Библиотека / Эзотерика / Кати Беяз : " Мемуары Ведьмы Книга Вторая " - читать онлайн

Сохранить .
Мемуары Ведьмы. Книга вторая
        Кати Беяз
        Когда я пишу свои книги, я прислушиваюсь и принюхиваюсь, словно старая ведьма, чтоб обнаружить следы истории в вековом дремучем лесу страниц. Эти следы оставляет для меня само произведение, ведь оно, словно живое, ненавязчиво ведет меня за собой, давая проникнуть вглубь основного действия. И даже уже находясь там, в самой середине истории, я еще даже не догадываюсь, чем же все закончиться…
        Беяз Кати
        Мемуары Ведьмы
        Книга Вторая
        Введение
        Отчетливо понимая, что не могу говорить, я просто одобрительно кивнула. Набравшись смелости и вновь оттолкнувшись от Сосны, я полетела в сторону дома. Этот полет теперь был абсолютно таким же, как если б я плыла в воде. Наконец-то, окончательно поняв, как летать, моё тело, а точнее дух, стал практически невесомым, хотя какой-то вес я все же имела. С небольшим усилием раздвигая воздушные массы и отталкиваясь от них, я вполне могла набирать скорость, а потом свободно лететь по инерции вперед.
        Так я долетела до дома, аккуратно спустилась и прошла сквозь входную дверь. За столом по-прежнему сидели бабушка и дедушка.
        - Это только моя вина, она еще такая молодая.
        - Не надо, перестань, сейчас все люди болеют этим, и никто не знает от чего именно эта болезнь. Причину не нашли…
        - Ровно, как и лекарство, - перебила бабушка, - я бы все отдала, чтоб уйти вместо нее, - обреченно на выдохе произнесла она и закрыла лицо руками.
        - И я бы отдал, - обняв ее за плечи, успокаивал дедушка, - и мы отдадим, когда нас позовут.
        Я прошла к своей кровати, поняв, что они меня не видят и не чувствуют. Склонившись над ней, я увидела себя. Моё лицо было невыразимо бледным, вокруг глаз виднелись темные круги, лоб покрывало мокрое полотенце, а рот был болезненно приоткрыт. Несмотря на такой жалкий вид, у меня почему-то не возникло никаких чувств жалости к себе или намека на тоску по своему бренному телу. Я понимала: то, что лежало на кровати - моя оболочка, и эта девочка, она не имеет ничего общего с тем, кем на самом деле я являюсь.
        ***
        Имена некоторых персонажей в данной книге изменены или умышленно не называются.
        ***
        Колдовская любовь
        Глава 1
        Поднявшись по высокой лестнице на веранду соседского дома, я еле заметно вздрогнула, увидев дядю Володю снова. На мгновение подумав, что мы опять отправляемся в скрытое место, я задержала дыхание, ведь при одной мысли о нем мне становилось нехорошо физически.
        - Куда собираешься, дорогой сосед? - послышался бодрый голос бабушки, который тут же привел меня в чувства.
        - На базар за новым колесом, соседушка, - ответил тот.
        Мужчина явно находился в приподнятом настроении, и оба собеседника, говорили так словно, оставив это «чертово колесо» на колдовском кладбище, они приобрели какие-то особо теплые приятельские отношения. Или скорее даже такую дружбу, что объединяет людей общими тайнами и событиями, в реальность которых кроме них самих больше никто никогда не поверит.
        - А предыдущее где купил? - продолжала любезничать она.
        - На том же базаре и купил.
        - Тогда нам с тобой по пути.
        - Как скажешь, соседка, - с тоном полным доверия отозвался дядя Володя.
        Наш сосед не был болтлив, суетлив или особо эмоционален. Он практически не обладал чувством юмора, и находился всю свою жизнь в каком-то размеренно нейтральном состоянии. Я никогда не видела его злым или утопающим в смехе. Но это был человек слова и дисциплины, и если он брался за дело, то непременно доводил его до конца. Мой дедушка очень уважал Владимира и часто ставил его детей мне в пример, которые, словно маленькие папины копии, быстро и четко выполняли всю работу по дому без капризов и излишней артистичности, порой так свойственной мне.
        Воскресный базар находился в стороне от города и в паре километров от деревни. Мы сели на мотоцикл, которым наш сосед пользовался для подобных нужд, и уже довольно скоро оказались на огромном рынке.
        Там было всё: от живности и продовольствия до самодельной мебели и запчастей. Именно туда и лежал наш путь - сквозь ряды овощей и огородной зелени, уточек и курочек, домашних яиц и парного молока. Запах свежеиспеченного хлеба напомнил мне, что ещё совсем недавно мы прогуливались с бабушкой по этому рынку, в такой же воскресный полдень. Тогда меня не беспокоили мысли о тайных местах и заколдованных могилах, я просто смотрела на солнце сквозь свои растопыренные пальцы, и откусывала наивкуснейший хрустящий хлеб. Откровенно сказать, всё, что происходило со мной до этого кладбища, сейчас казалось мне нереальным и увиденным где-то в кино. Только в том месте я стала чувствовать разницу между нашими мирами, между человеком, забывшим магию, и человеком помнящим.
        Здесь и сейчас казалось мне теперь приятным веселым сном. В то время как события прошлой ночи представлялись реальной жизнью без прикрас. Шокированный мозг мог меня легко обмануть, но мои ощущения говорили о том, что всё пережитое нами в скрытом месте, имело намного больший смысл для жизни каждого из нас, чем эти каждодневные будни.
        В своих размышлениях я не заметила, как бабушка подошла к продавцу деревянной утвари. Подобравшись поближе, чтоб все услышать, я протиснулась между какой-то тучной женщиной и бабушкиной рукой. Она напористо заговорила с продавцом, после краткого приветствия мужчин:
        - Где вы взяли то колесо для телеги?
        - Я сам всё делаю своими руками.
        - А материал где берёте? - продолжала допрос бабуля.
        - В разных местах покупаю, смотрю, чтоб дерево хорошее было и цена по карману не била, - радуясь своей неожиданной рифмовке, уверенно ответил мужчина.
        Бабушка смотрела на него пронизывающим взглядом, и, не уступая профессиональному сыщику, продолжала задавать свои вопросы:
        - Подбирали, где заброшенные доски в местах, которые люди стороной обходят?
        Мужчина рассмеялся:
        - Во-первых, для меня все поля одинаковые! Если доски хорошие, из добротного дерева и не прогнили, то чего ж им без дела валяться-то? А что там небылицы рассказывают, так по-ихнему нигде не ходи и ничего не трогай!
        - И много набрали в том месте? - голосом прокурора спросила бабушка.
        - Я не считал, но на колесо ваше я доски у лесника забрал. Свежий молодняк он мне продал, а эти старинные отдал даром в придачу. Из тех, что были получше, я смастерил антикварную кровать, а из остатков по паре колес.
        - Кровать…, - повторила за ним бабушка, - а лесничий, где эти старинные доски взял?
        - Ну да, правда что, где ж лесничий доски то взял, он же в лесу живет, откуда там доскам из Сосны взяться! - уже без усмешки заговорил продавец.
        Он выглядел раздраженным этой череде вопросов, которые совершенно не имели к его продажам никакого отношения. Я поняла, что назревает конфликт и тихо сказала, потянув бабушку за руку:
        - Бабуль, пойдем.
        Но я прекрасно знала, что она не уйдет «с пустыми руками» лишь потому, что ее вопросы кого-то раздражают. Это поразительно, но мне порой казалось ее совершенно не волнует чужое мнение. Ей было абсолютно все равно, как она выглядит в глазах другого человека, как ее слова слышаться и какую реакцию вызывают. Я же наоборот входила в пору зависимости от общественного мнения. Меня особо волновало, как я смотрюсь со стороны, как мои слова звучат и какие мысли остаются у людей после общения со мной. Этим моя жизнь неимоверно усложнялась. Следя за собой, я старалась выглядеть и вести себя безупречно. Но когда я достигала этой безупречности, мне становилось неимоверно стыдно за поведение своих близких, которые и не думали вести себя подобающим образом, чтоб не уронить меня в глазах общества. Так и сейчас: я тщетно тянула бабушку домой, чтоб она не показалась в глазах продавца и остальных покупателей грубой, бестактной и глупой женщиной.
        - Да, бабуля, - тут же подхватил продавец, - давайте уже либо корыто, грабли покупайте, либо вон за овощами отовариваться, - прищурив глаза и опустив уголки рта вниз, произнес он, указывая нам на прилавки с продуктами.
        - Мне действительно не хотелось бы вас тревожить, но кому вы продали кровать? - стойко продолжала она.
        - Парочка приходила молодая, им и продал, - пытаясь общаться с другими покупателями, кинул он.
        - А где живут, как звать?
        Тут мужчина повесил голову, сжал губы и глубоко вздохнул. Он посмотрел на бабушку уставшими глазами и монотонно произнес, желая поставить на этом диалоге окончательную точку:
        - Живут где-то недалеко от рынка в своем двухэтажном доме. Угостили меня мешком слив, обронив, что весь сад ими усеян. Больше я, видит Бог, ничего не знаю, - театрально приложив ладонь к груди, закончил мужчина.
        Бабушка молча развернулась и провела торцом ладони по своим губам. Этот жест красочно показал ее сосредоточенное раздумье над нашими дальнейшими действиями, в которое она довольно надолго мысленно погрузилась. Сосед купил недостающее колесо уже у другого мастера, и привязал его позади коляски к своему мотоциклу.
        - Володь, надо разыскать эту парочку с кроватью, - произнесла она, наконец.
        - Валь, на кой тебе та кровать? - достаточно холодно, но все же с ноткой возмущения, спросил тот.
        - Послушала б я, как ты заговорить, если б посчастливилось тебе поспать на том «чертовом колесе», - с ухмылкой произнесла она и похлопала соседа по плечу, забираясь на мотоцикл.
        Дядя Володя многозначительно закачал головой и, заведя мотор, тронулся в сторону деревни. Он подбросил нас до дома, и мы погрузились в свой обычный день. Бабушка что-то пекла, я убирала дом, а дедушка стучал молотком на веранде. В перерывах между уборкой я то и дело подбегала к своему блокноту и делала пометки, стараясь записывать все: каждую мелочь, каждую эмоцию, даже самую неприятную мне. Бабушка хвалила меня за такое отношение к делу, но в то же время посмеивалась над моей щепетильностью.
        - Ты стыдилась меня на базаре. Почему? - вдруг послышался ее голос.
        - Нет, я не стыдилась… - замешкалась я, потому что на самом деле стыдилась.
        - Разве тебе стыдно, что твоя бабушка свободна от мнения людей?
        - Что? - не сразу словила я. Мне было стыдно не за ее свободу, а за ее бестактность, но я не могла сказать ей это в лицо.
        - Я свободна от страха быть неправильно понятой. Это совсем не от того, что мне нравиться докучать людям. Это лишь оттого, что я преследую другие цели. Есть вещи поважнее, чем нравиться всем и вся, понимаешь? Однажды попробовав быть свободой от мысли, что ты докучаешь кому-то, ты уже никогда не сможешь быть скованной этой цепью. Она связывает нас по рукам и ногам, мы хотели бы сказать - но не говорим, нам надо было бы спросить - но мы не спрашиваем, нам стоило бы остаться - но мы уходим. Во благо кому-то, но во вред себе и своим целям.
        - Но есть же границы приличия! - воспротивилась я.
        - Да, есть! И для этого были придуманы слова приличия - такие, к примеру, как «мне действительно не хотелось бы вас тревожить, но…» Человек, познающий себя, будет всегда проигрывать человеку, познающему мир в привередливых глазах общества, которое чаще всего будет играть с тобой злую шутку.
        - Какую именно?
        - Оно будет призывать тебя вместо вежливого разговора, выгодного тебе, к вежливому молчанию, выгодного ему.
        Я вдруг почувствовала, как кровь прилила к лицу. Это было попаданием не в бровь, а в глаз. Мой переходный возраст давал о себе знать, и самым важным для меня становилось - знать кто я такая в глазах общества. В этой погоне понравиться всем и не сослыть невеждой, я уходила все дальше от тем действительно важных, требующих концентрации и настойчивости. Даже ценой правды о «чертовом колесе» и чьего-то благополучия, кто заполучил кровать из колдовских досок, я могла прекратить наш расспрос этим утром, лишь потому, что продавцу не понравилось надоедливое поведение моей бабушки. Это было трудно назвать свободой. Я не делала то, чего действительно желала и тем более то, что было по-настоящему важным. Стараясь вести себя так, как желают другие, я не хотела задумываться, какую цену приходится платить за их минутную симпатию к моей персоне. Она увидела моё смущение и подошла к блокноту, где я делала свои заметки. Прочитав несколько срок из него, она громко засмеялась. «Ну что еще там не так!» - с возмущением подумала я.
        - Почему ты смеешься? Я просто хочу все помнить, когда начну писать книгу, - не выдержав ее поведения, спросила я.
        - Нет, я не смеюсь! Ты делаешь поистине большое дело, и я рада, что ты стараешься делать это максимально хорошо. Мне просто жаль твоих трудов, ведь никто не поверит в эти истории.
        - Вот поэтому я и записываю кроме событий еще и свои чувства. Наши эмоции живут одно мгновение, события живут один год, но события, подкрепленные эмоциями, остаются навсегда! - с умным видом ответила я.
        Заметив, как взгляд бабушки переменился с ироничного на полный гордости за свое чадо, я с видом профессионального писателя продолжила свои записи. Минуту спустя она снова заговорила:
        - Кто тебе такое сказал?
        - Ты! - простодушным тоном ответила я, и через мгновение комната наполнилась раскатистым смехом.
        - Иди писать на веранду, а по окончании, помой в саду свои сапоги от кладбищенской грязи, - скомандовала бабушка бурлящим голосом, только что отступившего смеха.
        Сделав несколько очерков ужасов прошлой ночи, я спустилась по ступенькам в сад и уселась на корточки перед своими сапогами так, будто собираюсь поговорить с ними о чем-то очень личном. Если б можно было вымыть намертво прилипшую глину одной лишь силой мысли, упорно вглядываясь в нее, мои б сапоги сейчас блестели, словно новые. В этом была моя особенность, которая относилась к любому виду деятельности: когда я не хотела что-то делать, то все мое существо противилось этому, включая в работу всевозможные способы отлынивания. Сидя так уже минут пять, я решила дать подробную зрительную оценку количеству прилипшей грязи еще и со стороны подошв. Перевернув оба сапога единовременно, я заметила длинную деревянную щепку, застрявшую в грязи одного из них. Поколебавшись еще пару минут, я одним сильным рывком постаралась высвободить застрявшую деревяшку, однако в руках у меня остался увесистый кусок спрессованной земли. Оббив ее о дом, я с облегчением вздохнула - на ней не было никаких знаков, эта была самая обычная деревянная щепка. Покрутив предмет в руках, я было замахнулась, чтоб выкинуть ее прочь, как
вдруг моя рука замерла в воздухе. В этот же момент я отчетливо вспомнила, что колдовские символы на дереве проявлялись исключительно ночью и при свете дня были совершенно не видны. От одной этой мысли, что знаки все же могут проявиться, лишь только солнце покинет небосклон, в моей голове начинала стучать кровь, а руки приобретали мелкий тремор. Мне совершенно не хотелось возвращаться на колдовское кладбище из-за этого ничего не значащего куска дерева, но и хранить столь серьезный секрет от бабушки было крайне опасно. Сквозь немного стихшие удары в свой голове я услышала, как к калитке подъехал мотоцикл. Даже спиной мне было совершенно понятно, что сосед приехал за нами, не заставив себя долго ждать, и мне сию же минуту надо принять ответственное самостоятельное решение относительно данной находки.
        - Я нашёл нужный дом совсем недалеко от базарной площади, и убедился у хозяина, что они в прошлое воскресенье купили на базаре деревянную кровать, - раздался голос дяди Володи.
        - Отлично! - ответила бабушка, где-то совсем рядом над моей головой и я поняла, что она высунулась из окна кухни и вполне может увидеть меня со щепкой в руке, если сильно этого захочет. Но она таким же спокойным тоном продолжила, - сейчас же и поедем пока не стемнело, тем более это недалеко.
        Мне ровным счетом ничего не оставалось сделать, как засунуть деревяшку себе в карман и оставить решение этого вопроса на темное время суток.
        Уже очень скоро мы проехали опустевший рынок и продолжили свой путь, отдаляясь от деревни. Я приводила свои мысли в порядок, и как-то очень по-детски успокаивала сама себя:
        «Она явно не работает! Уверена, что вечером я не увижу от нее ровно никакого свечения, и мне останется просто выкинуть ее подальше от дома…»
        Солнце садилось, и мы, проехав опустевшую торговую площадь, вскоре становились около большого каменного дома, окруженного низкими деревьями и добротным забором. Калитка была открыта, и я проследовала за бабушкой во двор. По лежащим повсюду сливам, было понятно, что все деревья сада и вправду были сливовыми. Дверь открыл высокий красивый мужчина с белыми кучерявыми волосами и яркими голубыми, как летнее небо, глазами. Бабушка улыбнулась и представилась ему. Она вкратце, впрочем, как могла, рассказала о «чертовом колесе» и о возможной опасности от их новой кровати. По ее рассказу было понятно, что если у мужчины начали происходить странности, то он быстро смекнет, зачем мы пришли. Если же проблем никаких нет, то бабушка ему покажется просто навязчивой старушкой с хорошим воображением.
        Молодой человек все выслушал, вышел к нам на крыльцо и закрыл за собой дверь. Он предложил нам прогуляться вдоль леса все никак не решаясь начать разговор. Переминая тонкие пальцы, он уводил нас все дальше по узкой дороге, осторожно поглядывая на окна своего дома.
        - Дело в том, - начал он, - что моя жена очень сильно изменилась за эту неделю. В первую ночь после приобретения кровати, мы легли в нее вместе, как подобает молодым супругам. Однако ночью она стала кричать ни с того ни с сего бить меня. Мне пришлось перейти спать в другую комнату, и с тех пор она меня больше к себе не пускает. Более того, она сильно охладела ко мне. Кажется, что жена просто терпит моё присутствие рядом с собой. В то же время перед сном она надевает лучшее платье и вызывающе краситься, укладывает свои волосы так, словно идет на свадьбу. Одевает туфли на высоком каблуке и так, можете себе представить, ложиться спать. Всю ночью я хожу и проверяю, не ушла ли она куда. Но она неподвижно спит всю ночь до самого рассвета, ко всему прочему добудиться её просто невозможно. Утром жена встаёт в приподнятом настроении, напевает песни, а меня не замечает, словно живёт одна в этом доме.
        - Видимо она путешествует по ночам, - предположила бабушка.
        - Куда? - смутился тот.
        - Куда же она может путешествовать на этой кровати то? Только на колдовское кладбище!
        - Значит жена просто под колдовскими чарами? Она не разлюбила меня? - с оживлением и каким-то простодушием воскликнул мужчина.
        Бабушка никогда не поддерживала идей и теорий, в которых не была уверена. Она не стеснялась говорить, что не знает в чем дело и ей ещё предстоит всё выяснить. Но предположение молодого человека было вполне разумным. Она дала указание проверить в темноте, есть ли светящиеся знаки у деревянной кровати, и если они действительно есть, то ему придется вывозить кровать на тайное кладбище, пока жены не будет дома. Мужчина, нахмурившись, все выслушал и покачал утвердительно головой. Бабушка рассказала, где нас найти и горделиво добавила, что её дело - предупредить молодую пару, но дальше всё будет зависеть только от них самих.
        Молодой человек сильно оживился, получив хоть какую-то надежду на помощь в его странной семейной обстановке. Он заторопился пригласить нас в сад, и попросил подождать пару минут, заскочив в дом. Я прогуливалась вокруг, дядя Володя протирал от дорожной пыли свой мотоцикл, а бабушка рассматривала их просторный дом. Он был полностью сделан из ровных деревянных бревен, красивой кладкой. Крыша была довольно размашистой с большим скатом, по обе стороны которого были встроены окна второго этажа. С торцов дома красовались широкие балконы, судя по всему, спальни с белыми полупрозрачными занавесками. Дом выглядел шикарно и, думаю, внутри он впечатлял не меньше. Вдруг мой взгляд привлекло шевеление занавески в окне второго этажа. Его аккуратно кто-то отодвинул, и я увидела бледное лицо, обрамленное темными кучерявыми волосами. Черные глазки, словно угольки, обсмотрели нас всех и остановились на бабушке в лисьем прищуре, а ярко-красные узкие губы женщины отодвинулись вбок в недовольной ухмылке. В ту же секунду мужчина выбежал из дома, держа огромный пакет со сливами, который он выпрямленными руками, словно
приз на спортивных соревнованиях, вручил бабушке.
        Глава 2
        Сидя в коляске мотоцикла с этим сливовым трофеем, я с тревогой посмотрела на горизонт, который окрасился спокойным желтым цветом. Солнце уже исчезло, забирая с собой последние лучи, а ночь еще не пришла. Сумерки всегда вызывали во мне какую-то необъяснимую тревогу. Словно каждый раз смена небесных тел над головой заставляла меня сомневаться в их обратном появлении на небосклоне.
        Когда мы подъехали к дому, уже почти стемнело, и, вылезая из коляски мотоцикла, я почувствовала слабый укол в ногу. Щепка, о которой я всю дорогу думала, будто ожила и напомнила мне о себе. Задержавшись на улице, я аккуратно достала ее из кармана, и с содроганием увидела, как она блеснула бледным зеленым светом. Скрывая деревяшку от посторонних глаз, я еще раз внимательно взглянула на нее: ближе к ее широкому краю красовался магический знак. Он был оборван в самом конце, схематично напоминая человека, который лежит на боку с тремя парами рук. Совершенно растерявшись, что же теперь мне делать, я медленно провела по высеченной букве большим пальцем своей правой руки, и та на миг потускнела, точно так же, как и на колесе дяди Володи прошлой ночью. Тревога разрасталась во мне все больше и больше, и сумерки теперь были здесь совершенно не при чем.
        Все еще находясь в полной растерянности и сев ужинать, я принялась расспрашивать бабушку о заколдованных досках:
        - Бабуля, как ты думаешь, если заклинание на доске прервано, то эти деревяшки ничего не могут сделать человеку?
        - Я не знаю, как действует эта магия, и в каких целях. Единственное, что приходит мне на ум так это то, что из этого дерева был сделан какой-то магический предмет. Колдун всеми силами пытается вернуть все части такой важной для него вещи, так как, вполне возможно, его существование зависит от его целостности. И кто знает, возможно, он даже оживет, собрав его, - немного растерянным голосом, делая большие паузы между фразами, ответила она.
        - Мертвый колдун оживет? - с голосом полным сомнений и какого-то первобытного страха, переспросила я.
        - Иначе ему нет никакого смысла собирать все до щепки.
        «…Все до щепки…» - эхом раздалось в моей голове. Дедушка заметно оживился, слушая наш диалог. Обычно он хоть и слушал все наши разговоры, но, казалось, особого интереса к ним не проявлял. Столько лет живя с практикующей белой ведьмой, конечно, он верил во всё, что происходило с нами, но будто бы не воспринимал эту информацию всерьёз. Или мне просто тогда так казалось. Но этим своим поведением он как бы создавал баланс естественного и сверхъестественного в нашем доме.
        Выслушав наш небольшой, но емкий диалог, он погладил себя по седой бороде и обратился к бабушке:
        - Душа моя, это не тот ли самый колдун, дом которого сожгли двести лет назад?
        Бабушка не слышала этой истории, она нахмурила брови и попросила поподробнее рассказать ее. Дедушка горделиво потребовал порцию чая с лимоном, и мы внимательно принялись его слушать:
        - Когда я был босоногим мальчишкой, еще мой дед рассказывал, как за лесом жил очень сильный колдун. У него был знатный деревянный дом, где он пропадал дни и ночи, и чрезвычайно редко появлялся на людях. Жил он совсем один и никому не мешал, если не считать странных явлений вокруг. Поговаривали, что по ночам жители деревни слышат, будто кто-то пролетает над крышами домов, словно огромная птица. Одни говорили, что видели черную тень близ его дома, разгуливающую по пшеничному полю. Тень та была небывалых размеров, раза в два выше человеческой, оттого и пошел слух в народе, что тот связан дружбой с самим Дьяволом. Другие думали, что тень и есть сам колдун в своем истинном обличии. Но самыми распространенными были рассказы о том, что если он глянет на любую понравившуюся ему девицу своим особым чарующим взглядом, то та мгновенно влюбится в него. После такого единственного взгляда девушка уже не могла забыть колдуна до своих последних дней, всю жизнь мучаясь в любовных страданиях и часто так и не выйдя замуж. Так случилось и с моей собственной двоюродной прабабкой. Когда она была молодой девицей, они
пошли с матерью на праздник масленицы. В ту пору сооружали небывалых размеров чучело из лесных веток и прутьев, и поджигали его. На это зрелище сходилась посмотреть вся деревня. Так, в толпе мать и не заметила, как ее дочь пленил чарующий взгляд. Она лишь увидела уходящего высокого человека в черном плаще, с вьющимися волосами по плечи и тонкой тростью в руке. Именно таким все, видевшие колдуна, и описывали его.
        Прабабка моя была очень красивой девицей, с большими открытыми голубыми глазами, пухлыми губами, на щеках красовались ямочки и бледный румянец, а все это украшала копна кучерявых светлых волосы до пояса. Парни со всех деревень ходили свататься к ней. Девушка в свою очередь всех высмеивала, и вместо того, что б выбрать кого-то себе в мужья проводила вечера одна у зеркала, либо же в окружении подруг, все еще подшучивая над женихами. Но с того вечера девушка сильно изменилась. Ее было не угомонить, она постоянно смотрела в окно, кого-то там выглядывая. Ближе к полуночи ее охватила истерика, и она принялась рваться куда-то в темень ночи. Весь дом успокаивал красавицу, пытаясь выяснить причину ее душевных мук. Но девушка, ничего не объясняя, лишь рвалась, словно зверь, из дома в ночной лес. Семья решила запереть ее в комнате, а наутро позвать городского врача по душевным недугам. Все были очень расстроены, особенно отец семейства. Он был зажиточным крестьянином и всю жизнь много работал, чтоб выдать дочерей за городских женихов с титулом, обеспечив своему роду лучшую жизнь. Особые чувства и надежды он
питал к старшей дочери, она удалась красотой и нравом в него, и он, кажется, не спал всю ночь, подходя к ее двери и прислушиваясь, успокоилась ли любимая дочка. Однако, зайдя к девушке с самого утра, родители обнаружили ее в полном здравии. Она прихорашивалась у зеркала, напевая романтическую песню. Счастью семейства не было предела, они даже решили устроить в своем большом доме праздник, радуясь, что колдовские чары, а вместе с ним и душевный недуг дочери, обошли их стороной.
        Ночи теперь стали тихими и спокойными, а дни девушка проводила исключительно в хорошем настроении и, казалось, даже еще похорошела. Слава о ее красоте и добром нраве дошла до города, и к ней приехал свататься знатный жених. В те времена никак нельзя было без супружества, девицы рано выходили замуж, а остаться одинокой к двадцати годам, считалось самым худшим наказанием для семьи. В таком случае даже самая красивая, здоровая и богатая невеста, могла прославиться в народе перестарком, и никто б не захотел с ней иметь дело, род рисковал остаться без продолжения. Поэтому ее отец настоял на женитьбе, тогда как сама девушка сильно воспротивилась связать себя брачными узами.
        Одним вечером родители застали дочку мечущейся по комнате, она буквально лезла на стены и повторяла слова любви. Они силой усадили красавицу на скамью и открыли окно, что б ночной летний воздух немного успокоил ее. Как внезапно она посмотрела вдаль и стала протяжно петь, словно волчица, воющая на полную луну. В этом вое можно было различить слова «приди ко мне любовь моя, забери меня к себе, сделай своей на веки вечные». Родители смекнули, что на их дочь все-таки пало колдовство, и теперь накануне свадьбы она терзается в любовных муках. Им было хорошо известно, что девушки сбегали ночью из своего дома к колдуну, который, в свою очередь, словно паук, разбросавший сети, ждал их и охотно принимал у себя. Испугавшись за честь дочери, они заперли все окна и двери, и никуда не выпускали девушку до самой свадьбы. Мать проводила с ней дни и ночи, уговаривая и успокаивая всеми способами. Именно тогда дочь и открылась матери о своей колдовской любви. Она рассказала, что уже побывала в доме у колдуна в ту самую первую ночь после масленицы, и связала себя любовными узами, а после постоянно навещала его. Мать
прониклась чувствами своей дочери, ну и, разумеется, испугалась за ее будущее. Если невеста обманывала мужа перед свадьбой, то ее судьбой в те времена могли очень жестоко распорядиться, опорочив всю семью. Самое малое, что ожидало неверную, это ссылка в монастырь, о самом худшем и упоминать не хочется. Сестер распутницы никогда не брали замуж из-за плохой репутации, что было наихудшим наказанием семейства с тремя дочерями. Надо отметить и смекалку матери, которая быстро прикинула благосостояние колдуна. Он считался богатым женихом, и хоть никто не знал его сословия, но тот дом и земли, которыми он владел, были зажиточными даже по купеческим меркам. Мать воодушевила дочь на брачный союз не только по расчету, но и по любви, именно так, как каждая женщина желает своему чаду. В одну из ночей они сбежали втайне от главы семейства, и пошли договариваться к колдуну о браке.
        Домой вернулись они только под утро. Никто не заметил их ночного отсутствия, но абсолютно все заметили перемены в них самих. Девушка больше не плакала в любовных терзаниях, а молча собирала приданое и расшивала свой голубой сарафан к свадьбе. Мать ее с того времени стала временами крайне задумчивой. Бывало вечерами вместо семейных разговоров, она уходила сидеть одна у темного окна, и, глядя куда-то вдаль, покручивала пальцами свой тонкий платок. Она никогда не рассказывала, что произошло в том доме, никогда больше не упоминала в своих разговорах колдуна, а если речь сама собой заходила о нем, то предпочитала вовсе выходить из комнаты.
        Свадьба девушки и первая брачная ночь прошли радостно и безоблачно, благодаря крови петуха, пузырек с которой был спрятан в прическе из ее густых кудрей.
        Эта история открылась, только лишь когда моя прабабка, родив троих детей, тяжело заболела. Свой последний день она пребывала в муках, и вокруг ее кровати собралось все семейство, самые близкие и родные. Тогда, в предсмертном бреду она рассказала о своей настоящей любви, которую носила в сердце всю жизнь. О ее страстном романе и той ночи, когда они с матерью ходили свататься в колдовской дом.
        Вероятно, она рассчитывала воссоединиться с любимым в царстве небесном, потому как той же ночью ее муж взял мужиков и поджег дом колдуна. Наутро они вернулись на пепелище, и обнаружили, что дом состоял больше, чем из трех этажей. Верхняя трехэтажная постройка над землёй сгорела, оставив лишь груду камней, напоминающих камин. Нижняя же часть уходила глубоко в землю, где был точно такой же дом, как и на поверхности, который остался совершенно нетронутым огнем. Мужчины поспешили разобрать нижние ярусы на части, и разбросали их по полю, так как дерево, вытащенное из-под земли, не поддавалось огню. Колдуна так и не нашли, ни живым ни мертвым, никто его больше не видел в наших краях.
        - Он что, получается, из-за нашего рода погиб? - соединив всю цепочку событий, вдруг с ужасом обнаружила я.
        - Не думаю, что он умер при пожаре, - ответила бабушка, - в общем-то, рано или поздно можно было такое ожидать от односельчан, коли все девицы округи к тебе по ночам бегают.
        Меня так впечатлила эта история, что уже лежа в кровати, я пыталась воспроизвести ее во всех мельчайших подробностях. Особенно мне хотелось увидеть лицо колдуна таким, какое оно было на самом деле. Увлеченная романтичным и одновременно порочным образом главного героя, я пыталась увидеть в своем воображении рассказ дедушки снова и снова. Но желаемые образы никак не появлялись перед глазами, и я решилась на отважный поступок. Прикинув, что все мною увиденное будет являться всего лишь сном, уже около полуночи я тихо пробралась к шкафу с одеждой и вытащила из кармана своих штанов деревянную щепку с вбитым в нее колдовским знаком. Я снова запрыгнула в постель и обратилась к куску дерева, словно оно было живое:
        - Я хочу увидеть, что произошло той ночью, о которой рассказал сегодня дедушка. Что сучилось с колдуном при пожаре. Ты все знаешь, ты все видела, расскажи теперь и мне.
        Договорившись со щепкой и положив ее под подушку, я все же не верила в ее магию, и, доверяясь больше своему воображению, принялась представлять дедушкин рассказ. Перевернувшись на бок, моё тело качнуло, и я совершенно реально повалилась с кровати. Открыв глаза, я обнаружила себя припавшей к влажной земле среди стеблей высокой травы. Я поднялась и увидела, что стою на поле. Оно было желтым и блестело в свете полной Луны, словно волны бурной реки. В самом конце его, перед высоким хвойным лесом виднелся дом, словно миниатюрный средневековый замок. Две одинаковые круглые башни возвышались на фоне звездного неба. Они соединялись сводами, под которыми угадывалось просторное помещение. Прямо в самом сердце дома огоньком надежды горело красноватое пламя. Взглянув на себя, я увидела, что на мне белая рубаха по самые пятки и полное отсутствие обуви. Легкий ветер раздувает мои волосы, и я направляюсь к веранде, где так тепло блестят два узких витражных окна, перемигиваясь своими яркими стеклами. Этот дом манил меня, я словно возвращалась, в то место, которое когда-то покинула, где была когда-то счастлива.
Вокруг было совсем тихо, и только одинокая сова отсчитывала мои шаги по полю, как вдруг я услышала восторженный разговор двух женских голосов позади себя. Обернувшись, я увидела две темные фигуры, направляющиеся ко мне. Поравнявшись со мной, они прошли мимо так, словно меня вовсе не было на этом поле. Молодая светловолосая девушка, сильно напомнившая мне моего дедушку, широко улыбалась, а, по всей видимости, ее мать с радостным возбуждением представляла, как вскоре ее дочь переедет жить в этот особняк. Я бесшумно последовала за ними. Дом возвысился над нами, и уже можно было различить две его башни в три высоких этажа, соединенные округлыми сводами между собой. Перед входом гостеприимно расположилась веранда, освещенная теплым светом коридорных витражей. Ступенька за ступенькой я тихо поднялась на нее. Мои шаги сейчас были такие легкие и невесомые, что порой мне казалось, я просто лечу по воздуху, подгоняемая легким ночным ветром. Не успев подойти ближе, тяжелая дверь скрипнула, и ночных гостей встретил высокий мужчина с темными кучерявыми волосами по плечи, и глубокими чуть раскосыми серыми глазами.
Он был одет в бордовый бархатный халат поверх обычной белой рубахи и штанов, на ногах красовались ярко-красные тапочки с вышитыми золотыми гербами. Мать толкнула дочку в бок, указывая на знаки дворянской принадлежность, но девушка смотрела своему возлюбленному прямо в глаза, окрыленная стать его женой. Мужчина, лет на двадцать старше своей любовницы, будто бы совсем не удивился ее появлению в сопровождении матери, и вежливо пригласил женщин в просторную комнату. Дверь захлопнулась и меня, словно сквозняком, отбросило назад на ступеньки веранды. Я встала и, снова подойдя к двери, сделала усилие открыть ее. Но она оказалась невероятно тяжелой, а мои руки - лишенные всякой силы. Сильнее всего во мне сейчас было моё любопытство, раздирающее меня на части. Уставившись в кусочек желтого витражного стекла, я затаила дыхание, полная надежды хоть что-то увидеть сквозь него. Уперевшись об окно лбом, я постаралась различить видимые силуэты и перемещения по большой слабоосвещенной комнате. Вдруг моя голова скользнула внутрь прямо сквозь цветные виражи, и я поняла, что стены перестали быть мне преградой.
        Дом изнутри привел меня, ровно, как и моих пра пра родственниц, в полный восторг. Он был обставлен старинной резной мебелью, стены украшали трофеи, фамильные мечи, картины предков и ажурные лампы, а деревянные полы были устелены дорогими ворсистыми коврами. Посреди комнаты из камня был выложен массивный камин, а с потолка, сделанного из темных брусьев и перекладин, напоминающих свод замка, спускалась круглая свечная лампа на цепях. Обстановка была дорогой и непривычной для визитеров той местности, она заставляла их буквально каменеть от восторга и почтения к хозяину этого дома. Мать с восторгом озиралась по сторонам, и мимолетно рассматривала красавца жениха, чтоб не показаться ему плохо воспитанной. Он же в свою очередь, подошел к изящному столику у камина и, не оборачиваясь, предложил женщинами вина. Белокурая девушка махнула своей матери, с видом будущей хозяйки дома, и та согласилась на угощение, которое колдун, уже во всю, разливал из серебряного кувшина в увесистые хрустальные бокалы. Теперь она была уверена, что поступила правильно, приведя свою дочь к возлюбленному, и оценив его
способность содержать будущую семью. На ее лице просматривалась гордость и самодовольство. Однако казалось, она нервничает и пытается соответствовать приличиям этого дома. Колдун направился с бокалами к ним, и я чуть успела увернуться, чтоб он не сбил меня с ног. Однако, пройдя всего пару шагов, он вдруг остановился. Повернув лицо, и, на мгновение замерев, он словно почуял меня. Тут моё сердце предательски заколотилось. Он резко обернулся, откинув свои блестящие кудри назад. Его глаза прищурились и смотрели прямо сквозь меня. Я бы неистово побледнела сейчас от страха быть обнаруженной, если б не была всего лишь призраком в этом доме. Делая два абсолютно бесшумных шага назад, и затаив дыхание, что есть мочи, я пятилась назад и готовилась к побегу, как молодая невеста окликнула своего жениха. Он, словно очнулся от наваждения, и с довольной ухмылкой продолжил свой путь к диванам, где его уже заждались дамы.
        Темноволосая женщина с заметной сединой, приняла бокал слабой от смущения рукой. Ее густые ресницы и прозрачные, словно лед, голубые глаза, выдавали былую красоту, припыленную временем и размытую бытом и усталостью. Она была крепкой и статной, казалось, в ней заключен стальной стержень, которому не суждено было когда-нибудь сломаться. Однако сейчас она заметно нервничала, то ли пытаясь соответствовать приличиям этого дома, то ли уклоняясь от пленительного взгляда его хозяина. Он же, в свою очередь, сел на покатые перила старинного дивана и положил свою изящную руку с двумя увесистыми кольцами на плечо юной красавице. Ее мать покрутила в руках бокал и осторожно начала разговор.
        - Чем вы занимаетесь, чтоб содержать такой дом?
        - Я делаю золото, - артистично вглядываясь в насыщенное красное вино, заявил колдун.
        Затем он чуть заметно надавил на плечо своей невесте, которая в то же мгновение прислонила к нему голову и закрыла глаза. Подхватив ее бокал, он ловко поставил его на столик, и наклонился через спящую девушку к ее матери.
        - И в свободное от золота время, я нахожу брильянты, такие же редкие и чистые, как цвет ваших глаз, - закончил он, целуя руку совершенно оцепеневшей женщине.
        Она выглядела невыразимо растерянно, но в то же время повиновалась каждому его слову. Мне эта женщина не казалась под гипнозом или колдовством. Совсем наоборот: она все так же терялась и дрожала, как только колдун к ней приближался, и закрывала глаза от удовольствия, когда он снова и снова целовал ее руку. Они больше не говорили, и, оставив недопитое вино и спящую дочь, поднялись по высокой скрипучей лестнице, вдоль которой нагромождениями висели фамильные портреты в тяжелых золотых рамах. Я провожала их взглядом, и не могла поверить увиденному, как на последней ступеньке колдун остановился. Он посмотрел вниз так, словно искал в полумраке кого-то, и я поняла, что он все еще чувствует моё присутствие в своей обители. Божественно красивый мужчина прищурился и посмотрел прямо на меня, и в ту же секунду моё сердце снова ушло в пятки. «Что будет, если он найдет меня?» - невольно пронеслось в моей голове. И думаю, он бы нашел, если б не улыбающаяся мать его невесты, которая игриво тянула его прочь от лестницы в темноту роскошных спален.
        Глава 3
        Раздался стук, потом еще один с большей силой. Меня вырвало из сна, и я неохотно открыла глаза. На улице было светло, я совсем не заметила, как подкралось утро. Догадавшись по запаху, что бабушка занялась выпечкой, я поспешно набросила халат, и все еще с сонным видом, прошла в ванную комнату, которая граничила с кухней. К нам пожаловала темненькая худая женщина, с маленькими блестящими глазками под густыми ресницами. Кожа её была смугловатой, а губы накрашены яркой красной помадой. Она испуганно посмотрела на бабушку, её глаза забегали по нашему дому, и она, заставив себя улыбнуться, произнесла:
        - Можно мне поговорить с вами наедине?
        Бабушка слегка нахмурившись, словно зверек, который пытается разузнать обстановку при помощи своего отменного обоняния, утвердительно кивнула головой и открыла дверь шире, впуская раннюю гостью. Дедушка сложил газету, привычным движением засунул её подмышку и аккуратно вышел на веранду, чтоб не разлить свой горячий чай. Я была вне поля зрения женщины и смогла тихими шагами укрыться в ванной. Не закрывая за собой дверь, я обнаружила, что могу слышать весь разговор так, будто нахожусь с женщинами за одним столом. Бабушка предложила ей чай, та охотно согласилась и принялась любезно расхваливать наш дом. Кто-то отодвинул стул, и я поняла, что обе женщины, наконец, уселись за нашим круглым столом и готовятся к беседе. Гостья начала нервно мешать ложечкой сахар в кружке с чаем, и все никак не могла начать разговор, время от времени, словно прочищая свое горло редкими покашливаниями.
        - Вы говорили с моим мужем, - набравшись смелости, наконец, заговорила она, - так вот, он мне всё рассказал. Когда я услышала про кладбище и колесо от телеги, я поняла, что у меня есть шанс.
        - На что? - низким голосом спросила бабушка, совершенно не улавливая сути.
        Девушка снова сделала длинную паузу и, наконец, выпалила:
        - Отведите меня на то кладбище!
        - Зачем? - не меняя тембр, продолжала бабушка.
        Женщина глубоко вздохнула и с явно различимой на слух улыбкой произнесла:
        - Я хочу воссоединиться с любимым человеком в реальной жизни.
        Бабушка ухмыльнулась и отпила чай. Их разговор, кажется, терял всю динамику, утопая в этих огромных паузах. И я просто уже разрывалась от любопытства, ко всему мой язык начинала сильно щепать не смытая вовремя зубная паста.
        - Я отведу вас туда, если вы этого действительно так хотите, но вы должны переубедить меня, что чувства ваши настоящие, а не обычная колдовская напасть, - наконец-то послышался ее ответ.
        И этот ответ меня крайне удивил. Я думала, бабушка с радостью покажет скрытое кладбище, чтоб та рано или поздно отделалась от своей колдовской кровати. Но, видимо, женщина не была настроена на откровенный разговор, а бабушка не была настроена остаться без интересующей ее информации.
        - Понимаете, как бы сказать… - никак не могла начать гостья, - с тех пор, как мы купили эту кровать…С тех пор, моя жизнь полностью переменилась.
        - В лучшую сторону, я полагаю, - подталкивала ее к откровениям бабушка.
        - Да, в лучшую, потому как я поняла, наконец-то, что такое настоящая любовь! - немного раздраженная подколками продолжила она, - Жаркая как огонь, поглощающая всецело.
        - Это очень характерно для любящей друг друга пары. Я слышала, вы недавно вышли замуж - подбрасывала колкости бабуля.
        - Мой брак был ошибкой, я жалею, что не смогла найти своего возлюбленного раньше, чем вышла замуж.
        - Тогда кого же вы так горячо любите?
        Их разговор набирал обороты, и паузы уже совсем исчезли, что вселяло надежду, что я смогу сегодня прополоскать свой рот.
        - Когда я засыпаю на своей кровати, то… Как бы это правильно описать, я сначала спускаюсь всё ниже и ниже. Потом, открыв глаза, я вижу, что лежу на мягкой шкуре какого-то животного на полу огромной комнаты. Там горит камин, сложенный из массивного камня, кругом свечи и богатая обстановка. Меня встречает мой любимый мужчина: он высокий с темными волнистыми волосами по плечи и взглядом, который забыть невозможно. Он протягивает мне красное вино, и пока я допиваю бокал, он тушит свечи одну за другой, напевая какую-то очень красивую песню. Затем и рассказывать стыдно, но это лучшие ночи в моей жизни. Поверьте, я на самом деле очень люблю этого человека и хочу быть с ним, - закончила молодая гостья, определенно взбодрившись от нахлынувших воспоминаний.
        - Хм, - произнесла бабушка, и снова в воздухе повисла минутная пауза, - а как вы думаете, кто такой ваш возлюбленный?
        - Я не знаю, и мне всё равно кто он такой! - пылко ответила женщина, - Но я знаю, что вы можете отвести меня к нему. Это место реально, и я теперь уверена, что наш роман не ограничиться сном!
        Я услышала звук стула, отодвинувшегося от стола, и поняла, что кто-то из женщин встал.
        - Ваш любовник - это двухсотлетний старик, живущий в могиле! - раздался голос бабушки, где-то в паре шагов от меня, - Всё, что вы видите - это его магия, другим словом - «мираж».
        - Но я не могу жить без этого человека, и мне все равно, что вы говорите сейчас! Я вас всего лишь попросила отвести меня к нему. Мне не нужно ваше согласие на наш союз, понимаете, или ваши призрачные догадки о том, кто он такой на самом деле. Я намного ближе к нему каждую ночь, чем вы только можете себе представить, и мне намного виднее - кто он и что он, - довольно агрессивно отозвалась та.
        - Это увлечение может вам дорогого стоить. Если вы все же решитесь увидеть реальными глазами того, с кем собираетесь провести остаток дней своих, произнесите это заклинание в момент, когда будете с ним. Если ваша любовь не исчезнет с исчезновением колдовского миража, то я удостоверюсь в ваших чувствах и отведу вас к нему на кладбище.
        Тут бабушка произнесла три слова на колдовском языке. Их было легко запомнить, так как окончания отлично рифмовались и врезались в память с первого раза. Надо отметить, что практически все колдовские заклинания были связаны рифмой, видимо для лучшего усвоения материала, а возможно из-за особой магии самих слов, которую они набирали, складываясь в стихи. С другой же стороны такие стишки, порой не вызывали должного к себе доверия, и человек не использовал мощные заклятия, лишь потому, что принимал их за глупую несусветицу. Через мгновение я понял, что гостья встала из-за стола, бросив бабушке слова гнева:
        - Я так и знала, вы, как и все вокруг, просто завидуете моей красоте и молодости. Вы старая, завистливая бабка. Мне не нужна ваша помощь и дурацкие заклинания, я сама знаю, что мне делать.
        По шагам мне стало ясно, что она вышла на веранду и яростно хлопнула входной дверью. Я тут же прополоскала рот и выбежала из ванной. Бросившись успокаивать бабушку, я вдруг увидела огромную улыбку на её лице.
        - Ты не расстроена? - удивилась я.
        - Ты думаешь, она забудет сказать эти три простых слова? - щурясь, словно лиса, погладила она меня по растрепанным волосам.
        - Не могу сказать про нее, но лично я не забыла б. Другое дело захотеть, произнести их.
        - В том мире, куда колдун ее водит, ей стоит лишь только их подумать, и магия исчезнет, - почти шепотом, словно доверяя мне большой секрет, призналась она.
        День проходил в обычном ритме, бабушка начала меня обучать силе трав, и теперь мы всё чаще гуляли по полям, выискивая определенные их виды. Работа с травами мне нравилось, правда я уставала с ними разговаривать в процессе сбора, и надо отметить, что мысли мои порой были очень далеки от впитывания знаний касательно трав-лечебников. Стыдно признаться, но мне совершенно не давал покоя увиденный этой ночью во сне колдун. Его лицо стояло теперь перед моими глазами, застыв в выискивающем меня взгляде той последней немой сцены. Я совершенно не могла отделаться от этого навязчивого и в то же время такого приятного взгляда. Скорее я даже не хотела, чтоб его лицо исчезло из моего поля зрения. Казалось, кто-то одел на меня невидимые очки, в стеклах которых прорисовывался глубокий взгляд серых глаз. Временами я не могла поверить, что это всего лишь яркие воспоминания яркого человека, ведь они уже в который раз полностью лишали меня концентрации, и растворяли в себе, давая неописуемые нотки восторга и трепетного ожидания новой встречи. Тем временем, мне приходилось заучивать все травы по их именам на ведьмином
языке. Запоминать все их свойства и сочетания. Ведь некоторые из них наносили вред друг другу, если, срезав, я неосмотрительно клала их вместе, что раз от раза неминуемо происходило. Неотъемлемой частью сбора растений был разговор с самой травой в момент ее срезания, что, пожалуй, меня утомляло более всего.
        - Учти, что любое, даже самое мудрое растение, может обратить свою силу против человека, если было собрано неподобающим образом. Говори с ними, убеждай, что их гибель необходима для чьего-то спасения, - обучала меня бабуля, протягивая небольшой серебряный ножичек в виде павлина с закрытым хвостом, которым я, по всей видимости, должна была срезать травы. - Быстрым движением сделай ровный срез чуть выше корня травы, - то и дело слышались ее указания.
        Я инфантильно повиновалась всем ее указаниям, выполняя сбор невероятно медленно и лениво. Единственное, что могло поднять моё настроение, это сладкий сон с колдовской щепкой, которая, словно волшебная палочка, могла перекинуть меня к этому таинственному и обворожительному человеку.
        Я уверена, что бабушка видела моё витание в облаках, но никак не могла понять, чем оно вызвано. Она никак не могла знать о моем странном увлечении, и догадываться о могильной щепке, находящейся прямо ее доме! Настало время, когда у меня появились серьезные секреты, как и подобает любому подростку. Единственное их отличие было в том, что я влюбилась не во взрослого рокера из соседнего подъезда, а в мертвого колдуна из загробного мира.
        - Среди разнообразной природы нашего края, можно выделить особые травы, отличающиеся привередливым нравом, которых всего пять. Из них получаются мощнейшие зелья и настои, но, чтоб произвести их сбор, требуется немалая выдержка и большое умение, - послышался строгий бабушкин голос, который так тщетно пытался вывести меня из любовных мечтаний.
        - Папоротник является одним из мощнейших растений в ведическом колдовстве. К поре его цветения относят не возникновение реальных цветов, которыми это растение не обладает, а то таинственное время, когда растение вот-вот даст новую жизнь. Папоротник является межзвеньем грибов и растений, и способ его размножения красочно об этом сообщает. Самым ценным его сырьем являются созревшие семена-споры, которые пригодны для сбора в одну лишь единственную ночь в году, я думаю, ты догадалась о какой ночи сейчас идет речь, - произнесла она вопрошающей интонацией, ожидая моего ответа.
        - Ночи? - задумчиво произнесла я.
        Все мои мысли были только об одной ночи, которая так странно закончилась для меня, оставив гору девичьего любопытства и семена-споры любви, что вот-вот созреют. Они разлетятся в разные стороны, и я не смогу больше притворяться увлеченной обучением знаниям ведьмы-травницы, ровно, как и более скрывать свой секрет. Вдруг в моей голове пронеслась мысль, что бабушка непременно отберет у меня колдовскую щепку, узнав про нее, и я больше никогда не увижу мужчину своей мечты. Я собралась с мыслями и уверенно произнесла:
        - Двадцать второе июня, летнее солнцестояние.
        - Да все верно, но этот обязательный шабаш длиться три дня, и ты можешь собирать семена папоротника с двадцатого по двадцать третье число включительно, - раздался одобрительный ответ.
        Я многозначительно покачала головой и постаралась привести себя в рабочее состояние, ведь от этого зависело столь многое, так милое моему нетронутому муками любви сердцу. В обучениях новым знаниям на лоне природы, время проходило очень быстро, и я даже не заметила, как подкрался вечер.
        Перед сном я снова детально думала о доме возлюбленного, он будоражил моё воображение и так манил вернуться в сон и продолжить события с того самого места, где нас прервали. Видимо, это нормальный период для подростка, который характеризуется обостренным чувством эгоцентризма, сильно пропитанного идеалистическим романтизмом. Однако я помню точно, что чувствовала невероятно окрыляющий эмоциональный подъем первый раз в своей жизни. Совершенно точно мне казалось, что если колдун увидит меня, то сразу влюбиться. Меня не волновала наша разница в возрасте, и что будет потом, готова ли я к чему-то из взрослой жизни женщины или нет. Меня волновало сильнее всего - то, как я выгляжу, от этого зависело напрямую, влюбится ли колдун в меня с первого взгляда или нет. В этот вечер я чистила зубы дольше обычного, выщипав при этом дико растущие бровинки, подкрасив своей единственной помадой насыщенного ягодного цвета губы и расчесав несколько раз свои пшеничные волосы. Пробежав рысью мимо бабушки, я улеглась в кровать. Моя заветная щепка уже ждала меня, спрятанная между двумя матрасами. И проверив рукой, ее
наличие, я нежно обняла подушку и закрыла глаза. Ветер дунул мне в лицо, и я увидела уже знакомое поле.
        Опять светит яркая круглая Луна, а Пшеница плывет волнами мимо меня, приближая к дому. Я снова ступила на веранду и увидела силуэт колдуна сквозь узкие окошки из цветного стекла, он был в том же халате, и снова с бокалом вина. Вдруг ревнивая мысль пронеслась в моей молодой голове: «один ли он?». Я поднесла руку, сомкнутую в кулак к двери, чтоб постучать, но в тот же момент мужчина приложил свою ладонь к витражному окну. Это представилось мне знаком, и я приложила свою ладонь к его тени. В ту же секунду по мне пробежала волна из мурашек и какого-то необузданного волнения. Меня практически стало шатать и сбивать с ног точно так же, если б я стояла по колено в бушующем море. Чуть удерживаясь, чтоб не упасть, я вдруг ощутила, как из моего живота, словно стая бабочек, что-то выпархивает наружу. Время для меня перестало существовать, я не могла более ясно понимать, сколько я так стою, и когда это закончится, а если закончиться, что будет дальше. Все эти вопросы потеряли для меня какой-либо смысл, и я совершенно осознанно могла стоять в этом море чувств нескончаемо долго.
        Вдруг я услышала робкий стук. Сначала мне показалось, что это дятел стучит на Сосне. И я, мельком взглянув на лес, край которого виднелся за домом, снова перевела свое внимание на такой милый мне силуэт. Но потом я услышала череду бабушкиных шагов и звук открывающейся двери. Я открыла глаза и поняла, что проснулась.
        На пороге стоял муж нашей влюблённой девы. Он старался быть как можно более серьезным, но не мог более скрывать распирающую его радость. Бабушка почему-то тоже заулыбалась ему в ответ, но её лицо больше выражало торжество и сарказм, чем что-то искреннее.
        Мужчина даже не отказался с нами позавтракать и заявил, что жена хочет избавиться от кровати как можно быстрее.
        - Ночью она проснулась вся в криках и слезах, - начал он свой рассказ, - жена звала меня по имени и рыдала в моё плечо до самого восхода солнца. От завтрака она отказалась, была вся бледная и изможденная. Сказала, что не желает заходить в свою спальню, и оглянулась на дверь, словно кого-то боится. Я знаю, что она была у вас, и, полагаю, вы как-то помогли ей справиться с этой проблемой. И вот я приехал к вам, чтоб вы забрали кровать из нашего дома.
        От этих последних слов бабушка поперхнулась едой. Она быстро привела себя в порядок и, поморгав, словно в глаз попала соринка, ответила:
        - К сожалению, если я отнесу кровать на кладбище, даже если я сделаю это с вашей помощью, вашу жену не оставят в покое эти кошмары. Она всё должна выполнить собственноручно!
        - Но она хрупкая женщина, - послышалось возражение.
        - Да, но очень сильная внутри! Вы плохо знаете свою жену, она способна на очень многое! - иронично произнесла бабушка, но так, что простодушный мужчина мог только загордиться своей супругой от этих слов, - Вам надо разломать кровать на доски, которые она способна унести за несколько раз. Место перехода я вам покажу. Я вам настоятельно рекомендую всегда оставаться перед перекрестком, дожидаясь её появления. Никому, кроме нее, нет никакой надобности идти в секретное место! Всю работу вашей отважной жене полагается выполнить одной, иначе есть риск, что колдовство не отпустит вашу семью.
        Мужчина все внимательно слушал, кивая головой. Но его радость с каждым новым указанием сменялась тревогой. Думаю, он даже не мог себе представить, как будет доносить это до своей прихотливой жены. Возможно, он переживал за нее, но что-то мне подсказывало, глядя на их отношения, что больше всего он переживал за себя, принося в дом такие вести!
        - И, как вы уже поняли, происходить всё должно ночью, - подытожила бабушка.
        Когда дверь закрылась, я повернулась к ней и спросила:
        - Почему тогда наш сосед ходил с нами на кладбище?
        - Потому что наш сосед хороший человек, и он не нуждается в жизненных уроках подобного характера!
        Я заметила, как бабушка тщетно пыталась скрыть улыбку, но блеск её глаз выдавал детское озорство. Она мне напоминала сейчас меня саму. И на миг мне показалось, что мы с ней одного возраста.
        Глава 4
        Весь день я пребывала в мыслях о том, что испытала ночью перед дверью колдуна. Это были совершенно новые, неизведанные чувства, которые поглощали моё сознание всецело. Я была рада, что сегодня моросил косой дождь, и мы остались дома. Сидя на своей излюбленной кушетке, я мяла в ступке листья Черники и смотрела на волнующийся лес. Мне нравилось, что погода парализовала всю нашу активность, и я могу себе позволить вот так сидеть, и, изображая занятость, постоянно возвращаться на ночную веранду с витражными стеклами.
        Очень надеясь, что этой ночью колдун впустит меня в свой дом, я ждала приближения ночи. И она быстро близилась благодаря плотным тучам, надолго затянувшим солнце и его жизненный свет.
        - Ты не произнесла сегодня ни слова! - послышался встревоженный голос.
        - У меня болит голова на погоду, - соврала я.
        - Мой бедный ребенок, я сделаю тебе лечебный отвар, это все дожди виной, - по-особому жалостливо протянула бабушка.
        Меня раздражило слово «ребенок», потому как я себя более им не считала. Это было подобно оскорблению, объявлению моей некомпетентности, наряду с женщиной из сливового сада, которая бывала у колдуна каждую ночь. Но я не подала виду, ведь мне не стоило привлекать бабушкино внимание, которое я и без того уже привлекла своим затворничеством.
        Я приняла от нее кружку горячего напитка с сильным запахом Брусники, который к моему большому удивлению, совершенно не кислил. Сделав глоток, меня сразу кинуло в жар воспоминаний, и я поняла, что отдала бы все, чтоб оказаться в объятиях столь полюбившегося мне мужчины. Закрыв на минуту глаза, я представила, что он обнимает меня, любуясь со мной вместе на этот бесконечный дождь. Вдруг мне захотелось узнать его запах, чтоб тот в любое время дня и ночи смог напомнить мне о нем, и я решила любой ценой сегодня ночь узнать его.
        Наконец, небо начало темнеть. Я никогда еще не любила сумерки, как сейчас, и под предлогом недуга быстро запрыгнула в кровать. Поспешно обняв подушку, я слегка дотронулась до своей волшебной щепки. Щепки от двери на границе миров, той самой, что скрывает от меня любовь всей моей жизни.
        Теперь уже я бежала по знакомому мне полю, не теряя ни минуты. Длинные густые колосья путались у меня в ногах, препятствуя бегу. Они словно пытались не пустить меня к колдовскому дому, предупреждая о чем-то. Протягивая руки, я уже касалась дверной ручки и, толкнув массивную дверь, взывала ее отвориться. Но она совсем не поддавалась мне. Отойдя назад, я решила, как и прежде, ворваться в этот дом сквозь витражное окно. Разбежавшись на веранде, я подскочила к нему и совершенно неожиданно поняла, что ударилась о невидимую стену.
        «Как? Зачем? Почему?» - пронеслось в моей голове. Я совершенно была не готова к отказу!
        Отойдя обратно на поле, я посмотрела в пустые окна дома, и моё сердце сжалось от тоски и обиды. Я была намного нужнее ему, чем эта надменная замужняя особа. Я любила его намного ярче и чище, чем она и чем кто-либо другой. Опустившись на землю и обняв свои ноги, я принялась просто наблюдать за домом, в ожидании хоть какой-то тени или малейшего движения.
        Ничего не происходило, и лишь вдалеке эхом отзывалась одинокая сова. Как вдруг я услышала женский протяжный стон! Из глубины моего живота поднялся шар ярости и обиды. Он был не один и заперся там со своей любовницей. Все моё нутро бушевало, а к голове хлынула кровь и тихим звоном сдавила мне уши. Я была в безумстве, в обиде, но даже так сильно оскорбленная, я не имела сил сдвинуться с места и вернуться в свою кровать из этого запретного места. Через некоторое время этот ненавистный стон утих, и его сменил дьявольский смех.
        Мужской смех уже знакомого мне голоса, который праздновал победу, издевательски набирал раскатистые обороты. Этот звук совершенно ошеломил меня, и я более всем своим воображением не могла представить, что же происходит в этом доме. Встав с земли и снова поднявшись на веранду, я приблизилась к цветным стеклам витражей в надежде различить хоть какие-то силуэты и их действия. Из дома послышались шаги, и кто-то высокий в длинном плаще промелькнул, заслонив свет камина. В мгновение ока тяжелая входная дверь распахнулась, и ко мне вышел колдун, полностью укрытый тяжелым черным плащом. Будто вовсе не замечая меня, он захлопнул дверь и широкими шагами направился в поле. Я, словно послушная собачонка, последовала за ним будучи уверенной, что он, как и прежде не видит меня. Я просто вела свою слежку, повторяя все его шаги, пытаясь сравняться с ним и взглянуть ему в лицо.
        - Зачем ты пришла? Я тебя не звал, - вдруг раздался его мягкий бархатистый голос, от которого все моё тело покрылось «гусиной кожей».
        - Я хотела тебя видеть, - совершенно по-подростковому, ответила я.
        - Зачем? - напоминая мне мою бабушку, снова спросил он.
        - Возможно, мы созданы друг для друга, и просто не могли найтись прежде, - как на духу открылась я.
        - Кем созданы друг для друга?
        Этот вопрос застал меня врасплох. Понятно, что начинать разговор про Бога с колдуном было б ошибкой, и я совершенно растерялась с ответом, выдерживая длинную паузу. Похоже, мой спутник понял это и продолжил диалог сам:
        - Когда мастер лепит графин, он не придумывает ему пару.
        - Но ведь когда мастер лепит кружку, он создает для нее одно единственное блюдце, идеально подходящее по размерам и форме. Только в этом блюдце чашка будет чувствовать себя идеальной и понимать, что оно создано специально для нее, - крайне удачно, на мой взгляд, ответила я.
        - Ты ошибаешься, у людей все иначе. У меня не было пары, нет, и никогда не будет. Я одинок и счастлив сам в себе. Мне не нужны поддерживающие меня блюдца, шумные чайные ложки, и другие приспособления, яко бы выполненные специально для меня и моего удобства. Все, что мне нужно - это полный чайник, способный наполнить меня до краев горячей живительной силой, - отрезал он.
        Его холодный тон нисколько не охладил меня, и почему-то напротив только разжег во мне искры любви. Я была абсолютно уверена, что он не прав и просто заблудился в своих эгоистичных мыслях. Лишь только я была готова взять его руку и прижаться к ней всем своим существом, передавая волны любви и ласки, как он каким-то непонятным образом оказался в метре от меня. Эта игра начинала раздражать и по-настоящему злить так же быстро, как только что накатившие секунду назад волны страсти. Мне захотелось вдруг поставить его на место и уколоть побольнее, задев хоть что-то в нем, что еще может быть хоть как-то задето. Не долгая думая я выпалила:
        - Все-таки не зря наш род спалил твой дом дотла!
        - Твой род не привнес в мою жизнь или смерть абсолютно ничего такого, чтоб я мог запомнить, - невероятно безэмоционально произнес он.
        В следующую же секунду я вскипела, просто не выдержав больше такого безразличия к собственной персоне. Я должна была что-то для него значить, плохое или хорошее, не важно. Но он должен был меня как-то выделить в своем сознании из всей этой общей массы барышень, которыми он обладал при жизни и даже после нее.
        - Мой род спалил твой дом и тебя вместе с ним, - так сильно начав, мой голос к концу дрогнул, осознавая всю грубость слов и низость мыслей.
        - Я был бы никчемным магом, если б не знал свое будущее, - полный терпимости и снисхождения к моей выходке, произнес он.
        - Но зачем-то же ты собираешь свой дом по кускам? Ты умер однажды, и хочешь возродиться снова! На самом деле ты живешь в могиле, и ты не молодой красавец, а двухсотлетний старик! - высказалась я как на духу, обнажив все свои немногие знания.
        - Откуда тебе знать? Возможно я здесь только во снах, как и ты. Возможно, в реальной жизни в своем новом воплощении я не так уж много старше тебя!
        - Скажи мне, это правда? - полным надежды голосом отозвалась я.
        - Отдай мне мою деревяшку, и я скажу, - не уступая мне в наивности, вдруг заявил он.
        Я внезапно поняла, что это и в самом деле может быть правдой! У меня появилась реальная надежда воссоединиться со своей второй половинкой в реальной жизни. Впрочем, то, что именно он моя вторая половинка, у меня на тот момент не было абсолютно никаких сомнений.
        - Как мне тебя найти? Скажи где искать! Мы же созданы друг для друга, как Луна и Солнце, как закат и рассвет, как… - полным девичьих надежд голосом, протянула я, словно просила его сжалиться над моими чувствами.
        Он остановился, оборвав меня:
        - Нет никаких половинок, мы все целые от природы…! Но если ты хочешь быть для меня такой же желанной, как и я для тебя, тебе необходимо познать одну простую вещь.
        Тут он наклонился ко мне совсем близко и снял свой капюшон. Я с каким-то небывалым облегчением увидела его прекрасные растрепанные кудри и глубокий взгляд серых глаз. Его тонкие губы с витиеватым изгибом дьявольски манили меня, чтоб слиться в заветном поцелуе. Я закрыла глаза от удовольствия и наконец-то почувствовала его запах. На моё удивление он был терпкий, словно от какой-то лесной ягоды, затем немного отдавал хвоей и раскрывался Ночной Гвоздикой. В то же мгновение, я обнаружила деревянную щепку у себя в руке. Она совершенно непонятным образом очутилась со мной в этом сне, и я прикинула, что, видимо, уснула, прикоснувшись к ней между матрасами. Все еще не открывая глаз, я чувствовала любимого мужчину совсем рядом, он не обнимал меня, а скорее обволакивал собою все моё пространство. Его губы коснулись кончика моего уха, и он невероятно нежным голосом произнес:
        - Чтобы стать всеми желанной, тебе необходимо перестать быть блюдцем, всю жизнь ищущем свою кружку. И даже кружкой от старинного сервиза на двенадцать персон быть недостаточно. Стань уникальной, единственной, полной чашей своего горячего чая, в котором стремятся раствориться все сахаринки мира, которую считают своей половинкой тысячи блюдец. Когда сотни серебряных чайных ложечек, стараясь сбалансировать ее содержимое, вызывают в ней только лишь приятный звон и распространяющийся аромат ее уникального травяного настоя.
        Я практически не слушала его, и эту фразу мне пришлось впоследствии доставать из самых глубин своей памяти. Далее я ощутила его сухие трепетные руки, которые поглаживали мои пальцы. Губы колдуна перенеслись к моему лицу, и я потянулась к ним, как к единственному желанию всей своей жизни.
        Меня ослепила яркая вспышка, и, с болью открыв глаза, я поняла, что проснулась.
        Дедушка соорудил мне красивую деревянную ширму, которая отделяла мою кровать от большого пространства главной комнаты. Мы с бабушкой расписали ее фантастическими белыми птицами с золотым оперением, глаз одной из которых, являлся природным круглым отверстием в тонкой деревянной доске. Я тихо встала с кровати и приблизилась к своему тайному глазку. Сначала электрический свет ударил мне в глаз, но вскоре я смогла различить за нашим круглым столом все ту же худую темную девушку. Однако она уже не казалась ни дерзкой, ни влюблённой, напротив, её лицо было уставшим и бледным. На нем не было и следа макияжа, а в темных волнистых волосах желтели кусочки сухих листьев и травы. По звукам чайных приборов, я угадала, что бабушка заваривала свой лечебный чай. Тихими шагами вернувшись в кровать, я совершенно беззвучно легла обратно и отвернулась к стене.
        До меня донесся кисло-мятный запах, и я поняла, что не ошиблась: бабушкин фирменный чай хорошо восстанавливал психику и давал человеку, столкнувшемуся с невиданным, вернуться к нормальной жизни и притупить воспоминания шокирующих событий. Гостья готовилась что-то рассказать, и это что-то мне было просто необходимо узнать! Теперь ее ночные путешествия касались не только их двоих, но и непосредственно меня.
        Судя по всему, бабушка заглянула ко мне за ширму. Я внезапно почувствовала ее шуршание, затем дыхание, и позже ее тихий голос:
        - Она спит, если будем шепотом, то не проснется.
        Один из стульев отодвинулся и придвинулся снова. Кто-то подул на чай и сделал небольшой глоток.
        - Я не могла верить тому, что вы рассказали мне. И ночью я, конечно же, пошла на встречу с ним в очередной раз, - начала девушка, и у меня все сжалось внутри. - На этот раз, когда я только пригубила вино в моей голове стали крутиться слова, которые вы мне сказали. Я не могла от них отделаться, они врезались в мою память и буквально слетали с моих губ. Всеми силами я заставляла себя думать о другом, но они, словно слова-паразиты, пробирались из глубины памяти на самую ее поверхность. В какой-то момент я словно произнесла их, но про себя, и в ту же секунду мой любовник прекратил тушить свечи и напевать свою песню. Он направился прямо ко мне, и его прекрасное лицо с тонкими чертами украсила изящная улыбка. Наклонившись, он произнес, чуть касаясь мочки моего уха: "ты хочешь поиграть сегодня? Бывает, в играх я беспощаден… "
        Я лежала на шкуре какого-то животного. Он наклонился ко мне так близко, что я могла чувствовать его ароматное дыхание. Его запах был похож на терпкую кору дерева, смешанного с хвойным лесом после дождя. Его острый нос практически касался моего, а взгляд пронизывал меня насквозь и раздевал моё тело без малейшего прикосновения. Я понимала, что больше всего на свете сейчас желаю этого мужчину, и мои руки обнажают меня сами. Закрыв глаза от удовольствия, я потянулась губами поцеловать его, как почувствовала, что они погружаются в какую-то слизкую массу. Это напомнило мне старания выпить сырое яйцо, и в ту же секунду я открыла глаза. Увидев всё того же прекрасного мужчину, такого желанного мной, порой одержимого и невероятно страстного, а временами такого холодного и жестокого, как сейчас, я охватила его шею. В то же мгновение мои руки провалились в дырку между острых костей, опоясанную все той же холодной слизью. Мои трепещущие пальцы дотронулись до плотных костей, хрящей и натянутых, словно струны, сухожилий. Я была во власти мертвеца, ожившего под воздействием неведанной силы. Его руки жестоко
схватили меня, и я почувствовала, как множество мелких острых камней впились в мою кожу взамен мягких привычных мужских рук. Я все еще не могла толком понять, что происходит. Злясь на вас, я была уверена, что заклинание сейчас работает против меня самой, и мой возлюбленный тут не при чем.
        Я опять решила поцеловать любимого, не закрывая на этот раз глаза. С ужасом я обнаружила, что прикасаясь к этому молодому упругому мужчине губами, его лицо становится зеленой слизью, сквозь которую можно различить мелкие кости лица и крупные соединения черепа. Его глаза так сильно бледнели, что практически становились бесцветными, и на них уже невозможно было различить не только его густые ресницы, но даже веки. Нос становился похож на желтый хрящ с огромной черной дыркой вместо ноздрей. Он был абсолютно без одежды, и его жуткое тело выглядело теперь как скелет, обтянутый тонкой дряблой кожей. В некоторых местах она порвалась и висела омерзительными тонкими ошметками, обнажая засохшие черные внутренние органы, окутанные в свою очередь вязкой слизью. Его великолепные черные блестящие волосы спадали теперь серыми длинными нитями на моё лицо и грудь, они прилипали, словно гигантские паутины к моему вспотевшему телу, и, онемев от ужаса, я не могла теперь пошевелиться. Это чудовище, напротив, с особой силой притянуло меня к себе и овладело мной. Меня буквально выворачивало наизнанку, и я то и дело
собиралась с силами, чтоб отпихнуть его, но мои руки проходили сквозь это хлипкое тело, запутавшись в омертвевших тканях. В какой-то момент, поняв, что дотронулась до его рёбер, я практически лишилась чувств. Ясно понимая, что мне не вырваться, я просто ждала, когда же он, наконец, отпустит меня. Но он был полон сил и наслаждался тем, что я вижу всё его безобразие, тем, что я ненавижу его и испытываю страдания. Решив больше не трогать этого монстра, я схватилась за шкуру, на которой лежала. Но сейчас я обнаружила, что вместо шкуры подо мной мёртвое животное, и я практически погрязла в луже его вязкой крови. Запрокинув голову как можно дальше от всех ужасов этой ночи, я увидела, что лежу на дне могилы. Ее сырые стены дурно пахли и с каждым нашим содроганием, на меня падали влажные куски могильной земли. Мне показалось, что так продолжалось целую вечность. Весь этот кошмар закончился лишь только, когда он сам отпустил меня.
        Проснувшись, мне было всё ненавистно. Я не могла ни есть ни пить. Мало того, я не могла смотреть на себя в зеркало, представляете! - своей интонацией она особо выделила этот момент, судя по всему занимающий как минимум треть ее жизни.
        Бабушка многозначительно вздохнула и добавила:
        - А что ваш муж?
        - Мой муж вел себя достойно. Он успокаивал меня, как только мог и сам изъявил желание пойти к вам за помощью. Я же хотела теперь только одного - поскорее избавиться от этой чертовой кровати. Но когда он вернулся и сообщил, что я должна буду это сделать сама, я понятное дело не поверила своим ушам.
        - Понятное дело, - добавила бабушка, отпивая свой настой.
        - Но все же отвращение пересилило страх, и вечером мы выехали на тот самый перекресток с кроватью, разобранной на доски. Муж остался на дороге, я же, взяв побольше досок, повернула за густой кустарник направо, как вы и говорили.
        Предо мной предстало кладбище, которое ярко освещалось Луной. Я прошла за его гигантские ворота и, стараясь не смотреть по сторонам, нашла тот самый орешник и могилу под ним. На ней была гора деревянной мебели и всякой утвари. Я вдруг поняла, что не первая и не последняя жертва этого злодея. Сбросив доски на эту груду, я направилась обратно. Моё тело буквально тряслось от страха в этом месте, лишая всякого контроля над собой. Стараясь смотреть под ноги, я все же краем глаза замечала какое-то движение вокруг себя. Эти все могилы, они словно дышали, представляете?! - практически расплакавшись, продолжала она, - Превозмогая тяжесть досок, я набирала так много, как только могла унести за раз. И вот мне уже оставалась последняя ходка. Я сконцентрировалась на дороге, но даже смотря исключительно в землю, теперь я ясно видела, как полупрозрачные прохожие бродят вокруг, так и норовя на меня наткнуться. Мне стало нехорошо, голова закружилась, а горло сдавило удушье. Однако вскоре я поняла, что они просто не способны напугать меня больше, чем это уже сделал мой любовник мертвец.
        Дойдя до его могилы и подняв глаза на груду досок, чтоб найти место, куда положить свой последний фрагмент кровати, я вдруг увидела, что могила открыта. Все моё существо затрепетало от страха, в ожидании того, что оживший покойник с минуты на минуту покажется из своего укрытия. Бросив доски даже не глядя куда, я развернулась и широкими шагами направилась к выходу, как услышала протяжные женские стоны. Они доносились прямо из его могилы, такие знакомые моему уху и такие сладострастные. Буря воспоминаний нахлынула на меня, ведь прекрасных и незабываемых ночей у нас было гораздо больше, чем кошмарных. Если вы понимаете сейчас, о чем я говорю, - добавила женщина, уйдя мыслями ненадолго в прошлое. - Так вот, я набралась смелости и подошла взглянуть на его новую пассию. Осторожно наклонившись вперед, я увидела там себя, лежащую глубоко в земле на дне могилы. Надо мной склонился красивый мужчина, он прикасался к моему телу и целовал его, так же как и прежде. Я поняла, что он скучает по мне! Он осознал свою ошибку и сожалеет о том, что прошлой ночью сделал со мной. С упованием я смотрела на нас со
стороны: мы были невероятно страстными и умопомрачительно красивыми любовниками. Мы были идеальной парой во всех смыслах! Вдруг я поняла, что ощущаю все, что он делает со мной на дне той могилы. Глядя на нас со стороны и чувствуя все это, мной снова овладела неистовая страсть, и, упав на колени, я держалась из последних сил, чтоб не спрыгнуть в ту могилу.
        Моё тело буквально горело, и теперь мне было уже всё равно что со мной будет! Я перевернулась на спину, и, лежа на могиле, принялась снимать с себя одежду, ясно ощущая на себе прикосновения любимых тонких пальцев. Они, как и прежде читали мои мысли и точно знали, где надавить, а где чуть дотронуться. Обнажив себя полностью, я вдруг почувствовала, что вместо его ладоней, по мне ползает что-то гладкое и холодное. Взглянув на своё тело, я увидела несчетное количество могильных насекомых, ловко перебирающих своими омерзительными лапками. Они вылезали из земли и окутывали меня, смешиваясь с влажной землёй. Забыв о страсти, я тот час вскочила на ноги и принялась отряхивать их с себя. Он безжалостно обманул меня, и, теперь уже ясно понимая это, я с обидой в сердце, поспешно одеваясь на ходу, отдалялась от этой могилы. Мне было омерзительно думать о своем любовнике, но еще более мерзко о себе, осознавая, как я низко пала в погоне за страстью. В то же мгновение я услышала громкий хохот, который раздался мне вслед. Вы не поверите, но этот хохот будто снова раздевал меня, но на этот раз, избавляя не от
одежды, а от нравственности и благочестия. Теперь он знал обо мне всё: все мои слабости, все мои грехи, и, о ужас, все мои мысли. Его хохот говорил мне здесь и сейчас, что этот мужчина никогда не любил меня. Что, таких, как я, слишком много, чтоб сделаться одной единственной. Я была теперь навсегда обнажена перед этим чудовищем и снаружи и внутри. Он, насмехаясь, просто прогнал меня, потому как сама я не смогла бы остановить себя и уйти, - задумавшись, словно проигрывая другой вариант, она добавила. - Я даже не представляю, чтобы со мной сейчас было.
        - Это очень познавательная история. Спасибо, что поделились ею. Но, что вас привело ко мне в столь поздний час? - все еще не теряя нотки сарказма, отозвалась бабушка, когда та закончила свою исповедь.
        Я была уверена, что бабушка мысленно пожимает колдуну руку, за великолепный урок, преподнесенный похотливой особе. Но что, если она на самом деле любила его, так же как и я? Сказать по правде, я тоже торжествовала такой расправой над своей соперницей. Однако теперь я совсем запуталась в понимании, кто же на самом деле этот мужчина? Что он такое? Мои мысли прервались вновь заговорившей ночной гостьей:
        - Я хочу, чтоб вы избавили меня от колдовской любви. Это же понятно, что на меня наведена любовная магия. Чтоб этот человек не творил со мной, я все еще не могу забыть его.
        - Хм, - задумалась бабушка, - по правде говоря, я совершенно не уверена, что на вас какая-то магия, особенно любовного характера.
        - Нет, позвольте, это ж очевидно! Не могу же я себя до такой степени не любить, - воспротивилась она.
        - В том то и дело, что вы любите себя больше, чем подобает для гармоничной и счастливой жизни, - сказав это, бабушка практически легла под удар ее атакующего взгляда.
        - Я все еще не понимаю, что вы стараетесь этими унижениями сказать.
        - Я стараюсь сказать, что пока вы будете так сильно себя любить, то придется видеть одни сплошные унижения вокруг, которые, впрочем, вовсе таковыми не являются.
        - Я люблю своего мужа, понимаете? Мне с ним комфортно и приятно, но я никогда в своей жизни не ощущала к нему такой страсти, как к этому колдуну!
        - Но вы и не получали от него таких же оплеух, как от дерзкого любовника. Не правда ли?
        Женщина устало вздохнула. Я не видела ее лица, поэтому затруднялась сказать, поняла ли она, о чем говорит ей ведунья. Но помолчав, она продолжила:
        - А есть ли в вашей практике какие-то снадобья, чтоб я могла снова почувствовать все - то же самое, но уже к своему собственному супругу? Я отдала бы все за такое колдовство!
        Повисла пауза, а после бабушка рассмеялась:
        - Такого колдовства нет. Да и, в общем-то, колдовство здесь не при чем. Стоит вашему супругу найти себе колдовскую кровать вдали от вас, и вы мигом переключитесь на него.
        Не ожидав такой фразы, молодая особа, поперхнувшись, раскашлялась и произнесла сквозь зубы:
        - Он на такое не способен…
        - Хорошо тогда, что хоть кто-то из вас двоих способен, - все еще улыбаясь, ответила бабушка.
        - Но я не понимаю, почему во сне я любила совсем по-другому. Почему мои чувства к этому чудовищу были так обострены, что я могла отдать всё за ещё одну ночь с ним. Разве это не колдовство?
        - Вы сильно перепутали понятия любви и страсти, оттого окончательно запутались сами. Когда мы любим человека, то наше счастье - это его счастье. Главный герой истории о любви всегда наш партнер. Истории о страсти - это наши истории, они о наших страхах, желаниях, прихотях и победах, о нашем эгоизме и самолюбии, которое так часто ущемлено. Эти истории не затрагивают счастье нашего партнера, они скорее повествуют о том, каким образом партнер осчастливил нас. Как окрылил наше самолюбие, как отдалил от нас нашу обыденность. О том, как мы сами покорили непокорное сердце, как заставили кого-то исполнять свою волю, как обрели над кем-то власть. Это о нашей победе и нашем эго, но никак не о силе любви. Возможно, вам нужен другой человек. Не покорный слуга у ваших ног, а тот, кто будет вас унижать и держать в погоне за своим самолюбием.
        Я долго не слышала голоса женщины. Думаю, она пыталась понять все сказанное, запутавшись так же, как и я. Вскоре она тихо поблагодарила бабушку и вышла из дома. За окном я услышала тихий голос ее мужа. Он преданно ждал ее, даже не догадываясь о ее мыслях и просьбах к бабушке. Этот красивый молодой мужчина, такая противоположность колдуну, мог бы так же сильно покорить сердце своей жены, если б сам не был покорен ею как эмоционально, так и физически.
        Я не выдержала и вышла из-за ширмы.
        - Бабушка, кто он такой? Почему ее так влечет именно к этому мужчине, а не к любому другому? - словно спрашивая про себя, поинтересовалась я.
        - Все слышала? А тебе ведь и пятнадцати нет…
        - К чему это, я слышала и все, - как-то резковато и без настроения ответила я.
        - У колдуна видать природный магнетизм, такое бывает… Женщины идут к нему сами. Его красивое тело доступно им, но его сердце и душа на замке. Оттого этот трофей такой заветный и желанный.
        - Только и всего? - изображая полную отчужденность, спросила я.
        - Не совсем… - она посмотрела на меня исподлобья, словно оценивая необходимость своих следующих слов, - Он уводит их в другой мир. Туда, где обнажается наша душа, ведь ею мы чувствуем страсть по-другому, да и любим, впрочем, совсем по-другому. Подобно телу без одежды, наша душа без тела более чувствительна к энергиям любви и страсти. В редких случаях люди могут почувствовать в реальном мире то, что способна почувствовать их душа за пределом этой реальности.
        Я задумалась. И только спустя время произнесла:
        - Не зря, видать, людям издревле известно такое выражение, как «неземная любовь»?!
        - Хм, возможно там кроется корень. Раньше человеку было намного больше известно про любовь, которой нет на Земле. Больше всего с ней, пожалуй, может сравниться самая наша первая любовь.
        От этих слов у меня заложило в ушах, а она продолжала:
        - Наш ум и тело еще не научились любить, оттого любит только душа, отрывая человека от всего земного. Это состояние мы помним на протяжении всей нашей жизни. Оно останется в человеке навсегда, но человек никогда не смог бы остаться в этих чувствах на всю жизнь, так как обучается любить вместо души своим телом и разумом.
        Эти слова резали меня словно острые ножи, глаза наполнились слезами, а грудь сдавило болью обиды. Первый раз я знала больше своей бабушки, и сейчас она была одновременно права и не права в своих утверждениях, которые раздирали мою душу на куски.
        Я быстрым движением, даже уже не анализируя, следит ли она за мной или нет, подбежала к кровати и просунула руку между двумя матрасами. Там ничего не было. Моя щепка так и осталась на том поле. Догадавшись, что добровольно отдала ее в момент такого желанного поцелуя, который так и не наступил, я осознала себя так же, как и наша ночная бабочка, обманутой и отвергнутой. Растоптанной бесчеловечной ложью. Хотя, возможно, что-то все-таки было правдой, такой же чистой, как и мои первые чувства. Я была уверена, что никогда больше не встречу колдуна, ни во сне, ни наяву. Спустя годы я поняла, что сильно ошибалась, полагая так.
        Зов Крови
        Глава 1
        Встав с постели раньше обычного, я с сонным видом уселась на свою любимую кухонную кушетку у окна. Солнце ещё не встало, и мне очень хотелось, чтоб сейчас снова оказался вечер. Тогда бы я со спокойной совестью могла забраться под нагретое за холодную ночь одеяло и провалиться обратно в пленительно сладкий сон. Однако мы собирались в лес на поиски раннего Крокуса, цветущего среди последних сугробов.
        Я смотрела в темное окно, где совершенно ничего не выдавало наступления утра, и последний смешанный с дорожной грязью снег отбивал всякую охоту выходить из дома. Поле и лес были всё ещё в снегу, но я точно знала, что его пушистый и мягкий вид лишь умелая обманка, и на самом деле он состоит из множества льдинок, твердых и острых на ощупь. Это был мой не первый сбор Шафрана под последними снежными шапками, и я точно знала, как колет и царапает кожу ледяной панцирь, которым сейчас покрыта земля. Бабушка подала мне бодрящий чай и спустилась в погреб за специальными для сбора трав ножечками. Мне просто, как и прежде, надо было собрать всю волю в кулак и идти на поиски этого редкого и необыкновенно лечебного растения, из которого впоследствии бабушка изготовит универсальную наружную мазь для снятия боли и зуда. Но всё моё существо просило чуда, способного снова уложить меня в кровать, и это чудо произошло.
        На дороге появился тоненький женский силуэт, неминуемо приближавшийся к нашей калитке. Невероятно худая женщина направилась к входу в дом и тихонько постучала в дверь.
        - Валюша, солнце, я бегу на автобус, но мне срочно надо поговорить с тобой, - послышался такой же тонкий, как и ее фигура, голос.
        Гостья прошла вперед, и я узнала в ней нашу односельчанку, жившую на другом конце деревни. Это была молодая, приветливая женщина, работавшая швеей на городской фабрике. Недавно из тюрьмы вернулся ее муж, и среди детворы ходили всякие небылицы о его злодеяниях. Тем временем тетя Люда присела за стол, и, покосившись на меня, тихо спросила:
        - Девочке можно слушать ваших клиентов, баб Валя?
        - Можно, она мне смена растёт. Меня не будет, к ней пойдёте, - с доброй улыбкой, посматривая на меня, сказала бабушка.
        - На нас, Валентина, навели порчу. Видимо кому-то наше счастье глаза колит. Уж куда лучше им было смотреть, как я одна живу, своего из тюрьмы жду и сама на себе все тяну.
        - С чего ты взяла это, Людмила? - поинтересовалась бабушка.
        - Да, плохо себя чувствовать стала. Ну и мерещатся ужасы всякие. Сплю плохо. Кошмары замучили: слышу сквозь сон, будто кто-то скребется в окно, а пытаюсь открыть глаза и не могу. Вот так и промучаюсь до самого утра. Недавно нашла у дома крыс без головы. Потом до кур моих добрались, - рассказывала женщина, доставая белое перо из сумки и протягивая его бабушке. - Сегодня опять без головы одну у дома нашла. На работе тоже чёрте что творится: то порежусь до крови, то уколюсь иглой, да так, что кровь потом не остановить.
        Обнажив, она показала свои руки, покрытые мелкими порезами и усеянные точками запекшейся крови. Бабушка с видом следователя взяла ее за запястье и подтянула одну из рук ближе к себе. Я немного улыбнулась, потому, как со стороны это выглядело немного комично, и ей не хватало только большой канцелярской лупы для полного образа.
        - А накануне такое привиделось, что и словами страшно описать, - второпях продолжала она. - Приснилось мне, будто я встала посреди ночи и уснуть не могу больше. Пошла воды попить на кухню. Возвращаюсь, а муж мой лежит на кровати в свете луны, и совсем как не живой. Я подошла к нему, наклонилась послушать - дышит или нет. А дыхания то и нет вовсе. Я зажгла ночную лампу, подошла к нему снова, а он как труп лежит. Глаза его впали совсем, темные круги на месте очей, нос тонкой высохшей кожей покрыт. Челюсти нижней, баб Валь, будто нет совсем, а шея в одних венах, словно вся ссохшаяся. Помню, не хотела шуметь, но увидев такое, тут же закричала от ужаса. И в тот же миг сама проснулась от своего же крика. Муж мой стоял на коленях и успокаивал меня в этот момент, целуя мои руки. Говорю тебе, дела неладные с нами творятся. Мужик мой спит весь день, бледный, худой. Я не высыпаюсь, сил совсем нет, а тут еще кошмары одолели. После ночи на работу идти, а у меня голова кругом и ночные ужасы перед глазами весь день стоят.
        - Я посмотрю по твоему перу, что вокруг дома происходит. А ты постарайся не думать о плохом и заходи ко мне вечером после работы, - уже в дверях ответила ей бабушка.
        Та второпях поблагодарив нас, выскочила на улицу. Я видела, как она выбегает со двора, размахивая своими тонкими руками проезжающему по соседней улице автобусу.
        - Похудела она очень, - произнесла я.
        - Точнее сказать, высохла совсем, - поправила мои слова бабушка, - за Крокусом сегодня не пойдем.
        Я ликовала, моя маленькая мечта сбылась и, сбрасывая тапочки, я уже ныряла под покров пухового одеяла.
        - Я буду проводить ритуал, пока солнце не взошло. Ты будешь мне помогать? - вдруг послышался неожиданный вопрос.
        Я обожала всякого рода ритуалы, и с большим энтузиазмом предвкушала каждый из них, но сейчас мной так сильно овладела лень, что я даже всерьез подумала отказаться от участия. Однако, еще никогда за все время обучения у бабушки я не пожалела, что присутствовала на ее по истине уникальных колдовских обрядах. К тому же так часто бывало, что самое раннее утро давало мне намного больше сил и энергии на весь день, чем пара тройка лишних часов сна. И когда очередной раз послышалось протяжное вопросительное междометие «ну-у-у?», я нехотя поднялась с кровати и засунула ноги обратно в тапки.
        - Если будешь спать, спи. А если хочешь мне помочь вставай и иди в погреб, - еще не видя, что я поднялась, она снова крикнула из кухни.
        Шоркая, я подошла к ней и приняла маленький исписанный листик. Заставляя себя проснуться, я спустилась в погреб. Его холод, как назло, снова вернул меня мыслями в свою нагретую кровать. Лишь только фантазии о тепле и уюте пухового одеяла роились сейчас в моей голове, и я, по несколько раз читая названия трав и предметов, тщетно пыталась сосредоточиться и взять правильный засушенный веничек или баночку с деревянных полок. В списке так же указывалась продолговатая резная шкатулка, которую я никогда не открывала и даже толком не обращала на неё внимания. Она показалась мне весьма милой, как только я спустила ее с самого верха. Неглубоко в дереве были вырезаны ветки рябины и озорные птички, прилетевшие ею полакомиться. Краска в бороздках уже давным-давно выцвела и лишь легким оттенком напоминала о своей былой сочности. Рыжая рябина слегка отливала золотом, а длинные бирюзовые ветки напоминали чьи-то проступившие сквозь кожу вены. Я аккуратно подняла её из погреба и поставила на кухонный стол. Она была защелкнута всего на один металлический крючок, плотно входивший в такую же резную местами поржавевшую
петлю. Её было совсем нетрудно открыть, но я не посмела этого сделать, и вновь нырнула в погреб за остальными атрибутами.
        Как только я вылезла с охапкой сухих трав, мне было велено налить в алюминиевый таз теплой воды и поставить на пол подальше от центра комнаты. Выполнив поручение, я краем глаза увидела, что бабушка подошла к резной шкатулке, и выдернула крючок из петли. Тот час подскочив к ней, чтоб ничего не пропустить, я заглянула ей через плечо. Но то, что я увидела, напоминало какие-то длинные неровные отрезки, чрезмерно бледного трупного вида с сине-фиолетовыми шляпками. В первую же секунду её содержимое вызвало во мне отвращение, но бабушка аккуратно отсоединив одну сморщенную трубку от другой, достала из ящика длинный изящный гриб. Он выглядел довольно большим и странным образом подсушенный, так что мягкие ткани все еще будто бы жили, правда, теперь уже с меньшей силой. Его шляпка казалась неровной, с искусными фиолетовыми акварельными пятнами, которые в свою очередь украшали мелкие выпуклые белые точки. Чуть ниже, словно сотканный из сотни паутин красовался насухо прилипший одной стороной к стеблю, подшляпный зонтик. Это был крупный, засушенный специальным способом, Мухомор, который теперь больше походил
на мумию какого-то инопланетного существа, чем на некогда красивый и яркий гриб.
        - Это же Мухомор! - воскликнула я.
        - Да, именно он, - призналась бабушка, - у меня и Поганки имеются, но для нашего ритуала незаменим именно Мухомор!
        Взяв белое куриное перо, она ловким движением воткнула его глубоко в шляпку гриба. И без того столь жуткий магический предмет, соединенный с этим пером, казался теперь чем-то невероятно зловещим. Если б однажды шагнув на улицу, я вдруг обнаружила его на своём пороге, то у меня б не возникло абсолютно никаких сомнений, что на весь мой дом навели мощнейшую порчу, и всех его обитателей неминуемо ждёт погибель. Но это был всего лишь атрибут для ритуала по определению порчи, который бабушка бережно поместила на поверхность воды. Затем она разложила на полу сухие веточки различных трав, а слева зажгла большую массивную черную свечу.
        Сняв тапки, она безжалостным отточенным движением проколола, откуда не возьмись, длинной цыганской иглой свой большой изогнутый палец. Окончательно проснувшись от ее действий, я безмолвно наблюдала, как бабушка села на табурет и опустила свои ноги в ритуальный таз. Не обращая на меня ровно никакого внимания, она потянулась к кухонному столу и стянула с него свою колдовскую книгу. Практически ничего не объяснив, бабушка принялась читать заклинание, исключительно жестами призывая меня поджигать веточки трав и одну за другой бросать в воду. Уже на третьей ветке от проколотого пальца вода окрасилась в слегка розовый цвет, а травинки, ведомые странной силой, приобрели ровное круговое движение. Проплывая под бабушкиными ногами, они подобно речным баржам скрывались под гигантским мостом. Мухомор в свою же очередь, словно галантный мушкетер с пером на шляпе, крутился на месте, временами цепляясь за травинки, будто здороваясь с каждой за руку.
        Затем одна из них цепко схватилась за его перо, подцепив ещё одну свою подружку Полынь. К ним присоединилась Герань и Черемуха, и все они дружным хороводом сбились в большой травяной блин, под которым насовсем исчез их галантный кавалер. В следующий момент я поняла, что сухие травы закончились, а бабушка произнесла последние слова заклинания. Она театрально захлопнула книгу и попросила меня постелить на полу полотенце. Высунув свои ноги из таза, она не спеша обтерла их, внимательно осмотрев свой большой палец. Я все еще не понимала смысла ритуала: «возможно, если б веточки трав не зацепились за гриб, у нас бы не было «зацепок» в этом деле», - пронеслось в моей голове, и я ехидно заулыбалась.
        Бабушка, словно почуяв мой сарказм, посмотрела на меня, вытирая уже вторую ногу и спросила:
        - Ты знаешь, в чем сила Мухомора?
        Конечно, я не знала. Бабушка еще не рассказывала мне о грибах и их силе, все это время мы работали исключительно с травами, поэтому вопрос прозвучал как пролог к историям о чудо грибе.
        - Мухомор, - продолжала она, - связан с миром мертвых. Викинги пили отвар из Мухомора, чтоб слиться со смертью и стать непобедимыми войнами. Шагнув в другой мир, они уже были незримы для смерти, и она более не видела их среди живых. Войны становились неуязвимыми.
        Меня заинтересовало такое начало повествования, и я машинально наклонилась вперед, вопрошая, что же дальше. Но бабушка, словно испытывала моё терпение. Она медленно массировала свои явно замерзшие ноги и даже уже не торопилась рассказывать что-то конкретное про обряд, гриб из мира мертвых или хотя бы про порчу тети Люды. Казалось, прошла целая вечность, когда она переключилась со своих ног обратно на ритуальный таз. Расстелив перед ним газету, ведунья засунула в него руку и, одним рывком взяв травяную лепешку, выложила ее на газету. Моему взору открылся непостижимым образом преобразившийся гриб. Ярко-красная шляпка налилась и распрямилась так, словно мы только что срезали его в лесу! В то же мгновение у меня появилось совершено чёткое ощущение, что он испил бабушкиной крови и покраснел, подобно лесному клещу.
        - Ты знаешь, кто такой вампир? - раздался бабушкин вопрос. Столь поразительно схожий моим ощущениям, что казался вырванным из моих собственных мыслей.
        - Вампир это существо, которое пьет кровь, спит днем и летает ночью, обращаясь в летучую мышь. Боится чеснока и солнечного света. Во рту клыки, - почти на автомате, ответила я, словно зачитывала чье-то досье.
        Бабушка звучно рассмеялась, а я, подбрасывая дров в огонь, добавила:
        - Убить вампира можно, вогнав осиновый кол в сердце, пока он спит в своем гробу.
        - Откуда такие познания? - вытирая глаза от слез, спросила она.
        - Из очень познавательного зарубежного фильма, - продолжая уже умышленно веселить бабушку, заключила я.
        - Все не совсем так. Вампиры невероятно скрытные существа, они безупречно организованы и хорошо хранят свои секреты. Именно поэтому мы так много знаем о них такого, что не имеет к реальности никакого отношения.
        Я не была готова к разговору о реальности вампиров, и моё лицо приукрасила ухмылка.
        - На мой взгляд, куда больше проку поговорить о реальности наведенной на дом тети Люды порчи, - подкалывая бабушку, изрекла я.
        - Могу тебя заверить, что порча гораздо реже встречается, чем вампир, - лукаво улыбаясь, ответила та, то ли пошутив сейчас надо мной, то ли по-детски все перекрутив, желая победить в споре.
        Наступил мой час переубеждения. Я точно знала, что в руках у меня сейчас куда больше козырей, чем у нее. Да и вообще, она блефует. Ведь чем же еще могла заниматься ведунья в деревне, как ни снятием порчи?!
        - Бабушка, как же так? Я не понимаю… А как же вся та магия, с которой ты борешься? Разве это не порча?
        - Я всегда откровенна с людьми, которые приходят ко мне со своими недугами. Но получается так, что лишь в одном случае из полсотни хоть как-то прослеживается отпечаток УМВ. В остальном же, все мои клиенты виноваты в своих бедах сами.
        - Как же они виноваты в своих бедах? И что такое УМВ?
        - Они болеют, потому что не умеют мыслить "здраво", они теряют, потому что имеют фальшивые ценности, они проигрывают, потому что «ставят» не на то… Называя всё это одним удобным для себя словом порча, они приходят ко мне, чтоб я дала им желаемое тогда, когда это желаемое просто напрочь убьет в них всё здоровое, поистине ценное и исконно человеческое. А УМВ - это Умышленное Магическое Влияние, и для него недостаточно отрезать курице голову и подбросить соседке под дом. УМВ требует обширных знаний, большого опыта и веских причин.
        Пока я собирала свои мысли воедино, получив столько информации этим ранним утром, солнце уже окончательно взошло, осветив розовыми лучами наши окна и всё ещё покрытое снегом поле. Сидя на своей кушетке, я нисколько не пожалела, что проснулась сегодня рано. Картина восхода наполняла внутренним восторгом и дополнительной силой, которая помогла мне убрать всю ритуальную атрибутику с пола и усвоить практически все, сказанное бабушкой. Все, кроме вампиров, разумеется.
        - Бабуль, ты же шутишь, что вампиры существуют? - переспросила я так, словно хочу прекратить бессмысленную игру и поговорить серьезно.
        - Вампиров на самом деле намного больше в мире, чем ты можешь себе представить.
        - Энергетических вампиров? - поправила я ее, все еще стремясь вернуть разговор в русло здравого смысла.
        - Энергию вампир испивает, чтоб насытить ею свой дух, а кровь пьет, что б вернуть телу жизнь. Чтоб пить кровь и энергию жертвы, ему не нужны клыки, и летать ему по ночам совсем не обязательно. Есть хорошее старое средство, чтоб проверить есть ли вампир в деревне. И, применив его сегодня утром, мы узнали, что в нашей деревне действительно появился настоящий вампир!
        ГЛАВА 2
        «Настоящий вампир! В нашей деревне появился настоящий вампир!» - пронеслось в моей голове.
        Я была так взбудоражена этим известием, что все утро из моих уст сыпались разнообразные вопросы и догадки, кто бы это мог быть. Бабушка же напротив, выглядела довольно спокойной и даже слегка задумчивой. Она, занимаясь своими обычными делами по дому, порой подбегала к столу, где лежала ее распахнутая колдовская книга и что-то украдкой там читала. Очередной раз, перевернув целую стопку пожелтевших страниц и прочитав несколько слов на одной из них, она уставилась в окно и внезапно предложила мне прогуляться за свежим молоком.
        Мы собрались и, взяв с собой сетки полные стеклянных банок, вышли из дома. На улице светило яркое солнце, белые островки снега слепили глаза, а со всех крыш доносилась весенняя капель. Сегодня заметно потеплело и запахло весной. Все деревенские дороги покрылись грязью, и даже продвигаясь с особой осторожностью, я пару раз чуть было не поскользнулась на спрятанных ледяных островках. Внезапно бабушка замедлила свой ход, и, подняв глаза, я поняла, зачем нам так срочно понадобилось молоко этим утром - дом тети Люды соседствовал с домом молочника. Ее окна были плотно задернуты серыми занавесками, и казалось, что все жильцы покинули дом еще до рассвета. Мы прошли мимо, и, закрывая за собой скрипучую калитку молочника, я услышала его громкий приветливый голос.
        - Доброго дня, барышни!
        - Как твои дела? Не хвораешь? - набрав, полные банки парного молока, занялась расспросом бабуля.
        - Нет, Бог бережет.
        - А чего круги под глазами?
        - У Людмилы куры кудахчут каждую ночь, будто их режут, вот не высыпаюсь, - пожаловался крупный усатый мужчина.
        - Она к нам заходила сегодня, сказала, что порчу на ее кур кто-то навел. Потерпи пару дней, разберемся!
        Молочник поднял свои мохнатые брови и помог мне составить банки в сетки. Вдруг бабушка отвернулась к стене и принялась делать вид, что с трудом закрывает последнюю из них. Я сама лично проверила все пластмассовые крышки перед выходом из дома и прекрасно знала, что все они отлично закрывались. Несмотря на это, через мгновение она повернулась и артистично заявила, что я взяла плохую крышку. Моему возмущению не было предела: утром она утверждала, что никакой порчи нет, рассказывая сейчас молочнику уже совсем другую историю, ко всему прочему, обвиняя меня в подборе плохой крышки. Тот мигом нырнул в кладовку, и в ту же секунду у бабушки в руке мелькнуло что-то блестящее.
        - Зачем ты врешь? - не удержалась я.
        - Чтоб он сидел дома по ночам! - шепнула она в ответ.
        С ловкостью факира она вытащила откуда-то огромную цыганскую иглу и проколола свой большой палец левой руки. Кровь закапала в литровую банку с молоком, и, покружив гипнотическим кругом на поверхности, вскоре полностью растворилась в его белизне. Отточенным движением, только что слишком тугая крышка, с легкостью оделась на банку. А бабушка, как ни в чем не бывало, поблагодарила мужчину за беспокойство и вышла на улицу.
        Не пройдя и трех метров, она остановилась у соседского забора, вручила мне все сетки с молоком кроме той, что испила ее крови, и показала жестом отойти. Именно ее она разбила об забор, и быстро плюхнулась в это месиво снега, земли и молока, инсценируя, что поскользнулась на грязной дороге. Заохав и запричитав, она мельком глянула на Людмилин дом, однако там было, как и прежде, тихо. Никто не открыл дверь и даже не отдернул штору взглянуть на ее спектакль.
        - Поставь банки подальше от дороги и пойди, позови хозяина мне на помощь, - кивая в сторону дома, с деловым видом сказала она.
        Всегда убеждая меня, что мы команда, вся ее манера поведения сейчас говорила об обратном. Как мне было известно про команду, то весь план действий изначально обсуждался между ее участниками. Я же односторонне исполняла все команды, не понимая смысла ни в своих ни в ее действиях. Конечно, имелись догадки: кровь - вампир, здесь вроде понятно. Но что бабушка хотела увидеть, выманивая его здесь и сейчас при свете дня, сидя на этой грязной дороге, мне было совершенно непонятно! Насупившись, я подошла к двери и постучала в неё.
        Казалось, никого не было дома. На всякий случай я постучала снова, и, простояв достаточно долго, развернулась уходить, как вдруг дверь открылась. На пороге стоял довольно приятной наружности мужчина, худой и высокий, немного не бритый и явно заспанный. Попросив его о помощи, я указала рукой на бабушку, которая все еще театрально сидела в белой от молока луже. Мужчина в ответ даже улыбнулся, так как представшая перед ним сцена заметно повеселила его. Я внимательно следила за ним и не могла найти ни одного признака, говорящего, что он вампир. У него были серые глаза и короткие светлые волосы. Взгляд показался мне вполне приветливым. Он даже вызывал жалость, показавшись мне слегка приболевшим от весенней сырости. Мужчина надел куртку, всунул ноги в резиновые сапоги, и пошёл за мной к забору. Он поприветствовал бабушку, выходя из калитки, и наклонился к ней, протягивая руки помощи. Я обошла лужу и стала поддерживать её со спины, как вдруг мой взгляд упал на лицо Людмилиного мужа. Его глаза не моргали, зрачки стали очень маленькими, и от них красными ветками по серому полотну расползалась кровь. Я
никогда в жизни не видела таких страшных глаз. Они более не выглядели человеческими, с этого мгновения они принадлежали какому-то мертвому существу, ожившему под влиянием зова крови.
        Его лицо не выражало более ни улыбки, ни каких-либо других понятных мне эмоций. Не сложно было догадаться, что единственной его мыслью в голове была «кровь, кровь, кровь». Уже стоя на ногах, бабушка все что-то говорила, но мужчина совсем не слышал ее. Вдруг он резко глянул на её проколотый палец, потом тем же не моргающим взглядом на облитый молоком забор. Через секунду его ноздри расширились, и я увидела, как он вдыхает ими воздух вокруг себя. Это движение ноздрей было абсолютно животного характера, оно никак не могло быть человеческим. Зачастую люди не могут распознать даже запах молока, не говоря уже о капли крови в нём. Но даже сейчас, замечая все эти изменения в его глазах и поведении, и какой-то своей частью поверив, что он может быть вампиром, я совершенно не ощущала никакой опасности. Он не мог напасть на меня и вцепиться мне в шею своими клыками. Он не мог взлететь, как летучая мышь и ворваться в моё окно поздней ночью. А если нет таких агрессивных действий, то выходит, что и причин бояться вампиров, нет!
        Вдруг бабушка опять принялась падать. Её ноги уже, казалось, скользили совсем по-настоящему. Она, распахнув рот, как только что выловленная рыба, хваталась за руки соседа так, словно падает в пропасть. Худощавый мужчина собрался с силами, подтянул её наверх и снова поставил на ноги.
        - Ох, спасибо, дорогой мой, выручил! Возьми молока парного, - все еще держась за него, предложила бабушка, махая головой на стоящие в стороне банки.
        Он все еще выглядел довольно растерянным. Словно в замедленной съемке лишь спустя время он посмотрел на банки, снова переведя свой взгляд на бабушку и на забор. Мужчина не реагировал на ее слова или действия сиюминутно, как полагается. Он словно ушел глубоко в себя, разыскивая ответы на какие-то свои вопросы, или возможно стараясь распознать источник манящей его живительной жидкости.
        - Передавай Людочке привет, - отпустив, наконец, его руки, быстро попрощалась бабушка.
        Мы стали удаляться по обочине, как вдруг я неистово захотела обернуться. Мне казалось, что кто-то невидимый берет меня за плечи и силой разворачивает к себе. Я сразу вспомнила то самое утро, когда мы отнесли черной ведьме ее «Вишневый Пирог», и, глядя мне в затылок, она заставляла меня обернуться. Это был невероятно сильный взгляд, способный поработить даже самого упертого человека, но то, что сейчас делал со мной вампир было сродни гипнотическому воздействию. Моя шея под воздействием незримого магнетизма, сама собой поворачивала голову назад. Я совершенно не могла сопротивляться! Все действия выполняло моё тело, не спросив у меня ни единого разрешения. Вдруг, бабушка резко отдернула меня, словно вернув тело к послушанию.
        - Не смей повиноваться ему! - очень тихо, но невероятно резко произнесла она.
        - Бывают вампиры энергетические, - уже дома продолжила бабушка. - Это обычные люди, которые не умеют получать энергию от приятных эмоций, от природы, солнца и моря, от матери земли, и, тем более, от света далеких звезд. Им доступна лишь людская энергия, и они, порой совершенно неосознанно, ищут способы ее добычи. Мы же в свою очередь отдаем энергию, когда с нами несправедливо обходятся, когда мы хотим сказать «нет», а говорим «да», и когда испытываем сильный страх. Одним словом, когда наше внутреннее состояние кардинально отличается от внешнего. Именно тогда в нас и отрывается прореха, через которую утекают жизненные силы. Неопытный вампир будет по-детски задираться и раздражать вызвавшихся к нему на диалог оппонентов. Он постарается нащупать их слабое место и, давя именно туда, подпитается ими, оставив лишь головную боль и неприятные воспоминания. Опытный энергетический вампир действует по-другому, он всячески старается заслужить твою любовь и расположение. Он сближается с тобой настолько, что становится способным «связать тебе руки» и лишить всякой возможности вырваться из его хватки, а затем он
начитает тиранить и третировать, устраивая конфликты на пустом месте. Задевать человеческое самолюбие и притуплять волю. Такие вампиры особо опасны, когда они акцентируются на одном близком человеке и пьют исключительно его энергию. Тогда их жертва начинает болеть и чахнуть на глазах. Из-за несправедливых поступков и осуждающих фраз, внутренний баланс нарушается, и человек становиться открыт разрушающим тело болезням. В таком случае нашей жертве вполне может грозить смерть раньше отмеченного срока, если она вовремя не распознает и не приструнит своего вампира.
        Существуют вампиры, которым нужно лишь испить крови, чтоб чувствовать приток жизни в своих жилах. У них не растут клыки, они тоже живые люди, как и энергетические их собратья, только лишь со своими потребностями. Животный инстинкт таких людских особей развит больше, чем у нас. Они чуют кровь, словно волки, обладая также превосходным слухом и зрением, непревзойденно развиты физически. Им не нужна кровь для жизни, но нужна для удовольствия, словно допинг для спортсмена. Эти представители, пожалуй, самые безобидные из всех. Но наш вампир оказался наиболее опасным. Он, по сути, мертв, и уже давно. У него совсем нет пульса!
        - Как нет? - перебив её на полуслове, возмутилась я.
        - А вот так! От моих габаритов должно было хотя бы пару раз сильно стукнуть в венах, но его запястья не издали ни единого толчка. Его зрачки налились кровью, а значит, он совсем недавно испил свежей крови. Своё тело такие вампиры поддерживают живым только за счёт притока свежей крови, но чтоб этот мертвый механизм работал, им ещё необходима людская энергия, которую они берут, до смерти пугая своих жертв. Я никогда не встречала этих особей, и, откровенно сказать, я не приложу ума, что нам с ним делать и даже с чего начать, - глубоко вздохнула она, подходя к серванту.
        Из него бабушка достала свою колдовскую книгу и еще два небольших блокнота. На одном темно-красным тиснением была выбита уже знакомая мне пентаграмма, а второй выглядел как обычный толстый блокнот для записей, который когда-то был изрядно подмочен водой. Его желтые листья уродливо взбухли, и, словно ребята в детской драке, пихая друг друга, старались раскрыть страницы. Она открыла каждую из книг, и, выписав что-то на тетрадном листке в столбик, погрузилась в раздумья. Я тоже, решив записать увиденное, уселась напротив нее. Вспоминая этого мужчину и даже его невероятно страшный взгляд, я все же не могла поверить, что его тело мертво. Мне не писалось и не думалось, внутри был настоящий избыток самых противоречивых мыслей.
        - Что там написано про вампиров? Как их убить? - не вытерпев и десяти минут, спросила я.
        - Про то, как их убить, не написано ровным счетом ничего! - отрезала бабушка и снова замолчала.
        - Зачем тогда тебе все эти книги, если ты не знаешь ответов на главные вопросы? - возмутилась я.
        - На то они и главные вопросы, чтоб позволить себе не меть ответов, - размыто ответила она.
        - Зачем тогда нужно учиться магии, если всё равно самое главное остается неизвестным?
        - Иногда случается так, что учеба не даёт всех ответов, но заставляет забыть лишние вопросы, - холодно отрезала бабушка, снова погрузившись в свои книги.
        Её ответ заставил меня промолчать дольше обычного, и немного оттаяв и начитавшись, она заговорила сама.
        - Вампиры очень организованные существа! Они полностью подчиняются их создателю, главному вампиру касты, и безукоризненно соблюдают свой вампирский свод законов. Любое неповиновение карается смертью. Одним из пунктов свода правил является неразглашение самих правил, именно поэтому о вампирах так мало известно. В моих книгах есть только две заметки о них и один очень странный рецепт травяного отвара, который написан от руки мелким шрифтом на полях книги. К великому сожалению эти обе заметки совсем не о том, как смертному убить вампира. А отвар скорее способен подорвать здоровье вампира или лишить магической силы, но не убить, это точно.
        - Хм, не густо… А, о чем заметки?
        - Эти заметки о том, что вампиры делятся на касты. У каждой касты есть предводитель - это самый старый и опытный вампир, обладающий большими знаниями и даже магической силой. Он питается энергией своей касты и кровью, которую ему приносят. Сам он никогда не охотится. Может показаться по моему рассказу, что это затворник, которого невозможно увидеть в мире живых, однако это совсем не так. Очень даже часто случается, написано в другой книге, что главный вампир касты является богатым и даже известным человеком в мире живых. И одним и самых строгих нарушений является разглашение его имени среди людей. Вот и все, что мы знаем!
        - Да уж, если сказать, что у нас на них что-то есть, то уж лучше не сказать ничего! - воображая бабушкиного начальника, произнесла я.
        Она усмехнулась и снова посмотрела в свой листок.
        - Но как же каста убивает вампира, он ведь и так мертв? - снова послышался мой вопрос.
        - Есть информация, что специальной саблей главарь банды обезглавливает нарушителя, затем голова хранится в отдельности от тела.
        - А как каста узнает, что вампир назвал смертному имя главного вампира? - спросила я.
        - Имя главаря касты произносится только в момент создания нового вампира. Он призывается к уже мертвому телу по имени для завершения ритуала, так как никому из касты больше не дано такой силы, как оживить мертвого.
        - А как он призывается?
        - Как, как… По телефону! - немного раздраженным голосом ответила она.
        Я молча уставилась на бабушку и почти поверила в это, как она брызнула слюной и, не сдержав эмоций, расхохоталась.
        - Силой мысли, конечно! Многовековой вампир чувствует всех своих детей, так сказать. Он всегда знает, когда произносится над покойником его имя, и является для завершения ритуала.
        - Понятно, - сухо ответила я.
        На самом деле мне было ничего не понятно. С самого утра меня разубедили в существовании порчи и предложили поверить в реальность вампира. Затем последовали якобы доказательства его существования в виде страшных глаз, налившихся кровью, что, по сути, вполне могло быть каким-то редким заболеванием. А, напоследок, вместо нормального предположения о поддержании связи между вампирами по средствам телефона, мне было заявлено о телепатии. Всё желание писать про них напрочь отпало, так как, я просто-напросто, не верила сейчас ни единому бабушкиному слову. Всерьез поразмыслив над всеми аргументами дела, я пришла к выводу, что ей просто наскучило заниматься тривиальным снятием порчи, и она решила развлечь себя, а заодно и меня, охотой на вампира.
        Бабушка целый день делала мазь от радикулита, поэтапно средняя пахучие ингредиенты и подолгу разминая зеленоватую массу. Она время от времени подходила к столу и проводила тонкие линии сине-фиолетовой ручкой от одного столбика к другому, порой приписывая к ним новые слова. Я не вдавалась в её логарифмические уравнения по уничтожению вампиров на земле, решив заняться реальным поиском проблемы. Мне совсем не хотелось сегодня писать, и я решила зарисовать глаза предполагаемого вампира такими, какими их запомнила. А позже пойти в библиотеку и покопаться в литературе о заболеваниях глаз, или показать рисунок маминой знакомой - педиатру. Разложив на круглом столе свои цветные карандаши и альбом для рисования, я принялась делать зарисовки.
        У меня выходило совсем неплохо, овал лица и подбородок, тонкие губы и короткие взъерошенные волосы, казались теперь поразительно похожими. Правда я всё никак не могла перейти к его глазам, боясь даже начать вспоминать их. В очередной раз, наблюдая, как бабушка подбежала к своему исчерканному листку, а уже через минуту закрутила головой и, повторяя «нет… нет», снова уселась на кухне, я решилась на собственные поиски. Обойдя стол, и сев со стороны колдовской книги, я собрала по буквам, как будет выглядеть слово «курица» на языке колдунов и принялась просматривать тексты в поиске именно его. Возможно, бабушка специально имитировала эфемерную погоню за несуществующим вампиром, чтоб подтолкнуть меня к самообучению? Как знать? Являясь человеком крайне незаурядным, непредсказуемым и хитрым, она вполне была способна на подобный фокус. Что ж, сев за работу, я могла не только порадовать её в этом случае, но и принести реальный вклад в спасение чьего-то здоровья и благополучия.
        Перелистав три сотни страниц - ровно половину книги, я так и не обнаружила упоминания о курице. Никакой курицы там не было, ни с головой, ни без. Быть может, я пропустила его, так как в каких-то моментах всё просто сливалось воедино, но, по крайней мере, моя совесть была очищена до блеска намерением обнаружить решение реальной проблемы, а не мифической.
        За окном темнело, и в свете лампы глаза вампира получились ещё более зловещими, чем я их запомнила. Закрыв поскорее свой альбом и усевшись перед телевизором, я постаралась отвлечься от дневных событий и прогнать прочь страшный взгляд, зависший дольше обычного перед моими глазами.
        Мы не дождались тетю Люду и уже в довольно позднем часу легли спать.
        «Как бабушка так легко и просто могла отвергать существование порчи и так смело говорить о реальности вампиров? Что это значит? Она тренирует меня? Подталкивает к самостоятельности? Или просто развлекает себя средневековыми мифами?» - все эти мысли остановились, лишь только когда раздался тихий шорох под окном всего в нескольких шагах от моей кровати. Затаив дыхание, я услышала чуть различимое чавканье грязи и тихое шуршание у стены дома, прямо по другую сторону от меня. Вдруг от одного понимания, что меня и моего ночного гостя разделяет всего одна стена, в моей груди растеклось мятным холодом. Я, чуть дыша, тихо села на кровати, спустив ноги так, чтоб ни одна дощечка пола не скрипнула. Замерев в темноте, теперь я ловила каждый звук за окном, которых, по сути, было не так уж и много. Вдруг всё стихло, и уши сдавила гробовая тишина. Но уже в следующую секунду от оконного стекла раздался тихий и одновременно пронзительный скрежет ногтей. Моё дыхание сбилось, а сердце принялось стучать сильнее и сильнее. Мне казалось, что весь дом слышит его громыхающий стук, словно бой старинных часов. И почему
именно сейчас, когда я отчаянно старалась затаиться, не выдав своего присутствия, оно во всю выстукивало, словно радар, указывающий моё точное местоположение.
        В следующее мгновение я услышала тихий протяжный голос: «впусти-и-и меня… впусти-и-и-и меня». Кровь моя буквально застыла в жилах, и, машинально слетев с кровати, я очутилась на середине комнаты. Мой взгляд был прикован к окну, задернутому прозрачными занавесками. Не понимая как, но уже через секунду мои руки сами открыли рисовальный альбом, а глаза, словно под гипнозом, посмотрели в него. Передо мной предстало лицо с невыразимо зловещим взглядом, которое смотрело на меня совершенно живыми зрачками с расползающимися кровяными реками по мертвецки серой радужке. Он сверлил меня насквозь, и в этот момент я более не имела сомнений, что этот человек - вампир!
        Бледный мужчина совершенно реально сейчас смотрел на меня - свою жертву, но не из окна в стене, а из моего собственноручного рисунка в детском альбоме. Не имея теперь никаких сил, чтоб отвести свой взгляд, я чувствовала, как в центре груди расползается огромная дыра. Это ощущение было настолько ощутимым, что я подняла руку и дотронулась до того места, которое часто называют «солнечным сплетением». Сложно описать словами, что я чувствовала в тот момент - это было похоже на то, как кто-то подцепил нить из клубка в центре моей груди и теперь медленно разматывает ее, забирая все мои нити себе. Всю мою волю парализовал этот взгляд, и я более не могла оторваться от него. Все остальное просто размылось, растворившись вокруг, кроме этих нарисованных зрачков, которые прямо на моих глазах становились кроваво-красными.
        Его невероятная сила полностью овладела мной, и мой теплый сияющий клубок разматывался и разматывался, оставляя всё больше пустоты и холода, которые я ощущала сейчас физически так же хорошо, как ощущаю горячую кружку чая каждое утро в своей руке. Всё моё тело словно перестало меня слышать! Я более не имела возможности ни то, чтоб сделать шаг в сторону, а даже сместить фокус своего зрения со зловещего взгляда куда-то в сторону, в белую пустоту альбомного листа.
        ГЛАВА 3
        Вдруг моего плеча коснулась рука, и меня словно вывернуло наизнанку волной ужаса, в ожидании стоящего позади меня вампира. Подскочив на месте, я обернулась и увидела бабушку. Она показывала мне жестами не произносить ни звука, а когда я кивнула в ответ, она перелистнув альбомный лист, взяла в руки карандаш и написала: «ты должна перестать бояться!» Посмотрев мне в лицо, она продолжила писать: «закрой глаза и представь нить, выходящую из твоей груди туда в темноту окна. Собери всю свою волю и разорви её».
        Она снова взглянула мне в глаза и, положив карандаш на стол, дотронулась до моих ладоней. Только тогда я поняла, насколько мои руки похолодели, и я послушно закрыла глаза. В то же мгновение эти свирепые глаза возникли в моем воображении, точнее это было так, словно кто-то поставил слайд с ними между моими глазами и плотно закрытыми веками. Я совершенно не могла от них отделаться - это было выше моих сил, и я просто положила бабушкину ладонь себе на глаза. Спустя всего пару секунд меня озарила яркая белая вспышка, сквозь которую я всё ещё видела две темные точки, никак не отпускающие меня. Они казались сейчас слабее и я, воспользовавшись ситуацией, представила нить, исходящую из середины своей груди. Собрав все свои мыслимые и немыслимые силы, я подняла руки и разорвала её, глядя, как конец, извиваясь змеей, исчезает в пустоте чернеющих оконных стекол.
        - Не бойся. Он питается тобой, только когда ты боишься. Пойми здесь и сейчас: он не может зайти в дом, не может укусить тебя. Это всё мифы, лишь нагоняющие страх, - бабушка гладила мои волосы и плечи, тихо шепча мне на ухо. - Никто не может причинить тебе боль, особенно в этом доме, особенно рядом со мной.
        Ее голос был тихий и монотонный, словно колыбельная песня, он постепенно возвращал мне спокойствие. Наконец, я почувствовала, что вампир отпустил меня. В то же мгновение вместе с облегчением пришел невероятный упадок сил. Голова закружилась, и уже в следующую секунду я ощутила тошноту. Бабушка помогла мне лечь в кровать. А в своем солнечном сплетении теперь я чувствовала большую дыру. Это было одновременно уникальное и пугающее чувство, и я много раз дотрагивалась до себя, чтоб проверить, нет ли реальной дыры в моем теле.
        - Как ты узнала про нить в груди? - при первой же возможности спросила я.
        - Именно так у нас отбираются жизненные силы. Это ощущение в груди одинаково для всех и каждого, - спокойно ответила она, заваривая мне лечебный чай.
        Наутро тело совсем меня не слушалось, оно было лишено всяких сил. Ноги чуть шевелились, каждое движение превращалось в победу над собой, и мне совсем не хотелось вставать с кровати. С самого утра меня сильно знобило, и этот неприятный озноб частенько чередовался с приступами тошноты. По сему, у меня совсем не было аппетита. Лишь одно, чего я хотела сегодня, чтоб меня оставили лежать, вот так в покое, на целый день. Бабушка снова сделала какой-то отвар, но теперь уже не для питья, а для примочек. Смочив в нем полотенце, она настырно обтирала им моё лицо, солнечное сплетение, живот и руки. Мне казалось, она специально делает это слишком часто, чтоб позлить меня. Хоть причин для этого у нее не было, все же я становилась внезапно раздражительной и постоянно пыталась отогнать ее от себя. Казалось, что у меня нет сил, даже терпеть ее заботу!
        Несмотря на все сопротивления, она все же выходила меня к вечеру, и мне стало гораздо лучше. Перестав чувствовать раздражение, я с надеждой ощущала, как опустошение в груди тоже потихоньку проходит. Встав с постели, я даже согласилась выпить бабушкин горячий бульон. Раздался стук в дверь, и на пороге появилась Людмила. Она прошла в комнату, и бабушка жестом пригласила ее сесть за стол.
        Я была полна эмоций, увидев ее, и мне скорее хотелось поделиться всей информацией и инцидентом, что произошел со мной ночью. Но бабушка, зорко взглянув на меня и принуждая к молчанию, вдруг начала свой рассказ откуда-то очень далеко со времен первых крестовых походов. Поняв, что моя очередь говорить подойдет еще не скоро, я не торопилась с горячим супом, то помешивая его ложкой, то звучно отхлебывая бульон. Наблюдая за ее поведением и слушая ее, я поняла, что с приходом Людмилы что-то пошло не так. Бабушка, всеми силами пытаясь создать обычную обстановку. Однако ее рассказы были более чем расплывчатые и она, уходя все дальше в историю, по несколько раз меняла местами тарелки с пирожками на нашем круглом столе. Наконец, она уселась и даже попыталась подвести тему к вампирам. В этот момент моя ложка, полная супа, застыла в воздухе. Но уже в следующую секунду ее снова увело куда-то далеко в период появления чумы в Европе. Она была сведущая в истории, и ее всегда было приятно слушать, но сегодня мне все же хотелось услышать хоть одно упоминание о реальной проблеме, которую нам довелось увидеть воочию
и даже прочувствовать на своей шкуре. Завершительные исторические пасы напрочь лишили бабушкин рассказ всякой логики, а меня надежды услышать о вампирах. Непонятно как, всё ее повествование свелось к тому, что муж Людмилы страдает редким заболеванием.
        - Он сам бродит под окнами по ночам и творит, сам не помня что, - закончила бабушка, находясь в каком-то слегка потерянном состоянии.
        Она не смогла рассказать правду, и не от того, что боялась насмешек или упреков. Бабушка не боялась даже сослыть сумасшедшей, но как сказать одинокой женщине, ждавшей столько лет своего мужа из тюрьмы, что на самом деле он мертв. И умер он давно, еще в тюрьме, а на смену ему пришло вот это существо, описанию которого невозможно найти вразумительных слов. - Так кто-то на нас двоих наслал порчу? - полным смятения голосом спросила тетя Люда.
        Бабушка, словно опомнившись, о чем собственно была изначальная жалоба женщины, тут же отозвалась:
        - Да, скорее всего так и есть. Но, по правде говоря, предсказание показало больше проблем с твоим мужем, нежели лично с тобой.
        Людмила, со свойственным жене, волнением, спросила, как же его вылечить. Бабушка ответила, что не нашла средства, ей надо посоветоваться с другими ведуньями из города, возможно среди них кто-то слышал о подобном заболевании и верном лекарственном снадобье. А сейчас она лишь может дать ей целебный чай, чтоб восстановить сон и силы.
        - Мужу это средство не поможет. А так как мы не знаем, как лечить его болезнь, то чтоб совсем худо ему не сделалось выпей тихонько перед сном сама, ему не показывай. Эмм, и ты это…пока зря не пугай мужа, что с вами что-то не так. Как найдем для него средство, тогда и скажешь.
        - Да, понятно, баб Валь. И так обсмеет меня. Тогда в воскресенье утром забегу к тебе - термос занесу и узнаю новости.
        - Хорошо, договорились.
        Проводив тетю Люду, бабушка села за стол, сжала виски ладонями и погрузилась в раздумья.
        Мне так хотелось ей помочь, но я совсем не знала, как это сделать.
        - Бабушка, а тёте Люде угрожает опасность?
        - Да, угрожает. Наш вампир питается страхом, а потом не прочь испить её крови, пока она спит. Но как мне ей сказать об этом? Это просто непостижимо! И даже если вдруг она поверит и попросит помочь ей, мы не сможем этого сделать, так как сами не знаем, как с ним справиться.
        - Но если её жизни угрожает опасность, мы должны её предупредить… Иначе будет неправильно! - возразила я.
        - В этих делах с вампирами всё неправильно, - выпалила бабушка. - Всё своё существование они нагоняли на людей страх и ужас, а взамен мы имеем только какие-то смехотворные методы борьбы. Всё, что про них рассказывают, всё ложь, которую они сами создали. Ведь не будь у человека осинового кола, распятия и дневного света во всеоружии, он бы начал искать другие, более действенные способы. Но эти хитрецы заставили весь мир поверить, что колышек в сердце их убьёт, а лучи солнца испепелят. Но как на самом деле их убить или хотя бы прогнать, никто кроме их самих не знает!
        Слова бабушки повергли меня в настоящий шок. Вампиры оказались сплоченными кастами, хранящими все свои секреты под страхом смерти. Я не могла поверить, что впервые за всё время работы с бабушкой, мы потеряем жизнь невинного человека, не имея возможности что-то сделать.
        - Давай расскажем ей, а там пусть думает, что хочет.
        - В шоке она, разумеется, спросит у мужа - не вампир ли он? И тогда все мы обречены…
        - Почему обречены?
        - Потому что вампиры не оставляют свидетелей, именно так они живут и здравствуют по сей день в нашем мире!
        Бабушка казалась вне себя от злости, она бросала реплики с явной ненавистью и какой-то безысходностью в голосе.
        - Тут речь даже не о жизни Людмилы, сейчас мы говорим о судьбе всей деревни, понимаешь?
        - Понимаю… Получается ты договорилась с ней о встрече в воскресенье утром заранее зная, что она не придет?
        - Нет, не совсем так. Сегодня она сама все увидит. Чай я дала ей специальный, он даёт расслабление телу и зоркость уму. Тело будет спать, но её сознание будет всё видеть и чувствовать. Уверена, завтра она будет на нашем пороге готовая к диалогу о вампирах. А пока мне надо подумать в свете Луны и придумать хороший план. Погляди, какая она сегодня.
        Я взглянула в окно, где на ярко освещенном небосводе красовался абсолютно круглый спутник нашей Земли. Редкие тучки время от времени закрывали его, словно спасая человека от этого пристального глаза. Совершенно полная Луна, скрытая темными полупрозрачными пятнами редких облаков, выглядела так устрашающе, что я вдруг поняла, почему это зрелище причисляют к таким мистическим. В глубине моего живота затрепетал страх и такая противоречивая жажда столкнуться сейчас с чем-то, что заставляет стынуть кровь в жилах. Все больше наблюдая за этим неспешным движением на темном небосводе, я словно напитывалась темной энергией Луны. Вместе с трепетом она наполняла меня неистовой силой, и уже очень скоро, мне начало казаться, что я часть чего-то темного и могущественного. Во мне зародилось желание выбежать на улицу и помчать в свете полнолуния куда-то вдаль. Это состояние можно было вполне назвать лунным гипнозом, и только лишь бабушкин голос мог вернуть меня обратно:
        - Я, кажется, знаю, что нам с ним делать!
        Она сидела в полутени торшера за столом, и снова копалась в своей колдовской книге.
        - Ты расскажешь мне?
        - Конечно, садись поближе…
        Мы прождали тетю Люду до обеда. По очереди выглядывая ее в окно, в тщетной надежде увидеть хрупкий силуэт. Вдруг бабушка сказала мне приготовить банки для молока.
        - Я тут подумала сделать творог домашний, пойдём ка сходим к молочнику, - подмигнув глазом, обратилась ко мне она.
        Я подмигнула ей в ответ и подошла к подсобке.
        Погода стояла совершенно весенняя. Птицы пели со всех сторон, грязного дорожного снега почти уже не осталось, а на поле местами сквозь последние белые лопухи проглядывала мелкая зеленая трава. Солнце пригревало не по зимнему, и если б не нарастающая тревога за тетю Люду, то ничто б не смогло испортить моё настроение сегодня. Проходя мимо ее дома, мы словно по команде замедлили шаг. Все окна его были, как и прежде, плотно задернуты, и, казалось, хозяева еще не проснулись, если б речь шла об обычных хозяевах.
        - Как твоё здоровьице? Куры ночью тревожили? - закрывая банки, бабушка заискивающе спросила молочника.
        - Я уже перестал их слышать, приспособился. Но сегодня сутра пораньше скорая к соседке приезжала. Ее увезли с сиреной, а я так больше и не уснул.
        Бабушка была ошарашена такими новостями.
        - В нашу районную увезли? - ее голос слегка дрогнул.
        Молочник кивнул головой.
        - Дай позвоню туда от тебя. Она вчера у нас была, не приложу ума, что могло стрястись…
        Бабушка не на шутку встревожилась, и я видела, как ее руки тряслись, набирая по телефонной книжке номер приемного покоя. Тетя Люда поступила ранним утром с микроинфарктом. На данный момент её жизни ничего не угрожало, и мы могли её навестить с шести до восьми часов тем же вечером.
        - Бабуль, что же там произошло? - спросила я уже по пути домой.
        - Мы узнаем это вечером, а пока нам не стоит обсуждать данную тему, особенно на улице.
        До самого вечера я продумывала все возможные сценарии самых жутких событий, которые могли произойти с участием вампира. Я сделала несколько попыток открыть свой альбом для рисования и снова взглянуть вампиру в глаза. Мне почему-то всерьез показалось, что я смогу прочесть его мысли и узнать обо всем еще до вечера, но меня что-то каждый раз останавливало. И, в конце концов, я поняла, что внутренне чувствую недоверие к самой себе. Ведь, если я могла прочесть его мысли, то вполне, возможно, и он смог бы прочесть мои. И тогда мы все в большой опасности.
        - Бабушка, когда с вампиром будет покончено, ты напишешь все, что мы смогли узнать о них в свою книгу? - чтоб отвлечься от непреодолимого желания мысленно связаться с вампиром, обратилась я к бабуле.
        - Да, я запишу все, что сможет помочь, если мы останемся в живых, разумеется.
        После этой фразы у меня пропала всякая охота заглядывать в свой альбом, более того, я попросила разрешения сжечь его в печке. Бабушка звучно рассмеялась:
        - Если ты боишься этих глаз, просто не открывай свой альбом!
        - Но иногда, мои руки, словно не слушаются меня. Они, подобно моим врагам, делают мне самой наперекор.
        - Ты уверена, что все дело в руках?
        - А в чем же еще? Я же не хочу смотреть рисунок с вампиром, но мои руки который раз уже сами пытались открыть рисовальный альбом, - призналась я.
        - Это не руки тобой руководят, - тихо сказала она.
        - Это вампир, да? - еще тише отозвалась я так, словно мой альбом для рисования обзавелся ушами, - он меня заставляет?
        - Это твоё неверие тебя заставляет! Ты до конца не веришь в реальность происходящего, оттого пытаешься как-то воздействовать на реальность, чтоб еще раз все проверить.
        Она снова раскрыла все мои карты, и даже те, о существовании которых я сама не особо догадывалась. Да, так и есть, я не верила ни ее словам, ни своим глазам, и даже события недавней ужасной ночи стали стираться из моей памяти, словно их не было вовсе. Мне снова хотелось проверить достоверность бабушкиных теорий о вампире, и руки чесались натворить беды и посмотреть, что же от этого будет! Она была права, надо признать, это было далеко не в первый раз, однако на этот раз цена моего неверия была, как никогда, велика.
        В половине шестого мы отправились в наш районный центр на автобусе. Он был всего в десяти километрах от деревни, что занимало по времени не больше получаса неспешной езды по кочкам. От остановки мы прошли по широкой аллее, поросшей невероятно высокими Тополями. Здесь поднимался ветер. Он гнул к нам этих великанов, пытаясь преградить нам путь. Их голые ветки, цепляясь друг за друга, словно знали намного больше и тщетно старались вернуть нас домой. Они безмолвно давали понять, что для живых сейчас будет куда лучше оставить все дела с мертвыми и бежать без оглядки.
        Когда тётя Люда увидела нас, на её лице навернулись слезы. Бабушка помогла ей встать и выйти из палаты. Та наотрез отказалась говорить при посторонних и, устроившись в конце темного больничного коридора, она окончательно расплакалась. Вид из окна выходил уже на знакомую мне аллею, и я залезла на широкий подоконник, наблюдая за разбушевавшимися Тополями. Хрупкую женщину все еще трясло, и она никак не могла упокоиться. Мне было неудобно смотреть на тетю Люду в таком состоянии. С одной стороны я чувствовала невероятную жалость к ней, с другой - я совсем не понимала, как ей помочь. Отвернувшись в окно, я просто ждала, когда она снова сможет говорить, и смотрела, как небольшой парк медленно утопает в сумерках.
        - Господи, что со мной было, Валентина, - наконец заговорила она, - если я кому такое расскажу, меня навсегда запрут в лечебнице для душевнобольных.
        - Ладно тебе, - бабушка тепло улыбнулась и погладила худую руку, - расскажи всё, мне будет легче решить, что делать дальше.
        - Да что делать дальше? - хлипнула она носом, и вытерла рукой слезы, - мужик мой, он же не человек вовсе!
        Я резко повернула голову и уже без малейшего стеснения уставилась на тетю Люду, продолжая внимательно слушать.
        ГЛАВА 4
        - Вечером я выпила твой чай. Муж мой плохо выглядел, отказался от еды и, сославшись на головную боль, изъявил желание прогуляться. Я была уже в кровати, когда услышала, что он вернулся. От твоего чая тело так сильно расслабилось, что я даже решила притвориться спящей, чтоб не вставать лишний раз с постели. Мои руки и ноги утонули в мягком матрасе, голова лениво скатилась в бок, и лишь глаза и уши всё видели и слышали. Я знаю точно, Валечка, что не спала. Он зашел в комнату и, увидев, что я сплю, снова вышел из дома. Через пару минут закудахтала курица, раздался хруст костей, в то же мгновение все смолкло, а спустя минуту что-то небольшое плюхнулась в грязь около дома. Затем раздались шаги прямо под окном у моей кровати, а потом последовал скрежет острых ногтей по стеклу. Вдруг я услышала звук, такой протяжный, будто вовсе не человеческий «Л-ю-у-у-у-д-а-а-а». Можно было подумать, что мой муж сошел сума, таким маниакальным, лишенным всякого здравого смысла, показался мне его голос. Он тянул звук за звуком моё имя так, словно разматывал нить, из которого оно было связано. В мох жилах застыла кровь, и
я с ужасом стала ждать, что же произойдет дальше.
        Уже через несколько минут входная дверь отворилась и тихо закрылась. Он крался ко мне! Не шел, как человек, а крался, как чудовище… Понимаешь? Моё тело оказалось совершенно ватным, и я более не представляла смогу ли физически противостоять обезумевшему мужчине. И что же будет, узнай он, что я не сплю? Решив и далее притворяться спящей, я попыталась приглушить волнение и просто наблюдать. Лишь только я немного успокоила свою фантазию, как раздался звук скрежета по приоткрытой в спальню двери. Я посмотрела в темноту дверного проема и увидела лишь красные огоньки его глаз. Он сделал пару шагов, и лицо его озарилось светом полной Луны. Оно было мертвым, абсолютно бледным с темными трупными пятнами. Вокруг рта отпечаталась темная густая кровь, а ногти рук выглядели неестественно длинными и заостренными. Он сел у моих ног так быстро, что я чуть успела снова закрыть глаза. Этот монстр дотронулся до моей ноги, и тело совсем окаменело. Я чувствовала, как он сверлит мня своим взглядом, но теперь я уже совершенно точно не могла шевелиться, даже если б сильно захотела этого. Мои веки налились свинцом, и глаза
теперь не открывались вовсе. Почувствовав, как что-то острое прокололо мне кожу на щиколотке, я поняла, что он припал к ране и сосет мою кровь. Потом он добрался до запястья и, проделав то же самое с моими руками, высосал немало крови из моих жил.
        Лишь спустя время я смогла пошевелиться. Это существо снова охотилось на улице. Я постаралась встать, но голова сильно кружилась. При первой же попытке идти, резкая боль в сердце сковала грудь и руки. Собрав последние силы, я добралась до телефона. Набрав номер скорой помощи, я лишь сказала про сильную боль в сердце и свой адрес. Очень скоро раздался стук, и видимо дверь оказалась незапертой, так как доктора сами зашли за мной и погрузили в машину. Так я оказалась здесь, но, как возвращаться теперь домой, Валь, я не знаю.
        - Муж твой вернулся вампиром, он не живой. Душа его мучается в этом теле и ждёт освобождения. Понимаешь?
        - Так что ты мне предлагаешь, убить его? - с каким-то пренебрежением спросила Людмила.
        - Нет, убить его не просто, да и если мы это сделаем, то вся их вампирская каста нам этого не простит.
        - Вампирская каста? - смятенно переспросила тетя Люда.
        - Да. Они будут преследовать нас, пока не отомстят. Здесь надо действовать по-другому, - напористо ответила бабушка.
        - Мне надо уехать из деревни, скрыться в городе у сестры!
        - Они догадаются, что ты теперь знаешь, и все равно найдут тебя! Тебе нужно еще раз набраться смелости и заловить своего мужа в ловушку.
        - Что? Я должна заловить его? - возмущалась тетя Люда.
        - Конечно, ты! Я не думаю, что твой муж поверит мне, если я сообщу ему про свое желание стать вампиром, - не менее возмущенно ответила бабушка.
        - Не-е-е-т, я с этим чудовищем больше встречаться не собираюсь. Как выпишут, уеду к подруге в город, сниму у нее комнату, там и останусь.
        - Ты и вправду полагаешь, что он тебя не найдёт? Собака по следу редко ошибается, а если ей дать каплю крови - она не ошибется никогда!
        Людмила замолчала, сделала глубокий вдох и посмотрела на свои исколотые руки.
        Бабушка обняла её за плечи и произнесла, понизив голос:
        - Пойми, если ты сбежишь, то он точно будет знать, что ты раскрыла его. Тогда он найдёт и убьёт тебя, либо кто-то из касты это сделает.
        - А так он меня не убьёт, что ли? - снова плача, отозвалась Людмила.
        - Так будешь терять силы, пока организм совсем не сдаться. Потом он найдёт другую, не долго горюя после твоих похорон. Питаться же чем-то надо…
        Своей интонацией бабушка явно подталкивала напуганную женщину к решительным действиям. Еще вчера она придумала свой план борьбы с этим злом, и теперь знала точно, что нужно делать, чтоб в деревне не стало вампира. Я видела, как тетя Люда напугана, лишена не только крови, но и веры в успех мероприятия. Когда она, наконец, попросила время подумать - это больше звучало как отказ, чем согласие.
        - Люда, в любое время суток ты можешь прийти к нам за помощью! Но знай, что для тебя же лучше, чтоб муж твой ни о чем не догадался, иначе жизни твоей может угрожать серьезная опасность, и тогда уже я на самом деле не буду знать, как тебе помочь.
        - Благодарю! Но что же именно мне придётся делать, если я решусь устроить ловушку для вампира?
        Бабушка вздохнула и, качая головой, произнесла:
        - Я не могу тебе этого рассказать, пока ты в стенах больницы и вот такая: сломленная и полная нерешимости. Это слишком большой риск не только для тебя, но и для всех нас.
        - Так чего же ты от меня сейчас хочешь, Валентина?
        - Я хочу, что б ты поняла: чтобы я тебе не сказала делать, у тебя просто нет другого выхода! Поправляйся, набирайся сил и храбрости. Я жду тебя в своем доме, в любое время дня и ночи.
        Это были последние слова бабушки, после которых она обняла тетю Люду и помогла ей зайти обратно в палату. Я ждала на окне, и смотрела, как на улице уже совсем стемнело. В этот конец коридора почти не доходил тусклый свет плоских больничных ламп, и мне хорошо просматривался воюющий на ветру скверик, где тонкие ветки деревьев хлестали друг друга на фоне белых пятен залежавшегося снега. Вдруг позади одного из тополей я увидела темную мужскую фигуру. Этот человек не просто прятался, он смотрел вверх, на окна нашего этажа. Я тот час спрыгнула и прижалась к стене. Повернув голову вправо, я наткнулась на бабушкин взгляд. Она застыла в дверях палаты и кивнула мне головой, мол «что там?». Я указала пальцем сквозь стены в предположительном направлении аллеи с тополями и, повернув палец к верху, указала, что он там один. Бабушка кивнула и протянула мне руку идти с ней.
        - Дай то Бог, чтоб наш вампир еще не догадался обо всём! - склонившись ко мне, шепотом произнесла она. - Мне так же очень не хотелось бы, чтоб он навестил пациентов этой больницы. А ещё меньше всего мне бы хотелось, чтоб вся каста нагрянула сюда сегодня ночью.
        Она посмотрела мне прямо в глаза, и, лишь выдержав паузу, завершила свою мысль:
        - Прошу, не выдай нас! Чтоб ты не увидела и не услышала сейчас, веди себя спокойно и ни на что не обращай внимания, - она выдохнула так, словно заранее знала, что я не справлюсь, - и еще попрошу тебя не произносить ни слова об этом деле, ни на улице, ни дома. До самого рассвета!
        Мы вышли из больницы. Было уже почти темно, и только зеленоватый ореол поверх горизонта выдавал, что сейчас поздний вечер, а не ночь. Позади дерева уже никого не было, однако с того момента, как я взглянула на него, я вдруг ощутила, что мы под чьим-то пристальным наблюдением. Мы двигались спокойно, без спешки. Вдруг краем глаза я снова увидела кого-то за деревом, но уже по другую сторону аллеи. Очевидно, за нами следили одновременно с нескольких сторон. Я захотела сказать об этом бабушке, но она сжала мою руку тисками. Это был приказ на этот раз, вместо привычных для меня просьб. Испытала ли я страх тогда? О да! Вампиры убивают людей - это так. И в первую очередь убивают ради сохранения своих тайн. Знали ли они, что нам про них было известно? Уверена, что не знали, иначе мы бы не дошли в тот вечер домой.
        Дома мы почти не говорили, лишь обменявшись парой фраз об утреннем сборе Крокуса. Раннее утро настало неожиданно быстро. Мы собрались выходить в лес, и я, кажется, пребывая еще во сне, натягивала высокие сапоги на толстые вязаные носки. Понимая, что второй раз мне уже так не повезет, я никак не ожидала увидеть тетю Люду в наших дверях, но это была снова она! В сапогах и в пальто поверх ночной рубашки она, пройдя в дом, села за стол и произнесла:
        - Что мне надо делать?
        Бабушка тот час взглянула в темное окно и тихо спросила:
        - Ты никого не привела за собой?
        - Не знаю, но я была осторожна, как только могла.
        - Ладно, если ты готова, то это теперь не так важно. Важно все правильно отыграть.
        Я видела, как глаза бабушки загорелись каким-то странным блеском. Думаю, она не рассчитывала на смелость Людмилы и сейчас была по-настоящему взволнованна, что все происходит так, как она сама бы этого желала.
        - Сначала тебе надо согреться и успокоиться, - произнесла она и принялась заваривать свой колдовской чай. - А пока расскажи, что было ночью, это важно знать.
        - Пойми, Валентина, то, что ты мне сказала, никак не укладывалось в моей голове. Я долго еще сидела на кровати и смотрела в окно на высокие, качающиеся от ветра, деревья. Помню, я совсем успокоилась, мне вправду стало казаться, что это было кошмарное видение или реакция на твой чай. Все знают, что ты разбираешься в травах, но какие именно травки ты там смешиваешь, никто ж не ведает. Не обижайся, но я защищала себя, мужа и свой привычный уклад. Вдруг во всей больнице выключили свет, и во тьме за окном я внезапно увидела кого-то сидящего на дереве. Он смотрел прямо на меня своими двумя красными угольками глаз. Это было настолько жутко, что я больше не уснула. Я видела как несколько человек, подобно проворным животным запрыгивали на деревья и оттуда следили за мной. Ветер раскачивал их намного меньше, чем пустые ветки, и я точно знала, что мне не мерещится. Вспоминая все, о чем ты говорила мне, я легла на кровать и попыталась подавить в себе страх. Часы проходили, словно целая вечность. То и дело, вздрагивая от любого шороха в коридоре, я все ждала, что они проникнут в больницу и устроят кровавую
расправу. Когда небо начало светлеть, я, наконец, решилась посмотреть в окно, и только убедившись, что за мной нет наблюдения, я набралась смелости бежать из больницы. Я так понимаю, что у меня действительно теперь нет выбора…
        - Правильно понимаешь, - на этих словах бабушка забрала чашку недопитого успокоительного чая и поставила взамен другую. Этот чай был ярко-зелёного цвета и пах какой-то сыростью и чем-то заплесневелым. Запах явно отталкивал, да и само питье казалось не пригодным к употреблению внутрь, но Людмиле было приказано это выпить. Пока она сражалась с небольшой кружкой зелья, бабушка смело наполнила им увесистый термос и скомандовала пить по кружке каждые два часа, пока тот не опустеет.
        Тетя Люда отчаянно пыталась запомнить все то, что бабушка сосредоточенно ей объясняла, но кажется от усталости или от того, что информация была слишком новой, она постоянно путала последовательность действий, сбивалась со счета и забывала слова заклинаний. Так они работали не менее трёх часов, а то и больше и, наконец, она была готова. Я смотрела на нее и не верила, что к завтрашнему утру история с вампирами закончится благодаря этой слабой шокированной женщине, только что перенесшей микроинфаркт и сбежавшей из больницы. Она обхватила своими тонкими руками термос и, снова повторив главные моменты, нерешительно вышла из дома. Не знаю почему, но я тоже хорошо всё запомнила, как будто сама собиралась идти на бой с вампиром. Разумеется, я понимала, что если Людмила провалит самый главный бой с ним, то подобные знания мне уже вряд ли пригодятся. Если так, то мы все обречены, и ничего уже не сможет изменить ход истории. Но отчего-то я закрепила в себе данную информация, словно веря, что мысленно смогу ей помочь сегодня.
        Утром она должна была прийти к нам, и сутки тянулись дольше обычного. Я весь день сидела у окна и смотрела на лес, утопающий в мелкой измороси. Из-за повышенной влажности совсем пропал снег, он растворился в мокрой грязи, обнажая юные побеги трав и ранних цветов. Было понятно, что мы в этом году совершенно опоздали с Крокусом, на что бабушка отпустила полную черного юмора шутку:
        - Мне будет некого этой мазью лечить, если вампиры сожрут всю деревню этой ночью.
        От этих слов мне стало нехорошо физически. В бабушкиной паузе явно оставалось место для моего задорного смеха, но я не смогла выдавить из себя даже скупой улыбки. Сглотнув слюну, я лишь со всей серьезностью спросила:
        - Как ты можешь доверять ей судьбу всей деревни? Она всего лишь швея на заводе.
        Бабушка резко взглянула на меня, прикусив губу и нахмурив брови. Она не ожидала от меня сортировки людей по их профессиям, я, впрочем, тоже от себя не ожидала. Скорее это было отчаяние быть стертой с лица земли. Я могла довериться сильному бесстрашному человеку с профессией пожарника или милиционера, но не этой хрупкой запуганной особе с такой скромной профессией, как швея.
        - Ты думаешь директор завода бы справился?
        - Швея - отличная профессия для охотницы на вампиров! Это тебе не витающий в облаках художник, который не сможет запомнить и половины, не перепутав. Или всезнающий профессор, который будет действовать согласно своим знаниям и убеждениям, не доверяя странной деревенской ведунье… Или скептически настроенная школьница - любительница посомневаться не только в других, но и в самой себе!
        - Ну, и к чему эти подколки, я ж не только за себя боюсь, - возмутилась я.
        - Людмила встает каждый день в час, когда еще самый ранний петух не проснулся, я уже не говорю про собирательниц Шафрана, - покосившись на меня, она продолжила. - Она бежит на свой автобус и никогда не пропускает его. На работе у нее есть график, который она усердно выполняет день за днем, работая на разных операциях. При запуске новых моделей, она всегда чрезвычайно быстро изучает что-то новое, меняя принцип своей работы. Не знаю с чего ты взяла, что швеи безответственные, трудно обучаемые и лишенные всякой дисциплины, но уверяю тебя это абсолютно не так.
        - Но она такой заурядный человек… - протянула я.
        - Человек незаурядный ведет себя совершенно непредсказуемо в ситуациях повышенной опасности. И главной причиной тому является его страх за свою такую незаурядную и уникальную шкурку.
        Мне стало стыдно, и мои щеки запылали огнем необдуманности и клеветы. Я не знаю, откуда взялись все эти убеждения. Думаю, я просто на просто не видела в Людмиле война или борца, так же как не видела и внутреннего стержня, который непременно был. А возможно мне просто тогда казалось, что запуганные люди его не имеют вовсе. Но самой горькой правдой было то, что я, считая себя абсолютно незаурядной, просто не могла доверить свою судьбу кому-то столь заурядному, как Людмила.
        В доме витало безмолвное напряжение, нам не особо хотелось говорить или идти куда-то. Бабушка не спеша готовила еду и делала записи в своей колдовской книге. Я тоже вспомнила про свой блокнот и принялась делать там заметки. Так мы провозились до полуночи. Нас никак не брал сон, и, одевшись в ночные рубашки, мы сидели за круглым столом и перебирали душистые травы, как вдруг услышали звук проезжающей машины. Я привстала в попытке подбежать к окну, но бабушка жестом остановила меня, указав, что мне не стоит смотреть в окно, и лучше посидеть с ней за столом. Прошло около пятнадцати минут, как снова раздался звук проезжающего по грязи автомобиля, но уже в обратную сторону. На этот раз я спокойно сидела, лишь ненадолго замерев и вопрошающе посмотрев бабушке в глаза. Та, не глядя на меня, встала и, заложив руки за спину, принялась тихо ходить из стороны в сторону. Она, словно зверь, прислушивалась и пыталась почувствовать, что же происходит в деревне. Но все вокруг было тихо, и эта тишина успокаивала и настораживала одновременно. Сейчас даже воздух в комнате показался мне плотнее, он сдавил грудь и
виски, не давая дышать полной грудью. Так прошло около получаса и бабушка, сев за стол, сделала глубокий вдох и снова взялась за травы. Мы досидели до первого крика петуха и легли спать. Рассвет в полной тишине говорил нам, что все кончено. Вампиры покинули деревню, а Людмила справилась.
        - Я чуть дождалась подобающего часа, чтоб прийти к тебе, - услышала я сквозь сон.
        На пороге нашего дома стояла тетя Люда, живая и протягивающая бабушке сетку с домашними яйцами.
        - Такая тяжесть навалилась на меня вдруг, - усаживаясь за стол, начала она, - когда я посмотрела на свой дом, его задернутые шторы и эту грязь вокруг. Он показался мне гробом в сырой земле, моей могилой сегодня. Я отворила калитку и прошла вперёд, дверь была не заперта. Остановившись в коридоре, я позвала мужа по имени. Он мне не ответил и не вышел встречать. Тогда я тихо прошла в зал и увидела его на диване - он спал, свернувшись в какую-то неестественную для взрослого мужчины, позу. Вокруг были разбросаны вещи, стоял неприятный резкий запах, а на полу виднелись капли чьей-то крови. Моё сердце снова забилось в тревоге и ужасе, но я, взяв себя в руки, прошла на кухню и налила себе твоего чая. Сделав несколько мелких глотков, я обернулась и увидела его, стоявшего в дверном проеме. Он как зверь принюхивался к чему-то, будто мои мысли витали в воздухе, и таким странным образом он мог их разузнать. Я же собрала всю волю в кулак и сделала большой глоток, словно ничего не произошло. Он сверлил меня насквозь своими странными прозрачными глазами, которые сегодня даже в свете дня показались мне мертвыми и
лишенными всего человеческого. Чуть погодя он спросил, что я пью. Я ответила, что это для сердца, посоветовали в больнице. Он слегка улыбнулся, выдавая, что былое напряжение между нами постепенно проходит. Тогда я осмелела и сказала, что всё знаю. Знаю, что он вампир. Вдруг его глаза заблестели по-другому: от природы серые, они налились бардовыми красками, и уже через несколько секунд зрачки практически утонули в этом цвете. Мои руки задрожали, но спрятав их за спиной, я продолжала.
        - Я тоже хочу стать вампиром сегодня ночью, - мой голос слегка дрогнул, что вполне можно было списать на естественный страх для человека, стоящего перед таким будущим.
        Его глаза вернули прежний цвет, а на бледном лице снова скользнула чуть заметная улыбка. Я уже тосковала по нему, понимая, что сегодня либо он, либо я. Кто-то из нас, и третьего не дано. Неожиданно на меня нахлынули воспоминания нашей первой встречи, когда именно эта ужимистая улыбка в щетине его мягких светлых волос покорила моё сердце. Он ничего не отвечал, словно проверяя мои слова на верность. Я же вошла в роль:
        - Но я очень боюсь кровавой смерти! И если мне нужно умереть, прежде чем стать вампиром, то я предпочту отравиться.
        Он с недоверием прищурил глаза и посмотрел на меня из-под бровей. Мой голос снова дрогнул, и мне захотелось побыстрее все договорить, чтоб не выдать свое бескрайнее волнение.
        - Для этого я украла в больнице яд и готова принять его.
        Он закрыл глаза и, кажется, сосредоточился на чем-то. Вдруг я почувствовала, как что-то проникло вглубь моей грудной клетки и словно принялось разматывать какую-то невидимую нить. Меня начало буквально трясти от страха, а лицо моего мужа искривилось озлобленным оскалом. Вдруг я поняла, что он каким-то непостижимым образом считывает мои помыслы, но не из головы, а из самого сердца. Я закрыла глаза и вспомнила тот юношеский трепет, с которым я убегала из дома, чтоб встретиться с ним. Как он оставлял мне цветы по утрам в дверной ручке, и как мой отец ругался, не догадываясь, кто из мальчишек за мной ухаживает. Перед глазами предстало огненное поле на закате, где мы бежим, держась за руки, и падаем в высокие колосья, словно в море любви и нежности. В тот же момент мою голову сжало тисками. Теперь он хотел знать мои намерения. Мне ничего не оставалось делать, как постараться представить нас двоих бегущих по ночному лесу в поисках кровавой добычи. Включив все свое воображение, я на миг представила себя пьющей кровь своих же кур, припав к земле посреди нашего курятника. Казалось, мое кровожадное
воображение уже исчерпало себя, как я почувствовала у себя во рту абсолютно реальный привкус свежей крови. Ошарашенная такими ощущениями я открыла свои глаза и обнаружила мужа, смотрящего на меня в упор и улыбающегося очень странной улыбкой. Наконец, он заговорил со мной:
        - Надо подождать до ночи, день не подойдет для перевоплощения. Я буду спать, а ты готовься, в тебе еще слишком много страха, чтоб встретить свою смерть.
        Он удалился обратно на диван, а я ходила по кухне и совершенно не знала, как и к чему мне готовиться. Единственное, что я знала точно - это время принятия твоего отвратительного чая и слова заученного на зубок заклинания.
        Подкрался вечер, термос заметно опустел, мои нервы немного успокоились, а мысли уложились в строгую очередность действий, пропитавшись страхом смерти и безысходностью моего положения. Тем временем муж, проснувшись, сходил во двор и вернулся с большой крысой в своих бледных руках. Одним движением он откусил ей голову и выплюнул в угол. Он выпил немного живительной силы из пухлого туловища животного, сжимая его как сочный фрукт., Словно куском смоченной в краске губки остатками крысиной крови он принялся выводить огромный магический знак, куда мне было велено лечь для принятия смерти. Думаю, в тот момент я выглядела намного бледнее самого вампира, но, несмотря на весь сумбур в голове, мне необходимо было повиноваться его приказам. Я собралась с мыслями и в последний раз выпила зелье из термоса. Зажав в руке твое снадобье из мухоморов, я легла на пол внутрь круга. Мой муж вытащил из кармана металлический напальчник с острым когтем на конце и проткнул мне руку в запястье. В другой руке он держал миску, куда стал собирать мою кровь. Во мне не было больше страха в этот момент, я поняла, что он меня не
убьёт, и что он действительно мне поверил. Собрав почти полную миску крови, он устремился к окну и замер там, словно ища в сумерках кого-то. Привстав, я почувствовала сильное головокружение, а от нервов в низу живота расползалась паутина боли. Спустя пару минут послышался его лишенный всяких эмоций голос:
        - Пей свой яд.
        - Что прямо сейчас? - растерянным голосом переспросила я.
        Вдруг он повернулся и посмотрел на меня так, словно разгадал мою игру. В ту же секунду я быстро дрожащими руками открыла твой пакетик и проглотила что-то светло-серое, невероятно горькое на вкус. Теперь я могла разглядывать только белый потолок, на котором так же обнаружились недавние брызги темных капель. Я чувствовала, как постепенно холодеют мои пальцы ног и рук, и тщетно попробовав пошевелить ими, я поняла, что не могу. Кажется, я все еще моргала, когда он склонился надо мной. Его лицо было невыразимо жестоким, а кожа отливала стальным серым цветом. Ко всему, его ни капли не трогал тот факт, что я умираю. Считая мой замедляющийся пульс, он понял, что я ухожу из мира живых, и его лицо неожиданно украсила широкая улыбка. Спустя мгновение моим глазам стало больно смотреть на свет. Закрыв их, я почувствовала боль, будто под веками все покрылось острым песком. Это странно, но когда я перестала ощущать свое физическое тело, меня вдруг одолела невыразимая душевная тоска. Осознавая его полную потерю чувств ко мне, я ощутила ледяную боль предательства. Этот мужчина однажды поклялся любить меня вечно,
но теперь он хладнокровно использовал мою жизнь своей во благо. Его убогое существование и ценности вампирского клана стояли гораздо выше наших чувств, моей заботы о нем и элементарной благодарности за все, что я в этой жизни сделала и пережила ради него. Мне захотелось рыдать, чтоб слезами вымыть эти страдания из души. Но было поздно плакать! Моё парализованное тело не оставляло мне ни единого шанса излить свои внезапно накатившие душевные муки, и даже в дребезги разбитое сердце не могло выдавить сейчас из моих онемевших глаз ни одной слезинки.
        Вскоре послышалось его бормотание у окна. Слов я не понимала, отчего-то они слились в один невнятный монолог и, возможно, все дело было в моем почти мертвом теле. Затем он произнёс три раза имя, которое, как ты и сказала, ни один смертный знать не должен. Его я поняла и запомнила. Услышав, что он снова подошел ко мне, я постаралась распознать, что он делает. Что-то стукнуло об пол прямо рядом со мной, и лишь спустя несколько секунд я поняла, что он контролировал пульс, небрежно бросив мою безжизненную руку на пол.
        Затем он вышел на улицу, и я услышала стук, который набирал обороты. Поначалу мне показалось, что кто-то стучит в дверь, но вскоре я поняла, что это моё сердце заработало снова. Оно постепенно наливалось кровью, и разносило жизнь по моему телу вместе с невыносимым зудом и покалыванием. Тело мучительно возвращалось, и меня било судорогой раз за разом, пока я не смогла снова пошевелиться. На улице послышался звук подъезжающего автомобиля, и я поняла, что мне любой ценой надо заставить себя двигаться! Стараясь быстро встать, мои ноги подкосились, и я обрушилась всем своим весом на стул с одеждой, чудом удержавшись на нем, чтоб не наделать шума. Так бывает, когда отсидишь их, и они не желают шевелиться, будто не твои вовсе. Я практически ползла к выходу, помня, что никто не должен успеть испить моей отравленной твоим зельем крови. Всё ещё лежа на полу, я отворила дверь и громко крикнула «стой». В первый раз тело меня не послушалось и вместо слов издало жуткий протяжный вой. Пошевелив языком, я повторила уже понятное «стой» и взглянула вперед: на грязной дороге стоял блестящий черный автомобиль. Вокруг
него было несколько мужчин в черных костюмах, которые недоумевающе смотрели на меня. Задняя дверь машины была открыта и, выставив ногу, там сидел до боли знакомый мне человек. Он буквально сошел со страниц учебника по истории, и весь его вид совершенно не вписывался ни в современность, ни в пейзаж нашей деревни. Он смотрел на меня в упор, держа в руке миску, полную моей крови. От его взгляда меня начало трясти мелкой дрожью. Настолько сильным и могущественным был этот человек при жизни, таким же он остался и после своей смерти. Не имея сил смотреть ему в глаза, потупив взор в доски веранды, дрожа и прерываясь, я произнесла заклинание, которому ты меня обучила. Однако закончив и не поднимая глаз, я внезапно увидела в своей голове яркий огонь, сжигающий дотла нашу деревню. Сквозь его пламя можно было различить быстрых людей, которые запрыгивали в разбитые окна деревенских домов и загрызали еще спящих там людей. Нападая на дома один за другим, вампирская каста безжалостно истребляла, словно стая диких зверей, всех моих соседей и знакомых, не жалея ни стариков ни детей. Эта бесчеловечная расправа
пролетела перед моими глазами, словно немое кино, и я тот час поняла, что случится с нашей деревней, если я не сдержу своей клятвы.
        Я посмотрела на своего мужа в последний раз, он не смотрел на меня. Его вопрошающе щенячьи глаза уставились на своего хозяина. К моему горлу подступила тошнота и презрение. Не знаю, выразилось ли оно на моем лице, но спустя мгновение их главарь бросил мне пренебрежительный жест - скрыться с его глаз. Вдруг я почувствовала, насколько уместно в данный момент моё положение - стоя на коленях, припавши к земле. Даже не думая подниматься в полный рост, я вползла обратно в дом и закрыла за собой дверь. Трепеща от страха, я подтянула себя к окну и в небольшую щелку увидела, как главный вампир касты брезгливо выливает мою кровь из миски в дорожную грязь, а один из мужчин в черном костюме закрывает за ним дверь. Потом они открыли багажник и вытащили оттуда длинную саблю, которая блестела как дорогой раритет, однако в превосходном состоянии. Они поставили моего мужа на колени и в считанные секунды без раздумий, каких-либо расспросов или простого «прощай» отрубили ему голову. Тело рухнуло на дорогу, голова же, словно мяч, отскочила в грязь. Убийцы брезгливо кинули тело в багажник, а голову, держа за
взъерошенные волосы, бросили в черный мешок. Все произошло невероятно быстро, и сев в машину, они мгновенно скрылись в темноте ночи.
        Я рыдала вплоть до рассвета, приходя в себя от всех этих кошмаров и оплакивая мужа. Но вместе с солнцем, пришло осознание собственного спасения. Ужасы последних дней и этой ночи остались позади. Правда, мне кажется мой дом навсегда испачкан кровью, и дело даже не в этом огромном кровавом знаке посреди моего зала… Понимаешь, Валентина?
        - Понимаю, - невероятно глубоким, почти мужским, голосом ответила бабушка. От которого меня почему-то передернуло и бросило в пот. - Пока вымой все, а спустя несколько дней я окурю твой дом травами. Все забудется. Ты все сделала верно, а остальное пройдет, как и не было. Так устроен человек - рано или поздно, но даже самый невыразимый кошмар им забывается.
        Они вместе глубоко вздохнули так, словно бабушка непосредственно присутствовала при заключении договора с вампирами.
        - Позавтракаешь с нами?
        Та довольно закачала головой, было видно, как не хотелось ей возвращаться в свой дом сегодня.
        - Тетя Люда, а ты можешь намекнуть, кто же был этот главный вампир? Я бы сама смекнула дальше! - оживилась я.
        Вдруг на ее лице изобразилась гримаса ужаса. Я вдруг поняла всю серьезность вампирских тайн и данных ею клятв.
        - Девочка, ты не понимаешь, о чем просишь! Если б я могла забыть его лицо и имя, я бы с радостью сделала это сию же минуту! - возмутилась она.
        - Но хотя бы, какое обещание ты ему дала узнать можно? - немного растерянная такой реакцией, спросила я.
        - Я не знаю перевода этих слов. Твоя бабушка дала мне их, у нее и спрашивай.
        - Клятва давалась на колдовском языке, - отозвалась бабушка, - для того, чтоб вампир не мог ее нарушить. А переводится она так:
        «Я спасла тебя, спаси и ты меня.
        Тайну твою сохраню,
        Храни и ты мою».
        ЭЛИКСИР МОЛОДОСТИ
        Глава 1
        Сегодня была пятница, и по телевизору шёл мой любимый детективный сериал. Он начинался в десять, после часового выпуска новостей, и я ждала его, сидя у окна кухни навострив уши. В этот неугомонно ветреный день телевизионная антенна то и дело барахлила, и по экрану полосами проходили раздражающие помехи, искажая картинку и добавляя всем звукам неприятное шипение.
        Я с переживаниями следила, как ветер гнет деревья и укладывает своими сильными порывами высоченные макушки Сосен, а те отчаянно пытаются выпрямиться и сделать небольшую передышку. Этим вечером тяжелые облака то и дело озарялись яркими фиолетово желтыми вспышками, открывающими на мгновение тесно сплоченные грозовые тучи. За ними следовали раскаты грома, то немного поодаль, то совсем близко к дому. Вдруг на дороге появились две согнутые фигуры. Прижавшись друг к другу и усердно борясь с порывами ветра, они направились прямо к нашему дому. Я мигом повернулась и крикнула:
        - К нам гости!
        Это были достаточно необычные гости. Тетю Иру я знала давно, она жила на соседней улице и работала учителем в сельской школе. Ее подругу детства, как она нам с порога призналась, было сложно отнести к людям учительского круга. Рядом с тетей Ирой стояла статная, городская ухоженная женщина, с копной блестящих каштановых волос, ровной бледной кожей, ко всему нелепо моложе своей подруги детства. Они извинились за поздний визит, сняли свои темные дождевики и прошли в зал. Лицо нашей гостьи показалось мне наигранно приветливым и невероятно знакомым. Подростку, смотрящему сутки напролет телевизор, не составило бы труда сию минуту его вспомнить, но меня отучали от этого магического предмета, и я вспомнила ее несколькими минутами позже. Она словно сошла с экрана телевизора одной вечерней телепередачи, закончившейся менее часа назад. Поразившись таким сюрпризом, я толком даже не понимала, что мне необходимо делать. Застыв около круглого стола и держась за стул, я без малейшего стеснения пялилась на эту звездную женщину.
        Бабушка её тоже узнала, и, казалась, то ли смущена таким визитом, то ли не на шутку встревожена. Не предложив актрисе даже присесть за стол, она устремилась на кухню и уставилась в темное окно. Дедушка же напротив засуетился и принялся готовить чай, от которого никто из нас не мог отказаться, кто-то из-за ненастного вечера, а кто-то из-за обыкновенного приличия.
        - Валентина, мы к тебе по важному вопросу, - начала разговор Ирина. - Ещё раз прости за поздний визит, но моя подруга очень занятой человек, как ты можешь видеть, - протянув две руки, словно презентуя дорогой автомобиль, заговорила она.
        На что гостья мило заулыбалась и артистично смутилась. Это походило на какой-то спектакль, но мне было невероятно интересно его смотреть, и я, отодвинув стул, нахально уселась прямо напротив этих подруг детства.
        - У вас очень красивый дом, - заговорила в свою очередь актриса, - я даже не ожидала, что в деревне есть люди не только со сверхъестественными способностями, но и с утонченным французским вкусом.
        Бабушка прищурила глаза, развела брови домиком и с каким-то простецким недоумением по поводу французского стиля, взглянула ей в глаза. Та в свою очередь, нисколько не смутившись, продолжила игру, словно где-то в пару шагов от бабушки стояла видеокамера, снимавшая сейчас передачу «Пока все дома».
        Я же внимала каждому её слову. Поражая своей красотой и манерностью, эта женщина и вправду по праву могла называться звездой, озаряя любое пространство, в котором находилась. Дедушка то и дело гремел посудой на кухне, каждый раз извиняясь перед гостьями и краснея лицом. Поведению же бабушки не было никакого рационального объяснения. Она не то чтоб не восторгалась таким посетителям, она казалась грубой, раздраженной и через силу терпящей их присутствие в своем доме. Нахмурив брови, бабушка напряженно смотрела в окно без малейшего к ним интереса и элементарных вежливых реплик. Она была нема сейчас как рыба, не преминув продемонстрировать чрезмерно предвзятое отношение к любым комплиментам в свой адрес, своего дома или семьи. Бабушка лишь изредка снисходительно вздыхала, а уголки её рта чуть заметно улыбались, выражая надменно сухую этику. Гостья взглянула немым вопросом на тетю Иру, и та ей кивнула головой, словно убеждая, что, несмотря на всю странность поведения ведуньи, ей можно полностью доверять. Этот короткий жест, впрочем, вполне ее удовлетворил, так как она и так была намерена любым способом
получить сегодня от бабушки помощь. И даже не от того, что она не имела гордости, а скорее наоборот. Ее время слишком дорого стоило, и она уже здесь, уже приехала, уже потратила свои драгоценные минуты, а значит, отступать будет проявлением крайней нерациональности.
        - Я вижу, что вы немного утомлены нашим визитом, но я прошу вас выслушать меня, - зазвенел ее поставленный голос.
        Последовала долгая пауза. Актриса профессионально изображала педагога по деловому этикету и взывала бабушку ответить хоть что-то. Дедушка тем временем удивлённо глянул на бабулю и неуклюже пробежал мимо, звеня красивым сервизом для особых случаев на декоративном подносе. Гостья с небывалым теплом поблагодарила его, одарив не к месту неистово счастливой улыбкой. Собирая как можно больше тепла и уважения от нас, она тщетно пыталась сегодня восстановить высоту своего полета в глазах хозяйки дома.
        - У меня очень женский вопрос, - не переставая улыбаться во все свои зубы продолжала она, говоря с бабушкой, но смотря при этом в упор на дедушку, - только для женщин, так сказать…
        Тот в свою очередь извинительно поклонился и, потирая руки, удалился в спальню. Бабушка проводила его взглядом, посмотрела на гостью, и, не отходя от окна, наконец, сухо произнесла:
        - Я вас слушаю.
        Женщина откинула голову назад, словно слова бабушки снова дали ей возможность дышать, но уже в следующее мгновение выдохнула и плотно сжала губы. Только сейчас мне вдруг стало ясно, как сильно она сдерживает своё эго ради этого разговора. Внезапно, словно теперь взывая бабушку подождать, она переключилась на меня и заискивающе взялась за расспросы:
        - Мне Ирина сказала, что ты очаровательная маленькая ведьмочка?
        Я было набрала воздуха полную грудь и открыла рот чтоб ей ответить, как бабушка резко повернулась и выпалила:
        - Она ребёнок, не посвящена в мои дела с клиентами, я работаю одна! Перейдём к делу!
        Её слова звучали агрессивно, если не сказать - воинствующе. Я в полном недоумении посмотрела на бабушку и увидела, как она буквально перешагивает через себя, терпя присутствие этой особы в своём доме. На это должны были быть причины, и эти причины определённо не являлись ее артистичностью, неискренностью, красотой или молодостью. Возможно, они знакомы! Как знать, может эта актриса злая колдунья, подобно бабушкиной подруге детства из соседней деревни. Однако она совсем не тянула на злую колдунью. Скорее на заблудившуюся в своей собственной значимости леди и не более.
        Тетя Ира, впрочем, так же смотрела на бабушку огромными вопрошающими глазами. Было видно, что она долго настраивала свою подругу обратиться к нам, обещая массу понимания и явно более дружелюбное общение. Вдруг за окном послышался стук крупных капель о железный отлив, и, кажется, только эти звуки остановили звездную леди, чтоб не выйти из этого дома, хлопнув дверью раз и навсегда.
        Она втянула щеки, снова сделала глубокий вдох и, распрямив свои губы-трубочки начала рассказ.
        - Я всю жизнь посвятила любимой работе и совершенно не жалею об этом, если вы понимаете о чем я говорю… - скользя глазами по бабушке, она указала выпрямленной ладонью на наш телевизор. - Это была моя страсть, цель всей моей жизни, которую я огромным трудом и упорством воплотила. У меня было несколько мужей, но я не могла от них забеременеть. Однако, моя мама с детства научила меня терпению. И я доверяла судьбе, понимая, что возможно не с этим мужчиной, возможно с другим, но у меня всё же когда-нибудь будут дети. И вам ли не знать, что время не щадит никого! - поправив свои волосы, и сделав паузу для комплимента, который так и не донёсся ни от меня, ни тем более от бабушки, она продолжила. - Я всё же задалась целью завести ребёнка от нынешнего мужа, человека, которого я сильно люблю. Но снова у нас ничего не вышло! Посетив множество врачей, и проделав дорогостоящие процедуры, зародыши не приживались в моем теле. Мой возраст вам не известен, но я вам открою секрет, - в этот момент бабушка повернула своё лицо, на котором была выражена сильнейшая скука, и полуприкрытыми глазами посмотрела на женщину.
        Та, слава Богам, не обернулась, в обратном случае мы б просто никогда не узнали этот непостижимый человечеству секрет.
        - Мне пятьдесят лет!
        Актриса смотрела в этот момент в стену, словно ожидая стоячих оваций, а тетя Ира аж привстала и заглянула бабушке в лицо. Я же чуть не рассмеялась этой немой сцене вслух. Да, она не выглядела на пятьдесят лет! Конечно нет, я б с уверенностью отняла от этих цифр пятнадцать, а если б не ее поставленная звенящая речь, то и все двадцать лет. Но здесь у нас в сельском доме, перед бабушкой, которая в разы больше интересуется человеческой душой, нежели телом, весь этот мини спектакль казался довольно комичным.
        - Невероятно, но я даже обратилась к услугам суррогатной матери! И вы знаете что? - уже свыкшаяся с монологом, но по привычке все еще оставляя паузы для диалога, продолжила она, - Даже в чужом теле наш зародыш не прижился! Я прошу вас, как женщина женщину, помогите мне, - словно читая сценарий, завершила она, приложив открытую ладонь к груди.
        Дождь стучал всё быстрее и быстрее, и гостьи стали все чаще с тревогой посматривать на окна. Бабушка же в полном молчании и крайне задумчиво наблюдала за надвигающимся ливнем, не торопясь с ответом. Ничего не говорило о том, что она когда-нибудь снова заговорит, но спустя некоторое время она все же черство произнесла:
        - Чем, по вашему мнению, я могу вам помочь?
        Актриса, потирая ухоженные руки с красивым красным маникюром, глядя в стол и явно удивляясь таким вопросам в свой адрес, не торопясь объяснила:
        - Я знаю, что ведуньи способны увидеть родовое проклятье, сглаз, возможно, кто-то навел на меня порчу!
        - Всё, что люди могут предпринять вам во вред, проходит с обновлением Луны.
        - Что вы имеете в виду? - воодушевилась гостья, неожиданно для себя выйдя с бабушкой на полноценный диалог.
        - Я имею в виду, что если кто-то отрежет вам волосы, - на выдохе бросила бабушка, так, словно прячет за спиной ножницы для стрижки, - то они снова отрастут такими, какими вам дала их мать природа. Но если вы будете их обстригать каждый день сами, то они не отрастут никогда. И в этом не будет вины других людей! Лишь вы сами будете причастны к тому, что ходите с короткой стрижкой.
        Звездная леди автоматически дотронулась до своих волос, словно желая убедиться, что они на своём месте и той же длинны, что и прежде.
        Тут к дому подъехал автомобиль, и бабушка резко отвернулась от нас, всматриваясь в темноту. Ее руки напряглись, словно она готовилась к рукопашному бою, а глаза превратились в щелочки, через которые она ежесекундно анализировала ситуацию на улице.
        Наша гостья набралась храбрости, встала и подошла к окну, всё ещё изо всех сил стараясь быть приветливой.
        - Это за мной, видимо испугались, что я растаю, как снегурочка, - повернувшись к тёте Ире с выражением удачной шутки, улыбнулась она.
        - Мне очень понравилось ваше сравнение с волосами, - повысив тональность своего дикторского голоса, продолжила она, - я к вам заеду ещё раз на неделе. Понимаю, что такие дела не решаются сходу, дело совсем не простое. Да что там, и жизнь моя непростая, да и сама я не простая, - снова орошая нас брызгами своего юмора, она собирала ответные улыбки по всей комнате.
        Вдруг в следующий момент она совершенно неожиданно для бабушки взяла ее руку в свои ладони и тихо произнесла:
        - Я в долгу не останусь.
        Та резко повернувшись, почему-то сразу посмотрела ей в рот так, словно там были золотые коронки, которыми та намеревалась расплатиться. Вместо того, чтоб перевести свой взгляд женщине в глаза, она наклонила голову и гневно глянула на тетю Иру. Совсем не узнавая её, я не могла припомнить ни одно раза всю свою жизнь, чтоб бабушка вела себя подобным образом. Ирина же развела руками в знак полного непонимания.
        Уже в беседке одевая капюшоны, она тихо спросила меня:
        - Какая муха её укусила?
        - Я, правда, не знаю! Приятно было познакомиться, - обратившись к актрисе, я протянула ей свою руку. Та, заулыбавшись, натянув тугую кожаную перчатку, с радостью пожала мою руку в ответ.
        - Я зайду завтра, разумеется, если Валентина пустит меня на порог, - так же шепотом попрощалась тетя Ира. На что я лишь ответила улыбкой смущения.
        Закрывая на замок оббитую дермантином дверь, спасающую наш дом от пронзительного ветра из застекленной беседки, я было направилась с расспросом к бабушке, как та быстрым движением указала мне на спальню и скомандовала:
        - Бери деда и быстро в погреб!
        Она выглядела необъяснимо встревоженной. Казалось, вся ее неприязнь к гостям теперь сменилась сильным страхом. Я никогда не видела такой отчаянной паники на её лице. У бабушки ведуньи со стажем в жизнь всегда был контроль над ситуацией! Всегда, кроме этой ночи. Теперь мне стало по-настоящему страшно, и в первый раз я абсолютно чётко ощутила ее беспомощность в сложившейся ситуации, а вместе с тем и свою. Подобное поведение одной из сильнейших потомственных ведьм меня полностью сбило с толку: мои руки стали ватными, а ноги безвольно затряслись. Она засуетилась, открывая погреб, а моё сердце бешено заколотилось, зовя дедушку из спальни.
        - Да что там такое? - тревожным голосом выкрикнул он.
        - Прошу тебя, возьми Киру и спускайтесь быстрее. Сидите там тихо! - взмолилась она.
        Я поняла, что каждая секунда сейчас имеет для нее большое значение, и, запрыгнув в погреб, помогла ей закрыть за собой тяжелую крышку.
        В то же мгновение я услышала, как наш тяжелый дубовый стол придвигается ближе. Она взгромоздила его поверх погреба, выключив весь электрический свет, проникающий к нам тонкими прожилками сквозь деревянные доски пола.
        Сидя там, на коленях у дедушки, я почему-то совсем не ощущала себя в безопасности. Мне было кристально ясно, что если что-то ужасное надвигается на наш дом, то смерть не пощадит никого из нас, и единственная разница будет заключаться в нашей очередности. Мы не убегали в черный лес, не покидали деревню, а значит - были обречены этой ночью.
        ГЛАВА 2
        Все было тихо, я не слышала никаких звуков в доме или на улице. В этом погребе, пахнущем травяным изобилием, в конце концов, я заметно успокоилась. Давящая тишина и полная темнота действовали на меня гипнотически. Я вдруг вспомнила яркие моменты наших с бабушкой приключений. После электрического света, перед глазами все еще светилось желтое пятно, которое тут же превратилось в море созревшей пшеницы. Лишь только закрыв веки, я шла по нему, поглаживая одной рукой созревшие колосья, а невероятно яркий осенний лес на горизонте снова утопает в пятнах хаотично разукрашенной листвы. Чуть выше над горизонтом нависают тяжелые дождевые облака, и от них порывами теплого ветра несется стойкий запах пыли и прогнившей листвы. Я знаю точно, что скоро начнется дождь, который погасит этот пылающий желтый огонь осени, наполняя мои легкие свежестью, а мою душу любовью к матушке Земле. Если б я только умела переноситься во времени и пространстве, сейчас я б хотела умчаться туда.
        Наверху что-то скрипнуло, и мы услышали, как тяжелый стол, упираясь своей единственной растопыренной резной ногой, нехотя съезжает с крышки погреба. Бабушка открыла дверь в наше укрытие, и я увидела ее заметно расслабленное лицо в приглушенном свете торшера.
        - Бабуль, что там было? - не выдержав, спросила я, поднимаясь по деревянной лестнице.
        - Теперь уже ничего, я ошиблась. И это самая радостная ошибка, которую я когда-либо совершала в своей жизни, - расплываясь в улыбке и заключив нас в объятиях, невероятно мягко произнесла она.
        Дедушка глубоко вздохнул и направился к телевизору.
        - Дай Бог, чтоб он показывал в такую бурю! - словно стараясь забыть инцидент, пробурчал он.
        Я повернулась к бабуле и тихонько шепотом спросила:
        - Ты думала это… Это вампиры? Да?
        - Эта мадам не далеко ушла от вампиров, но все же она - не одна из них.
        Бабушка закрыла лицо руками и выдохнула в них, сбрасывая свое невидимое напряжение ладонями на пол. Да, именно этого она боялась больше всего. Совсем недавно закончилась наша история с вампирами, и они вполне могли бы отправиться на поиски человека, создавшего план по уничтожению одного из них. На этот раз все обошлось. И хоть эти существа оказались хитрее и умнее, чем я предполагала, они все же не стали ворошить нашу деревню. Бабушка же никогда не показывала такого сильного презрения к чему-либо в этом мире, кроме, как оказалось, вампиров!
        - Бабуль, но если ты думала, что это вампиры, не логичней было б вести себя максимально естественно?
        - Нет нужды любезничать, если вампир переступил порог твоего дома. Смерть остается вопросом времени.
        - Зачем же тогда вампиру вести светские беседы, если его единственной целью остается истребление?
        - Разнюхать, как много человеку стало об этих тварях известно.
        - Но почему ты их так ненавидишь? Я не помню от тебя такой неприязни к кому или чему-либо. Твоя сила и мудрость всегда заключалась в принятии всех созданий этого мира, всех тварей Земли, и даже других миров. Всех, кто ошибся или заблудился. Все мы творения матери природы и все мы перед ним равны.
        - В том то и дело, что вампиры вовсе не творения природы. Это никакое не заболевание, как полагалось раньше. Это даже не служение Дьяволу, как многие наивно полагают. Вампиры создали себя сами, и они нарушили все законы природы.
        - И как они это сделали?
        - Людей всегда тревожили мысли о вечной жизни и молодости, особенно в те далекие времена, когда из десяти до совершеннолетия доживал только один. Когда болезни уродовали и старили тело еще в самый расцвет молодости. Именно тогда человек, вместо обращения за помощью к Матери Природе, решил при помощи магии обмануть ее. Я презираю их, потому что они существуют вовсе не по законам природы, а вопреки оным.
        Над нами повисла немая пауза. Немного отойдя эмоционально от еще одной ошеломляющей истории про вампиров, я набралась смелости заговорить о нашей недавней гостье:
        - А что ты скажешь об актрисе? Она энергетический вампир, получается?
        - В каком-то роде да. Только целью вампира является насытить себя энергией жизни, она же насыщает себя энергией молодости, забирая ее у своих будущих детей. Их клетки стареют и умирают раньше, чем созреть и превратиться в ребенка.
        - Как же она эта делает? При помощи магии?
        - Я не могу сейчас сказать наверняка, как она это делает. Возможно, у нее есть врожденная особенность, приобретенная от вампиров, а возможно у нее есть секретный ритуал.
        - И как это узнать? - не могла угомониться я.
        - Можно просмотреть место, где она сидела. Если в ее ежедневных действиях есть магический характер, то мы сможем это увидеть, произведя ритуал.
        У меня снова закрутилось колесо радости в самом центре живота. Я предвкушала чудо, которое было так необходимо моему подростковому периоду - периоду неверия не только окружающим, но и самой себе. Очередное чудо помогало мне вернуться в детство и снова верить, потому что лишь в вере мы имеем достаточно сил, чтоб творить. Но зачем же ведьме творить, спросите вы? Ей лишь необходимо профессионально научиться узнавать прошлое, настоящее и будущее! Однако в этом и заключается главное отличие ведьмы и обычного человека: ведьма не узнает будущее - она его создает! И этим знаниям меня научили так давно, что они смогли крепко укорениться во мне на всю мою оставшуюся жизнь.
        Уже второй раз за вечер я спустилась в погреб за особым видом кристаллов соли. Их не составило труда найти, и чуть потянувшись на носочках, я уже держала в руках продолговатую банку с неравномерно окрашенной крупной розовой солью. Еще мне было велено найти ярко-розовый кристалл и снять с гвоздика одну золотую нитку для создания маятника.
        - Бабушка, почему у нас все розовое? - выйдя на свет, спросила я.
        - Потому что розовый цвет - это цвет молодости, - как-то по-детски наивно ответила она.
        - Что ты имеешь в виду? Одежду, помаду или что?
        - Я имею в виду энергию. Розовая энергия является энергией молодости.
        - К примеру, я молодая! Получается, я наполнена розовой энергией? Или излучаю ее? Или что? - недоумевала я.
        - Мы имеем массу энергий и массу цветов. Но у молодых розовый цвет всегда имеется в «закромах». Когда человек расходует свою энергию молодости, он перестает иметь в себе розовый цвет и начинает увядать.
        - Эта актриса, наверное, переполнена этим розовым цветом, раз выглядит на тридцать в пятьдесят!
        Бабушка расплылась в улыбке, и я с облегчением видела, что упоминание об этой женщине более не вгоняют ее в гнев или страх.
        - Нет, максимальное количество розовой энергии в четырехлетних детях, - спокойно без дополнительных объяснений, ответила она.
        Сказав мне сесть поодаль от стула нашей гостьи, бабушка разложила из крупных кристаллов соли пятиконечную звезду, заключенную в круг. Это заняло немало времени, и я краем глаза смогла уловить концовку расследования в своем любимом сериале. С началом рекламы, я снова повернулась к стулу, над которым работала бабушка, и, вызвавшись помочь, продела золотой шнурок в тонкое отверстие кристалла. Розовый камень начал переливаться золотыми искрами, и эти цвета полностью заворожили меня. Покрутив кристалл еще несколько секунд, я отдала его бабушке и продолжила с интересом следить за ее дальнейшими действиями. Она попросила дедушку выключить звук телевизора и, закрыв глаза, произнесла над помещенным в центр пентаграммы кристаллом витиеватое заклинание. Затем, взяв магический камень за шнурок в правую руку, она расположила его на весу, примерно на пару сантиметров выше того места, где он только что стоял. Кристалл, словно обрабатывая информацию, замер, а затем принялся медленно раскачиваться. Он качался словно качели, и вдруг приобрел круговое движение против часовой стрелки. Кружась все быстрее и быстрее,
наш маятник медленно, но верно возвышался над гладкой деревянной поверхностью. Вдруг в этом движении камень стал абсолютно прозрачным, таким словно кто-то высосал из него всю его розовую краску. Мои глаза заметно округлились, и я тут же вопрошающе взглянула бабушке в лицо. Та ответно одарила меня взглядом, и, собрав губы розочкой, одобрительно затрясла головой. Резким движением левой руки она остановила кристалл, сжав его в кулаке. Когда же она открыла ладонь, я увидела, что камень снова стал ярко-розовым, точно таким же, каким я достала его получасом раньше из погреба.
        - Она применяет обряд? - наконец уточнила я, когда каждая крупинка соли была сметена на газету для очистки или утилизации.
        - Да, у нее есть ритуал. Не уверена, что она знает приемы в магии, но возможно имеет место какой-то ежедневный обряд, который она, видимо, считает психологическим зарядом на красоту.
        - А что это может быть?
        - Я, честно говоря, не знаю. Но, думаю, кто-то когда-то продал ей подобный эликсир молодости, - уже прожигая отработанную соль на огне, ответила она.
        - Бабуль, но ведь это реально работает! А что, если ты и дедушка и даже мама возьмете и повторите такую же магию. Вы же будете молодыми и здоровыми еще долгие годы! - воодушевилась я.
        Эта сила, демонстрирующая себя во всей красе, по-настоящему поражала меня. Возможности такой магии виделись мне безграничными, и я почти выкрикнула:
        - Бабуль, ты же можешь жить вечно!
        Бабушка почему-то не воодушевилась моими словами и, прокашлявшись от попавшей в нос струйки жженой соли, произнесла:
        - Мы живем вечно в своих детях и внуках. Я буду жить вечно в тебе и в твоих детях. А то, что делает эта женщина, не дает возможности вечной жизни, но расходует ресурс продолжения рода.
        Сейчас все встало на свои места. Эта женщина брала жизнь своих детей и продлевала свою молодость. Не думаю, что она знала обо всех последствиях своего ритуала омоложения, иначе она бы к нам просто не пришла. Меня словно озарила молния, и я снова выпалила:
        - Так ей же тогда надо просто не повторять свой ритуал, и она родит!
        - Да это так. Другой вопрос - готова ли она одним утром увидеть себя другой, отдавшей все силы и молодость своему ребенку?
        - Я уверена, она захочет! Это же так просто. Проблема выявлена и у нас есть невероятно простое ее решение.
        - Ты никогда не замечала вокруг себя людей, которым жаловаться на проблему гораздо приятнее, чем решить ее? - вдруг неожиданно спросила бабушка.
        Я поняла, что этот вопрос не нуждается в ответе, таких людей и вправду было слишком много.
        Прошло несколько дней, и погода за окном совсем наладилась. Солнце теперь радовало нас практически каждый полдень, а пролетающие с легким ветерком тучи не казались такими уж угрюмыми и лишь изредка прибивали дорожную пыль своими крупными редкими каплями.
        Я в свою очередь научилась готовить эликсир молодости по бабушкиному рецепту. По ее словам он не имел такого действия, как магический рецепт актрисы, забирающий жизни еще не рожденных детей, но он совершенно неплохо восстанавливал цвет лица, придавал сияние взгляду и снимая признаки усталости. На рассвете прозрачный стакан наполнялся кубиками льда. Каждые пятнадцать минут я должна была подходить и наполнять свой стакан розовым дымом, представляя с закрытыми глазами, как все кубики и уже талая вода окрашиваются в яркий розовый цвет. И даже уже когда в стакане оставалась одна только вода, я не спешила ею пользоваться, пока она не станет комнатной температуры, дабы не шокировать свой организм. По бабушкиным словам, холодная вода была крайне вредна для питья. И лишь для купания пониженные температуры давали пользу и омоложение. Внутрь же мне даже в самый жаркий полдень рекомендовалось принимать только теплую воду, воду комнатной температуры или температуры тела.
        Работая по мысленному окрашиванию воды в своем стакане, поначалу я все никак не могла настроиться и представить яркий розовый цвет в своих ладонях. Пожаловавшись бабушке, я получила от нее клубок ниток невероятно красивого розово пурпурного цвета. Теперь вкладывая его в свои руки, мне было гораздо проще с закрытыми глазами держать в голове образ розового шара. Бывало, я так проникалась подобного рода медитацией, что начинала явно чувствовать в своих ладонях присутствие пульсирующего плотного сгустка. Его я опускала руками в воду и представляла, как он растворяется там, окрашивая своим удивительным цветом все внутри. Затем половину этой воды я выпивала, так же воображая, как розовая жидкость проникает в меня, увлажняя и окрашивая меня изнутри. Другой половиной я умывалась, представляя, как прекрасная розовая вода молодости покрывает моё лицо, шею и руки. Когда у меня стало хорошо получатся, бабушка велела мне представлять внутри яркой жидкости золотые блестки. Это было непросто, но всё же постепенно я освоила подобного рода мастерство. Каждый раз, усиливая свое воображение, я непреклонно замечала,
как мой розовый шар с обилием золотых блесток становился на ощупь все плотнее и порой даже давал небольшое покалывание в моих ладонях.
        В одно утро, когда я только закончила заряжать талую воду, бабушка подошла к моему стакану и сказала, что выпьет его сегодня вместо меня. По правде сказать, я не видела никакой разницы между собой, принявшей эликсир молодости и без него. Я была и так молода, и бабушка нуждалась в дополнительных подтверждениях правильности всех моих действий. Недолго думая, она одним глотком опустошила половину стакана, быстро умывшись другой его частью и дав воде высохнуть на ее коже самой. Спустя всего минут пятнадцать ее лицо приобрело необыкновенно ровный цвет, словно его немножко тронуло загаром первое солнышко. Глаза заблестели яркой зеленью, носогубные складки значительно разгладились, а морщинки в уголках ее лисьих глаз и вовсе исчезли.
        - Бабуля, это же работает! - воскликнула я.
        - Да, конечно, работает. И, как видишь, все живы здоровы. Ясное дело, я не сбросила десяток лет, но, согласись, на свой возраст я стала гораздо свежее.
        И это было действительно так.
        Мне захотелось быстрее поделиться со своей звездной знакомой бабушкиными знаниями. Я прониклась к ней, по-подростковому ища себе идола, и всерьез полагая, что она в будущем сможет стать мне другом в благодарность за оказанную помощь.
        - Ты что так воодушевилась? Тебе этот эликсир еще не скоро понадобиться, - вдруг, заметив мой блеск в глазах, спросила бабушка.
        - Мы сможем рассказать ей, как помолодеть и родить ребенка! - наивно выкрикнула я.
        Бабушка почему-то ничего не ответила. Она только опустила голову вниз и покачала ею так, словно я вовсе не понимаю, о чем сейчас говорю и не особо представляю, с кем мы имеем дело.
        Да, я и вправду не представляла, и была очень рада увидеть тетю Иру со своей подругой у нас на пороге тем же вечером. Я засуетилась с горячими пирожками и чаем, когда бабушка снова не оказывала никаких намеков на гостеприимство. Она сухо жестом пригласила женщин к столу и села напротив, выражая усталость и безразличие. Пытаясь как-то извиниться за ее поведение, я заулыбалась им и как можно теплее произнесла:
        - Мы ждали вас! У нас очень хорошие новости!
        Бабушка, нахмурив брови, сверкнула в меня взглядом. Актриса же наоборот оживилась и, на мгновение, растерявшись, кто же из нас сообщит ей прекрасные вести, все же остановилась на бабушке.
        - Вы можете говорить, я полностью в вашей власти!
        Она посмотрела куда-то в угол, и ее лицо распрямилось, озаренное надеждой, в самом деле, помочь женщине разобраться:
        - У вас есть ритуал, который вы по ошибке приняли за дар природы, - коротко произнесла она.
        - Простите? - неестественно улыбнулась та. Она рывками посмотрела на нас с бабушкой по очереди, взывая кого-нибудь к более вменяемому ответу.
        - Вы делаете обряд на молодость, из-за которого не можете выносить ребенка, - пытаясь воспроизвести все то же самое, но другими словами, тщетно старалась бабушка.
        Она звучала сейчас невыразимо глупо, так словно вовсе не имела всего этого огромного запаса знаний. Словно никогда не производила ритуал на определение ресурса молодости этой женщины. Почему бы ей не начать все с самого начала, чтоб этот непосвященный человек впечатлился и проникся глубиной сакральных ведических знаний, мудростью самой ведуньи и широтой ее мысли. А лучше продемонстрировать один из ее обрядов, которым чаще всего не находится никакого объяснения, кроме присутствия магии во всех его атрибутах. Хотя откуда же ей тогда начинать? Если с самого начала, то нам не хватит и ночи на этот длинною в жизнь рассказ.
        - Я не совсем понимаю, о чем вы сейчас говорите! - тем временем с претензией в голосе продолжала гостья.
        - Вы сами испили жизнь всех своих не рожденных детей, оттого они и не смогли родиться, - не менее претенциозно прозвучала бабушка. - Я не знаю где и когда вы приобрели эту способность, но как только поблизости появляется источник молодости и энергии, вы простираете туда свои острые как жала щупальца, впиваетесь в плоть своей жертвы и выпиваете ее жизненный эликсир до дна без капли сожаления о содеянном.
        Женщина заплакала:
        - Но я хочу детей!
        - Нет, вы не хотите, если они придут к вам ценой молодости!
        - Но ведь у многих женщин даже в моем возрасте рождаются дети, - словно не слыша или не понимая, о чем бабушка ей говорит, продолжила актриса, на щеке которой каким-то непостижимым образом уже высохла только что накатившаяся слеза.
        - Ты не понимаешь главного: эти женщины отдают жизнь своим детям, а не отбирают ее, - внезапно перейдя на «ты», но уже как-то по-доброму, словно советуя своей собственной дочке, пояснила ведунья.
        Тетя Ира, видя расстроенный вид своей подруги, принялась гладить ее руку, словно успокаивая ее. Я видела, что она задумалась всерьез над всем, только что услышанным. Но эта жалость со стороны другого человека, скорее всего более слабого и менее успешного, мигом вернула ее в прежний сценический образ.
        - Я не вижу смысла далее продолжать этот разговор. Я пришла за помощью, а не за унижениями, - поправляя прическу и вытаскивая ладонь из-под руки своей подруги, отстраненно заявила звездная гостья. - Вы же понимаете, что просто не можете быть единственной, к кому люди обращаются за помощью. У меня есть сведения, что в соседней деревне живет ведьма, не уступающая вам в силе. Люди поговаривают - вы начинали вместе, но ваши пути разошлись, потому что кто-то много болтает ерунды, а кто-то дело делает. Я не верю, что за все хорошее надо платить в этой жизни. Это пустая чепуха! Есть хорошее, и есть плохое. Кто-то умеет разделять эти два понятия и брать от жизни только хорошие, а кто-то застрял в своем круговороте пустых расплат, и тащит других в свою бессмысленную кабалу.
        Она резко встала и, не смотря в пораженное шоком бабушкино лицо, вышла из нашего дома. Я уже догадывалась о ком идет речь, но увидев полные ужаса глаза ведуньи, тут же абсолютно убедилась в своих подозрениях.
        ГЛАВА 3
        - Бабуль, она что…к ней пойдет? - с ужасом в голосе спросила я.
        - Это не женщина, а какое-то сплошное кармическое наказание! Одно радует, что она все же не вампир… - произнесла бабушка, так и не ответив на мой вопрос.
        Я прекрасно помнила их историю из детства, почему они стали врагами и какой путь выбрала та, другая ведьма. Так же я отчетливо помнила наш поход в лес с вишнёвым пирогом, и великолепно понимала, на что эта особа способна. Мы сидели, отрешенно смотря в стены. Я вспоминала ужасные подробности колдовства черной ведьмы, а бабушка, скребя ногтем по нижней губе, пропадала в своих собственных воспоминаниях.
        - Почему тебя это так тревожит, - вдруг заговорила я.
        Мне совсем не хотелось впускать сейчас страх в себя, ведь от одной только мысли о той кошмарной ночи в лесу, меня обдавало холодными волнами ужаса с головы до самых пят.
        - Каждому человеку суждено пройти испытания, даже когда он, кажется, неотступен в своей вере. Когда ему видится, будто не осталось уже ничего, что могло б его сломить, задеть или шокировать, в его дом приходит нечто, доказывающее ему обратное. Долгое время никто не мог пробить мою броню, истончить мои мысли и веру.
        - Но что же случилось? Почему твоя вера пошатнулась?
        - Из-за страха. Всегда знай, когда приходит страх и пробивает в тебе дыру, на нее слетается стая голодных птиц, которые так и норовят разорвать на части все, что от тебя осталось. Никогда не впускай в себя страх! Держи его на поверхности. Иначе начав свой разрушающий путь, ему будет очень сложно остановиться, не сожрав тебя изнутри.
        Не скажу, что я поняла ее полностью и до конца, но, пожалуй, я как-то почувствовала то, что она хотела до меня донести. Вампиры и страх массового истребления деревни сильно подорвали бабушкин дух. Я не боялась так, как она. Мне было нечего терять. Всем нам совершенно нечего терять, пока у нас не появляются дети, внуки. Люди, которых мы матерью природой призваны оберегать больше, чем самих себя. Страх за их жизнь не сравним ни с каким другим. Именно страх за жизнь наших детей способен поднять мертвого из могилы и вогнать туда живого. Именно он, словно ржавчина, появившись однажды, не прекратит разъедать душу до дыр.
        - И как ты намерена залатать эту дыру? - словно понимая и не понимая одновременно, я подыгрывала бабушкиной философии.
        - Я уверена, мне придется расхлебывать все то, что черная ведьма натворит с ней и с ее жизнью, - как-то обреченно отозвалась она.
        - Но ты не обязана…
        Я было начала отговаривать ее, как она тут же меня прервала.
        - Если человек пришел ко мне за помощью, даже оскорбив меня прежде. Даже побывав на приеме у моего злейшего врага, в любом случае я обязана!
        - Но почему? - стремясь восстановить справедливость, воспротивилась я.
        - Потому что начало этой воронке положил мой собственный страх.
        Мне было очень жаль ее. Я растерялась, как реагировать на все услышанное и изрекла совершенную глупость:
        - Возможно, не все так уж плохо? Может она и вправду поможет ей?
        Бабушка подняла на меня уставший взгляд и невероятно печальным тоном произнесла:
        - Ты что думаешь, это в первый раз?
        Да, было совершенно ясно, что их война не закончилась. И зная способности своей бывшей лучшей подруги, она прекрасно понимала, с какой силой вскоре ей придется столкнуться.
        Прошло больше месяца, и я уже успела позабыть эту историю. С каждым днем мне виделось все яснее, что бабушка просто себя накрутила. Актрисе нужны были другие методы, и она их рано или поздно получила. Вот и все. Я была спокойна и совершенно уверена, рассуждая своим подростковым умом, что больше не увижу звездную мадам в нашем доме, как в один из вечеров в дверь робко постучали.
        Она была одна, какая-то уставшая и встревоженная. Ворвавшийся ветер хлопнул входной дверью, и в тот же миг бесстрашная леди вздрогнула от резкого звука. Она была другой, совсем другой. И подойдя ближе к круглому столу в свете вечернего торшера, я в этом окончательно убедилась. На уставшем от бессонных ночей лице проявилась сетка тонких морщин, а без макияжа ее глаза казались совсем маленькими и слишком глубоко посаженными. Блестящие каштановые волосы были собраны тугой резинкой, а ото лба до макушки светлела дорожка абсолютно седых волос. Мне стало ее невероятно жаль, и я даже позволила себе отодвинуть ей стул. Бабушка в ком-то веке решила всё же налить ей чаю, не преминув начать атаку первой:
        - Полагаю, колдунья за лесом вам помогла, и вы пришли лишь осведомить меня об этом?
        Женщина сомкнула руки полные выпуклых вен и выдохнула в стол:
        - Мне на самом деле нужна ваша помощь, но теперь уже по другому вопросу, - сдержанно ответила она.
        Я нахмурила брови, недоумевая какие еще у нее могут быть вопросы, тогда как бабушка, словно зная о них наперед, отчаянно закивала заварочному чайнику.
        - Тот, кто посоветовал ее вам, разве не рассказал о ее методах? Или придя туда, вы не поняли, с кем решились иметь дело?
        - Вы абсолютно правы, лишь только я зашла на порог того дома, мне сразу стало не по себе. Огромная темная комната была буквально заставлена массивными стеллажами до самого потолка. На этих бесконечных полках красовались сотни бутылочек из разноцветного стекла, наполненные странными жидкостями. Неподалеку плотно составленные друг к другу виднелись подписанные странными каракулями пузырьки полные сухих трав и семян. Из-под потолка на меня смотрели черные впадины пожелтевших черепов разнообразных животных. С другой стороны посреди старинных книг в дорогих переплетах стояли банки с останками жаб, ящериц, и еще невесть какой живности. Дубовый пол покрывал дорогой ковер цвета молока, на котором кровавыми пятнами растеклись бардовые узоры и, как мне показалось, даже брызги самой настоящей крови. На ковре стоял низкий резной столик, в центре которого, словно готовая в любое мгновение приступить к сеансу, лежала антикварная гадальная доска с небольшой каплевидной тарелочкой. В глубине комнаты у веранды, окна которой вопреки деревенскому стилю доходили до самого пола, располагался круглый стол, покрытый
темно-красной бархатной скатертью. В центр него я увидела большой гадальный шар, отливающий фиолетовыми оттенками в том немногом свете окон. Возле стола различалось дорогое кожаное кресло, чуть дальше несколько небольших ступенчатых полок с изобилием зловещих атрибутов черной магии. Кое-где стен висели можно было заметить картины. Пройдя вперед, я с любопытством взглянула на них и вздрогнула, обнаружив вместо пейзажей распятых сушеных пауков, летучих мышей и мелких змей. Подобная обстановка буквально лишила меня дара речи, и не оставила никаких сомнений в том, что я в доме сильнейшей из ведьм, а все ее клиенты очень состоятельные люди.
        - Да уж, музей можно тоже считать удачным вложением, - не стерпев, съязвила бабушка.
        - О чем вы?
        - Это все антураж, заставляющий вас поверить. К магии там не так уж много вещей имеет свое непосредственное отношение.
        Гостья слегка задумалась, а затем, отпив свой чай, продолжила:
        - Да и сама хозяйка, понятное дело, не походила на святую женщину. Поначалу подумав, что имею дело с ее дочерью, я даже спросила скоро ли появиться мать. Если вы были друзьями в детстве, то я полагаю, эта ведьма должна был быть примерно вашего возраста. Она же выглядела даже моложе меня! Моему восхищению ее силой и возможностям не было предела.
        Я прошла к ней за стол, и она спросила, чего я хочу. Я ответила четко и ясно, что хочу ребенка. Она почему-то тогда сильно заулыбалась, чем даже ввела меня в стеснение. Взяв из ящика большие позолоченные ножницы, она быстро отрезала прядь моих волос и брезгливо кинула их в угол, сказав, что все сделает этой же ночью. Немного растерявшись со своими последующими действиями, я прошла к выходу и положила в плетеную корзинку у входа указанную ею на листке бумаги сумму. Перешагнув за порог ее дома, я вдруг почувствовала облегчение и полную уверенность в успехе. Но надо отдать должное ее внутренней силе: перед ней я была словно кролик перед удавом, не узнавая подробностей ритуала, не расспрашивая о последствиях, я просто отдала ей деньги, молча вышла из дома, села в автомобиль и уехала.
        Было уже довольно поздно, когда я вернулась домой. Мой любимый спал, и я легла рядом так тихо, как только могла, чтоб не потревожить его сон. Я проснулась посреди ночи от четкого, леденящего душу ощущения, что из темноты комнат на меня кто-то пристально смотрит. Желая спрятаться от накатившего страха под крылом любимого, я не обнаружила его в постели. Позвав его по имени, я услышала тяжелые шаги из коридорной тьмы, и через мгновение он остановился в дверях с невероятно зловещим лицом, так не свойственным ему. Я привстала, желая узнать, все ли с ним в порядке, но в ту же секунду он внезапно налетел на меня и силой овладел. Не буду рассказать подробностей той ужасной ночи, но более садистского обращения невозможно было и придумать. Будучи намного моложе и значительно физически сильнее меня, он не пожалел ни одной своей мерзкой фантазии, чтоб не унизить меня и не втоптать мои святые чувства в грязь. До сих пор я не могу отмыться от этого унижения, и, разумеется, я не желаю его больше видеть, хоть он и является отцом моего будущего ребенка, - тут она любя дотронулась до своего абсолютно плоского
живота, утянутого в тесные брюки.
        - Возможно, ваш возлюбленный не ведал, что творил? Такое иногда случается после посещения черных ведьм, - с нескрываемой иронией произнесла бабушка.
        - Это уже не имеет никакого значения, - с еле заметной дрожью в голосе, произнесла она. - Теперь я живу одна, если это можно так назвать. Началось все с того самого первого неописуемо жуткого состояния, будто на меня кто-то постоянно пристально смотрит из самых темных уголков моей квартиры. Я панически включала повсюду свет, но ощущение слежки не проходило. Днем оно заглушалось звуками улицы и людской суеты, но вечерами настигало меня снова и с каждым разом все сильнее. Я решилась поговорить с психологом на студии. Эта рассудительная и милая женщина предположила, что меня съедают внутренние страхи. Чтоб посмотреть своему страху в глаза и разобраться с ним раз и навсегда, наука психология рекомендовала в самый пик атаки страхом закричать в невидимый пристальный взор «выходи, покажи себя!»
        Уже долгое время, как только солнце покидало небосвод, каждая комната моей квартиры освещалась электрическим светом. И хоть в этом полном освещении мои страхи не покидали меня, я все же предпочитала видеть каждый уголок своего жилища, держа страх под контролем. Не видя никого постороннего вокруг себя, я все равно продолжала каждой клеточкой своего существа осознавать, что живу не одна.
        Опять было поздно, я смотрела телевизор и все никак не могла отойти ко сну. Вдруг коридорная лампочка перегорела, и дверной проем озарился тусклым светом из кухни, а слева от него затемнился глухой чернотой один из зловещих углов моей квартиры. Даже не думая туда идти, я продолжила смотреть телевизор. Но эта мгла всего одного из всех возможных углов буквально приковывала мой взор. И тщетно ища там кого-то, я вновь ощутила всем своим существом этот невыносимый потусторонний взгляд. Уставшая и подавленная, на пределе своих психических возможностей, я вскочила с дивана и закричала в эту тьму «выйди, покажи себя!»
        Ничего не произошло, но каким-то непостижимым образом настырный взор пропал. Он исчез, растворился. Мне вправду стало легче, как никогда за последние изнурительные недели. Бессонные ночи совершенно вымотали меня, и, ощутив свободу от наблюдения, я, окрыленная надеждой, полетела выключать в комнатах свет. Лишь только моя рука коснулась выключателя кухни, как та озарилась белым светом луны. За кухонными столом сидел он. Теперь я отчетливо видела в свете Луны огромную черную тень. Ноги этого существа были гораздо длиннее обычного, и словно лапы безобразного насекомого упирались острыми коленями в стол. Его руки свисали тонкими длинными ветками, а искривленные пальцы практически касались пола. Моё дыхание сбилось, и я буквально онемела от страха. Вернувшись в кровать, я так и не смогла уснуть, прислушиваясь и вздрагивая от каждого шороха. Следующие три ночи прошли спокойно, и я уже стала думать, что мне просто привиделось, как однажды…, - она поперхнулась и отпила чай. - Однажды ночью я проснулась по непонятной причине, словно кто-то снова сверлил меня взглядом. Осмотревшись вокруг, я вдруг увидела в
самом темном углу комнаты фигуру. Он сидел в кресле: ноги такие же неестественно длинные были широко расставлены, а свои ужасные руки он положил на перила, свесив с них искореженные пальцы. Я попыталась кричать, но не смогла выдавить ни звука. Моё тело онемело, ноги почти не двигались. Все, что я могла, это просто смотреть на него и медленно умирать от страха. В его абсолютно черном лице невозможно было различить каких-либо черт. Вдруг в глубине этой черноты, всмотревшись, я увидела два блестящих черных глаза, словно силой вырванных у ворона и присвоенных себе. Закрыв глаза, я заплакала от страха и безысходности. Не знаю, сколько прошло времени, но, почувствовав, что могу шевелиться, я снова взглянула на кресло и обнаружила его пустым.
        В ту же ночь я переехала к подруге. Я постаралась объяснить ей, что происходит в моем доме, но поддержки своим галлюцинациям в ее глазах я не нашла. Она с радостью позволила мне остаться на некоторое время, пока я не приду в норму, но верить в моего потустороннего жильца вежливо отказалась. У меня была напряженная рабочая неделя, и я никак не могла выбрать время, что б съездить к колдунье за разъяснениями. Но один из вечеров все изменил.
        Ложась спать поздней ночью, мой взгляд притянуло пустое черное окно. Его белые полупрозрачные занавески слегка колыхались от приоткрытой форточки, словно приглашая меня подойти поближе и посмотреть вниз на темную улицу. Практически почувствовав кожей, что он стоит там внизу, я подкралась и убедилась в этом. Около массивного черного дерева стоял неестественно высокий для человека темный полупрозрачный силуэт. Его кривые руки напоминали ветки от мертвого дерева, а незримый взгляд искал кого-то в темноте ночных окон. Зловещая тень сделала шаг вперед и на ее лице заблестели два уже знакомых мне вороньих. Я тихо позвала подругу, сидевшую напротив телевизора в другой комнате. Нас разделял коридор. Все еще прячась за шторой и пытаясь найти в темноте улицы жуткого ночного гостя, я почувствовала, что она подошла. Я тихо прошептала ей:
        - Посмотри вниз, он прячется где-то там. Теперь ты мне веришь?
        Она молчала, лишь дыша мне в затылок. Я не выдержала и повернулась, чтоб посмотреть в ее испуганные глаза, но сзади никого не было. Кинув взор вдаль комнат, я увидела, как она спит на диване, так и не подойдя ко мне. Кровь застыла в моих жилах от ужаса, и я рванулась к ней в комнату. Но дверь невидимой силой в ту же секунду захлопнулась, отрезая меня от света и человеческого присутствия. А в дверном проеме, преграждая мне путь, вырос его огромный черный как ночь силуэт. Он зашел, нагибая голову, на которой я теперь без труда могла разглядеть изогнутые острые рога. Его руки были сомкнуты сзади, а походка выдавала недовольство и власть. Лишь только он поравнялся с кроватью, меня невидимым прессом прибило к ней. Это существо подошло совсем близко, демонстрируя себя и всю свою мощь. Его глаза теперь блестели ярко-красным светом, пронизывая меня насквозь своим дьявольским огнем. Я ощутила невыразимую боль в самом низу живота, но моё тело не двигалось и не давало мне ни единого шанса согнуться, облегчая мучения. Он наказывал меня. Жестким низким голосом он вопрошал в моей голове «будешь еще убегать из
дома?» Трясясь от ужаса, я тут же ответила мысленно «не буду». Тогда он сел на край кровати и положил свою огромную изломанную мохнатую лапу мне на живот. И тут, я, словно прочитав его мысли, поняла, что он считает моего возможного ребенка своим! - подняв на бабушку глаза полные слез, она взмолилась. - Помогите мне избавиться от этого монстра!
        Я видела, как та содрогнулась лишь при одном упоминании касания этого существа. Бабушка невольно положила свою левую руку поверх правой, желая стереть воспоминания от этих прикосновений. Очевидно, событие из ее юности относилось к таким, которые остаются с человеком на всю жизнь.
        - Я очень сожалею, что вам пришлось пережить. Но почему бы вам не обратиться к тому, кто все это устроил? - вернувшись из нахлынувших воспоминаний, резко отозвалась она.
        - Понимаю, вы вполне вправе ответить подобным образом. Самым ранним утром я вызвала шофера и указала место, куда хочу поехать. Но мы заблудились. Расспросив местных жителей, мы все же нашли деревню, но теперь уже не могли найти ее дом! Мне казалось, я прекрасно помнила такое незамысловатое месторасположение и ее огромный особняк, что возвышался над остальными деревенскими домами. Но его там не было! Бегая от дома к дому, я так и не смогла найти дом ведьмы.
        Немного успокоившись, я решила съездить за Ириной. Она без труда указала мне на забор колдуньи, дом которой словно вырос из земли прямо перед моим носом. Но даже его чудесное обнаружение не решило моих проблем. Хозяйка дома с трудом вспомнила меня. Эта бесстыжая артистка просто играла со мной, словно кошка играет с мухой, обломавшей свои крылья. Она во всех подробностях расспросила меня, с чем я к ней исконно обратилась, и, удостоверившись в наличии моих волос у себя на полке, сказала, что все сделала, как я и просила. Когда же я заявила, что кто-то ужасный преследует меня, она лишь улыбнулась и, словно я сделала комплимент ее способностям, приложила руку к груди. Но потом, неожиданно перекрутив все факты, сообщила, что это исходит никак не от нее, а от кого-то другого. Того, кто завидует ей с самого детства! Когда же я спросила на прямую, кто навел на меня эту кошмарную тень, она тут же указала на вас. Я была в замешательстве. На этот раз я совершенно не верила ей. Но помня всю вашу неприязнь, я просто не могла снова обратиться к вам с еще более ужасными новостями. Тогда я попросила ее избавить
меня от этой тени. Театрально оторвав лист из старинного блокнота, она написала черной перьевой ручкой огромную сумму денег, которая была неподъемной даже для такого человека, как я! Меня это окончательно возмутило, и, хлопнув дверью, я попрощалась с черной ведьмой навсегда.
        - Что именно вас возмутило? Вам не понравилась сделка или ее способ работы? - вдруг оживилась бабушка.
        - В вас сейчас видимо говорит злость на меня и дух соперничества, но вы же понимаете, что меня просто поймали на крючок? Вы можете помочь мне, - неожиданно смягчив свой голос, добавила она, - я прошу не за себя, я прошу за своего ребенка!
        Слушая все это и обнаружив для себя, что эти двое были очень достойны друг друга, теперь я следила за реакцией бабушки. Она же, покрутив свою кружку в руках и сделав пару глотков, наконец, заговорила, нарушив затянувшуюся паузу:
        - Когда-то давно я столкнулась с этой сущностью. Тогда я не знала, как победить ее или даже просто отогнать. Что сказать, прошло пятьдесят лет, и я до сих пор этого не знаю.
        ГЛАВА 4
        Женщина вытаращила на нее свои глаза бусинки.
        - Да вы что же тут творите? Не зря она ваша подруга! Вы же с ней настоящая мафиозная группировка!
        Она резко встала из-за стола и, швырнув тяжелый стул в сторону, уверенными шагами направилась к выходу, когда прозвучал спокойный бабушкин голос:
        - Но вы можете остаться у меня до обновления Луны. Здесь он вас не достанет, этот дом закрыт для него. Магии свойственно отваливаться куском засохшей грязи, если она не находит отклик в человеческой душе. К тому же именно здесь я смогу помочь вам сохранить свою беременность.
        Она обернулась. Ее лицо выражало полное непонимание, словно бабушка сейчас обращалась к ней на своем колдовском языке.
        - Но я предупреждаю вас, вы здесь вряд ли помолодеете. Вам придется отказаться не только от своего ритуала, но и от прежних ценностей и ложных убеждений.
        Ошарашенная таким предложением от чуть знакомого человека, женщина наконец-то расплакалась самыми настоящими слезами. Она подбежала и обняла бабушку, а потом и меня.
        Ей приходилось делать множество непривычной работы и довольно рано вставать. Но по ее же словам, она нигде и никогда еще так сладко не спала, как в нашем доме. Иногда она уезжала по делам в город, но дотемна всегда возвращалась обратно. Сегодня все планы были отменены. С ночи шел ливень, который размыл все дороги. Она лениво потянулась, накинула на плечи теплый пуховый платок и снова села к нам за стол. Мы перебирали травы, которые не на шутку распахлись от чрезмерной влаги.
        - Этот запах напоминает мне Африку, - вдруг сказала она.
        - Вы были в Африке? - волнительно вскрикнула я.
        - Да, это удивительная страна.
        - С удивительными магическими обрядами… - улыбаясь, и не поднимая глаз, добавила бабушка.
        Актриса вздрогнула то ли от холода, то ли от волнения. Но вскоре спросила:
        - Откуда вы знаете?
        - Наша, ведическая магия - это магия Солнца и все в ней имеет ход по часовой стрелке, так же как Земля движется вокруг своего светила. Твоя магия идет против часовой стрелки, так показал мой маятник, а значит это магия Луны. Повторяя Земное вращение вокруг своей оси, она направлена против стрелки часов. Это другая магия, порой противоречащая силам природы своим целям во благо. Ею прекрасно владеют на том конце света.
        Она не знала, что ответить. Было совершено понятно, что такое направление мысли было ей в новинку. И немного замешкав, она чуть заметно побледнела и произнесла:
        - Хотите знать, как это было? Пора бы уже снять этот груз с плеч…
        - Мне было б любопытно послушать, ко всему истории из прошлого заставляют нас посмотреть на себя со стороны.
        - Ну что ж…, - она прокашлялась, и немного собравшись с силами продолжила. - Как то мы с моим бывшим мужем режиссером поехали на съемки документального фильма в Африку. Там нам пришлось остановиться в одной небольшой деревне, где не было практических никаких благ цивилизации и где, как оказалось, никто не обходится без магии. Всего неделю спустя у супруга невероятно разболелись колени без видимых на то причин. Один раз он просто не смог выйти из хижины на съемки. И когда все мази были испробованы, компрессы сделаны, а массажи вызывали только еще больше боли, нам посоветовали обратиться к местному шаману. Отправив за ним переводчика, мы прождали без лишнего час. Когда этот черный как ночь немолодой мужчина появился в наших дверях, меня бросило в холодный пот. Его лицо было раскрашено под череп, седые волосы имели медно-красный цвет, а в руках он держал трость с сушеной головой обезьяны вместо набалдашника. Я еще несколько раз переспросила супруга, уверен ли он в необходимости таких методов. Он только злился. Шаман подошел и склонился над ним. Стукнув посохом прямо рядом с коленкой, он зловеще
что-то забормотал, выкрикивая из текста одиночные слова. Через пару минут мой муж, совершенно пораженный чудом исцеления, поднялся и принялся проверять колено на прочность. От боли не осталось и следа.
        - Я хочу снять фильм про вашу магию! - взволнованно закричал он.
        Шаман напротив, совсем не казался взволнованным этим сообщением. Он сухо произнес:
        - До заката ты должен принести жертву духам, что излечили тебя. Твоей силы в ногах должно хватить, чтобы поймать петуха, принести мне и на жертвенном алтаре обезглавить его.
        Наше ликование сменялось смятением. Никто не рассчитывал участвовать в охоте на петухов в здешних местах и тем более участвовать в кровавом жертвоприношении. Мы замолчали, теряясь с ответом.
        Муж постарался объяснить, как мог, что не хочет приносить жертву. Он заплатил деньги и этого должно быть достаточно для любого вида услуг.
        - Духам твои деньги не нужны, им нужна кровавая дань. Ты заплатил мне за мои знания и способность решить твою проблему. Моим же духам нужна демонстрация твоей благодарности и кровь, принесенная тобой взамен непереносимой боли.
        С этими словами он развернулся и вышел из нашей хижины. Мы просто молчали. Как только дверь закрылась, муж принялся рассуждать, шагая из стороны в сторону.
        - Это уловка. Никаких духов нет, он просто хочет вынудить меня к участию в своих кровавых обрядах, дабы я испытал трепет перед его способностями и отстегнул еще денег. Я считаю, что сполна заплатил ему за чудо, а когда он поймет, что я не из суеверных бояк, то сам принесет жертвы своим духам, коль они уж так важны.
        Я само собой всячески поддержала его. Мне не представлялось нормальным бегать по деревне и ловить петуха, чтоб затем принести его в жертву.
        К вечеру супругу стало намного хуже, поднялась высокая температура, и его колено вызывало ужасные боли. От любого движения его лицо неистово краснело, и он невыносимо кричал. Мы поехали в больницу и через некоторое время обследований, нам сообщили, что необходима срочная операция. Вы знаете, что такое операция в Африке?
        - Я могу себе представить. Вы снова отправились к шаману?
        - Да, после грязной больницы, больше похожей на сарай, у нас не оставалось другого выбора. Еще час мучений на ржавой кровати в огромном павильоне, где таких же ожидающих с два десятка, и мой муж был готов на жертвоприношение. Мы приехали обратно в деревню и поспешили разбудить шамана. Он вышел к нам со странной улыбкой, словно не имел никаких сомнений, что мы вернемся.
        Будучи уверенной, что шаман пригласит нас в дом, я сделала шаг вперед. Но, оказалось, в своем доме он не работал, показывая жестами следовать за ним. Мы обошли его хижину и вошли в просторный сарай. Стены его были выкрашены в противный зеленый цвет, а освещался он всего одной голой лампочкой невыносимо яркого света. В углу белела квадратная раковина, а над ней сквозь ржавчину блестел металлический кран в стене. Посреди сарая на бетонном полу стоял железный стол, словно позаимствованный в морге. Вдоль него со стены с острых крючков свисали странные венички, засушенные черные трубки, непонятного происхождения и разноцветные гирлянды африканских бус. Отдельный ряд составляли разнообразные куклы. Одни были высечены из деревяшек и туго перемотаны веревкой. Их лица были проработаны больше других и выражали страдания. Другие были неаккуратно сшиты из мешковины и разукрашены краской, третьи казались в работе: в них с поразительной симметрией из рук, ног, головы и сердца торчали острые иглы. Пока я рассматривала эту жуткую комнату, мой муж не без помощи переводчика забрался на стол и лег там, закрыв глаза.
От этой картины меня бросило в холодный пот. На мгновение мне показалось, что он мертв. И если б не его очередная конвульсия от острой боли, ей Богу, я бы поверила в это.
        Шаман, распалив что-то в металлической миске, подошел к столу и окурил пространство над больным. Затем он поставил миску под стол и, отойдя в противоположный угол, взял там другую точно такую же, содержимое которой было скрыто куском цветной ткани. Из-под стола все еще поднимался пахучий дым, в струях которого я различила темно-красные зловонные ошметки, что были выложены на больное колено. Закрыв нос руками, я проследила, как в следующую минуту шаман взял свой длинный посох и принялся разгуливать вокруг стола. Он тихо что-то бормотал и в отдельные моменты звучно вскрикивал вырванные из контекста слова, каждый раз заставляя меня вздрагивать. Прошло около пятнадцати минут, и комната успела пропитаться резким запахом тухлых потрохов и горящей травы. Вдруг шаман остановился и сказал моему мужу встать. Тот встал, и совершенно прямым шагом без единого стона прошелся по комнате.
        - Если прошлый раз духи хотели петуха, то в этот раз они сильно разозлились на тебя, и просят обезьяну, - сообщил нам шаман. - Ты должен принести мне живую обезьяну до рассвета. Уверен, ты сможешь заловить старую макаку после своего вторичного исцеления.
        Заплатив ему, мы обратились к переводчику за помощью. Вскоре он нашел двух крепких негров, которые за вознаграждение были готовы словить для нас дикую обезьяну. Нам удалось поспать всего несколько часов, и еще до крика петуха мы были снова в доме шамана с мешком в руках из грубой мешковины. Муж протянул ему наш улов. Мы его не открывали, и когда наш чернокожий лекарь заглянул туда, то впервые мы узнали, что эта особь для обряда не годиться.
        - Вам нужно изловить другую, - сухо подытожил он.
        - Что? Почему не годиться? Что с ней не так? - практически кричал супруг, взбешенный таким поворотом дел.
        - Это детеныш, - заявил шаман. - Ты хочешь принести в жертву детеныша? Обычно мы выбираем старую обезьяну, которой недолго осталось. У этого же малыша вся жизнь впереди.
        - Какая разница, - вдруг завопил муж, - обезьяна она и есть обезьяна. Я не успею достать другую, а моя боль скоро начнется! И что тогда попросят твои духи? Принести им в жертву мою жену?
        Я его не узнавала. Он выглядел потерявшим рассудок и человеческий облик.
        - Как знаешь, - прищурив свои черные глаза, уже без намека на улыбку ответил шаман.
        Он вытащил из мешка маленькое беспомощное мохнатое создание. Она была просто невыносимо похожа на человеческого ребенка. Я закрыла себе рот, чтоб не вскрикнуть от ужаса, и выбежала на улицу. В моей голове зашумела кровь, сквозь которую раздался короткий визг. Мне хотелось бежать прочь от этого места, но кругом было так темно, что я не решилась отходить от сарая. Сев на землю, я беспомощно слушала, как сцеживается кровь. Моё тело тряслось, и все нутро выворачивалось наружу от презрения к нам за то, чем мы творим.
        С тех пор мы начали ругаться. Я упрекала его содеянным, а он удивлялся моей сверх чувствительности. В самом конце съемок у меня начались проблемы со здоровьем. Даже не зная, что беременна, в тот день я потеряла ребенка. У меня открылось кровотечение, и вскоре вместо больницы мы снова были на пороге у местного шамана. Он прищуром обсмотрел меня и велел лечь на свой длинный железный стол, который был в одном углу испачкан чьей-то кровью. Окурив все вокруг душным дымом пряных трав, он положил мне что-то тяжелое на живот и вышел из комнаты. Вскоре боль прошла, тело расслабилось, и я погрузилась в сон, который впору назвать трансом. Перед глазами предстали джунгли в утреннем тумане, а уши оглушил безутешный крик ранних птиц. На ветке сидела маленькая обезьянка, та самая, которую мой муж принес в жертву. Она смотрела на меня, не отрываясь, и это причиняло невыносимую душевную боль. Затем наступило спокойствие, и полное отсутствие мыслей. Тогда я услышала четкий голос в своей голове: «Какое твоё самое большое желание?» - она тяжело вздохнула. - Знаете, как тяжела жизнь в Африке. Эта ужасная вода,
испепеляющее солнце, постоянные насекомые, грязь кругом, полная антисанитария. Я видела, как увядаю на глазах. Моё лицо было моим заработком. Без молодости и красоты я становилась никому не нужна. Я гримировалась часами, но мои сцены становились все короче, а ракурс все дальше. Именно это тогда было для меня главным, и я ответила: «Я хочу быть молодой и красивой! Всегда!» Обезьянка все так же смотрела, а затем начала стареть. Прямо на моих глазах ее лицо покрылось морщинами, шерсть из ярко коричневой обратилась в серебристую. Затем глаза потеряли цвет, а шкурка, наполовину осыпавшись, втянулась между костей. Она легла бездыханной мумией, все так же обнимая толстый ствол дерева. Я открыла глаза, с облегчением поняв, что это был всего лишь кошмар. Меньше всего мне хотелось видеть этот акт смерти во всех ее ужасных подробностях и понимать, что я к этому причастна.
        - Есть ли боль? - спросил шаман, внезапно появившись из ниоткуда.
        - Боль прошла, - ответила я, - но я видела сон…
        - Это твои личные дела с духами, меня они не касаются, - оборвал он.
        Я встала, боли не было, кровотечение прошло. Остался лишь ужасный осадок в середине груди. Я попыталась рассказать мужу об этом сне, но он лишь назвал меня слабой.
        С тех пор этот сон преследовал меня каждую ночь, поначалу полностью подавляя меня. Затем я заметила, что каждое утро словно набираюсь чьей-то молодой силы и энергии. Моя кожа, как никогда прежде, сияла здоровьем и красотой. Волосы без намека на седину не тускнели, а фигура всегда была тонкой и подтянутой. Мне тогда казалось, что это неплохая замена ночному кошмару, и я смирилась со всем происходящим. Лишь с появлением этой ужасной тени я перестала спать по ночам, а значит и видеть обезьянку. У вас в доме, впрочем, я ее тоже не вижу. Зато вижу, как неумолимо старею. Однако с моей молодостью уходит и это пожирающее чувство вины, этот комок в центре груди. Я чувствую себя намного легче и свободней, теперь я могу дышать полной грудью.
        - Да-а-а, - протянула бабушка.
        Я же находилась в полном шоке от услышанного. Моё воображение все так красочно разрисовало, словно я была в той африканской деревне и видела все своими глазами. У меня было столько впечатлений, что я не удержалась от вопроса:
        - А ваш бывший муж, он по сей день не страдает коленом?
        - Ровно год спустя он попал в аварию и до самого последнего дня оставался в инвалидном кресле. Когда его спросили, почему он резко повернул машину в столб, он ответил, что на дорогу выскочила маленькая обезьянка. Тем не менее, на месте происшествия никаких следов присутствия животных обнаружено не было! - снова тяжело вздохнув, она еле заметно улыбнулась и произнесла. - Он уже давно на небесах, смотрит на нас оттуда.
        - Я бы не была так в этом уверена, - вдруг отозвалась бабушка.
        - Он в аду за то, что сделал? - необдуманно выпалила я.
        Голова актрисы дернулась в мою сторону, но она успела себя остановить, потупив взор в пучок сухих трав.
        - В аду? Это можно назвать и так, конечно. Но если быть конкретнее, то он скорее в теле жертвенной обезьянки.
        - Как это? Он же тоже был жертвой обстоятельств! - вдруг не удержалась наша гостья.
        - Это закон жизни, от него никуда не уйти. Так природа защищает своих детей. Если человеку однажды пришлось стать палачом, он непременно рано или поздно станет жертвой, чтоб отмучиться за нее и привнести в систему мироздания эдакий баланс. Именно поэтому этот круговорот жертв и палачей на Земле никак не может закончиться. Если есть хотя бы один палач, то в теле его жертвы непременно заточен другой, причинивший боль и мучения живому ранее.
        Женщина перестала работать и глубоко задумалась, через минуту добавив:
        - Но ведь этому нет доказательств, не правда ли?
        - А вы никогда не замечали животных с абсолютно человеческим взглядом? Порой спонтанно они ведут себя, так же как мы. И скорее всего совсем не оттого, что обучились этому у человека. Чаще всего от того, что когда-то были человеком.
        Я видела, как по ее жилистым рукам пробежали мурашки. От этих последних слов и мне, впрочем, стало не по себе, и этот разговор надолго погрузил дом в тишину.
        Проснувшись посреди ночи, я повернула голову к окну и увидела там худощавую фигуру нашей гостьи. Она не носила ночной хлопковой рубахи, подобно нам с бабушкой, предпочитая ей скользкую пижаму. Ее силуэт сейчас в темноте поблескивал, словно гладь озера, отражая свет Луны. Я села на кровати и позвала ее по имени. Она, не поворачиваясь, произнесла:
        - Он пришел за мной.
        Я тут же всунула ноги в теплые тапки и подбежала к ней. За окном было тихо и совершенно безветренно. Проселочная дорога за нашим забором застыла неровными буграми, а ее глубины отражали абсолютно полное небесное светило в стоячей воде весенних луж. Чуть поодаль начиналось поле. Мне часто казалось, что оно бескрайнее, но на горизонте его всегда обрамлял высокий хвойный лес. С началом лета оно покрывалось бушующими травами и полевыми цветами. Сейчас я знала, что оно практически полностью покрыто землей с редкими зелеными травинками. Знала, но не видела - все поле укутал плотный белый туман, а почти у самой дороги, буквально вырастая из него, возвышалась черная полупрозрачная тень. Ее ноги было трудно различить, но руки кривыми отростками уходили вниз и почти касались земли. Можно было с легкостью подумать, что кто-то оборвал от дерева пару уродливых веток и приделал их этой громадной тени вместо рук. Над телом возвышалась небольшая голова с увесистыми искривленными рогами, которые расходились плавными волнами и снова сходились почти к одной точке в самом верху. Это существо было метра в три с
половиной в высоту, и я сразу вспомнила невероятно высокие тени, бродившие на колдовском кладбище. Но тут мне стало по-настоящему не хорошо физически, когда его мелкие глаза бусинки посмотрели прямо на меня. Он будто сверлил меня и выпытывал все мои секреты, все мысли и все воспоминания, все страхи… И не только мои, но и бабушкины. Он прекрасно знал этот дом и был знаком с его хозяйкой. Мои руки похолодели от ужаса, и я тут же отвернулась от окна.
        - Он зовет меня, - раздался ее тихий голос, утонувший в болезненных воспоминаниях.
        - Вам нет нужды идти к нему.
        - Но я больше никому не нужна.
        - Вы нужны своему ребенку. Только от вас зависит, увидит ли он этот мир, и то, каким этот мир он увидит.
        Я услышала, как она задернула плотную штору и повернулась ко мне. Ее лицо украсила добрая улыбка, дав свободу множеству тонких паутинок морщин, которые собрали все его части воедино. Глаза ее блестели бескрайним синим бушующим океаном, который набирает свою мощь, чтоб породить в своих недрах первую жизнь.
        ТОТ, КТО ВЫШЕ ЛЕСА
        Глава 1
        Мы находились в преддверии одного из двух главных ведических праздников в году, на который по воле случая выпадал мой день рождения. Я родилась с первым криком петуха в городе, где есть гора по имени Лысая в одну прекрасную майскую ночь, называемую Вальпургиевой. И все было б ничего, если б не поверье об этой ночи, как о дьявольском шабаше ведьм на Лысой горе в компании демонов и бесов.
        - Существует заблуждение, - успокаивала меня бабушка, - что шабаш это праздник черной магии, где собирается вся нечисть, чтоб устроить свой разгул. В далекие времена, когда людей отучали от язычества, началось искажение реального смысла многих важных праздников. В календаре года существуют дни силы, особо пригодные для общения с Матерью Природой и магических ритуалов, либо же напротив, запрещающие их. В ведическом календаре помимо множества разнообразных праздников, посвященных духам природы, принято выделять два Малых Шабаша, четыре Обязательных и два Главных Шабаша в году. К Малым Шабашам относят праздники Остару и Мадрон - дни весеннего и осеннего равноденствия. К Обязательным Шабашам относятся Лита и Йоль - дни летнего и зимнего солнцестояния, а так же специальные праздники Ламмас, приходящийся на первое Августа и Имболк, празднующийся первого Февраля. Два Главных Шабабша в году - это Бельтайн, день зеленого человека, духа леса или день живых. А так же Самэйн - день мертвых. Весенний Главный Шабаш - это день особенно пригодный для колдовских ритуалов на лоне природы. В этот день, а точнее
ночь, связь между природой и человеком усиливается, и нам становится доступны ее скрытые знания. В отличие от Бельтайна, Самэйн носит иной характер и предостерегает от колдовства вне дома, потому как границы миров в этот день истончаются, и в наш мир проникают духи мертвых и не самые приятные твари, способные навредить человеку. В году множество праздников, их общепринятое название и предыстория претерпели сильные изменения. Сейчас ты уже не услышишь их подлинные названия или их истинный смыл, но дни силы остались днями силы, и люди по-прежнему стараются использовать их себе во благо. Понимаешь?
        - Честно говоря, не понимаю, - призналась я.
        - К примеру, первое Апреля - это ведический день Домового. В этот день было принято шутить и разыгрывать друг друга, чтоб наполнить свой дом радостью и искренним смехом, задобрив духа хранителя домашнего очага. А первое Января - это день Начала Пути. Считается, что если провести особый обряд на желание в ночь на первое Января, то оно непременно исполниться в течение года. А ночь на девятнадцатое Февраля зовется Ночью Чудесной Воды. Силы природы помогают оздоровить тело и очистить дух тех, кто решит запастись чудо водой и осмелится искупаться в ее ледяных ночных источниках.
        - Хм, кажется, теперь начинаю понимать.
        - В день же главного весеннего шабаша следует собирать ночные травы, которые наполнены в эти дни особой силой. Так же принято разводить костер в лесу и разговаривать с духами Земли, - пояснила бабушка, - потому как именно в эти дни они способны наполнить душу человека своей вселенской мудростью, а порою даже раскрыть свои тайны.
        Это был мой не первый шабаш, и я знала всю последовательность ритуалов в день силы. Накануне ночного праздника следовало находиться в мире, мысленном покое и молчании. Всё сказанное в этот день могло обрести особую силу и осуществиться. Именно поэтому так важно выдержать дневное молчание, оставляя свой разум чистым для более весомых слов. Это было невероятно трудно, мои мысли то и дело роились стаей жужжащих пчел, когда я на протяжении всего дня их тщетно разгоняла. Бабушка, видя мои мучения, по-доброму улыбаясь, повторяла напутственные слова:
        - Воздух вокруг тебя должен быть чист от мусора мыслей, когда ты начнешь свой диалог у ночного костра. Вокруг тебя должны витать лишь благодарность, любовь и мир. Тогда Земля выслушает, и твои желания будут приняты ею четко и ясно.
        Хорошо, что мне дали работу по сортировке трав и смешиванию их между собой в определенных пропорциях, иначе бы мой рой точно вырвался бы из своего улья и натворил бед. Бабушка аккуратно определила мои сборники в льняные мешочки, которые я тут же подписала, рассортировав их по номерам. Вместе с травами сегодня ночью в лес мы брали особый чай из Боярышника, настоянный на серебре и короткие заклинания, написанные на коре березы и скрученные в миниатюрные рулончики.
        Приближался вечер, и наши матерчатые сумки, полные непонятных обывателю вещей, стояли у входа, ожидая нас. Я очень любила это время суток, когда Солнце уже скрылось за горизонт, и белый тонкий Месяц, уподобившись прозрачному облаку, медленно приобретает свое желтое свечение. Сумерки окрашивали всё вокруг совсем в другую палитру, а воздух становился свежее и словно пряный травяной настой с добавлением эссенции первых цветов успокаивал и наполнял каждый вдох волнительным предвкушением магии ночи.
        Всё было готово, и мы вышли из дома. Наш путь лежал в лес, на одну из красивейших опушек, где открывался вид на высокий хвойный лес и бескрайнее полотно звездного неба. Такой эффект достигался расположением поляны на возвышении, давая максимальный обзор ковру молодых побегов и позволяя рассмотреть этот высокий лес чуть под другим углом. Пару раз я пыталась зарисовать этот вид, и он никогда не получался таким, каким я его видела. У меня никак не выходило передать на бумаге эту магическую глубину пространства и завораживающую странность пропорций. Наконец дойдя до поляны, мы обнаружили, что уже совсем стемнело, а юный Месяц не давал никакой надежды обойтись без фонарика. Установив его, словно прожектор, между ветками, бабушка опустила наши сумки около большого поваленного дерева и очертила место для будущего костра. Я собрала мелкие хворост вокруг, и соорудила из него миниатюрный шалашик, который вскоре поглотили первые языки пламени.
        Мы всё ещё молчали. Лишь изредка бабушка давала мне односложные команды, которые я беспрекословно выполняла, не издавая ни звука ей в ответ. Самое удивительное для меня на шабашах было то, что находясь один на один с природой, ночью, порой так далеко от дома, мы никогда не подвергались нападению диких животных и не испытывали страха стать чьей-то добычей. Что объяснялось бабушкой крайне просто: общаясь с Землей в день силы, человек говорит с ней на одном языке, а, стало быть, звери так же понимают, зачем мы этой ночью пришли сюда, обходя нашу поляну стороной.
        Мне было хорошо и спокойно. Я сидела около разгорающегося костра и наблюдала за бабушкой, силуэт которой, словно выйдя из пламени, рисует какие-то знаки по ту сторону круга. Когда её приготовления были завершены, она предложила согреться травяным настоем перед началом обряда. Я с удовольствием согласилась и приняла пластмассовую крышку термоса, полную горячего ароматного чая. Почувствовав в нем горечь полевой ромашки, хвою и сладковато терпкий боярышник, я непроизвольно издала громкое причмокивание, на которое сразу отозвалась бабушка, неодобрительно покачав головой. Я лишь отвела взгляд, стараясь не омрачать свой досуг ее очередными запретами. Это ароматное питье было очень кстати в ночное время близ лесного костра. Мы, никуда не торопясь, отпивали его маленькими глоточками, наслаждаясь прохладным воздухом, который чудесно смешивался с этим напитком где-то внутри, порождая какое-то особенное пряное тепло.
        Чайная церемония была закончена, и бабушка назвала мне несколько раз всю последовательность наших действий. Встав напротив, мы принялись ходить вокруг костра с одинаковой скоростью так, чтоб постоянно находиться на одной линии. Напротив каждого из символов, нарисованных на земле, бабушка замолкала в своей тихой обрядовой песне, больше похожей на бормотание, а я кидала в костер по одному мешочку с магическими травами. Яркое пламя жадно пожирало их, испепеляя мешочки один за другим в считанные секунды. Как вдруг на четвертом круге, бросив мешочек в огонь, я увидела, как от него рассыпались искры. Они вылетели миниатюрными фейерверками из самой середины костра и упали на вытоптанную нами землю. Подумав, что мешочек был испачкан чем-то, я не придала значения единичному происшествию. Но стоило травам снова коснуться оранжевых языков пламени, как искры посыпались вновь. Такое зрелище заворожило меня, и теперь я с большим интересом ждала, как поведет себя очередной мешочек. Они напоминали мне бенгальские огни, что так же искрят, стоит их только поджечь в Новогоднюю Ночь. С седьмым мешочком костер
вспыхнул небывалыми искрами, и распахся каким-то невероятным запахом, напоминающим ладан в церкви. Этот запах сильно сдавил мои виски, и мне резко захотелось отойти от костра. Но бабушка дала мне чёткие указания не прерывать обряд без чрезвычайно веских причин, и я никак не могла решить является ли мой недуг достаточно веской причиной остановить наш костровый ход. В моих руках оставалось всего пару мешочков, которые все так же продолжали искрить, но уже к счастью совсем не пахли. Через минуту все закончилось, и бабушка дала такой долгожданный знак сесть обратно на поваленное дерево.
        В моё лицо дунул свежий хвойный ветерок, и мне заметно полегчало. Застыв, глядя на танец пламени, я могла наблюдать краем глаза, как бабушка в нескольких шагах от меня раскладывает на земле какие-то небольшие камни. Огонь мигал и прыгал, вытанцовывая свой искусный ритуальный танец и переливаясь от насыщенно алого до слепяще белого. Эта его игра гипнотизировала и не давала думать ни о чем ином, кроме этих плавных движений, живущих своей жаркой жизнью вне зависимости от обстоятельств, происходящих вокруг. В этот самый момент моей мысли пламя погасло. Погасло совсем и очень резко. Я дернулась, осмотревшись вокруг, так как меня посетило совершенно четкое ощущение, что кто-то просто вылил на него ведро воды, оставив лишь горстку сгоревших веток и хилый белый дымок поверх них. Бабушка резко обернулась, устремив свой взор на потухший костер, а затем так же резко глянула на меня. Я лишь развела руками. Через секунду она уже всячески подавала мне знаки молчать и не издавать ни звука. В тот момент я совершенно четко ощутила, что на поляне мы не одни.
        Сидя в полной тишине и колющей глаза темноте, неожиданно мне стали ясно различимы высокие макушки Сосен, обрамляющие горизонт и невероятно звёздное небо над нами. Полоса над лесом всё ещё имела зеленоватое свечение, плавно переходя в глубокую синеву необъятного космоса. Далекие звезды в чистоте ночного воздуха казались совсем близкими. Они блестели и множились прямо на глазах так, будто кто-то подкручивает резкость моего невидимого бинокля. Я совсем привыкла без костра, осознав, что так вижу намного лучше и дальше, контролируя пространство рядом и поодаль. Чувство тревоги напрочь прошло. И я, открыв для себя красоты ночи, ощутила это место уютнее и в разы великолепнее без слепящего огня. Из насыщенной синевы упала яркая точка прямо в темный лес. Это была падающая звезда, и я, закрыв глаза, быстро проговорила свое желание, стараясь вернуть время на пару секунд назад. Вновь открыв глаза и застыв на горизонте, мой взор привлекло странное шевеление леса в одном определенном месте, где, кажется, и упал сгоревший в слоях атмосферы метеорит, так романтично прозванный падающей звездой. Вскоре странное
шевеление треугольных макушек начало приобретать четкую траекторию. И уже через мгновение я поняла, что все выглядит так, словно кто-то пробирается сквозь высокие кусты. Однако вместо кустов перед нами был тридцатиметровый лес сибирской тайги, и тот, кто сейчас пробирался сквозь него, соответственно должен был быть выше леса. Это нельзя было ни с чем спутать. Я видела своими глазами, как деревья отклонялись друг от друга, уступая дорогу массивному невидимому существу. Всё внутри меня сжалось. Не веря своим глазам, я застыла на месте, даже не пытаясь говорить. Мне было страшно произнести и полслова, и уже совсем не от бабушкиного запрета на разговоры. Бежать или прятаться? Что будет самым уместным в столь безумной ситуации? Оставаться на месте и не выдать невидимому монстру наше местоположение? Или бежать без оглядки, в надежде остаться незамеченными? К бабушке у меня был всего один вопрос: «что или кто это?» Пожалуй, такой же сильный, как и ужас, парализующий сейчас моё тело. Первый раз в жизни я не могла найти ни одного ответа, даже в самых отдаленных уголках моей детской фантазии, даже в самых
страшных историях и рассказах. Я никогда, нигде и ни от кого не слышала про невидимых существ таких размеров, шагающих посреди ночи, раздвигая тридцатиметровые Сосны, словно невысокий Камыш.
        Силой заставив себя встать и подойти к бабушке, я взяла её руку и крепко сжала, не отводя глаз от горизонта. Она посмотрела мне в лицо, потом встревоженно повернулась, ища ту единственную точку, в которую я так пристально смотрю. Уже через мгновение я поняла, что она не видит абсолютно ничего из того, что вижу я.
        - Что там? - тихо спросила она.
        - Тот, кто выше леса, - чуть шевеля губами, ответила я.
        ГЛАВА 2
        Она посмотрела мне в глаза пристальным свинцовым взглядом. Все её мускулы напряглись, и она произнесла сквозь зубы:
        - Что делает?
        - Идёт ко мне, раздвигая деревья.
        Уже в следующее мгновение она подняла глаза поверх моей матушки и стала водить их из стороны в сторону, тревожно ища в кладезе своей памяти хоть какую-то информацию о происходящем сейчас. Забрав тряпичные сумки с земли, и не отпуская моей руки, бабушка быстрым шагом направилась в сторону дома. Я с облегчением поспешила за ней, стараясь не оборачиваться.
        Я видела, как ей не хотелось прерывать ритуал этой важной ночи, и она, перебирая все вероятные версии в своей голове, снова тихо спросила: «Идёт?»
        Повернув голову вбок, я с опаской взглянула назад. Одна только мысль увидеть чудовище совсем рядом приводила меня в совершеннейший ужас. Вдруг, с недоумением я обнаружила, что шевеление леса прекратилось, а пламя нашего костра снова горит, суетливо мелькая из-за деревьев.
        - Костер горит, - коротко заключила я.
        Бабушка резко остановилась. Было видно, что она собирает, словно пазл, все кусочки моих ведений, но все еще никак не может увидеть картинку в целом.
        - Я думаю, нам надо вернуться, - неожиданно произнесла она.
        «О нет, это не может быть правдой», - подумала я. - «Как мы можем вернуться туда, где чудовище развело костёр, сидит и поджидает нас?»
        - Нет, я не могу, - отрезала я.
        - Но почему? Разве тебе не интересно?
        - Мне страшно! - чуть повысив голос и взывая к ее здравомыслию, выпалила я.
        - Чего ты боишься? Сегодня, в эту ночь в мире ничего не исчезает в никуда и не появляется из ниоткуда. Если б мы были на пороге Самейна - другое дело! Но сегодня Бельтайн - это ночь знаний!
        - Что ты хочешь этим сказать? Что я не имею права испытывать страх от того, что увидела?
        - Почему же ты испытываешь страх только сейчас? Ведь, ты разделяешь наш мир с этими существами каждый день, а боишься только сегодня!
        - Вот сейчас я действительно не понимаю, о чем ты говоришь!
        - Как ты думаешь, знают ли муравьи о нашем существовании? У них есть глаза и другие органы чувств, они разделяют с человеком свое непосредственное жизненное пространство, но знают ли они о нем? Способны ли они его воспринять? Почувствовать? Узреть?
        В моем мозгу никак не укладывалась вероятность существования в нашем мире еще кого-то, кого мы просто не способны увидеть, узреть, почувствовать своими органами чувств. А бабушка продолжила:
        - К примеру, один муравей каким-то непостижимым образом увидит нас! Он узнает о человеке. Да, он испугается, но есть ли в его страхе смысл? Станет ли от его страха человек более агрессивен к нему? Скорее всего, сам человек даже не будет догадываться, что муравей его увидел, и просто продолжит жить привычной ему жизнью.
        Ее аргументы были не то чтоб весомыми, они были поистине ошеломляющими. Такими простыми и такими сложными одновременно. Однако я все еще не имела сил развернуться и пойти обратно.
        - Как ты не поймешь, - в конце концов, с явным укором произнесла она, - сегодня особый день, мы не сможем завтра повторить это. И возможно больше никогда в своей жизни. Неужели то, что там шагает, не заслужило твоего внимания?
        Мне было нечего возразить в защиту своего страха, который, впрочем, потихоньку отступал от понимания всего сказанного ею.
        Мы развернулись и пошли обратно на свет горящего костра. Подойдя к нему ближе, стало понятно, что тот постоянно искрит, будто в пламя кто-то добавил порох. Я решила занять своё место на бревне, но бабушка остановила меня, велев стоять на месте. Она застыла, разглядывая землю вокруг костра и сделанные там прежде ею надписи, которые сейчас оказались кем-то изменены. Она вертела головой, и шевелила губами, но было видно, что не всё написанное поддается расшифровке.
        - Ритуал был неверный! Меня поправили! - восторженно заявила она.
        Мы принялись ходить вокруг костра, как и прежде. Я уже ничего не кидала в него, а бабушкина песнь слегка изменилась. Несмотря на это, огонь всё так же продолжал искрить на каждой нашей остановке, словно кто-то другой подкидывал в него бенгальские палочки.
        Сделав ровно пять кругов, бабушка замерла. Она посмотрела в мою сторону. Потом её взгляд пал поверх моей головы, затем уже намного выше, и я поняла, что она, наконец, тоже кого-то видит, и этот кто-то стоит прямо за моей спиной. Тут мне на самом деле стало нехорошо. В следующее мгновение она резким сильным, будто вовсе не своим голосом, сказала какое-то непонятное слово мне прямо в лицо. Оно подобно ведру ледяной воды окатило меня с головы до самых пят. Вместе с этой непередаваемой волной я мгновенно успокоилась и, кажется, вошла в какой-то странный транс без чувств и эмоций, без которого дальнейшая команда бабушка не представлялась для меня возможной.
        - Сделай шаг назад.
        Я последовала её указанию, и немного запутавшись какую ногу лучше использовать для шага, наконец, ступила назад и сразу оказалась в каком то плотном воздухе. Он напоминал мне воду, однако совсем ею не был. Я могла там плыть, но мои движения не сковывались так, словно я нахожусь под водой. При всём, я могла свободно дышать, а сам воздух немного холодил меня изнутри и казался ментоловым.
        Вдруг поняв, что какая-то невероятная сила оторвала меня от земли, я постаралась осмотреться. Но словно на карусели земля и небо вмиг перемешались, а в глаза ударил яркий свет, тот час вынудив меня закрыть их. В следующее мгновение голубой свет залил все вокруг и отдался болью в висках. Четко понимая, что глаза мои закрыты, я внезапно обнаружила, что продолжаю видеть так, словно веки чудом приобрели прозрачность. Я захотела дотронуться до них, но не смогла.
        Это яркое голубовато зеленоватое свечение окутало меня целиком и полностью, бросая плавными движениями то вверх, то вниз, то вправо, то влево. Оно мне явно напоминало морской прибой, все больше раскачивая вперед и назад. В какой-то момент я полностью ощутила себя во власти гигантских сверкающих ментоловых волн. Вскоре меня начало толчками выбрасывать на берег, пока одним рывком не откинуло довольно далеко, где я зацепилась за что-то твердое и пузырчатое, напоминающее пемзу. В спину ударил сильный прохладный ветер, и, переняв эстафету у волн, принялся толкать, постепенно перемещая по шершавой твердой поверхности. Беспомощность приводила меня в отчаяние, и я неистово захотела осмотреться и, наконец, понять, где именно нахожусь. Но, словно муравей, или скорее простая песчинка, я не имела такой возможности. Все, что мне было под силу - это чувствовать свое движение в пространстве. Порой чувствовать его структуру и приблизительный цвет, совершенно не имея представления о том, что же есть это пространство. Более того я не могла осознать саму себя, понять или представить, чем именно в данный момент
являюсь. Лишь в глубине росло чувство, что я есть часть чего-то огромного и необозримого.
        Пока непривычные беспокойства о столь привычных вещах одолевали меня, и я тщетно пыталась найти, где мои руки и ноги, где шея, чтоб повернуть ею и осмотреться, очередной сильный порыв ветра сорвал меня с поверхности и поднял в воздух. Теперь я хотя бы точно понимала, что лечу в воздухе, а порывистый ветер вертит мной в разные стороны как того сам пожелает. Картинки, цвета, всё мелькало, и я вновь не контролировала этот процесс, все еще оставаясь лишь пассивным наблюдателем. Очередной порыв в противоположную сторону уравновесил мой полёт, и я обнаружила себя уже в более мощном и холодном потоке, каким-то чудом распознав температуру воздуха. Внезапно этот поток развернул меня так, что я увидела под собой огромную высоту. Рефлекторно закрыв лицо руками, я тут же поняла, что у меня нет лица, ровно, как и нет рук. Мне оставалось только смириться с таким положением дел и по возможности рассмотреть, что же находится там внизу. А внизу был только необъятный песчаный участок земли, и близ него огромное прозрачное море цвета сияющей бирюзы. Окрас его показался настолько необычным, что можно было б с
легкостью предположить - я на другой планете. Сейчас я не понимала, чем именно являюсь, но словно вся моя внутренняя суть прекрасно знала, чему принадлежит и крупицей чего является - и все-таки это была Земля.
        Поднимаясь всё выше и выше, я не видела ни одной возвышенности, ни одного дерева, или другой растительности. Вся, ровная как полумесяц суша, была одним огромным песчаным пляжем на фоне кристально чистого океана. Это зрелище парализовало моё сознание, и я запечатлелась на безупречных красках и бескрайнем спокойствии. Помимо необыкновенно большого количества воды вокруг, что-то все же оставалось невыразимо странным. Оглядывая этот участок суши и бескрайние лазурные горизонты, я вдруг поняла разницу: здесь всё было мертво. Подо мной не было видно ни одного растения, ни одного животного, в воздухе, где я летела, не было ни одной птицы, ни одной мошки - здесь не было ничего живого.
        Лишившись напрочь биологических часов, я так и не смогла определить, как долго нахожусь в воздухе. Время здесь будто стерлось для меня, как явление. Я совершенно не чувствовала его течения, так же не заботясь о том, сколько уже отсутствую. Всегда так беспокоясь о столь неумолимом его беге, теперь ощущение его полного отсутствия невыразимо пугало меня, одновременно наполняя невероятной внутренней свободой. Лишь здесь и сейчас я вдруг поняла, как же сильно мы зависимы от этого невидимого, беззвучного явления, и сколько сил тратим в каждодневной погоне за ним. Само же время, подобно собаке на обочине дороги: не замечает нас, пока мы спокойно проходим мимо, не заостряя на нем внимание. И только начав бежать от него, в страхе пытаясь скрыться, мы обнаруживаем, что время устремилось за нами и неумолимо догоняет.
        Вдруг все стемнело. Я поняла, что лечу куда-то вниз, в разверзнувшуюся черную бездну. В какой-то момент меня слегка подбросило вверх, и я подобно перышку, качаясь, опустилась на что-то твердое. Не успев проанализировать, что бы это могло быть, началась сильная тряска. Всё вокруг завибрировало, подняв в воздух множество мелких частиц. Я снова не могла видеть, и отсутствие зрения начинало меня нервировать больше всего остального. Ударяясь о землю и отскакивая снова в этом бесконечном импульсе, я, наконец, четко почувствовала себя частью мелких камней, прыгающих от повторяющихся толчков, напоминающих землетрясения. Сейчас я знала о себе уже немножко больше, хоть и была еще меньше булавочной головки. Судя по всему, за непонятный мне удивительно длинный период времени я обросла пылинками и выросла в нечто большее, чем морская песчинка. Я поняла это лишь по тому, насколько обзор увеличился, и как именно изменился мой ракурс зрения, когда я касалась земли.
        Тряска все не прекращалась и в конце концов сменилась хаосом. В пыли и бесконечных толчках, я с трудом смогла разобрать источник вибраций - что-то огромное проносилось совсем рядом, смешивая землю с воздухом. Пылевым облаком меня подбросило вверх и с силой погнало вместе с туловищами гигантских животных. Теперь мне не было страшно, я видела больше, а соответственно понимала больше, отчего страх уходил, а на смену приходило любопытство. Я все еще не могла контролировать всё, что со мной происходит, однако я уже довольно уверенно чувствовала себя в пылевом облаке, словно свыкнувшись с ним, как с образом жизни. «Сейчас потрясет, потом все успокоится и просветлеет» - успокаивала я себя. В это мгновение я была частью стремительной погони, и, как и прежде, полностью повиновалась судьбе.
        Вокруг стало светлеть, и я поняла, что мы выбежали на открытую местность. Мне ударила по глазам удивительно яркая зелень, и, не успев рассмотреть гигантские растения, я со свистом пролетела сквозь мягкие водянистые иголки одного из гигантов и с вихрем поднялась над потрясающим воображение лесом. Быстро отдаляясь от мохнатых лап невероятно симметричных рядов иголок, я видела, что лес не имеет листьев. Их полностью заменили разнообразного вида трубочки, палочки и иголки. Растения были моей страстью, и, не заметив ни одного знакомого дерева, я тщетно протянула невидимые руки, чтоб уцепиться за макушку одного из них и остаться здесь еще ненадолго. Но ветер тянул меня в верхние воздушные слои, и удивительный растительный мир отдалялся, превращаясь в обычное яркое пятно бушующей зелени. Воздушные массы становились холоднее и давали размеренный полет, помогая мне перейти в пассивного наблюдателя, не спеша плывя по воздуху. Подождав очередного толчка, я с ловкостью развернулась и увидела под собой стадо длинношеих динозавров, мчавшихся по саванне. И это было поистине завораживающим зрелищем: их массивные
тела сотрясались под собственной тяжестью, а толстая кожа, поблескивая на солнце, изгибалась увесистыми складками.
        Прищурившись, я взглянула на светило и неожиданно поняла, почему все выглядит сейчас иначе. Наше Солнце поражало ослепительно белым светом, и ни что не выдавало в нем и намека на такую приятную нашему глазу желтизну. Оно казалось вдвое меньше, но свет его слепил меня в разы сильнее, чем в самый жаркий полдень самого жаркого летнего дня!
        Поднявшись выше, я внезапно попала в горячее облако черного снега. Моё горло сковал металлический привкус, и мне стало совершенно нечем дышать. Теряясь в догадках, дышала ли я до этого или нет, сейчас я совершенно точно понимала, что задыхаюсь от этой смертоносной смеси. Место казалось темным и невыносимо жарким. Здесь утих весь ветер, и я снова стала падать вниз.
        ГЛАВА 3
        Перекрутившись несколько раз вверх тормашками, я с облегчением остановилась. Мне снова сдавило виски, и я почувствовала тошноту. Но откуда? Если я не имею тела, у меня нет желудка и вестибулярного аппарата, каким же непостижимым образом я вдруг могу почувствовать тошноту?!
        «У тебя есть память. Благодаря ей ты точно знаешь, что должна почувствовать в той или иной ситуации» - раздался чей-то голос.
        Поняв, что мои мысли кто-то слышит, я было собралась задать еще пару вопросов, как замерла от открывшейся моему взору картины. За растаявшим клубом дыма и пыли прятались небывалых размеров черные трубы действующих вулканов. Высота этих горных образований восхищала и будоражила воображение. Это были поистине гигантские вершины, как, впрочем, и все в этом огромном мире, согреваемом маленькой, но очень яркой звездой. Алая лава текла тягучими раскаленными языками, огибая часть рослого леса, и, попадая в океан, превращалась в стену пара где-то там, у горизонта.
        Мне захотелось взглянуть еще раз на этих гигантских животных, что проносились подо мной, и я изо всех сил постаралась перевернуться в воздухе. Ветру же было плевать на мои планы, и он снова повелевал мной, закрутив сначала в вихрь, а, в конце концов, кинув прямо в жерло огнедышащего вулкана. В то же мгновение мимо пронесся столб горячего дыма, за которым где-то там наверху последовал взрыв, разносящий всё вокруг на сотни километров в разные стороны. Меня подтянуло ближе, и я узрела, как он дышал. Такой величественный, жаркий и смертоносный. Бурлящий алой лавой и создающий новые материки, определяющий новые горизонты. Он издал свой очередной рев, и меня с силой вытолкнуло в темноту и холод. Все замерло. После такой скорости, казалось, что время остановилось если не насовсем, то достаточно надолго. Воздух вокруг меня завис частицами пыли и пепла, но уже в следующее мгновение превратился в черный дождь. Одни из капель падали, другие зависли со мной наравне, и если я была пылинкой, то вероятно, находилась внутри одной из этих капель. Время вновь перестало существовать, и я опять не понимала, как долго
нахожусь здесь, и когда же, наконец, прольюсь дождем, чтоб снова вернуться к Земле.
        Меня не тревожил более ветер, и совсем не тянула к себе Земля. Я не видела ничего вокруг, кроме этих черных капель, которые в свою очередь редели, сменяясь пустотой и темнотой. То ли от очередного перепада температур, то ли от приступа паники, меня сковало холодом. Осмотревшись вокруг себя, я, окаменев, обнаружила, что нахожусь в космическом пространстве. Вид планеты завораживал. Она словно светилась изнутри, излучая таинственный голубой туман. Земля сочетала в себе абсолютно все цвета и оттенки, которые можно только вообразить в гамме от темно-синего до лазурной бирюзы. А океан, покрытый гипнотическими кругами глубокой синевы и сияющего изумруда, сбивал своей красотой и мощью мои мысли, заставляя смотреть на себя вечно. Земля ореолом обрамлялась светящимся полем, цвет которого я не могу описать словесно. Мне не знакомо ничего из моей повседневной жизни, что имело бы такой же цвет или схожий оттенок.
        «Как такое возможно?» - пронеслось в моей голове.
        «Кто сказал, что существуют только семь основных цветов?» - раздался, словно ответом, вопрос в моем сознании.
        «Нет, их гораздо больше» - снова послышался голос в моей голове.
        Мне кажется, я молчала, слушала чей-то диалог, который специально или по ошибке транслировался мне в голову.
        «Человек когда-то видел только красный, и лишь постепенно научился различать другие цвета, дав им названия».
        «Такого не может быть! Наши глаза не менялись с эволюцией!» - тут мои собственные мысли просочились в разговор, обозначив возражение.
        «Есть распространенное заблуждение, что мы видим глазами…» - продолжал мой незримый собеседник, не имеющий ни тона, ни интонации.
        «А чем же мы видим?» - с усмешкой подумала я.
        «Глаза принимают информацию из внешнего мира, но описываем мы этот мир мозгом. Количество цветов, которые могут увидеть глаза, обусловлено способностью мозга принять и обработать полученную информацию…»
        «Как это?»
        «То, как много мы видим цветов, говорит не о строении наших глаз, а о том, до какой степени развит наш мозг!»
        Теперь мне было уже не смешно. Такое объяснение крайне походило на правду.
        Сейчас, неспешно рассматривая эту сияющую планету, я почему-то вопреки себе не спешила задавать вопросы вновь возникшему оракулу. Мне не хотелось торопиться, и словно вырывать из кого-то невидимого ответы на насущные вопросы. Признаться, мне так же не хотелось никого тревожить своими суетными мыслями и мелочью познаний.
        Представшая взору картина полностью поглотила, и я не сразу заметила, что расположение материков на этом огромном шаре совсем другое, нежели мне было известно из школьной программы. Земля сейчас выглядела, словно поделенная пополам. Одно ее полушарие заполнял огромный океан, а другое покрывал бескрайний участок суши. На полюсах вместо столь привычных глазу белоснежных шапок зеленели разбросанные по океану острова, обрамленные желтыми ореолами песчаных пляжей. Я напряглась всем своим существом, стараясь запомнить материк таким, чтоб по возвращении зарисовать детальную карту.
        Вдруг совсем рядом раздался низкий гул непонятного происхождения. Страх неведения овладел мной, ведь я все еще не могла взглянуть на источник столь странного звука. Брыкаясь и отталкиваясь от воздуха, я тщетно пыталась повернуться, и никак не могла этого сделать. Выбившись из сил, я просто повисла в воздухе, мысленно произнеся:
        «Мне бы как-то повернуть направо…»
        Что было воспринято, как команда, и в ту же секунду я была повернута какой-то неизвестной мне силой в правую сторону. Но то, что предстало передо мной, не поддавалось теперь никакому логическому или научному описанию. Если б я имела руки, то могла б дотронуться до этого блестящего графитового цвета гигантской грани. Текстура и размеры поражали, однако я все еще билась в догадках, что именно находится рядом со мной. Со своего нынешнего положения я не имела абсолютно никакой возможности рассмотреть предмет, и, попробовав снова отдать приказание, у меня получилось.
        «Назад!»
        В то же мгновение меня отнесло назад и слегка ударило спиной о что-то твердое. Наконец, я четко могла разглядеть эту возвышающуюся громадину глубокого серого цвета. Ее размеры приводили в мысленный и физический ступор. Лишь переведя свой взор за нее, я могла понять, что это был за объект: рядом со мной красовалась пирамида, переливаясь стальным блеском. Её острые углы, казались острее лезвия, а зеркальные грани практически полностью отражали солнечный свет, словно затемненные зеркала. В голове не было ни одной мысли, что это могло быть, но всё околоземное пространство было просто усеяно подобными пирамидами. Они, слегка гудя, висели в воздухе без каких-либо различимых окон и дверей. Их грани были настолько правильными, что свет непонятным образом огибал их, создавая вокруг каждой ровное желтое свечение.
        Лишь спустя какое-то время, отойдя от шока, я смогла спокойно осознать, насколько это зрелище было красивым. Поверхность пирамид казалась глаже любой из известных мне. Формы их виделись настолько правильными, что на минуту мне показалось, их кто-то вырезал из гладкой фольги и разбросал по воздуху. Очень трудно было что-то сказать о размерах этих гигантов, и мне пришла мысль соизмерить их взглядом с Луной. Снова воспользовавшись новоприобретенной способностью перемещения в пространстве, я произнесла:
        «Медленно вокруг себя!»
        Тот час, начав медленное обзорное вращение, я увидела сверкающие пирамиды везде. Уже даже не пытаясь сосчитать их, я замерла в наблюдении. Очень скоро мне открылся умопомрачительных размеров изрытый кратерами камень, загородив собою все обозримое пространство. Это была Луна - гигант, контролирующий всю водную жизнь на Земле, и берущий на себя все смертоносные нападки метеоритов, оставляющие красноречивые шрамы на ее лице. Но даже на фоне величественного каменного шара парящие над Землей пирамиды выглядели довольно внушительных размеров.
        Вдруг я почувствовала, как что-то холодное с силой втягивает меня, словно воронка. Эта мощь медленно и непреклонно отдаляла меня от такой чужой лазурной планеты, которую я все же называла домом. Вмиг сообразив, что космос поглощает меня, я тот час скомандовала:
        «На Землю!»
        В то же мгновение, подхваченная невидимой силой, я уже неслась к Земле. Всё мелькало перед глазами, меняя цвет и формы. И если б у меня остались тактильные ощущения, вероятно я бы почувствовала невыносимую боль от ударов песчинок пыли, которые на таких скоростях способны ранить не хуже стальной пули. Мои переживания сменились невыразимой тревогой, когда уже в следующую секунду вокруг образовался воздушный ореол, окольцованный пламенем. Сейчас я абсолютно точно знала, почему помещена в песчинку - эти путешествия невозможны в человеческом теле. Оно бы, в отличие от меня, не смогло здесь выжить. И мозгом я тоже не была, так как знала о себе, как о чем-то размером в соринку. Ее места хватило, чтоб поместить сюда моё сознание, что ни телом, ни мозгом в свою очередь не являлось.
        Все стихло, скорость отпустила, и я с облегчением ощутила, что парю. Поравнявшись с облаками, я растерялась, описывая характер своего дальнейшего движения, более не зная падаю или лечу. Земля подо мной уже выглядела по-другому, и я поняла, что время сменилось тысячами, а может и миллионами лет тогда как для меня прошло несколько минут. Я плавно опускалась вниз, рассматривая под собой уже более знакомые хвойные леса. Неужели я прилетела обратно?
        «Вот мои сосны, вот наш лес!»
        Однако поравнявшись с их макушками, я все еще была так далеко от земли.
        «Какой он высокий, в два, нет - в три раза выше нашего!» - пронеслось в голове.
        Его цвет поглощал глубиной темной бирюзы, а ярко-оранжевый песок давал потрясающей красоты контраст. Я стала приглядываться, чтоб различить какие-либо постройки или людей, но снова никого не было видно.
        «Опять пустая…» - подумала я, - «Где же все люди?»
        Вдруг лес зашевелился. Стволы деревьев отгибались в стороны, давая путь чему-то огромному. Моё дыхание сбилось, если оно вообще было. Кто-то снова шагал мне навстречу, и этот кто-то был выше леса!
        «Неужели я сейчас его увижу, этого монстра?»
        В глазах немного помутнело от переживаний, но вскоре сквозь полупрозрачную дымку показались шагающие огромного роста люди. Раздвигая мохнатые бирюзовые ветки, они прокладывали себе дорогу, бережно смыкая за своими спинами стволы стометровых деревьев. Их головы и плечи возвышались над лесом, словно над полем зрелой кукурузы.
        ГЛАВА 4
        Эти люди были совсем такими, как мы. Но все же что-то в них было другое. Их размеры красноречиво говорили о том, что они не могли родиться на этой Земле. Все вокруг было им несоразмерно, словно они оказались здесь по ошибке или по вынужденной необходимости. Им просто не могла подходить такая планета, их родина непременно должна была быть соразмерна, а значит в разы больше.
        Всего несколько огромных шагов значительно приблизили их, и теперь я могла рассмотреть этих гигантов ближе. Мне было чётко видно четырех человек в первом ряду, когда остальных все еще скрывал туман. Все четверо обладали длинными и густыми волосами, трое мужчин носили густую бороду. Один из них был ярко рыжий, с небесно-голубыми глазами и белоснежной кожей. Его мощную шею покрывала рубашка из простой тонкой ткани, на которой я не могла различить ни единого шва. Она чуть светящимся тонким слоем повторяла линии мускулистого тела, невероятно гармонично дополняя цвет его сияющих волос. Мужчина рядом был блондин. Он сиял ярче других, а глаза его напоминали цвет желтой листвы. Этот редкий цвет поистине поглощал, и глубина их походила на два янтарных камня, донесших свою мудрость сквозь время и пространство. Только взглянув на третьего с темными кучерявыми волосами, я различила за ними еще головы людей, что шагали чуть позади. Еще мгновение спустя буквально весь лес наполнился этими гигантами, очень разной внешности, но одинаково яркой и сверкающей. Они были настолько красивы и величественны, что в моей
голове прозвучала мысль:
        «Боги!»
        Мне казалось, я могу смотреть на них вечно. Как вдруг мой взгляд пал на светло-русую женщину, которая по воле случая шагала прямо на меня. Ее зеленые глаза искали кого-то, и хоть я была размером с пылинку, она совершенно внезапно обнаружила меня. Зелень глаз загорелась так, словно в ее глазницы были вставлены лампочки, и, собирая всю мощь, они намеревались выпалить в меня с точностью снайпера свои смертоносные лучи. Мои мысли смешались, и единственное, что я смогла сделать - это скомандовать в паническом беге:
        «Назад!»
        Но я не двинулась с места и на миллиметр. Она держала меня своим прицелом и не отпускала. Тогда я закричала в мыслях:
        «Вверх!»
        Она держала, направлялась своими гигантскими шагами и уверенно раздвигая Ели. Тогда я взмолилась:
        «Отпусти меня!»
        - Что тебе здесь надо? - прозвучало ошеломительным звуком не только внутри меня, но и по всей округе. Все моё нутро содрогнулось от этих низких наполненных неистовой силой звуков. Она совершенно точно не открывала свои нежно-розовые губы, чтоб издать их. Однако все вокруг знали, что она с кем-то говорит в своих мыслях, все они ее слышали. Мне же было совершенно ясно, что еще одно ее предложение такой мощи, и я просто не перенесу физически. Меня разорвет на части, словно стеклянный бокал.
        «Прошу тебя, не произноси больше ничего. Я не могу тебя слышать, это невыносимо!» - взмолилась я.
        Ее дикий свет из глаз тут же померк, и я увидела, как она сменила пытливый прищур спокойствием.
        - Что ты тут делаешь? - снова прозвучал ее вопрос, но уже намного тише, словно она старалась говорить или думать шепотом.
        «Я не знаю, кто-то принес меня сюда. Но как ты узнала? Я же пылинка!» - призналась я.
        - Ты слишком громко мыслишь, - раздался ответ.
        Она выставила вперед свою огромную руку и пихнула воздух вокруг меня с такой силой, что я отлетела назад, куда-то в темноту и пустоту. Повиснув там, я попыталась снова говорить с оракулом:
        «Кто они?»
        «Они начало начал» - вскоре раздался ответ.
        Начало начал меня не сильно устроило, и я спросила напрямую:
        «Они есть Боги?»
        «Они есть создатели».
        «Значит, мы произошли от них?!» - многозначительно произнесла в мыслях я.
        «Нет, но в нас есть их частица».
        Это было интересное предположение. Но чтоб окончательно поверить словам оракула, мне было необходимо знать кто он сам такой.
        «А с кем я сейчас говорю?» - с озорным любопытством подумала я.
        «Ты говоришь со своей частицей Бога, со своим Ори».
        «Так я, получается, все это время говорила сама с собой?» - возмутилась я.
        «Нет, ты говорила, и продолжаешь говорить со своим высшим «Я». С той частью себя, которая знает все ответы на все вопросы».
        «Но почему я не могла говорить с ним», - замешкавшись, - «хм, с тобой раньше?»
        «Могла, но не слышала. Тело и разум мешали…»
        Не успев задать очередной вопрос, меня снова понесло с огромной скоростью вперёд. Я не видела ничего вокруг, но даже это «ничего» вскоре снова перемешалось. Сделав очередной скачок во времени, я оказалась на крутом обрыве. Внизу шумел океан. Прямо передо мной открывался вид на плоские, покрытые зеленым ковром, острова посреди глубокого синего океана. Эта картина очень успокаивала, а ее цвета сообщали, что я уже гораздо ближе к реальному времени, чем была. Меня чуть колыхало ветром в такт прибоя, и я вошла в сладкий убаюкивающий транс. Вдруг над головой раздался громкий звук, он нарастал и угнетающе сдавливал мои уши. Рев был такой мощи, что захотелось обхватить голову руками и укрыться где-то глубоко под землей. В следующее мгновение меня отбросило воздушной волной в спину, заставив буквально повиснуть над океаном. Я мигом скомандовала:
        «Развернуться!»
        Перед глазами бушевал ураган. В смертоносной воронке, сотканной из черной мглы, не переставая что-то громыхало и изрыгало огонь. Лишь мельком видя сцены сражения, я все еще не понимала, что происходит. Что это была за война, кого и с кем не представлялось возможным ни понять, ни увидеть. Это было настоящее сражение в действии, но вовсе не на земле. Оно происходило в небе.
        Лишь мельком мне удавалось различить в клубах пыли и дыма полуголых людей, облаченных в сверкающие золотые одежды. Меня снова отбросило в сторону, как всегда, перевернув и закрутив. Во мне уже не было страха, и я отчаянно пыталась увидеть хоть что-то вокруг, но ничего не могла разобрать. Хаос, взрывы, лишь черная пыль и огненные вспышки. Вдруг послышался мощный мужской крик на непонятном мне языке. С другой стороны всего в метрах десяти от меня пронеслось синее пламя, а за ним блеснули длинные резные жезлы, извергающие его. Тут снова раздался этот ужасный звук, который, кажется, сотряс всю землю. Он вибрировал в воздухе и уничтожал меня изнутри. Моментально я почувствовала невыносимую боль во всем своем бестелесном существе. Все вокруг меня смешалось, и, потеряв ориентацию в пространстве, я, подхваченная незримой силовой волной, смиренно неслась во мрак грядущей смерти. Это было похоже на то, как глушат рыбу в водоеме, собирая ее в сети. Я плыла по поверхности воображаемого озера навстречу смерти своего сознания, заблудившись во времени. Лишь собрав последние остатки спутавшихся в хаосе мыслей, я
тихо подумала:
        «Обратно, в тело!»
        Тут же всё стихло, я ощутила, что моя правая нога делает шаг вперед. Снова узнав запах леса и костра, еще даже с закрытыми глазами я поняла, что вернулась.
        Предо мной все так же стояла бабушка, протягивая руки. Меня шатнуло, ноги заплелись, а голова тяжелым магнитом притянулась к земле. Она уложила меня на сумки и медленно погладила по голове.
        - Сколько меня не было? - невнятно спросила я.
        Губы явно не хотели шевелиться, и я с трудом открывала рот, чтоб произнести хоть одно слово. Мышцы размякли, тело казалось напиханным ватой, словно тряпичная детская игрушка.
        - Что ты имеешь в виду? - произнесла та, шокированная моим состоянием.
        - Меня долго не было?
        Мне явно не давалась речь. Однако говоря медленно, я поняла, что буквы коряво складываются в слова, давая им смысл.
        - Ты сделала шаг назад и тут же шагнула вперед. Прошло пару секунд, - ответила она.
        Этот ответ не походил на правду. Он просто не мог ею быть.
        Бабушка попыталась напоить меня своим чаем, но вода застревала в горле, и совсем не проходила дальше. Я захлебывалась, выливая чай обратно на землю. Мой живот то и дело сводила судорога. Было ясно, что все это творит со мной взбудораженный мозг, ведь если верить бабушке моё тело ровным счетом сделало всего два шага за это невероятное путешествие. Уложив меня обратно, она принялась разминать мои руки и ноги, массируя их и приговаривая что-то. Я расслабилась и посмотрела на небо, которое всё ещё продолжало кружиться.
        Спустя всего минут пять мне стало совсем легко, тошнота отпустила, а мускулы расслабились. Я вновь почувствовала себя в теле, то есть почувствовала себя собой. Прикрыв уставшие веки, я вдохнула полной грудью этот прохладный родной хвойный воздух, пропитанный влагой и терпким костром. Вдруг я отчетливо ощутила, будто мой мозг или лучше сказать содержимое головы, выходит за пределы черепной коробки. Это непонятное чувство пугало и заставляло держать глаза открытыми. Я ясно чувствовала, непонятно, правда, каким именно органом чувств, что мой мозг медленно расширяется, расползаясь в стороны и занимая большее пространство, чем ему по природе отмерено. Решив сесть, я, убегая от нового непонятного явления, с нескрываемой иронией произнесла:
        - Уж лучше б я потанцевала с нечистью на Лысой Горе, согласно старинному приданию, чем такое.
        Рассказав бабушке о всем пережитом, я изобразила на лице немой вопрос. На который, она поспешила озвучить мне вполне реальный:
        - О чем ты думала, глядя на колдовской костер? Что ты спросила?
        - Я ничего не спрашивала! Ты мне сказала шагнуть назад, и я шагнула, - задиристо ответила я.
        - Но ты должна была что-то спросить у духов леса, раз они решили тебе показать такое, - настаивала она.
        Прищурившись и как бы анализируя все важные моменты ночи, я, припомнив падающую звезду, ответила:
        - Что есть мы?
        Бабушка нахмурила свои брови, и, повернувшись, переспросила:
        - Чего?
        Я с видом древнегреческого мыслителя посмотрела высоко в небо и простодушно ответила:
        - Ну, не знаю. Ну, кто мы такие!
        Она звучно хмыкнула и протянула мне свою руку. Мы направлялись домой.
        Краски вокруг теперь были другими. Нас окружали темно-зеленые Ели, вырастая из невзрачного желтовато-серого грунта. Но я любила эти цвета, ведь именно они были цветовой гаммой моего дома. Той Земли, которую хорошо знаю. Во времени, в котором живу. Я поняла, что очень сильно люблю «здесь» и «сейчас», и ни при каких обстоятельствах не променяю их на «там» и «потом».
        - Так, как ты дословно спросила? - снова послышался настойчивый расспрос.
        - Я сказала что-то сумбурно быстрое на падающую звезду. Что-то о тайнах человечества.
        Она снова хмыкнула. Я прекрасно помнила свой вопрос, но мне почему-то было то ли стыдно его озвучить, то ли хотелось сохранить его в тайне.
        - Что именно? - не отставала от меня она.
        - Хочу знать, как все началось! Как появился человек, - выпалила я.
        Раздался грохот, и лишь секунду спустя, я поняла, что это захохотала моя бабушка.
        - Обычно девицы в твоём возрасте спрашивают, когда они выйдут замуж, - оправившись от смеха, заявила она и добавила - и, знаешь, порой от этих ответов куда больше проку.
        - Я запомнила все, что там происходило и собираюсь как можно быстрее записать это! - гордо, словно находя оправдание своим вопросам, возразила я.
        - Это хорошо, это хорошо… - насмешливо продолжала она.
        - Тогда, почему ты смеешься?
        - Это то же самое, если б кошка спросила от кого она произошла. Помогли бы ей в жизни знания о том, что она потомок тигра, к примеру? Животного, который живет в саванне. Если кошка постарается встретиться со своим прародителем, то просто не выживет в его мире. А что дадут ей знания о том, что в мире на самом деле гораздо больше цветов, чем она может увидеть? Эти ответы больше бы запутали ее, чем направили, не так ли?
        Я посмотрела на потрясающе красивое звездное небо, где отчетливо виднелась туманность нашего Млечного Пути. Понимая, о чем сейчас говорит бабушка, я все же никак не могла с ней согласиться. Порой я чувствовала внутренний протест ее убедительным заявлениям, но далеко не сразу находила нужный ответ, чтоб тот имел достаточную силу убеждения. Он крылся во мне в виде уверенного чувства, но никак не мог преобразоваться в другую форму - переродиться в слова. Созерцая миллионы и миллиарды звезд, мигающих с высоты, меня вдруг необычно быстро «осенило». Мигом внутреннее чувство переросло в мысль, а мысль вылилась в слова:
        - Но если кошка узнает, что в ней есть ДНК царя зверей, то возможно это понимание переведет ее на новый уровень ответственности за свое поведение?
        В воздухе повисла немая пауза.
        - Что? - вдруг переспросила бабушка.
        - Я говорю, если кошка…
        - Да, я слышала, - неожиданно перебила она меня, - продолжай.
        - Ну, в смысле, если мы произошли от Богов, то в каждом из нас есть частица Бога? А значит, точно зная это, мы обязаны вести себя подобающим образом. Бог заботится о всем живом, он мудр, великодушен, наполнен безусловной любовью. И нам не надо искать Создателей, не надо стараться их увидеть. Необходимо ими становиться, ведь мы это можем, в нас это заложено… Так?
        - Так.
        Ее односложный ответ был столь непривычен для меня, что я сама замолчала, еще раз вдумываясь в то, что из меня сейчас исходит.
        КРАСНЫЕ ОГНИ
        Глава 1
        Стояла красивая снежная зима. Я провела весь день со своими друзьями в играх, и уставшая сидела у окна на мягкой кушетке, попивая горячий вечерний чай. Мои руки покалывали изнутри от мороза, но это были больше приятные ощущения, чем раздражающие меня. В наших краях давно уже стемнело, хоть и время было еще «детское». Дедушка смотрел свой телевизор, но для меня снежной зимой любимым видом был вид из окна. Благодаря толстому снежному одеялу, весь обозримый пейзаж заливал теплый сиреневый свет. Волшебство зимы, по сути, и заключалось в этом неповторимом сверкающем одеяле, которым покрывались леса и поля, дороги и дома, неминуемо превращаясь из обычных вещей в волшебные. Мне по-детски казалось, что зимой земля подобна райскому облаку, где не больно, если упадешь. Где не страшно остаться в темноте, и где человек больше никуда не торопится, благодаря высоченным сугробам и обильным снегопадам.
        Я, словно завороженная ловила блестящие искры снежных шапок на нашем заборе, которые отсвечивали красивым оранжевым светом от вечернего окна и отдавали его лесу в его глубокое синее царство. Через мгновение послышалось приближающееся шуршание тапочек, и меня кто-то тепло и бережно обнял за плечи. Дедушкина мягкая борода пощекотала висок, и он слегка облокотил свой острый подбородок о мою макушку. Любя поцеловав ее, он присел рядом на табурет, высматривая в окно бабушку, которая еще засветло ушла в дом своей подруги проведать новорожденного.
        Несмотря на то, что печка нашего дома постоянно топилась, пол все же оставался холодным на протяжении всей зимы. Высокий фундамент дома вовсе не спасал от холодов сибирской зимы, а лишь помогал остаться не замурованными в ее сугробах. Каждую осень бабушка вязала нам всем толстые шерстяные носки с рисунком по желанию, и мы практически не снимали их всю зиму. Я имела кучу идей и никогда не могла определиться с одной или хотя бы двумя из них. Дедушка же всегда точно знал, какой рисунок хотел на грядущую зиму, и его носки оказывались по итогу самыми красивыми. В этом году они были сродни шапке звездочета и на их темно-синем фоне крупной вязкой красовались яркие желтые звезды, которые постоянно привлекали мой по девичьи завистливый взгляд.
        Он закинул одну ноги на другую, перекинув через них газету, на которой тремя огромными буквами было написано НЛО.
        - Дедушка, а что такое НЛО? - недолго думая, спросила я.
        Но он меня не услышал, продолжая всматриваться в окно. Его гипнотический взгляд буквально заставил меня повернуть голову и взглянуть в эту зимнюю красоту, освещенную сырным кусочком луны и бесконечно ровным снегом. Мой взор пал на уже привычную дорожку, ведущую к нашему дому, обогнул невероятно красивое синее поле и двух снеговиков, которых я сегодня слепила. Дальше была полоса черного леса в крупных серебряных пятнах, а выше полное звезд небо, в котором медленно двигался ярко-красный объект.
        Несколько секунд эта точка перемещалась прямо. Затем на какое-то мгновение она остановилась и снова продолжала движение, но уже обратном направлении, лишь слегка изменив свой угол. Открыв от изумления рот и повернувшись к дедушке, я поняла, что все это время он внимательно следил за ней. Он выглядел встревоженно сконцентрированным, впрочем, я так же не видела в своей жизни ничего подобного. Дедушка встал и направился к столу. Сорвав плед со стула и, укутавшись в него, он молча вышел на веранду. Я, набросив свою шубку, последовала за ним. На улице стояла полная тишина, и лишь морозный воздух заставил нас дышать громче обычного и прижаться друг к другу. Мы не слышали от красной точки в небе абсолютно никаких звуков. Объект летал над полем совершенно бесшумно, кажется, не имея ни конкретной цели, ни направления. Дедушка медленно присел на корточки, словно боясь спугнуть птицу или зверя, и произнес:
        - Одевай шапку и валенки! Пошли, поглядим поближе!
        Уже через пару минут мы вышли из дома и почти бегом ринулись в поле. Ступив в глубокий снег, словно отряд партизан, мы рысью направились к лесу. Уже будучи на середине поля, мы все еще не слышали от красной точки ни единого звука. В ночной тишине звучало лишь далекое шуршание сосен, череда крякающего под ногами снега и наше тяжелое дыхание. Высвободив свою руку из дедушкиной хватки, я плюхнулась спиной в ватный снег и посмотрела в небо. На его лице скользнула совершенно ребяческая улыбка, за которой последовал громкий плюх увесистого тела в тяжелом тулупе. Мы лежали на синей сверкающей мягкой перине, наблюдая за черным небом, в котором загорались миллиарды серебряных звёзд и всего одна красная точка, неугомонно скачущая по небосводу. Она исполняла пируэты, словно вовсе не замечая нас. Красный огонек был одинок, и ничего вокруг не выдавало каких-либо других его очертаний. Сделав еще несколько зигзагов, объект вдруг застыл на месте. Мы переглянулись и взялись за руки, нам двоим на мгновение показалось, что тот, наконец, почувствовал или увидел наше наблюдение. По телу пробежало волнение, когда он
завис прямо над нами, как бы отвечая столь пристальному вниманию. Мы же вовсе не понимали, что делать, как действовать, но уже через секунду объект мгновенным скачком оказался у черты леса. Я приподняла голову, чтобы продолжить слежку, как внезапно почувствовала сильную сонливость. Глазные впадины свело болью, а в тело ударил неистовый жар.
        Дедушка вскочил на ноги, торопливо поднимая меня за руки, и мы снова побежали догонять красную звёздочку.
        Уже пару месяцев меня мучили приступы нестерпимой головной боли. Обычно очередной приступ именно так и начинался: с внезапной сонливости и жара во всем теле. Затем в голове непрерывной очередью маленьких молоточков нарастал стук, перетекая в боль, которая уже очень скоро становилась нестерпимой. Ее можно было сравнить с битым стеклом, которое вонзалось в плоть изнутри своими острыми краями при моем малейшем движении.
        Первый диагноз звучал, как приступы мигрени. Врачи назначали мне таблетки, холодные компрессы и даже уколы, из чего последнее помогало больше всего остального. Бабушка же каждый вечер заваривала мне особый лечебный чай, и поначалу я довольно хорошо после него засыпала. Со временем приступы не учащались, однако становились мучительнее.
        Моя боль полностью подавляла бабушку. Я видела ее немой укор себе за то, что она когда-то решила показать мне весь этот мир магии.
        - Возможно, - говорила она, - ты была к этому не готова…
        Я с ней была в корне не согласна, однако и обнаружить в прошлом другую причину заболевания толком не могла. Возможно, всему виной была моя излишняя впечатлительность. Как знать. Тем не менее, кроме альтернативной медицины мы регулярно ездили к врачу в надежде, что причина мигреней вскоре выявится, и найдется более продуктивное лечение. Что ж, причина, судя по всему, выявилась, не принеся долгожданного облегчения.
        Я никогда не видела свою бабушку в слезах, кроме, пожалуй, последних двух раз в больнице. Доктор просмотрел на свет большие прозрачные снимки, где был виден мой череп, а потом попросил меня выйти в коридор и позвать его ассистентку Ларису Петровну. Так и не найдя ее и вернувшись обратно, я обнаружила маму, обнимающую бабушку за плечи. Она громыхала плачем в ее вязаную кофту, которая и так уже изрядно намокла. Затем увидев меня, она всхлипнула моё имя и крепко обняла.
        - После зимы я перееду к вам жить, - задыхаясь от слез, произнесла она, - прости меня, прости… - повторяла она, уткнувшись уже в мое плечо.
        Бабушка молчала и смотрела в пол. По ее сухим щекам двумя ручьями бежали слезы, которые она тут же торопливо ловила, вытирая насухо. Затем она, наконец, посмотрела мне в глаза и широко, но совершенно неестественно, заулыбалась. Я поняла, что дела мои плохи.
        Меня полностью освободили от школы, и дедушка, набрав учебников в библиотеке, начал заниматься со мной дома. Надо сказать, он оказался прекрасным учителем. Я обожала его оригинальные и невероятно понятные объяснения. Терпению его не было предела, и если он замечал, что я начинаю скучать, то тут же изучаемый материал украшался шутками и забавными историями из жизни. Ко всему, я теперь всегда была под их непрерывным надзором. Меня практически не оставляли наедине с собой, что эмоционально возвращало в совсем еще детские годы и порой заставляло вести себя по-настоящему глупо.
        Сейчас мы бежали по снегу. Боясь прервать его мальчишеский задор и снова все омрачить своей болезнью, я всеми силами старалась не выдать нарастающую боль. Но с каждым последующим шагом я все больше чувствовала, как моя голова наливается свинцом и заполняется острыми осколками стекла. Все попытки были тщетны, и уже в следующий момент мне стало невыносимо смотреть на снег. Мои маленькие тяжелые молоточки один за другим уже во всю стучали, все обозримое пространство окутал ореол черноты, а к горлу подкатило ненавистное ощущение тошноты.
        Я остановилась, и, не поднимая головы, рухнула в снег. Дедушка, не медля ни секунды и не задавая ни одного вопроса, схватил меня на руки и понес домой. Когда я опрокинула голову на его руку, мне стало на мгновение легче, но затем уже каждый его шаг на живую резал плоть в моей голове. Пронизывающая боль ударила через шею в затылок, прошла ветками по лбу и вынудила открыть глаза. Я увидела небо и белое облако пара от его дыхания. В мороз звезды казались необычайно яркими, и как раз сегодня дедушка мне рассказывал, сколько они живут. Какое ничтожное время нашей жизни в сравнении с жизнью этих гигантов. Как далеки мы друг от друга, и если кто-то из нас умрет, то мы никогда не узнаем об этом. Если прямо сейчас одна из звезд погасла, я никогда этого не увижу. Ни мои дети, ни внуки, ни правнуки. Возможно, когда эта сверкающая точка выключится на небосклоне, на Земле уже будет некому на нее смотреть.
        Я услышала скрип калитки и встревоженный голос бабушки:
        - Вася, ты чего?
        - Да ничего…
        - Куда ходили?
        - НЛО смотреть…
        - Чего смотреть?
        - Неопознанный Летающий Объект!
        - Зачем?
        - Затем, Валя… Затем… Завари ей свой чай!
        Моя мягкая подушка впилась сотней осколков, а когда я уже было свыклась с ними, меня подняли пить травяной чай и какой-то порошок, растворенный в воде. Я лежала в сумраке комнаты, скованная болью и слышала, как они тихо о чем-то разговаривают. Эти три слова «Неопознанный Летающий Объект» крутились в моей голове. «Неопознанный летающий Объект», пока я не уснула.
        Я снова шла по хрустящему снегу босиком, не ощущая холода и боли, что являлось невыразимым счастьем. Жить без боли - есть то благо, которое почти никто не ценит и не понимает на протяжении всей своей жизни, пока в голове не поселятся сотни осколков стекла. То простое ощущение, которым так многие обладают от рождения, то самое, что однажды потеряв, ты никогда ни на что больше не променяешь. Не ощущать ежесекундную боль было настоящим даром, непередаваемым счастьем, когда все в этом мире преображалось и наполнялось новым смыслом, более правильным, более естественным.
        Так вот, я шла по снегу в сторону леса, ощущая приятный морозный ветер. Он не колол мне глаза и щеки. На моё удивление он, напротив, словно наполнял силой и бодростью. Снег все так же блестел и смягчал каждый мой шаг, даря какую-то дополнительную легкость. Вдруг я заметила его слабое свечение невероятно яркого голубого цвета. Этот ободок был различим абсолютно везде: под моими ногами, в очертаниях сугробов, он даже обрамлял снежок в моей руке, еле заметно пульсируя и напоминая утонченную линию слабого голубого пламени. Взглянув на поле снова, я поразилась, как преобразился снежный покров вокруг меня. Однако подняв свои глаза на стену густого леса, я буквально остолбенела от представившей взору картины. Над черными силуэтами высоких Сосен сверкало яркое лазурно зеленое северное сияние. Застыв в изумлении, я не могла не отметить такого удачного стечения обстоятельств, когда это небесное явление возникало прямо над чертой леса, словно коронуя его.
        Завороженная увиденным и не отрывая взгляда, я приблизилась к Соснам, обнаружив, что это невероятное свечение исходит прямо от них. Их лапы и ствол слегка поблескивали, направляя свой зеленый огонь ввысь, который и вправду, словно пламя, возвышался чуть пульсирующим столбом над каждым из деревьев. Моя рука невольно потянулась к одному из стволов, и, проникая сквозь зеленую пелену, дотронулась до твердой коры. Все еще, не ощущая, из чего же состоит это северное сияние, которым горят все эти деревья в ночном лесу, я вдруг увидела, как то своим зеленоватым дымком окутывает моё запястье и медленно простирается по руке. Смотря, как завороженная, на свои светящиеся руки, я вдруг поняла, что становлюсь легче. Этот зеленый туман теперь поднимал меня к себе наверх. Словно Сосна протянула мне руку, приглашая взобраться на свою вершину. Я оттолкнулась и взлетела. Воздух показался плотнее, и я, цепляясь за мохнатые снежные ветки, мигом взобралась на самую макушку высокой Сосны. Зацепившись за нее, моё тело подобно флагу на вершине, расположилось почти горизонтально, обозначая направление ночного ветра. Мне
вдруг захотелось перевернуться, и поплыть по этим волнам на спине. Обогнув телом ветку, я улеглась под нее, все еще удерживаясь одной рукой подобно поплавку на морской глади. Нерешительно перемещая тело вперед, я нащупала свободной рукой еще одну ветку, на которую смогла уютно улечься. Увидев совершенно преобразившееся ночное небо, я обомлела.
        Его темно-синее, практически черное полотно было исчерчено сиренево голубыми линиями, словно гигантская тетрадь в клеточку. Все эти линии напоминали мне натянутые струны, которые слегка подергивались так, словно музыкант аккуратно только что испробовал свой новый музыкальный инструмент. Вдруг кто-то невидимый зацепил одну из струн сильнее, и все вокруг заколыхалось ей в такт. Ночные деревья, словно внимая каждому движению светящейся линии на небосклоне, завибрировали, безупречно повторяя ее мелодию. Сколько лет бабушка день ото дня твердила мне, что все вокруг непрерывно связано, все взаимодействует друг с другом и живет, как один большой организм. Мне предлагалось поверить на слово, чего я так и не сделала до настоящего момента. Сейчас я не только видела это своими глазами, я ощущала этот факт всем своим существом, так же понимая, что сама являюсь лишь малой частью целого. Когда мы рубим лес, то отрезаем свои руки, когда жжем его, то душим свое горло, когда убиваем животное, то часть человека в нас самих навсегда умирает. Это истина сейчас была мне кристально ясна. Она являлась неоспоримой и
единственно правильной. Я так видела, так ощущала и понимала этот мир, плывя с ним на одних волнах одного вселенского океана.
        Вдруг одна из звезд разгорелась ярче других, и вмиг расширившись, выплюнула из себя юркий красный огонек.
        «Неопознанный летающий Объект», - пронеслось в моей голове.
        Красная звездочка пролетела вдоль одной из небесных струн и скачком зацепилась за макушку дерева. Словно подводный охотник, я перевернулась на живот и стала наблюдать за огоньком, зависшим где-то в полсотни метров от меня. Ветер колыхал его практически так же, как и меня, и я решилась приблизиться. Подтянув к себе ноги и оттолкнувшись ногами от воздуха, я раздвинула воздушные массы руками, направляя их вдоль себя. Уже через мгновение я оказалась в воздухе без какой-либо дополнительной опоры. Мной овладел страх, ведь по всем законам гравитации я должна была бы падать камнем вниз. Как только эта мысль пронеслась в голове, все моё нутро сжалось, и я ощутила, что лечу в свободном падении вниз.
        «Нет, нет, я не боюсь, я могу летать… Я умею это делать», - вмиг скомандовала я себе и остановилась в метре от снежного сугроба.
        Слегка дотронувшись до него ступней, я снова оттолкнулась от его бархатной шапки и устремилась вверх. Чем больше я верила, что могу летать, тем меньше усилий мне требовалось для полета. Эта взаимосвязь четко просматривалась и в какой-то момент, отпустив свои страхи, я ощутила полную свободу, легкость перемещения по воздуху и его естественность. И мельком взглянув вниз, туда, где прозрачный воздух разделял меня десятками метров с землей, я опять с непривычки лишь слегка содрогнулась.
        Зацепившись руками за макушку дерева близ красного огня, я вновь повисла на его ветвях, колыхаемая мягким ветром. Расположившись отдохнуть, словно у буйка в бушующем слегка прохладном океане, я сфокусировалась на красной точке. Но лишь только я подалась вперед, чтоб подобраться к нему, как тот внезапно исчез, мгновенно отскочив от меня на пару деревьев вперед. Не понимая, с чем связан этот скачок, я вдруг услышала ясный женский голос в своей голове:
        «Завтра приходи одна».
        ГЛАВА 2
        Отчетливо понимая, что не могу говорить, я просто одобрительно кивнула. Набравшись смелости и вновь оттолкнувшись от Сосны, я полетела в сторону дома. Этот полет теперь был абсолютно таким же, как если б я плыла в воде. Наконец-то, окончательно поняв, как летать, моё тело, а точнее дух, стал практически невесомым, хотя какой-то вес я все же имела. С небольшим усилием раздвигая воздушные массы и отталкиваясь от них, я вполне могла набирать скорость, а потом свободно лететь по инерции вперед.
        Так я долетела до дома, аккуратно спустилась и прошла сквозь входную дверь. За столом по-прежнему сидели бабушка и дедушка.
        - Это только моя вина, она еще такая молодая.
        - Не надо, перестань, сейчас все люди болеют этим, и никто не знает от чего именно эта болезнь. Причину не нашли…
        - Ровно, как и лекарство, - перебила бабушка, - я бы все отдала, чтоб уйти вместо нее, - обреченно на выдохе произнесла она и закрыла лицо руками.
        - И я бы отдал, - обняв ее за плечи, успокаивал дедушка, - и мы отдадим, когда нас позовут.
        Я прошла к своей кровати, поняв, что они меня не видят и не чувствуют. Склонившись над ней, я увидела себя. Моё лицо было невыразимо бледным, вокруг глаз виднелись темные круги, лоб покрывало мокрое полотенце, а рот был болезненно приоткрыт. Несмотря на такой жалкий вид, у меня почему-то не возникло никаких чувств жалости к себе или намека на тоску по своему бренному телу. Я понимала: то, что лежит на кровати - моя оболочка, и эта девочка, она не имеет ничего общего с тем, кем на самом деле я являюсь.
        Я села на край кровати и посмотрела на большую слабоосвещенную комнату. Сейчас она выглядела несколько иначе: из каждого угла на меня смотрели колдовские защитные символы, которые излучали видимый свет. Обычная краска, что использовалась для их написания, сейчас светилась так, словно состояла из тысячи микроскопических зеркал, отражающих любой, даже самый тусклый свет. Этот свет был мягким и совсем не слепил глаза, деликатно озаряя каждый угол ночной комнаты. Из-под съехавшего в сторону ковра, в самом её центре, торчали части огромного магического символа, который был выполнен красным. И сейчас, подобно белым знакам на стенах, его краска так же светились, будто бы под пол кто-то поместил мощный прожектор. Свечение магического знака было таким сильным, что окрасило белые вязаные носки моей бабушки в розовый цвет. Подняв свой взгляд по ее ногам, я вдруг заметила, что и она сама распространяет свечение. Оно было полупрозрачным и с первого взгляда совсем не бросалось в глаза. Однако, присмотревшись, я отчетливо увидела зеленовато лазурный ореол, который очерчивал силуэт бабушки с головы до ног. Такие
явления сложно описать словами, так как они имеют свою собственную неповторимую природу. Тем не менее, загадочный ореол являлся чем-то средним между северным сиянием, синим пламенем и мыльным пузырем. Бабушку обволакивала, словно мыльный пузырь, прозрачная пленка, на поверхности которой менялись цвета, переливаясь от голубого до насыщенно зеленого. Во многих местах были видны завихрения красок и перетекание одних оттенков в другие. Вся грудь светилась яркой зеленью молодой травы, переходя в лазурь шеи и собирая мощь к височной и затылочной частей головы, давая круговое свечение бирюзового огня и образуя подобие короны. Странные мини-вихри постоянно меняли свое местоположение. Они образовывались сами по себе, заворачиваясь спиралями и сияя в самом своем сердце искристыми золотыми блестками. Присмотревшись к этим блестящим фрагментам, я вдруг обнаружила их рассыпанными по всей поверхности мыльного пузыря. Золото скапливалось ближе к рукам, плавно перетекая в пальцы. В следующий момент бабушка подняла к небу глаза, и они двумя золотыми лучами выстрелили ввысь. Ее макушка засветилась глубоким синим
цветом, по которой, словно по ночному нему, мигом завихрились золотые звезды.
        Переведя взгляд на дедушку, я увидела, что он тоже светится, правда, намного меньше. Надо отметить, что его цвет был необычайно нежным и так не соответствовал положению хозяина дома, главы семьи, и, в конце концов, старика. Его практически равномерное сиреневое свечение было наполнено множеством ярких серебряных блесток, словно он каким-то непостижимым образом впитал в себя все краски раннего зимнего утра. В отличие от бабушкиных активных цветов и быстрых золотых воронок, дедушка переливался спокойным статичным блеском, и лишь его бело серебряная пылающая корона порою вспыхивала приятным фиолетовым огнем. Они были такие красивые, что я еще долго не могла отвести от них глаз. Их потрясающие цветовые гаммы медленно перетекали друг в друга с каждым касанием их рук. Они, словно акварельные краски в прозрачной воде, смешивались и растворялись друг в друге. Разбросанные по телу завитки из переливающихся блесток мгновенно куда-то исчезали и так же быстро образовывались, словно из ниоткуда. Вглядевшись, я заметила два тонких длинных луча, исходящих прямо из их макушек. Они словно тонкие золотые лески
поблескивали, растворяясь где-то в штукатурке потолка. Это зрелище мне напомнило кукольный спектакль, где мои старики, словно две марионетки, были подвешены каждый на своей золотой струне. Бабушка играла роль лесной феи, а дедушкины седые волосы и борода в этом невероятном свечении напомнили мне святых со старинных икон.
        Вспомнив про святых, я тут же повернулась к своей тумбочке. Именно туда моя мама поставила икону Николая Чудотворца в надежде, что он сотворит со мной чудо. Она была совсем небольшой, однако сейчас ее лик издавал такой свет, что сквозь него невозможно было различить лица святого. Склонившись к образу, я увидела лишь его сверкающие белки глаз и абсолютно живые зрачки, смотрящие на меня в упор. Меня отшатнуло, я не была готова увидеть такого живого выражения. Но любопытство пересилило и, прищурившись, я стала вглядываться сквозь этот свет, неожиданно увидев его улыбку. Абсолютно точно помня, что на иконе Николай не улыбался, я машинально потянулась к ней, чтоб взять в руки и рассмотреть еще ближе. Как вдруг моя рука скользнула сквозь лик. Я напрочь забыла, что не обладаю телом в данный момент и не могу брать в руки физические предметы. Однако это золотое свечение оказалось довольно плотным, оно вмиг покрыло собой мои руки, наполнив их странной силой. В ту же секунду раздался глухой стук, и я поняла, что благодаря моей новой силе я смогла столкнуть икону с тумбочки. Бабушка резко обернулась, а я
словно непослушный ребенок легла в кровать, пытаясь повторить очертания моего физического тела.
        Закрыв невидимые веки, я постаралась открыть свои глаза. Я понимала, что не сплю, но и не бодрствую. Мне казалось я вполне способна без труда открыть свои глаза, вернув подобным образом тело к жизни. Но веки были тяжелее обычного, и мне никак не хватало сил сделать это легкое и столь привычное движение. Тогда я решила пошевелить пальцами рук, но они тоже совсем не слушались. Превозмогая себя в тщетных попытках возобновить контроль над телом, я все же понимала, что все еще не могу вернуться. Тело совершенно не откликалось и чувствовалось тяжелее чего-либо известного мне, что я когда-либо поднимала в своей жизни.
        Вдруг началась странная тряска, словно кто-то невидимый схватил меня за плечи и отчаянно возвращает в сознание. Мне почему-то захотелось кричать, и уже в следующее мгновение я с облегчением почувствовала, как тяжелеют мои ноги. С трудом пытаясь шевелить ими, я все еще не имела контроля в руках и голове. Глаза непослушно поддавались, и я, наконец, почувствовала веки, которые, казалось, весят целую тонну. Затем началась ломка, будто все мои суставы окоченели на морозе и возвратились в тепло. Под все еще закрытыми веками я пошевелила глазами и с неимоверной болью открыла их. Я посмотрела на этот мир уже другим взглядом. Надо сказать, что все было практически таким же, кроме свечения, которое я перестала видеть, да и, пожалуй, сама комната выглядела теперь немного темнее обычного. Почувствовав невыносимую сухость во рту, я приподняла голову, которую вновь атаковала пронизывающая боль. Затем последовал резкий холод в области лба, и я поняла, что бабушка сменила мокрое полотенце. Выпив воды, я провалилась в свой мучительный сон, до краев наполненный болью.
        Утром головная боль прекратилась, однако сама голова была словно чугунный котелок, который оказался слишком тяжелый для моих плеч. На лице вырисовались темные круги, кожа блестела болезненной белизной, а глаза все еще реагировали болью на яркий свет.
        Меня немного тошнило, и сутра я совсем отказалась от пищи. Бабушка заварила мне лечебный чай. Она похвасталась, что добавила один важный ингредиент и мне тот час должно стать лучше, однако, попробовав его, я не заметила никаких изменений во вкусе. Взглянув на свою тумбочку, я увидела, что икона Николая куда-то пропала.
        - Где мамина икона? - тут же спросила я, повернувшись к бабушке.
        Та сильно замялась, и на ходу начала что-то выдумывать. Недолго думая, я выпалила:
        - Бабуль, мы же не против христианства, правда?
        - Нет, нет… Нет, конечно, нет, - поспешно отозвалась она, - тут, понимаешь, тут …немного другое.
        Она практически не могла говорить от смятения, и казалась просто не в состоянии подобрать нужных слов для корректного объяснения.
        - Давай поговорим об этом в другой раз.
        Я вздохнула, посмотрела на свои непослушные ноги и попыталась встать. Тело качнуло, и бабушка, тот час, подхватив меня, усадила на место.
        - Что ты хочешь? Я принесу…
        Я указала на свое вязание и тихо произнесла:
        - Когда потом? Когда меня не станет?
        Она молча вручила мне мой недовязанный шарф в цветную полоску и глубоко вздохнула. Снегопад снова покрыл весь обозримый простор, и его пушистые хлопья медленно падали с такого же белого, как и все вокруг, неба. Моё сердце защемило от какой-то непонятной радости. Это утро показалось еще более сказочным, чем прошлая ночь. Я, конечно, не могла сейчас летать и видеть свечение предметов, но, по правде сказать, я и не хотела. Всеми моими желаниями было сидеть и смотреть на эту умиротворяющую красоту, а, выйдя во двор, взять в руки пушистый снег и понюхать его. Упасть в эту серебряную перину и ловить открытым ртом крупные снежинки.
        - Ты помнишь мой рассказ про летучую мышь? - неожиданно начала бабушка.
        - Да, помню. Мышь посылает сигналы, принимает их отраженными, и только так воспринимает окружающий мир. Летучая мышь практически слепа. Но если природа сможет наделить ее безупречным зрением, то этот мир откроется ей немного иначе. И ее представление о мироздании буде отличаться от представления других мышей.
        - Да, все так. И наш мир выглядит иначе, чем мы видим. У нас есть острое зрение, но все равно чего-то не хватает, чтоб увидеть все таким, каким оно является. Мы граничим с несколькими другими мирами, которые населены другими обитателями… Понимаешь?
        - Не совсем, - откровенно призналась я.
        - Ну, вот бесы и демоны, к примеру, как ты думаешь, где они живут? Не в лесу же…
        - Эмм, да, я думаю не в лесу…
        - А где? Откуда они берутся?
        «Откуда берутся демоны» - было очень интересным вопросом. Я никогда не задумывалась об этом.
        - Не знаю… Хотя, постой, мы же однажды с тобой отправили демона в Ад. Он ушел через колдовской знак прямо в пол, то есть под землю… Ты хочешь сказать, что под землей Ад, и он реально существует? - подняв иронично брови, я даже прекратила вязать.
        - Под землей нет Ада, но он есть в другом измерении.
        - Ад реален? - почти вскрикнула я.
        - Да реален, но он не совсем именно то, что мы себе всегда представляли. Были времена, когда люди ничего не знали об этом мире, но в какой-то момент между нашими мирами возникли дыры. Границы миров истончились и обитатели того мира смогли проникнуть в мир к нам. А когда земля начала утопать в грязи перемешавшихся с людьми демонов, на помощь пришло христианство. Святые при своей жизни долго изучали проблему, и, собрав всю свою магическую силу, постарались закрыть этот проход, но не смогли.
        - Налей мне, пожалуй, еще чаю, - ошарашенная таким рассказом, подала я бабушке свою кружку, - и продолжай, прошу тебя, продолжай.
        - Ну, так вот, они не смогли закрыть врата Ада, ведь люди оказались очень гостеприимными соседями. Они быстро поняли, чем смогут одарить их бесы и демоны, и научились с ними контактировать. Взамен своих знаний демоны просили, на первый взгляд, казалось бы немногое. Но со временем всем стало очевидно, что это немногое и есть все самое важное.
        Просветленные маги принялись взывать людей образумиться, но было слишком поздно. Ко всему бесы, демоны и прочая нечисть отличались поразительной хитростью и проворством. Вскоре оказалось, что ими руководит единый адский разум, тогда как на земле каждый человек был сам за себя. Маги поняли, что если люди будут объединены одной светлой разумной энергией, одним единым Я, одним единым Богом, то они смогут противостоять миру тьмы.
        - И что, и что дальше? - подгоняла я замолкшую бабушку.
        - Ну что дальше? По сей день на земле ведется эта война. Я не буду с твоего позволения вдаваться во все моменты произведенных магических ритуалов, с помощью которых создавалось мощнейшее оружие для противостояния Аду. Скажу лишь, что в основу главного магического символа христианства легло самое известное на планете жертвоприношение, святое намерение которого, создало небывалой мощи магию. А сильнейшие человеческие эмоции, которые мы испытываем по отношению к силе Христа, дали возможность нам все еще сражаться.
        - Значит все эти святые - они маги?
        - Да, конечно, они самые сильные маги, которых только знала Земля. Их магическая сила поистине уникальна, она невероятно мощная и действенная. Каждый их лик, изображение, каждое слово с их упоминанием, тут же набирается силой и работает на истребление адского присутствия. По сути своей все молитвы это сильнейшие заклинания, и если в них уверовать всем сердцем, то они безотказно работают.
        - Так почему же я не могу пользоваться этой мощнейшей силой, чтоб излечиться?
        Здесь моему негодованию не было предела! Она рассказывала мне о мощнейшей магии иконы, намеренно убирая ее от меня.
        Бабушка глубоко вздохнула, и я поняла, что тороплюсь злиться.
        - Христиане это в первую очередь войны света, понимаешь? Они войны! Повтори, войны!
        - Ну, войны… И что?
        - А то, что, принимая христианство, человек проходит определенный ритуал посвящения в войны, чтоб сражаться с мрачным миром. Он начинает излучать особое свечение… Помнишь, я тебе когда-то рассказывала, что все на самом деле светится своим светом? - она прикусила губу, как бы вспоминая, когда именно упоминала о свечение людей и предметов.
        - Они начинают светиться золотым светом, как и их маги, изображенные на иконах, - вдруг перебила я ее.
        Бабушка ошарашенно взглянула на меня.
        - Откуда…? Ты видела?
        - Да я видела. Могущественный маг христианства, который еще вчера стоял на моей тумбочке светился золотым, а ты светилась зеленым. Кстати, почему?
        Она испуганно глянула на меня, пытаясь определить, как много секретов за раз я могу утаить в себе.
        - Когда человек начинает излучать свет христианства, то он становиться виден врагам христианства. Когда они его видят, то начинают атаковать. Понимаешь? Ты очень слаба, и я не хочу, чтоб тебя атаковали. Во-первых, ты мне очень дорога. Во-вторых, ты достаточно много знаешь и чувствуешь, чтоб пригодиться им. Когда они это пойму, то постараются завладеть тобой. Если они завладеют тобой, то к твоей болезни добавиться бесноватость. В масштабах нашей семьи - это двойное горе не только потерять твоё тело, но и твой дух… - ее слова неожиданно задрожали, выдавая слезы. - В масштабах войны это тоже плохо, так как добро начнет на какую-то долю проигрывать злу. Этого я тоже не хочу.
        - Но почему мы не на войне? Мы же знаем так много, да и можем не меньше? Это как-то неправильно, - героически возмутилась я.
        - Как это не на войне? Мы очень даже на войне, весь наш род давным-давно на этой войне, ветераны так сказать. Нас просто не видно, понимаешь? Из-за зеленого свечения мы сливаемся с природой и становимся невидимыми особому вражескому зрению, которое у них отличается от нашего.
        - Так мы, получается, партизаны?
        Бабушка замерла на минуту, а затем разразилась смехом.
        - Да, именно! Мы партизаны, - она снова рассмеялась.
        Я надолго задумалась обо всем сказанном, застыв на снегопаде и еще долго слыша, как она посмеивается и повторяет «партизаны, как же это она так точно - мы партизаны!»
        - Бабуль, но почему же христианство нас не любит? Мы же, получается, на одной стороне воюем?
        - Христианство не может не любить, христианство и есть любовь. Просто они боятся, что бесы завладеют людьми, владеющими в свою очередь магией, и тогда тьма даст перевес. Такое уже не раз случалось, поэтому в этом они очень правы. Стоит лишь вспомнить мою некогда лучшую подругу и ее «Вишневый Пирог».
        - Да, я помню. И, исходя из ее опыта, теперь понимаю, почему христианство запрещает гадания!
        - Да, все так! Когда-то может я бы и пошла на фронт, но умения демонические усовершенствовались. Они нашли способ пробираться в сознания изначально очень верующих людей. Бесы поняли, что самая большая слабость человеческая - это тщеславие и алчность. Когда мы победим их в себе, то миру тьмы будет уже больше нечего нам предложить.
        ГЛАВА 3
        Вся эта информация, неожиданно свалившаяся на мои плечи, одновременно увлекала и вызывала недоверие.
        - А где же доказательства? - аккуратно, пытаясь не обидеть бабушку, спросила я.
        - Доказательств масса. Начиная с того, что все религиозные войны начались с возникновения в мифологии бога Яхве.
        - И что тут такого?
        - А ты видела этого бога? Его изображение? Каким люди его знали? Как его описывали?
        - Нет, я не сильна в мифологии, - смущенно ответила я.
        - Очень зря, в нашей родовой книге об этом много написано и есть его зарисовка. Принести тебе книгу вместо вязания? - с иронией в голосе, спросила она.
        Я кивнула в ответ, и мне стало немного стыдно за себя. Бабушка часто меня упрекала, что я не учусь тем знаниям, которые лежат у меня под носом, и сейчас я как никогда ясно поняла, что это самая распространенная человеческая ошибка - не ценить то, что дается легко, без труда и усилий. Даже не анализируя степень этих знаний, их масштабность и правдивость, я теряла к ним всякий интерес, потому что они были всегда в нашем шкафу, стоило лишь протянуть руку. Моё сердце замирало, только заслышав с экрана телевизора непостижимые теории об истории нашей Земли тогда как самые невероятные знания хранились в моем собственном роду. Многие поколения пытались наиболее правдиво и достоверно отобразить все происходящее вокруг именно для меня, а я им не верила. Я не считала их достаточно авторитетными для себя, а ведь судьба привела меня именно в эту семью, в этот род. Привела не зря, подведя так близко, чтоб я поверила им безоговорочно. Ведь они мои родные и самые близкие, моя кровь, мои гены, моя память, моё прошлое и моё будущее. Они те, кто не может предать, обмануть или ввести в заблуждение. Их намерения чище
талой воды, ведь они есть я, а я есть они.
        На колени легла увесистая книга, открытая на определенной странице, где среди витиеватой писанины был изображен портрет. Меня бросило в жар от красноречивой картинки. Это существо никак не могло быть даже чрезвычайно далеким родственником человеческой расы. Тогда как множество богов описывались схожими с человеком, кожа бога Яхве имела зеленовато бурый цвет и больше походила на грубую кожу крокодила или варана. Голова этого существа была усыпана небольшими отростками, два из которых хорошо развились и выросли в массивные рога. Его уши отличались увеличенными размерами и свисали, подобно животному. Тяжелые веки покрывали лишенные белков красные глаза с удлиненными черными зрачками, безупречно копирующими устройство зрения рептилий. Я окаменела от удивления и оборвала себя на полуфразе:
        - Это же сам…
        - Дьявол? - спокойно переспросила бабушка.
        На что я только покачала головой.
        - Да, он самый. В его мире, как видишь, эволюция пошла несколько по другому пути.
        Я вдруг захотела заняться переводом всего этого текста, которым была обрамлена картинка, но от каждой попытки сосредоточиться голова шла кругом, а тошнота подкрадывалась и заставляла меня, словно человека подверженного морской болезни, поднимать взгляд в поиске линии горизонта.
        Я отложила книгу, и принялась следить за бабушкой. Она собиралась в один дом к лежачему больному, еще с вечера приготовив ему мазь для ног и специальный заговор. Быстро одеваясь, она окликнула дедушку. Я было остановила ее, но они договорились между собой не оставлять меня одну ни на минуту, и я точно знала, что никакие мои уговоры дать дедуле поспать не увенчаются успехом.
        Увлеченная таким объемом новых знаний, я пыталась сложить все по кусочкам. Не ощущая больше головной боли, у меня словно прибавилось сил, и я не знала, кого благодарить: новый ингредиент в бабулином чае или ее поразительный рассказ. Я все еще чувствовала себя немного разбитой, но это не шло ни в какое сравнение с ночным приступом мигрени. Из спальни появился дедушка, и я приветливо позвала его. Он удивился моему настроению и широко заулыбался в ответ. Поцеловав бабушку, он закрыл дверь и направился ко мне.
        - Дедушка, расскажи мне про НЛО, - играючи попросила я.
        - НЛО, доча, это Неопознанный Летающий Объект. Люди замечают странные огни в разное время суток, в разных городах, которые ведут себя тоже по-разному. Одни огни движутся произвольно, другие по одной линии, они имеют разное свечение и летают в различном количестве. НЛО летает, не издавая никаких звуков, а значит - это не может быть самолетом, вертолётом или ещё чем-то, что известно людям или сделано людьми. Поэтому им и дано такое название.
        - Получается, мы вчера с тобой видели настоящее НЛО?
        - Хм, получается так, видели, - дедушка почесал висок, словно до сих пор не верил своим собственным глазам.
        - А давай сходим в лес и внимательно рассмотрим все вокруг, может оно упало вчера, а мы этот неопознанный объект обнаружим?
        Дедушка звонко засмеялся:
        - Почему ты считаешь, что оно упало?
        - Возможно, и нет, но если этот объект приземлился, и кто-то вышел из него погулять, ты мы обнаружим следы!
        - В такой-то снегопад? - дедушка почесал затылок.
        Он явно испугался за меня вчера и совсем не хотел повторения истории. Но я прекрасно помнила свой сон, и мне было важно последовать всему, что я там услышала. Я понимала всем своим существом - это, пожалуй, самое важное в моей жизни, что я должна сделать!
        - Дедуль, мне надо в лес, - протянула я, посмотрев на него щенячьим взглядом.
        Он нахмурился, вкрадчиво взглянул мне в глаза и тихо пробурчал:
        - Зачем тебе туда надо?
        - Я была там ночью, следила за красными огнями.
        Он резко обернулся на меня и со всей тревогой в своих прозрачно голубых глазах, безмолвно спросил, не тронулась ли я своим рассудком. Я же продолжила:
        - Мир вокруг меня был немного другим, я видела свечение всех предметов и их огонь жизни. Я летала во сне там над Соснами, в лесу, а красный огонек заговорил со мной.
        Кажется, дедушка был в шоке от моего рассказа, но слово «сон» явно благотворно влиял на его настроение. Он словно выдохнул и продолжил нашу беседу:
        - И что они тебе сказали?
        - Они сказали, что я должна сегодня прийти в лес на одну из полян, где мы ночью разговорились, зависнув на верхушках деревьев.
        - Ладно, после завтрака сходим, - снисходительно произнес он.
        - Но они сказали мне приходить одной…
        - А они не сказали слушаться твоего мудрого дедушку? - подыгрывая мне, он все же не уступал моим прихотям.
        - Нет, они только сказали, что он бы все отдал, чтоб я выздоровела…
        Его глаза наполнились слезами и одна, кажется, капнула прямо в чай, над которым он склонился.
        - Если мне суждено умереть, какая разница, где я это сделаю: в своей ненавистной постели или там, в мягком снегу. Однако, там у меня есть надежда на чью-то помощь, а здесь… - я не смогла найти подходящих слов, чтоб не обидеть дорогих мне людей, и, замешкавшись, продолжила. - Вы же сами понимаете с бабушкой, что не в силах мне помочь.
        Дедушка боялся посмотреть мне в глаза. Он держался, как мог, чтоб не рыдать от всех этих неоспоримых фактов, которые обрушились на него с самого утра. Я видела, как его лицо покраснело. Вены на висках вздулись, и он в неистовом волнении спросил в который раз, словно не понимая смысла простых слов, исходящих от меня:
        - Что, по-твоему, мы должны сделать?
        - Пожалуйста, пусти меня в лес…
        - Совсем одну?
        - Да, совсем одну!
        - Так куда тебе именно там надо?
        - Я не знаю, куда позовут меня красные огни.
        Он оперся руками о кухонный стол, закрыл глаза и склонил голову к груди. Не открывая их, он продолжил:
        - Откуда ты знаешь, что они там будут?
        - Я просто знаю, доверься мне!
        Мы оделись и вышли из дома. Всё ещё шел снег, и сугробы под нашими ногами только росли. Было совсем безветренно, и лес впереди словно был зарисован из какого-то сказочного сюжета. Только изредка накопившиеся лопухи снега падали с пушистых хвойных лап, нарушая эту неподвижность.
        Зайдя в лес и пройдя несколько метров вглубь него, я вдруг ощутила непреодолимую тягу прогуляться вперед, на светлеющую вдали поляну. Повернувшись к дедушке, я с тревогой и какой-то материнской заботой, посмотрела ему в глаза. В тот же момент дедушка удивлённо произнес:
        - Ты видела их? Я ничего не заметил, - понимая взгляд по соснам, он произнес, - ко всему сегодня такие плотные тучи.
        - Я не видела, но знаю точно, мне надо идти вперед.
        Он взял мою руку в красной варежке, помял ее и произнес:
        - Обещай мне…
        Его глаза краснели, а дыхание сбивалось. Я не на шутку стала бояться оставлять его одного здесь, но все мое внутреннее чутье, или кто-то еще внутри меня самой настойчиво требовал идти вперед одной. Отпустить все страхи за себя и за деда. Идти и точка.
        - Обещай мне, что вернешься, - наконец произнес он, - или хотя бы позовешь меня, будешь звать, что есть мочи!
        Он оставил в моей варежке блестящий свисток. Я закивала головой и положила его в карман. Усаживая его на покрытое снегом бревно, я осторожно, словно боясь спугнуть зверя, начала отдаляться.
        - Обещай мне, что ты не пойдешь далеко в лес, обещай, что через полчаса вернешься, чтоб там не произошло! - посыпалось мне в след, лишь только я сделала пару шагов.
        - Хорошо, дедушка, не волнуйся. Ты сам знаешь, что хуже уже не будет…
        - Не говори так, если будет плохо или страшно кричи, я пойду искать тебя ровно через 30 минут, ты слышишь?
        Я закивала головой и, повернувшись лицом к своей судьбе, направилась сквозь глубокие сугробы туда, куда звало меня моё сердце. Образ растерянного седого старца с воспаленными от слез глазами, так и маячил передо мной на белоснежной простыне снега. Ему понадобилось невыразимое мужество, чтоб отпустить меня.
        Я шла в предположительное место, которое запомнила по сновидению. Хотя вполне возможно, что я просто шла по какому-то своему внутреннему компасу, который все же через пять минут вывел меня на уютную поляну.
        Здесь было тихо и пусто.
        «Ну, где же они?» - пронеслось в моей голове, пока я рассматривала хвойные макушки.
        Не прошло и минуты, как сильное головокружение буквально свалило меня с ног. Я упала в мягкий сугроб, почувствовав недолгое облегчение. Приступ начинался, я понимала это, но упорно игнорировала. Мне нужно было увидеть их, там высоко в небе, или на макушке деревьев, среди этих украшенных снегом веток - где-то они были. Где-то они обязательно должны были появиться, как и обещали. Мои глаза резало ослепительно белое небо, веки тяжелели, а в висках начинали колотить маленькие тяжелые молоточки.
        Крупные снежинки медленно кружили и таяли прямо на лице без какого-либо на то разрешения. Одна упала мне в глаз и повисла на ресницах, окончательно запутавшись в них. Захотев стряхнуть ее, я осознала, что резко обессилила.
        Вдруг я услышала тихий рык. Он доносился сзади, ориентировочно из глубины леса. Затаив от страха дыхание, я медленно повернула голову и увидела нескольких голодных волков. Они окружили меня, и, проверяя степень опасности, приближаясь, тихо рыча.
        Я попыталась встать и не смогла. Голова казалась тяжелее всего моего тела, и шея теперь была совершенно не в силах ее удержать. Вспомнив одно магическое упражнение, которому когда-то обучила меня бабушка, я закрыла глаза и попыталась сконцентрироваться. Оно давало возможность говорить с животными, или, по крайней мере, быть ими услышанной. Главной составляющей этого небольшого ритуала являлась настройка, при которой из мыслей и души убирался страх. Зверь не может ясно слышать человека, когда улавливает запах его страха. Лишь только когда он чувствует запах любви ко всему живому, он настраивает себя на прием информации и перестает считать человека своей жертвой или своим врагом. Закрыв глаза, я попробовала снова, но внезапный рык совсем близко, в районе моего правого уха, окончательно сбил меня. Я не боялась смерти здесь и сейчас. Разницы не было, как умереть, если смерть была прописана в моих книгах судьбы. Мне было страшно от боли, которую хищники могут принести телу. Именно предсмертные мучения вселяли наибольший страх. Не меньше было страшно за родных, когда они увидят мои разодранные останки.
Особенно мне было страшно за дедушку, ведь он всегда теперь будет винить себя за то, что отпустил меня. Теперь при каждой такой мысли из середины моего живота импульсами по всему телу расползалось это смертоносное чувство. Теперь оно становилось одновременно и причиной и следствием моей смерти.
        Я вспомнила про свой свисток, ведь он вполне мог отпугнуть на какое-то время волков. Но в следующую секунду я услышала над ухом звук раскрывающейся пасти. Тягучие слюни хлюпнули, распределившись по нёбу, а в глубине ее снова что-то напряженно зарычало. Эти звуки не оставили мне более ни единого шанса, и я стиснула зубы, готовясь быть разодранной и съеденной живьем голодными волками.
        Не знаю, сколько прошло времени, но вдруг я услышала тоненький свист, который вскоре приблизился ко мне. Я открыла глаза и увидела все тот же белый снег и неподвижные деревья. Боль прошла. Подняв голову, я увидела, как волки спокойным бегом удаляются в лес так, словно они просто передумали испробовать моей плоти. Осмотревшись по сторонам, я еще раз убедилась, что они не были кем-то напуганы - на поляне никого не было.
        Все звуки стихли, а вместе с ними и мои молоточки в голове. Уже в следующее мгновение я почувствовала, что не могу шевелиться. Единственное, что мне было под силу - так это моргать и смотреть на острые пики деревьев. Вдруг на одной из них я увидела маленький бледный красный огонёк. Он ненадолго завис там наверху точно так же, как и в моем сне, словно зацепился за иголки Сосен. Одна из снежинок снова разлеглась на моих ресницах, но даже сквозь нее, мне было не сложно различить, что огонек спускается вниз. Мне захотелось поднять голову и проследить его полет до самой земли, но полностью парализованная, я так и не смогла этого сделать. Затем послышались тихие шаги по снегу. Скрипучие медленные звуки приближались ко мне, и моё сердце в каком-то непонятном смятении и неистовом волнении застучало звучней и быстрее. В голове пронеслось чужое «не бойся», и уже в следующее мгновение я увидела перед собой лицо бабушки.
        Поначалу от шока я даже не поняла, что оно было немного другим. Ее глаза были зеленее, кожа смуглее, ее волосы уложены по-другому. Она улыбалась невыразимо искренней и лучезарной улыбкой. Мне показалось, что это ангел в образе бабушки, но никак не человек. Она приложила к моей голове руку, и я почувствовала растекающееся по телу тепло, а через минуту я уже могла сама сесть и рассмотреть эту странную лесную гостью. Она была одета в невидимую одежду, то есть - это был комбинезон, который я могла хорошо различить, когда она находилась совсем близко. Он покрывал её с головы до самых ног, оставляя видимым на поверхности лишь лицо и руки. Ткань этого комбинезона выглядела мягкой, но её поверхность напоминала зеркало, что отражает абсолютно всё вокруг и даже саму меня. Я с любопытством рассматривала ее, совершенно не зная, что думать, и, тем более что говорить ей. Это была одновременно и моя бабушка и не она вовсе. За спиной женщины виднелся рюкзак, такой же зеркальный, как и всё остальное. Она открыла его и достала три продолговатые зеленые штуковины, которые сильно напоминали зеленые дыни, только
полностью покрытые шипами. Протягивая их, она, не открывая губ, произнесла в моих мыслях:
        «Подожди три дня, этот фрукт станет желтым. Разрежь его и удали косточки, а мякоть помести в стеклянные банки. Банки храни в темном прохладном месте. Принимай по одной столовой ложке три раза в день мякоть этого фрукта, пока все банки не опустеют. А сейчас зови дедушку, он уже совсем близко, он ищет тебя».
        Она вытащила из моего кармана свисток и вложила его в мои замерзшие губы.
        Затем она одела свой рюкзак, встала и отошла от меня на несколько шагов. Где-то после третьего шага я совсем перестала различать её силуэт, и благодаря своему костюму она стала абсолютно невидимой. Посередине, приблизительно в районе её спины, которую уже невозможно было различить человеческому глазу, я заметила яркое красное свечение. Оно стало подниматься в небо, не издавая абсолютно никакого шума. Свечение было намного тусклее, чем ночью, но это совершенно точно были все те же красные огни.
        Я засвистела в свисток изо всех сил. Мне захотелось, чтоб дедушка тоже увидел этот огонек, но он прибежал на поляну уже слишком поздно, чтоб суметь разглядеть его.
        - Нашлась! Как ты? Что это, откуда оно у тебя? - кинулся он расспрашивать с радостным волнением.
        - Мне дала бабушка, точнее НЛО бабушки… - замешкалась с объяснением я, - Ну чтоб я исцелилась.
        - Кира, а если оно ядовитое? - возмутился дедушка.
        - Ты думаешь, кто-то выманил меня на поляну, когда я и так умираю, чтоб угостить меня отравленными плодами?
        Уже дома, множество раз пересказывая эту историю, я словно не могла поверить себе до конца. Что уж говорить про моих стариков. И даже когда на меня с середины нашего круглого стола смотрели эти шипованные фрукты, которые не при каком невероятном стечении обстоятельств, не могли появиться в сибирском лесу посреди зимы, мы все находились в крайнем замешательстве об их целебных свойствах.
        Бабушка, как сыскная ищейка, обнюхала плоды, и, вооружившись ножичком, попыталась надрезать один из них.
        - Три дня их нельзя трогать, они созреют, - одернула я ее.
        Мне было немного лучше все эти три дня, правда я не выходила из дома, возбуждено проверяла свои удивительные дары с небес. Бабушка же напротив выглядела, как никогда удрученной. Ее гложили сомнения относительно того, что по рецепту я должна была принимать неизвестные ей плоды. Вечерами она раскладывала карты Таро, в надежде узнать ответ. Она пытала руны и маятник, травяной настой в свете свечи, но все молчало. Никто и ничто из всего, что приходило каждый раз ей на помощь, не могло теперь дать ни одного ответа. Вся ее магия онемела, будто была пустым набором предметов в руках бездарного человека.
        Через три дня плоды и вправду пожелтели, они стали совсем как дыни только в шипах. Стоял солнечный морозный день, и, выложив их на кухонный стол, мы с бабушкой наконец разрезали их. Меня распирало любопытство и волнение, такое словно сегодня начинается моя новая жизнь, и эти чувства не были обмануты. Внутри фрукт напоминал белую сметанную массу с темными продолговатыми косточками. Выбрав косточки и поместив мякоть в банки, бабушка достала чайную ложку и испробовала сметанную начинку. Покрутив комочек во рту, она с видом сомелье, проглотила его и сообщила мне, что это даже вкусно.
        - Но ты попробуешь это лишь через двенадцать часов после меня, - приказным тоном сообщила бабушка, убирая банки в погреб.
        Я недовольно чмокнула, но вероятно поступила точно так же относительно своей внучки.
        Что ж, белая масса и вправду была невероятно вкусной, напоминая мне заварной крем от бабушкиного торта «Наполеон».
        Через две недели у меня прекратились головные боли. Я опять была активным ребенком и чувствовала себя абсолютно здоровой. Когда вся мякоть в банках закончилась, мы поехали в больницу. Сидя в коридоре и ожидая снимков, я увидела свою маму. Она подбежала ко мне и присела на корточки. Она ничего не знала про найденные, если это можно было так назвать, фрукты в лесу, и я видела ее безудержное волнение в ожидании моих снимков. Только сейчас, глядя на нее, мне вдруг стало ее невыносимо жалко. Она что-то делала в своей жизни неправильно, упуская что-то очень важное. Настолько важное, что оно полностью в какой-то момент перевернуло ее понимание значимых дел. Даже сейчас, когда я была всего в шаге от смерти, она все еще не могла начать жить настоящим. Самой большой ее ошибкой и самым большим горем было то, что она жила то в своем прошлом, когда я еще не появилась на свет, то в своем будущем, когда она, наконец, сможет додать мне своей любви и внимания. Но она никогда не жила здесь и сейчас, в моем настоящем. Скорее она даже боялась этого настоящего момента реальности, когда надо бросить работу в городе и
разорвать связь с прошлым, когда надо быть со мной каждую минуту моей жизни, заменяя мне отца.
        Через пару часов мы зашли в кабинет к врачу. Тот заискивающе расспросил меня, как я себя чувствую, принимая из рук Ларисы Петровны, которую я так и не нашла в прошлый раз, снимки. Вдруг, не прося меня выйти из кабинета, он вскочил со своего кресла и крикнул:
        - Опухоли нет. Совсем нет… Понимаете? Это - чудо!
        Мама принялась опять плакать, но уже от счастья, обнимая бабушку и повторяя слово «спасибо», как мне показалось, больше сотни раз.
        ГЛАВА 4
        Меня зовут Кира и сегодня мой день рождения. Обычно в этот день бабушка пекла самый вкусный торт с мёдом и орехами, который мне только приходилось пробовать в своей жизни. Я же в свою очередь так и не научилась толком готовить. Все мои силы легли на изучение фитомагии, и приготовить я могу хорошо лечебные отвары, но, к сожалению, не торты. Ко всему прочему сегодня мне семьдесят пять лет, и сегодня я даже старше своей бабушки, когда она меня обучала. Мне её очень не хватает, она давно покинула этот мир, но часто бывает, я всё равно разговариваю с ней. Если приготовить специальный отвар на Васильках, то можно говорить с мёртвыми так, чтоб они тебя услышали, и это мой собственный рецепт, который я недавно вписала в нашу родовую книгу на колдовском языке. Но как только я собираюсь поговорить с ней, мои мысли путаются. Так много всего следовало б рассказать ей, что я отказалась от Василькового отвара и начала писать ей письмо.
        «На дворе 2060 год, твои правнуки стали биохимиками. Боюсь, это моё сильное влияние на них, ведь с самого детства они постоянно наблюдали меня, смешивающей ингредиенты в определенные субстанции, которые призваны изменить тело, некоторые душу, некоторые будущее. Раньше это называлось фитомагией, сейчас это отдельный раздел биохимии. С открытием частиц, из которых состоит биополе, эта отрасль науки значительно расширилась и полностью заменила ранее известную нам медицину, а вместе с тем и подавляющее большинство ее грубых методов.
        Помнишь, дедушка так не любил выбрасывать по вечерам мусор? Так вот, ему бы и не пришлось! Сейчас наши дома оснащены мини-заводами по переработке всех отходов, которые напоминают по своему виду обычные холодильники. На нашей планете совсем нет мусора и это заслуга, как природы, так и человека. Хотя точнее сказать - человека, слушающего природу. Когда Земля дала нам бактерии, пожирающие пластик, мы не сразу смекнули, что с этой находкой необходимо сделать. Мы, словно дети в период непослушания, упорно притворялись, что не слышим наказов матери, пока ее терпение не иссякло. Даже любовь матери не безгранична, если дети уничтожают все на своем пути, не способные к обучению, не видящие будущего, не знающие, зачем они живы.
        Вообще, надо сказать, тебе бы понравился этот мир. Сейчас он очень чистый и яркий, правда, мало населен человеком. Мы зашли слишком далеко, распространившись словно лишай. Оставляя за собой лишь мертвое безжизненное пространство, человек все набирал мощь и в какой-то момент обнаружил себя неспособным остановиться. Половина человечества ушла из-за мучительной болезни, другая была смыта за три дня. Нас осталось не так уж много.
        Человек уникален, сознателен, сострадающ, гениален, миролюбив и самопожертвенен… но только в страхе! Только лишь в страхе…
        Ты помнишь, как я любила смотреть на бурю? Мне, казалось, вся природа собирает свои силы и показывает свою мощь. Сейчас я с уверенностью скажу, что она любя трепала нас за ушко, призывая усмирить человеческую жестокость и прекратить разрушать свой собственный мир. Чтоб полностью описать ситуацию по штормам и ненастьям на планете, мне стоит лишь отметить тот факт, что у нас нет такой передачи после новостей, как прогноз погоды. Прогнозировать погоду теперь не представляется возможным.
        А помнишь, ты когда-то сказала, что для средневекового человека мы с тобой показались бы ангелами? Так вот, мы и вправду можем показаться тебе ангелами, хотя сами для себя все еще остаемся людьми несовершенными.
        Это поистине самый невероятный парадокс, которому бывало случаться: мы способны излечить себя от всех болезней, способны жить в мире и гармонии с Землей, способны слушать ее и быть услышанными, но мы обречены на вымирание.
        Долгое время человек не понимал, что планета живой организм. Не мог осознать, что она так же дышит, думает, действует, как и сам человек. Раньше людей, общающихся с духами земли, воды и леса называли мистификаторами, их высмеивали, их работу часто принимали за шарлатанство. Сейчас мои внучки общаются с природой. Их профессия заключается в том, чтоб узнавать, в чем нуждается планета, и обеспечить ее этим. Взамен они просят то, что нужно человеку. В результате этого диалога мы имеем огромные преимущества, планета процветает и человек цветёт вместе с ней, существуя в полном взаимопонимании.
        Когда я старела, я так боялась, что мои дети не увидят зеленой травы, чистой воды, всех возможных творений природы. Надо сказать, все шло к тому, что человек убьет Землю. Но магия нас спасла, и в итоге они рука об руку с наукой нашли это недостающее звено между техническим прогрессом и гармонией духовного единства всего живого.
        Мы научились не только разговаривать с природой, но и договариваться с ней. Мы не убиваем животных и не едим их мясо. Наша химическая промышленность дает нам невероятное разнообразие вкусов и все необходимое для гармоничной жизнедеятельности человеческого организма. С этим открытием мы забыли о многих болезнях. Прекратив впитывать энергию смерти с мясом убиенных животных и начав дышать чистым воздухом без вредоносных примесей, наша жизнь увеличилась практически вдвое.
        Диалог с Землей дает нам потрясающие ресурсы и открытия. И это самое настоящее чудо, которое только могло случиться с человеком. Однако, мы сильно опоздали, когда, наконец, научились правильно жить. И сейчас наш вид оказался не способным выжить.
        Именно сегодня раскрылась 60-летняя загадка, которую твой уникальный ум и сакральные знания так и не смогли разгадать. Сегодня мои дети вручили мне подарок, который стал ответом на все вопросы, так давно мучившие тебя. У меня теперь есть уникальный невидимый костюм, он способен поднимать моё тело в воздух и преодолевать не только пространство, но и время. На планете найдены места, где человек можем совершать переход в другое временное полотно, и мы их постоянно совершаем. Все, что нам осталось, это найти подходящий момент с начала времен разумной жизни человека, где мы смогли бы изменить ход истории. Мы не теряем надежду, что где-то там сможем изменить человеческое сознание, что б сам человек изменился раньше, чем природа кардинально изменит его жизнь и его численность. Это самая трудная задача на данный момент.
        Мы смотрим, как извергаются вулканы древности, а люди привязывают рабов к домам, препятствуя их разграблению - мы знаем, что не сможем достучаться до этих людей. Даже тысячу лет спустя мы все еще видим море насилия, и непостижимую кровожадность человеческой души. Мы бродим по горам трупов невыразимо жестоких войн и понимаем, что и здесь нас никто не услышит. Мы убираем горы мусора из мирового океана и спасаем умирающих, задыхающихся пластиком животных, мы тушим лесные пожары, возникшие по причине поджога людьми, мы спасаем Землю, как можем и молчим, зная точно, что пока не сможем быть хоть кем-то услышаны. Мы, все немногие, кто остался, зашли в тупик, наблюдая за собственной историей. До сего момента мы все еще не смогли найти время, когда бы человек разумный стал по-настоящему разумен.
        Вопреки нашим правилам, я решила оставить это письмо тебе… В надежде, что ты найдешь способ все исправить. Ты не должна показывать его мне, иначе, узнав свое будущее, я никогда не смогу стать той, кем стала.
        А сейчас мне пора лететь в свое не первое, но такое важное временное путешествие - сегодня я лечу спасать себя от страшной болезни при помощи тропического фрукта, который убивает раковые клетки. В тот год, куда я возвращаюсь, о нем уже известно в медицине. Однако о его свойствах замалчивают в погоне за деньгами, нажитыми на холере двадцать первого века. Как видишь, во все времена у нас с тобой оставалась одна проблема - найти отклик и веру в сердцах людей и сделать так, чтоб они не уничтожали себя сами».
        ***
        Стояла прекрасная весна. Это зимой я чудом дожила до своего дня рождения благодаря уникальному тропическому фрукту «с небес». Сегодня мы возвращались с ночного праздника главного весеннего шабаша. Я много увидела за эту ночь и много почувствовала. Бабушка не без труда привела меня в чувства, но к рассвету я была бодра и полна сил, как никогда. В моей голове появлялись новые мысли, принесенные издалека времен.
        Солнце всходило над горизонтом и его свет в странной утренней дымке, преломляясь, давал всему теплый кремовый оттенок, словно наполняя воздух сладкой ванилью. Вступая по влажным ступенькам дома, я вдруг почувствовала невероятный аромат дерева. Сквозь лестничные зазоры на меня смотрели свежие травы, покрытые утренней росой. Они подобно тонким парфюмерам сплетались ароматом со всем домом, и я уже с трудом могла различить запахи по отдельности. Так пах последний месяц весны. Так будет пахнуть начало лета и его первые теплые дожди.
        Жар печки вернул мне полноту радости от холодного утра, и, пробежав к ней мимо стола, я, поначалу, даже не заметила тонкий конверт из белоснежной бумаги. Повернувшись к бабушке, я увидела, что она вскрыла его и читает.
        - Что там? - пытливо спросила я.
        Ответа не послышалось. Через минуту она плюхнулась на стул, а еще через минуту, дочитав, подошла к печке и бросила листок в огонь.
        - Что это?
        - Письмо, - немногословно ответила бабушка.
        - От кого? - машинально поинтересовалась я.
        - От тебя!
        Для подготовки обложки издания использована художественная работа «4:10» автора Кати Беяз, 2019 г.
        КНИГА ТРЕТЬЯ
        11. Цвет Полыни
        12. …
        13. Прыгуны
        14. Запах серы
        15. …

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к