Библиотека / Эзотерика / Холл Мэнли : " Адепты Эзотерическая Традиция Запада " - читать онлайн

Сохранить .
Адепты. Эзотерическая традиция Запада Мэнли Палмер Холл
        Загадочное Братство Адептов, хранящих могущественное Знание об основах мироздания, оказывающих неизменно благотворное влияние на судьбы отдельных людей и целых народов всегда влекло к себе и служило примером для подражания всем стремящимся к продвижению на духовном Пути.

        В книге выдающегося американского исследователя, Мэнли П. Холла собраны исторические данные и легенды народов мира, свидетельствующие о существовании и непосредственном участии в делах человечества велико¬го Братства Учителей.
        ФОНД ДУХОВНОЙ КУЛЬТУРЫ МИРА
        Москва
        Мэнли П. Холл
        АДЕПТЫ
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ
        ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА

«СФЕРА»
        МОСКВА 2001
        ББК 87.3
        X 72
        Перевод с английского
        А.П.Исаевой
        Л.А. Маклаковой
        Художник
        Максим Семенов
        Леонид Большаков
        Мэнли П. Холл

        Загадочное Братство Адептов, хранящих могущественное Знание об основах мироздания, оказывающих неизменно благотворное влияние на судьбы отдельных людей и целых народов всегда влекло к себе и служило примером для подражания всем стремящимся к продвижению на духовном Пути.
        В книге выдающегося американского исследователя, Мэнли П. Холла собраны исторические данные и легенды народов мира, свидетельствующие о существовании и непосредственном участии в делах человечества великого Братства Учителей.

        ОТ РЕДАКЦИИ
        Пожалуй, во все времена существования человечества, в его среде в той или иной форме существовало и некое Великое Знание, содержащее сокровенные тайны мироздания и человеческой души, таинство единения земного и небесного. И всегда в любом уголке планеты были люди, стремившиеся к этому знанию, собиравшие и хранившие его. Однако смысл их жизни заключался не только в овладении существующим уровнем оккультной науки, но и в ее развитии, с тем чтобы передать вновь познанное следующим искателям, которые приложат свой труд и внесут свой вклад, продолжив тем самым неуклонное продвижение от известного в Великое Неведомое.
        Но не только люди совершенствовали это Знание. Само оно - по мере того как человек впитывает его - коренным образом преображает, совершенствует овладевающего им, и тот, поднимаясь по крутым ступеням духовного познания, сам становится источником священного знания для обычных людей. Многие из таких сверхлюдей (именуемых разными традициями Бодхисаттвами, Махатмами, Адептами.) оставляли свой яркий след в духовной культуре народов, и мы можем видеть это в любую эпоху на любом континенте. Они порождали и обновляли религии, философские школы, оккультно-мистические учения. Сами их жизни стали путевыми вехами и примером для подражания десятков поколений. Многие, объединяясь, создавали эзотерические посвятительные центры, которые, с одной стороны, хранили тайное знание о Вселенной и системы психо-духовной практики, а с другой - повседневным трудом стремились способствовать развитию духовного сознания простых людей. В це-
        лом же, согласно самым разным религиозным традициям и прозрениям мистиков, Адепты составляют единое Be- ликое Братство, которое во все времена направляло духовное развитие человечества, последовательно внедряя в сознание народов все новые знания, моральные и духовные качества, установки и устремления.
        Предлагаемая читателю книга является продолжением фундаментального труда, посвященного исследованию и обобщению материалов, связанных с работой Братства Адептов в истории человечества и жизнью и деятельностью тех, кого принято называть Великими Посвященными. Она принадлежит перу одного из наиболее выдающихся и известных американских исследователей середины XX века, посвятивших свои труды всестороннему изучению эзотерической философии. На протяжении всей своей весьма плодотворной творческой жизни Мэнли Палмер Холл написал более ста пятидесяти книг и брошюр, множество журнальных статей, прочел около семи с половиной тысяч лекций в различных странах.
        Эта книга появилась в результате многолетнего кропотливого труда автора, собиравшего необходимый материал на протяжении более чем двадцати лет (с 1953 по 1975 год), и является одним из наиболее полных собраний исторических сведений, как легенд, так и достоверных свидетельств, освещающих само существование и деятельность загадочного БРАТСТВА АДЕПТОВ.
        ВВЕДЕНИЕ
        В этом обзоре традиции адептов, передававшейся через мистические Ордена и Братства Европы, мы излагаем относящийся к теме материал в соответствии с определенным планом. Детали и частности обретут более полный смысл, если сначала разобраться в основополагающих принципах. Настоящий раздел посвящен периоду, продолжавшемуся со времени полного краха языческих мистерий до конца века рыцарства. С практической точки зрения, все эзотерические школы, отстаивавшие дело человечества на протяжении мрачного периода средневековья, в целом можно считать Орденами Искателей.
        Символизм и ритуалы средневековых Братств в завуалированной форме выражали поиски чего-то далекого или сокровенного. Чтобы преуспеть в Поиске, рыцарь или кавалер (ученик) должен был посвятить себя служению своим доведенным до отчаяния, эксплуатируемым собратьям. Он обязан спасти свою душу - «прекрасную даму, попавшую в беду», одолев великанов, драконов, демонов и порочных аристократов, грабивших местных сельских жителей. В качестве награды за эти благородные дела христианин и благочестивый рыцарь мог мечтать о небесном видении духовных таинств.
        Рыцарские легенды представляют собой завуалированные повествования о вечных поисках истины человеком. Однако эти красивые истории - не про
        сто фольклор. Они являются частью непрерывной традиции, разворачивавшейся в веках и свидетельствовавшей о наличии тщательно подготовленного плана и программы. Подобно мифам классической древности, героические сказания воплощают священные ритуалы тайных Братств, увековечивая тем самым эзотерические доктрины древнего мира.
        Невероятно трудно проследить передачу традиции адептов из поколения в поколение на протяжении этих веков, окутанных почти непроницаемой тайной. Посвященные не могли обнаруживать свое истинное лицо, место жительства и программы, которые они стремились воплотить в жизнь. Большинство из дошедших до нас имен являются псевдонимами, местности вымышлены или сознательно искажены, а сами их планы скрыты под причудливыми небылицами. Если изучающий не обладает некой врожденной способностью схватывать ситуацию на лету и не научился замечать ориентиры, ему не удастся обнаружить почти ничего по-настоящему важного.
        Однако в данном случае наиболее разумным представляется сдержанный подход к раскрытию темы на основе фактов. Мы намеренно исключили те сообщения и рассказы, надежность которых целиком зависит от внечувственного восприятия. Мы в полной мере осведомлены о так называемых «исследованиях ясновидящих» и «тайных историях», сохраняемых и преподаваемых современными мистическими сектами. Как представляется, для наших целей нет никакой необходимости принимать или отвергать эти предания, хотя их включение в книгу несомненно придало бы изложению некий романтический ореол.
        Раннеевропейскую традицию адептов легко проследить естественным путем и с помощью обычных способностей, если мы готовы взять на себя эту за
        дачу и имеем доступ к необходимому справочному материалу. Можно не заметить или недооценить неясные детали, но они не причинят вреда и уж, конечно, не поставят под сомнение главное. Имеется масса неопровержимых доказательств существования посвященных философов, обладавших высшим знанием божественных и естественных законов. Достаточно подтверждений и того, что эти посвященные были представителями мирового Братства или содружества Адептов, существовавшего с незапамятных времен. Это сверхбратство называли Философской империей, Великой школой, Коллегией Святого Духа и Невидимым правительством мира. Ссылки на эту верховную организацию «древних жителей земли» встречаются в священных писаниях, философской литературе и мистических преданиях всех рас и народов человечества.
        Нами отобраны крупицы сведений об Академии Адептов из самых уважаемых и признанных источников. Читателю предлагается рассмотреть эти фрагменты, изучить их содержание и открыть для себя имеющиеся в них правдивые описания. Мы уверены, что для вдумчивого и проницательного исследователя распознавание важнейших ориентиров не составит особых затруднений. Более того, мы полагаем, что он поймет, почему мы обратились к такому направлению тайной доктрины, как гуманизм. Этот термин используется не в привычном смысле, а для описания величественной программы тайных школ, направленной на освобождение человека от оков невежества, суеверия и страха.
        Цивилизация разворачивается по заданному плану, а не по воле случая или счастливого стечения обстоятельств. Этот план не ограничивает индивидуума каким-либо символом веры или доктриной, но побуждает его признать те основные дисциплины, с помощью которых он сможет обрести внут
        реннюю уверенность в самом себе и способствовать окончательному освобождению всех людей. Адепты являются избранными философами, это жрецы-короли и пастыри стад человеческих душ. В просве- !ценные века они являлись в качестве почитаемых учителей, реформаторов общества, провидцев и пророков. Во времена, тонувшие во мраке невежества, их руководство принимало различные формы, но суть его остается неизменной. Мы выделили три важнейших колена в европейской родословной мистерий. Первое - Ордены Искателей, второе - Ордены Великого Делания и третье - Ордены Всемирной Реформации. Первая группа посвятила себя восстановлению тайных наук посредством поиска и открытия. Вторая группа целиком отдалась проверке и личному достижению того, что было известно как достоверное. Третья группа была преисполнена решимости применить испытанные принципы эзотерической традиции для развития, восстановления и преобразования общества в целом.
        Если читатель заинтересуется, почему мы не пытаемся раскрыть конкретные имена, жизненный путь и особые достижения Мастеров-Искателей, чтобы таким образом преподнести ему захватывающие дух жизнеописания реальных или предполагаемых адептов того времени, то пусть он на минутку остановится и поразмыслит. Эти посвященные не нуждались и не стремились к возвеличиванию своих персон. Как и все достойные мужчины и женщины, они предпочитали, чтобы воздавалось должное их работе, и сами настолько полно ели- лись со своими программами, что их личности стали единым целым с их принципами. Доступный биографический материал почти всегда имеет мифический или символический характер. То, что мы принимаем за рассказы о людях, является просто описанием их продвижения в священных орденах.
        Мы располагаем некоторыми сведениями о посвященных более поздних веков; что же касается периода Поиска, то если нам удастся установить связь некоторых выдающихся гуманистов, которые были достойными хранителями великой родословной, с тайными обществами, то и это, безусловно, уже хорошо. Наша цель будет достигнута, если мы сумеем создать у читателя некое общее представление о деятельности Философской империи, начиная с глубокой тайны, окутывающей ее происхождение, и вплоть до окончательного ее появления в качестве реального правительства мира.
        Мэнли Палмер Холл Лос-Анджелес, Калифорния Март 1949 г.
        СЫНОВЬЯ ВДОВЫ
        В третьем столетии от Рождества Христова некий персидский мистик, рожденный в вере Зарату- штры и вдохновленный доктринами халдеев, проповедовал религиозную философию, которой суждено было оказать влияние на весь ход развития западной цивилизации. Манес, или Мани, провозгласил себя Параклетом* - Утешителем, обещанным Христом его ученикам. Настоящее имя этого персидского мудреца было Шурайк (по-латыни Кубрикус?, но после посвящения он принял имя Мани, которое, по утверждению Плутарха, означает Помазанник.
        Основатель манихейской секты Мани родился в Вавилоне около 215-216 года н. э. Начальное образование он получил от отца - глубоко религиозного человека, чьи духовные убеждения сформировались под влиянием мандеизма*, гностицизма и христианства. Кроме того, существуют указания и на то, что и отец и сын были хорошо знакомы с учениями сабеизма*. Впоследствии Мани много путешествовал, стал плодовитым писателем и серьезным исследователем религий стран по ту сторону Окса?, Индии и Западного Китая^1^.
        Мани был посвященным в мистерии Митры, а в числе его учителей был египетский философ и маг Теребинций (Терпентин). Существует предание, будто некоторое время Мани был христианином, но

^1^ См.: J.G.R.Forlong. «Faiths of Man».
        церковь решительно отмела это предположение. Однако он, безусловно, поддерживал связи с ранними еретическими сектами и был осведомлен о каббалистических спекуляциях еврейских мистиков. Он считал, что философские системы языческих мудрецов превосходили и иудаизм, и раннее христианство. Он провозгласил свою духовную миссию при дворе персидского царя Шапура I (правившего в 240-242 гг. н. э.), возможно, даже в день коронации этого монарха.
        Жизнь часто испытывала мужество и преданность пророка Мани, но он смело встречал жизненные невзгоды, поддерживаемый внутренними видениями и мистическими переживаниями. Вследствие притеснений со стороны жрецов Заратушт- ры ему не удалось сохранить прочное положение при персидском дворе. Он приобрел некоторую известность как врач, но его мастерство оказалось недостаточным для спасения жизни одного из сыновей правившего принца. Его престиж был подорван, Мани изгнали в результате коварных козней маздеистов*, и он отправился в свои достопамятные путешествия. Именно в этот период он прожил целый год в пещере, питаясь одними дикорастущими травами.
        Позднее Мани призвал вернуться в Персию 60- лее достойный принц, и он был встречен с великими почестями, и для него выстроили дворец. На короткое время ему улыбнулось счастье, с ним советовались относительно важных государственных дел. Но когда на трон взошел Бахрам I, пророк впал в немилость. По политическим соображениям Бахрам поддерживал служителей зороастрийского культа, полных решимости уничтожить еретическую секту и ее основателя. Мани был распят и заживо сожжен (276-277 гг. н. э.), а его тело подвергнуто всяческим надругательствам.
        Доктрина Мани своими корнями уходила в персидский дуализм, но он объединил основные догмы различных школ Южной Европы, Месопотамии, Северной Африки и Центральной Азии. У манихейцев были приняты таинства крещения и причастия. Они признавали божественную миссию Христа, но не божественность Иисуса. Мани осуждал христиан как идолопоклонников, заявляя, что они подменили богов сначала людьми, а потом - иконами. Тем не менее секта восхищалась святым Павлом и признавала Jesus Impatibalis - Христа - как воплощение упования на неземное блаженство.
        После смерти Мани узкий круг посвященных занялся делом дальнейшего развития секты. Они установили ступени, или степени посвящения ордена, обряды посвящения, условные знаки, символы и пароли. Широкие эзотерические основы манихейства привлекали учеников всевозможных убеждений, включая наиболее образованных христиан. Саломон Рейнах приводит следующее весьма ценное краткое изложение истории секты: «Манихейцы были мягкими и миролюбивыми людьми; таково мнение греческого философа Либания. Но поскольку они отвергали обычаи существовавших церквей и утверждали собственное духовенство, служители других религий яростно преследовали их и при помощи клеветнических обвинений настраивали против них толпу.
        Получив первый удар в Персии, манихейство стало распространяться в Турцию, Индию и Китай и одновременно, через Сирию и Египет, в Африку. Диоклетиан запретил его в 290 г. н. э., а христианские императоры, начиная с 377 г. н. э., боролись с ним в законодательном порядке; вандалы сжигали или изгоняли манихеев. Африканское направление манихейства известно нам главным образом благодаря трудам святого Августина, который
        писал длинные трактаты против его учителей, побывав до этого их учеником. На востоке суровость Юстиниана почти полностью искоренила секту, но она снова возникла в Малой Азии. Мы читаем о павликианах в Армении (VII-XII вв.), богомилах во Фракии (X-XI вв). Византийские императоры, в особенности Алексей Комнин, истребляли этих безобидных сектантов огнем и мечом. В одиннадцатом веке торговля с Левантом способствовала проникновению манихейства в Южную Францию, где оно породило многочисленную секту катаров, истребленных инквизицией»^1^.
        Хеккетхорн дополняет эту историю многими интересными подробностями. Он отмечает: «Поменяв название, место и метафорический язык, манихейство распространилось в Болгарии, Ломбардии (па- тарины), Франции (катары, альбигойцы) и т. д., объединилось с сарацинами и открыто воевало с императором; его приверженцы тысячами погибали в битвах и на кострах, а на его вековом стволе выросли побеги так называемых ересей гуситов и уиклифитов*, которые проложили дорогу протес- тантизму»^2^.
        Тот же самый автор далее устанавливает происхождение тамплиеров и франкмасонов от манихейства и заканчивает показом отражения их доктрин в песнях трубадуров и уставах гильдий. Именно благодаря обществам, братствам и орденам, увековечившим эзотерическую доктрину манихеев, мы получаем возможность проникнуть в суть учения секты. Они были приверженцами изначальной религии, существовавшей в мире извечно, а официальные теологические системы представляли собой ее искаженные формы. Они считали, что просвет

^1^      См.: Salomon Rcinach. «Orpheus, a History of Religions».

^2^      См.: Hcckethorn. «Secret Societies of All Ayes».
        ленная и чистая любовь является высшим из человеческих чувств и проявляется как простая и естественная любовь к Богу в небесах и к человеку на земле.
        На практике религия любви выражалась через доброту, дружелюбие, терпимость и терпение. Мудрый человек становился покровителем или отцом для менее осведомленных, нежели он сам. Только те, кто действительно любили своих собратьев и доказали эту любовь, защищая права человека, могли считать себя религиозными людьми. Тайное сообщество манихеев посвятило себя освобождению человеческого существа от всяческого деспотизма и тирании. Цель, которую они стремились достичь, заключалась в нерушимом братстве человечества. Люди должны руководствоваться только любовью, и они должны любить своих правителей. Правители должны заслужить эту любовь, и всем царствам и нациям надлежит жить в мире друг с другом, руководствуясь справедливыми законами и благородными примерами. Любой тирании должен прийти конец, и все ложные доктрины должны рухнуть, когда светоч истины - Христос в душе - будет признан Спасителем Мира.
        Святого Августина манихейство привлекло тем, что оно толковало христианскую религию в приемлемом для его пытливого ума смысле. Он уже решил для себя, что церковь находится во власти суеверий и ей недостает философской глубины. Эта так называемая ересь увлекала его в течение девяти лет, но он так и не смог погрузиться в мистицизм этой секты настолько глубоко, чтобы не замечать недостатков ее членов. Его более поздние убеждения, несомненно, были обусловлены общением с приверженцами Мани. Он отошел от них, не испытывая интереса к мистицизму, который не подходил для его интеллекта.
        Церковь и в отношении манихеев действовала своим обычным путем, обвиняя все еретические течения в отправлении безнравственных и дьявольских обрядов. Святой Августин, близко знакомый с сектой, подобных обвинений не выдвигал. Его характер непременно заставил бы его сделать это, будь на то хоть какие-нибудь разумные основания. Отступив от ереси Мани, святой Августин подпал под влияние епископа Амвросия, прекрасного и благородного человека, разделявшего учение Оригена. Ориген же занимал рискованную позицию на грани ереси, ибо сам он находился под влиянием гностицизма, неоплатонизма и, каким бы невероятным это ни казалось, доктрины Мани.
        Сохранились некоторые произведения Мани, из которых мы узнаем о его концепции Божественной Природы: «Дух Бога есть Свет, сияющий любовью, верой, верностью, возвышенностью помыслов, мудростью, кротостью, знанием, пониманием, тайн- ственностью и проницательностью». Лев Великий* решил, что такую веру следует искоренить, дабы не был уничтожен церковный символ веры. Этот первосвященник счел также неуместным рассматривать вопрос о том, будто духовным преемником Иисуса был Мани, последний и величайший из пророков, происходивших от Божества, являвшийся посланцем Света Мира.
        Одна из ежегодных церемоний манихеев отправлялась в память распятия пророка на кресте. На помосте размещалось кресло с пятью ступенями. Тем членам ордена, которые совершили по этому случаю обряд очищения, дозволялось преклонить колена перед пустым креслом, символизировавшим «невидимого Мастера» их секты. Это пустующее кресло напоминает незанятый трон Озириса в египетском ритуале посвящения. Последователей Ma- ни называли «Сыновьями вдовы», а самого основа
        теля - «Сыном вдовы». Известная история о том, что Мани получил этот титул из-за того, что был выкуплен из рабства богатой вдовой, почти столь же правдоподобна, как и легенда, гласящая, что Орден Подвязки был создан в честь подвязки графини Солсбери.
        Гор, бог-спаситель из египетских мистерий, посвященных Озирису, был «Сыном вдовы». Он был посмертно зачат святым духом своего убитого отца, Озириса. Призрак Озириса осенил его сестру-жену Изиду, одевшуюся во вдовий траур, дабы оплакивать умершего супруга. Гору же, зачатому столь странным и непорочным образом, суждено было стать «героем мира» и мстителем за своего отца. На самом деле, как считали некоторые, Гор был одержим духом своего отца. Иероглиф, обозначающий Озириса, представляет собой Всевидящее Око в сочетании с Пустым Троном. Изида - Дева Мира, носящая под сердцем божественное дитя, зачатое без утраты девственности. Она воплощает в себе эзотерическую традицию, которая приписывает рождение адептов таинству «в духе святом». Это София гностицизма, «благословенная дева» трубадуров и мистиков более поздних времен. В христианском и неохристианском символизме София снова появляется как «Невеста Агнца Божьего».
        Итак, Мани не был сыном вдовы в буквальном смысле, потому что его отец дожил до того времени, когда помог ему получить образование. Он обрел второе рождение, то есть родился из чрева мистерий, и так же называли его последователей, прошедших посвящение. Приняв мученичество, Мани стал еще одним Озирисом, Владыкой Пустого Трона. Он осенил свой Орден как дух, и из храма Мани выходили новые сыновья, чтобы распространять его доктрину, становясь таким образом его повторными воплощениями в мистическом смысле.
        Для символического описания манихеев, лишившихся Мастера, вполне подходит легенда об Изиде, оплакивавшей своего Владыку, преданного мученической смерти.
        АЛЬБИГОЙЦЫ
        Чтобы правильно оценить уровень организованного сопротивления, развернутого в Европе против остатков языческих философских школ, необходимо обратиться к судьбе альбигойских еретиков. Секта зародилась в манихействе - школе эзотерической философии, оказавшей значительное влияние на святого Августина в его молодые годы. Впоследствии этот благочестивый человек потратил массу времени и множество слов на резкое разоблачение ересиарха Мани. Альбигойцы, вероятно, происходили из Болгарии, но их главная цитадель находилась в Южной Франции, где они возбуждали всеобщий интерес на протяжении XII и XIII столетий.
        Доктрины альбигойцев столь тщательно искоренялись римско-католической церковью, что восстановить структуру их верований почти невозможно. Нам известно, что они были катарами, верившими в конечное спасение всех людей. Будучи искренними христианами, они отвергали институт церкви и учили, что любой человек, умерший без примирения с Богом, через таинство Христа родится снова в материальном мире в виде человеческого существа или животного. Катары совершали обряд крещения наложением рук и учили, что царство Христа есть мистерия духа, а не мира сего.
        Альбигойцы также заимствовали идею божественного наития у богомилов - весьма древней религиозной общины, влиявшей на многие неорто
        доксальные секты в России. Богомилы не признавали чудесного рождения Христа, отвергали большинство таинств церкви, крестили только совершеннолетних, не имели официальных храмов и толковали чудеса, совершенные Иисусом, в мистическом, а не в буквальном смысле. У них было оригинальное представление, будто все церкви христианского мира возводились по наущению Сатаны в качестве средства разрушения человеческих душ.
        В 1209 году папа Иннокентий III по вполне понятным причинам обязал цистерцианцев* проповедовать крестовый поход против альбигойских еретиков. Во время последовавшей за этим гражданской войны была уничтожена прованская цивилизация, но альбигойцы выжили. Примерно тридцатью годами позже вмешавшаяся в дело инквизиция добилась больших успехов.
        Морис Магр пишет об альбигойцах следующее: «Я глубоко возмущен вопиющей несправедливостью, которая не была и, похоже, вряд ли будет исправлена. Эти наделенные самообладанием скромные люди, жившие в Южной Франции в XIII столетии, у которых бедность была реализуемым на практике принципом, а идеал заключался в любви к ближним, были истреблены, а клевета торжествующе стерла с лица земли даже их имена и память о них. Клевета оказалась столь действенной и изощренной; что потомки этих замечательных людей ничего не знают о благородной истории своих предков, а когда пытаются познакомиться с ней, то она преподносится им в таком виде, что они заливаются краской от стыда за их выдающееся про- шлое»^1^.
        По-видимому, образ жизни некоторых общин катаров очень напоминает тот, что был принят у си

^1^ См.: Maurice Magre. «Magicians, Seers, and Mystics».
        рийских ессеев. Ч.У.Хеккетхорн представляет нам великолепное краткое изложение их учения и описывает их поведение: «Невзирая на церковь, многие итальянские города, включая Милан, Флоренцию, Неаполь и даже сам Рим, оставались центрами деятельности катаров. Катары скрывали свою доктрину от всех, кроме высших посвященных. Они утверждали существование метемпсихоза, полагая, что для достижения света необходимы семь подобных переселений. Возможно, однако, что это относится к степеням посвящения. Они отвергали ветхозаветную легенду о сотворении мира и тяготели к общине; недоброжелательно относились к браку; были филантропами; они проводили жизнь в труде, сочетая привычку к экономии с благотворительностью; открывали школы и больницы... Они отправляли свои обряды в лесах, пещерах и уединенных долинах. При посвящении новичок получал одеяние из превосходного льняного полотна и шерсти, которое носил под рубашкой. Женщинам вручали пояс, который они носили на талии поверх юбки»^1^.
        Этот же автор описывает судьбу Дольчино - одного из предводителей итальянских катаров. В 1307 году инквизиция преследовала Дольчино и его жену Маргарет. Их схватили и растерзали на части, а потом их останки были сожжены государственным палачом. Через пятнадцать лет тридцать учеников Дольчино были заживо сожжены на рыночной площади в Падуе. Те участники так называемых еретических движений, которым удалось спастись, кое- как укрылись в Восточной Европе в областях, попавших под политическую власть турок.
        Школы раннего и мистического христианства, объединенные под общим именем альбигойцев, пе

^1^ См.: Ch.W.Heckethorn. «Secret Societies of AH Ages and Countries». - London, 1897.
        редали свой образ жизни и жизнеспособность тамп- ливрам, розенкрейцерам, а позднее, по наследству, баварским иллюминатам. Крестоносцы вернули в Европу восточное манихейство вместе с его рацио- нализированием и сглаживанием острых углов. За фасадом средневекового мира пришли в движение надолго запоздавшие реформы. Как выразился один писатель, «философия, республиканизм и промыт- ленность яростно обрушились на папский престол».
        Известно, что внутренний совет альбигойцев состоял из посвященных, система развития которых не отличалась от систем гностиков или неоплатоников. Эти посвященные были внутренне просветлен- ними людьми, посвятившими себя увековечиванию платоновских концепций Философской империи и монарха-философа. Только те, кто жили по-христиански, могли постигнуть христианскую доктрину. К концу XIV столетия секта полностью исчезла, а то могущество, которое ей приписывали, было совершенно подорвано. Это так называемое могущество основывалось просто на апеллировании к добродетели, ибо секта никогда не обнаруживала никаких честолюбивых устремлений, кроме стремлений к справедливости, милосердию и скромности.
        Разумеется, адепты из числа альбигойцев, катаров и богомилов не погибали с крушением своих школ. Подобная жертва не принесла бы никакой практической пользы человечеству. Они предпочитали скрываться и создавать новые каналы для распространения своих учений. Эти каналы меняли свой внешний облик в соответствии со временем и местом. Так что никакого разрыва в эзотерическом наследовании основополагающих истин нет, несмотря на то что фанатизм и жестокость неверующего мира разрушали материальные институты.
        СЛАВА ГИЛЬДИЙ
        Ныне достаточно прочно укоренилось мнение, что искусство изготовления бумаги завезено в Ев- pony с Ближнего Востока крестоносцами, вернувшимися из Святой Земли, или маврами, создавшими свою культуру в Испании. Кажется, есть указания на то, что бумага была изобретена в Китае. Хэ- ролд Бейли затрагивает обширнейшую тему, когда пишет: «Впервые производство бумаги возникло именно в тех районах, которые являлись цитаделями еретических сект, известных как альбигойцы; это факт, значению которого до сих пор не уделялось никакого внимания. Термин “альбигойцы” весьма вольно применяется к различным реформаторам времен, предшествовавших эпохе Реформации, оплотом которых были области, простиравшиеся от Северной Испании через южные провинции Франции, от Ломбардии до Тосканы»^1^.
        Изготовление бумаги открыло путь развитию печатного дела в Европе. Печатание с разборных печатных форм также было изобретено в Китае или Корее, по крайней мере, за двести лет до его появления в Европе. История европейского бумажного производства и печатного дела в высшей степени туманна. Об обстоятельствах, приведших к возникновению книгопечатания на Западе, почти ничего не известно. Бейли провел широкое исследование водяных знаков, заставок и колофонов*, встречающихся в самых первых книгах. Он убежден, что они свидетельствуют о существовании тайной религиозной традиции или духовной общности, благодаря которой эти ремесленники образовали некое эзотерическое Братство или содружество.

^1^ См.: Harold Bayley. «A New Light on the Renaissance».
        Гонения, которым подвергались альбигойцы, рассеяли магистров секты по всему континенту. Высших посвященных альбигойцы называли Совершенными. По утверждению одного писателя, в 1240 году от Рождества Христова по Европе странствовали, по крайней мере, четыре тысячи Совершенных, скрывавшихся под различными обликами, например трубадуров, разносчиков, купцов и поденщиков. Эти мастеровые и ремесленники создавали себе имя в избранных ремеслах и профессиях, и именно они положили начало многим прославленным типографиям. То, что эти печатники являлись членами тайного ордена, объясняет ситуацию, совершенно невероятную со всех иных точек зрения.
        В тот продолжительный период, когда издавались книги и трактаты, посвященные алхимии, каббалистике, магии, розенкрейцерству и предполагаемому преобразованию гуманитарных и естественных наук, сложилась необычная ситуация. Большинство книг печаталось анонимно или под псевдонимами. Во многих случаях в текстах присутствовала замысловатая тайнопись и странные изображения эмблем и символических фигур. Осуществление столь тщательно разработанной программы с участием печатников в нескольких странах, работавших в строжайшей секретности, было бы невозможным без слаженного взаимодействия самих издателей. Несмотря на подкупы, угрозы и преследования, печатники не раскрывали ни происхождения рукописей, которые они издавали, ни настоящих имен авторов. Если можно будет доказать, что владельцы типографий, наборщики и граверы были, судя по имеющимся признакам, гражданами того же самого невидимого содружества, что и писатели, философы, мистики и ученые, то стали бы очевидными масштабы этого замысла.
        Возьмем, к примеру, знаменитый водяной знак в виде «кружки», встречающийся на бумаге, на которой была напечатана большая часть первых изданий произведений лорда Бэкона. Эта кружка появляется также во многих изданиях, фигурировавших в ранней розенкрейцеровской полемике. Она представляет собой вазу или кувшин, иногда изображавшийся полным фруктов или винограда. Бейли полагает, что эта ваза или кувшин и есть Святой Грааль. Он подкрепляет свое утверждение многочисленными оригинальными образцами этой вазы, которые подводят непосредственно к альбигойским изготовителям бумаги.
        В моей библиотеке есть экземпляр «Анатомии меланхолии» Бертона с водяным знаком в виде вазы. Только на одном листе - странице с посвящением - появляется совершенно иной водяной знак, состоящий из сердца, в котором заключена распятая на кресте роза. Это законченная эмблема розенкрейцеров, и в самой книге содержатся ссылки на них.
        РИСУНОК ВОДЯНОГО ЗНАКА
        Сомневавшиеся в существовании скрытых текстов в определенных книгах конца XVI - начала XVII веков постоянно возражали на том основании,
        что печатники должны были бы приложить руку к секретным текстам и не могли бы предотвратить раскрытие фактов с течением времени. К тому же было бы необходимо затратить огромный труд, ценившийся чрезвычайно дорого. Однако если эти печатники трудились бескорыстно и сами являлись посвященными некоего тайного ордена, то эти возражения становятся неубедительными.
        После изобретения печатания мифы, легенды и предания трубадуров и менестрелей начали постепенно обретать свою окончательную форму, зафиксированную в старинных изданиях. Почти во всех случаях так называемые авторы этих любопытных произведений выступали всего лишь в роли редакторов или собирателей произведений, возникших значительно раньше. Средневековый ум не питал склонности к той беллетристике, которая популярна в нашем столетии. Большинство произведений, написанных в более легком стиле, представляло собой нравоучительные басни или же несло в себе социальный или политический смысл. Львиная доля этих достаточно поверхностных творений, отдававших ересью, навеки запечатлела гуманизм труверов.

«Корабль дураков», впервые изданный в Германии в 1494 году, представляет собой ранний пример сатирической школы, выступавшей против господствовавших в то время причуд и глупостей. Об Александре Баркли, которому приписывается авторство этой выдающейся поэмы, известно очень мало. Дух книги отражает переход от брожения умов к интеллектуальной революции, осуществившей право на свободомыслие.
        Хотя в те времена читали мало, одним из самых популярных фольклорных произведений была стихотворная сказка о животных, олицетворяющих людей, «Рейнеке-лис», созданная, по-видимому, во Франции, близ границ Фландрии. Хэролд Бейли
        КОРАБЛЬ ДУРАКОВ
        так пишет об этом цикле историй о животных: «Рассказы о том, как Рейнеке-лису удавалось перехитрить своего традиционного врага, волка Изенг- рима, были популярны в Европе на протяжении многих веков. Если заменить Рейнеке ересью, а Изенгрима - римско-католической церковью, то становится понятным, почему эти наивные на вид сказочки пользовались таким невероятным успехом. “У этих лис-еретиков, - проницательно заметил Григорий IX, - разные лица, но одинаковые хвосты”». К сожалению, французские оригиналы этих рассказов утрачены, но можно, не боясь впасть в ошибку, принять, что они сложились в XIII веке у тех самых трубадуров, которые находили массу искусных способов приводить в замешательство монашеские ордена.

«Пляска смерти» - это название, которое дается, как правило, серии рисунков или нравоучительных произведений, призванных напоминать мыслящим о временности титулов и почестей ма-
        термального мира. Данный символизм зародился в языческой древности, но развитие темы ассоциируется ныне со швейцарскими художниками, работавшими в Базеле в конце XIII - начале XIV веков. Эта интерпретация la danse macabre*именуется базельским вариантом.
        Мне кажется, что этот цикл нравствнных символов является частью гуманистического движения. Все рисунки представляют смерть как разрушителя высоких положений, искусственно создаваемых 60- гатством, наследованием и политическими заговорами. Богатых и бедных, великих и малых, людей высокого и низкого происхождения - всех барабаны смерти отрывают от их разнообразных забот. Никого не минует чаша сия, и, следовательно, все честолюбивые стремления суть часть преходящей тщеты мира.
        В картинах заключалась яркая проповедь против привилегированных классов и совет человеку посвятить свою жизнь накоплению духовных сокровищ, которые этот приплясывающий скелет не сможет у него отнять. Когда приходит смерть, и папа римский и крестьянин, и король и нищий вместе пляшут под дудку этого незваного музыканта.
        Легендарный английский герой Робин Гуд, последний из саксов, явился в первой половине XIV столетия. Говорят, что этот храбрый йомен* жил во времена Ричарда Львиное Сердце. По мере того, как множились и распространялись легенды, сей разбойник, объявленный вне закона, превращался в героя культуры буржуазии, подобно тому, как король Артур был героем культуры аристократии. Робин Гуд был активно действующим гуманистом. Он не только выступал против норманнов как сакс, но и грабил богатых и отдавал награбленное беднякам. Он был глубоко религиозен, но получал огромное удовольствие, досаждая упитанным аббатам
        и надутым духовникам всех уровней. Он символизировал вольную жизнь и определенно был «суперменом» своего времени. Ну и к тому же рассказчики проповедовали идею равенства и демократии и укрепляли любовь к свободе в сердцах всех справедливых людей. Подружка Робин Гуда предстает почти как в романсах трубадуров, а в формировании тайного Гринвудского Братства заметна аналогия с судами Любви и Чести, воспетыми менестрелями Бретани и Прованса.
        Печатники обычно включали в свои книги и гравюры тайные знаки, чтобы указать на наличие тайнописи или на двоякий смысл. Иногда той же цели служили крупные и замысловатые начальные буквы, украшенные любопытными рисунками. Большинство загадок и ребусов так и не было разгадано из- за общего безразличия к мотивам, скрытым за теми или иными историческими событиями. Ведь даже подозревая, как в случае «Путешествия Гулливера», что сатира отнюдь не случайна, все равно считают, что автор писал целиком и полностью на свою ответственность, руководствуясь собственными склонностями. Библиофилам вообще не приходило в голову, что сами писатели могли объединиться в тайный союз и действовать в соответствии с принятым планом.
        Давайте задержимся и поразмышляем о переплетчиках, так как эти люди тоже были членами гильдии и имели возможность увековечить многие странные эмблемы и рисунки на обложках книг. К сожалению, переплетные крышки менее долговечны, нежели содержание книг, и ознакомиться с собранием, дающим представление об оригинальных книжных переплетах XV - XVI веков, можно лишь в музеях и очень крупных частных коллекциях. Традиционные узоры и орнаменты включают символы, имевшие, как известно, отношение к альби
        гойскому культу и тайным обществам, оказывавшим преобладающее влияние в переходный период европейской культуры.
        Благодаря существованию некоего братства, объединившего в себе различные ремесленные гильдии, наблюдательному исследователю остались в качестве руководства и другие знаки-ориентиры. Европейские общественные здания, особенно кафедральные соборы, библиотеки и гробницы, украшались бесчисленными рисунками, не являвшимися частью утвержденных проектов. Часто эти украшения прятались в незаметных местах, но вряд ли сохранилось хоть одно средневековое сооружение, на котором нет символов или автографов тайных обществ. Тайный сговор охватывал весь мир искусств и ремесел. Такое широкое его распространение оказалось возможным только потому, что отдельные гильдии и союзы знали о высокой цели, ради которой была создана система гильдий.
        Гильдии составляли связующее звено между трубадурами и профессиональными союзами. Последние представляли собой общества мастеровых, подпитываемые системой профессионального обучения. Секреты различных искусств и ремесел тщательно охранялись Мастерами гильдий, чьи гербы и шлемы висели на крючках вокруг огромной цеховой чаши в центре их ложи. Эта цеховая чаша, опять же, представляла собой кубок Бахуса, Святой Грааль и символическую чашу мистерий.
        Мастера гильдий пользовались языком своих ремесел для сокрытия мистицизма великой гуманистической Реформации. Каждая гильдия преподавала Вселенское Таинство на языке собственного искусства. Таким образом каменщики скрывали знание всемирного храма братства рода человеческого в архитектурных формах. Система гильдий глубоко укоренилась в Германии, но не
        менее успешно привилась и в других странах континента, а также в Англии. Для всего мира гильдии были просто профессиональными союзами, но вряд ли хоть одна из них не испытала до некоторой степени влияния старинной ереси Мани.
        ФРАГМЕНТ ОРНАМЕНТА
        Представляет Сад Любви трубадуров в виде обнесен-
        ного стеною сада со странными цветами. Доминантой
        рисунка является мистическая роза.
        Трудно разобраться в деталях того процесса эволюции, который привел к появлению немецких миннезингеров, продолживших традиции бардов и трубадуров. Термин «миннезанг» (от слова «minne» - «любовь») вначале относился к песне или поэме, написанной рыцарем и выражавшей его пылкую преданность владычице его сердца. Однако вскоре этот термин приобрел более широкое значение, ох-

3 -674
        ватившее всю музыку и поэзию - религиозную, политическую и любовную.
        Законы миннезанга проникли в Германию из Прованса, одной из последних цитаделей альбигойских трубадуров. Короли Прованса покровительствовали искусствам, и под их милостью рыцарская песня и поэзия пережили короткий период расцвета. Большинство миннезингеров были выходцами из нетитулованных мелкопоместных дворян, и, естественно, менее привилегированные классы излагали собственный вариант тех же самых убеждений. Преемниками миннезингеров, с их характерным сочетанием печальных интонаций и крестьянской музыки, стали мейстерзингеры - городские музыканты Германии. Это сословие состояло большей частью из мастеровых, добропорядочных солидных горожан в длиннополых сюртуках и тупоносых башмаках, придерживавшихся ортодоксальных религиозных взглядов. Они были серьезными, практичными людьми, трудолюбивыми, расчетливыми и искусными в своих ремеслах. Почти никто из них не получал официального музыкального образования, так что их таланты были скорее врожденными, нежели приобретенными.
        Длинная тень манихейской доктрины доставала до мест собраний гильдий и даже до мрачных галерей кафедральных соборов. Гильдии были защитниками дела человечества, институтами порядочности и честного ведения дел. Они представляли собой кооперативные общества, защищавшие своих членов от общества в целом и общество - от некачественных товаров и чрезмерной эксплуатации. Цеховые мастера спокойно оказывали решающее влияние на жизнь тех времен. Эти серьезные добропорядочные граждане во всем старались выносить справедливые решения. Можно ли было найти лучшую почву для посева семян мечты о демократии? Из этих неболь
        ших центров самоуправления, возможно, и проистекает концепция Мировой гильдии, Мирового содружества, поистине Философской империи.
        Мейстерзингеры заявляли, что начало их Ордену было положено двенадцатью поэтами гильдии, вдохновленными трубадурами и миннезингерами. Сам выбор этого числа и его использование в их символизме говорит о том, что орден ведет свое начало от древних систем мистерий, которые всегда прославляли двенадцать богов, двенадцать пророков, двенадцать патриархов или двенадцать учеников. Если попытаться выяснить, кто же были эти двенадцать средневерхнегерманских цеховых поэтов, то сразу же наталкиваешься на самое знаменитое из связанных с миннезангом имен - имя Вольфрама фон Эшенбаха. Он принимал участие в состязании поэтов, известном под названием Вар- тбургкриг*. Этот эпизод воспроизведен для любителей музыки в опере Вагнера «Тангейзер». Большее внимание к положению, занимаемому фон Эшен- бахом в родословной Орденов Искателей, будет уделено в главах, посвященных легендам о Граале.
        ТАМПЛИЕРЫ
        В «Разоблаченной Изиде» Е.П.Блаватская упоминает о тамплиерах как о «последней европейской тайной организации, обществе, которое владело некоторыми тайнами Востока». Несколькими абзацами ниже она добавляет: «Они почитали доктрины алхимии, астрологии, магии, каббалистические талисманы и придерживались тайных учений своих глав на Востоке».
        Орден тамплиеров был основан в 1118 году Гуго де Пейном и Жофреем Сент-Омерским, совместно с еще семью другими французскими рыцарями, на-
        холившимися в Палестине. Их подвигла на это решимость охранять дороги, по которым христиане совершали паломничество в Святую Землю. В течение первых девяти лет существования этого ордена тамплиеры жили в крайней бедности. У Гуго де Пейна и Жофрея Сент-Омерского был всего один боевой конь на двоих. Это обстоятельство увековечено на большой печати тамплиеров, которая изображает двух рыцарей, сидящих на одной лошади. Влияние ордена распространялось быстро, так как он обращался к идеям рыцарства, владевшим умами того времени. В 1128 году церковный собор в Труа милостиво признал их основы и принципы, и святой Бернар* подготовил свод законов, предназначенный для духовного и светского руководства
        рыцарями.
        ПЕЧАТЬ РЫЦАРЕЙ ХРАМА
        Папа Гонорий ут-
        вердил Орден Тамп-
        лиеров и предписал
        им носить в качестве
        отличительного знака
        белую мантию. Впо-
        следствии Евгений III
        добавил к этому оде-
        янию красный крест,
        который они носили
        на груди. У них было
        и свое знамя, сделан-
        ное из ткани в крас-
        ную и белую полос-
        ку. Члены ордена бы-
        ли связаны строгими обязательствами. Они давали
        обет бедности, ели только грубую пищу и отказы-
        вались от самых скромных удовольствий, даже от
        охоты. Не воюя с врагами Христа и церкви, они
        жили в монашеском уединении в различных отве-
        денных им монастырских обителях. Там они зани-
        мались только религиозными делами - такими, как молитва и покаяние, и чисто практическими вопросами «чистки доспехов и починки одежды». Им не дозволялись такие обычные развлечения военных, как азартные игры, они не могли играть даже в шахматы.
        Кандидаты на принятие в члены ордена отдавали ему все свое имущество и личные вещи. Таким образом, несмотря на то что каждый в отдельное- ти был беден, организация в целом становилась несметно богатой. Главой тамплиеров был Великий Магистр, и по мере того как увеличивались земные владения Ордена, его принимали при всех дворах Европы, как принца. Каждый новый член давал обет безбрачия и послушания. «Я клянусь, - произносил вступавший в ряды тамплиеров, - посвятить свои помыслы, силы и жизнь защите единого Бога и таинств веры... Я обещаю никогда не возражать и подчиняться Великому Магистру Ор- дена».^1^
        Элифас Леви и некоторые другие авторы и историки высказывают мнение, что Гуго де Пейн был посвящен в некую странную секту христианских иоаннитов*, процветавшую в то время на Востоке. Члены этого общества утверждали, что они одни владеют сокровенными тайнами Христа. Высшие священники иоаннитов принимали титул «Христа» и претендовали на непрерывную передачу власти со времен святого Иоанна.
        Д-р Оливер указывает, что многие тайные общества древних процветали либо возникали в Сирии. Именно оттуда происходили дионисийские маете- ра, ессеи и хасиды. В труде, опубликованном в 1855 году, д-р Оливер утверждает: «Мы уверены, что од

^1^ См.: Kenneth R.H. Mackenzie. «Royal Masonic Cyclopaedia».
        но из этих сирийских Братств существует и в наше время на горе Ливан, несмотря на неблагоприятную обстановку этой области. Следовательно, раз Орден Тамплиеров изначально сформировался в Сирии и просуществовал там в течение значительного периода времени, то было бы резонно предположить, что они получили масонские знания от Лож, имевшихся в этом месте. К счастью, в данном случае мы полагаемся не на догадку, так как располагаем точной информацией, предоставленной иностранным автором^1^, хорошо знакомым с историей и обычаями Сирии, где говорится, что тамплиеры действительно были членами сирийских Братств»^2^.
        Чтобы понять, какие именно силы действовали за спиной у тамплиеров, необходимо изучить доктрины Ордена восточных христиан-иоаннитов. Они, по-видимому, сложились под влиянием назореев и некоторых гностических сект, отрицавших божественность Христа, но признававших, что Иисус был великим святым и пророком. Они полностью отвергали непорочное зачатие и другие основные догматы западной церкви. Иоанниты утверждали, что они располагают древними записями о том, что младенец Иисус был усыновлен раввином по имени Иосиф, который увез его в Египет, где он был посвящен в оккультные науки. Жрецы Озириса сочли его долгожданным воплощением Гора, на которое рассчитывали адепты, и в конце концов посвятили его в сан верховного первосвященника мировой религии.
        Во времена Гуго де Пейна живым «Христом» иоаннитов был Теоклет. Он передал основателям

^1^      Это сообщает Адлер в своей работе «Drusis Montis Libani». - Rome, 1786.

^2^      См.: «The History and Illustrations of Freemasonry Compiled From an Ancient Peblication». - New York, 1885.
        Храма идеи высшего духовенства, состоящего из преданных и посвященных людей, объединившихся для свержения епископов римско-католической церкви и утверждения всемирной гражданской свободы. Тайной целью иоаннитов было восстановление эзотерической традиции и приведение человечества к единой вечной религии мира.
        Таким образом, у храмовников с самого начала было две доктрины. Одна оставалась скрытой ото всех, кроме руководителей и некоторых доверенных членов; другая же, излагавшаяся открыто и применявшаяся на практике, для видимости соответствовала церковному уставу. Хотя некоторые противники ордена и утверждали, что тамплиеры стремились к господству над европейской цивилизацией и установлению собственной верховной власти над церковью и государством, подобно рыцарям-тевтонцам* в Пруссии или госпитальерам на Мальте, эти обвинения обнаруживают полное незнание тайной философии Храма. Историки отмечали, что эти рыцари причиняли беспокойство палестинскому государству своим соперничеством с госпитальерами, заключали союзы с неверными, вели войну с Кипром и Антиохией, свергли с трона иерусалимского короля Генриха II, опустошили Грецию и Фракию, отказались пожертвовать деньги на выкуп Людовика Святого и выступили за Арагон против Анжу, что в глазах Франции было непростительным преступлением. Однако ничего не говорилось относительно морального разложения и коррупции, весьма процветавших в институтах, против которых
выступали тамплиеры. Они могли быть повинны, в худшем случае, только в контрзаговоре, так как христианский мир в то время погряз в грандиозном заговоре против своих же ответвлений.
        Жак де Молэ, последний Великий Магистр Ордена, был избран в 1297 году. Историки сходятся во
        ЖАК ДЕ МОЛЭ
        Последний Великий Магистр тамплиеров
        мнениях, что этот французский рыцарь отличался благородством и вел себя достойно на протяжении всех тяжких и трагических лет своего правления. Писатели, занимавшие различные позиции, пред- дожили несколько толкований обстоятельств, приведших к преследованию и уничтожению Ордена Храмовников. Когда все аспекты истории были тщательно изучены, выяснилось, что самое серьезное их преступление заключалось в богатстве и могуществе. Французский король Филипп Красивый и папа римский Климент V решили покончить с тамплиерами и поделить между собой сокровища Ордена.
        Преследование тамплиеров, слабо замаскированное под церковные и светские судебные разбирательства и обвинения, продолжалось почти шесть лет, а Жак де Молэ провел до казни в заточении
        пять с половиной лет. В течение этого времени Be- ликий Магистр, вместе с большинством членов капитула и наиболее известными рыцарями, подвергался неописуемым пыткам. Многие умерли от боли и истощения, а некоторые, будучи не в силах долее выносить страдания, сознались в преступлениях, в которых их обвиняли. Однако некоторые из них впоследствии отказались от своих показаний и храбро встретили смерть, предпочтя не обременять грехом лжесвидетельства свою бессмертную душу ради спасения плоти.
        Стиль, в котором были выдвинуты первые обвинения, стал характерным для дела уничтожения Ордена Храма. Два преступника, оба бывшие тамплиеры, изгнанные из Ордена за ересь и другие проступки, томились в тюрьме. Ради собственного освобождения они решили обвинить тамплиеров в чудовищных преступлениях против церкви и государства. Согласно обвинениям, выдвинутым ими, выходило, что орден отрицал существование Христа, девы Марии и святых, занимался идолопоклонством, каннибализмом, колдовством, предавался распутству и всяческим мерзостям. Эти два ничтожных человека были выпущены из тюрьмы в награду за ложь, но извлекли мало пользы из свободы. Одного впоследствии повесили, а другому отрубили голову. И вот на основании такого лжесвидетельства самый великолепный рыцарский орден был обращен в прах.
        Должно быть, де Молэ с самого начала тщательно подготовленных судебных разбирательств понимал, что в этом судопроизводстве нет места справедливости. Орден был осужден уже заранее, и 18 марта 1314 года магистр предстал перед кардиналом Альбой и выслушал приговор о пожизненном тюремном заключении. Когда кардинал приступил к подробному докладу о виновности тамплиеров, ос
        нованному на признаниях, полученных под пытками, Великий Магистр прервал его решительным возражением: «Я знаю, каким наказаниям были подвергнуты все рыцари, у которых достало мужества взять назад подобное признание; но разыгрываемый передо мной отвратительный спектакль не заставит меня подкрепить одну ложь другою. Я без сожаления отказываюсь от жизни, предложенной мне на таких позорных условиях».
        Участники судилища были сбиты с толку, ибо надеялись, что пытки и тюремное заключение ело- мили дух тамплиеров. Потом, вторя настроению Великого Магистра, заговорил Ги - Великий настоятель Ордена Храмовников. Узнав о том, какой оборот приняли события, король Филипп пришел в безграничную ярость и, даже не прибегая к процедуре церковного суда, приказал немедленно сжечь рыцарей на костре. На следующий день (согласно некоторым авторитетным источникам, поздней ночью того же дня) Великого Магистра и Великого настоятеля отвезли на маленький островок на реке Сена, напротив королевского сада, и приковали к столбам, вокруг которых были навалены груды древесного угля. Топливо разложили так, чтобы оно горело медленным огнем и осужденные испытывали сильнейшую боль и муки.
        Когда огонь запылал, де Молэ обратился к собравшейся огромной толпе со следующими пророческими словами: «Франция будет помнить наши последние минуты. Мы умираем невиновными. Указ, принесший нам осуждение, несправедлив, но на небесах есть святой трибунал, который всегда слышит жалобы слабых. Не позднее чем через сорок дней я призову в этот трибунал папу римского. О Филипп, мой государь, я прощаю тебя, но все бесполезно, ибо ты осужден на смерть трибуналом Господа. Я жду тебя не позднее чем через год».
        Папу поразила какая-то непонятная болезнь, и он и в самом деле умер 19-го числа следующего месяца. Церковь, в которую поместили его тело, загорелась, и труп был наполовину уничтожен огнем. Не прошло и года, как король Филипп тоже покинул этот мир в горе и страшных муках. Большинство активных преследователей ордена постигла преждевременная или насильственная смерть, и эти события вызвали повсеместный ужас.
        Существует легенда, которую одни авторитеты признают, а другие отвергают, повествующая о том, что в 1314 году Жак де Молэ, понимая, что конец его близок, назначил своим преемником Иоанна Марка Лормения. Следует подчеркнуть, что выборы Лормения вызывают сомнение, потому что орден не мог официально ввести его в должность обычным порядком. Но чрезвычайные обстоятельства оправдывали чрезвычайные меры, и, как утверждают, в Париже до сих пор хранится грамота, скрепленная подписями соответствующих лиц.
        Леви приводит несколько иной рассказ. По его словам, де Молэ подготовил и основал оккультное масонство. «В стенах своей темницы он создал четыре главных Ложи: в Неаполе для Востока, в Эдинбурге для Запада, в Стокгольме для Севера и в Париже для Юга»^1^. Тот же самый автор считает Французскую революцию дочерью великого Иоаннита Восточного и пеплом тамплиеров^2^.
        Среди обвинений, выдвинутых против тамплиеров, было также поклонение странному тайному богу. Деодат Жафе, один из рыцарей, рассуждавших «о собственной свободной воле», после многочасовых пыток на дыбе сознался во всем, что требовали инквизиторы. Нежно вдохновляемый тисками

^1^      См.: Levi. «History of Magic».

^2^      См.: Levi. «Transcendental Magic».
        для больших пальцев и железными колодками, раздавливавшими его пяточные кости, он описал изваяние, которое якобы почитали тамплиеры: «Я был в келье наедине с человеком, который принимал меня; он вытащил из ящика голову-идола, у которой, как мне показалось, было три лица, и сказал: “Ты должен поклоняться этому как своему Спасителю и Спасителю Ордена Храма"». Позднее Жафе отказался от всего, в чем признался, и до конца оставался одним из защитников Ордена.
        Возможно, этим трехликим изображением был некий брахманический Тримурти, который завладел тамплиерами во время их длительного пребывания на Ближнем Востоке, а может быть, оно существовало только в заранее подготовленных обвинениях, подписывать которые рыцарей склоняли столь любезным способом. В любом случае этого идола стали связывать с тайной деятельностью обществ, которые сохраняли мистерии Храма.
        Следует упомянуть, что рыцарей обвиняли также в поклонении удивительному божеству в форме чудовищной головы или демону в обличье козла. Этого идола по имени Бафомет, козла Мендеса, называли тайным богом тамплиеров. Как утверждает Леви, слово Baphomet,с точки зрения каббалистики, следует читать в обратном порядке. Оно состоит из трех аббревиатур: ТЕМ. OHP. АВ. - Templi omnium hominum pads abbas(отец храма всеобщего мира среди людей).
        Хотя и принято считать, что тамплиеры в большинстве своем были неучами, не способными вое- пылать интересом к эзотерической традиции, требующей обширной эрудиции, подобный взгляд на вещи не подкрепляется никакими прямыми доказательствами.
        Рядовой историк не верит в реальное существование тайной доктрины, а следовательно, он и не
        расположен ее искать. Он довольствуется тем, что алчность церкви и государства в достаточной мере объясняет тот исключительный фанатизм, который сокрушил тамплиеров.
        В настоящем труде мы хотим показать, что Орден Храма произошел от тайных школ и был прямым родоначальником эзотерических Братств более позднего времени. Нам известно, например, что германский теолог Иоганн Валентин Андреа был движим духом всемирной реформации человечества, попытка которой была предпринята в первые годы семнадцатого столетия. В нашей книге вое- произведен титульный лист книги Андреа «Mytho- logiae Christianae», опубликованной в 1619 году. На гравюре представлено множество масонских символов, в том числе и одно из первых изображений комбинации циркуля и угольника, знакомой ныне всем масонам. В нижней части этой гравюры помещен трехликий идол тамплиеров, изображенный в точности так, как был описан в исходном варианте, частично бородатый и стоящий на маленьком постаменте.
        Мы рискуем выдвинуть предположение о том, что это - закономерное звено, связующее две важных эпохи существования эзотерических Братств. Остальные знаки, украшающие эту примечательную гравюру, играют всего лишь вспомогательную роль при упомянутых символах. Достоин внимания маленький рисунок в круге, в левой части композиции, над словом grammatica.На нем из одной руки в другую руку передается человеческий язык - это графическое представление передачи доктрины или «слова».
        Как только мы начинаем прозревать структуру родословной мистических Братств, символы, туманные или оставленные без внимания, обретают очевидную выразительность.
        КАРЛ ВЕЛИКИЙ И ЛЕГЕНДА О РОЛАНДЕ
        Карл Великий, король франков и император Священной Римской империи, родился в 742 году н. э. Обычно историки вспоминают его выдающееся правление, успех его оружия, количество его жен и его диету, состоявшую из оленины на вертеле. Значительную часть жизни он посвятил расширению и защите своих владений и подавлению мятежей своих подданных, но в перерывах между военными кампаниями он находил время широко поддерживать возрождение искусства и литературы. Он не только поощрял ученость, но и сам понемногу занимался гуманитарными науками и, как полагают, до некоторой степени овладел латинской грамматикой, риторикой, диалектикой и астрономией. Подобные интеллектуальные достижения, бывшие весьма редким явлением в королевских семьях VIII столетия, позволили ему делать минимум грамматических ошибок в своих эдиктах и законах. Он наверняка умел читать и писать, но обширными знаниями истории и религии он был обязан специально образованным советникам. Подобно Акбару, Великому Моголу, стяжавшему ела- ву самого высокообразованного неграмотного в мире, Карл Великий находил, что гораздо выгоднее нанимать чтецов,
нежели обременять голову и тратить время на получение разностороннего образования.
        Несмотря на то что Карл Великий был коронован как император Священной Римской империи самим папой Львом III и ему были вручены ключи Св. Петра*, фактически он никогда не был повелителем римлян. В действительности он занимал положение покровителя и защитника пап. Он поддер
        жал переработку текста латинской Вульгаты* и оставил после себя большую библиотеку старинных рукописей и архивов. Карл прожил более семидесяти лет и умер, как утверждают, от плеврита. Как историческая личность Карл Великий сделался центральной фигурой значительного цикла мифов и легенд, представляющих огромный интерес для изучающих эзотерическую традицию.
        Рыцарские ордена занимались восстановлением начальной христианской церкви в том виде, в каком она существовала во времена апостолов. Выполнение этой задачи требовало повторного раскрытия высших тайн христианских мистерий. Эзотерическое общество Святого Грааля, рыцари Круглого Стола, тамплиеры, госпитальеры Св. Иоанна Иерусалимского и рыцари-тевтонцы назывались «верными апостолами религии любви». Хеккетхорн описывает их как «военных трубадуров, которые сражались под знаменами справедливости против чудовищных злоупотреблений теократического режима, утешали “вдову” - вероятно, гностическую церковь, защищали “сыновей вдовы” - последователей Мани, а также уничтожали великанов и драконов, инквизиторов и церковников. Громовой голос неистового Роланда, раскалывавший гранитные горные утесы, - это глас так называемой ереси, которая прокладывала себе дорогу в Испанию, предвосхищая таким образом заявление Людовика XIV о том, что “никаких Пиренеев больше нет”»^1^.
        В 778 году Карл Великий вторгся в Испанию, захватил Памплону и осадил Сарагосу. В разгар этой кампании до короля дошло известие о восстании его саксонских подданных, которое вынудило его отказаться от войны с Испанией и поспешить обратно на берега Рейна. Кстати, эта перемена в

^1^ См.: Heckethorn. «Secret Societies of All Ages».
        планах, возможно, оказалась не совсем нежелательной, поскольку осада Сарагосы протекала неудачно. Пока основные силы его армии отходили через дикие завалы и опасные ущелья Пиренеев, ее арьергард был отрезан и полностью уничтожен басками. Эти горцы одержали столь блестящую победу, устраивая обвалы в узких местах вдоль дороги и сбрасывая на франков сверху валуны.
        Среди генералов армии Карла Великого, погибших в том бою, был префект Бретонской марки* Рюодланд. На этом зыбком историческом основании и была создана легенда о герое Роланде (Рю- одланде), одна из великих эпических поэм эпохи рыцарства. «Песнь о Роланде» в окончательном виде имеет мало общего с реальными событиями, но являет собою блестящий образец аллегорий, искусно создававшихся трубадурами, стремившимися увековечить свой культ мистерий.
        В легенде Роланд представлен как племянник Карла Великого. Он выступает в качестве одного из «двенадцати пэров», составлявших высший совет франкского короля. Эти пэры, как и рыцари Круглого стола, были дворянами, отличавшимися исключительной отвагой и высочайшей честностью, все, кроме одного - вероломного лорда Ганелона, предательство которого разрушило священное общество. На языке поэтического символизма Карл Великий, посвященный христианский король-император, олицетворяет Христа, а двенадцать пэров - апостолов. Роланд представляет Иоанна Возлюбленного, а Ганелон - Иуду. Таким образом, мудрый и справедливый монарх, славный король и хранитель веры, Карл Великий, подобно Соломону и Артуру, персонифицирует Солнце, а его пэры - двенадцать знаков зодиака.
        Роланд - это христианский Зигфрид, разновидность «героя мира». В легенде о Роланде баски ис
        чезают, а вместо них появляется огромная армия сарацинов, полчища неверных. Ареной великой битвы остаются Пиренеи, и там двенадцать пэров, включая Роланда, Оливье и доблестного архиепископа Турпина, воина-священника, умирают вместе, прикрывая отход Карла Великого с основными силами его армии.
        В то время, когда происходила реальная битва, Карлу Великому было всего тридцать шесть лет, а в легенде он предстает почтенным мужем с длин- ними белыми волосами и бородой. Измена Га- нелона открывается королю во сне и, услыхав донесшиеся издалека последние звуки военных труб Роланда, он возвращается, чтобы спасти любимого племянника, но приходит слишком поздно. В повествовании «месть его» сарацинам «была ужасна», хотя в действительности это ничем не подтверждается. Лорд Ганелон за измену предан суду, признан виновным и разорван на части дикими лошадьми.
        В легендах о Роланде встречается любопытное упоминание о дворе святого Пресвитера Иоанна. В сказании обезумевший Роланд забрел в дикий пустынный край. Пэры при дворе Карла Великого решили отыскать пораженного безумием героя, и рыцарь-поэт Астольфо объявил, что целиком посвятит себя поиску. По счастливой случайности крылатый конь Атлантов был вверен попечению Астольфо. Вскочив на коня высокой поэзии, рыцарь-поэт умчался за пределы Эфиопии и спешился в дивном царстве могущественного Пресвитера Иоанна.
        Согласно этой легенде, Пресвитер Иоанн был несчастен, ибо не мог перебраться через огромные горы к источнику вечной жизни, где не было старости и куда никогда не приходила смерть. При попытке Пресвитера Иоанна достичь этого источника на экспедицию обрушились ужасные несчас
        тья и глас небесный произнес: «И не помышляй, глупец, выведывать тайны Всевышнего!» И с этого времени двор Пресвитера Иоанна стали изводить семь Гарпий*, пронзительно кричавших и завывавших в воздухе и таскавших снедь с пиршественных столов. Астольфо разогнал Гарпий, протрубив в свой волшебный рог, и в благодарность за это Пресвитер Иоанн снарядил отряд воинов, чтобы помочь Астольфо в поисках Роланда.
        Хотя Карл Великий внешне и поддерживал папство, он был Великим Магистром мистического философского Братства, ведшего свое происхождение от бардов, друидов и дроттов. Как король-посвященный, он раскрывается в роли покровителя образования и искусства и фактического основателя университетской системы Европы. Он сделал монастырские школы богаче, расширил сферу их деятельности и ввел многие полезные отрасли светских знаний. Его войны против сарацинов 03- начали всего лишь победу над разрушительными, антиобщественными силами невежества. Вагнер в своей мистической музыкальной драме «Парси- фаль» переносит волшебный сад чародея Клингзо- ра в долину мавританской Испании. Во время первого представления оперы Клингзор был одет в костюм ближневосточного властелина, а девушки-цветы, которых он держал в повиновении своими чарами, выступали в одеянии гурий* из сказок «Тысяча и одна ночь». В последние годы в нью-йоркской «Метрополитен опера» возродили надлежащие костюмы.
        Для рыцарских орденов более раннего периода были характерны три степени посвящения. Сначала кандидаты становились пажами, потом оруженосцами и наконец рыцарями. После слияния старинных военных Братств с такими мистическими сектами, как альбигойцы и гибеллины*, число сте
        пеней увеличилось. В некоторых обществах их количество достигало тридцати трех, что до некоторой степени напоминает структуру современного франкмасонства. Романы о рыцарях Круглого Стола, Святом Граале и цикл преданий о Карле Великом определенно берут начало в эзотерических учениях нордической, готской и кельтской рас. Такие предания, как легенды о короле Грааля Парсифале и его сыне, рыцаре-лебеде Лоэнгрине, представляют собой завуалированные повествования о тайных школах адептов.
        Цикл легенд о Граале, хотя и основанный на ранних преданиях, в интерпретации Вагнера несет заметный отпечаток его собственных мистических взглядов. Восхваляя рыцарские ордена в своих one- pax, посвященных теме Грааля, он точно так же прославляет имевшие аналогичные корни гильдии в «Нюрнбергских мейстерзингерах».
        Рыцари-посвященные, принадлежавшие к Братствам Искателей, совершали всенощные бдения, развивали в себе способность вызывать видения и жили по такому же строгому уставу и правилам, как и любой монашеский орден. У них были условные знаки и пароли, они были связаны между собой тайными обетами и обязательствами. Они посвящали себя защите слабых, сохранению справедливого мира и увековечиванию некоторых духовных и философских тайн.
        Инквизиция обвиняла тамплиеров в поклонении демонам и отправлении гнусных и непристойных обрядов, а между тем эти обвинения относились только к языческим доктринам, которые этот рыцарский орден хранил в тайне. После уничтожения тамплиеров европейская эзотерическая традиция ушла из поля зрения общества, чтобы снова осторожно заявить о себе странным языком алхимиков, каббалистов, розенкрейцеров и даже астрологов.
        Ордена Искателей уступили место Орденам Великого Делания. Эликсир жизни в алхимической бутыли имеет тот же смысл, что и кровь Христа в священном потире. На загадочных рисунках философов-алхимиков сохранились даже драконы и чудовища из героических мифов.
        Карл Великий со своими двенадцатью пэрами - это Один, Великий Магистр дроттов, заседающий в совете с двенадцатью Асами* в высоком тайн- ственном дворце в Асгарде. А храбрый благородный Роланд - это Таммуз, Дионис, Сигурд, Бальдр*, сэр Галахад* и Робин Гуд. Все эти доблестные борцы за дело человечества, защитники слабых, принцы Философской империи, солдаты духовной демократии - все они олицетворяют посвященных школ мистерий. Адепт есть вечный «герой мира».
        ТРУБАДУРЫ
        Манихеи, неоманихеи и постманихеи заходили очень далеко в поисках своей выгоды. Культура галлов покоилась на древнем друидическом фундаменте. Одним их трех ответвлений Ордена друидов были барды. Это были странствующие поэты и менестрели, певцы-исполнители мистерий, скрывавшие в веселых песнях, рассказах, баснях и мифах глубокие духовные истины. Барды представляли собой тесно сплоченную группу. У них были условные знаки, слова и секретные способы опознавания друг друга. Имелся у них и сигнал бедствия, повинуясь которому другие члены ордена приходили им на помощь в трудную минуту. Эти бродячие певцы и сказочники играли важную роль в общественной и нравственной жизни средневековой Европы. Они разносили новости, не говоря уже о слухах, которые в обработке бардов
        приобретали окраску, соответствовавшую злободневным проблемам. Вот так эти поэты-певцы и оказывали мощное религиозное, философское и политическое влияние.
        Потомки сынов Мани возродили структуру мистерий друидов, легшую в основу исполнительской манеры трубадуров. Реально не было никакого разрыва между древними мистериями и последовавшим за Реформацией возрождением гуманитарных и естественных наук, приведшим к современному образу жизни. Как говорит У.Ф.К.Вигстон, «Вергилий принял зажженный факел от Гомера и вручил его Данте, который передал его гению, скрывавшемуся под маской Шекспира».
        Трубадуры вооружились одною из самых важных психологических формул: хочешь изменить мир - учи молодых. Они взяли на себя роль наставников рыцарства и, по общему мнению, обладали всеми необходимыми данными для того, чтобы привить юношеству подобающую культурную точку зрения. На первый взгляд, их совет был простым, честным, эффективным и очевидно безукоризненным. Они учили, например, что благородный человек всегда чинит распоровшийся шов на платье, ибо это важнее, чем ставить заплату на дыру. Дыра может служить признаком длительного ношения одежды, а распоротый шов символизирует небрежность. Кета- ти, эти реформаторы заботились о предотвращении появления каких бы то ни было «прорех» и в своем сообществе. Еще один столь же ценный совет сводился, по существу, к следующему: неважно, что богачи хорошо одеваются, гораздо важнее то, что бедные одеваются опрятно; скромные средства плюс аккуратность равняются характеру.
        Исходя из политических последствий деятельности трубадуров, можно заключить, что они не ограничивались обсуждением того, что следует но
        сить хорошо одетому молодому человеку. За внешней стороной скрывалась доктрина прав человека. Орден учил рыцарскому отношению к слабым и подчеркивал, что служение общему благу есть высший зов Природы. От трубадуров пошла масса чудесных мифов и легенд о рыцарской эпохе, басен с моралью о том, что правда всегда побеждает и что величие духа есть единственное истинное величие, которого человек может достигнуть. Изрядное количество наших детских сказок впервые было пропето трубадурами. Иной раз подлинная история оказывается гораздо более древней, однако эти менестрели находили возможность приспосабливать легенды для своих целей.
        Трубадуры жили в южной Франции, Италии и северной Испании между XI и XIV столетиями. Сейчас определенно установлено, что эти люди, числом около четырех сотен, были членами тайного мистического или философского Братства, занимавшегося раскрытием тех сил ума и сердца, которые необходимо развивать и распространять, чтобы сделать возможным осуществление всемирного усовершенствования человечества.
        Хэролд Бейли в самой любопытной своей статье под названием «Алхимия и Священный Грааль» пишет: «Все слыхали о трубадурах, но обычно не сознают, что они были еретиками, отлученными от церкви, которая, как неумолимый враг, повсюду преследовала их. Их миссия, как сообщает нам Ару, заключалась в исправлении зла, причиненного Римом, защите слабых и угнетенных. Их также представляли и прославляли как истинных воинов Христа, представителей небесного рыцарства, защитников бедняков и борцов против чудовищных злоупотреблений духовенства во всех их формах. Говорят, что огромное количество представителей высших классов становилось трубадурами, стран
        ствовавшими от двора ко двору и от замка к замку, распространяя доктрину организации, эмиссарами которой они являлись»^1^.
        Во Франции трубадурам покровительствовали альбигойцы, что вполне понятно, так как обе труппы придерживались одинаковых убеждений и имели одинаковое происхождение. Пышные церемонии трубадуров назывались Судами Любви. На них, скрывая это под видом простейшей плотской страсти, они проповедовали доктрину небесной любви Бога к человеку и человеческой любви, которая одна могла бы принести роду людскому братские отношения. Трубадуры посвящали страстные баллады прекрасной даме своего сердца. Однако только посвященные знали, что этой дамой являлась Изида саисская, София гностиков и Диана Эфесская.
        Обладавшие глубокими знаниями - те, кто составлял тайный совет ордена, были хранителями эзотерической традиции, ведшей свое происхождение от друидических, египетских и халдейских мудрецов. Эти менестрели таили свое знание от непосвященных не из-за стремления к личному превосходству, а в целях самосохранения. Термин «трубадур» подразумевает «искателя чего-то скрытого», а менестрель -? это священнослужитель или религиозный учитель. Но если трубадуры спокойно и усердно трудились над распространением своих доктрин, то и их противники отличались не меньшей изобретательностью. Церковь и государство, сознавая, что успешное учреждение трубадурами их великого Суда Любви (всемирной демократии) грозило бы открытым мятежом, тихо, но упорно сносили любое сооружение, воздвигавшееся поющими мудрецами. Для охранения обще-
        ? См.: Harold Bayley. «Alchemy and the Holy Grail». - «Baconiana», 1907.
        ственного статус-кво была создана инквизиция, и посвященных Мани, одного за другим, задерживали под тем или иным предлогом. Действительной же причиной их уничтожения было составление ими политических заговоров против церковной и светской автократии. И снова «сыновья вдовы» погибали на костре, виселице или дыбе.
        Говорят, Данте был трубадуром, и изучение «Божественной комедии» укрепляет нас в этом убеждении. Как полагают, именно Суды Любви впервые вдохновили святого Франциска Ассизского на мистическое служение. Среди других громких имен, связанных с орденом, фигурируют имена Ричарда Львиное Сердце и поэта Петрарки. Дама под вуалью из шекспировских сонетов и Беатриче Данте были не смертными женщинами - это Дева Мира, тайная Матерь мистерий. У нас есть основания предполагать, что и Джордано Бруно, мученику во имя прогресса, было известно нечто об этих мистериях, поскольку он писал в одном из своих писем: «Я недоволен большей частью человечества... и очарован одной необыкновенной дамой. Именно благодаря ей я свободен в рабстве, доволен в страдании, богат в бедности и жив в смерти... Я изнурен любовью к истинной Мудрости и неустанным восхищением этой Госпожою, я тревожусь, я мучаю себя». Даже непосвященному вряд ли может быть непонятен скрытый здесь смысл.
        В любой классической книге, посвященной этой теме, можно найти имена главных трубадуров - от Гильома IX, графа Пуатье, до Гираута Рикье- ра. Изучение состава этих посвященных поэтов и певцов дает обоснованное представление об их об- шественном положении и дарованиях. Мы можем также проследить историю рейнского Ордена миннезингеров, впоследствии мейстерзингеров. Принципы миннезанга пришли в Германию из Прован
        са - одной из последних цитаделей трубадуров. Миннезингеры тоже посвящали свои песни даме, чье имя нельзя было произносить, но служа которой, галантный рыцарь должен томиться от безнадежной возвышенной любви. Одного из величайших миннезингеров, Райнмара из Эльзаса, называли «схоластическим философом несчастной любви». Имена меняются, но суть традиции всегда неизменна.
        Название «Плеяда», происходящее от созвездия Плеяды*, впервые было присуждено семи поэтам- трагикам, творившим в III веке до н. э. в Александрии, египетской столице посвященных, ученых и библиотек. Позднее во французской литературе упоминается Плеяда Карла Великого - короля франков, который тоже был посвященным. В последней четверти XVI столетия французская Плеяда, группа из семи поэтов, в которой самым знаменитым был Пьер де Ронсар, предприняла попытку обновления и обогащения языка как выразительного средства искусства. Полагают, что лорд Бэкон поддерживал связь с французской Плеядой и считался восьмой звездой в этом «созвездии поэтов».
        Не следует обманывать себя, думая, что эти служители муз собрались вместе случайно или взошли над интеллектуальным горизонтом только для того, чтобы блеснуть в ночи. Плеяда унаследовала незавершенное дело трубадуров, корни которых, в свою очередь, восходят к союзу поэтов-орфиков.
        ПОСВЯЩЕННЫЙ ТАЛИЗИН
        Элфин, сын Гвиддно, во времена доброго короля Артура получил в дар плотину в виде изгороди из кольев, установленных в русле реки, чтобы ловить рыбу. Будучи от природы тугодумом, Элфин
        казался до того бестолковым, что даже его отец не мог помыслить, чтобы сын смог зарабатывать себе на хлеб чем-нибудь, кроме вылавливания лососей. Когда на другой день Элфин осматривал свою плотину, он увидел висевшую на одном из столбов кожаную сумку, видимо, прибитую к изгороди водой. Заглянув в сумку, Элфин обнаружил там младенца удивительной красоты. Он назвал ребенка Тализин, подразумевая его сияющее чело.
        Элфин не знал, что матерью Тализина была Церидвен - богиня волшебного котла, и уж конечно ему было невдомек, что прекрасное дитя само было своим отцом, родившись в результате колдовства и заклинаний. Вначале Церидвен приняла твердое решение убить собственного сына, но, когда мальчик появился на свет, она, раскаявшись в дурных намерениях, бросила его в реку, предоставив ей решить судьбу младенца и надеясь, что его подберет кто-либо из прохожих. Многое в этой истории напоминает легенду о Моисее и его плоте из камыша.
        Еще ребенком Тализин попал в королевский дворец, где впервые услышал придворных бардов и менестрелей. Он уже стяжал себе славу незаурядного поэта и певца, но спокойно и тихо сидел в своем углу. Однако, пока артисты готовились к выступлению, он наложил на них заклятие, так что они могли только кланяться перед королем и издавать какие-то бессмысленные звуки. Когда же барды обвинили Тализина в колдовстве, великий король повелел тому приблизиться и объяснить свое поведение. Песня Тализина, прозвучавшая в ответ, стала одной из самых примечательных поэм в мировой философской литературе. Вот ее содержание:

«Для Элфина я - прежде всего главный бард, А родина моя - страна летних звезд.
        Идно и Хейнин назвали меня Мерддином, Но для всех я так и останусь Тализином.
        После падения Люцифера в бездну ада
        Я с моим Владыкой пребывал в высочайшей сфере,
        Я нес знамя перед Александром,
        Я знаю названия звезд от севера до юга.
        Я находился в Ханаане, когда был убит Авессалом,
        Я был при дворе Дона еще до рождения Гвидиона, Я был в том месте, где распяли милосердного Сына
        Божьего,
        Я отбыл три срока в тюрьме Ариэнрода.
        Я был в Азии с Ноем в ковчеге,
        На моих глазах погибли Содом и Гоморра,
        Я был в Индии, когда строился Рим.
        Ныне я прибыл сюда к останкам Трои.
        Я был с моим Владыкой в ослиных яслях,
        Я поддерживал Моисея в бурных водах Иордана,
        Я вместе с Марией Магдалиной ступал по тверди небесной,
        Я извлек Музу из котла Церидвен.
        Я останусь на земле до дня страшного суда, И неизвестно, в каком образе я буду».
        В древней истории и литературе Уэльса Тализин существует только как имя. Ему приписывали авторство многих старинных песен и поэм, хотя как о человеке о нем ничего не известно. И только в XVI веке н. э. появилось легендарное описание его жизни, то ли вымышленное, то ли составленное на основе достоверных данных. Возможно, конечно, что его основой послужили более ранние и малоизвестные легенды, однако столь же вероятно и то,

^1^ В кратком изложении Т.В.Роллстоуна из его книги «Мифы и легенды кельтских народов».
        что это жизнеописание появилось с целью истолкования произведений, приписываемых этому загадочному барду. Так или иначе, Тализин является персонификацией достигшего совершенства посвя- !ценного поздних мистерий друидов. Заметим, что определением «поздний» здесь подчеркивается явно проступающее в большинстве его поэм сильное влияние христианства. Он был христианским друидом, принявшим новую веру и ни в чем не отказавшимся от старой.
        Языческие философы Британии и Галлии обнаружили немало соответствий между собственным учением и теми, которые проповедовали католические священники. У истинных мудрецов не было сомнений в том, что Иисус был друидом. Его жизнь и учение в точности совпадали с описаниями их посвященных, а первые христианские миссионеры были явно не прочь нажить себе капитал на этом действительном или кажущемся сходстве. В результате оказывается трудным определить, во что превратился Орден друидов: в языческую школу христианских мистерий или в христианскую школу языческих мистерий.
        Друиды верили в метемпсихоз?, а Тализин пел о своих прежних жизнях на земле, выражая эти истории в тех же стихах, в которых воздавал должное Христу. Барды были до такой степени уверены, что вновь родятся в материальном мире, что давали взаймы деньги, которые надеялись получить обратно в будущем воплощении. В Британском Музее хранятся несколько таких соглашений. Равно почитаемые языческие боги и христианские святые мирно уживались вместе без малейшего намека на конфликт, а в легендах, подобных сказаниям о Священном Граале и Круглом столе короля Артура, раскрывается неразрушимое единство двух систем.
        Друиды-посвященные, возможно, знали об эзотерическом христианстве гораздо больше, чем могли бы сегодня допустить обычные верующие, усердно посещающие церковь. Этих древних философов не слишком-то впечатляла внешняя сторона культа, ибо они полагали само собой разумеющимся, что великая религия неизбежно является наукой человеческого возрождения, скрытой под мистическими символами. Они воспользовались собственным «золотым ключом», чтобы открыть секретный замок христианских преданий, и вряд ли стоит удивляться, что он точно подошел к этому замку. Сомнительно, чтобы церковные миссионеры были столь же благородны, и еще более сомнительно, что они вообще когда-либо понимали суть происходящего. Увеличивая число новообращенных, они были слишком заняты, чтобы проникнуть в сердца и умы тех, обращению кого они посвящали немало времени.
        Тех, кто раскрыл свои внутренние духовные способности, невозможно связать ограничениями, которые налагает любая официальная религиозная система. Во всех религиях лишь истинно мудрые постигают вселенские истины, и чем более философской является система веры, тем более полезна она для истолкования других систем, основанных на аналогичных принципах. В своем предисловии к книге «Барды» преподобный Дж.Уильямс Аб отмечает: «Полагая, что Горседд бардов, находящийся на острове Уайт, был всего лишь продолжением патриархальных круглых храмов, можно быть уверенным, что именно среди руин бардизма, то есть религиозной системы, связанной с первобытными храмами, есть надежда обнаружить надежно спря- тайный и тщательно оберегаемый “золотой ключ”, который может раскрыть мистерии или эзотерическую доктрину древних народов».
        Тализин был Орфеем Уэльса, ибо он, подобно барду из Фракии, очаровывал своими песнями весь мир. А когда он спустился в преисподнюю, это мрачное царство заполнилось его чудной музыкой. Тализин, как и Туан Мак-Керелл, древний ирландский посвященный из графства Донегол, помнил многие переселения (воплощения), через которые он прошел, и пел об истоках жизни, путях развития людей и событиях из истории своего народа, поскольку сохранил в своем сердце память о столь долгом жизненном пути. Как повествуют легенды, он не умирал, а перевоплощался. Состарившись, он «снова становился юным», а когда им овладевала немощь, он отправлялся в тайное убежище, где ожидал возрождения своего тела.
        ЧАРОДЕЙ МЕРЛИН
        Кто был этот таинственный Мерлин, узник дома из воздуха и тумана, в конце концов скрывшийся в земле в сопровождении девяти бардов и захвативший с собой «тринадцать сокровищ Британии»? В точном соответствии с современными установками, наши ученые, внимательно изучив окутывающие этого чародея предания и легенды, с серьезным видом высказали мнение, что фигура эта - полностью мистическая. Этим ученым господам, видимо, никогда и в голову не приходило, что мифы могут иметь скрытый смысл, а изучать их следует в свете религиозных и философских учений, источником которых они собственно и являются.
        Согласно большинству общеизвестных преданий, рождению Мерлина предшествовало непорочное зачатие, а на свет он появился во времена короля Вортиджерна, правившего Британией в V веке. В необычной по своему сюжету книге неизвестного
        автора под названием «Мерлин, по прозвищу Амв- росий»^1^, изданной в Лондоне в 1813 году, сказано, что «он был зачат бестелесным фантастическим су- ществом, которое, сгустившись, стало его отцом». Его матерью была девственная дочь короля Деме- тия. Подобная история содержится и в любопыт- нейшем произведении «Comte de Gabalis» («Граф де Габали»), напечатанном в 1684 году. Там утвержда- ется, что отцом Мерлина был дух стихии воздуха - сильф, а его матерью была монахиня-христианка. Место рождения Мерлина неизвестно, хотя бытует мнение, что находится оно в Англии или Уэльсе. Однако, как утверждает Чарльз У.Хеккетхорн, он родился на острове Сена в Галлии, бывшей одной из последних цитаделей мистерий друидов.
        Сразу же после рождения Мерлина окрестили, дабы уберечь ребенка от последствий таинственных обстоятельств его появления на свет, однако в его личности в течение всей жизни тесно соседствова- ли человеческая природа его матери и неземные качества его тайного отца. Еще ребенком Мерлин удостоился быть представленным ко двору Вортид- жерна, где он привел в немалое смущение жрецов- астрологов и обнаружил необычайную способность предвидения, предсказав некоторые события, впос- ледствии полностью подтвердившиеся.
        Рассказывают, что во времена правления Авре- лия Эмброуза, преемника на троне Вортиджерна, Мерлин за одну ночь перенес огромные камни из ирландского города Стоунхенджа на равнины Сол- сбери. В незапамятные времена этот монумент, первоначально воздвигнутый в Африке, неизвест- ным способом перевезли в Ирландию. Мерлин до- ставил эти камни в Уилтшир, воспользовавшись ураганом, и установил их туда, где они находятся

^1^«Merlin, Surnamed Ambrosius». - London, 1813.
        и поныне, - над могилами предательски убитых
        британских лордов. Историю эту, разумеется,
        нельзя воспринимать буквально, и если под кром-
        лехом* из древних камней понимать определенный
        символ Ложи друидов-посвященных, то легенда
        сразу же наполняется особым смыслом. Римляне не
        вторгались в Ирландию, а языческие мистерии дол-
        гое время проводились там и после их прекраще-
        ния в Британии.
        УТЕР ПЕНДРАГОН
        Мерлин состоял на службе и у следующего короля - Уте- ра Пендрагона, чье имя буквально означает «голова дракона». В течение семи лет Мерлин ис- поднял обязанности советника и чародея при дворе Утера, и своим колдовством он способствовал рождению героя-короля Артура, Корнуоллского Вепря. Артур был сыном Утера
        Пендрагона и Айджерны, герцогини Корнуоллской. Многое объясняет тот факт, что в древнейших исторических свидетельствах о короле Артуре не содержится никаких элементов мистики, ныне столь хорошо известных. В них мы не найдем упоминаний о Граале, Круглом столе или волшебном мече Экскалибуре, изготовленном в стране фей. В старинных легендах, однако, действительно говорится о том, что чародей Мерлин оставался с Артуром при его дворе в Карлеоне-на-Уске, направляя действия юного короля мудрыми советами.
        Некоторые писатели пытались разрешить исторические задачи, приняв за основу, что Мерлин и Артур были богами некоего древнего тайного культа. С ними солидарен и Льюис Спенс, который пишет: «Не вызывает сомнения, что он (Артур), подобно Озирису, является богом мистического куль
        та, который вынужден время от времени путешествовать по подземному миру, причем не только с целью усмирения его порочных обитателей, но и желая узнать их тайны и пароли, чтобы души праведников, истинных посвященных, могли целыми и невредимыми миновать этот план... Тому, кто изучает этот миф, должно быть совершенно очевидно, что в действительности фигуры Артура и Озириса своим появлением обязаны одному источнику. Друидизм - это всего лишь культ Озириса в иной форме, и Артур, по-видимому, имеет общее с Уси- ром, или Озирисом, происхождение»^1^.
        Реальные же события, к сожалению, несколько более запутанны. Сам по себе миф об Озирисе представляет всего лишь вырванный из контекста фрагмент, и его не поймут те, кто полагает, что легенды, поневоле странствуя по свету, накладываются друг на друга, бесконечно все запутывая и усложняя. «Артуров цикл», безусловно, является частью традиции посвященных, но ключ к его пониманию находится не в дальних странах, а глубоко спрятан в укромном уголке человеческого сознания.
        Мерлин, как и все загадочные мифологические мудрецы, есть воплощение тайной доктрины, рожденной небом и землей и запертой в доме из стекла - сфере иллюзии. Он вовсе не какой-то древний уэльский полубог, получивший новое имя, а персонификация уровня знаний. По всей вероятности, существовал некий исторический Мерлин, а может быть, просто несколько известных в прошлом уэльских бардов и прорицателей объединили в один персонаж, создав таким образом красивую легенду. Однако истинную историю жизни Мерлина-человека никому не дано узнать, поскольку никаких письменных свидетельств не существует. Мифический

^1^ См.: Lewis Spence. «The Mysteries of Britain».
        Мерлин - это адепт, чья личность слилась со Вселенской мистерией возрождения человека. Великая школа воплощена в каждом из ее посвященных. Вот почему герои всех народов проходят через одни и те же испытания. Существует лишь одно испытание, способное привести к истине, и только одно описание, подходящее для тех, кто сумел довести до конца рискованное божественное предприятие. Само собой разумеется, все эзотерические биографии увековечены в символической форме, так как невозможно простыми словами описать не связанные со здешним миром таинства духа.
        Существует еще и некая тайная легенда о том, что невидимый отец Мерлина передвигался по воздуху в облике змея. Архидруиды Британии и Галлии были крылатыми змеями, а самым священным своим символом они сделали змеиное яйцо - символ вселенной и школы мистерий. Под непорочным зачатием подразумевалось второе рождение из философского яйца или чрева мистерий. Чародей - это Мастер иллюзии и оракул Природы. Такой адепт- жрец по божественному праву есть правитель всех правителей земли. В случае Мерлина адепт перенес в Солсбери не монолитные обломки скал, ныне разбросанные там по равнине, а кромлех из природных камней - Горседд, престол откровения древних жителей земли. Горседд друидов стал Круглым столом короля Артура. И при этом в мистическом наследовании нет никакого разрыва, поскольку молодой король занимает место старого короля - да здравствует король! На первый взгляд может показаться, что волшебный котел Церидвен уступил место Граалю и что древние языческие мистерии исчезли еще до того, как засиял свет христианства. На самом же деле все было как раз наоборот. Древняя мудрость вдохнула душу в новую
веру, а Грааль стал котлом Церидвен.
        Мерлин почил в своем стеклянном склепе, как таинственный Отец C.R.C. Розы и Креста, который, как говорят, пребывает на грани жизни в толще кристалла. Умирающий король Артур на стеклянном корабле уплывает на остров Авалон*. Все - каждый в свое время - вернутся к жизни, ибо они не мертвы, а лишь погрузились в сон. Спящий герой - это собственно адепт, заключенный в тленную форму Природы, форму, которая выглядит все- раскрывающей и в то же время все утаивает в себе. Мы оглядываемся вокруг - и ничего не кажется нам сокрытым, но как же мало доступно пониманию. Все мы - узники, заточенные в хрустальной сфере. Сама вселенная - это геометрическое пространство, многогранный склеп, в котором в ожидании воскресения похоронен «герой мира».
        В совершаемых друидами обрядах посвящения кандидата укладывали в гроб, словно умершего, и после прохождения трех ступеней (символически дней) его возвращали к жизни и принимали в сообщество возродившихся, то есть посвященных. Согласно Цезарю, друиды никогда не записывали своих тайных знаний о вселенной и ее законах. Для них в этом не было необходимости, поскольку свои эзотерические доктрины они увековечивали в песнях и поэмах бардов. И тот, кто сможет верно прочесть миф о Мерлине, поймет, что означает квадрат в потаенном месте на Острове Крепкой Двери.

«АРТУРОВ ЦИКЛ»
        Уолтер Мэп (Мейпес), умерший в преклонном возрасте примерно в 1209 году, был выдающимся английским литератором и юмористом при дворе короля Генриха II. Как следует из весьма скудных описаний его жизни, он, видимо, был связан с тру
        бадурами. О нем часто упоминается как о священнослужителе, который держал несколько приходов, хотя никаких прямых указаний на его посвящение в духовный сан не сохранилось. Какое-то время Мэп служил секретарем при дворе Его королевского величества и выполнял обязанности судьи, объезжающего свой округ. Он учился в Париже, посещал Латеранские соборы* в Риме и чрезвычайно много путешествовал.
        И хотя считается, что именно Мэп установил связь между королем Артуром и «Граалевым циклом», более осторожные исследователи склонны сомневаться в этом расхожем мнении. Судья с такого рода обязанностями был очень занятым человеком, и вполне возможно, что столь длинные и запутанные легенды, как сказание о Ланселоте, «Смерть Артура» и «Поиски приключений», были плодом творчества не одного, а целой группы людей. По всей вероятности, Уолтер Мэп был также первым, кто перенес с континента на Британские острова некоторые рыцарские романы, которые перемешались там с многообразным английским фольклором.

«Артуров цикл» начинается с Мерлина - Мерлина Мудрого, Мерлина Неистового, Мерлина Барда, Мерлина Безумного. Предваряя появление Мерлина на страницах романа, д-р С.Хэмфрис Гертин пишет: «Во временном отношении он появляется на сцене задолго до короля Артура, а предания о его славных подвигах возвращают нас к периоду правления Вортиджерна. Как отражено в этих поэмах, он олицетворяет интеллект мира, тогда как Артур представляет лишь физическую силу. И только исключительно искусности Мерлина в некромантии и его мудрым советам король обязан своим знатным происхождением, короной, созданием Ордена Рыцарей Круглого стола и своими победами.
        И именно Мерлин - придворный прорицатель и советник - предсказывает величайшие события в жизни своего монарха, и без его совета не предпринимаются никакие неотложные дела»^1^.
        Сразу же после его появления на свет Артура завернули в кусок золотой ткани, а затем во исполнение клятвы, данной его отцом Утером, вынесли к дворцовым воротам и отдали на воспитание Мерлину. Об Артуре в этой легенде не упоминалось ни слова до тех пор, пока Утер, находясь на смертном одре, не признал его своим сыном и не указал на него окружающей знати как на их законного короля. В должное время, по велению Мерлина, в лондонском Кафедральном соборе, прямо перед богатым алтарем, не без помощи колдовства появился большой камень, на котором стояла стальная наковальня с воткнутым в нее мечом. Внизу золотыми буквами было начертано: «Тот, кто сумеет вытащить этот меч из камня и наковальни, тот и есть законный король, рожденный Англией». Только Артуру удалось выдернуть меч, тем самым доказав свое право на престолонаследие.
        Легенда о Мерлине навевает воспоминания о Но- тунге - мече Вёльсунгов, который Один вонзил в дуб и который удалось вырвать из дерева только Зигмунду. Испытание с мечом отображает освобождение воли от привязанности к элементам материального мира, символизированным наковальней и камнем. Подобные аналогии в разных эзотерических традициях указывают, что такого рода испытание служит символом посвящения.
        Большинство толкователей «Артурова цикла» полагают, что все входящие в него поэмы сложили сами барды и труверы, просто чтобы развлечь дам

^1^ См.: S.H.Gurteen. «The Arthurian Epie». - New York and London, 1895.
        и господ из высшего общества. И даже те, кто при-
        знает возможность того, что легенды о Карле Be-
        ликом и его двенадцати паладинах* были перенесе-
        ны в Британию, не замечали за этим обстоятель-
        ством никакой серьезной цели. Легко обмануться
        очевидностью фактов, особенно если историк край-
        не неодобрительно относится к эзотерической тра-
        диции. Артур правил двором, состоящим из одних
        героев, почти как Один, сидевший во главе стола
        на советах двенадцати Асов, высочайшего двора в
        Асгарде.
        Король Артур, подобно Зигф-
        КОРОЛЬ АРТУР
        риду, возник как тип героя оп-
        ределенной культуры. Как Гер-
        кулес совершал двенадцать под-
        вигов, так и Артур в служении
        Богу и Британии сражался в
        двенадцати битвах и стал жерт-
        вой предательства одного из
        своих приближенных рыцарей.
        Как Один с Асами погибли на
        поле битвы Рагнарёк, так и Ар-
        тур и большинство его рыцарей пали в бою при
        Камлане. Вместе с героем канул в вечность и его
        великий Орден Искателей. В «Смерти Артура» из-
        ложено описание кончины короля и церемония переправы его тела на черном корабле на остров Авалон. Артур взошел на британский престол в 516 году н.э. и скончался в 542 году на сорок первом году жизни. На поле брани Камлан одновременно погибли силы света и тьмы, и всю эту историю следует воспринимать как слегка завуалированное повествование о падении языческих мистерий.
        Гертин приводит в своей работе схему «Артурова эпического цикла» в изложении англо-норман- неких труверов. Особая важность этого рисунка послужила причиной его воспроизведения и в данной
        СХЕМАТИЧЕСКОЕ ИЗОБРАЖЕНИЕ «АРТУРОВА ЦИКЛА»
        В ИЗЛОЖЕНИИ АНГЛО-НОРМАННСКИХ ТРУВЕРОВ
        книге. Отождествив Мерлина с интеллектом мира, мы получим простой и прямой ключ к неоплатонизму и гностицизму, лежащим в основе символизма всего этого цикла легенд. Как следует из схемы, порядок духовного наследования начинается с Мерлина, переходит к Артуру и заканчивается на первом рыцаре - Галахаде. Явная аналогия прослеживается в цикле о королях Грааля - Титуреле, Амфортисе и Парсифале, а также в готской родословной Одина, Зигмунда и Зигфрида. Ланселот дю Лак был приемным сыном нимфы Вивьен, которая, возможно, является подобием таинственной «Девы
        озера», подарившей Артуру меч Экскалибур, изготовленный для него Мерлином в его подземной кузнице. Ланселоту, как и Зигмунду, не удалось завершить поиск Грааля, ибо он совершил грех, нарушив священные узы брака, и так же, как Зигмунд, он стал отцом духовного героя - в данном случае Галахада.
        В рамках данной работы не представляется возможным подробно исследовать весь «Артуров цикл», но если считать Мерлина мировым разумом, а Артура - мировой формой, тогда Галахад становится мировой душой, космическое содержание которой раскрывается в легенде. Сам Артур не предпринимал поиска Грааля, но благодаря рыцарскому сословию Круглого Стола, которое придумал Мерлин и которое король возглавлял в качестве Великого Магистра, четыре святых рыцаря смогли довести поиск Грааля до конца. Таким образом, Круглый Стол превращается в материальную вселенную, которой правил демиург, греческий Зевс, главенствовавший над кругом божеств, двенадцатью великими богами Олимпа. Мерлин - это Хронос, а Гала- хад - Дионис. В эзотерической иерархии Мерлин представляет собой тайную доктрину, Артур - надлежащим образом оформленную структуру школ мистерий, а Галахад - адепта, в личности которого раскрывается мистерия спасения.
        Столешница, которая, вероятно, и называлась Круглым Столом короля Артура, хранится в здании суда в Винчестерском замке и воспроизводится здесь из книги Харгрейва Дженнингса «Розенкрейцеры, их ритуалы и мистерии». Источник происхождения этой столешницы и ее родословная, как и большинства связанных с мистериями реликвий, неизвестны. В книге Дженнингса приводится еле- дующее ее описание: «По преданию, происхождение Круглого Стола короля Артура уходит своими
        КРУГЛЫЙ СТОЛ КОРОЛЯ АРТУРА,
        ОБЫЧНО НАЗЫВАЕМЫЙ «ВИНЧЕСТЕРСКОЙ СТОЛЕШНИЦЕЙ»
        корнями в самую глубь веков. Помещенный в книге рисунок с максимальной точностью скопирован с оригинала. Король Артур, занимающий главное место, воплощен в образе короля Генриха VIII, во времена которого Круглый Стол, как полагают, был восстановлен и заново отделан. Во время революции захватившие Винчестер солдаты Кромвеля, придя в бешенство от мысли, что стол этот имеет отношение к идолопоклонству (Круглый Стол - это по сути английский «Палладий»*), сделали из него
        мишень. На столешнице до сих пор хорошо заметны следы от множества пуль».
        Центр Винчестерской столешницы украшен большой геральдической розой обычного рисунка, связанной с домом Тюдоров. Круг стола разделен на сектора, отведенные для объединенных попарно двадцати четырех рыцарей, двойного трона Великого Магистра и неизвестного таинственного рыцаря или адепта, достойного занимать «гибельное седа- лише»*. Как и склеп Отца C.R.C., Круглый Стол короля Артура олицетворяет микрокосм, или зеркало вселенной.
        Каждый год на праздник Троицына дня рыцари собирались в Виндзоре, Винчестере, Камелоте или Карлеоне. И столь благородны были сии святые поборники рыцарского кодекса, что ни одному из них невозможно было бы отвести более почетного места. А посему стол, предназначенный для Искателей Грааля, был сделан именно круглой формы. Стол этот и сам по себе обладал некой магической способностью увеличиваться в размерах, когда за него садилось большее число благородных рыцарей.
        В разных источниках наблюдается некоторое расхождение относительно числа занимаемых за столом мест. Так, один из авторов указывает, что их было 1500, а другой - 150. За Винчестерским столом было двадцать шесть мест, однако, как гласит история, вокруг оригинального стола их насчитывалось тридцать два, включая королевский трон и «гибельное седалище». Тридцать два кресла плюс трон Грааля посредине дает в итоге весьма значительное число «тридцать три». Возможно, что в этом содержится намек на относящиеся к масонству тридцать две степени, которые надо было заслужить, и одну, даруемую «милостию Господа».
        Согласно одному из толкований легенды, в Мерлине отображается Круглый Стол в его первона
        чальном виде, за которым вместе со своими учениками пил и ел Христос на Тайной Вечере. Ее тайные обряды возродились при дворе Утера Пен- драгона, откуда впоследствии перешли к Леоде- грансу, королю Камельярда. В предании, бережно хранимом Джеффри из Монмута, супруга Артура, королева Гиньевра, изображена как знатная римлянка, однако традиционно она известна как знатная дама из Корнуолла и дочь короля Леодегранса.
        Этот символический стол Артур получил по случаю своего бракосочетания, возможно, как часть приданого Гиньевры. Случайно или умышленно, но все события этой легенды были чрезвычайно запутаны, хотя в ней содержался скрытый намек на то, что ритуалы Круглого Стола непосредственно проистекают из церемоний празднования Троицына дня, проводившихся Иосифом Аримафейским в Гластонбери.
        Сэр Модред, Иуда Круглого Стола, был незаконным сыном Артура от его единокровной сестры Моргейз - королевы Оркнейской. Артур даже и не подозревал, что Моргейз была связана с ним узами родства, но он искупил совершенный грех, погибнув от руки своего отвратительного и злобного отпрыска. Ланселот, которому не довелось сражаться бок о бок со своим королем-императором в битве при Камлане, умер от разрыва сердца на могиле Артура.
        И хотя исторический Артур, в лучшем случае, был всего лишь английским принцем, в легендах он предстает как победитель мира и в конце концов становится властителем Римской Империи. Символически такого рода возвеличивание становится просто необходимостью, поскольку Артур олицетворяет владыку материальной сферы. Материализм в конечном итоге доводят до краха его же последователи, и из всех рыцарей Круглого Стола
        один Галахад не только добрался до Грааля, но и был взят живым на небо, минуя таинство смерти. С рождения сэра Модреда та же нота неминуемой трагедии начинает явственно звучать в теме, продолженной в обрядах культа Одина. После того как тело умирающего Артура унесли с поля брани при Камлане, сэру Бедивиру предоставили проведение последних ритуалов Круглого Стола. Он отнес меч Экскалибур на берег озера и как можно дальше бросил его в воду. Вдруг из озера высунулась рука, схватила летящий меч и скрылась с ним в водных глубинах. Меч здесь олицетворяет силу воли, людскую и божественную, которая возвращается в сферу, откуда она вышла в день, называемый «гибелью богов». Затем, как сказано у лорда Теннисона, из груди сэра Бедивира вырвался крик:

«Нет больше Круглого Стола,
        Нет символа могущественного мира!»
        Существует несколько легенд о том, как была найдена могила короля Артура. Наиболее достовер- ними из них представляются те, что принадлежат перу очевидца событий Джиральда Кэмбренса и жившего в то время Уильяма Малмесберийского. Однажды Генрих II, находясь в Уэльсе, узнал от одного из старых английских бардов, что король Артур похоронен в Гластонбери, а на его могиле установлены странные монументы, имеющие форму пирамиды. Король, добравшись до живших в аббатстве монахов, передал им дошедшие до него слухи о том, что останки Артура были в свое время глубоко погребены, но не в каменной гробнице, а в выдолбленном дубе.
        Вскоре на кладбище аббатства произвели раскопки и между двух пирамид или колонн, под большим камнем, обнаружили тяжелый свинцовый крест, который Джиральд якобы держал в своих
        руках. На кресте была следующая надпись: «Hic jacet sepultus inclytus Rex Arthurus in insula Avallonia» («Здесь, на острове Авалоне, погребен прославленный король Артур»). Внизу, на глубине примерно шестнадцати футов, нашли гроб из выдолбленного дуба, в котором лежали кости необычных размеров. По словам Джиральда, кость голени оказалась на три пальца длиннее, чем у самого высокого из присутствующих там мужчин. На достаточно крупном черепе были ясно видны следы десяти ран, причем девять из них почти полностью срослись, а десятая, имевшая вид большого пролома и оказавшаяся смертельной, видимо, была следствием удара. Там же были найдены останки Гиньевры, а также Мод- реда - сына и убийцы Артура.
        По распоряжению короля Эдуарда 1 кости перевезли в храм, находившийся в Гластонбери, и поместили перед главным престолом. В 1276 году Эдуард 1 посетил аббатство и повелел открыть гробницу Артура. Осмотрев останки, король приказал завернуть кости в дорогой саван и с величайшими почестями положить обратно в гробницу. Согласно одному из историков, останки всех троих были захоронены в одной могиле друг над другом: внизу покоился король Артур, а над ним - Гиньевра и Модред. Как утверждает Томас Гейл^1^, в древности Гластонбери стоял в окружении болот и назывался «Остров Авалон», то есть «Остров яблок» от староанглийского «aval». Рассказывают, что Артура, раненного Модредом на поле брани Камлан, перевезли на остров Авалон и оставили на попечении Арганта Справедливого, чтобы тот исцелил короля от ран. Гейл, цитируя Мэтью из Парижа, пишет: «Обстоятельства его смерти неизвестны, но, поскольку он, как говорят, был похо

^1^ См.: Thomas Gale. «Historiae Anglicanae Scriptores».
        ронен в церкви аббатства в Гластонбери, мы полагаем, что он остается там и поныне, что подтверждает строка из посвященной ему эпитафии: «Hic jacet Arthurus, Rex quondam, Rexque Euiurus» («Здесь покоится Артур, король, который был и который будет»), и некоторые британцы верят, что он будет жить снова и, освободив их от рабства, вернет им свободу»^1^.
        Эпитафия содержит последний и важнейший элемент характеристики героя любой культуры. «Герой мира» не может умереть. Он может лишь удалиться в гробницу на покой, чтобы пребывать там в состоянии сна и ожидания, однако он, как Карл Be- ликий и Барбаросса, обязательно вернется, чтобы стать во главе своего народа и возродить золотой век. Его всегда связывают со славными временами всеобщего счастья далекого прошлого и туманного грядущего. Подобный культурный герой олицетворяет в себе тайные надежды и стремления народа, который выдумал его или наделил качествами какой-либо исторической личности. Это бессмертный-смертный, который множество раз умирает за свой народ и все же силою волшебства всякий раз воскресает к вечной жизни. Не надо долго размыт- лять, чтобы разглядеть в легенде об Артуре предание об адептах в его традиционной форме.
        История закончена. Давным-давно Мерлин Мудрый подпал под чары Вивьен и перестал быть вершителем судьбы Круглого Стола. Из обрывков этой пышной мистерии был создан Орден Подвязки. В часовне Св. Георгия христианские рыцари простерли вверх руки с обнаженными мечами и, скрестив их, образовали засиявшую, будто бриллиант, звезду из сверкающей стали. Когда-то у них была «Чер

^1^ См.: S.H.Gurtee. «The Arthurian Epie». - New York and London, 1895.
        ная книга», содержавшая тайны божественного права королей, но однажды она вдруг исчезла. Книга эта была ничем иным, как священным писанием Гермеса, повествующим о том, как пристало вести дела принцам, своего рода конституцией единого мира. От всего этого осталась лишь цепь Ордена Подвязки с подвеской, на которой изображен Святой Георгий, победитель Дракона, алая и белая роза и девиз: «Honi soit qui mal y pense»(«Зло падет на того, кто замышляет дурное»), начертанный на узкой кайме ленты ордена.
        ДАНТЕ АЛИГЬЕРИ
        Габриэль Россетти (1783 -1854) был одной из жертв революционных преобразований в Италии. Он бежал из Неаполя и поселился в Англии, где стал профессором итальянского языка и литературы в лондонском Королевском колледже. Его сын, Данте Габриэль Россетти (1828 -1882), прославился как английский поэт и художник-прерафаэлит. И отец и сын - оба были горячими поклонниками Данте, но именно старший Россетти имел самое непосредственное отношение к происхождению эзотерической традиции. Обширные и разнообразные знания, использованные им для раскрытия наиболее туманного замысла, заключенного в «Божественной комедии» и лирике Данте и его современников, останутся в веках как памятник литературному труду и преданности любимому делу.
        Профессор Россетти пребывал в твердой уверенности, что Данте был членом тайного общества, а в его стихах содержится скрытый смысл, ускользнувший от внимания ранних комментаторов или намеренно ими упущенный. Свой труд, посвященный проведенным им исследованиям, с
        надлежащими выводами, он издал в Лондоне в 1832 году под названием «Sullo Spirito antipapale ehe produsse la Riforma, etc» («По поводу антипап- ского духа, который создает Реформация»). В число посвященных итальянцев профессор Россетти включил также Петрарку и Боккаччо, хотя их произведениям он в начале своей работы уделял гораздо меньше внимания.
        Исследования старшего Россетти несомненно представляют особый интерес, принимая во внимание, что свет они увидели задолго до того, как идея происхождения тайной доктрины из европейских школ адептов приобрела хоть сколько-нибудь известных выразителей и защитников. Выходит, что он, опередив время примерно лет на пятьдесят, предвидел распространение взглядов Теософского Общества и школ философского мистицизма, возникших в последней четверти XIX века.
        Здесь самое место кратко изложить гипотезы Россетти, хотя они в какой-то степени и совпадают с уже представленным выше материалом. Чтобы облегчить себе задачу, обратимся к работе Артура Генри Холема «К вопросу об исследовании», изданной в Лондоне в 1832 году. Согласно Россетти, тайное общество, происхождение которого теряется в мистическом тумане восточной религии, существовало с незапамятных времен, когда его деятельность, как можно проследить, оказывала почти что вселенское влияние на состояние всего цивилизованного мира. Эти мистерии, которые в Египте, Персии и даже в Греции и Италии оберегали теории мудрецов от языков и ушей невежественного большинства, стали с небольшими, но неизбежными изменениями достоянием ранних христианских еретиков. Гностические школы Сирии и Египта передали своим преемникам - ма- нихеям - систему знаний, которую те самым тща
        тельным образом сохраняли и скрывали, используя особый тайный язык, так как конспирация становилась все более и более необходимой из-за усиливающейся централизации власти в руках ортодоксальных прелатов Рима.
        Павликиане*, чьи воззрения большей частью были манихейскими, предшествовали более известным, но менее удачливым альбигойцам в ведении тайной войны против духовной, равно как и земной, тирании. Знаменитый Орден Тамплиеров, столь широко распространившийся по всей Европе и столь признанный благодаря высокому положению и влиянию своих членов, ничем не отличался от альбигойцев с точки зрения тайного объекта их усилий или наиболее важной части совершаемых ими мистических обрядов.
        Появление и расцвет в XI и XII веках новой литературы, как поясняет Россетти, предоставило им новое оружие, гораздо более грозное, нежели прежнее, и способное разом поразить тысячу мишеней при нападении, равно как и обеспечить 60- лее надежную защиту при отражении атаки... В литературе не осталось ни единой тропинки, не истоптанной ногами этих замаскированных врагов. В поэзии, романах, истории и науке - везде обнаруживаются следы их присутствия. Их влиянию в той или иной степени подверглись практически все народы... Любовная лирика и Суды Любви в Провансе и Тулузе превратились в средство ведения политических дискуссий и распространения заговоров, а также использовались как форма воплощения еретических взглядов.
        Поэт Данте был посвященным этого тайного политического, социального, философского и религиозного общества, поборником его целей и средств их достижения. Доказательства этого заключены в его «Новой жизни», «Божественной комедии» и
        комментариях к ним, в трактатах «Пир» и «О народной речи» и других, менее значительных работах. Петрарка и Боккаччо были представителями того же таинственного института, раскрытие обрядов и тайн которого доступно лишь тем, кто владеет надлежащим ключом к сложным для понимания трудам барона Эмануэля Сведенборга.
        Излишне было бы и говорить, что трактат «О духе» вызвал в интеллектуальном мире настоящую бурю. Артур Хол ем, говоря от лица всех скептиков, провозглашает изложенные в нем концепции «оригинальными, остроумными и неосуществимыми». Следует, однако, иметь в виду, что профессор Россетти, будучи сам политическим изгнанником, с детства воспитывался на идеях, взращенных на почве итальянского социалистического идеализма и тайных собраний. Петрарка и Данте восхищались произведениями Арнальдо Даниелло, одного из самых непонятных поэтов. Его называли «великим Магистром Любви», но никто не понимал его песен, хотя он, как известно, был трубадуром. Невозможно постигнуть его «Роман Розы», не осознавая связи этого произведения с эзотерическим Братством. Мистический смысл розы как символа менестрелей, несомненно, отражен в розе Данте - Вечной Розе, «что ширится и множится» на Седьмом Небе, где восседает на троне блаженная Беатриче.
        Уместно привести здесь некоторые ценные замечания мадам Блаватской: «Одному лишь гению позволено в эти века умственно-душевной слепоты, когда страх перед “Святой палатой”* окутывал непроницаемой пеленой любую космическую и физическую истину, беспрепятственно открывать некоторые величайшие принципы посвящений. Откуда Ариосто заимствовал выраженную в его “Неистовом Роланде” концепцию Лунной долины, где мы после
        смерти сможем отыскать идеи и образы всего, что существует на земле? Как Данте пришли в голову эти многочисленные описания событий в его “Аду” - этом новом Апокалипсисе Иоанна, настоящем оккультном Откровении в стихах - о его пребывании там и общении с Душами Семи Сфер? В поэзии и сатире каждая оккультная истина - желанный гость, ведь никто не воспринимал ее всерьез»^1^.
        Данте Алигьери (1265 -1321) родился во Флоренции в почтенной, но ничем особо не выдающейся семье. Из его детства известно только то, что, когда ему было десять лет, он встретил девочку, которую назвал Беатриче. Ей в то время исполнилось девять лет. Судя по поэтическим произведениям и письмам Данте, его страстная влюбленность в Беатриче (Биче Портимари) властвовала над ним всю жизнь. Однако в мужья она себе выбрала некоего Симона де Барди и умерла, не достигнув среднего возраста. В 1292 году Данте женился, и союз этот был освящен рождением двух сыновей и одной или двух дочерей. И хотя многих из своих знакомых и врагов Данте, подчас иносказательно, изобразил в вышедших из- под его пера поэмах, невозможно отыскать ни единой строчки, содержащей хотя бы малейший намек на его жену. Беатриче до конца остается владычицей его сердца и души.
        За причастность к политическим заговорам того времени Данте был изгнан из горячо им любимой Флоренции. Последние годы жизни он прожил в Равенне, находя утешение в мистической философии, занимавшей все его мысли. Умер он от лихорадки. И хотя громкую славу Данте принесла в основном его «Божественная комедия», именно «Новая жизнь» теснейшим образом связывает поэта с мистическими идеями трубадуров.

^1^ См.: Е.П.Блаватская. «Тайная Доктрина», т. 3.
        PARADISO
        ОHBURA UNIVERSALE DEILA DIV1NA COMMEDIA.
        КОСМОГОНИЯ «БОЖЕСТВЕННОЙ КОМЕДИИ»
        В «Новой жизни» рассказывается, как Данте, еще ребенком встретивший Беатриче, скрыл свою истинную любовь (мистическое поклонение) под мае- кой мнимой любви (идущей от человеческой природы влечения). Впоследствии Беатриче является
        ему после смерти в видении и убеждает его посвятить свою жизнь учению и размышлению, чтобы тем самым доказать свою любовь и преданность.

«Мы, безусловно, должны чувствовать благодарность, - писал Холем, - за любую теорию, предлагающую убедительное толкование “Новой жизни”. Никто не смог бы прочесть эту удивительную книгу, не обнаружив, что повествование постоянно прерывается появлением портящих все удовольствие от чтения отрывков, откровенно непонятных или имеющих лишь незначительный смысл и к тому же составленных из весьма тяжеловесных и запутанных фраз... И пока сеньор Россетти не высказал эту мысль, нам, естественно, никогда не пришло бы в голову искать загадки гибеллинов в повествовании, явно далеком от политики».
        Небезынтересно было бы сравнить отрицательный взгляд на вещи со стороны Холема с более доброжелательным отношением выдающегося масонского ученого - генерала Альберта Пайка. В трудах, написанных им через сорок лет после профессора Россетти, он, имея в распоряжении все знания франкмасонства, пришел практически к тем же выводам:

«Несмотря на постоянно растущее число комментариев и исследований “Божественной комедии” Данте, никто, насколько нам известно, не отметил особый характер этого произведения^1^. Делом гибеллинов было объявление войны против папства, посредством дерзкого его разоблачения в мистериях. Эпос Данте имеет иоаннитский и гное- тический характер и представляет собой, подобно Апокалипсису, оригинальное приложение символов и чисел каббалы к христианским догмам и тайное отрицание всего, принимаемого за непреложную

^1^ Пайк, очевидно, ничего не знал о работах Россетти.
        истину в этих догмах. Его путешествие по потустороннему миру сравнимо с обрядом посвящения в Элевсинских и Фиванских мистериях. Он бежал из бездны Ада через ворота с начертанным на них безысходным приговором, повернувшись головой туда, где раньше были ноги, то есть заняв позицию, прямо противоположную католической догме, а затем поднялся к свету, используя самого дьявола в качестве громадной и жуткой лестницы». Кроме того, Пайк отмечает, что в основу «Божественной комедии» был положен аллегорический Стол Кебета*, а само произведение есть не что иное, как иносказательное выражение великих тайн Общества Розенкрей- церов^1^.
        Главная трудность, с которой сталкиваются толкователи Данте, связана с путаницей, создаваемой исторической и символической Беатриче. Лишенные всяческого воображения комментаторы не в состоянии правильно понять вполне обоснованный прием использования реально существующей личности для персонификации духовной истины. Не следует, однако, забывать, что знакомство Данте с этой женщиной было весьма поверхностным и что он использовал ее образ в качестве персонажа своих мистических произведений только после ее смерти. В своих поэмах Данте, разумеется, вовсе не преследовал цели показать, будто он на самом деле странствовал по небесам и аду с Вергилием, исполнявшим роль всезнающего проводника. Но если поэт посчитал возможным включить себя в некую аллегорию, то почему он не мог поступить так же и с Беатриче? С не меньшей легкостью к той же категории можно отнести страсть Петрарки к тайн- ственной Лауре или эротические увлечения Боккач- 40. Вполне допустимо, что трансцендентный смысл

^1^ См.: A. Pike. «Morals and Dogmas».

«Декамерона» Боккаччо не обнаруживается сразу же при его прочтении, и столь же трудно постичь истинный смысл романов «Дон Кихот Ламанчский» и «Путешествие Гулливера».
        ЗНАК КАНЦЛЕРА
        Вокруг розы, эмблемы Братств Искателей, изображе-
        ны лента Ордена Подвязки и девиз Ордена
        Бэкон, безусловно, прав, утверждая, что тот, кого интересуют одни лишь аналогии, найдет их повсюду и примет таковые на веру, если не сможет их отыскать. Конечно, не следует возводить чересчур грандиозную постройку на шатком основании совпадений, но, с другой стороны, нельзя и недооценивать случайного явления, если оно встречает
        ся достаточно часто. В данном случае не приходится сомневаться, что мистическая роза Апулея, алхимическая роза Фламеля, воспетая трубадурами роза Жана де Мена и космическая роза Данте выросли на одном стебле. Данте, несомненно, был посвященным внутренней империи поэтов, а его аллегории не более фантастичны, нежели данное Траяно Боккалини* описание всеобщего усовершенствования человечества.
        Беатриче - это Дева Мира, и, подобно смуглой леди сонетов Шекспира, она олицетворяет вечную Истину, о которой тоскуют все безнадежно влюбленные в нее люди. И все же каждый, вдохновленный этим недостижимым совершенством, превращается в странствующего рыцаря, ведомого благородной целью. Прекрасная дева, попавшая в беду, та, которую нужно спасать от великанов, людоедов, драконов и тиранов, есть само человечество - коллективная душа, жертва тайного сговора церкви и государства. Таков незатейливый смысл этой истории. Программу достижения духовной и гражданской свободы хранили те посвященные, которые с тайной, снедающей душу страстью предавались служению сокрытой Деве мистерий.
        СВЯЩЕННЫЙ ГРААЛЬ
        В легендах о Граале почти полностью отражена традиция мистицизма. И хотя во всех повествованиях обнаруживаются некоторые общие элементы, множество мелких подробностей указывает на то, что расширение и приукрашивание центральной темы заняло достаточно длительный период времени. Цикл о Граале в дошедшем до нас виде ведет свое происхождение от трубадуров, жонглеров* и шутов. В Англии поиск Грааля стал главной целью
        рыцарей Круглого Стола. В свою очередь, «Артуров цикл» послужил вдохновляющей идеей ритуалов Ордена Подвязки. Этот благородный Орден, безусловно, имеет отношение к эзотерическим братствам и обществам рыцарства, навечно сохранившим тайную доктрину древних.
        Элиас Эшмоул, сам будучи членом капитула, написал пространную историю Ордена Подвязки. Так, он рассказывает о святом Георгии - покровителе рыцарей Ордена Подвязки: «Говорят, что король Артур воздавал высочайшие почести Св. Георгию, чей красный крест был знаком Ордена Подвязки, поместив его изображение на одном из своих знамен, что произошло почти через двести лет после того, как тот принял мученичество, и что-то уж слишком рано для страны, столь удаленной от Каппадокии, чтобы он мог пользоваться там большим уважением». Ссылка на Каппадокию связывает легенду о святом Георгии с генеалогией королей Грааля, поскольку именно оттуда ведут свое происхождение Сенабориды.
        Святой Георгий Ордена Подвязки - это несомненно Персей из греческой мифологии, спасший Андромеду от морского чудовища. Жакоб де Вора- жин в своей «Золотой легенде» с особой выразительностью описывает эпизод с драконом, однако реальная жизнь этого святого настолько туманна, что его причисляют к тем почтенным личностям, деяния которых известны одному лишь Богу. Он якобы претерпел мучения в Палестине, а кроме того, имеются сведения, что в этом расхожем предании под одним именем фигурируют два разных человека.
        Искусство средневековых сказителей и поэтов было столь величественным, что рассказанные ими истории воспринимались всеми как изложение подлинных событий. Так, например, некоторые древние
        общины заявляли, что именно они являются владельцами Священного Грааля. Считалось, что в XIII веке Грааль хранился у патриарха Иерусалима, но, как оказалось, у Грааля были и другие владельцы, каковыми примерно в то же самое время объявили себя христиане Константинополя. В Генуе, в кафедральном соборе, хранится зеленое блюдо, или чаша, которая, по мнению средневековых генуэзцев, и была тем священным потиром. Полагали, что этот сосуд, или кубок, некогда содержавший королевскую кровь, был вырезан из огромного изумруда, в свое время служившего драгоценным украшением на шлеме Люцифера. Этот восхитительный камень срезал своим мечом со шлема Князя Архангелов во время сражения, которое произошло после восстания ангелов, святой Михаил - отважный воин небес. Сияющий изумруд упал в космическую бездну, где и оставался до тех пор, пока он не был подобран ангелами и превращен впоследствии в чашу Грааля. Император Наполеон I, будучи материалистом в вопросах религии, перевез зеленый кубок из Генуи в Париж, где приказал подвергнуть его химическому анализу. Оказалось, что сверхценный сосуд изготовлен из зеленого
стекла.
        Легенда о небесном смарагде напоминает историю Смарагдовых Табличек, согласно преданию найденных Александром Великим в гробнице Гермеса. К сожалению, Изумрудная Скрижаль Гермеса оказалась такой же прозрачной, как и изумруд на шлеме Люцифера, и, трезво поразмыслив над подобного рода вещами, можно лишний раз восхититься удивительной изобретательности трубадуров. Они по меркам того времени действительно были всесторонне образованными людьми, ибо, сочиняя свои удивительные и прекрасные сказки о героях, черпали сюжеты из богатой сокровищницы традиционного практического знания.
        Барды и рыцарские ордена Британии восприняли эти легенды с пониманием. В долине Авалона в Сомерсете, что находится в Западной Англии, сохранились развалины Гластонберийского аббатства. Туда, как сказано в песнях благородных бардов, почти две тысячи лет назад Иосиф Аримафейский привез священный потир, который ныне, как говорят, погребен под Гластонберийским холмом. Развалины аббатства представляют собой как бы древнейшую основу христианства в Англии. Первая церковь имела вид плетеной хижины, якобы построенной Иосифом Аримафейским в 61 году н. э. Огромную церковь, возведенную позднее на том же месте, и все монастырские постройки уничтожил пожар 1184 года, после которого сразу же началось их восстановление. В 1191 году с южной стороны придела церкви Богоматери в Гластонбери были найдены останки короля Артура и королевы Гинь- евры, впоследствии помещенные в склеп из черного мрамора недалеко от аббатства, который сохранялся до XVI века.
        Вокруг легенд о Святом Граале в Англии возникли ритуалы, символы и эмблемы Ордена Круглого Стола. Рыцари собирались вокруг Стола, который представлял собой символ рыцарского духа благородства и отваги, олицетворяя Иисуса и его апостолов на Тайной Вечере.
        В эпических поэмах о Круглом Столе нет никаких указаний на то, что рыцари пытались отыскать Грааль в развалинах Гластонбери. Однако подобные противоречия лишь обнаруживают историческую недостоверность изложенных в легенде событий. От артуровской ассамблеи таинства Грааля перешли к рыцарям Ордена Подвязки, воплощавшего тайное царство героев.
        Как гласит известное предание, Иосиф Арима- фейский прибыл в Англию с немногочисленной
        свитой в I веке н. э. Его сопровождала монахиня Ордена Святой Вероники*, у которой был платок с отпечатком лика Христа, называвшийся «Vera Icon», то есть истинный образ, откуда и произошло имя Вероника.
        В последние годы было предпринято немало попыток доказать, что простая серебряная чаша, которой пользовался Христос и его апостолы на Тайной Вечере, вставлена в большой потир Антиоха. Потир этот, который экспонировался во Дворце Религии на выставке «Век Прогресса» в Чикаго, теперь хранится в сейфе банка в Нью-Йорке. Таким образом, получается, что в легенде фигурируют две чаши: священный потир для причастия и кубок со святою кровью.
        Повествование о поиске Святого Грааля было одной из самых важных и мистических легенд рыцарских орденов. Считается, что рыцари Поиска стремились отыскать чашу, которая охраняется ан- телами и обычно является чистому сердцем завернутой в шелковую ткань, в ореоле чудного света, под звуки сладостной музыки. Кровь Христа, вечно истекающая в Грааль, символизирует его истинную доктрину, а сама чаша представляет его эзотерическую школу, потир его адептов. Поиски Грааля 03- начали подвиги, совершаемые во имя полного духовного возрождения, а туманный язык описаний испытаний и невзгод, выпадавших на долю рыцарей, скрывал историю посвящения в духовные таинства Христа.
        Согласно изложению легенды у фон Эшенбаха*, Грааль был еще и чудесной неиссякающей чашей, дающей всевозможную пищу и питье, и все жаждущие справедливости могли подкрепиться из этого щедрого источника.
        Еще большую занимательность этому повествованию придает утверждение того же поэта-мисти
        ка о том, что Грааль был вовсе не чашей, или кубком, а камнем. Это вновь наводит на мысль о философском камне и изумруде Гермеса. Все эти истории следует рассматривать лишь как фрагменты одной общей концепции.
        Известно, что раскол в структуре христианства произошел еще в самом начале его истории. Мистические секты, вскормленные Дианой, великой богиней-матерью эфесян, отказались принять экзотерическую религию, немедленно заявившую свои права на непогрешимость. Значительную часть своих работ посвятил Орденам Искателей Артур Эдвард Уэйт. Одна из его книг^1^ представляет всеобъемлющий обзор данной темы.
        Хэролд Бейли, отметив многочисленные противоречия в подходе м-ра Уэйта, опираясь на весьма солидную эрудицию, выдвигает собственную гипотезу. Скрытая Церковь Грааля представляла собой нечто большее, нежели просто протестантское движение дореформационного периода; она была эзотерическим Братством, светским мистическим обществом, сторонники которого придерживались концепции о том, что поиск истины возможен и без совершения церковных обрядов. Эта ложа посвященных, преданных идее вечной мировой религии и загнанных в подполье господствующими религиозными и политическими кликами, тайно существовала в течение еще многих столетий после своего исчезновения из поля зрения историков.
        Алфред Натт в своей «Легенде о Святом Граале» приводит слова Хелинанда, чьи взгляды отражают эзотерический культ Грааля: «Сам Христос написал Книгу Святого Грааля и ничего более

^1^ См.: Arthur Е. Waite. «The Hidden Church of the Holy Graal». - London, 1909.
        кроме нее, а только “Отче наш” и осуждение женщины, уличенной в прелюбодеянии». Исходя из этого, можно заключить, что легенды эти считались священнейшей традицией христианства и подлинной доктриной Христа. Нетрудно понять, что господствующая церковь оказала бы мощное противодействие любой секте, утверждавшей духовный авторитет превыше власти, переходящей в силу апостольской преемственности.
        Преследования, однако, не смогли полностью уничтожить тайные школы; они, скорее, разбросали посвященных по свету и явились, таким образом, стимулом распространения тех самых доктрин, которые, собственно, и стремились искоренить. Епископы Церкви Грааля не отличались ярко выраженной склонностью вести некий особый образ жизни, приличествующий духовному сословию, и в период между XIII и XVII веками странствовали по всему миру. И где бы ни пролегал их путь, они неизменно привлекали к себе жестоко притесняемых повсюду вольнодумцев и сеяли вокруг семена духовной и земной свободы.
        Когда закончилась эпоха рыцарства, посвященные Церкви Грааля стали распространять свои идеи через гильдии и профессиональные союзы. С приходом времен все большего свободомыслия уцелевшие сторонники древней веры заставили служить своим целям такие превосходные средства, как поэзия, драматургия, литература и музыка, реализуя через них концепцию идеального человеческого общества. Путаница современного образа жизни затуманивает происхождение традиций, но вдумчивый подход к проблеме, несомненно, откроет истину. «Величие Бога, - писал Фрэнсис Бэкон, - состоит в том, чтобы сокрыть явление, а величие короля - в том, чтобы его раскрыть».
        КОРОЛИ ГРААЛЯ
        Каждый, задавшийся целью кратко изложить историю происхождения легенды о Граале, взял бы на себя решение весьма трудной задачи. С чисто практической точки зрения, можно высказать предположение, что некий философ и астролог по имени Флегетан, проходя курс наук вместе с арабами в их школах, составил описание таинственного Грааля. Его записи впоследствии были найдены Мастером Гийо Прованским, имя которого в немецком варианте звучит как Киот. Гийо был жонглером, как в старину во Франции называли разновидность трубадуров. Именно этот жонглер, побывавший в Майнце в 1184 году, вдохновил знаменитого трубадура и тамплиера Вольфрама фон Эшенбаха, умершего в 1220 году, на создание его «Титуреля». За ним, примерно в 1270 году, последовал «Новый Ти- турель» сочинения Альбрехта фон Шарфенберга.
        Легенда о Титуреле в изложении Вольфрама фон Эшенбаха послужила источником для Рихарда Вагнера, который почерпнул из нее материал для своих музыкальных драм, составивших цикл о Граале. По этому поводу Харолд Бейли писал: «Будь я сторонником теории перевоплощения, я бы сказал, что дух трубадура-рыцаря Грааля вновь явился в личности Рихарда Вагнера. Философия Вагнера представляла собой поразительную смесь идей католицизма и протестантизма, христианства и буддизма; в этом она удивительным образом походила на философию, отображенную в знаках, доверенных бумаге, и гравюрах на дереве. Вагнер понимал, что, имея стремление играть на струнах людских сердец, нет лучшего по своему воздействию средства, нежели сочетание музыки, поэзии и драматического мастерства. Выбранные им темы сосредо
        точены вокруг тайны Святого Грааля и мифов, близких к ней по духу. В своих «Мейстерзингерах» (которые являются потомками миннезингеров, или трубадуров) он знакомит нас с Гансом Саксом, реально существовавшим историческим лицом, поэтом-башмачником. В образе Ганса Сакса полностью отражены черты бесчисленных поэтов-книжников, поэтов-печатников и других ремесленников, сочетавших в своей деятельности труд с вдохновением. Сакс олицетворял Сына Зари - одного из тех, кого Бэкон называет «Детьми Авроры», людей, «исполненных послушания и надежды»^1^.
        Ганс Сакс, хотя и служил учеником башмачника, а затем занимался этим ремеслом всю жизнь, все же получил хорошее образование в Нюрнберге и много путешествовал по городам Германии. Он исповедовал лютеранство, а своим любимым занятием избрал литературу. Он сочинил более 4000 мейстерзингерских песен и около 2000 рассказов и пьес. В свое время Сакс имел немалое социальное и политическое влияние, и Вагнер в «Мейстерзингерах» изобразил его покровителем интеллектуальной и творческой свободы.
        Как указывает д-р Карл Розенкранц, принято считать, что существуют три разных предания о Граале: предание о Титуреле, ведущее свое происхождение из Азии, предание о Парсифале, возникшее в Провансе или Анжу, и предание о Лоэнгри- не, сложенное в Бельгии. Автором истории Лоэнг- рина, первоначально Гарэ-ле-Лоэре, считают Гуго Металла, жившего около 1150 года н. э. Таким образом, можно заключить, что все три повести, или составные части саги о Граале, восходят ко времени расцвета альбигойских общин. Говорят, что Гийо,

^1^ См.: R.Bacon. «A New Light on the Renaissance». - London, 1909.
        ГАНС САКС,
        мейстерзингер из Нюрнберга
        ознакомившись в Толедо с арабскими письменами, написанными неким «варваром», рыскал по всей Европе в поисках дополнительных подробностей, которые ему удалось обнаружить только после тщательного изучения «Хроники Анжу» - летописи, в высшей степени таинственной и запутанной. Однако результатом ее исследования явился однозначный вывод, что легенды о Граале сокровенными узами связаны с деятельностью азиатских и североафриканских мистических обществ того периода, который теперь называют средневековьем.

7 -674
        Несколько писателей германской школы со всей скрупулезностью, какой по праву славятся интеллектуалы этой нации, исследовали произведения «Титурель» и «Новый Титурель», пытаясь обнаружить хоть что-то похожее на сведения о происхождении королей Грааля. Выводы, к которым они пришли, оказываются весьма интересными, если проникнуть под покров псевдоисторических отчетов. Из них сразу становится очевидно, что история Грааля - это символическое повествование о зарождении гностицизма в Европе.
        В то время, когда Иерусалим был осажден армией римского императора Веспасиана, в его свите находились принц Каппадокии Сеннабор и три его сына - Парилл, Азубар и Саббилар. И хотя Каппадокия была провинцией Рима, род Сеннаборидов происходил из Азии. Надо заметить, что имена этих важных каппадокийцев имеют явно арабский привкус. Имя Сеннабор, возможно, происходит от арабского «sehber», что значит «мудрец».
        После падения Иерусалима в Риме было устроено празднество в честь сыновей Сеннабора, а Па- риллу отдали в жены дочь Веспасиана Аргузиллу (или Оргузиллу). Парилл получил к тому же владения во Франции, а его братья - Анжу и Корнуолл. У Парилла и Аргузиллы родился сын, которого назвали Титуризоном и стали считать «родоначальником граальской расы». Парилл, вознамерившийся исправить свой народ, был отравлен, и королем стал Титуризон. Он взял в жены Элизабель Арагонскую. Его сыном и был Титурель -? первый из королей Грааля. Титурель, при поддержке жителей Прованса, Арля и Лотарингии, покорил варварские народы Оверни и Наварры и совершил множество удивительных подвигов во славу истинной веры.
        Именно Титурелю были посланы видения с приказом построить храм, где должен был храниться
        Святой Грааль. Место для храма, открытое ему ангелом, было стол тщательно скрыто на одном из дальних склонов Пиренеев, что любому, пустившемуся на поиски храма, лишь с Божией помощью удалось бы его обнаружить. Подобно великому Храму Одина в Упсале, святилище на горе Монсальват было возведено с привлечением неких чудодейственных средств. Божией милостью Титурель дожил до глубокой старости, и к моменту завершения постройки Храма Грааля ему уже было четыреста лет. Божественная Сила повелела ему жениться и основать королевский род. В жены ему выбрали святой жизни девушку по имени Риконда - дочь короля одной из провинций Испании. У них родились два сына. Младший - Фримутель - стал вторым королем Грааля и имел пятеро сыновей, а старший - Амфортис - взошел на престол после смерти своего отца. У них были еще и дочери: Хер- целяйд (Herzeloide - «скорбящее сердце»), ставшая матерью Парсифаля, и Урепанса, изображенная в легенде как мать Пресвитера Иоанна.
        Когда подошел его срок, Титурель скончался в возрасте пятисот лет в Индии, предупредив сына и внука, что жизнь их будет преисполнена страданий, поскольку им не удалось победить своих человеческих слабостей. Десять лет Парсифаль был королем Грааля и после смерти своего сына Лоэнгрина, павшего от руки убийцы, вернулся в Азию. Важно отметить, что, хотя в драматических мистериях Вагнера и содержится косвенное указание на то, что легенда о Граале относится к эпохе рыцарства, единственной достоверной датой, имеющейся в ранних изложениях предания, можно считать год смерти Лоэнгрина, последовавшей примерно через пятьсот лет после рождения Христа. Превосходно составленное краткое изложение этого предания содержится в книге Изабель Купер-Окли «Следы
        сокровенной традиции в масонстве и средневековом мистицизме». Имея целью более полное раскрытие азиатских периодов этой истории, необходимо прежде всего внимательно изучить письмена несторианских христиан. Для того чтобы оценить степень смешения несторианства и манихейства с индийским буддизмом, потребуется тщательно разработанная программа исследований.
        ИОАНН ИЗ МАУНТ-КОРВИНА
        Основатель католической миссии в Китае
        Хотя на первый взгляд может показаться удивительным, что такой трубадур, как Вольфрам фон Эшенбах, вроде бы связывает легенду о Граале с Центральной Азией, обстоятельства дела оказываются вовсе не такими уж странными. Полагают, что христианские миссионеры сирийской церкви пришли в Китай еще в III веке н. э. Джон Кессон из
        Британского Музея, определяя, как он выразился, вторую эпоху в истории христианства в Китае, замечает: «Мы приближаемся к периоду, когда несто- рианцы, а правильнее, халдеи, или сирийские христиане, как они себя называют, настолько быстро расселялись, насаждая христианство в самом сердце Азии, донося его идеи до самых удаленных частей Востока и взращивая ростки новой веры, что им удалось достичь провинции Китая в самом начале семнадцатого столетия»^1^.
        В 1289 году папа Николай IV направил католическую миссию во главе с Иоанном из Маунт-Корвина ко двору великого монгольского императора Кублай-хана. Ка-хан был искренним и преданным науке буддистом, покровителем образования и, обладая большим тактом, весьма терпеливо относился к своим мусульманским и христианским подданным, проживавшим в пределах его владений. В письме отца Иоанна из Маунт-Корвина, находившегося при дворе Кублай-хана, содержится следующее важное замечание: «Некий король этих мест, Георг из секты несторианцев, принадлежавший к семейству великого короля, называемого Пресвитером Иоанном, присоединился к нам в первый же год моего пребывания там, и, уверившись с моей помощью в истинности католической веры, был принят в Орден Миноритов*, и, облачившись в королевские одежды, стоял рядом со мной, пока я служил литургию».
        В 1338 году депутация из шестнадцати человек, посланная китайским императором, прибыла ко двору папы римского, который в то время сидел на троне в Авиньоне. Император испрашивал папского благословения и еще просил, чтобы посольству

^1^ См.: J.Kesson. «The Cross and the Dragon». - London, 1854.
        было разрешено привезти с собой обратно лошадей и другие диковинки Запада. Итак, хотя христианские нации сравнительно мало знали о верованиях Азии, многие восточные монархи и принцы даже в те далекие времена располагали обширными сведениями о жизни Иисуса и ритуалах католицизма.
        Вряд ли францисканский священник Иоанн из Маунт-Корвина придумал историю восточного царя, происходившего из рода Пресвитера Иоанна. Все письменные свидетельства, имеющие отношение к жизни этого добропорядочного духовного отца, говорят о том, что он был честнейшим человеком. Более того, он просто утверждает, что тот царь, которого он обратил в свою веру, был несто- рианцем. Если в древние времена в Азии существовала христианская империя, она должна была бы находиться под влиянием несториан, а может быть, вообще фактически была ими основана. Можно задаться вопросом, почему Титурель, король Грааля, отправился в Азию, когда ему пришло время умирать? И еще: почему Парсифаль в конце своего царствования забрал Грааль на Дальний Восток?
        Несторий, живший в пятом столетии, был жертвой того самого Кирилла из Александрии, который повинен в мученической смерти Гипатии*, женщины-математика. Кирилл обвинил Нестория в ереси, и тот был отлучен от церкви церковным собором в составе ста пятидесяти девяти епископов под председательством Кирилла. Император объявил этот церковный собор недействительным, потому что обвиняемому епископу и его друзьям не дали высказаться. Таким образом, Несторий стал одной из первых жертв политической машины западной церкви. Полагают, что он испытывал влияние гностицизма и секты Мани. Следовательно, вполне резонно предположить, что если королевство Грааля, преданное церковью анафеме, и искало
        убежища в дальних краях, то оно предпочло бы такое место, в котором господствовали бы убеждения, подобные его собственным. Несториане, как и альбигойцы, поддерживали тайное общение и соглашение вне самозванной церкви христианского мира.
        Согласно самым ранним авторитетным источникам, Святой Грааль был не только чашей, или освященным камнем Exillis,но еще и таинственным евангелием, секретной книгой. Католический писатель Эжен Ару поддерживает это мнение, а некоторые зашли так далеко, что выдвинули предположение, будто эта книга содержала эзотерическую доктрину тамплиеров и внесла свой вклад в масонскую традицию. Очевидно, что рассказ о Титуреле и символическая генеалогия королей Грааля касаются происхождения школ или орденов посвященных. Титурель олицетворяет древнюю мудрость и, как и таинственный Отец C.R.C., является персонификацией мистических школ, которые служат алтарю вечной Истины. В родословной место действия постепенно перемещается из Иерусалима в Рим, а потом из Рима в те места Франции, где обосновались альбигойцы.
        Хотя крестовый поход против этих еретиков, возглавленный доминиканцами, и рассеял их, но их силы так никогда и не были сломлены до конца. Позднее в Провансе появилась еще одна интересная и загадочная личность. Он тоже оставил после себя странное наследие в виде четверостиший и был величайшим пророком современного мира. От- кривая свои пророческие центурии, Мишель Нострадамус описывает себя восседающим на треножнике, подобно жрице в древних Дельфах. Его стихи, так никогда полностью и не истолкованные, были написаны на прованском диалекте.
        Чтобы показать, что основная часть знаний, происхождение которых чрезвычайно трудно просле
        дить, но определенно связанных с рассматриваемой областью, сохраняется в веках, процитируем несколько строк из письма, датированного 12 февраля 1787 года и адресованного теософско-масонскому обществу, собиравшемуся в Мидл-Темпле в Лондоне. Письмо, подписанное графом Грабьян- кой, одним из имен, принятых графом Калиостро, исходит от Авиньонского Общества. В одном месте этого письма говорится: «Да, дорогие братья, есть Общество, созданное ГОСПОДОМ ИИСУСОМ ХРИСТОМ.Ему было угодно основать его в году 1779-м на севере Европы. Некоторые из тех, кто первыми были осчастливлены его выбором, получили впоследствии приказ отправиться на юг. Пятеро из них, воссоединившись, ожидали в течение некоторого времени своего дражайшего брата ГРАБЬЯНКУ,и т.д., и т.п. Остальные, разбросанные по разным странам, горячо надеются получить такой же приказ. Нам уже известно, что один из них, уже почти закончивший свой первый курс, скоро присоединится к нам. Следующей весной вернутся еще пятнадцать человек, и мы рассчитываем на гораздо большее количество братьев и сестер, которые будут призваны в течение нынешнего года».
        Ну разве не странно, что Калиостро, Великий Копт франкмасонства египетского толка, связан с авиньонскими Братствами? И не менее интересно, что вообще-то следовало признать этого графа, окружавшего себя чрезмерной пышностью, представителем продолжающих существовать, но неуловимых рыцарей-тамплиеров. В завершение описания этого необыкновенного хода событий следует упомянуть, что Ложа, которую Калиостро посетил в Лондоне, была франкмасонской Ложей Сведенборг- ского типа и что Калиостро появился там с заявлением о том, что тайное общество в Авиньоне исповедовало эзотерическое масонство Эмануэля
        Сведенборга. Это неутомимое масонское предприятие напоминает нам, что в 1781 г. в Париже была учреждена Ложа масонов, цель которой заключалась в соединении иллюминизма баварского эзотерика Адама Вайсхаупта с новейшими мистическими откровениями Сведенборга. Список состава этой Ложи включал имена графа Калиостро, Антона Месмера и графа де Сен-Жермена. Эта деталь говорит о том, что Сен-Жермен был тесно связан с баварскими иллюминатами, азиатскими братьями и авиньонскими тайными обществами.
        Несмотря на то что традиция, возможно, и представляется запутанной и туманной, все же очевидно, что мы имеем дело с происхождением тайной школы, существовавшей с начала христианской эры и принявшей форму эзотерической империи. Одно время эта империя была известна как Королевство Грааля и представляла в Европе некую политическую силу, вплоть до возвышения Наполеона I. Можно установить связь с этой скрытой империей почти всех значительных философов-трансценден- талистов последнего тысячелетия. Исследования помогут восполнить немногочисленные и непоследовательные пробелы в этой золотой цепи посвященных, но Храм на трех вершинах Сальватерры* останется сокрытым до тех пор, пока не откроется по воле Божией.
        ПРЕСВИТЕР ИОАНН,
        ПРИЗРАЧНЫЙ ИМПЕРАТОР МИРА
        В 1144 году от Рождества Христова Гуго, епископ Габальский, сообщил, что некий Иоанн, правивший как король-священник одною недоступной страной на Дальнем Востоке, был обращен вместе со своим народом в несторианизм. Этот Иоанн
        принадлежал к роду трех Волхвов (адептов) и был так несметно богат, что имел скипетр из чистых изумрудов. Так по Европе разнесся слух о том, что какой-то таинственный христианский монах является верховным правителем народов Азии. Власть этого человека из некой отдаленной трансгималайской цитадели распространилась на все три Индии. В 1165 году европейские короли и принцы, включая Барбароссу, получили письма и пространные документы от сего императора Востока. В этих посланиях их автор величал себя Иоанном Пресвитером, Жрецом Всемогущего Бога и нашего Господа Иисуса Христа. Одно из этих писем, адресованное его другу Мануэлю, принцу Константинопольскому, начиналось словами: «Я, Пресвитер Иоанн, Владыка из Владык, превосхожу всех под небесами в добродетели, в богатстве и в могуществе...»
        В этом документе Пресвитер Иоанн отводит значительное место описанию своей империи. Среди прочих любопытных наблюдений встречается и его описание исполинских муравьев, выкапывающих золото из земли, и рыб, из тел которых можно получить стойкие пурпурные краски. Были там также и гладкие, излучавшие свет камешки, возвращавшие зрение слепым и делавшие своего владельца невидимым. Там бил Источник Молодости и было песчаное море, в котором плавала странная рыбка. А еще там обитала саламандра-дракон, жившая в огне, из шерсти которой ткали несгораемое, стираемое в пламени одеяние короля. (Саламандро- ва шерсть - древнее название асбеста.)
        В стране Пресвитера Иоанна не было нищеты, преступлений и порока. Перед его дворцом, великолепие которого не поддается описанию, стояло волшебное зеркало, при помощи которого император мог обозревать все свои владения и обнаруживать любые заговоры против государства. Ему
        постоянно прислуживали семь королей, шестьдесят герцогов и триста шестьдесят пять графов. Двенадцать архиепископов сидели по правую руку от него и двадцать епископов - по левую. И вот еще что: при всей этой пышности он был скромным и простым человеком, равнодушным к земному величию, предпочитавшим называться просто Пресвитером, несмотря на то, что его дворецкий был архиепископом, гофмейстер - епископом, а главный повар - королем.
        Первые путешественники по Дальнему Востоку возвращались с сенсационными рассказами об этом странном монархе, который содержал постоянную армию в полтора миллиона воинов и был полновластным хозяином места рождения солнца. Даже Марко Поло, вернувшись, поведал фантастическую историю о христианском императоре Тибета, владевшем такими колониями, как Персия, Цейлон и Сиам, и чьи возможности были беспредельны. Невозможно отмахнуться от рассказа о Пресвитере Иоанне как от чистой выдумки, потому что герои легенд не пишут писем и не посылают посольств. С другой стороны, в удивительных, подробных и исчерпывающих восточных историях невозможно найти никаких упоминаний об этом странном человеке.
        Вольфрам фон Эшенбах был самым выдающимся средневековым германским поэтом и принадлежал к числу миннезингеров. В своей эпической поэме «Парцифаль» он впервые связал легенду о Святом Граале с историей Пресвитера Иоанна. Парсифаль, мифический король Святого Грааля, забрал священную чашу в Азию, где принял имя Пресвитера Иоанна. Итак, становится ясно, что тайные ордена Европы оказались вовлеченными в процесс сохранения в веках удивительного предания об азиатском Владыке из Владык.
        По завершении эпохи исследований, позволивших определить границы и размеры стран с величайшей точностью, предполагаемое местонахождение империи Пресвитера Иоанна перемещалось из одного недосягаемого места в другое и наконец отождествилось с Абиссинией. В начале XV века абиссинско-христианские священники описывали свое царство как страну Пресвитера Иоанна. Этот рассказ мгновенно завоевал популярность, и европейские принцы направили своих представителей на его поиски. К сожалению, об этих людях больше никогда не слышали. Негус* Абиссинии объединял в своем лице определенную светскую и духовную власть, и имя Иоанн часто встречается в списке абиссинских монархов. Однако впоследствии вся эта теория была полностью отвергнута.
        На старейшей карте, датируемой 1507 годом, на которой уже нанесена Америка, страна Иоанна Пресвитера размещена в районе Тибета. Появилось и такое описание: «Это земля доброго Короля и владыки, известного как Пресвитер Иоанн, владыки всей Восточной и Южной Индии, повелителя всех королей Индии, в горах которой можно найти всевозможные драгоценные камни»^1^.
        В течение первых ста лет после изобретения печатания было издано несколько книг с изображением Пресвитера Иоанна в королевских одеждах. Из-за отсутствия географических сведений многие полагали, что границы Абиссинии простираются до Китая. Даже открытие мыса Доброй Надежды состоялось преимущественно благодаря попыткам короля Португалии установить связь с Пресвитером Иоанном. Длинную печальную историю поисков призрачного императора можно изучить во всех

^1^ См. статью о Пресвитере Иоанне в «The Catholic Encyclopedia».
        подробностях по книге Элен Сансо «Земля Прее- витера Иоанна. Хроника португальских исследо- ваний»^1^.
        Большинство писателей, изучавших предание о Пресвитере Иоанне, не придавали значения одному источнику, в котором могли бы найти действительный ключ к разгадке этой тайны. Хеккетхорн шел в правильном направлении, когда указывал, что легенда обязана своим происхождением сходству между буддизмом и христианством. Он поясняет, что в XII веке в Китае существовал род великих Моголов, исповедовавших буддизм, который был ошибочно принят путешественниками за вое- точно-христианскую религию. Христиане-нестори- анцы, жившие среди Моголов, называли главу этой буддийской секты «Иоанном Священником». Отсюда и пошло предание о том, что в центре Азии су- шествовала христианская церковь, епископ которой носил титул Пресвитера Иоанна.
        Первоначальным местонахождением, приписываемым империи Пресвитера Иоанна, был район пустыни Гоби, где он жил в заколдованном дворце в горах. Если вы попросите восточных посвященных описать этот северный рай, называемый Деджунгом, или Шамбалой, сей таинственный град адептов, то они поведают вам, что он находится в самом сердце пустыни Гоби. В песках древней Матери Шамо стоит Храм невидимого правительства мира. Высоко в эфирной атмосфере планеты парит он, поддерживаемый вершиной азойской? скалы, называемой Священным, или Нерушимым, Островом.
        Легендарных махатм Азии следует считать не обособленными посвященными, а членами благородного Братства, именуемого Трансгималайским.

^1^Elaine Sanceau. «The Land of Prester John, a Chronicle of Portuguese Exploration».
        Эти возвышенные люди, служители Владыки Мира, и являются духовными правителями земной сферы. Они собираются через предписанные промежутки времени в Храме Шамбалы на Священном Острове и заявляют о своей преданности Владыке Владык, Королю Королей, Регенту Солнца и Хозяину Мира.
        Если вспомнить семь королей (планет), двенадцать архиепископов (знаков зодиака), триста шестьдесят пять графов (дней в году) и другие явно символические числа, то становится очевидным, что мы имеем дело с грандиозным мифом, рассказыва- ютим об эзотерических школах. Эшенбах понял это, потому что Орден Святого Грааля с его храмом и рыцарями - всего лишь завуалированная ссылка на Шамбалу. Очевидно, Невидимое Правительство было втянуто в кризис, вызванный появлением и возвышением Чингисхана. Христианским историкам никогда не приходило в голову, что Священный Город богов мог быть чем-нибудь иным, кроме азиатского варианта Рима. Под именем и легендой о Пресвитере Иоанне скрывается личность неизвестного и безымянного тринадцатого и высшего адепта Философской империи. Его, естественно, нельзя было найти, но разыскивавшийся португальцами Золотой Город и есть то самое обиталище 60- гов, которое искал Лао-цзы, отправившись в одиночку верхом на зеленом буйволе в пески Шамо.
        КНИГА ВТОРАЯ
        ОРДЕНЫ
        ВЕЛИКОГО
        ДЕЛАНИЯ
        ВВЕДЕНИЕ
        В Европе при критическом разборе герметических текстов титулом «адепт» награждались почти исключительно Мастера прикладной алхимии. Авторы более позднего периода и представители этой науки величали адептами некоторых философов-химиков, приобретших исключительную известность, таких, как Парацельс, Луллий и Рипли. Однако это название приобретало более широкий смысл, когда его относили к тем безымянным Мастерам, о не вполне ясной деятельности которых упоминается в различных трактатах, изданных честолюбивыми химиками.
        Эти неизвестные адепты, подобно Совершенным - странствующим альбигойским епископам, не отождествлялись ни с какими конкретными личностями и не имели постоянного места жительства, а чудесным образом появлялись в ответ на горячие мольбы преданных учеников. Видимо, адепты обладали способностью познавать сердца и умы людей, оценивать их мотивы и определять достоинства. Они появлялись в тот самый момент, когда их совет и руководство были нужнее всего. Они редко задерживались на одном месте надолго и оправдывали свои приезды и отъезды, подражая привычкам и занятиям наемных работников.
        Не все претенденты на звание адепта были честны и искренни. Многие химики были введены в заблуждение обманщиками, находившими выгод-
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА

                  :
        ным использовать излишне доверчивых людей в своих интересах. В одном небольшом любопытном произведении, озаглавленном «Полная история одного неизвестного человека», вышедшем в свет как приложение к первому изданию «Славы Братств», описывается предполагаемый адепт, специальностью которого было выманивание свистом крыс из домов. Этот герметист-дудочник в пестром костюме проследовал через Вецлар в 1615 г., утверждая, что он - Брат Розы и Креста. Рассказ об этом был добросовестно составлен городским врачом Георгом Мольтером в качестве доказательства существования всяких странностей и чудес.
        Истинные адепты имели особого рода опознавательные знаки, не понятные непосвященным. Их нельзя было узнать по наряду или внешнему виду, хотя зачастую они производили впечатление чужеземцев. Иногда эти адепты раскрывали величайший секрет, но гораздо чаще они просто доказывали возможность выполнения Великого Делания, одаривая малой толикой драгоценного Камня. Такие дары часто приводили к беде, если получивший этот порошок для осуществления трансмутации? сообщал о своем счастье без должной предосторожности.
        По слухам, Альбрехт Дюрер, прославленный немецкий живописец и гравер, оставил после себя гравюру на дереве с изображением совета адептов- герметистов. Рисунок чрезвычайно нечеткий, и его так и не удалось с уверенностью отнести к числу его невероятно многочисленных произведений. Относительно таинственной внешности адептов и совершаемых ими чудес существует обширная литература, однако примеров, включенных в настоящий раздел, будет вполне достаточно.
        Только в XVIII веке европейские адепты приобрели все атрибуты восточных махатм. Со становлением масонского братства интерес к прикладной
        - -      --?--'-
        алхимии уступил место реставрации герметических школ универсальной философии. Не богатство, а мудрость вдохновила на поиски высших тайн эзотерической традиции. Адептов, как и патриархов седой старины, стали считать чудесным образом просветленными людьми. Они образовали Великую Ложу, тайное Братство просвещенных Мастеров- Строителей. Цеховое масонство не вполне отвечало устремлениям страждущей человеческой души. Обряды и церемонии были всего лишь символами возвышенных истин, хранимых тайными орденами посвященных. Это был романтический период франкмасонства.
        В настоящем разделе нашего очерка традиции адептов выдвигается гипотеза о том, что странствующие мудрецы были объединены грандиозной программой социальной реформации. Именно это подразумевает второе «соглашение», которым связали себя Братья Розы и Креста. У нас нет никаких точных сведений о том, что происходило между адептами и их учениками, которых они посещали и наставляли. Дневники Бакстрома наводят на мысль о том, что под символом вручения Камня следует понимать ритуал посвящения. Настоящие секреты сообщались, естественно, «шепотом на ухо» и под клятвой.
        Итак, адепты набирали Сыновей Света, которым предстояло сформировать Армию Избранных. Им давалось указание пребывать в состоянии готовности, ожидая, когда придет «день вступления в наши ряды». Внутренний механизм реализации этой программы был слишком тонок и незаметен, чтобы найти свое отражение на страницах обыденной истории. Миру являлись только результаты как «следствия, лишенные их причин». По мере развертывания философской программы адепты обнаруживали себя как принцы Невидимой Империи. В этой
        империи они были гражданами различных уровней и сословий, верными королю-философу. Таким образом, между колоннами портика Вечного Дома смутно проглядывался восседающий на троне, облаченный в сине-золотые одежды и увенчанный зубчатой короной верховный жрец древних мистерий, держащий скипетр и анк*.
        Эзотерическое жречество подразделялось на несколько уровней, или рангов, из которых заслуживают упоминания - в порядке возрастания - кандидаты на обучение, ученики, посвященные и адепты. Начиная с Пифагора, первого европейского адепта, и кончая восстановленной масонами «лестницей мудрецов», во внутренней структуре традиции адептов не произошло никаких существенных изменений. Математическая тайна строения Великой Школы проясняется во времена всеобщего просвещения и погружается во мрак неизвестности, когда нации или народы отступают от духовной традиции. Схема Невидимой Империи запечатлевается во всех материальных институтах, которые она создает и осеняет. Каждое тайное общество представляет собой микрокосм всего замысла, и эти микрокосмы, группируясь в надлежащую геометрическую композицию, превращаются в лепестки огромного космического цветка, подобного мистической розе в видении Данте и белому цветку лотоса в восточных мистериях.
        Книга адептов, как и «Mutus Liber», - это книга без слов. Истину должно открывать путем созерцания определенных движений в мире и в человеке. Мы искренне надеемся, что, прослеживая происхождение традиции адептов по ее внешним проявлениям, сумеем в то же самое время прояснить кое-что существенное из погруженного во мрак неизвестности. Таким образом, и наша работа над темой превращается в свою очередь в микрокосм,
        ОРДЕНЫ ВЕЛИКОГО ДЕЛАНИЯ

                  :
        или сжатое изложение хода событий и явлений. Любую деталь можно оспорить, любую подробность можно анализировать без всякой пользы, но все вместе являет собой автограф Великого Делания.
        Мэнли Палмер Холл Лос-Анджелес, Калифорния июнь 1949 г.
        ОСНОВЫ АЛХИМИИ
        Основы алхимии следует изучать, опираясь как на традицию, так и на историю. Иногда бывает очень трудно правильно оценить действительные составные части, которые, соединившись, положили начало дальнейшему развитию гуманитарных и естественных наук и участвовали в нем. Большинство важнейших отраслей знания появляется на свет в обычной записи в сравнительно более поздние сроки и только тогда, когда сами дисциплины уже основательно разработаны как в теории, так и на практике. И в самом деле, мы не располагаем достаточными сведениями об истоках математики, астрономии, музыки, медицины или химии. Эти направления глубоких размышлений человечества о жизни и бытии уходят корнями в темную, неведомую почву и постепенно появляются из доисторических легенд, принося плоды в исторические времена.
        Традиционный рассказ о возникновении химии не лишен некоторых непомерных претензий. Алхимия входила в курс наук, преподаваемый в Коллегии Ангелов, которую Адам посещал в раю до грехопадения. Моисей и Аарон были посвящены в тайну трансмутации самим Богом и стали великими адептами секретов Камня. Когда ангелы нисходили на землю, чтобы найти себе жен среди дочерей человеческих, как записано в «Книге Еноха», они открывали смертным бесценную химию восстановления элементов. По другому рассказу, падшие
        ангелы в отместку научили людей искусству изготовления золота, понимая, что богатство воспрепятствует развитию человеческой души.
        Египтяне более поздних времен считали, что алхимию открыл человечеству бог Тот, Владыка Разума и Посвященный в тайны Природы. Тот появился как посвященный-жрец-царь, Гермес Трис- мегист, или Трижды Величайший. Об этом загадочном Адепте, которого почитали как основоположника герметических наук, известно очень мало. Умам многих историков не дает покоя спорный вопрос, существовал ли он в действительности как великий философ или представлял собой символическую персонификацию тайной доктрины химии, хранимой жрецами египетских мистерий. На протяжении веков термин «герметический» отождествляли с алхимией или магией. На самом же деле герметической наукой является теургия, наука совершенствования человека через внутреннее озарение.
        Большинство писателей-алхимиков средневекового периода ссылается на старинные легенды как на правдивые и заслуживающие доверия сообщения, но доказательства полностью отсутствуют. Вряд ли какой-нибудь из прославленных пророков и мудрецов былых времен мог не войти в традиционные списки философов-алхимиков. По всей Европе, Ближнему Востоку и Северной Африке переходило из рук в руки множество книг, написанных предположительно этими авторами давно минувших дней. У нас есть основания предполагать, что ссылки на исключительную древность алхимических идей следует понимать в аллегорическом или мифологическом, а не в буквальном смысле.
        Даже происхождение слова «алхимия» вызывает споры. Приставка «al» - «аль» указывает на арабский источник, и арабы, в особенности процветавшие в их среде мистические секты, охотно пред-
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА

                  :
        ставляли это искусство. Второй слог «chemi» - «кеми» напоминает египетское «khem» - «хем» и иероглиф «khmi» - «хми», обозначающий темную землю или, в расширительном смысле, просто темноту или черноту. Старинные авторы называют алхимию наукой египтян, темным, или сокровенным, искусством. Следовательно, есть достаточные основания предположить, что египетское слово «khmi» - «хми» дало нам современное слово «химия» и что приставка «ал», образующая слово «алхимия», означает собственно химию Бога, или божественную химию или в более общем смысле «божественное искусство». Главная аксиома алхимии заключается в том, что человек совершенствует Природу посредством искусства. Искусство есть мудрость понимать и умение делать. Мудрость совершенствует искусство, а искусство совершенствует мудрость; мудрость, доведенная до совершенства искусством, есть Камень мудрого человека. Тот, кто им владеет, является хозяином мира.
        И в самом деле, происхождение мистической химии окружено той же таинственностью, которая окутывает преобразование эзотерических школ в раннехристианском мире. Похоже, нет никаких достоверных западных письменных свидетельств, в которых алхимия упоминается ранее I в. н.э. Возможно, до этого времени эта дисциплина входила в число тайн мистерий. В таком случае секрет надежно охранялся, несмотря на намеки и сообщения, свидетельствовавшие об обратном. Философская химия впервые становится объектом всеобщего интереса в сферах эллинского влияния в Сирии и Северной Африке. Эта наука была предложена вниманию недоверчивого мира греческой и сирийской школами в Александрии. Первый период ее расцвета охватывает II и III вв. н.э. Ему сопутствовали закат языческих мистерий и постепенное по-
        ГЕРМЕС, УКАЗУЮЩИЙ НА ТАЙНУ КАМНЯ
        Здесь солнечный и лунный принципы представлены
        объединенными философским огнем.
        явление североафриканских христианских общин. В ее возникновение несомненно внесли свой вклад гностики и неоплатоники.
        Все указывает на то, что философская алхимия развивалась в среде посвященных языческих мистерий при поддержке еретических христианских сект, отказывавшихся признать власть и учение ранней церкви. Уже в то время было принято распространять мнение о том, что алхимия уже является древним и уважаемым искусством. Если новые открытия не изменят положение вещей, можно сказать, что первый период литературной деятельности в области алхимии продолжался со II по X вв. н. э. Эти временные рамки нельзя изменить только на основании слухов, они должны сохраняться до тех пор, пока не будут с уверенностью идентифицированы старинные рукописи, имеющие непосредственное отношение к делу и дей
        ствительно написанные до этого времени. Достаточно подчеркнуть, что это направление философской химии совпадало в своем развитии с еретическими религиозными доктринами манихеев, гностиков и неоплатоников. Для практических целей мы можем рассматривать алхимию как часть великой ереси, на которую церковь гневно обрушивала свои анафемы.
        Известны труды более древние, чем алхимические, которые посвящены физической химии, особенно составлению лечебных средств, получению сплавов и изготовлению искусственных драгоценных камней. Был разработан и завоевал популярность во всей Римской Империи состав свинцового стекла, называвшийся пастой и использовавшийся для изготовления поддельных драгоценных камней с исключительным блеском. Довольно часто попадаются религиозные печатки, изготовленные из этой пасты и принадлежавшие гностикам, халдеям и другим философским общинам. Однако нельзя сказать, что подобные изделия или связанные с ними древние писания являются действительными памятниками алхимии. Возможно, искусственные драгоценные камни иногда сходили за настоящие, принося прибыль гранильщику. Быть может, он даже изрядно прославился искусной имитацией ценных металлов и драгоценностей, но подобное надувательство не имеет прямого отношения к алхимическому искусству.
        Если, как считают некоторые любители научных занятий, алхимией занимались в Китае несколько раньше, чем она появилась на Западе, то, возможно, она попала в Северную Африку из Восточной Азии. Даосские жрецы с удовольствием пускались в философские спекуляции, почти полностью совпадавшие с исходными положениями европейских химиков-мистиков. У китайцев было свое «тайное
        ОРДЕНЫ ВЕЛИКОГО ДЕЛАНИЯ      ¦¦¦
        снадобье» для продления человеческой жизни. Однако из их комментариев явствует, что это снадобье символизировало состояние сознания, в котором Дао, или Бесконечную Реальность, познавали через переживание или овладевали им внутренне. Чтобы стать «единым с Дао», надлежало оставаться вечно существующим, не изменяясь и не распадаясь. Следовательно, для этих восточных мистиков алхимия была наукой йоги, или слияния с Божеством. В известной мере она являлась сутью неоплатонизма.
        Культивировалось искусство трансмутации металлов и приготовления универсальных лекарств, а в эпоху Танской династии* профессора алхимии пользовались покровительством императора. «Восемь бессмертных» даосизма считались обладателями секретов бессмертия, безграничного богатства и множества сверхъестественных способностей. После прихода в Китай буддизма в алхимические рассуждения вошли элементы буддийской метафизики. Главной целью, как всегда, было совершенствование самого человека.
        Д-р Оубед Саймон Джонсон отметил, что у китайцев сохранилась запись о приеме в Китае в 166 г. н.э. посольства, отправленного из Рима императором Антонием Марком Аврелием для установления торговых отношений между этими нациями. Д-р Джонсон так подытоживает свои умозаключения: «Тот факт, что эти алхимические идеи впервые появились на Западе в какой-то период между третьим и пятым веками нашей эры, представляет особый интерес. В то время Александрия все еще была могущественным интеллектуальным центром, и даже в период постепенного заката Римской империи этот город оставался торговым центром, вторым по значению после самого Рима. Как сухопутные, так и морские пути, по которым осуществлялась зна-
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА

      ¦
        чительная часть китайской торговли, проходили через Александрию. Вполне естественно, что при постоянно увеличивавшемся числе восточных торговцев, часто посещавших Александрию, многие идеи, ввозимые с Востока, находили благоприятную для развития почву в этом культурном и интеллектуальном центре. По-видимому, есть все основания считать, что алхимические идеи Китая, уже достаточно хорошо разработанные в начале христианской эры, попали в Александрию торговыми путями, чтобы появиться вновь после определенной трансформации в греческом наряде и в восточной постановке»^1^.
        Хотя синолог* и может высказать иное мнение, в равной степени вероятно, что основами своей магической химии и Китай и Индия обязаны Северной Африке. Мы обычно обнаруживаем, что системы религиозных, нравственных и этических убеждений сами относят себя к определенному времени, и не только своим внутренним содержанием, но и тем, как они развивают основные посылки. Философия алхимии есть прямой и естественный результат платоновского представления о Философской Империи и монархе-философе. Возможность Всемирной Реформации человеческих институтов и полного обновления самого человека с помощью дисциплин любомудрия открывала более масштабную цель бренного существования. Поначалу это представление было достоянием немногих посвя- !ценных идеалистов. Общество в целом не проявляло склонности к подобным возвышенным размышлениям, но эта горстка людей, наделенных большими способностями, нашла достаточные основания для выработки долгосрочной программы согласованных усилий.

^1^ См.: «А Study of Chinese Alchemy», Shanghai, 1928.
        Алхимия, нашедшая восторженное признание у трансценденталистов Северной Африки, была принята философами и мистиками Аравии с еще большим удовлетворением и радостным одобрением. Попав к арабам из греческих источников, алхимия задержалась на время в Аравийской пустыне только затем, чтобы вернуться в Европу в утонченных и отшлифованных произведениях романтического восточного мышления. Таким образом, многие знаменитые тексты по алхимическому искусству являются переводами с персидского и арабского языков.
        После падения языческой Римской империи и возвышения христианской церкви Ближний Восток стал убежищем культурных и образованных людей. Европа погрузилась в хаос средневековья, а багдадские халифы продолжали оказывать покровительство ученым в области точных наук и гуманитариям. Во времена правления Гарун-аль-Рашида и его не менее знаменитого сына аль-Мамуна подлинные произведения Платона и Аристотеля были переведены на арабский язык. Особое расположение арабов снискали труды александрийских мыслителей. Главные алхимические тексты апеллировали к природным драматическим способностям мусульман, и эксперименты с получением золота стали популярным развлечением. Не говоря уже о том, что строгие тексты греческих и египетских ученых украшались гирляндами арабских скрытых намеков и хитросплетений, пока самые точные науки не приобретали черты «Сказок тысячи и одной ночи».
        Среди выдающихся адептов алхимического искусства, процветавших у арабов, следует упомянуть Гебера, Разеса, Фараби (Альфараби) и Авиценну. Эти люди жили между VIII и XI вв. н.э. и принадлежали к той эпохе, которая описывалась как «алхимический период» исламской культуры. Под их влиянием закладывались основы химических иссле-
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА

                  ¦
        дований на Западе, и они почитались как выдающиеся экспериментаторы.
        Фрэнсис Барретт называет Гебера «королем тех адептов-алхимиков, которые появились в христианскую эру». Известный бельгийский химик Жан-Батист ван Хельмонт* отзывается об этом знаменитом арабе как об оракуле средневековых химиков, занимающем в истории химии такое же место, какое занимает Гиппократ в истории медицины. Средневековые библиографы приписывали Геберу около пятисот научных, философских и герметических трудов и трактатов. Он учился у нескольких выдающихся мастеров и, вероятно, совершенствовал свои познания в алхимии, мистицизме и оккультных науках после вступления в орден суфиев. Ге- бер является прямым наследником греческих школ, с которыми он, возможно, поддерживал связи через персидских издателей и составителей книг. Многие трактаты, ходившие по Европе под его именем, являются подложными, но он был человеком необычайной учености и достиг непревзойденного мастерства в приготовлении чудодейственных напитков, совершенствовании металлов и изготовлении искусственных драгоценных камней.
        Разес в юности подавал некоторые надежды на яркую индивидуальность. Он достиг определенных успехов в музыке, но большую часть времени предавался наслаждениям и разгульной жизни, ибо его род был знаменит. Когда же ему исполнилось тридцать лет, он посвятил себя целиком медицине и философии, много путешествовал и приобрел практический опыт в качестве управляющего госпиталем в Багдаде. Он заинтересовал принца Хорасана алхимическими исследованиями, но после неудавшихся попыток трансмутации металлов принц огрел врача по голове тяжеленной книгой по алхимии. По слухам, в результате этого избиения Разес
        ослеп. После него остался ряд произведений, которыми пользовались в европейских университетах уже в XVII веке; к его трудам обращался и часто на них ссылался великий Авиценна. Он умер в нищете, раздав большую часть своего имущества бедным.
        Жизнеописание Фараби приукрашено множеством легенд. Он происходил из турок, получил образование в Багдаде, где изучал греческих философов и в течение некоторого времени был учеником врача-христианина, знаменитого своей логикой. Большую часть жизни Фараби путешествовал, проведя какое-то время в Египте, и внес выдающийся вклад в астрономию, математику и музыку. Он совершил паломничество в Мекку и был принят при дворе султана Сирии. Он посвятил всю жизнь учению и прославился знанием семидесяти языков и диалектов. Говорят, он умер при дворе султана, по другим сообщениям, он подвергся нападению и был убит грабителями во время одного из своих путешествий. Фараби писал о философском камне и других тайнах алхимии и испытывал значительное влияние учений неоплатоников.
        Несмотря на то что, по рассказам, Авиценна, как и Парацельс, вел невоздержанную и беспорядочную жизнь, его гений получил всеобщее признание. В юности он совершенствовал свой ум в математике, а затем посвятил себя философии, психологии и неоплатоническому трансцендентализму. У него достало смелости попытаться систематизировать категории Аристотеля - поступок, граничивший с безрассудством. В свои шестнадцать лет Авиценна занялся изучением медицины, и ему посчастливилось вылечить многих влиятельных людей, включая членов правившей династии. Он стал великим визирем, но больше интересовался изучением философской ртути и materia prima - первовещества Камня, чем нудными делами государственной службы.
        В средневековой Европе переводы Авиценны служили классическими учебниками в университетах и медицинских учебных заведениях. Он обладал качествами чародея, и ему приписывают многие колдовские книги и ритуалы. Арабы верили, что этот врач командовал легионом духов и ему служили джинны. Согласно традиции, «раз он искал философский камень, то некоторые восточные народы утверждают, что он все еще жив, пользуется всеми благами жизни, наделен духовными силами и наслаждается в неизвестном убежище чистым нектаром вечной жизни и омолаживающими свойствами aurum potabile - питьевого золота»^1^.
        Алхимическая традиция содержит все элементы всемирной программы просвещения и преобразования. Чтобы осознать размах этого скрытого плана, требуется лишь поверхностное знакомство с филоСофией и литературой по алхимии. Если бы это была просто наука о превращении металлов, то Мастерам этого искусства не нужно было бы покидать христианские страны и искать убежища в исламском мире. Если бы эти адепты были ортодоксальными христианскими химиками, вряд ли арабы приняли их с таким радушием. Уже тот факт, что «Рыцари Золотого Камня» нашли прибежище в языческих общинах, в которых по-прежнему доминировало классическое эллинское образование, должен был бы сам по себе раскрыть истинное положение дел.
        В течение нескольких веков христианские и языческие установления были заняты борьбой не на жизнь, а на смерть. При этом христианство странным образом пыталось создать платоновское государство. Язычники отвергали аппарат церкви, по

^1^ См.: «The Lives of Alchcmystical Philosophers», London, 1888.
        тому что понимали, что он налагает необоснованные и противоестественные ограничения на человеческий разум и что духовенство полно решимости окончательно возобладать над «новым мировым порядком». Нехристианские общины действовали исходя из того, что только истинно просвещенный человек может вести свои дела и дела своего мира успешно. Просвещение требовало самодисциплины и широкой, серьезной образовательной программы. Христиане мыслили на языке короля-священника, правящего со славою по праву помазанника божьего. Язычники же мыслили на языке короля-философа, правящего по законам любви и с согласия подданных.
        Если рассматривать Природу как сферу инстинктов и влечений, то искусство превращается в способ интеграции и направления в нужное русло неорганизованного потенциала. Язычники не питали такой сильной склонности к чудесам, как их современники-христиане. Неоплатоники, например, предпочитали думать, что человек достигает многого с Божьей помощью, а не Бог достигает многого при небольшом содействии, неохотно оказываемом его детьми. Если род людской страстно стремился к грядущему раю, то от них зависело заслужить лучшее положение для себя и для тех, кто следовал за ними. Единственным честным способом заслужить это было развитие. Только развитие как результат направленного усилия доказывало богам, что человечество заслуживает счастья и защиты.
        Алхимическая лаборатория стала обителью духовных наук, заняв место разрушенных святилищ древних мистерий, оскверненных войнами, мародерством, развращенностью и продажностью жречества. Было невозможно долее защищать существовавшие в материальной форме места посвящения. С закатом светской власти языческих государств наследствен-
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА

                  :
        ная передача жреческих должностей стала опасной и практически нецелесообразной. Обители, одна за другой, разыскивались и уничтожались; принятые законы запрещали их восстановление. Стало опасным даже быть заподозренным в склонности к классической философии. Но мудрых людей нельзя обмануть нелепыми законами. Глупо было бы предполагать, что систему обучения, возраст которой исчисляется тысячелетиями, можно полностью разрушить несколькими неразумными указами.
        Посвященные философы просто перенесли свои храмы, святыни, убежища и дворцы в менее осязаемую, но не менее реальную сферу деятельности. Они заново построили свою Империю «вдоль берегов воздушного океана», то есть на плане разума, заменив физически существовавшие Братства психологической ассоциацией. Их враги не могли успешно атаковать эти воздушные крепости, и древняя мудрость продолжала пропитывать социальную культуру изнутри. Под множеством символов, эмблем и рисунков обнаруживалось учение мистерий. Оно поселилось в самом стане своих врагов, постепенно превращая все остальные доктрины в свое подобие. Оно стало Мировым Протеем*, принимавшим по желанию всевозможные обличья и никогда еще не обнаруживавшим своего собственного вида. Эта Невидимая Империя оставалась недосягаемой для непосвященных. Изредка кого-нибудь из ее граждан (посвященных) захватывали и убивали, но на его место тотчас же вставал другой. Против этой Империи мудрецов был приведен в действие механизм инквизиции, но преследования только укрепили решимость этих неизвестных философов.
        Алхимия стала одним из первых проявлений Школ Мистерий в раннехристианской Европе. Затея оказалась чрезвычайно удачной. Она апеллировала к идеалам идеалистов и к жадности корысто-

@С^=*                   -       -?^==*
        любцев. Она угождала прихотям принцев и тешила те мечты о неистощимом богатстве, которые всегда обуревали дураков. Позднее, когда этих мнимых златодельцев официально объявили сумасшедшими, эта самая маска безумия послужила полезным целям. В средние века бытовало убеждение, что безумцы пребывают под особой защитой Бога и что их преследование противно воле божьей. И правда, есть множество примеров тому, что государства, надеявшиеся пополнить свою казну, годами содержали колонии философов в относительной роскоши, предоставляя им привилегии в виде собраний и свободы убеждений, в которых было отказано остальным.
        До начала становления исламской культуры в Испании в VIII веке распространение алхимической традиции ограничивалось в основном территориями, окружавшими Византию и Восточное Средиземноморье. Арабы привезли с собой массу научной литературы, в основе которой лежали греческие и сирийские культы. Особое внимание они уделяли медицине и химии, которые неизбежно приводили к философским спекуляциям, особенно в тех случаях, когда не хватало физических данных. Студенты из Западной Европы, обучавшиеся в институтах мавров, перевели большую часть популярных текстов на чудовищную латынь того времени и широко распространили их по университетам и монастырским школам. Нахлынувшая в результате волна мистического мышления сильно помешала окостенению, угрожавшему существованию западноевропейского образования.
        Веками алхимики бродили по Европе без особых беспокойств, если не считать того, что в ход пускались все средства, чтобы вынудить их раскрыть секреты изготовления золота. Даже вздергивать их на дыбу слишком часто было невыгодно, чтобы не

¦      :      -*=<5 уморить их в камере пыток и не расстаться навсегда с их бесценными формулами. У некоторых, слишком хвастливых или неосмотрительных, дело доходило до трагедии, но над большинством публично смеялись и втайне всячески поощряли. Ортодоксы терпели даже неверующих, еретиков и мусульман, если брезжила хоть какая-то надежда на будущие барыши. Со временем эти алхимики собрали вокруг себя многочисленные группы либералов и создали сложную подпольную систему, ослабившую в конечном счете надстройки церковной и политической тирании.
        Альберт Великий, канонизированный в 1932 г. папой Пием XI, перечислил семь правил или уело- вий, которые необходимо соблюдать ищущим философский камень. Алхимик должен воспитывать в себе осторожность и безмолвие. Ему следует жить в собственном доме, занимающем обособленное местоположение. Он должен выбирать время для своих трудов осмотрительно. Ему необходимо проявлять терпение, старание и упорство. Он должен безоговорочно следовать правилам своей науки. Ему необходимо пользоваться только стеклянными сосудами или глазурованной глиняной посудой. У него должно быть достаточно средств для покрытия расходов на исследования, и он должен всячески избегать общения с принцами или вельможами^1^. Из этих правил можно заключить, что химик занимался осуществлением программы, требовавшей полнейшей преданности, одержимости и свободы от вмешательств извне.
        По мере развития алхимической традиции приверженцы этого искусства разделились на три различных класса. Первую группу составили представители физической химии, твердо убежденные в

^1^ См.: «Libellas de Alchemia».
        ОРДЕНЫ ВЕЛИКОГО ДЕЛАНИЯ
        -      .      
        возможности действительной трансмутации металлов, гарантирующей земное богатство. Эти злато- дельцы так серьезно относились к своему искусству, что один предлагал финансировать крестовые походы, а другой вызывался погасить государственный долг своей страны. Алхимик XV столетия Джордж Рипли, открывший философский камень, пожертвовал сто тысяч фунтов стерлингов рыцарям Родса, чтобы они могли продолжать войну против турок. В целях предотвращения переворота в денежной системе, который могла вызвать беспорядочная трансмутация, несколько правительств, включая английское, приняли законы, направленные против изготовления искусственного золота, кроме как под надзором чиновников монетного двора.
        Вторая группа, состоявшая из химиков мистического толка, выступила с протестом против зла- тодельцев, объявив алхимию духовной наукой полного обновления, совершенно не имеющей ничего общего со всяческими эгоистичными материальными интересами. Для этих ученых мужей трансмутация была Таинством Причастия, а алхимия - свя- !ценным искусством истолкования божественных тайн через каббалистику химических символов и формул. Этого мнения придерживались Бёме и Кун- рат, а цитаты из Роджера Бэкона и Базиля Валентина указывают на то, что они разделяли те же самые убеждения.
        Третья группа с философским уклоном пыталась объединить эти противоборствующие концепции и подвести под них общее основание. Мастера этой группы рассуждали так: Природа и материальна и духовна. То, что истинно духовно в сфере невидимых вещей, должно быть, по аналогии, истинно материальным в сфере видимых вещей. Физическая трансмутация металлов доказывает возможность духовной трансмутации человека. Каждая в своей об-
        ласти подтверждает другую. Если можно очистить металлы, то можно и обновить человека. Алхимия и химия являются одним искусством, проявляющимся в двух мирах - внутреннем мире божественной тайны и внешнем мире тайны природы.
        Возрождение, наступавшее со стороны Византии и озарившее подобно первым лучам восходящего солнца великие города Италии и Франции, естественно, принесло с собой и философию алхимии. Ярким следствием Возрождения стала протестантская Реформация. Разве она не была побочным продуктом тех гуманистических учений, которые сохранили огонь на алтаре старинных мистерий? Реформация открыла дорогу прогрессу гуманитарных и естественных наук и освободила человеческий разум от бесплодной схоластики. Это освобождение, в свою очередь, сделало возможным появление современных демократических институтов и подтверждение концепций Философской Империи. Наконец, были открыто провозглашены права человека, которые в течение долгого времени внушались втайне.
        Большинству людей свойственно во всем усматривать промысел божий и случайности. Развитие является одним из тех неизбежных процессов, которые считаются само собой разумеющимися. На самом же деле постепенное освобождение человеческого ума от абсолютной порабощенности неколебимыми догмами было результатом неустанных усилий, тайно прилагавшихся кругами, прекрасно сознававшими всю важность своей задачи. Ничего, кроме несчастья, не происходит случайно. Любой прогресс осуществляется намеренно. Нам следует высоко ценить и уважать те скрытые силы, которые стоят за видимыми силами, изменяющими мир.
        После появления Парацельса внешний вид алхимической традиции претерпел значительное изме
        нение. Стала постепенно и осторожно раскрываться настоящая цель златодельцев, хотя все еще требовалось соблюдать некоторую осмотрительность. Тогда же была признана очевидность мистицизма алхимии - ее связи с каббалой, причастность к эзотерической астрологии и то, что своим происхождением она обязана знаниям древних народов и дальних стран. На существование в алхимии, с ее божественной наукой полного обновления и спасения рода человеческого, тайной традиции указывало широкое использование символов и эмблем. В конце концов духовная тайна оказалась столь прозрачно завуалированной, что почти тотчас же стала явной. В это же время несколько похожих групп, преследовавших одни и те же цели, но пользовавшихся различными средствами, объединились, образовав Конфедерацию Посвященных Философов, занявшую видное положение в первые годы XVII столетия.
        Между мирами Бога и Природы была помещена сфера этики. Этим промежуточным звеном было человеческое общество. Институты, созданные людьми, остро нуждались в преобразовании. Основы алхимии изменились, и абстрактный символизм, распространенный на преобразование коррумпированных правительств, подготовил таким образом почву для возникновения социал-демократического образа жизни. Со временем химики-мистики стали политиками-мистиками. Они объединились в Тайную Империю Реформаторов-Философов. С их помощью знания в области магии, каббалы и трансцендентализма были направлены на решение практической задачи восстановления золотого века, являвшегося символом Философской Империи.
        В 1850 г. в Лондоне была анонимно опубликована примечательная книга по философской алхимии, озаглавленная «Наводящее на размышление
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДАисследование герметической тайны и алхимии, являющееся попыткой возродить древний опыт природы». Этот труд был почти сразу же изъят из обращения - обстоятельство, породившее множество домыслов. Первое издание этой книги теперь встречается крайне редко. Дело, видимо, в том, что автор книги, некая миссис Сара Этвуд, состояла в близком родстве с известным англиканским священником, который запретил издание, чтобы избежать личных неприятностей. Позднее книга была переиздана с библиографическими примечаниями и другими деталями.

«Наводящее на размышление исследование...» является, вероятно, самым ценным изложением эзотерической алхимии из всех до сих пор составленных. Невозможно досконально прочитать текст и не разобраться в эзотерической модели, лежащей в основе действий химиков-мистиков. Эти философы прошлого оказываются причастными к тайному знанию, точнее всего описываемому как наука наук, или «главный ключ» к действиям Природы согласно божественному закону.
        Через семь лет после выхода в свет «Исследования» миссис Этвуд американский автор генерал Итан Элан Хичкок дополнил брошюру, выпущенную двумя годами ранее, и опубликовал, тоже анонимно, свои «Замечания об алхимии, алхимиках...» Генерал Хичкок, пользуясь ограниченными литературными источниками, продолжал вдумчиво работать и пришел к нескольким важным выводам. Он понял, что символический язык адептов-химиков свидетельствует о чем-то большем, чем случайное единство взглядов. Вот пример: «В алхимических фолиантах Тайного Общества содержится множество условных знаков, возможно традиционно выражающих используемый язык. Порой мне приходило в голову, что некоторые члены масонского

@FE=*      -
        общества нашли, быть может, тайный язык алхимиков подходящим для издания или, скорее, распространения среди посвященных доктрин, о которых они «поклялись» не говорить прямо и посвящать в них только брата. Доподлинно известно, что книги на таинственном языке писались членами Розен? крейцеровского Общества, которые, и я полагаю, это было бы легко доказать, договорились говорить и писать друг о друге в присутствии непосвященных как о сильфах, феях, эльфах, гномах и саламандрах. Я убежден, что небольшой томик под заглавием “Граф де Габалис” написан розенкрейцером и кое-что проясняет в манере членов этого братства обращаться к незнакомцам и выяснять их мнение по поводу вступления в члены братства».
        Генерал Хичкок завершает свои изыскания еле- дующим резюме: «Я постарался показать, что алхимия - название герметических философов в средние века - была религиозной философией или философской религией».
        Философия алхимии занимается тайной materia prima - первичной материи, или первоосновы жизни. Эта первичная материя есть ХАОС орфиков - собственно пространство, в котором происходит таинство творения. Пространство - это бесконечный потенциал, а его социальным эквивалентом является человеческий коллектив. Расы и нации, занятые бесконечной борьбой, настолько лишены понятий об этике, что это равноценно хаосу. Как Высшая Мудрость, создавшая все вещи, извлекла космос из хаоса, отчеканив на элементах рисунок вселенского закона, так и план Философской Империи должен обнаружиться в политической сфере. Следовательно, человеческое общество - это неблагородный металл, подлежащий трансмутации.
        Великие Мастера алхимии заявляли, что семена золота присутствуют во всех природных субстанци-
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА
        ях. Аугментация? есть высвобождение универсальной энергии в этих семенах - не создание золота, а выращивание этого драгоценного металла. Рост ускоряется с помощью искусства. Древо философов, приносящее двенадцать различных плодов, является «древом души» Якоба Бёме. Этот немецкий мистик писал, что семя Господа посеяно в человеческом сердце. Питаемое святым стремлением, молитвой, медитацией и размышлением о тайнах духа, это семя растет чудесным образом, а его плоды питают тех, кто жаждут добродетельности.
        Художник - это мастер, владеющий секретом естественного роста. Он не пользуется никакими искусственными средствами, ибо в противном случае невозможно достичь неизменных результатов. Он становится наперсником Природы, хранителем спящего золота. Он должен оберегать это сокровище от варварства людей и испорченности ложных доктрин. Подобно Вулкану и Прометею стережет он священный огонь, необходимый для обработки металлов. Философский огонь - это тот же самый огонь, который пылал в святая святых древних храмов. Химик огня ведет свое происхождение от могучего кузнеца Тувал-каина, мастера по железу, который перековал мечи на орала. Он принадлежал к роду того ловкого мастерового, «отца нашего Хирама», который отлил золотые принадлежности для Храма царя Соломона.
        Литература по алхимии сама по себе представляет материал для увлекательнейшего исследования. Этой категории книг и рукописей, к сожалению, уделялось мало внимания. По правде говоря, очень немногие из старинных манускриптов и пергаментных свитков хранили труды прошедших обучение художников, хотя многие и отмечены некоторой профессиональной одаренностью. Их ценность заключается главным образом в содержащихся в них
        - - - - - -»
        необычных символах и эмблемах. Недавнее исследование Карла Юнга свидетельствует о психологической важности алхимических произведений и диаграмм^1^.
        Хранители Светильника исполняли свои обязанности в течение более чем пятнадцати веков, долгих, темных, гнетущих. Пробил час большего откровения. Близится время, когда институты, предназначенные для целей Философской Империи, смогут снова появиться в вещественном мире. Было бы, однако, ошибкой считать, что отпала необходимость соблюдать осторожность и хранить тайну. Основная масса человеческого общества все еще недостаточно сильна, чтобы вынести всю тяжесть собственного обновления. Широкая программа реформ в области образования должна подготовить индивидуума к гражданству в Мировом Содружестве. Пока тирания сохраняется в любых формах и обличьях, тайные собрания должны продолжаться. Благородные цели, доверенные невеждам, быстро извращаются и становятся бесполезными.
        Сегодня мы видим в алхимии «безумную» мать химии. Мы неохотно признаем, что именно алхимикам прошлого обязаны многими знаниями, лечебными средствами и соединениями. В действительности химия намного старше алхимии в том смысле, что существовала задолго до того, как стала средством увековечивания эзотерических доктрин. Химия начиналась в магии, раскрывалась в философии и в конце концов явилась в скромном наряде науки. И все же без ключей, приберегаемых для посвященных, химия сама по себе никогда не сможет исполнить свое истинное предназначение. Не преданный своему делу химик, как и не преданный своему делу астроном, лишен ума. Пока не

^1^ См.: К.Юнг. «Психология и алхимия».
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА
        восстановится эзотерическая традиция, все важные гуманитарные и естественные науки - это тела, лишенные душ, физические призраки в духовной вселенной.
        АЛХИМИЧЕСКИЕ ШКОЛЫ В ЕВРОПЕ
        В своих «Четырех книгах о секретах адептов» Йоханнес Вайденфельд объясняет, что богиня Диана, Мать Мистерий и великое божество эфесцев, олицетворяет химически-герметическую Тайну. Чтобы уберечь эту Диану от вожделения ненасытных златодельцев и от презрения и оскорбления невежд, адепты скрыли ее тело под несколькими разными одеяниями. И вот этот-то наряд древним было угодно назвать аллегорией. Таким образом, полученные в древности семена истины скрыты от профанов, что соответствует воле и обычаю Гермеса Трижды Величайшего, называемого отцом адептов.
        Искусство есть согласующееся с Природой философское произведение, усовершенствованное силой разума и воли. Матерью этого произведения является луна. Она зачинает, вынашивает, производит на свет и вскармливает Сынов Мудрости, еле- довательно, она и есть настоящая Mater Deorum. Мориан уверяет нас, что тайна происхождения адептов скрыта под аллегорией происхождения самого человека и всех созданий, рождаемых в Природе, которые появляются на свет благодаря Lunar Menstruum - Лунному Растворителю.
        Луна - «старушка-мать». Таким образом, сама эзотерическая традиция была наделена лунными предками, Бледноликими Владыками. Диана, хранительница мистерий - кормилица, и постичь ее тайные пути - значит овладеть секретом произведения на свет всего, что зачато в свое время. Адепт -
        ОРДЕНЫ ВЕЛИКОГО ДЕЛАНИЯ

       - - - - - - -
        дитя солнца и луны. Он рожден от огня и воды. В нем завершается Великое Делание. Он рождается на небесах и производится на свет на земле. Он поднимается над землей до середины пути. Он - герой, зачатый непорочным образом и правящий всей Природой с помощью обвитого змеем жезла Гермеса.
        АНОНИМНЫЙ АДЕПТ
        Изображение безымянного адепта, олицетворяющего
        всех Мастеров Великого Делания. Этот неизвестный
        Мастер стоит слева, указывая на фигуру времени, ко-
        торос является древним садовником в символическом
        саду алхимии.
        Европейская школа герметических адептов, иллюминатов и посвященных выстраивалась по четко определенной схеме. Размах алхимической программы можно оценить по литературе XVII и XVIII веков, посвященной тайнам эзотерической химии. Большинство книг было написано не самими адептами, а их посвященными учениками или теми, кто стремились попасть в Тайные Школы. Многие из этих книг отличались глубиной содержания и при-
        веденными в них в качестве иллюстраций символическими рисунками, но мы вынуждены ограничить наше настоящее исследование теми их частями, в которых раскрывается или подтверждается традиция адептов.
        Лучшие авторы, пишущие об алхимии, сходятся во мнении, что по Англии, Европе и Ближнему Востоку были рассеяны люди, превосходно осведомленные о тайнах трансмутации металлов, приготовлении универсального лекарства и составлении философского камня. Достигшие наибольших успехов в развитии и самые искусные из этих духовных алхимиков справедливо назывались адептами. Они вели отшельническую жизнь, и их настоящие имена становились известными только в очень редких случаях.
        Некоторые из этих адептов, особенно на Ближнем Востоке, постоянно жили на одном месте, но большинство бродило из города в город и из страны в страну, наставляя тех, кого считали достой- ними воспринять бесценную тайну. Некоторые из этих исключительных людей доживали до глубокой старости не дряхлея, а их жизнь давала пищу невероятным вымыслам.
        Эти высшие посвященные, путешествуя, меняли имена и всячески запутывали и сбивали с толку тех, кто пытались следить за их перемещениями. Они приспосабливали свой образ мыслей к местным условиям, перенимали одежду, обычаи и даже языки общин, через которые лежал их путь. У них всегда был скромный и кроткий вид, и они легко сходили за купцов или ученых, а иногда даже за теологов или монахов. Все они были связаны между собой одним незыблемым правилом: каждый должен искать обладающего соответствующими качествами человека, которому он смог бы перед смертью доверить эзотерические секреты филосо-
        ОРДЕНЫ ВЕЛИКОГО ДЕЛАНИЯ
        -      _      
        фии. Если же найти такого ученика не удавалось, тайна умирала вместе с Мастером.
        В своих записках многие неутомимые алхимики утверждали, что были связаны с одним или несколькими герметическими адептами. После многочисленных разочарований, вызванных неверными или незаконченными формулами, приведенными в произведениях философов-алхимиков, добросовестному новичку, как правило, являлся настоящий Мастер. Встреча рассматривалась как подарок судьбы, ставший возможным благодаря бесконечной муд- роста и милосердию Божию. Иногда адепт одаривал бесценными химическими секретами, но чаще всего ученик получал только щепотку таинственного «порошка для бросания на расплавленный металл в тигле», который назывался Красным Львом. Если же благодарный адепт по каким-то причинам вручал преобразующий реагент, не раскрывая способа его получения, этот дар почти всегда сопровождался путаницей и несчастьями.
        Получатель подвергался суровым испытаниям и слишком часто не выдерживал гнета окружающей обстановки. Он занимался трансмутацией неблагородных металлов для увеличения своего состояния, создавая себе таким образом опасную известность. В течение какого-то времени он поражал друзей, приводил в ярость врагов и производил впечатление на могущественных и влиятельных людей. Когда же таинственный порошок кончался, у него не было никакой возможности пополнить запасы драгоценной субстанции. Уделом такого мнимого искусника чаще всего становились немилость, заключение в тюрьму и смерть. Алхимик, не способный или не сумевший открыть формулу Красного Льва, скатывался до шарлатанства и был вынужден притворяться, чтобы сохранить свое высокое положение и состояние.
        Алчные златодельцы использовали все мыслимые средства, чтобы выведать секреты адептов. Подкуп приобрел неслыханные масштабы, а те, чья жадность не имела границ, даже женились на вдовах предполагаемых адептов в надежде завладеть секретом хоть таким способом.
        Таинственный адепт являлся, как правило, без предупреждения к какому-нибудь неугомонному алхимику, чья искренность казалась достойной восхищения. Наставления всегда давались бесплатно, но тот, кто их получал, клятвенно обещал сберечь новые знания от непосвященных даже ценой собственной жизни. Некоторым химикам выпадала большая честь получить поддержку в самом начале работы. Иные же, вроде Бернара Тревиза (1406 -1490), бились над неверными формулами по пятьдесят-шестьдесят лет, прежде чем им сообщались настоящие секреты.
        Одно время среди алхимиков было модным афишировать свои нужды обычно в коротеньких памфлетах, которые рассылались в надежде, что они попадутся на глаза герметическому посвященному. Эти памфлеты завуалированно сообщали об успехах, достигнутых авторами, и указывали на характер их текущих затруднений. Такие брошюры сами по себе, как правило, не отличались особыми достоинствами, но представляют собой интересные напоминания о господствовавшем в то время настроении.
        Возьмем, к примеру, случай с Томасом Чарно- ком, родившимся в 1524 г. Он не получил никакого официального образования, но самостоятельно изучил астрономию и философию. Однажды, зайдя на постоялый двор, Чарнок повстречал маленького мальчика - поводыря слепого старика. Выяснив из беседы со старцем, что тот обладал некоторыми познаниями в химии, Чарнок дождался,

                        -О»
        когда остальные постояльцы ушли спать, и попросил старика стать его наставником. Адепт, а это был именно адепт, ответил, что не может, так как его учение предназначено некоему Томасу Чарно- ку, которого он в ту пору и разыскивал. Когда Чар- нок открылся ему, старец взял с него обещание никогда не использовать секрет золота ради личной наживы или успеха и обязательно передать его перед смертью подготовленному ученику. Затем эти двое удалились на соседнее пустующее поле, где никто не смог бы подойти к ним незамеченным, и проговорили друг с другом девять дней. Подобные эпизоды нередки в алхимической традиции.
        Если позволяли средства и условия, алхимики много путешествовали в поисках неуловимых адептов. Так как ходили легенды, в которых указывались места жительства предполагаемых Мастеров, то многие энтузиасты попусту растрачивали свои земные сокровища, гоняясь за призраками. В это время Ближний Восток наводняли химики и служители непонятных наук. Несколько известных алхимиков, включая Парацельса, утверждали, что узнали высшие секреты Великого Делания в Константинополе или Аравии.
        Большинство герметических адептов имели при себе своего рода удостоверения личности, которые они могли предъявить в случае необходимости. Эти удостоверения показывали только тем, кто были наделены правом требовать доказательств. Иногда адепт жаловал своему избранному ученику какой- нибудь официальный документ как свидетельство посвящения. Интересно, что подобные документы редко удается обнаружить на телах адептов или в пожитках их учеников. Очевидно, эти жалованные грамоты ценились чрезвычайно высоко и уничтожались прежде, чем могли попасть в руки непосвященных.
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА

      :      --        . ..
        Образчик таких дипломов создаст представление о мраке неизвестности, неизменно окружающем документы подобного рода. Д-р Сигизмунд Бакстром, известный любитель алхимии, был принят в Общество Розенкрейцеров на острове Маврикия 12 сентября 1794 г. таинственным адептом, пользовавшимся именем графа дю Шазаля. Бакстром получил подписанное дю Шазалем свидетельство, но подлинный документ, если он, конечно, сохранился, найти не удается. Тем не менее были сделаны копии, и две из них упоминает А.Э.Вейт в своей работе «Братство Розы и Креста». Фредрик Хокли, дилетант в эзотерических вопросах, собравший множество любопытных фрагментов, оставил в своих бумагах вариант этого удостоверения. Источник его копии неизвестен. В журнале «The Rosicrucian and Masonic Record» за октябрь 1876 г. воспроизведена копия Хокли, но очень мало сообщается о происхождении удостоверения. Сомнительно, что когда- нибудь станут известны все факты.
        К тому же трудно отделить подлинные свидетельства от поддельных дипломов, выпускавшихся в огромных количествах самозванцами и шарлатанами. Эти тщательно разработанные, но не представляющие никакой ценности пергаментные свитки изготавливались по мере необходимости и бывали украшены смесью эмблем, символов, высокопарных фраз и поддельных подписей разных Великих Магистров, верховных жрецов, императоров и тому подобного. Удостоверения ничего не стоят, если не известны ни обстоятельства, при которых они были вручены, ни что лица, пожаловавшие или принявшие их, имели на это право и были честными.
        В редком манускрипте, написанном около 1800 г. и озаглавленном «Истинные адепты, иллюминаты и посвященные герметизма», анонимный автор приводит список настоящих герметических мудрецов,

@С>“      -       -
        и против каждого имени указаны отличия, которых достиг данный Мастер. Насколько нам удалось узнать, этот реестр уникален и заслуживает тщательнейшего рассмотрения.
        Преданных эзотерическим наукам справедливо величают мудрецами, подразумевая людей выдающихся знаний. L’Escalier des sages (лестница мудрецов) - это символ степеней посвящения - от новичка до адепта. Наш неизвестный писатель так определяет термины, употребляемые им в отношении трех высших ступеней герметической лестницы: «Я называю Адептом человека, выполнившего Великое Делание, потому что он знает и он видел. Просветленный знает и видел чудеса Света, но ему нет необходимости выполнять Великое Делание. Посвященный не выполнил Великого Делания, но знает его секрет; он не видел Свет, но знает его секрет; он может со знанием дела (то есть правильно) рассуждать и о Свете, и о Великом Делании. Есть множество лжепосвященных, которые пользуются доверчивостью дилетантов. Настоящих мудрецов мало. Посвященных больше, чем истинно просветленных; что же касается Адептов, то они ветре- чаются чрезвычайно редко».
        Список адептов включает Моисея, Соломона, Гермеса, Демокрита, Альберта Великого, Раймонда Луллия, Джорджа Рипли, Николя Фламеля и Александра Сетона. В списке просветленных стоят такие имена, как апостол Св. Иоанн, Плотин, Генрих Кунрат, Якоб Бёме и Джон Достин. Купрат достиг шестой ступени герметической школы. Среди посвященных Гомер, Гесиод, Апулей, Вергилий, Фома Аквинский, Роджер Бэкон, Михаэль Майер, Роберт Фладд и Джон Ди.
        Название «спажирист» используется для выделения из общего числа тех Мастеров философской алхимии, чьи исследования были посвящены хими-

                        -=5^5 ческой медицине, таких как Парацельс, Исаак Голландский, Базиль Валентин и два брата Вогана. В дополнение к перечисленным личности еще нескольких других алхимиков этого направления установлены только по анонимным трудам, приписываемым им.
        Есть ссылка и на адепта-фантома Элиаса Худож- ни^са. Он - Мастер Мистерий, «тот, кто должен придти». Этому Элиасу приписывают ряд редких трактатов; он осторожно упоминается в нескольких печатных трудах, которые будут рассмотрены позднее.
        Эти адепты являются звеньями Золотой Цепи Гомера, настоящими Рыцарями Золотого Камня. Они - аргонавты, ищущие Золотое Руно. Они - привратники дворца Семирамиды, мифической царицы Вавилонской.
        Невозможно понятным для непосвященных образом проследить передачу алхимической традиции по наследству в среде ее адептов. Эти люди использовали все возможные средства, чтобы их личности и деятельность оставались неизвестными. Не может быть никаких сомнений в том, что они знали друг друга и были связаны между собой, но ничто не указывает на то, что кто-нибудь из них когда-либо собирался и образовывал прочное материальное братство или организацию. Все рассказывали, в сущности, одну и ту же историю о том, что секреты дошли до них по длинной цепочке посвященных, теряющейся в далеком прошлом. Такой образ действий был продиктован временем, в которое они жили, и менявшимся характером европейской цивилизации, сыгравшим важную роль в постепенном исчезновении алхимической традиции.
        XVIII век возвестил эпоху революционных и социальных перемен. Интерес масс переключился с абстрактного научного теоретизирования на назрев-

@5^?¦                        -О»
        шие проблемы политической реформы. Старинные тайные общества ретировались в окутанные облаками цитадели, упоминавшиеся в их произведениях. Герметическим адептам стало еще труднее находить подходящих преемников. Химия приняла характер материалистической науки с физическими исследованиями и экспериментированием. К началу XIX столетия алхимическую традицию представляла всего лишь горстка химиков-философов.
        РОДЖЕР БЭКОН
        Роджер Бэкон удостоился титула Doctor Mirabilis - Чудесный Доктор отнюдь не без веских оснований. По общему признанию, он был первым англичанином, развивавшим алхимическую философию. Трудно дать оценку тому, насколько широк был интерес Бэкона к герметическим искусствам древности. По утверждению Франциска Пика, Роджер Бэкон в своей «Книге о шести науках» опись!- вает, как можно стимулировать пророческие способности с помощью зеркала, называемого альму- шефы, составленного по законам перспективы под влиянием благосклонного созвездия и после того, как тело индивидуума претерпело изменения под действием алхимии. Принимая во внимание частые ссылки Бэкона на «духовный опыт», отличный от «чувственного восприятия», есть все основания утверждать, что он отдавал предпочтение доктринам александрийских неоплатоников.
        В Англии XIII века историков было очень мало, да и те никуда не годились. Рассказы тех времен о жизни Роджера Бэкона оставляют желать много лучшего. В слухах, повсеместно ходивших об этом удивительном человеке, больше выдумок, чем правды. Он родился примерно в 1214 году в Сомерсете
        близ Ильчестера и дожил почти до восьмидесяти лет. По-видимому, он происходил из состоятельной семьи и потратил все наследство на книги и научные приборы. По оценке Дж. Дж. Коултона, деньги, потраченные Бэконом таким образом, по нынешним временам составили бы как минимум девяносто тысяч долларов^1^.
        Роджер получил отличное для того времени образование. В тринадцать лет он поступил в Оке- фордский университет, где получил степень магистра искусств. Его юный возраст не обязательно означает раннее развитие, так как было довольно обычным явлением, что молодые люди прибывали в университет в возрасте шестнадцати лет. Воодушевленный надеждой на приобретение еще больших знаний, он отправился в Париж, где учился у знаменитых, но грубо заблуждавшихся педагогов и получил степень магистра искусств еще и в Сорбонне. Итак, Бэкон, вооруженный впечатляющей, но сравнительно бесплодной схоластикой, оказался подготовленным к увековечиванию системы воззрений высших школ. Будучи лектором в университете, Бэкон решил реформировать всю сферу обучения и реорганизовать преподавательский состав Сорбонны. По словам Эдвара Лютца, «Он не щадил ни себя, ни их, щедро изливая и свою энергию, и свое презрение»^* 2^.
        Бэкон не приложил ни малейших усилий, чтобы внушить засевшим в университете преподавателям любовь к себе. Он демонстративно уходил с их занятий, будучи студентом, и резко критиковал их, окончив университет. По слухам, он пользовался большим уважением у студентов, что тоже было
        ' См.: «Medival Garner», London, 1910.

^2^ См.: «Roger Bacon’s Contribution to Knowledge», New York, 1936.
        вполне понятным. Еще между двадцатью и тридцатью годами Бэкон написал несколько книг, одну из них по метафизике, что указывало на направление его мышления, если не на зрелость его таланта. Всю свою жизнь он всецело полагался на внутреннее вдохновение как источник общих истин и на умственные способности как средство обеспечения внутренней цензуры и порядка и использования знаний для удовлетворения потребностей человеческой жизни.
        Широта взглядов Бэкона в то время, когда умственный горизонт был чрезвычайно ограничен, нуждается в некотором разумном объяснении. Me- тоды сбора необходимой информации, которыми он пользовался, сильно напоминали методы знаменитого Парацельса. В своем поиске истины Бэкон не признавал никаких созданных человеком ограничений и границ. Он посещал выдающихся уче-
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА

      ¦      :
        ных, слушал рассказы путешественников и искателей приключений и расспрашивал представителей всех слоев общества. Он общался с фермерами, домашними хозяйками, поденщиками, равно как и с магами, колдунами и астрологами. Во многих случаях его знакомства подрывали его репутацию, но приумножали знания.
        Бэкон многое почерпнул из традиции и, не колеблясь, изучал языческие и варварские источники. Он сознавал, что все расы и нации давали миру мудрых людей и что поиск истины был вечным и всеобщим. Он достиг значительного мастерства, учась у арабов и евреев, и был прекрасно подготовлен к тому, чтобы выносить суждения о трудах греческих и латинских философов. Что касается иностранных языков, то он владел не только классическими, но и арамейским и арабским. В математике он был последователем Пифагора, Евклида и Птолемея. Он много размышлял о географии и внес значительные улучшения и новшества в литургическую музыку. Не будучи врачом, он многое сделал для развития медицины, а его эксперименты с микроскопом были просто революционными. Говорят, что интерес Бэкона к алхимии в значительной степени способствовал развитию химической науки, а его склонность к астрологии обусловливалась желанием исправить календарь. Трудно согласовать общее убогое состояние науки XIII века с вкладом Бэкона в зоологию, эмбриологию*, гистологию* и оптику.
        К числу важных изобретений, ассоциирующихся с его именем, принадлежат микроскоп, телескоп, термометр и черный порох. По всей вероятности, некоторые из своих основных идей он заимствовал у менее известных современников, но у него достало ума и таланта развить и довести до совершенства концепции, дотоле не законченные. Ему, естественно, пришлось отказаться от жесткой схола
        стической модели, которая удерживала средневековый разум в крепостной зависимости от авторитета. Он во всем выступал в защиту опыта и экспериментирования, предвосхитив таким образом современное направление на несколько веков.
        Обстоятельства, вынудившие Роджера Бэкона вступить в орден францисканцев, не вполне ясны, да и точная дата его принятия в братство Св. Франциска тоже не записана. Профессор Ньюболд, посвятивший много лет изучению зашифрованных рукописей Роджера Бэкона, полагает, что вероятнее всего это был 1256-й или 1257 г.^1^ Это означает, что Бэкону в это время было чуть больше сорока лет. Возможно, на Роджера повлияло то обстоятельство, что несколько ученых, которых он особенно уважал, были францисканцами. К тому же он мог полагать, что спокойствие монашеской жизни предоставит ему свободное время для проведения исследований. Трудно вообразить, что человек с таким кругом интересов, охватывавшим даже гностицизм и каббалу, мог пребывать в полном согласии с программой францисканцев. Есть, однако, свидетельства того, что он не разделял мистические идеалы и убеждения основателя францисканского ордена и, подобно Св. Франциску, возможно, усвоил принципы из тайных доктрин альбигойских трубаДуров.
        Хотя в настоящее время вклад Бэкона в прогресс человечества нашел всеобщее признание, в свое время он отнюдь не процветал. Если отличаться от схоластов было несчастьем, то перечить церкви было равносильно трагедии. Сегодня любому показалось бы смешным быть обвиненным в защите «новшеств», и тем не менее именно такое обвинение было выдвинуто против брата Бэкона. Сущность

^1^ См.: «The Cipher of Roger Bacon», London, 1928.

      -=<S@
        этих новшеств является несколько спорным вопросом. Даже несмотря на то что интересы Бэкона были не совсем традиционными, все же они в общем соответствовали интересам того времени. Большинство мыслящих людей делали вид, что знакомы с массой противоречивых древних традиций и доктрин. Даже члены монашеских орденов занимались алхимией и астрологией, и немало престарелых аббатов подозревались в колдовстве. Подобные занятия вызывали осуждение и, соответственно, сопровождались упреками. Однако, чтобы привести в действие весь механизм теологического неудовольствия, требовалось нечто большее.
        Быть может, причиною всех бед послужили прямые нападки Бэкона на «ученость» некоторых важных духовных лиц из числа доминиканцев и францисканцев. Тогда, как и теперь, было опасным подвергать критике уважаемые имена. Бэкон как член религиозного ордена вызвал неудовольствие и в полной мере испытал на себе могущество светской власти известных церковников, которые, собравшись с силами, решили умерить пыл «оксфордского выскочки». Епископ Парижский решил очистить атмосферу от новшеств, для чего потребовал применения постановления о цензуре, согласно которому произведения религиозных авторов перед публикацией непременно должны были получать одобрение церкви.
        Примерно в это время вышел в свет анонимный труд, содержавший уничтожительную критику самых основ подобной цензуры. Этот живой критический разбор, хоть и неподписанный, нес на себе печать гения Бэкона и вызвал немедленные ответные действия. Несмотря на то что Бэкон имел влиятельных друзей и сторонников, его произведения были конфискованы, а сам он заточен в тюрьму на пятнадцать лет.
        ??-<?@
        Так новшества закончились «благотворной епитимьей». Формулировка оказалась мягче принятых мер, и брат Бэкон со своими идеями «отказался от неблагодарного мира» на пятнадцать лет. У нас нет никаких письменных свидетельств того, что с Роджером всерьез плохо обращались, хотя в течение длительного периода его, как сообщают, держали на хлебе и воде. Он похудел, но не утратил энтузиазма и, как считают, именно в это время записал многие из своих самых удачных открытий с помощью хитроумных шифров, повергших в уныние отца Кирхера но, в конце концов расшифрованных профессором Ньюболдом.
        Как представляется, большая часть научной работы была выполнена Бэконом до того, как он вступил в полемику с францисканцами и доминиканцами. Он пользовался дружеским расположением Климента IV и представил на суд этого папы римского несколько рукописей. К счастью, у Климента, вероятно, не было возможности внимательно прочитать эти работы, так как их содержание могло бы оказаться для автора роковым. Климент умер в 1268 г., и Бэкон лишился главного защитника.
        Долгие годы заточения, наверное, и в самом деле оказались невыносимо тягостными для стареющего брата. Преданный научным занятиям, он был лишен приборов и приспособлений, столь близких его сердцу. Его освободили в 1282 г., и, хотя он тотчас же приступил к важной работе по теологии, смерть настигла его раньше, чем замысел смог окончательно созреть. Как и Конфуций, брат Бэкон покинул этот бренный мир убежденным в том, что не сумел выполнить добровольно взятой на себя миссии. Говорят, что на смертном одре он заявил: «Мне жаль, что я потратил столько сил, чтобы побороть невежество».
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА

1Г -                  -“==<S Роджер Бэкон обеспечил себе место в родословной мистерий христианского мира в основном своими алхимическими произведениями. Они бесспорно свидетельствуют, что он обладал настоящим ключом к Великому Деланию. Его часто и с величайшим уважением упоминают алхимики 60- лее позднего времени; и, как утверждает Габриэль Нод, превосходное оправдание Роджера Бэкона написано д-ром Джоном Ди^1^. Зашифрованные рукописи, расшифрованные профессором Ньюболдом, уничтожают все возможные сомнения относительно достижений Роджера Бэкона в области религии и философии. По истечении шести столетий труд этого великого человека открылся миру.
        Адепты-алхимики времен реставрации герметических искусств в XVII веке не только признавали Роджера Бэкона одним из первых Мастеров, но и, не колеблясь, включали его также в число адептов Великих Школ. Анонимный автор «Истинных адептов...» причислил Роджера Бэкона к посвященным вместе с Михаэлем Майером, Робертом Фладдом и Джоном Ди.
        Кроме подлинных произведений Роджера Бэкона, в период великого расцвета алхимии появился ряд приписываемых ему памфлетов и трактатов. Выдержавшая множество изданий «Славная история брата Бэкона» - выдумка, в основу которой легла легенда о том, что Бэкон, подобно Св. Фоме Аквинскому, создал говорящую голову из латуни. Эта голова вещала всего лишь трижды, произнеся следующие слова: «Время есть. Время было. Время прошло». Сделав эти загадочные замечания, медная голова рассыпалась на части, наделав много шума.
        Резюмируя все сказанное о характере и жизненном пути Роджера Бэкона, следует со всей очевид-
        ' См. «The History of Magic», London, 1657.
        ОРДЕНЫ ВЕЛИКОГО ДЕЛАНИЯ-      ¦¦--      ....--      ¦ -Т--?--Ж-
        ностью заявить, что он не был одиночным феноменом. Все, чем он интересовался в жизни, все источники его вдохновения, каждая концепция, которую он защищал, принадлежали Школам Мистерий. Не сознавая своей жизни с еретическими сектами, он проповедовал их доктрину права человека мыслить, учиться и развиваться, слушаясь голоса совести. Его жизнь была посвящена расширению владений человека - победе человека над ограничениями, налагаемыми невежеством. Его исследования и произведения пропитаны духом пифагореизма, платонизма, неоплатонизма, гностицизма и ересью Ma- ни. Вечный поток мудрости был частично открыт через него миру, пребывавшему во власти схоластической теологии. Раскрытие им принципов, законов и инструментов, уже известных эзотерическим Братствам, оказалось преждевременным. Он опередил свое время, но влияние его учений, соединившись с влиянием других посвященных философов, вымостило путь Мировой Реформации. Примечательно, что двух людей с одинаковой фамилией - Роджера Бэкона и Фрэнсиса Бэкона - следует считать выдающимися как всесторонне просвещенных граждан Философской Империи.
        РАЙМУНД ЛУЛЛИЙ
        Doctor illuminatus - Блестящий доктор Раймунд Луллий приобрел широкую известность в Каталонии и по сей день пользуется уважением жителей Мальорки, среди которых по-прежнему много приверженцев его доктрин. Он отличался исключитель- ними знаниями литературы, поэзии, философии, религии, мистицизма, социологии, лингвистики и естественных наук. Почитаемый всеми как святой, он в одиночку взялся за осуществление широкой
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА-==@>-      ¦
        миссионерской программы, направленной против магометанства, и был насмерть забит камнями за городскими стенами Бужи в Северном Алжире. Хотя Луллий и навлекал на себя месть неверных фанатическим рвением и часто попадал в тюрьму, к моменту смерти ему было около восьмидесяти лет. Его почти наверняка причислили бы к лику блаженных и, вероятно, канонизировали, не впади он в немилость у могущественного доминиканского ордена. Однако его доктрины тоже пользовались поддержкой влиятельных кругов, и его репутацию решительно защищали иезуиты.
        Раймунд Луллий родился на острове Мальорка примерно в 1235 г. Он происходил из старинного и благородного каталонского семейства и всю свою жизнь почти всецело предавался удовольствиям придворной жизни. Он стал любимцем короля и был официально введен в должность сенешаля’ островов. Несмотря на то что Луллий обладал вое- приимчивым умом, семья отчаялась сдержать его буйный нрав и позволила ему последовать примеру отца и стать дворянином на военной службе. Юный придворный рано женился, но не отличался верностью, и его внебрачные связи принесли ему весьма дурную славу. Уже будучи отцом троих детей, он воспылал великой страстью к синьоре Амброзии Элеоноре де Кастелло де Хенес. Назойливые ухаживания Луллия приводили эту очаровательную, благовоспитанную даму, состоявшую в счастливом браке, в крайнее замешательство. После нескольких неприятных эпизодов она посоветовалась с мужем, как покончить с этой историей, не причиняя лишних огорчений ее настойчивому поклоннику.
        С согласия мужа и в его присутствии синьора Амброзия написала Луллию письмо, умоляя его не пятнать свою репутацию, предаваясь безнадежной
        страсти, и предупреждая об ужасном разочаровании, которое его ждет, если он и впредь будет продолжать преследовать ее своим вниманием. Письмо не возымело действия, и в конце концов эта дама пригласила молодого Раймунда в свой дом. «Взгляни на ту, которую ты любишь, Раймунд Лул- лий», - воскликнула она со слезами на глазах. Затем, распахнув платье, она обнажила грудь, почти полностью изъеденную раком. Луллий был сражен и, пав на колени, умолял простить его поведение. Этот случай перевернул всю его жизнь. Он отрекся от беспутного и развратного образа жизни и, распростершись у основания распятия, обещал посвятить свою жизнь служению Богу.
        Луллий оставил должность при дворе, отрекся от мира и разделил большую часть своего состояния между членами семьи, оставив себе только тот минимум, который был совершенно необходим для поддержания жизни, причем свое добро он щедро раздал бедным. В этот же период у него было несколько видений Христа, утешавших его в ужасной болезни и несчастье. Убежденный мистическими переживаниями в своем предназначении просвещать человечество, он много путешествовал, прилежно учился и несколько лет служил преподавателем арабского языка во францисканском монастыре в Маримаре. Движимый неослабевающей внутренней потребностью, он решил попытаться обратить мусульман в христианство. Он отправился в Рим, чтобы уговорить Папу римского создать монастыри для подготовки братьев-миссионеров. Гонорий IV, который, возможно, и поспособствовал бы осуществлению этого плана, умер как раз в это время, когда Луллий добрался до Рима, и замысел остался без внимания.
        Подобно Св. Августину, чье раскаяние вошло в поговорку, Луллий неустанно боролся с действи-
        МУЧЕНИЧЕСТВО РАЙМУНДА ЛУЛЛИЯ
        тельными или воображаемыми недостатками своего характера. Он предпринял путешествие в Тунис, где его пламенные выступления против исламизма привели к аресту, заключению в тюрьму и вынесению ему смертного приговора за введение народа в заблуждение. Его спас один ученый мусульманин из числа тех, кого он пытался обратить. В другой раз, в Алжире, власти, выведенные из себя проповедями Луллия, вставили ему в рот уздечку, лишив возможности говорить на сорок дней, затем под-

@^==-      
        вергли его основательной порке и изгнали из ко? ролевства.
        Оставшиеся годы жизни Луллия прошли главным образом в миссионерской деятельности и постоянных репрессиях, которые он навлекал на себя сам. Его жизненный путь завершился под стенами Бужи. Согласно одному рассказу, купцы, проплывая мимо Туниса, увидели какой-то странный свет, как бы висевший над землей. Добравшись до берега на небольшой лодке, они обнаружили, что свет исходил от груды камней, наскоро наваленной на тело Луллия. По другому, более сдержанному рассказу, эти купцы нашли умирающего Луллия и увезли его на свой корабль, на борту которого он и умер 29 июня 1315 г. поблизости от Мальорки.
        Ни жизнеописание Луллия, ни его умонастроения, похоже, не подкрепляют славу человека, сведущего в алхимии, ассоциировавшуюся впоследствии с его именем. Как утверждают, он был плодовитым писателем. Различные авторитетные источники делают из него автора от пятисот до нескольких тысяч трактатов. С учетом его миссионерской деятельности такой объем литературного наследия представляется невероятным. Существует очень мало общего между Луллием - страстным апостолом среди язычников, и Луллием, которого Элифас Леви описывает как «главного и величайшего адепта герметической науки».
        Есть сообщение о том, что Луллий был учеником посвященного химика-философа Арнальда де Вилланова и к тому же был знаком с Джоном Кремером, призрачным настоятелем Вестминстерского аббатства. Ни одна из этих связей не получила достоверных подтверждений.
        Особые затруднения создает Джон Кремер. Этот праведный служитель философского камня представлен в «Герметической библиотеке» (Франкфурт,
        :      :      “=<S
1678 г.) коротким и ярким памфлетом, озаглавленным «Завещание Кремера». На титульном листе помещен виньетированный портрет аббата, в котором можно обнаружить достаточное сходство почти с любым человеком. Кстати, та же самая виньетка украшает титул более раннего труда, опубликованного Лукой Дженнисом в 1625 г. и озаглавленном «Философский камень, превосходная вещица, изготовленная немецким философом в году 1423». Это произведение подписано инициалами H.C.D., означающими Hermannus Condesyanus, Doctor - доктора Германа Кондесиана. Таким образом, преподобный отец-настоятель Вестминстерского аббатства не имеет никакого права на свой предполагаемый портрет.
        Аббату Кремеру была придумана прелестная биография. Ему были отведены апартаменты в Лондонском Тауэре, где он изготовил золото на сумму восемнадцать миллионов фунтов стерлингов. Луллий якобы гостил у Кремера в Вестминстерском аббатстве, хотя в высшей степени сомнительно, что ма- льоркский мистик вообще когда-нибудь посещал Англию. Джон Кремер, разумеется, не был настоятелем Вестминстерского аббатства ни в какой период его истории. Интересно, что публикацией «Завещания» Кремера, появившегося в майеров- ском «Золотом треножнике» в 1618 г., мы обязаны именно апологету розенкрейцеров графу Михаэлю Майеру.
        Как и следовало ожидать, приписываемые Лул- лию труды по вопросам герметических и алхимического искусств были изданы между 1596 и 1670 гг. Есть и более ранние издания его религиозных и научных произведений, но те из них, которые имеют законное основание претендовать на подлинность, можно охарактеризовать как консервативные. Лул- лий выступает в роли святого - покровителя хими-
        :      -      •??& ков огня - вместе с другими людьми с именами, спасенными от глухого забвения вдохновителями Реформации XVII века.
        Однако некоторые основания для включения Раймунда Луллия в родословную эзотерической традиции все же имеются? В 1283 г. он написал «В1ап- querna», мистическое или философское произведение, относящееся к разряду утопий. Эта работа обнаруживает знакомство с платоновской концепцией Философской Империи и на три столетия опережает цикл утопий, начатый сэром Томасом Мором и завершенный сэром Фрэнсисом Бэконом. Благодаря своим поэмам и литературным произведениям Луллий имеет право на включение в родословную трубадуров. Он, как известно, был до некоторой степени знаком и с учениями испанских каббалистов.
        Несколько писателей, личности которых, вероятно, так никогда и не будут установлены, воспользовались именем Луллия, чтобы протолкнуть памфлеты, написанные гораздо позднее. Некоторые историки, столкнувшиеся с этой путаницей, прибегли к старому удобному приему, объявив, что труды двух или более человек, носивших одну и ту же фамилию, оказались перепутанными. Возможно, алхимики более поздних времен были столь же искусны в трансмутации старых авторов и их произведений, сколь в выпаривании и приращении своих неорганических соединений. Луллий являет собой отличный пример «удобной ширмы», которой пользовались в таких немецких литературных цехах эзотерических Братств, как тот, находившийся во Франкфурте, в котором председательствовал Лука Дженнис и Теодор де Бри. Без таких сочувствующих и обязательных печатников и граверов программа всестороннего обновления человеческого общества понесла бы серьезный урон.
        НИКОЛЯ ФЛАМЕЛЬ
        О детстве и ранней юности Николя Фламеля (родившегося примерно в 1330 г.), писца и нотариуса, не известно ничего, кроме того, что он был сыном бедных, но почтенных родителей и жил на улице Нотариусов близ часовни Св. Иакова в Бу- шери в Париже. О нем заговорили в 1357 г., когда он купил за два флорина (по крайней мере, по его словам) большущую позолоченную книгу, очень старую и странную. Переплет этого удивительного фолианта был из латуни с выгравированными на нем буквами и фигурами, а внутри находились тонкие лубяные листы, или листы из нежной коры молодых деревьев. Каждый лист покрывали письмена и символы, превосходно выполненные яркими красками. На первой странице крупными прописными золотыми буквами было начертано: «Абрахам Еврей, Князь, Жрец, Левит*, Астролог и философ еврейского народа, рассеянного гневом Божиим среди галлов, желает здравствовать». Следует отметить, что использованные материалы совершенно не соответствовали европейскому стилю, что указывает на возможность их восточного происхождения.
        Тема «Книги Абрахама Еврея» была столь же примечательной, как и ее внешний вид. Очевидно, после диаспоры* еврейский народ превратился в скитальцев и расселился среди недружелюбных нееврейских наций. Там их обкладывали высокими налогами и требовали от них щедрых, хотя и вынужденных, «пожертвований» в казну алчных князей. Эти невзгоды так сильно угнетали их, что один из их ученых мужей, Абрахам Еврей, алхимик и каббалист, усовершенствовал способ превращения неблагородных металлов в золото. Он передал этот

@С^=*                   -       -
        секрет своему народу, чтобы тот смог создать огромные богатства и с их помощью оплачивать налоги.
        НИКОЛЯ ФЛАМЕЛЬ С ЖЕНОЙ
        С изображений, находившихся на кладбище Невинных
        младенцев. Фламель пишет о них: «Изображенный
        здесь мужчина определенно похож на меня, а женщи-
        на - вылитая Перренелла».
        Фламель и его жена отдали много лет и сил «Книге Абрахама Еврея» и 25 апреля 1382 г. в пять часов вечера осуществили превращение неблагородного металла в золото. Эти благочестивые люди раздали все богатства, полученные в результате многочисленных трансмутаций, на благотворительные и религиозные цели.
        Если бы Фламель был одним-единственным человеком, засвидетельствовавшим существование этого странного манускрипта, то весь рассказ можно было бы счесть легендой или вымыслом, но неуловимая книга являлась миру по крайней мере еще один раз.
        Роберт X. Фрайар в 1865 г. написал: «Реальность этой истории, кажется, бесспорно доказывает одно обстоятельство, а именно то, что эта самая «Книга Абрахама Еврея» с примечаниями «Фламеля»... действительно побывала в руках кардинала Ришелье, о чем рассказывал Борелю граф де Кабрин, который видел и изучал ее»^1^.

^1^ См.: «Flammcl’s Book, etc.».

                  -=^SG)
        Артур Эдвард Вейт еще больше усложняет историю Фламеля одним странным рассказом. Он сообщает, что до приобретения «Книги Абрахама Еврея» Фламель удостоился созерцания чудесного видения. Некое существо из духовного мира по имени Бат-Коль явилось ему в образе ангела, держа в руке необычную книгу в латунном переплете, написанную на лубе и с гравюрами, выполненными железным пером. «Фламель! - воскликнуло лучезарное видение. - Взгляни на эту книгу, в которой ты ничего не понимаешь; для многих, но не для тебя, она навеки останется непонятной, но в один прекрасный день ты обнаружишь на ее страницах то, что не дано увидеть никому, кроме тебя». Фламель в видении нетерпеливо протянул руку, чтобы принять драгоценный дар, но ангел и книга исчезли в потоке света. Не трудно представить себе радость этого писца, когда позднее он стал обладателем книги, явленной ему в видении^1^.
        Такова история, передаваемая алхимической традицией. Но к ней можно добавить кое-что еще. Этот эпилог столь примечателен, что нам придется уделить внимание имеющим к нему отношение людям, местам и обстоятельствам.
        Людовик XIV Французский отправил господина Поля Люка в путешествие по Греции, Малой Азии, Македонии и Африке в поисках памятников древности. По возвращении он опубликовал отчет о своем путешествии под названием «Путешествие господина Поля Люка по приказанию короля по Греции и т. д.» (Амстердам, 1714 г.) и посвятил эту книгу его величеству. Людовик XIV не принадлежал к тому типу людей, милостями которых можно безнаказанно злоупотреблять, и Люка не удалось бы сохранить расположение короля, если бы он издал

^1^ См.: «Lives of Alchemystical Philocophers».
        ?
        небылицы под видом объективного повествования. Ниже приводится краткое изложение относящихся к делу выдержек из рассказа Люка.
        Путешествуя по Натолии, он забрел в маленькую мечеть. В этом крошечном монастыре было четверо дервишей, личностей в высшей степени достойных и ученых. Люка приняли со всевозможными любезностями и пригласили разделить трапезу. Один из них, назвавшийся выходцем из страны узбеков, оказался самым ученым. «И я поистине думаю, что он говорил на всех языках мира».
        Побеседовав некоторое время по-турецки, дервиш спросил, говорит ли Люка на латинском, испанском или итальянском языках. Люка предложил итальянский, но святой человек очень скоро обнаружил, что этот язык не был родным для его гостя. Тогда он задал прямой вопрос, и путешественник сообщил, что является уроженцем Франции. И тут дервиш заговорил на таком прекрасном французском языке, словно он рос и воспитывался в Париже.
        Поговорив еще немного, дервиш сообщил Люка по секрету, что он - один из мудрецов, удалившихся в тихое место для научных занятий и медитации. На вид ему было около тридцати, но судя по его речам и рассказам о продолжительных путешествиях, которые он совершил, выходило, что он уже прожил, как минимум, лет сто.
        Этот мудрец сообщил, что он - один из семи друзей, странствующих по всему миру ради самосовершенствования и научных занятий. Разлучаясь, они всегда назначали следующую встречу по истечении двадцати лет. Когда приходил срок, прибывшие раньше дожидались остальных. Маленькая мечеть была выбрана местом нынешнего сбора.
        Разговор касался множества любопытных тем. Сначала обсуждались религия и натурфилософия,

            :      «*<9 потом химия, алхимия и каббала. Мудрец, объяснял дервиш, это человек такого склада, которому звание философа принадлежит от природы. Он ничем не привязан к миру; он безучастно взирает, как все умирает и оживает; в его власти больше 60- гатств, чем у величайшего из королей, но он пренебрегает ими, и это благородное презрение всегда ставит его при полной нищете выше обстоятельств.
        Мудрый человек хотя и должен умереть, не покидает этот мир до назначенного срока, а мудрец может прожить примерно тысячу лет. Философский камень - не химера. Затем в разговоре проскользнуло имя Фламеля, и благочестивый дервиш заметил: «Вы действительно думаете, что Фламель умер?.. Нет, нет, мой друг, не обманывайте себя, Фламель все еще жив, ни он, ни его жена все еще не знакомы с царством мертвых. Не прошло и трех лет с тех пор, как я оставил их обеих в Индиях, и он - один из моих лучших друзей».
        Затем дервиш поведал часть тайной истории Фламеля и Абрахама Еврея. Более чем триста лет назад одним из мудрецов их Братства был некий чрезвычайно ученый еврей, который страстно хотел еще раз увидеть свою семью перед тем, как навсегда отречься от мира. Остальные члены Ордена пытались отговорить его от опасного путешествия, но его желание в конце концов стало таким сильным, что он уехал, торжественно пообещав вернуться как можно скорее. Добравшись до Парижа, он обнаружил, что потомки его отца пользуются большим уважением. И среди них нашелся один, который на первый взгляд обладал большими способностями к истинной философии. Еврейский мудрец поверил в него и даже осуществил трансмутацию металла, чтобы доказать, что владеет этим секретом. После этого упомянутый родственник попытался угово
        рить посвященного Брата остаться с ним, но тот не пожелал нарушить слово, данное остальным членам его Ордена. И тогда алчность превратила родственника в смертельного врага, и он вознамерился уничтожить одного из светочей мира, замыслив убить мудреца, чтобы самому стать хозяином таинственного лекарства. Такой ужасный поступок не мог остаться безнаказанным, и за еще одно преступление этого нечестивца бросили в тюрьму и заживо похоронили.
        Николя Фламель стал обладателем таинственной книги, написанной этим евреем-посвященным, и в свое время благодаря собственным добродетелям узнал ее секреты. Осознав всю опасность своего положения, Фламель решил избежать огласки с помощью хитрости. По его совету жена притворилась серьезно больной, а когда она достигла границы Швейцарии, были инсценированы ее похороны. Вместо нее хоронили ряженое деревянное изваяние, а чтобы ничего не могло показаться подозрительным, эта кукла была погребена в одной из основанных им церквей. Через некоторое время Фла- мель повторил этот трюк и присоединился к жене. А до этого он составил оформленное по закону завещание, включив в него требование, чтобы его останки покоились рядом с прахом его жены.
        Суть рассказа изумила Люка не более, чем обстоятельства, при которых он его услышал. Казалось почти чудом, что какой-то дервиш, никогда не бывавший во Франции, но обладавший обширными познаниями и исключительными талантами, был так точно обо всем осведомлен. Случай с французским путешественником напоминает описание приключения с другими приверженцами герметических искусств, которые отправились на Ближний Восток в надежде принять посвящение от адептов в Константинополе или Дамаске.
        Говорят, кардинал Ришелье конфисковал дома и имущество, принадлежавшие Фламелю, стремясь завладеть записями о его алхимических экспериментах. Так кардинал заполучил «Книгу Абрахама Еврея» и даже выстроил лабораторию, чтобы проводить опыты. Грабители могил разорили склеп Фламеля, и тут-то и выяснилось, что могила пуста. Существовал по крайней мере один экземпляр полного текста рукописи Абрахама, который и был изучен в частной библиотеке в Милане.
        БАЗИЛЬ ВАЛЕНТИН
        Обстоятельства жизни Базиля Валентина, монаха из ордена Св. Беннета, о котором в древних книгах упоминается как о настоятеле монастыря Св. Петра в Эрфурте, могут послужить выдающимся примером намеренного затуманивания традиции адептов. Вся сложность, вкратце, сводится к следующему: не известно, в какое время - в XII, XIII, XIV или XV вв. - жил и творил Валентин, а может быть, монаха с таким именем вообще никогда не существовало. Еще в 1515 г. император Священной Римской Империи Максимилиан I был до такой степени заинтригован рассказами об этом удивительном монахе, что повелел внимательно просмотреть архивы бенедиктинцев с целью отыскания там хоть каких-то упоминаний о Валентине, что, однако, закончилось полной неудачей.
        Существовало предположение, что распространенная версия, согласно которой в 1414 г. Валентин занимал должность приора в Эрфурте, была выдумана с целью скрыть некоего неизвестного адепта, действительно жившего в более позднее время. Возможно также, что какой-то монах с таким именем, ставший довольно известным благодаря свое-
        БАЗИЛЬ ВАЛЕНТИН И АЛХИМИЧЕСКИЕ СИМВОЛЫ
        му заумному учению, на самом деле существовал, как об этом рассказывается в народном предании, а составлявшие некоторую группу герметисты-по- священные приписали ему авторство своих произведений. И этому не стоит удивляться, поскольку в оккультной литературе давно и прочно укоренилась практика приписывания древним авторитетам трудов, которые могли бы доставить неприятности их авторам.
        Согласно одному остроумному толкованию, имя Базиль, или Базилий, значит по-гречески «королевский», или «царский», а Валентин, или Валентинус,
        связано с латинскими формами слова, означающе? го «сильный», «могучий» или «влиятельный». Та? ким образом, полностью это имя можно было бы, не прибегая ни к каким натяжкам, перевести как сильный или могущественный король. Большинство изучающих алхимию сразу же вспомнят о царственной фигуре, присутствующей на многих тайн- ственных эмблемах. Этот яркий персонаж хотя и многозначен, в некоторых случаях определенно выражает величие адепта.
        Йоханн Гуденус, историк из Эрфурта, однозначно утверждал, что в первой половине XV в. там действительно был монастырь бенедиктинцев, а затем высказал предположение, что Валентин был одним из обитателей этого святилища. Однако, к сожалению, следует признать, что сведения для документального подтверждения своих заявлений он черпает не из официальных архивов, а из традиционных рассказов, которыми изобилуют алхимические трактаты. А в результате сделанные им выводы оказываются вовсе не столь убедительными, как это может показаться на первый взгляд. О брате Валентине по существу не известно ничего, кроме тех редких и поверхностных сообщений, которые появляются на титульном листе различных изданий его предполагаемых произведений или во вступительных статьях, прилагаемых к ним издателями и переводчиками, столь же малоизвестными.
        В свое время ходило немало слухов, что Базиль Валентин был первым, кто стал проводить опыты по применению сурьмы в медицине. Говорили, что, намереваясь ввести этот элемент в фармакопею’, наш аптекарь с таким усердием экспериментировал над своими религиозными братьями, что больший- ство из них, серьезно заболев, оказались «на краю могилы». Именно поэтому, если верить легендам, Валентин стал называть минерал, из которого были
        приготовлены те лечебные средства, «antimoine», что значит «враждебный монахам». Исследования Валентином алхимических тайн этого элемента изложены в его работе «Currus Triumphalis Antimonii», или «Триумфальная колесница сурьмы».
        Полагают, что труд этот, снискавший высочайшее признание приверженцев герметического искусства, был впервые опубликован в 1600 г. н.э. Альбер Л.Кайе отмечает, что первое издание этой книги вышло в свет в Лейпциге в 1604 г., а второе - в 1611 г.^1^
        На начальном этапе подготовки «Триумфальной колесницы сурьмы» в книгу были включены комментарии Теодора Керкрингия, чей вклад в литературу по алхимии, видимо, ограничивается только этой работой. Издания, содержащие комментарии Керкрингия, или Керкринга, в переводе на несколько языков выходили в разных странах и в разное время.^2^ Д-р Керкринг, вероятно, был частицей того огромного облака неизвестности, что окутывало имя Базиля Валентина. По словам м-ра Вейта, не сохранилось никаких сведений о Керкринге, что, однако, не совсем верно, поскольку известно, что он родился в Амстердаме, был врачом и соучеником Спинозы и умер в Гамбурге в 1693 г.
        В «Посвящении», предпосланном изданию «Триумфальной колесницы сурьмы» 1685 г., Керкринг, обращаясь к Сынам Искусства, то есть посвященным герметистам, высказывается весьма неопределенно (курсивом мной выделены обороты, представляющие особый интерес), например: «В ответ

^1^      См.: «Manuel Bibliographique des Sciences Psychiques ou Occeltes», Paris, 1912.

^2^      Включая издания на латыни 1671 и 1685 гг. Последнее было переведено в 1893 г. и вышло с биографическим очерком А. Э. Вейта.
        на это посвящение я не жду никаких наград, кроме возможности погреться в лучах вашей благосклонности и получить поддержку известным вам способом, ибо из этой книги вы поймете, что я на- хожусъ на прямой дороге и, шествуя верным путем, поднимаюсь к сияющему храму науки». Далее он заявляет: «Выражаясь словами Базиля, я уже отвоевал себе место в высшем классе».
        Керкринг описывает Владыку Меркурия, явившегося ему в видении и вернувшего его на Единственный Путь. К своему духу-посетителю добрый доктор обращается с такими словами: «Меркурий, красноречивый потомок Атланта* и отец всех алхимиков, раз уж до сих пор ты руководил мною, так укажи мне, молю тебя, дорогу к тем Благословенным Островам, которую ты обещал открыть всем своим избранным детям». Затем Меркурий рассказывает о «сыне, с рождения увенчанном королевской короной, которую он не мог разделить с другими. Однако он мог привести своих друзей во дворец, где восседает на троне Король Королей, щедро и с готовностью наделяющий своим величием всех, кто к нему приближается».
        Потом Меркурий подарил Керкрингу золотое кольцо с руки королевского сына со словами, в которых заключен вполне однозначный смысл: «Там известна эта золотая ветвь, которую надо посвятить Прозерпине, прежде чем ты сможешь войти во дворец Плутона. Когда он увидит это кольцо, то, возможно, неким словом и откроет двери зала, где на троне в полном великолепии восседает Предмет желания всех Народов Мира, известный только Мудрецам». Те, кто изучали ритуалы и символы древних мистерий, без труда поймут, что Керкринг в аллегорической форме описывает Ложу Адептов и обстоятельства своего вступления в это герметическое Братство.
        ОРДЕНЫ ВЕЛИКОГО ДЕЛАНИЯ

      -
        Секретные книги бенедиктинского ордена, или Завещание Базиля Валентина, впервые появились в Страсбурге в 1645 г. В Лондоне в 1671 г. вышло издание под следующим заглавием: «Последняя воля и завещание Базиля Валентина, монаха ордена Св. Беннета, которое он спрятал под мраморной плитой позади главного алтаря кафедрального собора в имперском городе Эрфурте. Оставлено оно там с целью, чтобы отыскал его тот, кого Божие Провидение сочтет достойным». В предисловии к этому труду от лица Валентина сказано: «И поскольку в книге этой раскрывается иное знание, отличное от содержащегося в других моих работах, где материал я излагал не так туманно и без такого мудрствования, как это было присуще древним, жившим до меня и счастливо окончившим свои дни, значит, она воистину заслуживает другого места, куда ее следует поместить и хранить в тайне от извращенного восприятия людей мира. Я вовсе не желаю, чтобы ее похоронили со мной, дабы стала она добычей и пищей червей, напротив, ее надо оставить на земле и тщательно скрывать от нечестивцев, а еще я хочу, чтобы положили ее в секретное место, где бы никто не смог к
ней даже приблизиться, кроме того, кому предопределено это Богом, а остальные мои произведения увидят свет раньше».
        Надо сказать, однако, что не существует никаких достоверных данных с указанием точного места, где Валентин хранил свое герметическое наследие. По мнению некоего историка, свою рукопись великий алхимик спрятал в одной из колонн монастырской церкви, где она и оставалась в течение долгого времени, пока наконец не обнаружилась «благодаря на счастье случившемуся яростному удару молнии». Так было предложено вполне подходящее толкование столь позднего появления «Завещания». Нельзя
        не заметить, что все это живо напоминает предание о склепе, в котором сто двадцать лет пребывали в неизвестности тайны розенкрейцеров.
        В том и другом случаях чрезвычайно важные рукописи и документы, вероятно, составленные в более позднее время, стали доступны только в начале XVII в.
        В данном случае вполне понятно желание представить эту историю в романтическом свете, если бы труды Валентина, особенно «Триумфальная колесница», не содержали скрытого свидетельства, что написаны они были гораздо позднее, чем стараются нас уверить редакторы и издатели. К примеру, в приложении к «Триумфальной колеснице», где автор подытоживает свои доводы, утверждается, что сурьма с успехом применяется во многих областях и помимо книгопечатания. И заявление это можно посчитать наилучшим доказательством, поскольку Валентин, как полагают, скончался до изобретения печатного дела. Кроме того, в работах Валентина встречаются упоминания об исторических событиях, не происходивших при жизни Брата-бенедиктинца.
        Все указывает на появление в критический период Всемирной Реформации, длившейся с 1590 по 1630 г., солидных печатных трудов, авторство которых приписывали этому человеку. И, возможно, мы будем не столь уж далеки от истины, если свяжем это счастливое событие с той же группой, которой принадлежат и «Манифесты» розенкрейцеров.
        Трудно переоценить вклад таинственного Базиля и не менее таинственного Керкринга в одно из величайших таинств алхимической традиции - приход Элиаса Художника.
        Наш комментатор, в частности, сообщает нам следующее: «Разве не близится время неизбежного
        -      ~???@
        прихода Элиаса Художника, Того, Кто раскрывает величайшие Тайны? Чей приход недвусмысленно предсказал Парацельс во многих местах своих трудов... А посему утешься и успокойся, любящий химию, и подготовь дорогу тому Элиасу, который несет с собой счастливые времена и раскроет больше тайн, чем из зависти или царящего в тот период беззакония осмеливались раскрыть наши предки... наступают времена Элиаса “также и для гуманитарных наук, поскольку, как полагают, и все другие вещи имеют своих Элиасов”, - говорил Теоф- раст»^1^.
        Подведем краткий итог. Базиль Валентин был порождением тех же самых Орденов Поиска, которые немало способствовали появлению тщательно разработанной пышности алхимической проблематики. Элиас Художник был достигшим совершенства Мастером Великого Делания и, по сути, персонификацией собственно искусства, владение которым позволяет полностью обновлять и улучшать Природу.
        Для христианского герметиста Элиас был Христом, в котором для обладающих достаточной способностью духовного постижения полностью раскрылось чудо трансмутации. Таким образом, в алхимии обнаруживается отпечаток восточной доктрины об аватарах, воплощенных в человеческие тела богах, являющихся в точно назначенное время. Важно помнить, что алхимия не перенимала обертоны Мирового Таинства до тех пор, пока не стала орудием того Общества Неизвестных Философов, которые основали Невидимую Империю, чтобы увековечить в современном мире Школы Мистерий древности.

^1^ Парацельс предсказал пришествие Элиаса Художника в 8-й главе своего трактата «De Mineralibus».
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА
        ПАРАЦЕЛЬС
        Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм (Парацельс), часто именуемый «Швейцарским Гермесом», представлял самую яркую фигуру в европейской традиции адептства. Он родился в 1493 г. в швейцарском городе Эйнзидельне. Обладая глубокими знаниями, он отличался весьма оригинальным характером, проводя большую часть своей жизни в путешествиях. Он побывал во многих странах Европы и, как говорят, даже достиг Азии. Находясь в России, он попал в плен к татарам, которые привели его к великому хану. Легендарный монарх был до такой степени поражен ученостью швейцарского врача, что сразу же определил искусного целителя в число людей, сопровождавших его сына, направленного с дипломатическим поручением в Константинополь.
        От ван Хельмонта мы узнаем, что в Константинополе коллегия исламских ученых мужей посвятила Парацельса в величайшие тайны алхимии, раскрыв ему Великое Таинство, скрытое под символизмом Ртутного Камня, «философского огня» западных адептов. С того времени Парацельс всегда носил этот Камень с собой в набалдашнике, приделанном к рукоятке его шпаги. На больший- стве ранних портретов Мастера всегда особо виде- лена эта рукоятка с ее магическим содержимым. Пройдя обряд посвящения в «городе на берегу бухты Золотого Рога»?, великий химик, по слухам, продолжил путешествие в Индию, что, однако, не находит подтверждения в анналах истории.
        Первым учителем Парацельса был посвященный Тритемий Спонгеймский, ученый аббат, раскрывший юноше многие секреты каббалы и христианских таинств, проявляя при этом слишком мало

@Й5?=¦                   -       -
        интереса к практической стороне медицины к явному неудовольствию своего юного ученика. Сообщалось, что в это же время Парацельс получил поддержку Мастера Базиля Валентина, приобщившего его к философской химии. Эти сведения из старого манускрипта создают некоторую путаницу в датах, однако вполне возможно, что в нем указан подлинный период творчества Валентина.
        Величайшим из европейских Мастеров, с кем общался Парацельс, был адепт-герметист Саломон Трисмозин. В нашем собрании имеется рукопись, представляющая особый интерес с точки зрения личности Парацельса. Рукопись не датирована, написана на очень толстой бумаге и скреплена простой наклейкой на корешке с названием «Geheimes Manuscript» («Секретный манускрипт»). На титульном листе изображен большой черный крест с именем Иисуса в виде акростиха на стойке и поперечине креста. На верхнем конце креста проставлены инициалы N.R.I. Вокруг креста начертано на латыни: «Я есть сфера в кресте. Из нее исходит истинная мудрость». Внизу страницы сделана надпись: «После креста - свет; после ненастья - ликование». В качестве фронтисписа’ представлен написанный пером портрет Саломона Трисмозина, а далее в тексте вставлен выполненный в той же манере портрет Парацельса с магическими квадратами и Ртутным Камнем в рукоятке шпаги.
        Рукопись содержит письма Саломона Трисмо- зина Парацельсу и фрагменты трудов Тритемия и Исаака Голландского с алхимическими формулами и описанием различных процессов. Первое письмо Саломона Трисмозина было им написано 18 апреля 1515 г. в селении Люзе. Содержание письма не оставляет сомнения в том, в каких отношениях были эти два человека: «Для меня ты был самым любимым учеником моей школы, а потому я открою

      *=5СЗ@
        тебе то, что всегда храню в тайне... Ни я, да и никто другой в этом мире, не сможем научить тебя, как надо держать руку, чтобы Лев явился в добрых лучах. Ты должен познать это на собственном опыте... Я пока до поры до времени завершил Работу, а теперь намерен отдохнуть. Аминь!» В заключение Трисмозин, обращаясь к Парацельсу, называет его «мой любимый бывший ученик».
        В Британском Музее хранится великолепный манускрипт на пергаменте, датированный 1582 г., представляющий собой копию алхимических трактатов Саломона Трисмозина под названием «Spien- dor Solis» («Величие солнца»). Существует еще и книга «Золотое руно... Великого философа, Саломона Трисмозина, учителя Парацельса». Этот небольшой труд, посвященный принцу Конде, был иллюстрирован двадцатью двумя раскрашенными от руки герметическими символами, вклеенными в специально оставленные для них пропуски в тексте. По смыслу эти фигуры тождественны восхитительным миниатюрам, украшающим манускрипт Британского Музея. В одной весьма туманно написанной книге «Aureum Vellus» («Золотое руно»), напечатанной в 1598 г., рассказывается, что адептом, от которого Парацельс принял Magnum Opus (Be- ликое Делание), был его соотечественник Трисмо- зин. Сообщается также, что Мастер Саломон владел Универсальным Лекарством, а кроме того, что его живым и здоровым видел некий французский путешественник в конце XVII в.^1^
        Известны некоторые подробности жизни Трис- мозина, чье настоящее имя, видимо, было Пфайффер. В 1473 г. адепт с этим именем приступил к поискам ключа к разгадке тайны Камня. Он проходил курс обучения, избрав образ жизни стран-

^1^ См.: F.Hartmann. «Paracelsus», London, 1887.
        ОРДЕНЫ ВЕЛИКОГО ДЕЛАНИЯствующего химика, работая при этом в лаборатории одного немца по имени Таулер. Позднее он ушел из Венеции, по его словам, «в еще лучшее для моей цели место, где в мое полное распоряжение были предоставлены книги по каббале и магии на древнеегипетском языке и где я старательно переводил тексты на греческий, а затем с греческого на латынь. Там я нашел Сокровище Египтян и завладел им».^1^
        Хотя эзотерическая традиция, по сути, является прародительницей мистерий, было бы ошибочным считать восходящими к глубокой древности Обществами или Братствами несколько школ, процветавших в период между XV и XIX вв. Случай с Парацельсом весьма показателен с точки зрения распространенной в то время тенденции путать принципы с личностями. Е.П.Блаватская замечает: «И хотя алхимики существовали и до Парацельса, он был первым, кто прошел истинное посвящение, тот последний обряд, который наделял адепта силой отправиться в путешествие по святой земле к «неопалимой купине» и «сжечь в огне золотого тельца, стереть его в порошок и бросить на воду»^2^.
        Память о Парацельсе сохраняли горячие его поклонники, признавшие целителя святым-покровителем и подлинным основателем их сомнительных современных сект и культов. В частности, сообщается, что Бомбаст фон Гогенгейм был настоящим розенкрейцером и Великим Магистром Братства, основанием чему, вероятно, послужила ссылка на работы Парацельса в памфлете «Fama», найденном в символической гробнице Отца C.R.C. Сам факт однозначного отрицания в «Fama» принадлежности Парацельса к этому Ордену, при всем их восхище-

^1^      См.: «Splendor Solis», London, 1911.

^2^      См.: Е.П. Бла вате кая. «Разоблаченная Изида».
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА
        В®*-                              *<5 нии им, остается без внимания, поскольку создает определенные неудобства.
        Среди пророческих иероглифов Парацельса ветре- чаются эмблемы в форме розы, например странная фигура мужчины в монашеской одежде, держащего в одной руке розу, а в другой - косу. Фигура № 26 из «Figurae Magicae» («Магические фигуры») представляет собой корону с выступающей из нее розой, которая сама по себе является опорой заглавной буквы F. И хотя все эти символы приносят утешение некоторым верующим в них, следует заметить, что они, как и роза в трактате «Naometria» (рукопись, 1604) Симона Студиона, абсолютно ничего не доказывают. Тем, кто стремятся понять смысл розы Парацельса, а вдобавок еще и символику розы во всей европейской алхимической традиции, лучше всего было бы заняться изучением «Дамасской Розы». Однако для этого сначала пришлось бы, следуя путем Парацельса, добросовестно проштудировать тайные доктрины дервишей и суфиев.
        Трудно переоценить силу влияния полного наследия Парацельса на царящий на континенте дух. Все: наука, религия, политика, образование и медицина - носило глубокий отпечаток личности этого вспыльчивого и эксцентричного человека. Даже Эразм обращался к нему за советом во всем, что касалось здоровья, а вклад Парацельса в фармакопею кратко, но весьма точно определил Лессинг: «Те, кто воображают, что медицина Парацельса - это система суеверий, которую мы, к счастью, переросли в своем развитии, были бы немало удивлены, обнаружив, что в ее основе лежит знание высшего порядка, которым мы пока еще не овладели, но до которого можем надеяться дорасти»^1^.

^1^ См.: «Paracelsus».
        Мужество Парацельса и полное равнодушие к мнению разного рода знаменитостей помогали ему служить своего рода каналом для распространения мистических и магических доктрин учителей ислама и посвященных восточной церкви христианства. Таким образом, этот швейцарский Гермес продолжил незавершенное дело тамплиеров. Невидимая Философская Империя утверждалась в Малой Азии и Северной Африке с периода крушения греческих школ вплоть до пришествия Парацельса. Более тысячи лет европейцы, жаждущие посвящения, были вынуждены совершать путешествия в Константинополь, Дамаск или Александрию, о которых часто упоминается в связи с первыми европейскими адептами и посвященными. По мере приближения эры освобождения Европы центр эзотерических Братств смещался на Балканы, где и пребывал некоторое время, оставив после себя важные вехи. Неспешными тихими шагами пересек он Европу, создав несколько очагов, и с волшебного острова Альбиона стал руководить осуществлением величественной задачи планирования и управления колонизацией западного полушария.
        Хотя в то время и было сформировано несколько постоянно или, по крайней мере, длительно действующих тайных ассамблей, служащих вспомогательным средством для достижения главных целей адептов, не следует путать эти группы с тем так и не получившим названия грандиозным движением, официальные представители которого по сути остались неизвестными. Даже такого человека, как Парацельс, нельзя считать «свободным художником», поскольку он, подобно Сен-Жермену, был слугой «того, кто сильнее его».
        Между проектом и его творцом очень удобно поместить несколько заметных личностей и сорвать таким образом попытки уничтожить или план, или

@3>?=??      ¦      :
        его создателя. Примером такого козла отпущения, безусловно, является граф Калиостро. Он принес добровольную жертву, полностью осознавая возложенную на него ответственность. После того как он исполнил свое предназначение, переключив на свою персону интерес, который могли направить на жизненно важные явления, к нему тихо, мирно пришло избавление от затруднительного для него положения.
        По некоторым причинам Святая Палата вынесла решение не карать его смертной казнью, и оку- тайный романтическим ореолом граф был осужден на пожизненное заключение в форте Сан-Леоне. Когда же волнения наконец улеглись, он уехал в Азию, а официальное извещение о его смерти по- дожило конец всем дальнейшим расспросам.
        О похоронах посвященных и адептов обычно многие знают, но мало кто там присутствует. Тысячелетиями символ смерти ассоциировался с ритуалами Школ Мистерий. Так называемая «Книга Мертвых» древних египтян в действительности является религиозной драмой, представляемой в храмах и завуалированно повествующей о таинствах смерти и воскресения человеческой души. И даже сегодня считается, что те, кто вступают в некоторые религиозные Ордены, умерли для материального мира, и поэтому они получают новые религиозные имена. К подобным мерам часто прибегали в те периоды европейской истории, когда это было удобно или даже абсолютно необходимо, чтобы укрыться за ширмой безвестности.
        Говорят, что после того как Фрэнсис Бэкон, один из самых влиятельных людей Англии, покинул этот бренный мир, так и не было обнаружено никаких записей о том, что его тело было выставлено для торжественного прощания, равно как не сохранилось описания его похорон. И до сих пор
        нет единства мнений по поводу причины его смерти и места, где это произошло. Не лучше пришлось и Сен-Жермену, о смерти которого хотя и было объявлено, однако ни один из видевших тело не счел нужным письменно засвидетельствовать его присутствие. Впоследствии каждый раз, когда находили гробницу иллюмината, она то оказывалась пустой, то в ней обнаруживали кости какого-нибудь неизвестного. Надписи были подделаны, даты фальсифицированы, а естественное разложение ускорено искусственными средствами.
        Что же касается Парацельса, то с некоторой долей вероятности можно утверждать, что он скончался 24 сентября 1541 г. В силу некоторых обстоятельств его похоронили в тот же день, а принц- архиепископ организовал торжественные церемонии погребения. Его могилу под тем или иным предлогом несколько раз вскрывали. Причиной тому отнюдь не всегда было благочестивое стремление проявить заботу об упокоении его останков. Побудительной причиной подобных действий были, скорее всего, слухи о том, что вместе с этим скромным, но честным ученым были погребены бесценные секреты химии и несметные сокровища. В XVIII в. в крытой галерее церкви был установлен мраморный обелиск, в котором имелась ниша с маленькой железной дверцей, куда и поместили бренные останки великого химика.
        В своей книге один из биографов Парацельса^1^несколько строк отводит работам докторов Зом- меринга и Аберле по исследованию костей их знаменитого собрата. Зоммеринг обнаружил рану в спине, что, казалось, подтверждало версию гибели Парацельса от руки убийцы. Несколько позже д-р Аберле, оказавшийся более дотошным, обследовал

^1^ См.: A.M.Stoddart. «The Life of Paracelsus».
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА
        кости в 1878, 1881, 1884 и 1886 гг. Как и можно было ожидать, он не согласился с заключением д- ра Зоммеринга. Так возник спор, а не был ли Парацельс сброшен в пропасть и в результате падения на камни у него оказалась сломана шея и расколот череп, на основании чего Аберле пришел к вполне разумному выводу, что Парацельс не мог диктовать свою волю со сломанной шеей. Однако сразу же возникает вполне естественный вопрос: а разве он смог бы вести себя иначе с кинжалом в спине? И тогда доктора согласились на том, что причиной смерти Парацельса был рахит! А поскольку результаты обследования тела не соответствуют фактам, значит, кости, возможно, принадлежат некоему неизвестному лицу, погибшему насильственной смертью или... от рахита. Кстати, шпагу с философским камнем в рукоятке никто не находил и упоминаний о ней никогда не встречалось.
        Парацельс много путешествовал и, как известно, подбирал себе знакомых из тех слоев общества, к которым обычно относились с неприязнью. Он часто бывал в цыганских таборах, убежищах колдунов и знахарей и кельях древних отшельников, а стать завсегдатаем этих мест ему удалось благодаря непосредственному общению с богомилами*, альбигойцами и трубадурами. Он всегда выступал в защиту падших и отверженных. И хотя назывался он христианином, вся его философия, по понятиям того времени, отвечала взглядам язычников и еретиков. Ни один человек, достигший того же, что и Парацельс, уровня знаний в каббале, магии талисманов, магнетической терапии и герметических искусствах, не мог оставаться в неведении относительно грандиозной программы Вселенской Реформации, осуществляемой под покровом европейской политики. Его ссылки на Элиаса Художника указывают на знакомство с программой Школ Мистерий.
        ОРДЕНЫ ВЕЛИКОГО ДЕЛАНИЯ

      -
        В трактате «Каббалистический орден Розы и Крее- та», изданном в 1891 г. и подписанном несколькими выдающимися личностями, включая Станисласа де Гвайта, Жака Папюса и Освальда Вирта, нале- чатан такой панегирик: «Элиас Артист! Гениальный руководитель розенкрейцеров, символическая персонификация Ордена, Посол Св. Параклета! Великий Парацельс предсказал твое пришествие, о коллективное дуновение великодушных оправданий. Дух свободы, науки и любви, который должен полностью обновить мир!»
        ГЕНРИХ КУНРАТ
        Имя д-ра Джона Ди чаще всего вспоминают, когда речь заходит о личностях, связанных с Всемирной Реформацией. Обидевшись на некоторые комментарии Андреаса Либавия к его книге «Monas Hieroglyphica» («Имеющая тайный смысл монада»), он вступил с ним в проходившую в спокойной форме дискуссию. Либавий сначала подвергал нападкам, а затем защищал ранние манифесты розенкрейцеров. Д-р Ди проявился как алхимик, астролог и ревностный спирит-маг, обладавший глубоким знанием герметической Тайны, хотя и было трудно точно определить его место в родословной эзотерической традиции. Ди был также известен своим знакомством с Генрихом Кунратом, выдающимся мистиком-алхимиком, о котором Элифас Леви говорил как о «Верховном Правителе розенкрейцеров, во всех отношениях достойном этого научного и мистического звания»^1^.
        По некоторым сведениям, Генрих Кунрат, доктор богословия и медицины и «amateur de sagessa»
        ' См. «History of Magic».
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА      1      Z      *X^G)
        (фр. «любитель мудрости»), достиг шестой степени герметического посвящения, что сразу же подвело его к порогу адептства. Неоценимым вкладом в литературу о мистериях явилась книга «Amphitheatrum Sapientiae Aeternae Solius Verae, Christiano-Kabalis- ticum, Divino-Magicum, nec non Physico-Chemicum, Tertriunum, Catholicon» (Ганновер, 1609). В работах древних авторов встречаются ссылки на якобы 60- лее ранние издания этой книги, и некоторые из них, вероятно, действительно существовали, поскольку я сам держал в руках ее копию, датированную 1605 г. «Amphitheatrum» начинается с изложения семи степеней теософской мудрости, и высказывания Кунрата по поводу этих степеней встретили безоговорочное одобрение Леви.
        Как это обычно бывает, когда речь заходит о предполагаемых посвященных, сохранилось очень мало подробностей о жизни и деятельности Генриха Кунрата. Он родился в Саксонии в 1555 г., много путешествовал и получил степень доктора медицины в Базельском Университете. Необычный образ жизни Кунрата во многом повторяет эксцентричный жизненный путь, ранее пройденный Парацельсом, трудам которого он был обязан всеми своими достижениями. Подобно бессмертному Бомбасту, немецкий врач был человеком болезненно чувствительным, с большими странностями, в частности, подвергался резкой критике существовавших в то время религиозных и учебных институтов.
        Кунрат, видимо, был ярым протестантом, а его от природы дурной характер в немалой степени смягчался истинной религиозностью его натуры. Он был посвящен немецким адептом по имени Штайнер, о котором известно лишь, что он трудился в 1574 г. и оставил после себя несколько работ, которые были составлены и изданы более поздними алхимиками.
        ОРДЕНЫ ВЕЛИКОГО ДЕЛАНИЯ@С^=*      -
        Кунрат практиковал в качестве врача сначала в Гамбурге, а позднее в Дрездене, хотя особых успехов на поприще медицины ему достичь не удалось, вероятно, по причине не слишком уживчивого характера. Он скончался 9 сентября 1601 г. в возрасте сорока пяти лет. Говорят, что среди рукописей Кунрата якобы был и «Amphitheatrum», вышедший в свет только благодаря усердию его друга Эразма Вольфарта, снабдившего книгу предисловием. Труд этот замечателен серией великолепных гравюр, раскрывающих тайны христианской каббалистики и алхимии. Клише для гравюр были изготовлены в Антверпене, причем некоторые из них датированы 1602 г. Книга содержит множество запутанных подробностей, дающих основание предположить, что составлена она группой людей, черпавших сведения из разных источников.
        Отдельные диаграммы Кунрата с некоторыми изменениями повторяются в более поздних работах, содержащих указание, что созданы они были в святилище Розы и Креста. Этот «таинственный гражданин Вечного Царства», как его называли, очевидно был знаком с Михаэлем Майером. Часто имя Кунрата связывали с герцогом Брауншвейгским, проявившим столь высокую заинтересованность в судьбе Иоганна Валентина Андреа. Переплетение жизненных путей большинства, если не всех, ранних апологетов-розенкрейцеров дает немалый повод для размышлений.
        Якоб Бёме, мистик психохимического толка, достиг просветления примерно в то время, когда умер Кунрат, и унаследовал главные идеи, которым был привержен Кунрат. В «Amphitheatrum» герметическая доктрина представлена как своего рода христианская йога. Путь посвящения начинается с очищения - освобождения внутреннего мира от всяческой грязи - и осознания, что просветление возможно
        только для тех, кто очистили свое сознание от всего земного. Второй этап предполагает овладение дисциплиной управления чувственными восприятиями и достижение внутреннего спокойствия, приобретая которое человеческая душа наделяется способностью смиренно воспринимать свет Предвечного.
        Подлинным Камнем философа является испытавшая превращение и полностью обновленная душа человека, не только сама достигающая совершенства, но также и способная наделить собой и своей силой другие творения. Таким образом, силы крещеной души становятся Универсальным Лекарством, с помощью которого все нечистые натуры приобретают здоровье и вечную жизнь в Боге через Христа. Следовательно, Мир облекся в плоть и кровь через таинство искусства.
        Герметический эликсир есть собственно истина, которая, раскрывшись в сердце человека, совершенствует Природу. Адепт - это «живой Камень», который, будучи отвергаем теми, кто строит во тьме, становится краеугольным камнем сооружения.
        Многие алхимики, особенно предыдущего столетия, особое значение придавали трансмутации металлов и растрачивали свои средства на поиски тленного богатства. Похоже на то, что Кунрат не противоречил утверждениям предшествующих ему великих Мастеров, будучи однако поклонником некой доктрины, которая с осторожностью уже распространялась в соответствующих слоях общества, но оставалась без внимания со стороны алчных зла- тодельцев. Придерживаясь подобных взглядов, он обнаруживал изрядную долю присущей альбигойцам ереси. Эти подвергаемые гонениям мистики обучали «способу божественного единения». Обновление человека и его устоев достижимо только путем символического воскресения. Душа, через оза-
        -       ¦?-^? рение поднявшаяся к своему Богу, увлекала за собой ввысь и все земное. Только достигший совершенства человек мог бы спасти созданные им в бренном мире устои. Таким образом, завершение Великого Делания символизируется в «Rosarium Philosophorum» («Философский Розарий») воскресением Христа, увенчанного славой, который изображается выходящим из гроба с откинутой крышкой. Связь каббализма, алхимии и трансцендентной магии с эмблематикой понятия христианского спасения возникла не в XVI или XVII вв., а скорее всего в тот период, о котором вспоминают, когда речь заходит об утраченном гнозисе*. Эзотерическая традиция возникла просто как безотказный ключ к вере, которая веками прозябала в окружении всеобщей закоснелости.
        Мистерии всегда воздействовали на умы через две параллельные ветви одной родословной. В своем подходе к раскрытию Вселенской Тайны философские ордены делали основной упор на знание, а мистические ордены подчеркивали важность преданности и религиозного рвения. Таким образом, познание и вера, одинаковые по сути, выполняли два дела одновременно. Путем познания посвященный преодолевал иллюзию суетного мира, а благодаря вере становился частью субстанции Божественного.
        ЖАН-БАТИСТ ВАН ХЕЛЬМОНТ
        Характер Жан-Батиста ван Хельмонта современные энциклопедисты определяют как легкую форму шизофрении или раздвоение личности, поскольку, с одной стороны, он проявлял черты прогрессивного гуманиста*, не чуждого учению нового порядка, основоположником которого был
        Фрэнсис Бэкон, а с другой, верил в сверхъестественное, был мистиком и алхимиком с явным пристрастием к теоретизированиям по поводу гипотез Парацельса о космосе и микрокосмосе. Однако, зная о подобных склонностях ван Хельмон- та, следовало бы занять более разумную позицию и признать, что он был первым, кто выделил из атмосферы газы, а также поставить ему в заслугу изобретение слова «газ» от греческого «chaos», то есть «хаос», чтобы определить эти разреженные субстанции.
        Ван Хельмонт родился в 1557 г. в одной из дворянских семей Брабанта. В семнадцать лет он уже читал в университете лекции по физике, а в двадцать два получил степень доктора медицины. К то?? му времени он уже был хорошо знаком с теоретическими и практическими основами медицины от Гиппократа до Авиценны. Став известным врачом, он все же более тяготел к теории, чем к практике и немалую часть своего времени и средств посвящал разного рода изысканиям. После десяти лет упорных, но безуспешных исследований он случайно встретился с бродячим химиком парацельсов- ского толка (герметист-посвященный?), от которого узнал некоторые секреты алхимического искусства.
        Уверившись, что он стал обладателем главных ключей к тайнам химического анализа, ван Хель- монт поселился в расположенном поблизости от Брюсселя замке, пребывая там почти в полном уединении. Свое убежище он покидал только для того, чтобы навестить заболевших соседей, которых лечил, не беря с них за это никакой платы. Отклонив неоднократные предложения занять определенную должность при дворе, он продолжал вести жизнь погруженного в науку затворника вплоть до своей кончины, последовавшей в 1644 г.

      ¦?^?5@
        Труды ван Хельмонта свидетельствуют о его знакомстве с лучшими классическими авторами и в то же время содержат множество ценных мыслей и оригинальных рассуждений. Его, в течение всей жизни сохранившего безупречную репутацию, так и не коснулись пороки и не запятнали столь характерные для того времени развращенность и продажность. Он вызывал восхищение и пользовался уважением своих более просвещенных современников, но лишь немногие были в числе его близких друзей.
        Примерно в 1609 г. ван Хельмонт женился на Маргарет ван Ранет, женщине богатой и знатной. Брак, по-видимому, оказался удачным и супруги всю жизнь оставались верны друг другу. Поскольку ван Хельмонт, не признавая учения Галена, не боялся часто выставлять напоказ глупость и промахи галенистов, его успехи в лечении неизвестных болезней, равно как и его вклад в медицинскую литературу, вскоре вызвали враждебное отношение со стороны церкви и университетских кругов. В 1621 г. он, проявив крайнюю неосторожность, опубликовал трактат о лечении ран методами, в основу которых положены магнетизм и симпатия*. В этой работе он опровергал выводы иезуитского автора Иоганнеса Роберти, утверждавшего, что эти болезни были делом рук дьявола. Вполне естественно, что ван Хельмонт сразу же попал под подозрение как распространитель еретических идей. Некий современный биограф вкратце так обрисовал сложившуюся ситуацию: «Ван Хельмонт, по сути, был последним из имевших все основания быть обвиненным в ереси. Благочестивый и преданный католик, он, по современным понятиям, действительно дает повод для критики за чересчур
почтительное отношение к церковным догмам. Так, в одной из своих работ он, в частности, отказывается рассматривать

            ?
        землетрясение как перемещение земной коры, поскольку земная почва, согласно учению церкви, неподвижна»^1^.
        Враги ван Хельмонта упорно продолжали обвинять его в ереси и при поддержке реакционных лидеров в кругах медиков и теологов добились ареста ван Хельмонта в 1634 г. После того как святая инквизиция Испании осудила некоторые содержащиеся в его книгах утверждения, все его рукописи и бумаги были конфискованы, а сам он заточен в монастырь миноритов, что, однако, стало последним из случившихся с ним несчастий. Через две недели ван Хельмонта освободили под солидный залог, якобы внесенный его тестем, с разрешением отбыть срок заключения в собственном доме. Гораздо большей трагедией для него оказалась 60- лезнь обоих старших сыновей. Их поместили в госпиталь в Вильворде, пообещав, что братьев будут лечить лекарствами их отца. Однако монахини, которые ухаживали в госпитале за больными, нарушив данное слово, принялись потчевать своих пациентов традиционными галеновыми средствами, и в результате оба мальчика умерли.
        В своих автобиографических записках ван Хель- монт признался, что встретился однажды с одним из адептов-химиков, который дал ему немного «порошка для бросания в тигель». С его помощью ван Хельмонту удалось превратить девять унций* ртути в чистое золото. В «De Vita Eterna» («О вечной жизни») целитель расписывается в полной своей преданности алхимической традиции: «Я много раз видел и держал в руках философский камень; по цвету он походил на смолотый в порошок шафран, но был тяжелым и блестел как толченое стекло».
        ' См.: S.Redgrove. «Johannes Baptista van Helmont», London, 1922 г.
        Далее он утверждает, что сам неоднократно занимался превращением металлов, и даже в присутствии многочисленных свидетелей. Он рассказывает о знакомстве с одним мастером, у которого было достаточное количество «красного камня», чтобы приготовить двести тысяч фунтов золота*.
        Эти и многие другие сведения вызвали немалое раздражение у тех, кто отвергают самые основы алхимии. Ван Хельмонт был человеком большой эрудиции, и нельзя было просто отмахнуться от его замечаний, посчитав их хвастовством мошенника. И хотя все сведения поданы в завуалированной форме, тем не менее сам собой напрашивается вывод, что ван Хельмонт обладал даром ясновидения. В трактате «Образ Бога»^1^ целитель, описывая одно из своих мистических переживаний, рассказывает, как после длительных размышлений он вдруг погрузился в глубокий сон, «выходящий из разумных пределов». Через тринадцать лет он достиг состояния «покоя безмятежности». Он созерцал свою собственную душу или внутреннюю сущность. Он увидел трансцендентный свет «в виде фигуры человека, полностью однородной, активно воспринимающей, существа духовного, прозрачного и сверкающего природным блеском». Свет был настолько ярким, что различим в этой фигуре был лишь наружный покров, или ковчег. Ван Хельмонт, очевидно, наблюдал магнитное поле человеческого тела посредством того, что он называл «умственным видением сознания», поскольку определенно
утверждал, что если бы его глаза увидели столь сверкающий предмет, то он наверняка бы ослеп. Описывает он и другие видения, большей частью символические, давая понять, что в некоторых случаях речь идет о его посвящении в Эзотерические Школы.

^1^ См.: «А Ternary of Paradoxes», London, 1650 г.
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА
        В одном из своих снов ван Хельмонт созерцал «подвалы Природы». Он якобы видел, как Гален с крошечным светильником входил в пещеры и чуть не упал, споткнувшись о порог. Позже уже Парацельс с большим факелом вступил в окутанные мраком покои, пользуясь нитью, наподобие нити Ариадны, чтобы суметь вернуться обратно той же дорогой. К сожалению, пещеры, пока в них находился Парацельс, успели заполниться дымом от его факела. Потом и сам ван Хельмонт попытался обследовать таинственные залы, имея при себе небольшой фонарь, и, действуя с крайней осторожностью, «увидел там намного больше того, о чем рассказали его предшественники». Труды этого великого химика заслуживают гораздо большего внимания, чем было им уделено до сих пор. Он был не только пионером в науке, но и одним из выдающихся мистических философов современности.
        МАЙКЛ СЕНДИФОГИЙ
        Жизнь и приключения адепта из графства Мари Майкла Сендифогия стали темой бесчисленных повествований, причем большей частью уничижительного характера. Он был учеником шотландского адепта Александра Сетона. Трагедия жизни Сетона содержит однозначный ответ на вопрос, почему алхимические философы были вынуждены распространять свои доктрины в глубокой тайне. По приказу Христиана II, курфюрста Саксонии, он был заточен в тюрьму, где претерпел муки от пыток, какие только могли изобрести алчность и жестокость. Его тело прокалывали заостренными железными прутьями, обжигали расплавленным свинцом, жгли огнем, били прутьями и вздергивали на дыбу; но он

                  ? -О-????-
        так и остался непреклонным и отказался выдать данное ему от Бога знание^1^.
        Сендифогий, узнав о несчастной судьбе Сетона, продал свой дом, чтобы собрать нужные ему деньги, и поселился в Дрездене по соседству с тюрьмой. Добившись путем подношений и подкупа расположения некоторых чиновников, он сумел освободить Сетона и на руках вынес старика из тюрьмы, поскольку тот уже был не в состоянии ходить. Им удалось бежать в почтовой карете. Через два года, находясь на смертном одре, Сетон открыл свое знание Сендифогию и подарил своему спасителю немного трансмутирующего порошка.
        Тут пришел черед и Сендифогия, которого обстоятельства вынудили скитаться с места на место, поскольку жадные властители уверились, что ему известна некая формула несметного богатства. По разным поводам его несколько раз сажали в тюрьму, но однажды ему удалось совершить побег, перерезав прут оконной решетки и спустившись вниз по веревке, свитой им из собственной одежды. Затем он обменялся платьем со служителем и спрятал все формулы и материалы в подножке собственной кареты, в которой сидел один из одетых в его костюм лакеев. Сендифогий, прослужив советником при дворе четырех императоров, скончался в Парме в 1646 г. в возрасте восьмидесяти четырех лет. По мнению большинства биографов, вся его слава питалась «порошком для бросания в тигель», подаренным ему Сетоном, а когда запасы порошка подошли к концу, у него не хватило знаний, чтобы сделать новый.
        Рассказывают, что однажды Сендифогия, жившего в своем замке на границе между Польшей и Силезией, посетили два чужеземца, юноша и ста-

^1^ См.: «Lives of Alchcmystical Philosophers», London, 1888.
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА

      :      :
        рик. Они вручили ему письмо с двенадцатью печатями. После длительных уговоров он вскрыл письмо и узнал, что люди эти были посланцами Общества розенкрейцеров, которые выразили желание включить его в число своих посвященных. Он, как говорят, отклонил это предложение, что, однако, вызывает некоторые сомнения, и, видимо, настанет время, когда придется с учетом некоторых фактов изменить сложившееся по этому поводу мнение.
        Зная о том, что Элиас Художник советовал Гельвецию изучить труды Сендифогия, может показаться странным, что работе этого в высшей степени спорного автора придавалось столь большое значение. Возможно, за этим скрывается нечто большее, чем может показаться на первый взгляд. Собрание рукописей д-ра Сигизмунда Бакстрома включает «Письма Майкла Сендифогия Розенкрейцеровско- му Обществу», причем до сих пор не обнаружено никаких свидетельств, что переписка эта была когда-нибудь опубликована. Д-р Бакстром замечает, что принял все меры, чтобы надежно защитить доступ к рукописным копиям с этих писем, сделанным д-ром Сибли в 1791 г.
        Эбенезер Сибли приобрел некоторую известность как астролог и погряз в дилетантском увлечении трансцендентализмом, оставив после себя солидный багаж рукописных копий древних и редких произведений. Возможно, он имел доступ к собранию трактатов Сендифогия, опубликованных в 1691 г. и содержащих сведения о тайном Каббалистическом Обществе, включая корреспонденцию на ту же тему. И хотя Бакстром определяет перевод д-ра Сибли не иначе, как «безобразный», все же имеется достаточно сведений, указывающих, что Сендифогий был членом действующего Братства. В первом письме он рассыпается в приветствиях высокочтимейшему другу и «достойнейшему члену Общества Неиз-
        вестных Философов». Он говорит о покровителе нового члена и замечает, что полным ходом идет реализация плана по развитию Общества на всей территории Франции, а посему он, согласно предписанию и строго конфиденциально, посылает написанную на латыни копию устава этого Общества. Затем он выражает согласие преподать новому члену теоретические и практические основы алхимии.
        Всего в этом собрании было пятьдесят четыре письма, датированных числами от 7 февраля 1646 г. до 18 января 1647 г. Все они были написаны из Брюсселя, вероятно, в последний год жизни Сен- дифогия. В конце имеется короткий раздел под заглавием «Иероглифическая печать Общества неизвестных философов», к которому прилагаются четыре круглых изображения, представляющих собой не что иное, как точные копии рисунков в ранних изданиях трудов Якова Бёме. В данном случае нет никаких указаний на авторитетный источник, откуда он заимствовал эти символы. В дальнейшем мы еще встретимся со ссылками на Общество Неизвестных Философов, бывшее одной из ранних форм Королевского общества. Об Обществе Неизвестных Философов упоминает в своих письмах и Роберт Бойль, неоднократно получавший приглашение посетить его собрания. И вновь мы ощущаем присутствие спаянного директората европейских интеллектуалов, чьи пути пересекаются весьма странным образом.
        Не следует забывать, что большинство трудов, посвященных эзотерической традиции в Европе, были написаны оппонентами или скептиками, что единственно может означать общее пренебрежение к разным тонкостям и скрытым намекам. Так, например, в своем труде «Mundus Subterraneus» («Подземный мир»), написанном в 1678 г., немецкий отец-иезуит Атанасий Кирхер сообщает о соверша-
        :      :      *=<5 емом в его присутствии преобразовании металлов, причем непосредственное участие в этом деле принимали Братья Общества Розы и Креста. Однажды отца Кирхера посетил некий незнакомец, на его глазах изготовивший золото. Представившись путешественником, посетитель отказался от вознаграждения и удалился в свою гостиницу. На следующий день он исчез со всеми пожитками. Все это до такой степени заинтриговало Кирхера, что он попытался повторить эксперимент, но потерпел полное фиаско, потеряв на этом немалую часть своих средств. Из этого набожный иезуит заключил, что его таинственным гостем был не кто иной, как дьявол, стремящийся ввести людей в грех вожделением богатства. Спастись же ему удалось исключительно благодаря дружескому содействию своего духовника.
        Примерно в 1620 г. в Померании некий безымянный алхимик, известный как Адепт-купец из Любека, совершил преобразование металлов на глазах Густава Адольфа, короля Швеции. Из полученного таким путем золота были отчеканены медали с портретом короля, на оборотной стороне которых поместили изображение Меркурия и Венеры. Адепт-купец отнюдь не выглядел богатым и никогда не занимался делами, могущими принести ему хоть какую-то прибыль, однако после его смерти в доме, где он жил, нашли огромное богатство.
        В первые годы XVII1 в. при дворе короля Пруссии в Берлине появился некий человек, в котором чувствовалось прирожденное благородство, и пообещал королю открыть секрет превращения металлов. Получив согласие, он в присутствии короля, пожелавшего лично наблюдать за работой, провел свой опыт, причем были приняты все меры предосторожности, дабы не допустить обмана. Эксперимент прошел успешно.

            .      
        Трансмутация имела место в 1715 г. в Дрездене еще до Фридриха Августа. Однажды ученик одного аптекаря помог заболевшему путнику, который - а это был странствующий Адепт - в знак благодарности подарил юноше немного «порошка для бросания в тигель» с целью обеспечить его будущее. За свое тщеславие ученик чуть было не поплатился жизнью, однако сумел избежать смерти, заявив, что ему известен секрет изготовления дельфского фарфора, не уступающего по качеству китайскому. Старания алхимика-любителя увенчались успехом, и тем самым он заложил основу знаменитых дрезденских мануфактур.
        ЕВГЕНИЙ ФИЛАЛЕТ
        Существует слишком мало сведений, дающих основание с уверенностью рассуждать о выдающихся успехах, достигнутых Томасом Воганом в тайных науках. Он родился в доме фермера в небольшом городке Лансентфрейд в Уэльсе, получил образование в Колледже Иисуса в Оксфорде, окончив его со степенью бакалавра гуманитарных наук. Воган был посвящен в священники епископом храма Св. Давида и получил приход Св. Бригитты в городе, где родился. Исполняя обязанности пастора своего прихода, он прожил несколько лет, пока не очутился в крайне неблагоприятном положении, оказавшись на стороне проигравших во второй гражданской войне, окончившейся казнью Карла I. Вогана лишили его поста за несколько проступков, самым мелким из которых сочли особенности его характера, а самым главным - роялистские взгляды. Найдя себе убежище в Оксфорде, он часто совершал оттуда поездки в Лондон и, как говорят, иногда посещал «Греевский Инн»*. В сентябре 1651 г.
        он женился на женщине из знатной семьи по имени Ребекка, которой оставался глубоко верен до самой ее смерти в 1658 г.
        В записной книжке Томаса Вогана содержится достаточно характеризующего его как личность материала, свидетельствующего о том, что он был по существу мистическим, а не химическим философом. Он описывает несколько случаев, когда к нему являлась его покойная жена, и высказывает предположение, что дверь в мистерии открылась перед ним в первые годы его семейной жизни. Об эмоциональной окраске содержимого дневника можно судить по отдельной записи, сделанной им после того, как его посетило видение, которое он вое- принял как предзнаменование собственной смерти: «Велики любовь и доброта Господа моего, и я буду счастливейшим из людей, если истолковать это так, что я так скоро смогу снова встретиться с ней (Ребекка умерла за несколько дней до этого) и начать с ней небесную и вечную жизнь в тот же месяц, в котором мы начали земную: что я молю моего доброго Господа даровать нам ради его дорогого Сына и нашего Спасителя, Иисуса Христа. Аминь!»
        Представляется уместным упомянуть здесь о замечательной книге «Chymica Vannus» («Химическая веялка»), которую по некоторым неясным причинам связывали именно с Воганом. В своем «Библиографическом справочнике» Кайе прямо называет его автором «Chymica Vannus». Французский трансценденталист Станислас де Гвайта характеризует эту книгу как в высшей степени таинственный труд по алхимии и мистической философии, опубликованный в 1666 г. братьями Розы и Креста, и добавляет, что в каталоге библиотеки аббата Сефера автором «Chymica Vannus» однозначно объявлен Филалет, Великий Магистр Общества розенкрейцеров.
        C BONIS
        PHILO S OPHORUM
        SEMPER HUME АС HUNULZS, HAC+ARTIS AMT?IS AAL ARECS ;
        JUTIA MRJLRA. DOZTRLNA,171 ?VMILITA/4SLTA, ZFIR:
        ИЛЛЮСТРАЦИЯ ИЗ «CHYMICA VANNUS»
        В нижнем полукруге рисунка изображены пять фило-
        софов в кольце связующей нити, символизирующей
        мистические узы посвящения.
        В качестве иллюстраций «Chymica Vannus» снабжена множеством странных символов, а фронтиспис имеет форму креста адептов, или мальтийского креста, внутри круга с орнаментом из надписей. На приведенной здесь замечательной гравюре философская школа представлена пятью людьми в античных одеждах, стоящими внутри охватывающей их ленты или круга, символизирующего «мистическую связь». Труд этот целиком посвящен установлению связи между спекуляциями существовавшего в XVII в. Общества Неизвестных Философов и великими классическими греческими и латинскими школами посвящения.
        Большинство биографов Вогана считают, что он умер бездетным, однако, согласно некоторым данным, хотя, возможно, это и легенда, у него был сын. Следствием подобной неопределенности явилось осложнение, в своем роде уникальное. В связи с путаницей в отношении возможного потомства нельзя не упомянуть о деле Дианы Воган.
        Дело в том, что эта леди объявила себя прямым потомком Томаса Вогана, уэльского адепта. Мисс Воган опубликовала мемуары, которые нельзя назвать иначе как разоблачением и диффамацией*. Ее литературный стиль не слишком-то увлекателен, плоды ее деятельности содержат жизнеописание Томаса Вогана, основанное на сведениях из секретного фамильного архива, а ее способ подачи материала заставляет вспомнить об исключительно занятной биографии Шекспира, состряпанной небезызвестным и весьма даровитым сочинителем по имени Уильям Айэрленд. Хотя, надо признаться, между ними существует одно различие. В мыслях Айэрленда не было ничего злонамеренного, тогда как мисс Воган, видимо, приступила к написанию мемуаров, снедаемая страстным желанием погубить репутацию уважаемых и выдающихся личностей.
        Диана Паллантидов* (если позволить себе изобрести подобный титул) одержима идеей обнаруживать сатанизм во всех выдающихся религиозных и философских организациях, а также братствах XIX столетия, за исключением церкви, к которой она в недавнем времени присоединилась, пройдя обряд обращения. Она создала невообразимую путаницу, смешав франкмасонство, различные мистические группы и существовавшие в XIX в. розенкрейцеров- ские и масонские общества среднего и низшего уровня. Крупного масонского ученого, генерала Альберта Пайка, она обвинила в том, что он был тайным главой культа поклонников дьявола, а почтенного старого джентльмена д-ра У. Уинна Весткотта, известного масона и Верховного Мага английского розенкрейцеровского общества, назвала главным сатанистом Британских островов. К числу ее «открытий» принадлежит также и то, что череп Жака де Моле, преданного мученической смерти Великого Магистра тамплиеров, хранился в Чарльстоне в Южной Каролине, чтобы вдохновлять более поздних поклонников Бафомета.
        Вместе с Лео Таксилем (псевдоним М.Габриэля Джоганд-Пейджеса), грозным противником франкмасонства, и несколькими другими менее именитыми личностями, Диана Воган пустила в обращение изрядное количество информации и дезинформации, изучение которой требует вдумчивого к себе отношения. Наилучший разбор этой, можно сказать, ужасающей ситуации содержится в книге «Культ Сатаны во Франции» Артура Эдварда Вей- та (Лондон, 1896), неудачное название которой дает неверное представление о ее содержании. Испиты- вая справедливое возмущение, м-р Вейт, вероятно, совершает ошибку, будучи правым в общем и оказываясь неточным в отношении целого ряда подробностей. Один из его комментариев, в котором
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА
        он пытается разоблачить преступный вогано-так- сильский заговор против масонства, может послужить примером и других ошибочных замечаний подобного рода. Он пишет: «Я не смог найти ни одного масона какого бы то ни было звания или толка, кто когда-либо слышал о пайковской работе “Sephar d’Hebarim”, о его книге под названием “Apadno” или лекциях, в которых он приводил сомнительной подлинности выдержки якобы из Эли- фаса Леви». Дальнейшими высказываниями он дает понять, что эти труды вообще не существуют. Однако м-ру Вейту как ученику и историку масонства следовало бы обладать в этой области более глубокими знаниями.
        Несколько лет назад мне удалось достать копию книги Альберта Пайка «Sephar H’Debarim» (написание названия которой Вейт передал неверно). Эта чрезвычайно редкая и любопытная работа вышла без указания имени автора и крайне ограниченным тиражом. Приводится там также и письмо от хранителя книг Верховного Совета территории южных штатов США, датированное 1 мая 1880 г., сопровождающее список опечаток, в котором Пайк излагает некоторый материал в дополнение к своему тексту. В «Sephar H’Debarim», или «Книге слов», содержится толкование и определение терминов, употребляемых на высших ступенях франкмасонства, причем их смысл с этической точки зрения был безупречен. К тому же любой анализ подготовленных Пайком «Литургий» и «Житий» шотландского чина подтвердит, что он в значительной степени был обязан Элифасу Леви. Я не знаком с книгой этого автора под названием «Apadno», однако, учитывая количество хранящихся в Темпле* неопубликованных рукописей, вполне можно допустить, что труд этот действительно существует. Подобное предположение дает основание заключить, что в
        ОРДЕНЫ ВЕЛИКОГО ДЕЛАНИЯ                   -
        тирадах месье Таксиля и мисс Воган и в самом деле содержатся интересные сведения, лишь бы оказалось возможным отделить факты от скверного их толкования.
        Кстати, «Sephar H’Debarim» начинается с пространных выдержек из предисловия книги с заглавием «Long-Livers» («Долгожители»), вышедшей в Лондоне в 1732 г. Текст «Long-Livers» предваряется следующим приветствием: «Великому Магистру, Мастерам, Хранителям и Братьям древнейшего и достойнейшего Братства вольных каменщиков Be- ликобритании и Ирландии, шлет приветствие Брат Евгений Филалет». В данном случае нельзя высказать однозначное заключение по поводу личности автора этого предисловия, поскольку свои замечания он в конце подписывает как «Евгений Фила- лет, младший, член Королевского общества, 1 марта 1721 г.». Под словом «младший» подразумевалось, что не он первый воспользовался этим псевдонимом.
        Согласно истории в изложении Дианы Воган и Лео Таксиля, адепт-герметист Томас Воган родился в 1612 г.; добрался до Лондона, где в 1636 г. был принят Робертом Фладдом в число посвященных низшей ступени Розенкрейцеровского Братства и получил от него рекомендательное письмо к Великому Магистру Иоганну Валентину Андреа, которое несколькими месяцами позже он отвез в Штуттгарт и вручил адресату. Затем Воган вернулся в Лондон и находился рядом с Робертом Фладдом в момент его смерти, последовавшей в 1637 г. Примерно в 1640 г. Амосом Коменским (Комений) ему была пожалована степень Adeptus Minor (младшего адепта), что произошло в тот же год, когда в орден вступил Элиас Эшмоул. В 1644 г. Воган занимал председательское место на собрании розенкрейцеров, на котором присутствовал и Эшмоул, а в 1654 г.
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА

                  :
        стал Великим Магистром братства. В 1667 г. он обратил в свою веру Гельвеция, знаменитого врача Гааги, который впоследствии стал главой розен- крейцеровского братства. Воган дважды посетил Америку, опубликовал несколько трудов, редактировал других и написал «Свободный вход в закрытый дворец короля». Эту юдоль слез он покинул в 1678 г.
        И хотя Вейт объявляет все повествование грубым и намеренным обманом, невольно возникает сомнение, а не стало ли подобное суждение результатом его эмоций. Разумеется, некоторые сведения из этой истории передавались из уст в уста задолго до появления в XIX в. подробного критического описания поклонников Сатаны. Главная наша задача состоит в том, чтобы попытаться определить место Томаса Вогана, предположительно отождествляемого с Евгением Филалетом, в полемике о розенкрейцерах; в своем стремлении достичь поставленной цели мы не можем позволить себе постоянно оглядываться на признанные авторитеты. По общему убеждению, мальчики-близнецы Томас Воган, герметист, и Генри Воган, поэт-мистик, родились в 1621-м или 1622 г., хотя в том церковном приходе не сохранилось записей об их рождении в это время.
        М-р Вейт^1^ с явным удовольствием отмечает, что сведения, содержащиеся в «Athenae Oxonienses», примерно соответствуют фактам, считая это немаловажным фактором в дискредитации истории, изложенной Дианой Воган. Посмотрим, однако, что было дальше. Д-р Джон Генри Кохаузен оставил после себя несколько значительных литературных произведений, подтверждающих, что достаточно много времени он посвящал глубокому изучению мис-

^1^ См.: «The Works of Thomas Vaughan».

            -????& тической алхимии. Он родился в г. Гельдешайме прусской провинции Ганновер в 1675 г. и умер в 1750 г. Во многих крупных книгохранилищах, включая Национальную библиотеку в Париже, полагают, что именно он был анонимным автором «Hermippus Redivius», или «Победа мудреца над старостью и смертью». В этой в высшей степени необычной книге автор тщательно скрыл свои обширные познания в герметической традиции.
        Д-р Кохаузен упоминает об английском виртуозе-алхимике, скрывающемся под именем Евгения Филалета, как об одном из самых откровенных авторов, пишущих об алхимии. Там же описан случай, как однажды Филалет попытался продать немного чистого серебра серебряных дел мастеру, который тут же заявил ему, что металл этот не добыт из земли, а приготовлен искусственным путем. Смущенный алхимик поспешно удалился, оставив мастеру драгоценное серебро.
        Далее д-р Кохаузен замечает: «Этот знаменитый человек, который, конечно же, был адептом и при том лучшим из всех, вел жизнь странника и часто подвергался серьезным опасностям просто потому, что был обладателем этого великого секрета. Он родился, как мы узнаем из его трудов, году примерно в 1612-м и, что представляется в его биографии наиболее странным, до сих пор пребывает в добром здравии, как полагают в среде его Братства, да к тому же некая достойная высокого доверия персона в Нюрнберге утверждает, что он общался с ним всего несколько лет назад^1^. Мало того, все любители герметической философии утверждают, что именно этот Филалет занимает пост Президента иллюминатов Европы и постоянно присутствует на всех их ежегодных заседаниях».

^1^ Кохаузен писал эти строки примерно в 1720 г.
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА

      ¦      :
        Приведенную выше дату - 1612 г. - сообщает химик-практик, почти что современник Вогана, и от него же нам становится известно, что Воган был главой европейских герметистов и все еще жив, хотя и достиг весьма преклонного возраста. М-р Вейт еще больше запутывается в своем библиографическом предисловии к «Трудам Томаса Вогана». Вспомним, что Томас Воган, как полагают, умер в 1665 г., тогда как в достаточно спорном в изложении Таксиля повествовании указывается 1678 г. Следующие раздумья м-ра Вейта действуют наподобие стимулятора: «Я должен признать, что, с другой стороны, творческое воображение склонно к размышлениям на тему, действительно ли Воган умер в 1665 г., а не сменил ли он просто-напросто место жительства, приняв другой псевдоним, как он уже сделал это однажды. Некую романтическую окраску подобному мнению придает тот факт, что не было издано ни единой работы в стиле Эйренея Филалета (Eirenaeus Philalethes) до тех пор, пока, по слухам, Евгений не обрел успокоение в могиле в Албери».
        В этом случае ситуация еще более запутывается появлением другой туманной личности, опубликовавшей важные труды по алхимии под именем Эйренея Филалета, уроженца Англии и гражданина мира, известного как Космополит. Этого тайн- ственного адепта одни уже отождествляли с Томасом Воганом, а другие - с Джорджем Старки. Следует, однако, иметь в виду, что Старки в 1648 г. окончил Гарвардский университет со званием члена-корреспондента и работал врачом в американских колониях. Он объявил, что в 1650 г. попал под влияние адепта-космополита, однако, будучи человеком порочным по своей натуре, Старки присвоил себе максимум славы и знаний своего Учителя и с тех пор скатился до уровня шарлатана.
        -      ?
        Подлинный текст алхимической эзотерической доктрины «Свободный вход в закрытый дворец короля» был издан под именем Эйренея Филалета. Мисс Диана заявила, что труд этот был написан Евгением и впервые увидел свет лишь после его предполагаемой смерти. Всегда готовый к услугам м-р Вейт информирует нас, что в 1705 г. появился немецкий перевод «Свободного входа», изданный в Гамбурге, автором которого был объявлен Томас де Воган. Все это хотя и создает чрезвычайные затруднения, тем не менее содержит и некоторое подтверждение слухам, что Томас Воган прошел через «герметическую смерть», то есть сменил имя и, подобно другим членам его Ордена, покинув Англию, нашел себе убежище на континенте.
        Если допустить, что Евгений и Эйреней - это одно и то же лицо, тогда записи, оставленные Джорджем Старки, явились бы подтверждением еще одной детали в версии Таксиля. Адепт Старки появился в Америке примерно в то же время, когда Томас Воган побывал в колониях. Такого рода замечания дают основание предположить, что эрудиция мисс Воган позволяет ей быть более проницательной, чем хотели бы признать ее хулители.
        За столь тщательное изучение Томаса Вогана мы взялись, рассматривая вопрос отнюдь не только с чисто практической точки зрения. Такого рода исследование дает возможность установить обходной путь, которым надо следовать в случае, если потребуется установить личность даже какого-нибудь одного из наиболее знаменитых европейских адептов. Воган опубликовал немало трудов, причем все они свидетельствуют об обширном знакомстве с эзотерическими методами.
        Факты наверняка были известны множеству людей, включая печатников и издателей, но тогда нельзя считать простым совпадением то обстоятельство,
        --      *==^5 что тайна Вогана так никогда и не была раскрыта. Точность, с какой всегда действовал механизм сокрытия фактов, заставляет заключить, что работал он не как обособленный искатель истины, а как человек, действовавший под эгидой хорошо организованной программы.
        Труды Вогана обнаруживают его глубокое знание великих религиозно-философских институтов древности. Записи в его личном дневнике доказывают, что у него были мистические способности. Он отстаивал убеждения неоплатоников как направленные против учений Аристотеля и проявлял явную склонность к каббалистике.
        В оживленной полемике, которую он вел с Генри Мором, кембриджским платоником, раскрывается его недовольство академической наукой, как, по его мнению, без всякого смысла ведущей по неверному пути вследствие отсутствия духовного содержания. Воган был широко образованным человеком, обладал глубоким умом и при каждом удобном случае выступал в защиту доктрин розенкрейцеров, хотя ни разу в открытую не объявлял себя членом этого братства.
        По поводу того, что Воган нашел себе убежище на континенте, лучше всего высказаться строками из старого манускрипта с простым названием «Розенкрейцеры», хранящегося в Национальной библиотеке в Париже. «Есть несколько протестантских монахов, ранее принадлежавших к ордену Систо, которые живут на холме на берегу Дуная в почти недоступном месте... Этот монастырь стал местом встреч братьев и центром их поселения. Главы этого ордена никогда не покидали пределов монастыря и занимаются распределением между членами братства всего необходимого для жизни. Все вещи у них находятся в общем пользовании, и никто не владеет какой-либо личной собственностью». Такие
        ОРДЕНЫ ВЕЛИКОГО ДЕЛАНИЯ                   -       уединенные приюты существуют во многих частях Европы, и не один предполагаемый адепт скрылся в этих тайных святилищах.
        ЙОХАНН ФРИДРИХ ГЕЛЬВЕЦИЙ
        В 1667 г. Йоханн Фридрих Гельвеций, в то время занимавшийся врачебной деятельностью в Гааге, опубликовал короткий алхимический трактат, который он назвал «Vitulus Aureus», или «Золотой Телец». Гельвеций, в значительной степени недооцененный биографами, был врачом у принца Оранского, причем Кайе полагает, что его настоящая фамилия была Швейцер.
        Он родился примерно в 1625 г. и умер в Голландии в 1709 г. Существует ранний портрет этого ученого доктора, на котором изображен не слишком красивый человек, который выглядит как истинный пуританин с очень твердыми религиозными принципами.
        Д-р Гельвеций, похоже, был единственным из всех изучавших алхимию, кого, согласно письменному свидетельству, лично посетил Элиас Художник, причем именно в связи с этим событием имя искусного доктора упоминалось наиболее часто. Обстоятельства дела в данном случае оказываются столь необычными, а источник информации настолько достоверен, что вопрос этот, несомненно, требует подробного рассмотрения. Д-р Фердинанд Маак составил перечень сообщений об Элиасе Художнике, встречающихся в литературе по алхимии в период между 1750 и 1780 гг.^1^
        Д-р Маак не встретил ни одной ссылки на Элиаса Художника до Парацельса. По его данным,

* См.: «Elias Artista Redivivus», Berlin, 1913.
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА
        Александр фон Зухтен и Базиль Валентин упоминают о том Элиасе, который должен прийти. В одном месте Парацельс, говоря о купоросе, добавляет: «То, что просто и незначительно, Бог уже раскрыл, а более важное до сих пор пребывает во мраке и, вероятнее всего, так и останется там до прихода Элиаса Художника». В том же произведении содержится прямо-таки пророческое утверждение: «Вслед за мной придет некто, чье величие еще не проявилось в этой жизни и кто многое раскроет».
        В разделе «Физическая тинктура» Парацельс вновь задерживается на той же теме: «Ничто не сокрыто так, чтобы не быть раскрытым в будущем. Существует намного больше секретов, касающихся трансмутации, хотя о них мало кто еще знает, поскольку если кому-то их и открывают, они отнюдь не становятся сразу же общеизвестными. Вместе с этим искусством Владыка наделяет и мудростью, чтобы хранить его в тайне до прихода Элиаса Художника. А тогда уже раскроется все, что было сокрыто».
        Элиас Художник достаточно часто появляется в розенкрейцеровской литературе первого цикла, чтобы остановиться на этом подробнее. Позднее мы снова вернемся к нему, чтобы обсудить его роль в происхождении эзотерической традиции. Этот Элиас есть не кто иной, как Илия, пророк Тиш- пеха, которого кормили вороны, и, что важнее всего, он вознесся на небо в огненной колеснице, оставив свою мантию Елисею. Его имя всегда связывали с чудесами и волшебством, а в раннем еврейском фольклоре он появляется как герой.
        Подобно всем таким героям он обладает всеми атрибутами Адепта. Юлий Веллхаузен, немецкий знаток Библии, писал об Илие следующее: «В уединенном величии возвышался этот пророк над
        ?¦=?? своим временем; и только в легенде, а не в истории могла сохраниться память о нем»^1^.
        Разве можно отыскать лучший символ, чтобы скрыть фигуру Адепта-герметиста, чем туманный призрак мага-пророка, живущего по заветам божьим и не подвластного таинству смерти? Труд, посвященный превращению металлов, авторство которого приписывают Элиасу Художнику, появился в 1612 г., а более поздние авторы, видимо, в значительной степени обязаны краткому отзыву в работах Парацельса. Альбер Кайе по поводу этого герметического Элиаса замечает: «Личность эта не всегда, как могут некоторые предположить, является замаскированным автором. Вообще же его считают воплощением пророка Илии (по предсказанию братьев Ордена розенкрейцеров), который, как известно, не умер, а вознесся на небо в огненной колеснице. Такого рода перевоплощение часто было темой бесчисленных трудов по алхимии».
        Однако, исходя из трактовки данной темы, можно сделать вывод, что речь здесь идет скорее о повторном появлении, чем о перевоплощении. Илия, который присутствовал при таинстве Бога, должен был появиться в определенное время, чему сопутствовали разные знаки и чудеса. В том, что пробил наконец час Вселенской Реформации, заключалась основная мысль розенкрейцеровских манифестов. В небесах появлялись знамения, исполнялись древние пророчества и с полным основанием можно было ожидать прихода Элиаса Художника. Итак, Элиас появляется как персонификация эзотерической традиции и ее адептов.
        Сообщения об Элиасе Художнике можно условно разделить на две группы. Согласно одной, он есть персонификация времени и обстановки -
        См.: «History of Israel».

«символ зрелости эпохи». Он - тот великий день грядущего, когда раскроются все тайны «и все, что ныне коренится во тьме земли, выйдет наружу, чтобы достичь полного развития, расцвести и принести сокровище, предназначенное для исцеления наций». В соответствии с другой, Элиас - это конкретная личность, и Парацельс, видимо, придерживался того же мнения, когда говорил, что Элиас «еще не пребывает в этой жизни». Таким образом Элиас превращается в Иоанна Крестителя, возвещающего о наступлении золотого века. «Этот Элиас Художник восстановит настоящий алхимический медикамент древней египетской философии, потерянный более тысячелетия назад. Он принесет его с собой и явит миру»^1^.
        Д-р Глаубер (1604 -1668) обогатил науки несколькими оригинальными открытиями, самым популярным из которых оказалось открытие сульфата натрия (Na^2^SO^4^* ЮН^2^О), слабительного средства, в его честь часто называемого глауберовой солью*. Нежная привязанность Глаубера к его соли была столь же искренней, сколь и любовь епископа Беркли к его дегтярной воде*. Сопричастным этому чудодейственному средству оказался даже Элиас Художник. Рассуждения Глаубера были в высшей степени оригинальны: «Если переставить буквы в имени Elias - Элиас, то получится слово “salia”*, причем из имени Elisa - Элиза тоже можно составить слово “salia”. Оба эти слова показывают, что для философов Элиас Художник (Elias Artista) 03- начает необычную, а для мира пока еще неизвестную “соль”, с помощью которой можно будет вершить невероятные и великие дела. Когда в один прекрасный день секреты этой соли станут известны всему свету, тогда же в мире, вне всякого со-

^1^ Из произведений Йоханна Рудольфа Глаубера.

@5^*                         ....       -
        мнения, произойдут колоссальные перемены. Грандиозные события непременно свершатся посредством этой неизвестной миру “Salia Artis” - “Соли искусства” в продуктах философской, алхимической и медицинской секреции. В “Turba Philosophorus“ (“Замешательство философа”) ясно указывается, что Элиас Художник должен рассматриваться как сама Соль (Sal Artist)».
        Глаубер, как утверждали, принадлежал к труппе людей, для которых духовная сторона алхимии не имела никакого значения. Для него, как и для большинства его последователей, алхимическая символика была не более чем некой завесой, скрывавшей практические основы физической химии, и в его толковании Элиаса Художника явно сквозит дух нового времени.

27 декабря 1666 г. в дверь дома Йоханна Фридриха Гельвеция постучался незнакомец. Своего гостя врач описывает как человека небольшого роста, худого, лет сорока пяти, с чисто выбритым лицом, несколько обезображенным шрамами, и прямыми черными волосами. На этом «некто» была простая одежда деревенского жителя, причем особого внимания заслуживали его залепленные грязью ботинки*. У д-ра Гельвеция сложилось мнение,

^1^ Одним из самых выдающихся памятников алхимии признан сборник под названием «Rotulum Hicrogyphicum Pantarvae Philosophorum», составленный Дж.Рипли или одним из его учеников. Эти «Каракули» предназначались для использования в обрядах посвящения или для наставления неофитов в герметических искусствах. Размеры отдельных экземпляров «Каракулей» обычно составляют около 20 дюймов (50,8 см) в ширину и 20 футов (610 см) в длину. В каждом из замысловато раскрашенных свитков в основном содержится множество удивительных символов. В конце «Каракулей» помещено изображение фигуры герметического адепта в образе деревенского жителя, напоминающего странствующего трубадура или жонглера.
        - - - - - - - -
        что его гость был уроженцем Северной Голландии. Выглядевший селянином визитер, отвесив в высшей степени вежливый поклон, пожурил доктора за некий трактат, в котором тот выразил некоторые сомнения по поводу таинств высшей алхимии.
        В тишине и уединении рабочего кабинета Гельвеция необычный посетитель извлек из своих поЖитков хитроумно сделанную коробочку из ело- новой кости, в которой лежали три больших куска какого-то вещества, по виду напоминавшего тусклое желтое стекло, и объяснил, что этого количества философского камня ему хватит, чтобы превратить двадцать тонн простых металлов в чистое золото. Затем он достал из внутреннего нагрудного кармана своей куртки пять тяжелых золотых медалей, завернутых в носовой платок из зеленого шелка. На всех медалях были начертаны слова мистического поклонения, а надпись на одной из них гласила: «Я сделана 26 августа 1666 г.».
        Прямо в доме Гельвеция адепт совершил трансмутацию и подарил хозяину крошечную крупинку похожего на стекло камня, с помощью которого сам Гельвеций в присутствии свидетелей осуществил превращение металлов. Еще дважды его дом посещал адепт, навсегда затем исчезнувший из поля зрения доктора. В своей работе «Золотой телец» Гельвеций определенно утверждает, что «селянином в грязных ботинках» был не кто иной, как Элиас Художник. Значительная часть «Золотого тельца» отведена диалогу между Гельвецием и Элиасом. В цели настоящей книги не входит полное описание состоявшейся между ними беседы, а посему ограничимся лишь кратким изложением тех отрывков, где Элиас сообщает о себе или подходящих к случаю событиях.
        По словам адепта, он посвятил себя тщательному изучению тайны Природы и наслаждался обще
        ством своих единомышленников. Он был не врачом, а правильщиком меди, с ранних лет познавшим тайные свойства металлов. Универсальное Лекарство адепты называли «великой тайной Природы». Оно не продляет жизнь, а позволяет всем владеющим его силой прожить полный срок, отпущенный им, который оказывается намного дольше, чем подозревает большинство. Элиас хранил эти пять медалей в память о своем Учителе, поскольку и он некогда получил наставления от посетившего его незнакомца во всем, что касалось философии и практической стороны искусства. Ни пытки, ни подкуп не смогли бы заставить его выдать секрет, и все же он сам раскрыл его одному-единственному «некто» - немолодому доброму человеку. Элиас читал мало, однако советовал изучать Сендифогия. Обращаясь к Гельвецию, он сказал: «Если тебе удастся снискать благоволение Бога, Он поручит мне или какому-нибудь другому адепту нашего искусства открыть тебе верный способ разрушения внешней оболочки металлов и завладения заключенной внутри полной энергии животворной душой».
        Свое повествование Гельвеций закончил словами: «Итак, я рассказал вам всю историю от начала до конца. Это золото все еще у меня, но я не смогу поведать вам, что стало с Художником Элиасом. В последний день нашей дружеской беседы он прежде чем уйти, сообщил мне, что намерен совершить путешествие в Святую Землю. Да хранят его Святые Ангелы Божии, где бы он ни был, и берегут как источник благодеяния для всего христианского мира!»

* Текст «Золотого тельца» приведен в «Museum Hermeticum Reformatum, etc» и в английском переводе «The Hermetic Museum Restored and Enlarged». Более ранний английский перевод включен в «А Philosophic Epitaph», London, 1673.)
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА      :      :      -*=25 В дневнике Бакстрома записано несколько связанных с сурьмой формул, заимствованных из химических трудов фон Зухтена, изданных во Франкфурте в 1680 г., где имеется ссылка на некоего адепта по имени Вирорт, обсуждавшего ход реакций с д-ром Гельвецием. Во время происходившего в Гааге обсуждения д-р Гельвеций заявил: «Элиас Художник укрепил меня во мнении Парацельса, что при помощи металлов, через металлы и из металлов, одухотворенных и превосходно очищенных, обязательно будет получено живое Премудрое золото, или тинктура, для тел людей и металлов». Бак- стром замечает вдобавок, что Элиас Художник олицетворяет дух жизни и тайный огонь.
        Неизвестный автор «Оккультной библиографии» кратко упоминает об Элиасе Художнике, Адепте, как о большом друге барона Эмануэля Сведенборга. Вместе со Сведенборгом Элиас положил на хранение в Гамбургский банк золотые бруски и слитки на сумму более трех миллионов франков, о чем имеется запись в банковском реестре. Итак, мрак неизвестности все больше сгущается, а Элиас Художник остается самой яркой фигурой из всех таинственных адептов герметической традиции.
        НОВАЯ ФИЛОСОФИЯ
        Говорят, что эпоха современной химии началась с Роберта Бойля (1626 -1691). Бойль появился на свет в тот год, когда, судя по сообщениям, умер Фрэнсис Бэкон, и был тесно связан с Королевским обществом, предназначенным для расширения научных концепций Бэкона. Бойль родился в Лисморе в Ирландии и был седьмым и самым младшим сыном Ричарда, графа Коркского. Академическое образование он получил в Лейденском университе-
        ОРДЕНЫ ВЕЛИКОГО ДЕЛАНИЯ

                   ¦
        те в Голландии, а потом много путешествовал по Франции, Швейцарии и Италии. Примерно в 1657 г. он обосновался в Оксфордском университете, где занимался экспериментальной философией и химией. Он часто посещал Общество ценителей и знатоков древностей, которое собиралось на официальной квартире д-ра Джона Уилкинса. После реставрации короля Карла II это Общество расширилось и преобразовалось в Королевское общество, речь о котором пойдет в следующем разделе настоящей книги.
        Бойль, по описаниям, был «величайшим вдохновителем и пропагандистом Новой Философии из всех них» , подразумевая в данном случае членов Королевского общества. Изучающие современную химию предпочитают считать, что Бойль был свободен от химеры алхимии и других предрассудков, занимавших главенствующее положение в спекуляциях его предшественников. Однако подобные заключения вряд ли можно обосновать фактами, ибо этот выдающийся служитель теории флогистона обладал не только глубокими научными знаниями, но и был очень религиозным человеком. Он был знатоком древнееврейского и других восточных языков, основательно изучал талмудистские писания и был не менее сведущ в трудах первых отцов церкви. Его называли настоящим Мастером всего богословия. Его компетентность в математике, географии, навигации, истории и металлургии слишком хорошо известна, чтобы нуждаться в проверке.
        Д-р Питер Ilio был совершенно убежден, что Бойль верил в возможность получения философ-

^1^ См.: Fasti. Охоп., т. 2, Вуда, цитируемый Бойлем в его «General Dictionary».

^1^ В общем предисловии к его «Abridgement of Mr. Boyle’s Philosophical Works».

®5^=??
        ского камня, а знаменитый д-р Эдмунд Холли прямо расспрашивал об этом Бойля. Химик заявил, что, хотя и думает, что получить великий эликсир очень трудно, все же не считает это невозможным. В «Философских трудах» за февраль 1676 г. появилась статья Бойля, озаглавленная «Основанное на опыте рассуждение о разгорячении ртути золотом». Ссылаясь на алхимические превращения, Бойль писал в этой статье: «С благословения Господа, мои опыты доставили мне несомненное доказательство примерно в 1652 г.» Изложение Бойлем своей точки зрения в «Philosophical Transactions» имело следствием пространное письмо, написанное сэром Исааком Ньютоном секретарю Королевского общества. Ньютон был учтив, но настроен скептически. «Я не сомневаюсь, - писал Ньютон, - что необычайная мудрость благородного автора склонит его к полному молчанию, пока он не придет к твердому решению относительно важности этого дела, либо опираясь на собственный опыт, либо прислушиваясь к мнению некоторых других людей, которые вполне понимают, о чем он говорит, а именно какого-нибудь настоящего философа-герметиста, чье суждение (если таковое имеется)
следовало бы в этом отношении уважать более, чем противоположное суждение всего остального мира...»
        Ньютон, член того же Королевского общества, и сам углублялся в мистические размышления. Каталог его библиотеки свидетельствует о его склонности к алхимии, каббализму и даже астрологии. Несколько лет назад одним английским книготорговцем было предложено на продажу первое английское издание «Fama» - «Славы» и «Confessio» - «Признания» розенкрейцеров с заметками на полях, сделанными рукой Ньютона. Следовательно, справедливости ради не стоит забывать о том, что переход от алхимии к химии не был ни быстрым,
        - - --
        ни резким. Новая Философия Бэкона повысила интерес к научным методам, но не несла ответственности за сдвиг в сторону материализма, доминировавшего в XVIII и XIX веках над высшим знанием.
        Осязаемые достижения в науке и социальные и политические изменения, волновавшие умы, постепенно затмили наиболее возвышенные аспекты герметической традиции. Алхимия как движущая сила перестала существовать, а искусство перестало привлекать внимание публики. Исследование, однако, подтвердит, что истинные представители «нового метода» были к тому же знатоками старой системы. У них в головах происходило некое разделение. Духовные убеждения стали считаться личными делами, а научные - общественными. Такую политику диктовала осторожность. Выразители «нового метода» проявляли крайнюю нетерпимость к более ранним доктринам и концепциям. Быть признанным виновным в мысленной симпатии к эзотерической традиции означало рисковать репутацией и состоянием. Поэтому более благоразумным представлялось следовать примеру старого епископа Си- незия Александрийского, который публично разделял общепринятые взгляды, но в тайниках души оставался философом.
        Европейские адепты, полностью отдававшие себе отчет в нарастании волны социальных перемен, «изменили место жительства», то есть механизм увековечивания своих особых замыслов. Мистиче- ски-химические Общества медленно распадались, так как посвященные спокойно лишали их своего руководства и поддержки. Развитие наук пошло по прямому, хотя и узкому пути. Неизбежным стало возникновение новой критической ситуации. Человеческое общество необходимо было подготовить к ошеломляющему воздействию грандиозной научной программы достижений в материальной сфере и ее
        последствиям. Мастерство без достаточной этической основы способно натравить монстра Франкенштейна на духовно не обновленное человечество - отсюда настоятельная необходимость незамедлительного проведения реформ в религии, политике и экономике.
        Приличное состояние обеспечивало м-ру Бойлю покой и уверенность в будущем. Он еще больте облегчил себе жизнь, поселившись у сестры, к которой был глубоко привязан и которая освободила его от всех забот по управлению хозяйством. Его сестра Кэтрин, графиня Рейнлаф, славилась своими знаниями и благородством характера. Говорят, что если она и участвовала в каких-нибудь предприятиях, то только ради блага других людей. Благодаря ее заботам Бойль смог продолжать исследования без помех личного свойства в течение примерно сорока лет. Для большинства же ученых времена были трудными и смутными, и широко пользоваться обещанными наукой достижениями было невозможно без осуществления всеобъемлющей программы социальных преобразований.
        Братство адептов, действовавших втайне и в Европе и в Англии, разработало структуру того, что мы будем называть Орденами Всемирной Реформации. У некоторых выдающихся мыслителей, нахо- лившихся далеко друг от друга с географической точки зрения, изменение намерений происходило одновременно. Точнее, одновременно изменялось не существо, а направление их мыслей. Большинство этих реформаторов этики уже приобрели известность как алхимики и герметические философы. О многих известно, что они принадлежали к тайным обществам более раннего времени. В их произведениях повторяются старые символы, эмблемы и рисунки, но каждому из них приписывается новый смысл.
        Литературу по алхимии после примерно 1650 г. составляют в основном перепечатки более ранних работ или интерпретации, предложенные теми, кто пытались постичь туманный символизм. Спустя триста лет открытия современных физиков и химиков оживили интерес к алхимическим гипотезам. Сэр Уильям Рамзай, писавший в 1904 г. о «Радии и его продуктах», утверждал: «Если эти гипотезы относительно возможности “заставить” атомы простых элементов поглощать энергию окажутся обоснован- ними, то превращение элементов больше не будет казаться пустой мечтой. Философский камень, по- видимому, был открыт, и нет ничего невозможного в том, что это, возможно, приведет к достижению другой цели философов средневековья - получению elixir vitae - эликсира жизни»^1^.
        Востребование герметического искусства вполне вероятно. Если это произойдет, то, возможно, заставит задуматься также и о той высшей трансмутации в этической сфере, которая и составляла цель Всемирной Реформации. Карл Юнг увидел в символах алхимии знаки языка человеческого подсознания. В виде таких фигур глубокие и неизменные инстинкты и влечения всплывают на поверхность сознания.
        Первые годы XVII века принесли с собой такое проявление. Глубокая мистическая убежденность относительно неизменного душевного величия человека проступила сквозь древние рисунки и эмблемы. «Mutus Liber» («Книга без слов») выдала новую толику своего скрытого смысла. Мир движется. Люди развиваются. Гуманитарные и естественные науки раскрываются. Но раса нуждается в дальнейшем попечительстве. Прогресс не отрицает старинную символику и не исчерпывает ее скры-

* См.: H.S.Redgrove. «Alchemy, Ancient and Modern».
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА-=в>-      -
        тый смысл. Трансмутация металлов проложила дорогу трансмутации самого человека и всех изобретенных им институтов. Пока химики-материалисты стремятся приспособить вселенную к человеческим нуждам, герметические Адепты без устали стараются научить человека быть мудрым и верным управителем в Доме Вселенской Тайны.
        ВВЕДЕНИЕ
        Философы-алхимики наводили мосты над интеллектуальной пропастью между древней магией и современной наукой. Во время этого важного переходного периода большинство астрономов занималось астрологическими предсказаниями судьбы, большинство математиков увлекалось гипотезами Пифагора, а большая часть физиков с удовольствием предавалась метафизическим абстракциям. Социальное и политическое разложение, отягощавшее ту эпоху, побудило прогрессивных людей приложить тончайшие аналогии к преобразованию ин- статутов и политических курсов, которые, в силу своей реакционной направленности, препятствовали приобретению необходимых знаний.
        Живущие в двадцатом веке интерпретаторы эзотерических основ XVI и XVII веков по большей часта проигнорировали обстоятельства, стимулировавшие возникновение тайных обществ того времени. Глубокие размышления об оккультных знаниях преисполнены такой естественной волшебной силы, что отвращают разум от таких грубых тем, как налогообложение без заявления, законы о нищих и заключение в тюрьму без судебного разбирательства. И все же только тщательное осмысление этих насущных дел дает возможность вынести правильное суждение о происхождении тайных обществ.
        Что касается полемики о розенкрейцерах, то я вполне отдаю себе отчет в том, что определенные

¦ -?
        секты и отдельные лица не согласятся с моей точкой зрения. У каждой из современных группировок имеется собственное письменное свидетельство об истоках и родословной этого Братства. Я намеренно воздержался от каких бы то ни было обсуждений этих спорных рассказов. Естественно, мне хорошо известны более ранние труды, содержащие претенциозные псевдоистории, но очевидно, что неразумно считать эти неподтвержденные повествования священными только потому, что они существуют в напечатанном виде.
        Истоки самой эзотерической традиции теряются в туманном прошлом, но это не означает, что ордены и братства, возникавшие по мере ее развития, появились одновременно или так же постоянны, как и основное, породившее их направление. Ведь не считаем же мы, что современным христианским сектам всем по тысяче девятьсот лет только потому, что они причастны к традиции, возникшей в первом веке нашей эры.
        Как подчеркивается в тексте настоящего раздела, все тайные общества относятся к определенному времени на основании внутренних свидетельств, которыми являются их убеждения и цели. Любой может черпать вдохновение и находить утешение в доктринах более старых групп, а некоторые, возможно, стремятся завоевать доверие и авторитет, претендуя на родство с древними и благородными личностями. Мы всем обязаны прошлому, но вечно истолковываем более ранние учения с точки зрения современных нужд и потребностей. В какой-то момент развития франкмасонства была предпринята попытка возрождения египетских мистерий Изиды и Озириса.
        Это возобновление церемоний, хоть и искусно осуществленное, ни на секунду не могло бы обмануть опытного египтолога. Он мгновенно опреде
        лил бы, что старинные обряды и ритуалы были заново поставлены, чтобы подтвердить концепции и раскрыть воззрения, совершенно неизвестные во времена Птолемеев.
        Ордены Реформации не могли бы возникнуть до появления Лютера, и по всему заметно, что они в большом долгу у «нового метода», подробно изложенного Декартом и Бэконом. Очевидно, что корни этого «нового метода» уходили глубоко в древнюю почву, но интересующие нас цветок и плод украшали протестантский mentorgarten - сад ментора.
        Движущим фактором возникновения мистических орденов XVII столетия стала эпоха исследований, приведших к колонизации западного полушария. Утопистам очень помогло психологическое впечатление от Нового Света и его воздействие на свойственную Европе узость кругозора. Приближалось время публичного изложения принципов, пригодных для обеспечения нового порядка жизни в новом мире.
        Стоит только упомянуть, что ордены гуманистов появились в то самое время, когда дух революции витал над всей землею и когда Англия вступила в век глубоких политических волнений. Эти отдельные черты складывались в общую картину, если только наша рама оказалась достаточно объемной, чтобы охватить их все.
        Адепт отвернулся от своих символических кузнечных горнов и реторт, плавильных тиглей и перегонных кубов, чтобы принять вид философа общественно-политического толка. Астрологи направили свои телескопы и остальные приборы на землю и принялись за подсчеты взлетов и падений наций и государств.
        Это вовсе не означает, что эзотерическая традиция утратила свой духовный смысл, просто на
        стало время применить вечные истины к развитию человечества.
        В данном разделе нашего очерка мы попытаемся найти вехи, оставленные великой школой и ее посвященными в эту переходную эпоху, вскоре завершившуюся грандиозным социальным экспериментом в западном полушарии. Имелся огромный относительно ненаселенный континент, на котором люди могли строить дом братства в соответствии с волею Великого Зодчего Вселенной. Приближались к концу века скрытности, стало возможным изложение божественного плана. Невидимая Империя, так долго воспевавшаяся поэтами, смогла наконец воздвигнуть свой дом на прочном материальном фундаменте.
        Секретный механизм, веками пребывавший в состоянии готовности, был приведен в действие. Учеников эзотерических орденов со всей Европы, Ближнего Востока и даже из далекой Азии призвали к выполнению предписанных им задач. Прозвонивший колокол собрал умы.
        Вследствие того, что всевозможные общества, преданные одному и тому же делу, стихийно появлялись в различных местах, согласование плана строительства прошло незамеченным. В наше время мы мгновенно догадались бы о существовании единого источника, вырабатывающего общий политический курс, но в то время такое просто не приходило в голову.
        Каждое проявление рассматривалось как местный симптом. В известном смысле это было весьма удачно, потому что реакционеры довольствовались тем, что посвящали все свое внимание этим самым местным симптомам, достигая минимальных результатов с максимальными усилиями.
        Цель, которую мы преследуем настоящим исследованием традиции адептов, заключается во всячес
        ком стимулировании проницательности мышления. Мы предлагаем читателю самому изучить детали сложной модели и собрать их воедино, начиная улавливать скрытые силы, в которых и заключается ключ к разгадке тайны.
        Мэнли Палмер Холл Лос-Анджелес, Калифорния Апрель 1949 г.
        ТАЙНЫЕ УЧЕНИЯ РОЗЕНКРЕЙЦЕРОВ
        Хотя обычно считается, что Братья Розы и Креста были теософами и мистиками, об их эзотерических доктринах известно очень мало. Вопреки распространенному мнению, члены Братства никогда не выступали с официальным изложением своих учений, и о существовании какого-нибудь убедительного отчета, обоснованно претендующего на достоверность, ничего не известно. Поскольку отождествлявшиеся с ранней деятельностью общества важные имена ассоциируются также и с астрологией, алхимией, каббалистикой и классической философией, то сложилось мнение, что розенкрейцеры предавались именно таким размышлениям. В действительности же манифесты ордена отнюдь не создают впечатления, будто неуловимые братья проявляли склонность хоть к какому-нибудь направлению популярной метафизики.
        Основной идеей оригинальных деклараций является мысль о широком преобразовании, охватывающем искусство, науку, религию и политику. Это преобразование должно было осуществляться путем кодификации знаний и подготовки универсального учебника энциклопедического характера. Религиозные рекомендации, свидетельствовавшие о сильном влиянии протестантизма, носят большей частью благочестивый и ортодоксальный характер, создавая впечатление, будто общество отличалось набожностью и консерватизмом. Деятельности Андреа придается лютеранский оттенок.
        ОРДЕНЫ ВСЕМИРНОЙ РЕФОРМАЦИИ

       *
        И только в XVIII веке, с его особым вниманием к сверхъестественному, Братья Розы и Креста расстались со своей сдержанностью и скромными привычками и явились миру в экстравагантном одеянии магии и тайны. Возможно, некоторые разумные вопросы относительно доктрин розенкрейцерства так навсегда и останутся без обоснованных ответов. Люди, воображавшие себя историками, выстроили сложнейшие предположения и гипотезы на туманных и противоречивых намеках; но, несмотря на все претензии на обратное, секреты первоначального общества никогда не разглашались и не разоблачались.
        Все указывает на то, что среди первых гуманистов были и розенкрейцеры. Они, конечно, выступали в защиту преобразования общества, всеобщего образования и прав человека. Для формулировки общего определения детали сравнительно не важны. Все человеческие институты делятся на две группы: либо они отстаивают доктрину особых привилегий, поддерживая таким образом некий сильный класс, либо они защищают доктрину равных возможностей, обеспечиваемых расширением знаний. Fama(то есть слава) розенкрейцерства определенно ставит орден в один ряд с теми утопистами-практиками всех времен, которые трудились ради достижения тройной цели - свободы, равенства и братства.
        Гуманисты унаследовали незавершенные дела еретиков, предшествовавших им в борьбе за права человека. После Реформации Ордена Искателей постепенно принимали иной вид; они становились Орденами Великой Работы. До Реформации Философская Империя занималась главным образом сохранением знания. Однако, как только основа церковной власти оказалась подорванной и церковь лишилась права полностью истреблять всех
        инакомыслящих, еретики возникли в виде гуманистов. Основная доктрина осталась тою же самой. Это по-прежнему была ересь манихейцев, альбигойцев и трубадуров, и противник не был полностью разгромлен. Ни церковь, ни государство не смогли выступить с проповедью крестового похода, но оба делали все возможное, чтобы помешать наступлению интеллектуального либерализма. Все еще существовала необходимость поддерживать определенную конспирацию, особенно в отношении средств, но уже можно было решительно говорить о целях, которые предстояло достичь.
        Обладатели метафизического склада ума полностью проигнорировали социальные и политические аспекты розенкрейцерства, но нам не удастся составить правильное представление об этом обществе, пока мы не уясним его роль как действующей силы интеллектуальной революции. Выполнившее свое назначение первоначальное общество, по-видимому, растворилось в том самом потоке развития, возникновению которого оно способствовало. После того как реформы, в защиту которых оно выступало, были в общем приняты и осуществлены на практике, первичное Братство полностью исчезло с европейской сцены. Более поздние мистические группы, пользовавшиеся тем же самым названием, похоже, были не в состоянии доказать свое происхождение от первичной организации.
        Проникнув сквозь ауру метафизических домыслов, окружавшую общество на протяжении почти трехсот лет, мы обнаруживаем, что розенкрейцеры посвятили себя реализации практической и насущной программы, которая вкратце сводится к следующему:
        Обновление всех знаний человечества с упором на вскрытие причин. Образование должно быть ориентировано на обеспечение безопасности и уве
        ренности в будущем всех людей, а не оставаться лишь игрушкой, развлекающей и удивляющей ум.
        Восстановление тех древних мистических и философских систем, с помощью которых человечество можно было бы расположить к состоянию взаимопонимания и духовной целостности. Эта ступень программы включала очищение всех существующих вероисповеданий и повторное утверждение первозданной и всеобщей религии.
        Развитие и совершенствование искусств, способных превратить могущество красоты в силу цивилизации.
        Политическое переустройство государств, направленное на создание философского сообщества, конечной целью которого являются: единая нация, единый народ, единая вера и единый труд. Иллюзия соперничества должна быть рассеяна реальностью внушительной программы сотрудничества.
        Создание постоянной организации из эрудитов, занимающейся обязательным развитием, преданной всем отраслям практических знаний и способной создавать вечный стимул к движению человечества по пути прогресса.
        Сохранение любой степени секретности, необходимой для защиты людей, преданных прогрессу, от преследований, провоцируемых реакционерами, и от тех, кто желает поработить людей ради личной власти и выгоды.
        Осуществление реформации в целом без таких революционных переворотов, которые угрожают жизни и имуществу частных лиц. Главным средством реформации должно было стать образование. Мудрого человека невозможно превратить в раба, а невежественного нельзя сделать свободным.
        Цель должна заключаться в применении традиции, опыта и знания в совокупности к совершенствованию состояния и статуса человека. Великая
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА
        -*
        Работа идеально согласовывала предназначение человека с божественным планом через понимание законов Природы и применение на практике цивилизованного свода законов, опирающегося на фундамент, состоящий из трех элементов: философии, науки и религии.
        Такую всеобъемлющую задачу, естественно, нельзя было реально осуществить без продуманного плана и долгосрочной программы. Необходимо было создать механизм, способный выдерживать превратности социальных перемен на протяжении громадных периодов времени. Совершенно невероятно, чтобы какое-нибудь поколение добровольно приняло замысел в целом или посвятило себя немедленному осуществлению подобной реформации. В качестве первого шага следовало проинформировать рядового гражданина о его личных потенциальных возможностях. Он должен осознать, что способен достигнуть состояния уверенности в будущем; потом он должен получить образование, чтобы захотеть достичь подобного состояния, и, наконец, ему необходимо предоставить практический способ достижения цели, представленной по-новому. В сущности это была программа гуманизма. И вот через такие тайные группы, как розенкрейцеры, эта картина грядущего порядка вещей была представлена изумленному миру, не привыкшему размышлять ни о чем, выходящем за пределы чрезвычайных обстоятельств текущего момента.
        Тот факт, что знаменитые алхимики, астрологи и философы-метафизики принадлежат к числу предполагаемых членов первоначального Розенк- рейцеровского Ордена, нельзя использовать в качестве основы для слишком широкого обобщения. Эти трансценденталисты были выдающимися либералами своего времени и отличались природной склонностью к серьезным размышлениям. У таких
        ОРДЕНЫ ВСЕМИРНОЙ РЕФОРМАЦИИ

      *. -
        людей, вероятнее всего, достало бы способностей и возможностей выдвинуть передовую программу идеалистического образования и научных исследований. Каждый к тому же обладал обширной сферой влияния и средствами связи с другими сторонниками прогресса в отдельных гуманитарных и естественных науках. Некоторые же, по всей вероятности, принадлежали к уже действовавшим эзотерическим организациям, и новые веяния могли распространяться по всей Европе именно через такие связи. Для серьезного дела требовались серьезные люди. Круги, находившиеся под властью церкви и государства, включая университеты, были оплотом реакционеров. Ортодоксальные школы, научные и теологические, преследовали всех свободомыслящих людей. Астрологи, каббалисты и алхимики были еретиками от науки, а ересь часто выступает синонимом прогресса.
        Официальные институты, подчинявшиеся и прежде и теперь консервативным традициям, не находили практического разрешения проблемы торжествующей коррупции и несправедливости. Большую часть своей энергии они расходовали на нападки на либералов и дискредитацию неортодоксальных теорий и практики. Новобранцев Философской Империи приходилось отбирать из блестящих умов, отвергавших авторитет схоластики. Эти искатели истины, осознавшие несостоятельность принятых методов, обращались к эзотерическим традициям древности за утерянными ключами к действенным знаниям.
        Следует также помнить, что предполагаемых розенкрейцеров на самом деле считали только апологетами, а не действительными членами Братства. Они писали памфлеты, а иногда и более пространные произведения с выражением поддержки целей и задач Братьев Розы и Креста и предлагали себя в
        -*      -V5*
        их распоряжение. Было бы неразумно считать, что общество исповедовало все убеждения этих претендентов и соискателей. В члены общества пытались вступить интеллектуалы всех мастей, включая католиков, протестантов, евреев, авантюристов, солдат, ремесленников, врачей и юристов. Но, так как ни один из этих людей, мечтавших о вступлении в организацию, в действительности не имел никакого представления ни о Братстве, ни об его учениях, то их фантазии, апологии, объяснения и толкования нельзя принимать в качестве неопровержимых доказательств чего бы то ни было, кроме их собственного рвения.
        Если роза трубадуров превратилась в распятую розу розенкрейцеров, то общество пыталось осуществить преобразование в сфере образования. Человек не может стать свободным до тех пор, пока не разовьет в себе способность быть свободным. Равенство не даруется - его должно заслужить. А чтобы его заслужить, оно должно существовать, а чтобы оно существовало, его необходимо оберегать от антиобщественных сил, решивших поработить человеческий разум. Хотя розенкрейцеры и оставались неизвестными, даже слухи о существовании ордена повсеместно вызывали ужас среди реакционеров всех рангов и убеждений.
        У тех, у кого совесть была неспокойна, обнаруживались соответствующие фобии. Кое-кто боялся, что рыцари тамплиеры вернулись, чтобы не давать покоя своим преследователям. Кровь, пролитая инквизицией, взывала об отмщении. Пытки, опала и смерть не уничтожили ересь, и призраки мучеников бродили в ночи, указуя обвиняющими перстами на людей, институты и доктрины, ответственные за порабощение бесчисленных миллионов людей. Не столько сила Братства Розы и Креста придавала этому ордену столь грозный вид; скорее, это делала
        слабость виновных, понимавших, что они заслужи-
        вают сурового наказания за свои злодеяния.
        Мы далеки от намеков на то, что розенкрейце-
        ры представляли собой просто политических ре-
        форматоров. План, который они готовили, требо-
        вал глубокого знания духовных наук и широкого
        кругозора, доступных только внутренне просвет-
        ленным. Однако было бы неразумным видеть в них
        всего лишь философов теософского или алхимиче-
        ского толка, предававшихся абстрактным размыт-
        лениям о Боге, Природе и человеке. Если верить их
        защитникам, адепты этого общества были храните-
        лями тайной науки полного обновления человече-
        ства. Именно благодаря этому эзотерическому уче-
        нию они и принадлежат к родословной традиции
        адептов.
        Важно, однако, воспринимать опубликованные
        ими заявления относительно магических действий и
        чудес с учетом того, что эти описания, возможно,
        следует понимать в символическом и философском
        смысле. Стоило бы немного об этом поразмыслить,
        и не появилось бы многих нелепых фантазий. По-
        священных Ордена Розы и Креста следовало бы
        считать племенем «героев», гражданами тайного со-
        дружества, посвятившего себя возвышению обще-
        ственного положения человека, а не «чудотворца-
        ми», как величали их первые критики.
        Как свидетельствуют первые документы, братья
        владели «ключом», то есть методом, практической
        программой достижения ясной и конкретной цели.
        Они не раскрывали истинного смысла своего ме-
        тода, но он безусловно представлял собою нечто
        вроде дисциплины, применимой как к отдельному
        человеку, так и к коллективу. Отзвуки этой дисцип-
        лины можно найти в произведениях посвященных
        философов древности, а сама дисциплина по-пре-
        жнему сохраняется в эзотерических религиях Азии.
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА -ф
        В сочинениях подобного рода достаточно легко ввести читателя в заблуждение разными предположениями, которые на первый взгляд выглядят достаточно обыкновенными; более того, их даже можно подтвердить документально, сославшись на общеизвестные авторитетные источники. Так, например, ни у кого не вызвало бы серьезных возражений, если отрекомендовать Парацельса как «ро- зенкрейцеровского посвященного»^1^, а бесчисленные эмблемы и рисунки в виде розы объявить подлинными символами общества. Мы же, напротив, предпочли представить данные в том виде, в каком они есть, без преувеличений или искажений. Для поддержки нашей концепции вовсе не требуется полагаться на какую-то отдельную личность или конкретное обстоятельство. Мы преподносим ее в полном соответствии с историческим ходом событий, будучи твердо уверены, что элементы общей модели при тщательном их изучении укажут на существование некой организованной группы в высшей степени одаренных людей, действовавших за кулисами исторической сцены.
        Чтобы дать точную оценку фактам, необходимо сохранить должный порядок изложения событий. В силу очевидных причин доказательства являются косвенными, однако выводы, которые, вероятно, напрашиваются сами собою, впечатляют.
        ' В статье «Розенкрейцерство» в «Британской энциклопедии» издания 1946 года приводятся заявления создателя общества и основанной им организации. Следовало бы попросить это общество предоставить доказательства того, что название «розенкрейцер» в любой его форме или варианте написания фигурирует в какой-либо работе, напечатанной до начала XVII века, или связано с именем какого-либо философа или мистика в произведении тех времен, увидевшем свет до 1600 года. Прискорбно, что «Британская энциклопедия» рассматривает только один аспект чрезвычайно широкой темы.
        РОЗЕНКРЕЙЦЕРОВСКИЕ АДЕПТЫ
        Общество Розы и Креста, занявшее видное положение в первые годы XVII столетия, всегда было камнем преткновения для историков этого времени. Несмотря на значительную сферу влияния розенкрейцерства и обширную библиографию по данной теме, сохранилось слишком мало фактических сведений о самом обществе и отдельных его членах. И если можно положиться на сочинения его апологетов как на записки людей, принимавших некоторое участие в деятельности общества, тогда розенкрейцеры, несомненно, вполне заслуживают включения в традицию адептов. К сожалению, ни о внутреннем круге, ни о высшем органе братства ничего толком не известно.
        С первоначально сложившимся обществом чаще всего ассоциируются имена таких личностей, как Иоганн Валентин Андреа, лютеранский теолог, Роберт Фладд, английский врач, и граф Михаэль Майер, немецкий мыслитель, литератор и личный врач императора Рудольфа II. И хотя никто из них не объявлял о своем действительном членстве в обществе, это обстоятельство само по себе не является неопровержимым отрицающим доказательством. Каждый в какой-то степени открыто отождествлял себя с розенкрейцеровскими программами и пытался энергично отстаивать задачи ордена.
        Андреа в своей автобиографии, опубликованной после его смерти, признавал, что является автором «Fama Fraternitatis R. С.» («Славы Братьев Р. К.»), оригинальной декларации Братства. Его перу принадлежит ряд любопытных трудов, большинство из которых вышло в свет анонимно. К ним относится «Christianopolis» («Христианополис»), обсуждению
        -=^
        которого будет уделено внимание в разделе, посвя- !ценном утопиям. В Англии главным апологетом розенкрейцеров был Фладд, защищавший в своих произведениях факт существования и возвышенные мотивы общества. Он составил также пространную историю розенкрейцеров. Эта книга носит академический характер, но проливает слишком мало света на Братство. Майер посетил Англию приблизительно в 1616 году и, по-видимому, был знаком и сотрудничал с Фладдом, хотя исторические подробности этих тесных дружеских отношений отсутствуют. Майер написал небольшую книгу, ныне встречающуюся чрезвычайно редко, в которой излагаются законы и устав розенкрейцеров. Однако, если не считать несколько загадочных замечаний, этот драгоценный томик вызывает разочарование. Упоминания графа о розенкрейцерстве в основном рассеяны в нескольких научных фолиантах, иллюстрированных странными символами и посвященных главным образом алхимии.
        Если Андреа, Фладд или Майер и были посвя- !ценными Общества Розенкрейцеров, то они проявляли редкостную сдержанность и скрытность относительно своей принадлежности к этому ордену. Они были, безусловно, удивительными людьми, сведущими в непонятных гуманитарных и естественных науках и знакомыми с эзотерическими доктринами древности. Поскольку они являют собою выдающийся пример полной неизвестности, окутывающей розенкрейцерство, и большинство писателей допускало, что эти люди были адептами ордена, будем считать их наиболее вероятными претендентами на эту высокую честь.
        Под давлением политической и религиозной нетерпимости герметические школы Европы средних веков и начала нынешней эпохи были вынуждены избирать тактику почти полной секретности. Более
        осведомленные современники открыто приветствовали посвященных философов глубокой старины за их достижения, а адепты из восточных наций всегда занимали несколько более высокое положение среди своих народов. Чтобы избавиться от призрака преследований, служившего стимулом для европейской интеллигенции, Братья Розы и Креста скрывали места своих встреч, сущность своих доктрин, законы, устав и личности членов общества.
        Все ранние манифесты ордена, состоявшие преимущественно из намеков и самых общих фраз, отличались намеренной неопределенностью, а приписываемые этой школе посвященных опубликованные труды в основном были составлены из символов, эмблем и аллегорий, ничего не значивших для непосвященных.
        В печатном виде первые декларации розенкрейцеров вышли в свет только в 1614 году, и уже через год появился ряд решительных противников, побуждаемых к борьбе множеством предрассудков. Эти софисты всячески старались очернить и уничтожить таинственное общество. Так как ни один из этих противников, насколько ему это было известно, никогда не встречал и даже не видел ни одного Брата из этого ордена, то враждебная критика поневоле обрушивалась на изложение доктрины и политики, содержавшееся в первых манифестах - «Universal Reformation» («Всемирная реформация»), «Fama Fraternitatis R. С.» и «Confessio» («Признание»).
        Наверное, типографская краска еще не успела высохнуть на «Славе» и «Признании», как Андреа Либау, или Либавиус, директор колледжа в Кобурге, уже подготовил к печати два увесистых фолианта на превосходной латыни, полных оскорблений в адрес Братства. Под учтивою рубрикой «доброжелательных замечаний» он указывает, исходя из этих
        текстов, что розенкрейцеры пропагандировали широкие реформы в образовании, религии и управлении. Следовательно, христианский долг всех богобоязненных людей состоял в обвинении Братьев Р. К. в подстрекательстве к проявлению неуважения к старинным и почитаемым образовательным учреждениям, к бунту против законных правительств, проповедовании ереси и занятиях колдовством. В силу некоторых не совсем ясных причин Либавиус не последовал примеру своих собратьев-критиков, большинство из которых категорически отрицали самый факт существования неуловимого Братства. Не менее странным выглядело и внезапное изменение его взглядов: в 1616 году Либавиус полностью переменил точку зрения и горячо советовал всем, у кого была такая возможность, вступить в общество. Он умер в том же году, и его мотивы так никогда и не прояснились.
        ТАИНСТВЕННЫЙ МАСТЕР РОЗЫ И КРЕСТА
        Подлинная личность загадочного человека, которого называли «Наш Выдающийся Отец С. R. С.», составляет одну из глубочайших тайн европейской эзотерической традиции. Согласно «Славе» и «Признанию» розенкрейцеров, он родился в Германии в 1378 году, начальное образование получил в монастыре, в шестнадцатилетнем возрасте совершил путешествие на Ближний Восток, прошел посвящение у мусульманских адептов в Дамкаре (Дамаске?), вернулся на родину и построил дом, получивший название Sancti Spiritus(Святой Дух), призвал трех братьев-монахов из монастыря, где прошла его юность, и они вчетвером основали Братство Розы и Креста.
        Впоследствии братья посвятили еще четверых, и их стало восемь. Из этих восьмерых четверо были

*7V*      
        немцами, а остальные, вероятно, англичанами. Они
        подготовили шесть правил и поклялись соблюдать
        их. Одно из них устанавливало, что общество
        должно оставаться тайным в течение ста лет. Отец
        С. R. С. умер в возрасте ста шести лет, и его тело
        было сокрыто в Доме Святого Духа в символиче-
        ском семистенном склепе, спроектированном им
        самим. В течение долгого времени никто из членов
        общества не знал, где погребен их духовный отец.
        В 1604 году, во время кое-каких переделок и ре-
        монта, в святилище общества была обнаружена ма-
        ленькая дверца с латинской надписью, гласившей
        в переводе: «Я выйду через 120 лет».
        Когда усыпальницу вскрыли, она оказалась ярко
        освещенной непостижимым образом горевшей под
        потолком лампой. Под алтарем, украшенным мед-
        ними пластинками, нашли тело, пред пол ожитель-
        но Отца С. R. С., превосходно сохранившееся и
        облаченное в одежды ордена. Внимательно осмот-
        рев все, что находилось в странной комнате, в ко-
        торой хранилось множество редких книг и руко-
        писей, братья вновь запечатали склеп и, духовно
        обновленные, разошлись каждый своим путем.
        После этого необыкновенного случая и согласно
        воле Отца С. R. С. братья подготовили «Fama» -
        манифест, разослав его на пяти языках народам
        Европы, в котором призывали искренние души,
        жаждущие преобразования человеческого общества,
        установить связь с орденом, который готов получить
        и рассмотреть эти послания независимо от способа
        их отправки.
        Такова суть этой странной истории в том виде,
        в каком она была изложена в манифестах, опубли-
        кованных в 1614 году. Ни один из более ранних
        историков или мистиков не упоминает Отца С. R. С.
        и ни один из более поздних писателей не добавля-
        ет к этому рассказу ничего существенного. В самом
        же повествовании не содержится никаких деталей, по которым можно было бы проверить какие бы то ни было обстоятельства. За триста лет добросовестных исследований не удалось обнаружить никаких свидетельств, подтверждающих рассказ в том виде, в каком он содержится в «Fama». Однако определенные противоречия в этой истории заставляют задуматься. Утверждается, например, что в склепе, где был погребен Мастер Розы и Креста, нашли сочинения Парацельса. Если С. R. С. умер в возрасте ста шести лет и гробницу запечатали в это же время и не открывали в течение ста двадцати лет, то мы сталкиваемся с затруднением исторического характера. Усыпальницу должны были замуровать в 1494 году, когда Парацельсу был всего один год от роду, а это время вряд ли можно считать расцветом его, литературной карьеры. Так же определенно утверждается, что «Слава» была издана на пяти языках, но до появления в 1652 году английского перевода были выпущены экземпляры только на немецком и голландском языках. К тому же братья обещали, что свяжутся с подходящими кандидатами, но шум и гам, поднявшийся после издания манифестов, был вызван
глухим молчанием братьев, которые, насколько это известно, не ответили ни на одно послание ни открыто, ни частным образом.
        В 1616 году была издана без указания имени автора «Chymische Hochzeit» - «Химическая женитьба Кристиана Розенкрейца». Этот труд представляет собой фантазию на тему алхимии, и его герой, который завоевывает признания, становясь после всевозможных приключений Рыцарем Золотого Камня, ничем не напоминает Отца С. R. С. из «Славы», да и в тексте нет никаких намеков на подобное тождество. Большинство современных писателей совершенно бездоказательно сочли, что сходство загадочных букв, являющихся инициалами Масте
        ра в манифестах, и имени, указанного в «Химической женитьбе», дает достаточное основание расшифровать инициалы С. R. С. как Кристиан Розен- крейц и что это и был настоящий, или эзотерический, псевдоним розенкрейцеровского адепта. На самом же деле это не внушающее доверия решение только осложнило положение. Лютеранский теолог Иоганн Валентин Андреа признался, что написал «Химическую женитьбу» как сатиру на алхимию, когда ему было шестнадцать лет.
        Морис Магр в своей книге «Маги, провидцы и мистики»^1^ приводит одно любопытное исследование, связанное с выяснением личности Отца С. R. С. Он сообщает, что этот мудрый человек, ставший знаменитым и неуловимым Мастером Ордена Розы и Креста под символическим именем Кристиана Розенкрейца, был последним отпрыском немецкого рода Гермельшаузенов и жил и работал в XIII столетии. Замок Гермельшаузен стоял в Тюринг- ском лесу на границе с Гессеном. Хозяевами этого замка были суровые, замкнутые люди, поклонявшиеся идолу из истершегося камня и исповедовавшие религию, сочетавшую в себе христианские вероучения и языческие суеверия.
        Замок был осажден ландграфом Конрадом Тю- рингским, и всю семью, принявшую тайные доктрины альбигойцев, казнили, за исключением младшего сына. Этого мальчика, которому было всего пять лет, тайно увез монах, оказавшийся альбигойским адептом из Лангедока. Парнишку поместили в монастырь, уже попавший под влияние альбигойцев. Там он получил образование и познакомился с четырьмя другими братьями, впоследствии присоединившимися к нему для создания Братства Ро-
        ' В Англии издана под названием «The Return of the Magi».

* -?
        зенкрейцеров. К сожалению, Магр не указывает авторитетного источника и не приводит никаких ссылок, чтобы подкрепить свое сообщение, давая понять, что почерпнул его из устного предания.
        Отец Кристиан Гермелыпаузен из рассказа Маг- ра создает чрезвычайные трудности для добросовестного историка. Этот благочестивый брат жил и действовал в то время, когда генеалогические записи отличались крайней неточностью. Он проживал в местности, о которой известно очень мало, принадлежал к роду, предположительно пресекшемуся в XIII веке, и спасся тайным образом, благодаря заступничеству неизвестного, имя которого не называлось. Подобная неопределенность оказывается непреодолимой, особенно если учесть, что в имеющихся трудах, приписываемых членам или апологетам этого Братства, не сохранилось ни намека, ни упоминания вскользь, вообще ни малейшего следа этого предания. Магр еще более усугубляет существующую путаницу, давая понять, что приводящийся в «Славе» рассказ об Отце С. R. С. является более поздним вымыслом лиц, не знакомых с подлинными обстоятельствами.
        До тех пор, пока не будет предложено какое- нибудь приемлемое для здравомыслящих ученых свидетельство, подтверждающее, что розенкрейцеры как Братство с тем же названием существовали до XVII века или, по крайней мере, хотя бы в последние годы XVI, представляется разумным воздержаться от суждений на эту щекотливую тему. Доказательства, заключенные в самих манифестах, скорее указывают на то, что доктрины Братства совпадали с тенденциями современного, а не средневекового мира. Случайная замена одной легенды другою, происшедшая в более поздние времена, и несерьезная манера представления Магром его рассказа, по-видимому, дают основания для мыслен-

«7V*
        ной оговорки. Мы, безусловно, имеем право на некоторое документальное подтверждение или дополнительные объяснения. Невозможно отделаться от обоснованного убеждения в том, что вдохновителем и руководителем Братства был какой-то гений того времени, а не человек, покоившийся в скрытой гробнице в течение ста двадцати лет.
        Имеются три старинных опубликованных официальных отчета, которые, возможно, помогут разгадать эту странную загадку. Так как ни одна из этих коротких заметок не встречается в книгах, обычно ассоциирующихся с розенкрейцеровской литературой, то они стали известны в связи с другой областью научных исследований. Раз обе ссылки указывали в одном и том же направлении, то их следует «обдумать самым серьезным образом».

«The Anatomy of Melancholy» («Анатомия меланхолии») - восхитительная смесь изысканных образцов мудрости, остроумия, опыта и наблюдений, выдержала несколько изданий между 1621-м и 1660 годом. Автор подписался как Демокрит Младший, а в настоящее время это произведение приписывается Роберту Бертону (1577-1640). Демокрит Младший (Бертон?) был многим обязан книге под названием «А Treatise of Melancholie» («Трактат о меланхолии», Лондон, 1586), написанной Тимоти Брайтом, отцом стенографии. На самом деле более поздняя «Анатомия» представляет собой фактически переработанное издание произведения Брайта. Следовательно, возможно, это касается некоего неизвестного автора, издавшего свой оригинальный трактат, когда Бертону было всего девять лет.
        Каждое из ранних изданий «Анатомии» слегка отличается от остальных. А последние переработки, сделанные при жизни Бертона, следует искать среди печатной продукции 1651 года. Эти пересмотры производились после выхода издания 1638 года. На
        семьдесят пятой странице предисловия к «Анатомии меланхолии» адепта розенкрейцерства называют Мастером теофрастовского толка", «ныне здравствующим преобразователем мира». А это означает, что в первой половине XVII столетия С. R. С., вероятно, был жив^1^.
        Вышеупомянутого лютеранского теолога Иоганна Валентина Андреа долгое время признавали автором «Славы» и «Признания» розенкрейцеров. В том же самом издании «Анатомии меланхолии», на 62-й странице предисловия, Андреа упоминается в странной сноске, а именно: «Йог. Валент. Андреа, лорд Вируламский». Рассмотрим пунктуацию и неизбежно заключенный в ней смысл. Лорд Вирулам- ский - собственный титул величайшего философа своего времени Фрэнсиса Бэкона. От начала до конца «Анатомии» «люди Розы и Креста» упоминаются как группа реформаторов-утопистов, пытающихся протолкнуть дело образования.
        Доктор богословия Джон Уилкинс, епископ Честерский, был душою Лондонского Королевского Общества. Эта группа ученых считала, что во всем следует концепции и замыслу Бэкона в отношении упорядочения знаний, накопленных людьми. Несмотря на то что Королевское Общество было официально учреждено лишь в 1662 году, с Уилкинсом в качестве первого секретаря, детально разработанную программу такого общества следует искать в «Commentaries», или «Transportata», среди рукописей Бэкона в Британском Музее^* 2^.
        Д-р Уилкинс опубликовал небольшую работу под названием «Mathematical Magick» («Математическая магия»). На странице 237 этого трактата из-
        ' См.: «The Anatomy of Melancholy», 7th ed. - London, 1660.

^2^ Cm.: Henry Pott. «Francis Bacon and His Secret Society».
        Lectori S,
        Abeshic.Lcaor,
        Coafiliinoftnr*-
        tione$37.ConfcC
        fioni infperfas ,
        qu»s (chgcrc tibi, &inter
        fc conferee licet, arque inde cogitare, an fufficianrad tui inviiationem. Tanta fei- licet folhcirudinc opus eft ut perfuadcxtnui quod non- dum appaic:: ubi vero medio cxloftcrcritjpudebitnotopi- nor,harucoDjctfturarum. Et C 5 licut
        ПРЕДИСЛОВИЕ К «CONFESSIO FRATERNITATIS»
        Первые две строки этого текста содержат знакомый
        акростих ABCON (BACON - БЭКОН), встречающий-
        ся обычно в трудах, связанных с тайным обществом
        лорда Бэкона.
        дания 1680 года как часть полемики о подземных светильниках появляется следующее: «Рассказывают также, что такой светильник видели в склепе Фрэнсиса Розенкрейцера, что более пространно отражено в исповеди этого Братства». Это единственный известный в литературе случай упоминания
        хотя бы части настоящего имени розенкрейцеров- ского адепта. Фрэнсис - это, безусловно, имя, данное Бэкону при крещении. Итак, получается, что высокий лорд-канцлер Англии определенно может быть причастен к загадке розенкрейцеров.
        М-р У.Ф. Вигстон^1^ указывает, что суть розенкрейцерства раскрывается в серьезной философской программе обновления религии, философии, науки и искусства. Его цели совпадали с общепризнанным стремлением Фрэнсиса Бэкона. Либо два человека, движимые в точности одними и теми же побуждениями и в равной степени наделенные блестящими способностями, жили и творили в одно и то же время, причем один из них - в полной безвестности, либо один-единственный человек был автором двух взаимосвязанных программ. В мои намерения не входит форсирование решения этого вопроса, мне хотелось бы всего лишь указать направление дальнейшего естественного развития зрелых размышлений.
        ИОГАНН ВАЛЕНТИН АНДРЕА
        Несмотря на то что его произведения по большей части невыносимо скучны для чтения, Иоганн Валентин Андреа был динамичным мыслителем и страстным гуманистом. Он родился в 1586 году и был сыном Иоганна Андреа, декана* в Херренберге, впоследствии аббата фон Кёнигсбронна. Глубокое влияние на жизнь мальчика оказывала его мать, набожная и кроткая душа, вдохновившая сына на выбор религиозной стези. Он получил образование в Тюбингенском университете, где стал выдающим-

^1^ См.: W.F.Wigston. «Bacon, Shakespeare and the Rosicrucians». - London, 1888.
        РАННИЙ ПОРТРЕТ АНДРЕА
        ся лингвистом, в совершенстве овладев латынью, греческим, древнееврейским, французским, испанским, итальянским и английским языками. Он очень много читал и серьезно изучал математику, занимаясь с Маслином, учителем Кеплера. В 1614 году Андреа издал серию лекций по математике.
        Андреа покинул Тюбинген, не закончив курса обучения, и потратил несколько лет, путешествуя по разным городам Германии, где посещал интеллектуалов. Визит в Швейцарию весьма повлиял на всю его жизнь.
        Он был потрясен общественным положением швейцарцев и, возможно, обосновался бы в этой стране, если бы не его непреодолимая неприязнь к кальвинизму. Занимая различные должности в лютеранской общине и будучи призванным в Кальв в качестве декана и специального суперинтенданта’,
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА -¦
        он попытался провести социальные реформы по швейцарскому образцу. Он основал общество взаимной защиты среди рабочих суконных фабрик и красилен, существовавшее на добровольные пожертвования его прихожан и друзей. Эта организация существует и поныне и теперь вполне обеспечена постоянным доходом^1^.
        В своем «Vita» («Жизнеописании») Андреа описывает впечатления от царивших в Швейцарии принципов поведения и этических норм. Его замечания отличаются пылкостью, хотя и чуть-чуть скучны. «Будучи в Женеве, я сделал замечательное открытие, память и тоска о котором умрут только вместе со мною. Там существует не только абсолютно свободное государство, но и - предмет особой гордости - нравственная цензура, согласно которой еженедельному разбору подвергаются нравы и даже малейшие проступки граждан. Что за прекрасное украшение - этакая чистота нравов - для христианской религии! Горчайшими слезами приходится нам оплакивать ее недостаток у нас и почти полное пренебрежение ею; и все добропорядочные люди должны постараться уразуметь, что таковую возвращают к жизни».
        Несмотря на ужасные войны, вконец разорившие его и повлекшие за собой уничтожение его библиотеки и коллекции произведений искусства, искренность и бесспорные способности Андреа получили признание. В 1639 году он был назначен придворным капелланом и духовным наставником ландграфа Гессена, а позднее - протестантским прелатом Адельберга и раздающим милостыню от имени герцога Вюртембергского и умер, уважаемый всеми, в 1654 году в возрасте 68 лет.

^1^ См.: J.V.Andreae. «Christianopolis, ап Ideal State of the 17th Century».
        ОРДЕНЫ ВСЕМИРНОЙ РЕФОРМАЦИИ

      ф -
        В жизни Андреа мало что наводит на мысль о его связях с таким драматическим и метафизическим движением, как розенкрейцерство, и все же он признавался в авторстве «Fama» и «Confessio Fraternitatis», и к тому же его имя оказалось тесно связанным с «Химической женитьбой Кристиана Розенкрейца», впервые изданной в 1616 году. Следует, однако, напомнить, что Андреа был большим поклонником и верным последователем Лютера. Он ощущал необходимость дальнейшего всестороннего реформирования общества. Программа должна была состоять из двух частей: назад, к Лютеру, и вперед, с Лютером. Андреа, даже будучи по существу педантом, смешивал свои религиозные убеждения с идеалами просвещения, науки и политики. Он обладал гораздо более широкими взглядами, нежели Лютер, и сознавал важность прогресса в светских сферах. Если «Слава Братства» принадлежит перу Андреа, то в этом произведении он обрисовывает в общих чертах модель коллегии или общества интеллектуалов, которые должны были бы начать «общую реформацию» всего цивилизованного мира путем распространения всех форм образования. В своем «Menippus» Андреа признает, что
пользовался окольными путями и уловками, пытаясь внушить искреннюю любовь к христианским идеалам. Во введении к «Christianopolis» он разделяет людей на два класса: первые - те, кто восторгается существующими условиями и защищает их, а вторые - те, кто терпеливо тащат взваленную на них ношу, но постоянно тоскуют об улучшении общества. Дьявол вечно преследует христиан, так что никаких дополнительных усилий не требуется.
        Во время выхода в свет «Christianopolis» Андреа отрицал всякое участие в подготовке розенкрейце- ровских манифестов. Он упоминает об этом ордене, однако, в завуалированной манере. Недавно,
        как говорится в его предисловии, намекнули на существование так называемого Bruderschaft(Братства), учения которого сводятся именно к преобразованию, в котором нуждается мир. Братство вызвало большой переполох среди продажных личностей, опасавшихся свержения приносящей им доход тирании. Когда обнаружилось, что Fraternitatis* было тайным и не могло охватывать мир вообще, один достойный похвалы человек воскликнул: «Так что же мы ждем появления такого Братства? Давайте лучше сами попробуем создать то, что представляется полезным для нас». Андреа согласился с этой идеей и предложил возможный способ создания национального сообщества, преданного утопическим идеалам.
        ЭМБЛЕМА РОЗЕНКРЕЙЦЕРОВ XVIII ВЕКА
        Эмблемой Лютера была геральдическая роза с сердцем, в центре которого помещался крест. Гербовый щит Андреа был украшен наверху крестом Св. Андрея с четырьмя розами между перекладинами креста. Возможно, эти композиции повлияли на

¦
        выбор названия и оригинального символа розенкрейцеров.
        Хотя Андреа лишь изредка упоминает об обществе в начале полемики, из его заявления в «Vita» явствует, что он хорошо знал его происхождение. Он был не из тех, кто любит глупые шутки или надувательство, так что мы вправе предположить, что он принимал участие в разработке первоначального плана и заслуживает большего внимания, нежели ему уделялось обычно.
        МИХАЭЛЬ МАЙЕР
        Император Рудольф II, король Венгрии и король Богемии, питал прямо-таки страсть к знаменитостям, и его двор в Праге блистал великими именами. Его величество увлекался туманными науками, баловался алхимией и пригласил датского астронома Тихо Браге* для составления своего гороскопа и ознакомления с теорией и практикой астрологических предсказаний судьбы человека. Поэтому не было ничего удивительного в том, что Рудольф призвал Михаэля Майера, человека энциклопедических знаний, для придания еще большего великолепия своему созвездию. Императору так понравились аристократические замашки Майера, что он тут же возвел его в дворянское достоинство, пожаловав титул пфальцграфа и назначив личным секретарем своей королевской особы^1^.
        Ученые, посвятившие себя герметическим искусствам, не часто пользуются большим вниманием историков или биографов. Эти здравомыслящие летописцы берегут силы для обстоятельного изучения почтенных и консервативных ученых, теологов и

^1^ См.: J.В.Graven. «Count Michael Maier».
        политиков. Даже дата рождения Майера точно не известна; считают, что он родился в 1568 году в Рендсбурге в Гольштейне, в состоятельном, если не дворянском семействе. По-видимому, он окончил медицинский факультет университета в Ростоке, но врачебной практикой никогда не занимался.
        Майер рано увлекся алхимией, но его интерес носил научный, а не мистический характер. Изготовление золота для личных целей не слишком занимало его, но он определенно был заинтригован химическими проблемами, которые выдвигала алхимия. Подобно многим искателям разгадок тайн божественного искусства, он бывал обманут псевдоадептами, обнаружившими, что самый простой способ создания золота заключается в вытягивании его из кошельков легковерных граждан. Нисколько не смущаясь, наш пфальцграф оправлялся после каждого обмана, в очередной раз преисполнившись более твердой решимости докопаться до сути MAGNUM OPUS(Великой Работы).
        Только после своего визита в Англию в 1615 году Майер выступил в роли апологета розенкрейцеров. Его защита и объяснения в общем не отличались от тех, что выдвигал д-р Фладд. В 1617 году Майер опубликовал свое «Silentium Post Clamores» («Молчание после шума»). В нем он подчеркивает, фактически бездоказательно, что манифесты общества были подлинными. Те, кто хотели бы приблизиться к розе, сначала должны нести крест. Братья Р. К. - по какой-то причине, несомненно, уважительной и веской - не смогли ответить на многочисленные письма и памфлеты, написанные им в их защиту, но, в конце концов, призывают многих, а избранными становятся немногие. Достойных, вполне вероятно, примут по истечении пятилетие- го испытательного срока. Если Орден Розенкрейцеров счел необходимым хранить молчание после
        переполоха, вызванного его первыми манифестами, то он последовал в этом примеру философских институтов древности. Майер, однако, придерживался того мнения, что было бы лучше, если бы общество раскрыло свои цели более ясно, рассеяв таким образом обоснованные сомнения искренних душ, включая его самого.
        АНАГРАММА
        Майер предлагал изобретательным людям изучить
        этот рисунок и дать ему толкование.
        В следующем году Майер подарил миру еще один небольшой томик под названием «Themis Aurea, the Laws of the Fraternity of the Rosie Crosse» («Прекрасная Фемида, Законы Братства Розы и Креста»). Эта работа состоит главным образом из ряда комментариев к шести правилам общества, впервые изложенным в «Славе» и «Признании». Обсуждение многословно и не приводит ни к какому заключению, но несколько загадочных заявлений показывают, что Майер, возможно, стал участником каких-то событий. Его преподобие д-р Крейвен так резюмирует содержание книги: «В “Фемиде” Братья Розы и Креста всего лишь выступают в роли чрезвычайно любезных и добродетельных врачей, которые, получив определенные лекарства в наследство по традиции или открыв их благодаря ревностному служе-

^??
        нию и с помощью особой астрологии, готовы лечить ими больных бесплатно, из любви к человечеству. К тому же у них, похоже, есть определенная духовная сила, естественная религия, делающая людей, которым они подают советы и помогают, благородными и добродетельными. Одним словом, они представляют собою просто-напросто объединение людей, “очень трудолюбивых, бережливых, выдержанных, скрытных и правдивых”».
        Граф Михаэль продолжал включать упоминания о розенкрейцерах в свои более поздние произведения, наиболее значительным из которых является «Verum Inventum» («Истинное открытие»). В этой книге суммируется вклад немецкого народа в развитие общества в целом. Последний раздел посвящен сделанным в Германии открытиям в области химии, и розенкрейцеры представлены в нем как люди, достойные всеобщего уважения. Майер вновь подчеркивает реальность существования Братьев Р. К., цитируя в качестве доказательства свои прежние труды. Братья пожертвовали собственным покоем и счастьем ради прогресса гуманитарных и естественных наук, и их общество - «истинный приют благочестия».
        Едва ли не единственная информация о жизни Майера, которой мы располагаем, представлена датами издания его книг. Некоторые современные ученые высказывают мнение, что он так и не нашел никаких настоящих адептов-розенкрейцеров и в конце концов основал некое собственное общество, каковое и представил как подлинный орден, но это как-то не вяжется с очевидно искренней натурой графа. Однако ни одно из его произведений не указывает на то, что он внезапно приобщился к каким-либо глубоким эзотерическим знаниям. Возможно, он был посвящен на закате жизни. Майер умер в 1622 году в лютеранской вере и
        ОРДЕНЫ ВСЕМИРНОЙ РЕФОРМАЦИИ*FV*      
        был известен своей обширной благотворительной деятельностью. Он почил с миром, уверенный в воскресении.
        РОБЕРТ ФЛАДД
        Видный английский метафизик Роберт Фладд, эсквайр (Robertus de Fluctibus), доктор медицины, родился в Кенте в 1574 году и был пятым оставшимся в живых сыном сэра Томаса Фладда. Д-р Роберт Фладд настаивал на добавлении титула эсквайр” к его имени, потому что считал, что честь хорошей семьи следует ценить выше степени, присужденной в университете. Кстати, степень магистра гуманитарных наук он получил в Оксфорде, в колледже Св. Иоанна, в 1598 году. Шесть следующих лет он посвятил поездке по Европе для завершения образования. Вернувшись затем в Англию, он получил степень доктора медицины в колледже «Дом Христа» в Оксфорде, в 1605 году. Однако он столкнулся со значительными трудностями, добиваясь приема в члены корпорации врачей. Его трижды экзаменовали, прежде чем принять окончательно, вероятно, потому, что сановники из корпорации подозревали кандидата в нездоровом интересе к мистицизму и оккультным наукам.
        На протяжении большей части жизни Фладд занимался врачебной практикой в Лондоне по одному и тому же адресу и приобрел большую известность благодаря применявшимся им методам терапии, которые в наши дни посчитали бы граничащими с психологическими. Он настойчиво утверждал, что эффективность его медикаментозного лечения должна подкрепляться благожелательным и здравым отношением со стороны пациента. Этот эксцентричный доктор обслуживал претенциозную
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА -ф
        верхушку общества и достаточно преуспел, чтобы позволить себе нанять личного фармацевта, который содержал лавку прямо в его доме. Особое внимание д-ра Фладда к духовным аспектам привлекало к нему многочисленных страдальцев, которых признали безнадежными другие врачи, и в этих случаях он проявлял необыкновенное мастерство. Большая часть его многочисленных и слишком длинных произведений была продиктована в свободные минуты между приемами секретарю, основной обязанностью которого было находиться под рукой в любое время дня и ночи.
        Д-ра Фладда вспоминают главным образом благодаря его объемистым книгам, написанным на научной латыни и иллюстрированным странными рисунками и символами, заимствованными из анатомии, астрологии, нумерологии, музыки, сравнительной религии и каббалы. Принадлежащее его перу любопытное небольшое произведение под названием «The Squeezing of Parson Foster’s Sponge» («Выжимание губки Парсона Фостера») принесло ему некоторую славу спорщика и, вероятно, являясь самым коротким из его творений, оказалось одним из всего лишь двух его работ, изданных в Англии. Добрый доктор занимал странное место в умственной жизни своего времени. Он принадлежал к числу людей, родившихся не вовремя, в данном случае, слишком поздно. Его мысли занимали главным образом предметы и идеи, лишившиеся благосклонного внимания публики. Чуть ли не единственным его вкладом в дальнейшее развитие науки стали его ранние исследования с помощью барометра. Ко времени своей смерти он был твердо убежден, что Кеплер неправ, оспаривая систему Коперника.
        Д-р Либавиус, издав свои диатрибы*, в которых обвинял розенкрейцеров в попытках разрушить ор-
        ганизованное общество, вызвал негодование многих благородных ученых и идеалистов, включая д-ра Фладда. Этот искусный целитель призвал секретаря и незамедлительно продиктовал ему пространное оправдание розенкрейцеров, названное «Trac- tatus Apologeticus Integritatem Societatis de Rosae Cruce Defendens»^1^. Эта книга впервые вышла в свет в Лейдене в 1617 году, потому что печатники на континенте работали лучше и за меньшую плату, нежели в Англии. Хотя из текста ясно, что Фладд в то время не был членом ордена, он отстаивал его дело, отражая нападки Либавиуса искренне, с достоинством и глубоким почтительным восхищением. Потом, испугавшись, что в своей, продиктованной лучшими побуждениями, защите, возможно, высказал что-нибудь неприятное для общества, Фладд добавил к «Tractatus Apologeticus» заключительное обращение в форме письма. В нем он написал: «Ничего я не желаю так горячо, как быть нижайшим по положению в вашем ордене, дабы мог я вознаграждать любопытство людей, достойно и надежно распространяя и раскрывая вашу добрую славу и известность». Если кто-нибудь из его поколения и был достоин принятия в
дом Sancti Spiritus,так это милейший ученый Роберт Фладд.
        В четвертой главе этого эссе предпринимается попытка описать место, где живут братья Розы и Креста. Излишне говорить, что описание это совершенно символическое. Адепты ордена обитают в доме Бога, краеугольным камнем которого является Христос. Храм стоит на горе мудрости, и его свод поддерживается заново родившимися людьми, ставшими живыми опорами в «вечном доме».

^1^«Tractatus Apologeticus» представляет собой расширенный вариант меньшего произведения, опубликованного в предыдущем году, переведенный позднее, в 1779 году, на немецкий язык Адамом Фиркхольцем.
        В качестве дополнительного доказательства к этому труду приложено письмо, написанное одним из братьев Р. К. В этом письме обсуждается непоколебимый дворец общества, который находится в средоточии всех вещей, «великолепный и невидимый замок, воздвигнутый на горе Владыки, из подножия которой бьет фонтан живых вод и река любви». Хотя нет полной уверенности в том, что Фладд был автором «Величайшего блага», он является главным подозреваемым в его авторстве.
        Связь графа Михаэля Майера с духовной жизнью Фладда обсуждалась очень много. Этот выдающийся немец посетил Англию примерно в 1615 году. Кое-кто допускает, что он был эмиссаром розенкрейцеров и посвятил Фладда. Остальные выдвигают теорию о том, что Майер сам обратился за посвящением к английскому доктору. Последнее представляется более вероятным, ибо, несмотря на то что, на первый взгляд, все выглядит наоборот, розенкрейцерство почти наверняка зародилось в Англии и перекочевало на континент в поисках подходящих издателей для его манифестов и произведений.
        Его преподобие Дж.Б.Крейвен, много лет посвятивший исследованиям этой темы, подводит итог своим открытиям и открытиям большинства других исследователей таким образом: «То, что общество розенкрейцеровского толка существовало и что Майер и Фладд оба были посвященными, в наши дни, я полагаю, не должно вызывать никаких сомнений ни у каких бескорыстных любителей истории этих дивных шестнадцатого и семнадцатого веков. Каково же было его происхождение, мы, пожалуй, так никогда и не узнаем сколь-нибудь определенно, хотя есть некоторые основания предполагать, что оно существовало во второй половине восемнадцатого столетия. Весь рассказ о
        нем - это один из любопытнейших эпизодов истории»'.
        К сожалению, о частной жизни Роберта Фладда известно очень мало. Согласно «Dictionary of National Biography» («Национальному биографическому справочнику»), он умер холостым 8 сентября 1637 года в доме, где занимался врачебной практикой в течение почти тридцати лет. Его похоронили в Берстед Черч, а место его упокоения было отмечено камнем, который он сам приготовил перед смертью. В следующем году его племянник установил на могиле памятник в виде фигуры Флад- да, сидящего с раскрытой книгой за рабочим столом. В последние годы эту святыню посещали члены Английского Розенкрейцеровского Общества - исследовательской группы, не имеющей никаких корней в глубокой древности. Фладд, без сомнения, был величайшим английским мистиком, удивительно проницательным человеком и преданным сыном англиканской церкви.
        ЯКОБ БЁМЕ
        Место, занимаемое Якобом Бёме (1575-1624) в традиции адептов, было предметом больших споров. Говорят, его ввели в Общество Розенкрейцеров в 1612 году, но в доказательство этого сообщения не было предоставлено никаких свидетельств, имеющих значение для беспристрастного ученого. Из трудов этого мистика и того биографического материала, который можно считать достоверным, более вероятным представляется, что Бёме был самоучкой, и его следует отнести к числу тех, на кого

^1^ См.: J.V.Craven. «Dr. Robert Fludd, the English Rosicrucian, etc».
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА
        -<
        снисходило озарение и наитие благодаря личному благочестию и преданности духовным убеждениям.
        Когда юный Якоб был еще учеником сапожника, в мастерскую зашел какой-то старик, чтобы купить пару башмаков. Подобрав обувь по своему вкусу, незнакомец вышел из лавки и, остановившись неподалеку, громко позвал: «Якоб, Якоб, поди сюда». Бёме, удивленный и испуганный, выбежал к нему. Странный человек устремил взгляд на юношу. У него были бездонные, загадочные глаза, казалось, лучившиеся светом Святого Духа. Он взял Бёме за руки со словами: «Якоб, ты мал, но будешь велик и станешь другим человеком - тем, которым будет восхищаться мир. Итак, будь благочестив, бойся Бога и чти Его Слово; прилежно читай Священные Писания, где найдешь утешение и наставление».
        Некоторые энтузиасты настойчиво твердили, что этим таинственным незнакомцем был адепт-розенкрейцер, но так как его никогда ни при каких иных обстоятельствах не видели и он был совершенно незнаком Якобу, то это мнение определенно представляет собой не более чем предположение. Можно лишь отметить, что в жизнеописаниях известных адептов сообщается о схожих происшествиях. В те времена посвященные герметических, кабба- диетических и алхимических школ действительно путешествовали инкогнито, навещая учеников и помогая достойным соискателям. Даже если этот посетитель и был таким адептом, из этого вовсе не следует, что Бёме был официально принят в одно из настоящих тайных обществ.
        В некоторых изданиях трудов Бёме, опубликованных после его смерти, встречаются символы, возможно, имеющие отношение к розенкрейцерству. Однако это нельзя считать убедительным доказательством его связи с розенкрейцерами, так как он многое заимствовал из различных теоретических
        эзотерических систем в процессе поисков терминов и эмблем, подходящих для раскрытия своей особой доктрины. Никто из его друзей или первых издателей и переводчиков не упоминает о его членстве в каком-нибудь тайном ордене, хотя такой намек мог бы заметно поднять престиж Бёме. Все попытки отождествить его с мистическими братствами относятся к сравнительно недавним временам.
        Литературное наследие Бёме состояло приблизительно из двадцати трудов, как пространных, так и коротких. Все они связаны друг с другом общей схемой доктрины. При его жизни ни одно из 60- лее крупных произведений не было опубликовано, но многие его рукописи распространялись частным образом в узком кругу восторженных почитателей. Этот круг никогда не достигал размеров некоего братства, и у нас нет никаких сведений о том, что он навязывал какие-нибудь правила или ограничения желающим изучать его произведения. Он требовал осмотрительности из-за враждебного местного лютеранского духовенства и сам был достаточно скрытным, чтобы надолго выпускать свои рукописи из рук. Он боялся, что они разозлят его врагов, которых возмущал какой-то сапожник, имевший свои взгляды на вопросы теологии.
        Незадолго до смерти Бёме подготовил ключ к своим запискам. Он представлял собою таблицу основ, предназначенную для согласования использовавшихся им терминов с общей схемой построения его откровения. Однако даже этой таблицы было недостаточно, чтобы разъяснить мирянину наиболее невразумительные из его метафизических рассуждений. Возможно, если бы он прожил дольше, то осознал бы, что нужно было просто краткое изложение его трудных для понимания доктрин, но он умер вскоре после завершения работы над таблицей основополагающих принципов.
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА -Ф
        Бёме являл собою выдающийся пример сложностей, возникающих почти неизбежно всякий раз, когда мистик достигает высокой степени внутреннего озарения, не имея соответствующей основы в виде философских дисциплин, применяемых на практике посвященными-философами. Он совсем не занимался приведением в порядок откровений, являвшихся миру через его выдающуюся личность. Ему даже не хватало слов, необходимых для ясного изложения своих идей. У него не было формальной подготовки, которая позволила бы ему сражаться с фанатизмом и враждебным отношением современных ему теологов. Его набожность и честность не вызывают никакого сомнения, но он сталкивался со множеством трудностей и претерпел много бед и был принужден тратить массу драгоценного времени и сил, защищая себя и свои принципы от нападок скудоумных людишек.
        Дисциплины школ мистерий разрабатывались для предоставления некоторой независимости, и те, кто добровольно присоединялись к братствам адептов, получали в распоряжение все, чем располагала Невидимая Империя посвященных и их учеников.
        Не следует думать, что школы мистерий пытались сохранить знания для себя и своих членов из эгоистических побуждений. Опыт, бесспорно, доказал, что у каждого, желающего служить человечеству и развивать его, должны быть в распоряжении определенные духовные ресурсы, сделать доступными которые может только обучение. Труд учителя в лучшем случае чрезвычайно тяжел, а без надлежащего руководства катастрофа почти неизбежна. Необходимо не только обладать внутренним знанием и пониманием, но к тому же быть проницатель- ним, чтобы понимать, чему можно научить, кто способен к учению, и уметь выбрать подходящее
        время для наставлений, дабы они принесли максимальную пользу. Необученный идеалист почти наверняка разовьет кипучий сверхэнтузиазм, что нарушит перспективу, воздвигнет или укрепит препятствия и сведет на нет обоснованные цели деятельности.
        Есть и еще один важный аспект координирующих усилий. Когда отдельный человек осознает широту замысла и объединяет свои усилия с усилиями других людей, движимых аналогичными бескорыстными принципами, достижение оказывается большим, чем у энтузиаста-одиночки, руководствующегося только собственными добрыми, но зачастую бесполезными с практической точки зрения побуждениями. Вполне вероятно, что непосвященный мистик ненароком вступит в конфликт с программой тех самых учителей, успеху работы которых он желает содействовать. Он и понятия не имеет о направлении действия великих школ, если сам - по крайней мере, до некоторой степени - не причастен к их программе.
        Кому-то может показаться, что посвященным учителям следовало бы самим информировать искреннего одиночку, привлечь его к участию в выполнении их программы и принять в свой круг без подготовки и обязательств, требуемых в обычных случаях. К сожалению, это невозможно, потому что расширение сознания не передается, а достигается исключительно реальным участием в деятельности, регламентированной уставом и правилами храма. Эзотерические доктрины не навязываются ученику, а раскрываются в нем по мере того, как он очищает свое сознание, согласно законам тайных школ. Существует только один верный путь в «овчарню», и этим путем фактически является наука полного обновления человека. И пока искатель истины не решит, осознав недоста
        точность собственных усилий, вступить на этот путь и добровольно подчиниться руководству Be? ликой Школы, она бессильна защитить его или способствовать успеху его дела как организация.
        Изредка какой-нибудь мистик, вроде Бёме, благодаря врожденной честности характера и побуждений, приобщается к тем божественным законам, которые обычно остаются непостижимыми для непосвященных. Еще одним примером учителя-самоучки был Сократ. Внутренняя мудрость этих людей служит великолепным свидетельством потенциальных возможностей человека, а их преданность бескорыстному служению ближним достойна восхищения. Сократ отказался от посвящения, полагая, что оно могло бы ограничить его право сообщать свои мысли другим людям. Он не пожелал под клятвой наложить на свои уста печать молчания. Однако его искренность сама по себе была скорее помехой, нежели благом. Его ученику Платону - посвященному, связанному обязательством хранить тайну мистерий, пришлось увековечивать мудрость своего непосвященного учителя.
        Мистическое христианство Бёме привлекло внимание Иоганна Георга Гихтеля (1638-1710), которого мадам Блаватская, вполне компетентная в подобных вопросах, называет «посвященным и ро- зенкрейцером»^1^. Нельзя изучать биографию Гихте- ля и описание его озарения, опубликованные в «Theosophia Practica» (Vol. 7), и не понять, что он представляет завуалированный отчет о своем вступлении в эзотерическую школу. Так Гихтель становится Платоном для немецких Сократов; под его руководством были добавлены замечательные диаграммы и иллюстрации и мистическое откровение Бёме включено в традицию адептов.

^1^ См.: «Lucifer», vol. 3, р. 131.
        ОРДЕНЫ ВСЕМИРНОЙ РЕФОРМАЦИИ

*7V*      
        Непосвященного иллюмината* неизбежно влечет к церковной паперти. По мере расширения видения и углубления понимания переживания сознания рассеивают его человеческие сомнения относительно мудрости эзотерического происхождения. Он начинает понимать, что в мире разворачивается бесконечный план и что величайшее благо для подавляющего большинства достигается кротким повиновением уставу и правилам тех священных институтов, что тысячелетиями бескорыстно трудились ради блага человечества.
        ВТОРОЙ ПЕРИОД РОЗЕНКРЕЙЦЕРОВСКИХ АПОЛОГЕТОВ
        После 1620 года всеобщее возбуждение, вызванное первыми публикациями общества, и возникшие по их поводу споры явно пошли на убыль, а поскольку больше не появилось ни единого документа, авторство которого с полным основанием можно было бы приписать братьям, то период этот завершился с некоторой долей разочарования.
        Наблюдаемое между 1650 и 1665 годами возрождение интереса к этой теме в основном явилось следствием деятельности трех людей, первым из которых был всесторонне образованный сэр Илия Ашмоль, известный покровитель алхимиков, астрологов и мистиков, а также автор нескольких книг по данной тематике. В предисловии к своему труду «Theatrum Chemicum Britannicum» («Британский химический театр»), изданному в 1652 году, он утверждает, что I. О. - «один из первых четырех братьев Розы и Креста» - исцелил графа Норфолкского от проказы. Ашмоль заявляет, что Брат 1. О. по происхождению англичанин. Подобного рода утверждение можно рассматривать как очевидное доказательство того, что он сам был посвящен в
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА
        -*
        тайны философского камня и мог по праву считаться подлинным выразителем эзотерической традиции.
        Второй загадочной личностью той же эпохи был Евгений Филалет*, предположительно отождествляемый с Томасом Воганом. Получивший известность как автор нескольких мистических и алхимических трудов, он первым перевел на английский язык «Fame» и «Confession of the Rosicrucians». Вступив в полемику с кембриджским платоником Генри Мором, носившую вполне научный характер, Фи- лалет, желая отразить довольно суровые нападки Мора, нанес ему ответный удар, издав небольшую книгу, название которой стало классичесим: «The Man-Mouse Taken in a Trap and Tortur’d to Death for Gnawing the Margins of Rugenius Philalethes» - «Че- ловеко-мышь, пойманная в ловушку и замученная до смерти за подъедание запасов Евгения Филале- та». Томас Воган был алхимиком и химиком-практиком и погиб в результате несчастного случая в собственной лаборатории.
        Триаду завершает Джон Хейдон, ставший в свое время предметом широкой дискуссии. Ф. Лей Гарднер, впоследствии почетный секретарь Общества Розенкрейцеров в Англии и известный библиофил, высказывает о Хейдоне следующее суждение: «Вообще-то он, судя по внутреннему содержанию его произведений, видимо, был посвященным нижних ступеней Ордена Розенкрейцеров и многое из того раскрыл миру»'.
        В заглавиях и на титульных листах некоторых книг Хейдона встречается написанное в той или иной форме слово «Rosicrucian» («розенкрейцер»). Однако наиболее важные упоминания об обществе содержатся в таких его трудах, как «The Rosie
        ' См.: «Bibliotheca Rosicruciana». - London, 1923 г.
        Crucian Infallible Axiomata» («Неопровержимая аксиома розенкрейцеров», Лондон, 1660) и «The Holy Guide» («Священное руководство», Лондон, 1662), причем второе издание по сути является частичной редакцией более ранних его работ.
        Хейдон также утверждал, что он перевел еще и некую таинственную книгу «М», самое секретное писание розенкрейцеров, и издал ее под заглавием «The Wise Man’s Crown» («Венец мудреца», Лондон, 1664), хотя, надо признаться, содержание этой книги далеко не во всем отвечает столь претенциозному названию.
        Джон Хейдон был первым, кто указал на прямую связь Фрэнсиса Бэкона с Обществом Розенкрейцеров. Он переиздал книгу Бэкона «Новая Атлантида», почти ничего в ней не изменив и лишь вставив в нужных местах в текст ссылки на розенкрейцеров. Должно быть, он не сомневался, что присвоение столь знаменитого произведения будет сразу же всеми замечено. Гарантией успешного осуществления его плана, возможно, явился некий авторитет, поскольку Хейдон объявил, что вдохновляющая идея исходила от приходящегося ему родственником сэра Кристофера Хейдона, которого он представил как «Серафически Просветленного* Розенкрейцера и ученого астролога». Сэр Кристофер выступил с научно обоснованной письменной аргументацией в защиту астрологического предсказания человеческой судьбы. Джон Хейдон, который все свои произведения подписывал как «Секретарь Природы», включил в один из своих самых объемистых трудов длинное биографическое предисловие, которое, однако, пролило не слишком много света на интересующую нас тему.
        Шестая книга «Священного руководства» носит весьма впечатляющее название «The Rosie Cross Uncovered, and the Places, Temples, Holy Houses,
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА -Ф
        Castles, and Invisible Mountains of the Brethren Dis- covored and Communicated to the World for the Full Satisfaction of Philosophers, Alchymists, Astromancers, Geomancers, Physitians, and Astronomers» («Раскрытые Роза и Крест и места, храмы, святилища, замки и невидимые горы, братьев, открытые и сообщающиеся с миром ради полного удовлетворения философов, алхимиков, астрологов, геомантов*, врачей и астрономов». Содержание книги, как обычно, отнюдь не оправдывает ее названия, однако включает некоторые отрывочные сведения по изучаемой теме. Розенкрейцеры определены как «Божественное Братство, населяющее окраины Небес, и Офицеры Генералиссимуса Мира, являющиеся глазами и ушами великого Короля, всевидящего и все- слышащего; говорят, что сии розенкрейцеры, как и Моисей, серафически просветленные; согласно су- шествующему порядку стихий, земля облагораживается до воды, вода до воздуха, воздух до огня. Так из человека формируется один из героев, из героя - демон, или добрый гений, из гения - соучастник Божественных дел и член священного сообщества бесплотных душ и бессмертных ангелов и, в соответствии с
его оболочками, изменчивое живое существо, принимающее подобно Протею* любую форму».
        Такое восхождение людей к божественному состоянию путем приобретения знаний происходит в душе и притом почти в полном соответствии со словами Плотина* и других выдающихся неоплатоников. Впервые эта концепция была ясно вираже- на в толкованиях орфической* теологии, предложенных последователями Пифагора и Платона.
        Затем Хейдон приводит краткое содержание истории Отца С. R. С. в том виде, как она изложена в «Fama», добавив от себя немного красочных подробностей. И вот в разгар всяческих мудреных выс-
        называний и наставляющих замечаний он вдруг заявляет: «Я не розенкрейцер», чем сразу же серьезно запутывает все дела. В своем пересказе «Славы» Хейдон замечает: «На западе Англии существует еще одна пещера, обиталище братьев, где был полностью написан Новый Завет и дано толкование каждой его главы». Далее в тексте он добавляет: «В те дни розенкрейцеры, существовавшие со времен Христа, говорили, что их Братство населяет западную часть Англии; более того, они обладали способностью обновляться и вновь становиться молодыми подобно тем, кто жил до Христа, о чем свидетельствует немало книг».
        Этими сведениями автор, видимо, желал подчеркнуть, что Братство обитало на западе Англии с начала христианской эры, в чем усматривается явная попытка связать розенкрейцерство с основами христианства, заложенными в первом столетии в Гластонбери. В данном случае автор следует хорошо укоренившейся, но не вполне удачной практике, используя термин «розенкрейцер» в качестве синонима мистицизма вообще.
        Далее Хейдон более подробно останавливается на английской пещере, или крипте*, объясняя, что она находится в земле, а не на земле. В этом подземном убежище имеется множество помещений и камер, наполненных драгоценностями и прочими удивительными сокровищами. Несколько страниц посвящено подробному описанию английского подземелья, причем весь текст изобилует исключительно превосходными степенями. Хейдон упоминает о главе ордена, называя его Отцом «Fra. R. С. I. А.». Остается только гадать, что он подразумевал под этим «Fra.»: то ли это аббревиатура слова Frater («брат по духу»), то ли уже использованное Джоном Уилкинсоном сокращение от Francis (Фрэнсис). Однако сочетание «Frater» с «Father» («отец») не-
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА
        -¦
        традиционно и не встречается в обычных текстах. Поскольку Хейдон особо выделяет тот факт, что подземелье находится в Англии, то буквы «R.C.I.A.» вполне могут означать «Rosi Cruciana In Anglia» («розенкрейцеры в Англии»). Данный раздел «The Holy Guide» содержит немного важных сведений, однако труд этот стоит внимательного прочтения тех, кто выискивает разные намеки и подсказки.
        После 1665 года интерес к полемике вокруг розенкрейцеров, судя по всему, улетучился из общественного сознания и возвратился лишь через сто лет, оказавшись глубоко связанным с размышлениями по поводу франкмасонства. При очень скудных нововведениях такое возрождение с литературной точки зрения было простым пережевыванием давнишних претензий и стремлением подать старые идеи под новым соусом. Как-то раз оракул Общества Розы и Креста высказался в 1614 году и после этого замолк навсегда.
        ЯСЛИ ГУМАНИЗМА
        Прежде чем приступить к рассмотрению цикла утопий, неплохо было бы обратить придирчивый взор на побудительные причины пришедшегося на XVII век критического пересмотра эзотерической философии. В период между 1550 и 1650 годами произошло невиданное ранее оживление интереса к малопонятным гуманитарным и естественным наукам. Под оживлением в данном случае следует понимать извлечение на свет божий многих полузабытых авторов прошлого, глобальную переработку старинных текстов, составление глубоко продуманных комментариев к более ранним трудам и издание ряда оригинальных произведений. Отличительной чертой всех изданий того времени был не-

*ZV*      
        изменно читаемый между строк скрытый смысл и
        удивительные фигуры и рисунки, часто служившие
        украшением текста. И хотя некоторые из этих про-
        изведений издавались с явным стремлением угодить
        вкусам преобладающей публики, многие из них со-
        держали научные данные и выходили из-под пера
        достойных уважения авторов. В этот период выш-
        ло множество книг и трактатов по астрологии, ал-
        химии, магии, каббалистике и смежным наукам.
        Щедро представленные английские авторы дели-
        ли почести с учеными мужами и богословами, оби-
        тавшими на континенте. Большинство впечатляю-
        щих своею объемистостью томов увидели свет в Гер-
        мании, а точнее, во Франкфурте, хотя надписи на
        титульных листах многих книг свидетельствовали об
        успешной деятельности и других издательств. Ха-
        рактер гравюр, иллюстрирующих различные тексты,
        указывал на очевидную принадлежность какой-то
        одной школе или группе художников. Судя по ри-
        сункам, не сопровождаемым надлежащим описани-
        ем, можно заключить, что их авторы отличались ма-
        стерством, имели на все собственную точку зрения
        и не зависели от вдохновения, снизошедшего на ав-
        торов иллюстрируемых книг. .
        Часто книги выходили в свет без указания имени
        автора или подписывались только инициалами. Из-
        рядное количество этих книг приписывалось раз-
        ним маститым писателям, от которых сохранились
        одни лишь имена, и зачастую весьма впечатляющие,
        хотя это, без сомнения, были псевдонимы, приня-
        тые теми, кто хотел бы скрыть свое настоящее имя.
        В этот период появилось немало трудов, авторство
        которых приписывали ученым, давно покинувшим
        сей мир. Некоторые из таких книг оказались откро-
        венной фальшивкой с неоправданными претензия-
        ми на классическую древность, как например «The
        Cave of Zoroaster» («Пещера Заратустры»), не имев-

^??
        шая никаких корней в персидской доктрине. Семирамида, мифическая царица Вавилона, никогда не писала приписываемого ей алхимического трактата, в равной степени сомнительно и авторство приписываемого Аристотелю небольшого руководства для повивальных бабок, которое пользовалось в XVII веке завидной популярностью. Не редкостью стали и весьма звучные имена, однако осведомленность о том, что книга «The Mineral Gluten» («Минеральный глютен») вышла из-под пера адепта-женщины по имени Доротея Джулианна Уоллачин, а Хрисостоми Фер- динанди де Сабор сочинил «Practica Naturae Vera» мало что добавляет к сумме человеческих знаний.
        Всеобщая тенденция запутывания всего и вся, стремление к разного рода ухищрениям и многократное использование псевдонимов хорошо известными авторами набросили тень подозрения на многие произведения и укрепили веру в то, что в этом деле была замешана гораздо меньшая группа писателей, нежели это принято считать. Обращаясь к проблеме сокрытия авторства в Англии во времена Тюдоров, Эдвин Джонсон замечает: «Этот период был не только эпохой суровых репрессий и жестокого правления, но и временем, когда свобода слова находилась под запретом. Знающим людям ничего не оставалось, как притворяться и выражать свои мысли в аллегорической форме. Ярким тому примером могут служить пьесы Шекспира и других авторов, где имена были всего лишь маской, а драматурги - выразителями идей тех, кого отправляли в Тауэр или на плаху за открытое высказывание собственного мнения»^1^.
        Обзор сложившейся ситуации заставляет поверить в то, что великая философская и этическая

^1^ См.: Edwin Johnson. «The Rise of English Culture». - London, 1904.
        ОРДЕНЫ ВСЕМИРНОЙ РЕФОРМАЦИИ

*7V*      
        реформация была организована тайной конференцией интеллектуалов, действовавших одновременно и в полном соответствии с генеральным планом как в Англии, так и на континенте. Можно догадаться, что вдохновляющая сила всего предприятия исходила из Англии, хотя явные всплески деятельности союза ранее всего наблюдались во Франции, Германии и Италии.
        В своей работе «Literary Legends» («Литературные легенды»)^1^ Джон Хатчинсон вкратце охарактеризовал условия, приведшие в XVI веке к так называемому «ренессансу в литературе». Он высказывает уверенность, что существенная часть английской литературы, включая «Кентерберийские рассказы» Чосера и «Утопию» Томаса Мора, была написана гораздо позднее, чем это принято считать, а все издания датированы задним числом. Сам Хатчинсон склоняется к гипотезе, что изрядное число книг, во многом спорных и подстрекающих к бунту против искусственных ограничений, налагаемых на образование, зародилось в Лондоне на «фабрике умов», известной как Судебные Инны*. Эти Инны стали обиталищем молодых интеллектуалов, в большинстве своем юристов, занимавших позицию решительного противодействия существующим политическим и учебным институтам. Неподражаемый Бен Джонсон* характеризует Судебные Инны как «превосходный питомник гуманизма и свободы в королевстве». Вполне возможно, что английский гуманизм нашел наиболее энергичных своих выразителей именно среди принадлежавших к новому поколению честных и серьезных мыслителей,
располагавших свободным временем и готовых почти на любое рискованное предприятие.
        Перепечатка из «Бэконианы» (апрель 1913 г.).
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА
        -¦
        Тем, кто осознает, сколь малы были средства для подтверждения обоснованности притязаний литературы на достоверность, сразу же станет очевидно, что план был не таким уж и опасным. Ведь, в конце концов, и в то время грамотность была скорее исключением, нежели правилом, и общество в целом, обладавшее не слишком высоким интеллектом, мало интересовалось решением важных проблем.
        Даже по истечении более чем трех столетий пьесы Шекспира все еще с трудом находят свою публику. Эти бессмертные творения слишком литера- турны, чтобы ими могло наслаждаться большинство современных театралов. В сознании не укладывается, как вообще они могли быть созданы в среде низкопробных подделок и претенциозности таких елизаветинских театров, как «Роза» или «Глобус». Ни один из сотни любителей театра никогда не слышал о Цезаре или Клеопатре и не проявлял ни малейшего интереса к преступлениям Плантагенетов и несчастьям Гамлета и Лира. В основу каждой комедии, по их мнению, должны быть положены откровенные непристойности, и тонкие остроты великого барда.не имели ничего общего с присущим большинству чувством юмора. Даже титулованные особы и мелкопоместные дворяне, чье покровительство позволило выжить английскому театру, дошли бы до состояния полного умственного истощения, выслушав только один монолог, если, конечно, актеру удалось бы заучить его наизусть. Приходится признать, что эти величественные драмы предназначались для прочтения, а не для сценического воплощения, и в назидание вполне
определенному кругу людей, а не для увеселения широкой публики.
        Вознамерившись «поженить биографии» господ елизаветинской эпохи с якобы принадлежащими
        им литературными произведениями, мы наверняка зададимся вопросом, как сэру Уолтеру Релею, редко отличавшемуся глубиною мышления, удалось создать такой монументальный труд, как «History of the World» («Мировая история»), томясь в застенках лондонского Тауэра. Слегка удивляет также и тот факт, что уцелевшие Тюдоры или стоявшие у власти Стюарты приходили в неописуемый восторг от такой пьесы, как «Генрих VIII» с ее убийственными намеками. И когда-нибудь нам все же придется пересмотреть сложившуюся концепцию образа жизни и литературной деятельности в доброй старой Англии.
        Однако с пониманием, что существует некая детально разработанная и засекреченная система, завещанная потомству как бесценное наследие, сразу же исчезают бесчисленные непонятные сочетания и обнажаются ее базовые составляющие. Яркая выразительность, ставшая отличительной чертой конца XVI и начала XVII веков как времени невероятной интеллектуальной плодовитости, обнаруживает особый образец человеческого мастерства. Нельзя успокаиваться, узнав, что в Кассиопее появилась новая звезда, надо искать плеяду гениев, засиявшую на небосклоне культуры.
        Судебные Инны вполне обоснованно стали штаб- квартирой героического отряда людей, вознамерившихся взяться за всемирную реформацию человечества. Оксфорд и Кембридж оставались цитаделью интеллектуального феодализма, где сыновьям благородных семейств придавали внешний лоск независимо от их способностей, тогда как в Судебных Иннах воспитывалось более энергичное поколение. Там младшие сыновья, питавшие мало надежд на крупное наследство или родовые титулы, равно как и отпрыски не слишком состоятельных родов, готовились с боем пробивать себе дорогу, вооружив
        шись достоинством и отвагой. Занимаемое ими общественное и имущественное положение толкало их на открытое неповиновение и вселяло в них некоторую горечь. У этих молодых людей, понимавших, что они почти ничего не потеряют, но многое приобретут, разрушив уже и так готовые развалиться институты, доставало смелости, чтобы мечтать, стойкости, чтобы ждать, и изобретательности, чтобы умело наметить свой курс в жизни.
        Становясь старше, члены этого отряда неустрашимых доводили свои программы до совершенства и при каждом удобном случае привлекали к участию представителей и более молодого поколения. В схеме их действий просматривается в высшей степени фундаментальная концепция из всех когда-либо создававшихся человечеством. Те из первоначально сложившейся группы, кто занял высокие должности, использовали свое служебное положение для дальнейшего проведения в жизнь главного проекта. В результате возникла сверхимперия поэтов, ученых, философов и мистиков. Заведенному порядку получения образования был положен конец, и возникшая с их подачи новая концепция величия статуса человека раскрылась многострадальному миру. Эти гуманисты были первыми утопистами, и, хотя их литературные труды выходили повсеместно под разными именами и в разное время, такие явно не связанные между собой публикации были подчинены одному грандиозному замыслу, что становится очевидным при изучении отдельных программ.
        Знаменитый моравский педагог Комений (Ян Амос Коменский, 1592-1670)* был убежден, что общедоступные школы должны стать «цехами гуманизма», а не камерами пыток. Он явился вдохновляющей силой широкой программы гуманистических реформ, основанной, по крайней мере, частично, на работе Фрэнсиса Бэкона «Advance-
        ОРДЕНЫ ВСЕМИРНОЙ РЕФОРМАЦИИ
        ment of Learning» («Распространение образования»), впервые изданной в Англии в 1605 году. Должно быть, и самого Коменского следует причислить к утопистам, поскольку он поставил себе целью переделку склада ума всего человечества. «Нет никаких сомнений, - писал профессор Лурье из Эдинбургского университета, - что в основном именно умозаключения лорда Веруламского вое- пламенили воображение Комения и заронили в его душу надежды на осуществление систематизации всех существующих знаний и предоставление всей наиболее честолюбивой молодежи Европы возможностей всестороннего изучения науки в целом в грандиозном Пансофическом Колледже. Это универсальное и систематизированное знание он назвал Пансофией, или Энциклопедией*»'.
        Достаточно поверхностное изучение предмета указывает, что Коменский был лично знаком с другими членами круга гуманистов, которым принадлежало немало прогрессивных идей в самых разных отраслях знаний. Так, например, Иоганн Валентин Андреа, личность, отождествляемая с розенкрей- церовской реформацией, и автор утопического романа под названием «Christianopolis», состоял с Ко- менским в переписке и, желая его ободрить, заявлял, что «с радостью передал бы ему эстафету».
        В высшей степени знаменательном 1623 году вышла в свет книга под названием «Civitas Solis» («Город Солнца»), автором которой был Томмазо Кампанелла (1568-1639), философ итальянского Возрождения, внесший весомый вклад в формирование такого понятия, как «утопия»*. Это идеальное общество, явившееся, вообще говоря, творческим развитием идеи Платона, где правили свя-
        ' См.: Laurie. «John Amos Comenius, Bishop of the Moravians». - London, 1881.
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА
        -е
        щенники-философы, можно было однозначно определить как социалистическое. Сравнивая работу Кампанеллы с «Instauratio Magna» («Великое обновление») Бэкона, изданным в 1620 году, Комен- ский выразил свое отношение в следующих ело- вах: «Когда мне в руки попала книга Бэкона “Instauratio Magna” - произведение удивительное и достойное, на мой взгляд, считаться самым содержательным философским трудом начавшегося столетия, я понял, что аргументации Кампанеллы недостает той законченности, что столь присуща правде жизни. И вновь я испытал огорчение, поскольку благородный барон Веруламский, давая верный ключ к тайнам Природы, не раскрыл ее секретов, а только указал на нескольких примерах путь возможного их раскрытия, предоставив остальному стать предметом всеобъемлющего исследования на протяжении грядущих веков».
        Однажды Коменскому посчастливилось стать гостем Невидимой Коллегии, учрежденной в Англии с целью развития научных принципов Фрэнсиса Бэкона. Он получил приглашение от Парламента, и исполненные достоинства парламентарии зашли так далеко, что предложили предоставить в распоряжение Коменского доходы коллегии в Челси, чтобы он смог усовершенствовать грандиозную пансофи- ческую систему и создать Всемирную Коллегию, целиком посвятив себя осуществлению мечты лорда Веруламского. Однако в те дни Англия находилась на пороге открытого мятежа и правительство было настолько занято проблемой собственного выживания, что все планы так и остались незавершенными. Коменского пригласили в Швецию, где он сыграл важную роль в реорганизации школ этой страны. Он верил в возможность разработки всесторонне обдуманной программы обучения молодежи, а составленный им учебный план включал гумани-
        ОРДЕНЫ ВСЕМИРНОЙ РЕФОРМАЦИИ

«7V*
        тарные и естественные науки, прикладную экономику, языки и ремесла.
        Примеры, подобные Коменскому, раскрывают общность интересов и целей известных гуманистов того времени. «Новую Атлантиду» Бэкона можно рассматривать как естественное завершение и объединение нескольких систем или программ. Его Коллегия Шестидневной Работы в принципе аналогии- на Пансофическому Университету Коменского.
        Значительно позднее Уильям Блейк* (1757-1827), хотя и не согласный с идеями Бэкона, создал утопию, в основу которой было положено мистическое переживание прощения греха. Блейк придерживался мнения, что людям следует не молить Бога о прощении их несовершенств, а организовать некое содружество, где каждый прощал бы грехи своим ближним. Пока вся человеческая раса неизменно склонялась к отходу от добродетельного во всех смыслах образа жизни, оказывалось невозможным существование стабильного общественного строя, которому присущи были бы доброжелательность и щедрость. И лишь когда исчезало стремление критиковать и порицать все и вся, человечество естественным образом начинало честно признавать людское несовершенство. Блейк был неоплатоником, для которого стимулом к созданию многих произведений и творчеству вообще служили политические убеждения Плотина и мечта об окончательном становлении Платонополиса*, содружества философов.
        Если допустить существование тайного ордена людей, посвятивших себя делу раскрепощения человеческого разума, то утопии раскрывают скрытый в них замысел и становится понятным глубоко продуманный план, облекающий их в литературную форму. Исходя из этого общего предположения, легко можно перейти к рассмотрению целой сети
        -
        тайных обществ, выступивших инициаторами бла? гожелательного сговора, приведшего к появлению демократического образа жизни.
        О ТРАЯНО БОККАЛИНИ И КОЕ-ЧЕМ ЕЩЕ
        Траяно Боккалини* (15561613?) в описании Пьера Бэйля* предстает как «великий ум начала XVII столетия»^1^. Сохранилось мало сведений о жизни Боккалини. Известно лишь, что, владея искусством сатиры, он приобрел себе немало друзей и множество врагов. Он был вынужден покинуть свой родной Рим и нашел убежище в Венеции, где и завершился его богатый событиями жизненный путь, причем подробности его кончины в достаточной степени противоречивы. Одни сообщали, что он был задушен в своей постели тремя наемными убийцами; согласно другим «информированным» источникам, он умер от разлития желчи, а некий заслуживающий доверия историк утверждал, что его до смерти избили мешками с песком головоре? зы, состоявшие на службе у испанского посла. Не вызывал сомнения лишь тот факт, что сей мир он действительно покинул.
        Несмотря на множество разных слухов, подлинной причиной безвременной кончины Боккалини, видимо, стало издание сатирического произведения под названием «De Ragguagli di Parnasso» («О вестях с Парнаса»), содержащего едкое, хотя и завуалированное, описание пороков той эпохи. Он подверг своих современников такой основательной «порке», что его друзья и сторонники посоветовали ему как можно скорее переменить обстановку,

^1^ См.: Pierre Bayle. «A General Dictionary, Historical and Critical». - London, 1735.
        поскольку воздух Рима становился явно неблагоприятным для его здоровья. Первоначально книга «De Ragguagli di Parnasso» была издана в двух частях: первая, «Centuria Prima» («Первая центурия»), в 1612 году, а вторая, «Centuria Secunda» («Вторая центурия»), в 1613 году. Присутствие в названии каждой части слова «центурия» означало, что она содержит сто разделов, то есть «вестей».

«77-я весть» из «Первой центурии», озаглавленная «Общая реформация мира», повсеместно считается важнейшей частью книги. В 1614 году «77-я весть» вышла отдельным изданием под названием «Allgemeine und General-Reformation der ganzen weitenWelt» («Всеобщая и коренная реформация необъятного мира»). «Слава» Братства Розы и Креста впервые появилась в печати как приложение или дополнение к сатирической аллегории Боккалини. По мнению Ф. Лея Гарднера, между манифестом розенкрейцеров и «Всеобщей реформацией» не существует никакой внутренней связи, и они просто изданы в одном переплете, что нельзя считать достаточно убедительным доказательством.
        Бэйль возражает против требования включить Боккалини в число авторов, обвиненных в плагиате. «Подобное выражение мне кажется неуместным, - писал Бэйль, - поскольку Боккалини никогда не обвиняли в воровстве чужих произведений, а вменяли в вину лишь попустительство в отношении тех, кто пользовался его именем для утаивания подлинного авторства». Но если Боккалини позволял другим писателям прятать за своим именем принадлежавшие им труды, то не скрывался ли за автором «Вестей с Парнаса» какой-то безымянный сочинитель? Бэйль утверждал, что лично видел французский перевод «Первой центурии», изданный в 1615 году в Париже, автором которого был назван некий Фугасе.
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА
        -е
        В 1625 году вышла в свет книга Миншо «The Guide Into The Tongues» («Справочник по языкознанию»), ставшая одним из самых популярных словарей того времени. В 1575-й статье этого словаря, посвященной раскрытию смысла слова «Ьоса», в частности, говорится: «I. Восопе, Воса, то есть “рот”». А поскольку Boccalini есть уменьшительное от «Ьо- са», то имя писателя вполне может означать «ротик». Но тогда возникает вопрос, а не является ли этот «ротик» тем ртом, который говорит словами других людей?
        Возможно, следует рассматривать как простое совпадение то обстоятельство, что первое английское издание «Вестей с Парнаса» вместе с «Politick Touchstone» («Пробный камень политической активности») вышло в переводе достопочтенного Генри, графа Монмутского. В этой книге имеется превосходный портрет графа в обрамлении девиза, который выгравирован задом наперед и прочитывается только при рассматривании бумаги на свет. Монмут (Monmouth) в переводе означает «мой рот». Милорд, очевидно, приходил в такой восторг от самого себя, что забыл поместить в книге хотя бы маленький портретик итальянского сатирика.
        Новое английское издание «Вестей» было выпушено N.N., эсквайром. Этот неизвестный джентльмен позволил себе невероятные вольности в отношении текста по причинам, хотя и не вполне ясным, но, вероятно, весьма основательным. Для большей важности в книге помещен портрет Бок- калини, который поддерживают сатиры, однако банальность гравюры свидетельствует о явном незнании художника самой сути отображаемой им темы.
        Особую оригинальность N.N., эсквайр, проявил в трактовке столь важной «77-й вести». «Общая реформация», оказывается, касается двора Аполлона на вершине высокого Парнаса, где живут муд-

*7V*      
        рецы всех времен, а также те, кто сами по себе
        глупцы и своей громкой славой обязаны бурному
        восторгу еще больших глупцов. А еще там обитают
        образованные люди, интеллигенция мира, явивша-
        яся туда, чтобы вечно купаться в озерах Геликона*.
        Из них Аполлон выбирает комитет для разработки
        плана реформации человеческого общества.
        В первоначальном варианте секретарем этого
        дельфийского совета эрудитов был назначен Джа-
        копо Маццони да Казена. N.N., эсквайр, вносит
        определенное улучшение в версию автора и назна-
        чает нового секретаря аполлоновского комитета,
        возлагая эту почетную должность на сэра Фрэнси-
        са Бэкона.
        Теперь пора познакомить читателя с Джорджем
        Витером (1558-1667), английским поэтом и сатири-
        ком пуританского толка. Особую известность он
        приобрел благодаря своим стихам в «Collection of
        Emblems» («Коллекция символов»; Лондон, 1635).
        Многие сочинения Витера выходили под псевдони-
        мом, включая «The Great Assises Holden in Parnassus
        by Apollo and his Assessours» («Великие ассизы*,
        проводимые на Парнасе Аполлоном и его асессо-
        рами»), где повествуется, как бог Аполлон отдает
        распоряжение о привлечении к суду некоторых по-
        этов и писателей за их преступления против исти-
        ны и литературы и как по его приказу собираются
        судебные заседатели в приемной претора на «науч-
        ном холме», то есть на Парнасе. Во главе этого
        собрания персонажей восседал Аполлон, а место
        рядом с ним занимал следующий по старшинству
        - Фрэнсис Бэкон, представленный как «лорд Be-
        руламский, канцлер Парнаса».
        Упоминания об Аполлоне, Парнасе, Пегасе, Ге-
        ликоне и музах постоянно встречаются в ранних
        произведениях, посвященных Философской Импе-
        рии в изложении розенкрейцеров и Бэкона. Миха-
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА -Ф
        эль Майер в «Themis Aurea» («Прекрасной Фемиде») объявляет, что Храм Розы и Креста находится около Геликона, на Парнасе с двумя вершинами, где от удара копыта Пегаса забил вечный источник.
        Иоганн Валентин Андреа, желая скрыть место публикации некоторых своих трактатов, указывал, что они издавались на Парнасе, Геликоне или в Утопии.
        В редко встречающемся первом издании неболь- того сборника басен Бэкона под названием «The Wisdom of the Ancients» («Мудрость древних»; Лондон, 1619) есть несколько посвященных автору стихов, возможно, принадлежавших сэру Артуру Гор- джесу. Бэкон описывается там как «кладезь выдумок, Нимфа Геликона, Глубокий Моралист Эпохи Традиции». Судя по этим упоминаниям и перекрестным ссылкам, «Вести с Парнаса» Боккалини отнюдь не явились неким феноменом, оторванным от остальной литературы. Объединение «77-й вести» со «Славой» в одном издании объяснялось не просто причудой издателя, и появление в итоге лорда Бэкона в качестве секретаря аполлоновского комитета было преднамеренным, а не случайным.
        Частые упоминания об Аполлоне тоже, возможно, не так уж невинны по смыслу, как это может показаться поверхностному читателю. Витер в своих «Великих ассизах», представив Аполлона как главу преторианского трибунала, пишет: «Мудрец Веруламский, возвышенный до Канцлера за великую ученость, занимал место рядом с ним».
        Очевидно, лорд Бэкон был весьма сведущим в тайном учении древних, хотя ни один из его биографов не указал источника, из которого тот мог бы черпать свои знания. Не вызывает сомнения и тот факт, что Бэкон был посвященным одной или более тайных школ, процветавших в то время в Европе, с явной склонностью к трубадурам и «Су-
        ?*•
        дам любви». Полагают, что все свои любовные стихи Бэкон посвящал Маргарите Наваррской, и последователи Бэкона уделили немало внимания его безнадежной любви к этой юной леди. Тема неразделенной любви всегда была одной из основных в мистической поэзии трубадуров, где госпожой была истина. Через этих менестрелей Бэкон, по-видимому, познакомился с неоплатонизмом и ересью Мани.
        В конце первой главы шестого тома книги «О преуспеянии наук» (Лондон, 1640 г.) Бэкон определяет свой метод как «Traditionen! Lampadis, the Delivery of the Lampe, or the Method bequeathed to the sonnes of Sapience» («Передача Светильника, или Метод, завещанный сынам Мудрости»), Упоминая о знаменитой работе Бэкона «Traditio Lam- padis, sive Methodus ad Filios», миссис Генри Потт пишет: «Установленная им структура, или “метод передачи”, была такова, чтобы уже никогда, пока существует этот мир, не потускнел и не угас светильник традиции или свет истины»*.
        Не откладывая в сторону «Traditio Lampadis, etc.», обратимся теперь к собранию сочинений «Aile de Wercken» голландского поэта и юмориста Якоба Катса’, изданному в Амстердаме в 1655 году. Якоб Кате, которого любовно называли «Батюшкой Кат- сом», был богатым фермером и автором многих символических книг и дожил до глубокой старости. Еще в молодых годах он совершил путешествие в Англию, а позднее, в 1627 году, побывал там вторично и был посвящен в рыцари королем Карлом 1. Здесь приведена одна из эмблем Катса с оригинальным названием «Lampado trado», на которой изображен древний старец, передающий над открытой могилой светильник традиции в руки юноше с

^1^ См.: Henry Pott. «Francis Bacon, and his Secret Society».
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА -ф
        необыкновенно большой розой на пряжке башмака. Точно такая же роза красуется на башмаке статуи лорда Бэкона, установленной на могиле, в которой он якобы похоронен, в церкви Св. Михаила в Сент-Альбане.
        Связав воедино все факты, нельзя не задуматься над вопросом: а не скрывается ли за этим благородным старцем почтенный адепт, даровавший тот самый «метод»? Если же это так, то кто конкретно мог быть им? Мгновенно в голову приходит мысль о сходстве с доктором Джоном Ди (1527-1608), мудрецом из Мортлейка. Сохранилось очень мало сведений о жизни д-ра Ди, известно лишь, что королева Елизавета часто советовалась с ним о государственных делах и что он посвящал много времени изысканиям в области эзотерических наук, алхимии, магии и спиритизма. Он был намного старше Бэкона и имел с ним несколько общих знакомых, в число которых входил и лорд Бурле.
        Однажды адепт граф Сен-Жермен признался, что помогал Ди в издании его книги «А True Relation and What Passed Between Dr. John Dee and Some Spirits» («Правдивое повествование о том, что произошло между д-ром Джоном Ди и некими духами»). Шарлотта Фелл Смит характеризует Джона Ди следующим образом: «Он был человеком новой эрудиции, причем еще до Шекспира и Бэкона»^1^.
        В этом сочинении я обнаружил только одно описание встречи Джона Ди и Фрэнсиса Бэкона. В личном дневнике д-ра Джона Ди, изданном Камде- новским Обществом в 1842 году*, имеется следующая запись от 80 августа 1581 года: «М-р Бэкон и м-р Филлипс из судебной палаты». Речь здесь почти наверняка идет о Фрэнсисе Бэконе, которому в то время было около 20 лет. Сэра Николаса Бэ-

^1^ См.: Ch. Fell Smith. «John Dec». - London, 1909.
        -?•
        кона уже не было в живых, а другие здравствовавшие члены этого семейства никогда не бывали в суде. Маловероятно также и то, что визит Бэкона был как-то связан с его служебными обязанностями, поскольку карьера его тогда еще только началась. В небольшом сочинении «Dr. John Dee: Elizabethan Mystic and Astrologer» («Д-р Джон Ди: мистик и астролог елизаветинской эпохи») его автор, Дж. М. Хорт, дав довольно точную оценку сильных и слабых сторон личности Ди, многозначительно заключает: «Все же это именно он передал Факел!»
        Известный своими осторожными высказываниями, Артур Эдвард Вейт характеризует д-ра Ди как «принадлежавшего к тому сорту людей, кто, возможно, вступил бы или даже основал тайное общество, подобное Обществу Розенкрейцеров... Он, вероятно, и в самом деле имел отношение к обсуждаемой нами теме, когда та находилась еще в зачаточном состоянии»^1^. Затем, испугавшись собственной смелости, Вейт вымарывает добрую сотню слов и заключает, что нет «ни малейшего указания» на то, что Ди принадлежал к какому-либо тайному обществу.
        Если человек становился членом какого-нибудь эзотерического братства, то у него, видимо, были все основания не оставлять после себя ни одного подписанного им аффидевита* и не объявлять об этом публично при жизни. Все, на что можно надеяться, это завуалированные сведения или тонкий намек. В лучшем случае обнаружатся некоторые улики, да и те обязательно будут косвенными. М-р Вейт напрасно терял время, пытаясь составить документально подтвержденную хронику розенкрейцерства. Все его усилия пропали даром, поскольку

^1^ См.: А.Е.Waite. «The Brotherhood of the Rosy Cross».
        -<
        для работы ему требовались архивы, специально спрятанные, и факты, намеренно сокрытые.
        УТОПИСТЫ
        Интеллектуалы эпохи Возрождения в европейской истории обнаружили практически полное отсутствие общественного сознания. В то время просто не существовало никакой концепции роста или развития человеческого общества. Жизнь для привилегированных классов была благоприятной возможностью без какой-либо ответственности. Каждый человек жил, руководствуясь исключительно собственной выгодой или стремясь достигнуть целей, отвечавших его социальному уровню, нимало не заботясь о насущных потребностях рода человеческого как некоего коллектива.
        Средневековый мыслитель созерцал неизбежные перемены, происходящие с течением времени, не осознавая, что за внешней стороной постоянно меняющейся обстановки скрывается некий замысел или модель. Он понимал, что жизнь его проходит в мире, отличном от того, в котором жили древние греки и римляне, однако все изменения казались вполне естественными или предопределенными. Ему не приходило в голову, что он перерос прежние порядки или старые обычаи. Естественный ход событий заслонялся таким множеством мнимых опасностей, в большинстве своем коренившихся в закостенелом мировоззрении, что представлялось заведомо неразумным брать на себя ответственность за прогресс. Достойная цель бытия заключалась в том, чтобы, приумножив богатства, жить в наслаждении и роскоши, изобретая при этом разнообразные способы отвлекать внимание от неизбежных трагедий, отягощающих человеческое существование.
        Физическая жизнь была бессмысленной и бесцельной, и казалось, что нет никаких оснований затрачивать массу усилий или времени на строительство лучшего мира для будущих поколений, увидеть который строители не могли даже мечтать, поскольку жизнь их была для этого слишком коротка. Согласно учению церкви, вся человеческая деятельность определялась божественным соизволением. Какие-то события происходят просто потому, что Бог пожелал, чтобы они произошли, а люди должны терпеть и мириться с тем, что повелевают боги. Слишком высокая смертность среди жителей Флоренции рассматривалась как доказательство желания Предвечного покарать флорентийцев. Всем этим добропорядочным гражданам никогда и в голову не приходило, что их вполне рациональная привычка выкидывать отбросы на середину улиц и оставлять их, чтобы они там спокойно гнили, имеет хоть какое-нибудь отношение к демографической статистике. Не будучи вызван никакими мрачными раздумьями о связи между причиной и следствием, все же возник едва ощутимый стимул исправить существовавшие недостатки, ошибки и правонарушения. Ведь по существу попытка улучшить
условия, сложившиеся по велению Бога, как средство осуществления его жутких и удивительных замыслов, выглядела бы полнейшей дерзостью.
        Человек никогда не бывает так уверен в себе, как в обществе себе подобных, где все разделяют общие убеждения, принимающие размеры вселенских истин. За путешествиями Колумба последовала эпоха исследований, приведшая к быстрым переменам в общественном сознании. Родился дух приключенчества, и человек начал прорываться сквозь паутину им самим созданных иллюзий, веками заслонявших ему перспективу. Протестантская Реформация расширила религиозные горизон-
        -¦
        ты, предоставив людскому уму возможность сво-
        бодно проникать в тайны материального мира без
        помощи духовенства. Мужество творить и риско-
        вать начало проявляться во многих частях Европы
        и на разных уровнях социальной структуры.
        Подобное стремление к гуманизму быстро на-
        бирало силу, и по истечении трех столетий гран-
        диозная система схоластики оказалась почти пол-
        ностью разрушенной. Человек оказывался неким
        активным участником предначертания своего жиз-
        ненного пути. Он вдруг начал осознавать, что
        может играть важную роль в формировании соб-
        ственной судьбы. На какое-то мгновение ему от-
        крылся замысел эволюции, в котором он сам оп-
        ределял темпы собственного развития, а все его
        убеждения нашли выражение в пословице, которая
        дословно гласит: «Бог помогает тем, кто помогает
        себе сам»'.
        Вначале формирование идей в обществе проис-
        ходило под влиянием нескольких прогрессивных
        течений, причем выдающееся положение среди пи-
        онеров гуманизма несомненно занимали утописты.
        Сегодня первые шаги этих социальных мечтателей
        выглядят нелепой и фантастической причудой, од-
        нако в то время эти люди благодаря своим сочине-
        ниям, приобрели широкую сферу влияния. Перво-
        начально утопии по большей части предлагались
        как основанные на выдумке романы, однако вы-
        думка эта носила философский характер. Автор
        каждой из них отображал в присущей ему манере
        концепцию новой и лучшей жизни, когда стимулом
        к ее осуществлению служит осознанное желание
        создать такое общество, где на практике применя-
        ются главные заповеди христианской морали и со-
        блюдаются элементарные принципы простой че-
        ловеческой порядочности. Утопические мечтатели
        были в самом деле фантазерами.
        ОСТРОВ УТОПИЯ В ПРЕДСТАВЛЕНИИ ТОМАСА МОРА
        Вдохновляющей идеей большинства утопий стала платоновская Империя Избранных Философов, некое сообщество мудрецов, процветание которого основывается на том, что его граждане ведут себя как люди цивилизованные и просвещенные. Уже отмечалось, что Платон был одним из наиболее зрелых умов древности. Он много путешествовал и был связан тесными дружескими отношениями с Сократом, выдающимся социалистом своего времени. Значительную часть времени Платон посвящал изучению политического устройства Греции и других государств и даже сам, хотя и недолго, принимал активное участие в работе правительства. Он предвидел неизбежное крушение старых, прогнивших и насквозь продажных институтов и выступал в защиту принципов социальной этики, под которыми он подразумевал личную честность и коллективную ответственность. И хотя идеальное государство Платона так и не стало реальностью, сформированная им концепция оказала влияние практически на все последующие идеалистические реформы^1^.
        Утописты страдали общим пороком всех реформаторов, название которого «сверхоптимизм». Ими всегда руководила уверенность, что человеческие существа хотят жить хорошо, а мешает им в этом лишь воздействующий на них извне гнет деспотизма и коррупции. И по сей день остается спорным вопрос: то ли в улучшенном мире сформируются более совершенные люди, то ли улучшенные люди необходимы для создания более совершенного мира? Большинство утопистов, признавая первое, мно- того добились на этом пути несмотря на то, что цель, к которой они стремились, оставалась недостижимой.

^1^ См. вступительную главу, написанную Феликсом Эмилем Хелдом к его переводу «Christianopolis» Андреа.
        Утопии, по замыслу их самобытных авторов, всегда существовали в каких-то отдаленных местах, вне пределов традиционного господства церкви и государства. Их сюжет всегда строился на том, что герои этих социальных романов тем или иным путем, отбившись от стада, исповедующего господствующие доктрины, попадали в некую далекую страну, где обосновалась Философская Империя, процветавшая под мудрым руководством праведных людей, проводящих в жизнь цивилизованные законы. Утопические государства были небольшими оазисами честности в пустынях продажности. Долг каждого героя состоял в том, чтобы выведать секреты успешного процветания этих многообразных сообществ и, вернувшись, рассказать о виденном в назидание своим согражданам.
        Все ранние «Утопии», исключая, возможно, только «Новую Атлантиду» Бэкона, датировались весьма забавным образом, и их буквально нашпиговывали господствовавшими в то время предрассудками. По нынешним меркам авторы этих сочинений хотя и не были в действительности свободными людьми, но тем не менее всеми силами старались даже в мыслях не грешить против истины. Так, например, «Christianopolis» Андреа был откровенно лютеранским, а «Город солнца» Кампанеллы напоминал хорошо организованный монастырь; однако обе эти утопии отличались одним неоспоримым достоинством - неподдельною искренностью, невзирая на то, что в них воплощались идеи, близкие сердцу каждого автора.
        Во всех утопиях обнаруживалась явная склонность к кооперативному государству. Жители такой страны вместе трудились, сообща распределяли предметы потребления и на практике осуществляли принцип равенства. Однако даже эту идею можно было довести до абсурда, и остается лишь
        ф
        удивляться, насколько сильным оказалось жизненное разочарование и крушение надежд автора, чтобы у него возникла идея распространить общее владение даже на жен. Главные черты, немного ортодоксальные в одном и отчасти еретические в другом, выглядели в основном разумными. Особо подчеркивалась важность образования - и это во времена, когда всякого рода учению повсеместно выказывалось явное пренебрежение. Всем детям преподавали религию, мораль, этику, гуманитарные и естественные науки, воспитывали в них общественную сознательность и обучали разным профессиям и ремеслам.
        Каждая семья считалась полностью независимой. Труд был почетен, а тунеядец изгонялся из общества. Жизнь протекала спокойно и просто. Всячески подчеркивалась важность соблюдения чистоты и улучшения санитарных условий. Каждый гражданин нес свою ответственность за общую безопасность. Споры разрешались третейским судом. От войн вообще отказались, перестав рассматривать их как средство восстановления справедливости, а военные, если они и существовали как класс, занимались исключительно обороной. Ученость и благочестие считались достойными восхищения. Медицина была национализирована. Граждане, вносившие каждый свой вклад в жизнь общества, получали право пользоваться всеми благами, которые это общество могло предложить.
        Такая строгая регламентация жизни вряд ли понравилась бы современному индивидуалисту. Жизнь в большинстве утопий оказалась бы безопасной, добродетельной, упорядоченной и убийственно скучной. Выходит, что в подобных романах невольно отображался темперамент их авторов, людей в большинстве своем искренне чувствующих и добродетельных, отзывчивых на чужие беды, но по
        -?•
        натуре не слишком-то вольнодумных. Их либерализм в лучшем случае можно назвать относительным, но в те времена они, несомненно, слыли радикалами-новаторами.
        Следующая разновидность социализированной беллетристики появилась лишь после завершения цикла первых великих утопий. Второй цикл, длившийся все XVIII столетие, затрагивал и некоторые психологические аспекты, заслуживающие отдельного разговора. Гуманисты, освободившись от деспотизма схоластов и духовенства, сочли прежние утопии не отвечающими их представлениям о способе решения существовавших проблем.
        Новым лейтмотивом стала свобода, однако мало выгод сулило освобождение от зловредного гнета европейской цивилизации только для того, чтобы тут же оказаться под благодетельной властью утопий, где каждая добродетель строго регламентирована, а каждый поступок находится под неусыпным контролем непоколебимого общественного мнения. Мыслящий человек вовсе не хотел бы заменить один старый мир другим, напротив, он желал построить новый мир, отвечающий стремлениям его души. Индивидуализм становился силой, с которой приходилось считаться.
        Каждый человек должен иметь свою «Утопию», отвечающую его собственным требованиям. Он хотел получить не готовое изделие, чтобы успокоиться на достигнутом, а скорее сырье, из которого сам смог бы сформировать любое изделие, руководствуясь только своими представлениями.
        Особый интерес вызывает вопрос о том, какое место занимали утопии в традиции адептов. Не подлежит сомнению, что авторы этих сочинений находились под сильным, хотя подчас и косвенным, влиянием грандиозных философских институтов древности. По всей вероятности, сэра Томаса
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА
        -Ф
        Мора (1478-1535) можно назвать самым непонятным и не поддающимся толкованию из всех этих социальных идеалистов. Он не принадлежал к числу людей, слишком часто поддающихся гуманистическим порывам. Томас Мор сменил кардинала Уолси на посту лорда-канцлера Англии. Всегда соблюдая законность при исполнении служебных обязанностей, он был беспощадным в своих преследованиях еретиков. Известно, что он отказался присутствовать на коронации Анны Болейн, чем вызвал сильное негодование Генриха VIII. За отказ принести присягу на верность королю его заточили в башню. В следующем году Мора казнили, а его голову выставили на всеобщее обозрение на Лондонском Мосту.
        ТОМАС МОР
        Предпринималось немало попыток установить наконец, что же послужило Мору стимулом для написания его «Утопии»*. По мнению одних, это произведение есть не что иное, как сатира, тогда
        как другие считают его результатом искреннего стремления устранить повсеместно господствующие правонарушения, при общем согласии, что своим созданием книга эта обязана исключительно предложенной Платоном концепции общественного строя. Вполне возможно, что «Утопия» Мора явилась продуктом тайных обществ, которые вели активную деятельность за кулисами европейской политики. Но в таком случае эта тема требует 60- лее глубокого и тщательного изучения.
        Не вызывает сомнений, что «Christianopolis» Андреа был произведением эзотерических школ, с которыми имя автора ассоциировалось более трех столетий. Все это в равной степени относится и к «Новой Атлантиде» Бэкона. Не следует, однако, игнорировать и более очевидные факты.
        Открытие Америки и цветистые повествования испанских и португальских мореплавателей полностью изменили образ европейского мышления, заронив в умы интеллектуалов множество догадок в отношении культурных достижений обитающих в дальних странах чужеземцев. В западном полушарии были обнаружены многочисленные следы достигшей определенного прогресса цивилизации. Творческое воображение неимоверно раздувало слухи, по пятам следовавшие за вернувшимися в родные края искателями приключений, и казалось вполне правдоподобным, что где-то далеко от Европы, в отрезанных от остального мира районах, существуют некие общины, проводящие в жизнь утопическую политику, общественный строй и системы управления и образования в которых явились результатом просвещенности и даже вдохновения. Империи ацтеков и майя, возможно, оказали существенное влияние на восприимчивые умы прогрессивных мыслителей Англии и Европы.
        НОВАЯ АТЛАНТИДА
        Самой научной и философской из всех утопий безусловно является «Новая Атлантида, Незавершенный Труд» Фрэнсиса Бэкона, впервые изданный в 1627 году в качестве приложения к работе Бэкона «Sylva Sylvarum». Уильям Роули, капеллан Бэкона’, в своем предисловии к оригинальному изданию, так и не увидевшему свет при жизни его светлости, в нескольких словах выражает замысел «Новой Атлантиды»: «Эту небылицу мой господин выдумал только для того, чтобы представить модель или изобразить некую коллегию, созданную для истолкования природы и осуществления великих и чудесных дел на благо всего человечества».
        Роули также сообщает, что завершить этот труд Бэкону помешало его стремление окончить «Sylva Sylvarum», а в результате работа над книгой так и осталась незаконченной, внезапно оборвавшись, как в случае с более ранним описанием Империи Атлантиды, принадлежащим перу Платона. Возможно, после Бэкона остались другие материалы или, по крайней мере, план завершения сюжета. В 1660 году книга была издана в Лондоне под еле- дующим названием: «Новая Атлантида. Начата лордом Веруламским, виконтом Сент-Альбанским и продолжена R. Н., эсквайром».
        По свидетельству сэра Эдвина Дёрнинг-Лорен- са, R.H., эсквайр, личность которого пока еще никому не удалось установить, описывает большое количество необычных изобретений, например подводные лодки для взрывания портов и кораблей и устройства для телеграфирования с помощью магнитных игл^1^.

^1^ См.: Edwin Durning-Lawrence. «Bacon is Shakespeare».
        ФРЭНСИС БЭКОН
        Некоторые авторы пытались доказать, что «Новая Атлантида» - это не просто оригинальная выдумка или хитроумное изобретение, а, скорее, описание реального тайного общества, основателем или главою которого был сам Бэкон. Существенную поддержку эти писатели находили в книге Джона Хейдона «The Holly Guide» («Священное руководство», Лондон, 1662), которая по сути является перепечаткой «Новой Атлантиды» с незначительными, но своеобразными изменениями. Он вставил в оригинальный текст сведения об Ордене Розы и Креста и назвал свою переработку «A Voyage to the Land of the Rosicrucians» («Путешествие в страну розенкрейцеров»). Так фигурирующий у Бэкона «Хозяин постоялого двора для чужеземцев» в хей- деновской версии превращается в «христианского
        священника Ордена Розы и Креста». Всегда скептически настроенный Артур Эдвард Вейт тратит немало слов, пытаясь развенчать Хейдона и его сочинение и высказывая предположение, что автор «Священного руководства» - грубый плагиатор и мошенник^1^.
        Представляются маловероятными надежды Хей- дона на то, что использование им фабулы Бэкона могло пройти незамеченным и не подвергнуться критике. Он, должно быть, понимал, что формирование общества ученых и исследователей как единого целого по образцу коллегии из «Новой Атлантиды» продолжалось в течение нескольких лет. Возможно, он хорошо понимал, о чем говорил, когда заявлял, что таинственный город Дамкар, где прошел обряд посвящения столь известный и в то же время загадочный Отец С. R. С. из розенкрейце- ровских манифестов, находился в восточной части острова адептов, о котором рассказывал Бэкон. Ведь Бэкон описывает свою коллегию как находящуюся «у Бога за пазухой, в краю неведомом».
        Выдвигалось немало гипотез о том, как и почему была написана «Новая Атлантида». Так, Майлс Пойндекстер в своей книге «Peruvian Pharaons» («Перуанские фараоны») указывает на возможный источник, из которого была заимствована главная идея. В «Новой Атлантиде» Хозяин постоялого двора для чужеземцев произносит странную речь о происхождении научного сообщества, называя ряд весьма интересных и важных фактов. Он, в частности, описывает великую Атлантиду, «которую вы называете Америкой», и заявляет следующее: «Упомянутая страна Атлантида, равно как и Перу, тогда называвшаяся Койя, а также Мексика, в то время носившая название Тирамбель, были могуще-

* См.: А.Е.Waite. «The Brotherhood of the Rosy Cross».
        ственными царствами и славились своим вооружением, флотом и богатством; причем настолько могущественными, что в одно и то же время (или, по крайней мере, в течение десяти лет) оба эти царства снарядили две длительные экспедиции: из Тирамбеля через Атлантику в Средиземное море и из Койи через Южное море на этот наш остров».
        Согласно утверждению Пойндекстера, Койя - это Колгуа, которая по-перуански звучит как Койя. Древнейшая и высочайшая культура, которую приписывали перуанцам, была по сути культурой жителей Колгуа. «Откуда, - спрашивает Пойндекстер, - Бэкон узнал, как он сам намекает, что “Койя” - это древнейшая и величайшая цивилизация Перу? - Факт, о котором не знали современные ученые, пока не получили очевидных тому доказательств, представленных Максом Уле и другими археологами».
        У Бэкона между прочим говорится, что в качестве символа верховной власти принцы «Новой Атлантиды» носили на своих тюрбанах золотой пшеничный колос. Но головной убор верховных инков тоже очень походил на тюрбан, а инка Гу- аскар изображен на портрете со скипетром и увенчанным золотым колосом пшеницы^1^. По мнению Пойндекстера, много лет посвятившего изучению ранних цивилизаций Америки и Полинезии, бэко- новская научная коллегия была сформирована по образцу школ разных ученых мужей, существовавших в западном полушарии и на островах южной части Тихого океана задолго до испанских морских походов. Обнаружив следы таких институтов во многих частях мира, он замечает: «О том, что такой институт в действительности существовал у арийских предков полинезийцев, рассказывается в

^1^ См.: Miles Poindexter. «Peruvian Pharaons».
        преданиях, сохранившихся среди ученых маори, принадлежащих к высшей касте, и у полинезийских историков-профессионалов. Вот вам еще один случай, когда предание само по себе оказывается не менее важным, чем событие, о котором в нем повествуется».
        В поддержку своей гипотезы он цитирует одно из преданий маори в изложении Элдсона Беста: «И вот состоялось собрание, подобающее Школе знаний. Дом же находился в Пу-хи-раки (в Иригии, традиционной прародине маори), и там-то и состоялось собрание И обсуждалось на том собрании окончание войны»^1^.
        В похожем предании, хранящемся у Т.С.Фосте- ра, рассказывается о предках раротонгов, живших в долине реки Инд. «В Атии [Азии] стоял “Дом со множеством ограждений”, или “Дом Духов” - огромное здание высотою 72 фута*, окруженное каменной стеной. Здесь духи древности после смерти встречались с богами, а их вожди и великие жрецы собирались, чтобы выбрать королей и посовещаться об управлении людьми, детьми и ра- бами»^2^.
        У ацтеков, майя и инков конечно же были свои научные общества, и создается впечатление, что Бэкону каким-то образом стало известно об этих институтах. Многое в его «Новой Атлантиде» наводит на мысль о великих цивилизациях америндов* Центральной и Южной Америки. А насколько интересна гипотеза о том, что основой составленной Бэконом программы распространения наук, имев-

^1^      См.: «Irihia». - «Pol. Soc. Jour.», 1927, p. 348. Вари-ва- нанга «есть не что иное, как Коллегия Образования». - S. Percy Smith. «Report». - Hawaiian Society, 1910-1911, p. 10.

^2^      Cm.: T.S.Foster. «Travels and Settlements of Early Man», p. 287.
        ОРДЕНЫ ВСЕМИРНОЙ РЕФОРМАЦИИ

«rV*
        шей результатом учреждение Королевского Общества в Англии, возможно, явились школы ученых- священников, уже процветавшие в западном полушарии.
        Институты посвящения, подобные институтам Древней Греции и Египта, должно быть, существовали и у первых американцев. Примером тому служит речь, произнесенная старым кубинцем, членом Совета Старейшин, в беседе с Христофором Колумбом, которая вполне могла бы сложиться в элев- синских обрядах и коллегиях друидов: «До меня дошло, о могущественнейший жрец, что недавно ты, обрушившись всею своею мощью, покорил многие края и страны, дотоле тебе неизвестные, и нагнал великий страх на всех их людей и жителей, каковую удачу ты перенесешь с меньшим высокомерием, если вспомнишь, что души людей, покинув бренное тело, совершают два путешествия: одно - отвратительное и мрачное, уготованное тем, кто несправедлив и жесток к людям, и другое - восхитительное и приятное, предопределенное тем, кто в своей жизни любил мир и тишину. И если тогда ты осознаешь себя смертным и поймешь, что каждый человек будет по заслугам награжден или наказан за те дела и поступки, которые он совершил в своей жизни, ты не нанесешь несправедливой обиды ни одному человеку»^1^.
        Использованный Бэконом сюжет «Новой Атлантиды» есть не что иное, как завуалированное описание эзотерических школ, существовавших у всех древних народов, подлинных хранителей важнейших знаний. В его повествовании раскрывается возможность возрождения мистерий, уже более не скрываемых, а представленных во всем своем вели-

^1^ См. этнический ежегодник «The Aborigines of Porto Rico», 25. Smithsonian Institution.

* -?
        колепии как естественных и самых подходящих университетов для совершенствования рода человеческого.
        Наука есть продолжение философии, и ученый должен представлять собою нечто большее, нежели простой секретарь природы. Ему к тому же надо быть еще и жрецом Бога, но не просто человеком, увлекающимся теологией в обычном смысле слова, а мудрецом-посвященным, чья мудрость покоится на ясном осознании причин. Он должен сознавать, что все физические явления представляют собой своего рода суспензию тайн в Божественной Природе. «Новая Атлантида» несет на себе печать традиции адептов. Кто-то, возможно, предпочтет считать ее всего лишь выдумкой, но вдумчивый читатель поймет, что сохранение человеческого общества и окончательное усовершенствование человека требует восстановления Коллегии Шестидневной Работы.
        КОРОЛЕВСКОЕ ОБЩЕСТВО
        Скорейшим и крайне важным следствием составленной лордом Бэконом программы реставрации науки, изложенной в «Новой Атлантиде», стало создание Королевского Общества. Здесь самое время вкратце обрисовать обстоятельства, которые привели к учреждению этого научного сообщества. Происхождение Королевского Общества весьма загадочно, как, впрочем, и все, что так или иначе связано с лордом Бэконом. И хотя официальной датой его основания обычно считают 1660 год, имеются сведения, что выросло оно из ранее возникших групп интеллектуалов, регулярно и почти тайно собиравшихся вместе, чтобы обсудить интересовавшие их вопросы литературы и науки.
        ОРДЕНЫ ВСЕМИРНОЙ РЕФОРМАЦИИ
        Большинство чрезвычайно важных розенкрейце- ровских манифестов, провозглашавших основание тайного ордена с целью реформации религии, философии и науки, были изданы между 1614 и 1617 годами. Эдмунду Болтону, известному историку и поэту, удалось-таки вызвать у Якова I интерес к созданию общества для распространения образования под названием «Король Иаков, Его Академы*, или Почетная Коллегия». Предполагалось, что состоять оно будет из представителей трех классов, а символом общества должна была стать императорская корона с расположенной под нею зеленой лентой с буквами J. R. F. С. (Jacobus Rex, Fundater Collegii - Король Яков, Основатель Коллегии). Члены общества должны были любить, почитать и служить друг другу в духе Св. Иоанна.
        Смерть короля Якова в 1625 году и последовавшие за этим политические волнения привели к исчезновению философского общества с арены действий, однако нет никаких доказательств в пользу того, что оно действительно прекратило свою работу. Идея подобного общества вновь возродилась на одиннадцатом году правления Карла I, который выдал скрепленное малой государственной печатью разрешение на основание академии или коллегии под названием Музей Минервы. Особой задачей этого учреждения было преподавание отпрыскам аристократических семейств свободных художеств и естественных наук.
        Согласно архивным данным, Французская Академия была учреждена в 1629 году группой из девяти литераторов, раз в неделю собиравшихся на совещание. Эти ученые мужи, не по собственной воле и желанию, а по замыслу Ришелье, объединились в официальную организацию 13 марта 1634 года. Примерно к тому же времени относится и создание в Веймаре академии, получившей название
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА
        -*

«Die Fruchtbringende Gesellschaft» («Плодотворное Общество»). Небезынтересно заметить, что научные объединения возникли в большинстве стран Европы именно в период между 1616 и 1640 годами.
        Роберт Бойль’ (1627-1691), химик и натурфилософ, прошел курс наук в Итоне, где провостом* был в то время сэр Генри Уоттон, член первого бэко- новского кружка. Бойль много путешествовал по Европе и в 1654 году обосновался в Оксфорде, где встретился с сэром Кристофером Реном. Он вел переписку с сэром Исааком Ньютоном, Джоном Ивлином, Генри Олденбургом и Сэмюэлем Гартли- бом; последний из названных был весьма увлечен утопическими идеями Иоганна Валентина Андреа и Яна Амоса Коменского, ученика Андреа. В 16411642 годах Коменский приезжал в Англию, чтобы составить подробную программу деятельности общества гуманитарных наук.
        Однажды, еще до 1646 года, Бойль побывал на собрании одной группы, называвшей себя Невидимой Коллегией. В письме к м-ру Маркомбсу от 22 октября 1646 года (за 16 лет до официального учреждения Королевского Общества) Бойль упоминает о тайной ассамблее ученых, сообщая, что ее члены «с величайшим радушием примут вас в нашей Невидимой Коллегии». В том же самом году Фрэнсис Толлентс получает от Бойля письмо, в котором тот, в частности, замечает: «А лучше всего в этом то, что столпы Невидимых (или, как они сами себя величают, “философской коллегии”) изредка оказывают мне честь, приглашая в свою компанию». Слова эти представляются серьезным свидетельством, опровергающим мнение тех, кто считал Бойля основателем Невидимой Коллегии.
        У Чарльза Ричарда Велда мы находим: «В мае 1647 года Бойль в своем письме Гартлибу вновь
        ОРДЕНЫ ВСЕМИРНОЙ РЕФОРМАЦИИ *7^*      
        упоминает о Невидимой Коллегии, не оставляя никаких сомнений, что так он именует ассамблею благородных и ученых мужей, стремящихся путем усердных занятий естествознанием, впоследствии названным “новой философией”, хоть как-то смягчить тягостное впечатление от ужасов гражданской войны»^1^.
        Не приходится сомневаться, что именно по инициативе Фрэнсиса Бэкона на европейском континенте возникла целая сеть обществ, поддерживавших связь друг с другом и практиковавших перекрестное членство. Имеются сведения, что членам этих обществ принадлежит немалое число наиболее важных философских, научных и политических трудов. Приведем слова самого Бэкона: «Я прозвонил в колокол, собравший вместе мудрецов». Этот комплекс групп интеллектуалов, рассеянных по всей Европе, видимо, имевший центром Невидимую Коллегию в Англии, кажется, полностью соответствует требованиям, предъявляемым к Коллегии Святого Духа, описанной в манифестах розенкрейцеров.
        Невидимая Коллегия, в свою очередь, явилась взорам восхищенной публики в образе Коллегии Грешама лишь в 1660 году, когда приобрела статус Академии. Английский поэт Абрахам Каули (1618-1667) стал душою Коллегии в этот переходный период, завершившийся основанием Королевского Общества. Живо интересуясь научными исследованиями, он издал в 1661 году памфлет под названием «The Adventure of Experimental Philoso- phy» («Приключения экспериментальной философии»). По предложению Джона Ивлина, известного своими дневниками и проявлявшего неменьший
        ' См.: Ch.R.Weld. «History of the Royal Society». - London, 1848.
        -*
        интерес к Королевскому Обществу, Каули написал оду, посвященную этому обществу и, по-видимому, ставшую его последним произведением. Каули был похоронен в Вестминстерском аббатстве, что следует рассматривать как знак восхищения, которым он был окружен.
        ГЕРБ КОРОЛЕВСКОГО ОБЩЕСТВА
        Томас Спрэт, друг Каули и один из основателей Королевского Общества в его конечной форме, а впоследствии епископ Рочестера, написал «The Historyof the Royal Society» («Историю Королевского Общества»), изданную впервые в 1667 году. Своей истории он предпосылает сочиненную Каули поэму «Ode to the Royal Society» («Ода Королевскому Обществу»), где неоднократно встречаются упоминания о Бэконе, как например в следующих трех строках:

«Вот наконец величия и силы преисполнен,
        явился Бэкон, И сразу же Природа и Король-мудрец его избрали Лорд-канцлером, что значит - своих законов праведным судьей».
        В своей книге Спрэт в довольно странной отрицательной форме намекает, что Королевское Общество явилось исполнением мечты Бэкона: «Даже милорд Бэкон, со всем его авторитетом, которым он пользуется в государстве, никогда не смог бы создать никакой Коллегии Саламона, разве что только в романе». В построенном Спрэтом сюжете ясно раскрывается, что целью общества было превращение романтической идеи образования в реальность. Незачем и говорить, что принципы формирования взглядов, пропагандировавшиеся Королевским Обществом, были проникнуты исключительно бэко- новским духом.
        О характере всего предприятия и его истоках, уходящих корнями в глубь философских мистерий древности, можно судить по трудам Спрэта, первого историка общества. «Не подлежит сомнению, - замечает он, - что египтяне передавали свои религиозные обряды чужеземцам [грекам] с неменьшею торжественностью, что и тайны их иероглифики или философии. Ведь предоставили же Пифагору, Платону и Аристотелю и остальным их мудрецам служить нам примером, и мы со спокойною совестью умоем руки».
        Существует еще одно любопытное звено в цепи обстоятельств, связывающих Королевское Общество с эзотерической традицией, о котором рассказывает Хью Б.К.Поллард: «Мы обнаруживаем, что связан с ним [с Королевским Обществом] был не только Бойль, но также и сэр Кристофер Рен, сэр Роберт Морей, Илия Ашмоль и Джон Локк. Эти имена пользовались огромным авторитетом как в
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА -ф
        Королевском Обществе начального периода, так и в английском франкмасонстве. Сэр Роберт Морей был негласным вдохновителем Королевского Общества и движущей силой спекулятивного франкмасонства. В 1641 году он вступил в Братство Розенкрейцеров. До этого периода не удается обнаружить ни малейшего следа какой-нибудь масонской организации, за исключением чисто ремесленных или входивших в гильдии предприятий. Не сохранилось также свидетельств о связи кого-либо из представителей высшего света с этими малыми цеховыми мистериями, и лишь позднее, между 1630 и 1660 годами, когда неукоснительно соблюдались правила кастового общества, появляются некоторые сведения о людях, занимавших высокое положение на общественной лестнице, которые были зачислены в список членов масонских организаций.
        Имеется достаточно фактов, подтверждающих существование весьма прочной связи между историей зарождения коллегий, в итоге превратившихся в Королевское Общество, и ранней историей английского франкмасонства. Бэконовская традиция передавалась из поколения в поколение полностью и с неизменным успехом, пока дело касалось эзотерической или научной стороны его концепций, но глубинные тайны его философии - эзотерическое учение розенкрейцерства - вот что не подлежало никакому наследованию. Оставался построенный из символизма «костяк», обрывки доктрин, идей, гипотез - но только не важнейшие ключи. Секреты были утеряны»^1^.
        Символы, которые теперь однозначно связывают с франкмасонством, появляются на титульных листах известных произведений Андреа, Бэкона,

^1^ См.: «Discovery, A Monthly Popular Journal of Knowledge». Vol. 7, May 1926.
        Фладда и других, принадлежавших к кругу «неизвестных философов». Непременными составляющими этих символов были циркуль, угольник, отвес, две колонны, пылающий треугольник и Всевидящее око. В конце XVI века тридцать три знатных господина собрались как-то вместе с намерением восстановить былую славу гильдий. Предания о дионисийских Мастерах Греции и Римской Коллегии они использовали в личных целях, а именно, чтобы заново возвести Храм Соломона, но уже в виде «Дома Саламона» из «Новой Атлантиды» Бэкона или Коллегии Шестидневной Работы. События эти происходили еще до публикации бэконовского философского романа, однако схема построения сюжета доводилась до совершенства в течение тридцати трех лет, предшествовавших выходу в свет «Новой Атлантиды». Все это было частью хорошо продуманного плана восстановления древних институтов мистерий как средства проведения всеобщей реформации человеческого общества.
        ПАНСОФИЧЕСКАЯ КОЛЛЕГИЯ
        Коменский, как известно, оказал чрезвычайно сильное влияние на масонское и другие тайные общества, действовавшие в Европе в начале XVII столетия. Став капелланом Богемских Братьев, он, подобно большинству религиозных вольнодумцев, подвергался жестоким преследованиям. Изгнанный вместе с другими, не принадлежавшими к католичеству, из Австрии, он много путешествовал и по приглашению князя Ракоци прожил четыре года в Венгрии и Трансильвании. Говорят, что, когда Джеймс Андерсон готовил к печати свой знаменитый труд «The Constitutions of the Freemasons» («Устав франкмасонов»), изданный в 1723 году, он
        включил туда довольно много элементов реформы в сфере образования, разработанной Коменским.
        Здесь следует немного задержаться и поговорить о пансофической системе образования, над которой Коменский усердно трудился с 1630-го по 1637 год. За семь лет он создал комплексную программу, или метод, всеобщего образования, основанную на принадлежащей Бэкону концепции обучения как приобретения знаний.
        Эту программу он в общих чертах обрисовал в длинном письме, посланном жившему в Англии Гартлибу, о котором уже упоминалось в связи с Королевским Обществом. Гартлиб был настолько потрясен прочитанным, что в 1637 году, не спросив разрешения автора, опубликовал эпистолу Ко- менского. Позднее Коменский включил это послание в свое собрание сочинений, назвав его «Pro- dromus Pansophiae» («Предвестник пансофии»).
        В «Предвестнике» содержится краткое описание пансофического университета, объединяющего функции коллегии и храма. В сфере образования план этот явно утопичен. Христианская пансофия, которая по сути есть идеалистический энциклопедизм, разделена на семь частей. В первой разъясняется необходимость и возможность создания такой коллегии-храма и описывается ее структура и размеры. Во второй части раскрывается «внутренний справочник мудрости» и фундаментальные принципы и аксиомы, с помощью которых человек может приобрести знания обо всех познаваемых вещах. В третьей части вся видимая природа исследуется с точки зрения выявления тайных причин. В четвертой рассматривается человеческая личность с ее способностью к логическому мышлению. В пятой рассказывается о духовной природе человека и его возрождении во Христе. В шестой части отражена подлинная и еще неизвестная миру теология, веду-
        ОРДЕНЫ ВСЕМИРНОЙ РЕФОРМАЦИИ

«rv*      ¦? -
        тая человечество по пути к Богу. И, наконец, в седьмой излагаются средства и способы, обеспечивающие распространение истинной и вечной мудрости по всему миру.
        Коменский был убежден, что предыдущие системы образования, как религиозного, так и светского, оказались несостоятельными из-за того, что результатом такого образования становилась взаимоисключающая специализация. Так, юрист был абсолютным невеждой в философии, врач не испытывал духовного озарения, а физик не имел понятия о метафизике. Пансофия же, напротив, позволяла человеческому существу постепенно и разумным путем, через познание вещей, неизбежно прийти к любви и служению Богу, источнику всего сущего. Бросается в глаза бэконовское основание этой схемы, а факт публикации программы в Оке- форде до учреждения Королевского Общества, возможно, оказал какое-то влияние на форму и состав этого ученого корпуса.
        Хотя принято считать, что Коменский был первым, употребившим понятие «пансофия» для обозначения организации, или коллегии, универсальной науки, термин этот фактически напрямую связывает великого педагога с Братством Розы и Креста. Коменскому было еще только двадцать шесть лет, когда некий таинственный автор, назвавшийся Те- офилом Швайгхардтом Константиенсом, издал небольшую, но весьма любопытную работу под названием «Speculum Sophicum Rhodo-Stauroticum».
        Текст на титульном листе гласил, что в этой книге содержится «полное толкование “Collegium” [общество, братство или вселенское здание] и устава особо просвещенного Братства Розенкрейцеров». Автор, представившийся как «милостью Бога и Природы навечно неизменный», завершает свое предисловие словами: «Написано мною из нашего
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА
        -¦
        центрального Музея 1 марта 1617 года». На титульном листе проставлен 1618 год без указания места публикации.
        Брат Теофил, довольно поблуждав по лабиринту благочестивых фраз, «благодаря Богу высокопросветленного Братства Розенкрейцеров», приводит в заключение следующее описание Коллегии, в котором многое можно прочесть между строк его весьма необычных выражений.

«Это огромное здание без дверей и окон; княжеский, нет, скорее, императорский дворец, отовсюду видимый и все же скрытый от людских глаз. В нем содержится несметное количество божественных и природных богатств, и каждому позволено в достаточной степени изучать его теорию и практику без особой платы или расходов. Но привилегией этой пользуются лишь немногие, поскольку жадным до новизны и глупым людям оно представляется скверно построенным, убогим, старым и хорошо известным. Однако само по себе оно до того изумительно и роскошно и выполнено настолько мастерски, что и в целом мире нет таких искусства, науки, богатства, золота, драгоценных камней, денег, имущества, почестей, авторитета и знаний, которых нельзя было бы в избытке отыскать в этом благословеннейшем дворце.
        Но при всем том оно настолько укреплено Богом и Природою и защищено от буйства неразумных людей, что если даже все стенобитные орудия, пушки, петарды и другие вновь изобретенные боевые средства всею мощью были бы обращены против него, то и тогда все людские труды и усилия не стоили бы ни гроша и пошли бы прахом. Такова эта Collegium ad S. S.Братства Розенкрейцеров. Да, это, пожалуй, скорее королевский, нежели императорский дворец, о котором так сердечно говорят братья в своей истории (Fama)и в котором спря-
        ?¦
        таны бесценные сокровища и несметные богатства; в этой же книге они обозначены достаточно ясно».
        Хотя приведенное выше описание весьма занимательно и, безусловно, относится к концепции универсальной коллегии-храма, наибольший интерес все же вызывает замечание крайне сдержанного Теофила на пятнадцатой странице «Speculum»: «Я так далеко продвинулся в своих пансофических исследованиях [Pansophicus Studiis], что не променял бы это на все сокровища мира».
        Далее, на той же странице, помещен подзаголовок следующего содержания: «Отсюда начинается счастливая Пансофия розенкрейцеров, выплавленная Всемогущим Богом из вечности мира и милое- тиво сбереженная для сынов этого благословенного века». «Speculum» содержит единственный известный рисунок «Collegium Fraternitatis» («Коллегии Братства»). Храм Розы и Креста изображен на колесах, подвешенным к небесам на канате и окруженным эмблемами, связанными с основами общества. Во всем этом усматривается прямой намек на Пансофическую Коллегию, о которой во всеуслышание было объявлено за девятнадцать лет до появления на свет изобретенной Коменским схемы такого рода института под тем же названием. Принимая во внимание вышесказанное, каждый вправе подозревать, что здесь явно кроется нечто большее, чем просто счастливая случайность.
        Созданная воображением Коменского коллегия- храм, бэконовская «Коллегия Шестидневной Работы», розенкрейцеровский кружок и упомянутая Бойлем Невидимая Коллегия, вдохновителем которой был Гартлиб, удивительным образом походят друг на друга. Представляется маловероятным, чтобы все эти общества действовали независимо, особенно если вспомнить о практике перекрестного почетного членства.
        ТИТУЛЬНЫЙ ЛИСТ КНИГИ «SPECULUM SOPHICUM
        RHODO-STAUROTICUM»
        На приведенном здесь титульном листе «Specu- lum» можно заметить множество любопытных эмблем и символов, связанных с исправлением недостатков системы образования, особо выделяемых Коменским. Внимание на этом рисунке сразу же
        привлекают к себе две женские фигуры: над головой одной из них начертано «Физиология», над другою - «Теология», олицетворяющие науку и религию. Фигура, изображающая науку, держит в руках символы религии: пылающее крылатое сердце, розу божественной любви и пальмовую ветвь мученичества, а фигура, представляющая религию, одной рукой поддерживает висящее у нее на шее сердце, а в другой сжимает циркуль и линейку с надписью «Природа и Искусство». Обе фигуры вместе являют собою некий синтез образования, где наука поддерживается религией, а религия опирается на науку. Вся гравюра в целом отображает концепцию, или метод проведения, всеобщей реформации человечества. Ниже листа с названием изображена древнейшая печать розенкрейцеров - крест внутри венка, украшенного четырьмя розами.
        РОБИНЗОНАДЫ
        Литература, известная под общим названием робинзонад, появилась в начале XVIII столетия. Родоначальником этого литературного направления стал роман Дефо «Робинзон Крузо». К другим не менее известным произведениям этого цикла принадлежат «Histories des Sevarambles of Vairasse» («Приключения спасшихся из Верасса»), «Die Insel Felsenburg» («Остров Фельзенбург»), «Life of Joris Pines» («Жизнеописание Джориса Пайнса»). Сюжет обычно строился на том, что в результате кораблекрушения кто-либо один или большее число людей оказывались выброшенными на необитаемый остров, а темой всех этих «утопий» становилось постепенное совершенствование себя как личности и приспосабливание к новым условиям жизни в уединении.

* -?
        Глубинное стремление к индивидуализации, формирующееся и постепенно усиливающееся в человеческом подсознании, предстало на всеобщее обозрение, облекшись в форму произведений, подобных «Робинзону Крузо». И хотя основоположником робинзонады принято считать Даниэля Дефо, существуют, однако, определенные сомнения относительно подлинного авторства цикла о Робинзоне. Известно, что некий Александр Селкирк передал Дефо некоторые документы и дневники с описанием своих путешествий и пережитых им приключений. Не следует, однако, забывать, что за реальными событиями всегда скрывается концентрат духовных переживаний человека, столкнувшегося с необходимостью взять себя в руки и выработать отличный от прежнего образ жизни на далеком острове посреди безбрежного моря. Кру- 30 оказывается вынужденным пуститься в рискованное путешествие, чтобы избежать гнета старых традиций. В поисках славы и счастья он остается в одиночестве, испытав общую участь всех оригинальных мыслителей. Вначале он, лишившись людского общества, испытывает страшную тоску, но в конце концов, трезво взглянув на вещи, примиряется с необходимостью
привести свой маленький остров в порядок и в себе самом черпать чувство удовлетворенности и уверенности в будущем.
        Поистине колоссальный философский подтекст истории о Робинзоне Крузо фактически остается без внимания со стороны среднего читателя. Герой романа - современный человек, сражающийся с проблемами физического выживания на крохотном островке, олицетворяющем планету Земля. Здесь, очутившись в беспредельном пространстве и будучи изолированным от остального мира, потерпевший кораблекрушение должен осознать все

«TV*      ^???
        необходимое для него и защититься от природных опасностей, вооружившись терпением и призвав на помощь умение и ловкость.
        Отчаявшись получить помощь извне и понимая, что ему не дождаться спасения от общества, он принимал на себя ответственность за собственные поступки с единственною целью - выжить в новой среде обитания.
        Книга «Робинзон Крузо» мгновенно завоевала успех и за четыре месяца выдержала четыре издания. Это могло означать только то, что умонастроение масс смещалось на волне социального гнета к концепции надежды только на самих себя. Человека больше не устраивала роль жертвы окружающего мира и господствовавших в нем тенденций. Он осознавал, что можно одержать победу над обстоятельствами путем достижения целостности собственной личности.
        По существу он взял курс на жесткий индивидуализм. В то же самое время большинство людей сознавало величие того предприятия, которое занимало их умы. Им предстояло построить новый мир, сталкиваясь на каждом шагу с сопротивлением законной власти. Только те, кто умели находить в себе изрядные душевные силы, могли надеяться вынести гнет окружающей действительности.
        После выхода в свет «Робинзона Крузо», признанного всеми, кто умел читать между строк, книгой нового времени, появилось еще несколько произведений, атаковавших главную проблему с разных точек зрения. А все вместе они составляют то, что получило название робинзонад.
        Все утопии являют собою попытки выкристаллизовать концепцию Философской Империи. Город мудрого человека, которым правит король- философ, - это полубожественное состояние са
        мого человека. Там, между небом и землею, человеческое существо должно создавать себе надлежащее естественное обиталище. Материальный мир не способен удовлетворять требованиям раскрывающегося сознания, а духовные сферы слишком далеки и возвышенны для восприятия простого смертного. Человек инстинктивно стремится создать некую область посередине, без эксцессов и крайностей, и в ней формировать свой безупречный образ жизни.
        Все острова в робинзонадах - это убежища для тех, кого долго и безнадежно носило в море отчаяния. Острова представляют собою остроконечные вершины погрузившихся в воды гор и олицетворяют в романтических легендах сферу духовной защищенности. В каждом случае спасение заключается в бегстве на более высокий уровень развития сознания. Принципиальная разница между утопиями XVII века и робинзонадами XVIII заключается в условиях, сложившихся в той стране, где находит пристанище отверженный или потерпевший кораблекрушение.
        В более старом цикле искатель приключений обнаруживает превосходно организованное общество, которое вызывает у него уважение и даже благоговение. Город философов уже существует где-то как некая модель государства. Это старая песня, возвращающая нас к платоновской доктрине архетипов, или образов. Однако более поздний цикл уже аристотелевский; необитаемый остров, земной рай, не испорченный лживостью и мошенничеством людей. И здесь оставшийся в живых должен создать свою собственную Утопию и раскрыть свои убеждения.
        Стремление к материализму или натурализму обретает явные черты психологической силы. Человеческий разум, всячески старавшийся вырвать-

«gy-V*      -
        ся из-под гнета традиционализма, отвергал про-
        шлое in toto\не отделяя хорошего от плохого. У
        жизни нет никакого плана, пока сам человек не
        разработает его.
        Необходимо было подчеркнуть эту мысль, так
        как в ней заключена разгадка появления домини-
        рующего убеждения современного человеческого
        существа. Идеалист был не блудным сыном, воз-
        вращавшимся с раскаянием в отчий дом, а разо-
        чаровавшимся странником, решившим найти ка-
        кое-нибудь тихое местечко и построить свой соб-
        ственный дом.
        Улисс XVIII столетия пережил большую часть
        приключений, выпавших на долю древнегреческо-
        го героя, но у него не было того мотива, на кото-
        ром основана гомеровская «Одиссея», а именно
        долгого возвращения на далекую родину.
        Интеллектуал XVIII века не имел духовного
        приюта. У него не было желания возвращаться к
        тому, что он оставил позади. Именно этот отказ
        от духовной родины со всем, что скрывается в
        этом понятии и что побуждает совершать путеше-
        ствие по жизни, привел в конце концов к совре-
        менной эпохе отчаянной материальной предпри-
        имчивости.
        Робинзонада рассматривает два решения дилем-
        мы, возникающей в результате крушения культу-
        ры. Первое, иллюстрируемое «Робинзоном Крузо»,
        предлагает справляться с критической ситуацией,
        призвав на помощь личную приспособляемость и
        приятие. Уцелевший после катастрофы последова-
        тельно принимает ряд внутренних решений, а за-
        тем смиряется и готовится бороться за выживание.
        Иными словами, он применяется к обстоятель-
        ствам, в которые попал. Отдельный индивидуум,
        очевидно, не может создать для остальных новый
        общественный строй. Предложенные в «Острове
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА      ^7^
        Фельзенбурге» обстоятельства позволяют разработать позитивную концепцию общества. Оставшимся в живых отводится активная и агрессивная роль. Они навязывают окружающим собственный пример и выходят победителями в борьбе с природой. Они требуют полагающееся им от рождения наследство своего рода и утверждают превосходство духа над плотью.
        Самой прогрессивной и детально разработанной из всех робинзонад был «Остров Фельзенбург», изданный в четырех томах Иоганном Готтфридом Шнабелем* между 1731 и 1743 годами. В книге Шнабеля, впервые вышедшей в свет под названием «Wunderliche Fata Einiger See-Fahrer, adsonderlich Alberti Jullii, eins gebohrnen Sachsens, etc.» («Причудливые судьбы нескольких мореплавателей, особенно Альберта Юлиуса, уроженца Саксонии, и т. д.»), повествуется об удивительной судьбе мореплавателя, попавшего после кораблекрушения на остров Фельзенбург. В этом произведении, малоизвестном английским читателям, социальное значение гуманизма раскрывается со всем скучным нагромождением подробностей, столь свойственным немецкому уму.
        Отправной точкой сюжета «Острова Фельзенбур- га» служит знакомая история кораблекрушения. Герой, Альберт Юлиус, в поисках новой родины и спасаясь от смуты Тридцатилетней войны, был выброшен на остров Фельзенбург, где основал идеальное государство. В то время как большинство других робинзонад основано на психологии XVII века, «Остров Фельзенбург» развивает будоражащие принципы Жан-Жака Руссо, включая бунт против цивилизации и активное желание вернуться к естественному образу жизни.
        После кораблекрушения на острове Фельзенбур- ге оказываются четверо: Альберт Юлиус, француз-
        ОРДЕНЫ ВСЕМИРНОЙ РЕФОРМАЦИИ

«fV*             -
        ский аристократ по имени Лемели и молодая супружеская чета - М. ван Ловен и его жена Конкордия. В пещере среди скал острова эта четверка случайно обнаруживает человеческий скелет и при нем фотографию сей несчастной жертвы предыдущего кораблекрушения. Из этой записки четверо спасшихся черпают ценные сведения об условиях жизни на острове. Скелет и найденные при нем записи, безусловно, означают традицию и опыт прошлого, на которых должно возводить новый общественный строй.
        Земля там столь плодородна, что удовлетворение физических потребностей не создает никаких проблем и жизнь - во всех отношениях, за исключением уравнивания человеческих индивидуальностей, приближается к райской. Альберт, ван Ловен и Конкордия поглощены новой концепцией культуры, ориентируясь на высокий идеал человеческого достоинства и отношений. Лемели же, происходящий из старинного аристократического рода, воплощает модель поведения эпохи Возрождения и пытается стать единоличным диктатором острова. Вслед за этим разгорается наследственная распря, и Лемели убивает ван Ловена, стремясь завладеть Конкордией. Защищая Конкордию, Альберт, в свою очередь, сражает Лемели.
        Потомки Альберта и Конкордии соддают кро- щечное государство Фельзенбург. Общественное развитие этой группы зависит исключительно от того, что лежит в основе ее поведения; это общинное сознание воодушевляет их на решение возникающих проблем. Высказывалось мнение, что «Остров Фельзенбург» следовало бы отнести к разряду так называемых анархических утопий. В таком случае это чисто культурная анархия с весьма незначительными политическими факторами. По утверждению Фрица Бруггемана, культурные
        утопии возникают в конце культурного эпоса, устаревшего и обветшавшего и поэтому заставляющего нас нетерпеливо заглядывать в будущее^1^.
        В то время как для человека эпохи Возрождения основной тон в жизни задавали интрига, измена, власть и сила, использовавшиеся в эгоцентрических целях, XVIII век открыл совершенно новую группу общественных и культурных ценностей, в которых было заложено стремление ко всеобщему братству.
        Эта новая модель человеческих стремлений составляет содержание утопической идеи Шнабеля. Разъясняются основы морали, брак основан на любви и верности, а искренние чувства благочестия и братской любви отличают идеал.
        Однако всю эту историю пронизывает странный дух недоверия. Вначале оно воплощается в Лемели, а позднее усиливается в отношениях Конкордии и Альберта к миру, находящемуся за пределами их острова. В основе их решения остаться лежит не только чистота их социального эксперимента. Они страшатся внешнего мира с его интригами и обманом. Налицо по существу мощный фактор эскапиз- ма?. Они никогда и не стали бы пытаться бежать со своего острова и даже не помышляли бы о таком поступке, если бы им не было нужно обеспечить своих детей супругами.

«Остров Фельзенбург» не следует считать всего лишь убежищем для тех политических беженцев по своим убеждениям, которые стремятся избавиться от тирании продажных политических институтов; внимание скорее сконцентрировано на гораздо 60- лее высоком уровне. Они стремятся к простому, честному образу жизни, чтобы жить добродетельно,

^1^ См.: Fritz Bruggemann. «Utopie und Robinsonade». - Weimar, 1914.
        в мире и гармонии. Им особенно противна безнравственность народных масс и привилегированных классов. Суть их поиска заключается в идеализации личных взаимоотношений.
        В первых изданиях «Острова Фельзенбург» имеется карта острова. Она явно была задумана как изображение человеческого мозга. Так как стрелка компаса обычно указывает на север, то карту необходимо перевернуть. После этого обнаруживается внутренняя структура мозга. Утопический замысел состоит в бегстве в интеллектуальную жизнь, в приключении в мире воображения. Остров Фельзен- бург существует в первую очередь как мысленное переживание, и символ в виде мозга становится вполне подходящим для представления материальной империи мыслителя. Сравнение этой карты с более ранней гравюрой, встречающейся в первых изданиях «Утопии» Мора, ясно показывает, что оба острова имеют форму черепа и идентичны по смыслу.
        Философская Империя платоников и неоплатоников представляла собой постоянное состояние сознания, к которому человек должен восходить извилистым путем самодисциплины. Размеры и пропорции идеального мира уже определены и должны приниматься или отвергаться такими как есть, без каких-либо изменений. Путешествие в Утопию было путешествием во внутренний мир к собственному «я», а цель, которой предстояло достигнуть, заключалась в переживании сознательного отождествления со вселенским планом.
        Мы можем сравнить план территории вымыт- ленного города Христианополиса Андреа с тибетским буддийским символическим изображением За- ладного Рая Амитабхи. Сразу же становится очевидным, что «город квадратной формы», описанный в видении Св. Иоанна, гора Меру, обитель богов в
        брахманической теологии, небесный град Асгард, где находился двор Отца всех нордических народов, и тайная обитель Рыцарей Святого Грааля в Мон- Сальвате - все они суть одно и то же. Благословенные Острова Запада, Гобина (священный остров в песчаном океане Шамо*, пропавшие острова Атлантиды - каждый символизирует сверхсостояния, достигнуть которых человеческое существо должно, совершив ритуальное путешествие и пережив кораблекрушение.
        Однако подобная мистическая концепция противоречила влечениям гуманистов XVIII века. Не имея надежной духовной опоры в виде древних концепций, они превращались в странников в интеллектуальном мире, не признававших никакого иного источника спасения, за исключением защиты, которую они могли создать, призвав на помощь собственную энергию и изобретательность. Не имея никакого понятия о внутренней жизни, достижимой с помощью способностей к мистическому восприятию, они направляли свои умственные усилия на создание небесного государства в материальном мире.
        Человек, не знающий непреложного вселенского закона, требующего умения владеть собою, принимался за реализацию чрезвычайно современной программы превращения самого себя в правителя своей материальной окружающей среды. Но во всех робинзонадах звучит нотка грустного пафоса. Человеческое существо не может стать безраздельным властителем времени, места и обстоятельств. Все, что оно строит, сметается течением мирового времени. Оно должно быть постоянно бдительным, даже находясь на оборонительной позиции, и всегда жить с постоянным ощущением неминуемой катастрофы. Оно не может избежать давления со стороны людского коллектива. В один прекрасный
        ??' ?              ??
        день до его пустынного острова доберутся чужие
        корабли, его замечательный эксперимент рухнет, и
        его останки поглотит великий поток человечества.
        ИДЕАЛЬНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ
        РЕСПУБЛИКИ ХРИСТИАНОПОЛИС
        Вначале потерпевший кораблекрушение жаждет прибытия кораблей. Потом он живет в постоянном страхе увидеть на горизонте далекие паруса. Он - живое существо, наделенное умом, и, испытывая некоторое чувство безопасности, человек задается вопросом: а что же происходит в том огромном внешнем мире, из которого он явился? Посреди моря есть скалистый остров. Если человека ссылают на этот остров, то его одиночество есть наказание; если же он сам выбирает остров, то воспринимает

^??
        одиночество как покой; но в любом случае он остается человеком на скале, обшаривающим взглядом морской простор. Если человек боится мира, он сам может отправиться в изгнание. Материалист всегда обнаруживает в конце, что путешествие привело его к некой одинокой скале, с которой он должен обозревать пространство и звезды. Истинно мудр тот человек, которого рискованное путешествие по дороге жизни возвращает наконец в ту далекую страну, где странника ожидает его настоящий дом.
        ВВЕДЕНИЕ
        Право стать прямыми наследниками обязательной программы эзотерических школ было предоставлено группам, уже вполне подготовленным для этой работы. Привнесение новых знаний духовно укрепило гильдии, профессиональные союзы и аналогичные покровительственные и благотворительные общества. Претворение в жизнь этого плана требовало расширения границ философского надгосударства. Назрела необходимость появления Всемирного Братства, подкрепленного серьезной и широкой программой образования, соответствовавшей «методу».
        Такое Братство не могло охватить сразу все человечество, но оно было способно объединить действия людей определенного рода, независимо от их расовых и религиозных убеждений или стран, в которых они жили. Это были люди «грядущего», те сыновья завтрашнего дня, чьим символом было пылающее солнце, восходящее над горами на востоке.
        Хотя детали модели, которая никогда не предназначалась для всеобщего обозрения, различить трудно, но все же общие контуры замысла смутно вырисовываются. Невидимая Империя, объединенная и вдохновленная Бэконом*, и его так называемый литературный кружок были прототипом тех демократических обществ, которые прямо и косвенно ускоряли наступление эпохи революций. Итак, путь для первых великих экспериментов по практическому
        самоуправлению был расчищен. Нужно было нечто гораздо большее, нежели утверждение прав человека. Назрела необходимость подготовки индивидуума применять эти права. У тех, кто не умеет защищать свободу с умом, не может быть никакой прочной свободы. Недостаточно, чтобы человек имел права, он сам должен быть правым.
        Ордены Братства неизбежно должны оказывать всяческую поддержку образованию во всем мире. Человеческий ум необходимо обогатить важными знаниями и освободить от бремени невежества, суеверия и страха. Программа включала систематическое расширение существовавших институтов и увеличение сферы их влияния.
        Ордены Всемирной Реформации постепенно ускользали от внимания общественности, а вместо них появлялись Ордены Всемирного Братства. Делалось все возможное, чтобы эти преобразования не были заметны. Даже история подвергалась фальсификации, дабы определенные последовательные действия невозможно было узнать. Перемещение акцентов никогда не создавало впечатления внезапности, этот процесс казался пробуждением общественного сознания. Обхождение молчанием источника и невозможность заполнить пробелы в письменных документах орденов-братств XVII и XVIII веков самым явным образом указывает на наличие тайной деятельности.
        Принято считать братские ордены не более чем обществами, в которых царил дух товарищества, однако понятие «братства» в действительности подразумевает гораздо большее. Братство людей должно стать общественной реальностью, прежде чем в этом бренном мире сможет появиться Новая Атлантида как идеальное государство. Без братства все более щедрые благодеяния человечества ни к чему не приведут. Не может быть никакой проч
        ной безопасности, никакого длительного мира, никакого практического сотрудничества между классами общества или суверенными государствами в политической сфере без убежденности в том, что у всех людей одно общее наследство в виде возможностей и ответственности. Сначала «метод» в течение некоторого времени должен породить идеологическую империю без материальных границ, состоящую из граждан, обладающих определенными качествами, общими взглядами и единой целью.
        Тонкие, почти невидимые нити связывали Ор- день! Братства с породившей их программой. Эти братства, как и более ранние школы мистерий, сами по себе были не подлинными воплощениями эзотерических организаций, а скорее средствами выполнения определенных задач, входящих в Божественный план, в особенности задачи достижения человечеством того уровня самосовершенствования, который был насущно необходим. Несмотря на все несчастья и препятствия, возвышение статуса человека было неизбежным. И в самом деле, путь неба раскрывался человеческому обществу через механизм мистерий и их адептов.
        Эпоха исследований принесла с собой открытие огромного континента в западном полушарии, подходящего для колонизации и идеального эксперимента в виде демократии. В силу обстоятельств, которые кажутся более чем случайными, лорд Бэкон оказался членом Виргинской Компании, включавшей несколько выдающихся имен, связанных с бэконовской литературной группой. Его светлость был к тому же организующей силой всего английского плана колонизации. Из его записок ясно еле- дует, что он считал Америку идеальным местом для философского содружества. То, что он продолжал реализовывать свою программу на практике, оче
        видно из его отчетов, доступных любому заинтересованному историку.
        Период, определивший колониальное развитие, оставил многочисленные бэконовские вехи, ставшие памятниками этому смелому предприятию. Даже во время войны за независимость американские патриоты действовали рука об руку с членами английских и европейских тайных обществ. Для раскрытия деталей этого отлично разработанного плана может потребоваться большой объем исследований, однако основные направления деятельности более или менее очевидны. Бэкон тщательно разработал образец для тех, кто шел ему на смену, оставив им наследство не только в виде знаний, но еще и четкий процедурный кодекс.
        Из «Новой Атлантиды» можно заключить, что Королевское Общество представляло собой всего лишь микрокосм, или миниатюрную копию храма познания мира через переживание. Знанию, организованному «внутренним зрением» и усовершенствованному мастерством, предстояло стать прочным фундаментом свободного государства. Впервые в истории прогресс должен был стать вдохновленным целью, и человечество надлежало снабдить необходимым механизмом совершенствования прочного государства, которое не распалось бы из-за отсутствия дальновидности или средств.
        Настоящий раздел нашего очерка традиции адептов посвящен кульминационной точке ее европейской стадии. Масонские Ордены Братства служили средствами распространения возвышенных доктрин свободы, равенства и братства. Они поддерживали - и морально, и личными средствами - патриотов, сражавшихся за свободу в американских колониях. Некоторые, как например Джуниус, скрывали свою личность, которая так никогда и не была точно установлена. Другие же, вроде Лафайета и
        МАСОНСКИЕ ОРДЕНЫ БРАТСТВА¦
        Костюшко*, связывали свои имена и репутацию с общим делом без оговорок. Теперь, когда сохранение секретности не дает никаких практических преимуществ, гражданам Соединенных Штатов Америки и Британского Содружества Наций следует, по крайней мере, осознать общие контуры плана, лежащего в основе знаменательных политических и социальных перемен, оказавших преобладающее влияние на жизнь восемнадцатого столетия.
        Здесь уместно выразить признательность за сотрудничество ассоциациям Шотландского Ритуала в Сан-Франциско. Они любезно предоставили свою великолепную научно-исследовательскую библиотеку, в собрании которой есть несколько цитируемых в настоящем разделе трудов.
        Мэнли Палмер Холл Лос-Анджелес, Калифорния Апрель 1950 г.
        ОСНОВЫ МАСОНСТВА
        Масонские историки установили происхождение своего ордена если и не вполне успешно, то с надлежащей настойчивостью и усердием. Нет необходимости рассматривать здесь разногласия авторитетных ученых относительно происхождения профессиональных и теоретических традиций масонского Братства. Общества искусных маете- ров, посвятивших себя ремеслам и наукам, связанным с архитектурой и орнаментацией, безусловно процветали с начала исторической эпохи. Вероятно, начало таким объединениям положила древняя практика сохранения секретов профессии или ремесла в семьях.
        Согласно масонской традиции XVIII века, Римская Империя собирала наиболее выдающихся ученых и практиков искусства и науки «до тех пор, пока они не достигли Зенита Славы при ЦЕЗАРЕ АВГУСТЕ‘(в правление которого родился БожественныйМЕССИЯ,Великий Зодчий Церкви), который успокоил весь Свет, провозгласив всеобщий Мир, и всячески поощрял искусных Художников, воспи- тайных в Римской Свободе, и их образованных Последователей и Учеников, но особенно великого ВИТРУВИЯ,Отца всех настоящих Архитекторов до сего Дня.
        Следовательно, есть основания считать, что славный АВГУСТстал Великим Магистром Ложи в Риме и, помимо покровительства Витрувию, весьма способствовал Благоденствию Братьев-Каменщиков, что под
        тверждается многими величественными зданиями эпохи его царствования и так далее».^1^
        После краха Римской Коллегии Архитекторов прекрасная традиция строителей перешла на хранение к великому Ордену Комачинских Мастеров, процветавшему во время царствования Константина* и Феодосия*. Magistri Comaciniсостояли из членов римских коллегий, которые спаслись бегством от варваров, когда те вторглись в империю, и устроились на укрепленном острове Комачини на озере Комо*. Там они сохраняли тайные традиции архитектуры и структуру римских гильдий. Именно ими были разработаны ранний ломбардский и романский стили орнаментации. Комачинцы делились на Мастеров и учеников, а руководил ими Be- ликий Магистр. Места их собраний назывались ложами. Они носили белые фартуки и перчатки и пользовались условными знаками, жестами, паролями и другими средствами опознавания.
        Святыми-покровителями Комачинских Строителей являлись четыре венценосных мученика. Эти мученики входили в состав Коллегии Архитекторов в Риме во времена правления Диоклетиана* . Они были обращены в христианство и наотрез отказались изваять статую Эскулапа*. По приказу императора этих Мастеров и одного подмастерья пытали и замучили до смерти. Изображения этих четырех венценосных мучеников со строительными инструментами и упоминания о них часто встречались в многочисленных ранних религиозных и масонских трудах, включая «Regius MS». Лондонская Ложа «Четырех Увенчанных» - самое известное масонское исследовательское общество - получила свое название в честь этих мучеников.

^1^ См.: J.Anderson. «The Constitutions of the Freemasons».
        - London, 1723.
        Комачинские Мастера служили важным связующим звеном между языческими ремесленниками и христианскими строителями кафедральных соборов. Хотя проверить историческое происхождение ордена адептов-архитекторов на начальной стадии его формирования и трудно, все же Хеккетхорн обрисовывает ситуацию достаточно точно: «В древности существовали объединения архитекторов и изобретателей, осуществлявших строительство храмов и ристалищ; таковыми являлись “Дионисийцы” в Греции, “Collegium Muriorum” в Риме. Они стали прототипами ассоциаций каменщиков, строителей, плотников, процветавших в средние века главным образом в Германии и Англии. Эти ассоциации, насчитывавшие временами от шестисот до восьмисот членов, заключали контракты с монахами, капитулами и другими церковными властями на постройку кафедральных соборов или церквей. В конце концов они добились независимости от церкви и в тринадцатом веке образовали крупную строительную ассоциацию, возникшую в Кельне, которая имела ложи - так они называли руководящих членов - в Страсбурге, Вене, Кельне и Цюрихе. Были и другие ложи, но самое важное значение имели именно
эти. Они именовали себя вольными каменщиками и практиковали обряды посвящения. К исходу шестнадцатого столетия в братство стали принимать людей, не работавших каменщиками, и называли их «принятыми» масонами; в их число входили люди, прославившиеся своей ученостью либо высоким общественным положением. Так работа в ложах стала скорее символической, нежели действительной»^1^.
        Общества людей, достигших высокого мастерства в архитектуре, ведут свое происхождение из
        ' См.: Heckethorn. «Secret Societies of All Ages».
        глубокой древности, они процветали как в Европе, так и в Азии. К этим гильдиям мастеровых обращались всякий раз, когда принимались решения о строительстве новых городов, возведении памятных сооружений и восстановлении или расширении усыпальниц, храмов и дворцов. Вначале эти мастеровые мигрировали группами различной численности в зависимости от обстоятельств. Они собирались в любом месте, где осуществлялось строительство по какому-нибудь сложному архитектурному проекту, и по окончании работы отправлялись дальше, к новым местам. По словам Гуго, архиепископа Руанского, в 1145 году множество компаний таких каменщиков под предводительством старшего, которого они называли князем, разъезжало по Нормандии, восстанавливая церкви. Он упоминал также и о том, что эти мастеровые организовали влиятельный цеховой союз в Шартре, и это была превосходная идея.
        Считалось бестактным выведывать секреты этих объединений строителей. По-видимому, они сочетали в себе религиозные и философские размышления с гораздо более прозаическими строительными правилами. Обычные границы господствовавших расовых и религиозных предрассудков раздвигались в угоду этим отрядам искусных ремесленников, которым разрешалось жить в соответствии с их врожденными склонностями и предпочтениями, когда они трудились в разных краях и странах. Часто для завершения колоссальных сооружений, таких, как кафедральные соборы, требовались столетия. Таким образом, воплощением в жизнь одного-единственного проекта занималось несколько поколений мастеровых, и лагеря или поселения, которые они устраивали поближе к месту работы, превращались в относительно постоянные общины. Эти группы странствовавших
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА
        ремесленников, подобно цыганам, никогда не смешивались с другими народами.
        Если какому-нибудь феодалу приходило в голову расширить свой замок или построить церковь, его желание без лишнего шума, но абсолютно надежно и точно разносилось по свету трубадурами или иными бродячими артистами. Вскоре близ бу- душей строительной площадки собиралась группа вольных каменщиков. Эти люди тотчас же вставали под начало Мастера, выбиравшегося из их же числа, а тот, в свою очередь, назначал одного человека из каждого десятка старостой. Вначале они строили временные хижины для себя, а потом центральную ложу для своих собраний. Иногда они выдвигали особое условие, чтобы горожане поставляли черепицу для крыши этой ложи, а также белые фартуки из кожи особого сорта и перчатки для защиты рук от воздействия извести и камня. Ремесленники собирались в своих ложах в начале каждого рабочего дня, а если им требовалась неквалифицированная рабочая сила из окрестных мест, то этих работников они на свою главную ассамблею не допускали^1^.
        Руководили этими объединениями строителей их же надлежащим образом выбранные начальники. Часто они не давали никаких обязательств верное- ти и повиновения светской власти, платившей им за труд. Рабочие привозили с собой не только свои семьи и пожитки, но и культурные обычаи, сохранявшиеся почти нетронутыми внешними воздействиями, потому что рабочие зачастую даже не говорили на диалекте той местности, где работали. Руководители, или Мастера лож, заключали контракт на выполнение полной программы работ.

^1^ См.: J.S.M.Ward. «Freemasonry and the Ancient Gods». - London, 1921.
        Нередко некоторые одаренные и опытные умельцы из их числа еще и создавали архитектурный проект здания или исправляли и изменяли планы, представленные им духовными или гражданскими властями.
        Вот так и получилось, что ранняя церковь нанимала мастеровых-язычников или приверженцев сомнительных учений, когда ей требовалось возвести какое-нибудь сложное сооружение. Могущество этих ассоциаций строителей было столь велико и потребность в их мастерстве столь насущна, что считалось целесообразным не обращать внимания на религиозное инакомыслие. Вероятно, этот вопрос никогда не поднимался, по крайней мере, открыто, так как эти мастера притворялись конформистами и отказывались раскрывать свои тайные верования или убеждения. Эти братства ремесленников исповедовали между собой доктрины гностицизма, неоплатонизма и манихейства. Позднее они испытали влияние лоллардов* и подвергавшихся жестоким гонениям тамплиеров. Но, подобно трубадурам, они научились осторожности в школе печального опыта.
        Люди способны учиться наблюдая, и первые монахи, одаренные от природы, могли постепенно постигать основные законы архитектурной науки. Сначала эти духовные лица пробовали свои силы лишь на второстепенных сооружениях, но по мере того как росло их мастерство, они налаживали братские отношения со старшими ассоциациями, и в некоторых случаях, после предоставления доказательств заслуг и профессионального искусства, их действительно принимали в них. Этот первый орден монахов-мастеровых, наряду с более практическими аспектами ремесла, впитал и кое-что из древней философии и взялся за утверждение древних знаний в двух направлениях - в теории и на практике.
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА
        Как было установлено, ряд первых священнослужителей в Англии времен переселения в нее саксов* и нормандского завоевания’ принадлежал к числу архитекторов и каменщиков. Эти христианские строители веками сохраняли принятую в древних орденах систему ученичества как самый практичный способ сохранения высокого уровня строительного искусства. В наше новейшее время трудно провести различие между христианскими и нехристианскими гильдиями каменщиков; сомнительна также и возможность многое выяснить, если вновь поднять этот вопрос. Имена меняются, но принципы остаются без заметных изменений.
        Следы тайных обществ можно обнаружить среди руин коренных культур; такие группы все еще процветают среди примитивных народов. Многочисленные авторы пытались показать, что в этих культах были в ходу символы и ритуалы, аналогичные встречаемым во франкмасонстве. Примером такого подхода служат труды Огюста Леплонжена, особенно его «Sacred Mysteries Among the Mayas and Quiches» («Священные мистерии у майя и киче’») и исследования Джеймса Черчварда, результаты которых изложены в книге «Signs and Symbols of Primordial Man» («Знаки и символы первобытного человека»). Хотя подобные аналогии, несомненно, существуют и, возможно, признаются любопытными, они имеют лишь косвенное отношение к современному Братству.
        Весьма спорным представляется вопрос о том, насколько эзотерическая традиция сохранилась среди гильдий рабочих каменщиков на протяжении столь долгого мрачного периода, начиная с краха языческих мистерий и до появления философского масонства в Европе в начале XVII века. К полному удовольствию скептиков, действительно невозможно было доказать, что хоть какая-нибудь часть аб-
        страктных или эзотерических знаний перешла непосредственно от первых коллегий к современному Братству. Должно же быть нечто большее, чем то, что лежит на поверхности, но, если масонский историк не осведомлен об основном содержании традиции адептов, он сочтет факты крайне туманными. Пробелы в истории породили расхожее мнение о том, что франкмасонство - это современное общество, которое связывают с глубокой стариной только случайно позаимствованные им некоторые древние знаки и символы.
        Такие трудовые гильдии, как, например, строители кафедральных соборов, проявляли живой интерес к религии, политике и социальным проблемам, выходившим за жесткие рамки их ремесла. Эти мастера пользовались исключительными привилегиями самоуправления на протяжении более чем двадцати веков. В своей среде они разработали систему взаимного сотрудничества и защиты на основе меритократии*, резко контрастировавшую с коррупцией, повсюду бросавшейся в глаза при ведении гражданских дел. Они на практике осуществили для себя демократию, тогда как Европа все еще пребывала в оковах экономического и политического феодализма. Не может быть никаких сомнений в том, что гильдии хранили дух подлинной демократии как зеницу ока и набирались профессионального опыта в рамках той системы, которая в наше время называется конкурсной, задолго до того, как она получила широкое признание в качестве возможной политической модели.
        Джозеф Форт Ньютон считал, что франкмасонство не было результатом эволюции цехового масонства. Он пишет: «Франкмасоны во множестве существовали задолго до образования какой бы то ни было городской гильдии каменщиков, и даже после того как гильдии обрели могущество, эти два
        понятия никоим образом не смешивались»^1^. Этот автор полагал, что гильдии представляли собою братства по добровольному соглашению, и их отличительной чертой были общий стол и общий кошелек. Он признавал, однако, что они к тому же проводили некий религиозный, а иногда и тайный церемониал, предназначенный для более прочного скрепления обязательств хранить верность. По его утверждению, франкмасоны составляли группу высшего порядка и временами нанимали неотесанных каменщиков из гильдий для выполнения черной работы. С этой позиции гильдии мало чем отличались от профессиональных или трудовых союзов - благотворительных и покровительственных ассоциаций.
        Возможно, так оно и было после того, как гильдии стали обычным явлением в общественной жизни Европы и Англии и флегматичные бюргеры привыкли встречаться для урегулирования своих профессиональных дел в местах собрания гильдий. К тому времени большая часть эзотерических знаний сохранилась только в виде невразумительного символизма, а гильдии, бывшие уважаемыми професси- опальными объединениями, являли собою конечные формы древних и благородных институтов посвя- !ценных.
        Дагдейл в своей «History of Warwickshire» («Истории Уорвикшира»), изданной в 1656 году, упоминал об английских мираклях*. Те подробности, которые ему удалось собрать, поведали ему старики, еще помнившие эти представления, которые они видели в молодые годы. О значительности этих пышных зрелищ, устраивавшихся на праздник Тела Христова, можно догадаться по знатности публики.

^1^ См.: J.F.Newton. «The builders». - Cedar Rapids, 1916 и другие издания.
        В 1483 году представление посетил сам Ричард III, а в 1492 - Генрих VII с королевой. Во времена Дагдейла эти представления, по-видимому, уже не устраивались.
        Миракли, разыгрывавшиеся иногда францисканцами, иногда местными гильдиями, происходили от ритуалов греческих мистерий, которые были возрождены в Риме. Позднее христианские предания заменили мифы о языческих богах. Эти театральные постановки были скорее нравоучительными драмами, нежели историческими повествованиями, и представляли собой образец ритуальных представлений, ассоциирующихся ныне с обрядами посвящения в тайные общества.
        Томас Шарп пишет об этих религиозных спектаклях, разыгрывавшихся в Англии в некие стародавние времена: «Помимо мистерий, исполнявшихся монахами Честера и Ковентри, в обоих городах регулярно представлялись на сцене некоторые священные истории, которые ставили за свой счет и в которых играли члены профессиональных гильдий, обосновавшихся в них; при этом каждое общество, как правило, оставляло за собой определенную часть Священного Писания в качестве сюжета для ежегодного драматического представления, финансовую поддержку которого все братья обеспечивали должным образом.
        Так, в Честере кожевники представляли «Падение Люцифера», торговцы мануфактурой - «Сотворение мира», красильщики - «Всемирный потоп» и так далее. А в Ковентри ткачи ставили «Рождество Христово», шапочники - «Воскресение и нисхождение в ад»^1^.

^1^ См.: Thomas Sharp. «Dissertation on the Pageants, or Dramatic Mysteries, anciently performed at Coventry by the Trading Companies of that City». - Coventry, 1825.
        Возможно, ритуалы, которые позднее стали ассоциироваться со степенями посвящения франкмасонства, были подсказаны этими цеховыми драмами. В таком случае сооружение храма Соломона могло бы оказаться самой подходящей темой для компании каменщиков.
        ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ДРАМАТИЧЕСКОЙ МИСТЕРИИ
        В КОВЕНТРИ
        Даже после того как гильдии интегрировались в социальную структуру Европы начала современной эпохи, они по-прежнему соблюдали моральный кодекс, опередивший их время. Пользуясь ограниченными средствами, но имея значительную сферу
        скрытого влияния, эти общества, союзы и цеха поддерживали и финансировали прогресс и не связанную предрассудками смелую инициативу. Были также созданы протекционистские ассоциации, в задачи которых входило поддержание норм справедливости в торговле и защита их членов и членов их дочерних организаций от недобросовестного ведения дел. Подчеркивая этот аспект темы, не следует недооценивать модель внутреннего управления, послужившую образцом в более масштабном социальном эксперименте в политической сфере.
        По крайней мере, некоторые из входивших в гильдию каменщиков знали, что их древние собратья занимались своим ремеслом, как бы совершая религиозные обряды. Этический символизм современного масонства, интерпретирующий архитектурные процессы как представление выстраивания человеческого характера, разделяли и средневековые мастера. В труде неизвестного автора под названием «The Echo of the Divinely Illuminated Fraternity of the R.C.» («Подражание Божественно просвещенному Братству Р.К.»), изданном в 1615 году, содержится заявление о том, что «Христос учредил новую Коллегию Магии среди своих учеников, а святому Иоанну и святому Павлу были открыты величайшие мистерии». Д-р Роберт Фладд упоминал, что розенкрейцеры были мудрыми людьми, которые, подобно архитекторам, возводили свой Дом Мудрости. В Талмуде утверждается, что «мудрых людей называют строителями, потому что они всегда заняты построением мира». Членов секты ессеев среди евреев называли Bonaim,то есть строителями, потому что их долг заключался в сооружении или усовершенствовании духовного храма в теле человеческом.
        Нельзя считать, что строительные ассоциации не имели ни малейшего представления о своих рели
        гиозных, этических и нравственных обязательствах. Хотя секреты эзотерической традиции, возможно, и хранились у верхушки, ремесленники гильдии, безусловно, олицетворяли материальный аспект духовной убежденности. Джон Йаркер, занимавший важные масонские посты и получивший множество высоких наград от масонского Братства, втискивает невероятное количество полезных сведений в одно предложение богатырского масштаба: «Можно не сомневаться что Эпопты, то есть высшие посвященные первых веков христианства, передавали свои мистические обряды, которые перенимали и развивали монахи, дервиши, манихеи, катары, тамплиеры, альбигойцы, гибеллины, друзья Бога, войны Креста, розенкрейцеры и секты, слишком многочисленные, чтобы их упоминать; и что подобные тайные школы существовали задолго до реформации церкви, о чем свидетельствуют труды таких людей, как Фичино, Пико де Мирандола, Рейхлин, Эразм, Агриппа*, Рудольф Агрикола и многие-мно- гие другие; и что образованные франкмасоны в своих братствах Мастеров и ложах Товарищей по ремеслу были более или менее знакомы с пифагореизмом, каббалистикой, розенкрейцерством; и
что сии общества были заинтересованы в распространении в Германии и других местах учения халдеев, Виклифа, Гусса, Лютера и других реформаторов, а основанное Корнелием Агриппой в Лондоне в 1510 году тайное общество, возможно, было того же рода^1^.
        Большая часть организованных ремесленников средневековья формально была христианами, выделявшимися во многих отношениях личным благочестием и религиозным рвением. Они отличались главным образом высочайшим уровнем своего толкования заповедей христианства. Во времена почти

^1^ См.: John Yarker. «The Arcane Schools». - Belfast, 1909.
        непрекращавшейся борьбы и заговоров они жили все вместе, во взаимопонимании и согласии. Эти объединения открыли действенный рецепт осуществления на практике свободы, равенства и любви к ближнему. Гильдии оставались важной силой в формировании характера до тех пор, пока машинное производство не положило конец системе ученичества.
        Эти добросовестные и преданные делу ремесленники разработали и соблюдали моральный кодекс, ставший своего рода чертежной доской или лесами для шедших за ними «принятых масонов». В философском масонстве Мастера-строители, вдохновленные символами братства, решили усовершенствовать Вечный Дом человеческого братства. Истинный дух современного масонства возник в то время, когда эти мастеровые, объединившиеся в гильдии, впервые осознали возможность распространения устава, архитектурных союзов и других профессиональных гильдий на общество в целом. По этой причине невозможно указать никакую точную дату; скорее, искренняя убежденность постепенно обретала более широкую сферу практического применения.
        Протестантская Реформация внесла огромный вклад в развитие демократических идеалов и в свою очередь нашла утешение и поддержку, по крайней мере, в духе гильдий. Маркер предполагает, что тайные школы, откровенно гностические по своим взглядам, по-видимому, распространились по всей Европе и вошли в цеховую жизнь торговцев и мае- теровых; иначе невозможно было бы объяснить стихийную поддержку, оказанную Реформации.

«Предполагается, - пишет Йаркер, - что Сам Лютер был человеком гильдии, и в 1527 году он действительно прибег к цеховым выражениям, когда говорил, что он “уже получил звание Мастера
        часовых дел”. Утверждают, что примерно через пятнадцать дней после сожжения, которое он осмелился учинить с папской буллой, ему нанес визит член        _ _м_             _      ССнекой гильдии, а после приема в ее члены согласно старинным обрядам” он получил медаль с мистическими знаками и был затем взят под защиту братства. Не вызывает никаких сомнений, что в это время существовали тайные общества мистиков, объединенные церемониями с условными знаками; возможно, что реформаторы укрепляли свои позиции подобными обществами, рассчитывая на взаимную поддержку, а Кельнская Хартия 1535 года, если это не подделка, может олицетворять такие Ассамблеи»^1^.
        После Реформации Европа переживала критический переходный период. Традиционная власть была серьезно подорвана, а народные массы разошлись в убеждениях, колеблясь между страхом перед старым и надеждой на новое. Союз церкви и государства, потерявший большую часть своего престижа, оказался не в состоянии господствовать, а в еще меньшей степени уничтожать новые убеждения, проявлявшиеся повсюду. Протестантские категории совпадали со многими идеями, выношенными гильдиями, так что эти две группировки постепенно находили все более тесное взаимопонимание, разграничивая силы реакции и прогресса в сфере как религиозных, так и социальных взглядов.
        Этого краткого описания сложного и широкомасштабного процесса вполне достаточно для знакомства со становлением философского, или теоретического, масонства, отличавшегося от рабочих гильдий. Историки полагают, что перемена основ произошла около 1600 года, хотя для прояснения и

^1^ Цит. по: «National Freem» (Washington, 1836), «Row’s Masonic Biographies» (1868) и «Canadian Craftsman» (1893).
        сведения новых концепций в единое целое потребовалось некоторое время. И вот на заре XVII столетия, в пору великих и важных событий, зародилось принятое масонство. Суть прогресса переместилась из материальной плоскости в этическую, и строители храмов стали созидателями демократической судьбы человечества.
        ИЛИЯ АШМОЛЬ, ЭСКВАЙР
        В отличие от большинства любителей малопонятных дисциплин, Илия Ашмоль (1617-1692) обладал методичным умом и вел подробный дневник событий своей жизни. Он сообщает нам, к примеру, что родился 23 мая, как утверждала его дорогая матушка, в три часа утра. М-р Уильям Лилли, выдающийся астролог того времени, позднее уточнял гороскоп своего друга Ашмоля и пришел к выводу, что из-за расхождения в местном времени точным моментом рождения было три часа двадцать пять минут девять секунд утра. Подобная точность свидетельствует о скрупулезном складе ума Ашмоля.
        Ашмоль, выдающийся английский антиквар своего времени, был сыном шорника. Его жизненный путь в нескольких словах выглядит так. Он стал стряпчим, был назначен чиновником по взиманию акцизного сбора и произведен в ротмистры. Интерес к астрологии пробудили в нем сэр Джордж Вартон и Уильям Лилли. Он пользовался большой любовью при дворе Карла II, был назначен герольдом в Виндзоре, специальным уполномоченным, гофмейстером и главным счетоводом акцизного управления, представителем от Суринама и ревизором Белой Палаты. Его назначили на должность герольдмейстера Ордена Подвязки, от которой он отказался в пользу сэра Уильяма Дагдейла, на дочери
        -      
        которого Ашмоль женился после смерти своей второй жены. В 1677 году он презентовал Оксфордскому университету Ашмолевский музей - первое общедоступное собрание редких антикварных вещей в королевстве. В 1679 году пожар лишил его коллекции из девяти тысяч монет, прекрасной библиотеки и многих ценных произведений древнего искусства. В 1682 году, когда Оксфордский университет подготовил здание для его дара, Ашмоль разместил там свою главную коллекцию монет, медалей и прочее, а после его смерти музей обогатило его бесценное наследство в виде книг и рукописей.
        Из дневника Ашмоля мы узнаем, что он был связан с астрологами, каббалистами, апологетами розенкрейцерства, предполагаемыми членами тайного общества Фрэнсиса Бэкона, алхимиками, первыми франкмасонами, членами Королевского Общества и кругами, благодаря которым это Общество было создано. Он являл собою выдающийся пример наличия взаимосвязей между некоторыми эзотериками XVII века. Несколько выдержек дадут общее представление о широте и важности этих связей:

16 июня 1647 года. Возблагодарил Бога за то, что его состояние позволило ему тогда посвятить свое время и силы научным занятиям.

6 июня 1648 года. Изучив лекарственные растения, он «занялся знахарством с лечением травами» у д-ра Картера.

1 августа 1649 года. Присутствовал на банкете астрологов в Зале Живописцев, где и отобедал.

31 августа 1649 года. Астрологи снова пировали.

8 августа 1650 года. Еще одно пиршество у астрологов в два часа дня, в каковое время его избрали распорядителем на следующий год.

3 апреля 1651 года. М-р Уильям Бэкхаус пожелал, чтобы Ашмоль впредь величал его отцом.
        ИЛИЯ АШМОЛЬ, ЭСКВАЙР

10 июня 1651 года. М-р Уильям Бэкхаус сообщил Ашмолю, что ему необходимо быть его сыном, потому что он передал ему столь много секретов.

14 августа 1651 года. Астрологи снова пировали в том же самом месте.

22 сентября 1651 года. М-р Воган закончил гравюры на дереве для внушительной алхимической компи
        ляции Ашмоля «Британский химический театр» (По- видимому, Воган работал в доме Илии у доминиканцев.)

20 октября 1651 года. М-р Лилли передал ему несколько астрологических рукописей.

1 марта 1652 года. Начал изучать древнееврейский язык с равви Соломоном Фрэнком. На следующий день у него сильно болела голова.

13 января 1653 года. «Отец» Бэкхаус лежал больной на Флит-стрит и, не надеясь на выздоровление, передал Ашмолю в качестве наследства «настоящее вещество философского камня во всех подробностях».

19 мая 1657 года. Путешествовал с м-ром Дагдей- лом.

21 августа 1660 года. Преподнес королю три своих книги.

15 января 1661 года. Был принят в члены Королевского Общества в Грешемском колледже.

16 мая 1661 года. Был удостоен герба.

9 июля 1669 года. Стал доктором физики в Оке- форде.

8 мая 1671 года. Представил свою внушительную книгу об Ордене Подвязки королю.

20 августа 1671 года. Получил подлинные книги и бумаги д-ра Ди'.

1 июля 1674 года. Получил золотую цепь и медаль от короля Дании.
        Ашмоль, естественно, не слишком доверялся дневниковым записям, но упоминание о получении «настоящего вещества философского камня» от «Отца» Бэкхауса показывает, что этот малоизвестный алхимик сделал Ашмоля своим философским наследии- ком, что соответствовало уставу алхимических и розенкрейцеровских школ. Это обстоятельство, похоже, принесло плоды и может объяснить авторство труда, вышедшего в свет без указания автора за счет и благодаря стараниям Ашмоля.
        Примерно через пять лет после издания первой части своего «Британского химического театра» Аш- моль предал гласности произведение неизвестного адепта под названием «The Way to Bliss» («Путь к блаженству»). В предисловии подлинный автор описывается как некий англичанин, один из «анонимов». Эта книга является кровным детищем своего таинственного автора и представляется «вполне законной, хотя ее истинный отец rqсих пор неизвестен». По-видимому, в оригинальной рукописи были спрятаны три крупинки философского камня, заклеенные между двумя листами бумаги. Ашмоль утверждал, что обладает подлинным экземпляром, и давал понять, что распространялся неточный вариант текста под названием «The Wise Man’s Crown, or Rosie-Crucian Physick» («Венец мудрого человека, или Розенкрейцеровское снадобье»).

«Путь к блаженству» - любопытное произведение, обнаруживающее значительную эрудицию и знакомство с малоизвестными авторами. Интересное упоминание об адептах встречается на 17-й странице: «Существует нация Мудрых Людей, обитающая в Стране, настолько более благословенной [нежели ваша], насколько ваша благословеннее, чем их; то есть, раз они живут под землею, а вы на ее поверхности, то эти Люди обитают на самом краю Небес; они ежедневно Видят и Созидают множество дивных вещей, каковых вы никогда не видали и не делали, потому что никогда не взбирались столь высоко, чтобы оказаться среди них»^1^.
        Далее анонимный Мастер говорит о конспирации и осмотрительности, соблюдаемых теми, кто понимает истинную тайну Камня: «Сначала они скрывались в низких непосещаемых Местах, чтобы

^1^ Сравните с цитатой из работы «Ордена Всемирной Реформации» Джона Хейдона в разделе 111 настоящей работы.
        наконец освободиться от власти Князей и взоров грешного Мира, а потом писали свои Книги таким осторожным слогом и в такой уклончивой манере (я имею в виду в стиле, столь перенасыщенном неясными и зловещими намеками и хитроумными каверзами Похожестей и Загадок, добытых из самой глубины Знания и Науки), что никому, кроме мудрых и добродетельных, невозможно и приблизиться к этому Веществу».
        Имелось несколько ссылок на связи Ашмоля с Обществом Астрологов и его празднествами. Большинство крупных специалистов отмахнулось от этих ассамблей как от обычаев легковерных людей. Однако есть основания предположить, что астрономы занимались более серьезным делом, нежели кометы с веерообразными хвостами. Кристофер Фредерик Николаи^1^ подытоживает цель и предназначение Общества Астрологов следующим образом: «Его целью было сооружение Дома Соломона - Новой Атлантиды в буквальном смысле, но организация должна была оставаться такой же тайной, как и остров Бенсалем - иначе говоря, они должны были заниматься изучением Природы, а преподавание ее законов должно было сохраняться в Обществе в эзотерической форме. Эти философы представляли свою идею в строго аллегорической последовательности. Вначале были древние колонны Гермеса, подле которых Ямвлих делал вид, что рассеял все сомнения Порфирия. Затем вы поднимались по нескольким ступеням к помосту^, разделенному на четыре квадрата, обозначавшие четыре высшие науки; после чего являлись символы шестидневной работы, выражавшие конечную цель общества и в
точности повторяв

^1^ См.: Ch.F.Nicolai. «Origin and History of Rosicrucianism and Freemasonry».
        шие те символы, что выгравированы на имеющемся у меня камне».
        Того же мнения придерживался и Маккей, когда писал: «Но самым скорым результатом появления романа Бэкона стало учреждение Общества Астрологов, среди которых лидером был Илия Аш- моль». Этот масонский историк добавляет, что астрологи встречались в Зале Масонов, потому что многие из них были к тому же членами Компании Масонов. Возможно, это совпадение, но оно проливает свет на неясный период истории масонства.
        Титульный лист издания 1640 года «Advancement of Learning» («О преуспеянии наук») лорда Бэкона включает многие символы, представляющие интерес с точки зрения масонства. Каждая из двух пирамидальных колонн поддерживается тремя глобусами. Слева от зрителя возвышается колонна наук, отождествлявшаяся с Оксфордским университетом. А над нею - солнце, над которым находится сфера земного, или видимого, мира. Справа - колонна философии, отождествлявшаяся с Кембриджским университетом. Над нею - луна, над которой расположен интеллектуальный, или невидимый, мир. Обе колонны опираются на книги лорда Бэкона. Интеллектуальная колонна погружена в тень, олицетворяя темные и скрытые предметы, которые человечество не способно схватывать на лету. Два шара наверху соединены сомкнутыми в рукопожатии руками, знакомыми всем, изучающим масонские символы. Между колоннами висит занавес с начертанным на нем названием книги, именем и почетными титулами автора. Ниже, в обрамлении колонн, по безбрежному морю знаний плывет символический корабль Бэкона. Колонны встречаются еще раз в «Новом Органоне», но в нем они более
традиционны и сильно напоминают те, что фигурируют в ритуалах ложи.

‘^=^ss^^¦      ¦      -¦¦      ‘~^i5i^^fr^=^v^i^
        В дневнике Ашмоля встречаются прямые упоминания о франкмасонстве, включая даты его встреч с братьями:

16 октября 1646 года. В четыре тридцать дня Ашмоля посвятили во франкмасоны в Уоррингтоне в Ланкашире.

10 марта 1682 года. Он получил приглашение явиться в ложу, которая должна была собраться на следующий день в Зале Масонов в Лондоне.
        И марта 1682 года. Он пришел около полудня и был принят в «Товарищество франкмасонов» сэром Уильямом Уилсоном, рыцарем. Упоминаются имена пяти других братьев. Ашмоль пишет: «Я был среди них старшим собратом (минуло 35 лет со времени моего приема)». Они угощались превосходным обедом за счет вновь принятых масонов в «Таверне Полумесяца» в Чипсайде*.
        Роберт Фрик Гуд приводит следующую цитату из письма, написанного ему Альбертом Пайком’: «Я не в состоянии представить себе ничего, что могло бы побудить Ашмоля, Мейнворинга и других людей их круга связать себя с ложей действующих масонов, если не считать того, что алхимики, гер- метисты и розенкрейцеры, не имея никакой собственной ассоциации ни в Англии, ни в Шотландии, становились членами масонских лож, чтобы встречаться друг с другом, не вызывая подозрений; я убежден, что это были люди, унаследовавшие свою доктрину, привнесшие свои символы в масонство, но сохранившие их герметический смысл для самих себя.
        Полагаю, что именно этим людям мы обязаны степенью Магистра. Слово-заменитель - Демиург - означает Созидающую Энергию от отца, и Хирама, как мне кажется, сделали героем, потому что его имя напоминает Гермеса, Мастера ложи, Бо
        жественное Слово (египетского Тота), Меркурия алхимиков»^1^.
        Посвящение Илии Ашмоля долгое время считалось важной вехой в масонстве, и о нем часто говорят как о первом джентльмене, не связанном со строительным искусством и принятом в масонское Братство. Так как он ни разу не упоминал о трех степенях посвящения Голубой Ложи, то считают, что в его время их не было. Огромный фолиант Ашмоля «Order of the Garter» («Орден Подвязки») безусловно продемонстрировал его способности как историка. Сообщалось, что он обдумывал столь же масштабный труд о древнем Обществе Вольных Каменщиков. К сожалению, этот замысел так никогда и не осуществился, но после него остались некоторые данные, свидетельствовавшие о том, что существовала солидная и заслуживающая связного изложения история. Неясно, насколько эти записи касались цехового масонства, но на этот счет существовало предание, будто со времен Сент-Альбана (IV век н. э.) строителям жаловались привилегии и другие знаки королевского расположения.
        Однако дела гильдии не всегда шли гладко, так как на третьем году царствования короля Генриха VI (1421-1471) Общество Каменщиков было упразднено актом Парламента. И все-таки, как раз перед отменой этого акта, король и некоторые его главные придворные стали членами Ордена^2^. Так как ни король, ни его вельможи не были профессиональными каменщиками, то становится очевидным,

^1^      См. работу: Robert Freke Gould. «Masonic Celebrities: Albert Pike», перепечатанную из «Ars Quatuor Coronatorum».

^2^      Результаты этого исследования составляли содержание письма, написанного д-ром Найпом из колледжа «Дом Христа» в Оксфорде и адресованного издателю ашмолевской «Life». Цитируется Маккеем в «Ап encyclopaedia of Free- masonry».
        что некоторые лица были «принятыми» еще до Аш- моля.
        Философ Джон Локк опубликовал в 1753 году копию английского документа, написанного, как полагали, королем Генрихом VI. В нем прямо говорится о масонстве и содержится следующий любопытный фрагмент:

«Вопрос: С чего начиналось масонство?
        Ответ: Оно начиналось с первых людей Востока, которые существовали раньше первых людей Запада, и, двигаясь на запад, масонство несло всяческое утешение и поддержку невежественным дикарям, ничего не понимавшим в этих вещах».
        Ашмоль общался с астрологами, алхимиками и франкмасонами, и о том уважении, которым он пользовался, можно судить по количеству книг и памфлетов, посвященных ему. В 1650 году он издал «Fasciculus Chemicus» («Химический букет») д-ра Артура Ди, сына ученого старца Джона Ди. К этому трактату был приложен еще один, похожий, неизвестного автора. Следовательно, в самый разгар масонской неразберихи того времени группа людей, которые запомнились широкой публике только как сочинители гороскопов и писаки из альманахов, объединились, чтобы осуществить или, по крайней мере, увековечить мечту Бэкона о Философской Империи.
        Существует множество рассказов, свидетельствующих о том, что астрологи и алхимики проявляли неожиданный и удивительный интерес к франкмасонству. Интеллектуалы до такой степени пере- подняли ложи, что уже в 1464 году в Лондоне проходили масонские собрания, на которых не присутствовал ни один каменщик. Было бы ошибкой игнорировать этот приток розенкрейцеровских апологетов и действительных герметических философов. Томас Нортон, живший в XV столетии, упо-
        минал Вольных Каменщиков в своем «Ordinall of Alchemy» («Молитвеннике алхимии»). Роберт Фладд* пользовался языком, наводящим на мысль о его знакомстве с масонским Братством, и, как пол ага- ют, создал общество, разделенное на ступени посвящения с определенными ритуалами. В Лондонском Товариществе Масонов хранился экземпляр предписаний, представленный Фладдом на их рассмотрение. Похоже, и алхимик Томас Воган поддерживал связи с масонами.
        MATERIA PRIMA
        Герметический ребус, отображающий
        рождение адепта в философском яйце.
        Прилагаемый рисунок, взятый из «Occulta Philo- Sophia» («Оккультной философии» издания 1613 года), принадлежит к серии гравюр, подготовленных для иллюстрации химических секретов Базиля

^1^ См.: Pike. «Morals and Dogma».
        Валентина’. Этот символ описывается как олицетворение materia prima,то есть первовещества Камня. Человеческая фигура о двух головах, с табличкой на груди, с надписью Rebus(ребус, род рисованной загадки), держит в одной руке циркуль, а в другой угольник.
        Генерал Пайк, описывая этот рисунок, говорит, что циркуль «как символ Небес олицетворяет духовную, интеллектуальную и нравственную часть этой двойственной природы человечества, а угольник как символ Земли - его материальную, чувственную и более низменную часть». В этой композиции циркуль занимает место солнца, а угольник заменяет луну. Таким образом, соединение этих двух инструментов в трех позициях - в трех степенях посвящения Голубой Ложи - равнозначно или означает герметическое бракосочетание солнца и луны. Символы и аллегории герметических обществ способствовали нравственному и духовному обогащению английского франкмасонства XVII века и подготовили почву для нового масонства, возникшего в следующем столетии благодаря литературной деятельности д-ра Андерсона и д-ра Дезагюльера.
        Джон Обри, антиквар и член Королевского Общества, писал свои воспоминания между 1656 и 1691 годами, но они вышли в свет только в 1847 году под названием «The Natural History of Wilt- shire» («Естественная история Уилтшира»). Обри упомянул о большом собрании принятых масонов, которое должно было состояться 18 мая 1691 года в Соборе Св. Павла. На этом собрании предполагалось принять в члены Братства прославленного архитектора, сэра Кристофера Рена’. Вероятно, Рен стал принятым масоном, несмотря на сомнения, выраженные масонским историком Робертом Фриком Гудом.
        Д-р Ричард Ролинсон в биографической справке, предпосланной его изданию ашмолевских «Ап- tiquities of Berkshire» («Беркширских древностей»), позаимствовал сведения о масонах из рукописи Обри. По утверждению Ролинсона, признанные масоны или франкмасоны «узнают друг друга во всем мире по определенным знакам и паролям, известным только им одним. Для приема в члены их организации у них есть несколько лож в разных странах, а когда кто-нибудь из них приходит в расстройство, Братство обязано освободить его. Стиль их ритуала признания, или приема, очень официален и торжествен и предусматривает принесение клятвы хранить тайну, которую постигла лучшая участь, нежели все остальные клятвы, и которая всегда соблюдалась строжайшим образом, да и мир, вследствие невнимательности, непредсказуемости или глупости любого из его членов, еще не был способен погрузиться в эту мистерию или сделать самое незначительное открытие»^1^.
        ЛЕГЕНДА О ХИРАМЕ
        Храм Соломона был выдающимся памятником архитектуры, описанным в библейских писаниях. Талмудические комментаторы и каббалисты более позднего времени также уделяли ему большое внимание. Это сооружение сравнительно рано обрело символическое значение и ассоциировалось с духовными, этическими, культурными и даже политическими институтами, которые человеческое сознание пыталось усовершенствовать. Созидание

^1^ Цитата, касающаяся масонства в воспоминаниях Обри, частично взята из трудов сэра Уильяма Дагдейла (16051686).
        лучшего мира во славу Господа было благородной целью, ради достижения которой люди, чистые душою, по-видимому, повсюду не жалеют своих жизней, чести и земных сокровищ. Это был Вечный Дом, на строительстве которого не раздавалось ни ударов молотка, ни голосов рабочих. Образ и общая идея были дионисийскими, но христианский мир, пронизанный библейской традицией, выбрал храм из собственных священных писаний, а не какое-то святилище языческих мистерий.
        В Первой книге Царств (7: 13, 14) сказано, что царь Соломон посылал за Хирамом из Тира. Этот человек был сыном вдовы из колена Неффалимо- ва, а его отец - уроженцем Тира и медником. Хирам преисполнился мудрости и понимания и овладел всеми хитростями, необходимыми для работы с медью. И явился он к царю Соломону и сделал все, что от него требовалось.
        Во Второй книге Паралипоменона‘ (2: 13, 14) именно Хирам, царь Тира, прислал умелого работника, сына одной из дочерей Дана. Этот Хирам, строитель, искусно работал по золоту и серебру, меди, железу, камню и дереву, с пурпуром, синей краской, тонким льном и кармазином, к тому же он превосходно владел любыми методами гравирования и умел раскрыть любой замысел, какой ему ни предлагали.
        В Тире находилась одна из главных штаб-квартир Дионисийского Братства Строителей. Возможно, Хирам был членом этого Братства и по прибытии в Иерусалим установил аналогичные принципы руководства в среде еврейских рабочих приблизительно в 1012 году до н. э. Он получил звание Главного Распорядителя Работ, и если сам не был Адонирамом (Adoniram), то стал его преемником на посту при двух царях и третьим лицом в Верховном Совете Великих Мастеров.
        Третья ступень франкмасонства была введена, по-видимому, в 1717 году, хотя Рагон предлагает другую дату - между 1640 и 1660 годами. После 1723 года легенда о Хираме, составляющая неотъемлемую часть ритуала посвящения третьей ступени, приобрела возвышенное масонское значение. Противоречия во взглядах выдающихся ученых масонского Братства показали, что они не смогли раскрыть действительный источник или истинный смысл этой легенды. Содержащиеся в Библии поверхностные и маловажные упоминания, безусловно, не подтверждают масонскую интерпретацию легенды. Несмотря на то, что в трудах д-ра Андерсона (1683-1749) и д-ра Дезагюльера (1662-1739) предание о Хираме признавалось историческим сообщением, более ранние писатели не обращали на него никакого внимания.
        Д-р Джеймс Андерсон был пресвитерианским священником. Дата его приема в масонский орден неизвестна, но, по распоряжению Великой Ложи он корректировал Готские уложения, и его труд под названием «The Constitutions of the Freemasons, etc.» («Устав франкмасонов и прочее»), выпущенный в 1723 году, представляет собой знаменательную веху. Д-р Джон Теофилиус Дезагюльер был известным писателем и физиком, членом Королевского Общества. Он дружил с сэром Исааком Ньютоном и был принят в ложу, собиравшуюся в «Гусе и Рашпере» во дворе церкви Св. Павла. Благодаря содействию сэра Кристофера Рена он сыграл ведущую роль в создании Великой Ложи в 1717 году и удостоился чести принять в нее Принца Уэльского. Большую часть жизни д-р Дезагю- льер посвятил развитию своих ближних, но умер в забвении и крайней нищете, стяжав славу, но не приобретя своим усердием никаких существенных материальных благ.
        Ссылки д-ра Андерсона на Хирама почти не подтверждаются библейским текстом. Добрый пастор упоминает то прекрасное время, когда «Мудрый Царь СОЛОМОНбыл ВЕЛИКИМ МАГИСТРОМложи в Иерусалиме, ученый царь ХИРАМ - ВЕЛИКИМ МАГИСТРОМложи в Тире, а вдохновенный ХИРАМ АБИФ1 - Мастером Дела, и масонство пребывало под непосредственным Наблюдением и Руководством Небес, когда Благородные и Мудрые почитали за честь помогать искусным Мастерам и Ремесленникам и когда Храм Истинного Бога стал чудом для всех путешественников, по которому, как по совершеннейшему Образцу, они выверяли по возвращении Архитектуру собственной страны».
        Тот же самый образ мыслей, послуживший стимулом к выпуску в 1611 году пересмотренного и исправленного издания Святой Библии и созданию Бэконом «Новой Атлантиды», написанной несколько ранее, но изданной только в 1627 году, заставил сосредоточить внимание на символике здания Храма Соломона и его перестройке при Ироде. Смит в своем «Библейском словаре» пишет: «Вероятно, ни одно сооружение древнего мира не приковывало к себе столь пристального внимания со времени его разрушения, как возведенный в Иерусалиме Храм Соломона, впоследствии перестроенный Иродом. На протяжении всего средневековья он оказывал значительное влияние на формы христианских церквей, а его отличительные черты служили паролями и объединяющими принципами ассоциаций строителей».
        Джозеф Форт Ньютон, если мы правильно его поняли, считает, что легенда о Хираме возникла в рамках самого масонства и держалась в строгом

’ Абиф -Аби означает отца или магистра, наставника в мистериях. См. книгу Пайка «Sephar H'Debarim».
        секрете задолго до переломных лет начала XVIII столетия. Время ее появления ошибочно сочли датой ее создания. Генерал Альберт Пайк, обладавший необычайными познаниями в области масонства, отдавал предпочтение гипотезе о том, что инициаторами создания и введения третьей ступени посвящения масонства, по крайней мере в ее современной форме, были определенно «люди незаурядного ума», особенно д-р Андерсон и д-р Де- загюльер. Еще один выдающийся исследователь, д-р Маккей, считал Дезагюльера отцом современного теоретического масонства, а некоторые из историков масонского Братства настойчиво утверждали, что эту ступень посвящения придумали Андерсон и Дезагюльер^1^.
        Описывая символическое масонство начала XVII века, д-р Ньютон, утверждающий, что он является учеником великих мистиков, выступает за мистицизм, а не за мистификацию. Он делает в высшей степени знаменательное заявление: «Зачем обращаться куда-либо еще, а не к самому масонству, чтобы проследить в веках чистый поток герметической веры? Конечно, люди из Великой Ложи были адептами, но они были масонскими адептами, стре- мывшимися явить миру скрытый Храм масонства и показать его в оправе, приличествующей его красоте, а не создателями культа, использующими его для пропаганды собственной системы вселенной»^2^.
        Эти люди из Великой Ложи, эти «люди незаурядного ума» заслуживают более внимательного изучения, нежели то, которым их удостоили большинство масонских историков. Через сэра Кристофера Рена д-р Дезагюльер оказался связанным с

^1^      Подробнее см.: J.F.Newton. «The Builders» и Dermott. «Animan Rezon».

^2^      Там же.
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА
        передачей эзотерической традиции по наследству от бэконовского тайного общества и его призрачной Коллегии Шестидневной Работы, описанной в «Новой Атлантиде». Дезагюльер, будучи членом Королевского Общества, наверное, знал об Обществе Неизвестных Философов и других мистических ассоциациях предыдущего века. В имеющейся в моей коллекции немецкой герметической рукописи XVIII века франкмасонство объявляется эзотерическим розенкрейцерством. Сии выдающиеся протестантские священники, д-р Андерсон, д-р Де- загюльер и Великий Магистр Джордж Пейн, проявили определенные качества, наводящие на мысль о членстве в других организациях, подходящих для выдвижения на передний план философской стороны франкмасонства.
        Предположение о том, что масонство создано в более позднее время розенкрейцеровскими мистиками, возможно, и не выдерживает критики, но первые годы XVII столетия принесли с собой силы и факторы, изменившие родословную масонства. Нельзя игнорировать посвящение такого человека, как Ашмоль, принявшего Великую Работу у Мастера герметических искусств. Алхимия, древнее абстрактное химическое теоретизирование, превращалась из физического искусства в философское примерно в то же самое время, когда цеховое масонство наполнялось более широким смыслом, чтобы стать носителем эзотерической доктрины. По мере раскрытия схемы можно если не воочию увидеть, то хотя бы уловить невидимые, но мощные воздействия во внезапном обогащении мистического и символического аспекта франкмасонства и в тщательной разработке и украшении его ритуалов.
        Легенда о Хираме определенно явилась плодом трезвого переосмысления священных драм древних мистерий. Налицо аналогии с обрядами, посвящен-
        ними Озирису, принятыми у египтян более позднего периода; трактовка же материала напоминает типичный образец интерпретации египетских религиозных установлений, принятой среди передовых европейских интеллектуалов XVII века. Некоторые общества вернули к жизни ритуалы и символы, относившиеся к более древним языческим установлениям. Маловероятно, что эти произведения, весьма схожие по духу и на удивление одинаковые по форме, были совершенно независимыми и спонтанными. Разумнее предположить, что они возникли из общего источника, который оставался и продолжает оставаться скрытым.
        Попытки представить легенду о Хираме как завуалированное изложение христианского мистицизма и морали неубедительны, хотя эта идея и имеет множество искренних сторонников. Мученичество строителя напоминает скорее то, что сэр Джон Фрейзер называет «мифом об умирающем боге». Даже замысловатые каббалистические легенды не способствуют успеху христианских гипотез. История Хирама - вневременная аллегория, ключ к христианскому таинству, а не его противоположность. Корни столь глубокой философии нельзя обнаружить в профессиональных или ремесленных ассоциациях, которые предназначались лишь для взаимной поддержки и защиты. Люди не станут увековечивать без искажения то, чего они не понимают.
        Если орден посвященных более высокого порядка увековечивал секреты дионисийцев, то эти «люди незаурядного ума» лишь по чистой случайности должны были объединить свои планы с планами ассоциаций рабочих как раз в то время, когда тайные общества подстрекали к Всемирной Реформации. Похоже, что гильдии и профессиональные объединения были включены в структуру эзотерической
        родословной в качестве исключительно подходящих средств продвижения дела Философской Империи с далеко идущими планами. Когда суматоха уже улеглась, стало возможным понять, что зачинщиком этого знаменательного плана был Фрэнсис Бэкон, а после него работу продолжали и завершали те, кто принимал участие в его программе. Его светлость «воскресил» несколько старинных групп и передал им Могущественное слово «из уст на ухо».
        Ничего не зная о традиции адептов, мы склонны верить тому, что является слишком очевидным, чтобы быть достойным называться фактами. Кто-то из франкмасонов прозвонил в колокол и собрал умы, и Бэкон увидел свое призвание в том, чтобы звонить в колокол. На протяжении средних веков множество ручейков полезных знаний струилось по расходящимся в разные стороны руслам. Современный мир возник, когда эти ручейки слились по «причине, по которой все существующее является таким, как оно есть, а не другим», подготовив таким образом знания для нового порядка, необходимые для новой эпопеи в истории человечества.
        СЕНТ-АЛЬБАН, ПЕРВОМУЧЕНИК
        В свое время были предприняты попытки доказать, что лорд Бэкон являлся франкмасоном и что возвышенные теоретические учения масонского Братства были по большей части плодом его гения. На сегодняшний день этому нет никаких исторических подтверждений, но налицо впечатляющая масса косвенных доказательств. Известный последователь философии Бэкона и франкмасон Альфред Додд дает понять, что ближе к девятнадцати годам Бэкон стал рыцарем-тамплиером в свите Посла Поле во Франции.
        Одним из главных символов бэконовского тайного объединения поэтов был крылатый конь Пегас. Первым назвал Пегаса конем муз и сделал его символом поэзии итальянский поэт Маттео Мария Боярдо* (1434-1494) в своем «Orlando Innamorato» («Влюбленный Роланд»). Поэма Боярдо послужила образцом для «Неистового Роланда» Ариосто и эзотерического цикла о Карле Великом и Роланде. Живя в «Греевском Инне», Бэкон стал членом «Внутреннего Храма»', связанного с местонахождением старинной обители рыцарей-тамплиеров. Крылатый конь Пегас был символической эмблемой «Внутреннего Храма», и громадное изображение этого мифического существа украшало стену главного зала, как показано на прилагаемом рисунке. Тесная связь «коня высокой поэзии» с деятельностью Бэкона и древним Орденом Храма, возможно, указывает на некую общую тенденцию.
        О состоянии масонства в Елизаветинский период можно составить довольно точное представление по отдельным упоминаниям. Прослеживая историческое происхождение ордена, Эммануил Рибоулд приводит следующие данные на 1561 год: «Королева Елизавета, разгневанная тем, что франкмасоны так и не предложили ее супругу за всю его жизнь должность Великого Магистра, издала 27 декабря того года приказ о роспуске масонской ассамблеи, собравшейся в этот день на свое полугодовое собрание, и распорядилась об обеспечении исполнения своего эдикта отрядом вооруженных людей; но, выслушав рапорт командира отряда о безопасном с политической точки зрения характере их собрания, королева отменила свой приказ.
        Впоследствии королева Елизавета стала покровительницей франкмасонов своего королевства и утвердила их избранника Томаса Сэквилла в качестве Великого Магистра».
        Яков VI Шотландский относился к масонству благожелательно и был принят в орден в специально назначенной для этого ложе. Став английским королем Яковом I, он всячески поддерживал распространение масонства среди англичан; а многие высокопоставленные лица вступали в ложи в качестве почетных или принятых масонов. Его преемник Карл I также был принятым масоном. Многочисленные награды и звания, полученные Фрэнсисом Бэконом во время правления Якова, и уважение со стороны Карла, конечно, привели к тому, что для него было желательно и выгодно разделять склонности своих монархов и следовать их примерам. Бэкон обнаружил в своих произведениях глубокий интерес к отдельным отраслям знаний, связанных как с теорией, так и с практикой масонства, и прямо заявил, что хочет, чтобы его считали архитектором гуманитарных и естественных наук.
        Масонские ученые признали, что бэконовская «Новая Атлантида» стимулировала широкие реформы в образовании, программу, которую символизировало совершенствование «Дома Царя Соломона» - аллегория, чрезвычайно близкая сердцам масонов. Склонность его светлости к тайным собраниям и негласное стимулирование крупномасштабных проектов раскрывали и его настроение, и его «метод». Появление своеобразных эмблем, впоследствии прямо ассоциировавшихся с франкмасонством, на титульных страницах ранних изданий трудов Бэкона и его коллег тоже наводит на мысль о некоем скрытом плане или цели.
        Как уже упоминалось, цифровым эквивалентом букв Ь, А, С, О, П является знаменательное с масонской точки зрения число 33 - степени Древнего и Принятого Шотландского Ритуала. Буквы A. U. М.,означающие, как полагают, слова Artifex Universus Mundi(Великий Архитектор Мира), согласно тому
        же цифровому шифру, в сумме дают тоже 33. Таким образом, A. U. М. есть каббалистика Бэкона.
        Даже розенкрейцеровская или тюдоровская роза, одна из бэконовских эмблем, говорит о секретности и представляет собой подходящий рисунок для сокрытия личности какого-нибудь желавшего остаться неизвестным человека или группы. Понятие sub rosa(то есть под розой) означает то, что держится или делается в секрете. В каббалистике государства роза может олицетворять как тайную ассоциацию, так и ее скрываемые планы.
        Итог деятельности Бэкона был подведен таким образом: «Однако при Елизавете наступило невиданное возрождение литературы, оживление образования благодаря великому лорду-канцлеру Фрэнсису Веруламскому, умудренному знаниями того времени и седой старины. Говорят, он основал грандиозное тайное философское и литературное общество, охватывавшее главных литераторов его эпохи, включая Бомонта, Флетчера? и сэра Филипа Сидни, специалиста по античной филологии Исаака Казобона, поэта-мариниста Тейлора, неподражаемого Бена Джон- сона? и Шекспира. Наш Илия Ашмоль, ставший масоном в Уоррингтоне, тоже был из их числа. И здесь можно, пожалуй, попытаться найти - нет, не истоки, а ренессанс наших ритуалов и возвращение к жизни масонства. Прочтите «Новую Атлантиду» Бэкона. Обратитесь к мистическому символизму трилогии Шекспира «Буря», «Сон в летнюю ночь» и «Зимняя сказка»^1^.
        Хотя масонские архивы времен Английской республики (1649-1660) не полны и сам орден, как при-

‘ Из комментариев брата Хью Джеймса к докладу «Some Notes on the Legends of Masonry», сделанному Уильямом Хэри Райлсндом, членом Общества искусств, P.A.G.D.C., в Ложе Четырех Венценосных и опубликованном в т. XVI его «Transactions».
        нято считать, бездействовал во время гражданских войн, именно на этот период приходится деятельность той группы, что появилась сразу после Реставрации в виде Королевского Общества. Отец Ларю- дан в своей работе «Frans Macons Ecrases» («Сокрушенные франкмасоны») посчитал первоисточником масонства лорда-протектора Оливера Кромвеля. По утверждению этого наделенного чрезвычайно богатым воображением аббата, Кромвель в осторожных выражениях предложил кое-кому из своих наиболее близких друзей учредить новое общество, чтобы поднять на должную высоту поклонение Господу и избавить человечество от угнетения и тирании. Ла- рюдан полагал, что орден был основан в 1648 году, и в число его наиболее масштабных задач входило продвижение Кромвеля на вершину власти. Другие же сочли, что выражение «сыновья вдовы» относится к роялистам, прикладывавшим отчаянные усилия для восстановления монархии. «Вдовой» была Британия, лишенная ее короля. Однако подобные гипотезы не подтверждаются фактами.
        В третьем разделе настоящей серии - «Ордена Всемирной Реформации» - приводится рассказ о зарождении и становлении Королевского Общества. Теперь же назрела необходимость расширить этот очерк, уделив особое внимание влиянию бэконов- ской философии на протяжении переходного периода во франкмасонстве. В своем труде «Sylva, or а Discourse of Forest Trees, etc.» («Лес, или трактат о лесных деревьях и так далее»; Лондон, 1664) Джон Ивлин приписывает Бэкону как создание нового учения, для развития которого и предназначалось Королевское Общество, так и разработку самой модели такой группы ученых мужей.
        В любопытном произведении «Numismata, a Discourseof Medals« («Нумизматика, Трактат о медалях») Ивлин совершил небольшое отступление от
        темы в область физиогномики. Он обсуждал особенности лиц, встречающихся на некоторых медальонах и юбилейных монетах. «У милорда канцлера Бэкона, - писал он, - широкий лоб и проницательный взгляд, всегда (как сообщил мне один человек, хорошо знавший его) устремленный вверх; как у души в возвышенном раздумье и у человека, которому довелось, вступив в борьбу с догматиками, освободить долго удерживавшуюся в плену несчастную философию и который с тех пор кое-что завоевал во владениях Природы».
        В нескольких экземплярах первого издания «The History of the Royal Society of London» («История лондонского Королевского Общества») Спрэта имелась вкладная иллюстрация, или гравюра, работы Венцеслава Холлара* по замыслу Ивлина. Возможно, она предназначалась для несостоявшегося подарочного издания. На ней изображены три личности, тесно связанные с формированием Королевского Общества. В центре на пьедестале стоит бюст короля Карла II, основателя и покровителя Общества в том виде, в каком оно сохранилось до наших дней. Слева от зрителя находится сидящая фигура лорда Браункера, первого президента Королевского Общества. Напротив него - необычное изображение лорда Бэкона, держащего кошелек с большой государственной печатью Англии. Эта группа располагается на полу в шахматную черно-белую клетку, а задний план являет массу научных и математических инструментов и приборов, свидетельствующих о круге интересов общества. Архитектурный стиль выдержан во вкусе Кристофера Рена.
        Ивлин, будучи секретарем Королевского Общества и поборником дела Бэкона, дошел до того, что набросал геральдические девизы, подходящие для прославления целей этой группы. Ивлин разрабатывал свои эскизы, руководствуясь принципами
        ЭСКИЗЫ ГЕРБОВЫХ ЭМБЛЕМ И ШИФРЫ
        КОРОЛЕВСКОГО ОБЩЕСТВА
        аллегории, а не правилами геральдики, и его девизы предназначались для выражения стремлений Об- шества - развития науки путем широкого обмена информацией, проверяемой исключительно опытным путем. Листок бумаги, на котором он сделал первые наброски, вместе с несколькими девизами, к счастью, сохранился.
        Первая эмблема типично бэконовская. На гербовом щите изображен корабль, плывущий под всеми парусами; то же самое судно встречается на титульных листах многих книг Бэкона. Девиз «И наука непременно преуспеет» - всего лишь перефразирование бэконовского плана распространения знания и овладения ими. Второй щит «разделен горизонтальной полосой на серебро и чернедь с частичным изображением в верхней части щита выступающей из облаков руки, держащей отвес». Девиз взят из содержащегося в Вульгате* Первого послания апостола Павла к Фессалоникийцам (5: 21): «Всё испытывайте». Третий щит «покрыт чер- недью с двумя телескопами, расположенными в виде андреевского креста, а по серебру в верхней части - Земля и планеты». Девиз - «Сколького мы не знаем». На четвертом щите изображено солнце в виде лица с расходящимися лучами и девиз: «К еще более яркому свету». Дополняет его цитата из «Георгик» Вергилия: «Кто же посмеет обвинить солнце во лжи?» На следующем щите имеется только угол. Сопровождающий его девиз - «Ничего на словах» - был впоследствии одобрен Обществом. На последнем щите изображен земной шар, а в
верхней части - человеческий глаз. Над ним еще один девиз из «Георгик» Вергилия: «Познать причины вещей». Справа слово Experiendo («по опыту») с повторением принятого девиза и подпись Ивлина.
        Однако король Карл пожаловал Королевскому Обществу более известную геральдическую фигу- ру^1^ указом о присвоении статуса корпорации. Ивлин записал в своем дневнике, что 20 августа 1662 года «король передал нам герб Англии для разме

^1^ См. герб Королевского Общества в разделе III, «Ордена Всемирной Реформации».
        щения в углу нашего герба и прислал нам жезл из позолоченного серебра той же формы и размера, что и те, которые несут перед Его Величеством, дабы его несли перед нашим президентом в дни собраний. Он был доставлен сэром Гилбертом Тэлботом, хранителем королевских драгоценностей». Позднее, 13 июня 1663 года, члены правде- ния Королевского Общества по общему пожеланию добивались внесения записи о королевском пожаловании герба, приложив какую-то замысловатую штуковину (его эскиз), в книгу королевских концессий Геральдической палаты, что и было сделано по ходатайству Илии Ашмоля, эсквайра, Виндзорского герольда и члена упомянутого Общества.
        Первый историк Общества, д-р Спрэт^1^, воздал должное гению, вдохновившему эту группу: «Мне остается лишь упомянуть одного великого человека, имевшего точное представление о размахе сего предприятия в целом в том виде, какой оно имеет ныне; и этот человек - лорд Бэкон, в книгах которого повсюду рассеяны лучшие из доводов, которые только можно выдвинуть в защиту экспериментальной философии, и самые ценные указания, необходимые для содействия ее развитию: и все это он уже украсил с таким искусством, что если бы моим замечательным друзьям, которые привлекли меня к этой работе, не удалось бы совладать с моими желаниями, то не появилось бы никакого иного предисловия к “Истории Королевского Общества”, кроме некоторых его произведений».
        Альфред Додд считает, что движущими силами всей этой вереницы групп - Невидимой Коллегии, Коллегии Грешема и Академии - были розенкрейцеры и франкмасоны, явившиеся в конце концов
        См.: Sprat. «The History of the Royal Society of London».
        миру в виде Королевского Общества. «Если принять во внимание, - пишет он, - что настоящим названием “Новой Атлантиды” было “Страна розенкрейцеров”, с его этическим символизмом и экспериментальными чудесами в области духовного подъема человечества с помощью прикладных наук, и что такой масонский авторитет, как Джеймс Хьюген, объявил, что “Новая Атлантида”, по-видимому, должна быть, и вероятно, и является КЛЮЧОМ к современным ритуалам франкмасонства, то можно отчетливо увидеть свет, сияющий во тьме ранних “Silent Years” (“Лет безмолвия”) Фрэнсиса Бэкона»^1^.
        Когда лорду Бэкону был пожалован титул виконта Сент-Альбанского, он написал: «Теперь я могу похоронить себя в Сент-Альбане, каким его знали при жизни». Надо тщательно взвешивать даже самые незначительные высказывания его светлости, ибо он редко говорил что-нибудь не относящееся к делу. Вполне возможно, он хотел этим сказать, что твердо решил похоронить, то есть скрыть некий аспект своей личности под покровом древнего и славного имени. Именно по этому странному стечению обстоятельств (пожалуй, даже слишком странному) Бэкон стал Фрэнсисом, виконтом Сент-Альбанским, и первый христианский мученик, Сент-Альбан, от которого виконтство и получило свое название, оказался надолго и самым тесным образом связанным с ранним этапом истории масонского Братства в Англии. Сцены мученичества Сент-Альбана нашли отражение в эмблемах, созданных, как известно, в первичном бэконовском кружке.
        Королевское Общество получило официальный статус в день Св. Андрея, поэтому «каждый его член носил на тулье шляпы ленту креста Св. Андрея»^2^.
        ' См.: «Francis Bacon’s Personal Life Story».

^2^См.: Arthur Ponsoby. «John Evelyn».
        Кристиану Розенкрейцу в «Химической женитьбе» пришлось сообщить, что, готовясь к химическому бракосочетанию, он перевязал плечо крест-накрест кроваво-красной лентой и воткнул в шляпу четыре красных розы. Украшением верхней части гербового щита Иоганна Валентина Андреа* служили крест св. Андрея и четыре розы; тот же самый крест бросается в глаза и при взгляде на герб города Сент-Альбана.
        Сент-Альбан родился в Веруламе в дворянской семье. Он отправился в Рим, где семь лет служил легионером у императора Диоклетиана. По возвращении в Британию он был обращен в христианскую веру монахом Амфибалом из Карлеона (Камелота*) и обезглавлен в 303 году н. э. во время десятого и последнего преследования христиан. Альбан первым претерпел мученичество за христианскую веру в Британии. Рассказ о его смерти встречается в произведениях преподобного Беда*. Прознав, что Альбан дает у себя дома пристанище и оказывает покровительство христианскому монаху, римский правитель послал отряд солдат арестовать Амфиба- ла. В этой критической ситуации Альбан облачился в мантию своего гостя и сдался солдатам, предоставив таким образом праведнику возможность бежать. За это преступление и нежелание отречься от своей веры Альбана казнили. Его смерть сопровождалась чудесными явлениями, и память о нем чтили повсеместно. Жертва его оказалась напрасной, так как через несколько дней Амфибала схватили и убили.
        Упоминания о Сент-Альбане в старинных масонских архивах Англии значительно приукрашены, причем неизвестно, кем и когда. Уильям Престон придает окончательный вид масонским вариантам рассказа: «Каравсий* нанял Сент-Альбана для возведения стены вокруг города Верулама и сооружения
        для него великолепного дворца, а в качестве вознаграждения за его усердие при выполнении этих работ император назначил его своим мажордомом и главным управляющим королевства. Как бы то ни было, исходя из подтверждающих свидетельств древних историков, мы уверены, что этот рыцарь был знаменитым архитектором и настоящим вдохновителем способных рабочих; следовательно, нет оснований полагать, что столь выдающийся патрон проигнорировал бы франкмасонство»^1^.
        По утверждению того же автора, император Ка- равсий, который, между прочим, был просто узурпатором власти в Британии, чрезвычайно благоволил к масонам и назначил своего мажордома Альбана, которому он полностью доверял, главным суперинтендантом их ассамблеи. «Под его покровительством, - продолжает Престон, - сформировались ложи и конвенты Братства и регулярно отправлялись обряды масонства. Чтобы масоны могли собираться на общий совет для утверждения собственного органа управления и устранения возникавших среди них недоразумений, он пожаловал им хартию и определил Альбана Великим Магистром, чтобы тот лично руководил ими. Этот достойный рыцарь оказался горячим приверженцем масонского Братства и присутствовал при посвящении многих особ в тайные ордена».
        Хотя мученичество Сент-Альбана и подтверждается большим количеством исторических фактов, масонские приукрашивания вряд ли имеют традиционные объяснения. Альбан был римским солдатом, а возможно, и офицером, но когда его величают рыцарем, то этот титул представлятся неестественным или необоснованным. Нет никаких доказательств того, что этот мученик был знаменитым ар

^1^ См.: W. Preston. «Illustrations of Masonry».
        хитектором или что его назначили Великим Магистром каменщиков, даже если допустить, что в то время в Англии существовали подобные гильдии. Сооружение им дворца для узурпатора Каравсия и прочие его достижения в качестве искусного ремесленника не имеют под собой реальной основы. Если бы Альбан был главным управляющим королевства и любимцем короля, это, вероятно, уберегло бы его от суда и казни.
        Кстати, одежда, в которую Альбан облачился при аресте, называлась CARACALLA(каракалла) и представляла собой шерстяной плащ, как говорят, напоминавший облачение древнееврейских жрецов. Подлинная сутана с капюшоном хранилась в сундучке в церкви Илии, который вскрывали во времена правления Эдуарда II в 1300 году. На этом одеянии нашли записку, в которой говорилось: «Это каракалла Св. Амфибала, монаха и наставника Сент-Альбана, в которой первомученик Англии принял смерть во времена жестокого преследования христиан Диоклетианом».
        На странности и противоречия масонской легенды о Сент-Альбане впервые указала миссис Поттс в своей книге «Francis Bacon and His Secret Society» («Фрэнсис Бэкон и его Тайное Общество»). Англия при Каравсии не признавала верховную власть Диоклетиана. Если заменить Амфибала тайным жречеством мистерий Грааля и альбигойской ересью, мы приблизимся к истине. Каравсий, которого многие его подданные считали необоснованно претендовавшим на корону - это отличное прикрытие для Якова I. Замените Сент-Альбана виконтом Сент-Альбанским и переведите время на первую четверть XVII столетия - и результаты окажутся в высшей степени поучительными.
        Если бы лорд Бэкон пожелал скрыть свое тайное общество или собственное положение в нем -
        что могло бы быть проще, нежели закутаться в каракаллу древнего и почитаемого мученика? Бэкон был рыцарем до того, как его возвели в звание пэра. Он происходил из аристократического семейства и занимал председательское место в тайном обществе. Он был настоящим вдохновителем способных работников, главным управляющим королевства благодаря расположению своего короля и покровителем всех видов образования.
        После того как его светлости был присвоен титул виконта Сент-Альбанского, похоже, произошло дальнейшее преобразование легенды. Первомученик никогда не был «вторым лицом после короля», а Бэкон как Высокий Канцлер занимал именно такое положение и был фактическим правителем государства. К тому же вовсе не римский солдат, а лорд Веруламский построил великолепный дворец для своего короля - храм знаний, который стал величайшим украшением страны, и Яков не раздумывая признал это.
        ВОЗРОЖДЕНИЕ ДРЕВНИХ МИСТЕРИЙ
        МАСОНАМИ ВОСЕМНАДЦАТОГО ВЕКА
        В то самое время, когда граф де Сен-Жермен путешествовал по Европе в качестве представителя рыцарей-тамплиеров, появилось несколько кабба- диетических философских и мистических систем степеней и обрядов посвящения, которые привели в замешательство историков масонской родословной. Многие из этих странных ритуалов, так же как и рукопись «La Tres Sainte Trinosophie» («Пресвятая Тринософия»), традиционно приписываемая Сен-Жермену, и другие фрагменты, ассоциирующиеся с тайными собраниями, проводившимися графом в имении ландграфа Гессен-Кассельского,
        были созданы по образцу греческих и египетских мистерий. Для иных же источником вдохновения послужила непосредственно ересь Мани^1^.
        Даже в то время, когда странные обряды разрабатывались в недрах самого франкмасонства, вне ордена появлялись независимые организации, причем некоторые из них в случае приближения неприятностей искали убежища под широким крылом масонства. Иногда нелегальные ложи доходили до того, что пытались воспрепятствовать абсолютному господству континентального масонства. При возникшей неразберихе множество памятников оказались уничтоженными, а масса ценных сведений - безвозвратно утерянными. Общим знаменателем псев- доэзотерических обществ являлась тщательно разработанная обрядность. Экзальтированных дилетантов принимали, проводя через фантастические обряды, в экстравагантные ордена, которые многое обещали, собирали высокие взносы и совершенно ничего не давали вновь принятым членам. Это было время простофиль и разочарований, щедрых обещаний и скромных достижений.
        Помимо интереса к масонству, Европой по-прежнему владели герметические теории и рассуждения, успевшие заинтриговать умы интеллигенции XVII века. Франкмасонство рассматривалось по большей части как некий конгломерат более старых обществ и преемник их секретных операций и открытых программ.
        Ситуация в Германии была типичной. Страна изобиловала тайными обществами всех мастей - религиозными, философскими, политическими и социальными. Большинство из подобных организаций оказывались недолговечными и имели ограниченное число членов, но атмосфера таинственно

^1^ См.: «Ордена Поиска», раздел I.
        сти, окружавшая каждую из них, была чревата последствиями. Причиной заговоров, возникавших в кулуарах лож некоторых подобных братств, отчасти являлось отсутствие политического единства германских государств.
        Мошенническая розенкрейцеровская группа, одно время процветавшая в Италии, вручала каждому из своих посвященных странный шнурок, официально предписывая братьям уж лучше на нем повеситься, но не разглашать бесценные секреты ложи. Вряд ли кому-нибудь из членов этой группы приходилось прибегать к подобной крайности, так как можно было пройти все степени посвящения, так и не обнаружив ничего заслуживающего утаивания или откровения. Единственное, что ему надлежало предъявлять в качестве первоначальной инвестиции, так это заумный пергамент, испещренный каббалистическими рисунками и неразборчивыми подписями.
        АВТОГРАФ И РОЗЕНКРЕЙЦЕРОВСКИЕ ШИФРЫ
        БАРОНА ФОН ЭККЕРА И ЭКХОФФЕНА-СТАРШЕГО
        Барон Эккер и Экхоффен-старший принадлежали к числу обманутых псевдорозенкрейцеровскими орденами, наладившими процветающий бизнес на взносах и особых статьях расхода. Барон, добрый и искренний интеллектуал, соблазнился обычными обещаниями, что более высокие ступени посвящения раскроют ему все тайны. Он достиг вершины ритуальной лестницы только затем, чтобы обнаружить, что она заканчивается в пустоте. Общество, к которому присоединился барон, имело отделения во многих крупных европейских городах и претендовало на обширную сферу влияния. Он слишком серьезно воспринял крушение собственных иллюзий и, скрывшись под псевдонимом Магистра Пьян- ко, написал на верхненемецком языке убийственное разоблачительное экспозе под заглавием «Der Rosenkreuzer in Seiner Blosse» («Розенкрейцер во всей своей наготе»). Магистр Пьянко жаловался, что он сам и тысячи других искателей мудрости стали жертвами гнуснейшего надувательства. Барон пребывал в глубоком замешательстве. Старинные символы были так прекрасны, столько преданий и знаний было заимствовано из авторитетных источников древности и отправлялось так много
торжественных и величественных ритуалов, что казалось невозможным, чтобы все это оказалось фальшью. Ведь где-то же должна была сохраниться подлинная мудрость седой старины. И ничего другого не оставалось, как искать дальше, а поэтому барон продолжил свои поиски, о результатах которых, к сожалению, не сохранилось никаких записей.
        Большинство незаконнорожденных объединений следовало общему образцу. Некоторых выдающихся покровителей из аристократических или научных кругов уговаривали разрешить воспользоваться престижем их имен и положений. Затем мягко вербовали группу из состоятельных людей благо
        родного сословия, ограниченную непомерно высоким вступительным взносом. Немалое число простаков бывало слишком раздосадовано, чтобы предать гласности собственную глупость, разоблачив обман, жертвами которого они стали, и, уж конечно, они никак не могли раскрыть истинное положение дел, не скомпрометировав известных и уважаемых людей. Итак, испытавшие разочарование бывшие члены подобных обществ таили свои обиды или, все еще надеясь на лучшую участь, решились попытать счастья с другими культами, более привлекательными с внешней стороны.
        Иногда престиж и богатства, накопленные тайными обществами, использовались как политическое орудие, и зачастую это происходило даже без ведома или согласия рядовых членов. Группы, якобы занимавшиеся поиском исключительно универсальных знаний, устраивали заговоры против государства, свергали правителей и доходили даже до поддержки анархизма. Так возникла сеть частных организаций, которую можно было использовать в соответствии с настроениями лидеров, истинные мотивы которых оставались неизвестными или неопределенными. Буквально сотни таких независимых движений, претендовавших на древнюю и благородную историю, со всех сторон наступали на Великие Ложи масонов в то время, когда масонство изо всех сил старалось разъяснить свою позицию.
        Тайные организации того или иного рода отвечали требованиям момента и были модными. Необходимым условием самого существования почти любой темы, подходившей для коллективного обсуждения, - от химии до космического сознания и от судебных реформ до литературной критики - было наличие какого-нибудь мистического ордена или кружка эзотерических чтений. Благонамеренные интеллектуалы не могли собираться для обсуж
        дения Боэция?, Бёме или Бэкона без таких атрибутов, как красные плюшевые портьеры, высокие алтари, тайные рукопожатия и загадочные пароли. Выходили в свет и юмористические произведения, высмеивавшие эту моду. В одном из таких сочинений рассказывалось, как тесной компании сотрапезников пришлось преодолеть хитросплетение каких-то закоулков и ритуальных действ, включая затемненные комнаты и испытания огнем, чтобы собраться за скромным обедом, состоявшим из приготовленного в горшке цыпленка.
        Чтобы положить конец разногласиям между различными группами германских франкмасонов и родственными орденами, в 1782 году в Вильгельме- баде собрался масонский конгресс под председательством герцога Брауншвейгского. На этом совещании были рассмотрены документы нескольких Великих Лож, претендовавших на обладание секретами высших ступеней франкмасонства. Секреты не раскрылись, но спорный вопрос о том, следует ли считать масонство продолжением Ордена Тамплиеров, после тридцати заседаний был решен голосованием отрицательно.
        В последнюю четверть XVIII столетия общественное сознание, все более и более разочаровываясь в поисках мистических знаний, переключило внимание на насущные проблемы социальных реформ и представительные формы правления. Эзотерические ордена, интересы которых простирались за пределы ближайшего будущего, продолжали су- шествовать, но предназначались для наставления думающих учеников и старались не слишком привлекать внимание общественности. Франкмасонство в процессе интеграции своей внутренней структуры собрало письменные свидетельства и остатки былой роскоши, объявило об упразднении не отвечавших правилам обрядов и изъяло из обраще
        ния внушительный пергаментный свиток «Наставления» как литературную древность.
        Ограниченный объем настоящей работы позволяет лишь кратко остановиться на столь примечательном восстановлении языческих эзотерических доктрин. Эта ситуация была отчасти обусловлена усилившимся скептицизмом в среде интеллектуалов, ставшим следствием расширения сферы влияния науки и до некоторой степени укрепления уверенности в существовании тайного сговора между духовенством и аристократией о сохранении навсегда крепостной зависимости народных масс. Одной из форм выражения общего недовольства явилась попытка реставрации системы мистерий как средства осуществления реформы в области образования. Отсутствие эзотерического содержания в традиционных степенях франкмасонства XVIII века также послужило стимулом к усилению мистических обертонов принятых символов и церемоний.
        В 1754 году шевалье де Боннвиль учредил «Ритуал Совершенства», или «Ритуал Наследования», в Коллегии клермонских иезуитов в Париже. Клер- монская коллегия служила прибежищем сторонникам партии Стюартов, и поэтому ритуал, как утверждают, носил ярко выраженный отпечаток политических пристрастий и характерных особенностей дела Стюартов. Ритуал Совершенства состоял из двадцати пяти степеней, в которых можно узнать степени посвящения Совета Императоров Востока и Запада. Если говорить об этих степенях, то они снова появляются в Древнем и Принятом Шотландском Ритуале. По словам генерала Пайка, этот ритуал пришел на смену Совету Императоров и унаследовал главную концепцию Ритуала Совершенства. Согласно этой концепции, в свое время перешедшей и в Ортодоксальный Ритуал, считалось, что франкмасонство ведет свое происхождение от
        тамплиеров, и, следовательно, кйждый франкмасон является тамплиером. К удовольствию рядового читателя, классические масонские истории весьма подробно трактуют эту тему.
        Мартинес де Пасквалли, человек большой учености, много путешествовал по Ближнему Востоку, посетил Турцию, Аравию и Палестину. В 1754 году он основал Ритуал Избранных Последователей. По- еле его смерти кое-какие из принадлежавших ему бумаг и рукописей весьма интенсивно переходили из рук в руки, и в 1895 году они были тщательно изучены д-ром Жераром Энкоссом (Папюсом). Пас- квалли верил в боговдохновленность Священного Писания, падение ангелов, теорию первородного греха и доктрину отпущения грехов согласно вере. Он считал, что человек существовал в зачаточном состоянии задолго до сотворения мира, подробно описанного в Книге Бытия, и, постепенно развиваясь, обрел свой нынешний облик.
        Луи Клод де Сен-Мартен (1743-1803), французский мистик и приверженец обрядности, был известен как «безвестный философ». Его труды издавались под этим псевдонимом. Сен-Мартен происходил из богатой и родовитой семьи. Его мать умерла, когда он был еще маленьким, но ему в какой-то степени заменила ее крайне великодушная и потакавшая ему во всем мачеха. Он получил юридическое образование в колледже Понтлевуа. Но, несмотря на некоторую болезненность и склонность к умственным занятиям, он решил изменить профессию и выбрал военную службу. Еще до вступления в армию он стал франкмасоном и, будучи совсем еще молодым человеком, целиком отдался изучению философии религии.
        Когда его полк стоял в Бордо, он познакомился с новой системой масонских обрядов, введенной Мартинесом де Пасквалли. Сен-Мартен был посвя
        щен в Избранные Служители в 1768 году и расти- рил свои знания благодаря усердному чтению Сведенборга. В 1771 году он ушел в отставку, расставшись с армией, чтобы стать учителем и лидером мистицизма. Он много путешествовал, и его идеи повсюду встречали восторженный прием. «Именно Мартинесу де Пасквалли, - утверждает Сен-Мартен, - обязан я своим знакомством с высшей истиной». В то время Избранные Служители имели семь ступеней, последней из которых, седьмой, была ступень Розы и Креста. Никаких подробностей относительно разработки этих ступеней, похоже, не сохранилось. Возможно, в творении Паск- валли содержалась церемониальная магия; в нем упоминаются и учение Бёме, и спиритуалистические произведения д-ра Джона Ди. Система взглядов ранних мартинистов, очевидно, охватывала также психические феномены.
        Несмотря на то что Сен-Мартен вырос строгим католиком и всегда благожелательно относился к церкви, его первый труд «Об ошибках и истине» попал в список книг, чтение которых было запрещено папой. Идеальное общество Сен-Мартена представляло собой «естественную и духовную теократию», где Бог возвышал выдающихся людей, которые считали себя буквально «божественными уполномоченными» руководителями народа.
        Сочинения Сен-Мартена были представлены на рассмотрение Вольтера. В 1787 году Сен-Мартен отправился в Италию с князем Голицыным, а затем уехал в Страсбург, где продолжил изучение трудов Бёме, переводя отдельные их части на французский язык. По возвращении в Париж он подвергся аресту во время революции просто потому, что был дворянином по происхождению. Благодаря своим связям с франкмасонами, ему удалось избежать власти террора. Он посетил Лондон, где провел
        несколько месяцев, познакомился там с астрономом Гершелем и прочел произведения Уильяма Ло, замечательного интерпретатора Бёме.
        Сен-Мартен никогда не был женат, имел широкий круг друзей и поклонников, включая многих деятелей из мира интеллектуалов. Основная идея мистической философии Сен-Мартена заключается в том, что человек остается богоподобным созданием, несмотря на «грехопадение», о котором говорят Священные Писания. В человеческом существе сокрыта высокая духовность, не всегда осознаваемая самим человеком, которую он должен раскрыть или высвободить, избавившись от иллюзии материализма. Сен-Мартен умер внезапно, вероятно, от удара, случившегося с ним во время молитвы.
        Существует определенная неясность в отношении места, занимаемого бароном Эмануэлем Сведенборгом (1688-1772) в прямой родословной масонского движения. Сэмюэль Бесвик^1^ утверждал, что барон, которому не исполнилось еще и восемнадцати лет, впервые был посвящен в таинства франкмасонства в Лунде, главном городе Скомена, самой южной провинции Швеции.
        Позднее он примкнул к Стокгольмскому Собранию или стал его членом. Бесвик отмечал, что в то время принятие в члены ложи несовершеннолетних считалось обычным делом и приводил в пример Джорджа Вашингтона, ставшего членом ложи еще до достижения совершеннолетия. В той же работе сообщается, что французский ученый Де Лаланд приглашал Сведенборга посетить Ложу Девяти Сестер в Париже и что барон, по крайней мере один раз, побывал там в бытность Де Лаланда Венераблем*.

^1^ См.: Samuel Beswick. «Swedenborg Rite and the Great Masonic Leaders of the 18th Century». - New York, 1870.
        Большинство историков масонства сомневается, что Сведенборг когда-либо проходил официальный обряд посвящения, однако в его произведениях содержится неоспоримое доказательство того, что ему были известны главные символы, принятые в масонстве, а франкмасоны высших степеней, несомненно, обращались к его мистической философии, находя в ней источник вдохновения и успокоения.
        Заслуга объединения абстрактных умозаключений Сведенборга в так называемую теософско-ма-
        ОБИТЕЛЬ МУЗ
        Девять сестер и десятая фигура, изображающая Аполлона, разместились по обе стороны от сидящего на троне со скипетром в руке правителя, олицетворяющего гармонию и ум. Пегас, стоящий на Парнасском холме, высекает копытом потоки искусства и священного таланта. Тридцать два лебедя (поэты и писатели), плавающие в Фесписском* источнике, нараспев читают свои печальные эподы*.
        сонскую систему однозначно приписывается аббату Пернетти (1716-1800). В числе испытавших на себе влияние сложных сверхчувственных исследований Сведенборга должное место занимают Калиостро, Месмер, Сен-Мартен и Циннедорф.
        Пользующийся сомнительной репутацией аббат Борруэл заявлял, что он духовно связан с Теософскими Иллюминатами в Вильгельмсбаде. По его словам, вначале поголовно все братья были сведен- боргианцами и разительно отличались от последователей или адептов Вейсгаупта. Впоследствии между ними установились глубоко братские отношения.
        По некоторым сведениям, свою первую ложу Сведенборгский Ритуал открыл в Стокгольме где- то между 1750 и 1755 годами. По соображениям то ли безопасности, то ли секретности, не оставлено никаких точных записей об этом событии. Другая ложа, но уже несколько позже, была открыта в Берлине под покровительством короля Пруссии. По предложению принца Чарльза, Сведенборг в 1766 году отправил два экземпляра своего труда «Apocalypsis Revelata» («Откровения апокалипсиса») князю-кардиналу де Роану, а тремя годами позже князь де Роан нанес барону визит, когда тот по делам заезжал в Париж. Кардинал, без сомнения, был масоном, поскольку входил в число подписавших жалованную грамоту, выданную Стефану Саре, согласно которой тот назначался главным инспектором лож и во всех частях Нового Света, как в те времена называлась Америка.
        Важно отметить, что Вольтер потратил немало времени на поиски защитников манихеев от нападок Блаженного Августина. Так, Фортунатус публично потребовал, чтобы Блаженный Августин как один из принимавших участие в обрядах секты открыто всенародно объявил, есть ли в манихейском
        культе что-либо грязное или непристойное. Августин уклонился от прямого ответа и попытался перевести дискуссию в другое русло, перейдя от вопросов морали к проблеме смерти. Но наконец, не выдержав натиска Фортунатуса, он нехотя произнес: «Признаю, что, присутствуя на богослужении, я не заметил, чтобы вы совершали нечто нечестивое». Человек большой эрудиции, М. де Бособр, с присущей ему проницательностью заметил, что абсолютно невозможно как-то совместить опасения святого с тем простым фактом, что Августин много лет оставался приверженцем секты манихеев, видимо, не находя в их действиях ничего оскорбляющего его нравственное чувство.
        Вольтер расширил эту полемику, включив в нее множество избранных цитат и тонких замечаний, и своим отношением выказал поддержку возрождению философии Мани, составлявшей основу большинства политических и этических тайных обществ Европы XVIII столетия. В год своей смерти Вольтер был принят в общество франкмасонов и 7 февраля 1778 года стал членом Ложи Девяти Сестер (Муз) в Париже. Ложа эта прославилась не только знатностью своих посвященных, но также и тем прямым влиянием, которое они оказывали на результаты занятий Великим Деланием в западном полушарии. Вольтер скончался 30 мая 1778 года, и 28 ноября того же года в память о нем была основана Ложа Печали. При бальзамировании тела Вольтера из его груди вынули сердце и поместили в серебряный ларец. Почти через 70 лет после смерти Вольтера саркофаг, установленный в пантеоне, открыли, чтобы воссоединить сердце с погребенными отдельно останками тела, но ларец оказался пустым.
        Сведения о том, что посвящение Вольтера в масонский орден состоялось лишь за несколько меся
        цев до его кончины, полностью противоречат легенде, повествующей о его примирении с церковью в конце жизненного пути.
        Ходившие в то время слухи, будто на смертном одре он раскаялся в своем неверии в Бога, видимо, распускались его врагами. Последним, что произнес Вольтер перед смертью, была высказанная раздраженным тоном просьба оставить его одного и дать умереть спокойно. Вольтер был хорошо знаком с эзотерическим учением мистерий и принимал самое активное участие в проводимых во Франции социальных реформах.
        В 1839 году французский масон, брат Э.Ж.Мар- кони де Негр, учредил Ритуал Мемфиса, на мысль о создании которого его навел упраздненный к тому времени Ритуал Мизраима. Новый Ритуал, в котором предусматривалось 90 или более степеней посвящения, вплоть до 1862 года не входил в число систем, признаваемых французской масонской ложей Великий Восток, и, чтобы добиться благожелательного отношения со стороны Великого Востока, Маркони, ставший к тому времени Великим Иеро- фантом, был вынужден отказаться от всех полномочий на Ритуал и принять полное «послушание» в отношении ложи Великий Восток. Эта августейшая особа лишилась таким образом всех высших степеней, чем, собственно, и прославилось масонство, а посвященным Ритуала более не дозволялось претендовать на какую-либо степень выше звания Мастера-масона, то есть масона третьей степени.
        Согласно Маркони, Мемфисский Ритуал проник в Европу вместе с Ормузом, египетским жрецом и мудрецом Александрии, обращенным в христианство Св. Марком в 46 году н. э. и очистившим египетскую доктрину в соответствии с христианскими принципами. Оказался в том деле замешан и Мани, и позиция, занимаемая Маркони, была в точности
        такой же, как и изложенная в «Орденах Искателей». Традиция адептов бережно хранилась последователями Ормуза до 1150 года н. э., когда восемьдесят один человек из этого общества посвященных отправились в Швецию, представились архиепископу Упсалы, растолковали ему свои масонские доктрины и учредили масонство в Европе. Главой этих рыцарей был Гаримонт, таинственный патриарх Иерусалима, которому госпитальеры якобы давали обет послушания, безбрачия и нищеты.
        Легенда о восьмидесяти одном масоне, или братьях, посетивших Швецию, хотя и была отвергнута как «абсурдная», представляется вполне обоснованной, если допустить существование за кулисами франкмасонства эзотерической традиции. Целью Святилища Мемфиса, безусловно, явилась та же грандиозная и возвышенная работа, которая послужила стимулом к возникновению мистерий и тайных обществ у всех просвещенных народов. В своем «Рассуждении об эзотерическом масонстве» Маркони писал об этом следующее: «Статус Изиды, всегда неясный даже для жрецов, и сфинкс, припавший к земле у двери храма в позе, выражающей покой и безмолвие, были двумя символами утерянных секретов, и такого рода отношение, проявляемое этими хранителями таинств, было продиктовано высшей мудростью. На всей земле установилось деспотичное правление сильных и несдержанных в проявлении своих чувств людей. Единственным международным и политическим законом повсюду стал жесткий принцип, выражающийся девизом “Vae Victis’”; повсеместно каждый встал перед выбором: склонить голову и покориться - или быть уничтоженным. При таком положении дел нетрудно понять,
что хранители основополагающих знаний о величии человека, о его высоком чувстве собственного достоинства, о
        равенстве перед Создателем, о его неизменной свободе были вынуждены скрывать свои сокровища и сообщать эти сведения только тем, кого находили достойным, убедившись прежде, что новый кандидат не намерен продать полученные сведения их врагам».
        Среди апокрифов* Ритуала есть один, в котором рассказывается о посвящении Платона в мистерии Мемфиса. Он содержится в книге М. Эд. Гюана «Egypt in the 19th Century» («Египет в XIX веке»). Сюжет этого занимательного романа построен на том, что некий пилигрим, изображающий Платона, приходит на берег Нила как раз накануне 95-й Олимпиады. Он жаждет стать посвященным и должен пройти испытания в темных подземных пещерах. Три воина в шлемах в виде собачьих голов, сторожившие железную дверь, предупреждают странника об ожидающих впереди опасностях, однако неофит продолжает путь, пока наконец, перенеся все ужасы рискованного путешествия, не выходит в зал, освещенный сотнями факелов, где сидят шестьдесят жрецов в просторных одеждах из тонкого льна со знаками различия. За посвящением последовало пребывание в уединении, продолжавшееся восемьдесят один день, а затем изучение в течение шести месяцев священных наук, после чего посвященный становился членом Священной Коллегии.
        Эта и другие похожие на нее истории, заставляют утвердиться во мнении, что Маркони, подобно многим новаторам от масонства, был убежден, что масонство является в некотором роде продолжением древних мистических обществ, избравших целью своей деятельности повышение статуса человека. И если он строил свои умозаключения на основании Ритуала Мизраима, то Лешанжюр, которому приписывали авторство обрядов Мизраима, по утвер-
        -
        ждению Маккензи, просто позаимствовал этот ма-
        териал из Египетского масонства Калиостро. Распу-
        тывать эту проблему дальше - значит все глубже
        погружаться в масонские разногласия. Брат Кали-
        остро (Ложа Надежды, № 289, Лондон) предстает
        в некоторых описаниях как наследник - через
        иезуитов - сведений, которые они украли у розен-
        крейцеров.
        И хотя все это до крайности запутанно, главные
        принципы остаются неизменными, а слишком час-
        тое повторение формы их представления невольно
        наталкивает на мысль, что там, где много дыма,
        должен скрываться хоть какой-то огонь.
        ОРТОДОКСАЛЬНЫЙ РИТУАЛ
        В 1754 году Карл Готтхельф фон Хунд, претен-
        довавший на полномочия, полученные от Superiores
        Incogniti(Неизвестных Высших Чинов), учредил
        Ортодоксальный Ритуал (дословно, Ритуал Строго-
        го Соблюдения). Фон Хунд был посвящен в тай-
        ны франкмасонства в Ложе Трех Чертополохов во
        Франкфурте-на-Майне, предположительно в 1742
        году. По утверждению Альберта Маккея, о двух
        событиях из жизни фон Хунда известно абсолютно
        точно: во-первых, что он был посвящен в рыцари
        Ордена Тамплиеров, и, во-вторых, что он одновре-
        менно был назначен Провинциальным Гроссмей-
        стером со всеми необходимыми полномочиями для
        утверждения ордена в Германии.
        Существует предположение, что теми Неизвест-
        ными Высшими Чинами, которые разрешили уч-
        реждение Ортодоксального Ритуала, были рыцари-
        тамплиеры, хотя среди ортодоксальных историков
        масонства и возникали ожесточенные споры по
        поводу того, сохранилось ли в столь поздние вре-
        мена хотя бы какое-то организующее ядро тамплиеров. Представляется неразумным разделять мнение некоторых других ученых высоких званий, считающих Ортодоксальный Ритуал не более чем простым орудием в руках иезуитов, пытавшихся с его помощью подорвать франкмасонство посулами восстановить светскую власть и земные богатства Ордена Тамплиеров. Ведь фон Хунд все же был убежденным протестантом и одно время финансировал строительство протестантской церкви. Столь же неубедительна попытка отождествить Ортодоксальный Ритуал со злополучным семейством Стюартов. Дело якобитов вызвало не слишком большой интерес со стороны членов Ритуала, но даже на смертном одре барон фон Хунд подтвердил истинность своего давнего утверждения, что он был посредником Неизвестных Высших Чинов, и, по-видимому, нет оснований сомневаться в его искренности.
        В поддержку существования в то время тайного Ордена Тамплиеров высказался Кадет Гассикур в своей книге «Le Tombeau de Jacques Molai» («Mo- гила Жака де Моле», Париж, 1796), где сообщается, что знаменитый адепт М. де Сен-Жермен посетил Лейпциг и Дрезден под именем графа Вель- дона и установил связь между ложами масонов и тамплиеров, эмиссаром которых он, собственно, и являлся. В письме графу Гортцу Сен-Жермен замечает: «Только что я пообещал побывать в Ганау, чтобы встретиться с ландграфом Карлом в доме его брата и разработать с ним систему “Строгого Соблюдения” - возрождения ордена франкмасонов в аристократическом смысле, к которому вы проявляете столь жгучий интерес».
        Альберт Пайк в своем труде «Morals and Dogma» категорически заявляет: «Калиостро был доверенным лицом тамплиеров и поэтому писал франкмасонам в Лондоне, что пришло время начать работу
        по переделке Храма Предвечного. Он ввел в масонство новый Ритуал, названный Египетским, и немало потрудился, чтобы возродить таинственный культ Изиды. Три буквы L.’.P.’.D.’. на его печати были начальными буквами слов “Lilia pedibus destrue”,то есть “растоптанные лилии Франции”*, а на масонской медали XVI или XVII века изображен меч, срезающий стебель лилии, и начертаны слова “talem dabit ultio messem” - “такая жертва принесет мщение”».
        Дешампс в книге «Les Societes Secrets, etc», (изданной в Париже в 1881 году) указывал, что Сен- Жермен был рыцарем-тамплиером и что ритуал, совершаемый в Теософской Ложе, устроенной графом в замке Эрменовиль, имел прямое отношение к Ордену Тамплиеров. В труде «Franc-Maconnerie» («Франкмасонство») барона Дюпоте утверждается, что этот замок, расположенный в тридцати милях от Парижа, принадлежал маркизу де Гарадену, другу и покровителю Жан-Жака Руссо.
        Описание обряда принятия графа и графини ди Калиостро в члены основанной Сен-Жерменом Ложи Иллюминатов содержится в книге «Memories Authentique pour Servir a !’Historie du Comte de Cag- liostro» («Подлинные воспоминания с изложением истории графа Калиостро»), изданной в 1785 году без указания имени автора, хотя повсеместно считается, что труд этот принадлежит перу маркиза Дюлюше. М-р Вейт, как всегда, отмахнулся от всей этой истории, посчитав ее сплошной «комедией». Позвольте, однако, не согласиться с сим ученым господином, поскольку обстоятельства складывались далеко не так забавно. Дюлюше, не будучи свидетелем происходящего, возможно, получил не вполне достоверное описание событий и, в свою очередь, в силу личного предубеждения, добавил в него собственные вариации на заданную тему.
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА
        -      -43??=??-
        По его версии, Калиостро обратился с просьбой о милости предоставить ему тайную аудиенцию, чтобы иметь возможность засвидетельствовать почтение «Богу Правоверных». Сен-Жермен назначил аудиенцию на два часа ночи. Прибывшие на прием граф и графиня Калиостро подъехали к дому по опущенному перед ними подъемному мосту, а затем их провели в тускло освещенный зал. Какое-то время они пребывали в ожидании, как вдруг две массивные двери зала распахнулись, и святилище озарилось ослепительным светом тысяч зажженных канделябров. В центре зала на алтаре восседал сам таинственный Сен-Жермен. У его ног, преклонив колени, стояли два мальчика-прислужника, державшие в руках золотые чаши с благовониями. На шее «Бога Правоверных» была надета пектораль’ с алмазами, сверкавшими невыносимым для глаз блеском.
        Неизвестно откуда раздавшийся голос спросил у гостей, кто они, откуда и зачем пришли. Калиостро и его супруга встали перед алтарем на колени, и после долгой паузы граф тихим голосом произнес: «Я пришел обратиться к Богу Правоверных, Сыну Природы и Отцу Истины. Я пришел узнать один из четырнадцати тысяч семи секретов, что таит он в своем сердце. Я пришел стать его рабом, его апостолом, его мучеником».
        Далее, согласно ритуалу, раскрывалась таинственная книга, по которой Калиостро прочел все его будущее с подробным описанием ожидающих его преследований, суда, бесчестья и заточения в тюрьму. Самая величественная роль пришлась на долю Сен-Жермена, которому его приверженцы выказывали всяческое почтение, поклоняясь ему, как богу. В Ритуале Иллюминатов Сен-Жермен раскрывался во всем своем величии как Суверенный Правитель Философской Империи. Целью этого повествова-
        ния, включая странные и полностью ошибочные выводы Дюлюше, было стремление рассказать, разумеется, в завуалированной форме, о возрождении тайных ритуалов Ордена Тамплиеров. Калиостро считал себя учеником гораздо более мудрого и искусного герметического адепта. Не вызывает сомнения, что Калиостро, добровольно принеся в жертву себя и свою репутацию в психологически точно выбранный момент, отвлек внимание инквизиции от основной деятельности Неизвестных Высших Чинов, о которой упоминал фон Хунд. От пера непосвященных историков в немалой степени пострадала репутация даже самого графа Сен-Жермена, о котором Е.П. Блаватская пишет: «Отношение к этому великому человеку, ученику индийских и египетских иерофантов, в совершенстве познавшему тайную мудрость Востока, со стороны западных сочинителей порочит само человеческое естество»^1^. В той же статье она упоминает и об Александре ди Калиостро как о человеке, чье имя, благодаря появлению вымышленной биографии, стало синонимом обладателя дурной славы.
        В свете исторических событий кажется просто невероятным, что Ортодоксальный Ритуал находился под покровительством самого знаменитого европейского адепта, графа Сен-Жермена, и в то же время был выдумкой иезуитов. Представляется 60- лее реальным допустить, что Неизвестные Высшие Чины, в отношении которых фон Хунд выказывал столь искреннюю преданность, принадлежали к одной и той же организации посвященных, благодаря которой появились такие люди, как Сен-Жермен и Калиостро.
        После смерти барона фон Хунда общее руководство всеми его масонскими делами перешло к ве-
        ' См.: Е.П.Блаватская. «Новый Панарион».
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА
        дикому герцогу Брауншвейгскому, одному из самых близких друзей Сен-Жермена. Среди союзников графа в Вене был и весьма эксцентричный граф Й.Ф. фон Куфштайн, который якобы был розенкрейцером и имел ложу в доме принца Ауэршперг- ского, где по ночам проводились таинственные собрания. На одном или нескольких таких тайных собраниях присутствовал и граф Сен-Жермен. Находясь в Вене, он вместе с врачом Францем Антоном Месмером занимался исследованиями животного магнетизма. В то время граф был известен всем как «американец из Фельдерхофа».
        Тот факт, что Сен-Жермен был франкмасоном, не подлежит сомнению, по крайней мере, в тот период, когда он руководил собственной ложей в Париже. В каталоге масонской библиотеки французской ложи Великий Восток под номером 498 числится реестр «Loge du Contrat Social de St. Jean d’Ecosse» («Ложа общественного договора преподобного Жана д’Экосса»). В этом реестре, охватывающем период с 1775-го по 1789 год, есть собственноручные подписи Сен-Жермена и Руссо. Миссис Купер-Окли^1^, ссылаясь на бывшего библиотекаря Амвросианской библиотеки в Милане, замечает: «А когда был созван великий Конгресс в Вильгельмсбаде, чтобы достичь примирения между разными сектами розенкрейцеров, некромантов, каббалистов, иллюминатов и гуманистов, тогда в ложе “Amici Riuniti” (“Объединившиеся Братья”) присутствовали также Калиостро с Сен-Мартеном, Месмером и Сен-Жерменом». Едва ли Сен-Жермен стал представителем французских масонских кругов, не будучи членом ордена.
        Среди попавших в ореол таинственной славы Сен-Жермена и Калиостро был и шевалье Казано-
        ' См.: Isabel Cooper-Oakley. «The Comte de St.-Germain».
        ва де Сенгаль, вступивший в масонский орден в Лионе в 1758 году. Даже этот искатель приключений питал к масонству глубокое уважение, хотя и был убежден, что большинство посвященных ордена не понимали истинных его тайн. Несмотря на недостатки собственной натуры, Казанова преклонялся перед ученостью и честностью, без которых невозможно выполнение Великой Работы масонского Братства.
        Знакомство Сен-Жермена и маркиза де Лафайета стало более прочным благодаря их участию в деятельности Ложи Девяти Сестер. Почетным Ma- гистром этой ложи был избран Бенджамин Франклин*, который позднее руководил посвящением Вольтера.
        Генерал Пайк указывает, что в этот критический период в истории масонства были введены, как минимум, восемьсот разного рода степеней посвящения. «Обряды представительных степеней посвящения, - пишет он, - скопированные и извращенные невежественными людьми, стали обыденными и потеряли всяческий смысл, а слова и выражения оказались настолько искажены, что до сих пор так и не удалось восстановить их первоначальное значение... А в результате случилось так, что о значительном числе ступеней посвящения, заявленных Древним и Принятым Шотландским Ритуалом, а до него Ритуалом Совершенства и ставших преданием глубокой старины, просто сообщалось в устных пересказах, а совершаемые ими обряды, потеряв свое значение, стали более бессодержательными и скучными. Эти Ритуалы напоминали те старые дворцы и роскошные замки, из отдельных частей которых, построенных в разные и весьма удаленные друг от друга времена, по планам и в соответствии с сильно менявшимися вкусами, сформировалось дисгармоничное и нелепое целое».
        Такому явно спонтанному и чрезмерному размножению степеней посвящения всегда уделялось слишком мало внимания. Большинство из тех, кто избрал столь необычные обряды, подозревали и даже обвиняли в эзотерических наклонностях и связях. В их среде царил дух сердечной дружбы и взаимного восхваления, а их имена часто встречались вместе во множестве любопытных сочетаний. Многие их них поставили себе целью возродить эзотерическую традицию и увековечить ее в символизме древних языческих мистерий.
        Эти посвященные были тесно связаны с неким монархом, которого вполне можно причислить к Неизвестным Высшим Чинам. Элементы неоеги- петской религии и философии присутствовали во всем, что касалось основной части родословной, которая, за неимением более ясного определения, могла представлять собой совокупность взглядов относительно предметов, недоступных пониманию непосвященных. Под влиянием такого рода мистических и практически неопределимых факторов внутри самого франкмасонства в какое-то время возникли сильные разногласия, расколовшие его на две части.
        Одна группа, которой пришлось быстро скрыться от восторгов толпы, отдавала все силы сохранению тайной доктрины и выполнению Великой Работы посвященных строителей. Остальные, которым суждено было явиться миру и возглавить масонское Братство, решили порвать все связи с эзотерическими системами посвящения и представить масонство как братскую по сути организацию. В свете так называемого «здравомыслия XIX века» трансцендентализм стал пользоваться дурной ела- вой, а франкмасонство, по крайней мере временно и с внешней стороны, отреклось от своего древнего наследия.
        Из практических соображений Ортодоксальный Ритуал был уничтожен теми же силами, которым ошибочно приписывали его создание. Подрывное влияние исходило от Иоганна Августа фон Штар- ка, пытавшегося навязать Ритуалу власть духовенства, что в конце концов, увенчалось успехом, после чего ложи Строгого Соблюдения стали называться Объединенными Германскими ложами.
        ИЛЛЮМИНАТЫ
        Под названием Иллюминатов получили известность разного рода группы мистиков и метафизиков-интеллектуалов, претендовавших на постижение, путем внутреннего озарения, божественных или людских дел. К их числу можно отнести множество сект и, в частности, Алюмбрадос в Испании' и Герины во Франции. Однако в обычном употреблении Иллюминатами чаще всего называют теперь орден, основанный Адамом Вейсгауптом в Баварии в 1776 году. Особым почетом этот орден пользовался у таких выдающихся личностей, как Гете, Гердер”, Николаи, Эрнест II Готский и Карл Август Веймарский.
        Адам Вейсгаупт родился 6 февраля 1748 года в Ингольштадте и покинул сей бренный мир в Готе в 1830 году. Отец Адама умер, когда ему едва исполнилось семь лет, и крестный отец мальчика, барон Икштатт, поручил его воспитание заботам иезуитов. Барон владел прекрасной библиотекой, где хранилось множество произведений французских философов, принадлежавших к школе «ясной разумности». Вейсгаупт полагал, что сумеет отыскать в этих трудах ответы на все сомнения и рассеет наконец подозрения, возникшие у него при изучении некоторых догматов своих иезуитских наставников.
        После окончания в 1768 году Ингольштадского университета юноша стал служить репетитором и законоучителем, пока в 1772 году его не назначили на место младшего преподавателя. Как протеже барона Икштатта, имевшего большое влияние в университете, Вейсгаупт быстро пошел в гору и уже в 1773 году получил должность профессора канонического права, место, почти столетие по традиции принадлежавшее иезуитам. Двумя годами позже подающий большие надежды молодой профессор занял пост декана факультета права, взяв тем самым на себя тяжелую ответственность на ниве образования, хотя в то время ему было, всего двадцать семь лет. В 1773 году Вейсгаупт, вопреки воле барона Икштатта, женился, что навеки положило конец их дружбе.
        Обстоятельства сложились так, что декан Вей- сгаупт появился в Университете в самый разгар возникших на схоластической почве заговоров и контрзаговоров. Кампус Университета был для него микрокосмом огромного мира, а заговоры, пышным цветом расцветшие на факультете, символизировали более глубокие противоречия между реакционными и прогрессивными фракциями. И хотя руководящие им мотивы и методы, к которым он прибегал, неоднократно вызывали критику со стороны историков, достаточно было бы поближе ознакомиться с современным кампусом, чтобы в полной мере оценить стоявшую перед деканом дилемму. Политические игры по-прежнему с успехом ведутся за счет и в ущерб занятиям по основным дисциплинам, и наихудшие условия, естественно, сложились именно в тот критический период, когда церковники вели борьбу за сохранение своего влияния в сфере высшего образования.
        В душной атмосфере Ингольштадта исподволь начала формироваться идея создания тайной ас
        самблеи, или ассоциации, для защиты либералов от консерваторов. Обнаруживались явные связи с прошлым. Д-р Вернон Штауффер так говорит о Вейсгаупте: «Воображение его разгоралось, питаемое размышлениями по поводу притягательной силы Элевсинских мистерий и влияния тайного культа пифагорейцев; и первым результатом раздумий Вейсгаупта стала потребность найти в масонских институтах того времени крайне необходимую для себя возможность пропагандировать собственные взгляды»^1^.
        Вейсгаупт основал Орден Иллюминатов 1 мая 1776 года. Первоначально в него вошло всего пять человек, видящих перед собою ясную цель, но пока не нашедших действенного способа для ее достижения. В следующем году Вейсгаупт стал членом Общества Франкмасонов и был принят в находившуюся в Мюнхене ложу Теодора Доброго Советчика, которая практически сразу же слилась с Орденом Иллюминатов. В самом начале карьеры судьба даровала Вейсгаупту покровительство двух знаменитых и влиятельных особ: первым был барон Адольф фон Книгге, член Тайного Совета Саксен- Веймара, а вторым - Иоганн Кристоф Боде, человек всесторонне образованный и справедливый, занимавший высокое положение в обществе. Оба они были масонами.
        Отдавая все свое время и силы исключительно деятельности тайных обществ, барон Книгге примкнул к ложе Ортодоксального Ритуала, членам которой не чужды были занятия эзотерическими и мистическими искусствами. Барон, питавший особую склонность к алхимическим спекуляциям, пытался присоединиться к существовавшим в то

^1^ См.: Vernon Stauffer. «New England the Bavarian Illuminati». - New York, 1918.
        время группам розенкрейцеров, но ему так и не удалось заключить с ними приемлемый для обеих сторон союз, по крайней мере, так гласит предание. Подобно Книгге, неутомимому искателю редких знаний, Боде пришел к Иллюминатам из Ортодоксального Ритуала. Он был музыкантом, затем, сменив профессию, стал торговать книгами и в качестве побочной деятельности переводил на немецкий язык популярные труды Филдинга, Смоллетта и Голдсмита. Обладая глубокими познаниями по истории масонства и происхождению обрядов, он, видимо, даже не пытался как-то их систематизировать.
        Эти трое - Вейсгаупт, фон Книгге и Боде - организовали некое тайное общество, придумали обычаи и ритуалы, взяв за образец древние мистерии, и поставили себе целью сохранение эзотерического знания для будущих поколений и улучшение социального положения своих собратьев. Орден Иллюминатов никогда не привлекал к себе многочисленных сторонников. Историки, например, берут на себя смелость утверждать, что даже в лучшие для ордена времена число входящих в него особ не превышало двух тысяч, но зато личности это были исключительно выдающиеся. Членство в этом ордене весьма походило на включение в «Готский альманах»*. Большинство Братьев были весьма влиятельными людьми, к числу которых принадлежали представители царствующих династий, вельможи, известные преподаватели, филологи, ученые и литераторы. Многие из этих интеллектуалов разделяли, по крайней мере в частных беседах, взгляды, столь ярко и убедительно изложенные Руссо и Вольтером.
        За внешней стороной иллюминизма, безусловно, существовало своего рода «подводное течение», эзотерическое в самом мистическом смысле этого ело-
        ва, и в этом Орден Иллюминатов в точности следовал примеру Ордена Тамплиеров. Вместе с тамплиерами, вернувшимися после крестовых походов, в Европу проникли и довольно разрозненные сведения из восточных оккультных знаний, отчасти займ- ствованные у друидов Ливана, а частично - у учеников Хасана Ибн-аль-Саббаха , древнего чародея с горы Аламут.
        И если допустить, что под толщей иллюминизма действительно изливался глубинный поток мистических учений, то Кастальским источником‘ был, конечно же, не Вейсгаупт. Не исключено, что лилии иллюминатов и розы розенкрейцеров, по волшебству Природы, расцвели на одном стебле, о чем во многом свидетельствует символика давно минувших дней, а ведь далеко не всегда разумно пренебрегать древним знанием. Всему этому существует только одно объяснение, полностью удовлетворяющее всем известным фактам. Иллюминаты были частью эзотерической традиции, ведущей свое происхождение из глубокой древности, и на короткое время появились среди гуманистов Ингольштадта. Один из цветков «небесного растения» был на виду, а корни уходили далеко, в глубь более благодатной почвы.
        Вейсгаупт явился в образе преданного служителя благородному делу, за спиной которого двигался сложный механизм тайных школ. Они, как обычно, не выказали стремления приобрести влияние, объединившись в какую-либо недолговечную организацию. История существования баварских Иллюминатов охватывает период продолжительностью всего двенадцать лет, а поэтому трудно представить себе ту невообразимую сумятицу, которую внесло это движение в политическую жизнь Европы. Невольно напрашивается вывод, что баварская труппа была лишь фрагментом грандиозной и сложной структуры.
        -            ^3^?MR^2-^
        Все попытки обнаружить членов Ордена Иллюминатов более высоких степеней окончились неудачей, а значит, вполне возможно, что эти высшие степени существовали только в воображении Вей- сгаупта и Книгге. И разве не кажется столь же вероятным, что могущественное сообщество людей, решивших оставаться в полной неизвестности, действовало за спиною Вейсгаупта, а его использовало в качестве ширмы, чтобы оградить свою деятельность от глаз посторонних?
        Идеалы иллюминизма в том виде, как они отражены в языческих мистериях древности, уже состарились, когда Вейсгаупт только появился на свет, и трудно поверить, что все так долго и бережно хранимые идеи испарились вместе с его баварским экспериментом. Работа, незавершенная в 1785 году, остается незавершенной и в 1950-м. Эзотерические ордена не исчезнут до тех пор, пока не будет достигнута цель, ради которой они возникли. И, возможно, забвению будут преданы всякого рода организации, но Великая Школа вечна.
        Чрезвычайно интересной представляется кампания его преподобия Джедедиаха Морса из Чарльстона в Южной Калифорнии против угрозы вторжения Иллюминатов в Соединенные Штаты. Желая нажить себе капитал на воззвании, с которым 23 марта 1798 года президент Джон Адамс выступил по поводу бедственного положения, сложившегося в то время в стране, преподобный Морс принялся читать страстные проповеди против атеистического французского государства и его намерения растлить нравы западного полушария. Последовала легкая буря, но обе спорящие стороны остались непоколебимы, хотя в ситуации так толком и не разобрались. Иллюминаты были объявлены грандиозной ассоциацией безбожников, вознамерившихся разрушить церковь и государство.
        На поведение преподобного Морса в немалой степени повлияли известные воспоминания о якобинстве, сочиненные и изданные аббатом Барруэ- лом, а также враждебная критика д-ра Джона Робисона, направленная против франкмасонов, иллюминатов и обществ Книжных Знаний. Сей ученый доктор, должно быть, ограничил свои интересы несколькими излюбленными сферами, занимаясь исключительно гидродинамикой, астрономией, электричеством и магнетизмом.
        Почерпнутые им из книг сведения о франкмасонстве, видимо, настолько лишили его способности критически смотреть на вещи, что у него ело- жилось четкое представление о некой ассоциации, создаваемой с целью разложения всех религиозных организаций и существовавших в Европе правительств. Иллюминаты и были этой ассоциацией, которая якобы была распущена, но в действительности распространила свою деятельность на весь мир.
        В период последовавших за этим волнений некоторые священники принялись цитировать друг друга, а иногда даже самих себя, чтобы доказать, насколько актуальными были угрожавшие обществу страшные опасности. В ход пошли цитаты из Джорджа Вашингтона, м-р Ноуа Вебстер произносил речи, а политики предупреждали своих избирателей, что оппозиционеры вполне могут оказаться переодетыми иллюминатами. Томас Пейн и Томас Джефферсон, разумеется, выслушали положенную долю критики; высказывалось даже предположение, что Американское Общество Объединенных Ирландцев занималось подрывной деятельностью. Масонские ложи стали подозреваться во всякого рода тайных и темных делах несмотря на то, что больший- ство патриотов времен Революции, включая генерала Уоррена, павшего в битве при Банкер Хилл,
        и Джорджа Вашингтона, были франкмасонами с громкими именами и солидным стажем.
        Шумиха вокруг иллюминатов, по сути, была немногим лучше истерии церковников, и нет никаких доказательств, что за сногсшибательными сообщениями скрывалось нечто существенно важное. А если европейские тайные общества того времени и пользовались влиянием в молодой Американской Республике, то влияние это отнюдь не было пагубным. Результаты, если таковые имеются, обнаруживаются в отделении государства от церкви, выражающем четкий политический курс американского правительства. Джордж Вашингтон твердо заявлял о своем неверии в то, что доктрины иллюминатов или принципы якобинства получили распространение в Соединенных Штатах, и одновременно выступал в защиту целостности масонских лож в своей стране.
        Среди принятых в школу Мартинеса де Пасквал- ли был Жак Казотт*, которого обычно причисляют к розенкрейцерам XVIII столетия. Примерно в 1775 году он познакомился с догматами и программой иллюминатов. В своей книге «Le Diable Amoureux» («Влюбленный Дьявол») Казотт с глубоким знанием дела писал о разного рода тайных мистериях, за что и был обвинен в раскрытии сведений о традиции адептов, не имея на то никаких полномочий. Оказавшись в числе жертв Французской Революции, он был казнен 25 сентября на площади дю Карузель. Казотт относился к числу убежденных сторонников широких реформ, включая права человека, хотя никогда, в силу своего характера или склонностей, не одобрял фанатизма и насильственных действий.
        Жан Франсуа де Лагарп, французский критик и литератор, обнаруживал явную приверженность к новой философии и оказывал всяческую поддерж-
        ку революционерам как редактор журнала «Mercure de France». Подобно многим либералам из интеллигенции, он пал жертвой революционного рвения и даже какое-то время просидел в тюрьме. Лишения и жизненный опыт сделали из него реакционера и, будучи по натуре экстремистом, он принялся яростно критиковать то, что прежде защищал с неменьшим пылом. После смерти Лагарпа в 1803 году среди его бумаг обнаружили любопытное «Пророчество Казотта», причем подлинность этого печального документа не оставляет абсолютно никаких сомнений.
        В «Пророчестве» Лагарп описывал состоявшийся в начале 1788 года банкет академиков, на котором собралось именитое общество, включая французских придворных, светил в сфере юриспруденции, известных литераторов, а также нескольких знатных дам. На банкете, оживляемом забавными историями, анекдотами и шутками, явно ощущалось вольтеровское отношение ко всему, что касалось политики и теологии. И в конце концов пировавшие пришли к выводу, что интеллектуальная революция вскоре закончится и через несколько лет предрассудки и фанатизм займут место философии. Затем разговор вновь принял шутливый оборот, и гости начали гадать, кому из них повезет дожить до установления Царства Разума.
        Во все время беседы один из гостей спокойно сидел и слушал, явно не разделяя общего энтузиазма. Это был Жак Казотт. Его длинные волосы свободно ниспадали на плечи, обрамляя приятное лицо с благородными чертами, на котором застыло выражение глубокой печали. Наконец он произнес: «Успокойтесь, господа. Вы все доживете до величайшей революции. Вам ведь известно, что я немножко пророк, и я повторяю, что все вы увидите ее». Сказав это, Казотт поднялся со своего
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА       -
        места и, обращаясь к некоторым из присутствующих на ассамблее, предсказал им ожидавшие их в будущем события:

«Вашим смертным ложем, мсье Кондорсе, станет каменный пол темницы; вы умрете от яда, который примете сами, дабы ускользнуть от рук палача, от яда, который счастливое состояние того времени вынудит вас, в виду крайней необходимости, всегда носить с собою.
        А Вы, мсье Шамфор, двадцать два раза попытаетесь перерезать себе вены бритвой, но тем не менее, проживете еще несколько месяцев после этих попыток.
        Вы, мсье Вик де Азир, вы сами не перережете себе вены, а, испытывая жесточайшие приступы подагры, прикажете за день вскрыть их шесть раз, дабы не оказаться неспособным достичь поставленной цели, и умрете ночью. Что же касается вас, мсье де Николаи, то вы окончите жизнь на виселице; то же самое ожидает и вас, мсье Байи, и вас, мсье Малешерб».
        Поднявшийся с кресла Руше, заметив, что возмездие эпохи, видимо, неизбежно обрушится на одну только Академию, поинтересовался собственной судьбой, на что последовал невозмутимый ответ Казотта: «Вы тоже сложите голову на эшафоте». В этот момент де Лагарп, взявший на себя обязанность тщательно записывать все, что происходило в его присутствии, спросил: «А что случится со мною?» Казотт улыбнулся: «Вы будете чудом сами по себе, таким же необыкновенным, как и каждый, с кем я говорил; к тому же вы станете христианином». Услышав все это, герцогиня Граммон вслух порадовалась, что сохранился, видимо, в обществе рыцарский дух, раз подобного рода пророчества не касаются дам. Склонившись перед нею в поклоне, Казотт на это ответил: «Ваш пол, леди, в те време-
        на не станет для Вас залогом безопасности. Вас, уважаемая герцогиня, в числе других дам, отвезут на эшафот в повозке палача со связанными за спиною руками. Дам, выше вас по положению, постигнет та же участь. У вас не будет даже исповедника. Последним смертным из отправленных на виселицу, кому разрешат увидеться с исповедником, будет король Франции».
        При этих его словах все сидевшие за столом буквально оцепенели от ужаса, не в силах вымолвить ни слова. Так прошло несколько минут, пока, наконец не раздался чей-то запинающийся голос: «Любезный пророк, вы оказались настолько добры, что предсказали всем нам нашу судьбу, забыв, однако, упомянуть о себе».

«Ну что ж, - тихо проговорил Казотт, - должен вам сказать, что во время осады Иерусалима некто будет в течение семи дней бродить вдоль крепостных валов вокруг города, громко выкрикивая: “Горе Иерусалиму!”, а на седьмой день прокричит: “Горе Иерусалиму и мне!”, и в тот же момент огромный камень, выпущенный из вражеского орудия, разнесет его на куски». Закончив речь, Казотт отвесил всем поклон и удалился.
        Обо всех предсказаниях и о том, насколько точно исполнилось каждое из них, де Лагарп составил подробнейшую запись, где засвидетельствовал, что пророчества сбылись до мельчайших деталей.
        И только на смертном одре он поставил последнюю точку в своем повествовании о том, как исполнялись странные предсказания Казотта. Де Лагарп пережил Революцию и действительно стал христианином.
        Удивительные способности Казотта предвидеть будущее наводят на мысль о необходимости более глубокого изучения так называемых политических обществ и их посвященных. Повсюду в работе этих
        групп угадывались намеки и даже явные признаки трансцендентальной философии в действии. Поведение таких людей, как Сен-Жермен, Сен-Мартен, Калиостро, Мессмер и Казотт, нельзя объяснить, просто навесив на них ярлыки ловких приспособленцев, мошенников или авантюристов. Они несомненно обладали какой-то долей тайного знания, а в основе их действий лежал некий план или система. Отрицая или игнорируя истинные масштабы их деятельности, невозможно составить себе ясного представления о результатах работы школ адептов в этот великий век революций.
        ЖИЗНЕОПИСАНИЕ СЕТА
        В 1731 году в Париже был издан эзотерический масонский роман под названием «Sethos, histoire ou vie tiree des monumens anecdotes de l’ancienne Egypte», авторство которого приписывали французскому аббату Жану Террасону. В следующем году роман вышел в Англии и назывался «Жизнь Сета. Извлечение из личных воспоминаний древних египтян. Перевод греческой рукописи на французский. Настоящий текст представляет точный перевод парижского издания на английский, выполненный г. Ледьяром».
        В предисловии к английскому изданию говорится, что история эта заимствована из греческого манускрипта, хранящегося в библиотеке йностран- ного государства, и опубликована при условии, что место хранения оригинала останется неизвестным.
        Предполагали, что греческий автор, имя которого не указано, жил в Александрии во времена правления Марка Аврелия. В 1777 году Матиас Клавдий перевел роман о Сете на немецкий язык.
        Происхождение этой любопытной книги, хотя она и явилась плодом обширных исследований и всесторонних знаний, конечно же, не восходит ко временам глубокой древности. Сюжет ее полностью выдуман, а возможно, частично заимствован из сочинения Умберто Мальяндрини, содержащего описание ритуалов посвящения и изданного в Be- неции в 1657 году. Вообще XVII1 век прославился несколькими псевдоегипетскими эзотерическими произведениями довольно необычного содержания, которые, как представляется, происходили из общего источника.
        Впервые книга под названием «Crata Repoa», или «Initiations to the Ancient Mysteries of the Priests of Egypt» («Посвящения в древние таинства жрецов Египта»), появилась в Германии в 1770 году без указания имени автора или издателя. В 1778 году в Берлине библиотекарь Штальбаум выпустил второе издание книги, объявив, что автор этого труда так и остался неизвестен, несмотря на неоднократные попытки установить его имя в ходе изысканий в самых отдаленных уголках Германии. По мнению известного ученого Рагона, «Crata Repoa» - это всего лишь сборник небылиц, составленный учеными немцами из всего, что можно отыскать у древних авторов по поводу посвящения.
        В это самое время в потайных комнатах и спря- тайных глубоко под землей подвалах дворца курфюрста Гессен-кассельского Карла в Эккернфорде граф де Сен-Жермен отправлял масонские или ро- зенкрейцеровские ритуалы и обряды иллюминатов, напичканные египетской символикой, граф ди Калиостро доводил до совершенства свой Египетский Ритуал франкмасонства, приводя французов в полное изумление, а экстравагантные псевдомасонские Ритуалы Мемфиса привлекали всеобщее внимание. Член Французской Академии, выдающийся египто-

^11^      ^S=^^^=^^st^
        лог Кур де Жебелэ выдвинул гипотезу, согласно которой игральные карты представляют собой листы некой священной книги, оставшейся в наследство от египтян.
        Несколькими годами позже Дюпюи приступил к написанию истории древних культов и верований, Ленуар попытался отыскать источник происхождения франкмасонства в ритуалах древнего Мемфиса, а Рагон занялся толкованием символики масонского Братства с точки зрения греческой, египетской и индусской метафизики. Такая столь неожиданно пробудившаяся тяга к исследованиям в узко специальных направлениях имеет только одно возможное объяснение. То была определенная попытка возродить тайные философские ин- статуты, в течение более пятнадцати веков хранившие благоразумное молчание.
        Сет, как повествуется в книге, названной его именем, был египетским царем, родившимся примерно за сто лет до Троянской войны. Среди многочисленных событий, вошедших в предполагаемую историю его жизни, было и замысловатое описание посвящения в мистерии Изиды. Входивший в такие обряды посвящения своего рода отбор кандидатов проводился в подземных помещениях, расположенных под египетскими храмами, причем испытания смелости и честности включали опасные проверки огнем, водой и воздухом. Полностью отражающий доктрину египтян обряд посвящения, изображенный на сложной символической гравюре, впервые появившейся в книге Ленуара «La Franche-Ma- connerie» («Франкмасонство»), в точности соответствовал описаниям обряда в «Сете», не оставляя никаких сомнений по поводу происхождения этой гравюры.
        В своей книге «Mozart und die konigliche Kunst» («Моцарт и королевское искусство») Пауль Неттл
        отмечал, что воссозданная в мистической опере Моцарта «Волшебная флейта» атмосфера древнего Египта во многом заимствована из «Жизни Сета», а в наибольшей степени это относится к сцене посвящения Орфея и Эвридики. Автором либретто оперы называют франкмасона Иоганна Эмануэля Шиканедера, что представляется весьма спорным, поскольку неясно, как этому, в общем-то, талантливому, но не обладавшему глубокими знаниями человеку удалось создать столь выдающееся произведение. Однако, внимательно изучив либретто «Волшебной флейты», даже закоренелые скептики смогут убедиться в том, что многие его строки практически слово в слово повторяют отрывки из «Сета».
        Третья книга «Жизни Сета» почти полностью посвящена качествам и атрибутам истинного посвященного. Прошедшие обряд посвящения занимали среднее положение между аристократией и духовенством и обладали как светской, так и духовной властью. В этом описании посвященный представал как новый человек, у которого добродетели и чувство долга вытеснили страсти, прежде служившие стимулом всех его поступков. Независимо от положения в обществе, приобретенного от рождения или по воле судьбы, посвященный считал своим предназначением приносить пользу собственной стране и всему человечеству. Такие Мастера превращали свирепых варваров в цивилизованные народы, устанавливая справедливые законы, наставляя их в искусствах и науках и подавая им пример героизма. Короче говоря, любым, даже самым малым проявлениям культуры и всем, что в нем есть достойного и ценного, мир обязан исключительно посвященным. Эти адепты были людьми без недостатков и все же неустанно искали пути стать еще лучше, людьми, во многом совершенными, и при
        этом постоянно стремились к еще большему совершенству.

«Сет» принадлежал к разряду эзотерических произведений и, подобно «Графу де Габали», своим появлением обязан был школам адептов, действовавшим тайно под покровом европейской культуры. Всегда с большим трудом удавалось проследить происхождение таких сочинений, поскольку их авторы явно не выказывали стремления к популярности. Иногда авторство этих трудов, если возникала такая необходимость, приписывали - с разрешения или даже без оного - какому-нибудь ученому мужу, находившему для себя определенную выгоду в том, чтобы занимать в таком деле уклончивую позицию.
        Немалый интерес на данном этапе исследования представляет жизненный путь знаменитого металлурга и интеллектуала Игнация Фон Борна, выдающегося горного инженера и преданного масона, ставшего основателем масонской ложи в Вене. Членами этой ложи были Моцарт и Иосиф Гайдн. О том, что Моцарта и фон Борна связывали узы теснейшей дружбы, можно судить по короткой кантате под названием «Maurerfreude» («Радость каменщика»), датированной 20 апреля 1785 года, которую великий композитор написал специально для исполнения на банкете «Zur wahren Eintracht» («К истинному согласию»), устроенном ложей в честь открытия Борном способа обработки руд методом амальгамации.
        Кандидатура Моцарта была предложена франкмасонам бароном фон Геммингеном, а позднее композитор уговорил вступить в орден и своего отца. Франкмасонами были также Иоганн Эмануэль Шиканедер и Шарль Луи Гизекке, которых обычно считают авторами либретто «Волшебной флейты». Честь написания либретто, однако, Ши-
        канедер приписывал исключительно самому себе, хотя Гизекке, гораздо более образованный и честный, как-то в частной беседе заявил, что основная часть текста принадлежит только его перу. Немалую долю символики внес в либретто и фон Борн, проявлявший повышенный интерес к египетским мистериям и написавший в 1784 году содержательную статью на эту тему.
        В статье Герберта Брэдли «Брат Моцарт и некоторые из его друзей-масонов» встречается следующее осторожное высказывание по поводу возможной связи Моцарта с иллюминатами Вейсгаупта: «Похоже, что Моцарт не принадлежал к иллюминатам. Хотя, должно быть, поддерживал тесные дружеские отношения со многими членами этого ордена, поскольку в его родном городе Зальцбурге существовало мощное отделение Ордена Иллюминатов». С одной стороны, представляется неразумным слишком доверять словам такого нетерпимого и предубежденного человека, как аббат Барруэл, чьи «Мемуары, иллюстрирующие историю якобинства» являют собой памятник антимасонской и ан- тииллюминатской пропаганды, но, с другой стороны, нельзя не признать, что ему удалось собрать изрядный фактический материал. О деятельности иллюминатов в Австрии он писал: «Со смертью кавалера фон Борна секта в Вене лишилась одного из своих главных адептов».
        Внутреннее построение «Волшебной флейты» обнаруживает сильное влияние иллюминизма. Неправы те музыкальные критики, которые утвердились во мнении, что «Волшебная флейта» - всего лишь комическая опера. Более значимой следует признать оценку Гете, который даже подумывал о написании продолжения к опере. По этому поводу великий поэт, который сам принадлежал к иллюминатам, однажды заметил: «Там, где большинство

      ‘=^^^=^=v^ar^
        зрителей интересуется лишь тем, что предстает их взорам, посвященный сумеет уловить высший смысл».
        В своей книге Пауль Неттл, подробно останавливаясь на символизме оперы, высказал предположение, что «Волшебная флейта» была лебединой песней австрийского масонства. Царица Ночи в ней олицетворяла Марию Терезу, открыто выступавшую против масонства; в герое оперы Тамино явно угадывался великодушный и дружелюбный Иосиф II, благоволивший к масонскому Братству; Памина, героиня фантазии, отображала высшее общество Австрии; в образе мавра Моностата были символически изображены облаченные в черные рясы иезуиты или монашеские ордена; а паяцы, Папагено и Папагена представляли в опере австрийских крестьян. Верхов?¦ ним жрецом Ритуалов Изиды и Озириса был фон Борн.
        За основу при описании неожиданного вторжения Царицы Ночи и Моностата в Храм Изиды и Озириса автор, возможно, взял случай, имевший место в действительности, когда однажды императрица ворвалась в одну из масонских лож. Не лишено оснований и предположение, что в образе Mo- ностата в карикатурном виде изображен Леопольд Алоиз Гоффман, предатель из среды масонов, который, заручившись поддержкой и снискав расположение нескольких лож, включая собственную, убедил правительство, что масоны готовят восстание против монаршей власти. И отчасти именно он несет ответственность за закрытие масонских лож в Австрии.
        В 1794 году была опубликована одна любопытная статья, в которой ее автор фон Ватцко излагает собственное толкование «Волшебной флейты» в полном соответствии с доктриной иллюминатов. Царица Ночи, по его мнению, олицетворяет суеверие;
        Памина - просвещенность, дитя Царицы и патриархальной религии (ныне не существующей); а За- растро - разум. Семеричные круги солнца символически изображали истинное знание или убежденность; Моностат - людские страсти, а принц Тамино - сильную личность, чье духовное развитие еще не доведено до совершенства, достигаемого в результате целого ряда тяжелых испытаний. Змея символизировала зло, Папагено - глупость, а придворные дамы Царицы Ночи - прислужниц суеверия; флейта была единственным языком Природы; колокольчики Папагено изображали лесть; а гении - силы разума. Хотя Брэдли, включив в свою статью это краткое толкование оперы, и посчитал его слишком сложным для условий, существовавших в период создания «Волшебной флейты», он все же приводит высказывание самого фон Ватцко: «Члены этого ордена разберутся и поймут». Памятуя, что для иллюминатов Египет в их таинственной географии всегда означал Австрию, кажется вполне допустимым, что фон Борн как Зарастро и вдобавок еще и символ разума, полностью подходил под психологический образ мышления Адама Вейсгаупта и барона фон Книгге.
        Моцарт скончался в 1791 году, оставив после себя состояние в размере шестидесяти флоринов. Его похоронили облаченным в черное одеяние членов масонского Братства. Последняя кантата композитора была издана при содействии масонской ложи в пользу его вдовы и детей. Бушевавшая в день похорон непогода помешала надлежащим образом провести траурную церемонию, так что о месте погребения композитора не сохранилось никаких точных записей. Существует предположение, что Моцарт похоронен на кладбище для нищих, однако тайна его погребения до сих пор так и осталась нераскрытой.
        КАЛИОСТРО И ЕГИПЕТСКИЙ РИТУАЛ
        ФРАНКМАСОНСТВА
        Вот уже более полутора столетий ведется ожесточенный спор по поводу человека, высокомерно объявившего себя графом Калиостро, Великим Коптом Египетского Ритуала масонства. Реальные события никогда не интересовали его хулителей, а расхожие истории ни для кого не представляют никакой ценности. Эксцентричный граф стал героем французского народа как раз в то время, когда любовь толпы проявилась в достаточной мере, чтобы навлечь на предмет своего обожания враждебность со стороны церкви и государства. И если репутация Калиостро немало пострадала от сведений, распространявшихся инквизицией, изрядно пришлось ей натерпеться также и будучи вверенной нежным заботам таких выдающихся литераторов, как Томас Карлейль и Александр Дюма-отец.
        Жизнеописание Калиостро было издано под покровительством Апостольской Камеры*. Этот представительный орган, как раз вовремя вдохновленный сплетнями, распускавшимися газетой «Le Cour- vier de l’Europe», вынес решение, что «народный благодетель», чей портрет украшал веера знатных дам, на самом деле был не кто иной, как некий Джузеппе Бальзамо - сицилийский авантюрист, разыскивавшийся полицией Сицилии за совершенные им преступления, включая участие в заговоре с целью политического убийства. Непостоянный мир, находящий удовольствие в смаковании сплетен и с видимой неохотой допускающий существование добра там, где возможно зло, с восторгом воспринял легенду о Бальзамо и с тех пор уже более с ней не расставался. Век нынешний, оказавшись не менее
        изобретательным, подкинул новый повод убедиться в том, что Калиостро был мошенником и самозванцем. Цепь логических умозаключений была незамысловата и традиционна: граф претендовал на обладание сверхъестественными или, по крайней мере, метафизическими силами и способностями, что уже само по себе служило оправданием его обвинения без каких бы то ни было дополнительных расследований.
        Весь драматизм ситуации в нескольких словах весьма выразительно раскрыл Троубридж^1^, один из немногих, занявших в споре непопулярную позицию: «После того как он, еще не признанный, был подвергнут враждебной критике и осыпан бранью, предубеждение, приемное дитя клеветы, продолжало, так сказать, линчевать его, а его репутация в течение более ста лет болталась на виселице позора, на которой тайные агенты традиции начертали проклятье каждому, кто попытается обрезать веревку. Его судьба стала его славой, и в памяти поколений он сохранился отнюдь не своими свершениями, а выпавшими на его долю лишениями».
        По тонкому замечанию Троубриджа, никто из когда-либо встречавших Бальзамо никогда не узнавал в нем Калиостро. Бальзамо разыскивался полицией Лондона и Парижа, однако жандармерия и все тайные агенты, нанятые для поимки сомнительных личностей, явно не спешили высказывать подозрения в том, что всем известный милейший, а по мнению его врагов, пользующийся дурной ела- вой, Алессандро Калиостро в действительности был достойным одного лишь презрения, жалким Баль- замо. При том, что все враги Калиостро денно и нощно старались довершить его гибель, представ

^1^ См.: Trowbridge. «Cagliostro, the Splendour and Misery of a Master of Magic».
        ляется странным, что простейшими средствами дискредитации графа никто, по сути, так и не воспользовался, ведь так или иначе из прошлого Калиостро не явилось ни одного свидетеля, способного его скомпрометировать.
        Сравнение умственного уровня этих двух людей оказалось бы чрезвычайно трудной задачей, поскольку последнее официальное расследование показало, что Бальзамо был обычным мошенником, необразованным и грубым. Ничто не служило доказательством, что он был способен приобрести известность в качестве талантливого литератора или знатока таинственных искусств и наук. А значит, даже если бы Бальзамо решил развить свои способности, ему потребовалось бы слишком много времени на соответствующую подготовку.
        Он вряд ли сумел бы где-то получить блестящее образование и воспитание в одиночку, запомнив множество разнообразных подробных сведений, чтобы потом сообщить их обеспокоенным властям. И если бы Калиостро и в самом деле был Бальза- мо и так и оставался неузнанным, он, вероятно, сумел бы сохранить инкогнито, не допустив, чтобы портрет графа стал предметом домашней меблировки, а его довольно удачное изображение, отлитое в гипсе и бронзе, появилось во всех витринах и окнах.
        Инквизиционный Суд предъявил Калиостро обвинение как человеку, заслуживающему порицания и наказания, установленного для еретиков, догматиков, ересиархов и распространителей магии и суеверий. Его признали виновным и подвергли наказанию, которому подлежали все лица, в той или иной форме поддерживавшие или организовывавшие масонские общества или тайные собрания, а также предусмотренному указами Государственного Совета в отношении всех лиц, признанных ви
        новными в подобном преступлении в Риме или любом другом месте папских владений^1^.
        Следственная канцелярия едва ли отважилась бы объявить приговор, который наверняка вызвал бы волну суровой критики в протестантских странах, но при наличии влиятельных масонских орденов основания оказались бы менее спорными. Если Калиостро действительно был Джузеппе Бальзамо, то почему его не судили за преступления, совершенные этим человеком, и открыто не выдвигали против него законных обвинений? Осуждение человека на пожизненное тюремное заключение за основание масонской ложи в пределах папского государства вряд ли можно назвать популярной акцией накануне Французской Революции. Будь граф и в самом деле злодеем по своей натуре, стяжавшим славу преступника и мошенника, тогда эти его разорительные и в большей степени заслуживающие названия преступления деяния погубили бы его репутацию в глазах общества, а его эзотерические наклонности практически не имели бы никакого отношения к отправлению правосудия.
        Даже Деморанд, соглядатай, шантажист, беспринципный журналист и редактор «Le Courrier de ГЕи- горе», признавал, что 12 апреля 1777 года Калиостро был принят в члены масонского общества в Лондоне. По этому случаю граф отрекомендовался полковником 3-го бранденбургского полка. По ело- вам Троубриджа, масонское удостоверение Калиостро некоторое время хранилось у маркиза Ша- тожиро в его знаменитой коллекции автографов.
        Ложа Надежды, материнская Ложа Калиостро, впоследствии объединилась с Орденом Строгого Соблюдения Устава. Троубриджу удалось также

^1^ См.: Henry Ridgley Evans. «Cagliostro and His Egyptian Rite of Freemasonry».
        отыскать сведения, доказывающие, что граф как франкмасон получил доступ в ложу Ордена Стро- того Соблюдения Устава в Гааге, а масонские степени посвящения он, судя по некоторым источникам, получил в Германии.
        Деморанд, всячески стараясь принизить статус Калиостро-масона, как-то намекнул, что члены «Loge d’Esperance» были в основном людьми ничтожными, все больше из числа бедных торговцев и ремесленников района Сохо. На это последовал быстрый ответ графа, что он гордится признанием его братом столь доброжелательных и уважаемых людей и что ему никогда и в голову не приходило проверять их финансовое или общественное положение. Одно, по крайней мере, было установлено абсолютно точно, а именно, что граф был масоном и прошел официальный обряд посвящения в члены ордена^1^.
        Появление Египетского Ритуала франкмасонов окутано тайной. Доискиваясь истины, масонские историки вели свои исследования в разных направлениях. Некоторые из них были уверены, что сей Ритуал Калиостро заимствован у каббалистического масонства, введенного в 1754 году философом- мистиком Мартинесом де Пасквалли. Пасквалли был португальским евреем, во всяком случае, его исследования в области масонства носили явный отпечаток сильного влияния эзотерических традиций этого народа, а посвященный его Ритуала назывался «когеном», что по-еврейски означает «жрец». В 1768 году в Париже ему удалось привлечь к своей деятельности широкий круг влиятельных
        ' При сборе материала для этого раздела использовались данные исследований Генри Риджли Эванса, который, в свою очередь, заимствовал нужные ему сведения из работы Б.Иванова «Калиостро в Восточной Европе», напечатанной в сборнике «Transactions of the Quatuor Coronati Lodge».
        ученых мужей. Позднее он вступил во владение наследственным имуществом в Вест-Индии и скончался в Порт-о-Пренсе. Инквизиция утверждала, что, посетив однажды Лондон, Калиостро приобрел манускрипт некоего Джорджа Костона, который он дополнил результатами собственных изысканий, но тогда Костон, очевидно, формировался под влиянием системы взглядов Пасквалли, поскольку у этого каббалиста было множество последователей и поклонников в Англии.
        Нельзя составить беспристрастного мнения о Калиостро, не уделив должного внимания его происхождению и судьбе. История его жизни, хотя и считается вымыслом, до сих пор никем еще не опровергнута.
        По некоторым сведениям, знания в эзотерических науках граф приобрел у арабских учителей. Ему было всего три месяца от роду, когда умерли его родители, христиане знатного происхождения, оставив своего в будущем знаменитого сына под опекой великого муфтия*. С ребенком, так никогда и не узнавшим имени отца, занимался обладавший глубочайшими знаниями домашний учитель по имени Альтотас, который был магистром тайных наук. Когда мальчику исполнилось двенадцать лет, Альтотас взял его с собой в Мекку и там представил Верховному Шерифу. В то время Калиостро называли Ахарат, и в Медине он был всем известен только под этим именем. Три года он прожил в Мекке, а затем уехал в Египет, где немало времени посвятил изучению пирамид. Пробыв в Африке и Азии еще три года, он переехал на остров Родос и там удостоился чести быть принятым ЭмМануэлем Пинто - Великим Магистром рыцарей Мальтийского Ордена. Пинто, сторонник деспотичных методов правления, стал Великим Магистром в 1741 году и прославился тем, что всячески
        сопротивлялся посягательствам папы на свои права. Вместе с ним Калиостро занимался исследованиями в области алхимии и медицины.
        Альтотас умер на Мальте, и именно там Ахарат впервые надел европейский костюм и стал называться графом ди Калиостро. Согласно Элифасу Ле?? ви, в имени Althotasсодержится слово «thot» (Thot), что соответствует имени египетского бога мудрости, а приставка «al»,означающая Бога или Божественное, подразумевает, что подлинным учителем эксцентричного графа был Божественный Разум. Именем Альтотас могли также называть человека при его посвящении в мистерии. Ранее считалось, что Альтотас на самом деле был таинственным д-ром Кольмером, обучавшим магии Адама Вейсгаупта, основателя баварского Ордена Иллюминатов. По мнению Александра Вилдера, слово «cagliostro»происходит от «Kalos»,что означает «прекрасный», и «Aster» - «звезда» или «солнце».
        Связь между Калиостро и иллюминатами столь же интересна, как и его возможное общение с рыцарями-тамплиерами. По данным следственных отчетов, на суде Калиостро признался, что был принят в члены Ордена Иллюминатов в подземной пещере недалеко от Франкфурта-на-Майне. В сочинениях некоторых авторов содержится весьма смелое предположение, что иллюминаты или тамплиеры снабжали Калиостро, по крайней мере частично, деньгами, которых у него всегда было в достатке. Ритуалы иллюминатов, подробно описанные Вейсгауптом и фон Книгге, безусловно, отличались ярким египетским колоритом, однако имеется неопровержимое доказательство, что Калиостро далеко продвинулся в своей работе еще до непосредственного общения с баварской группой.
        Некоторые историки полагают, что Европу с египетским масонством познакомил в 1771 году ку-
        пец из Ютландии, который ездил в Египет и бывал также и на Мальте, где мог встречаться с Калиостро. В основу доктрин ютландского купца было положено учение Мани. Создавая собственный Ритуал, граф обнаружил глубокое понимание сложных доктрин Эммануэля Сведенборга. Будучи известен под именем графа Сутковского, Калиостро заявлял, что он был посланцем тайного общества сведенборгиан, существовавшего в то время в Авиньоне.
        Хотя Калиостро и пытался в свое время доказать группе интеллектуалов, в которую входил знаменитый Кур де Жебеле, что он знающий египтолог, Египетский Ритуал отнюдь не раскрывает всей сути религии и философии древнего Египта. В самом деле, вызывает удивление, как мало известно об эзотерическом учении Калиостро. Его лекций, которые он читал наиболее подготовленным членам своего Ритуала, вероятно, никогда и не были включены в сохранившиеся до наших дней манускрипты. Тем не менее Египетский Ритуал франкмасонства является единственным ритуалом того периода, действительно содержащим трансцендентные опыты и догматы.
        В нашем собрании хранится манускрипт, принадлежавший Материнской Ложе Принятия Высшего Египетского Масонства, основанной Великим Коптом. Рукопись адресована непосредственно глубокоуважаемому Брату Робелину, члену Королевской Ложи Св. Иоанна Шотландского, от друга Природы и человечества. Ритуалы Египетского Масонства и его Ложа Принятия (женское масонство) почти полностью совпадали. В убранстве помещений ложи, символах, церемониях, служителях и наставлениях новопосвященным обнаруживались лишь незначительные изменения в соответствии со степенями женских обрядов посвящения. Уникальные особен
        ности системы Калиостро, описанию которых посвящены последние страницы рукописи, хотя и упоминались некоторыми авторами, однако не привлекли к себе должного внимания.
        СИМВОЛИЧЕСКАЯ ПЕЧАТЬ КАЛИОСТРО
        Как сказано в рукописи, Предвечному известно, что человек не может осуществлять надлежащий суверенитет над самим собой и Природой, не познав нравственного и физического совершенства, не проникнув в истинное святилище Природы и не овладев тайной доктриной ордена, которая дарует физическое бессмертие и совершенствует нравственное естество. Благодаря продлению телесного бытия, посвященный развивает ум, приобретает мудрость, способность понимать и изъясняться на всех языках и обретает несравненное счастье еде- латься посредником между Богом и людьми.
        Достигнув столь удивительного состояния, посвященный становится единым с небом и землей. Теперь он может управлять невидимыми духами вселенной и совершать таинства, раскрывающиеся в откровениях учения Великого Копта. За этим еле- дует нечто вроде алхимического обновления человеческого тела, происходящего в течение сорока дней при приеме небольшого количества секретного снадобья, то есть вещества, даваемого Великим Коптом. Применение этого снадобья в сочетании с
        ' -??'"
        тщательно соблюдаемым режимом питания и сна
        приводит к полному очищению и обновлению тела,
        включая волосы, зубы и ногти. На сороковой день
        полностью обновленная личность готова к вступле-
        нию в мир, чтобы учить истине, преодолевать зло
        и свидетельствовать во славу Предвечного Бога. Та-
        кое таинственное обновление человека может по-
        вторяться каждые пять лет, чтобы посвященный
        имел возможность оставаться в этом бренном мире,
        пока Богу не будет угодно призвать святую особу к
        себе за вечной наградой.
        Подлинные обряды Египетского Ритуала далеко
        не так фантастичны, как их описания в рассказах,
        опубликованных Гийомом Фигье и маркизом де Лю-
        ше. Возможно, некоторый отблеск романтического
        ореола французского двора лег на святилище Еги-
        петского Ритуала, однако в этом случае подобного
        рода представления ограничивались несколькими ло-
        жами, состоявшими из придворных и их дам.
        В действительности Египетский Ритуал, не счи-
        тая некоторых особенностей, относящихся главным
        образом к символике или философии, не отличал-
        ся большей эксцентричностью, нежели в так назы-
        ваемых «правильных» ложах. Подлинные записи о
        деятельности Калиостро, на взгляд беспристрастно-
        го судьи, свидетельствуют о том, что, невзирая на
        ходившие о нем нелепые слухи, граф был по нату-
        ре идеалистом и преподавателем в высшей степени
        этичной, конструктивной и нравственной филосо-
        фии. И этим все сказано.
        ТУЧА НАД СВЯТИЛИЩЕМ
        Придворный советник Карл фон Эккартсхаузен
        (1752-1813) принадлежал к группе мистиков XVIII
        века, в которую входили Иоганн Каспар Лафатер*,
        барон Кирхбергер и Клод Луи де Сен-Мартен*. Его обширная писательская деятельность охватывала такие сферы, как магия, мистика, наука о магических числах и алхимия. Своими сочинениями он внес немалую лепту даже в драматургию, политику и искусствоведение.
        Его труды быстро принесли ему широкую известность, однако популярность его оказалась весьма недолговечной. В Англии было издано только одно его произведение под названием «The Cloud Upon the Sanctuary» («Туча над святилищем») в переводе Изабеллы де Штайгер.
        Придворный советник был побочным сыном графа Карла Хаймбхаузенского. Его мать, умершая при родах, была дочерью управляющего графскими владениями. И хотя граф, проявивший себя необычайно заботливым и любящим отцом, делал все возможное, чтобы обеспечить юноше достойную карьеру, фон Эккартсхаузен всю жизнь крайне 60- лезненно переживал незаконность своего рождения, и это плачевное обстоятельство наложило на него отпечаток глубокой подавленности. Он получил превосходное образование по философии и праву, был назначен на должность придворного советника курфюрста Карла Теодора, занял почетный пост в библиотеке Мюнхена, а впоследствии его также прочили на должность хранителя архивов семейства курфюрста. Несмотря на многочисленных политических врагов, ему удалось сохранить все, им заслуженное, благодаря выдающимся качествам и способностям, высоко ценившимся курфюрстом.
        Хотя мистические произведения фон Эккартсха- узена несут на себе печать влияния католицизма, все его сочинения, преисполненные красоты и пронизанные духом благородства, снискали себе симпатии многих мыслящих людей различных религи-
        - - - - -? - - ?
        озных убеждений. Конечно, в трудах советника на-
        шло отражение немало тем, не укладывающихся в
        рамки ортодоксии, как например его размышления
        по поводу каббалы, пифагоровской теории чисел,
        трансцендентальной магии и астрологии, однако не
        существует никаких свидетельств о том, что его
        пристрастия вызывали недовольство церкви.
        Сохранились некоторые довольно подробные све-
        дения о связях фон Эккартсхаузена с эзотерически-
        ми обществами того времени. В каталоге библио-
        теки дорбонариев под № 1030 содержится описание
        манускрипта начала XIX века, якобы написанного
        рукою фон Эккартсхаузена. На одной из страниц
        рукописи помещены три начертанных пером и
        раскрашенных от руки виньетки. На одной из них
        изображена луна во второй четверти, вторая пред-
        ставляет печать Соломона, а третья - эмблему
        розенкрейцеров, причем последняя указывает на
        возможное знакомство с деятельностью этого обще-
        ства.
        Книга «Туча над святилищем» состоит из шее-
        ти писем, по большей части адресованных «моим
        любезным братьям в Господе». Второе письмо со-
        держит самый удивительный из всех встречающих-
        ся в мистической литературе рассказ о тайной
        школе адептов. М-р Вейт, естественно, немедлен-
        но принялся возражать против очевидного смыс-
        ла и попытался запутать вопрос, намекнув, что
        Эккартсхаузен - «это всего лишь предлог для вы-
        соких рассуждений о вечности», что бы это ни
        значило. Нет нужды, да и места, полностью при-
        водить здесь второе письмо Эккартсхаузена, и для
        продолжения настоящей работы вполне достаточ-
        но будет нескольких выдержек из этого письма.

«Настало время, мои любезные братья в Госпо-
        де, дать вам ясное представление о Внутреннем
        Храме, о той просвещенной общине Бога, что раз-
        бросана по всему свету, но управляема одною истиной и едина духом. Эта община света существовала со дня сотворения мира и просуществует до его конца...
        Сей общине принадлежит школа, где всех, кто жаждет знаний, наставляет сам Дух Мудрости, и все тайны Бога и Природы хранятся там для детей света В этой общине, хотя и самой тайной из всех, собрались члены многих орденов, создавшие ту самую школу. На внутреннюю школу всегда опиралась внешняя, служившая не более чем ее внешним выражением. А значит, всегда существовала тайная ассамблея, общество Избранных, тех, кто ищет и способен воспринять свет. Вот это скрытое общество и называется Внутренним святилищем, или Храмом.
        Внутренний Храм был создан сразу после грехопадения человека, и ему были открыты самим Богом те пути, следуя которыми падшее человечество смогло бы вновь возвыситься и обрести свои права и избавиться от своих несчастий. Человек приобрел знание всех откровений и таинств в первозданном виде; он получил ключ к истинной науке, как божественной, так и естественной.
        Святилище это оставалось неизменным, хотя с течением времени и под влиянием обстоятельств религия внешне претерпела множество изменений и отошла от сокровенных истин, которые одни только и могли сохранять точный смысл ниспосланных откровений...
        Во все времена эта просвещенная община воистину была школой духа Божиего и, считаясь школой, имела свою кафедру, своего доктора, устав для студентов, классы и предметы для изучения, а также метод обучения. В ней были и свои ступени для последовательного продвижения к более высоким степеням...
        И всегда эта школа мудрости была неизмеримо глубоко скрыта от мира, поскольку она невидима и подвластна только Божественному Правительству...
        Тщетно стремится суетный разум отыскать это святилище; столь же тщетны и злонамеренные попытки проникнуть в великие таинства; все непостижимо для неподготовленного; ничего не способен он ни увидеть, ни прочесть в его святая святых...
        Существуют, однако, способы достижения зрелости, поскольку в этой священной общине есть первозданное хранилище древнейшей и подлинной науки рода человеческого и сокровенных тайн всего знания. Это именно та уникальная и просвещенная община, которая владеет ключом ко всем тайнам и которой известны средоточие и источник природы и творения. Это есть некое сообщество, которое забирает себе высшую власть и объединяет представителей не одного только мира. Члены этого сообщества формируют теократическую республику, которая в скором времени станет Матерью- Регентшей всего Мира».
        И в данном случае напрасны все старания м-ра Вейта представить все дело так, будто бы письмо фон Эккартсхаузена следует понимать как выраженное в символической форме характерное для него возвеличивание сознания. Придворный советник, будучи прекрасно осведомленным о традиции адептов, в записях от 1790 года обращается к «этим мудрецам, число которых крайне мало». Позднее он упоминает о том, что «они обитают в разных частях света. Одни живут в Европе, другие в Африке, но все они связаны гармонией своих душ, а посему являют собою единое целое. Они всегда вместе, хотя подчас между ними пролегают расстояния в тысячи миль. Говоря на разных языках, они понимают друг друга, поскольку языком мудрецов является духовное восприятие».
        О том же говорится и в сочинениях Парацельса, который пишет: «Существуют личности, возвеличенные до Бога, которые остались в этом возвышенном состоянии и не умерли. Их физические тела расстались с жизнью, даже этого не сознавая, ничего не чувствуя, ничем не болея и не испиты- вая никаких страданий, а тела их видоизменились и исчезли, причем таким образом, что никому не известно, что с ними сталось, и при всем том они остались на земле»^1^.
        Сведения, содержащиеся в трудах фон Эккартс- хаузена и мистиков, с которыми он был прямо или косвенно связан, доказывают, что традиция адептов ведет свое происхождение от собрания эзотериков, которым принадлежат некоторые важные нововведения, повлиявшие на родословную орденов франкмасонства. По словам барона Кирхбергера, он всячески пытался добиться от фон Эккартсхаузена, чтобы тот лично сообщил ему Утерянное Слово, что уже само по себе достаточно проясняет факты. Это обстоятельство может служить явным доказательством того, что традиция адептов пережила политические осложнения, возникшие при осуществлении программы Всемирной Реформации, и продолжилась в Орденах Братства.
        ФРАНЦУЗСКИЕ ТРАНСЦЕНДЕНТАЛИСТЫ
        Во Франции сохранилось слишком мало исторических памятников, чтобы по ним можно было судить о передаче эзотерической традиции до второй половины XVIII века, когда там только начали формироваться теоретические основы франкмасонства. А до этого лишь изредка удается встретить громкие
        См.: Paracelsus. «Philosophia».
        имена, обычно связанные с алхимией или рассуждениями по поводу доктрин тамплиеров. Францию посещали посвященные из других стран, оставившие многочисленные свидетельства своей деятельности, но те тайные ордена, которым удалось выжить в этой стране, сочли более разумным оставаться в тени.
        Самой знаменитой и яркой личностью из всех французских трансценденталистов был аббат Аль- фоне Луи Констан, писавший под древнееврейским псевдонимом Элифас Леви Захед. Он родился в Париже в 1809-м или 1810 году в семье бедного сапожника. Мальчик, рано проявивший выдающиеся умственные способности, получил бесплатное образование в семинарии Св. Сульпиция благодаря заботам приходского кюре. Альфонс блестяще учился, был церковным прислужником и наконец получил должность дьякона. И вдруг, по причинам не вполне ясным, но, вероятно, с доктринальной подоплекой, был исключен из семинарии и впал в немилость церкви.
        Неожиданный уход Альфонса из семинарии всегда служил предметом ожесточенных споров среди его биографов. Одни полагали, что причиной подобной опалы стали слишком рано проявившиеся склонности к наукам, которые духовники, возможно, и обоснованно, называют дьявольскими.
        Другие считали, что юный дьякон самозабвенно увлекся учениями Руссо, Вольтера и других либералов из интеллигенции, что представляется более правдоподобным, поскольку одно из его ранних сочинений «The Gospel of Liberty» («Проповедь свободы»), было настолько пронизано духом социалистических идей, что повлекло за собой шестимесячное тюремное заключение.
        Все попытки отыскать источник эзотерических знаний Элифаса Леви встретили серьезные препят-

^?^=SSS®‘ - --             
        ствия ввиду недостатка биографического материала. После неудачного брака, распавшегося в 1847 году, Леви полностью посвятил себя эзотерическим искусствам и наукам и опубликовал несколько трудов по этим предметам, обнаружив глубокое знание истории и философии магии, а также биографий главных выразителей идей мистицизма с древнейших времен. Однако то, как он подчас использовал справочный материал, свидетельствовало о недостаточном знакомстве с теми авторитетами, на которых он ссылается и произведения которых он цитирует.
        Леви сформулировал базовую концепцию трансцендентализма, раскрыв ее в соответствии с собственными взглядами. Произведениями других авторов он пользовался только для осуществления собственных замыслов. Должно быть, имея доступ к редким и диковинным книгам, он писал свои труды с твердой и какой-то мистической уверенностью. Стиль его сочинений был категоричен, ярок и увлекателен. Этот великий художник обладал исключительным мастерством и необычайно живым воображением. Вдохновляющие идеи для своих диаграмм и фигур, в изобилии украшавших его рукописи, он черпал в работах старых эзотериков, гениально раскрывая их с присущим ему артистизмом.
        Стремясь увековечить свои идеи, Магус*, как все его называли, мог рассчитывать исключительно на узкий кружок личных учеников. Многие из тех, с кем он общался, занимали высокое общественное положение и обладали большими знаниями. После него остались целые тома рукописей и масса писем, собранные и бережно хранимые его учениками, которые, кстати, занимались также переписыванием неопубликованных книг своего учителя. Из наиболее усердных переписчиков следу
        ет упомянуть таких, как Новакович и барон Спе- дальери.
        Сей бренный мир Элифас Леви покинул в 1875 году. Долгое время он находился в противоречии с церковью по поводу доктрины, однако перед смертью причастился и умер, пребывая в лоне церкви. В книге Вейта приведена фотография Леви, убранного для торжественного прощания, с большим распятием на груди.
        Один из преданных учеников Элифаса Леви так описывает Магуса: «Он был довольно полным, невысокого роста, с милым благожелательным лицом, излучающим добродушие; почти всю его грудь закрывала длинная седая борода. Его жилище походило на лавку древностей, где рядом с редким старинным фарфором необычайной красоты соседствовали дорогие гобелены и картины. В одной из комнат был сделан альков с кроватью, покрытой богатым стеганым покрывалом из красного бархата, с широкой золотой бахромой, а перед этим пышным ложем стояла обитая красным бархатом скамеечка с мягкой, красной с золотом, подушкой.
        Имея мало друзей, он вел спокойную, уединенную жизнь Память его, казалось, не знала пределов, а речь поражала своей плавностью; присущие ему образные выражения и яркие сравнения были изысканны и неповторимы».
        Попав под влияние идей Элифаса Леви и надышавшись воздухом его доктрин, некоторые из его приверженцев попытались возродить во Франции древние мистические ордена и эзотерические науки. Примерно в 1889 году маркиз Станислав де Гюайт основал каббалистическое Розенкрейцеровское Братство. Позднее пост главы этого общества, в которое входили такие выдающиеся личности, как Сар Пе- лада и Поль Кристиан, занял д-р Жерар Энкосс, более известный под именем Папюс. В своих поис-
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА       -
        ках вдохновляющих идей члены Братства обрели щедрый источник в традициях мартинизма и в рукописях, оставленных Элифасом Леви. И, надо сказать, среди знающих людей царило удивительное единодушие по поводу того, что в какой-то период своей богатой событиями жизни Магус поддерживал общение с тайными школами. Воистину, для всякого ученика сразу же найдется и учитель.
        Довольно близко с Элифасом Леви был знаком Кеннет Маккензи, 1Х°, член Английского Розен- крейцеровского исследовательского Общества. Он описывает его как необычайно одаренного и образованного человека, состоявшего «членом Братства Света, или Fratres Lacis».И хотя членство в таком обществе явно не вписывается в жесткие границы деятельности Fratres Lucis,нет никаких данных, указывающих на то, что этот орден не сохранился в виде небольшой группы посвященных эзотериков^1^.
        Миссис Изабель Купер-Окли, немало времени посвятившей исследованию деятельности таинственного графа де Сен-Жермена, удалось достать ру- копией Fratres Lacis,или Мудрого, Могущественного и Почтенного Ордена Рыцарей, или Братьев Света, которые временно хранились в архиве Императорской Библиотеки в Петрограде.
        Хотя Братья Света и утверждали, что орден был основан в 40 году н. э. под покровительством Св. Иоанна Евангелиста, до 1781 года не сохранилось никаких записей о его независимом существовании. В рукописях Вилькороки, с которыми работала миссис Купер-Окли, встречаются упоминания о Семи Мудрых Отцах, Главах Семи Церквей Азии. А не являются ли эти Семь Мудрых Отцов Востока адеп-

^1^ См.: К.Mackenzie. «The Royal Masonic Cyclopedia», статья «Levi».
        тами тайных школ? М-р Вейт, в частности, отмена- ет: «А значит, сей орден предстает перед нами как Орден Скрытой Церкви, или Святой Ассамблеи, ех hypothesCпохожий на орден Эккартсхаузена, но проявляющийся как его подмена в силу своей церемониальной обрядности»^1^.
        Любой рассказ о силах и обстоятельствах, формировавших жизненный путь Леви в самом его начале, был бы не полным, если не упомянуть об одном происшествии, случившемся в 1839 году^1^. Однажды утром в уединенном жилище Леви появился один чудак по имени Альфонс Эскиро с приглашением навестить некоего Мапа, в высшей степени загадочного человека с величественными манерами, мистически красивым лицом и окладистой бородой, собиравшего в своей убогой парижской мансарде круг людей для духовного общения. Мапа, чье настоящее имя было Ганно, поверх одежды всегда носил женский плащ, превратившийся от ветхости в лохмотья, в котором он выглядел, как бедный дервиш. Этот чудной пророк считал себя новым воплощением Людовика XVII, вернувшегося на землю, чтобы спасти мир. Окружение Мапа составляло несколько экзальтированных личностей, таких же исступленных и не от мира сего, как и он сам. У Леви сохранились некоторые выдержки из речей Мапа, которые он произносил на проводившихся им собраниях: «С первого же часа Падения перед человечеством встала великая и страшная задача посвящения. К тому же условия этого посвящения
всегда и во всем одинаково священны в глазах Господа. И Альфа здесь - это наша общая мать Ева, а Омега - Свобода, тоже наша общая мать».
        ' См.: Waite. «The Brotherhood of the Rosy Cross».

^1^См.: Элифас Леви. «История магии». - Москва: REFLbook, Ваклер, 1995, с. 352.
        Судя по описанию, оставленному Леви, это был ученик Мала, фанатичное поведение которого самым непосредственным образом ускорило Французскую Революцию 1848 года. Возможно, история о Мапа не ограничивается тем, что вышло на свет божий. Леви, конечно, не придумывал свои трансцендентные доктрины, а просто облекал их в характерную для него литературную форму. Он туманно намекал на свое вступление на «путь праведный» и толковал о таинствах посвящения как один из участников событий.
        Леви находил утешение и черпал вдохновение в жизни и произведениях немецкого алхимика-мистика Генриха Кунрата. Членам эзотерических орденов хорошо известно, что Кунрат прошел посвящение, но не достиг высшей степени. Его «Amphitheatrum Sapientiae Aeternae», или «Амфитеатр вечной мудрости», изданный в Ганновере в 1609 году, иллюстрирован серией великолепных символических гравюр. Леви интерпретировал рисунки и сопровождающий их текст согласно собственным каббалистическим воззрениям и, вероятно, пришел к глубокому, хотя и не совсем обычному заключению относительно их истинного смысла. В основе философии французского Магуса лежала идея тайного эзотерического учения, возникшего в древнейшие времена, достигшего расцвета в Египте, затем попавшего в Грецию и в конце концов ставшего частью структуры мистической христианской церкви. В самих произведениях Леви заключены достаточные доказательства, позволяющие причислить его к ученикам эзотерических школ.
        Французские эзотерические группы, взращенные на учениях Леви, оставили после себя бесценное наследие в виде оккультных знаний. Однако, к несчастью, они явились в мир не вовремя, поскольку их абстрактное теоретизирование в обла
        сти магии относилось к более ранним временам алхимии, трансцендентализма и каббалы. Толкование масонских обрядов и символов, данное Леви, оказало влияние на американское франкмасонство благодаря трудам Альберта Пайка, который цитировал и пересказывал многие произведения французского Магуса, но был достаточно умен, чтобы воздержаться от указания весьма спорного источника информации.
        Круговерть современного образа жизни изменила вкусы публики, а посему древние знания представляют ныне интерес лишь для ограниченного круга исследователей. Сейчас внимание переключилось с чудесного и сверхъестественного на полезное и необходимое. Великая школа и ее посвя- !ценные отказались от маски герметических легенд и выбрали себе новую символику из совокупности общих проявлений современной жизни. Универсальные истины тайной доктрины теперь формируются на языке политики, промышленности, экономики, управления и труда. Достижение международного согласия, разрешение религиозных и общественных разногласий третейским судом и последовательное осуществление плана обеспечения всеобщего благоденствия предоставляют новые области применения герметической химии.
        Итак, план раскрывается, принципы не меняются, потребности растут, а жестокий кризис бесконечен. Три тысячи лет тому назад столицей-коллегией египетских адептов был Мемфис с его белыми стенами. Там посвященные руководили своей школой по божественным и всеобщим законам. Мемфис был прототипом столицы мира, союза наций, единого общества - грядущего Философского Государства. Цель тайных школ заключается в раскрытии замысла Невидимой Коллегии в сфере деятельности мира людей. Сама земля должна стать
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА - - - - - - - - -
        университетом, нации и государства - аудиториями, человечество - контингентом учащихся, те, кто посвящает себя необходимому прогрессу, - учителями, а вечные науки и искусства, раскрываемые Богом через Природу, - учебным планом. До тех пор, пока все «способные» люди не осознают как свои обязанности, так и свои возможности, работа тайных школ не завершится. Настанет день, когда то, чему учили под клятвой и по долгу, будет поровну и открыто принадлежать всем людям, и не из-за того, что все было низведено до их уровня, а потому, что они сами возвысились благодаря проницательности и опыту и заявили права на свое вечное наследство.
        Ии''
        КНИГА ПЯТАЯ
        '?ОМ
        АМЕРИКА
        КАК
        ? SAПРЕДОПРЕДЕЛЕНИЕ^
        Э СУДЬБЫ
        ?
        ел

<D3Z>
        ВВЕДЕНИЕ
        Жаждущие веских доказательств постепенного развертывания Великого Плана должны следовать совету, начертанному на памятнике Кристоферу Рену’ в Соборе Св. Павла, и выискивать их повсюду. Быстрое повышение общественной и политической роли человека, постоянный рост благосостояния и расширение понимания личной и коллективной ответственности, подобно розовым отблескам утренней зари, предвещают восход солн- на истины. Многое еще предстоит свершить, но и уже достигнутое впечатляет. Даже самый искренний гуманист, окидывая взглядом последовательное развитие расы, не может отрицать существования тщательно разработанной всеобъемлющей программы.
        Свет древних Вед медленно, но верно озаряет весь мир. Хранителями представлений о возвышенной судьбе человечества и служителями священных наук, сделавших возможным претворение этих воззрений в жизнь, были «Молчальники Земли». Члены духовных коллегий, иерофанты школ мистерий и адепты-учителя тайных обществ явились блюстителями благороднейшего назначения человека - совершенствования его собственного рода. У каждого честного человека есть неотъемлемое право быть признательным за возможности, открываемые прогрессом. С пониманием этого приходит и необ- холимая решимость действовать. Прошлое оказыва
        ется будущим, которое есть всего лишь продолжение исполнения добрых дел до их полного торжества.
        Школы мистерий не сдерживали и не ограничивали развития общественных институтов. Человек моделировал свою цивилизацию согласно собствен- ним врожденным склонностям и взглядам. Этот процесс неизбежно продолжается, ибо вмешательство властей не ускоряет развития. Человек умом и сердцем обосновывает то, что делает руками. Эзотерическая традиция одушевляет «повседневные дела», раскрывая более значительные цели через 60- лее скромные. Не так давно девяносто процентов жителей земли пребывало в рабстве в прямом смысле этого слова. Освободившись физически, отважное создание должно сделать свободным свое сердце и разум. Так завоеватель мира под давлением высшей необходимости приходит к победе над самим собой.
        При демократическом строе ответственность за прогресс ложится на народ. Полномочия, которыми наделен руководящий орган, действующий с согласия тех, кем управляет, распространяются не только на обеспечение коллективной безопасности, но и на содействие тем религиям, философиям, искусствам и наукам, которые способствуют необходимому формированию характера человека. Административная система, игнорирующая этику, культуру и мораль, не может выжить как господствующий политический организм. Демократические институты должны признать ту задачу, ради выполнения которой они созданы, и стать сознательными хранителями демократической судьбы.
        Прогресс требует максимальной отдачи от тех, кто обладает самой широкой сферой влияния. Громадные организации, промышленные, политические, общественные и образовательные, возникли
        благодаря современному образу жизни. Эти организации стали формирователями общественного мнения, внушающими страх или уважаемыми, в зависимости от уровня честности их руководства. Будущее человеческого общества органически связано с судьбами тех грандиозных предприятий, которые унаследовали вместе с материальным успехом обязанность, или, точнее, привилегию осуществлять one- ку над миром. Даже дальнейшее развитие экономической теории в наши дни требует укрепления этических убеждений. Выдающееся положение любого рода, независимо от того, обеспечено ли оно богатством или авторитетом, приносит с собою обязанности служения. От лидера в любой области ожидают разумного руководства. Его убеждения вдохновляют последователей, его слова влияют на их жизнь, а его политика определяет их деятельность.
        Все указывает на то, что дальше эзотерическая традиция будет действовать через тот комплекс огромных взаимосвязанных организаций, занимающихся производством и распространением, который в настоящее время всецело владеет людским воображением. Хотя людям неглубокого ума подобная структура может показаться жестокой и бездушной, она является крупнейшим и самым мощным потенциальным средством обеспечения прогресса человечества, какое когда-либо изобреталось. Образование, наука и экономика сегодня неразделимы. Они уже стали партнерами во имя взаимного успеха. Этот гигантский синдикат, во- оружейный знаниями, мастерством и необходимыми материальными ресурсами, готов отправиться по предначертанному ему пути.
        Бесполезно обременять будущее умозаключениями сегодняшнего дня. Пророчествовать - значит ограничивать, нет, не волю небес, а человеческий
        разум. Старым принципам, по мере их проявления, будут давать новые названия; ведь прогресс - это всегда корректирование концепций, каждая из которых постоянно изменяется. Предположив, однако, что термин «демократия», со всеми его многочисленными, не поддающимися точному определению оттенками смысла, выражает убежденность в естественном развитии, разумно заключить, что демократическое движение будет продолжаться до тех пор, пока его потенциальные возможности не превратятся в реальную силу.
        Прогресс не обязательно должен быть связан с какой-либо страной или народом. Социальные и политические структуры являются орудиями успешного выполнения Великой Работы лишь в той мере, в какой они придерживаются своих убеждений. Если честолюбие или эгоизм нарушают обязательства, то привилегия на попечительство утрачивается. Это не означает провала проекта; напротив, тот, кто не способен осуществить реализацию проекта, лишается чести быть лидером. Тогда План для продолжения исполнения переходит к другим группам и в другие эпохи. Человек не в состоянии расстроить или извратить дела провидения. Он может только устраниться от этих дел и таким образом перестать участвовать в обеспечении необходимой жизнеспособности прогресса. Следовательно, выходит, что необоснованные сомнения и опасения по поводу провидения с философской точки зрения беспочвенны. Неудача всегда прискорбна, но принципы нерушимы, и то, что предопределено, исполняется.
        И хотя империи могут рушиться, великие учителя - погибать мученической смертью, школы и системы - исчезать с лица земли, а просвещенные лидеры - оставаться непризнанными, суть Великой Работы неизменна и неизменяема. Новые ору
        дия появляются как раз тогда, когда человеческий эгоизм подводит существовавшие ранее. Вечное содружество предначертаний судьбы и духовного прогресса, символизируемого легендарным фениксом, победоносно восстает из пепла пережившего крушение рода человеческого. У традиции адептов всегда наготове социальные механизмы, вызываемые к жизни при более широком охвате событий. Все, создаваемое людьми, преходяще и разрушимо, но путь, предначертанный небесами, вечен и нерушим. Всеобщее просвещение и всеобщее братство - вот естественное завершение общественной борьбы. Мир и все его обитатели торжествующе идут по пути мира и безопасности. В какой-то момент видение может затуманиться, но на протяжении 60- лее длительных периодов времени все слаженно действует ради достижения большего блага.
        Мэнли Палмер Холл Лос-Анджелес, Калифорния Апрель 1951 г.
        КЕЦАЛЬКОАТЛЬ*
        Три героя великой культуры ассоциировались с зарождением цивилизации майя*: Вотан, основавший Вотанскую Империю, находившуюся в Паленке, юкатанский герой Ицамна (Цамна) и Кукулькан*, культ которого был распространен по всей Центральной Америке. Все трое явились из далекого края, лежавшего на востоке, принесли с собою ремесла и науки и основали религиозные культы, или мистерии. Судя по легендарным историям этих личностей, их следует включить в число адептов, или посвященных древних тайных школ, возможно, происходивших из Атлантиды.
        В книге, написанной на языке киче* и приписываемой Вотану, некто великий объявил себя «змеем», потомком Имоса из рода Чан. Он прибыл в Америку издалека, по приказанию Бога. В конечном счете он основал Паленке и построил храм со множеством подземных залов, который назывался Домом Тьмы. Там хранил он записи о своем народе под присмотром неких старцев, называвшихся стражами.
        Существует легенда о том, что Вотан был внуком Ноя. Владельцем подлинной книги, содержавшей этот рассказ, был чиапасский епископ Нуньес де ла Вега, но он уничтожил ее вместе с другими тузем- ними рукописями, которые ему удалось собрать. Однако, по счастью, ее переписал Агилар^1^.

^1^ См.: Lewis Spence. «God of Mexico».
        По утверждению Когульодо, Ицамна был жрецом, пришедшим в результате переселений с вое- тока. Он был сыном верховного божества Хунаб- Ку (святейшего). Ицамну изображают в виде старца с огромным торчащим носом странной формы, беззубым или с одним крючковатым пальцем. Были обнаружены портреты, свидетельствующие о его происхождении от растения, вырастающего из земли. Его также представляют поднимающимся из пасти змея или черепахи, что символически 03- начает, что он вышел из моря. Он исцелял больных и возвращал к жизни умерших.
        Он дожил до глубокой старости и, как утверждали, был похоронен в Ицамале, а его гробницы стали местами паломничества. Иногда Ицамну называли «Искусной Рукой». После смерти тело его разделили на части. Его искусную руку поместили в один храм, сердце - в другой, а прочие останки - в третий. Самой известной из его эмблем был крест в виде буквы Тау, или тау-образный крест^1^.
        Теперь уже общепризнано, что Кецалькоатль на- уатланского народа, Кукумац* киче и Кукулькан живших южнее майя были одним и тем же лицом. На каждом из этих языков данное слово означает пернатого, украшенного плюмажем или крылатого змея. Возможно, это название возникло вследствие того, что Кецалькоатль связал свою судьбу с потомками Вотана или собирал своих первых сторонников из их числа. Геральдической эмблемой этой родовой группы был змей. В далекие времена Кецалькоатль - этот полумистический, полубоже- ственный жрец-посвященный - прибыл из легендарной страны «семи цветов» и установил свой ритуал в Туле и Чолуле*.

^1^ См.: T.A.Williard. «Kulkulcan, the Bearded Congueror».
        Кецалькоатль был философом-посвященным и учителем науатланских племен Центральной Мексики. Среди эпитетов, присвоенных этому жрецу- пророку-королю, были: «Рожденный непорочной девой», «Повелитель ветров» и «Воплощение Божества». Кецалькоатль был сыном бога-творца вселенной и девы Шочикецаль*, а о его зачатии возвестил посланец бога Млечного Пути.
        Торкемада? в своих «Indian Monarchies» («Индейские монархии») описал группу облаченных в длинные черные одежды людей, пришедших с севера, в Туле чужестранцев прекрасно приняли, но, обнаружив, что этот регион уже густо заселен, они двинулись дальше, в Чолулу. Эти странники оказались замечательными художниками и искусными маете- рами по обработке металлов. Их вождем был Кецалькоатль. Мендиета* в своей «Ecclesiastical His- tory» («Церковная история») описал Кецалькоатля как белого человека крепкого телосложения, с широким лбом, большими глазами и волнистой бородой. На голове он носил митру и был одет в длинную белую рясу до пят, с рисунком в виде красных крестов. В руке он держал серп. Аскетичный в своих привычках, он никогда не был женат, вел в высшей степени скромную и целомудренную жизнь и, как утверждают, исполнял возложенную на себя епитимью на соседней горе - не ради самого себя, а в назидание другим... Он осуждал все иные жертвоприношения, кроме фруктов или цветов, и приобрел репутацию мирного бога, потому что, когда к нему обращались с вопросом о войне, он, по слухам, затыкал уши        Брат Бернардино де Саагун* изобразил Кецалькоатля очень простым и домашним, с длинными

^1^ См.: T. Short. «The North Americans of Antiguity». - New York, 1980.
        АМЕРИКА КАК ПРЕДОПРЕДЕЛЕНИЕ СУДЬБЫ

^&^       - -““ -
        волосами и длиннющей бородой. В храме в Туле находилось его скульптурное изображение в лежачем положении, всегда укрытое шерстяными одеялами. «Его вассалы, - пишет добрый брат, - были сплошь ремесленниками и большими искусниками в резьбе по зеленым камням, называвшимся чальчиуитлями*, а также в плавлении серебра и изготовлении других изделий. Зарождение и начало занятий всеми этими ремеслами связано с Кецалькоатлем, у которого были дома, сложенные из этих драгоценных зеленых камней, звавшихся чальчиуитлями, и другие, сделанные из серебра, а также из красных и белых ракушек, либо полностью построенные из досок, либо из бирюзы, а некоторые целиком из очень красивых ярких перьев.
        Кецалькоатль к тому же владел всеми богатствами мира - золотом, серебром, зелеными камнями, называвшимися чальчиуитлями, и другими драгоценностями, и у него было превеликое множество разноцветных деревьев какао, которые звались шочикакатлао. Упомянутые вассалы Кецалькоатля тоже были очень богаты и ни в чем не нуждались; они никогда не страдали от голода или недостатка зерна и даже никогда не употребляли в пищу мелких кукурузных початков, а, напротив, отапливали ими свои купальни, используя их вместо дров. Говорят также, что этот самый Кецалькоатль исполнял епитимью, прокалывая себе руки и ноги и пуская кровь, которою обагрял верхушки агавы; и что он купался в источнике, называвшемся шикапайя^1^.
        Толкователь «Codex Telleriano-Remensis»* утверждал, что Кецалькоатль был сотворен дыханием Тонакатекутли*. Он родился в день Семи Тростников и исчез или умер в день Одного Тростника. Его

* См.: «А History of Ancient Mexico».

¦¦ ¦¦¦¦ ¦¦¦ ? ¦¦?¦¦¦ ?
        отождествляли с планетой Венера. «Codex Vaticanus А.» гласит, что этот герой основал четыре храма: первый - для правителей, второй - для народа, третий - Дом Страха или Змеев и четвертый - Храм Стыда. «Codex Chimalpopca» сообщает, что Кецалькоатль появился на свет девятилетним ребенком. Решив покинуть Мексику, он добрался до морского побережья и, сбросив одежду и змеиную маску из бирюзы, совершил самосожжение. Его пепел превратился в птиц, а сердце стало утренней звездою. Четыре дня он пробыл в преисподней и четыре дня оставался трупом. После этого он вознесся на небеса как бог.
        Саагун особо упоминает о том, что Кецалькоатль создавал и строил дома под землею. Следы подземных гротов и залов были обнаружены по соседству с большинством архитектурных памятников индейцев науа. Грандиозный ансамбль подобных помещений находится рядом с Пирамидой Солнца в Сан-Хуан-Теотиуакане*. Америнды* почитали змея обитателем земли, так что вполне возможно, что подземные и тайные места их преданий служили залами посвящения в таинства культа. По утверждению де Бурбура*, мексиканский полубог Вотан совершил путешествие по подземному коридору, который, пройдя под землею, заканчивался у подножия небес. Этот коридор представлял собою «нору змея», и Вотана впустили туда, потому что он сам был «сыном змея».
        Кецалькоатль выступал в роли великого колдуна, мага или некроманта*. Он творил чудеса, а после того, как он ушел, его секреты перешли к ордену жрецов, который возглавлял иерофант, или Мастер.
        Эти священнослужители занимались искусствами и науками, лечили больных, отправляли тайн- ства и были предсказателями и пророками. Неко-
        торое представление о деятельности этих религиозных орденов дает Ланда*.
        КЕЦАЛЬКОАТЛЬ В ОБРАЗЕ БОГА ВЕТРА
        И ГЛАВНОГО БОЖЕСТВА ВОСТОЧНЫХ ОБЛАСТЕЙ
        Люсьен Бьяр резюмирует имеющиеся сведения: «Это божество, породившее самые противоречивые предположения, которому то приписывали небесное происхождение, то считали человеком, обретшим бессмертие богов, в действительности является, по-видимому, “сплавом” нескольких выдающихся личностей... Он несомненно принадлежал к расе, отличной от той, которую цивилизовал, но откуда же он происходил? Он умер, объявив, что вернется во главе бледнолицых людей; и мы знаем, что индейцы поверили его пророчеству, когда испанцы высадились на их берега. Как утверждает Саагун, наиболее часто встречавшимися украшениями изображений Кецалькоатля были митры, пятнистая, как шкура тигра, короткая вышитая туника, бирюзовые серьги и золотое украшение с пре
        красными раковинами. На ногах этих статуй были надеты гетры из тигровых шкур, а ступни обуты в черные сандалии. На левой руке висел щит, а правая сжимала скипетр, украшенный драгоценными камнями, эмблему, переходившую в палку с крюком, напоминавшую епископский посох»^1^.
        Кецалькоатлю приписывали изобретение пиктографического или иероглифического письма, и его имя особенно связывали с «Tonalamatl» («Книгой Судеб»). Эта книга представляла собою нечто большее, нежели гражданский календарь, и предназначалась для расчета человеческой участи и предсказаний будущего государства. Ею пользовались «главные маги» во главе с адептом-астрологом, которому приписывались выдающиеся оккультные способности. Хотя вполне вероятно, что Кецалькоатль, после своего пребывания среди майя, народа и так уже достаточно сведущего в подобных делах, увез «Тона- ламатль» обратно в Мексику. Мендиета кратко изложил ацтекскую легенду.
        Боги создали мужчину - Ошомоко и женщину - Сипактонатль* как прародителей человеческой расы. Они жили в пещере в Куэрнаваке и, чтобы как- то упорядочить свою жизнь, решили изобрести календарь. Сипактонатль сочла необходимым привлечь своего потомка, Кецалькоатля, к участию в этом деле. Поскольку она была матерью всех живущих и великой пророчицей, ей предоставили честь выбрать и начертать первый знак, или символ для календаря. Остальные продолжали это занятие до тех пор, пока не были закончены все тридцать знаков.
        Саагун в своей «General History» («Общая история») привел некоторые подробности относительно

^1^ См.: Lucien Biart. «The Aztecs, Ther History, Manners, and Customs». - Chicago, 1929.
        АМЕРИКА КАК ПРЕДОПРЕДЕЛЕНИЕ СУДЬБЫ
        .... . ¦             ¦¦¦ -¦¦
        борьбы между цивилизатором Кецалькоатлем и Тес- катлипокой*, который, очевидно, был важной фигурой в примитивном и кровожадном религиозном культе Мексики. Старое жречество, совершавшее человеческие жертвоприношения и твердо следовавшее политическим курсом войн и разрушения, возмущалось миролюбивой и мягкой верой, принесенной Кецалькоатлем. В конце концов Тескатли- пока, персонификация колдуна, задумал отравить бога-короля, что означает, что его доктрины были извращены ложными учениями и толкованиями.
        Яд действовал медленно и коварно, пока Кецалькоатль, поняв, что не может успешно бороться со старыми развращенными священнослужителями, не покинул Тулу, приказав поджечь свои дворцы из золота и серебра, бирюзы и драгоценных камней. В сопровождении процессии, в которой шли музыканты, юноши и девушки с цветами, и стай певчих птиц старый адепт отправился в 40- лулу, где в его честь была воздвигнута огромная пирамида.
        Писали, что непорочный образ жизни великого жреца, мягкая манера держаться и его учения мира и братства вызвали глубокое восхищение жителей Чолулы. Он провел у них около двадцати лет, медленно изнемогая от яда, убивавшего его плоть. Наконец он понял, что его служение приближается к концу, и продолжил свое долгое путешествие в таинственный город Тлапаллан, из которого он пришел. Он повернул на восток и направился к морю, выйдя к нему на несколько миль южнее Be- ракруса. Там он благословил четверых сопровождавших его молодых людей и отослал их домой, пообещав, что в один прекрасный день в будущем он вернется и восстановит у них свое царство.
        Затем старый усталый человек обратился к морю, и из его вод поднялась масса змеев. Он ступил
        на этот странный плот, и тот унес его в страну вое- ходящего солнца. Он оставил после себя жрецов, которые увековечили мистерии Пернатого Змея в эзотерических ритуалах. Все указывает на то, что культ Кецалькоатля держался в секрете, - предосторожность, необходимая в условиях противодействия со стороны примитивных туземных сект.
        Существует несколько рассказов о смерти или уходе Кецалькоатля. Противоречия в них обусловлены отчасти тем, что эти легенды сложились в разных племенах, а отчасти - испанскими методами собирания слухов. Эти захватчики мало интересовались национальными традициями аборигенов, пока не уничтожили большую часть доступных источников информации. Впоследствии же даже обращенные индейцы уже ничего толком не знали об истории своих племен. Однако вполне разумно предположить, что некоторые священные писания намеренно утаивались и никогда не были доступны миссионерам. Мексиканцы утверждают, что у них есть священные описания таинств их религии и рассказы о происхождении их расы. Упоминается и о «Divine Book» («Божественная книга»), написанной Тескуканом - мудрецом, или чародеем, чье имя означает Владыка Великой Руки. В ней, как полагали, содержался рассказ о переселении ацтеков из Азии. Барон де Вальдек утверждал, что некогда владел этой книгой. Де Бурбур считал, что это был «Dresden Codex», а Бустаманте? писал, что у туземных историков был ее экземпляр во времена падения Мехико. Вполне вероятно, что рукописи,
представляющие огромную ценность, уцелели в период испанской колонизации и по-прежнему доступны определенным компетентным лицам.
        Огюст Ле-Плонджин?, известный юкатанцам как Великая Черная Борода, был одним из немногих американистов, заслуживших доверие неизменно
        скрытных индейцев. Они рассказали ему достаточно для того, чтобы убедить думающего человека в существовании эзотерических школ на территории, населенной майя. «Не может быть никаких сомнений в том, - пишет Ле-Плонджин, - что священные таинства существовали в Америке с незапамят- них времен. Даже не принимая во внимание доказательства их существования, доставляемые нам памятниками Ушмаля* и описаниями испытаний при посвящении, изложенными в священной книге киче, мы обнаруживаем их следы во многих других странах западного континента.
        Ритуалы и церемонии посвящения были завезены в Перу предшественниками основателя династии инков Манко Капака*, которые были колонистами из Центральной Америки, как явствует из неизданного манускрипта, написанного иезуитским священником, преподобным Анельо Оливой, в начале 1631 года в Лиме, а ныне находящегося в библиотеке Британского музея в Лондоне»^1^.
        Многие авторы пытались доказать, что Кецалькоатль был чужеземцем, который достиг берегов Нового Света в древние времена и стремился цивилизовать туземные племена. Лорд Кингсборо* предпочитал другую возможную версию, сводившуюся к тому, что этот странник был апостолом Фомой и что древние индейцы Центральной Америки подпали под влияние христиан или иудеев.
        Его светлость, постоянно увлеченный серьезными поисками возможности связать религиозный культ американцев с религиями Ближнего Востока, пишет: «В Ветхом Завете Мессия является во многих обликах - таких, как лев, агнец, косуля, утренняя звезда (или планета Венера, иначе назы

^1^ См.: Augustus LePlongcon. «Sacred Mysteries Among the Mayas and the Quiches».
        вавшаяся Люцифер), солнце, свет, скала, камень, ветка, лоза, вино, хлеб, вода, жизнь, путь; и там он предстает в трех ипостасях - как царь, жрец и пророк. И весьма странно, что мексиканцы, в равной степени почитавшие Кецалькоатля королем, пророком и первосвященником, величали его также Се-Акатлем, или утреннней звездой, Тлау- искальпантекутли, или светом, Мехитли, или ви~ ном (ибо, по словам Торкемады, так называлась сердцевина алоэ, из которой мексиканцы делали вино), Вотаном, или сердцем, в метафорическом смысле означающим жизнь, и Тойльятлакватлем, “пищей сезона запрета охоты”, хлебом (ибо мексиканцы ели его тело, приготовленное из теста»^1^.
        Лас Касас*, цитируя падре Франсиско Эрнандеса, сообщает, что один старик-юкатанец описывал древнюю религию своего народа следующим обра- 30м: «[000] признавали и верили в Бога, живущего на небесах, и этот Бог был Отцом и Сыном и Святым Духом; Отца, который создал людей и все вещи, называли Икона, Сына называли Бакаб, а родила его непорочная дева по имени Чибирьяс, и он пребывает на небесах с Богом; Святого Духа они называли Эчуак». Сына Бакаба избили плетью и увенчали терновым венцом, а затем привязали с распростертыми руками к кресту, на котором он и умер; но через три дня он воскрес и вознесся на небеса, чтобы воссоединиться со своим отцом. Д-р Александр, который приводит этот рассказ в своей книге, склонен считать, что он запутан и, вероятно, искажен испанским летописцем. С другой стороны, всемирное распространение главной темы может иметь и другое объяснение.
        Лакандоны* все еще изображают Кецалькоатля в виде многоголовой змеи. Существует также рассказ

^1^ См.: Kingsborough. «Antiguities of Mexico».
        о том, что эту змею убивали и съедали во времена великой опасности для государства, особенно во время затмений солнца, которые считались предзнаменованием несчастья. Майя верили, что Кукулькан незримо спускался с неба и лично принимал подношения во время грандиозных празднеств, устраивавшихся в его честь^1^.
        Дэниэл Бринтон в своих «Essays of an America- nist» («Эссе американиста») немало размышлял о магических способностях, приписывавшихся жрецам Центральной Америки. Он упоминал отца Ба- эсу и английского священника Томаса Гейджа, которые сообщали о случаях превращения колдунами самих себя и животных и о свершении ими чудес. Де Бурбур не был вполне уверен, что чревовещание, животный магнетизм или трюки, обычно проделываемые фокусниками, объясняют тайны наху- ализма?, как называлась черная магия этих индейцев. Бринтон приводит цитату из «Пополь-Вуха»*: «Этот Кукумац [Кецалькоатль] стал поистине замечательным королем. Каждые семь дней он поднимался на небо и каждые семь дней проделывал путь к обиталищу мертвых; каждые семь дней он притворялся змеем и действительно становился змеем; каждый семь дней он притворялся орлом, а также тигром, и действительно становился орлом и тигром...» Из имеющихся авторитетных источников явствует, что у майя и ацтеков существовал обширный повествовательный фольклор и что они обладали большими знаниями, бравшими начало в таинствах их религий и подтверждающих существование
тщательно разработанной системы тайных ритуалов и церемоний.

^1^ За подробностями обращайтесь к трудам Хартли Берра Александра: Hartley Burr Alexander. «The Mythology of all Ages», Vol. XI, «Latin American».
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА                  -?--      ...--      ¦--      I1-
        Кецалькоатль в облике пернатой змеи затмил династию правителей и жрецов, некоторые представители которой впоследствии приняли его имя и даже маску-символ. Этих более поздних Кецалькоатлей перепутали, смешав, как нескольких Зара- тустр в Персии, в один персонаж, что и породило противоречие в датах. Результаты последних раскопок свидетельствуют о том, что культ Пернатого Змея утвердился до начала христианской эры, а не в десятом или одиннадцатом веках, как считают некоторые современные археологи. Более вероятно, что этот древний герой, как утверждали, пережил второе рождение или затмил собою лидера нации более позднего периода.
        Все предания дают понять, что религиозный орден, отправлявший мистерии Кецалькоатля, был учрежден давно. Те, кто следовали предначертан- ним им путем, вели в высшей степени суровый образ жизни. Детей посвящали храму Кецалькоатля с самого рождения и отмечали особым ожерельем. В конце второго года жизни младенцу делали насечки на груди. Когда ребенку исполнялось семь лет, он поступал в семинарию, где давал обеты, определявшие его личное поведение и общественные обязанности, включая молитвы о сохранении его семьи и народа. Существовало множество таких жреческих братств, и испанские миссионеры, невзирая на свои теологические предубеждения и нетерпимость, были вынуждены признать, что ацтекские жрецы являлись блестящими учеными и вели аскетическую и безупречную жизнь. Про этих миссионеров говорили, что «они были склонны видеть в Кецалькоатле, учившем милосердию, доброте и миру, ученика Иисуса Христа».
        Короли мексиканских народов, как и фараоны древнего Египта, тоже были посвященными официальных мистерий. Торкемада описывал достижения
        Несауалпилли, короля Тескоко. Сей ученый муж собрал вокруг себя знатоков наук и ремесел и стяжал громадную славу астролога и провидца. Когда Монтесуму* избрали правителем группы науатланских племен, король Несауалпилли встал перед юношей и поздравил весь народ с выбором такого правителя: «Его глубокое знание божественных вещей обеспечило его подданным постижение вещей земных»^1^. Интерпретатор «Collection of Mendoza»* описал Монтесуму как «мудрого от рождения, астролога и философа, одаренного и сведущего во всех искусствах, как военных, так и гражданских, благодаря чрезвычайной надменности и великолепию которого монархия под его управлением стала приближаться к империи».
        Великий змей, облаченный в перья птицы ке- цаль*, определенно принадлежал к другой расе и явился из неведомой страны. Люсьен Бьяр говорил: «Это неоспоримый факт, что Кецалькоатль создал новую религию, основанную на постах, покаянии и добродетели». В отношении занятий, требующих мастерства, а также обработки металлов, этот спаситель америндов напоминает одного из искусных мастеров Тира, который отлил украшения для Храма Соломона. Как благодетель своего народа и освободитель людских умов и сердец сей науатлан- ский полубог определенно обнаруживал признаки «Мастера - стро и тел я ».
        МИСТЕРИИ ШИБАЛЬБЫ*
        Разбросанные в джунглях Юкатана, тянутся на север, в глубь провинции Чиапас, и на юг, в глубь Гондураса и Гватемалы, развалины древних городов
        ' См.: Kingsborough. «Antiguities of Mexico».
        и руины старинных очагов культуры - очагов религии и образования, предназначавшихся для научных исследований и изучения духовных тайн человеческой жизни.
        Эти святилища и храмы украшены бесчисленными религиозными символами и изображениями и очень похожи на храмы и школы эзотерической традиции, рассеянные по странам Средиземноморья, Северной Африки и Ближнего Востока.
        Ацтеки, населявшие долину Мехико, в своем культурном развитии многим обязаны более высокоцивилизованным майя. Эти науа отправляли тщательно разработанные обряды и церемонии и признавали многочисленный пантеон божеств. Представляется маловероятным, чтобы ацтеки, создавая свои религиозные концепции, взяли за образец некую более примитивную культурную традицию. Существуют явные признаки того, что племена Центральной Мексики испытали значительное интеллектуальное влияние со стороны майя и даже сочли уместным признать это.
        Материальные памятники цивилизации майя достаточно выразительно свидетельствуют о высоком уровне развития этого народа, чьи религиозные институты и ритуалы достигли значительного совершенства. Большинство первых писателей, пытавшихся дать оценку культурным достижениям этих племен, испытали на себе слишком сильное влияние теологов раннего периода и горячих поклонников науки, которые вторглись в эту область, вооруженные множеством различных концепций и предвзятых мнений.
        Грандиозные сооружения, связанные с верованиями майя и ацтеков, придавали блеск и великолепие их империям. Это были величественные усыпальницы, храмы и алтари, одни из которых посвящались кровожадным божествам, другие -
        милостивым и добрым богам. Однако официальные мистерии редко проводились в общедоступных святилищах. Неофиты отправлялись в отдаленные места и если оставались непосвященными, то возвращались редко. В джунглях повсюду ветре- чаются развалины необычных сооружений, предназначенных для неизвестных целей. Как записано в «Пополь-Вухе», мистерии Шибальбы, традиционно связанные с героем этой культуры Вотаном, разыгрывались в архитектурном комплексе, который служил входом в таинственный мир, не укладывавшийся в земном уме.
        Подобные «врата» существовали во всех древних странах, где изначально сложилась и процветала мистериальная религия. Безусловно, археологи не могут открыть тайные обряды, просто копаясь в опрокинутых и разбитых камнях. Так как жрецы не потрудились снабдить свои памятники соответствующими надписями, то на сегодняшний день сохранилось слишком мало такого, что может хотя бы возбудить любопытство. Однако, по счастью, эзотерическая традиция еще продолжает жить в национальном подсознании, и ее оскверненные школы и коллегии не нуждаются в физическом восстановлении. Если же предпринимаются попытки подобной реставрации, то, как правило, обнаруживается, что здания были задуманы как космические символы.
        Если в западном полушарии существовала мис- териальная система, как о том свидетельствуют архитектурные памятники, то она наверняка создавала своих посвященных и адептов, а те в свою очередь становились вождями и спасителями своих народов. Герой-чудотворец, чьи деяния обогащали все родовые предания, всегда и везде совершал одни и те же чудеса, обладал одними и теми же способностями и приносил одни и те же личные жертвы.
        Школа мистерий для своего сохранения и продолжения нуждалась не только в некой иерархии, но и в подходящих для посвящения местах, частично располагавшихся под землей или примыкавших к гротам и пещерам. Ей требовалась также масса знаний, имевших исключительную важность, приобщение к которым давало особые права и привилегии. Народ, достигший умственного развития майя, не принял бы философии жизни, лишенной глубокого смысла. Языческие жрецы не посвящали слабых умом, но отбирали для дальнейшего духовного развития людей высокого достоинства и зрелых суждений.
        Альбер Ревиль в своих «Hibbard Lectures» 1894 года упоминает о культе пернатого змея: «В жрецах этого божества было нечто таинственное и оккультное, словно они владели божественными секретами или перспективами, важность которых было бы опасно недооценивать».
        Поистине счастливым случаем можно назвать обнаружение по крайней мере одной рукописи, относящейся к религиозным мистериям, разыгрывавшимся прежде в местах, населенных майя. «По- поль-Вух», или «The Senate Book of the Quiches» («Книга Совета киче»), анналы общины, пережил множество злоключений, словно сговорившихся помешать увековечиванию литературных памятников Центральной Америки. Первые миссионеры отнеслись к нему терпимо, подметив определенное сходство с собственными священными писаниями, и сохранили этот труд как средство убедить индейцев скорее принять крещение. В XVII веке доминиканский монах дон Рамон де Ордонес и Агь- яр, декан и канцлер архиепископской епархии Сьюдад-Реаль, спас его от участи худшей, нежели забвение. Это произведение было отдано на хранение в библиотеку монастыря в Чичикастенанго
        АМЕРИКА КАК ПРЕДОПРЕДЕЛЕНИЕ СУДЬБЫ
        -¦ .... ¦¦-
        комментатором древних классиков Хименесом*, где оно и оставалось до 1830 года.
        Рукопись «Пополь-Вуха» была вновь обнаружена д-ром Шерцером* около 1855 года в библиотеке университета Сан-Карлос в столице Гватемалы. Благодаря усердию и учености страстного любителя древностей, аббата Брассера де Бурбура, эта таинственная книга киче появилась наконец на французском языке и в этом виде долгие годы дожидалась перевода на английский. Испанский вариант текста увидел свет в Вене в 1856 году благодаря д-ру Шерцеру.
        Первый перевод на английский язык остался практически неизвестным для тех, кто занимался археологией Центральной Америки, так как выходил периодическими выпусками в «The Word» - журнале, посвященном теософии и родственным темам. В основу перевода, сделанного Кеннетом С. Гатри, магистром гуманитарных наук, доктором философии и доктором медицины, лег французский текст^1^. Новый английский перевод с испанского текста Адриана Ресиноса только что выпущен издательством Оклахомского университета. Этот вариант перевода выполнен Делией Гетц и Силванусом Г.Морли и включает важный вступительный материал и комментарии.
        Джеймс Прайз, писавший под псевдонимом Аре- тас, издал часть «Пополь-Вуха» с научными комментариями под названием «The Book of the Azure Veil» («Книга лазурной завесы»). Ее печатали в теософском журнале «Lucifer» между сентябрем 1894-го и февралем 1895 года. Публикация завершилась уведомлением о том, что обстоятельства не позволили переводчику окончить работу.

^1^ «Пополь-Вух» начинался в октябрьском выпуске журнала «The Word» за 1905 год.
        Прайз полагает, что бог Кецалькоатль был известей в Перу под именем Амару. Он пишет: «Наше слово Америка происходит от этого последнего имени. Амарука в дословном переводе означает “Страна Пернатого Змея”. Жрецы этого Бога Мира некогда правили обеими Америками из своего главного центра в Кордильерах. Все краснокожие, сохранившие верность древней религии, по- прежнему пребывают под их управлением. Один из их крупных центров находился в Гватемале, и автор книги под названием «Пополь-Вух» был из их ордена.
        Хотя д-р Шерцер и опубликовал свой материал под заглавием «Las Historias del origen de los Indios de Guatemala, par el R.P.F. Francisco Ximenes» («Истории о происхождении индейцев Гватемалы, рассказанные францисканским падре, преподобным Франсиско Хименесом»), это вводит в заблуждение. Хименес был не автором, а выступал в роли писца, переводчика и комментатора. Этот труд, по слухам, первоначально был составлен в XVII веке неким гватемальцем, обращенным в христианство. Большинство американских индейцев нельзя в полной мере назвать новообращенными, так как они принимали новые вероучения, не отказываясь от старых убеждений. Это в высшей степени удачно, потому что все говорит о том, что туземная мифология не подвергалась никаким компромиссным переделкам. Источник материалов, собранных этим обращенным, остался неизвестным, но они вполне могли быть заимствованы из какой-нибудь тайной книги или из устных преданий, хранившихся в святилищах мистерий. Чтобы заполучить их, составитель книги сам должен был быть жрецом или посвященным. «Пополь-Вух», безусловно, представляет собою самый выдающийся из имеющихся
текстов по доколумбовой мифологии и космогонии.
        Писец из племени киче в своем предисловии к «Пополь-Вуху» пишет: «Ниже следует то, что необходимо записать, и приводится это в письменном виде, потому что с тех пор, как нам было объявлено “Слово Господне”, и вслед за этим наступил век христианства, Книгу Лазурной Завесы нельзя более увидеть, а из нее можно было отчетливо уразуметь, что пришла она с другого берега Моря; и Книгу эту называли “Повествования о нашем существовании в Заоблачном Мире и о том, как мы узрели там Свет и Жизнь”». (Примечание: этот перевод Прай- за несколько полнее выполненного Гатри и, как представляется, больше соответствует духу преданий киче). Скрытый смысл заключается в том, что это произведение возникло за Лазурной Завесой. Это может означать одно из двух: либо имеется в виду завеса, отделяющая духовный мир от материального, либо это завеса в храме посвящения, за которою пребывают Семь Владык Великого Сердца.
        В «Пополь-Вухе» содержится изложение мифологии, к которой постепенно подмешиваются начала истории. В первой части речь идет почти исключительно о сверхъестественных существах, а в последней части трактуются героические деяния подлинных личностей. Повествование начинается с описания сотворения мира. Все было спокойно и безмолвно, и лик земли еще не был виден. В вечной тьме и покое пребывали Создатель - Владыка и Творец и Кукумац - пернатый змей. Их окружали зелень и лазурь, и именно они и породили жизнь. Затем явилось «Слово» и заговорило с ними, и они собрались на совет. И тогда те, кто дает жизнь, сказали: «Да совершится это. Пусть воды отступят и перестанут мешать, чтобы можно было сеять и чтобы свет дня сиял в небесах и на земле; ибо все, что мы сотворили и создали, не
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА
        -
        принесет нам ни славы, ни почестей, пока не будет человеческих существ, наделенных сознанием». И посему Создатель молвил: «Земля», - и она тотчас же возникла^1^.
        Повествование продолжается примерно в том же духе, что и в священных писаниях других народов. В целом книга делится на четыре части: космогонию, теогонию, антропологию и возрождение через посвящение. Она относится к полуисторическому жанру и включает описание посвящения ее героев в мистерии Шибальбы.
        ИЗОБРАЖЕНИЕ БОГА-ЛЕТУЧЕЙ МЫШИ
        Это божество по имени Камасоц известно в мистсри-
        ях Шибальбы как Повелитель летучих мышей.
        Героев «Пополь-Вуха» подвергают нескольким испытаниям, или проверкам мужества, стойкости и ловкости. Седьмое испытание происходило в Доме Летучей Мыши, представлявшем собой подземный лабиринт, населенный фантастическими чудовища

^1^ Кратко изложено по книге: Lewis Spence. «The Popol Vuh. The Mythic and Heroic Sagas of the Kiches of Central America». - London, 1908.
        ми, которыми правил Камасоц - ужасное создание с телом человека и крыльями и головой летучей мыши.
        Рассказ, естественно, облечен в символическую форму, свойственную культуре майя, но его, очевидно, можно сравнить с такими произведениями, как финская «Калевала» и исландские «Эдды». Гатри указывает на ряд важных параллелей с мистериями египтян, халдеев и греков. По его словам, двенадцать испытаний, или проверок, через которые проходят неофиты, напоминают знаки зодиака. Он заходит так далеко, что отваживается предположить, будто двенадцать принцев Шибальбы были правителями империи Атлантиды, а их окончательное уничтожение имело отношение к трагическому концу Атлантиды.

«Пополь-Вух» следует традиционному образцу, вовлекая своих главных персонажей в череду сверхчеловеческих и сверхъестественных приключений. Это произведение безусловно представляет собой описание «опасного путешествия» - обычный прием, к которому прибегают, чтобы слегка замаскировать рассказ о посвящении. По сравнению с устными преданиями североамериканских индейских племен, эта легенда повествует о том, что д-р Поль Радэн поэтично называет «дорогой света». Жрецы- шаманы открыто признавали, что во сне и в трансе могут покидать свои тела и совершать путешествия в обители богов и мертвых. Совершение подобного путешествия живым человеком и есть посвящение, поскольку в этом и заключается сознательное приобщение к бессмертию.
        В некоторых культах неофиту давали священные снадобья, стимулировавшие его психические способности, как например в печально известной секте пейотля*, или подвергали гипнотическому воздействию, как у приверженцев религии духа-оболочки.
        При помощи какого-нибудь средства имитировалось состояние смерти, и сознание, или высшее «я» проходило через определенные внутренние переживания, о которых сохранялись по крайней мере частичные воспоминания.
        Весь процесс творения происходил внутри зеленых и лазурных колец пернатого змея. На нескольких континентах змей принадлежал к числу важных символов жреца-посвященного. Иногда змей изображается в вертикальном положении и увенчанным короной, как в Египте, или крылатым, как у монголов, или пернатым и украшенным плюмажем, как это принято в обеих Америках. Очевидно, что коренные жители вовсе не собирались намекать, будто верят в действительное существование крылатых змеев, ибо среди них никогда не существовало подобных существ. Змей являлся символом мудрости, а если он был украшен перьями, то это означало, что мудрости даны крылья и она стала духовной мудростью, или просветлением.
        Прайз предполагает, что Евангелие от Матфея объясняет символизм змеи-птицы: «Вот, Я посылаю вас, как овец [неофитов] в гущу волков [непосвя- !ценных]: итак, будьте мудры, как змии [маги], и просты, как голуби [мистики]»^1^. М-р Прайз был филологом-эллинистом, и его перевод слегка отличался от варианта короля Якова. Он полагал, что птица кецаль имела то же самое значение, что и голубь, и что существо, объединяющее в себе змея- мудрость и птицу-интуицию или вдохновение, олицетворяло адепта, в котором доктрины разума и сердца полностью согласованы.
        Конфликт между посвященным и противной стороной, или путями белой и черной магии, существовал во все времена. В рассказе о Деганавиде? силу

‘ Евангелие от Матфея, 10: 16.
        -¦ ---?--¦¦ ! ¦¦¦¦ .-
        зла олицетворял Атотархо* - старый вождь-полководец, на голове у которого вместо волос рос пучок ядовитых змей. На мексиканского Кецалькоатля напал красный бог войны. Противник олицетворял либо более древние культы, выступавшие против введения человеколюбивых мистерий, либо более поздние культы, на которых лежит ответственность за уничтожение этих установлений. В любом случае подразумевался низкий уровень духовной просвещенности. Мистерии представляли собой институты освобождения и, естественно, встречали сопротивление со стороны кругов, стремившихся удерживать свой народ в кабале, пользуясь его невежеством. Следовательно, борьба разворачивалась между религией как выражением светской власти и мистериаль- ной верой - внутренней «дорогой света». Руины прошлого объясняют, почему все считали, что люди доброй воли, посвященные, приносились в жертву материальным стремлениям временщиков.
        МИСТИЦИЗМ АМЕРИКАНСКИХ ИНДЕЙЦЕВ
        Все коренные племена Северной Америки отправляли мистические и магические обряды, и остатки эзотерической традиции, сохранявшейся жреческим классом, известным проницательностью и личной честностью, все еще можно обнаружить у уцелевших групп. Рассеянные по огромной территории и, более того, разобщенные отсутствием общего языка, эти кочевые племена приближались к горизонту национального существования, когда европейские колонисты покорили их земли, истребили их племена и уничтожили характерные особенности их культа. Традиции этих народов были столь разнообразны, что трудно суммировать их верования и доктрины, особенно после того, как их
        легенды, истории и религиозные установления были искажены посторонними влияниями.
        У европейских колонистов и в мыслях не было доискиваться до мистических секретов индейского «образа жизни». Эти поселенцы явились с собственными религиозными убеждениями, которые они решительно навязывали коренным жителям. Среди пуритан не было ни этнографов, ни антропологов, и многие значительные памятники индейской философии оказались уничтоженными, прежде чем дождались объективного изучения или оценки. Большая часть знаний племен сохранялась жрецами и старшинами, и, если они погибали или умирали, не найдя достойных преемников, традиции обрывались. Даже в наши дни индейцам старшего поколения затруднительно подобрать молодых людей для увековечивания священных институтов. Так что неразумно считать, что по имеющимся обрывкам можно воссоздать законченную картину индейского мистицизма.
        Индеец всегда был индивидуалистом, и ни обстоятельства, ни наклонности не побуждали его к образованию крупных межплеменных объединений. И образ жизни, и безмолвные просторы его родины заставляли его черпать мужество, мудрость и веру в самом себе. Он не мог посещать далекие храмы знаний или сидеть у ног прославленных учителей. Не было ни книг, над которыми можно было бы размышлять, ни почтенных мудрецов, которые формировали бы его религиозные убеждения. Его селение редко посещали посторонние, приносящие новости или суждения из дальних мест. Он был частью небольшого рода, и жизнь его племени с ее простой наукой оставалась для него единственным источником культурной традиции.
        Индеец, вдумчивый наблюдатель окружавшей его природы, постоянно сталкивался с тайнами, не имея
        АМЕРИКА КАК ПРЕДОПРЕДЕЛЕНИЕ СУДЬБЫ-т      -                              -       ¦-
        для их разгадки никакой иной системы отсчета, кроме собственного воображения. Стоик с виду, он отличался высокой эмоциональностью, что подтверждали его песни, танцы и празднества. Он обладал острым чувственным восприятием, а его легенды свидетельствуют о ярко выраженных драматических способностях.
        Как утверждает д-р Франц Боас, у достигших определенного уровня развития племен «... существует тщательно разработанная серия эзотерических доктрин и церемониалов, известных лишь очень немногим членам племени, тогда как большинство народа знакомо только с частью ритуала и его экзотерическими сторонами. По этой причине мы часто находим религиозные убеждения и ритуалы основной массы племени весьма разнородными по сравнению с верованиями жрецов. У многих племен, где есть жрецы, мы обнаруживаем различные эзотерические общества, и довольно часто доктрины одного общества не согласуются с доктринами другого... Эзотерические формы религии, находящиеся в ведении жрецов, встречаются среди племен, обитающих в засушливом юго-западном регионе, в южной части бассейна Миссисипи и в меньшей степени - среди более северных племен, живущих в прериях. Видимо, более северные и северо-восточные племена континента вообще придают эзотерическим учениям меньшее значение^1^.
        Жрецов-шаманов обучали их предшественники, либо какой-либо чудесный случай открывал в них призвание к этому занятию. Маленького индейского мальчика, рано обнаруживавшего склонность к вещим снам и видениям, подталкивали к выбору этого жизненного пути. При высокоорганизован-

^1^ См.: «Handbook of American Indians». - Smithonian Institution, Bulletin № 30, article «Religion».
        ном племенном строе его посвящали в религиозные таинства его народа, и при этом ему передавались знания старых жрецов и некоторые сведения из истории племени. Если же он принадлежал к какой-то маленькой кочевой группе, то все свое духовно образование он черпал в самом себе под влиянием постов и бдений.
        Бдение являлось наиболее широко практикуемой религиозной дисциплиной америндов. При всех чрезвычайных обстоятельствах или в делах, требовавших большой твердости, индеец искал уединения. Он забирался в одиночку на какое-нибудь высокое место, разводил бивачный костерок, втыкал вокруг себя по кругу молитвенные перья, выкуривал ритуальную трубку и долгими ночными часами дожидался «голосов».
        АМЕРИНДСКАЯ ПИКТОГРАММА МАНАБОЗО‘,
        БОГА СВЕТА И ГЕРОЯ, ДРУГА ЧЕЛОВЕКА

«Голоса» наставляли его в использовании целебных трав, учили песням и танцам и приносили вести о том, что происходило в далеких местах. Существует множество рассказов о шаманах, научившихся по желанию покидать свои тела и путешествовавших в царство теней, чтобы показывать умирающим дорогу к обиталищу духов. Мно
        гие из этих великих старых мистиков были хорошо осведомлены о странствиях души, и их следует почитать должным образом посвященными членами эзотерических орденов.
        Чудотворные способности шаманов распространялись на широкий спектр явлений. Они исцеляли больных, защищали свои племена, указывали направление переселения своим народам и определяли экстрасенсорными методами местонахождение пищи, воды и всего остального, что было необходимо. Они предсказывали будущее, вызывали дожди и бури, переносились в отдаленные места и читали сокровенные мысли своих собратьев. В их власти было вызывать видения и трансы и воспринимать воздействия духов-звезд. К тому же они достигали значительного мастерства в месмеризме и гипнозе.
        Чарльз Ф. Ламмис, много лет проживший среди юго-западных индейцев Соединенных Штатов, описывал чудеса, совершаемые шаманами. Несмотря на естественный скептицизм, пережитое им среди индейцев навахо и пуэбло потрясло его до глубины души. М-р Ламмис рассказывал, как индейцы, сидя в шаманском вигваме, устраивали внутри него грозу в миниатюре, сопровождавшуюся вспышками или зигзагообразными молниями, тогда как небо снаружи оставалось совершенно ясным. Он говорит: «Я совершенно не в состоянии объяснить, как создавались эти эффекты, но они потрясающе реальны». Его поразила также способность жрецов превращаться в животных на глазах у зрителей. Некоторые жрецы могли создавать внутри вигвама искусственное солнце. Это миниатюрное светило всходило в восточной части помещения, пересекало его над головами присутствующих и садилось на западе под исполнение монотонных священных песнопений.
        Америндские жрецы растят священное зерно точно так же, как ост-индский монах нищенствующего ордена выращивает свое манговое дерево. Маг сажает семечко, которое тотчас же вырастает, и уже примерно через три часа стебель сгибается под тяжестью полностью развившихся початков кукурузы.
        Другие писатели сообщали, что в некоторых шаманских вигвамах индейцы способны поднимать в воздух большие камни и заставлять собственные тела парить в воздухе. Непредубежденным наблюдателям пришлось прийти к заключению, что у большинства племен америндов магические ритуалы совершаются с привлечением сил природы, выходящих за пределы обычного опыта человеческих существ^1^.
        Представления америндов о космогонии в общих чертах совпадали с идеями халдеев и других народов, живших в долине Евфрата. Мир состоял из трех областей, причем человеческие существа обитали на поверхности центральной зоны. Над этой средней страной находилось воздушное пространство, простиравшееся до обители Отца-Неба. Ниже поверхности земли располагались подземные этажи, уходившие вниз, к жилищу Матери- Земли. Эта изобилующая пещерами область походила на темную и мрачную преисподнюю догоме- ровских греков.
        Согласно юго-западным легендам, люди происходили из находившейся под землею некой райской страны. Там тоже были горы, долины и прекрасные равнины, и солнце и луна освещали этот край. Вначале все были счастливы, но потом дурной поступок навлек на них гнев богов. В большинстве рассказов эту дивную призрачную страну уничтожа-
        ' См.: Charles F.Lummis. «Some Strange Corners of Our Country».
        ло наводнение. Несколько праведников каким-то чудом уцелевали и находили убежище на высоком растении, которое быстро росло и в конце концов пробивалось на поверхность среднего царства, вынося оставшихся в живых в безопасное место.
        Секреты целительства, прорицания и магии перешли к индейцам от существ, называвшихся маниту*. В настоящее время это алгонкинское* слово употребляется применительно к могущественным правящим духам. Маниту по-настоящему были не богами, а сверхъестественными человекоподобными созданиями, обладавшими выдающимися качествами и зачастую считавшимися великанами. Величина, однако, понятие скорее фигуральное, нежели буквальное. Маниту составляли невидимое божественное племя - мастеров магии, к которым человеческие существа могли обращаться за помощью и руководством, когда бы это ни потребовалось.
        Толкование термина маниту (manito)только как обозначения «чудесной силы» и синонима ирокезского слова оренда' не вполне соответствует индейской религиозной философии. Оренда точнее выражает силу или энергию, которая присутствует во всех одушевленных и неодушевленных созданиях и проявляется через жизненные процессы, заставляющие предметы существовать, действовать и влиять на остальные существующие и функционирующие предметы. Вернее было бы предположить, что маниту представляли разум, руководивший «чудесной силой» и направлявший ее. Следовательно, перед индейцем вставал тот же самый главный вопрос, который волнует даже самого передового физика, а именно: существует ли высший разум, управляющий вселенским ходом событий?

«Религиозные представления индейцев, - пишет д-р Боас, - можно разделить на два вида. Первый имеет отношение к индивидууму, а второй касает
        ся социальной группы, такой, как, например, племя или клан. Фундаментальная концепция, связанная с религиозной жизнью отдельного человека, сводится к вере в существование магической силы, которая может оказывать воздействие на человеческую жизнь и, в свою очередь, испытывает влияние со стороны деятельности человека. В этом смысле под магической силой следует понимать чудесные качества, которые, как полагают, наличествуют в вещах, животных, людях, духах или божествах и превосходят природные качества человека^1^.
        Большинство религиозных метафизических философий включает иерархию божественных существ, или духов-покровителей, выступающих в качестве посредников между Всевышним и смертными. Маниту действовали как мудрые распространители оренды. Индеец моделировал этих полубогов по своему образу и подобию, но наделял их сверхъестественными силами. Маниту были известны самые сокровенные человеческие мысли и самые насущные человеческие нужды, и они могли немедленно откликаться на ритуалы жрецов и старейшин. Когда шаман совершал путешествие в страну духов, его могли пригласить на совет маниту. Он являлся на небо в Великий Вигвам, который походил на дом совета старейшин на земле, только был больше, изысканнее и, как правило, наполнен странным светом. Маниту были почтенными сахемами', как правило, красивыми старцами, и их лица светились добротою. Горел костер совета, выкуривался калюмет*, произносились обычные речи и шли обычные обсуждения. Этот Вигвам представлял собою нечто вроде метафизического сената, где решались все самые важ-

^1^ См.: «Handbook of American Indians». - Smithonian Institution, Bulletin № 30, article «Religion».
        АМЕРИКА КАК ПРЕДОПРЕДЕЛЕНИЕ СУДЬБЫ-а      ,--?--¦ ¦¦ ¦ -....--      .... ¦ ¦ - -. --
        ные вопросы. По завершении заседания жрец возвращался к своему народу по «небесной дороге» и сообщал решение Великого Вигвама.
        Промежуточное положение между маниту и человеческим родом занимали души выдающихся умерших. Это были Старейшие и Преданные, мудрецы далекого прошлого, великие вожди, воины и государственные мужи. Они возглавляли свой народ при жизни и продолжали охранять его из страны иной, вещая устами шаманов. Америндам казалось естественным, что герои, умершие раньше, должны продолжать служить племенам, которыми они управляли в давние времена.
        Тотемизм у индейцев был чем-то вроде геральдики. Тотем являлся символом рода, но более того, он служил каналом распределения оренды по социальной и политической структуре клана. Тотемическое животное или птица представляли духа-хранителя, всегда готового помочь, потому что это создание обладало качествами, превосходящими в некоторых отношениях человеческие. Таким качеством могли быть быстрота, сила, хитрость или находчивость, и этими качествами существо- тотем делилось с теми, кто находился под его покровительством. У каждого индейца имелся еще и собственный тотем, а принимая форму домашнего духа, он оказывался в принципе идентичным духу-хранителю, описанному в трудах, посвященных египетским и халдейским мистериям. Увидеть чей-нибудь тотем во время бдения, в снах или в трансах считалось хорошим предзнаменованием. Это доказывало близость охраняющей силы.
        Аббат Фавене, бывший миссионером среди ал- гонкинов, отождествляет тотем (от ote, ototemanиз языка индейцев чипайа) с идеей маниту: «Следует исходить из предположения, что, объединяясь в племя, каждый род сохраняет своего маниту - жи-
        вотное, которое в той стране, откуда пришел род, было самым красивым, или самым почитаемым, или самым распространенным, животное, на которое там обычно охотились и которое изо дня в день обеспечивало этот род пропитанием, и так далее; это животное становилось символом каждого семейства, и каждое семейство передавало его своим потомкам в качестве вечного символа каждого племени [рода]». Современные этнографы уже подчеркивали, что распространенное использование термина «тотем» является неправильным. Этот символ не является строго религиозным, а вмещает в себя и общественную, и семейную концепцию с упором на важность кровного родства.
        Многие племена, особенно индейцы, обитавшие на равнинах, верили, что гром и молнию вызывают огромные птицы - грохочущие звуки в небе, сопровождающие грозы, раздавались от взмахов их крыльев, а вспышки возникали, когда они открывали и закрывали глаза. Некоторые группы индейцев признавали только одну птицу-громовержца, другие же племена - нескольких птиц разной окраски или их семейство. Точного описания внешнего вида этой птицы или птиц нет; она могла бы походить и на крупного сокола, и на орла, и даже на тетерева. Птица-громовержец могла пускать стрелы из крыльев, как из лука, а маленькие метеоры считались наконечниками этих стрел. На равнинах утверждали, что грозы происходят в результате борьбы птицы-громовержца с огромной гремучей змеей или драконоподобным чудовищем. Людей, пораженных молнией, если им удавалось оправиться после этого, считали мудрецами или святыми, получившими во время подобного случая очень мощный заряд колдовства.
        В отдельных районах птица-громовержец оказывалась тесно связанной с религиозными мистерия
        ми или обществами. Те, кто видели это существо во время бдений, усматривали свое предназначение в религиозной жизни. Мифы и легенды о птице-громовержце похожи на европейские и азиатские рассказы о легендарном фениксе, который гнездился в пламени и символизировал посвящение и адепт- ство. Первые наброски большой государственной печати Соединенных Штатов свидетельствуют, что изображенная на ней птица была фениксом, а вовсе не орлом. Как и представленный на мексиканском гербе орел, держащий в когтях змею, так и американский рисунок сильно напоминает птицу- громовержца. К тому же эти существа обитали, судя по рассказам, в заоблачном небесном мире и служили гонцами между смертными и небесными существами.
        По мере продвижения дальше на юг символическая птица-громовержец сливалась с кецалем и змеем, украшенным перьями кецаля. Кецаль имел тот же смысл, что и феникс в Азии, Северной Африке и на Ближнем Востоке. Символику пернатого змея можно проследить до Нагов с капюшонами, то есть змеев-богов Индии, и крылатых змеев, ветре- чающихся в письменных и скульптурных произведениях египтян.
        Змей был посланцем и служителем Матери-Земли, потому что он обитал под землею. По этой причине во время танцев со змеями гремучих змей отпускали на волю, дабы они отнесли прошения племени Матери, жившей внизу. Птицы тоже доставляли вести, и так как они взмывали в вышину, то уносили с собою мольбы, обращенные к Великому Отцу, который жил в Небесном Вигваме. Самой могущественной была птица-громовержец, повелительница всего, что летает. Птица-громовержец и пернатый змей символизировали тайны верхней и нижней сфер. Жрецы служили этому двойному
        культу, тайны которого раскрывались только путем внутреннего мистического переживания.
        Бринтон, описывая различные уловки, к которым прибегали племена америндов для сохранения своих религиозных секретов, рассказывает: «Все эти хитрости предназначались для окутывания тайн братства непроницаемым покровом секретности. С той же самой целью жрецы создавали общества различных уровней просвещенности, вступить в которые могли только те, кто был готов подвергаться тяжелым испытаниям, поскольку их тайны нельзя было разглашать под угрозой жестойчайших наказаний. У алгонкинов имелись три таких уровня: waubeno - meda - jossakeed,последний из которых считался самым высоким, и ни один белый человек никогда не был допущен к нему. Похоже, эти тайные общества управляли всеми племенами».
        У америндов тайные общества существовали для продолжения и расширения самых важных знаний племени. Это были военные ассоциации, культы целительства и братства, занимавшиеся религиозными мистериями, ведением летописей и инсценировкой мифов. Имелись и общества, занимавшиеся вопросами этики, организации увеселителей, людей, ходивших босиком по раскаленным углям, и охотников, под председательством старейшин, имевших отличительные регалии. Зачастую лидерами таких групп становились женщины. У индейцев пуэбло нередко насчитывалось с дюжину или более обществ в одной деревне. Несмотря на то что их цели не всегда совпадали, никаких разногласий между их членами не возникало, и они единодушно разделяли все общие обязанности^1^. Индеец все

^1^ См. статью «Тайные общества» д-ра Джона Свонтона: Dr. John Swanton, «Secret Societies». - «Handbook of North American Indians».
        гда проявлял терпимость в отношении духовных убеждений. Он никогда не расспрашивал своего гостя о его вере, полагая, что каждый истинно верующий будет вести себя достойным образом. Он уважал обряды чужестранцев и если не участвовал в них или не понимал их смысла, то хранил вежливое молчание.
        Упоминание об инсценировке мифов наводит на мысль о том, что ряд индейских племен практиковал те же самые методы представления религиозных мистерий, какие были в ходу у греков и египтян. Во время большинства индейских праздников особое значение придавалось и танцам, но песни нужны были главным образом для того, чтобы задать ритм, в то время как слова не имели почти никакого значения. В большей части церемоний исцеления наиважнейшим элементом было монотонное пение.
        Либо первые мореплаватели и путешественники из дальних мест привнесли в западное полушарие жизненно важную религиозную вдохновляющую идею, либо сам индеец путем мистических переживаний разделил общее наитие со жреческими кастами других наций. Психологи, вероятно, предположили бы, что эзотерическая традиция возникла в ответ на духовные запросы человеческого существа, независимо от его расы или места жительства. Стремление постигнуть реальность постепенно вызывало к жизни специализированные группы упорных искателей истины. Эти труппы выдвигали собственных лидеров, и таких мудрых мужчин и женщин признавали божественно вдохновленными, они вызывали искреннее восхищение и любовь, им повиновались вследствие их исключительных способностей, и мало-помалу они образовали жреческую касту. По мере того как цивилизация расширяла светскую власть племени,
        религиозные общества перерастали в могущественные институты, как это имело место в Центральной Америке. Пока племена оставались кочевыми, в шаманах было меньше блеска и величественности, но это не умаляло важности их функций.
        Эти святые люди редко принимали участие в войнах и часто выделялись стилем одежды, сочетавшим в себе элементы мужского и женского наряда. Такова была общепринятая практика в религиозных кругах, оказавшая влияние на облачение как языческих жрецов, так и христианского духовенства. Андрогинное человеческое существо, в котором духовно объединены мужской и женский признаки, получило широкое признание как персонификация некоего высшего типа, способного на более глубокое понимание заключенных в Божестве потенций Отца-мудрости и Матери-любви. Такой символизм существовал во всех великих эзотерических орденах прошлого.
        Хотя этнографы, возможно, и не спешат признать, что у индейцев была какая-то официальная концепция эзотерической религии, изучение тайных верований жрецов различных племен показывает, что они приближались к традиции адептов, пусть она и не достигла у них полного развития. Мидевивин*, или Великое Общество Врачевателей племени оджибвеев*, посвящало как мужчин, так и женщин в секреты искусства целительства и управления потоком жизненной силы, текущим через нервные центры человеческого тела. У общества миде, или шаманов, имелись берестовые свитки, на которых были изображены планы вигвамов и множество странных пиктограмм. У. Дж. Хоффман сообщает о них следующее: «Для тех, кто знаком с тайными обществами, удачным сравнением для ми- девивинских карт могло бы послужить то, что называется “подмостками” масонского ордена, кото-
        -       ?¦ ?¦?       -¦¦¦¦ -
        рые имеются в напечатанном виде, издаются и открыты для всеобщего обозрения, не выдавая никаких секретов ордена; и все же они не только важны, но и полезны для посвященных, помогая им освежить в памяти детали церемонии»^1^.
        Секреты Мидевивина впервые поведал человечеству жрец-посвященный Манабозо*, или Великий Кролик, который был слугою Доброго Духа. Важным символом в мидевивинских обрядах был крест, но что интересно, так это то, что миде упорно не желали отказаться от своей религии и обратиться в христианство.
        Можно указать на расхождение во мнениях относительно возможного масонского значения ми- девивинских обрядов, но оно не имеет почти никакого отношения к сути дела. Хотя берестяные свитки и придавали деятельности этого общества выдающийся характер, обряды и церемонии других племен отличались не меньшей значительностью. Кандидаты проходили четыре этапа, двигаясь на восток; помещения же, образующие вигвам, представляли огороженные площадки без крыш, сообщавшиеся между собою дверями и коридорами. Неофита подвергали опасным испытаниям и вручали ему ряд рисунков с особым образом расположенными символами и другие эзотерические атрибуты. Назначение Великого Общества Врачевателей состояло в том, чтобы просвещать человеческий ум и душу и обязывать посвященных служить своему народу. Это включало и методы стимулирования внечувственных восприятий, и личное исследование секретов Природы.
        В 1919 году Артура К.Паркера пригласили в уединенный вигвам племени сенека присутствовать при их церемониях. Там он услышал легенду о Красной
        ' См.: WJ.Hoffman. «7th Annual Report of Ethnology».
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА-¦ ¦¦ ¦      ¦--       -!--      <1-
        Руке - герое, который мог беседовать с Великой Тайной. У Великой Тайны он научился любить всех живых существ земли и говорить на языке птиц и зверей. Красная Рука был сражен отравленной стрелой за то, что он открыл наемному убийце секрет своей духовной силы. Животные, учуявшие, что их друг и брат погиб, собрались вокруг его тела на совет, чтобы найти способ вернуть его к жизни. Каждая тварь отдала частичку самой себя для оживления Красной Руки. Наконец вперед вышел медведь и, крепко схватив лапой замученного героя за руку, рывком поставил его на ноги. Те, кому известен Ритуал Третьей Степени и Синей Ложи франкмасонства, догадаются, что источником этого рассказа наверняка послужили ритуалы эзотерических школ.
        М-р Паркер, сам будучи масоном 32-й степени, резюмирует свои впечатления от обрядов индейцев сенека следующим образом: «Говорили мало; дверь была только слегка приоткрыта, оставляя крошечную щелочку, и никакие секреты не разглашались. Были и головные уборы из перьев, и лосины, но никаких пурпурных мантий или корон. И все-таки кто осмелится сказать, что у сенека не прослеживается нить легенды об Озирисе или что у них нет собственного франкмасонства?»^1^.
        На территории, центром которой был современный штат Нью-Йорк, протянувшейся на значительное расстояние в северном и южном направлениях, пять, а впоследствии шесть племен, составившие Ирокезскую Лигу, достигли высокого уровня общественного и политического единства. У этих америндов было два великих вождя - Деганави- да и Гайавата*. Невозможно изучать жизнеописание Деганавиды, чье пришествие возвестил таинствен-

^1^ См.: Arthur С. Parker. «American Indian Freemasonry». - Buffalo, 1919.
        -        - - -
        ный гость из небесного мира, чтобы не осознать, что он удовлетворял всем требованиям традиции адептов. Деганавида родился в результате непорочного зачатия, обладал способностью творить чудеса, молился и постился, практиковал бдения, был утвержден в своей миссии Великим Отцом и прошел через множество испытаний и гонений. Гайа- вата стал его первым и самым известным учеником, и, действуя сообща, они стремились установить вечный мир между своими народами.
        Основателем династии инков в Перу был живший в XI веке н. э. посвященный и государственный деятель Манко Капак. Он реформировал общественную и религиозную жизнь племен, принадлежавших к народу аймара-кечуа*. В построенной им столице Куско Манко Капак утвердил религию, в основе которой лежал культ солнца. Он был талантливым государственным деятелем и считал себя прямым потомком бога солнца. Основанная им империя инков памятна главным образом экспериментами в области социализированного образа жизни. Отличительной особенностью Перу является то, что это государство было колыбелью первой успешной утопии.
        Манко Капак рисуется как один из выдающихся социальных реформаторов мира, видевший на тысячелетия вперед. Говорят, он привез с собою в Перу божественную птицу в большой священной корзине из прутьев. Этот золотой сокол является разновидностью феникса и свидетельствует о наличии доктрины адепта. Манко Капак сочетает в своем лице религиозную и светскую власть, являясь жрецом и королем, подобно Мелхиседеку* в христианском мистицизме. Хотя некоторые историки, пожалуй, слегка увлекаются, выдвигая предположение, что Манко Капак был буддийским жрецом, нет никаких сомнений в том, что на перуанскую
        культуру оказали сильное влияние символы, ритуалы и философские основы, обычно ассоциирующиеся с трансгималайской областью Центральной Азии.
        Итак, перед нами три ясных и определенных рассказа о лидерах-посвященных, основавших школы эзотерических доктрин в западном полушарии: о Деганавиде с его Великой Лигой, о Кецалькоатле и его величественных, отвечающих нуждам общества империях в Мексике и Центральной Америке и о Манко Капаке и общинной системе, заложенной им в Перу. Рассматривая их достижения и системы, начало которым они положили, можно прийти к единственному выводу: школы мистерий древности были представлены в Америке институтами, в принципе и по своему назначению тождественными институтам Азии и средиземноморских стран.
        КОЛУМБ - АДМИРАЛ ОКЕАНСКИХ ПРОСТОРОВ
        Общепризнанные исторические описания открытия и колонизации западного полушария в один прекрасный день неизбежно придется полностью пересмотреть. Современные ученые, не подумав, приняли ворох небылиц, выдуманных только для того, чтобы сбить с толку и не допустить признания фактов, вредных и даже опасных для скрытых мотивов влиятельных кругов. Время покажет, что континент, известный ныне как Америка, на самом деле был открыт и в значительной мере изучен 60- лее чем за тысячу лет до начала христианской эры. Подлинная история сохранялась в школах мистерий, а от них перешла к тайным обществам средневекового мира. Эзотерические ордена Европы, Азии и Ближнего Востока поддерживали, по край
        ней мере, нерегулярную связь со жречеством более развитых америндских племен. Планы развития западного полушария разрабатывались в Александрии, Мекке, Дели и Лхасе задолго до того, как европейские государственные мужи узнали о грандиозной утопической программе'.
        Исследователи, открывшие Новый Свет, действовали по главному плану и были скорее исполнителями в деле повторного открытия, а не первооткрывателями. О происхождении, жизни, характерах и стратегии этих отважных искателей приключений известно очень мало. Несмотря на то что они жили в век, не испытывавший ни малейшего недостатка ни в историках, ни в биографах, и те и другие считали целесообразным либо хранить молчание, либо сочинять правдоподобные рассказы, лишенные смысла. В самом деле, разве не удивительно, что никто не может сказать с уверенностью, кем на самом деле был Христофор Колумб: английским принцем, греческим аристократом или генуэзским флотоводцем? Пожаловали ли ему герб, не проверяя его родословной? Почему так трудно установить настоящее имя человека, известного как Америго Веспуччи’? Кем был Джон Кабот’, биография и подвиги которого представлены лишь какими-то отрывочными сведениями, а не объективным повествованием о выдающемся гражданине? Если эти люди действительно были теми, кем казались, то столь усердное утаивание фактов не могло принести никакой пользы. Если же существовала
какая-то тайна, то скрывавшееся непременно должно было считаться чрезвычайно важным.
        Платон описал огромный континент под названием Атлантида, который погрузился в глубины океана в результате сейсмического катаклизма. Воз-
        ' См.: Jennings С. Wise. «The Mystery of Columbus».
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА
        -- . . ¦ - ... ..       -, ....--      ,--      <а-
        можны несколько толкований рассказа Платона. Пропавшая Атлантида могла олицетворять затонувшую массу знаний, канувшую в воды забвения.
        Это могло бы объяснить и оправдать бэконов- скую реставрацию предания, которая свелась, по сути, к преданию гласности долго скрывавшихся дел. Согласно «Критик»/, воды океана пришли в такое волнение и в них было столько грязи и ила, что навигация на запад прекратилась. Моряки боялись заплывать дальше Геркулесовых Столбов к Геспе- ридам*, являющихся символом мистерий.
        Даже если бы христианские страны осмелились нарушить законы тайных школ, то власть ислама, сосредоточенная в Священном Доме в Каире, и эдикты Лхасы, подкрепленные силой оружия Монгольской Империи, пресекли бы подобную дерзость. Восток соглашался сохранить границы Европы, если европейские государства объединятся в официальный союз и воздержатся от использования ресурсов западного полушария. Страх перед ужасной карой, которая могла бы воспоследовать от Гога и Магога’, не позволял римским папам нарушать их соглашение. А без руководства церкви влиятельные семейства не отваживались принимать участия в частных проектах. Когда настал назначенный срок, тайные общества отобрали своих доверенных лиц, которым предстояло начать реализацию программы исследований.

«Итак, - задается вопросом Грейс А.Флендер, - действовал ли Колумб как отдельная личность или как выбранный представитель тайных обществ, во имя выражения старых утопических идеалов и перемещения их за моря? Это, безусловно, весьма помогло бы объяснить обвинения в “предательстве”, конфискацию всех его книг и бумаг, уничтожение всех изображений и портретов, вплоть до обычных похоронных “бюста и герба”, и полное исчезнове-
        ние многих из его литературных трудов, включая “Судовой журнал первого плавания” и “Книгу о втором плавании”. В таком случае все это оказалось бы простой следственной формальностью для переписывания в большей или меньшей степени его биографии как по соображениям политической необходимости, так и из Священного Долга»'•
        ГРАВЮРА XV ВЕКА, ИЗОБРАЖАЮЩАЯ ВЫСАДКУ КОЛУМБА
        НА ОСТРОВ ЭСПАНЬОЛА
        В утопии Кампанеллы «Город Солнца» некий генуэзский флотоводец гостит у Великого Магистра рыцарей-госпитальеров. Поднимая флаг Кастилии по случаю первого открытия земли, Колумб уста-
        ' См.: Grace A. Fendler. «New Truths About Columbus».
        новил также и свое собственное знамя с зеленым крестом на белом поле. А не было ли оно эмблемой тамплиеров?
        Образование, полученное в официальном порядке человеком, называвшим себя Христофором Колумбом, послужило поводом для массы предположений. Этот мореплаватель писал в 1501 году, что во время своих многочисленных путешествий во все уголки света он встречал ученых людей разных рас и вероисповеданий и «постарался увидеть все книги по космографии, истории и философии и другим наукам». Если адмирал всерьез стремился изучить ранние труды по навигации, то, без сомнения, обратил внимание на короткие, но существенные упоминания Гомера, Солона, Аристотеля, Плиния и других древних авторов о «далеких странах, лежащих за великими океанами». Мореплаватели Плутарха наверняка исследовали обширные пространства, и Верпланк Колвин резюмирует старинные рассказы следующим образом: «Во времена Гомера или несколько раньше мореплаватели удалялись на тысячи миль в Атлантический океан и возвращались, пересекая его... Во время своих путешествий они находили путь по звездам»^1^.
        Одна группа «авторитетов» считает вероятным, что Колумб недалеко ушел от неграмотного матроса и что зачаточные знания были получены им в цеховой школе, предположительно организованной генуэзскими ткачами. Придерживающаяся противоположных взглядов фракция историков настойчиво утверждает, что Колумб отличался большой эрудицией еще до своего знаменитого путешествия. По словам Генри Хэрисса, выдающегося писателя, занимавшегося тайной Колумба, после этого мореплавателя осталось девяносто семь рукописей и свыше двадцати тысяч маргиналий’, что можно считать замечательным достижением для неграмотного че
        ловека. Истина же заключается в том, что деятельность адмирала невозможно объяснить, не упоминая о тайных обществах - своеобразных хранителях именно тех сведений, в которых он нуждался.
        Большинство биографов упоминают о религиозных и мистических склонностях великого первооткрывателя. Иногда Колумб облачался в простую рясу с поясом, напоминавшую одежду францисканцев. Его сын рассказывал, что Колумб умер в одеянии францисканского монаха. Однако неизвестно, был ли он связан с этим орденом непосредственно, хотя бы в качестве брата-мирянина. Различные религиозные группы того времени, включая братства, известные своими связями с эзотерической традицией, одобряли этот обычай. Возможно, особенностям его костюма не придавали значения или забыли их для удобства.
        Адмирал считал себя избранником небес для выполнения великой миссии и черпал силы в убеждении, что его хранит и направляет божественное провидение. Сообщения, оставленные его современниками, могли косвенно выражать гораздо большее, нежели хотели бы признать писатели нашего времени. В те смутные времена среди членов тайных обществ было принято скрывать настоящий источник получаемых ими указаний при помощи несколько расплывчатого заявления о небесном руководстве. Мистические способности адмирала, его вера в чудеса, предсказания и доктрину предопределения были выдвинуты некоторыми критиками в качестве доказательств его психической неуравновешенности.
        Касаясь того, что он называет «колоссальной мистической уверенностью Колумба в себе», Джон Бартлет Бребнер пишет, что она была настолько неотъемлемой чертой этого мореплавателя, что «однажды во время плавания он смог поверить, будто
        Господь привел его к Новым Небесам и Новой Земле Откровения, и в самую тяжелую минуту он знал, что Бог говорит с ним, вселяя в него мужество». Во время своего третьего путешествия мореплаватель считал, что слышал голос Бога, произносивший слова поддержки и утешения. В четвертом путешествии, когда все предприятие было поставлено под угрозу и ситуация становилась критической, адмирал впал в транс, а голос сказал ему: «О глупец, неспешащий верить и служить своему Господу - Богу всего сущего! Что Он сделал такого для Моисея или слуги Своего Давида, чего не сделал для тебя?»^1^
        Возможно, Колумб был последователем или учеником просвещенного Раймунда Луллия’. Ходят упорные слухи о чем-то в этом роде. К тому же он был причастен к кружку продолжателей политических взглядов Данте. Весьма показательны наводящие на размышления следующие строки, в которых воздается должное итальянскому поэту: «Сам Данте принадлежал к альбигойской церкви и, как утверждают, в течение ряда лет исполнял обязанное- ти пастора этой могущественной организации в различных городах Европы. Он был другом Роджера Бэкона и компаньоном и советником влиятельных руководителей древнего Ордена Храма, который в день его смерти хотя и казался достигшим вершины власти, но на самом деле приближался к своему ужасному концу. Говорят, Данте был посвящен в эзотерические доктрины тамплиеров»^2^.
        Колумб пользовался шифрами и тайными аллегорическими выражениями и фигурами речи. Несмотря на то что о присутствии подобных шифров в его рукописях известно, никаких систематических

^1^      См.: «The Explorers of North America».

^2^      См.: «The Montana Mason», October, 1921.
        попыток расшифровать их общественностью предпринято не было. Сесил Джейн предположил, что Колумб использовал для своих тайных подписей нечто, напоминающее бэконовский шифр, предназначавшийся для передачи сведений, которые нельзя было сообщать открыто, и дававший ключ к разгадке тайны, которая оставалась надежно скрытой*.
        VU      TOTA/YJJV

3. Л•-$???      •?SP/
        У .      1
        ФРАГМЕНТ ЗАПИСКИ, НАЧЕРТАННОЙ РУКОЮ КОЛУМБА,
        С ЕГО ТАЙНОЙ ПОДПИСЬЮ
        Между прочим, подписи-шифры Колумба чрезвычайно похожи на знаки альбигойских изготовителей бумаги. Серафим Г. Каноутас, д-р права Афинского университета, в своем труде «Chistopher Columbus, a Greek Nobleman» («Христофор Колумб, греческий аристократ») попытался восстановить начальный этап жизненного пути великого первооткрывателя. Его находки, рассчитанные на подкрепление названия книги, в высшей степени поучительны. Секретные приготовления к колонизации Счастливых островов, или «Благословенных остро
        ' См.: Cecil Jane. «Contemporary Historical Review», Vol. 1: 37.
        вов Запада», велись под присмотром альбигойцев, трубадуров и рыцарских орденов. Заключительный этап проекта исследований во многом определяли ученость Лоренцо Великолепного и мастерство Леонардо да Винчи. Лоренцо де Медичи был известным платоником, покровителем тайных обществ, основателем важной философской школы и хитрым соперником семейства Борджиа. Леонардо был преданным доверенным лицом великого герцога Флорентийского и одним из тех, кто одержим духом «продвижения по пути к цели». Хотя Лоренцо и не дожил до того, чтобы увидеть осуществление Великого Плана, он произнес волшебное слово, которое открыло Колумбу доступ в самые привилегированные организации Европы и помогло ему на время завладеть вниманием свободомыслящих принцев и ученых. На кончике знаменитого яйца’ незримо балансировала рука Медичи.
        Выводы Колумба относительно формы земли свидетельствуют о его знакомстве с эзотерическими традициями Азии и Ближнего Востока. Он отчасти обнаружил источник своих знаний, когда заявил, что планета по форме напоминает грушу, верхний конец которой вдается в небо, как выпуклость в центре щита. Верхушка этого выступа и была земным раем, куда никто не мог отправиться, кроме как по милости Господа.
        Адмирал указывал, что такая форма соответствует взглядам некоторых благочестивых и мудрых теологов, забыв при этом упомянуть, к каким сектам и религиям они принадлежали. Земля-гора безусловно соответствовала Меру в Брахманах и священному холму египетских мистерий. И гора Меру, и Тянь, и Олимп’, и остроконечная вершина, описанная в Откровении Иоанна Богослова - все они представляют собой завуалированные ссылки на Невидимое Правительство земли.
        -                         
        Не стоит, однако, думать, что все исторические неясности сосредоточивались вокруг Христофора Колона, генуэзского голубя*. Не менее странен и случай с Джоном Каботом. Возможно, стоит уделить более пристальное внимание наблюдениям одного любителя научных исследований: «Когда Колумб в перерывах между плаваниями исчезал из поля зрения общественности, появлялся Джон Кабот, неизменно исчезавший при очередном появлении Колумба»^1^.
        Трудно удержать в памяти, что Джон Кабот на самом деле был Джованни Кабото - уроженцем Генуи, принявшим подданство Венеции и ставшим ее гражданином. Особого упоминания заслуживает тот факт, что во время одного из своих путешествий Кабот посетил Мекку и так же, как Колумб, познако- милея с мудрецами Ближнего Востока. Предполагали даже, что он соприкасался с религиозными и политическими убеждениями тайной христианской секты иоаннитов, сыгравших столь важную роль в эзотерических доктринах тамплиеров.
        Кабот нашел подходящий способ привлечь внимание английского короля, и ему тотчас же была поручена щекотливая дипломатическая миссия в Дании, связанная с разрешением в арбитражном порядке спора относительно прав Исландии на рыбную ловлю. Грейс Фендлер отмечает также, что в отчетных документах хранителя денег, ассигнованных на личные расходы английского монарха, фигурирует пенсия, выплачивавшаяся некоему Антонию Каботу в течение нескольких лет после исторической даты смерти Джона Кабота. Пенсия передавалась через английского купца по имени Ричи Д’Америке. Путешествия Кабота имели важное значение, поскольку привели к дележу, по которому

^1^ См.: Grace A. Fendler. «New Truths About Columbus».
        большая часть Северной Америки отошла английской группировке, свободной от теологических и корыстных устремлений, присущих испанской программе.
        Великий План достиг западного полушария благодаря целому ряду случайностей. Многие первые исследователи и колонисты были, как известно, связаны с тайными обществами. Нет никакого исторического способа выяснить тайные духовные убеждения так называемых конкистадоров, искателей приключений и основателей плантаций. Достоверно известно, что искусства, науки, философии и политические убеждения сопровождают менее ценные товары, перевозимые торговыми и караванными путями. Некоторые колонисты, вероятно, и не подозревали, какую роль они играли, а в основанных ими поселениях из поколения в поколение недоставало ни силы, ни уверенности в будущем для выдвижения идеологических программ. Работа - тогда, как и всегда - велась и обеспечивалась немногочисленными посвященными лидерами. Именно они несли ответственность за результаты, и они созидали медленно и мудро, думая не о своем времени и не о собственной ела- ве, а о будущем, когда Великий План будет претворен в жизнь.
        СХЕМА КОЛОНИЗАЦИИ
        Политические интриги, унаследованные королевой Елизаветой от Генриха VIII, не переставали досаждать советникам Ее Величества во все время ее долгого правления. Генрих, открыто выступая против папства, изгнал папское духовенство, закрыл их монастыри, конфисковал имущество и учредил англиканскую церковь. Испания, исходя из
        ?¦ ?? -
        религиозных соображений и руководствуясь положением мирских дел, решила установить над Англией свое владычество. За тщательно разработанной системой шпионажа при дворе Тюдоров стоял испанский посол, и все, что ему удавалось подсмотреть, выведать или услышать, сразу же передавалось его высокопоставленному хозяину, испанскому королю.
        Проходя обучение науке дипломатии при наваррском дворе, Бэкон приобщился к новому либерализму, разносившемуся по всей Европе тайными обществами интеллектуалов, боровшихся за гражданскую и религиозную свободу. В Англию Бэкон вернулся, будучи полностью осведомленным о намерениях короля Испании Филиппа II. Позже, когда наступил более подходящий момент, он, опираясь на авторитет своей литературной группы, поддержал английский план колонизации Америки, желая помешать установлению испанского господства над Новым Светом. По всей вероятности, из тех же политических соображений он принялся насаждать франкмасонство, рассматривая его как средство защиты против испанского заговора. Не переставая в глубине души лелеять мечту о великом содружестве в Новой Атлантиде, Бэкон принял твердое решение не допустить, чтобы его план был разрушен господствующим духовенством, выступавшим в поддержку сильной аристократии и, в свою очередь, получавшим поддержку от нее.
        Делом первостепенной важности для Бэкона было скрыть от испанских шпионов свои замыслы и механизм их осуществления, поскольку преждевременное раскрытие плана могло спровоцировать стремительное ухудшение политической ситуации. При том, что многие придворные втайне симпатизировали Испании, а притязания Елизаветы на трон представлялись весьма сомнительными из-за
        многочисленных разводов Генриха, использование обычных каналов связи, которые могло обеспечить крайне ненадежное правительство, становилось просто опасным. Защитить свое дело и страну Бэкон решил, действуя частным образом и совершенствуя собственные планы за благословенными стенами «Судебных Инн». Здесь, в храме преданных мученической смерти тамплиеров, гораздо раньше узнавших, что значит впасть в немилость церкви, он усердно трудился над созданием крыльев для Белого коня Британии.
        Стремительным прогрессом во второй половине XVI и первой половине XVII веков Англия обязана не только появлению избранного круга интеллектуалов, но также и сформировавшейся в то время в стране атмосфере большего либерализма, ставшей следствием проведенной «Гарри»* чистки религиозной обители. После отплытия Армады* частично разрешились некоторые проблемы, однако жизненно важным остался вопрос защиты и расширения интересов Англии в западном полушарии. Между тем на кораблях Армады плыли девяносто испанских инквизиторов, готовых учредить в завоеванной Англии инквизицию, со всеми подобающими их службе атрибутами. Католическая церковь в лице папы римского уже заявила о своих притязаниях на три Америки, но английские колонизаторы твердо решили оказывать ему сопротивление всеми доступ- ними для них средствами.
        Первое постоянное английское поселение в Северной Америке было основано 14 мая 1607 года в Джеймстауне в Виргинии. Прежние попытки англичан закрепиться в этих местах окончились практически ничем, если не считать присвоения определенного имени этой местности, названной Виргинией в честь королевы Елизаветы. В 1609 году губернатором виргинской колонии был назначен сэр
        Джордж Сомерс, отплывший в Новый Свет со всеми подобающими столь высокому положению почестями. Но на пути губернатора подстерегала неудача, несколько задержавшая его прибытие на место назначения: у Свиных Островов его корабль получил большую пробоину. Через несколько дней сэр Сомерс благополучно продолжил путешествие и даже сумел извлечь пользу из своего вынужденного пребывания на островах, пополнив запасы продовольствия двумя полубаркасами, нагруженными превосходной свининой. Свиные Острова, получившие свое название из-за обилия водившихся там диких свиней, впоследствии были переименованы в Острова Сомерса в честь импровизированного визита сэра Джорджа. Сейчас эти острова известны как Бермудские, названные так по имени испанского мореплавателя Хуана Бермудеса.
        ШИЛЛИНГ, ИМЕВШИЙ ХОЖДЕНИЕ НА ОСТРОВАХ СОМЕРСА
        В 1609 году Яков 1 пожаловал Бермудской Компании грамоту, а в 1612 году на одном из островов обосновались Ричард Мор и шестьдесят колонистов из Виргинии. Несколько позже, в 1616 году, капитан Джон Смит назначил шкипера Дэниела Такера губернатором Бермуд. В том же году для островов
        была отчеканена серия латунных монет трех различных достоинств, причем никому так и не удалось узнать, когда и где чеканились эти монеты. На лицевой стороне шиллинга этого выпуска имелась надпись «Sommer Islands», заключенная в кольцо, в центре которого была изображена фигура вепря, над которым стояла цифра XII, что означало монету стоимостью в один шиллинг. На обратной стороне этой недатированной монеты был изображен корабль под парусами. Вепрь на монете определенно наводит на мысль о геральдической эмблеме, поскольку он в точности повторяет украшение на верху гербового щита лорда Бэкона, вплоть до кокетливо закрученного поросячьего хвоста.
        Согласно крайне скудным свидетельствам, хранящимся в Британском Музее, Яков I запретил вывоз этих монет за пределы островов. Представляется довольно странным столь недоброжелательное отношение короля к Свиным Деньгам. И почему Яков I предпринял столь энергичные действия по двум разным поводам, чтобы не допустить хождения этих металлических денег? В «Британской Энциклопедии» (1946 г.) упоминается, что такие монеты чеканились в Америке, тогда как по данным нумизматических каталогов они были изготовлены для Америки. Судя по внешнему виду самих монет, создается впечатление, что они заключали в себе бесспорное свидетельство деятельности тайного общества, руководившего осуществлением программы начального этапа колонизации.
        В литературном цехе одной из четырех школ барристеров в Лондоне под названием «Греевский Инн» приключения сэра Джорджа Сомерса быстро превратились в высокую драму. Наилучшим примером изобретательности работавших там литераторов служит пьеса «The Tempest» («Буря»), появившаяся на свет примерно через полтора года после кораб-
        лекрушения у Свиных Островов. В хронологической таблице шекспировских пьес указано, что первое сценическое воплощение «Буря» получила в 1611 году, во второй раз была сыграна в 1613-м и только в 1623 году была напечатана в виде фолианта. Написание пьесы обычно относят к периоду между 1608 и 1610 годами, причем нет никаких данных о том, входила ли она в число пьес, прошедших литературную обработку перед окончательной публикацией.
        Прототипом Просперо -- мага, философа и герцога Миланского ?- послужил реальный исторический персонаж, чье имя было Просперо Колонна. Любопытно, что Колумб обычно подписывался как «Colon», а лорда Бэкона величали «славным Колумбом литературы». В «Буре» фигурирует еще одно действующее лицо - «старый честный советник» по имени Гонзало, по-видимому, обуреваемый утопическими настроениями. Он называет волшебный остров «государством» и сообщает, что, имей он там плантацию (так назывались жалованные колонистам земли в Америке), он устроил бы ее на общинной основе, заключая свою речь словами:

«Природные продукты б добывались Без пота и труда. Измен, коварств, Мечей, ножей и всякого оружья Там не было б. Природа доставляла Естественно обильное питанье Невинному народу».
        Покровителями Виргинской Компании были лорд Саутгемптон и «несравненная парочка» - Уильям, граф Пембрук, и Филипп, граф Монтгомери, которой посвящен первый шекспировский фолиант. Эти высокочтимые господа разрешили назвать себя покровителями труппы актеров, в которую входил Уильям Шекспир, - вот такая, мягко выражаясь, тесная компания. Надобность в столь тщательно
        .      ...      -      . I II
        разработанном плане возникла исключительно по той причине, что программа колонизации заключалась не только в жаловании земли королевским фаворитам.
        В принципе неважно, похожа ли описанная в «Буре» флора и фауна на природу Бермуд или, как полагает д-р Хейл, там просматривается гораздо большее сходство с растительным и животным миром острова Каттиханк у побережья Массачусетса. Противники бермудской версии настойчиво утверждают, что в пьесе обязательно встретилось бы упоминание о диких свиньях, если бы местом ее действия и вправду были Бермудские острова. В случае участия Бэкона и его Общества в этой программе с их стороны вряд ли было бы разумным слишком заострять внимание на символе в виде свиньи, который, хотя и с достаточной осторожностью, уже был неоднократно использован прежде. Они просто не могли себе позволить столь явно обнаружить связь шекспировских произведений со своим замыслом. Им приходилось довольствоваться возможностью оставить свой знак на эмблематических монетах.
        Тот «прекрасный Новый Свет», о котором говорила Миранда, это, конечно же, Америка, а не какой-то безвестный остров. Просперо представляет чародея Новой Эры, выразителя бэконовского «метода». Он ставит стихии себе на службу, и рассказ о его приключениях становится импровизацией на вечную тему утопий. Именно в этом «прекрасном Новом Свете» он зарыл свой волшебный жезл и утопил книгу, то есть спрятал в надлежащих местах секретные формулы своей власти.
        Томас Джефферсон разыскал принадлежавшие бэконовской группе «хранилища» в колониальной Америке, исследовал их содержимое и приказал опечатать все, что там хранилось, для будущих по
        колений. Сохранились сведения о нескольких попытках обнаружить место, где находятся эти «философские могилы», включая раскопки в Англии, Ньюфаундленде и Виргинии. Склеп, который, как полагают, имеет важное значение для бэконианы, удалось отыскать по надгробным плитам с зашифрованными знаками в Уильямсбурге в Виргинии в 1938 году^1^.
        Оказавшись «изгнанным» из общественной жизни, Бэкон предается размышлениям о выгодах политического упадка с философской точки зрения: «Мне кажется, они весьма напоминают то, что в итоге получил сэр Джорд Сомерс, который, будучи обязанным по долгу службы плыть к другому берегу, оказался выброшенным бурей на Бермуды и в результате кораблекрушения открыл для себя новый плодородный край с умеренным климатом, полностью необитаемый, тогда как моряки, увидевшие лишь его рифы и скалы, сочли эту страну заколдованной и неприступной». Подавая совет сэру Джорджу Вилльерсу, Бэкон выражал те же мысли, что нашли отражение в Трактатах Совета Виргинии. По мнению Александра Брауна, «такие идеи он, возможно, заимствовал из тех самых трактатов, или, что не менее вероятно, он был одним из их авторов, поскольку состоял членом этого Совета^* 2^.
        Тот же автор был настолько потрясен упоминанием Бэкона о «буре и недоступных и заколдованных Бермудах», что задается вопросом: «А не помогал ли Бэкон Шекспиру в сборе материала для некоторых его пьес?.. Бэкон всегда увлекался подобного рода вещами». Д-р Браун, рассказывая о семействе Бэкона в Америке, замечает, что Бенджамин Гаррисон, двадцать третий президент Со
        ' См.: Marie Bauer. «Foundations Unearthed».

^2^См.: «Genesis of the United States».
        единенных Штатов, был потомком этого рода даже по двум линиям.
        Лорд Бэкон, которого называли «вдохновителем плана колонизации», не без оснований причислял Христофора Колумба к «великим фантазерам»^1^. Судья Браун пишет об участии Бэкона в колонизации Ньюфаундленда: «Исключительно благодаря влиянию Великого Канцлера король жаловал денежные средства и выдал хартию Бэкону и его партнерам по «Ньюфаундлендской Компании Гая»^2^. В справочнике «The Colonial State Calendar» приводится еле- дующая выдержка из документа о пожаловании «Генри, графу Нортхемптону», сэру Фрэнсису Бэкону и другим колонии или плантации в Ньюфаундленде с 46-го по 52-й градус северной широты, вместе с морями и островами, находящимися в пределах десяти лиг от побережья...» И далее из того же справочника: «Упоминается письмо Джона Смита лорду Бэкону с описанием Новой Англии, невероятных прибылей, которые сулит рыбный промысел, и колоссальных возможностей для колонизации».
        В записях от 1861 года, принадлежащих перу Уильяма Хепворта Диксона, содержится несколько важных замечаний по поводу заселения Нового Света. Судя по некоторым фрагментам этих записей, ход его мыслей был достаточно ясен: «Ни в истории Америки, ни в жизнеописании Бэкона я не нашел ничего, что указывало бы на его связь с колонизацией этой огромной республики. И все же он, как Рэли’ и Делавэр, принимает самое активное участие в трудах и приносит немалые жертвы, которых потребовало основание Виргинии и обеих Каролин. Подобно людям, менее знаменитым, но достигшим в Америке гораздо больших почестей,
        ' См.: «The New Atlantis».

^2^ См.: «History of Newfoundland».
        Бэкон вкладывает свой капитал в огромную Компанию и занимает пост в ее правлении в качестве одного из членов Совета. А значит, к его прежним заслугам следует добавить славу основателя Новых Штатов...
        Все благородные духом бросились на защиту Виргинии. Бэкон участвует в деятельности Компании вложением денег и публичными выступлениями. В нее вступают и благородные друзья Шекспира - Монтгомери, Пембрук и Саутгемптон... Флот под командованием Гейтса и Сомерса отплывает из Темзы, чтобы во время морского путешествия повстречать на своем пути те необыкновенные романтические испытания и бури, которые обогатили Бермудами нашу империю и “Бурей” - нашу литературу...
        Через сто семьдесят пять лет после гибели Уолтера Рэли, отдавшего жизнь за Америку в Пэлис- Ярде, за его бесценную жизнь Гондомар расплатился испанским золотом, а граждане Каролины, написавшие для себя свободную конституцию, навеки запечатлели в своей памяти человека, гениальности которого они обязаны своим существованием как штата. Столицу своей страны они назвали “Роли”. А еще в список основателей Соединенные Штаты могут внести не менее благородное имя Фрэнсиса Бэкона. Настанет ли такой день, когда, упразднив некоторые малозначащие названия, как например Троя и Сиракузы, граждане Великой Республики назовут славным и обретшим бессмертие именем Бэкона один из своих прекрасных городов?»’
        Сэр Уолтер Рэли, один из знаменитых членов бэконовского кружка, совершил большую ошибку, рассказав королю о своих личных планах отправиться в военный поход в Южную Америку. Яков,
        ' См.: «Personal History of Lord Bacon».
        СЭР УОЛТЕР РЭЛИ
        честью поклявшись хранить секрет, тут же шепотом поведал его на ухо графу Гондомару. В результате испанцы, заранее предупрежденные о предстоящих событиях, собрали значительные силы в устье реки Ориноко и принялись ожидать встречи с Рэли. За встречей последовало сражение, в котором погиб его сын. Яков, единственный виновник этой печальной затеи, пообещал Гондомару, что предаст Рэли публичной казни, однако, надо признаться, вся эта расхожая легенда о смерти рыцаря выдумана от начала и до конца. При таком положении дел было бы просто безумием хранить документы,
        АМЕРИКА КАК ПРЕДОПРЕДЕЛЕНИЕ СУДЬБЫотносящиеся к какой-либо важной политической программе, а восстановить по истечении столь дол- того времени те факты, которые были умышленно сокрыты и не попали даже в государственные архивы, оказывается довольно сложной задачей.
        Аксиомой тех дней стала метафора, что мудрец подобен сундуку с двойным дном: первому, кто его откроет, он, естественно, покажется пустым. И только духовно близкие ему люди догадаются, что в душе этого человека есть тайник.
        Джеймс Спеллинг, выдающийся биограф Бэкона, замечает: «Из одной бэконовской апофтегмы* мы, между прочим, узнаем, что вскоре после того как он стал лордом-хранителем печати, что случилось незадолго до отплытия Рэли, он имел с ним длительную беседу во время прогулок по галереям “Греевского Инна”. Нам неизвестно, что послужило темой их разговора, хотя она должна была быть весьма интересной, а возможно, и важной, поскольку именно в тот день он заставил графа Эксетера томиться в ожидании на верхнем этаже»^1^.
        Бэнджамин Дизраэли* уделил некоторое внимание в своем роде выдающемуся произведению под названием «The History of the World» («Всемирная история»), которое сэр Уолтер Рэли якобы написал, пребывая в заключении в Лондонском Тауэре. Дизраэли, обладавший глубокими знаниями и способный оценить все трудности столь величественного проекта, пришел к выводу, что Рэли, чьи природные наклонности и возможности не соответствовали такому труду, вне всякого сомнения, пользовался значительной помощью многих образованных людей того времени. Он даже назвал нескольких кандидатов, достойных чести соавторства, однако, отдавая должное умению Дизраэли ловко обходить

^1^ См. «The Life and Times of Francis Bacon».
        острые углы, его объяснения оказываются неубедительными. И только два имени действительно вызывают к себе интерес - имена графа Нортумберленда и Бена Джонсона'^1^.
        Неудивительно, что Бэкон навестил Рэли в заключении, ведь в основе дружбы этих двух людей лежали прежние попытки Бэкона упрочить духовное родство между Рэли и злосчастным графом Эссексом. Бэн Джонсон не раз выступал в роли посредника и полномочного представителя. Не следует забывать, что Джонсон присутствовал на том праздничном вечере в Стратфорде, который, как говорят, немало способствовал отставке «Барда». И если Шекспир плохо знал латынь, а еще хуже греческий, то маловероятно, чтобы Рэли преуспел в древнееврейском. Страницы первого издания «Всемирной истории» изобиловали эмблемами и девизами, принадлежавшими бэконовской группе, причем титульный лист книги веками оставался предметом ожесточенной полемики. Бен Джонсон, имея в виду сэра Уолтера Рэли, в разговоре с Друммондом как-то заметил: «Над созданием его истории трудились лучшие умы Англии».
        В Виргинскую Компанию Бэкон вступил в 1609 году. Грамоты 1609-го и 1612 годов, вчерне составленные Сэндисом, на подпись королю подготовили сэр Генри Гобарт и сэр Фрэнсис Бэкон. Об интересе Бэкона свидетельствует высказывание Уильяма Стрэчи в предисловии (1618) к рукописному экземпляру его книги «Historie of Travaile into Virginia Britania» («История путешествия в Виргинскую Британию»): «Вы, Ваша светлость, всегда проявляли себя в высшей степени благородным приверженцем Виргинской Колонии, так как с момента основания главного совета Вас (вместе с
        ' См.: «Curiosities of Literature».
        АМЕРИКА КАК ПРЕДОПРЕДЕЛЕНИЕ СУДЬБЫр»      !      ? -
        другими лордами и графами) попросили содействовать ей и направлять ее развитие». Одна из причин того, почему с таким трудом добываются сведения о деятельности Бэкона, связанной с колонизацией, заключается в том, что архивы Тайного Совета до 1613 года сгорели во время пожара в Уайтхолле в 1618 году. Кстати сказать, первоначальные границы Виргинской Колонии простирались до западного побережья Калифорнии.
        Чарльз Миллз Гейли делит круги, способствовавшие учреждению Лондонской Виргинской Компании, на две группы: на либералов, или патриотов, и империалистов, поддерживавших короля в вопросе сохранения за монархом права формировать правительство колоний и плантаций. Этот конфликт и стал истинной причиной революции 1775 года, завершившейся полной независимостью американских колоний.
        Причисляя к либералам Кристофера Брука и Джона Селдона, Гейли, в частности, замечает: «В часы, свободные от забот, оба они были немного поэтами, членами узкого пасторального кружка “Судебных Инн”... Близким другом Брука был поэт Донн*. Приятельские отношения он поддерживал и с такими драматургами шекспировского круга, как Джонсон и Дрэйтон, а также поклонником своих эпических драм Дэйвисом Херефордским...»
        Гейли проявляет неизменное равнодушие к участию Бэкона в плане колонизации, а все немногие упоминания о его светлости носят явно уничижительный характер. И все же он не может не отметить, что Бэкон в своем эссе «Of Plantation» («О колонизации»), изданном только после смерти Be- ликого Канцлера, видимо, одобряет осуществление политики либералов на практике. Так, он пишет: «Возможно, Бэкон сотрудничал с Сэндисом, хотя его интерес к колониям всегда отдавал романтиз-

¦ ¦                   ¦ .      д
        мом и был направлен на прославление Британской Короны».
        В своем выступлении в зале «Греевского Инна» американец достопочтенный Джеймс Бек заметил, что две хартии правительства, положившие начало конституционализма в Америке, а значит, явившиеся зародышем Конституции Соединенных Штатов, были составлены лордом Бэконом, и добавил, что Бэкон - «вечный хранитель сокровищ “Греевско- го Инна” - провидел будущее и в памятном высказывании предсказал развитие Америки: «Теперь это Королевство впервые во времена Его Величества приобрело многое или долю в Новом Свете посредством колонизации Виргинии и Сомерских островов. И, конечно, в Царстве Земном, как и в Царстве Небесном, из горчичного зерна иногда вырастает огромное дерево»^1^.
        В речи по поводу восстановления «затопленных рудных разработок», подготовленной для выступления в Парламенте виконтом Сент-Альбанским, лорд-канцлер Англии выразил намерение незамедлительно осуществить на практике свою философскую теорию. Высказываниям Бэкона следовало бы уделить больше внимания, поскольку они являют собою замечательный пример умения вкладывать в свои слова двойной смысл. Так, он заявляет: «Ибо таким не поддающимся изменению способом (милорды) предложил я воздвигнуть на островах академическое строение Дома Саломона, модель которого содержится в моей “Новой Атлантиде”. И я смею надеяться (милорды), что мои Полуночные Занятия с целью обеспечить процветание наших Стран и превзойти Европейских Соседей в тайн- ственных и благотворных науках не оказали столь неблагоприятного влияния на все Великие Умы,
        ' См.: «American Baconiana», Feb. 19, 1923.
        АМЕРИКА КАК ПРЕДОПРЕДЕЛЕНИЕ СУДЬБЫATA» А , -¦      , .
        КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА В ОБРАЗЕ ДУХА-ПОКРОВИТЕЛЯ
        СФЕРЫ НРАВСТВЕННЫХ ДОБРОДЕТЕЛЕЙ
        что вы отсрочите или воспрепятствуете исполнению желаний его Величества и моей нижайшей просьбы в этом Благотворительном и даже, более того, Величественном Деле; ибо тем самым могут приумножиться богатства ваших достойных Потомков, а мое намерение состоит только в том, чтобы сделать Мир моим Наследником, а ученых Отцов
        моего “Дома Саломона” - последующими присяжными попечителями, кому доверено надзирать над осуществлением этой великой Службы, во славу Господа и этого Парламента и ради Величия моего Правителя, общего Блага наших Стран и увековечения памяти обо мне... И если таковое свершится, у меня уже не останется сомнений в успешном исполнении взятых мною на себя обязательств в этом Замысле, благодаря чему скрытые Сокровища, ныне якобы окончательно потерянные для Человс- чества, окажутся неразрывно связанными с Благо- чсстивым во всех отношениях поступком и будут предоставлены для пользования стараниями Раскаявшихся Грешников...»^1^
        Под «Полуночными Занятиями» следует понимать тайную деятельность или секретные планы. «Присяжными Попечителями» конечно же были члены его эзотерической группы. «Скрытые Сокровища» символизировали его открытия на пути к истине, а «Раскаявшимися Грешниками» названы тс, кто не был посвящен в мистерии, хотя обычно таковыми принято считать каторжников, отирав- ленных на работу в колонию.
        Еще до создания Виргинской Компании поселение Джеймстаун явило собою прискорбный пример недальновидности и плохого управления. Колонизаторы, по большей части принадлежавшие к выс- тему сословию, оказались абсолютно неприспособленными к жизни в дикой природе. Были в числе первых поселенцев и ювелиры, и один парфюмер, и просто несколько искателей счастья, однако всех их ожидал плохой конец, не окажись с ними капитана Джона Смита, хотя и грубого, но весьма энергичного солдата, известного своими подвигами в

^1^«Baconiana, or Certain Genuine Remains of Sr. Francis Bacon, etc». - London, 1679.
        войне против турок в Трансильвании. Попадались среди этой разношерстной «знати» и такие, кто обладал качествами, подходящими для переноса в западное полушарие проектов, разработанных лучшими умами «Греевского Инна».
        И стоило только поселению Джеймстаун приобрести хотя бы некоторое подобие порядка и постоянства, как потомки создателей бэконовско- го Общества покинули Англию и обосновались в колонии. Именно благодаря им в Америке начал осуществляться Великий План. Между отпрысками семейств исконных хранителей философского наследия заключались в высшей степени случайные браки, и смешение родов Бэконов, Уоттонов, Доннов, Гербертов и Моров дало Виргинской колонии многих се выдающихся граждан. Лорд Бэкон ру- ко вод ил реализацией плана и, вероятно, в общих чертах наметил программу, которой следовало придерживаться после его смерти.
        Его преподобие М.Ф. Кари, член Философского Общества Великобритании, замечает: «Мы нс располагаем документальными свидетельствами введения в Соединенных Штатах франкмасонства, которое, видимо, существовало там с 1606 года»^1^. По мнению Чарльза Г.Мерна, известного рода «масонскую» деятельность определенно следует отнести к периоду между 1600 и 1620 годами. По этому поводу он пишет: «Многое говорит о том, что бэко- новский период стал началом секретной “черновой работы” - идеи, которая впоследствии, будучи неверно понятой, оказалась накрепко связанной с рабочей, или цеховой, системой и превратилась в курьезную мешанину Андерсона и Дезагюльера 1723 года... Должно быть, кто-то щедро черпал сведения из “Утопии”, “Атлантиды”, трудов Кампа-

^1^ См. «Freemasonry in АП Ages».
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА¦¦                    -¦ .
        неллы и Шекспира, Библии и других источников, чтобы получить столь удивительный конгломерат розенкрейцеровских, религиозных, мистических и действующих законов, правил и принципов управления, который представляет наш ритуал»^1^.
        Семейство Бэконов в Виргинии прославилось не только своим именем, но и родовитостью. Родоначальником виргинских Бэконов принято считать Роберта Бэкона из Дринкстоуна в английском графстве Суффолк, отца почтенного сэра Николаса Бэкона, лорда-хранителя Большой государственной печати. У брата сэра Николаса, Джеймса Бэкона, был сын, Джеймс Бэкон, умерший в 1618 году. Сэр Джеймс был отцом Натаниела Бэкона-старшего, чей внук, тоже Натаниел Бэкон, возглавил бэко- новский мятеж в Виргинии. У Натаниеля-старшего был брат, преподобный Джеймс Бэкон, сын которого, Натаниел Бэкон, приехал в Виргинию в 1650 году и поселился в Кингс-Крике в округе Йорк. Этот Натаниел, человек здравомыслящий и сдержанный, принимал самое активное участие в делах своего «беспокойного кузена», мятежника Натаниела. В трудах историков оба Натаниела упоминаются как «родственники» лорда Бэкона. Документы из личного архива хотя и не во всем согласуются с принятой генеалогией, но все же дают достаточно материала, чтобы получить представление о создавшихся естественным путем каналах для передачи в Виргинию проектов и посмертных произведений
Бэкона.
        Мятежник Натаниел (1647-1676) окончил Кэм- бриджский университет и изучал право в «Судебных Иннах». В 1674 году он женился и в том же году уехал в Виргинию. Он располагал приличными средствами, приобрел несколько имений, занял
        ' См.: «Guild Masony in the Making».
        ? ¦             ¦?¦¦¦ ? ¦
        видное положение в обществе и получил назначение на пост советника губернатора. Когда губернатор Беркли отказался защищать колонистов от соседних индейских племен, юный Бэкон решил начать военные действия вопреки воле губернатора. В результате возникла кровная вражда, граничащая с революцией, которая завершилась тем, что Натаниел Бэкон и его сторонники сожгли поселение Джеймстаун. В историю это событие вошло как «бэконовский мятеж», якобы сыгравший важную роль в формировании американского национального сознания.
        Всего двадцать недель пробыл Бэкон предводителем мятежников и умер в самый разгар кампании 1 октября 1676 года от яда или малярии. Обстоятельства его смерти так и остались тайной, известно лишь, что Бэкона похоронили в каком-то неизвестном месте, чтобы помешать губернатору Беркли распорядиться выкопать труп и публично его повесить. Ясно одно - что многое в этой истории не подлежало разглашению.
        Бэконовский мятеж начался ровно за сто лет до того, как в 1776 году американские колонии объявили себя свободным и независимым государством. Причины мятежа и революции были очень похожими, если не сказать больше. В 1676 году Бэкон заявил: «И если там есть (а он конечно же есть) праведный Бог, чтобы обращаться к нему с мольбами, и если религия и правосудие являются здесь свя- !ценными, то считается ли тяжким преступлением защита интересов угнетенных; искреннее стремление к приумножению славы Его Величества и общего блага без каких-либо оговорок или тайного интереса; принятие на себя главного удара после того, как пролито столько крови наших дорогих братьев, проданных и преданных; после утраты огромной части колонии его Величества, открыто по
        кинутой и обезлюдевшей, при том, что жизни людей и их имения принесены в жертву ради спасения остатков колонии, - предоставим судить Всемогущему Богу, и пусть виновный умрет»^1^.
        И хотя характер мятежника Бэкона, безусловно, отличался импульсивностью, дело его было правым, а настроениями он очень походил на своего «знатного родственника». Губернатор Беркли оли- цстворял ту самую прочно укоренившуюся тиранию, против которой и была направлена Всемир- пая Реформация. Однако справедливости ради еле- дует заметить, что Беркли получил официальный вызов из Англии с требованием объяснить свое поведение. Король, отказавшись дать ему аудиенцию, якобы заявил: «Этот старый дурень повесил в беззащитной стране людей гораздо больше, чем я за убийство своего отца». В следующем году Беркли скончался... 01' огорчения.
        По мере разрастания испанских, голландских, французских и английских поселений росло число колонистов, вступивших в члены политических, философских или мистических сект Западной Европы, и все больше становилось их сторонников среди колонистов. В то время Европа была охвачена пламс- нем новых идеалов, затронувших своим влиянием каждую область человеческой деятельности. Теории Старого Света стали практикой Нового Света. На сцену вышли и реакционеры, и прогрессисты, нс сумевшие, однако, уладить существующих между ними разногласий. Нонконформисты, подвергавшиеся жестоким преследованиям, как и прежде, пытались найти убежище в дикой природе или среди дружественных индейских племен. Из всех этих распрей мало что вышло, а самих инакомыслящих традиционно сочли возмутителями спокойствия.

^1^ См.: John Fiske. «Old Virginia and Her Neighbours».

        ¦?¦ ? ¦ ?¦ ? &
        Сейчас чрезвычайно трудно восстановить модель «подспудной» деятельности за период, когда исторические документы, и так содержавшие весьма скудные сведения, часто подвергались уничтожению. Несомненным, однако, следует признать тот факт, что между 1610 и 1660 годами масса материала, связанного с развитием Великого Плана в Америке, была переправлена из Европы на западный континент с целью его сохранения и использования в будущем. Слишком поверхностным было бы суждение, что действующие в Европе тайные общества - франкмасонские, розенкрей- перовские и Королевское Общество - не имели своих представителей в колониях до начала XVIII века. Путаница обычно возникает не из-за отсутствия подобного рода деятельности, а по причине нехватки нужных сведений.
        Преподобный Эдвард Паттерсон в своей книге «History of Rhode Island» («История Род-Айленда») ссылается на один найденный в Америке масонский документ, в котором говорится следующее: «Весной 1658 года Мордскай Кампоуналл, Мозес Пакску, Леви и другие, всего пятнадцать семейств, прибыли в Ньюпорт (Америка) из Голландии. С собою они принесли три степени масонства; всю работу, подобающую этим степеням, они выполняли в доме Кампоуналла, и свои занятия они и их преемники продолжали вплоть до 1742 года».
        ИОГАНН КСЛЬПИЙ И ПИЕТИСТЫ ПЕНСИЛЬВАНИИ
        Согласно некоторым источникам, розенкрейцеры, а возможно, и другие посвященные орденов Европы обосновались в американских колониях в последние годы XVII века. Самым известным кандидатом в борьбе за честь называться основополож
        ником эзотерических школ в Новом Свете был немецкий ученый теолог и пиетист-мистик*, магистр Иоганн Кельпий. Полагают, что, еще проходя курс наук в университете, Кельпий был посвящен в тайны каббалистической философии знаменитым эзо- терпком Кристианом Кнорром, бароном фон Ро- зенротом*. Сей ученый муж издал и перевел множество трудов, посвященных разного рода тайным материям, но особенно памятен он своим сочинением «Kabbala Denudata» («Разоблаченная каббала»). Будучи приверженцем мистицизма, он издал сборник гимнов с выразительным названием «Neuer Helicon Mit Seiner Neun Musen, etc.» («Новый Геликон со своими девятью музами и так далее»).
        В течение нескольких лет Кельпий вел жизнь от- тельника в пещере, где сегодня находится филадельфийский Фермаунт Парк, и скончался в 1708 году, якобы не выдержав крайностей аскетизма. Однако истинной причиной его смерти был туберкулез. Джон Кельпий происходил из знатного рода Зибенбургенов, получил образование в Гельмштад- ском университете и с особым уважением относился к д-ру Фабрициусу, профессору теологии из Гельм- штадта. Письмо, адресованное д-ру Фабрициусу, Кельпий начинает словами приветствия, обращаясь к нему «Ваше Великолепие». 7 февраля 1694 года Кельпий нанял за семь фунтов стерлингов корабль «Sarah Maria» («Сара Мария»), капитаном которого был англичанин Джон Тэннер, и с небольшим отрядом немецких пиетистов отправился в длительное и опасное путешествие в Пенсильванию, куда он прибыл после десятинедельного плавания, претерпев на пути множество невзгод.
        Кельпию было двадцать три года, когда он приехал в Джермантаун. Однако, найдя населявшее его шумное общество слишком суетным, вновь прибывшие решили удалиться в дебри нижних Висса-

<E^J^АМЕРИКА КАК ПРЕДОПРЕДЕЛЕНИЕ СУДЬБЫА       -      ¦      ¦.
        хиконских лесов, где они построили себе жилище. Там, объединившись в «Общество Хозяйки девственной природы», они посвятили все свои силы духовным приготовлениям ко второму пришествию Христа. Братья, получившие известность как «Отшельники горного хребта», помимо духовной помощи занимались составлением гороскопов, магией, предсказанием будущего и целительством. Кель- пий, как полагают, первым в Америке разбил 60- танический сад. Он умер на тридцать пятом году жизни, сидя в кресле в своем саду в окружении опечаленных учеников. Он был похоронен в одном из уголков этого сада, однако точное место его погребения неизвестно.
        С кончиной Кельпия распалась и его община, хотя некоторые из его приверженцев, давших обет безбрачия, пережили его на много лет. Большая часть группы присоединилась к общине меннони- тов* в Эфрате, а остальные пополнили общество добропорядочных граждан Джермантауна с их простою религией. От небольшой секты отшельников осталась в Новом Свете лишь благородная, хотя и несколько эксцентричная традиция.
        В библиотеке Франконских Институтов в Галле, в Саксонии, хранится рукопись пастора Хайнриха Муленберга с описанием кончины Кельпия. Чувствуя, что конец его близок, магистр позвал своего близкого друга Даниэля Гейсслера и, вручив ему небольшой плотно запечатанный ларец, приказал бросить его в воду в самом глубоком месте реки Шуйлкилл. Придя на берег реки, Гейсслер решил не бросать странный ларец в воду, а спрятать его где-нибудь в укромном месте, чтобы забрать после смерти магистра. Когда он вернулся к постели умирающего, ожидавший его Кельпий приподнялся на локте и упрекнул друга в том, что тот ослушался его приказа и спрятал ларец. Гейсслер, уверенный
        в удивительных способностях Кельпия к ясновидению, вернулся к реке и бросил ларец в воду. Упавший в речной поток ларец тут же взорвался, и некоторое время из воды вырывались всполохи огня и раздавались громовые раскаты.
        В записях Кельпия от 1699 года содержится описание происхождения и учения его ордена. Пиетисты относились к группе людей, сознательно вое- ставших против искажений, имевшихся в уже ело- жившихся теологических направлениях. Основой вносившихся ими исправлений им служили свс- дения, полученные при переживании необычных состояний, каковыми были разного рода трансы, откровения, наитие свыше, озарения, внутренние голоса, пророчества, видения, перемена настроений, превращения, перемещение тела в простран- ствс, посты, райские голоса, звуки и ощущения. Трудно себе представить, чтобы розенкрейцеры, какими их знали по их подлинным документам, проявляли склонность к подобным занятиям.
        Мистическое течение XVII века под названием «пиетизм», подспудно возникшее во Франкфурте как форма духовного протеста против интеллектуальной ортодоксии германского протсстанизма, получило не слишком широкое распространение. Источник вдохновения и утешения его приверженцы находили в мистических учениях Якоба Беме*. Be- дущими представителями пиетизма были Филипп Якоб Шпенер и Авгус1' Герман Франке*. Именно Шпенер стал учредителем знаменитой Collegia Pieta lis(Коллегии Благочестия) - особого рода собрания умов, направленных на изучение священных наук. Франке, знаток греческого и древнееврейского языков, был человеком разносторонне образованным, добродетельным и трудолюбивым и вызывал всеобщее восхищение в сообществе, к которому принадлежал.
        Пиетисты разделяли многие идеи пуританства, с удовольствием предавались размышлениям по поводу тысячелетнего царства Христа, не чуждались занятий мистикой в разных ее проявлениях, а в их подходе к вопросам религии якобы обнаруживается несомненное сходство с благочестивыми концепциями ранних францисканцев. Особое значение придавалось религиозному опыту, в котором они усматривали прямой путь к достижс- нию христианского озарения. Прямым ответвлени- см пиетизма считаются Моравские Братья?, что в определенной степени повторяет возрождение мс- тодистов при Джонс Уэсли?.
        Хотя общины пиетистов в Пенсильвании и предавались мистическим размышлениям, отчасти проявляя склонность даже к каббалистике и вульгарной магии, среди оставшихся после них памятников были обнаружены и подлинные произведения розенкрейцеров. Они были фанатиками во всем, что касается религии, и столь свято соблюдали воздержание, что по прошествии пятидесяти лет полно- стыо исчезли с лица земли. Магистр Кельпий, по- видимому, изучал астрологию и метафизику Беме, и реликвии, имеющие отношение к этим предметам, можно обнаружить в разных местах долины Эфраты. Были среди пиетистов и такие, кто посвящал себя занятиям алхимией, пытался вычислить дату второго пришествия Христа, отыскивал воду с помощью «волшебной лозы» и носил магические амулеты и талисманы. Эти люди были адвентистами?, ожидавшими второго пришествия Христа, причем некоторые из них верили, что они, прямо в своем земном теле, смогут перенестись в духовный мир, не пережив физическую смерть.
        Д-р Юлий Фридрих Заксе известен как главный летописец общин Джермантауна, процветавших в округе Ланкастер штата Пенсильвания в XVIII и
        начале XIX века. В своих книгах - «The German Pietists of Pvovincial Pennsylvania» («Немецкие пиетисты из английской провинции Пенсильвания»), изданной в Филадельфии в 1895 году, и «The Diarium of Magister Johannes Kelpius» («Дневник магистра Иоганна Кельпия»), напечатанной в Ланкастере в 1917 году, он пытался доказать, что собратья Кельпия были розенкрейцерами. Поскольку сами пиетисты никогда не претендовали на подобные ассоциации, д-р Заксе, желая обосновать свои выводы, воспользовался косвенными доказательствами, предложив в качестве таковых найденные в тех местах брелоки, печатки, изысканно украшенные символические кресты, фрагменты мистических ритуалов и некоторые книги и манускрипты. Все эти реликвии хотя и свидетельствуют о явной склонности к метафизическим размышлениям, но сами по себе не являются в достаточной степени розенкрей- церовскими, чтобы принимать их даже в качестве опровержимого доказательства.
        Некоторые из этих религиозных древностей, возможно, и в самом деле были подлинными творениями общества или его членов, однако до тех пор, пока не будет точно установлено, когда, каким образом и зачем они попали в Новый Свет, представляется крайне неразумным делать поспешные выводы. Многие иммигранты привезли с собою все свое имущество, и поэтому нет никаких оснований считать кого-то из них принадлежавшими к тайному обществу только потому, что среди его вещей нашли одну-две книги, имеющие отношение к обществу и доступные практически всем.
        Благодаря любезности дочери покойного д-ра Заксе представилась возможность тщательно изучить один ранее хранившийся у него розенкрейце- ровский манускипт и некоторые немецкие мистические книги, в которых, по его мнению, обнару-
        АМЕРИКА КАК ПРЕДОПРЕДЕЛЕНИЕ СУДЬБЫ
        ..
        живается явное влияние розенкрейцеров. Близким другом Кельпия был некто Циммерман, астроном, предсказавший конец света в 1694 году. Пророчество, конечно, не сбылось, и вряд ли есть основания считать, что Розенкрейцеровское Братство перебралось в Пенсильванию на торговом судне «Сара Мария», а там само довело себя до полного исчезновения в силу экстремистского характера даваемых ими обетов и принимаемых религиозных обязательств.
        С другой стороны, вполне возможно, что Кель- пий был участником одного из полусекретных адвентистских движений, имевших многочисленных сторонников в Германии и Нидерландах. Образ жизни, который он вел, указывает на то, что Кель- пий был связан религиозными обязательствами и сам, и других связал с собою и с делом, которое представлял, такими же обетами. Однако он не выполнил требований, оговоренных в Манифестах розенкрейцеров, согласно которым члены общества должны держаться в тени, уклоняясь от любой об- шественной деятельности, чтобы не привлекать к себе повышенного внимания.
        Поскольку о мистических убеждениях кельпи- анцев почти ничего не известно, их роль в перенесении эзотерического учения из Европы в Америку была явно преувеличена. Нет никаких доказательств, что как секта они представляли собой нечто большее, чем это выглядело на первый взгляд, и к тому же основы их учения оказались слишком недолговечными. Отдельные члены секты, вероятно, были хорошо осведомлены о реформации, задуманной тайными обществами в Англии и на континенте, но разного рода знаки и знамения были ими истолкованы как предзнаменование грядущего второго пришествия. И вряд ли пиетисты могли бы стать преданными адвентистами, имей
        они хотя бы малейшее представление о широкой программе формирования нового строя в западном полушарии; точно так же и за их деятельностью не скрывалось никаких планов на будущее или некой программы распространения философских или мистических аспектов их вероучения. Нет никаких оснований предполагать, что Ксльпий выбрал себе кого-то в преемники или задумывался о передаче каких бы то ни было полномочий, духовных или светских.
        Среди необычных по своим религиозным убеждениям групп, обосновавшихся в Пенсильвании, были меннониты, лабадисты*, дунксры, обновленцы, швенкфельдеры и моравские братья. Взгляды большинства этих сект не имели ничего общего с мистицизмом. Однако начало родословной розен- крейцсрства, по всей видимости, было положено значительно раньше прибывшими в Виргинию ап- глийскими колонистами. Мистики Виссахикона, по мнению Келы!ия, разделяли убеждения и бережно сохраняли для потомков доктрины квиетистов’ и хилиастов’, боровшихся за выживание в окружении протестантских общин Германии и Швейцарии.
        Пиетисты, ставшие своего рода каналами, по которым книги по каббалистике, алхимии, астрологии и гермстизму попадали в Новый Свет, вносили тем самым свою лепту в расширение Философской Им- перин в западном направлении. Однако их собственная деятельность всерьез ставила под сомнение их способности как реформаторов или педагогов, а их влияние ограничивалось лишь ближайшим окружением. Сам Кельпий был человеком набожным, возможно, широко образованным, но большинство его последователей относилось к людям скорее увлеченным, нежели знающим, и, по-видимому, никто из них не имел представления о всеобъемлющем и терпеливом служении. Этот «Орден Горчичного
        Зерна» так никогда и не исполнил обещанного в притче и не только не сумел увеличить своей численности, но и вовсе погиб на чуждой ему почве.
        РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ПЕРИОД В АМЕРИКЕ
        Любое исследование передачи традиции адептов через бэконовскую группу оказалось бы неполным без упоминания о вышедшей в свет в 1769 году книге «The Life and Adventures of Common Sense» («Жизнь и приключения здравого смысла»), которую сразу же окрестили «исторической аллегорией». Хотя эта книга была издана анонимно, ее авторство, на основании не слишком достоверных фактов, приписывали Герберту Лоуренсу - хирургу и фармацевту, близкому другу Дейвида Гаррика*. В этой книге автором шекспировских пьес впервые был назван сэр Фрэнсис Бэкон, причем подобное откровение, хотя и самое известное в этом роде, никоим образом нельзя назвать наиболее важной частью текста. Бэкон, судя по всему, был исрсони- фицирован в книге под псевдонимом «Мудрость». В тексте особо упоминается отъезд его светлости в Голландию, аллегорически прослеживается развертывание Великого Плана, начиная со школ греческой философии, с кратковременной остановкой в средневековом мире и заканчивая возвышением семейства Медичи, а завершается все повествование провозглашением Георга III королем Англии.
        На странице 224 имеется следующее любопытное замечание: «Несколько лет назад случилось так, что ГЕНИЙ, ЮМОР и я взяли с собою того самого Магистра, чтобы скоротать несколько дней у подножия небезызвестного холма под названием “Парнас”, где у нас есть небольшое жилище, которое мы занимаем с позволения владелиц поместья,
        девяти непорочных Сестер». Было бы крайне затруднительно оставить без внимания столь явный намек на Ложу Девяти Сестер и все, что под этим подразумевается.
        Во втором томе, на странице 237, встречается не менее завуалированное высказывание на ту же тему: «Королевский Клуб, или Общество (как его называют), основанное Карлом Вторым, первое время было заполнено истинно учеными и образован- ними людьми. МУДРОСТЬ была одним из первых членов, но за последние годы она стала столь редко появляться в их обществе, что они сочли за лучшее исключить ее из своих рядов за слишком частое отсутствие. После изгнания МУДРОСТИ ГЕНИЙ потребовал, чтобы его ввели в это Общество, а дабы не быть отвергнутым по причине необычайных способностей, он был им представлен как серьезный антиквар, прекрасно разбирающийся в монетах, ископаемых остатках и раковинах». Гений, в данном случае, несомненно, олицетворяет Илию Ашмоля, эсквайра, который был самым знаменитым антикваром своего времени и всемирно известным собирателем монет, окаменелостей, раковин и других геологических редкостей. Мудростью, конечно же, был Бэкон, которому, собственно, и принадлежала идея создания Королевского Общества.
        Между 21 января 1769 года и 21 января 1772-го появились сочинения некоего никому не известного автора, выступавшего под псевдонимом «Джуниус», в котором явно угадывается человек, перенесший личное оскорбление. Грехи Парламента тяжким бременем лежали у него на сердце. Он высказывался в защиту Англии, американских колоний и всего света, отстаивал свободу печати, критиковал огульное налогообложение и выступал как грозный и энергичный борец за права человека. Своей писатель-

¦¦¦¦              ?
        ской деятельностью он, вне сомнения, способствовал приближению Американской Революции и вызвал сочувствие к жертвам неумелых английских политиков. И неудивительно, что его сочинение под названием «The Letters of Junius» («Письма Джуниуса») послужило источником вдохновения и утешения для тех, кто боролся за независимость Америки.
        В колониях «Письма» вызвали всеобщий интерес, а содержащиеся в книге глубокие суждения в немалой степени повлияли на образ мыслей Франклина, Джефферсона и Дж. Хэнкока. «Свобода и собственность - вещи весьма ненадежные, - пишет Джуниус, - если у владельца недостает ума и храбрости встать на их защиту. И здесь говорит отнюдь не тщеславие. А если я и тщеславный человек, то удовлетворение я нахожу в очень узкой сфере. Я сам являюсь единоличным хранителем собственной тайны, которая умрет вместе со мною».
        Одно любопытное высказывание по поводу возможной связи Джуниуса с бэконовской группой принадлежит Родерику Иглу. В своих записях Игл отметил, что первым, кто назвал Бэкона автором шекспировских пьес, был доктор богословия, преподобный Джеймс Уилмот (1726-1808), занимавший в 1785 году должность приходского священника в Бэртоне-на-Хите, в графстве Уорикшир. Человек по характеру сдержанный и рассудительный, Уилмот кончил Тринити-колледж Оксфордского университета, никогда не был женат и посвятил себя уединенным занятиям гуманитарными науками. Его короткую биографию издала его племянница, которая ни разу даже не упомянула об его интересе к шекспировско-бэконовской теме, но зато однозначно объявила его автором «Писем Джуниуса». Игл хотя и сомневается в том, что д-р Уилмот был достаточно близок к политическим событиям своего времени, чтобы написать знаменитые «Письма»,
        ибо местом его службы было небольшое глухое селение, все же не отрицает его возможного участия в этом литературном труде в качестве переписчика оригинала, чтобы еще больше запутать излишне любопытных личностей и особенно графологов. Игл, в частности, замечает: «На одной из хранящихся у меня старинных гравюр изображен “Джуниус” в одежде священника, пишущий что-то на листе бумаги, в верху которого начертано слово “Королю”. По обе стороны от него сидят два человека, один из которых диктует. Под этими портретами написано: “Лорд Джордж Сэквилл” и “Лорд Чэтем”». Он же высказывает догадку, что д-р Уилмот был автором книги «История ученой свиньи», анонимно изданной в Лондоне в 1786 году. Удалось обнаружить только один экземпляр этой небольшой книжицы, в которой рассказывается о перевоплощении одной исключительно одаренной свиньи. В одном из своих воплощений свинья объявила себя автором пьес, приписываемых Шекспиру. Издатель повести о свинье подписался как «Переселенец»^1^.
        Украшением ранних изданий «Писем Джуниуса» служили необычного вида виньетки, которые вполне можно определить как опознавательные знаки французского тайного общества. Почти так же украшены и первые издания некоторых сочинений Вольтера. Д-ру Уилмоту было сорок три года, когда загадочный Лоуренс издал свой «Здравый смысл». Там тоже два человека, ничем не примечательные и оба жившие в одно время, вынашивали одни и те же в высшей степени странные идеи. Говорят, что д-р Уилмот сжег материалы всех проведенных им исследований, не опубликовав ни одного из своих открытий. В отличие от XVI и XVII столетий, век XVIII менее всего подходил для всякого рода секретных

* См.: «Shakespeave, New Views for Old».
        предприятий. Однако истории Джуниуса, Лоуренса и Трансмигратуса доказывают, что при содействии нужных людей удавалось скрыть настоящие имена таких личностей. И пока в Америке продолжался революционный период, общественное сознание обнаруживало склонность вообще не замечать ничего таинственного и безоговорочно принимать лишь видимое на поверхности, не задавая лишних вопросов. Большинство историков в этих условиях просто старалось сохранять народные традиции и не занималось поисками разумного объяснения выходящих за рамки обычного опыта явлений.
        Невозможно дать определение франкмасонства XVIII века, пользуясь терминологией современного ордена. Масонские ученые по-прежнему поигрывали в мистерии, имевшие преобладающее влияние во времена классической древности. Эзотерические аспекты ритуалов и символов глубоко волновали просвещенные умы, а масоны почитали себя ответственными хранителями грандиозной программы, задуманной первыми адептами во имя освобождения человечества от мрака невежества и жестокой тирании.
        Обязанности масона становились его принципиальными убеждениями. В колониях росло недовольство английской короной, а местная администрация своими действиями притесняла любого мало-мальски думающего человека. Преданность принципам приобретала значимость там, где речь шла пусть даже о немногих делах, заслуживающих поддержки. Взявшему на себя роль посредника масонству удавалось с успехом устранять многие различия и разногласия на религиозной почве. Братья умели на практике осуществлять христианские принципы, не заостряя внимания на теологических различиях и создавая тем самым особый духовный климат, нейтрализующий конфликты между сектами.
        Вторая половина XVIII века была отмечена широким, хотя и осторожным распространением философских учений. Поддержку в светских кругах получило то, что Бэкон назвал «опытным знанием света» и «опытным знанием утешения». Французы были тронуты до глубины души, когда д-р Бенджамин Франклин и Вольтер, обуреваемые братскою нежностью, заключили друг друга в объятия на глазах у собравшихся в Ложе Девяти Сестер. И вполне естественно, что под руководством Франклина эта ложа, расширив поле своей деятельности, превратилась в настоящий университет мировой политической философии.
        Ложа Девяти Сестер, вдохновляемая впечатляющей эрудицией Кура де Жебеле, была самой мистической, философской и эзотерической из всех французских лож. В число ее членов входили такие яркие противоположности, как принц Шарль де Роан и месье Дантон. Членом этой ложи был, конечно, и маркиз Лафайет, который в 1785 году присоединился к египетскому масонству Калиостро и объявил о полном доверии Великому Копту. Когда же из Вены прибыл Антон Месмер со своими теориями животного магнетизма, Лафайет стал одним из его первых клиентов^1^.
        Рассказывая о Джоне Поле Джоунзе, герое американского флота, Джеральд В. Джонсон замечает: «Поскольку он был масоном, то получил от знаменитой Ложи Девяти Сестер, в которую входили Вольтер, философ Гельвеций и скульптор Удон, приглашение присутствовать на собрании, где будет произнесен панегирик в его честь^2^. Жана Антуана Удона описывали как человека, «захваченного романтическим безумием того времени». К чис

^1^      См.: Bernard Fay. «Revolution and Fveemasonry».

^2^      См.: «The First Captain».
        лу его художественных достижений принадлежат портреты Джорджа Вашингтона и графа ди Калиостро.
        Д-р Бенджамин Франклин был не только преданным квакером*, но и искуснейшим дипломатом. Помимо прочих выдающихся качеств, Франклин обладал благоразумием - свойством, абсолютно необходимым для государственного деятеля. Представляется крайне затруднительным проследить связи Франклина с тайными обществами, хотя в существовании таковых сомневаться явно не приходится. В своей пространной «Автобиографии» Франклин упоминает не только о членстве в масонском ордене, но и об активной деятельности в братстве, а также об издании им сочинения Андерсона «Соп- stitutions». Путешествуя по Англии и европейскому материку, Франклин общался со многими известными либералами, которые, принимая его, всегда выказывали ему знаки глубокого уважения. Он присутствовал в Ложе Девяти Сестер на поминальных службах в память Вольтера, состоявших из множества сложных ритуалов. Во время мирных переговоров во Франции у Франклина побывал с визитом Лафайет.
        Подробности общения Франклина с масонами добыты в основном из переписки их современников. В свое время он был официально избран магистром масонов Филадельфии и считался первым гроссмейстером Пенсильвании, возможно, с разрешения лондонской Великой Ложи.
        Почтенный доктор питал особую склонность к тайным собраниям. Он вынашивал идею создания клуба под названием «Общество свободных и терпимых», целью которого полагал просвещение в вопросах этики тех, кто имел намерение связать впоследствии свою судьбу с франкмасонством. Вместе с несколькими молодыми людьми он актив
        но занимался организацией кружка, названного ими «Хунтой». Устав, которым руководствовалось это общество, позднее был принят Философским Обществом Филадельфии. Знающие о связях Франклина с тайными братствами сочтут интересным следующее высказывание: «Именно сейчас, как мне кажется, представился прекрасный случай, чтобы создать “Единую партию добродетели”, объединив в постоянную лигу достойных и надежных людей всех наций, соблюдающих надлежащий, справедливый и мудрый устав, которому добропорядочные и умные люди, вероятно, будут подчиняться с гораздо большим единодушием, нежели простой народ - общепринятым законам. И я теперь думаю, что любой, кто окажется хорошо подготовленным и правильно подойдет к этому вопросу, будет угоден Богу и добьется успеха».
        Обоюдный интерес к разнообразным древностям служил, как утверждают, основой дружеских отношений между Франклином и сэром Хансом Слоуэ- ном, президентом Королевского Общества. Франклин также хорошо знал сэра Уильяма Гершеля и пользовался популярностью в Англии, несмотря на события, связанные с войной за независимость. Георг III, потеряв американские колонии, быстро утешился, узнав, что в его честь Гершель назвал его именем одну из планет. Франклин был знаком с Месмером и Калиостро, однако нет никаких сведений о том, что он когда-либо встречался с Руссо. Этот знаменитый французский философ, хотя и жил в строгом уединении, с большим удовольствием принял экземпляр рукописи созданного Франклином ритуала церковной службы для новой религии. В ответ Франклин, не уступавший ему в учтивости, с похвалою отозвался о влиянии философии Руссо не только на умонастроение Европы, но и на брожение умов в американских колониях.
        В колониях Франклин общался с некоторыми, на первый взгляд, незаметными господами, которые хотя и не принимали явного участия в формировании американского правительства, но втайне содействовали этому вопросу. Один филадельфийский издатель действовал в качестве их агента, исполняя многочисленные секретные поручения. Разъезжая с визитами в разных направлениях, он передавал заинтересованным сторонам всякие послания и донесения. К нему прислушивался Томас Джефферсон - человек, обладавший чрезвычайно разносторонними знаниями. К сожалению, значительная часть библиотеки и бумаг Джефферсона была уничтожена при разграблении Вашингтона британской армией во время войны 1812 года. Франклин служил неким звеном между европейскими тайными обществами и американским демократическим экспериментом, о чем свидетельствует следующий инцидент.
        Роберт Аллен Кэмпбелл в своей замечательной и необычной по содержанию книге «Our Flag» («Наш флаг») описал заседание, состоявшееся в Кэмбрид- же (штат Массачусетс) в конце 1775 года. В то время для обсуждения проекта колониального флага была назначена комиссия, члены которой собрались в доме одного патриотически настроенного горожанина. Тогда же в доме гостил некий благородный господин, которого все называли «Профессором», причем его имя ни разу не фигурировало ни в одном из отчетов об этом заседании. Впоследствии он делил кров с д-ром Франклином. Этот Профессор, явно находившийся в самом расцвете сил, не раз мимоходом упоминал об исторических событиях предыдущего столетия так, словно он сам был их свидетелем. Он всегда возил с собой обитый железом сундучок с редкими книгами и древними рукописями. Особо примечательным для всех было его вегетарианство.
        Профессора представили членам комитета, господам Лингу, Гаррисону и генералу Вашингтону, когда вся группа собралась за обеденным столом. В присутствии д-ра Франклина Профессор был особенно приветлив, причем от взглядов собравшихся не ускользнуло, что, обмениваясь рукопожатием, «оба они, к обоюдному удовольствию, мгновенно узнали друг друга». Всеобщим вниманием на собрании владел Профессор, а его рекомендации по поводу колониального флага были всеми сразу же и безоговорочно приняты. А судя по его высказываниям, он, несомненно, имел самое прямое отношение к эзотерическим обществам. Позднее, собравшись вечером 13 декабря 1775 года, д-р Франклин, генерал Вашингтон и Профессор «большую часть ночи потратили на бурный обмен мнениями по вопросу первостепенной важности, представлявшему для них исключительный интерес». Тогда же незнакомец предсказал, что новая американская нация вскоре займет свое место среди признанных правительств мира. Настоящего имени Профессора никто так и не узнал, а упоминаний о нем нигде 60- лее не встречалось.
        До сих пор не обнаружено никакого документального свидетельства посвящения генерала Лафайета или существования ложи, где он был возвеличен. Подобная неопределенность вынудила Be- ликую Ложу Пенсильвании назначить в 1824 году комиссию с целью проверки фактов и уточнения некоторых подробностей. Результаты расследования предоставили комиссии полностью удовлетворившие ее сведения, а именно, что Брат, генерал Мари Жан Поль Жозеф Рош Ив Жильбер дю Мотье, маркиз де Лафайет, был масоном с хорошей репутацией и состоял в списке почетных членов R. W. Be- ликой Ложи F. &. А. М. Пенсильвании. Во время вторичного пребывания в Америке в 1784 году мар-
        киз посетил генерала Вашингтона, жившего в Маунт-Верноне, и преподнес ему в дар красивый фартук из белого атласа, замысловато украшенный масонскими символами, в красных, белых и синих тонах, вышитый рукою маркизы де Лафайет. В этом фартуке Вашингтон присутствовал на прово- лившейся масонами церемонии по случаю основания округа Колумбия^1^.

24 июня 1782 года Лафайет был принят в «Ложу Общественного Договора» в Париже, со всеми почестями, подобающими масонам высшей степени. Эти сведения содержатся в регистре, охватывающем период с 1775 по 1789 год, где имеются также собственноручные подписи Ларошфуко, Руссо и Сен- Жермена. Лафайет был достаточно близко знаком с графом де Сен-Жерменом, и, хотя граф считал маркиза пылким юнцом, мнения их во многом совпадали. Лафайет, можно сказать, был непосредственным связующим звеном между политическими обществами Франции и молодым американским правительством.
        В журнале «The Theosophist», изданном в Мадрасе в октябре 1883 года, напечатаны комментарии редактора, вероятно, Е.П.Блаватской, к статье «Адепты и политика». Она пишет: «И все же не вызывает сомнения, хотя убеждение это и следует назвать личным, что некоторые братья Розы и Креста, или так называемые розенкрейцеры, действительно играли заметную роль в борьбе американцев за независимость на протяжении всего прошлого века вплоть до событий Французской Революции. У нас имеются соответствующие документы, и мы обладаем конкретными доказательствами... и на
        ' Подробные сведения о масонских связях и деятельности Вашингтона содержатся в книге: Sidney Hayden. «Washington and his Masonic Compeers».
        основании исторических фактов и прямых выводов из многих “Мемуаров” тех дней мы твердо убеждены, что Французская Революция свершилась благодаря некоему Адепту. Им был тот самый таинственный персонаж, которого ныне без лишних хлопот причислили к другим “историческим шарлатанам” (то есть великим людям, чьи оккультные знания и способности недоступны пониманию слабоумного большинства), а именно граф де Сен-Жермен - тот, кто вызвал справедливый мятеж бедняков и положил конец эгоистической тирании французских королей, “избранник и помазанник божий”. Нам также известно, что среди карбонариев-первопроходцев и предшественников Гарибальди было не так уж мало франкмасонов, достаточно сведущих в оккультных науках и розенкрейцерстве».
        Сочинение Андерсона «Constitution of Freema- sonry» («Устав франкмасонства») увидело свет ровно через сто лет после появления шекспировского фолианта в 1623 году. В 1730 году его светлость Томас, герцог Норфолкский, великий магистр Первой Великой Ложи Англии, назначил Дэниела Кокса из Нью-Джерси провинциальным гроссмейстером провинций Нью-Йорк, Нью-Джерси и ПенСильвания. Бенджамин Франклин стал масоном в 1731 году, а в 1734-м его назначили временным гроссмейстером Пенсильвании. Джордж Вашингтон достиг первой степени посвящения в ложе, нахо- лившейся во Фредериксбурге в Виргинии, в 1752 году. Первые американские ложи устраивали свои собрания в тавернах или гостиницах, а первый масонский храм в Америке был построен в Бостоне в 1832 году. Нет достоверных сведений, подтверждающих, что Томас Пейн* был масоном, хотя его перу принадлежит эссе, посвященное происхождению франкмасонства, в котором он пытается проследить связь братства с кельтскими друидами. В 1791 году
        Джордж Вашингтон заметил по поводу масонства следующее: «Будучи наслышан о принципах, лежащих в основе франкмасонства, и сознавая свой долг содействовать добродетели и процветанию народа, я всегда с радостью буду отстаивать интересы этого общества и считаться их достойным братом^1^».
        Рассказывают, будто во время акции, известной в истории под названием «Бостонского чаепития»’, ее участники условились об ужине, состоящем из густой рыбной похлебки и проходившем в доме братьев Брэдли, членов масонского общества, и мать этого семейства держала наготове горячую воду, чтобы они могли смыть свою маскировку. «Кто были эти “могавки”, Сыны Свободы, переодетые и в гриме? - спрашивает Мэдисон К. Питерс. - Вольные каменщики, члены Ложи Св. Андрея, под предводительством младшего охранника, Поля Ревира»^2^.
        В условиях, когда отношения между колониями становились все более напряженными, помещения ложи неизбежно должны были превратиться в залы заседаний совета, где защищенные обязательством сохранять секретность люди имели возможность свободно обсуждать вопросы, не подлежащие всенародному разглашению. Там же они узнали, что могут рассчитывать на твердую поддержку братьев по духу в Англии и на континенте. К масонам, ставшим во главе борьбы американцев против английского господства, принадлежали Путнем, Монтгомери, Вейн, Салливан, Ревир, Лафайет, Кос- тюшко, барон де Кальб и граф Полянский. Упоминается также и Роберт Моррис. Великим Магистром масонских лож Франции в то время был герцог
        ' Это высказывание содержится в письме членам правления Ложи Св. Андрея в Ньюпорте (штат Род-Айленд).

^2^ См.: «The Masons, Makers of America».
        де Шартр, а герцогиня стояла во главе принятой в масонский орден женской ложи. Другую женскую ложу возглавляла мадам Гельвеций - друг Франклина и хозяйка дома, где он жил. Женские ложи снабдили Джона Пола Джоунза средствами на покупку корабля. Его знаменитое судно «Bon Нотте Richard» («Добряк Ричард») названо в честь Бенджамина Франклина, в альманахе которого, известного под названием «Poor Richard’s Almanac»*, Джоунз прочел следующую сентенцию: «Если хочешь, чтобы дело твое было завершено, делай сам, если нет - передай другому».
        На первом Континентальном Конгрессе Пейтон Рэндольф, бывший Великий Магистр масонов Виргинии, был, по предложению Джорджа Вашингтона, избран председателем на проводимых в рамках Конгресса дебатах. Впоследствии его сменил на этом посту тоже масон, Джон Хэнкок - тот самый Хэнкок, который поставил под Декларацией о независимости такую жирную подпись, что «английский король смог разобрать ее без очков». Полагают, что Томас Джефферсон вступил в масонское общество во Франции. Из пятидесяти шести подписавших Декларацию о независимости чуть ли не пятьдесят были масонами. Только про одного из них было точно известно, что к масонам он не имел никакого отношения.

17 июня 1775 года в битве при Банкер Хилл погиб генерал Джозеф Уоррен, гроссмейстер Великой Ложи Массачусетса. По непроверенным данным, Джордж Вашингтон лично принимал Лафайета в члены массонской военной Ложи № 19, находившейся в Морристауне, в штате Нью-Джерси.
        Фридрих Вильгельм Август Хайнрих Фердинанд, барон фон Штойбен, первым принявший от лорда Корнуоллиса предложение о капитуляции, вступил в масонское общество в штате Нью-Йорк. Он был

      - - ¦"«?*"
        личным адъютантом прусского короля. Из других масонских лидеров упоминания заслуживают генерал Натаниел Грин и генерал-майор Генри Нокс. Все бригадные генералы Вашингтона, кроме двух, были масонами. К масонам принадлежали также Этан Аллен, известный как «парень с Зеленой Горы», и пятьдесят из пятидесяти пяти членов Конституционного Конвента.
        ПАТРИОТЫ ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКИ
        Начальный период колонизации стран Латинской Америки ознаменовался владычеством испанцев, а управление несколькими основанными ими колониями находилось в руках испанских вице-королей, что продолжалось вплоть до прихода освободителей. Поэтому представляется небезынтересным как можно лучше изучить состояние тайных обществ Испании в эпоху завоеваний и на протяжении всех последующих столетий. Немалое воздействие на судьбу Испании и быстрый закат ее могущества оказала инквизиция. Как судебно-следственный орган католической церкви инквизиция была учреждена в Испании в 1233 году, причем вначале сфера ее влияния ограничивалась в основном Арагонским королевством. Фердинанд и Изабелла, памятные своим участием в снаряжении экспедиции Колумба, несут прямую ответственность за всяческое содействие осуществлению планов инквизиции. Примерно в 1481 году королева ввела инквизицию в Кастилии, а двумя годами позже печально известный Томас Торквемада* был провозглашен главным инквизитором Испании. В течение восемнадцати лет правления Торквемады по его приказу ежегодно казнили около десяти тысяч осужденных.
        Некоторые из попавших в руки Святой Палаты стали жертвами политических амбиций влиятельных семейств, однако большинству было предъявлено обвинение в ереси. Видимо, этот удобный приговор щедро выносили тем интеллектуалам, чьи умственные горизонты расширились благодаря учебным институтам, процветавшим при маврах. Еретиками считали либералов, прогрессистов и всех сторонников защиты прав человека. Входившие в секретную ассоциацию шпионы, фанатики и доносчики, состоявшие на службе у инквизиционного суда, были действующими силами в решительной борьбе, направленной на уничтожение философов, ученых и мистиков, отказавшихся принять господствующую концепцию спасения. То рвение и основательность, с какими действовали инквизиторы, означали, что еретические идеи в обществе были чрезвычайно сильны и что церковь вступила на «верный» путь, ведущий к полной потере власти над умонастроениями испанцев. В 1520 году произошло, правда, не имевшее успеха, восстание против Карла V, когда тот попытался ограничить традиционные свободы своего народа. Тайное общество, во главе которого в то время стоял Падилья, было закрыто,
но не уничтожено. Оно вновь возникло в 1821 году под названием «Comuneros» («Конфедерация коммунаров») как объединение, избравшее своею целью свержение испанской монархии. А поскольку подобное возрождение по времени почти точно совпадает с революционными волнениями в испанских колониях в Америке, то в этом, вероятно, следует усматривать нечто большее, нежели простое стечение обстоятельств.
        В 1726 году Великая Ложа Англии предоставила привилегию на учреждение масонской ложи в Гибралтаре, а на следующий год еще одна ложа была основана в Мадриде. Инквизиция, все еще пользо-
        - -        ¦ ??¦¦ ?
        вавшаяся значительной властью, преследовала ордена столь усердно, что испанским масонам пришлось принять тщательно продуманную программу конспирации. Ложи, однако, получили в этих уело- виях временную свободу и большие возможности для ведения политической деятельности в сумятице, вызванной наполеоновскими войнами.
        Впоследствии масонство было снова запрещено Фердинандом VII, и те ложи, которые продолжали работать, стали скрывать свою деятельность под другими названиями. Мадридский «Великий Восток» состоял в тайной переписке с французскими ложами, игравшими большую роль в формировании сознания народа Франции. Зороастрийский Ритуал привлек в свои ряды выдающихся испанских военных, поскольку всегда полезно иметь друзей в армии.
        Бразильский император Дон Педро I был избран Великим Магистром Великой Ложи Бразилии в 1825 году. Гекеторн отмечает, что во всех беспокойных республиках Южной Америки существовали масонские ложи, во многих случаях являвшиеся замаскированными политическими клубами. Великая Ложа Мексики была учреждена в 1825 году, но масонская деятельность в этой стране велась и до этого времени. Масонские взгляды на свободу, равенство и братство наверняка были привлекательными для передовых католиков, так как даже священники присоединились к ложам. Многие выдающиеся латиноамериканцы той революционной эпохи получали образование в Европе или общались с энтузиастами, которые возвращались на родину, проникшись целями и средствами французских революционеров.
        Тайные общества вели чрезвычайно активную деятельность в Испании и Португалии, и многие роялисты, оставаясь верными детьми церкви, не-
        -- -       ^д^?*^=ха^??^к^?^> -
        гласно присоединялись к идеям либерализма, будоражившим воображение и взывавшим к духу авантюризма. Это истечение эзотерических традиций из Испании открыто признавалось в наполеоновскую эпоху и, даже подавлявшееся позднее в более густонаселенных центрах, продолжало воспламенять доведенные до отчаяния классы в испанских колониях. Однако из-за инквизиции исторические сведения оказываются крайне скудными, поскольку даже герои крайне неохотно связывали себя членством в организациях, которые, как считала Святая Палата, вели в высшей степени подрывную деятельность.
        Не следует также недооценивать тайных традиций, все еще сохранявшихся у индейских племен нескольких регионов. Мистические и философские обертоны европейских групп в общих чертах соответствовали оккультным религиозным учениям жрецов доколумбовой эпохи. В результате смешения надежд и убеждений креолы, метисы и индейцы не только нашли общий язык, но и воодушевились на выработку программы взаимной поддержки, защиты и, при необходимости, укрывательства. Эти факторы, вызывающие слабый интерес у лишенного воображения историка, полны очарования для психолога-политика. Ходят упорные слухи о том, что тайные общества ацтеков, майя и инков продолжали существовать еще долгое время после конкисты под охраной тех молчаливых аборигенов, которые не пожелали отречься от своих древних культурных институтов.
        Несмотря на возможные трудности, сопряженные с установлением источников слухов, все же существуют расплывчатые сообщения, отождествляющие большинство политических реформаторов из латиноамериканских стран с братствами и обществами индейских племен. В подобных связях по-
        АМЕРИКА КАК ПРЕДОПРЕДЕЛЕНИЕ СУДЬБЫ                   .
        дозревали Бенито Хуареса*, а приверженцы Панчо Вильи* честно и откровенно высказывались на эту тему. К югу от Рио-Гранде простираются обширные территории, до сих пор относительно мало исследованные. В этих регионах сильны примитивные религии, и где бы ни продолжали существовать старые верования, эзотерическую доктрину охраняют и служат ей и развивают оккультные науки.
        СИМОН БОЛИВАР
        Случай Симона Боливара (1783-1830) служит примером результата прямого контакта с европейскими тайными обществами. Из его политических пророчеств явствует, что Боливар был не только выдающимся государственным деятелем, но к тому же и интеллектуальным либералом. Он много читал, к числу его любимых авторов принадлежали Руссо, Монтескье, Гоббс, Гельвеций, Гольбах, Юм и Спиноза. Человек, столь эмоциональный от природы и столь склонный к мистицизму и в то же самое время так легко поддающийся внутренним порывам, естественно, обращается к философии за вдохновением, руководством и утешением. Ревностный католик, он принадлежал к числу тех латиноамериканских героев, которые отказывались принять реакционные стремления своей церкви.
        Боливар присутствовал на коронации Наполеона, но императорская корона произвела на него гораздо меньшее впечатление, нежели колоссальное личное влияние, какое Бонапарт оказывал на своих приверженцев. Во время пребывания во Франции и Италии Освободитель* устанавливал связи с различными группами, которые спокойно, но упорно трудились над освобождением человеческого разума. Демократическая идеология полностью пре-
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА
        -¦¦      -            -       !--      ¦--      дд --
        образила его, что подтверждается обетом, данным им в Риме. По этому случаю Боливар и его наставник, Симон Родригес, стояли на вершине святейшего холма. Внезапно молодой человек упал на колени и, обращаясь к Родригесу, воскликнул: «Клянусь тебе, клянусь Богом моих предков, клянусь моими предками, клянусь своей родной страной, что никогда не позволю ни своим рукам оставаться праздными, ни душе отдыхать, пока не разорву цепи, приковывающие нас к Испании».
        Именно во время своего путешествия по Европе Боливар вступил в члены масонского ордена. Мишель Вокер живописует масонские связи юноши, приводя эпизод, имевший место во время пребывания Боливара в его отдельной каюте на корабле далеко от берега: «Боливару случайно попался на глаза его франкмасонский диплом. Он развернул большой печатный лист, на котором был изображен занавес, висевший в старинном храме. На нем красовались различные символы, уровень, кельма, угольник, циркуль, три точки и киянка, а также припавшие к земле сфинксы. Боливару вспомнилось его введение в ложу в Кадисе, куда его привело скорее любопытство, нежели убежденность. Он дал клятву не признавать законным никакое иное правительство в своей стране, кроме единогласно избранного всем народом, и бороться изо всех сил за установление республиканского строя»^1^. Позднее в Париже Боливара произвели в магистры в Ложе Девяти Сестер.
        На главной площади Каракаса, города, в котором он родился, стоит величественный памятник с начертанными на нем дерзновенными словами: «Симон Боливар, Освободитель Венесуэлы, Новой Гранады, Эквадора и Перу и Основатель Боливии».
        ' См.: «Bolivar, the Liberator».
        ГЕНЕРАЛ СИМОН БОЛИВАР
        Соединенные Штаты следили за борьбой латиноамериканских стран с глубоким пониманием. Пасынок Джорджа Вашингтона переслал Боливару с братом Лафайетом в знак уважения миниатюрный портрет и медальон с прядью волос Вашингтона. Но если генерал Боливар пользовался расположением тех, кто любил свободу, то за свои убеждения он перенес также глубокие и мучительные страдания, подобно большинству героев, бескорыстно служивших делу освобождения своих собратьев. Он умер усталым, сломленным стариком, в возрасте сорока семи лет, как пишет Ибарра: «...в изгнании, под чужой крышей, одетый в рубашку с чужого плеча»^1^.
        Несколько цитат позволяют судить о картине грядущего, которую Освободитель оставил своему

^1^ См.: «Bolivar, the Passionate Warrior».
        народу. «Америка, - сказал Боливар в 1823 году, - это и не задача, требующая решения, и не данность. Она - высочайшая и совершенно неопровержимая предопределенность судьбы». В документе, датированном 1829 годом, Освободитель написал: «Я не добился никакого иного блага, кроме независимости. Таково было мое предназначение. Государства, основанные мною, придут после длительной и жестокой борьбы в упадок, но позднее появятся как штаты одной великой республики - АМЕРИКИ»1.
        МИГЕЛЬ ИДАЛЬГО
        Жизненный путь Мигеля Идальго’ (1753-1811) свидетельствует о значительности определенных политических группировок, сложившихся вокруг либеральных принципов, завезенных из испанских тайных обществ, и о возникновении местных организаций, задачей которых было отстаивание дела социальной справедливости в Мексике.
        Маскируясь под разными спасительными псевдонимами вроде клубов защиты, литературных кружков и социальных предприятий, дух свободы расширял сферу влияния от европейских лож освобождения до мексиканских долин. Принадлежность к масонству некоторых ведущих фигур в борьбе Мексики за независимость не следует принимать за доказательство того, что эти люди были непосредственно связаны с эзотерическими организациями. Однако франкмасонство по своему состоянию в то время и месту в цепи передачи по наследству Be- ликого Плана достижения свободы, равенства и братства является связующим звеном между тайны-

^1^ Цит. по: Gerard Masur. «Simon Bolivar».
        АМЕРИКА КАК ПРЕДОПРЕДЕЛЕНИЕ СУДЬБЫми школами древнего мира с их нравственными и этическими убеждениями и делом просвещения человечества, за которое решительно боролся этот великий патриот Мексики.
        Родовое имя Идальго (HIJO DE ALGO,что означает «чей-то сын») подразумевает некоторое родство с аристократией или менее знатным дворянством. Мигель Идальго, которого называют Отцом независимости Мексики, был посвящен в духовный сан в 1778 году и, начиная с этого времени, постоянно вступал в противоречие со своим религиозным руководством. Имея хрупкое телосложение и скромную внешность, Идальго компенсировал эти недостатки, добившись успехов за годы обучения в Королевском и Епископальном университете Мехико. Он рано проявил склонность к истории и политической науке. С младых лет он посвятил свою жизнь освобождению мексиканского народа, особенно индейцев. Ему нравились произведения французских рационалистов, в частности, теории Руссо и Вольтера, так как они касались прав человека. За отступление от веры на него донесли инквизиции в Вальядолиде, обвинили в чтении запрещенных книг и симпатиях к янсенизму’. Особенно подчеркивалось, что в своих странствиях он имел при себе коран.
        Артур Хауэрд Нолл пишет относительно изысканий инквизиции: «Тем временем Святая Палата продолжала следствие своими обычными методами и нашла, что Идальго обнаруживал революционные настроения, имел обыкновение величать монархов тиранами и вынашивал идею политической свободы. Он почти не обращал внимания на “Index Expurgatorius”’ и так зачитывался французской литературой того времени, что насквозь пропитался французскими идеями, или, как стали говорить впоследствии, он был “afrancesado”’. На основании
        прямых доказательств, предъявленных тринадцатью свидетелями трибуналу, его признали виновным в еретических высказываниях, достаточных для того, чтобы отправить его на костер»^1^.
        Однако чиновники инквизиции признали, что отдельные пункты вызывают некоторые сомнения, и, к изумлению самого Идальго, дело против него было приостановлено, а доказательства сданы в архив для рассмотрения в будущем. И к ним действительно вернулись в свое время. Главная ересь касалась разработанной Идальго программы улучшения социального и экономического положения индейцев и метисов. В конце концов его лишили прихода, и к сорока семи годам он полностью посвятил себя делу освобождения своего народа от иностранной тирании и внутреннего гнета.
        Особый интерес вызывает внезапное появление во всех провинциях так называемых общественных и литературных клубов. Они возникали стремительно, но никаких убедительных сведений об их происхождении или авторах идеи их создания нет. Эти кружки каким-то образом ускользали от внимания Святой Палаты и с самого начала имели те же цели, которые преследовали аналогичные тайные общества в Европе. В 1808 году Идальго вступил в один из таких клубов в Керетаро, тут же стал его лидером и расширил сферу своего влияния через сеть сложившихся организаций. Это обстоятельство, вероятно, и объясняет появление удостоверенного надлежащим образом сообщения о вступлении Идальго в зрелом возрасте в члены масонского братства, несмотря на указы Ватикана.
        Гоулд в своем труде «Military Lodges» («Военные ложи») безапелляционно утверждал, что Хосе Мария Морелос’, еще один священник, предан

^1^ См.: «The life and Times of Miguel Hidalgo у Costilla».
        ный делу Идальго, был масоном. Его тоже казнили как «не покаявшегося на исповеди еретика». Именно в одном из таких клубов Идальго познакомился с Игнасио Альенде*, ставшим впоследствии военным гением революции. Появление сети обществ, одержимых собственным пониманием политической свободы, вполне может служить доказательством контактов между европейскими группами и Новым Светом. Положение в Испании было таково, что оправдало осторожную программу организаций в Мексике.
        Революция, поднятая Идальго, оказалась кратковременной, и его карьера как вождя мятежа продлилась всего год. Альенде казнили 26 июня 1811 года. Идальго сначала был лишен духовного сана церковным судом, а затем передан гражданским судам. Его приговорили к аутодафе и 30 июля 1811 года казнили по приговору военного суда. Он ветре- тил смерть героически, и его последними словами была обращенная к небесам молитва ниспослать независимость его народу. Несмотря на то что имя Идальго чтят в Мексике повсеместно, написано о нем было очень мало, так что его соотечественникам доступны лишь скудные сведения. Вероятно, подробности его жизни казались подстрекательскими и противоречащими нынешним интересам церкви и государства.
        БЕНИТО ПАБЛО ХУАРЕС

21 марта в маленькой индейской деревушке, где жило всего-то двадцать семей сапотеков*, родился Бенито Хуарес (1806-1872), освободитель Мексики. Он не помнил своих родителей, умерших, когда он был совсем маленьким, но, преодолев многочисленные трудности, сумел самостоятельно получить
        юридическое образование и с головой окунулся в политические проблемы своей страны. Внимание Соединенных Штатов к политике Хуареса привлек лондонский корреспондент «New York Tribune», международный изгнанник по имени Карл Маркс. Хуареса описывали как агностика, но при внимательном рассмотрении его позиции обнаруживается бунт не против Бога, а против теологических институтов, закабаливших народ Мексики. Этот молчаливый непостижимый индеец принадлежал к расе, внутренне побуждаемой к действиям глубокими убеждениями, но внешне бесстрастной. Его Богом был Отец Свободы, которому служили жрецы-освободи- тел и.
        Еще в молодости Хуарес стал масоном. После крушения империи Максимилиана* в 1868 году мексиканское франкмасонство объединилось, а Бенито Хуарес стал одним из его высших должностных лиц. В «Mackey’s History of Freemasonry» («Истории франкмасонства Макея») содержится следующее замечание: «Создается впечатление, что только сила авторитета Хуареса сплачивала эти Ритуалы, так как после его смерти в 1872 году, несмотря на то что президентом после него стал тоже известный франкмасон, его главный приверженец Себастьян Лердо де Техеда, возникли разногласия, и они распались. Великим Магистром Великого Востока стал Альфредо Чаверо, а Хосе Мария Матеос возглавил Национальную Великую Ложу».
        Еще один мученик за свободу Мексики, генерал Франсиско Хавьер Мина, был франкмасоном. Игнасио Комонфорт, тоже член братства, занимал пост военного министра при президенте Альваресе, а позднее стал исполняющим обязанности президента республики. Он принимал активное участие в борьбе против французской интервенции, но был убит бандитами в 1863 году.
        Генерал Порфирио Диас был одним из первых сторонников Хуареса, под влиянием которого он стал членом масонского братства. Он достиг 33-й степени и в течение многих лет занимал пост верховного главнокомандующего Высшего Совета Мексики. В 1880 году его сменил на этом посту его друг генерал Мануэль Гонсалес, тоже имевший 33-ю степень. Диас был избран президентом в 1884 году и оставался на этом посту до своего ухода в отставку в 1911-м. Генерал Мариано Эскобедо, близкий друг Хуареса и Диаса, тоже был масоном и членом Высшего Совета Мексики^1^.
        СОВРЕМЕННЫЕ МИСТИЧЕСКИЕ ДВИЖЕНИЯ
        За одним-двумя выдающимися исключениями, крайне трудно было бы проследить деятельность старых тайных обществ на протяжении более близкого к нам времени. В недавнем прошлом появилось множество различных орденов, братств, обществ и культов, большинство из которых претендовало на благородное и древнее происхождение, хотя очень немногие были в состоянии подтвердить свои притязания на научный уклон. Так что современные течения можно в широком смысле рассматривать как возрождение древних учений, однако если серьезно разобраться в их претензиях, то полученные выводы окажутся явно неубедительными, а поэтому представляется более разумным воздержаться от вынесения каждому из них окончательного приговора. И даже самые искренние попытки как-то прояснить ситуацию, к несчастью, не вызвали бы ничего, кроме враждебности. Поклонники

’ См. статью «Masonry in Mexico». - «Montana Mason», Feb. 1922.
        бесчисленных сект в большинстве своем являются людьми скорее глубоко верующими, нежели склонными к анализу, и, оскорбляя приверженцев любых религиозных убеждений, естественно, ничего добиться нельзя.
        Задача исследования исторических корней разных обществ еще более усложняется по причине бесчисленных разногласий, возникавших в Америке на религиозной почве. Подъем науки расшатал основы крупных теологических институтов и сподвигнул мыслящих людей на поиск духовного утешения в движениях, предлагающих более полное и глубокое толкование ритуалов и догм. С увеличением спроса соответственно возрастало и предложение, и продолжалось все это до тех пор, пока ортодоксия не утратила четких границ. Интеллектуал XIX века превратился в вольнодумца, уверенного, что его собственное мнение значит гораздо больше, нежели суждение духовенства. Вольнодумец не был ни агностиком, ни атеистом, он был либералом с убеждением, что свобода включает в себя еще и такую привилегию, как возможность ставить под сомнение любую власть, как священную, так и светскую. Однако эмансипация обернулась палкой о двух концах. Одно дело было отойти от старых предрассудков, и совсем другое - оказаться достаточно мудрым, чтобы не впасть в новые заблуждения. Ставшие на время популярными новые верования явились не таким уж большим шагом
вперед, но, по крайней мере, обладали тем достоинством, что были совершенно разными.
        Как и следовало ожидать, невероятно размножились абсурдные идеи, пышным цветом расцветавшие на торжествующем невежестве; однако все эти паразитические культы, не имевшие корней в благодатной почве, были хотя и весьма привлекательными, но совершенно бесполезными. Более экс
        центричные оказались недолговечными, а если и выжили, то исключительно за счет легковерных поклонников. Гражданам XIX столетия, в сущности достались в наследство принципы и взгляды политических обществ XVIII века. Эпоха Разума утвердила права человека, а на долю образования выпало обеспечить надлежащий механизм, необходимый для их защиты. Демократия стала реальностью, но реальностью недостаточной. Теорию свободы еще способны были сохранить тайные общества, но осуществление свободы на практике требовало объединения просвещенных людей, преданных высочайшим нравственным идеалам.
        Самым надежным критерием при оценке эзотерических объединений того времени, несомненно, является принятая ими на себя мера ответственности за Великий План. Цель прогресса обычно заключается не в развитии отдельной личности, а в развертывании всемирного проекта. Настоящие эзотерические школы по-прежнему трудятся над созданием мирового содружества. План остается утопией, а ученика, продвигающегося по ступеням узаконенной системы посвящения, готовят не к личному освобождению, а к превращению его в инструмент для освобождения его же собратьев. В той секте, где религиозные побуждения носят личный и эгоистический характер или посвященного всячески поощряют заниматься собственным развитием, не обращая внимания на других, что-то явно не в порядке с проводимой там политикой. И тем не менее в современной литературе метафизического направления развитие крайне редко рассматривается как некая обязанность. Читателя подталкивают к изучению мистических систем или к вступлению в организации, претендующие на обладание исключительными знаниями, в надежде, что он овладеет искусством достижения более высокого
положения.
        И там, где подобные цели ставятся с намерением увлечь легковерных, люди, чистые умом и сердцем, имеют право на сомнение.
        Старые тайные общества остаются тем же, чем они были всегда, а именно хранителями высших убеждений, которые ныне придают особое значение справедливому пользованию привилегиями. Образование можно получить в школах и университетах, но просвещенность должна по-прежнему являться следствием внутреннего развития. Без надлежащей разработки собственных метафизических ресурсов индивидуум не способен защитить свои вещественные права и привилегии. Прогресс общества всегда требует, чтобы человек как личность опережал ин- статуты, которые он создает. Когда лидерство переходит к внешним предприятиям, личность становится жертвой собственного замысла. Все это не соответствует Плану, и если положение не исправится, то реально существующее общество, обрушившись на индивидуума, погребет его под обломками его же собственных деяний.
        С приходом и возвеличением материализма тайные общества скрылись из поля зрения непосвя- !ценных, причем отнюдь не при помощи ими же созданного сложного механизма, а просто по причине всеобщего неверия. Священным институтам уже не находилось места в умах, пораженных научным скептицизмом. Важность неосязаемых принципов в сравнении с вещественными целями и амбициями попросту игнорировалась. И только незначительное меньшинство, сохранившее верность высшему критерию ценностей, продолжало интересоваться неизбежным результатом. Для больший- ства же вполне хватало материального мира с его диковинами, чтобы занять все их время и интересы. А результат, как говорится, налицо. Возможно- ста человека в материальной сфере расширились,

       ¦¦¦ ? ¦
        но соответственно сузились его нравственные горизонты. Старинные противники ушли в прошлое. Церковь и государство лишились права калечить судьбу среднего человека. Исчезла необходимость бороться с феодальной деспотией или с порочными наклонностями правителей. Инквизиция перестала наводить ужас на общество, а теология была уже не в состоянии навязывать свои традиционные догмы повергнутым в прах мирянам. Однако тяготы, неизбежно обременявшие людей, изменились внешне, но не по сути. Авторитет науки занял место, освободившееся после ухода власти аристократии и теологии. И человеческий дух по-прежнему оказался вынужденным сражаться с нетерпимостью человеческого разума.
        Личные амбиции, выпущенные на волю согласно новому кодексу свободы, сразу же обернулись мечтами о господстве. Грандиозный замысел, чрезвычайно заманчивый в принципе и крайне пагубный на практике, сохранил большинство орудий старой тирании. Зигфрид убил дракона, но подвер- гея серьезной опасности, едва не утонув в крови, хлеставшей из смертельной раны. Победив деспотизм сильных классов, человечество обнаружило его в себе самом и в итоге пришло к печальному выводу, что тиранические системы являются всего лишь символами тех тиранических инстинктов, которые присущи всем существам, пока их не победит просвещенный разум.
        Очевидно, что в свете продолжающейся деятельности подлинных тайных обществ представляется неразумным пытаться дать их точное описание или установить личности их членов. Человечество еще не достигло состояния коллективной безопасности, когда лидерство теряет смысл вне пределов политической сферы. Потребность в руководстве только возрастает с усложнением земных дел. Все ис-
        ОБРАТНАЯ СТОРОНА БОЛЬШОЙ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ПЕЧАТИ
        Профессор Ч.Э.Нортон так описывает изображение: «Эскиз, одобренный Конгрессом, практически не поддается разумному толкованию; вряд ли в нем можно усмотреть что-либо, кроме невыразительной (хотя и художественно исполненной рисовальщиком) эмблемы масонского братства».
        кренние люди находят утешение в уверенности, что высшие силы, недосягаемые для испорченного до мозга костей человечества, продолжают управлять судьбою земного шара. И было бы ошибкой смешивать этот правящий совет с различными сектами, которые претендуют на обладание властью, но не представляют ни малейшего доказательства своей способности умело управлять даже собственными делами.
        Люди с обостренным восприятием едва уловимых знаков, несомненно, обнаружат определенные признаки благоприятного вмешательства, если доставят себе труд заняться их поиском. Такого рода вехи ускользают от внимания непосвященных, но годы размышлений о масштабах замысла позволяют думающим людям осознать последовательное развертывание Великого Плана. В гораздо большей степени истина раскрывается среди тех народов, чьи религии признают существование невидимого
        АМЕРИКА КАК ПРЕДОПРЕДЕЛЕНИЕ СУДЬБЫ
        -11      ,--       --,--      ....-
        правительства, что всегда было скрыто в родословной западной мистериальной религии.
        Отвергнув язычество, христианство отказалось признать эзотерические ордена дохристианского мира и, посчитав их пагубными для собственного престижа, упорно стремилось их уничтожить. И хотя это оказывалось невозможным, церковь никак не соглашалась принять и проповедовать некую универсальную религию или универсальную филоСофию. Духовные таинства жизни не принадлежат какой-то одной, отдельной вере, расе или школе. Церковность, чтобы возвысить себя как верховного хранителя идеи спасения, была вынуждена отвергнуть систему мистерий.
        Пойдя таким путем, церковь, не разрушив этой системы, лишилась права быть орудием в деле выполнения Великого Плана. В попытке узурпировать столь высокое предназначение церковь затуманивала суть прогресса человечества и отбивала охоту у его сторонников следовать тем благородным и бескорыстным убеждениям, которые, возможно, уже с давних времен служили стимулами к Всемирной Реформации человечества.
        Когда законная власть от церкви перешла к Орденам Поиска, их тайная система веры привлекла к себе тех, кто искренне любил человечество, и даже с течением столетий этот раскол преодолеть так и не удалось. Теологические круги по-прежнему делают основной упор на личное спасение, достигаемое каким-то чудесным путем. В таком случае само слово «чудесный» заставляет вновь обратиться к отвергнутой эзотерической традиции. Ведь именно в этом и заключена не получившая точного определения и не поддающаяся - для теологов - определению наука полного обновления человека. Нельзя отразить истинное положение дел, заявив, что за пределами церкви находится непознаваемая сфера Бога. Дей-
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА - ? ....       -- ¦      ¦      а
        ствительно, там, где кончается церковь, начинаются таинства, оберегаемые пастырем человечества. Ничто не способно в такой степени ограничить достоинства нынешнего развертывания событий, как отсутствие предвидения накапливающихся последствий этого действа.
        Человечество может избежать поражения, только если хотя бы частично осознает истинные масштабы Великого Плана. Недостаточное понимание высокой цели способствует культивированию нежелательных стимулов и наклонностей.
        В настоящее время тайные общества трудятся над глубоким преобразованием концепции всеобщего просвещения. Крупные университеты и школы должны исполнять предназначение, ради которого они были созданы и получали поддержку все эти долгие смутные времена. Невозможно сберечь человечество с помощью так называемых «трех R»*, пока не освобождены универсальные истины, сокрытые в формах наук и искусств. Как однажды мистицизм вскрыл и обнажил тайны религии, так и теперь он должен вскрыть и обнажить тайны науки. Формы должны раскрыть содержащуюся в них сущность, иначе семена не прорастут и не принесут надлежащих плодов. Великое древо, каковым является знание, со своими двенадцатью ветвями, предназначено для исцеления наций. И кто может сказать, что оно во всей полноте обнаружило то благо, которое способно дать?
        Силы, мешающие неизбежному прогрессу человечества, всегда и всюду выступают в образе трех его главных врагов - невежества, суеверия и страха. Когда индивидуум развивается в русле коллективной эволюции, все эти оказывающие негативное влияние помехи дают стимул, необходимый для индивидуального совершенствования на благо коллективной безопасности.

¦<^ ¦ ¦ ?              ¦¦ .
        Невежество - это недостаточное знание, что, однако, весьма относительно; а достаточное знание превосходит любое, над которым могут восторжествовать обстоятельства.
        Суеверие - это склонность к ложному, а распространенное суеверие - это признание материализма, причем признание его без доказательств и наглядных подтверждений.
        Страхом можно назвать беспокойство человека о последствиях своих поступков, когда он становится жертвой коллективного поведения, аналогичного его собственному. Работа по просвещению человечества должна продолжаться до тех пор, пока не будут даны все возможные толкования качеств этих трех врагов прогресса.
        В каждом поколении адепт-учитель должен противиться всеобщим злоупотреблениям, всегда противостоять укоренившейся развращенности и 60- роться против так называемой застойности масс. Люди, чье поведение извращено ложными доктринами, негодуют против своих же благодетелей. Тайные общества выступают как поборники прогресса путем конструктивных изменений, но люди боятся перемен и сомневаются в прогрессе. Саму судьбу, однако, не устраивает постоянство негодных институтов. Развитие - это процесс естественный для мудрых и неизбежный для глупцов. Не зависящие от людей обстоятельства всегда ломают ограничения, установленные человеком в отношении собственного будущего. Судьба и таинства должны одержать победу, поскольку они работают на Великий План.
        Если всякая необходимость всегда находит способ обеспечить свою неотвратимость, значит, состояние человеческого общества подтверждает эзотерическую традицию. Невозможно себе представить, что в пространстве есть такие законы, для которых
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА- - ¦      .....--      - ..--      -¦--      ,--?--,        д-
        не существует каналов введения в человеческое общество. Истина всегда открывается человеку через человека. Великие учителя-посвященные превратили собственные души в каналы для передачи космических истин. Эти учителя не только бескорыстны, они к тому же обладают всеми качествами, необходимыми для миссии, в которой заключается избранная ими для себя задача. За долгие годы ученичества они научились искусству управления государством и приобрели глубокие познания в юриспруденции, медицине, искусстве, литературе и науке. Философия и мистицизм раскрылись в них во всей полноте, недоступной пониманию непосвященных. Не вызывает сомнения, что великие школы, выполняющие свое назначение через специально обученных и назначенных ими посланников, и составляют высшее руководство, доступное для человечества, причем именно то, в каком оно нуждается. Однако для того, чтобы их работа была завершена, им недостаточно обладать надлежащим видением. Оно должно также сообщаться другим и распространяться на все человеческое общество до тех пор, пока человечество не исправится, став просвещенным. Безопасность, к которой
стремится мир, не даруется, ее нужно заслужить. Когда достаточное число людей достигнет этого уровня истинного лидерства, в бренном мире навечно установится демократия мудрецов.
        Настоящие эзотерические объединения всегда требовали, чтобы ученики готовили себя к практическому служению. Перед учащимся ставилась задача достигнуть исключительного искусства или мастерства в какой-либо отрасли знания. Затем ему надлежало заниматься практической деятельностью, согласно избранным профессиям или ремеслу, для расширения сферы его конструктивного влияния. Обучать он должен был на хороших
        АМЕРИКА КАК ПРЕДОПРЕДЕЛЕНИЕ СУДЬБЫ

¦ .. ..¦ - ¦
        примерах, обогащая избранный им род занятий разнообразием оттенков философии религии эпохи Просвещения. Так, постепенно создавая важную зону влияния, он становился пригодным для выполнения любой задачи, нужной Хранителям Великого Плана. Практических целей можно достичь только практическими средствами, и посредников в деле Всемирной Реформации должно быть достаточно на любой непредвиденный случай.
        Вместо того чтобы пытаться указать современные организации, которые могут являться, а могут и не являться орудиями мистериальной системы, несравненно полезнее посоветовать, чтобы каждый искатель истины призвал на помощь собственную проницательность. В эзотерические ордена никогда не принимали кандидатов, не предъявляя разумных требований к их особым качествам, и никого и ничем не прельщали, кроме привилегии стать бескорыстным, полезным и смиренным. Там никогда не обещали удовлетворения прихотей смертных и предоставляли право выбирать собственный путь тем, кто, по их мнению, обладал мужеством, проницательностью и силой духа, которых требовали масштабы замысла. Невозможно сохранить человеческое общество с помощью братств, объединяющих непригодных для этого людей, даже если они преисполнены добрых намерений. Удачливые лидеры в разных материалистических сферах лишены особых качеств, существенных для ученичества в тайных школах. Те, кто стремятся стать учителями- посвященными, должны направить в определенное русло и развить свои способности, прежде чем их кандидатуры вообще будут рассмотрены.
        Посвященные Запада, чьи имена хорошо известны, похоже, в достаточной степени обладают нужными качествами. Такие личности, как Роджер Бэкон, Франциск Ассизский, Данте, Парацельс,
        СИМВОЛИЧЕСКАЯ ЭМБЛЕМА ИЗДАТЕЛЯ
        С герметической книги XVIII века. Виньетка изобража-
        ет пиктографичскую подпись тайных обществ свободы.
        Базиль Валентин, Роберт Фладд, Фрэнсис Бэкон и Сен-Жермен, ассоциируются с необычайно способными, удивительно преданными и стойкими людьми, решившими посвятить свою жизнь исправлению рода человеческого. Достаточно лишь спокойно поразмышлять, чтобы рассеялись все сомнения по поводу истинных учений мистериальных школ и качеств, необходимых для вступления в их члены. Такие школы обычно отбирали себе учеников, проявляя при этом разборчивость и осторожность, так что ни одно важное дело не поручалось тому, кого все еще обуревали личные амбиции или кто готов был поддаться соблазнам мирского восхваления.
        Следовательно, главным пробным камнем для существующих религиозных и мистических организаций является принятие ими коллективной ответственности на практике. Если группа занята в основном разработкой собственных абстрактных доктрин и не указывает никаких способов непосредственного их использования для развития всех людей, значит, с нею происходит что-то неладное. Мудрость не является уделом избранных, но, без-

       -
        условно, должна даваться немногим, чтобы через них раскрываться большинству.
        Любая группа, создающая искусственные ограничения в виде предубеждения, фанатизма или интеллектуальной исключительности, срывает выполнение законной программы всеобщего просвещения. Ни одна религия, философия, секта или вероисповедание никогда не будет единоличным хранителем эзотерической традиции. Организации, претендующие на предоставление «единственной надежды на спасение», можно сразу же отвергнуть. Великий План принимал бесчисленные внешние проявления, отвечающие требованиям эволюции человечества, однако собственно План так и остается за пределами всех этих внешних проявлений. Привилегией служить обладают многие, но лишь сама божественная мудрость имеет право выносить безапелляционные суждения, а она никогда не пользовалась этой прерогативой.
        Обладая достаточно восприимчивым сердцем и умом, нетрудно мысленно представить себе этот замысел. Все религии, философии, науки и искусства человечества представляют собою одушевленные организмы. Они вырастают в мире, как цветы в поле, питаемые теми же светом и влагой. Бесполезно спорить о том, какие из этих цветов самые лучшие или какие из них вероятнее всего выживут, и столь же бессмысленно всерьез обсуждать вопросы вроде того, какому кустарнику было предопределено управлять другими. Все они являются каналами для протекания единой жизни, единственно обусловливающими осуществление процессов роста.
        Отдельные органы познания в конечном итоге должны объединиться в один грандиозный организм. При отсутствии какой-нибудь одной части тело будет несовершенным. И кому в таком внушительном сообществе придет в голову сказать, что
        ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ЗАПАДА -                   -       -                   с
        без какого-то из фрагментов, образующих совершенное целое, можно спокойно обойтись? Помните, Великая Лига Знания есть демократическое содружество, а не автократия избранных. Эта Великая Лига является результатом реализации Великого Плана. Как только основная часть знаний располагается в определенном порядке, согласно канонам эзотерической архитектуры, она превращается в одно грандиозное святилище. Это и есть нерукотворный храм - Вечная Обитель. В него, как в тело, воплощается Великий План, так что форма, созданная людьми, движимыми любовью и преданностью, одушевляется светом традиции мистерий.
        В человеческом обществе присутствуют два движения: одно ведет к пониманию, и это объединяющая сила, а другое - к неправильному пониманию, и тогда это разъединяющая сила. Каждое человеческое существо приближает осуществление всеобщего предназначения настолько, насколько преодолевает в самом себе стремление к отделению и обособлению. Не всегда оказывается возможным выступить в защиту поведения групп или отдельных лиц или содействовать тому, что явно порочно. Слишком часто, однако, разделение происходит просто из-за предубеждения или под влиянием тех эгоцентрических побуждений, которые подталкивают к обособлению в силу ложной убежденности в личном превосходстве. Все институты, духовные и светские, состоят из людей. По мере развития и раскрытия их природного сознания они сближаются друг с другом, движимые простой идеей братства. Необходимо прикладывать все усилия для поощрения добрых чувств между искренними людьми разных вероисповеданий. А возможно это только в том случае, если все великодушны и находят оправдание в основании насущной необходимости объединения усилий.
        -?-       -       ! -¦ ¦-
        Страницы истории свидетельствуют о постоянном вмешательстве в человеческие дела непреоборимой объединяющей силы. История человечества по сути есть свидетельство борьбы за продвижение вперед и ввысь, от изоляции к объединению. Никто не в состоянии идти против этого движения, не изменяя себе, своему миру и своему Богу. Все блага достались тем, кто научился работать вместе, ибо этот простой порядок есть символ цивилизации. Сотрудничество представляет собою Великую Работу, социальную алхимию, создающую универсальное лекарство. Искреннему искателю истины можно порекомендовать познакомиться с различными организациями, сложившимися в человеческом обществе, и по их делам, а не по претензиям, судить, какие из них действительно преданы делу создания Всемирного Братства. Подобные объединения, независимо от того, являются ли они подлинными орудиями тайных школ или просто группами искренних и честных людей, трудятся в свете и ради света. Убедившись однажды в реальности Великого Плана, индивидуум получает еще и представление о реальном ходе событий, позволяющем ему вести свои дела в гармонии с более масштабным
замыслом.
        Эзотерическая традиция, первоначально воплощенная в ее адептах, а впоследствии воплотившаяся в тело человечества в целом, несет земле царство небесное. Полностью обновленное человеческое существо, развивающееся под руководством учеников мистерий, возводит Вечный Город, что подтверждает законы небес. Кто станет отрицать, что подобное представление о положении дел, возможное для человека, является благороднейшей и прекраснейшей мечтой человечества? И кто посмеет возразить, что в самом человеке заключена сила, способная превратить эту мечту в реальность? Прогресс подводит
        надежный фундамент под мечты. Подмостки мистерий и есть божественная мечта человечества. Школы мистерий были духовными колледжами, и первыми выпускниками этих тайных институтов стали адепты-строители. Эти посвященные-строители знали толк в искусствах и науках, необходимых для превращения мечты о всемирном братстве в действительность божественного содружества на земле. Посвященный Иисус, олицетворявший Великий План, провозгласил его простой принцип, сказав: «Кто не со Мною, тот против меня...» (Евангелие от Матфея, 12: 30).
        ПРИМЕЧАНИЯ
        ОРДЕНЫ ИСКАТЕЛЕН
        Стр. 14. Параклет (от греч. parakletos) - заступник, утешитель.
        Кубрикус (лат. cubricus) - успокоитель.
        Мандеизм - религия, возникшая в начале н.э. в Месопотамии. Учение мандеев представляет собой смешение взглядов некоторых гностических христианских сект с элементами иудаизма, зороастризма и вавилонской религии. Мандей считают себя продолжателями учения Иоанна Крестителя.
        Сабеизм - древняя религия аравийского племени сабеев, с культом огня, солнца и небесных светил.
        Оке - древнее название реки Амударья.
        Стр. 15. Маздеизм, или религия магов - религия населения Древнего Ирана, сосуществовавшая с зороастризмом и во многом переплетавшаяся с ним.
        Стр. 17. Уиклифиты - последователи Джона Уиклифа (ок. 1330-1384), английского реформатора-августи- нианца, идеолога бюргерской ереси, предшественника Реформации.
        Стр. 19. Лев Великий - папа римский в 440-461 гг.
        Стр. 22. Цистерцианцы - члены католического монашеского ордена, основанного в 1098 г.
        Стр. 25. Колофон (греч. kolophon - завершение) - в рукописных и старопечатных книгах текст на последней странице, содержащий название книги, сведения об ее авторе, месте и времени переписки или печатания, писце или типографе и др.
        Стр. 30. La danse macabre(франц.) - пляска смерти. Йомены - крестьяне в Англии XIV-XVIII вв.
        Стр. 35. Вартбургкриг - «Вартбургская война», состязание миннезингеров, происходившее по преданию в XIII в.
        Стр. 36. Бернар Клервоский (1090-1153) - франц, теолог- мистик, аббат монастыря в Клерво, имел влияние на церковно-политическую жизнь Западной Европы, был вдохновителем 2-го крестового похода; канонизирован в 1174 г.
        Стр. 37. Иоанниты, госпитальеры - члены католического рыцарского ордена, основанного в начале XII в. в Палестине в период крестовых походов. Название происходит от госпиталя святого Иоанна (дома для паломников) в Иерусалиме - первоначальной резиденции ордена. В XVI в., с перемещением резиденции на остров Мальта, госпитальеры становятся известны также под названием рыцарей Мальтийского ордена.
        Стр. 39. Тевтонский орден - духовно-рыцарский орден, основанный в 1190 г. немецкими крестоносцами. В результате крестовых походов орден приобрел большие владения в Германии, Италии, Венгрии и Трансильвании и завоевал Пруссию. На захваченных землях тевтонцы проводили политику насильственной германизации населения и насаждали католицизм.
        Стр. 46. Ключи Св. Петра - эмблема папской власти.
        Стр. 47. Вульгата (лат. Vulgate - народный, общедоступный) - перевод Ветхого Завета на латинский язык, осуществленный в конце IV - начале V в. блаженным Иеронимом и утвержденный католической церковью на Тридентском соборе (15451563 гг.).
        Стр. 48. Марка - во Франкском государстве VIII-IX вв. и средневековой Германии пограничный укрепленный административный округ во главе с маркграфом.
        Стр. 50. Гарпии - в древнегреческой мифологии крылатые женщины-чудовища, полуженщины-полуптицы отвратительного вида, похитительницы детей и человеческих душ, отличавшиеся страшной прожорливостью.
        Гурии - в мифологии мусульман вечно юные девы рая, услаждающие праведников в раю.
        Альбигойцы - участники еретического движения в Южной Франции ХП-ХШ вв., приверженцы учения катаров. Выступали против догматов католической церкви, церковного землевладения. Осуж- день! Вселенским собором 1215 г., разгромлены в Альбигойских войнах (1209-1229 гг.). Гибеллины - сторонники политического направления в Италии XII-XV вв., возникшего в связи с борьбой за господство в Италии между «Священной Римской империей» и папством, в которой они поддерживали императора и интересы нобилей (феодалов).
        Стр. 52. Асы - основная группа богов в скандинавской мифологии, верховным из которых является Один, отец большинства Асов, живущих в небесном селении Асгарде.
        Таммуз - бог воды и плодородия в религии народов древней Месопотамии. Дионис - бог виноградарства и виноделия в древнегреческой мифологии. Сигурд - герой германо-скандинавской мифологии и эпоса. Бальдр - бог весны света в скандинавской мифологии.
        Галахад - персонаж из средневековой легенды Мэлори о короле Артуре и рыцарях Круглого стола.
        Стр. 57. Плеяды - в древнегреческой мифологии семь дочерей Атланта, превращенных Зевсом в созвездие.
        Стр. 60. Метемпсихоз (греч. metempsyshosis - «Переселение души») - мистическое учение о переселении души умершего во вновь родившийся организм.
        Стр. 64. Кромлех - мегалитическое сооружение эпохи неолита и бронзового века в виде круговой ограды из огромных каменных глыб.
        Стр. 67. Остров Авалон - «земной рай» кельтских легенд.
        Стр. 68. Латеранские соборы - Вселенские соборы, которые собирались в 1 123, 1139, 1179 и 1215 гг. в Латеране, в храме св. Иоанна, который, по преданию, был первым христианским храмом древнего Рима.
        Стр. 70. Паладин - в средневековой литературе название сподвижников Карла Великого; позднее - доблестный рыцарь, преданный своему государю или даме.
        Стр. 73. Палладий - статуя вооруженного божества, чаще всего Афины Паллады, охранявшая безопасность города.
        Стр. 74. «Гибельное седалище» - пустой стул за столом короля Артура, предназначенный для рыцаря, нашедшего Священный Грааль, и смертельный для других.
        Стр. 81. Павликиане (от имени апостола Павла) - приверженцы еретического антифеодального движения в христианстве, возникшего в VII в. на востоке Византийской империи - в Западной Армении. Идейным источником вероучения были манихейство и маздакизм.
        Стр. 82. «Святая палата» - официальное название инквизиции.
        Стр. 86. Кебет Фиванский - ученик Сократа, философ кинико-стоического направления.
        Стр. 88. Траяно Боккалини (1556-1613) - итальянский писатель, самым известным произведением которого считают «Известия с Парнаса» - сатирическое изображение политической и литературной жизни его времени.
        Жонглер - странствующий комедиант, певец, музыкант в средневековой Франции.
        Стр. 92. Святая Вероника - согласно преданию, отерла платком-убрусом лицо Спасителя, шедшего на Голгофу, и на этом платке отпечаталось Его изображение.
        Вольфрам фон Эшенбах (XIII в.) - миннезингер, автор знаменитой эпической поэмы «Парцифаль».
        Стр. 101. Минориты ( от лат. minor - меньший) - меньшие братья, члены одного из подразделений католического монашеского ордена францисканцев.
        Стр. 102. Гипатия, Ипатия (370-415) - пользовавшаяся широкой известностью в античном мире женщина- математик, астроном, философ-неплатоник. Преподавала в Александрии. Была зверски растерзана толпой фанатиков-христиан по подстрекательству александрийского епископа Кирилла.
        Стр. 105. Salvaterra - буквально «Спасительная земля».
        Стр. 108. Негус - сокращенный титул императора в Эфиопии.
        Стр. 109. Азойская - то есть относящаяся к древней, безжизненной эре истории земли, характеризующейся полным отсутствием органических остатков.
        ОРДЕНЫ ВЕЛИКОГО ДЕЛАНИЯ
        Стр. 114. Трансмутация - здесь процесс преобразования неблагородных металлов в золото или серебро.
        Стр. 116. Анк - египетский крест, Т-образная фигура, увенчанная кольцом, символ жизни в древнем Египте.
        Стр. 123. Танская династия (618 -907) - династия китайских императоров, в период правления которой искусство и науки Китая достигли особенно высокого уровня благодаря государственной поддержке.
        Стр. 124. Синолог - ученый, специалист в области литературы, истории или культуры Китая.
        Стр. 126. Жан-Батист ван Хельмонт (1577 -1644) - голландский алхимик и врач. Принадлежал к старин
        ной дворянской фамилии. В семнадцать лет окончил свое философское обучение, включая алгебру, астрономию, астрологию, ботанику, мораль. Читал греческих авторов и особенно Парацельса, чьим учеником позднее захотел стать. Получил звание доктора в 1599 г. в Лувене.
        Философские доктрины Хельмонта характеризуются синтезом мистицизма и эмпиризма, содержат чрезвычайно дерзкие новшества и одушевлены живым духом неприятия схоластики и авторитетов.
        Ему приписывают изобретение водяного термометра, открытие серной и азотной кислот, окиси азота и т.д.
        Стр. 130. Протей - в греческой мифологии сын Нептуна, морское божество, которому приписывались дар прорицания и способность произвольно менять свой вид; в перен. смысле - многоликое существо.
        Стр. 138. Аугментация (лат., augmentatio) - умножение, усиление, увеличение, наращение.
        Стр. 152. Эмбриология - наука о предзародышевом развитии, оплодотворении, зародышевом и личиночном развитии организмов.
        Гистология - наука, изучающая развитие, строение и функции тканей многоклеточных организмов, взаимодействие клеток в пределах одной ткани, между клетками различных тканей и т.д.
        Стр. 158. Сенешаль - должностное лицо, заведовавшее делами короля и государственными финансами, предводительствовавшее войском и производившее суд во имя короля.
        Стр. 164. Левиты - разряд низших храмовых служителей у древних евреев; по библейской традиции вели свое происхождение от Левия, сына Иакова.
        Диаспора - рассеяние еврейского народа вне Палестины после вавилонского плена.
        Стр. 172. Фармакопея - сборник стандартов и положений, нормирующих качество лекарственных средств.
        Стр. 174. Атлант - титан, который после поражения в войне с олимпийскими богами был в наказание принужден поддерживать небесный свод. Согласно греческой мифологии Меркурий-Гермес не является прямым потомком Атланта, так как происходит от его брата, титана Кроноса.
        Стр. 178. ...«городе на берегу бухты Золотого Рога»... - имеется в виду г. Стамбул.
        Стр. 179. Фронтиспис - иллюстрация в книге, помещаемая на левой стороне разворота титульного листа.
        Стр. 186. Богомилы - религиозная секта, возникшая в средние века в Константинополе и на Балканском полуострове и исповедовавшая учение, сходное с манихейством.
        Стр. 191. Гнозис (греч., gnosis) - знание, учение, познание, проникновение в мир сверхчувственного путем созерцания Бога.
        ...прогрессивного гуманиста - гуманизм, согласно понятиям римлян, в особенности Цицерона, есть высшее культурное и нравственное развитие человеческих способностей в эстетически законченную форму в сочетании с мягкостью и человечностью.
        Стр. 193. Симпатия (греч., sympatheia) - здесь внутренняя, жизненная связь всего, всех вещей и сил; употреблялась досократиками, стоиками, Плотином, а под их влиянием также и мистиками, романтиками и такими натурфилософами, как Джордано Бруно, Парацельс и др.
        Стр. 194. ...девять унций - примерно 256 г.
        Стр. 195. ...двести тысяч фунтов - примерно 90800 кг.
        Стр. 201. «Греевский Инн» - одна из четырех лондонских школ барристеров, адвокатов высшего ранга, имеющих право выступать во всех судах.
        Стр. 204. Диффамация - публичное распространение порочащих кого-либо сведений.
        Стр. 205. Диана Паллантидов - здесь автор, видимо, проводит своеобразную аналогию с Афиной Палла
        дой, названной так в честь Палланта, случайно убитого ею. В данном случае Диана стремится погубить знаменитых людей, которых можно рассматривать как потомков Палланта.
        Стр. 206. Темпль - храм, историческая церковь рыцарей Ордена тамплиеров в Лондоне.
        Стр. 216. Глауберова соль - применяется в медицине, стекольном производстве, текстильной и мыловаренной промышленности.
        Дегтярная вода - антисептическое средство.
        Salia(лат.) - соль.
        Стр. 221. Флогистон - по господствовавшим в химии XVIII в. представлениям, «огненная материя», содержащаяся во всех горючих материалах и выделяющаяся из них при горении.
        ОРДЕНЫ ВСЕМИРНОЙ РЕФОРМАЦИИ
        Стр. 252. Теофраст (настоящее имя Тиртам, 372287? гг. до н. э.) - древнегреческий философ и естествоиспытатель, один из первых ботаников древности. Ученик и друг Аристотеля, после его смерти - глава перипатической школы. Автор более 200 трудов по естествознанию (физике, минералогии, физиологии и др.), философии и психологии.
        Стр. 254. Декан - управляющий епархиальным округом.
        Стр. 255. Суперинтендант - главное духовное лицо над вверенной епархией евангелической церкви.
        Стр. 258. Fraternitatis(лат.) - братство.
        Стр. 259. Браге Тихо (1546-1601) - датский астроном, реформатор практической астрономии.
        Стр. 263. Эсквайр (от лат. scutaris - щитоносец) - почетный титул в Англии, в раннее средневековье оруженосец рыцаря.
        Стр. 264. Диатриба - памфлет, гневная обличительная речь, иногда содержащая нападки личного характера.
        Стр. 273. Иллюминаты (просветленные, от лат. illumi- natio - освещение) - примыкающая к масонству тайная организация (орден), основанная в Баварии в 1776 г. А.Вейсгауптом. В основе представлений иллюминатов лежало учение о прозрении в результате освещения человеческого разума светом божественного откровения.
        Стр. 274. Евгений Филалет (литературный псевдоним Томаса Вогана, 1622-1666) - английский алхимик и мистик.
        Стр. 275. Серафически Просветленный - от слова «серафим» - высший из девяти ангельских чинов.
        Стр. 276. Геоманты - предсказатели будущего по песку.
        Протей - в древнегреческой мифологии морское божество, которому приписывались дар прорицания и способность произвольно менять свой вид.
        Плотин (ок. 202-206 -269-270) - греческий философ-идеалист, основатель неоплатонизма.
        Орфизм - религиозное течение, возникшее в VI11-VII вв. до н. э. в Аттике, названное в честь легендарного Орфея. Использовало культы Деметры и Диониса, связанные с земледельческой магией. В основе учения орфиков - доктрина метемпсихоза.
        Стр. 277. Крипта - в Древнем Риме сводчатое подземное помещение; в западноевропейской средневековой архитектуре часовня под храмом, служившая для погребения.
        Стр. 281. Судебные Инны - четыре школы барристеров, то есть адвокатов высшего ранга, в Лондоне.
        Джонсон Бенджамин (1573-1637) - драматург и поэт английского Возрождения; представитель мелкой буржуазии, бывший каменщик, получивший университетское образование; среди своих современников выделялся прекрасным знанием классической литературы.
        Стр. 284. Ян Амос Коменский (1592-1670) - чешский мыслитель-гуманист, педагог, писатель. В основе его педагогической системы - принципы материалистического сенсуализма. Основоположник дидактики. Впервые обосновал идею всеобщего обучения на родном языке, разработал единую школьную систему.
        Стр. 285. Пансофия - всезнание, (от греч. пан - все и Sophia - мудрость).
        Утопия - от греч. и - нет и topos - место, т. е. место, которого нет; по другой версии от ей - благо и topos - место, т. е. благословенная страна.
        Стр. 287. Блейк Уильям (1757-1827) - английский поэт и художник; его произведениям и иллюстрациям свойственны романтическая фантастика, философская аллегория.
        Платонополис - «город Платона».
        Стр. 288. Боккалини Траяно (1556-1613) - итальянский писатель, прославившийся сатирическим изображением политической и литературной жизни.
        Пьер Бэйль (1647-1706) - французский философ-вольнодумец и скептик, один из влиятельнейших мыслителей своего времени, учитель философов эпохи Просвещения.
        Стр. 291. Геликон - гора в Беотии, в Средней Греции, где, согласно мифам древних греков, обитали покровительствовавшие искусствам музы, поэтому их иногда называли геликонидами, геликонскими девами или повелительницами. Сама же гора получила название от музыкального инструмента муз - геликона.
        Ассизы (от позднелат. assisae - заседания) - суд присяжных, решавших в средневековой Англии судебные и уголовные дела.
        Стр. 293. Якоб Кате (1577-1660) - нидерландский поэт. Его дидактические по характеру стихотворения пользовались чрезвычайным успехом. «Книга батюшки Катса», как называли голландцы его сочи
        нения, более ста лет после его смерти была в патриархальных семьях настольной книгой наряду с Библией.
        Стр. 294. Камден Уильям (1551-1623) - английский археолог и историк.
        Стр. 295. Аффидевит - в англосаксонском праве письменное показание под присягой.
        Стр. 298. «Бог помогает тем, кто помогает себе сам» - в русском варианте: «На Бога надейся, а сам не плошай».
        Стр. 304. «Утопия» - этот термин введен в обиход именно Томасом Мором. Его философское сочинение на латыни «Utopis» вышло в свет в 1516 году, и в соответствии с ним все социально-политические сочинения подобного рода стали называться «утоПИЯМИ».
        Стр. 306. Капеллан - в католической и англиканской церкви священник при часовне (капелле) или домашней церкви, помощник приходского священника, а также священник в армии.
        Стр. 310. 72 фута - около 22 метров.
        Америнды (сокращение от англ. American Indians) - условное название американских индейцев, эскимосов и алеутов.
        Стр. 313. Академы - сад близ Афин, где Платон обучал своих учеников.
        Стр. 314. Бойль Роберт (1627-1691) - английский химик и физик, один из учредителей Лондонского королевского общества. Сформулировал первое научное определение химического элемента, ввел в химию экспериментальный метод, положил начало химическому анализу, установил один из газовых законов, вошедший в историю как «Закон Бойля-Мариотта».
        Провост - ректор в некоторых университетских колледжах Великобритании.
        Стр. 319. in toto(лат.) - в целом.
        Стр. 320. Шнабель Иоганн Готтфрид (1699-1750?) - писатель раннего немецкого Просвещения, автор крупного социально-утопического романа в жанре «робинзонады». Печатался под псевдонимом Ги- зандер.
        Стр. 332. Эскапизм - стремление личности уйти от действительности в вымышленный мир иллюзии, фантазии в ситуации кризиса, бессилия, отчуждения.
        Стр. 334. Шамо - китайское название пустыни Гоби.
        МАСОНСКИЕ ОРДЕНЫ БРАТСТВА
        Стр. 339. Бэкон Фрэнсис (1561-1626) - английский философ, лорд-канцлер при короле Якове I. В трактате «Новый Органон» (1620) провозгласил целью науки увеличение власти человека над природой, предложил реформу научного метода - очищение разума от заблуждений, обращение к опыту и обработка его посредством индукции, основа которой - эксперимент. Автор утопии «Новая Атлантида» (1617), изображающей процветающее идеальное общество, в котором жизнь организована на рациональных основах науки и развитой техники.
        Стр. 342. Лафайет Мари Жозеф (1757-1834) - маркиз, франц, политический деятель. Участвовал в Войне за независимость в Северной Америке в 1775-1783 гг. в звании генерала американской армии. В начале Великой французской революции и в период Июльской революции 1830 г. командовал Национальной гвардией.
        Стр. 343. Костюшко Тадеуш (1746-1817) - руководитель Польского восстания 1794 г. Участник Войны за независимость в Северной Америке 1775-1783 гг.
        Стр. 344. Август (лат. Возвеличенный богами) - почетный титул римских императоров, начиная с Окта
        виана (63 г. до н. э. - 14 г. н. э.), внучатого племянника Цезаря.
        Стр. 345. Константин 1 Великий (ок. 285-337) римский император с 306 г. н. э.
        Феодосий /, или Великий (ок. 346-395) - римский император с 379 г.
        Комо - озеро на севере Италии, у подножия Альп, на высоте 198 м.
        Диоклетиан (243 - между 313 и 316 гг. н. э.) - римский император в 284-305 гг. В 303-304 гг. предпринял гонения на христиан, видя растущую политическую силу их религии и угрозу власти императора; разрушал их храмы, принуждая вернуться к древней религии Рима, конфисковывал имущество и убивал.
        Эскулап - в римской мифологии бог врачевания, сын Аполлона. Соответствует греческому Асклепию.
        Стр. 349. Лолларды - участники антикатолического крестьянско-плебейского движения XIV в., возникшего в Нидерландах и распространившегося в ряде стран Западной Европы, особенно в Англии.
        Стр. 350. Саксы - группа германских племен, жившая между нижним течением рек Рейн и Эльба. В V-VI вв. часть саксов участвовала в англо-саксонском завоевании Британии.
        Нормандское завоевание Англии 1066 года - вторжение в Англию нормандских феодалов во главе с герцогом Вильгельмом, в результате победы ставшим королем Англии.
        Майя, киче - индейцы Мексики, Гватемалы и Белизе.
        Стр. 351. Меритократия - (от лат. meritus - достойный и греч. kratos - власть) - буквально, власть наиболее одаренных.
        Стр. 352. Миракли - в средневековой Европе религиозно-познавательные представления о чудесах, совершавшихся каким-либо святым или девой Марией.
        Стр. 356. Фичино Марсилио (1433-1499) - итальянский философ-неоплатоник, глава флорентийской Платоновской Академии.
        Пико делла Мирандола Джованни (1463-1494) - итальянский мыслитель эпохи Возрождения, представитель раннего гуманизма. Стремился к всеобщему «примирению философов», считая все религиозные и философские школы частными проявлениями единой истины.
        Рейхлин Иоганн (1455-1522) - немецкий гуманист, филолог. Выступал против реакционных католических богословов в защиту свободы научного исследования.
        Эразм Роттердамсикй, Дезидерий (1469-1536) - глава «северных гуманистов» Возрождения, филолог, писатель.
        Агриппа Неттесхеймский, Генрих Корнелий (1468-1535) - знаменитый оккультный философ, теолог, ученый-естествоиспытатель, алхимик и маг. В сочинении «Оккультная философия» (1533) стремился к синтезу различных оккультно-магических учений и к превращению магии в «естественную» науку, изучающую тайные силы, связующие элементы Вселенной. Рассматривая человека как микрокосм и «узел Вселенной», выдвинул новую концепцию ученого-мага, управляющего стихиями.
        Стр. 362. Д-р Джон Ди - см. о нем в следующем очерке настоящей серии «Ордены Всемирной Реформации».
        Стр. 366. Чипсайд - улица в Лондоне, прежде рынок.
        Альберт Пайк - известный американский юрист, знаменитый адвокат в Арканзасе, журналист, поэт, генерал армии конфедератов; выдающийся масон XIX в., основатель Древнего Шотландского Общепринятого Ритуала. Пайк был настолько предан своему ордену, что, поселившись в масонском храме, провел там последние годы своей жизни.
        Стр. 369. Фладд Роберт (1574-1637) - философ, признанный главой английских розенкрейцеров; выдвинул свою оккультно-космологическую систему.
        Стр. 370. Базиль Валентин (Василий Валентин) - выдающийся алхимик и мистик XV в.
        Рен Кристофер (1632-1723) - знаменитый английский архитектор, математик и астроном. Представитель классицизма. По его проекту был воздвигнут собор Св. Павла, а также ряд дворцов, особняков и других зданий.
        Стр. 372. Паралипоменон - две книги в Ветхом Завете, содержащие дополнения к Книгам Царств.
        Стр. 379. Маттео Мария Боярдо (1441-1494) - итальянский поэт эпохи Возрождения. Происходил из знатного рода, имел блестящее образование, занимал высокие должности при герцогском дворе в Ферраре - центре ренессансно-рыцарской культуры. Самое значительное произведение - незаконченная рыцарская поэма «Влюбленный Роланд».

«Внутренний Храм» - один из четырех «Судебных Иннов».
        Стр. 381. Флетчер Джон (1579-1625) - английский драматург. Пьесы Флетчера, в том числе написанные совместно с Ф.Бомонтом и Ф.Мессинджером, по- дожили начало жанру трагикомедии.
        Сидни Филип (1554-1586) - выдающийся английский писатель, поэт и теоретик литературы, дипломат, государственный деятель, ученый, воин. Автор пасторального романа, цикла сонетов и известного трактата «Защита поэзии» (1581).
        Джонсон Бенджамин (1573-1637) - выдающийся драматург и поэт английского Возрождения; особенно прославился своими комедиями нравов.
        Стр. 383. Холлар Венцеслав, или Вацлав (1607-1677) - чешский гравер и рисовальщик, в наследии которого остались портреты, гравюры и рисунки с видами Праги, Лондона и др.
        Стр. 385. Вульгата (лат. народный, общедоступный) - перевод Библии на латинский язык, который осуществил блаженный Иероним в конце IV - начале V в. н. э.; признан богооткровенным и утвержден на Тридентском соборе католической церкви (1545-1563).
        Стр. 388. Андреа Иоганн Валентин (р. 1586) считается автором трех манифестов Ордена Розенкрейцеров; см. очерк о нем в разделе «Ордены Всемирной Реформации» настоящей серии.
        Камелот - двор короля Артура.
        Беда Венерабилис, Беда Достопочтенный (672 или 673 - ок. 735) - англосаксонский летописец, монах, философ. Автор «Церковной истории народов англов», ценнейшего источника по истории Англии VII-VIII вв.
        Каравсий М. Аврелий Валерий - римский пол ко- водец в Британии при Диоклетиане и Максимилиане. В 286 г. поднял восстание в Британии, а в 289 г. провозгласил себя Августом. Убит в 293 г.
        Стр. 386. Боэций Аниций Манлий Северин (ок. 480-524) - христианский философ и римский государственный деятель.
        Стр. 400. Венерабль - президент масонской ложи.
        Стр. 405. Vae Victis(лат.) - Горе побежденным!
        Стр. 406. Апокриф (греч. тайный, сокровенный) - произведение, предполагаемое авторство которого не подтверждено или маловероятно.
        Стр. 409. Лилия - эмблема династии Бурбонов.
        Стр. 410. Пектораль - шейное металлическое украшение, облегающее грудь и плечи. Известно в Древнем Египте и Европе в железном веке.
        Стр. 413. Франклин Бенджамин (1706-1790) - американский просветитель, государственный деятель, ученый, естествоиспытатель, один из авторов Декларации независимости США (1776) и Конституции 1787 г., основатель Американского философского общества (1743).
        Стр. 415. Алюмбрадос - секта просветленных XVI в., провозглашавшая своей целью достижение мистического экстаза.
        Гете Иоганн Вольфганг (1749-1832) - основоположник немецкой литературы нового времени, мыслитель и естествоиспытатель.
        Гердер Иоганн Готфрид (1744-1803) - немецкий философ, поэт и критик; был придворным проповедником в Риге и Веймаре; теоретик «Бури и натиска» - философско-литературного движения в Германии конца XVII в.
        Николаи Кристоф Фридрих (1733-181 1) - немецкий писатель, литературный критик, книгоиздатель эпохи Просвещения.
        Стр. 418. «Готский альманах» - ежегодный справочник о королевских семьях Европы.
        Стр. 419. Кастальский источник - родник на горе Парнас, близ Дельф в Греции. В Древней Греции почитался как священный ключ Аполлона и муз, дарующий вдохновение поэтам и музыкантам.
        Стр. 422. Жак Казотт (1719-1792) - французский сатирик, закончивший свой жизненный путь на гильотине.
        Стр. 434. Апостольская камера - присутственное место, управляющее папскими доходами.
        Стр. 439. Муфтий - (араб.) - духовное лицо у мусульман.
        Стр. 443. Лафатер Иоганн Каспар (1741-1801) - швейцарский писатель, драматург, поэт, мистик, автор трактата по физиогномике.
        Стр. 444. Сен-Мартен Клод Луи де - последователь Мартинеса Пасквалиса, основатель течения «мартинизма».
        Стр. 450. Магус (лат.) - маг, волшебник, чародей; у персов - жрец.
        Стр. 453. Ex hypothesi(лат.) - предположительно.
        АМЕРИКА
        КАК ПРЕДОПРЕДЕЛЕНИЕ СУДЬБЫ
        Стр. 459. Рен Кристофер (1632-1723) - знаменитый английский архитектор, математик и астроном. Представитель классицизма. По его проекту был воздвигнут собор Св. Павла, а также ряд дворцов, особняков и других зданий.
        Стр. 464. Кецалькоатль («змей, покрытый зелеными перьями», или «драгоценный близнец») - у индейцев Центральной Америки одно из главных божеств, бог-творец мира, создатель человека и культуры, владыка стихий, бог утренней звезды, близнецов, покровитель жречества и науки. Главное святилище Кецалькоатля находилось в Чолуле (Мексика). Имя его стало титулом верховных жрецов, правителей реального Толлана (Тулы).
        Майя - индейский народ, создавший одну из высоких цивилизаций доколумбовой Америки, су- шествовавшую на территории юго-восточной Мексики, Гондураса и Гватемалы с первых веков н. э.
        Вотан - в мифологии индейцев Мексики «сын змиев», допущенный к «норе змия», что символизирует адепта, допущенного к посвящению в сокровенном храме. Миссионер Брассёр де Бурбур пытался доказать, что этот герой - потомок Хама, проклятого сына Ноя.
        Ицамна - в мифологии майя бог неба, посылавший необходимый для посевов дождь. Один из 60- гов, поочередно правивших миром. Покровитель жрецов, изобретатель календаря и письма. Изображался в виде старика с беззубым ртом и бородой.
        Кукулькан - в мифологии майя одно из главных божеств. Соответствует богу тольтеков Кецалькоатлю. Изображается в виде змеи, покрытой перьями
        кецаля - священной птицы древних майя и ацтеков. Ко времени испанского завоевания (XVI в.) в нем слились легенды об историческом лице - предводителе тольтеков, считавшем себя воплощением Кецалькоатля, и тольтекские представления об этом божестве, а также более древние верования майя в облачных змеев, связанных с культом дождя.
        Киче - индейская народность языковой семьи майя-соке в Гватемале.
        Стр. 465. Науатланский народ - науа (nahua), науатла- ка - индейское название группы родственных по языку (юто-ацтекской группы) племен, живших до испанского завоевания на территории Мексики, Гватемалы, Гондураса, Сальвадора, Никарагуа.
        Кукумац («змей, покрытый перьями кецаля») - в мифологии киче божество, восходящее к образу бога Кецалькоатля; супруг богини-матери Тепев.
        Тула - древняя столица государства тольтеков, которую отождествляют с легендарным городом индейцев науа Толланом. Чолула - крупный центр доиспанской культуры.
        Стр. 466. Шочикецаль («цветочное перо») - в мифах ацтеков богиня любви, плодородия, цветов, материнства, домашнего очага; покровительница жен, ткачей, любящих, художников, скульпторов.
        Торкемада Хуан (ок. 1565-1624) - испанский хронист, монах, автор ряда исследований по истории колонизации Мексики.
        Мендиета Херонимо де (1528-1604) - испанский миссионер.
        Бернардино де Саагун (1499-1590) - испанский этнограф и языковед, монах-францисканец, с 1529 г. миссионер в Мексике. Автор «Всеобщей истории событий в Новой Испании» - подлинной энциклопедии по религии, обычаям и научным знаниям ацтеков до конкисты.
        Стр. 467. Чальчиуитль - нефрит.

«Кодекс Теллериано-Ремесис» - рукопись после- испанского времени, названная по имени ее первого обладателя архиепископа Реймса Ле Теллье.
        Тонакатекутли («владыка нашего существования») - в мифах ацтеков верховный бог, творец мира, владыка Омейокана - самого верхнего (тринадцатого) неба.
        Стр. 468. Пирамида Солнца - монументальное сооружение конца I тысячелетия до н.э. (высота 64,5 м, длина сторон основания 224 м) в Теотиуакане - центре одной из важнейших доколумбовых цивилизаций Мексики, созданных предками науа. Руины Теотиуакана находятся в 50 км от современного города Мехико, на берегу реки Сан-Хуан.
        Америнды ( сокр. от англ. American Indians) - условное название индейцев Америки.
        Брассёр де Бурбур Шарль Этьен (1814-1874) - французский миссионер и исследователь индейских древностей, языков и остатков местной древней цивилизации. Перевел на французский язык и впервые издал «Пополь-Вух» - эпос индейцев киче. Некромант - вызыватель духов умерших.
        Стр. 469. Диего де Ланда (1524-1579) - испанский хронист, францисканец. Занимал ряд высших церковных должностей, в частности, должность епископа всего Юкатана. Отличался жестоким отношением к индейцам, ввел инквизицию на Юкатане, на публичном аутодафе сжег много ценных рукописей майя. В то же время был ревностным исследовата- лем древних культур, изучил язык майя. Автор ряда сочинений, в том числе книги «Сообщение о делах в Юкатане» (1566), которая является важным источником для изучения истории, письменности, религии, культуры, преданий древних майя.
        Стр. 470. Ошомоко и Сипактонатль - тольтекские 60- жества. Согласно мифам народов Центральной Мексики, они были изобретателями астрологии и календаря.
        Стр. 471. Тескатлипоки («курящееся зеркало») - одно из главных божеств индейцев Центральной Америки; божество, повелевающее четырьмя сторонами света. Олицетворяет солнце как губительное начало, ночь, а также «вечернюю и утреннюю звезду». Культовый центр Тескатлипоки находился в Теско- ко. Отправление культа Тескатлипоки сопровождалось человеческими жертвоприношениями.
        Стр. 472. Бустаманте Карлос Мария де (1774-1848) - мексиканский политический деятель и историк, активный участник войны за независимость Мексики от испанского господства. Автор многочисленных трудов по истории Мексики; издал ряд хроник периода колонизации.
        Ле-Плонджин Огюст - американский ученый XIX в. Утверждал, что греческий алфавит представляет собой древнейшую космогоническую поэму майя.
        Стр. 473. Ушмаль - один из крупнейших древних городов майя (VI-XIII вв.) в Мексике.
        Манко Капак - согласно устной инкской традиции, первый инка, сын Солнца и Луны, посланный отцом на землю, чтобы спасти людей от варварства и взаимоистребления, научить их ремеслам и земледелию, утвердить культ «истинных» богов. Ему приписывают основание города Куско, ставшего затем столицей государства Тауантинсуйу. Считается первым правителем государства инков.
        Лорд Кингсборо - собиратель и владелец колле к- ции памятников культуры древних ацтеков.
        Стр. 474. Лас Касас Бартоломе де (1474-1566) - испанский гуманист, историк, публицист. В 1502-1550 гг. жил в странах Центральной, Южной Америки и Мексике, служил епископом Чиапаса. Выступал в защиту порабощаемых индейцев, обличал колониализм, рабство, жестокость и аморальность конкисты. Получил звание «Всеобщего защитника индейцев». Его огромное литературное наследие - ценный источник по истории открытия Америки и захвата ее Испанией.
        Лакандоны - индейская этническая группа. Живут в джунглях Мексики и Гватемалы; говорят на диалекте языка юкатанских майя; в быту, культуре и религии сохранили много древнейших традиций.
        Стр. 475. Нахуаль - на языках индейских народов Гватемалы обычно означает «дух-хранитель», «дух-покровитель» того или иного лица, а также племенных богов.

«Пополъ-Вух» (киче, «Книга Совета») - памятник древней литературы индейцев киче. Текст написан ритмической прозой и представляет собой древний сакральный эпос, в который вошли космогонические и мифологические представления народа киче, а также их исторические предания.
        Стр. 477. Монтесума, иначе Моктесума (1390- ок. 1469) - верховный правитель ацтеков с 1440 г. Завершил подчинение ацтекам других индейских племен Центральной Мексики и возглавил союз этих племен, центром которого стал город Теночтитлан. Пользовался большим влиянием у жречества.

«Collection of Mendoza»,иначе «Кодекс Мен до- сы» - рукопись, написанная по заказу первого вице-короля Мексики Антонио Мендосы, для представления Карлу V, дабы познакомить властелина с историей его новых подданных, их обычаями и возможностями податей. Однако в руки испанского короля рукопись так и не попала, поскольку была захвачена французскими пиратами.
        Кецаль - священная птица древних майя и ацтеков, с которой связано много легенд и поверий. Изображена на современном гербе Гватемалы.
        Шибальба («исчезающее») - в мифах киче обозначение подземного мира и богов преисподней.
        Стр. 481. Хименес Франсиско (XVI в.) - испанский монах-доминиканец. Хименесу, нашедшему рукопись «Пополь-Вух», принадлежат также труды по древней истории, культуре и языкам индейских народностей Гватемалы.
        Шерцер Карл - австрийский ученый, американист.
        Стр. 485. Пейотль - вид небольшого кактуса, сок которого при употреблении внутрь вызывает радужные галлюцинации. Используется с обрядовыми целями многими индейскими племенами.
        Стр. 486. Деганавида («два речных потока сливаются воедино») - в мифах ирокезов пророк, которому приписывают создание Великой лиги ирокезов и свода ее законов.
        Стр. 487. Атотархо - в мифах ирокезов божество, олицетворяющее необузданные силы природы, людоед и чародей. Его тело было скручено в «семь узлов зла», у него были змеевидные волосы и черепахообразные когтистые конечности. Гайавата и Дега- навида очистили от зла его разум, после чего он стал одним из 50 вождей совета Великой Лиги ирокезских племен. Титул Атотархо в этом качестве сохраняется у ирокезов.
        Стр. 493. Маниту - в мифах алколгинов сверхъестественные силы или существа, обитающие и над землей, и на земле, и под нею. В маниту воплощаются неизвестные силы действительности. Одновременно они олицетворяют магическую власть, невидимую силу, которой могут обладать люди, животные и предметы неживой природы.
        Алгконкины - группа племен североамериканских индейцев.
        Оренда - в мифах ирокезов сверхъестественная магическая сила. Так, Деганавида умиротворил злобное божество Атотархо с помощью животворной магической силы оренда.
        Стр. 494. Сахема (сакима, сагема) - в алгонкинских индейских племенах вождь.
        Калюмет - у североамериканских индейцев курительная обрядовая трубка, обычно с длинным чубуком, почитавшаяся священной реликвией, магическим талисманом, символом мира и согласия.
        Стр. 500. Мидевивин - тайное знахарское общество, объединявшее шаманов племени оджибвеев. Имело четыре ступени посвящения и ставило своей целью постижение целебных свойств трав и растений для защиты от злых сил. Магические инструкции миде, их рецепты, песни, мифологические «карты» записывались на свитках из березовой коры при помощи пиктографических знаков и рисунков, смысл которых открывался только посвя- !ценным.
        Оджибвеи - индейское племя, принадлежащее к языковой группе алгонкинов.
        Стр. 501. Манабозо - в мифах алгонскинской группы создатель мира и культурный герой. Изображался в виде зайца. Ему приписывают создание пиктографического письма оджибва. Одержав победу над злыми духами-мичибичи, он был посвящен в тайны знахарских заклинаний, которые затем передал людям, основав шаманское общество Мидевивин.
        Стр. 502. Гайавата - легендарный вождь и пророк ирокезов; по некоторым источникам, реальное историческое лицо. Почетный титул Гайавата сохраняется в ритуальном списке 50 вождей Лиги ирокезских племен.
        Стр. 503. Аймара - один из крупнейших индейских народов Южной Америки, тесно связанный общностью исторических судеб и многими чертами культуры с кечуа.
        Мелхиседек - библейский мифический жрец, упоминается в книге «Бытие». Его именем названа раннехристианская гностическая секта, основанная во II в., последователи которой утверждали, что Мелхиседек был первым и главным воплощением бога, а Христос являлся только образом Мелхиседека.
        Стр. 505. Веспуччи Америго (1454-1512) - мореплаватель, по происхождению флорентиец, долгое время был связан по службе с домом Медичи. Участник нескольких испанских и португальских экспеди
        ций (1499-1504) к берегам Южной Америки, названной им Новым Светом. Впервые высказал предположение, что эти земли - новая часть света, которую лотарингский картограф М.Вальдзе- мюллер назвал в 1507 г. в честь Америго Америкой.
        Кабот Джон, или Джованни (ок. 1455-1499) - итальянский мореплаватель; с 1490 г. состоял на английской службе. В 1497-м и 1498 гг. совершил плавания через Атлантический океан и достиг берегов Северной Америки в районе осторова Ньюфаундленд.
        Стр. 506. «Critias» - сочинение Платона.
        Геспериды - старинное название Канарских островов. Геспериды - в греческой мифологии нимфы, дочери Ночи и Атланта, обитавшие на краю мира у берегов реки Океан, на счастливых островах Запада, в сказочном саду, где росла яблоня, приносившая золотые плоды. Похищение яблок из сада Гесперид, охранявшегося стоглавым драконом, - один из подвигов Геракла.
        Гог и Магог - в иудейской, христианской и мусульманской (Йаджудж и Маджудж) мифологиях воинственные антагонисты «народа божьего», нашествие которых должно предшествовать «страшному суду». Гог - имя предводителя и народа, Ma- гог - имя страны и народа.
        Стр. 508. Маргиналии - пометки на полях книг или рукописей.
        Стр. 510. Луллий Раймунд (ок. 1235- ок. 1315) - испанский философ-мистик, теолог. Доказывал возможность полного слияния философии с теологией; основоположник и классик каталанской литературы, поэт-лирик. Францисканец, миссионер, проповедовал в Северной Африке. Автор около 300 сочинений. В труде «Великое искусство» высказал идею «логической машины» - устройства для выполнения логических операций, с помощью которого надеялся доказать все истины христианства, и сделал попытку ее реализации.
        Стр. 512. «На кончике знаменитого яйца...» - так называемое «Колумбово яйцо» - выражение, вошедшее в поговорку, связанное с рассказом о Колумбе, якобы поставившем яйцо на плоском месте (чего никто не мог сделать) и расплющившем ударом кончик яйца. Выражение означает, что нередко лучшее решение трудного вопроса - самое простое.
        Меру - в древнеиндийской мифологии огромная золотая гора, центр земли и вселенной, обитель богов, страна блаженства. Брахманы - свя- пленные тексты ведического канона, содержащие мифологические комментарии к Ведам. Тянь («небо») - в средневековой китайской мифологии место пребывания огромного пантеона божеств. Олимп - в греческой мифологии гора в Фессалии, на которой обитают боги.
        Стр. 513. ...генуэзского голубя - Колумб в латинском написании Columbus, в итальянском - Colombo, в испанском - Colon. Colombo по-итальянски означает голубь.
        Стр. 516. «Гарри» - здесь уменьшительное от Генриха. Автор намекает на Генриха VIII, при котором в Англии была введена реформация, облеченная в форму религиозной борьбы против римско-католической церкви и ее союзников.

«Непобедимая Армада» - крупный военный флот, созданный в 1586-1588 гг. Испанией для завоевания Англии.
        Стр. 522. Рэли Уолтер (ок. 1552-1618) - английский мореплаватель, организатор пиратских экспедиций, поэт, драматург, историк; фаворит королевы Елизаветы 1. Один из руководителей разгрома испанской «Непобедимой Армады» (1588). Обвиненный в заговоре против Якова 1, заключен в Тауэр. После неудачной экспедиции в Северную Амарику был казнен.
        Стр. 525. Апофтегма (апофегма, апофема) - краткое и меткое наставительное изречение.
        Дизраэли Бенджамин, граф Биконсфильд (18041881) - английский писатель и государственный деятель.
        Стр. 526. Джонсон Бенджамин (15731637?) - английский драматург и поэт, автор социально заостренных комедий нравов и трагедии.
        Стр. 527. Донн Джон (1572-1631) - английский поэт; родоначальник так называемой метафизической школы, внесший в английскую литературу черты барокко.
        Стр. 536. Пиетизм (от лат. pietas - благочестие) - течение, возникшее в лютеранстве в конце XVII в., имевшее целью усиление влияния религии на основе строгого благочестия и религиозного подвижничества в повседневной жизни. Основатель пиетизма - немецкий теолог Ф.Я.Шпенер - отвергал внешнюю церковную обрядность, подчеркивал необходимость для верующих личного переживания бога.
        Кристиан Кнорр, барон фон Розенрот - средневековый христианский каббалист.
        Стр. 537. Меннониты - одно из протестантских течений, выделившееся из анабаптизма в начале XVI в. в Нидерландах и названное по имени его основателя Менно Симонса. Проповедуют смирение, непротивление злу насилием, нравственное самоусовершенствование, верят во «второе пришествие» Христа.
        Стр. 538. Бёме Якоб (1575-1624) - немецкий философ- пантеист, мистик.
        Филипп Якоб Шпенер (1635-1701) - немецкий теолог, основатель пиетизма; его главный труд «Pia Desideria» (1675). Август Герман Франке(16631727), развивая линию Шпенера, превратил Галле в центр пиетизма.
        Стр. 539. Моравские Братья - религиозная секта, возникшая в середине XV в. в Моравии после поражения гуситского движения.
        Методисты - последователи протестантского течения, возникшего в XVIII в. в англиканской церкви. В 1729 г. в Оксфордском университете священник Джон Уэсли (1703-1791) основал кружок, члены которого отличались особым религиозным рвением, упорством и методичностью в изучении Библии, откуда и происходит название методистской церкви.
        Методистская церковь строго авторитарна; особая роль в ней отведена проповеднической деятельности как главному инструменту усиления влияния на верующих; методисты создали институт так называемых странствующих проповедников.
        Адвентисты (от лат. adventus - пришествие) - протестантская секта, проповедующая близость «второго пришествия» Христа и наступления на Земле «тысячелетнего царства божия».
        Стр. 542. Лабадисты - секта реформаторов, основанная в XVII в. бывшим иезуитом Лабади.
        Квиетизм - религиозное учение, возникшее в католицизме в XVII в. Проповедуя смирение, покорность, созерцательное, пассивное отношение к действительности, доводило идеал пассивного подчинения воле бога до требования быть безразличным к собственному «спасению».
        Хилиазм, иначе милленаризм - религиозно-утопическое учение о втором пришествии Христа и его тысячелетнем царстве, предсказанных в Откровении Иоанна (20: 4). Хилиасты верили, что это царство осуществится на земле до наступления конца света, а не в потустороннем мире.
        Стр. 543. Дейвид Гаррик (1717-1779) - выдающийся английский актер; один из реформаторов сцены и основоположник просветительского реализма в европейском театре. Считал театр воспитателем общества. Прославился в пьесах У.Шекспира, где сыграл 25 ролей, в том числе роль Гамлета.
        Стр. 549. Квакеры - члены религиозной христианской общины, основанной в середине XVII в. в Англии.
        Отвергают институт священников, церковные таинства, проповедуют пацифизм, занимаются благотворительностью.
        Стр. 554. Томас Пейн (1737-1809) - выдающийся просветитель, участник Войны за независимость в Северной Америке 1775-1783 гг. и Великой французской революции.
        Стр. 555. ...известной в истории под названием «Бостонского чаепития»... - В 1773 году в Бостон пришли три английских судна, нагруженные ящиками с чаем, за который взимали скрытый налог в пользу английской казны. Ночью на корабли проникли люди, вымазанные красной краской и с перьями на голове. Это были бостонские ремесленники, служащие купцов и другие жители города, одетые как индейцы, чтобы их не могли опознать. Весь чай они выбросили в воду. В колониях это происшествие получило название «бостонского чаепития».
        Стр. 556. «Poor Richard's Almanac»(«Альманах бедного Ричарда») - сборник афоризмов и парадоксов Б.Франклина.
        Стр. 557. Торквемада Томас (ок. 1420-1498) - глава испанской инквизиции, Великий Инквизитор.
        Стр. 561. Хуарес Бенито Пабло (1806-1872) - национальный герой Мексики; выходец из бедной индейской семьи, глава правительства в 1858-1861 гг., президент в 1861-1872 гг.
        Вилья Франсиско (1877-1923) - национальный герой Мексики, руководитель крестьянского движения на Севере Мексики в период Мексиканской революции 1910-1917 гг. Скрывался от преследования властей под именем Панчо Вилья. В 1916-1917 гг. участник борьбы с иностранной интервенцией. Убит реакционерами.
        Освободитель - прозвище Боливара.
        Стр. 564. Идальго Мигель (1753-181 1) - руководитель борьбы мексиканского народа за независимость в 1810-1811 гг., национальный герой Мексики. Расстрелян испанцами.
        Стр. 565. Янсенизм - религиозно-политическое течение в католицизме, начало которому положил голландский богослов XVII в. Янсений. Он развивал учение Августина о предопределении, тяготел к протестантизму, проповедовал строгое религиозно-этическое самоусовершенствование и видел главного врага в иезуитах.

«Index Expurgatorius» - «Список книг, запре- !ценных католической церковью до их переработки».

«Afrancesado» - «офранцуженный»
        Стр. 566. Морелос Хосе Мария (1765-1815) - один из руководителей борьбы мексиканского народа за независимость, национальный герой Мексики. Ученик и соратник М.Идальго. Казнен испанскими захватчиками.
        Стр. 567. Альенде Игнасио Мария де (1769-1811) - борец за независимость Мексики. В 1811 г. сменил Идальго на посту генералиссимуса повстанческой армии, затем был взят в плен испанскими войсками и казнен.
        Аутодафе ( исп. и португ. auto da fe, букв. - акт веры) - торжественное оглашение приговора инквизиции в Испании, Португалии, а также само исполнение приговора - главным образом публичное сожжение.
        Сапотеки - один из современных индейских народов Мексики.
        Стр. 568. Максимилиан I Габсбург (1832-1867) - австрийский эрцгерцог. В 1864 г. в ходе начавшейся в 1861 г. англо-франко-испанской интервенции в Мексику провозглашен мексиканским императором. После эвакуации французских войск из Мексики (1867) взят в плен и казнен.
        Стр. 576. «Три R» - сокращение от «reading, riting, rithmetic», - чтение, письмо, арифметика.
        СОДЕРЖАНИЕ
        ОТ РЕДАКЦИИ      5
        Книга первая
        ОРДЕНЫ ИСКАТЕЛЕЙ      9
        Книга вторая
        ОРДЕНЫ ВЕЛИКОГО ДЕЛАНИЯ      ИЗ
        Книга третья
        ОРДЕНЫ ВСЕМИРНОЙ РЕФОРМАЦИИ      229
        Книга четвертая
        МАСОНСКИЕ ОРДЕНЫ БРАТСТВА      339
        Книга пятая
        АМЕРИКА КАК ПРЕДОПРЕДЕЛЕНИЕ СУДЬБЫ      459
        ПРИМЕЧАНИЯ      585

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к