Сильные страсти под жарким солнцем Мария Жукова-Гладкова
        # Эту поездку, на один из островов Карибского моря, Ирина считала бы идеальным сочетанием приятного с полезным, если бы… Если бы не просьба ее шефа. Именно по его заданию она останавливается в отеле, из которого исчезли младшая дочь и подруга Буйновского. Ирина должна попытаться хоть что-нибудь выяснить о пропавших девушках. Но, похоже, ей не суждено оправдать доверие босса. Решив перед отъездом развлечься, Ирина принимает приглашение своего знакомого покататься на яхте. Вот тут-то ей и предстоит испытать на себе всю «экзотику» Карибских островов…
        Мария Жукова-Гладкова
        Сильные страсти под жарким солнцем
        Автор предупреждает, что все герои этого произведения являются вымышленными и что сходство с реальными лицами и событиями может оказаться лишь случайным.
        Глава 1
        Наконец я очнулась, но глаз пока не открыла. Память возвращалась медленно, и случившееся за несколько минут до того, как я отключилась, всплывало по частям. Потом возникла целостная картинка. Увидев ее, я решила, что для начала должна прислушаться, разобраться, где я, что меня окружает, и лишь тогда проявлять признаки жизни - на тот случай, если сейчас кто-нибудь наблюдает за мной.
        Первый звук показался непривычным, и я не сразу сообразила, что это. Но потом поняла: именно так вода бьется о борт судна. Значит, я на той треклятой яхте, на которую мне так не хотелось вчера идти… Ведь как чувствовала… А интуиция у меня обычно работает великолепно. Но я не могла не пойти. Это, пожалуй, был последний шанс выполнить задание шефа. Не зря же он меня сюда посылал? Да и Ваньке, сыну, отправившемуся в эту поездку вместе со мной (в качестве прикрытия - во что я его, естественно, не посвящала), страшно хотелось провести последний вечер не в гостинице.
        Итак, вода плещется о борт. А яхта (если, конечно, я на ней и меня никуда не перенесли), между прочим, движется, а не стоит на месте. И ее прилично качает. Нет, море (или океан?) пока не штормит, но похоже, что дело идет к этому. И куда же мы направляемся, хотелось бы мне знать? Но об этом подумаю чуть позже.
        А пока следует прислушаться, не раздастся ли чей-нибудь ангельский голосочек, например душки Вадика - плейбоя, пытавшегося меня охмурить примерно с четвертого дня нашего с сыном отдыха на Гаити, но быстро переключившегося на Ваньку. Вадим явно понял, что гораздо быстрее найдет общий язык с моим сыном, чем со мной. И решил действовать через ребенка, вернее, подростка - Ваньке уже тринадцать. У них нашлось много общего, по-моему, даже слишком. Ваньке страшно нравилось общение с дядей Вадимом, и, когда мы с сыном оставались вдвоем, он только о нем и говорил и все никак не мог понять, почему мне так не по душе новый знакомый.
        Я же просто хотела использовать редкую возможность по-настоящему отдохнуть. Поваляться на солнышке, поплескаться в теплом Карибском море или в роскошном бассейне пятизвездочного отеля, не думая о том, куда вести кормить сына, - мы отдыхали по системе «все включено», так что ребенок прекрасно соображал сам, в каком ресторане, чем и когда ему сегодня питаться. Вернее, соображали они вместе с Вадимом.
        Но я приехала не только отдыхать! Возможно, я выбрала бы для отпуска другое место, потому что предпочитаю не появляться два раза в одном и том же. Конечно, сюда можно ездить снова и снова, но в Карибском море много островов, и условия проживания в принципе везде похожи. Будь моя воля - поехала бы куда-нибудь еще, но шеф очень просил… И не просто просил, скорее просто приказывал. К тому же он полностью оплатил это путешествие.
        Однако я не выполнила его задание. Более того, сама оказалась неизвестно где. И что теперь ждет меня? Нас с Ванькой?
        Ладно, обо всем по порядку. В декабре младшая дочь шефа (незаконнорожденная) на пару с подругой (теперь, после смерти его жены, подругой и шефа тоже) отправились на десять дней отдохнуть именно в этот отель, расположенный в Хуан Долио, на южном побережье острова. Девушки пару раз звонили папе, потом звонки прекратились. Папа забеспокоился, не услышав их три дня подряд. Позвонил в отель сам - и ему сообщили, что Катя с Зоей изволили съехать именно три дня назад. Папа схватился за голову, но еще надеялся, что они вернутся в Россию, когда и должны были - пятнадцатого декабря. Но девушки не вернулись и билеты не сдавали.
        Папа - он же Олег Алексеевич Буйновский, президент фирмы «Невский карат» - заперся у себя в кабинете с нашим начальником службы безопасности и совещался с ним в течение нескольких часов, периодически хватаясь за телефон.
        Потом они вызвали меня.
        Мы с Буйновским знакомы уже пятнадцать лет - я училась в университете в одной группе с его средней и любимой дочерью Ирой, моей тезкой. Правильнее будет сказать, я училась за его дочь Иру на деньги ее папы. Я писала за нее курсовые и диплом, я подтягивала ее к экзаменам - насколько это было возможно. Ирка - классная девка, мы с ней всегда дружили, но у нее не было ни малейшей склонности к овладению знаниями, она даже шпаргалки писала со всеми подробностями: по краткому конспекту не смогла бы ответить. Но с моей помощью (и, естественно, с материальными вливаниями со стороны папы) Ирка университет окончила (с какими оценками - другой вопрос). Последние два года она жила в США и, по-моему, в обозримом будущем возвращаться в Россию не собиралась. Я же начиная с третьего курса работала на Буйновского.
        Я бы назвала шефа олигархом местного значения. «Большие» олигархи проводят президентские выборы, формируют правительство, местные… ну, кто что. Буйновский в последние годы участвовал в формировании цен на всякие-разные камушки и золотишко. Именно по ним специализировалась наша фирма.
        В советские времена папа Иры был партийным боссом средней руки, периодически появлялся в Смольном, имел хорошие связи. Человеком он оказался предусмотрительным и очень и очень неглупым - успел приготовить себе запасной аэродром до того, как потерял должность. Вскоре возник «Невский карат». Я подозревала, что через фирму (и принадлежащую ей сеть магазинов) отмывались и партийные, и криминальные деньги, но меня это, в общем, мало интересовало. Мне очень хорошо платили - и я не спрашивала, откуда эти деньги берутся, хотя обо многом догадывалась. Питер - не какой-нибудь Мухосранск, так что олигарх местного значения - это, можно сказать, звучит гордо. Буйновский, несомненно, предпочел бы выйти на уровень известных всей стране (если не миру) лиц, но пока не получалось. Хотя имел все необходимые
«навороты» - автопарк, виллы и яхту - спонсировал моделек, перерезал ленточки, красовался перед телекамерой, посещал театры и концерты классической музыки… Не потому что это его интересовало, просто так стало модно.
        Конечно, мне не платили за просто так. Я вкалывала как проклятая, еще несмышленой девчонкой дав себе слово, что сделаю все, от меня зависящее, чтобы не жить в нищете. Мать родила меня одна и ни копейки не взяла с отца - гордость не позволила, а сам он мной не интересовался. Ею тоже. Мы жили втроем в двухкомнатной
«хрущобе» - мать, я и дед-инвалид, попавший в свое время под трамвай. Всегда нуждались. Свои первые деньги я получила, начав писать сочинения за одноклассниц. Ну а в университете познакомилась с Иркой. И ее папой. Тогда дело пошло легче.
        Но на втором курсе я родила. В общем, в некоторой степени повторила судьбу матери. Сделать аборт я просто не могла - ребенок-то ни в чем не виноват. И я любила его отца. Как, наверное, мать любила моего. Я не знала ни фамилии, ни отчества Сереги и даже не представляла, где его искать. Но я так хотела, чтобы у меня осталась хоть частица его… Частица любви. К тому же я боялась, что, сделав первый аборт, больше не смогу иметь детей.
        В общем, родились двойняшки. Я схватилась за голову. Мать с дедом тоже. Но ничего, быстро оправились. Старшее поколение занялось детьми, а я - зарабатыванием денег. Годы учебы вспоминаю, словно кошмарный сон.
        Потом пошли деньги. Во многом благодаря Иркиному отцу, за что я ему век буду благодарна. Мы переехали в пятикомнатную квартиру в новом доме, в строительство которого наша фирма вложила деньги («Недвижимость всегда в цене», - говаривал мой шеф, а я с ним полностью соглашалась), я обеспечивала семью всем необходимым (и не только необходимым, но и всякими маленькими и большими радостями). Два года назад дед умер. Мама продолжала заниматься хозяйством и пестовала младшего из двойняшек, Славку. Моим же любимцем был старший, с которым мы обычно путешествовали по разным пляжным курортам. Младший с бабушкой больше интересуются образовательным туризмом, и, пока мы со старшим загорали на берегу Карибского моря, они осваивали Париж.
        В общем-то, мы с сыном на эти его зимние каникулы собирались на Ямайку, но после исчезновения в декабре младшей дочери и подруги Буйновского и совещания с начальником службы безопасности Олег Алексеевич вызвал меня и безапелляционно заявил, что мы с Ванькой отправляемся в Хуан Долио. С вполне определенным заданием - попытаться выяснить, чем там занимались Катя с Зоей, с кем они общались и куда подевались. Параллельно с нами туда будет отряжена группа молодых людей, но они станут действовать самостоятельно. Мне об их работе знать не следовало. Шеф собирался задействовать какие-то государственные структуры, в которых у него на дотации имелись люди, занимающие довольно высокие посты. В случае достижения положительных результатов поисков мне был обещан счет в швейцарском банке, гарантирующем тайну вклада, а не тайну его местонахождения, как некоторые наши банки.
        Кроме полной оплаты поездки с Ванькой мне дали приличную сумму на мелкие расходы, вернее, «на взятки папуасам», как выразился Олег Алексеевич. И Буйновскому, и мне, неоднократно посещавшей страны того региона, было известно, что взяточничество там процветает еще больше, чем у нас, и без соответствующей «смазки» ты ничего не получишь. Взятки - это часть любой сделки. Хочешь или не хочешь - плати: вождю племени - за пребывание на его территории (местный эквивалент «крыши»), высокопоставленному чиновнику - за помощь в получении прав на разработку месторождений, ну и, конечно, главе государства, готовому за деньги продать и собственную душу, и собственную страну.
        Мы с Ванькой поехали. И на четвертый день нашего пребывания на Гаити мною заинтересовался некий Вадим из Москвы. Причем заинтересовался весьма навязчиво.
        Мне тридцать два года, выгляжу я моложе, но, увидев рядом со мной Ваньку, двадцать два мне, конечно, никто не даст. Я всегда привлекала серьезных мужиков и, как мне казалось, не могла вызвать интереса у плейбоя. Если он из вербовщиков, то продавать меня в рабство уже поздновато, для этого есть более молодые девушки, причем добровольно отправляющиеся за границу на заработки, да и острова Карибского моря - не совсем то место, где наших девчонок арканят для подобной работы. Поиметь с меня деньги - тоже шиш получишь. Я не наследница, прошла огонь и воду и ценю каждую заработанную мною копейку, так что никаких молодых жеребцов брать на содержание не собираюсь. В нашем отеле проживали несколько юных леди, присланных на отдых папами и папиками или приехавших на заработанные нижней частью тела, так что Вадиму при желании было на кого обратить внимание. Но он не отставал именно от меня.
        Я могла предположить только одну причину такого интереса. И она мне совсем не нравилась. Поэтому я порадовалась, когда Ванька нашел общий язык с Вадимом (по сути - великовозрастным ребенком) и они стали проводить много времени вместе, только изредка подключая меня. Это вроде бы устраивало всех.
        На всякий случай я украдкой сделала несколько фотографий Вадима в разных ракурсах и отправила в Питер по электронной почте, как мы и договаривались с начальником службы безопасности. В письме я также описала его интерес к моей особе. К сожалению, ничего нового о Кате и Зое я выяснить не смогла, несмотря на купюры с портретами американских президентов, перекочевавшие из моего кармана в карманы представителей администрации отеля из местных. К немцам, его возглавляющим, я решила не обращаться.
        Девочки прибыли, разместились, а в какой-то день съехали с вещами, просто поставив администрацию в известность о своем желании покинуть пределы комплекса. Никакой компенсации они не требовали, так что администрация не обратила особого внимания на их отъезд.
        Я пыталась поговорить с горничными (к моему великому сожалению, плохо изъясняющимися на английском, а у меня с испанским по нулям) и с полицейскими, охраняющими территорию комплекса, но так ни до чего и не смогла докопаться. По-моему, Буйновский зря на меня рассчитывал в этом случае. Такое расследование - дело профессионалов. Он, конечно, их послал, но вот только куда?
        Успокоившись, я стала просто наслаждаться отдыхом, бездумно валяясь на пляже.
        Вчера был последний вечер нашего пребывания в отеле. Я собрала сумки и уже намеревалась пойти поужинать, когда в номер ворвался сын, за которым следовал Вадим.
        - Мама, у дяди Вадима приплыли друзья на яхте! Они приглашают нас с тобой. Мам, давай поедем! Мам, ну пожалуйста!
        Вадим подключился к просьбам сына и стал уговаривать меня провести последний вечер на судне. Мне очень не хотелось этого делать. Просто не хотелось - и все. Но Ванька так просил… Он никогда не бывал на яхте.
        И вдруг я все-таки смогу что-то узнать у наших соотечественников про Катю и Зою? Шанс, конечно, мал, но он есть…
        Вадим клятвенно обещал, что доставит нас с сыном назад в целости и сохранности и даже договорится с отелем, чтобы они прислали за нами машину.
        - Где стоит яхта? - спросила я.
        - В Санто-Доминго, - ответил Вадим.
        - Но это же сколько ехать… - протянула я.
        Ванька с Вадимом тут же принялись меня увещевать, что это совсем недалеко. На хорошей машине я не замечу, как быстро пролетит дорога, ну и так далее и тому подобное.
        Как я поняла, Вадим предварительно провел хорошую работу с Ванькой и так увлек мальчишку, что сын уже не представлял себе последнего вечера на курорте без описанного увеселения. Я знала, что, если не соглашусь, ребенок будет на меня дуться несколько недель. «Прокачусь для очистки совести, - решила я. - Мне же по возвращении перед шефом отчитываться. Скажу, что ездила на яхту для проведения разведмероприятий».
        - Ладно, - в конце концов согласилась я. - Только мне нужно переодеться, я уже убрала вечернее.
        Я выгнала обоих из номера, а сама тут же бросилась к телефону. В Питере из-за разницы во времени стояла глубокая ночь, но меня это мало беспокоило: дали задание - просыпайтесь.
        Я связалась с начальником службы безопасности, сообщила новость. Он тут же сказал, чтобы я на яхту ехала и ни о чем не беспокоилась: его люди последуют за нами и в случае чего прикроют.
        Последняя его фраза особенно врезалась мне в память.
        - Только не надо никому говорить, что ты Сорокина, - сказал он. - Если будут обращаться, как к Буйновской, не отказывайся.
        Только теперь, когда я лежала с закрытыми глазами на этой самой треклятой яхте, до меня полностью дошел ее смысл. Вернее, одновременно всплыли из памяти мелкие детали, на которые я не обращала внимания последние два-три года. Или обращала, но не особенно задумывалась над ними. Это была ловля на живца… Именно для этого меня сюда и послали.
        Буйновский задумал выдать меня за свою дочь. Нет, он никогда не говорил этого прямо, но и не возражал, если меня принимали за Ирину. Я часто сопровождала его на всяких мероприятиях после отъезда моей тезки из страны и особо не задумывалась, почему он просит делать это именно меня, считая, что Олег Алексеевич просто мне доверяет. Как-никак я подруга его любимой дочери, работаю у него в компании с самого основания и не собираюсь никуда сваливать. Плюс внешность у меня вполне достойная. И подать себя могу. По-моему, вообще тридцать - тридцать пять - это пик для женщины, если, конечно, не «поплыла» фигура. К этому возрасту в достатке накопился нужный опыт, ты знаешь, как себя преподнести, как выгодно продемонстрировать свои лучшие стороны, как доставить наслаждение мужчине… Правда, Буйновский никогда не проявлял интереса ко мне как к женщине, что меня в принципе радовало. Не люблю смешивать постель и работу.
        Я сопровождала его на все встречи с иностранцами (но это было с самого начала моей работы в компании - я возглавляю международный отдел) и воспринимала это как должное и как часть своих обязанностей. Потом пошли мероприятия, на которых присутствовали лишь наши соотечественники. Мои знания здесь не требовались, и частью моих производственных обязанностей появление на этих встречах назвать было сложно - при чем тут международные связи? Но Буйновский просто должен был фигурировать с дамой. И этой дамой была я, хотя трахал он Зойку, ну а до нее еще какую-то модельку. Обо мне Буйновский всегда говорил: «Моя Ира». В особенности в последние два года, когда «его Ира» находилась в США.
        Он хотел, чтобы окружающие считали меня его дочерью? Задумал таким образом уберечь настоящую? Он предполагал, что с его детьми может что-то случиться? И решил, что пусть лучше это случится со мной? Решил подставить меня?
        Сволочь! Хотя… Его можно понять. И мне ведь в его компании очень хорошо платят… А если я вместо Ирки влипну в какую-то неприятную историю и выпутаюсь из нее, ничем не навредив Буйновскому и подружке, то смогу запросить еще больше. И получу. За информацию о Кате, Зое обещано немало… На образование одного из моих мальчишек как раз хватит. Буйновский - человек деловой. И прекрасно понимает, за что следует платить.
        Но сейчас надо сообразить, что же произошло со мной и чего от меня хотят (не Буйновский в данном случае).
        Когда мы вчера вечером прибыли на яхту, веселье было в полном разгаре. Ванька в сопровождении какого-то моряка (русского) тут же отделился от нас с Вадимом и отправился на исследование яхты, а мы прошли в салон, где вдоль одной стены стояли столы с выпивкой и закуской. Гремела музыка, свет мигал, то озаряя танцующих всеми цветами радуги, то погружая их во тьму. Специальная установка периодически выпускала дым, как это бывает во время концертов популярных звезд. Все были пьяны - или нанюхались какой-то дряни. Или и то и другое. Дамы оказались юными, ни одной из них я не дала бы больше двадцати трех, джентльмены представляли разные поколения - от сверстников своих спутниц до вполне почтенного возраста, но все одинаково дергались под какую-то дикую музыку, бившую по мозгам. Вероятно, слушать ее можно только под кайфом.
        Меня тут же потащили в круг танцевать, я не знала, как из него выбраться. Вокруг извивались мужские и женские тела, кто-то стал оголяться, начисто забыв о стыде. Ближайший ко мне парень издавал непонятные звуки, которые, по-моему, более подошли бы макаке в джунглях, чем человеческой особи. Остекленевшие глаза юной леди смотрели сквозь меня, и от этого взгляда становилось как-то не по себе. Я уже была готова выбираться отсюда, прокладывая себе дорогу руками и ногами, но мне на помощь внезапно пришел мужчина лет пятидесяти, очень ловко меня подхвативший и фактически утащивший из салона на палубу.
        Я с наслаждением вдохнула морской воздух и внимательно посмотрела на своего спасителя.
        - Вы не вписываетесь в эту компанию, - кивнул он в сторону салона, где продолжала греметь музыка. - Как вы сюда попали?
        - Случайно, - призналась я. - И, откровенно говоря, хотела бы яхту покинуть. Вот только нужно найти моего ребенка.
        - А, значит, это ваш сын изучает машинное отделение? - усмехнулся мужчина.
        Вместо ответа я спросила, не может ли господин проводить меня к ребенку. Он, в свою очередь, предложил зайти к нему в каюту и осушить по бокалу шампанского.
        - Мальчик никогда вам не простит, если вы уведете его отсюда, пока он все не облазил. Уж поверьте мне на слово: сам был мальчишкой. А второй возможности у него не будет - ночью мы выходим в море. Пусть посмотрит. Кстати, вы ужинали?
        Я покачала головой и поняла, что страшно проголодалась. Я же не успела сходить в ресторан в отеле, а Вадим обещал, что нас накормят.
        - Пойдемте, - мужчина взял меня под локоток. - Да не бойтесь вы! - воскликнул он. - Я не собираюсь покушаться на вашу честь, - он хохотнул. - Зачем насиловать не горящую желанием женщину, когда есть столько желающих отдаться добровольно? Вон хотя бы из тех, - он кивнул в сторону салона. - Поужинаем, заберете ребенка и поедете… Хотя… Откровенно говоря, я хотел бы познакомиться с вами поближе.
        Я возразила, что он видит меня впервые.
        - Ну и что? - удивленно взглянул он на меня. - Когда я заметил вас в центре круга этих придурков… На вашем лице были одновременно написаны отвращение, негодование, иногда мелькала ярость и намерение бороться за свою свободу и победить… Такая гамма чувств одновременно. И вы абсолютно трезвы. И не употребляете наркотиков. Я прав?
        - Кто вы? - снова спросила я вместо ответа.
        Он посмотрел вдаль, в темноту ночи, на простиравшееся перед нами бескрайнее море, потом повернулся ко мне и сказал:
        - Меня зовут Арсений Михайлович.
        - Очень приятно, но вы не ответили на мой вопрос.
        Арсений Михайлович поинтересовался моим именем, я назвалась просто Ирой, но теперь меня просто разбирало любопытство. Кто этот тип? Какой он, к черту, приятель Вадима? Плейбою от силы двадцать пять, этот же в два раза старше и совсем не производит впечатления легкомысленного человека. И что ему от меня нужно?
        Кстати, одет Арсений Михайлович был в смокинг, белоснежную сорочку с «бабочкой», на левом мизинце у него поблескивал крупный бриллиант. На нескольких пальцах были вытатуированы перстни, что свидетельствовало о вполне определенном прошлом. Мужчина источал запах какого-то приятного одеколона (я не смогла определить какого), был трезв, чисто выбрит, говорил грамотно.
        - Это ваша яхта? - внезапно ударила мне в голову мысль.
        - В некотором роде, - ответил он.
        - То есть?
        - Вам не кажется, Ира, что вы задаете слишком много вопросов?
        Я притихла. Арсений Михайлович повел меня в каюту, расположенную на этой же палубе, только ближе к носу яхты. Откровенно говоря, под этим словом я всегда понимала нечто другое, гораздо меньших размеров, чем судно, на котором я оказалась. По-моему, оно ближе к теплоходу, но, наверное, и яхты бывают разные?
        В каюте Арсения Михайловича, состоявшей из двух помещений - как бы гостиной и спальни, - уже был накрыт стол на двоих. Я вопросительно посмотрела на хозяина.
        - Я распорядился, как только увидел вас, - заявил он в свое оправдание с легкой улыбкой на губах.
        Ох, как мне не понравилась эта любовь с первого взгляда… Хотя лично Арсений Михайлович отрицательных эмоций не вызвал. Но и пылкими чувствами к нему я не воспылала. Возможно, если бы мы встретились при других обстоятельствах, я посмотрела бы на него более доброжелательно, но в те минуты мне хотелось как можно скорее покинуть яхту и снова оказаться в Хуан Долио, а еще лучше - в родном Питере.
        Но, кажется, у меня не было выбора, и мы сели за стол. Арсений Михайлович оказался очень интересным собеседником, и я получила удовольствие от общения с ним. Так же, как от предложенных яств.
        А потом меня неумолимо потянуло в сон. Глаза просто закрывались. Я отчаянно боролась, но ничего не могла поделать с собой. Я только помнила, что Арсений Михайлович вскочил из-за стола, чтобы меня подхватить.
        И вот теперь я проснулась…

* * *
        Пожалуй, в каюте я одна. Быстро открыв глаза, я огляделась.
        Вчера я была в другой. В этой лишь одно помещение - и две односпальные кровати, вернее, койки. Или как это тут называется? На соседней сегодня ночью кто-то спал - постель была примята, и легкое одеяло небрежно отброшено. Между койками на полу стояли наши с Ванькой сумки…
        Я была раздета до нижнего белья. Мое вечернее платье висело на плечиках в закутке у противоположной стены. На рейке там имелось с десяток вешалок, в данный момент пустых, поскольку наши с Ванькой сумки никто не распаковывал.
        Я приподнялась и села. Голова не кружилась, но побаливала и была какой-то тяжелой. Меня также слегка подташнивало, но, возможно, это от качки, которую я совершенно не переношу.
        Я сделала два шага до иллюминатора.
        Мы находились в открытом море. Небо было покрыто облаками, сквозь которые время от времени удавалось пробиться солнечным лучам. По всей вероятности, дул сильный ветер, так как волны поднимались на приличную высоту и довольно ощутимо били о борт.
        Интересно, куда это мы направляемся? И где Ванька?!
        Но вылетать на палубу в полуголом виде не стоило, требовалось привести себя в порядок. Всегда, даже в самой критической ситуации, следует быть в форме. Я направилась в душ, постояла под струей холодной воды, потом пустила теплую, насухо растерлась, долго расчесывала свои ниспадающие до лопаток волосы, затем вернулась в каюту, нашла у себя в сумке аптечку, растворила таблетку аспирина в стакане воды, любезно оставленной в небольшой канистре, стоявшей на привинченном к полу столике, выпила, подвела глаза, надела бриджи и футболку и отправилась на разведку.
        Каюта, слава богу, была не заперта. Да и что ее запирать-то, куда я денусь в открытом море? Я вышла в узкий коридор, по обеим сторонам которого были расположены двери. В дальнем конце его виднелась лестница, к ней я и направилась.
        Лестница вела вверх и вниз, из чего я сделала вывод, что нахожусь на одной из средних палуб. Сколько их тут? Я решила идти наверх - поскольку каюта Арсения Михайловича располагалась там, да и салон тоже. Наверное, я скорее смогу обнаружить хозяина (или хозяев) там, а не в машинном отделении, которое, по идее, должно находиться внизу.
        По пути мне никто не встретился. Я не слышала ни шагов, ни голосов. Но я же не могу находиться на яхте одна?! Надеюсь, она не идет на автопилоте (или как это тут называется)? Что тогда со мной будет? Управлять судном меня никто не учил, да и желания я такого не испытывала, - с вестибулярным аппаратом у меня не очень, поэтому морские прогулки никогда не были мечтой моей жизни.
        На лестнице меня пару раз легонько тряхнуло, но, поскольку она была узкой и я могла держаться за перила обеими руками, то устояла и вскоре оказалась в неком подобии коридора, крытого сверху и имеющего выход на палубу, до которого оставалось метров двадцать.
        Верхняя половина стены, отделявшей коридор от моря, была стеклянной, и я еще раз убедилась, что мы находимся вдали от берегов. Теперь я смотрела в другую сторону - противоположную той, куда открывался мой иллюминатор.
        Именно с этой стороны мы вчера поднимались на борт, но тогда яхта светилась огнями, а эта часть палубы была погружена во тьму. Посмотрим, что тут есть.
        Держась за стеночку, я отправилась дальше, дергая каждую попадавшуюся по правой стороне дверь. Все были заперты. Прогулявшись до выхода из коридора, я решила идти обратно - появляться на открытой палубе не было никакого желания. Я боялась свалиться в море. И кто будет меня спасать? Людей я по-прежнему не видела и не слышала. Коридор вывел меня к небольшому бассейну, площадью примерно пять на пять метров.
        В этой части яхты я вчера не была. Значит, следовало каким-то образом добраться до той, где находятся апартаменты Арсения Михайловича. Но каким образом? Через открытую палубу исключается - я боюсь выпасть за борт, значит, надо попробовать спуститься по лестнице вниз. А там будет видно.
        Я двинулась обратно тем же путем.
        Качать стало сильнее, и я чуть не свалилась, с трудом удержавшись за перила. Голова продолжала болеть, правда, после того как я вдохнула морского воздуха, мне стало легче, да и аспирин, пожалуй, уже начал действовать. Может, по пути еще разок заглянуть в каюту и принять вторую таблетку? «Нет, еще успею», - решила я и продолжила путь вниз по лестнице.
        Преодолев один пролет, я оказалась в очередном коридоре с дверьми по обеим сторонам. Ну что ж, надо попробовать их все. Кстати, именно в своем коридоре я ни одну не дернула. Ладно, потом вернусь. Раз уж я здесь, начнем с этих.
        Все двери оказались запертыми.
        Вернувшись к лестнице, я, откровенно говоря, слегка запаниковала. Ситуация с каждой минутой начинала мне нравиться все меньше и меньше. А что, если я в самом деле одна на борту? Я же совершенно не представляю, что делать! А если эта яхта напорется на какой-то риф?! Я утону! Плавать я умею, и неплохо, но в бассейне или недалеко от берега, но уж никак не в открытом море, причем с такими волнами. Да, море теплое, но сколько я смогу продержаться на воде? И как дать сигнал SOS? Ну и вляпалась! И где Ванька?
        Потом у меня мелькнула мысль, что в каюте должен отыскаться какой-то спасательный жилет. Положено по технике безопасности, если она тут, конечно, кем-нибудь соблюдается. А на палубе где-то должны висеть спасательные круги. Ведь судно же все-таки! До кругов, конечно, добраться весьма проблематично, хотя бы потому, что я не хочу выходить на открытую палубу из боязни свалиться в море, но жилет поискать стоит. И еще выпить водички. Да, и с канистрой расставаться не следует - на тот случай, если я все-таки выпаду в море. Удобнее бы, конечно, какую-нибудь бутылку, но где ее взять? Вода нужна обязательно - без нее я смогу продержаться гораздо меньше, а морскую не попьешь. Итак, следующий этап - вернуться в каюту.
        Это у меня получилось довольно быстро. Первым делом я осушила очередной стакан, потом еще полстакана, затем сунула нос под обе койки, но там ничего не нашла, даже пыли, что свидетельствовало о том, что команда тут недавно имелась и порядок наводила. Вот только где теперь все?!
        Мелькнула мысль о сигнальной кнопке. Если это яхта, предназначенная для морских прогулок богатых людей (а для чего еще бывают яхты?), то проектировщики должны были предполагать, что этим богатым клиентам может вдруг чего-то захотеться. Ну там, например, завтрак в постель… Или станет плохо во время шторма и возникнет необходимость кого-то позвать на помощь. Ведь в самолете над каждым креслом есть кнопка вызова стюардессы. Здесь тоже должно быть что-то аналогичное. Я принялась осматривать стены. Ничего. Ни кнопок, ни телефона (я предполагала, что может существовать локальная связь между каютами).
        Затем я внимательно огляделась по сторонам, прикидывая, где же могут храниться жилеты, и остановилась на единственном в каюте шкафчике. Открыв его, я вздохнула с облегчением - внизу лежали два надувных жилета. Остальные полки пусты. Пыли на них не было.
        Я незамедлительно напялила на себя спасательный жилет - все-таки многократно приходилось выслушивать инструктаж стюардесс в самолетах, а здесь жилет был точно такой же, как нам недавно демонстрировали в «Боинге», принадлежащем «Эйр Франс». Свисточек работает, я даже свистнула, чтобы проверить. Только кому мне свистеть? Вот рацию бы какую-нибудь, что ли…
        Мысль о рации опять подвигла меня на решительные действия, и я отправилась на дальнейшие поиски хоть одной живой души, а также - радиорубки, салона и каюты Арсения Михайловича.
        Все каюты в моем коридоре тоже были заперты.
        Что же дальше?
        Оставался единственный вариант - я должна пройти в другую часть яхты по открытой палубе. Иной возможности пробраться туда я не видела.
        Я еще раз прикинула, как буду надувать жилет, хотя чего было прикидывать - дерни за веревочку. В общем, мой взгляд постоянно косил на эту веревочку, а пальцы то и дело до нее дотрагивались. Я, конечно, очень надеялась, что не упаду в море, но не забывала старую добрую поговорку о том, что спасение утопающих - это… И спасение заложников. Кстати, а я тут в какой роли?
        И не прихватить ли мне с собой деньги и документы? Хотя куда их прихватывать? В воду, что ли? Что с ними будет-то? Вообще-то с кредитками вроде все должно быть в порядке. Но, с другой стороны, я же не собираюсь прыгать в самом-то деле? Если соберусь… Тогда и прихвачу. А пока - вперед, на дальнейшее обследование яхты!
        Я опять поднялась на свежий воздух, подышала полной грудью, чтобы заглушить легкое подташнивание, от которого никак не могла избавиться. Вот чего мне не хотелось, так это есть. И то слава богу.
        Держась за обе стены коридорчика (он тоже был узким), я двинулась к выходу на палубу, правильнее будет сказать - к бассейну. Оказавшись у проема, я оглядела доступные мне части яхты. Ветер усиливался.
        Внезапно яхту резко качнуло, и огромная волна взлетела на палубу и омыла ее. Часть воды скатилась в бассейн, часть - назад в море, а какая-то часть досталась мне. Для собственного успокоения (конечно, относительного) я дернула за спасительную веревочку и надула жилет. И, держась за металлическую обшивку, тронулась в путь по скользкому полу.
        Но удержаться я не смогла и при следующем порыве ветра грохнулась на пол. Поскольку уцепиться было не за что, я плавно скатилась в бассейн. Вода показалась прохладной, но вынужденное купание пошло мне на пользу, по крайней мере голове стало легче. Я проверила жилет - держал он на воде просто прекрасно. Это придало мне сил и уверенности, а обращать внимание на мокрую одежду просто не стоило.
        Подплыв к лесенке, я выбралась на поверхность и стала думать, как же мне все-таки изловчиться и перебраться к интересующей меня палубе. Яхту снова сильно качнуло, меня окатило очередной волной, перелетевшей через борт, и прямо напротив резко распахнулась дверь в той стене, вдоль которой я собиралась идти. Дверь стала с грохотом биться о металлическую обшивку, а я - вглядываться внутрь погруженного во тьму помещения.
        Теперь у меня по крайней мере появилась конкретная цель. Я выбралась из бассейна и на четвереньках припустила к открывшейся комнатке, чуть-чуть отклонившись вправо, чтобы не встретиться лбом с дверью, раскачивающейся на петлях при каждом порыве ветра и крене судна. Она, судя по виду, была тяжелая, и я не исключала, что в случае столкновения как минимум потеряю сознание. О максимуме думать не хотелось.
        Четыре метра, которые отделяли край бассейна от вожделенного проема, показались мне четырьмя километрами. Я страшно боялась, что меня захлестнет очередной волной, смоет за борт или что сама соскользну туда по мокрому полу. Но мои труды увенчались успехом. В проем я заскочила, правильнее будет сказать - протиснулась, так как на мне был надет раздутый жилет, но он, издав какой-то странный скрип, мне тем не менее не помешал.
        Я тут же схватилась рукой за косяк двери - но уже внутри спасительного сухого помещения. Заметила выключатель на стене, щелкнула им - и комнатка озарилась светом тусклой лампочки. В этот момент очередной порыв ветра захлопнул дверь, я бегло глянула на нее, поняла, что на ней есть задвижка, закрываемая изнутри, тут же ее задвинула и временно успокоилась.
        Но только на пару секунд. Затем все-таки принялась оглядывать дверь и думать, как же она смогла раскрыться. Ведь, по идее, наверное, была закрыта на замок. А почему это меня так волнует? - тут же спросила я себя. Надо порадоваться, что я во временном укрытии. И осмотреться.
        Меня окружали белые пластиковые лежаки, составленные один на другой, и закрытые пляжные зонтики, перехваченные пластиковой лентой и установленные в углу за полукруглой перегородкой, не позволявшей им упасть. Лежаки то и дело подпрыгивали - по мере крена яхты. В помещении также валялось несколько спасательных жилетов - причем двух видов: такие, как мой, и пробковые, пара спасательных кругов и еще какой-то пляжный и морской инвентарь, названия которого я не знала.
        Поскольку передвигаться в надувшемся жилете было неудобно, я быстро сбросила его и надела новый, затем продолжила осмотр помещения.
        И, к своему удивлению, обнаружила еще одну дверь, практически сливающуюся со стеной. По крайней мере, никакой ручки на ней я не нашла. Но отверстие для ключа имелось, хоть и малозаметное и расположенное гораздо ниже привычного уровня. Да и сама дверь словно бы предназначалась для каких-то карликов.
        Я попыталась заглянуть в замочную скважину, но ничего не увидела.
        Мне стало любопытно. Появилась надежда, что эта дверь - или ряд дверей, ведущих из одного помещения в другое, - поможет мне добраться до людей. Или радиорубки. Соображу я там что-нибудь?
        Я огляделась по сторонам в поисках хоть чего-нибудь, чем можно было бы подцепить дверь снизу, или какой-нибудь проволочки, которую я могла бы вставить в замочную скважину и попытаться открыть дверь. Поскольку в каждом углу лежали груды всякого инвентаря, у меня имелся богатый выбор. Я еще раз внимательно осмотрелась и заметила явно предназначенный для инструментов ящик, слегка прикрытый какой-то грязной парусиной. Направилась к нему, чуть не грохнулась из-за своего надутого жилета, валявшегося теперь на полу, откинула его в сторону, открыла ящик и порадовалась. Этим инструментом, как мне казалось, можно открыть любую дверь.
        Впрочем, копаться в железках мне быстро надоело, я перевернула ящик и вывалила его содержимое на пол. Ставя ящик на место, внезапно обратила внимание на некий странный прямоугольный выступ у него по центру нижней части, не очень-то похожий на подставку. Заглянула внутрь ящика и увидела двигающуюся деталь, напоминающую дверку. Отодвинула ее и нашла несколько ключей, прилепленных скотчем к пластиковой поверхности.
        Решила попробовать, отрывая их по одному.
        Подошел второй.
        Пригнув голову, чтобы не удариться о косяк, я оказалась еще в одной темной комнате, заставленной от пола до потолка какими-то коробками. Только в середине помещения имелся узкий проход. К следующей двери.
        Но перед тем как попытаться открыть и ее, я решила исследовать содержимое коробок. Нашла выключатель, щелкнула им и уставилась на маркировку груза. Отправителем была компания из маленькой островной республики, расположенной в южной части Карибского моря. К сожалению, я не могла по надписям понять, что же находится в коробках. Ну почему я в свое время не выучила еще и испанский? Тех нескольких фраз, что я знаю, мне в данном случае явно не хватало.
        Сняла одну коробку с ближайшей стопки и поставила ее на пол. Весила коробка не более двух килограммов. Она не была опечатана или запломбирована, ее просто заклеили скотчем. Я открыла ее без особого труда, заглянула внутрь, откинула папиросную бумагу и увидела брикеты какой-то травы, плотно спрессованные и переложенные все той же папиросной бумагой. Что еще за дрянь?
        Понюхала траву. Запах казался слегка сладковатым. Пока я думала, что это за зелье, у меня каким-то странным образом посветлело в голове, я почувствовала легкость, головная боль полностью прошла. Так… Не от этой ли травки мне стало так хорошо?
        Больше экспериментировать я не решилась, быстро закрыла коробку, постаравшись придать ей изначальный внешний вид, сняла с верха стопки еще одну, поставила на ее место раскрытую мной, затем на самый верх взгромоздила нетронутую, отправилась назад в первую комнату, прихватила все ключи из тайничка и двинулась к очередной двери. Пока ее открывала, принюхивалась. Да, в комнате, где я сейчас находилась, стоял слабый сладковатый запах. А голове моей было так легко… Надо побыстрее убираться отсюда, вот только взгляну, что за третьей дверью… И уйду. За ней оказалось еще одно небольшое помещение (сколько ж их тут?) с другим грузом. От едкого запаха, стоявшего в третьей комнате, у меня моментально закружилась голова. Груз, находившийся здесь, был расфасован в фабричные полиэтиленовые упаковки.
        Хотя впереди меня ждала еще одна дверь, любопытство было удовлетворено и вместо него появился настоящий страх. Очень не хотелось бы хлопнуться здесь в обморок. Я не представляла, что это за вонючая дрянь и, главное, как действует она на организм. Искать меня тут никто не станет, а если найдут… Могут и не оставить в живых - только вряд ли я сумею дождаться появления спасителей.
        Я быстро закрыла дверь третьей комнаты, подумала, не вдохнуть ли мне еще разок сладковатый запах травы, хранящейся во второй, но решила не экспериментировать с собственным организмом, заперла дверь, за которой мне не следовало появляться, прикрепила ключи на место, сложила назад инструмент, потом села на пол и задумалась. Голова перестала кружиться и болеть.
        Надо срочно выбираться отсюда. Чтобы никто из находящихся на яхте (если, конечно, тут кто-то есть) ни в коем случае не узнал, что я выяснила, какой груз они перевозят. А если яхта все-таки отпущена в свободное плавание? Ну, например, пришли сведения о готовящейся облаве? И обо мне просто забыли. Но, с другой стороны, кто же захочет терять столько добра? Да и само судно стоит не три копейки. А может, оно идет на автопилоте на встречу с каким-то другим судном? Нет, все-таки кто-то здесь должен быть…

«Пойду-ка я назад в свою каюту. И буду ждать развития событий. Если тут кто-то есть, то за мной придут. Принесут поесть. Или… Нужно побыстрее переодеться - все, что было на мне, промокло в бассейне…»
        Я встала, еще раз огляделась. Да, я, конечно, оставила тут много мокрых следов. Но будем надеяться, что они высохнут до появления внутри кого-то еще. На всякий случай я быстро протерла пол жилетом и снова отбросила его в угол, затем двинулась к двери, за которой продолжал бушевать ветер, отодвинула щеколду, осмотрела замок, решив, что его все-таки не закрывали, поэтому дверь и распахнулась. Я сделала так, чтобы он сам закрылся при очередном ударе двери, выглянула наружу, никого не заметила, выпрыгнула на мокрую палубу, вдохнула морского воздуха полной грудью и рванула к спасительному закрытому коридору, долетела до него в одно мгновение, запрыгнула внутрь и бегом понеслась к ведущей вниз лестнице, слетела по ней, даже ни разу не поскользнувшись, доскакала до своей каюты, открыла дверь и замерла.
        На второй койке сидели Ванька с душкой Вадиком и резались в карты.

* * *
        - Мама, где ты была? - возмущенным голосом спросил сын.
        - Ира, что с вами? - удивленно уставился на меня Вадим, почему-то перешедший на
«вы».
        Сынок тоже заметил, в каком состоянии моя одежда, и спасательный жилет поверх нее.
        Я быстренько решила перевести все стрелки на ребенка и устроить ему скандал, чтобы оправдывался он, а не я. Ну и выдала ему по первое число. Заодно досталось и Вадиму, который пытался что-то проблеять в свое оправдание, но я должна была показать себя во всей красе. Вывалив на их головы отрицательные эмоции, я заявила, что отправляюсь в душ и чтобы эта парочка готовилась предоставить мне убедительные объяснения своего поведения. Дверью душевой хлопнула так, что затряслись стены. Одному я радовалась: с Ванькой все в порядке! Меня больше не подташнивало, вообще я чувствовала легкость и желание ринуться в бой. И что это за хитрая травка такая?
«Нет, - тут же сказала я себе, - ты должна забыть про ее существование, хотя бы из тех соображений, что точно знаешь, к чему приводит пристрастие к наркотикам. Любым. У тебя перед глазами уже было несколько примеров».
        Травкой в свое время баловалась Ирка Буйновская. Узнав об этом, Олег Алексеевич взвился к потолку и отправил ее на принудительное лечение. Слава богу, у нее еще не успела сформироваться зависимость, да и папа не поскупился на лучших специалистов. Лечилась подруга в Швеции. Я ездила к ней в ту элитную клинику.
        Наркоман, как сказали мне в Швеции, - это тот, кто хоть один раз просто укололся. Или понюхал. А сейчас я перетерплю укачивание, и силы у меня найдутся. В особенности если речь идет о спасении живота своего. И Ванькиного.
        Появившись из душевой в сухой одежде, в которую там переоделась, я молча проследовала к своей койке, бросила перед нею на пол спасательный жилет (чтобы на всякий случай был под рукой), села, положила ногу на ногу и суровым взором посмотрела на сына.
        - Начинай! - приказала я ему.
        - Ира, вы понимаете… - вякнул душка Вадик.
        - Заткнись, - бросила я, не удостоив прохвоста даже взглядом. - Твоя очередь еще не пришла.
        Но мой ребенок был моим ребенком, а поэтому унаследовал ряд семейных черт.
        - Если бы ты вчера не напилась до карачек, то сегодня не задавала бы идиотских вопросов! - рявкнул он на меня.
        Мы еще немного поорали друг на друга, душка Вадик в нашей перепалке не участвовал. Я вообще решила, что его нужно выставить из каюты, потому что предпочла бы побеседовать с сыном один на один.
        - Сходи принеси мне поесть, - бросила я плейбою.
        - Так тебя же всегда укачивает, - удивился сын.
        - Тебя не спрашивают, - огрызнулась я и снова посмотрела на Вадима. - Ты долго собираешься морить меня голодом? Встал и пошел! Апельсиновый сок, йогурт, лучше два, бутерброд с колбасой, еще один с ветчиной и чаю покрепче. Вперед!
        - Так… - попытался открыть рот Вадик.
        - Вон, я сказала!
        Я вскочила и указала пальцем на дверь. Вадик пожал плечами и удалился, а я тут же повернулась к сыну и сказала:
        - Поехали. Быстро. У нас мало времени.
        Он хотел еще что-то рыкнуть из духа противоречия, но я его оборвала и шепотом заявила ему на ухо, что мне вчера вечером подсыпали снотворного. У сына округлились глаза, я молча кивнула и поинтересовалась, знает ли он, куда мы направляемся.
        - На остров, - сообщил ребенок. - Там какая-то огромная усадьба друзей дяди Вадима. Мы поедем на рыбалку и на сафари. Мы туда на три дня. Мам, только не ругайся! Пожалуйста! Я знал, что ты не согласишься. А у меня ведь каникулы еще не закончились. Как раз успею к началу занятий. Дядя Вадим сказал, что билеты он нам поменял.
        - Ты что, идиот? - устало посмотрела я на ребенка. - Как ты думаешь, зачем кому-то тратить на нас такие деньги? За красивые глаза?
        - Ну, в общем-то, за твои можно…
        Под моим взглядом ребенок смолк, но я не собиралась оставлять его в покое. Ванька - не дурак. Душка Вадик должен был придумать какое-то очень веское объяснение, закинуть исключительно сладкую приманку, чтобы мой ребенок принял его сторону и стал делать все от него зависящее, чтобы я оказалась на этой треклятой яхте…
        - Я тебя знаю как облупленного, - сказала я сыну. - Давай колись.
        Сын вздохнул, бросил на меня быстрый взгляд, отвел глаза.
        - Ну?! - Я уже не выдерживала.
        - Эта усадьба принадлежит папе. И он хочет меня видеть. И тебя тоже. А просто поехать к нему в гости ты бы не согласилась, - скороговоркой выдал сын.
        Я открыла рот, не в силах ничего вымолвить, потом закрыла, снова открыла и переспросила:
        - Папе?
        Ванька кивнул.
        Сыновьям я говорила, что рассталась с их отцом до их рождения - что соответствовало действительности. Тогда, четырнадцать лет назад, я поехала после первого курса отдыхать в Пярну со своей школьной подругой, и мы познакомились там с двумя друзьями. Две недели пролетели, словно один день. О Сереге я знала только, что он - капитан Советской армии и вернулся из Афганистана, так же как его товарищ, имени которого я теперь не помнила. Восемнадцатилетняя девчонка, я с ужасом смотрела на два следа от пулевых ранений у него на теле - под и над правой лопаткой, а он рассказывал, как попал в засаду в горном ущелье, как его на себе вытащил друг и еще про госпиталь под Кандагаром. Я влюбилась до беспамятства, и Серега стал моим первым мужчиной… А когда им с другом пришло время уезжать, он сказал, что обязательно найдет меня - если останется жив. Он снова отправлялся на войну.
        Он не нашел меня. А я даже не знала его фамилии. Серега говорил, что не имеет права ничего о себе рассказывать, и таинственно улыбался при этом. Я не знаю, почему. Может, в самом деле не имел права. Но скорее не хотел. Лет через пять, уже полностью остыв и оросив слезами не одну подушку, я откровенно призналась себе, что была для него просто курортным романом, очередной глупой девчонкой, охмуренной матерым волком. Возможно, он опять уезжал на войну, а может, и просто домой, к жене и детям.
        - Мама! - тихо позвал Ванька, дотрагиваясь до моей руки.
        Я посмотрела сыну в глаза.
        - Мама… А у папы может быть эта… асиенда (ее так называл дядя Вадим)? На острове?
        Может ли у Сереги теперь быть асиенда-фазенда-усадьба на одном из островов Карибского моря? Ха! А кто знает? За последние четырнадцать лет в нашем обществе произошли такие изменения… Даже если взять моих знакомых или хотя бы бывших любовников… Другого Сережу (Сергея Борисовича), к примеру. И почему всех мужчин (сыгравших какую-то роль в моей жизни и запомнившихся навсегда) звали Сергеями? К этому имени я теперь вообще отношусь настороженно - вернее к его носителям. Загульная мамаша родила Сергея Борисовича неизвестно от кого, внимания на него не обращала, в детстве он воровал, потому что было нечего есть, провел три года в детской колонии, ни образования, ни воспитания, но теперь один из группы Канарских островов - личная Сережина собственность. Бывала я на этом острове, купалась в Атлантике. Так почему бы и первому Сергею (отчества которого я не знала) не заиметь что-то в Карибском море?
        Но каким образом он мог меня разыскать? И откуда он может знать, что Ванька и Славка - его дети? И с чего бы это вдруг он стал тратить силы на наши поиски? А потом организовывать все, что произошло в последнее время?
        - Мама? - Ванька оторвал меня от раздумий.
        Я внимательно посмотрела на сына и спросила:
        - А ты не задумывался над тем, почему папа не вышел на нас прямо? Ну пусть не на меня, на тебя?
        - Дядя Вадим сказал, что ты…
        Мне пришлось прикрикнуть на отпрыска. Ванька заткнулся, но тем не менее секунд через тридцать поинтересовался, согласилась бы я поехать к папе, если бы он позвонил и пригласил нас к себе.
        - Да, - ни секунды не колеблясь, ответила я. - Мне, откровенно говоря, хотелось бы на него посмотреть.
        Ванька задумался.
        Из размышлений его вывел стук в дверь. Вернулся Вадим в сопровождении официанта, катящего впереди себя столик с заказанными яствами.
        - Приятного аппетита, Ирина Олеговна, - расплылся в дежурной улыбке официант, снимая с еды салфетку.
        Я мгновенно наступила Ваньке на ногу, чтобы он не ляпнул что-нибудь лишнее, пока я не разобралась с ситуацией.
        Меня явно принимали за Ирку Буйновскую, дочь моего шефа. Моего отца звали Александр.
        Но мы ведь совсем не похожи внешне…
        Глава 2
        Официант быстро удалился, а душка Вадик остался, сел на мою койку и наблюдал, как я ем. Аппетит у меня оказался страшным, больше не подташнивало, да и море, как мне показалось, стало успокаиваться. Или мы перешли в какие-то другие воды?
        Попивая чай, я посмотрела через каюту на Вадима и поинтересовалась, где в настоящий момент находится его хозяин.
        - Он ждет нас на своей асиенде, - ответил мне молодой человек.
        Я приподняла одну бровь.
        - Каким образом он там оказался? Поплыл вперед на другом судне?
        Вадик непонимающе на меня уставился, Ванька тоже силился что-либо понять.
        - Он постоянно живет в своей усадьбе. То есть асиенде, - сказал Вадим.
        Я уточнила, почему не фазенде - вроде бы именно это слово вошло в русский язык после появления на наших экранах многочисленных бразило-мексикано-аргентинских сериалов, вернее, одного, вполне определенного. Фазенда - это по-португальски, пояснил Вадим, так, например, скажут в Бразилии. Асиенда - по-испански. А вообще о месте проживания хозяина Вадима можно сказать и «финка» (по мнению самого Вадика). Собеседник хотел углубиться в ликбез, просвещая нас с Ванькой относительно терминов, употребляемых в Латинской Америке в отношении домов, дворцов и усадеб, но я прервала этот благородный порыв, поинтересовавшись, где был хозяин асиенды вчера.
        - Насколько мне известно, там же, - ответил мне собеседник.
        - Кто твой хозяин? - решила я задать прямой вопрос. Судя по вчерашнему разговору с Арсением Михайловичем у него в каюте, я поняла, что он является и хозяином Вадика, и главным человеком на борту. Именно такое впечатление старался создать Арсений Михайлович. Но моему сыну Вадик что-то твердил про папу. Или Серега, мой двухнедельный любовник четырнадцатилетней давности, - хозяин над ними всеми? Следовало разобраться.
        Вадик искоса глянул на Ваньку, потом посмотрел куда-то в угол, почесал переносицу.
        - Ты ответишь в конце концов или нет? - рявкнула я, подавилась чаем, откашлялась и снова рявкнула: - Какого черта ты дурил голову моему ребенку?
        - Я не дурил, - вздохнул Вадик с несчастным видом. - Я говорил то, что мне велели.
        - Ты слышал? - повернулась я к сыну. - Сколько раз я тебе повторяла, что нельзя верить людям на слово? Все, что тебе говорят, следует проверять. И фильтровать. Убедился в очередной раз, что я права?
        - Просто вас, Ирина Олеговна, окружают такие люди, которым нельзя верить на слово, - парировал вклинившийся в мои нравоучения Вадик.
        Ванька попытался что-то вякнуть, но я ткнула его локтем в бок, и он предпочел промолчать, а я в очередной раз задумалась. Если меня тут величают Олеговной, значит, все-таки прихватили как дочь Буйновского. Но у нее же нет детей! Ирка никогда не стремилась к материнству. Выходит, мне не следует ожидать трогательной встречи с Серегой. Тем лучше. А ребенку моему просто вешали лапшу на уши, которые он услужливо подставлял. Что за мерзавец придумал, на какую струнку следует надавить! Бедный Ванька. Но с другой стороны - ему наука.
        Но неужели похитители могли так ошибиться?
        Ведь они не должны быть дилетантами. И деньги явно затрачены немалые. Да и игра идет по-крупному. Пропали Катя с Зоей - младшая дочь и последняя подружка Буйновского. Теперь прихватили меня - вместо Ирки. Значит, хотят как-то надавить на Олега Алексеевича. Но не могли же они так лопухнуться, перепутав нас!
        Сама я никому понадобиться не могла.
        Да, я знаю о многих делах Буйновского, но далеко не обо всех. Какую информацию можно из меня вытянуть? Стоила ли игра свеч - для похитителей? По-моему, нет. И за меня Буйновский не станет платить выкуп. Я для него - никто. Он платит мне деньги за работу - когда я ему нужна, но в данном случае навряд ли задействует все резервы. Если, спасая Катю и Зойку, его люди смогут заодно спасти и меня - это пожалуйста, но снаряжать отряд специально ради меня никто не станет.
        Вчера вечером начальник службы безопасности «Невского карата» сказал, что за нами с сыном последуют его люди. На Буйновского работают профессионалы - и я вполне могла их просто не заметить. Нельзя исключать, что сейчас прямо за нами идет второе судно, находящееся вне пределов нашей видимости. Но они следят за нами по приборам. И посмотрят, куда мы высадимся. Буйновский использовал меня в качестве приманки и теперь, через меня, найдет свою младшую дочь и Зою. Ну что ж, если мне за это беспокойство хорошо заплатят… Только бы нам с Ванькой не досталось по шее…
        Так что надо выяснить, чего хотят хозяева Вадика, и дожидаться помощи.
        Начинаем выяснять.
        - Могу я встретиться с Арсением Михайловичем? - посмотрела я на Вадима.
        - Кто это? - тут же встрял Ванька.
        - Помолчи! - приказала я сыну и снова уставилась на Вадима.
        - Его нет на яхте, - сообщил молодой человек.
        Я спросила, а кто есть? Оказалось, что команда и мы трое. Меня, естественно, заинтересовало, куда делась та честная компания, что вчера отплясывала в салоне.
        - Сошли на берег, - ответил Вадим.
        Я задала еще один вопрос: «Кто были те люди?» Вадим неопределенно пожал плечами и сказал, что вроде бы какие-то знакомые Арсения Михайловича, сам он их никогда не видел, и его совершенно не интересовало, откуда они взялись. Его задание заключалось в том, чтобы доставить нас с Ванькой на эту яхту, что он с успехом и выполнил. Теперь ему нужно вместе с нами добраться до асиенды-финки-фазенды, даже только до причала, где нас встретят.
        - Арсений Михайлович будет в усадьбе? - поинтересовалась я.
        Вадим снова пожал плечами и сообщил, что Сеня - так он именовал моего вчерашнего собеседника - там регулярно появляется, но Вадик не представляет, когда тот приедет вновь, и вообще, что за дела у Крота с его хозяином.
        - У кого? - переспросил мой сын.
        - Сеня Крот - это Арсений Михайлович, - пояснил Вадик. Можно подумать, что моему сыну от этого что-то стало понятнее. Он этого Крота вообще ни разу не видел. Но ребенок желал знать, почему Вадик так странно называет дядю, с которым, судя по всему, вчера провела вечер его мама, то есть я.
        - Да кликуха у него такая, - огрызнулся Вадик. - Откуда я знаю? Сколько лет знаком с Сеней, все только так его и зовут. В тюряге прилипла, наверное, и пошло-поехало. Ваня, увидишь его - сам спросишь. Правда, лучше не надо. С Сеней вообще никогда ничего не знаешь. Еще нарвешься.
        Я внимательно посмотрела на Вадика и решила, что к Сене Кроту он особой любви не питает. Ну что ж, отложим в памяти и, возможно, когда-нибудь воспользуемся.
        Меня по-прежнему интересовало, кто хозяин яхты. Вернее, кому принадлежит и куда направляется лежащий в закрытых на ключ помещениях груз наркотиков. Но прямо спросить об этом Вадика я не могла (да и не была уверена, что он знает про наркоту), так что следовало придерживаться вопросов, на которые я реально могла получить ответы.
        Как и следовало ожидать, яхта принадлежала хозяину. Но ею частенько пользовался и Сеня Крот.
        Я во второй раз спросила у Вадима, кто его хозяин.
        - Вы все узнаете на месте, - ответил он мне. - Не спрашивайте меня. Я все равно не скажу.
        - Но это не мой папа? - встрял Ванька.
        Вадик вздохнул, не желая встречаться взглядом с ребенком. Ребенок выдал тираду, за которую следовало бы надавать ему по шее, но я не стала вмешиваться, считая, что Вадик заслужил подобное отношение. Нечего обманывать детей, даже тех, которые уже подростки.
        Видеть заманившего нас на эту чертову яхту плейбоя мне не хотелось ни одной лишней минуты; я поняла, что больше никакой информации из него не выужу, так что можно его и отправить со своих светлых очей.
        - Вали отсюда! - предложила я ему, велев прихватить тележку с остатками пищи.
        Он с радостью встал, сказал, что нас с Ванькой позовут обедать часа через два, а пока мы можем поспать или пойти в салон - послушать музыку, поиграть в шахматы, полистать журналы.
        Я задала мучивший меня вопрос: как выбираться из этого отсека не через открытую палубу? Услышав меня, Ванька усмехнулся и покосился на спасательный жилет, валявшийся на полу.
        - Вы пытались пройти через палубу? - дошло до Вадика. Интересно, а что он думал раньше?
        - Пойдем, мама, я тебе покажу, - позвал сын.
        Вадик вышел первым, толкая впереди себя тележку, и мы втроем двинулись к последней двери по нашей стороне коридора. Выяснилось, что я ее неправильно дергала (когда я добралась до нее, была уже в панике?), - следовало вначале нажать на кнопку, фиксирующую замок. Это было сделано для того, чтобы во время качки дверь не билась о стену. Правда, все другие двери были действительно заперты и вели в каюты, предназначенные для гостей.
        Ванька предложил показать мне яхту. Я кивнула, решив, что мне следует знать, что тут имеется в наличии и как перебираться из одной части в другую - мало ли как ляжет карта?
        Салон при свете дня (хоть и пасмурного) смотрелся совсем по-другому. Это было довольно просторное помещение, теперь казавшееся мне в два раза больше, чем вчера. Но вчера все углы были затемнены, да и светомузыка то высвечивала танцующих, то опять погружала все во мрак. Столы, установленные раньше вдоль одной стены, теперь располагались в разных местах, на двух стояли доски с шахматами, ввинчивающиеся в подставки, еще на двух лежали стопки журналов и газет. Появились кресла. Возможно, вчера они тоже были, но я их не заметила.
        Каюта Арсения Михайловича была заперта. В кухне нас встретил улыбающийся кок и поинтересовался, что мы желаем на обед. Выбор я оставила за Ванькой. Рядом с кухней находился ресторан примерно на двадцать посадочных мест. Внизу - машинное отделение, еще какие-то служебные помещения.
        - Команда тут большая? - спросила я у сопровождавшего нас Вадима.
        Он этого не знал и никогда не интересовался количеством моряков, мог только сообщить, что все они русские (или украинцы) и раньше ходили в загранку на торговых судах. Капитану меня не представили, вообще создавалось впечатление, что команде отдан приказ по возможности не попадаться мне на глаза.
        Перед тем как отправиться назад в нашу с Ванькой каюту, я спросила у Вадима, не в курсе ли он, когда мы должны прибыть к месту назначения.
        - К вечеру, - ответил он. - Так что вы лучше сейчас поспите… А то неизвестно, когда сегодня сможете лечь.
        - А что такое? - тут же заинтересовалась я.
        - С вами будут говорить, - уклончиво ответил Вадик.
        Что же это за разговоры меня ждут, хотелось бы узнать? И главное - с кем?

* * *
        По возвращении в нашу каюту Ванька тут же взял быка за рога.
        - Мама, тебя принимают за тетю Иру?
        - По всей вероятности, - кивнула я.
        - Но почему ты им не скажешь…
        - Я на задании, - объявила я, зная, что мой старший ребенок обожает всякие шпионские фильмы и книги.
        Он уставился на меня, раскрыв рот. Я молча кивнула и перешла на шепот. Мы устроились у меня на койке, и я рассказала ему про исчезновение Кати и Зои и про задание Буйновского. Глаза ребенка загорелись, единственное, что его возмущало, так это то, что я не сообщила ему всего этого раньше.
        - И мы должны их спасти? - спросил он.
        - Во всяком случае - постараться, - бодренько ответила я.
        - А как ты дашь сигнал Олегу Алексеевичу?
        Я пожала плечами. Ребенок тут же стал меня уверять, что мы с Буйновским и начальником службы безопасности обязательно должны были договориться о системе сигналов и о том, как станем поддерживать связь. Я возразила, что где-то рядом находятся профессионалы, состоящие на службе у Олега Алексеевича. Вот они пусть и дают сигналы.
        - Но если с нами что-то случится? - спросил ребенок.
        - С нами ничего не должно случиться, малыш. По крайней мере, ничего плохого, - ответила я. Хотелось бы мне в это верить.
        Но у Ваньки был еще один вопрос, наверное, мучивший его больше всего.
        - А папы там точно нет? - посмотрел он на меня с надеждой.
        - Боюсь, что дядя Вадим сказал тебе неправду, - вздохнула я, обнимая сына за худые плечи. - Я не представляю, где твой отец. И жив ли он еще.
        Ванька молча отправился к себе на койку и лег на живот, уткнувшись носом в подушку. Я тоже легла, уставившись в потолок. Какой же негодяй этот Вадик! Ну зачем было обманывать ребенка?!
        Ванюша со Славкой здорово переживали из-за отсутствия отца. Когда в моей жизни появился Сергей Борисович, владелец одного из Канарских островов, мальчишки приняли его на «ура» и быстро привязались. С Сергеем Борисовичем мы сходились и расходились три года, но, нужно отдать ему должное, в периоды разрывов со мной дядя Сережа продолжал общаться с мальчишками. Я знала, что он очень любит детей, жалеет, что нет своих, а моих считает почти родными. И ему-то самому хорошо известно, как трудно парню расти без отца.
        Но у человека, имеющего капиталы, позволяющие покупать острова в Атлантическом океане, не может не быть врагов. У Сергея Борисовича возникли очень серьезные проблемы, и он оказался перед выбором: погибнуть - или срочно свалить из страны. Естественно, выбрал последний вариант.
        Как выяснилось, он уже год (до момента отъезда) был фиктивно женат на шведке, - так сказать, готовил себе заранее пути отступления. Поэтому, как он объяснил, и не предлагал мне сочетаться законным браком.
        Через месяц после отбытия в Швецию Сергей Борисович стал регулярно названивать нам домой, умоляя приехать - всем вместе, включая мою маму. Я твердо сказала: нет. Я не могу постоянно жить за границей. Более того, я не могу срывать с насиженного места детей и маму, бросать хорошую работу, обеспечивающую нам всем достойное существование, и отправляться к человеку, по всей вероятности, находящемуся вне закона - точно я не знала, но предполагала, что дело обстоит именно так. Если бы я была одна и отвечала только за себя… Тогда, может быть… Но рисковать детьми, их будущим - исключено! Хотя в эту поездку я потащила с собой Ваньку… Но я не думала, что случится что-то экстраординарное. И Ванька бы не понял, если бы я уехала отдыхать одна, в особенности когда у него каникулы.
        Сергей Борисович надежд не терял и продолжал нам регулярно звонить - или у него так проявляется ностальгия? Дети всегда были рады, спрашивали, когда он вернется, и задавали всяческие вопросы мне…
        А я… Я тоже хотела, чтобы у него разрешились все проблемы и, главное, чтобы у моих мальчишек появился отец.
        Глава 3
        К сожалению, я не смогла насладиться видом гавани и вообще острова, потому что подплывали мы к нему уже в темноте. В этих широтах темнеет очень быстро и рано, особенно если сравнить с белыми питерскими ночами. Я не представляла, на большом или маленьком участке суши мы оказались, является ли он островным государством или находится в частном владении хозяина, который ждал и нас. Возможно, мы прибыли в ту республику, в которой были промаркированы коробки с наркотой?
        Вадим заглянул к нам примерно за полчаса до прибытия и сказал, чтобы готовились к выходу на берег. Я надела летние бежевые брюки, футболку и босоножки на низком каблуке. Ванька облачился в рубашку с короткими рукавами и тоже остановился на брюках, а не шортах. Я аккуратно подвела глаза, подколола волосы и, посмотрев на себя в зеркало, осталась довольна.
        Как только мы пришвартовались, Вадик опять зашел за нами в каюту, но на этот раз в сопровождении матроса. Матрос прихватил нашу самую большую сумку, Вадик - сумку с теплой одеждой, Ванька - свой рюкзак, а я повесила на плечо сумочку с документами, деньгами и кредитными карточками. Вадик пошел первым, за ним следовал Ванька, потом я, матрос замыкал шествие.
        По трапу мы спустились прямо к машине - черному «Мерседесу-300». Вадик услужливо распахнул передо мной заднюю дверь. Мы с Ванькой нырнули внутрь. За рулем сидел бритоголовый тип в майке, из-под которой во все стороны выпирали накачанные мускулы. «С такой рожей ему больше подошло бы место где-нибудь у забора с кистенем, а не в водительском кресле», - подумала я, но от высказывания своего мнения вслух воздержалась из соображений личной безопасности.
        Загрузив наши вещи в багажник, Вадик плюхнулся на переднее место пассажира и сказал водителю одно слово:
        - Поехали.
        Украдкой взглянув на часы, я засекла время.
        Дорогу, конечно, запомнить не могла - хотя бы потому, что она была погружена во мрак и освещалась лишь фарами автомобиля. С фонарями тут была большая напряженка. Но покрытие, не в пример тому, к которому я привыкла в Питере, было ровным, и ни по ухабам, ни по колдобинам мы не подпрыгивали. По обе стороны дороги временами попадались какие-то невысокие здания, кое-где в окнах горели огни, но большей частью дорога шла или по открытой, ничем не застроенной местности, или как бы по коридору, прорубленному в сахарном тростнике, который, как я могла догадаться, является одной из основ местной промышленности (сахар, ром, крыши домов). Перепада высот не наблюдалось, никакие горы или возвышенности в поле зрения не маячили. В машине работал кондиционер, играла тихая музыка - какие-то латиноамериканские мотивы. Все молчали. Ванька вглядывался в темноту, приклеившись носом к стеклу.
        Я могла с уверенностью сказать только одно: мы удаляемся от моря в глубь острова.
        Все-таки, не выдержав, я спросила у Вадика, на территории того ли островного государства мы находимся, о котором я думаю (конечно, я не объясняла, почему мне пришло в голову именно это название и на каких коробках я его видела). Вадик резко дернулся, водитель что-то промычал.
        - Откуда?.. - начал Вадик.
        Я усмехнулась и уставилась в окно. Я получила подтверждение, которое мне требовалось.
        Минут через двадцать (а ехали мы где-то под сотню) «Мерседес» притормозил перед какими-то воротами и посигналил. Над ними мгновенно зажегся прожектор, осветивший машину и ослепивший нас всех, ворота с тихим жужжанием поползли в сторону. Мы въехали на территорию асиенды.
        Слева располагался домик охраны - именно домик, а не будка, причем двухэтажный. Сколько в нем человек, я, естественно, не увидела.
        Скорость упала, и мы, петляя по каким-то незаасфальтированным дорожкам, продвигались к освещенному зданию. По мере приближения я поняла, что оно трехэтажное и вытянутое, стоит на высоком фундаменте, украшено колоннами, портиками и двумя башенками по бокам. Посередине шел ряд широченных ступенек, на которых стояло человек шесть, все мужского пола. И вооружены.
        Передо мной открыли дверцу машины и помогли выйти, Ванька выбрался сам, наши вещи прихватили из багажника и понесли в дом. Вадика никто из встречающих серьезно не воспринимал, руки ему никто не подал, к нему относились явно пренебрежительно.
        Бегло оглядев присутствующих, я отметила мужественность их лиц. Передо мной были люди, повидавшие виды. Оголенные части тел (а все были в майках) украшали шрамы, у некоторых я заметила и татуировки, только не смогла рассмотреть, что именно у кого изображено. Их нельзя было назвать красавцами, но про каждого можно было сказать: мужик. Вадик на их фоне казался смазливой барышней, болонкой рядом со стаей волков. О вкусах не спорят, не исключаю, что многие женщины предпочли бы как раз его, а не кого-то из этой компании. Но хозяин просчитался, направляя плейбоя охмурять меня, а может быть, душка великолепно сработал в других случаях? Я бы лично скорее позарилась на кого-нибудь из этих волков с широкими плечами профессиональных спортсменов и перекатывающимися мускулами.
        - Следуйте за мной, - сказал мне мужик со змеей на правом бицепсе.
        Мы с Ванькой последовали, Вадик остался внизу, а машина сразу же куда-то отъехала. Нас провели на второй этаж в просторную гостиную, обставленную старинной мебелью, но снабженную современными кондиционерами. Мoлодец предложил нам присесть в кресла с резными спинками, стоявшие перед круглым столиком, и удалился.
        Ванька покрутил головой, но быстро успокоился - из предметов старины его, пожалуй, могло заинтересовать только оружие, здесь же на стенах не висело ни одного подобного экспоната.
        Внезапно дверь, расположенная прямо напротив той, через которую заявились мы, распахнулась, и в комнату вошел холеный мужчина лет сорока пяти в летнем костюме серо-голубого цвета в сопровождении двух молодых людей с менее зверскими лицами, чем те, что встречали нас внизу, но не менее литыми телами. Правую щеку одного бороздил глубокий шрам.
        - Добрый вечер, - поздоровался старший мужчина. Сопровождавшие его молодцы кивнули. Мы с Ванькой вежливо ответили на приветствие.
        Мужчина опустился в кресло напротив и принялся меня внимательнейшим образом разглядывать. У него были каштановые волосы с проседью, карие глаза, загорелое, довольно приятное лицо. Он оказался слегка полноват, среднего роста. К моему удивлению, что-то в его облике напоминало Арсения Михайловича, с которым я имела честь ужинать вчера вечером. Не родственники ли они?
        Ванька не выдержал первым и спросил:
        - А вы кто?
        Мужчина бросил беглый взгляд на моего ребенка и ответил, обращаясь ко мне:
        - Хозяин этой асиенды. Меня зовут Андрей Николаевич.
        - Очень приятно, - кивнула я. - Как я понимаю, мне нет необходимости представляться?
        На губах Андрея Николаевича появилась легкая улыбка.
        - Наверное, вас интересует, почему вы здесь оказались? - посмотрел он на меня.
        Я только усмехнулась в ответ.
        - Количество дней и условия вашего пребывания у меня в гостях зависят от вашего батюшки, Ирина Олеговна, - продолжал Андрей Николаевич. - Чем раньше он согласится на мои условия, тем лучше будет для вас. Понимаете ли, у нас с вашим батюшкой возникло некоторое недопонимание. Он, видите ли, стал слишком часто жаловаться на проблемы. Но эти проблемы - его проблемы. Вот такой каламбурчик-с. Ну так вот. Первую неделю вам будет обеспечен всевозможный комфорт, с вас буквально будут сдувать пылинки, удовлетворять все ваши желания. В дальнейшем, с каждой неделей, условия содержания будут ухудшаться. Худший для вас вариант - в конце концов вы будете проданы в портовый бордель.
        - Не поздновато ли? - спросила я с усмешкой.
        - Для портового сойдете и в вашем возрасте, - со всей серьезностью ответил Андрей Николаевич. - Правда, вначале я отдам вас своим мальчикам. Должен отметить, что вы великолепно выглядите. Правда, это неудивительно. С деньгами вашего батюшки можно как следует позаботиться о собственной внешности.
        Андрей Николаевич, как я поняла, не проявляет ко мне ни малейшего мужского интереса. Я его интересовала исключительно как товар - средство бартерного обмена. Вот только о каких условиях идет речь? Этого я не понимала. Какие общие дела у моего шефа с хозяином асиенды? Они знакомы лично? Но в «Невском карате» я работаю со дня основания и знаю всех партнеров. Причем зарубежными занимаюсь как раз я. Мы еще ни разу не брали на реализацию ничего из продукции этого островного государства. Если бы собрались - Буйновский обязательно отправил бы меня сюда в командировку. С другой стороны, он сам часто мотается на Карибы, естественно, не отчитываясь передо мной, куда именно. Подразумевается, что отдыхать. А не сюда ли он летает? Но тогда зачем? Что их связывает с Андреем Николаевичем? Что шеф здесь делал, если я даже краем уха не слышала от него про местные камни?
        Внезапно вспомнилась яхта. И то, что я там нашла.
        Неужели? Не может быть! Шеф и наркотики? Нет… Он же занимается золотом и камнями!
        Но если не наркотики, тогда что же?
        Это я должна выяснить - хотя бы для себя лично. Я же не успокоюсь, пока не узнаю, где тут собака зарыта.
        И надо бы ознакомиться с требованиями Андрея Николаевича и прикинуть, есть ли шанс, что Буйновский их примет. Я считала, что сумею это оценить. И тогда уже думать, состоится ли бартерный обмен. И вообще, не пора ли мне сказать хозяину асиенды, что его люди допустили непростительную ошибку? Но не отправят ли меня тогда в портовый бордель незамедлительно, а не по прошествии скольких-то там недель? Или прямо к его мальчикам? Пожалуй, стоит немного подождать с откровениями и послушать, что еще скажет Андрей Николаевич. И не мог бы он уточнить, через сколько недель для меня запланирован переезд в бордель в случае отказа Буйновского? И не здесь ли находятся исчезнувшие Катя с Зоей?
        Но меня опередил Ванька. Его, естественно, интересовало, что запланировано для него.
        - Любители мальчиков тоже найдутся, - опять со всей серьезностью откликнулся Андрей Николаевич.
        Вот этого я уже вытерпеть не могла и вцепилась бы ему в физиономию, если бы меня не удержали его молодцы, которые успели поймать мои руки за пару сантиметров от глаз их принципала и вернуть меня в отведенное мне кресло.
        - Я вижу, что ваше будущее в портовом борделе взволновало вас гораздо меньше, Ирина Олеговна, - легко усмехнулся Андрей Николаевич. - Ну что ж, похвально. - Он снова стал серьезным. - Но я думаю, что убедил вас в необходимости поговорить с вашим батюшкой? Теперь вы понимаете, как должны с ним разговаривать? Вам следует убедить его согласиться на мои условия - если он хочет снова увидеть вас и Ваню. Вы поняли меня?
        - Прекрасно. Вы хотите, чтобы я ему позвонила?
        - Звонить мы будем все вместе, - ответил Андрей Николаевич.
        Я вопросительно посмотрела на него.
        - Устроим этакую мини-конференцию, - он опять легко усмехнулся. - Я, вы, Катя, Зоя, Кира и Алена. Наконец-то вы все в сборе. А то девочки уже заждались.
        Глаза мои полезли из орбит. Значит, и старшая дочь шефа здесь? Со своей дочерью?
        Но она-то точно знает, что я - не та Ира… А какую тактику изберет Алена, никому не ведомо. От этой стервы можно ждать любой пакости. Вот только что она решит для себя более выгодным в этой ситуации?
        Посмотрев в глаза Андрею Николаевичу, я заявила, что предпочла бы говорить с Буйновским без свидетелей. Я имела в виду родственников, сам Андрей Николаевич и его люди могут присутствовать.
        - Нет, - покачал головой хозяин асиенды. - Нет, милочка. У нас будет общий разговор.
        В его глазах загорелся какой-то нехороший огонек. «А не псих ли он?» - почему-то мелькнула у меня мысль. Вообще-то, как я имела несчастье убедиться, многие богатые люди - с приветом. То ли «зелень» отсасывает соки из мозгов, а может, заставляет их разжижаться. Чем не тема для научного исследования? Была бы ученой - занялась.
        Но вернемся к Андрею Николаевичу. Он хочет получить садистское удовлетворение от запланированного мероприятия? А планирует ли он в самом деле выпустить нас отсюда, даже если Буйновский и примет его условия - какими бы они ни были? И почему шеф не посвятил меня во все детали? Не предупредил о возможном развитии событий? Неужели он не понимал, что тогда мне было бы легче действовать? Или он не хотел, чтобы я узнала о каких-то его делах? И надеялся воспользоваться моей помощью (мной!), не открывая своих тайн?

«Ну и вляпалась же ты, Ирина Александровна, - подумала я. - А рассчитывать скорее всего можно только на себя. Ну и еще на Ваньку».
        Андрей Николаевич тем временем заявил, что нам всем пора переместиться в другое помещение, откуда мы и будем общаться с Олегом Алексеевичем Буйновским, и, повернувшись к одному из своих телохранителей, приказал, чтобы тот дал команду об общем сборе.
        - Я есть хочу, - внезапно заявил Ванька.
        - Поговоришь с дедушкой, а потом с мамой поужинаете, - ответил моему сыну Андрей Николаевич. - Пока по высшему разряду. Как в лучших мировых ресторанах. А вот через недельку-другую… Может, придется перейти на хлеб и воду. Вот так-то, сынок. Поэтому помогай маме убедить дедушку, чтобы он вас отсюда вызволил.
        - А что он должен сделать? - поинтересовался Ванька.
        - Согласиться на мои условия, - продемонстрировал улыбку сытого крокодила Андрей Николаевич.
        Ванька заметил, что это мы уже слышали, и попросил пояснить поконкретнее. Я поддержала сына, считая, что неплохо было бы узнать, из-за чего разгорелся весь сыр-бор. Но хозяин асиенды не желал вдаваться в детали.
        А вдруг речь идет о дележе «золотого» рынка? Возможно, Андрей Николаевич поставляет на наш рынок что-то из этого региона. Или не на наш - на американский. Или европейский, что, кстати, наиболее вероятно. Мы тоже что-то поставляем в Европу и в Америку. Конкуренция. Борьба за рынки сбыта. Например: убирайся из Штатов, Олег Алексеевич. Вот и все условия. Хотя на яхте были спрятаны наркотики… Но стал бы Олег Алексеевич заниматься ими? Я хорошо помнила, как взвился он к потолку, узнав о пристрастии любимой дочери. «Но, с другой стороны, почему бы и не торговать? - тут же сказала я себе. - Собственная дочь - одно дело, сверхприбыли - совсем другое. Он же не обязан посвящать меня во все операции, хотя правильнее было бы назвать их махинациями. Зная меня много лет, шеф прекрасно понимал, что я не стану в них участвовать».
        Отправленный из гостиной телохранитель вернулся и кивнул Андрею Николаевичу. Хозяин асиенды поднялся и велел нам с Ванькой следовать за ним. Перед нами пристроился первый телохранитель, второй замыкал шествие.
        Из комнаты, в которой мы так мило беседовали, мы перешли в следующую, также обставленную старинной мебелью, затем в третью и четвертую. Как я поняла, коридор тут отсутствовал - комнаты плавно переходили одна в другую. Боковых входов нигде не имелось. Отделаны они все были роскошно, причем оформление каждой было оригинальным. Невольно вспомнился Юсуповский дворец в Санкт-Петербурге. Не могу сказать, что эти гостиные были точной копией тех, но некое сходство имелось, и так же, как в том дворце на Мойке, в комнатах стояли различные старинные музыкальные инструменты, некоторые из них мне довелось увидеть впервые. Может быть, тут что-то местное? Осталось от предыдущего владельца? Я практически не сомневалась в том, что эту асиенду строил не Андрей Николаевич, он просто перекупил ее у какого-нибудь местного барона (дона, графа или как их тут?), может, немного усовершенствовал. Интересно будет взглянуть на первый и третий этажи.
        Наконец мы оказались у цели. Очередные двери раскрылись в кабинет, в углах которого на больших письменных столах стояли два современных компьютера с семнадцатидюймовыми мониторами, а также много всякой электроники, предназначение которой я не могла определить с ходу. На стульях у дальней стены, положив руки на колени, сидели Катя с Зоей - обе в шортиках и маечках.
        - Здравствуйте! - пролепетали они при виде Андрея Николаевича и нас с Ванькой.
        Меня они не знали - и не знали, что я тружусь на Катиного отца и Зойкиного
«папика», то бишь Олега Алексеевича Буйновского. В наше офисное здание они носа не казали - Олег Алексеевич не смешивал работу с личной жизнью, так что даже дочерям не позволялось появляться у него в кабинете. На презентациях, куда я сопровождала Буйновского, мы с Катей и Зоей тоже никогда не пересекались. В общем, они ни разу в жизни не видели меня.
        О существовании Кати, младшей незаконнорожденной дочери Буйновского, я в свое время узнала от Ирки, которая, в свою очередь, услышала про Катю от собственной матери. Ирка заинтересовалась, и мы с ней на пару выследили девочку (тогда еще школьницу), просто чтобы на нее посмотреть. Ирка с ней лично так и не познакомилась. Потом Катина физиономия (и вся Катя в целом) стала появляться в журналах мод. Как я подозреваю, не без папиной помощи. Вынуждена признать, внешние данные у нее очень и очень неплохие. Как, впрочем, и у ее мамы, которую Иркина мать заочно ненавидела. Но Олег Алексеевич всегда считал, что семья - это святое, и, несмотря на большое количество любовниц, с Иркиной матерью не разводился.
        После смерти жены шеф «отдыхал» в обществе юных моделек, подружек младшей дочери. Последней спонсируемой моделькой была Зоя, которую мне доводилось видеть в тех же журналах, что и Катю. Перед отъездом в Хуан Долио наш начальник службы безопасности дал мне посмотреть несколько любительских видеозаписей, где девчонки были запечатлены в разные моменты жизни. Обеим минуло по двадцать два.
        - Добрый вечер, - поздоровалась я.
        - Присаживайтесь, - кивнул Андрей Николаевич в сторону ряда стульев.
        Мы с Ванькой проследовали в указанном направлении, и я еще раз внимательно огляделась. По идее, эта комната должна была быть последней в анфиладе, поскольку тут имелась боковая дверь - в дополнение к той, из которой появились мы, - и отсутствовала дверь в противоположной стене - там как раз стояли стулья.
        Андрею Николаевичу тут же придвинули кресло, и он плюхнулся в него прямо напротив нас. После этого один из телохранителей пододвинул небольшой столик с телефонным аппаратом спутниковой связи и установил его между нами. В дверь постучали, и вошел какой-то нескладный молодой человек в очках, все время спадающих на нос, одетый в белую рубашку и светло-бежевые брюки. Андрей Николаевич молча кивнул ему на аппарат.
        Я отвернулась и стала оглядывать комнату. К моему сожалению, окно было зашторено, к тому же за ним стояла ночь, так что в любом случае увидеть я ничего не могла. Мне бы хотелось поговорить с Катей и Зоей, расспросить их о том, как их тут принимают, что говорят. Распространяется ли на них принцип ухудшения условий после одной недели пребывания? А если да, то как они живут сейчас? По их внешнему виду о бедственном положении сказать было нельзя. Обе великолепно загорели и имели цветущий вид, страха в их глазах я не прочитала, правда, улыбок на губах и смешинок в глазах тоже не заметила. Девушки совершенно спокойно сидели на стульях, положив ногу на ногу. Может быть, они просто не понимают, что попали в западню? Или настолько уверены в возможностях Буйновского? Или в своей неотразимости?
        Внезапно я услышала визгливый голос, чем-то активно возмущающийся. Голос приближался. Бегло переводя взгляд с одного присутствующего в ком-нате на другого, я заметила любопытную вещь: все скривились. Про себя я усмехнулась. Никакой другой реакции на Алену и быть не могло.
        Алена - старшая дочь Буйновского от первого брака. Мать Олег Алексеевич смог выдержать два года, потом ушел. Иркина мать казалась ему просто ангелом по сравнению с первой женой, о чем он неоднократно говорил и мне, и Ирке. Но Алене все равно помогал, только после каждой встречи хватался за голову и за сердце, повторяя, что она - точная копия своей мамочки. Алена вышла замуж за комсомольского работника (в те годы, когда ее отец подвизался в партии), в дальнейшем ставшего бизнесменом. Честно говоря, мне не было известно, чем конкретно он занимался, знаю только, что каким-то образом сотрудничал с Олегом Алексеевичем. Алене было тридцать семь лет, ее дочери Кире - семнадцать. К моему большому сожалению, мне доводилось встречаться с Аленой - именно когда я сопровождала ее отца на ряд мероприятий. Я думаю, что она считала меня любовницей Буйновского, но никак не его дочерью, потому что знала Ирку и точно так же, как сама Ирка в свое время следила за Катей, следила за моей подружкой, только, в отличие от Ирки, с ней познакомилась, в результате чего они вцепились друг другу в волосы. Мать Алены потом в
течение месяца названивала Иркиной, но последняя в данном случае поддержала дочь двумя руками, а матери Алены заявила, что той еще мало досталось.
        Насколько мне известно, Ирка пересекалась с Аленой еще дважды (уже совершеннолетней), и оба раза заканчивались следами ногтей на «фото». При моих личных встречах с Аленой (так сказать, в «высшем обществе») она метала на меня взгляды-молнии, стараясь испепелить своей ненавистью (хотя с чего ей было меня ненавидеть? Она-то ведь не могла стать любовницей своего отца). Сейчас я думала только об одном: чтобы она не ляпнула Андрею Николаевичу, что я - не дочь Буйновского. Если это произойдет, буду давить на то, что я - его любовь на протяжении многих лет, а Зоя - увлечение последнего времени. Пойди докажи обратное.
        Дверь распахнулась, и в комнату влетела Алена, за которой следовала ее более юная копия. Правда, девочка молчала. Или только пока? Их сопровождали два дюжих молодца.
        Алена появилась в шелковом халате, выполненном то ли в китайском, то ли в японском стиле - по крайней мере он был украшен иероглифами. Пуговицы отсутствовали, халат подвязывался плетеным кушачком, полы все время распахивались, демонстрируя не самые красивые в мире ноги, которые к тому же следовало бы побрить. Косметика тоже отсутствовала, волосы не помешало бы расчесать. Во время предыдущих наших встреч Алена выглядела совсем по-другому - ухожена, причесана, чрезмерно накрашена, очень дорого одета, обвешана драгоценностями, как новогодняя елка - игрушками. Сейчас же на ней были только серьги.
        Причина сразу же выяснилась: Алену вытащили из душа, не дав привести себя в порядок, чем она дико возмущалась, вопя, размахивая руками и брызгая слюной. Она очень напоминала в этот момент базарную бабу. А еще пытается строить из себя светскую львицу. Мой слух также резануло регулярно повторяемое слово «нет»: Алена очень часто начинала с него фразы. Что там говорят на эту тему психологи? По-моему, я где-то читала, что подобное свидетельствует об изначально негативном отношении ко всем окружающим.
        - А тебе тут не перед кем выпендриваться, - ядовито заметил Андрей Николаевич, не в силах сдержать недовольную гримасу.
        Алена переключилась на него (до сих пор она не обращалась ни к кому конкретно, рассказывая аудитории в целом, какие тут все сволочи), но ее вопли не произвели на собеседника совершенно никакого впечатления. Он демонстративно отвернулся, что вызвало новый всплеск эмоций, но она переоценила возможности своих голосовых связок, закашлялась, схватилась за горло, засипела и потребовала воды.
        - Успеется, - бросил ей через плечо Андрей Николаевич и кивнул в сторону стульев, на которых сидели мы. - Иди сядь.
        И тут Алена обратила свой взор на нашу компанию, в первую очередь на меня, по всей вероятности, она уже успела пообщаться с Катей и Зоей.
        - Ага, и эту стерву привезли? Ну и как вам на острове, Ирочка?
        - Нормально, - с невозмутимым видом ответила я и добавила, что вообще люблю жаркий климат и путешествия. Так что все в кайф.
        - Ну это только пока, - заметила Алена со знающим видом. - Вы еще не успели в достатке насладиться обществом этих мальчиков. - И пнула ногой ближайшего. Он взвыл, но ответным рукоприкладством не занялся. - Местные красавцы - это вам не…
        Я внутренне сжалась (не подавая виду снаружи): сейчас она меня выдаст! Ляпнет, что я не дочь…
        Но меня спас Андрей Николаевич. (Эх, знал бы он, что собиралась озвучить Алена!)
        - Молчать! - рявкнул на нее хозяин асиенды.
        - А здешние мальчики как раз в моем вкусе, - вставила я, приободрившись и радуясь, что пока пронесло. - Класс мальчики! - и подмигнула стоявшему напротив парню.
        - Молчать! - рявкнул Андрей Николаевич теперь уже на меня, задумался на мгновение, хитро глянул в мою сторону и заявил: - Нет, пожалуй, говори.
        - Да, мы с радостью послушаем, - добавил один из личных телохранителей Андрея Николаевича - тот, что со шрамом.
        - Вообще-то я уже все сказала, - пожала плечами я. - По данной теме.
        Алена тем временем успела разглядеть моего сына, а затем помешала нам с Андреем Николаевичем и его молодцами продолжить дискуссию об их достоинствах, задав вопрос:
        - А это ваш выблядок, что ли? - Она довольно презрительно глянула на Ваньку, но мой сынок в долгу не остался и высунул язык. Алена захлебнулась гневом и пошла рассуждать, что сынок - весь в мамочку, такой же невоспитанный и некультурный.
        - Чья бы корова мычала. На себя посмотри, мымра старая, - хмыкнул Ванька, чем вызвал хохот Андрея Николаевича и телохранителей.
        Алена не знала, на кого теперь кидаться.
        - Мама, успокойся, пожалуйста, - послышался тихий голос ее дочери.
        Я посмотрела на Киру внимательно. Хотя внешне она была страшно похожа на Алену, но вела себя тихо и скромно. А что, если девочка хотя бы иногда сможет сдерживать свою неуемную мамочку?..
        Алена повернулась к дочери, но та свое дело знала и твердым голосом повторила, что орать уже хватит и к тому же им давно предложили сесть. Кира первой проследовала к стульям и села рядом со мной. Мать временно сникла (набирала сил, заодно восстанавливая охрипший голос?) и села подле.
        Андрей Николаевич обвел нас взглядом и предложил нам расположиться кружком вокруг стола с телефоном. Молодой человек в белой рубашке работу свою закончил, аппарат закрыл, но из-за стола не удалился. Мы с Ванькой встали первыми, показывая дружественность намерений, и придвинулись к столу, Катя с Зоей последовали нашему примеру, последними свои стулья переставили Алена с Кирой.
        - Поехали, - кивнул Андрей Николаевич молодому человеку.
        Я бросила быстрый взгляд на часы. В Питере сейчас шесть или семь часов утра, Буйновский должен быть дома. Но почему бы не позвонить в другое время? Или Андрей Николаевич решил выбрать именно то, когда человек еще не очень хорошо соображает - в особенности если его разбудить, а ведь именно так оно и будет.
        Олег Алексеевич спал. И не сразу сообразил, кто звонит, а главное, откуда. Название острова хозяин асиенды не произнес, просто заявил, что он сейчас находится в Карибском море - вместе со всеми «девочками» Буйновского.
        - Так, представляйтесь! - отдал нам приказ Андрей Николаевич.
        Аппарат работал без поднятия трубки, и микрофон у него был прекрасный, качество связи тоже. Я открыла рот первой:
        - Доброе утро, вернее, у нас десять вечера.
        - Не умничай! - мгновенно рявкнул Андрей Николаевич.
        Не обращая на него внимания, я продолжала:
        - Это Ира. Мы тут с Ваней. Нас доставили на яхте «Маргарита» на асиенду Андрея Николаевича.
        - Молчать! - снова рявкнул хозяин асиенды, видимо, планировавший, что разговор будет проходить совсем по-другому. Но я по ходу меняла его сценарий.
        Катя с Зоей быстро переглянулись и заговорили одновременно. К ним незамедлительно подключилась Кира. Алена подождала пару секунд, въезжая в тему, - и добавила свой охрипший голос к остальным. Ванька молчал на протяжении всего разговора. И я теперь тоже притихла, так сказать, указав направление остальным.
        Я поняла, что моим подругам по несчастью на асиенде не очень нравится и они страстно мечтают побыстрее ее покинуть - хотя условия, в которых они жили до сих пор, считались хорошими (по мнению Андрея Николаевича).
        Хозяин асиенды вначале пытался перекричать женщин, но потом один из телохранителей что-то шепнул ему на ухо, и он замолчал. По его лицу медленно расплывалась улыбка. Это и понятно: дамы жаловались Буйновскому и расписывали, как хотят они домой. Полезной информации они ему никакой не давали. Я уже думала подключиться, но решила, что в принципе пока ничего толкового сказать не могу. Значит, лучше не нарываться. А девочки пусть стараются. Может, орлы Буйновского скорее вызволят нас отсюда. Должен же был за мной кто-то следовать, как мне обещал начальник службы безопасности?
        Андрей Николаевич вскоре решил, что дамы говорят слишком долго, прикрикнул на них, потом еще раз, наконец они угомонились, а Буйновский в Питере окончательно проснулся. Тут Андрей Николаевич и заявил, что всех нас Олег Алексеевич получит назад только после выполнения определенных условий, о которых господину Буйновскому хорошо известно.
        Слушая хозяина асиенды, Катя с Зоей молча заревели, Алена сидела с недовольной физиономией, Кира внимательно разглядывала меня.
        - Я теперь буду звонить тебе каждый день, - заверил Буйновского Андрей Николаевич, закругляясь, и кивнул своему человеку, чтобы отключал связь.
        И тут до меня дошла допущенная оплошность: название острова так и не было произнесено! Я - идиотка! Пустила дело на самотек, отдав инициативу девчонкам после второго окрика хозяина. А теперь уже поздно.
        Но затем я задумалась. Как шел этот звонок? Через спутник? Имея определенную технику, его можно засечь. Только звонок должен продолжаться не менее… кажется, трех минут. Говорили же мне в свое время! Почему не запоминала, идиотка? Если нас соберут еще на одну телефонную конференцию, следует как можно дольше затянуть время. И предупредить об этом Катю, Зою и Киру. Мы обязаны помочь Олегу Алексеевичу или его людям, которые должны находиться поблизости. Предполагаю, что сегодня, тем более находясь дома, Буйновский был не готов, а если… Надо надеяться, что во время следующего сеанса связи рядом с Олегом Алексеевичем будет сидеть хороший специалист, присланный начальником службы безопасности.
        Андрей Николаевич тем временем обвел нас всех вглядом и заявил:
        - Вы четверо - марш по своим комнатам, а вас, - он посмотрел на нас с Ванькой, - сейчас накормят.
        Нас словно подслушивали из коридора (вернее - площадки перед лестницей, ведущей на третий и первый этажи), потому что открывающаяся туда дверь мгновенно распахнулась, и в комнату вошли две пары молодцев - из той команды, что встречала нас на ступеньках внизу. Первая пара молча приблизилась к Кате с Зоей, которые съежились, как только их увидели. Слезы потекли у них по щекам с новой силой. Но тем не менее девушки покорно встали и пошли вперед. Мужчины последовали за ними. Приставленные к Кире с Аленой отцепились от стены, которую подпирали (доставив маму с дочкой, эта пара комнату не покидала), и приблизились к старшей дочери и внучке Буйновского. Кире было не по себе, а Аленой в данном случае я могла восхититься: она не боялась закатывать истерики этим типам.
        Алена повернулась к Андрею Николаевичу и завопила, что она просила каждый день менять приставленную к ним с Кирой пару. Или хотя бы вернуть тех, что были в первый день.
        - Обойдешься, - твердо сказал Андрей Николаевич, на глазах наливаясь яростью и напоминая в этот момент надувшуюся жабу.
        - Нет, тогда я никуда отсюда не пойду! - выкрикнула Алена, снова плюхнулась на стул, положила ногу на ногу, скрестила руки на груди и нахально уставилась на Андрея Николаевича.
        - Ох, закончится неделя… - мечтательно произнес он. - Или, лучше, две…
        Но Алена почему-то ни секунды не сомневалась, что ее отец примет эти «дурацкие условия» и вытащит всех нас отсюда в самое ближайшее время. Да еще и Андрею Николаевичу «накостыляет» за все хорошее. Правда, у меня в этом были кое-какие сомнения, и я не хотела нарываться без надобности. Кира явно придерживалась такого же мнения, как я, и пыталась образумить маму, но не тут-то было. Та отдохнула и начала вопить с новой силой. Все остальные молчали.
        Андрею Николаевичу это надоело, а возможно, он больше не мог сдерживаться (я не знала, сколько времени он уже слушает Аленины концерты) и кивнул ближайшему к нему молодцу. Тот шагнул к Алене, схватил ее за шкирку одной рукой, приподнял над полом и хорошенько тряхнул. К моему удивлению, шелк халата не треснул. Алена стала дрыгать в воздухе ногами и пыталась расцарапать парню физиономию, но он мгновенно сгреб ее руки одной своей лапищей и потащил скандалистку из комнаты. Кира молча пошла следом. Второй парень двинулся за ней.
        Последняя пара «быков» молча уставилась на нас с Ванькой. Мы поднялись со своих мест. Интересно, а мы тут постоянно будем ходить с охраной? Что-то там девочки говорили Буйновскому по телефону… «Всякие образины проходу не дают, только в туалет не сопровождают», - стонала Зоя. «К нам приставлены орангутанги», - пела Катя. Алена кричала, что не может больше видеть этих гоблинов. «Кругом одни чудовища», - добавила Кира.
        Но на мой вкус, эти мужчины были предпочтительнее смазливого Вадика. И я не могла сказать, что у них такие уж зверские физиономии. Зверская, пожалуй, была только у водителя, встречавшего нас с яхты. А наши с Ванькой охранники просто были симпатичными, только очень коротко стриженными, черными от загара, у одного я заметила явно борцовские шрамы у углов надбровий (их меня в свое время научил отличать один из предыдущих любовников - Сергей Борисович, мастер спорта по боксу), со вторым мы уже общались - он провожал нас в гостиную, видимых шрамов парень не имел, только змею на бицепсе. Надо будет послушать самих мальчиков, каким образом они оказались на этом острове и в подчинении у Андрея Николаевича.
        - Что вначале: поесть или примете душ? - поинтересовался Андрей Николаевич.
        Я посмотрела на сына.
        - Поесть, - твердо сказал Ванька. - У меня в животе уже урчит от голода.
        - Ну тогда и я с вами чайку попью, - заявил хозяин асиенды, и мы всей компанией (за исключением специалиста по телефонам) отправились на первый этаж.
        Нас усадили за довольно широкий стол персон этак на двадцать - нас с Ванькой с одной стороны, Андрей Николаевич - напротив, телохранители рассредоточились по комнате. Накормили вкусно и обильно. В конце трапезы Ванька даже откинулся на спинку высокого стула и тяжело вздохнул, сообщив, что объелся.
        - Вкусно было? - елейным голосочком поинтересовался Андрей Николаевич.
        Сам он на протяжении всего ужина смешивал у себя в желудке коктейли (а не чай, как было обещано) - вначале «Отвертку» - водку с апельсиновым соком, затем «Кровавую Мэри» - водку с томатным соком.
        - Очень вкусно, - откликнулся Ванька.
        - Вот в следующий раз и скажешь дедушке, что хочешь и дальше так питаться. А не сидеть на хлебе и воде. Вашему батюшке, Ирина Олеговна, местная кухня тоже нравится. У меня один из поваров - мексиканец. Старается.
        - Так батюшка тут бывал? - мгновенно ухватилась я за слова Андрея Николаевича, называя Буйновского так же, как он. «Тогда шеф понял, где мы», - добавила я про себя. Я же сказала: на асиенде Андрея Николаевича. Значит, есть шанс, что нас скоро отсюда вызволят.
        - Принимал, принимал вашего батюшку, - кивнул Андрей Николаевич. - Вот теперь имею удовольствие познакомиться с доченьками и другими дорогими его сердцу людьми, - и улыбнулся моему сыну улыбкой сытого крокодила.
        Ванька решил еще немного пообщаться с хозяином асиенды на предмет нашего тут пребывания и поинтересовался, почему бы Андрею Николаевичу не отпустить нас на все четыре стороны, в случае если Буйновский не согласится на его условия.
        - Да ты… Да как же… - Андрей Николаевич снова стал надуваться, подобно жабе, потом наконец нашел аргумент: - Ты знаешь, сколько я на вас на всех потратил?
        - Так мы можем оплатить свой стол, - заметил мой сын. Я кивнула в поддержку ребенка и заметила, что нас в случае нулевого результата переговоров с Буйновским следует выпустить за ворота и дать возможность выбираться отсюда самим.
        Андрей Николаевич внимательно посмотрел на меня, глубоко задумался, потом хихикнул и выдал:
        - А это мысль.
        Потом опять задумался, но мне очень не нравилось постоянно меняющееся выражение его лица. Пожалуй, лучше бы Ванька не раскрывал рта.
        - М-да, интересно будет… интересно… - вслух размышлял Андрей Николаевич. - А может, мне в любом случае вас выпустить? Вот только куда…
        Когда нас сегодня высаживали в гавани, я видела, что там пришвартовано много судов, правда, некрупных - яхта, на которой приплыли мы, оказалась одним из самых больших. Но уж с кем-то я смогу там договориться? Куда-то меня доставят? К тому же на острове наверняка имеются и телефонная связь, и почта. «Выберусь, - решила я, - если только не увезут куда-нибудь в джунгли». Если они, конечно, тут есть. Как раз следовало разобраться.
        - Остров большой? - спросила я у хозяина асиенды.
        - Двести четырнадцать квадратных километров, - без запинки ответил он.
        Не хило. Но и не так чтобы очень много.
        - И какие тут имеются достопримечательности?
        Андрей Николаевич хмыкнул, четверо находившихся в столовой телохранителей тоже.
        - Поля, - наконец выдал хозяин асиенды с хитрой ухмылочкой.
        - Маковые, что ли? - небрежно бросила я.
        На мне остановились пять пар внимательных глаз.
        - Как я понимаю, попала в точку, - констатировала я факт.
        - Не совсем, - возразил Андрей Николаевич.
        Я приподняла одну бровь. Ванька превратился в одно большое ухо и пока не встревал.
        - Не только. Есть и другие культуры, - расплылся в улыбке хозяин асиенды.
        - Из той же оперы, - добавила я, а потом поинтересовалась, не эти ли культуры Андрей Николаевич не поделил с Буйновским.
        Хозяин асиенды заметил, что я хочу знать слишком много, что моего бабского ума все это не касается. Ванька мгновенно встрял и заметил, что он - не баба, но его тоже это интересует. Я добавила, что раз речь идет о нас с сыном (условиях содержания, свободе и, не исключено, жизни), нам бы все-таки следовало знать, из-за чего разгорелся весь сыр-бор.
        Андрей Николаевич внимательно осмотрел меня и заметил, что я совсем не такая, как все его предыдущие гостьи.
        - Отец один, а матери разные, и вот какие интересные результаты получились, - покачал он головой.
        Ванька тут же решил выяснить, какой результат Андрею Николаевичу нравится больше.
        - Из всех собравшихся, на мой вкус, Ваня, - твоя двоюродная сестра.
        - Кто? - не врубился Ванька, а я вся внутренне сжалась. Значит, этот мерзавец любит молоденьких девочек. Кирку надо спасать, а на Алену в этом деле особо рассчитывать не приходится.
        Я наступила Ваньке на ногу, чтобы больше не ляпнул лишнего, но Андрей Николаевич списал промах моего ребенка на тот факт, что он может не знать всех своих родственников, и принялся объяснять степень родства тех, кого держит в заложницах на асиенде. Ванька слушал внимательно, а потом заявил Андрею Николаевичу:
        - Мне Кира тоже понравилась.
        - А я тебе дам попробовать, - расплылся своей крокодильей улыбкой Андрей Николаевич. - Ты еще не пробовал? Это неважно, что она твоя родственница. Ты же не собираешься заводить с ней детей?
        На эту тему хозяин асиенды распространялся еще минут пятнадцать, а я тем временем думала, что ему давно пора показаться сексологу, психиатру, да, возможно, и другим врачам тоже, хотя, как мне почему-то казалось, больше всего его хотели бы видеть представители МВД и ФСБ. Не просто же так он сидит тут, на острове?
        Телохранители молчали и за весь вечер не проронили ни слова.
        Перед тем как отправить нас с Ванькой в отведенные нам апартаменты, Андрей Николаевич проинформировал, что нам запрещается покидать их в ночное время, а в дневное мы будем выходить на территорию только в сопровождении приставленных к нам ребят (и кивнул на пару телохранителей, стоявших с невозмутимыми лицами). С другими заложницами общаться также запрещалось.
        - А чем мы будем заниматься днем? - встрял Ванька. - Море тут далеко?
        - Далеко, - кивнул Андрей Николаевич, - но есть бассейн. Загорайте, купайтесь сколько хотите. Библиотека есть, правда, на русском почти ничего. На английском, испанском, французском. Питание пока в неограниченном количестве. Еще вопросы?
        Я поинтересовалась, как насчет джоггинга по утрам. Будет ли это мне позволено, а то я, знаете ли, привыкла начинать свой день с пробежки, чтобы, так сказать, держать себя в форме.
        Андрей Николаевич задумался на секунду, потом глянул на одного из приставленных к нам с Ванькой телохранителей (со змеей на бицепсе) и приказал ему:
        - Пробежишься завтра с дамой. Только по территории. - И повернулся ко мне. - Во сколько планируете побегать, Ирина Олеговна?
        - В восемь, - заявила я. - Также распорядитесь, пожалуйста, чтобы мне в комнату принесли сок и простую воду. Сейчас.
        - Все уже там, - откликнулся Андрей Николаевич. - Рядом с вашей кроватью стоит телефонный аппарат, и на листке указано, что нужно набрать, чтобы связаться с кухней и горничной… Ну там все есть. На всякий случай. Нашим гостям предоставляется полный комфорт.
        - Только под замком, - хмыкнула я, а потом у меня мелькнула еще одна мысль, и я решила немного подействовать на нервы Андрею Николаевичу. - А если я захочу мужчину? - спросила я.
        Ванька искоса на меня глянул, но я опять наступила под столом ему на ногу. Телохранители вылупились. Но Андрей Николаевич ничуть не смутился и уточнил:
        - Кого-то конкретного желаете?
        - Пока нет. Мне нужно посмотреть, кто тут у вас имеется в наличии. Может, завтра с утра устроим смотрины, и я выберу? Вот, например, после пробежки. Ну и душа, конечно. Чтобы я была в пике своей формы. Вы не могли бы собрать ваших сотрудников у бассейна часов так… в одиннадцать? Только мужского пола, естественно.
        - Она хочет выведать, сколько у нас людей, - впервые подал голос один из молодцев - телохранителей самого Андрея Николаевича - и гневно на меня посмотрел.
        Хозяин асиенды покачал головой, глядя на меня слегка прищурившись и бормоча что-то типа: «Ох, Ирина Олеговна», - а потом предложил мне Вадика, заявив, что он у них как раз по этой части. Я демонстративно сплюнула. Все тот же телохранитель напомнил принципалу, что я - единственная, не позарившаяся на Вадика, а как раз наоборот. Я мысленно его поблагодарила, точно узнав, каким образом завлекли сюда моих подруг по несчастью.
        - Вадик - профессиональный жиголо? - спросила я.
        Все телохранители разразились хохотом.
        - Что-то вроде этого, - кивнул Андрей Николаевич с кривой ухмылкой, после чего заявил, что на сегодня разговоров достаточно, и велел своим молодцам проводить нас с Ванькой в отведенные нам апартаменты.
        Глава 4
        Эти апартаменты, расположенные на последнем этаже, состояли из трех комнат: две спальни и что-то вроде гостиной между ними. В гостиной имелся электрочайник, набор посуды, печенье, орешки, в холодильнике стояли алкогольные и безалкогольные напитки, на маленьком столике у двери - канистра с водой. И у Ваньки, и у меня была отдельная ванная с набором шампуней, гелей, полотенец, махровым халатом, банными тапочками. Наши сумки в неразобранном виде стояли в гостиной.
        Как только мы вошли внутрь, дверь тут же закрылась, и замок защелкнулся, издав какой-то электронный писк.
        - Интересно, а эти, - Ванька кивнул назад, - будут спать на коврике, как собачки?
        - А ты завтра спроси, - посоветовала я, сама тем временем оглядывая замок, и пришла к неутешительному выводу, что никакой пилочкой для ногтей я его, пожалуй, не открою. Тут все напичкано электроникой. И чуть что - на какой-то пульт пойдет сигнал. После чего условия нашего с Ванькой содержания могут ухудшиться, а охрана усилиться.
        Затем я перебралась к окнам, Ванька последовал моему примеру, и мы их осмотрели. Закрыты они были наглухо, что, в общем, неудивительно, и не только с целью лишения нас путей отступления. Кто в этих широтах их раскрывает, в особенности по ночам, когда тут полно всякой разной мошкары? Днем, кстати, это тоже не практикуется, поскольку в каждом помещении имеются кондиционеры. Наш мог работать в пяти режимах. Я поставила третий.
        У Ваньки возникла мысль, что наши разговоры вполне могут подслушивать. Я согласилась с сыном, и мы договорились, что о серьезных вещах будем шептаться на открытой местности, может, даже переписываться - по крайней мере видеокамер мы не заметили, хотя ведь существуют совсем миниатюрные устройства. Но будем надеяться на лучшее.
        Я развесила часть одежды в шкафу, предполагая, что мы, к моему великому сожалению, тут не на один день, и приготовила на завтрашнее утро спортивную форму. Сама тем временем повторяла себе мысленно (чтобы зря не беспокоить Ваньку): у тебя неделя, целая неделя, чтобы что-то придумать. И ты придумаешь. В крайнем случае… в крайнем случае я каким-то образом позвоню Сергею Борисовичу в Швецию. Он нас с Ванькой вытащит. В Сергее Борисовиче я не сомневалась.

* * *
        В дверь постучали ровно в восемь.
        На пороге стоял один из вчерашних молодцев. Парень был в майке, спортивных трусах и кроссовках. Я тоже была готова, Ванька валялся в кровати.
        - Как тебя зовут? - спросила я у молодца, спускаясь рядом с ним на первый этаж.
        - Гриша, - представился он и поинтересовался, долго ли я планирую бегать.
        - А как побежится, - ответила я.
        Мы тронулись против часовой стрелки вдоль довольно внушительного забора, окружающего территорию асиенды. Глаза мои постоянно шныряли по сторонам, запоминая мельчайшие детали, которые могут пригодиться в будущем. Один полный круг мы преодолели за двенадцать минут. То есть два с небольшим километра по периметру - скорость я свою знаю и в состоянии прикинуть расстояние, правда, только когда бегу. Пешком у меня это не очень получается. Дорожки были грунтовые и достаточно твердые, по крайней мере наш грунт всегда мягче. Возможно, причиной этой твердости была долгая засуха.
        После второго круга я заметила, что Гриша чувствует себя не самым лучшим образом, но изо всех сил старается этого не показывать. Он здорово вспотел и с каждой минутой топал все сильнее, дыхание у него участилось, хотя на такой скорости у тренированного человека оно вообще не должно сбиваться - тем более он наверняка привык к климату, в котором мы находились. «Ну что ж, проверим Гришу», - решила я и прибавила скорость.
        Из дома появились трое Гришиных приятелей. Прогуливаясь по дорожкам, они то и дело на нас поглядывали. На четвертом круге Гриша пыхтел как паровоз и прилагал титанические усилия, чтобы удержаться за мной. Пока держался, но я не исключала, что пятый круг может послужить для него причиной инфаркта во цвете лет. Я решила все-таки не убивать парня (зачем портить с ним отношения?), я ведь уже показала, что не лыком шита. Остановившись у дома, поинтересовалась, нет ли тут какой-нибудь площадки, где можно сделать упражнения на растяжку, повисеть на перекладине, покачать пресс, но Гриша не мог мне сразу же ответить, приводя в норму дыхание. Из его груди вылетали какие-то странные хрипы с присвистом. По-моему, в эту минуту ему больше всего на свете хотелось рухнуть на землю, а еще лучше - войти в море и на какое-то время залечь там.
        Внезапно на ступеньках показался Андрей Николаевич в шортах и футболке. Его сопровождали два вчерашних телохранителя. Гостеприимный хозяин спустился к нам, с неодобрением посмотрел на пыхтящего Гришу и с удовольствием на меня, разгоряченную после пробежки. Поскольку Гриша мое любопытство удовлетворить не сумел, я обратилась с теми же вопросами к Андрею Николаевичу. Ответил один из его телохранителей, презрительно поглядывавший на Гришу, и даже вызвался меня проводить.
        За моими упражнениями на перекладине следили всемером: Андрей Николаевич со своими двумя орлами, Гриша и трое его приятелей, гуляющих по парку (должна отметить, с оружием). Обычно я занимаюсь гораздо меньше, но тут следовало постараться, заодно продемонстрировав свое спортивное тело, которым я всегда гордилась и считала более привлекательным для мужчин, чем стройные до жалости фигуры моделек. Мужики облизывались. По-моему, им вообще стало худо, когда я начала делать наклоны, повернувшись к компании упругим задом. Ну ничего, пусть помучаются. Сговорчивее станут. А если еще между ними разгорится борьба за обладание этим телом… Я помогу им схлестнуться… И кого-то сделаю своим верным рабом, готовым для меня на любые подвиги… Я помахала ножками, потом снова чуть-чуть погнулась и решила, что для первого раза достаточно. А то еще мужиков хватит удар, по силе в несколько раз превышающий солнечный.
        Закончив бесплатное представление, я поинтересовалась, через сколько времени за мной зайдут, чтобы проводить к бассейну.
        - А завтрак, Ирина Олеговна? - удивился Андрей Николаевич.
        - Я придерживаюсь системы питания, по которой вначале нужно потерять, потом набирать, и не завтракаю, - объявила я, - только пью соки. А они имеются в наших апартаментах. Правда, мой сын завтракает. Так что его накормите, пожалуйста, а я после душа буду плавать.
        После чего я развернулась и, слегка повиливая бедрами и держа спину прямо, подобно царственной особе, направилась к ступенькам. За мной потрусил один из трех вооруженных парней. Он с Гришей составлял «нашу» с Ванькой пару охранников. Его звали Костя, как он сообщил мне, заикаясь и облизывая потрескавшиеся губы. Гриша тем временем получал нагоняй от шефа - я увидела это, бросив у входа в дом беглый взгляд через плечо.
        Пока Ванька завтракал, я наплавала в бассейне километра полтора вольным стилем, за чем опять внимательнейшим образом наблюдали добры молодцы. Как раз отдохнула после пробежки. Вода - лучшее средство восстановления для ног. Интересно, кого мне дадут в спарринг-партнеры завтра?
        Из бассейна выбралась, только когда появился Ванька, шепотом сообщивший мне, что у него уже интересовались, какими видами спорта я занималась и что еще люблю делать.
        - Ну и что ты сказал?
        Ванька сказал, что я также люблю погонять мяч, играю в волейбол, теннис и бадминтон. Молодцы закатили глаза, а я настроилась на долгое спортивное соревнование. Так сказать, одна против всех. Но если в течение первой недели они должны удовлетворять все мои прихоти - пусть удовлетворяют. Как раз проверим их физическую подготовку. И кого-то выберем в напарники. Не для занятий спортом. Предоставим ему возможность насладиться моим телом и потребуем за это вполне определенную плату. Интересно, а тир тут есть?
        Я подозвала пришедшего в себя Гришу, пасшегося поблизости, и поинтересовалась насчет возможности пострелять.
        - Я бы тоже пострелял, - вставил Ванька.
        - Не положено, - отрезал Гриша, пожирая глазами мое тело, слегка прикрытое мокрым желтым бикини, великолепно подчеркивающим загар и не оставляющим ничего для воображения.
        - А ты спроси у Андрея Николаевича. Или я сама спрошу, - добавила я. - Можно и холостыми. Кстати, из чего вы тут стреляете?
        Ванька сказал, что он бы предпочел из автомата. Или гранаток покидать.
        Грише вопрос не понравился, и он, пробурчав что-то невразумительное себе под нос, удалился в дом. Подозреваю, что жаловаться на меня Андрею Николаевичу. Ну и на здоровье.
        Не прошло и десяти минут, как Гриша вернулся в сопровождении своего шефа и его телохранителей. Но я не дала хозяину асиенды вымолвить ни слова, заявив, что у меня появилось желание съездить на охоту.
        - Лучше на рыбалку, - сказал Ванька.
        - Ну тогда и туда, и туда, - заявила я.
        Андрей Николаевич открыл рот, словно выброшенная на берег рыба, а я напомнила, что он должен в первую неделю выполнять все мои прихоти, а я тогда замолвлю за него словечко перед Буйновским. Сам, между прочим, обещал, никто его за язык не тянул. И я не прошу ничего сверхъестественного, просто хочу жить так, как я привыкла.
        - Вы и в Петербурге ездите на охоту и на рыбалку?
        - Да, - хором ответили мы с сыном, что соответствовало действительности.
        - Не знаешь, кто и лучше, - пробормотал себе под нос один из телохранителей Андрея Николаевича.
        - Что вы имеете в виду? - тут же ухватилась я за его слова, слегка выдвинув бедро в его направлении и одаривая парня обворожительной улыбкой.
        Он сразу же заткнулся и опустил глаза долу, чтобы не искушаться видом моих прелестей. Я обратилась с тем же вопросом к хозяину асиенды, в отличие от молодых парней на меня не реагировавшего. Но если он любит молоденьких тощеньких девочек, то я со своим спортивным телом, конечно, не должна вызывать у него особого интереса. Андрей Николаевич разъяснил, что имел в виду его телохранитель.
        Алена все время закатывает истерики и всем недовольна - от предлагаемых яств до цвета постельного белья. К тому же непрерывно всех поучает - сразу чувствуется, что выросла в Стране Советов. У Кати с Зоей и у Киры глаза постоянно на мокром месте. Ревут с поводом и без повода. Пребывают в состоянии непроходящей депрессии. Все плохо. Солнце слишком жаркое, сгорели, облезли, потом слишком сильно загорели, с такими лицами долго не смогут сниматься, телевидения на русском языке нет, на дискотеку не пускают, заставляют сидеть в доме взаперти - или валяться у бассейна, на который они уже смотреть не могут.
        - Так вы на меня молиться должны! - воскликнула я. - Я всем довольна. Кормите прекрасно, жару я обожаю, бассейн великолепный, белье постельное тоже, телевизор я вообще не смотрю, свободно владею английским и французским, так что библиотекой воспользоваться в состоянии, на дискотеку мне не надо, вечером с радостью посижу в доме, почитаю, пораньше лягу спать, высплюсь. Если никто не хочет бегать со мной по утрам, обойдусь без спарринг-партнера. Мужиков навалом, не знаю пока, на ком остановить свой выбор. Кстати, какими видами спорта занимаются мальчики?
        И я опять обворожительно улыбнулась. Ванька последовал моему примеру. Андрей Николаевич явно не знал, что мне ответить (не в плане видов спорта, а вообще), парни то и дело искоса посматривали на всевозможные детали моего тела. Интересно, а как тут у них с женщинами?
        Спасение для Андрея Николаевича и его молодцев появилось неожиданно - в облике Арсения Михайловича, которого я, признаться, в первое мгновение не узнала, поскольку двигался он по направлению к бассейну и нашей компании в одних шортах, перекинув через плечо небольшое полотенце.
        Тело Арсения Михайловича было синим от татуировок: распятие и аббревиатура БОГ на груди, церковные купола на спине, еще какая-то «мелочь» вроде звезд и эполет,
«перстни» я уже видела при нашей первой встрече. Как я догадываюсь, знающий человек мог бы по этим наколкам прочитать историю жизни Сени Крота, но я в данной грамоте не сильна. Наверное, по возвращении в Питер следует восполнить пробел в образовании. Или попросить самого Сеню? Не терять же здесь столько времени?
        - Ирочка! - расплылся в улыбке Сеня и приложился к моей ручке, попутно раздев взором (хотя снимать было особо нечего), потом по очереди поздоровался со всеми собравшимися и был представлен моему сыну.
        - Ах, это, значит, вы подсыпали маме снотворное? - нахмурился Ванька. - Как вам не стыдно!
        - Я боялся, что твоя мама не захочет посетить этот солнечный остров. И райский уголок на нем.
        - Но почему же? - Я состроила невинное выражение лица. - Мне здесь очень нравится. А если вы составите мне компанию на охоте и на рыбалке, то понравится еще больше. - И я широко улыбнулась лично Арсению Михайловичу.
        Тут же встрял Андрей Николаевич, возмутившийся тем, что Сеня Крот не предупредил его и ребят относительно моей большой любви к спорту.
        - А что такого? - не понял Сеня. - Плохо, что ли? - И подмигнул мне. Я подмигнула в ответ.
        Конструктивная дискуссия относительно того, как развлекать нас с сыном, была прервана возмущенным голосом Алены, выражавшей недовольство по поводу того, что я заняла ее сторону бассейна. Расталкивая мужчин, Алена двинулась ко мне с явным намерением вцепиться в волосы, но не тут-то было. Я увернулась и прыгнула в бассейн, обдав ее фонтаном брызг. Последовал новый вопль. Алена поскользнулась на мокром кафеле - и плюхнулась в воду. Я даже не могла предположить, что она совсем не умеет плавать. И даже не предпримет попыток бороться за свою жизнь.
        Старшая дочь шефа топориком пошла ко дну. Мужики попрыгали за нею, вытащили, а как только привели в чувство (она успела нахлебаться) - Алена устроила новую истерику. И изъявила желание выпить водки (это до полудня-то!).
        - Лучше бы оставили ее там, - пробурчал себе под нос один из телохранителей Андрея Николаевича.
        Я его услышала и усмехнулась. Алена достанет кого угодно.
        Арсений Михайлович, которому истерики старшей дочери Буйновского надоели первому, подхватил меня, обсыхающую на солнце после купания, под ручку и предложил прогуляться по аллейке.
        - Куда вы? - тут же очнулся Андрей Николаевич и как-то нехорошо на нас посмотрел.
        - Я же сказала вам, что сегодня у бассейна буду выбирать себе мужчину, - как ни в чем не бывало ответила я, слегка толкнув Сеню локтем в бок. - Арсений Михайлович - один из претендентов на мое внимание.
        Хозяин асиенды сплюнул, попал плевком на ногу Алене - и тут ему стало совсем не до нас с Сеней. А мы бодрым шагом двинулись по одной из аллей, по обеим сторонам которой росли низкие кокосовые пальмы. Двое телохранителей (Гриша с Костей) пытались последовать за нами, но Сеня сказал: «Брысь!» - а я фыркнула, что не могу устраивать свою личную жизнь при свидетелях. Молодцы переглянулись и отстали. Ванька, которому я успела подмигнуть, как раз подскочил к ним и отвлек каким-то вопросом.
        Удалившись от места разгоравшегося скандала, Сеня ослабил хватку на моей руке, чуть-чуть отодвинулся в сторону, оглядел меня с ухмылочкой и спросил:
        - Развлекаешься?
        Я усмехнулась. Сеня стал серьезным.
        - Не переиграй, - сказал он.
        Я ждала продолжения.
        - Кроме меня, тут никто не знает, что ты - не Олеговна.
        Я очень внимательно на него посмотрела, возразила, что об этом знает и Алена, по всей вероятности, считающая меня любовницей своего отца, и решила задать Сене прямой вопрос:
        - Чего вы хотите?
        - Мне нравится эта асиенда, - с улыбкой произнес Арсений Михайлович, делая широкий жест рукой, как бы пытаясь охватить всю территорию.
        Я хмыкнула, уже примерно догадываясь о целях, преследуемых собеседником, но неплохо было бы еще кое-что уточнить.
        - Вы с Андреем Николаевичем случайно не родственники?
        Я попала в точку. У них с нынешним хозяином асиенды была общая мама, она же - мама воровской малины, где оба брата и имели честь родиться. Только Андрей был у мамы любимчиком, и в один черный день Сеня по маминой милости оказался за решеткой - вместо брата. Арсений Михайлович не стал посвящать меня в детали, да меня они особо и не интересовали. В дальнейшем Сеня Крот отмотал еще три срока, а Андрей всегда каким-то образом выходил сухим из воды.
        - Но вы же сейчас на него работаете, - заметила я.
        - Вынужден. Так же, как и все тут, - Арсений Михайлович кивнул назад.
        - То есть народ здесь собрался не по доброй воле? - спросила я.
        - Да как сказать… Выбор был - поездка на российский курорт с сомнительным комфортом строго в восточном направлении или на теплый остров в Карибском море. А для некоторых - вообще кормить червей на Родине или жить на чужбине. Догадываешься, что выбирали?
        Я только хмыкнула.
        Но ситуация с Сеней Кротом все-таки отличалась от условий пребывания на острове телохранителей, сидящих тут безвылазно, - он спокойно ездил в Россию. По поддельным документам, естественно. Андрею Николаевичу требовался кто-то, имеющий неплохие связи на исторической родине. Ну и, так сказать, «смотрящий».
        - Но он вас чем-то держит, - констатировала я факт. - Причем хорошо держит. И вы даже не пытаетесь спрыгнуть с крючка.
        Сеня таинственно улыбнулся, потом сказал, что Андрей Николаевич имеет что-то на всех, в настоящий момент работающих на асиенде или поблизости. И что если бы это
«что-то» перекочевало в руки Арсения Михайловича, его братец остался бы без верных людей (что Сеню Крота порадовало бы больше всего), сам Арсений Михайлович приобрел бы в свое подчинение группу хороших ребят, а главное, прибрал бы к рукам выгодный бизнес.
        - Буйновский занимается наркотиками? - прямо спросила я.
        Сеня как-то странно посмотрел на меня. Я рассказала про нашу вчерашнюю содержательную беседу за ужином.
        - Ну, раз ты все знаешь…
        - Значит, весь сыр-бор из-за них?
        - Ну не из-за рыжья же? Зачем нам здесь золотишко? - Сеня в очередной раз сделал широкий жест рукой. - Когда тут такой плодородный остров? Кстати, тут свои камушки имеются.
        Я поинтересовалась государственным строем на данном клочке земли, а также отношением местных правителей к происходящему у них под носом.
        Арсений Михайлович отметил весьма любопытную черту правителей подобных государств: у себя дома они могут ходить босиком, прикрываясь фиговым листочком или банановой кожурой, но почему-то все до единого оказываются прекрасно осведомлены о существовании страны под названием Швейцария, а в особенности относительно ее банковской системы. За взятку тут можно получить любой желаемый результат, а без оной - не получишь ничего. Хочешь разрабатывать природные богатства - заключай контракт с обязательным негласным пунктом о перечислении энных сумм на личные счета островного президента и парочки министров, открытые в Швейцарии. Хочешь купить землю - плати особый налог президенту, опять же с перечислением «зеленых» в швейцарский банк.
        - А как тут с природными богатствами? - поинтересовалась я.
        - Лучше всего дело обстоит с сапфирами, - от-ветил Сеня. - Другие камушки тоже встречаются, только не в таком количестве. Алмазов, к сожалению, нет. Про черные кораллы слышала когда-нибудь?
        Я их даже видела - в изделиях, но особого впечатления они на меня не произвели - не на мой вкус. Предпочитаю старые добрые брюлики. Но на изделия с черными кораллами есть спрос - и встречаются они только в этом регионе земного шара.
        - Кстати, наши люди тоже копают камушки, - продолжал Сеня. - И моряков тут наших в достатке. Где теперь только не встретишь русского человека!
        Меня же в данный момент интересовали соотечественники не в общем и целом, а вполне конкретные - те, что окружали нас на асиенде. Если я правильно поняла Сеню, все они в какие-то периоды своей жизни были не очень дружны с законом, чем и воспользовался Андрей Николаевич. Хорошо, я согласна, что никому из них нельзя появляться в России, но они же не привязаны к асиенде?
        - А зачем им дергаться? - вопрошающе посмотрел на меня Арсений Михайлович. - Тепло, сытно, работа не пыльная. Бабы тут дешевые, наших, правда, пока нет, своих переизбыток. Куда они пойдут? Двое порыли камушки - вернулись. На яхте или шхуне, что ли, какой-нибудь горбатиться? Так из этих никто раньше в море не ходил. А с острова им никуда вылезать нежелательно. Ну если только на другой такой же. Многих, если не всех, разыскивают по линии Интерпола. Парни останутся здесь. Но я хочу, чтобы работали они на меня.
        Я никак не могла успокоиться. Зачем Андрей Николаевич держит здесь ребят в таком количестве? Я понимаю, что еда тут дешевая, но все равно невыгодно кормить десяток, если не больше, здоровенных мужиков. Или у них бывают какие-то выездные задания?
        Сеня усмехнулся.
        Как он мне сообщил, не все местные граждане согласны с решением президента относительно выделения в аренду плодородных полей какому-то иностранцу, также прибравшему к рукам и фабрику по упаковке сырья. Лабораторию Андрей Николаевич оборудовал сам (не своими руками, конечно) и поставил во главе ее нашего соотечественника, промышлявшего на родине тем же самым и вовремя успевшего сделать ноги (при помощи Андрея Николаевича). Так вот, иногда приходится доказывать свои права на острове вполне определенным способом.
        - А полиция тут есть? - спросила я.
        Сеня только хмыкнул. Полиция, так же как глава государства и все чиновники, следовала единожды выбранному принципу: бабки в руку - шоры на глаза. Договориться с ними проблем не составляло. Но стычки с аборигенами случались нередко - и по пути следования груза, и на фабрике с лабораторией, где постоянно дежурят наши парни, и даже в море.
        - Чего вы хотите от меня? - посмотрела я на Арсения Михайловича.
        - Помоги найти его тайник - озолочу, - ответил Сеня.
        Глава 5
        - И как вы себе это представляете? - спросила я у собеседника. - Вы считаете, что ваш брат держит все материалы здесь?
        - Ну не в России же. И не в Швейцарии. Все должно быть где-то тут, Ира. Рядом. Под рукой. В этом я не сомневаюсь. И подозреваю, что по линии Интерпола разыскивают не только мальчиков. Вообще хотелось бы посмотреть на все документики братца… - мечтательно протянул Арсений Михайлович.
        Я полюбопытствовала, есть ли у Сени какой-то конкретный план. План был. И о первой совместной операции он мне не замедлил рассказать.
        Выслушав напарника (или сообщника?), я задала последний мучивший меня вопрос: а почему он выбрал на эту роль меня?
        - Ты же понимаешь, что тут нужна баба. А когда Андрюха задумал эту операцию с дочерьми Буйновского, чтоб заставить его принять драконовские условия, и я стал к ним ко всем присматриваться, то увидел и тебя. Выяснил все, что мог. Прикинул.
        - И вы были уверены, что я соглашусь?
        - А у тебя есть выбор, Ира? - внимательно посмотрел на меня Арсений Михайлович. - Ты же умница. Ты что, в самом деле думаешь, что Андрей вас отсюда выпустит? Даже если Буйновский и согласится, в чем я, кстати, сомневаюсь. Скорее он попробует вас освободить силой. Я, по крайней мере, так бы поступил на его месте. Но ты на это не рассчитывай. Здесь для непрошеных гостей такие капканчики приготовлены…
        Сеня вздохнул, потом добавил, что парни (он кивнул назад) хоть и разболтались, но дело свое знают. Все прошли хорошую школу - в смысле боевую. Ну и уже неоднократно применяли знания на практике.
        - Асиенду штурмом не взять. Точка. Пусть даже не думает.
        - Вы стопроцентно уверены в этом?
        Сеня хмыкнул и рассказал о двух неудавшихся штурмах местных партизан, имевших виды на окрестные поля. Больше штурмов не было. Уже три года. Весть о неприступной асиенде разнеслась по острову - ну и по ближайшим островам тоже.
        Во время уборки урожая на своих плантациях Андрей Николаевич не только сгоняет туда для охраны русских парней, но и нанимает местных полицейских, которые за твердую валюту (доллар - он и у папуасов доллар) службу несут исправно. Вообще все полицейское руководство близлежащих территорий находится у Андрея Николаевича на дотации, что невольно напомнило мне ситуацию в родной стране. Я вообще уже обнаружила несколько схожих моментов здесь и у нас дома.
        - В общем, Ира, шансов у тебя никаких. Если только не станешь моей партнершей. Сама понимаешь, в каком смысле.
        Несмотря на тридцатипятиградусную жару, у меня мороз пробежал по коже. Я не была уверена, что меня отсюда выпустит и Арсений Михайлович, но пока следовало помалкивать о своих сомнениях и временно объединиться с ним. А там посмотрим, как выпутаться. Чем меньше врагов, тем лучше.
        Напоследок я поинтересовалась, что все-таки не поделили Буйновский с Андреем Николаевичем. Чем недоволен Сенин братец?
        - Да шеф твой крысятничать стал, - сообщил мне Арсений Михайлович. - Отхватывает жирные куски при реализации. А нам врет, валит на ментов, конкурентов. Говорит: органы душат, товара на рынке много, цена падает. Но я-то ведь сам заглядываю в Россию! И есть у меня там верные кореша… Ну Андрей и сказал Буйновскому: верни, друг, что скрысятничал. С процентами верни. А Буйновский опять за свое: проблемы! Вот и получил проблемы.
        - И много процентов набежало? - уточнила я.
        - А ты прикинь, - усмехнулся Сеня. - Если мы пошли на эти расходы. Привезти вас всех сюда, кормить-поить… Мы, конечно, своего не упустим. Буйновский за это за все заплатит… - Сеня помолчал немного, глядя вдаль, и добавил очень серьезным тоном: - Но вообще много, Ира. Много. И теперь, если мы все-таки договоримся, условия сотрудничества будут другими. Доля твоего шефа значительно уменьшится.
        Сеня нехорошо усмехнулся.
        Я же подумала, что он сказал мне далеко не про все условия.

* * *
        Когда мы вернулись к бассейну, компания там уже рассосалась. Алена с дочерью отсутствовали, а на противоположной стороне под зонтиком с кислыми физиономиями сидели Катя и Зоя. Ванька плавал. Гриша со вторым приставленным к нам молодцем и парой, как я поняла, охраняющей Катю с Зоей, забивали «козла» под пальмочкой. Картина напомнила мне наш дачный поселок под Питером и те времена, когда был жив дед: именно так он играл в домино с соседями-ветеранами.
        Я искупалась, потому что долго не заходить в воду в этих широтах просто невозможно, затем проследовала к четверке, режущейся в домино, и заявила, что хотела бы видеть Андрея Николаевича.
        - Зачем? - поднял на меня глаза Гриша и тут же их опустил, наверное, не в силах долго рассматривать меня, не прикасаясь.
        Я пояснила, что хочу обсудить с ним программу морской прогулки.
        - Не будет никаких морских прогулок! - грохнул кулаком по столу один из тех, что были приставлены к Кате с Зоей, навострившим ушки на другой стороне бассейна. Арсений Михайлович пока молча стоял за моей спиной.
        К нему и воззвали парни.
        - Я сам вывезу ее на яхте, - заявил Сеня. - Всю ответственность беру на себя.
        - На обзорную экскурсию вокруг острова, - добавила я с обворожительной улыбкой и как бы нечаянно прикоснулась еще влажным бедром (и другой частью тела) к сидящему ко мне спиной парню из охраны моделек. Того словно кипятком ошпарило. Я тут же передвинулась к его напарнику и повторила процедуру.
        - Пусть съездит, - продолжил Сеня. - Может, немного успокоится. Ирочка, пообещайте мальчикам, как вы пообещали мне, ничего больше не требовать до конца недели.
        И Сеня с мольбой посмотрел на меня. Артист.
        Я только молча улыбнулась Грише, сидящему напротив. Он переглянулся с друзьями, все пожали плечами, Гриша встал и отправился в дом, а я временно переместилась назад к бассейну. Как раз из него вылез Ванька, и я быстро шепнула ему на ухо, что мы требуем обзорную экскурсию вокруг острова. Ванька кивнул. Катя с Зоей на другой стороне бассейна о чем-то тихо переговаривались, то и дело кидая взгляды в нашу сторону. А я залегла на шезлонг, подставив тело солнцу.
        Вскоре появился Андрей Николаевич в сопровождении неизменной пары молодцев. И тут же набросился на Сеню. Я незамедлительно пришла на помощь сообщнику и клятвенно пообещала, что в ближайшие два дня ничего не буду требовать ни от него, ни от его молодцев, потому что это время мое ложе будет разделять Сеня.
        - Мужчины у нас со второй недели, - рявкнул телохранитель хозяина асиенды - тот, что со шрамом на щеке.
        - Чего? Чего? - Я откровенно не понимала, что он пытался сказать. - А если я хочу сейчас?
        И облизнула губки, обводя взглядом собравшихся. Подал голос Гриша, клятвенно заверяя шефа, что несколько минут назад я обещала ничего не требовать неделю - если меня отправят на обзорную экскурсию.
        Не обращая на него внимания, Андрей Николаевич посчитал нужным прояснить ситуацию. Оказывается, мужчины рассматривались тут как наказание (о чем мне почему-то не сообщили вчера). По крайней мере, так их воспринимали все женщины, находившиеся в данный момент на территории. Разумеется, за исключением меня. И поскольку у всех, кроме меня, первая неделя закончилась, они были вынуждены за свое содержание расплачиваться, причем отдавали натурой, но делали это без души.
        - Для меня наказание - это как раз отсутствие мужчины, - заявила я с самым серьезным выражением лица, на которое была способна. - А мальчики у вас тут все как на подбор. Я уже, кажется, высказывала свое мнение по этому поводу? Они - не наказание, а радость.
        - Нимфоманка какая-то, - пробурчал себе под нос Андрей Николаевич и даже сплюнул.
        Но он не слышал, что к нам приближалась Алена - на этот раз не вопя на всю округу, посему ее никто и не заметил.
        Плевок Андрея Николаевича снова попал на Алену. Результат был таким же, как в предыдущий раз. Бедный хозяин асиенды был уже на грани нервного срыва и приказал, стараясь перекричать Алену:
        - Уведите ее в дом и не выпускайте!
        Алена решила воспротивиться, Андрей Николаевич прошипел, что, если она немедленно не проследует в дом, он прикажет ее утопить. Его терпению пришел конец.
        Когда Алену увели, Андрей Николаевич вытер лоб носовым платком, посмотрел на меня, устало заметил, что до моего появления здесь было гораздо спокойнее; я уставилась на него удивленно, он махнул рукой и сказал:
        - Черт с тобой. Поезжай вокруг острова. Только б тебя тут не видеть.
        Потом хозяин асиенды повернулся к брату и заявил, что тот отвечает за меня головой. Сеня кивнул. Андрей Николаевич поинтересовался, - видимо, просто из любопытства, - каким образом мне удалось разбить черствое сердце Арсения Михайловича, в котором он никогда не замечал особой любви ни к одной особе женского пола.
        - Вы хотите сказать, что он голубой? - уставилась я на хозяина асиенды. - Тогда какого черта я пообещала ему себя на сегодняшнюю ночь?
        Сеня тут же стал уверять меня, что с ним все в порядке, затем орать на брата, тут вмешался телохранитель со шрамом, но не в целях погашения скандала (который мне очень нравился), а для того, чтобы с подковыркой напомнить Арсению Михайловичу, что его сегодня вечером и ночью в доме не будет. Он что, забыл о запланированном мероприятии?
        Сеня с Андреем Николаевичем мгновенно заткнулись и посмотрели друг на друга. Но я-то точно знала, что Сеня ничего не забыл - мы оба действовали по разработанному им сценарию.
        Я тут же влезла с вопросами. Меня очень вежливо попросили заткнуться и стали обсуждать дело без моего участия, а я превратилась в одно большое ухо.
        В конце концов Андрей Николаевич решил, что Сеня будет ждать нас завтра с утра прямо на яхте, стоящей в гавани. Ночное мероприятие как раз было связано с ней, причем требовалось личное присутствие Арсения Михайловича. Не знаю уж, на приемке, погрузке или разгрузке товара. Этого Сеня не уточнял, да и мне, откровенно говоря, было все равно. Правда, я точно знала, о каком товаре идет речь.
        - Как вы планируете свой завтрашний день, Ирина Олеговна? - устало взглянул на меня Андрей Николаевич.
        Я предложила начать с сегодняшнего вечера, вернее, ночи - я-то думала, что у нас с Сеней уже все на мази, а он отбывает. Я посмотрела на Гришу и заявила, что сегодня осчастливлю его, подумав про себя, что к завтрашнему утру должна уже перетащить этого парня на свою сторону.
        От такого счастья Гриша открыл рот, ничего не смог из себя выдавить, потом рот закрыл, уставился на Андрея Николаевича, ожидая указаний, но то и дело косил на меня.
        - Гриша, я надеюсь, ты не против? - обратилась я прямо к нему. - Если у тебя есть девушка на острове, ты мне скажи, я выберу кого-нибудь другого. Вы вообще мне скажите, из кого можно выбирать.
        - Из всех, - процедил парень со шрамом на щеке.
        - Ирина Олеговна… - открыл рот Андрей Николаевич.
        Я перебила его, продолжая рассуждать о своих дальнейших планах:
        - Встанем завтра, как сегодня. В восемь выбегаем. Гриша, ты побежишь завтра?
        Парень посмотрел на меня, как затравленный зверь.
        - Одна побегаете, - сжалился над охранником Андрей Николаевич, по всей вероятности подумав, что в постели я могу умотать его «быка» еще больше, чем во время пробежки.
        Верный человек хозяина асиенды (я его теперь именовала про себя Шрам, хотя шрамы имелись и у других) заметил, что во время этой самой пробежки я могу сбежать.
        - Ты, придурок, думаешь, что я брошу ребенка на произвол судьбы? - набросилась я на него.
        Андрей Николаевич снова вытер лоб и спросил, когда я буду готова завтра покинуть асиенду.
        - В десять. И распорядитесь, чтобы нам дали с собой сухой паек.
        - Я распоряжусь, чтобы вас до вечера не привозили обратно, - процедил Андрей Николаевич. - Как было без вас спокойно, Ирина Олеговна!
        Но Шрам никак не мог угомониться и стал убеждать шефа в необходимости принять дополнительные меры, чтобы обеспечить сохранность таких ценных заложников, как мы с сыном. Он предложил послать на яхту не только Гришу с Костей, а еще троих-четверых ребят.
        - Ты что думаешь, что мы можем улизнуть с яхты? - невинно посмотрела я на него.
        - От вас всего ожидать можно, - заметил Шрам. - Вы великолепно плаваете. И ваш ребенок тоже.
        Я поинтересовалась, куда мы, по его мнению, отсюда можем уплыть. Как я понимаю, ближайший континент здесь - Южная Америка. Центральная, поправили меня. Это не континент, сказала я. Но в любом случае туда я не доплыву. Как и ни до какого другого острова - я даже не знаю, где таковой находится, хотя островов в Карибском море (мелких) - что блох на дворовой собаке. Ходить по воде я еще не научилась (такая благодать на меня пока не снизошла).
        - Да тебе место только в преисподней! - рявкнул Шрам, сверля меня глазами.
        - Не суди о людях по себе, - невозмутимо заметила я и добавила, что в своем светлом будущем думаю сыграть на свирели, флейте или арфе господам хорошим, сидя на облачке, куда вот их-то как раз и не пустят. - И что ты так заводишься? - посмотрела я на Шрама, легко перенося вес тела с одной ноги на другую и выгодно демонстрируя достоинства собственной фигуры. - Тебе обидно, что я на сегодня выбрала не тебя?
        Он орал долго и упорно, заявляя, что я ему не нужна, даже если приплачу; я возражала, что он хорохорится исключительно по причине ущемленного мужского самолюбия. По-моему, остальные парни были склонны согласиться со мной. Шрам не знал, как мне отомстить, а потом ему в голову ударила любопытная мысль - и он решил убить сразу двух зайцев.
        - А не дать ли нам завтра ей в компанию Алену? - посмотрел Шрам на Андрея Николаевича, потом глянул на меня и ухмыльнулся.
        - Не надо Алены, - тут же хором заявили мы с сыном и Арсением Михайловичем.
        Услышав нас, Андрей Николаевич оживился, что-то прикинул в мозгу, кивнул и объявил, что старшая дочь Буйновского завтра отправится с нами. Я открыла рот, но сказать ничего не успела: хозяин асиенды поставил мне условие. Если во время завтрашней прогулки я не выкину никакой пакости, а также смогу усмирить Алену (что из собравшихся на территории асиенды, пожалуй, по силам только мне), я буду каждый день совершать какие-то выезды - вокруг острова, на рыбалку, даже по магазинам.
        - И вам хорошо, и нам, - устало посмотрел на меня Андрей Николаевич. - Но Алена должна раз и навсегда забыть о своих истериках. И не учить всех уму-разуму.
        - Средства воздействия не ограничиваются?
        - Любые, - расплылся в улыбке Андрей Николаевич. - Но постарайтесь особо не калечить ее.
        Я обвела взглядом телохранителей:
        - Только не мешать мне, ясно?
        По-моему, они были готовы вытянуться по стойке «смирно» и гаркнуть: «Есть!» - но сдержались в связи с присутствием шефа. Андрей Николаевич поинтересовался, не желаю ли я чего-то еще в настоящий момент, я ответила отрицательно, и он в сопровождении извечной пары тронулся в сторону дома, бормоча себе под нос, что хоть завтра он поживет спокойно, одновременно радуясь, что господь не наградил его детьми, дочерьми в частности. Или всевышний так покарал Буйновского за многочисленные грехи?
        Мы с Сеней и Ванькой отправились купаться. Отвернувшись от любителей домино, мы подмигнули друг другу и с разбега кинулись в воду.
        Вдосталь поплавав, я выбралась на бортик и залегла, подставив тело солнечным лучам. Сеня же решил поближе познакомиться с Катей и Зоей, по-прежнему сидевшими под зонтиком и ни разу не окунувшимися. Я не представляла, как такое возможно. При виде приближавшегося к ним разукрашенного синей живописью Сени девушки отшатнулись. Неужели до сих пор им не доводилось встречать подобных носителей нательной Третьяковки? В особенности при их профессии? Насколько мне было известно, многие спонсирующие моделек господа, живущие в нашем прекрасном городе на Неве, имеют весьма любопытные декорации на теле, и чуть ли не под каждым фраком и смокингом на самых престижных презентациях скрываются творения неизвестных художников, сделанные не в самых стерильных условиях.
        Арсений Михайлович пытался развеселить девочек, но добился прямо противоположной реакции: они разревелись, причем это были не просто слезы - девчонок сотрясали рыдания, в отличие от тихого плача вчера вечером. Интересно, с ними тут сделали что-то нехорошее или они просто такие по природе? Я решила разобраться и опять проследовала под пальмочку, под которой продолжали забивать «козла».
        При моем приближении Гриша с Костей, сидевшие лицом к бассейну, напряглись, их изменившиеся выражения лиц заметили двое других парней и оглянулись. Я обворожительно улыбнулась. Ко мне тут же подскочил Ванька, и мы вдвоем с ребенком устроились за столом, я прижала свое горячее бедро к Гришиной ноге.
        - Есть пара вопросов, - сказала я.
        Гриша молчал, с каждой минутой краснея все больше, Костя что-то промычал себе под нос, сидевший напротив него парень издал стон, тот, что оказался напротив меня, буркнул:
        - Валяй.
        Я решила наградить молодца, протянула ногу под столом и стала ласкать его ступню своими пальцами. Парень млел. Главное, чтобы согласился ответить на мои вопросы. Ванька тем временем занял Костю и простонавшего парня обсуждением каких-то видов вооружения. Парни, как я видела, очень обрадовались близкой их сердцам теме и удовлетворяли интерес ребенка, не бросая в мою сторону косых взглядов, а вскоре даже покинули столик, чтобы что-то там Ваньке продемонстрировать.
        Ваньке во время нашего последнего купания было дано партийное задание выяснить, что именно находится у молодцев на вооружении и в каком количестве.
        А у Гриши и второго парня, представившегося Леонидом, я спросила, что происходит с Катей и Зоей. Мужики пожали плечами, но переглянулись. Я поинтересовалась, давно ли тут девочки, парни прикинули и назвали примерно ту дату, когда подружки покинули отель в Хуан Долио. Все сходилось. Их тут же направили сюда. Но ведь они находились тут не первую неделю и даже не вторую и не третью. Меня интересовало, распространяется ли на них это идиотское правило первой недели, о каковом мне уже неоднократно вещал Андрей Николаевич.
        - Поэтому и ревут, - сказал Леонид.
        - Их что, держат на хлебе и воде? - спросила я.
        Парни хмыкнули и пояснили, что на хлебе и воде нас тут держать никто не собирается, кормить будут нормально, может, только не станут удовлетворять все мелкие прихоти, комнаты тоже останутся те же. Но… Девочкам каждую ночь приходится обслуживать мужчин, а они совсем не горят желанием это делать. И Кира - тоже. Разве я забыла, что говорил сегодня при мне Андрей Николаевич, - мужчины тут для всех - наказание?
        - А как насчет Алены? - поинтересовалась я.
        - Ты ее видела? Слышала? - вопросом на вопрос ответил Гриша.
        - Ну?
        - Нет белых баб, и Алену не надо, - пояснил Леонид.
        И добавил, что в первую ночь она чуть не вырвала глаз у своего клиента, оставив следы ногтей на его физиономии. Потом закатила такую истерику, что в доме дрожали стены, и обещала откусить следующему нос. Парни не сомневались в ее возможностях, так что ни у кого больше не возникло желания пользоваться ее услугами. Благо что имелись три более молодые и покорные особы, причем гораздо более привлекательные.
        - Но ведь Кира - ее дочь… - попыталась вставить я.
        Леонид с Гришей только хмыкнули и пояснили, что на это Алене, в общем-то, наплевать, она думает только о себе. Да и Кира - ангелочек лишь внешне. Народная мудрость относительно тихого омута прекрасно подходит в данном случае. Парни, попробовавшие Киру, были удивлены ее мастерству… Но потом пришли к выводу, что она - достойная мамина дочка. Только пока, слава богу, не закатывает истерик. И иногда даже сдерживает маму.
        - Мне кажется, что Кирке здесь нравится больше, чем дома, и она не хочет возвращаться в Питер, - заметил Гриша.
        - А Алена?
        Парни пожали плечами и высказали предположение, что и мамочка не прочь бы задержаться на асиенде Андрея Николаевича. А что ей? Кормят, поят, не бьют, денег зарабатывать не надо, от мужа отдыхает. И тепло. А в Питере сейчас зима… Почему бы и не пожить тут для разнообразия? Тем более после того, как добилась своего: никто из парней не желает к ней больше прикасаться, и все по возможности обходят ее стороной.
        Я поинтересовалась национальным составом острова. Какими женщинами приходилось довольствоваться ребятам до появления нашей компании? Мне пояснили, что чисто черных и чисто белых тут практически нет. Если белый - значит, эмигрант. Русский (украинец, в общем, выходец из СНГ) или югослав. Местное население тоже неоднородно. Есть остатки коренного, проживающего где-то в джунглях в центральной части острова, а основная масса - гремучая смесь индейской, испанской, голландской и негритянской крови. Имеется китайская колония, в столице даже свой мини-Чайнатаун, попадаются индусы и арабы, но последние в единичном количестве. Основная масса народа не представляет, какая кровь течет в их жилах. Или знают лишь по материнской линии, потому что папа - чаще всего случайно заплывший на остров моряк, или отдыхающий, или американец, появившийся тут для организации на месте какого-нибудь предприятия.
        - А что организуют? - поинтересовалась я.
        Здесь оказалась, к примеру, своя фабрика кока-колы, две - производящие сигареты из местного сырья и еще несколько компаний, о которых парни рассказать не могли, так как их товарами не пользовались. Владельцы гостиниц и высший персонал в них - европейцы. Государственный язык - испанский, в городах, в особенности в магазинах, куда захаживают иностранцы, а также в курортных зонах, расположенных по побережью, говорят на английском. Хотя английским речь низшего персонала и тех, с кем ребятам доводилось сталкиваться на улицах и в борделях, назвать нельзя. Это скорее какое-то странное наречие, похожее на английский, в котором полностью отсутствуют грамматика и множественное число.
        - Но этот язык мы освоили, - не без гордости заявил мне Гриша. - Я в школе английский учил-учил - и без толку, а местный его вариант запросто.
        - Молодец! - похвалила я парня и погладила по ближайшему ко мне плечику. Гриша опять покраснел. Под столом я пальчиками погладила ногу Леонида. Он не покраснел.
        Далее мне объяснили, что парням страшно не хватает тут белых женщин. Наших. Уж сколько раз говорили Андрею Николаевичу, он все одно: «Обойдетесь». А потом привезли Катю с Зоей. После Рождества (католического) появились и Алена с Кирой. Ну ребята и не выдержали, чуть ли не бунт устроили. Андрей Николаевич (не без подачи Шрама, его правой руки) нашел выход. Девочки теперь отрабатывают свое содержание, но, как было уже сказано, без энтузиазма.
        Весь этот разговор я затеяла с вполне определенной целью. И, наконец, решила, что пришла пора задать в самом деле интересующий меня вопрос:
        - А им предоставлялась возможность звонить в Россию? Как вчера мне - и нам всем?
        - Конечно, - ответил Гриша. - В первый же день. Ведь шеф вначале не планировал их и пальцем тронуть. Просто подержать, как ценных заложниц. А папочка ваш сволочь! - гневно воскликнул парень. - Поэтому Андрей Николаевич и взял вас всех. Считает, что хоть теперь он, возможно, раскошелится. Если все дочери тут. И внуки.
        - То есть, если я вас правильно поняла, вы вначале взяли Катю с Зоей, они сразу же позвонили отцу, потом Алену с Кирой, они тоже звонили - и безрезультатно, а теперь нас с Ванькой?
        Леонид добавил, что звонят каждую неделю.
        Я присвистнула. Значит, отправляя меня в Хуан Долио, Буйновский точно знал, где находится его младшая дочь с подругой. Но, возможно, не был уверен, что их держат именно на асиенде. Мало ли куда мог отвезти девушек Андрей Николаевич. Значит, теперь можно не сомневаться: шеф отправил меня в Хуан Долио с одной целью - в качестве приманки. Чтобы меня тоже прихватили, а его люди смогли проследить, куда именно меня отвезут. Я очень надеялась, что они где-то рядом.
        Или Буйновский решил пожертвовать мной, чтобы спасти свою Иру? Которую сейчас скорее всего охраняет целый полк преданных ему людей. И выручать нас всех Олег Алексеевич не собирается. Ира-то в полной безопасности. А мы, все вместе взятые, не тянем против условий, поставленных ему Андреем Николаевичем.
        В любом случае рассчитывать лучше только на себя. Спасение утопающих - дело рук самих утопающих. Нам с Ванькой, по большому счету, никто не поможет. Если только Сергей Борисович… Но он сейчас в Швеции. И у него тоже проблемы… Вообще-то, ради меня и Ваньки он бросит все, задействует все ресурсы и примчится лично, но что он реально может сделать в данном случае? Выкупить нас? Но Андрею Николаевичу нужно совсем не это. Взять на себя сбыт наркотиков? Вот это-то как раз Сергей Борисович делать никогда не станет. Да и не хочется никого загружать, пока не попыталась выкрутиться сама. Сергея Борисовича оставим как последнюю соломинку. И я ведь смогу использовать кого-то из парней. Должна использовать. А как же иначе? И у меня впереди еще целая неделя…
        Глава 6
        Ночью ко мне никто не пришел. Испугался Гриша, что ли? Но я ведь, честно говоря, не очень-то и хотела. Это просто нужно для дела - перетащить на свою сторону как можно большее количество «быков» Андрея Николаевича или, по крайней мере, узнать их слабые места.

«Что ни случается - все к лучшему», - решила я, подумав, что ребенку не стоило бы слушать звуки, которые стали бы доноситься из отведенной мне комнаты. Хотя он и большой. И все понимает. Ему-то я честно объяснила, почему веду себя так.
        Ваньке было дано задание запаковать в полиэтилен наши паспорта, мои международные водительские права, наличные деньги и кредитные карточки, причем распределить это все по двум пакетам, один из которых он пришил к внутренней стороне своих самых свободных шорт, а я - в глубокий карман своих бриджей. Мы не исключали, что нам придется пуститься наутек вплавь, так что следовало подготовиться заранее. Надеюсь, что документы не промокнут.
        С чувством исполненного долга мы в половине одиннадцатого легли спать, чтобы завтра с утра быть готовыми к борьбе.
        В восемь утра мне в дверь постучал Костя, проводил до крыльца и сказал, чтобы я бегала, сколько моей душеньке угодно. В десять, как я и просила вчера, ребята будут готовы сопровождать меня на яхту. Спарринг-партнера в это утро мне не предоставили. Прекрасно. Я бегала медленнее, чем вчера, потому что проверять никого не надо было, выпендриваться тоже, а работать следовало - я внимательно осматривала территорию и прикидывала расстояние между двумя домиками охраны, расположенными в двух противоположных концах асиенды. Больше входов не имелось - я специально приглядывалась, но не смогла обнаружить ни крохотной калитки, ни дырки в заборе. Оба домика были снабжены башенками, в окнах которых стояло по пулемету. Тут что, собираются держать круговую оборону? Хорошие ребятки, ничего не скажешь. Парни, несшие вахту в домиках (по-моему, одновременно дежурили по два человека, по крайней мере никто больше не показывался), помахали мне ручками на первом круге и выглядывали при каждом моем приближении. Я тоже махала и мило улыбалась им.
        По моим прикидкам, на территории асиенды постоянно проживало двенадцать человек охраны. Количество прислуги я определить не могла, поскольку местные старались не попадаться на глаза. Да они ведь и не делают тут погоды. Вадика после первого вечера я не видела. Как я выяснила, из русскоязычных тут был еще и повар (грузин), у него в помощниках ходил мексиканец.
        Забор, окружающий асиенду, возвышался метра на два, и поверху был пущен электрический ток. Напряжение на этом острове составляло сто десять вольт, но я думала, что и этого достаточно, чтобы отправиться на облачко или прямо в противоположном направлении, куда я, как мне казалось, и должна попасть за все свои дела (в особенности планируемые в отношении обитателей асиенды), несмотря на то, что я вещала вчера Шраму и Андрею Николаевичу. В общем, с перелезанием через забор лучше не рисковать.
        После пробежки я искупалась, позавтракала (не представляла, когда удастся поесть в следующий раз, поэтому и изменила своим привычкам) и к десяти была готова отправиться на ратные подвиги. Нас с Ванькой усадили в «Мерседес» с затемненными стеклами (не знаю, тот же, что и в первый вечер, или его двойник), и машина тронулась с места. За рулем сидел Гриша, рядом с ним на переднем сиденье - Костя. Ни Андрей Николаевич, ни Шрам с напарником помахать нам ручкой не вышли.
        - А Алена все-таки осталась? - с надеждой спросила я, кивая назад на дом.
        Гриша с Костей одновременно издали стон и заявили, что ее уже отвезли на яхту и у нас впереди радостная встреча.
        - И Кира там? - спросила я.
        Ребята ответили, что дочь сопровождала мать. «Только бы не помешали», - подумала я и стала прикидывать, как нейтрализовать Алену. Но пока ничего не придумала и решила импровизировать в зависимости от ситуации. Как эта самая ситуация сложится, я даже не могла предположить.
        - Акулы тут водятся? - спросил Ванька у парней.
        - Вроде бы да, но мы не видели, - ответил Костя. - А у соседнего острова (Костя сказал, как он называется, но мне это название ничего не говорило) есть акулы-коровы. Они там приплывают к берегу. Мы специально ходили на яхте посмотреть, но они не появились.
        Ванька не понял, что имеется в виду. Ему пояснили, что речь идет о травоядных акулах, попадающихся довольно редко. Мне доводилось их видеть в Индийском океане, вернее, у берегов одного из островов. Почему бы им не жить и в Карибском бассейне?
        - Надо как-нибудь сплавать туда, - сказала я, наступая на ногу сыну.
        Ванька принялся строить наполеоновские планы, не забывая при этом интересоваться флорой и фауной данного острова - из соображений информированности о гадостях, которые могут нас тут поджидать.
        Но, к нашему великому сожалению, ботаника и зоология Гришу с Костей вообще не интересовали, они могли только пожаловаться на омерзительных мошек, донимающих по вечерам, а про местные джунгли абсолютно ничего не знали. Я очень надеялась, что скрываться в джунглях мне не придется. Хотелось бы оставаться поближе к цивилизации. Но тут уж как бог даст.
        То и дело посматривая сквозь тонированные стекла машины, я не замечала ничего интересного. Время от времени мы проезжали небольшие деревеньки с неизменной рекламой каких-то американских товаров, заполонивших и этот рынок, видели облезлых кур, гладкошерстных собак и иногда коз.
        - Кошек не видно, - заметил Ванька.
        - Они тут священные животные, - сообщил Костя. - Живут исключительно в домах, на улицы их не выпускают. За убийство кошки положено более суровое наказание, чем за убийство человека.
        Я поинтересовалась, где находится ближайший курорт. Гриша пояснил, что все курорты расположены в другой половине острова. В этой, как он сообщил, усмехнувшись, произрастают сельскохозяйственные культуры, в частности возделываемые Андреем Николаевичем.

«Значит, до цивилизации далеко», - вздохнула я про себя и спросила, есть ли тут аэропорт. Есть, ответили мне, но принимающий далеко не все виды самолетов, поэтому на острове пока не так много туристов из Европы. В основном летят из США и стран Латинской Америки. «Боинг-747» тут сесть не может, правда, к две тысячи второму году планируется строительство нового здания аэропорта и, главное, двух полноценных ВПП (взлетно-посадочных полос), чтобы принимать все самолеты. Также планируется возведение новых гостиниц, в строительство двух из них Андрей Николаевич уже вложил деньги.
        - А как сюда добираются туристы из Европы? Ведь они все-таки есть?
        - Пересаживаются на маленькие самолеты. Но, сами знаете, это не очень удобно. Сколько перелетов-то получается! Поэтому пока и нет туристского бума.
        Я спросила, есть ли у Андрея Николаевича свой самолет. Как выяснилось, их имелось целых два. Экипажи, естественно, были российские.
        - Летчики классные! - воскликнул Костя. - И смелые пацаны. Летают в любую погоду, над любой местностью. Садятся где угодно. Пару раз я летел с ними над штормовой Атлантикой. Самолет трещит, его швыряет из стороны в сторону. Думал: все, кранты. А пацаны спокойны. Долетели. Один уже семью сюда перетащил из России. Сказал, что решил тут навсегда остаться. Не у Андрея Николаевича работать, так еще у кого-нибудь. Не на этом острове, так на другом. Хороший пилот тут без дела сидеть не будет. А вот что будем делать лет в сорок мы?..
        Костя вздохнул. И Гриша вздохнул. Ванька наступил мне на ногу. А Гриша заговорил про нашу русскую зиму. И про то, как ему надоела эта жара. И что снег ему снится по ночам. И что он бы многое отдал, чтобы хотя бы на две недельки смотаться в Россию. Именно зимой.
        - А у вас отпуска бывают? - спросила я с самым невинным видом, не показывая, что знаю о том, чем грозит парням появление в России.
        - Не бывает у нас отпусков, - отрезал Костя.
        Мы все замолчали.
        Вскоре показалась гавань, мы проехали к уже знакомой мне яхте «Маргарита». С трапа нам навстречу сбежал Сеня, выглядевший довольно усталым. Он раскрыл передо мной дверцу, помог выбраться, вслед за мной вылез Ванька с мешком, в котором лежала смена белья (я была в купальнике) для него и для меня и полотенца. На ногах у меня были легкие кроссовки - на тот случай, если придется бежать, в бриджи была заправлена свободная футболка, на голове - кепка. Ванька был в свободных шортах, футболке и более тяжелых кроссовках - но других у него не было.
        Гриша с Костей извлекли из багажника коробки с сухим пайком, я поинтересовалась, где же кок, мне ответили, что тот временно отсутствует, потому что всю эту неделю яхту не собирались использовать в прогулочных целях.
        Алена с Кирой сидели на пластиковых лежаках перед маленьким бассейном в кормовой части. Я не смогла удержаться и бросила взгляд на дверь, за которой мне довелось побывать во время своего первого путешествия на этой яхте. Она была закрыта. Кира с нами поздоровалась, Алена только кивнула с мрачным видом.
        Внезапно у провожающего нас к бассейну Сени на боку запищала трубка сотового телефона. Он ответил, выслушал, что ему сказали, чертыхнулся, но заявил, что будем ждать, после чего отключил связь. Мы с Ванькой вопросительно на него посмотрели, Кира с Аленой не проявили никакого интереса, как, впрочем, и приставленные к ним телохранители, о чем-то тихо переговаривавшиеся стоя у бортика и только время от времени бросавшие на нас взгляды. Костя с Гришей пока отсутствовали, - видимо, сортировали коробки по холодильникам.
        - Будем ждать двух подружек, - сообщил Сеня с кислой миной.
        - Катю с Зоей? - поразилась я.
        - У Андрея какие-то незапланированные посетители, - объяснил Арсений Михайлович. - Ну и он, по-видимому, решил… А эти две примадонны только встали…
        И Сеня сплюнул за борт, потом потер глаза.
        - Не выспались? - посмотрела я на него. - Так идите ложитесь. Чего вам тут болтаться? Девчонкам торжественную встречу, что ли, устраивать? Обойдутся. Идите, Арсений Михайлович.
        Но Сеня все еще колебался.
        - И много сегодня ночью отгрузили? - тихо спросила я, чтобы меня слышали только Арсений Михайлович и Ванька.
        Сеня искоса на меня глянул, не ответил, махнул рукой и направился к паре телохранителей, приставленных к Кире с Аленой, что-то им сказал и двинулся к крытому коридору, по которому мне уже довелось бегать во время первого путешествия. Вскоре на палубе появились Гриша с Костей, из их разговора, явно не предназначавшегося для моих ушей (но звуки на воде разносились великолепно), я поняла, что «команда - никакая». Отлично.
        В самое ближайшее время Алена начала возмущаться простоем и выяснять причину задержки отплытия. Мы с Ванькой решили удалиться в другую часть яхты, что и сделали, там нашли на палубе укромный уголок, куда попросили Костю с Гришей притащить нам лежаки и полотенца, а после того, как это было сделано, расположились позагорать.
        Катю с Зоей привезли минут через пятьдесят, на корме разгорелся нешуточный скандал, вызвавший интерес на всех стоящих вокруг нас судах, где тут же появились лица различных цветов кожи. Капитан незамедлительно отдал приказ к отплытию. Мне не хотелось совать нос к бассейну даже для того, чтобы окунуться, и я решила сходить в одну из кают, чтобы хотя бы принять холодный душ. Ванька последовал за мной.
        Поскольку Гриша с Костей на этот раз не пошли нас сопровождать (куда мы денемся?), мы быстро проверили все каюты, обнаружили, что две на самой нижней палубе открыты и что в них спит по паре моряков, даже не отреагировавших на открывание дверей.
        - Сколько человек в команде? - спросила я у Ваньки, когда мы оказались в той каюте, что была предоставлена нам во время первого плавания (ключи от нее мы взяли по указанию одного встреченного нами по пути члена команды в закутке у салона).
        Мы с сыном прикинули, кого видели во время нашего первого плавания, и решили, что никак не больше десяти. Если не меньше. И все - никакие. Мы с Ванькой многозначительно посмотрели друг на друга. Но оставались еще телохранители в количестве шести человек.
        Окатившись холодной водой, мы вернулись на палубу. Яхта уже вышла из гавани и двигалась вдоль острова на значительном удалении от него. По крайней мере, фигурки людей на берегу казались крохотными. Мы с сыном во все глаза смотрели на открывающийся нашим взорам пейзаж. Пока ничего интересного не наблюдалось. Надо быть готовыми к тому времени, когда яхта войдет в курортную зону.
        Я не считала, что мы особо рискуем. Во-первых, сейчас все телохранители без пушек (если они и есть, то где-то в каютах), во-вторых, я не очень верила в то, что ребята великолепно плавают, и была готова устроить соревнование. Только бы нашлась цель, к которой плыть…
        Часа через полтора Ванька проголодался, у меня на воде тоже разыгрался аппетит, мы накинули одежду и зашли в снабженное кондиционером помещение с одной стеклянной стеной, чтобы одновременно наблюдать за проплывающими пейзажами и перекусить. Там имелись только кресла, но Гриша с Костей быстро притащили один стол, за которым мы вчетвером и устроились.
        Поскольку воплей от бассейна больше не доносилось, я решила после второго завтрака проследовать туда и посмотреть, чем занимается честная компания. Все-таки Андреем Николаевичем мне было дано задание нейтрализовать Алену. И если сегодня не удастся сделать ноги, то надо угодить хозяину асиенды, чтобы и в дальнейшем отпускал нас на прогулки.
        Компания расправлялась с бутербродами из двух коробок. Катя с Зоей сидели на одном пластиковом лежаке в тени, рядом со стеной крытого коридора. Они были полностью одеты. Алена с Кирой в купальниках находились у противоположного борта с бутылками воды и бананами в руках.
        Алена на всю корму вещала о том, что не может есть такие толстые бутерброды, и вопрошала у своих охранников, какой козел так толсто нарезал булку и все то, что на ней было положено.
        - Вам, по всей вероятности, еще никогда не доводилось ездить на рыбалку с тропических островов, - заметила я, стоя напротив Алены, но с бассейном между нами - на всякий случай.
        - Чего?! Чего?! - заорала Алена, переключив свое внимание на меня.
        - Тогда бы вы не задавали идиотских вопросов, - невозмутимо продолжала я. - И не возмущались бы без повода.
        Алена что-то завопила, но я уже отвернулась, а один из стоявших рядом с ней охранников попросил меня объяснить, что я имею в виду. Катя с Зоей, как я видела, тоже навострили ушки, поднялись с лежака и приблизились к нам. Костя с Гришей стояли рядом, готовые закрыть меня мощными телами от ногтей Алены, если ей вдруг вздумается на меня наброситься. Поскольку мы все, вместе взятые, имели против Алены численное преимущество, ей пришлось заткнуться, и она перестала быть центром внимания (которое переключилось на меня), что ее, как я видела, страшно злит. Неужели она устраивает все эти концерты только для того, чтобы на нее пялились? Не пора ли Алене к психоаналитику? Который бы докопался до причин ее истерик, явно рассчитанных на публику?
        Пока Алена временно молчала, я рассказала слушателям, что собранный для нас сухой паек именуется «фишинг пикник», или что-то типа завтрака рыболова. Он специально готовится в гостиницах для туристов, выезжающих на рыбалку. Бутерброды делаются не тонкими, но и не такими толстыми, как датские. Их размер рассчитан на то, чтобы их было удобно держать во рту, если во время завтрака на палубе у рыбака вдруг клюнет. Он не хочет бросать бутерброд на палубу - и, естественно, не хочет спускать рыбу с крючка. На верх бутерброда обязательно кладется цельный кусок продукта. Вы никогда не встретите колбасу кружочками. Очень популярны куски курицы, они считаются идеальным верхом для такого бутерброда. Поскольку помощник нашего повара мексиканец, раньше работавший в каком-то отеле, он был специально обучен готовить подобные бутерброды. А я вчера высказывала пожелание отправиться именно на рыбалку.
        - Откуда вы все это знаете? - спросила Кира.
        - Когда мне самой довелось впервые увидеть подобные бутерброды, я, в отличие от твоей мамы, поинтересовалась в гостинице, в которой тогда жила, и менеджер по связям с общественностью мне все подробно объяснил. Зачем устраивать истерику, если можно спокойно спросить?
        Алена хотела что-то крикнуть, но под моим суровым взглядом передумала, а обратилась к одному из своих охранников:
        - Тащи бутерброд. Попробуем.
        Катя с Зоей тоже возжелали провести эксперимент, но так как в вынесенных на палубу коробках на всех бутербродов не хватало, один из охранников нас покинул и вскоре появился с новой коробкой. У нас с Ванькой желания участвовать в эксперименте не было (что мы, обезьяны, что ли?), более того, мы уже наелись, поэтому остались стоять на противоположной стороне бассейна, не забывая поглядывать на берег, а вся честная компания, включая охранников, выстроилась с другой стороны бассейна с бутербродами в зубах, одновременно пытаясь разговаривать и обсуждать, удобно ли им или не очень. Я пожалела, что не взяла фотоаппарат.
        В разгар этой дискуссии на палубе внезапно появились два матроса, вышедшие из крытого коридора, и застыли на месте с отвисшими челюстями.
        - Вы хотели что-то сказать? - обратилась я к ним с невинной улыбкой.
        Они посмотрели на меня, затем через бассейн на телохранителей и заложниц. Гриша хотел что-то крикнуть, поперхнулся бутербродом, Костя тоже хотел что-то сказать, но с таким же успехом, затем вся компания стала хлопать их по спинам, не выпуская свои бутерброды изо ртов, наконец-то осознав, как удобно держать их в зубах, когда появляется необходимость освободить руки.
        Алена участия в приведении телохранителей в норму не принимала - здоровье других ее не беспокоило - и отошла немного в сторону, облокотившись спиной на бортик. Бутерброд свой она уже съела и теперь запивала его водой. Мы с Ванькой подумывали снова отправиться к нашим лежакам, как внезапно услышали какой-то странный возглас Алены, вытянувшей вперед руку и указывавшей на что-то за нашими с Ванькой спинами.
        Мы резко повернулись.
        В направлении нашей яхты с моря двигалось деревянное судно с поднятыми парусами. Шло оно под пиратским флагом, бьющимся на ветру.
        Алена издала новый вопль - и спиной вперед свалилась за борт.
        Глава 7
        Мы с Ванькой, открыв рты, вылупились на пиратский корабль. На корме яхты на мгновение воцарилось молчание, потом телохранители заорали, что нужно спасать Алену. Но прыгать за ней почему-то никто не торопился. Первыми очнулись два матроса, рванули к противоположной стороне бассейна, глянули за борт, заорали на телохранителей, чтобы те тащили спасательные круги, кивнув в направлении носа яхты, где они, по-видимому, висели, а также чтобы кто-то бежал к капитану, потому что следовало остановить судно. Гриша с Костей бросились искать круги, еще один парень рванул по открытой палубе в направлении носа (или середины - я не знаю, где находился капитан, сама его так ни разу и не видела), а моряки, не раздеваясь, прыгнули в воду за Аленой.
        Старшая дочь Буйновского трепыхалась на воде, как-то странно подгребая под себя воду. В море она, в отличие от бассейна, не пошла прямо ко дну, подобно топорику. Возможно, тут хорошо держала соленая вода. Или Алена понимала, что поднять ее со дна морского будет гораздо сложнее, чем со дна бассейна. А может, на асиенде она придуривалась, набивая себе цену?
        Внезапно я почувствовала, как яхта резко дала задний ход. Моряки уже подплыли к Алене, и она мертвой хваткой вцепилась в шею одному из них. «Не придушила бы», - подумала я.
        Тем временем на носу приближающегося пиратского корабля можно было уже разглядеть мрачных типов мужского пола в средневековом одеянии. Почти у всех на одном глазу имелась черная повязка. Я вообще не знала, куда смотреть - на спасение Алены или на пиратский корабль. Последний, пожалуй, все-таки интересовал меня гораздо больше. А Алена - живучая, как все стервы. С ней все будет в порядке, - почему-то не сомневалась я.
        После минуты созерцания пиратского корабля (или видения?) мы с Ванькой встретились взглядами.
        - У меня не галлюцинация? - спросила я ребенка, одновременно припоминая, чтo я там недавно читала про провалы во времени. Тут вообще-то и Бермудский треугольник не очень далеко…
        Сын молча покачал головой.
        На нас в самом деле шло пиратское судно, причем не современное, а такое, какие мне доводилось видеть в каких-то фильмах, столь любимых моими мальчишками.
        Внезапно корабль резко повернул, так и не подойдя к нам вплотную, и тронулся вдоль берега в противоположном от нас направлении - в сторону гавани, из которой мы вышли сегодня утром.
        Мы его особо не заинтересовали - по крайней мере, не предпринималось никаких попыток нападения. Спасение утопающей Алены, правда, тоже. Матросы уже волокли ее к яхте, правда, приближались они довольно медленно, а капитан, по всей вероятности, не решался снова давать задний ход, чтобы не задеть потерпевшую и ее спасителей. Собравшиеся на корме пираты (человек шесть) лишь лениво переговаривались, наблюдая за барахтающимися в воде. Ни криков, ни громких комментариев от них мы не услышали.
        Но пираты навели меня на одну любопытную мысль.
        Расстояние между двумя судами пока было небольшим. Пиратский корабль двигался на малой скорости. Так что, если мы с Ванькой сейчас… На пиратском корабле нас заметят… И, надеюсь, возьмут на борт. Ну а если нет… Я обернулась - до бе-рега доплыву. Сын тоже. Другого такого шанса не будет.
        - Ваня, - прошептала я, кивая на пиратский корабль, - надо бы попробовать. Даже если и провалимся в другое время, из которого появились эти одноглазые.
        Сын понял меня с полуслова и ответил:
        - Прыгаем.
        Мы дружно рванули к бортику, перемахнули - и сиганули в воду. И тут же пустились вслед за пиратами.
        К счастью, мы не успели снова снять одежду после второго завтрака, так что все документы и деньги были при нас. Я очень надеялась, что они не промокнут. Ванька плыл рядом, отфыркиваясь. Я в очередной раз порадовалась, что у меня такой смелый ребенок и что я не зря стала водить его в бассейн с пяти лет. Второй мой сын, Славка, плавал плохо и в последний год даже отказался от посещений бассейна. Бабушка его поддержала - Славка регулярно простужался как раз после плавания.
        Карибское море было теплым и на этот раз спокойным. И в отличие от питерских бассейнов не воняло хлоркой. Соленая вода держала великолепно.
        Пираты нас тут же заметили, и на корме корабля толпилось все больше народу, наблюдающего за нашим заплывом. Мы довольно быстро приближались к кораблю, да и он, по-моему, замедлил ход, если вообще не остановился. Пираты кричали нам что-то, но слов пока было не разобрать, я даже не сообразила, на каком языке к нам обращаются.
        Но за нашими спинами тоже кричали. Представляю, что там творилось… Бросив беглый взгляд назад, я увидела, что ошалевшие телохранители носятся взад и вперед по корме, но не решаются прыгать в воду. Плавать не умеют, что ли, ребятки? Или не уверены в своих силах? Неподалеку от яхты бултыхались матросы, прыгнувшие за Аленой, но я не могла понять, где она сама. Высматривать ее на плаву возможности не было, да и желания, откровенно говоря, тоже. Следовало побыстрее продвигаться к пиратскому кораблю и спасать собственную шкуру.
        Я решила больше не оглядываться, тем более что до цели оставалось совсем немного. Но внезапно плывший справа от меня Ванька промычал что-то вроде: «Мама, оглянись!»
        - С тобой все в порядке?! - крикнула я.
        - Да, - отфыркиваясь, ответил Ванька, - только кроссовки мешают. Мама, там кто-то еще прыгнул!
        Я последовала указаниям ребенка и увидела, что за нами рванулся еще один пловец. Кто решился-то? Расстояние… Далеко. Уйдем! Я надеюсь, благородные пираты помогут женщине с ребенком? Хотя бы из праздного любопытства?
        Я поднажала, Ванька старался рядом, пиратский корабль уже навис над нами.
        - Мадам, - крикнули на французском, - заходите слева!
        Потом ту же фразу повторили на английском и на испанском. И несколько рук стали указывать нам с кормы, с какой стороны обогнуть корабль.
        И тут прозвучали первые выстрелы…
        Пули нас не достали, взбив воду фонтанчиками за нашими спинами. Это что, стреляет плывущий сзади?! Но ведь оружие должно было промокнуть. Или теперь есть и такое, которому не страшна вода? Что за идиотские мысли? - тут же одернула я себя. Надо спасать жизнь - свою и Ванькину. Осталось совсем чуть-чуть. Обогнуть судно… С той стороны оно закроет нас от пуль… Предприняв последнее отчаянное усилие, мы с Ванькой заплыли за левый борт - и увидели спущенную специально для нас веревочную лестницу.
        Я оглянулась - из-за этого борта яхта не была видна. Отлично!
        - Ванька, ты первый! - крикнула я сыну, касаясь деревянного борта.
        Сыну второе приглашение не потребовалось - и он, подобно резвой обезьянке, рванул наверх. Я взлетела за ним.
        А оказавшись на палубе, разобрала все слова, которые выкрикивали стоявшие на корме мужчины…
        Вслед за нами плыла еще одна женщина, которой пока удавалось уворачиваться от пуль…
        Расталкивая делегацию встречавших нас с Ванькой пиратов, взиравших на нас с сыном с огромным удивлением, я рванула на корму. Брызги с моей мокрой одежды разлетались во все стороны, в кроссовках хлюпала вода.
        Именно в тот момент, когда я присоединилась к стоявшим на корме, одна из пуль, выпущенных с борта яхты, достигла цели.
        Зоя издала истошный крик, вода вокруг нее стала окрашиваться в красный цвет, а ведь девчонке оставалось совсем немного…
        По-моему, ее ранили в плечо…
        Она продолжает бороться…
        Я выдала тираду на русском народном, с хорошим боцманским загибом, что заставило обернуться на меня всех собравшихся пиратов. Теперь я смогла рассмотреть, что обычные «причиндалы» у них налицо: пистолеты за поясами (не современные), по серьге в одном ухе, про черные повязки я уже говорила. У некоторых на головах были повязаны платки.
        - Круг киньте, мать вашу! - заорала я, со всей силы толкнула стоявшего рядом бородатого типа непонятной национальности, дернула к борту, хотела перепрыгнуть, чтобы помочь Зойке, но кто-то резво схватил меня сзади за мокрую футболку и удержал на корабле. Одновременно прозвучал приказ на французском - и двое пиратов сиганули в воду к уже захлебывавшейся Зойке.
        А яхта разворачивалась… По всей вероятности, чтобы броситься за нами в погоню.
        Меня продолжал удерживать какой-то тип, скорее похожий на королевского мушкетера, чем на пирата, уверяя при этом, что его люди окажут раненой даме всяческое содействие. Подобная речь явно образованного человека, причем со всякими изысками - в смысле, оборотами вежливости, - казалась дикой в данной ситуации.
        Я просто отмахнулась от него и стала вместе с толпившимися на палубе наблюдать за спасением Зойки. Ее уж тащили к веревочной лестнице. А яхта тем временем полностью развернулась.
        - Скорее! Скорее, мать вашу! - заорала я, повернулась к мушкетеру и заявила, что нас держали в заложницах и надо быстро сматываться. И снова добавила несколько слов про мать этого господина.
        Внезапно он расплылся в широкой улыбке.
        - О, вы русская? Да, конечно, русская. Меня учили здороваться по-русски! - и, в свою очередь, вспомнив мою мать, приложился к моей ручке.
        После его культурной и очень вежливой речи на французском наш национальный колорит с весьма специфическим акцентом звучал так смешно, что я не смогла удержаться и схватилась за живот. Француз не понимал причин моего веселья и, наверное, решил, что у меня истерика.
        Тут подскочил Ванька в сопровождении какого-то мужика с обветренным мужественным лицом и великолепным телом (как я успела заметить - но вообще-то подобные вещи я всегда замечаю) и заорал:
        - Мама, скажи этому французскому козлу, чтобы дал полный вперед! Ты что, не видишь, что там на яхте выкатили?
        Француз с широчайшей улыбкой посмотрел на Ваньку и спросил:
        - Ты - сын? - и вспомнил меня в определенном контексте.
        Ванька ответил ему тем же. А француз, по всей вероятности, решил, что мой ребенок поприветствовал его на своем родном языке - именно так, как положено здороваться в России. Мужик, подбежавший на пару с Ванькой, только хмыкнул.
        Разбираться мне было некогда, теперь уже я схватила француза сзади за одежду, развернула и показала пальцем на пушку, установленную на носу яхты, следовавшей за нами. Пираты с кормы испарились, мы с французом, Ванькой и мужиком тоже рванули в направлении носа, по пути француз отдавал приказы срывающимся голосом, причем на этот раз он перешел на английский. Английскими матерными выражениями он владел не хуже, чем русскими. Я надеюсь, что по крайней мере их значение было ему известно.
        Я не очень представляла, как деревянное парусное судно сможет уйти от современной быстроходной яхты, но была приятно удивлена…
        Мы понеслись на такой скорости, причем в открытое море, что я глубоко задумалась насчет приборов и механизмов, которыми, видимо, напичкан этот парусник - вернее, вроде бы парусник. Вскоре мы оказались вдали от берега. Все выпущенные с яхты снаряды падали в воду за нашей кормой, не достигая судна.
        Во время этой морской погони мы с Ванькой сидели в каком-то закутке на палубе, рядом со шлюпкой, куда юркнули при первом залпе из гранатомета, также оказавшегося на вооружении у людей Андрея Николаевича. Чего только у них нет…
        Пираты рассыпались в разные стороны, рассредоточившись по всему кораблю, но дело свое явно знали, потому что маневрировали очень умело. Француз унесся в неизвестном направлении, сопровождавший Ваньку мужик - тоже, как только увидел, куда мы юркнули.
        - Зойку вытащили? - шепотом спросила я у сына, сжимаясь в комочек при каждом грохоте выстрела и следовавшем за ним сильном всплеске воды.
        - Ага. Понесли перевязывать. А этот дядя, ну тот, что со мной пришел, - русский. Из Владивостока. Владик из Владика, как он сказал.

«Где только не встретишь наших людей», - мелькнула у меня мысль, но сейчас было не до дяди из Владивостока.
        - Мам, может, выглянуть? - через некоторое время предложил Ванька.
        - Сиди! - рявкнула я, но прислушалась.
        Больше не стреляли. И шума несущейся за нами яхты вроде бы слышно не было. Решили не преследовать нас? Поняли, что мы все равно уйдем?
        Но, с другой стороны, во что мы вляпались теперь? Что это за судно? Но ведь ты сама за ним прыгнула и сама напросилась на борт, напомнила я себе. Тебя сюда никто не приглашал. Ладно, сориентируемся по обстановке. Для начала следует разобраться, что это за пираты и на кого работают.
        - Эй, вы там! - внезапно послышался голос, и Владик из Владика заглянул в наше укрытие. - Живы? Пошли. Капитан зовет.
        Владик подал мне руку, помог выбраться, я, откровенно говоря, с трудом встала на затекшие ноги, покрутила шеей, сделала пару наклонов. Ванька последовал моему примеру. Затем мне захотелось взглянуть на наших преследователей, и я изъявила желание прогуляться на корму.
        - Все, отстали, смотреть не на что, - сообщил Владик. - Двигаем к капитану.
        Когда мы уже сделали два шага в направлении носовой части судна, Владик ухватил меня за локоток, приостановил и прошептал на ухо:
        - Ты уж меня не выдавай, смелая. Я этого лягушатника научил по-русски здороваться, - Владик тихо хмыкнул. - Ну сама понимаешь…
        - Понимаю, - улыбнулась я и посмотрела на сына: - Усек?
        Ванька кивнул и напомнил мне, что он как раз поздоровался с капитаном должным образом. А я поинтересовалась у Владика, какими судьбами он оказался на этом судне. Он пожал плечами:
        - Долго рассказывать. И, если честно, не очень хочется.
        - И кем ты тут, если не секрет?
        - Жеребцом, - ответил Владик, но выяснить я ничего не успела: мы как раз подошли к нужной каюте.
        - Ну, давай, с богом! - кивнул мне Владик. - Удачи тебе, землячка. И тебе, парень! - Владик пожал Ванькино плечо, подмигнул нам и удалился.
        А я постучалась в дверь, услышала на французском приглашение войти, и мы с Ванькой оказались в богато обставленной каюте, где за столом под лампой с зеленым абажуром (в этот момент не зажженной) восседал капитан - уже известный мне француз - и еще какой-то тип в платке, повязанном на голове.
        - Мадам! - Капитан вскочил со своего места и опять приложился к моей ручке. А потом в очередной раз помянул мою мать, что мне уже порядком надоело, но выдавать Владика я не собиралась.
        Капитан глянул на нашу с Ванькой мокрую одежду, схватился за голову, ругая себя за то, что не сообразил раньше предложить нам во что-нибудь переодеться. Второй находившийся в каюте тип встал из-за стола и на плохом французском заявил, что сейчас распорядится.
        Француз, назвавшийся Анри, предложил нам с Ванькой сесть, но я воспротивилась, не желая мочить обитые бархатом кресла. Мы так и стояли посреди каюты, пока не вернулся пират. За это время с нас с Ванькой натекли две лужицы, которые, правда, быстро впитал персидский ковер.
        - Простите, мадам, - обратился ко мне второй мужчина, державший в руках одежду, подобную которой мне никогда не доводилось носить, - но это все, что мы можем вам предложить.
        Предложить они могли платье фасона века этак девятнадцатого, если не более ранних времен, мало того что длинное, но еще и со шлейфом и глубоким декольте. Название материала, из которого оно было сшито, я не знала, могу только сказать, что он чем-то напоминал парчу. Платье было тяжелым, и я с ужасом подумала, как бедные женщины прошлого столетия таскали на себе такой груз, тем более в этих широтах.
        С Ванькой было проще - мужская одежда на корабле имелась, правда, оказалась ему несколько великовата, но все равно смотрелась не так дико, как то, во что временно пришлось облачиться мне. Ваньке предложили длинную тельняшку и короткие парусиновые штанишки.
        Мы переодевались в капитанской спальне, а нашу мокрую одежду, предварительно отпоров пакеты с документами и деньгами, развесили на спинках стульев, имевшихся в помещении.
        Когда мы снова присоединились к капитану и его помощнику, они вылупились на меня, вернее, на декольте, но быстро отвели глаза. Если платье в общем и целом оказалось моего размера - талия на месте, длина точь-в-точь соответствовала моему росту, - то моя грудь явно не соответствовала бюсту той дамы, для которой это платье шили, превосходя размера этак на три, если не на четыре. Я попросила какой-нибудь платочек. Мне его выдали - но не платочек, а цыганскую шаль. Так я оказалась в старинном тяжелом платье и шали, прикрывающей грудь, не прикрытую платьем. Пакеты с деньгами и документами были на всякий случай спрятаны у Ваньки за поясом штанов под тельняшкой.
        Анри уже приготовил нам коньяк, Ванька, переглянувшись со мной, тоже выпил, и мы приступили к обсуждению насущных проблем.
        Капитан предложил нам рассказать, кто мы и откуда. Его помощник, оказавшийся англичанином по имени Крис, спросил, владеем ли мы английским. Мне было все равно, на каком языке говорить, Ванька по-французски не лопочет, Анри английский знал очень неплохо, так что мы перешли на этот язык.
        Я объяснила, что мы являемся гражданами России и были захвачены другими гражданами России во время отдыха в Хуан Долио - так же, как и раненая девушка, только ее захватили несколько раньше.
        - Вы знаете, почему вас схватили? - спросил француз.
        Я кивнула и объяснила это происками конкурентов моего работодателя, в фирме которого я являюсь начальником международного отдела. Раненая Зоя - его подруга. Также захвачены две его дочери. Одна точно осталась на яхте. Вторая выпала за борт при виде пиратского корабля. Спасли ее или нет, я не знаю.
        - Ее потащили к берегу, когда яхта бросилась в погоню за нами, - сообщил Крис.
        Мы с Ванькой посмотрели на него большими круглыми глазами.
        - Каким образом? Ведь она же наглоталась воды! Ее надо было откачивать!
        - Им сбросили два круга и лист пенопласта, на который ее и водрузили, - пояснил Крис. - Ей и двум мужчинам, которые за ней прыгнули. И они поплыли к берегу.
        - М-да, - только и произнесла я, а потом поинтересовалась, у кого же мы все-таки сейчас находимся? В средневековых пиратов как-то не очень верилось. В провал во времени тоже. И на Бермудский треугольник грешить не хотелось.
        Капитан с помощником усмехнулись и предложили мне попробовать догадаться.
        - Кому принадлежит судно? - спросила я.
        Они переглянулись, опять усмехнулись и сообщили, что основным их нанимателем является круизная компания. Услышав этот ответ, я расхохоталась. Все встало на свои места.
        Принадлежащая Буйновскому туристическая фирма тоже организует для иностранных туристов подобные развлечения. Нет, не с пиратами - какие там пираты в Балтийском море? - а с арестом и попаданием в застенки КГБ. Богатым иностранцам предлагаются туры с сюрпризом, пользующиеся у скучающих миллионеров большой популярностью. Вот им и устраивают застенки. У шефа специально особнячок под это дело оборудован. А среди сотрудников есть два бывших комитетчика, которые и давали соответствующие консультации при строительстве особнячка. И теперь в нем успешно трудятся. Прибавка к пенсии, так сказать.
        Выслушав мой рассказ про встречу туристов с КГБ, Анри с Крисом долго смеялись, а потом рассказали о том, как развлекают они тех, кто отправляется в круиз по Карибскому морю. В общем-то, все происходит аналогично тому, что устраивают у нас. Захват круизного теплохода пиратским кораблем, туристов размещают по трюмам, отдельных дам (как одиноких, так и замужних) - по каютам, при желании их «зверски насилуют» молодые пираты, специально для подобных целей нанятые (о чем не знают мужья), затем всю компанию высаживают на одном из двух небольших островков и предлагают пожить Робинзонами. Там уже имеются оборудованные хижинки и готовые к услугам Пятницы. Через некоторое время потерпевших «спасают» и возвращают на круизный лайнер.
        - Простите, а зачем вы шли к этому острову? - спросила я.
        - Затовариться, - ответил француз. - Мы, кстати, сейчас опять идем к нему, только в другую гавань. Нас тут все знают. Так что никто не испугается и не удивится.
        Я вспомнила вышедших на корму яхты двух матросов «Маргариты». Не за тем ли они туда пожаловали, чтобы предупредить нас о появлении «пиратов», издали завидев приближение корабля?
        У капитана и его помощника был вопрос относительно наших дальнейших планов. Француз всегда готов услужить даме, но я прекрасно понимала, что его гостеприимство не может продолжаться вечно, и сама хотела сойти на берег, потому что людям Андрея Николаевича известно, на каком судне я отправилась в дальнейшее плавание.
        Я спросила, есть ли на корабле спутниковая связь, - мне требовалось позвонить в Россию. И я была готова оплатить этот международный звонок.
        - Простите, каким образом? - поинтересовался Анри, бросив беглый взгляд на моего сына.
        - В американских долларах, - не моргнув глазом ответил вместо меня ребенок.
        - Могу и кредитной карточкой, - добавила я.
        - У вас что, все при себе? - хором спросили Анри с Крисом.
        Мы кивнули.
        - И документы?
        Мы опять кивнули. Анри закатил глаза. Крис пробурчал себе под нос что-то неопределенное, а я пояснила, что мы с сыном планировали побег и, откровенно говоря, думали пуститься вплавь при приближении к курортной зоне, но, увидев пиратский корабль, решили не ждать следующего шанса.
        - Мне говорили, что русские женщины смелые, - покачал головой француз. - Но чтобы так…

«Да, шастать по горящим избам - это у нас в крови», - подумала я, но вслух ничего не сказала. Не поймут еще француз с англичанином, что русскую бабу хлебом не корми, а дай кого-нибудь остановить на скаку, вот я и занялась пиратским кораблем. Я широко улыбнулась и одарила мужчин долларом (считаю, что мой взгляд должен оцениваться в свободно конвертируемой валюте, в особенности на судне иностранной компании).
        - Сколько будет стоить звонок в Россию? - перешла я к более насущным проблемам.
        - Давайте обсудим цену после того, как вы позвоните, - сказал помощник капитана. - Возможно, ваши… друзья предложат вам какой-то план действий. Вас нужно будет куда-то доставить…
        - Вы готовы оказать эти услуги? - перевела я взгляд с Криса на Анри.
        - Мы оказываем различные услуги, - уклончиво ответил капитан и добавил: - За соответствующую плату.
        Чтобы между нами не осталось недопонимания, я предупредила, что захвативший нас в плен тип скорее всего отрядит погоню. По крайней мере, нас будут искать. И как видели господа собственными глазами, в средствах достижения цели наши враги не очень разборчивы.
        - Вы думаете, только они вооружены? - хмыкнул Крис. - Показать вам наш арсенал?
        - Показать, - тут же обрадовался Ванька.
        В результате сын с Крисом отправились осматривать оружейные запасы на пиратском корабле, а мы с Анри переместились в радиорубку, откуда меня соединили с начальником службы безопасности «Невского карата», чей номер я назвала первым. Если с ним ничего не получится (хотя должен бы тут же отрядить спасательную команду, меня ведь в Хуан Долио отправляли не просто отдыхать, а по заданию Буйновского!), то буду звонить Сергею Борисовичу. Интересно, а к шведским берегам пираты могут меня доставить?
        Но начальник службы безопасности тут же ответил.
        Не теряя ни секунды, я вкратце обрисовала ситуацию и спросила, что, по его мнению, мне следует предпринять теперь.
        - Капитан рядом с тобой? - спросил мой собеседник.
        - Да, - сказала я.
        - Пусть причалит у гостиничного комплекса «Меринда». Спроси, знает ли он, о чем я говорю.
        Анри знал.
        - Через двадцать минут там уже будут наши люди.
        Анри сказал, что мы доберемся до того причала не ранее чем минут через пятьдесят - придется огибать остров.
        - Неважно, добирайтесь, когда хотите. Главное, доберитесь, - сказал начальник службы безопасности. - Я прямо сейчас свяжусь с парнями. Они вас встретят. Так, уточни, сколько хочет капитан. На какой счет, в какой банк.
        Анри назвал очень скромную (как мне показалось) сумму, но попросил ее наличными. Начальник службы безопасности заявил, что деньги ему вручат прямо на причале. Все остались довольны разговором. Анри также написал мне на листке бумаги свои координаты и как с ним связаться в случае необходимости.
        - Если у вашего шефа есть туристическая фирма… Да и вам лично, не исключено, могут понадобиться наши услуги… Как знать… Вы же не прямо сейчас улетаете с острова?
        Мне хотелось бы сделать это немедленно (может, все-таки позвонить Сергею Борисовичу?), но я предполагала, что придется подзадержаться. Не думаю, что люди Буйновского покинут этот райский клочок земли без двух его дочерей и внучки, пока еще остающихся в лапах Андрея Николаевича. Спаслись-то все не родственники. Шеф обязательно придумает тут для меня какое-то новое задание.
        У меня имелся еще один вопрос к Анри - относительно быстроходности вверенного ему судна. Капитан усмехнулся и ответил, что оно кажется средневековым только с виду - на самом деле способно развивать неплохую скорость, так как все «внутренности» - современные.
        Затем я выразила пожелание взглянуть на Зойку.
        - С нею сейчас наш врач, - сообщил капитан, но проводил меня до нужной каюты и оставил там, еще раз облобызав ручку.
        Зойка лежала на койке, прикрытая простыней. Ее одежда грудой валялась на полу. Врач, американец по национальности, сообщил мне, что девушку только слегка царапнуло, плечо он ей обработал и перебинтовал, но рекомендовал бы ее пока не беспокоить. Я объяснила, что не получится, оставлять мы ее тут не намерены, но среди наших друзей тоже есть врач (я в самом деле так думала) - ребята-то сюда приехали не загорать, да и Буйновский, и начальник службы безопасности, конечно, прекрасно понимали, что рассчитывать на папуасов особенно не приходится. «Все свое ношу с собой», как говаривали древние. Да и о своих людях наш начальник службы безопасности всегда проявлял беспокойство, за что его любили.
        - Зоя, - позвала я, присаживаясь на койку, - ты можешь говорить?
        Она кивнула, но из глаз ее тут же брызнули слезы. «Ну вот, начинается, - подумала я, - опять глаза на мокром месте. Странная все-таки личность. Прыгнуть вслед за нами в воду, бороться за свою жизнь после ранения, причем отчаянно бороться, не рассчитывая, что с пиратского корабля кто-то прыгнет ее спасать, - и теперь снова несчастная маленькая девочка…»
        - Ирина Олеговна, что с нами теперь будет?
        - Все будет в порядке, не волнуйся. Мы вырвались. Сейчас едем к нашим.
        - Куда? Вы знаете этих пиратов?
        - Зоя, я объясню тебе все чуть позже. Ничему не удивляйся. Мы вскоре причалим - и там нас встретят наши ребята.
        - Какие ребята? А Олег Алексеевич? Мы плывем домой?
        Зоя задавала еще какие-то вопросы, перескакивая с одного на другое, и по их содержанию я поняла, что она пока плохо соображает. Я сказала ей, чтобы она постаралась полчасика вздремнуть, попрощалась с врачом, поблагодарив его, и поднялась на палубу.
        Мое появление вызвало бурю восторга у находящихся там мужчин. Я мило улыбалась, наслаждаясь мужским вниманием, протягивала ручку для поцелуя, не забывая о необходимости вытягивать информацию из всех встречающихся на пути людей. Мало ли что пригодится в будущем? Мне охотно рассказывали о своих подвигах, что, впрочем, только подтверждало слова капитана о том, чем занимается команда и для чего было построено это судно.
        И вот наконец впереди замаячил нужный нам причал.
        По нему уже, словно скаковые лошади перед забегом, прогуливались несколько накачанных типов в камуфляжных штанах и белых майках.
        Я попросила одного из пиратов принести нашу с Ванькой мокрую одежду из капитанской каюты, что было проделано с большим энтузиазмом. Ванька появился в сопровождении Криса, возбужденный и размахивающий руками, затем на палубу поднялся Анри и встал рядом со мной.

* * *
        Когда мы пришвартовались, Анри спустился первым, поздоровался с бритоголовым типом, по всей вероятности, назвавшимся старшим, и они попытались объясниться. В принципе у них это получалось, они активно жестикулировали, но в первое мгновение бритоголовый несколько опешил (подозреваю, что после соответствующего приветствия на русском), правда, быстро пришел в себя. Анри показал на нас с Ванькой, стоявших у бортика, мы помахали руками. Затем Анри с парнем поднялись на борт, остальные молодцы в камуфляжных штанах остались на причале.
        - Ты, что ли, Ирина Александровна? - спросил молодец, оглядывая меня так, словно пришел в зоопарк и увидел диковинную зверюшку.
        На фоне пиратских одеяний всей команды мой наряд не должен был казаться странным (или я уже привыкла?). Парень бы лучше удивлялся судну и его капитану, встретив такое в конце двадцатого века. Но весь его интерес был сконцентрирован на мне. Причем не как на женщине, а как на инопланетном существе.
        - Да, мама - начальник международного отдела «Невского карата», - встрял Ванька, не дав мне вымолвить ни слова.
        - Помолчи, юнга, - бросил на него взгляд молодец.
        - Вы бы хоть представились, - изрекла я, глядя в глаза соотечественника.
        - Майор Воронцов. Российский спецназ. Отряжен на остров для оказания помощи захваченным в плен российским гражданкам.
        - Гражданки из плена вырвались самостоятельно, - послышался у меня за спиной голос Владика в пиратском наряде. - Можно даже сказать, геройски. Не побоявшись пуль врага, посылаемых им в спину. Такие гражданки делают честь нашей Родине.
        Я одарила Владика улыбкой-долларом, на майора пожалела и рубля. Но, подумав, что уже достаточно попользовалась гостеприимством Анри, заявила этому Воронцову, что нам пора покидать корабль и чтобы он расплатился с Анри, как было условлено. После чего за ручку попрощалась со всей командой. Анри заявил, что презентует мне старинное платье и пляжные шлепанцы, а Ваньке - то, что на нем надето, мы с ним расцеловались (так же, как с Владиком). Капитан пригласил меня снова поплавать на его корабле. Майор на наше трогательное прощание смотрел с большим неудовольствием.
        Перед тем как сойти на берег, я вручила ему кучу одежды, которую держала в руках. Ванька нес нашу обувь. Тут на палубу вывели Зою, обернутую в простыню. Врач держал под мышкой ее мокрую одежду. Майор крикнул кого-то из своих людей с причала, двое поднялись на борт, один подхватил на руки Зою, тут же опустившую головку ему на плечо, майор вручил второму подчиненному всю одежду, включая Зойкину, и возглавил наш спуск на твердую землю.
        Мы с Ванькой с причала еще раз помахали всей собравшейся на палубе пиратской команде. Наши затянувшиеся трогательные прощания майора дико раздражали, и он зашипел, чтобы мы побыстрее закруглялись.
        Пришлось последовать за майором, но мы с сыном все равно оглядывались, пока корабль не скрылся из виду - мы зашли за какое-то строение.
        За ним нас уже ждали машины.
        Я продвигалась вперед какими-то неловкими прыжочками - пляжные шлепанцы были мне великоваты, обеими руками приходилось поддерживать платье с двух сторон (как делали дамы прошлого века - что мне доводилось видеть в фильмах, но сложности тех времен я смогла оценить только сейчас), шлейф сгребал с причала всю пыль и посылал мелкие камушки мне по пяткам. К тому же пару раз пришлось останавливаться и поправлять цыганскую шаль, которая то и дело спадала, обнажая грудь, вываливающуюся из декольте. И, разумеется, в этом наряде было очень жарко.
        Нам велели загружаться в микроавтобус. Открыли дверцу и даже помогли забраться, правда, следовавший за мной парень наступил на мой шлейф, который я еще не успела подобрать, и оставил на нем след подошвы. Но материал оказался крепким и даже не треснул.
        Мы с Ванькой пристроились на заднее сиденье, туда же усадили и Зойку в простыне. Она уже пришла в себя, только глаза по-прежнему были на мокром месте. Теперь она сокрушалась о своем испорченном теле (так она выразилась) и о том, что ей больше никогда не дадут рекламировать открытые платья, купальники и нижнее белье. И на что она будет жить?
        - Спонсор деньжат подкинет, - заметила я.
        - Кому я нужна с таким телом?! - завыла Зойка еще громче.
        - Работать пойдете, - встрял Ванька. - Как все нормальные люди.
        - Заткнись! - окрысилась на него Зойка. - Тебя вообще никто не спрашивает! Что бы ты понимал! Щенок! Ты еще…
        - Еще одно подобное высказывание в адрес моего сына, как, впрочем, и в мой, и я не посмотрю, что ты раненая. Так врежу, что пуля покажется укусом комара. Усекла?
        И я так посмотрела на Зойку, что она резко отодвинулась в сторону, правда, особо двигаться было некуда, и она лишь забилась в угол заднего сиденья микроавтобуса. Ванька скорчил ей рожу. Парни в нашей перепалке не участвовали, только внимательно прислушивались, переводя взгляды с Зойки на меня и на Ваньку.
        Большая часть молодцев разместилась в этом же микроавтобусе, а остальные (в количестве трех, включая майора Воронцова) сели в машину до боли знакомой модели, в багажник которой бросили нашу мокрую одежду.
        - Никак «Жигули»? - не веря своим глазам, спросила я, не обращаясь ни к кому конкретно.
        - Ага, - ответили мне. - В свое время наша компартия помогала местной. До сих пор бегают.
        - М-да, - только и произнесла я.
        Наконец мы тронулись с места. Зойка молчала, тупо глядя в окно, но по крайней мере не ревела. Мы с Ванькой во все глаза обозревали окрестности - нельзя было исключать, что и от этой компании придется делать ноги. Теперь я хоть знала, что у меня есть французский друг, который за определенную сумму готов взять на борт своего пиратского корабля кого угодно и, пожалуй, везти тоже куда угодно. Откровенно говоря, было бы любопытно взглянуть, как это «пиратское» судно причаливает в нашем Питерском порту. Ну или, еще лучше, встает у причала напротив Зимнего дворца, откуда «Ракеты» бегают в Петродворец. Анри мог бы у нас неплохо подзаработать. Надо будет подкинуть ему идейку - ко всеобщей выгоде.
        Район, по которому мы ехали, выгодно отличался от той части острова, где мне уже довелось побывать. Неизменной оставалась лишь вездесущая реклама кока-колы. Мы проезжали мимо шикарных современных отелей, между которыми располагались всевозможные магазины и лавочки, все - достойного вида. Предполагаю, что и цены в этой части острова значительно превышали те, что запрашивались вокруг гавани. Здесь было чисто, никаких кур, переходящих дорогу, чешущихся облезлых собак или коз. Парни тихими голосами обсуждали между собой деятельность каких-то партизан, но я, как ни прислушивалась, не смогла понять, о каких партизанах идет речь - местных или еще каких-нибудь, с которыми по роду своей деятельности ребятам приходилось сталкиваться.
        Им я задала только один вопрос: давно ли прибыли на остров? Судя по незагорелой коже - совсем недавно. Так и оказалось. Ребята прилетели вчера.
        После позавчерашнего звонка Буйновскому.
        Больше ничего спросить я не успела - после примерно десятиминутной езды мы прибыли на место.
        Если отели-небоскребы стояли вдоль побережья, то по второй линии располагались те, которые не имели своего пляжа, только бассейны и тропические сады. Они были значительно меньше, но, по-моему, комфортабельнее и представляли собой совокупность отдельных небольших домиков. Я для своего отдыха предпочла бы как раз такой. А до пляжа дойти всегда можно - в любом случае он должен быть где-то рядом.
        Двигаясь по этой второй линии, мы завернули налево, обогнули большую круглую клумбу и оказались перед крыльцом, крытым треугольной крышей из пальмовых листьев. Никто не выбежал нам навстречу.
        Мне помогли выбраться из микроавтобуса (со шлейфом помощь требовалась) и повели в холл. И микроавтобус, и «Жигули» тут же отъехали. В холле за стойкой портье находились местные мужчины и женщина, которых нисколько не удивил наш вид, нам улыбнулись и поздоровались. Из всей компании на приветствие ответили только мы с Ванькой. Парни вообще не отреагировали, а Зойка - вот сучка! - так просто демонстративно отвернулась. Ишь ты, фифа нашлась!
        Из холла мы вышли в тропический сад с заасфальтированными узкими дорожками, по которым и проследовали к огромному бассейну, располагавшемуся в центре комплекса. Под плетеным зонтиком, опять же из пальмовых листьев, восседал Олег Алексеевич Буйновский в компании какого-то мужика лет сорока - сорока пяти. Оба пили пиво. В бассейне (противоположной от Буйновского части) купалась какая-то немецкая семья, состоящая из мамы, папы и троих детей, оглашающих воплями окрестности. Еще под двумя зонтиками лежали дамы средних лет, в количестве шести, отличавшиеся пышностью тел. При виде молодых бугаев, из которых по большей части состояла наша компания, дамы оживились. Мне показалось, что им всем захотелось облизнуться. Интересно, а что они думают о русских постояльцах?
        При нашем появлении Буйновский с незнакомым мне мужиком отодвинули пиво и уставились на нас. А посмотреть было на что.
        Зойка в простыне и с перевязанным плечом тут же заревела белугой и начала жаловаться на всех и вся, включая нас с Ванькой. Она перескакивала с одного на другое, путалась в хронологическом порядке, захлебывалась, начинала сначала. Мы с Ванькой стояли молча. Мне страшно хотелось раздеться и плюхнуться в бассейн. Если бы рядом не было ребенка, я, пожалуй, и искупалась бы голенькой, но при Ваньке позволить себе такого не могла.
        - Зоя, успокойся, - попытался вставить Буйновский, даже не соизволивший оторвать задницу от пластикового лежака - в стул он бы не влез, потому что все они были с ручками. Видок у него, откровенно признаться, был совсем непривлекательный: огромных размеров брюхо выпадало из плавок и над этими самыми плавками нависало. Волосатая грудь, довольно короткие ноги… Да еще успел обгореть на тропическом солнце: красные плечи, спина и лицо шефа напоминали определенную часть тела шимпанзе. И что Зойка в нем нашла? Я, конечно, понимаю - деньги, но ведь, по-моему, сейчас можно отыскать и молодого мужика с бабками?
        Да, Буйновский великолепно ведет дела, чутко реагирует на изменение ситуации на рынке, я уважаю его как делового человека, без особого напряга могу работать с таким начальником, но как мужик…
        Затем я обратила взор на его спутника. Мужчина был очень хорошо сложен и явно держал себя в форме. Плотно сбитое и накачанное тело, только слегка покрасневшее, никакого намека на животик или жировые складки, сильные руки, мощные ноги, немного седины в коротко стриженных русых волосах, серые глаза, внимательно изучавшие нас с сыном после беглого взгляда на Зойку. Что-то в этом мужчине показалось мне знакомым. Может быть, видела его в нашем офисе? У нас ведь столько сотрудников, что я всех даже не знаю в лицо, не то что по именам. Но майор Воронцов что-то вещал про российский спецназ? Кстати, откуда тут спецназ? По-моему, должны быть ребята из нашей службы безопасности.
        Мужчина провел пятерней по своим коротким волосам (точно так же, как делает мой второй сын) и перевел взгляд на майора Воронцова. Тот, как я увидела, вытянулся по стойке «смирно», как, впрочем, и остальные прибывшие с нами молодцы, и начал докладывать о выполненном задании, в частности о спасении заложниц, стараясь при этом перекричать Зойку. Это у него великолепно получалось - командирский голос был поставлен. А я позлорадствовала.
        Сидевший под зонтиком мужчина оказался полковником.
        Услышав об этом, Ванька хмыкнул. Я тоже.
        - Вы с чем-то не согласны, Ирина Александровна? - мгновенно перевел взгляд на меня полковник.
        - Она Олеговна, - тут же встряла Зойка.
        - Тебя не спрашивают, - оборвал Зойку Буйновский, которому, пожалуй, надоело слушать ее причитания и жалобы. Буйновский повернулся ко мне: - Ира, расскажи все подробно.
        Поскольку я не была младшей по званию и никогда даже не служила в армии, я не намеревалась стоять на жаре в тяжелом платье перед сидящими мужиками, пусть даже один из них был моим начальником, о чем и поспешила сообщить вслух.
        - Пошлите кого-то приобрести мне купальник, футболку, шорты. То же самое для Ваньки. Нашу мокрую одежду загружали в багажник «Жигулей». Отдайте в прачечную, чтобы к вечеру была выстирана и отглажена. Далее. Я хочу пить. И неплохо было бы перекусить. Чего-нибудь легкого.
        - Ой, Ирочка, прости, лапушка! - подобно молодому козлику, вскочил с места Буйновский. О Зойке он, кажется, на мгновение забыл. Это ей страшно не понравилось, и она вновь завыла белугой. Но Олег Алексеевич сейчас кружил вокруг меня, очень внимательно оглядывая мой диковинный наряд, словно только что его заметил. - Я тут так переволновался, что не сразу и сообразил… Да, конечно, конечно. А что на тебе за платье?
        - Пираты пожертвовали, - пояснила я, в душе усмехаясь. С Буйновским всегда так: пока не рявкнешь, не сообразит. Я, конечно, не часто позволяю себе подобный тон с шефом, только когда он меня доводит до белого каления, но тогда он точно знает, что я на пределе, и прислушивается, потому что, как правило, я бываю права.
        Полковник, а также майор с бойцами наблюдали за прыжками Буйновского вокруг меня с большим удивлением, но не комментировали. Иностранцы у бассейна тоже с интересом следили за развитием событий.
        - Сейчас я пошлю кого-нибудь из мальчиков, - сказал Буйновский.
        - В гостинице есть магазинчик, - подал голос полковник, закуривая и раздевая меня глазами. - Пусть Ирина Александровна сама выберет, а то ребята еще ошибутся с размером. Я, правда, могу помочь. В особенности с примеркой.
        Полковник хитро на меня посмотрел и подмигнул. Я автоматически подмигнула в ответ. Ванька удивленно уставился на меня, потом глянул на полковника и поинтересовался, знаком ли дядя с мамой.
        - Давно уже хотел взглянуть. Наслышан, - ответил полковник. - С нетерпением жду, когда все сами о себе расскажете.
        Вслед за Буйновским мы с Ванькой и Зоя отправились в лавку. Полковник все-таки остался у бассейна слушать продолжение отчета своих людей. При виде шмоток Зойка забыла о своем ранении и стала рыскать по магазинчику, словно голодный по супермаркету. Мы с Ванькой вели себя поскромнее, решив, что сейчас нам нужно приобрести только самое необходимое, а остальным мы еще успеем затовариться. Не исключено, что и наши вещи удастся вызволить - если ребята задумают брать штурмом асиенду Андрея Николаевича, в чем я была готова оказать им посильное содействие, предоставив имеющуюся у меня информацию.
        Выяснилось, что для нас тут уже сняты номера, и Буйновский нас туда проводил. Мы оставили в номере купленное добро, заперли в сейф спасенные документы и деньги (о которых пока Буйновскому не сообщали), я покрутилась перед зеркалом, решила, что новый купальник каких-то тропических расцветок идет мне гораздо больше, чем старый, и великолепно подчеркивает мой загар. В открытом купальнике мне было не стыдно показаться полковнику и его подчиненным. Мы с Ванькой прихватили полотенца и отправились к бассейну.
        Буйновский еще не вернулся. После нас он пошел провожать Зойку (не знаю уж - в свой номер или ей предоставили отдельный). Молодцы плескались в бассейне и отдыхали на лежаках, правда, все под зонтиками. Мы с Ванькой бросили полотенца на два свободных лежака и с разбегу кинулись в воду, обдав фонтаном брызг полковника. Тот подумал несколько секунд и прыгнул за нами.
        - Слышал, что вы уже сегодня купались, Ирина Александровна? - спросил он, выныривая рядом со мной.
        - Да, мы сегодня с мамой поплавали, - встрял Ванька, оказываясь между нами и как-то странно посматривая на полковника. Чем тот ему не угодил? - Рассчитывать-то в жизни приходится только на себя.
        - Расскажете? - глянул на меня мужчина, не обращая внимания на Ванькино ехидство.
        - Ну чего ж не позабавить честной народ, - ответила я, ложась на спину и наслаждаясь теплой водой.
        Полковник от нас отсоединился, проплыл до конца бассейна, затем назад и подгреб к лесенке. Когда он повернулся ко мне спиной, чтобы выбраться из бассейна, я чуть не захлебнулась.
        Над и под правой лопаткой у него были следы от пулевых ранений. Правда, имелись и другие. Огромный шрам на левом боку, второй - на левом плече, да и на груди остались кое-какие отметины. Не зря он мне показался знакомым…
        Я снова легла на спину, посмотрела на голубое небо и глубоко задумалась. Может ли это быть тот Серега, с которым я четырнадцать лет назад познакомилась в Пярну? Может или нет? Ведь уже в первую минуту мне показалось, что я его где-то видела… Ну и что? Да и мало ли у нас мужиков со следами пулевых ранений? Мне самой скольких приходилось встречать…
        Я не видела того Сергея, моего первого мужчину и отца моих детей, целых четырнадцать лет. Даже четырнадцать с половиной. У меня нет ни одной его фотографии. И знала я его тогда всего две недели. Но казалось, что его образ навсегда врезался мне в память. Казалось до сегодняшнего дня. Я была уверена, что при встрече я его сразу узнаю. Но ведь и он за четырнадцать лет должен был измениться, в особенности если жил не в тепличных условиях. Так он или нет? Надо бы приглядеться повнимательнее… Поискать в нем черты моих детей. Попробовать уединиться и послушать, что он скажет.
        Одно было совершенно ясно: этот полковник ни в коей мере не соответствовал сохранившемуся у меня в памяти романтическому образу молодого капитана. Или я его идеализировала?
        - Мама, что это за мужик? - спросил Ванька шепотом, подплывая ко мне и отрывая от раздумий.
        - Полковник, ты же слышал, - сказала я ничего не выражающим голосом.
        - Ты его знаешь или нет?
        - Вроде нет. А что?
        - А что ты тогда ему подмигиваешь? - окрысился Ванька. - Как ты себя ведешь?
        Мне стало смешно слушать подобные нравоучения от сына, в особенности после того, как он спокойно воспринимал все мои выкрутасы на асиенде Андрея Николаевича, а уж там я не только подмигивала, зазывая народ прямо к себе в постель. О чем я сыну и напомнила.
        - Там ты работала, - буркнул Ванька. - Ты думала, как нам выкрутиться, как вырваться из плена и нейтрализовать противника. Тогда ты все делала так, как надо. Мне все было понятно. А теперь с какой стати ты строишь глазки этому мужику?
        - Он тебе не понравился?
        - А тебе понравился? - ответил вопросом на вопрос Ванька, незамедлительно вспомнил Сергея Борисовича и поинтересовался, не собираемся ли мы в обозримом будущем съездить к нему в гости в Швецию.
        Я ничего не ответила, перевернулась на живот и решила немного поплавать в спокойном темпе. Мне нужно было подумать. Мужик просто интуитивно не пришелся по вкусу моему сыну. А если это его отец? Пока я не уверена, но вдруг… И под каким соусом мне это тогда подать и полковнику, и Ваньке? Не говоря уже о втором ребенке и моей маме, которую вообще может хватить инфаркт. Домашние из всех моих поклонников были согласны только на Сергея Борисовича. Тот всем пришелся по душе.
        А потом я сказала себе, что пока зря дергаюсь. Ведь я даже не знаю, как зовут этого полковника. А если он никакой не Сережа, и тем более не мой первый?
        Я подплыла к лестнице, выбралась из воды, тряхнула волосами, обтерлась полотенцем под похотливыми взглядами молодцев, возлежащих поблизости, сама их осмотрела, прикидывая, не остановить ли на ком-то свой выбор.
        - Чего теперь будем делать? - прошептал Ванька, подходя сзади. - Я вообще-то есть хочу.
        Пожалуй, сынок понял, что переборщил с нотациями.
        - Вот и поедим, - сказала я как ни в чем не бывало и направилась к полковнику, пристроившемуся под тем же зонтиком, под которым мы его впервые увидели. Ванька с угрюмым видом двинулся следом, исподлобья глядя на нашего нового знакомого.
        Я попросила полковника заказать нам с Ванькой что-нибудь поесть, он предложил моему сыну пройти вместе с ним к стойке бара, находящегося с другой стороны бассейна. Ванька, переглянувшись со мной и сверкнув глазами, все-таки с дядей отправился, и вскоре они вернулись с бутербродами и салатом.
        Я задала мучивший меня вопрос. Полковника звали Сергеем Глебовичем. Но отчества первого Сергея я не знала. Он или не он?
        Буйновского все не было, как не было и Зойки. Мы с Ванькой поели под наблюдением полковника, в трапезе не участвовавшего, затем Сергей Глебович свистнул майора Воронцова и предложил нам с Ванькой поведать им о своих приключениях с самого начала - то есть с Хуан Долио.
        Мы и поведали. Я проявляла скромность, Ванька эти добрые намерения пресекал и представлял меня суперменшей (супервуменшей?), справившейся с дюжиной молодцев, сбежавшей из плена, да еще и спасшей собственного ребенка.
        Я обратила внимание на то, что на протяжении нашего отчета взгляд майора Воронцова смягчался, и теперь он по крайней мере смотрел на меня с уважением. Я же то и дело искоса поглядывала на полковника, но, когда он встречался со мной взглядом, глаза отводила: неудобно как-то было демонстрировать, что я его рассматриваю. Меня интересовали все его жесты, манера разговаривать. Я пыталась точно воспроизвести в голове события четырнадцатилетней давности, но пока что так и не могла дать себе ответ…
        - Что представляет из себя асиенда? - спросил Сергей Глебович после того, как мы с Ванькой свое повествование закончили.
        Я была в состоянии подробно ответить и на этот вопрос, что откровенно удивило и полковника, и майора. Я попросила ручку с листом бумаги и нарисовала детальный план. Ванька рассказал об имеющемся вооружении.
        Сергей Глебович присвистнул. Воронцов посмотрел на меня с восхищением. И потрепал Ваньку по волосам. Сын майору улыбнулся.
        - Да, вы времени зря не теряли, - признал полковник.
        - Мы не собирались там надолго задерживаться, - скромно сообщила я.
        Ванька добавил, что наша семья придерживается принципа «спасение утопающих - дело рук самих утопающих». Ни на чью помощь мы не рассчитывали. И нагло посмотрел на полковника. Тот никак не отреагировал.
        - Так. Теперь давайте про других дочерей, - сказал Сергей Глебович.
        - Мама - не дочь Олега Алексеевича. Мне казалось, что вы это знаете, - съехидничал Ванька.
        Полковник опять не обратил внимания на Ванькин тон, но заявил, что хотел бы и от нас (а не только от Олега Алексеевича) услышать, кто из дам в каком родстве или знакомстве находится с Буйновским.
        - Как шеф сказал, так и есть, - отрезала я.
        - Вы ему кто? - встрял майор Воронцов. - Это хоть можете сказать?
        - Начальник международного отдела «Невского карата», - отчеканила я. - Не дочь. Не любовница. Ни в каких отношениях, кроме деловых, с ним никогда не состояла и не собираюсь.
        - Усекли? - встрял Ванька.
        Мужики разразились смехом, но быстро его уняли, так как на горизонте появились Буйновский с Зойкой, на этот раз завернувшейся в полотенце.
        - Опять, что ли, голая, - пробурчал себе под нос майор, ни к кому конкретно не обращаясь.
        Зоя оказалась в крохотных трусиках, почти ничего не оставляющих для воображения, и без лифчика. Именно в таком виде она и залегла у бассейна (под свободным зонтиком), объявив всем, что купаться не будет, так как боится намочить повязку, а просто подремлет - ей нужно восстанавливать силы после ранения.
        Я вспомнила Сергея Борисовича, ныне проживающего в спокойной тихой Швеции, который в свое время получил сквозное ранение в плечо. Тогда, в пропитанном кровью пиджаке, он приехал ко мне ночью - машину вел на автопилоте. Я сама бинтовала его, помню, как долго заживали раны и держалась температура, и до сих пор, стоит закрыть глаза, как всплывают из памяти два жутких синих пятна и темно-кровяные сгустки. О том, чтобы валяться у бассейна (и где-либо еще, кроме кровати), речи и быть не могло.
        Так что у Зоечки не получится изображать из себя раненую. Меня в этом плане не проведешь, полковника и его людей - тоже. Они знают, что такое настоящие ранения. Стоит хотя бы взглянуть на шрамы на теле полковника.
        Но мне было откровенно жаль молодых парней, устроившихся на лежаках. Они в самом скором времени стали переворачиваться на животы, чтобы скрыть реакцию молодых мужских организмов на почти голую Зойку. Ну и стерва!
        А довольный Буйновский, мурлычащий себе что-то под нос, сотрясая своими жирами, приблизился к нашему столу, устроился на лежаке и попросил нас с Ванькой рассказать на «бис» о своих приключениях, а затем посмотрел на полковника.
        - Что думаешь, Сергей Глебович?
        - С информацией, полученной от Ирины Александровны, мы сможем без особого труда взять эту асиенду штурмом, - отрапортовал полковник.
        Мне хотелось заметить, что мы находимся на территории другого государства, но я пока решила не вмешиваться.
        Затем Буйновский посмотрел на меня и заявил:
        - Завтра, Ирочка, у меня запланирована встреча с помощником президента. Поедешь со мной переводчицей.
        - Какого президента? - не врубилась я.
        - Да этих папуасов, - Буйновский сделал рукой круговой жест. - Договариваться будем о сотрудничестве.
        Я на мгновение задумалась, а потом предложила Олегу Алексеевичу прогуляться на пару со мной по тропическому саду.
        Он мгновенно встал и последовал за мной. Зойка проводила нас ненавидящим взглядом. На лицах полковника и майора появились ухмылки. Я быстро повернулась и, пока не видел Буйновский, показала мужикам язык. Они с трудом сдержались, чтобы не расхохотаться. Ванька отправился купаться.
        Чувствуя на спине (и, главное, чуть ниже ее) мужские взгляды, я не забывала слегка работать бедрами.
        Глава 8
        Как только мы оказались вне пределов слышимости честной компании, Олег Алексеевич незамедлительно мне сообщил, что открыл на меня счет в швейцарском банке, как мы и договаривались. Зойку я вытащила, сами мы с Ванькой спаслись, про асиенду всю возможную информацию я раздобыла, хотя это в нашу изначальную договоренность и не входило. Но я свое задание поняла правильно, и шеф во мне не ошибся. Как всегда.
        - Когда ж вы успели перевести деньги? - спросила я.
        - Так я в тебе, лапушка, не сомневался, - Буйновский погладил меня по плечику. - А как твой голос услышал - ну когда вы всей компанией мне звонили, - так и понял: Ирочка времени зря не теряет. Я был уверен, что ты выберешься. Ты - борец. Не то что мои дочери. И в кого они такие нюни?
        Олег Алексеевич вздохнул. Я поинтересовалась житьем-бытьем моей тезки. Как я и предполагала, на ее охрану в США была отряжена целая армия. В том, что до Ирки никто не доберется, отец был уверен.
        - А это в самом деле спецназ? - мотнула я головой назад в сторону бассейна, у которого остались полковник с подчиненными.
        Буйновский кивнул с отсутствующим видом.
        - Это не наша служба безопасности? - еще раз спросила я.
        - Нет, Ира, - покачал головой Буйновский и пояснил, что у него, как всегда, нашлись знакомые, задолжавшие ему одну-другую-третью услугу. Дернул за всякие-разные рычажки, задействовал связи. Ну и, так сказать, предоставили ему ребят в аренду. Кстати, не ему первому и скорее всего не ему последнему.
        Я хотела что-то ляпнуть, но вовремя сдержалась. Не мое это дело. А Буйновский продолжал повествование о том, что и ребятам-то, которых сдали ему в аренду, совсем неплохо. Ну когда бы они выбрались на остров в Карибском море? Все расходы взял на себя Олег Алексеевич. Пока спецназовцам еще почти ничего не пришлось делать - прилетели вчера днем. Сегодня утром Глебович уже каким-то образом вышел на местных партизан, и часть ребят во главе с полковником ездила с ними встречаться. Сам Буйновский в этих переговорах не участвовал - он собирается иметь дело с официальными властями. Но задействовать надо всех, кто есть на острове. Так что каждый участник операции работает по своему направлению. Трое сотрудников нашей службы безопасности безвылазно сидят в Хуан Долио. Они же охраняли меня, пока я там находилась. Может, правильнее было бы сказать: наблюдали за мной? Но я сдержалась и шефа не поправила. Ирку в США тоже охраняют наши ребята из службы безопасности.
        - Как вы сюда добирались? - спросила я шефа.
        - Зафрахтовал самолет, - пожал плечами Буйновский. Для него это было обычным делом. - Наш. «Пулковский», в смысле. «Тушку» какую-то, я точно не знаю, какую именно. Ну я сказал, что нужно, - мне и предоставили. Садились несколько раз. В Испании на материке, потом на Канарах, затем на Ямайке. Ну и сюда. Так что самолет у нас, считай, свой. Стоит в местном аэропорту. На нем и обратно полетим. Надеюсь, все вместе.
        Наконец я решилась задать мучивший меня вопрос и прямо спросила о конечной цели своего шефа.
        - Ну, Ирочка, лапушка, ты…
        - Олег Алексеевич, - перебила я босса, - я не полковник, не майор, не их начальник и не одна из ваших дочерей. И знакома с вами не первый день. Не забывайте: я почти два дня прожила у Андрея Николаевича. Вы хотите прибрать к рукам его бизнес? Полностью? Посадки, фабрику, лабораторию, все поставки?
        Буйновский глянул на меня, прищурившись, усмехнулся, покачал головой и поинтересовался, не удалось ли мне разузнать что-то полезное для него и в этом направлении.
        - Так ведь задания не было, - ответила я, прилагая неимоверные усилия, чтобы выражение лица меня не выдало: в этих делах я не имела ни малейшего желания участвовать ни за какие деньги. Да, я согласилась отправиться в Хуан Долио, чтобы попытаться разузнать что-то о Кате с Зоей. И разузнала гораздо больше, чем рассчитывал Олег Алексеевич. Сыграла роль приманки, причем на пару с сыном. А Зойку я вообще, можно сказать, передала ему с рук на руки. Но вытащить людей, молодых девчонок в особенности, из плена - святое дело. Независимо от моего отношения к этим девчонкам. Никакие Андреи Николаевичи не должны их держать против воли. Но в наркотический бизнес я влезать не собиралась. Как бы шеф меня ни уговаривал и что бы ни сулил. Нет, и все! Это противоречит моим принципам.
        Правда, говорить об этом сейчас в лицо Олегу Алексеевичу я не думала. Я хорошо знала своего шефа. И знала, что он делает с непокорными и с теми, кто пытается ему в чем-то помешать. Мешать я не буду - себе дороже. Но и помогать тоже. Я выбрала для себя путь наименьшего сопротивления. Короче, хотела и на елку влезть, и не уколоться. Буду плыть по течению, перечить не стану, пусть делает все, что хочет. Но и «стучать» в правоохранительные органы не пойду. Какие, к чертям собачьим, органы, если уже спецназ сдают в аренду?
        Эх, что-то сейчас поделывает Сергей Борисович? Может, в самом деле податься в Швецию? И бросить эту работу, от которой одна головная боль? Если бы я могла выполнять только свои прямые обязанности…
        - Ира… - оторвал меня от тягостных раздумий Буйновский. - Расскажи-ка мне все, что тебе довелось узнать, пока вы с Ванькой томились на асиенде. Ну кроме того, что ты говорила при Сергее Глебовиче.
        Я выдала все, что довелось услышать от Сени, а также поведала про груз, который перевозили на яхте. Скрывать эту информацию не хотела из тех соображений, что Буйновский может в дальнейшем взять за жабры Сеню, до него добравшись. И как мне потом объяснять, почему я это утаила? Из нравственных соображений? Да Буйновский просто слов таких не знает. Тем более их значения.
        - Не зря я тебя сюда отправлял, - только и сказал Олег Алексеевич с довольной улыбкой. - Не зря, лапушка.
        - Вы Катю с Зоей тоже отправляли в качестве приманки? - уточнила я для себя лично, чтобы уже полностью представлять ситуацию.
        - Ну, в принципе да, - вынужден был признать Олег Алексеевич.
        - Но зачем?! - взревела я. - Вы им давали задание что-то выяснить? Как мне?
        - Какие из них шпионки? - хмыкнул в ответ Буйновский. - Ты же имела счастье - или несчастье - с ними познакомиться. Я, честно говоря, вообще удивлен, что Зойка за тобой прыгнула. Не ожидал от нее. Или в ней скрыты такие ресурсы, что я и не догадываюсь об их существовании? Но, может, она решила, что Андрей Николаевич приведет в исполнение все свои угрозы. И ею руководил страх. Инстинкт самосохранения. Не знаю. Пока не выяснил у нее. Она постоянно ревет.
        Олег Алексеевич продолжал рассуждения о том, сколько всего натерпелась бедная девочка и что он обязательно компенсирует ей все страдания, а я подумала: молодец Зойка! В плане шефа с выбором тактики не ошиблась, Буйновский же развесил уши, как все мужики.
        Но Олег Алексеевич компенсировал и мои труды, так что я считала не своим делом влезать в Зойкины попытки обеспечить свое будущее. Каждая - за себя, только пусть мне не мешает и меня не трогает. Потому что тогда я выпущу коготки.
        В конце концов Буйновский заявил мне, что взятие Кати с Зоей в заложницы требовалось ему для обоснования необходимости штурма асиенды. Его люди провели подробнейшее исследование обстановки на острове, выяснили характер президента, узнали, как тут ведутся дела, - и решили действовать.
        - Сколько придется отстегивать, если не секрет? - уточнила я.
        - В среднем где-то сорок процентов, - вздохнул Олег Алексеевич. - Вначале пятьдесят, потом сумма уменьшится. Чтобы вообще не лезли. Тогда дадут зеленую улицу. А там посмотрим, - Буйновский хитро усмехнулся.
        Как указал в отчете нанятый Буйновским аналитик, эта страна оказалась одной из самых высоких по уровню коррупции в традиционно неблагополучном в этом плане регионе. К сумме любого заключаемого контракта можно смело добавлять пятьдесят процентов на подношения чиновникам - чтобы не ошибиться. Здесь работает не так много компаний из развитых стран, потому что в случае проведения на этом острове каких-то криминальных операций они нарушат и законодательство своей страны. В силу этого законопослушные европейцы и не особо рискуют заводить здесь бизнес. Но для нашего человека это островное государство - просто рай на земле. Ну и американцы подвизаются. У «Кока-Колы» и подобных компаний с мировым именем накоплен уже немалый опыт работы в странах «третьего мира», да и не надо забывать, что в США перебрались многие наши бывшие соотечественники, так же, как и нынешние, быстро смекнувшие, где на куске хлеба больше масла.
        Затем я спросила шефа насчет Киры и Алены. Их тоже Олег Алексеевич специально подставлял?
        Со старшей дочерью и внучкой ситуация сложилась совсем по-другому. Олег Алексеевич не ожидал, что Кира с Аленой также окажутся в руках Андрея Николаевича, и их звонок был для него шоком. Тут бывший компаньон его переплюнул.
        Алена с дочерью на католическое Рождество улетели в Испанию, где и познакомились с душкой Вадиком, затем оказались на известной мне яхте «Маргарита», которая и доставила их по также известному мне адресу.
        - Кстати, Вадик - большой специалист по охмурению дам, причем различных возрастов, - сообщил мне Буйновский и поведал весьма любопытную историю.
        Я не зря отослала в Россию любительские фотографии Вадика, сделанные мною в Хуан Долио. Он давно находится в розыске - у нас на Родине. Под своей настоящей фамилией Вадик был женат дважды - и обе супруги скончались во цвете лет, менее чем через полгода после бракосочетания с очаровательным мужчиной. Обе после счастливого дня вступления в брак составили завещания, где все отписывали горячо любимому мужу. Вадик, естественно, выбирал далеко не бессребрениц. Органы активно расследовали смерти обеих жен, в особенности рыли носом землю после второй кончины, - но причастность Вадика доказать не смогли. Действовал он чисто.
        Затем он стал менять города и фамилии. Насколько известно правоохранительным органам, женился девять раз. Возможно, больше. Когда уже все было готово, чтобы взять милого друга тепленьким (он обрабатывал очередную потенциальную жертву), Вадик исчез. Его появления ждали в любом регионе родной страны, разослали фотографии с описанием манеры действовать - а вон как дело повернулось. Вадик залег на дно, а затем всплыл на одном из Карибских островов.
        - Андрей Николаевич нанял ценный кадр, - закончил свою речь Буйновский. - И не просчитался: и Алена и Катька позарились.
        Я поинтересовалась, что Буйновский намерен делать с людьми Андрея Николаевича.
        Олег Алексеевич собирался - в случае достижения договоренности и после проведения соответствующей воспитательной работы - оставить ребят (ну, может, не всех) работать на себя. Чего их тащить отсюда? Они тут пообвыкли, дело знают. А какая им разница, кто хозяин?
        - Вы уверены, что они вас не кинут?
        - А какой им смысл? - глянул на меня шеф. - Ты же сама рассказала, что им всем путь в Россию заказан. И некоторым - в большинство европейских государств. Я, конечно, поработаю с каждым индивидуально. Кого-то, может, и успокоить придется… Посмотрим.
        Я спросила, сколько человек останутся тут, так сказать, непосредственно от нашей фирмы. Все-таки за здешними ребятками надо будет следить. Оказалось, что двое людей Буйновского в настоящий момент уже находятся на острове, готовые приступить к работе… Я закатила глаза. Олег Алексеевич расхохотался.
        - Да я и сам немного подзадержусь, - добавил он, - а по пути домой ты будешь за старшую. Домой-то хочется?
        Я кивнула и спросила, что сообщали моей маме со Славкой - они-то небось места себе не находят. Мы же не вернулись, когда должны были. Олег Алексеевич меня незамедлительно успокоил, заявив, что лично побывал у них, объяснил, что «Невский карат» заинтересовался одним новым проектом как раз в том регионе, где отдыхали мы с сыном. Он также вылетает на место, передаст привет, а я при первой же возможности позвоню (Олег Алексеевич объяснил маме, что я нахожусь на небольшом острове, с которого нормальная связь с Россией неосуществима).
        - Вот сегодня и позвонишь.
        - Мама поверила? - посмотрела я на шефа.
        - Вроде бы да, - пожал он плечами. - Только спрашивала, почему ты Ваньку домой не послала. Ему же в школу и все такое. Ну я там наплел, что не хотелось тебе ребенка одного посылать, потому что надо менять самолеты, переезжать из аэропорта в аэропорт, да и Ванька сам горел желанием остаться (это бабушке было понятно). Вроде успокоилась.
        Меня также интересовало, обеспечена ли на всякий случай охрана моим родственникам.
        - Обижаешь! - воскликнул Буйновский. - Как тени. Чтобы и твоих лишний раз не беспокоить, но и не выпускать их из виду. Но пока ими никто не интересовался. И, думаю, не станет. Какой резон Андрею Николаевичу твоих-то брать? Речь ведь идет не о тебе, а обо мне. Да и в России у него с людьми, как я понимаю, туговато.
        Я напомнила, что Андрей Николаевич считает меня дочерью Буйновского, а следовательно, Славку - его внуком, а мою маму - бывшей пассией. Но Олег Алексеевич не сомневался, что хозяин асиенды уже во всем разобрался, понял, что его люди, вернее, сводный брат Сеня, допустили промашку. Да и Алена могла что-то ляпнуть.
        - А если они еще и друг с другом переругаются - мне же лучше, - расплылся в улыбке Буйновский. - Сеня - человек горячий, а уж братец его тем более. У меня ведь досье на обоих, как ты догадываешься. Пухленькое.
        - Возможно ли заключение договора о сотрудничестве между вами и Арсением Михайловичем?
        Буйновский глубоко задумался, затем признался, что сам уже задавал себе этот вопрос, и поинтересовался моим мнением. Я считала, что поскольку Сеня сам давно метит на асиенду и связанный с нею процветающий бизнес, то если и вступать с ним в соглашение, то только во временное и ни на секунду не выпускать его из виду. Может, стоит через него выяснить ряд моментов, касающихся местных каналов, специфики найма рабочей силы - и все в таком роде, но после первоначального этапа работать с Сеней я не стала бы. По-моему, это тот человек, который, улыбаясь тебе секунду назад, в следующую - воткнет нож в спину. Олег Алексеевич со мной полностью согласился. С Сеней работаем только вначале.
        В глубине души я лелеяла надежду, что моему шефу все-таки не удастся прибрать к рукам этот бизнес. Золота и камушков ему, что ли, мало? Пусть Сеня тут ворочает делами как хочет. Собрались на этом острове криминальные элементы - и пусть живут. В России дышать легче. И, откровенно говоря, я не хотела смерти Сени - лично мне он, в общем-то, не сделал ничего плохого, хотя, возможно, и прикончил бы после того, как я перестала быть ему нужна. Но зачем убивать человека? В общем, я предпочла бы, чтобы Буйновский проиграл в этой борьбе, но сумел вызволить Катю, Киру и Алену. Например, отдав за них свою часть грязного бизнеса. Идеальный вариант. Хорошо, что Буйновский не умеет читать чужие мысли. Тогда бы я у него больше не работала.
        Андрей Николаевич, по плану Буйновского, должен был погибнуть во время штурма.
        - Ясно, - сказала я и перешла к нашим планам на завтрашний день - относительно визита во дворец президента этой республики папуасов для встречи с его помощником.
        Олег Алексеевич вкратце поведал мне о планируемой процедуре, а затем сказал, что после визита к помощнику президента нам придется лететь в одно из соседних островных государств, где имеется наше посольство, чтобы оформить нам с Ванькой и Зое новые документы, - к сожалению, неизвестно, удастся ли нам получить их назад у Андрея Николаевича или нет. Да и в любом случае новые, по мнению босса, не помешают.
        - Наши с Ванькой документы в полном порядке, - заявила я - и не смогла сдержать смеха при виде выражения лица Олега Алексеевича.
        - Где… они? - родил босс.
        - В сейфе.
        - В каком?!
        Я пояснила, как пояснила и то, каким образом они проделали путь туда. Теперь уже хохотал Олег Алексеевич. Затем он снова погладил меня по плечику, заявил, что всегда в меня верил и очень сожалеет, что я - не его дочь.
        После чего мы вернулись к бассейну. А я подумала, что шеф мой все-таки сволочь. Он подставил родную дочь и свою подружку ради достижения корыстной цели. Он жертвовал ими, обрекая неизвестно на какие унижения (сколько времени они провели у Андрея Николаевича!), они звонили ему, просили о помощи, а он и не думал об их благополучии. Для него важнее была выгода. И ведь не на кусок хлеба он себе зарабатывает. И даже не на масло и не на черную икру. Неужели в нем так сильна жажда обогащения? Это же деньги ради денег. У него же все есть! И кому все это оставлять, если дочери погибнут? Или станут калеками?
        Я, конечно, сама хороша, кручусь-верчусь, хожу по лезвию бритвы, Ваньку в Хуан Долио с собой потащила, хотя могла бы не брать, но я-то все-таки думаю о том, как обеспечить будущее своих сыновей. Я стараюсь заработать на их образование и нормальную жизнь, а Буйновский своих детей подставляет. Во имя чего?
        Но не мне судить о его моральных принципах. «Сама хороша», - еще раз сказала я себе, ныряя в бассейн.
        Глава 9
        После купания мы с Ванькой проследовали в наш просторный номер (плясать можно было), расположенный на втором этаже белого двухэтажного домика, рассчитанного на десять номеров - по пять на этаже. Весь этот домик занимала наша компания. Буйновский с Зойкой оказались в соседнем, слева от нас, справа, как выяснилось, проживали майор с полковником.
        Из номера мы тут же позвонили бабушке и Славке, разбудили их, но успокоили, сказали, что появимся в обозримом будущем, и попросили, чтобы бабушка что-нибудь придумала в школе, куда Ванька уже опоздал. Сам Ванька был готов идти на любые ухищрения, только чтобы ходить туда пореже, чем кардинально отличался от брата, учившегося на все пятерки и старавшегося не пропускать занятия, что бы ни случилось.
        После разговора я задала сыну прямой вопрос: чем ему не понравился Сергей Глебович? Ванька задумался, затем попытался отвертеться, пробурчав:
        - Ну не знаю, мама. Не понравился, и все. Почему я должен тебе объяснять?
        - Не должен, - спокойно сказала я. - Мне просто хочется понять…
        - Почему? Он тебе так нравится? Да если хочешь знать, он ни в какое сравнение не идет с дядей Сережей! Сергеем Борисовичем. Дядя Сережа… - Ванька запнулся. - А этот полковник какой-то фальшивый. Вот! - выдохнул сын и замолчал.
        Пришел мой черед погрузиться в размышления.
        - Ты не обиделась? - робко спросил Ванька.
        - Нет, малыш, - я покачала головой и подумала, что для всех было бы лучше, если бы полковник не оказался тем Сергеем… Но хотя бы для себя я должна выяснить это точно.
        Затем мы с сыном вздремнули полтора часика и были разбужены стуком в дверь - это Олег Алексеевич приглашал нас поужинать, а перед ужином заехать в крупнейший местный универмаг, чтобы купить вечерние наряды, в которых и появиться на ужине. Последнее мероприятие, как я догадывалась, было Зойкиной идеей.
        Ужинать поехали впятером: шеф, Зойка, мы с Ванькой и полковник. Остальные под руководством майора остались в гостинице, где и собирались поужинать.
        В универмаге нас с Зойкой оставили в отделе женского платья, Ваньку шеф с полковником повели куда-то на другой этаж. Я надеялась, что эта троица справится без моей помощи и ребенка моего оденут достойно.
        Видя, как вдоль вешалок рыскает Зойка, я тоже решила не стесняться. После верхней одежды мы еще порезвились в секциях нижнего белья и косметики. В результате у меня оказалось больше барахла, чем я брала с собой в поездку. Ну ничего, раз у нас в распоряжении свой самолет… Узнав об этом, Зойка заявила, что в таком случае она, пожалуй, присмотрит себе еще чего-нибудь. И от меня отделилась, а я осталась с покупками, Сергеем Глебовичем и Буйновским, расплачивавшимся по счетам кредиткой. Мы ожидали возвращения Ваньки, который с выделенной мною наличностью отправился в отдел, торгующий моделями судов. Вскоре он вернулся с коробкой - подарком Славке, как заявил мой сын.
        К счастью, мы выехали на микроавтобусе (Буйновский знал, кого ведет в универмаг), но даже и туда с трудом загрузили наши обновки. После чего рванули к ресторану, где миленько посидели под латиноамериканские мотивы, исполняемые вживую. Я опять украдкой разглядывала Сергея Глебовича - как полковник ест, как держится за столом, но так и не пришла ни к какому выводу. Одно могу отметить: вид жующего полковника не вызывал эстетических чувств, как раз наоборот. Возникала ассоциация с жерновами, работающими в бешеном ритме. Но хоть не чавкал. Правда, локти все время клал на стол. Такого неприятного впечатления от Сергея четырнадцатилетней давности у меня не было, но ведь он (если это он) мог здорово измениться, да и я за эти годы приобрела определенный лоск.
        Зойка пожелала продолжения вечера, и Олег Алексеевич потащил ее в местное казино, а мы с полковником отправились назад и вместе с его подчиненными весело попили пива у бассейна, где уже включили подсветку. За время нашего отсутствия майор Воронцов ввел ребят в курс наших с Ванькой подвигов, кое-что мы снова вспомнили, причем ребята ни на секунду не забывали, что приехали сюда работать, - и все вопросы задавались нам с Ванькой по существу, а мы, в свою очередь, старались отвечать предельно точно и с максимальным количеством деталей, которые помнили. Интересно, а сколько Буйновский пообещал каждому из ребят за эту операцию? Но подобных вопросов я не задавала, считая это неэтичным.
        В конце вечера уже вся команда поглядывала на меня маслеными взорами, я посчитала, что пора покинуть гостеприимное общество молодых людей, и откланялась. Полковник сделал попытку приподняться из-за стола и меня проводить, но я умерила его пыл, чем вызвала явное недовольство. Я не собиралась устраивать с ним вечер индивидуальных воспоминаний на виду у всех его людей и собственного сына. Найду еще возможность кое о чем его порасспросить. А ничего другого мне от него не требовалось - завязывать с ним более тесные отношения не хотелось. В частности, потому, что в последнее время я с завидной частотой вспоминала Сергея Борисовича. Глебович в сравнении с Борисовичем здорово проигрывал в моих глазах. Не говоря уже о сыне. В общем, я ушла одна.
        Ванька ненадолго подзадержался, - как он мне в дальнейшем объяснил, чтобы поведать мужчинам о том, что ему понарассказывали другие мужчины, служащие у Андрея Николаевича (и что он просто слышал, превращаясь в одно большое ухо), относительно национального и расового состава женщин, проживающих на острове, и предлагаемых ими услуг.
        Вроде бы после Ванькиной консультации часть молодцев отправилась на подвиги в ближайший бордель. Сын мне заявил, что это он беспокоится обо мне: чтобы ко мне не приставали. Ишь ты, нравственность мою блюдет. В любом случае я легла спать пораньше и одна, потому что перед помощником президента следовало появиться в пике своей формы.

* * *
        Утром я совершила легкую пробежку, попутно осмотрела район, в котором мы поселились теперь, затем выпила соку, привела себя в порядок и в десять утра была готова составить компанию шефу. На этот раз перед главным входом в отель оказался черный «Мерседес», в который мы загрузились в сопровождении полковника и еще одного парня из рядовых бойцов. Майор остался за старшего в рядах отдыхающих у бассейна и сказал, что за время нашего отсутствия они проведут какую-то там тренировку. Зойка скорчила недовольную физиономию, но Буйновский на это мало реагировал, хотя и посюсюкал с ней перед отъездом. «Что он вообще в ней нашел?» - хотелось спросить мне, но, как всегда, приходилось сдерживаться. Это не мое дело. Хотя я откровенно не понимала, как такой умный мужик может столько времени проводить в компании этой птички. Ну пусть у нее девяносто-шестьдесят-девяносто или около того, но ведь мозги-то куриные? Я быстро устаю от аналогичных вариантов представителей мужского пола, но о вкусах, конечно, не спорят. И не мне судить шефа.
        В машине он тут же превратился в делового человека, и мы с ним обсудили план предстоящего разговора.
        Я, честно признаться, не знала, чего ожидать в этой республике от президентского дворца, в котором была назначена встреча. Могло быть все, что угодно, - от шалаша до замка. Это оказалось сооружение прошлого века, несколько раз отреставрированное и богато обставленное. По форме дворец чем-то напоминал Исаакиевский собор в Санкт-Петербурге. Я понимаю, что сходство было отдаленным, но тем не менее при подъезде ко дворцу у меня создалось именно такое впечатление. Крыша смотрелась, словно огромных размеров купол. Здание было украшено колоннами, на которых, как и на колоннах Исаакия, можно было разглядеть следы пуль. Приметы борьбы за власть? Не успели подремонтировать или решили оставить для потомков?
        Дворец окружал забор из металлических кольев, перед которым прогуливались полицейские, проверившие наши документы, с кем-то созвонившиеся и только после этого открывшие нам ворота. Перед зданием простирались ухоженные лужайки, с другой стороны - тропический сад. На крыльце стояли военные, держа автоматы у груди. Нам навстречу тут же вышел то ли секретарь, то ли референт и проводил в приемную, где предложил подождать аудиенции.
        Внутри, как нам объяснили, мебель была испанская, по спецзаказу сделанная в Старом Свете и перевезенная сюда. Здесь же хранились подарки европейских монархов и президентов компаний, которые активно функционируют на острове (намек Буйновскому? . Каждая комната имела отличное от других убранство, хотя стиль в принципе был выдержан по всему дворцу. По-моему, архитекторы и дизайнеры хотели произвести впечатление солидности, надежности и наличия крепких связей (или корней?) со Старым Светом.
        Как шефа и предупреждали аналитики, занимавшиеся исследованием ситуации на острове, нам пришлось подождать десять минут, пока нас не пригласили зайти в кабинет. Если бы продержали более получаса - следовало бы уйти. Это означало бы, что нас ни в грош не ставят как потенциальных компаньонов и в нас не заинтересованы. Менее десяти минут просто не могли - тогда бы помощник главного на острове человека потерял лицо. Чем дольше заставляют ждать - тем меньше заинтересованы и тем меньше уважают.
        Нас уважали и в нас были заинтересованы.
        Встретив на улице, я, наверное, приняла бы помощника президента за испанца. Единственным отличием были негроидные губы, которые четко указывали на некую местную примесь к благородной крови, ведущей род (как нам было сказано) еще от первых европейцев, ступивших на эту землю. Вот только что за личности были эти европейцы, хотелось бы мне знать? Мужчина был одет в черный костюм, белую рубашку и галстук некричащей расцветки, как, впрочем, и Буйновский. Я тоже была в деловом костюме, купленном вчера в универмаге. Поскольку везде прекрасно работали кондиционеры, нам не было жарко.
        Очень здорово, что деловые переговоры придется вести не с папуасом в перьях, прикрытым фиговым листочком, а с вполне презентабельным господином.
        Пара слов о России, где никто из местной верхушки никогда не бывал, кофе, милые улыбки с обеих сторон.
        Дальнейшая беседа проходила строго по протоколу. Было принято третье предложение. Шефу был предоставлен номер счета в «Креди Сюисс», куда следовало ежемесячно делать переводы определенных сумм. Кое-что должно было поступать в казну, кое-что - поименованным полицейским чинам (из верхов) и министрам, которые предпочитали все получать наличными и прямо на острове. Еще одним условием была, так сказать, профилактическая работа с партизанами, имевшимися в местных лесах, которые почему-то не всегда приветствовали политику президента, его семьи и правительства, состоявшего, в общем-то, из членов семьи и ее друзей. Шефу объяснили, что партизаны могут помешать и нам в осуществлении наших планов, в особенности если узнают, что мы дружим с президентом.
        Операцию на асиенде Андрея Николаевича решили списать на происки партизан - и мы получили на нее «добро».
        К всеобщей радости, после подписания бумаг, рукопожатий и заверений в дружбе и верности мы покинули дворец.
        Конечно, Буйновский и словом не обмолвился, что мы ведем переговоры также и с ненавистными верхушке партизанами. В общем - нашим, вашим, вместе спляшем. С кем получится.

* * *
        - Ну как? Обо всем договорились? - спросил Сергей Глебович, на пару со своим человеком дожидавшийся нас в машине.
        Буйновский кивнул с радостным видом и на протяжении всего пути в гостиницу мурлыкал что-то себе под нос, а там мгновенно подхватил Зойку и потащил в номер - что, как я знала, свидетельствовало о преотличнейшем настроении шефа.
        Сергей Глебович попытался исподволь выяснить у меня, о чем шли переговоры в президентском дворце. Хитрый жук не задавал прямых вопросов и вроде как бы намекал, что все знает, но я тоже не вчера родилась и вещала, что речь шла о предстоящем штурме асиенды, каковой, как известно Сергею Глебовичу, будет производиться нашими людьми на территории иностранного государства. Так вот высшее разрешение на наши действия получено. Что и требовалось. Разрабатывайте операцию, товарищ полковник.
        А товарищ полковник продолжал ходить вокруг да около. По-моему, хитрюга президентский помощник был мальчишкой по сравнению с Сергеем Глебовичем. Меня лично в данном случае интересовало, чего полковник хочет добиться в конечном результате: открытия личного счета в «Креди Сюисс» (или аналогичном заведении) - или он не просто так предоставлен в аренду Буйновскому и наши органы планируют все-таки заняться каналом (одним из) поступления наркотиков в родную страну (лелеяла я такую надежду). С данным вопросом следовало разобраться. От этого, кстати, зависело и мое личное отношение к Сергею Глебовичу, и то, как я себя с ним буду вести. Мне еще свою задницу прикрыть надо - на тот случай, если органы тут все-таки работают так, как и должны.
        Но помогать Сергею Глебовичу я не собиралась. Подставлять Буйновского мне не позволяла совесть, а помогать ему в торговле наркотиками - нравственные принципы. Хотя сегодня у помощника президента я была с ним… Но как бы он тогда разговаривал с соратником главы этого островного государства? И дочерей шефа надо вызволять… А это-то дело благородное. И я не могу продать Олега Алексеевича! Не могу, и все!
        Ну почему у меня еще остаются какие-то нравственные принципы? Работала бы себе спокойно, глаза на все закрывала, и деньги бы только капали. Так ведь не получается. Но это у меня, пожалуй, касается только наркоты. Все остальное - приемлемо. Нет, киднепинг неприемлем. Поэтому и ввязалась в эту аферу, и отправилась в Хуан Долио. Но самое обидное - все равно ни эти поля, ни фабрику, ни лабораторию не уничтожить, каналы не перекрыть. Едва закрываются одни, тут же появляются новые… Как это ни грустно, но борьба с наркобаронами обычно приводит к нулевому результату. Да я и не ставлю перед собой таких глобальных целей, реально оценивая свои возможности. У меня другие задачи. Мне еще детей поднимать.
        Но знать истинное отношение полковника к делу хотелось.
        Выяснением этого я и занялась вечером, вроде как бы помогая Сергею Глебовичу в разработке плана операции по штурму асиенды.
        Я стала расспрашивать его о боевом прошлом, полковник вспоминал какие-то операции, правда, конкретики не давал. Но я несколько раз за вечер стала свидетельницей того, как он пятерней пытался расчесать свои коротко стриженные волосы - точь-в-точь как это делает мой Славка.
        В тот вечер мне не удалось выяснить то, что хотелось, но в голове созрел уже новый план, который я намеревалась привести в исполнение после того, как спецназовцы нанесут дружественный визит на асиенду. Я считала, что победа будет за ними, не зря же помощник президента обещал нам поддержку местной полиции. Что смогут сделать двенадцать человек охраны Андрея Николаевича?
        На следующий день рано утром наши бойцы отправились в путь, Буйновский - вместе с ними, чтобы вступить на побежденную территорию после ее зачистки. Штурм вообще-то планировался на вечернее, если не ночное время, но следовало еще оглядеться на месте. Зойку и нас с Ванькой оставили в гостинице в компании двух молодцев, которым велено было нас защищать в случае чего ценой собственной жизни. Шеф вручил мне спутниковый телефон и велел, чтобы я не расставалась с ним ни на секунду и ждала информации от наших, также снабженных еще одной подобной игрушкой для взрослых дядей. Сын незамедлительно захотел позвонить по нему Славке, но я пресекла этот порыв, заметив, что Славка еще не вернулся с шахмат, куда ходит в сопровождении бабушки.
        Я спросила у Буйновского, нет ли у него с собой отчета по острову, подготовленного аналитиками, чтобы я, лежа у бассейна, с ним ознакомилась. Шеф вручил мне его - и команда отбыла.
        Я углубилась в чтение и обнаружила для себя массу полезной и любопытной информации, а также поняла, каким образом Андрею Николаевичу уже несколько лет удавалось на этом острове фактически легально заниматься противозаконным делом.
        В этой стране можно делать все - если отстегивать кому положено соответствующие суммы. Хоть выращивай опиумный мак (и прочие аналогичные культуры), хоть ввози радиоактивные отходы, хоть распродавай национальные богатства и природные ископаемые направо и налево. Но тебе не дадут спокойно выращивать даже бананы с кокосами (которые растут здесь просто вдоль дорог), если ты не в состоянии дать взятку. Любое место - взятка. Любая бумажка - взятка.
        Бросалась в глаза просто катастрофическая разница между уровнем жизни богатых людей и большинством населения острова, на благополучие которого президенту и пригревшейся вокруг него кодле было наплевать. Президент и его семья, а также кучка высокопоставленных чиновников имели дома, виллы и замки за рубежом, их дети и внуки обучались в престижных колледжах и университетах в Англии и США, даже не подозревая (или не желая думать) о том, что кто-то у них на родине горбатится, не в состоянии не то что дать своим детям нормальное образование, но и толком их прокормить.
        Но в этой стране (так же, как во многих островных государствах и странах Латинской Америки и Африки) имелась одна добрая национальная традиция. Президентов периодически свергают те, кто искренне убежден, что имеет больше прав на все подношения и счета в швейцарских банках. Причем свергающие не особо церемонятся с предшественниками, не задумываясь над тем, что в будущем сами могут повторить их судьбу. Президентов, членов их семей, друганов-министров и генералов оставляют после свержения повисеть на столбах (если те не успели вовремя свалить за границу) перед президентским дворцом или на главной улице, если столбов перед президентским дворцом не хватает для всех достойных. И народ, успевший всей душой возненавидеть предыдущее правительство, может хотя бы отвести душеньку, плюнув в перекошенные опостылевшие морды, еще недавно портящие своим видом телеэкраны. Народ временно успокаивается и радуется новому правительству, надеясь, что вот теперь-то уже жизнь пойдет по-новому, все будет хорошо, а пороки предыдущих правителей исчезли в тот момент, когда ненавистный президент занял положенное ему место на
столбе.
        Но не тут-то было. Проходит время… А история, как известно, движется по спирали.
        Я отложила отчет в сторону и задумалась, глядя в голубое небо над головой. Как там наши у асиенды?
        Из раздумий меня вывел Зойкин голос. Подруга шефа приглашала составить ей компанию для набега на ювелирные магазины.
        Я приподнялась на лежаке и уставилась на Зойку. Неужели ей мало того, что вчера купил Олег Алексеевич? Золотишка, значит, еще захотелось. Но тут я невольно вспомнила про цветные драгоценные камушки, которые активно добывают на этом прекрасном острове. А не прошвырнуться ли нам в самом деле и не взглянуть ли на сам процесс? Я вообще-то его никогда не видела, хоть и работаю в компании, торгующей всякими побрякушками. Наверное, тут водят какие-то экскурсии?
        - У тебя деньги есть? - спросила я у Зойки.
        - И баксы, и кредитка. Папик дал на тот случай, если мне чего-то захочется.
        Зойка усмехнулась. Я же подумала, что папик, возможно, и не предполагал, что девочке захочется золота.
        Я поманила одного из приставленных к нам охранников и поинтересовалась, есть ли в нашем распоряжении машина - или все забрали.
        - «Жигули», - ответил он.
        Зойка скривилась.
        - Кондиционер в ней есть? - поинтересовалась я.
        - Здесь во всех есть. Устанавливают местные умельцы.
        - Собирайся! - сказала я молодцу.
        Он стал что-то возражать на тему: велено ждать в гостинице, Зойка тут же завелась, вопя, что ей надоело быть пленницей. Подошли второй охранник и Ванька, купавшийся в бассейне. Спор решил мой сын, заявивший, что по ходу дела мы искупаемся в море, а то ему в бассейне уже надоело (кстати, и ребятам тоже), ну и развеемся немножко. И остров посмотрим. А парням ведь сказали нас охранять, а не препятствовать выходу из гостиницы?
        - Чего вы боитесь? - спросила я парней. - Что с нами может случиться? Все враги в другой части острова.
        - А где добывают ваши бриллианты?
        Я пояснила, что бриллиантов, точнее, алмазов, тут нет (я ведь только что ознакомилась с отчетом), золота тоже, его доставляют из Латинской Америки для изготовления изделий, но цветных драгоценных камней - в достатке. Порывшись в отчете, я выяснила, где находится крупнейшая фабрика (там всегда дешевле, чем в магазинах). Естественно, она располагалась не очень далеко от тех мест, где сырье извлекали из недр земли.
        Я прихватила карту острова у портье, ребята тем временем подогнали «Жигули», как выяснилось, припаркованные у соседнего отеля, мы впятером туда загрузились и отправились в путь. К сожалению, кондиционера, который установили местные умельцы в машине нашей отечественной марки, было явно недостаточно. Но выбирать не приходилось.
        Парни, устроившиеся на передних сиденьях, не забывали, что они на работе, и периодически поглядывали в зеркальце заднего вида, нет ли за нами «хвоста». Мне такие предосторожности казались излишними. Но пусть играются, если им так хочется.
        Я тем временем изучала карту. Достопримечательностей (за исключением президентского дворца) на острове не имелось. Туристов возили на рыбалку, водили в парк с тропическими растениями и зоопарк, а также предоставляли возможность полюбоваться царством Нептуна через иллюминаторы подводной лодки. Также имелся набор водных развлечений и аттракционов. У Ваньки загорелись глаза, но я поумерила его пыл, напомнив, что он совсем недавно покатался на чем только можно в Хуан Долио, а тут мы, можно сказать, по делу, скоро отбудем, так что размениваться некогда. Только искупаемся в море.
        - Это на обратном пути, - сказала Зойка, которой было плевать на купание.
        К местам добычи нас не подпустили (они вообще были обнесены довольно высоким сетчатым забором), очень вежливо сообщив, что это категорически воспрещается, но пояснили, что на фабрике есть интересный музей со всяческими экспонатами, фотографиями, видеозаписями, так что мы составим полное представление о том, что хотели увидеть. Покупателям также предоставляют напитки в неограниченном количестве, а крупным покупателям - обед.
        На фабрике нас уже ждали: охрана позвонила и предупредила о нашем приближении. Прямо в просторном холле нам незамедлительно предложили прохладительные напитки и усадили на стоявшие полукругом диванчики, затем поинтересовались, все ли мы из России. Я кивнула, отметив, что говорю по-английски и по-французски.
        - Я-то только по-русски, - прошипела Зойка.
        Вежливый менеджер несказанно меня удивил, заявив, что у них на днях появилась новая сотрудница, тоже родом из России. Они ее наняли, потому что в обозримом будущем ожидают наплыва туристов из нашей страны и уже о нас наслышаны (кто еще о нас не слышал, интересно?), другие сотрудники тоже активно взялись за изучение русского языка, но пока русская сотрудница будет обслуживать только юную леди, а нас просят присоединиться к говорящему на английском продавцу.
        В этот момент в холл вошли три женщины в форме сотрудниц. В одной из них я, к своему великому удивлению, узнала Алену, дочь Буйновского, двигавшуюся немного неловко. По крайней мере, раньше у нее была другая походка.
        Челюсть у меня поползла вниз, у Ваньки тоже. Зойка же хихикнула. Наши охранники ничего не понимали, потому что Алену не знали, и наша реакция им показалась странной.
        Алена издала какой-то вопль - что-то среднее между возгласом буйной радости и криком отчаяния - и со всех ног рванула к нам. Но не рассчитала, что пол тут каменный и скользкий, а она на каблуках, - и растянулась во весь рост. Зойка дико расхохоталась и просто ухватилась за живот. Я еще не сообразила, что делать. Парни спрашивали, кто это. Встречавший нас менеджер бросал взгляды-молнии на Алену, с трудом поднимающуюся на ноги и размазывающую слезы по лицу, затем начал перед нами извиняться и шипеть на английском на Алену, чтобы немедленно нас покинула. Но Алена вцепилась в мою руку мертвой хваткой и отпускать не желала. Возможно, она выбрала меня, потому что я сидела на диване с краю, а может, больше ей не на кого было рассчитывать - не на хохочущую же Зойку?
        Видя Алену рядом, я с удивлением и ужасом заметила, что лицо ее покрыто толстым слоем тонального крема, но из-под него все равно проглядывают синяки… Да и жирная помада на губах использовалась не только для красоты - уголки губ были разорваны…
        По всей вероятности, кто-то из персонала, находившегося в холле, подал условный сигнал, и дверь, ведущая во внутренние помещения фабрики, распахнулась. В холл вбежали два дюжих молодца в темных брюках и бежевых рубашках с короткими рукавами и бросились к Алене. Вокруг нас засуетилась целая толпа людей, снова предлагая напитки, пройти в кинозал и что-то еще.
        - Ира, спаси меня! - заорала Алена, перекрикивая весь этот шум, но уже оторванная от меня и увлекаемая двумя бугаями во внутренние помещения фабрики.
        - Оставьте ее! - заорала я на английском, потом повторила окрик на французском, вскакивая с места.
        Бугаи не отреагировали, Алена упиралась всем телом и вопила - а уж это-то Алена делать умела. Расталкивая собравшихся, я рванула за ней, наши охранники последовали за мной, как, впрочем, и Ванька, и мы все дружно вцепились в Алену с требованием ее отпустить.
        К нам подлетел пунцовый менеджер и попытался что-то объяснить. Я предложила бугаям удалиться и всему остальному персоналу тоже, а нам, включая Алену, спокойно сесть и послушать, каким образом она здесь оказалась.
        - Вы понимаете, что она - гражданка Российской Федерации? И, как я вижу, находится здесь против воли?
        Алена кивнула, схватившись за мою руку, словно за спасительную соломинку. «Синяков бы не осталось от ее хватки», - мелькнула мысль.
        Менеджер уже пришел в себя, кивнул бугаям, те Алену отпустили, и наш собеседник заявил ледяным тоном, что, во-первых, в республике нет нашего посольства, во-вторых, госпожа не имеет никаких документов, а по их законам…
        Слушая все это, я наблюдала за происходящим в холле. Все присутствующие быстро испарились, только с наружной стороны двери стояли два дюжих чернокожих молодца с кобурами на поясах, охраняя вход как от вторжений извне, так и не давая тем, кто внутри, выйти без разрешения. Зойка так и сидела на диванчике, закинув ногу на ногу, и с ехидным выражением лица попивала кока-колу, поглядывая на нас.
        Внезапно дверь, ведущая во внутренние помещения, снова распахнулась, и на этот раз оттуда выскочил какой-то кругленький лысенький мужичонка в строгом черном костюме. За ним следовали те же два бугая, которые хотели куда-то увести Алену.
        Мужичонка тут же перехватил инициативу в свои руки, представился директором фабрики и стал передо мной извиняться за неподобающее поведение его сотрудницы, которая после этого обязательно будет уволена.
        - Великолепно, - ответила я. - Я забираю ее с собой.
        Алена взглянула на меня с искренней благодарностью - что для нее было величайшим достиже-нием.
        - Но это невозможно, - сказал мужичонка и предложил пройти к нему в кабинет.
        Я поинтересовалась, зачем. Для обсуждения сложившейся ситуации, ответил мужичонка. Только с Аленой, поставила условие я. Он согласился. И мы все, включая Зойку, на которую я бросила уничтожающий взгляд, отправились к директору. Он по ходу дела интересовался, что мы хотели бы купить. В данном случае мне пришлось переводить Зойкины ответы. Телохранители (и наши, и местные), слыша их, закатывали глаза, правда, за спиной директора, уже прыгающего вокруг Зойки и пускающего слюни.
        Зойку директор отправил с какой-то дамой смотреть товар, решив, что они поймут друг друга без переводчика, телохранители (все четверо) остались в приемной, а Ванька, Алена и я проследовали в директорский кабинет. Сесть предложили нам с Ванькой. Алена (молча!) встала у двери, как бедная родственница.
        Как только мы оказались закрытыми плотной дверью от лишних ушей, директор выдал фразу, чуть не убившую меня наповал.
        - Я ее купил, - сказал он, кивая на Алену. - Она - моя собственность.
        Я посмотрела на старшую дочь Буйновского, она кивнула, подтверждая, и разрыдалась, но так и осталась стоять на том же месте.
        - А перепродать можете? - тут же поинтересовалась я, уже немного знакомая с тем, что делалось на острове, правда, про работорговлю в отчете аналитиков Буйновского ни слова сказано не было. Ну что ж, я его дополню.
        - Десять тысяч долларов, - не моргнув глазом, сказал директор фабрики.
        - Вы меня купили за тысячу! - взвизгнула Алена от двери.
        - Одиннадцать, - тут же отреагировал директор.
        - Заткнись, - прошипела я, поворачиваясь к Алене. - И чтоб больше ни слова я от тебя не слышала.
        Она судорожно кивнула.
        Я поинтересовалась у директора фабрики, уместен ли торг. Неуместен, ответил он мне. И добавил, что с каждой минутой цена будет повышаться.
        - Кредитные карточки принимаете? - спросила я, раскрывая сумочку. - Понимаете, я не имею привычки носить с собой такие суммы наличными.
        Директер фабрики кивнул, хотя и со вздохом, потому что, по его собственному заявлению, предпочитал наличные. Но за неимением лучшего, как говорят французы…
        Мне пришлось лишиться собственных одиннадцати тысяч. Но я не сомневалась, что Буйновский или муж Алены мне их компенсируют.
        - Она ваша, - сказал директор фабрики, когда процедура была закончена. - Может даже отправляться в нашей форме. Жертвуем.
        И тут же перешел со мной на елейный тон, вопрошая, не желаю ли я ознакомиться с продукцией фабрики, что-то приобрести для себя лично или кому-то в подарок… Я с обворожительной улыбкой (нам еще нужно было отсюда выйти) ответила, что, пожалуй, в другой раз, поскольку мне сегодня пришлось сильно потратиться.
        - Да, да, я понимаю, - с сочувствием кивнул директор и поднялся, чтобы проводить нас до выхода.
        У двери он бросил несколько фраз на испанском своим бугаям, они глянули на меня удивленно, затем мы всей компанией (за исключением директора) двинулись вниз. На прощание директор поцеловал мне ручку и заявил, что с радостью увидел бы меня еще раз.
        - Надо подождать Зою, - напомнил один из наших телохранителей.
        - Нет! - умоляюще воскликнула Алена. - Или на улице. Подальше отсюда. Пойдемте. Скорее!
        Я приняла решение, что Алена, мы с Ванькой и один из парней сядем в «Жигули» и отъедем на соседнюю улицу, а второй телохранитель дождется Зойку и тогда уже присоединится к нам. Все равно нам потребуется еще одна машина - вшестером в
«Жигули» не уместиться.
        - Я видела кафе, когда мы сюда подъезжали, - сказала я. - Посидим там и подождем вас.
        Нас с фабрики выпустили. И даже козырнули. Мне лично. Сказали, что надеются увидеть вновь. Я улыбнулась в ответ.
        Глава 10
        В кафе у меня в очередной раз глаза полезли на лоб: Алена ела просто с волчьим аппетитом. Мы с Ванькой взяли себе сок и мороженое, телохранитель - бутылочку пива. Я не знаю, как тут с вождением в нетрезвом состоянии, но ни разу не видела, чтобы полиция кого-то останавливала на дорогах (у них тут пока не переняли наш передовой опыт сидения за кустом или пальмочкой), да если и остановят, думаю, проблем не возникнет: в разговоре со стражами порядка, несомненно, используется тот же аргумент, что и с нашими. В этом плане наши страны оказывались удивительно похожи.
        Алена попросила горячий бутерброд, потом сказала, что лучше два, затем добавила, что и картофеля фри неплохо бы, и побольше. А заглотала она все это в один миг, почти не жуя. Я не спешила с расспросами.
        - У тебя с собой много денег? - подняла она на меня глаза, с трудом удержавшись, чтобы не облизать тарелку.
        - Заказывай все, что хочешь, - ответила я.
        Мы терпеливо ждали, пока старшая дочь Буйновского насытится. Наконец, откинувшись на спинку пластикового кресла и спокойно попивая кофе, Алена заявила:
        - Вы даже не представляете, что мне довелось пережить… Матерь Божия…
        У Алены на глазах выступили слезы. Это была совсем не та Алена, которую я знала. Ее не могли подменить, но что же с ней сделали за эти неполных три дня?! И ее манера начинать чуть ли не каждую фразу со слова «нет» куда-то испарилась.
        - Рассказывай, - велела я. - С самого начала. Со всеми подробностями.
        - Детям такое противопоказано, - заметила Алена, глянув на Ваньку.
        Я порадовалась: уже может шутить. Ванька же возмутился, заявив, что он взрослый.
        - Конечно, взрослый, - Алена потрепала его по вихру (чего я от нее, откровенно говоря, совсем не ожидала, по-моему, во время нашей предыдущей встречи Ванька ее страшно раздражал), потом вздохнула, посмотрела куда-то вдаль, еще раз вздохнула и начала.
        Они с двумя спасавшими ее матросами выбрались на какой-то глухой берег, напротив того места, где она, как полная идиотка, вывалилась за борт. К собственному удивлению, Алена даже почти не наглоталась соленой воды - это в бассейне она сразу же поплыла топориком, а тут держалась на воде, потом мертвой хваткой вцепилась в одного из спасителей, затем ее водрузили на лист пенопласта и, как принцессу, доставили на берег. В общем, в чувство ее приводить не пришлось, а делать искусственное дыхание тем более. Она только душеньку отвела на моряках, потом досталось всем знакомым, которых Алена поносила заочно.
        - Вам тогда не икалось? - усмехнулась Алена, глядя на меня. - Ох уж я вас поминала недобрым словом… Но вы молодцы!
        Мужики особо не слушали и, не обращая на нее внимания, разделись до плавок и развесили свою одежду на одной из растущих вдоль берега пальм. Поскольку Алена была в купальнике, она тоже сняла удлиненные шорты и рубашку, которые мужики повесили на соседнюю пальму, и все вместе стали ждать возвращения яхты, бросившейся в погоню за нами с Ванькой.
        Матросы объяснили Алене, что на яхте имеются две небольшие шлюпки, которые и придут за ними на берег - яхта, естественно, причалить к нему не могла. Сидя на песочке, они какое-то время наблюдали за удаляющимися судами, пока те не скрылись за горизонтом. Матросы объяснили Алене, что это не настоящие пираты - они как раз шли к бассейну сообщить это, чтобы собравшиеся там леди не испугались. Затем обсудили нас с Ванькой и наши шансы на побег. Алена делала ставку на нас, вдруг резко в меня поверив и проникнувшись ко мне любовью: она очень надеялась, что я смогу добраться до полиции, посольства или еще кого-то, кто поможет вытащить их с дочкой (о Кате с Зоей она не думала и даже не знала, что Зоя тоже бросилась с яхты вплавь) из лап Андрея Николаевича. Теперь, к удивлению матросов, она стала петь мне дифирамбы.
        Внезапно за их спинами послышался какой-то шум - и на заброшенном участке морского берега появились пятеро молодых негров в каких-то линялых джинсах и старых футболках. Эта часть побережья была не то что неухоженной, а даже грязной (поблизости не имелось отелей) и, по всей вероятности, использовалась лишь местным населением, да и то для распития спиртных напитков на открытом воздухе и встреч со своими леди под пальмами, растущими вдоль берега на расстоянии метров тридцати от воды.
        Но в этой компании дам не было, только лица мужского пола с остекленевшими глазами. Все трое русских с тоской бросили взгляд на море, но спасительной яхты - и вообще каких-либо судов или людей - не было и в помине. А парни приближались…
        Алена жутко испугалась. Что могут сделать эти пять черных гигантов? Ее - изнасиловать, мужчин - убить… Она с трудом сдержалась, чтобы не завопить, но один из матросов схватил ее за руку и шепнул:
        - Сиди тихо. Не шевелись. Молчи. Они обкуренные. Может, и обойдется.
        Алену пробрала дрожь, тело покрылось мурашками, хотя стояла жара.
        А негры медленно окружили их… и начали водить хоровод, что-то напевая себе под нос. Возможно, это был какой-то своеобразный местный танец? Пустые глаза с ярко выделявшимися белками смотрели куда-то вдаль. Различные части тела двигались в разных ритмах. Когда плечи шли вперед, кисти рук отводились назад, колени разворачивались в стороны, ступни притопывали. Затем негры хлопали в ладоши, били себя по ляжкам, по животам. И опять начинались странные движения - и перемещения по кругу.
        - У них были такие дикие выражения лиц… - протянула Алена. - Если это вообще можно назвать лицами. Дебильные рожи.
        Танцевали они с полчаса, потом резко замолчали и строем удалились в неизвестном направлении, ни мужчин, ни Алену не тронув и пальцем.
        Первыми в себя пришли матросы, они встряхнули Алену, все вместе подскочили к воде, умылись и искупались: у всех троих одновременно возникло желание смыть с себя несуществующую грязь. А яхта - сволочи! - все не возвращалась, хотя, по идее, прошло уже довольно много времени и она должна была показаться - с тем или иным результатом.
        - Надо выбираться самим, - сказал один из матросов.
        Алена зарыдала, но ей объяснили, что оставаться здесь небезопасно. Могут прийти другие молодчики - напившиеся или обкурившиеся - избить, изнасиловать, если вообще не прикончить. Тем пятерым нужно сказать спасибо, что не тронули. Могли пырнуть ножичком из чисто спортивного интереса.
        - Пошли, - сказали матросы, помогая Алене подняться на ноги и одеться. - Все-таки мы - белые и иностранцы, а это кое-что да значит на этом острове. Да и Андрей Николаевич - человек в этих местах известный, вхож к самому президенту. Надо искать или полицейский участок, или какую-нибудь гостиницу, еще лучше - дом состоятельного человека и просить разрешения позвонить. Ну и ждать, когда за нами приедут с асиенды.
        К сожалению, у них при себе не было ни одной монеты - ни местной, ни тем более ничего из свободно конвертируемой валюты. Это ситуацию осложняло. Матросы долго думали, что будут врать тем, кого станут просить о помощи, потом решили импровизировать на ходу - в зависимости от того, кто встретится. Может, и врать не придется? Здесь вообще-то не особо принято задавать вопросы - если ты платишь за молчание, а поэтому главным было сразу же указать спасителю, что ему хорошо заплатят.
        - Зачем тогда идти в полицию или богатый дом? - удивилась Алена. - Пошли к бедным. Это для них будет выгодно. И они с большей радостью нам помогут.
        Но матросы покачали головами: в богатый дом - надежнее. И, главное, безопаснее. Бедное население - в основном ближе к негроидной расе - белых не любит. Для многих белые ассоциируются со злом, пришедшим на остров. В этом государстве, насколько было известно морякам, имеется какое-то племя, живущее чуть ли не первобытно-общинным строем, твердо уверенное в том, что белые присваивают то, что в равной степени распределяется богом между людьми всех цветов кожи. Но белые оказываются наглее и изворотливее, а поэтому им удается лишить черных и цветных того, что по праву принадлежит им. Эти дикари ненавидят белых и, если кто-то из нашей расы проникает на их территорию, - убивают. Также священным долгом у них считается убить белого за каждого погибшего соплеменника - неважно, где и по какой причине тот погиб. К счастью, племя обитает в глубине джунглей.
        Да, большинство населения острова уже живут в двадцатом веке, имеют спутниковые антенны, смотрят сериалы, которые тут просто обожают, пользуются мобильными телефонами и ездят на машинах, хотя чуть ли не в каждой из них (а уж в домах бедноты, так во всех) можно увидеть какие-то дикарские амулеты, часто висящие рядом с иконой Божьей Матери.
        Покинув прибрежную полосу, двое мужчин и Алена какое-то время шли по грунтовой дороге, идущей вдоль поля с низкими кокосовыми пальмами, затем миновали деревню, стараясь не привлечь ничьего внимания. Народу там было мало: у овощного развала перед своей лавкой сидел какой-то старик, три женщины разговаривали перед одним из домов, стоя в тени навеса, да двое чумазых пацанов гоняли палками небольшой мяч. В той деревне не было ни почты, ни полицейского участка. Но Алена заметила, что почти на каждом доме висела тарелка антенны.
        Затем они вышли на шоссе и километра три двигались по нему, обгоняемые редкими машинами. По обеим сторонам дороги шли поля, огороженные сетчатым высоким забором. Что за ним растет, Алена на поняла, да и увидеть это было довольно сложно: прямо за забором вверх вздымалась какая-то растительность, по всей вероятности, высаженная тут для прикрытия.
        - Может, и наши маки, - высказал предположение один из матросов.
        - Что?! - переспросила Алена.
        - Ты что, не знаешь, чем занимается Андрей Николаевич? Разводит опиумный мак. На местных землях, приобретенных им в частную собственность. Поэтому и вхож к президенту.
        Как сказали моряки, лет десять назад мак высевался на землях острова официально - выращивание этой культуры осуществляется в бедных странах, не имеющих возможность поднять свою экономику, и не возбраняется ООН. Примерно до середины семидесятых годов мак высевался даже в СССР, и наша страна продавала обезболивающие препараты на его основе во многие страны мира - до обращения ООН к правительству СССР. Примерно то же произошло и на этом острове. Но президент нашел выход: ничего не вижу, ничего не слышу и так далее. Да и вообще этой стране и ее правительству все международные конвенции и запреты до лампочки. Земли стали сдаваться в аренду иностранцам или даже продаваться. Что они там делают, власть вроде бы и не в курсе. По данным администрации США, наркобароны контролируют правительства в более чем двадцати странах мира. На этом же острове в доле сам президент. Его и контролировать не надо. А для международных организаций все шито-крыто. Иногда даже проводятся какие-то показательные рейды, съемка передается американским журналистам, чтобы показали у себя. В особенности если президент опять хочет
что-то получить у Америки - а просить о гуманитарной помощи тут тоже одна из национальных традиций. Вот только куда эта помощь потом исчезает, знают лишь президент и приближенные к нему лица. Средства, кстати, часто запрашиваются как раз для борьбы с наркобаронами. И правительство США их выделяет!
        - Зачем же нам возвращаться на асиенду?! - закричала Алена. - Неужели вы не понимаете, на кого работаете?
        Моряки усмехнулись в ответ и популярно объяснили, что в родной стране у них не стало ни работы, ни денег, а у обоих семьи и дети. Их все здесь устраивает. Они трудятся по принципу: три месяца через три, как плавали раньше, и уходить с этой работы не намерены. Стоит лишь заикнуться - и, во-первых, тебе конец, потому что слишком много знаешь, во-вторых, на это место сразу же найдется армия претендентов. А поэтому, дорогая леди, мы должны доставить вас обратно на асиенду, как нам и было велено.
        У Алены на какое-то мгновение мелькнула мысль сбежать, но женщина была вынуждена быстро ее откинуть - куда она тут денется посреди дороги? Остановить машину? Но что она скажет? А если абориген еще и не говорит по-английски? Да и матросы вдвоем быстренько ее скрутят. Она решила действовать по обстоятельствам, когда они окажутся в каком-нибудь доме. Возможно, хозяин сумеет ей помочь?
        А силы были уже на исходе. Жара, асфальт, хотя они и шли вдоль сетчатого забора, создающего хоть какую-то тень, но все равно это не спасало. Дико хотелось пить. В горле все пересохло. Если бы на пути встретилась хоть какая-то лужа, все трое, наверное, припали бы к ней. Алене было так тяжело, что недавняя встреча с пятью неграми сейчас казалась ей забавным приключением.
        Наконец они миновали череду полей - и оказались в более или менее приличном месте. По крайней мере, дома здесь выглядели совсем не так, как серые уродливые строения в первой деревне. Это был довольно крупный поселок, никакие куры и козы тут не бегали, чумазые дети тоже. Дома были выкрашены в разные цвета и отличались разнообразием архитектурных решений.
        - Давайте войдем в первый дом, - простонала Алена.
        - Потерпи, - сказали ей матросы, внимательно приглядываясь к каждому строению, которое они проходили.
        Вскоре они увидели почту…
        К счастью всей компании, на этом острове практиковались звонки с переводом оплаты переговоров на принимающую сторону.
        Матросы незамедлительно связались с кем-то по экстренному телефону, который знали на память, и быстро обрисовали ситуацию. Правда, на другом конце провода уже были в курсе случившегося - в смысле, на яхте. Им дали четкие инструкции.
        Мужчины быстро подхватили Алену и потащили дальше по шоссе, чтобы не привлекать к себе внимание в этом поселке. Вскоре перед ними затормозила какая-то старенькая машина (марку Алена не определила, не до того было), дверцу перед ними открыл местный парень, быстро объяснился с матросами, они с Аленой загрузились, выпили на троих полбутылки теплой воды, имевшейся в машине, затем парень развернулся и помчал их в том направлении, откуда приехал сам. Алена была уже в полубессознательном состоянии.
        Их привезли в какой-то розовый дом с балкончиками на втором этаже. Больше Алена ничего не помнит. Ее оставили в пустом холле одну, а матросы с аборигеном прошли дальше. Поскольку Алена была уже совершенно без сил, она рухнула на пол у одной из стен и закрыла глаза. К счастью, пол был холодным, в доме работали кондиционеры. Вскоре ей вынесли бутылку воды и поставили рядом. Алена выпила воду и погрузилась в полудрему. Ей было уже все равно, где лежать, дом Андрея Николаевича казался просто пределом мечтаний.
        Через несколько часов - или через час, а то и меньше - Алену перевели в какую-то комнату без окон, где стояли две узкие кровати. Комната соединялась с туалетом и душем. С трудом превозмогая усталость, она все-таки встала под душ, чтобы смыть с себя всю грязь, прилипшую к телу за день. После душа стало немного легче, но она все равно пребывала еще в полубессознательном состоянии. Так и завалилась спать на одну из кроватей.
        Утром дверь распахнулась, и в комнату вошла мужеподобная женщина с черными усиками в сопровождении гориллообразного негра в черных брюках и бежевой рубашке с нашивками (как потом узнала Алена, это была форма охранников компании по производству ювелирных изделий). Сонная Алена уставилась на эту пару, в первое мгновение не сообразив, где находится.
        Дама, ни слова не говоря, с суровым выражением лица проследовала к кровати, на которой лежала Алена, сдернула с нее простыню и осмотрела русскую женщину. Алена спала в чем мать родила, и ей стало совсем не по себе под взглядом этой странной тетки, насчет принадлежности которой к женскому полу у Алены тут же зародились большие сомнения.
        Утром Алена чувствовала себя гораздо лучше, чем вчера, сон пошел ей на пользу, а характер за одну ночь не исправишь - так что старшая дочь Буйновского попробовала возмутиться, за что тут же получила по физиономии. К такому обращению Алена не привыкла и еще не смирилась со своим положением - да она и не представляла, в каком положении оказалась. Дочь Буйновского заорала, за что получила снова - гораздо сильнее, после чего орать ей расхотелось.
        Ей велели одеваться (дама говорила на английском со слабым акцентом). Негр наблюдал за Аленой жадными глазами. В женщине проснулся животный страх. Алене хотелось удалиться хотя бы в душевую, но ей этого не позволили. Когда она попросилась в туалет, тетка все-таки смилостивилась, но стояла над душой.
        - Зачем? - воскликнула я, услышав это. - Она тебя что, потом…
        - Нет, как женщина я ее не заинтересовала. Ну, или заинтересовала, но она этого не показала. Возможно, было не велено. Просто они хотели меня сломить… А это один из способов. Это ужасно, когда тебя сопровождают каждую секунду. Даже в самые интимные моменты…
        У Алены на глазах снова выступили слезы. Я положила ладонь ей на руку.
        - Спасибо, Ирка, - шмыгнула носом Алена. - Век помнить буду. Ты прости, если я чего когда-то… Ну сама понимаешь…

«Эк над ней поработали», - пронеслась мысль. Действенные у ребят методы.
        - Ну и что было дальше? - спросила я.
        А дальше Алену заставили сделать минет этому огромному негру…
        Когда они с теткой вновь появились в комнате, он уже был готов - и сидел на кровати с расстегнутой ширинкой. Алена думала, что задохнется… А стоявшая над душой и наблюдавшая за процессом тетка советовала ускорить темп… Негр требовательно урчал.
        - Потом даже рот не дали прополоскать, сволочи! - воскликнула Алена, вытирая слезы.
        Ее вывели из дома, загрузили в микроавтобус с темными стеклами (именно темными, а не тонированными), сквозь которые совершенно ничего не было видно. Ехали, по ее прикидкам, минут двадцать. Ей страшно хотелось пить и теперь уже есть - ведь последний раз она ела на яхте почти сутки назад. Но попросить она не решалась.
        Привезли ее, как потом она поняла, на эту злосчастную ювелирную фабрику, где для начала оставили в подвальном помещении.
        - Ты знаешь, сколько там подвалов? Я почему-то вспомнила КГБ. И то, какие слухи ходили про тридцать седьмой год. Про их подземные тюрьмы. Я помню, как мать в детстве пугала меня ими. Деда-то моего, ее отца, тогда замели, и никто его больше не видел. Ну а тут все детские страшилки сразу же стали всплывать из памяти… Ну, что я оказалась в застенках местного КГБ. Тетка с негром на них работают. Он-то ведь в форме был… И надеяться мне совершенно не на кого.
        Внезапно дверь распахнулась, и вошли два негра в той же форме (которая теперь вызывала у Алены ужас) и повели ее на один из наземных этажей. Там в комнатке площадью метров двадцать на кожаных диванчиках уже разместились директор фабрики, у которого я сегодня выкупила Алену, тетка с усиками, какая-то женщина довольно приятной наружности в форме менеджера (о чем Алена узнала позднее) и еще двое негров-охранников.
        Слово взял директор и, не желая тянуть кота за хвост, заявил Алене, что он ее купил и что ей придется отрабатывать свое питание, содержание и затраченную на нее сумму. Алена чуть не грохнулась в обморок в первый момент, но затем быстро сообразила, что этому мужику нужно предложить связаться с ее отцом или мужем, чтобы те заплатили необходимую сумму. Хотя отец не отзывался на призывы, пока Алена находилась в лапах Андрея Николаевича (из-за каких-то там условий ведения бизнеса), старшая дочь верила, что уж у этого придурка он ее выкупит. Или выкупит муж. Мужу-то ей не давали позвонить с асиенды. Она высказала свое предложение вслух.
        - Не пойдет, - покачал головой дядька. - Мне нужна русская работница.
        - В проститутки? - спросила Алена, не в силах предположить, зачем еще.
        - В продавщицы, - ответили ей.
        Она опять чуть не грохнулась в обморок - но тут в очередной раз в Алене проснулся характер. И возмущение. Нет! Она дочь олигарха, пусть даже и местного значения (но разве какой-то паршивый остров в Карибском море может сравниться с Питером?), жена бизнесмена, светская дама, которая никогда продавщиц за людей-то не считала, сама должна будет кого-то обслуживать? Нет, никогда в жизни!
        Будешь, сказали ей. Как миленькая. Ты как раз знаешь запросы ваших дам, которые тут в ближайшее время начнут появляться, как появляются уже по всему миру. Нужен русский персонал. Вот мы и набираем.
        - Но ведь найдутся те, кто захочет сюда поехать поработать добровольно! - заорала Алена, вспоминая моряков.
        А зачем фирме оплачивать билеты, заниматься какими-то формальностями, когда им в руки попалась уже готовая к работе женщина из России?
        Алена попыталась угрожать, вспомнила моряков, спросила, где они.
        - Отправились на свою работу, - ответили ей. - Они нам не нужны. Моряков тут навалом.
        У Алены зародилась надежда, что моряки сообщат Андрею Николаевичу, кто ее прихватил, и тот ее вызволит. Она была согласна на любого спасителя. Но ее надежды тут же растаяли. Ее продал как раз Андрей Николаевич…
        Она опять была на грани обморока, а ей в душу забивали все новые и новые гвозди… Она слишком активно показывала свой характер у предыдущего хозяина. Много наела, напила. На ее транспортировку на остров были затрачены определенные средства. А ее отец, как уже убедился Андрей Николаевич, выкупать ее не собирается. Так что хозяин асиенды решил избавиться от Алены. Тут ему как раз понадобилась одна услуга от директора фабрики, Андрей Николаевич вспомнил, что тот как-то просил его, если будет возможность, доставить для него из России пару девушек для работы продавщицами. Ну Андрей Николаевич и выступил с деловым предложением, только предупредил, что с Аленой надо еще поработать, сбить с нее спесь. Собьем, ответил директор фабрики.
        - Но тогда почему вы говорили вначале, что купили меня? - воскликнула Алена.
        - Услуга за услугу, - хохотнул директор фабрики. - И на твое усмирение пришлось потратиться. Людям-то я должен платить, - и он обвел рукой собравшихся. - Это ты мне тоже компенсируешь.
        - Я должна компенсировать вот это? - в ужасе закричала Алена, дотрагиваясь до своего лица, потом показывая пальцем на тетку с усиками и на негров.
        - Да, оплату их труда, - как само собой разу-меющееся, подтвердил директор фабрики. - И чем меньше в тебе будет спеси, тем скорее расплатишься.
        Алене казалось, что она видит кошмарный сон. Директор фабрики тем временем заявил, что на данный момент она должна ему тысячу долларов (а зарплата в сто баксов на острове считалась великолепной); вначале она будет трудиться за питание и проживание, которое обеспечит фирма, и получать доллар в день на личные нужды (Алена опять чуть не потеряла сознание, услышав эту цифру), а в дальнейшем, после того как научится достойно работать с клиентами, ей будут платить комиссионные за проданные вещи, так что новая сотрудница должна стараться.
        - А когда я с вами расплачусь? - уже робко спросила Алена в конце разговора.
        - Ну тогда можем разрешить тебе жить не на территории фабрики, - ответил директор.
        - А… домой? - в ужасе прошептала она.
        - Теперь твой дом - наш остров. У тебя нет документов, моя дорогая. И если ты попадешь в полицию, тебя тут же отправят в тюрьму. А тюрьмы у нас общие - в смысле для мужчин и женщин. Как в некоторых арабских странах.
        Директор фабрики расхохотался, тетка с усиками криво усмехнулась, негры-охранники ухмыльнулись, и только дама-менеджер оставалась сидеть с каменным выражением лица.
        Алена начала с ужасом осознавать, что все это не шутка и не кошмарный сон, она в самом деле оказалась в такой чудовищной ситуации. И из нее надо было каким-то образом выбираться. Мысли пролетали в голове, как пули. Рассказать все русским клиентам, когда они появятся. Чтобы помогли деньгами или хотя бы дали знать отцу и мужу. Поднакопить денег, когда все-таки начнут платить, и купить документы, хоть какие-то. Ведь такое наверняка возможно. От этой компании жалости не дождешься, а если будешь сопротивляться - получишь только лишние тумаки и оплеухи. Надо временно смириться. И искать возможность освобождения.
        Вчера весь день она под руководством госпожи Сантьяго (менеджера) обучалась обслуживанию клиентов. Кормили ее дважды и довольно скудно. Алена съела все до крошки. Спать оставили в подземном этаже, где отвели в ее распоряжение комнату. Опять заходил негр, только другой. На ночь ее заперли. Она не знала, живет рядом с ней еще кто-то или нет. Сегодня с утра был скудный завтрак, потом ее одели в форму продавщицы, заставили наложить макияж, чтобы скрыть следы побоев на лице, - и снова начались тренировки.
        Но внезапно поступил сигнал, что на фабрику едут русские клиентки. Директор принял решение, что Алена под руководством госпожи Сантьяго будет их обслуживать и это станет ее первым экзаменом. После звонка из холла три сотрудницы фабрики пошли вниз - две для обслуживания Зойки, одна для меня. Алену предупредили, чтобы она не отвечала ни на какие вопросы относительно ее появления на фабрике.
        - Я буду следить за тобой, - заявила госпожа Сантьяго, которая, кажется, умела улыбаться только клиентам.
        Войдя в холл, Алена увидела нашу компанию… С совсем другими парнями, которых она никогда не встречала у Андрея Николаевича и которые выгодно отличались от его молодцев небандитскими лицами. Услышав такую характеристику, наш сопровождающий усмехнулся.
        Она поняла, что мне удалось спастись… И Алена решила, что если я смогла броситься в воду с яхты, заставить всех телохранителей плясать под мою дудку, сдружилась с Арсением Михайловичем, то смогу помочь и ей… Сработал инстинкт самосохранения. Шанс! Это шанс! Ведь я же знаю, как Алена попала на остров. Надо быстро ввести меня в курс дела. О том, что будет с ней, если у нас ничего не получится, Алена даже не думала.
        И она бросилась ко мне. Остальное я знаю.
        - Значит, вы спаслись? - уточнила Алена, широко улыбаясь и переводя взгляды с меня на Ваньку и на сопровождавшего нас парня. - Молодцы! А Зойка откуда взялась?
        Я рассказала. Как рассказала и про Буйновского, прибывшего на остров. Алена высказалась в отношении его непечатно, потому что именно из-за него она вляпалась в эту историю, вернее, оказалась втянутой. Именно из-за него ей пришлось перенести все эти унижения и испытания.
        - Нет, он со мной всю жизнь будет расплачиваться! - прошипела она. - Нет, я ему такое устрою… Нет, такое…
        Передо мной снова была прежняя Алена.
        Но тут в разговор вступил наш телохранитель, заметивший, что Буйновский, не жалея сил и средств, сам прибыл на остров в сопровождении бойцов спецназа и в настоящий момент его друзья и лично Олег Алексеевич заняты подготовкой к штурму асиенды, который будет осуществлен сегодня ночью. Откуда Олег Алексеевич мог знать, что Алена находится на фабрике? Он был уверен, что ее вытащили из воды, снова взяли на борт яхты и отправили назад в дом Андрея Николаевича.
        - Он прав, - заметила я. - Твой отец сделал все, что мог. А не отыскав тебя на территории асиенды, выяснил бы у Андрея Николаевича или у других, куда ты делась. Тебя бы спасли в любом случае, - попыталась я обелить шефа. Хотя и знала о его истинных намерениях.
        - Но все равно он сволочь! Именно из-за его темных делишек мы тут оказались! Тебя ведь тоже втянули, Ира! Кстати, прости за вопрос, - Алена бросила взгляд на Ваньку, - но ты ему кто?
        Я пояснила и добавила, что прибыла в Хуан Долио не для отдыха и по доброй воле. Мне было дано задание найти Катю с Зоей. Про то, что Алена с Кирой тоже оказались в плену, я не знала. Но если Алена заметила, я все время работала. И мои действия в общем-то увенчались успехом. А нанял меня ее отец.
        - Ладно, посмотрим, - вроде как смилостивилась Алена, но все равно добавила: - Нет, устрою ему головомойку. И муженьку моему в придачу.
        Она даже причмокнула в предвкушении удовольствия. Мне стало жалко мужиков… Но это не мои проблемы. Я свое задание, можно считать, выполнила. И счет в Швейцарии на мое имя уже открыт. Ради чего я и старалась.
        В этот момент в кафе появилась Зойка с небольшим симпатичным мешочком в одной руке и сумкой, перекинутой через другое плечо. За ней неотступно следовал телохранитель, который из-за ее спины скорчил такую рожу, что мы все с трудом сдержались, чтобы не расхохотаться, но парня выдавать не хотелось: ноготки-то у Зойки острые.
        - Ну, все сидим? - обвела нас взглядом подружка Буйновского и остановила его на Алене. - И кем ты трудилась на ювелирной фабрике? Что ты тут всем рассказывала? Для меня повторишь?
        И Зойка, не дожидаясь приглашения, взяла пластиковое кресло от соседнего столика и пододвинула к нашему, рассчитанному на четверых.
        - Тебя, по-моему, к нашему столу никто не приглашал, - процедила Алена сквозь зубы. - Жрать хочешь - располагайся за соседним. А вообще-то обойдешься. На фабрике небось накормили? А мы устали тебя ждать. Знаешь поговорку: семеро одного…
        - Ой, какие мы суровые! - перебила ее Зойка, прищурив глаза.
        Я видела, что эти две красотки сейчас вцепятся друг другу в физиономии или волосы. Понимаю: двое дерутся, третий не встревай - но в данном случае я предполагала, что, если они покрушат мебель, рассчитываться за нее придется мне, да и в полицейский участок попадать не хотелось, давать взятки еще и там, выкупая двух склочниц. Хотя Зойку можно бы и оставить в полиции, в воспитательных целях. А если тут еще и тюрьмы общие, как сказали Алене… На нее-то последние испытания подействовали очень благотворно. Совсем другим человеком стала. А что на Зойке срывается - то так и надо, я тоже готова хорошенько поддать этой молодой стервозине. Хотя бы за ее поведение в холле. Что плохого ей сделала Алена?
        Между двумя дамами тем временем шла словесная перепалка, в употребление пошли уже слова и выражения, от которых даже у наших телохранителей уши стали сворачиваться в трубочки. Хорошо хоть местный персонал не знает русского языка и не понимает, о чем тут за столом говорят две белокожие леди, сверкая глазами и готовя ногти к бою.
        Я поняла, что пришло время вмешаться - хотя бы из тех соображений, что следовало покинуть этот прекрасный город и двигать к месту нашего нового пристанища, да и искупаться хотелось. Сколько можно сидеть в кафе?
        Я грохнула кулаком по столу так, что подпрыгнуло все, что на нем стояло.
        - Живо прекратили! - рявкнула я.
        Алена мгновенно заткнулась и посмотрела на меня в ожидании дальнейших указаний, а Зойка попыталась воспротивиться и что-то вякнуть теперь уже в мой адрес. Получила достойный ответ и поняла, что я не Буйновский и вообще не принадлежу к мужскому полу, который Зойке всегда удавалось легко охмурить. Со мной эти штучки не пройдут, и я не посмотрю, что она раненая. По-моему, она здорова как бык, на ней пахать надо, а хорошая порка еще никому не навредила. А если она со своим
«ранением» может шляться по магазинам и фабрикам, то лишняя оплеуха пойдет ей только на пользу.
        - Я ясно выражаюсь? - осведомилась я у Зойки. Та смолчала, одарив меня взглядом-молнией. «Ну и актриса, - подумала я, - то слезы ручьем, а то коготки показывает». Я решила, что молчание - знак согласия, и продолжала давать указания.
        Я считала, что нашим двум телохранителям следует отправиться вместе с двумя дамами назад в гостиницу на «Жигулях». Мы с Ванькой возьмем такси, заедем на какой-нибудь пляж, а потом встретимся с честной компанией или у бассейна, или в баре, или в номерах. Телохранители попытались возразить, что они не могут никого оставить без сопровождения, а следовательно, один должен ехать с дамами в гостиницу, а второй - с нами.
        - Один из вас справится с ними двумя? - кивнула я на Алену с Зойкой.
        Обе дамы хохотнули и глянули друг на друга, явно показывая этим свои намерения, которые они воплотят в жизнь в отсутствие моего сдерживающего влияния и телохранителя при каждой.
        - Так что давайте, мальчики, - сказала я ребятам. - А мы уж с Ваней как-нибудь сами.
        Сын заявил, что выступит в качестве моего личного телохранителя и сопровождающего. И вообще ребята должны бы уже знать, что мы в состоянии решить свои проблемы самостоятельно и как-то до сих пор обходились без охранных услуг.
        Парни переглянулись.
        Я подозвала официанта, расплатилась кредиткой и встала. Остальные последовали моему примеру. Вшестером мы вышли на улицу к припаркованным «Жигулям», я велела Зойке занять переднее место пассажира рядом с одним из парней, второго усадила за Зойкиной спиной, а Алену - за водителем.
        - Встретимся в гостинице, - сказала я им.
        - Во сколько вас ждать? - спросил один из парней.
        Мы с Ванькой переглянулись, я ответила, что торопиться мы, в общем-то, не собираемся, но, поскольку Буйновский оставил мне свой телефон, нам можно позвонить в любое время. Алена тут же попросила назвать номер, его по памяти продекламировал один из парней. По губам Алены я заметила, что она повторяет номер, чтобы запомнить. Думает обращаться ко мне за помощью?
        Наконец они отъехали, я остановила такси, за рулем которого сидел абориген, общающийся на местном варианте английского языка, мы в общем и целом друг друга поняли, в особенности когда мы с Ванькой изобразили плавательные движения и показали полотенца, лежащие в сумке. Абориген мгновенно закивал - и минут через двадцать мы оказались на очень приличном пляже, вдоль которого располагались современные гостиничные комплексы.
        Мы вдосталь накупались, а когда солнце стало клониться к закату (этот процесс в тропиках происходит значительно быстрее, чем в наших широтах), Ванька заявил, что не прочь бы и перекусить и почему бы нам не сделать этого в данной местности, а то ребенок может и не выдержать до гостиницы, куда мы всегда успеем. Тем более ни Буйновского, ни большинства спецназовцев сегодня ни вечером, ни ночью не будет.
        Мы отужинали, потом снова поймали машину, договорились о цене (ехать-то следовало в другой город) - и нас к половине девятого доставили к нашему новому месту обитания на этом острове.
        Мы заглянули в бар, посмотрели на столики у подсвеченного бассейна, но никого из знакомых там не увидели.
        - Устали, наверное, и сидят по номерам, - сказала я, посмотрела на зевнувшего Ваньку, подумала, что сама тоже не прочь сегодня лечь пораньше, и предложила двигать в номер. Ванька тоже не горел особым желанием справляться о самочувствии и настроении наших знакомых.
        Мы приняли душ, выпили чаю, воспользовавшись предоставленным гостиницей электрочайником, немного поглазели в телевизор и отключились.
        Сквозь сон я слышала, как вернулись бойцы, усилием воли открыла глаза, глянула на циферблат часов, поняла, что только шесть утра, и продолжала спать до восьми. Когда встала, как обычно побегала, а в десять уже лежала на облюбованном мною в первый день месте у бассейна. Ванька крутился рядом. Пока из знакомых никто не появился. Но ведь Алена с Зоей вполне могли заказать завтрак в номер? Да и Зойка-то, наверное, среди ночи была разбужена Буйновским.
        Первые знакомые лица появились около часа дня: к бассейну приблизился майор Воронцов с двумя рядовыми бойцами. Видок у всех был хмурый, они плюхнулись в бассейн, возмущаясь, что хозяева гостиницы не могли сделать рядом хотя бы еще маленький с холодной водой. Подобные возмущения мне доводилось слышать от соотечественников практически на всех курортах, на которых я отдыхала, в особенности по утрам, когда нашему человеку страшно хочется нырнуть в ледяной омут, чтобы башка просветлела, а то она с утра здорово бо-бо.
        Когда майор с подчиненными разместились под одним из зонтиков с кружками пива, я решила к ним присоединиться. Мучило чисто женское любопытство - как там с асиендой? Ванька мгновенно вылез из бассейна и тоже плюхнулся на пластиковый стул рядом с нами.
        Я вопросительно посмотрела на мужчин. Майор Воронцов вяло махнул рукой. Видок у него был преотвратнейший - глаза воспалены и слипаются, побриться сегодня с утра он тоже не посчитал нужным. Киряли, что ли, после прибытия? Или по дороге? Отмечали победу или заливали водкой поражение?
        - Пусто там, - родил майор. - Пусто. Никого. Брошена асиенда. А мы-то: подготовка, подкуп всех и вся, штурм… Тьфу ты!
        Он добавил еще пару слов, потом передо мной извинился, я великодушно простила, заявив, что прекрасно понимаю его состояние.
        Но где же тогда Катя с Кирой? И куда подевались Андрей Николаевич, Арсений Михайлович и иже с ними? Не могли же они просто так бросить все нажитое?
        Пока я сидела, погрузившись в раздумья, к бассейну стали подгребать другие члены нашей компании. Вышел заспанный и какой-то помятый Буйновский. Сергей Глебович выглядел лучше всех собравшихся, - похоже, он имел самый большой опыт вливания внутрь спиртных напитков. Полковник сделал попытку меня приобнять, я его руку мгновенно сбросила, чем вызвала недовольство. Мне на помощь незамедлительно пришел Ванька, вклинившийся между нами. Он предложил мне пойти искупаться, сверкнув при этом глазами на полковника.
        Но плюхнуться в бассейн сразу же не удалось - со мной желал говорить шеф.
        Первый вопрос, заданный мне Олегом Алексеевичем Буйновским, чуть не убил меня наповал:
        - Ира, а ты не знаешь, где Зоя?
        - Э… - промычала я и глянула на Ваньку. В голове тут же промелькнуло несколько возможных вариантов развития событий после нашего расставания с честной компанией.
        Во-первых, Зоя могла оказаться в постели одного из спецназовцев. Захотелось девчонке молодого тела для разнообразия. И сейчас они после любовных утех еще спят в объятиях друг друга. Во-вторых, они все-таки могли попасть в полицию. Ну кто знает Зойку и Алену? Остановились еще перед каким-то кафе. Или туалетом. И вцепились друг другу в волосы. С таким же успехом могли оказаться в больнице.
        Буйновский тем временем повторил свой вопрос. Ванька хотел открыть рот, но я его остановила и, повернувшись к Сергею Глебовичу, попросила проверить все номера, забронированные Буйновским. Не знаю, что подумал полковник, возможно, что то же самое, что и я (поскольку вчерашних телохранителей с нами сейчас не было). Он кивнул и резвенько нас покинул, а Буйновский плюхнулся на ближайший ко мне лежак и попросил рассказать о нашем вчерашнем дне. Я небрежно махнула рукой и ответила, что поведаю ему нашу историю после возвращения полковника, чтобы дважды не повторяться, сама же попросила Олега Алексеевича ввести меня в курс дела относительно Андрея Николаевича.
        Буйновский тоже махнул рукой, правда, с несколько другим выражением лица и заметил, что теперь надо ждать его звонка.
        - Наверное, у него в администрации президента есть свои люди на дотации, - высказал предположение Олег Алексеевич, с чем я тут же согласилась. - Донесли ему, что мы были во дворце. Он, конечно, понял, с какой целью. Ну или вообще велась запись нашего разговора. Тогда просто не знаю, что будет дальше… Такую цену заломит, гад…
        Больше всего Олег Алексеевич расстраивался из-за того, что теперь ему, наверное, не удастся прибрать к рукам богатства Андрея Николаевича. Судьба дочерей и внучки волновала его гораздо меньше! А тут он вложил такие деньги - и все прахом! Как теперь искать Андрея Николаевича? И каким образом уговорить президента встать на сторону Буйновского? Хорошо хоть он пока не перевел деньги на счет местного правителя.
        В возможности успешного перетягивания президента на нашу сторону я теперь, откровенно говоря, сомневалась. Немного разобравшись с ситуацией и получив больше информации, чем имелось вначале, я предполагала, что у Андрея Николаевича сложились давние и теплые отношения с главой государства. Зачем тому менять шило на мыло? Андрея Николаевича знают, человек проверенный, на месте обжился. И тут появляется кто-то новый. Да и Андрей Николаевич скорее всего постарался показать Буйновского в самом неприглядном свете. И, в свою очередь, заручился поддержкой властей.
        Отсюда следовало, что нам вообще-то неплохо бы поскорее сматываться с острова, а Буйновскому на любых условиях выкупать Катю с Кирой и радоваться, если Андрей Николаевич не потребует чего-то еще в дополнение к первоначальным условиям.
        - А что вы так зациклились на этом острове? - уточнила я. - Найдете другой. Тут подобных государств - пруд пруди. Не здесь, так в Тихом океане. Можно же отыскать место, где пока не пристроился никто из наших? А с коррупцией в верхах, как я понимаю, в подобных странах везде одинаково.
        Буйновский вздохнул и ответил:
        - Понимаешь, Ира, здесь бизнес налажен! Ты внимательно читала отчет? Ну, может, аналитики не все подробно изложили на бумаге… Главное - тут просто идеальные условия для выращивания ряда сортов опиумного мака и марихуаны. И эти культуры не требуют особого ухода, умения, капиталовложений. Семена бросил - а потом только собирай урожай. И не один в год! Рабочая сила дешевая. Нанимай народ, оборудуй лабораторию - и вперед. Перерабатывай опий в героин. Местному населению выживать надо, многие делают это за счет наркотиков. Тут никто не станет страдать от нравственных проблем. И переработка обойдется гораздо дешевле, чем в России. Да и везти героин во много раз выгоднее. Цена на килограмм опия в Питере - около десяти тысяч долларов. На килограмм героина доходит до ста пятидесяти. Это максимум, конечно. Но все равно… Что мне тебе объяснять? Игра стоит свеч.

«Ну ты и сволочь», - подумала я, но смолчала, а что я могла сказать? Что не одобряю подобный бизнес? Да плевать хотел Буйновский на мое одобрение или неодобрение. Он все равно сделает по-своему.
        Но я должна помочь ему вызволить из лап Андрея Николаевича Катю и Киру. Или просто заставить его их спасти. Это мой долг, хотя в принципе эти девочки для меня никто. Но у меня в отличие от шефа еще есть моральные принципы! Я не могу допустить, чтобы девчонки и дальше страдали из-за своего предка. Было бы за что. Я ведь тоже, наверное, в некоторой степени виновата перед ними, поскольку работаю на их отца и в чем-то ему помогаю. Потому что я не хочу жить в нищете, как жила когда-то. Потому что мне нужно обеспечить будущее своих детей, чтобы они никогда не нуждались. Но только не торгуя наркотиками. Эти деньги мне не нужны. Они будут жечь мне руки.
        К бассейну вернулся Сергей Глебович, глянул на меня, потом на Буйновского и заявил:
        - Их нигде нет.
        - Кого их? - не понял Олег Алексеевич.
        - Вашей Зои и моих ребят.
        - А Алена? - спросили мы хором с Ванькой.
        Буйновский, Сергей Глебович и находившиеся в пределах слышимости парни тут же на нас вылупились.
        Мы переглянулись с Ванькой.
        - Что вчера тут происходило, мать вашу! - рявкнул Буйновский так, что на нас посмотрели все загоравшие у бассейна иностранцы.
        Я попросила его не орать, чтобы не привлекать лишнего внимания к нашей компании, и начала свой рассказ про вчерашние приключения. К нам присоединились все подчиненные Сергея Глебовича и слушали, раскрыв рты. Когда я закончила повествование, полковник отправил двух своих парней проверить, где «Жигули», и расспросить местных, тут работающих, не запомнили ли они, когда машина появлялась на стоянке в последний раз. Буйновский взял у меня спутниковый телефон, который я пока держала при себе, отошел в сторонку, чтобы никто не слышал, о чем он говорил, с кем-то связался, потом подозвал меня к себе и спросил, на какой счет перевести деньги, которые он мне должен за выкуп Алены.
        - На швейцарский, - ответила я. - Который вы мне открыли.
        Буйновский дал указания и отключил связь. Мы вернулись к остальным. К этому времени вернулись ребята, посланные искать «Жигули». Как сказал им сотрудник стоянки, машина не появлялась там со вчерашнего утра.
        Не успели мы снова занять свои места, как послышался какой-то странный электронный сигнал. Что это? - хотелось мне спросить, но я не успела: Буйновский схватился за телефон, с которого только что звонил.
        Мужской голос попросил Иру. Олег Алексеевич удивленно на меня посмотрел, но передал мне аппарат, включив громкую связь.
        - Ирочка? - проворковали на другом конце. - Это Андрей Николаевич.
        Челюсть у меня поползла вниз, у Буйновского тоже.
        - Надеюсь, вы в добром здравии? - продолжал наш общий знакомый.
        - Вашими молитвами, - ответила я и поинтересовалась, не желает ли Андрей Николаевич поговорить с Олегом Алексеевичем, находящимся поблизости.
        - Не желаю, - резко ответили мне. - Он плохо понимает то, что я пытаюсь до него донести, а вы, как я успел убедиться, - человек здравомыслящий и очень находчивый. - Андрей Николаевич усмехнулся. - Поэтому я решил для разнообразия пообщаться с вами, в надежде, что вы, в отличие от вашего шефа, поймете меня с первого раза.

«Значит, он теперь знает, что я не дочь Буйновского?» - мелькнула мысль, но я от комментариев воздержалась, ожидая продолжения.
        - Все красотки опять у меня, - констатировал факт Андрей Николаевич.
        Я резко вдохнула воздух, мой собеседник усмехнулся.
        - Да, да, - подтвердил он. - И Аленочка, и Зоенька. Очень сожалею, но вчера у меня в распоряжении было мало людей, в смысле в нужном месте, и пришлось делать выбор: или вы с сыном, или они. Я решил, что с ними будет намного проще. - И Андрей Николаевич опять хохотнул. - Да по большому счету вы, Ирочка, мне не нужны. Ну если только согласитесь пойти ко мне работать. Правда, немного вас изучив, думаю, что не согласитесь. Благодаря вам я узнал о своих прорехах, ну не совсем своих, а нанятых мною людей. И на том вам спасибо. Но другие девочки в отличие от вас на побег не решатся. Они сейчас вообще согласны на все.
        - Но ведь с ними были телохранители, - попыталась вставить я.
        Андрей Николаевич расхохотался и сообщил, что ребят придется списать на боевые потери. Услышав это, Сергей Глебович издал какой-то звериный рык, другие окружавшие меня мужчины посуровели и были готовы вцепиться в телефон, но сдержались, а я подумала, что теперь у них появилась гораздо более сильная мотивировка добраться до Андрея Николаевича и спасти женщин, чем деньги: за товарищей надо мстить.
        - В общем, так, Ирина Александровна, - произнес Андрей Николаевич уже абсолютно серьезным тоном, - можете передать вашему боссу, что я разрываю с ним всякие деловые отношения. Мне не нужен такой партнер. Убирайтесь с острова, все убирайтесь, вместе с вашими псами, даю вам на это двадцать четыре часа. После этого вы будете объявлены здесь вне закона. Я надеюсь, что по крайней мере вы, Ирина Александровна, понимаете, что у меня тут везде свои люди?
        - Понимаю, - процедила я.
        - Часы сверять будем?
        - Не надо. Но у меня вопрос: а как же Алена, Зоя?..
        - Миллион долларов, - хохотнул Андрей Николаевич. - Если папочка хочет их видеть. Хочет?
        Буйновский заорал вне себя от гнева:
        - Сука, что ты себе позволяешь?!
        Андрей Николаевич опять хохотнул, сказал Буйновскому, чтобы тот не кипятился, а то он может и поднять цену, и попросил снова дать меня, а то Буйновский не в состоянии адекватно соображать. Олег Алексеевич взбрыкнул, но замолчал.
        - Да, слушаю, - произнесла я ничего не выражающим голосом.
        - Значит, так, Ира. Как только ваш шеф будет готов перевести деньги, свяжетесь со мной. Я скажу куда, и мы обговорим процедуру передачи девочек.
        - Что вы пока собираетесь с ними делать? - осведомилась я, волнуясь за их судьбу.
        - Поживут у меня, - в очередной раз хохотнул Андрей Николаевич. - Поработают для разнообразия. Полезно иногда, вы так не считаете, Ирина Александровна? Что вы-то их жалеете? Ведь жалеете же? Вы с юных лет вкалываете, а эти бездельницы всегда жили на всем готовом. Не пора ли им узнать, почем фунт лиха? Я вас не понимаю.
        - Да, конечно, вам меня не понять.
        - Не хамите! - рявкнул Андрей Николаевич. - А лучше убедите вашего шефа поскорее перевести мне денежки, пока я не решил присылать ему его дамочек по частям!
        С этими словами Андрей Николаевич отключил связь. Я тоже выключила аппарат и обвела взглядом собравшихся. Буйновского было жаль: он сидел, опустив плечи и сжимая голову руками. Он хотел получить все, а в результате потерял выгодный бизнес, ему предстоит заплатить огромную сумму денег, да и его девочки, пожалуй, не простят ему всех тех унижений, которые им пришлось перенести. Правда, в глубине души наказание шефа я считала заслуженным: не связывайся с наркотой.
        - Какие будут распоряжения? - тихо спросил Сергей Глебович, глядя на Буйновского.
        Шеф поднял голову, невидящим взглядом посмотрел на полковника, потом на меня, затем усилием воли взял себя в руки - и прямо на наших глазах стал превращаться в того Олега Алексеевича, которого я знала столько лет.
        - Так… - протянул он в задумчивости. - Он ведь сказал двадцать четыре часа? За работу, друзья! У нас еще есть время. За сутки можно многое успеть. Но в первую очередь надо связаться с аэропортом, с нашими летчиками, чтобы самолет был в любую минуту готов к взлету.
        Услышав последний приказ, я вдруг вспомнила, что у Андрея Николаевича тоже имеются свои летчики, а у одного на этом острове живет перевезенная из России семья. Летчики вполне могут знать, где скрывается Андрей Николаевич вместе со всей братвой и девчонками. Я не сомневалась, что Сергей Глебович найдет средства убеждения для того, чтобы заставить летчиков разговориться.
        - Молодец, лапушка! - вскочил готовый к действию Буйновский и чмокнул меня в щеку. - Все одеваемся, быстро, и в аэропорт! Вперед!
        Сергей Глебович посмотрел на меня и подмигнул украдкой, чтобы Буйновский не видел.
        - Пойдем одеваться, мама, - дернул меня сзади Ванька. - Дома будешь перемигиваться. А тут дело надо делать. - И гневно посмотрел на Сергея Глебовича. Тот, по-моему, с трудом сдержался, чтобы не прикрикнуть на Ваньку.
        Я молча последовала за сыном собирать сумки.
        К моему большому удивлению, люди Сергея Глебовича, побывавшие ночью на асиенде, привезли оттуда наши с Ванькой вещи, которые мы брали с собой из России. Как мне сказали, наши сумки стояли в отведенных нам апартаментах (которые я указала на плане, нарисованном для Сергея Глебовича), только все в них было перевернуто, а часть вещей просто валялась на полу.
        - Так что это не мы копались, - улыбнулся полковник, кивая на наше барахло, когда мы с хмурым Ванькой зашли к нему в номер за сумками. - Но ты сама разберешься.
        Я предполагала, что по приказу Андрея Николаевича его люди проверяли, остались ли в наших вещах какие-нибудь документы - или я заранее готовилась к побегу.
        Вещей Зои и других женщин ребята в доме не обнаружили.
        - В общем, кинул нас дон Андрей, - с грустью проронил Сергей Глебович.
        - Он такой же дон, как я - княгиня, - заметила я.
        - Но Буйновский-то дворянин! - воскликнул полковник, а затем, глядя на наши с Ванькой обалдевшие лица, поинтересовался: - Вы что, не знали?!
        Мы оба покачали головами, а я подумала, что сейчас вообще многовато дворян развелось, в особенности из бывшего партийного руководства. Чуть вылез из грязи - надо искать дворянские корни. Традиция, понимаешь.
        - Ладно, мы пошли собираться, - сказала я полковнику, придя в себя от полученной информации.
        Ванька двинулся первым с нашими зимними вещами, я взяла Ванькин рюкзачок (самый легкий), Сергей Глебович - нашу большую вместительную сумку. Я решила перенести их к нам в соседний номер и там нормально переложить. Когда сын был уже в коридоре, Сергей Глебович игриво шлепнул меня по мягкому месту, а затем мгновенно схватил сзади за предплечье. По всей вероятности, хотел что-то сказать или предложить, задержав в номере. Но он не знал, что во мне проснется зверь. Я страшно разозлилась. Да что он себе такое позволяет?! Бросив на пол рюкзачок, я резко повернулась и звонко заехала полковнику по физиономии.
        - Ты чего?! - рявкнул он.
        В номер мгновенно влетел Ванька.
        - Что вы себе позволяете с мамой?! - заорал он, повторяя мои мысли. - Вы ей кто? Кто вы вообще такой?
        Лицо полковника исказила ярость.
        - Да ты! Да вы оба!
        - Оставьте мою маму в покое! - орал Ванька, готовый сцепиться с Глебовичем.
        - Да твоя мама, если ты хочешь знать…
        - Вы не стоите и мизинца моей мамы! Что вы к ней лезете?! Думаете, я не замечаю ваши взгляды? Как вы ее раздеваете?! Да вы…
        Ванька был готов захлебнуться, полковник тоже с трудом себя сдерживал. Я поняла, что мне нужно срочно вмешаться. Тем более что яблоком раздора послужила я сама.
        Я встала между сыном и полковником (отец он Ваньке или не отец?!), сказала, чтобы оба заткнулись, подхватила нашу большую сумку в дополнение к Ванькиному рюкзачку, заявив Глебовичу, что обойдусь без его услуг. Ванька хмуро поднял ту, что нес. Мы покинули номер полковника и занесли вещи в свой. Ни я, ни Ванька первые несколько минут не произнесли ни звука. Я молча паковала вещи. Ванька складывал купленное нам Буйновским барахло в новую сумку, потом бросил это занятие, сел на свою кровать и уставился в пол.
        Я подошла к сыну, опустилась рядом и обняла его за худые плечи. Я видела, что мой ребенок готов расплакаться и с трудом сдерживается. То он уже большой, а то еще совсем маленький…
        - Ваня, - сказала я тихим голосом, - когда мы вернемся домой, я обещаю тебе, что сразу же позвоню дяде Сереже. Сергею Борисовичу. Может, мы даже съездим к нему в гости…
        - Когда дядя Сережа вернется?
        - Я не знаю, малыш. Наверное, этого никто не знает. Когда разрешатся все его проблемы. Мне бы тоже очень хотелось, чтобы он вернулся.
        Ванька вздохнул, шмыгнул носом.
        - Ты выйдешь за него замуж? - спросил он с надеждой.
        - Ну если он предложит…
        - Он-то предложит, - уверенно заявил сын, - главное, чтобы ты согласилась.
        Наконец я услышала обычный Ванькин тон, и он глянул на меня с хитринкой.
        Мне стало смешно.
        - Только с этим ничего не заводи, - Ванька кивнул в сторону номера Сергея Глебовича, помолчал и добавил: - А то я его убью!
        Я посмотрела в стену. После первой встречи Ванька назвал полковника фальшивым. Возможно, он прав. Вспомнить хотя бы то, как Сергей Глебович ходил вокруг да около, расспрашивая меня о визите в президентский дворец. Чего он на самом деле хочет? Ведь Буйновский нанял его и ребят только для освобождения своих дочерей, внучки и подружки. Буйновский платит за это деньги, причем немалые. А что тут делает Сергей Глебович? За счет моего шефа решает еще и какие-то свои проблемы? Обделывает свои делишки? Не думает ли полковник заняться в дальнейшем еще и шантажом?

«Не хочется мне с ним общаться, но разобраться надо», - сказала я себе и снова занялась сумками. Я-то работаю только на Буйновского.
        Глава 11
        В аэропорту нас ждала удача: летчики, доставившие на остров Буйновского, Сергея Глебовича и компанию, уже успели перезнакомиться с теми, кто работал на Андрея Николаевича. Последние, прослышав, что на летном поле стоит самолет из России, сами пошли на контакт - ну и компания все дни пребывания на острове активно его скрепляла традиционным на Руси способом.
        Местные летчики не стали скрывать от новых друзей, куда переносят по воздуху хозяина и его людей, а также каких-то женщин - позавчера и вчера им пришлось сделать по нескольку вылетов, и они, к их великому сожалению, не могли общаться с новыми друзьями. Почему-то Андрей Николаевич забывал, что у каждого летчика имеется по паре ушей, а между ними, скрытое черепной коробкой, затаилось серое вещество, - и говорил при них то, что вроде бы не должно предназначаться для посторонних. Или хозяин асиенды так относился ко всем своим подчиненным, считая, что они от него никуда не денутся и никому не ляпнут ничего лишнего? А между собой пусть обсуждают все, что угодно. Но поскольку они многое рассказали нашим летчикам, нам это очень пригодилось.
        Как мы узнали, Андрей Николаевич являлся единоличным собственником одного небольшого островка к северо-востоку от того, на котором мы находились. На этом островке стояло несколько однотипных домиков и постоянно жила какая-то прислуга из местных, всегда готовая принять хозяина.
        - И там может сесть самолет? - спросил Сергей Глебович.
        - Амфибия. И вертолет, - пояснили летчики.
        Как выяснилось, у Андрея Николаевича в распоряжении имелась «Чесснa-336», старенький самолет-амфибия «Грумман Дак» - модель из тех, что раньше использовались военно-морским флотом США, а также вполне современный вертолет, забиравший людей прямо с территории асиенды. Наш «Ту-154» при всем желании сесть на том островке не мог. Для того чтобы туда добраться, пришлось бы брать вертолеты или амфибии в аренду, причем в достаточном количестве, чтобы доставить одновременно всех бойцов.
        Но Сергей Глебович от прямого штурма островка отказался (на чем настаивал разъяренный Буйновский, готовый теперь к решительным действиям), заявив, что не намерен посылать своих людей на верную смерть. На островке сразу же заметят приближение нескольких стальных птиц - и явно подготовят достойную встречу. О наличии различного оружия на территории асиенды поведали мы с Ванькой, о том же, что могло находиться на личном островке, приходилось лишь гадать. И не исключено, что самые смелые предположения окажутся недалеки от истины - там хоть ракету держи, твое право.
        Буйновский как раз поинтересовался, нет ли поблизости какой-нибудь ракетной базы - чтобы нанести по островку удар. Сергей Глебович сообщил, что имеются лишь английские и американские, а с их обслугой не договоришься. Вот если бы какой-нибудь наш прапор затесался в их ряды… Продали бы и базу, и ракеты, причем с доставкой по воздуху - по желанию покупателя.
        - А если взять яхту? - подал здравую идею Буйновский. - Их тут, как я понимаю, - пруд пруди. Яхта особого внимания не привлечет. По крайней мере оценим обстановку.
        Я была согласна с Олегом Алексеевичем, что сплавать к островку, конечно, надо, да и, в принципе, можно временно пожить на яхте, выполняя требования Андрея Николаевича покинуть остров в двадцать четыре часа, - мы ведь будем уже в море. Правда, самолет наш пока останется, поскольку поблизости нет другого аэропорта, где мог бы приземлиться «Ту-154».
        Я вспомнила про своих друзей-пиратов, но их судно было отклонено сразу же - привлечет слишком много внимания, да они уже и «засветились», помогая нам и участвуя в перестрелке с «Маргаритой», с которой мы сбежали.
        - Так, - сказал Буйновский, - вещи перегружаем в самолет, берем только самое необходимое - и в гавань. Сергей Глебович, ты пока кого-то из своих вместе с нашими пошли к местным летчикам, чтобы они назвали точные координаты того островка, а то я подозреваю, что подобных земельных участков посреди водной глади тут немерено. И еще нам нужна карта водных окрестностей.
        - Так она есть в отчете, - заметила я и повернулась к нашим летчикам: - Вы случайно не запомнили название того островка?
        Ребята запомнили, мы его тут же нашли на карте, и необходимость напрашиваться в гости к бывшим соотечественникам просто отпала. Сергей Глебович озабоченно чесал репу, потому что морскими операциями никогда не командовал, только сухопутными. В мою сторону он старался не глядеть.
        Яхту зафрахтовали без проблем. Весь личный состав на ней оказался китайским, что нас вполне устраивало, в особенности то, что по-английски из них говорили лишь двое, да и их речь не всегда была стопроцентно понятна. А уж им русская - тем более.
        - Не хотелось бы, конечно, привлекать внимание… - задумчиво протянул Буйновский. - А то подойдем к островку - и Андрей Николаевич распорядится шарахнуть чем-нибудь по яхте. Запасы-то у него, как я догадываюсь, всякие и разные… Послушай, лапушка, а вода вокруг островка принадлежит ему? Ты не помнишь случайно? На сколько там распространяется собственность?
        - Не знаю, - ответила я. - Но думаю, что только на сушу. А вообще, если так беспокоитесь, распорядитесь, чтобы вывесили Желтого Джека.
        - Кого? - встрял Сергей Глебович, слушавший нас с Буйновским.
        Я пояснила, что имею в виду желтый карантинный флаг, который в прошлые века поднимался на судах, охваченных желтой лихорадкой.
        Олег Алексеевич хохотнул и заметил, что китайцы могут обидеться - если не так поймут.
        - Должны бы знать, - заметила я. - Моряки как-никак.
        - Сойдет и так, - заявил Сергей Глебович, возможно, из чувства противоречия или чтобы свести на нет мою инициативу.
        Я пожала плечами, - в общем-то, мне было все равно, и я считала, что Андрей Николаевич все-таки не станет палить по проплывающим мимо судам. В особенности если наши с автоматами не будут шнырять по палубе.
        События начали развиваться, когда мы были только на полпути к островку.
        Нам то и дело встречались малые и крупные суда и суденышки, кто-то нам сигналил, мы отвечали. Сергей Глебович распределил своих бойцов по обоим бортам, носу и корме, чтобы следили за обстановкой, но пока ничего интересного или опасного мы заметить не смогли.
        - Ой, мама, смотри: кто-то веслами гребет! - внезапно позвал меня Ванька, болтавшийся на носу. - А от берега-то как далеко!
        Мы с Ванькой уставились на приближающееся небольшое суденышко, которое с виду должно было быть моторным. Заглох мотор? Но тогда почему им никто не поможет, не возьмет на буксир? Или это тут не принято?
        В лодке сидели трое. Вернее, двое стояли, опершись на одно колено и орудуя каждый одним веслом, подобно индейцам, которых мне доводилось видеть в фильмах, столь любимых моими мальчишками. Окружавшие нас с Ванькой мужчины бросили взгляды на эту лодку и больше ею не интересовались, а у меня по мере приближения суденышка округлились глаза. У Ваньки тоже.
        - Мама! - прошептал он и посмотрел на меня.
        В лодке сидела Кира. Гребли наши знакомые охранники Гриша с Костей.
        Я бросилась к Буйновскому, находившемуся в одной из кают. Он мгновенно вылетел вслед за мной на палубу, по ходу отдавая приказ приготовить оружие. Я не успела даже удивиться, когда несколько стволов оказались направленными на поравнявшуюся с нами лодку. Китайцы от наших мужиков шарахнулись и стали что-то лопотать на своем языке. Сергей Глебович показал ближайшему азиату кулак и объяснил ситуацию по-русски. Китаец, как мне показалось, все понял, хотя не знал ни слова по-нашему. Но «калашниковы», которыми были вооружены наши, всегда являются очень убедительным аргументом. Как, впрочем, и увесистый кулак русского полковника.
        - Дедушка! - завопила Кира, вскакивая - и чуть не вывалилась за борт. Лодка с трудом удержала равновесие.
        - Ирина Олеговна! - хором родили Гриша с Костей при виде меня.
        - Ой, и вы тут! - воскликнула Кира вслед за парнями.
        - Мужики!.. - тем временем радостно стонали Гриша с Костей.
        В общем, подчиненные Сергея Глебовича помогли троице подняться на борт, лодку оставили в свободном плавании - куда занесет, туда занесет. Скорее всего поймает кто-то из местных и приспособит в своем хозяйстве.
        Первой на палубу яхты поднялась рыдающая Кира и бросилась в объятия Олега Алексеевича. Он тут же увел ее в одну из кают. Затем поднялись Гриша с Костей, обвели собравшихся взглядом и сказали: «Спасибо, мужики!» Внезапно из-за одной из палубных надстроек послышался голос Сергея Глебовича, приказывавшего вести спасенных (или пойманных?) в его каюту. Я не успела заметить, как полковник покинул открытую палубу.
        - Пошли! - позвал майор Воронцов, увлекая за собой молодцев.
        Я тоже решила присоединиться к честной компании и пристроилась сзади.
        - Ну вы тогда и дали, Ирина Олеговна! - с восхищением посмотрел на меня идущий рядом Костя.
        - Но нам потом у шефа житья не стало, - пожаловался Гриша.
        - И вы решили сделать ноги, прихватив с собой товар для обмена? - уточнила я, кивая в том направлении, где скрылись Буйновский с внучкой.
        Ребята только усмехнулись.
        Вскоре мы спустились к каюте, которую занял Сергей Глебович на пару с майором Воронцовым. Майор постучал, полковник, оказавшийся уже там, крикнул, чтобы заводил, и Гриша с Костей вошли первыми. Мы с Воронцовым пока оставались в коридоре. Сергей Глебович еще не знал, что я нахожусь рядом.
        - Серега?! - невольно вырвалось у Гриши. - Ты, майор? Да как ты тут…
        - Полковник Никашин, - тем временем представился хозяин каюты. - Сергей Глебович.
        К моему великому сожалению, в этот момент, оставаясь в коридоре, я не видела его лица, так что не могла судить, успел он подмигнуть Грише или нет, тот пробурчал что-то вроде «понял», попросил разрешения сесть, и они с Костей разместились на одной из коек. Затем я тоже проскользнула в каюту мимо Воронцова, последовавшего за мной, и без приглашения уселась на противоположной койке. Полковник сидел на привинченном к полу стуле за небольшим столом. Воронцов вопросительно посмотрел на начальника.
        - Иди, Коля, - сказал ему Сергей Глебович, бросив на меня внимательный взгляд, - только проследи, чтобы нам тут никто не мешал.
        Воронцов кивнул и мгновенно исчез за дверью. А полковник повернулся ко мне, с невинным выражением лица восседавшей на койке.
        - Ирина Александровна, я бы очень попросил вас временно нас оставить.
        - Она - Олеговна, - встрял Гриша.
        Полковник хмыкнул, я с обворожительной улыбкой пояснила Грише, какое у меня настоящее отчество и что я не являюсь дочерью Буйновского. Гриша с Костей на меня вылупились, потом переглянулись, затем усмехнулись и заметили, что Андрей Николаевич, когда об этом узнает, своему сводному братцу, отвечавшему за нашу доставку на остров, оторвет голову. Или другие части тела.
        - Значит, уже оторвал, - сказала я и вкратце поведала вновь прибывшим про звонок их шефа сегодня утром.
        Но в этой каюте мы собрались не для того, чтобы выслушать меня, а чтобы слушать ребят, по каким-то причинам решивших покинуть хозяина. Я твердо заявила полковнику, что намерена остаться. Он глянул на меня сурово, но больше не возражал.
        - Домой хочется, мочи нет, - признался Гриша, когда мы с Сергеем Глебовичем закончили перепалку. Костя молча кивнул. - Снег увидеть хочется. Жара эта надоела до чертиков. Да я же вам рассказывал, - глянул он на меня. - Вот подумали, что шанс, наконец, представился. И шеф так достал…
        После того как погоня за нами с Ванькой и Зоей окончилась полным провалом, Арсений Михайлович, разбуженный взмыленными запаниковавшими охранниками, связался с Андреем Николаевичем и обрисовал ему ситуацию.
        - Проклятый лягушатник! - взвился к потолку Андрей Николаевич, недобрым словом поминая француза, владельца и капитана пиратского корабля, с которым в свое время они что-то не смогли поделить (что именно, ребята не знали), а с тех пор сохраняли нейтралитет.
        Гнев свой шеф сорвал на телохранителях, которые не смогли с нами справиться, и заявил, что лишит их половины жалованья и выходных на ближайший месяц.
        На следующий день поступили сведения из президентского дворца о том, что там побывали мы с Буйновским.
        - У шефа везде свои люди, - подтвердил нашу с Буйновским догадку Костя. - Так что на острове вы ничего не добьетесь. - Он глянул на меня. - Но об этом, наверное, надо говорить Кириному дедушке. Чтобы и не думал. Как мы поняли, он собирается наладить тут бизнес? Не стоит даже пытаться.
        Сергей Глебович заявил, что с Буйновским ребята еще успеют пообщаться, а ему требуется знать, где содержат остальных женщин, какая там охрана, какие подступы, ну и так далее. Ребята сами понимают, что именно может его заинтересовать.
        Парни кивнули. Но для начала выложили свои условия - и конечную цель побега, совершенного вместе с Кирой.
        Они хотят домой, в Россию. И просят их отмазать. Они наслышаны, что отец и дедушка заложниц - олигарх питерского значения, что уже немало, и у него, как здесь у Андрея Николаевича, дома наверняка все схвачено. Гарантия безопасности и, главное, свободы на родине взамен на любую помощь тут. Парни обтекаемо намекнули, что они не всегда были в ладах с законом, но про имеющуюся у Андрея Николаевича на них компру ничего не сказали.
        Ну и Киру они все-таки спасли…
        Сергей Глебович поинтересовался, каким образом.
        По всей вероятности, Андрей Николаевич считал, что с маленького островка захваченные дамы теперь никуда не денутся - вертолет и самолет-амфибию они водить не умеют, так что угонять не станут, да и летчики там постоянно не сидят. С управлением яхтой тоже не справятся, с многочисленным персоналом «Маргариты» - тем более. В то, что его предаст кто-то из подчиненных, шеф поверить не мог. Он не сомневается, что его подчиненные никуда не денутся. Некуда им деваться. Уверен, что все с большой охотой готовы вкалывать на него - климат, условия, работа в принципе не такая уж и сложная, бабки идут, по местным меркам, так вообще великолепные.
        Но парням стало жалко заложниц. Может, еще и потому, что они давно не только не имели, но и даже взгляда украдкой не бросали на белых женщин. Но, главное, они увидели, насколько сломлены Алена и Зоя, которых вернули в лапы Андрея Николаевича. Эти две, кажется, уже готовы на все. Они - рабыни. Катя, похоже, несколько тронулась умом - вообще постоянно ревет, но у Киры пока был шанс остаться нормальным человеком. И Гриша очень понравился Кире… Он тоже был бы не против заиметь ее только для себя. «А вернуться на родину женихом (или прямо мужем?) внучки Буйновского, - добавила я про себя, - было бы очень неплохим вариантом». Правда, она несовершеннолетняя, но это же не проблема? В особенности если есть большое желание и большие деньги. Да и до восемнадцати ей меньше года. И если Кира обслуживала тут весь личный кобелиный состав охраны, то вполне может быть уже беременна сыном полка. А Гриша готов жениться - и говорить всем и каждому, что это его ребенок. Я вспомнила о своем разговоре у бассейна на территории асиенды с Гришей и еще одним парнем из охраны. Тогда они высказывались о Кире не самым лучшим
образом - и у них явно имелись для этого основания.
        Но за спасение Киры Грише стоит помочь, считала я. Да и что парень столько лет мучается? Я не знаю, каких он там дров наломал в России, но нельзя удерживать человека у себя силой, как делает Андрей Николаевич, к которому я вообще не испытывала никаких положительных чувств. Ребятам памятник надо ставить за то, что смогли его хоть как-то кинуть.
        Парни знали, что у работников Андрея Николаевича из местных имеются свои катера, привязанные у небольшого причала, были также и шлюпки, на которых людей доставляли на твердую землю с яхты. Они решили воспользоваться катером или моторной лодкой. До островного государства, на котором располагалась асиенда, от личного островка Андрея Николаевича было миль семьдесят, и уж если местные преодолевают этот путь на своих катерках, то что ж помешает парням?
        Они поделились соображениями с Кирой. Та ухватилась за идею, словно утопающий за соломинку. Она же видела свою мать… Вот только мать прихватить нельзя, сказали Кире. Мы можем спасти тебя одну - или никого. И Кира согласилась, думая, что, добравшись до каких-то представителей власти, она напишет заявление, сделает сообщение, ну, или что-то там еще. И ведь мы с Ванькой спаслись? Нас не смогли достать люди Андрея Николаевича. Значит, можно попытаться и ей.
        На крохотном островке заложниц не держали постоянно в поле зрения - не поплывут же они до большой земли? И прогулка втроем не вызвала ни у кого подозрений, - возможно, ребята решили прихватить с собой девочку, чтобы искупаться на закрытом тропической зеленью участке берега. Именно на тот участок они и отправились, чтобы никто не заметил их отплытия.
        Там была лишь одна моторная лодка, в которой лежали два весла. Компания тут же села в нее - и рванула с места. Их отплытие осталось незамеченным - в противном случае за ними уже давно отрядили бы погоню. Но потом мотор заглох… И что с ним делать, они не знали… Пришлось взяться за весла.
        - Почему вы не попросили кого-нибудь взять вас на борт? - поинтересовался Сергей Глебович. - Судов-то вокруг… - И он махнул рукой в сторону иллюминатора.
        - Так ведь не знаешь, к кому попадешь, - ответил Гриша. - Если бы судно встретили под каким-то флагом, какой мы точно знаем… Ну или тех пиратов… Безопаснее было рвать прямо до берега, а там выходить на вас. - Он посмотрел на меня. - Алена назвала Кире номер вашего телефона, Ирина Оле… то есть Александровна. И рассказала, как вы ее выкупили… Ну, в общем, про все. Мы собирались вам позвонить.
        Полковник поинтересовался, есть ли у ребят деньги и, главное, документы. Кредитные карточки и наличность - и местная, и «зеленая» - имелись в большом количестве, из документов - только водительские удостоверения. Все паспорта хранятся в сейфе у Андрея Николаевича, отобранные при, так сказать, приеме на работу.
        - А вообще мы хотели бы попробовать проникнуть в дом на асиенде, - сказал Костя. - Ночью. Охраны там не осталось. Если только местная полиция, но с ними всегда можно договориться. Ну и многие из них лично знакомы с нами… Мы знаем там расположение всех комнат. Вот бы забрать наши документы. Паспорта, конечно, просроченные, но тем не менее. И еще кое-что…
        - Бабки, что ли? - усмехнулся Сергей Глебович. - Понятное дело.
        - Не только, - промычал Гриша, но опять ничего не сказал про компромат.
        Полковник внимательно на него посмотрел, а у меня уже мелькнула мысль - я-то ведь была наслышана о перспективных планах Арсения Михайловича, в которых и мне отводилась определенная роль. Парни открыли рты, когда я сказала про компромат - на всех сотрудников. Не понимаю, почему не говорили про него прямо? Слишком много дров наломали на родине и никому не нужно о них знать? А возможно, боятся, что и Сергей Глебович или Буйновский могут это использовать против них и держать на коротком поводке, как держал Андрей Николаевич? Ну и правильно. На их месте я бы тоже никому до конца не доверяла. Сергей Глебович внимательно выслушал про сделанные мне Арсением Михайловичем предложения и заметил, что все вполне может храниться и на том островке, с которого ребята только что сбежали.
        Парни пожали плечами и заметили, что есть шанс отыскать добро на асиенде. Или его часть. Шанс надо использовать. Другого, может, и не представится. И Сергей Глебович был прав: бабки их тоже там. Большая часть. Не оставлять же честно заработанное Андрею Николаевичу?
        - И когда думаете двигать? - уточнил полковник.
        - Сегодня ночью, - ответили парни. - Ваших прихватим с радостью. Пошуруете там, сколько хотите.
        - Спасибо, мы прошлой ночью уже там были, - усмехнулся полковник.
        Костя с Гришей разыграли немую сцену. Потом дружно промычали:
        - И?.. Что?.. Вы там…
        - Ничего интересного не нашли, а в принципе и не искали. Ирина Александровна не имеет привычки делиться лишней информацией.
        Я обворожительно улыбнулась собравшимся, а Сергей Глебович поинтересовался, не поведаю ли я еще чего-нибудь любопытного, а то ведь не знаешь, что может вдруг понадобиться.
        Я пока ничего любопытного вспомнить не могла, но изъявила желание также побывать в доме Андрея Николаевича.
        - Сдурела, что ли?! - возмутился Сергей Глебович. - Тебя там еще не хватало!
        Я спокойно заметила в ответ, что женский ум частенько работает совсем не так, как мужской, и мне на месте вполне могут прийти в голову идеи, которые никогда не посетят мужчин, так что от меня будет только польза. Обузой не стану, ребятам нечего бояться, - по-моему, своими подвигами на этом острове и в его окрестностях я доказала, что в состоянии за себя постоять и найти выход из разнообразных нестандартных ситуаций, в которых оказывалась не по своей воле.
        - Чего ты там думаешь найти? - с самым серьезным видом спросил Сергей Глебович.
        - Посмотрим, - ответила я. - Просто взгляну.
        Я в самом деле не знала, что могу отыскать, - меня на асиенду тянуло в первую очередь любопытство. Узнать размах деятельности Андрея Николаевича, постараться прихватить документы - если найдем, изучить их, - а там уже действовать. Вполне возможно - передать эти документы в Интерпол… Таких мерзавцев следует наказывать. А поэтому я должна взглянуть, чем там можно воспользоваться.
        Услышав про Интерпол, Сергей Глебович усмехнулся и заметил, что у нас и свои российские правоохранительные органы есть. Я в ответ высказала свое мнение о наших органах и призналась, что не очень верю в их возможности.
        - А спецслужбы? - с самым серьезным видом поинтересовался Сергей Глебович.
        Я внимательно на него посмотрела, Гриша с Костей тоже замолчали. И уже не в первый раз после встречи с полковником и его командой у меня в голове мелькнул вопрос: зачем они сюда прибыли? Неужели в самом деле наши спецслужбы работают так, как должны? Это меня бы очень порадовало…
        Я честно сказала вслух, что была бы счастлива, если бы наши спецслужбы, Интерпол, сам черт или кто-то там еще взяли Андрея Николаевича за жабры и заставили покрутиться на горячей сковородке, только практика, к моему сожалению, показывает, что такие типы всегда оказываются непотопляемыми.
        - И ты готова оказывать органам содействие? - осведомился Сергей Глебович.
        - Готова, - кивнула я.
        - А как насчет Буйновского?
        - Подставлять и закладывать не буду. Что бы о нем ни думала.
        - Потому что ты на него работаешь?
        - Хотя бы.
        Сергей Глебович выпалил, что и мой шеф также участвует в наркоторговле, я прекрасно вижу его отношение к родным дочерям, внучке, его девчонке, неужели я… Я полковника перебила и, чеканя слова, заметила, что про участие шефа в наркоторговле узнала только на этом острове, я ее не только не одобряю, я готова с ней бороться всеми моими силами и подручными средствами, но опять же, к моему глубочайшему сожалению, я не могу сказать шефу: прекратите. Он меня не только не послушает, а еще и выгонит с работы - и это для меня было бы лучшим вариантом. Поскольку, как Сергею Глебовичу должно быть известно, в наше время тот, кто много знает, редко доживает до седых волос. Я, конечно, в случае увольнения не останусь на бобах и место себе найду, но меня в «Невском карате» в принципе все устраивает - и сама работа, и деньги, которые мне там платят. Да, я предпочла бы, чтобы наша компания и дальше работала только по основному профилю, а Буйновский не грешил ничем, кроме как банковскими спекуляциями. Но это от меня не зависит. А подставлять его мне не позволяет совесть. Я не могу! К тому же он - отец моей подруги, с
которой мы шесть лет вместе учились, он дал мне работу, благодаря ему я выкарабкалась из нищеты. Я не могу поступить подло по отношению к нему. Я не стану работать против него. Единственное, что я могу, - это не помогать ему в новой (или уже давно не новой?) сфере деятельности.
        - Зачем ты тогда сюда поехала?! - заорал Сергей Глебович. - Мне Буйновский сказал, что отправил тебя сюда на разведку. Канал проверяла? Захотела бы - нашла повод отказаться!
        - А он и отправил меня на разведку! Только по другому делу! - возмутилась я. - Узнавать, где Катя с Зоей. Я узнала. Про наркотики не было ни слова! Я поехала искать девчонок! И, между прочим, подставляла себя. Да, не бесплатно. Я не общество благотворительности. Тем более шеф вообще смотрит на жизнь, как на большой супермаркет. Он просто не поймет человека, если тот что-то делает бесплатно. Но я поехала из благих побуждений! Ясно тебе?!
        Гаркнув последнюю фразу, я выдохнула воздух и с гневным видом демонстративно отвернулась от Сергея Глебовича.
        - Ира, - тихо позвал он через несколько секунд, - успокойся, пожалуйста.
        Костя с Гришей молча слушали нашу перепалку. По их физиономиям я видела, как напряженно работают у них мозги, скрытые мощнейшими пуленепробиваемыми черепными коробками. Интересно, что они сейчас думают обо мне?
        - Я очень рад, Ира, - продолжал Сергей Глебович спокойным голосом, - что ты ко всему происходящему относишься так, как должен относиться нормальный человек. Я давно хотел узнать твое отношение к происходящему и даже пытался, если ты помнишь. Но ты так умело обходила все подводные камни…
        - Я не знала, зачем ты прибыл, - заметила я. - И на кого работаешь. Так на кого все-таки?
        Я посмотрела прямо в глаза полковнику. Он бросил беглый взгляд на Гришу с Костей.
        - Да говори, майор, - расплылся в улыбке Гриша. - Мы с тобой сколько соли вместе съели? Я знаю, что ты не можешь пойти против своей совести. - И Гриша обратился ко мне: - На сто процентов уверен, что он, - кивок на Сергея Глебовича, - работает на государство. На какую-то законспирированную спецслужбу. - Сергей Глебович хотел что-то вставить, но Гриша остановил его жестом. - Он не хочет или скорее не может сказать об этом вслух. Я говорю. Так что, майор…
        - Полковник Никашин, - усмехнулся Сергей Глебович.
        - …во-во - полковник Никашин представляет тут тех, кого нужно представлять. И помочь ему - святой долг гражданина Российской Федерации. Так что вы, Ирина Александровна, больше не сомневайтесь. Вы на правильном пути.
        Услышав последнюю фразу, я не могла сдержаться и расхохоталась. Сергей Глебович тоже хохотнул и признался, что очень рад обретенному взаимопониманию, а то он испытывал ко мне двоякие чувства.
        - Какие же это, интересно? - прищурилась я.
        Костя с Гришей сказали, что они могут временно выйти и им вообще-то надо обработать руки перекисью водорода… А то натерли ладони, рьяно работая веслами, к чему были совсем непривычны.
        - Коля! - крикнул полковник, призывая майора Воронцова.
        Тот незамедлительно просунул голову в дверь.
        - Отведи ребят помыть руки и аптечку найди. Мы же что-то брали с собой?
        - Так точно, товарищ полковник. Будет сделано.
        - И перекусить бы чего? - робко вставил Костя.
        - Накорми! - приказал Сергей Глебович. - Потом приведешь назад.
        Но у Воронцова имелся вопрос: мы ведь не меняли курса, и скоро нужный нам островок покажется в пределах видимости. Что будем делать?
        - Вызовешь нас на палубу. Вернее, будем сидеть не на палубе, а в салоне с большими иллюминаторами, выходящими на островок. Обогнем его и все увидим своими глазами, плюс комментарии Гриши с Костей. Все покажете, мужики?
        - Так точно! - ответили парни и удалились вслед за майором Воронцовым.
        Как только за ними закрылась дверь, Сергей Глебович устало посмотрел на меня, достал сигареты, закурил и предался воспоминаниям:
        - Гриша спас меня от смерти. Вытащил с поля боя и километра три волок на себе. До наших. - Сергей Глебович уставился в иллюминатор, перед его глазами, наверное, проплывали картины давно минувших дней.
        А затем он рассказал про ущелье, про то, как попали они в засаду, про госпиталь под Кандагаром, словом, ту историю, которую я слышала четырнадцать лет назад.
        То есть все-таки Сережа тот?
        Но грубоватый, довольно наглый и самоуверенный Сергей Глебович совсем не соответствовал тому романтическому образу, который я хранила в памяти. Он заматерел, почерствел и, главное, был мне больше не нужен. Такой - не нужен. Ласковый и нежный Сережа, с которым мы гуляли под луной и говорили о любви, остался в прошлом. Девичьи мечты развеялись как дым.
        - Потом Гришка подался на вольные хлеба, - продолжал Сергей Глебович, не замечая моего состояния. - Уговаривал я его, чтобы остался, а он бабок больших захотел… Но теперь и у нас очень неплохо платят. Я же сейчас совсем не там, где мы с ним начинали… Ну ладно, не буду утомлять тебя деталями… Но он мог бы сейчас быть тут, вместе со мной, с ребятами…
        - Ты ему поможешь? - спросила я. - Парень-то хороший. Ну, оступился. Я, честно говоря, и не знаю, чем Андрей Николаевич его держал. Да если и найдем компру… Не возвращаться же ему на родину - и прямо под суд. Тогда ведь он никуда не поедет. И правильно сделает, - добавила я.
        - Помогу, - твердо сказал полковник и заметил с усмешкой, что он лично считает, что в России на Гришу у органов ничего нет. Все находится у Андрея Николаевича, с правоохранительными органами никогда не сотрудничавшего. И нет уверенности, что он, как угрожал парням, вышлет весь компромат по адресу. Он просто держит их этим.
        Но найти все равно надо.
        - Ира, ты уверена, что тебе стоит сегодня ночью соваться на асиенду? - посмотрел на меня полковник.
        - Уверена. Я в самом деле считаю, что могу быть там полезной. Не обижайся, но ты, может, не сразу разберешься во всех документах…
        - А ты сразу? - хмыкнул полковник.
        - Тоже необязательно, но шансов у меня больше.
        Сергей Глебович заметил, что майор Воронцов был специально обучен работать с документами - всякими и разными. Как - полковник не уточнил, а я не спрашивала, просто обратив его внимание на тот факт, что если он возьмет с собой Воронцова, то кого оставит старшим на яхте?
        - Майор - хороший парень, - улыбнулся Сергей Глебович, явно ему симпатизировавший. - Искренне возмущался, что нас отдали под начало твоего олигарха. Вроде как продали. Я объяснил ему истинное положение вещей, хотя вообще-то не должен был этого делать. Он сразу же изменился! По-другому все воспринимать начал. Не знаю, почему руководство решило скрывать от ребят истинную суть операции. Но не мне судить. Воронцов - моя правая рука. На него можно положиться. И все ребята нормальные. Но они в отличие от майора не особо задумываются, зачем мы тут. Им все равно - дочерей олигарха вызволять или с международной наркомафией бороться. Но они моложе… И росли в другое время… Они всем довольны. Хорошая оплата, теплый остров, море. Как на курорт съездили. Правда, дело свое знают. Иначе бы их сюда никто не отправил…
        Меня в данный момент больше интересовали не побудительные мотивы личного состава, а то, что Сергей меня не вспомнил. Хотя прошло столько лет… У меня-то он был первым мужчиной. Как-то обидно. Отдалась ему тогда, забыв обо всем на свете, а он… Даже не сделал попытки меня разыскать, ни разу не позвонил. И вот теперь… Хотя… Что ни случается - все к лучшему.
        Да и Ванька был прав, почувствовав в нем фальшь. По отношению к Буйновскому Сергей Глебович поступает подло. Неважно, какие цели он преследует, - пусть они даже будут самыми благородными из благородных. Но он ведь предает моего шефа - своего нанимателя, за чей счет он сюда прилетел. Порядочный человек отказался бы или от операции, или от предложения Буйновского. Сергей Борисович отказался бы. Я точно знаю. И я сама отказалась бы.
        От размышлений меня оторвал стук в дверь, затем просунулась голова майора Воронцова, объявившего, что мы практически у нужного нам островка.
        - Пошли! - сказал полковник, поднимаясь и прерывая свой рассказ.
        При выходе из каюты он игриво шлепнул меня по мягкому месту, за что тут же получил по руке.
        - Опять?! - рявкнула я.
        - Ты чего? - удивился Сергей Глебович. Майор, шествующий впереди, даже не оглянулся.
        - Ничего, - огрызнулась я. - Нечего руки распускать.
        Ответа полковника я ждать не стала, оттолкнула Воронцова и пулей взлетела на верхнюю палубу, но носа на ее открытые участки не совала. Большая часть нашей компании разместилась в салоне, у иллюминаторов, выходивших на островок, который мы собирались огибать против часовой стрелки.
        Внезапно в салоне нарисовался наш капитан-китаец, - возможно, потому что мы подошли к цели (о чем он и объявил Воронцову пару минут назад), а скорее всего - чтобы получить точные указания у старшего. По-моему, китаец вообще ничему не удивлялся. Эта нация прекрасно умеет сохранять спокойствие в любых ситуациях, а тут ему было великолепно заплачено Буйновским (в два раза больше, чем китаец запросил) - чтобы не задавал лишних вопросов, не трепал языком и в точности выполнял приказы. Китаец и старался, так же как вся его команда.
        - Значит, так, - сказал полковник (как выяснилось, мой старый знакомый говорит на очень неплохом английском, да и с испанским у него, в отличие от меня, - полный порядок. Может, поэтому именно его и послали руководить этой операцией?). - Не снижая и не превышая скорости - вокруг острова. Не приближаясь, не удаляясь. Если кто сюда подплывет, ты - или капитан, или богатый клиент, отправившийся на морскую прогулку. Ну или хозяин. Как хочешь. На твое усмотрение. На палубе в поле зрения будут только ваши. Опять же если спросят - на яхте только лица вашей национальности. Мы не будем вылезать. Ну если только в крайнем случае.
        Наши парни оружие держали наготове.
        Китаец на своем ломаном английском предложил открыть всю сторону салона, выходящую на левую палубу. Оказалось, что эта стена - полностью стеклянная: стекло предохранялось съемными пластиковыми панелями.
        - Покажи, - кивнул Сергей Глебович.
        Китаец крикнул двух своих людей, и они быстренько сняли панели. Сергей Глебович решил, что не следует открывать всю стену салона целиком, а только часть, рядом с которой расположатся четверо его подчиненных. Остальные останутся у иллюминаторов, расположившись за столиками. Ко мне за столик присели Гриша с Костей. Остальные парни рассредоточились по салону. Часть, как я понимала, оставалась под открытым небом, спрятавшись за какими-то палубными надстройками. Подозреваю, что вооружены они были до зубов и готовы в любой момент открыть огонь. Ванька тоже болтался где-то на палубе.
        Не хватало только Буйновского с внучкой. Наверное, они еще не договорили - или Кире требовалась медицинская помощь, хотя, как я подозревала, на этой яхте штатного врача нет - не такая уж она и большая.
        Отдав все распоряжения, Сергей Глебович подскочил к нашему столику и занял остававшееся свободным четвертое место (рядом со мной). Я предложила ему переместиться поближе к стене, чтобы лучше видеть остров, - ему-то нужнее, чем мне.
        - И так нормально, - сказал он и посмотрел на сидевших напротив Гришу с Костей. - Валяйте. Четко, ясно. Что тут где.
        К нам подтянулся майор Воронцов и тоже на протяжении всего вояжа вокруг интересующего нас клочка земли слушал показания ребят.
        Островок был маленьким - два-три квадратных километра. Поверхность абсолютно ровная, растительность преобладала на южном и восточном берегах. Северный был практически гол, на западном росли отдельные пальмы. У западного берега известная нам «Маргарита» как раз бросила якорь, но с нее на островок следовало добираться на шлюпке - достойного причала здесь не имелось. Вообще никакого не имелось (с этой стороны), только обычный песчаный берег с белым песком.
        Как сказали нам Гриша с Костей, они нашли моторную лодку на южном берегу среди зарослей кустарника, украшенного небольшими цветочками сочного розового цвета. Я вспомнила, что мне доводилось его видеть в некоторых тропических странах. За полоской кустарника вздымались к небу пальмы - с голыми стволами и ветками только на самом верху.
        Восточный берег тоже был практически закрыт растительностью, а вот проплывая мимо северного, мы увидели стоящие в центре острова одноэтажные домики. Никакой паники среди немногочисленных фигур, которые нам удалось разглядеть, не наблюдалось. У северного берега имелся небольшой деревянный причал, у которого стояли два катера и весельная лодка. Там же был и, так сказать, облагороженный пляж - с зонтиками, на данный момент закрытыми.
        Когда мы проходили мимо «Маргариты» (не рядом, а несколько удалившись в море), у нее на борту нарисовались две личности мужского пола и, прикрыв глаза ладонями, приставленными к бровям, попытались рассмотреть, что это за яхта такая плавает в этих водах. Затем появился третий с биноклем.
        Сергей Глебович, также следивший за происходящим в бинокль, велел нашим, расположившимся у полностью открытой части стены, несколько отодвинуться, чтобы их славянские физиономии не были видны, а капитану, так пока и остававшемуся в салоне, он крикнул, чтобы его люди пошныряли по палубе с левого борта. Китаец повторил приказ на своем языке.
        - Так! Мы их не заинтересовали, - через некоторое время объявил Сергей Глебович, да мы и сами видели, что трое моряков с «Маргариты» свою палубу покинули. Им не китайцев бояться надо.
        Капитан-китаец спросил, будем ли мы делать второй круг вокруг островка. Сергей Глебович покачал головой и велел отправляться в обратный путь и вставать на один из причалов у комплекса «Меринда», поблизости от которого располагалась наша гостиница. Правда, мы еще не знали, будем ночевать на яхте, в гостинице или в самолете. Основная масса вещей уже была в стальной птице, самое необходимое (на один день) - на яхте, а номера в гостинице так пока и оставались за нашей компанией - Буйновский оплатил их еще на два дня вперед, договорившись с администрацией о возможном продлении.
        - Похоже, что вас пока не хватились, - заметил Сергей Глебович, глядя на Гришу с Костей, когда капитан-китаец, получивший наши указания, уже покинул салон.
        Ребята пожали плечами. Гриша повторил, что на этом острове за женщинами следят гораздо меньше, чем на территории асиенды. Куда отсюда сбежишь?
        Я усмехнулась и заметила, что с асиенды это тоже было маловероятно, а вот отсюда как раз побег уже совершен.
        Но ни ребята, ни Сергей Глебович со мной не согласились. Психологически отсюда слинять гораздо сложнее - в смысле решиться на побег. Асиенда все-таки стоит на большом острове, моря из нее даже не видно. Создается впечатление, что ты на материке. На большой земле. Ты убежишь с асиенды, доберешься до полиции, военных, каких-то представителей власти, причем добираться тебе до них по земле. Неважно - по джунглям, пустыне, полю, засеянному дурманом. Главное - по суше, на которой человек чувствует себя гораздо увереннее. Не то что на воде. В особенности если ты не умеешь плавать - как не умеют Алена с Катей. Даже если они и знают расстояние - семьдесят миль, - оно кажется для них непреодолимым. По суше, возможно, и решились бы. Мол, за три, за четыре дня, за неделю пройдем. И попить, и поесть найдем, люди добрые подадут. А что делать в море?! Так что Андрей Николаевич в принципе прав. Если бы Гриша с Костей сами не решились сделать ноги, сидеть бы и Кире сейчас вместе с остальными дамами.
        - Но что думают о вас ваши товарищи? - опять встряла я, кивая в сторону островка.
        - А пока ничего, - хмыкнул Костя. - Ушли с бабой на бережок. Хватятся где-то к вечеру. Если вообще не к утру. Здесь же никто не станет устраивать вечернее построение, утреннюю побудку. Тут все распределены по домикам.
        Сергей Глебович поинтересовался, что находится в каждом. К нашему удивлению, парни этого не знали и даже никогда таким вопросом не задавались. Сами обычно жили в одном из двух, предназначенных для охраны. В них - по четыре одинаковые комнаты, две душевые, два санузла. Есть домик персонала, там же и кухня, хотя часто готовят на улице. Едят тоже на улице, под специальным навесом стоят столы, но фиксированного часа нет, как правило, надо появиться в каком-то промежутке времени. Или все стекаются, почувствовав запах готовящейся еды. У Андрея Николаевича с Арсением Михайловичем - свой домик. Там же часто селят и гостей. Есть и специальный гостевой, там как раз и разместили дам. Имеются еще три, которые вроде бы пустуют.
        - Вы в них бывали?
        Парни покачали головами.
        - Но неужели не интересно было?
        - Да нет, в принципе. - Гриша с Костей пожали плечами и добавили, что любопытство не приветствовалось их шефом. - Да и что ходить по домикам? Что там может быть?
        На этот раз уже Сергей Глебович пожал плечами, я же про себя подумала, что обязательно бы полюбопытствовала.
        Затем полковник спросил, часто ли парням доводилось появляться на этом островке и с какими целями.
        - Когда шеф с кем-то встречался, - сообщили они. - Ну мы не всем скопом туда плавали, естественно. Кто-то на асиенде оставался, кого-то сюда. Причем мы сами решали, без напряга. Хочешь сменить обстановку, развеяться - вперед! Тут-то вообще работа непыльная. Шеф с гостями на пляжу коктейли сосет, ну а ты под пальмами прогуливаешься.
        Сергей Глебович хотел выяснить, что это были за гости.
        - В основном наши. Ну, в смысле, русскоязычные. И из России, и из Штатов. Эмигранты. Латиноамериканцы появлялись, но гораздо реже. Этих легко отличить по рожам. Но тоже не всегда можно было быть уверенным, что это не наш…
        И парни рассказали про один случай. Они увидели очередного гостя Андрея Николаевича и приняли его за бразильца - этих уже доводилось встречать. Он в самом деле оказался гражданином Бразилии, родился там и имел в своих жилах кровь горячих латиноамериканцев. Но в них также текла и русская - его бабка с дедом эмигрировали из России незадолго до революции семнадцатого года.
        - Он говорит по-русски, - сказали парни, - но как-то не так. Русский язык, но не наш. Мы вначале обалдели, а он только смеялся. Потом признался, что все русские, которых он сейчас встречает, несколько удивляются, но потом быстро привыкают.
        Продукты на островок доставлялись, как правило, на «Маргарите», пресная вода имелась на месте - то ли какой-то источник, то ли еще что, - парни опять же не заостряли на этом внимания. Есть и есть. Персонал жил практически безвылазно. Связь держали по спутниковому телефону. Имелся свой генератор. Животных не было, только какие-то птички с ярким оперением, настолько ручные, что, ничуть не боясь людей, прыгали по столам и собирали крошки.
        В этот момент повествования в салон ворвался мой сын, все это время болтавшийся на палубе, вернее, как я поняла, сидевший в засаде рядом с одним из дядей, что моему ребенку страшно понравилось.
        - Чего дальше? - спросил Ванька.
        - Отдыхай, - ответила я. - Пока никаких действий не планируется.
        - Надо наслаждаться спокойствием, пока есть такая возможность, - изрек Сергей Глебович.
        Лучше бы он не каркал.
        В салоне появились Кира с Олегом Алексеевичем. Как раз вовремя - островок стал теперь лишь точкой на горизонте. Кира была в слезах - и тут же на всех парах рванула к Грише.
        - Гришенька, дедушка говорит, что мы не можем сразу пожениться! - завыла она.
        Полковник наступил мне на ногу под столом.
        - Это ты, что ли, мой потенциальный зятек? - с хмурым видом спросил Буйновский, разглядывая Гришу, принявшего стоячее положение и обнимавшего Киру, рыдающую у него на груди.
        Гриша издал какие-то нечленораздельные звуки. Кира тем временем клялась ему в вечной любви. Гриша, надо отдать ему должное, быстро пришел в себя, стал утешать Киру, одновременно пытаясь испепелить взглядами ее деда. А тот распалился не на шутку, заявляя, что встречал он таких проходимцев, от дочерей поганой метлой отгонял, теперь приходится и от внучки. В некотором роде я с Буйновским была согласна. По крайней мере, Ирку, с которой я вместе училась, всегда тянуло на всякую шваль. А та шваль, на которую ее не тянуло, липла к ней сама в надежде поживиться папочкиными деньгами. И сколько ему пришлось потратить сил и средств, чтобы сбросить этих пиявок…
        Я не знала историю любовных похождений Алены, Кириной матери, но про ее мужа Ирка в свое время говорила, что тот еще в советские времена активно сотрудничал с Буйновским, и они решили скрепить союз, слившись в одну семью. Понятия не имею, что по этому поводу думала Алена, была ли «за» или «против», имела ли право голоса, но замуж она вышла за того, за кого сказал отец, и до сих пор оставалась с ним в законном браке.
        Катя из-за своего возраста, по идее, еще не успела наломать много дров.
        Гриша не пылал к Кире такими же сильными чувствами, как несчастная девица к нему (в чем он практически признался открытым текстом в каюте Сергея Глебовича, правда, в отсутствие Буйновского), на самом деле им двигали лишь корыстные мотивы, но Киру он спас, а поэтому, как я считала, заслуживал поощрения - и от Кириного дедушки в особенности. Парня нужно вернуть на родину, а там отмазать от всего, что на нем висело (еще требовалось выяснить, что он успел натворить). Более того, к Грише я испытывала личную симпатию и чувствовала себя перед ним в некоторой степени виноватой - и за то, что чуть не уморила его пробежкой по территории асиенды, и за то, что убежала от него с яхты, заставив отдуваться перед шефом.
        В общем, я вступилась за Гришу. Меня мгновенно поддержал Сергей Глебович. К нам незамедлительно подключился Ванька, расписавший Олегу Алексеевичу, какой дядя Гриша хороший. Дядя Гриша стоял пунцовый (что было заметно, несмотря на его загар), а мы хором пели ему дифирамбы (Кирин голос звучал громче всех).
        Буйновский попытался что-то вякнуть про то, что Гриша изнасиловал несовершеннолетнюю девчонку, в ответ на это я в мельчайших подробностях расписала поставленные Андреем Николаевичем условия оплаты дамами своего пребывания у него в гостях и еще обвинила Буйновского в том, что он проявлял недостаточную активность и расторопность в плане вызволения дочерей. Гриша с самым суровым видом добавил несколько ласковых в адрес Кириной мамочки, которая, вместо того чтобы взять на себя часть мужиков, пыталась выцарапать глаза первому партнеру, причем с такой энергией, что связываться с Аленой больше никто не захотел, в связи с чем пришлось отдуваться Кире, Кате и Зое.
        От такой информации Буйновского повело, он открыл рот, затем закрыл, затем зашипел, обещая через своих знакомых устроить Андрея Николаевича в такую камеру, где из него быстренько сделают петуха и не посмотрят на многочисленные заслуги его сводного брата, оттрубившего немало лет в местах не столь отдаленных.
        - Чего ты мне раньше не рассказала обо всем, что там делается? - в гневе повернулся Буйновский ко мне.
        - Берегла вас, - потупилась я. - Ваше сердце. Да и зачем знать такое про дочерей? Или подругу? («Про Зойку, стерву, как раз пусть знает», - с ехидством подумала я, ее закладывая.) А про внучку - так тем более.
        Олег Алексеевич задумался, затем попросил водки. Сергей Глебович махнул одному из парней, и тот вскоре появился с бутылкой, рюмкой и лимоном. Я украдкой кивнула Грише, показывая на дальний угол салона. Он меня быстро понял, подхватил Киру, и они удалились, куда было показано. Буйновский занял Гришино место за нашим столом. Костя с Сергеем Глебовичем остались с нами, остальные молодцы предусмотрительно покинули салон, Ванька тоже. С молодыми парнями ему было гораздо интереснее, тем более кто-то из них пообещал научить его стрелять, я почин одобрила (в нашей жизни может очень пригодиться).
        Олег Алексеевич выпил в одиночестве, закусил кусочком лимончика, потом еще выпил - и отодвинул бутылку в сторону. Затем посмотрел на нас с полковником, сидевших напротив.
        - Вообще как парень-то? - тихо поинтересовался Буйновский, кивая в сторону Гриши, в настоящий момент как голубь ворковавшего в углу с Кирой, утиравшей слезы.
        Сергей Глебович, которого я пнула ногой под столом, принялся расписывать Гришино боевое прошлое, удивив Буйновского своим давним знакомством с ним. Насчет появления старого друга на острове ответил, что Григорий приехал сюда подзаработать - тепло, работа несложная, а кто может спрашивать с телохранителя за деяния его хозяина? Попал к этому, попал к тому. Ну что объяснять Олегу Алексеевичу, как устроен мир? Он и сам все знает.
        Буйновский кивал, потом стал размышлять вслух, что такой, как Гриша, - не самый худший вариант. У Ирки, Алены и Кати бывали гораздо хуже, может, как раз будет оказывать на внучку сдерживающее влияние, если та, не дай бог, пойдет в мамочку. А если кто узнает, что с ней делали на этом острове… У нас, конечно, на дворе не девятнадцатый век, но тем не менее.
        - Развестись всегда сможет, - закончил свою тираду Олег Алексеевич, за время ее произнесения совершив поворот на сто восемьдесят градусов.
        Мы все дружно кивнули.
        У Буйновского возникла мысль отправить Киру с Гришей домой обычным путем. Он уже сожалел, что не отправил Зою, пока она была у него. Правда, на этот раз при воспоминании о Зое выражение лица шефа изменилось, он явно что-то про себя прикидывал. Мы молчали. Вслух шеф относительно своей последней пассии ничего не сказал, а посмотрел на Сергея Глебовича и спросил его, что он думает насчет рейсового самолета.
        - Подождем до завтра, - ответил полковник и сообщил Буйновскому, что сегодня ночью планирует организовать вторую вылазку на асиенду Андрея Николаевича.
        - Зачем? - поразился Олег Алексеевич.
        - Посмотрим, что удастся найти. У нас же теперь появились гиды. - И глянул на Костю. - Да прошлой ночью и инструмента необходимого не было.
        Мы с Олегом Алексеевичем в удивлении уставились на полковника, а тот пояснил, что вчера планировалось брать асиенду штурмом, чтобы вызволить заложниц. Сегодня мы пойдем с другой целью - и понесем с собой другой инвентарь. Весь сразу взять было невозможно.
        - У вас теперь есть все необходимое? - спросил Буйновский.
        - К вечеру будет, - скромно ответил Сергей Глебович.
        - Откуда? - не отставал Олег Алексеевич.
        - У меня свои профессиональные секреты, - улыбнулся Сергей Глебович.

«Сколько ж на острове его людей? - мелькнула у меня мысль. - Или он тут установил такой тесный контакт с местными?» По-моему, партизаны для этого подходили великолепно. И ведь Сергей Глебович с ними встречался на следующее утро после приезда, о чем мне было доподлинно известно. В подобных странах партизаны и представители левых партий частенько участвуют в наркоторговле. Раз Андрей Николаевич дружит с местным президентом, а следовательно, является сторонником нынешней власти, он для леваков - враг и конкурент в той же торговле. Почему бы врагам Андрея Николаевича (нам и партизанам), пусть в данный момент преследующим не то что разные, а прямо противоположные цели (о чем партизаны, пожалуй, не догадываются), не объединиться?
        Мы как раз обсудили, сколько людей пойдет на дело. Сергей Глебович решил, что из двух присоединившихся к нам молодых людей он возьмет Костю (Гришу, как жениха, поберечь надо), знающего асиенду в той же степени, что и Гриша, поскольку они всегда работали в паре. Из своих подчиненных возьмет четверых. Поедем на уже знакомом мне микроавтобусе.
        Буйновский кивнул с отсутствующим видом.
        Сергей Глебович велел ему, Ваньке, Кире с Гришей и остальным своим людям дожидаться нашего возвращения на китайской яхте и во всем слушаться майора Воронцова, остающегося за старшего.
        После чего те, кто должен был участвовать в ночной вылазке, легко перекусив, разошлись по своим каютам, чтобы немного поспать.
        Глава 12
        Меня разбудил Ванька, заявивший, что все давно встали и готовятся, прочищая оружие.
        - Тебе тоже что-нибудь выдадут? - поинтересовался сын.
        - А что я с ним делать буду? - ответила я вопросом на вопрос, наводя марафет.
        - Ну как же - стрелять, - как само собой разумеющееся заявил сын и стал канючить, чтобы его тоже взяли с собой. Он уже несколько раз подваливал к Сергею Глебовичу (ради такого дела сменил гнев на милость в отношении полковника), но тот ни в какую не соглашался. Я заметила, что полностью разделяю мнение полковника. Ванька мгновенно парировал, что и мне тогда на этой ночной вылазке делать нечего. В результате завязался жаркий спор, который был прерван появлением Сергея Глебовича, уже заждавшегося нас.
        Мы еще разок перекусили, мне, к моему удивлению, выдали черные летние брюки (моего размера!) и черную футболку. Все остальные члены нашей компании были одеты в такую же форму.
        Переодеваясь, я услышала крик на испанском с причала и глянула в иллюминатор. Но уже стемнело, фонарей поблизости не было, так что я быстренько закончила процедуру переодевания и выскочила на палубу, чтобы рассмотреть все получше.
        В этот момент по спущенному трапу на яхту заносили акваланги с баллонами. Парадом командовал Сергей Глебович.
        - Что это? - обалдело спросила я. - Мы что, куда-то двигаемся подводным путем? По дну морскому?
        - Значит, отказываешься от участия в операции? - усмехнулся полковник с хитрым видом.
        Ответить я не успела: одновременно на палубе появились Ванька и Гриша с Кирой. И все хором повторили мой вопрос.
        - Что-что! Акваланги! Не видите, что ли? - бросил через плечо Сергей Глебович и, отвернувшись от нас, увлекся беседой с аборигенами, доставившими снаряжение. Они подняли на борт еще какой-то инвентарь, предназначение которого я не знала.
        Две машины, на которых все это привезли, уехали, а мы… снова вышли в море. Но мы же собирались на асиенду?
        Ванька дергал меня за рукав, умирая от любопытства, но я не решалась отрывать от дел Сергея Глебовича, носившегося по яхте, отдавая приказы. Если сейчас начну задавать вопросы, потом еще потребует быть поласковее… и все, что с этим связано. Почему он вообще до сих пор не понял, что мне не нужен? И когда до него дойдет, что мне не нравится, когда меня шлепают по мягкому месту?! Причем в самом деле не нравится, и я говорю «нет», имея в виду именно «нет»!
        - Давайте немного подождем, - сказала я Ваньке, Грише и Кире. - Нам все объяснят.
        Мы удалились в салон и сели там за один из столиков. Через некоторое время к нам присоединился Буйновский. Он и объяснил происходящее.
        Мы снова шли к островку, который осматривали днем. Знакомые партизаны обеспечили нашу команду необходимым инвентарем и взрывчаткой - или какими-то там специфическими подводными минами (Буйновский точно не знал). Не за спасибо, конечно. И в самое ближайшее время «подарки» будут установлены недалеко от вполне определенного клочка земли.
        - Вы хотите потопить остров? - спросил Гриша.
        - Да, конечно, - кивнул Буйновский.
        Больше я сдерживаться не могла.
        - Но там же ваши дочери! И Зоя! - взревела я. - Вы что, готовы ими пожертвовать ради того, чтобы расквитаться с Андреем Николаевичем? Ради того, чтобы прибрать к рукам…
        - Успокойся, лапушка! - Буйновский обнял меня за плечи и попытался вернуть на место - но я, словно ужаленная, носилась по салону.
        - Там же мама! - заревела Кира. Гриша тут же стал ее успокаивать.
        - Взорвем тогда, когда захотим! - рявкнул Буйновский, пытаясь перекричать нас с Кирой.
        После его вопля дверь в салон распахнулась, и ворвался разъяренный Сергей Глебович с требованием всем немедленно заткнуться и не создавать лишнего шума. Мы приближаемся к островку, скоро будем спускать шлюпку, с которой и станут нырять двое наших и один местный, а мы можем сорвать всю операцию - звуки по воде разносятся далеко, тем более сейчас, когда уже спустилась ночь и вокруг тишина. А если на островке услышат, что тут ругаются на русском… Все - пиши пропало.
        - Ты будешь ставить мины с часовым механизмом? - спросила я.
        - Нет, на дистанционном управлении, - с недовольным видом ответил Сергей Глебович. - Я же не знаю, когда освободим девок.
        - А у кого будет храниться пульт? - не отставала я.
        - У меня, конечно, - прошипел полковник. - Ты думала, я отдам его местным? Или тебе?
        - Лучше бы мне, - с самым серьезным видом согласилась я.
        По-моему, Глебович с трудом сдержался, чтобы не выматериться и не врезать мне. Вместо этого он покинул салон, хлопнув дверью. А еще сам что-то говорил про соблюдение тишины.
        В гробовом молчании мы остались в салоне впятером (Буйновский, Гриша, Кира, Ванька и я). Каждый думал о своем.
        Мне лично очень не хотелось, чтобы пульт оставался у Сергея Глебовича. Он-то точно не посчитается с девчонками ради достижения своих целей. Он ведь не их приехал вызволять, а бороться с наркобаронами…
        Как бы мне добраться до этого пульта?
        Я вздохнула, уставившись в черноту ночи.

* * *
        Примерно через два часа мы вернулись в гавань. На причале нас ждали две машины. Партизаны со своим инвентарем загрузились в них и отчалили.
        Сергей Глебович зашел в салон и спросил у меня:
        - Ну ты едешь или как?
        - На асиенду? Да, конечно.
        Я поцеловала Ваньку, попрощалась с остальными, и мы сошли на берег.
        Знакомый мне микроавтобус был подогнан к причалу, в нем сидел один из парней, участвующих в операции. Мы загрузились внутрь. Я удивилась отсутствию в поле зрения оружия и инструмента, о котором днем вещал Сергей Глебович, задала соответствующий вопрос, мне ответили, чтобы не волновалась, потому что все необходимое с собой, только зачем выставлять на всеобщее обозрение? А вдруг какой-нибудь дурной местный мент остановит? По закону подлости. Ну и мало ли что… В микроавтобусе много потайных мест.
        По пути мы остановились на какой-то тихой и темной пальмовой аллейке (подъезжали не с той стороны, откуда привозили меня сюда люди Андрея Николаевича, - или ехали не по той дороге, по крайней мере подобных аллеек я раньше не видела). Сергей Глебович тихо свистнул - и из черноты тропической ночи тут же возник абориген, сверкнувший всеми своими белыми зубами, и мгновенно загрузился в наш микроавтобус. Они зашептались с Сергеем Глебовичем по-испански, я в очередной раз пожалела, что не знаю этого языка, так как умирала от любопытства. Затем Сергей Глебович стал давать указания сидящему за рулем парню.
        Вскоре мы притормозили у какой-то хижинки. Мне было велено оставаться внутри транспортного средства вместе с водителем, другие пассажиры его чрево покинули, получив строжайшие указания полковника (на русском) держать ухо востро. Но вскоре все мужчины благополучно вернулись, причем двое парней - груженные каким-то металлическим (судя по звуку) добром в парусиновых мешках. После чего мы свой путь продолжили.
        При подъезде к асиенде микроавтобус мы скрыли в гуще тропической растительности, на этот раз покинули его почти полным составом - за исключением водителя. Абориген тихо свистнул, и к нам, словно тени, выскользнувшие из темноты, присоединились еще два местных товарища. После короткого совещания с ними Сергей Глебович объявил, что в настоящий момент на территории асиенды находится некоторое число представителей коренного населения, давно мечтавших тут поживиться. Сарафанное радио разнесло, что обитатели ее покинули.
        Удивляться не приходилось: если вчера в рейде по захвату асиенды участвовали местные полицейские (за которыми даже нашим не угнаться по размерам и частоте получения взяток от всех и вся, а также по нежеланию работать), то они, несомненно, оповестили всех своих родственников и друзей. Не исключено, что Сергей Глебович в ближайшие минуты столкнется с кем-то из своих вчерашних союзников. Правда, народу там оказалось гораздо меньше, чем я предполагала встретить.
        Причина малого количества аборигенов за забором стала мне ясна, когда мы попали в дом: почти все комнаты его оказались практически пусты…
        Но обо всем по порядку. Ворота были открыты, но домик охраны рядом с ними заперт, ставни наглухо закрыты. Им никто не заинтересовался - или только пока? Продвигаясь по аллее к главному входу, мы встретили компанию из пяти-шести человек, тащившую какие-то стулья. С нами поздоровались, перекинулись парой слов по-испански с местными и пошли к воротам. Сергей Глебович перевел:
        - Говорят, что мы опоздали. Надо было раньше. Все, что было можно, уже унесли.
        Костя хмыкнул. И рассказал про давно разработанный Андреем Николаевичем план срочной эвакуации, который и был воплощен в жизнь на практике. Впервые за годы службы Кости на этом острове. Правда, тренировки устраивались - чтобы все охранники могли в случае необходимости уложиться в максимально короткое время. Установленные хозяином асиенды нормативы были жесткими - как-никак речь шла о его собственном добре, нажитом потом и кровью в буквальном смысле слова.
        - А чего ты раньше молчал? - прошипел Сергей Глебович.
        - Так вам же не мебель с утварью нужна, - пожал плечами Костя. - В любом случае я знаю, где она теперь. Но традиционных металлических шкафов и ящиков я тут никогда не видел. Нигде в доме. Может, конечно, и были. Знаю про встроенные. А их-то не перенести. Про один мы вам с Гришкой рассказали, найти другие нам поможет металлоискатель.
        Полковник ничего не ответил, но шаг ускорил.
        Поднявшись по на этот раз не освещенным широким ступеням крыльца, мы оказались на первом этаже. Быстренько пробежались по комнатам, в которых горел свет - мародеры явно не утруждали себя экономией электричества. Как сообщил нам Костя, Андрей Николаевич оставил для всеобщего обозрения только какую-то старую мебель, не представлявшую никакой ценности в отличие от, например, оригинальной испанской, ранее стоявшей в гостиных. Картины, украшавшие стены, также исчезли.
        И хозяин асиенды оказался прав. Костя знал, где и что оставалось, - хотя бы визуально. Теперь не было практически ничего - по большей части кругом валялись какие-то щепки.
        - И где все? - посмотрел на Костю Сергей Глебович.
        - Вы обратили внимание на то, какое тут высокое крыльцо? - спросил наш гид. - А первый этаж начинается над ним. Дом как бы стоит на высоком фундаменте. Но зачем тут фундамент? Там как раз полуподземный этаж.
        Как рассказал Костя, этот этаж имелся в доме изначально, но предыдущими хозяевами не использовался совсем. Точнее, использовался только теми, кто жил тут в прошлом столетии. Косте с ребятами в свое время пришлось устраивать там субботник - все покрылось толстым слоем пыли. Они также внимательно осмотрели весь пол в поисках кладов, но, к их великому сожалению, ничего найти на смогли. На полуподземном этаже не было ничего - ни кладов, ни сундуков со старинными нарядами, ни скелетов.
        - Это что, нечто вроде тюрьмы? - поинтересовалась я.
        Костя покачал головой. В свое время Андрей Николаевич высказал предположение, что, поскольку этот дом строился для каких-то то ли европейцев, то ли североамериканцев, непривычных к местной жаре, а с кондиционерами в ту пору было еще не очень, поскольку про электричество даже не слышали, негров с опахалами, возможно, на всех не хватало, а ночью их к постелям (дамским в особенности) не подпускали, то архитектор сообразил построить частично подземный, относительно прохладный этаж. Стены там каменные, солнце туда никогда не попадает, окна отсутствуют. В самую жару хозяева перебирались туда.
        - Он идет под всем домом? - спросил полковник.
        Костя кивнул и рассказал, что полуподземный этаж, так же как и верхние, разделен на комнаты разной величины, никаких потайных закутков там нет. Купив эту асиенду, Андрей Николаевич ничего не перестраивал на верхних этажах дома, только велел как бы закрыть проходы вниз, чтобы никто непосвященный не догадался, что и под домом что-то имеется. Парни несколько дней трудились, «закрывая» две лестницы, ведущие вниз. Теперь проходы смотрелись, как обычный пол, но эти щиты можно было легко снять.
        - Вот оттуда и начнем, - решил Сергей Глебович.
        Мы отправились в левое крыло дома, там изнутри закрыли последнюю комнату, ведущую к лестнице. На первом этаже, так же как и на втором, по которому меня вели сразу же после появления в доме люди Андрея Николаевича, комнаты переходили одна в другую, в отдельном крыле - правом - располагалась лишь кухня. Из кухонного отсека слышались чьи-то голоса - там явно орудовали аборигены.
        На нужной нам двери щелкнул замок, затем Костя нажал на какую-то потайную кнопку - выдвинулась еще и задвижка, надежно укрепившая тяжелую дверь. Андрей Николаевич все предусмотрел.
        Я вспомнила про электронику, закрывавшую предоставленные нам с Ванькой апартаменты на третьем этаже, но Костя пояснил, что сейчас пульт отключен, и ничего не работает. Хозяин асиенды считал, что лучше оставить все двери просто открытыми - тогда меньше сломают.
        Затем мы закрыли и дверь комнаты, выходящую на нужную нам площадку, - тем же способом, что и первую. Глядя на пол на площадке, я никогда не догадалась бы, что весь он съемный. Под руководством Кости мужчины быстро сняли доски в середине, обнажив продолжение лестницы, ведущей как вниз, так и на второй и третий этажи.
        По ходу дела я шепотом спросила у Сергея Глебовича, что конкретно интересует сопровождающих нас аборигенов и какой договоренности с ними ему удалось достичь.
        - Им - все деньги, которые тут найдем, ну и, конечно, если чего из мебелишки захотят прихватить. Это уже их дело. Потом пусть приезжают сюда с транспортом. Меня это уже не колышет. Нам - все документы - паспорта, фотографии, бумаги, оружие.
        - Оружие? - переспросила я, удивившись.
        Сергей Глебович тут же объяснил мне, чем Андрей Николаевич держал Гришу, - у хозяина асиенды имелся пистолет с отпечатками пальцев старого друга полковника, из которого были убиты восемь человек, причем среди них - лидер одной из питерских криминальных группировок, за что с Гриши могут спросить не только правоохранительные органы.
        - Он их всех?.. - родила я.
        - В том-то и дело, что нет. Он убил одного человека, но откуда он мог знать, что ствол настолько паленый? Потом узнал.
        И это было еще не все. Андрей Николаевич фотографировал каждого своего сотрудника рядом с каким-то трупом. Конечно, не сам. Но каким-то образом он получал эти фотографии. Как считали Гриша с Костей, Андрей Николаевич имел в услужении высококлассного специалиста, которого посылал вслед за теми, кому давал вполне конкретное задание.
        С Костей вообще вышла преотвратнейшая история. Ему в панике позвонила его подруга и закричала в трубку, что кто-то ломится к ним в дверь. Костя рванул к ней, благо, что было недалеко. Когда примчался, дверь в квартиру была прикрыта. Он вошел - и увидел свою любимую и ее мать в лужах собственной крови. Склонился над ними, чтобы пощупать пульс, еще питая какие-то надежды… Но, услышав милицейскую сирену, решил сделать ноги - знал, что, единожды попав в поле зрения наших органов, отмыться довольно сложно. Да и женщинам было уже не помочь.
        А потом Андрей Николаевич представил ему весьма колоритные снимки. Все было сделано в цвете, причем так, что, глядя на фотографии, ни у кого не возникало сомнений, что это убийца склонился над своими жертвами.
        Леонида, с которым мне также довелось общаться во время проживания на асиенде, засняли вообще душащим одного мужика. И самое страшное - он не помнит, как это делал! По идее, ему вкололи какую-то дрянь. Кстати, так поступили и с некоторыми другими ребятами, служащими Андрею Николаевичу. Они не помнят, что делали! Но снимки есть!
        По всей вероятности, хозяин асиенды хотел набрать себе штат людей, которых он держал бы именно таким образом. И чтобы они не рвались назад домой, в Россию.
        - Он считал, что сюда не поедут добровольно? - посмотрела я на полковника.
        - Ну откуда я знаю, что он считал?! Но думаю, что хотел людей понадежней привязать к себе. Хотя, по-моему, люди лучше служат по доброй воле. Когда они преданы тебе, верят в тебя. А ведь так все держится только на страхе. Но этот вариант срабатывает. Видишь, сколько времени ребята тут сидели и не дергались? И остальные не дергаются. Ведь все еще зависит от того, как подать компру…
        А подано было действенно. Костя знал, что он - главный подозреваемый. Уже от Андрея Николаевича звонил своим друзьям. Ему и сообщили, что он объявлен в розыск. Милиция разрабатывала версию о том, что он знал о старинных драгоценностях, имевшихся у его девушки и ее матери, - и на них позарился. Драгоценности в самом деле пропали, только Костя на девяносто девять процентов был уверен, что убили женщин не из-за драгоценностей, а чтобы привязать его к Андрею Николаевичу страхом… Любимая с матерью погибли ни за что.
        Вспомнив расположение квартиры, в которой произошло убийство, Костя решил, что снимали с антресолей. Ему и в голову не пришло поднимать голову. Конечно, там никто не сидел, свесив ноги, явно чем-то прикрывался, вспышка не слепила, но в комнате горел яркий свет - парень потом еще вспомнил, что были включены и большая люстра, и торшер.
        - Но как Костя думает отмываться? - спросила я. - Если на него заведено дело, он должен доказать, что не он совершил это преступление. Представить убийцу, так сказать.
        - А зачем мы сюда пришли? Попробуем что-нибудь найти.
        Ребята также рассказали Сергею Глебовичу, что Андрей Николаевич - человек жадный, и если из квартиры Костиной девушки прихватили драгоценности, то они должны быть где-то здесь. Продавать их Андрей Николаевич не стал бы - в средствах не нуждался, значит, хранит в каком-то сейфе. По договоренности с аборигенами - драгоценности наши.
        Тем временем мы уже спустились на полуподземный этаж. Сразу же стало прохладно. В доме все кондиционеры были отключены, так что разница чувствовалась. Мудрое решение принял архитектор, проектировавший этот дом.
        Мы переходили из комнаты в комнату, и все они были заполнены мебелью и заставлены коробками. Да, в изобретательности Андрею Николаевичу не откажешь. Причем, как объяснил Костя, все тут расставлялось по вполне определенному плану, чтобы потом не перепутать, что из какой комнаты наверху. Хозяин также очень внимательно следил, чтобы мебель и утварь таскали аккуратно, не били, не повреждали, не рвали. Устраивал специальные учения…
        К нам с Сергеем Глебовичем подошел абориген, первым заскочивший в наш микроавтобус, и что-то сказал по-испански. Полковник усмехнулся и перевел: местные жители планируют вернуться сюда в самое ближайше время с друзьями. А Костя был только рад, что его бывшему хозяину нанесут хоть какой-то урон. Как говорится, за все хорошее…
        Но нас на данный момент интересовали только сейфы. Ни Костина, ни Гришина роль в плане эвакуации не включала перетаскивание традиционных металлических ящиков. Если они вообще тут есть…
        Нам помогли местные, обратив внимание на письменный стол современного дизайна.
        - Их изготовляют в Аргентине, - пояснил один из сопровождавших нас островитян и рассказал, что в их государстве (а возможно, и в соседних) подобные письменные столы с встроенными сейфами пользуются большим успехом. На самом острове мебельного производства нет - ну если только кустарное, - поэтому все привозят из соседних стран. Аргентинские письменные столы (и вообще офисная мебель) стоят во многих конторах. Андрей Николаевич, конечно, тоже не повез добро из Европы и воспользовался тем, что было более доступным.
        Всей компанией мы рванули к письменному столу, отодвинули две стоявшие перед ним коробки, раскрыли самое обычное на вид правое отделение, в котором снаружи даже торчал ключик (левое состояло из отдельных выдвигающихся ящиков), - и увидели металлическую дверцу с встроенным замком.
        - Женя! - тут же кликнул Сергей Глебович одного из подчиненных.
        Женя оказался специалистом по открыванию дверей, вытащил из глубокого кармана на штанине универсальную отмычку (сказал, что изготовленную на зоне и ему подаренную кем-то из друзей) и принялся за работу. В его руках вскоре появилась еще одна отмычка, извлеченная из того же кармана. Аборигены наблюдали за работой нашего специалиста с большим интересом и то и дело восхищенно причмокивали и качали головами.
        Дверца открылась. Нашему взору представились стопки каких-то бумаг.
        - Смотреть некогда, - сказал Сергей Глебович. - Давай все сюда. - И открыл предусмотрительно прихваченную с собой складную сумку.
        Аборигены жадными глазами следили за происходящим, но бумаги их совершенно не интересовали. Правда, на нижней полке открывшегося нам сейфа оказалась еще одна дверца, с которой Женя справился меньше чем за минуту. За ней лежали пачки денег. Кроме долларов, имелись купюры еще каких-то стран, которые мне довелось видеть впервые. Или видела - но в одно мгновение узнать не могла. Глазки у аборигенов загорелись.
        Сергей Глебович выгреб всю наличность и протянул сопровождавшим нас островитянам. Если бы у них в этот момент руки не оказались заняты (пачками денег), они бы точно бросились полковнику на шею. С этой минуты они возлюбили нас всех (может, не верили, что Сергей Глебович им все отдаст?), улыбаться стали еще шире, сверкая белыми зубами, деньги спрятали в многочисленных карманах.
        Мы пошли дальше, осматривая полуподземные помещения, но больше подобных столов не нашли, как не нашли и ничего похожего на сейф. Вскоре по общему согласию решили подняться на второй этаж, чтобы осмотреть кабинет Андрея Николаевича, а также его спальню на третьем.
        Перед тем как покинуть полуподземный этаж, Костя от нас отделился и на пару минут скрылся в одном из закутков. Вернулся он довольный, сообщив нам, что полдела сделано. Как я догадалась, он прихватил их с Гришей накопления. Оставалось сделать вторую половину - найти компру.
        Я тем временем спросила у Сергея Глебовича, что за инструмент мы с собой тащим. Оказалось, что, хотя Женя и великолепный мастер по открыванию сейфов, на всякий случай нам неплохо иметь и другое оборудование - которое поможет вырезать замок на бронированной двери, например. Конечно, если бы Сергей Глебович не вошел в контакт с местным населением, его добровольно обеспечившим, нам пришлось бы ограничиться отмычками. Металлоискатели у нас были свои, привезенные из России.
        На втором этаже Костя провел нас в последнюю комнату, откуда мы с другими дамами в мой первый вечер пребывания здесь звонили Буйновскому. Правда, теперь нас встретили голые стены.
        - Приступили, - велел Сергей Глебович.
        У нас имелось три металлоискателя. Соответственно трое занялись исследованием стен. Остальные на всякий случай держали оружие наготове.
        Судя по фильмам и книгам, я считала, что подобные сейфы в стенах обычно закрывают картинами, портретами или чем-то подобным. Здесь же (и не только в этом помещении) все стены были голыми (добро снесли на подземный этаж), хотя в некоторых комнатах (в особенности на третьем этаже, где располагались спальни) стены были оклеены обоями, а в нескольких гостиных - обиты тканью. Да, конечно, что-то могло скрываться и за тканью, и за обоями, хотя, по-моему, это неудобно: каждый раз срывать… Но если что-то упрятано на длительный срок (как, например, то, чем держали ребят), то почему бы и нет?
        Сергей Глебович сказал, что сейф может быть скрыт за чем угодно, например, за каменными плитами, из которых тут сделаны и стены, и пол. Только надо определить, есть он в этом помещении или нет. Металлоискатели, привезенные Сергеем Глебовичем, брали металл, погруженный в стену или пол не более чем на двадцать сантиметров.
        Пока ребята занимались обследованием стен, а затем пола, я попыталась мысленно воспроизвести в памяти, что тут где стояло во время моего предыдущего посещения, и пришла к выводу, что стол, который мы вскрыли в полуподвальном помещении, был именно отсюда. Вон в том углу стоял, у той стены, где окно. И еще один тут был, оба - с компьютерами. Мы их тоже видели внизу - и именно в том же помещении, что и стол с сейфом.
        Я поделилась с собравшимися своими воспоминаниями.
        - Хочешь сказать, что зря тут ищем? - посмотрел на меня Сергей Глебович. - Что все интересное, что хранилось в этой комнате, уже у нас?
        Я кивнула. Полковник на мгновение задумался. Практически вся комната была уже обследована.
        - Ладно, пошли в спальню. - И повернулся к Косте: - Так вы с Гришей считаете - в спальне? Уверен?
        - Слышали, как Сеня Крот говорил, - сообщил Костя.
        Мы отправились на третий этаж.
        Когда мы переходили из помещения в помещение, ребята оставались настороже и оружие из рук не выпускали. Сергей Глебович был абсолютно прав, отдавая такие распоряжения.
        Хотя мы и старались создавать поменьше шума, скрыть наше приближение не представлялось возможным: звуки шагов нескольких человек на каменных полах приглушить полностью не удавалось, как бы аккуратно мы ни ступали.
        - Следующая дверь, - сказал Костя, кивая.
        На третьем этаже, в отличие от первого и второго, комнаты не переходили одна в другую, здесь имелся традиционный коридор с дверьми по обеим сторонам. Нам требовалась та, что находилась на правой стороне.
        Наверное, Костя несколько расслабился, да и сейчас он в принципе не был на службе, как бойцы Сергея Глебовича, а поэтому, хоть и держал в руке какой-то пистолет, небрежно открыл дверь первым, распахнул и уже хотел войти.
        Изнутри, из темноты помещения, прогрохотал выстрел. Пуля вошла Косте в грудь.
        Он рухнул на руки Жене, мгновенно оттащившему его от входа, Сергей Глебович рванул меня назад, рявкнув, чтобы ложилась на пол. Наши стали палить в черную комнату, но никаких вскриков раненых оттуда не слышалось, как не слышалось и звуков падающих тел и ответной стрельбы.
        Но вдруг сквозь шум выстрелов раздался какой-то металлический грохот - и щелчки замков…
        - Прекратить огонь! - гаркнул полковник.
        Я тем временем склонилась над Костей. Из раны на его груди пузырями выходила кровь. Я видела, что он силится что-то сказать, и приложила ухо к его губам.
        - Матери… матери скажи, что я не убивал Лизу… Гришка знает, где она… Съезди к ней… И деньги возьми… Отдай Гришке… И матери… Гришке помоги…
        - Помогу, - ответила я тихо. - Обещаю тебе.
        Но Костя меня уже не слышал. Я закрыла ему глаза, потом ощупала тело, нашла пухлый пакет, заткнутый за пояс под свободной футболкой, переложила себе за пояс и тоже прикрыла футболкой, затем подняла голову. Рядом стояли трое аборигенов и шептали что-то одними губами. Молитву? Наши тем временем включили фонарики (в коридоре свет горел, хотя и тусклый, включенный кем-то до нас) и направили лучи в погруженную во мрак комнату.
        - Вот он! - крикнул Женя.
        Мне было интересно взглянуть, кто скрывался в спальне Андрея Николаевича, но оказалось, что Женя увидел совсем не человека.
        Мы все вошли в комнату, оставив мертвого Костю в коридоре, кто-то нажал на выключатель. Свет зажегся - и мы увидели огромную бронированную дверь на левой стене, ближе к окну. Раньше ее закрывала ткань, которой были обиты все стены комнаты. Теперь ткань была сорвана.
        - За нею скрылся, сука! - прошипел один из наших.
        Сергей Глебович тем временем осматривал броню и вскоре объявил, что тем оружием, которое у нас с собой имеется, ее не пробить, да и в любом случае не хотелось бы ее разносить на мелкие кусочки - неизвестно, что можно повредить внутри. С вырезанием замка тоже пока следовало обождать.
        - Попробуй, Женя, - посмотрел на подчиненного Сергей Глебович. - Мы подстрахуем.
        Все, за исключением меня, держали оружие наготове. Женя приступил к работе. Щелкнул один замок, второй. Но дверь не открывалась…
        - Наверное, внутри есть задвижка, - высказал предположение наш взломщик.
        Сергей Глебович посмотрел на компаньонов из местных и заявил, что пора пустить в дело прихваченный ими с собой агрегат. Аборигены кивнули и стали распаковывать то, что было вынесено из домика во время последней остановки микроавтобуса.
        Действовали они слаженно, чувствовалось, что такая вылазка у них не в первый раз. Наши тем временем обсуждали, сколько врагов может скрываться за бронированной дверью и, вообще, большое ли там помещение. Двое сходили в соседнюю комнату, прикинули толщину стены, убедились, что запасного выхода нет, и сообщили нам, что полость за дверью не должна превышать по ширине одного метра. Насчет длины сказать трудно - может идти вдоль всей комнаты, правда, маловероятно: кто устраивает такие тайники? Да и стена-то старая, ровесница всего дома, а сейф - новый. Значит, стену специально пробивали, чтобы его установить…
        - То есть скорее всего один человек? - уточнил у своих подчиненных Сергей Глебович, пребывавший в задумчивости. - Не сам ли Андрей Николаевич нырнул в свой тайник?
        - Не думаю, - встряла я. - Он никогда не ходит без охраны. А мы тут больше никого не встретили. И на его месте я пока не стала бы покидать свой личный островок. Ну или яхту.
        У меня была другая идея. Я считала, что в сейфе должен был скрыться Арсений Михайлович, решивший воспользоваться отсутствием на асиенде брата и охраны, чтобы воплотить в жизнь свою давнюю мечту - прихватить тот материал, которым Андрей Николаевич держал своих подчиненных.
        Стоило мне произнести имя Сени Крота, как из-за бронированной двери послышался лязг, островитяне, пытающиеся разрезать дверь, вопросительно взглянули на Сергея Глебовича, агрегат выключили и резво отпрыгнули в сторону.
        Дверь открылась… Совсем на чуть-чуть, на одну узкую щелочку… Сквозь нее мы не могли увидеть, кто прячется внутри. Мужчины сжимали в руках пистолеты и автоматы, местные тоже вооружились, оставив агрегат. Все затаили дыхание и ждали.
        - Жизнь гарантируете? - нарушил тишину знакомый голос. - Ты оказалась права, Ирочка. Это я - Сеня.
        Глава 13
        - Я тебя сейчас, сука… - начал взломщик Женя и добавил в колоритных выражениях, что он сделает с Арсением Михайловичем. Другие наши вторили Жене. Понервничали мальчики, понимая, что тот треклятый выстрел мог предназначаться каждому из них.
        Но ведь Костя в некотором роде сам виноват? Я понимаю, что нельзя так о мертвых. Но его пример - живым наука. Не входи в темную комнату, не проверив вначале, есть там кто-то или нет. И не подставляй свою грудь… Но Костю все равно было жалко.
        Наши продолжали сыпать грозными обещаниями в адрес Арсения Михайловича, Сергей Глебович давал своим людям выпустить пар, аборигены в перепалке не участвовали, так как русского языка не знали, правда, как мне казалось, общий смысл произносимых фраз был им понятен.
        Мне надоело слушать нецензурную брань, вообще хотелось побыстрее закончить с этой операцией и вернуться хотя бы на китайскую яхту (если не в гостиницу) и лечь в мягкую постель, поэтому я, не обращаясь ни к кому конкретно, сказала в воздух:
        - Его можно обменять на девчонок. Так что он нам нужен живой.
        Наши мгновенно смолкли, переглянулись, потом посмотрели на меня.
        - Ирочка, как всегда, права, - хихикнул Сеня из-за двери. Наверное, поджидал, до кого первого дойдет эта идея. Или уже готовился сам себя предложить на обмен? Хитрец.
        - Послушай… - повернулся ко мне Женя с разъяренным лицом. Этому-то что не понравилось? Сюда на остров его и других ребят отправляли с вполне определенной целью: вызволение заложниц (а может быть, они все уже поняли - или с самого начала знали? - что приехали бороться с наркомафией, а Сергей Глебович мне лапшу на уши вешал, что только он и Воронцов в курсе истинных целей?). Вот перед глазами - вполне реальный способ добиться выполнения поставленной задачи. Так хватайся за Сеню - и действуй. Нет, у нас без обсуждения и скандала никак нельзя.
        Я заметила, что меня с собой брали для того, чтобы я подавала какие-то идеи, которые не приходят в голову мужчинам, взявшим на себя непосредственное ведение боевых действий. Про себя добавила, что на освобождение заложниц им скорее всего наплевать. Эту цель Сергей Глебович просто использует для завуалирования основной - перекрыть наркоканал, по которому зелье поставляется в Россию.
        Сергей Глебович, окинув своих подчиненных быстрым взглядом, решил наконец действовать и приказал Сене выбросить пистолет в комнату. Арсений Михайлович тут же повиновался - и здоровенная пушка грохнулась, чуть не долетев до середины помещения. Женя ее тут же подобрал.
        - Что у тебя там еще? - сурово спросил Сергей Глебович.
        - Гранаток парочка, - хихикнул Сеня. - Тоже бросать?
        - Отставить! - рявкнул пунцовый Сергей Глебович. - Открывай дверь и выходи с поднятыми руками!
        Сам полковник одновременно жестом показал нашим, что стрелять - в случае чего - следует Сене по ногам. Он нам нужен живой.
        Но Арсений Михайлович не дал повода пустить в него хотя бы девять грамм свинца: спокойно отворил дверь и вышел с ехидной улыбкой на физиономии. Пожалуй, он был уверен в том, что ему ничего не будет. Но он ошибался: ребята как по команде бросились на него (за исключением Сергея Глебовича) и хорошенько отделали. Они отмолотили бы его и покрепче, но полковник приказал это дело прекратить, правда, из корыстных соображений.
        - Еще не хватало, чтобы мы его потом волокли на себе, - заметил он.
        Наши с трудом и большим недовольством оторвались от Арсения Михайловича, злобно посмотрели на него, на меня (а я-то в чем провинилась?) и затем устремили свои взоры на открытую дверь. Арсений Михайлович, покряхтывая, поднялся и подмигнул мне украдкой. Пожалуй, за его бурную жизнь многострадальной шкуре приходилось испытать и не такое.
        Аборигены были счастливы, что бронированная дверь открылась как бы сама по себе и им больше не требуется ударять даже пальцем о палец.
        Первым в помещение, где скрывался Арсений Михайлович, заглянул Женя. И присвистнул. Мы все рванули за ним, но втиснуться туда не смогли бы при всем желании.
        Это было нечто вроде бункера (невозгораемого, как любезно пояснил Арсений Михайлович), сделанного по спецзаказу швейцарской фирмой, специализирующейся на изготовлении сейфов. Внутреннее наполнение оборудуется по желанию заказчика. По одной стене шли небольшие полки, по второй - ящички, третья - дверь. По центру стояли две табуретки с круглыми сиденьями. На четвертой стене (той, где в доме располагались окна) в глаза бросалась странного вида решетка. Сеня опять пришел на помощь и пояснил, что через это приспособление в помещение поступает воздух, причем, проходя через какие-то очистные механизмы, фильтруется, чтобы сидящие в бункере люди могли нормально дышать. Ведь снаружи все может гореть, не так ли? Или там газовая атака, или еще что начнется? Никакой дым или газ внутрь не поступят. Но на всякий случай на одной из полок лежали противогазы и респираторы.
        Челюсть моя поползла вниз, когда я обнаружила в бункере и некоторые запасы еды и воды, а также оружия и патронов. Ребята тоже несколько прибалдели.
        - Кстати, вы бы тут долго с этим возились, - Сеня небрежно показал носком правой ноги на притащенный местными агрегат. - Видите, какие стенки? Восемнадцать сантиметров. Можно, конечно, справиться, но сложно. - И Сеня опять ухмыль-нулся.
        - Но почему на третьем этаже? - подал голос Сергей Глебович. - Предположим, дом взрывают. Ведь все это, - он обвел руками полки, - летит к чертовой матери. Зашибить же может. И сам сейф упадет. Завалит стенами. Как вы потом думали выбираться?
        Но Сеня опять любезно все объяснил. С полками, конечно, был допущен промах, они с братом в свое время не подумали сделать все закрывающимся, как на одной из стен, где хранились важные документы, а вот насчет третьего этажа продумали заранее. Как раз, по идее, завалить не должно - железный ящик окажется сверху. Женя хотел с Арсением Михайловичем поспорить насчет этого, стал ему возражать, Сеня был готов принести какие-то чертежи, но Сергей Глебович пресек перепалку в зародыше, сказав, что нам сейчас нет никакого дела до этого. В любом случае дом пока никто не взрывал и Сеня отсюда выйдет своими ногами. На этот раз.
        А я подумала, что Андрей Николаевич, хозяин этой асиенды, подстраховался на все случаи жизни и достать его самого (если Сергей Глебович или Буйновский такие планы лелеют) будет очень сложно, если вообще возможно. Сколько еще сюрпризов нас ждет? Девчонок бы назад получить - и отбыть восвояси. При таком раскладе я лично была бы очень рада. Именно вид этого сейфа-бункера привел меня к твердому убеждению, что ничего у моего шефа Олега Алексеевича на этом острове не получится, сколько бы он ни сулил местному президенту. По большому счету, он Андрею Николаевичу проиграл.
        А вот полковник своих целей, можно сказать, достиг. После всего «хорошего» Андрей Николаевич явно не захочет иметь дела с моим шефом. И от канала его отсечет. А значит, через Буйновского отсюда в Россию больше ничего не пойдет. Ну а следующего потенциального оптового покупателя полковник, возможно, найдет, воспользовавшись теми бумагами, что мы обнаружили в доме. Или мы тут отыщем еще что-то?
        Сергей Глебович поинтересовался у Сени, с какой целью тот сюда прибыл.
        - С той же, что и вы, - ухмыльнулся Арсений Михайлович.
        - В смысле?
        - За бумажками за всякими разными. За чем же еще?
        Полковник велел пленнику открывать закрытые ящички, кивнув на стену, вдоль которой они шли.
        - Ключи есть не от всех, - заметил Сеня.
        Тут в очередной раз взорвался Женя и уже хотел врезать Арсению Михайловичу по многострадальной физиономии, но Сеня вовремя увернулся и довольно спокойным тоном сообщил, что он не смог все спереть у сводного брата и сам планировал воспользоваться отмычкой, каковую и продемонстрировал. Она оказалась точной копией Жениной. Сеня заявил, что лично знал мастера, их изготовлявшего, и не сомневается, что у Жени такая же авторская работа, как и у него.
        - Открывай те, что можешь, - устало бросил полковник.
        Сеня, проявляя добрую волю, извлек из кармана ключи в количестве трех штук и под наблюдением наших стал подбирать их к ящикам. Аборигены в процедуре не участвовали, тихо переговариваясь, стоя посередине комнаты. Одного нашего парня Сергей Глебович выставил в коридор, чтобы нам случайно никто не помешал и не застал врасплох.
        В первом ящике, который удалось открыть, лежали паспорта. Сергей Глебович, стоявший над душой у Сени (больше в самом бункере никто поместиться не мог), тут же их сгреб и протянул, даже не заглянув внутрь, Жене, который, опять же не глядя, бросил их в ту же сумку, куда были опущены бумаги из письменного стола.
        Второй ящик оказался до отказа заполненным деньгами. Полковник подозвал старшего из аборигенов и стал передавать тому пачки. Я видела удивление, изобразившееся на Сенином лице. Аборигены проявили благородство и сказали Сергею Глебовичу (он это для нас перевел), чтобы он заплатил и своим людям. Щедрые ребята, ничего не скажешь. Возможно, им от нас еще что-то нужно. Или не исключают, что наши их прихлопнут, если ребятам сейчас ничего не достанется. Наших-то больше. И вооружены они лучше. Женя с друзьями мгновенно оживились - и получили по пачке стодолларовых купюр. Сергей Глебович и мне презентовал пачечку (чего ж не быть щедрым с деньгами Андрея Николаевича?), подумал и опустил последнюю себе за пазуху.
        - На подарки детям? - съехидничал Арсений Михайлович, которому ничего не досталось.
        - У меня нет детей, - отрезал полковник и велел Арсению Михайловичу не отвлекаться, а приступать к дальнейшей работе.
        Я же вспомнила Ваньку и подумала, спит ли сейчас мое чадо или ждет возвращения мамы с очередной ночной вылазки. И говорить ли Сергею Глебовичу, что это его сын и что у него есть еще один? И говорить ли Ваньке? Может, только Ваньке? Но сын явно не будет этому рад. Ох, дилемма…
        Но сейчас об этом можно было не думать. Перед нами стояли другие проблемы. Сеня возился с третьим ящичком.
        Он оказался пуст…
        Но имелись и другие, от которых ключей не было.
        Полковник поменялся местами с Женей, и наш взломщик на пару с Арсением Михайловичем принялся за работу. Сеня Крот то и дело вздыхал, но трудился. Интересно, о чем он думает? Не выкинет ли какую-нибудь подлянку? На паспорта ему скорее всего плевать, собственные-то документы, наверное, не здесь хранились, да и имеются далеко не в единственном экземпляре. Но деньги-то явно было жалко… Оружия на Сене нет (ребята его обыскали), против всей этой оравы он не попрет, понимает, что не потянет… Но вдруг выкинет что-то такое…
        По идее, он сегодня оказался в доме для того, чтобы забраться именно в этот сейф-бункер. Он даже мне признавался, что давно лелеет мечту добраться до компры, собранной его братом. Ну и до денег, конечно. И тут ему помешали мы. Ему ведь явно не очень хочется возвращаться к брату. Что он скажет Андрею Николаевичу? А вообще это его проблемы. Наши-то мужики, наверное, не станут уточнять во время переговоров, где именно его сграбастали. А сейф и все остальное спишется на местных мародеров, хорошо подготовленных к взлому.
        Женя со своим ящиком справился первым. И издал какой-то непонятный возглас, тут же оттолкнув в сторону Арсения Михайловича, уже пытавшегося сунуть нос внутрь ячейки.
        - Выйди отсюда! - прошипел Женя на Сеню Крота.
        Арсений Михайлович пожал плечами и покинул бункер, остановившись неподалеку. Аборигены тем временем считали доставшиеся им бабки. А наши принялись за изучение отдельных папок и пакетов, которыми была заставлена открытая Женей большая ячейка.
        Это было как раз то, что хотели найти Гриша с Костей. Только Косте эти материалы были уже ни к чему. Сергей Глебович быстро отыскал пакет, заведенный на Гришу, в котором хранился «макаров» и несколько фотографий. Этот пакет он отдал мне, чтобы лично вручила Грише, а остальные сунул в сумку к уже лежавшему там добру.
        - Еще что-то вскрывать будем? - спросил Женя, глядя на полковника.
        Сергей Глебович задумался и велел закончить с тем ящиком, над которым бился Сеня. Ящик оказался пуст.
        - Эй, - обратился Сергей Глебович к Арсению Михайловичу, - тут еще заполненные есть или как?
        - Откуда мне знать? Ты думаешь, меня сюда пускали? Пробуйте.
        Сергей Глебович посмотрел на часы, что-то прикинул в мозгу и принял решение:
        - Хватит на сегодня. Все, что нам нужно, у нас. Еще Костю похоронить надо.
        Он снова глянул на Арсения Михайловича и поинтересовался, погибал ли на острове кто-то из русских и если да, то где их хоронили.
        - Могу показать, - сказал Арсений Михайлович, сообщивший, что из охраны асиенды скончались двое (раньше срока). Погребены у ограды.
        Сергей Глебович объяснился с местными, те заявили ему, что с остальными ящичками справятся сами, очень были рады знакомству с нами, и на этом они с нашей компанией прощаются. Белые зубы сверкнули в улыбках, нам всем по очереди пожали руки, старший мою даже поцеловал, и мы разделились.
        Двое наших парней подхватили Костю, Сергей Глебович и еще двое шли с взведенными пистолетами, причем Сеню держали на мушке. Я двигалась рядом, стараясь никому не мешать.
        На первом этаже мы столкнулись с тремя неграми, направлявшимися в сторону кухни. При виде взведенных стволов и быстро осознав наше численное преимущество, негры заискивающе заулыбались, изобразили нечто, напоминающее поклоны, и резвенько рванули к кухне, где и скрылись за дверью. Естественно, мы не стали их преследовать.
        Мини-кладбище было устроено рядом с дальним домиком охраны. Этими воротами мне пользоваться не доводилось, я только пробегала мимо во время своих утренних тренировок, но мне даже и в голову не могло прийти, что находится тут за выступом.
        Мы воспользовались прихваченными фонариками и увидели две могильные плиты, на которых были выбиты имена и даты рождения и смерти.
        - Ребята наши сами все делали, - сообщил Арсений Михайлович тихим голосом.
        Мы все замерли на минуту, отдавая дань соотечественникам, умершим на чужбине.
        - Их паспорта должны быть в общей куче, - сказал затем Арсений Михайлович. - Разберетесь.
        Полковник молча кивнул.
        Арсений Михайлович тем временем открыл дверь в домик охраны, воспользовавшись своей универсальной отмычкой, показал ребятам, где найти лопаты (их оказалось две), и наши принялись за работу.
        Я тихо стояла в стороне, держа в руках пакет с компроматом на Гришу. Я вообще не понимала, зачем его тащить на китайскую яхту, где нас ждут остальные, но Сергей Глебович считал, что мы должны вручить пакет Григорию. Он удостоверится, что это все, имевшееся на него у Андрея Николаевича. Ну и сам уничтожит, получив моральное удовлетворение. Что ж - полковнику виднее.
        Сеня сделал шаг по направлению ко мне и встал рядом. Сергей Глебович мгновенно подскочил и оказался между нами.
        - Что желаем? - спросил он у Арсения Михайловича.
        - Да не бойся ты, - махнул рукой Сеня Крот. - Ничего я ей не сделаю. И Андрею она не нужна. Она же не дочь Буйновского. И из-за нее он когти рвать не станет. Так, Ира?
        Я была вынуждена признать, что Арсений Михайлович прав. Но меня интересовал один вопрос: когда Андрей Николаевич узнал, что я не являюсь ни родственницей, ни подругой Буйновского? И от кого? И не снес ли он за это Сене голову и не отрезал ли другие части тела?
        - Голова, как видишь, цела, - ухмыльнулся Арсений Михайлович. - Остальные части тоже могу продемонстрировать, если на слово не веришь.
        Я же заметила, что еще после нашего с Сеней разговора на территории этой асиенды, когда он предложил мне сотрудничество, ломала голову: как Сеня пошел на такой риск? Я успела немного познакомиться с его братом и знала, что реакция того может оказаться непредсказуемой. Да и на наказания он большой выдумщик. Неужели Андрей Николаевич спокойно (или относительно спокойно) воспринял Сенин прокол?
        Арсений Михайлович в очередной раз хохотнул, глянул на меня искоса, потом на полковника, затем его взгляд случайно упал на лежащий на земле труп, и он стал серьезным. Не та была обстановочка, чтобы тут хихикать.
        - Ира, - негромко произнес Арсений Михайлович, - когда тебя заманивали на
«Маргариту», заманивали именно тебя. Не дочь Буйновского.
        - Но… - открыла рот я.
        - Если ты помнишь, - не дал мне ничего сказать Арсений Михайлович, - то Вадик появился в Хуан Долио не сразу, а через несколько дней после того, как прибыли вы с Ванькой. Через три или четыре, не так ли?
        Я кивнула. Сергей Глебович внимательно слушал.
        - Мы с Андреем в это время обсуждали, что делать. Наводили о тебе справки. О твоем существовании мы, конечно, и так знали, но тут занялись вплотную. Ну и решили разобраться, зачем тебя принесло.
        - Разобрались? - встрял Сергей Глебович.
        Сеня кивнул и признался, что Андрей Николаевич, услышав, что я задаю много вопросов в Хуан Долио и беседую с персоналом отеля, решил немного поиграть со мной в кошки-мышки. Понимаете ли, хозяину асиенды было интересно, что я буду предпринимать. А когда, уже будучи пленницей, я захотела покататься на яхте вокруг острова, - он согласился, немного поломавшись, и отдал приказ ребятам следить за мной во все глаза. Вообще-то Андрей Николаевич считал, что я попытаюсь добраться до радиорубки. Может, какой-то отвлекающий маневр придумаю, может, в постель затащу кого-то из ребят. Может, прямо в радиорубке отдамся, потом пырну ножичком. Но учесть все обстоятельства было невозможно, в частности появление пиратского корабля. И то, что я, мгновенно сориентировавшись, прыгну в воду на пару с сыном и мы устремимся за судном, которое возьмет нас на борт.
        После чего Андрей Николаевич сорвал свой гнев на Алене - не напрямую, а отправив ее в услужение на ювелирную фабрику… Директор которой, кстати, уже поплатился за свою жадность, вернее, за то, что продал Алену именно мне.
        На этот раз хмыкнула уже я: директора мне было совсем не жаль. Так ему и надо.
        Но тут же я подумала, что затеянная Буйновским ловля на живца в принципе удалась. На меня, как шеф и планировал, вышли те, кто прихватил его младшую дочь и последнюю подружку, вот только спасти девчонок мне пока не удалось. Хотя Зойка-то в какой-то момент оказалась на свободе… Но не смогла на ней удержаться. Может, Буйновскому следовало сразу же отправить ее с этого острова, а не держать при себе? Сегодня я обязательно добьюсь того, чтобы он отправил Киру. Пока ее тоже опять не сграбастали. Ведь мы же не знаем, сколько человек работает на Андрея Николаевича.
        - А то, что вы предлагали мне партнерство? - посмотрела я на Сеню. - Вы в самом деле намерены завладеть всем этим? - я сделала полукруг рукой, словно обводя асиенду. - И сегодня прибыли в дом не по заданию Андрея Николаевича, а по собственной инициативе?
        - Андрюха послал меня сюда с одним поручением, - признался Арсений Михайлович. - В смысле на остров, не асиенду. Ну я и решил заодно… Вообще-то, я даже не должен был сюда заезжать.
        Сергей Глебович мгновенно вклинился в разговор, желая выяснить, что это было за поручение. Сеня Крот лишь махнул рукой, заявив, что требовалось встретиться с одним аборигеном, чтобы выяснить обстановку, но самому не светиться.
        - А вы своих откуда взяли, если не секрет? - Сеня Крот посмотрел на Сергея Глебовича. - Партизаны, что ли?
        - Из Управления по борьбе с наркотиками, - выдавил из себя полковник.
        - Откуда? - выпучилась я, уверенная, что мы так же, как в случае вылазки к островку, имеем дело с партизанами.
        Сергей Глебович кивнул с унылым видом, а Сеня только хохотнул, признавшись, что он этому не удивлен: такого размаха коррупции, как на этом милом острове, нет даже в России.
        - Но без них вам было бы сложнее, - вынужден был признать Арсений Михайлович. - А так, если вдруг что - официальное прикрытие. Вышли на них через американцев?
        Сергей Глебович отвечать явно не желал, но, глядя на него, я успела заметить, что у него на лице на мгновение промелькнуло удивление, правда, он быстро взял себя в руки, чтобы не показывать своих эмоций.
        - Знаю, что через американцев, - невозмутимо продолжал Сеня. - Америкашки-то давно пытаются бороться с нами. Ну, в смысле, с наркобаронами. Хотят перекрыть поступление наркоты отсюда к себе в страну.

«Цели те же, что и у наших, - мелькнула у меня мысль. - Вот только знают ли Арсений Михайлович и его уважаемый братец об истинных целях Сергея Глебовича?» Вообще-то, с них станется…
        Арсений Михайлович тем временем продолжал рассказ о попытках, предпринимаемых американцами. Они тут и переговоры вели с правительством, и деньги в экономику вкладывали, чтобы правительство им содействие оказывало, но куда там… Кто ж откажется от сверхприбылей?
        Американцы снабдили местное Управление по борьбе с наркотиками всей современной техникой, которая только могла понадобиться специалистам, бесплатно присылали своих консультантов - и все без толку.
        - Но ведь операции-то проводятся! - возмутился Сергей Глебович, не в силах сдержаться. - Я сам видел кассеты! И это не монтаж!
        - Что-то, конечно, проводится, - согласился Сеня Крот, - но наркобаронов не победить никогда. И ты это знаешь, начальник.
        Сергей Глебович хотел что-то возразить, но не успел.
        - Готово, товарищ полковник, - сказал Женя.
        Могила для Кости была выкопана.

* * *
        Приключения в эту ночь еще не закончились.
        Когда мы загрузились в микроавтобус, спрятанный в гуще тропической растительности недалеко от ворот асиенды, водитель, все время сидевший в нем, сообщил, что никаких эксцессов не было, но стоило нам тронуться с места и удалиться от забора метров на триста, как прогрохотали выстрелы - как раз у выезда на шоссе с поворота, ведущего к асиенде. Пули забарабанили по обоим бокам микроавтобуса, мелкие кусочки стекла посыпались внутрь.
        - Ложись! - рявкнул Сергей Глебович, сорвал меня с сиденья, повалил на пол и прикрыл собой.
        Я взвыла под его весом, да еще очень больно ударилась коленом. Но терпела: понимала, что так надо и Сергей Глебович прав.
        А микроавтобус, не останавливаясь ни на секунду, понесся дальше, наращивая скорость. Водитель у нас оказался классный и, несмотря на отсутствие фонарей на дорогах, смог очень быстро удалиться на приличное расстояние от места засады.
        Но погони не было.
        Кто-то из парней, державших в руках «калашников», сразу после начавшегося обстрела выпустил очередь в растущие с правой стороны дороги кусты, выбив дулом стекло. Не знаю, результативно или нет: больше мы не слышали ни выстрелов, ни криков. Скорее всего засада была устроена лишь в одном месте, и они рассчитывали остановить только что покинувшее асиенду транспортное средство. Но не получилось - наш водитель свое дело знал.
        Хотели отобрать у нас то, что мы взяли в доме? Тогда кто это мог быть? Обычные мародеры, сами не нашедшие ничего существенного? Полиция, устроившая сегодня второй рейд? По собственной инициативе или по заданию Андрея Николаевича? Чтобы провести показательные аресты? Надо же все-таки иногда изобразить хоть какую-нибудь деятельность. Или так же, как все остальные, просто хотели поживиться?
        А если засаду организовали люди Андрея Николаевича? На тех, кто грабит его добро? Или специально на нас? Вдруг на территории асиенды сидит его наблюдатель? Но тогда, наверное, за нами была бы отряжена погоня. И на нас спокойно могли напасть, когда мы хоронили Костю.
        А может быть, это постарались наши недавние союзники из Управления по борьбе с наркотиками? Они же остались в доме - и, как только мы ушли, могли связаться с коллегами, или родственниками, или с кем-то там еще. Зачем отдавать нам то, что можно оставить себе?
        Микроавтобус притормозил у обочины при въезде в какую-то деревню. Водитель специально выбрал открытое место у подсвеченной рекламы кока-колы - и относительно светло, и никто не подберется незамеченным.
        - Колесо спустило, - крикнул шофер через плечо.
        Сергей Глебович с меня уже поднялся.
        - Все живы? - оглядел он своих бойцов.
        Живы были все, только двое наших поцарапаны осколками стекол, а Сеня ранен в плечо.
        - Ира, займись! - приказал мне Сергей Глебович. - Аптечка сзади, - и сам выпрыгнул из микроавтобуса, чтобы снаружи посмотреть, какой урон нанесен машине.
        Затем мы все вышли, я обработала мужчинам царапины и заклеила пластырем. Сене вколола обезболивающее - его надо было бы доставить к врачу: пулю я при всем желании извлечь не могла. Он тихо постанывал. Водитель с Женей меняли колесо. Сергей Глебович перемещался между нами всеми, осуществляя общее руководство.
        - Да, у ребят со стрелковой практикой не очень, - хмыкнул он, осматривая следы пуль, оставленные по бокам микроавтобуса. - Чуть выше, чуть ниже - нам бы конец. Если бы все колеса пробили… И в два окна только попали, да и то… Может, просто попугать хотели? - думал он вслух.
        - Как ты считаешь, кто это был? - спросила я - если уж из подчиненных никто не решается. Или их это просто не волнует?
        Полковник глянул на Сеню, пострадавшего больше других.
        - Эй! Крот, очнись!
        - Ему к врачу надо, - проронила я.
        - Заткнись, - грубо оборвал меня полковник. - Успеется. Не подохнет. Он живучий. - И снова повернулся к Арсению Михайловичу. - Это не твой братец постарался?
        Сеня мотнул головой и процедил:
        - Наши все на его островке. Полез бы я в дом…
        Сергей Глебович задумался, затем достал телефон и стал кому-то звонить. Говорил на испанском. Затем набрал второй номер - и тоже общался на этом же языке.
        Мы вопросительно посмотрели на него, когда он отключил связь.
        - Все наши знакомые отрицают, - сообщил полковник. - Да и кто бы стал признаваться?

«Наверное, все-таки местные мародеры, - подумала я, - но точно мы этого не узнаем никогда». Ну и ладно. Живы - и хорошо.
        Глава 14
        Мы вернулись на китайскую яхту без дальнейших приключений уже под утро. Я чувствовала себя страшно усталой, настроение было ни к черту. Во-первых, похороны, Костю страшно жаль: вроде бы парень предпринял попытку порвать с криминальным прошлым, вернуться на родину, а все пошло прахом. Но я дала себе слово, что должна помочь хотя бы Грише. Ведь я обещала умирающему Косте… Помогу.
        И только на яхте я поняла, что могла сегодня погибнуть… Пуля - дура. А если бы те, кто стрелял по микроавтобусу из кустов, взяли чуть выше? Да, повезло. А вообще-то не пора ли мне домой? Сколько времени уже хожу по лезвию бритвы? Везение может скоро закончиться.
        Раненым Сеней занялся китайский врач, вызванный капитаном-китайцем. Но у меня уже не было сил ждать окончания операции. И зачем? Рана у Крота не смертельная.
        Несмотря на усталость, перед тем как отправиться в нашу с Ванькой каюту, я все-таки разбудила Гришу, делившего ложе с Кирой, - ему я должна была вручить пакет как можно раньше. Вместе с пакетом отдала прихваченные Костей из асиенды накопления, а также передала последние слова друга.
        Улыбка парня, его крепкие объятия и искренняя радость послужили наградой за все испытания последних дней. Стоило немного помучиться, чтобы хотя бы одного человека сделать счастливым. Смерть Кости, конечно, стала для него ударом, но радость от освобождения пересиливала все.
        Оставив Гришу, я наконец смогла добраться до своей каюты, принять душ и рухнуть в койку. Ванька что-то спрашивал спросонья, но я уже не могла ему отвечать. Я отрубилась.
        Утром Ванька сделал несколько попыток меня разбудить, понял, что это ему не удастся, и отбыл куда-то наверх. Проснулась я от того, что кто-то сильно тряс меня за плечо, перевернулась на спину, открыла вначале один глаз, потом второй - и увидела Сергея Глебовича, который уже примостился на краешке моей койки.
        - Выспалась? - спросил он.
        Я бегло окинула взглядом каюту, Ваньку не заметила и вместо ответа спросила, где мой ребенок. Сергей Глебович сообщил, что ребенок проходит ликбез по огнестрельному оружию. Очень желает перейти к практическим занятиям.
        - Любознательный у тебя сынок, - заметил полковник. - Я тоже был таким в детстве. И куда только нос не совал… А когда на дачу ездил к бабушке с дедушкой, так там мы вообще постоянно в полях-лесах копались. В местах боевых действий. Патроны находили, оставшиеся с Великой Отечественной, автомат, помню, заржавелый нашли. Мины… Дружок мой один подорвался. Без ноги остался в десять лет… С тех пор к минам отношусь с опаской. Это и спасло в свое время в Афгане. Я всегда трижды проверялся. Детские впечатления ведь самые сильные… Но я люблю оружие. Хорошее оружие… - Взгляд Сергея Глебовича стал мечтательным.

«Значит, наследственное», - чуть не ляпнула я, но успела сдержаться и только молча кивнула, потом потянулась, зевнула и предложила Сергею Глебовичу покинуть помещение, чтобы я могла привести себя в порядок.
        Но полковник уходить не спешил.
        - Ну чего? - спросила я.
        - Нам тут сейчас никто не помешает… - сказал Сергей Глебович. - Дверь я запер.
        Он наклонился, чтобы меня поцеловать.
        Я резко дернулась, изловчилась - и врезала головой ему под подбородок.
        - Сука!!! - взревел полковник.
        - Ты отвалишь от меня или нет?! - рявкнула я. - Катись отсюда! - и показала пальцем на дверь.
        - Ты, бл!..
        - Бл… - не бл… но под тобой не лежала, - заметила я, хотя это не совсем соответствовало действительности. Но ведь Сергей Глебович меня не помнит?
        - Тогда что ты меня все время рассматриваешь?! - продолжал орать полковник. - Что ты меня разглядываешь?
        - Ты похож на одного моего знакомого, - спокойным тоном пояснила я, натягивая простыню до подбородка. - Поэтому и разглядывала. Уже разглядела.
        - Чего? Какого знакомого? Что ты несешь? Ты виляла передо мной задницей! Передо мной! Ты всем своим видом показывала, что хочешь! Ты…
        - Ты ошибся. - С большим трудом мне пока удавалось выдерживать спокойный тон. - Принял желаемое за действительное.
        - Да ты мне на хрен не нужна! Да я таких, как ты…
        - Зачем же тогда сюда пришел? - с невозмутимым видом спросила я. - Я же, кажется, тебя не приглашала. Сам пожаловал. Так что иди, Сергей. Ты ошибся адресом.
        Сергей Глебович долго смотрел на меня. Взгляд его я выдержала. Думала, что же он сделает дальше? Пожалуй, он не представляет, как ко мне подступиться… А хочется ему… Но я ведь теперь не та дурочка четырнадцатилетней давности, которой он вешал лапшу на уши… И даже если бы я его сейчас хотела, все равно бы отказалась, потому что каким-то образом о нашем совокуплении тут же стало бы известно всему коллективу (почему-то всегда происходит именно так), а мне очень не хотелось бы чувствовать ухмылки у себя за спиной - пусть даже я этих парней никогда в жизни больше не увижу. Может, я и идиотка, но уж какая есть.
        Если бы Сергей Глебович приложил некоторые усилия, чтобы меня заполучить, тогда бы, может быть, я бы еще подумала. Женщина я или кто? Да, я хочу, чтобы меня завоевывали. Чтобы боролись и из кожи вон лезли, пытаясь добиться моего расположения. И мне еще с Ванькиным мнением надо считаться. И Славкиным. И маме претендента представить для одобрения.
        Ну я и выдала Сергею Глебовичу по полной программе - и про его завышенное мнение о себе, и про неуважительное отношение к женщинам, в общем, все, что я успела заметить. Полковник в долгу не оставался и мне отвечал.
        - Ну чего ты выпендриваешься? - спросил он в конце. - Мужика у тебя нет…
        - А ты откуда знаешь? - быстро вставила я.
        Полковник на мгновение смутился.
        - Ну? С Ванькой ты не разговариваешь, да и не стал бы он тебе ничего подобного говорить. Кстати, о птичках. Ты не смог найти с ним общего языка, а это для меня важный показатель. Отношение к моим детям. И отношение моих детей. У тебя ведь их нет?
        Сергей Глебович хмуро на меня глянул.
        - И ты никогда не хотел их иметь? - продолжала я. - Неужели никогда не хотел сына?
        Сергей Глебович пожал плечами и предложил сменить тему.
        - Давай сменим. Повторяю свой вопрос: почему ты решил, что у меня нет мужика?
        Сергей Глебович хмыкнул и сообщил, что перед этой операцией ему представили всестороннюю характеристику и Буйновского, и моей скромной персоны с подробнейшей биографией.
        - Ну и что интересного ты нашел в моей биографии? - поинтересовалась я, прилагая усилия, чтобы не показать, как у меня все сжалось внутри.
        - Решил, что ты за бабки специально подставляешься вместо любимой дочери своего шефа, - признался Сергей Глебович. - Что за бабки ты готова идти на риск. Ошибся в одном: я думал, что ты тоже задействована в наркоторговле. Хотя наши спецы считали, что Буйновский просто использует тебя втемную. Правильно считали, следует отдать им должное. И правильно тебя оценили. Гриша мне тут понарассказывал про твои фортели на асиенде… Наши во многом спрогнозировали твое поведение. Не зря людям бабки платят, - усмехнулся полковник.
        - М-м-м, - протянула я.
        - И мужика твоего последнего подробную характеристику читал, - продолжал Сергей Глебович. - Не взял он тебя с собой в Швецию. Не взял.
        - Ошиблись твои спецы, - с ехидством поправила я. - Не он не взял, а я не поехала. - Помолчала и добавила: - Но я жду, когда он вернется. И он об этом знает.
        Сергей Глебович покровительственно усмех-нулся.
        - Жди, жди, - сказал он. - Но тебе не кажется, что тебе самой пора изменить отношение к мужчинам? Сбавить гонору. Слишком хорошо о себе думаешь. Отец твоих сыновей отвалил…
        - Это ты тоже в отчете прочитал?
        - Нет, это и так ясно, - отмахнулся полковник. - Ты же замужем не была. Небось мужика хотела ребенком удержать? Правильно сделал мужик, что свалил. Я бы тоже свалил…
        Сергей Глебович еще что-то говорил, но я уже не слушала. Он меня не помнит. И никто, кроме меня, не знает, кто отец Ваньки и Славки. Даже «спецы» не смогли докопаться до событий четырнадцатилетней давности - или не очень старались? Зачем им годы моей юности? Наверное, подробно занимались лишь последними годами.
        - Ира, слышь! - прервал мои размышления голос Сергея Глебовича, снова переместившегося к моей койке. - Может, это самое… ну… все-таки попробуем?
        И взгляд, и голос его изменились. Кобелина.
        - Нет, Сергей, - твердо сказала я. - Как я тебе уже говорила, ты напоминаешь мне одного моего старого знакомого. Но мне не хотелось бы портить о нем впечатление, связавшись с тобой. Прости.
        - Как знаешь, - пожал плечами Сергей Глебович, но, сделав шаг к двери, заявил, что в Питере мне позвонит. Правда, дверью хлопнул.
        Ох уж мне это ущемленное мужское самолюбие! Как же - баба не дала. Обойдешься, дорогой. У меня все перегорело. Если бы он пришел раньше на четырнадцать лет… А теперь он недостоин быть Ванькиным отцом.
        Не прошло и пяти минут после ухода полковника, как в каюту ворвался Ванька. Я уже плескалась в душе, но защелка изнутри отсутствовала, так что сын тут же рванул дверь на себя.
        - Закрой немедленно! - рявкнула я.
        Ванька дверь прикрыл, оставив щелочку, заявил, что не подсматривает, и ехидненько поинтересовался:
        - Клинья подбивал?
        - Откуда ты таких выражений набрался? - спросила я со смехом.
        - От бабушки. Так подбивал или нет?
        - Это ты про кого? - решила я изобразить невинность.
        - Да ладно тебе, мама, - продолжал хихикать Ванька. - Я все знаю.
        Я, конечно, тут же захотела выяснить, что известно моему дражайшему ребенку. Сынок незамедлительно сообщил, что сегодня, после пробуждения начальства, Олег Алексеевич Буйновский, полковник и Сеня Крот уединились в салоне и оттуда по телефону Олега Алексеевича звонили Андрею Николаевичу, правда, разговором остались явно недовольны, потому что здорово орали, но о чем все-таки удалось договориться, и удалось ли вообще, Ваньке неизвестно. Да это его, откровенно говоря, и не особо колышет. Мне ведь все равно расскажут.
        Потом Сергей Глебович салон покинул, оставив Олега Алексеевича с Сеней Кротом для выяснения дальнейших отношений (на повышенных тонах), подозвал Ваньку и велел ему тоже идти туда.

«Зачем?» - спросил мой сын.

«Делай, что тебе велят старшие! - рявкнул полковник. - Иди в салон и сиди там».

«А кто вы такой, чтобы мне приказывать?» - встал в позу Ванька.
        Они с полковником чуть не сцепились - вовремя подоспел Буйновский, услышавший крик, и убедил Ваньку выпить вместе с ним в салоне соку. Ванька для виду согласился, но быстро улизнул и отправился выяснять, чем занимается Сергей Глебович.
        - Мне дядя Коля сказал, что он пошел к тебе, - сообщил Ванька. - Майор Воронцов, в смысле. Не хотел вначале закладывать полковника. Говорил, что тот ему велел поучить меня стрелять. Но я прямо спросил.
        Ванька хохотнул.
        Затем мой сынок предложил майору Воронцову заключить пари - получится у Сергея Глебовича что-то или не получится.
        - Как тебе не стыдно! - возмутилась я.
        - Так я же тебя знаю, - сказал мой хитрец. - А мне так хотелось пистолет…
        - Какой пистолет? - не поняла я.
        - Ну мы на дяди-Колин пистолет спорили. Он-то был уверен в своем полковнике. Сказал, что тому еще ни разу ни одна женщина не отказала. Я ответил, что те женщины - не ты. Я-то знал, что ты его отбреешь.
        - Это ты тоже от бабушки слышал? - спросила я, уже выключив воду в душе и вытираясь.
        - Ага.
        Я надела халат и вышла в каюту, чтобы навести марафет. Посмотрела на сына.
        - Ты бы видела выражение лица дяди Коли… - закатил глаза Ванька. - А главное - полковника, - Ванька опять хохотнул. - Когда он отсюда вылетел. А вы вообще тут так орали…
        - И все слушали? - я кивнула в сторону коридора.
        - Ну… - замялся Ванька.
        - А что было слышно? - поинтересовалась я.
        - Слов не разобрать. Только что вы орали. В основном полковник. И ведь под дверью-то никто не стоял. Но я точно знаю, что всем было интересно.

«Ну и мужики. Хуже баб», - подумала я, подводя глаза.
        - А дальше?
        - Дальше… Дядя Коля сказал: «Молодец твоя мама». И что полковнику это полезно. Пистолет мне, правда, пока не отдал. Сказал, что должен поговорить с тобой.
        - О чем?
        - О пистолете. Мам, ты ему скажи, что разрешаешь, ладно?

«Еще чего не хватало», - подумала я, но, слава богу, у Воронцова хватило ума не отдавать Ваньке оружие.
        - Мам, - в задумчивости продолжал сын, - а как тебе дядя Коля? - и посмотрел на меня.
        - Я, малыш, жду, когда у Сергея Борисовича разрешатся его проблемы и он вернется к нам, - сказала я. - И ты об этом знаешь. Я буду ждать дядю Сережу.
        Ванька кивнул с серьезным видом, а я подумала, что если бы не было Сергея Борисовича, то, возможно, я и посмотрела бы повнимательнее на Воронцова, но пока я не считаю себя свободной. Я не хочу себя ею считать.
        Сын встал, собираясь покинуть каюту и оставить меня одну, чтобы я могла переодеться, но, уже взявшись за ручку двери, глянул назад на меня и детским голосочком робко спросил:
        - Мама, а где мой папа? Мы когда-нибудь сможем его найти?
        Сердце мое обливалось кровью. Может, не стоило сейчас отбривать Сергея Глебовича? Стоило впиться в него ноготками и зубками, как, например, впивалась Зойка в Буйновского? Ради Ваньки. Но моя треклятая гордость не позволяла мне кинуться на шею к Сергею Глебовичу. Не могла я сказать «да», как только мужик продемонстрировал свое желание. Не могла переступить через себя. И ведь я решила для себя, что он недостоин быть Ванькиным отцом, тем более он никогда не хотел иметь детей…
        Я пожала плечами и ответила сыну:
        - Может, мы когда-нибудь его найдем.
        Ванька вышел, прикрыв за собой дверь, а я разревелась, как полная идиотка, - и жалея, и ругая себя.
        Глаза пришлось красить заново.

* * *
        Буйновский и Сеня Крот позавтракали со мной во второй раз. Правда, назвать этот прием пищи затраком было проблематично, по времени скорее уже обедом. Сергея Глебовича поблизости не наблюдалось. Из окон салона я видела, как по палубе прогуливаются его молодцы, неся вахту. Когда я шла в салон, все, кто попадался мне на пути, исключительно вежливо уступали мне дорогу и здоровались по имени-отчеству. А как бы они себя вели, если бы я дала их полковнику? Об этом думать не хотелось.
        Арсений Михайлович чувствовал себя почетным гостем и уж никак не пленником - по крайней мере отношение к нему было именно таким. Только сквозь загар проглядывала бледность, и он иногда кривился, если неловко поворачивался - рана явно давала о себе знать.
        - Ну, договорились о чем-нибудь с Андреем Николаевичем? - поинтересовалась я, переводя взгляд с шефа на Арсения Михайловича.
        - Думает братец, - усмехнулся Сеня. - Пусть думает.
        - Считаете, что может вас и не обменять? - глянула я на Арсения Михайловича.
        - Обменять-то обменяет, - ни секунды не сомневаясь, ответил он, - вот только на каких условиях.
        Я вопросительно приподняла одну бровь.
        - Он не хочет менять одного Арсения Михайловича на всех девочек, - пояснил Буйновский.
        - А что, есть другие варианты? - спросила я.
        - Вот Андрей Николаевич как раз и думает.
        Когда мы уже пили кофе, раздался весьма специфический звонок аппарата Буйновского. Он незамедлительно ответил, крикнув в окно одному из парней, чтобы звали Сергея Глебовича, и перевел аппарат на громкую связь.
        Полковник влетел в салон, не глядя в мою сторону, и плюхнулся за наш стол, посередине которого Олег Алексеевич поставил аппарат.
        Это оказался долгожданный Андрей Николаевич. Вариант он предложил следующий: обмен только по принципу - одну вашу за одного моего. У Буйновского как раз находятся трое его людей - Сеня и Гриша с Костей. У Андрея Николаевича три женщины Олега Алексеевича.
        - Минуточку, - сказал Олег Алексеевич, нажимая на «S» - клавишу, отключающую звук для звонящего, чтобы мы могли быстро обсудить ситуацию.
        - Можете предложить Сеню и труп Кости, - сказал полковник. - Только слово «труп» не произносите. Спросите, в любом ли состоянии он возьмет своих людей. Только не уточняйте.
        - Но девчонок же трое! - взревел Буйновский.
        - Гришу я не отдам, - грохнул кулаком по столу полковник. - Что хотите делайте. - Он помолчал несколько секунд и добавил: - Или не дождетесь от меня никакой помощи.
        Буйновский мгновенно завелся, напомнил Сергею Глебовичу про деньги, которые тому обещаны и частично уже заплачены.
        - Да подавитесь вы своими деньгами! - рявкнул полковник. - Для меня дружба дороже. Гриша меня на себе с поля боя вытащил. Я ему жизнью обязан. А это, знаете ли, не забывается!
        Он так сверкал глазами и так орал, что моему шефу стало не по себе. А в моих глазах полковник получил несколько очков в свою пользу. Или он такой заведенный после нашей с ним беседы? Ему надо на ком-то сорваться?
        Но в данном случае следовало его поддержать.
        - Выберите двоих из трех, - спокойным тоном сказала я, обращаясь только к Буйновскому. - Если не удастся договориться двух на трех.
        - Катька с Аленой, - незамедлительно ответил Олег Алексеевич.
        Честно говоря, я ожидала именно такого ответа. На Зойке он, пожалуй, ставит крест. Не понравилось ему, что она обслуживала всех парней из охраны…
        Буйновский снова включил громкую связь и для начала поинтересовался состоянием здоровья своих женщин.
        - Живы, - ответил Андрей Николаевич. - Ноги, руки, головы целы.
        - Но не совсем здоровы? - не стал дожидаться продолжения Буйновский.
        - Зоя в полном порядке, - тут же заявил Андрей Николаевич. - Очень здоровая девушка. Очень. Тут никаких проблем.
        Мы встретились взглядом с Буйновским.
        - Алену твоя Ира видела. Не лучше и не хуже, чем во время их последней встречи.

«И то слава богу», - подумала я.
        - Катя… в депрессии. И чем раньше ты ее заберешь, тем лучше для нее. Видишь, я с тобой честен, Олег.
        - Понятно…
        Андрей Николаевич тем временем интересовался состоянием здоровья своих людей.
        - С Арсением Михайловичем ты сегодня сам говорил, да вот он и сейчас сидит напротив меня.
        Сеня мгновенно подтвердил, что находится в том же состоянии, его тут принимают как дорогого гостя, оказывают медицинскую помощь.
        - Значит, его можем поменять на Зою, - ухмыльнулся Андрей Николаевич.
        Буйновский не среагировал, а продолжил говорить, словно его не перебивали. И тем же тоном сообщил, что Костя находится в плачевном состоянии.
        - Ну тогда его на Катю, - предложил Андрей Николаевич.
        - Гришу мы поменять не можем, - констатировал факт Буйновский.
        - Прихлопнули, что ли, уже? - хмыкнул Андрей Николаевич. - Ну и ладно. Не велика потеря. Но в таком случае Алена остается у меня.
        Буйновский заявил, что подобный расклад его не очень устраивает и он предпочтет Алену и Катю в обмен на Сеню и Костю. Зою Андрей Николаевич может оставить себе и использовать по своему усмотрению.
        На другом конце повисло молчание, потом Андрей Николаевич хмыкнул и заметил:
        - Значит, пользованная она тебе уже не нужна? А горячая девочка, очень горячая, вот только тощая больно. Но это ничего, откормим. - Затем его тон стал очень деловым. - Ладно, я согласен. Два на два. Теперь давай своего пса. Обсудим с ним условия передачи.
        В разговор вступил Сергей Глебович, и вскоре они с Андреем Николаевичем договорились о встрече двух яхт - китайской и «Маргариты» - на полпути к личному островку Андрея Николаевича. С борта на борт перекинут специальный мостик, по которому заложники и проследуют с одного судна на другое.
        Не откладывая дело в долгий ящик, Буйновский крикнул капитана-китайца и отдал приказ к отплытию.
        Мы встретились с «Маргаритой» несколько ближе к островку, чем требовалось, - они медленнее собирались, да и мы, вообще-то, все находились на борту, а им требовалось перебираться из домиков.
        Яхты остановились борт к борту, и на палубы высыпали чуть ли не все находившиеся на них. И наши, и те, кто охранял Андрея Николаевича, были вооружены до зубов.
        - Посидите-ка с Ванькой в салоне, - сказал Буйновский. Ванька после повторения приказа и мною составил мне компанию, и мы стали следить за происходящим сквозь стеклянную стену, от которой, как мы надеялись, всегда успеем отпрыгнуть, если вдруг начнется стрельба. Сам Буйновский вышел на палубу. Сеня Крот стоял рядом с ним. Гриша, которому строго-настрого запретили показываться, сидел с Кирой в их каюте. Кирой мозолить глаза Андрею Николаевичу тоже не следовало.
        Андрей Николаевич стоял на палубе «Маргариты», прикрываемый Шрамом и вторым его постоянным телохранителем, никого из женщин рядом не наблюдалось.
        - Где они? - рявкнул Буйновский.
        - Приведут, когда придет время, - невозмутимо ответил Андрей Николаевич, обводя взглядом собравшихся на борту нашей яхты. - Ах, значит, это вы вчера вокруг моего островка плавали. А то мне доложили: какие-то китайцы. Я удивился. А это вы, значит. И что насмотрели?
        Я видела, как Буйновский пожимает плечами. Интересно, а ночной заплыв с островка не заметили?
        - Ладно, перейдем к нашему делу, - продолжал Андрей Николаевич. - Сеня, ты как там? В порядке?
        Сеня кивнул.
        - Так на кого меняем Сеню?
        - На Катю, - мгновенно ответил Буйновский.
        Хозяин асиенды кивнул своим людям, и где-то через минуту девушку вывели на палубу. Она вела себя как-то заторможенно, смотрела на все пустым взглядом. В ней не было искры. Она спокойно и ровно шла между двумя дюжими молодцами, но весь ее вид говорил о том, что она находится как бы не здесь, не с нами, а в другой реальности, что ли. С безучастным видом она остановилась рядом с Андреем Николаевичем. Эти сволочи посадили ее на иглу?
        - Катя! - крикнул Олег Алексеевич.
        Она повернула голову на звук своего имени и посмотрела на отца все тем же пустым взглядом.
        - Катя, с тобой все в порядке? - с беспокой-ством крикнул Буйновский, так же как я, заметив перемену в дочери. Да ее и невозможно было не заметить, если ты знал эту девушку раньше.
        - Ответь отцу, - сказал Андрей Николаевич.
        - Да, - тихо произнесла Катя. Ее ответ я из салона могла прочитать только по губам.
        Что же они с ней сделали? Или после ежедневного обслуживания нескольких здоровенных самцов сработал защитный механизм, и она ушла в себя? Тогда можно надеяться, что, вернувшись в нормальную обстановку, девушка через некоторое время придет в норму? Скорее всего ей специально вводили какой-то препарат, чтобы отключить сознание… Только бы не сформировалась наркотическая зависимость! Только бы можно было вернуть прежнюю Катю! Буйновский, конечно, наймет лучших специалистов, отвезет ее за границу… Но ведь именно он виноват в том, что случилось… В том, что дочь взяли в заложницы, в том, что ее превратили в безвольную подстилку, в том, что она так долго находилась у Андрея Николаевича.
        Я невольно задумалась о том, что делают с человеком большие деньги. Очень большие деньги. И стоит ли их иметь? После какой-то суммы ты как бы перестаешь принадлежать себе. И живешь уже не так, как большинство людей. Все происходящее воспринимается под каким-то другим углом. Да и сама твоя жизнь перестает зависеть только от тебя. Деньги, которыми владеет Буйновский, от посторонних глаз не утаишь и в чулке хранить не станешь. Чулков не хватит. Соответственно, на горизонте появляются бандиты, недоброжелатели, да и просто недовольные и завидущие: почему у него, а не у меня? И нужно ли человеку столько, сколько за свою жизнь уже успел заработать, перекачать к себе… (возможны еще несколько глаголов, но поставим лучше многоточие) Буйновский? Ведь мертвому деньги уже не требуются? И если Кате нельзя будет помочь (а ведь и такой вариант не исключен!), то зачем все эти миллионы и миллиарды? Что они в сравнении с жизнью - своей и своего ребенка? И здоровьем того же ребенка? По-моему, человек, сам человек должен всегда стоять на первом месте.
        Но, пожалуй, Буйновский думал не совсем так, как я.
        Он продолжал торг с Андреем Николаевичем, и его не трогало, что речь-то идет о его собственных дочерях!
        О нынешнем местопребывании Кости все-таки пришлось сказать. Относительно Гриши Буйновский только молча развел руками, - видимо, помнил взгляды-молнии Сергея Глебовича. Пусть Андрей Николаевич думает, что тот убежал. И ищет его - если станет, конечно.
        Менять на одного живого Сеню двух дочерей Буйновского Андрей Николаевич никак не желал.
        - Убивать одну из них, конечно, не хочется, - говорил он, набивая цену, - но ты сам должен понимать, Олег…
        - Я же вижу, в каком Катька состоянии! А Алену видела Ира. Ты их какими получил?
        - Так Кира ведь у тебя, не так ли?
        - Кира от тебя сделала ноги, - заметил Буйновский. - Так что ее не считаем.
        Но Андрей Николаевич хотел теперь считать и Киру…
        Мне было тошно слушать этот торг, предметом которого служили живые люди. Своего шефа я в этот момент ненавидела лютой ненавистью. И поняла, что не могу не вмешаться.
        Я вышла на палубу, строго-настрого приказав Ваньке не казать носа из салона.
        - Куда ты пришла? - прошипел Сергей Глебович и впился мне в руку с явным намерением утащить назад.
        Но Андрей Николаевич меня незамедлительно засек, расплылся в улыбке (улыбками они с Арсением Михайловичем были удивительно похожи друг на друга - и на сытых крокодилов), поздоровался, отвалил парочку комплиментов. Я тоже соблаговолила улыбнуться (а что было делать?), подошла к Буйновскому и шепнула ему на ухо, что, наверное, следует предложить Андрею Николаевичу тот компромат на его охранников, который мы вчера прихватили из сейфа.
        Буйновский на секунду задумался, спросил, что я имею в виду, я вкратце пояснила, удивленная тем, что меня не поняли сразу, затем шеф кивнул, подозвал Сергея Глебовича и сообщил тому о моем предложении. До меня дошло, что все добро хранится у полковника… И Буйновского до этой минуты не посвящали во все детали, правда, документы и фотографии, компрометирующие охранников Андрея Николаевича, его мало интересовали. Полковник брал документы для себя, ну не совсем для себя, а для органов, которые он представляет.
        - Отдашь половину, - прошипела я Сергею Глебовичу в ухо. - О девках речь идет! О живых людях! Зачем тебе эти документы?
        Сергей Глебович заявил, что я ничего не понимаю. Я заметила, что он может отдать только то, что касается парней, в данный момент находящихся на «Маргарите», а бумаги из письменного стола оставить себе.
        - Отдамся в знак благодарности, - прошептала я Сергею Глебовичу прямо в ухо, чтобы, не дай бог, никто не услышал. Правда, исполнять это обещание я не собиралась - но как было заставить Сергея Глебовича сделать то, что мне нужно? Да и не только мне. А от него я как-нибудь отверчусь. Отошлю к Буйновскому. Ха-ха.
        Он как-то странно на меня глянул, но пошел вниз. Собравшиеся на палубах двух яхт ждали его возвращения. Андрей Николаевич, пожалуй, не догадывался, в чем дело и что еще мы хотим предложить.
        - Приведите, пожалуйста, Алену, - попросила я его.
        Андрей Николаевич внимательно на меня посмотрел, но кивнул своим людям.
        Она выглядела отвратительно, но - слава тебе, господи! - оставалась в своем уме. При виде нас с отцом и большого количества охраны всхлипнула.
        - Где Кира? - спросила она у меня.
        - С ней все в порядке, - ответила я. - Не волнуйся.
        Алена вроде бы успокоилась. Как я поняла, на себя ей было уже, по большому счету, наплевать.
        Вернулся Сергей Глебович с большим пакетом.
        Я опять потянулась к уху Буйновского и сказала, что пора начинать обмен. Пусть хотя бы одна из его дочерей окажется у нас на палубе, пакет отдадим после. А то кто знает Андрея Николаевича и что там у него на уме.
        Олег Алексеевич тут же предложил Андрею Николаевичу для начала совершить хотя бы одну пересадку с яхты на яхту. Наш противник задумался, потом кивнул и посмотрел на Алену, хотя вроде бы несколько минут назад первой планировалось отдать нам Катю.
        - Полезешь? - спросил он Алену, кивая на нашу яхту.
        Наши вначале намеревались перекинуть между судами какой-то мостик (я его не видела), но теперь решили, что это рискованно, поэтому Алене перебросили средней толщины канат и велели обвязаться им вокруг пояса, что она и сделала. Один из парней, находившихся на «Маргарите», помог затянуть узел. Конец веревки перекинули на наш борт. Яхты покачивались на воде рядом друг с другом, но все равно между ними зиял проем - то увеличиваясь, то сокращаясь. По-моему, наши не хотели привязываться к «Маргарите» ни на секунду, поэтому предпочли лишь страховать Алену.
        А старшая дочь Буйновского была теперь готова идти на любой риск (не умея плавать! , только бы побыстрее освободиться от ненавистного общества Андрея Николаевича. Двое парней, находящихся в подчинении Сергея Глебовича, нагнулись над зияющим проемом и протянули к ней руки. Алена тоже нагнулась. Третий наш парень ухватился за поручень бортового ограждения «Маргариты». Конечно, он один не смог бы удержать яхту рядом, но это было дополнительным подспорьем Алене, пусть только психологическим. Четвертый держал конец веревки, которым Алена была обмотана вокруг пояса.
        Ребята резко рванули ее на себя, Алена тоже оттолкнулась от палубы - и оказалась на нашей. Какое-то время она просто стояла на коленях, не в силах пошевелиться. Я подскочила к ней, помогла подняться. Алена грузом повисла у меня на шее. По ее щекам текли слезы, но она пока не могла говорить. Тот парень, что держал веревку, развязал узел и освободил ее, а затем вопросительно посмотрел на меня.
        - Отведи ее вниз, - прошептала я. - К Кире.
        Алена резко дернулась. Я кивнула, глядя ей прямо в глаза.
        - Ты пойдешь со мной, Ира? - пролепетала Алена.
        - Я спущусь к тебе чуть попозже, - пообещала я. - Ты видишь, что переговоры пока не закончились? А потом мы сядем и поговорим. У нас будет масса времени. Хорошо?
        Алена кивнула с благодарностью, повисла на руке у парня, и он повел ее вниз. В сторону отца она даже ни разу не посмотрела.
        - Так, теперь давайте Сеню, - сказал Андрей Николаевич и глянул на брата. - Повторишь каскадерский трюк, Крот? Или как?
        Арсений Михайлович нахмурился, брату не ответил, но веревку вокруг себя обвязал. Было бы стыдно, если бы он не решился прыгать над проемом, если до него это сделала Алена.
        Процедуру повторили с тем же успехом. Сеня только один раз застонал - дала о себе знать рана.
        Оставалось переправить безучастную ко всему Катю. Она с отсутствующим видом сидела на палубе «Маргариты» на кем-то услужливо поставленном пластиковом стуле.
        - Так что ты там хотел мне еще предложить? - обратился Андрей Николаевич к Буйновскому.
        Олег Алексеевич глянул на меня, словно прося поддержки. Я решила брать быка за рога, повернулась к Сергею Глебовичу, так и стоявшему столбом с пакетом в руках, открыла пакет, глянула внутрь, взяла наугад две фотографии, посмотрела, кто на них изображен, не узнала с ходу (сколько лет снимкам?), подошла к перилам и протянула фотографии через проем.
        - Ознакомьтесь.
        И тут я схитрила - протянула снимки ближайшему к перилам «Маргариты» парню. Он не мог не увидеть, что на них изображено. Его лицо мгновенно изменило выражение.
        - Э, что там? - оживился Андрей Николаевич, продвигаясь к подчиненному.
        Хозяин асиенды и «Маргариты», по-моему, боялся воды. По крайней мере, на протяжении всех переговоров он держался подальше от края борта.
        Парень тем временем глянул на меня, с жадностью на пакет, который держал в руках Сергей Глебович, потом с ненавистью на Андрея Николаевича. Подобная реакция не осталась незамеченной для его напарников. Двое подскочили к парню раньше Андрея Николаевича и тоже ознакомились со снимками.
        И тут на «Маргарите» начался бунт… Иначе я не могу охарактеризовать то, что там заварилось. Мат-перемат, в котором с трудом различались подцензурные слова русского языка. Андрей Николаевич пытался как-то образумить подчиненных, ему помогали два его телохранителя, всюду его сопровождавших. Это меня несколько удивило, может, они работали по доброй воле и их ничем не держали? Но мне не хотелось в это вникать. Требовалось получить назад еще и Катю.
        Она - единственная, кто сохранял полное спокойствие из находившихся на палубе
«Маргариты». Казалось, что ей вообще нет ни до чего дела. Она сидела на своем пластиковом стуле и улыбалась, подставляя лицо солнечным лучам.
        А на палубе уже перешли к рукоприкладству, причем, как я успела заметить, проживавшие на асиенде разделились на три группы: двое телохранителей Андрея Николаевича и он сам; Сеня с примкнувшими к нему четырьмя соратниками и еще трое без явного предводителя. Этой бы ораве в какой-нибудь массовке сниматься - в смысле, для американского боевика. Что-нибудь на тему: драка в кабаке. Или бунт на корабле. Как раз в тему.
        - Вот и хорошо, - буркнул себе под нос Сергей Глебович. - Пусть перегрызутся.
        Меня же лично грызли сомнения: требовалось вернуть хотя бы Катю. Я дернула за рукав Буйновского. Он придерживался того же мнения, поэтому решил вмешаться и гаркнул:
        - Прекратите немедленно!
        Находившиеся на «Маргарите» на мгновение затихли, потом некоторые захотели продолжить выяснение отношений, но большинство все-таки посмотрели на Олега Алексеевича.
        - Пакет хотите, ребята? - Буйновский вырвал его у полковника и продемонстрировал. - Давайте сюда мою дочь. - Он кивнул на Катю. - Кстати, еще одна случайно не на борту?
        - Тут, - сообщил один из охранников, не обращая никакого вниманя на вопли своего шефа. - Сейчас доставим.
        Двое незамедлительно покинули палубу и вскоре появились с недовольной Зойкой.
        - Ну чего еще надо? - вопила она, упираясь. - Отпустите меня, сволочи!
        Буйновский попытался ей что-то сказать, в смысле, что теперь все будет в порядке (явно чувствовал себя виноватым, потому что решил ее не обменивать, раз было не на что), но Зойка незамедлительно переключила свой гнев на него, и теперь уже находившиеся на бортах обеих яхт слушали, какой Олег Алексеевич негодяй и какой хороший Андрей Николаевич. Зойка хотела остаться с Андреем Николаевичем.
        Эта новость стала шоком для Буйновского. Он открыл рот, потом закрыл, не в силах ничего сказать, затем беспомощно посмотрел на меня.
        - Пусть остается, если хочет, - сказала я. - Насильно мил не будешь.
        Зойка выдала парочку колоритнейших эпитетов в мой адрес, причем таких, что не всякий сапожник их знает, но мне было плевать на Зойку, а на ее мнение так тем более. Я посчитала ниже своего достоинства отвечать ей каким бы то ни было образом, но, ухмыльнувшись про себя, вспомнила Зоечкины превращения даже за время нашего с ней знакомства на острове: тихий плач и желание вызвать к себе жалость на асиенде; потом ее смелый прыжок в воду вслед за нами с Ванькой; опять слезы несчастной девочки и лапша на уши Буйновскому; стерва на ювелирной фабрике и вот теперь… Истинный хамелеон. Но пусть развлекается, пока возраст и тело позволяют. Не мне ее судить.
        Больше всего на этот раз меня поразил Андрей Николаевич: он захихикал, причем звук, вылетавший у него из горла, был исключительно мерзким. Но я очень надеялась, что вижу и слышу этого типа в последний раз в своей жизни.
        Сеня Крот стоял в сторонке, скрестив руки на груди, с безучастным видом и в процедуре задействован не был. Смотрелся, как сторонний наблюдатель. Или зритель в бесплатном цирке. Вокруг него сгрудились четверо парней.
        Но Андрей Николаевич не дал брату долго скучать, резко к нему повернулся и стал вопрошать, каким образом мы смогли заполучить этот пакет. Арсений Михайлович пожал плечами.
        - Ты знал, где все это лежит! И им отдал! Ты! Чтобы спасти свою шкуру!
        - Для спасения моей шкуры пакет был не нужен, - заметил Арсений Михайлович спокойным тоном. - Если было на кого меня менять. Девок трое, я - один.
        Но Андрей Николаевич никак не мог успокоиться. Из его гневной речи я поняла, что кто-то из шпионов капнул ему на Арсения Михайловича, покидавшего какое-то там поле, где ему следовало неотлучно находиться прошлой ночью, и туда больше не вернувшегося.
        - Куда ты рванул? Договариваться с ними? - кивок в нашу сторону. - Им продался, сука? Что тебе посулили?
        - Мне ничего не посулили, - так же спокойно возразил Арсений Михайлович. - Меня взяли в заложники. Как мы - девок.
        Парни на «Маргарите» внимательно слушали перепалку братьев, но в ней не участвовали, поглядывая на нас.
        Останутся или нет работать на Андрея Николаевича, прикидывала я. А почему бы и нет, тут же ответила я себе. Кто-то обязательно останется. Привыкли. Все тут знают. Особо не напрягаются. Возможно, им просто боязно возвращаться в Россию. Да и климат тут другой, это Грише хочется снега, а вот по мне, например, так лучше круглый год жить в лете.
        Арсению Михайловичу надоело слушать обвинения в свой адрес, и он рявкнул на брата, заявив, что ему поступил сигнал о том, что какие-то личности ворвались на территорию асиенды, - и он отправился проверить.
        - Рейд был не прошлой ночью, а позапрошлой! - завизжал Андрей Николаевич.
        - А они, - кивок Крота на нашу яхту, - побывали еще и вчера.
        - И ты один пошел против них?! Не поверю! Ты, Сеня, - человек осторожный, Кротом-то тебя не зря зовут. Ты не вылезешь из своей норы, если нет в том крайней необходимости. Я-то с тобой не первый день знаком.
        - Он и не вылезал, - решил вмешаться Буйновский. - Мои люди обнаружили его случайно.
        Андрей Николаевич хотел переключить свой гнев на Олега Алексеевича, но его истерика уже надоела всем: нам, Сене и, главное, его охранникам. Последние как раз повернулись к нашей компании и предложили прямой обмен: они нам Катю, мы им - пакет с документами.
        Разгневанный, красный, как рак, Андрей Николаевич стоял в отдалении рядом с невозмутимым братом, ухмыляющейся Зойкой, Шрамом и вторым постоянным телохранителем, когда остальные парни передавали нашим Катю, так сказать, с рук на руки. После чего Буйновский протянул им пакет. Охранники на «Маргарите» сгрудились вокруг парня, его получившего, и стали изучать содержимое.
        - Да выкиньте вы его к чертовой матери! - крикнул Сергей Глебович. - Вон, в воду швырните! - и показал рукой на зияющий между яхтами проем.
        Парни переглянулись, на их лицах появились улыбки. Даже не изучив все содержимое до конца, они бросили пакет в синее Карибское море. В пакете, как я успела заметить, были только фотографии. Оружие и бумаги Сергей Глебович оставил себе. Для дальнейшей работы? Паспорта тоже остались у него.
        - Ну что, мы прощаемся? - спросил Буйновский, не обращаясь ни к кому конкретно.
        - Есть желающие лететь в Россию вместе с нами? - поинтересовался Сергей Глебович, глядя на людей Андрея Николаевича.
        - Мы сами разберемся, - ответил за всех парень, получавший пакет. - Спасибо. За все спасибо.
        И он протянул руку Сергею Глебовичу над зияющим проемом. Зойка молча развернулась и покинула палубу. Возможно, задумалась, правильный ли сделала выбор? Но, откровенно говоря, на ее судьбу мне было наплевать.
        Сеня Крот помахал мне рукой, я ответила, парни тоже помахали и пожелали счастливого пути. Андрей Николаевич стоял молча, оберегаемый своими двумя постоянными цепными псами.
        Но напоследок Андрей Николаевич все-таки крикнул нам одну фразу:
        - Не забывай, Олег: хорошо смеется тот, кто смеется последним.
        Буйновский лишь хмыкнул, подошел к Кате, теперь с безучастным видом стоявшей на нашей палубе, и повел ее в салон, где так и сидел Ванька, наблюдавший сквозь стекло за всем происходящим.
        Я последовала за шефом. К нам подключился Сергей Глебович, остальные его ребята рассредоточились по яхте, двинувшейся назад, к берегу.
        - Теперь домой? - вопросительно посмотрел Сергей Глебович на Буйновского.
        - Куда домой? - удивился Олег Алексеевич. - С помощником президента надо еще разок встретиться. Обговорить детали. Ну или еще с кем-то из чиновников.
        - Что?! - поразился Сергей Глебович.
        - А как ты думаешь, полковник, зачем я сюда прилетел? Лично? - Олег Алексеевич прищурился. Теперь это был тот человек, которого я хорошо знала. Неприятности ушли, волноваться особо вроде бы не о чем, а по деловым вопросам всегда можно договориться. Вот и будем договариваться.
        Олег Алексеевич заявил нам, что все уже продумал на несколько шагов вперед. Киру, Алену, Катю, Гришу, Ваньку и парочку ребят для сопровождения отправим домой рейсовым самолетом. Наши в Питере встретят. А Сергей Глебович с основной массой своих молодцев, я и сам Буйновский пока останемся - до разрешения интересующего Олега Алексеевича вопроса в его пользу.
        Сергей Глебович заметил, что, насколько он понял, его и ребят нанимали для освобождения заложниц. Они освобождены, кроме одной, оставшейся у похитителей по доброй воле, - но тут уж ничего не поделаешь.
        - Тебе и твоим людям по скольку в день платят? - спросил Буйновский. - Вот сиди и не рыпайся, полковник, а делай, что приказывают. Ты - человек военный. Что такое приказ, знаешь? Вот и прекрасно. Выполняй. Я буду вести переговоры, Ира - мне помогать, а ты - обеспечивать охрану и занятие объектов. Потом я на этот остров своих ребят перетащу. Но для начала нужно тут все утрясти. Вопрос-то исключительно важный. И бизнес исключительно прибыльный.
        - Я понимаю, - медленно произнес Сергей Глебович.
        - Вот и отлично, - развеселился Буйновский. - Надо бы нам отметить такое дело.
        Но отметить мы ничего не успели.
        - Что это? - спросил Ванька, показывая пальцем в сторону берега, над которым, на некотором удалении от воды, в небо поднимался дым, причем его было много, горела какая-то довольно большая территория.
        - Что это может быть? - также забеспокоился и Буйновский.
        Сергей Глебович хмыкнул.
        - Что это?! - Олег Алексеевич со всей силы грохнул кулаком по столу - так, что даже Катя вроде бы на мгновение очнулась и вернулась из своих грез в реальный мир.
        - Это горят маковые поля, - спокойно сообщил полковник, откидываясь на спинку стула. - Управление по борьбе с наркотиками здесь все-таки имеет вес. И иногда проводит операции - несмотря на яростное сопротивление наркобаронов. Не всех можно купить, Олег Алексеевич.
        Буйновский открыл рот, закрыл, с ненавистью глянул на полковника, затем снова уставился на дымовую полосу, висящую над частью острова. Что-то прикинул в мозгу. Затем резко повернулся ко мне.
        - Но ведь мак можно посеять вновь? - то ли спросил, то ли утвердительно произнес он.
        Я пожала плечами.
        - И местное правительство во главе с президентом заинтересовано в доходах от наркобизнеса, - продолжал Буйновский. - Подумаешь, сожгли. Жалко, конечно, но еще вырастет. Климат-то благодатный.
        Затем снова с ненавистью посмотрел на Сергея Глебовича.
        - В ваших услугах я больше не нуждаюсь, полковник. С каждым из ваших людей я переговорю отдельно. Посмотрим, сколько из них окажутся такими же принципиальными, как вы. А уж вашему руководству, поверьте, я найду что сказать. Смотрите, как бы это не было вашей последней операцией.
        Я не могла молчать и должна была вступиться за полковника. И что я вечно лезу в бутылку? Но в некотором роде я чувствовала себя виноватой перед Сергеем Глебовичем. Может, я в самом деле вела себя как-то неприлично? Ведь не просто же так он решил, что я с ним кокетничала? Надо быть поскромнее. И не разглядывать его так откровенно… И в данном случае он был прав. Поэтому я вступилась, заметив, что Сергей Глебович возложенные на него функции выполнил прекрасно. И, может, раз так складывается ситуация, именно его отправить сопровождать женщин Буйновского в Россию? Ведь кому-то надо лететь, а ему такую миссию вполне можно поручить. Полковник выполнил данное ему задание и заслуживает награды, а не порицания.
        - Всех-то тебе жалко, Ирка, - заметил Буйновский, но немного смягчился, глянул на молчащего Сергея Глебовича исподлобья, хмыкнул. - Ладно. Ира права. Ваше дело. Была бы честь предложена. На ваше место найдется сотня желающих. Если не тысяча. Сейчас вернемся в гостиницу и выясним насчет рейсов с этого острова. Благо документы на девчонок мы вернули.
        Затем Буйновский в очередной раз бросил взгляд на полосу поднимающегося вверх дыма и повернулся ко мне.
        - Возьмешь парочку ребят и съездишь на место. Выяснишь, что сгорело. Поправимо или нет. Ну, сама разберешься. Что мне тебе объяснять?
        - Ей незачем туда ехать! - рявкнул Сергей Глебович, и теперь уже он грохнул кулаком по столу - так, что подпрыгнул не только стол, но и мы с Ванькой и Буйновским. Катя опять на мгновение очнулась.
        Олег Алексеевич заорал, что я подчиняюсь ему и буду делать то, что он мне приказывает, или он меня уволит, о чем мне прекрасно известно. Сергей Глебович заявил, что Буйновский наплевательски относится и к своим дочерям, и к сотрудникам, до благополучия которых ему, по всей вероятности, вообще нет дела. Меня следует отправить с острова вместе с дочерьми Буйновского и уж никак не посылать к горящему маковому полю. Это опасно для жизни. И, кстати, для здоровья.
        - А жизнь ее тут при чем? - невозмутимо поинтересовался Буйновский. - Кто ее тут собирается убивать? В особенности если поля уже сгорели? Но если вы так беспокоитесь об Ирине Александровне, Сергей Глебович, может, составите ей компанию? Чтобы вы не волновались? Она туда отправится в любом случае.
        - Поедем, - тихо сказала я, обращаясь к полковнику. - Посмотрим.
        Сергей Глебович глянул на меня и принял решение.
        - Сейчас мы спустим шлюпку, - сказал он. - И отправимся на ней. Так будет гораздо ближе, чем с причала от «Меринды».
        - Встретимся в отеле, - расплылся в улыбке Буйновский.
        Ванька хотел составить нам компанию, но я пресекла его порыв, велев проследить за переправкой наших вещей (пусть немногочисленных, но все-таки) с яхты в гостиницу. Сын кивнул с хмурым видом.
        - Мам, ну пожалуйста! - снова попросил он, когда мы с Сергеем Глебовичем уже встали.
        - Ваня, они быстро вернутся, - сказал майор Воронцов, обнимая моего сына за плечи. - Смотреть там вообще-то не на что. Пошли, я тебя лучше научу, как правильно смазывать оружие.

* * *
        Откровенно говоря, спускаться в шлюпку по веревочной лестнице было немного страшновато - возможно, потому, что сейчас я не спасала свою жизнь, как во время заплыва с «Маргариты» на пиратский корабль, да и не хотелось замочить ни обувь, ни одежду.
        Один из парней сел на весла, второй расположился на носу вместе с китайцем, который после нашей высадки поведет эту шлюпку к причалу, где встанет яхта, мы с Сергеем Глебовичем - на корме. У наших ног лежали небольшие, но тяжелые рюкзачки - мы были готовы принять бой. Я не знаю, есть ли на этом острове законы, карающие за ношение и применение оружия, но наши ребята с ним не расставались. Как я предполагаю, в любом случае, даже если тут и предусмотрены какие-то меры за появление в общественном месте с «калашниковым», то при помощи «Франклина» и его последователей и предшественников из числа американских президентов эту проблему можно легко решить.
        Полковник был хмур, и его люди тоже. Я не лезла с расспросами. Но ведь он свое задание выполнил? То, что касалось перекрытия канала? От Андрея Николаевича, пожалуй, теперь не будет ничего поступать. По крайней мере, Буйновскому. С ним хозяин асиенды явно не захочет иметь никаких дел.
        Да и самому Буйновскому, как я считала, не удастся добиться желаемого результата. Пройдет немного времени - и Андрей Николаевич снова встанет на ноги. И ведь он тут обосновался уже давно, а Буйновский - пришелец. Неужели он думает затевать здесь войну?
        Наконец мы причалили к берегу, поблагодарили китайца и отправились в путь. Отсюда было недалеко до грунтовой дороги, в скором времени выведшей нас к уже сгоревшим посевам.
        Сергей Глебович улыбнулся при виде простиравшегося, казалось, до горизонта, пустого черного поля и мечтательно посмотрел вдаль. Один из его подчиненных направился к остаткам снопа у края поля, в который были собраны вырванные стебли мака, взял несколько головок, осмотрел их и вернулся к нам.
        Сергей Глебович оторвался от размышлений и посмотрел на подчиненного. Тот молча протянул ему головки.
        Через мгновение полковник шлепнул кулаком по своей ладони, выругался и бросился к несгоревшему снопу. Мы с ребятами последовали за ним.
        Все головки мака были порезаны. Это означало, что Управление по борьбе с наркотиками дало возможность наркобарону слить млечный сок - то есть опий. Операция была блефом.
        Андрей Николаевич победил.
        Сергей Глебович выхватил из рюкзачка телефон и стал судорожно набирать какой-то номер. Он говорил по-испански, поэтому мы с парнями его не понимали и молча ждали окончания разговора.
        Отключив связь, полковник глянул на нас чуть ли не безумными глазами.
        - Рвем когти. Быстро. Ловим любую машину. Нам нужно в аэропорт.
        - Но что?.. - открыла рот я.
        - Мы все объявлены персонами нон грата. Нас должны были встретить у причала официальные лица. И, наверное, встретили.
        Андрей Николаевич нанес ответный удар. Быстро он сориентировался. Или это планировалось уже давно? Я не сомневалась, что именно он договорился с кем-то из высокопоставленных чиновников или даже с самим президентом о выдворении нас из страны.
        У Сергея Глебовича зазвонил телефон. Это был Буйновский, подтвердивший только что полученную нами информацию.
        После общения с Олегом Алексеевичем полковник позвонил еще кому-то, опять говорил на испанском, вернее, не говорил - орал, но в конце разговора повеселел, а закругляясь, так вообще широко улыбался. Нам объяснять ничего не стал.
        Поймав машину, мы понеслись в аэропорт, чтобы не оставаться на острове ни одной лишней минуты. Время у нас, конечно, еще было, нам не велели покинуть его за десять минут, понимая, что это невозможно физически, но в этой коррумпированной стране, где к тому же еще нет нашего посольства, следовало поспешать.
        Мы выехали прямо на летное поле, к трапу нашей «тушки».
        - Идите в самолет, - бросил нам Сергей Глебович.
        - А ты? - спросила я.
        - Мне нужно кое-кого дождаться.
        Я пожала плечами и поднялась по трапу вслед за подчиненными Сергея Глебовича. Все остальные были уже в салоне.
        Я припала к иллюминатору: было просто любопытно. Вскоре на летном поле появилась еще одна машина, и из нее выскочили двое аборигенов. Сергей Глебович вынул из своего рюкзака и вручил им нечто, упакованное в небольшую коробку из плотного картона, пожал руки и взбежал по трапу.
        Машина тут же отъехала, а самолет стал готовиться к взлету.

* * *
        В самолете я сидела за Сергеем Глебовичем, Ванька занимал три сиденья за мной, за ним разместился Воронцов. Поскольку места в салоне было предостаточно, мы все заняли по три кресла каждый. Полковник пребывал в великолепном настроении, чего не скажешь о Буйновском. Шеф был мрачнее тучи и уединился в конце салона, не желая ни с кем разговаривать. Спасение дочерей волновало его гораздо меньше, чем провал задуманной операции. Он ведь потерял даже то, что имел: Андрей Николаевич найдет другой канал. «Или все-таки договорятся?» - подумала я, украдкой поглядывая на шефа. Ради больших денег можно подавить свою гордость, забыть все распри, не обращать внимания на симпатии и антипатии.
        - Что ты собираешься делать дальше? - спросила я у полковника.
        Он усмехнулся и хитро посмотрел на нас с Ванькой.
        - А вот взлетим - и посмотришь.
        После того как мы поднялись в воздух, Сергей Глебович извлек откуда-то бинокль и уставился в иллюминатор. Мы уже летели над морем, но пока не успели набрать высоту, так что вполне можно было разглядеть множество различных судов и суденышек, приближающихся или удаляющихся от острова.
        - Вот, взгляни! - вдруг крикнул полковник, протягивая мне бинокль.
        Я с ужасом увидела, как внизу под нами поднимается огромная волна… И накрывает один из многочисленных островков, над которыми мы пролетали.
        - Это?.. - шепотом спросила я.
        Полковник радостно закивал:
        - У Андрея Николаевича больше нет лаборатории. Она базировалась на этом островке. К самолету приезжали партизаны. Я их вызвал. Отдал им пульт. Вот они и не стали откладывать дело в долгий ящик, - пояснил Сергей Глебович. - Так что островок ушел под воду. Будем надеяться, что вместе с Андреем Николаевичем. Хотя таким мерзавцам обычно удается спастись.
        - Но люди… - пролепетала я. - Там же люди… И местные, и парни…
        - А нечего было работать на наркобарона, - весело заметил Сергей Глебович, встал и предложил своим подчиненным отметить успешно проведенную операцию.
        Пить с ними я отказалась, сославшись на усталость, подняла ручки кресел, бросила к иллюминатору небольшую подушечку и накрылась пледом. На душе было муторно. Одно хорошо: Алена, ее дочь и Катя летели назад в Россию вместе с нами. Я свое задание выполнила.
        Эпилог
        По возвращении в Петербург я погрузилась в свою обычную работу. Ванька при помощи брата быстро наверстал пропущенное в школе. Мой старший все может, если захочет, а ему очень хотелось, чтобы его и в будущем отпускали из школы на курорты вместе со мной.
        Катю поместили в элитную психушку в окрестностях города, где в основном лечились жены «новых русских», успевшие сбрендить или подсесть на иглу. Хотя она не была женой, а только дочерью, с контингентом быстро сошлась и вписалась в обстановку. Врачи обнадеживали (как не обнадеживать - деньги-то надо зарабатывать). Буйновский в успехе не сомневался. Я в это дело не лезла: хватало других проблем.
        Гриша сразу же поселился у Алены с Кирой. Меня пригласили туда в гости в первые же выходные после нашего возвращения. Алена принимала меня как лучшую подругу. Насколько я поняла, подруг у нее не было вообще. Но, может, теперь появятся, если характер исправился окончательно и бесповоротно? Муж был приятно удивлен такой перемене в жене. Правда, вначале воспринял Гришу без особого энтузиазма, но Кира с Аленой пели ему дифирамбы (а Буйновский подпевал), и отец Киры был вынужден смириться с кандидатурой зятя и даже предложил ему работу начальника службы безопасности в своей фирме. Не знаю уж, что случилось с предыдущим, но место как раз было вакантно. Буйновский дал задание службе безопасности «Невского карата» по своим каналам разузнать насчет претензий официальных органов к будущему мужу своей внучки. Как быстро выяснилось, таковые начисто отсутствовали. Перед законом Гриша был чист. Но сам он выразил желание снова служить под руководством полковника Никашина, правда, тут ему был поставлен ультиматум будущими родственниками. Еще не хватало, чтобы мужа единственной дочери посылали в горячие точки, не
дай бог, убили или даже ранили. Пусть лучше работает поближе к дому. И Кире, и ее родителям спокойнее, если зятек под боком. И под наздором. Грише ничего не оставалось как согласиться. Но, по-моему, он был доволен тем, как все сложилось. Меня обещали пригласить на свадьбу.
        Всю первую неделю я ждала звонка Сергея Глебовича. Может, следует дать ему шанс? Перед расставанием в Пулкове он заявил мне, что будет меня добиваться. Что я ему очень понравилась. Что он никогда не встречал таких женщин. Что он выбрал со мной неправильную тактику. Я кивала с отсутствующим видом, думая только о том, как бы побыстрее добраться до дома, и о том, что все это - только пустые слова, возможно, предназначенные для подчиненных. И оказалась права - звонка я не дождалась и махнула рукой. Этого и следовало ожидать. Я, откровенно говоря, порадовалась, не то что четырнадцать лет назад, когда мне было всего восемнадцать и я поняла, что беременна. И главное - порадовалась, что не сказала Ваньке, кто его отец. Тогда, наверное, сын бы переживал, что отец ему не звонит, а так он даже не спрашивал про полковника. Я решила, что все сделала правильно.
        На десятый день после моего возвращения, когда я сидела у себя в кабинете, изучая многочисленные бумаги, требовавшие моего личного внимания, зазвонила моя трубка.
«Почему не по городскому?» - мелькнула мысль, когда я нажимала на нужную кнопочку.
        - Ира? - спросили меня.

«Кто же еще может отвечать по моей трубке?» - хотелось крикнуть мне, но я сдержалась, пытаясь узнать голос, показавшийся мне знакомым.
        - Это я, Сергей. Сергей Глебович. Никашин. Полковник Никашин.
        Я усмехнулась после такого долгого представления. Думал, что с первого раза не пойму кто?
        - Я обещал тебе позвонить… - робко начал полковник.
        - Обещанного три года ждут, - перебила я его. - Прости, Сергей, не могли бы мы созвониться вечером? Мне сейчас очень некогда.
        - Я еду к вам. В фирму. В общем, хотел тебя предупредить.

«Так, зачем он мне звонит?» - тут же задумалась я. И я, дура, еще на какое-то мгновение развесила уши. Хочет совместить приятное с полезным? Вызван сюда к нам по делу (Буйновский опять его зачем-то нанимает?), решил и мне свое почтение засвидетельствовать? Или я ему нужна для дела? Я у него на каком месте? На пятом, на десятом? Ну уж нет. Я не позволю так относиться к себе.
        - На работе я могу уделить тебе пять минут, - ответила я довольно холодно.
        - Понял, - сказал Сергей Глебович и отключил связь.
        Я сидела пару минут, молча уставившись на трубку. Правильно я поступила или нет? Может, все-таки стоило быть с ним поласковее?
        Нет, ни мне, ни сыновьям не нужен муж и отец, исчезающий неизвестно на сколько. Да, он, наверное, неплохой человек. Он борется за правое дело, цели, которые он преследует, - благородны, его уважают и любят друзья и подчиненные. Но я не могу допустить, чтобы мы с сыновьями были у него на двадцатом месте. Но главное, конечно, это то, что он опоздал. На четырнадцать лет.
        Минут через двадцать зазвонил местный телефон. Это был шеф собственной персоной, изъявлявший желание незамедлительно видеть меня в своем кабинете.
        Я отложила бумаги, сказала секретарше, куда направляюсь, и проследовала к шефу.
        В его кабинете, кроме хозяина, сидели Сергей Глебович и наш начальник службы безопасности. На Буйновском не было лица.
        - Что случилось? - крикнула я с порога, увидев шефа в таком состоянии.
        - Ира! Ирку, мою Ирку, взяли в заложницы!
        Далее последовало описание того, как Буйновский будет лично проводить кастрацию охранников, приставленных к любимой дочери, и что он сделает с Андреем Николаевичем, когда до него доберется. Эта операция тоже оказалась делом рук нашего общего знакомого. Не затопило его, значит.
        - И что он хочет теперь? - поинтересовалась я, опускаясь на предложенное место.
        - Миллион долларов, - простонал Олег Алексеевич.
        Но Буйновский уже предпринял кое-какие меры. Получив сообщение, он мгновенно вызвонил к себе нашего начальника службы безопасности и Сергея Глебовича, которые тут же сели за разработку плана операции по вызволению моей тезки.
        Полковник тем временем глянул на меня хитрым глазом, подмигнул и спросил:
        - Полетите с нами, Ирина Александровна? Я думаю, Олег Алексеевич вас отпустит? Мы рассчитываем на вашу помощь.
        - Да, Ира, что ты об этом думаешь? - обратился ко мне Буйновский.
        Я посмотрела прямо в глаза шефу и сказала:
        - Я думаю, что надо заплатить. Причем немедленно.
        Олег Алексеевич открыл рот, потом закрыл.
        - Но… - выдавил из себя Сергей Глебович.
        - Я согласен с Ирой, - внезапно поддержал меня наш начальник службы безопасности. - Я выслушал отчеты почти всех, кто был на месте во время вызволения остальных ваших дочерей, Олег Алексеевич. Вы ничего не добьетесь в той республике. Как бы ни было это грустно признавать. А любая задержка пойдет только во вред Ирине Олеговне. И если вам дорога ваша дочь, то… Свяжитесь с Андреем Николаевичем, обговорите условия обмена денег на дочь. Мы обеспечим безопасность.
        Сергей Глебович попытался что-то возразить, представить какие-то аргументы, но Буйновский попросил его замолчать и погрузился в раздумья. Полковник тем временем метал в меня взгляды-молнии. Я сидела с абсолютно бесстрастным видом, понимая, что решать-то все равно Буйновскому.
        - Хорошо, - наконец сказал шеф. - Ирка для меня дороже. - И посмотрел на меня. - Набери номер Андрея Николаевича. У тебя лучше получается с ним разговаривать.

* * *
        Сергей Глебович все-таки зашел ко мне в кабинет. И я уделила ему обещанные пять минут. Он орал, что я ничего не понимаю, что я мешаю ему работать, что мне наплевать на интересы государственной важности.
        - Ты знаешь, чего мне хочется сейчас больше всего? - устало спросила я его. - Стукнуть тебя головой об стену, чтобы ты понял, что люди - важнее всего. Один конкретный человек важнее, чем ваша очередная операция и чьи-то звездочки. До Буйновского это наконец дошло. Слава богу. Он, конечно, не в том положении, что ты, он преследует другие интересы, но тем не менее. Тебе плевать на Ирку. А мне нет. Ты по-своему тоже прав. У тебя операция. Результаты которой когда-то, может быть, спасут какие-то жизни. А я не ставлю перед собой глобальных целей спасения человечества. Для меня это все расплывчато и неопределенно. А Ирку я знаю много лет. Ты ведь уже добился многого в этом деле, не так ли? Теперь хочешь уничтожить Андрея Николаевича? Попробуй, может, получится. Но я не буду тебе в этом помогать. Я не намерена больше рисковать собой. У меня дети, если ты помнишь. Дети и мама, которым больше не на кого рассчитывать. И своя жизнь мне еще не надоела. Я не собираюсь класть ее на алтарь борьбы с международным наркобизнесом. Откровенно говоря, я считаю, что эта борьба все равно завершится победой наркобаронов.
В особенности в таких государствах, как тебе известная островная республика. Да и в нашем тоже. А я хочу спокойно жить, работать, растить детей. Поезжай куда хочешь, делай что хочешь. Но на меня не рассчитывай. Могу обещать только одно: я не стану закладывать тебя Буйновскому. И не стану работать с тобой против него. Мне это не позволяет совесть. А теперь проваливай. Я очень надеюсь, что ты все-таки поможешь вернуть Ирку домой.
        Сергей Глебович встал, долго смотрел на меня без тени улыбки, развернулся и пошел к двери. Правда, около нее остановился и повернулся.
        - Ни о чем не беспокойся, Ира, - сказал он тихо. - Я сделаю все, что смогу.
        Дверь за ним закрылась очень тихо. Я поняла, что на этот раз он ушел навсегда.

* * *
        Настроение у меня было отвратительным до самого вечера. Из головы не шел Сергей Глебович. Домой я вернулась только в начале десятого.
        Не успела раскрыть дверь, как навстречу мне бросились сыновья.
        - Мама, дядя Сережа приехал! - радостно сообщил Ванька. - Он сказал, что больше никуда не собирается!

«Какого черта его принесло ко мне домой? - подумала я со злостью. - Ведь, кажется, сегодня днем мы оба поняли, что все кончено».
        И тут из комнаты вышел улыбающийся Сергей Борисович.
        - Ты вернулся из Швеции? - обалдело спросила я, продолжая стоять у входной двери. Сергей Глебович из моих мыслей мгновенно улетучился. - Проблемы?..
        - Разрешились, - улыбнулся он, обнимая за плечи моих сыновей и переглядываясь с ними. - Я в твоем полном распоряжении. Если ты, конечно, не против.
        Я была «за».