Медаль для мародера Григорий Андреевич Кроних
        Сибирский приключенческий роман
        В крупных городах-миллионниках периодически происходят резонансные, как принято ныне говорить, преступления, в которых замешаны самые разные люди. Вот и все герои романа «Медаль для мародера» оказываются причастны к налету на институтскую кассу, каждый имеет в этом деле свой интерес: деньги, любовь, карьеру…
        Произведение написано на основе реальных событий, произошедших в Новосибирске, но сюжет и герои, от имени которых ведется рассказ, выдуманы.
        Григорий Кроних
        Медаль для мародера
        Медаль для мародера
        Повесть основана на реальных событиях,
        все герои и их биографии выдуманы автором.
        Глава первая
        Родион

1
        Они, охранники, как обычно, остались ждать кассиршу в операционном зале банка. Покрытый мрамором, с резными полуколоннами и картинами на стенах, он напоминал музей, только без казенных тапочек и табличек «Руками не трогать!». Только самые интересные экспонаты прятались, ясный перец, в запасниках-сейфах.
        Константиновна постояла в очереди у окошка, потом, переговорив с оператором, зашла к ней за перегородку. Так всегда бывало, когда кассирша получала денег больше, чем обычно. И охранникам в таком случае ждать приходилось дольше. Они знали - почему, а Родион даже успел поделиться кое с кем своими наблюдениями. Верный знак и сигналом может послужить…
        Тут, в банке, охранникам можно расслабиться - все двери, сделанные, кстати, из стали, перегораживают менты с автоматами, а через узкие пропускники, играющие роль вторых дверей, никто не удерет. Так что охранник на полставки Леня Клоков (погоняло - Клочок) обычно читает заботливо припасенную «Комсомолку» или «Комсомольца», а сам Родион - второй полставочник - глазеет по сторонам, высматривая пикантных дамочек в скучной очереди вкладчиков. Но сегодня Родик часто смотрел на часы, мысленно представляя, сколько бабок успела упаковать Константиновна. Ясный перец - много, на любую мечту хватит: хоть на джип, хоть на мерс.
        Когда у Клочка кончилась газета, появилась Константиновна аж с двумя мешками. Леня и Родион подхватили тяжелые мешки из рук кассирши и поволоклись к выходу. Константиновна инстинктивно держалась поближе к мешкам, хотя какой с нее толк, если что случится?
        Через пропускники и двери охранники выбрались на крыльцо, Константиновна - следом, а на улице даже выдвинулась в авангард. Она первая подошла к автобусу и постучала кулачком в закрытую дверь.
        - Володя! Открывай!
        Водитель, как всегда, когда его оставляли даже на несколько минут, дрых, откинувшись на сиденье. Он и кресло себе специальное сварганил, чтобы откидываться, как в самолете. Володя протер буркалы, повозился, и створки двери с шипением разъехались. Константиновна скорей полезла на подножку, словно боится, что места не хватит. Ясно - советская закалка! Тут как ни молодись, а манеры за себя скажут - не в наше время воспитывалась Константиновна и на проректорской «Волге» не всю жизнь каталась. Только она на подножку взгромоздилась, задом своим двери запечатала, как Родик боковым зрением засек резкое движение. Он шухернулся, прямо напрягся весь, а Клочок даже не шелохнулся. В том смысле, что как шагал, так и кочумает к закупоренным дверям. Родион косяка задавил - зря стреманулся, это какой-то фраер к остановке за троллейбусом рвет. Ну и клиенты у банка - шушера какая-то троллейбусная. Константиновна наконец пролезла внутрь, Леня прямым ходом за ней задвинул, а уж Родион, оглянувшись по сторонам, вошел последним.
        Зря стреманулся. Дураков на свете много, куда без дураков, но не таких же, чтоб прямо у дверей банка, где менты с автоматами, на гоп-стоп кассу брать. Тут такая стрельба начаться может!.. Хотя если кто знакомый к водиле или кассирше подвалит… Родику самому приходила такая мысль, оттого и настороже был, оттого и шухернулся. Место неудобное, зато если внезапно… Но тогда придется всех знакомых на месте кончать - мокруха получается. За большой куш, ясный перец, можно и шмальнуть, но так, чтобы наверняка… Гарантии-то тут нет!
        А у Леньки рожа - как у Будды, божка такого, - круглая и без эмоций. Кажется, если бы у него газета не кончилась, то так бы и читал, даже когда мешок с бабками нес. А ведь не придурок вроде и деньгу любит. Может, стоило с ним о деле поговорить?.. Нет, трусоват, кажется, Ленька, и соображает медленно. Ему лишние полставки лапу греют - он и доволен, барсук, так всю жизнь в рядовых и проходит. Нет, от такого подельника не то что помощь, а один вред будет…
        Служебный автобус откатил с банковской автостоянки и похилял к родному вузу. Через центр, по Красному проспекту, самой загруженной улице. Летнее солнце раскалило пазик до градуса Сахары. Дерматиновая спинка обжигает кожу сквозь рубашку, солнечный луч мимо ситцевой выцветшей шторки бьет прямо в глаз. Родион сощурился и стал глядеть ниже, на дорогу.
        Тут на каждом шагу то светофор, то пробка образуется, серый асфальт почти не виден за мозаикой автокрыш. Отечественные самоходные тележки на колесах, видавшие виды, но сохраняющие достоинство японки, аристократичные «мерседесы» и крутые джипы - все ехало, ползло, елозило по раскаленной дневной улице, бибикало и окатывало матерком, предназначенным для суетливого соседа по полосе.
        Родик прикрыл глаза, настраиваясь на долгое путешествие по короткой дистанции до института. Вот инкассаторские броневики, ясный перец, - без остановки шуруют, а они через пень-колоду тащатся, хотя еще неизвестно у кого сегодня денег больше…
        Вдруг Родик увидел это через окно, какой-то ненормальный «жигуль», малиновый, как модный пиджак, подрезал Вовчика. Пазик вильнул к обочине, но малиновый козел еще и притормозил. Володя вдавил педаль тормоза в пол, но инерция была слишком большой, и автобус смял, ясный перец, жидкий вазовский задок. Пазик от удара тряхнуло, у Константиновны, расположившейся к водиле спиной, от резкого толчка чуть не оторвалась голова, а Клочок удержался на сиденье лишь потому, что вцепился в тяжелый банковский мешок. «Вот это вес! - приметил Родик, вовремя ухватившийся за поручень. - Сегодня точно - бабок не перечесть, да еще главбухша про медали какие-то говорила».
        - Ах ты, боже мой! - по-бабьи воскликнул Вовчик, привстав, глянул вниз на разбитую легковушку. Но в следующую секунду в его руке оказалась монтировка, а лексикон стал более профессиональным. - Что ты, козел, сделал?! Тебя в каком Интернате учить водили, олигофрен ты безрукий?!
        Родик увидел, как с водительского бока к автобусу подходит шофер «жигуля», действительно - придурок доходяжного типа, чмо на двух палочках вместо ног. Худой, лохматый - чисто рокер с наркоманским стажем, такого соплей перешибить можно, отличный партнер для базара с монтировкой. Володя тоже, видать, его разглядел, смело распахнул дверь и полез наружу разбираться. Коллеги по баранке чуток повозились, что там происходило, видно не было, но Володя почему-то уже не орал, а скорее мямлил. В салоне никто еще ничего не понял, а Родион ясно себе представил, как доходяга ткнул в жирное брюхо Вовчика ствол. Вот загремела железка - правильно, это на асфальт упала монтировка, а Володя с перекошенной мордой вполз обратно в кабину. Родион поглядел на Леню с Константиновной - забеспокоились. Леня привстал, стараясь разглядеть, что там случилось с «жигулями».
        - Эх, не повезло, а у меня ведь тоже «шестерка»!
        Кассирша заерзала.
        - Володя, Володя! Может, мы поедем?
        Родион напружинился, ясно представляя, что произойдет дальше. Вовчик нажал на тумблер, передние двери с шипением раскрылись, в их проеме сразу возник мужик в черной маске - в «жигулях», ясный перец, был еще и пассажир.
        - Всем сидеть, это ограбление! - заорал мужик.
        Леня, как всегда, не догнал и встал ему навстречу. Налетчик выставил пистолет, но с близкого расстояния было заметно, что это китайская подделка, а не оружие. Клочок хоть и тормоз, но здоровый, в узком пространстве салона возня с тупым охранником могла затянуться. Родион вскочил, чтобы помочь. Со стороны кабины послышался мат и сухой щелчок выстрела. Он прозвучал в тот момент, когда Родик с размаху опустил свой мешок на затылок Лени. Клочок тяжело осел вниз и умудрился (и это в тесном автобусе!) упасть мимо кресла. Константиновна переводила круглые от страха глаза с Родиона на Леню и обратно как заведенная. Дура - ясный перец!
        - Глист! Сюда! - крикнул Родион, на всякий случай зажимая кассирше рот. Заорать она не догадалась, но вот за руку его тяпнула. Ну и рефлексы у счетовода - чистый крокодил!
        Доходяга обежал кабину и возник в дверях.
        - Чего ты орешь?! Уговора не было.
        - Дай пушку! - приказал Родион.
        - Зачем? Пушка у меня должна быть. Как договорились.
        - Дай, сказал!
        Глист, поколебавшись, протянул ствол, Родик встал во весь рост, вытянул руку с «макаровым» и пальнул Константиновне прямо в лоб. Там появился третий круглый глаз, красный, самый выразительный из всех. Как же ему надоела эта вечно прихорашивающаяся корова!..

2
        - Надо же! Дураки! Чуть в нас не врезались! - воскликнула Константиновна, тыча пальцем в пыльное стекло, за которым уже пропали опасно маневрирующие малиновые «жигули». - Вот бы влипли!
        - Кто - мы или они? - лениво спросил Родион, с трудом разлепляя глаза. Ответа он не ждал, кассирша последнее время взяла моду говорить с ним только по необходимости. И фиг с ней, вот только своей болтовней она такую мечту испортила!
        - Это опасно, - заметил Клочок, которого Родик, к сожалению, пристрелить не успел. - Посреди дороги нам лучше не останавливаться.
        - Не дай бог, - пролепетала Константиновна.
        - Не боись! - гаркнул Володя и показал монтировку. - Она у меня завсегда под рукой, пусть только кто сунется!
        - Мне с вами совсем не страшно, - заявила Константиновна, но ее реплика в первую очередь относилась к Лене и водиле. Ну и ладно, Родик и не претендует. Он вообще на всех них клал с прибором. Эх, ему бы команду хорошую!
        - А почему нам оружие не выдают, хотя бы газовое или там дубинки? - спросил Леня.
        - Приказ давно где-то в ректорате валяется, - со знанием дела заявила Константиновна. - Говорят, что нет такой статьи расходов, по которой эти средства можно провести.
        Ясный перец - или главбухша трепалась, или муженек-проректор болтал: сама-то кассирша слишком мелкая сошка, чтобы знать про приказы на столе ректора.
        - Предлагаю использовать представительские деньги, - заявил Клочок. - Грабители же встречают по экипировке, а провожают - по мозгам!
        Константиновна весело залилась. Не понимает, дура, как все это для нее реально. Глядя на их веселящуюся компашку, Метла руку готов дать на отсечение, шаловливые мысли приходят не только в его голову. Пазик с бабками и без вооруженной охраны мозолит глаза стольким людям, что рано или поздно кто-нибудь на него позарится. И вот тут, ясный перец, будет уже не до смеха. Родион понимал, что при любом раскладе опасность слишком велика: или налетчики от психа стрельбу затеют, или Леня встрянет, или идиот с монтировкой, или Константиновна завопит, как сирена, в общем, обязательно что-то случится от чего можно не только здоровья, но и жизни лишиться. За такой риск только придурок вроде Клочка может радоваться награде в полставки. У Константиновны мозги тоже куриные, как, впрочем, и у водилы. Сам Родик завтра бы уволился, если бы был уверен, что всегда сможет узнать, когда в институт повезут деньги. Останавливала его мечта, заключенная в двух здоровых банковских мешках.
        Сценарий, разыгравшийся в полудреме, представлялся Родиону уже не раз. События в нем развивались по-разному, но, чтобы все сложилось гладко - не получалось. Потому что Родик не давал воли фантазии, а старался отталкиваться от фактов. Выдумывать какую-нибудь сказку смысла нет, надо по правде так все сообразить, чтобы дело, настоящее дело, выгорело.
        Глист - это парень реальный, такого придурка не выдумаешь, такого придурка никто не придумает, даже Голливуд, где всяких придурков пруд пруди. Он такой и есть: доходяга дохлый, паразит убогий. Роль водителя «жигулей» как раз для него, на здорового мужика Володя не полезет, а такому уроду, как Глист, так и хочется сопли об асфальт подтереть. Вот только Глист через это контуженный на всю голову, потому что слишком часто его затылком об асфальт прикладывали. Стал он полным психом и только увидит рядом амбала (даже без монтировки) воспринимает его присутствие как личную обиду. Сразу, ясный перец, за нож хватается или кирпич ищет. Несколько бывших спортсменов в их районе уже пострадало, по крайней мере, такие слухи о Глисте ходят. Если ему пушку дать, то он будет палить направо и налево. Внешность у придурка подходящая, а мозги - нет, психованный не в меру. С таким на дело идти - самому надо идиотом быть. Вот и таскает Родион эти проклятые мешки с чужими деньгами, с Константиновной вежливо разговаривает вместо того, чтобы…
        Пазик застрял на светофорной пробке у летнего кафе. Там две загорелые до цвета молочного шоколада биксы искали себе столик. С длинными ногами и грудями, словно только что после пересадки силикона. У Родика даже заныло внутри, - до чего такой телке под юбку залезть хочется! Но вид у них такой, словно они только на секунду с глянцевой обложки соскочили чисто кофею попить, и ни на кого глядеть не хотят. Родиона на этом фуфле не проведешь, он-то знает, что как раз у таких девах боковое зрение лучше всего работает, такие, все что нужно, подмечают. Стоит им только помахать, так они через пару минут рядом окажутся. Все просто, только, ясный перец, махать надо из новенького джипа с хромированными решетками и тонированными стеклами. И чтоб в кармане лежал пресс из баксов - пальца в два толщиной, тогда любые бабы сговорчивые делаются и податливые…
        Автобус дернулся и, слава богу, увез Родиона от соблазнительного видения, путающего мысли о деле. С глаз долой - из сердца вон. Всему свое время, как говорится, дойдет очередь и до таких длинноногих бикс…
        Глист-то реальный, а вот парня в маске вообще нет, даже в проекте. То есть родится-то он где-нибудь родился, вот только где? Примерялся Родион к паре ребят, прикидывал даже Клочка завязать, да только туфта это все. Были же у него в микрорайоне нормальные пацаны: Русый, Зил, Бульба и другие. Другие давно рассосались, Русый сел в тюрьму, Бульба - на иглу, а Зила глючит еще больше, чем Глиста. Потому и сценарии в голове Родиона складываются корявые, все с мокрухой, да с беготней от ментов. Глист гнилой, второго подельника нет, и самому Родиону раскрываться тоже нельзя. Тем более, когда мокрая статья на пожизненное тянет. А ведь Родик, он же Метла, случись что, будет первым подозреваемым. Он вообще сильно удивился, как это его в охранники взяли - с судимостью-то. То ли недоглядели, то ли просто порядков не знают, непуганые. Он, конечно, не материально ответственный, но при таких бабках состоит… Родион покосился на мешки. Тут, ясный перец, у кого хошь слюнки побегут, руки зачешутся, мыслишки завертятся…

3
        - Что-то у меня с утра голова болит, - донесся до Родика томный голосок Константиновны.
        - Перебрала вчера, а, Люда? - с пониманием отозвался Клочок.
        - Да нет, ты, Леня, все об одном. Просто не выспалась.
        - Долго сидели?
        - Да, было так весело, так весело…
        - А что ты Макароновне подарила? Что-нибудь оригинальное?
        Что, насторожился Метла, главбухша уже наличкой не берет?
        - Да чем ее удивишь, у нее чего только нет! Один крутой мужик, правда, выпендрился - домашний кинотеатр подарил!
        - Круто! - выдохнул Клочок. - А ты?
        - Да так, хрусталь богемский, наборчик такой на шесть персон.
        - Круто! - вздохнул Леня.
        - Праздник же - день рождения.
        - Надо же - домашний кинотеатр!
        - Ну, знаешь, при таких калымах, что он с устроенных ею подрядов имеет…
        - Хрусталь-то тоже, поди…
        - Ну а ты как думаешь! - чуть обидевшись, сказала Константиновна. - Сам-то что дарить будешь?
        - Людмила, ты же знаешь, у меня на дорогие подарки бабок нет, - как всегда заканючил Клочок. - Вот, я ей домашний кинотеатр могу установить. Там техника сложная и пространства под нее надо немало…
        - Да Макароновна-то найдет!
        «Ни хрена у них ставочки!» - поразился Родион. Он сам и не нюхал, что это за игрушка такая - домашний кинотеатр. День рождения это он понимает, друзья могут бутылку коньяка принести местного разлива, видеокассету с порнушкой или еще чего. А тут… Не слабо главбухша загребает, прикинул Родион. Такую аппаратуру только крутые покупают. Все-таки главбух - серьезная должность, денежная. Так что кому Макароновна, а кому Антонина Макаровна. В этом Клочок с Константиновной Родиону равны: в глаза никто из них главбухшу лапшой не обзовет. Может, коллеги его за человека не считают, но Макароновна их всех на одной доске держит. Или почти на одной, раз Константиновна с Леней на ее день рождения приглашены. Только она-то домой, а напарник - на службу, видать. Такой прыти, честно сказать, Метла от полставочника не ожидал. Может, ему Константиновна протекцию составила, ей-то с мужем проректором приглашение по должности, считай, положено.
        Ну их всех к черту, с их гулянками да подарками, у них свои проблемы, у него - свои…
        Бульба - он, конечно, на любое дело, где бабками пахнет, готов не глядя подписаться, но ведь (наркотик конченый!) сдаст по любому, а уж тем более если залетит. А не залетит - под кайфом сболтнет, другой наркуша следующему, так до ментов информация и доскачет. Бульба он, как шприц, одноразовый. Ясный перец, его после дела убирать надо. Родик наркоманов не уважает, гнилые они все, но мочить Бульбу ему совсем не хочется, поганая затея, да и опять - он сразу в подозреваемые попадет. Тут легко погореть можно, а гореть с бабульками вдвойне глупо. Он - Метла - не для того на нарах парился, чтобы так легкомысленно рисковать. Риск должен быть минимальным, а выигрыш - максимальным. Чтоб раз - и на всю жизнь закрома полные. А там хошь бизнесом занимайся, хошь на золотом песке валяйся, загорай, пока не облезешь.
        Единственный, перед кем раскрыл свои планы Родион, был Зил. Ну, не совсем раскрыл, а намекнул. Зил не дурак, о чем базар, понял и сразу крутить стал, межеваться. И вопросы задавал - про детали. Что да как? Родик, ясный перец, не раскололся, конечно, но и интерес Зила постарался поддержать. Вдруг Зил просто дурака валяет, а на самом деле вовсе не такой псих, каким хочет казаться? Похоже, когда надо, он может и соображать. Пусть хитрый, ладно, дураки Метле тоже не нужны, дураков полно, но пусть не пытается перехитрить его самого. Сам-то он без Родика ничего сделать не сможет, и пытаться нечего. Хотя бы потому, что Зил не сможет узнать, когда и сколько денег повезут в институт. Этого заранее никто не знает, даже им, охране, сообщают чуть не в последнюю минуту. И не из-за конспирации, а просто потому, что бабки распределяет какой-то жирный чиновник, которого, может, в глаза только одна Макароновна и видела, и делает он это, когда захочет или когда уже всем приятелям своим бабки отстегнет или еще как… Только без Родиона Зил дело не потянет. Это он должен понять или Метла с ним больше не знаком. Вопрос
с Зилом надо прояснить раз и навсегда, спокойно так поговорить, серьезно, чтоб знал, сволота, кто в деле главный, и не рыпался. Но и время тянуть не надо, не то обязательно найдутся какие-нибудь прыткие ребята, ясный перец! - залезут вперед и всю мазу Метле поломают…
        Пазик миновал центр, быстрее проехал по Красному проспекту до площади Калинина, а тут уже рукой подать до института. Бодро подскакивая по мостовой, смахивающей на стиральную доску, автобус докатил до заветной чугунной решетки, изображающей ворота вуза. Володя, бибикая громче Соловья-разбойника, пугнул с дороги десяток студенток-гулен, влетел на территорию и, лихо развернувшись, остановил машину у крыльца. Имеет право лихачить, не дрова везет и даже не целлюлозу, а ее окончательный продукт - бумагу с красивыми водяными знаками. Родион встал, чуть размял спину - не в «мерседесе», чай, ехал и взялся за свой (временно свой) мешок. Выходя из автобуса, Метла глянул по сторонам: вокруг болтались праздные студенты, чуть поодаль другие лоботрясы курили, никого подозрительного видно не было. И то сказать: почему вдруг Родик решил, что народ вокруг все сплошь такой же сообразительный, как он сам?
        Леня Клочок о чем-то опять размечтался и встал только после родикова тычка. Встал, мешок подхватил и покосолапил вперед. О чем, ясный перец, эта дубина постоянно думает? Что институтские деньги плохо охраняются? Метла покосился на Леонида. Не, на хороший план у такого тормоза ума не хватит, уж кто-кто, а Клочок ему не конкурент. И кишка тонка, хоть он Родика на полголовы выше и в обхвате шире. Это сразу чувствуется - сила, она не в живом весе измеряется, а в чем-то совершенно неуловимом. Ведь Родик с Клочком в разведку не ходил и даже налет не переживал, а вот точно знает, что кишка у того на серьезное дело тонка. И еще знает, что сам перед собой, если что, Леня будет оправдываться высокими моральными качествами, дескать, он не такой, а честный. Но дай любому честному 100 процентов гарантии, что можно миллион взять и никакой опасности, никакого следствия не будет, - любой честный сразу призадумается, да и то, ясный перец, - для виду. А сам будет опять придумывать, почему ему, честному, эти бабки взять можно. Так что нечего, граждане, из себя ангелочков разыгрывать, Метла вам всем цену знает!
        Мешки тяжелые, хорошо хоть касса на первом этаже. Родион свою брезентуху тянет, а для равновесия в другую сторону вопросительным знаком клонится: это ж сколько денег они сегодня приперли? На все долги по зарплате хватит, да еще куча останется. Куда столько? Неужели начальство прямо из кассы налом хапает? Вот про их ходы и тайную жизнь Метла знает мало. Понятно: все, что плохо лежит к рукам липнет, но вот как все дела обделываются… Леньку расспросить бы… Да он, лопух, поди и не знает, хотя вот каким-то странным боком в ихний круг допущен, и с Константиновной он на ты. Они хоть и ровесники, но мужик-то у нее проректор, по институтским меркам - крутизна. Главбухша с чего-то Леню на день рождения зовет, хотя, может, это она тут, на службе отмечать будет, а не дома. Но и на службе, конечно, далеко не всех приглашают, сотрудников-то несколько тысяч, а зовут какого-то Клочка. Не все тут чисто, надо бы Леню осторожно расспросить, может, и проболтается сдуру. Или он не так прост, как прикидывается?
        Родиону надоело гадать, он все утро задает себе бесконечные вопросы, и почти все они остаются без ответов. Ясный перец, на фига ему эта викторина? Ну, вот опять! Хорошо хоть то, что скоро он получит зарплату и сможет в кабак закатиться, или с друзьями побазарить, или девчонок поснимать. Когда в кармане рубли шуршат - все можно, сегодняшний вечер его, а дальше видно будет…
        Клоков первым доволок свой мешок до финиша - дверей кассы. Родик пристроил свой рядом. Константиновна с умным видом путалась в связке ключей. Уж тут-то могла быть посообразительней. Наконец все срослось, щелкнул последний замок. Кассирша распахнула дверь, охранники заволокли мешки в помещение и поставили у сейфа.
        - Все, мальчики, выметайтесь, вам тут нельзя находиться! - придурочной улыбкой Константиновна старалась смягчить грубое «выметайтесь!». Чего тут манерничать, инструкция есть инструкция, но ей, видно, все-таки неловко. Не перед Метлой, ясный перец, а перед Леней. Вот пусть он и раскланивается с кассиршей. Родион развернулся и, не глядя на Константиновну, покинул помещение. Клочок действительно что-то там пробормотал и вышел следом. За его спиной клацнул замок.
        - Постой, ты куда? - окликнул Клоков напарника. - Не уходи, Людмила нам первым деньги выдаст.
        А он уходить и не собирался, знал, что Ленька договорится. Дурак он, что ли, в общей очереди потеть? В конце концов, она им должна, они эти мешки на себе перли, им по заслугам и зеленый свет.
        - Сейчас, она только мешки распакует, - пообещал Клочок.
        Все равно минут 15 - 20 пройдет, наверняка она по инструкции бабки сначала в сейф сложит, а уж потом раздавать начнет, как будто нельзя из мешка выдавать. Дело-то простое: получила бабки - раздай людям, но инструкций тьма, на каждый чих. Кстати, они тут не одни, те же бухгалтера, канцелярия и прочая шушера, которые первыми про зарплату узнают, уже выстроились у окошка. Клочок с ними сразу базар завел - вот, блин, всеобщий любимец нашелся, а Метла к стенке притулился. Не любит он зря язык чесать, да и девки тут как на подбор скучные, все из себя что-то строят. Ему девчонки попроще нравятся, а эти - сплошь заочницы, и Клочок за ними тянется, тоже на втором курсе третий год учится, ботаник хренов. Таких ученых кайлом да тачкой лечить надо, а бабам всем замуж надо, вот ради этого они, ясный перец, сопромат и грызут. А как мужика найдут, так вся учеба побоку. Вот только Клокову это не светит, ему до-олго еще канителиться с зачетами да экзаменами. Каждый сам себе проблемы по жизни придумывает, сам и маяться будет. Родиону этого не надо, он одного своего дня на сопромат бы не променял, у него голова есть
для этого. Ему бы только свою заветную задачку про два мешка решить и все, отдыхай не хочу, гуляй по свету, кайф лови.
        Размечтался Родион так, что не услышал, как щелкнул замок кассы. Встрепанная Константиновна нервно переставила ключ изнутри наружу, заперла дверь и быстро-быстро засеменила по лестнице на второй этаж. Вот те раз, конец балета, а кто им бабки-то выдаст? День вопросов, блин, какой-то, даже флегматичный Леня уставился вопрошающим взглядом на пустую уже лестницу. Ну, ясный перец, невезуха, словно пятница 13-е, засада сплошная!..
        Глава вторая
        Антонина Макаровна

1
        В дверь постучали так, что Антонина Макаровна даже вздрогнула. Ну, никак ее в покое не оставят с этим днем рождения. Вчера все ходили, поздравлялись, сегодня едва она в кабинет - опять начали. То звонят, то в двери заглядывают и все с таким простодушным видом, что прям воротит. А ведь она в институте должности не раздает, зарплату не назначает. Так чего все лебезят? А, может, они и правы, не последний в институте человек - главбух.
        - Я занята!
        Стук в дверь стал еще громче.
        - Тьфу ты, черт! - Антонина Макаровна оттолкнулась от столешницы, кресло чуть откатилось, и она смогла выбраться из-за стола. От этой сидячей работы спина словно деревянная, а живот и бока… Правда, шейпингом, что ли, каким-нибудь заняться, как Людмилка советует? Она дура, конечно, но за собой следит, для Виктора старается. А после занятий, в баньке, у Людмилки язык побойчее станет, она ведь много интересного знает от своего муженька, не зря же тот на время командировки шефа вместо Игоря Кирилловича остался?
        Стук перешел в барабанную дробь. Ну, это уж ни в какие ворота… в смысле: кто ж так может к главбуху ломиться? Такого себе даже Игорь Кириллович не позволяет. Вот сейчас нахал у нее получит!
        Антонина Макаровна подошла к двери и щелкнула замком. Створка вдруг распахнулась, как от удара, за дверью оказались двое парней в хаки и такого же цвета бейсболках, натянутых на самые глаза. Военные, что ли?
        - В чем дело? Вы не в казарме! Чего стучите?!
        Первый парень вдруг толкнул Антонину Макаровну в грудь так, что она попятилась. Парни вошли в кабинет, а второй закрыл за собой дверь и щелкнул ключом.
        - Да как вы смеете? В чем дело?! Кто вы такие?!!
        - Не ори, тетка! - Первый выхватил откуда-то пистолет, зашел сбоку и приставил холодное железо к виску Антонины Макаровны. Свободной рукой он рывком развернул ее назад, лицом к столу. Потом раздельно и спокойно сказал. - Будешь орать - получишь травму головного мозга, а будешь мешать, травма станет несовместима с жизнью. Поняла?
        - Нет… да… Кто вы такие, что вам надо? - Антонина Макаровна зашаталась, сделала несколько шагов вперед.
        Металл у виска почему-то заставлял ее тянуть голову вверх, словно так было безопаснее. Почувствовав перед собой родной стол, оперлась на него. Все происходившее было слишком стремительным и нереальным, ноги подкашивались, а в животе образовалась пустота, как после недельной диеты. Не время о еде, какая еще еда…
        - Вы террористы, да? - догадалась Антонина Макаровна.
        - Ага. Аллах акбар, - сказал второй.
        - Не трепись! - оборвал его первый, наверное главный. - Времени нет, делом займись.
        Наступила короткая пауза. Антонина Макаровна заставила себя посмотреть вниз - рядом на столе стоит телефон. Только надо вытянуть руку и чуть наклониться…
        - Смирно стой! - приказал ей первый, хотя она еще ничего не сделала, только подумала об этом. Сзади завозились, вдруг что-то холодное коснулось шеи, проникло под платье, потом последовали рывок и звук распарываемой ткани.
        - А-а-а-а! О-о-о!!
        - Молчи, я сказал! - Первый схватил со стола бумагу и попытался засунуть ее главбухше в рот. - Заткнись, поняла?
        - А-а-а-а… что вы делаете?
        - Вентиляцию, блин!
        Антонина Макаровна невольно поежилась. Что они там делают с ее спиной?
        - Вы что! У вас матери есть?
        - Дура ты, тетка, и лечить уже поздно, - прошипел на ухо первый налетчик. - Чувствуешь вот это? - Он ткнул пальцем в спину, и Антонина Михайловна поняла, что между пальцем и кожей есть что-то еще. - Это - взрывпакет, а вот это… - Перед глазами главбухши возникла рука с черной коробочкой, из которой торчали антенна и кнопка. - Это - дистанционный пульт управления. Стоит мне нажать на эту кнопку, и взрывпакет взорвется. Мы его приклеили как раз с левой стороны - напротив сердца, поэтому долго мучиться тебе не придется. Одно лишнее слово или движение - взорву к черту, поняла, корова старая? Если поняла, то скажи, а еще лучше - кивни. Ну!
        - Поняла, - кивнула Антонина Макаровна. - Что вам от меня надо? Здесь учебное заведение, я бухгалтер. Что вам надо?
        - А ты не такая уж и корова, соображаешь! - хмыкнул первый, убирая от ее виска пистолет. - Теперь переходим к главному. Сейчас ты позвонишь в кассу и прикажешь кассирше прийти сюда.
        - Я не могу ей приказать. По инструкции…
        - Насрать на инструкцию, - оборвал главный, - говори что хочешь, но чтоб кассирша была здесь через три минуты.
        - Ее сейчас, наверное, нет, - вспомнила Антонина Макаровна, - она должна была с утра уехать в…
        - В банк, мы знаем. И знаем, что она уже вернулась, звони!
        - Я не могу…
        - А ну иди сюда! - главный налетчик толкнул Антонину Макаровну вперед, они обогнули стол. - Сади ее!
        Подручный придержал вертящееся кресло, вдвоем они усадили в него главбухшу и встали за спиной. Первый схватил ее за плечи и притиснул к спинке.
        - Чувствуешь взрывпакет? Он как раз у твоего сердца. А вот эта спинка, к которой мы тебя сейчас привяжем, она из крепкого пластика и когда мина рванет, то взрыв будет направленным, спинка его отразит и в твоем жирном теле образуется здоровая дымящаяся дыра, ты это понимаешь?! Давай, звони быстрее!
        Антонина Макаровна помотала головой, но не от того, что против, а потому что правый висок ломило так, словно дуло пистолета уже продавило там дыру. Первый истолковал жест по-своему и снова поднес к глазам бухгалтерши дистанционный пульт.
        - Считаю до трех! Раз!..

2
        Вчерашний день выдался заполошным, и половина его ушла на звонки. Звонили знакомые и не очень, коллеги со старых работ, партнеры и поставщики. Сотрудники института заходили лично и до того надоели, что, в конце концов, Антонина Макаровна заперла дверь кабинета на ключ. А то ведь сосредоточиться невозможно, а ей полугодовой отчет на днях сдавать! Девчонки у нее в бухгалтерии опытные, но и на старуху, как говорится…
        Вот так каждый год: перед своим днем рождения она минуты свободной не имеет, дел по горло. Уже в конце дня выбрала момент, позвонила домой:
        - Привет, как дела, Слава?
        - Хорошо, дорогая, вот только столько хлопот, что присесть некогда!
        - Тебе присесть, а мне из-за стола встать не дают - то звонят, то в кабинет лезут, а тут еще отчет… Из магазина не звонили?
        - Нет.
        - Ольга дома?
        - Нет, как с утра ушла…
        - Ну, пока.
        - Тоня, вечером не задерживайся!
        Вот взял манеру ее поучать. Не опаздывай, позвони, скажи… Только «застегнись» еще не говорит, а то был бы копией родной тещи в молодости - не отличишь. Даже интонации, показалось Антонине Макаровне, у них похожи. Она набрала другой номер.
        - Зоя, привет, ты чего не звонишь мне, а?
        - Здравствуйте, драгоценная Антонина Макаровна! - Зоиному восторгу не было края, товаровед «Галантереи» на том конце провода таяла, как сыр в духовке. - Да разве до вас дозвонишься? Вы же нарасхват, особенно сегодня. Мы с утра с девчонками звонили, стихи поздравительные сочинили, а вы то трубку не берете, то занято без конца. Антонина Макаровна! Я вас поздравляю от всего нашего коллектива, желаю, чтобы дебет всегда сходился с кредитом, а также здоровья, счастья и больших-больших дивидендов. А мы вам всегда готовы во всем помогать. Вы, наверное, сегодня такая красивая, прям - царица бала! Хоть бы одним глазком увидеть! Хотите, сейчас стихи прочту или попозже, когда к нам заедете?
        - Не трещи, Зойка, аж ухо болит, - чуть строго сказала главный бухгалтер. - Как у вас там дела идут?
        - Нормально, Антонина Макаровна, - бодро ответила Зоя. - Контора пишет, в смысле - считает. Товар поставщики весь, какой должны были, подвезли, выручка, Галя прикидывала, обычная, средняя для лета. Все в порядке, разве мы можем подвести вас в такой день? Если не верите - проверьте!
        Как можно не верить такому искреннему возмущению, особенно когда знаешь, что в любой момент можешь эту подлизу уволить. И она, Зойка, это, конечно, тоже распрекрасно знает.
        - Верю, поэтому проверю завтра, - сказала Антонина Макаровна. - За поздравление спасибо, всем передай, с меня шампанское.
        - А стихи, Антониночка Макаровна?
        - Все завтра, сегодня мне некогда. Пока.
        - Всего вам хоро…
        Главбух не привыкла говорить дольше, чем надо и по телефону, и лично. А слова льстивые ее не очень трогают, знает она всем этим зойкам цену, даже если они, как Людмила, вдруг поднимаются наверх. И нутро, и манеры - все прежнее остается, никуда не девается. Все они - рядовые да сержанты, так сказать, а она, как-никак - дочь полковника, и со всякими паршивками ее не перепутаешь.
        Антонина Макаровна достала пудреницу, посмотрелась, мазнула подушечкой по носу и лбу. Нет, не перепутаешь. Папа служил в инженерных войсках и сумел пристроить дочь в профильный институт. А потом она в здешнюю бухгалтерию попала, правда, не сразу. Может, этот институт и не самый большой на свете, зато она тут главный бухгалтер, и все с ней считаются, вплоть до самого Геннадия Кирилловича, а он человек с большими связями, да не местными, а московскими, вот бы с кем сойтись поближе…
        Жаль, очень жаль, что сынок его уже женат, да на ком, на простой, можно сказать… чуть не уличной. Не поспела вовремя ее Оленька… «Эх, дочка, дочка, горе ты мое, что ты себе там думаешь? - вздохнула Антонина Макаровна. - Где тебя черти носят?»
        Надо что-то с Ольгой делать, надо что-то придумать, вот только сегодня сумасшедший день и вечер будет такой же. Может, Романюка с сыном позвать, повод вроде удобный…
        Размышления прервал телефонный звонок.
        - Дорогая-любимая Антонина Макаровна! Поздравляю вас…
        - Ну, спасибо…
        …В полшестого Антонина Макаровна решила, что с нее хватит и вызвала машину.
        - Как обычно, в магазин? - ухмыльнулся шофер.
        - Сегодня домой, Коля.
        - Точно! У вас же день рождения! Поздравляю и желаю…
        Тьфу ты, до чего надоели!
        Гости, как вечно бывает, стали собираться с легким опозданием, и чем беднее, тем больший букет. Видно, чтоб «не хуже, чем у других». Больше всего несли лилии. Они появились недавно, потому в нынешнем году были в моде. Резкий тяжелый запах заполнил все пять комнат и терялся только на кухне, где над чужими деликатесами колдовали Слава и специально нанятая официантка. Там Антонина Макаровна тоже долго не могла находиться, ведь ей надо было развлекать гостей. Так, оглядела деваху - хорошенькая, но чуть вульгарная, как и все официантки. Слава, конечно, с ней вежлив, но уровень-то разный, против этого не возразишь. Проинспектировав кухню, Антонина Макаровна вернулась в залу, где приглашенные вяло рассматривали картины (уж не думают ли, что она их у метро покупала!) или мялись у столика с аперитивами. Один Дмитрий Иванович выпивал хорошо, он всегда хорошо выпивает, ни на одном торжестве на памяти Антонины Михайловны он до конца не досидел: или под стол скатится, или жена на служебной машине домой увезет. Такое поведение ход светской вечеринки нарушает, но как не пригласить в гости личного друга мэра, он
же в любом состоянии любой вопрос решить может. А интеллигентные люди на чужих слабостях никогда внимание не заостряют. Да и у кого их нет, если вдумчиво вокруг посмотреть? Даже у идеального, как его в бухгалтерии прозвали, Виктора Денисовича и у того слабое место нашлось, впрочем обычное, Людмила недолго его искала, просто вцепилась покрепче других и свое получила.
        - Не скучаешь, Людмилочка?
        - У вас прелестно, Антонина Макаровна! Мне очень весело!
        - Позволь познакомить тебя с Павлом Робертовичем, начальником комитета образования. Павел Робертович, это Людмила э-э-э Константиновна, супруга Виктора Денисовича.
        - Очень приятно!
        Старый хрен склонился к кассиршиной ручке, а та и млеет, дура, перед этим голубцом, который бы, конечно, предпочел облобызать ее мужа.
        - Мама! - позвала Антонину Макаровну дочь. - Папа говорит, что можно приглашать к столу.
        - Нет-нет, еще не все гости собрались. Ты хорошо себя чувствуешь, Оленька?
        - Да, мама!
        И сразу в сторону метнулась, словно у нее дел невпроворот. Вот сама станет матерью, тогда поймет… Тьфу-тьфу-тьфу, не дай бог раньше времени! Пусть дочь поучится, поумнеет, тогда, конечно, а сейчас… Кто поймет, что у нее на уме, она же ничего Антонине Макаровне не рассказывает! Сегодня Оля заявилась с первыми гостями, подарила нежные хризантемы: «Поздравляю, мамочка!» Глазки блестят, как маслинки, а ручки целлофан теребят. Чего так разволновалась? Что натворила? Некогда и поговорить с родной дочерью, надо с гостями со всеми перекинуться хоть словечком.
        В прихожей раздался долгожданный звонок, новорожденная поспешила к двери.
        - Добрый вечер, драгоценнейшая Антонина Макаровна! - За порогом стояли оба Романюка. Геннадий Алексеевич протянул единственную бордовую розу. Вот шик у человека! Даже за опоздание не извинился.
        - Поздравляем вас с днем рождения, - присоединился Борис, - и надеемся, что наш подарок поможет вам отдыхать от работы…
        - И от нас - надоедливых! - добавил Романюк-старший.
        Новорожденная старательно еще раз понюхала цветок, но шутку про отдых так и не поняла. Геннадий вечно модничает, слова в простоте не скажет.
        - Прошу вас, гости дорогие! - распахнула она дверь пошире.
        - Минутку, Антонина, - попросил Романюк-старший. Тут раскрылись двери грузового лифта, и оттуда появились грузчики со здоровенной коробкой, вернее ящиком. - Сюда, ребята!
        Антонина Макаровна посторонилась, а ребята заволокли свой груз в прихожую.
        - Распишитесь. - Один протянул квитанцию.
        - Это что, Геннадий?
        - Подарок. Домашний кинотеатр.
        - Да у меня вроде не юбилей…
        - Ничего, ничего, все нормалек.
        - Ну, Геннадий, ты меня опять поразил. - Антонина Макаровна обошла коробку.
        - Мама, ну скоро ты, все ждут? - В прихожую влетела Оля. - Ой, что это?
        - Домашний кинотеатр! Геннадий Алексеевич подарил! - гордо сказала мать. - Вот, Оля, кстати, познакомься, его сын Борис. Вы ведь еще не знакомы?
        - Очень приятно… Вот это круто!
        - А мне вдвойне приятно и трижды круто, - улыбнулся Борис.
        - Это я про подарок, - смутилась Оля. - Очень уж шикарно.
        - Ну что вы, Олечка, мы ведь с вашей мамой не только партнеры, но и друзья, - сказал Романюк-старший. - Примите от чистого сердца!
        - Оля, закрой дверь, - попросила Антонина Макаровна. - Геннадий, Борис, проходите, пожалуйста.
        Чудесным образом остальные гости уже оказались оповещены о подарке. «Не зря ждали…», «Это сколько же он с подрядов имеет…» Шепоток пролетел и растаял, но Антонина Макаровна постаралась клеветников разглядеть. Проходившей мимо Оле она успела шепнуть: «Обрати внимание, доча, на Бориса. Очень перспективный молодой человек - учится на экономическом и уже помогает отцу в фирме!» Оля, конечно, дернула плечиком, но не дура же она и глаза у нее есть: высокий, красивый, богатый, молодой - чего еще хотеть?
        За столом Антонина Макаровна посадила молодых рядом. Она видела, как Борис быстро освоился и стал ухаживать за Ольгой. Доча, молодец, повела себя скромно и строго. Мальчика из золотой молодежи только так и можно привлечь - безразличием, наверняка за ним девчонки толпой бегают.
        Народ подобрался все сытый, ели через силу, а пили исключительно виски, коньяк и мартини. Тосты говорили такие витиеватые, словно собрались одни академики. И то сказать, их институт уже решено переименовать в Академию. Звучит солиднее, глядишь, и средств из министерства будут побольше выделять, а, значит, больше денег пойдет на ремонт учебных корпусов, общежитий и прочего хозяйства - перспектива хорошая.
        Антонина Макаровна посмотрела на Геннадия. Улыбается до ушей, бестия! Ну, до чего обаятельный, и дела умеет обделывать - никакая инспекция не докопается. Если сын в него, то у Оли есть хороший шанс. Дочь по-прежнему беседовала с Борисом через губу. Ничего, после ужина у нее будет время стать любезнее. Официантка подала кофе, а муж включил видео из Таиланда.
        - Остров Бали - это сказка, мы там были в отпуске, - сказала Антонина Макаровна. - Правда, Оленька? Расскажи, как ты сидела верхом на живом крокодиле.
        - На крокодиле? Живом? - всплеснула руками Людмила. - Ой, я тоже хочу.
        - Да ничего особенного, - вяло сказала Оля, - просто им так разжимают челюсти, что их заклинивает, так что можно и в пасть залезть.
        Дальнейший рассказ пришлось вести Славе. Вот это муж умеет, и как он только запоминает всю ту чепуху, которую говорят экскурсоводы? Да просто голова у него ни о чем не болит, семья на ее плечах и дочь она одна, можно сказать, воспитывает. Если бы этим занимался Слава, то Оля давно бы уже в подоле принесла, потому что ему все равно, ему на все наплевать. Как бы они без нее прожили? Антонина Макаровна даже плечами пожала в ответ своим мыслям. Нет, надо с дочерью откровенно поговорить, что за апатия, что за кислое лицо? То ли ей так скучно, что она не считает нужным это скрывать, то ли она заболела. Если болеет, то почему не пожалуется? Или тут что-то еще замешано?..
        Конец вечера был смазан мыслями о дочери, и утром она проснулась с тяжелым настроением. Слава, как всегда, бодрячком помчался на утреннюю пробежку.
        - Оля! - позвала Антонина Макаровна и постучала в дверь комнаты дочери.
        - Доброе утро, мама! Я скоро.
        - Я хочу с тобой поговорить. - Антонина Макаровна решила разговор не откладывать и распахнула дверь.
        Оля, как можно было угадать, еще лежала в постели.
        - У тебя сегодня занятия есть?
        - Да, со второй пары. Но я сейчас встану. - Девушка откинула одеяло.
        - Оля, ты плохо себя чувствуешь? - Антонина Макаровна подошла к кровати и положила руку на лоб дочери.
        - Нет, мама, хорошо.
        - Мне вчера показалось, что тебе как-то не по себе.
        - Нет, все было нормально.
        - Но я же вижу! - Односложные ответы дочери начали Антонину Макаровну раздражать. - Ты вчера весь вечер куксилась. Может быть, тебе скучны мои гости, но, например, Борис очень милый мальчик. Мне кажется, - лукаво улыбнулась Антонина Макаровна, - если девушку не интересует такой красивый и перспективный молодой человек, то с этой девушкой что-то не та-ак!
        Оля наморщила носик.
        - Ну вот! Опять гримасы. Объясни матери, что ты имеешь против Бориса? Студент, умница, работает в отцовской фирме.
        - Вот-вот, тебе, мама, он интересен именно поэтому. А мне нет. Оба они какие-то противные… - Оля глянула на мать: не слишком ли она прямолинейна?
        - Я знаю, что старший Романюк тебе не нравится, но тебя никто не заставляет с ним общаться, тебе достаточно быть с ним просто вежливой. Но Борис очень перспективный, почему бы тебе не познакомиться с ним поближе?
        - Он мне вчера не понравился. Сноб надутый и дурак.
        - Это с золотой-то медалью? Да на джипе? - улыбнулась Антонина Макаровна, присаживаясь на край постели. - Послушай, доча, я сама была молодой и еще помню это время. В молодости все ждут какого-то принца заоблачного, какого-нибудь Ди Каприо с Томом Крузом. И я тоже мечтала, мечтала, между прочим, о Шалевиче пополам с Козаковым. Ну и что? Ничего подобного я в жизни не встретила, а встретила твоего папу. Думаешь, он приехал ко мне на белом коне? Он мне ногу на танцах отдавил, причем танцевал-то вообще с другой девушкой. Думаешь, он мне в этом момент показался красивым или умным? Нет, я его тоже дураком обозвала… Но Борис тебе ведь подобных поводов не давал? Подружи с ним, пообщайся, сходите вместе куда-нибудь. Ну?
        - Не хочу.
        - Я тебя не понимаю, тебя же не в загс гонят. Борис тебя обидел?
        - Нет.
        - Тогда в чем дело, Оля?
        - Тебе это нужно, потому что у тебя с Романюком дела?
        - Не уходи от ответа.
        - Ты - тоже.
        - Ты как с матерью разговариваешь! Я тебе добра желаю, хочу помочь сделать в жизни правильный выбор.
        - Я уже сделала.
        - Что это значит? У тебя кто-то есть?! Отвечай, ты путаешься с мужиком? Кто он?! Как зовут?!
        - Мама, я ни с кем не путаюсь, ты неправильно поняла, я…
        - Ты с ним спала? Отвечай, дрянь! Ты уже с ним спала? Как его зовут? Он тебя соблазнил, да? - Антонина Макаровна схватила дочь за плечо и как следует тряхнула. - Отвечай матери! Почему ты скрытничаешь? Он что, женат?
        - Перестань, мама, мне больно! - У Ольги навернулись слезы. - Никого у меня нет, отстань! - Она вырвалась и упала лицом в подушку. - Никого!
        Дочь зарыдала, а Антонина Макаровна, наоборот, немного успокоилась. Девичьи слезы легкие, а знать правду она должна, всю до капельки - своя же дочь, не чужая. Антонина Макаровна положила руку на вздрагивающие плечи.
        - Ну, успокойся, доча, не плачь, я же за тебя волнуюсь, хочу, чтобы у тебя все было хорошо, правильно. Не плачь, не плачь, извини, я ведь не со зла на тебя кричу, ты ведь девочка уже взрослая, должна понимать. Ну, успокойся, повернись, вот так… давай я тебе слезки утру… Ты ведь моя кровиночка, я беспокоюсь, нервничаю, вот оно и выходит… Ты бы сама мне сказала: так, мол, и так, мама, не стану же я тебя силком заставлять… Не нравится - ну и шут с ним, с Борисом, мы другого парня найдем. А если что случилось, если тебя кто-то обидел, ты только скажи, я во всем тебе помогу. Я ведь твоя мама, я всегда на твоей стороне буду, что бы ни случилось. А теперь скажи, доча, у тебя кто-то есть, да?
        Оля отрицательно помотала головой, она еще всхлипывала, но слабо и редко. Потом достала платок и вытерла глаза, глянула в маленькое зеркальце.
        - Не нравится мне твои нервы, Оленька, - продолжила Антонина Макаровна, - что-то очень легко в слезы ударяешься. Разве наш разговор - повод? В жизни, знаешь, бывают поводы и посерьезней. Ты бы сходила к психотерапевту.
        - Мама, ну ты же знаешь, как я не люблю ходить по врачам.
        - Никто не любит, но чтобы потом локти себе не кусать… Да ведь я же не в районную поликлинику тебя посылаю, я имею в виду нормального платного врача, специалиста. Я сама у него лечилась, время-то вон какое дерганое, суматошное. Сходи, а?
        - Ну, мама-а…
        - Что - мама? Кстати, там можешь полное обследование пройти, сколиоз свой детский проверить, к лору сходи, к глазнику, к гинекологу.
        - Нет уж…
        - Почему?
        - Не хочу.
        - Ну вот, опять та же пластинка.
        - Не люблю врачей. - Оля скорчила гримаску и показала язык. - У них инструменты всякие и пальцы холодные …
        - Это зимой, - пошутила мать.
        - А летом надо отдыхать.
        - Вижу, тебя не уговорить… - вздохнула Антонина Макаровна. - Ладно, вставай, пойдем завтракать.
        К завтраку дочь совсем успокоилась, защебетала, как птичка, даже рассказала пару студенческих анекдотов про то, как выпускники подарили военной кафедре копию картины «Дубовая роща», и как доцент ставил оценки за чертежи, глядя в них, как в подзорную трубу, и ни разу не ошибся. Антонина Макаровна, слышала все эти истории не раз (она же главбух в институте уже семь лет!), улыбалась в нужных местах, пока не догадалась: а откуда студентка второго курса университета знает истории про выпускников военной кафедры? Кто ей эту галиматью рассказал? И чего это она на меня иногда так испытующе поглядывает, словно проверяет или опасается?
        Неужели Оля думает, что материнское сердце можно обмануть? Уж кто-кто, а Антонина Макаровна все чувствует, все понимает. Откуда эта скрытность взялась? Обычные девичьи «секреты» или что-то посерьезнее прячется за всеми этими недомолвками? Однажды ей уже пришлось отваживать одного не в меру ретивого поклонника. Сделать это было нетрудно, Леня оказался парнем глупым и доверчивым, но ведь он не единственный, кто на ее красавицу заглядывается.
        После ухода дочери Антонина Макаровна позвонила своей заместительнице.
        - Ираида? Ты меня не теряй, я на часок-другой задержусь… Ага, в налоговом управлении, так всем и говори… И Виктору Денисовичу тоже… Пока.
        Антонина Макаровна быстро собралась (чашки Слава помоет, тем более что она вечно забывает, как моечная машина включается), заглянула в кошелек, нащупала в кармане ключ от «ауди» и вышла из дому.
        Слава богу, она еще не забыла, как в поликлинике двери открываются. Сама ведь сюда бегала и кабинет тот же, а врачиха, интересно, та же или другая? Той-то уже семьдесят должно быть, поди уже наковырялась… Хотя место, наверное, не самое плохое, не стоматолог, конечно, но тоже человек с креслом. Антонина Макаровна направилась прямо в кабинет.
        - Дама, вы куда? Там занято! Очумела, что ли?! - загалдела редкая, но сварливая очередь.
        - Мне назначено! - бросила Антонина Макаровна и плечом толкнула дверь.
        Пациентка, к счастью, находилась у стола, а не в кресле. Врачиха, как вечно они делают, что-то писала. Лица не видно, но другая, конечно, сразу видно, смена пришла. Доктор подняла лицо.
        - В чем дело? Вы видите - у меня идет прием.
        - Доброе утро. Я от Татьяны Алексеевны. У меня срочное дело. - Антонина Макаровна решительно села. - Я подожду.
        Врачиха внимательно на нее посмотрела и ничего не ответила. Сообразительная, однако.
        - Попринимаете эти таблеточки, весь курс, а потом снова сдадите анализы - вот направление, а затем еще раз придете ко мне.
        - Хорошо, Наталья Яковлевна. Спасибо, до свидания.
        - До свидания. - Врачиха снова склонилась над бланком.
        В открытую пациенткой дверь просунулась очередная голова, но Антонина Макаровна уже приступила к делу.
        - Наталья Яковлевна, мне вас рекомендовали как прекрасного специалиста, только вы можете мне помочь! Я в этом уверена!
        - Посмотрим. Как ваша фамилия?
        - Потехина.
        - Что-то знакомое. Вы карточку откладывали? Я что-то вас не помню. - Врачиха перебрала бумаги на столе. - На что жалуетесь?
        - На дочь, - вздохнула Антонина Макаровна.
        - В смысле? - подняла бровки докторша.
        - У вас дети есть, Наталья Яковлевна?
        - Есть. Но при чем тут…
        - Тогда вы, как мать, меня поймете. Наталья Яковлевна, я должна знать, что происходит с моей дочерью, понимаете?
        - Пока не очень. Где вы оставили дочь? В приемной? Позовите. - Врачиха опять попыталась склониться к своей писанине.
        - Дочери здесь нет.
        - Тогда приводите ее завтра, а сейчас позовите следующую по очереди.
        - Вы, кажется, не понимаете…
        - Нет и, кстати, Татьяну Алексеевну я тоже не знаю.
        - Это мой гинеколог, это не важно.
        - Гражданка, я прошу вас покинуть…
        Наталья Яковлевна не договорила, потому что на недозаполненный бланк легли пятьдесят долларов.
        - Мне нужно ровно пять минут, - сказала Антонина Макаровна.
        - Я вас слушаю… простите, как ваше имя-отчество?
        - Антонина Макаровна.
        - Очень приятно.
        - Я сама в районную поликлинику, извините, давно не хожу. У меня есть свой платный гинеколог.
        - Это я как раз поняла. Вас ведь волнует ваша дочь?
        - Вот именно. А она наблюдается у вас. Я бы хотела знать все о ее здоровье.
        - Антонина Макаровна, существует врачебная тайна и я…
        - Я же мать. У вас дети есть?
        - Вы уже спрашивали.
        - Ну, тем более! В виде исключения, а?
        - Если только в виде исключения… - Наталья Яковлевна смахнула купюру в ящик стола и пододвинула телефон. - Как дочку зовут?
        - Потехина Ольга Станиславовна.
        - Минуточку… Алло, Лена?.. Это Наталья Яковлевна. Будь добра, принеси мне прямо сейчас карточку Потехиной Ольги Станиславовны… Когда обращалась, не знаю… Спасибо, детка… Антонина Макаровна, ваша дочь регулярно бывает у меня?
        - Вот вы мне это и скажите.
        - Хорошо, она дома живет? Ведет себя нормально?
        - Конечно, она очень хорошая девочка.
        - Чего же вы так волнуетесь?
        Риторический вопрос остался без ответа, медсестра из регистратуры принесла карточку. Шепнула что-то на ухо врачихе, косо посмотрела на Антонину Макаровну и вышла. Видно, успела заглянуть в карточку и удивилась тому, что пациентка выглядит чуть старше.
        - Вспомнила я вашу девочку, мамаша, - сказала Наталья Яковлевна. - Взрослая уже барышня, она периодически бывает на осмотрах, жалоб особых нет, здоровье нормальное. Так что можете не беспокоиться.
        - Разрешите мне посмотреть, - протянула руку Антонина Макаровна.
        Врачиха карточку не отдала.
        - Вы мне не верите?
        - Дайте посмотреть!
        - Во-первых, вы ничего не поймете даже там, где нет латыни - у меня, как и у всех врачей, отвратительный почерк, во-вторых, я вам все сказала: ваша Оля вполне здорова.
        - Скажите мне… понимаете… Оля еще девушка?
        - Ваша дочь взрослый человек, она сама за себя отвечает.
        - Ваше мнение меня не интересует. Моя дочь - девушка? - На стол врачихи легла еще одна купюра. - Ну?
        Наталья Яковлевна сгребла бумажку.
        - Уже нет, но это обычное дело, не расстраивайтесь…
        - Сама знаю, что обычное, - пробормотала Антонина Макаровна. - Как же она могла?
        Решив, что этот вопрос уже не к ней, докторша промолчала.
        - Ну, я с ней разберусь!
        Сев в машину, Антонина Макаровна достала мобильник, но потом передумала и кинула его обратно в сумочку. Говорить об этом по телефону глупо. Да и торопиться не следует, хотя так и хочется заорать на глупую девчонку. Она-то, дура, подыскивает ей хорошую партию, рассказывает про английскую школу и фортепьяно, распинается перед Романюком, а самого главного о своей дочери, оказывается, не знает. Молодость - понятно, сама была такой, весело жила, но ведь это были театр, танцы, как максимум - поцелую на лестнице. И только в 19 лет она впервые позволила мальчику… Тьфу, черт, не об этом думать надо. Романюк - ладно, и так никуда не денется, дело вообще не в мужиках, их-то как раз на Ольгин век, с ее личиком и фигурой, хватит. Вопрос в том, почему дочь скрыла, что у нее есть ухажер. Да не простой, а… Кто же этот оболтус? А вдруг это тот Леня? И когда они… Вот что надо было спросить! Как давно дочь скрывает свой роман? Впрочем, раз до постели дошло, то ситуация серьезная. Вплоть до… ну, если она в подоле принесет, тогда… Антонина Макаровна аж зубами заскрипела… Убить дуру мало! И как же она-то проглядела? А
папашка… Тот вообще никогда ничего дальше своей логарифмической линейки не видел, а Ольгу всегда баловал, в куклы с ней играл. Вот и доигрались!
        В Институт Антонина Макаровна приехала злая, как черт. Зашла в расчетную группу, наорала там на девчонок, потом сделала выговор заместителю Ираиде и только тогда поднялась на второй этаж к себе в кабинет. На сегодня было намечено отметить день рождения на службе, так все начальники делают из соображений демократичности. Значит, надо список гостей пробежать (не забыла ли кого нужного?), организовать подчиненных на нарезку закуски, пригласить еще не охваченных гостей, а у Антонины Макаровны и без этих хлопот все из рук валится. Она даже достала из сейфа бутылку коньяка и приняла рюмочку. Решила, что сначала надо успокоиться, а приготовлениями можно заняться и после обеда, день еще длинный. Антонина Макаровна села за стол и придвинула к себе полугодовой отчет. И в этот момент в дверь громко постучали…

3
        …Правый висок ломило так, словно дуло пистолета уже продавило там дыру, а перед глазами Антонины Макаровны плыл дистанционный пульт со страшной белой кнопкой посередине.
        - Считаю до трех! Раз!.. - Голос главаря впервые напрягся.
        - Я позвоню, позвоню, - поспешно сказала Антонина Макаровна. - Разрешите?
        Налетчик пододвинул ей телефон. Она сняла трубку и набрала номер.
        - Людмила? Это Антонина Макаровна. Зайди ко мне, у меня к тебе важное и очень срочное дело!
        - Но я же не могу оставить…
        - Это касается твоего мужа. Быстро иди ко мне, Люда. Всего на пять минут…
        Глава третья
        Людмила

1
        Распахнутый сейф был забит уже наполовину, а до второго мешка она еще и не добралась. Много места заняли медали из золота и платины, заказанные специально к юбилею института. Каждая из кругляшек упакована в специальный футляр - не дай бог поцарапать или ударить, тут и мужниной зарплаты не хватит расплатиться. Людмила выпрямилась, вытерла ладонью пот, затем достала платок и повторила движение. Дурная привычка, хорошо, никто не видел.
        Ох, денег в этот раз выдали столько, что даже у нее, кассира, рябит в глазах: получка сотрудников и студенческая стипендия за три месяца, да еще средства на юбилей института, и немного - на премию ректорату за хорошую организацию юбилея. Ну а как иначе, ведь праздник организовать это же как… как заново построить! Вон как Витюша старается, крутится с утра до вечера, словно юла. А ведь не мальчик, но о здоровье проректору думать некогда, тем более, когда сам Игорь Кириллович уехал в Москву в командировку - финансы выбивать. Они, деньги эти, им положены, потому что институт - головной за Уралом, ни иркутский, ни хабаровский с ним рядом не стоят. Потому и в праздник нельзя в грязь лицом, надо, чтоб все на высшем уровне. Министр из столицы пожалует, коллеги, гости всякие, даже из-за границы. За такой юбилей не то что премия, месяц курорта - и то мало! Витюша похудел совсем, осунулся и раздражительный стал, чего с ним раньше никогда не бывало. Ясно, что в отсутствие шефа, муж должен проявить себя по максимуму, зарекомендовать с лучшей стороны, показать, на что способен. А он способен и на большее, и
если шеф уйдет на повышение, например, в замминистры, то Витюша… Не хочу, говорит, загадывать, но Людмила его мечты понимает, она же чувствует, она верит. Придет время, и не будет уже Макароновна перед ней нос задирать, хвалиться связями, а выучит ее отчество и кланяться будет ниже, чем начальнику управления. Ейный-то Слава - настоящая домработница, так что Макароновна уже свое взяла, больше ей не светит, а вот у Витюши все шансы есть, он в хорошем возрасте, Игорь Кириллович ему доверяет, а уж умный какой! Как начнет говорить, так у Люды мурашки по коже бегут - до чего красиво и непонятно. Все бы хорошо, если бы не прошлая Витюшина семья. Хоть он и говорит «не обращай внимания», а все-таки неприятно. Но Людмила старается делать вид, что все нормально - чтобы Витюшу не огорчать.
        Зазвонил телефон, и погруженная в свои мысли Людмила почему-то вздрогнула.
        - Алло?.. Антонина Макаровна?.. Но я же не могу оставить… Хорошо, бегу!
        Сердце Людмилы после разговора вдруг рвануло с места в карьер. Что случилось? При чем тут Витюша? Главбухша ничего не объяснила, наверное, по телефону о таком нельзя, ведь про инструкции Макароновна отлично знает, а по голосу чувствовалось, что дело серьезное, но при чем тут Виктор? Людмила глянула на невыгруженный мешок с деньгами, - да за пять минут ничего, поди, не случится. Кассирша лишь захлопнула распахнутый сейф, схватила ключи и выскочила за дверь. Закрыла оба замка и быстро-быстро пошагала в кабинет начальницы. Ну, если это опять шутка, как с тем старым педиком, то она обязательно пожалуется Виктору. Боже мой, что же могло с Витюшей случиться?
        Людмила досеменила до кабинета, распахнула дверь, и, когда занесла ногу над порогом, из-за косяка вытянулась рука, схватила ее за платье и втащила внутрь.
        - А-а-а! - взвизгнула Людмила.
        - Заткнись! - сказал мужской голос в ухо, дверь за спиной захлопнулась, щелкнул замок. Антонина Макаровна сидела в своем кресле, а за его высокой спинкой торчала мужская голова. Больше Людмила ничего не разглядела, человек сзади повернул ее лицом к стене.
        - Что случилось? - вымолвила Людмила.
        - Кассирша, а что случилось, не знает! - заржал грубый голос. - Деньги в кассе завелись!
        - Что с моим мужем? Антонина Макаровна, что случилось с Виктором?
        Макароновна не ответила, а схвативший Людмилу парень снова дохнул в ухо.
        - Ты не про мужиков, ты лучше о себе подумай! И про начальницу свою.
        - Что вы делаете! - взвизгнула вдруг главбухша.
        - Молчи, дура, - внушительно произнес «ее» налетчик, - от веревки твоя честь не пострадает.
        Людмила хотела было повернуться, но шея будто одеревенела.
        - Жить хочешь? - спросил бандит за спиной.
        - Да…
        - Это хорошо. Тогда слушай сюда! Сейчас - не дергайся - я приклею тебе на грудь мину. - Мужская рука полезла из-за плеча в декольте, Людмила инстинктивно отшатнулась. - Не шевелись, я сказал! - Рука продолжила свой путь, обогнула бюстгальтер поверху, остановилась под левой грудью и вдавила что-то в тело. Рука выскользнула, а у сердца осталась холодная пластина.
        - Это маленькая мина, - пояснил бандит, гад, сволочь, - но на тебя хватит. Поведешь себя неправильно - мина взорвется, стоит нам только нажать на кнопку, поняла?
        Людмилу опять схватил столбняк.
        - Поняла, спрашиваю? - Парень тряхнул ее за плечи.
        - Да-да, поняла, - поспешно сказала Люда, испугавшись, что мина взорвется от сотрясения - так в кино бывает.
        - Ну вот, полдела сделано, а сейчас пойдем в закрома!
        - Куда? - не поняла она.
        - Совсем со страху очумела! В кассу пойдем, за бабульками.
        - Я не могу, - в ужасе прошептала Людмила, - вдруг она взорвется, - кивнула кассирша на свою грудь.
        - Ты меня слушайся, тогда не взорвется, - посоветовал грабитель. - Кстати, не забудь, что на той же кнопке висит и жизнь твоей начальницы. Если что - взрывами обеих пополам порвет, только скажите слово или сделайте лишнее движение.
        - Людмилочка, - просипела Макароновна, - пожалуйста, сделай, как они хотят, хотя бы ради собственной жизни.
        Одно хорошо, поняла Людмила: с Витюшей все в порядке, а значит, и с ней все закончится хорошо, муж ее спасет.
        - Ну что, идем в закрома?

2
        Любовь их начиналась необыкновенно! То есть со стороны, может, такая история и не покажется особенной, но то, что она переживала…
        Во-первых, Виктор необыкновенно на нее смотрел: внимательно, но деликатно, словно боялся обидеть. Так смотреть умеют только люди его поколения. То есть нельзя сказать, что Витюша пожилой, вовсе нет, он выглядит очень хорошо, но разница в возрасте есть. Ну и что тут такого? Это нормально, когда женщина моложе мужчины, вот наоборот - это скорее аномалия, хотя в наше время все стало в порядке вещей… Вот, значит, смотрел он долго: то в коридоре, то в буфете, а чаще через окошечко кассы - Виктор, как все сотрудники, получал у нее зарплату. Точнее, не как все, потому что часто деньги получали сразу на лабораторию или кафедру, поскольку сотрудников в институте несколько тысяч и один кассир выдавал бы зарплату целую неделю. А ректорату, кстати, деньги приносит один из бухгалтеров, готовые, в конверте. Правильно, ведь не будет же Игорь Кириллович время в очереди терять, у него других дел поважнее полно. А вот Виктор Денисович всегда сам приходил в кассу - и когда профессором профилирующей кафедры был, и когда его проректором выбрали. Он так долго ходил-поглядывал, что по институту уже слухи отгремели, а у
них ничего еще не началось. Людмила даже волноваться стала: вдруг ничего и не будет? Но однажды особенно долго задерживали зарплату, а буфет она не посещала, и Виктор не выдержал, пришел просто так. «Здравствуйте, Людмила, - сказал. - Вы меня не знаете, а я давно за вами наблюдаю… вернее, любуюсь. Вы мне одного человека напоминаете…» Оказалось потом, что если Люде косу отпустить, то получится один в один его первая любовь. Людмила сначала обиделась, что он не ее любит, а какую-то Варю, но, узнав, что было это чувство в шестнадцать лет и завершилось оно совершенно платонически, она уже не обижалась. Мало ли что было, да давно быльем поросло. Зато теперь Виктор Денисович любил только ее. Придет, сунется в окошко и отвлекает от работы. А через неделю в кино пригласил. Там тоже вышла история.
        Виктор Денисович давным-давно в кино не ходил, забыл совсем, что сейчас время-то другое, и купил билеты в предпоследний ряд. Забрались они туда с Людмилой, а вокруг тинейджеры всякие с пивом, галдят, ругаются. Виктору Денисовичу перед дамой неудобно, он не посмотрел, что их больше. Прекратите, говорит, сквернословить, или я сейчас милицию позову! Кто-то ему сзади по голове и стукнул. Не больно, пояснил потом Виктор, правда, пришлось после сеанса шапку под сиденьями искать. Виктор Денисович так бы дело не оставил, да его Людмила удержала, вот он какой смелый!
        Потом и рестораны были и театры, но тот первый поход в кино Людмила никогда не забудет. Никто так за ней не ухаживал, никто так не заботился, чтобы ей было удобно, никто не смотрел на нее с таким восхищением. Все ее мужчины, мальчишки, по сути, были наглыми, глупыми и невоспитанными по сравнению с Виктором Денисовичем. Да и были они давно в прошлом, после учебы в техникуме. С тех пор Людмила в мужчинах разочаровалась, а наладить семейную жизнь почти и не мечтала.
        Вот честно, как на духу, что бы в институте о ней не судачили (когда стал ухаживать Виктор), она тоже ни о чем таком не думала. Решила, что раз уж с семьей не вышло, так пусть хоть так она кусочек своего счастья получит. А Виктор Денисович, солидный человек, был, конечно, женат и не скрывал этого. Да и как скроешь, ведь институт словно большая деревня, недаром слухи об их отношениях начались еще раньше самих отношений. Знала Людмила о его семье: о жене, о взрослом уже сыне, но вмешиваться в их жизнь не собиралась и очень боялась, что слухи доползут до жены Марины. Хорошо, что она работала в другой организации, а сын, по словам Виктора Денисовича, был занят своими компьютерными играми и ничего вокруг не замечал. Любовница так любовница, решила Людмила, дело же не в названии, а в том, как люди относятся друг к другу. Встречались они два раза в неделю, обычно по вторникам и четвергам. «Рыбка моя!» - называл ее Виктор, а она понять не могла: в честь рыбных дней, что ли? Но Виктор Денисович человек чуткий, быстро прозвище сменил на Мышку. Да она бы и Рыбку потерпела, потому что главное - это чувства.
        Но однажды пятничным вечером в маленькой уютной квартирке Людмилы раздался звонок. Она посмотрела в глазок, распахнула дверь - на пороге стоял Виктор Денисович, Витюша! А в руках он держал два чемодана.
        - Я пришел к тебе… навсегда, - произнес нежданный дорогой гость. - Пустишь?
        Людмила чуть в обморок не грохнулась от счастья, припала к косяку, сказала:
        - Как долго я тебя ждала…
        Ну не столько ждала, сколько надеялась. Главное - что дождалась, что он пришел. И опять Виктор поразил ее своей смелостью и решительностью, мало кто может вот так оставить прошлую жизнь и начать новую.
        Людмила была счастлива и на волне этого счастья даже пожалела Марину, а Витюша вдруг резко сказал, что бывшая жена сама виновата. Люда спорить не стала, ему видней, но предложила познакомиться с его сыном Сергеем.
        - Если хочешь, - сухо сказал Виктор Денисович.
        Странно, что такой тонкий человек не стремится наладить хорошие отношения между близкими ему людьми. Людмила все-таки позвонила Сереже и назначила ему встречу в кафе «Лира». Он пришел, но доверительного разговора не получилось, Сергей говорил очень грубо, а потом вообще обозвал ее «шлюхой». Люда в очередной раз убедилась, что Виктор был прав, сын у него какой-то некоммуникабельный, а ведь она хотела с ним подружиться, наладить отношения. А получилось наоборот, нарвалась на оскорбление, расплакалась. Витюша заметил красные глаза, заставил ее признаться, разозлился, заходил по квартире, много курил. Людмила уговорила его сына не ругать, парень просто обижен за мать, это же ясно. Виктор обещал быть сдержанным, но, видимо, он все-таки с сыном поговорил, потому что после Сергей позвонил и извинился. Больше она попыток общаться с ним не делала. Тем более, что скоро ей стало не до этого, появились новые заботы.
        Они с Виктором поженились, церемония была скромная, но очень респектабельная, как определил муж. Прошло немного времени, и Виктор сумел получить новую квартиру, правда, пришлось за это отдать ее прежнее жилье. Зато новое было в институтском доме, с иголочки, просторное, светлое. Людмила с упоением занялась устройством семейного гнездышка, она даже и представить не могла, как это приятно. Виктор говорил, что он всю жизнь жил скромно и теперь имеет право немного пошиковать. В тратах он Людмилу почти не ограничивал, и она все свободное время посвящала подбору обоев и штор, покупке мебели, кухонной утвари, всяких миксеров и соковыжималок. А отдельно по выходным они вдвоем ездили смотреть телевизоры, музыкальные центры, микроволновки, плиты и прочие нужные вещи. Виктор при этом был скрупулезен и придирчив, с продавцами разговаривал, словно экзамен у своих студентов принимал. И правильно, соглашалась с ним Людмила, не хватало еще свои деньги тратить на какую-нибудь дрянь!
        Радостные хлопоты - это все равно хлопоты, и у Витюши обострился ревматизм. Кто бы мог подумать, что такой бравый мужчина мучается старческой (так казалось раньше Люде) болезнью. Это испытание Людмила переносила с каким-то даже удовольствием, ей нравилось ухаживать за мужем, натирать ему спину пахучими мазями, кутать в теплый плед, заваривать травяные сборы. От ее заботы Виктор даже немного размяк и стал капризничать, но ведь это вполне понятная слабость? У других мужчин есть привычки и похуже, да и Витюша скоро выздоровел, стал снова бодрым, веселым. Настолько, что как-то Людмила увидела его в институтском буфете с одной аспиранткой. Нет-нет, они хоть и играли глазами, но вели себя вполне прилично, а Люду это почему-то задело. Она сначала разозлилась, но потом подошла к зеркалу, критически посмотрела и решила, что виновата сама. Жена должна не только за мужем ухаживать, но и за собой следить. Теперь понятно, почему Виктор не спешил вводить ее в круг жен своих сослуживцев.
        Людмила стала постигать трудную науку: фитнес, визаж, макияж, этикет и прочее. Хорошо, что теперь есть куда пойти и по любым вопросам проконсультироваться. Люда приложила много усилий, но они того стоили: у Виктора вновь появился тот блеск в глазах, который она заметила на самом первом свидании в кино. Он стал больше уделять ей внимания, и в интимной жизни, если так можно сказать, стал активнее. Когда Виктор наконец перезнакомил ее с коллегами и начальством, она поняла, что стала «на уровне». Постепенно она в этом кругу освоилась и даже осмелела настолько, что стала давать мелкие советы Антонине Макаровне.
        Честно говоря, все усилия Людмила прилагала не ради себя, а чтобы всегда быть рядом с мужем. Ее саму вполне устраивала компания девчонок из бухгалтерии или таких парней, как Леня. Он хоть чуть ее моложе, но человек серьезный и никаких оскорбительных шалостей себе никогда не позволит. И бухгалтерши не задирают перед ней нос, как Макароновна, или, к примеру, ректорша. Понятно, что Людмила закончила только техникум, у нее нет высшего образования, но она достаточно насмотрелась на то, как учатся дети и племянники местного начальства, как валяет дурака эта «золотая молодежь». Ведь все знакомые светские дамы получили и образование, и положение, можно сказать, по блату, а на нее смотрят, как на выскочку. Корчат из себя, словно все они какой-то особенной голубой крови, но, в конце концов, у нас давным-давно бесклассовое общество. Или нет? Так что нечего кичиться тем, что им повезло в нужной семье родиться, заслуги в этом никакой, как они не понимают? Людмиле тоже повезло, но по-другому, просто ее полюбил хороший человек. Этому можно только радоваться, можно считать себя достойной такой любви, но корчить
из себя принцессу… И Виктор всегда был против чванства, потому и Людмилу оставил на прежней должности, и сына определил не под свое крыло, а в другой институт. Помогать он Сергею помогает, а вот опекать не собирается. Строго пусть, но справедливо. Если у Людмилы когда-нибудь будет ребенок (возраст у нее подходящий, но вот муж пока против), то она станет воспитывать его также справедливо, но строго. Зря Витюша говорит, что стар заводить детей, это не так, но все от его щепетильности и чувства ответственности. Дети все-таки нужны, считала Людмила и надеялась, что еще сможет Виктора Денисовича переубедить. Ведь кто, как не дети, позаботятся о них в старости, стакан воды подадут…

3
        По крайней мере, она так думала до того, как в день получки вошла в кабинет главного бухгалтера. Почувствовав у себя под грудью мину, она вдруг осознала, что жизнь ее может оборваться в любой момент. Строить планы и думать о пресловутом стакане воды вдруг показалось ей бессмысленным и даже смешным. Людмила действительно чуть не рассмеялась, но сумела удержаться. Инстинктивно она чувствовала, что лучше налетчиков не раздражать.
        - Сейчас мы втроем идем в кассу. Ты спокойно открываешь дверь и пропускаешь нас внутрь. Сделаешь все правильно - останешься жива и невредима. Если попытаешься подать кому-нибудь сигнал, взорвешься на месте, помни, что нам достаточно нажать кнопку… Пшла! - толкнул ее сзади ближайший бандит.
        Он вытолкнул ее за дверь, оглядел коридор и сделал знак второму. Подельник вышел следом за ними и тщательно запер дверь кабинета.
        - Идем, - тихо приказал он, и Людмила с другим бандитом подчинились.
        Кассирша шла впереди, а двое парней в пятнистой форме без знаков различия на полшага сзади. Они прошли по коридору, спустились по лестнице на первый этаж, приблизились к дверям кассы, около которых уже собралась приличная очередь. Попробовать заорать? Людмила покосилась на крепкие мужские фигуры за спиной. Если их и поймают, то неизвестно, скольких людей они успеют ранить. Зато можно сказать наверняка, что нажать кнопку им времени хватит.
        - Людмила, ну ты скоро нас пропустишь? - вдруг спросил ее Леня Клоков, который все еще болтался тут вместе со вторым охранником Метлиным. Если она крикнет, то следующими за ней с Макароновной жертвами станут они.
        - Скоро, - сухо сказала Людмила, обошла очередь, открыла дверь ключом и пригласила бандитов, - проходите!
        - Только после вас! - галантно сказал главный налетчик и аккуратно, но твердо завел кассиршу внутрь. Второй зашел следом и сразу закрыл дверь на замок. - Деньги где?
        - В сейфе, - кивнула Людмила.
        - Ключ?
        - Он не заперт.
        - Ого! - невольно воскликнул бандит, который цеплял ей мину.
        - Это не все, где остальное?
        - В мешке. Я распаковать не успела.
        - Вот и славно, - ухмыльнулся главный. - Я соберу деньги, а ты займись дамой.
        - Садись! - приказал второй.
        Людмила села на свой рабочий стул, налетчик завел ее руки за спину и больно, со всей силы, перетянул веревкой. Затем другой веревкой примотал туловище к спинке стула, а рот залепил пластырем. Все это он провернул так быстро, словно всю жизнь только и делал, что связывал людей.
        - Сиди смирно пятнадцать минут, не дергайся, - прошипел связавший ее бандит в ухо. - Иначе снова встретимся. Я готов!
        - Я - почти, - отозвался главарь от сейфа, и тут же послышался звон катящейся монеты. - Тьфу, черт!
        - Орел! - тут же загадал второй налетчик, видно полный отморозок. - Мне везет?
        - Да хрен его знает, тут не деньги, а медали какие-то. - Главный сунул беглую медаль в карман. - Все, готово!
        Бандиты взяли по сумке, приосанились, щелкнули замком и вышли за дверь. Людмила почувствовала, как по ее щекам потекли горячие слезы, в которых смешались страх, обида и невозможность заорать во все горло, чтобы выплеснуть свой ужас.
        В это время Антонина Макаровна сумела ослабить узел и почти освободила одну руку…
        Глава четвертая
        Сергей

1
        Сергей дотянул сигарету до фильтра, по привычке хотел бросить в окно машины, но вовремя спохватился. Раздавил окурок в переполненной пепельнице и закрыл ее, чтоб не воняла. Это ж надо, сколько он успел за двадцать минут нажечь сигарет!
        Сергей глянул на часы: нет, всего за пятнадцать! Время ползло еле-еле, а сигареты из новой пачки уже заканчивались. Что же они там возятся?
        Значит, надо, обрывал себя Сергей, зажигая новую сигарету от прикуривателя. Забавно, прикуриватель он не глядя достает, а пепельницу в родной «тойоте» минут десять искал, пока ему Валерка не подсказал. Гад он все-таки, Валерка. Мог бы сразу помочь, а он специально смотрел, как Сергей мается, ищет, выполняя приказ Артура. Ну не знал он, где пепельница, ну и что? Где она нужна: когда лавируешь между чайниками или когда мчишься по трассе? Гораздо проще выкидывать окурки в окно, да так все обычно и делают. Ну, может, только один папаша бычки в салоне складывает, так что с него взять, всю жизнь корчит из себя что-то - интеллигент в третьем поколении. И в последнем, потому что Серега на папашу никак походить не хочет.
        Машина перед крыльцом, из которой то и дело выбрасывают окурки, подозрительна, это Сергей и сам понимает, еще какой-нибудь случайный блюститель порядка докопается. Хотя что окурки, его «тойота» уже и так пятнадцать минут отсвечивает перед институтом, мимо сотни людей снуют, наверняка кто-то внимание обратил. Главное, чтоб его физию не запомнили, а машина для постороннего человека лица не имеет, по царапинам ее только хозяин узнать может. Одна важная примета - номера, но их поменяли, Валерка где-то скрутил. «Все нормалек, - говорит, - их неделю еще никто не хватится». Приходится верить на слово, впрочем, Сергея Валера обмануть еще может, а Артура он ни за что не подведет. Артур - он такой человек… вроде и свой в доску, а, с другой стороны, как генерал, попробуй против него что-нибудь скажи… Желающих нет, но не из боязни, а потому что они трое - друзья, и дружба эта на вечные времена.
        Они почти все свободное время проводят втроем. Что-что, а развлекаться они умеют: ходят на футбольные и хоккейные матчи, однажды на ипподром ездили, и Артур даже придумал, как можно выиграть гандикап, да что-то там сорвалось. В казино тоже играли, но там для серьезной игры нужен хороший стартовый капитал, а у них столько денег нет.
        Артур, например, учится в медицинском и подрабатывает дежурствами в морге. Но это так, не ради денег, а скорее из куража. Сам Сергей нипочем бы с покойниками на ночь не остался, а Артур даже как-то там пульку расписывал: «Мне там везет, у них рука легкая». Играл он с такими же, как он, студентами-медиками, а Сергей не пошел, нет. И Валера, кстати, тоже свалил, потому что его девушка в этот вечер одна дома оставалась. Понятно, что такой шанс упускать нельзя, но покойники тут тоже свою роль сыграли, Сергей уверен. Хоть Валерка и бывал у Артура на работе, однако никогда там надолго не задерживался. А стоит ему об этом сказать, как сразу вспыхивает. Артур в их споры никогда не вмешивался, лишь щурился, да покуривал сигаретку.
        Закурить, что ли, еще? Сергей, несмотря на устойчивый кисло-металлический привкус во рту, снова закурил.
        Артур часто так щурится, и не поймешь, чего он разглядывает в тебе. Вроде как изучает, а чего изучать - они и так друзья, и все друг про друга знают. Но Артур свой парень, скорый на выдумку так же, как Валерка скор на язык. Тот часто говорит быстрее, чем думает, отчего получается глупо и смешно. Он, Валерка, только что закончил автодорожный колледж и стал работать в автосервисе. Уже воображает себя большим спецом, чуть что - в мотор лезет, теребит там что-то. Сергей ему «тойоту» не доверяет, так Валерка злится. Пусть сначала свою машину заимеет, тогда и делает с ней, что хочет. Сергею она, может, подороже, чем другим, досталась, хоть он сам денег на нее не зарабатывал. Ладно, что там переживать, как мать говорит: «С драной овцы - хоть шерсти клок». Ничего, мы еще посмотрим, кто будет смеяться последним…
        Сергей посмотрел на часы - уже двадцать три минуты!
        Главное сейчас, чтоб все хорошо получилось, чтобы план сработал. Артур такой классный план придумал, прям «Крепкий орешек»! В натуре, Сергей такое только в кино видел. А Артур говорит: «Что нам Голливуд, у нас тут Нью-Чикаго!» Это в том смысле, что Новосибирск сравнивали с Чикаго, мог, город круче некуда. А Артур говорит, что они сделают его еще круче. Сергей ему верит, потому что Артур что говорит, то и получается. Раз Артур план придумал, то он не сорвется, Валера тоже в это верит, поэтому безоговорочно пошел на дело. Сергей бы и сам мог, но ему нельзя, узнать могут. Даже наверняка узнают, с этим не поспоришь, поэтому-то он и сидит тут полчаса, выкуривая пачку «Мальборо» словно соревнуется на скорость.
        Наконец на крыльце мелькнула пятнистая форма. Идут! Сергею очень хотелось броситься на помощь, но он лишь бросил сигарету (в окно!) и судорожным движением завел мотор. Артур и Валера шли, словно на прогулке, если с собой на прогулки берут тяжелые брезентовые мешки. Их никто не останавливал и не преследовал. Друзья подошли к машине, Сергей распахнул дверку. Валера первым забросил мешок в салон, затем Артур втолкнул свой и, не оглядываясь, нырнул следом.
        - Давай! Давай, гони! - выкрикнул Валера.
        - Мы это сделали! Yes! - воскликнул Артур.
        Сергею показалось, что на крыльце среди людей мелькнуло очень знакомое лицо. Неужто - он?
        Валера сдавленным шепотом заорал: «Вау!» - заколотил по мешкам ладонями и запрыгал на сиденье, почти ударяясь макушкой в крышу. В салоне с мешками было тесно, но он этого не замечал. Артур оглядывался то на крыльцо, то на узкие институтские ворота. Сергей газанул, развернул машину и, непрерывно давя на газ, выехал на улицу.
        - Спокойней, Серега, нам недалеко, не хватало еще здесь в ДТП въехать, - заметил Артур.
        - Не боись, прорвемся! - пробормотал водила.
        - Ты сам не боись, - заметил Валера, - и сойди со встречной полосы.
        - Отвали, - огрызнулся Сергей.
        - Сейчас направо, - спокойно скомандовал Артур. - К моргу.
        - Круто! - заржал Валера. - Вот это финт! Устроим могильник, как «Несчастный случай»!
        - У тебя сигареты остались? - спросил Артур водителя.
        Сергей протянул через плечо почти пустую пачку.
        - Мне показалось…
        - Ну?
        - Кажется, на крыльце института мелькнул мой папашка…

2
        На матч «Чкаловец» - «Шахтер» Сергей должен был пойти с приятелем Лехой. Вообще-то раньше компашка у них была человек десять, но как-то сама собой она развалилась: трое ушли в армию, двое залетели в тюрьму за то, что с девчонки золотые сережки сняли, один умник уехал учиться в Екатеринбург, пропал, можно сказать, человек, как и еще двое братьев, поменявших травку на героин. Была компания, да сплыла.
        Лехи дома не оказалось, а его мать захлопнула перед серегиным носом дверь, не сказав даже, где можно найти ее сынка. А может, и сама того не знала. Сергей обошел пару ближайших пивных точек, но Леха, видно, уже нажрался и валяется на какой-нибудь хате с красными белками и пеной на губах. Вроде не припадочный, а в беспамятстве всегда из него пена лезет, словно он не водяру, а шампунь пьет. Серега плюнул на поиски этого придурка, взял пива и отправился на стадион.
        Наши играли с командой из Прокопьевска, и это давало им определенные шансы на победу, хотя в последнее время «Чкаловец», несмотря на расклады спортивных комментаторов, практически все матчи проигрывал, вплотную приближаясь к званию заслуженной дворовой команды. Благодаря этому билеты без проблем можно купить перед матчем, а, значит, лишний лехин билет больше, чем за полцены, не продать. Сергей постоял несколько минут у кассы, нашел клиента и с легким сердцем вошел на стадион.
        Трибуны заполнены больше, чем наполовину - болельщики, значит, поверили в прогнозы неутомимых комментаторов, а может, просто погода хорошая. Серега нашел местечко на любимой трибуне (не только его любимой - народу тут всегда полно), открыл пиво и скоротал первой бутылкой минуты перед матчем, выход игроков, треп диктора и первый голевой момент. Когда Сергей достал из обширного кармана куртки вторую бутылку, рядом с ним возникли двое парней.
        - Браток, подвинься, пожалуйста, нам с другом на камчатке не в кайф зырить.
        Тот, что говорил - курносый блондин, рот до ушей, - лыбился вполне доброжелательно, так что Сергей никакого напряга не почувствовал. Ему не жалко, он пододвинулся, давая место пришельцам.
        - Воротчик, мяч справа! - заорал блондинчик, не успев присесть. - Не зевай!
        - Валера, не замай, йогурт стынет! - непонятно окликнул его второй кент, горбоносый брюнет лет двадцати, с черными глазами и чуть скуластым лицом.
        - Ты, Артурчик, выигрывать любишь, а я наблюдаю процесс. Тьфу, черт, опять твоя очередь!
        Странный у них базар, Сергей отвлекся от игры, наполовину непонятно говорят. Внешне обычные пацаны, хотя нет, есть в них что-то от того отличника, что в Екатеринбург свалил.
        Валера сел, достал из-за пазухи чуть початую бутылку водки, а Артур вынул два пластиковых стаканчика.
        - Дразнишься? - с укором произнес Валера.
        - Отнюдь нет, - с деланой серьезностью сказал Артур. - Это тебе за тонкость наблюдения. Я выигрывать люблю!
        Валера налил, они выпили, а Сергей отвернулся еще раньше. Пьют пацаны, чего мешать, таращиться.
        Наши атаковали вяло, словно перед игрой объелись, а прокопчане шли вперед, будто завтрак пропустили и на обед еще не заработали. Сергей болел за своих, вскакивал, свистел и матерился, кричал: «“Чекалда” - чемпион!», однако это не слишком помогало. Соседи его болели тоже активно и громко, но за кого - Сергей не понял. Хорошие парни, веселые, вот только пьют не как все, разом, а по очереди. И даже не по очереди, а по какой-то системе, потому что Артуру наливают чаще, видно, он выигрывает. Как «шахтеры» - 2: 1, вдруг сообразил Сергей.
        - Браток, закурить не найдется? - снова обратился к нему блондин Валера.
        Сергей повернулся, достал пачку и угостил соседей.
        - Ты ведь за наших болеешь? - спросил Валера и, не дожидаясь ответа, предложил: - Выпьешь с нами?
        - Я вроде пиво…
        - Да ладно, крепче ляжет, - подмигнул сосед и протянул стаканчик. - Давай по-быстрому, а то я свой момент пропущу!
        Валера выпил.
        - Какой момент?
        - Игровой.
        - Я не понял, вы во что играете?
        - Да в футбол, браток, в футбол! - ухмыльнулся Валера. - Понимаешь, я выпиваю, только когда по вражеским воротам бьют наши, а мой друг - когда по воротам бьют эти вот, из Прокопьевска.
        - Меня зовут Артур, - повернулся к Сереге второй сосед. - А тебя?
        - Сергей.
        - А я - Валера, - представился первый, которого он уже запомнил.
        - Валера проигрывает, - пояснил Артур, - получается неровный счет, вот он и злится. Если хочешь, можешь составить ему компанию, будете вдвоем пить за «Чкаловца». Хотя вряд ли это ему поможет.
        - А ты болеешь за «Шахтер»?
        - Нет, просто так веселее. Иначе эти доходяги совсем нас достанут. Во, смотри, опять моя очередь пить!
        - Тогда я вас пивом угощу, - Сергей достал последнюю, припасенную на второй тайм бутылку.
        Водка кончилась, та же судьба постигла и пиво, а игра тянулась, и счет стал уже 4: 1.
        - Вот спиногрызы, блин! - ругнулся Валера, заглядывая в пустую бутылку.
        - Не твой момент, - заметил Артур.
        - Да все равно, достали меня эти гады, им бы спортивной ходьбой заниматься, а не в футбол играть!
        - Ты не справедлив, Валера, для бойцов варикозного отделения из чахоточного центра они очень неплохи. Любую инвалидную команду они порвут, как печенюшку.
        - Сделать бы им темную! - в сердцах сказал Сергей.
        - Этому препятствует большая продолжительность светового дня, - философски заметил Артур.
        А Валера не выдержал и запустил бутылкой в поле, но ни одного футболиста, ни вражеского, ни своего, который еще хуже, он не поразил.
        - Мало водки взяли.
        - Так давайте продолжим? - предложил Сергей, вспомнив, что у него есть мелочь от продажи билета.
        Валера пожал плечами.
        - Всегда, блин, готов.
        - Давай, - принял решение Артур. - Пойдем ко мне, пока предки на даче.
        Квартира Артура оказалась в Центральном районе, а дом был обычный, хрущевский, близнец Серегиного. В ближайшем продуктовом друзья купили литр водки, полкило колбасы, кабачковую икру и тоник «Швепс».
        - У меня такое ощущение, что в местные лимонады добавляют чернил, - откручивая пластиковую пробку, прокомментировал последнюю покупку Артур. - В тоник для горького вкуса, а в остальные - для цвета.
        - Артурчик у нас гурман, - сказал Валера. - Он и водку пьет только на спирте «Люкс».
        - Зато ты, как малолетний шимпанзе, тащишь в рот всякую пакость, - отозвался друг. - Пепел «Огуречного лосьона» стучит в моем сердце.
        - Лосьон разве горит? - спросил Сергей.
        - Горит. В основном по утрам, в колосниках! - заржал Валера.
        Сергей чуть было не обиделся, так и хотелось врезать по ухмыляющейся роже нового знакомого. Чего он все ржет и никогда не ясно: над ним или нет?
        - Серега, твое предложение насчет темной, - вспомнил вдруг Артур, - предложение правильное, вот только не хватает нам смелых парней его осуществить.
        - Поддерживаю предложение! - сказал Валера, хотя на самом деле уже поддерживал полный стакан. - Летом темную футболистам, зимой - хоккеистам. Те тоже совсем мышей не ловят, скатились во вторую лигу.
        - Вот именно! - Сергей взял свой стакан.
        - Выпьем за нашу окончательную победу! - произнес Артур.
        - Все-таки «чкаловцы» гады, - заметил Валера, закусывая «Докторской». - Они не только всем настроение портят, они еще моего друга спаивают! Ведь это же невозможное дело, насколько ему пришлось больше водки выпить, чем мне… чем нам с Серегой.
        - Завидуешь? - прищурился Артур.
        - От такого боления можно белой горячкой заболеть. А мне… то есть нам с братком даже забалдеть не с чего! Счет, ладно, счет - хрен с ним, не повезло, но по воротам нападающие бить обязаны!
        - Или пусть уходят в защитники! - кивнул Сергей.
        - Не могли наскрести игроков на одну хорошую команду - сделали две плохие. На фига, спрашивается? - пожал плечами Артур.
        - Да я бы этих тренеров с директорами… - Валера стукнул по столешнице так, что стаканы подпрыгнули, а бутылки опасно закачались.
        - А давайте, правда, - темную! - повторил Сергей.
        Артур ничего не успел ответить, его перебил дверной звонок. Он вышел в коридор и глянул в глазок - никого. Пошел обратно, но вдруг за дверью раздался женский крик:
        - …Скорее! Помогите! Боже мой! Приезжайте сейчас! У меня авария, вода хлещет!.. Какая заявка? Да вы очумели, я же всех соседей затоплю!.. Господи, боже мой! Я же говорю - прорвало где-то, вода льет!
        Артур догадался, что это соседка говорит на площадке по радиотелефону, и открыл дверь.
        - Что у вас случилось, Анна Харламовна?
        - Ой, как хорошо, Артур, что ты дома! Несчастье у меня - трубу прорвало, наверное, вода по ванной так и хлещет, в комнаты течет! А у меня же евроремонт, мебель старинная, на полу - ковер персидский!
        - Вода горячая?
        - Слава богу, холодная, но так льет!
        - Минутку. - Артур вернулся в комнату. - Валерка, у соседки трубу прорвало.
        - У той, у хорошенькой?
        - Нет, у Хамовны.
        - Это которая карга-полковница? - встрепенулся Валера.
        - Ага! Которая нас всегда в подъезде ловила и по мозгам моралью ездила, а червонец занять не хотела.
        - Так мы ей сейчас поможем, - подмигнул Валера, потирая руки. - Из антиквариата переправу сделаем.
        Артур наклонился к его уху и что-то сказал.
        - Вам помочь? - спросил Сергей. - Я могу.
        - Пошли, Серый! - пригласил Валера. - На шухере постоишь.
        - Да нет, Серега, все нормально, - похлопал его по плечу Артур. - Ты в сантехнике чего-нибудь понимаешь?
        - Ну, так… более-менее.
        - Тогда идем.
        Друзья зашли в соседнюю квартиру, где ковровая дорожка в коридоре уже плавала, а хозяйка металась из ванны в комнату и по-прежнему орала в телефонную трубку, вызывая теперь уже спасателей.
        - Ой, мальчики! Как я рада вас видеть! Артур, как хорошо, что я застала тебя с друзьями! - от Анны Харламовны, заметил Сергей, пахнуло вермутом.
        - Сейчас мы все сделаем, - пообещал Валера. - Где течь? В кормовом отсеке?
        - Нет, не на кухне, а в ванной, смотрите, как льет. - Анна Харламовна показала на свои ноги, обутые в зимние сапоги и погруженные по щиколотку в воду. - Персидский ковер уже потемнел!
        Хозяйка завела парней в ванную, где вода хлестала прямо из стены под раковиной.
        - Вот ведь несчастье! Если можете, то перекройте воду!
        - Серега, глянь, - распорядился Артур. - Валера, а ты посмотри, что можно сделать с ковром.
        - Ага. - Валера из ванной испарился.
        Хозяйка продолжала причитать и пахнуть. Сергей полез под раковину, огляделся. Артур наклонился следом.
        - Ну, как?
        - Пара пустяков. Тут шланг…
        - Ничего пока не делай, я скажу, когда надо.
        - А чего?..
        - Так надо. - Артур разогнулся. - Придется повозиться.
        - Я сейчас инструмент с кухни принесу, - сказала Анна Харламовна.
        - Я вам помогу, - предложил Артур и, неловко повернувшись, сшиб эмалированный таз, который загремел по полу, несмотря на слой воды. - Ой, извините!
        - Будь, пожалуйста, повнимательней, Артурчик! У меня тут плитка новая и эмаль, между прочим, отбиться может.
        - Постараюсь, Анна Харламовна. - Артур похлопал Серегу по плечу.
        Он с хозяйкой вышел, а Сергей на всякий случай шланг, из которого лилась вода, направил в ванную. На самом деле, авария была смешная - отсоединился шланг, подающий воду в автоматическую стиралку, можно исправить, но Артур сказал зачем-то подождать.
        В ванную вернулся Валера, спросил громко: «Ну что там?» - потом подвинулся ближе.
        - А где фонтан? Серега, ты что делаешь? - Валера заметил шланг в ванной. - Брось его и, если можешь, добавь горячей водички. Артур просил.
        - Зачем?
        - Можешь?
        - Ну, могу.
        - Давай!
        Сергей отсоединил второй шланг.
        - А-а-а! - заорал Валера. - Анна! Харламовна! Смотрите!
        В ванную, заполнявшуюся паром, влетела хозяйка. За ней появился Артур, а Валера, наоборот, исчез.
        - Что случилось?!
        - Боже мой! Тут же плитка свежая, три дня как положили!
        - Обязательно отлетит! - воскликнул Артур. - Анна Харламовна, скорее надо убирать воду!
        Хозяйка схватила тряпку и стала возить ею по полу. Артур потянул Сергея к себе, шепнул:
        - Иди, помоги Валерке, а я ее тут подержу.
        Артур выпихнул приятеля из ванной, а сам принялся сетовать и разбрызгивать воду. Сергей вышел в коридор и увидел Валерку, волочащего здоровенный аквариум с мятущимися рыбками.
        - Помоги! - сдавленно выдохнул Валерка. Серега понял, что сейчас не до расспросов и поспешил на помощь. Они быстро протащили груз мимо ванной, вход в которую старательно перегораживала спина Артура, миновали коридор, вышли за дверь и ввалились в соседнюю квартиру.
        - Куда?
        Валера кивнул на стол в гостиной, где закуска оккупировала лишь один край, а большая часть столешницы оставалась свободной. Водрузив аквариум, Валерка повалился на диван и, по обыкновению, заржал.
        - Ой, не могу! Ну, умора!
        - Мне Артур сказал вернуться.
        Новый приятель смог в ответ только махнуть рукой. Сергей вышел снова на площадку, где столкнулся с Артуром.
        - Все, концерт для шлангов и соло на тряпке окончен. - Приятель развернул Сергея назад. - Там спасатели явились.
        Зайдя в комнату, Артур глянул на аквариум, на закатывающегося Валерку, повалился рядом и захохотал сам. Сергей вошел следом, посмотрел на веселящихся друзей, потом на мечущихся рыбок и сам рассмеялся. Напряжение, появившееся еще на стадионе, спало.
        - Классно! - орал Валерка. - Мы это сделали!
        - А на фига? - между приступами смеха выдавил из себя Сергей.
        - Понимаешь, - сказал Артур, - она, тетка эта, - сквалыга, с детства нас к этому аквариуму не подпускала, боялась, что мы навредим ее чебакам. И мы поклялись лет десять назад, что отомстим. А тут такое стечение.
        - Течение! Протечение! - Валерку хвалил новый приступ. - Давайте… давайте их зажарим?
        - Или по Жванецкому: «Он добавил лук, картошку, соль и поставил аквариум на огонь».
        - Воды многовато, - серьезно произнес Сергей, чем вызвал очередную волну хохота.
        Артур сел и достал сигареты.
        - Как же она меня доставала! До сих пор забыть не могу.
        - А вдруг она на нас наедет? - спросил Сергей. - Аквариум ведь не иголка.
        - Не ссы, браток, мы там пару банок разбили и несколько килек по персидскому ковру размазали. - Валера тоже сел. - Ну вот, теперь можно и выпить! За победу над Хамовной!
        - Водку не хочу, - скривился Артур.
        - Вот те раз! Мусье граф, так ведь разносолов не припасено, - развел руками Валерка.
        Артур достал из кармана купюру.
        - Серега, не в службу, а в дружбу, сгоняй за коньячком. - Тот взял деньги. - И меньше четырех звездочек не бери.
        - Откуда бабки? - удивился Валера.
        - Откуда-откуда - от бабульки. - Артур мотнул головой в сторону соседки.
        - Не боишься, что она теперь к нам спасателей в мундирах пришлет?
        - Волков бояться - коньяка не пить. Кроме того, вермут, который в больших количествах клюкает Хамовна, способствует склерозу. Не замечал?
        - Ага. Но коньяк - лучше! - Валера подошел к столу. - Давай, Серый, мы с тобой по посошку, раз Артур упрямится. - Он приобнял нового друга за плечо. - Ему и так хорошо, его команда вон сколько нафутболила, а нам едва на разогрев хватило!
        Валера налил по полстакана, приятели выпили, и Сергей почувствовал от желудка тепло и прилив сил.
        - Я скоро!
        К магазину летел Серега - как на свидание, все-таки ему страшно повезло, что такие ребята, как Артур и Валера, оказались рядом с ним на скамейке в его не лучшие, прямо скажем, времена…

3
        Месть - дело благородное и святое, всегда считал Сергей. Аквариум тащить глупо, конечно, но отплатить соседке было надо, в этом он уверен. Деньги на коньяк - мелочь, но справедливость восстановлена, и это главное.
        Нельзя спускать, когда тебя или твоих близких обижают, иначе не сможешь себя уважать. Обида, она как раковая опухоль, если ее не удалить, разрастается, и ты уже ни о чем другом думать не можешь. С Сергеем именно такая история и произошла.
        Детство его было если не счастливым, то вполне безоблачным. Мама - Марина Александровна, бывшая балерина, была домохозяйкой, много времени посвящала сыну. Отец Виктор Денисович работал в институте сначала заведующим кафедрой, а потом деканом факультета. Служба у него была серьезная, она требовала много времени и сил. Мама с этим соглашалась, старалась быть хорошей женой и матерью. Может, не все у мамы идеально получалось, но она заслужила уважение хотя бы потому, что бросила любимый балет ради семьи. К жене и сыну папаша до поры относился ровно, но потом вдруг выкинул фортель: завел себе любовницу - кассиршу из института. Какое-то время они скрывались, но, в конце концов, доброжелатели матери на папашку настучали. Он долго не отпирался (Сергей слышал часть разговора), заявил, что это серьезное чувство и мать, как бывший работник искусства, должна его (это чувство) уважать. Мама вспылила, ударила отца по щеке, покидала его шмотки в чемоданы и выкинула их за дверь.
        Надеялась ли мать на то, что отец вернется, Сергей не знал, но сам он в первое время ждал. Но папашка сделал вид, что обиделся, окончательно их бросил и стал жить с кассиршей. Вместе с ним, как потом выяснилось, к кассирше перешла и новая квартира, и новый должностной оклад - когда папашка стал проректором. А ведь он имел «приработки» и помимо оклада, их они тоже лишились.
        Дальше - больше. Матери пришлось пойти на службу, а Сергею отец запретил поступать в институт, пообещав устроить его в другой вуз. Хотя прекрасно знал, что учиться самостоятельно у сына не получится. Тут уж Серега совсем разозлился, поняв, что для папаши он стал чем-то вроде темного пятна в биографии, которое хочется от посторонних скрыть, а самому забыть.
        Именно в этот момент Сергею вдруг позвонила новая пассия отца и предложила поговорить. Он сначала думал отказаться, а потом пошел на встречу из интереса. Кассирша оказалась ничего себе, ладненькая, и это злило еще больше. Сергей послушал-послушал ее лепет про интеллигентных людей и дружеские отношения, а потом выдал ей по полной программе все, что он о ней, курве, думает. У кассирши слезы из глаз прям брызнули, и именно в этот момент Сергей почувствовал, как сладка месть, как отлегло у него от сердца. Правда, чувство удовлетворения было недолгим. Вечером позвонил отец, наорал на него, обозвал мерзавцем. Тогда Сергей попытался его послать, как пассию, папаша спохватился и сына подкупил. То есть сначала вроде уступил, стал давить на мужскую солидарность, на то, что он взрослый парень и должен понять; что во многом виновата сама мать, которая хорошо умеет готовить только яичницу и так далее. А затем папашка предложил отступного: если Сергей перед кассиршей извинится, то отец купит ему машину. Сергей обещал подумать, но едва только положил трубку, он уже знал, что согласится, потому что иметь свою
машину это… это…
        Промаявшись пару дней, Сергей позвонил кассирше и извинился. От этого унижения он почувствовал к отцу горячую обиду и ненависть, утолить которые могла только месть. Он даже хотел машину вернуть, но потом передумал и стал подрабатывать частным извозом, потому что грошовой зарплаты матери на двоих не хватало…
        История с аквариумом - это тоже была месть, понял Сергей, месть за какие-то детские обиды, но справедливая и долгожданная. Он рассказал Артуру и Валере о своей жизни так, как не мог бы рассказать никому, ведь они могли его понять, как никто. Для этого друзья и нужны.
        Сергей в них не ошибся, во всяком случае, в Артуре. Тот не просто посочувствовал товарищу, а еще и придумал, как они вместе смогут отомстить всем его обидчикам одновременно. Сергей с радостью согласился участвовать в налете на кассу института, он даже готов был взять на себя главную роль, потому что и месть-то это его, Серегина. Валерка, как всегда, заржал, заявив, что денег в этом деле чуть больше, чем мести. С его точки зрения, может, и так, а Артур признался, что придумал план из-за рассказа Сереги. Да и так понятно, что Артур сделал все ради друга, ведь налет планировался именно на тот момент, когда папаша оставался в институте вместо ректора, ему, значит, и быть крайним! Какие еще доказательства дружбы тут нужны?
        Главные роли достались Артуру и Валере, потому что Сергея в институте могли случайно узнать. Пусть так, зато папашка, гад, попался, теперь он повертится, как крыса, тонущая в сортире. И кассирша свою припарку тоже получит!..
        Вся дорога заняла минут пять - семь.
        - Здесь налево, во двор и прямо - до стены, - распорядился Артур. - Мотор не глуши.
        Сергей выполнил маневр и остановил «тойоту» в незнакомом тупичке на территории Первой городской больницы. Вокруг не было ни души, но Валера еще специально отбежал, проверил. Тем временем Артур вышел из машины, открыл ключом какую-то подсобку и вынес оттуда автомобильные номера.
        - Прикручивай!
        Пока Сергей ставил на место родные номера, Артур с Валерой затащили мешки с деньгами в подсобку. Там же они спрятали снятые номера. Лишь тут Сергей огляделся и заметил вывеску «Морг». Вот это прикол! Он захохотал, как Валерка: знатное местечко! Уж где-где, а у мертвяков вряд ли кто догадается обыск провести. Все-таки Артур - гений!
        - Кончай ржать, поехали! - окликнул его Валера. - Сейчас все дороги перекроют, чего нарываться…
        Глава пятая
        Леонид

1
        Свою очередь Клокову пришлось ждать не очень долго, допросы вели сразу несколько человек. Все равно Леонид нервничал, прокручивая про себя события последних часов. Он виноват? Вернее: его могут считать виноватым? Дело-то серьезное, кто-то ведь должен стать козлом отпущения во всей этой истории с налетом. Но больше всего его волновал другой вопрос: сумеет ли он сохранить в тайне свое фантастическое открытие? Его нервный вид может легко вызвать подозрения, а Лене сейчас терять время на милицейские допросы просто жалко, у него и без того есть над чем подумать.
        Леонид попал к мордатому молодому человеку с редкими соломенными усиками и водянистыми глазами. Перед ним уже лежала стопка исписанной бумаги, словно перед примерным учеником. Отличники в следователи идут?
        - Я дознаватель Сиротин Олег Николаевич, - представился тот и приступил почти к двухчасовому допросу.
        К этому Леонид был готов, ведь он один из главных свидетелей. Начал дознаватель с ответственности за дачу ложных показаний, потом записал анкетные данные и подробнейший рассказ о сегодняшнем утре. По уточняющим вопросам Сиротина Леонид понял, что толку с его рассказа немного. Ну и ладно. Затем дознаватель изменил тему.
        - Леонид Павлович, вы охранником работаете на полставки?
        - Да.
        - Почему?
        - Потому что целую ставку не дают.
        - Понятно… - Сиротин помолчал. - Значит, вы занимаетесь этой работой из-за денег?
        - Как все.
        - Я в том смысле, что денег вам не хватает?
        - А вам?
        - Ну… речь не обо мне. Отвечайте, пожалуйста, на вопрос.
        - Это ведь не основание для подозрений?
        - Конечно, конечно. Продолжим. Вы знали о предстоящей поездке в банк?
        - Знал. Мне вчера Людмила… э-э-э… Константиновна сказала.
        - Зачем?
        - Ну а вдруг я на больничном - мне ж тогда замену придется искать.
        - Леонид Павлович, вы никому не говорили о том, что сегодня будет зарплата?
        - А зачем?
        - Ну, случайно, по неосторожности… под шафе?
        - А чего говорить-то? - пожал плечами Леня. - Все и так знают, к нашему приезду уже очередь стояла.
        - У вас нет никаких подозрений?
        - Нет.
        - А этих налетчиков вы никогда раньше не видели?
        - Я же сказал - нет.
        - Я вас еще о них не спрашивал.
        - Вы спросили: не подозреваю ли я кого. Если б я их знал, то заподозрил.
        Сиротин подумал.
        - Скажите, Леонид Павлович, а вы внимательно изучали свою должностную инструкцию?
        - Честно говоря, нет.
        - Но вы понимаете, что это вас не освобождает?..
        - От чего?
        - От ответственности за неисполнение! Вы за инструктаж в журнале расписывались?
        - Кажется, нет.
        - Ну, это несложно проверить, - заметил дознаватель. - Гораздо сложнее объяснить, почему вы не преследовали преступников?
        - Я преследовал!
        - Имеется в виду - сразу, как увидели.
        - Но ведь они же вместе с Людмилой… Константиновной пришли. Кто ж знал?
        - Хорошо, на сегодня закончим.
        - А что еще-то? Я вроде все рассказал.
        - Вы сейчас, пожалуйста, вместе с вашими коллегами съездите к нам в управление для составления фоторобота преступников.
        - Но…
        - Вы разве не хотите помочь следствию?
        - Хочу. Но, мне кажется, что Антонина Макаровна и Людмила Константиновна и без меня справятся.
        - Они обе в шоке и не могут хорошо описать преступников. Так что ваша помощь необходима.
        - Ладно, - улыбнулся Леонид, довольный тем, что главные свидетели вне игры.
        - Вот и отлично… Да, еще одно, Леонид Павлович, вот здесь еще распишитесь.
        - Пожалуйста. Это что, протокол?
        - Нет, подписка о невыезде…

2
        Честно говоря, у Лени мелькнула мысль догнать парней в камуфляже и спросить: куда они поволокли мешки? Ситуация показалась ему странной. Но не мог он, не мог, потому что… У каждого человека есть гордость, и никому не хочется выглядеть дураком в глазах соперника. Пятнистые спины еще маячили где-то в конце коридора, когда с лестницы второго этажа кубарем скатился проректор Ерофеев.
        - Что с Людой?! - выкрикнул он и ворвался в кассу, дверь которой оказалась не запертой.
        Леня переглянулся с Родиком и двинул следом. Кассирша Людмила сидела, привязанная к стулу, с заклеенным скотчем ртом. Вокруг нее суетился Виктор Денисович: он, успокаивая, гладил Люду по голове, искал на столе ножницы и бормотал:
        - Не волнуйся, Мышка, я сейчас, Мышка!
        На вошедших охранников он внимания не обратил.
        - Ни хрена себе! - воскликнул Родион. - Вот это круто!
        Леонид зацепил край скотча и расклеил рот.
        - Осторожно! Я заминирована! - заорала Людмила так, что Ерофеев отскочил в сторону.
        - Деньги где? - тряхнул ее Леня.
        Людмила непонимающе смотрела на него секунду, потом объяснила очевидное:
        - Украли.
        Леонид выбежал из кассы и помчался по коридору. Сколько минут прошло? Две? Пять? Надо было ему на тех пятнистых напасть, но кто ж знал, что они не новая охрана или инкассаторы какие! Справа чуть сзади Леонида топал Родик. «Чего мы бежим? - мелькнула мысль. - Оружия-то все равно нет!»
        Охранники выбежали на крыльцо, похожее на леток улья в теплый день. Народ суетится, но это, насколько хватало глаз, мирная суета, никаких подозрительных пятнистых спин видно не было. Потоптавшись с минуту, охранники вернулись в кассу, едва пропихавшись сквозь толпу в дверях. Проректор стоял перед женой на коленях и резал веревку.
        - Виктор Денисович! Вы милицию вызвали? - спросил Леня.
        - Да, и взрывников тоже.
        Люди в дверях заволновались, потом расступились, в кассу ввалилась главбухша: волосы растрепаны, лицо, словно посмертная маска, на запястье - обрывок веревки. Леонид галантно пододвинул ей стул. Макароновна плюхнулась на него, будто мгновенно обезножев.
        - Виктор Денисович, вы милиции сообщили?
        - Уже вызвали, Антонина Макаровна, - успокоил проректор, - и взрывников тоже.
        - Зачем?
        - На Людмиле мина!
        - А я свою оторвала.
        - Как и вы… вас тоже?
        - Я же вам говорила, Виктор Денисович!
        - Ничего вы мне не говорили!
        - Я вам все про ограбление рассказала. Почему вы их не задержали?
        - Было уже поздно.
        - А вы?! - Макароновна уставилась на Леонида и Родиона. - Вы мне за все ответите!
        - А мы чо? - Родик нырнул за спину Клокова. - Не хватало нам еще за чужие дела отвечать.
        - Антонина Макаровна, сами-то вы где были? - осенило вдруг Леню. - Людмила к вам ходила?
        - Я где надо была! Меня, между прочим, бандиты связали и заминировали как ее. - Макароновна ткнула пальцем в кассиршу. - Но я развязалась и позвонила Виктору Денисовичу!
        Толпа на пороге снова расступилась, в маленькое помещение с трудом втиснулся милиционер в бронежилете и с автоматом на шее.
        - Попрошу всех оставаться на своих местах и ничего не трогать! - приказал он.
        - Можно я встану? - попросила вдруг Людмила. - Я писать хочу.
        - Тебе нельзя, у тебя же мина! - воскликнул проректор Ерофеев.
        - Мина?! - услыхал милиционер. - Так, всем очистить помещение, кроме женщины с миной. Быстро!
        - Но…
        - Да оторви ты ее, - сказала Макароновна и шагнула к Люде.
        - Не-ет! - крикнула та. - Я боюсь.
        - Не бойся, я с тобой, - напомнил Виктор Денисович.
        - Очистить помещение, я сказал!
        Милиционер выгнал всех в коридор, и остальное Леонид наблюдал и слушал уже из коридора. Мент по телефону объявил операцию «Перехват» по поводу какой-то белой «тойоты», которую заметил проректор. Он, как понял Леня, сначала на крыльцо сбегал, а потом уже примчался в кассу. Потом милиционеры искали утку для Людмилы, которая грозилась не выдержать, потом приехали саперы. Один из них осмотрел кассиршу, потом, словно пластырь с зажившей царапины, содрал взрывпакет. Люда вскрикнула и потеряла сознание, Виктор Денисович бросился ей на помощь, но его в кассу не пустили, - милиционеры предпочли надавать даме легких пощечин и вывести ее из помещения. Затем они занялись осмотром места преступления и закрыли дверь. Другие менты окружили всю толпу любопытствующих и загнали ее в одну из аудиторий, велев не разговаривать. Уже через полчаса начались допросы, а Леонида вызвали одним из первых, потому что он был охранником. Вот тут он впервые в жизни уступил бы свою очередь кому угодно.
        Леонид успел подумать о том, как вести себя на допросе, что говорить, а что нет. В целом все прошло нормально. На детекторе лжи его не проверяли, так что он посчитал, что отбрехался. Но вот последняя фишка про подписку о невыезде его смутила. Она говорила о том, что на самом деле он не свидетель, а подозреваемый. Леонид не сдержался и поинтересовался об этом у Родиона, которого, как и его, задержали для составления фоторобота.
        - С меня тоже подписку взяли, - признался Родик. - Тебе-то хорошо, у тебя судимости нет, а до моей наверняка докопаются и мурыжить начнут, проверять на причастность.
        - А что мы могли сделать, даже если бы знали, что это грабители?
        - Не знаю. Тревогу поднять или драку устроить.
        - Ты у них кобуры видел?.. Какая там драка!
        - Вот так перед следователем и отмазывайся.
        - А…
        - Леонид, можно тебя на минутку? - к группе, которая должна ехать в управление, подошел проректор Ерофеев.
        - Виктор Денисович, нас просили не отлучаться.
        - Ничего страшного, мы вот тут в коридорчике поговорим, ты ничего не пропустишь.
        - Хорошо. - Леонид, ругаясь про себя, вышел из аудитории следом за проректором. Ему равно не хотелось и говорить с Виктором Денисовичем, и составлять фоторобот. - Ну что?
        - Понимаешь, Леонид, вышла маленькая неувязочка. - Ерофеев распахнул папочку. - Дело в том, что ты вовремя не расписался за инструктаж.
        - Какой? По технике безопасности? - уставился на него Леня.
        - Ха-ха, смешно, - оскалился Виктор Денисович. - Ты же умный парень, понимаешь, что речь об инструктаже охранников. Вот здесь, пожалуйста, распишись.
        - Но ведь никакого инструктажа не было.
        - Как не было? Мне доложили, что был.
        - Не было, Виктор Денисович.
        - Ты, наверное, забыл.
        - Нет.
        - Безобразие! Я непременно разберусь с этим вопросом, - пообещал Ерофеев. - А сейчас тебе обязательно надо расписаться в журнале.
        - Но ведь инструктажа не было.
        - А по технике безопасности был?
        - Нет, но…
        - Тут то же самое, ничего страшного. За технику безопасности ты же расписываешься, распишись и за охрану, чего тебе стоит? Что ты из себя такого принципиального строишь, Леонид?
        - Не в этом дело.
        - А в чем? Мы же, в конце концов, коллеги, мы работаем в одном институте, это ты понимаешь? И дальше работать будем, будем вместе расти, так сказать. Ты ведь, Клоков, можешь стать преподавателем, научным сотрудником… Понимаешь, о чем я? Кроме того, у тебя должно быть элементарное чувство патриотизма, мы ведь все вместе, как одна семья, можно сказать. А ты своим упрямством подводишь своих старших товарищей. Пойми, Леонид, для тебя это мелочь, если что, мы тебя поддержим характеристикой или чем другим, а иначе из-за тебя всему ректорату эта история может боком выйти. Даже Игорю Кирилловичу могут грозить неприятности. Ты этого хочешь?
        - Нет.
        - Значит, подпишешь?
        - Леня! Ехать пора! - Из аудитории высунулась стриженая голова Родиона.
        Никогда Клоков не был так рад видеть своего напарника, как сейчас.
        - Иду!
        - Ну, мы договорились? Ты распишешься за инструктаж?
        - Я подумаю, - сказал Клоков, отступая к двери.
        - Ты хорошо подумай, Леонид, - напутствовал его Ерофеев. - Тебе тут еще работать!
        Несмотря на то что налетчиков Леня разглядел хорошо, в управлении, при составлении фоторобота, он сидел тихо и голос почти не подавал. И не потому, что его расстроили подписка о невыезде и угроза проректора. Эти неприятности были мелочью по сравнению с одним оглушающим фактом: он знал одного из налетчиков не только в лицо, он знал его по имени…

3
        Знакомство Леонида с Олей произошло на КВН и было весьма эффектным. Конечно, Леня никогда бы ей не признался, что встречу он тщательно подготовил.
        Первый раз он увидел Ольгу у кабинета главбухши, когда девушка приходила к матери на работу. И сразу влюбился, так она была очаровательна: высокая брюнетка с серыми искристыми глазами и молочной кожей, походка легкая, все движения плавные, закругленные, словно у балерины. Потом Леня еще несколько раз встречал Олю в институтских коридорах, но ни разу не осмелился с ней заговорить. А она его, конечно, не замечала, ну, это понятно, ведь мужчина должен чем-то обратить на себя внимание дамы. И желательно при необычных обстоятельствах. Леня про себя изобретал тысячи способов, но все они были один сумасшедшее другого. Леонид знал, что реальность отличается от фантазии тем, что в ней ситуацией управлять трудно, а допустить промашки он не мог. И вот наступил более-менее подходящий момент, которым Клоков решил воспользоваться.
        У Лени был приятель - кавээнщик Боря Маслодоев. Дружили они давно, с тех пор как учились на первом курсе строительного факультета. Оба институт пока не закончили, уйдя в академический отпуск. Леня стал старшим лаборантом, а Боря тоже кем-то, но он свою должность толком и сам не помнил, потому что на самом деле стал профессиональным хохмачом-затейником. Сейчас победы кавээновской команды не менее важны, чем, например, межвузовский чемпионат по баскетболу. Единственная разница в том, что найти и принять в институт готовую команду баскетболистов можно, а команда кавээнщиков формируется из уже поступивших студентов. Это потом они уходят в академотпуск, прыгают из вуза в вуз, числятся «подснежниками» в лабораториях, потом, когда проявят скрытые таланты. Боря их никогда не прятал, а с первого дня пел, орал, прикалывался над однокашниками с таким энтузиазмом, что от темной его спасала только кавээновская команда, как предохранительный клапан перераспределявшая его необузданную энергию. КВН же стал основным видом деятельности Маслодоева, потому что с его способностью корчить рожи, необходимости учиться
уже не было. Боря обзавелся брюшком, поклонницами и постоянным местом в сборной института.
        Почему Маслодоев с ним дружил, Леонид не помнил: то ли он дал кавээновской звезде списать, то ли не поддержал предложение набить Борину морду. По крайней мере, фундамент их взаимоотношений был достаточно крепким для того, чтобы Маслодоев мог всегда рассчитывать на стакан лабораторного спирта, а Леня - на лучшие места в зале.
        И вот однажды, накануне одной из игр кассирша Людмила упомянула, что Макароновна искала билет для своей дочери.
        - …Понимаешь, в кассе уже ничего приличного нет, а я сразу вспомнила о тебе, Леня, ты же дружишь с этим… страшный такой… Маслодоев!
        Леонид тут же помчался искать приятеля, который как всегда околачивался на экономическом - факультете с максимально женским населением. Несколько девчонок, растопырив глаза, слушали его байки.
        - Здорово, Боря!
        - Привет, буфет!
        - Почему буфет?
        - Шутка такая, а ты не догнал! - заржал приятель. - Как делишки, как картишки?
        - Опять шутишь? - догадался Леонид.
        - Забавный ты парень, Леня, - сказал Маслодоев. - Хочешь в команду попробоваться?
        - Нет, Боря, спасибо. У меня к тебе дело. Отойдем?
        В коридоре Маслодоев сразу выпалил:
        - А вот не дам!
        - Чего - не дашь?
        - Билетов. Угадал?
        - Мне серьезно очень надо.
        - Понимаешь, старик, кончились. У нас же полуфинал регионального конкурса, и соперники самые сильные - из Томска. Только что девчонкам последние контрамарки отдал.
        - Забери!
        - Это тебя, я вижу, забрало. Что случилось-то?
        - Надо.
        - А-а-а… порозовел! Подружку завел?.. Только не ври зря, я и так вижу. Но помочь не могу… Хотя… тебя и не заподозрит никто… - Маслодоев критически оглядел фигуру Леонида. - Классический интеллигент в маминой кофте.
        - Что?
        - Попробоваться тебе все-таки придется. Чуть-чуть.
        - Но ты же знаешь, что на сцене я потеряюсь.
        - Поработаешь в зале - подсадкой.
        - Но… а билеты?
        - Два места в пятом ряду. Лады?
        Леонид согласился, потребовав билеты вперед. Один он сразу отнес главбухше, а второй оставил себе.
        На игру Клоков пришел за сорок минут до начала и полчаса провел в нервном разглядывании публики. И вот, словно по волшебству, в проходе появилась Оля, сверилась с билетом и села рядом с ним! Леня пару раз осторожно покосился на соседку, вблизи она была так же прекрасна, и пахло от нее восхитительно.
        Началась игра, Клоков смеялся вместе с залом, но больше внимания обращал на реакцию соседки. Маслодоев вовсю старался в скетче про Антонию и Клеопатра, где он играл даму, затем посещал центр недвижимости «Голгофа» и показывал самоубийство с помощью бумеранга. Когда объявили конкурс вопросов из зала, Леонид был готов и первым занял место у стоявшего рядом микрофона.
        - Здравствуйте! У меня вопрос к команде хозяев: одно женские движение на Западе борется за свои права под лозунгом «Писсуары для феминисток!» Ваша команда исключительно мужская, у нее есть лозунг?
        Маслодоевские коллеги поморщили лбы и ответили:
        - Лозунг есть: «Кто не с нами, тот феминист!»
        Зал грохнул и зааплодировал, а раскрасневшийся Клоков вернулся на место и заметил обращенный на него взгляд.
        - Мне ужасно понравилось, вы задали очень смешной вопрос! - выпалила соседка. - Вы, наверное, и сами в КВН играете?
        - Уже нет, - почти честно сказал Леонид. Ведь формально говоря он свою первую и последнюю роль уже отыграл. - Чувство юмора изменило мне с чувством меры, пришлось развестись. Так что я скорее зритель.
        Соседка опять рассмеялась и, что самое поразительное, даже не пыталась смотреть на сцену.
        - Вы очень смешной, - сказала она с удивлением. - Меня зовут Оля, а вас?
        - Леонид. Можно Леня.
        - Очень приятно, Леонид.
        - А мне вдвойне, - опять зарумянился Клоков, но постарался держаться солиднее, раз он вдруг оказался зубром кавээновской сцены. - Привет в России, как говориться, больше чем привет.
        - Это тоже вы придумали?
        - Честно говоря, не помню кто, - объективно сказал Леня. - Дело ведь не в авторстве, а в том, чтобы вспомнить анекдот к месту.
        - Точно! - Оля была в восторге. - Я сама вечно забываю анекдоты и страшно злюсь, когда они вспоминаются после подходящей ситуации. Уж лучше бы совсем не вспоминались!
        - Память, как второе дыхание, может прийти, а может и отстать от первого вплоть до времени клинической смерти! - Леонид в соответствии с ожиданиями собеседницы вдруг стал остроумным.
        Девушка захлопала в ладоши, так, что окружающие на нее зашикали - слушать мешаешь! Ольга приложила пальчик к губам.
        - Давайте договорим в антракте.
        - Ага, в буфете, - согласно кивнул Клочков, - и деньги обналичим, и яйца обомлетим…
        Откуда у него выскакивали эти фразы, Леонид и сам не понимал - то ли из книжки недавно прочитанной, то ли действительно из КВН. В любом случае, он был признателен анонимному подсказчику и молился только об одном: чтобы невидимый суфлер его не подвел сегодняшним вечером. Слишком важный это для него вечер.
        В антракте они действительно дошли до буфета, но оголодавшие студенты собрались в такие очереди, как будто вели свой род от саранчи. Леня с трудом раздобыл два стакана апельсинового сока, и они мило проболтали до третьего звонка. Оля держалась просто, смеялась весело, искренне, и от этого Леонид испытывал незнакомое, легкое, радостное чувство - вдохновение и потому любил Олю еще больше.
        После первого у них было еще три свидания: ресторан, зоопарк, театр. Леонид, словно наркоман, не мог обойтись без олиной улыбки, блеска глаз, но вызывать их должен был именно он. Если они шли в ресторан, то Леня знал, что «крошки - это опилки хлебного дерева» и что «еде все возрасты покорны». Если в театр, то: «Уж Герман близится, а полночи все нет», если в зоопарк - «от львиного рыка не спал весь район, и льва, по просьбе жителей, подвергли временной кастрации с хроническим исходом»…
        А потом Ольга стала его избегать. То есть у нее всегда находились уважительные причины, чтобы отказаться от свидания, но Леонид сразу почувствовал неладное. У него случилось что-то вроде ломки, он не находил себе места, был попеременно то нервным, то задумчивым. В отчаянии Леня даже пытался поговорить с Макароновной. В своих чувствах он напрямую не признавался, а делал вид, что они с Ольгой давно знакомы. Макароновна его сразу заверила, что она на его стороне, но тут же посетовала, что никакого влияния на дочь не имеет, а Олечка больше всего увлечена учебой: «Сегодняшняя молодежь, Леня, такая целеустремленная…»
        «При чем тут учеба?» - не понимал Леонид. Что, он мешает ей учиться? Наоборот, он готов помочь. Леня, как ни старался, не понимал, почему они не могут встречаться и по-прежнему весело проводить время. Ведь он был таким, каким нравился Ольге: остроумным, веселым и находчивым. Что изменилось? Или она действительно очень занята? Леонид гадал, но никак не мог прийти к определенному выводу: в чем причина их разрыва? Все так хорошо начиналось, а потом… что-то изменилось, что-то произошло.
        Неизвестность была хуже всего, Леонид даже напивался несколько раз, но толку от этого не было. Все невеселые мысли, изгнанные с вечера, возвращались по утрам, да еще в компании с головной болью. Наконец он сдался, взял несколько дней отгулов и стал следить за Ольгой. Чувство стыда от подглядывания прошло быстро, а на его месте возникло ощущение странной близости. Леня теперь знал о девушке гораздо больше, чем раньше, знал ее привычки, расписание занятий в университете, любимую кафешку и сорт мороженого.
        И вот однажды в этой кафешке за столик к Оле подсел какой-то незнакомый парень. Не просто подсел, но сначала поцеловал ее в губы, поцеловал уверенно, словно имел на это право. Да, похоже, имел, потому что Оля не только не была против, но сама к нему потянулась.
        Леня, как это увидел - прямо взмок от возмущения. Кто этот нахал? Откуда взялся? Оля никогда о нем не упоминала, значит, он появился недели три назад. Но зачем? Откуда? Почему? Леонид, оглушенный потоком вопросов, замер у стеклянных дверей кафешки. В этот момент Ольга оглянулась и заметила Клокова. Леонид решительным жестом распахнул дверь и направился прямо к их столику.
        - Здравствуй, Оля.
        - Привет.
        - Как поживаешь?
        - Нормально. Что ты тут делаешь?
        - Значит, нормально? Не скучно, значит?
        - Ты откуда взялся? Ты за мной следишь?
        - Кофе зашел попить. Тут кофе всем подают или только избранным?
        - Послушай, не надо напрягаться, - встрял незнакомец. - Хочешь что-то сказать - скажи спокойно. И сядь, не отсвечивай.
        - А ты, Оля, не хочешь меня пригласить? - поинтересовался Клоков, внутренне напрягаясь струной.
        - Извини, Леонид, мы заняты. - Ольга смотрела словно сквозь него. - Давай поговорим в другой раз.
        - Ну конечно, ты опять занята!
        - Я тебя прошу, не устраивай глупых сцен, у тебя нет на это никакого права.
        - Оля, это кто? - спросил незнакомец. - Почему он к тебе пристает?
        - Никто. Валера, пожалуйста, успокойся.
        Но Валера уже приподнялся со стула.
        - Ты чего тут волну гонишь? Ты ей кто?
        - Я же сказала - никто. Валера, сядь, пожалуйста.
        - Оля, помолчи… Ну чо тебе надо?
        - Поговорить.
        - Говори.
        - Не с тобой, а с девушкой.
        - Она с тобой говорить не хочет, понял?
        - Нет, она этого не говорила.
        - Это тебе я говорю.
        - А ты что за крендель?
        - Ребята, перестаньте, ну перестаньте же!.. - Оля умоляюще глядела на них снизу вверх.
        - Щас ты у меня станешь баранкой! - Валера взмахнул правой рукой.
        Леня был готов к этому и увернулся, собираясь ответить. Но левый кулак противника в то же мгновение ударил в солнечное сплетение. Клоков согнулся почти в обещанную баранку.
        - С… с… сво… лочь! - выдавил из себя Леня последние капли воздуха, потому что сделать вдох у него пока не получалось. Наконец он перехватил глоток и тут же попытался ударить противника снизу в челюсть. Апперкот получился слабым, и Валера его руку блокировал.
        - В чем дело, молодые люди? - Из-за стойки к ним уже двигался бармен. - А ну, давайте отсюда, или я сейчас ментов вызову!
        - Уже уходим. - Валера не отпустил Ленину руку, а, напротив, вывернул кисть на болевой прием.
        Теперь Клоков уже не сгибался, а тянулся по стойке смирно, стараясь уменьшить боль в вывороченном суставе. Так, «по-смирному» Валера и вывел его за двери кафе, а там просто разжал пальцы. Леонид отпрянул, растирая больное запястье.
        Виновница стычки выскочила из помещения вслед за парнями, а бармен маячил за стеклом дверей, соображая: звонить или нет в ближайшее отделение?
        - Дураки, перестаньте! - крикнула Оля срывающимся голосом.
        - Вали отсюда, козел, чтоб я тебя больше рядом с моей девушкой не видел, - угрожающе сказал Валера.
        - Да пошел ты!.. - Леонид глянул на испуганную Олю и снова бросился на обидчика.
        Правой он шоркнул противника по скуле, а ногой ударил в бок. Валера ойкнул, пропустив пинок в почку, но успел прижать к боку ботинок соперника. Леня раскорячился в шатком равновесии на одной ноге и старался достать врага кулаком. Валера сильным ударом ботинка в бедро опорной ноги свалил Клочкова на землю и замахнулся еще, целя в лицо.
        - Валера! Да перестаньте же вы! - со всхлипом вскрикнула Оля.
        Валерий убрал занесенную руку.
        - Чтоб больше не видел. Убью! - процедил он скорчившемуся Клокову. Схватил Ольгу за руку. - Пошли.
        - Идиот! - крикнула девушка лежащему в пыли Леониду. - Ненавижу тебя! Ты…
        Она бы еще что-то сказала, но Валера, как буксир, потащил ее за собой. Метров через десять она приноровилась к его широкому шагу и засеменила рядом, заглядывая в лицо. Потом Валера остановил такси, и они уехали.
        Леонид дважды пытался встать, но бедро так ломило, что пришлось подниматься, поджав здоровую ногу и отталкиваясь от земли обеими руками. Прыгая на одной ноге, он убрался от кафешки, чтобы не дразнить бармена и не развлекать нескольких посетителей - свидетелей его позора.

4
        Да, позора. И дело не в случайных зеваках и не в более сильном сопернике, который его победил, дело в Ольге. Именно в ее глазах Леня оказался слабаком, ревнивым, глупым недотепой. Он не просто хуже дрался, он оказался слабее, и она это почувствовала. Клоков испугался Валеры, его уверенности, его расчетливых ударов, его сдержанности - он не нанес последний удар - его презрения и хозяйской манеры обращения с Олей. А как она кричала ему, Лене, как семенила рядом с другим… Что она кричала не так важно, важно, что в ее жизни не осталось места для Леонида, потому что она видела его униженным…
        Он не отступил, нет, он не мог отступить, потому что не умел уже жить без Оли, но не знал, что делать. Он звонил ей несколько раз - она бросала трубку, он подбрасывал письма в ее почтовый ящик - она не отвечала. Леня понимал, что всякое его появление только больше раздражает Ольгу, делает ее еще более отстраненной, еще более озлобленной.
        Следить за девушкой Леня перестал, он и так знал, с кем она встречается. Кое-какую скудную информацию он получал через Макароновну, которая по-прежнему относилась к нему благосклонно. Оля хорошо училась, занималась фитнесом, посещала с подругой театры и вернисажи. Иногда Леонида подмывало рассказать тупой главбухше, чем на самом деле занимается ее дочь, но всякий раз он себя сдерживал. Что толку в мелкой мести, в булавочном уколе, если, сделав его, он потеряет всякую надежду на то, что Ольга к нему переменится? А надежда эта почему-то в Леониде жила, хотя поводов к оптимизму никаких не было. Сколько Клоков ни ломал голову, он не мог придумать способ, как вернуть если не расположение девушки, то хотя бы внимание к его остротам. Посылать ей ежедневно букет цветов? Залезть в ее комнату на восьмой этаж по балконам? Поступить в команду Маслодоева и вместе с ней пробиться на телевидение в Москву? Но, похоже, что после их разрыва она даже КВН перестала интересоваться.
        Самые дурацкие планы рождались в его голове, ни один он не отвергал сразу, подробно рассматривал каждый, но не из веры в них, а просто, чтобы занять свободное время, которого с потерей Ольги стало катастрофически много. Леня заметил, что и на работе, где всегда можно было найти себе занятие, он, то и дело погружаясь в свои фантастические планы, стал рассеянным. Это и другие не пропустили, а Метла, так тот просто откровенно надсмехался. В другое время Леня, наверное, дал бы ему по шее, а тут было все равно. Ровно до того дня, когда на кассу института был совершен налет.
        Победители не помнят поверженных соперников, убедился Клоков. Валера прошел мимо него дважды - и глазом не моргнул! Зато побежденные помнят обидчиков, ведь они не теряют надежды отомстить. Своего обидчика Леонид узнал сразу, вот только почему-то ему сразу не пришло в голову, что соперник - вор. Он снова так уверенно держался, что охранник принял налетчика за инкассатора или кого-то вроде. И только на второй проходке, глядя в удаляющуюся спину, Леня заподозрил неладное. Но и тут он не бросился следом. Поражение научило его осторожности, а попадать впросак дважды - это уж слишком, сказал себе Клоков. И он снова обмишурился! Получается, что Валера увел у него из-под носа сначала девушку, а потом кучу денег. Хорошо, что чужих, но в некоторой степени Леня чувствовал себя за них ответственным. С одной стороны, они с Родиком свою задачу выполнили и доставили банковские мешки по назначению, но дернул их черт остаться у кассы за зарплатой! Ушли бы, и ни один не то что дознаватель, а хоть старший следователь по особо важным делам не смог заподозрить охранников в соучастии. А так запросто: ошивались рядом,
не воспрепятствовали выносу денег, не организовали погоню. Ушли бы - и взятки гладки. Все. Ни при делах. Никого не видели, ничего не слышали…
        Так поначалу рассуждал Леонид, сидя под дверью дознавателя Сиротина. Но, с другой стороны, пришло ему в голову, тогда бы он не знал, что Валера участвовал в ограблении. Если он укажет на него, как на подозреваемого, то Валеру найдут и посадят, а Леонид избавится от соперника. Он - охранник, Валера - вор, все честно. Но как на это посмотрит Ольга? Вдруг она узнает (наверняка узнает - вопрос времени), что ее Валеру заложил Леонид? Станет она относиться к нему лучше? Вряд ли. Кроме того, у Валеры может быть припасено ложное алиби, и если оно достаточно прочно, то Леонида обвинят в клевете. Валера и обвинит, объяснив мотив - месть за увод девушки. Тогда под судом может оказаться не Валера, а Леонид. Третьего поражения он просто не переживет. Нет, решил Леня, сдавать милиции Валеру ему не выгодно, гораздо более выгодно самому распорядиться этой информацией.
        Все это он успел прокрутить в голове еще до допроса, и ни сам допрос, ни последующие угрожающие намеки проректора Леню не поколебали.
        Денег он не брал, налетчикам не помогал, попристают и отстанут, решил Леонид. В конце концов, на роль соучастника гораздо больше подходит Родик Метлин с его судимостью и замашками дворового хулигана. А ему, понял Клоков, судьба дарит редкий шанс - возможность поквитаться с обидчиком. И не просто поквитаться, а вернуть любимую девушку. Валера ее не достоин, да он и не любит ее по-настоящему, раз рискует сесть за решетку и сломать ей жизнь. А Леонид поступит благородно, спасет ее от преступника, но не заложит его, а просто вычеркнет из ее жизни - как неудачный эпизод, как ошибку. За эту ошибку он ее простит и никогда не упрекнет, ведь она обманулась искренне. Каждый получит то, к чему стремится: вор - деньги, девушка - преданного мужчину, а сам Леонид - возлюбленную.
        В управлении Клоков сел с краю и никого не перебивал. Но чтобы не слишком выделяться, Леня дал пару бестолковых советов. Фоторобот Валеры, на его взгляд, получился не очень: нос крупноват и глаза слишком близко посажены. Получился уродец, а Валера, как ни прискорбно это для Лени, выглядит гораздо презентабельней. На счет его приятеля Клоков ничего сказать не мог, он его практически не заметил.
        План в голове сложился сам собой, словно ему опять кто-то диктовал. Только это уже не шутки.
        У знакомой кафешки Леониду появляться не хотелось, поэтому он подкараулил Олю у университета. Навыки слежки ему пригодились, тем более что и объект был знакомым. Леня знал, из окна какого подъезда виден вход в парикмахерскую, с какой скамейки безопасно наблюдать за Олиным домом. На третий день слежки (и пятый календарный день, потому что Леня не мог ежедневно уходить с работы) Клоков увидел Валеру. Свидание соперника с девушкой оказалось, к счастью, кратким, Леня очень боялся, что ему придется быть свидетелем малоприятных сцен. Но пронесло, парочка рассталась, и дальше Клоков повел Валеру. О хвосте тот не подозревал и даже, похоже, не опасался. Крепкие нервы у парня, решил Леонид, сам бы он после такого грабежа озирался бы без конца.
        С места свидания Валера уехал на автобусе, через семь остановок сошел и направился во двор. Леня, боясь упустить «объект», буквально наступал ему на пятки. Парень вошел в третий подъезд длинного девятиэтажного дома, Леонид остался во дворе.
        Ждать пришлось долго, Леня уже было подумал, что Валера зашел домой. Наконец «объект» показался снова. Клочков проводил его на улицу, прокатился с ним по другому маршруту пять остановок и довел до пятиэтажной хрущевки. За все время слежки Валера ни разу не оглянулся, поэтому Леонид рискнул еще приблизиться к «объекту». Он нырнул следом за ним в крайний подъезд и замер, вдруг не услышав шагов. Неужели Валера его засек? Протекло несколько томительных секунд, прежде чем за бешеными ударами сердца, внезапно бросившегося в галоп, Леня услышал шорох. Он готов был броситься вон, но звук не приближался. Потом звякнули железки… ключи! Щелкнул замок, хлопнула дверь. Значит, Валера живет на первом этаже. Клоков перевел дыхание. Осторожно поднялся по ступенькам и заглянул на площадку. Как положено - четыре двери. И какая из них?..
        Леонид вышел из подъезда и осторожно заглянул в ближайшие окна. Затем обогнул торец дома, по ходу пялясь сквозь стекла. В одном мелькнула тень, через секунду превратившаяся в толстую тетку. Она задвинула штору, а Леня двинулся дальше. Лишь в последнем по его прикидкам окне Клоков увидел Валеру. Леня прошел мимо, потом вернулся в подъезд и рассмотрел номер квартиры. Остальное было делом техники. Утром на работе Леонид включил компьютер, открыл программу «Дубль ГИС», вписал адрес и узнал Валерин телефон. Полдела сделано. Теперь эта сволочь никуда не денется, ему придется извиниться!
        Глава шестая
        Валера

1
        Мобильник зазвонил ровно в 16.00. Валера это отметил и даже разозлился: просишь друзей, просишь, а они все равно названивают днем, им чужие бабки до лампочки. Но когда в трубке возник женский голосок, злость смахнуло радостное чувство.
        - Олечка, здравствуй! Как дела? У тебя перемена?
        - Валерка, не тараторь!
        - Что-то случилось?
        - Случилось! У меня отменили факультатив. Ты можешь освободиться?
        - Натюрлих! Заеду за тобой в универ через полчаса!
        - Ты с Сергеем, что ли?
        - Нет, на работе.
        - Тем более, полчаса до меня, потом еще полчаса до дома. Давай лучше двигаться параллельно.
        - Нельзя, я умру от тоски.
        - Почему?
        - Потому что параллельные никогда не пересекаются.
        - Ну, ты и древний!
        - В смысле?
        - Как Евклид. Потому что у Лобачевского параллельные пересекаются.
        - На улице генерала Деникина?
        - Хватит болтать, если приеду раньше, то подожду тебя в беседке, где всегда. Хорошо?
        - Лады, уже бегу!
        Валера выключил телефон, сам себе удивляясь: что за манера всегда болтать вместо того, чтобы бежать! С его привычками мобила - сплошное разорение… Стоп, вспомнил Валера, теперь-то он богат! Как же он забыл? Ведь в морге хранятся два упитанных мешка и треть каждого из них - валеркина доля! Там на все хватит: и на мобильник, и на отдельную квартиру, и на Анталию, если Ольга захочет. Странное ощущение, словно все это произошло во сне. Проснулся - и вот я прежний, и кошелек мой по-прежнему тощий. Валера обнаружил, что не может чувствовать себя умозрительно богатым. Деньги нужно чувствовать рукой. Захотел что-то купить - достал лопатник, отслюнявил сколько спросили, - вот это круто! А то, что в морге… то мертво! Валера ухмыльнулся и пошел искать микрошефа.
        Мастер Бурлаков или микрошеф, как называл его Валера, сидел в подсобке и дул чай. Или что-то на чай похожее, потому что пар над кружкой не вился, а морда у мастера раскраснелась, как на пожаре.
        - Иваныч! Отец родной! - Валера сложил руки самым молитвенным манером. - Сделай божескую милость, отпусти душу мою на христианское покаяние!
        - Да ты с резьбы слетел, что ли? - прокряхтел микрошеф. - Опять отпрашиваешься?
        - Я ж в прошлую пятницу сверхурочно вкалывал!
        - Это потому что балбес! Подшипник бы сразу проверил, не ковырялся бы так долго.
        - Надо было вам, Петр Иваныч, остаться и подсказать.
        - Щас, разбежался!
        - Так я пойду?
        - Постой, слесарей же всего трое.
        Валера сменил тактику и сделал два шага вперед. Микрошеф невольно откинулся на спинку стула. Валера продвинулся еще, и, когда угроза, что он учует запах, стала совсем реальной, мастер сломался:
        - Ладно, вали. Но чтоб завтра как штык!
        - О’кей!
        Как хорошо, что у нас капитализм. Подчиненного микрошеф, конечно, не боится, а боится, что Валера, если не отпустить, со злости стукнет хозяину. А тот не выговор влепит, а тихо зарплату скостит. Так благодаря слабости Бурлакова Валерка иногда прогуливает работу. Когда сильно надо.
        А сегодня сильно. Просто невтерпеж!
        Валера запихал рабочий комбинезон в шкафчик, надел брюки, батник и пиджак, наскоро вымыл руки и выскочил из СТО пулей, никакой Иваныч его уже не остановит. Для скорости же Валера остановил «мотор».
        - Шеф, до генерала Черняховского?
        - Садись. - Насупленный водила «восьмерки» протянул руку и открыл замок дверцы. Валера плюхнулся рядом с мужиком. - Сотка!
        - Не вопрос, - улыбнулся Валера. - А что злой-то такой?
        - Из-за козлов! Которые не рулят, а, словно, рукоблудством занимаются, елозят туда-сюда. Давай, дверку нормально закрой.
        Валерка вторично хлопнул дверцей, отвалился на спинку сиденья и чуть не начал насвистывать. Но, глянув на насупленные брови водилы, не стал. Действительно, куда ж без козлов? Мужик перекатывал сигарету по рту, щурясь от дыма, и крутил руль обеими руками. Судя по его нервным движениям, они принимали участие в ралли на выживание. Тут главное протянуть до финиша, подумал Валерка, хотя бы до промежуточного - родного дома. Сегодня ему определенно везет, доехали без приключений. Расплачиваясь, Валерка не удержался:
        - Командир, у тебя пальцы стучат и коробка передач…
        - Да иди ты! Развелось, понимаешь, умников. - Мужик газанул, и «жигуль» рванул под красный сигнал светофора, но тут же завизжал тормозами и замер на «зебре».
        Вот, хмыкнул Валера, хочешь людям доброе дело бесплатно сделать, а они тебя посылают! С другой стороны, чего ему пальцы менять, когда сначала нужно нервы вылечить? Хорошо, говорят, помогают положительные эмоции. У него, Валерки, с нервами все в порядке, потому что положительных эмоций полно, настроение хорошее, такое, что петь хочется. Нервы - хоть в разведку посылай, да, кстати, их дело в институте запросто можно назвать «диверсионной операцией в тылу врага». Это не гоп-стоп на пустынной улице, это ювелирная работа при огромном стечении народа, когда лишний жест или слово грозят провалом. Но они сделали все правильно, точь-в-точь, как придумал Артур. Голова у него варит, как у целого министерства!
        Валера уже десять дней не видел Олю: то она была занята, то он готовился ну… к налету, и Артур заставлял их с Сергеем репетировать. Сам, конечно, тоже участвовал, показывал, как что делать. Между прочим, если бы не эти репетиции, Валерка бы наверняка спутался. Он, конечно, старался держаться, но мандраж был, про себя-то он это знает. Но ведь и Артур, наверное, не железный…
        Валера сам не заметил, что, подходя к дому, двигался все быстрее, а под конец, на финишной прямой перед беседкой, почти уже бежал.
        - Олька!
        - Валерка! - Она не успела встать ему навстречу, Валера припечатал девушку к скамейке, залепил рот поцелуем. Оля ответила ему, ее язычок раздвинул его губы. Валера тут же расстегнул кофточку. Девушка оторвала губы и оттолкнула парня.
        - Ты что! Кругом же люди!
        - Ну и что? Никто ж не смотрит.
        - Не хватало еще, чтоб смотрели. Да и почем ты знаешь, что не смотрят?
        Валера не стал отвечать на бессмысленный вопрос, а снова приник к девчонке.
        - Я по тебе соскучился.
        - Я тоже.
        - Тогда пошли! - Валера легко поднял Олю со скамейки, она едва успела подхватить сумочку.
        Как только они оказались под защитой двери, Валера снова атаковал подружку. Оля ответила на поцелуй, но быстро отступила, увлекая возлюбленного за собой. Она боялась, что он свалит ее прямо в коридоре, а так удалось дотянуть до комнаты и упасть уже не на пол, а на мягкий диван. Валера скинул с себя пиджак и тут же принялся за олину кофточку, а девушка стала расстегивать ему рубашку. Пуговицы не очень слушались торопливых пальцев, и то и другое они стянули через головы. Валера вдыхал аромат знакомых пряных духов, гладил матовую кожу, Оля запутала пальцы в его волосах и отрывисто дышала.
        - Давай! Еще! - взахлеб говорила Оля, ее щеки и уши стали пунцовыми… - Нет! - Она внезапно рванулась. - Дурак! - Ее распахнутые глаза наполнились слезами. - Мне больно!
        - Что с тобой? - спросил Валера, тяжело дыша.
        - У меня будут синяки. - Оля стала растирать запястье. - Что я матери скажу?
        - Ну ее к черту! Иди ко мне.
        - Нет, ты сделал мне больно.
        - Извини, я не нарочно.
        - Все испортил…
        - Это ты сейчас все портишь. Иди ко мне.
        - Нет.
        - Ну, пожалуйста, Оля! Ну, извини… - Валера обнял девушку и поцеловал в висок.
        - Ты со мной не считаешься.
        - Считаюсь.
        - Не считаешься.
        - Считаюсь. - Валера положил ладонь на ее грудь, а потом коснулся своей. - Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана: буду резать, буду бить - все равно тебя любить!
        - Тебе бы только резать, - улыбнулась Оля. - Ты иногда такой грубый…
        - И это тебе нравится.
        - Иногда.
        Валера сжал объятия.
        - Солнышко, пойдем на диванчик, у нас мало времени, скоро родители…
        - А они не придут неожиданно?
        - Нет.
        - Ты уверен? Почему?
        - Я их заколдовал!
        Оля прыснула неожиданному ответу, а Валера, воспользовавшись мгновением, подхватил ее на руки…
        - Факультатив-то ты сама себе отменила?
        - Да. Сдала работу досрочно, поэтому дополнительные занятия мне ни к чему.
        - А маман?
        - Ей в последние дни не до меня. Слыхал, что институт ограбили?
        - Нет.
        - Да ты что, все каналы об этом говорят! Правда, мама сразу телевизор выключает, нервничает.
        - Я телевизор не смотрю. А что, много взяли?
        - Ужас! - скорчила гримаску девушка. - Мама так нервничает, что даже забыла о своих матримониальных планах.
        - Она хотела сама эти деньги?..
        - Ты дикарь! - рассмеялась Оля. - Я говорю о ее планах выдать меня замуж.
        - Что-что? - приподнялся на локте Валера. - А ну-ка расскажи!
        - Ревнуешь?
        - Еще чего.
        - Очень выгодная партия. - Оля поджала губки, изображая Антонину Макаровну: - «Тебе пора подумать о будущем».
        - Она это серьезно?
        - Вполне.
        - А ты что?
        - Говорю, что интересуюсь только учебой.
        - Та-ак… И кто он?
        - Сын одного маминого знакомого бизнесмена.
        - Как зовут?
        - Романюк.
        - Ты его по фамилии называешь?
        - Я думала, ты о папаше. А сыночка зовут Борис. Он студент и уже работает на фирме отца. Блестящий молодой человек!
        - Лысый, что ли?
        - Сам ты лысый. Блестящий - значит перспективный, вот.
        - У него одна перспектива - получить по морде, - проворчал Валера.
        - Все-таки ревнуешь! - обрадовалась Оля. - Дело, по-моему, не в перспективе, а в том, что у мамы с Романюком-старшим какие-то шуры-муры.
        - Ты серьезно?! - удивился Валера.
        - Да нет, я не точно выразилась, просто он занимается ремонтом в институте, и они там что-то мухлюют.
        - А-а, это фигня, все так делают. Но, если что, ты мне скажи, я ему тыковку отполирую так, что макушка на самом деле станет блестящей.
        - Обязательно, - чмокнула его в щеку Оля. - Но пока ничего серьезного, да и не до этого сейчас маме.
        В прихожей раздался звонок.
        - Ой! Родители?! - Девушка соскочила с дивана и схватила джинсики.
        - Нет, это телефон.
        - Что ж он так… прямо сердце зашлось! - Оля нерешительно повертела штаны. - Я в ванную успею?
        - Вполне, еще полчаса есть. - Валера тоже поднялся.
        - Я на всякий случай возьму все с собой. - Девушка собрала шмотки и выскользнула в коридор.
        Валера прикрыл за ней дверь и снял трубку.
        - Алло.
        - Валера? - спросил уверенный мужской голос.
        - Да.
        - Тогда слушай: я знаю, что это ты со своим приятелем совершил налет на институтскую кассу. У меня есть доказательства.
        - Какие еще доказательства? Ты кто такой?! Я ни про какую кассу не знаю.
        - Достаточно показать твою рожу кассирше, и она тебя узнает. Очередь помнишь перед кассой? Помнишь, я спрашиваю?
        - Да.
        - Это все свидетели, Валера. Не отмажешься, стоит мне только следователю шепнуть - лет восемь получишь. Как минимум.
        - Тебе чего надо?
        - А на зоне тебе не до чужих девушек будет, понял, козел?
        - Ты кто такой, урод?
        - Будешь хамить, я могу повесить трубку и перезвонить в милицию.
        - Да пошел ты!
        - Как скажешь. - В трубке раздались короткие гудки.
        Валера повесил трубку, на негнущихся ногах вернулся в комнату. Автоматически оделся, потом достал из отцовского бара бутылку виски и отхлебнул из горлышка. Забористый напиток ожогом разлился по желудку.
        - Что ты делаешь? - На пороге комнаты стояла Оля. - Не подозревала, что ты алкоголик. Не мог дождаться моего ухода?
        - Да нет… я это… у меня тетка умерла. Двоюродная.
        - Ой, извини, я не знала.
        - По телефону только что сказали.
        - Сочувствую. - Оля подошла и обняла парня. - Ты хорошо ее знал?
        - Я к ней в деревню на лето ездил. В детстве. - Валера сунул бутылку обратно. - Извини, я немного обалдел.
        - Ничего-ничего, это ты меня извини… Я, наверное, побегу, а то твои скоро придут. Да еще в такой момент.
        - В какой?
        - Ну, с теткой.
        - Да, конечно, ты иди. Извини, но я, наверное, не смогу тебя проводить.
        - Я понимаю. Не грусти, пока.
        - Пока. - Валера с облегчением щелкнул за ней замком.
        Е-мое!.. Что же теперь будет?
        Он достал сигарету, прикурил от вздрагивающей в пальцах спички и трижды так глубоко затянулся, что огонек дошел почти до фильтра. Валера бросил окурок, снял телефонную трубку и набрал номер мобильника.
        - Алло, Артур?
        - Да, слушаю.
        - Это я, узнал?
        - Валерка, не валяй дурака, нажрался уже, что ли?
        - Если бы. Мне сейчас позвонил какой-то козел и сказал, что знает, что мы… что я…
        - Короче, что ты там мямлишь?
        - Он сказал, что знает, что я брал институтскую кассу, понимаешь?
        - …Ты из дома звонишь?
        - Ну.
        - Идиот, - прошипел Артур. - А если тебя слушают?
        - Кто?
        - Ты что, совсем ничего не соображаешь? Чуть-чуть пошевели репой!
        - Давай тогда я к тебе приеду.
        - Нет… Лучше так: позвони мне из автомата. И постарайся проверить, не следит ли кто за тобой.
        - Ты думаешь…
        - Все, отбой.

2
        Валера привык во всем полагаться на Артура. Артур придумывал, как развлечься, где достать денег, знал с кем общаться, а с кем нет. Например, Валере не слишком нравился Серега, но раз Артур считает, что тот зачем-то нужен, он принял это безоговорочно. Да и что возражать, с Серегой действительно удобней, правильно его Артур подобрал, иметь бесплатные колеса очень даже неплохо. Ради этого можно потерпеть компанию балбеса.
        Поначалу, может, Валера иногда и артачился, но, в конце концов, выходило всегда так, что по-артурову лучше. Валера сначала отвык спорить, а потом стал подчиняться. Это было не сложно, Артур никогда не давил на психику, а со стороны вообще не было заметно, кто главный. Наоборот, чаще именно Валера был на первом плане. Артур, можно сказать, мыслил стратегически, а тактику оставлял напарнику. Тут Валера был в своей стихии, он умел вступать в любые отношения, говорить с кем угодно любым тоном, быть и веселым, и угрожающим. Чего хотел Артур, Валера всегда добивался. А прибыль делилась пополам.
        Так было и с кассой института. План придумал Артур, Валера его исполнял, а деньги между собой они распределят поровну. Доля Сергея меньше, потому что он и рисковал не в такой степени, как остальные. Как понял Валера, его, балбеса, больше грела мечта о мести. Лучше бы делом каким-нибудь занялся, вместо того чтобы на папашку зуб точить. Видал Валера его мать - тетку с постным лицом и волосами, как пакля. От такой кто хочешь сбежит…
        По крайней мере, все вышло гладко, и все трое остались довольны: Валера с Артуром разбогатели, а Сергей с мамашей отвели душу.
        То есть до сих пор Валера думал, что все гладко. Этот звонок был как удар кирпичом по затылку. Кто с ним говорил? Что делать?
        Валера не позвонил Артуру немедленно лишь потому, что почувствовал свою вину, это ведь его узнал незнакомец у кассы. Но сигарета не помогла, Валера так ничего и не придумал. Мысли путались, хотелось угадать: кто невидимый враг? Затем найти и разбить ему морду. Прямо кулаки зачесались, но в калейдоскопе промелькнувших знакомых лиц разобраться было невозможно: или все подозрительны, или все хорошие ребята. Валера даже про Серегу подумал, может, он на самом деле недоволен тем, как они собираются поделить деньги? Открыто выступить против двух друзей не решился, а чтобы своего не упустить, занялся шантажом? Но голос был не его, в этом Валера уверен, значит, ему надо было рассказать о налете кому-то еще? От такой мысли в животе захолодело. Нет, надо скорее посоветоваться с Артуром.
        Валера накинул ветровку, проверил, есть ли в кармане карточка для таксофона и вышел из дома. Пересекая двор, он постарался принять самый беззаботный вид, но, когда выбрался на проспект, притаился за театральной тумбой: не выйдет ли кто? Пару минут подождал и двинул дальше, к автобусной остановке, рядом с которой стояли будки таксофонов.
        - Алло, Артур? Это я.
        - Хвоста не было?
        - Да нет.
        - «Да нет» или не было? - зло переспросил друг.
        - Не было, - твердо сказал Валера.
        - Ладно, рассказывай, только коротко.
        - Понимаешь, минут двадцать назад мне позвонил какой-то хмырь и сказал, что знает… ну что я это сделал и что у него есть доказательства.
        - Какие?
        - Он не сказал. Сказал только, что достаточно предъявить меня для опознания кассирше или очереди, которая была перед кассой, и меня обязательно опознают. А следователи, мол, ухватятся за любую зацепку.
        - Резонно. Что он хочет?
        - Я не понял. Он странный какой-то… Я его уродом назвал, он сказал, чтобы не хамил, а то в ментовку позвонит.
        - Ну?
        - Ну, я его и послал. А он трубку повесил.
        - И все, что ли?
        - Да… Попался бы мне этот гад, я б его…
        - Или он тебя - в воронок.
        - Ты думаешь, это сами менты?..
        - Не знаю.
        - А может, Серега недоволен тем, как мы деньги поделили?
        - Не… нет, вряд ли. На ментов тоже не похоже. Они бы не стали ходить кругами, сразу бы повязали. Я думаю, что мужик этот, если бы хотел, в ментовку давно бы позвонил. Он наверняка денег хочет, а трубку бросил и ментами грозил, чтобы ты посговорчивей стал. Короче, иди домой и жди звонка. Пусть он тебе скажет, что хочет, а ты ему можешь что угодно обещать, но не сразу, например через неделю.
        - А если он не согласится?
        - Ну, пусть пять дней. Нам люфт нужен, понимаешь?
        - Чего?
        - Время выиграть надо. Тогда мы сможем что-то придумать. Кстати, если позвонит, постарайся голос узнать или что-нибудь об этом мужике, чтобы попробовать его самим найти. Я так понимаю, что вы с ним должны быть знакомы. Понял?
        - Да.
        - Все, отбой.
        Откуда Артур этот «отбой» взял? В армии вроде не служил…
        Валера повесил трубку, вышел из будки и закурил, теперь чтобы успокоиться. Артур, ясное дело, сильно разозлился, но Валера не виноват, он никаких ошибок не совершил. Артур сам мог оказаться на его месте! Как бы то ни было, теперь он все знает, а значит, придумает, как им выкрутиться.
        Валере стало легче. Он вернулся домой и, сказав только что пришедшим с работы родителям, что ждет важного звонка, утащил телефонный аппарат в свою комнату. Скоро шантажист позвонит и все прояснится. Или требовательный властный звонок раздастся в дверь?

3
        Встречу Артур назначил в закусочной «Экспрессо», они там с Валерой раньше часто бывали. Валера сразу сообразил, в чем дело: друг осторожничает - и правильно.
        Заведение было шумное и прокуренное, но имело неоспоримое преимущество: там случайного посетителя видно сразу. Где-то после девяти вечера жрущая, пьющая и курящая толпа посетителей состояла сплошь из завсегдатаев. Чужак чувствовал себя как на сцене, на него поглядывали, интересуясь только одним: когда уберется восвояси? Здесь шантажист, увяжись он за Валерой, сразу бы оказался на виду.
        - Привет, - Артур пожал Валере руку, - присаживайся.
        На столе уже стояла бутылка водки, томатный сок и фирменные бифштексы, которые ели прямо с вилки, потому что ножу из нелегированной стали они не поддавались. Валера сел и сразу налил водки. Друзья чокнулись и молча выпили.
        - Я решил Серегу не звать, чего его дергать, - заметил Артур. - Я его не подозреваю, он парень честный, но именно мы в замазке, а он, если что, запросто отбрешется: скажет, что к отцу заезжал, а тот подтвердит. И правильно, чего ему с нами пыхтеть?
        - Боишься, что расколется?
        - Лучше пока сами все порешаем. Рассказывай.
        - Короче, - сказал Валера, - я, кажется, этого мужика знаю.
        - Кто он?
        - Да один козел. - Валера взял бутылку и снова разлил.
        - Вперед дело, - остановил его Артур. - Что он тебе сказал? Только по порядку.
        - Сначала потребовал, чтобы я говорил вежливо. Ладно, говорю, мне не жалко. А он дальше гонит, что я его смертельно оскорбил. Я сперва не въехал, ну послал разок и что? А потом сообразил: он другой случай имеет в виду. Этот парень однажды в кафе подкатил к нам с Олей и стал наезжать: почему, мол, Оля его присесть не приглашает? Я его попросил отвалить, он опять ту же пластинку, ну, слово за слово, я ему чуток врезал и из кафе выкинул. Он там снова кинулся, я добавил. Потом мы с Олей на моторе уехали, а он остался.
        - Так он с твоей Олей знаком?
        - Оля говорит - случайно познакомились, на КВН в институте. Он клеиться стал, она его отшила.
        - Ты уверен, что все так просто?
        - А что?
        - Может, они знакомы лучше, чем говорит Ольга?
        - Да нет, не может быть.
        - Хорошо, тебе виднее.
        - Нет, в натуре, Артур, ты что, на нее думаешь? Зачем ей это? Она же сама за мной бегает! Знаешь, какую прочухаловку я ей после драки с этим козлом устроил!
        - Какую? - с интересом спросил Артур.
        - Горячую. - Валера взял рюмку и выпил. - Я ей верю, и ты должен.
        - Кто и кому сколько должен - это мы потом поговорим, - процедил Артур. - Ты лучше скажи: сколько твой новый знакомый хочет денег за молчание?
        - Нисколько.
        - В смысле?
        - Он про деньги ничего не говорил. Он хочет, чтобы я пришел в то же самое кафе, где ему физию начистил, и принародно извинился.
        - Что-что?
        - Что слышал. - Валера потянулся за рюмкой.
        - Валера, я сказал: выпивка потом.
        Артур, похоже, разозлился не на шутку. Чего он так кипятится? Ну, привязался лох, так это же нестрашно - не ОМОН же, в натуре! Валера достал сигареты и предложил другу. Они закурили, после нескольких затяжек Артур вроде поспокойнее стал.
        - Может, ты не так понял?
        - Так-так. Этот козел прямо сказал: хочу, чтобы извинился. Что тут понимать?
        - А почему «козел»?
        - А кто? - удивился Валера.
        - Ты же с ним знаком, имя у него есть?
        - Есть, наверное. Только я не помню.
        - А ты постарайся.
        - Бесполезно, Артур. Я уже башку сломал - ничего не выходит. То ли Гена, то ли Толя, то ли Коля. Вот морду бы увидел - сразу бы вспомнил!
        - Тьфу ты черт… - Артур бросил окурок. - Валерка, ты чего лыбишься?
        - А чо?
        - А то, что до тебя докопался псих, который может отколоть любой номер. Ты не понимаешь: если парень, вместо того чтобы денег срубить по-легкому, тебе такую предъяву делает, у него же в голове не мозги, а требуха на постном масле. Он же после извинений запросто в ментовку стукануть может, он же тебя ненавидит. Ты думаешь, ему твои извинения нужны? Ни хрена, он наверняка на Ольгу виды имеет.
        - Ну, тут ему ничего не светит, - самодовольно ухмыльнулся Валера. - Оля не то что на него, она и на мамашиного жениха наплевала, а он не чета этому, богатый.
        - Так у Ольги есть жених? А ты в таком случае кто?
        - Ты же знаешь, какая у нее мамаша грозная, вот мы и встречаемся втихаря. А мамашка хочет дочку сбагрить и познакомила ее с сыном одного фирмача. У того строительная компания, он в институте ремонтом занимается.
        - А деньги за работу ему мамаша выписывает, она же главный бухгалтер, да?
        - Наверное.
        - Теща твоя в доле?
        - Не знаю.
        - Валера, ты почему будущими родственниками не интересуешься? Собираешься всю жизнь втихаря провести? Или Оля сама ничего говорить не хочет?
        - Она делами матери не очень…
        - Н-да… - неопределенно хмыкнул Артур. - Завертелась карусель. - Он достал из кармана монету и крутанул по столу так, что ее диск превратился в маленький серебряный шарик. Артур прихлопнул его ладонью. - Орел или решка?
        - Орел! - выпятил грудь Валерка.
        Артур убрал руку, открыв металлический кружок с оттиском какого-то здания.
        - Юбилейная пятерка? Дай позырить.
        Валера взял монету и покрутил перед глазами.
        - Это чо - институт? Ни фига себе! Это они деньги выпустили с институтом? - Валера недоуменно уставился на друга.
        - Ты читать умеешь? - спросил Артур.
        - Умею.
        - Ну, так прочти сначала, а потом уж спрашивай.
        - «Юбилейная медаль»… А-а, так это медаль к юбилею института! Понял. Где взял? Еще есть? Это серебро?
        - Это платина.
        - Иди ты!
        - Не голоси. - Артур отобрал у подельника медаль. - Еще есть, можешь хоть половину своей доли этими медальками взять, она из мешка, понял?
        - Так чего ж ты…
        - А чтобы ты понял, как легко нам все проиграть. Ты думал, что это монета и твои шансы угадать 50 процентов. А у тебя, Валера, шансов ноль, потому что я могу объявить «орлом» любую сторону медали.
        - Ну и что?
        - А то, - Артур наклонился к приятелю, - что ты обречен… проиграть.
        - В каком смысле?
        - Запомни, Валера: побеждает не тот, кто хорошо играет, а тот, кто диктует правила игры. Сейчас этот твой соперник недобитый диктует нам правила своей игры, и мы ничего не можем ему противопоставить. Я еще раз спрашиваю: ты всерьез думаешь, что стоит тебе извиниться и он от тебя отстанет?
        - Ну, не знаю… Ему же не нужны деньги.
        - Деньги всем нужны, просто это вопрос приоритетов. Для него самолюбие важнее денег, а ты его избил. Значит, он хочет тебя не просто унизить и не просто избить, а сделать что-то похуже. Мстят всегда сторицей, понимаешь?
        - Он что, хочет меня убить?
        - И помочиться на твою могилу.
        - Он ненормальный, псих, да?
        - Точно не знаю, но ведь ты же не хочешь проверить это на собственной шкуре?
        Валера поежился и снова потянулся к графину. Артур не возражал. Валера налил, и они выпили.
        - Что же делать?
        - Я просто хочу тебе вдолбить, что ситуация очень серьезная. Тем более, что мы не знаем, с кем имеем дело.
        - Я могу у Ольги спросить.
        - И как ты ей свой интерес объяснишь?
        - Что ревную, мол.
        - В таком случае вряд ли она захочет, чтобы вы встречались, наверняка скажет, что его адреса не знает.
        - Но имя-то она может мне сказать?
        - Может, конечно. А если она после этого сама этому парню позвонит и спросит? А тот что-нибудь лишнее брякнет! Ты хочешь, чтобы Ольга узнала о налете на ее мамашу? Что она тебе об этом скажет?
        - Ничего хорошего.
        - Вот именно. Поэтому прежде, чем что-то делать, надо хорошенько подумать.
        - Тогда пока выпьем? - предложил Валера.
        - Давай.
        Они выпили и закусили с вилки фирменными бифштексами. Артур снова закурил, а Валера заказал еще бифштекс и салат - от всех этих разговоров его на хавчик пробило. Он заметил: стоит понервничать - сразу есть хочется. Артур над ним смеется, говорит, что в наш нервный век это верный путь к ожирению. Но Валера себя нервным человеком не считает, просто случай такой - кто бы на его месте не психанул? Пусть попробуют сначала налет совершить на глазах у сотни людей, потом узнать, что один козел одним телефонным звонком может засадить тебя лет на восемь… Ну, кто тут спокойным останется?.. Разве что Артурчик. Валера глянул на друга, тот сидит, щурится от сигаретного дыма - вид такой, будто будущее видит и потому спокоен, как Будда. Умеет он держать удар, это верно. Виду не подает, а наверняка тоже мандраж испытывает. Не может же он, в натуре, знать будущее!.. Валера налил себе водки в стакан и выпил.
        - Слушай, Артур, я что подумал: этот козел наверняка где-то в институте ошивается. Во-первых, он там нас видел, во-вторых, с Олей познакомился. Я бы мог подежурить у института, наверняка рожу бы его узнал.
        - И что потом?
        - До дома проследить можно.
        - А если он тебя первым узнает? - спросил Артур, бросив бычок в пепельницу. - Ты его помнишь плохо, а он тебя очень даже отчетливо.
        - Но…
        - Да и зачем тебе козла искать, если он тебе сам свидание назначает, а? - подмигнул Артур.
        - Ты что-то придумал? - с надеждой спросил Валера.
        - Придумал. Надо козла в долю взять.
        - То есть как? - возмутился подельник. - Наши деньги ему отдать? Да с какого перепуга нам с ним делиться?.. К тому же, ты забыл, он сам денег не хочет!
        - Будем делиться насильно, - ухмыльнулся друг.
        - Артурчик, ты так не шути, мы же за эти бабки…
        - Что «мы»? Ты еще мне объясни, как эти башли достались… Или ты думаешь, что я такой альтруист?.. Вариантов, считаю, два. Или мы как-то договоримся с этим парнем, или придется его кончать.
        - Ну и правильно! - с пьяной решительностью сказал Валера.
        - Я склоняюсь к первому варианту. Потому что твой визави…
        - Кто-кто?
        - Твой соперник может подстраховаться и оставить у знакомых записку: «В случае моей смерти обвиняю Валеру Зорина, проживающего по адресу такому-то, который ограбил кассу института…»
        - Зато платить козлу не надо.
        - Валера, дело ведь не в том, сколько заплатить, а в подтверждении самого факта получения денег. Если у нас будет его расписка, то он автоматически становится нашим подельником, а значит, уже не сможет на нас настучать.
        - Понял: на самом деле мы ему ничего не заплатим!
        - Не жадничай, Валерка, молчание - оно же золото. Оплатим несколько граммов, зато страховку получим на все случаи, он сам будет по знакомым бегать, записки изымать.
        - Расписка - это хорошо придумано, клево, но вдруг он упираться будет?
        - Конечно, будет. Чтобы расписку из него выбить, его надо из кафе вывести и доставить в более спокойное место.
        - Вдвоем мы его легко…
        - Нет, парень, мне там показываться нельзя, он же меня тоже видел у кассы, козел сразу насторожится… С другой стороны, вряд ли у него пушка есть…
        - Я его не боюсь.
        - Короче, мы с Серегой будем у тебя на подхвате, но снаружи. Где это кафе расположено?
        - На Советской.
        - Завтра съездим, осмотримся. Надо все точно рассчитать, здесь промахнуться так же опасно, как и у дверей кассы… Ну ладно, я пойду, а ты посиди немного. Для конспирации.
        - А на посошок? - предложил Валера, поедая второй бифштекс.
        - Давай. Только сам-то не увлекайся: стременная там, коренная, пристяжная…
        - Не боись, Артурчик, прорвемся…
        Глава седьмая
        Оля

1
        Все равно настроение у Оли было хорошее, и от этого ей было немного совестно. Что поделаешь, ведь это не ее тетка умерла, а Валерина. Валере она, конечно, сочувствует, но и свое настроение терять не хочет. Оно таким нечасто бывает.
        Папа ведет себя фальшиво-спокойно, хотя роль домашней хозяйки ему давно опротивела. Мать, возвращаясь вечером со службы, никак не может перестать командовать. Оле проще, чем отцу, у нее есть Валера. Он хоть и молодой, но уже мужчина, он, если что, сумеет за нее постоять. И вот от этой уверенности у Оли и поднимается настроение. А то, что Валера, как настоящий мужчина, немного груб, это нестрашно, главное, что не размазня вроде университетских мальчиков или того же Бориса Романюка. Тот только корчит из себя крутого, а на самом деле прикрыт широкой отцовской спиной. Даже невесту ему и ту через папашу ищут. А Валерка парень простой, зато настоящий, повадки у него, сразу видно, мужицкие. Он, конечно, бывает груб в интимном смысле, но зато, когда надо характер проявить, Валерий не раздумывает. Вот хотя бы случай с Леонидом. Тот ведь здоровый парень, вдруг он боксом занимался? Валера даже не задумался, когда соперник стал приставать. Как ему Валера врезал! Оля думала, что он Леню убьет. Хорошо, что все обошлось. Но как потом ее мужичок на нее наехал! Оля еле-еле его успокоила, едва на колени не падала,
так он был суров. Это воспоминание всегда вызывала у нее улыбку.
        С этой улыбкой она и вернулась домой.
        - Здравствуй, малышка, - встретил ее в прихожей папа Слава. Так она звала его в детстве, но когда подросла, то заметила, что он так отцом и не стал, остался «папой Славой».
        - Привет.
        - Тут какой-то парень тебе уже в третий раз подряд звонит, наверное, сильно надо. - Папа протянул ей трубку радиотелефона. - Я услышал, что дверь открывается, решил подождать: ты это или не ты?
        - А кому быть-то? - реплика дочери относилась сразу и к ее приходу, и к звонку. У кого и что может случиться, чтобы так упорно названивать ей домой? Валера! Какая же она бесчувственная! Оля быстро схватила трубку и пулей побежала в свою комнату. - Алло! Валера? Что-то еще случилось?
        - Случилось. Только это не Валера, - услышала девушка какой-то знакомый мужской голос. - Здравствуй, Оля.
        - Здравствуй…те.
        - Уже не узнаешь?
        - Борис?
        - Нет, это Леня… Клоков.
        - …А-а-а… Зачем ты звонишь?
        - Соскучился.
        - Несмешно.
        - А я и не шутил.
        - Леня, послушай, я же просила тебя больше мне не звонить. Неужели непонятно, что я не хочу с тобой общаться?
        - А я думаю, что ты ошибаешься на мой счет, так же как и на счет твоего драгоценного Валеры.
        - Он не драгоценный, а настоящий, а вот ты, кавээнщик липовый, оказался насквозь фальшивым.
        - Я все могу объяснить, - сказал Леонид. - Я тебе не врал, просто старался, чтобы тебе было со мной интересно. А вот твой приятель…
        - Ну что?
        - Он врет тебе по-настоящему. К тому же он не такой крутой, как хочет казаться.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Это не телефонный разговор. Давай встретимся и…
        - Нет, я не буду с тобой встречаться.
        - Почему? Тебе же интересно узнать про Валеру?
        - Я ему верю. А он мне, поэтому я не хочу заставлять его ревновать.
        - Если он, как говоришь, тебе верит, то ты ничем не рискуешь.
        - Сказала: не хочу!
        - Оля, я знаю о Валере действительно важную вещь.
        - Тогда говори сейчас.
        - Нет, не могу. Встретимся послезавтра, в три часа, в том кафе, где… ну, в общем, где мы втроем были. Договорились?
        - У меня в университете факультатив.
        - Если не придешь, то я расскажу всю правду Антонине Макаровне.
        - О факультативе? - испугалась Оля. Откуда он знает, что она сегодня сбежала?
        - Да о Валерке твоем.
        - Не смей, слышишь, не смей!
        - До послезавтра, Оля…
        - Леонид!.. - но трубка отвечала только короткими гудками. - Вот черт!
        Оля так и не поняла, что ей делать: идти или нет на это странное свидание с Леонидом.
        - Это он?! - На пороге комнаты стояла, подбоченясь, мать. - Я тебя спрашиваю: это он?!
        - Кто - он? - Оля никогда не видела Антонину Макаровну в такой ярости, даже когда папа Слава выстирал китайским порошком ее костюм от Dior’а.
        - Хахаль твой! Его Ленькой зовут? Что за Ленька? Не из института ли моего придурок?!
        - Он мне не хахаль. - Оля испугалась. Мать что-то знает? - Нет у меня никакого хахаля!
        - Ах ты, шалава! - Антонина Макаровна шагнула к дочери и влепила пощечину. - Проститутка!
        От неожиданности и боли у Оли брызнули слезы.
        - Ну что ты, Тонечка, преувеличиваешь? - из коридора высунулся побледневший папа Слава.
        - С тобой я потом поговорю! Преувеличиваешь! Это что значит: что она денег не брала, а бесплатно ноги раздвигала?
        - Да я не того…
        - Вот именно, что не того! Я сутками на работе, деньги в дом зарабатываю, а ты за одной девчонкой уследить не можешь!
        - Может, она с Борисом твоим встречалась.
        - С Борисом? - мать уставилась на девушку.
        - Ни с кем я не встречалась!
        - Не ври! - Антонина Макаровна снова занесла руку.
        Оля отскочила в сторону.
        - Не смей меня бить!
        - Соплячка! Дура! Шалава! - мать никак не могла дотянуться до верткой дочери, которая скакала вокруг софы. - Думаешь, не знаю? Я все знаю! Я у гинеколога была!
        - При чем тут гинеколог?
        - У твоего.
        Оля замерла от ужаса, и Антонина Макаровна сумела ухватить ее за волосы.
        - Вот теперь рассказывай, - приказала мать, усаживая девушку на софу. - Кто он такой, почему не знаю и как долго все это у вас происходит? Только не ври!

2
        Драться с матерью Ольга не могла, поэтому снова ее обманула, но не в главном, главного теперь уже не утаишь, обманула в деталях - иначе Антонину Макаровну было не успокоить. Да, призналась Оля, у нее есть друг. Он старше ее на четыре года, занимается бизнесом. Каким? Строительным, как Романюки. Очень образованный, умный, красивый. Почему не рассказывала? Боялась, что он не понравится Антонине Макаровне, потому что ей не угодить, у нее только Борис на уме. Он, может, и не плохой, но сердцу не прикажешь, и кому, как не матери, выбравшей когда-то папу, это не знать.
        Уловка помогла, Антонина Макаровна задумалась, вспоминая то ли вожделенного Бориса Романюка, то ли «ошибку всей жизни» - знакомство с папой Славой.
        - Он еще и богатый, - добавила Оля.
        - Богатый?
        - Ну, хорошо обеспеченный. Его фирме исполнилось три года.
        - Бандит, поди? - покосилась Антонина Макаровна.
        - Нет, у него дядя в обкоме работал.
        - А-а-а…
        Оля знала, что больше всего мать завидует тем, кто в свое время успел пролезть в обком КПСС. Те «и золото партии украли, и нефть приватизировали, и банки организовали, и даже в финансовых пирамидах долю поимели». Преувеличение, конечно, но простительное для бухгалтерши, которая полжизни считала только чужие деньги. Поэтому на «дядю из обкома» Антонина Макаровна опять призадумалась: это вам не новые русские, это старые настоящие кадры, сливки общества, можно сказать. У таких и положение, и связи хорошие, с такими связями можно очень круто бизнес завертеть.
        Ольга потихоньку отодвинулась от грозной мамаши и выскользнула из комнаты. Антонина Макаровна не возражала, ей надо было обдумать новую информацию. Может так получиться, что дочка права, и никакие Романюки ей уже не нужны?
        На кухне папа Слава готовил в микроволновке покупные котлеты. Мясом пахло так ошеломительно вкусно, что Оля догадалась, насколько зверски она голодна. Папа Слава сам готовить котлеты не умел, зато научился ловко разбираться в полуфабрикатах.
        - Ну что, успокоилась?
        - Я или она? - вопросом на вопрос ответила Оля.
        - Она, конечно. Про тебя я и так вижу: раз облизываешься, значит, уже пришла в себя.
        - Честно говоря, не совсем.
        - Парень-то хороший? - поинтересовался папа Слава.
        - Очень хороший.
        - Ну, как говорится, совет да любовь. Сейчас мама чуток успокоится, и ужинать будем…
        Ужин прошел в обстановке не теплой и не дружественной. Ольга сосредоточенно ела все подряд, мать на нее зыркала, а в тарелке еле ковырялась. Хороший аппетит дочери вызывал новые подозрения. После ужина допрос возобновился, Антонине Макаровне потребовались уточнения. Оля с ходу присочинила «хахалю» высшее образование, автомобиль «Мерседес» и кредитную линию в «Сибирском банке». После этого мать думала два дня, а на третий утром обронила: «С парнем-то познакомь». Оля от неожиданности поперхнулась и смогла только кивнуть.
        Одной неразрешимой проблемой стало больше. С перепугу Оля напридумывала про Валеру черт те что, и как теперь объяснить, куда делся «мерседес» и положенные новому русскому тряпки из бутика? Это маме. А самому Валерке тоже надо объяснить, зачем Ольга про него наврала. Выходит, что без вранья он Антонине Макаровне не подходит? Да, вынуждена была признаться себе Оля, не подходит. Она сама это всегда подсознательно чувствовала и потому Валерку скрывала. Он ей нравится такой, какой есть: простой, сильный, веселый парень, но матери этого мало. Был бы он хотя бы как его друг Артур: тот пыль в глаза пустить умеет, и в вузе учится, и при случае даже разговор про кредитную линию поддержать сумеет.
        Соглашаясь с этими артуровыми достоинствами, Оля невольно морщилась, вспоминая парня с холодными глазами и кавказским хищным носом. Валера так взахлеб всегда о нем рассказывал, что у нее невольно появлялось ревнивое чувство. Вряд ли Валерка и у нее находит столько достоинств, по крайней мере, Оле он их не перечислял. А Артур, показалось Ольге при встрече, их дружбой пользовался и вел себя с Валерой, как старший. Он и правда старше на год или два, но в дружбе, считала она, старших не бывает.
        Но и Валера таков, каков есть, и Оля почувствовала себя очень неуютно, представив, какое объяснение ее ждет. Валерка может обидеться всерьез. А если сказать матери правду? Она, конечно, останется матерью, но тогда скандал повторится, Антонина Макаровна будет обзываться и хватать за волосы. Ведь успокоили ее именно деньги и положение «жениха». Узнав правду, она установит за дочерью еще более жесткий контроль. Как тогда Оле встречаться с Валерой? И как долго он будет терпеть такое положение?
        Может, ей уйти к нему из дома? Из большой квартиры с евроремонтом, горячими обедами и карманными деньгами, которых иногда хватает даже на покупку юбки или кофточки в бутике? А жить где? С валериными родителями? Они, конечно, милые люди, но очень уж… простые. Жить надо отдельно, но на какие шиши? Валера, правда, бормотал что-то о том, как они скоро разбогатеют, но ведь это смешно. Даже если им хватит денег, чтобы снять квартиру, то на еду уже не останется… И наоборот. Какие перспективы у автомеханика? Работать в две смены и получать вдвое, но это тоже не слишком много. А в три смены никто работать не может. Сама Оля, когда закончит университет, сможет найти перспективную работу, она в этом уверена, но будет это не скоро, года через четыре.
        А если дети? Если они будут вместе жить, то не исключено, что за четыре года она хоть раз, да залетит. Делать аборт, рисковать своим здоровьем она не захочет…
        Эх, насколько бы все было проще, если бы Валера больше походил на портрет, нарисованный для матери. Долларовым миллионером быть необязательно, но и без денег жить невозможно, Оля это уже точно поняла.
        Другой проблемой было свидание с Леней. Идти или не идти, вот в чем вопрос? Если Валерка узнает, то обязательно устроит новый скандал, почище первого. Значит, не ходить?
        Леня, он, конечно, врун, да к тому же преследующий свой интерес. Но врун не настолько, чтобы раздувать историю на пустом месте. Если его легко разоблачить, то в чем тогда выгода?
        Что ему известно о Валере такого, чего не знает она? Леонид распишет все по-своему, но ведь факт останется фактом. Что такое сделал Валера, чтобы Оля его бросила? Изменил ей? И у Лени есть доказательства, фотографии? Как противно: он их достанет, разложит липкими пальцами, а Оля будет вглядываться, ища знакомые черты, потом рассматривая соперницу… От одной мысли об этом у нее потемнело в глазах. Нет, наверное, это что-то связанное с его работой.
        Может, он переделывает угнанные машины? Или сам их угоняет? И поэтому надеется скоро разбогатеть? Это мужские дела, тут Оля ничего не понимает. То есть она знает, что угонять машины плохо, что за это могут посадить, Оля, конечно, сделает все, чтобы Валера это занятие бросил. Но на ее отношении к любимому такой факт повлиять не сможет. Сейчас время такое, все зарабатывают, как могут. У кого есть связи, те устраиваются на хорошие места, а что делать таким парням, как Валера? Его можно понять… А вдруг все-таки измена?
        Прокрутившись без сна ночь накануне, Оля поняла, что обязательно пойдет на свидание, хотя почему свидание, просто встречу. Что тут страшного: встретится со знакомым в кафе, где полно народу? Ничего, а узнать, в чем дело, очень хочется. Тут Леонид правильно сделал ставку на женское любопытство.
        Пострадал опять факультатив по психологии, Оля пропустила его второй раз подряд. Она вообще стала сомневаться в его ценности, полученные там знания, пока никак не помогли ей разобраться ни в своих чувствах, ни в окружающих людях. Разрыв между теорией и практикой жизни был такой же, как у какой-нибудь геометрии. Экзамен сдала, забыла и не жалеешь.
        Из-за любопытства же Оля пришла на встречу на 10 минут раньше срока. Леонид ждал ее за тем же столиком, где прошлый раз они сидели с Валерой. За стойкой торчал все тот же бармен, жидкая публика лениво пила кофе всех видов. Будто ничего не переменилось.
        При ее приближении Леня встал и отодвинул ей стул.
        - Здравствуй, Оля.
        Оля села молча.
        - Закажешь что-нибудь? Сок, кофе?
        - Я что, пить сюда пришла? - огрызнулась девушка.
        - Понимаю, - нервно усмехнулся Леонид, - у тебя жажда совсем другого характера.
        - Говори, что хотел, да я пойду.
        - Не торопись.
        - Почему? Ты что - издеваешься? - Оля сделала вид, что хочет встать. Леонид схватил ее руку и прижал к столу. Прикосновение было противным, и девушка пожалела, что спровоцировала его. Леня ведь не подозревает, что на самом деле она никуда не уйдет, пока не узнает, что случилось. - Отпусти.
        - Так-то лучше. - Леня сел рядом. - До трех часов еще есть время, я себе возьму кофе. Бармен! Сделайте, пожалуйста, один эспрессо!
        - При чем здесь время?
        - До трех часов я не могу ничего сказать. Обещал… - Леонид заглянул ей в глаза. - Как поживаешь, Оленька?
        - Перестань. - Она сморщила носик. - Или я действительно уйду. Ты же меня не за этим пригласил?
        - А когда-то, совсем недавно, ты мне позволяла так себя называть.
        - Ты, Леня, врун, каких мало.
        - Верно. Потому что я врун мелкий. Таких действительно уже мало. Каюсь, приукрасил себя немного, чтобы девушке понравиться. Шутки учил, но, прошу высокий суд учесть, не только учил, но и пару придумал сам. Что уж тут такого крамольного?.. Нет-нет, не отвечай, дай я скажу. Не вижу в этом факте ничего непростительного. Почему это тебя так обидело? Я же не просто хотел нравиться, я хотел стать таким, какого ты бы могла полюбить. Просто прошло мало времени… Если бы у меня был еще месяц или два, я бы успел больше. Ты не дала мне времени. Могла бы немного потерпеть. Это ведь не так сложно - терпеть человека, который тебя любит.
        - Но я…
        - Не надо, пока не надо ничего говорить. Пока слушай. До сих пор я слушал тебя и старался выполнять все твои желания. Вернее, - им соответствовать. И у меня, согласись, неплохо получалось. Почему, как только я перестал тебя развлекать, ты сразу отвернулась? Думаешь, мне не было обидно? И больно? Да еще этот твой хахаль побил меня у любимой девушки на глазах - это больно вдвойне. От этого и свихнуться недолго… Нет, ты не думай, я нормальный, просто немного волнуюсь, - Леонид залпом выпил принесенный барменом кофе.
        - Это все, что ты хотел сказать? - мимолетное сочувствие сменилось обычным раздражением. Оля подумала, что вся эта болтовня не стоит даже пропущенного факультатива. - Опять соврал, да?
        - Нет, я хочу сказать тебе гораздо больше, а это просто преамбула. Не беспокойся, если и получится разговор - то в другой раз. Сегодня срок отмерян, три часа есть три часа. Сегодня мы о другом поговорим, нынче у нас герой - Валера… Вот, кстати, и он.
        - Где? - всполошилась Ольга, но бежать было поздно, Валера уже открыл дверь кафе и искал их глазами. - Ты специально все это устроил, ты меня подставил!
        - Не тебя, а его, - уточнил Леонид. - За грехи надо отвечать.
        - Да иди ты! - Оля снова вскочила, забыв, что Леня опять схватит за руку.
        И это же движение привлекло взгляд Валеры. Он подошел ближе, у него сделалось злое лицо.
        - А ты что тут делаешь?
        - Я не знала…
        - Олю пригласил я, - сказал Леня. - Садись.
        Валера оглянулся на дверь и сел.
        - Я при ней разговаривать не буду.
        - В прошлый раз ты был смелее, - ухмыльнулся Леонид. - Но мы можем поговорить с девушкой и наедине.
        - Еще не наговорились? - зыркнул на нее Валера. - Ты что, с ним заодно?
        - Валера, что случилось? Ты что-то от меня скрываешь?
        - Ничего.
        - Разве? - вставил Леонид.
        - А тебе, гад, я урою, - пообещал Валерка.
        - Надорвешься.
        - Зачем она здесь? С ней базара не будет.
        - Не стоит говорить о присутствующих в третьем лице, - поджала губы Ольга.
        - Послушай, Оля, я тебе потом все объясню, а сейчас уйди отсюда, у нас дела.
        - Не уйду. Я хочу знать.
        - Оля, я тебя прошу.
        - Мне кажется, что девушка должна остаться и кое-что услышать, - заявил Леонид. - А что сказать - это, Валера, тебе решать.
        - В смысле?
        - Помнишь мои условия?
        - Ну.
        - Если ты их сейчас выполнишь и отвалишь, то я сочту себя удовлетворенным.
        - Так ты хочешь, чтобы я при Оле… - Валера растерянно оглянулся на входную дверь, обежал глазами публику.
        - Это ведь не так сложно, а, Валера?.. Ты сосредоточься, подбери нужные слова, всего несколько слов и можешь гулять на все четыре стороны.
        - Валера, что происходит? Чего он от тебя хочет?! - воскликнула девушка.
        Валера снова оглянулся.
        - Я… чтобы… Ну, ты и гад!
        - Теперь ты мне должен на одно предложение больше, - кивнул Леонид.
        - Валера, может, ты мне все-таки объяснишь, что тут происходит? - Оля переводила взгляд с одного парня на другого, силясь понять. - Леонид тебя шантажирует, да?
        - Нет, что ты, Оля, я просто хочу, чтобы он извинился. Валера, мы ждем.
        - …А не пошел бы ты?..
        - Ну, ты и придурок!
        - Что ты сказал?
        Леня демонстративно отвернулся от Валеры.
        - Видишь ли, Оля, дело в том…
        - Что ты сказал?!
        - Дело в том, что этот твой придурок скоро сядет.
        - Повернись сюда, падаль. - Валера схватил Леню за плечо.
        - Оля, успокой придурка.
        - Валерка, прекрати, люди смотрят! - Оля с трудом оторвала его руку. - Ты что, хочешь, чтоб тебя в милицию забрали?
        - Вот-вот, там ему и место, потому что он…
        - Замолчи, сука!
        - …занимается грабежами.
        - Так я и знала! - воскликнула Оля. - Валерочка, милый, ну зачем тебе это? Ты же бросишь эти машины, да?
        - Он уголовник, Оля! - воскликнул Леня. - Ты что, не понимаешь? Он - бандит!
        - Валера, ты это ради меня, да? - Оля теребила любимого за рукав. - Ну, скажи!
        Валера вскочил и вцепился Леониду в шею.
        - Придушу, гад!
        Леня приподнялся, роняя стул, сунул руку в карман.
        - Это я тебя урою, при-ду-рок…
        Валера сдавил пальцы изо всех сил, у Лени перехватило дыхание. Его рука вынырнула из кармана и ударила Валерку в живот. Замах, показалось Оле, был не сильный, но Валера ослабил хватку и осел на пол. У распрямившегося Леонида в руке оказался нож.
        - Эй, прекратите драку! - крикнул из-за стойки бармен. - Я сейчас милицию вызову!
        - Уже прекратили, - сказал Леня.
        Валера упал навзничь, по его животу быстро растекалось красное пятно, он закрывал его растопыренной пятерней.
        - Валера! - Оля бросилась к раненому. - Валерочка! - она водила рукой над кровавой рубашкой, не решаясь прикоснуться, из страха поверить в реальность кошмара. - Врача, вызовите скорее врача! Тебе сильно больно? Потерпи, любимый мой, потерпи.
        - Я с тобой еще поквитаюсь. - Валера нашел глазами Леню. - Я тебя…
        Леонид схватил Олю за плечо и оттащил от соперника.
        - Отпусти меня! - завопила девушка, вырываясь.
        - Ему уже не поможешь, - пробормотал Леонид, - а ты нужна мне. - Он сжал ее руку до боли и поволок к двери.
        - Задержите его! - крикнул из-за стойки бармен.
        Публика повскакала с мест, но быстро расступалась перед парнем с ножом и его добычей.
        - Пусти меня, пусти! - слабо сопротивлялась Оля. По ее щекам катились слезы. - Валера! Валерочка мой!
        Леня дотащил девушку до двери и вытолкнул наружу. Оля рванулась, но бывший поклонник снова вцепился в ее руку.
        - Отпусти девчонку.
        Перед ними возникла мужская фигура. Леонид выставил перед собой нож.
        - Уйди с дороги!
        - Артур! - Оля вдруг узнала черные настороженные глаза и хищный нос с горбинкой. - Артур, он Валеру уби-ил!
        Леня махнул для острастки ножом.
        - С дороги, я сказал!
        - Девчонку отпусти.
        - Отпусти, гад! Сволочь! - Оля совсем обессилила.
        - Тебе чего надо? Ты кто такой? - спросил Леонид.
        - Я - друг.
        - А-а, я тебя узнал, ты его подельник.
        - Друг.
        - Вместе сидеть будете!
        - Это ты у нас сядешь за убийство.
        - Нет, я оборонялся от преступника, от твоего дружка. - Леня опять махнул ножом. Артур отступил на полшага. Где-то далеко комариным звуком возникла милицейская сирена. Леонид толкнул девушку вперед. - Пропусти нас, а то хуже будет, ляжешь рядом с тем придурком!
        - Валера! - Оля рванулась, собрав силы.
        Леня покачнулся, но ее удержал. Сохраняя равновесие, его рука отклонилась в сторону, именно этого мгновения и ждал Артур. Прыгнув вперед, он левой кистью заблокировал нож, а правый кулак впечатал в адамово яблоко врага. Тот хрюкнул и, роняя оружие, опрокинулся набок. Оля едва устояла на ногах. Ее тут же подхватил Артур.
        - Бежим!
        - Нет, не могу, там Валера. - Колени девушки подогнулись, она присела рядом с хрипящим Леней. У того в углах рта лопались розовые пузыри, а зрачки закатились. - Ты его убил?
        - Будут спрашивать - ты меня не знаешь, поняла? Запомни: не знаешь!
        Оля отодвинулась от тела Леонида.
        - Оля, мы договорились, да?
        Девушка автоматически кивнула, повернулась к кафе и попыталась встать.
        Милицейские сирены выли уже на соседней улице. Артур развернулся и побежал к белой иномарке. Машина сорвалась с места прежде, чем он успел захлопнуть за собой дверку.

3
        Что произошло дальше, в памяти Оли как-то стерлось. И порядок событий тоже потерялся. Приехали милиция и «скорая», но кто вперед - она не помнила. Забыла и как снова оказалась у тела Валеры: то ли доползла, то ли кто дойти помог. Она упала на него и зарыдала по-детски отчаянно, с чувством, что это горе ей не пережить. Только в детстве это пропавшая кукла, а тут…
        - Пульс уже не прощупывается, - сказал рядом кто-то злой.
        Оля зашлась в немом крике. Не может быть! Все случилось так внезапно и страшно, что принять это было невозможно. Сквозь пелену страха Оля чувствовала мышцы Валериного тела, его тепло, словно он спал.
        Кто-то взял Ольгу за плечи и вновь оттащил от тела. Быстрая рука оттянула Валере веко, ткнулась под подбородок в поиске пульса. Твердые движения этой белой руки не собирались оживлять, они совершали необходимый ритуал, чтобы подписать справку. Оля прикрыла глаза. Ее снова приподняли и посадили на стул.
        Валерочка, родненький, что же ты наделал?
        - Девушка, вы можете говорить? - выделился из общего гама баритон над ухом. Оля помотала головой.
        - Принесите кто-нибудь попить! - крикнул баритон. - Девушка, вы не ранены? Как вас зовут? Слышите меня? - Голос все спрашивал и спрашивал, не делая пауз.
        Она слышала и могла ответить, но только для этого требовалось время и усилие, потому что надо было проглотить ком в горле.
        Чьи-то твердые пальцы пробежались по ее голове, спине, рукам, стукнули по коленке.
        - Вроде все цело, - сказал уже кто-то другой. - Как вас зовут?
        - …О-оля.
        - Откройте глаза, пожалуйста.
        Она выполнила просьбу, перед глазами задвигались цветные пятна.
        - Следите за моим пальцем… сколько вам лет?
        - Девятнадцать.
        - Сколько будет шесть-ю-семь?
        - Сорок два.
        Оля почувствовала, как в плечо ужалил комар, но сил его стряхнуть не было.
        - Отлично. Реакции нормальные, сотрясения нет. Я ей поставил успокаивающее. Шок, конечно, есть, лучше бы девушке сегодня отдохнуть.
        - Спасибо, доктор, - опять возник баритон. - Оля, я понимаю, в каком вы состоянии, но, может быть, вы сможете ответить на самые важные для следствия вопросы?
        Оля повернулась вправо и увидела говорившего мужчину - крепыша лет тридцати с аккуратной армейской стрижкой, но в штатском.
        - Я старший оперуполномоченный капитан Смолянинов Константин Павлович. - Крепыш показал девушке красные корочки с гербом.
        Оля кивнула.
        У столика возник бармен и поставил перед ней чашку. Девушка отшатнулась.
        - Выпейте кофе, - придвинул ей чашку милиционер.
        Такой же кофе принесли Леониду, тот же запах. Оля замотала головой.
        - Может, предпочитаете что-нибудь другое? - галантно спросил Смолянинов, но, не дождавшись ответа, добавил: - А я с вашего позволения выпью, а то голова весь день трещит.
        Он взял чашку и опрокинул ее одним глотком, словно водку.
        Как Леня. Оля почувствовала, что сейчас расплачется снова. Она сдержалась, потому что знала: милиционер от нее не отстанет, пока не расспросит. Так уж пусть побыстрее.
        - Спрашивайте.
        - Вы знали обоих потерпевших?
        - Я с Валерой… а кто второй?
        - Там, у дверей.
        - А-а, Леня. Да, я и забыла… Конечно, обоих… Скажите, они оба… умерли?
        - Да… Как их звали?
        От прошедшего времени у девушки снова подкатили слезы.
        - Ва-валерий Зорин и Леонид.
        - А фамилия?
        - Не помню.
        - Чем он занимался?
        - В институте работал каким-то инженером.
        - А Зорин?
        - В автосервисе слесарем. На улице Есенина.
        - С кем вы пришли в кафе?
        - Ни с кем, у меня была встреча с Леней.
        - Он прибыл раньше? - Капитан задавал вопросы не глядя, потому что записывал все в блокнот.
        Оле тоже было легче смотреть в стриженую макушку.
        - Да.
        - Вы поговорили минут десять, а потом, примерно в три часа, пришел третий - Валера, так?
        - Он пришел ровно в три.
        - Ага, 15.00, - записал Смолянинов. - Так было назначено?
        - Не знаю.
        Милиционер поднял голову.
        - Хорошо. До этого дня парни знали друг друга?
        - Немного.
        - Вы их познакомили?
        - Можно и так сказать.
        - Спор вышел тоже из-за вас? - тут капитан уставился на нее в упор. - У нас есть свидетели.
        - Пусть из-за меня. Какая разница, когда… - Из олиных глаз покатились слезы. В голове молоточком без перерыва звучало одно имя: Валера, Валера, Валера, Валерочка…
        Как же так случилось? Оля пыталась восстановить события дня, но все путалось, перед глазами был то Валера живой, то Валера мертвый, Леня то пил кофе, то пускал кровавые пузыри. А за всем этим ее ждали пустота и еще мать, которая опять будет скандалить.
        Может, удастся все это от нее утаить? Но как, ведь она наверняка узнает о смерти Леонида, а потом об участии в этом деле Оли. Она - главный свидетель, именно из-за нее произошла эта нелепая драка. Леня, видно, хотел отомстить. Вот и отомстил. Сам погиб и ей жизнь испортил. Этого добивался?.. Неужели ей придется еще много раз пересказывать все о себе и Валере, о себе и Лене? Милиции, следователю, суду. Суд? Будет суд? А кого судить, ведь Леня мертв… А-а, тогда будут судить Артура. Он же ударил Леонида. Но у того был нож… Все равно, смерть есть смерть, даже если ты защищал своего друга и его девушку. Но, по справедливости, разве он виноват?
        - Оля! Оля! Слышите меня? Что с вами?
        - Все в порядке, - очнулась девушка. - Что вы спросили?
        - Третий - тоже поклонник?
        - Кто?
        - Третий, который напал на вас у дверей кафе.
        - На меня никто не нападал.
        - А Леонид? - тут же уточнил Смолянинов.
        - Я не знаю, чего он хотел. Наверное, сам испугался.
        - Так как звали третьего парня?
        Оля опустила глаза.
        - Не знаю.
        - Имени не знаете? Значит, его самого вы раньше видели?
        - Нет, не видела.
        - Точно? Просто прохожий, что ли? - переспросил милиционер. - Это очень важно. Ведь по закону он совершил убийство.
        - Не видела, - повторила Оля.
        - Если убийство не предумышленное, то, возможно, он получит условное наказание, но тогда важное значение имеют ваши показания. Если этот парень вас защищал, то ему, практически, ничего страшного не грозит. Поэтому будет лучше, если вы скажите мне его имя. Тем более что у нас есть свидетели.
        - Я его не знаю, - чуть помедлив, подтвердила показания Оля.
        - Ну, как скажете.
        - Я очень устала, можно я пойду домой?
        - Пока нет. - Баритон стал чуть мягче. - Что вам сказал этот третий?
        - Не помню. Я устала.
        - Куда он делся после того, как ударил Леонида?
        - Кажется, уехал на машине.
        - Он сам сел за руль?
        - Не видела.
        - Я видел, - встрял вдруг оказавшийся рядом бармен. - Он сел в белую «тойоту-королу». А за рулем был другой парень. Машина сразу рванула, я видел.
        - Водителя описать можете? - спросил его старший оперуполномоченный.
        - Нет.
        - А номер запомнили?
        - Только две цифры: 6 и 9.
        - Ладно, мы сейчас с вами поговорим… Оля, а вы белую машину заметили?
        - Да.
        - Какой марки?
        - Я в марках не разбираюсь…
        - Почему? Валерий ведь в автосервисе работал?
        - Я хочу домой, - повторила девушка.
        - Хорошо, Оля, я вас сейчас отпущу, только сначала скажите свою фамилию, адрес и телефон.
        Глава восьмая
        Артур

1
        - Ирка, дай лабораторную сдуть!
        - Артурчик, ну ты совсем обнаглел, - надула губки девушка. - Мало, что я, как староста, тебе ставлю посещения вместо прогулов, так еще и лабораторную работу подавай? Тем более, что Бармалей все равно вопросы задает. Не ответишь - не защитишь.
        - Ирочка, золотко, раз ты все знаешь, ты, наверное, можешь и ответы подсказать?
        - Что мне, больше делать нечего?
        - Так ведь я же тоже всегда готов тебе помочь.
        - По общей терапии?
        - По посещению ресторана «Центральный» и ночного клуба «Дельфин».
        - Приглашаешь? - стрельнула глазками девчонка.
        - В любой момент, свободный от усиленных занятий.
        - Как раз сегодня у меня никаких планов, - не стала больше кокетничать Ирка.
        - Какой базар, в восемь часов у твоей общаги.
        - Хорошо.
        - А лабораторная?
        Ирка швырнула на подоконник тетрадку и убежала, изображая легкое смущение. И тем избавила его от необходимости делать то же самое. Ирка девчонка смазливая, почему не сводить ее в кабак и не развлечься, тем более что бесплатным приложением послужит и лабораторная по грибковым культурам. Ирка, конечно, простовата, зато кадр надежный, сколько раз она его отмазывала от мелких неприятностей. А сейчас ему не до мелочей, сейчас у него заботы посерьезней. Такие, что учебу он почти забросил. Еще немного - и придется брать академотпуск. Раньше об этом не могло быть и речи, но теперь, после успешного дела, Артур к медицине охладел. Может, ему следует подыскать себе другое занятие?
        - Вы - Артур Моховиков?
        Он вскинул голову и увидел перед собой двух крепких парней в кожанках, у одного явно топорщился левый бок. Так небрежны только…
        - Старший оперуполномоченный капитан Смолянинов, - распахнул один алые корочки.
        - Да, я.
        - Пройдемте с нами.
        - А по какому поводу? - округлил глаза Артур.
        - По поводу смерти вашего хорошего знакомого Валерия Зорина.
        - Как - смерти?.. Вы ничего не путаете? Валера же здоровый парень.
        - Хочешь сказать, что ничего не знал? - хмыкнул Смолянинов.
        - Конечно. - Артур потер лоб. - А вы уверены? Как это произошло? Несчастный случай, да?
        - Все вопросы к следователю, наше дело клиента доставить. Пройдемте, гражданин, - второй опер взял Артура под ручку.
        - Могу я старосту группы предупредить? - попросил тот. - А то мне влетит за прогул.
        Милиционеры переглянулись.
        - Мы сейчас торопимся, - сказал капитан, - поэтому на разговоры времени нет. Если понадобится, следователь тебе потом справку даст.
        - А может и не понадобится, - многозначительно добавил второй мент, по-прежнему держа его за плечо.
        - Ладно, пошли, - сказал Артур и отлепился от подоконника, на котором осталась лежать тетрадка с лабораторной. Зачем она теперь нужна?
        Быстро же они сориентировались…
        Артур посмотрел на циферблат. Прошло всего два часа, а они уже тут как тут. Он сам едва успел договориться с Сергеем об алиби и примчаться в институт. Неужели Ольга проболталась? Такой вариант нельзя исключать, у нее наверняка шок, а, значит, крыша совсем съехала. В таком состоянии она может наговорить чего угодно. Более того - чего угодно ментам. А они вон как роют землю, чтобы раскрутить дело. Еще бы - двойное убийство не каждый день случается даже в миллионном городе. Он не ждал, что за ним придут так быстро. Думал даже, что просто вызовут телефонным звонком. Раз пришли сами, значит, уже подозревают? Или просто торопятся?
        На случай, если Ольга проговорилась, ее слово будет против его. Разница в том, что его подозревают, а ее нет. Даже если сгоряча девчонка что-то и сболтнула, потом она сможет изменить показания. В конце концов, они же с ней не враги. Какого черта она там вообще делала? Неужели Валерка проговорился? Вот, дурак! Неужели и их план разболтал? Зачем? Как можно дела делать с таким длинным языком? Покрасоваться перед девчонкой хотел? Так чего же в кафе лопухнулся?
        Жалко парня, и жалко, что его такой чмошник грохнул, но кто ж ему виноват? Сильно был Валера уверен, что он сильнее соперника. Забыл, наверное, что против лома нет приема. А Леня этот, видно, лучше подготовился, раз успел Валеру порезать. И отчаянный был, раз не побоялся при свидетелях ножом махать. Или специально перед девчонкой красовался, крутизну показывал? Тоже нарвался, но уже на него, Артура. А об кого может споткнуться он сам? Есть у ментов против него какие-нибудь улики?
        Оперативники привезли Артура не в районное отделение, а сразу в городское управление. Не самое оптимистичное начало.
        - Здравствуйте, я старший дознаватель Олег Николаевич Сиротин.
        Мордатому молодому человеку с водянистыми глазами больше всего подошла бы фамилия Ряхин. С одной стороны, из-за ширины лица, из-за прилизанных волос и идеального порядка на столе - с другой. В смысле - не Неряхин. Вот такие, правильные, карьеру и делают, а тут как раз такое дело…
        - Вы, Артур Александрович, конечно, понимаете, по какому делу мы вас пригласили?
        - Да. Ваши коллеги мне объяснили.
        - То есть как? - удивился Сиротин.
        - Они сказали, что мой друг Валерий Зорин погиб. Вернее, умер. Может, вы объясните мне, что с ним случилось?
        - Да-да, конечно, - сказал дознаватель. - Ваш друг действительно погиб в результате ножевого ранения в область живота.
        - Драка?
        - Валерий был драчлив?
        - Нет, я бы не сказал. Но парень он был крепкий.
        - Значит, вы про драку догадались… или уже знали?
        - Откуда?
        - Ну, например, от Ольги Потехиной.
        - А кто это?
        - Вы не знаете девушку своего друга?
        - А-а, Оля… Я просто ее фамилию не знаю. Нет, мы виделись всего раза два, и ее телефона я не знаю.
        - А она ваш знает.
        - И утверждает, что звонила?
        - Пока нет.
        - Олег Николаевич, тогда чего вы мне вола крутите? - вежливо спросил Моховиков. - Подозреваете в чем-то? Так и скажите.
        - Подозреваю, Артур Александрович.
        - Давайте просто Артур, так наш разговор будет короче.
        - А я, наоборот, настроен на обстоятельную беседу.
        - Так в чем вы меня подозреваете?
        - Что вы были в кафе «Тополек» в момент совершения преступления. Точнее - около кафе.
        - Я там не был.
        - Вы уверены?
        - Дурацкий вопрос. У меня пока склероза нет.
        - Не дурацкий, Артур Александрович, - запротестовал Сиротин. - Совсем не дурацкий, потому что «чистосердечное признание смягчает наказание». Слышали, наверное, такую фразу?
        - В кино.
        - Несмотря на это, фраза правдивая. Так что вы еще можете изменить свои показания… Не желаете?
        - Нет.
        - Хорошо, так и запишем. - Сиротин склонился над протоколом, а Артур получил минуту передышки. Что же у ментов на него есть? Вдруг жив этот Леня? На Артура пахнуло холодом, а потом сразу кровь прилила к голове. Он почувствовал, как его щеки наливаются краской.
        - То, что вы утверждаете, нетрудно проверить, в кафе было достаточно посетителей, - заявил дознаватель. - А следствие вы вводите в заблуждение, потому что не просто находились рядом, а… Может, расскажите, что вы там делали?
        - В кафе «Тополек» я не был, я был в гостях у своего приятеля, - твердо сказал Артур.
        - И это проверим. Как его зовут?
        - Сергей Ерофеев.
        - Адрес?
        - Советская 176, квартира 15.
        Дознаватель опять аккуратненько записал важную информацию. Не лучший выход подельникам обеспечивать друг другу алиби, но ничего другого Артур придумать не успел. А Сиротин снял трубку и набрал номер.
        - Коля?.. Это Олег. Вы мне человечка разыщите… Что?.. Никаких «перекусить». Дело сделайте и гуляйте… Ага… Сергей Ерофеев, Советская 176 - 15… Жду. - Дознаватель положил трубку. - Артур Александрович, скажите, а у вашего приятеля машина есть?
        - Да.
        - Какая?
        - «Японка».
        - Точнее.
        - Белая «тойота».
        - Надо же, какое совпадение! - делано удивился Сиротин и даже ручками всплеснул. - Представляете: бармен из кафе «Тополек» запомнил марку машины, на которой уехал преступник, и это тоже белая «тойота»! И еще бармен, кажется, запомнил пару цифр из номера машины. Вдруг они тоже совпадут? Вас это не удивляет?
        - Мало ли одинаковых машин…
        - А вот ваш друг, наверное, сильно удивится. Особенно если нам удастся идентифицировать протекторы автомобиля преступников и сличить с протекторами машины Ерофеева.
        - Так преступников было много? - в свою очередь, как можно искреннее удивился подозреваемый.
        - Раз вы нигде не были, ничего не знаете, то я вам, Артур Александрович, расскажу по секрету, как дело было… Следствие считает, что в кафе «Тополек» Валерий был не один, а с другом. Друг, скорее всего, оставался снаружи и наблюдал за происходящим через витрину. Когда началась драка Валеры с его знакомым по имени Леонид, он поспешил на помощь товарищу, но столкнулся с преступником уже в дверях. Потому что Леонид, ударив Валеру ножом, схватил Ольгу и попытался вместе с ней скрыться с места преступления. Между другом Валеры и Леонидом произошел короткий разговор и схватка, в которой пострадал уже Леонид. Он получил смертельный удар в горло. Знаете, Артур Александрович, такое впечатление, что бил человек хорошо знакомый с анатомией - миллиметр в миллиметр. Это видели посетители кафе и бармен. Если предъявить им фотографии подозреваемого, то они смогут его опознать. Затем этот самый друг перебежал на противоположную часть улицы, где его ждала автомашина марки «Тойота» белого цвета. Точь-в-точь как у вашего приятеля, Артур Александрович. Затем машина с места происшествия скрылась. Я так понял, что вы с
Сергеем Ерофеевым решили обеспечить друг другу алиби?.. Неудачная выдумка для подельников. Видимо, вы рассчитывали, что дело повернется по-другому, и алиби вам не понадобится. Поленились, Артур Александрович, не подумали о вариантах. Что ж вы так? В предыдущем-то деле у вас вроде все лучше срослось?
        - В каком еще - предыдущем? - насторожился Артур. - На что вы намекаете?
        - Ну как, не передумали пока изменить показания, Артур Александрович? - поинтересовался дознаватель. - Я ведь могу оформить все как явку с повинной и самооборону. Тем более, что Клоков, ну, Леонид, ножом размахивал. Это свидетели видели, так что я не блефую. Договорились?
        - Нет, - сказал Артур уже ни в чем не уверенный.
        - Как хотите. - Сиротин снова склонился над протоколом, записал отказные показания подозреваемого, затем деловито расспросил его анкетные данные и заполнил «шапку» бланка. - Прочтите, напишите «с моих слов записано правильно» и распишитесь.
        Артур взял бумагу и быстренько ее пробежал. Записано было верно, придраться не к чему, но он решил потянуть время и уставился в листок. Может, действительно есть смысл признаться? Судя по всему, зацепки у ментов есть. Денег у них нет. Чистосердечное подразумевает и выдачу бабок, иначе какое же оно чистосердечное? Тогда зачем все было? За что Валерка погиб? За что ему, Артуру, срок мотать? Самооборона - статья хорошая, а вот что может «эта сиротина» сделать со статьей за вооруженный налет? Ничего не может, да и не хочет. А хочет дознаватель Сиротин провести образцовое расследование и получить медаль на жирную грудь и очередную звездочку на погон.
        Артур исподлобья глянул на следака. По-швейковски простодушная рожа говорит не в его пользу: на дурака не тянет, значит, как Швейк, прикидывается идиотом ради выгоды. Ради своей выгоды. Тут они с Артуром похожи, он тоже считает, что своя выгода должна стоять на первом месте. И соглашаться на чужую не стоит. Тем более, что шансик у него еще есть. Артур взял ручку и расписался, как просили.
        - Я могу идти или?..
        - Или, конечно, - подтвердил дознаватель. - Сами понимаете, если я отпущу подозреваемого… Нам нужно время чтобы во всем разобраться, проверить факты.
        В дверь постучали.
        - Разрешите? - заглянул Смолянинов. - Олег Николаевич, задание выполнено, клиент доставлен!
        - Заводите, - скомандовал Сиротин. - А вас, Артур Александрович, я попрошу пересесть к стене, освободите, пожалуйста, место для «приятеля».
        Сергей вошел в кабинет с застывшим от напряжения лицом. Увидев подельника, он чуть отшатнулся.
        - Привет, - сказал Артур.
        - Попрошу вас не разговаривать, - тут же сказал дознаватель. - Смолянинов! Где вы там?! - позвал он. - Сядьте рядом с Моховиковым и последите, чтобы он не мешал допросу.
        Сиротин повернулся к вновь прибывшему.
        - Вы - Сергей Ерофеев? Проходите к столу и садитесь. - Он посадил Сергея так, чтобы тот не видел лица Артура.
        Сиротин взял новый бланк и в этот раз начал с анкетных данных. Серега пытался покоситься на «шефа», но у него ничего не получалось.
        - Сразу предупреждаю вас об ответственности за дачу ложных показаний. - Дознаватель поднял лицо от бумаги и уставился на Сергея. Через полминуты тот заерзал. - Ждете, что я буду задавать каверзные вопросы? Напрасно, Сергей, напрасно. Это уже не имеет смысла. Вы должны понимать, что раз мы вас так быстро отыскали, то, значит, нам все известно. Так?
        Ерофеев пожал плечами.
        - Он…
        «Он тебя на пушку берет!» - хотел сказать Артур, но сумел произнести только первое слово. Но втором его рот оказался плотно запечатан ладонью Смолянинова. Артур дернулся, но другая рука опера нашла на его шее сонную артерию. Эти тоже, оказывается, анатомию неплохо знают.
        Сергей снова попробовал покоситься.
        - Не оглядываться! - стукнул по столу Сиротин. - Он тебе больше не поможет! Более того, я знаю, о чем вы договорились сегодня, и не спрашиваю, где ты был в три часа дня. Мне и так известно. Но это неважно. Не особенно важно для тебя, потому что тут соучастие доказать очень сложно. Гораздо важнее, Сергей, что твоя машина стояла перед институтом в момент ограбления.
        - Я…
        - Не торопись. Потому что это уже серьезно. Если ты мне сейчас соврешь, то сделаешь себе только хуже. Нам уже и доказывать-то особенно ничего не осталось. Ведь достаточно предъявить свидетелям налета фото Валерия и Артура, как они тут же будут опознаны… Что, нет?
        - Я могу объяснить, что я делал в институте. Я хотел встретиться с отцом.
        - Да брось! При чем тут какой-то отец? Их: вот его, - Сиротин ткнул пальцем за спину Сергея, - Артура и его дружка Валеру опознают свидетели. Доказать твою с ними связь несложно, нам сам Артур и поможет. Да-да, он обязательно будет валить все на Валеру и на тебя… Не оборачиваться, я сказал!
        Сергей дернулся, как от электрического разряда.
        - Видишь, он молчит. Потому что ему нечего сказать! Он сам сядет и тебя за собой потянет. Хочешь в тюрьму?
        - Нет, - разлепил губы Сергей.
        - Тогда расскажи, как все происходило на самом деле, и отделаешься условным сроком, я тебе обещаю. Ну?!
        Артуру показалось, что Смолянинов нажал-таки на сонную артерию, ему не хватило воздуха, и комната поплыла.
        - …Я приезжал в институт к отцу.
        «Молодец!» - хотел сказать Артур, но опер рядом был начеку. Вот только как быть дальше? Ведь его реально могут опознать и в кафе, и в институте. Действительно, что ли, придется валить все на Валеру? Такого варианта он тоже не предусмотрел.
        - Где он?! - раздалось из-за двери, и она тут же распахнулась, словно от крика. В кабинет влетел квадратный мужик в прокурорском кителе с большими звездами. - Сиротин, ты чем тут занимаешься?!
        - Провожу очную ставку подозреваемых в совершении тяжких… - вытянулся за столом дознаватель.
        - Какую очную ставку? Без понятых?! А ты, почему его держишь? - Мужик метнулся от дознавателя к Смолянинову, забывшему убрать от Артура руки.
        Смолянинов встал по стойке смирно.
        - Я…
        - Молчать! Вы как следствие ведете, а? Кто за это отвечать будет? Я, что ли?
        - Александр Матвеевич, - начал Сиротин, - мы имеем на руках все улики, чтобы…
        - О том, как вы их получили, мы поговорим отдельно. Все материалы ко мне, сами оба через полчаса с рапортами ко мне в кабинет. Ясно?
        - Так точно.
        - Перед задержанными извиниться и отпустить.
        - Под подписку?
        - Какую подписку?! Я же тебе ясно сказал: извиниться и отпустить!
        - Есть, отпустить, товарищ генерал.
        Квадратный генерал схватил со стола бумаги и вылетел из кабинета. Сиротин упал на стул, а Смолянинов по стеночки двинулся к двери.
        - Мы можем идти? - спросил Артур.
        - Идите, - отозвался дознаватель и чиркнул ручкой, - вот вам пропуска.
        Артур взял ничего не понимающего Сергея за плечо и выдернул из кабинета…

2
        - Надо же, выбрались! - сказал Артур, щурясь на солнце. - Считай - заново родились.
        Парни остановились у крыльца милицейского управления. Артур достал сигареты и угостил Сергея.
        - Ты чего молчал? - спросил тот. - Я уж подумал…
        - Тебя проверял, - сказал Артур, все еще ощущая на губах смоляниновскую потную ладонь, даже табак не в состоянии перебить терпкий ментовский аромат. - Я ж тебе доверяю. Молодец, что не повелся!
        - Ну ты даешь!.. - Сергей с восхищением посмотрел на «шефа». - А если бы я раскололся?
        - Да у них доказательств нет, вот на пушку и берут. Ты думаешь, если бы в моем плане был прокол, нас бы так быстро отпустили?
        - Не знаю.
        - Вот то-то и оно.
        - А если опять вызовут?
        Артур испытующе посмотрел на подельника.
        - Ты мне веришь?
        - Да.
        - Главное - держись прежней версии и не меняй показания. Говори все так, как мы сегодня договорились, и ничего не бойся. Если сегодня выкрутились, то и в следующий раз получится, понял?
        - Ага, - кивнул Сергей. - А Валерка… точно, да?
        - Да, его в кафе завалил один придурок.
        - Это тот, с которым ты у дверей сцепился?
        - Серега. - Артур придвинулся так, что чуть не обжег сигаретой лицо приятеля. - Я тебе сто раз повторял: забудь, что видел. И ни с кем, даже со мной, об этом не говори. Повтори!
        - Ни с кем, даже с тобой… Чо ты взъелся-то, Артур?
        - Это, значит, твой дружок? - рядом с ними остановился представительный мужчина, только что вышедший из дверей управления. Он в упор уставился на Артура.
        - Мужик, тебе чего? - парень быстро перевел взгляд с мужчины на Сергея. - Ты его знаешь?
        - Да, папа, - кивнул подельник, - это Артур.
        - Ух, ты! - воскликнул Артур. - Папаша уже нарисовался! Приятно познакомиться… как вас?..
        - А мне противно, - раздельно выговорил Виктор Денисович. - Еще рядом с моим сыном увижу - с говном смешаю, сопляк! Пошел вон отсюда!
        - Ты чо разорался, козел старый?! Ты откуда выполз? И где раньше был? А мы с Серегой - друзья, да, Серый?
        - Да.
        - Скажи спасибо, что это мой сын с тобой связался, а то бы ты уже в СИЗО отдыхал, фантомас недоделанный. И отдельное спасибо за то, что я с прокурором города за одной партой сидел, понял?! Еще раз на глаза мне попадешься - я тебя на нары по блату устрою.
        - Только вместе с Серегой.
        - Не надейся.
        - Серый, ты видишь: он же прибежал в твоем лице свою задницу прикрывать! Что не так?
        Виктор Денисович неловко размахнулся и ударил Артура в челюсть. Артур голову убрал и ткнул проректора кулаком в солнечное сплетение - не сильно, а так, чтобы папаша поперхнулся.
        - Серый, ты видел, не я это начал. - На всякий случай Артур отступил на шаг. - Пошли отсюда.
        Сергей сделал шаг за ним, но Виктор Денисович вцепился в плечо сына.
        - Никуда ты не пойдешь, я отвезу тебя к матери. И чтоб ни шагу без моего ведома!
        - Он за себя боится, ты видишь?
        Серега слабо дернулся, но отец руку удержал.
        - Поедешь домой, - повторил он.
        - Мы же друзья, - сказал Артур, - я же тебе верю, как себе, ты вспомни! А кто он? Он тебя раз бросил, бросит и во второй.
        - Я тебя предупредил, - напомнил ему Ерофеев-старший, а сыну повторил: - А ты - домой!
        - Серега!
        Виктор Денисович стащил Сергея с крыльца и запихал в машину.
        - Тьфу! - Артур покрутился в поисках кирпича, но у ментовской цитадели было стерильно чисто. Машина Ерофеева-старшего дернулась и покатила. Парень махнул рукой. - Чтоб ты… Ладно, сочтемся…
        Колени у Артура как-то сами подогнулись, и он опустился на последнюю ступеньку. Вот, значит, кто их из-под катка вытащил. Честь и хвала папе-проректору! Без него, точно, сидеть бы им на нарах. Жаль, что он Серегу увел, но Серега вернется, Артур его не потеряет. Как можно терять друга, у которого папа - приятель генерала? Риторический вопрос…
        Все-таки варит у него голова, правильно он Валеру не послушался и Серегу в дело взял. Даже если папаша будет теперь сына на коротком поводке держать - дело-то уже сделано. Хорош бы Артур был, если бы проболтался Сиротину о бабках! Кстати, надо бы их перепрятать. Дружба дружбой, а вдруг Серега папашке колонется? Тот не дурак и сразу лапу на бабки наложит. Ближайшее дежурство когда? Завтра. Надо будет пакеты разрядить и мешки убрать в место понадежней подсобки. Куда ни менты не догадаются, ни Михалыч не заглянет.
        За то, что Сергей ментам проговорится, можно не беспокоиться, к тому же за ним сейчас папаша присмотрит. А вот со вторым после него свидетелем поговорить стоит в ближайшие дни, а лучше - прямо завтра, до дежурства.
        Где-то в полдвенадцатого, когда, по его прикидкам, в университете должно болтаться наибольшее количество студентов, Артур нашел деканат факультета экономики и посмотрел расписание второго курса. Затем отыскал нужную лекционную аудиторию и осмотрел ряды. Оли видно не было.
        - Оля Потехина здесь? - спросил он девчонку в очках. Считается, что такие все знают. Девчонка не подвела.
        - Нет.
        - А где она?
        - Болеет, кажется.
        - Адрес ее знаешь?
        - Не-а.
        Тут Артур в очкастой девчонке разочаровался.
        - А староста ее группы кто?
        Но и староста адреса Ольги не знал. Пришлось вернуться в деканат, где в приемной оказалась рыженькая секретарша.
        - Здравствуйте, меня зовут Артур, - представился он, улыбнувшись как можно приятней. - Я из областной библиотеки, и…
        - Какие интересные специалисты, оказывается, работают в областной, - улыбнулась в ответ рыженькая. - Запишите меня в свой отдел?
        - Я работаю не в отделе, я практикант-историк. У меня даже удостоверения нет, но если вы мне не верите, то я дам вам телефон, и вы сможете позвонить… - Артур сделал вид, что роется в карманах.
        - Не надо, я вижу, что практик… Так что вы хотите, молодой человек?
        - Мне нужна Ольга Потехина. Дело в том, что она взяла несколько ценных книг и не возвращает их.
        - Посмотрите по расписанию, кажется, у нее сейчас лекция.
        - Ольги на занятиях нет, не будете ли вы так любезны и не дадите мне ее домашний адрес?
        - Только ради целостности библиотечных фондов, - ухмыльнулась рыженькая. Она раскрыла какой-то журнал, выписала адрес и протянула бумажку. - Имейте в виду, что я тоже питаю слабость к особо ценным экземплярам.
        - Я это обязательно запомню, - еще разок улыбнулся парень.
        Через полчаса Артур уже стоял перед Олиной дверью и прикидывал: есть ли за девушкой наблюдение? Но, даже если оно и установлено, выбора у него нет. Артур решительно нажал кнопку звонка.
        - Кто там? - спросил мужской голос через дверь.
        - Здравствуйте, меня зовут Артур, я Олин друг. Могу я ее увидеть?
        После короткой паузы дверь открылась, за порогом оказался мужчина средних лет с невзрачным лицом.
        - Вы ее друг?
        - Да. Мы встречались, и я…
        - Оля плохо себя чувствует, и ваша поддержка, возможно, ее ободрит… Еще раз: как вас зовут, молодой человек?
        - Артур.
        - Проходите, пожалуйста.
        Словно бы его имя послужило паролем. Артур кивнул и вошел в просторную прихожую, из которой, словно в сказке, вели три двери.
        - Олина комната направо, по коридору и налево, - подсказал хозяин.
        - Спасибо.
        Артур нашел комнату, постучал и, не дожидаясь ответа, распахнул дверь. Оля лежала на диване укрытая пледом и смотрела в потолок.
        - Папа, я же просила!..
        - Это не папа.
        Оля дернулась, услышав его голос, и рывком села на постели.
        - Артур? Что ты тут делаешь? Зачем? Что тебе надо?!
        - Успокойся, Оля, я просто пришел тебя навестить. Ты же болеешь.
        - Откуда ты…
        - Я был в университете, в деканате мне дали адрес.
        - А-а…
        - Я понимаю, как тебе тяжело, ты ведь любила Валеру. А я был его лучшим другом.
        - Я и сейчас его люблю, - скуксилась Оля, в припухших глазах заблестели слезы. - Еще больше, чем раньше-е…
        Артур присел рядом и обнял девушку за плечи.
        - Не плачь, не надо, Валера бы этого не одобрил. Помнишь, какой он был всегда веселый? Обязательно бы сейчас какой-нибудь анекдот про похороны рассказал…
        Оля заревела в голос.
        - Извини, утешитель из меня плохой. Валера был сильный парень, поэтому и погиб. Он не умел отступать, и он бы тебя никому не отдал. Да он и не отдал. Даже если бы я этого Леню не положил, верно?
        - Да-а… - всхлипнула Оля, уткнувшись в Артурову грудь. - Валера был самый лучший. Почему он?..
        - Видно, не ждал Валерка ножа, недооценил он твоего второго поклонника.
        - Но ты же знаешь, - Оля посмотрела Артуру прямо в глаза. - Ты же знаешь, что я не виновата! Ты веришь? Валера ведь говорил тебе, что я его люблю?
        - Говорил, говорил, Олечка, успокойся, не плачь. Что случилось, то случилось, и сделанного не воротишь. Ты думаешь, я хотел Леонида-то… - Артур сделал неопределенный жест. - Нет, я просто хотел тебе помочь, а тут Валера… ну, и не рассчитал… Честно говоря, мне кажется, что он по заслугам получил, по справедливости. Чего он меж вами лез? Псих он был, а я за Валеру ему отомстил. Так?
        - Так, - кивнула Оля. - Ты не бойся, Артур, я про тебя никому не сказала.
        - Знаю.
        - Я и родителям ничего не сказала. Они думают - у меня депрессия, потому что у меня с парнем… ну, ссора, что ли… Я, знаешь, чего боюсь? - горячим шепотом сказала Оля. - Я боюсь, что маму в милицию вызовут и все ей расскажут: про встречу в кафе, про драку, про Валеру и Леню. Она и так уже утром пыталась про Леню спросить: не из-за него ли я плачу? Я сказала, что нет. А сама боюсь. Представляешь, какой скандал выйдет, если все узнают?
        - Не узнают, - пообещал девушке Артур, вспомнив квадратного генерала. - Я сделаю так, что никто ничего не узнает.
        - А ты можешь?
        - Только ты должна мне помочь… Не веришь? - Артур поднял за подбородок ее заплаканное лицо.
        - Верю, - слабо улыбнулась Оля.
        Но он понял: чтобы добиться настоящей веры, ему придется совершить еще не одно чудо.
        - Здравствуйте! - На пороге комнаты возникла крупная дама, в которой Артур вдруг узнал главбухшу института. От неожиданности он вскочил. - Приятно видеть хорошо воспитанного молодого человека, - кокетливо улыбнулась Антонина Макаровна. - Сейчас это такая редкость!.. Ну что же ты, Оленька, познакомь нас со своим женихом.
        - Мама! - с упреком воскликнула девушка.
        - Ну, извини, доча, если я забегаю вперед. Мне, как матери, простительна некоторая волнительность.
        - Моего друга зовут Артур, - сказала Оля, - но мы вовсе не…
        - Ладно, ладно, - махнула рукой Антонина Макаровна, - хватит прятаться.
        - Очень рад познакомиться с Олиной мамой, - сказал Артур. - Надеюсь, что с вами мы тоже сможем подружиться.
        - Мне ваш голос уже кажется знакомым! - воскликнула главбухша. - Вы, наверное, не раз звонили Олечке по телефону?
        - Да, конечно, - быстро сказал Артур.
        - Чего же мы тут стоим, у меня ведь обед стынет! - сказал папа Слава. - Прошу вас к столу, Артур.
        - Спасибо.
        - Я только приведу себя в порядок, - заметила Оля.
        - А я хочу помыть руки, - сказал Артур.
        - Я вас провожу, - предложил будущий тесть.
        В ванной Артур открыл воду, привычным жестом достал из кармана медаль и подбросил ее. Загадал: «Решка!» Но выпала ли ему грань с фасадом института, Артур смотреть не стал. Вдруг передумал. Ему и без этого - повезет!
        Глава девятая
        Родион

1
        Гады, ясный перец! Родик просто очумел от злости. Как же так? Ведь это его идея, он ее придумал. Он проиграл в уме тысячи комбинаций, он изучил все детали, все возможные ошибки, все варианты… и тут приходят какие-то гады, и уносят из-под его носа два здоровенных мешка, две кучи денег! Потом, когда с Леней пометался по крыльцу, когда осознал, понял, что все, каюк, парни слиняли, вот тогда его словно прибило. Родион от злости прямо одеревенел. Такое было ощущение, что налетчики огрели по затылку дубиной. И еще такое, что мешки это были его собственные.
        В конце концов, они ведь действительно обокрали его: и как сотрудника института, и как полуставочного охранника.
        Родион тогда посмотрел на отвисшую челюсть Клочка и понял, что Леня переживает похожие чувства. Теперь неважно, способен ли тот был ограбить кассиршу, важно, что и его обокрали. Метла почувствовал к нему даже какую-то близость, что ли. Их обоих обокрали эти гады!
        Обокрали-то, можно сказать, всех, а вот кто за это ответит?
        Какой же он дурак, что послушался Клочка и остался у кассы! Черт дернул дожидаться зарплаты! Пропади она пропадом! Расположение к Лене сменилось раздражением. Если преступников не поймают (а такое происходит сплошь и рядом, ему на зоне миллион историй рассказывали!), то будут искать крайних. И охранники, проворонившие деньги, тут на первом месте. А один из них первее второго. Ясный перец, его это счастье, полная лопата. Кто, как не бывший зэк Метлин лучше всех подходит на роль наводчика? И подельника! С другой стороны, настоящий подельник у кассы бы вряд ли остался отсвечивать. Слабая, но отмазка.
        Да, слабая. Дознаватель Сиротин как услышал об этом, так такую рожу скорчил, словно таракана проглотил. У него же в голове один план по раскрытию, ясный перец!
        - Понимаете, Родион Семенович, - таким же тараканьим голосом сказал этот хрен в погонах, - такое крупное дело на пару не делают. Вы же человек опытный, понимать должны.
        Родик промолчал. Вот, гады! И те, унесшие его мешки, и эти - с намеками. Сейчас начнут на причастность проверять.
        - А раз так, - продолжил дознаватель, - то постарайтесь вспомнить по порядку все события нынешнего дня как можно подробнее.
        Родик постарался, рассказал все кроме своей заветной мечты - ограбить Людмилу первым. Скрывать-то ему нечего - ведь не успел сделать сказку былью!
        Неужели менты правда думают, что, ограбив кассу, он сидел бы тут и потел, давая показания?
        Отделался Родик сравнительно легко: когда следак попросил повторить все на третий раз, он уже решил, что все, погорел. Но тот всего лишь взял с него подписку о невыезде. Значит, есть у ментов и другие соображения насчет дела. Родион, между прочим, несмотря на всю эту муту, тоже кое-что приметить успел. Мелочи какие-то, но что-то такое в них было…
        Леонид опять словно отключился. В один момент только оживился, когда проректор попытался подсунуть ему инструкцию на подпись. То есть сначала-то Метла не понял, чего Виктор Денисович злится, но потом он и к нему подкатился. Тут Родик сразу все просек и закосил под дурачка. Тот ему журнальчик по инструктажу, а Родион - пожалуйста, подпишу, не жалко для хорошего человека. Но только после Леонида Павловича Клокова.
        - Почему? - удивился проректор.
        - А потому, что он в нашем наряде вроде как старший. А я все как старшие привык делать!
        - Но я-то старше Клокова!
        - А где вы расписались?
        У проректора челюсть отвисла. Я ж, говорит, не охранник.
        - Поэтому я и говорю, что старший - Клоков!
        В общем, запутался Виктор Денисович и отвалил - Леню, наверное, искать. Если вернется, то Родик ему новую отмазку сочинит, но ведь это только в том случае, если Клочок распишется. Не враг же он самому себе, это-то он хоть должен понимать?!
        О чем Леня все время думает? Не Лобачевский вроде, а все вдаль пялится.
        Вот и на составлении фоторобота сидел молча. А ведь его какая задача (как и Метлы) - с ментовского крючка соскочить! Видно, что-то поважнее в его мозгах застряло. Налетчиков вспоминает?
        Родион и сам часто возвращался к моменту ограбления. К псевдоинкассаторам он, конечно, сильно не присматривался, но был уверен, если б встретил - узнал. Молодые парни, один курносый, у другого горбинка… один брюнет, а второй вроде блондин. Может, доведется на суде повидаться… Хотя на милицию надежд мало. Метлин даже готов был ментам помочь (в конце концов, те гады унесли его деньги), но ничего больше, чем уже рассказал, он не знал. Это не помешало дознавателю еще дважды вызывать его и расспрашивать, следя, не спутает ли он показания. Пока Родику удавалось обходить все рогатки дознавателя, но это как-то не слишком радовало, Метла стал задумываться о будущей жизни. Никаких перспектив впереди не было, а единственную мечту опоганили залетные гады. Кстати, родиковых приятелей, которые фигурировали в его собственных планах ограбления, наверняка тоже проверяют на причастность. И Зила, и Бульбу, и Глиста. Как и бывших подельников, парней чуть постарше. Свечку надо поставить за их алиби. Вот об этом сейчас у Родиона голова болит. Не может он, как Клочок, мечтать о чем попало.
        Странно, что Леня таким и перед ограблением был, а после - так вообще полным тормозом стал. Алиби его, значит, не волнует. А почему? Потому что его куча людей перед кассой видела, когда та парочка внутри шуровала? Может, уверен, что этого достаточно? Однако надо его пощупать: чем парень дышит? Представляет себя Робин Гудом или Рокфеллером?
        Метлин решил разговор не откладывать, а на следующий же день прояснить ситуацию. В конце концов, они же напарники, и если Клочок что-то напортачил, то это и его коснется. Родион, если что, по глазам все поймет, он не мент, ему улики ни к чему. Кстати, заодно Родик на новую тему переключится, а то сколько можно гадать об алиби Глиста!
        И как раз на следующее утро Клочок номер отколол - не пришел на службу. Родик сунулся к нему на кафедру механики, а его заведующий вдруг заявляет, что Леня Клоков заболел. Спокойненько так сообщает. Простыл он, видите ли, должно, перекупался. Родик чуть было заведующего матом не послал, да передумал - что с него, ученого, возьмешь. По его наблюдениям все кандидаты наук такие, а этот вообще, кажется, доктор.
        Получается, что Клочок сейчас всех облапошил, а через неделю попадет в рейтинг под названием всероссийский розыск преступников?
        Под предлогом, что хочет навестить больного товарища, Родион узнал у заведующего домашний адрес напарника. Ехать было недалеко, и после работы Метлин туда смотался. В квартире было тихо, во дворе ни одного милицейского «бобика», значит, менты еще ничего не знают. Ну и хрен с ними, решил Родик. Он хоть и завидует своему более удачному напарнику, но стучать на него, ясный перец, не будет! Гуляй, в общем, Леня, на полную катушку, пока тебя в крытку не упакуют. Но Метла к этому руку не приложит, все-таки они коллеги - и так и сяк. Как же ему удалось всех кинуть?
        Родион в задумчивости поплелся от дома и чуть не наткнулся на Леонида. К счастью, у того, как всегда, был отрешенный вид. Метлин отскочил в сторону, Клочок прошагал мимо, словно ходячий манекен. Значит, все как-то не так, как придумал Родик…
        Но как? Сколько он ни ломал голову, а догадаться не смог. Но раз Леня с работы отпросился, чем-то он занимается? Метла решил повторить маневр напарника. На следующее утро он тоже отпросился со службы и спрятался в гаражах посреди клочковского двора - надежно, тот и без гаражей ни черта перед носом не видит. Ждать пришлось долго, Родик полпачки сигарет высадил, прежде чем из подъезда показалась знакомая фигура. И опять Леонид его не заметил, но не из-за всегдашней рассеянности, а, наоборот, из-за необычной целеустремленности. Несмотря на далеко не спортивную фигуру, Клочок резво промчался мимо, глаза его, обычно туманные, видели скрытую пока цель. Метла сел на хвост и бодро затрусил следом.
        Леня вывел его на ближайшую остановку общественного транспорта, а потом устроил заподлянку - сел в практически пустой автобус. Родик лезть следом не решился и поймал такси. Так они проехали целых десять остановок. Метла стал опасаться, что Клоков - автобусный маньяк и все свое свободное время тратит на такие вот путешествия. Наконец Леня вышел, а Родион смог отпустить такси, увезшее сто рублей - половину его наличности. Еще один такой заезд - и придется очередной автобус преследовать на своих двоих. К счастью, Леня пересаживаться не стал, а пошел в глубь квартала. Затем они с Родиком оказались на соседней улице, где высилась «свечка» красного кирпича. Какой-то институт, смутно вспомнил Метла. Или университет.
        Что, ему одного высшего образования мало?
        Но Леня внутрь не вошел, а устроился на скамейке у соседнего дома. Родику пришлось убраться еще подальше - устроить пункт наблюдения через дом. Он привычно закурил, решив, что рак легких можно смело считать профессиональным заболеванием сыщиков. Видимо, Леонид точнее, чем сам Родион, ориентировался по времени, поскольку соскочил со скамейки ровно через три сигареты. Метла бросил окурок и приблизился к Клочку. Тот пялился на желтую точку на противоположной стороне улицы. Крошечная фигурка появилась на крыльце университета, чуть замешкалась, а потом стала удаляться. Леню потянуло за ней, словно магнитом, у него даже шея одеревенела.
        Желтый - цвет девчачий, подумал Метла, хотя в наше время ни за что ручаться нельзя. Клоков шел за желтком как привязанный, и Родик рискнул максимально сократить дистанцию - так ему стало интересно. В желтой кофте все-таки оказалась девчонка - хрупкая, как цыпленок, но грациозная. Отталкиваясь от этого факта, Метла сделал два вывода: во-первых, Леня нормальной ориентации, во-вторых, он втюрился, и этим объясняется его потусторонний взгляд и витание в облаках. Нормальное состояние, судя по школьной литературной программе. Но для Родиона открытие неприятное, оно означает, что Метлин ошибался. Он уже готов был свернуть в проулок и отправиться на работу, когда вдруг что-то в желтой фигуре насторожило его. Было в ней… походка, что ли, знакомая? Родик пригляделся. Вот это финт! Девочка-то оказывается не простая, а золотая! Ленька не дурак, нашел на кого глаз положить, это ж дочка главбухши! Губа не дура: Клочок сам же говорил, что у той деньги к рукам липнут - только успевай в банк складывать. Но чего он сзади крадется, неужели такой робкий? Или другая причина есть?
        Родион так задумался, что упустил из виду и Ольгу (так, кажется, дочку зовут), и самого Леню.
        Что-то тут не так. В конце концов, Клоков не пятикласник, должен понимать, что если за девчонкой просто следить, то взаимности от нее не дождешься. Надо ее хотя бы за косички подергать. Значит, есть причина. Какая? Вот этот вопрос засел в мозгах, как заноза. Главбухша - это деньги, крутилось в голове рефреном. У нее есть чем поживиться. Ей самой тоже легко это сделать. Кроме того, деньги недавно украли, а главбухша раньше других знала, когда их повезут. Ну, это многие знали, в том числе и Родик, и Леня, и та же Оля. Раз Леня за девчонкой следит, следовательно, в чем-то подозревает? Почему не выдает милиции? Хочет сам руки нагреть. По крайней мере, Метла так бы и сделал, если бы знал чужой секрет. А в чем Ольгу можно подозревать?
        Как Родик голову ни ломал, к определенному выводу так и не пришел. Да и какая разница, решил он. Раз Леня знает, пусть сам ему и скажет. А заодно возьмет его в долю. Метла может помочь следить за девчонкой или ее мамашей, а также, если надо, стрелку забить, разобраться. У него и пацаны знакомые есть, которым все равно по какому поводу кулаки чесать. Такая поддержка может Клочку понадобиться. А если нет, то достаточно того, что Родик не скажет Оле, что кое-кто за ней следит. Леня не такой дурак, чтобы терять все, вместо того чтобы немного поделиться с товарищем. Заодно и расскажет, в чем замешана девчонка.
        Первая хорошая новость за последние дни. Родион повеселел и направился домой. И так расслабился, что не сразу заметил двух человек, дежуривших у подъезда. А мог бы, ведь сам таким же образом провел утро у дома Клокова.
        - Метлин Родион Семенович?
        Родик отмахнулся от вытянутых из кармана корочек. Ну кто еще может задать такой дурацкий вопрос и таким дурацким тоном? Разве что член нобелевского комитета, но красных корочек у него наверняка нет.
        - Капитан Смолянинов, - все равно представился приставучий мент. А второй придвинулся ближе, перекрыл дорогу на случай, если клиент предпочитает общаться со шведами. Родион и пытаться не стал, тем более что за ним ничего такого нету.
        - А в чем дело? - соблюдая традицию, спросил он.
        Смолянинов молча пригласил его в «газик», а на Родиков вопрос дал ответ уже дознаватель Сиротин.
        - Не дело, а дела, - начал с уточнения следователь.
        - Еще один институт ограбили? - бодрясь, спросил Метла, но уже почувствовал спиной неприятный холодок.
        - Да нет, тут Зила взяли на грабеже, а его подельник скрылся. Вы ведь, кажется, друзья?
        Вот и все, мелькнула мысль. Он-то боялся, что у Глисты с Зилом не окажется алиби на время налета на кассиршу, а теперь ему самому нужно алиби на время Зиловского гоп-стопа. Интересно, кого он и где?.. Сиротин просто так не скажет, крутить будет, но и так, зная привычки приятеля, догадаться можно. Наверняка ночью прохожих бомбил. И на это время никто алиби Родиона обеспечить не может, разве что родаки, но для следствия это не в счет. А стоит его с Зилом связать, тогда можно и на кассу колоть: статья одна, эпизодом больше, эпизодом меньше - уже без разницы. Так что: уже пора соглашаться?

2
        Нет, ну это уже наглость, решил Метла. Понятно, что дело такое - ментовское, но беспредел-то зачем творить? Ясно же, что к делам придурковатого Зила он отношения не имеет, но следователь все равно задержал его «до выяснения». Хочешь проверять на причастность - проверяй, зачем в крытку-то кидать?! Ясный перец: Сиротин во что бы то ни стало решил найти крайнего в этом чертовом налете. А Родику нет никакого резона за чужие грехи чалиться. Мало того что у него надежное дело сломали, деньги увели - ему еще и отвечать «в особо крупных размерах»?! Метла подумал и пошел в отказ: ни в чем не участвовал, нигде не состоял. Дознаватель тоже подумал (видно было, как желваки помогают мозгам перетереть новую информацию) и выписал постановление о задержании на максимальный срок без предъявления обвинения. Три дня. Родик чуть в морду ему не плюнул! Ему, гаду, справку в дело кинуть надо: что провел оперативно-розыскные мероприятия, что проверил на причастность, задержал по подозрению, а у Родика на финише миллионное дело повисло. Три дня! За это время все что угодно может произойти. Тот же Леня ноги сделает или с
девчонкой что, или их подельники смоются, деньги поделят…
        Да мало ли что передумал Родион за трое суток в камере. То он прощался с деньгами, то верил, что стоит только взять за жабры Клочка, как тут же на него посыплются с неба деньги. Эту картину Метла представлял особенно четко: банкноты приятных зеленых и сиреневых тонов (почему-то всегда падали пятихатки и тысячи, купюр помельче не попадалось) крутились в воздухе плотной метелью - так, что неба было не видно. Красиво. Ничего лучше Родик и вообразить себе не мог. Лучше только доллары, но кто ж зарплату в институте будет долларами выдавать!
        В худшие минуты воображение подсовывало два пустых брезентовых мешка или влюбленного осоловелого Леню, который думает только о девчонке и ни про какие бабки ничего не знает. А может получиться так, что эта самая Оля не знает про них, и Клочок зря за ней следит. При такой крутой мамаше чего ей заботиться о колобашках, они и так не переводятся… И время, время течет на воле и в камере по-разному. Это особенно бесило. Время, как говорится, деньги, и чем больше его утекает, тем все дальше оказывается Метла от вожделенных брезентовых мешков. Может быть, лишний час в крытке, последний, никому, даже дознавателю, не важный час навсегда развел его с налетчиками, может, их как раз сейчас поймали, и Родион уже никогда не поспеет получить с них свою долю.
        Много чего передумал Родик, валяясь на нарах, но с сокамерниками в разговоры старался не вступать. По прошлому опыту знал, что самый улыбчивый может оказаться стукачом, а самый быкастый - подсадной уткой.
        На третий день Сиротин вызвал его с вещами, вяло предупредил об ответственности за дачу ложных показаний, повторил все прежние вопросы. Все, выдохся следак, почувствовал Метла, больше он ему досаждать не будет. Напомнив о действии подписки о невыезде пока идет следствие, дознаватель Родиона отпустил. Даже не извинился, сволочь.
        Ну и ладно.
        Вернувшись домой, Метла, несмотря на то что горячей воды не было, первым делом полез в душ. Благодаря жаре последних дней (в камере он проклял ее во веки веков) холодная вода стала почти теплой. Затем Родик за минуту срубал банку сайры в масле и запил все той же тепловатой водой. Вот теперь пора и делом заняться. Времени потеряно много, очень может быть, что Клочок не зевал и долю себе уже хапнул. Наверняка взял меньше, чем мог, он ведь по большому счету лох. Ну, ничего, Метла всех ополовинит, это уж как пить дать.
        Родион снова отхлебнул воды и снял телефонную трубку. Первым делом надо забить стрелку.
        - Алло, это кафедра?
        - Кафедра механики. Здравствуйте.
        - Клокова позовите.
        - А его нет, он сегодня на после обеда отпросился, - ответила какая-то девчонка.
        Ясный перец, Клочок времени не теряет!
        - А как ему домой позвонить?..
        На всякий случай Родион решил попытать счастья. Не все ж напарнику за девчонкой следить. Трубку поднял отец.
        - Здравствуйте. Леню можно?
        - Нет, - тихо сказал тот. - Ленечку убили.
        - Что?! - не поверил Родик.
        - Нет больше Лени. Все… - В трубке раздались короткие гудки.
        Ни фига себе, поворот! Во что же вляпался Леонид? Кому понадобилось убивать этого увальня? В конце концов, парень он был незлой, могли бы и заплатить. Видно, не зря он за Ольгой следил и за эти три дня нашел налетчиков, а они его… Жалко… Милиция запросто может за это дело зацепиться, Леонид ведь тоже под подозрением был, наверняка и подписку давал. Значит, расследовать будут всерьез и с оглядкой на ограбление кассы. Тут менты шанс не упустят. А вот как Родику свой не потерять?.. А эти налетчики - ребята злые, с такими опасно связываться. Хотя - почему обязательно налетчики? Может, с Ленькой несчастный случай произошел, драка какая-нибудь? Но тогда как он сможет добраться до этих… Продолжить вместо Лени слежку за Олей? Или что? Что делать-то?
        Родион плюхнулся на диван. «Что делать-то?» - повторил он про себя. За три дня отсидки он успел столько всего передумать, перебрать все возможные варианты, еще пять минут назад Метла точно знал, что будет делать при любом раскладе и вот теперь растерялся. Из прострации его вывел телефонный звонок. Родик дотянулся до аппарата.
        - Алло?
        - Гражданин Метлин? - спросил знакомый голос.
        - Да.
        - Дознаватель Сиротин.
        - Не поверите - узнал, богатым не будете, - сказал Метла. - Мы ведь сегодня уже говорили. Чего вам еще надо?
        - Родион… э-э-э… Семенович, я хотел бы попросить вас прямо сейчас подъехать во мне в городское управление, кабинет 23.
        - Кабинет-то я помню, - хмыкнул Родик. - Только что за спешка? Трех дней вам было мало, хотите начать все сначала?
        - Нет, это приглашение, - Сиротин сделал ударение на последнем слове, - связано с новыми обстоятельствами.
        - Какими?
        - Если вы еще не знаете… Дело в том, что сегодня был убит Леонид Клоков, ваш напарник.
        - Не может быть! - воскликнул Метла. - Как это случилось?
        - Обстоятельства мы выясняем, - уклончиво ответил дознаватель. - Я приглашаю вас в качестве свидетеля для опознания. Вы можете приехать прямо сейчас?..
        Ясный перец, он приедет! Родик не дурак, он все сразу влет сечет: раз его тянут на опознание, значит, поймали налетчиков. Или думают, что поймали. Во всяком случае, по Лениному делу ему опознавать некого, он же час как из СИЗО. То есть, может, дела и связаны, но его зовут точно по одному. Как же он откажется, если ему до смерти хочется скорее узнать: тех грабителей поймали менты или не тех?
        - Ну так как? - нетерпеливо переспросил Сиротин.
        - Хорошо, сейчас приеду, - как можно спокойнее сказал Родион. Лучше, если дознаватель не догадается об его интересе.
        Метла натянул джинсы и футболку и вышел на улицу. Его так и подмывало взять такси, но Метла сдержался и поехал автобусом. Надо было еще решить: опознавать ли ему тех парней или прикинуться, что не помнит? Учитывая, сколько народу терлось тогда перед кассой, их все равно опознают, но облегчать работу ментам совсем не хочется. А если они его снова заподозрят и будут проверять на связь с подозреваемыми?
        Родик сошел у кинотеатра Маяковского, пешком дошлепал до управления. На подходе чуть притормозил, поскольку главный для себя вопрос с опознанием так и не решил. Что-то плохо у него после камеры котелок варит. Вот опять он тормознулся: показалось, что на крыльце толкаются те самые парни. Метла подошел чуть ближе и притаился за столбом. Нет, не ошибся, один - брюнет - точно из тех, только без камуфляжа. А второй вроде не похож. Неясно другое: почему они на крыльце тусуются, да еще без конвоя? Подследственных (если только за три дня все законы не переменились) на крылечко покурить не отпускают.
        А может, его вызвали других опознавать? Или вообще не за этим? По телу волной пробежал озноб. Неужели Сиротин снова решил его замести? Расчет точный: раз его уже отпустили, то чего ему бежать? Родику как-то сразу расхотелось заходить в управление.
        Пока он колебался, на крыльце появился еще один знакомец - проректор Ерофеев. Он подрулил к пацанам, и пошел тут базар не шуточный. Виктор Денисович особенно наезжал на брюнета, которого Родион узнал. А тот, видно, огрызается. Жаль, что голосов отсюда не слышно. Метла стал прикидывать, как бы подобраться к ним еще ближе, но тут Ерофеев схватил второго пацана за шкирку, запихал в стоящую у крыльца «Волгу» и укатил. Оставшийся налетчик присел на ступеньку, посидел минутку, потом сошел с крыльца и куда-то направился. То ли его уже отпустили, то ли он передумал заходить в управление. В таком случае планы Родика тоже меняются. Он подождал несколько секунд и пошел следом за брюнетом. Это было нетрудно, тот, похоже, слежки не опасался. Метла проводил налетчика до дома, а затем караулил его до темноты. Скамейка, припрятанная подростками в кустах, была надежно укрыта от посторонних глаз. Кроме бомжа, собиравшего пустые бутылки, Родиона никто там не беспокоил. А то, что во дворе был табачный киоск, сначала показалось большим удобством, но на третьей пачке эта мысль перестала казаться такой уж бесспорной.
Рот наполнился горькой слюной, словно он табак жевал, а не курил.
        Брюнет из подъезда так больше и не появился. Родик с опозданием сообразил его проверить, к счастью, подъезд оказался непроходным. Когда стемнело, Метла решился покинуть свой пост, но рано утром снова вернулся. В его кармане лежали бутерброд и неизменная пачка «Золотой Явы». Ждать пришлось долго, Родион весь издергался, но деваться было некуда. Наконец брюнет появился во дворе, огляделся и пошел к остановке. Метлин двинулся следом. К удивлению сыщика, парень привел его к тому же самому университету, у которого они с Клоковым караулили девчонку. Брюнет зашел внутрь, а Родик присел на скамейку. Где-то через полчаса налетчик появился вновь. Он снова сел на автобус, а Родион был вынужден второй раз за утро взять такси. На этот раз они добрались до нового элитного дома на улице Нарымской. Здесь опять надолго застряли, вот только парень где-то внутри, а Метла снаружи. И как менты могут заниматься таким поганым делом всю жизнь? Это почти так же скучно, как сидеть.
        Появление брюнета спасло Родиковы пальцы, потому что ногти к тому моменту он уже обглодал. Как же долго придется ему следить за чертовым налетчиком? Родион стал уже сомневаться: тот ли это парень? Ведет себя спокойно, ничего подозрительного не делает. Ментам хорошо, они могут телефон на прослушку поставить, связи там всякие проверить, а вот так, как он, можно месяцами ноги бить без толку. Родику от голода и усталости так стало себя жалко, что он не сразу сообразил, кто вышел следом за брюнетом из подъезда. А ведь это была та самая Оля! Метла мгновенно забыл о мелких неудобствах, он снова почувствовал след.
        Парочка прошлась до остановки, где распрощалась довольно нежно. Раз Ольга знакома с налетчиком, то понятно, почему за ней следил Леня. Теперь главное - не повторить его ошибки, но кто знает, на чем он прокололся?
        Брюнет опять полез в автобус, на этот раз Родион пожалел денег и последовал за ним. Они доехали до остановки «Горбольница», перешли дорогу и углубились на территорию этой самой горбольницы № 1. Метла чуть приотстал. Начинало смеркаться, но сыщику показалось, что брюнет осторожно оглядывается. Лучше не рисковать, подумал Родик и тут же переменил мнение, потому что парень вильнул куда-то с главной дорожки и пропал. Родион стал рыскать кругами, обогнул какой-то двухэтажный дом и чуть не налетел на брюнета. Его спасло то, что тот разговаривал с кем-то в дверях. Метла успел тормознуть и замер за углом.
        - …Погоди, не закрывай, - попросил голос мужика лет сорока. - Нам бояться некого, это нас все боятся.
        - Не преувеличивай, для этого мы слишком живые, - ответил голос помоложе, видимо, брюнет.
        - А самого-то мандраж берет? Или пообвык? - поинтересовался мужик.
        - Да нормально… Ну что, Михалыч, собрался?
        - Тьфу ты, термос-то я забыл.
        - Ну, ты и растяпа!
        - Да ладно, Артур, куда тебе торопиться, вся ночь впереди.
        Будем знакомы, подумал Родик. Вот только не хотелось бы через дверь разговаривать. Голоса вроде удалились, и он решил рискнуть. Подкрался к двери, осторожно, без скрипа приоткрыл и скользнул внутрь. Ну и вонь! Что это за… От внезапной догадки подкосились ноги. Родион привалился к стене и, перебирая руками, забился в самый темный угол. Не сказать, чтоб он жмуров боялся, но в морге оказался впервые. И запах такой, словно они тут покойников маринуют в каких-то лекарствах. Свалить, пока не поздно?
        - Вечно ты собираешься, как баба! - услышал Метла голос Артура и понял, что бежать поздно.
        - Что ты такой нервный, опять решил в преферанс с дружками перекинуться?
        - А ты откуда знаешь?
        - Покойники на утреней поверке доложили, - заржал мужик.
        - Тяжело поди, Михалыч, после военного-то склада? - ласково спросил Артур.
        - Почему?
        - Покойники ведь не мыло, а только полуфабрикат, прежде чем налево пустить - варить приходится!
        - Да пошел ты!
        - Вот сам и иди.
        Переругиваясь, сменщики прошли мимо замершего Родика. Входная дверь скрипнула, щелкнул замок и обратно вернулся один Артур. Он быстро пересек коридор и хлопнул второй, невидимой для Метлы дверью. Судя по всему, налетчик работает здесь ночным сторожем и, скорее всего, в одиночку. Хотя второй что-то намекал насчет преферанса. Родик поежился. Что за идиотская идея! Нет, надо сваливать…
        Метла прикинул: он сейчас тихонько выбирается наружу, потом утром возвращается и снова тащится хвостом за налетчиком. Скорее всего, потом придется опять торчать во дворе, ждать, ждать… У моря - погоды, это называется. Нет, уж лучше решить все здесь, пока они одни.
        Метла сунул руку в карман и нащупал там кастет, припасенный на крайний случай. Достал, надел на вспотевшие вдруг пальцы и двинулся по коридору. По мере приближения к двери запах становился сильнее, а воздух, казалось, плотнее. За ручку он взялся левой рукой, а правую на всякий случай согнул в локте и отвел для удара. Створка подалась легко, из-за нее упал холодный свет газовых ламп. Родион шагнул внутрь на полусогнутых ногах, чтобы, если понадобиться, сразу прыгнуть на противника. Но Артура за дверью не оказалось. Не было его и дальше - за столами, на которых лежали трупы. Родик внимательно оглядел помещение, но ни одной вертикальной фигуры не нашел. Затем он опустился на четвереньки, подозревая, что враг затаился на полу. Но и так он Артура не заметил. Тогда он медленно двинулся вперед, между столами. В конце прохода в стене оказалась еще одна дверь. Родион почувствовал, как струйка пота скатилась по напряженной спине, а голова поплыла, словно от легкого нокдауна.
        Последняя дверь оказалась чуть приоткрыта, щель была достаточной, чтобы он мог протиснуться. Родик оказался в подсобке, освещенной уже обычной желтой лампочкой. В углу, на корточках, спиной к нему, сидел Артур и чем-то там шуршал. Занятие это так его увлекло, что он не услышал легкий шорох шагов. Метла подошел, размахнулся и точно впечатал кастет в затылок. Ударил не со всей силы, но, помня о Лене, и не слабо. Артур без звука упал ничком. Метла взял его за ворот и оттянул назад. Вялое тело распласталось на цементном полу, а прямо за ним оказались два банковских брезентовых мешка, торчащих на уровне пола из небольшой ямы. Вот как все просто!
        Родик снял кастет и перешагнул через тело. Вот они родные, целехоньки, дождались его! Метла опустился перед ними на колени и взялся за защелку ближайшего. С легким металлическим клацаньем створки мешка разомкнулись.
        - Не трогай, сука! - раздалось сзади.
        Родик быстро повернулся, вскочив на ноги. Ложная тревога, Артур смог лишь приподнять разбитую голову, под которой образовалась лужица крови.
        - Не смей их касаться, урод гребаный! - повторил раненый. - Там же пакет…
        Родион победно ухмыльнулся над беспомощным врагом, наклонился к ждущему его мешку, распахнул горловину и запустил руки глубоко в пачки денег. Потянул их вверх, чтобы показать Артуру, но вдруг в лицо и грудь ударила горячая волна. Его опрокинуло на спину рядом с налетчиком. Мир вдруг стал беззвучным, а с потолка, как во сне, на него падали деньги, сплошь штуки и пятихатки - отдельно и целыми пачками. Вот об этом он и мечтал всю жизнь! Между пачками сверкали вертящиеся золотые монеты и искры от оконных стекол. Странно, что он не слышал, как они разбились. И кто их разбил?
        Родик покосился на лежащего рядом Артура. Со странной улыбкой тот протянул ладонь, на которой лежала золотая медаль с изображением института.
        - Это тебе, придурок, - прочел Метла по его губам и догадался, что немного оглох. Но это не страшно, пройдет, потому что сквозь шум в ушах уже пробивались какие-то звуки. И самым громким из них был вой сработавшей от взрывпакета сигнализации…
        Шантаж

1
        Услышав шаги на лестнице, я сразу же подскочила к глазку. Все последнее время мои мысли были заняты соседом сверху, фотографом Костей. Классный дядька - высокий, представительный, с нордическим обликом и, похоже, с деньгами. Сначала, когда мы познакомились, я пыталась называть его по имени-отчеству, все-таки он изрядно старше. Но он взял мою сумищу, которую я волокла, перегнувшись на левый бок, как загогулина, и объяснил, что людей его профессии по отчеству не называют. У них там все Кости или Стасики до семидесяти лет. Мне это сразу понравилось, прикольно, тем более что до семидесяти Косте еще очень и очень далеко. Сколько ему? Ну, может, сорок. Как говорит моя тетка, мужики в сорок лет только жить начинают. В общем, нормально.
        Я, между прочим, тоже не девочка. Мне на самом деле уже двадцать четыре года, хотя все дают меньше, чуть ли не девятнадцать. Но это здорово, потому что женщине лишние годы ни к чему. Это тоже моя тетка говорит, и я с ней абсолютно согласна. Тем более что все преимущества юного трогательного создания я уже испытала на себе: делаешь невинное личико, раскрываешь глазки и изображаешь смущение. На многих покупателей действует, особенно на пожилых дядек. Они и не хотят, а лезут за кошельками. Думают время протянуть, а там, глядишь и познакомиться. Вижу этих козлов насквозь. Только я тертый калачик. Не калач, конечно, какой я калач, а так, калачик. Булочка. Даже если мужик и не очень голодный, а норовит откусить. Поэтому приходится быть начеку. Представляю, если б мне на самом деле было девятнадцать - кругом одни опасности.
        А мне, между прочим, было девятнадцать. И глупостей я успела наделать. Во-первых, выскочила замуж. За дурака-одноклассника. Бегал со школы. Ныл, ныл, люблю, люблю. Я поверила. Ну, конечно, и во Дворец бракосочетания хотелось попасть, фату нацепить, торжественный марш послушать. Дворец был, фата развевалась, марш гремел, а больше ничего интересного и не было. Все время приставал, каждую минуту хватал за задницу, глаза бешеные, надоел, сил нет. К тому же ни к кому в гости не пускал, а денег вообще не приносил. Студент, что с него взять. Да еще его мама в соседней комнате! Полный привет. «Облезлый барин». Мы в школе что-то такое проходили, там героя одного звали «облезлый барин». Вот мой такой и был.
        Терпела я терпела, больше года мучилась, потом плюнула, прихватила фату на память, кольцо с одной руки на другую перекинула и пожелала милому счастья. Он чего-то непонятное кричал, за меня руками хватался, даже всплакнул, кажется, но я в шалаше нажилась. С моими внешними данными можно побольше от жизни требовать.
        Скоро в одном ночном клубе подвернулся мне приличный на вид мужик. Было ему тридцать три года, так он каждые полчаса повторял, что это возраст Христа. Ну Христа так Христа, лично мне разницы никакой, но он, видно, что-то имел в виду, потому что кончился наш роман не особенно весело: он выбросился из окна своей квартиры. Но, слава Богу, успел до этого купить квартиру и мне - небольшую, однокомнатную, но совершенно отдельную, МОЮ квартиру. А привязаться к нему по-настоящему я даже и не успела. Сколько мы протусовались? Месяцев семь-восемь. Я только к его особенностям стала привыкать, а он так глупо поступил. Может, слюбились бы? Кто знает… А так еще и милиция нервы помотала, только я, правда, ничего не знала. Применила, впрочем, верное средство - раскрытые глазки, испуганный вид, размазанная тушь. На всякий случай. Лучше выглядеть безобидной и несчастной.
        После всего этого я стала разборчивой. В свою новую квартиру новых мужиков не водила, да много-то их и не было - только два. Я их не очень-то жалую, но иначе было не прожить. В принципе с мужиками хлопот много, все время они чего-то требуют, пристают в любое время суток в любом месте. Вот смотришь, например, клевую кинушку по телеку - в самый захватывающий момент он под юбку лезет. И все самое интересное приходится пропускать. Или захожу в ванную колготки простирнуть - он опять тут как тут. В результате колготки забивают сток в раковине, вода льется на пол, под спиной противно, холодно и мокро, а он пыхтит, ничего не соображает - получает удовольствие. Главное - не всегда откажешь: зависимость - штука поганая. Поэтому я и предпочитаю к себе никого не пускать, а то они расслабляются, ведут себя как дома. А когда у них - более-менее нормально. По крайней мере, всегда можно смыться. Прибежишь домой, заляжешь под родное одеяло и задумаешься: Господи, столько проблем, и ради чего? Кормежка, ночные клубы, изредка тряпки. О роскоши о какой-то и речь не идет. Так только - минимальная потребительская
корзина. Ничего лишнего.
        Конечно, иногда и о любви помечтаешь. По любви-то совсем другое дело. Или хоть по симпатии. Нравился мне один мальчишка, тоже мой ровесник, но, блин, опять студент, как мой муженек. На что с ним жить? Ну, потанцевали несколько вечерков, я обо всем его расспросила и поняла, что не стоит и начинать.
        В общем, к двадцати трем я пришла к выводу, что надо как-то определяться. Куртизанить поднадоело, и я твердо решила, что буду теперь ждать свою половинку. На худой конец, возможную половинку. Я на жизнь смотрю трезво, особенно не обольщаюсь, подарков не жду. Просто так ничего не приходит, все надо отрабатывать. А хорошего мужика тем более.
        Ну что? Вляпалась я в сетевой маркетинг. Начала какую-то ерунду продавать. «Купите, мужчина, чудесный утюжок для глажения шнурков. Вон какие у вас шнурки мятые. А такой интересный мужчина…» Самое смешное - дураки находились. Говорю же - глазки, ротик, лепетание. «Неужели у вас еще нет этой чудесной керосиновой лампочки высотой всего 8 сантиметров? Как вы без нее обходитесь? Какая у вас темная жизнь!» Но это все была ерунда, хотя продавала я побольше, чем другие.
        И таскала на себе как верблюд. Вот одну такую сумочку и помог мне донести Костя, сосед сверху. Он как раз подъехал на машине (машина средненькая, «жигуленок», кажется), достал свои чемоданы (я сразу заинтересовалась - форма нестандартная), стал закрывать дверку, а тут я мимо плетусь. Он кинул на меня довольно равнодушный взгляд и пошел в подъезд. А у дверей уже я. Надо сказать, что повел он себя очень вежливо. Когда сообразил, что я волокусь туда же, сразу попросил разрешения помочь и сказал, что живет в 24-й квартире. На самом деле я знала, в какой он квартире живет, но сделала изумленное лицо и воскликнула, что такие приятные совпадения бывают крайне редко и я живу как раз под ним. Он въехал в наш дом больше полугода назад, и я тогда с интересом наблюдала в окно, как разгружали машину с вещами. Вещей было мало, но все они выглядели как надо. И одет он был всегда как надо. Я сразу решила иметь его в виду, но, как ни странно, за полгода мы ни разу не пересеклись. Впрочем, это совпадало с моим намерением отдохнуть, так что все складывалось нормально. Когда люди вот-вот заселились, они никуда не
исчезнут. Встреча у подъезда подтвердила мою правоту. К счастью, лифт у нас работает редко, и я вдруг этой бытовой гадости обрадовалась. Потому что появилась возможность познакомиться. Я округлила глазки, несколько раз с восторгом поблагодарила - мужчины любят выглядеть защитниками слабых и угнетенных. Потом сообщила, что меня зовут Марианна, но можно просто Мара. При этом я старалась заскочить вперед него и смотреть как можно преданнее. Меня на самом деле зовут Марианна, и я не особенно люблю это имя, но куда деваться от родительской глупости? Мара мне нравится еще меньше, но мужчины иногда клюют на экзотику. В этом варианте есть что-то интригующее. Он и впрямь заинтересовался - по крайней мере, отреагировал быстрым взглядом. Я оценила это со знаком «плюс» и сразу же пожаловалась на тяжелую жизнь коммивояжера. Как бы объясняя наличие большой сумки. Поскольку он сам на плече тащил свои оригинальные баулы, я задала встречный вопрос. Он ответил, что работает фотографом. Тут уж моему восхищению не было предела! Я затараторила, что никогда, никогда в жизни не видела ни одного настоящего фотографа. Я не
имею в виду тех, кто снимает на уличных праздниках детей в обнимку с плюшевыми чудовищами. Я имею в виду истинных профессионалов своего дела, снимающих красивых девушек для дорогих журналов или фантастические пейзажи для персональных выставок. Тут он остановился перед дверью моей квартиры и коротко сказал, что девушек снимает редко, а выставки… да, выставки, пожалуй, бывают. И улыбнулся.
        Улыбка задела меня за живое. В том смысле, что она мне понравилась. Я люблю мужчин, которые знают, что они делают. А в этой улыбке был именно такой оттенок. Напоследок я спросила, как зовут его, и после ответа пококетничала, что не могу обращаться к нему без отчества. Он очень просто сказал, что никаких отчеств у журналистов не бывает, а он много лет работал именно в газете. Тут я чуть не подпрыгнула от восторга и уже готова была позвать его на чай, но он очень решительно попрощался и пошел к себе. Я помахала ручкой.
        Вечером я обдумывала эту короткую встречу. Костя мне понравился. Почему бы именно ему и не стать моей половинкой? Живем рядом и при желании из двух квартир можно сделать одну. Упакован он очень даже прилично. Импортные коробки, которые таскали с грузовика два высоких парня, производили впечатление благосостояния. Кухонный гарнитур привезли отдельно, прямо из магазина. И красивую газовую плиту тоже. То, что он не женат, было ясно еще при переезде и беглом осмотре вещей. Все это наталкивало на размышления и открывало передо мной самые широкие возможности.
        Раньше я никогда не сталкивалась с фотографами и, честно говоря, не предполагала, что они так хорошо живут. Но особенно недоумевать по этому поводу я не стала - какое мое дело? Может, он и впрямь голых девок снимает для порножурналов. Или еще что-то подобное. На самом деле это не имело значения. За несколько лет самостоятельной жизни я привыкла не лезть в дела мужчин. Задача женщины - скрашивать жизнь противоположного пола, а не совать свой нос куда не следует. Тем более что это не всегда и интересно. Дебет-кредит - увольте…
        В общем, короткая личная встреча решила многое. Цель забрезжила, и надо было определить пути ее достижения. Я хорошо чувствую реакцию мужиков на мои достоинства и поняла, что стрела Амура Костиного сердца не достигла. Хотя в целом отнесся он ко мне одобрительно. Значит, позиции необходимо укреплять. Как? Рассчитывать на дальнейшие случайные встречи? Глупо, потому что за полгода мы столкнулись у подъезда один раз. Единственный выход - увеличить частоту встреч, организовывать их специально. Для этого надо как следует изучить график его уходов и возвращений. С этого момента дверной глазок стал моим лучшим другом.
        Слава богу, у нас в доме довольно хорошая слышимость. И если раньше я не обращала внимания на шаги за дверью, то теперь стала прислушиваться. Несколько раз я как бы невзначай распахивала дверь, то с мусорным ведром, то с веником или тряпкой. Один раз это оказался тот, кто и был нужен, - Костя. Я заулыбалась и постаралась что-то весело прощебетать по поводу своей хозяйственности. Пусть знает, что я обожаю чистоту и уют. Он даже приостановился и бросил в ответ пару шутливых, ничего не значащих фраз, типа «Кто бы мне наводил порядок», - мне показалось, что он тоже не прочь продолжить знакомство. «Приглашайте!» - как можно кокетливее пропела я и скрылась в квартире. Пусть знает, что за меня надо побороться, но надежда есть.
        Итак, дело вроде бы пошло. Как-то он даже попил у меня чай. Ничего, конечно, особенного не было, но и Москва не сразу строилась. Что меня удивило, так то, что он очень много болтал. Просто как будто до этого неделю ни с кем не разговаривал. Обо всем и ни о чем. По опыту я знаю, что мужики любят говорить о своей профессии, вернее, о том, какие они отличные работники и как их не ценят, поэтому я попыталась и Костю повернуть на фототему - пусть пожалуется, выговорится. А я бы ему посочувствовала - это очень сближает. Но он как-то странно на меня посмотрел и не поддался. Продолжал тарахтеть о том, что вчера показывали по телевизору, о каком-то своем друге, о том, что купил бракованный пиджак - в общем, чо попало! Меня все это немножко удивило: и что он много болтал, и что не стал говорить о себе любимом… Непохоже на типичного мужика. Зато стало интереснее. Может, он совсем одинокий? Может, ему просто не с кем словом перемолвиться? Тогда мои акции могут взлететь на головокружительную высоту. Надо было еще только убедиться, что у него нет постоянной женщины.
        Все говорило мне, что таковой нет. Раз пять-шесть я видела, как он возвращался домой довольно поздно ночью, изрядно поддатый. Но всегда один. Даже случайных, разных женщин я с ним не видела. Это тоже было странно. Одинокий представительный мужик в отдельной квартире (без мамы за стенкой!) не водил к себе женщин. Может, он, как я, предпочитает крутить романы вне дома? Предполагать, что он импотент, мне почему-то не хотелось. Это разрушило бы все мои планы. Логичнее было думать, что он, как я… Что, надо заметить, подкрепило мои к нему симпатии. Сходство взглядов, интересов и так далее - я все-таки очень сентиментальная.
        Прошло, на мой взгляд, уже достаточно времени, чтобы захотеть взбодрить наше вялотекущее знакомство. План был продуман, и мне не спалось. Я была слишком взбудоражена, чтобы просто так взять и уснуть. Часа в два ночи, услышав шаги на лестнице, я сразу же подскочила к глазку. Это мог быть только Костя. Кроме него на верхнем этаже полуночников нет. Я распахнула дверь, он оглянулся. Ни ведра, ни тряпки у меня не было, зато был хорошенький кружевной пеньюарчик, надетый прямо на голое тело. Костя был абсолютно трезвый (подозрительно - откуда это он ночью трезвый возвращается?), но какой-то уставший (мама моя, неужели все-таки от какой-нибудь бабы? Представляю себе эту крысу!). Но отступать уже было поздно, и я жалобно прохныкала: «Костя, это ты? Может быть, зайдешь?»
        Он был явно удивлен.
        - Да ты что, Мара? Что-нибудь случилось?
        - Костя, мне приснился ужасный, ужасный сон. Я не могу тебе всего рассказать, но это просто кошмар. Не знаю даже, что теперь делать. Я просто боюсь оставаться одна…
        - Мара, уже полтретьего. Я иду с работы и страшно устал.
        Ага, он был на работе, это хорошо!
        - Костя, но мне очень-очень страшно. Зайди хоть на минуточку. Мне кажется, там в углу комнаты что-то шевелится. Пожалуйста, я тебя очень прошу.
        И я прислонилась к косяку, изображая крайнее утомление от пережитых страданий. Он колебался. Но я в нем не ошиблась - джентльмен впрямую даме отказать не мог. Мы зашли в квартиру вместе, причем ему пришлось меня поддержать. И я очень хорошо почувствовала, что его рука не осталась ко мне столь же равнодушной, как поведение в целом. Я в изнеможении опустилась на диван, он стоял в раздумье.
        - Мара, я налью тебе воды и дам таблетку. У меня есть хорошее снотворное. Ты мигом заснешь и ничего страшного больше не увидишь.
        - Посмотри за шторой. Вот там, там в углу ничего нет?
        Он нехотя прошелся по всем углам.
        - Мара, не будь ребенком. Естественно, там ничего нет. Могу посоветовать тебе не смотреть на ночь «ужастики». Или не выключай свет.
        - А ты не мог бы немножко посидеть со мной, Костя? Ну совсем немножко, хоть десять минут…
        Я всхлипнула. Он колебался. Если я правильно понимала его настроение, то он бы ушел не раздумывая, но его рука, назло ему, запомнила все, что надо. Это и было единственным аргументом в мою пользу. Я торопливо размышляла. Не стоит перебарщивать. Оставить его у себя я, конечно, сейчас смогу, потому что никакой он не импотент. Это стопроцентно. Но завтра он может разозлиться на собственную слабость, а значит, и на меня, и тогда прощай, голубые мечты. Лучше не торопить события. Тем более что мой план не ограничивался банальным заманиванием мужчины в постель на наживку в виде кружевного пеньюара. Не такая я дура. Укрепление позиций должно происходить по всем направлениям.
        Поэтому я всхлипнула еще разок, как бы машинально натянула на себя плед и стала извиняться.
        - Господи, Костя, извини, извини меня, пожалуйста. Конечно, ты идешь с работы, устал, а тут я со своими дурацкими проблемами. Но я тебе очень-очень благодарна - ты только зашел, и стало легче. Может, ты и правда дашь мне свою таблетку? Вдруг она поможет?
        Кажется, он облегченно вздохнул. Очень уж быстро достал стандарт таблеток из кармана куртки (зачем он с собой носит снотворное?), оторвал две штучки, одну положил на столик, одну дал мне. Пришлось выпить.
        Я стала опять его благодарить и вдруг почувствовала, что хочу спать. Завернувшись в плед, проводила Костю до дверей, все время что-то бормоча, еще помахала ему рукой на прощание, закрылась и, упав на диван, уснула мертвым сном.

* * *
        Когда я открыла глаза, день был в разгаре. Голова казалась тяжеловатой, но я быстро вспомнила все, что случилось ночью. Я потерпела неудачу, это стоило признать честно. Но все-таки я выкрутилась из неловкой ситуации и не попала в положение совсем уж отвергнутой. Можно было представить дело и так, что я сама не захотела спать с этим дураком Костей и деликатно выставила его из квартиры. Можно-то можно, но уж себя обманывать не стоило.
        Впрочем, я не из тех, кто сразу сдается. Если уж и разработанный мною планчик сорвется, тогда придется отказываться от дальнейших попыток укротить холостяка-соседа. Но пока будем брать быка за рога.
        Я подскочила с постели, приняла душ, нанесла самый скромный макияж, натянула джинсы и футболку и пошла наверх.
        Он открыл дверь с сигаретой в зубах, рукава рубашки были закатаны. Я не стала спрашивать разрешения войти и, бросив «Привет!», протиснулась между ним и косяком. Главное - не останавливаться и не медлить. Он еще ничего не сообразил, а я уже была в комнате.
        - У меня к тебе дело, Костя!
        Он вошел следом за мной.
        - Может быть, попозже? Я сейчас занят.
        Так я ему и поверила! Дверь-то он закрыл на замок, значит, все эти реплики - пустые отговорки и выпроваживать меня сразу он не собирается. Я упала в кресло.
        - Костя! У меня горе!
        - Вот как?
        - Тебе что, даже не интересно, что случилось?
        - То же, что и ночью?
        Он протянул мне сигареты и дал прикурить.
        - Какой ты бесчувственный!
        - И буду таким еще часов пять. Меня работа ждет.
        - Курить у тебя время есть, а помочь…
        Я на всякий случай хлюпнула носом, хотя ночной эпизод все-таки меня смущал - как бы не перегнуть палку со слезами и несчастьями. Можно показаться истеричной дурой. Худший вариант!
        - Мне очень интересно, что у тебя случилось, - без всякого интереса сказал он.
        - Если бы ты не был профессиональным фотографом, я бы к тебе со своим горем не пришла бы, не думай!
        - Я и не думаю.
        Я почти победно кинула на столик фотоаппарат - подарок предыдущего кавалера. Это была одна из двух моих «мыльниц», в принципе не самая дорогая на свете, поэтому накануне мне было совершенно не жалко портить конструкцию.
        - Он сломался!
        Костя весьма противно усмехнулся.
        - И что?
        - Ты не понимаешь, Костя!
        - Денег на починку нет? Могу одолжить.
        - Эх, Костя, Костя… Я была вчера на концерте моего любимого Саши Б., хотела его сфотографировать, а он (я очень выразительно махнула рукой в сторону искалеченной мной техники) сломался!
        - Есть же другие фотографии: в газетах, журналах, плакаты, наконец… - ни к селу ни к городу сказал Костя. Мне не понравилось, что он это сказал.
        - Это другое. Я была совсем рядом с ним, вплотную, а аппарат не сработал. А Вика сняла его на Polaroid, и Саша даже расписался на снимке.
        - Мне очень жаль, что так вышло, Мара, но фотоаппарат лучше отнести в мастерскую. Я не умею их чинить.
        - А они починят только через три дня, не раньше.
        - Ну и что?
        - Так сегодня последний концерт Саши в нашем городе! Я не успею.
        Я почему-то чувствовала себя так глупо, что глаза сами собой наполнились слезами. Ну что он за пень такой? Неужели до него еще не дошло, что мне нужно? А если дошло, но он просто не хочет продолжать со мной знакомство? Но почему? Потусовались бы да и все. Вышло бы чего-нибудь - хорошо, не вышло - и ладно. Чего он так сопротивляется?
        - Хорошо, я посмотрю.
        Он совершенно серьезно взял фотоаппарат в руки. Неужели и правда собрался его чинить? Полный привет!
        - Ничего не поделаешь, - сказал Костя, - не могу починить, тут нужен специалист. Я же только кнопки нажимаю.
        Я поджала под себя коленки и задумалась - продолжать, не продолжать. Вдруг он спросил:
        - Хочешь кофе?
        - Хочу.
        - Сейчас сделаю.
        Он пошел на кухню, а я соскочила с кресла и стала рассматривать фотографии, развешанные по стенам. Их было довольно много, и некоторые очень интересные. Особенно спортивные - фотограф зацепил такие классные моменты, которые по телевизору не разглядишь. Один со штангой так прямо упал - напрягался, бедненький, не по Сеньке шапка…
        Я спиной почувствовала, что Костя уже вошел и смотрит мне в затылок.
        - Это все твои?
        - Да, те, что на конкурсах побеждали.
        - Я вот что придумала: у тебя же, Костя, здесь целая фотолаборатория?
        - Почти.
        - Дай мне, пожалуйста, какой-нибудь свой фотоаппарат на сегодняшний вечер, а? У тебя же их, наверное, много?
        - Всего два.
        - Вот и отлично!
        - Извини, Мара, дать тебе аппарат я не могу.
        - Почему?
        - Это мой хлеб с маслом. К тому же у меня не «мыльницы», а профессиональные камеры, ты с ними не справишься.
        - Справлюсь. Я умею.
        - Ни фига ты не умеешь, только капризничать.
        Ого! Он стал раздражаться. Фотоаппарат не даст, это уже ясно. Подумаешь, ценность - фотоаппарат. Может, он просто жадный? Это неприятное открытие. Жадин я не люблю. Мужик должен быть щедрый. Широта души украшает самого плюгавого и лысого. А уж Косте она бы просто добавила еще несколько плюсов. Ладно, переменим неприятную тему. Улыбочка…
        - Покажи мне свою фотолабораторию.
        - Пожалуйста.
        Я пошла в ванную и остановилась на пороге. Надо было что-то сказать.
        - Как здесь красиво!
        На самом деле ничего особенно красивого я не увидела. Хотя над обыкновенной ванной комнатой явно потрудились. Во-первых, он расширил ее за счет единственной жилой комнаты, во-вторых, напичкал какими-то прибамбасами. Но если именно это позволяет ему так хорошо зарабатывать, пусть расширяет и напичкивает. Я не против.
        На веревочке были развешаны фотографии. Я прошлась по ним взглядом и вдруг меня что-то как стукнуло - на нескольких я увидела не кого-нибудь, а именно Сашу Б., того самого дурака-певца, которого я вплела в свою легенду. Надо срочно отреагировать, а то Костя может удивиться.
        - Ах, не может быть, какой сюрприз! Ты снимал Сашу?
        - Склероз…
        Костя повел себя довольно невежливо, он взял меня за руку и попытался вывести из ванной. Но я решила играть роль фанатки до конца и вывернулась.
        - Где это? Что за люди?
        - Не трогай руками, пожалуйста!
        Кажется, в голосе прозвучало раздражение.
        - Можно, я возьму? Всего одну?
        - Нельзя, это не мои фотографии.
        - А чьи? Эти фото не с концерта. У кого в гостях был Саша Б.? Давай, я поговорю с хозяином, и он мне не откажет.
        - Откажет.
        - Ну почему? Я хочу вот эту. - Я наугад ткнула пальцем.
        - Это невозможно!
        Он начинает здорово злиться. Интересно, почему? Но и я стала входить в азарт. Я вообще-то ужасно заводная, и если начинаю играть, то вхожу в роль не хуже актрисы.
        - Это твои фотографии, Костя. Если их делал кто-то другой, то где он? Снимки еще влажные.
        - Они проданы.
        - Я прошу только один. Я заплачу, сколько скажешь.
        - Мара, эти препирательства бессмысленны.
        - Сделай для меня еще один снимок, ну, пожалуйста, Костик. Костичка… Тебе же нетрудно…
        Почему-то я вдруг ощутила, что мы с ним очень близки, и знаем друг друга сто лет. Это давало мне полное право клянчить и капризничать. Дело было уже не в фотографии, вопрос стоял по-другому: кто кого? Неужели я опять проиграю?
        - Дискуссия на эту тему закрыта, все. Слышишь? Пошли кофе пить.
        Он решительно вышел из ванной, видимо считая разговор оконченным. Значит, я опять в дурах? Ну нет! Нет уж, миленький, я еще никогда не тратила столько сил и нервов, сколько за последнее время. Да еще так безрезультатно. От злости я сорвала с веревочки одну из фотографий. Раз уж она тебе так дорога, то поищи, покрутись, может, тогда и Мара пригодится. Вспомнишь меня, пожалеешь, голубчик. За унижение мое заплатишь. Может, это и ерундовая месть, глупая, но в тот момент ничего другого у меня в запасе не было.
        С фотографией в руке я выскочила в прихожую, открыла замок, вылетела на площадку и захлопнула за собой дверь как можно громче и злее. Придя к себе, я не сразу успокоилась и еще чуть ли не полчаса бегала взад-вперед по комнате, обрушивая в голове на мерзкого Костю все мыслимые беды и изощрения оскорбленного женского сердца.

* * *
        Поскольку день был в разгаре, на работу идти уже не имело никакого смысла. Да и работа у меня чудо что такое - хожу, когда хочу. Я ведь постепенно от торговли чем попало перешла на косметику «Мэри Кей». Это, между прочим, не так просто, как некоторые могут подумать. Попробовать себя приходят десять человек, из них остаются и закрепляются в лучшем случае два. Кто-то не может переступить через свои дурацкие взгляды - мол, предлагать, значит, унижаться. Кто-то взглядов никаких не имеет, но не умеет убедить клиента в том, что без этой косметики он ни к черту не годится. Правда, мои клиенты теперь в основном женщины, то есть клиентки, и это единственный минус - практически нет возможности познакомиться с каким-то новым ухажером. Но я не собираюсь оседать в косметике навсегда. К тому же я сделала ставку на этого дурацкого Костю, и кому что продавать - не имело столь большого значения, пока оставалась мыслишка развить с ним отношения. Но теперь… Теперь я кипела от злости.
        Да, он симпатичный, и он мне понравился. Это правда. Но я не Джульетта, чтобы сводить все ниточки жизни на одном-единственном человеке. Я честно попыталась с этим козлом подружиться, а он никак, абсолютно никак не отозвался. И мне уже все равно, по каким причинам. Просто я это запомню и при возможности какую-нибудь гадость ему устрою. Уж как ему не хотелось, чтобы я брала эту дурацкую фотографию, а я взяла. Пусть мелочь, а мне приятно. Кстати, где она? А, вот, на столике… Чего ее нельзя было брать? Ну клоун этот Саша Б., какие-то толстые мужики рядом… Нужна она мне… Порвать на мелкие клочки и в ведро. Пусть потом в мусоропроводе ищет, если ему эти мордовороты так дороги. Пусть, пусть в отходах покопается!
        Слегка удовлетворив обиду, я закурила и задумалась. Да, план мой сорвался, и надежды на будущую семейную жизнь отлетели в неопределенное будущее. Приходилось все начинать сначала. Опять кого-то где-то приглядывать, раскидывать сети, пытаться удержать. Что за ерунда - девка я симпатичная, сколько раз в этом убеждалась, знаю, что и как надо делать, чтобы мужик клюнул и закрепился, а вот не везет в личной жизни. Друзья были, и нормальные, а замуж почему-то не предлагали. Не то чтобы я ждала, но вот с предпоследним, может, и не отказалась бы. Ан нет, предложения не поступило. Конечно, запросы у меня нехилые, но, извините, и американского миллионера не жду. Я реально смотрю на жизнь. Сколько уж над этим думала, а все-таки прихожу к выводу, что ничего сверхъестественного в моих желаниях нет - если женщина хочет вкусно есть, носить «фирму» и иногда развлекаться, это, извините, нормально. А превращаться в женщину-клячу не хочу. Я на свою мать насмотрелась при папаше-алкоголике. И жалко ее было, и зла не хватало, чего она себя ни в грош не ставила… Спасибо, мне такого не надо.
        Эх, Костя, Костя, ты и вправду дурак. Могло бы все неплохо сложиться. Даже жалко. Но если уж ночью не получилось, и днем такая ерунда, то, похоже, Мара, твое дело швах.
        Я включила телевизор и стала щелкать пультом, гоняя программу за программой. Смотреть там все равно было нечего, а мелькание помогало успокоиться. Не знаю уж, сколько сигарет я выкурила за эти несколько часов, но, кажется, много. Во рту появился противный вкус, и я вспомнила, что еще ничего не ела. Поплелась на кухню, перекусила и на душе стало полегче. Вот тебе и довод в пользу того, что главнее, дух или материя - когда я хорошо поем, у меня всегда настроение улучшается. Я даже замурлыкала какую-то песенку, залезла в шкаф и стала примерять свои тряпки. Всегда можно подобрать какое-то непривычное сочетание вещичек и выглядеть как будто в новье. Когда я надела третий наряд, в дверь позвонили. Кто бы это ни был, а вещи надо было запихнуть в шкаф, чтобы комната не казалась захламленной. Я швырнула первую охапку прямо в дверки шкафа и кинулась открывать. На пороге стоял Костя. Я, впрочем, не успела удивиться, так как торопилась убрать остальное. Кинув традиционный «Привет!», рванула к своим манаткам.
        Через минуту долг вежливости заставил меня его позвать:
        - Иди сюда, чего ты там застрял!
        В этот момент я чувствовала себя прекрасно. Тряпки, как и еда, всегда улучшают мое самочувствие. Тем более я неожиданно оказалась при параде, то есть во всеоружии. Значит, могла быть великодушной и забыть глупые размолвки.
        - Проходи, садись, как поживаешь?
        - Не так весело, как ты. - Он сел на диван.
        - А что унывать? Тем более что не все на свете такие противные жадины, как ты, Костя! Надька, моя подруга, одолжила мне свой фотоаппарат.
        Неожиданно придуманная Надька взбодрила меня дополнительно.
        - Вот так!
        И я стала кружиться перед зеркалом. Платье отлично сидело, только слепой мог этого не заметить. Я была неотразима.
        - Надежда - она всегда выручает, - буркнул Костя.
        - Когда может, всегда.
        Я отошла от зеркала на шаг и прищурилась. Отлично!
        - Может, ты на радостях и меня выручишь?
        Ага, ишь чего захотел. Знала я, что ты прибежишь. Просить будешь, умолять, в ногах валяться, но ничего у вас, сэр, не получится! Вот вам!
        - Мара, верни мне фотографию, которую ты взяла без спроса у меня дома.
        - Какую?
        - Пожалуйста, верни фотографию. Я уверен, что ты ее взяла, но ругаться не буду, не бойся… Понимаешь, этот снимок мне очень нужен.
        - Я не знаю, о чем ты говоришь. - Я опять прищурилась. - Посмотри лучше, какое платье я приготовила для концерта.
        - Да погоди ты с платьем! - Он даже вскочил с дивана и схватил меня за руку. - Мара, мне нужна фотография. Я знаю, что ты любишь Сашу Б., я специально для тебя нашел снимки с его вчерашнего концерта. Они твои, только верни мне мою.
        Господи, этот идиот действительно достал из-за пазухи несколько фотографий и стал их мне совать. Он и вправду поверил, что я тащусь от этого Саши Б., а я женоподобных мужиков не перевариваю, даже если они только поют. Во влипла! На фиг мне эти фотографии? Что ж делать?
        Я отшатнулась.
        - Не брала я ничего!
        - Я не в обиде, только верни снимок! Пойми, он мне нужен!
        - Еще бы, ты даже выкуп за него придумал: два снимка меняешь на один.
        - А сколько ты хочешь, десять?
        - Ничего я не хочу, катись со своими фотографиями!
        Так, ему, похоже, и в самом деле позарез нужен этот дурацкий снимок. Тот, который я изорвала на мелкие кусочки и выбросила в ведро. Пока в ведро. Но не скажу же я ему - лезь в мои кухонные отбросы, выколупывай там огрызки твоей фотографии и склеивай, как знаешь. Что за глупость! Я сдуру погорячилась, а теперь мне жалко этого недотепу Костю. Видно, что он не шутит и не болтает впустую. Но сказать правду в такой ситуации совсем хреново. Как же быть? Как быть?
        - Поторговаться пришел, да? Знала бы - не пустила на порог! Утром до слез довел: чинить надо в мастерской… Сама знаю.
        Я несла чо попало, только лишь бы что-то говорить. Сама лихорадочно искала выход и не могла ничего придумать. Какая же я дура!
        Фотоаппарат ему жалко, снимок - жалко. Ты уже упакован по самые уши, чо тебе еще-то надо, а? Пришел бы по-человечески, поговорили бы, комплимент бы сделал. Так нет, он, видите, меняться пришел!
        - Послушай, я не ругаться, я поговорить пришел, несмотря на то что ты у меня фотографию украла! Я специально таскался за этими снимками на другой конец города - для тебя. А мне на твоего Сашу плевать и чихать, вот…
        Он швырнул фотографии на диван.
        - Отдай мой снимок!
        Я не раз проверяла на практике, что лучшая защита - это нападение.
        - Нет у меня никаких снимков! И вообще вали отсюда, специалист по «мыльницам»!
        Кажется, он разозлился. В глазах мелькнуло самое настоящее бешенство. На секунду я подумала, что он меня сейчас ударит. Я даже испугалась. Но он повернулся и вылетел из комнаты. Дверь хлопнула так, что на кухне зазвенели чашки. Я перевела дух.

* * *
        Надо было обдумать ситуацию. Все повернулось не совсем так, как я ожидала. Я и думать не могла, что Костя так серьезно будет переживать из-за какой-то поганой фотографии. То, что переживал он серьезно, я почувствовала. Я же говорю, что хорошо чувствую, когда человек по правде мучается, а когда балду гонит. На самом деле я не собиралась причинять ему неудобства. Кто меня за руку дергал, чего я вцепилась в этот листок фотобумаги - я сидела и костерила себя на чем свет стоит. Все-таки Костя был мне симпатичен, еще день назад я представляла нас вместе счастливой и обеспеченной парой, а от приятных мыслей не так легко отказываться. В результате получилось какое-то свинство.
        Я задумчиво взяла с дивана принесенные им фотографии - это и вправду были довольно удачные ракурсы Саши Б. Только они были мне абсолютно не нужны. Я машинально расставила их вокруг вазы на журнальном столике и уставилась на раскрашенную физиономию кумира молодых россиян. Надо же, Костя поехал и достал для меня эти снимки, потратил время, у кого-то их выпросил. Он решил, что я тащусь от этого болвана, и сделал все, чтобы доставить мне удовольствие. Меня это тронуло, и я посмотрела на ситуацию несколько иным взглядом. Может, его суровость - маска робости? Может, он маскирует свой интерес ко мне, предполагая, что я, такая молодая и симпатичная, не задержу на нем свой взор? Этот поворот мыслей мне понравился. Появлялся новый шанс. И если днем я в пылу раздражения собиралась мстить, то теперь меня стали мучить угрызения совести, подкрепленные печальным выводом, что все могло кончиться, не успев начаться. И я сама была бы в этом виновата. Если все развивается именно так, как я сейчас думаю, он придет снова. Значит, надо думать, как выправлять положение.
        Я высыпала содержимое мусорного ведра на газету и собрала все обрывки злополучной фотографии. Она, между прочим, сложилась, как мозаика, в целую картинку, но целой тем не менее не стала. Я сидела прямо на полу, вокруг родного мусора и тупо смотрела на получившееся. Запечатленных дядек, включая Сашу Б. (хотя какой он дядька?), я в этот момент тихо ненавидела.
        Звонок почему-то опять застал меня врасплох. Хотя внутренне я была готова к возвращению Кости, все-таки дернулась к двери, не заметая следов. И когда уже открыла, испугалась, что он зайдет на кухню и увидит ту красоту, которая там сейчас царила.
        - Привет, это снова я.
        - Я и не сомневалась, что явишься. (Еще час назад ого-го как сомневалась, но этого ни за что не скажу!) Проходи.
        Мы прошли в комнату. Все мои мыслишки крутились в этот момент вокруг разваленного мусора и собранной из кусочков злосчастной фотографии. Он не должен был это видеть. Ни за что! От напряжения я погнала волну.
        - Извиняться пришел?
        - Дело в том, что я не успел рассмотреть твое платье.
        Вот это да! Неужели серьезно? Неужели я все-таки права, и он имеет на меня виды? Было бы слишком здорово!
        - Ну что ж, смотри!
        И я приняла несколько изящных поз, давая Косте возможность рассмотреть не только платье, но и что-нибудь еще.
        - Замечательно! Отличное платье, я такие только по телевизору видел.
        Интересно, он говорит о платье или обо мне? Судя по тем снимкам, которые я мельком посмотрела в его ванной, он бывает в обществе довольно симпатичных женщин.
        - Я же видела фотографии, ну… у тебя.
        Зачем я упомянула слово «фотографии»? Все от того, что волнуюсь и думаю о дурацком мусоре. Что-то я с этим Костей постоянно попадаю в нелепые положения. Но он вроде бы не отреагировал.
        - Там были дамы только солидной комплекции. И чтобы эту солидность не афишировать, они носят исключительно костюмы. А молодых красивых женщин там не было.
        Улыбка против воли растянула мне рот. После стольких усилий он наконец-то признал во мне молодую красивую женщину. И если в молодости сомневаться не было оснований, то красоту каждый понимает по-своему. Вдруг Косте нравились толстые, коротконогие тетки? К счастью, теперь я убедилась, что он не извращенец. Слово «красивая» в мой адрес - первый шаг к капитуляции.
        - Понимаешь, Мара, сегодня я отдал заказчику фотографии вместе с негативами. А одного снимка не хватает, и я не могу его допечатать. Понимаешь?
        Мне стало его ужасно жалко. И я еще раз мысленно обозвала себя самыми разными нехорошими словами. Но не показывать же в самом деле ему искалеченный отпечаток? Надо отвлечь его от навязчивой идеи и закрепить вырванное признание. От «красивой» до «желанной» путь довольно короток.
        - А почему бы нам не пойти вместе?
        - Куда пойти?
        - На концерт. Это же так здорово! Заодно поможешь мне сфотографировать Сашу.
        Он колебался.
        - Джентльмен не может отказаться сопровождать даму. Ну пожалуйста!
        - Ладно. Но у меня же нет билета.
        - Купим в кассе или у спекулянтов. (Я решила не посвящать его в то маленькое обстоятельство, что у меня тоже нет никакого билета.) У тебя ключи с собой?
        - Какие?
        - Не пешком же нам идти в ДКЖ!
        - Я сейчас возьму, а ты пока спускайся к синим «жигулям».
        Господи, какой глупенький - он думает, я не знаю, какого цвета у него машина! И вообще, как здорово все вдруг стало заворачиваться. Неужели мне улыбается удача? Едем вместе на концерт в его автомобиле… Невероятно!

* * *
        Не в силах сдерживать переполняющие меня эмоции, я всю дорогу болтала. Вспомнила все, что я знала про Сашу Б., и тарахтела без перерыва. Неожиданно мне в голову пришла мысль, что Костя сам поклонник этого Саши. Но спрашивать не стала, чтобы не портить предстоящий вечер. Вдруг он и вправду меломан - то-то будет неожиданность. Когда-нибудь я, конечно, расскажу Косте все мелкие тайны, которые свели нас вместе, и мы, наверное, здорово посмеемся, но пока не стоит все о себе выкладывать. Он может неправильно меня понять.
        Билет мы купили без всяких проблем у спекулянта. Но один. Для Кости. Он-то считал, что мой лежит у меня в кармане. Я опять не стала ничего ему объяснять и сказала, чтобы он спокойно шел в помещение. А я якобы увидела в толпе свою знакомую и хочу к ней подойти. Костя послушно скрылся за стеклянными дверями ДКЖ, а я моментально купила у того же самого спекулянта второй билет.
        - Чо, понравилось? - ухмыльнулся он.
        - Не твое дело!
        В другом настроении я ответила бы ему порезче, но сейчас все было хорошо. В фойе я обнаружила Костю - он причесывался перед большим зеркалом. Я с удовольствием посмотрела на него - этому человеку есть что разгребать расческой. Никакого намека на прореживание. Я по-свойски подхватила его под руку, и мы рванули в зал.
        Концерт шел своим чередом и даже стал мне нравиться. Саша Б. был таким же, как всегда, но пел он неплохо. Плюс у него были удачные ребята на подтанцовках. Мелькание света, громкая музыка, ощущение схваченной за хвост удачи привели меня в весьма кайфовое состояние. Мне захотелось вместе с фанатами кричать и выбрасывать вверх пальцы рук. Я не удержалась, вскочила с места и выплеснула излишки эмоций. Садясь, я покосилась на Костю. Он смотрел не на сцену, а на меня.
        - Правда, мило?
        - Да, мне нравится.
        И опять я не поняла, говорит он это в адрес Саши Б. или все-таки в мой адрес. Странно, обычно я такие вещи понимаю… На всякий случай я как бы невзначай погладила его по руке.
        - Послушай, можно я буду звать тебя Аней? Мара мне не нравится.
        Вот это да! Я-то подсовывала ему Мару, как экзотический фрукт, а он, значит, предпочитает сибирские овощи. Что ж, это хорошо, ведь я сама-то Мару не очень жалую. Но Аней тоже еще не была. Новая страница, значит…
        Саша Б. вдруг запел «Осень». Мне ужасно нравится эта песня, но я слышала ее в другом исполнении. Надо же как удачно - и песня прикольная, как будто для меня. Неужели это МОЙ вечер? Меня вдруг охватило какое-то сильное странное чувство, я схватила Костю за руку и потащила к сцене - там уже танцевали под «Осень» многочисленные пары. Мне хотелось танцевать, выдать все, на что я способна, выплеснуть себя без остатка. Костя успел снять с меня «мыльницу», которая висела у меня на шее и стал фотографировать. Он не танцевал, наверное, все-таки чувствовал себя не очень по возрасту. Ну и пусть… Танцевать ему необязательно. Пусть любуется мной. Пусть фотографирует. У солидного мужчины должна быть молодая привлекательная подружка… Они будут жить долго и счастливо… Господи, как хорошо заканчивается этот трижды идиотский день!

* * *
        В машине я тарахтела не умолкая. Отличное настроение так и лезло из меня во все стороны. Костя же молчал. Чуть позже, уже дома, я сообразила, что не такой уж он на самом деле бирюк - ведь будучи у меня как-то в гостях, сам болтал без перерыва. Помню, меня это тогда даже удивило. Но сейчас, в «жигуленке», я ни на что не обращала внимание. Главное, он не раздражался и не мешал мне молоть языком. Мне же стало казаться, что, в общем, все получилось как надо, и сейчас мы, примерная пара, поедем к себе домой… К себе домой… Я ласково и томно взглянула на водителя:
        - Такой вечер не может окончиться просто так. Он должен длиться, длиться…
        - Все в наших руках.
        Ого! Слава богу, дошло. Наконец-то он понял, что от него требуется. Я размякла окончательно.
        - Ты такой милый, Костя…
        - Я куплю шампанское, и мы посидим еще.
        Все, классический канон действует. Ладно, я не возражаю. Я люблю шампанское, люблю приятные расслабляющие вечера, когда все кажется таким многообещающим, когда каждый из партнеров выставляет напоказ свои лучшие стороны, а о недостатках и несоответствиях даже мыслей нет. Шампанское, свечка, музычка… Утром я и представить не могла, что все это случится. Я потянулась от удовольствия, как настоящая кошка.
        - Купи только полусухое, полусладкое я не люблю - похоже на газировку.
        - Если хочешь, то можешь поставить Сашину запись.
        Что-то он зациклился на этом Саше. Может, и вправду поклонник? Вот была бы потеха. Мы поменяемся местами, и уже я буду дарить ему плакаты и календарики с изображением звезды. Я хихикнула…
        - Ты действительно очень милый, Костик. Ты мне нравишься.
        Машина затормозила, но я не спешила выходить. Костя обошел автомобиль, открыл дверку с моей стороны и подал мне руку. Я оперлась сильнее, чем этого требовала ситуация. И, вылезая, оказалась с ним лицом к лицу. Не отпуская руки, я прижалась к нему, глядя прямо в глаза. И, ей-богу, я была в этот момент абсолютно искренна. Меня расслабило, все предыдущие и трезвые расчеты куда-то улетучились. Я просто видела серьезные глубокие глаза мужчины, который стал мне очень-очень нужен - какая женщина не бывала в таких состояниях! Я на полную катушку чувствовала себя молодой, красивой, влюбленной и любимой. Восхитительное ощущение! Он конечно же поцеловал меня. Иначе и быть не могло. И я с такой готовностью отозвалась - ведь, честно говоря, довольно долго ждала этого… Я вся ушла в этот поцелуй, и мне уже не надо было никакого шампанского, пусть бы жизнь замерла и остановилась на чувстве, которое мной владело, - она была бы прожита не зря.
        - У меня к тебе одна просьба, Анечка. Приготовь к моему приходу фотографию.
        Я не сразу поняла его слова. Какая фотография? О чем он говорит? Оторвавшись от Кости, я медленно, очень медленно стала возвращаться в реальный мир. И вдруг мне стало так гадко, как будто я вывозилась в дерьме…
        - Иди ты к черту! Почему тебе обязательно нужно было все испортить? Все так хорошо шло… Ты что, не можешь забыть о ней ни на минуту? Я его развлекаю весь вечер, а он талдычит одно и то же. Брала - не брала, отдашь - не отдашь. Не отдам!
        Я отскочила, все еще балансируя на грани придуманной мною красивой сказки и реальной истории этого совершенно чужого мне мужика. Ужасно хотелось вернуться в сказку. Пусть на вечер, на один только вечер…
        - Аня, не кипятись. Я не хотел тебя огорчать, вечер действительно чудесный. Давай не будем его омрачать и решим все дела, а потом перейдем к шампанскому. Ты ведь призналась, что взяла снимок?
        - Да, ты доволен?
        Нет, даже на час он не позволял мне расслабиться. Его реальная, неизвестная мне история грубо ломала все мои мечты. Козел, какой козел!
        - Зачем он тебе? У тебя много Сашиных фотографий, а эта нужна мне.
        - Ну и нудный же ты, Костик! (Из меня полезло раздражение.) Может быть, у меня особенные планы на этот снимок.
        - Да ведь я же о тебе беспокоюсь!
        - Обо мне?
        Уже побеспокоился - помолчал бы!
        - Конечно. Я ведь говорил, что снимок надо отдать заказчику. Если он узнает, что фото у тебя, то сам заберет его. Он ни перед чем не остановится, он тебя уговаривать не будет.
        - Значит, ты хороший, ты меня еще уговариваешь…
        На самом деле я была растеряна до невозможности. Да нет такой фотографии, которая была бы столь важна! Нету, и никто не убедит меня в обратном. Может, у него мания какая-нибудь: то зациклился на моей страсти к Саше Б., то вот от хреновой фотографии не в силах оторваться - да что это такое, в конце концов? Не мания, конечно, но что?
        - Я-то дура, думала… А ты, значит, на концерт за мной потащился, только чтобы об этом снимке договориться?
        - У меня и в мыслях не было! Ты же сама меня пригласила.
        - И целоваться полез поэтому?
        - Нет, я…
        - Ну так знай, что я сама с твоим заказчиком разберусь. Без посредников! Видеть тебя больше не хочу!
        Я рванула в подъезд больше от растерянности - я и вправду не понимала, что делать. Любая уважающая себя женщина в такой ситуации могла обидеться. А могла, наверное, и не обижаться. В общем, надо было подумать и проанализировать случившееся.
        Пока я неслась по лестнице, громче, чем надо, цокая каблуками, я в глубине души надеялась, что он меня догонит. Это доказало бы, что он чувствует себя виноватым и готов покаяться за неуклюжее поведение. Тогда можно было бы помириться. Но он не догнал. Не потому, что я так уж быстро скакала по ступенькам, а потому, что он вообще за мной не пошел. Это добавило вторую ложку дегтя в бочку вечернего меда.
        Когда я уже разделась и нервно забегала по квартире, должна признаться, что как раз вторая ложка дегтя удручала меня больше, чем первая. Его глупой настойчивости по поводу фотки можно было в конце концов найти какое-то объяснение, а вот то, что он отпустил меня домой, даже не пытаясь удержать, было неприятно. И ведь так хорошо все началось. Что за день такой, как на качелях: провал, успех, провал… Косметику продавать куда спокойнее, несмотря на все минусы жизни распространителя. Вот, блин, захотела любви!..
        Ну и что, так все оставить? Поставить на этом Косте крест? Ведь я и вправду его совсем не знаю. Уж мой-то опыт уверенно подсказывает, что на внешность смотреть нечего, но так захотелось в этот раз обмануться. Бывает же, что и внешность, и «бабки», и характер неплохой. Говорят, что бывает… Может он быть именно тем человеком, в котором все прекрасно? Может. А может и не быть. Вот задачка…
        Значит, продолжать не буду. Если только он сам не возобновит знакомство, лично я к нему больше ни ногой, ни взглядом. Почитаешь в газетах, маньяки все на вид нормальные, а когда прирежут человек сорок, родственники и милиция спохватываются… Господи, что за бред! Какой он маньяк? Он, между прочим, ко мне уже заходил несколько раз - хотел бы, прирезал. Да и вообще абсолютно нормальный мужик. Только вот из-за этой фотографии как с цепи сорвался. Что за фотография такая? Что, нельзя сделать другой отпечаток, даже если один пропал? Глупости. Вот опять я возвращаюсь к тем же самым мыслям, а нового ничего придумать не могу. Надо было сразу сказать ему, что фотографию я порвала. Кстати, где она там?
        Я вышла на кухню. Черно-белая мозаика по-прежнему лежала на полу. Мужики какие-то на ней - ничего особенного. Порнографией и не пахнет. Таких мужиков можно напечатать сто штук и расклеить по всем заборам - никто даже внимания не обратит. И все-таки, похоже, я сделала какую-то глупость. Нужно же было мне ее хватать, да еще и рвать… Дура и дура. Нужно пойти к нему и честно признаться. Явка с повинной, так сказать. Ну вот еще - пойти! Нет уж, сама я к нему, решила, что ни ногой, а вот если он придет мириться, тогда все и покажу. Сделаю шаг навстречу. Но только в том случае, если он осознает свою подлость и извинится. Я-то губу раскатала, к нему всей душой, подумала, что и на моей улице наступил праздник, а он целует и думает о своей корысти…
        Корысти… Слово-то какое. Положа руку на сердце, ведь и мной двигало не что иное, как она, матушка. Чего я к глазку-то липла, тряпкой на площадке размахивала, чаем его угощала. Цель имела. Перед собой-то надо быть честной. И что? Много я от него получила? Поездку на драных «жигулях»… Моя корысть все равно другая. Я бы по-человечески к нему относилась, только бы он дал мне возможность не работать, не бегать с сумками. Я бы его облизывала с ног до головы, каждое желание бы предупреждала. Я и нежной могу быть, если со мной по-хорошему.
        По-хорошему… Тетка моя говорит, ставь себя на место другого, тогда лучше его поймешь. Тетка у меня классная, я у нее многому научилась, жалко, что она уехала в Москву за лучшей жизнью. Как-то мы созванивались, но давненько. Самое время бы с ней посоветоваться. Потому что больше советоваться мне не с кем. Все надо решать самой. И быстро. Потому что я нутром чувствую, что Костя еще придет. У меня все чувства так сейчас обострены, что я без всякого труда уловила его шаги на лестнице - он поднимался к себе и немножко помедлил перед моей дверью. Я уже ждала звонка: нет, он пошел выше. Но, значит, все-таки колебался, думал, мучился. Ведь он мучается так же, как и я, - это факт. Неважно, по какой причине, но что-то и у него со мной не складывается. Думай, Марианна, решай. Если придет - не открывать дверь, сделать окончательно обиженный вид и завязать навсегда. В конце концов, ничего у нас и не было - нафантазировала чего-то, да и только. А если придет и открыть? Пустить, чистосердечно извиниться, показать огрызки фотобумаги и попытаться наладить отношения? Если рассудить здраво, без утренних эмоций, то
случившееся с фотографией - полная чепуха, стоит ли из-за нее разводить сыр-бор, надуваться как индюшка? Сейчас это совершенно ясно и кажется нелепым. Ну, на худой конец, я могу заплатить за расходы, хотя это тоже ерунда, копейки… Нет, надо ему показать мой мусор на полу, это будет забавно. Он все увидит, поймет, мы посмеемся, купим шампанского и проведем остатки вечера вместе. Да, пожалуй, это будет лучшим выходом из положения. Если уж он и на мой покаянный вид ответит суровостью, тогда, значит, все. Вот тогда действительно конец. Но так не может быть. Когда виноватые искренне просят прощения, то нормальные люди прощают. Да, извиниться и поплакаться - лучший вариант. Как не пожалеть слабую глупую девочку за ее проступок? Разве можно за шалость наказывать?
        Звонок в дверь прозвучал абсолютно неожиданно. Значит, теперь я прослушала его шаги. Ну что, открываю? Да решила же… Все оставляю на полу как есть, приглаживаю прическу, бегу к двери… Ну не убьет же он меня за это?

2
        Заказчик позвонил в десять часов. Я только что встал - вчера поздно пришлось работать на ДТП.
        - Доброе утро. Константин?
        Мог и не застать, ведь съемки и по утрам бывают. Хотя теперь нечасто.
        - Да, здравствуйте.
        - Меня зовут Сергей, я хотел бы сделать заказ на работу сегодня вечером.
        - Тариф знаете?
        - Конечно.
        Люблю информированных клиентов. Они знают, кому звонят и зачем, ничего объяснять не нужно. Хотя на всякий случай телефончик с определителя я списал.
        - Константин…
        - Можно Костя.
        - Костя, нужно отснять частную вечеринку у одного известного человека.
        - Пожалуйста. - У меня правило: от серьезных предложений не отказываться, а только уточнять условия работы. - Э-э, скажите, Сергей, съемка на улице или в помещении?
        - В помещении.
        - Много ли будет людей? Широкоугольник брать?
        - Не стоит.
        - Снимать на цветную пленку или черно-белую?
        - Цветную.
        - Во сколько и куда подъехать?
        - Я пришлю за вами машину. В девять часов.
        - Я живу…
        - Мы знаем, до вечера.
        Коротко и ясно. Обожаю таких: платят за конфиденциальность больше, чем за работу.
        Ровно в девять в дверь позвонил высокий молодой человек в черном костюме.
        - Добрый вечер, я от Сергея Александровича.
        - Едем.
        Я был уже готов. Форма одежды - рабочая: черные джинсы и американская куртка со множеством карманов (как глазыри поперек груди расположены отделения для кассет, слева - чистых, справа - отснятых). В кофре пара аппаратов, сменные объективы, вспышка, светофильтры и прочая мелочь.
        Машина оказалась почти новой «вольво». Неплохо живут Сергей Александрович и его хозяин, если за фотографом посылают машину представительского класса. Я уже нисколько не удивился, когда «вольво» помчалась в сторону городского аэропорта. Ведь в нескольких километрах за ним - элитное место отдыха, в просторечии именуемое «Обкомовские дачи».
        Охрана была в таких же, как у шофера, костюмах, вокруг коттеджа, к которому мы подъехали, их было человек пятнадцать, что на пять больше, чем нужно, и на пять меньше, чем в американских фильмах про мафию. Водитель, не проронивший больше ни слова, молча открыл дверцу, выпустил меня и укатил на стоянку. Затем двое ребят жестом остановили в дверях и проверили миноискателем. Над кофром приборчик запищал.
        - Откройте, пожалуйста, - попросил один черный костюм, а другой суетливо сунул руку за пазуху.
        Я медленно (какие-то они нервные) открыл сумку и достал аппарат.
        - Это «Canon». В нем железа два кило.
        Они опять поводили миноискателем - дотошные ребята. Но солидный вид профессионального фотоаппарата их убедил.
        - Я - Сергей, здравствуйте.
        - Добрый вечер.
        Передо мной стоял сухопарый человек лет сорока в темно-сером костюме и синем галстуке. Лицо спокойное, глаза карие, стрижка короткая, манеры отличные. Это человек не из ментуры и, тем более, не с ускоренных курсов телохранителей.
        - Работа простая, Костя. Съемка на память, так сказать. Захватите всех присутствующих, особое внимание уделите боссу и его знаменитому гостю.
        - Кому?
        - Я думал, вы догадались, - сказал Сергей, провожая меня в зал, где слонялись приглашенные. - Это Саша Б.
        - Гастролер, - кивнул я, - понятно. А босс?
        - Вот он, в светло-сером костюме.
        Сергей указал на коренастого мужика: волосы с проседью, на мизинце перстень с каким-то камнем. Наверняка стоимостью с джип. Любят подобные персонажи такие штучки носить. Иногда после того, как избавятся от наивного пристрастия к золотым цепям толщиной в палец. Поняв, что здесь легко понять социальное положение по тону костюма (заметили: чем светлее, тем круче), я киваю.
        - Сильно часто не щелкайте, босс вспышку не любит.
        Я достал из кофра «Cannon», повесил на шею и еще раз посмотрел на хозяина вечеринки. Знакомое бульдожье лицо, но вот фамилия… Не могу сразу вспомнить. А Сергей не назвал ее только потому, что уверен: его шефа все в городе знают. Как Сашу Б., без конца мелькающего в телевизоре. Потому я и не хочу упоминать его имя полностью. Моя работа на 90 процентов заключается в конфиденциальности и на 10 в умении вовремя нажать спуск. Все эти важные дядьки в светлых костюмах не любят долго позировать.
        Кроме них в зале были и дамы. В дорогих тряпках, но крупные телеса выглядели в них не слишком изящно. А бриллиантики будут давать блики, это следует учесть. Женщин, кстати, не так уж много, если учесть, что идея пригласить Сашу Б. принадлежит, скорее всего, не боссу, а его половине. Не похоже, что хозяин увлекается попсой. У него другие вещи на уме.
        Вспомнил! Это же Кирилл Зверев. Он же в областные депутаты баллотируется по моему округу. Бизнесмен и меценат пролетарского происхождения. Недавно я торчал перед съемкой у какого-то забора и от нечего делать прочел его листовку. А лицо запоминающееся: широкая нижняя челюсть с крупными квадратными зубами, выдающиеся надбровные дуги, покатый лоб. Характерное лицо.
        Гости заговорили громче, чуть сдвинулись к дверям. Похоже, пора браться за дело, приехал герой вечера. Только я поднес фотоаппарат к глазам, как в видоискателе возник Саша Б. Навстречу ему шагнул Зверев и протянул руку. Я щелкнул и быстро переместился так, чтобы запечатлеть историческое рукопожатие. Судя по реакции гостя, он босса узнал. А вот с другими гостями ему еще предстояло познакомиться. Это пропустить нельзя, ведь если хозяйка устроила вечеринку для себя, то хозяин - для нужных людей. Не станет же этот бульдог тратить вечер впустую?

* * *
        Утром я позволил себе спать до половины десятого. В 10.00 открывается фотосалон на площади Калинина, где работает Толя. Он - самый главный в моем бизнесе. Нет, он не доставляет мне клиентов, не продает из-под прилавка фотопринадлежности - их везде полно. Толя проявляет на фирменном оборудовании отснятые мной цветные пленки. В домашних условиях это невозможная маета. Да и качество совсем другое.
        Накануне я почти до двух часов проторчал на вечеринке. Поработал на совесть, отстрелял две цветные пленки по 36 кадров и одну черно-белую в 24 кадра. Ни на минуту не присел. Это тебе не пролетарская свадьба, когда через час все напиваются и, отобрав аппарат, усаживают фотографа с собой. Правда, я по таким мероприятиям давно не работаю - печень берегу. Около двух ко мне подошел Сергей и вежливо проводил под локоток. С профессиональной точки зрения как раз начиналось самое интересное - гости почувствовали себя совершенно свободно. Но раскрасневшиеся лица с багровыми носами, съехавшие набок галстуки и шиньоны заказчикам были не нужны. Их право. Сергей попросил меня сделать снимки на следующий день к вечеру и посадил в «вольво». Вечер закончился бы нормально, если бы не девчонка соседка, которая выскочила из своей квартиры, когда я проходил мимо. Что-то ей там примерещилось, я так и не понял. Одета она была более чем легкомысленно, но после работы меня это как-то не взволновало. Да и не нравятся мне истерики посреди ночи. Я сказал ей несколько успокаивающих фраз и ушел к себе. А утром я об этом
происшествии даже не вспомнил.
        В десять я был уже у Толика и передал ему цветные пленки. А черно-белые проявляю сам. То, что я могу сделать сам, лучше никому не перепоручать. Даже Толику, хоть я ему и плачу три номинала за отпечаток. Заплачу и больше, только чтобы быть уверенным в том, что все наши дела останутся между нами…
        После завтрака я занялся проявкой. Кроме вечеринки, мне еще нужно было отработать сюжет по ДТП, сделанный для Игоря Свистуна, журналиста. Он никого не мог найти на срочную ночную съемку, а у меня машина под рукой, «шестерка». Сговорились о цене, я и съездил. Игорь иногда подбрасывает полезную информацию, иногда клиента. С хорошими журналистами следует дружить… как и с лучшими представителями других профессий, вплоть до вышибал и уборщиц. Свистун не зря меня подрядил, там было что снять. КамАЗ с прицепом вылетел на встречную полосу, затормозил, прицеп развернуло так, что он перегородил всю дорогу. Вот в него с разных сторон и навтыкались «Волга», рафик, зилок и «мицубиси». Сплошная каша, отличный репортаж! Я даже с удовольствием поработал, вспомнил годы молодые, как для «Вечерки» сайгаком носился по городу за гроши. И не уставал сутки напролет… Отличный репортаж, даже не ожидал, качество прекрасное, все детали проработаны, контраст - никакой серятины. И лица схвачены: сосредоточенные спасатели, менты - то суетящиеся, то перекуривающие, измученные жертвы, любопытствующие зеваки. Такой репортаж не
стыдно и в Москву продать!
        После настоящей работы на вечеринку и смотреть скучно. Что за сюжет: толпа богато одетых людей расслабляется под музыку, закуску и компанию поп-звезды российского разлива. Снято хорошо, но слишком «чинно-благородно». На скандальную хронику не тянет. Ну да и снималось не для того. Хотя вот - любопытный кадрик. На переднем плане Саша Б. во всей красе, а сзади Зверев, да не с кем-нибудь - с Берестовым в обнимку. И ржут, как кони. А Берестов (только глухонемой может не знать) - это Береста, самый крутой криминальный авторитет в городе. Как же такой яркий человечек мне не запомнился? Наверное, все больше у стеночки стоял, стеснялся. Впрочем, мое дело - сторона. Посушу, отглянцую и обменяю на пухлый конвертик.
        Теперь и перекурить можно, заслужил. Но только я сунул в рот сигарету - звонок в дверь.
        - Привет, - сказала Марианна и ловко проскользнула мимо меня. Могла бы и спросить, не так уж мы близко знакомы.
        - Привет, Мара. - Я запер дверь за нежданной гостьей.
        Марианна - это та самая соседка с нижнего этажа, которая ночью билась в истерике. Молодая, лет двадцати, но уже разведенная, немного взбалмошная (об этом можно судить по имени Мара, которое она выбрала из всех возможных вариантов) и хорошенькая. Это значит: блондинка, стрижка короткая, глаза голубые, губы всегда красные от помады. Лицо фотогеничное. Худенькая, но не лишенная приятных округлостей, сложена пропорционально. Таких легко снимать: нет деталей, которые нужно прятать.
        - У меня к тебе дело, Костя, - говорит она уже из комнаты.
        Я ее догоняю, все еще с сигаретой в зубах.
        - Может быть, попозже? Я сейчас занят.
        Марианна плюхается в кресло.
        - У меня горе!
        - Вот как? - Я отыскиваю на полке секретера зажигалку и прикуриваю.
        - Тебе что, даже неинтересно, что случилось?
        Я молча протягиваю ей пачку и даю прикурить.
        - Ты бесчувственный!
        - И буду таким еще часов пять. Меня работа ждет.
        - Курить у тебя время есть, а помочь… помочь… - Марианна готова разрыдаться, и я понимаю, что выбрал не лучшую тактику. Лучше выслушать, сказать комплимент и выпроводить. А то и сейчас время потеряю, да еще вечером вдруг припрется.
        - Мне очень интересно. Что у тебя случилось?
        - Если бы ты не был профессиональным фотографом, я бы к тебе со своим горем не пришла бы, не думай!
        - Я и не думаю.
        - Вот. - Она бросила сигарету в пепельницу, достала из кармана и положила передо мной на стол «мыльницу» - народный фотоаппарат корейского производства. - Он сломался.
        Я взял пластмассовую коробочку и повертел в руках. Дешевый ширпотреб, у таких даже линзы в объективе бывают сделаны из пластика. И глаза на снимках получаются красные, как у кроликов-альбиносов.
        - И что? - не удержался, хмыкнул я.
        - Ты не понимаешь, Костя!
        - Денег на починку нету? - как можно более сочувственно спросил я. - Могу одолжить.
        - Эх, Костя, Костя… Я вчера была на концерте моего любимого Саши Б., хотела его сфотографировать, а он, - жест в сторону корейского чуда, - сломался!
        - Есть же другие фотографии: в газетах, журналах, плакаты, наконец, - осторожно сказал я, чувствуя под ногами зыбкую почву. Сумасшедших фанатов я никогда не понимал. Что за идиотизм: реветь от восторга при виде мальчика, открывающего рот под «фанеру».
        - Это другое, - безнадежным голосом сказала Марианна. - Я была совсем рядом с ним, вплотную, а аппарат не сработал. А Вика сняла его на «Polaroid», и Саша даже расписался на снимке!
        - Мне очень жаль, что так вышло, Мара, но фотоаппарат лучше отнести в мастерскую. Я не умею их чинить.
        - А они починят только через три дня, не раньше!
        - Ну и что? - все еще не понимаю я, из-за чего весь сыр-бор.
        - Так сегодня последний концерт Саши в нашем городе! - Глаза Марианны наполнились слезами. - Я не успею.
        - Хорошо, я посмотрю, - сказал я только потому, что в этот момент можно ничего не говорить и взял пластиковый фотоаппарат. Что за нелепость - взрослая девка, а рыдает о несостоявшемся снимке Саши Б.! Если я «мыльницу» доломаю, она меня просто убьет на почве своего фанатизма…
        Поковырявшись в аппарате минут пять, я пощелкал кнопками и убедился, что затвор по-прежнему не срабатывает.
        - Ничего не поделаешь, - наигрывая сожаление, сказал я, - не могу починить, тут нужен специалист. Я же только кнопки нажимаю.
        Марианна сидела, нахохлившись, но вроде немного успокоилась.
        - Хочешь кофе? - спросил я, переходя на нейтральную тему.
        - Хочу.
        - Сейчас сделаю. - Я вышел на кухню и включил кофеварку. Когда вернулся, застал гостью за разглядыванием фотографий на стенах.
        - Это все твои?
        - Да, те, что на конкурсах побеждали.
        - Я вот что придумала: у тебя же, Костя, здесь целая фотолаборатория?
        - Почти.
        - Дай мне, пожалуйста, какой-нибудь свой фотоаппарат на сегодняшний вечер, а? У тебя же их, наверное, много?
        - Всего два.
        - Вот и отлично! - обрадовалась Марианна.
        - Извини, Мара, - вежливо, но твердо сказал я, - дать тебе аппарат я не могу.
        - Почему?
        - Это мой хлеб с маслом. К тому же у меня не «мыльницы», а профессиональные камеры, ты с ними не справишься.
        - Справлюсь, - уверенно сказала девчонка. - Я умею.
        - Ни фига ты не умеешь, - начал я злиться, - только капризничать.
        - Покажи мне свою фотолабораторию, - вдруг попросила Марианна, лукаво улыбнувшись.
        - Пожалуйста, - буркнул я.
        Судя по ее улыбочке, она подозревает, что я от жадности прячу там не меньше десятка фотоаппаратов. Пусть убедится. Ведь машинки моего класса стоят по 10 тысяч долларов за штуку, такие камеры дюжинами не покупают.
        - Как здесь красиво! - с порога говорит Марианна, чем с ходу трогает мое сердце. Фотолаборатория - моя гордость. Я перенес перегородки и значительно расширил ванную за счет гостиной, переоборудовал сток воды на более мощный - постоянно нужна проточная вода, здесь очень удобно расположен свет, есть пара фотоувеличителей, глянцеватель, монтажный стол и масса всяких мелочей, понятных только профессионалу.
        - Ах! Не может быть! Какой сюрприз! - раскудахталась Марианна, и я хлопнул себя по лбу. Здесь же сушатся фотографии с вечеринки.
        - Ты снимал Сашу! Это сюрприз?
        - Склероз, - пробормотал я. Не стоило ее сюда пускать.
        Мара жадно рассматривала снимки с вечеринки.
        - Где это? Что за люди?
        - Не трогай руками, пожалуйста.
        - Можно я возьму? Всего одну? - захныкала Марианна и скорчила очаровательную гримаску. Ее ровесник от этого был бы готов на все, но я, слава богу, чуть умнее.
        - Нельзя, это не мои фотографии.
        - А чьи? Эти фото не с концерта. У кого в гостях был Саша Б.? Давай я поговорю с хозяином, и он мне не откажет.
        - Откажет.
        - Ну почему? Я хочу вот эту, - девчонка ткнула пальчиком в тот самый снимок, на который я сам недавно обратил внимание. Саша Б. действительно выглядел здесь лучше всего, как впрочем, и веселящаяся пара на заднем плане.
        - Это невозможно, - повторил я твердо.
        - Это твои фотографии, Костя! Если их делал кто-то другой, то где он? Снимки еще влажные.
        - Они проданы.
        - Я прошу только один. Я заплачу, сколько скажешь!
        - Мара, эти препирательства бессмысленны.
        - Сделай для меня еще один снимок, ну пожалуйста, Костик, Костичка-а… Тебе же нетрудно.
        - Дискуссия на эту тему закрыта, все. Слышишь? - На кухне засвистела кофеварка. - Пошли кофе пить.
        Чтобы прервать неприятный разговор (чего канючить, сказано же - нет), я отправился на кухню, выключил кофеварку и достал с полки чашки.
        - Мара? Ты где? - Я вернулся в фотолабораторию. Ее там не было. Заглянул в гостиную: «мыльница» исчезла. Обиделась? Ну черт с ней. Ушла? Скатертью дорога.
        Я проверил, хорошо ли она захлопнула за собой дверь, прошел на кухню и убрал лишнюю чашку.

* * *
        Я выпил кофе, съел пару бутербродов и перекурил. Все это - размышляя, до чего странная у меня соседка. Влетает в квартиру без предупреждения, то фотоаппарат ей дай, то снимок подари, а потом уходит не прощаясь. Мы чужие люди, и я ничего Маре не должен. Познакомились мы, когда я однажды помог ей дотащить до дверей сумку. После этого общались в режиме «привет-привет». Все.
        Сигарета кончилась, пора двигаться в редакцию. А то скоро Игорь начнет названивать, ему же материал сдавать надо. Я рассортировал высохшие снимки по сюжетам в два конверта, к «вечеринке» добавил негативы и отправился к Толику. Толян не подвел, сразу протянул мне здоровенный пакет с отпечатками и маленький с негативами. Я оценил качество, пересчитал количество кадров и фотографий. Заплатил и Толик, даже выбил мне чек. Мы делаем все официально, но чек - на треть суммы, остальное идет Толику в карман.
        К моему удивлению, Свистун не суетился, меня не искал, а сидел за компьютером и сосредоточенно грыз ногти.
        - Привет, Игорь!
        - А, ты? Привет, - журналист даже не протянул руки, так он был занят своей писаниной. Пальцы его опустились на клавиатуру и забегали, как ненормальные. - Ты садись, я сейчас, - пробормотал он уже после того, как я устроился в полукресле напротив него.
        - Подожду, - сказал я. Свистун редко ведет себя столь деловито, наверное, что-то случилось.
        Я пока занялся своими делами. Переложил цветные фото из фирменного пакета с названием салона в картонную папочку без надписей, нарезанные по четыре кадра негативы аккуратно завернул в писчую бумагу и положил туда же. Ни к чему клиентам знать, как я делаю цветные отпечатки. У меня дома фотолаборатория - этого им достаточно. Убрал «вечеринку» в кожаную сумку, оставив на столе только конверт с ДТП. А журналист наконец перестал тарабанить по клавишам.
        - Извини, Костя, я тут срочный материал добиваю. Представляешь, грохнули директора мебельной фабрики из твоего района. Ну, помнишь, он еще на Зверева бочку катил? Убили среди бела дня в подъезде у любовницы. Покойник, видишь ли, диету такую соблюдал, вместо обеда к любовнице мотался. Очень удобно - жена с часу до трех не ищет, коллеги не беспокоятся. Говорят, действительно худеть стал, дядька-то он был толстый. Да только там его киллер и подловил. Рабочий день у директора, как и у всякого начальника, - нерегламентированный, замаешься караулить. А к любовнице он являлся как штык - в 13.10. Вот что значит - настоящее чувство. Две пули в грудь, одна в затылок - контрольная. Менты сами не знают, какую версию отрабатывать. То ли у этой бабенки еще кто-то на диете был, то ли на фабрике какие-то внутренние разборки… Ладно, что там у тебя, показывай.
        Я протянул конверт. Показывай! У настоящего профи товар можно покупать, как алмазы у Де Бирс, - в закрытом ящичке, не глядя. Пора бы Игорю это усвоить, давно уж из инженеров в журналисты переквалифицировался.
        - Отлично! - Свистун так обалдел, что замер с открытым ртом. - Классный фоторепортаж! Я поговорю с главным, может быть, прямо с первой полосы и начнем. И небольшую информацию напишу, буквально строк семьдесят.
        - Как хотите, - сказал я, потому что не знаю, как Игорю, а мне все равно. Я уже публиковался на всяких первых полосах, так что эта меня не интересует. Если заплатят хорошо, я и в заводскую многотиражку снимок дам. Только у заводов денег нет, а эта редакция и городской бюджет доит, и на рекламе крепко стоит.
        - Гонорар я у редактора утвердил, уже выписали, так что можешь сразу получить, - сказал Свистун самые главные слова.
        - Спасибо.
        - Как договаривались, - со сдержанной гордостью заметил Игорь.
        По нашим временам действительно нелегко выбить из начальства тройной гонорар. Потому я в свое время и бросил пахать на «Вечерку». Славы немного, денег еще меньше, даже если снимать по два-три сюжета в день. Вместе с проявкой - это рабочий день в 12 часов, как на каторге. Попробовал сотрудничать с московскими агентствами - тоже без толку. Они провинциальных журналистов и фотокоров ни в грош не ставят. В прошлом году «Известия» за одну информацию платили 10 тысяч! Меньше местных газет. В советские времена и то такого не было. Смотался я тогда в столицу нашей родины, посмотрел, сколько там ребята получают, и завязал с агентствами. Перешел туда, где деньги есть - на частные заказы. А Свистуну помочь - это так, между делом, по старой дружбе, да еще чтобы рабочую форму поддержать.
        - Кстати, Константин, я чего тебе начал про убийство-то рассказывать, - спохватился Игорь, - мне к материалу снимок нужен этого директора. У нас сам знаешь: ответсек как свалит все фотографии в одну папку «Люди опубликованные», так ни черта не найдешь. Может, мы и снимали его, да теперь не разберешься. Ты посмотри, пожалуйста, у себя в архиве, ладно?
        - Хорошо, если время будет, - киваю я, хотя со стороны Свистуна это уже наглость. - Как фамилия покойничка?
        - Реутов Алексей Никитич.
        - Посмотрю, пока.
        - Счастливо.
        Прежде чем покинуть редакцию, я заглянул к Любочке, которая в поте лица совмещает обязанности секретарши и кассира.
        Сделав еще кое-какие дела, к двум часам, как и договаривались, я заехал в офис Зверева. Ничего необычного: приличного размера кусок первого этажа жилой девятиэтажки, евроремонт. Из общего коридора - двери в комнаты сотрудников, там расставлены столы с компьютерами, шкафы с папками. На стенах чересчур много плакатов с портретом хозяина, а по углам, я заметил, распиханы пачки не расклеенных пока листовок. Значит, это не только офис, но и предвыборный штаб. В дальнем конце коридора дверь с именем босса на табличке. Но мне туда соваться не велено. А где же помощничек? Здесь. Вот он несется с озабоченным видом по коридору.
        - Добрый день, Сергей.
        - Здравствуйте, Костя. Зайдем ко мне.
        Ныряем в одну из боковых дверей. Здесь только один стол и один шкаф. Сергей забирает у меня из рук папку с фотографиями, а взамен достает из стола конверт с деньгами.
        - До свидания, - провидчески говорит он.
        - Пока, - легкомысленно бросаю я.
        С этого момента плавное и, не побоюсь этого слова, плановое течение моей жизни закончилось…

* * *
        На пороге квартиры меня встретил телефонный звонок.
        - Алло, я слушаю?
        - Константин? Здравствуйте еще раз.
        - Простите, кто это?
        - Сергей.
        - Какой Сергей? Иванов, ты?
        - Мы только что с вами встречались.
        - А-а, - наконец-то до меня дошло. - Уже соскучились? Что-то слишком быстро.
        - Не валяйте дурака, Костя. Дело в том, что в вашей папке не хватает одной фотографии.
        - Не может быть! Вы не ошиблись? Может, просто уронили под стол? - Я не имею обыкновения что-либо путать.
        - Нет, иначе бы я не звонил. В офисе этого снимка нет.
        Ну, если это Толик напортачил, то я из него все комиссионный вытрясу!
        - Что за снимок? - нейтральным голосом спросил я.
        - Черно-белый. Негативов - двадцать четыре, а фотографий - двадцать три. Отсутствует девятнадцатый кадр.
        - Что на нем? - говорю я, борясь с нехорошим предчувствием.
        - Саша Б. на переднем плане, сзади шеф в компании одного человека. Вспомнили?
        - Не очень.
        - Мне говорили, что вы аккуратный человек, поэтому я и пригласил вас для этой работы.
        - Все бывает в первый раз, - глупо хихикнул я. - Наверное, я при печати пропустил этот негатив. Я, честно говоря, не пересчитывал количество… фотографий.
        Чуть было не сказал: черно-белых, идиот, ругаю я себя, а Сергей продолжает тянуть жилы.
        - Это странно, ведь их почти сотня. Тут любой может ошибиться. Неужели вы так надеетесь на свою точность?
        - Больше не буду, - каюсь я. - Мне очень жаль, что так получилось. Могу, если хотите, допечатать этот снимок. И я верну вам гонорар. - Я уже пытаюсь откупиться.
        Но деньги заказчика не интересуют.
        - Этого делать не нужно, ведь вы честно выполнили большую работу. Просто я должен быть уверен, что этот снимок не попал в чужие руки. Нам бы этого очень не хотелось. На отсутствие другой фотографии мы бы такого внимания не обратили. Вы меня понимаете, Костя?
        - Понимаю.
        - Сейчас, когда идет предвыборная кампания, это особенно важно.
        - Я понимаю.
        - Мы должны быть твердо уверены, что этого снимка в природе не существует. Подумайте хорошенько, Костя, не может ли быть другой причины, кроме той, что вы назвали? Образно выражаясь - не упал ли снимок под ваш стол?
        - Я все проверю.
        - Будьте добры. И если понадобится наша помощь, не стесняйтесь, звоните. У вас ведь телефончик с определителем?
        - Сергей, я все тщательно проверю, обещаю, - поспешно затараторил я. - Поймите, что если бы я хотел взять этот снимок себе, то просто сделал бы два отпечатка. Это же элементарно.
        - Я вам верю, до свидания.
        Действительно, пока верит, соображал я, все еще держа у уха бибикающую трубку. Иначе бы он не звонил, а прибыл лично да с компанией. Я наконец бросил трубку и почувствовал, что весь взмок. Сбросил кожаную куртку и ботинки, прошел в комнату и плюхнулся в кресло. Только не паниковать. Взял непослушными пальцами сигарету и закурил.
        Понятно, почему они так всполошились. Не хватает именно той фотографии, где Зверев ржет в обнимку с Берестой. Хорош кандидат в депутаты, объявивший непримиримую борьбу организованной преступности. Стоит такому снимку попасть в газету или к конкурентам… Зачем, черт побери, во время выборов обниматься с мафиози перед фотокамерой? Даже если платишь фотографу из своего кармана. Подожди месячишко и хоть на публике целуйся. Ладно, может, они друзья с детства и друг без друга не могут. Это их проблемы. А у меня есть свои. В версию о том, что я пропустил кадр при печати, даже Сергей не очень-то верит. А я - тем более. Снимок был. Значит - пропал. Первым делом нужно обыскать фотолабораторию, а потом… Если вспомнить о снимке в газете… Я мог запросто положить снимок не в тот конверт и тогда на него сейчас любуется Игорь Свистун - спец по криминалу. Что сделает журналист, которому в руки попала настоящая сенсация, не хочется и думать.
        Я бросил окурок в пепельницу и приступил к поискам. Бегло осмотрел комнаты и кухню, но сюда я снимки не таскал, они были мокрыми. Да и нет у меня такой привычки. За несколько минут я перевернул маленькое помещение фотолаборатории вверх дном. Из дальних углов повылазили старые проявочные бачки, окаменевшие химикаты, бракованные отпечатки. А вот новенького фотоснимка с тремя рожами, которые я уже начал тихо ненавидеть, нигде не было. Я натянул ботинки и куртку, нащупал в кармане ключ от «шестерки» и галопом побежал вниз.
        Игорь сидел на том же месте и по-прежнему мучил клавиатуру компьютера. Словно я вышел на минутку покурить.
        - А, Костя, снимок нашел? Оперативно.
        - Так ты знаешь?
        - Что?
        - Про снимок?
        - Я же тебя сам попросил найти этого Реутова.
        - Какого Реутова?.. А-а, Реутова… Нет. Я другой снимок ищу. Он случайно попал к тебе с фоторепортажем. Ты его видел?
        - Нет. Сам посмотри. - Свистун достал из стола мой давешний конверт. Я его тут же распотрошил. Сплошная авария, никакого Зверева с Берестой.
        - Ты точно никакого постороннего снимка не видел? Вспомни, это для меня очень важно.
        - Нет, - честно глядя в глаза сказал Игорь. - Я же при тебе посмотрел фотографии, а потом в стол убрал и материал снова писать стал.
        - Ну ладно. Пока.
        - Да что случилось-то? - крикнул вдогонку журналист. - Ты мне Реутова когда принесешь?
        Мне бы твои заботы. Покойник не обидится, если его фото не найдешь. А вот с живыми клиентами мороки значительно больше…

* * *
        Я вернулся в машину и стал вспоминать день по минутам с того момента, когда меня настиг звонок Сергея. Кино наоборот. В офисе, говорит референт, снимка нет. Перед ним я заезжал только в пару магазинов. Сумку, где были фотографии, я с собой не брал. «Жигули» покидал минут на пять - десять, никто бы залезть и свистнуть один снимок не успел. Воры забрали бы сумку целиком. У Игоря я проверил - пересортицы не было. До этого я был у Толика. Там я черно-белые снимки даже не доставал, просто забрал цветные. До этого я был дома. Проявлял фотографии и принимал гостей. Про девчонку-то я совсем забыл! А ведь она видела фотографии и даже обратила внимание именно на пропавший кадр. Поэтому я его так хорошо запомнил. Там Саша Б. во всей красе! А потом Марианна сбежала, не попрощавшись. Значит, эта дура украла снимок из-за своего кумира. Одно слово - дура! Я тут скоро поседею, а она просто фанатеет. Натравить бы на нее Сережу с черными охранниками! Жаль, нельзя. Я должен во что бы то ни стало найти снимок сам и уничтожить… Или сказать, что нашел под столом и отдать заказчику? Второй вариант, наверное, лучше.
Недаром же Сергей настаивал, что они хотят быть совершенно уверены в том, что снимок не попал в чужие руки. Ладно, что делать с фото, можно решить потом, пока его еще предстоит достать. Но, похоже, я знаю - где. А это уже половина дела.
        Я завел машину и поехал к бывшему коллеге - в «Вечерку». Если хочешь решить дело миром, то в гости к женщине нужно идти с желанным подарком (да и к фотокору, кстати).
        Слава, к счастью, оказался на месте и встретил меня в дверях своей конуры.
        - Привет, пива хочешь?
        У него привычка такая, когда работает - пить пиво. А работает он много.
        - Спасибо, Слава, я за рулем.
        - Как знаешь, - сказал тот, - проходи, присаживайся, я сейчас.
        Пока хозяин ходил, я достал из сумки полдюжины «Балтики» - темное, номер 6 и добавил его к стоящему на столе.
        - Не забыл товарища, - умилился по возвращении Слава. - Может, хлебнешь?
        - В другой раз. Мне, Слава, нужен хороший снимок Саши Б.
        - А у меня нет, - молвил тот, припадая к бутылке, - его Виталя снимал.
        - А где Виталик?
        - На задании.
        - Слава, когда он вернется?
        - Бог его знает, поехал закладку какого-то фундамента снимать.
        - С фуршетом?
        - А как же!
        Слава прислушался к моему глубокому вздоху.
        - Очень надо, Васильич?
        - Позарез.
        - Тогда сам пошукай вот на той полочке, Виталя там негативы держит. Мы с ним в контрах сейчас, мне нельзя.
        - Спасибо.
        - Пожалуйста.
        Слава занялся пивом, я - негативами. Концерт попзвезды Виталик снимал вчера, негативы лежали практически сверху. Я отобрал два лучших кадра и с помощью Славы напечатал два отличных снимка.
        - А теперь пивка, Васильич? - с надеждой на компанию спросил неугомонный Слава.
        - Оставь бутылку для Витали. Пока.
        - Заходи, если что.
        Я вернулся домой часов в шесть. Квартира у меня на теневой стороне, не люблю солнце. Едва я успел снять куртку и включить свет, как зазвонил телефон.
        - Это Сергей, добрый вечер.
        - Здравствуйте, - сказал я. - Вы что - следите за мной?
        - С чего вы взяли, Костя? Разве вы - шпион?
        - Теперь вы валяете дурака, Сергей, - заметил я. - Вы позвонили сразу после того, как я вернулся домой и зажег свет.
        - Но разве это не может быть совпадением? - сказал Сергей. - Я уже звонил вам дважды и вот застал.
        - Хорошо, извините, наверное, я погорячился.
        - Не нужно нервничать, вы же не преступник.
        - Это как раз преступники ведут себя в любой нештатной ситуации спокойно. А обычные люди - нервничают.
        - Что это за нештатная ситуация? - просто так спросил Сергей.
        - Я недостаточно качественно выполнил заказ, пропустил при проявке один кадр, вот и чувствую себя виноватым. - Я вдруг заметил, что сильно жестикулирую свободной рукой, словно собеседник может меня видеть. А вдруг на самом деле может? От этой мысли меня передернуло.
        - Надо так понимать, что фотографию вы, Костя, не нашли?
        - Под стол она не свалилась, я проверял.
        - И?..
        - Больше ничего. Я ездил по делам к своим знакомым, отдал еще одному клиенту его заказ. - Я начал заводиться. - И вообще я не обязан перед вами отчитываться!
        - Конечно. Вы делаете это добровольно.
        - Идите к черту!
        - Я еще позвоню.
        Вот сволочь! Я бросил трубку на рычаг и закурил. И как мне после этого объяснять, что фотография случайно попала к взбалмошной соседке? Лучше уж стоять на дурацкой версии с пропущенным кадром. Надеюсь, моей репутации хватит, чтобы они поверили на слово. В крайнем случае можно будет подключить известные связи. Ведь кого-то они боятся в этом городе?

* * *
        Не стоит дожидаться нового звонка от референта, пора заглянуть к соседке на огонек. Что он горит, я заметил еще когда подъезжал к дому. Ее окна - точно под моими, та же теневая сторона.
        Марианна открыла дверь сразу, словно ждала.
        - Привет. - И упорхнула в комнату.
        Я вошел и защелкнул за собой замок.
        - Иди сюда, что ты там застрял?
        Гостиная у Марианны была больше моей по двум причинам: перегородка на месте, так как нет фотолаборатории, и очень мало мебели. Горка со стеклом-хрусталем, два кресла, диван и журнальный столик. И телевизор, конечно.
        - Проходи, садись, как поживаешь? - нараспев сказала девчонка.
        - Не так весело, как ты. - Я сел на диван.
        - А что унывать? Тем более, что на свете не все такие противные жадины, как ты, Костя! Надька, моя подруга, одолжила мне свой фотоаппарат, вот!
        - Я за тебя рад, - сказал я, поморщившись. Марианна не останавливаясь крутится по комнате. И что ей на месте не сидится? Фигуру демонстрирует?
        - Надежда - она всегда выручает.
        - Когда может - всегда, - ответила умная хозяйка.
        - Может, ты на радостях и меня выручишь?
        Марианна сделала вид, что меня не слышит.
        - Мара, верни ту фотографию, которую ты взяла без спроса у меня дома.
        - Какая фотография? - Ресницы захлопали, а глаза округлились в младенческой невинности.
        - Пожалуйста, верни фотографию, - сказал я как можно спокойнее, - я уверен, что ты ее взяла, но ругаться не буду, не бойся… Понимаешь, этот снимок мне очень нужен.
        - Я не знаю, о чем ты говоришь. - Марианна опять завертелась волчком. - Вот лучше посмотри, какое платье я приготовила для концерта.
        - Да погоди ты с платьем! - Я встал и тряхнул ее за плечи, добиваясь внимания. - Мара, мне нужна фотография. Я знаю, что ты любишь Сашу Б., я специально для тебя нашел снимки с его вчерашнего концерта. - Я достал из кармана фотографии и показал Марианне. - Они твои, только верни мне мою.
        - Не брала я ничего! - Девчонка вырвалась из рук.
        - Я не в обиде, только верни снимок! Пойми, он мне нужен!
        - Еще бы! Ты даже выкуп за него придумал: два снимка меняешь на один.
        - А сколько ты хочешь? Десять?
        - Ничего я не хочу. Катись ты со своими фотографиями. - Неожиданно на ее глазах сверкнули слезы. Стыда? Раскаяния? Ничего подобного.
        - Поторговаться пришел, да? Знала бы - не пустила на порог! Утром до слез довел: чинить надо в мастерской, - передразнила Мара. - Сама знаю! Фотоаппарат ему жалко, снимок - жалко. Ты же упакован уже по самые уши, чо тебе еще-то надо, а? Мог бы прийти, по-человечески поговорить, комплимент сделать. Так ведь нет, он, видите ли, меняться пришел.
        - Послушай, я не ругаться, я поговорить пришел, несмотря на то что ты у меня фотографию украла! Я специально таскался за этими снимками на другой конец города - для тебя. А мне на твоего Сашу плевать и чихать, вот. - Я швырнул принесенные фотографии на диван. - Отдай мой снимок!
        - Нет у меня никаких снимков! И вообще - вали отсюда, специалист по «мыльницам»!
        Я почувствовал, что у меня перед глазами слегка все плывет, как перед дракой. Еще чуть-чуть, и я ей врежу. Учитывая разницу в весовых категориях, могу и убить. Не помню, как я выскочил на площадку. Дверь за мной захлопнулась с треском, а от косяка отделилось пыльное облачко. Я поднялся к себе и налил коньяку.
        Что воображает о себе эта девка? Она меня обворовывает, и она же потом прогоняет. Ни капли раскаяния или хотя бы смущения. Как будто так и надо себя вести. А после этого она еще комплименты требует! С удовольствием бы выдал - ремнем по хорошенькой заднице. Кто она вообще такая? Чем занимается? Кажется, сетевым маркетингом. Это значит - работает коммивояжером. Ходит по конторам, офисам, жилым домам и пытается сбыть всякую дешевую дрянь. Такие торгаши и на улицах уже пристают. «У нашей американской фирмы Тяп-ляп! Полномочным представителем которой я являюсь! Сегодня единственный раз бесплатная презентация! Я ничего не продаю, я только показываю торговые образцы!» Специфическая профессия. Для тех, кого едва выгонишь в дверь, а они уже влезают в окно. Люди ее породы, когда им что-то нужно, не останавливаются ни перед чем. А что ей нужно? Фотоаппарат дали, снимки любимого попсовика я принес. Какого рожна? Для кокетства я стар, это для ровесников. Не могла же она узнать людей на фото. Хотя портреты Зверева на каждом углу висят… Но Береста пока что в депутаты не метит. Может, она хочет просто меня
помучить, или чтобы я выкуп заплатил? Ну ее к черту!
        Я выпил еще пару рюмок коньяку и включил телевизор. Как всегда - неудачно, я вечно попадаю мимо «развлекаловки». Сейчас воткнулся в рекламу. Переключил - новости.
        - …сегодняшнее громкое заказное убийство. Следствие разрабатывает несколько версий. Как нам стало известно из осведомленных источников, не исключено, что эта смерть связана с набирающей все большие обороты предвыборной кампанией. Покойный не раз выступал с критикой некоторых нынешних кандидатов в депутаты областной законодательной власти…
        Ящик я выключил. Мрачная тема. Позитивные новости напрочь исчезли с экранов. Предвыборная кампания… Убийство… Это, наверное, про директора, как его… Реутова. Его фотографию ищет Игорь. Свистун, кстати, о других мотивах убийства говорил: внутренние разборки, любовница. А про выборы он сказал, что Реутов на Зверева наезжал. Война компроматов на губернском уровне. А что, если под «некоторыми нынешними кандидатами» и скрывается Кирилл Петрович?
        Пришлось выпить еще рюмку.
        Тут уже разговор серьезный. Если это он директора убил, то что ему, как говорится, широко известный в узких кругах фотограф? В случае прямой угрозы можно, конечно, сказать, что фотография в надежном месте, и если с ним что-то случится, то она автоматически будет послана в милицию… Подобные разговоры про страховочный вариант даже в детективах выглядят пошло, а уж в жизни шантажировать этим такого жука, как Зверев… Лучше их с Сергеем не злить. Тем более что я совершенно не в курсе: перед тем как пристрелить, они хотя бы предупреждают? Присылают черную метку или подбрасывают дохлую канарейку? Пристают с угрозами по телефону, на худой конец?
        В свете новых фактов стоимость снимка вырастает для меня многократно. Я снова налил себе коньяку. Я и не заметил, что вылакал уже больше половины бутылки. Вкусно, но в голову как-то не ударяет. Видимо, она слишком забита серьезными проблемами. Когда выкручусь, куплю литр лучшей водки и напьюсь в зюзю. Я прихлебнул из рюмки и закусил печенюшкой.
        Если посмотреть с другой стороны, то Марианна мне ничего по-настоящему плохого не сделала. Ну свистнула фото Саши Б. Но с ее точки зрения у меня и так снимков полно, я в любой момент могу напечатать еще, а следовательно, поднимать из-за этого такой шум - значит, быть сквалыгой. У фотографа фотографий как грязи, одной больше, одной меньше - все равно. Аппарат я ей не дал - она обиделась, их у меня тоже должно быть много, а просила она его всего на один вечер. Если напрячься - ее можно понять. Сетевой маркетинг? Все люди где-нибудь да работают и лучше работать там, где удается получить живые деньги. Образования хорошего у нее нет, муж бросил, так что девчонку стоит пожалеть, поговорить по-человечески. Тогда она оттает и отдаст наконец эту чертову фотографию!

* * *
        - Привет, это снова я.
        - Я и не сомневалась, что явишься, - сказала Марианна, - проходи.
        Когда мы оказались в комнате, Марианна спросила прямо:
        - Извиняться пришел?
        Я присел на диван. Фотографии Саши Б. здесь уже не валялись, а аккуратно стояли на журнальном столике, прислоненные к вазе.
        - Дело в том, что я не успел рассмотреть твое платье.
        - Я так и поняла, смотри! - Марианна крутанулась вокруг своей оси, подол раздулся колоколом. Я сразу догадался, что это оно и есть - платье. Убей меня, не помню, что на ней было до этого.
        - Замечательно! - воскликнул я, как можно убедительней. - Отличное платье, я такие только по телевизору видел.
        - Я же видела фотографии, ну… у тебя.
        - Там были только дамы солидной комплекции. И чтобы эту солидность особенно не афишировать, они носят исключительно костюмы. А молодых красивых женщин там не было.
        Марианна разулыбалась во весь рот.
        - Понимаешь, Мара, сегодня днем я отдал заказчику эти вчерашние фотографии вместе с негативами. А одного снимка не хватает, и я не могу его допечатать. Понимаешь?
        Девчонка кивнула.
        - А почему бы тебе не пойти со мной? - вдруг сказала она.
        - Куда пойти? - не понял я.
        - На концерт. Это же так здорово! Заодно поможешь мне сфотографировать Сашу.
        - Но…
        - Джентльмен не может отказаться сопровождать даму, - брякнула Марианна, должно быть прочитав о хороших манерах в настенном календаре. - Ну пожалуйста!
        - Ладно, - вдруг легко согласился я, печенкой чувствуя, что придется перетерпеть все капризы до конца. - Но у меня же нет билета.
        - Купим в кассе или у спекулянтов, - отмахнулась Марианна. - А там с кем-нибудь местами поменяемся. У тебя ключи с собой?
        - Какие? - не понял я.
        - У тебя же есть машина? Не пешком ведь идти до ДКЖ.
        - Я… Сейчас возьму, а ты пока спускайся к синим «жигулям».
        Нехорошо, конечно, садиться за руль после коньяка, ну да бог не выдаст, ГАИ не съест. Не люблю я ездить в чужих машинах. Это как чужую стоптанную обувь носить - не комфортно.
        Всю короткую дорогу до Дома культуры железнодорожников Марианна посвятила рассказу о Саше Б… При этом самыми яркими фактами в его биографии мне показались служба на Тихоокеанском флоте и женитьба по романтической любви на дочери продюсера. Настоящих фанов, понял я, подобные факты не раздражают, а умиляют.
        - Ну что ты сидишь с такой кислой миной?
        - За дорогой слежу, извини.
        Билет мы купили на крыльце - у спекулянта и, кстати, недорого. Внутри храма железнодорожной культуры я почувствовал себя неуютно. Все эти ДК и кинотеатры, архитектурно близкие к архетипу сарая, меня раздражают. Зимой в них ужасно холодно, летом сыро, это я помню с той поры, когда работал на «Вечерку». Без задания редакции и кофра на плече я здесь никогда не бывал. Для отдыха предпочтительнее маленькие театрики или малые сцены, где не только ты видишь актера, но и он видит каждого зрителя.
        Раз я думаю о подобной чепухе, значит, все-таки расслабился. Мысль о фотографии уже не сидит занозой в сознании, она переселилась куда-то вглубь. Концерт начался, я кошусь на счастливую Марианну и верю, что все будет хорошо.
        - Ва-а-у-у! - орет моя подружка, вскакивая с места. - Правда, он милый? - спрашивает, плюхаясь на место.
        - Да, мне нравится.
        - Хорошо, - в забытьи она гладит мою руку. Может быть, ей уже мерещится, что она держит руку Саши Б.? Сейчас ею можно любоваться по-настоящему. Капризный изгиб губ разгладился в довольную улыбку, глазки сверкают.
        - Послушай, - шепчу я, - можно я буду звать тебя Аней или Анной. Мара мне не нравится.
        - Мне тоже, - преспокойно заявляет она.
        - Но ты же сама…
        - Погоди, - отмахивается она, - слышишь - «Осень»? Это моя любимая. Пошли вперед!
        Марианна вцепляется мне в руку и тащит к сцене, около которой уже корчится стадо тинейджеров и, как ни странно, ровесниц моей спутницы. Она сует мне в руки «мыльницу». Затем Аня вскидывает руки и пританцовывает, запрокинув в экстазе голову. Саша скачет по сцене мокрый и вдохновенный, в костюме, сверкающем тысячью фальшивых бриллиантов. Что не говори, а свою публику он заводить умеет. Грохот ритмичной музыки и общая атмосфера праздника (для танцующих вокруг он всамделишный) задевают даже меня. Я отщелкиваю пленку, по профессиональной привычке стараясь захватить в кадр кроме звезды зрителей. Потом спохватываюсь и снимаю уже только Сашу Б..
        Шлягер этого сезона спет трижды на бис, попсовик завален цветами по самую маковку, все заканчивается. Я возвращаю Марианне фотоаппарат.
        Она глубоко вздыхает несколько раз, по-мальчишески рукой причесывает взлохмаченные волосы.
        - Поедем домой? - спрашиваю я.
        Переполненная положительными эмоциями, она не может говорить, а только кивает. Но в машине оживает и возобновляется щебет о концерте и его герое. Я слушаю не перебивая. Коньяк выветрился, и на ум невольно лезут нехорошие мысли. О Сереже-референте, например.
        - Мне кажется, что такой вечер не может окончиться просто так, - говорит вдруг Марианна. - Он должен длиться, длиться…
        - Все в наших руках, - осторожно говорю я.
        - Ты такой милый, Костя.
        Это уже лучше. Наконец-то обращено внимание и на мою скромную персону.
        - Я куплю шампанское, и мы посидим еще.
        - Только полусухое, полусладкое я не люблю - похоже на газировку.
        - Если хочешь, то можешь поставить Сашину запись.
        - Ты действительно очень милый, Костик. Ты мне нравишься.
        Мы приехали, и я помог даме выйти из машины. Она не торопилась отойти от меня. Я обнял Аню за плечи и поцеловал. Она очаровательно закатила глазки и привстала на цыпочки.
        - Но у меня к тебе одна просьба, Анечка. Приготовь к моему приходу фотографию.
        Марианна отскочила от меня, словно я ее укусил.
        - Иди ты к черту! Почему тебе обязательно нужно все испортить?! Все так хорошо шло… Ты что, не можешь забыть о ней ни на минуту? Я его развлекаю весь вечер, а он талдычит одно и то же. Брала - не брала, отдашь - не отдашь. Не отдам!
        - Аня, не кипятись, - с досадой сказал я, не понимая, в чем моя ошибка. - Я не хотел тебя огорчать, вечер действительно чудесный. Давай не будем его омрачать и решим все дела, а потом перейдем к шампанскому. Ты ведь призналась, что взяла снимок, да?
        - Да. Ты доволен?
        - Зачем он тебе? У тебя много Сашиных фотографий, а эта нужна мне.
        - Ну и нудный же ты, Костик. Может быть, у меня особенные планы на этот снимок.
        - Да ведь я же о тебе беспокоюсь!
        - Обо мне?
        - Конечно. - Я тут же стал развивать удачный ход: - Я ведь говорил, что снимок нужно отдать заказчику. Если он узнает, что фото у тебя, то сам заберет его. Он ни перед чем не остановится, он тебя уговаривать не будет.
        - Значит, ты хороший - ты меня еще уговариваешь, - зло сказала Марианна. - Я-то дура, думала… А ты, значит, на концерт за мной потащился, только чтобы об этом снимке договориться?
        - У меня и в мыслях не было! Ты же сама меня пригласила.
        - И целоваться полез поэтому?
        - Нет, я…
        - Ну, так знай, что я сама с твоим заказчиком разберусь. Без посредников! Видеть тебя больше не хочу!
        Марианна бросилась в подъезд, я услышал, как дробно стучат ее каблуки. Мировой рекорд в беге по лестнице. Я запер машину и медленно поднялся к себе. Снимок не достал, с девчонкой опять поругался. Что она так дергается? Отдала бы фотку, а потом хоть купайся в этом полусухом - не жалко.

* * *
        В квартире призывным звяканием меня встретил телефон.
        - Это Сергей.
        - Догадываюсь, - пробормотал я. Как мне надоели за день одни и те же персонажи! Очень предусмотрительно со стороны референта звонить по телефону. При очной ставке я бы и вмазать мог, несмотря на его горилл в черных костюмах.
        - Я навел справки, Константин, вы меня обманули.
        - Вы меня тоже.
        - В чем это? Купюры оказались фальшивые?
        - Вы уже второй раз подряд звоните в тот момент, когда я вхожу в квартиру. Вы за мной следите.
        - Это мелочь, - высокомерно сказал Сергей, - по сравнению с тем, в чем вы обманули нас. Вы искали фотографию в редакции у Свистуна. Потом зачем-то доставали снимки Саши Б. в другой редакции. К сожалению, ваш коллега был не в состоянии дать внятные объяснения. Поэтому я жду их от вас.
        - Достал ты меня…
        - Еще нет, - возразил подручный Зверева. - Но могу сделать это в любой момент. Просто я не хочу никаких разборок. Потом слухи пойдут, зачем нам лишний шум?
        - Как в случае с Реутовым?
        - Не стоит болтать подобную чушь, - с нажимом сказал Сергей. Мне показалось, что и зубами скрипнул. - Не стоит болтать вообще и по телефону тем более.
        - А я это по телевизору слышал.
        - Хватит мне туфту гнать. Короче так: жду до утра. Или ты приносишь фотографию, или мы будем решать вопрос сами. Думай, ты же у нас грамотный, телевизор смотришь.
        Я присел к столику и налил остатки коньяка в стакан. Отхлебнул. Грамотный! «Телевизор смотришь» - это намек, что киллера пришлют, как к Реутову. Что это не пустая угроза, подтвердил бы директор фабрики, если б мог. Мысли стали путаться, в ушах - колокола. Кажется, Сергей своего добился - меня испугал насмерть. И коньяк водой кажется: пью - не чувствую. Что делать?
        Бежать я не могу, за мной следят, сразу перехватят. Объяснить, где фотография, - могу, но как она у Марианны оказалась и заикаться нельзя. Это на заводе за халатность премии лишают, а здесь вид наказания один. А что она сказала только что: «С твоим заказчиком сама разберусь!» Мне все казалось, что она не понимает. Я ей три раза объяснял, как важна эта фотография, думал - девчонка не понимает. Дурак! Все понимает. Может, Анна и взяла снимок из шалости, но потом быстро сообразила, что он больших денег стоит. «У меня особенные планы на этот снимок», - говорит. «Особенные», как я понимаю, это не на стенку повесить и не в альбом спрятать. «Без посредников обойдусь!» Похоже, она уже знает, кто кроме дорого Саши изображен на снимке. Зверевские морды на каждом углу расклеены, да и Бересту пару раз в криминальной хронике показывали. А это популярная передача. Но куда ей, соплячке, Зверева шантажировать! Неужели не понимает? Наверное, кумекает. И получается тогда, что сидит она дома в красивом платьице и ждет меня. Чтобы действительно без всяких посредников договориться. Заметила же она, что упакован я по
уши, знает, что фотокамеры мои по 5 штук баксов стоят. Сидит, родимая, и ждет. Уверена, что опять снимок клянчить приду. Бог троицу любит. Дважды приходил, значит, не увильнет, явится, деваться, значит, ему некуда. Некуда, это верно. А про заказчика нарочно сболтнула, чтоб испугался больше. Все меня сегодня запугивают. А я все пугаюсь и пугаюсь. Но ведь когда опускаешься на самое дно страха, то больше уже не страшно. Больше быть не может. И тогда - двум смертям не бывать, а одной не миновать.
        Я поставил пустой стакан на столик. Что Марианна просила? Шампанское? Нужно купить. Я спустился вниз и дошел до круглосуточного супермаркета. Винный отдел в нем отделен от остального трезвого пространства и оборудован продавцом.
        - Девушка, будьте добры, - шампанское.
        - Вам какое?
        - Безразлично. Ведь в дверной глазок этикетку не прочитать?
        Продавщица изобразила вежливую улыбку, но что ответить не нашлась. Я протянул деньги, она - бутылку.
        Прежде чем нагрянуть в гости, я на минутку зашел к себе, чтобы выбрать на кухне самый удобный нож с узким лезвием. Затем спустился этажом ниже и протянул руку к звонку, чувствуя, как губы сами раздвигаются в торжествующую улыбку…
        Дилетант

1
        - Митька, вставай! Митька, вставай! - Нинкин голос назойливо лез в уши. Каждую следующую фразу она произносила на полтона выше предыдущей. Сирена. Рында. Колокольня!
        Сквозь сон Митька ее голос уже слышал, но двигаться еще не мог. Если бы он хоть чуточку раньше ложился… Об этом Митька вспоминал каждое утро с тех пор, как сестра поменяла работу. Раньше она проводила дома три дня в неделю, остальное время мотаясь по рынкам Китая, Турции, Польши. Из «домашних» дней сутки напролет спала, двое - торговала на барахолке. Митьке стоило тогда хлопнуть по кнопке на макушке будильника, как утренняя суета отступала…
        - Митя, вставай! - крикнула Нина почти в самое ухо так, что голова невольно дернулась. Сестра заметила рефлекторное движение и, развивая успех, стала трясти его за плечо. Спросонок это было самое гадкое, и Митя окончательно просыпался от ненависти к Нинке.
        - Вставай, в школу опоздаешь!
        - Щас, - буркнул Митька и зашевелился.
        Нинка вышла из комнаты. Митя, чертыхаясь, натянул джинсы и набросил, не застегивая, синюю рубашку в клетку. Достал из-под матраца кое-какие деньжата и сунул в карман. На случай шмона.
        В ванной он умылся, почистил зубы и погладил щеку, покрытую легким пушком. Его приятель Борька уже полгода как брился, а ему еще… Два года - гигантская разница в 14 лет. Они и друзья только благодаря тому, что живут с детства рядом, в соседних дворах.
        - Митя, иди завтракать, остынет! - пропела Нина. На такой ласковый голос покупатель мог купиться, Митя - никогда.
        Он зашел на кухню и сел на табурет. Нина подсунула ему тарелку с рисовой кашей.
        - Ешь, у тебя сегодня контрольная, - сказала Нина.
        Ну надо же, чем она собирается разбудить его аппетит! При одной мысли об алгебре не то что аппетит, Митька сам готов был пропасть. Он бросил ложку.
        - Не хочется… - И пододвинул к себе чашку кофе.
        - Ешь, тебе понадобятся силы.
        - Отвали, - пробормотал Митька, но Нина расслышала.
        - Ты как со мной разговариваешь? Я тебя старше, образованнее, я работаю…
        Поорет и перестанет, решил Митя. О чем говорит сестра, он чувствовал по тону, не вникая в смысл слов. Тем более, что смысл всегда был один и тот же.
        - Ты опять вчера курил, вся ветровка пропахла!
        - Нет!
        - Нет, да!
        - Да.
        - Вот закончишь школу и делай что хочешь. А пока - изволь слушаться!
        - Да я слушаю, слушаю, - сказал Митя.
        - Мимо ушей ты слушаешь!
        Митя пожал плечами. Нет слов! Но Нина остановиться не могла. Ее энергии паровой каток позавидует.
        - Что это за магнитофон вчера приволок?
        - «Панасоник».
        - Я понимаю. Он чей?
        - Борькин. Послушать взял.
        - Без кассет?
        - Там радио есть, широкодиапазонное, а кассеты сегодня обещали.
        - А у Борьки откуда японский магнитофон?
        - Отчим подарил.
        Легенда о богатом и щедром отчиме всегда успокаивала Нину. Она нажала на тормоза, а Митька отхлебнул кофе.
        - Я ведь о тебе беспокоюсь, - сказала сестра тихо.
        Митька кивнул, показывая, что он в состоянии понять такую заботу… Но вот принять!
        - Я сегодня в школу зайду, - предупредила неугомонная Нина.
        - Пятница - короткий день.
        - В школе?
        - Везде. Ты бы лучше на дискотеку сходила.
        - Старенькая я уже.
        - Встретишь там старичка, вместе старость скоротаете.
        - Да ну тебя, - сказала Нина.
        Сказала, но… Это для Мити тридцать лет - старость. Но и он знает, что люди живут гораздо дольше. В последнее время она так закрутилась… То зарабатывала деньги «челночным» бизнесом, то усиленно занялась воспитанием брата, который воспитание это воспринимает как обузу. Может, действительно нужно меньше лезть в его детские дела, а заняться своими?
        Мимо окошка ее кассы ежедневно проходило множество людей, в основном, мужчин, но это - безликие для нее существа с общим именем «клиент». Есть, правда, один человек, о котором она иногда думает. Так, без всякого повода. Инкассатор Виктор, офицер в отставке, сохранивший выправку, с приятным лицом… Иногда он как-то странно поглядывает на Нину. Тепло и как бы вопросительно. Но молчит. А еще, когда ей пришлось работать в день рождения, он принес ей розу, с длинным-длинным стеблем…
        - Может, поешь все-таки? Хоть печенья.
        - Спасибо, - бросил Митька и вышел из-за стола, довольный своей маленькой местью.
        Нина с озабоченным видом (мальчик совершенно ничего не ест) убрала нетронутую тарелку.
        - Собирайся в школу, - скомандовала она, ни на шаг не отступая от привычной утренней процедуры.
        Удивительные способности у сестры! В ее присутствии Митька чувствовал себя то ли в военном училище, то ли в мужском монастыре.
        - Надень кроссовки.
        - Сам знаю! - крикнул Митя.
        Он покидал в сумку учебники и тетради, и с особым тщанием выбрал детектив Картера Брауна.
        Мальчишка одевался в основном в тот китайский и турецкий ширпотреб, который Нина еще недавно возила из стран-изготовительниц и сбывала на местной барахолке. Только кроссовки он выпросил фирменные, «найковские». При нынешней нинкиной зарплате не разгуляешься. Тут надо самому наваривать.
        - Я пошел, пока!
        - Все собрал? Ручку не забыл? А то опять одалживать придется. - Нина на прощание прикоснулась к митиной щеке. Они одна семья. Митя вырвался.
        - Пока.
        - Ни пуха ни пера! - пожелала сестра.
        - К черту! - от души сказал Митя и побежал по лестнице.
        Нина вернулась на кухню, домыла посуду, потом протерла пыль в обеих комнатах, полила цветы и выбила коврик из прихожей.
        …Витина роза простояла семь дней. Она как маячок привлекала нинин взгляд. Маяк для моряка - надежда, вот и роза порождала у Нины смутные ожидания. Собственно, о Викторе она ничего толком не знала. Разговоры они вели самые общие и короткие - такие диалоги можно вести и со случайным человеком. Она не знала даже, холост ли он, и… Если бы все было чуть по-другому, если бы он был чуть решительней… А как же учеба брата, заботы о продуктах и тряпках? Семью не бросишь. И Митя стал такой нервный. Конечно, она ограничивает его свободу. Но допустить, чтобы он, как раньше, болтался по улицам… Просто у него сегодня контрольная. Она вон сама перед экзаменами в институте никогда есть не могла. Обычное дело. По дороге на работу нужно обязательно заглянуть в школу. Она чувствовала, что даже десятиминутный разговор с «классной» может принести массу неприятных сюрпризов. Митя, кажется, далеко не все рассказывает сестре…
        За домашними делами время пролетело незаметно. Нина переоделась и отправилась на работу.

2
        Андрей проснулся по привычке рано, но на работу теперь спешить было незачем. Он заставил себя поспать еще, но от этого встал разбитым. Здоровому организму по утрам нужна работа. Андрей вяло сделал зарядку, постоял под контрастным душем и принялся готовить завтрак. Это его всегда отвлекало от непрошеных мыслей.
        Он порезал пластиками ветчину, положил ее на хлеб, посыпал тертым сыром и, капнув сверху майонеза, сунул бутерброды в микроволновку. Сварил кофе и, захватив горячие бутерброды и чашку, вернулся в комнату. Привычным жестом включил телевизор.
        Местные новосибирские каналы гоняют рекламу и списанные с MTV видеоклипы. По второй программе говорят о Чеченской войне. Один триллион ассигнован на восстановление республики Чечня и приблизительно столько же потрачено в месяц на разрушение… И не ведает правая, что творит левая… Мура какая, ведает, конечно. Рука руку моет.
        Время собирать камни и время разбрасывать. Время разрушать и время строить. Значит, мы одновременно живем в двух временах? Мир раздвоился или мы сами?
        Андрей захрустел остывшим бутербродом. На территории одной страны в одно время можно жить войной, а можно миром. Граница… Граница, как всегда, проходит внутри человека. И человек сам выбирает себе образ жизни. Кажется, настал момент, когда он, Андрей, делает свой выбор. Вынужден изменить свой выбор. Изменить своему выбору. Очень трудно найти верное слово. Он перейдет эту внутреннюю границу, повоюет и вернется. Уставший от сидения в укрытии, пропахший порохом и, главное, отягощенный трофеями, которые обеспечат милую мирную жизнь…
        Так бывает? Бутерброды кончились, и Андрей стал допивать кофе. Олег, его компаньон, хотел пойти мирным путем: договориться, выпросить отсрочку платежей, пообещать скорую прибыль… Его пример - другим наука…
        Андрей сходил на кухню и налил себе еще кофе. Зазвонил телефон, он снял трубку.
        - Привет, приятель, - раздался знакомый мягкий баритон, от которого по телу бежали мурашки.
        - Я тебе не приятель, - сказал Андрей.
        - Да ладно, я зла не держу. Мы ведь однокашники. Но бизнес есть бизнес… Не забыл?
        - Тебе чего надо, Сыч?
        - Долг за тобой, приятель. Платить пора.
        - Мы с Башкой о встрече договорились. Что ты-то суетишься?
        - Зря ты так. Я ведь мог бы тебе помочь. Ты только попроси.
        - Олегу ты и твои дружки помогли.
        - Он нас обмануть хотел. У каждого свои недостатки. Ты вот гордостью страдаешь.
        - А из тебя дерьмо сочится.
        - Смелый стал… Что, деньги достал? Квартиру продал?
        - Не твоя забота.
        Андрей бросил трубку. Посмотрел на остывший кофе и вылил в раковину. После такого разговора хорошо бы стакан водки принять, да нельзя. У него сегодня еще есть дело.
        Когда-то с Сычом они действительно были приятели и довольно близкие. Вместе выпивали, по девкам ходили. Только вот зашла речь о деньгах - и все, с дерьмом приятель сожрать готов. И глазом не моргнет… На Кавказе правильно придумано - переломил с тобой человек хлеб, выпил вина - друг. Не пьет, не ест у тебя в доме - враг. Честно и благородно. Этот придет, обожрется, в карман нагадит, в душу плюнет и скажет: «Я на тебя зла не держу. Бизнес есть бизнес».
        Снова звякнул телефон.
        - Сыч, ты достал! - крикнул Андрей в трубку.
        - Это я, - тихо сказала Катя.
        - Извини, привет.
        - Здравствуй, как поживаешь?
        - Регулярно и с удовольствием.
        - Я приеду? - спросила Катя.
        - Нет, не стоит.
        - Тебе надо развеяться. Сходим куда-нибудь?
        - Катя, не надо меня жалеть. Терпеть не могу.
        - Я соскучилась.
        - Извини, я занят. У меня дела.
        - Хорошо, я позвоню вечером.
        - Вечером у меня встреча. Я тебе сам позвоню.
        - Я буду ждать.
        - До свидания.
        Андрей положил трубку. Сел в кресло, нашел на каком-то телеканале вечное теперь MTV и приглушил звук.
        Нужно еще раз обдумать дело, мысленно пройти все от начала до конца по шагам и попытаться представить все возможные внештатные ситуации. Хотя случится, конечно, невозможная…
        План, задуманный Андреем, по-своему изящен и прост, как всякое хорошее изобретение. Его даже удивляло, что никто до сих пор ничего подобного не сделал. Наверное, слишком велик риск. Но есть надежда на «негритянское счастье» - ведь это его первый налет. И последний, конечно. Или пан, или пропал.
        А Катька-то чувствует, что он что-то затеял. Вот человек, которому интуиция вполне заменяет информацию. Наверное, она его любит. Раньше Андрей тоже ее любил. И даже жениться собирался. Он искренне верил, что они будут всегда вместе: в радости и горе, болезни и счастье. Но, как только начались проблемы, Андрей стал замыкаться. Оказалось, что он мог делиться с Катей только успехом. Что это - гордыня? Или комплекс неполноценности? Страх, что, если он неудачлив, то девушка его бросит? Как на дело ни посмотри - теперь уже поздно. Она его не бросила, это сделал сам Андрей. И, как ни странно, почувствовал даже облегчение. Никому не надо объяснять, какая еще гадость случилась сегодня. И не приходится избегать взгляда круглых жалостных глаз, готовых в любой момент наполниться слезами. Драться за себя он намерен в одиночку. И насмерть, но вешать в драке на свою шею ответственность за Катьку не хочет. Тем более что его любовь прошла с прежней удачной жизнью.
        Как славно все складывалось! Их бизнес процветал. Фирма, разделенная Андреем и Олегом на две - «Кастор» и «Поллукс» (иметь два счета в банке гораздо удобнее, чем один) - быстро наращивала оборотный капитал. А потом… Все началось с «кидалы», который унес из «Кастора» в клюве 50 миллионов. Они с Олегом не смогли проплатить кредит, поползли проценты, сорвались контракты. Тот же Сыч подбросил деньжат, они бы выкрутились и рассчитались со всеми, но…
        Их поставили на счетчик. Если бы стоимость квартиры и машины могла компенсировать долг, Андрей с радостью стал бы бомжем. Вот и толкуй после этого о свободе выбора. Делай что должен и будь, что будет.
        Итак, дело. Первый этап: он заходит в ЦУМ в 15.30…

3
        - Где мой зонтик? - грозно спросила Дарья Евгеньевна. И Виктор вновь почувствовал себя молодым курсантом, тянущимся по стойке «смирно».
        - Где мой зонтик? - был повторен вопрос.
        - Да вы же… мы же упаковали его на дно корзинки, - пробормотал он.
        - А если в дороге пойдет дождь?
        - Но ведь вы, Дарья Евгеньевна, поедете не в коляске, а в закрытой машине.
        - Я не настолько стара, чтобы принимать автомобиль за дрожки!
        - Так точно! - гаркнул Витя, бросаясь распаковывать корзину. В такие моменты он жалел, что не нашел себе после увольнения в запас круглосуточную работу. Или хотя бы в две смены.
        - Виктор, не разбрасывайте содержимое корзины, а разбирайте. Поаккуратнее, прошу вас. - Старуха нависла над ним и корзинкой, как скала.
        - Так точно, товарищ полковник! - хотелось гаркнуть по курсантской еще привычке Вите, но… Куда там товарищу полковнику Стаценко, который гонял их по казарме или на плацу с 8.00 до 18.00, а потом с чувством долга удалялся к дебелой жене, толстым детям и борщу с водкой. Теща не употребляла ни борща, ни водки, а детей, кроме Аллы, Витиной жены, у нее не было. Следовательно, теща никогда никуда не удалялась, но… иногда убывала на дачу для несения огородно-постовой службы. Отъезд и приезд Дарьи Евгеньевны обставлялся не слабее полкового строевого смотра, но зато между этими событиями чувства Виктора по всем пяти параметрам достигали блаженства. Сейчас отставной майор предвкушал как раз такое состояние.
        Разбор корзинки на последней стадии перешел в разминирование. Виктору ювелирным движением удалось расцепить зонтик с бахромой шарфа, извлечь из-под сложенных крыльев десяток стандартов различных таблеток, чулки, пояс и пару перчаток. Затем на вытянутых руках, словно мина-ловушка, глубоководная рыба или дорогущая китайская ваза, был извлечен сам зонт. Дарья Евгеньевна протянула руку и взялась за гладкую пластиковую ручку…
        - Мама! - вдруг крикнула Алла, вырастая на пороге комнаты. - Я купила тебе хлеба и сметаны.
        Дарья Евгеньевна вздрогнула и дернула рукой, зонт взорвался радужным цветком.
        - Ой… - сказала Алла и выпустила из рук банку сметаны. «Бамс!» - сказала банка сметаны и превратилась в лужу. «Неделя домашнего ареста с поражением в супружеских правах», - понял Виктор.
        После того как Виктор с Аллой убрали лужу и осколки, а Дарья Евгеньевна свернула свой зонт, Виктор пошел за новой порцией сметаны. Из реплик жены и тещи он убедился в том, что вина за произошедшее ложится целиком на его плечи, потому что: «Не вовремя подал зонт», «вообще очень неуклюжий», «ничем по дому не помогает».
        Вернувшись со сметаной, Виктор нашел корзину забросанной, словно мусорный бак, вещами, уже непригодными для городской жизни, но еще претендующими на дачную старость. Нельзя сказать, что упаковка прошла в дружественной обстановке: жена и теща, обе раскрасневшиеся, глянули на мужа и зятя довольно плотоядно.
        - Я сметану принес, - сказал Виктор, боясь сгущающейся тишины.
        - Мы бы не потеряли столько времени, если бы ты ее не разлил, - заметила Алла.
        - Виктор, помогите наконец вашей жене упаковать сумку.
        - Сейчас, - бросился он, подменяя уставшую тещу.
        - Положите это, это, это и это, - командовать Дарья Евгеньевна не уставала никогда.
        Безразмерная дерматиновая сумка быстро заполнялась консервами: мясными, молочными, овощными, рыбными, крупами и макаронами, упаковками бульонных кубиков, батонами, кексами, печеньем, орешками, шоколадом молочным, горьким и… Да что тут перечислять - всем, что подвернутся под руку двум вошедшим в раж женщинам. Заполнив сумку, они загрузили картонную коробку, саквояж и пластиковый пакет грузоподъемностью в 25 килограммов. Все вышеперечисленное дополнялось двумя чемоданами тряпок тещи, собранными накануне. Науку паковать, как и науку побеждать, Виктор освоил еще в военном командном училище.
        Виктор разогнул затекшую спину и глянул на часы. Контрольное время прибытия автомобиля истекло полчаса назад. Хозяин машины, брат Николай, был человеком штатским, а следовательно - не пунктуальным. Он всегда опаздывал. Но, с другой стороны, теща тоже человек штатский, кроме курсов Гражданской обороны и консерватории - образования никакого. Так что - два сапога пара. И никому, тем более брату родному, не пожелает Виктор провести лишние полчаса в обществе тещи-консерваторки.
        Виктор вытер пот, зашел на кухню и, пока никто не видит, набрал кружку холодной воды из-под крана. Алла и Дарья Евгеньевна признавали только кипяченую. А Виктору она казалась невкусной.
        Наконец за окном просигналила машина. Виктор выглянул и увидел Николая у его синего «москвича». Он помахал брату рукой. Николай ехал на свою дачу и по дороге завозил Дарью Евгеньевну на ее. Виктор вернулся в комнату и начал проворно стаскивать вещи к лифту четвертого этажа. В это время Дарья Евгеньевна и Алла спускались пешком, держась за руки и чуть не плача. Как любят женщины любую мелочь превращать в трагедию! Всего-то - неделя врозь. Пустяк!
        На прощание Дарья Евгеньевна сказала Виктору:
        - Пока я на даче, будьте добры, побелите потолок на кухне, в ванной и туалете. Там же выложите кафельной плиткой стены, зашпаклюйте плинтуса. В коридоре сделайте небольшие антресоли. И… все.
        - Все?! - Виктор вспоминал сметанную лужу. Вот тебе и неделя домашнего ареста с принудительно-добровольным трудом.
        - Не делайте такое постное лицо, Виктор, а то я подумаю, что вы жалеете о моем отъезде, - сказала теща. - Все это сущие мелочи.
        - Вот именно! - подтвердила Алла. - И цепочку на дверь повесь.
        А вот истинная трагедия, представленная женщинами как мелочь, подумал Виктор. Попробуй что-нибудь не выполни, такой Золушкой заделают… А как, главное, все успеть, ведь он еще и работает?!
        Но как раз это в семье никого не волновало. И прежнюю его службу по дальним гарнизонам жена не считала успешной. В смысле карьеры и материально-технического обеспечения. «У брата Николая, простого инженера, есть машина, а у тебя, офицера, нет!»
        Благодаря «северным» - год за два, в 40 лет стаж он уже набрал, и его сплавили на пенсию. «Выгнали как собаку», «выбросили на улицу», «списали как хлам» - ничего другого он от жены не услышал.
        Теща шипела, как раскаленный самовар. Ведь они с Аллой поселились в ее квартире. Своей он не заработал. Но на кой, собственно, Дарье одной трехкомнатная, если тестя она уже похоронила (сожрала - не подавилась)?
        Сидеть дома после увольнения Виктор (при численном перевесе противников - двое на одного) не мог. И он устроился работать инкассатором. Эта профессия стала для женщин новым источником раздражения, а Виктору нравилась. На работе он был сам себе голова, да еще с пистолетом под мышкой. Это напоминало ему армию. И кассирши все были очень вежливые, многие даже хорошенькие. А одна так вообще красавица. Нина, Ниночка…
        Потолки, антресоли, плитка… Уж не взять ли ему недельный отпуск? Можно обдумать, но сегодня от работы не отвертеться. К четырем часам он должен быть в ЦУМе.

4
        Саня проснулся бодрым и отдохнувшим. Вчера в Центральном кабаке довольно крепко выпили, но синдрома не было, только чуть-чуть покалывало висок. Пяти часов сна ему вполне достаточно, да и спать не интересно, он даже снов не видит. Нужно бодрствовать, двигаться, жить во все время, что отпущено.
        Саня почувствовал на шее теплое дыхание, повернул голову. Рядом спала Зойка. Нижняя губа чуть оттопырена, вот-вот слюни пустит. Лицо спокойное, а вчера хохотала как заведенная. Так ей даже больше идет. Смех без причины…
        Саня принял душ, встав в боксерскую стойку, провел короткий бой с тенью и вышел из схватки победителем. Он привык также лихо справляться и с любым реальным противником.
        Зойка проснулась, накинула санину просторную футболку (вышло вроде короткого платья), сунула в зубы неизменную сигарету и отправилась на кухню готовить завтрак. Саня тоже закурил.
        - Яичницу будешь? - громко спросила Зойка.
        - Буду, - ответил Саня.
        Он достал из тайника «макаров», осмотрел, проверил исправность и поставил на предохранитель. Отнес в коридор и сунул во внутренний карман «кожана». Зойка, хоть и своя девка, а лучше ей лишний раз эту игрушку не видеть. Сболтнет где по глупости, столько неприятностей можно огрести…
        В комнате зазвонил телефон. Саня подошел и снял трубку.
        - Привет, Саня. Уже разговляешься? - услышал он жизнерадостный голос приятеля. Сане всегда нравилось неистощимое хорошее настроение Чипы. Ему бы еще пару извилин - и лучше напарника не найти.
        - Привет, Чипа, - ответил Саня, - ты готов?
        - Всегда готов, хоть драть слонов.
        - Лучше тебе не выходить за пионерские рамки.
        - Что, не нравится?
        - Хреновый ты сочинитель, между нами, девочками, говоря.
        - Это ведь только хобби, - заметил Чипа и сам рассмеялся.
        - Тогда поговорим о профессии, - сказал Саня. - «Стрелка» с варягами у «Кофейни» ровно в девять утра.
        - Как скажешь, бригадир. Утром самое время кофейку попить. И план покурить, - заржал Чипа.
        - После «стрелки» еще к одному клиенту заехать нужно будет.
        - Нет проблем! - ответил Чипа. - «Игрушку» брать?
        - Чипа, балбес, я тебе сколько раз говорил не спрашивать? - зашипел вскипевший Саня.
        - Да ладно, командир, пока все тихо.
        - Когда прижмут, будет уже поздно.
        - Не гони волну, прорвемся.
        - Пока! - Саня швырнул трубку.
        - Саня, - позвала Зойка, - иди, завтрак готов.
        Саня зашел на кухню и сел на табурет. Зойка поставила перед ним порцию яичницы с ветчиной. Саня поковырял вилкой в тарелке. Чипа этот… идиот!
        - Посмотри, там осталось в холодильнике? - попросил он Зойку.
        - Водка, что ли? - переспросила та и заглянула в холодильник. - Вот, - показала полбутылки «Smirnoff».
        - Налей.
        - Ты же вроде ехать собирался? А если делать нечего, так чего подскочил и мне поспать не дал? - Зойка налила рюмку.
        - Себе.
        - Я не хочу утром-то, - скривилась она.
        - Я один не пью, наливай, - приказал Саня.
        Зойка глянула в бешено скачущие зрачки и налила вторую рюмку. Достала маринованные огурчики.
        Саня опрокинул рюмку, хрустнул огурцом и принялся за яичницу. Обжигающая жидкость мазнула пищевод и теплом расползлась в желудке. Зойка тоже пригубила. Саня с преувеличенным энтузиазмом доел свою порцию и выпил еще.
        Зойка украдкой глянула на Саню.
        - Знаешь, Саня, я у себя в универмаге кофточку присмотрела - класс! И юбочку к ней, черную, короткую. Тебе же нравится короткое.
        - И что?
        - Купить хочу.
        - Купи, - Саня явно думал о постороннем, а не о кофточке с юбочкой.
        - Денег дай, - кокетливо надула губки Зойка, смягчая прямоту просьбы.
        - Нету сейчас.
        - Ну, пожалуйста, дорогой. Ты же хочешь, чтобы твоя киска выглядела сексуально?
        - Не называй меня «дорогой», - бросил Саня.
        - Извини, я больше не буду. Ну, Саня-а, - пропела Зойка. - Я буду вести себя хорошо…
        - Ладно, днем к тебе заеду.
        - Ты такой добрый…
        - Одевайся, поехали.
        - Но ты же выпил. Я подумала…
        - А ты этим не занимайся!
        - Чем?
        - Не думай, поняла?
        Зойка молча помыла посуду, вернулась в комнату и переоделась в платье. Попудрила нос, подкрасила губы. Саня ждал. «Глаза потом», - решила Зойка, опасаясь тянуть время. Саня пропустил Зойку вперед, вышел, запер дверь и, пока девчонка спускалась, переложил пистолет за пояс. Так удобнее.
        Во дворе Саня сел за руль «японки» с турбонаддувом и впустил Зойку. За машину, оставленную на ночь во дворе, Саня особенно не беспокоился. Окрестная шпана ее знала и лезть боялась. С ним связываться - неприятности себе наживать.
        Саня завел мотор, вырулил из двора на улицу Блюхера и поехал в центр. На площади Ленина он остановил машину.
        - Ты чего? - спросила Зойка.
        - Ты приехала, выходи.
        - Подвези к дому. Или к ЦУМу хоть.
        - Пешком прогуляешься. У меня дело.
        Зойка надула было губки, но потом одумалась.
        - Пока!
        - Счастливо, Саня.
        Он же пообещал заехать днем и дать денег. Зачем же его злить?
        Саня тронул машину и поехал к «Кофейне».

5
        Во дворе (конечно, не под окнами квартиры, чтобы не обеспокоить сестру приятеля) на скамейке сидел Борька и курил, ловко пуская колечки. Митя этому волшебному искусству еще не научился.
        - Привет.
        - Здорово.
        Друзья пожали руки и покинули двор. Сделав совсем небольшой крюк, они заглянули на базарчик, устроенный рядом с продуктовым магазином. Первые продавцы уже караулили клиентов. Борька, в своей кожаной куртке выглядящий, на митин взгляд, совершенно взрослым, подошел к прилавку. Митька терся тут же.
        - Скажите, пожалуйста, - когда надо Борька умел быть отменно вежливым, - чьи у вас яблочки?
        - Эти польские. А вот чилийские и венгерские.
        - А отечественные есть?
        - Нет, только импорт.
        - Жаль. А какие лучше?
        - Все хороши, - сказала продавщица, как многодетная мать о своих отпрысках. - Эти рассыпчатые, а эти хрустящие, сочные.
        - Вот, будьте любезны, этих хрустящих с килограммчик.
        Продавщица принялась складывать яблоки на весы.
        - Нет-нет, простите, - возразил придирчивый Борька. - Мне кажется, там сзади, в ящике, яблоки лучше.
        - Да такие же точно, - проворчала продавщица, но все же повернулась к ящику и достала товар оттуда. Клиент, как говорят, всегда…
        - Чудесно, - сказал Борис, строго посмотрев на стрелку весов. - Достаточно. Пакетик у вас найдется?
        Солидный вдумчивый покупатель. Митька только диву давался, глядя иной раз на приятеля. Кому хочешь зубы заговорит!
        - Триста рублей пакетик, - загнула продавщица и, подбадриваемая борькиным кивком, положила яблоки в полиэтиленовый мешок.
        - А с ручками нет? - поднял брови привередливый покупатель.
        - Нет.
        - Ладно, сойдет. - Борька одной рукой взял мешок, а другой полез во внутренний карман. На его лице проступило удивление. Он пошарил в других карманах.
        - Странно!
        Положив мешок на прилавок, Борис прошелся по карманам еще раз.
        - Странное дело… Извините, но я, кажется, кошелек забыл. - Он пожал плечами. - Не судьба, значит, яблок поесть.
        - А, может, у брата есть? - спросила бестолковая тетка, тыча в Митьку.
        - Да он еще школьник, откуда, - молвил Борька и отошел от прилавка.
        Чертыхаясь, продавщица забрала мешок.
        - Ну, ты и трепач! - восхитился Митька, когда базарчик скрылся за домом.
        - В этом-то все и дело, - самодовольно ответил Борька. - Клиент должен до конца думать, что это я - клиент.
        Митька рассмеялся и открыл сумку, доставая оттуда небольшую гроздь бананов.
        - Ты тоже не промах, - похвалил его друг и оторвал один банан.
        - Чепуха. - От похвалы Митька чуть не зарделся. - Пока она поворачивалась, можно было полприлавка унести.
        - Не стоит. Помни: «Жадность фраера сгубила», - самым серьезным образом сказал Борька.
        Друзья доели бананы на веранде детского сада, расположенного рядом со школой. Борис достал сигареты. Закурили.
        - Те самые? - кивнув на пачку «Мальборо», поинтересовался Митя.
        - Ага, - подтвердил приятель, - я себе пару блоков оставил.
        - А хорошо получилось, без хлопот.
        - Да, славно. Спасибо тем хмырям, что дверь в складе отколупнули. Подходи, бери, сколько унесешь - и ходу. Но когда я в киоск толкал последнюю партию, на меня так внимательно посмотрели, что я решил - остаток продавать не буду.
        - Осторожность - мать мудрости, - молвил подцепленное где-то Митя.
        - Тебе виднее, ты чаще в школу ходишь.
        - Сегодня у меня, кстати, контрольная по алгебре. Я не пойду, ни фига не знаю, - почти похвалился Митя. - А сестра обещала в школу зайти. Опять будет промывкой мозгов заниматься.
        - Плюнь! - посоветовал мудрец Борька.
        - Уже плюнул, - бодро ответил Митя.
        - У тебя каким уроком алгебра?
        - Шестым. А у тебя что?
        - История. У Петровны.
        - Так, может, в кино двинем? В «Маяковском» боевик.
        - Можно. Есть и другой вариант. Одно дело.
        - Вот как?
        - Верняк. Шмотки есть, хозяева на даче.
        - Точно?
        - Первый этаж. Можно через окно войти и выйти. Оно в таком простенке, почти не видно, кусты еще прикрывают.
        - Не знаю…
        - Ну, думай, - сказал Борька и погасил окурок. - Пошли, а то и так опоздали.
        Звонок уже прозвенел. Митя пробежал по пустому коридору и вошел в класс.
        - Разрешите, Елена Петровна? - спросил Митя.
        - Садись, Комаров. Каждый раз одно и то же. Только не морочь мне голову испорченным будильником.
        - Хорошо, не буду, Елена Петровна.
        Учительница покачала головой.
        - А запах… Господи, ты что, куришь?
        - Нет, Елена Петровна, это у нас во дворе старые листья жгут, - невинно сказал Митя.
        По классу прокатился смешок.
        - Не валяй дурака, Комаров, садись.
        Митя сел за парту, но был и от истории, и от класса далеко. Предложение Борьки его растревожило. Что решить?

6
        До дела оставалось еще несколько часов. В квартире Андрей сидеть больше не мог. В просторную спортивную сумку он сунул пятнистую форму и черные очки, пакет с фруктами, толстую пачку из пяти - и десятитысячных купюр.
        Андрей спустился вниз, пересек двор и улицу, открыл гараж, завел «жигули» шестой модели желтого цвета и поехал в сторону центра. Из «Снегирей» есть два пути в центр: мимо универмага «Юбилейный», от автозаправки направо, к «Богданке». Андрей поехал другим путем, короче: через железнодорожный переезд, мимо спорткомплекса «Север», сразу на Учительскую.
        На перекрестке перед СГАПСом (бывшим блаженной памяти НИИЖТ) Андрей повернул направо - на улицу Залесского. Среди массы корпусов горбольницы отыскал хирургию. Вошел в фойе и спросил у дежурной, можно ли повидать больного. После коротких переговоров ему разрешили, а поскольку у него не было с собой халата, пришлось сунуть тетке червонец, чтобы она вдруг обнаружила в подсобке лишний.
        Андрей поднялся на второй этаж и, постучавшись, вошел в нужную палату. Она оказалась одноместной, слава богу, денег на это еще хватило.
        Его друг… он висел почти что распятый, противовесы растягивали ноги и правую руку. Переломанные ноги растягивают всегда, а вот рука была сломана каким-то сложным образом, и также нуждалась в противовесе. Счастливица левая покоилась поверх одеяла просто в гипсе.
        - Привет, корефан, - сказал Андрей.
        - Привет, - разлепил губы Олег. - Присаживайся.
        - Спасибо. - Андрей сел на табурет и бросил сумку под ноги. - Ну, как ты?
        - Паршиво, а как иначе?
        - Морфий-то покалывают?
        - Есть и менее болезненные способы словить кайф.
        - Рад, что ты еще шутишь. Это хороший признак, - заметил Андрей.
        - Ты не поверишь, но мне в последнее время стало легче… Кажется, что все позади. Что уже отбоялся, отмучился. Нужно только встать и начать новую жизнь.
        - Мне очень жаль… - начал Андрей.
        - Но иногда очнешься ото сна, все болит, и понимаешь, что ничего хорошего ждать не приходится.
        - Мне очень жаль, что с тобой так вышло… Очень плохо?
        - Хочешь жить и терпишь. По крайней мере, я ничего отсюда изменить не могу. Положение на койке гармонирует с положением в жизни. Быть на своем месте - это неплохо.
        - Это не твое место.
        - Я его занял надолго.
        - Брось. Все действительно уже прошло. Тебе нужно выздороветь и восстановиться.
        - Это ты брось. Эти суки по голове меня не били, так что я не идиот и прекрасно понимаю - ничего не изменилось.
        - Замнем для ясности. Как срастаешься?
        - Врачи говорят - нормально. Ты вообще что здесь делаешь?
        - В смысле?
        - Чего ждешь? Я думал, ты уже «ноги сделал». Или тебя мой пример не убедил?
        - Я еще кручусь.
        - Не валяй дурака, уезжай куда-нибудь.
        - Пустой?
        - Здоровье дороже.
        - Может, ты и прав…
        - Прав, прав. - Олег закрыл глаза и стиснул зубы.
        Андрей жалостливо посмотрел на друга. Олег был бледен, с синими тенями под глазами, с нелепо заострившимся носом. Белые обрубки гипса… Возможно, они больше не увидятся. Даже наверное. Зря он сюда приехал. Олег - это его прошлая жизнь. Ее очень жаль. Это была хорошая жизнь. Но теперь он начинает другую. Он не станет платить долги - он в них не виноват. Просто он начнет все снова. Отступит один раз от своих правил, рискнет и, если получится, попытается снова жить. По закону, если не божьему, то человеческому.
        Олег открыл глаза.
        - Позвать сестру? - спросил Андрей.
        - Нет, не стоит. Как Катя?
        - Нормально, наверное. Я давно ее не видел. Мы общаемся по телефону.
        - Только не говори, что ты очень занят.
        - Я очень занят.
        - Те развалины, что остались от нашей конторы, не стоят потраченного на них времени.
        - Считай, что я просто не могу сидеть без дела.
        - Врешь. Что-то ты задумал… Зря не рискуй.
        - Я тебе фрукты принес, - сказал Андрей и достал из сумки пакет.
        - Спасибо.
        - И еще кое-что. - Андрей показал Олегу толстенькую пачку денег. - Это тебе пригодится.
        - Зачем? Ты что, квартиру продал?
        - Почему сегодня всех это интересует?
        - Продал?
        - Это неважно. Не имеет значения.
        - Тебе самому «бабки» нужны.
        - Мне нужно значительно больше.
        - Спасибо.
        - Я положу деньги в тумбочку, под коробку печенья. Скажешь жене - заберет.
        - Я тронут. Думал, что ты уже удрал, меня бросил. Извини. Знаешь ведь, бизнес - дело сучье.
        - Бывают исключения.
        - У меня такое ощущение, что ты зашел попрощаться, - сказал Олег.
        - Мне пора идти.
        - Значит, так и есть. Прощай, Андрюша.
        - Мне жаль, что так вышло. Может, еще и увидимся.
        - Рад был тебя повидать. Счастливо.
        Андрей вышел из больницы, сел в машину. Добрался до Плановой и повернул на Нарымскую. Не доезжая путепровода, свернул направо. Здесь, за территорией метродепо, расположился гаражный кооператив. Андрей завел машину в тупичок между гаражами. Огляделся - никого. Достал из сумки пятнистый камуфляж (штаны и куртку), переоделся, пристегнул к поясу кобуру с купленным на крайний случай «макаровым». Под ногой что-то звякнуло. Андрей наклонился и подобрал металлический прут. Вот такой же железкой переломали руки и ноги Олегу. Теперь это - его оружие. Андрей бросил прут в салон и сел в машину.
        Вот и финишная прямая: Нарымская, Димитрова, ЦУМ. Только станет ли он победителем?

7
        Виктор вышел на балкон и закурил. Вот чертова кукла! Приказы Дарьи Евгеньевны были по-военному суровы. Но в жизнь проводились методами начальства штатского. В форме рекомендаций. Рекомендовано потолки белить, а паркет не трогать. А сроков исполнения никто не устанавливает. Можно, значит, не спешить? Но вдруг ощущаешь, что жизнь твоя, через некоторое время становится невыносимой. Носишься по квартире, как по раскаленной сковороде, и понять не можешь, откуда припекает? Еще помедлил - оказался в духовке и жаришься уже со всех сторон. И все так деликатно, тонко, ненавязчиво. Извините… будьте любезны… сделайте милость… благоволите… «Благоволите» - последняя стадия перед взрывом.
        Вся эта ценная информация добыта Виктором исключительно методом «разведка боем». Самый кровопролитный способ. Вызываешь огонь на себя и засекаешь огневые точки противника. Первые пять лет семейной жизни стоили всех пятнадцати. Теперь Виктор умел из штатских рекомендаций сформулировать для себя четкий военный приказ. Затем уяснял боевую задачу, проводил рекогносцировку, организовывал материально-техническое обеспечение, определял методы решения задачи, время ее выполнения. Если бы не на работу, напился бы, ей-богу!
        Вот и Алка такая же. Никогда его не поддержит против мамаши. Когда он только женился, думал, что офицер, профессией которого является война, сможет покорить одну женщину. Но женщина сильнее иностранной державы. А две - вообще непобедимы.
        Может быть, он не ту женщину выбрал? Неподходящую для него? Если бы другая… Пошла бы за него? Такая, как Нина? И не поздно ли ему об этом мечтать? Вот лет десять назад, когда он был и помоложе, и посильнее…
        «Вы сами себя задерживаете»… Еще недавно так любили говорить продавщицы и мелкие чиновники. И Виктор принялся за дело.
        - Ты куда? - тут же спросила Алла, увидев, как он надевает старые туфли.
        - В подвал, за известкой.
        Отзыв верный, можно покинуть охраняемую территорию. Виктор спустился вниз, открыл ключом (сам сделал!) общую дверь, добрался до своей кладовки, и тут вышла заминка. Кто-то побывал здесь до него и расковырял замок.
        - У-у, гады, - тыкаясь ключом в дверь, бормотал Виктор, имея в виду и пакостников-подростков, и бичей-алкоголиков, промышляющих всюду, где что-то плохо лежит.
        Виктор так разозлился, что успокоить нервы мог только глоток коньячного напитка, находящегося рядом, за дверью со сломанным замком. Виктор даже прикинул, сможет ли он выломать чертову дверь, но потом взял себя в руки и вернулся домой.
        Подозрительный взгляд Аллы отметил пустые руки мужа.
        - Опять пацаны замок сломали. Поймаю - уши оборву.
        Виктор переоделся в более приличный, чем старая олимпийка, костюм и летние туфли.
        - Дай-ка денег, пойду на стройку, может, дверки для антресолей прихвачу.
        Алла выделила необходимую сумму, и Виктор отправился на расположенную рядом стройку. Прибыв на место, он по преувеличенно бодрому и одновременно бесцельному движению рабочих понял, что и тут пришел вторым. Последнюю надежду Виктора окончательно разрушил бригадир. Твердо держась за стенку двумя руками, он сказал:
        - Мы теперь работаем на хозрасчете, самоокупаемости и финансировании. Все антресоли учтены и задокументированы. Лишних нет и не будет!
        Виктор понял, что они пьют уже в счет следующего квартала. И вернулся домой.
        - Антресоли уже пропили, - кратко доложил Виктор жене. - Подай-ка сумку, за шпаклевкой схожу в магазин.
        Алла смолчала и на этот раз, но, подавая сумку, подошла вплотную к мужу и принюхалась. Виктор ответил гордым взглядом честного человека.
        В ближайшем магазине шпаклевки не оказалось. Виктор поехал во второй магазин, потом в третий. Он скандалил, требовал жалобную книгу, обещал натравить журналистов… Шпаклевки не было.
        Его просили зайти на следующей неделе, обещали шпаклевку повышенного качества, с большой скидкой. Виктор был в отчаянии. Если бы не на работу…
        - Купил? - делано-равнодушным голосом спросила Алла, незаметно проверяя сумку.
        - Ты будешь смеяться, но шпаклевки в магазине нет.
        - И чтобы это узнать, тебе понадобилось два часа?
        - Но я поехал…
        - Только не ври, что объездил весь город в поисках дурацкой шпаклевки!
        - Это правда.
        - Значит, поиск вел по барам и забегаловкам! Дыхни!
        Виктор послушно втянул воздух и дыхнул. Алла покрутила в недоумении носом и… поняла.
        - Ты что, уже одеколон пьешь? Ах ты…
        Все. Тут Виктор отключился. Он ничего не слышал и не видел. Он собирался на работу. Надел форменный камуфляж и, выскочив за дверь, включил слух.
        - …Мама была права, негодяй! - донеслось из-за двери.
        Виктор скатился по лестнице вниз и вышел на остановку. Отдышался, сел в трамвай и поехал в банк.
        - Ваш билет, гражданин?
        Виктор ткнул в нос кондукторше удостоверение.
        - Я не разглядела.
        Виктор показал снова.
        - Подозрительно себя ведете, гражданин. Удостоверение прячете.
        - Что мне его в руках носить?
        - Не хамите, гражданин, я при исполнении. Инкассаторы, между прочим, в трамваях не катаются, у них машины есть. Может, у вас удостоверение поддельное?
        - А у вас?
        - Нахал!
        - Дура!
        Кондукторша достала свисток и выдала такую трель, что сомнений не оставалось: в прошлой жизни она была боцманом. В открытую дверь тут же втиснулся милицейский наряд с красными, от жары, конечно, лицами.
        - Почему нарушаем, гражданин? Пройдемте.
        - Я на работу опаздываю. В чем дело?
        - Пока не знаем, но скоро заведем.
        - «Заяц» он, «заяц»! И удостоверение поддельное, - верещала сзади кондукторша таким знакомым тембром.
        Виктор выключил слух.

8
        Мужчина в легком костюме спортивного стиля, летних, на босу ногу, туфлях, подошел к окошечку обменного пункта.
        - Солидняк! - прошептали за ухом.
        Нина возмущенно дернула плечом. Мужчина небрежно сунул в окошечко пачку двадцатидолларовых купюр.
        Нина взяла доллары и широко, как учили в банке, улыбнулась. Детектор со скоростью белки в колесе перебрал купюры, просветил их ультрафиолетом и сложил аккуратной стопочкой. Баксы настоящие. «55» - загорелась на экранчике цифра. Тысяча сто долларов. Нина умножила сегодняшний курс на эту сумму, а потом повторила операцию. Ошибешься - не рассчитаешься. А «новые русские», Нина заметила, когда надо, как подпольный миллионер Корейко, в уме и трехзначные цифры перемножают. Собственные деньги творят с людьми чудеса. Вчерашний тупица и двоечник в уме марки переводит в доллары, доллары в рубли, вычитает налоги, плюсует собственную изворотливость и получает чистую прибыль - иногда, правда, тоже в уме. Может, в ресторанах эти люди и сорят деньгами, но в банках считают. Наверное, обстановка располагает.
        Нина отсчитала упаковки с рублевыми купюрами. Мужчина кивнул и отошел от окошка.
        - Отовариваться пошел!
        Нина резко обернулась.
        - Сколько раз тебя просила - не говори мне под руку. Я ошибиться могу. Подошел клиент - молчи в тряпочку. А если он услышит?
        - Подумаешь, - проворчал Митька, - хоть и услышит - не беда. А потом, кто меня сюда заставляет ходить?
        - Я заставляю. Чтоб не болтался где попало с приятелем своим, Борькой. Я ведь в школу заходила, почему на первый урок опоздал? Вышел вовремя, до школы триста метров. Где был?
        - Тренера бывшего встретил, Вадима Сергеича, - не моргнув ответил Митька. - Он меня в команду звал.
        - Играть?
        - Бери выше. Команда-то малолеток. Ему на тренировках помогать. Играющим тренером.
        - Так и иди, займись, чем шляться-то…
        - Я подумаю, - сказал Митька, довольный переменой темы.
        Но Нину сбить с толку не просто.
        - «Классная» говорит - хулиганишь много, - возобновила тему Нинка. - Уроки пропускаешь. Почему? По алгебре сильно сдал.
        - Придирается, - буркнул Митька.
        - «Классная» или «математичка»? - переспросила Нина.
        - Обе, - не затрудняясь выбором, ответил Митя.
        - Прекрати паясничать, - строго потребовала Нина. - Учеба - дело серьезное.
        - Просто меня Вовка позвал, я повернулся, а она…
        - Митя! - крикнула Нина. - И слушать не хочу. Даже если к тебе и придираются, твое дело учиться. И на занятия ходить. Думаешь - поступишь в институт с тройками?
        - Да я и не собираюсь.
        - Митя, ты это прекрати!
        Тут к окошечку подошел клиент, и Нина отвлеклась, обменивая рубли на доллары.
        Тем временем Митя тоскливо раздумывал, зачем Нинка хочет непременно запихнуть его куда-нибудь в институт. А еще лучше - в университет. А еще - академия. Но Митьке-то это зачем?
        - Митя, - повернулась к нему Нина, - я знаю, о чем ты думаешь. Но поверь мне: высшее образование всегда пригодится. Один мой одноклассник после НИИЖТ стал журналистом, а другой - милиционером. Ты думаешь, если бы не корочки, их бы взяли на службу? А так - курсы переподготовки закончил - и будь кем хочешь.
        - Так было последние тридцать лет, но это не значит, что так будет всегда, - заметил Митя. - Времена изменились.
        - А дипломы остались! - воскликнула Нина.
        Митя не ответил, надеясь, что сестра устанет и замолчит сама. В окошке возник еще клиент и купил тысячу долларов.
        - Контрольную написал? - спросила Нина.
        - По алгебре?
        - По алгебре.
        - Написал.
        - Хорошо написал?
        - Хорошо.
        Что до времени говорить? Митя решил не раскрывать ожидающий сестру сюрприз, чтобы не портить себе выходные. Вместо контрольной по алгебре они с Борькой рванули в кино и посмотрели классный боевик. Это гораздо интереснее и веселее алгебры, которая, верил Митя, никогда ему не пригодится. Где в нормальной жизни человек может столкнуться с дифференциальным исчислением или какими-то логарифмами?
        - Придешь домой, разогрей суп и поешь. Потом приготовь уроки, не тяни до воскресенья.
        - А ты? У тебя же работа в шестнадцать ноль-ноль заканчивается?
        - Я хочу к подруге заехать, буду дома часов в семь.
        - Ладно, понял, - сказал Митя, обретая надежду, что сможет несколько часов свободного времени провести по-своему.
        К окошечку подошел новый клиент, военный. Но не протянул деньги, а замер, словно чего-то ожидая.
        - Вы что-то хотели? - спросила Нина.
        Нет, не военный, погон нет.
        - Добрый день. Я новый инкассатор из банка, - сказал парень в пятнистой форме и показал сквозь окошечко удостоверение.
        Нина испуганно глянула на часы.
        - Нет-нет, с часами все нормально, - перехватив ее взгляд, сказал парень. - Это я пришел немного раньше. Пятница - короткий день, - парень непринужденно улыбнулся.
        Нина ответила натянутой улыбкой. Она думала, что, как обычно, за деньгами придет Виктор.
        - Будьте добры, подождите минут десять - пятнадцать. Я ведь вас так рано не ждала. Мне нужно деньги в сумки уложить.
        - Хорошо, я подожду, - кивнул парень и убрался от окошка.
        Нина посмотрела, как он ушел.
        - Митя, быстро отсюда иди, мне нужно деньги укладывать, инкассатор ждет. Я скоро освобожусь.
        - За примерное поведение, - пробормотал Митя. Он встал со стула и подошел к двери.
        Нина открыла замок и выпустила брата. Повернула ключ обратно и стала быстро укладывать пачки денег в две сумки.

9
        «Стрелка» прошла без сучка без задоринки. Братва минута в минуту подскочила. Чипа привез еще двух бойцов из бригады - Гвоздя и Лепу.
        Саня в разговоре особенного участия не принимал. Он с ребятами присутствовал «для протокола», сказал бы человек светский, но Саня у слова «протокол» знал только одно значение.
        Говорил с варягами старшой. Со стороны варягов была выставлена своя команда. Опытным взглядом Саня определил, что люди попались серьезные, такие зря бузить не станут.
        После того как конфликт был исчерпан, Саня подозвал Чипу:
        - Возьми Гвоздя и Лепу, поедем к клиенту.
        - Есть, бригадир, - ответил Чипа. Он позвал бойцов и усадил в свою «девятку».
        Саня ехал впереди. От «Кофейни» они по Красному проспекту проехали до часовни Святителя Николая, повернули на улицу Кирова. Еще раз налево - на Богаткова. Миновали «шанхай» и заехали в тихий дворик дома, где располагался служебный вход коммерческого магазина.
        Саня без остановок прошел извилистыми коридорами магазинного подвала к кабинету директора. Небрежным хозяйским толчком распахнул дверь, отстранив что-то лепечущую девочку-секретаршу. Чипа держался от него по правую руку, а Гвоздь с Лепой топтались сзади.
        - Здравствуйте, товарищ, - вежливо сказал Саня.
        - Здравствуйте… чем, собственно… - Приподнялся и осел всем телом обратно в кресло директор.
        - Да ведь ты нас узнал, - ухмыльнулся Чипа.
        - Разве мы уже встречались? - спросил директор.
        - Лично нет, - ответил Саня, - но как две сотрудничающие в вопросе охраны собственности фирмы, безусловно, встречались. Более того: заключили джентльменское соглашение.
        - А ты нарушаешь! - опять встрял Чипа.
        - Срок платежа истек, - сказал Саня. - Где деньги?
        - Дело в том, что соглашение с вашим боссом имело несколько другие… акценты. Оно носило скорее характер гипотетического обмена…
        - Брось, чего время тянуть?
        - Видите ли, мое… наше финансовое положение таково…
        - Ты бедный? - спросил Чипа.
        Директор закивал.
        - Магазин акционированный?
        - Да.
        - Тогда мы станем акционерами вместо тебя.
        - То есть как?
        - Что у тебя еще есть? Машина? Дача? Квартира?
        - Может, более тесное сотрудничество… - начал Саня, а Чипа вплотную приблизился к директору и не давал ему встать.
        - Я… я… я… - заблеял тот.
        - Головка от радиоприемника, - сказал Чипа.
        - Я заплачу, - пробормотал директор и с трясущимися руками и щеками полез в сейф.
        Перед Саней появилась пачка долларов.
        - По одному проценту в день на неделю просроченного платежа, - сказал Саня.
        Директор безропотно достал деньги.
        - Давно бы так! - заржал Чипа.
        - В следующий раз будут три процента в день, - пообещал Саня. - Не задерживай платежи, это в твоих же интересах.
        Директор уже не нашел в себе сил поблагодарить Саню за дружеский совет.
        Саня отпустил Гвоздя с Лепой, они уехали на «девятке», а Чипу посадил в свою машину. «Японка» развернулась и проделала обратный маршрут до площади Ленина. Жаль, в городе нельзя разогнаться. Саня любил гнать по дороге и слушать свист ветра - как в самолете.
        Он остановил машину у ресторана «Центральный». Пора было перекусить - утро отработали честно. Они поднялись в зал. Чипа хотел заказать водки.
        - Не пей, за руль сядешь, - сказал Саня и взял пива.
        Бесконечные дурацкие истории Чипы Саня заел бифштексом и запил «Туборгом». Подручный ему не мешал, жужжал словно муха. Что-то было не так, чувствовал Саня. Что? Работа у него нормальная, пиво вкусное, говядина сочная, Зойка - послушная, машина - быстрая. На что тут пожалуешься? Хорошо… но мало. Мало всего этого. Он стоит большего.
        - Идем. - Саня бросил на столь деньги.
        Они вышли из ресторана.
        - Садись за баранку, - сказал Саня.
        Чипа сел, Саня устроился рядом.
        - Куда?
        - В ЦУМ, - сказал Саня, вспомнив обещание. - К Зойке загляну.
        Чипа вырулил на Вокзальную магистраль, добрался до места и втиснулся на стоянку перед универмагом.
        - Жди, я скоро, - приказал Саня и вышел.

10
        Унылый покупатель в черном болоньевом плаще и фетровой темно-синей шляпе мучил Зою уже минут пятнадцать.
        - Покажите вон ту вазочку! - канючил мужик, не зная, на каком из грошовых сувениров остановиться. Что ему, интересно, праздновать: тещин день рождения или пенсию любимого начальника?
        Вдруг перед прилавком вырос, как принц из сказки, Саня в «кожанке». Не успел он открыть рот, как…
        - Девушка, дайте посмотреть фарфоровую собачку. Это что за порода?
        - Йоркширский терьер, - брякнула Зоя.
        - А я думал - овчарка.
        - Берете?
        - Я подумаю.
        Зоя порхнула к Сане.
        - Привет, Санечка, как дела?
        - Нормально, - буркнул Саня.
        - А я сейчас о тебе вспоминала, - защебетала Зойка, - богатым будешь.
        - Уже…
        - Все-таки вазочку, наверное, лучше, - рассудил нудный покупатель.
        - В кассу, - сказала Зойка.
        - Но покажите, пожалуйста, сначала вон ту чайную пару.
        Зойка, крутанувшись, сунула мужику два куска плохо сформованной глины и испепелила взглядом. Мужик, занятый отколупыванием нарисованного на чашке цветка, взгляда не заметил и не окаменел.
        - Полчаса уже тут ковыряется, - прошипела Зойка.
        - Полчаса говоришь? - переспросил Саня.
        - Ты же знаешь, Санечка, я люблю только тебя… Что мы делаем вечером? Давай куда-нибудь пойдем.
        - Не знаю пока, как дела.
        - Но ведь ты уже сегодня работал? - полувопросительно сказала Зойка.
        - Это тебя не касается.
        - Хорошо, хорошо, Саня. Не злись.
        - Девушка, вам платить?
        - Я же сказала - в кассу! И чашку оставьте.
        - Извините, я такой рассеянный. - Мужчина вернул на прилавок чашку.
        - Знаем мы таких рассеянных, - в спину покупателю сказала Зойка. - Только оставь таких на минуту без присмотра…
        - Да брось ты его, - наморщился Саня.
        - Саня, пойдем сегодня в ресторан? А?
        - Я же сказал.
        - Молчу, молчу.
        - Вот, держи, - Саня достал из внутреннего кармана пару пятидесятидолларовых купюр. - Ты кофточку хотела?
        - Саня! Классно! - Зойка перегнулась через прилавок и осторожно чмокнула накрашенными губами Саню в щеку. Легкий след все же остался, и она стерла его пальцами.
        - Возьмите, пожалуйста, чек, - опять не вовремя влез покупатель.
        Зойка не глядя смела чек с прилавка и махнула рукой на чайную пару.
        - Забирайте.
        Зойка осмотрела банкноты, прикинула курс обмена… Нормально. Хватит и еще останется.
        - Пойдем. - Она взяла Саню за руку и провела в другой конец прилавка, откуда лучше был виден пункт обмена валюты. Я прямо сейчас обменяю, можно?
        - Конечно, - разрешил Саня.
        Зойка уже хотела позвать товарку присмотреть за прилавком, как…
        - Вот черт!
        - В чем дело? - не понял Саня.
        - Да вон, - махнула Зойка в сторону заветного окошка, занятого парнем, одетым в камуфляжную форму.
        - Ну и что, офицер какой-то…
        - Это же инкассатор, видишь, кобура на боку. Еще же полчаса! - воскликнула Зойка. - Никто работать не хочет по пятницам!
        - А почему пятница должна быть исключением? - заметил Саня.
        От досады Зойка затрясла кулачками. Она уже попросила отложить кофточку с юбкой. И Саня пришел, как обещал. Деньги - вот они, а она остается без покупки до понедельника. А если вещи продадут? Где справедливость?
        Инкассатор покивал и отошел от заветного окошечка. Сразу же из боковой двери появился подросток.
        - Это что, тоже кассир? - удивился Саня.
        - Да нет, брат кассирши.
        Подросток принял скучающий вид и пошел слоняться вдоль витрин.
        - Саня, посмотри, пожалуйста, за прилавком, - попросила Зойка, видя, что все ближайшие коллеги заняты с покупателями.
        Не успел Саня возразить (не ее дело давать ему мелкие поручения!), как Зойку сдуло из-за прилавка, и ее точеная фигурка наклонилась к окошку обменного пункта.
        Саня невольно залюбовался ею. А Зойка рассвирепела. Смелый бросок на валютную амбразуру (вдруг завсекцией увидит - время-то рабочее) оказался совершен зря. Окошко захлопнулось перед ее носом. На стук кассирша развела руками: что делать, инкассатор пришел. Зойка погрозила в сердцах кулачком и с достоинством вернулась за прилавок.
        Саня рассмеялся.
        - Ты чего? - бросила Зойка, убирая выбившуюся прядь.
        - От злости ты хорошеешь.
        Зойка улыбнулась, успокаиваясь.
        - Ну и что теперь делать?
        - Ничего, - сказал Саня. Мелочность и одновременно неразрешимость проблемы его забавляла.
        - Кофточку продадут, - захныкала девушка.
        - Купишь другую.
        - Мне эта нравится. Сань, может, у тебя рубли есть?
        - Нету, - соврал Саня.
        - Жаль.
        - А ты долларами заплати, - посоветовал Саня.
        - Она не возьмет.
        - Почему? Продавщица тебя знает?
        - Наверное. В лицо.
        - Значит, она не заподозрит, что ты из милиции и ее провоцируешь.
        - Ну и что? - не поняла Зойка.
        - Предложи ей курс на 20 пунктов ниже банковского, вот и все.
        - Еще чего!
        - А кофточку хочешь? Тогда выбирай, что хочешь больше.
        - Может, ты с ней договоришься? Ты ведь кого угодно убедишь…
        - Ты что, дура? - ощерился Саня.
        - Ой, да я пошутила. Прости, Санечка! Я сделаю, как ты советуешь. Надь, посмотри за прилавком! - крикнула Зойка соседке и быстренько слиняла.
        Саня даже не успел ее остановить. Он зашел на минутку, а занимается тем, что торчит у прилавка и ждет Зойку, когда она в другом конце магазина покупает кофточку.
        Зойка вернулась буквально минут через пять. Саня как следует и разозлиться-то не успел. Очередей теперь не бывает, а примерка была сделана заранее. Глаза ее сияли, а в руках был пластиковый пакет с покупками.
        - Сейчас не покажу, - сказала Зойка, путая Саню с нетерпеливой приятельницей. - Куда-нибудь пойдем, тогда надену.
        - Сдачу дали?
        - Ты о чем?
        Саня ухмыльнулся.
        - Знаешь, с кем я там столкнулась? С этим козлом - инкассатором! Ходит вразвалку, пялится на витрины. Вот работенка! - Зойка аккуратно спрятала пакет под прилавком.
        - Каждому свой хлеб.
        - Вот, смотри, опять идет.
        Саня повернулся и увидел высокого парня в камуфляже, неторопливо двигающегося к обменному пункту. За размеренными движениями чувствовалась энергия и еще какая-то нервозность. Профессия такая, решил Саня. Инкассатор постучал в окошко, сбоку открылась дверь, его впустили внутрь.
        - Девушка, покажите, пожалуйста, эту вазочку, - услышал Саня и повернулся. К Зойке обращался очередной любитель сувениров в самопальной джинсовой куртке и узких брюках.
        - Посмотрите сразу и фарфоровую собачку, - предложил Саня.
        - Вы полагаете?

11
        Андрей оставил себе в запасе десять минут на поиск места для стоянки. В другой раз он пристроил бы машину где-нибудь в соседнем дворе и без проблем прошел бы лишних двести метров. Но только не сегодня. Сегодня ему машина нужна как можно ближе к зданию. Он караулил парковку семь минут, прежде чем сумел втиснуться на место отъезжающей «Нивы». И то пришлось подрезать потертую «ауди». Ее водила возмущенно ударил по клаксону, что-то крикнул, но связываться не стал и проехал мимо. Андрей заглушил мотор, отстегнул привязной ремень (сегодня день, когда не стоит пренебрегать никакой страховкой), взял металлический прут. Вещь не эстетичная. Зато дешевая, надежная и практичная. А пальчики могут остаться. Андрей достал из-под сиденья газету и, завернув в нее прут, сунул его под куртку. Посмотрел на часы. Еще пара минут. Хуже всего - ждать. Андрей заставил себя сидеть. Кажется: раньше начнешь - раньше сделаешь. Или провалишь, заметил он себе, если не будешь действовать по графику, вернее даже - держать себя в руках.
        Ровно в 15.29 Андрей запер машину и вошел в универмаг. Повезло. У обменного пункта никого не было. Андрей приблизился к окошечку.
        - Вы что-то хотели? - спросила кассирша, заметив его секундную нерешительность.
        - Добрый день, я новый инкассатор из банка, - сказал Андрей и показал через окошко свое аккуратно изготовленное удостоверение.
        Кассирша даже не попросила дать ей документ в руки или показать поближе. Она смущенно глянула на часы.
        - Нет-нет, с часами все нормально, - сказал Андрей. - Это я пришел на полчаса раньше. Пятница - короткий день, - улыбнулся он.
        Ответная улыбка выглядела натянутой. Подозревает? Что-то не так? Удостоверение? Он не так выглядит? Не то говорит? «Не паниковать!» - приказал себе Андрей.
        За спиной кассирши что-то шевельнулось. Кто-то. Парень, мальчишка. Что ему тут надо?
        - Будьте добры, подождите минут десять - пятнадцать. Я ведь вас так рано не ждала. Мне нужно в сумку деньги уложить, - сказала девушка.
        - Хорошо, я подожду, - кивнул Андрей и отошел от окошка.
        Это отговорка? Пожалуй, нет. Андрей понял, что ее смутило. Не он, а присутствие этого мальчишки. Его там быть не должно, Андрей с ней согласен. Что же теперь делать? План нарушен, значит, все отменить? Но другой возможности у него не будет…
        Андрей отошел от пункта, остановился у ближайшей витрины и уставился в нее невидящими глазами. Пожертвовать пацаном? А если придется стрелять?
        И вдруг он увидел сквозь витринное стекло, как открылась дверь, и из нее вышел подросток. Дверь захлопнулась. Порядок.
        Андрей глянул на часы. 15.34. Ровно в 15.44 он снова подойдет к окошку. Андрей не торопясь двинулся по магазину, делая вид, что разглядывает товары. Счет секунд он вел про себя. А вдруг настоящему инкассатору явится та же мысль - прийти в пятницу пораньше? Андрей еще может все бросить и уйти, но второй попытки у него в запасе нет. И нет времени затевать что-то еще. Он уже сделал выбор, он пошел ва-банк. Или пан или пропал. Грудь в крестах или голова в кустах. Кто не рискует, тот шампанского…
        - Молодой человек, вы что-нибудь покупаете? - вдруг услышал он сзади.
        - Нет, - оглянулся Андрей и увидел девушку, которой он мешал подойти к продавцу в секции. Одета в униформу, значит, продавщица.
        - Тогда разрешите, - она решительно отстранила Андрея и, наклонившись над прилавком, зашушукалась с коллегой.
        Андрей сделал шаг в сторону, продолжая смотреть на витрину. Он заметил, что посреди переговоров девушка пару раз подозрительно на него посмотрела. Он привлекает внимание камуфляжем, пистолетом на боку и еще больше - своим праздным времяпрепровождением. «Чего шляется?» - услышал Андрей змеиное шипение товарок. Эти продавщицы, сообразил он, будущие свидетели по его делу. Его образ сейчас отпечатывается в и сетчатках, нервных импульсах, и мозгах. Он повернулся и медленно пошел вдоль прилавков обратно.
        15.44. Андрей постучался в закрытое окошко. «Заходи», - махнула рукой кассирша, указывая изнутри на вход. Он шагнул к двери, замок щелкнул, и дверь открылась. Андрей вошел и тщательно ее прикрыл. Он с удовольствием бы запер замок, но кассирша может испугаться раньше времени.
        - Вы, пожалуйста, не говорите о мальчике. Это мой брат, зашел после школы, - вроде бы оправдывалась кассирша.
        Андрей кивнул. Горло перехватило, и выдавить из себя даже слово было трудно.
        - Вот, деньги я упаковала. Здесь рубли и валюта вместе. - Молодая женщина повернулась к двум сумкам, стоящим на сдвинутых стульях.
        Андрей выхватил из-под куртки прут и, пока она на него не смотрела, ударил по голове. Глухой шлепок, негромкий стон, сначала подогнулись колени, потом тело свалилось на бок. В волосах показалась кровь. Андрей ударил не со всей силы и надеялся, что просто «отключил» кассиршу. Он бросил прут, перешагнул через тело и взял неожиданно тяжелые сумки. Развернулся, глянул в окошко - никого. Андрей вышел из пункта, притворил плечом дверь и быстрым шагом направился к выходу, стараясь не показать своего нетерпения. Его никто не окликнул.
        Андрей дошел до машины, забросил сумки в салон, сел за руль и вывел машину со стоянки. Вот и все. Граждане не паникуют, милиция безмолвствует. Как-то слишком все легко и просто получилось. Или только в кино не бывает ограблений без погонь?
        Андрей доехал до проспекта Димитрова и остановился, не успев миновать перекресток на зеленый свет. А на желтый решил не рисковать. Теперь ему следует быть особенно осторожным.

12
        Зойка поставила на прилавок перед покупателем вазу, фарфоровую собачку и такую же кошечку. Тот впал в созерцание.
        - Санечка, - вкрадчиво обратилась Зойка к другу, - покупки положено обмывать. А то носиться не будут, - закончила она совсем мягко.
        - Обязательно… - задумчиво ответил Саня, глядя, как инкассатор, постучав, входит в обменный пункт. - А место у вас бойкое.
        - Очень людно, - подтвердила Зойка. - Шляется, кто попало.
        - Да все с деньгами, - продолжил Саня.
        - А при чем здесь деньги? Мы же обсуждали, как отметить…
        - Деньги всегда при чем, - перебил Саня. - Инкассатор что, один всегда?
        - Конечно, - удивилась Зойка. - Тут же милиции полно. И люди…
        - Бараны!
        Дверь обменного пункта отворилась, оттуда вышел парень в камуфляже. Он прикрыл дверь локтем, так как в руках держал два солидных мешка с деньгами. Инкассатор быстро пошел к выходу.
        - Мне кажется, что вазочка выглядит значительно изящней, - заметил покупатель.
        - В кассу, - привычно сказала Зойка и добавила: - Странно…
        - Ты о чем? - не понял Саня.
        - Да что инкассатор один ушел, без кассирши… В кассу, я говорю, выбивайте.
        - А кассирша должна идти с ним?
        - Обычно ходит.
        - А это кто? - кивнул Саня на приостановившегося у двери пункта подростка.
        - Да это же ее брат, он выходил недавно, - узнала Зойка.
        - Интересно, - сказал Саня и шагнул вперед. - Где же кассирша?

* * *
        Нина Митьку, к сожалению, не отпустила. Поэтому он так же, как Андрей, поболтался между разноцветно мерцающих витрин и вернулся обратно. На витрины смотреть было противно. Это покупать приятно, а глазеть… Денег-то у него нет. Митька вернулся к пункту и остановился невдалеке, чтобы, как только появится сестра, отпроситься и уйти на весь вечер гулять. Он видел, как снова подошел инкассатор, стукнул в окошко, как открылась дверь и тот скрылся. А потом вышел и - ходу.
        И Нинку не подождал. А она все не появлялась. Митька чуть не окликнул парня. Еще получит за нарушение инструкций, в банке с этим строго, говорила Нинка. Красивый парень. Форма полувоенная, пистолет на боку. Митька тоже хотел поскорее стать взрослым и уверенным. А инкассатор исчез в бесконечном потоке покупателей. Митька подошел ближе - сестры все не было. Может быть, инструкции изменились?
        Митька остановился перед пунктом. В окошке Нина тоже не показывалась. В чем же дело?

* * *
        - Ты куда, Саня? - спросила Зойка.
        - Подойдем поближе.
        - Да брось, чего там смотреть?
        Саня повернулся к ней спиной и пошел к будке. Зойка, оглядываясь на прилавок, двинулась следом. Саня заглянул в окошко, потом обогнул угол и дернул за ручку. Дверь отворилась. Из-за его спины Митька и Зойка увидели на полу тело и лужицу свежей крови.
        - А-а-а! - завыла Зойка. Ближайшие покупатели оглянулись на звук.
        Саня отпрянул от двери. Зойка и Митя заняли его место. Нина лежала на полу в очень неудобной позе, но это ей не мешало, она была без сознания. Из-под свернувшейся набок головы натекла лужа крови. Рядом с ней валялся прут.
        - Убили! - заголосила Зойка, удесятеряя этим мгновенно цементирующуюся вокруг толпу. Она наклонилась к кассирше и потрогала зачем-то лоб (конечно, теплый), а затем нашла на запястье пульс.
        - Жива, - сказала Зойка, и толпа донесла это слово до самых дальних рядов. Зоя повернула голову раненой в нормальное положение.
        - Зови «скорую»! - толкнула она подростка. И, поскольку тот не реагировал, попросила ближайший ряд: - Пусть позовут милицию и «скорую».
        Толпа послушно передала просьбу.
        Митька в первый момент не узнал Нину. Подумал, что это не она. С чего бы это Нинка лежала на полу, в крови? Потом он понял - она, но ничего не чувствовал. Разве что легкую приятность от того, что его собственная голова не пострадала. Хотя могла - этот парень в камуфляже его видел, был рядом.
        Зойка подложила под голову Нины платок и озабоченно заглядывала ей в лицо, но та в сознание не приходила.
        Митя очнулся наконец и хотел пробиться сквозь толпу, позвать на помощь, но это оказалось ему не под силу. Плотное кольцо людей напоминало сжимающееся тело огромной змеи.
        - Нет!.. - крикнул Митя и осел на пол. Звуки отступили, краски стерлись.
        - Саня, помоги, - позвала Зоя, стараясь развернуть Нину.
        Она оглянулась - Саня исчез. Куда же он? С другой стороны, при его темных делишках встречаться лишний раз с милицией резона нет. А вот и она - долго жить будет.
        - Разойдитесь, товарищи, ничего интересного… - твердил кто-то, пробираясь к будке обменного пункта от внешнего периметра людского кольца.
        «Тогда что же он считает зрелищем интересным?» - пронеслось в голове у Зои. Ближний ряд заколыхался, и из толпы вышел на свет божий милиционер.

13
        - Старший сержант Дубровский. Что случилось? - представился милиционер. За ним следом протолкался еще один, который сразу стал теснить ближайший народ назад, освобождая оперативный простор.
        - Кассира ограбили, - сказала Зоя, разгибаясь.
        Дубровский заглянул в дверь, осмотрел Нину.
        - Это налет, - констатировал он. - Ничего не трогать на месте преступления. Сколько времени прошло?
        - Минут пять - десять, не знаю, - растерялась Зоя. Из толпы полетели подсказки: две минуты, семь, пятнадцать.
        - «Третий»! Я - «семнадцатый». Совершено нападение на обменный пункт в помещении ЦУМа, - доложил Дубровский по рации. Спросил у Зои: - Вы свидетель?
        Она кивнула.
        - Сколько налетчиков?
        - Один. Парень.
        - Внешний вид?
        - В камуфляжном костюме, среднего роста, волосы короткие, брюнет.
        - Возраст?
        - Лет тридцать.
        - Оружие?
        - Пистолет в кобуре на поясе.
        - Пистолет на поясе? На виду?
        - Он же инкассатор, - пожала плечами Зоя.
        - Денег много, не видели?
        - Два мешка брезентовых, банковских.
        Милиционер присвистнул, пересказал в рацию полученную информацию:
        - …Прошло пять - десять минут… Да. Да какую собаку, здесь народу полно! - прокричал он в микрофон, перекрывая шум толпы, усваивающей информацию на всем своем пространстве. - Камуфляж серый или хаки?
        - Серый вроде… - сказала Зоя.
        - Отлично. На какой машине приехал преступник?
        - Не знаю, он сюда не въезжал, - огрызнулась Зоя.
        - Кто видел? - обратился милиционер к близстоящим. Они хором отозвались: «Я!»
        - «Жигули» зеленые…
        - «Форд» бежевый…
        - «Чероки» черный…
        - «Москвич»…
        - Да какой еще «москвич»?
        - Белый…
        - Пошел ты с «москвичом»!
        - Ясно, - сказал Дубровский. - Тихо, товарищи, вас допросит опергруппа, выехавшая на место преступления. - И доложил в рацию: «Марка и цвет машины не установлены».
        Угроза допроса «операми» на зевак подействовала. Из толпы стали выбираться «чероки» с «москвичом» и «фордом», вдоволь насмотревшиеся на дверной проем и молодую женщину с разбитой головой, лежащую на полу. Стало немного свободнее.
        - Разрешите, пропустите, разрешите, пропустите, - к месту действия пробились, монотонно бубня, врач и санитары с носилками. Толпа за ними опять сомкнулась.
        - Он раненый? - спросила врачиха, указывая на присевшего у стенки Митю.
        - Нет, он в шоке. Он родственник, - сказала Зоя. - Раненая здесь.
        Врач вошла в дверь, наклонилась к Нине, заглянула в зрачок. Осмотрев рану, достала из саквояжа перекись, бинт, сделала перевязку, а потом укол. Нина пошевелилась.
        - Что с ней? - спросила Зоя.
        - Ничего страшного. Видимо, сотрясение, рассечена кожа, шок.
        Санитары погрузили Нину на носилки.
        - Эй, парень, ты ей кто? - тряхнул митино плечо Дубровский.
        Врач сломала ампулу с нашатырем и поднесла к лицу подростка. Митя вздрогнул и сфокусировал взгляд на милиционере.
        - Ты кассирше кто, родственник? - переспросил тот.
        - Да, - ответил Митя. - Что с Ниной?
        - Ее Ниной зовут?.. Ничего страшного. Легко отделалась.
        Санитары подняли носилки.
        - Если хочешь, можешь поехать с нами, - сказала врач.
        - Нет, - мотнул головой Митя.
        Санитары унесли сестру, следом ушла врач.
        - Ты говорить можешь? - спросил милиционер.
        - Могу, - сказал Митя.
        - Ты налетчика помнишь? Видел его?
        - Парень такой в пятнистой форме, ты же внутри был, когда он появился, - напомнила Зоя.
        - Погодите, гражданка.
        Митя косо глянул на продавщицу.
        - Видел.
        - Как он выглядел?
        - Невысокий, коренастый. С усами.
        - Не было усов! - влезла Зоя.
        - Говори, - приказал Дубровский.
        - Зуб впереди золотой, - пробормотал Митя.
        - Про зуб не знаю, а усов не было, - повторила Зоя. - И он среднего роста, стройный, я видела!
        - Погодите, гражданка! Продолжай, парень.
        - Ну, мужик такой…
        - Сколько лет?
        - Сорок.
        - Моложе он, - прошипела Зоя.
        Митя насупился.
        - Тебя как зовут?
        - Митя.
        - Так какой, Митя, был налетчик? Как она говорит или нет?
        - Коренастый, с усами, нос туфлей, - повторил Митя. - Я ближе был, видел.
        - Разрешите, я при исполнении. - В узкий круг перед обменным пунктом кто-то активно пробирался. Люди расступились, и вдруг перед Дубровским вырос крепкий малый в камуфляже, с усами и здоровым носом.
        - Я при исполнении, инкассатор, - сказал мужик и хлопнул себя по кобуре.
        - Руки вверх! - взревел милиционер, выхватывая пистолет.
        - Ты чего, парень? - ощерился пришелец, сверкнув золотым зубом.
        Напарник Дубровского напал на него сзади и выхватил пистолет.
        - На помощь! - крикнул мужик и замахнулся на Дубровского. - Тут бандиты в милицию переоделись!
        Дубровский залепил «гостю» в глаз опережающим ударом.
        - Ты куда деньги дел? Кто такой? Откуда оружие?
        - Я инкассатор из банка. Пришел в обменный пункт за деньгами, а тут… - Усатый обвел глазами толпу.
        - А тут ты ее железом по голове, а деньги унес. Где сообщники? Где деньги?
        - Я инкассатор!
        - Да это не тот, - сказала Зоя. - Это, наверное, настоящий инкассатор.
        - Где же он был раньше?
        - Я в шестнадцать ноль пять пришел, как положено.
        - Документы, - потребовал Дубровский.
        Инкассатор протянул удостоверение.
        - Виктор Петрович Трошин, - прочел милиционер. - Документ вроде настоящий. Странно.
        - Это он? - обратился Дубровский к Мите.
        - Вроде нет. Похож только.
        - Похож? Да ты же его тютелька в тютельку описал!
        - Кто тут кого описал? - со смешком шагнул в круг милиционер с погонами капитана. - Как твоя фамилия?

14
        - Вот шельма! - Саня был в восхищении.
        Как только он заглянул в будку обменного пункта и увидел разбитую голову кассирши… Саня повернулся и, глянув на полуоткрытый от удивления рот Зойки, решил ее не отвлекать. Прошло минуты две-три, есть шанс успеть. Саня вспомнил крепкую фигуру парня с парой увесистых банковских мешков в руках. Это сколько же он в клюве унес?
        Саня проскользнул мимо покупателей к выходу, пробежал площадку перед ЦУМом, перепрыгнул через ступеньки. Кроме него, никто не спешил, погони не было. И на обозримом пространстве пятнистой фигуры, груженной деньгами, не наблюдалось. Да и вряд ли налетчик пойдет на метро или застрянет на ближайшей автобусной остановке. Саня заскочил в «японку».
        - Ты чо, как ужаленный, Саня? - удивился прыти шефа Чипа.
        - Парня в камуфляже не видел? С кобурой на поясе? С двумя сумками цвета хаки? Чуть выше среднего, брюнет, волосы короткие?
        Чипа наморщился.
        - Ну?
        - Вроде был такой, мимо прошел.
        - Куда? Где он?
        - Да только что отъехал, недалеко стоял.
        - Машина?
        - Желтые «жигули», кажется.
        - Заводи, поехали. Куда он повернул?
        - Вроде в центр.
        - Вроде, вроде… Быстро за ним. Его обязательно надо найти.
        Чипа вырулил со стоянки, выкрутил баранку и газанул. Вокруг завизжали тормоза. «Москвич» со встречной полосы и «Нива» сзади чуть не врезались в их «японку».
        - Найдем, командир, какие проблемы? Мы кого хочешь из-под земли найдем, да, Саня?
        - Рули давай!
        Саня наклонился вперед, отчаянно вглядываясь во все машины сразу: и в те, что на переднем плане, и в самые дальние, уже уходящие из поля зрения. Истина, как всегда, оказалась посередине.
        - Похоже, он, - сказал Чипа.
        - Где?
        - В первом ряду со светофора отъезжает.
        - Не упусти!
        - Да все в порядке, Саня. - Чипа покосился на возбужденного бригадира. Чо его так разобрало?
        Они миновали перекресток и вслед за «жигулями» повернули на проспект Димитрова к «Красному факелу». К следующему светофору налетчик подъехал на желтый свет и остановился. Он, похоже, чувствовал себя уверенно и погони не опасался.
        «Ну и нервы у парня», - подумал Саня. Тут у любого «профи» поджилки бы тряслись.
        Увидев, что жигуленок отрываться не собирается, катит себе спокойно, соблюдая все правила, Саня успокоился и откинулся на спинку кресла. Чипа его не упустит. Да и самому Чипе, дураку, не стоит показывать своего волнения. Не нужно подельнику знать, за каким призом они гонятся. Не делиться же с ним, идиотом!
        Машины проехали под путепроводом и двинулись по мосту. «Японка» уверенно держала дистанцию.
        С самого начала Саня решил, что налетчик - дилетант, одиночка. Он бы сам взял с собой еще хотя бы трех человек: контролировать местоположение милиции, тащить деньги (не самому же на виду у всех, да еще в камуфляже, с пистолетом!) и держать автомобиль «под парами». А этот - дилетант, потому что ушел от окошка и минут пятнадцать бродил по универмагу, «светился» своей физиономией, формой и оружием. За это время его заметили человек десять, не меньше. Профессионал, если возникла заминка, просто ушел бы. Зачем так нарываться?
        Но парень талантливый. В одиночку такое дело провернуть! Саня сам, признаться, когда увидел, как легко инкассатор входит в обменный пункт, подумал, что, если узнать точно, что кассирша одна, стоит попробовать… Но его опередили. Можно утешиться тем, что как только это уютное местечко попалось ему на глаза, он сразу сообразил, что к чему. Просто счастливчик оказался на месте раньше. А еще лучшее утешение в том, что самую опасную часть работы за Саню уже сделали. Теперь нужно только суметь воспользоваться ее результатом.
        Настоящее ли у парня оружие? Если «профи» - да. Если дилетант - необязательно. С другой стороны, сейчас столько стволов по рукам ходит. Достать - проблемы нет. Это было бы и не особенно важно, настоящий там или из фанеры, но… Саня не хотел делиться. Ни с кем. Чем больше куш, тем труднее делиться. Для него, во всяком случае. Зачем отдавать в «общак» целое состояние? У состояния должен быть один хозяин - тогда это состояние, а не касса взаимопомощи. Брать парня в одиночку - риск велик, приходится считать, что тот вооружен. Значит, надо застать врасплох…
        - Знакомый, что ль? - безразличным голосом спросил Чипа, кивая на желтую машину впереди.
        - Да, старый знакомый. Должок за ним есть, а он все прячется. Пора ему и расплатиться, - не моргнув глазом, сочинил Саня.
        - Понятно, - сказал Чипа, притормаживая. Они уже миновали Коммунальный мост, улицу Восточный поселок, выехали на площадь Труда. «Жигули» стояли на светофоре чуть впереди, на улице Станиславского. Чипа осторожно крался сзади.
        В конце концов, у Сани тоже есть «пушка». И он умеет с ней обращаться. Куда же едет этот парень? Наверное, в «норку». Глубокую и теплую. Нырнет - и нет его. Наглый налет да еще с большим наваром «поставит на уши» милицию. Это не рядовая квартирная кража или «гоп-стоп». По крайней мере, Саня на его месте поступил бы так. Отлежался бы на дне, пока все не поутихнет.
        Что делать, когда Саня найдет его нору? Ждать или напасть сразу? С бригадой он бы подождал, осмотрелся. Одному придется идти напролом.
        Желтый жигуленок повернул на улицу Титова, потом на проспект Карла Маркса и тут остановился. Чипа синхронно прижался к обочине. Через минуту парень вышел из машины. Куртку и пояс с кобурой он снял, остался в пятнистых брюках и зеленой футболке с короткими рукавами. Прохладное утро давно превратилось в раскаленный день, и Саня тоже с удовольствием снял бы «кожанку», но куда деть «пушку»? В руке налетчик держал объемистую кожаную сумку.
        - А ты говорил, два мешка, - заметил Чипа.
        - Заткнись! Сиди здесь, - приказал Саня.
        - Должок-то большой? Может, помочь, Саня?
        - Сиди, я сказал. Это личные счеты. Я пойду один. - Саня вышел из машины. - И не суйся.
        - Как скажешь, командир.
        Саня хлопнул дверью. Его же «японка», чего зря бить? Дверку прикрыл и все. Людей Чипа недолюбливал, а машины уважал. Береги механизм, и он тебя не подведет. Не то что человек. Чипа закурил. Что-то командир сегодня нервный. С Зойкой поцапался, что ли?

15
        Андрей вошел в подъезд и стал подниматься вверх. Неожиданно лестница показалась очень крутой. Сумка с деньгами, курткой и пистолетом потяжелела. И даже показалась ненужным грузом. Мог ведь он просто спрятаться от рэкета, отсидеться. Или уехать в другой город - велика Россия. Радостное возбуждение от удачно завершенного дела, от того, что не в ментовке показания дает, а с кучей денег на свободе катит, прошло. Счастье - оно по дороге. Когда едешь к цели. А приезжаешь и думаешь: зачем гнал как на пожар?
        Андрей буквально дополз до второго этажа, открыл маленьким ключиком английский замок и зашел в квартиру. Захлопнул дверь. С новосельем тебя, Андрюша!
        Двухкомнатную квартиру с меблировкой он снял несколько дней назад, заплатив сразу за полгода. И два дня как усердный муравей таскал сюда припасы. Столько припер, кажется, на все полгода хватит. Но столько не понадобится. За три месяца у него легко разовьется клаустрофобия, и он выпрыгнет из окна. Месяц, решил Андрей, месяц он просидит здесь, совершая редкие прогулки. А потом… суп с котом! Видно будет. Начать все снова? Засветится с новой фирмой, прибежит шакалом на падаль Сыч - напомнить о долге, или скорее сразу приедет бригада Башки и будет трясти Андрюшу, как Ньютон яблоню. Всю жизнь в чужой квартире не просидишь. Да и зачем? Денег полно. В розыске он только у бандитов. Милиция, если что, станет искать как без вести пропавшего. Это если кто-то заявит. Катька? Так не жена даже. Соседям дела нет. Был человек, и нету. Уехал…
        Андрей втащил сумку в комнату и бросил в угол. Сходил на кухню, открыл холодильник. Он ведь хотел обмыть свой успех шампанским, но сейчас взял бутылку водки. В комнате сел в кресло, скрутил бутылке голову и плеснул в стакан. Выпил, не почувствовав вкуса. Бывает же у человека состояние, когда водка пьется, как вода?
        Видно, как ни кинь, лежит дорожка из родного города куда подальше. Жаль, он глобусом не запасся. Можно было бы скоротать время выбором. Или замечтать, как Остап о каком-нибудь призрачном Рио-де-Жанейро? О пыльном Арканзасе, сырой и вонючей Венеции, одуряюще многоэтажном Нью-Йорке…
        Андрей выпил еще водки. Все-таки - за победу! За то, что все прошло удачно. За то, что все прошло. Кончилось. Жаль, что девку ударил, но не убил же. Она оклемается, а он постепенно забудет. Все позади. Все хорошо. У него начинается новая жизнь. Не безгрешная, но беспреступная. Такая, за которую не стыдно.
        Андрей выпил еще глоток, стянул футболку и брюки. Чем развлекаются современные мультимиллионеры после душа? Пьют до одури водку и ложатся спать. Тогда скорее в душ!

* * *
        Саня расстегнул «молнию» на куртке и пошел следом за налетчиком. Что-то странное было в желтом жигуленке. Проходя рядом, Саня заметил, что стекло водительской дверки опущено. Совсем парень ошалел от счастья. Саня шагнул ближе. С ума сошел! Ключ зажигания торчит в замке. Идиот!.. А может, и не идиот. Он же кучу денег огреб. Зачем ему старый автомобиль? Возможно, угнанный. Теперь любой пацан, проходя мимо, захочет покататься и совершенно самочинно отгонит «засвеченную» в «деле» машину как можно дальше от берлоги хозяина.
        Саня поспешил во двор, следом. И увидел «зеленую майку», входящую в подъезд. Саня добежал до подъезда и нырнул в его полумрак. Шаги и дыхание парня слышались отчетливо. Пыхтит, как паровоз. «Работа тяжелая», - на секунду посочувствовал Саня и мягко, прижимаясь к стенке, зашагал следом. Парень отпер дверь на втором этаже и зашел в квартиру. За ним щелкнул автоматический замок. Саня приблизился к двери. Тихо. Замок - дрянь, ногтем расковырять можно. Но совершенно бесшумно это сделать трудно. После всего произошедшего нервы у парня на взводе, чувства обострены, пистолет под рукой. Опасное сочетание.
        Саня постоял у двери и поднялся на площадку выше. Что делать? Подождать ночи? Долго. Позвать Чипу и пустить его вперед, под первую пулю? А если он выживет, самому, что ли, добивать? Нет, этого Саня не хотел. Все-таки подельник. Вместе в переделках бывали. Это как пес сторожевой. Жалко своей-то рукой. А делиться с ним нельзя - пустой номер. И даже не из-за жадности, а просто из-за его болтовни и тупости. Он сегодня же проболтается, а завтра самого Саню за жабры возьмут. Друзья «из кассы взаимопомощи»…
        На площадке торчать тоже глупо. Могут запомнить жильцы. А если до «мокрухи» дойдет?
        Саня достал сигарету и закурил. Вломиться по-наглому? Выбить дверь и с «пушкой» наперевес, как в вестерне - бах! бах! кто кого? В крайнем случае он был готов и на такое, но даже если он окажется проворней, уже в завтрашних новостях появится сообщение о перестрелке. Парня в пятнистых шароварах опознают как налетчика. Услышит Чипа, сопоставит. Опять пролет.
        Он спустился снова к нужной двери и прислушался. Кажется, шум. Телевизор? Не похоже. Скорее вода. Это банальная «хрущевка». Сколько Саня их перевидал - вечно санузел хоть совмещенный, хоть раздельный, выходил стеной на лестницу. Саня приник к стене. Точно. Парень полез в душ…
        Была не была. Он бросил сигарету и достал отмычку. Хоть эта полезная вещица с ним. От волнения провозился минуты три. Дверь скрипнула и отворилась. Шум воды стал ясным и громким до того, что Саня прикинул: а если прокрасться, взять баул с деньгами и отвалить по-тихому? Вот номер! Вылезет парень из душа, а «тугрики» - тю-тю! Ну и рожу скорчит! Саня даже развеселился. Он осторожно прикрыл за собой дверь и прокрался в комнату.
        Ого! Целый склад продуктов свален в углу. Ящик водки для длинных летних вечеров, коробка вина, консервы, колбасы, сыры в упаковках и галеты. Ну, затоварился парень! А вот и сумочка знакомая. Саня наклонился над баулом и раскрыл молнию. Выложил камуфляжную куртку, а под ней… Он раскрыл один мешок - доллары пачками. Весь его богатый опыт с наличностью казался игрой в фантики. Это - деньги! Без дураков. Саня наклонился, чтобы закрыть «молнию».
        Это его и спасло. Обрушившийся сзади удар попал не в затылок, а в основание шеи. Саня «клюнул» головой вперед, раскинув руки. Сознание не потерял. Перевернулся на спину и получил жестокий удар ногой, скользнувшей по челюсти и оторвавший, показалось, ухо. От следующего пинка онемело левое бедро. Но очередной удар Саня блокировал правой ногой. Правая - ударная. Он пнул нападавшего в лодыжку - единственное, до чего мог дотянуться.
        - Ах ты, сука! - заорал парень. В ярости он бил, топтал Саню как попало. Урон был не очень большим, но Саня потерял инициативу. Он едва успевал уворачиваться. Один удар рассек ему бровь, кровь мешала видеть.
        - Мразь! Шпана! - орал голый парень из душа и работал как мельница. Еще немного и…
        Андрей бил, не целясь, выплескивая все напряжение, копившееся месяцами, когда разваливалась фирма, давил рэкет, жалостливо хныкала Катька.
        - Ты кто? - кричал он. - Ты от Башки, да? От Башки? Сволочь! Ублюдок!
        Вор на полу замер. Андрей устал. Ничего не кончилось. Где она - новая жизнь? Кошмар материализовался, кошмар продолжается. Что делать с этим парнем на полу? Кто он? Мент? Один бы не пришел. Да и по виду - обычный бандит. Андрей на них досыта нагляделся. Лезут, как тараканы изо всех щелей. Откуда-то выполз и этот, чтобы дать понять - кошмар не кончится. Никогда. Почему он просто не уехал из города?
        Андрей шагнул к сумке и достал пистолет.
        - Ну все, молись, - сказал он и повернулся к врагу. И вдруг в грудь ему ударил шмель - свинцово-тяжелый, жгущий смертельным ядом.
        Андрей потерял равновесие. Упал.
        Саня поднялся с пола, смотря на тело уцелевшим глазом, не отрываясь. Вот так, парень, вот так… Он выбил ногой из расслабленной руки «макаров». Наклонился, держа свой пистолет наготове. Все-таки он быстрее. Пульса нет, пуля попала в область сердца. Готов.
        Саня перешагнул через тело. Убрал пистолет во внутренний карман. Глянул в зеркало. Ну и рожа. Стер кровь, она уже едва сочилась. Пора убираться, выстрел могли слышать соседи. Кстати! Саня снова достал свой «ствол» и вложил его в руку трупа. А его пистолет подобрал. Авось сойдет, примут за самоубийство.
        Он поднял тяжелую сумку, застегнул «молнию». Заглянул в ванную, выключил душ (может, и не слышал никто выстрела) и вышел на площадку. Вот и все, а ты боялась…
        Захлопнул дверь и быстро вниз. Сегодня его день!

16
        Чипа выбросил окурок в открытое окно. Зачем действительно пепельницу засорять?
        Чо они сюда приперлись? Неужели Саня не мог раньше должника своего найти? Как-никак это его профессия. Встретил случайно, погнал машину и его, Чипу, через весь город следить, как в детективе. Один пошел разборки наводить… Чипа, конечно, не волновался. Командир знает, что делает. За себя отвечает. Вот только чего он дерганый такой?
        Может, этот парень наступил когда-то на любимую санину мозоль? Санька-то злопамятный. Сейчас смолчит, если не может ответить на равных, а через год припомнит, отыграется. На этом уже не один пацан погорел. Но Чипа остерегается. Себе на уме командир. Чо ему на ум придет, кто знает?
        От жары и тяжелых размышлений голова очугунела. А Чипа привык быть веселым. Где тут у нас «Европа плюс» - «Азия минус»? Он щелкнул кнопкой, и салон наполнила жизнерадостная какофония рэпа.

* * *
        - Да я же в смысле…
        - Отвечайте по существу, Трошин, - строго сказал капитан.
        - Я отвечаю, - понурился Виктор. Допрос шел уже второй час, а они так с места и не сдвинулись. Похоже, милиционер ему не верит.
        - Ну?!
        - Нелепый случай. В трамвае еду. А тут кондукторша: мол, такие в машинах должны ездить, которые если при деле. Так и сказала.
        - Правильно. С каких пор инкассаторы ездят на трамваях? Почему нарушаете порядок, гражданин?
        - Что же мне на работу пешком ходить? «Персоналку» никто не подаст! - возмутился Виктор.
        - Ладно. Что дальше?
        - Удостоверение, говорит, поддельное. Я спрашиваю: «А у вас настоящее?» Она за свисток.
        - Допустим.
        - Тут наряд милицейский проходил. Ну и ко мне. Документы, мол, предъявите, пройдемте. То, се…
        - Нормально.
        - А сами выпивши.
        - Безобразие! Как фамилия?
        - Трошин.
        - Да не ваша, а милиционеров тех. Нарушителей дисциплины.
        - Не знаю.
        - Как выглядят, помните? - спросил капитан.
        - Вроде да.
        - Пишите рапорт.
        - Какой рапорт? - удивился Виктор.
        - Заявление: так, мол, и так, работники милиции в количестве трех человек в состоянии опьянения при исполнении. Вы же военный человек, рапорты писали?
        - Писал.
        - Так в чем дело?
        - Не хочу связываться.
        - Значит, милиционеры были трезвые, а ты все это придумал?
        - Нет, я…
        - Заявление напишешь?
        - Нет.
        - Давайте опять сначала, - сказал капитан. - Но только отвечайте за свои слова.
        - Если честно, то все началось с литровой банки сметаны, - чистосердечно сказал Виктор.
        - Кончай валять дурака!

* * *
        …Услышала Зоя крик капитана за дверью. Ей показалось даже, что в нем прозвучали нотки истерики. Ну и фрукт этот инкассатор! Он ей сразу не понравился. Таких не поймешь: то ли придуривается, то ли дураком уродился. Она не удивится, если узнает, что этот самый Трошин все дело и организовал. Сам навел, а пока подельник «работал», затеял дурацкий скандал с кондукторшей. Та милицию позвала, а кто ему лучше, чем менты, алиби обеспечит? Не зря же тот парень - лжеинкассатор - столько времени вдоль прилавков шлялся, уверен был, что настоящий раньше не придет.
        Это озарение так подействовало на Зою, что она на минуту решила стать сыщиком. Дело-то легкое. Но потом вспомнила: протоколы надо писать, рапорты, а по русскому «тройка» была… Нет, она останется продавщицей. И будет любить не погони с перестрелками, а Саню. И куда он пропал? Она уже три раза звонила!

* * *
        - В последний раз: какой был камуфляж у налетчика? - в соседнем с капитановым кабинете Митю допрашивал старший лейтенант.
        - Серый.
        - Точно? Не врешь? Ведь говорил же, что хаки.
        - Я не вру, я путаю.
        - В том-то и дело, что путаешь, - заметил старший лейтенант. - Не будь ты родственником потерпевшей, можно было бы подумать, что ты не зря там болтался.
        - Вы же так не думаете? - спросил Митя.
        - Нет. Но ты перепутал все показания. Изменил их.
        - Испугался.
        - А, может, налетчик тебе все-таки знаком? Или… - Старлей замолчал.
        - Незнаком. У меня сестра в больнице. Раненая. А вы третий раз одно и то же «гоните».
        - Ладно, иди. - Следователь подписал пропуск и подал Мите. - Только не теряйся, ты - свидетель, понял?
        - Понял, - буркнул Митя и вышел.
        Что значит его «или»? Неужели догадался? Митя и вправду не хотел, чтобы того парня поймали. Митя на него даже не разозлился за сестру. Сестра - это случайность. Если бы она внимательно посмотрела на удостоверение… И на ее месте могла бы оказаться другая. Или другой. Например, он, Митя. Это - случай. Лицо парня стояло перед митиными глазами, но он не описал его лейтенанту. Мите даже казалось теперь, что парень ему улыбнулся. Не мог он подаренную ему улыбку отдать этому следователю.
        А парень - ловкач. В одиночку столько денег унес. И только кассиршу ударил. Все! Чистая работа! А на заработок можно год жить, два, три. Не таскаться на службу, как это делает Нина сейчас, не носиться по грязным барахолкам Китая и Турции, как это она делала недавно. Только полчаса риска. Вот это жизнь.
        А у ментов ничего против нет. Даже если ему и понравился тот парень… Нравиться - не преступление. И бороться за хорошую жизнь для себя - тоже.

* * *
        …Звонок прекратился, но надо пойти открыть дверь. Нина разлепила глаза. Где она? Сознание метнулось назад. Она была на работе. Пришел инкассатор, она собрала деньги. А потом… затылок. Так больно… Ее ударили?
        Словно в подтверждение звон снова наполнил уши. Это звенела ее разбитая голова.
        Ее ударили. А Митя? Где Митя? Нина его выставила, когда пришел новый инкассатор. Значит, с Митей все в порядке. А она ранена, лежит в больнице. Ранена при исполнении. У нее украли деньги. Много денег. Было там… От напряжения голову снова заломило. Там было…

* * *
        - …Приблизительно 200 миллионов рублей, 50 тысяч долларов и 30 тысяч немецких марок, - бесстрастным голосом сказало радио. - Поиски налетчика - парня среднего роста в защитной форме без знаков различия - продолжаются. Правоохранительные органы принимают все меры к задержанию преступника… А сейчас в эфире музыкальная пауза.
        - Чего? - переспросил Чипа.
        Заиграла музыка. Вот, значит, как. Интересные дела. Чипа никак не мог справиться с тем оглушающим совпадением, которое прозвучало в коротком радиосообщении.
        Полмиллиарда рублей украдено из ЦУМа приблизительно в то время, когда там был Саня. Саня украл? Нет, он бы на такое не решился. Да и зачем самому - его бы, Чипину, башку подставил вперед. И куда деньги дел? Мог у Зойки спрятать? Нет, там народу кругом слишком много. И парень в защитной был форме - не переодевался же Саня? Защитная форма - это же… камуфляж - тоже форма. Значит, парень украл, а Саня - за ним. Должок, говорит, за старым другом. Может, он и друг, но должок-то новый. И Чипу с собой не взял - делиться не хочет. Может, большому шефу стукнуть? Заменят Саню на другого бригадира, деньги заберут.
        Нет. Полмиллиарда! Саня не хочет делиться, а он, Чипа, рыжий?
        Чипа поправил за поясом пистолет, а потом положил ТТ себе на колени. Так вернее. Реакция-то у командира - будь здоров! А он не ошибся? Все концы сходятся, но… Чипа приглушил радио и стал ждать. Все очень просто. Маленький тест. Если командир вернется пустой, значит - мимо тазика. А если это деньги, те самые деньги, значит, Саня появится с сумкой. Той самой, что унес с собой парень. Тогда и проверим, у кого реакция лучше. Кто кого?

17
        «…Топоры да молотки - не единственные (как может показаться из вышесказанного) смертоносные орудия. Автор в прошлом лично знал нескольких человек, которые их подходящими орудиями убийства не признавали. Может, теперь они уже профессионалы? Как тот, кто приложил руку (с пистолетом, само собой) к телу небезызвестного авторитета Сани К., труп которого, прошитый тремя пулями из пистолета ТТ, найден в пригородном леске. Карманные деньги в большом количестве остались при хозяине, следовательно, это не ограбление, а…»
        «Молодая Сибирь» - «Новая Сибирь», 24 августа 1995 г.
        «Хорошо теплым воскресным утром пойти в лес за грибами. Но найти там теперь можно все, что угодно. Например, труп Сани К., бригадира одной из группировок оргпреступности, базирующейся в городе Новосибирске. А трупом он стал после того, как получил три пули калибра 9,0 мм. Один из выстрелов был произведен в затылок - контрольный, что характеризует почерк убийцы как профессиональный. Возможно, это мафиозная разборка или результат ссоры. Твердо предположить, кто бы мог ненавидеть покойного так страстно - до смерти - мы не можем. Хотя такие люди безусловно есть. Саня К. успешно продвигался по «служебной» лестнице, и это не могло всем нравиться. Версия ссоры предполагает опрос и подробное изучение алиби всех близкознакомых убитого.
        Следует заметить, что по некоторым данным, имеющимся у редакции, вместе с жизнью Саня К. (Саня - имя, которым называли его сподвижники, а не наша фамильярность) расстался еще и с автомобилем марки “Мицубиси” с турбонаддувом. Вполне возможно, что машина осталась в руках убийцы, на которой он, вероятно, и покинул место преступления.
        Вопрос о том, будет ли раскрыто это убийство, сейчас имеет три варианта ответа. Первый: преступник - человек случайный или очень ловкий и сумеет скрыться. Второй: преступника раньше милиции найдут сотоварищи Сани и тогда (уже в другом месте) отыщется еще один труп со следами огнестрельных ранений. Третий: преступника задержит милиция, и его осудят показательным судом.
        Пока есть варианты, читатель может выбрать понравившийся, а редакция, со своей стороны, обещает информировать его (читателя) о ходе расследования».
        «Ведомости», 25 августа 1995 года.

* * *
        Митя честно хотел пойти после милиции в больницу к сестре, но ноги сами пошли в другую сторону. А он за ними не следил. Он думал.
        Нужно попробовать. Попытаться изменить свою жизнь. Повзрослеть. Он может сделать это всего один раз. Он узнает, на что способен. Жизнь улыбается смелым, понял Митя, решительным людям, которые ни за что не упустят свой шанс. Он не собирается протирать штаны в конторе или терять время у какой-нибудь сборочной линии, оживляясь только в обед, когда можно перекусить и взять реванш в «козла». Он, Митя, из другой породы.
        Чувствуя свою решительность, Митя улыбнулся. А чтобы больше не колебаться, он снял телефонную трубку уличного автомата.
        - Але, Борька? Привет, это Митя… Я хотел сказать… Ну, то дело… Я согласен… Завтра? Хорошо. Пока! - Митя повесил трубку.
        Ему сразу стало легко. Теперь он от своего не отступит. Не сможет отступить, не запятнав чести. А честь для мужчины - превыше всего.

* * *
        В отделении Виктора продержали до утра. Если хочешь провести ночь под крышей - окажись только рядом с местом преступления. Лучше бы он спал под открытым небом, чем ночь напролет пялиться красными глазами на свет настольной лампы и, как попугай, твердить одни и те же ответы на бесконечные вопросы сменяющихся следователей.
        Выйдя из дверей милиции в девять утра, Виктор остановился. Надо было идти домой, но объяснять, где он «шлялся всю ночь», сил явно не хватало. Бледное от решимости добиться ответа лицо Аллы стояло перед ним призраком Страшного суда. Еще один допрос он не перенесет.
        А если с работы попрут? Пистолет уже в милиции конфисковали. Семь бед - один ответ. Вите надоело думать о гадостях, хотелось вспомнить что-нибудь приятное.
        И внезапно для себя он решился. Купил на привокзальной площади длиннющую красную розу и поймал такси.
        - На горбольницу, пожалуйста.
        Внимательно глянув на улыбающегося пассажира в зеркало, шофер полувопросительно сказал:
        - В родильное? Поздравляю!