Эпоха мобильных телефонов Ирина Комарова
        # Изменяющие супруги, ворующая прислуга, шалящие дети… Семейные неприятности традиционно неплохо кормят частных сыщиков всего мира. Сотрудники детективного агентства «Шиповник», где с недавнего времени работала бывшая учительница математики Рита Рощина, брались за самые запутанные дела, в том числе и семейные. Дело Екатерины Алексеевны Лариковой было именно такого рода. Она хотела уличить жену сына в похищении двенадцатилетнего пасынка. Отец мальчика, бизнесмен Сергей Лариков, факт похищения отрицал. Посетовав, что заказ сорвался, сыщики отправили обоих разбираться в семейных сложностях самостоятельно и думали, что никогда больше не услышат о Лариковых. Но история, начинавшаяся как фарс, очень скоро превратилась в настоящую трагедию…
        Ирина Комарова
        Эпоха мобильных телефонов
        - Если бы мой муж был жив, я бы никогда к вам не пришла!
        Екатерина Алексеевна Ларикова заявила это, как только переступила порог кабинета Баринова. Оригинальное начало деловой беседы, правда? Мы с Гошкой позволили себе переглянуться, а шеф даже глазом не моргнул. Он привстал навстречу потенциальной клиентке и указал на кресло:
        - Присаживайтесь. Позвольте представить моих сотрудников. Георгий и Маргарита - оперативные работники.
        - Оперативные работники? - Екатерина Алексеевна поджала губы. - Надеюсь, они способны на решительные действия?
        - При необходимости, - осторожно ответил Александр Сергеевич.
        - Гм… - Ларикова уставилась на Гошу.
        Он мгновенно развернул плечи, выпятил нижнюю челюсть и слегка дернул головой, отбрасывая легкомысленную прядь каштановых волос. Я зачарованно наблюдала за волшебным превращением напарника в героя боевика - может, немного туповатого, но очень-очень решительного. Екатерина Алексеевна одобрительно кивнула и перевела взгляд на меня. Я тоже постаралась принять вид самый героический. Очевидно, получилось не хуже, потому что Ларикова снова кивнула и повернулась к шефу.
        - Разумеется, необходимость есть, - отчеканила она. - Поверьте, если бы мой муж был жив, я бы никогда сюда не пришла.
        - Верю, - кротко согласился шеф.
        Екатерина Алексеевна несколько мгновений сверлила его подозрительным взглядом, потом снизошла до объяснения:
        - Мой муж всегда сам решал все проблемы. Он это умел.
        Ларикова сделала паузу, но Баринов ею не воспользовался. Александр Сергеевич предпочитает не задавать вопросы, пока клиент не выговорится.
        - Мой муж работал директором металлобазы. Прием черного и цветного лома. - Она нахмурилась и многозначительно добавила: - Мой муж работал директором металлобазы тридцать лет.
        Я непроизвольно кивнула. Человек, проработавший тридцать лет в должности директора металлобазы, должен уметь очень хорошо справляться с самыми разными проблемами.
        Екатерина Алексеевна заметила мое легкое движение и встрепенулась.
        - Вы понимаете! - Теперь она смотрела только на меня и разговаривала со мной. - К сожалению, он скончался два года назад. А сын не унаследовал… - Ларикова скорбно вздохнула. - То есть голова у него прекрасная и бизнес идет успешно. Сереже принадлежит несколько автомобильных стоянок, со всем комплексом услуг. Шиномонтаж, мойка, автосервис и все такое. В бизнесе мой сын солидный, уважаемый человек. А вот в семье - тряпка. Женился на какой-то модельке, хотя что уж в ней модельного? Верста коломенская, а не женщина. Грудь - чистый силикон, можете мне поверить. Волосы - как пакля, только тем и спасается, что начесывает их каждый день. А что касается ног, то, честное слово, постыдилась бы мини-юбку надевать! Такие ноги прятать надо, а не показывать!
        Она посмотрела на свои прикрытые бежевыми шелковыми брюками колени и внезапно замолчала. Потом подняла голову и светски улыбнулась:
        - Извините, я отвлеклась. Хотела только сказать, что сын женился крайне неудачно. Если бы мой муж был жив, он бы этого не допустил, разумеется. А теперь приходится пожинать плоды.
        Сережа делает вид, что все в порядке, но разве он может что-нибудь скрыть от матери? Тем более я приняла некоторые меры. Понимаете, когда он женился, я, разумеется, отказалась жить с ними. И Сережа купил мне квартиру на набережной. Небольшую, всего три комнаты, но сколько мне одной надо? Хватило бы места безделушки кое-какие расставить, и ладно. Но я не об этом хотела сказать. Когда я переезжала, попросила Лидочку присматривать за Сережей.
        - Простите, - перебил ее шеф. - Лидочка - это кто?
        - Наша соседка. То есть теперь она только Сережина соседка. Очень порядочная, интеллигентная женщина, инженер-экономист. Сейчас, разумеется, на пенсии. Не могу сказать, что мы с ней были большими подругами, но все-таки почти двадцать лет на одной площадке, дверь в дверь, прожили. Можно сказать, что Сережа у нее на глазах вырос. Так вот, я попросила ее присматривать. Понимаете, чтобы быть в курсе. Лидочка очень добросовестный человек, и я имею самое полное представление о том, что творится в семье моего сына. Вы меня понимаете?
        - Понимаю. - Александр Сергеевич безупречно контролировал голос и выражение лица.
        Ларикова окинула его взглядом полным сомнения - ей явно хотелось, чтобы он проявил больше энтузиазма. Повернулась ко мне и продолжила:
        - Эта девица совершенно не подходит моему сыну. Сережа мальчик серьезный, домашний, а у этой вертихвостки одни гулянки на уме. С первой минуты было ясно, что ей только Сережины деньги нужны! Вы не представляете, сколько она умудряется спустить за неделю! Разумеется, сын начал ограничивать ее в тратах. Так она просто взбесилась! Такие скандалы начала устраивать, что Лидочке стыдно было мне рассказывать! Теперь уже всем, даже Сереже, ясно, что дело идет к разводу. А что это означает?
        Обычно во время переговоров с клиентом я, как самый младший партнер, рот не раскрываю. Но, поскольку сейчас вопрос был задан конкретно мне, пришлось отвечать.
        - Раздел имущества?
        - Раздел! - сверкнула глазами Екатерина Алексеевна. - Я бы назвала это ограблением! Какое она имеет право на наше имущество? Завели моду американскую, безобразие какое-то! Впрочем, над этим уже работает наш адвокат. И к вам я пришла по другому вопросу. - Она снова повернулась к Баринову: - Я хочу, чтобы вы нашли моего внука.
        Мы с Гошей снова переглянулись, а Александр Сергеевич, несмотря на всю свою выдержку, моргнул. Уж очень неожиданным оказался переход.
        - Игорь пропал два-три дня назад. Точное время мне неизвестно. Лидочка искренне мне помогает, но ее возможности ограниченны. А Сережа, - Ларикова вдруг сменила деловой тон на обиженно-брюзгливый, - вообще старается мне ничего не рассказывать. Если бы не Лидочка, я могла бы и не узнать, что мальчик пропал!
        - Понятно. - Тон шефа был одновременно и сочувственным, и деловым. - Сколько лет вашему внуку?
        - Двенадцать. - Она открыла сумочку, достала цветную фотографию и положила на стол. - Вот он, посмотрите.
        - Понятно, - повторил шеф. Он изучил фотографию и передал ее Гоше.
        Напарник бросил на снимок один-единственный взгляд - ему достаточно - и отдал мне. Я уставилась на изображение загорелого белобрысого паренька. Обыкновенный мальчишка, круглолицый и симпатичный, хотя, деликатно выражаясь, немного полноватый.
        Баринов, участливо глядя на Екатерину Алексеевну, продолжил разговор:
        - Двенадцать лет - сложный возраст. Он в первый раз сбежал из дома?
        - Что? Нет, вы меня не поняли. Игорь не сбежал, его похитили.
        - Похитили? - Шеф откинулся на спинку кресла и прищурился.
        - Да. Классический киднеппинг. Украли ребенка и теперь хотят получить выкуп. Угрожают какими-то ужасами, требуют чуть ли не все, что у Сережи есть, а он ведет себя как последний осел. Мямлит, тянет время, вместо того чтобы действовать решительно. Мой муж ничего подобного не потерпел бы.
        - Простите. - Шеф смотрел на женщину с откровенным изумлением. - Но если это похищение, то речь идет о жизни ребенка. И ваш сын совершенно прав, что проявляет осторожность. Очевидно, ему даны четкие инструкции, и он вынужден их выполнять.
        - Глупости, - величественно отмахнулась Екатерина Алексеевна. - Ничего страшного не происходит. Ему всего-то и нужно - стукнуть кулаком по столу и потребовать, чтобы Елена вернула сына.
        - Так похититель известен?
        - Разумеется. Это жена моего сына, Елена.
        Александр Сергеевич забрал у меня фотографию мальчика, снова посмотрел на нее и перевел взгляд на Ларикову:
        - Простите, Екатерина Алексеевна, боюсь, я неправильно понял. Вы имеете в виду, что супруга вашего сына похитила вашего внука? Своего собственного сына?
        - Это не ее сын. Игорь - сын Сергея от первого брака. Сережа женился еще в институте, очень… скоропалительно. Это был неудачный год. У моего мужа открылась язва, и мы были вынуждены срочно уехать в Кисловодск. Сережа на все лето остался без присмотра. А когда мы вернулись, он был уже женат. Какая-то деревенская девчонка, училась курсом старше. Невзрачная серая мышка, ни внешности, ни ума, ни воспитания. Я так и не поняла, что Сережа в ней нашел. Разумеется, мой муж быстро все это прекратил. Правда, девочка уже ждала ребенка, Игоря. Но мой муж и это решил. Стоило, конечно, недешево, но Игорь остался у нас, а она уехала к себе в деревню.
        - Простите, а как ее звали? - неожиданно подал голос Гоша. - Эту женщину, первую жену вашего сына?
        - Не помню. - Ларикова бросила на него удивленный взгляд. - Разве это имеет значение? Я и саму ее не помню, - если бы мы сейчас встретились, не узнала бы.
        - И за все эти годы она о себе ни разу не напомнила? - Баринов тоже удивился. - За двенадцать лет ни разу не захотела встретиться с сыном?
        - Я же сказала, этим занимался мой муж, - строго ответила Екатерина Алексеевна. - А мой муж решал проблемы раз и навсегда.
        Не знаю, что конкретно она имела в виду, но прозвучало это так, словно ее муж лично пристрелил жену сына и закопал в лесу. Я поежилась.
        - Я понимаю, почему вы о ней спрашиваете, - продолжила Ларикова. - Но, заверяю вас, к исчезновению Игоря она не имеет никакого отношения. Это дело рук Елены.
        - Но зачем ей это было нужно?
        - Разве не ясно? Эта девица рассчитывала основательно ощипать Сережу, но поняла, что ничего у нее не получится. И она решила добиться своего таким диким способом!
        Шеф побарабанил пальцами по столу.
        - То есть вы утверждаете, что вместо денег, на которые ваша невестка рассчитывала…
        - Елена мне не невестка, - перебила его Екатерина Алексеевна.
        - Но она жена вашего сына?
        - Пока да, временно. Но считать ее невесткой я отказываюсь.
        - Э-э… хорошо. - Александр Сергеевич еле заметно поморщился. - Не будем спорить. Я вообще-то о другом. Вы утверждаете, что вместо денег, которые она рассчитывала получить при разводе, ваша… нынешняя жена вашего сына решила украсть своего пасынка и получить выкуп.
        - Именно так, - кивнула Ларикова. - Хорошую сумму наличными, и все сразу.
        - А какие у вас основания считать, что дело обстоит именно так?
        - Что значит - какие основания? Игорек ведь пропал? «Ищи, кому выгодно» - так, кажется, это формулируется?
        - Чтобы обвинить человека в преступлении, обычно нужны доказательства, - намекнул Баринов. - Они у вас есть?
        - Да. Я думаю, фильм может служить доказательством.
        - Что? Похищение было записано на видеокамеру?
        - Разумеется, нет! Я говорю о фильме, который Елена смотрела по телевизору, примерно месяц назад, как раз про киднеппинг. Она как с ума сошла после этого. Все приставала к Сереже, спрашивала, как бы он повел себя, если бы его ребенка украли. Разве это не убедительно? Я уверена, что этот фильм и подал ей мысль украсть Игоря.
        Шеф покачал головой:
        - С тем же успехом мысль о похищении ребенка могла зародиться у вас или у вашего сына. Это всего лишь домыслы и предположения. А я спрашиваю о прямых, конкретных уликах.
        - Не морочьте мне голову, - обиделась Ларикова. - Найдете Игоря, будут у вас улики, любые, какие вам понравятся.
        - Но его исчезновение может объясняться другими причинами. Мальчик мог сам уйти из дома.
        - Зачем ему уходить?
        - Может, встретился с матерью и уехал к ней?
        - Глупости. Я уже сказала, что эту проблему мой муж решил раз и навсегда.
        - Все равно остается множество вариантов, - вмешался Гоша. - Мальчики иногда убегают из дома в поисках приключений. Рванул на юг, на электричках.
        - Молодой человек, - Екатерина Алексеевна наградила его ледяным взглядом, - мой внук не романтик и не любитель приключений. Зачем предполагать невероятное, когда есть простое и логичное объяснение? Нужно выяснить у Елены, где она прячет Игоря, и вернуть его домой. Если вам удастся повести дело так, что она сядет на скамью подсудимых, я выплачу премию.
        Ларикова открыла сумочку и заглянула в нее, словно проверяя, лежит ли там упомянутая премия. Мне даже показалось, что сейчас она вытащит пачку денег, дабы продемонстрировать серьезность своего предложения. Но Екатерина Алексеевна достала только бумажный платочек и осторожно приложила сначала к левому, потом к правому глазу.
        - Разумеется, если бы мой муж был жив, эта нелепая история давно уже закончилась. К сожалению, Сергей не обладает его решительностью. Я говорила ему, пыталась заставить, все бесполезно!
        Она еще некоторое время жаловалась на тюфяка-сына, постоянно поминая при этом покойного мужа, который «ни в коем случае не допустил бы». Шеф слушал ее терпеливо, но мрачнел все больше. Наконец он остановил женщину:
        - Это бесполезный разговор. Мы не сможем взяться за ваше дело.
        Я ожидала, что Екатерина Алексеевна разразится негодующими восклицаниями, но она молчала. Только смотрела на Баринова округлившимися от удивления глазами и всем своим видом демонстрировала, что ждет объяснений. Шеф с объяснениями не задержался.
        - Предположения об участии вашей невестки…
        - Она мне не невестка!
        - Считайте, как вам угодно, это ваше право. Но формально жена вашего сына является вашей невесткой. Так вот, предположения об участии вашей невестки в похищении вашего внука с целью получения выкупа могут быть и логичны, и правдоподобны. Но не менее вероятно, что вы ошибаетесь. И ваш внук похищен настоящими преступниками…
        - А Елена что, по-вашему, игрушечная? - тихо проворчала несостоявшаяся клиентка.
        Баринов сделал вид, что ничего не услышал, но заговорил громче и выразительнее:
        - Если ваш внук похищен настоящими преступниками, то жизнь его сейчас в опасности. Вы не владеете всей информацией, вы сами признаете, что сын вам многого не рассказывает. Если бы мы начали работу, то прежде всего пришлось бы обратиться к нему. И, по вашему требованию, к его жене. Но появление сотрудников частного детективного агентства около членов семьи похищенного может привести к самым… неприятным осложнениям. Вы ведь не знаете, какие требования предъявляют преступники, которые сейчас держат в заложниках вашего внука.
        - Не надо меня пугать. - Екатерина Алексеевна бросила смятый платочек в мусорную корзину и достала из сумочки сотовый телефон. Говорила она строго, но пальцы ее дрожали. - Я сейчас позвоню сыну, он приедет и… алло! Алло, Сережа, я сейчас в детективном агентстве… Что? Не слышу! Что там у тебя так трещит? Да-да, в агентстве! В детективном, говорю! Да, частные сыщики! Что значит - зачем? Надо же, наконец, принять меры… А я говорю, что не желаю больше терпеть это безобразие! Если бы твой отец был жив… Не смей грубить матери! Я делаю только то, что ты давно должен был сам… Нет, я как раз прекрасно все понимаю. Очень хорошо, для этого я и звоню. Я сама хотела, чтобы ты немедленно приехал. Что? Адрес?
        Она быстро продиктовала адрес и даже довольно толково объяснила, как быстрее доехать. После чего спрятала телефон и обвела нас торжествующим взглядом.
        - Через десять минут Сережа будет здесь. И вы, пожалуйста, объясните ему, что надо просто забрать ребенка у Елены!
        - Екатерина Алексеевна! - Шеф слегка повысил голос. - Если ваш сын решит обратиться к нам за помощью, мы ему не откажем. Но я не уверен, что он захочет это сделать.
        Александр Сергеевич, как всегда, оказался прав. Ворвавшийся к нам (через семь, кстати, а не через десять минут) встрепанный и потный мужчина не испытывал никакого желания обращаться к нам за помощью. Беседовать он тоже не хотел, ни с нами, ни с собственной матерью. Лариков-младший схватил Екатерину Алексеевну за руку и попытался выдернуть из кресла:
        - Мама, мы немедленно уходим!
        Он быстро оглядел нас и остановил взгляд на Баринове, безошибочно опознав в нем руководителя.
        - А вас я прошу… я не знаю, что мама вам наговорила, но забудьте! Все забудьте! У нас все в порядке, у нас ничего… - Он заметил на столе фотографию сына, охнул, схватил ее и торопливо спрятал в карман пиджака. - У нас ничего не произошло! И нам совершенно не нужны ваши услуги!
        - Как это - ничего не произошло! - Екатерина Алексеевна оттолкнула его и поднялась с кресла. - А Игорь? Где он? Что с ним?
        - Мама! - отчаянно выкрикнул мужчина.
        - Я уже тридцать два года твоя мама, - отрезала она. - Если бы твой отец был жив…
        - Мама, я тебя умоляю! Ты просто не понимаешь, что делаешь! Какие могут быть последствия… - Он начал толкать ее в сторону двери. - Пойдем, пойдем отсюда!
        - Какие последствия? - Екатерина Алексеевна упиралась, но сын был сильнее. - Я тебе сто раз говорила, что Игорь у Елены. Нельзя же быть таким тюфяком, Сергей! Почему ты не можешь призвать к порядку эту вертихвостку? Если бы твой отец был жив, Игорь давно уже вернулся бы домой!
        - Мама, я тебя умоляю! - Наконец ему удалось выдавить ее в приемную.
        Возмущенное «Не груби матери!» мы услышали уже из-за двери. В то же мгновение Лариков обернулся и, прижав левую руку к груди (правой, очевидно, он продолжал удерживать Екатерину Алексеевну), снова попросил Баринова:
        - Пожалуйста, забудьте обо всем. Я не хочу никакой огласки.
        - Понятно, - кивнул шеф. - Но я бы советовал вам… очень настоятельно советовал обратиться к профессионалу-переговорщику.
        - Не надо! - Лариков попятился. - Ничего не надо!
        - Слышь, мужик. - Гошка встал и слегка коснулся его плеча. - Если вдруг помощь понадобится, не тяни, сразу к нам. Ребенок - это святое.
        Лариков бросил на него затравленный взгляд, неопределенно взмахнул рукой и скрылся.
        Примерно через полминуты, когда хлопнула входная дверь, а Ниночка, покинув свой пост в приемной, привычно встала в дверях с карандашом и записной книжкой в руках, Баринов задал традиционный вопрос:
        - Ну, что скажете, молодежь?
        - Нелепая история. - Почему-то сегодня Нина решила высказаться первой. - И ведут себя нелепо, оба. Допустим, мадам бабушка считает, что ребенка забрала и где-то спрятала невестка. Но на чем основана ее уверенность? Елена посмотрела фильм про киднеппинг? И именно этот фильм натолкнул ее на мысль украсть мальчика? Извините! Судя по словам Екатерины Алексеевны, Елена говорила об этом фильме со всеми, кто соглашался ее слушать. И та же самая идея могла возникнуть у самой Екатерины Алексеевны, и у ее сына. У шофера, у домработницы, у подруги - у любого близкого к дому человека.
        - Или у любого дальнего, близкого, к этому близкому к дому, человеку, - уточнил Гоша. - Или у любого, кто посмотрел этот фильм и знает, что Лариковы люди не бедные.
        - Список подозреваемых практически бесконечен. - Нина очертила карандашом большой круг в воздухе. - Но Екатерина Алексеевна почему-то уверена, что сделала это именно ее невестка.
        - Это как раз естественно, - пробормотал Баринов. - Кому знать, как не тебе.
        Гоша коротко усмехнулся, а Нина поморщилась. Я в который уже раз испытала приступ сильнейшей зависти. Они так давно вместе, что понимают друг друга с полуслова. А я… до чего же плохо быть младшенькой!
        - Ладно, - кисло согласилась Нина. - Уверенность Лариковой в том, что в любых неприятностях должна быть виновата невестка, можно считать естественной. Но мы-то не обязаны быть пристрастными.
        - Ты всерьез рассматриваешь версию, что Екатерина Алексеевна причастна к похищению мальчика? - задумчиво поинтересовался шеф.
        - Не она, а ее сын. Тянет время, отказывается от помощи, впал в настоящую панику, когда мать пришла к нам. Похоже, он больше беспокоится не о безопасности мальчика, а о том, чтобы о его исчезновении никто не узнал. Кстати, я уже проверила сводки - никаких сообщений о пропаже Игоря Ларикова не зафиксировано.
        - Ему-то зачем собственного сына воровать? - не поняла я.
        - Я не сказала, что он похитил, я сказала, что он может быть причастен, - помахала карандашом Нина. - У меня четкое ощущение, что он прекрасно знает, где мальчик.
        - Мне тоже так показалось, - поддержал ее Гоша. - Вопреки убеждению Лариковой, ее сын мог все эти годы поддерживать отношения со своей первой женой. И сейчас, например, просто отправил мальчишку к ней на каникулы. А мамочке боится рассказать.
        - Если ты так думаешь, зачем ему помощь предлагал? - спросила я.
        - Чтобы проверить впечатление. Видела, как он от меня шарахнулся? И от Сан Сергеича тоже.
        - Вы тоже впечатление проверяли? - Теперь я задала вопрос шефу.
        - Да. И я тоже считаю, что местонахождение сына ему известно.
        - Значит, это дело семейное и нас не касается, - сделала вывод Нина. - А жаль. Сан Сергеич, а может, стоило согласиться поработать на
        Ларикову? Нашли бы ее внука, деньги бы получили?
        - В такие семейные разборки влезать - все равно что свинью стричь, - скривился Баринов. - Шерсти мало, а визгу много. Не пропадем мы без Лариковых, без них клиентов хватит.
        - Аминь, - жизнерадостно заключил Гоша.
        Домой я вернулась рано, но обрадовать этим никого не удалось. Родителей позвали в гости старинные приятели, неожиданно вспомнившие, что у них именно сегодня исполняется тридцать лет со дня знакомства. Маринка сообщила мне об этом коротко, продолжая перетряхивать платья, - она торопилась на свидание. Сегодня они с Борисом тоже шли в гости - впервые Маркин решился показать мою сестренку своей семье. То есть с Борькиной мамой Маринка давно знакома, еще со школьных времен, - Татьяна Николаевна Маркина всегда пристально следила за окружением сына и знала не только всех его одноклассников, но и их родственников. И Марину, как потенциальную невестку, Татьяна Николаевна не одобряла. Впрочем, она не одобряла всех девушек, которые оказывались в опасной близости от ее обожаемого сыночка. Но сегодня был день рождения Борькиной двоюродной сестры, и он решил, что это удобный и безопасный случай продемонстрировать Марину остальным членам многочисленного семейства.
        Сказать, что Маринка по этому поводу нервничала, значит не сказать ничего. Когда я пришла, она уже почти билась в истерике. Все у нее шло наперекосяк, ничего не получалось, все было плохо. Завивка легла неровно, тушь оказалась с комочками, помада нужного оттенка никак не находилась, и, естественно, Маринке совершенно нечего было надеть. Она металась по комнате, расшвыривая юбки, сарафаны, босоножки и сумочки и характеризуя их такими словами, о существовании которых благовоспитанные девицы-скрипачки, по общему мнению, и подозревать не должны.
        Маринку необходимо было привести в чувство, причем немедленно. Я поймала ее за шиворот, подтащила к зеркалу и, угрожая разогретыми щипцами, заставила сидеть смирно. Пока я поправляла прическу, почти все комочки туши с ресниц осыпались сами. Кроме того, мне удалось довести до затуманенного сознания сестры, что подобрать помаду нужного тона принципиально невозможно, пока не решен вопрос с платьем.
        - Так ведь нечего!.. - горестно взвыла Маринка и попробовала вырваться из моих рук. - Совсем нечего надеть!
        Каюсь, прием, которым я удержала ее на пуфике перед зеркалом, не относится к числу разрешенных на официальных соревнованиях. Точнее говоря, приемчик довольно грязный, зато очень эффективный. Маринка сразу сбросила обороты, захлопала ресницами, роняя на пол остатки лишней туши, и спросила почти нормальным голосом:
        - Ты чего? Больно же, и синяки останутся.
        - Синяков не будет, - заверила я. - А вот ожоги, если будешь дергаться, тебе обеспечены.
        Завивку я закончила спокойно, Маринка сидела не шевелясь и только невнятно роптала на свою горькую долю. Но, когда мы перешли к подбору соответствующего наряда, сестренка встрепенулась и с прежним пылом закопалась в своем гардеробе. Она хватала платья и юбки, прикладывала к себе и с отвращением отбрасывала в сторону.
        - Ну что ты все подряд цепляешь. - Я отобрала у нее темно-синее шерстяное платье с длинными рукавами. - Лето на дворе, забыла? И вообще, заканчивай истерику и включай голову.
        - При чем здесь голова? - всхлипнула Маринка, сдергивая с вешалки зеленый сарафан и роняя его. - Надеть нечего, одно старье.
        - Ты в этот дом в первый раз пойдешь, откуда им знать, сколько лет твоему сарафану?
        Может, ты его только сегодня утром из бутика принесла. Главное - не что на тебе надето, а как ты держишься. Сосредоточься. Какое впечатление ты хочешь произвести?
        - Приличное. - Взгляд у сестры стал более осмысленным. - И жемчуг хочу надеть, мне его Борька подарил, ему приятно будет.
        Как хорошо иметь дело с разумным человеком! Пять минут ушло у Маринки на то, чтобы остановить свой выбор на миленьком розовом шелковом костюмчике, к которому очень подошел подаренный Борисом жемчуг. И еще пять минут на то, чтобы подгладить оказавшуюся помятой юбку. Босоножки, сумочка, поправить макияж… Не прошло и получаса, как я выставила сестрицу из дому и облегченно вздохнула. Потом огляделась и снова вздохнула, на этот раз обреченно. Уборка мне предстояла нешуточная.
        Поздно вечером мы с мамой сидели на кухне, болтали о пустяках и старательно делали вид, что вовсе не ждем Маринку и нам совершенно неинтересно, как прошли ее смотрины. Мама пила чай, я сварила себе какао. Наконец в замочной скважине заскребся ключ, и мама вскочила:
        - Пришла!
        Она сидела ближе к выходу с кухни, поэтому в коридоре оказалась первой. Впрочем, я отстала на какую-то долю секунды.
        - Ну? - хором выдохнули мы.
        - Что «ну»?
        Маринка стряхнула босоножки и босиком прошлепала на кухню. Мы, как привязанные, двинулись за ней.
        - И зачем я на эти каблуки забралась? Думала, там, как у людей, разуваются, а пришлось весь вечер цаплю изображать! - Она осмотрела кухонный стол и проницательно заметила: - Чай пьете? Это хорошо. А поесть что-нибудь найдется? Умираю с голоду!
        - Тебя там что, не кормили? - Мама открыла холодильник.
        - Во-первых, когда это было? А во-вторых, я так психовала…
        - Волновалась, - автоматически поправила мама, педагог-словесник с
«дореволюционным», как выражается моя сестрица, стажем. - Гречку будешь?
        - Все буду. Я так волновалась, что мне кусок в горло не лез.
        - Марина, расскажи, как все прошло, - поторопила я.
        - Мм, в целом неплохо. - В студенческой столовой сестра научилась внятно и даже с некоторым изяществом разговаривать с полным ртом. - Борькины родственники, сестра с семейством, нормальные люди. Не без выпендрежа, конечно. Я же говорю, ковры во всех комнатах, а они в уличной обуви шастают. Картины собирают современные - все стенки завешаны, обоев не видно. Такая, прости господи, мазня! Но люди хорошие. Выражали мне сочувствие.
        - В каком смысле сочувствие? - моргнула мама. - Почему?
        - Потому что многоуважаемая Татьяна Николаевна достала свою ближайшую родню по полной программе. И поскольку всем ясно, что Борька на семейный праздник девчонку с улицы не приведет, то меня воспринимали как его невесту. - Маринка отодвинула опустевшую тарелку. - Татьяна Николаевна старательно улыбалась, а остальные, по одному, уводили меня в сторонку и рассказывали, какой она тяжелый человек. Делились опытом и всячески морально поддерживали.
        - Сделать это громко, насколько я понимаю, никто не рискнул, - констатировала я, наливая сестренке чай и разводя его кипяченой водой. Горячего Маринка не пьет.
        - Как все это неприятно, - пожаловалась в пространство мама. - При таких отношениях очень трудно семью выстроить.
        - Что ж теперь, если у Борьки мамаша - дракон, так ему и не жениться вовсе? - огрызнулась Маринка.
        - Нет, конечно, этого я не говорю. - Мама покачала головой. - Я говорю, что неприятно.
        - Ясное дело, было бы лучше, если бы она меня с распростертыми объятиями… А, ладно. Прорвемся. - Маринка сделала последний глоток, встала и потянулась. - Как я устала! Но теперь все, теперь спать!
        Вы думаете, я не заставила ее помыть за собой посуду? А вот ничего подобного, помыла как миленькая! Хватит и того, что я комнату в порядок привела.
        Не знаю, что по этому поводу думали мои многоопытные старшие товарищи, но сама я была уверена, что Лариковых никогда больше не увижу, ни мамашу, ни сына. Поэтому, когда Нина заглянула в нашу комнату и сообщила, что Сергей Лариков явится через пять минут, я очень удивилась. Вывернулась из-под Тошкиного правого колена, которым он прижимал меня к полу, и сипло переспросила:
        - Лариков?
        Вы не понимаете, как я оказалась в таком малокомфортном положении? Вы считаете, что в разгар рабочего дня я должна мирно сидеть за столом и перекладывать бумажки с одного угла на другой? Извините, но вы, очевидно, забыли, что я - частный сыщик. Хоть и младший, но все-таки партнер детективного агентства. И случается, занимаюсь вещами самыми непредсказуемыми. Мне уже приходилось посещать танцклассы, вязать убийцу, драться в ресторане, отнимать пистолет у нервной дамочки… Но в данный момент не происходило ничего криминального. Просто мой напарник имеет гадкую привычку отрабатывать приемы рукопашного боя на рабочем месте, в нашей совершенно неприспособленной для такого экстремального времяпрепровождения комнате. Причем тренировку он начинает без предупреждения. Иногда мне удается блокировать его нападение, гораздо реже - отбиться. А самый частый вариант развития событий - сегодняшний. Когда я, придавленная Гошиным коленом, лежу распластавшись на полу и слушаю поучения напарника о правильных реакциях, необходимых в тот момент, когда он неожиданно выбивает из-под меня стул. Надо ли говорить, что приходу
Ниночки я обрадовалась?
        - Лариков? Что он у нас забыл? - заинтересовался и Гошка.
        - Не знаю. - Нина с сочувствием посмотрела на меня. Время от времени ей тоже достается от Гоши, хотя и гораздо реже, чем мне. Ниночка у нас кабинетный работник, для нее бойцовские навыки не так важны. - Звонил, судя по всему, из машины. Просил, чтобы мы никуда не уходили, ждали его. Особо напирает на тебя, Гоша. Мечтает увидеть.
        - Меня?
        - Ага. Визжит и брызгает слюной так, что до меня даже через телефонную трубку долетело. Нервничает.
        - Нервничает - это хорошо. - Гоша поднялся на ноги и отряхнул брюки. - Значит, жадничать не будет.
        - Теперь скажи, что он милейший человек, - усмехнулась я.
        Гоша поднял меня за шиворот (мне уже приходилось упоминать, что манеры напарника далеки от джентльменских?) и поставил на ноги.
        - Не скажу. Но он начинает мне нравиться. Причешись.
        - Вот она, хваленая мужская логика, - проворчала я, доставая из ящика стола расческу. Лариков нравится Гошке, а причесываться должна я. Мне он, кстати, совсем не понравился.
        Это чистая правда. Сергей Лариков, когда я увидела его впервые, мне совсем не понравился. Невысокий, не то чтобы толстый, но какой-то рыхлый. Лицо круглое, как блин, и на нем - неожиданно маленький, острый носик. Волосики жидкие, неприятного мышиного цвета, кожа бледная и влажная… хотя, может, он тогда просто вспотел от волнения? Может, на мое первое впечатление повлияла вся эта странная ситуация и его непонятное поведение?
        Когда потенциальный клиент ворвался в нашу приемную (ну что за человек? Почему нельзя просто войти, обязательно надо врываться?), я поняла, что первое впечатление меня не обмануло. Та же рыхлая фигура, тот же неуместный носик, те же растрепанные мышиные волосики. И те же капли пота над верхней губой и на висках. Только теперь к этому букету добавилась перекошенная от ужаса физиономия, дрожащие пальцы и срывающийся на визг голос:
        - Вы… вы здесь! Помогите!
        Когда Нина говорила, что Лариков брызжет слюной, я восприняла это как образное выражение. Оказалось, ошиблась. Не знаю, как Ниночка сумела определить это по телефону, но действительно, слюна веером летела на полкомнаты. Не замечая этого, Лариков метнулся к Гоше и схватил его за рукав:
        - Вы сами сказали, дети - это святое! Помогите, умоляю, спасите моего сына!
        - Минуточку. - Гоша аккуратно отцепил его от своего рукава и усадил на стул. - Что случилось с вашим сыном?
        - Разве вы не понимаете? Его похитили!
        Лариков попытался вскочить, но Гошка придержал его за плечи и заставил снова опуститься на сиденье.
        - Это мы в курсе, - мягко напомнил он. - Матушка ваша еще позавчера нам это сообщила.
        - Вы не понимаете! - Лариков заломил руки. - Игорь пропал! Он действительно пропал, на самом деле! Сегодня… - Не договорив, он всхлипнул.
        - Гм… - Гоша убрал ладони с его обмякших плеч, сделал шаг в сторону. Оглянулся на шефа, который, услышав шум, вышел из кабинета: - Сан Сергеич?
        - Прежде всего вам надо успокоиться, - прогудел Баринов. - Рита, дай Сергею… простите, как вас по отчеству?
        - А? А-аркадьевич. Сергей Аркадьевич.
        - Очень хорошо. Дай Сергею Аркадьевичу воды, пожалуйста.
        Это уже стало моей святой обязанностью - отпаивать клиентов, находящихся в состоянии истерики. У меня даже фирменный коктейль есть. Я достала из холодильника бутылку минеральной воды, налила полстакана. Добавила сорок капель валерьянки и подала Ларикову.
        Коктейль произвел обычный успокаивающий эффект. Сергей Аркадьевич выпил минералку залпом, на мгновение замер, и лицо его перекосилось еще больше.
        - Ф-фу! - выдохнул он и спросил уже почти нормальным голосом: - Что за гадость?
        - Минеральная вода с валерианой, - голосом школьницы-отличницы доложила я и скользнула на свой стул.
        - Спасибо. - Лариков поморгал. - Действительно, помогает.
        - Очень хорошо, - повторил шеф. - А теперь, пожалуйста, объясните, что произошло?
        - Разве вы не поняли? - встрепенулся Лариков. - Моего сына похитили!
        - Когда именно? - спокойно уточнил шеф. - Екатерина Алексеевна сообщила нам об этом, - Баринов взглянул на календарь, - два дня назад. Тогда же вы просили меня забыть об этом и ни во что ни в коем случае не вмешиваться.
        - Просил. - Сергей Аркадьевич моргнул. - Тогда действительно… тогда я его просто спрятал, а мама… она была совершенно не в курсе.
        - Простите, я не понимаю. Что значит - спрятал? От кого?
        - Это долго объяснять. Я сделал вид, что Игоря похитили, потому что жена претендует на половину! Мы сейчас разводимся, понимаете, а там ее денег нет, вообще ничего нет! Вот я и придумал… - Он горестно развел руками. - Спрятал Игоря, а Лене сказал, что это похищение. И с меня требуют выкуп.
        - Зачем так сложно? - удивился Гошка. - Ваша матушка упоминала адвоката, который занимается формальностями развода. Разве этого недостаточно?
        - Мама! Мама многого не знает. Понимаете, она все так близко к сердцу принимает, что я стараюсь ей поменьше… в общем, ситуация не такая простая, как она думает.
        - А это похищение, - напрашивающееся определение «дурацкое» Гоша проглотил, - оно, по-вашему, сильно упростило ситуацию?
        - Так ведь все складывалось хорошо, все и должно было быть хорошо! А сегодня… господи, я просто потерял голову, когда увидел, что Игорька нет. И сотовый вне зоны! У обоих вне зоны! А потом эта эсэмэска пришла! Вот, смотрите! С его мобильника пришла, Игоря!
        Он едва не уронил свой телефон, несколько раз ошибался, нажимая на кнопки, но наконец нашел нужное сообщение.
        - Вот, слушайте: «Твой сын…» - Голос Ларикова сорвался. Он попробовал начать снова, но махнул рукой и сунул телефон Баринову.
        - «Твой сын в надежном месте. Если хочешь увидеть его снова, готовь деньги», - послушно прочитал шеф. - Гм.
        - Я просто не знал, куда бежать, - снова всхлипнул Лариков, - что делать! А этот, - он невежливо ткнул в Гошку указательным пальцем, - говорил: «Если помощь понадобится…» Я прыгнул в машину - и к вам.
        - Разумный поступок, - наклонил голову шеф. - Но если вы пришли за помощью, должны обеспечить нас информацией.
        - Ребенок пропал! Какая вам еще нужна информация?
        - Когда пропал? Откуда пропал?
        - Из дома… я снимаю квартиру. - Лариков скривился, словно его настиг неожиданный приступ зубной боли. - Небольшую. В смысле не живу там, а так, бываю. Время от времени. Ну, вы понимаете, иногда надо встретиться… Вот из этой квартиры он и пропал. Вчера вечером я звонил ему, мы поговорили. А сегодня… я приехал, а там… никого.
        - В помещении все в порядке? Следов борьбы нет?
        - А? Я не знаю. Вроде ничего такого… Я не заметил. Господи, да что вы у меня спрашиваете? - Он вскочил. - Поехали, вы сами посмотрите!
        Шеф поджал губы и перевел взгляд на Гошку. Тот кивнул. После этого оба посмотрели на меня. Я тоже кивнула. Понятно, что клиент для обстоятельного разговора непригоден. Разумнее съездить сейчас на место, посмотреть на все своими глазами. И постараться привести Ларикова в рабочее состояние.
        - Мне ехать или Гоше?
        В последнее время Александр Сергеевич, распределяя задания, старается развести меня с напарником. Приучает к самостоятельной работе.
        - Поезжайте оба, - после короткой паузы принял решение Баринов. - Такой случай. Сергей Аркадьевич, вы фотографию ребенка с собой захватили?
        - Фотографию? - растерялся Лариков. - Зачем? То есть… ах да, понятно! Но я, кажется… ой, наверное, есть! Я забыл вынуть!
        Он суетливо проверил один карман, другой и наконец вытащил слегка помятую карточку. Ту самую, которую показывала нам Екатерина Алексеевна.
        - Вот! Очень хорошая фотография! - Сергей Аркадьевич шумно, со стоном, вздохнул и протянул фотографию Баринову. - Вот он, Игорь.
        - Сейчас Нина копии сделает.
        Отсканировать и распечатать четыре экземпляра фотографии пропавшего ребенка было для Ниночки делом одной минуты. Оригинал она вернула Ларикову, одну копию я положила себе в сумочку, вторую взял Гоша, а третью - шеф. Четвертая копия сразу отправилась в тонкую пластиковую папочку-конверт, в которой уже лежало несколько бумаг, - наш секретарь время даром не теряет.
        - И оставьте, пожалуйста, номера телефонов: вашего сына, жены и мамы, - распорядился Баринов. - Еще какие-нибудь близкие родственники есть?
        - Близкие? Н-не знаю… тетка есть и сестра троюродная. Но мы редко общаемся.
        - Все равно оставьте. А ваша первая жена? С ней вы связь поддерживаете?
        - Это вы о ком? - растерялся Лариков.
        Шеф удивился:
        - Вы что, не помните, что женаты были? Я про мать Игоря говорю.
        - Ах, вы про Надю! Нет, я с ней давно… в общем, после того, как мы расстались, я ее не видел. Слышал, что умерла. Да при чем здесь она? Что мы время теряем!
        - Если умерла, то, скорее всего, ни при чем. - Гоша положил руку Ларикову на плечо. - И время нам терять не стоит, тут вы правы. Продиктуйте номера телефонов… Ниночка, ты готова?
        Разумеется, Нина была готова. Не готов был Сергей Аркадьевич. Ни одного номера он не помнил, а справочник вызвать не мог - все время промахивался мимо кнопок. Кончилось тем, что Нина отобрала у него сотовый и сама отыскала всю нужную информацию.
        Пока она занималась этим, я отошла к зеркалу, подкрасила губы и причесалась. Посмотрела на себя, на Гошино отражение, маячившее за моим плечом, и тихо, чтобы не мешать Нине, спросила:
        - Скажи, тебе не странно?
        - Что именно странно? - Он говорил так же тихо, почти шепотом.
        - Что мы такие спокойные все. Кажется, ребенок пропал, чужой, но все равно, ребенок же! Мне бы, по моему характеру, в истерике биться, как Ларикову, а я губы крашу.
        - Просто ты потихоньку становишься настоящим сыщиком. Нервы, истерики, обмороки - это все непрофессионализм. От нас люди работы ждут, вот мы и работаем. А губы ты, кстати, криво накрасила. - Он ласково улыбнулся и дотронулся кончиком пальца до уголка моего рта. - Поправь.
        Когда мы вышли на улицу, Лариков дернулся к симпатичной, бирюзового цвета «мазде», но Гоша перехватил его:
        - Поедем лучше на нашей машине.
        Мы с клиентом устроились на заднем сиденье, а Гошка сел за руль. Прежде чем завести мотор, он обернулся:
        - У меня предложение, деловое. Зачем нам эти отчества? Нам сейчас надо думать о том, как пацана вытащить, а не о церемониях. Так что давай так: я - Гоша, ты - Серега, идет?
        - Идет, - растерянно моргнул Сергей Аркадьевич.
        Мужчины быстро обсудили, как лучше и быстрее проехать, и Гоша тронулся с места. Лариков обессиленно откинулся на спинку сиденья, и я начала задушевную беседу.
        - Извините, Сергей, но мне бы хотелось кое-что уточнить.
        Я не претендую на ту раскованность в общении, которой славится Гоша. Я согласна, что обращаться к клиенту по имени гораздо удобнее, чем выговаривать каждый раз
«Сергей Аркадьевич». Но сократить его до дворового «Серега» и перейти на «ты» - на подобный подвиг я не способна. Наверное, учительское прошлое дает себя знать.
        - Вы сказали, что молчит не только телефон сына, но и второй. Ваш сын был не один все это время?
        - Конечно, он был не один, как можно! С ним была… один надежный человек.
        - Кто этот надежный человек?
        Поскольку он молчал, я добавила в голос металла.
        - Сергей, это несерьезно. Вы же понимаете: чтобы помочь вам, мы должны обладать всей информацией. С кем ваш сын провел последние несколько дней?
        Лариков поерзал на сиденье и ответил, не глядя на меня:
        - Одна женщина. Знакомая. В смысле сотрудница. Татьяна. Она у меня на Садовой, на мойке, заведующей. Я попросил, чтобы она за Игорьком приглядела - покормить там и все такое. Нельзя же мальчишке одному.
        - Понятно. Извините за бестактный вопрос: она ваша сотрудница, и только? Или между вами существуют более близкие отношения?
        Сергей снова промолчал, и теперь я заговорила мягко и сочувственно:
        - Поверьте, это не просто любопытство. Нас не интересует ваша личная жизнь, но нам важны все факты.
        - Да какая там личная жизнь. Не представляю себе… - Он кашлянул и нервно потер щеки. - Впрочем, ладно. Если вы спрашиваете, не является ли Татьяна моей любовницей, то нет. Любовница - это нечто постоянное. Вроде жены, только без штампа в паспорте. А у нас - просто хорошие отношения. И время от времени мы встречаемся… ну, вы понимаете.
        Гошка, не отрывая взгляда от дороги, уверенно перечислил:
        - Ненавязчивые отношения, приятное времяпрепровождение, свободный секс и никаких обязательств. Что еще нужно нормальному мужику?
        - Да-да, главное - никаких обязательств, - немного оживился Лариков. - Таня понимает. Она очень умная женщина, хотя и красивая.
        В отличие от Тани я таких взаимоотношений не понимаю и в другой ситуации непременно изложила бы свою точку зрения. Но сейчас я вернулась к основной теме:
        - Эта женщина, она все время была в квартире с вашим сыном? Никуда не уходила?
        - Не знаю. В принципе в магазин ей не надо было, я все, что нужно, привозил. На работу тоже, я ей отпуск подписал. Если по каким своим делам… не знаю. Игорь не грудной младенец, его можно и одного оставить. Но куда ей… не знаю.
        - Ей вы, как я понимаю, тоже звонили. И тоже безуспешно?
        - Да. У меня там нет стационарного телефона, но у Тани сотовый, и он вне зоны. Хотя обычно я не ей звонил, а Игорю. Я велел ему свой мобильник дома оставить, а взамен новый купил. Он давно просил, вот я и купил, под это дело. А Лене не сказал, естественно. Я про этот номер вообще никому не сказал.
        - Разумная предосторожность, - сдержанно похвалила я.
        - Да, я тоже так подумал, - оживился Сергей. - Я Игорьку так и объяснил, что это наш секретный канал связи.
        Он достал свой мобильник, вызвал один номер, потом другой. Расстроенно вздохнул:
        - Ничего нового. Молчат.
        - И в квартире никого нет. Получается, что ваш сын похищен не один, а вместе с Татьяной, - сделала я очевидный вывод.
        Но очевидным мое заявление было только для Гоши, который коротко кивнул, соглашаясь. На редкость плохая дорога - ямы сменялись ухабами, почти не оставляя места ровной поверхности, - не давала ему времени для более пространного комментария. А Лариков снова удивленно заморгал:
        - Таню похитили? А ведь действительно, раз ее нет… Но почему?
        Да-а. Как Гоша выразился: «ненавязчивые отношения, приятное времяпрепровождение, свободный секс и никаких обязательств». Любовью здесь и не пахнет.
        Сергей продолжал недоумевать, не чувствуя, насколько это неуместно:
        - Таню-то зачем похищать? За нее выкуп платить некому.
        - Хотите сказать, что вы не станете этого делать? - не удержалась я. - Пусть сама выпутывается, как хочет?
        - Нет, я не имел в виду ничего такого, что вы! В смысле Таня все-таки была с Игорем по моей просьбе. Но выкуп? Я не знаю… ой, нам вон туда, во двор! За большой ямой налево надо повернуть!
        Гоша, пробормотав, что здесь все ямы большие, маленьких не наблюдается, послушно зарулил во двор и остановился у второго подъезда:
        - Выходим.
        Однокомнатная квартира не поражала изысканностью убранства. Минимум мебели: два дивана, стоящие друг против друга, между ними низкий столик на колесиках и все. Даже стульев нет. Впрочем, если вспомнить, для чего Лариков снимал эту квартиру… зачем ему стулья? На кухне тоже все просто и функционально. Два табурета, старый холодильник и минимум посуды в шкафчике над раковиной. Женщины, которых Лариков приводил сюда, не отличались требовательностью.
        - Ты уверен, что они были именно здесь? - неожиданно спросил Гошка у Сергея.
        - А?.. - растерянно заморгал тот. - В каком смысле?
        - В самом прямом. Оглянись сам, посмотри вокруг! Похоже, что здесь почти неделю жили женщина и ребенок?
        Лариков послушно огляделся. Я тоже окинула комнату внимательным взглядом. Гоша прав. Впечатление скорее такое, что здесь вообще никто не жил.
        - Сыну сколько, говоришь, двенадцать? - продолжил Гоша. - И что, пацан мог вот так, никаких следов не оставить? Ни игрушки, ни книжки, ни носка дырявого! Хоть бы жвачка где завалялась!
        - Действительно, - Сергей прошелся по комнате, - странно. Ничего нет. То есть не игрушек, конечно. Дети сейчас такие, они только в компьютерные игры играют. И с книгами Игорь тоже не очень… слабо интересуется. Но ведь ничего нет, совсем ничего. И рюкзака нет. Я ему все вещички в рюкзачок сложил, такой, знаете, фирменный.
        Мы с Гошей переглянулись. Исчезновение ребенка очень походило на второе действие спектакля, который неделю назад начал разыгрывать сам Лариков. Впрочем, будем справедливы, действие нашим клиентом не запланированное.
        - Я сам ему все собрал, - продолжал бубнить Сергей, - и одежку, и тапочки домашние, и зубную щетку, и полотенце…
        - Минуточку!
        Я вернулась в коридор, открыла дверь в ванную. Гоша не поленился, последовал за мной. В крохотном совмещенном санузле я торжествующе указала на стаканчик, закрепленный над раковиной. Стаканчик был пуст - ни зубных щеток, ни тюбика с пастой.
        - Хорошо. - Гоша улыбнулся. - Пошли еще холодильник проверим.
        Холодильник не был совершенно пуст - мы увидели несколько бутылок вина, пиво и пару запечатанных коробок шоколадных конфет. Одна полка целиком была забита консервами. Но ничего скоропортящегося, вроде колбасы, масла или овощей-фруктов, мы на кухне не нашли. Хлеба тоже не было.
        Я заглянула в шкафчик под раковиной и вытащила на всеобщее обозрение мусорное ведро. Ведро было пустым, и в него был вставлен чистый пакет.
        - Хорошо, - снова улыбнулся напарник. - Ух, как я не люблю настоящие похищения!
        - Что? - Лариков нервно прижал ладонь к сердцу.
        - Я говорю, что вероятность благополучного завершения нашего дела весьма велика, - подмигнул ему Гоша.
        - Правда?! Я так боюсь за Игоря!
        - Думаю, что с парнем твоим все в порядке. Если кто-то похищает с целью получения выкупа ребенка и присматривающую за ним женщину, он не забирает с собой все их вещи, вплоть до зубных щеток. Не уносит продукты и уж тем более мусор из ведра. Скорее всего, эта твоя Татьяна решила сама подзаработать немного.
        - Таня? Ты хочешь сказать, что это она? Она увела Игоря и прислала мне это сообщение? Это она требует деньги?
        - А что тебя так удивляет?
        - Но она же… но я же… но мы же… - Лариков явно был не способен сформулировать свою мысль, и Гошка, как умел, пришел ему на помощь.
        - Хочешь сказать, что ты от нее этого не ожидал? - сочувственно подсказал он.
        - В общем, да.
        - А зря. Когда затеваешь такие дела, всегда надо помнить, что человек слаб и подвержен соблазнам. А тут деньги, большие. Ей деньги нужны?
        - Кому они не нужны? - растерянно пробормотал Лариков.
        - Тоже верно, - мирно согласился Гоша. Плюхнулся на диван и приглашающе похлопал ладонью по сиденью: - Иди сюда, Серега. Сейчас списки составлять будем.
        - Какие списки? - не понял Лариков. Но на диван сел, положил руки на колени и уставился на Гошу.
        - Родных, близких, знакомых. Куда твоя Татьяна могла отправиться, да еще с ребенком? Начнем с родных. Что тебе о них известно?
        - Э-э… родители у нее… были, - выдавил Лариков.
        - Родители у всех были, - кивнул Гоша. - А как насчет настоящего времени? Живы они? Где находятся?
        - Мы как-то никогда об этом… понимаете, мне своей мамы достаточно, зачем мне еще про чужих родителей… брат у нее есть, точно! Таня ему звонила как-то при мне. Или это он ей звонил?
        - Непринципиально. Что ты знаешь о брате? Имя, фамилия, адрес, телефон?
        - Имя - Валик. Она его так называла, по телефону. Фамилия? Таня замуж, кажется, не выходила, значит, если она Кораблева, то и он должен быть Кораблев. А отчество тогда Александрович.
        Лариков на мгновение задумался и добавил:
        - Это если он не двоюродный брат, конечно. Она просто сказала: брат. Без подробностей.
        - Понятно. - Судя по выражению лица, Гошке очень хотелось выругаться. - Брат Валик. Очевидно, Валентин.
        - Или Валерий, - предположила я.
        - Или Валико. Если двоюродный, то может и грузином оказаться. Вышла мамина сестра за грузина - и пожалуйста вот вам Валико.
        - Нет, про грузинов Таня ничего не говорила, - непонятно почему, испугался Лариков. Или это хмурая Гошкина физиономия так подействовала на нашего клиента, что он даже грамматику забыл? - Грузинов быть не должно.
        - И то хлеб, - нерадостно пробормотал напарник. И достал телефон: - Ниночка? Пошарь по базам, не найдешь ли данные на одного человечка. Записываешь? Предположительно Валентин или Валерий, предположительно Александрович, предположительно Кораблев. Предположительно брат Татьяны Александровны Кораблевой. Возможно, двоюродный. Еще что-нибудь? Ну-у, скорее всего, не грузин. Да, я тоже в экстазе. Конечно, подключай, какой разговор. Скажи, что за нами не заржавеет, сочтемся. Кстати, солнышко, по телефонным номерам что-нибудь есть уже? Ну что ты сразу ругаешься? Подождем, куда мы денемся. Но ты все-таки пошевели там народ.
        Закончив разговор, он убрал телефон и снова уставился на клиента.
        - Приступаем к следующему этапу. Ты, Серега, сиди здесь, на диване, а мы с Ритой осмотрим все, поищем следы. Но сиди тихо, не мешай.
        - Ноги подобрать? - нервно уточнил Лариков.
        - Не обязательно. Устраивайся, как тебе удобно, - позволил добрый Гоша. - Главное, запомни, твое место - на диване. Без команды не вставать.
        Лариков заверил его и меня на всякий случай тоже, что без команды даже не пошевелится, и мы занялись осмотром помещения, грубо говоря, обыском.
        Обыск занял у нас совсем немного времени, и ничего интересного мы не нашли.
        - Ладно, и эту тему закрыли, - сделал вывод Гошка. - Теперь заглянем домой к твоей подружке. Серега, ты адрес Татьяны знаешь? Улица, дом, квартира. Ну, где она живет? Типа, после второго светофора направо, за булочной заехать в арку и свернуть к детской песочнице?
        Гошка заметил, что смысл его вопросов доходит до клиента с некоторым трудом, и постарался подробно и популярно объяснить, что такое адрес. Увы, усердие его не было вознаграждено. То есть Лариков сразу понял, что Гошка имеет в виду. В ступор его вогнали именно эти развернутые уточнения.
        - Вы там были хоть раз? - спросила я с долей сочувствия. - Дорогу показать сможете?
        - А, это, - облегченно тряхнул головой Сергей. - Конечно, могу. Поехали.
        В квартиру Кораблевой мы поехали больше для очистки совести. Ясно же, что если это она увезла мальчика, то прятаться от Ларикова в своем собственном доме было бы верхом глупости. Но одно из основных правил частного сыска гласит: ничего не принимать как само собой разумеющееся. Каждое предположение должно быть проверено и подтверждено фактами. Вот мы и приехали - проверять и подтверждать.
        На длинный, настойчивый звонок в дверь никто не отозвался. Сергей опустил руку, сообщил виновато:
        - Не открывают.
        - Гм… - Гоша сделал шаг, оттер его плечом в сторону и еще несколько раз нажал на кнопку. Только потом, словно нехотя, признал: - Похоже, никого нет дома.
        Он повернулся, внимательно осмотрел две другие двери, выходящие на площадку, - обе были с глазками, - и недовольно поморщился.
        - Встань левее.
        - Ага.
        Я быстро заняла нужное положение. И Лaрикова потянула за рукав, поставила так, что вдвоем мы полностью загородили Гошку от возможных наблюдателей. Сергей открыл было рот, собираясь поинтересоваться, что мы собираемся делать, но я так страшно шикнула, что он не посмел издать ни звука. Гошка тем временем уже работал отмычкой. Я уже упоминала, что мой напарник виртуозно управляется с этим инструментом? Нет? Так поверьте мне на слово, дело обстоит именно так. Не прошло и двух минут, как замок тихо щелкнул и дверь приоткрылась.
        - Прошу!
        Гошка вошел первым. Я скользнула за ним. Если меня что и задержало немного, так это усилие, которое пришлось приложить, чтобы втащить за собой слегка заторможенного Ларикова.
        - Это мы что? - прошептал он, когда я мягко закрыла дверь.
        - Это мы незаконно проникли в жилище Татьяны Александровны Кораблевой, - так же тихо объяснила я. - С целью проведения незаконного обыска.
        - Но я…
        - Вы стойте здесь, - строго приказала я клиенту и даже пальчиком погрозила, для большей убедительности. - Руки в карманы, ни к чему не прислоняться, следов не оставлять. Работаем мы, вы просто стоите и ждете.
        Лариков сглотнул, нервно икнул и кивнул два раза. После этого я позволила себе повернуться к нему спиной и последовать за напарником и оглядеться.
        Стандартная двадцатиметровка, заставленная мебелью так, что свободного пространства почти не осталось. Следов борьбы или поспешных сборов нет. Я взглянула на журнальный столик у окна. Да, если бы в комнате завязалась любая, пусть самая скоротечная потасовка, это неустойчивое сооружение непременно опрокинулось бы.
        - А можно мне войти? - раздался неуверенный голос Ларикова. - Мне здесь, в коридоре, как-то не по себе. Я бы лучше с вами.
        - Можно, - разрешил Гоша. Подождал, пока наш бледный клиент не замаячил на пороге, и огорошил вопросом: - Осмотрись внимательно, не кажется ли тебе в этой комнате что-нибудь необычным? Нет ли здесь предметов, которые ты раньше не замечал? И наоборот, не пропало ли что-нибудь?
        Лариков старательно покрутил головой. Прошел в комнату и еще раз добросовестно осмотрелся.
        - Вроде все в порядке, - наконец сделал он вывод. - Я, правда, был здесь всего пару раз, но, кажется, все на месте и ничего лишнего.
        - Ладно. Тогда давай по отработанной схеме - снова на диван. А мы здесь немного осмотримся. Ритка, доставай перчатки!
        Я послушно достала из сумочки два комплекта резиновых перчаток, одну пару протянула напарнику. Они у меня всегда с собой, это элементарная предусмотрительность. Неизвестно, когда придется, скажем так, не совсем законный обыск делать. Не оставлять же везде, где мы с Гошей побывали, отпечатки пальцев. Мы натянули перчатки и принялись за дело.
        Обыск в квартире Татьяны Кораблевой занял больше часа. Я аккуратно переписала все встретившиеся мне на разрозненных бумажках номера телефонов и фамилии, но вряд ли среди этого мусора было жемчужное зерно.
        Гошка взглянул на результат моих трудов:
        - Вот Ниночка обрадуется.
        - Если выяснит адрес Валика, то ей, может, и не придется все это, - я взмахнула своими записями, - проверять.
        - Вы думаете, Игорь там? - встрепенулся Сергей. - У Таниного брата?
        - Было бы логично, - пожала плечами я. - Не по подружкам же ей с чужим ребенком прятаться.
        - Да-да, конечно, я понимаю.
        Лариков сидел понурившись, тихий и несчастный.
        - Не надо так переживать, Сергей, - попробовала я его подбодрить. - Наверняка это не настоящее похищение, а глупая самодеятельность вашей подруги.
        - Это вы так деликатно намекаете, что моя попытка спрятать Игоря тоже была глупой самодеятельностью? - Лариков не развеселился, но, по крайней мере, выражение его лица стало не таким похоронным.
        - Ну-у… скажем так, особо мудрым ваше поведение не назовешь. - Мне не хотелось его обижать.
        - Не расстраивайся. - Гоша, решивший поучаствовать в сеансе терапии, на мгновение вынырнул из шкафа и подал реплику: - Все мы время от времени совершаем ошибки.
        - Я не расстраиваюсь. - Сергей сделал короткий, нетерпеливый жест ладонью, словно отмахнулся от крайне назойливой мухи. - Я не могу понять, почему Игорь… как он ушел с Таней? Добровольно?
        - Не понял… - Гоша закрыл дверцу шкафа и повернулся к клиенту: - Ты о чем?
        - О сыне. Понимаешь, я ведь ему все растолковал. Что он посидит тихонько с тетей Таней, а я представлю это как похищение. И так мы спасем бизнес от Елены.
        - Он согласился? - спросила я.
        - А почему нет? Игорь всегда недолюбливал Лену, как-то не сошлись они, сразу. И он тоже считает, что Лена не имеет никакого права на наши деньги. А еще Игорь пошутил, что ему за работу доля полагается.
        - Остроумный мальчик, - нейтрально заметил Гоша.
        - Да. Мы посмеялись, конечно, и больше к этому вопросу не возвращались. Но теперь я думаю… почему он ушел с Таней? Не позвонил мне, не предупредил? Знает ведь, что я буду волноваться.
        - Боишься, что твоя подружка разговоры о причитающейся ему доле не перевела в шутку, а предложила парню конкретную, убедительную сумму? Чтобы он помогал ей, а не тебе?
        - Я не боюсь! Игорь не стал бы делать ничего подобного! В конце концов, он мой сын и я… - Голос Ларикова сорвался. Он помолчал и закончил тихо, почти шепотом: - Я не боюсь. Но я не понимаю, почему он ушел? Почему он мне не звонит?
        Я деликатно кашлянула.
        - Мне кажется, вы напрасно себя изводите. Не забывайте, Кораблева взрослая женщина, а Игорь - всего лишь ребенок. Татьяна легко могла его обмануть. Сказала, например, что у вас возникли сложности и им необходимо срочно перебраться в другое место. И звонить вам сейчас нельзя, потому что Елена строит какие-то очень хитрые козни и неосторожный звонок может провалить все дело. Если она ему что-то подобное наплела, Игорь вполне мог поверить.
        - Вы так думаете? - слегка оживился Лариков. И перевел взгляд на Гошу: - Ты тоже думаешь, что она его обманула?
        - А почему нет? У Игоря нет причин ей не доверять, значит, если твоя Татьяна сумела состряпать убедительную историю, то он отправился с ней, уверенный, что выполняет твои распоряжения.
        Мы еще немного порассуждали на эту тему, чтобы окончательно успокоить клиента и внушить ему уверенность, что Игорь не собирался предавать и грабить родного отца, а вся ответственность за его исчезновение лежит на Татьяне Кораблевой. Сергею стало заметно легче, и настроение его улучшилось. К сожалению, это оказалось единственным нашим достижением. Мы осмотрели всю квартиру и не нашли ничего, что помогло бы нам предположить, где сейчас прячется Татьяна.
        - Отрицательный результат - тоже результат! - жизнерадостно сообщил Гоша, снимая перчатки. - Серега, поднимайся с дивана. Поехали.
        В офис мы вернулись около трех часов. Гоша и Сергей, не задерживаясь, прошли в кабинет Баринова, а я притормозила на мгновение около Ниночки - сдала ей листок со своими записями. Гоша коротко доложил Баринову о наших действиях и о выводах, которые мы сделали. Шеф кивнул и обратился к Ларикову, уже устроившемуся в кресле:
        - Вы как, в состоянии вести беседу?
        - Да. Знаете, когда Гоша сказал, что Игорь сейчас, скорее всего, у Тани, мне сразу стало легче. Хотя я не понимаю, как она могла, зачем? Но Таня хорошая женщина, она добрая.
        - Кхм. - Баринов кашлянул.
        Мне показалось, что он не разделяет Гошиного оптимизма. Но и пугать клиента, снова загоняя его в истерику, шеф не посчитал нужным. Ограничился этим неопределенным звуком и перешел к делу:
        - Тогда давайте определим наши взаимоотношения.
        Мы с Гошей немедленно встали и вышли в приемную, плотно закрыв за собой дверь. Как однажды высказался тот же Гошка, подписание договора - процесс интимный.
        На этот раз Александр Сергеевич пришел к соглашению с клиентом в рекордно короткий срок, мы не успели даже перекинуться с Ниночкой парой слов. Похоже, Лариков просто подмахнул не читая предложенный ему документ, и нас с Гошкой снова призвали в кабинет.
        - Я бы хотел знать, с чего началась вся эта история, - обратился к клиенту шеф. - То, что первоначально похищение ребенка инсценировано вами, мы поняли еще два дня назад. Но зачем вам все это было нужно?
        - Разве непонятно? - неохотно ответил Сергей. - Из-за денег.
        - Сергей Аркадьевич, - мягко заговорил Баринов, - мне бы не хотелось вытягивать из вас каждое слово. Поймите, чем более ясно мы будем представлять общую картину, тем более эффективно мы сумеем действовать. Итак, повторяю, зачем вам понадобилась эта инсценировка?
        - Ox… - Лариков нервно потер щеки. - Это было… это можно рассматривать как шутку. В общем, когда идея пришла мне в голову, она показалась очень хорошей. Понимаете, если рассказывать с самого начала, моя жена… то есть моя мама в целом, конечно, права… Дело в том, что мой отец всегда…
        Он шумно перевел дыхание и замолчал. Мы тоже молчали.
        - Извините. Я понимаю, что со стороны это выглядит смешно: взрослый мужчина и такие нелепые… Но поверьте, мой отец действительно был очень сильный человек. И я уважал его, правда! И любил, и гордился им! И… и как-то так всегда выходило, что я слушался его. Понимаете, он всегда был прав, всегда знал, что надо делать и как. А мама, она всегда была рядом с отцом и тоже всегда была права. Но она не такой сильный человек. И когда папа умер… в общем, мне показалось, что я теперь сам… сам могу все решать. Мама была против моей женитьбы, плакала, говорила, что отец никогда бы этого не позволил. Но я все равно сделал по-своему. Понимаете, я даже не могу сказать, что как-то особенно сильно был влюблен. Лена очень красивая, умная и вообще такая… стильная. Она умеет произвести впечатление, и на меня тогда… произвела. Я не знаю, как это объяснить: я не был в нее влюблен, но я чувствовал, что мне надо на ней жениться. Не потому, что она этого хотела, нет, я сам хотел! Понимаете, было такое ощущение, что если я послушаюсь маму, то все, это будет навсегда. Словно смерть папы дала мне единственный шанс стать
независимым! И я женился на Лене.
        Он посмотрел на шефа с каким-то отчаянным вызовом, словно ждал, что сейчас тот засмеется или просто скажет что-то очень ехидное. Но Баринов никак не выразил своего отношения к его нелепому, мальчишескому бунту, молчал и ждал продолжения.
        - Глупо, конечно, - согласился с невысказанным осуждением Лариков. - Но что теперь… Сначала мы, в общем, мирно жили, потом стали ссориться. Мама тоже… она ведь, сами видели, особой деликатностью не отличается. Ясно, что долго так продолжаться не могло. Сначала я упомянул о разводе, потом Лена. Потом вдруг оказалось, мы обсуждаем, что она при разводе получит… понимаете, она захотела слишком много. В конце концов, все, что у меня есть… она не имеет к этому никакого отношения. Ну что мы могли совместно нажить за два года, да и то неполных? На самом деле за это время мои доходы, наоборот, снизились. Она очень много денег тратила, Лена. Главное, непонятно на что, но тянула, как пылесос! Правда, нельзя же тратить на спа-процедуры пятьдесят тысяч в месяц?
        Задав этот вопрос, он уставился на меня. Самое смешное, что Гоша с Александром Сергеевичем последовали его примеру. Нашли крупного специалиста по ценам на спа-процедуры! Я неопределенно пожала плечами и покачала головой.
        Разочарованный моей невнятной реакцией, Лариков снова повернулся к Баринову и продолжил:
        - Когда я понял, что Лена хочет меня после развода по миру пустить, я, естественно, принял меры. Адвокат у нас хороший, он еще с папой работал. И если по-честному, то Лене вообще ничего не положено. Но все не так просто. Дело в том, что мой бизнес, он немножечко не совсем прозрачный. Ничего криминального… сильно криминального, я имею в виду. Как у всех - несколько теневых схем, зарплаты не совсем белые… А что вы хотите? - неожиданно агрессивно вскинулся он. - У нас если все налоги платить, то работать вообще смысла нет! А документооборот? Если я с каждой бумажкой, как инструкции требуют, по всем инстанциям бегать буду, дело просто остановится!
        - Мы не налоговая полиция. - Шеф успокаивающе приподнял ладони вверх. - Цветовая гамма вашего бизнеса нас не интересует.
        - Да. - Лариков моргнул. - Да, конечно. Извините. Просто Лена, она немного имеет представление о моих делах. Она интересовалась, и сначала мне это даже нравилось. Понимаете, приятно, когда жена вот так старается вникнуть, помочь, взять на себя решение каких-то проблем. А проблемы возникают постоянно, вы же понимаете. Но в результате Лена теперь слишком много знает о моем бизнесе. И если она откроет рот, то в меня вцепится как раз налоговая полиция. И не только. Мы, конечно, что смогли, подчистили, хвосты подобрали. Но сами знаете, кто ищет, тот всегда найдет.
        - А на мировую пойти не пробовали? - подал голос Гоша. - Поторговаться, договориться?
        - Поторговаться? - криво усмехнулся Сергей Аркадьевич. - Вы Лену не видели, поэтому не представляете, что предлагаете. Эта женщина не имеет совести и не знает меры. Я не от хорошей жизни задумался, как ее обмануть. А тут Лена фильм посмотрела, как бандиты мальчишку украли и выкуп потребовали. Она с этим фильмом просто чокнулась: приставала ко всем, пересказывала, требовала, чтобы я подтвердил, что если Игоря украдут, то я все, что у меня есть, отдам… Вот я и подумал: а почему, собственно, и нет? Все просто: я прячу Игоря в надежном месте, говорю Лене, что его похитили, что мне теперь придется продать существенную долю своего дела, почти все. Знаете, самое смешное, что Лена поверила.
        - Поверила? - Баринов не пытался скрыть сомнения.
        - Поверила, поверила! Даже плакала. Я еще подумал, что надо будет ей после развода что-нибудь выделить. Не столько, сколько она хотела, конечно, но… может, квартиру ей купить? Понимаете, Лена, в сущности, неплохая женщина. Вот только жениться на ней мне не стоило. Это как-то очень быстро все испортило.
        - Вам виднее, - дипломатично согласился шеф. - Итак, ваша жена поверила в похищение пасынка.
        - Да, поверила. Все складывалось очень удачно. Игорь сидел с Татьяной в моей квартире, Лена перестала говорить о разделе имущества, какой тут раздел! Еще немного, и мы бы оформили развод, - если общих детей и претензий нет, это быстро. Мама, правда, шум подняла. К вам зачем-то пошла. Я ей ничего не рассказывал, сами понимаете.
        Вошла Нина, помахивая листком бумаги с распечаткой. Положила его шефу на стол, молча указала пальцем на обведенные красным фломастером номера. Рядом тем же фломастером было помечено, кому эти номера принадлежат.
        По закону у нас нет доступа к такой информации. Милиция, да с санкции прокурора, та имеет право… Вообще, работа детективного агентства ограничена таким количеством запретов и ограничений, что соблюдение всех правил сделало бы существование фирм, подобных нашей, абсолютно бессмысленным. Но как и двести лет назад, суровость российских законов компенсируется их неисполнением. И получение списка звонков, сделанных Еленой Лариковой, Татьяной Кораблевой и мальчиком Игорем, является не самым большим правонарушением в списке наших прегрешений. Ох, знала бы моя мама, как изменила работа в агентстве ее законопослушную дочь!
        Впрочем, раздумывать на эту тему сейчас не было ни времени, ни желания. Баринов, ознакомившись с содержанием распечатки, повернул листок так, чтобы нам с Гошей было хорошо видно. Мы одновременно наклонились над столом и едва не столкнулись лбами. Результат нашего незаконного вмешательства в работу телефонной сети оказался впечатляющим. Ниночка не напрасно использовала красный фломастер.
        Шеф откинулся на спинку кресла и спросил:
        - Сергей Аркадьевич, а в каких отношениях находятся ваша жена и Татьяна Кораблева? Они знакомы?
        - Знакомы? Ну да, конечно, они знакомы. Я же говорил, Лена моими делами очень интересовалась и многих сотрудников знает.
        - Кхм. Я не совсем корректно задал вопрос. Я хотел узнать, насколько хорошо они знакомы? Они подруги?
        - Не думаю. - Лариков покачал головой. - По крайней мере, ни разу их вместе не видел. То есть Лена заезжала к Тане, и машину помыть и так… посмотреть, как работа идет, все ли в порядке. Но не представляю, чтобы у них было что-то общее.
        - Тогда как вы объясните, что последнюю неделю они созваниваются каждый день?
        - Каждый день? - Он взял листок с распечаткой и некоторое время внимательно его изучал. - Ничего не понимаю. Может, они как-то мимо меня подружились, а я не заметил?
        - Похоже, что так, - ухмыльнулся Гошка.
        - Женщины, - Лариков еще не понимал, что означала эта распечатка, - любят поболтать по телефону.
        - На простую болтовню это не похоже, - покачал головой Баринов. - Вот, смотрите: все разговоры не длиннее минуты. Больше напоминает короткий обмен сообщениями. Кроме того, обратите внимание, за первую декаду августа - только один звонок, пятого числа. Ваша супруга звонила Кораблевой. А начиная с двенадцатого - каждый день. Вы какого числа своего сына на тайной квартире спрятали?
        - Тринадцатого, - тихо ответил Сергей.
        - А когда с Кораблевой договорились, чтобы она за мальчиком присмотрела?
        - Двенадцатого. - Лариков уже почти шептал.
        - Угу. А теперь смотрим. Пятого числа ваша супруга поговорила с Кораблевой очень коротко. Погоду или, например, модный фасон за это время обсудить невозможно. А назначить встречу для более обстоятельной беседы - вполне реально.
        - Вы думаете… вы считаете, что Лена… что она сразу обо всем догадалась?
        - Вы сами сказали, что ваша супруга умная женщина, - пожал плечами шеф. - Возможно, она сама срежиссировала эту ситуацию. Ведь мысль об инсценировке похищения ребенка пришла вам в голову именно после ее настойчивых разговоров, не так ли?
        - Так. И если хорошо подумать… если вспомнить… Я принял решение в начале августа. И знаете, когда Игорь исчез из дома, Лена ни разу про этот фильм не вспомнила. А ведь должна была, правда? - Почему-то Лариков обратился с этим вопросом не к Баринову, а к Гоше.
        - Логично, - согласился тот.
        - Вот! А она словно забыла про этот чертов фильм! Две недели только про него и трещала, а потом как отрезало! Так вы думаете, они сговорились? Лена с Татьяной? - Теперь Лариков повернулся ко мне.
        Я старалась держаться не менее солидно, чем напарник:
        - По крайней мере, на это очень похоже. Если пятого числа ваша жена встретилась с Кораблевой и посвятила ее в свои планы, то до тех пор, пока вы не начнете активные действия, им ни встречаться, ни созваниваться необходимости не было. Но как только вы поговорили с Татьяной и попросили помочь, она немедленно перезвонила. - Я нашла в распечатке соответствующую строчку и подчеркнула ее ногтем. - Вот, смотрите. Двенадцатого зафиксирован один звонок от Кораблевой вашей жене, в шестнадцать сорок. Вы не помните, в какое время с Татьяной разговаривали?
        - До минут не помню, конечно. После обеда дело было, но задолго до конца рабочего дня.
        - Например, около четырех, - кивнула я. - И почти сразу после разговора Кораблева связалась с вашей женой.
        - Когда мы с ней говорили, мне показалось, что Таня обрадовалась. Я подумал: потому, что я именно к ней за помощью обратился, вроде как особое доверие. А оказывается… - Он безнадежно махнул рукой и уставился на распечатку. - А тринадцатого смотрите как получается. Без десяти час Лена позвонила Тане, и сразу Таня перезвонила мне. И еще один звонок, в три часа.
        Снова Таня, но уже не мне, а Лене. Знаете, почему такой расклад?
        - Почему?
        - Мы с Таней не договаривались, в какое точно время я приведу Игоря. Просто он часов в двенадцать пошел гулять, и мы в парке встретились. Лена, очевидно, прикинула, когда мы будем на месте, и позвонила Тане, чтобы убедиться, что все идет по плану. А мы задержались - через парк шли, а там такой аттракцион, вроде американских горок. Игорь захотел прокатиться, потом еще раз. Вот Таня и стала нас искать. Я подумал, что она просто нервничает, не каждый день хозяйского сына прятать приходится. А она, оказывается, по-настоящему нервничала.
        - Да уж. Не каждый день хозяйского сына похищать приходится, - откликнулся Гоша. - А пришли вы с мальчиком, судя по ответному звонку Татьяны вашей жене, около трех. Так?
        - В два, - слабо улыбнулся Лариков. - Мы посидели, чаю попили, поговорили. А в три я ушел.
        - И она сразу позвонила вашей жене, - удовлетворенно закончила я, - сообщила, что все в порядке.
        - Черт побери, - тоскливо сказал Лариков. - Я в этой истории выгляжу полным идиотом.
        - Лучше выглядеть идиотом, чем рисковать сыном, - неделикатно утешил его Гоша. - Вряд ли эти барышни причинят ребенку какой-нибудь вред. Скорее всего, Татьяна соврала ему, что у вас какие-то сложности с налоговой, например, и вам временно нужно исчезнуть, спрятаться. Поэтому вы и не звоните. И им вы тоже велели сменить квартиру на всякий случай.
        - Да, конечно, главное сейчас - это Игорь, - как-то рассеянно согласился Лариков и посмотрел на Александра Сергеевича. - И что мне теперь делать? Наверное, ехать домой, поговорить с Леной? Узнать, куда они его увезли?
        - Вы хотите, чтобы с вами поехал кто-нибудь? - вопросом на вопрос ответил шеф. - Гоша или Рита?
        - А можно оба? - робко попросил Лариков. - Мне будет… спокойнее.
        - Почему бы и нет, - пожал плечами «наше все». - Если ребята не возражают.
        - Какие проблемы! - Гоша встал. - Поехали, призовем к ответу твою благоверную.
        Я поднялась со стула молча.
        На улице Гошка засмеялся и хлопнул Ларикова по плечу:
        - А матушка-то твоя права оказалась. Она сразу потребовала, чтобы мы припугнули Елену и заставили ее отдать ребенка. Мудрая женщина!

* * *
        На этот раз Гошка позволил Ларикову ехать на своей машине. За руль нашего
«москвича» села я, и мы двинулись следом. Машин на улице было мало, дорога приличная, и я позволила себе отвлечься:
        - Не зря психологи твердят о вреде современного кинематографа. Казалось бы, взрослые люди! А посмотрели дурацкий фильм и устроили балаган с похищениями.
        - Это точно. - Гошка подумал немного и добавил: - Я готов согласиться, что человек - венец творения. Но только очень уж много дураков. Кстати, о дураках… точнее, о дурах: как ты думаешь, на что эти дамочки рассчитывали? Допустим, получили бы они от Ларикова деньги. А дальше что? В бега подаваться? Не знаю, сколько они рассчитывали получить, но Серегиных денег, да еще поделенных на двоих, на замок в Швейцарии вряд ли хватит. Так на что они рассчитывали? Может, ты понимаешь? С женской точки зрения?
        - На глупость Сергея, - усмехнулась я. - Если к мелочам не придираться, то все аккуратно выстраивается. Елена внушает мужу идею спрятать ребенка. Разыгрывает сочувствие и снимает все имущественные претензии, чтобы Сергею и в голову не могло прийти, что она причастна к последующему похищению. Я уверена, что Елена с Татьяной придумали, как безопасно получить выкуп…
        - Например, оставить деньги в камере хранения на вокзале, - язвительно продолжил Гоша. - А жетон бросить в шляпу хромого одноглазого китайца, который торгует мочалками у входа на рынок. Ритка, меня сейчас не интересует, как они собиралась получить деньги! Я пытаюсь понять, что они собирались делать дальше! Или Сергей не догадался бы спросить у Татьяны, куда ее черт понес из квартиры?
        - Соврала бы что-нибудь.
        - Например? Представь, ты Татьяна, я Сергей, и я у тебя спрашиваю: «Какого черта ты не сидела, как договорились, с мальчишкой в квартире?» Соври!
        Я подумала, потом осторожно уточнила:
        - Если я скажу, что пришел хромой одноглазый китаец, усыпил нас и унес в неизвестном направлении, ты мне не поверишь? Даже при условии, что ты Сергей?
        - Не поверю. Он же не полный идиот. Соври еще раз.
        Я еще немного подумала, но ничего более убедительного сочинить не удалось.
        - Не знаю, Гошка. И вообще, чего ты ко мне пристал? У Елены спросишь, что они придумали, чтобы из пруда с рыбкой вынырнуть и шубку не замочить. Тем более мы уже приехали.
        Следуя за машиной Сергея, я заехала во двор и аккуратно припарковалась.
        - Туда. - Лариков указал на ближайший подъезд с массивной железной дверью.
        Мы быстро поднялись по лестнице, и Сергей распахнул дверь квартиры:
        - Проходите.
        Елена Ларикова была дома. Наряженная в шикарный шелковый халат с золотыми драконами, она вольготно раскинулась на диване и смотрела телевизор. Наш приход ее не обрадовал и не напугал - дама была величественно равнодушна. Бросила на нас короткий взгляд и снова сосредоточилась на экране. Это, кстати, распространенная ошибка: когда человек старательно изображает равнодушие, он забывает о естественных реакциях. Даже если вы с мужем на грани развода, когда он приводит в дом незнакомых людей, вы не ограничитесь беглым взглядом в их сторону.
        Ладно, попробуем пощекотать нервы мадам Лариковой. Напротив дивана расположилась пара кресел, на вид очень удобных. Я подошла к одному из них и села. Гоша встал рядом, облокотившись на высокую спинку. Ларикова, даже не покосившись в нашу сторону, продолжала смотреть телевизор. На ее изящной шее пульсировала тонкая голубая жилка.
        Екатерина Алексеевна, когда посетила нас, сообщила, что сын женился на «модельке». Действительно, внешний вид у Елены был вполне модельный. Она выглядела изящной, элегантной и ухоженной. Правда, красота ее не была той, не требующей косметики, естественной красотой молодости и здоровья, о которой я регулярно толковала ученицам старших классов (без особого, увы, успеха). Это была безупречная, тщательно отретушированная, глянцевая красота журнальной обложки.
        Сергей тяжелым шагом прошел по комнате и выключил телевизор.
        - Что такое? - нахмурила изящно выщипанные брови Елена. - Что ты себе позволяешь?
        Не отвечая, Лариков взял стул, поставил его напротив дивана и сел, мрачно глядя на жену. Она приподнялась на локте, поза ее изменилась на чуть более напряженную. И голос тоже стал более резким.
        - Я тебя спрашиваю: в чем дело?
        Он по-прежнему молчал. Похоже, Сергей просто не знал, как начать разговор.
        - Сударыня, - Гоша решил помочь клиенту, - дело-то не сложное. И от вас требуется самая малость. Вы только скажите, где сейчас Игорь. И можете смотреть телевизор дальше. Мы сами за пацаном съездим.
        Елена резко села и спустила ноги с дивана.
        - Что? О чем вы?.. Сережа, что это за человек?
        - Это сотрудник детективного агентства. Я обратился к ним, чтобы найти Игоря.
        - Детективное агентство? - Елена машинально одернула халат.
        Если вы думаете, что в результате этого действия полы халата прикрыли ее безупречные коленки, то вы ошибаетесь. Коленки были прикрыты до того, как холеная рука затеребила тонкий шелк, и только теперь явились во всей красе. А супруга Ларикова еще и вперед немного наклонилась, тоже, без сомнения, машинально. То, что ворот халата при этом распахнулся, - чистой воды случайность. И грудь (безупречная, кто бы сомневался! Пусть и силиконовая, все равно безупречная) даже не показалась, а так, едва заметно обозначилась: то ли мелькнула, то ли померещилась. К сожалению, виртуозное исполнение этого номера никто, кроме меня, не оценил. Сергей был слишком погружен в беспокойство о сыне, да и привык, наверное. А Гошка… он только ухмыльнулся. Моего напарника такими пустяками не проймешь. Он, конечно, далеко не аскет, но удовольствие с работой никогда не смешивает.
        Елена недовольно поджала губы и перевела взгляд на меня:
        - А вы тоже… сотрудник?
        - К вашим услугам, - мило улыбнулась я.
        - И что вы хотите?
        - Мой напарник уже сказал вам. Где вы прячете ребенка?
        - Бред какой-то! - Елена ненатурально расхохоталась. - Как вам в голову такая глупость пришла? Вы что, обвиняете меня в киднеппинге?
        - Ну зачем же так, - прогудел над моей головой Гоша. - Слова какие строгие:
«обвинение», «киднеппинг». Мы бы предпочли считать все не слишком удачной шуткой.
        - Очень благородно с вашей стороны. - Теперь она решила быть холодной и язвительной. Получалось у нее неплохо, волнение выдавали только руки, нервно комкающие край широкого золотистого пояса. - Но я представления не имею, где Игорь.
        Последняя фраза прозвучала очень уверенно. Действительно не знает? Или уверена, что этого не сможем узнать мы?
        - Где сейчас Татьяна Кораблева, вы тоже не знаете? - уточнил Гоша.
        - Таня? - Голос Елены дрогнул, но она тут же взяла себя в руки и снова попробовала рассмеяться. - Ничего не понимаю! Почему вы о ней спрашиваете?
        - Так ведь вы же подружки, - широко улыбнулся Гоша.
        - Не подружки. Но мы знакомы.
        - А я о чем! Если вы ей каждый день по телефону звоните, значит, есть о чем поговорить.
        Например, о том, как себя ведет мальчик, и дозрел ли отец, чтобы заплатить выкуп…
        Гошка вцепился в Ларикову, словно бульдог. Напарник прекрасно справлялся один, и я позволила себе немного отвлечься.
        Эсэмэска с требованием готовить деньги пришла с телефона Игоря. Вряд ли мальчик сам послал ее отцу, скорее телефон у него забрали взрослые тетеньки. Но тогда где сейчас должен быть этот телефон? Когда я смотрела распечатку, было там, на последних строчках, что-то такое… Что-то странное, мелочь, на которую я и внимания не обратила, а вот подсознание среагировало. И почему я не сообразила прихватить распечатку с собой? Впрочем, горе небольшое. Я выскользнула из кресла и удалилась в коридор. Прикрыла за собой дверь и достала из сумочки сотовый телефон. Сначала я коротко сообщила Ниночке, на каком этапе находятся переговоры с Лариковой, а потом попросила:
        - Загляни, пожалуйста, еще раз в распечатку, в самый конец. Вчерашнее и сегодняшнее число. Меня интересуют звонки с телефонов Кораблевой, Лариковой и Игоря.
        - Минуточку, - промурлыкала Нина. - Вчера Кораблева звонила Лариковой в девятнадцать пятнадцать. Сегодня Кораблева ей позвонила утром, в восемь сорок, а потом… странно. В десять тридцать пять у самой Кораблевой зафиксирован звонок от Игоря. Он что, от нее сбежал? Но тогда зачем звонил ей? Почему не вернулся к отцу?
        - Есть другой вариант, - весело сообщила я. - Мальчик по-прежнему у Кораблевой, а вот телефон переменил хозяина!
        Я убрала сотовый в сумочку и огляделась по сторонам. Прихожая как прихожая. Не слишком просторная, но все, что нужно, умещается. Шкаф для верхней одежды, тумба для обуви, скамеечка с мягким сиденьем и большое зеркало на стене. Я заглянула в шкаф, пренебрегла тумбой для обуви и еще раз внимательно осмотрелась. Сумочки Елены нигде не было видно. Может, она в комнате? Кстати, интересно, чего Гошка сумел добиться от нашей очаровательной хозяйки? Я вернулась в комнату и убедилась, что они топчутся на месте.
        - Вы же не преступница какая, - проникновенно увещевал Гоша. - Да и Сереге лишний шум не нужен, правда?
        - Правда. - Лариков напряженно кивнул. - Скажи, где Игорь, и я… одним словом, скажи, где он, и убирайся.
        - Что ты затеял, я не понимаю? - Ларикова снова переменила позу, теперь она напоминала рассерженную кошку. - Ты меня в чем обвиняешь? Как у тебя совести хватает?
        Я рассеянно прошлась по комнате. Если бы я жила в этой квартире, где бы я держала свою сумочку? В прихожей места для нее не предусмотрено, значит, я, возвращаясь домой, с сумочкой в руках захожу сюда. Что я делаю, когда прихожу домой? Правильно, переодеваюсь. Естественно, делаю это я не в общей комнате, здесь и шкафов для одежды нет и вообще нелогично это. Переодеваются в спальне. То есть я, помахивая сумочкой, иду по направлению к спальне… опа! И почему я сразу не заметила этот небольшой столик?
        Я подошла к столику и подцепила сумочку за короткие ручки одним пальцем. Натуральная кожа, масса каких-то шнурочков, застежек, пряжек - сразу и не разберешь, где здесь настоящие кармашки, а где ложные. Симпатичная вещица, интересно, сколько такая стоит? Впрочем, в данный момент важнее другой вопрос: где, в каком именно отделении этой симпатичной сумочки находится предмет, который, по моим расчетам, должен там находиться. Потому что, если я ошиблась, если его там нет…
        - Эй! - нервно вскрикнула Елена. - Что вы делаете?!
        Я продолжала сосредоточенно разглядывать сумочку.
        - Эй вы, сотрудник! - повысила голос Ларикова. - Что вы себе позволяете? Перестаньте лапать мои вещи!
        Я неторопливо обернулась. Растянула губы в вежливой улыбке и спокойно уточнила:
        - Это ваша сумочка?
        - Да уж не ваша! Немедленно положите ее на место!
        Я взялась за сумку уже двумя руками.
        - Вы позволите посмотреть, что внутри?
        - Еще чего! - Елена вскочила с дивана и требовательно протянула руку: - Отдайте! Вы не имеете никакого права.
        - Не имею, - с сожалением согласилась я и выразительно посмотрела на Сергея. - Я не имею никакого права обыскивать вещи вашей жены.
        - В отличие от тебя, - подсказал клиенту Гоша. - Ты, как законный муж, можешь заглянуть. Не очень красивое действие, насчет этичности тоже есть сомнения, но закон не нарушается.
        - Да плевать мне на красоту вместе с этикой. - Лариков выхватил у меня сумочку.
        В то же мгновение Гоша блокировал Елену, рванувшуюся к своему имуществу. Блокировал не слишком деликатно, но боли не причинил, это я по своему опыту знаю. В смысле не больно, когда не пытаешься вырваться. Правда, женщина продолжала трепыхаться в железных объятиях напарника и сыпать невнятными угрозами, но никто не обращал на нее внимания. Сергей не стал шарить по многочисленным кармашкам, он просто раскрыл сумочку и перевернул ее, высыпав все содержимое на диван.
        Всем известно, что женщины, кроме вещей необходимых, таскают в сумочках массу всякой ерунды и откровенного мусора. Я готова подтвердить это - сама регулярно обнаруживаю в своей собственной кошелке такое… А вот в сумочке Елены Лариковой не было ничего лишнего, даже фантик от конфеты нигде не завалялся! Помада, расческа, пудреница, кошелек, водительские права, связка ключей с брелоком в виде собачки-далматинца и… Я затаила дыхание. Потому что из сумки Елены выпали два сотовых телефона. Два! Один - «эриксон», у нашей Нины такой же. Только у Ниночкиного мобильника панелька серая, а у этого - ядовито-зеленого цвета. А второй - незнакомой мне модели, с большим экраном. Сергей медленно протянул руку и взял его. Пальцы его дрожали.
        - Откуда… - голос его тоже дрожал, - откуда у тебя телефон Игоря?
        Рядом со мной шумно выдохнул Гошка. Тут же заботливо спросил у Елены:
        - Драться не будем? Будем вести себя прилично?
        - Не будем, - сквозь зубы процедила она. - Пустите.
        - Глупости делать не советую, - предупредил Гошка, убирая руки.
        - Откуда у тебя телефон Игоря?! - Голос Сергея набирал силу.
        Елена зло взглянула на мужа и вернулась на диван. Села поджав ноги и начала растирать запястья с красными следами от Гошиных пальцев.
        - Ты думал, я дам себя ограбить? Не для того я за тебя замуж выходила, чтобы потом нищей остаться.
        - Да ты не просто нищей… я тебя в тюрьму засажу! - сорвался Лариков. - Где Игорь?
        - Ой, как я испугалась. Только попробуй на меня бочку накатить, еще посмотрим, кому хуже будет. Не забывай, мне про твою черную бухгалтерию все известно. Да и с мальчишкой тоже кто первый начал?
        - Где мой сын? - Сергей двинулся к жене с таким выражением лица, что Гошка счел за лучшее придержать его за плечи.
        - Погоди, Серега, погоди. Сейчас разберемся, сейчас она нам все скажет. - И обернулся к Елене: - А вы, мадам, кончайте ваньку валять. Свернет вам супруг шею сгоряча, кому от этого лучше будет? Его, конечно, посадят, но вы этому уже не порадуетесь. Афера ваша все равно накрылась медным тазом, денег за мальчишку вы не получите, так зачем усугублять?
        - Афера накрылась медным тазом, - медленно повторила Елена.
        - Ну! - обрадовался Гошка. - Ваша задача теперь - сделать вид, что все это была семейная шутка. И тогда - никаких последствий, никакого преследования по закону. Так ведь, Серега? Мы ведь не будем вмешивать государственные органы в ваши семейные дела?
        - Не будем, - скрипнув зубами, согласился Сергей.
        - Вот видите! - просиял Гоша. - Вы к нам с пониманием, и мы к вам с уважением. Так, где сейчас Кораблева с мальчиком?
        - Не знаю, - по-прежнему медленно произнесла Елена.
        Мне пришлось прийти на помощь Гошке, так бешено рванулся к жене Сергей. Хриплым от напряжения голосом я упрекнула Елену:
        - Что вы уперлись? Глупее ничего придумать не можете?
        - Я действительно не знаю. Таня уехала с квартиры, которую снимает Сергей. - По губам ее скользнула брезгливая улыбка. Елена посмотрела в потолок, подумала немного и добавила: - Кажется, к какому-то родственнику.
        - Валик! - тут же вспомнила я, и Гоша согласно кивнул:
        - Надо проверить. Серега, можно тебя отпускать? Супругу убивать не кинешься?
        - Не кинусь, - сквозь зубы прошипел Лариков. - Отпускайте.
        Он засунул руки в карманы и отошел к окну - на максимально возможное расстояние от дивана и расположившейся на нем Елены.
        Я пристроилась около клиента - так, на всякий случай, а Гошка достал сотовый.
        - Ниночка, ты нашла что-нибудь по брату Кораблевой? Да ты что! Ну молодец! Да, конечно, диктуй. - Одной рукой он держал телефон, а другую вытянул в мою сторону и выразительно защелкал пальцами. Я подала Гоше блокнот и ручку. - Ага, записываю. Так… улица Чайковского… так… понятно. Ты, как всегда, великолепна! Никакого подхалимажа, чистая и святая правда! Что? Да, сейчас и поедем.
        Гоша закончил разговор и убрал телефон. Подмигнул Ларикову:
        - Адресок имеется. Есть предложение закончить этот цирк с внутрисемейными похищениями. Таскаете пацана с места на место, как мешок с картошкой. Каникулы скоро закончатся, а он у вас все под домашним арестом.
        Сергей, не взглянув в сторону своей машины, нырнул в наш «москвич», опередив Гошку. Зачем с нами увязалась Елена, с фантастической скоростью сменившая халат на элегантный брючный костюм, я не поняла. Но поскольку напарник промолчал, тоже не стала возражать.
        По дороге Гошка делился с нами сведениями, полученными от Ниночки:
        - Валерий Александрович Кораблев старше своей сестры Татьяны на шесть лет. Образование среднее, постоянной работы нет. Крутится около рынков, сшибает рублики на разгрузке-погрузке. Привык злоупотреблять алкоголем, а как только злоупотребит, становится драчлив не в меру. Так что у него уже три ходки за хулиганство и пьяные драки.
        - Татьяна совсем с ума сошла, - пробормотал Сергей. - Нашла где с ребенком прятаться!
        Я тоже покачала головой. Оказывается, вот чего нам не хватало до полного счастья - пьяной драки.
        Лампочки в подъезде не горели. Гошка поднимался первым, подсвечивая под ноги тонким «штурманским» фонариком. Я шла за ним, а Лариковы немного отстали. На четвертом этаже Гошка остановился перед обшарпанной дверью, осветил тонким лучиком номер квартиры.
        - Нам сюда. - Он нажал на кнопку звонка.
        Дверь открылась сразу, и я тихо ахнула. В светлом прямоугольнике стоял Андрей Сальников. Андрей работает в милиции и сам по себе мне даже нравится. Но он входит в состав группы Евгения Васильевича Сухарева. А вот Евгений Васильевич мне совсем не нравится! Не потому, что он со мною груб или хотя бы невежлив, - как раз со мной Сухарев держится прилично и даже доброжелательно. Но меня не может не раздражать то, как он обращается с моим напарником. Он до того старательно и демонстративно игнорирует Гошку, что даже голову в его сторону не поворачивает! А прямой разговор - это вовсе исключено. Все вопросы задаются только через третьих лиц. Ответы получаются с их же помощью. Почему Сухарев и Гоша так себя ведут, я понятия не имею. Когда я спросила у Александра Сергеевича, он со мной даже разговаривать не стал, послал к Гошке. Дескать, я чужие дела обсуждать не приучен, если тебе про напарника что-то интересно, то у него и спрашивай. А Гошка послал меня… нет, он послал меня не совсем грубо, но конечный результат был тот же самый - ноль информации. Напарник хмуро заявил, что у них с Сухаревым нормальные
деловые отношения, и закрыл тему.
        В общем, увидев Андрея, я не обрадовалась. А уж когда до меня дошло, что именно означает появление в этой квартире группы с Евгением Васильевичем во главе, мне стало совсем худо. Группа майора Сухарева мелкими кражами и бытовым хулиганством не занимается. А вот убийствами…
        - Ба! - удивился Андрей. - Ребята, вы откуда?
        На мгновение у меня мелькнула шальная надежда, что он оказался здесь случайно. Может, он приятель Татьяны? Или ее братца-алкоголи-ка? Или вообще сосед? Бывают же в жизни глупые, нелепые совпадения!
        Увы, Андрей обернулся и крикнул в комнату:
        - Евгений Васильевич! Тут Брынь и Рощина пришли!
        Лариковых, маячивших за нашими спинами, он то ли не заметил в темноте, то ли не обратил на них внимания. Гошка сориентировался мгновенно. Он отступил на шаг и зашипел Сергею:
        - В машину, быстро! Сидеть не шевелиться и ждать нас!
        После чего подтолкнул меня вперед, так что я едва не споткнулась о порог, шагнул следом и с треском захлопнул за собой дверь.
        - Привет, привет! Мы по мелкому клиентскому делу забежали, а вот вас каким ветром?
        В дверь замолотили тяжелые кулаки.
        - Гоша, подожди! - завопил Лариков. - Гоша, открой! Гоша, там же Игорь, пусти меня!
        - По мелкому, значит, - повторил Сальников. - По клиентскому. Похоже, не умеете вы себе клиентов выбирать.
        - Ты не в курсе, Андрей, - поморщилась я. - Клиентов не выбирают, они сами приходят. Так что вы здесь делаете?
        - Рита! Гоша! Да откройте же вы! - продолжал голосить Сергей. Похоже, он уже не кулаками стучал, а бился о дверь всем телом.
        - Тьфу! - сплюнул Гошка. - Знаешь, Андрюха, что я тебе скажу? В основном наши клиенты - люди хорошие. Но почему-то очень глупые.
        - Можно подумать, среди наших клиентов дураков недостача, - усмехнулся Сальников и дружелюбно посоветовал: - Ты дверь-то отопри. Иначе высадит.
        - А я о чем? Сила есть - ума не надо.
        Гошка прислушался к буйству Ларикова и расчетливо распахнул дверь именно в тот момент, когда Сергей снова навалился на нее. Возможно, с разбега. По крайней мере, мне так показалось - судя по скорости, с которой он влетел в коридор, и по силе, с которой врезался в меня. Я пыталась удержаться на ногах, но споткнулась о какой-то башмак и упала. Лариков рухнул на меня сверху. Андрей, успевший благоразумно попятиться, с интересом разглядывал получившуюся кучу-малу. Кое-как мы с Сергеем расцепились (при этом я чувствительно саданула его локтем в живот. Не по вредности характера, а в воспитательных целях - чтобы не сбивал с ног беззащитных женщин) и встали. Я оттолкнула Ларикова, который продолжал за меня цепляться, и начала отряхивать джинсы. Сергей тут же схватил за рукав Гошку:
        - Почему ты меня не пускал? Что с Игорем? Где он?
        - Да подожди ты, - отмахнулся Гоша. - Я сам пока ничего не знаю. Андрей, скажи, наконец, что происходит?
        - Что здесь происходит? - словно скрипучее эхо, прозвучало в ответ.
        Я оставила в покое джинсы и выпрямилась:
        - Здравствуйте, Евгений Васильевич.
        Гошка тоже поздоровался, судя по направлению взгляда, с тусклой лампочкой на потолке.
        - Добрый день, - ответил Сухарев, неопределенно глядя в пространство между мной и Гошей. - Так в чем дело? Почему такой грохот?
        - Э-э…
        Поскольку напарник отвечать не собирался, шевелить мозгами пришлось мне. Не самое простое, кстати, дело: сразу после знакомства с Евгением Васильевичем я заметила, что в его присутствии теряю девяносто процентов сообразительности. Просто как кролик перед удавом, честное слово!
        - …Я тут споткнулась немного…
        - Где мой сын? - рванулся вперед Сергей.
        Редкий случай: Сухарев растерялся.
        - Сын? - Он с недоумением переводил взгляд с Ларикова на меня. - Какой сын?
        - Мальчик. - Я облизнула внезапно пересохшие губы. - Мы приехали за ним.
        - Ничего не понимаю. Заходите. - Евгений Васильевич посторонился, пропуская нас в комнату.
        - Это наш клиент, Сергей Аркадьевич Лариков, - торопливо затараторила я. - И его жена. - Я невежливо показала пальцем на Елену. Я не видела, когда она проскользнула в коридор, но представить ее Сухареву посчитала необходимым.
        В маленькой комнате было грязно. Пахло сигаретным дымом, грязными носками и перегаром. Кроме того, было тесно - сам Сухарев, двое ребят из его группы, Костя и Паша, да еще у стены всхлипывал невзрачный, тощий мужичонка - я бы приняла его за подростка, если бы не трехдневная щетина. Плюс мы с Гошей, плюс Лариковы… Андрей не стал выходить из коридора, но все равно свободного пространства в комнате совсем не осталось.
        - Сергей Аркадьевич ищет сына, Игоря, - продолжала я, - и свою сотрудницу, Татьяну Александровну Кораблеву. Они должны быть вместе, в этой квартире, и мы…
        Не договорив, я взвизгнула.
        - Похоже, Татьяну Александровну Кораблеву мы нашли, - кисло произнес Гоша.
        - Что? - Лариков рванулся вперед и даже сумел отпихнуть меня в сторону, но Гоша придержал его за плечи:
        - Не наступи.
        У наших ног, уткнувшись лицом в грязный пол и неловко подвернув правую руку, лежала женщина. Почему-то на ней не было платья, только трусики и лифчик. По позе женщины все было ясно, но я, наверное от шока, спросила:
        - Она жива?
        - Шутишь? - удивился Паша, щедро засыпавший порошком для снятия отпечатков пальцев все открытые поверхности. - Что тогда мы здесь, по-твоему, делаем?
        - Таня? - Голос Сергея сорвался. - Но… как? Кто? Зачем?
        - Нет! - одновременно с ним взвизгнула Елена. - Это невозможно!
        Сухарев посмотрел на нее скучным взглядом.
        - В жизни все возможно. А вы, как я понимаю, знакомы с гражданкой Кораблевой? Опознать ее сможете?
        Елена побледнела и отчаянно затрясла головой.
        - Тогда, может, вы? - обратился Евгений Васильевич к Ларикову.
        - Я смогу, - неуверенно ответил Сергей и попятился.
        - Сюда пройдите, пожалуйста.
        Евгений Васильевич указал, куда именно нужно пройти. Сергей послушно сделал три коротеньких шажка и замер, стараясь не смотреть вниз. Сухарев присел и осторожно приподнял голову Кораблевой, отвел в сторону длинные темные волосы.
        - Теперь наклонитесь и посмотрите.
        Выполнить это указание Ларикову было гораздо труднее. То есть наклониться-то он наклонился, но вот заставить себя открыть крепко зажмуренные глаза смог не сразу. Наконец Сергей справился с собой и посмотрел на лицо женщины. Губы его затряслись.
        - Боже мой… боже мой… боже мой…
        - Вы подтверждаете, что это Татьяна Александровна Кораблева?
        - А? - Сергей выпрямился и потер лоб. - Да, это она. Боже мой…
        За время работы в «Шиповнике» мне приходилось видеть трупы часто, и я не то чтобы привыкла, но перестала реагировать остро. Можно сказать, что сейчас я была сосредоточенна и деловита. И даже в состоянии думать. И формулировать вопросы. Вот, например, лежит на полу тело убитой женщины, а крови нет. Странно. Кораблеву что, отравили? И почему она без платья?
        В этот момент Гошка чувствительно ущипнул меня и прошипел:
        - Не спи.
        Я вздрогнула и по-школьному подняла правую руку:
        - Евгений Васильевич, а как ее убили?
        - Задушили, - почти любезно пояснил Сухарев.
        Я уже упоминала, что ко мне он относится неплохо и всячески подчеркивает это. Особенно когда Гоша рядом.
        - Сначала оглушили сильным ударом в висок, а потом задушили.
        - Задушили, - сипло повторила Ларикова и поднесла ладонь к горлу. Бледность ее уже отдавала синевой.
        Елена перевела взгляд на Пашу, который в разговоры не вступал, а занимался отпечатками пальцев, несколько секунд тупо смотрела на него, потом покачнулась, зацепила рукой стенку, громко всхлипнула, снова качнулась, попыталась опереться о стол, неловко схватилась за лежащую на краю дамскую сумочку, не удержалась и сползла на пол.
        - Ну что такое? - Сухарев шагнул вперед, подхватил ее под мышки и потянул вверх. - Костя, помоги. Видишь, плохо женщине.
        Костя и частично очнувшийся от потрясения Лариков перехватили у него Елену и приподняли над полом. Она обвисла в их руках, словно тряпичная кукла. Сергей растерянно оглянулся, спросил почему-то у меня:
        - Куда ее теперь?
        Я пожала плечами - комната Валика Кораблева не была приспособлена для дам, склонных к обморокам.
        - На кровать, наверное.
        Кровать представляла собой крайне убогое и неопрятное сооружение, но не держать же Елену на руках, пока она не очнется.
        Нам с Гошей пришлось прижаться к стене, чтобы Костя с Сергеем смогли развернуться и подтащить Елену к кровати. Они опустили женщину на грязную простыню - покрывало отсутствовало, - и Костя проворчал:
        - Тяжелая какая. А на вид не скажешь.
        Сергей только вздохнул, а Сухарев напомнил:
        - Без сознания человек всегда тяжелее.
        В его голосе, неожиданно для меня, прозвучало почти человеческое участие. А вот Паша, парень, насколько я его знаю, славный, заметил раздраженно:
        - Что за народ эти бабы? Падаешь ты в обморок, ну и падай себе аккуратно, не маши крыльями, как курица! Ведь все вокруг залапала, что смогла! Ритка, ты хоть за руками следишь?
        - Обижаешь. - Я нервно взглянула на свои ладони. - Моих пальчиков ты здесь не найдешь.
        Гоша принес с кухни стакан воды и стал брызгать на Елену. Отвлекся от этого он только на одно мгновение, бросил на меня сердитый взгляд и скроил самую зверскую физиономию. Дескать, кончай болтать, работай!
        Вот еще почему я не люблю, когда судьба сталкивает нас с майором Сухаревым. В любом другом случае Гошка прекрасно сам бы задал все вопросы, но сейчас это могла сделать только я. Нормальные деловые отношения, ага.
        - Евгений Васильевич, а кто милицию вызвал?
        - Вот этот господин. - Сухарев был на удивление склонен к сотрудничеству. Он кивнул в сторону плачущего мужичка и добавил: - Сам убил, сам и в милицию позвонил.
        - Не убивал я! - взвыл мужичок. - Да разве б я на сестру руку поднял? Да мы с Танькой за всю жизнь и не поругались ни разу! Да у меня, может, никого, кроме нее, и в жизни-то не было! Да я сам за нее любому… - Не договорив, он зарыдал.
        Я смотрела на него почти с изумлением. Это брат Кораблевой? Валик? Трижды судимый грузчик-алкоголик выглядел не опаснее бродячего котенка. Хотя, по словам Сухарева, именно он убил Татьяну. Правда, Кораблев это отрицает, но алкоголик ведь, как ему верить? Впрочем, Евгению Васильевичу случалось и ошибаться. Он вообще склонен к излишней прямолинейности - кто ближе всех к трупу оказался, тот и убийца. Господи, я же про самое главное забыла, про мальчика! Где ребенок?
        - А Игорь? - Сергей тоже вспомнил о сыне. - Где же он?
        - Мы никого не видели, - покачал головой Сухарев и обернулся к брату Татьяны: - Был мальчик?
        - Не было. - Валик торопливо, по-детски, вытер слезы ладонями. - Танька одна пришла.
        - Как это - одна? - Лариков схватился за сердце. - Игорь с ней был! Где он сейчас?
        - Да откуда я знаю? Говорю же, не видел никого. - Валик опасливо посмотрел на Сергея. - Танька сказала, что ей квартира нужна, на время. И велела мне ехать в деревню, у нас там тетка живет. Денег дала, на билеты и на гостинцы для тетки. Я и ушел.
        Я оглянулась на Гошку. Хмурый напарник деловито поливал водой Ларикову. Лицо и волосы женщины были мокрыми, но в сознание она еще не пришла.
        - Возможно, Кораблева не хотела, чтобы он Игоря видел? - негромко предположила я. - Поднялась одна, выставила брата, а Игорь потом уже подошел?
        - Возможно, - согласился Гоша, не отводя глаз от Елены. Ей же и объяснил: - Рассказывать - значит делиться, а так - он никого не видел, ничего не знает.
        - Да я так и говорю! - встрепенулся замухрышка. - Никого я не видел и ничего не знаю! Я только вышел со двора, сразу приятеля встретил. Мы посидели маненько, совсем по чуть-чуть, потом добавили. А потом я подумал, что Танька мало денег дала, квартира-то моя. И раз она Таньке нужна, пусть платит, у нее деньги есть. А что, в стране инфляция! Только, когда я пришел, Танька уже лежала тут… а про пацана я ничего не знаю. Не было его!
        - Где же Игорь? - Сергей продолжал мять рубашку у себя на груди. - Куда он делся?
        - Да чего ты ко мне пристал?! - неожиданно обиделся Валик. - У меня сестра тут лежит не дышит, а он пристает!
        - Гражданин Кораблев утверждает, что, обнаружив труп сестры, немедленно позвонил по телефону ноль два. - Сухарев обращался непосредственно ко мне. - Звонок зарегистрирован в пятнадцать пятнадцать.
        Гошка отвлекся от Елены и тихо спросил у меня:
        - Что-нибудь из имущества Кораблевой пропало?
        Я выразительно уставилась на Сухарева:
        - Что-нибудь из имущества Кораблевой пропало?
        - Кроме одежды? В сумочке кошелька нет и телефона, - ответил Евгений Васильевич, строго выдерживая направление взгляда - на меня.
        Из коридора донесся короткий смешок Андрея. Костя с Пашей удивленно переглянулись, а Лариков разворачивающегося перед ним представления просто не заметил.
        Сухарев повернулся к Кораблеву и язвительно уточнил:
        - Не подскажете, куда все это пропало? Или у вашей сестры не было сотового телефона?
        - Ну был! А только я не знаю, куда девался, я не брал! Да что ж я, нелюдь какой, родную сестру грабить! Ну смотрите, ну обыскивайте меня, ну!
        Он рванул на груди грязную майку, очевидно желая ее порвать. Майка оказалась крепкой, и тогда Кораблев задрал ее, демонстрируя впалый живот и тощую грудь.
        - Обыскивайте! - выкрикнул он.
        - Охота была вшей собирать, - недовольно проворчал Костя. - Завязывай со стриптизом, Тарзан!
        - Костя, - негромко окликнула я, - а вы за батареей смотрели?
        - Чего? - встрепенулся Кораблев. - Ты чего несешь? Ты чего лезешь не в свое дело?
        - Костя, проверь. - Сухарев указал на старую «гармошку» под окном, облезлую и покрытую пятнами ржавчины, проступающей из-под краски.
        Кораблев, не сводя воспаленных глаз с Кости, снова затеребил свою многострадальную майку.
        Костя подошел к стене, пнул пустую бутылку, присел на корточки. Оглянулся на меня и сообщил:
        - Пакет какой-то видно.
        - Ну так доставай, - скомандовал Евгений Васильевич.
        - Неудобно. Зацепить бы чем-нибудь. - Костя поискал взглядом подходящий предмет, потом предложил: - Может, у стула ножку отломать?
        - Не имеете права! - живо отреагировал Кораблев. - Нет у вас такого права - имущество портить! Я гражданин!
        Костя фыркнул и попробовал дотянуться до пакета пальцами. Пока он возился, я сходила на кухню. Впечатление, которое производило это помещение, я описывать не буду, скажу только, что вилку я там нашла.
        Вернулась в комнату и протянула инструмент Косте.
        - Спасибо, - обрадовался он и быстро извлек пакет из-за батареи. - Молодец, Рита!
        Сухарев молча протянул руку, и Костя передал находку начальнику. Евгений Васильевич заглянул в пакет и повернулся к Кораблеву:
        - Ну? И что вы теперь скажете, господин Кораблев?
        Господин Кораблев взвыл и замолотил себя кулаками по голове.
        - Сотовый телефон. - Сухарев достал из пакета мобильник и продемонстрировал его присутствующим. - И кошелек. - Теперь на всеобщее обозрение было представлено темно-малиновое портмоне. - Надо думать, не пустой.
        Кораблев вцепился пальцами в жидкие кудри:
        - Да это я, чтобы не пропало! Я, когда пришел… когда увидел… Танька лежит, а у нее деньги в сумочке и телефон! А я все равно наследник, все равно это все мне, по закону… А деньги она бы и сама мне дала, она мне никогда не жалела, Танька… Да я ж ее никогда, даже пальцем…
        Слезы снова покатились из глаз Кораблева, и Сухарев брезгливо махнул рукой:
        - Все вы так. Натворите дел, а потом воете.
        - А вещи мальчика? - спросила я уже сама, без Гошиной подсказки. - У него рюкзачок был.
        - Да! - встрепенулся Сергей. - Рюкзачок, фирменный! Его нашли?
        - Ничего похожего, - покачал головой Сухарев.
        - Здесь из фирменных вещей только пустые бутылки, - подал голос Костя. - Не квартира, а филиал помойки.
        - А почему на Кораблевой нет платья? - задала я следующий вопрос. - И где оно?
        Евгений Васильевич слегка улыбнулся:
        - Нет, Рощина, мы поступим по-другому. Сначала вы мне все объясните. Как, вы говорите, фамилия ваших клиентов?
        - Лариковы.
        Я не стала уточнять, что клиентом является только Сергей Лариков, а Елена, образно выражаясь, находится по другую сторону забора.
        - Значит, сейчас вы расскажете мне о проблемах господ Лариковых, объясните, что произошло с их сыном и при чем здесь покойная Кораблева.
        - Кто бы мне самой все это объяснил, - тихо вздохнула я. - Смерть Кораблевой - это вообще ни в какие ворота…
        Сухарев пропустил мое бормотание мимо ушей.
        - И сразу протокол оформим, чтобы время даром не терять, - спокойно продолжил он. - Паша, зови Андрея. Приведите, наконец, женщину в чувство и займитесь Лариковыми. Костя, а ты с Брынем побеседуй, тоже под протокол.
        Беседа «под протокол» не заняла много времени. Посвящать Сухарева во все подробности никому не хотелось, поэтому, не сговариваясь, мы выдали примерно одну и ту же версию. Дескать, Лариков просил Кораблеву побыть пару дней с сыном, а когда позвонил ей, чтобы забрать мальчика, она не отозвалась. Он забеспокоился, стал искать, обратился в детективное агентство. Зачем Татьяна поехала к брату, никто из нас четверых не имеет представления, и все мы потрясены неожиданной смертью женщины. И очень волнуемся за мальчика.
        Евгений Васильевич потребовал фотографию Игоря. Сергей растерянно зашарил по карманам:
        - Где же она? Была же у меня, вот тут где-то…
        Я начала копаться в сумочке, но Гошка опередил нас всех. Естественно, он протянул требуемый снимок мне, а уже я передала его Сухареву.
        Майор взял фотографию, записал на обороте имя, фамилию и возраст, после чего пообещал, что при опросе соседей его сотрудники обязательно будут уточнять, не видел ли кто пропавшего мальчика.
        - Но я не думаю, что вам стоит волноваться, - неожиданно печально, почти сочувственно сказал он. - На улице тепло, погуляет и вернется. В двенадцать лет их часто на приключения тянет. А о родителях не думают, двоечники.
        Мне показалось, что на мгновение Евгений Васильевич оттаял, превратился в обыкновенного, немолодого, усталого человека. И только неприязненный взгляд, который он бросил на Гошку, напомнил мне, что я майора Сухарева недолюбливаю.
        - Если через три дня не объявится, - продолжил Евгений Васильевич, - приносите заявление. Объявим в розыск.
        Лариков в ответ выдавил что-то, отдаленно похожее на благодарность, и мы удалились.
        На улице Гошка первым делом позвонил Баринову и коротко доложил обо всем, что произошло. Потом спросил у меня:
        - Ты поведешь?
        - Лучше ты. - Я отрицательно покачала головой и вытянула перед собой руки. - Видишь, пальцы дрожат.
        Гошка кивнул, сел за руль и хмуро посмотрел на Ларикова:
        - Мы с Ритой в офис, подумаем, что дальше делать. А ты?
        - Я с вами. - Сергей поморщился, словно сглотнул какой-то горький комок. - Лена, ты сама до дома…
        - Нет! - Не дослушав, она испуганно вцепилась в его рукав. - Я не хочу домой, я со всеми! Я боюсь!
        Мне тоже было не по себе. История, начинавшаяся как фарс, превратилась в трагедию. Татьяна Кораблева убита, а Игорь Лариков исчез. Может, Татьяна поехала к брату одна, а Игоря оставила где-нибудь в безопасном месте, подождать, пока закончатся переговоры? Но если у нее было такое безопасное место, зачем связываться с братом-алкоголиком? А если мальчик сам сумел улизнуть? Я не знаю, насколько он хитер, но мой опыт говорит, что среди двенадцатилетних мальчишек такие ловкие ребята встречаются - кого угодно вокруг пальца обведут.
        Я осторожно коснулась плеча Сергея:
        - А у Игоря ключи от дома есть?
        Он посмотрел на меня круглыми глазами, перевел взгляд на Гошку и хрипло скомандовал:
        - Домой!
        Гоша развернулся через двойную сплошную линию. Хорошо, что на дороге было не так много машин и его резкий маневр никому не помешал. И хорошо, что гаишников поблизости не оказалось.
        Увы, торопились мы напрасно, в квартире Игоря не было. И в подъезде, и во дворе. Мы снова погрузились в машину и поехали в офис.
        Меня уже почти трясло. Есть, конечно, слабый шанс, что Сухарев прав и мальчишке просто захотелось приключений. Но если он сейчас в руках убийцы? Если нелепая инсценировка Сергея превратилась в настоящее похищение? Мало того, Игорь мог стать свидетелем убийства, а значит, жизнь его находится в серьезной опасности.
        Когда мы вернулись в офис, в кабинете шефа нас ждали горячий кофе и бутерброды - Нина позаботилась. Гошка сразу отдал ей телефон Игоря, и Ниночка ушла к себе, в приемную, колдовать над хитрым аппаратом. А мы подтянулись к столу. Оказывается, я самане понимала, насколько проголодалась. Судя по скорости, с которой мы начали уничтожать бутерброды, Гошка и Сергей тоже. Только Елена ни к чему не притронулась, даже кофе не отхлебнула. Возможно, впрочем, не потому, что не хотела, а потому, что Баринов вцепился в нее, как только она опустилась на стул.
        Елена отвечала на его вопросы коротко и неохотно, но отвечала. Да, у них с Таней был план получить деньги за Игоря. Почему она считала, что муж обратится за помощью именно к Кораблевой? А к кому же еще? Не девочек же, свиристелок, просить! А с Татьяной у него давняя - тут Елена выразительно усмехнулась - дружба. Да, Таня сразу согласилась обмануть Сергея, и они договорились, что поделят полученные деньги пополам. Татьяна хотела обеспечить себе спокойную, обеспеченную жизнь.
        - Но она же очень прилично зарабатывала, - ошеломленно пискнул Сергей. И даже бутерброд, который взял было в руки, положил обратно на стол.
        - При чем здесь деньги? - Елена была великолепна в своем презрении. - Татьяна замуж хотела, за солидного человека! Ну, сам подумай, знакомится она в приличном клубе с перспективным мужчиной, слово за слово, взаимный интерес наклевывается. Естественно, человек интересуется, чем она занимается. А что ей отвечать? Что она на мойке машин деньгу зашибает?
        - Зачем же именно так? - успокаивающе прогудел Александр Сергеевич. - Она могла говорить, что работает в сфере обслуживания, руководителем малого предприятия.
        - Примерно так Таня и выкручивалась. - Елена взглянула на шефа с некоторой долей уважения. - Но реально она все равно работала на мойке. И, кстати, не так много времени у нее оставалось для ловли подходящих вариантов. Сереженька только в домашнем употреблении тюфячок-хомячок, а бизнес он жестко держит и работу организовать умеет. Спит он с тобой или не спит, а выкладываться надо по полной программе.
        - Лена, что ты говоришь! - Шокированный Сергей покрылся пунцовыми пятнами.
        - Правду, - спокойно ответила она.
        - Ты… - Лариков вскочил, но Баринов остановил его величественным движением руки.
        - Оставьте, пожалуйста, ваши семейные разборки до более подходящего случая. Или уходите.
        Секунду Сергей колебался, потом неохотно опустился на стул.
        - Я хочу знать, - шеф снова перевел тяжелый взгляд на Елену, - каким способом вы собирались получить деньги?
        - Какая теперь разница?
        - Для вас - никакой. Тем не менее поделитесь, пожалуйста, вашими планами.
        - План был хороший. Я одно время квартиру снимала в Заводском районе. Старая пятиэтажка-развалюха - ничего не запирается, ни чердак, ни подвал. И двор весь кустами зарос. Сергею велели бы оставить сумку с деньгами в тамбуре первого подъезда. Ночью, часа в два, чтобы никого случайного… Я бы приехала заранее, дождалась Сергея во дворе, убедилась бы, что он один. А потом вошла бы в подъезд и забрала деньги.
        - А вы не подумали, что кто-нибудь, точно так же, мог приехать заранее и наблюдать за вами? И встретить вас, на выходе, с деньгами?
        - Так я бы вошла в шестой подъезд и вышла бы через него. И машину там же оставила бы. Я же сказала, там подвал не запирается, а он через весь дом сквозной.
        - Ясно. А когда вы собирались вернуть ребенка?
        - Сразу, чего тянуть-то? Приехала бы к Тане, мы бы убедились, что с деньгами все в порядке, и сразу отвезли бы Игоря домой. Ну, не совсем домой, конечно, в соседнем дворе положили бы на скамеечку. И позвонили бы Сергею, чтобы забрал. А что, ночи теплые. Полежал бы пять минут, ничего бы с ним не случилось.
        - Наверное, ничего, - согласился шеф. - Только почему «положили»? Вы что его, связать собирались?
        Лариков дернулся, но Гошка, потянувшийся в этот момент за очередным бутербродом, придержал его, опустив на плечо ладонь.
        - Зачем связывать? - Елена слегка покосилась в сторону мужа, но разговаривать продолжала с Бариновым. - Таня ему еще утром снотворного капнула. У нее такие капельки есть, просто чудодейственные.
        - Снотворное, - поморщился шеф. - С ним осторожность нужна. Дозу рассчитать и прочее… Кораблева хорошо в этом разбиралась?
        - Таня в снотворном прекрасно разбиралась, - заверила его Елена. - Она им даже травилась два раза.
        Александр Сергеевич с сомнением покачал головой и посмотрел на меня. С моей точки зрения, две неудачные попытки (или, наоборот, удачные - с какой точки зрения смотреть) отравиться снотворным не делают человека крупным специалистом в фармацевтике. Я поджала губы и нахмурилась. Шеф принял к сведению мое мнение и перевел взгляд на Гошку. Тот пожал плечами, откусил большой кусок от бутерброда с колбасой и методично задвигал челюстями.
        - Общий план вашей идеи, как получить с Сергея Аркадьевича деньги, я уяснил. - Баринов снова обратился к Елене. - Но объясните, что вы собирались делать потом?
        Мы с Гошкой переглянулись. Если вы помните, этот вопрос мы с ним уже обсуждали. Елена же повела себя так, словно она до этой минуты вовсе не задумывалась, что будет какое-то «потом». Уставилась на Баринова широко открытыми глазами и спросила:
        - Вы что имеете в виду?
        Наш шеф отличается ангельским терпением. Он не стукнул кулаком по столу, не рявкнул на бестолковую бабу, не выругался, не… в общем, не сделал ничего в такой ситуации естественного. Он спокойно и доходчиво объяснил:
        - Вы, как женщина разумная, не могли рассчитывать, что Сергей Аркадьевич спокойно смирится с потерей денег. Кроме того, похищение ребенка - это достаточно сильный удар по нервной системе. Даже после благополучного возвращения Игоря ваш муж испытывал бы естественное раздражение. Вы согласны?
        - Ну… - Казалось, Елена просто не знала, что ей ответить. Точнее, не могла решить, что ей ответить выгоднее. - Наверное, вы правы.
        - Значит, когда ребенок вернулся бы домой, Сергей Аркадьевич принял бы какие-то меры, чтобы выяснить все подробности произошедшего. Он захотел бы узнать, куда ушли деньги и кто увез Игоря.
        Баринов сделал паузу, явно ожидая ответной реплики Елены. Она кисло улыбнулась и пожала плечами:
        - Допустим. Возможно, все так и было бы. Ну и что?
        Брови шефа поползли вверх, он не ожидал такой наглости.
        - Вы настолько уверены в себе? Уверены, что не оставили никаких следов и вычислить ваше участие в этом деле совершенно невозможно?
        - В общем, да.
        Сергей неожиданно всхрапнул, словно раздраженная лошадь, и дернулся в сторону жены. Гошка снова успел перехватить его, но сам при этом поперхнулся бутербродом и раскашлялся так, что мне пришлось постучать его по спине.
        Елена же сидела, словно позировала для скульптуры «Невозмутимая и Уверенная».
        - И как… как вы себе это представляете? - почти растерянно спросил Баринов.
        - Так я же не участвовала в похищении.
        - Вы уверены? А как же ваша встреча с Кораблевой сегодня утром?
        - Встреча? - растерялась Елена. - Откуда вы знаете?
        Честно говоря, я тоже растерялась. Какая встреча? Судя по виду Лариковой, встреча была, но как об этом догадался шеф? Я вопросительно взглянула на Гошку. Он усмехнулся и приложил ладонь к уху, словно говорит по телефону. Ну конечно же телефон! Сотовый телефон Игоря! Вчера он был еще у мальчика, а сегодня днем - уже у Елены. Утром Татьяна дала пареньку снотворное и забрала у него мобильник. Потом позвонила Лариковой, и та приехала. Вот вам и утренняя встреча!
        - Откуда вы знаете? - повторила Елена.
        Было приятно, что она соображает хуже меня.
        - Не важно, - отрезал Баринов. - Важен сам факт встречи. Ведь именно тогда Кораблева передала вам телефон Игоря?
        - Ах, телефон, - пробормотала она. - Лучше бы я его в Волгу выкинула!
        - Это вам не помогло бы. Расскажите лучше, что было потом?
        Елена, наверное, не заметила, что пауза, которую она сделала, прежде чем ответить, получилась слишком длинная. Когда человек, прежде чем ответить на вопрос, так долго думает, это может означать только одно: правды вы не услышите.
        - Потом я помогла Тане спустить Игоря в машину. Он ведь спал уже, так что мы его практически на руках тащили.
        - Очень хорошо. Дальше.
        - А что дальше? - Елена ненатурально захлопала ресницами. - Я ушла. Вернулась домой.
        - Не верю! - Александр Сергеевич произнес это так, словно цитировал Станиславского, и я непроизвольно кивнула. Гошка, как я могла заметить, тоже. И Сергей. Мы все не верили.
        - Почему?
        Конечно, можно было ответить просто и четко: «Потому что вы врете». Но шеф выбрал другой вариант.
        - Потому что такое поведение маловероятно. Если для того, чтобы спустить Игоря в машину, потребовалась ваша помощь, то тем более она была нужна, чтобы поднять мальчика в квартиру брата Кораблевой. Я думаю, туда вы поехали вместе.
        Елена прикусила нижнюю губу и снова задумалась. Потом решительно качнула головой:
        - Нет. Ничего такого не было. Таня не захотела, чтобы я поехала с ней, сказала, что сама со всем справится. Меня это устраивало.
        - Позволяло делать вид, что вы никакого отношения к похищению не имеете?
        - Ну да! И все очень хорошо складывалось: Игорь меня не видел - утром он уже спал, а до этого я общалась с Таней только по телефону. Сергею я голову задурила, ему бы никогда в голову не пришло, что… ну, что половина денег, которые он потерял, у меня. Сергей никогда бы ни о чем не догадался!
        - Возможно, сам он бы не догадался. Но если бы ему кто-нибудь об этом рассказал?
        - Да кто же расскажет? Игорь? Он заснул в квартире, а проснулся бы во дворе, на лавке, - что он мог бы рассказать? Обо всем знали только я и Таня.
        - Вот именно, Таня, - мягко подчеркнул Александр Сергеевич. - Допустим, вы считали себя вне подозрений…
        - Я и была вне подозрений!
        - Допустим, - повторил шеф. - Но это вы. А Кораблева? Ей в любом случае пришлось бы отвечать на вопросы. А если бы она не сумела, как вы выражаетесь, «задурить голову» Сергею Аркадьевичу? Если бы она упомянула ваше имя? Тогда господин Лариков узнал бы о вашем участии в похищении его сына! Как вы собирались обезопасить себя в этой ситуации?
        Елена, пусть и не слишком весело, рассмеялась.
        - А Таня не собиралась Сережу с его вопросами дожидаться. Люфт по времени у нас был - пока Игорь после снотворного проспался, пока начал что-то соображать, сутки прошли бы, не меньше. Таня к этому времени забрала бы свою долю и уехала туда, где ее никто бы не нашел. В Москву.
        - В Москву? И что она там собиралась делать?
        - Начала бы новую жизнь, что же еще. Замуж бы вышла. Имея начальный капитал, это гораздо проще сделать. Покрутилась на одной тусовке, на другой, да каждый раз с новыми бриллиантами… знаете, сколько сейчас по Москве неокольцованных миллионеров бродит? Я тоже думала со временем туда податься. Надо ведь жизнь устраивать.
        Баринов моргнул.
        - Вы считаете, что скрыться в Москве так легко и просто? Или думаете, что Кораблеву никто не стал бы искать? Что Сергей Аркадьевич махнул бы рукой и обо всем забыл?
        - А почему бы и нет? В конце концов, Игоря он бы обратно получил.
        - Кстати, сколько вы собирались запросить с Сергея Аркадьевича за жизнь его сына?
        - Не за жизнь! Мы не собирались причинять мальчишке никакого вреда!
        - Хорошо, сформулируем по-другому. За возвращение. Так сколько?
        - Ну…
        Ларикова снова задумалась, явно пытаясь высчитать, какую сумму выгоднее назвать. Чтобы ей и поверили, и не показаться слишком жадной, и… да мало ли какие еще тонкости она держала в уме. Наконец Елена приняла решение.
        - Пятьсот тысяч долларов, - отчеканила она. - Мы подумали, что пятьсот тысяч баксов Сережа вполне в состоянии заплатить и не разориться. И милиция не стала бы из-за этого дела суетиться. Игорь дома, все живы, здоровы, а на то, что Сергею кубышкой тряхнуть пришлось, ментам наплевать. Вот и получилось бы, что искать Татьяну некому.
        - Сергей Аркадьевич мог обратиться к нам. Мы бы нашли.
        Елена несколько мгновений смотрела на Баринова, потом отвела глаза в сторону.
        - Да, - неохотно признала она. - То, что Сережа может обратиться к частным сыщикам, нам в голову не пришло. Но все равно… это вы думаете, что нашли бы ее. А как? Откуда вы бы узнали, что Таня в Москву подалась, а не в Питер, например? А если бы и узнали! Найти человека в этом муравейнике - нереально.
        Шеф покачал головой:
        - Извините, но вы рассуждаете даже не как дилетант, а как… - Он замялся.
        Откровенно назвать Ларикову идиоткой Александру Сергеевичу не позволяла неоднократно мной упомянутая деликатность, а подобрать менее обидное определение словарного запаса не хватало. На помощь шефу пришел Готттка.
        - Как человек, не совсем адекватно воспринимающий действительность, - лихо сформулировал он.
        - Вот именно, - с облегчением кивнул Баринов. - Спасибо, Гоша. Так вот, вы, Елена, рассуждаете как человек, неадекватно воспринимающий действительность. Если бы мы взялись искать Кораблеву, то нашли бы, вне зависимости от того, где она собиралась начинать новую жизнь - в Москве, в Питере или в Крыжополе. Вы тоже были уверены в собственной неуязвимости, а сидите сейчас здесь и отвечаете на мои вопросы.
        - Это случайность, - упрямо пробормотала Елена. - Просто я не сообразила, что телефон Игоря нужно спрятать подальше.
        - Это профессионализм, - строго поправил ее Александр Сергеевич. - Если бы вы даже утопили телефон мальчика в Волге, мы бы все равно вас нашли. Потому что мы знаем, как надо искать, и умеем это делать. Вы же… Можно подумать, вы спланировали свои действия только до момента получения денег. Как будто после этого все проблемы сами собой решились бы.
        - Да не было никаких проблем! - горячо воскликнула Елена. - Я ведь уже сказала: Таня уехала бы, и никто никогда ни до чего не смог бы докопаться!
        - Извините, но ваша наивность граничит со слабоумием, - не выдержал шеф. - План Кораблевой скрыться в Москве нелеп, смешон и не выдерживает никакой критики! Я отказываюсь даже обсуждать его.
        - А Таня считала свой план прекрасным!
        - Вы в этом так уверены? - Шеф был сама язвительность. - А по-моему, одно из двух: или у Кораблевой был совсем другой план, в который она не сочла нужным вас посвящать, либо другой план был у вас.
        - Другой план? - растерянно переспросила Елена. - У меня? Что вы имеете в виду?
        - Например, именно вы могли попытаться уехать в Москву, оставив Кораблеву расхлебывать кашу, заваренную вами вместе. И должен заметить, что в этом случае смерть Кораблевой пришлась бы вам весьма кстати.
        Ух ты! Похоже, что «наше все» подозревает Елену не только в киднеппинге, но и в убийстве. Странно, с чего вдруг? Хотя… если делать выводы только на основе логики, картина получается недвусмысленная. Ларикова и Кораблева вместе проворачивали аферу по получению крупной суммы денег, Ларикова и Кораблева собирались полученные деньги поделить, причем поделить поровну, а дальнейшая безопасность Лариковой целиком зависела от умения Кораблевой держать язык за зубами. Логика в рассуждениях шефа, несомненно, присутствует. Но Баринова ведь не было там, в квартире, на месте событий. А я была. И я видела лицо Елены, когда она смотрела на труп Кораблевой! И заявляю совершенно ответственно: Ларикова не убивала!
        Я перевела взгляд на Гошу - интересно, а как он отнесся к такой идее? Судя по тому, что напарник меланхолично дожевывал бутерброд, - без особого восторга. Нет, напрасно «наше все» усложняет.
        До Елены не сразу дошло, на что намекает шеф. Несколько секунд она просто хлопала ресницами, потом лицо ее начало стремительно бледнеть.
        - Но вы… но я… вы же не думаете… вы не можете думать!
        - И чего мы, по-вашему, не можем думать? - любезно поинтересовался Баринов.
        - Что я… Таню… да нет, какая ерунда! - У нее вырвался короткий хриплый смешок. - Ее же убил этот алкоголик, ее брат! И в милиции так считают! А я ни при чем! Я же не маньяк какой-нибудь, я не умею убивать! Да и зачем мне?
        - Деньги и безопасность, - еще более любезно подсказал Гоша, который наконец наелся и решил поучаствовать в разговоре. - Причины уважительные.
        - Не уважительные, - поморщился Александр Сергеевич, - но серьезные. А что касается умения… затянуть веревку на шее оглушенной женщины - тут большого умения не надо. Достаточно иметь крепкие руки и крепкие нервы. Насколько я могу судить, - он окинул Ларикову внимательным взглядом, - ни тем ни другим вы не обижены. Так что и мотив у вас имеется, и возможности. Кстати, где вы были сегодня с десяти до двенадцати часов?
        - Я была… я не помню… в парикмахерской, кажется? - Бледность Елены сменилась нервным багровым румянцем. - Нет, я по магазинам… точно, я почти все утро ходила по магазинам! Гуляла!
        - А в квартиру брата Кораблевой, значит, не заглядывали?
        Пальцы Лариковой сжались в кулаки. Она сделала глубокий вдох и ответила мрачно, решительно и твердо:
        - Нет. Я даже понятия не имела, где эта квартира находится. Я там никогда не была. Вы не можете, вы не имеете права меня обвинять! - Она все-таки не выдержала и сорвалась на крик.
        - Я не обвиняю. Я рассматриваю одну из версий. И если вы действительно сумеете подтвердить свое алиби…
        - Ничего я не должна подтверждать! Сережа! - неожиданно вспомнила она о муже и повернулась к нему: - Сережа, скажи ему! Скажи, что он не имеет права так со мной говорить!
        - Мне наплевать, как с тобой разговаривают. - Сергей говорил тихо, явно сдерживая себя. - Меня сейчас волнует только одно: где Игорь?
        Словно в ответ на этот вопрос, у него в кармане зазвонил сотовый. Лариков выхватил телефон, взглянул на экран и побледнел.
        - Это она… Таня. Не может быть.
        - Сухарев, наверное, - предположила я. - Телефон Кораблевой он забрал.
        - Но… зачем? - Сергей растерянно смотрел на мерцающий экран мобильника. - Зачем ему мне звонить?
        - Ты ответь, - посоветовал Гошка. - Только мобильник к уху не прижимай, чтобы и нам слышно было.
        - Ответь, - шепотом повторила Елена. Резким движением она вместе со стулом передвинулась поближе к мужу и нервно ухватила его за полу пиджака, около кармана.
        - А? Да, конечно. - Лариков дрожащим пальцем нажал на кнопку и неуверенно сказал: - Алё? Слушаю.
        - Правильно делаешь, - пророкотала трубка густым басом. - Слушай и запоминай. Твой мальчишка у меня.
        Не могу сказать, как на это отреагировали остальные, - не смотрела. Но сама я ахнула и вскочила.
        - Игорь! - испуганно вскрикнул Сергей. - Что с ним?
        - Пока с ним все в порядке, а вот что будет завтра, зависит от тебя. Слушай внимательно и не мешай мне. Приготовь миллион долларов и сиди дома. Завтра в пять утра я перезвоню и скажу, куда доставить деньги. Все понял?
        - Но я столько… я не успею!
        - Завтра к пяти. Я знаю, сколько ты можешь достать и за какое время. И еще, рядом с тобой никого не должно быть. Ни ментов, ни сыщиков, ни друзей, ни знакомых, никого!
        - Я! - неожиданно заверещала Елена и, отпустив карман Сергея, вцепилась в его рукав. - Я с тобой!
        - Кто это у тебя голосит? - опешил голос. - Что за баба?
        - Же… жена.
        - А, мамашка, значит. Ну ладно, ее можешь взять. Но больше никого. Гони всех, иначе получишь пацана по частям. Все.
        Некоторое время мы молча слушали короткие гудки. Потом Сергей выдохнул:
        - Но как же…
        Он судорожно нажимал на кнопки, вызывая номер телефона Татьяны. Ошибся, выругался, снова ошибся и, наконец, замер, по-прежнему держа трубку так, чтобы нам всем было слышно.
        - Абонент находится вне зоны, - бесстрастно сообщил женский голос.
        - Это был не Сухарев, - констатировал Гошка.
        - Но как? - Я все еще стояла, вцепившись руками в спинку стула.
        Сергей наконец выключил телефон и убрал его в карман. Тихо повторил, глядя в окно:
        - Миллион долларов.
        - Это невозможно! - Нина незаметно проскользнула в кабинет. - Найти такие деньги - просто нереально!
        - Нереально? - Сергей повернул голову и почему-то посмотрел на меня. - Похитители осведомлены лучше вас. Миллион - это максимум, который я могу получить под свой бизнес в такой срок.
        Я поежилась под его непривычно жестким взглядом. Рыхлый, почти жалкий Лариков в одно мгновение подтянулся и даже ростом выше стал. Оказывается, Елена говорила правду, Сергей может быть совсем другим: деловым и решительным.
        - Можно поторговаться, - тихо заметил шеф. - Потянуть время, попробовать найти мальчика. Есть специалисты по переговорам…
        - Минуточку! - Сергей решительно поднял руку. - Вы все слышали, рядом не должно быть никого! Ни ментов, ни вас, ни специалистов по переговорам.
        - Можно действовать очень осторожно.
        - Вы можете мне гарантировать, что найдете Игоря до завтрашнего утра? Можете гарантировать его безопасность?
        После секундной паузы Баринов молча покачал головой.
        - Значит, никого рядом не будет. Я не могу рисковать сыном.
        - А я? - высунулась Елена. - Мне они разрешили!
        - Они разрешили матери Игоря, а не тебе, - отмахнулся Сергей. - Ты здесь ни при чем.
        - Лучше объясните нам, госпожа Ларикова, каким образом телефон покойной Кораблевой оказался в руках похитителей? - сурово осведомился шеф.
        Елена молчала. Выглядела она так, словно решала, не упасть ли еще раз в обморок. Но покосилась на Гошку и сознания не потеряла. Понятно - волосы у нее до сих пор были влажными.
        - Чей телефон нашли за батареей? - Александр Сергеевич предложил другую формулировку.
        Елена закусила губу.
        - Сколько телефонов было у Кораблевой?
        Елена приняла решение. Глядя Баринову в глаза, она ответила четко и твердо:
        - Я ничего не знаю.
        Гошка отодвинул ее в сторону, подошел к Лaрикову.
        - Серега, ты пойми, о безопасности сейчас говорить смысла нет. - Вид у напарника был такой, словно у него внезапно разболелись зубы. - Какие к черту гарантии, когда мы имеем дело с убийцей! Надо попробовать найти мальчишку.
        - Я не могу рисковать сыном, - повторил Лариков. Одернул пиджак и посмотрел на часы. - Мне пора.
        - Куда вы сейчас? - спросила я.
        - Разве непонятно? Доставать деньги.
        - Но как же вы? Ведь миллион же… откуда?
        - В долг возьму, - одними губами улыбнулся Сергей.
        - Кто же так много даст?
        - Есть люди. Под залог бизнеса дадут.
        В это мгновение я бросила случайный взгляд на Елену. Щеки ее уже были нормального цвета, и вообще, она сумела взять себя в руки и выглядела сейчас почти спокойной. Мне даже показалось, что на ее красивом лице на мгновение мелькнула торжествующая улыбка. Надо же быть такой злыдней! И чему радуется?
        - Может, мне с тобой? - серьезно предложил Гоша. - Только пока деньги найдешь, вроде как для охраны. Мало ли что.
        - Если «мало ли что» случится, ты только помешаешь, - покачал головой Сергей. - Это люди серьезные, они сюрпризов не любят. И чужаков тоже.
        - Тем более частных сыщиков с ментовским прошлым, - понимающе кивнул Гоша. - Давай я тебя хоть до дому подброшу. Ты же без машины, не забыл?
        - Не надо. Извини, Гоша, спасибо, но не надо.
        - Один совет. - Шеф остановил уже повернувшегося к дверям Сергея. - Требуйте разговора с сыном. Не отдавайте деньги, пока не получите подтверждения, что с ребенком все в порядке.
        - Понял. Буду настаивать.
        - Настаивать-то он будет, - вздохнул Гоша, когда дверь за Лариковым закрылась. - Да только кто ж его послушает. Киднеппинг по-русски! Задергаются из-за какого-нибудь пустяка, да свернут мальчишке шею.
        - Извините, где у вас туалет? - напомнила вдруг о себе Елена.
        - На выходе. - Ниночка встала. - Пойдемте, я вас провожу.
        Шеф дождался, пока они выйдут из кабинета, откинулся на спинку кресла и хлопнул ладонями по столу:
        - Итак, наши дальнейшие действия. Гоша, ты сейчас едешь…
        - Сан Сергеич! - перебила я. - Сергей же сказал, чтобы мы ничего не делали! В смысле держались подальше!
        Баринов склонил голову набок, печально посмотрел на меня и перевел взгляд на Гошу. Тот виновато развел руками.
        - Еще имеется у нас некоторая негибкость и прямолинейность. Пока не изжили. Боремся.
        - А что? - растерялась я. - Что не так? Это же не я, это клиент сказал. Лариков.
        - Видишь ли, Рита, - мягко заговорил шеф, - нарушать запрет Сергея Аркадьевича мы не собираемся. Но это не означает, что мы устраняемся совсем. Мальчик похищен, и мы должны сделать все возможное, чтобы он благополучно вернулся домой. Естественно, при этом строго выполняя указания господина Ларикова. Поняла?
        Я неуверенно кивнула. Как можно вести оперативную работу, выполняя строгий запрет на ее исполнение?
        - Не поняла. - Гоша похлопал меня по плечу. - Ничего страшного. Постепенно поймет. А пока она поверила вам на слово.
        - Этого достаточно, - закрыл прения шеф. - Гоша, ты сейчас едешь в управление. Там докладываешь, что сын Ларикова в руках убийцы Кораблевой. Разберешься с телефонами. Согласуешь план действий.
        - Это с Сухаревым? - нейтрально уточнил Гоша, глядя куда-то в стену, поверх моей головы.
        - Кхгм. - Баринов кашлянул и почесал щеку. - Лучше я сам съезжу в управление. А ты отвези Ларикову домой, да поговори с ней по дороге.
        - После вас? - деликатно удивился Гошка.
        - А что - после меня? - сварливо отозвался шеф. - Врет она, это ясно. Я давил, ты попробуй посочувствовать. Произведи на нее впечатление. Что мне, учить тебя, что ли?
        - Учить не надо. Но я не в ее вкусе, - предупредил Гошка. - Таким дамочкам бизнесмены нравятся.
        - А ты постарайся, включи обаяние.
        - И могучий интеллект тоже, - не утерпев, подсказала я.
        - Угу, как же без него, без интеллекту. Ладно, попробую.
        - Теперь ты, Рита. Останешься с Ниной, просмотришь все, что она выудила из телефона, еще раз проверите… - Он замолчал и вопросительно уставился на вернувшуюся в кабинет Елену. - Да?
        - Извините, пожалуйста, - очень вежливо (может ведь, когда захочет!) ответила она, - но я хотела попросить Риту. - Ларикова мило улыбнулась мне. - Вас не затруднит отвезти меня домой?
        - А-а… - не слишком внятно отреагировала я. Посмотрела на Гошу - он ухмыльнулся, перевела взгляд на Баринова и полюбовалась тем, как элегантно и вместе с тем равнодушно шеф пожимает плечами. - Да, конечно, я вас отвезу.
        Как только мы вышли из офиса, Елена уверенно взяла меня под руку:
        - Вы прекрасно понимаете, Рита, что добраться до дому я прекрасно могу сама. Мне нужно с вами поговорить.
        - Хорошо, - осторожно согласилась я. - Давайте поговорим.
        - Почему так неуверенно? - Лариковой явно не понравилась моя интонация.
        - Я немного удивлена. Понимаете, - я позволила себе легкий смешок, - привыкла, что в таких ситуациях женщины предпочитают обращаться к Гоше. Он у нас штатный дамский угодник. Можно сказать, Казанова.
        - Ваш Гоша, - пренебрежительно отмахнулась Елена. - Какой из него Казанова! И я не в его вкусе. Ему нужен такой стиль - романтический наив, знаете? Рюшечки, коса, голубые глазки и ресничками хлоп-хлоп. Я, конечно, тоже могу натянуть платье с оборочками, прицепить шиньон и глазками похлопать. Но нет ни настроения, ни времени. Да и знакомство у нас вышло неудачное.
        - Я и Гоша с вами одновременно познакомились, - с язвительной усмешкой, которую просто не сумела сдержать, напомнила я.
        Елена не обиделась, только криво улыбнулась:
        - Вы мне хоть руки не выкручивали.
        - Ну что ж… - Я открыла наш «москвич» и села за руль. Дотянулась до правой дверцы, распахнула ее. - Садитесь. Я вас слушаю.
        Ларикова изящно скользнула в машину и захлопнула дверцу. Я включила мотор и довольно резким рывком тронулась с места. Нехорошо. Я прекрасно умею трогаться, мягко и плавно, но только когда спокойна. А когда нервничаю… нехорошо. Как это Гоша сформулировал: «Нервы в нашей работе - это признак непрофессионализма». Надо сосредоточиться, сделать несколько глубоких вдохов и перестать вести себя непрофессионально.
        Минуты две я приводила в порядок нервную систему. Потом обратила внимание, что Елена, которая только что выражала желание поговорить со мной, молчит. Сидит сгорбившись, опустив голову и, похоже, вовсе не собирается начинать разговор.
        - Что вы хотели сказать? - спросила я еще через полминуты.
        - А? - вздрогнула она. - Что?
        - Вы просили отвезти вас домой, потому что хотели по дороге поговорить со мной, - напомнила я. - Имеет смысл начать.
        - Думаете, это так просто? Я не знаю, как лучше объяснить… Вы, наверное, считаете, что у меня совсем сердца нет?
        - Ничего подобного, - немного покривила душой я.
        - Считаете. - Ларикова сделала странный жест: не то снова отмахнулась, не то просто полюбовалась своим маникюром. - Но вы же не представляете, что мне пришлось вынести. Сергей… вы его видели. Сами понимаете, насколько легко мне было жить с таким человеком.
        - Он не производит впечатления монстра, - возразила я. - И вас не силой за него замуж выдавали. Значит, два года назад у вас были к нему какие-то чувства?
        - Какие чувства, о чем вы? - Она снова оценила маникюр, теперь уже на обеих руках. - Просто надо девушке как-то в жизни устраиваться. Тогда Сергей показался мне не худшим вариантом. Но потом… постоянные придирки, требования какие-то нелепые, скупость невероятная! «Я тебе только вчера десять тысяч дал, а сегодня тебе снова деньги нужны?» - прогнусавила Елена. Получилось гадко и совсем не похоже на Сергея. - Отчет требовал за каждую копейку!
        Она уставилась на меня, явно ожидая сочувствия. Я неопределенно качнула головой - ни «да», ни «нет», но что-то вроде «я вас понимаю». Елене хватило и этого слабого знака солидарности.
        - Ладно бы только деньги! Но тут еще его жуткая мамаша с ее постоянными причитаниями по покойному мужу! Когда мы поженились, ее чуть кондрашка не хватила. Я думала, со временем привыкнет, успокоится. Ничего подобного. Мебель я в квартире переставила - истерика! Ах, ее муженек эту мебель покупал и расстановкой руководил! Занавески новые повесила - истерика! Старые занавески он, оказывается, лично выбирал! Мы отдыхать на Кипр поехали - истерика. Муж ее всегда в Кисловодск возил! Представляете, сорок лет женаты - и каждый год в Кисловодск! Это же сдохнуть можно!
        Я кивнула более уверенно. Сорок лет отдыхать в Кисловодске - это не каждому по силам. Сама я там, правда, не была… нет, все равно сорок лет подряд - это перебор.
        - Но мамаша хоть живет отдельно, а от Игоря куда денешься? Вы не представляете, это не ребенок, это просто маленький гаденыш! Личико ангельское, весь такой трогательный, такой милый… это ведь из-за него у нас с Сергеем ничего не получилось. Мамаша что, с мамашей я бы справилась. Но Игорь… это безнадега полная! Я, честно, хотела с ним подружиться, зачем мне домашняя война? Но он - чудовище, настоящее чудовище. Гадил мне как мог и где только мог! Подглядывал, подслушивал и бесконечно врал! А Сергей, когда я прошлым летом предложила Игоря на одну смену определить в лагерь отдыха, на две недели всего, пока мы на Кипре будем, так взвился! Я ему говорю, что мальчишке пора к порядку приучаться, а он разорался так, словно я Игоря в концлагерь хочу отправить. В результате мы полетели на Кипр втроем. Представляете, какой у нас был отдых?
        - У вас, конечно, есть основания не любить пасынка, - осторожно заметила я. - Но высказывать эти чувства сейчас несколько… неуместно.
        - Да уж, неуместно! А меня черт знает в чем подозревать уместно? Ясно же, что Таня погибла по собственной глупости! Она ведь дура была дремучая…
        - Лена! - Я была по-настоящему шокирована. - Нельзя же так о покойнице!
        - Да бросьте вы! Вот еще, напридумывали правил: то нельзя, это нельзя! На кладбище похоронные речи послушать - так только чистых ангелов в землю закапывают. Куда же тогда мерзавцы деваются? Вон их сколько вокруг, они что, не умирают? Лицемерие это, и ничего больше. А я правду говорю. Таня, наверное, своему братцу-алкашу про Игоря проболталась, вот он ее и убил! Убил и Игоря забрал! Спрятал где-нибудь в подвале и теперь сам хочет деньги получить.
        - Положим, сейчас он под арестом, выкуп за мальчика получить ему будет трудно. И телефон у него какой-то другой нашли, не тот, по которому похитители звонили, - указала я Елене на явные нестыковки.
        - Дружки помогают, - быстро ответила она. - Эти алкаши, как только халявной выпивкой потянет, сразу такие шустрые становятся, не узнать! А тут такие деньжищи! До смерти упиться можно.
        - Это да, - вынуждена была согласиться я. - Но давайте не будем зацикливаться на брате Кораблевой. Есть у вас еще какие-нибудь предположения? Кому еще Кораблева могла рассказать о ваших планах? Может, у нее подруга есть или любовник, о котором вам известно? А вы сами? Никому не упоминали, что рассчитываете скоро разбогатеть?
        - А вы зачем спрашиваете? - Она бросила на меня неожиданно острый, внимательный взгляд. - Хотите попробовать сами Игоря найти?
        - Нет-нет, что вы! Мы и права такого не имеем, без поручения клиента! Это просто так… - Я запнулась, не зная, как обосновать действия, сути которых сама не понимала. Ага, придумала! - Профессиональная привычка. И потом, вдруг Сергей захочет узнать, кто сына похищал, куда деньги ушли? А мы, не теряя времени, уже начали собирать информацию. Работа на будущее.
        - Ну, если только на будущее. Нет, я никому ничего не говорила, даже не упоминала. А Таня… не знаю. Не так уж мы с ней были близки. Сошлись, чтобы деньжат срубить, за жизнь и не разговаривали никогда. Звонили ей часто, но в основном клиенты. Про подруг я ни разу не слышала. Да и зачем они? Подруги нужны, когда жизнь состоялась, чтобы было перед кем похвастаться. А пока ты в поиске, они только мешают. Насчет мужика точно не скажу. Вроде был какой-то. Она мне, правда, про него ничего не говорила, да и вообще никому не рассказывала. Прятала, как могла, но сплетни все равно ходили.
        - А зачем прятать? - удивилась я. - От кого? Она что, замуж за него собиралась и боялась, что отобьют?
        - Прямо, замуж! Он не солидный человек, а инженер какой-то, да и женатик, кажется. Нет, замуж Таня за него не собиралась, не тот вариант. Она с ним встречалась не для дела, а для тела. А может, Таня его и позвала, чтобы Игоря в квартиру втащить? Ну конечно, поэтому она меня и отправила домой!
        - А вы сами этого человека видели?
        - Нет. Я же говорю, только сплетни! Вы себе не представляете, как девчонки на мойке любят языки почесать. А сама я его не видела. И фамилию не знаю, и адрес, даже не спрашивайте. И вообще, что у нас разговор свернул куда-то… я о другом хотела вас спросить.
        После этого заявления, сделанного немного раздраженным тоном, она снова замолчала, глядя строго перед собой. Я полюбовалась ее безупречным профилем, потом мягко намекнула:
        - Я вас слушаю очень внимательно. Спрашивайте.
        Елена повернула голову:
        - Я не знаю, как объяснить.
        - А вы без объяснений, - предложила я. - Просто скажите, в чем дело.
        - Хорошо, попробую. - Елена сделала глубокий вдох и выдала: - Скажите, я могу вас нанять лично для себя?
        - В каком смысле? - растерялась я.
        - В самом прямом. Могу я вас нанять, чтобы лично вы работали лично на меня?
        - Хм… - Не слишком вразумительный ответ, правда? Что поделаешь, ничего лучше я в этот момент предложить не могла.
        - Да-да, я понимаю, - вскинула голову Елена, - вы сомневаетесь в моей платежеспособности. Успокойтесь, деньги у меня есть. Не миллионы, но на оплату ваших услуг хватит.
        - Хм, - повторила я. - Меня смущает не финансовая сторона. Вы не забыли, что мы уже работаем на вашего супруга?
        - Это фирма ваша работает. А вы лично?
        - И я лично тоже. Как сотрудник фирмы и младший партнер. Может возникнуть конфликт интересов.
        Елена на мгновение задумалась, потом резко взмахнула рукой:
        - Ерунда! Какой там конфликт? Сергей вас нанимал, чтобы Игоря найти, так ведь? И только что сам от ваших услуг отказался. Значит, вы ему вообще ничем не обязаны. А мне нужен дельный человек, который поможет, защитит, совет даст, наконец! Вы же видите, в какой куче дерьма я оказалась. Вся эта история с Игорем - это ладно, тут я выгребусь. Но еще и Таню убили… А что, если менты ко мне привяжутся? Не умею я с ними разговаривать.
        - А по-моему, у вас это неплохо получается. Но если сомневаетесь, лучше взять адвоката.
        - Не знаю я их, - поджала губы Елена. - И не доверяю. Эта публика такая - только деньги грести горазды. Я бы лучше с вами.
        - Извините. Но в нашей фирме не принято подхалтуривать на стороне. Вы можете обратиться к Александру Сергеевичу. Но я не очень понимаю, какую услугу вы хотите получить от нас. Вы просите помощи? Объясните, в чем она должна заключаться. Защиты? Ради бога, но скажи - те: от кого? Совета? Пожалуйста, хоть сейчас и даже бесплатно. Но в чем проблема?
        - Какие все умные, это что-то, - тоскливо протянула Елена. - Ладно, я поняла. Поехали домой.
        Счастливая, она все поняла. А вот я осталась в недоумении.
        До дома Лариковых мы доехали в молчании, которое трудно было назвать дружеским. Впрочем, и враждебным оно не было. Просто ехали в машине два малознакомых человека и думали, каждый о своем. Когда я остановилась во дворе, Елена, все так же молча, кивнула мне и открыла дверцу. Я смотрела, как она идет к подъезду, и чувствовала… нет, я не могу объяснить, что именно я чувствовала. Что все идет неправильно? Так в этой нелепой истории с самого начала ничего правильно не шло. Что я не выполнила поставленную шефом задачу? Но в чем конкретно была эта задача? Заставить Елену разговориться? Точнее, проговориться? Но о чем? И почему-то именно сейчас, когда я смотрела на удаляющуюся от меня безупречно прямую спину, я поняла, что Елена и половины правды нам не рассказала. И что я не могу, не имею права позволить ей сейчас уйти!
        Я выскочила из машины и побежала к подъезду. Ларикова уже открывала массивную железную дверь, когда я окликнула ее:
        - Подождите, Лена! Я подумала, давайте все-таки обсудим!
        - Что обсудим? - настороженно уточнила она.
        - Ваше предложение. Ваше положение. Да все обсудим! Давайте начнем разговор сначала!
        - Сначала… - Она явно колебалась. - А смысл? Вы не хотите на меня работать.
        - Возможно, я погорячилась. Но вы даже не объяснили, в чем заключается работа. Помощь, совет, защита - согласитесь, что это все немного неопределенно. Давайте поднимемся к вам и еще раз спокойно поговорим.
        - Н-ну… ну хорошо.
        Итак, я снова оказалась в квартире Париковых, в той же самой гостиной, в том же самом кресле. Елена, повторяя мизансцену, устроилась на диване.
        - Почему вы передумали? - спросила она.
        - Потому что не понимаю вашей роли во всех последних событиях, - честно ответила я.
        - Надеюсь, вы, в отличие от вашего Баринова, не подозреваете, что это я задушила Татьяну? Господи, как только ему в голову могла прийти такая нелепость!
        - Это не нелепость, это очень логичный вывод. Что вы собирались делать после похищения? Извините, но ваша версия - Кораблева уезжает в Москву, а вы, рассчитывая на глупость мужа и некомпетентность милиции, остаетесь здесь, - это действительно нелепость.
        - А у него версия логичная? - Елена хотела спросить легко и иронично, но получилось у нее напряженно и зло. - И в чем ее логика? По какой такой логике мне нужно убивать Таню?
        - Александр Сергеевич объяснил вам - деньги и безопасность. Старая история: дележка добычи приводит к внутренним разборкам. Бывает, что и со смертельным исходом.
        - Вы так говорите, как будто мы с Таней какие-то международные преступники, - дернула плечиком Елена. - Мы приличные интеллигентные женщины, мы просто хотели заработать немного денег.
        - Заработать? - прищурилась я.
        - Ой, ну что вы к словам цепляетесь? Хорошо, мы собирались ограбить Сергея, но и только! Ни о каких смертельных случаях у нас речь не шла!
        - В этом я не сомневаюсь. Но смотрите, как все в результате получается. Кораблева увозит доверенного ее заботам мальчика в квартиру брата. Там она должна была ждать, пока Сергей не заплатит выкуп, а потом вернуть мальчика. Простенько и мило.
        - Именно так. - Елена смотрела на меня с вызовом. - А зачем усложнять? Простые схемы всегда лучше срабатывают.
        - Согласна. Но в нашем случае схема усложнилась. И сейчас похищение Игоря самым тесным образом связано с убийством. Кто-то убил Кораблеву, кто-то требует выкуп за Игоря… Кто?
        - Танин брат с дружками, - ни на секунду не задумалась она. - Наверняка Таня ему проболталась, и он решил сам денежки подгрести. А Таню, чтобы не мешала, убил. Чем вам такая логика не нравится?
        - У алкоголиков фантазия небогатая, - покачала головой я. - И запросы простые. Пятнадцать - двадцать тысяч рублей - это максимум, до которого они могли бы додуматься. Особо продвинутый алкаш, может, запросил бы пятьдесят. Миллион долларов - такой суммы ни сам Кораблев, ни его приятели просто не представляют. И потом, вы всерьез готовы считать главным действующим лицом Валерия Кораблева? Вы его видели - разве он произвел на вас впечатление человека умного и решительного? А если принять вашу версию, Кораблев, узнав о похищении Игоря, должен был немедленно составить план действий, найти сообщников, перехватить мальчика, убить сестру… кстати, убивать сестру для него прямой выгоды нет.
        - А для меня, значит, есть?! - Ларикова очень старалась сдерживаться, но получалось у нее плохо.
        - Для вас есть, - спокойно согласилась я. - Как только Игорь исчез из квартиры, где его прятал Сергей, вы перестали нуждаться в помощи Кораблевой. А после получения выкупа она бы уже представляла для вас прямую угрозу.
        - Как и я для нее.
        - Как и вы для нее. В таких ситуациях выигрывает тот, кто действует первым. А в качестве выигрыша получает безопасность и деньги.
        - Вы… - Елена закашлялась, прижала к горлу ладонь и попробовала еще раз: - Вы правда считаете, что это я убила Таню?
        - А вы ее убили?
        - Нет! Нет! Никогда! Мне даже в голову ничего такого… Я клянусь! - Она беспомощно огляделась по сторонам. - Господи, мамой клянусь, здоровьем… я не знаю, чем еще? Я не убивала Таню, я даже в квартиру эту не поднималась, зачем? Я не знаю, кто ее убил, понятия не имею!
        Опа! Вот она, золотая рыбка! «Я даже в квартиру эту не поднималась, зачем?»! Почему она сказала именно так? Логичнее было бы: «я там никогда не была», «я вообще не знала, куда Таня увезла Игоря» или что-то подобное. А тут - «в квартиру не поднималась, зачем?». То есть была рядом, но не стала подниматься? А где была, во дворе? Но Ларикова совсем недавно утверждала, что не имела понятия, куда Татьяна поехала. Куда поехала - не знает, но в квартиру не поднималась? Эта случайная оговорка и есть та самая ниточка, которая поможет нам все распутать.
        Баринов предположил, что Елена приехала вместе с Кораблевой во двор на улице Чайковского. Пока Кораблева выставляла брата из дома, Елена могла завести мотор и уехать вместе со спящим Игорем. А кто тогда убил Кораблеву? Сообщник? Если Кораблеву убил сообщник, то все окончательно выстраивается. Елена могла и не знать об этом, и тогда понятно, почему она так естественно испугалась в квартире Кораблева.
        Да, это ниточка. Точнее, не ниточка пока, а тонкий волосок, самый кончик! И тянуть за него нужно очень осторожно! Гошку бы сюда, вдвоем намного легче такие беседы вести. Грубо давить на Ларикову сейчас нельзя, она может испугаться и наделать глупостей. Свяжется, например, с тем самым сообщником и прикажет ему избавиться от мальчика. Нет, от меня сейчас требуется сочувственное понимание и мягкое убеждение. Скорбно поджав губы, я покачала головой:
        - Я очень хочу верить вам, Лена. И надеюсь, что вы действительно говорите правду. Но тогда остается вопрос: где Игорь?
        - Игорь, - горько всхлипнула она. - Да если бы я знала, что влипну из-за этого гаденыша в такую историю, близко бы к нему не подошла! А теперь… что мне теперь делать?
        - Надо думать, как спасти мальчика, - мягко намекнула я. - Расследовать убийство Кораблевой нас никто не нанимал. Главное сейчас, чтобы Игорь вернулся домой целым и невредимым. Самое главное. Именно от этого будет зависеть все остальное.
        Я замолчала и многозначительно уставилась на Ларикову.
        Елена вздрогнула и на мгновение закрыла лицо ладонями. Потом с силой потерла щеки и вымученно улыбнулась:
        - Устала. И пить хочу. А вы?
        - Я тоже, - с готовностью кивнула я.
        Напряжение, сгустившееся в комнате, резко ослабело.
        - Чай или кофе? - любезно предложила она.
        - Не затрудняйтесь, - благовоспитанно попросила я. - Что вы будете, то и я.
        - Тогда кофе, - решила Елена и скрылась на кухне.
        Ф-фу, наконец-то я получила некоторую свободу действий! Я бесшумно поднялась с кресла и подошла к напольной вазе с искусственными подсолнухами, украшающей угол комнаты. Не знаю, кого благодарить за этот дизайнерский изыск, саму Елену, Сергея или покойного супруга Екатерины Алексеевны, но для моих целей этот шикарный букет подходит просто идеально. Я прикрепила микрофон, замаскировала его широким желтым лепестком и сделала два шага назад. Как я и говорила - идеально. Все, что будет говориться в квартире, я теперь и услышу, и на пленку запишу. Еще один микрофон я прицепила к знакомой сумочке, на случай если мадам Ларикова выйдет из дому.
        Я вернула сумочку на столик и тут же снова взяла в руки. В прошлый раз в сумочке лежали водительские права. И если я хочу за Еленой присмотреть, то надо бы облегчить себе будущие труды. На то, чтобы достать права и посмотреть, какая именно машина находится во владении Лариковой Елены Константиновны, у меня ушло не больше десяти секунд. Еще десять секунд на то, чтобы достать сотовый и сделать короткий звонок Нине. Всего пять слов: «позвони мне через пять минут». Выполнив все это, я успела вернуться в кресло, комфортно устроиться в нем и даже сделать несколько пометок в записной книжке, прежде чем в комнату вернулась хозяйка.
        Елена, радушно улыбаясь, внесла серебряный поднос, на котором стояли две кофейные чашечки, сахарница и пластиковая упаковочка с порцией сливок. Решительно опустила поднос мне на колени и быстро сняла одну чашку, ту, что стояла справа от сахарницы. Объяснила простодушно:
        - Я себе сахар уже положила. А вам не знаю сколько, кладите сами. И сливки, если хотите. Я-то пью черный.
        Не могу сказать, что меня обрадовала такая забота. Елена клянется, что никого не убивала, и я ей почти верю, но неприятно, что тяжелый поднос стесняет движения. Конечно, в случае необходимости я его просто сброшу на пол, не побоюсь ковер испортить, но пару секунд на этом движении непременно потеряю.
        Я подняла чашку за изящную ручку и притворилась, что сделала глоток. Пить кофе я не собиралась - ни хозяйка, ни способ приготовления доверия у меня не вызывали. Елена, я уверена, причастна к похищению Игоря, да и с убийством Кораблевой не все ясно. Кофе она на кухне одна готовила и чашечку свою сразу схватила, не дав мне возможности выбрать. Сахар она себе, видите ли, уже положила! А мне чего подсыпала?
        Вас интересует, почему я сразу от кофе не отказалась, если не собиралась его пить? А как бы я тогда, по-вашему, сумела микрофоны по местам распределить? Мне было нужно, чтобы Елена из комнаты вышла. И теперь я безмятежно нюхала кофе и ждала звонка, который даст мне повод удалиться.
        Ниночка не подвела. В тот момент, когда я, изображая неземное блаженство, в третий раз поднесла чашку к губам, у меня в сумочке заверещал телефон. Я охнула, засуетилась, выплеснула значительную часть кофе на поднос и достала телефон.
        - Слушаю!
        - Ты еще у Лариковой?
        - Да, - ответила я ей. Потом добавила, уже для Елены: - Что, прямо сейчас?
        - Хочешь красиво уйти? - засмеялась Нина. - Мадам вызывает настолько серьезные подозрения?
        - Да. Сию минуту выезжаю.
        - Это правильно. Кстати, имей в виду, мы снова в деле. Только что заезжал Лариков, он передумал. Решил, что с нашей подстраховкой вернуть ребенка живым и здоровым больше вероятности.
        - Хорошо.
        На душе у меня стало намного легче. До сих пор мысль, что мы, хоть и с самыми лучшими намерениями, нарушаем строгий и определенный запрет Сергея, меня немного нервировала. Я убрала телефон в сумочку и виновато улыбнулась:
        - Извините, Лена, работа. Начальство срочно вызывает.
        - Да-да, конечно. - Она забрала у меня поднос и, поколебавшись, спросила: - Но мы с вами договорились? Вы будете мне помогать?
        - Вы поклялись, что не убивали Кораблеву…
        - Да не убивала я, не убивала! Ну что мне теперь, землю есть, чтобы поверили? Не убивала, и представления не имею, кто это мог сделать!
        - Тогда считайте, что предварительного соглашения мы достигли. Я имею в виду, что если у милиции появятся к вам вопросы, то звоните. Ничего не обещаю, сами понимаете, но помочь постараюсь. Что касается похищения, тут вам только молиться. Если Игорь, целый и невредимый, вернется домой, ваше положение намного упростится. Одним словом, звоните. - Я протянула картонный прямоугольник визитки.
        Выйдя из подъезда, я оглядела двор. В документах на машину обозначена вишневая
«ауди». Где же она? А, вот, под деревом стоит! Номер совпадает, очень хорошо. Теперь пройти мимо, быстро наклониться, сунуть ладонь под крыло… «Маячок» крепко прилип к теплому металлу. Теперь, куда бы Ларикова ни поехала, я от нее не отстану. Я почти бегом вернулась к нашему «москвичу», прыгнула на сиденье и включила приемник. И сразу услышала раздраженный голос Елены:
        - Тебе хорошо говорить, про тебя никто не знает! А надо мной они кружат, как стервятники! Что? Нет, конечно, глупо было бы теперь… а я говорю, глупо! Как он, не просыпался? Откуда я знаю, может, и проголодался! А это ты хорошо придумал. Что? Нет, нет, не вздумай! Ох, просто не знаю. Я так не могу. Сейчас приеду, и мы все обсудим.
        Не зря я задержалась, отыскивая машину Елены, - жучок на ее «ауди» мне очень пригодится. Осталось только связаться с офисом, доложить о последних событиях. Я достала телефон:
        - Ниночка, Гоша рядом?
        - А где ж ему быть, - нервно ответила Нина. - Ты скоро вернешься? У нас новости есть.
        - Новости у меня и самой есть, - похвасталась я. - Судя по всему, Ларикова собирается ехать к мальчику.
        Нина ахнула и щелкнула рычажком громкой связи. Тут же меня оглушил Гошкин крик:
        - Ритка!
        - Тише. - Я отодвинула трубку от уха. - Что ты орешь?
        - Я? Ору? - удивился напарник, но голос понизил. - Наверное, это связь барахлит. Так что, ты расколола Ларикову?
        - Скорее, заставила нервничать. Напугала, нашпиговала микрофонами и ушла. А она сразу позвонила кому-то и сказала, что сейчас приедет. Что надо все обсудить. И я думаю, она собирается именно туда, где сейчас находится Игорь Лариков.
        Гошка проворчал что-то невнятное, не мне, а в сторону, и выслушал невнятное ответное ворчание. Потом спросил, не скрывая скепсиса:
        - И почему ты так думаешь? Мало ли с кем и что мадамка собирается обсуждать?
        - Перед этим Елена спрашивала у собеседника: «Как он, не просыпался?» Конечно, она могла беспокоиться о ручном хомячке, но я думаю, речь шла об Игоре.
        Гошка снова заворчал, и на этот раз я поняла, что он просит Нину узнать, кому звонила Ларикова. Потом напарник снова вернулся ко мне:
        - Мы тут тоже кое-что выяснили. Точнее, не мы, а Ниночка и компания.
        - Какая компания? - не поняла я.
        - Телефонная, какая же еще? Помнишь, Ларикова в туалет просилась? Так вот, Нина со своими телефонными дружками наладила прямую связь через Интернет, и знаешь, что выяснила? Аккурат в то время, когда Елена Прекрасная обосновалась в нашем санузле, зафиксирован звонок с ее сотового телефона.
        - И номер установили? - Я затаила дыхание.
        - Естесстно.
        Я очень не люблю, когда Гошка вот так коверкает слова, но на этот раз замечания делать не стала. Не хотела отвлекаться.
        - А владельца?
        - Опять же естесстно. Некий Вячеслав Иванович Перегудин, тренер по теннису, работает в спортивном клубе «Олимпик». Клуб дорогой, но для здоровья зело полезный. Кстати, именно этот клуб посещает Елена Ларикова.
        - Здорово! - выдохнула я. - А как нам узнать… Ой, подожди! Ларикова вышла! Ага, пошла к машине… открывает… садится…
        Не прерывая репортажа, я повернула ключ зажигания, и мотор мягко заурчал.
        - Ты ее не потеряешь? - встревожился Гоша. - Десятый час, скоро стемнеет.
        - Не, я ей «маячок» поставила. Мы выезжаем со двора и двигаемся… куда, интересно?
        - Ритка, а знаешь, ты была права. Вы едете к Игорю Ларикову. Нина сейчас выдернула номер телефона, с которым десять минут назад связывалась Елена. Она звонила Перегудину.
        - Значит, все сложилось. Слушай, но если это Перегудин звонит Сергею по телефону Татьяны, то убийца он?
        - Получается так. Поэтому, когда Ларикова приедет на место, ты держись в сторонке, не высовывайся. И доложись-ка, где сейчас проезжаешь?
        Я послушно доложилась и попросила разрешения убрать телефон. Все-таки у меня еще маловато опыта: вести машину и разговаривать по сотовому мне неудобно.
        - Ладно, - согласился напарник. - Только каждые десять минут отзванивайся, обозначай свое положение в пространстве. А я сейчас шефу сообщу и за тобой двину.
        Через десять минут я уже поняла, куда мы едем, - за город, в район дач. Гошка обрадовался и сообщил, что он от меня не отстанет. Я немного удивилась, но спрашивать ничего не стала. Может, Баринов уже возвращался в офис, когда Гошка ему позвонил. А может, он такси взял. Не важно, как Гоша доберется, главное, чтобы он не задерживался.
        Минут через тридцать Ларикова миновала небольшую березовую рощу и въехала в дачный поселок. Я сбавила скорость, а потом и вовсе остановилась. Подумала и отъехала немного назад, под прикрытие рощи. Всю дорогу я старалась держаться от Елены на почтительном расстоянии, и в городе, уверена, она не могла меня заметить. Но на пустой грунтовке, вдоль которой тянутся километры дачных заборов, продолжать преследование было слишком рискованно. Вот и пригодился «маячок», который я прилепила к машине Елены. Зеленый огонек медленно полз по экрану дисплея, а я следила за ним, готовая снова пуститься в погоню, если Ларикова проедет через поселок и двинется дальше. К счастью, Елена остановилась. Затихло урчание мотора ее «ауди», и раздался легкий хлопок - очевидно, Елена вышла из машины и закрыла дверцу. Непонятный шорох, шуршание и громкий, энергичный стук.
        - Слава! Открывай!
        - Лена?
        Мужской голос звучал глухо, очевидно доносился из-за двери.
        - А кто же еще? Ну?! Долго мне на крыльце торчать?
        - Сейчас, сейчас, - прогудел мужской голос. Слава. Очевидно, это и есть Вячеслав Иванович Перегудин.
        Что-то звякнуло, что-то заскрипело, стук каблуков по деревянному полу и мягкий шлепок - очевидно, Елена бросила сумочку на стул. На качестве звука это не сказалось.
        - Как он?
        - Ты уже спрашивала, - раздраженно ответил Слава. - Что ты так переживаешь за него?
        - Не будь идиотом! Это же наш золотой запас! Он в порядке?
        - Что ему сделается? Спит.
        Снова стук каблуков, скрип двери и тишина. Очевидно, Елена вышла на улицу, а сумочка с микрофоном осталась в помещении.
        Я достала сотовый телефон.
        - Гоша, я на месте. Дачный поселок «Жемчужина». Игорь здесь, на одном из участков. А я в березовой роще, рядом с поселком.
        - Новости есть?
        - Ларикова по-прежнему хочет получить выкуп за мальчика.
        - Упрямая дамочка.
        - Это точно. Да, судя по тому, что сообщника она называет Славой, мы не ошиблись. Очевидно, это Перегудин.
        - Прекрасно, - бодро отреагировал Гоша. - Позвони шефу, порадуй «наше все». И не дергайся, жди, мы скоро подъедем.
        Интересно, кто это «мы»? Гошка что, Ниночку с места сорвал? И откуда он знает, куда ехать? Я ведь ему никаких подробностей… или на нашей машине тоже «маячок» стоит?
        - А ты где сейчас?
        - Выезжаю на объездную дорогу.
        - Завод недостроенный у тебя справа? - уточнила я, вспомнив мрачные развалины, которые миновала десять минут назад.
        - Справа, - подтвердил Гоша.
        - Следующий ориентир - столб с указателем. А потом березовая роща. Я в ней.
        - Найду, не беспокойся. Сиди в машине, жди, слушай. Если Ларикова приехала к подельнику, значит, будет сейчас с ним разговаривать. У тебя магнитофон работает?
        - Ну знаешь! - обиделась я. - Ты еще спроси, не забыла ли я сегодня умыться.
        - А ты не забыла? - хохотнул он.
        Когда у моего напарника хорошее настроение, он становится просто невыносим. Но я не стала опускаться до пошлой перебранки, а просто прекратила разговор. И набрала номер Баринова.
        Александр Сергеевич моему звонку обрадовался. Выслушав доклад, он тоже приказал ждать
        Гошу. Еще шеф распорядился активных действий без приказа не начинать и постоянно держать его в курсе событий. И пообещал, что скоро подъедет, вместе с группой Сухарева. Я едва успела закончить разговор с начальством, как снова ожил микрофон.
        - Значит, она действительно убита? - Теперь в голосе мужчины слышалось не столько раздражение, сколько усталая покорность. - А я надеялся, что ты ошиблась.
        - По-твоему, я не в состоянии отличить живого человека от трупа?
        - Но кто это сделал? - продолжал допытываться Слава. - Зачем?
        - Откуда я знаю? Кто, зачем, почему? Не я. И надеюсь, не ты.
        - С ума сошла? Я вообще ничего не знал, пока ты мне не позвонила! Лена, а кого подозревают?
        - Пока подозревают Таниного брата, но кто их знает? Главный сыщик, похоже, на меня нацелился, чем-то я ему не понравилась. Решил, что для меня было выгодно от Тани избавиться. Бред какой-то. Да я вообще покойников боюсь! И надо же было этой скотине все нам испортить! - Я не сразу поняла, что Елена уже говорит об убийце Кораблевой. - Так все было хорошо рассчитано! А теперь неизвестно, как повернется.
        - Так, может, бросим это дело? - неуверенно предложил Слава. - Вернем мальчишку по-тихому. А сами уедем.
        - С ума сошел? С чем мы уедем, с пустыми чемоданами? Нет, мне нужны деньги. Раз Сергей так любит своего сыночка, пусть раскошеливается! Ты ему второй раз звонил?
        - Да. Сказал все, как ты мне написала.
        - Хорошо. Сергей, наверное, перепугался до одури.
        - Ага. Верещал, что все сделает, только бы мы мальчишку не трогали.
        - Кому этот поганец нужен?
        Как это я раньше не заметила, насколько у Елены неприятный, визгливый голос? Или это микрофон искажает?
        - Значит, осталось забрать деньги так, чтобы Сергей ничего не понял. Кстати, Слава, когда будешь назначать место встречи, скажи, чтобы он взял жену.
        - Я ведь уже разрешил ему.
        - Сергей не хочет меня брать. Я, конечно, его обработаю, но и ты нажми. Теперь повторяем твою часть. Ты часа через два… нет, лучше через три, позвонишь еще раз, пугнешь. Следующий звонок сделаешь в пять… нет, лучше в полпятого. Прикажешь поехать в круглосуточный супермаркет. У нас недалеко от дома есть такой, «Двадцать пять часов» называется, туда пусть и едет. Я буду с ним, посмотрю, все ли чисто. Если что, дам тебе знать.
        - Позвонишь?
        - Нет, телеграмму пошлю! Конечно, позвоню, что ж еще? Если не сумею отойти, то, не вынимая телефон из кармана, вызову тебя.
        - А сможешь на ощупь?
        - Выставлю твой номер заранее. А кнопку вызова нажать я в состоянии и не глядя. Запомни, поступил от меня звонок, даже если я ничего не сказала, а сразу отключилась, значит, около нас крутятся подозрительные люди. Тогда немедленно звони Сергею и пугай его. Пригрози, что, если он не избавится от охраны, ты отрежешь Игорю палец. Или ухо.
        - Бр-р-р. Ты что, правда хочешь парнишку порезать?
        - С ума сошел? Пригрозить достаточно. Но говори позлее, чтобы Сергея по-настоящему проняло.
        - Перепугается до икоты, - заверил ее Вячеслав. - Только мне не нравится твоя идея в кармане на кнопки давить. Лучше я сам тебе позвоню. Если рядом будет тереться кто подозрительный, ты ответишь, скажешь мне, что я ошибся номером. А если все нормально, скажешь, что я не туда попал. Ключевое слово - «ошибка».
        После короткой паузы Елена согласилась:
        - Так действительно проще. Хорошо. Потом ты позвонишь еще раз и прикажешь Сергею ехать на вокзал и встать около расписания поездов. Пока мы будем там топтаться, я посмотрю, не появится ли кто из супермаркета. Если все будет чисто…
        - Да будет чисто, конечно! Твой Сергей лох по жизни, ему никогда тебя не переиграть!
        - Ему никогда меня не переиграть потому, что я все продумываю заранее и подстраховываюсь. Так что слушай и запоминай!
        - Да запомнил я все уже! Я же не идиот, мне не нужно сто раз одно и то же повторять. Если с вокзала от тебя не будет сигнала тревоги, то я звоню ему снова и назначаю встречу на выезде из города. Там, где начинается трасса на Москву, в строящейся часовне. Кстати, ты когда туда ездила?
        - Вчера. Там все, как я говорила, не сомневайся. Часовня в стороне от дороги, и работы сейчас не ведутся. Ты только не заблудись.
        - Сказал же тебе, я не идиот. - Голос Славы прозвучал обиженно. - Найду как-нибудь.
        - Ой, Славочка, ну ты как ребенок…
        Скрипнул отодвигаемый стул, и снова послышались шаги.
        - …Слова нельзя сказать, сразу надулся.
        Судя по всему, Елена поняла, что перегнула палку, и принялась срочно восстанавливать согласие.
        Интересно, скоро ли приедет Гошка? Темнеет уже, на небе первая звездочка появилась. Развернувшись на сиденье, я посмотрела через заднее стекло на дорогу. И увидела медленно приближающийся шикарный черный «форд»-внедорожник. Я равнодушно посмотрела на него - новый русский, приехавший на дачу, меня не интересовал. А Елена продолжала ворковать. Жаль, что прервался инструктаж сообщника, хотелось бы узнать остальные детали плана, но и того, что она успела наговорить, достаточно. Не уверена, что запись, которую я сейчас делала, может служить доказательством в суде, но для того, чтобы склонить Ларикову к добровольному сотрудничеству со следствием, она очень пригодится.

«Форд», двигаясь по следам, оставленным в пыли моим «москвичом», съехал с дороги и мягко остановился, едва не касаясь заднего бампера моей машины. Этого еще не хватало! Я схватилась за телефон:
        - Гоша, я отъеду в сторону. Тут какие-то уроды пристраиваются, а мне сейчас не до разборок.
        - Почему уроды? - удивился Гоша. - К тебе приехали очень славные ребята, можно сказать, группа поддержки!
        - А?
        Не самый мудрый ответ, согласна. Но Гошино остроумие часто ставит меня в тупик.
        Черная блестящая дверца распахнулась, на дорогу выпрыгнул Гоша. Ничего себе! Где он сподобился такое такси поймать?
        - Привет! - Напарник уже стоял около меня. - Хорошие новости есть? Много полезного наша красотка наболтала?
        - Достаточно. Сухареву и делать ничего не надо, только дать ей эту пленку прослушать. Игорь здесь, но я не поняла, где точно. Не в дачном домике, а где-то рядом. Елена выходила, чтобы на него посмотреть. Судя по их словам, он спит.
        - Пррэлэстно, - промурлыкал Гошка и, оглянувшись, махнул рукой: - Ну что ты застрял? Иди сюда!
        Ага, значит, эти апартаменты на колесах арендованы с шофером, очень хорошо. Впрочем, как только я увидела шофера, тут же переменила свое мнение. Ничего хорошего.
        Витю Кириллова я узнала, как только он замаячил в зеркале заднего вида, и настроение у меня сразу испортилось. У меня часто портится настроение, когда он рядом.
        - Здравствуй, Рита! Не возражаешь, если я присоединюсь к вашей вечеринке?
        - Разумеется, не возражаю. - Я немного подумала и сдержанно добавила: - Очень рада.
        - А по тебе не скажешь, - ляпнул бестактный Гоша.
        - Просто удивлена, - с достоинством парировала я. - Не ожидала Витю увидеть.
        - Я сам не ожидал, - примирительно сказал Кириллов. - Заглянул к вам случайно, а оказалось вовремя. Гошка ехать собирался, а я как раз на колесах.
        - Да-а, колеса крутые. - Я не поленилась, высунула голову из машины и посмотрела на «форд». - Опять краткосрочная аренда?
        - Она самая. - Витя коротко улыбнулся, глаза его блестели в полутьме.
        У меня перехватило дыхание, и прежде чем я смогла заговорить, пришлось откашляться.
        - Надо понимать, ты уже в курсе дела?
        - Ясно, что в курсе, - ворчливо ответил за Кириллова Гошка. - Давай, Витька, забирайся в машину. Проведем совещание. - Он сел на переднее пассажирское сиденье, оставив заднее Кириллову, и с недоумением прислушался к невнятному курлыканью. - Что это они?
        - Поссорились, теперь мирятся, - объяснила я.
        - Хорошее дело, - одобрил Гоша. - А главное, вовремя. Сможем спокойно поговорить. Вот, смотри, что у нас есть!
        На мои колени лег большой, сложенный гармошкой лист кальки. Не разворачивая его целиком, я заглянула наугад в середину и пожала плечами:
        - План какой-то. Ну и что?
        - Не какой-то, а план именно этого садового кооператива «Жемчужина», балда! - Напарник включил свет в салоне. - Ниночка выяснила, что за Перегудиным здесь числится участок номер двадцать три по улице Зеленой! И все данные по этому участку у тебя в руках!
        - Молодец Ниночка! - Я зашелестела калькой. - Вот она, Зеленая, вот дом двенадцать… Надо же, как у них участки ровно нарезаны, аккуратные такие прямоугольнички… Ага, вот и двадцать три. Это сам домик, это сарай, а это что, около забора?
        - Удобства, - объяснил Гоша. - Туалет типа «сортир». Не думаю, что мальчишку там поместили.
        - Тогда остается сарай. - Я ткнула пальцем в маленький квадратик напротив квадратика побольше, обозначающего собственно дачный домик.
        - Согласен. Витя, как думаешь? - Напарник оглянулся.
        Кириллов наклонился вперед так, что мои волосы коснулись его щеки. И не спрашивайте, что я почувствовала, все равно не отвечу! Но чертеж у меня на коленях потерял четкость и превратился в бессмысленный набор линий. Несколько секунд я тупо таращилась на кальку. Немного помогло то, что и Витька на мгновение замер, а потом закашлялся. Этот деланый кашель подбодрил меня и вернул в рабочее состояние.
        - Я бы тоже сказал сарай. Если, конечно, Перегудин к своему теремку пристроек не наделал.
        - Хм… - Гошка потянул из моих рук край кальки, нашел дату. - Девяносто пятый год прошлого тысячелетия? Да, планчик второй свежести, ничего не скажешь. Ладно, на месте сориентируемся.
        - Сан Сергеич велел, чтобы никаких активных действий без его команды! - вспомнила я.
        - А кто собирается действовать? - искренне удивился Гошка. - Это Сухарев со своими орлами пусть действует, а мы так, сходим погуляем немного. Как мышки: здесь пошуршим, там принюхаемся, сям прислушаемся… техническая разведка, и ничего больше.
        - Есть хочу! - Елена Ларикова заговорила так неожиданно и громко, что я вздрогнула. - И ехать пора. Славик, у тебя хоть корочка хлеба найдется, пожевать по дороге?
        - Не торопись, поешь нормально. - Голос Перегудина звучал гораздо тише и более расслабленно. - Успеешь своему Сергею голову заморочить. У меня борщ есть, сегодня утром сварил.
        - Бо-орщ…
        Елена так вкусно протянула это короткое слово, что у меня слюнки потекли. Я, конечно, подкрепилась в офисе бутербродами, но когда это было? Судя по тому, как громко сглотнул Гошка, он тоже не отказался бы от тарелочки горячего борща.
        - Хорошо бы они сейчас покушать сели, - тихо пробормотал Витя.
        - Составишь мне компанию? - уточнила Ларикова. Очевидно, Перегудин кивнул, потому что она весело скомандовала: - Наливай!
        Гошка ухмыльнулся и поднял вверх большой палец.
        В этот момент ожил мой сотовый - мелко задрожал в кармане. Я достала телефон, нажала на кнопку.
        - Ну?!
        Сердитый голос шефа я услышала раньше, чем успела сказать «алло».
        - Гоша с Витей здесь.
        - И что? Вы там чай пьете или делом занимаетесь?
        - Делом, Сан Сергеич, делом.
        Гоша отобрал у меня телефон:
        - С планом участка сверились, предполагаем, что заложник в сарае. По сведениям Риты, спит.
        - А охрана?
        - Какая охрана! Ларикова со своим хахалем сидят борщ хлебают. Из них охранники, как из меня китайский император.
        - Хорошо. Я еду вместе с группой Сухарева, ждите нас. Если нет опасности для жизни заложника, естественно. И пусть Рита докладывает каждые пять минут.
        - Будет исполнено.
        Баринов отключился. Я забрала телефон, посмотрела на поселок.
        - И что теперь?
        Спрашивала я, естественно, у Гоши, но ответил почему-то Кириллов:
        - Я думаю, мы можем в поселок въехать. Смотри, недалеко от участка Перегудина трансформаторная будка стоит. - Он еще сильнее наклонился вперед, дотянулся пальцем до плана и указал на заштрихованный квадрат в центре поселка. - А около нее полянка очень удобная, настоящая парковка.
        Полянка рядом с трансформаторной будкой действительно была очень удобной. Я остановилась около грязной кирпичной стены, открыла дверцу.
        - Пошли? Зеленая улица следующая, я правильно посчитала?
        - Правильно. - Гошка открыл бардачок и достал три переговорных устройства. - Разбирайте, ребята.
        - Отмычка у тебя с собой? - Витя ловко пристроил на место свой аппарат.
        Я последовала его примеру, а Гоша чуть задержался.
        - Всегда с собой, - проворчал он.
        - Эй, зачем нам отмычки? - встрепенулась я. - Сан Сергеич…
        - Не будь такой занудой, Ритка! - перебил меня напарник. - Я понимаю, тяжелое школьное прошлое, педагогические принципы давят и все такое, но меру-то знать надо! Я же говорю, пройдемся по участку, заглянем в сарайчик - проверим, как там пацан. А если мы его случайно с собой захватим, так где же здесь активные действия? - Он выбрался из машины и потянулся. - Витя?
        - Здесь я. - Кириллов бесшумно встал рядом. - Рита, остаешься в машине.
        - Это почему? - возмутилась я.
        Он невозмутимо продолжил:
        - Послушаешь эту парочку, нас подстрахуешь, с Сан Сергеичем будешь связь держать.
        - Но я…
        - Риточка, не надо спорить, - перебил меня Гоша. - Мы с Витькой аккуратненько, потихоньку осмотримся… а ты будешь контролировать процесс со стороны.
        - Но я…
        - Не надо спорить, - холодно повторил Витя. - Гоша, обычно на таких участках только внешние заборы глухие, а между соседями проволока натянута.
        - Колючая? - сердито спросила я.
        Кириллов посмотрел на меня так, что я на всякий случай спряталась за спину напарника.
        - Нет, простая, тонкая. Еще вопросы есть?
        Я молча помотала головой. Вопросы у меня были, но желание задавать их пропало.
        - Гоша, мы с тобой через тот участок двинем, видишь? По-моему, через него прямо на место выйдем.
        Гошка нырнул в машину, достал с сиденья план, сверился с ним.
        - Вы, как всегда, правы, коллега. А судя по тому, как забор перекосился, хозяева здесь лет пять не были. Участок, можно сказать, специально для нас приготовлен.
        - Если здесь все верно, - Кириллов тоже склонился над планом, - мы оставим дом в стороне, выйдем прямо к сараю. Забираем мальчишку и возвращаемся. Рита, ты…
        - Да помню я, помню! Я на шухере.
        - Именно на нем. - Витя поднял голову, коротко сверкнул улыбкой и кивнул Гоше:
        - Пошли.
        Прежде чем Гоша последовал за ним к щелястому забору, я успела схватить его за рукав:
        - А почему вдруг у нас Кириллов командиром стал?
        И услышала тихий голос Витьки в своем наушнике:
        - Потому что у меня в таких делах опыт больше. А ты что, ревнуешь?
        Нет, какой надо быть идиоткой, чтобы забыть про включенное переговорное устройство! Я только булькнула что-то невнятное и очень смущенное, а Гоша хихикнул:
        - Это она от зависти. Ей с нами хочется. - Он потрепал меня по голове и голосом доброго дядюшки сказал: - Так и быть. Можешь проводить меня до забора.
        Как будто мне его разрешение требовалось!
        Очевидно, земля здесь была необычайно плодородная - бурьян, по крайней мере, уродился знатный. Совсем не мелкие Гоша с Витей, сделав два шага, скрылись в нем с головой. Я попробовала проследить за ребятами, но ничего не увидела: они шли словно индейцы в лесу - ни один сорняк не покачнулся.
        Я вернулась к машине, послушала немного, как Ларикова с Перегудиным звякают ложками и чавкают. Интересно, это они прилично есть не умеют или просто техническая запись звук усиливает?
        В наушнике раздалось невнятное бормотание, и я встрепенулась:
        - Что?
        - Кроты, - шепотом ответил Гоша. - Понарыли ловушек. Сволочи.
        Еще несколько мгновений тишины, потом Витя шепнул:
        - Вот окошко. Пригнись, я посмотрю.
        - И почему всегда я? - сдавленным голосом пожаловался Гошка. - Почему всегда ты по моей башке в грязных башмаках топчешься?
        - Хочешь, я тебе шампунь на день рождения подарю? Ага, вон он, парень! Действительно спит. Надо же, пацан мелкий, а храпит так, что на улице слышно. Но через окошко я не пролезу, слишком маленькое.
        - Значит, хватит на этого малька любоваться! Слезай!
        - Береги уши… оп!
        Я не выдержала:
        - Ребята, вы правда нашли мальчика?
        Отозвался Гоша:
        - Если Ларикова не поставила похищение пасынков на поток, то здесь должен быть именно Игорь. Сейчас мы его достанем.
        Несколько секунд тишины, и снова голос Вити:
        - Замри. Это еще что такое?
        - Ты будешь смеяться, но это сигнализация, - добросовестно объяснил ему Гоша.
        - Какого черта они…
        В кармане снова завибрировал телефон.
        - Я тебя выгоню! - прошипел шеф. - Что происходит?
        - Все по плану. Ребята двигаются к дому, но там что-то непонятное. Гошка сказал, сигнализация.
        - Какая именно?
        - Ё-о-перный театр! - восхищенно пропел Гоша. - Это же надо, из простых консервных банок такую хрень соорудить! Осторожнее!
        Кириллов хрипло выругался.
        - А ты говорил - не будет колючки, - укорил его Гошка. - Перегудин-то, оказывается, на все руки мастер!
        - Ненавижу самодеятельность. Кулибин задрипанный.
        - Маргарита!
        Это уже был какой-то возмущенный свист.
        - Да-да, Сан Сергеич, я здесь. Просто, похоже, Витя на колючую проволоку напоролся.
        - Кириллов? - не поверил шеф. - Простую колючку обойти не сумел? Ты, наверное, что-то не поняла.
        Я не стала спорить, тихонько стукнула ногтем по микрофону:
        - Гоша! Шеф спрашивает, что у вас там?
        - Перегудин остряком оказался - минное поле тут устроил. Ничего, сейчас мы дорожку расчистим. У меня маникюрный набор с собой.
        - Гоша говорит, что сейчас они подойдут к сараю, - слегка откорректировала я сообщение напарника.
        - Хорошо. Мы с Сухаревым уже подъезжаем. Смотрите, чтобы паренька в суматохе никто не зацепил.
        - Понятно. - Я кивнула, хотя в этом не было необходимости. - Ребята, вы меня слышите?
        - Слышим, не ори. - На этот раз голос Кириллова.
        - Сухарев с группой уже рядом. Баринов велел присмотреть за мальчиком.
        - Ща присмотрим, - лениво откликнулся он. - А что там Ларикова с Перегудиным?
        - Кушают. Чавкают на два голоса.
        - Вот и хорошо, пусть кушают, - одобрил Гоша. - Сейчас я замок сниму.
        - А я пока здесь послушаю. - Очевидно, Витя сообщил это мне.
        За этим последовало несколько минут тишины. То есть не полной тишины, конечно. Легкий шорох, еле слышный звук трения металла о металл, скрип половиц… Гошка при всех его талантах не сумел бесшумно пройти по старому полу сарая. Сопение, переходящее в довольно внушительный храп, и наконец Гошкин шепот:
        - Рита! Мальчик у меня.
        - Есть! Сан Сергеич, слышите? Мальчик уже у Гоши!
        - Хорошо. Мы через пару минут будем на месте.
        - Рита, ты готова? Принимай пацана!
        Я выскочила из машины, подбежала к забору и просунула голову между досками. Потом решила, что нужно подготовить более удобный проход - схватилась за одну из досок и дернула изо всех сил. Она оторвалась так легко, что я чуть не упала. И кажется, получила десяток заноз в пальцы. Раздраженно забросив доску на участок, я снова стала вглядываться в бурьян. На этот раз напарник пробирался сквозь заросли совсем не так ловко - я видела, как качаются высокие стебли. Наконец Гошка подал мне мальчика:
        - Хватай!
        Ух ты! Меня обманула легкость, с которой Гоша нес Игоря, и я, получив на вытянутые руки спящего Ларикова-младшего, едва не уронила его. Ничего себе ребеночек! Хотя чему удивляться - детство у мальчика далеко не голодное.
        - Дамочка собирается уходить, - предупредил Кириллов.
        - Попроси ее задержаться. - Гоша подмигнул мне и снова исчез в сорняках.
        Я неловко прижала к себе Игоря, подтащила к открытой задней дверце «москвича» и уложила на сиденье. Игорь пробормотал что-то и лягнул меня в бедро. Потом повернулся на бок и снова захрапел. Я достала из багажника шерстяное одеяло и укрыла его. Вытерла взмокший лоб и доложила всем заинтересованным лицам:
        - Мальчик в машине.
        - А что ты так пыхтишь? - недовольно спросил Баринов.
        - Он тяжелый. - Я действительно пыхтела.
        - Что там тяжелого? Распустил тебя Гошка, давно со штангой не гонял.
        Злорадное хихиканье, раздавшееся в наушнике после начальственного выговора, мне опознать не удалось - с одинаковой вероятностью это мог быть и мой ехидный напарник, и вредный Витька Кириллов.
        - Как он? - Александра Сергеевича не волновали мои чувства, его интересовало состояние освобожденного пленника.
        - По-моему, все в порядке. Спит. - Я потерла бедро. На джинсах четко отпечатался след от кроссовки Игоря. - И лягается.
        - У него судороги? - встревожился шеф.
        - Какие судороги? - Я попробовала отряхнуть джинсы, но только размазала грязное пятно. - Просто лягается. Вы еще далеко?
        - А ты нас не видишь?
        - Мы видим, - ответил вместо меня Гоша.
        - Ларикова не ушла?
        - He-а. Мы решили не рисковать и дверь заперли. На тот самый замок, что с сарая сняли.
        - Остряки. - Восторга шеф явно не испытывал. - Рита, подъезжай к нам.
        - Сейчас! - Я прыгнула за руль и помчалась к основному месту действия.
        Помчалась, это, положим, сильно сказано. В темноте, по незнакомой грунтовке, вихляющейся по дачному поселку, я «неслась» со скоростью двадцать километров в час. И к началу событий, естественно, опоздала. Впрочем, ничего интересного я не пропустила. Говорю об этом уверенно, потому что радиопостановку «Захват» слушала в прямом эфире, да еще с трех микрофонов. Кто-то из ребят, очевидно, вышел к дороге, потому что хорошо была слышна песня, доносящаяся издалека, наверное с соседней улицы. К песне добавился звук мотора приближающейся машины. Потом - стук дверцы, топот ног, скрип калитки… И грохот распахнутой мощным пинком двери:
        - Всем оставаться на местах!
        Вскрик женщины, невнятные ругательства мужчин, снова топот, звон разбитой посуды, еще вскрик. И скрипучий голос Сухарева:
        - Вы задержаны по подозрению в похищении ребенка и в убийстве.
        Остановив машину впритык к «газели», на которой приехала группа Сухарева, я оглянулась на заднее сиденье, убедилась, что Игорь спит, и выскочила из машины. Вокруг царило потрясающее спокойствие. Поздний летний вечер, на соседней улице продолжают петь песни, на даче слева, судя по темным окнам, или никого нет, или уже легли спать. На даче справа смотрят телевизор. Вот что значит профессионализм! Это для кино хорошо, когда много пальбы, криков, взрывов и прочего шума. А настоящие профессионалы работают тихо.
        Перед домом Перегудина, мешая подойти к крыльцу, стояли две машины: «ауди» Лариковой и неизвестные мне серые «жигули». Обогнув их, я поднялась по ступенькам и заглянула в распахнутую дверь. В суете и толкотне не сразу обнаружила задержанных - обзор загораживали широкие мужские спины. Шеф, Гошка с Витей, ребята из группы Сухарева и, естественно, сам Евгений Васильевич. Гошка, заметив меня, подмигнул:
        - Как тебе нравится этот цирк?
        - Никак не нравится, - честно ответила я.
        - Придираешься, - укорил он меня. - Все очень складно вышло. Кстати, ты что здесь делаешь? Где пацан?
        - В машине. - Я снова безрезультатно потерла грязное пятно на джинсах. - Спит.
        - Тогда я к нему, присмотрю. Здесь и без меня народу хватает.
        Он скользнул к дверям, а я сделала еще пару шагов вперед и увидела Елену. Бледная и растрепанная, она сидела на табуретке, прижавшись к стене, с грязной столовой ложкой в руке. Рядом на полу лежал высокий светловолосый мужчина, на которого Андрей Сальников, сердито ругаясь, надевал наручники. Вот, значит, он какой, Вячеслав Перегудин. Славик. А почему наручники?
        - Он что, сопротивление оказал?
        - Удрать пытался. - Андрей посмотрел на меня так же сердито, как и на Перегудина. - Пашке вон в глаз засветил.
        Я оглянулась на Пашу и сочувственно поцокала языком.
        - Рощина! - обратил на меня внимание Сухарев. - Почему здесь? Где заложник? В каком он состоянии? Почему вы оставили его одного, без охраны?
        - Он в машине, спит, - повторила я. И добавила: - Гоша к нему пошел.
        - Мальчика надо немедленно…
        - Рита!
        Ларикова вскочила с табуретки и, взмахнув ложкой, бросилась ко мне. Костя, стоявший ближе всех, дернулся перехватить ее, но Витька успел раньше. Он поймал Елену за плечи и одним движением вернул обратно на табурет. Она прижала ложку к груди и взмолилась:
        - Рита! Объясните им! Скажите, что мы ничего плохого не хотели!
        Сухарев снова позвал меня:
        - Рощина!
        Но я, не обращая на него внимания, смотрела на Елену:
        - Говорила я вам, верните ребенка. Почему вы меня не послушались?
        - Но мы ничего плохого не хотели! Мы бы вернули Игоря!
        - Рощина! Прекратить разговор с задержанной! - не выдержал Евгений Васильевич. - Андрей, Костя, что мух ловите? Выводите!
        Александр Сергеевич положил мне руку на плечо и подтолкнул к двери:
        - Пойдем.
        Я послушно вышла, краем глаза заметив, что Кириллов двинулся за нами.
        Гоша стоял, картинно опершись на крышу «москвича». Увидев нас, он помахал рукой:
        - Прошу сюда! Аттракцион «Полюбуйся на заложника» открыт!
        - Что на него смотреть? - проворчал Баринов, открывая дверцу и разглядывая спящего Игоря. - Мальчик как мальчик. Отцу надо сообщить, успокоить. Женя, ты не против?
        - Не против. - Оказывается, Сухарев тоже вышел за нами. - Скажи, пусть сразу в больницу подъезжает.
        - Почему в больницу? - испугалась я.
        - Порядок такой, - успокоил меня Александр Сергеевич, доставая сотовый телефон. - Надо ребенка осмотреть.
        Пока шеф разговаривал с Лариковым, Евгений Васильевич обратился ко мне:
        - Где пленка с записью?
        - Пленка?
        - Только не надо делать удивленный вид и спрашивать, «какая пленка», - брюзгливо попросил он. - Мне нужна запись разговоров Лариковой.
        - Э-э… - Я беспомощно оглянулась на Баринова.
        - Что такое? - Шеф на мгновение отвлекся от разговора.
        - Евгений Васильевич просит пленку…
        - Просит, значит, отдай, - отмахнулся он и, отходя в сторону, снова забубнил в трубку:
        - Нет, нет, я же говорю, чисто формальный осмотр. Да вы сами через полчаса убедитесь…
        Я вздохнула, нырнула в машину и достала кассету. Расставаться с ней мне очень не хотелось.
        - Давайте, давайте, - поторопил меня Сухарев. - Сокрытие улик от следствия карается законом.
        - Кто скрывает? - Я наконец заставила себя разжать пальцы. - Мы, наоборот, всегда стремимся сотрудничать.
        - Взаимовыгодно сотрудничать. - Сухарев спрятал кассету с пленкой в карман.
        - А что плохого во взаимной выгоде? - Баринов закончил разговор с Сергеем и вернулся к нам. Снова заглянул в машину, полюбовался на спящего Игоря и предложил: - Женя, может, мы с Ритой мальчика до больницы подвезем? Нам все равно с Лариковым встретиться надо.
        - Хочешь удостовериться, что клиент понимает, кто сделал главную работу? - язвительно усмехнулся Сухарев.
        - Хочу, - согласился Александр Сергеевич. - И не криви губы - ты тоже не даром работаешь. Только ты на окладе, а мы от клиента зависим.
        - Сдельщики, - поморщился Сухарев.
        Баринов промолчал.
        Сухарев снова поморщился и сплюнул:
        - Я тоже поеду в больницу. На этой машине, с мальчиком. Кто за рулем?
        - Рита. - Шеф обернулся и спросил у Кириллова, маячившего неподалеку: - Витя, у тебя время есть? Покатаешь нас с Гошей еще немного?
        - Покатаю, - коротко ответил Витя.
        Евгений Васильевич озабоченно заглянул в наш «москвич» и коснулся плеча Игоря.
        - Может, его пристегнуть как-нибудь? А то еще упадет.
        Я вытащила из-под мальчишки ремни безопасности и пристегнула его. А когда выбралась из машины, то обнаружила, что Баринов и Гошка с Витькой уже ушли. А вместо них рядом со мной оказался Перегудин - Паша с Костей тащили его к «газели». Следом Андрей вел Елену.
        - Рита, помоги мне! - Ларикова снова рванулась ко мне. - Ты же знаешь, я ни в чем не виновата! У Игоря ни один волос с головы не упал, он даже помнить ничего не будет! Помоги мне, Рита, ты обещала!
        - Пройдемте, гражданочка, пройдемте. - Андрей подтолкнул женщину. - Давайте не будем сопротивляться! И кричать тоже не надо.
        - Садитесь и ждите меня, - бросил Сухарев.
        Я послушно нырнула за руль, а он подошел к «газели» и дал какие-то указания. Потом вернулся, сел на переднее сиденье и хмуро скомандовал:
        - Поехали.
        Евгений Васильевич молчал, пока мы ехали по грунтовке, но стоило мне выбраться на асфальт, как начался форменный допрос. Причем начался без подготовки. Вот только что Сухарев, поджав губы, смотрит в темное стекло, а вот он уже сурово спрашивает:
        - Что именно вы обещали Лариковой? Какую помощь?
        - Ничего не обещала, - честно ответила я. - Елена хотела, чтобы я работала на нее, но сама не знала, что ей нужно. Я не могла на такое согласиться.
        - Она не знала, что ей нужно, - повторил Сухарев. - Но что-то она говорила, когда просила о помощи?
        - Именно что-то. - Я позволила себе слегка улыбнуться. - Ларикова хотела заручиться моим согласием помогать ей, «на всякий случай». Я отказалась, потому что в деле с похищением Игоря мы уже работали на ее мужа, и она… ой!
        Я вдруг вспомнила слова Сухарева: «Вы задержаны по подозрению в похищении ребенка и в убийстве». В убийстве?! Но ведь он уже арестовал Кораблева? А теперь Ларикову и Перегудина тоже обвиняют в убийстве. В убийстве Кораблевой?
        - Евгений Васильевич, а что, брат Кораблевой уже не подозревается в убийстве?
        - У Валерия Кораблева алиби, - неохотно ответил Сухарев. - Они с дружком, когда выпивали, начали внешнюю политику обсуждать и не сошлись во взглядах на решение палестинского вопроса. Такой шум подняли, что половина двора в добровольных свидетелях. Так о чем вас просила Ларикова?
        - Она просила, - теперь я говорила медленно, тщательно подбирая слова, - она просила помочь, если ее будут обвинять в том, чего она не совершала. И я не то чтобы обещала, но… как бы это получше сформулировать?.. Я не отказалась.
        - Вы надеетесь, что она непричастна к убийству Кораблевой?
        - Мне так показалось. Когда я с ней разговаривала, Ларикова была расстроена, немного напугана, и, как я теперь знаю, она продолжала обдумывать свой план получения выкупа. Но она…
        Я прикусила язык. С Гошкой я еще позволяю себе сказать «она не была похожа на убийцу», хотя и получаю, как правило, в ответ издевательскую лекцию. Но то Гошка. Сухарев, если я скажу что-то подобное, меня просто не поймет.
        - Ее поведение не соответствовало…
        И снова я замолчала. Похоже, найти слова, чтобы объяснить Сухареву свое отношение к Елене, у меня не получится.
        - В квартире Кораблева найдены отпечатки пальцев Лариковой, - глядя в окно, сообщил он.
        - Не может быть! - ахнула я. И тут же сообразила: - Но это же совсем другое! Помните, она в обморок падала? Паша еще ругался, что она все вокруг залапала!
        - Помню. - Сухарев продолжал смотреть в окно. - Но отпечатки пальцев Лариковой были выделены до того, как вы пришли. И на тех поверхностях, к которым она не приближалась. - Евгений Васильевич наконец повернулся и посмотрел мне в лицо: - Вы все еще надеетесь, что Ларикова непричастна к убийству?
        Я не ответила. Я просто не знала, что отвечать.
        Когда мы подъехали к больнице, Сергей уже был там, маялся у входа. Он сразу бросился ко мне, залопотал что-то неразборчивое, пытаясь схватить меня за руку и почему-то все время промахиваясь.
        - Успокойтесь, Сергей, все уже в порядке. - Я сама поймала его нервно дергающуюся руку. - Это Евгений Васильевич Сухарев… Ах да, вы уже знакомы.
        Сергей снова встревоженно забулькал, разобрать мне удалось только одно слово:
«Игорь!»
        - Игорь у нас, в машине. Он спит, Татьяна Кораблева утром дала ему сильнодействующее снотворное…
        Лариков издал полузадушенный вскрик и бросился к «москвичу». Ввинтился внутрь через открытую водительскую дверцу, перегнулся через сиденье, пытаясь дотянуться до сына. Если бы я сама не видела, ни за что бы не поверила, что Лариков с его, прямо скажем, корпулентным телосложением способен на подобные акробатические номера.
        Сухарев покачал головой:
        - Вот они, детки, как достаются. Ладно, пойду за санитарами.
        Я проводила его взглядом. Мне уже приходилось наблюдать, как у Евгения Васильевича прорываются человеческие интонации, и это всегда заставало меня врасплох - каждый раз я чувствовала себя неловко. Я повернулась к Ларикову и постучала его по спине:
        - Сергей! Так вы его не вытащите. Через заднюю дверцу удобнее будет.
        - А?
        Не сразу, но до него дошло, что именно я предлагаю. Лариков дернулся из машины, тут же вернулся обратно, послышался громкий треск рвущейся ткани, и Сергей окончательно покинул водительское сиденье. Я только взглянула на его разорванный карман и тут же нырнула в «москвич». Слава богу, рычаг переключения скоростей Сергей не отломал. А больше зацепиться вроде не за что. Пока я обследовала технику, Лариков, сопя и пыхтя, извлекал сына через заднюю дверцу. Закончили мы одновременно. Сергей выпрямился, прижимая к груди похрапывающего Игоря, и заговорил, все еще не слишком четко артикулируя и заикаясь на гласных, но достаточно внятно:
        - Вы уверены, что с ним все в порядке? - Он перевел взгляд с меня куда-то за мое правое плечо и снова спросил: - Вы уверены?
        - Не думаю, что есть основания для беспокойства, - успокаивающе прогудел шеф. Оказывается, Витька уже привез их с Гошей, и теперь все трое стояли за моей спиной. - Сейчас врачи его осмотрят, но это для проформы.
        - Но они говорили… - Сергей вздрогнул и крепче прижал к себе сына. - Они говорили…
        - Пугали. - Легкомысленный тон Гошки действовал даже лучше, чем низкое гудение шефа. - Боевиков дурацких насмотрелись, вот и пугали, чтобы кучу денег из тебя выжать. Кстати, ты эту кучу уже собрал?
        - Кучу? - Как всегда, мой говорливый напарник вогнал Ларикова в легкий ступор. - Какую кучу?
        - Гоша спрашивает про выкуп, - перевела я. - Вы деньги приготовили?
        - Ах, деньги! Да, я обо всем договорился. Через два часа мне привезут… - Он запнулся и неуверенно предположил: - Но теперь, наверное, это не нужно?
        - Если ты не настаиваешь на том, чтобы вручить выкуп похитителям, что само по себе…
        - Не нужно. - Я перебила Гошку потому, что глаза Сергея снова стали превращаться в оловянные пуговицы. - Свяжитесь поскорее со своими друзьями и объясните, что деньги больше не нужны.
        В этот момент подошел Сухарев, подгоняя заспанного паренька в застиранном белом халате. Паренек тащил за собой больничную каталку.
        - Где тут пострадавший? - спросил он в пространство.
        Сергей попятился:
        - Кто пострадавший? Почему пострадавший?
        - Ну, на осмотр кого привезли? - Паренек зевнул.
        - Мальчика. - Сухарев указал на Игоря. И попросил Ларикова: - Положите ребенка на каталку. И давайте пройдем в помещение.
        - Да-да, конечно, сейчас.
        Сергей осторожно опустил сына на тонкую простынку. Игорь всхрапнул и повернулся на бок.
        - Чего его осматривать? - удивился санитар. - И так видно, что все в порядке.
        - Правда? - Сергей резко повернулся к нему: - Вы действительно считаете, что все в порядке?
        - Так спит же, - объяснил паренек. - Здоровый детский сон. А мы вот… - Он тоже зевнул. - Ладно, пошли, что ли.
        Мы молча смотрели, как Евгений Васильевич придерживает узкую дверь (почему-то открыть вторую створку он даже не попытался), как санитар пропихивает каталку, как суетится вокруг и всплескивает руками Сергей.
        - Может, и нам с ними надо? - Я неуверенно посмотрела на шефа.
        - Иди, если хочешь, - разрешил Александр Сергеевич. - Я лучше на свежем воздухе подожду.
        - А я вообще больницы не люблю, - скривился Гошка. - Один только запах этот как почувствую… нет, я по доброй воле порог этого заведения не перешагну.
        - Конечно, когда тебя на носилках приносят, это совсем другое дело, - улыбнулся Кириллов.
        Гошку передернуло.
        - Не напоминай! Не надо.
        Как обычно, они говорят о чем-то им известном и не требующем объяснений, а я стою и хлопаю глазами.
        - Вы еще здесь?
        По ступенькам торопливо сбежал Сергей. За ним, гораздо медленнее, двигался Сухарев.
        - Игоря здесь на ночь оставляют. Сказали, что все хорошо, но это поверхностный осмотр. А завтра с утра они анализы возьмут и все такое… Я тоже здесь останусь.
        - В этом нет необходимости. - Судя по усталому виду, Евгений Васильевич повторил это не в первый раз. - Ехали бы лучше домой.
        - Я знаю. Просто… я ведь никому не помешаю, правда? А мне здесь, рядом с Игорем, спокойнее. Дома я все равно не усну. - Лариков повернулся к Баринову, прижал правую руку к сердцу и изобразил что-то вроде поклона. - Спасибо вам, Александр Сергеевич!
        После этого, уже без поклона, но все так же, с прижатой к сердцу ладонью, обратился к Сухареву:
        - Спасибо вам, Евгений Васильевич!
        Следующим получил благодарность мой напарник:
        - Спасибо вам, Гоша!
        Мне он поцеловал руку, потом вторую:
        - Спасибо вам, Рита!
        Несколько секунд Сергей соображал, кто такой Витька, но потом, видимо, решил, что кем бы ни был этот угрюмый тип (а Кириллов смотрел на него очень угрюмо), раз он с нами, значит, заслуживает по меньшей мере равной учтивости.
        - Спасибо вам!
        - Не за что, - пробормотал Витька. Окинул Ларикова внимательным взглядом и негромко напомнил: - Вы кредиторам своим позвонить не забудьте, - посмотрел на часы и добавил: - Лучше сейчас. И предложите процент, за беспокойство. Проявите уважение к людям.
        - Да-да, конечно, надо немедленно… и процент, это очень разумно… прямо сейчас и позвоню. Только на Игоря взгляну. Вы даже не представляете, как я…
        Недоговорив, он махнул рукой и быстро ушел.
        - М-да, - вздохнул Сухарев.
        После небольшой паузы Александр Сергеевич спросил:
        - Женя, тебя домой подбросить?
        - Не надо, за мной уже приехали. Так что счастливо всем оставаться.
        - И тебе счастливо, - вежливо ответил за всех шеф.
        Распрощавшись с Сухаревым, Баринов оглядел нас и устало потер висок кончиками пальцев.
        - Что ж, сегодня хорошо поработали. - Он протянул руку Кириллову: - Спасибо за помощь, Витя.
        - Не за что, - усмехнулся тот.
        Гошка тоже пожал Витьке руку:
        - Спасибо. Мы в долгу не останемся.
        - Сочтемся, - подмигнул ему Кириллов.
        Очевидно, мне тоже следовало поучаствовать в церемонии. Я слегка наклонила голову и сдержанно поблагодарила:
        - Спасибо большое.
        Витя молча кивнул.
        - Теперь можно и по домам, - объявил шеф.
        - Я бы сказал, давно пора, - поддержал его Гоша. - Кстати, Ритка, ты своим звонила, что задерживаешься? Или Сан Сергеичу с тобой ехать, отмазывать?
        - Звонила. Как ты себе вообще это представляешь, второй час ночи, а мама не знает, где я? Она бы уже полгорода на ноги подняла.
        Кириллов издал неопределенный звук - не то хмыкнул, не то поперхнулся, и Гошка посчитал нужным объяснить:
        - Галина Алексеевна выдающихся достоинств женщина. Только немного нервная. Особенно когда Ритка дома не ночует.
        - Гошка, хватит болтать, - перебила я его и указала на Баринова, который, прикрыв глаза, снова тер висок. В свое время Ниночка объяснила мне, что у шефа это первый признак приступа головной боли. - Сказано, по домам! Сан Сергеич?
        - Да? - Шеф, не переставая массировать висок, открыл глаза и слабо улыбнулся. - Моя машина около управления осталась. Гоша, забросишь меня домой?
        - Так я об этом и говорю! Садитесь в машину. Ритка, ты покатаешься немного?
        - Конечно.
        Мы с Бариновым живем в противоположных концах города. Если считать от больницы, где мы в этот момент находились, то ко мне надо ехать на восток, а к нему - на запад. Обычно в подобных ситуациях первой доставляют домой даму, то есть меня. Но не сейчас. Понимаете, когда у Александра Сергеевича болит голова, это не обычная головная боль, которую можно снять таблеткой аспирина. Это последствия давней контузии, и самое меньшее, что мы можем сейчас сделать для шефа, - это отвезти его домой побыстрее.
        - Риту могу я подбросить, - неожиданно подал голос Кириллов. - Мне по пути.
        - Вот и прекрасно! - обрадовался Гошка.
        Я забыла упомянуть, что сам он живет недалеко от Баринова, так что обычная схема
«доставить даму первой» удобна и для него.
        - Витя, еще раз спасибо. Сумеешь завтра выкроить время зайти чайку попить?
        - Ближе к вечеру, - кивнул Кириллов.
        - А утром нас и не будет, - ухмыльнулся Гоша. - Пусть Ниночка одна оборону держит!
        Я села в черный «форд», откинулась на мягкую спинку и вытянула ноги.
        - Куда ехать? - спросил Витя.
        - Улица Садовая, дом одиннадцать.
        Он мягко тронулся с места. А я почувствовала, что краснею. Витька не знает, где я живу. Но он только что, пяти минут не прошло, сказал Гоше: «Мне по пути»! Соврал? Но зачем? Хотел еще немного побыть со мной? Очень приятное объяснение. А может, просто пожалел приятеля? Не захотел, чтобы Гошка после тяжелого дня кружился по городу?
        Я незаметно покосилась на Витю. Четкий профиль, густые волосы зачесаны назад, тонкие губы плотно сжаты. Брови, кажется, нахмурены - в темноте плохо видно. Но удовольствия от того, что вынужден проводить время в моем обществе, Кириллов явно не испытывает. Да и с чего, собственно, ему испытывать удовольствие? Витька устал не меньше меня и сейчас мечтает только об одном - быстрее добраться до дому и лечь в постель. А я? О чем мечтаю я? Я тоже хочу спать. Спать, и только спать! Я устроила затылок на удобном подголовнике и закрыла глаза. Господи, до чего хорошо! Теплый салон, ровное урчание мотора, мягкое, убаюкивающее покачивание… меня даже перестал раздражать неприятный высокомерный тип, сидящий рядом. В конце концов, именно он вез меня домой в чудесной, теплой, уютной машине. И за это я была ему благодарна.
        Я вздрогнула и открыла глаза. Машина стояла в нашем дворе, около первого подъезда, а небо было уже не черным, а серым. Сколько времени я спала? Я осторожно повернула голову. Кириллов расслабленно откинулся на спинку своего сиденья и смотрел на меня. Конечно, мне хотелось бы сказать, что взгляд его был полон нежности, обожания, восторга… Нет. Ничего такого не было. Он просто смотрел.
        Кашлянув, я отстегнула ремень безопасности и села ровнее.
        - Давно мы приехали?
        - Ты не сказала, в каком подъезде живешь. - Витька предпочел не отвечать на мой вопрос.
        - В третьем. - Я снова кашлянула и виновато объяснила: - В горле что-то першит.
        - Бывает.
        - Я, пожалуй, пойду.
        Он не пошевелился, даже не моргнул. А я кашлянула в третий раз.
        - Спасибо тебе. И за то, что отвез, и вообще. Спасибо.
        - Не за что. - Витька продолжал смотреть на меня. - Тебя проводить?
        Я снова взглянула на небо.
        - Не надо. Езжай домой, поздно уже.
        - Скорее рано. - Наконец что-то похожее на улыбку.
        - Рано, - согласилась я и тоже улыбнулась. - Ты устал. Так что еще раз спасибо и до свидания.
        Мне очень хотелось выпорхнуть из машины легко и изящно, словно фея. А потом танцующей походкой удалиться в сторону третьего подъезда. Увы. От сна в машине, даже такой удобной, у меня занемела шея, затекла спина, а ноги не то что легко и изящно, они вообще двигаться не желали. Из «форда» я вывалилась, больше напоминая не фею, а мешок с репой. Захлопнуть дверцу и помахать Витьке рукой мне удалось достаточно элегантно, но удалялась я, ковыляя, как измученная артритом старуха.
        Ну и пусть. Какая мне разница, как я выглядела в тот момент? Все равно мне этот распрекрасный Кириллов ни капельки не нравится!
        Как ни странно, проснулась я довольно рано - еще и одиннадцати не было. Мама словно караулила, когда я наконец открою глаза, тут же оказалась рядом. Неудачно у нее расписание составлено - именно сегодня нет уроков в первой смене!
        - Рита, - спросила она хорошо поставленным, «учительским» голосом, - скажи, когда ты вчера вернулась?
        - Поздно, - честно ответила я. Вспомнила Витьку и уточнила: - Или рано. Как смотреть.
        - Ты вернулась почти в четыре часа утра! Рита, - мама скрестила руки на груди, - мне это не нравится. - Она сделала многозначительную паузу и, добавив обертонов, повторила: - Мне все это очень не нравится!
        Я промолчала. То, что маме, так же как и папе, моя работа не нравится, было известно еще до того, как я принесла свою трудовую книжку в «Шиповник».
        - Я хочу знать, когда закончится это безобразие? Август на дворе, а ты ни в одну школу даже не заглянула! Конечно, если мы с папой поговорим с нашим директором, он тебя и в сентябре возьмет, но зачем тянуть до последнего? Вспомни, мы так и договаривались: ты отдохнешь полгодика, переменишь обстановку, а с нового учебного года с новыми силами - за работу!
        Положим, договаривались мы не совсем так: мама моя, как с ней часто бывает, выдает желаемое за действительное. Это она в свое время решила, что я поработаю полгода под руководством Александра Сергеевича, а в сентябре снова запоют серебряные трубы и вернут меня в школу.
        - А ты? Вместо того чтобы ходить по школам и искать место, чем ты занимаешься? И не говори мне, что ты работаешь! Какая вообще может быть работа по ночам? Я понимаю задержаться на час, на два… если бы ты вернулась в десять, даже в одиннадцать, я бы слова не сказала!
        Тут моя матушка лукавит. У нее прекрасно находились слова, когда я возвращалась в одиннадцать и даже в десять. Но указывать на это сейчас было бы неразумно и бестактно, поэтому я снова промолчала.
        - Но где можно бродить целую ночь, я просто не представляю! - продолжала набирать обороты мама. - Объясни мне, пожалуйста, чем ты, таким важным, занималась, что это нельзя было отложить до утра? Объясни так, чтобы я поняла!
        А на этот вопрос следует ответить. Тем более мне есть что сказать про мою ночную работу.
        - Это действительно нельзя было отложить, мамочка. Нам вчера пришлось спасать похищенного ребенка.
        До сих пор мама стояла, чтобы придать разговору больше нерва, но теперь ахнула и села ко мне на постель.
        - Ребенка?
        - Да. Мальчика двенадцати лет похитили и потребовали у отца выкуп. Миллион долларов.
        Мама снова ахнула:
        - Миллион? А у него есть такие деньги?
        - В общем да. Но мы не были уверены в безопасности мальчика.
        - Да-да. - Мама торопливо закивала. - Безопасность ребенка - это самое главное! И что же вы?
        - Мы, я считаю, молодцы! - А чего стесняться? Я действительно считаю, что мы вчера действовали очень хорошо. - Отец Игоря обратился к нам в половине двенадцатого утра, а к девяти вечера мы уже выяснили, где ребенка прячут. Но напролом туда лезть было нельзя.
        Я сделала паузу, чтобы мама смогла выразить согласие с этим утверждением.
        - Естественно! - не подвела меня она. - Напролом - это абсолютно недопустимо!
        - Пока мы спланировали действия, пока милиция подъехала, пока мальчика вытащили, пока арестовали похитителей - вот время и прошло. А потом еще повезли Игоря в больницу, на осмотр… - Увидев, как испуганно округлились глаза мамы, я поспешила ее успокоить: - Профилактический осмотр, на всякий случай. Мало ли, все же похищение.
        - Да-да, понимаю. Боже, это такая душевная травма для мальчика! Он сильно испугался?
        - Совсем не испугался. У похитителей хватило ума дать ему снотворное, так что он все проспал. Но в больнице мы были уже после полуночи. Пока поговорили с отцом, пока дождались результатов, еще часа два добавь.
        Я снова сделала паузу. Не потому, что ждала реакции мамы, просто считала. От больницы мы с Витькой отъехали в начале второго, езды до моего дома - полчаса, не больше. А мама говорит, что вернулась я почти в четыре. Произведя несложные арифметические действия, получаем итог: я спала в машине около двух часов. А Витька что в это время делал? Может, тоже вздремнул? Но какой смысл? Проще было разбудить меня и отправляться спать домой. Или он все это время сидел и смотрел на меня? Ничего не понимаю. Я вздохнула и заключила, насколько могла, неопределенно:
        - В общем, пока туда-сюда, пока домой добралась - уже светало.
        Мама не обратила внимания на некоторые временные нестыковки.
        - Но ты же не сама добиралась среди ночи? Тебя Гоша привез?
        - Конечно, меня привезли. - Упоминать Кириллова мне совсем не хотелось, и я продолжала придерживаться «великого правила неопределенности».
        - Какой ужас! - Мама сокрушенно покачала головой. - Бедный ребенок, бедные родители! А кем оказались похитители? Наверняка среди них оказались близкие к семье люди!
        Раз все уже закончилось, и закончилось благополучно, матушка позволила себе осторожно щегольнуть знанием законов детективного жанра.
        - Мало того! - Я решила, что могу поделиться с ней некоторыми подробностями. - Основным организатором похищения оказалась мачеха мальчика. Муж начал бракоразводный процесс, и она решила таким способом обеспечить свое материальное состояние.
        - Глупая женщина, - вынесла приговор мама. - А как вам удалось так быстро во всем разобраться?
        - Ты не поверишь, мамочка, но все благодаря мобильным телефонам! И, естественно, таланты сотрудников агентства «Шиповник» имели место. Но на всякий случай запомни: если задумаешь ввязаться в какое-нибудь преступление, первым делом забрось подальше свой мобильник.
        - Я не собираюсь совершать никаких преступлений. - Мама с достоинством поднялась с моего одеяла. - Я собираюсь сейчас пойти на кухню, сварить тебе какао и испечь шарлотку с яблоками. А потом еще одну, специально для талантливых сотрудников агентства «Шиповник». Так что вставай и лезь под душ. Пока ты приведешь себя в порядок, все будет готово.
        Дома я постаралась не задерживаться. Да, услышав рассказ о приключениях прошедшей ночи, мама отвлеклась от мыслей о моем немедленном возвращении в школу. Но надолго ли? Поэтому, прихватив еще горячую шарлотку, я отправилась на работу.
        Ниночка моему приходу обрадовалась и тут же потребовала рассказать обо всем, что произошло вчера, после того как Гоша с Кирилловым уехали из офиса.
        - И со всеми подробностями!
        Я с удовольствием удовлетворила ее любопытство. Затаив дыхание, Ниночка слушала мой рассказ, а когда я закончила, вынесла решение:
        - Молодцы! Классно поработали!
        - Я тоже так считаю, - скромно согласилась я. - И мама моя. Она шарлотку испекла, в качестве премии для нас.
        - Здорово! - Мне уже приходилось угощать народ маминой шарлоткой, и Нина обрадовалась совершенно искренне. - Будем ждать остальных или вдвоем чай пить сядем?
        - Как ты скажешь. Я только что позавтракала, но ты, если хочешь…
        - Не, я лучше компанию подожду, - отказалась она и посмотрела на часы. - Хотя когда они придут?
        Словно в ответ на ее вопрос, открылась дверь, и в приемную вошел Баринов. Александр Сергеевич был немного бледноват, но в целом выглядел неплохо. Мы с Ниночкой не стали уточнять, как он себя чувствует, - «наше все» очень не любит, когда подчиненные проявляют повышенный интерес к его здоровью. Зато я продемонстрировала ему пирог:
        - Персональный приз от моей мамы за спасение рядового Ларикова. Сейчас чайник ставить или Гошку подождем?
        Баринов немного подумал, осмотрел шарлотку, принюхался и решил:
        - Ставь сейчас. У Гоши чутье, как у терьера: если мы начнем этот пирожок резать, он тут же и явится.
        Разумеется, шеф не ошибся - Гоша пришел, когда я только взяла нож в руку. Мы уже устроились в приемной вокруг стола, на котором Ниночка расчистила место для небольшого чаепития, когда на пороге появилась Екатерина Алексеевна Ларикова.
        - Добрый всем день! - одарила она нас сияющей улыбкой. - О, кажется, я очень вовремя! Вы празднуете возвращение Игоря домой?
        - Кхгм, - слегка поперхнулся шеф. - Очень приятно, что вы заглянули. Надеюсь, не откажетесь составить нам компанию?
        - Не откажусь. - Ларикова кокетливо подмигнула и присела на стул, который придвинул ей Гоша.
        Ниночка тут же поставила перед ней чашку с чаем, а Гоша протянул на блюдечке кусок шарлотки.
        - Благодарю вас. А я совсем печь перестала. Иногда, если очень захочется, в кулинарии покупаю. Разумеется, если бы мой муж был жив, он бы этого не допустил. Он совершенно не принимал магазинной выпечки, одобрял только домашнюю. - Екатерина Алексеевна протянула Гоше очень быстро опустевшее блюдечко: - Положите, пожалуй, еще кусочек. Очень удачная шарлотка.
        Судя по тому, как она расправлялась с добавкой, Ларикова действительно соскучилась по домашней выпечке. Гошка явно собирается побаловать ее и третьим куском - я всегда говорила, что у моего напарника своеобразное чувство юмора. В принципе я не возражала, пусть развлекается. Но ведь ближе к вечеру Витька собирался зайти. Что же ему, и крошек не достанется? Я повернулась к Ниночке и самым нейтральным тоном, какой только смогла изобразить, поинтересовалась:
        - Кириллов не звонил?
        - Нет. - Нина удивленно посмотрела на меня. А шеф, очевидно, ход моих мыслей понял и целиком его одобрил, потому что встрепенулся и отставил свою чашку в сторону.
        - Действительно, у нас скоро деловая встреча. Екатерина Алексеевна, извините, вы что-то хотели нам сообщить?
        - Да! - просияла она и отмахнулась от куска, который Гошка все-таки успел ей отрезать. - Я пришла сообщить, что эта девица, которая еще считается женой моего сына, арестована!
        - Задержана, - деликатно поправил ее Баринов.
        - Меня не интересуют тонкости. - Ликование Лариковой не уменьшилось от неуместного замечания. - Какая разница, где эта дрянь сидит: в СИЗО, в КПЗ или в простом обезьяннике? Главное, что она под замком! Вы выполнили свои обязательства, и теперь я пришла, чтобы выполнить свои!
        - Простите? - На шефа явно произвела впечатление неожиданная осведомленность Екатерины Алексеевны в терминологии.
        - Три дня назад я вам сказала: если вы не только вернете Игоря домой, но и сделаете так, что Елену посадят, то я выплачу вам премию! - напомнила Екатерина Алексеевна. - Я принесла деньги. Живые деньги, разумеется… в таких делах я признаю только черный нал!
        Баринов поперхнулся и закашлялся, а Гошка восхищенно уточнил:
        - А супруг ваш? Он как считал?
        - Разумеется, мой муж считал так же, - с достоинством ответила она. - Если бы он был жив, тоже выплатил бы вам премию наличными.
        Шеф встал и еще сиплым голосом попросил:
        - Екатерина Алексеевна, давайте пройдем в мой кабинет. Там и побеседуем.
        - А? - Она окинула нас взглядом, словно удивляясь, почему Баринов хочет лишить ее общества таких милых людей. Потом понимающе кивнула: - Понимаю, субординация. Мой муж тоже очень серьезно к этому относился. Разумеется, в вашем кабинете нам будет удобнее.
        Когда они скрылись за дверью, Гоша скомандовал:
        - Давайте, девочки, разбирайте эту скатерть-самобранку. Если пирог на столе оставить, то мадам Ларикова опять захочет подкрепиться. А надо бы Витьке кусок оставить, он честно его заработал.
        - Вот какой ты, оказывается, Гошенька, - не упустила случая я. - Для голодной клиентки куска хлеба жалеешь. А Екатерина Алексеевна сейчас нам премию отсчитывает, живыми денежками.
        - Во-первых, она нам не клиентка. Во-вторых, я жалею не кусок хлеба, а шарлотку, испеченную по всем правилам высшего кулинарного искусства. Причем жалею не в свою пользу, а в Витькину. А данная премия является исключительно добровольным выражением благодарности мадам Лариковой за возвращение внука в родные пенаты.
        - Как ты красиво говоришь, Гошка! - искренне восхитилась Нина. - Но деньги нам не за
        Игоря достались. Ларикова прямо сказала: премия за то, что Елена в уголовное дело влипла.
        - Влипла она без нашей помощи, исключительно собственными усилиями, - заметил справедливый Гоша. - Но Сухарева на нее мы вывели, тут не поспоришь. И теперь Елене свет, как ее там по отчеству, светит срок не только за похищение, но и за убийство Кораблевой.
        - Она говорит, что не убивала, - напомнила я. - Даже в квартире той не была.
        - Ох, Ритка! Как ты умудряешься всем подряд верить? Она и насчет Игоря нам голову морочила, помнишь? И вообще, убивала она или нет, тебе какое дело?
        - Понимаешь, я чувствую что-то вроде морального обязательства. - Чтобы не встретиться с напарником взглядом, я разглядывала пластиковую фиалку, стоящую на подоконнике. - Елена Ларикова просила меня помочь, если ее будут обвинять в том, чего она не совершала. И мы вроде как договорились.
        - Что значит «вроде как»? Что значит «чего она не совершала»? И чего она не совершала? Не убивала Кораблеву?
        - Елена говорит, что не убивала. - Похоже, я сделала круг и вернулась к началу.
        - Мало ли что она говорит! - Гоша вскочил с кресла и в три широких шага дошел до входной двери. Четко, как на параде, развернулся и промаршировал до кабинета шефа. - У этой дамочки не язык, а помело! - Еще один разворот. - Она тебе в пять минут такого наплетет, что ты потом три месяца одно правдивое слово искать будешь! - Короткая остановка около стола секретаря. - Нина, солнышко, скажи хоть ты ей!
        - Действительно, Рита, - не подвела его Ниночка. - Мы уже убедились, что Лариковой верить нельзя. И потом, даже если Кораблеву убил Перегудин, Елена все равно соучастница.
        - Он тоже сказал, что не убивал, - упрямо возразила я.
        - Кому он сказал, тебе? - Гошка наконец остановился и снова упал в кресло.
        - Он Лариковой говорил. У меня все на кассете записано, весь разговор.
        - Черт, кассета! А что там еще было интересного?
        - Ничего особенного. Ларикова беспокоилась об Игоре, потом давала Перегудину инструкции, как действовать. Жаловалась, что Кораблеву убили и что понятия не имеет, кто это сделал. А Перегудин упомянул, что вообще обо всем этом деле узнал утром, когда Елена ему позвонила.
        - Прелестно! Только кассета сейчас не у тебя, а у Сухарева!
        - А что, не отдавать надо было? - обиделась я. Не люблю, когда меня упрекают несправедливо. Сухарев потребовал кассету, и Баринов велел отдать, так в чем я виновата?
        - Не отдать ты не могла, - успокоила меня Нина. - Но ты ведь слушала практически все, что записано на пленку?
        - Слушала, - неуверенно согласилась я. Вроде Ниночка выступила на моей стороне, но было ощущение, что сейчас меня ткнут носом в какую-то нелепую оплошность. - В машине сидела и слушала.
        - А где бумага, на которой все это записано? Хотя бы конспект?
        - Хотя бы конспект! - язвительным эхом повторил Гошка.
        - Ой.
        А что еще я могла сказать? То есть можно было сказать, что вчера я не успела и сегодня тоже было некогда… но какой в этом смысл? Я молча отправилась на рабочее место.
        Минут через пятнадцать ко мне присоединился Гошка. Он постоял, глядя мне через плечо и читая то, что я успела записать. Потом отошел и устроился за своим столом.
        - Я пока рапорт напишу по захвату.
        Ох. Мне же еще и общий отчет по делу писать! Хорошо, что Гоша хоть часть работы берет на себя.
        - Спасибо!
        - Тебя там все равно не было, - отмахнулся он. - И вообще, я сегодня добрый. Екатерина
        Алексеевна, милейшая, должен сказать, женщина, упорхнула, оставив на столе у шефа очень симпатичную кучку зелененьких бумажек. Оказывается, ее супруг, царствие ему небесное, предпочитал все расчеты вести в долларах. - Гоша немного подумал и добавил: - Тоже милейший был человек.
        Некоторое время мы с Гошей усердно строчили, каждый свое. Потом в приемной снова раздались голоса, и к нам заглянула Ниночка.
        - Какая неожиданная и приятная картина, - умилилась она.
        - Почему неожиданная? - моргнула я. - Сидим отчеты пишем.
        - И я о том же. Обычно, когда я к вам захожу, вы с Гошкой катаетесь по полу, выкручивая друг другу руки, а сейчас - просто идиллия!
        Я немного натянуто улыбнулась, а Гошка, не отодвигая стула, выскользнул из-за стола:
        - Если трудящиеся требуют…
        - Не смей! - успела взвизгнуть я.
        Еще я успела развернуться на стуле и взмахнуть ногами. Правой ногой я выбила из руки напарника нож - до пошлых имитаций и использования вместо настоящего оружия чего-нибудь попроще, вроде линейки, Гошка не опускается.
        Нож отлетел в угол, но на этом мои успехи закончились. Вместе со стулом я рухнула на пол, а сверху навалился Гошка. В любой другой ситуации я сдалась бы секунды через три, но сейчас напарнику мешал все тот же стул, который оказался между нами.
        - Брек, брек, - захлопала в ладоши Нина. - Я, собственно, зашла вас позвать. Там благодарный клиент пришел.
        - Серега?
        Гошка легко вскочил и поднял стул, поставил его на место. Я поднялась сама.
        - Он самый. И Игорь с ним. Сейчас вы, скромные герои, будете принимать восхищенное поклонение. Шеф уже начал.
        Восхищенное поклонение у Лариковых получилось довольно вялым и маловыразительным. Сергей выглядел не столько счастливым, сколько озабоченным, а Игорь зевал и, похоже, не очень хорошо понимал, зачем отец его сюда привел. Как только Лариков отпустил руку мальчика, Игорь устроился в кресле и задремал.
        - Остаточные явления, - оглянувшись на сына, виновато объяснил Сергей. - Врачи сказали, что все нормально, завтра-послезавтра сонливость пройдет. Честно сказать, на меня вся эта история больше подействовала. Просто глаз боюсь с него спустить. Сейчас он со мной все время, и на работе, и везде. А потом что делать? Мне с ним в школу ходить?
        Поскольку вопрос был задан мне, именно я пожала плечами. Откуда мне знать, что в таких случаях делают? И почему он меня спрашивает, а не Баринова или Гошку?
        - Попробуйте посоветоваться с психологом. Я не специалист и просто не рискну вам что-то предлагать.
        - Да, надо сходить. - Сергей снова посмотрел на сына.
        - Вы с банкирами разобрались? - вспомнила я вчерашний совет Витьки.
        - С кем?
        - С кредиторами. С теми добрыми людьми, которые вам денег обещали дать.
        - Ах, эти. - С губ Ларикова сорвался короткий нервный смешок. - Да, с ними все в порядке. Только это не банкиры, а бандиты.
        - В каком смысле бандиты? Проценты большие берут? - уточнила я.
        - Нет, в смысле, что это обыкновенные бандиты. - Он посмотрел на меня с явной, хотя и несколько неожиданной для меня симпатией. - Разве банкир за несколько часов такую сумму обналичит? Никто даже связываться не станет. Столько денег, и быстро, можно только у бандитов взять. Не у шпаны, конечно, у серьезных людей.
        - И как ты на этих серьезных людей вышел? - Гоша тоже решил поучаствовать в разговоре.
        - Через крышу, - охотно объяснил Сергей. - У них это что-то вроде дочерней фирмы. Но знаете, очень приличные люди. И не одобряют, когда детей похищают. Очень сочувственно ко мне отнеслись, вошли в положение. А в результате они даже за беспокойство с меня ничего брать не стали. Только нотариусу, конечно, заплатить пришлось.
        - Нотариусу?
        Очень неприятно чувствовать себя идиоткой, но что поделаешь, я действительно ничего не понимала.
        - Да, за работу. Он ведь уже договора составил, на передачу моих стоянок. - Сергей вздохнул. - Плохо, конечно, что пришлось привлечь к себе внимание.
        Действительно, хорошего мало. Если бандиты изучили, так сказать, активы Сергея и нашли их привлекательными… Ему остается надеяться только на то, что они и правда окажутся очень приличными людьми. Судя по выражениям лиц, все присутствующие думали примерно так же, как я. Минорное молчание прервала Ниночка.
        - Может быть, чайку? - гостеприимно предложила она. - У нас и пирог к чаю есть.
        - Нет-нет, спасибо, - вздрогнул Лариков. - Нам пора. На работу надо, сами понимаете. Надо еще на место Тани человека найти. - Лицо его неожиданно словно свело судорогой. - А еще Лена. Вы знаете… слышали, в чем ее обвиняют?
        - Похищение вашего сына и убийство Кораблевой, - ответил Баринов.
        - Я не знаю… Она звонила мне, просила помочь. Я никогда не прощу ей Игоря, никогда! - неожиданно страстно воскликнул Сергей. Испуганно оглянулся на дремлющего сына и понизил голос: - Я не верю, что Лена могла убить кого-нибудь. И что она Таню убила, тоже… но я не хочу ей помогать!
        - Вы совершенно не обязаны этого делать, - безупречно нейтрально сообщил ему Александр Сергеевич.
        - Не обязан. И не хочу. И не буду. Как подумаю: все, что я пережил, что все мы пережили… Мама говорит… Нет, дело не в этом, мама здесь ни при чем. Я сам не хочу ее видеть. Она просила, чтобы я договорился про свидание, а я не хочу! Я ее ударю, если увижу.
        - Не переживай, никто тебе свидания не даст, - успокоил Ларикова Гошка в свойственной ему бестактной манере.
        - А я и не хочу, - мрачно повторил Сергей.
        Лариков-младший громко зевнул, открыл глаза и потянулся. Потом сел в кресле ровнее и огляделся с некоторым любопытством.
        - В общем, нам пора, - встрепенулся Сергей. - Вставай, Игорь, пойдем. Спасибо вам всем большое, еще раз спасибо за все! До свидания!
        Он бросил на меня странный взгляд и, обняв сына за плечи, повел его к дверям. Когда дверь за Лариковыми закрылась, Гоша тоже внимательно меня осмотрел и неопределенно хмыкнул.
        - Ты чего? - удивилась я и на всякий случай посмотрела в зеркало. Вроде все нормально - пуговицы застегнуты, пятен на лице нет, волосы в порядке… в относительном порядке, разумеется, но не более растрепаны, чем обычно.
        - Хорошо сегодня выглядишь, - ответил Гоша, и я снова уставилась в зеркало.
        Это что, шутка? Выгляжу я действительно хорошо, то есть не хуже, чем обычно. Но что Гошка имел в виду? Впрочем, гораздо больше меня интересует совсем другой вопрос. Я деликатно кашлянула:
        - Сан Сергеич! Я насчет Елены Лариковой. Мы перед Сергеем свои обязательства выполнили, правда? Значит, можем на его жену немного поработать.
        Гоша с Ниночкой переглянулись. Она пожала плечами, а Гоша схватился руками за голову и поднял глаза к небу, старательно изображая отчаяние. Шеф не стал обращать внимание на упражнения сотрудников в пантомиме.
        - Что имеешь в виду, говоря «немножко поработать»? - невозмутимо уточнил он.
        - Ну-у…
        Я имела в виду освобождение Елены от подозрения в убийстве Кораблевой. И нужен для этого пустяк - найти настоящего убийцу. Но почему-то мне казалось, что если я выложу это шефу прямо и откровенно, то не найду должного понимания.
        - Ритка считает, что Ларикова Кораблеву не убивала. И она даже успела Лариковой что-то пообещать, в смысле помощи и защиты от ложных наветов.
        Разумеется, Гошка не упустил возможности выступить в любимой роли: «услужливый медведь». Баринов с любопытством посмотрел на меня.
        - Когда вы успели договориться?
        - Вчера, когда я ее домой отвозила. Но мы вовсе ни о чем не договорились. Просто Ларикова просила меня помочь. Елена поняла, что вы подозреваете ее в причастности к смерти Кораблевой, и испугалась.
        - Лучше бы она раньше испугалась, когда собиралась мальчишку похищать, - проворчал Гоша.
        - Что конкретно ты ей пообещала? - Баринова не интересовали Гошины сентенции, он продолжал разговор со мной.
        - Конкретно - ничего. Сказала, что постараюсь оказать содействие, но только если не будет конфликта интересов.
        - Ты, пожалуйста, не экономь слова, - ласково попросил Александр Сергеевич. - Был разговор? Вот и излагай его.
        Я прикрыла глаза, чтобы сосредоточиться. Разговор с Еленой был меньше суток назад, но за это время произошло столько событий! Значит, надо вернуться к моменту, когда мы с Еленой сели в машину. Сначала был обычный набор гадостей. Так, опорная точка найдена, можно начинать доклад. Я открыла глаза.
        - Сначала был обычный набор гадостей. Елена облила помоями мужа, пасынка и свекровь, обозвала дурой Кораблеву. Еще сказала, что у той был мужчина, для встреч без обязательств. Могла ли Кораблева ему что-то рассказать о похищении Игоря, Елене неизвестно. Его фамилию и адрес она тоже не знает - уверенность в существовании этого человека основывается на сплетнях девочек с мойки. Ларикова объявила, что считает убийцей брата Кораблевой, и попыталась убедить меня, что Игорь находится у его сообщников-алкашей. Выложив мне все это, она попросила у меня покровительства.
        - Какого покровительства?
        - Общего. Не против конкретного врага, а так, на всякий случай. И денег сулила. Утверждала, что, хотя муж об этом и не подозревает, у нее имеется некоторый подкожный капиталец.
        Нина усмехнулась:
        - Почему, интересно, меня это не удивляет?
        - Потому что Серега не мог понять, куда деньги уходят, - добросовестно объяснил ей Гоша. - А они, оказывается, шли его благоверной под шкурку, на черный день.
        - Финансовые взаимоотношения супругов Лариковых нас не интересуют. - Шеф не пожелал отвлекаться на посторонние разговоры. - На чем вы столковались?
        - Сан Сергеич, ну на чем мы могли столковаться? Сначала я вообще хотела просто довезти Ларикову до дому и уехать. А потом поняла, что нельзя ее вот так отпускать. Если хотите, почувствовала. И напросилась к ней домой, продолжить разговор.
        - А как же, хваленая Риткина интуиция. - Гошка пробормотал это вроде бы про себя, но достаточно громко и четко.
        - О, еще вспомнила! - Я бросила на напарника взгляд, от которого более чувствительный человек если и не сгорел бы на месте, то по меньшей мере обуглился. - Между делом Ларикова заявила, что ты, Гоша, только притворяешься бабником, а на самом деле очень целомудренный и разборчивый тип.
        - Надо же, какая проницательная женщина. - Его скулы слегка порозовели.
        - И по ее мнению, в твоем вкусе сельские простушки, - безжалостно добавила я, - с бантиками. А на таких стильных женщин, как она, ты не западаешь.
        - Положим, насчет сельских простушек она перегибает, - недовольно проворчал Гоша.
        - Действительно, - делано возмутилась Нина, - тут она не права. Гошке простушки вовсе не нравятся, он предпочитает женщин с интеллектом!
        - Девочки, мы будем работать или мои вкусы обсуждать? - Чувство юмора напарника неожиданно дало сбой.
        - Рита, ты сама завела разговор о том, что хочешь помочь Лариковой, - поддержал Гошу шеф. - Но я считаю, что она могла убить Кораблеву.
        - Сан Сергеич, я видела, как Елена на труп Кораблевой среагировала. Сухарев предложил ей подойти, опознать, а она в обморок упала. И потом, когда я слушала ее разговор с Перегудиным, Елена четко сказала, что не убивала Кораблеву, что вообще покойников боится.
        Баринов немного подождал, не добавлю ли я еще что-нибудь, потом уточнил:
        - Это все?
        - Наверное… Да, все.
        - Хорошо. Таким образом, мы имеем два подхода к делу Кораблевой, твой и Сухарева. Евгений Васильевич задерживает Ларикову и Перегудина по подозрению в убийстве, имея отпечатки пальцев Лариковой на месте преступления, телефон покойной Кораблевой у Перегудина и машину покойной на его дачном участке.
        - Машина Кораблевой? Это серые «жигули», что у крыльца стояли?
        - Именно они. Значит, у Сухарева - отпечатки пальцев, телефон, машина. А что у тебя? Насколько я понимаю, у тебя только один аргумент - Ларикова не производит впечатления убийцы и в разговоре с любовником заявила, что боится покойников.
        - Прежде всего, она заявила, что не убивала! - горячо возразила я.
        - А кто убил?
        - Сан Сергеич, я не знаю, но это могло быть случайное убийство! Зашел к Кораблеву какой-нибудь из его дружков-алкашей и убил с целью ограбления. Может такое быть?
        - Может. Только потом он должен был сесть в «жигули» Кораблевой, поехать на дачу к Перегудину, оставить машину там вместе с сотовым телефоном и тихо испариться. Это я еще держу за скобками отпечатки Лариковой. Еще какие-нибудь версии есть?
        - Любовник Кораблевой. Может, она ему надоела, может, он давно планировал от нее избавиться? А вчера подвернулась возможность, и он воспользовался.
        - Отпечатки пальцев, телефон, машина, - ровным голосом повторил шеф. - Сумеешь объяснить?
        - Нет, - вынуждена была признать я. - Сейчас не могу. Сначала мне надо поговорить с Лариковой. Вы можете устроить мне свидание с ней?
        Гоша издал сдавленный стон, а Ниночка хихикнула. Почему-то мне показалось, что теперь она на моей стороне. Шеф разглядывал меня молча.
        - То есть ты решила заняться делом Лариковой самостоятельно? - наконец спросил он.
        - Конечно нет. - Я прижала руки к груди и тут же опустила их, спрятала за спину. Чего «наше все» не потерпит от своих сотрудников, ни при каких условиях, - это мелодрамы. - Сан Сергеич, я прекрасно понимаю, что для самостоятельной работы у меня нет ни опыта, ни возможностей. Я сразу сказала Лариковой, что одна на нее работать не буду, что ей придется иметь дело с «Шиповником». Но я уверена, что Ларикова не убивала… почти уверена. И сейчас я прошу только об одном: дайте мне возможность поговорить с ней. И если Елена сумеет ответить на вопросы, тогда я попробую убедить вас взяться за ее дело.
        - Ты скажи другое, - снова не выдержал Гошка. - Ты скажи, зачем нам это надо?
        - Она заплатит, - быстро ответила я. - И потом, справедливость. Ты сам знаешь, если Сухарев Елену с Перегудиным арестовал, он других убийц искать не будет. А мы найдем.
        - Во нахалка! - восхитился Гошка. - Действительно, в чем дело? Пойдем сейчас, прочешем наш городишко. Убийца Кораблевой наверняка где-нибудь под лавкой прячется, так мы вытащим его и, как таракана, по усам, по усам!
        - Не передергивай, ничего такого я в виду не имела. Просто… ну, находили мы других убийц, почему нам этого не найти? Заработаем опять же, - напомнила я. Если что и способно склонить Гошку поддержать меня, так это упоминание о гонораре. - Ради того, чтобы от тюрьмы избавиться, она ничего не пожалеет. И вообще, я говорю только о том, чтобы попробовать разобраться! Что мы теряем, если я поговорю с Лариковой?
        - Ты теряешь время, которое тебе нужно для составления отчета, - объяснил мне шеф со странной улыбкой. - Кроме того, если мы возьмемся за это дело, то будем обязаны Сухареву.
        Этот момент как-то ускользнул от моего внимания. Я неуверенно предложила:
        - Может, сказать ему, что вы против, что только я заинтересована? Тогда и в долгу у него буду только я.
        Ниночка снова хихикнула в своем уголке, и Баринов строго на нее посмотрел. Потом взял телефонную трубку:
        - Хорошо, попробуй. Я поговорю с Сухаревым.
        Он набрал номер, и я затаила дыхание. Согласие шефа было необходимо, но теперь все зависело от того, как отнесется к моей просьбе Евгений Васильевич.
        - Женя? Добрый день. - Баринов нажал кнопку громкой связи. - Слушай, моя Рита к тебе просится, хочет пройти небольшую стажировку.
        - Рощина? Все не может поверить, что Кораблеву убила Ларикова?
        - Вы это уже обсуждали? - Теперь шеф бросил укоризненный взгляд на меня. - И что ты по этому поводу думаешь?
        - Бабья блажь, что тут еще можно думать, - проворчал Гошка.
        Не знаю, услышал ли его Сухарев, но даже если услышал, то никак не отреагировал.
        - Что Рощина хочет? - уточнил он.
        - Поговорить с Лариковой.
        - Хм. - Сухарев помолчал, потом повторил: - Хм.
        - Ты ее уже допрашивал? - спросил шеф, не дождавшись более внятного ответа.
        - Да.
        - Может, хоть протокол дашь посмотреть?
        - Бессмысленно. Она ничего не сказала. Вообще ничего. Молчит.
        - А Перегудин? Тоже молчит?
        - Нет, Перегудин как раз говорит, только успевай записывать. Но он участвовал исключительно в похищении, Кораблеву, по его словам, даже не видел ни разу - ни живой, ни мертвой. Вы слышите меня, Рита?
        - Да. - Я зачем-то встала со стула. - Евгений Васильевич, дайте мне поговорить с Лариковой. Вы ведь ничего не теряете.
        - Хм.
        Сухарев снова замолчал. Секунд через пятнадцать Баринов окликнул его:
        - Женя?
        - Час назад Ларикова попросилась на допрос, - заговорил Сухарев, будто и не прерывал разговора. - Но она настаивает, чтобы на допросе присутствовала Маргарита Рощина, как представитель ее интересов. Я не собирался ей потакать, но раз уж все так складывается… Хорошо, я согласен.
        - Спасибо. Рита сейчас подъедет.
        - Пусть не задерживается.
        В кабинете было накурено - не спасало даже открытое окно. Хотя курил только один человек - Сухарев. Странно, но с сигаретой я его видела только в кабинете, на улице он никогда не курил.
        Костя сидел за столом и прилежно строчил протокол допроса Елены Лариковой. Сама Ларикова, напряженно выпрямившись на стуле, тараторила, совершенно не заботясь о том, успевает ли Костя за ней записывать.
        - Мы все продумали, спланировали так, чтобы получить от Сергея деньги и не причинить Игорю никакого вреда. Нужно было только, чтобы Игорь ничего не знал, чтобы ни на какие вопросы не мог потом ответить. Утром Таня дала ему снотворное и позвонила мне. Я приехала, помогла ей спустить Игоря в машину, он спал уже.
        - Вы приехали специально, чтобы помочь Кораблевой?
        - Да. Игорь очень тяжелый, она бы одна не справилась. И вещи тоже. Таня все вещи из квартиры забрала, и свои, и Игоря. Два больших пакета и рюкзачок, мы их в багажник положили. Еще Таня отдала мне новый телефон Игоря, который ему Сергей купил. Потом мы поехали в тот дом, на улицу Чайковского. Во дворе Таня остановилась. Я осталась в машине, а она поднялась к брату. Я спросила у нее номер квартиры. Зачем только я это сделала? Таня собиралась выставить брата и вернуться, чтобы мы втащили Игоря наверх. Я сидела в машине и ждала, а ее все не было. Я долго ждала.
        - Точнее, пожалуйста. Когда вы приехали, сколько ждали?
        - Когда Таня вошла в подъезд, часы в машине показывали без трех минут десять. И в половине одиннадцатого ее все еще не было. Сначала я просто ждала. Потом разглядывала новый телефон Игоря. Мне Сергей ничего такого не покупал. Я отправила ему эсэмэску, чтобы готовил деньги для выкупа. А Таня все не возвращалась. Тогда я позвонила Тане, но она не брала трубку. И я решила сходить посмотреть…
        Лицо Елены исказила мгновенная судорога, но она тут же взяла себя в руки и продолжила, так же четко и быстро:
        - Лучше бы я уехала сразу! Но я пошла туда. Дверь была открыта, но я все равно позвонила. Мне никто не ответил, и я вошла. Я увидела Таню. Не сразу, ее от двери совсем не видно было. А я сначала на кухню заглянула, только потом в комнату. Там везде такая мерзость, такая грязь! И Таня на полу, почему-то без сарафана. Вчера жарко было, и она надела такой легкий сарафанчик, шифоновый. Я сначала не поняла ничего, окликнула ее. А потом мне стало страшно. Я подумала, что и меня сейчас, вот так же… но в квартире никого не было. И тогда я поняла, что если хочу довести дело до конца, то план надо срочно менять.
        - Вы имеете в виду план получения выкупа за ребенка? - уточнил Сухарев равнодушно.
        - Да. Теперь я не могла оставить Игоря в этой квартире и сама не могла там оставаться. Надо было срочно перевезти его в другое место, безопасное. Я позвонила Славе и объяснила ему все. Мы договорились, что он получит тридцать процентов за то, что спрячет Игоря у себя на даче и проведет переговоры с Сергеем. Потом я подумала про телефон. Я подумала, что если звонки с угрозами будут с Таниного телефона, то на Сергея это подействует сильнее. Он не будет понимать, что происходит, и испугается. А Тане, ей ведь уже все равно было. Поэтому я взяла из ее сумочки телефон. И документы на машину взяла, мне же надо было еще до Славы добраться.
        - А ключи от машины? - Сухарев загасил окурок в пепельнице и тут же закурил следующую сигарету.
        - Ключи Таня в замке зажигания оставила.
        - Брат Кораблевой нашел в ее сумочке еще один телефон. Он зарегистрирован на вашего мужа.
        - Да, это Сережин телефон. Старый, он давно им не пользуется. Я отвезла его Тане заранее, когда мы еще только все планировали. Она попросила. Сказала, что мобильник барахлит, а нам без связи оставаться никак нельзя было. Конечно, глупо, что я вчера Танин телефон забрала, а этот оставила, но я так испугалась… я просто про него не вспомнила.
        - Телефон Кораблевой, документы на машину, ключи и сама машина, - все тем же холодным тоном перечислил Сухарев. - Что-нибудь еще вы с места преступления забрали?
        - Нет. Мне больше ничего не было нужно. Мне хотелось поскорее уехать.
        - И вы уехали.
        - Да. Я поехала к Славе на дачу. Он уже ждал меня. Мы перенесли Игоря в сарай, Слава там приготовил лежанку с матрасиком - Игорю было удобно. Он спал. Я отдала Славе телефон Тани и написала, как звонить и что говорить. Слава остался с Игорем, а я вернулась в город.
        - Каким образом?
        - Что?
        - Каким образом вернулись? На машине Кораблевой?
        - Нет, конечно, зачем? Машину я на даче у Славы оставила, а в город вернулась на автобусе. Там автобус ходит, по расписанию.
        - Понятно. Продолжайте.
        - Я вернулась домой. А потом приехал Сергей и привез с собой сыщиков. Я не ожидала, что они найдут у меня телефон Игоря. Если бы подумала об этом раньше, в Волгу бы его выбросила.
        - Этот телефон нашли бы в любом случае, даже если бы вы выбросили его в Волгу, - строго заметил Сухарев.
        Меня порадовало, что Евгений Васильевич проявляет такое трогательное единодушие с любимым шефом. А вот Елене это не понравилось. Прежде чем заговорить снова, она бросила на Сухарева неприязненный взгляд.
        - Меня обвиняют в похищении Игоря и в убийстве Тани. Я долго думала, как мне действовать, и решила, что самым правильным будет все рассказать. Всю правду, как было. Я признаю, что хотела получить с Сергея деньги и использовала для этого Игоря. Но никакого вреда мальчику мы не причинили! И я не убивала Таню!
        - Однако вы не преминули воспользоваться возможностями, которые давала вам ее смерть.
        Ларикова пожала плечами.
        - Тане было уже все равно, - повторила она. - А мне нужны деньги.
        - Понимаю, - кивнул Сухарев. - Про деньги - это я очень хорошо понимаю. Но все могло быть не так, как вы рассказываете. Я допускаю, что Кораблева усыпила мальчика и отдала вам его телефон, что вы вместе приехали к ее брату. Но что мешало вам подняться в квартиру вместе с ней? Оглушить сильным ударом, задушить, забрать телефон, ключи от машины, документы и уехать? Только не могу объяснить, зачем вам понадобилось снимать с Кораблевой платье и куда вы его потом дели?
        - Нет! - вскрикнула Елена и обернулась ко мне: - Рита! Скажите же ему! Ведь вы мне верите?
        - Одной веры мало, - вздохнула я. - Нужны факты.
        На самом деле мне рассказ Лариковой показался логичным. Но такой же логичной была версия, предложенная Сухаревым.
        - Найдите, я вас умоляю! Найдите эти чертовы факты, ведь я говорю правду! Клянусь, чистую правду!
        - А сами вы что-нибудь полезное можете нам сказать? Например, видели вы кого-нибудь во дворе, когда с Кораблевой приехали? Или в подъезде? Может, когда вы поднимались в квартиру, кто-то спускался?
        Елена напряженно нахмурилась, вспоминая.
        - Нет, когда я туда шла, навстречу никто не попался. А вот когда спускалась уже, видела старуху с мусорным ведром. Такая, знаете, карга злющая! Она на меня так взглянула - у меня потом целый час руки тряслись.
        - А когда вы вернулись в квартиру, уже с нами, не обратили внимания, там ничего не изменилось? Может, что-то исчезло или, наоборот, появилось?
        - Н-не знаю, - неуверенно ответила она. - Я не присматривалась.
        - А в обморок зачем упали? Зачем притворялись, терпели, пока вас водой поливали?
        - Я не притворялась! То есть не все время! Когда я поняла, что тот, который с порошком, отпечатки пальцев снимает, мне правда плохо стало. В первый раз я ведь ни о чем таком не подумала. Я и за дверную ручку бралась, и за Танину сумочку, и еще, наверное… Я так испугалась, что ноги подкосились. И я подумала, что если сейчас попробую упасть, то все, до чего достану, сумею захватать. А потом кто разберется, когда отпечатки остались, утром или вечером?
        Мы с Сухаревым переглянулись, а Костя, не отрываясь от протокола, только головой покачал. Надо же, дескать, какая безграмотность.

* * *
        Когда Елену увели, Евгений Васильевич занялся мной.
        - Вы собираетесь принять предложение Лариковой? - осведомился он.
        Странный вопрос. Сухарев прекрасно знает, что мое положение в «Шиповнике» - нижняя ступенька и принимать решения я просто не имею права. Странно и то, что тон Евгения Васильевича на этот раз был не сухо-высокомерный, а скорее задумчивый. Словно майор, предполагая мое согласие поработать на Елену, просчитывал, какую пользу он может из этого извлечь.
        - А вы заинтересованы, чтобы наша фирма, - я еле заметно выделила слова «наша фирма», - приняла предложение Лариковой?
        Он пожал плечами и достал из пачки очередную сигарету.
        - Я заинтересован передать дело в суд. А у вас с Лариковой, кажется, что-то вроде взаимопонимания.
        Надо понимать, Евгений Васильевич не возражает, если часть работы, за деньги клиента, сделаем мы. А что возражать - в результате он поставит галочку в графе
«Раскрытые преступления». Взаимовыгодное сотрудничество - вот как это называется.
        - Александр Сергеевич никаких конкретных указаний мне не давал. Сначала мне надо рассказать ему версию Лариковой, обсудить… Я ему позвоню.
        Я думала, трубку, как обычно, возьмет Нина, но после первого же гудка услышала голос Баринова.
        - Сан Сергеич, сейчас закончился допрос Лариковой. Она утверждает, что обнаружила Кораблеву убитой, испугалась и сбежала с места преступления. Просит помощи. А Евгений Васильевич не возражает, если мы поработаем вместе с его группой.
        - Мы все или конкретно ты? - усмехнулся шеф.
        - Мы все поработаем или только я? - повторила я, вопросительно глядя на Сухарева.
        - По необходимости. - Он забавно пожевал губами и добавил: - И по желанию.
        - По необходимости и по желанию, - отрапортовала я. - Мне сейчас подъехать?
        - А смысл? Только время терять. Докладывай, что рассказала Ларикова.
        Не могу сказать, что эта идея мне понравилась. Я бы предпочла вернуться в офис и сделать доклад в более комфортной обстановке. Но не спорить же с шефом, на радость Сухареву. Я послушно открыла блокнот и, поглядывая на свои короткие записи, начала говорить.
        Краем глаза я заметила, что Евгений Васильевич забрал у Кости протокол и слушает меня, сверяясь с ним. Костя пристроился у начальника за спиной. Тоже мне, экзамен устроили! Впрочем, пусть развлекаются. Дословно я, конечно, все не повторю, но содержание допроса Лариковой Баринов услышит от меня достаточно близко к тексту и со всеми важными подробностями.
        Когда я закончила, Костя поднял вверх большой палец и подмигнул. Сухарев ничего подобного себе не позволил. Он отложил в сторону протокол и снова уставился на меня. А я продолжила разговор с шефом. Точнее, продолжила слушать, как он сопит в трубку.
        - У меня создалось впечатление, что Ларикова говорит правду, - деликатно намекнула я.
        - Мы с Гошей…
        - На него не рассчитывай, Гоша занят отчетами. И вообще, не мешай, я думаю.
        Он еще немного посопел, потом принял решение:
        - Хорошо. Попробуй заняться этим. План действий или хотя бы мысли есть?
        - Пока ничего выходящего из стандарта. Опрос соседей, анализ сведений. Любовника Кораблевой поискать.
        - Считаешь, это не миф?
        - С точки зрения психологии, - с достоинством ответила я, - наличие у Кораблевой любовника очень вероятно. И вполне укладывается в логику событий. Или вы так не считаете?
        - Я считаю, тебе вредно детективы читать, - проворчал шеф. - Особенно Агату Кристи. Переходи на что-нибудь более близкое к реальной жизни.
        - Гарри Поттера? - засмеялась я.
        - Что это ты развеселилась? Радуешься, что к Сухареву прибилась?
        - Ох. - Улыбка исчезла с моего лица. - Но я же ненадолго?
        - Думаю, дня за два управишься. Считай, я тебя сдал в краткосрочную аренду. Посмотри, поучись, в милиции не глупые люди работают. А теперь дай трубку Евгению Васильевичу.
        Разговор моего «родного» начальника и начальника временного был коротким. Несколько «угу», несколько «хм», два или три «ладно». Только один раз Евгений Васильевич использовал более длинное слово - «безупречно». При этом выражение его лица, и так кислое, стало совсем уксусным. Уточнять я, конечно, не стала, но понадеялась, что это была оценка моего изложения допроса Лариковой.
        Распрощавшись с Бариновым, Сухарев вернул мне телефон и спросил:
        - У Кораблевой был любовник?
        - Так утверждает Ларикова.
        Я быстро изложила имеющиеся у меня скудные сведения и закончила предложением поговорить с девочками на мойке.
        - Имеет смысл, - без энтузиазма согласился Сухарев. - Еще что-нибудь, что нам неизвестно, рассказать можете?
        Откуда мне знать, что им неизвестно? На всякий случай я коротко изложила все, что происходило после появления в офисе Сергея Ларикова. Рассказывала я без подробностей, только самую суть, но Сухарев остался доволен. Вопрос он мне задал только один, и совершенно неуместный:
        - Видели ли вы вчера что-нибудь, связанное с малиновым вареньем?
        - В каком смысле? - растерялась я.
        - Во всех перечисленных вами местах не было ли банки малинового варенья, не пил ли кто чай с малиновым вареньем, не варил ли кто малиновое варенье? - добросовестно пояснил Сухарев.
        Я быстро перебрала в уме: наш офис, квартира Ларикова, его же квартира для свиданий, квартира Кораблевой, квартира ее брата, дача Перегудина… Нет, ничего похожего на малиновое варенье не было. Заверив Сухарева в этом, я решила, что имею право на встречный вопрос.
        - А вы? Можете рассказать что-нибудь, что нам неизвестно?
        - Естественно. - Уголок рта у него слегка дрогнул, Евгений Васильевич оценил шутку. - Есть протоколы опроса соседей, есть заключение патологоанатома о смерти Кораблевой, есть результаты дактилоскопической экспертизы. Костя, доложи основное.
        Костя докладывал не хуже меня, и полезной информации у него было примерно столько же. Единственным человеком, который видел, как во двор въехала машина Кораблевой, была некая Стрельникова из пятьдесят третьей квартиры - таков был результат опроса соседей. Я попросила разрешения самой проглядеть протоколы. Костя взглянул на Сухарева и, дождавшись его кивка, вручил мне внушительную стопку бумаги:
        - Надеешься найти здесь что-то, чего мы не заметили?
        - Не то чтобы надеюсь, - честно призналась я. - Просто хочу сама каждый листочек в руках подержать. Ну и конечно, вдруг, авось… знаешь, свежим взглядом, бывает, и замечаешь что-то интересное.
        - Ну-ну, - пожал плечами Костя и перешел к заключению патологоанатома.
        Неаппетитные подробности этой части я, с вашего позволения, приводить не буду. Скажу только, что, по его мнению, Татьяну оглушили, ударив твердым тупым предметом (предположительно, бутылкой), а потом задушили, использовав для этого скрученную полоску тонкой ткани. Я старательно делала записи в блокноте (а как же! Или вы думаете, что Александр Сергеевич самого подробного доклада о работе с Сухаревым не потребует?), но, когда Костя произнес слово «варенье», вздрогнула и уронила ручку.
        - Варенье? - переспросила я, поднимая ручку.
        - Именно, - подтвердил Костя. - Малиновое. Мочка левого уха покойной испачкана малиновым вареньем.
        - Понятно.
        Понятно. Если твои руки испачканы вареньем и ты начинаешь кого-то душить, то вероятность испачкать мочку левого уха жертвы этим самым вареньем весьма велика. Если бы вчера этот деликатес попался мне на глаза, то сейчас мы бы уже ехали за убийцей Кораблевой.
        Костя перешел к дактилоскопической экспертизе. Поскольку в квартире не убирались, похоже, с момента вселения в нее Валика, а друзей у него было немало, то и отпечатки пальцев нашлись в количестве, превышающем потребности. Беда в том, что отпечатки были в основном старые. Обнаружился, правда, очень заинтересовавший меня факт: дверные ручки, и снаружи, и внутри квартиры, а также кнопка звонка были тщательно протерты не далее как вчера утром. И уже после этого на ручках появились отпечатки Лариковой и Валика Кораблева, а на кнопке - только указательный пальчик Елены. Тряпку, которой протирали ручки и звонок, обнаружить не удалось. Бутылка со свежими отпечатками, предполагаемое орудие, которым Кораблеву оглушили, тоже отсутствовала. Теперь мне стало ясно, почему, несмотря на столь серьезные улики против Елены, Сухарев решил с нами сотрудничать.
        - Вот как хотите!.. - торжественно объявила я. - Вот как хотите, но вся эта ерунда с отпечатками окончательно снимает с Лариковой подозрение в убийстве. Она, конечно, дура, но не до такой же степени! Убить Кораблеву, протереть дверные ручки, забрать с места преступления бутылку, а потом снова насажать везде свои отпечатки - на это даже полная идиотка не способна! И теперь я знаю, куда подевалось платье Кораблевой. Убийца использовал его в качестве тряпки, а потом вместе с бутылкой унес. Кстати, патологоанатом считает, что Кораблева задушена узкой полоской тонкой ткани. А Ларикова упомянула, что на Кораблевой был легкий шифоновый сарафанчик.
        - Снять с Кораблевой платье и оторвать от него кусок, чтобы ее же и задушить? А остальное использовать для протирки поверхностей? - Сухарев с сомнением покачал головой. - Как-то это странно выглядит.
        - Странно, - согласилась я. - Но очень похоже на правду.
        - Шифон, наверное, легко рвется? - предположил Костя. Ему моя мысль сразу понравилась.
        Евгений Васильевич помолчал, потом указал мне на стопку протоколов:
        - Вы хотели почитать? Вот и займитесь пока. А мне подумать надо.
        Косте он подумать не предложил, но чтобы подчиненный не затосковал без дела, поручил обеспечить нас кофе и крендельками, фирменной выпечкой местного буфета.
        Костя ушел в буфет, Сухарев за своим столом сосредоточенно рисовал на большом разлинованном листе сложного вида загогулины, а я перебирала протоколы. Дело шло быстро, потому что на всех листках было написано практически одно и то же. «Я, такой-то, проживающий там-то, по существу дела могу пояснить, что ничего не видел, ничего не слышал и ничего не знаю».
        Вернулся Костя, принес очень вкусные крендельки и на редкость дрянной кофе. Стопка просмотренных протоколов быстро росла, передо мной осталось всего несколько непросмотренных листков. Я взяла верхний, и взгляд сразу зацепился за «обратила внимание», вместо стандартного «ничего не видел». Опа! И на что же это гражданин, как его… ага, гражданка Стрельникова Александра Михайловна обратила внимание? Так, сидела на кухне, пила чай, смотрела в окно. Очень полезное занятие. Жаль, что все остальные жители дома в интересующее нас время не таращились в окна. Ладно, смотрела Стрельникова в окно и увидела машину, серую. Из машины вышла женщина и вошла в подъезд. Та самая женщина, которую потом убитой нашли, сестра Валерия Кораблева с четвертого этажа.
        Больше в протоколе ничего интересного не было. Я вернулась к началу, меня интересовало, в какой квартире живет Александра Михайловна. А, пятьдесят третья квартира. Речь идет именно о той свидетельнице, о которой уже говорил Костя. Отложив этот протокол в сторону, я быстро просмотрела оставшиеся. Увы, в этой куче имелось только одно жемчужное зерно.
        - Закончили? - спросил Сухарев. - Результат есть?
        Надо же! Мне казалось, что он погружен в рисование загогулин и совершенно не обращает на меня внимание.
        - Такой же, как у вас. - Я аккуратно сложила все протоколы в стопочку и вернула на стол Евгения Васильевича.
        - Я же говорил, - фыркнул Костя. - Если нет информации, то ее нет.
        - Все-таки я бы еще раз туда съездила. Надо попробовать найти старуху с мусорным ведром. И со Стрельниковой поговорить еще раз.
        - Опять надеешься на «свежий взгляд»? - съязвил Костя.
        - Надеюсь, - мило улыбнулась я. Если Костя хочет вывести меня из себя, придется его огорчить - ничего не выйдет. Школа в этом смысле дает очень хорошую закалку. Да и Гошка по части ехидства Косте сто очков вперед даст. - И потом, вдруг она тоже Ларикову видела?
        - Или она и есть та старуха с ведром, - кивнул Костя. - Вот только что тебе это даст? Мы и так знаем, что Ларикова там была.
        - Мало ли? Сначала поговорю, а потом узнаю, что это нам дало.
        - Интересная схема, - усмехнулся Сухарев. - Вот, значит, как вас Баринов учит.
        - Он меня не совсем так учит, - смутилась я. - Но вы не возражаете, если я съезжу?
        - Что возражать? Только не одна поедешь, а с Костей. И Костя старший. Походйте, поспрашивайте. Может, каких еще свидетелей отыщете.

* * *
        Мы с Костей поехали на нашем «москвиче». Можно было взять служебную машину, но ее надо было ждать, а «москвич» - вот он, под окном стоит. Когда мой временный напарник устроился на пассажирском сиденье, я незаметно вздохнула. То ли дело Гошка! Всегда уверенный в себе, всегда жизнерадостный… ладно, почти всегда. Да, он легко может довести меня своими шуточками до бешенства. Но при этом умудряется никогда не портить мне настроения. А от Кости у меня уже скулы сводит, хотя он просто сидит рядом и молчит. И даже не скажешь, что у него особо кислый вид, - по сравнению с Сухаревым Костя вполне жизнерадостно смотрит по сторонам. Но до чего же он скучный! Может, не хотел со мной ехать? Может, у Кости другие планы были, а я их нечаянно порушила? Или он недоволен, что мне позволили провести беседу со Стрельниковой вместе с ним? Но почему? Знакомы мы, конечно, недавно, но до сих пор мне казалось, что Костя ко мне неплохо относится.
        Молча мы доехали до места, молча вышли из машины, молча вошли в подъезд. А когда поднимались по лестнице, Костя неожиданно задал вопрос:
        - Рит, а ты не знаешь, почему у Сухарева с Гошкой такие контры? Васильич же нормальный мужик, а тут как подменили. Я сначала думал, у него на тебя аллергия, потом смотрю - нет. Это его при Гошке все время вкось ведет! Почему?
        Признаваться, что взаимоотношения Гошки и Сухарева для меня такая же загадка, я не собиралась, поэтому бросила на Костю строгий взгляд и отчеканила:
        - Не понимаю, о чем ты. У них нормальные деловые отношения.
        Костя недоверчиво хмыкнул, но спрашивать больше ничего не стал. Он решил уточнить наши собственные «деловые отношения»:
        - Давай договоримся, беседу со Стрельниковой я поведу. Не знаю, как вы с Гошкой вдвоем управляетесь, но я в паре работать не привык. - И снова не удержался, съязвил: - У нас людей не хватает парами по квартирам ходить.
        Я не стала отвечать, только кивнула. Хочет он вести беседу - пусть ведет. Если у меня вопрос возникнет, я его задать не постесняюсь. То, что Костя не привык к работе с напарником, - его проблемы, не мои.
        У двери пятьдесят третьей квартиры Костя мягко оттер меня плечом в сторону и сам нажал на кнопку звонка. Уточнил, что пожилая женщина, которая открыла дверь, действительно является Александрой Михайловной Стрельниковой. Представился, объяснил цель визита - короче, ненавязчиво продемонстрировал, кто здесь главный. Александра Михайловна не спешила впустить нас в квартиру. Слегка склонив голову набок, она пристально рассматривала Костю:
        - А чего это вы по второму разу явились? Вчера был уже один, я ему все рассказала.
        - В деле открылись новые обстоятельства, - вежливо ответил Костя, - поэтому появились новые вопросы. Мы постараемся вас надолго не задержать.
        - Да уж пожалуйста, - проворчала женщина, раскрывая дверь пошире и прижимаясь к стене. - Мне еще ужин готовить.
        Мы с Костей по очереди скользнули в узкий коридор.
        - Проходите в гостиную, - предложила Стрельникова.
        В комнате она молча указала нам на диван, сама села на стул.
        - Спрашивайте.
        Костя быстро заполнил шапку протокола, потом лучезарно улыбнулся:
        - Вы, Александра Михайловна, вчера упомянули, что видели машину, на которой приехала сестра Кораблева. Расскажите, пожалуйста, об этом подробнее.
        - Да что ж рассказывать? Сидела на кухне, чай пила. Я поздно завтракаю. Пока всех на работу проводишь, пока приберешься - не люблю я в грязи да в суете. Вот, значит, пью чай и в окно смотрю. Гляжу, во двор машина заезжает, серая такая.
        Я тоже достала блокнот. Костя ведет официальный протокол, а у меня так, заметки для памяти, чтобы доклад шефу получился более конкретным и четким.
        - Простите, а немного точнее можно? - попросил Костя. - Марка машины, номер, может, особые приметы?
        - Ну, какие приметы? Машина и машина. Номер мне из окна не видно, да и не смотрела я на него. И в марках я не разбираюсь - вот если бы зять, он бы вам с одного взгляда определил. А я не могу сказать. Легковая машина, не грузовик.
        Мне пришлось наклонить голову, чтобы скрыть неуместную улыбку.
        - Я на нее почему внимание обратила, - продолжала тем временем Александра Михайловна. - Она на наш пятачок заехала и встала там.
        - Пятачок? - переспросил Костя.
        - Это мы его так называем, пятачок. Зять площадку забетонировал, чтобы свою машину ставить. Сам все материалы покупал, сам все делал. Он у меня с руками, зять, грех жаловаться. Работа у него бумажная, экономист, но дома - все на нем. Не то что гвоздь в стенку вбить, в прошлом году ремонт сам делал: и штукатурил, и шпаклевал, и красил, и даже линолеум сам менял! Я вам так скажу, повезло моей Наташке. У других мужья - алкаши да бездельники, а мой зять - просто золото!
        - Э-э… извините, - неловко перебил увлекшуюся женщину Костя. - Так что машина? Серая, которая во двор заехала?
        - Вот и говорю, я потому эту машину заметила, что она наш пятачок заняла. Свои-то, во дворе, все знают, что это наше место, и никто туда машину не ставит, а гости заезжают. Оно бы ничего, днем-то пожалуйста, никто не против. Главное, чтобы вечером свободно было, когда зять с работы возвращается. Вот я и присматриваю за местом, выхожу, если что, объясняю. Не поверите, иной раз до скандала дело доходит. Встанет такой нахал - дескать, земля во дворе общая, не купленная. Зять как-то даже подрался с одним. А машина эта, что я про нее могу сказать? Смотрела я на нее, да, конечно. Но спускаться на улицу не стала. А чего бегать - еще целый день впереди. Человек, может, на минуту заехал, так зачем его с места сгонять?
        - И вы видели, как из машины вышла Кораблева? - деликатно поторопил ее Костя.
        - А как же. Выскочила как ошпаренная и бегом в подъезд.
        - Вы уверены, что это была именно она?
        - Конечно. Я ее часто вижу. Она к брату, он на четвертом этаже живет, чуть не каждую неделю заглядывает. Заглядывала, царствие ей небесное.
        - А с самим Кораблевым вы в каких отношениях?
        - Да ни в каких! На что он мне нужен, алкаш? Скоро сорок лет мужику, а он все Валерик! Да у меня зять моложе, а к нему все по имени-отчеству обращаются.
        Костик снова мягко вернул разговор к интересующей нас теме, и Александра Михайловна подтвердила, что продолжала пить чай и смотреть на машину.
        - Просто потому, что ничего интересного больше не было, - простодушно объяснила она. - По утрам у нас во дворе пусто.
        - Как Кораблев из подъезда выходил, видели?
        Стрельникова сосредоточенно нахмурилась:
        - Вроде бы нет. Но если он с крыльца сразу вдоль дома пошел, то могла и не заметить. Или он потом вышел, когда я уже с кухни ушла.
        - А когда вы ушли?
        - В десять. Или в половине одиннадцатого.
        - Машина в это время еще стояла?
        Стрельникова снова задумалась.
        - Вроде стояла. Или нет? Не помню. Я же говорю, до вечера далеко еще было, а я только вечером смотрю, чтобы пятачок не занимали.
        Тем более не совсем чужой человек, Валерика сестра. В случае чего к нему и сходить можно. Хотя не люблю я пьянчуг этих. Вот зять у меня, ничего не скажу, в праздник от рюмочки не откажется, но не каждый же день до свинячьего вида напиваться!
        - А вот эту женщину вы, случайно, не видели? - Костя выложил на стол фотографию Лариковой.
        Александра Михайловна внимательно изучила фотографию и покачала головой:
        - Не знаю. Она не из нашего двора, это точно.
        - Не из вашего, - согласился Костя. - Но вчера она была здесь, приехала вместе с Кораблевой. Может, вы видели, как она выходила из машины? Или, наоборот, как в машину садилась и уезжала?
        - Вроде крутилась какая-то бабенка возле машины. Но я к ней не присматривалась.
        - А в подъезде вы с ней, случайно, не встретились?
        - Зачем мне с ней в подъезде было встречаться? - насторожилась Стрельникова. - Я ее не знаю, и не нужна она мне.
        - Я не говорю, что нужна. Но может, вы из квартиры вышли, мусор, например, вынести решили, а эта женщина по лестнице поднимается. Или спускается. Могло такое быть?
        - Не могло, - решительно отказалась Александра Михайловна. - У нас мусор зять каждый вечер выносит. Наташка моя, дурища такая, сначала ругалась с ним. Нельзя, по примете, мусор вечером выносить, достатка в доме не будет. А зять ей говорит: от того, что тараканы расплодятся, денег в доме не прибавится! Он чистоплотный, грязи не терпит. Носки под кровать в жизни не бросит, не то что другие мужики, сразу в стирку. Бумажку какую увидит на полу, никогда мимо не пройдет, подберет и выбросит.
        - Может, этого мужчину видели? - перебил ее Костя, выкладывая на стол фотографию Перегудина. Голос Кости стал чуть жестче, его утомили постоянные, звучащие, словно припев национального гимна, похвалы в адрес зятя Александры Михайловны.
        Перегудина Александра Михайловна разглядывала дольше, чем Ларикову. Но снова покачала головой:
        - Нет. Его я тоже не видела.
        - Хорошо. - Костя убрал фотографии и подошел к окну, выходящему во двор. Уточнил, по-моему, больше для очистки совести:
        - Что в машине было, вы, наверное, не разглядели?
        Александра Михайловна пожала плечами:
        - А вы бы разглядели?
        Костя вернулся на диван, уставился на свои записи и глубоко задумался. Я немного подождала, потом осторожно задала вопрос:
        - Вы сказали, что во дворе было пусто. Но может, кто-то все-таки был? Мальчишки, может, играли или мамаша какая с ребенком гуляла?
        Костя встрепенулся и бросил на меня сердитый взгляд. Я невинно похлопала ресницами, дескать, ну спросила и спросила. А что такого?
        Стрельникова сосредоточенно нахмурилась.
        - С колясками никого не было, у нас сейчас и младенцы-то только у Корниловой Светки да у Мирошниченок. Вроде бы Катерине Скворцовой из первого подъезда скоро рожать… нет, с детьми никто не гулял. А мальчишки были. Вот только кто? Я ведь на них не смотрела, это хулиганье по летнему времени целый день на улице. Мы-то внука в лагерь отправили - раньше был пионерский, а теперь труда и отдыха. Зять так и сказал, не дело это парню городской пылью целое лето дышать.
        - Кхгм, - напряженно кашлянул Костя. - Так что насчет мальчишек? Кто в это время во дворе крутился?
        - Не помню, - неожиданно обиделась Александра Михайловна. - Что мне, других дел нет, как за чужими детьми следить?
        Костя моментально взял себя в руки и растекся перед ней сахарным сиропом. Я в меру сил поддержала его старания. Немного оттаяв, Стрельникова припомнила, кого из соседских мальчишек видела во дворе. Костя записал фамилии (я, естественно, тоже), и его радость не остудил даже полученный от Александры Михайловны в нагрузку пересказ взглядов зятя на воспитание детей.
        Когда мы покинули пятьдесят третью квартиру, Костя позавидовал:
        - Повезло мужику с тещей! Ты заметила, Рита, она через каждое слово твердит, какой у нее зять молодец. Галке своей расскажу, не поверит. Ее мамаша тоже меня чуть что вспоминает, только все в негативном смысле. Поверишь, Ритка, за восемь лет ни разу от нее слова доброго не услышал. - Он махнул рукой и сменил тему:
        - Что, попробуем сейчас пацанов отловить?
        - Обязательно! Только подожди, я шефу отзвонюсь.
        - Что, в вашей фирме за сотрудниками постоянный контроль? - ехидно осведомился он.
        - Мы предпочитаем называть это трудовой дисциплиной, - подмигнула я, доставая из сумочки телефон.
        Я была почти уверена, что наши попытки отыскать мальчишек будут долгими, упорными и безрезультатными. Лето, погода хорошая, что им дома сидеть? Но нам с Костей повезло. Бабушка Вани Ивашева, с которого мы начали, потому что его квартира находилась в том же подъезде, только на пятом этаже, сказала, что внук ушел к Сереже Прошину, играть в компьютерные игры.
        - Это из семнадцатой квартиры, Прошин? - на всякий случай проверил Костя.
        Получив подтверждение, мы бодро отправились в соседний подъезд. В семнадцатой квартире нас ждал приятный сюрприз - кроме Вани и Сережи, поиграть в компьютер пришел и Вася Щеглов. По списку - все мальчики, которых мы собирались сегодня отыскать.
        Встретили нас без особого восторга. Чувства ребят можно было понять: пустая квартира, компьютер в полном их распоряжении - и вдруг является пара незнакомых взрослых и портит все удовольствие. Но когда Костя начал задавать вопросы, они оживились. В конце концов, компьютерами сейчас никого не удивишь, а убийство, да еще в собственном доме, да еще когда милиция официально просит твоей помощи… будет о чем рассказать. Ребята уселись рядком на диване и выразили полную готовность к сотрудничеству.
        Они действительно были на улице и видели, как во двор заехала серая машина.
        - «Жигуль»-семерка, - важно уточнил Вася. - Цвет - ниагара.
        - Про машину вам Васька точно скажет, - с легкой завистью объяснил Сережа. - У него отец автомеханик. Ваське в мастерской все, что хочешь, делать разрешают.
        - Ну, не все, - скромно потупился Вася. - Давление в шинах проверить, уровень масла… Колеса помогаю менять. - И добавил сдержанно, с чувством собственного достоинства: - Школу закончу, пойду к отцу в мастерскую работать.
        - Здорово, - искренне восхитился Костя. - И что ты можешь сказать про эту машину?
        - Хороший агрегат, но хозяйка… одно слово, Танечка.
        - Вы ее знаете?! - встрепенулась я.
        Костик укоризненно на меня посмотрел: дескать, что же ты? Мы ведь договорились. И снова повернулся к Васе:
        - Вы ее знаете?
        Все-таки мужчины это что-то невероятное. Какая разница, кто задал этот вопрос? Ведь Костя слово в слово повторил, с той же интонацией!
        - А то! - самодовольно ответил Вася. - Это Валерика, из его подъезда, - он ткнул пальцем в Ваню, - сестрица. Танечка у него часто бывает, почти каждую неделю. Только разве можно так ездить? Как она по нашим кочкам скакала… хоть бы одну ямку объехала. И в дерево однажды чуть не врезалась. Выхлоп не отрегулирован, коптит, как керосинка. На правом заднем крыле вмятина небольшая и царапина. Ремонта на два часа, а она так ездит. Колеса некомплектные, видно, покупала бэушные, по одному. А царапина уже ржаветь начала. Чего дожидается? Все равно приедет потом ремонтироваться, только дороже заплатит.
        Вася поджал губы и, явно подражая кому-то из старших, сделал неодобрительный вывод:
        - Распустеха.
        - Понятно, - кивнул Костя, с симпатией глядя на паренька. - Значит, вы видели, как во двор приехала Татьяна Кораблева на своей машине. А что было дальше?
        - Ничего. Танечка сразу в подъезд побежала.
        - Что в это время делали вы?
        - Ничего не делали. На лавочке сидели, болтали. Спорили, когда Валерик выйдет. Ванька сказал, что через пять минут, а я - что через восемь. Это у нас вроде игры. Валерик всегда, когда Танечка приходит, быстро-быстро из дома смывался.
        - А она остается?
        - Ну да.
        - И что она там делает?
        - Откуда нам знать? - удивился Вася.
        - Убирается, наверное, - негромко предположил Сережа. - Валерик никогда ничем таким не занимается. А Танечка, когда выходит, два мешка мусора на помойку тащит. А иногда и три.
        - Валерику неохота мусор грести, вот он и удирает по-быстрому. - Вася снова перехватил инициативу. - А мы караулим и время засекаем.
        - Спорите, значит. И кто выиграл?
        - Серега. Он сказал, что десять минут пройдет.
        - Сережа, а почему ты больше всех времени дал? - заинтересовался Костя.
        Тот пожал плечами:
        - Не знаю. Подумалось так. Танечка на прошлой неделе не приезжала, вот я и решил, что в этот раз они подольше поговорят.
        - Правильно, что его отпустили, - неожиданно высказался Ваня. Голос, в отличие от приятелей, у него был низкий, почти бас. - Валерик Танечку не убивал. Он, конечно, дурной, когда пьяный, но тогда утром трезвый был. Когда Танечка ему денег дала, тогда он, конечно, насосался.
        - Понятно. - Костя быстро записывал. - Значит, через десять минут из подъезда вышел трезвый Кораблев. И куда он пошел?
        - За водкой, куда ж еще? - Вася посмотрел на него с жалостью. Дескать, как же тебя на работе держат, такого тупого?
        - Я имел в виду… впрочем, ладно. А к машине вы не подходили? Не заглядывали в нее?
        Ребята насторожились. Глядя на них, я бы не поручилась, что эта шустрая троица не промышляет иногда мелким воровством. Не у своих, нет, что вы! А вот случайно заехавший во двор автомобиль - это уже законная добыча.
        - А чего это, - кашлянув, осторожно спросил Сережа, - чего это вы решили, что мы туда заглядывали? Небось тетя Саша насплетничала? Вот карга старая! Сидит целый день у окошка, все караулит, как бы на их пятачок драгоценный никто не заехал! И если что во дворе случится, всегда на нас валит! Только вы ей не верьте! Как мы вообще могли в машину залезть, если там какая-то тетка сидела? И пацан спал на заднем сиденье.
        - Никто и не говорит, что вы в машину лезли, - успокоил ребят Костя. - А вот насчет тетки… Вы ее хорошо разглядели? Узнать сможете?
        - Это в милицию, что ли, ехать?
        - Нет, по фотографии. Посмотрите, это она? - Костя снова достал фотографию Елены.
        - Вроде похожа. - Сережа старательно изучил фотографию и отдал ее Ване.
        - Похожа, - неуверенно подтвердил тот. - Нос такой же и волосы длинные.
        - Она, точно. - Вася единственный говорил без тени сомнения. - У нас в мастерской плакат висит, точь-в-точь такое же лицо. Только на плакате она в купальнике. Можете записывать, это та самая тетка, что в машине сидела.
        - Очень хорошо! Вы видели в машине женщину и спящего мальчика. А Кораблев вышел из подъезда и ушел. Что было потом?
        Мальчики снова переглянулись и, очевидно достигнув молчаливого соглашения, предоставили и дальше вести переговоры Васе.
        - Тетке этой, - он ткнул пальцем в фотографию Лариковой, - видно, надоело Танечку ждать, и она тоже в подъезд зашла.
        - В какое время это было?
        - Ой, я не помню. Часов в одиннадцать или раньше.
        - Хотя бы сколько времени прошло с тех пор, как Валерик ушел?
        - Да откуда мне знать? - Судя по тону, Вася поставил на умственных способностях сотрудника милиции большой жирный крест. - Если бы мы на нее тоже спорили, как на Валерика, тогда конечно. А так - сто лет она мне приболела, эта тетка.
        - Полчаса прошло, не меньше, - тихо сказал Сережа. - Мы в парк собрались, на аттракционы. А они только в двенадцать начинают работать. Вот я на часы и смотрел. Полчаса точно прошло. А вернулась она быстро, минут через десять. Бледная такая и машину никак отпереть не могла, ключи роняла. Наверное, руки тряслись. Я тогда еще подумал, что она выпила там, вместе с Танечкой. А потом уже, вечером… Мы ведь как в парк ушли и только вечером домой вернулись. А тут весь двор на ушах стоит - Валерика арестовали, Валерик сестру убил! Так я сначала подумал, что она, тетка эта, Танечку задушила. Даже хотел ноль два позвонить, рассказать.
        - И что же не позвонил?
        - Понимаете, я подумал, что она не убивала.
        - Стоп, стоп! - Костя постучал зажатой в пальцах шариковой ручкой по протоколу. - Ты же подумал, что она задушила!
        Сережа съежился и пробормотал:
        - Это я сначала подумал. А потом я еще подумал и передумал.
        - Серега у нас такой. - Васька словно извинялся за приятеля. - Он всегда чего-то думает.
        - Очень хорошо, что думает. - Я хотела положить руку мальчику на плечо, но он дернулся, отодвигаясь, и пришлось ограничиться дружеской улыбкой. - Полезная привычка, в жизни пригодится. Вы, ребята, просто не представляете себе, сколько нам думать приходится.
        - Каждый день, да не по разу, - не слишком убедительно, но бодро подтвердил Костя.
        - У вас работа такая. - Сережа слегка расслабился.
        - Точно, работа. А теперь давай растолкуй нам, что ты сначала подумал, что потом. И что в конце концов надумал.
        - Ну, сначала я подумал, что Танечку эта тетка убила. Очень она встрепанная выскочила. Потом я вспомнил, как она в подъезд шла. Понимаете, она у машины долго крутилась, а когда пошла в подъезд, то больше нервничала, чем сердилась. Убийца так себя не ведет. - Мальчик посмотрел на меня, на Костю и спросил с надеждой в голосе: - Вы понимаете?
        Костя с сомнением покачал головой, а я кивнула, безоговорочно соглашаясь. В наших спорах с Гошкой я сама, бывало, использовала подобные объяснения. И часто оказывалась права. Впрочем, бывало, что ошибалась.
        - Вот я и подумал: что, если эта тетка ждала Танечку, ждала, а когда зашла к Валерику в квартиру, там Танечка была уже мертвая? Тут ведь и побледнеешь, и руки затрясутся, правда?
        - Хм…
        Реакция Кости по-прежнему была неопределенной, а я снова решительно кивнула.
        - Тогда я подумал, - Сережа виновато потупился, - зачем звонить, если она не убивала? Да и видел я эту тетку первый раз в жизни. Я же не знал, что у вас ее фотка есть.
        Костя, который явно не знал, что сказать, выразительно посмотрел на меня. Дескать, что же, когда тебя не просят, лезешь в разговор, а сейчас молчишь?
        До сих пор никто не мог пожаловаться, что Рита Рощина отказала ему в помощи. Я снова выдала дружелюбную улыбку:
        - Ничего страшного. Но на будущее учти: даже если сомневаешься, лучше все-таки позвонить.
        - Ладно, - шмыгнул носом мальчик.
        - Вот и хорошо. - Теперь короткий взгляд, брошенный на меня, был благодарным. И тут же Костя обратился к Ване с Васей: - А вы, друзья, ничего такого не заметили? Насчет бледности и дрожащих рук?
        - Да я и не смотрел в ту сторону, - проворчал Вася. - Я занозу в палец загнал и вытащить никак не мог.
        А Ваня заверил:
        - Раз Серега говорит, значит, так все и было. Он из нашего класса самый наблюдательный.
        - Хорошо. Тогда скажи мне, наблюдательный Серега: вышла тетка из подъезда, отперла машину… а дальше что было?
        - Она села в машину и уехала. А мы еще немного во дворе покрутились, потом в парк ушли.
        - А вот этого, - теперь на свет появилась фотография Перегудина, - этого человека здесь не было?
        Все трое тщательно изучили снимок, но окончательное решение вынес Вася.
        - Нет, - торжественно объявил он. - Этого мужика мы не видели. - И спросил с любопытством: - А что, это он Танечку задушил?
        - Пока у нас нет оснований так считать, - дипломатично ответил Костя. - А может, вы еще кого-нибудь, примерно в это же время, во дворе видели?
        - Кроме Танечки с Валериком и этой тетки? Нет. У нас по вечерам народ выходит, а утром во дворе всегда пусто.
        - Не обязательно знакомых. - Я снова позволила себе заговорить, поскольку Костя явно не собирался уточнять свой вопрос. - Люди, которых вы в первый раз видели, нас тоже интересуют.
        Ребята очередной раз переглянулись, молчаливо совещаясь, и в очередной раз доверили говорить Васе.
        - Так мы же не смотрели… - немного растерянно пробормотал он, - Двор-то проходной, люди разные ходят.
        - Нас интересуют те, кто заходили в третий подъезд, - поддержал меня Костя.
        Ребята честно старались, но ничего полезного вспомнить не смогли. Собственно, на этом наш разговор и закончился. Мальчишки явно заскучали и начали оглядываться на свой компьютер. Костя еще немного походил по кругу, проверяя уже записанную информацию и уточняя детали, потом сдался. Мы поблагодарили ребят и удалились.
        Во дворе Костя грустно посмотрел на асфальтовый пятачок.
        - Так все было хорошо - убийца задержан рядом с трупом, оформляй бумаги и передавай дело в суд…
        - Кораблев сразу говорил, что не убивал, - напомнила я.
        - Это нормально. Что же он, дурак, что ли, признаваться.
        - Так он правда не убивал. И Ларикова, кстати, тоже.
        - Почему это?
        - Потому что ее рассказ тебе только что три свидетеля подтвердили.
        - Свидетели, - скривился Костя. - Мальчишки.
        - Чем тебе мальчишки не хороши? - удивилась я.
        - Не придуривайся, Ритка. Они же несовершеннолетние. Мы их без родителей вообще не имели права допрашивать. Забыла? Так достань учебник, освежи память. Ты сама юрист, должна понимать.
        М-да. Действительно, что-то такое насчет несовершеннолетних я слышала. Допрос только в присутствии родителей или классного руководителя… Правда, у нас был не допрос, а так, собеседование. Нет, это как-то по-другому называется. Похоже, придется просить Гошу прочитать мне краткий курс юридической грамотности. Если, конечно, краткий курс здесь поможет. Может, пора подумать о поступлении на юрфак?
        - Я не юрист, Костя, - призналась я. - Я учитель математики.
        - В каком смысле? - Костя даже споткнулся.
        - В прямом. Преподавала математику в старших классах. Интегралы, логарифмы, косинусы с арктангенсами и прочее такое же.
        - Вот это да!
        Я думала, он будет смеяться, но Костя смотрел на меня с искренним восхищением и уважением.
        - И как тебе у Баринова? Математика помогает?
        - Умение логически мыслить помогает в любой работе, - важно заявила я. И тут же загрустила: - А специальных знаний не хватает, сам видишь.
        Костя сочувственно покивал, потом предложил неловко:
        - Ты в случае чего не стесняйся. Спрашивай, я всегда помогу.

* * *
        Сухарев был в кабинете не один, к концу дня подтянулись и Андрей с Пашей. Все трое склонились над листом ватмана, расстеленным на столе, и разглядывали сложную схему, нарисованную синим и красным фломастерами. Не берусь утверждать, что это были те самые загогулины, которые рисовал Евгений Васильевич, пока думал, но что-то общее просматривалось.
        - Явились. - Сухарев разогнулся и потер поясницу. - Что принесли?
        Докладывал, разумеется, Костя, а я скромненько сидела в уголке. Выслушав доклад (достаточно полный и грамотно выстроенный), Сухарев спросил у меня:
        - Теперь вы, наверное, считаете, что Ларикова вне подозрений?
        - Мне кажется, что такое решение было бы логичным, - дипломатично сформулировала я. - Показания свидетелей дают для этого все основания.
        - Свидетели… - Евгений Васильевич скривился, точно как Костя. - А взамен Лариковой на место убийцы вы кого-нибудь можете предложить?
        Надо ли говорить, что именно об этом я думала всю дорогу? Поэтому и ответила сразу, не задумываясь:
        - Даже две кандидатуры: любовник Кораблевой и его жена.
        - Вы как считаете? - обратился Сухарев к сотрудникам.
        Все трое согласились, что любовник Кораблевой и его жена - самые подходящие подозреваемые. Причем Костя и Паша отдавали первое место любовнику, а Андрей делал ставку на жену.
        - А повод? - выслушав подчиненных, снова обратился ко мне Сухарев.
        У меня возникло неприятное чувство, словно он проводит что-то вроде открытого урока или экзамена. Я заговорила медленно и четко, словно объясняла новую сложную тему:
        - С любовником - ссора. Убийство не похоже на умышленное, скорее все началось самым банальным образом. Ссора перешла в драку, мужчине под руку попалась бутылка, он ударил. Потом оторвал от подола сарафана Кораблевой полосу и закончил дело. По-моему, все логично.
        - Логично, - признал Сухарев. - А если это жена любовника?
        - Там еще понятнее, там ревность. Начали выяснять отношения, дошло до драки, а дальше все по той же схеме. Есть, конечно, и третий вариант - случайное, неизвестное нам лицо, которому, по неизвестным нам причинам, срочно потребовалось убить Кораблеву.
        - Надеюсь, обойдется без случайных неизвестных.
        - Я тоже, - кивнула я. И, не дожидаясь следующего вопроса, перешла к предложениям:
        - Наверное, сейчас нужно сосредоточиться на поисках любовника. Поскольку сведения о его существовании Ларикова получила у девочек на мойке, то имеет смысл съездить туда, поговорить с ними. Но прежде всего - телефон. Вы забрали на даче Перегудина телефон Кораблевой. Нужно сделать распечатку звонков, проверить, с кем она разговаривала. Думаю, это наиболее быстрый и простой путь.
        - Ладно, Рощина, не думайте, что вы самая умная. Распечатку я уже заказал, завтра получим.
        - Завтра?
        Мое изумление выглядело почти неприличным. Но сами посудите, сколько времени ушло у Нины на получение подобной распечатки? Да, конечно, у Ниночки все основано на личных отношениях, а Сухарев действует по формальной цепочке, но все-таки…
        - В чем дело? - нахмурился Евгений Васильевич.
        - Нет, ничего. - Предлагать ему плюнуть на собственные службы и воспользоваться связями Ниночки я посчитала некорректным. - А мойка? Мне завтра туда поехать?
        - Почему бы и нет? Давайте так: сейчас можете быть свободны, завтра с утра на мойку, а потом ко мне.
        - Договорились. - Я взглянула на часы и тихо порадовалась тому, что успеваю в офис. - До свидания, Евгений Васильевич. До свидания, ребята.
        Мне ответил нестройный квартет мужских голосов, и, когда я уже закрывала за собой дверь, словно заключительный аккорд, прозвучали слова Сухарева:
        - Александру Сергеевичу привет передавайте.
        Я не боялась приехать к закрытым дверям, была уверена, что шеф ждет меня с докладом, да и Гошка, скорее всего, тоже. Что касается Ниночки - тут как повезет. Когда нет срочной работы, она может убежать и пораньше. Впрочем, когда я вошла в приемную, оказалось, что меня дожидаются не только Гоша с Бариновым и Ниночка, но и Кириллов. Дошел все-таки. Как и обещал, ближе к вечеру, ничего не скажешь. Интересно, сберегли для него шарлотку или щедрый Гоша скормил остатки пирожка какому-нибудь случайному гостю?
        Через мгновение выяснилось, что Витька свою долю все-таки получил. Тесный кружок устроился, как обычно, за Ниночкиным столом: хозяева пили чай с печеньем и конфетами, а гость с явным удовольствием доедал шарлотку. Чаепитие шло под смех и разговоры, солировал, естественно, Гошка.
        - Эх, Витька, какая была сцена, когда Ритка бросилась на спасение этого куска! Можно сказать, вырвала изо рта голодной клиентки! - Он увидел меня и помахал рукой: - Ритка! Наконец-то нагулялась! Давай сюда, я тебе чайку налью.
        - Сиди, балаболка, - отмахнулась я. - Сама налью.
        Гошка все-таки поднялся и, пока я наливала чай, принес мне стул:
        - Садись, солнышко, рассказывай.
        - А смысл? - Я положила сахар и начала его старательно размешивать. - Ты же меня все равно на каждом слове перебивать будешь.
        - Обидеть хочешь, Риточка? Раз так, я вообще сегодня больше ни слова не скажу.
        - Вот и договорились, - вступил шеф. - Рита докладывает, Гоша молчит. Начали.
        Ниночка, пользуясь тем, что ее Баринов в своем распоряжении не упомянул, громко захихикала, а я послушно достала из сумочки блокнот.
        Мой доклад был практически безупречен: я говорила коротко, четко и по существу. Баринов слушал меня внимательно и сосредоточенно, Гошка, хотя и героически молчал, все время вертелся и бросал по сторонам горделивые взгляды. Дескать, чувствуете, чья школа? А на маловыразительной физиономии Кириллова проступило что-то очень похожее на уважение. Пустячок, а приятно.
        - Значит, Евгений Васильевич решил искать любовника, - подвел итог Баринов. - Разумно. А с Лариковой что думает делать?
        - У него это как-то невнятно прозвучало. По-моему, он поверил, что Ларикова не убивала, а только нашла труп. Но она будет сидеть, пока нет никого на замену. Кажется, Сухарев не может полноценно работать, когда у него в камере подозреваемый не заперт.
        - А я не поняла, нам зачем распечатку ждать до завтра? - спросила Нина. - Я позвоню, попрошу сделать за последние три месяца. А пока можно посмотреть ту, что вчера получили.
        Чашки-блюдца немедленно сдвинули в сторону, а на столе расстелили уже знакомую распечатку. На сделанные Ниной пометки мы внимания не обращали - переговоры между Кораблевой и Лариковой нас сейчас не интересовали. Соединенными усилиями мы искали номер телефона, который мог бы принадлежать любовнику Кораблевой.
        - Может, вот этот? - Нина подчеркнула ногтем одну из строчек. - Хотя не знаю. Для любовника он слишком редко звонит. И она тоже.
        - Такая, значит, любовь, - пробормотал Гошка. - А чего звонить, если отношения отлажены? Чего деньги зря тратить? Может, они созванивались только тогда, когда проблемы возникали.
        - Мне больше нравится вот этот, сотовый, - показала я. - Вряд ли Кораблева своему любовнику на домашний звонила.
        - Почему?
        - Не знаю. По-моему, это как-то неприятно. А если жена трубку возьмет? Что тогда делать?
        - Ничего, - снисходительно объяснила Нина. - Если трубку берет жена, то надо молчать и дышать в трубку.
        И почему она сегодня такая веселая? Кириллов, что ли, на нее так действует?
        - А я считаю, что в таком случае логичнее пользоваться сотовым телефоном.
        Наверное, я сказала это слишком резко, Ниночка удивленно посмотрела на меня и притихла.
        - Имеет смысл проверить оба, - вынес решение шеф. - Нина, займись. И запроси данные за последние… в общем, за какой срок дадут, столько и проси. А вы, ребята, не мешайте ей. Идите пока к себе, эту бумажку еще поутюжьте.
        Мы с Гошкой послушно убрались в наши «апартаменты». Я думала, что Витька уйдет или останется с Ниной, но он предпочел присоединиться к нам. Распечатку снова расстелили на столе, теперь на Гошкином, и продолжили изучение. Времени это заняло не слишком много - Татьяна Кораблева не отличалась болтливостью. Мы обнаружили не больше десятка номеров, причем только с владельцами трех Кораблева разговаривала больше одного раза. На всякий случай Гошка передал Ниночке третий подозрительный номер и с чистой совестью начал рассказывать, какое место занимают телефонные разговоры во взаимоотношениях влюбленных. Он как раз перешел к сказанным по телефону и получившим огласку словам принца Чарльза, обращенным к Камилле Паркер-Боулз, когда в дверь деликатно постучали.
        - Да-да, - мгновенно откликнулся Гошка, - заходите! Мы тут как раз атомную бомбочку собираем, но вы заходите, не стесняйтесь!
        Дверь приоткрылась, и в узкую щель протиснулся Сергей Лариков.
        - Здравствуйте. - Он отвесил нечто вроде общего поклона. Потом сфокусировал взгляд на мне и поклонился отдельно: - Здравствуйте, Рита.
        Мы, как вежливые люди, ответили и замолчали, ожидая продолжения. Я имею в виду, что если человек пришел, то, наверное, не для того, чтобы топтаться на месте, придерживая дверную ручку, и сопеть. По идее, он должен что-то сказать. Вот мы и ждали, что Лариков нам скажет.
        - Извините. - Сергей понял, что в этой игре в молчанку нас трое на одного, и сдался, заговорил: - Гоша, я прошу прощения, но у меня частное дело.
        - Нет проблем. К нам только с частными делами и ходят. Кстати, как Игорь? Пришел в себя?
        - В общем да. Но все еще спит. Врачи сказали, что это на несколько дней, остаточные явления… Он сейчас у мамы. В смысле у моей мамы.
        Быстро же Сергей оправился от потрясения. Несколько часов назад он глаз не мог с ребенка спустить, в школу с ним ходить собирался, а сейчас - пожалуйста, оставил дома. Правда, под присмотром бабушки.
        - Понятно. - Судя по ехидной усмешке, Гошка тоже оценил пластичность психики Ларикова. - Что у тебя за дело? Излагай.
        - Но я… Извини, Гоша, это совсем частное дело, личное. Я бы хотел поговорить с Ритой наедине. Пожалуйста… - Он перевел взгляд на Кириллова и добавил неуверенно: - И вы тоже… пожалуйста.
        Витька вышел молча. Гошка, разумеется, не удержался:
        - Только не начинайте разговор, пока я подслушивающее устройство не включу.
        Он одарил Ларикова нежной улыбкой и аккуратно закрыл за собой дверь.
        Сергей переступил с ноги на ногу, спросил неуверенно:
        - Он серьезно?
        - Шутит, - строго ответила я. - Прослушивание частных разговоров - это вторжение в личную жизнь, а следовательно, нарушение закона.
        - Понятно. - Сергей с сомнением оглянулся на дверь, за которой скрылся Гошка.
        Судя по тому, что он подошел ближе и понизил голос, я его не убедила.
        - У меня к вам действительно частный разговор. В смысле насчет личной жизни…
        Я слегка отодвинулась и указала на стул, который только что освободил Витька:
        - Садитесь.
        Сергей пробормотал что-то невнятно-благо-дарственное, присел на краешек стула и замер, преданно глядя мне в глаза. Словно дрессированный пудель, ожидающий команды. Он что, собирается начать за мной ухаживать? Да еще таким способом? Я представила себе, что этот чересчур раскормленный пудель ходит за мной по пятам, пытаясь сделать сальто каждый раз, когда на него упадет мой взгляд, и поежилась:
        - Что вы хотели, Сергей? Говорите, я вас слушаю.
        Лариков вздрогнул и неловким, конвульсивным движением схватил меня за руку.
        - Вы ведь умная женщина, Рита, вы все понимаете!
        - Так уж и все? - Я потянула руку к себе, но Сергей держал крепко.
        - Все! - убежденно заверил меня он. - Знаете, то, что произошло, это ужасно, конечно. Но зато я познакомился с вами. Вы такая красивая, хотя и умная очень. Сильная женщина. Вот я и подумал, может, вы не откажетесь со мной поужинать?
        - Сегодня? - ляпнула я. Господи, да какая разница? Любой вечер, проведенный с Лариковым, для меня - безнадежно потерянное время. Вот только как бы ему это объяснить помягче?
        - Если можно! - восторженно выдохнул Сергей.
        - Извините, но, к сожалению… - Мне удалось наконец выдернуть ладонь из его влажных пальцев. - Боюсь, что именно сегодня у меня ничего не получится. Да и вообще на этой неделе. Очень много работы, понимаете?
        - Да-да, конечно, - торопливо закивал он. - Но может, если не на этой неделе, то на следующей? Вы позволите вам позвонить?
        - Позволю, - благосклонно согласилась я. А что? Пусть позвонит. Может, по телефону будет легче объяснить, что в ближайшие двадцать- тридцать лет мне не удастся выкроить время для романтического ужина. - А сейчас, извините, мы очень заняты.
        - Да-да, конечно! - Сергей вскочил, потоптался неловко на месте и уточнил: - Так я в понедельник позвоню? Договорились?
        Я не стала тратить слова, просто кивнула, и Лариков, заметно ободрившись, вышел. Естественно, в следующее мгновение в комнате материализовался мой напарник.
        - Зачем мужику голову морочишь? - сварливо спросил он.
        - Ты что, правда подслушивал? - удивилась я.
        Гошка, не задумываясь, приставил бы ухо к замочной скважине, если бы я вела важный разговор по делу, если бы полагал, что я нахожусь в опасности, если бы… масса вариантов возможна, когда он посчитал бы это своим долгом напарника. От меня, кстати, в соответствующей ситуации Гошка ожидал бы точно такого же поведения. И в любом другом случае я приняла бы это как должное. Но контролировать мой разговор с Лариковым? Нелепость какая!
        Как оказалось, Гошка тоже посчитал мое предположение нелепостью.
        - Делать мне больше нечего, - фыркнул он. - Как будто и так не понятно, что этот болван явился с предложением примерить тебя на роль третьей мадам Лариковой.
        - Бр-р-р! - Меня передернуло. - Нет, до этого дело не дошло. Он всего лишь пригласил меня на ужин. А я сказала, что на этой неделе не смогу. Занята очень.
        - И между прочим, действительно занята! - воинственно подтвердил Гоша. - И на этой неделе, и на следующей…
        - И вообще, до конца жизни, - закончила за него я.
        - Что возвращает нас к первому вопросу: зачем ты морочишь мужику голову? Отказала бы ему сразу, прямо и откровенно!
        - Какой ты умный, это что-то! Как можно сказать человеку в лицо, что он мне не нравится?
        - Пошел вон, дурак, - не задумываясь, предложил Гоша.
        Я не смогла сдержать смех.
        - Так нельзя! Он обидится!
        - А тебе-то что? Пусть обижается.
        - Нет, Гоша, я так не могу. Это грубо.
        - Тогда просто пошел вон.
        - Ты считаешь, это звучит намного приятнее?
        - Слушай, Ритка, я не понял, чего ты хочешь? Избавиться от него или доставить ему удовольствие? Кстати, не уверен, что твоя деликатная тактика «тяни резину» понравится Ларикову намного больше.
        Гошка продолжал рассуждать на эту тему, а я вдруг сообразила, что напарник вернулся, а Кириллова не видно и не слышно. Я непроизвольно оглянулась на дверь, и Гоша тут же заинтересовался:
        - Ты что, еще какого поклонника ждешь?
        - Какие поклонники? Я просто… А Витя что, у Баринова?
        - Нет, что ему там делать? Витька ушел.
        - А когда?
        - Сразу, как только претендент на твою руку нас выставил.
        Тьфу! Точно, если Лариков позвонит, скажу ему, как Гоша советовал: «Пошел вон, дурак!»
        - Владельцем домашнего телефона является Кучеров Алексей Григорьевич, - торжественно объявила Нина и сделала паузу.
        Мы с Гошей переглянулись. Судя по виду Нины, мы должны обрадоваться, вот только непонятно чему. Я перевела взгляд на шефа, но Александр Сергеевич задавать вопросы явно не собирался. Сидел откинувшись на спинку кресла и рассеянно вертел в пальцах карандаш. Хорошо, тогда спрошу я.
        - А с кем Кораблева по сотовому перезванивалась?
        - С Кучеровым Алексеем Григорьевичем, - мило улыбнулась Нина.
        Баринов выпрямился и аккуратно положил карандаш на стол. Я замерла с открытым ртом, а Гошка вскочил:
        - Ух ты! Только не говори, что это однофамильцы!
        - Судя по тому, что оба Кучерова зарегистрированы по одному адресу, такая версия кажется мне маловероятной. - Нина заглянула в листок, который держала в руке, и с выражением продекламировала: - Улица Чайковского, дом сто семнадцать, квартира пятьдесят три.
        - Ух ты! - Теперь вскочила я. - Получается, Кучеров и есть тот самый идеальный зять, про которого нам Стрельникова песни пела? Вот это да!
        - Неприятная будет для нее новость, - кивнула Нина.
        - Кто там еще в квартире живет? - Баринов снова взял карандаш. Только уже не вертел его, а ритмично постукивал по столешнице.
        - Я вышла на базу данных газовиков, у них числится четыре человека. Сам Алексей Григорьевич, ответственный квартиросъемщик, Наталья Николаевна, тоже соответственно Кучерова, - его жена, Олег Алексеевич - их сын и Александра Михайловна Стрельникова - мать Натальи Николаевны…
        Гошка хлопнул рукой по столу:
        - Теперь мне все ясно! У меня сразу, когда Ритка про эту нестандартную тещу рассказала, сомнение было: чего это она зятя нахваливает? А теперь понятно.
        - Что тебе понятно? - Я лично в том, что в квартире прописано четыре человека, не увидела ничего, что объясняло бы столь восторженное отношение тещи к зятю.
        - Зять - хозяин квартиры! - объяснил Гоша. - Если теща по струночке ходить не будет, он ее в момент на улицу выкинет. По новому Семейному кодексу имеет полное право.
        - А жену с ребенком тоже может? - заинтересовалась я.
        - Если предварительно оформит развод. Тогда, как бывшие члены семьи, они теряют право на жилплощадь. - Напарник строго посмотрел на меня и попросил: - Будь добра, солнышко, вернешься от Сухарева, напомни, чтобы я тебе Семейный кодекс дал. Почитаешь, законспектируешь… в жизни пригодится.
        Ох, Гошка совершенно прав, мне действительно нужно если не выучить весь Семейный кодекс, то хотя бы знать основные положения. Вот только голова у меня для этих юридических премудрых формулировок плохо приспособлена. То ли дело дифференциальные уравнения да логарифмы! Там все четко и ясно, там не запутаешься.
        - Но я понимаю, почему ты спросила про жену и ребенка, - продолжил Гошка. - Как хозяин квартиры, Кучеров может без особых усилий выкинуть из квартиры всю капеллу. И наличие любовницы в такой ситуации не может не тревожить дам - жену и тещу.
        - Это если они знают о существовании любовницы, - негромко уточнил Баринов.
        - Если жена Кучерова знает о его отношениях с Кораблевой, то она автоматически становится подозреваемой номер один, - поделилась мнением я. - Ссора любовников с фатальным исходом бывает, конечно, но какая же должна быть причина, чтобы мужчина женщину душить начал?
        - А выяснение отношений между женой и любовницей, плавно переходящее в мочилово, - стандартный вариант и особых пояснений не требует, - поддержал меня Гоша. - Ритка, с таким гостинчиком ты, наверное, завтра с утра пораньше к Сухареву?
        - Конечно. На мойку ехать теперь смысла нет. Только… Можно, я и на завтрашний день машину заберу? Сан Сергеич?
        - Бери, - пожал плечами шеф. - Гоше завтра все равно целый день над бумагами сидеть.
        - Минуточку! - встрепенулся Гошка. - Если забираешь машину, то подбрось меня сейчас домой!
        - И меня. - Нина потянулась за сумочкой. - Рабочий день закончился.
        - С удовольствием, - заверила я и повернулась к Баринову: - Сан Сергеич, вас тоже отвезти?
        - Нет, спасибо, я на машине. Ты завтра позвони мне после разговора с Евгением Васильевичем. И вообще, держи меня в курсе.
        - Обязательно, - пообещала я. - А как же!
        Исполнив обязанности таксиста, я неторопливо двигалась домой. Час пик прошел, улицы были свободны, и я получала удовольствие от езды. Приятно вот так катиться по дороге, размышлять о своем, о девичьем… О чем конкретно? Например, об Алексее Григорьевиче Кучерове. И о его жене. Они сейчас, наверное, дома. Ужинают. И как им кусок в горло лезет после смерти Кораблевой? Хотя если ее задушил Кучеров, то жена может об этом не догадываться. Или не может? А если это она убила соперницу?
        Что за глупостями я занимаюсь? Может не может, догадывается не догадывается, лепестки у ромашки обрывать, и то вернее! Завтра утром поеду к Сухареву, расскажу ему про эту парочку, пусть возьмет их в оборот. Занятая своими мыслями, я пропустила нужный поворот, потом умудрилась повернуть налево там, где следовало проехать прямо, и в результате выехала на улицу с односторонним движением. По ней я докатилась до ближайшего перекрестка, снова повернула и неожиданно для себя поняла, что оказалась на улице Чайковского. А не знак ли это судьбы? Какой смысл ждать до завтра? Я вполне могу поговорить с Кучеровым сегодня. И с его женой тоже. Выясню все…
        Хм. Идея, конечно, интересная. Но если я заявлюсь к подозреваемому в убийстве без подстраховки, одна, Гошка мне потом голову оторвет. И шеф тоже. С другой стороны - какого черта? Даже если Кучеров убийца, я-то не Кораблева, меня так просто не задушишь. А если убийцей окажется жена Кучерова - с ней я тем более справлюсь. Я взглянула на часы - без четверти восемь. Вполне приличное время для визита. И дом номер сто семнадцать уже маячит в пределах видимости. Если уж я совершенно случайно оказалась в нужное время в нужном месте, глупо не использовать эту случайность на полную катушку!
        Остановившись во дворе, я первым делом посмотрела на пятачок. Сейчас на нем стоял золотистый «опель». Очень хорошо, господин Кучеров, сейчас мы поговорим. Я достала сотовый и набрала номер.
        Трубку он взял не сразу, только после шестого гудка я услышала:
        - Алло?
        - Добрый вечер. Это Алексей Григорьевич?
        - Да. С кем я разговариваю?
        - Меня зовут Рита, я сотрудник детективного агентства «Шиповник». Мне бы хотелось с вами встретиться, поговорить. Если можно, немедленно.
        После небольшой паузы он хмуро осведомился:
        - О чем нам разговаривать?
        - Вы же сами понимаете. Татьяна Кораблева убита, а вы были с ней достаточно близко знакомы.
        Еще одна продолжительная пауза. Потом вопрос, заданный жестко и требовательно:
        - На кого вы работаете?
        - В данный момент нашим нанимателем является женщина, которую обвиняют в убийстве Кораблевой.
        - И вы хотите подставить меня вместо нее?
        - Мы никого не хотим подставлять, - мягко ответила я. - Наша задача - оправдать невиновного человека и найти убийцу.
        - Ищите. Я здесь ни при чем.
        - Алексей Григорьевич, согласитесь, это не телефонный разговор. Вы позволите мне подняться к вам в квартиру?
        Теперь пауза была совсем короткой.
        - Нет. Дома… дома не совсем удобно. Я сам выйду. Вы где?
        - Во дворе, в машине.
        - Я не хочу, чтобы нас видели. За углом, направо, мебельный магазин, там есть стоянка. Ждите, я подойду через десять минут.
        - Хорошо.
        В освещенном окне гостиной мелькнула какая-то фигура - я не успела определить, мужская или женская. Скорее всего, это был Кучеров. На его месте я бы сейчас посмотрела в окно - не выезжает ли какая машина со двора. Что ж, не будем разочаровывать человека. Я мигнула фарами, привлекая к себе внимание, потом аккуратно развернулась и покинула двор, четко выполнив маневр «поворот направо».
        К мебельному магазину я, разумеется, не поехала, припарковалась сразу же, как только покинула зону видимости. Выскочила из машины и вернулась во двор. Если это Кучеров убил Кораблеву, то он может и в бега удариться. Лучше сейчас за ним присмотреть, чем потом каяться.
        Через пару минут свет в гостиной погас, еще через минуту дверь подъезда распахнулась и вышел высокий мужчина. Кучеров? Будем надеяться, что да. Мужчина решительно зашагал к выходу со двора. Прошел мимо меня, не заметив, и повернул направо. Я неторопливо двинулась за ним. Не дойдя до стоянки у мебельного магазина, он начал замедлять шаг, потом остановился. Легковых машин на стоянке не было, зато стоял мебельный фургон. Некоторое время мужчина рассматривал фургон, потом стал оглядываться по сторонам. Я подошла и улыбнулась, вежливо и дружелюбно.
        - Добрый вечер. Алексей Григорьевич, я не ошиблась?
        Он вздрогнул и спросил резко:
        - А вы кто?
        - Маргарита Рощина, сотрудник детективного агентства «Шиповник». - Я протянула ему коричневую книжечку, раскрыла ее. - Хотите посмотреть документы?
        Кучеров бросил короткий взгляд на маячившие перед ним корочки, но, по-моему, ничего не увидел.
        - Что вам от меня надо?
        - Поговорить. У меня есть к вам несколько вопросов.
        - А если я не хочу с вами разговаривать?
        - Имеете право отказаться. Мы не милиция и не можем требовать сотрудничества.
        - Тогда я отказываюсь. - Он внимательно смотрел мне в лицо, ожидая реакции.
        - Имеете право, - терпеливо повторила я. - Но какой в этом смысл? Мы знаем, что с покойной Кораблевой вас связывали близкие отношения. Если вы убили ее…
        - Я не убивал Таню, - перебил меня Кучеров.
        - Тогда поговорите со мной. Что вы теряете?
        - Действительно, - он усмехнулся одними губами, - что мне терять?
        - Может, сядем в машину? - предложила я.
        - В эту? - Он кивнул на мебельный фургон.
        - Нет. Моя машина там стоит, - указала я на наш «москвич».
        Кучеров пожал плечами:
        - Хорошо, пойдемте.
        Мы молча дошли до машины, молча сели. Я подождала, пока он устроится на сиденье, и только тогда задала вопрос:
        - Как вы узнали, что Кораблеву убили?
        - Как все. Вернулся с работы домой, а двор гудит - собрание около каждого подъезда. И не захочешь, а узнаешь.
        - И что вы… как вы отреагировали?
        - А что я мог? Считается, что я с ней незнаком. Послушал, что люди говорят, потом пошел домой. Водки выпил. А как вы про меня узнали? Я думал, Таня никому не рассказывала.
        - Она не рассказывала. Но когда женщина влюблена, ей трудно это скрыть.
        - Ладно вам, влюблена. - Кучеров бросил на меня удивленный взгляд. - Ни о какой любви у нас с ней речи не было. Я человек женатый.
        - В чем же тогда смысл ваших отношений?
        - Вам надо объяснять? Никогда не приходилось объявления читать: «Нужен партнер для приятного времяпрепровождения, планов на будущее не строить»? Мы, конечно, нашли друг друга не по объявлению - на лестнице случайно встретились. Она к брату приходила, а я из магазина возвращался. Знаете, с Таней все очень просто было.
        - Но вы сами говорите, что вы женатый человек! Зачем вам это было нужно?
        Очевидно, мне не удалось скрыть неодобрения, потому что Кучеров усмехнулся:
        - А вы что, из общества ревнителей морали? Если сами не понимаете, я вам не объясню… - Он вдруг замолчал, окинул меня заинтересованным взглядом и спросил: - Или попробовать объяснить?
        - Нет, спасибо, - торопливо отказалась я. - Значит, вы говорите, что планов на будущее совместно с Кораблевой не строили.
        - Какие планы? Больше чем полдня Таню выносить - это святым нужно родиться. О покойниках так, конечно, не говорят, но она глупа была как пробка. А с женщиной ведь не только спать, иногда с ней и поговорить хочется.
        Я почувствовала жалость к покойной Татьяне Кораблевой. С Сергеем у нее - легкий, необременительный секс без дальнейших обязательств и с Кучеровым - то же самое. Невезучая какая-то. Впрочем, если двум таким разным мужчинам ничего, кроме секса, от нее не нужно, то, может быть, ей нечего больше предложить? Но при таком раскладе у Кучерова не было никакой причины убивать ее. Если ни чувств особых, ни претензий… хотя это с его стороны нет, а что по этому поводу думала Кораблева?
        - Алексей Григорьевич, а Татьяна что, тоже так к вам относилась?
        - Думаю, да. В постели у нас было все в порядке, а что-то большее… у меня хорошая работа и приличная зарплата, но я не олигарх. И в смысле замужества я ее не интересовал ни в коей мере. Таня была взрослой женщиной, которая хорошо знала, чего хочет добиться.
        - Однако она погибла.
        - Не верите, что я здесь ни при чем. - Кучеров покачал головой. - Впрочем, вам не обязательно верить мне на слово. Но, насколько я понял, Таню убили в первой половине дня. А я вчера пришел на работу к восьми и только в семь вечера вернулся.
        - У вас такой длинный рабочий день?
        - Нет, мы работаем как все, с девяти до шести. Но вчера было большое совещание, на котором я делал основной доклад. Чтобы подготовиться к выступлению, я пришел на час раньше. В это же время пришли и два моих помощника, которые подбирали мне статистические данные. С восьми до одиннадцати мы работали, потом, втроем, сходили в столовую и перекусили. Без четверти двенадцать мы уже были в зале заседаний. Совещание началось ровно в двенадцать, а закончилось в четыре. Все это время я находился среди людей. Два десятка свидетелей вас устроят?
        Собственно, на этом можно было заканчивать. Сложные или простые взаимоотношения, мотивы, поводы - обсуждать это теперь не имело смысла. Конечно, завтра ребята Сухарева с этими десятками свидетелей побеседуют, но, скорее всего, получат только подтверждение слов Алексея Григорьевича.
        - Огорчил я вас? - Кучеров смотрел на меня насмешливо. - Вы ведь заранее все решили: кто убил, за что убил… а теперь другого преступника искать надо. Кстати, если у вас вторым номером супруга моя идет, выбросите это из головы.
        - Она не знала про Кораблеву?
        - Понятия не имею. Сам я не рассказывал, но мир не без добрых людей. Только знала она или нет, это не важно. Наташка в принципе на такое не способна. Она таракана и того прихлопнуть не может. Если бы не я, О лежка без единого шлепка рос бы. Нет, Наташка - не тот человек, который вам нужен.
        - Возможно, - не стала спорить я. - Но поговорить с ней мне все равно хотелось бы. Она сейчас дома?
        - Нет, на дежурстве. Наташка в глазной больнице работает, старшей сестрой в отделении травматологии. Вчера она тоже в больнице была, с утра и до вечера. Насчет алиби можете не сомневаться. Старшая медсестра - это не тот человек, который может незаметно исчезнуть с работы на часок-другой.
        - Понятно. Что ж, Алексей Григорьевич, спасибо вам большое за беседу.
        - Не стоило труда. - Он вежливо наклонил голову. - Надеюсь, что больше мы по этому поводу встречаться не будем.
        - Надеюсь, - так же вежливо ответила я, хотя не очень поняла смысл последней фразы. По этому поводу встречаться не будем, а по другому что, будем? Я кашлянула и предложила: - Могу подвезти вас до подъезда.
        - Зачем? Тут идти полторы минуты, - улыбнулся он. - Маргарита.
        - Что?
        - Ничего. Имя у вас красивое. Очень вам идет.
        - Спасибо. А теперь извините, но мне пора.
        Только этого мне не хватало! Сегодня просто день новых поклонников! Сначала Лариков, теперь этот…
        - Понимаю. Сегодня вы заняты. Но может, договоримся о встрече?
        - Я замужем, - нахмурилась я, наивно полагая, что это заявление положит конец нелепому разговору.
        - Я тоже женат, ну и что? Это не должно мешать получать от жизни удовольствие.
        - Мне мешает. - Я начала злиться. Выйдет этот тип из моей машины или мне придется выталкивать его? - Еще раз спасибо за помощь, и до свидания.
        - До свидания, - многозначительно повторил Кучеров и приоткрыл дверцу. - А может, телефончик дадите?
        - Не вижу необходимости, - процедила я, сдерживаясь из последних сил. - Извините, но…
        Договорить я не успела. Занятая деликатным выдавливанием из машины бывшего подозреваемого, я не слишком внимательно следила за тем, что происходит вокруг. То есть я видела, что невзрачные серые «жигули», проехавшие было мимо, притормозили, потом машина задним ходом вернулась и припарковалась у обочины, прямо перед моим
«москвичом». Видела, но не обратила внимания. Мало ли, ехал человек по своим делам, потом понадобилось ему остановиться. И на мужчину, который вышел из машины, я смотреть не стала. Только когда он распахнул водительскую дверцу и заглянул в салон, я поняла, что это Костя.
        - О! Ритка! А я сразу сказал, что это твоя машина! С кем это ты?
        Врать не имело смысла, поэтому я доложила быстро и четко:
        - Это Кучеров Алексей Григорьевич.
        - Вот это да! - присвистнул Костя. - Господин Кучеров! А мы как раз к вам едем. Ритка, ты что, основного подозреваемого увозишь? Имей в виду, препятствие осуществлению следственных действий…
        - Ничего я не препятствую, - проворчала я. - Мы поговорили, и Алексей Григорьевич собирался возвращаться домой.
        - Тогда Алексей Григорьевич не откажется и с нами поговорить. Подождите минутку.
        Он пошел к «жигулям», а Кучеров, глядя ему вслед, спросил тоскливо:
        - Менты?
        - Да.
        - Сейчас начнут душу вынимать… А то, что я вам все рассказал, не считается?
        - Мы же не государственная служба. Для следствия имеют значение только официальные показания.
        - Зараза, - вздохнул Кучеров.
        Вернулся Костя, распахнул дверцу:
        - Прошу, Алексей Григорьевич, перейдите в нашу машину.
        - Это что, арест?
        - Нет, мы просто приглашаем вас для беседы. Вы ведь не возражаете?
        - Толку-то от моих возражений. - Кучеров выбрался из «москвича».
        - Костя, а мне с вами можно? - встрепенулась я.
        - Нужно! - подмигнул он. - Подожди меня, я сейчас.
        Костя отвел Кучерова к «жигулям» и быстро, чуть ли не бегом, вернулся ко мне. Прыгнул на сиденье, захлопнул дверцу и скомандовал, подражая герою боевика:
        - Гони за той серой машиной!
        - Слушаю, шеф, - отсалютовала я, трогаясь с места. - Они не уйдут от нас, шеф!
        - Я надеюсь! А теперь колись, как ты здесь оказалась? Как вы на Кучерова вышли?
        - С нарушениями законных методов следствия, как же еще? Мы вчера, когда мальчишку Ларикова искали, от сотового оператора распечатки телефонных соединений получили. На телефоны жены Ларикова, самого Игоря и Кораблевой тоже. А сегодня просто по этой распечатке посмотрели и выделили номер Кучерова.
        - А нам звякнуть, поделиться новостью? Слабо было?
        - Ну, Костя, зачем такие вопросы задавать? Ты же сам понимаешь.
        - Понимаю. Но это не мешает мне считать твое поведение невыразимым свинством. А еще в стажеры напросилась, как порядочная.
        - Вы, положим, когда за Кучеровым поехали, тоже меня не позвали, - не осталась в долгу я. - А еще в стажеры меня взяли, как порядочные!
        Костя немного подумал, потом кивнул:
        - Ладно. Будем считать, что квиты.
        - Нет, квиты мы будем, когда ты объяснишь, как вы про Кучерова узнали? Вам же распечатку только завтра обещали?
        - А зачем нам распечатка? У Васильича телефон Кораблевой в сейфе лежит - мы его на даче Перегудина забрали.
        - Действительно, зачем вам распечатка. В телефоне все звонки записаны.
        - Мы со звонками и не заморачивались. Этот мужик Кораблевой эсэмэски чуть не каждый день посылал, а она их хранила. Такая, я тебе скажу, литература - Лолита отдыхает. Васильич только парочку просмотрел и сразу машину вызвал, за Кучеровым ехать.
        - Эпоха мобильных телефонов, - пробормотала я. - Скоро все расследования сведутся к изучению содержимого мобильников.
        - К тому идет, - коротко хохотнул Костя.
        - А меня как нашли?
        - Мы тебя не искали. Сухарев нас с Андреем за Кучеровым послал. А тут, я смотрю, ваш «москвич» стоит. Я и притормозил ребят, выскочил посмотреть, что да как. Кстати, ты с Кучеровым поговорила - как впечатление?
        - Впечатление, что нам надо начинать все сначала. Кучеров утверждает, что вчера с восьми утра до шести вечера находился на работе, не выходя из здания фирмы. Сулит два десятка свидетелей предоставить.
        - А почему все сначала? Насчет жены ты у него спрашивала?
        - Спрашивала. Кучеров утверждает, что она к убийству Кораблевой никакого отношения иметь не могла. Говорит, и характер не тот, и с работы не могла незаметно уйти. Она старшая медсестра в больнице, человек заметный.
        - Старшая медсестра, - с отвращением повторил Костя. - Тетка моя тоже старшей медсестрой работала. У них действительно ни минуты спокойной. А уж о том, чтобы с дежурства незаметно сдернуть, и речи нет.
        - Побеседовать с ней в любом случае нужно.
        - И побеседуем, и свидетелей опросим. Вот только…
        - Ага, - печально согласилась я.
        - Давай сосредоточимся. - Он потер указательным пальцем переносицу. - Что у нас получается? Два подозреваемых разом отпали. А с чем мы остались?
        - Ни с чем, Костя. У нас на данный момент пустые хлопоты при пиковом интересе.
        - Значит, мы что-то пропустили. Давай, Рита, думай, напрягай интеллект.
        - Интересная постановка вопроса: «Рита, думай!» А ты что будешь делать?
        - Я тоже буду думать, - объяснил Костя. - Но надежда больше на тебя. Почему, ты думаешь, Васильич так сразу согласился, чтобы ты с нами поработала?
        - Понятия не имею. А почему?
        - Потому что у тебя думать хорошо получается. Помнишь, ты мне сама что-то такое про логическое мышление под воздействием математики говорила?
        - Вот это комплимент! Сухарев действительно так считает? Приятно.
        - Ты не радуйся, ты думай!
        - А чем я, по-твоему, занимаюсь? Я и так думаю.
        - Плохо думаешь! Медленно!
        - Ну, извини, как умею. И вообще, я не привыкла, чтобы на меня кричали.
        - Да ты что? - искренне изумился Костя. - А Гошка? Он разве на тебя не орет?
        - Ты не Гошка. И не отвлекай меня. Кто лучше всего подходит на роль убийцы Кораблевой? Кучеров и его жена. Так?
        - Так.
        - И теперь, предположительно, у них у обоих алиби. Так?
        - Так.
        - Значит, Кораблеву убил кто-то другой. Так?
        Костя помолчал, потом спросил:
        - Ты это всерьез или придуриваешься?
        - Всерьез. А что тебе не нравится? - не поняла я.
        - Рит, про то, что Кораблеву убил кто-то другой, думать не надо. Это и так ясно. А вот кто убил?
        - Ты ничего не понимаешь в моем методе. - Я сделала вид, что обиделась. - Просто мне разгон нужен.
        - A-а. Ну, тогда ладно, разгоняйся.
        - Брат Кораблевой отпал - у него алиби, Кучеров с женой отпали - у них тоже алиби, Елена Ларикова отпала…
        - Эй, а Ларикова почему отпала? Идиотское поведение на месте преступления еще не значит, что она не убивала. А алиби у нее вообще нет.
        - Ларикову я вывожу из-под подозрения, как свою клиентку. В моей схеме она ни при чем.
        - А кто тогда при чем?
        - Хороший вопрос. Не знаю. - Я покачала головой и начала задумчиво перечислять, загибая пальцы: - Случайный прохожий? Кто-то из дружков братца-алкаша?
        - Инопланетяне? Маленькие зеленые человечки? - безупречно точно копируя мою интонацию, продолжил Костя.
        - Инопланетяне… а как они в квартиру попали? Четвертый этаж, не в окно же влезли? Хотя эти как раз могли и в окно, на летающей тарелке…
        Костя повертел пальцем у виска.
        - Знаешь, если это и есть твой хваленый метод…
        - Подожди, Костя, не перебивай! Версию с инопланетянами мы рассматривать не будем. А человек, чтобы попасть в квартиру Кораблева, должен был войти в подъезд. И после убийства выйти из него. - Я помолчала, барабаня пальцами по рулю, потом решительно нажала на тормоз. - Нам надо вернуться!
        - Ты что, Ритка, с ума сошла? - Разумеется, Костя пренебрег ремнем безопасности и при резком торможении едва не слетел с сиденья. - Куда ты вернуться собираешься? Васильич ждет, что мы ему Кучерова привезем.
        - Кучерова ему Андрей доставит, без проблем. А нам надо вернуться и еще раз поговорить с мальчишками. Поехали!
        - Что значит - поехали, зачем? Объясни сначала!
        - Помнишь, мы с мальчишками разговаривали? Они нам все подробно рассказали: и как Кораблева в подъезд вошла, и как Кораблев вышел, и как Ларикова входила-выходила.
        - И что? Кроме Кораблевых и Лариковой, они никого больше не видели.
        - Значит, мы плохо спрашивали. Костя, я не верю, что убийца был в шапке-невидимке. Он вошел в подъезд, поднялся на четвертый этаж, убил Кораблеву и вышел из подъезда. Хоть один из мальчишек должен был его заметить.
        - Но почему они не вспомнили этого твоего убийцу? - раздраженно спросил Костя.
        Мои рассуждения если и произвели на него впечатление, то только отрицательное. Мне же самой они показались вполне здравыми.
        - Наверняка это был человек, привычный глазу, человек, на которого просто не обращаешь внимания. Эффект почтальона, помнишь? Уборщица пришла подъезд мыть - ребята про нее ни за что не вспомнят.
        - Ага, теперь ты считаешь, что Кораблеву убила уборщица? - Костя смотрел на меня с удивлением и жалостью. Дескать, знал я, что бабы дуры, но не подозревал, насколько все запущено.
        - Не передергивай. Может, это сантехник из ЖЭКа, а может, кто из соседей. Главное, это человек, который имел полное право находиться в это время и в этом месте. И поэтому на него никто не обратил внимания. Кстати, Ларикова упоминала злую тетку с мусорным ведром - про нее мальчишки тоже не вспомнили. В общем, поехали, поговорим с Сережей.
        - Сережа, это который белобрысый? А почему именно с ним?
        - Он из всех троих - самый наблюдательный, - ответила я, выруливая со стоянки. - Если мы ему хорошо объясним, что именно надо вспомнить, то он вспомнит, я уверена.
        - А не поздно? Десять часов скоро.
        - Не думаю, что его укладывают спать в десять. Да и разговор у нас не длинный. Извинимся, в конце концов.
        - Вообще-то, может, ты и права… Сейчас я Сухареву позвоню.
        Костя связался с начальством, коротко изложил суть моих рассуждений и получил позволение повернуть назад, для дополнительной беседы с белобрысым свидетелем. Я тоже достала было телефон, но, так и не позвонив шефу, убрала. Хорошо Косте докладывать Сухареву: дескать, выполняя ваше задание, хочу его немного перевыполнить. А мне что прикажете говорить? Как объяснить Александру Сергеевичу, почему я в гордом одиночестве отправилась беседовать с подозреваемым в убийстве? Нет, я вовсе не считаю, что начальство можно обманывать. Но я же и не обманываю! Просто немного задерживаю сообщение о своих действиях. А если наблюдательный Сережа подбросит нам особо ценную информацию, такую, что выведет нас на убийцу, разве важно будет тогда, что я без разрешения поехала к Кучерову?
        Извиняться нам не пришлось. В квартире Прошиных спать никто не собирался, там еще даже не поужинали. Маму Сережи мы увидели только мельком, она выглянула с кухни, поздоровалась, убедилась, что мы пришли не к ней, и снова исчезла. Отец мальчика проявил к нам больше интереса. Это оказался крупный, неторопливый и, по всему судя, основательный человек. Он тщательно проверил у нас документы, уточнил, по какому вопросу мы явились, и, выслушав наши объяснения, заявил, что желает присутствовать при нашем разговоре с Сережей. Костя заверил его, что это не только его право как отца, но и обязанность, и принялся заполнять шапку протокола. Сережа сидел, устроившись с ногами в большом кресле, и смущенно поглядывал на нас.
        Когда Костя закончил с формальностями, я еще раз, теперь уже персонально для Сережи, рассказала, зачем мы пришли.
        - Ты ведь очень наблюдательный мальчик. И практически все время видел дверь подъезда. Значит, не мог пропустить тех, кто входил или выходил из двери. Давай начнем вспоминать с момента, когда приехала Татьяна Кораблева. - Я открыла свой блокнот с заметками. - Вы сидели на лавочке…
        Прошин-старший вел себя безупречно: внимательно слушал, но сам рта не открывал. А Сережа сразу понял, что от него требуется, и с удовольствием начал вспоминать вчерашнее утро. Наверняка с таким же удовольствием он разгадывает ребусы и отыскивает десять различий на одинаковых картинках. Мы довольно быстро прошли начальный этап: Татьяна Кораблева заходит, Валерий Кораблев выходит. Потом сосредоточились на Лариковой - Сергей уверенно утверждал, что, пока она была во дворе, дверь в подъезд не открывалась.
        - Я же лицом к подъезду сидел, - объяснил он застенчиво. - Если бы даже кто-нибудь кошку выпустил, я бы все равно увидел.
        - Хорошо, - согласилась я.
        Хотя что уж тут хорошего? Похоже, моя гениальная идея оказалась мыльным пузырем. Раз убийца не вышел из подъезда до того, как Ларикова в него вошла, это значит… А что это значит? Да ничего! Может, он вышел не сразу? Например, решил посидеть на подоконнике, покурить, успокоиться. Поднялся на один лестничный марш, чтобы его никто не увидел около квартиры Кораблева, а Ларикова тем временем успела вверх-вниз сбегать.
        - Хорошо, - повторила я чуть веселее. - Продолжаем. Женщина, которая ждала в машине, тоже зашла в подъезд. Что потом?
        - Потом Васька занозу в ладонь загнал, и мы ее выковыривали по очереди. Здоровая заноза была и глубоко засела. Так что я, конечно, не очень смотрел на подъезд… - Мальчик вдруг подпрыгнул в кресле и радостно выпалил: - Выходила! Тетя Саша выходила, из пятьдесят третьей! Она мусор выносила! Точно, это было когда мы с Васькиной занозой возились, поэтому я в прошлый раз и не вспомнил! Вы про дверь в подъезд спрашивали, а на дверь я тогда и не смотрел! Но у нас баки мусорные за лавочкой стоят, совсем рядом. Я услышал, как что-то стукнуло, обернулся, гляжу - тетя Саша. Вытряхнула мусор из ведра и уходит.
        Я не стала отвлекаться, чтобы взглянуть на Костю - с ним мы потом обсудим. Сейчас надо сосредоточиться на мальчике и помочь ему вспомнить даже самые мельчайшие подробности.
        - Говоришь, стукнуло? А как? Просто что-то тяжелое?
        - Ну как? Может, и тяжелое. Вроде как стекло. С самого утра мусоровозка приезжала, она у нас каждый день приезжает, рано утром, баки пустые стояли. И когда тетя Саша свой мусор кинула, то звук был такой, как будто бутылкой по железу.
        Я не удержалась и все-таки стрельнула глазами в сторону Кости. Наклонив голову, он торопливо строчил протокол.
        - Очень хорошо. Теперь дальше. Вытащили вы занозу…
        Сережа, умница, продолжал старательно вспоминать. Правда, больше ничего интересного он нам не рассказал. Но я не была на него в претензии. Лично мне хватило и того, что мальчик уже сообщил.
        Наконец мы дошли до момента, когда мальчики покинули двор.
        - Вот и все. - Сережа развел руками. - Потом мы ушли в парк. И только вечером узнали, что… в общем, узнали.
        Костя шумно выдохнул и поставил в протоколе большую жирную точку.
        - Спасибо, - сказал он Сереже. Потом повернулся к его отцу: - Спасибо вам. Замечательного парня воспитали.
        Несколько минут ушло на формальности - прочесть и подписать протокол, потом мы с Костей еще раз поблагодарили Прошиных, сына и отца, извинились перед мамой, которая опять, словно кукушка из часов, выглянула с кухни, сказали спасибо и ей, распрощались и ушли.
        Во дворе Костя остановился и пожал мне руку.
        - Круто. Теперь я понимаю, почему Васильич к тебе так относится. И везучая ты, Рита, тебе никто об этом не говорил? Надо же, с первого тыка - и в яблочко! Круто.
        - А ты не верил! - не удержалась я. - Смотрел на меня как на ненормальную.
        - Больше не буду, - поклялся Костя.
        - Договорились. А что мы теперь делать будем? Бутылку попробуем поискать?
        - Этим вчера надо было заниматься. Ты же слышала, мусоровозка по утрам все выгребает.
        - А почему вы вчера баки не осмотрели?
        - Почему, почему?.. - поморщился Костя. - Потому! Хватит болтать, пошли навестим Александру Михайловну. Зададим ей пару вопросов.
        Александра Михайловна встретила нас нелюбезно.
        - Что это вы на ночь глядя? Да и говорили мы уже с вами, а больше никого дома нет, ни зятя, ни дочери.
        Тем не менее Костя убедил ее открыть дверь. Не дожидаясь, пока хозяйка снова пригласит нас в комнату, я шмыгнула на кухню. Что это было - интуиция, везение, случайный порыв? Не знаю. Но я на мгновение замерла, увидев на подоконнике ровный ряд поллитровых банок с вареньем под бумажными крышками. Костя вытаращил на них глаза не менее выразительно.
        - А что у вас за варенье? - спросил он, усевшись на табурет.
        - Малиновое. Внук болеет часто, я и варю, чтобы на всю зиму хватило.
        Мы с Костей уставились друг на друга. Вот оно, малиновое варенье! Хотя надо уточнить: может, Александра Михайловна эту малину только что сварила? Я осторожно дотронулась кончиком пальца до ближайшей банки. Холодная.
        - Так что вам надо-то? - прервала затянувшуюся паузу хозяйка.
        Я вздрогнула и быстро достала из сумочки записную книжку. Костя молчал, и я восприняла это как разрешение провести беседу самой.
        - Мы бы хотели уточнить кое-что в ваших показаниях. Вам не сложно повторить еще раз то, что вы уже рассказывали?
        Она нахмурилась.
        - Зачем? Я ведь не видела ничего.
        - И все-таки. Вспомните, пожалуйста, снова вчерашнее утро. Вы говорили нам, что позавтракали и занимались хозяйственными делами. Чем именно?
        - Не помню я! Чем по утрам люди занимаются? Порядок на кухне наводила - все же бегут на работу, тарелки никто за собой не сполоснет.
        - А когда машину Кораблевой увидели?
        - Как только она во двор въехала. Глянула между делом в окно - а она на нашем пятачке пристраивается.
        - Но вы не вышли, не сказали ей, чтобы место не занимала? И в квартиру Кораблева тоже не поднимались?
        - Я же говорила! - Она начала сердиться. - Вечером бы пошла, обязательно, чтоб для зятя место освободили. А утром - зачем? Или мне делать больше нечего, как со всякими шалавами ругаться?
        - Александра Михайловна, а варенье вот это вы когда сварили?
        - Варенье? Да вчера и варила. Целый день с ним провозилась… да зачем вам это?
        Вместо того чтобы ответить, я задала вопрос:
        - И все-таки, чем вы занимались, когда увидели во дворе машину Кораблевой? Вспомните, может, как раз варенье варили?
        - Господи, вот прицепились-то незнамо к чему! - Стрельникова вскочила и возмущенно, подчеркивая каждую фразу энергичным жестом, заговорила: - Ну варила! Ну выглянула в окно! Ну и что? Я у себя дома, хочу - варенье варю, хочу - чай пью, хочу - в окно смотрю! Имею право!
        - Разумеется, у себя дома вы имеете право, - мягко подтвердила я. - Проблема совсем в другом. Скажите, почему вы упорно твердите, что не поднимались в квартиру Кораблева? Вы же там были.
        - Малиновое варенье. - Костя выразительно посмотрел на банки.
        Стрельникова замерла. Прижала руки к груди и медленно опустилась на табурет. Помолчала немного, глядя в пол, потом, не поднимая головы, тихо спросила:
        - А что, я ее испачкала? Сильно?
        - Достаточно, - заверил ее Костя. - Экспертам не составит труда доказать, что варенье на коже Кораблевой идентично этому. - Он ткнул пальцем в банку.
        - Вот, значит, как.
        Я подождала немного, потом задала следующий вопрос:
        - Как давно вы узнали, что ваш зять встречается с Татьяной Кораблевой?
        Она ответила медленно, казалось, ей трудно шевелить языком:
        - Какая разница когда? Месяца три-четыре… не помню. Наташка сказала, дочь. Я ей говорила: ты борись! Купи путевку на двоих в Турцию, уговори его в Москву переехать, еще ребенка роди! Хоть что-нибудь, но делай, чтобы он эту заразу забыл! А Наташка только ревела, бестолковая. Толку от ее слез.
        - И вы решили помочь дочери?
        Стрельникова судорожно всхлипнула.
        - Я не хотела ее убивать, даже не думала ничего такого. Высказать все, от сердца, да, хотелось. Может, и за волосы немного потаскать, чтобы знала, как чужого мужика из семьи уводить. И когда я увидела, как она из машины вышла, я ничего такого… не собиралась. И к Валерику идти не собиралась. Да и варенье на огне, куда мне по соседям бегать. Мешаю малину, а сама все в окно поглядываю. Смотрю, Валерик ушел, а ее машина стоит. А что ей, одной, в его квартире делать? Не иначе мужика ждет. А что, думаю, если нашего? У нее ведь наглости хватит! В общем, выключила я огонь и пошла. А что, неужели терпеть такое?
        Я покачала головой. Я уже описывала, как выглядит квартира Валерика. Для посиделок алкашей она подходит, но для любовного свидания - извините. Не могу представить себе женщину, которая по доброй воле ляжет там на кровать.
        - Вы там раньше были когда-нибудь?
        - Нет. А что?
        - Обстановка там неподходящая, чтобы с мужчинами встречаться, - объяснил Костя. Он сразу понял, что я имела в виду.
        - Да какая там обстановка, - презрительно скривила губы Александра Михайловна. - Как есть помойка. Я, как увидела, сразу поняла, что если она кого и ждет, то не зятя. Он бы в такой гадючник и шагу не ступил бы. Но все равно, думаю, раз уж пришла, поговорю с этой заразой. Скажу все, что накипело, может, пару оплеух дам. Вдруг да напугается, отстанет. А если и не напугается, все равно врежу разок, так и мне на душе легче будет, и Наташка порадуется.
        Стрельникова, не вставая с табурета, дотянулась до графина с кипяченой водой и налила себе полный стакан. Выпила большими, жадными глотками, вытерла губы и продолжила:
        - Она меня впускать не хотела. Только что она против меня, каракатица? Я ее пихнула разок, потом взяла за шкирку, и в комнату. Зашла, а там - грязища, мусор, словно орда мамайская стояла! Я даже эту шалаву отпустила. А она, гадюка такая, сразу запрыгала, заверещала, ручонками замахала… Я ей говорю: «Ты на кого замахиваешься? Да я за своего зятя тебе не только руки, я тебе и ноги поотрываю!» В общем, я не знаю, как это все получилось. Она вокруг меня руками машет, я тоже, ясное дело, не безответно стою. И как-то я ее за сарафан зацепила, случайно. Я ведь не собиралась ничего такого… глаз подбить, волосы повыдергать - это да, это хотелось. А одежду рвать - нет, ничего такого даже не думала. Само собой вышло. Больно тонкий на ней сарафанчик был. Не одежка, а тьфу! Все равно что голой ходить. Я дернула ненароком, а ткань сразу и поползла. Да такая дырища - через весь подол. Я извиниться хотела. Только эта ненормальная аж затряслась вся. А потом когти вперед выставила, да как кинется! Я даже испугалась. Шарахнулась от нее, увернулась, да об стол стукнулась, чуть не упала. Вот, смотрите, - Александра
Михайловна закатала рукав халата и показала четыре глубокие царапины на руке, - это она меня достала. Тут уж я поняла, что, если отбиваться не буду, эта психическая меня просто загрызет. И как нарочно мне бутылка под руку. Я ее не искала, эта бутылка просто сама мне сунулась! Вы мне верите?
        - Верим, - вздохнул Костя.
        Я поддержала его молчаливым кивком. Бутылок у Валерика валялось столько, что искать нужды не было. В любой момент и с любого места - только руку протяни.
        - Надо же мне было что-то делать, - слегка ободрилась Стрельникова. - Я ее и стукнула не сильно, только чтобы угомонилась. Да, видно, неудачно попала. Она сразу глаза закатила и упала. Я, честно скажу, испугалась. Начала трясти ее, звать… а она не шевелится. И знаете, тут я подумала: не иначе сам Боженька мне эту бутылку в руку вложил.
        - Как это? - поперхнулась я.
        - А вот так. - Стрельникова строго взглянула на меня. - Чего Господь не хочет, того он и не допустит. А тут? Сразу ведь всем облегчение.
        - И Кораблевой? - нейтрально уточнил Костя.
        - А нечего к женатым мужикам в постель прыгать. - Александра Михайловна была непримирима. - Я тогда, на нее глядя, сразу решила: она свою смерть заслужила.
        - Но Кораблева была еще жива, - напомнила я.
        - Жива. Пока я в себя приходила, она стонать начала. Представляете? Я ее уже похоронила, - горячо продолжила она, - а эта тварь шевелится! Это что же, все сначала? Я даже не знаю как… но поняла, что если сейчас не доведу дело до конца, то все так и будет продолжаться. И Наташка останется разведенкой с ребенком.
        - И что же вы сделали?
        - А что я могла сделать? Не бутылкой же ее добивать? Оторвала от подола кусок, скрутила его, как веревку. Потом обернула вокруг шеи… Вы не думайте, она быстро умерла, не мучилась совсем.
        Костя беззвучно шевельнул губами, а я почувствовала, что меня начинает мутить. К виду трупов я немного притерпелась, в обморок уже не падаю. Но привыкнуть к тому, что существуют люди, для которых жизнь другого человека не то что копейки, вообще ничего не стоит? К этому я привыкнуть не могу.
        - И что вы делали потом? - Костя в силу большего опыта быстрее справился с собой.
        - Надо было вытереть отпечатки, - пожала плечами Стрельникова. - А у Валерика и тряпки годной нет, такая грязь везде! Я и сняла с нее остатки сарафана. Чем в рванье лежать, лучше так. Этим сарафаном вытерла дверную ручку и звонок - больше я, кажется, ни до чего не дотрагивалась. Потом бутылку подобрала, замотала в тряпку и ушла. Дома сложила все это в пакет и на мусорку отнесла. Кажется, все предусмотрела, все правильно сделала. - Александра Михайловна с сожалением покачала головой. - А что вареньем ее испачкала, не заметила. Глупо получилось.
        - А все остальное, считаете, умно? - не выдержала я. - Глупо было то, что вы на убийство решились.
        - Я о Наташке думала! - зло сверкнула глазами Стрельникова. - Кто еще дочери поможет, если не мать?
        Я хотела сказать ей: не собирался идеальный зять Кучеров уходить из семьи, в мыслях у него ничего подобного не было. И нужна ему была глупенькая Таня Кораблева только для развлечения. И очень скоро место Кораблевой займет другая женщина… Хотела, даже рот открыла, а потом передумала. Какой смысл?
        Вместо меня Стрельниковой ответил Костя.
        - Считаете, вы ей сильно помогли? - хмуро осведомился он. - Думаете, когда вы под суд пойдете, ваш зять долго в семье останется? Вы же не просто женщину убили, а его женщину. Ничего вы не добились, только себе жизнь испортили.
        - Я-то что, - внезапно пригорюнилась Стрельникова, - мне уже семьдесят скоро. Наташку жалко. Меня теперь арестуют?
        - А как вы думаете? - Он достал телефон, быстро нашел нужный номер. - Евгений Васильевич? Сейчас мы с Ритой приедем, привезем убийцу Кораблевой. Стрельникова Александра Михайловна. Да, она. Да, знала. И варенье есть. Да. Хорошо. Хорошо. Будет сделано.
        Костя убрал телефон и буднично сказал:
        - Ну что, поехали.
        Пока Стрельникова собиралась, я убедила себя, что откладывать дальше не имеет смысла, и позвонила Баринову. Александр Сергеевич выслушал мой короткий доклад и так же коротко уточнил:
        - А ты как там оказалась? Ты же домой ехала? Или вы вместе с Гошей с пути свернули?
        Ах, если бы я могла ответить утвердительно! Или хотя бы убедительно соврать. Увы, ни то ни другое было невозможно - оставалось говорить правду.
        - Нет, я одна свернула. Подумала, что имеет смысл поговорить с Кучеровым сегодня.
        - Угу. Подумала, значит. Подумала и пришла к выводу, что глубокая ночь - самое подходящее время, чтобы беседовать по душам с убийцей.
        - Но Кучеров не убийца, и не ночь вовсе…
        - Непринципиально, - перебил меня шеф. - Когда ехала к Кучерову, ты еще не знала, что он не имеет отношения к смерти Кораблевой.
        - Сан Сергеич, - взмолилась я, - дайте мне объяснить!
        - Нет, Рощина. Не сегодня. Объяснять будешь завтра - не по телефону и не мне одному, а глядя в глаза всему личному составу.
        - Сан Сергеич!
        - До завтра. И пожалуйста, не опаздывай.
        Баринов повесил трубку.
        - Что, влетело за самодеятельность? - посочувствовал Костя.
        - Еще нет. Разбор полетов перенесен на завтра.
        Я поежилась. Завтра, как только я появлюсь в офисе, Баринов с Гошкой слаженным дуэтом заведут «Песнь о недисциплинированном младшем партнере», делая перерывы только для того, чтобы дать возможность Ниночке вставить парочку-другую язвительных замечаний. Мое участие в любом качестве, кроме покорного слушателя, программой не предусматривается.
        - А ночь дана для осознания всей недопустимости твоего поведения. - Костя понимающе покивал. - Сурово. Наш Васильич уж если кроет, то сразу, не откладывая. Напортачил, тут же, на месте, получил в бубен, утерся и можно спокойно дальше работать.
        - Благодать. Попросить, что ли, у Сухарева политического убежища?
        Впрочем, как только я увидела Евгения Васильевича, желание просить у него политического убежища исчезло без следа. Кажется, и относиться к Сухареву я за последние два дня стала гораздо лучше, и ребята у него в группе хорошие, но переходить к ним на работу?.. Не хочу! Пусть лучше меня шеф с Гошкой на два голоса непрерывно воспитывают.
        Время летело быстро. Пока Евгений Васильевич провел первый допрос Стрельниковой, пока оформили все бумаги - до полуночи оставалось всего пятнадцать минут. А когда мы собрались расходиться, я вспомнила про свою клиентку.
        - Евгений Васильевич, а как же Елена Ларикова? Может, задержимся еще, оформите документы на освобождение? А я бы ее домой отвезла.
        - Какое освобождение? - удивился Сухарев. - Ты о чем, Рита?
        - Но ведь она не убивала Кораблеву, это теперь доказано, - не меньше его удивилась я. - За что же ей теперь сидеть?
        - А про похищение Игоря Ларикова ты забыла?
        - Ой!
        А что еще я могла ответить? Действительно, забыла. Это ведь так давно все было… вчера. Действительно, «ой!».
        - Ты знаешь, какая это статья? - продолжил Сухарев. - И на сколько лет тянет?
        Я только рукой махнула. Не знаю, естественно. Да сейчас это и не важно.
        Домой я ехала в настроении самом отвратительном. Клиентка, несмотря на все мои усилия, сидела в камере. По другому делу, но сидела. Мало того, формально она не была клиенткой. Договор мы не подписывали, да и устная договоренность была не слишком определенной. Глупо будет, если Елена откажется платить! И есть ли у нее деньги? Конечно, Елена что-то откладывала. Пятьдесят тысяч в месяц на спа-процедуры, помните? Интересно, сколько действительно можно на это удовольствие истратить? И сколько соответственно Ларикова сумела припрятать?
        Может, позвонить в какой-нибудь спа-салон, спросить, какие у них расценки? Я взглянула на часы и усмехнулась. Позвонить можно, да кто ж мне ответит в первом часу ночи? Хотя зачем звонить в салон? У меня дома имеется человек, владеющий всей необходимой мне информацией, - Маринка наверняка в курсе! Если еще не спит, спрошу у нее. А если спит, то разбужу и спрошу!
        Маринка не спала. Она недавно вылезла из ванны и теперь устроилась перед зеркалом. Лечь в постель, не вымазав физиономию кремом, сестренка себе не позволяла. Лоб, щеки и подбородок Марина уже обработала и теперь занималась нежной кожей вокруг глаз.
        - Скажи, Маринка, можно на спа-процедуры за месяц потратить пятьдесят тысяч? - с порога выпалила я.
        - Рублей или долларов? - равнодушно поинтересовалась сестрица, аккуратно вбивая крем подушечками пальцев.
        - А что, можно и доллары? - Я поперхнулась и села на кровать. - В смысле, можно пятьдесят тысяч долларов потратить?
        - Смотря где тратить. - Маринка перешла к шее. - И с какой скоростью. Если каждый день из дорогого салона не вылезать, то можно и больше.
        - Понятно, - огорченно пробормотала я.
        Денег у Лариковой наверняка нет. Следовательно, и я ничего, кроме морального удовлетворения от хорошо сделанной работы, не получу. Ах да, еще мне достанется запланированная Бариновым на завтра выволочка, а к ней добавка: часов примерно сто в общей сложности нотаций от Гошки. На тему: «Как правильно выбирать клиентов».
        Может, мама права? Может, зря я все это затеяла? Какой из меня сыщик? Смешно. Хотя если судить непредвзято, то сыщик из меня достаточно приличный. Кто следил за Еленой и вывел всех к даче, где прятали Игоря Ларикова? Я. А кто сообразил, что надо еще раз поговорить с Сережей Прошиным? Я. Кто в результате нашел убийцу Татьяны Кораблевой? Я. Что ни говорите, но безрезультатной мою работу назвать никак нельзя! А то, что Елена Ларикова за эту работу ничего не заплатит… ну и ладно. Зато справедливость восстановили. С Сухаревым, опять же, отношения потихоньку налаживаются, это тоже плюс.
        Спала я плохо, но в офис тем не менее пришла вовремя. Как говорит моя мама: «На раздачу пряников еще можно позволить себе опоздать, но под кнут порядочный человек должен являться вовремя». Из руководящего состава тоже никто не задержался.
        Была у меня слабая надежда, что явится клиент со срочным делом и заставит старших товарищей отвлечься, но ничего подобного не случилось. И где, спрашивается, мое везение, про которое так любит вспоминать Гошка? Гром грянул согласно расписанию, и его раскаты звучали в офисе до конца рабочего дня, с двумя небольшими перерывами на чай с бутербродами.
        Вас интересует, чем все закончилось? Ну-у, меня не уволили. И сама я не ушла к Сухареву. Александр Сергеевич, Ниночка и особенно Гоша, действуя последовательно и методично, доказали недопустимость и легкомысленность моего вчерашнего поведения.
        Я все поняла, правда поняла. И честное слово, я больше никогда, ни за что, ни в коем случае, ничего подобного… Клянусь!