банкира Никольского. Однако являются ли они теми самыми убийцами, которые лишили жизни четырех человек… Дело в том, товарищ генерал, что они оба также были убиты.
        - Как убиты? - вздрогнул Макаров. - Они же самые подходящие кандидаты в убийцы, и вдруг - убиты. Как такое могло произойти? Вы же сказали, что они задохнулись? Великолепный исход дела - преступники, организовав пожар, сами становятся его жертвами.
        Генералу уже намекали, что именно так и следует рассматривать происходящее. Раз убийцы погибли - то какой с них спрос?
        - Это так, товарищ генерал, - терпеливо пояснил подполковник, доставая из папки очередную бумагу. - Они задохнулись, этого отрицать нельзя, но почему так случилось? Потому что не смогли выбраться из погреба. Судя по показаниям Ольги Евгеньевны, вдовы господина Гончарова, она с сыном хотела освободить мужа, которого бросили связанным в погреб. Однако появился Сколышев и, угрожая оружием, выгнал их из горящего кемпинга, заявив, что сам разберется с Сергеем Леонидовичем. Какие у него были намерения, мы уже не узнаем. Можем лишь предположить, что Сколышев отомкнул погреб, проник туда - и…
        - И что? - нетерпеливо произнес генерал Макаров.
        - И сам оказался в ловушке. Кто-то закрыл и его, и Гончарова снаружи. Они не смогли выбраться - и погибли.
        - Надо же, - протянул генерал. - Вы не установили, кто мог это сделать?
        - Пока нет. В панике никто, разумеется, не следил за действиями других. Поэтому убийцей может оказаться практически любой…
        - Так, а как быть с телом Пояркина? - продолжал генерал. Он швырнул на полированную поверхность стола газету. - Почитайте, что пишут! «Мертвец терроризировал кемпинг». «Кемпинг построен в геопатогенной зоне», - так заявляет ясновидящий Золт»!
        - Это все ерунда, - убежденно проговорил подполковник. - Тело Василия Пояркина переместили в сауну, где оно и было обнаружено. А кто-то, наверняка убийца, нагнетал обстановку, используя маску, которая удивительно точно копирует лицо покойного. Нам удалось установить, что она была произведена в Петербурге…
        - Кстати, где обнаружили маску? - перебил генерал. - В машине, принадлежащей Елизавете Татаренко?
        - Против нее и Дениса Куликова, которых многие считают непосредственными инициаторами ужаса в «Серебряной поляне», улик почти нет. Да, как утверждает супруга Куликова Анастасия, она обнаружила у мужа в чемодане ампулы барбамила, которым убили Живаго, а в сумочке Елизаветы нашли ампулы и электрошокер. Но пожар уничтожил абсолютно все.
        А маска была заказана в частном предприятии «Флокс», которое изготавливает подобные предметы. Ее изготовление оплачено наличными. Оплату произвел мужчина, однако мастер не опознал Куликова и вообще кого-либо из гостей кемпинга. Клиент предъявил фотографию Пояркина и попросил сделать две резиновые маски, копирующие его лицо. Для семейного розыгрыша, как пояснил он. Отпечатки пальцев на маске не обнаружены. Видимо, это был запасной экземпляр.
        Генерал вздохнул. Результаты пока что не радовали. Что он сможет доложить начальству? Расследование зашло в тупик.
        - Еще раз допросите всех, - велел генерал. - Но делайте все максимально корректно, особенно в отношении Никольского и Костандилли. Да, кстати, вы установили, кто отправил всем письма с приглашениями в кемпинг? Кто оплатил пребывание в
«Серебряной поляне» каждого из гостей?
        - Письма отправлены из Москвы, - ответил один из сотрудников. - Дмитрию Реутову послали сообщение по электронной почте. Больше ничего выяснить не удалось, далеко не все сохранили приглашения. Деньги неизвестный вручал Василию Пояркину, он бы мог многое рассказать, но он убит.
        - Замкнутый круг, - проворчал генерал. - Сегодня двенадцатое. Чтобы через неделю у меня на столе лежало признание совершившего эти убийства. Это черт знает что такое - четверо убитых, еще три трупа после пожара - и никто не знает, чьих это рук дело. Все свободны!
        Оставшись один, генерал подошел к окну и прислонился лбом к холодному стеклу. По улицам сновали люди, им не было дела до того, что произошло в кемпинге «Серебряная поляна». Сенсация скоро сойдет на нет, но загадка останется.
        Так кто же совершил эти убийства?
        КТО?
        Лидия Ивановна никак не могла заснуть. Она на удивление быстро пришла в себя после событий в кемпинге. Их обнаружили спасатели. Мамыкина вспомнила, как Енусидзе первым бросился рассказывать об убийствах, указывая на Лизу и Дениса.
        Мамыкина включила свет. Половина третьего ночи. А сон никак не идет. Их допрашивали. Точнее, эта процедура именовалась снятием показаний, с ней разговаривал корректный молодой человек. Лидия Ивановна рассказала все, что знала. Или почти все.
        Енусидзе растрепал всем, что она призналась в совершенном когда-то убийстве. Одно дело - сказать об этом в частной беседе, а совсем другое - повторить перед представителем закона. Лидия Ивановна все отрицала. Ну кто поверит старухе, которой уже за восемьдесят? У нее маразм, разве она говорит правду?
        И все-таки… Лидия Ивановна была не согласна с полковником. Лиза и Денис не похожи на убийц. Но кто похож? Она припомнила свою давнюю неприязнь к Енусидзе. Вот полковник, который так гордится тем, что работал следователем и выводил на чистую воду преступников, может вполне оказаться замешанным в этом странном деле.
        Зачем? Зачем кто-то убил четырех человек? Василия Пояркина, Галину Найденову, Татьяну Живаго и Генриха Кузнецова. Разве этих четырех абсолютно разных и незнакомых людей что-то связывало?
        - Денис, пойми, я тебя люблю, но жить вместе мы больше не можем, - произнесла Настя. Со времени возвращения из кемпинга она еще больше похудела и осунулась.
        Ее супруг с виноватым видом собирал сумку. Обернувшись, он произнес:
        - Настя, ты мне не веришь, но я не убийца.
        - Конечно же, я тебе верю. - Настя обняла мужа, но Денис знал, что это неправда. Никто ему не верил. Несколько раз к нему обращались организаторы скандальных шоу - предлагали ему выступить, намекали, что зрители жаждут поглазеть на убийцу, сумевшего избежать наказания. Трагедия в кемпинге привлекла всеобщее внимание.
        - Я знаю, что ты никого не убивал, - устало повторила Настя. - Но ты не будешь отрицать, что несколько раз встречался с Лизой.
        Денис отвернулся. Он любил жену, но и Лиза ему тоже нравилась.
        - Нам лучше на время расстаться, - сказала Настя. - Я уже заказала билеты - лечу в Европу. Немного приду в себя. Ты тоже соберешься с мыслями.
        Игорь Никольский подписал очередную бумагу, которую ему протягивала длинноногая секретарша, и поймал себя на мысли, что совсем не думает о делах. С тех пор как он возвратился из кемпинга, он никак не мог войти в рабочий ритм.
        Ранение оказалось пустяковым, он зря тогда устроил истерику. Игорь не сожалел, что Гончаров и Сколышев погибли. Так им и надо. Два безумца стали жертвами собственных преступлений.
        Никольский был влиятельным человеком, ему удалось убедить кое-кого в Министерстве юстиции и Генеральной прокуратуре, что его имя не следует упоминать слишком часто. Это повредит его бизнесу.
        В действительности Игорь боялся. Он не верил в то, что убийца - это Гончаров или Сколышев. Их самих убили. Кто-то запер их в погребе, и они задохнулись. Какая жуть!
        С Викой Игорь расстался. Это единственный положительный итог всего произошедшего.
        - Автограф, пожалуйста! И мне тоже, Вика! Вика! Ви-ка! - скандировали толпы фанатов, окруживших Вику Богатыреву. Она находилась в крупном универмаге.
        Наконец-то Вика достигла успеха! Страшное прошлое сгинуло в ночи. Она - звезда! Вика с удовольствием подписывала свой компакт-диск «Забытая любовь».
        Она принимала самое деятельное участие в обсуждении всего того, что произошло в кемпинге. Участвовала в ток-шоу, раздавала интервью. Еще бы - восходящая звезда, которая едва не стала жертвой таинственного убийцы!
        С Игорем они расстались. Ну что же, Вика всегда подозревала, их отношения рано или поздно закончатся. Она быстро нашла себе нового спонсора.
        Ольга Евгеньевна успешно справлялась с ролью деловой женщины. На протяжении нескольких лет она помогала мужу вести дела, теперь настал ее черед.
        Сеть супермаркетов приносила солидный доход. После смерти Сергея Леонидовича именно она стала генеральным директором фирмы. Ольга Евгеньевна никогда не подозревала, что у нее есть коммерческие способности.
        - Мама, ты сможешь, - убеждал ее Саша. Гончарова поверила в себя. А действительно, почему бы и нет?
        Саша радовался за мать. Наконец-то она освободилась от ненавистного Сергея.
        Ирэн Аристарховна нежилась в солярии. Как же хорошо находиться далеко от страшного кемпинга. Все осталось в прошлом.
        После освобождения она задействовала влиятельных знакомых, которые помогли ей поскорее уехать за границу. Она отдыхала в Швейцарии, в небольшом частном санатории. Ирэн знала: здесь не водятся убийцы, которые уничтожают постояльцев.
        Ей повезло, что она осталась жива. Ирэн подумала: а кто же виноват в произошедшем? Старуха? Полковник? Денис и Лиза? Погибший историк? Она не знала.
        - У меня плохие известия, - сказал Дима. Заметив огорченное выражение его лица, Катя спросила:
        - В чем дело?
        Дима, как и мечтал, сделал сенсационный репортаж. Собственный корреспондент на месте преступления! Он живописал все произошедшее. Катя, читая, удивилась - как страшно!
        - Мне предлагают стажировку за границей, - произнес Дима. - На полгода.
        Катя вздохнула. Ей катастрофически не везло с мужчинами. Дима ей очень нравился, но она не испытывала к нему того, что именуется любовью. Им было просто хорошо вместе.
        Как психолог, Катя понимала - перенесенный вместе стресс объединяет, но после того, как люди возвращаются к обычной жизни, они часто моментально забывают о тех, с кем делили невзгоды.
        - Ну почему же плохие известия, я за тебя очень рада, - произнесла Катя. Ей на самом деле требуется время. Время, чтобы все осмыслить и сделать правильный выбор.
        Николай Кириллович Енусидзе размышлял. Возвратившись домой, он стал своего рода знаменитостью. Жена порыдала у него на груди, он успокаивал ее.
        - Ну что со мной могло случиться? - говорил он. - Не забывай, я все держал под контролем!
        Он предлагал следствию помощь, изложил свою версию. Молодые ребята выслушали его, вначале заинтересовались, но потом Николай Кириллович понял, что они не принимают его всерьез.
        Итак, они почему-то не хотят арестовать подлинных виновников произошедшего - Лизу и Дениса. Надо же, Лиза когда-то ему нравилась. Но это вовсе не должно помешать ему докопаться до истины.
        Енусидзе жег электричество по ночам, изводил бумагу, строил графики. Неужели он ошибался? Но кто тогда затеял это странное и непонятное преступление? Кто получил от него наибольшую выгоду?
        Четверо убитых, еще три человека погибли при пожаре. Снова и снова Николай Кириллович морщил лоб. В конце концов, задета его профессиональная репутация. Ему не хочется, чтобы в желтых газетах трепали попусту его имя, намекая на то, что это он и организовал убийства в «Серебряной поляне».
        Марина Пояркина в который раз убедилась, что все ее мечты пошли прахом. Кемпинг - цель ее жизни - уничтожен. Честно говоря, она даже и не вспоминала о том, что потеряла мужа. Кемпинг был всем для нее.
        Страховая компания отказалась выплатить двести тысяч долларов - сумму, на которую была застрахована «Серебряная поляна». Как сказал ее вальяжный директор, на случаи поджога страховка не распространяется.
        Марина злорадно подумала, что Сколышев, превративший кемпинг в обгоревший остов, поплатился. Он умер.
        И все же, в который раз думала она, что же на самом деле случилось в кемпинге? Кто затеял ужасное, непонятное преступление? Ее бесило, когда намекали, что раз первой жертвой стал Василий, то это ее рук дело.
        Она же не умалишенная, чтобы поступать так. Но кто сказал, что в кемпинге действовал умалишенный? Нет, там действовал очень хитрый и расчетливый убийца.
        Кто? Ответа она не знала.
        Убийца был удовлетворен.
        Нет - восхищен!
        Нет - предвкушал великолепное будущее…
        Кто бы мог подумать, что все обернется так удачно? Четыре жертвы, четыре необходимые жертвы. Три человека, которые погибли при пожаре. Жертвы необязательные, но что поделаешь.
        Цель - исполнена. Желания - достигнуты. Еще совсем немного, и…

30 марта, Москва
        - …и я не понимаю! - в который раз воскликнула Ирэн Аристарховна. - Зачем нас собрали здесь?
        Действительно, зачем? Когда Катя Вранкевич позвонила Костандилли и попросила ее присутствовать на званом вечере, то Ирэн, подумав, согласилась. Она пришла в себя после кошмара в кемпинге. Девушка ассоциировалась у нее со страшными воспоминаниями, но Ирэн Аристарховна умела быть настоящей светской дамой.
        Катя обещала, что это будет вечер памяти тех, кто погиб в «Серебряной поляне».
        - Затем, чтобы вспомнить об этом ужасе еще раз, - промокнув глаза платочком, сказала Ольга Евгеньевна Гончарова. После смерти мужа она удивительно похорошела. - Мне это не нравится.
        Лидия Ивановна покачала головой:
        - Чтобы узнать правду.
        - Правду? - встрепенулась Лиза Татаренко. Она сидела рядом с Денисом Куликовым. Он, уже не стесняясь, держал ее руку в своей ладони.
        - Я не опоздала? - спросила Настя, проходя в особый зал небольшого ресторанчика, где и происходила импровизированная вечеринка. Денис уставился на жену. Николай Кириллович расплылся в улыбке. Насте удивительно шло темно-красное платье, которое позволяло увидеть, что у нее великолепная фигура. Немного косметики - и девушка превратилась в настоящую красавицу.
        - Как дела? - спросила она у Дениса. Они разводились. Собственно, для этого Настя и приехала из Европы в Москву: расстаться с мужем.
        Лиза хмыкнула и повела плечом. Теперь Денис принадлежит только ей.
        - Продолжайте, уважаемая Лидия Ивановна, - со скрытой издевкой промолвил Енусидзе. - Вы хотите узнать правду?
        - Мы ее знаем, - грустно проговорила Катя.
        Полковник хохотнул:
        - И собрали нас, чтобы объявить ее? Как интересно!
        В его голосе слышалась то ли обида, то ли затаенная злоба.
        - Вау, вы уже начали без меня! - влетел Дима Реутов. - Привет! - сказал он Кате. Они не виделись уже неделю. Катя занялась непонятным ему расследованием, к ней приехала старуха. - Ого, какая закуска! - Не дожидаясь приглашения, Дима уселся за стол и принялся все пробовать. - Как вкусно! Я потому-то и пришел, чтобы нормально поесть…
        Все были в сборе. Лидия Ивановна хитро улыбалась, словно знала что-то. Задумчивая Катя. Ирэн в шикарном брючном костюме персикового цвета, с непомерными жемчугами вокруг шеи - надменная и волнующаяся.
        Отчего?
        Игорь Никольский - в дорогом костюме, без тени улыбки на лице. Вика жует резинку, а в глазах - испуг. Полковник Енусидзе, вальяжный и надменный, но слишком напряженный.
        Ольга Евгеньевна Гончарова - счастливая. Саша Гончаров выглядел так, словно его гнетет что-то. Настя Куликова, заметно посвежевшая, с ровным загаром.
        Настороженная Лиза Татаренко, словно ожидающая подвоха. Грустный Денис Куликов, смотрящий в пол. Беспечный Дима Реутов, который живо поглощает ресторанную снедь. Марина Пояркина с темными кругами под глазами.
        - О чем мы будем говорить? - спросил Игорь Никольский. - У меня через час важная деловая встреча.
        - А я вообще отменила визит в салон красоты, - раскапризничалась Вика. Пусть Игорь знает, что она без него не пропадет.
        - И тем не менее все вы здесь, - сказала Катя. - Почему вы приехали, Ольга Евгеньевна?
        Гончарова растерялась:
        - Я… Когда вы попросили… Я…
        - А вы? - Вопрос Кати был адресован полковнику Енусидзе.
        Тот браво ответил:
        - Когда меня просит такая очаровательная девушка, я не могу ей отказать.
        - Дима, почему ты здесь?
        Реутов кашлянул:
        - Катя, нам есть о чем с тобой поговорить, вот я и решил, что… Что мне надо вернуться и все обсудить…
        Лидия Ивановна прервала его:
        - Позволю себе предположить, что каждый из вас заинтригован. Вы хотите знать, что на самом деле случилось в «Серебряной поляне». Ведь это так?
        - А разве это не задача следствия? - спросил Енусидзе. - Лидия Ивановна, нечего изображать из себя мисс Марпл, доверьте расследование профессионалам.
        - Мы только предложим вашему вниманию несколько вариантов, - ответила Катя. - И вы сами выберете тот, который вам по душе. А следствие… Пока результатов нет.
        - Почему нет? - слишком быстро сказала Марина Пояркина. - Установлено, что виновник всего - Сколышев. Это он, сойдя с ума, устроил этот дикий кошмар.
        - И вы в это верите? - скривил губы Никольский. - А что вы скажете о них? - он указал на Настю и Дениса. - По-моему, всем ясно - они виновники.
        Денис подскочил:
        - Что ты сказал?
        - Прошу вас, - успокоила мужчин Лидия Ивановна. - Не будете же вы устраивать драку.
        - Именно поэтому мы и собрались, - продолжила Катя. - Каждый из нас подозревает кого-то. Никто не верит, что убийца - погибший Сколышев. Его ведь, в конце концов, тоже убили.
        - У нее обнаружили снотворное, - протянула Вика. - Именно у нашей Лизы…
        - Ну и что? - вставила Лидия Ивановна. - У того, кто убивал, были ключи от всех комнат. Он знал планировку кемпинга.
        - Давайте выкладывайте свою версию, - сказал Енусидзе. - Что вы там придумали?
        Катя вышла в центр зала.
        - Убийца, который действовал в кемпинге, отнюдь не сумасшедший, хотя желал казаться таким изо всех сил. Он внимательно изучил нас до того, как прислать приглашения. Он знал, что кто-то из присутствующих замешан в убийствах.
        Катя говорила медленно, каждое ее слово звучало как приговор.
        - Для этого он попытался представить все как месть поборника правосудия тем, кто избежал кары закона. Но так ли это? Скажите, кто из вас совершил убийство?
        Присутствующие молчали.
        - Я никого не убивала, - произнесла Лиза. - И Денис тоже.
        - Я всю жизнь сажал тех, кто убивал, - произнес Николай Кириллович. Он лгал, но кто знает об этом? Один человек, всего один случай… Нет, об этом никто не знает…
        Словно вторя его мыслям, Катя произнесла:
        - Никто не знает, что происходит в душе у другого. Каждый способен убить, это бесспорно. Но убийство всегда имеет цель. Спросите себя - как мог убийца узнать, что совершила, например, Лидия Ивановна?
        - А что она совершила? - спросила Настя.
        - Бабка кого-то кокнула, а теперь пытается вывести нас на чистую воду, - недовольно произнесла Вика Богатырева, постучав по столу длинными ногтями.
        - А ты, деточка, - ласково спросила Лидия Ивановна. - Ты не убивала?
        Вика дернулась:
        - О чем вы, отстаньте от меня, и вообще, я сейчас уйду.
        Однако осталась на месте.
        - Преступление совершает тот, кому оно приносит выгоду. Кто получил выгоду от смерти Василия Пояркина? Ответ - в большей степени его жена.
        Марина горестно вздохнула:
        - Да, и в результате я осталась без кемпинга и денег. Не проще ли было развестись?
        - Погибшая Галина Егоровна Найденова вообще никому не причинила вреда, хотя точно мы никогда уже не узнаем. Никто из нас не получил выгоды от ее смерти, она-то была всего-навсего учителем физкультуры. Затем убили Татьяну Живаго и Генриха Кузнецова. Бессмысленные смерти, вы не находите?
        - Это подтверждает лишний раз то, что действовал Сколышев, - сказал Денис. - Я, доведись мне убивать, не стал бы заниматься этим в кемпинге, отрезанном от всего мира.
        - Ты прав, - поддержала его Катя. - Зачем убийца выбрал такое странное место? Зачем нагнетал страх, похитив тело Василия и появляясь в его маске? Зачем?
        - Страх парализует и лишает разума, пробуждает инстинкты, делает уязвимым, - сказала Лидия Ивановна. - Вы правы, я совершила убийство и не раскаиваюсь в этом. Но я убила того, кто это заслужил, и понесу за это ответ на Страшном суде.
        - Страх… - произнесла задумчиво Катя. - Стоит вступить в игру потустороннему, как люди немедленно теряют способность рассуждать трезво. Кто-то очень умело использовал эту человеческую особенность. Окружающие скорее готовы поверить в то, что убивает оживший мертвец, чем в то, что это - один из гостей.
        Подал голос Дима:
        - Катюша, я об этом написал в статье.
        - Но в твоей статье не было одного, - ответила Катя. - Ответа на вопрос: кто убил.
        - Если знаешь зачем, то понятно - кто, - Лидия Ивановна, скрестив руки, походила на милую сельскую старушку.
        Или ведьму?
        - Итак, убийца хотел создать панику и лишить нас возможности логически мыслить, поэтому и устроил чехарду с трупом и маской. Кемпинг, замкнутое пространство, трупы… И сразу думаешь о «Десяти негритятах», сразу ищешь сумасшедшего.
        Катя умолкла.
        - Скажите, где лучше всего спрятать иголку? - спросила вдруг Лидия Ивановна.
        - В стоге сена, - не задумываясь, ответил Дима.
        - А я бы предпочел коробку с такими же иголками, - ответил Енусидзе.
        - Великолепный ответ, - похвалила Лидия Ивановна. - Тогда скажите, Николай Кириллович, как лучше замаскировать убийство?
        - Выдать его за несчастный случай, - предположил полковник.
        Катя покачала головой:
        - Разве? По-моему, лучше применить тот же принцип, что и с иголкой, - спрятать убийство среди других.
        - Что вы хотите сказать? - заинтересованно проговорила Ирэн Костандилли. Ее тонкие пальцы теребили бахрейнский жемчуг. - Что кто-то пойдет на то, чтобы убить нескольких человек ради одной нужной смерти? Но это… Это чудовищно!
        - Убийство вообще чудовищно, - отрезал Енусидзе. - Что за чушь вы городите, кому нужно умерщвлять невинных людей ради одной нужной жертвы? Проще нанять киллера…
        - Вы говорите как профессионал, - усмехнулся Игорь. - Проще все сделать самому.
        - Одна смерть возбудит подозрения, начнется следствие. А вот если смерть произошла от руки маньяка и имеется еще несколько жертв?.. - спросила Катя.
        Енусидзе потер подбородок:
        - Слишком изощренно, такое встречается только в романах.
        - И все же, ради чего убили четверых? Вряд ли Марина убила Василия - она могла бы сделать это и по-другому. Кто выгадал от смерти астролога Кузнецова? Разве что конкуренты. Безобидная Найденова, которая обливалась холодной водой и ела брюкву…
        - И Татьяна Живаго, - сказала Лидия Ивановна. - Я всегда с удовольствием смотрела новости, которые она вела. Такая была умница…
        - У нее муж олигарх, - сказал Енусидзе.
        - Был муж, он умер, - проинформировал Никольский.
        - Его тоже убили? - спросила Гончарова с ужасом.
        - Его убил рак, - сказала Лидия Ивановна. - Но вы правы, Игорь Александрович, муж Татьяны был ужасно богат. Как я убедилась, в этой жизни ради денег, БОЛЬШИХ денег, люди готовы на многое. А ради КОЛОССАЛЬНЫХ денег - на все.
        - Игорь Александрович, вам на руку смерть Юрия Нестерова и его жены? - спросила Катя.
        Никольский посмотрел на нее холодным взглядом:
        - Мне что, пригласить адвоката? Я еще не спятил, чтобы рассылать анонимные письма с приглашениями в кемпинг, где кормят цианидом и стреляют из ружья. Мне проще уничтожить Нестерова финансово.
        - Оказывается, Татьяна Живаго была наследницей почти миллиарда долларов. Согласитесь, такие деньги затмят разум любого. Дима, ты не знаешь, что известно в журналистских кругах о том, кому теперь отойдет все состояние Нестерова? Ведь Татьяна умерла, не оставив завещания.
        Дима медленно проговорил:
        - У него, кажется, есть дочь от первого брака, единственная наследница. Она учится в США и уже заявила права на состояние отца, об этом писал «Ньюйоркер». Но к чему все это, Катя?
        - А что бы ты сказал, если бы узнал, что дочь Нестерова оказалась в кемпинге? Та самая дочь, между которой и миллиардом долларов стояла Татьяна Живаго, ее мачеха. Однако Татьяну убил маньяк-безумец… Дочка теперь получит все деньги.
        - Это крайне подозрительно, - вставил Енусидзе. - Я читал о запутанном деле с наследством Нестерова. Его дочь где-то в Калифорнии или во Флориде. Ее не было в кемпинге.
        - Вы уверены? - спросила Лидия Ивановна. - Почему?
        - Ну, среди нас не было Нестеровой, - протянула Вика.
        - Прекрасное объяснение, - зло усмехнулся Игорь Никольский. - Подделать документы, выдать себя за другого человека, в конце концов, украсть паспорт - не проблема, когда есть деньги.
        - И кто сказал, что дочь Нестерова носит ту же фамилию, что и ее отец? После развода олигарх не общался с бывшей супругой. Он выделил экс-жене и дочери крупную сумму, достаточную, чтобы обеспеченно жить за рубежом, но разве могла она сравниться с гигантским состоянием, которое было завещано Татьяне Живаго? Дочь, воспитанная матерью в ненависти к отцу, не понимала, почему деньги достанутся не ей, а журналистке.
        Возникла пауза. Неловкая, гнетущая, полная напряжения и… и страха.
        Катя взглянула в глаза одному из гостей. Страх… Как же она надеялась, что эта версия окажется ложью, искусной подделкой под правду…
        - Посмотрите на эту фотографию, - Катя продемонстрировала небольшой потрепанный снимок. - Здесь изображен Нестеров с первой женой и дочерью, тогда еще школьницей.
        Каждый вгляделся в снимок: июльская жара, Юрий Нестеров стоит на берегу моря, рядом с ним изящная женщина. И девочка в панаме, с эскимо в руке.
        - Ну и что из этого? - спросил Николай Кириллович. - Девочку не узнать, ей на вид лет десять или около того, лицо скрыто панамой.
        - Вы правы, - ответила Катя. - Тогда взгляните еще на одно фото - из выпускного школьного альбома.
        На этот раз сомневаться не приходилось: с фотографии смотрело детское, улыбающееся лицо… Насти Куликовой.
        - Настя? - удивленно спросила Ирэн Костандилли. - Не может быть! - Она обернулась и в упор посмотрела на девушку.
        - Что вы имеете против моей жены? - взъерепенился Денис.
        - Я не понимаю, о чем вы, - испуганно произнесла Настя. Она побледнела. - Катя, ты что? Это ошибка!
        - К сожалению, нет, - ответила та. - Настя, неужели ты будешь отрицать, что твоим отцом является Юрий Нестеров? До замужества ты носила фамилию…
        - Образцова, - тихо проронил Денис.
        - Правильно, потому что после развода с Нестеровым Елена Михайловна, мать Насти, взяла свою прежнюю фамилию, ее дочь - тоже.
        - Это все выдумки, - твердо произнесла Настя. Она разительно переменилась. В ее голосе прорезалась сталь, взгляд стал жестким и колючим. - Я ухожу.
        Она поднялась и решительно направилась к выходу.
        - Анастасия Юрьевна, - раздалось вдруг. В дверном проеме появилось несколько человек в форме и в штатском. - Анастасия Юрьевна, - повторил один из них, - мы хотели бы задать вам несколько вопросов. Я полковник Аннушкин, ФСБ. - Он показал удостоверение.
        - Я ничего не скажу без моего адвоката, - произнесла Настя.
        - Ваше право, - ответил вошедший. - Вы даже не хотите нам сказать, что прибыли вчера из Лос-Анджелеса? Неужели вы станете отрицать, что именно в ваших интересах действует адвокатская фирма «Меррил, Джонсон-Стуон и сын», которая занимается делом о передаче наследства умершего Юрия Нестерова и убитой Татьяны Живаго единственной законной наследнице - вам. У нас есть десятки свидетелей, которые опознают в вас дочь Нестерова. Да и зачем вы прибыли в Москву? Вряд ли для того, чтобы ускорить развод с господином Куликовым. Вы приехали, чтобы лично уладить многочисленные формальности, связанные с вхождением в права наследства, исчисляемого миллиардом долларов.
        Настя молчала.
        - И еще, - с мягкими интонациями средневекового инквизитора продолжал Аннушкин. - Мы хотели бы побеседовать с вашим мужем.
        - Со мной? - встрепенулся Денис. - Я не верю, что Настя…
        Лиза сжала руку Дениса.
        - Нет, не с вами, господин Куликов, - прервал Дениса полковник Аннушкин. - Вероятно, вы будете шокированы, узнав, что Анастасия Юрьевна вышла за вас замуж в Петербурге, уже состоя в браке. У нас есть неопровержимые доказательства того, что
28 сентября 1999 года в городе Мемфис, штат Теннесси, был заключен брак между Анастасией Образцовой и Дмитрием Реутовым. Господин Реутов прибыл в Москву из Нью-Йорка, дабы, как я думаю, контролировать супругу, получившую такой баснословный куш. А вовсе, Екатерина, не для того, чтобы поговорить с вами, и уж точно не по журналистским делам.
        - Что! - изумился Енусидзе. - Дима - супруг Насти?
        - Не врите! - закричал Денис. - Это ложь!
        - Разделяю ваше негодование, но все это - правда, не так ли, господин Реутов? - вопрос Аннушкина был обращен к Диме.
        Журналист, улыбаясь загадочно, как древнеегипетский сфинкс, ничего не ответил.
        - Вас не затруднит пройти с нами?
        Продолжая улыбаться, Дима подошел к двери. Одно движение - и в его руке сверкнул пистолет. Все длилось считаные секунды. Диму скрутили.
        - Дурак! - завопила Настя. - Какой же ты дурак, Дмитрий! Ты все испортил!
        - Дамы и господа, прошу, - Аннушкин невозмутимо вверил Диму и Настю заботам своих подчиненных. Их увели.
        - Боже мой! - пробормотал потрясенный Енусидзе. - Настя, такая чудная девушка, милая, тихая, спокойная.
        - Моя жена ни в чем не виновата, - продолжал упорствовать Денис. - Ее родители умерли, она живет в Петербурге, владеет строительной фирмой…
        - Это не более чем иллюзия, - сказал Аннушкин. - Анастасия Юрьевна использовала вас цинично и беззастенчиво. Вы были нужны ей для прикрытия, и, возможно, вас она наметила на роль козла отпущения. Неужели вы не поняли, что именно она подложила вам ампулы со снотворным? Именно она намекала всем на то, что вы ведете себя неадекватно…
        - Вот мерзавка, - проронила Вика, поежившись. - Она с Димой убила столько людей ради миллиарда долларов…
        Богатырева произнесла это скорее с тайным восхищением, чем с порицанием.
        - Спасибо за помощь, - сказал Аннушкин, обращаясь к Кате и Лидии Ивановне. - Вы отлично справились с ролью.
        Катя почувствовала, как кровь пульсирует в висках. Когда ей позвонили из ФСБ и, изложив кое-какие детали, попросили содействия, она отказалась верить - настолько нереально выглядела их версия. Однако сегодня Катя посмотрела в глаза Диме - человеку, который ей нравился, которого она, возможно, любила. Он боялся. Боялся разоблачения.
        Он ВИНОВЕН!
        Лидии Ивановне было жаль Катю. Бедная, сразу столько разочарований. Но молодость на то и молодость, чтобы душевные раны быстро заживали.
        - Дима и Настя идеально подошли друг другу - оба очаровательные, однако жутко беспринципные и алчные, - рассказывал тем временем Аннушкин. - Настя знала, что ее отец один из богатейших людей России, но Нестеров был жив и повторно женат. Не знаю, планировала ли эта «сладкая парочка» убийство самого Нестерова, однако неожиданно стало известно, что олигарх смертельно болен. Перед Настей, ненавидевшей отца, замаячила тень огромных денег. И каково же было ее разочарование и злость, когда она выяснила, подкупив юриста, что все деньги наследует Татьяна Живаго. Законная дочь и ее мать получают крупные суммы, которые, однако, по сравнению с миллиардом долларов просто смешны. Билет в страну чудес выиграла Татьяна.
        Настя не смирилась с таким положением вещей. Под руководством Дмитрия был разработан хитроумный и беспощадный план. Реутов, как мы подозреваем, в прошлом промышлял преступлениями - он был женат на пожилой и обеспеченной даме, которая внезапно скончалась, оставив юному мужу квартиру в центре Москвы и коллекцию раритетных икон.
        Убить Татьяну - это стало их идеей фикс. И тогда Анастасия, как единственная дочь Нестерова, унаследует вожделенный капитал. Ведь у Живаго нет завещания. Устранить Татьяну требовалось осторожно, не навлекая на себя подозрений.
        Поэтому и возникла дьявольская идея - организовать отдых в кемпинге, где один за другим гибнут постояльцы. Их убивает безумец - на эту роль планировался Денис, за которого Настя фиктивно вышла замуж, однако невропат Сколышев стал великолепной заменой ему. Убийства можно повесить на него.
        Выбрано место действия, разосланы приглашения. Следствию еще предстоит узнать, почему именно вас собрали под одной крышей и именно в этом месте. Скорее всего, Реутов, когда планировал преступление, вышел на «Серебряную поляну» через Интернет. В рекламе кемпинга есть фотографии владельцев. Очевидно, Дима воспользовался этим снимком Василия, чтобы заказать маску.
        Осталось найти подходящих людей. Времени у преступников было предостаточно - почти полгода. Мы предполагаем, что Ирэн Костандилли и астролога Кузнецова выбрали из-за старых газетных публикаций. У Ирэн при загадочных обстоятельствах умер муж, ходили слухи, что его отравила она.
        У Кузнецова когда-то таинственно исчезла первая жена. Реутов, мастер журналистской чернухи, подозревал, что муж к этому причастен.
        Их пригласили, так сказать, для затравки - чтобы слова анонима, прозвучавшие с компакт-диска, вызвали у них в душе страх.
        Банкир Никольский, скорее всего, выбран потому, что он был в контрах с Нестеровым. Ну а действовали через его юную любовницу, падкую на успех.
        О жизни знаменитого спортсмена Антонова тоже известно из прессы.
        Татьяну Живаго заманили как жертву, Катю мог знать кто-то из знакомых Димы.
        С остальными гостями кемпинга сложнее. Мы предполагаем, что Реутов выезжал на место «спектакля» под видом туриста, он мог загримироваться. Жителей Екатеринбурга он, очевидно, выбрал методом «тыка», через адресную базу данных, а потом под благовидными предлогами навел о них справки. Так в кемпинг попали Енусидзе, Мамыкина, Сколышев, Найденова. Но это нам еще предстоит уточнить у самого Реутова.
        Самым важным для преступников было, чтобы гости не покинули «Серебряную поляну» раньше времени. Наверняка Дима и Настя придумали несколько способов убийства - в зависимости от срока, который окажется у них в распоряжении. Зло было на их стороне - разыгрался буран, который отрезал кемпинг от внешнего мира. Они смогли разыграть воистину инфернальное представление.
        Насте отводилась роль слабой, вечно хнычущей дамочки, которой изменяет муж - она прекрасно знала, что Денис будет волочиться за кем-нибудь…
        Дима изображал балагура, весельчака, доброго малого, который органически не способен на убийство, а, наоборот, активно ведет расследование. Они скрыли свое знакомство и прикинулись чужими людьми.
        - Моя Настя, - произнес потрясенный Денис. - Неужели она все время обманывала меня…
        Лиза произнесла:
        - Я говорила тебе, что она не твой тип. Как хорошо, что ваш брак недействителен.
        Полковник Аннушкин, взглянув на часы, продолжал:
        - Далее все было делом техники. Дмитрий, скорее всего именно он, нанес Василию Пояркину смертельный удар, а затем вместе с сообщницей оттащил его тело в сауну. У них имелась маска, изображавшая лицо Пояркина, чтобы создать атмосферу ужаса среди присутствующих из-за вмешательства потусторонних сил. Это всех сбило с толку и напугало. Затем наступил черед Галины Егоровны Найденовой. И, наконец, истинная жертва, ради устранения которой затеяли это жуткое преступление, - Татьяна. Думаю, именно Настя ввела мачехе смертельную инъекцию. Последним убили астролога Кузнецова, чтобы замести следы, впрочем, думаю, жертвой мог стать любой из вас - убийцам было все равно, кому подсыпать цианистый калий.
        - Какой ужас, - прошептала Ирэн Костандилли. - Слава богу, что меня заперли в комнате и я не принимала участия в праздновании страшного Нового года. - Она содрогнулась.
        - Далее события вышли из-под контроля, инициативу перехватили Сколышев и Гончаров, которые устроили в кемпинге захват заложников и далее пожар. Это было только на руку Насте и Диме, сгорели все улики, умерли главные подозреваемые.
        - Но ведь Гончарова и Сколышева убили, - сказал Енусидзе. - Кто-то запер их в погребе, и несчастные там задохнулись.
        - Несчастные, - процедил Никольский. - Гончаров едва меня не застрелил. Ну, что вы на меня так смотрите, я их не запирал, это вы мне не пришьете!
        Полковник Аннушкин улыбнулся:
        - Игорь Александрович, к чему такие выражения? Никто вас и не обвиняет. Сколышев и Гончаров были убиты, однако, я открою вам тайну следствия, у нас нет версий, кто это сделал. Ясно одно: это один из вас.
        - Почему из нас! - закричала Ольга Евгеньевна. - Это Дима и Настя!
        - Возможно, - согласился Аннушкин. - Следствие обязательно установит правду, учтите. Вас собрали в кемпинге и обвинили каждого в убийстве. Я не знаю, правда это или нет…
        Страх… В глазах присутствующих он увидел страх.
        - …но преступивший черту понесет рано или поздно наказание, даже если никто, кроме него самого, и не знает об убийстве. Не хочу быть голословным, но мне кажется, что у Насти и Димы есть кое-какая информация о каждом из вас, они заботились о правдоподобии. Я не буду спрашивать, кто именно из вас убивал, потому что напрямую с делом это не связано. Поэтому разрешите мне откланяться. Мы с вами еще увидимся, процесс обещает стать громким и долгим. Вы - свидетели и непосредственные участники. До свидания!
        На пороге Аннушкин обернулся:
        - Мой вам совет - никогда больше не убивайте. Правосудие грядет. Я это точно знаю.
        Ирэн Костандилли поджала губы. Она отравила мужа, и что с того? Георгиос погубил ее любовь и грозил смертью ей самой.
        Марина Пояркина вспомнила об убийстве, совершенном вместе с Василием. Нет, Настя и Денис ничего об этом не знают. Никто не знает.
        Николай Кириллович Енусидзе задумался о человеке, которого намеренно обвинил в жутком преступлении, и тот, попав в тюрьму, погиб через несколько недель от заточки в сердце. Но у него не было иного выхода, он спасал собственного сына!
        Лидия Ивановна думала о Ниночке, упавшей на рельсы. Собачка Ниночки, которую взяла к себе Мамыкина, погибла два года спустя под колесами грузовика, и Лидия Ивановна едва не слегла с сердечным приступом. А Ниночку - нет, старухе не было ее жаль.
        Игорь Александрович Никольский не сомневался в том, что за расправу над Андреем ему придется отвечать. Он уничтожил предателя. Как хорошо, что в империи Нестерова теперь воцарится полный хаос, ее можно быстро и по дешевке прибрать к рукам.
        Юная поп-звездочка Вика Богатырева испугалась. А вдруг этот настырный полковник со стальным блеском в глазах поднимет старое дело о гибели двух девушек, участниц конкурса красоты? Хотя это вряд ли. Теперь ее вину не докажешь.
        Каждый испытал страх. Преступление жило в них. Оно блуждало по лабиринтам памяти и призраком воспоминаний ухало в душе. Прочь, прочь! Забыть, забыть!
        - Невеселая у нас сегодня получилась встреча, - сказал Енусидзе.
        Словно по команде подскочила Вика:
        - Мне пора, я уезжаю!
        Ирэн заявила:
        - Мне Настя не нравилась с самого начала. Желаю ей получить пожизненное заключение. Хотя, скорее всего, она отделается десятью годами и выйдет на свободу через три года. Одно утешает - денег ей не получить.
        Игорь Никольский торопился на важную деловую встречу. Нужно немедленно скупать активы предприятий Нестерова, немедленно!
        Ольга Евгеньевна Гончарова, ни с кем не попрощавшись, удалилась вместе с сыном.
        - Саша, все в порядке? - заботливо спросила она у подростка. Тот кивнул.
        Он вспомнил, как вернулся к погребу, в котором находились отчим и Сколышев, и повернул ключ. Теперь мать стала свободной, бизнес принадлежит им. Ради этого стоило пойти на убийство.
        - Все в полном порядке, мама, - ответил Саша, но голосу его почему-то не хватало уверенности.
        Когда Катя и Лидия Ивановна остались одни в пустом зале, девушка произнесла:
        - А ведь он мне нравился, очень нравился…
        - Что поделаешь, - философски заметила Мамыкина. - Катя, деточка, я прожила долгую жизнь и поняла: не стоит раньше времени ставить на себе крест. Дима из тех людей, которые никому не приносят счастья.
        Катя это понимала. И все равно…
        - У тебя вся жизнь впереди, - сказала Лидия Ивановна. - Все будет хорошо, попомни мое слово, милочка!
        Прошло три месяца
        Следствие по убийствам в «Серебряной поляне» было в самом разгаре. Настя наняла команду суперпрофессионалов-адвокатов, которые стараются обелить свою клиентку и доказать лживость обвинений. Дима свалил всю вину за случившееся на Настю, та не осталась в долгу и обвинила в убийствах Диму: у прокуратуры работы предостаточно. Миллиард долларов, по всей видимости, отойдет каким-то дальним родственникам Нестерова, учительской семье из Коломны.
        Лидия Ивановна Мамыкина отпраздновала восемьдесят третий день рождения, пишет о произошедшем книгу и наслаждается жизнью.
        Игорь Никольский добился своего - прибрал к рукам наиболее лакомые куски империи Нестерова, завел новую молодую содержанку, с которой отдыхает исключительно на Гавайях или Багамах.
        Марина Пояркина вышла из депрессии, все-таки получила страховку и собирается заняться ресторанным бизнесом.
        Вика Богатырева выпустила новый альбом под названием «Серебряная поляна», выступила в «Большой стирке» и «Окнах», переспала с влиятельным продюсером и готовится стать суперзвездой.
        Ольга Евгеньевна Гончарова успешно справляется с бизнесом, доставшимся ей от мужа, положила глаз на молодого бухгалтера и намеревается приобрести двухуровневую квартиру.
        Саша Гончаров иногда просыпается среди ночи от жутких снов.
        Ирэн Аристарховна Костандилли уехала в Париж, планирует сделать очередную подтяжку и зареклась появляться в России чаще чем раз в пять лет.
        Денис Куликов сделал предложение Лизе Татаренко. Та согласилась.
        Николаю Кирилловичу Енусидзе была объявлена благодарность от правоохранительных органов, а сам полковник стал местной знаменитостью, участвует в постоянных презентациях, что, правда, имеет один существенный минус: он потихоньку спивается.
        Катя Вранкевич пришла в себя и последовала совету Лидии Ивановны. За ней ухаживают два молодых человека, и перед ней возникла дилемма - какому из них отдать предпочтение?
        Белеет снег, воет ветер, скрипят сосны… После захода солнца, когда тьма накрывает лес, а в черно-синем небе щерится серп луны, никто не рискует прогуляться около
«Серебряной поляны» - места, пользующегося дурной репутацией. В здании, похожем на разрушенный кариесом зуб, по свидетельству немногочисленных очевидцев, по ночам слышны странные голоса, крики и мольбы о помощи. Это, по мнению местных жителей, души убитых не находят покоя. Хотя, конечно, все это ерунда, предрассудки и бабушкины сказки.
        Почерневший скелет кемпинга скоро снесут, и на его месте воздвигнут элитный поселок для чиновников.
        Жизнь продолжается.