Полуденный вор Ольга Лаврова
        Александр Лавров
        Следствие ведут ЗнаТоКи #18 Два дела, параллельно ведущиеся Знатоками (о квартивных кражах, повершаемых дерзким вором, грабящий квартиры средь бела дня, и об угоне автомобилей), чудесным образом пересеклись на счастье Знатокам и на горе злоумышленникам.
        Ольга Лаврова, Александр Лавров
        Полуденный вор
        Массивные замысловатые часы - бронзовое литье прошлого века - показывают двенадцать. В окна бьет солнце и освещает дорогую мебель в стиле «ретро», ковры, сияющую хрустальную горку. Вещей слишком много, и чувствуется, что хозяева их нежно лелеют. И тем более режет глаза беспорядок: распахнутые дверцы шкафов, выброшенная на пол одежда. На столе раскрыт небольшой чемоданчик, возле которого облигации трехпроцентного займа, женские украшения, золотой портсигар.
        В комнате чужой человек - вор. Спортивного вида, располагающей наружности, лет тридцати с небольшим. Он сноровисто роется в белье; руки в кожаных перчатках быстро перебирают простыни и скатерти, нащупывают тугую пачку денег, метко кидают ее в чемодан. Вдруг вор замирает: в прихожей хлопнула дверь.
        Плотный самоуверенный мужчина с портфелем и в плаще торопливо входит в комнату и останавливается, будто споткнувшись.
        - Эт-то что?..- начинает он грозно. И осекается…
        - Обыск!- отрезает вор, стоя к хозяину почти спиной.- Изымаем ценности, гражданин Шарипов. Коля!- окликает он воображаемого помощника.- Стань на выходе, завмаг прибыл!
        У Шарипова обвисают щеки.
        - Сейчас подпишите протокол и поедете с нами,- цедит вор, выдвигая последний ящик.- Допрыгались до тюрьмы… Деньги и документы на стол!
        Онемевший Шарипов выкладывает бумажник и документы.
        - Теперь соберите белье!- командует вор.- Рубашки, трусы, носки. Живо-живо, я на работе!- прикрикивает вор.
        Шарипов неверными шагами направляется в смежную комнату.
        Вор молниеносно укладывает добычу и, сделав шутовской прощальный жест в сторону невидимого Шарипова, выскальзывает из квартиры.
        На пороге появляется хозяин, молитвенно прижимая к груди несколько пар носков.
        - Умоляю, дозвольте позвонить жене!- произносит он, не сразу замечая, что обращается к пустой комнате.
        Постепенно ситуация начинает для него проясняться. Он прислушивается, бросается в коридор, возвращается.
        - Обокрали! Всего-навсего обокрали!..- В блаженном облегчении завмаг всхлипывает и утирается носками…

* * *
        А вор уже далеко. Он сходит по трапу самолета… Предъявляет в гостинице паспорт на имя Шарипова… С лоджии первого этажа жилого дома спускает чемодан в густо растущие внизу кусты… В поезде сбывает попутчице золотую цепочку и кольцо…
        Сменяются виды транспорта, пейзажи и города, а он, уверенный и неуловимый, не привлекает ничьего подозрительного внимания, пока в перронной толчее, садясь в экспресс, отправляющийся в Москву, не попадается на глаза женщине, которая хмуро и пристально смотрит ему вслед. А затем горячо рассказывает что-то человеку в милицейской форме.
        И в то время, как вор любуется из такси московскими пейзажами, на стол перед Томиным ложится его фотография с объявлением о всесоюзном розыске.
        - Кто таков?- спрашивает Знаменский.
        - Глеб Царапов… Удачливый вор-гастролер, чтоб его ободрало! Прибыл в столицу. И почему-то считается, что я могу выудить его среди десяти миллионов!..
        - Помчались, Саша!- торопит Знаменский.- Доцент небось волнуется…

* * *
        Доцент действительно волнуется, разговаривая с ними во дворе многокорпусного дома.
        - Все поняли, помните?- проверяет его Томин.
        - Да помню-помню: здороваюсь, показываю сберкнижку. И тут подъезжает ваша машина.
        - Главное, не нервничать,- советует Знаменский.- Средь бела дня и под нашим присмотром вам ничего не грозит.
        - Просто я легко одет и как-то зябко…- доцент смотрит на часы.
        - Пора, занимайте свой пост,- решает Томин.
        Доцент уходит к одному из подъездов и там останавливается, стараясь принять непринужденную позу…
        Издали во двор въезжает «Волга» с четырьмя пассажирами. Из машины выходит коренастый блондин в кожаном пиджаке и машет рукой, подзывая доцента.
        Тот чуть медлит, украдкой косится на Знаменского и Томина и видит, что они поглощены безмятежным занятием: поставив на скамью хозяйственную сумку, перекладывают в нее свертки и бутылки из авоськи.
        Доцент неуверенно двигается к блондину и на полдороге, не утерпев, снова оглядывается на своих заступников. В тот же миг «Волга» дает задний ход, стремительно выезжая со двора. Блондин с невнятными воплями припускает следом.
        Тем временем из-за угла соседнего корпуса вылетает милицейский УАЗ, стараясь отрезать «Волге» путь к отступлению. Но перед ним мчится, закрывая проезд на улицу, блондин в кожаном пиджаке.
        - И дернуло же вас оглянуться!- говорит с досадой Томин.
        - Но вы оба стояли спиной…- бормочет доцент.- И абсолютно не обращали внимания… по-моему.
        - По-вашему.

* * *
        Кожаный пиджак, разумеется, задержан, и теперь они с доцентом находятся у Пал Палыча. Здесь же присутствует Томин.
        Задержанный Агафонов пока еще не сообразил, в чем признаваться, а что отрицать, и потому отпирается от всего чохом. Врет он на самых искренних интонациях, без наигрыша, почти задушевно.
        - Я же все рассказал! Вы же записали!
        - А теперь мы спросим у товарища Пекуровского,- усмехается Знаменский.- Вы встречали человека, с которым находитесь на очной ставке?
        - Да. Позавчера у комиссионного магазина «Автомобили» он предложил мне «Волгу».- За крепкими стенами Петровки доцент чувствует себя в безопасности и держится с достоинством.
        - Да нет у меня никакой «Волги», хоть кого спросите!
        - Ладно-ладно, Агафонов. По цене?- спрашивает Знаменский у Пекуровского.
        - На тысячу рублей ниже государственной.
        - Как он это мотивировал?
        - Дескать, подает на развод. Но раньше, говорит, надо ликвидировать машину, чтоб жена не претендовала на долю.
        - И жены у меня нет!
        - Неужели я не понимаю, что ни «Волги», ни жены?- отмахивается Знаменский.- Продолжайте, товарищ Пекуровский.
        - Ну… я в принципе согласился. И он мне отдал как бы в залог техпаспорт, а я дал задаток. Условились, что сегодня он за мной заедет с приятелями. А я захвачу зятя и поедем оформлять в какой-нибудь загородный пункт.
        - Почему же не в городе?
        - Да здесь деньги ему выдали бы через три дня, и жена могла, дескать, дознаться и поднять скандал. А там я плачу в кассу, и он сразу получает. Потому что там нет условий для хранения денег…
        - И вы всему поверили?- подает голос Томин.
        - Очень правдивым показался парень…
        Знаменский взглядывает на Агафонова.
        - Да, пожалуй. Но потом все-таки обратились в милицию?
        - По счастью, жена засомневалась… в смысле - моя.
        - Ясно. Ну?- обращается Знаменский к Агафонову.
        - Товарищ что-то путает.
        - Будет вам, Агафонов. Мы же видели вас в «Волге». Горзнак у нее тот же, что в техпаспорте, за который Пекуровский заплатил вам.- Знаменский показывает техпаспорт.- Владельцем здесь значится И.П. Агафонов. А номер машины, между прочим, фиктивный. Стало быть, «Волга» краденая.
        Агафонов встревоженно вскидывается:
        - Честно?
        - Честно.
        - Да чтоб я связался с таким делом! Да я лучше пойду в воду кинусь!
        - Наверно, хорошо плаваете,- замечает Томин.
        - Что?- не сразу понимает Агафонов.- А-а…- В настроении парня наступает перелом.- Правильно все товарищ Куровский рассказывает. Подтверждаю.
        - Пе-куровский,- поправляет доцент.
        - Давайте по порядку,- говорит Пал Палыч.- Что за машина?
        - Якобы знаменитого артиста. Самому неловко продавать, в лицо узнают. И по знакомству сделали, как будто моя.- Теперь Агафонов разговаривает более однотонно и деловито. Говоря правду, он меньше заботится, чтобы поверили.
        - Сказка для школьников.
        - А что мне, начальник, я сбоку припека. Взяли заместо вывески - рожа, говорят, подходящая. И всей моей выгоды - что вот пиджак выдали. Ношеный, правда, но у меня и такого нет. Один ватник.
        - Оттуда, что ли?- осведомляется Томин.
        - Да, от хозяина. Второй месяц как вышел, а тут эти ребята…
        - Кто они?- спрашивает Знаменский.
        - А леший их разберет… Если подумать,- помолчавши, говорит Агафонов,- то ничего мне не известно.
        - Ну-ну, Агафонов!- сердится Томин.
        - Да вам ведь что нужно: фамилия, местожительство, где работают. А они мне анкету не показывали. Звали меня Ванечка, я их - Леша да Юра. И все.
        - Где познакомились?
        - Свела нелегкая у пивной бочки.
        Пал Палыч и Томин переглядываются: только что разлетелись допросить, только задержанный перестал запираться - и осечка!
        - Приметы?- хмурится Знаменский.
        - Люди как люди. Один повыше, другой пониже. Который повыше - это Юра, у него темные очки. А Леша - тот лицом старше и лысоватый. За рулем третий сидел. Боря…- Агафонов приостанавливается.- Я описывать не умею… Ну, выпить не дураки. Одеты - дай бог каждому. А больше ничего приметного.

* * *
        В вагоне метро все места заняты. У тех дверей, что обращены к стене тоннеля, Раиса Глазунова стоя читает журнал. Безукоризненно одетая и причесанная, с выражением независимости на лице, она являет собой образчик очаровательной деловой женщины. Неподалеку вор - Глеб Царапов, придерживаясь за поручни, рассматривает ее одобрительно, но в общем-то от нечего делать.
        На очередной остановке поезд заполняют пассажиры, возникает давка, и Царапова притискивают к Раисе. Она пытается откинуться назад, вор близко видит ее глаза и нахмуренные в легкой досаде брови. Из желания порисоваться или поддавшись галантному побуждению, он опирается ладонями в дверь, отжимает толпу назад и сдерживает ее напор, освобождая вокруг женщины некоторое пространство.
        - Читайте.
        - Благодарю,- насмешливо произносит она и, стоя в кольце его рук, читает до следующей остановки. Там платформа оказывается расположенной со стороны Раисы и она выходит, оставив вора несколько разочарованным: он привык к вниманию. Но прежде чем скрыться, Раиса оглядывается, а сквозь стекло закрывшихся дверей он прощально и иронически приподымает руку.

* * *
        Пригородный поселок. Глухой забор и крепкие ворота, в которых прорезана калитка. Раиса Глазунова нажимает кнопку звонка и нетерпеливо притопывает ногой. Наконец калитка отворяется, взору Раисы предстает давно небритый мужчина неопределенного возраста.
        - Здравствуйте, Борис Анатольевич… Кажется, вы меня не узнаете,- снисходительно улыбается Раиса, замечая, что тот изрядно «под банкой».- Красный «жигуль», левое крыло и дверца.
        - Помню,- говорит хозяин. Привалясь плечом к забору, он не проявляет желания впустить женщину внутрь.
        - Не сделали!- догадывается она, мрачнея.- Это уже форменное свинство! Вы же знаете, что в среду я уезжаю!
        - Где среда, там и пятница,- тянет хозяин.
        - Да поймите, мы едем компанией на трех машинах. Вы попросту срываете мне отпуск!
        - Как-нибудь перебьешься. Приболел я.
        - То бишь запил. Ох, мужики!
        Из-за ее спины с механиком здоровается проезжий, который затормозил против ворот.
        - Боря,- спрашивает он,- чего-то у меня внизу звякает, не пойму.
        - Тронься,- просит механик.
        Тот трогает машину, проезжает метра полтора.
        - Жмунькает,- мгновенно ставит диагноз автомеханик.- Крестовина.
        - А-а… Вот спасибо тебе!- И автомобилист отъезжает. Этот короткий диалог напоминает Раисе, что ее собеседник - не только обманщик и пьяница, но и искусный мастер.
        - Борис Анатольевич, миленький,- говорит она.- Будьте человеком! Если я в среду утром…
        - Не-е. На той неделе.
        - Тогда я забираю машину!
        Соловые глаза мастера открываются пошире. Помедлив, он отступает назад, давая Раисе войти. Она обегает взглядом двор и оборачивается к хозяину с вопросительным и сердитым видом.
        - Нету,- сообщает он.- Увели.
        - То есть как?- медленно спрашивает она.
        - Не знаешь, как уводят?.. Хошь кричи, хошь плачь - «жигуля» нету!
        - Я, кажется, не кричу и не плачу,- каменным голосом говорит Раиса.- Но зачем вы морочили голову?
        - Да ведь жалко, начинаешь переживать,- лицемерит хозяин.- А это, может, кто из своих. Может, еще пригонят.
        - Из каких «своих»?
        - Из поселковых ребят, здешних. Тут вот свадьбу играли, трое суток колобродили, может, кто под парами и того…
        - Борис Анатольевич, вы заявили в милицию?- пресекает Раиса его скороговорку.
        - Не.
        - Послушайте, вы, конечно, нетрезвы, но все же в своем уме? Я вам доверила машину - машина пропала. Вы за нее в ответе. И не лопочите мне про свадьбу!
        Видно, механик ожидал «ахов» и «охов», его удивляет проявленное женщиной присутствие духа.
        - Если без скандала, полюбовно если - буду тебе понемножку выплачивать… сколько смогу. Но чтоб милиция не цеплялась, так и знай! А иначе - и не видел, и не слыхал, и ничего не ведаю, поняла?
        - Нет! Не на таковскую напали!- взрывается Раиса.

* * *
        Квартирная хозяйка, словоохотливая женщина средних лет, вводит Царапова в комнату. Он снимает себе жилье.
        - Вот, пожалуйста, эта комната.
        Вор осматривается и, перегнувшись через подоконник, выглядывает за окно.
        - Вид из окна у меня превосходный!- заверяет хозяйка.
        - А балкон справа тоже ваш?
        - Нет, балкон в другой квартире и даже в другом подъезде.
        - И что там за соседи? Очень шумят?
        - Мертвая тишина! Летом они на даче… Тахта у меня, пощупайте, мягкая…
        - Это немаловажно,- улыбается вор.- Что ж, пожалуй, поживу. Такие подробности, как прописка, вас не беспокоят?
        - Н-ну…- мнется женщина.
        - Я бы с удовольствием, но при командировках мы должны прописываться в ведомственной гостинице. А условия там, сами понимаете… Да не беспокойтесь, заплачу вперед, гостей водить не собираюсь, мы с вами поладим.
        - Ну… хорошо. В конце концов, приличного человека видно…

* * *
        Знаменский и Томин получают взбучку от начальства. Начальство новое, чего от него ждать, никто пока не ведает.
        - Позорный провал операции!- Полковник не дает воли эмоциям, но заметно, что очень недоволен.- Вы себя обнаружили и упустили шайку буквально из рук!
        - Виноваты, товарищ полковник.
        - Безусловно. И будет приказ о наложении взысканий.
        - Оперативную часть разрабатывал я,- заявляет Томин.- Знаменский присутствовал для оформления следственных действий.
        Полковник бросает на него острый взгляд.
        - Вы инспектор или адвокат?- И, не дожидаясь ответа, продолжает: - Каким образом сорвалось преследование?
        - Не могу понять. Куда-то они очень ловко нырнули. Все ближайшие патрули были оповещены по рации.
        - Даю сорок восемь часов на разработку плана мероприятий.
        - Ясно,- вместе отвечают Знаменский и Томин.
        Полковник делает пометку в настольном календаре.
        - Вопрос второй,- адресуется он к Томину.- У вас дело Царапова. Что предпринято?
        Томин мог бы сказать, что вопрос несерьезный. Даже нет уверенности, что вор в Москве. А если б уверенность и имелась, все равно ничего толкового предпринять пока невозможно. И практически никакого дела нет, а есть лишь мечтание поймать гастролера. Прежнему начальнику Томин так и отрапортовал бы. Впрочем, тот не задал бы подобного вопроса.
        - Пустые руки, товарищ полковник, не с чем вести розыск. Направил запросы по всем местам, где за ним числятся кражи. Рассчитываю на вас в смысле сроков.
        - Хорошо. Будет шифровка о немедленном исполнении.- Полковник оборачивается к Пал Палычу.- А вы, раз уж работаете сейчас в одной упряжке, примите к своему производству и дело Царапова.

* * *
        А Царапов прогуливается по улице, наметанным глазом окидывает фасады и публику. По одежде, машинам, заворачивающим в проезды между домами, по множеству известных ему признаков определяет он степень зажиточности квартала и удобство его для своих целей. Облюбовав два дома, стоящих друг против друга, вор входит в один из них и поднимается на лестничную площадку перед последним этажом. В руке он несет рулончик, закатанный в газету.
        Когда занята наблюдательная позиция и противоположный дом оказывается как на ладони, из рулончика появляется подзорная труба и вор принимается за изучение освещенных окон, которые не задернуты занавесками…

* * *
        Раиса Глазунова явилась к механику с подкреплением: сегодня рядом с ней преданная подруга Татьяна, на первый взгляд бой-баба.
        Автомеханик трезвый, злой, но более вежливый, чем накануне. Стараясь не смотреть на Раису с Татьяной, говорит куда-то в пространство:
        - Зачем же я, да при вашей подруге, буду признавать такой факт? Такого факта не было.
        - То есть вы не брались выправить мне крыло и дверцу?- с перехваченным горлом произносит Раиса.
        - Совершенно верно, девушка. Для ремонту есть автосервис. Я же, если кому помогу, то исключительно по дружбе. А вы мне незнакомы.
        - Ах, вот как?!- угрожающе надвигается на него Татьяна.- Ну тогда имейте в виду, я где угодно поклянусь, что я лично присутствовала, когда вы брали машину в ремонт!
        - Спасибо, предупредили. Буду иметь в виду. Вспоминать буду, с кем в тот день напролет пиво пил. Ребята подтвердят. И кончен наш разговор, девушки.- Он поворачивается и идет к дому.
        - Этот подонок думает, что меня можно без хлопот ограбить!- восклицает Раиса.
        - Эх, прийти бы с мужиком, который может морду набить! Другой был бы разговор!
        - Ты весь миллион моих друзей знаешь. Кто?- Раиса недолго ждет ответа подруги и сама подытоживает.- Людей навалом, а настоящего мужика нет!
        Обе не обращают внимания на «Волгу», которая въезжает в ворота. Из нее вываливается Пузановский, грузный, лет пятидесяти мужчина «авторитетной» наружности.
        - Здравствуйте, мастер,- говорит Пузановский.
        - Здравствуйте… гражданин,- с запинкой откликается механик.
        Этим «мастер» и «гражданин» они быстренько условились: я тебя не знаю - ты меня не знаешь.
        - Чинить машину?- поворачивается Татьяна к новоприбывшему.
        Тот издает нечленораздельное междометие, которое можно понять скорее отрицательно и перехватывает инициативу.
        - Что-нибудь случилось? Конфликт?- обращается он к Раисе, стремясь уйти от вопросов Татьяны.
        - Совсем маленький,- саркастически отвечает женщина.- Я отдала в ремонт
«Жигули», и теперь машины нет!
        - Где же она?
        - Вчера сказал - угнали. Сегодня говорит, что вообще не брал!
        - Черт-те что! Машина здесь?- рявкает Пузановский на механика.
        - Нету,- опасливо и виновато отзывается тот.
        Пузановский сглатывает ругательство и вновь переключается на женщин.
        - Что вы собираетесь делать?
        - Заявить в милицию, что же еще!
        - Да, конечно… Садитесь, я подброшу. Я и минуты здесь свою машину не оставлю!- Он торопливо открывает перед подругами дверцы.- Прошу вас, прошу…
        Прежде чем сесть, Татьяна придвигается к автомеханику:
        - Таких, как ты, надо отстреливать в детстве!

* * *
        На уличных часах без десяти двенадцать. Вор с чемоданчиком идет на дело - собранный, пружинистый, почти праздничный. Впереди - облюбованные им дома-близнецы.
        Дверь квартиры задерживает его на одну-две секунды: к пробою замка он приставляет ребром что-то небольшое, плоское, отсвечивающее металлом. Слышится гудение, потом щелчок, и Царапов убирает приспособление в карман. Дверь послушно открывается и затворяется за ним.
        В комнате он останавливается, опускает на пол чемодан и медленно-медленно обходит по кругу, ни к чему не прикасаясь, сосредоточенный и самоуглубленный. Не шарит суетливо глазами по стенам, даже не выделяет особо каких-то предметов, но, кажется, словно ему сейчас слышны голоса вещей и каждая сообщает о своем местонахождении.
        Круг завершен. Вор стряхивает оцепенение и уверенно открывает одну из секций мебельной стенки…
        И вот уже шагает с чемоданом прочь от подъезда, заворачивает за угол - и нет его.
        Час спустя у подъезда роится кучка соседей: идут обычные в таких случаях пересуды.
        - Четырнадцатую квартиру обворовали!
        - Шесть магнитофонов взяли!
        - Четыре,- поправляет подросток.
        - Ну магнитофоны - не горе,- говорит одна из женщин.
        Ветхая старушка подхватывает за женщиной:
        - Какое горе, милая! Хоть потише станет, спасу не было. В однех руках шесть магнитофонов!
        - Четыре,- упрямо вставляет подросток.
        - Много он вам мешал,- заступается за потерпевшего мужчина с хозяйственной сумкой.- Всю жизнь по экспедициям, два месяца здесь, а десять - нету. Одна у человека радость была, музыку послушать!..
        Из подъезда выходит Томин, и беседа прерывается.
        - Товарищи!- обращается он к собравшимся,- кто-нибудь был вблизи подъезда около двенадцати часов?
        - Да я почти безотлучно,- откликается старушка.
        - Посмотрите, такой вот мужчина. Проходил он мимо вас в подъезд и обратно?
        Старушка взволнованно рассматривает фотографию.
        - Это жулик? Никогда не подумаешь!
        Через плечо старушки заглядывают любопытные, и вот уже карточка пошла по рукам.

* * *
        - Всю захватали, а толку чуть,- говорит Томин, бросая фотографию Царапова на стол.- Однако почерк его.
        Вернувшись на Петровку, тройка заседает в кабинете Знаменского. Дело Царапова начинает обретать плоть.
        - Есть хоть предположения, чем он вскрывает двери?- спрашивает Знаменский у Кибрит.
        - Нет, Пал Палыч, совершенно «нестандартный» инструмент.
        - Наш Цап-Царапов еще войдет в историю криминалистики!- усмехается Томин.- Очень ловкий прохиндей! И звериный нюх - ведь ни разу не полез в квартиру, которая поставлена на сигнализацию! А сегодня с этими магнитофонами? Даже по шкафам не рылся, пошел и достал. Причем какие магнитофоны - два наушных, роскошный «Шарп»,
«Грюндик»! Унес, и никто не видал!
        - И, по-вашему, он работает без наводчиков?- спрашивает Кибрит.
        - При его разъездах установить контакты на местах - маловероятное дело,- возражает Знаменский.
        - Но как он в чужом городе определяет, у кого что взять?- продолжает сомневаться Кибрит.
        - Не знаем,- разводит руками Томин.- Наверняка мы знаем одно: Царапов всегда орудует в полдень.
        - Какая-нибудь суеверная примета,- замечает Кибрит.
        - Дай-ка, Паша, справочки с мест. Покопаюсь еще раз…- Томин углубляется в изучение ответов на запросы.
        - Между прочим, вы не забыли, что выговоры по автоделу висят?- спрашивает Кибрит.
        - Это, Зиночка, незабываемо. Завтра - кровь из носу - начальству нужен план расследования,- вздыхает Пал Палыч.
        - Шурик, отвлекись от вора!
        - Сейчас, Зинаида.- Томин продолжает возиться с бумагами.- Про план я помню. Сейчас составим грандиозный план, как переворошить всю автомобильную подноготную города и области…
        Махнув на него рукой, Кибрит достает технический паспорт на машину и заключение экспертизы, протягивает Пал Палычу.
        - Мы думали, только горзнак подделан. Оказалось, весь техпаспорт фальшивый. Но подделка на очень высоком уровне. При разовом изготовлении подобного качества добиться нельзя.
        - Налаженное производство фальшивок? Такой размах?.. Эх, как мы с доцентом напортачили! Остались в наследство никчемный Ванечка и красивые следы удравшей задним ходом «Волги».
        - А слепки с них сняли?
        - Сняли. Изобразили тщательную работу на месте происшествия.
        - Послушай, Пал Палыч…- Некая мысль бродит у нее в голове, но еще не оформилась. - Если «Волга» из угнанных, то найти бы хозяина… Я, правда, не знаю, что это даст, но…
        Томин захлопывает «воровскую» папку:
        - Никаких зацепок. Только через сбыт краденого… Ну-с, к вашим услугам. Каким это манером ты собираешься найти хозяина «Волги»?
        - По-моему, любой владелец скажет, что, например, левая задняя резина у него самая стертая, переднюю правую недавно чуть не пропорол об гвоздь и осталась метка и так далее. Я могу составить подробное описание. А вдруг…
        - Ты, оказывается, фантазерка,- усмехается Томин.- Но трудолюбие надо поощрять, Паша. Выдай ей слепки.

* * *
        У тех, кого нашим героям так хотелось бы изловить, тоже заседание. В квартире Пузановского собралась уголовная компания. Кроме самого хозяина и автомеханика Молоткова присутствуют Печкин, Тыква и Самородок. По форме главенствует Пузановский, по сути заправляет Печкин. Он минутами звероват, но без ярко выраженной блатной окраски в речи и повадках. Однако ухмылка выдает натуру хитрую, властную и жестокую.
        - Это куда ж тебя повело? А, механик?- мрачно, с расстановкой спрашивает он Молоткова.
        - Да, куда?- подхватывает Пузановский и подкрепляет фразу энергичным движением руки, в которой зажата надкушенная сосиска. Пузановский почти всегда жует.
        Вскакивает Тыква.
        - Уж ты падла!.. Себе кусок рвешь, да? В одиночку?- впадает Тыква в блатную истерику.- А знаешь, что за это бывает?- Трепеща от возбуждения, он выхватывает из кармана нож и поигрывает им.
        Хотя Тыква наслаждается пока лишь воображаемой расправой, Молотков следит за ним неотрывно. И когда тот, пугая, делает выпад, в руках у автомеханика оказывается стул.
        - Уйди, припадочный!
        Пузановский перестает жевать. Ему нужен не мордобой, а воспитательное мероприятие в его, так сказать, коллективе.
        - Леша…- просительно окликает он Печкина, которому картина потасовки доставляет некоторое удовольствие.
        - Ладно, будя ножиком играть,- решает Печкин.- Хотя я лично Тыкву понимаю.
        Пузановский вслед за Печкиным принимает суровый вид.
        - Вот, Боря, до чего дошло!- укоряет он механика.- Мы тебе разрешили калымить по ремонту. Но если заказчик от тебя идет в милицию…
        - Данилыч! Да постыдись!- возмущается Молотков.- Они разрешили! Да что бы вы без меня! Кто вам номера-то перебивает? Кто выучил машины из-под любой страховки брать? Кто вас вывез, когда задним ходом драпали? А Константина кто предоставил?- Автомеханик указывает на сидящего на отшибе Самородка.- И теперь нож сулите?!
        Настроение присутствующих смягчается: заслуги Молоткова несомненны.
        - Говори, куда продал машину!- требует Печкин.
        - Не продавал я ее. Есть по деталям, по железу незаменимый человек. И месяц назад привозит своего «жигуля», как есть в лепешку. Аж стонет и плачет: сделай. А делать там - сдуреешь! Ну и тут подвернулась эта бабенка с машиной. Марка та же, цвет тот же… Глядел-глядел, плюнул и пустил на замену!
        - Спиваешься, механик!- припечатывает Печкин.- Раньше ты из любой лепешки обратно вещь слепил бы! Сядешь через водку.
        - Ничего они не докажут! Ну был участковый, покрутился-покрутился, с тем и ушел.
        - Он срока не тянул, он смелый!- язвит Тыква.
        Самородок в своем углу поднимается и прокашливается.
        - Будешь говорить?- спрашивает Пузановский.- Слушаем нашего Самородка.
        Самородок, поглощенный своим «призванием», органически безнравствен. Всех присутствующих, за исключением Молоткова, он глубоко презирает.
        - Я делаю все, что вам требуется,- жидким тенорком начинает он.- Печати, бланки, права, всякие дерьмовые справки - извольте. Но я работаю на четких условиях: вы субсидируете мои научные исследования…
        Тыква насмешливо цокает языком.
        - Да, мое изобретение мирового масштаба!- взвизгивает Самородок.- За мою универсальную антиржавчину мне простится все! Я еще буду за вас ходатайства писать насчет амнистии! И я предупреждал: не втягивайте меня в ваши подробности. Меня это отвлекает. Я занятый человек, поймите наконец!.. Но должен заявить, что нахожу недопустимым обращение с Борисом Анатольичем. Это мастер, у него в пальцах больше ума, чем во всех ваших мозгах. Я протестую!- срывается он на фальцет и неожиданно садится.
        В наступившей паузе явственно слышна работа челюстей Пузановского.
        - Слышь, Пузо,- ворчит Печкин,- хватит жрать одному.
        - Разве я жру?- изумляется тот.- Жую по мелочи от нервов. Сейчас будем ужинать, но надо подвести итог.
        - Чтоб меж собой никаких тайн,- говорит Печкин.
        - Верно, Леша. С кем что случится - немедленно сообщать!
        Компания вразброд одобряет резолюцию. Самородок пожимает плечами. Тыква придвигается к Печкину и шепчет:
        - Я слыхал, того покупателя… который с юга… вроде водолазы ищут. Пузу сказать?
        - Обожрется от нервов - лопнет. Да и нам-то с тобой что? Покупатель тогда просто не пришел… почему-то. Верно?
        Тыква мечтательно улыбается, и Печкин отвечает ему мерзкой своей ухмылкой.

* * *
        В комиссионном магазине радиотоваров Томин идет вдоль прилавка, рассматривая выставленную аппаратуру.
        - О-о!- говорит он с непринужденностью толстосума.- Это у вас «Шарп» с индикаторной шкалой? И что, никто не берет?
        - Только вчера поступил,- объясняет продавец.
        - Если в порядке, возьму. Выпиши. А там никак «Грюндиг» с приемником? Я чувствую, куплю полмагазина! И мы с тобой все это будем красиво и долго заворачивать…- Понижает голос.- Найди мне еще парочку наушных - «Сони», «Акай», а?
        Продавец уважительно склоняет голову.
        - Вчера были и сразу проданы…
        Забрав чеки, Томин направляется в помещение, где производится прием на комиссию.
        - Простите, вчера тоже вы работали?- спрашивает он очкастого и надменного приемщика.
        - Да, я,- величественно подтверждает он.

* * *
        На допросе у Знаменского он утрачивает, однако, свою величавость…
        Пал Палыч читает вслух написанное:
        - «Гражданин, принесший вышеупомянутые магнитофоны, мне незнаком и ни на кого из моих друзей не ссылался». Просто некто с улицы?
        - Товарищ следователь, к нам все приходят с улицы! И потом: я смотрю и оцениваю вещь. Человека я не замечаю, только его товар. Я товаровед.
        - А своего брата заметите?
        - Мой бедный брат умер в детстве.
        - Зато двоюродный жив, имеет жену и двух дочерей. И здесь, в квитанции, они числятся у вас сдатчиками тех самых магнитофонов.
        Чтобы избежать взгляда Пал Палыча, товаровед снимает и протирает очки, бормоча:
        - Вы же знаете наше дурацкое правило: от одного человека не принимать двух одинаковых вещей… Потом нужно ждать, пока не продадут…
        - А ему срочно требовались деньги,- договаривает Пал Палыч.
        - Да, очень просил, и я вошел в бедственное положение…
        - Записываем: вы взяли магнитофоны за наличные и оформили их на своих родственников. Так?
        - Нельзя ли добавить, что это из сочувствия… и поддавшись на уговоры.
        - Смотря сколько он получил по сравнению с продажной ценой.
        - Несколько меньше, конечно…
        Знаменский ждет.
        - Примерно, половину,- договаривает товаровед.
        - И расстались взаимно довольные. И не было мысли, что скупаете краденое?
        - Нет! Я бы никогда, никогда!.. Человек внушал абсолютное доверие!
        - Немножко, значит, посмотрели на него?
        - Немножко посмотрел…
        - А если он еще раз наведается?
        - Зачем?- вздрагивает товаровед.
        - За тем же. Вы нас известите?
        - Д-да… ах да, непременно! Теперь, когда я узнал… Немедленно!
        Прямо-таки взрыв гражданского энтузиазма,- думает Пал Палыч,- но нет, такой вот старый лис помогать милиции не станет.

* * *
        Пекле второго безуспешного визита к автомеханику Раиса подала заявление о пропаже
«Жигулей» в милицию и теперь регулярно наведывается сюда, домогаясь результатов.
        - Ну как? По-прежнему на точке замерзания? Все никаких доказательств?- агрессивно спрашивает она у молодого лейтенанта.
        - Объективных доказательств нет, но…
        - Да куда же я свою машину дела?- перебивает Раиса.- Или я, по-вашему, сочиняю?!
        - Вы послушайте, что я хотел сказать. Материал ваш на Петровку ушел. Туда все нераскрытое сейчас затребовали насчет автомобильных дел. Вызовут вас, успокойтесь!

… И действительно, вызвали и выслушали - с некоторым недоумением.
        - Странная история,- говорит Пал Палыч.- Если человек кормится частным ремонтом, зачем ему привлекать внимание милиции?
        - Проще на улице угнать, чем у своего же клиента,- добавляет Томин.
        - Я понимаю, нелогично,- нервничает Раиса.- И все-таки Молоткову точно известно, где мой «жигуль»! Голову даю на отсечение!
        - А как вы к нему попали-то?- осведомляется Томин.
        - У меня случилась авария. Когда я остановилась, подлетел какой-то тип, начал утешать. А я ужасно расстроилась, потому что в отпуск мы собирались… В общем, он понял, что у меня горит и всучил координаты этого подлеца автомеханика. Он, говорит, мою «Ниву» поднял буквально из руин и в рекордный срок!.. Наверно, из той же шайки. Если б я запомнила номер…- Она помолчала.- Неужели ничем невозможно помочь?.. Конечно, и расписки я не брала и свидетелей нет… Но хоть бы припугнуть! Он же трус, и вдруг его на Петровку - да он проговорился бы от страху! Он даже постороннего человека испугался, который только прикрикнул!
        - А что за посторонний?- на всякий случай спрашивает Пал Палыч.
        - Какой-то автовладелец. Застал нас у Молоткова, я была с подругой.- Раиса приостанавливается и хмурится, вспоминая.- А знаете, он вел себя странно… Совершенно ошалела с этой катавасией, все доходит задним числом!- И спешит рассказать: - Он услышал, из-за чего скандал, и скорей-скорей нас в машину и увез. Мы просили довезти до милиции, а он поехал куда-то на край света, обратно еле добрались!
        - Вы не слишком подозрительны?- мягко спрашивает Пал Палыч.
        - Да нет же! Он вовсе не посторонний, я уверена, он заодно с Молотковым! Здоровенный, толстый, как бегемот,- рессоры стонут. Лицо широкое, сплошные щеки. Какой-то нос, глазки - для порядка, остальное - щеки, загривок и шея… Никого не напоминает?- спрашивает она, сердясь.
        - К сожалению, нет,- отвечает Томин.
        - Что ж, не буду отнимать дорогого времени.- И Раиса выходит, не прощаясь.

* * *
        Преданная Татьяна дожидалась подругу у ограды Петровки, тридцать восемь, и, негодуя, приняла рассказ Раисы о разговоре у следователя.
        - В общем, остается самой найти машину и украсть обратно…- Раиса говорит пока просто так, с горькой усмешкой.- А интересно, за угон собственной машины судят?
        - Показали бы мне гараж, где она стоит, я бы его зубами прогрызла!- ожесточенно гудит Татьяна.- За справедливость пусть хоть вешают!
        В квартире у Раисы подруги продолжают за чаем обсуждать историю с пропажей машины.
        - В жизни не было так тошно! Как будто всю истоптали и заплевали,- жалуется Раиса.- Ограбили, унизили! Этого Молоткова, кажется, убила бы… Как мне этот
«жигуль» достался! Ведь до сих пор в долгах!
        - Я ли не знаю…- мрачно отзывается Татьяна.
        - Нет, даже ты не знаешь… У меня были одни колготки! Я их стирать боялась!
        Татьяна молча обнимает подругу.
        - Не могу я смириться!- говорит Раиса ей в плечо.- Я должна что-то сделать, а то рехнусь!.. Слушай, ты помнишь, как мордатый гаркнул на механика? Ведь совершенно по-хозяйски! Если человек первый раз, он сначала зайдет, спросит. А он сразу въехал. И сам отпер ворота.
        - Да, ты права…
        - Да! Толстяк у них главный! И недаром они притворялись! Ты же не будешь ни с того ни с сего говорить мне «гражданка» и скрывать, что мы знакомы. Между ними что-то есть, что надо скрывать.
        - Райка, ты к чему клонишь?
        - Надо их выследить, Танюша. Всю шайку! И тепленькими выложить на Петровку!
        - Да как?! С ума сошла!..
        - У меня в голове уже план!- Раиса оживилась, загорелась.- Возьму машину у Кольки и еще у кого-нибудь на переменку, чтобы не примелькаться.
        - Погоди… не увлекайся,- предостерегает Татьяна, сама уже увлеченная.- У милиции все же свои каналы, способы, а что ты…
        - Татьяна, разъяренная женщина любого опера за пояс заткнет! Особенно, когда в отпуску и круглые сутки свободна! Ты со мной?
        - Я-то с тобой.
        - Значит, две разъяренные женщины!

* * *
        А вор присматривает новый объект, через подзорную трубу заглядывая в вечерние освещенные квартиры.
        Вот лежит в постели больной старик. Медсестра в белом халате наполняет из ампулы шприц. Царапов переводит трубу правее. И здесь в окуляр попадает женщина, которая перетирает столовое серебро и шеренгу вызолоченных изнутри чарочек. Перейдя в другую комнату, она достает и начинает пересыпать нафталином дорогие меха.
        У вора хищно раздуваются ноздри, и он не отрывается от трубы, даже заслышав шаги за спиной. Это пожилая женщина спускается по лестнице, клича кошку.
        - Чтой-то вы высматриваете?- строго спрашивает она.
        - Мамаша!- трагическим голосом отзывается вор.- Там моя жена с приятелем!
        Женщина сочувственно ахает. Вор сует трубу в карман, прикрывает рукой глаза и оборачивается к женщине.
        - Мне стыдно, что я подглядывал…
        - Это ей стыдно! Беги да всыпь обоим!
        Наутро, облачившись в рабочий комбинезон, Царапов очищает люк мусоропровода и подставляет под него упаковочную коробку. Затем, уже в обычном костюме, входит в подъезд и на вопрос бдительной вахтерши: к кому?- показывает аптечную коробочку.
        - Просили навестить больного из восемьдесят третьей квартиры и передать лекарство.
        - Пятый этаж,- говорит вахтерша.
        В квартире вор быстро сносит на кухню меха и серебро, укладывает в полиэтиленовые пакеты и спускает в мусоропровод.
        Внизу, под люком мусоропровода коробка полна с верхом. Вор уминает содержимое и ловко по-магазинному обвязывает бечевкой.

* * *
        Знаменский закончил допрос очередного «автопогорельца» и передает ему машинописный листок.
        - Давайте отмечу пропуск, а вы прочтите для порядка это описание. Не от вашей ли машины колеса?- Чувствуется, что этот вопрос Пал Палыч задает уже в сотый раз.
        Входит Томин, обычное «привет» - «привет». «Автопогорелец» читает составленное Кибрит описание шин той «Волги», которая удрала при свидании доцента с Ванечкой.
        - Нет. Я за неделю до угона всю резину сменил.- Забрав пропуск, потерпевший прощается.
        Знаменский смотрит на часы и усмехается собственному жесту.
        - Выслушиваю разные автомобильные истории,- говорит он,- пишу протоколы, а начиная с двенадцати все, понимаешь, поглядываю на часы.
        - Сам дергаюсь: вот, думаю, взламывает дверь, вот входит в переднюю…- Чтобы заглушить беспокойство, Томин пускается в общие рассуждения.- Воруют сейчас в двух вариантах. Первый: «Ломись в любую дверь». Люди живут лучше, почти везде есть, что взять. Лезут в первую попавшуюся квартиру - и находят. Второй вариант:
«Уши по асфальту».
        - Да,- кивает Пал Палыч.- Перестал как-то народ беречься.
        - Перестал, Паша! На удивление. Сдают кому попало площадь. Рассказывают, что не следует. И про себя и про соседей. Ворье на ротозействе кормится.
        Звонит телефон, Знаменский берет трубку, слушает и произносит:
        - Кража!

… Они приезжают в дом, который посетил Царапов.
        - Никуда я не отлучалась, сидим, как пришитые! У нас дом кооператива Академии наук!- воинственно доказывает вахтерша Томину.- Спросите жильцов - когда это было, чтобы нас тут не было! Всегда тут, всегда! И никто вещей не выносил!
        - Но какие-нибудь посторонние сегодня около двенадцати проходили?
        - Только один молодой человек. Лекарство передать в восемьдесят третью квартиру.
        - Вы видели, как он вышел?
        - Конечно, видела! С пустыми руками. Еще сделал вот так,- и она показывает, как вор пожал руку самому себе в символическом прощальном жесте.
        Возвратясь с места кражи, Томин бушует:
        - Теперь он еще и фокусник! Дематериализация мехов и ценной утвари! Ну, светлые умы, куда он все подевал? И откуда все знал?
        - Даже про больного академика!- подхватывает Пал Палыч.
        - Может, я лучше сойду с ума? Зинаида, можно видеть сквозь стены?
        - А метод столетней давности, описанный Конан-Дойлем, не подойдет?- спрашивает она.
        - Какой?
        - Наблюдение из дома напротив.
        Томин крякает, достает записную книжку, находит телефон, звонит.
        - Юлия Семеновна?.. С Петровки. Скажите, когда вы перебирали серебро и прочее свое бар…- он чуть не договаривает «барахло», но спохватывается и маскирует это кашлем,- и прочие вещи, шторы на окнах были задернуты?.. Пока все.- Томин кладет трубку.- Разумеется, она не помнит! То, что нужно, никто не помнит. Вселенский склероз!
        - Шурик, ты раскалился докрасна, это уже вредно.
        - А что не вредно? Жизнь вообще вредная штука: никто в конце концов не выдерживает, все помирают.

* * *
        Царапов в это время старается наладить сбыт. В винном отделе, который изолирован от магазина, со всем управляется румяная боевая Маня. Она и кассир, и продавец, и рабочий, ворочающий ящики, и кредитор своих не всегда платежеспособных завсегдатаев.
        - Закрываюсь, закрываюсь!- покрикивает она, выпроваживая последних покупателей. Кого и подпихнет в спину.- Завтра приходите опохмеляться! А тебе больше в долг не дам, не надейся!
        Ей не противоречат. Прощаются уважительно и любезно, насколько позволяют градусы. Вор оказывается последним, но его Маня не толкает: этакий статный, уверенный.
        - Закрываюсь,- напоминает она и смотрит выжидающе: чего, мол, тебе?
        - Вот и хорошо. Я вещички тут некоторые хотел показать.
        - Да я вас первый раз вижу,- осторожничает она.
        - Так и я вас вижу впервые, Маня,- ласково улыбается вор.- Оно ведь так лучше.
        Продавщица еще секунду-две медлит, но все же запирает дверь, соглашаясь тем самым продолжить беседу наедине. Она проходит за прилавок и говорит уже фамильярно:
        - Небось скажешь: с женой поругался и уезжаешь. Позарез, мол, деньги нужны.
        - Как ты догадалась, Маня?
        - А, у всех одна формулировка… когда из дому тащут. Мой тоже тащил, пока не выгнала.
        - Беда с мужиками, верно?- подстраивается под нее Царапов.
        - С ними беда, а без них опять беда!- Маня снимает не первой свежести халат и оглаживает себя, расправляя платье.
        Вору намек ясен, но ему нужна не Маня - нужны наличные. Он поднимает на прилавок туго набитый портфель и щелкает замком. Наружу бугром, как живой, выпирает мех. Вор раскладывает шкурки на прилавке.
        - Утрамбовал-то…- говорит Маня, расправляя ладонью мягкий ворс. На время деловая хватка берет в ней верх, и вытесняет прочие мысли. Она заглядывает в нутро портфеля, вынимает ложки: серебряные столовые и золотые чайные, рассматривает, кладет обратно и машет на меха.- Забери пока, нечего на виду держать!
        И тут ее внезапно приковывают руки вора. Сворачивая шкурки в тугой рулон, они двигаются так молниеносно и привычно, что невольно рождают у Мани догадку: не в своем доме взяты вещи-то!
        - С тобой, чего доброго, влипнешь…- бормочет она, еще не вполне уверенная, потому что вор слишком не похож на вора. Но тот одаривает ее беззаботной улыбкой:
        - Никогда, Маня! Бери со спокойной душой!
        Поплевав на его «никогда» через левое плечо, Маня начинает сбивать цену.
        - Между прочим, конъюнктура повернулась. Чего ты принес - уже не дефицит. Было время - на ковры кидались, на хрусталь. А теперь это все и это все,- трогает она пальцами серьги у себя в ушах,- знаешь, как в торговле называется? Товары замедленной реализации.
        - Обижаешь, Маня! Что ж тогда в цене?
        - Что?.. Ну вот видеоприставка к телеку. Я в одних гостях видела - обалдеть!
«Джи-ви-си» называется. И к ней фирменные фильмы. За это я бы твой портфель доверху бумагой насыпала!
        - Это заказ?
        - А можешь достать?- радостно изумляется Маня.
        - Поискать надо… авось где у жены завалялась.
        - Засыплешься ведь, черт глазастый!- дрогнувшим голосом произносит Маня.
        - Цыц!- обрывает вор.
        Маня вздыхает и раз и два.
        - Слушай,- заводит она душевный разговор.- Мне официально рабочий в отделе положен… На что тебе нервы трепать, если откровенно-то? Ну подвигаешь немного ящики… обозначишь работу.
        - У меня трудовой книжки нету,- щурится вор от сдерживаемого смеха.
        - Да на шута она, книжка!- даже охрипла бывалая Маня.- Слу-ушай, квартира у меня трехкомнатная, все есть, балкон, лес рядом, обихожу тебя, всегда домашнее питание, я стряпать так люблю!..
        Вор берет в ладони ее руку.
        - Спасибо, Маня. Тронут. Только я вкалывать не люблю, даже немного, натура не дозволяет. Я птица перелетная… А приставка тебе будет, Маня.

* * *
        В буфете на Петровке Кибрит ожидает своей очереди. Входит Томин.
        - Зинаида, согласна быть голодной, но счастливой?
        - Еще бы!
        - Тогда беги к Паше, пожинай лавры!
        - Да что такое случилось?- Оба отступают немного в сторонку.
        - Сейчас направил к нему товарища Нодиева. Это тот, что засыпался с поддельным талоном предупреждения.
        - И?..
        - Да я маленько зашился с автомобилистами, такую кучу просеиваем… И ткнул ему случайно твое описание шин.
        - От «Волги», которую вы красиво упустили?
        - Ну да. И вдруг, представляешь,- сработало! Можно сказать, исторический поворот событий!

…Нодиеву за сорок, он в потертых джинсах и весь какой-то шалавый, разболтанно жестикулирующий - вечный подросток. Лицо у него характерное и запоминающееся.
        - Точно, резина моя. В смысле - моя бывшая. Ту «Волгу» я продал. А у нового хозяина ее, верно, увели.
        - К этому мы еще вернемся. А что у вас за история с талоном?
        - Не знаю абсолютно!- врет Нодиев.- Гаишник чего-то прицепился, понятия не имею.
        Пал Палыч в коротком раздумье.
        - Настроены тянуть волынку… Ладно, изложу факты сам, чтобы не препираться попусту. Вы регулярно ездите по одной трассе, регулярно превышаете скорость и получаете проколы в талонах. И вдруг предъявляете постовому ГАИ нетронутый талон. А он помнит, что собственноручно делал вам предупреждение в третьем талоне и талон был дырявый, как дуршлаг.
        - Мало ли что он скажет! Почем он помнит, что я - это я?! Машина другая, даже вон кепка новая!- Он хватает с колена кепчонку с маленьким козырьком и лихо напяливает.- Вот!- И победоносно смотрит на Кибрит, проверяя эффект.
        - Я бы вас даже в цилиндре узнала,- улыбается Кибрит.
        - Ну, вы! Вы эксперт! То эксперт - а то гаишник!
        - Зинаида Яновна, объясните Олегу Модестовичу.
        Кибрит переворачивает лицом вверх лежащие на столе таблицы, на которых видны очень крупные изображения букв.
        - Изъятый у вас талон поддельный. Вот его снимки при большом увеличении. Посмотрите, везде, где стрелки, это отступление от стандартного типографского шрифта. Кустарная работа.
        - Так что, либо вы скажете, откуда взяли талон, либо будете отвечать за использование фальшивых документов,- подхватывает Знаменский.
        Нодиев стягивает кепчонку с головы, вешает на палец и покачивает между колен. Так у него выражается расстройство чувств.
        - Чего-то последнее время не везет. На каждом пустяке влетаю… Теперь вот приходится хорошего человека подводить. Но не сам же он талоны штампует, верно? Оправдается, я думаю? Витька это Клячко достал… Которому я ту машину продал.

* * *
        Клячко спокойный и внушающий доверие мужчина
        - Вот и помогай людям…- говорит он, сидя против Пал Палыча на месте Нодиева.
        - Вы не ответили на мой вопрос,
        - А я отвечу, не беспокойтесь. Талон достал Пузановский. Иван Данилыч.- В тоне Клячко слышна антипатия.- Для знакомых он всякие такие вещи делает. Взял полсотни… Ради другого кого я не стал бы, честно. Но Модестыч - водитель уникальный. На ногах, пожалуйста, споткнется. А на колесах в игольное ушко проедет! От него требовать сорок километров в час…- Клячко пожимает плечами, не найдя слов.
        - Скажите, после покупки машины у Модестыча вы резину меняли?
        - Мелко повезло - не успел.
        - Очень хорошо… Обстоятельства угона?
        - А самые дурацкие… Отбежал к автомату позвонить. Думал, на минутку, машина на глазах, светло. И на беду Пузановский… Вроде и не пьяный был, а полез чего-то в будку обниматься… Короче, когда я от него отпихнулся, машины уже не было!
        Знаменский слушает с большим вниманием и по ходу фиксирует суть в протоколе.
        - А откуда он взялся?
        - Не знаю… Мне было уже вообще не до чего.
        Ситуация подталкивает вызвать Томина. Знаменский звонит:
        - Саш, если можешь, зайди… Да, сейчас.- И вновь к Клячко.- Скажите, прежде вам случалось обниматься с Пузановским?
        - С какой стати…
        - В его поведении по-вашему была нарочитость?
        - То есть?- переспрашивает Клячко.
        - Мне кажется, у вас осталось впечатление, будто Пузановский виноват в угоне.
        - Ну… Всегда хочется на кого-то свалить,- самокритично замечает Клячко.
        - А кто он, в сущности, такой - Пузановский?
        - Работает в нашей же системе. Директор маленького стадиона. Раньше называлась
«оздоровительная площадка», но он мужик шибко форсистый, пробил, чтобы переименовали в стадион.
        - Так. Чем еще он вам несимпатичен?- Пал Палыч маскирует свой интерес полушутливой интонацией.
        - Правы, несимпатичен,- подтверждает Клячко.- Все он хочет, все может, все покупает. Ненасытная какая-то утроба. И даже внешне… чересчур его, как говорится, много. Туша-тушей, физиономия лоснится!- Клячко показывает руками, какая толстая у Пузановского физиономия.- Но это, конечно, субъективно,- обрывает он себя: не привык говорить о людях плохо.
        На последних репликах входит Томин, слышит описание Пузановского и просматривает протокол.
        - Все покупает…- возвращается Знаменский к началу характеристики Пузановского.- Высокая зарплата?
        - Ну что вы!
        - Тогда откуда? Или об этом не спрашивают?
        - Я, знаете, не представляю… подойти к человеку: послушай, откуда у тебя деньги? Не принято.
        Томина одолевает некое подозрение.
        - Какие-то там глазки… носик,- цитирует он по памяти Раису,- а в остальном - щеки и загривок.
        - Вы знакомы?- вскидывается Клячко.

* * *
        В маленькой передней своей квартиры Раиса надевает парик и очки с затемненными стеклами; осмотрев себя в зеркало, находит превращение достаточно радикальным и выходит.
        Садится за руль светлого «жигуля» и стремительно уносится по улице…
        На перекрестке в веренице машин стоит сияющая «Волга» Молоткова. Зеленый свет.
«Волга» трогается, секунду спустя, отделенный от нее двумя-тремя машинами, трогается и «жигуль». Раиса ведет слежку за «подлецом автомехаником».

* * *
        - Думаешь, прошляпили мы с Глазуновой?- спрашивает Пал Палыч.
        - Могли. Но не в этом суть. На Пузановском и так все замыкается! Гляди. Доценту всучили фальшивый паспорт на «Волгу». Нодиеву добыли фальшивый талон. И оба раза замешан Пузановский: и в угоне «Волги», и в добывании талона!
        - Плюс, по мнению Зины, фальшивки делала одна рука!- добавляет Пал Палыч.
        - Неужели наконец повезло?! Ну-ка, где у нас этот стадиончик?- Томин заглядывает в протокол.- Ага! В том районе зам по розыску - отличный мужик,- говорит он, уже крутя диск телефона.- Ованес Филиппович?.. Некто Томин приветствует… Знакома тебе фамилия Пузановский? И что бы ты о нем?!.. По счастью, в разведку мне с ним не ходить. А конкретнее?.. Так-так, поня-ят-но… Сначала ты мне помоги, коллега дорогой, потом и я тебе. Надо энергично подумать, как бы меня представить Пузановскому - через надежных для него людей. Допустим, я намерен приобрести хорошую машину…

* * *
        Вор тоже звонит.
        - Алло, мастерская?.. С вами говорит сотрудник Министерства иностранных дел,- начинает он значительным голосом.- Здрасте-здрасте. Имеется небольшая проблема: привез японскую видеоприставку и не могу наладить. Требуется квалифицированный… Так… так… А когда этот Федор Михайлович будет?.. Благодарю.
        Позже, сидя в пивном баре, он потешает мастера анекдотами:
        - Федор Михайлович, а еще про Еву знаешь?
        - Не.
        - Говорят, изменяла Адаму. А иначе как бы человек произошел от обезьяны?.. Слушай, а ты ведь можешь хороший совет дать!- вдруг «догадывается» Царапов.- Видеокассеты надо толкнуть, брат привез. Подскажи покупателей.
        Мастер, размякший от пива и смеха, не задумываясь, вынимает записную книжку.
        - Сколько душе угодно!- Листая странички, он приговаривает.- У этого своих полно… этот без денег… Вот: Столькин возьмет! И еще Пузановский. Этот гребет все под метелку!

* * *
        Утро. У Томина один из сотрудников его отдела - Птахин.
        - Он, мерзавец, вроде невидимой кометы,- говорит Томин о Царапове.- Мы можем обнаружить только хвост, то бишь краденое.
        - Если исключительно повезет,- скептически уточняет Птахин.
        - Исключительно - это если на улице возьмешь его по приметам. А мы программируем среднее везение при хорошей организации. И ты не строй кислую мину, ты записывай. Первое. Размножить перечень украденных Цараповым вещей с их описанием. Второе. Провести совместный рейд дружинников с врачами саннадзора по винным отделам магазинов, где чаще всего продают вещи с рук. При проверке санитарного состояния помещений зафиксировать предметы, посторонние для рабочих мест продавцов. Дружинникам разъяснить нашу цель - обнаружение фактов скупки краденого. Третье. В таксопарках опросить шоферов с предъявлением фотографии Царапова на предмет выяснения, возил его кто из них и куда и не было ли со стороны данного пассажира попытки расплатиться вещами.
        - Или сбагрить что-нибудь по дешевке,- добавляет Птахин.
        - Правильно. Отдай Знаменскому, пусть выбивает «добро» у начальства. А я убежал по автоделам. И комиссионку стерегите в оба!- напоминает напоследок Томин.- Уж больно он любит радиотехнику!

* * *
        Раиса убедилась, что «бегемот» действительно тесно контактирует с Молотковым. Сейчас, сменив парик и машину, она преследует «Волгу» автомеханика, где рядом с ним восседает и Пузановский. Когда «Волга» останавливается, Раиса - уже опытный конспиратор - проезжает мимо и тормозит поодаль. Затем опускает стекло и поправляет боковое зеркальце, чтобы видеть, что происходит сзади.
        Пузановский с Молотковым выходят из машины и Раиса замечает, в какой подъезд они вошли.
        И тут оказывается, что за всей картиной наблюдает в свою очередь Царапов. Он покуривает на лестничной площадке противоположного дома и ему одновременно - на сей раз без всякой оптики - видны и парадное Пузановского, и привезшая его
«Волга», и «жигуль» Раисы.
        Раиса меняет круглые очки на квадратные, повязывает голову косынкой, запирает машину и отправляется на разведку. У подъезда Пузановского она заговаривает с двумя девчушками-дошкольницами, выбежавшими погулять. При этом она изображает руками обширный живот и лукообразное лицо, ясно подразумевая «бегемота». Девочки смеются, кивают и что-то рассказывают.
        Вор задумчиво и недовольно трет подбородок. Не нравится ему деятельность Раисы - она может стать помехой на его пути…

* * *
        Арестованного Агафонова (Ванечку) Томин допрашивает в Бутырке.
        Томин с помощью своего коллеги Ованеса Филипповича раздобыл фотографии Пузановского, Печкина и Тыквы. Это его козыри против Ванечки, но Ванечка осторожничает.
        - Я же следователю сказал, и он записал: никогошеньки не узнаю!- в своей неподражаемо искренней манере разливается он.- Не умею я по фотографиям. Очень большая разница от живых людей!
        - А по-моему, Ванечка, ты валяешь ваньку. Давай маленький урок тюремной арифметики. Допустим, сегодня у них три эпизода. Сколько тебе дадут?
        - Я так рассчитываю - от силы полгода.
        - Правильно. А если добегаются они эпизодов до пятнадцати, еще, не дай бог, кого пришибут? Ты хоть и сидишь, а все равно участник шайки! Сколько тогда им? Сколько тебе?
        - Ой-ма!
        - Вот то-то! Скорей поймаем - тебе лучше. Я к ним пойду, шкурой своей рискуя! Так ты мне хоть кивни: они? нет?
        Ванечка взглядывает на фотографии и молча наклоняет голову.

* * *
        Царапов снова на посту. Сегодня с ним чемоданчик - он намерен «поработать».

«Волга» Пузановского пока у подъезда, хозяин не заставляет себя ждать - вываливается из дверей, втискивается за руль и укатывает.
        Вор засекает время - без четверти двенадцать. С легким сердцем он докуривает, поднимает чемоданчик и… видит тормозящую Раису. Проклятье! Опять ее принесло! Будет торчать, высматривать, примечать… Брошенная жена? Авантюристка?.. Нет, прямо-таки глупо лезть в квартиру, за которой кто-то наблюдает!
        Он снова смотрит на часы. Выходит на улицу и приближается к машине, придумывая, как бы ему спровадить непрошенную свидетельницу.
        Раиса сняла темные очки, и Царапов обнаруживает, что они уже встречались - тогда, в метро! Не успевает она опомниться, как вор открывает дверцу и усаживается рядом с ней.
        - Здравствуйте, прекрасная незнакомка! А я-то ищу вас повсюду! Вы так гордо ушли - я был просто безутешен! Что с глазом?
        - Что-то попало. Выходите из машины!..- Раиса тоже узнала вора, и это несколько смягчает ее отпор.
        - Неблагодарная! Без меня вас тогда смяли бы в лепешку!
        - Вы мне мешаете.
        - Да впустую простоите: ваш предмет укатил семь минут назад. Сердечные дела? Или оскорбляю? Оскорбляю,- догадывается он.- Очень рад!
        Только зеркальце и носовой платок, который Раиса прикладывает к уголку глаза, помогают ей замаскировать растерянность.
        - И что еще вы о нем знаете?- спрашивает она.
        - Иван Данилович Пузановский - мелкий деятель по спортивной части. Обжора. И очень богатый человек. Сейчас тут дежурить бесполезно, он поехал обедать, оттуда на работу.
        - Вы друг-приятель?
        Тон Раисы подсказывает Царапову правильный ответ:
        - Сугубо наоборот!- Он сдвигает рукав пиджака: истекают последние благоприятные для кражи минуты.- Возвращайтесь к вечеру,- настоятельно советует вор, собираясь покинуть машину. Хоть бы отчалила и развязала ему руки!
        - Погодите,- останавливает Раиса.- А что вы здесь, собственно, делаете?
        Неприятно, что возник такой вопрос. Это Царапову совсем не нужно, чтобы кто-то задавался подобной мыслью.
        - Почему я должна верить, что вы не из той же компании?- продолжает Раиса.
        Да, на сегодня сорвалось. Вор опускается на сиденье.
        - По-моему, достаточно хорошенько на меня посмотреть,- говорит он и глядит на Раису с открытой улыбкой - обаятельный и почти светский молодой человек.
        Она тоже смотрит на него. И гляделки затягиваются.

* * *
        Татьяна притулилась полулежа в кресле, горло замотано шарфом. Раиса хлопочет вокруг нее и попутно рассказывает новости.
        - Боюсь, зря ты откровенничала, Райка. Незнакомый человек.
        - Да он же первый открылся, Танюша, а я ему тоже незнакома.
        - Ну! Тебя-то за версту видно!- сипит Татьяна.
        - И его видно.- Раиса усмехается, вспоминая: достаточно хорошенько посмотреть…- Короче, мы заключили пакт о взаимопомощи.- Она тянется за градусником, который подруга держит под мышкой, смотрит температуру и качает головой.
        - Все-таки мне странно…- гнет свое Татьяна.
        - Сама караулила подлеца автомеханика - не было странно. Ангину из-за меня схватила - тоже не странно. А если кто-то еще ради своего друга - сразу странно?- урезонивает Раиса.
        Татьяна пожимает плечами и вздыхает.
        - Друга обманули, обобрали. Сам он человек мягкотелый, а Глеб не может этого так оставить. Вот и все!- втолковывает Раиса.
        - Что же вы уговорились делать?
        - Сначала собрать компру. С Глебом мне, пожалуй, удастся. Он в порядке исключения - решительный мужчина.

* * *
        По дороге от Управления к воротам, что против «Эрмитажа», разодетый Томин встретил Кибрит:
        - Зинуля, приветствую и отбываю.
        - Ай-ай-ай! Кто это у нас такой красивый?
        - Вообще-то я «без определенки», но собираюсь приобретать краденые автомобили. Такой, как они говорят, «шашлык» с деньгами.
        - Ты бы хоть показал свои липовые документы. Там ведь на этом собаку съели, еще раскусят тебя!
        - Да при мне никаких…- начинает Томин и спохватывается.- Хорошо, что напомнила. Я же взял удостоверение, чтобы предъявить на выходе! Пожалуйста, проводи и забери. Ну как полезут по карманам…
        - Шурик, ты уж там, пожалуйста…- тревожно начинает Кибрит, не договаривая
«поосторожнее».
        - Эх, золотко, кабы знать, где соломку подстелить!
        Кибрит доводит его до постового, Томин предъявляет удостоверение, отдает ей и выходит с территории Петровки. И несколько секунд Кибрит провожает глазами его фигуру, мелькающую за переплетами высокой ограды.

* * *
        Рейд по винным отделам дал результаты. У Мани в подсобке обнаружили часть краденых вещей. Теперь они лежат на прилавке: дюжина чайных ложек и шесть чеканных чарочек, сияющих золоченым нутром.
        - Подпишите, пожалуйста, акт изъятия вещей,- говорит Знаменский двум понятым, один из которых - директор магазина, другой - парень-дружинник. Знаменский протягивает авторучку продавщице: - Вы тоже.
        - Ничего я не подпишу!- скандально заявляет Маня.
        - Как ты, Маня, не подпишешь, когда факт, что нашли,- вразумляет ее директор.
        - Не подпишу - и все!- кричит Маня.
        - Ваших подписей достаточно,- говорит директору Знаменский.- Продавца я забираю для официального допроса. Вы свободны, спасибо,- отпускает Знаменский дружинника.
        Под дверью толкутся Манины завсегдатаи, заглядывают сквозь витрину, стучат в дверь. Она выскакивает к ним, разъяренная.
        - Давай расходись! Читать не умеете? Учет!- Возвратясь, Маня на том же запале приступает к Знаменскому: - Я не понимаю, чего такое? Кому дело, что ложки да рюмки? Грязные они, что ли? Заразные?
        - Прекрасно вы понимаете, что санитарный осмотр закончился. Я не врач, а следователь.
        - И что? Ложек не видели? Ну, смотрите, смотрите!- Маня грохает на прилавок электрический чайник, выставляет банку растворимого кофе, сахарницу.- Казните меня теперь! Все посторонние для торговли предметы!
        Она ждет, что скажет следователь, но тот молчит, и Маня снова заводит:
        - Кому они мешают, ложки эти? Алкаши носят, канючат! дай выпить, дай выпить. Сунула да забыла. Чего особенного?
        Знаменский опять не отвечает, даже не смотрит на нее, меряет шагами помещение.
        - Сколько работаю, никогда такого не было!- Маня берет тоном ниже.- Какое мое преступление? «Левак» я схватила? Или в розлив торгую?
        Очередная пауза.
        - Это что же,- вы и разговаривать со мной не хотите?- спрашивает она уже в некоторой растерянности.
        - Крика не люблю,- отзывается Знаменский.
        - Ну извините… работа у меня грубоватая, все с мужичьем… А теперь вот из-за них неприятности. Вот хоть эти вещи,- начинает она новый, более хитрый заход,- приносит один, рыжий такой, с золотым зубом. Купи. Я говорю, мне незачем. Тогда говорит, так возьми, дай бутылку-другую, потом разочтемся. Я их, говорит, спьяну потеряю, у тебя целей будут. Ну и лежали они недели две.
        Знаменский останавливается.
        - Вещи краденые. Взяты у вдовы одного академика. И не две недели, а пять дней назад.
        - Это еще доказать надо!
        - Хозяйка опознает, свидетели тоже. Сделаем обыск у вас на дому, наверно найдем и остальное.
        Теперь молчит Маня. Угроза обыска заставила ее дрогнуть.
        - Вранья я не переношу, Мария… как вас по отчеству?
        - Не старуха, чтоб по отчеству. Маня.
        - Я бы мог тоже соврать, Маня. Что вора, дескать, взяли и он указал на вас. Врать не стану - пока не взяли. Но возьмем, потому что мы точно знаем, кто он таков.- Пал Палыч вынимает фотографию вора и прислоняет к чайнику перед Маней.
        Та уже при словах «не взяли» как-то встрепенулась. Теперь же и вовсе не в силах совладать со своим лицом: улыбается ей с фотографии обаятельный вор, и Маня, слабея, всхлипывает.
        - Вот видите, и вам личность знакома.
        - Совершенно даже незнакомая!- бурно протестует Маня и отворачивается от фотографии.
        - Эх, Маня… Не буду даже опознания проводить. Чтобы вам лишнего вранья не писать в протокол.
        Теперь, наблюдая Манину реакцию, Пал Палыч понимает: не только себя она выгораживает - вора не хочет выдать. Но просто ли тут женская симпатия или что-то большее?
        Маня сморкается и невзначай все поглядывает на фотографию вора.
        - У нас их много,- хитрит Пал Палыч,- могу подарить на память… хоть вы и незнакомы.
        Ну-ка, Маня, что у тебя на душе? Маня сует фотографию в карман.
        - Значит, рыжий таки принес?
        - Рыжий!

* * *
        Раиса протирает лобовое стекло своей машины. Царапов стоит рядом.
        - Я видела гараж Пузановского,- рассказывает она.- Открытый. Правда, издали, но вторая машина там определенно была. «Жигули», и цвет как будто мой… Вдруг действительно мой «жигулек»?
        - Надо посмотреть,- говорит вор.
        - Как?
        - С замком я управлюсь.
        Раиса поднимает брови: это в шутку или серьезно?
        - Разумеется, если на это взглянуть через пенсне…- лениво щурится вор.- Интеллигентно утремся платочком, и пусть подонки посильней ломают нам хребет?
        Раиса уязвлена обвинением в робости.
        - Прямо сейчас, днем?
        - А зачем нам с вами ночь и полумрак? Поверьте опыту, люди друг на друга не смотрят. Я раньше, правда, не лазил по гаражам, но предпочитаю дневное время…
        Они приближаются к одному из стоящих «плечом к плечу» гаражей. Вор недолго возится с замком, причем спина его заслоняет, что он там делает. Да Раису и не тянет подглядывать, ее волнует, чтобы за ними не подглядывали.
        - Прошу!- Дверь гаража открыта.
        Внутри стоят «Волга» Пузановского и красные «Жигули». Раиса делает два порывистых шага… и отворачивается.
        - Увы…
        Тут в дверь заглядывает мужская голова. Раиса обмирает.
        - Огоньку не найдется?- спрашивает мужчина.
        Вор невозмутимо щелкает зажигалкой, голова прикуривает и исчезает. Выйдя наружу, вор запирает замок, и они уходят, не привлекая ничьего внимания…
        - Глеб, кто вы по профессии?- спрашивает Раиса по дороге к машине.
        - Да как вам сказать, Раечка… Профессия у меня довольно редкая. Даже рискованная. Но пока работаю.
        - Скажите откровенно, вы из милиции?
        - Раечка, если так, то могу ли я сказать откровенно?- изворачивается вор и переводит на свое: - «Волга» в гараже, стало быть, хозяин дома. Опять будете караулить?
        Раиса пожимает плечами.
        - Тогда извините, в полдень я должен быть в другом месте.
        - Садитесь,- кидает Раиса.
        Оба садятся в машину. Вид у Раисы хмурый. Возбуждение от надежды найти «жигуль» прошло, да еще между нею и ее союзником стоит какая-то недоговоренность.
        - Видимо, я все время задаю нетактичные вопросы,- произносит она сухо.
        - Не надо на меня сердиться,- заглядывает ей в лицо вор.
        Раиса его и привлекает и раздражает. С одной стороны, она помеха и обуза, с другой - вызывает покровительственное чувство. К тому же он постоянно помнит о комизме их союза, что придает его поведению оттенок иронической игры. И сейчас и в дальнейшем он говорит Раисе правду или полуправду, что она принимает за особую манеру выражаться - шутливо и уклончиво.
        Когда машина тормозит в районе новостроек, Раиса уже весела: вор только что рассказал что-то забавное.
        - Спасибо, что подкинули!- Он берет с заднего сиденья чемоданчик, по размеру способный вместить японскую видеоприставку.
        - Если недолго, я подожду.
        - Да?..- он колеблется.- Всегда надеюсь, что недолго…
        Возвращается он чрезвычайно довольный.
        - Куда теперь?- спрашивает Раиса, откладывая журнал.
        - Раечка, мне неловко использовать вас как даровой транспорт.
        - Я же использовала вас как дарового взломщика. Надо отрабатывать.
        И снова они едут по городу. И теперь останавливаются у винного магазина, где Царапов недавно сторговался с продавщицей Маней.
        Вор тянется за чемоданом - там видеоприставка, которую он выкрал, пока Раиса ждала его в машине. Но что-то удерживает его и заставляет выйти на предварительную разведку.
        Стоя на тротуаре, он смотрит в сторону магазина. Оттуда появляется пьяненький мужичок - тот, которому Маня грозила не давать в кредит. Вор направляется навстречу, спрашивает:
        - Батя, Маня сегодня работает?
        - Не работает,- бормочет тот.- Таскают Маню. Замели нашу Маню… Эх, парень, даже - веришь?- нету настроения выпить!- Он покачивается и хватается за вора.
        Тот отцепляет от себя его пальцы.
        - Батя, я тебя уважаю!- убедительно говорит он и быстро отходит. Покупает ненужную газету, пачку сигарет: надо привести в порядок выражение лица, прежде чем показаться Раисе. А мимо нее, сидящей в машине, шаркает пьяненький, приговаривая сам себе:
        - Эх, Маня… хорошая была Маня… такая ласковая…
        Возвращающегося Царапова Раиса встречает вопросительным взглядом: они сделали такой конец, чтобы он поговорил со случайным алкоголиком о какой-то Мане?
        - В ваших глазах я читаю вопрос,- говорит вор.
        - Пожалуй,- отзывается Раиса.
        - Категорический вопрос: когда мы будем обедать? У вас зверски голодное лицо.
        Все время этот человек сбивает Раису с толку.
        - Едем обедать,- объявляет он.- Я только мгновенно заскочу по дороге к одному приятелю.
        Теперь машина Раисы подкатывает к комиссионному магазину радиоаппаратуры. Здесь Царапова, как мы помним, подстерегают коллеги Томина. Но после происшествия с Маней он осторожен вдвойне: Раиса сворачивает в переулок.
        Задами подбирается вор к окнам служебных помещений. За одним из них работает тот же очкастый товаровед. Вор останавливается против окна, приподнимает чемодан, товаровед вскидывает глаза, все понимает и делает короткий отрицательный знак головой.

* * *
        У Знаменского сидят коллега Томина Птахин и таксист.
        На бланке, который он рассматривает, наклеено в ряд несколько фотографий.
        - Вот этот, улыбистый,- таксист указывает на Царапова.- Позавчера этот пассажир предложил мне джинсы.
        - Взяли?
        - У меня принцип: от пассажиров не брать. Вы бы их с меня сейчас даром сняли!
        - В котором часу вы его везли?- спрашивает между тем Птахин.
        - Под вечер, часов в девять.
        - Было у него что-нибудь с собой?
        - Чемодан не особо большой.
        - Открывал?
        - Нет, поскольку от джинсов я отказался.
        - Обождите немного в коридоре. С вами поедет наш товарищ, покажете поточней, где высадили.
        - Именно позавчера он вдобавок к видеоприставке царапнул джинсы!- говорит Знаменский.
        - Так что, Пал Палыч, начинаем новый этап?- торжествующе спрашивает Птахин.
        - Да, начинаем! Уже третий шофер возил его на Басманную, чего нам еще? Давайте поднимать участковых: пусть прочесывают территорию - кто у них там балуется жильцами без прописки?

* * *
        Раиса и Царапов осматривают небольшой стадион, заглядывают во все уголки.
        - Вы, по-моему, давно поняли, что никаких угнанных машин здесь нет,- говорит Раиса.- Лазаете для моего удовольствия.
        - Да нет, мне здесь нравится,- улыбается вор, помахивая кейсом. Он ловко и уверенно проходит по бревну.- Очень просто,- говорит, спрыгивая.- Надо только забыть о высоте.
        Они выходят на футбольное поле. Безлюдье, кое-где травка пробивается, солнышко светит.
        - Если бы не эти паразиты - была бы сейчас на юге! До чего же я ненавижу всякое ворье!
        - А я, как кончу тут свои дела, махну, пожалуй, на взморье! Люблю там отдыхать.
        Раиса мимоходом срывает под забором одуванчик, подносит к лицу.
        - Медом пахнет…
        Вдруг вор прислушивается, оглядывается и, схватив Раису в охапку, кидается в укрытие - за агитационный щит.
        - Что такое? Отпустите!- отталкивая его руки, сопротивляется Раиса.
        - Не брыкайтесь!- резко обрывает Царапов.- Директор едет.
        Ворота стадиона раскрываются, в них въезжают две «Волги». Первую ведет Пузановский, с ним сидит Молотков, из другой выходят Печкин с Тыквой.
        Кто-то затворяет ворота, а Пузановский с Молотковым осматривают вторую «Волгу». Спрятавшиеся Раиса и вор не слышат, о чем завязалась перебранка между четверкой, они только видят, как все четверо усаживаются за врытым в землю столом возле административной хибары.
        Вор вынимает из кейса подзорную трубу, наводит. Близко видит, как Пузановский чистит апельсин.
        - Ого!- говорит Раиса.- Вы недурно оснащены! Дайте посмотреть.- Она прилипает к трубе…
        - Не возьму я машину в обработку!- злится механик.- Из-за той стервы участковый зачастил.
        - Прикажешь обратно хозяину подарить?- негодует Тыква.
        - Там как хотите, а я не могу!
        - Выходит, мы с Тыквой задаром работали?- требовательно спрашивает Печкин у Пузановского, который уминает второй апельсин.
        - Я эту машину у вас покупаю,- самодовольно предлагает Пузановский.- Идет?
        - И куда денешь?- с любопытством спрашивает Печкин.
        - Сожрет!- радуется Тыква.
        - Поставлю в тихом месте, а там посмотрю,- скрытничает Пузановский.
        Во время разговора они жестикулируют и оглядываются на машину, что подсказывает Раисе догадку:
        - Глеб, наверно, они эту «Волгу» угнали!.. Теперь «бегемот» вынул деньги!..
        - Это уже по моей части,- говорит вор.- Позвольте!- и решительно отбирает у нее трубу.
        Он видит, как Пузановский отсчитывает Пчелкину и Тыкве по пачке купюр, а солидный остаток сует в карман.

* * *
        Вечером Царапов дома. Он снимает ботинки, садится в кресло, вытягивает ноги. Берет сигарету, лезет за зажигалкой, вытаскивает из кармана смятый одуванчик. Нюхает, кидает в пепельницу. Невесело ему что-то.
        В передней раздается слишком длинный звонок, затем шлепающие шаги хозяйки и ее голос: «Кто там?.. А в чем дело?.. Сейчас открою, сейчас! Халат надену, минуточку…
        Голос из недовольного становится испуганным.
        Вору большего не надо, чтобы все понять. Мгновение - и ножка стула засунута в ручку двери, еще мгновение - надеты ботинки и погашен свет. Прихватив кейс, Царапов перекидывает ноги через подоконник. Путь для отступления был им предусмотрен еще при найме комнаты: под окном относительно широкий карниз. Правда, внизу пять-шесть этажей пустоты, но вниз вор не смотрит. Распластавшись по стене - правая рука вытянута по движению, в левой кейс,- он осторожно, но достаточно быстро приближается к балкону соседней квартиры, о котором расспрашивал хозяйку.
        Из коридора доносится: «Ваш жилец дома? Где его дверь?»
        Но стука в дверь он уже не слышит, так как вышибает дверь балкона, затем дверь из квартиры на площадку, стремительно сбегает вниз по лестнице к наружным дверям, около которых ночуют две пустые детские коляски.
        И вот из подъезда выходит молодой заботливый папаша, хоть и поздновато, но выкроивший время погулять с младенцем.
        А у соседнего подъезда оперативная машина ждет «под парами» с невыключенным мотором.
        Вор с коляской скрывается за углом, достает из нее кейс - и нет его, сгинул…

* * *
        Раиса читает в постели перед сном. Вдруг - кого принесло так поздно?- тренькает дверной звонок. Она встает отпереть: «Кто?» - И слышит: «Глеб».
        - Что случилось?- спрашивает Раиса, открыв, и осматривает его изумленно.- У вас такой вид… как будто из дому выгнали.
        - Напротив!- кривовато усмехается Царапов.- Очень старались удержать. Но я все-таки ушел. И больше я в тот дом ни ногой… Извините, если разбудил.
        - Нет, я не спала…- В глазах невысказанный вопрос: зачем он, собственно, явился?
        - Я уезжаю. Хотелось проститься.
        - Надолго?
        - Скорей, надолго.
        Раиса молчит. В обычное время она только корректно попрощалась бы и пожелала счастливого пути. Но, застигнутая врасплох, не успевает скрыть огорчения, разочарования. Сама того не заметив, в нарушение своих жизненных принципов, она стала как бы несколько зависима от Царапова за последние дни. И вот стоит перед ним сейчас немного растерянная, немного растрепанная.
        Вор достает зачем-то железнодорожный билет с плацкартой, показывает. Раиса машинально смотрит, возвращает.
        - Поезд через час десять…- говорит вор.
        - А как же я?.. Наши поиски?..- невольно вырывается у Раисы.
        - Самому обидно уезжать… Не доделал то, что собирался. Такой убыток… другу моему. Но что поделаешь!
        Он уже берет свой кейс, медлит… И ставит его обратно.

* * *
        В обычном для новых кварталов дворе - не дворе, а пространстве между домами - стоит ряд машин.
        Вдоль ряда идут Томин и Пузановский.
        - Ты ж говорил, можно без документов,- пыхтит на ходу Пузановский.
        - И не отказываюсь. Человек купил списанную железку. Документы есть - тачки нет. Но вот без доверенности, дорогой, нельзя. Как он без доверенности в Ростов погонит?
        - Ладно, договоримся - будет доверенность. В обмен, между прочим, на деньги.
        - А я думал - в кредит!- Томин подталкивает Пузановского кулаком в бок и покатывается, дескать, остроумно пошутил. Тот одышливо похохатывает в ответ.
        Они подходят к новенькой «Волге». (Той самой, что Пузановский купил у своих компаньонов).
        - Во, гляди!- хвалится Пузановский.- Экспортное исполнение, шипованная резина, все любоваться будут!- Он отпирает машину и приглашает Томина за руль, а сам садится с другой стороны и вставляет ключ зажигания.- Обрати внимание: панель, обивка.
        И в этот миг взявшиеся буквально из-под земли люди в милицейской форме окружают
«Волгу».
        - Выйти из машины, предъявить документы!- командует старший по званию, капитан.
        Томин выскакивает резво, Пузановский пыхтя и наливаясь страхом.
        - Документы!- повторяют Томину. Он роется для виду по карманам, придумывая, как быть.
        - Ничего с собой нету,- говорит он.- Да вы зря думаете, мы случайно сели, дверца была открыта,- это он кидает Пузановскому ориентир на первое время.
        - Молчать!- обрывает капитан.
        - Я его вообще не знаю, у него плохо с сердцем стало,- частит Томин и с этими словами вдруг рывком выдирается из рук придерживавшего его милиционера и пускается наутек.
        - Стой! Буду стрелять!- кричит капитан.
        Томин начинает выписывать зигзаги, будто не замечая, что один из милиционеров бежит ему наперерез. Инспектор бросается в сторону, и тут его сшибает с ног дюжий милиционер. Пока они катаются по земле - достаточно далеко от всех,- Томин спокойно говорит:
        - Повозись со мной… Я инспектор угрозыска. Томин… Да не отпускай руку, балда, заломи… Ой!.. Позвони на Петровку следователю Знаменскому. Только чтобы толстый не догадался. В отделение нас надо доставить порознь. Понял?.. Теперь пошуми на меня!
        - Ты еще поговори тут!- подыгрывает милиционер.- А ну вставай! А ну пошли!- И, как положено, ведет беглеца назад с заломленной за спину рукой.

* * *
        В той же одежде, что и при задержании, Томин торопливо подкрепляется в буфете Управления. Видит Кибрит, окликает:
        - Зинаида, подсядь к арестованному!
        - Шурик! О тебе страшные слухи, пойман с поличным, бежал из-под стражи…- смеется Кибрит.
        - Пытался,- усмехается он и мнет плечо.- Мм… Крепкие есть ребята в отделениях.
        - Я не пойму, это было запланировано?
        - Что ты! Злодейская шутка судьбы! Участковый засек угнанную машину, отделение устроило засаду. А я работал с Пузановским под своей легендой. В итоге мы оба задержаны, и вся операция накануне срыва.
        - Ну что за непруха!- огорчается Кибрит.
        - Пересеклись две случайности,- он опять трет руку.- Н-да, хороший парень… Слушай, в трудные минуты мы всегда мыслили коллективно. Пошли со мной к Пал Палычу, а?
        Знаменский расхаживает по кабинету. Постучав, заглядывает Кибрит - один ли он - и входит вместе с Томиным.
        - Допросил?- спрашивает Томин.
        - Допросил…- кивает Пал Палыч.- Пузановский - солидный, уважаемый человек. Закружилась голова, ухватился за дверцу, она открылась, он сел в машину отдышаться. Вдруг явился незнакомый брюнет. Возможно, хотел обчистить карманы - недаром потом удирал. Все.
        - Молодец!- удовлетворенно говорит Томин.- С лету понял подсказку! Трусил сильно?
        - Больше возмущался: «Больного человека - на Петровку!» Пришлось намекнуть, что ты по приметам похож на одного бандита.
        - Браво! Все гораздо лучше, чем я боялся!
        - Да чего хорошего?!- взрывается Пал Палыч.- Мы оба в идиотском положении! Что, по-твоему, дальше?
        - Отпускать за недоказанностью!
        - Вас обоих?
        - Если ты не решил меня упечь!
        - А ты понимаешь, чем это пахнет?
        - Ну… не впервой же, Паша, вывернусь.
        - Пузановский его подозревает?- догадывается Кибрит.
        - Не знаю, Зина. Этот трюк с побегом…
        - Боюсь, именно это и растолкуют Пузановскому его приятели!
        - Побег я объясню, не беспокойтесь,- возражает Томин.- Хуже, что все у них до меня шло гладко, а со мной - сразу забрала милиция. Хоть тут я как раз ни сном ни духом, однако… немножко нехорошо.
        - Словом, если Пузановского освобождать - тебя надо выводить из операции,- резюмирует Знаменский.
        - И все труды кошке под хвост?!- взвивается Томин.- А новый человек будет начинать с нуля? Не пойдет!
        - А как пойдет?
        - Почему его не посадить, раз невыгодно отпускать?- вмешивается Кибрит.
        - Рано, Зинаида, рано! Я даже не знаю полного состава шайки и кто делает документы!
        - Посадить непросто,- возражает и Знаменский.- Это только кажется, что Пузановского взяли чуть не с поличным. На поверку доказательств - с гулькин нос.
        - Но если Шурик предстанет в форме, с майорскими погонами… неужели он не дрогнет?
        Знаменский пожимает плечами. Это, скорее, вопрос к Томину, он общался с Пузановским и точнее предскажет его реакцию.
        - Дрогнет. Но не признается,- качает головой Томин.- Тяжесть улик, понимаешь, должна возрастать на килограмм живого веса… Паша, нам с Пузановским надо уйти отсюда в обнимку! Только сложились нужные отношения - и родная милиция вдарила под дых!- Томин страдает, как может страдать оперативный работник, у которого рухнула тщательно обдуманная операция.- Докажи ему, что я не ваш человек!
        - Доказать не моту…- Знаменский снова начинает ходить.
        - Можно показать на очной ставке,- подает голос Кибрит.
        - Очная ставка? Про что?
        - Какая разница, Пал Палыч? Придумай. В чем-нибудь да есть у них разногласия!
        Знаменский останавливается, и они с Томиным некоторое время смотрят друг на друга.
        - Хм,- произносит Знаменский.
        - Хм,- откликается Томин.
        Чувствуется, что обдумывают одну и ту же идею.
        - Ну, Томин, держись!- говорит с веселой угрозой Пал Палыч и хлопает его по плечу…
        И вот очная ставка. Пузановский заканчивает свои показания.
        - Я принял валидол, сердце начало отпускать. И тут окружает милиция. Верите, чуть не начался второй приступ!
        - Верю, верю,- говорит Знаменский.- Но давайте уточним: стало плохо рядом с машиной или на расстоянии?
        - Знаете, в такой момент уже слабо воспринимаешь… как бы в тумане… Возможно, гражданин сам подвел меня и усадил… не могу утверждать.
        - Понятно. Ну, теперь что вы скажете?- меняя тон, обращается Пал Палыч к Томину.
        - А что, начальник? Вижу - человек сомлел, а спереди машина открытая. Ну подвел - чего такого? Пускай, думаю, посидит, очухается.
        - А сам за руль?!- беспощадно обличает Пал Палыч.- Тоже сомлел?
        - Зачем, у меня здоровье приличное. Думал это… к врачу его отвезти, если будет загибаться.
        - Вы не крутите!- Знаменский вскакивает, наклоняется через стол и трясет указательным пальцем перед носом Томина.- Имя-фамилию почему скрываете, а?
        - Нну-у… ммм…- тянет Томин, и это по интонации близко к «сам толком не знаю».
        - А почему от милиции побежал?- энергично напирает Знаменский.
        - Да так…- мямлит Томин.
        - Из-ви-ни-те! От милиции просто так не бегают! Молчите? По часам засекаю, сколько молчите!- Знаменский гневно барабанит по циферблату на руке.
        - Живот схватило!- тонким голосом выпаливает «додумавшийся» Томин.
        Завершая очную ставку, Пал Палыч говорит извиняющимся тоном:
        - От ошибок мы не застрахованы, товарищ Пузановский.- Капитан с сотрудниками случайно проходил, вдруг видит - номер, который недавно объявлен в розыск. Шипованная резина. А в машине люди. Естественно, скомандовал задержать.
        - Возможно, на мое счастье,- подхватывает Пузановский, окончательно вошедший в роль.- Еще неизвестно, что этот тип собирался со мной сделать!
        - Зачем плохо думаешь!- обиженно укоряет Томин.- Зачем его слушаешь?- кивает он в сторону наблюдающего за ними Знаменского.
        В кабинет, постучав, входит лейтенант и браво рапортует:
        - Товарищ майор, просили передать вам дактокарты на неизвестного. На него ничего нет!
        Знаменский делает вид, что разочарован, мечет на Томина угрожающие взгляды: не удалось выяснить, что за птица попала в сети.
        - Погоди!- обещает он.- Ты еще нам попадешься!
        Все намеченные мероприятия по дезориентации Пузановского выполнены.
        - Прошу подписать протокол.
        Пузановский расписывается. Томин ставит крестик.
        - Неграмотный,- извиняется он.
        Знаменский нажимает кнопку, входит конвой и задержанных порознь (Томина первым) выводят. Пал Палыч стоит в задумчивости. Что-то его беспокоит…
        Возвращается Томин.
        - Уф! И как это преступный элемент выдерживает - допросы, очные ставки, я уж не говорю, суд!- Он переходит к делу.- Почему не отпускаешь? Что за финт?
        - Ощущение, что я перегнул палку,- отвечает Знаменский, недовольный самим собой. - Для такого деятеля, как Пузановский, попасть на Петровку и шутя отделаться… Не заподозрит подвох?
        Задумывается и Томин, перебирая в памяти подробности очной ставки.
        - Что-нибудь в противовес бы, этакое легонькое…- размышляет Знаменский.- Для продления… Может быть… С тобой он это не свяжет, ни в чем мы его не уличим… А рвение свое продемонстрируем.
        - Глазунова?- догадывается Томин.
        - Если б хоть сейчас застать дома!

* * *
        Раиса занята приготовлением завтрака. В кухню заглядывает Царапов, смотрит на часы.
        - Выходит, я проспал полдень… фантастика!- Он осторожно обнимает ее за плечи.
        Эти первые слова наутро - какую окраску они придадут тому, что произошло? А он, будто подслушав, говорит:
        - Клясться в вечной любви я тебе не буду.
        Ну вот! Клятв она не ждала, но вместе с «добрым утром» это все же грубовато. Однако Раиса «отбивает мяч» почти без паузы:
        - Я - тем более! Я вообще по натуре амазонка. Привыкла одна.
        - И замужем не была?
        - Попробовала. Занятие не по мне.
        - А я и не пробовал… Где взять чашки?
        - Не изображай семейного человека. Садись и жди.
        - Я понимаю, что я тут гость. Втерся к тебе по старой солдатской присказке:
«Хозяюшка, не дашь ли водицы испить, а то так есть хочется, что даже переночевать негде…» Сколько ты вытерпишь меня в своей квартире?
        - Пока не надоешь.
        Обстановка в комнате Раисы отражает характер и вкусы хозяйки: ничего лишнего, а то, что есть, недорого, но удобно и несколько необычно. Вместо мебельной стенки - простые широкие полки, на них книги, парадная посуда, лампа, телефон, часы и прочие функциональные вещи и лишь кое-где памятные безделушки. Перед диваном скамья, покрытая рушником. У окна мольберт с наброском какого-то интерьера.
        - Сама все придумала?- спрашивает Царапов, осматривая комнату опытным взглядом.
        - Я ведь кончила художественное училище, работаю дизайнером.
        - А-а. Сколько видел квартир - такую впервые… Поговорим? Надо всерьез браться за Пузановского - раз я остался. Давай смотреть правде в глаза: «жигуля» твоего загнали, не вернешь. Надо выдирать деньги.
        - Как их выдерешь?
        - Как - не твоя забота. Тут ты должна положиться на меня. Это дело сугубо мужское.
        Его прерывает телефонный звонок. Раиса снимает трубку:
        - Слушаю… Здравствуйте… Да вы скажите толком: машину-то мою нашли?!..- И тянет разочарованно: - А-а… Да, я почти не бываю дома… Опознать толстяка?.. Еще бы, конечно, опознаю! Теперь убедились, что он за фрукт? А то я у вас была мнительная!
        - Арестован или нет?- взволнованно подсказывает ей Царапов.
        - Скажите, он арестован?..- И, глядя на вора, отрицательно качает головой.- Ладно, приеду,- без энтузиазма заканчивает она разговор.
        - Непонятно, зачем тебя вызывают,- в сомнении произносит вор.
        - Почему? Все-таки улика - я его видела у Молоткова.
        - Какая улика, Раиса: автомобилист заехал к автомеханику! Недаром тебя прошлый раз отправили ни с чем. Если теперь за тебя хватаются как за соломинку, значит, на Петровке вообще ничего нет! Попугают его и отпустят.
        - А я расскажу, что узнали мы!
        - Как с одним приятелем лазили в гараж? Как смотрели в трубу? Довольно комичные обстоятельства. И ничего нельзя доказать.
        - Я совершенно не понимаю, что же ты мне советуешь!
        - У меня свой план. Поехали.- Он надевает пиджак.- Растолкую по дороге.

* * *
        Процедура опознания происходит в кабинете Знаменского. Зло посмотрев на Пузановского, сидящего между двух других мужчин, Раиса говорит:
        - Никого из них не видела, не знаю и знать не хочу!
        Знаменский с любопытством прищуривается, но протягивает ей авторучку и показывает, где расписаться. Она поспешно ставит росчерк в протоколе и выходит, еле пробормотав: «До свидания». Расписываются и покидают кабинет остальные участники опознания. Знаменский нажимает кнопку вызова конвоя.
        Пузановский отдувается и вытирает лоб.
        - Ну все наконец?
        - Да,- дежурно улыбается Пал Палыч.- К сожалению, пришлось… некоторые формальности…- Он делает неопределенно-извиняющийся жест, не желая вдаваться в какие-либо объяснения по поводу Раисы.- Сейчас придет конвой, у вас ведь вещи в КПЗ, там оформят освобождение,- и начинает сосредоточенно отыскивать что-то в настольном календаре.
        От дальнейшей беседы Знаменского избавляет конвоир. Пузановский прощается и радостно топает в коридор. А Пал Палыч набирает номер на внутреннем аппарате:
        - Можешь заходить.
        Секунды через две входит Томин.
        - Как?
        - Узнала. Но не опознала!
        - Весьма странно…
        - Ладно, об этом потом. Пузановский пошел собирать вещи, так что тебе надо поспешить…- Знаменский кладет ему руку на плечо.- А в спешке как-никак легче пережить огорчение.
        - Что еще, Паша?
        - Вчера без тебя упустили Царапова.
        Томин отзывается скорбным стоном.
        - Теперь все, прости-прощай! Уехал…
        - Ничего не попишешь… Беги, брат, освобождайся.

…Коридор перед камерами КПЗ.
        Лязгают двери, выпуская Пузановского и Томина. Дежурный официально объявляет Томину:
        - Как лицо без определенных занятий и места жительства, вы на первый раз предупреждаетесь. В дальнейшем будете привлечены к ответственности… Работать устраивайся, ясно?
        - Очень ценная мысль,- замечает Томин.

* * *

…И вот уже оба освобожденных усаживаются за столик в пивном баре.
        - Все нутро ссохлось!- говорит Пузановский.
        - Придется тебе угощать меня в долг. Из-за ментов без копейки остался,- вздыхает Томин.
        - Отобрали?- в голосе Пузановского недоверие: он ведь присутствовал при освобождении Томина, а при освобождении возвращают все отобранное.
        - Здрасьте!- вытаращивается Томин.- Да я ж их сбросил! Зачем же я, по-твоему, зайцем скакал?!
        Пузановский слушает, туго соображая.
        - Правда, не понял? Я же шел колеса покупать, башка! С толстой мошной! Вот если бы мы с ней влипли - рассказывай тогда про валидол!
        - Не сообразил,- признается Пузановский.- А чего ты обострял: бесфамильный, неграмотный?
        - За алименты я в розыске,- понизив голос, жалуется Томин.- Две бабы, как акулы ненасытные. Хорошо, в загсе пальцы не катают…
        - Ну, ты гусь!- благосклонно улыбается Пузановский.
        - Поневоле станешь. Как бы можно жить, если б никто не мешал!.. А как мы с тобой дальше?- закидывает удочку Томин.
        - Деньги-то… сегодня нет - завтра будут. А вот ты теперь чем торгуешь?
        - Сегодня нет - завтра будет.- Пузановский опускает кружку.- Есть хочу!- обнаруживает он и ужасается.- Я ж с утра не ел с этой катавасией!- и вскакивает…

* * *
        Гонимый зверским аппетитом, Пузановский рысит к своему подъезду и вдруг натыкается на поджидающую его Раису.
        - Это… вы?- спрашивает он.
        - Нам надо немедленно поговорить,- произносит Раиса заготовленную фразу.
        Тот сглатывает слюну и кривится. Настолько поглощен мысленным перебиранием своих съестных припасов, что воспринимает ее прежде всего как препятствие на пути к холодильнику.
        - Ладно, пошли…- Он первым устремляется в подъезд.
        Пыхтя и путаясь в связке ключей, отпирает Пузановский три замка.
        - Давай, давай!- торопит он, впуская Раису в квартиру: что ему бояться какой-то шалой девчонки?- Подыхаю с голоду.
        В передней нога об ногу скидывает ботинки и влезает в шлепанцы.
        - Ффу!- секунда блаженства.- И какой у нас будет разговор?- с долей игривости он подхватывает Раису под локоток и увлекает к двери в комнату.
        - Де-ло-вой!- отвечает оттуда жесткий мужской голос.
        Это говорит развалившийся в кресле вор.
        - Сугубо деловой,- повторяет он.- Про деньги.
        Пузановский злобно и ошарашенно крякает. Смысл появления Раисы был ему понятен с первого мгновения: станет чего-то клянчить и добиваться. Но она, оказывается, еще мужика раздобыла в подмогу! Пузановский переводит взгляд с вора на Раису и обратно, оценивая их возможную опасность. Раису он помнит по встрече у Молоткова и дальнейшему разговору в машине: она из порядочных. А мужик… руки лежат спокойно и расслабленно на подлокотниках, длинные ноги в элегантных туфлях вытянуты поперек комнаты… не делает попытки отрезать хозяина от выхода… вообще не делает ни единого движения… рассчитывает взять «на голос».
        Пузановский оглядывается на дверь, снова на Царапова. Голод - плохой советчик. «А, пропади они пропадом!» - решает он и направляется мимо вора в комнату, где стоит холодильник. Пузановский алчно извлекает из него гору снеди, которую тут же начинает уминать, заливая пивом.
        Вор, прихвативши кейс, входит следом.
        - Поскольку это надолго,- говорит он, разумея затеянную трапезу,- параллельно будем беседовать. А девушка пока полистает журнальчики. Вон,- указывает он Раисе, - всякий зарубеж. Хозяин разрешит?
        Пузановский молча жует.
        - Я спросил: хозяин разрешит?
        - Только пускай там больше ничего не трогает,- неприязненно бормочет Пузановский.
        - Там больше ничего и не нужно,- усмехается вор и плотно затворяет за собой дверь.
        - Ты кто… длинноногий?
        - Работа у меня такая: когда кому чего не отдают, то зовут меня. Вышибать.
        - Уж сразу вышибать…- Пузановский видел в жизни всякое, сам проделывал всякое и паниковать не расположен. Да и еда успокаивает.- Сколько ж ты, интересно, просишь и за что?- пренебрежительно осведомляется он.
        - Прошу?!.. Слушай, толстомясый! Не держи меня за фраера. Видно, с нервов да с голодухи не все сечешь. У тебя в двери сколько замков? Три. Может, ты мне ключи давал?.. То-то и оно: разговор будет серьезный.
        Пузановский начинает жевать медленнее. Шут побери, недооценил он этого типа. Вон как оскалился! А Царапов снова переходит на корректный, но непререкаемый тон:
        - Девушке вернешь стоимость «Жигулей-шестерки», плюс мои десять процентов как посреднику. Плюс за «Волгу», которую твои молодчики увели. У моего друга, между прочим.
        - Какие молодчики? Чего увели?- брюзгливо отпирается Пузановский.
        Раиса в дальнем углу проходной комнаты украдкой звонит:
        - Татьяна, мы на месте… Я не могу громче. Мы где надо, поняла? Начали разговаривать. Да… Да, пожелай удачи… Я позвоню сразу… Наверное, через полчаса. От силы час. Целую.
        - Так ты, значит, отказываешься платить?- изумляется Царапов.
        - И что тогда?
        - Девушка пойдет на Петровку.
        Пузановский фыркает и набивает рот.
        - И кое-что порасскажет.- Вор достает блокнот, листает.- К примеру, про черную
«Волгу», номер 25-28 МНФ, с шипованной резиной. И как ты расплачивался со своими хмырями на стадионе. Сидели на солнышке, ты изволил апельсины кушать. (Челюсти Пузановского почти замирают.) Автомеханику тот раз ничего не досталось, верно?- подмигивает довольный Царапов.- А обмывали вы это дело в «Арагви». Еще чем-нибудь развлечь?- Он перекидывает странички, словно выбирая отдельные сведения из массы записей.- Сказать, кто из твоих живет на Краснофлотской, пятнадцать? Могу. Могу даже описать блондинку в зеленом, которая была у тебя прошлую субботу. Короче, полное досье.- Вор захлопывает блокнот.- Сядешь, Иван Данилыч, на казенные хлеба. Прощай ветчина, прощай пиво!
        Старый верный способ: назвавши два-три факта, создать впечатление, будто знаешь все.
        - А поскрести под твоих уголовничков - там, пожалуй, и на высшую меру…- Это он добавляет уже для довершения эффекта, не подозревая, сколь опасной окажется для них с Раисой брошенная наобум фраза…
        А Раиса сидит как на иголках с пестрым журналом в руках. Не до картинок ей. Она твердо обещала не вмешиваться… но что происходит? Удастся ли Глебу прижать
«бегемота»? Сюда долетают лишь отдельные слова, и ничего непонятно. Не вытерпев, она тихонько снимает туфли, на цыпочках подбирается к двери, приникает к ней ухом. И слышит голос Пузановского:
        - Пятьсот.
        Царапов смеется.
        - Ладно, тыщу. Но последнее слово. Все!
        - Да я уже девять взял, хозяин!- веселится Царапов, похлопывая себя по карманам. - «Стихи о спорте», издание второе.
        Пузановский вскакивает, бросается к шкафу, хватает книгу в жестком переплете, открывает: листы ее склеены в плотную массу, и в ней вырезано «помещение», так что книга представляет собой коробку-тайник. Пустой тайник.
        - Ворюга!- задушенно вскрикивает Пузановский и вне себя замахивается на вора
«Стихами о спорте». Ребром ладони тот бьет его по запястью, книга отлетает, а Пузановский, постанывая, трет ушибленную руку и повторяет в бессильном бешенстве:
        - Ворюга… ворюга…
        - От ворюги слышу,- цедит Царапов.- Остальные ты мне выложишь сам из-под ковра… - Он вдруг видит лицо Раисы, шагнувшей в комнату. И такое на этом лице выражение, что его будто ледяной водой окатывает. Она слышала? Она поняла?
        - Зачем ты сюда…- бормочет вор растерянно.- Мы ведь договорились…
        - Глеб! Ты рылся в его вещах?- а глаза просят: опровергни!
        Пузановский улавливает какую-то несработанность, разногласия парочки и тотчас же пользуется этим: он толкает Раису на вора, выскакивает за дверь, захлопывает и запирает ее снаружи торчащим в замке ключом.
        Вор подхватывает Раису, та отшатывается и спрашивает свое:
        - Ты рылся в его поганых вещах?
        Она почти не замечает проделанного Пузановским фокуса, ей сейчас всего важнее ответ Глеба. И ему в этот момент всего важнее оправдаться. Он лишь мельком оборачивается на щелчок замка. Исчезновение Пузановского даже на руку: легче врать.
        - Я же тут долго сидел… перебирал от скуки книги и вот,- он поднимает «Стихи о спорте», показывает Раисе тайник.- Тут он прятал деньги.
        - И ты взял?
        - Тебя шокирует, что без спросу?- Царапов постепенно овладевает собой.- А разве твой «жигуль» не угнали без спросу?
        - Чем же ты тогда лучше них!
        Пока они выясняют отношения, Пузановский, навалившись всей тушей, медленно, но упорно двигает массивный шкаф. Шкаф без ножек и по толстой ворсистой обшивке ползет почти без шума…
        Между Цараповым и Раисой соотношение сил уже отчасти изменилось, женщина несколько сбита с толку.
        - Но ты же говорил, «мужской разговор»!..
        - И как это тебе рисовалось?
        - Что ты припугнешь его нашими сведениями… Может быть… набьешь морду…
        - Две уголовные статьи. Шантаж и нанесение телесных повреждений. Это тебя устраивало!
        С концом его фразы совпадает тяжелый бухающий звук - шкаф доехал и уперся торцом в дверь.
        - Чем-то задвинул, сволочь!- определяет вор и мигом собирается в кулак. Запертый замок был в его глазах пустяком, паническим жестом Пузановского. Дверь, припертая шкафом, свидетельствует, что тот что-то задумал. «Будет вызывать своих субчиков!- понимает вор и взглядывает на часы.- Ближе всех живет длинный блатняга. Сколько оттуда езды? Минут двадцать пять, не больше. Значит, через двадцать нас тут быть не должно. Но пустой я не уйду!»
        Пузановский унес телефонный аппарат на длинном шнуре в кухню, чтобы не слышно было, и там, конечно же, названивает:
        - Лешу, пожалуйста… А куда - не сказал?
        В досаде разъединяет и набирает снова:
        - Можно Юру?.. А где он?.. Если вернется, пусть сразу позвонит Пузановскому! Алло, Молоткова позовите!.. Плевать, что занят, у него дома ЧП! Борис?.. Бросай все к чертям - и ко мне в пожарном порядке, понял?.. А где Лешка с Тыквой, не знаешь?.. Точно?!.. Ну, жми! Скорей!
        Следующего номера Пузановский на память не помнит и лихорадочно роется в блокноте.
        - Извините, у вас, говорят, Леша с Юрой… Если можно… Леша?.. Наконец-то! Леша, ты мне с Тыквой - позарез… И срочно!.. Постарайся, хорошо?
        Отдуваясь, Пузановский кладет трубку.
        - Хоть поесть нормально,- говорит он, утирая лоб.

* * *
        А вор, свернув ковер перед диваном, отковыривает стамеской паркетины, маскирующие главный тайник Пузановского. Под паркетом открывается небольшая металлическая плита. Вор пытается нащупать секретный запор.
        - Во что я ввязалась!- бормочет Раиса.- Во что я ввязалась?!..
        Металлическая крышка откинута, тайник являет взору свое набитое деньгами нутро. Вор раскрывает на полу кейс. На верхней крышке его прикреплены изнутри петли для подзорной трубы, крепкого ножа, каких-то длинных не то пассатижей, не то щипчиков и небольшого изогнутого ломика, традиционно называемого «фомка». В пустую петлю он вставляет стамеску и принимается за деньги. Пачки крупных купюр быстро и плотно ложатся в кейс.
        Царапов с торжествующей и какой-то пьяноватой улыбкой вскидывает глаза и видит на лице Раисы глубокое отвращение.
        - Дорвался и не можешь остановиться?
        - А по-твоему, оставить этим бандитам?- хитрит он.- Лишнее сдадим в милицию, там разберутся.
        Пузановский снимает с плиты большую сковородку с яичницей, режет хлеб, достает пучок зеленого лука. Наливает себе стопку водки. Из комнаты доносятся приглушенные удары.
        - Бейся, длинноногий, бейся,- злорадно усмехается Пузановский и чокается с бутылкой.
        Яростно, смаху бьется Царапов плечом в дверь. Дверь понемногу поддается - в щель уже всунуты паркетины, и Раиса держит наготове следующие. Удар… удар…- и втискивается пятая дощечка. Оба не разговаривают и не смотрят друг на друга, но опять заодно. Куда Раисе деваться, надо выбираться из западни.
        Пузановский с недожеванной былинкой лука в руке входит в комнату. На лице издевка, пока он не замечает угрожающей щели. С утробным рыком Пузановский упирается в шкаф и перебирает ногами, пытаясь вернуть его на прежнее место. Это не удается, дощечки вставлены не зря (а ему за торцом не видны).
        Сантиметр за сантиметром шкаф наступает на Пузановского, а тот смотрит на часы, оглядывается, хватается еще за какую-то мебель, не зная, что предпринять. Но он все-таки додумывается. Спешит в прихожую и возвращается с железным костылем и молотком. Он забьет костыль в пол перед шкафом и тем застопорит его движение.
        При такой комплекции приходится опираться о стул, чтобы присесть или стать на колено. Кряхтя и постанывая, он проделывает это, прилаживает костыль и уже заносит молоток - но раздается спасительный звонок в дверь.

* * *
        Звонок останавливает и Царапова. Он слышит радостные возгласы Пузановского и отвечающие ему мужские голоса. Это подоспели Печкин с Тыквой. Еще бы пяток минут - и вырвались! А что теперь?
        - Ты очень удачно прервала наш тет-а-тет с хозяином,- зло говорит он Раисе.- Теперь их трое.- Он отходит от двери, убирает ненужный ломик в кейс и по привычке тщательно запирает замки.

* * *
        Татьяна, подруга Раисы, смотрит на часы и томится ожиданием. Трещит телефон, она радостно хватает трубку, но…
        - Нет, вы не туда попали.

* * *
        По городу, обгоняя всех, кого можно, едет злой автомеханик. Чуть не на середину проезжей части вылезает «голосующий» парень и показывает пальцем по шее - дескать, позарез. Обогнуть его трудно. Молотков притормаживает и кричит:
        - Следующий раз подвезу - на тот свет!

* * *
        - Поподробней,- тихо говорит Печкин Пузановскому.- Что насчет высшей меры?
        - Да так, сболтнул.
        Печкин обменивается взглядом с Тыквой.
        - Мочить!- скор на решение Тыква.
        - Сдурел?- ахает Пузановский.- Отбить гаду печенку, забрать все и выкинуть. А ей пригрозить - и вся любовь!
        - Легко живешь,- роняет Печкин.
        А Тыква вносит ясность:
        - Мы тут одного «шашлыка» в речку уронили.
        У Пузановского сразу одышка и сердцебиение.
        - Уголовник!- сипит он.- Учтите, я за вас не отвечаю!
        - Да он, Пузо, к тебе шел,- сообщает равнодушно Печкин.- Тебе деньги нес. Так что, вроде и ты причастен…
        - Мочить их!- радостно трепещет Тыква.- Мочить!..
        Это сказано уже достаточно внятно, чтобы Царапов услышал и - в противоположность Раисе - понял.
        - Что могут с нами сделать?- спрашивает Раиса, уловив его реакцию.
        - У меня есть нож,- говорит он после паузы.- Но я не пробовал его на людях.
        Раиса зябко передергивает плечами:
        - Надо позвать на помощь! Кругом же народ!
        - С двенадцатого этажа ори - не ори…- он направляется к окну.
        - Глеб… Все-таки кто ты такой? Эти инструменты… и вообще все… Что это значит?!
        Перегнувшись наружу, вор осматривает стену. С отчаяния бьет кулаком о подоконник.
        - Ни трубы, ни карниза, ни балкончика! Гладко. Сволочи!.. Экономят все!..
        Он оборачивается к Раисе:
        - Кто я?- И вдруг его прорывает: - Ошиблась ты со мной, Раиса! Я же вор! Квартирный вор. Как ты не догадалась? По-староблатному - домушник! Спрашивала, чем я лучше них? А ничем! Только вид поприятней. А Пузановского я наколол раньше тебя. Ты со своей слежкой мне поперек горла была, я бы его давно обчистил!.. Что так смотришь? Мразь я для тебя, да?
        Он извлекает из холодильника бутылку пива, откупоривает, пьет из горлышка. Допив, отбивает дно бутылки о батарею (на худой случай тоже оружие). Осколки он загоняет ногой в угол, расчищая поле боя. Раиса сидит на диване, окаменев.

* * *
        - Тебе бы только дорваться до мокрого!- шипит Пузановский на Тыкву.- Откуда ему про «шашлыка» знать?!
        - Откуда про остальное?- возражает Печкин.- Ты, слушай, отнесись трезво. Если сгорим - и впрямь вышка!
        - Леша… Но не здесь же… не у меня…- слабеет Пузановский перед властностью Печкина.
        - А где? Потом вывезем.

* * *
        Вор отходит от двери - слушал и основное из разговора шайки расслышал хорошо. Раиса занята другими мыслями.
        - Какая подлость…- говорит она.- Использовать меня для своих целей!
        - Ну уж тебе я не хотел ничего плохого. И деньги на машину отдал бы до копейки, клянусь!
        - Да будь они прокляты, эти деньги! Будь они прокляты!- Раиса вскакивает вне себя и с размаху швыряет кейс в окно.
        Царапов даже не шевельнулся, чтобы ее удержать.
        - Думаешь, крепко меня наказала? Я уже наказан крепче некуда.
        Раиса, не вслушиваясь, срывается к двери, начинает барабанить:
        - Откройте!.. Негодяи!.. Немедленно откройте!.. Вы за это ответите!..
        Под дверью слышится хихиканье Тыквы.
        - Люблю, когда кошечка такая нетерпеливая! Чуток еще обожди.
        Раиса падает на диван и рыдает.
        - Ну не плачь… тише… Не доставляй этим гадам удовольствие… Давай поговорим по-человечески. Почему ты босиком?
        - С тобой? О чем мне с тобой говорить?!.. Я думала: встретила настоящего человека! А ты… Ты же меня обокрал хуже, чем они!
        - Дорого бы я дал, чтобы мы с тобой не встретились… Я должен быть один. Не застревать, ни за что не цепляться. Мне привязываться нельзя! Ни к чему, ни к кому!..
        - Зачем вы мне сказали, кто вы такой?- спрашивает Раиса после молчания.
        - Не знаю… Наверно, приходит момент, когда хочется сказать правду…

* * *
        В смежной комнате Печкин разливает водку, Пузановский бессильно расплылся в кресле, а Тыква мечтательно играет ножом, поставя его острым концом на палец и ловко удерживая в вертикальном положении.
        - Немножко выпьем за благополучное окончание!- Печкин вручает стопки Пузановскому и Тыкве:
        - Пусти меня вперед!- просит его Тыква.- Раз, раз - и иди руки мой!- делает он выпады ножом.
        - Зачем в комнате сырость?! Врубим музыку погромче, и ты, Пузо, ее вот так - оп!- показывает, как следует придушить Раису.- И в ванну. А мы отключим его.
        - Он здоровый! Он мне чуть руку не перешиб!- хнычет Пузановский.
        - Поимеем в виду.
        - Леша, я не могу! Ну почему я, Леша?.. Это вообще Борис виноват! С него все пошло! Вот приедет и пускай он, пускай он! Это ж он нас подвел! А я не умею!..
        - Учиться надо,- мерзко ухмыляется Печкин, но, видя, что Пузановский ненадежен, решает: - А, ладно, пять минут не расчет, ждем механика. Ему полезно.

* * *
        Все же есть передача мыслей на расстояние: Татьяна в мучительной тревоге. Нет, больше ждать невозможно! Она набирает ноль два. Ей отвечают: «Дежурный по городу слушает».
        - Я вас умоляю, как мне позвонить следователю Знаменскому на Петровку? Это страшно срочно, это по его делу!..
        Знаменский с трубкой в руке слушает, что рассказывает ему Татьяна.
        - Секунду,- говорит он и набирает внутренний номер.- Саша, безумный день не кончился. Пробегись до моего кабинета.- И снова Татьяне.- Как вас зовут? Адрес?.
        Слушаю дальше.
        Татьяна тараторит в трубку:
        - Надо срочно что-то делать! Она давно должна была позвонить! Я чувствую, что с ней худо!.. Как давить на Пузановского? Сейчас объясню. Они собрали улики… Это трудно по телефону, но, в общем, у Раисы есть факты… Да, мне известно. Это тот, с которым она пошла… Глеб… Он подбил ее отказаться на опознании… Он?.. Я толком не знаю, они с неделю как познакомились…
        Во время разговора в кабинет Знаменского входит Томин. Пал Палыч прикрывает ладонью трубку и объясняет:
        - Глазунова с неведомым человеком отправилась выколачивать деньги из Пузановского.
        - А, что б ее!
        - Не волнуйтесь так, мне надо понять, в чем дело,- говорит Знаменский в трубку.- Скажите, факты, которыми собирались давить… хорошо, назовем «мужской разговор»… эти факты действительно могли напугать Пузановского?.. Понятно… Да-да, мы примем меры!- Пал Палыч кладет трубку, и они с Томиным глядят друг на друга, взвешивая услышанное.
        - Так или иначе, надо вмешиваться.
        - Да,- соглашается Томин.- И, может быть, минуты дороги. Это такая братия!
        - Я звоню дежурному по городу, чтобы ближайший патруль прорвался в квартиру. А ты, Саша, звони Пузановскому и расшифровывайся!
        - Еще утром мы завязывались в три узла, чтобы его отпустить!- восклицает Томин, однако Знаменский уже соединился с дежурным, и Томин берется за городской телефон:
        - Иван Данилыч? По вопросу твоей жизни и смерти! На проводе брюнет, с которым тебя сегодня задерживали! Слышу голоса, шум… Драка? Двое чужих пришли права качать. Верно?.. Помолчи! Я дело говорю!- Он переходит на жесткий тон.- Слушай внимательно! Я - не Неизвестный, а майор из уголовного розыска! Квартира окружена. Не набирай себе лишних статей! Я тебя предупредил, ты понял? За все будешь отвечать первый! Скажи своим, чтобы я слышал: «Ребята, все, мы засыпались!..» Громче: «Ребята, мы засыпались, милиция!» Вот так, молодец. Не вешай трубку! Я тебе в порядке исключения разрешу взять в камеру побольше колбаски… (Томин старается удержать Пузановского у телефона, чтобы хоть так отчасти контролировать ситуацию.)
        Бывший на связи с дежурным Знаменский сообщает:
        - Патруль подъезжает.
        - Сейчас позвонят в дверь,- окрепшим голосом говорит Томин в трубку.- Открыть немедленно! И не вздумайте сопротивляться!

* * *
        Знаменский и Томин выскакивают у дома Пузановского и спешат в подъезд мимо милицейской машины.
        А в квартире, в первой комнате, под наблюдением милиционеров все, кроме Раисы, стоят лицом к стене с заложенными за голову руками.
        - Товарищ майор, застали форменную поножовщину,- докладывают Знаменскому.
        - Разберемся,- говорит он и подходит прежде всего к Раисе.
        По разгрому вокруг можно судить, что звонок Томина был более чем своевременным: шкаф от двери в смежную комнату отодвинут, там виден сломанный стул, ковер комком сбит в угол, на полу разные неожиданные предметы.
        В первой комнате беспорядка меньше, но и тут валяется почему-то затоптанное полотенце, кресло лежит на боку, подмяв под себя туфли Раисы. На столе два ножа - Тыквы и Царапова.
        Не лучше выглядят задержанные. У Печкина оторван рукав пиджака и подбит глаз, у Тыквы по лицу размазана кровь, у Царапова на груди остались лишь клочья от рубашки и майки; автомеханик всклокочен, на щеке багровый подтек. Только на Пузановском не заметно следов борьбы; видно, он уклонился-таки от свалки - потому и трубку снял.
        - Вы спасли мне жизнь,- говорит Раиса. Она стоит босиком, опершись о стол, и ее сотрясает то ли дрожь, то ли сухое, без слез рыдание.- Извините за опознание…
        - Об этом позже.- Знаменский поднимает кресло и жестом предлагает ей сесть.
        Раиса садится, машинально надевает туфли.
        А Томин обходит задержанных и каждому достаются наручники.
        - Фасадом попрошу,- говорит Томин, трогая за плечо Тыкву.- А, Юрочка! Недолго на свободе погулял.
        - Зато душу отвел!- вызывающе ощеривается Тыква и привычно подставляет руки для металлических браслетов.
        Автомеханик, увидя наручники, неумело протягивает перед собой ладони.
        - Ага, мастер - золотые руки…- Томин качает головой.- Привет, Иван Данилыч! Вспоминай скоренько, где сбережения. Придут понятые - начнем обыск. А добровольно выданное зачтется на суде как вид раскаяния.
        - Нечего мне выдавать,- жалобно отвечает Пузановский.- Все выгреб! Вот тот… длинноногий…- Голос его пресекается, и он всхлипывает, будто карикатурный обрюзгший младенец.
        - Неужели все?- весело удивляется Томин.- Так облегчил нам работу?- и он смотрит в спину вора с любопытством.
        - Повернитесь! Ба!..- ахает Томин.- Ца-ра-пов!.. Вот так встреча! По всем разумным расчетам, вы должны подъезжать к Батуми или Норильску!
        Однако вор не расположен беседовать. Он протягивает Томину руки как что-то ему самому теперь не нужное, но даже не смотрит на инспектора и следователя.
        Не «подыграл» он им, даже подпортил торжество тем, что как-то не отреагировал на поимку. И Знаменский с Томиным взглядывают в сторону Раисы: что свело эту женщину с Цараповым в дикой авантюре?
        То ли от мимолетной своей задумчивости, то ли от жалкого вида Печкина Томин обращается к нему иным тоном, чем к другим.
        - Эх, Печкин, Печкин!- только и произносит он, но звучит это обвиняюще.
        Печкина словно током бьет от тона инспектора, от щелканья наручников.
        - Что Печкин? Что Печкин? Все на меня? Я хуже всех?!
        - Тихо, задержанный!- подает басистый голос ближайший милиционер.
        - Начальник!- Печкин вдруг валится перед Томиным на колени.- Я первый признаюсь! Я первый! Про всех расскажу! Про Пузо расскажу! Про Самородка расскажу! Убить хотели, все признаю! Виновен… Не хочу вышку… Простите… Только жить!.. А-а-а… Все скажу! Кого в речку бросили, скажу!..

* * *
        Прошло несколько месяцев. В кабинете Знаменского заканчивается очная ставка между вором и Шариповым - завмагом, которого он когда-то обворовал, притворившись вершителем правосудия. Ситуация парадоксальная - преступник уличает потерпевшего.
        - Никакого ареста я не пугался!- Шарипов демонстрирует дутое негодование.- Как вы даже можете верить?! Этому преступнику!
        - Вопрос, собственно, не в том, чего вы там пугались или не пугались,- со скрытым юмором говорит Знаменский.- Была ли кража и признаете ли вы своими перечисленные Цараповым ценности?
        - Да откуда у меня такие деньги… такие вещи! Ну вы сами подумайте! Просто смешно! - через силу смеется Шарипов.
        - Итак, записываем в протокол, что от вещей вы отказались?
        - Минуточку…- в смятении бормочет Шарипов, и рука его непроизвольно дергается вперед, чтобы остановить занесенную над протоколом авторучку.- И… что с ними будет?
        - Как бесхозные поступят в государственный доход.
        Гримаса страдания искажает черты Шарипова. Второй раз он утрачивает кровное добро, которое уже было горько оплакано!
        Но страх все же пересиливает жадность:
        - Отказываюсь… Не мои.
        Знаменский ногтем отмечает место в протоколе:
        - Подпись.- Шарипов расписывается.- Пропуск.
        Идя к выходу, Шарипов невольно описывает дугу, стараясь держаться от Царапова подальше. У двери оборачивается и видит его издевательскую усмешку.
        - У-у, воровская морда!- выпаливает он.
        Вор оборачивается к Знаменскому:
        - Такого грех не почистить, Пал Палыч!
        - Не будем строить Робин Гуда.
        Вор опускает глаза. Помолчав, Знаменский меняет тему:
        - Послушайте, Царапов… Мы уже подбиваем бабки, а что я о вас знаю?
        Царапов молчит, колеблясь.
        - Интересуетесь, как я свихнулся? Подножка судьбы. А потом уже катишься… Стоит споткнуться, Пал Палыч, по тебе пройдут, затопчут, не оглянутся.
        Знаменский примерно представляет, о чем речь: крутой житейский переплет, из которого двадцатилетний парень вышел замаранным и его отторгла прежняя благопристойная среда. Но…
        - Вас не затоптали, Царапов. Вы после подножки три года работали.
        - Если не затоптали, то выкинули на обочину. И я стал жить поперек… Геологические партии, спасатель на водах… Мне нужно было напряжение, полная отдача, опасность. Нервы, риск… Ну, а потом надоело выкладываться задаром.
        - Как-то обидно за вас, Царапов. Значит, будь вы посерее да потрусливей - жили бы благополучно?
        - Наверняка.
        - Н-да… А вы думали, как будете там? И как потом?
        - Был знакомый алкаш, он говорил: «Под каждым забором можно найти свою ветку сирени».
        - Я серьезно, Царапов.
        Царапов проводит рукой по лицу и произносит безнадежно:
        - Думать… О чем же думать? Сколько ни думай, вывод один - жизнь не состоялась.
        - Знаете, в этом кабинете сиживали люди, которые меняли курс в пятьдесят,- говорит Пал Палыч, неисправимый проповедник.- Не понимаю, что так гнет вас в дугу. Ну дадут срок, вы же знали, что когда-то не миновать? На суд вы пойдете в приличной упаковке: обвиняемый чистосердечно во всем признался. Выдал котел денег в лесу, который бы медведь не раскопал. По словам Глазуновой, проявил даже некое рыцарство, защищая ее в квартире Пузановского. Она - отличный свидетель защиты.
        - Пал Палыч!- звенящим голосом прерывает Царапов.- Не надо! В эту сторону поезда не ходят!

«Вот оно, значит, как,- думает Знаменский, стоя позже у окна.- Тут уж ничего не поделаешь. Тут следователь бессилен… До чего жизнь изобретательна бывает по части мелодрамы!»