Елена Грушковская
Когда гаснет свет
Еще один бесконечный день сполз в морозный сумрак - неизбежно, как все дни. Трепыхался, ворчал, суетился, мелькал, шуршал и раздражался, но под конец устал, съежился и притих, слушая холодное молчание звездной бездны. Наверно, ждал от нее какой-то вековой мудрости, но она только снисходительно смотрела сверху. И день, так и не получив мудрых наставлений и не сделав никаких выводов, накрылся искрящимся холодным одеялом и начал погружаться в сон, гася одно окно за другим.
Для Алены этот день был одноглазым. Как такое возможно? Очень просто: утром в маршрутке она потеряла правую контактную линзу. Мягкая прозрачная "чашечка" выскочила из глаза и - поминай как звали. Искать ее - как иголку. Может, провалилась в щель между сиденьями, а может, упала на грязный пол маршрутки... В любом случае ее можно было считать пропавшей без вести.
Ощущения были странными: один глаз видел четко, а перед другим все расплывалось. Пассажиры равнодушно смотрели в окна, каждый думая о своем: с одной стороны - люди, с другой - смутные безликие силуэты в зимней одежде. Непутевый зимний день еще только продрал заспанные глаза, и от его зевоты покачивались обсахаренные инеем ветки.
Ослепшая на правый глаз Алена приехала на работу. Не опоздала, минута в минуту. Привычно стряхнула с плеч дубленку, повесила на крючок. Не промахнулась: один глаз все-таки видел. Ровные ряды книг на полках ждали своих покупателей, пестрея обложками. Компьютеры уже работали: их включила администратор Вика, приходившая раньше всех. Все как всегда.
Весь одноглазый день Алена чувствовала правой щекой неприятный холодок. Половину лица будто окутывал туман, который невозможно было ни сморгнуть, ни отогнать. Однако Алена не подавала виду и ухитрялась работать как ни в чем не бывало. Пару раз, правда, пальцы чуть растерялись над клавиатурой, пару раз глаза прищурились, всматриваясь в расплывающиеся строчки на экране монитора. Но никто ничего не заметил, и Алена так и проработала весь день в одной линзе. Покупатели выбирали книги, несли на кассу, расплачивались и уходили. "Спасибо за покупку, приходите еще". Все как всегда.
Грея руки о кружку с чаем, Алена думала, что за новыми линзами она сможет выбраться только послезавтра - в выходной. В упаковке осталась последняя пара, пора пополнять запас. Причем несколько дней нужно ждать, когда придет заказ: линз с такими большими диоптриями часто не оказывалось в наличии. А тут - новогодние праздники на носу. Алена прикинула в уме: срок ношения последней пары истечет до десятого января. С этими праздниками вообще неизвестно, когда заказ придет. Неудачно совпало... Раньше надо было озаботиться.
Дурацкий полуслепой день выпрямился во весь рост, во всей своей одноглазой несуразности, и плелся, спотыкаясь, по проторенному пути - в вечер. Люди и книги. Книги и деньги. Книги и мысли. Предновогодний блеск мишуры под потолком. Ассортимент праздничных открыток пестрел под пальцами покупателей, из отдела канцтоваров доносился запах кофе. Все как всегда.
И вот, день засыпал, уютно свернувшись под снегом, а Алена, выйдя на улицу, подняла лицо к темному небу. Двадцать один час пять минут. Меньше чем через три часа настанет двадцать пятое декабря.
Снять линзу сейчас или дойти в ней до дома? Благоразумие подсказывало, что лучше оставить ее, но туман, наползавший с правой стороны, манил погрузиться в него полностью... Так иногда манит высота моста - прыгнуть в небытие. Танатос. Пальцы уже потянулись к глазу, чтобы снять прозрачную круглую пленочку...
До дома - четыре остановки. После девяти вечера городской транспорт ходил редко, и в ожидании можно было простоять полчаса. За те же полчаса или даже меньше Алена успевала дойти пешком, но нужно было дважды переходить улицу. Перейдет ли она вот так - совсем без линз, имея два процента остроты зрения? Не видя с пяти метров самые крупные буквы таблицы Сивцева - "ШБ"? Зачем рисковать жизнью под Новый год?
Визг тормозов, удар... Слезы мамы. У всех - праздник, а у них дома - горе.
А Новый год все равно настанет, с Аленой или без нее.
М-да, ну и идиотская же блажь иногда посещала ее голову! Подышав на замерзшую руку, Алена натянула пуховую варежку и сердито заскрипела сапожками по снегу - в одной линзе, по миру, наполовину затянутому непроглядным туманом. Дома ее ждала мама, подогревая ужин. Все как всегда.
И как всегда, к котлете с картофельным пюре прилагался кислый соус маминого ворчания:
"Ну, когда ты у меня остепенишься? Тебе двадцать семь лет. Ребенка надо успеть до тридцати родить. Я внуков от тебя дождусь или нет?"
После ужина - очки и семнадцатидюймовое окно в мир. Просторы Интернета, друзья по переписке, любимая музыка. Все как всегда?
Вчера - да. Сегодня - как оказалось, нет.
Проходя мимо круглосуточной аптеки, Алена вспомнила, что у нее кончились глазные капли. Зайти, купить? Да. Сапожки скрипнули на повороте к уютному свету над дверью, застучали по ступенькам мимо высокой мужской фигуры в черной куртке. Левый глаз мимоходом оценил богатырскую ширину плеч незнакомца и его ладное телосложение, которого не скрывала даже зимняя мешковатая одежда. Роста он был просто баскетбольного. Огромная пушистая ушанка, ботинки сорок шестого размера, не меньше. Он поднимался на высокое аптечное крыльцо неторопливо, вразвалочку, и Алена, покосившись на него, подумала: "Экий медведище!"
При этом она не смотрела под ноги, и ступеньки ей за это коварно отомстили. Алена успела ухватиться за перила, но одно колено все-таки больно приложилось о холодную плитку.
- Осторожно! - воскликнул молодой мужской голос, и Алену подхватила под локоть крепкая рука.
- Спасибо, - пробормотала Алена, морщась от боли.
- Ушиблись? - спросил мужчина.
- Да ничего страшного...
Он открыл дверь и пропустил ее вперед. Из-под низко надвинутой на лоб пушистой шапки не было видно глаз.
"Ничего страшного" было из той же "оперы", что и молчание по поводу потерянной линзы. Слова из Алены приходилось порой тянуть клещами. В аптеку она вошла прихрамывая: похоже, сильно расшиблась... Синячище будет на все колено. Ну ничего, сейчас не лето, под джинсами не видно.
Мужчина вошел следом и встал у Алены за спиной - жутковато огромный, как гора. Медведь, как есть медведь. Безобидный ли?.. Пожалуй, кулаком дверь вышибет. Так, купить капли - и пулей домой. От греха подальше... Мало ли, что у него на уме.
- Два флакончика тауфона, - попросила Алена, кладя на пластиковую тарелочку деньги. - И пипетку.
Стеклянные флакончики, звякнув друг о друга, улеглись в сумочку, пипетка - следом, а вот пулей рвануть от этого здоровяка домой не получилось: резкая боль пронзила колено. Ступать на пострадавшую ногу было практически невозможно. Диванчик у стены сочувственно предложил свои услуги, и пришлось ими воспользоваться. Массируя колено, Алена краем левого, видящего глаза наблюдала за мужчиной. Чисто выбритая щека, мужественный подбородок - без жирка, четко очерченный. Интересно, он что-нибудь видел из-под своей шапки? Ведь ее мех совсем закрывал ему глаза. Добротные зимние ботинки на толстой рифленой подошве - как два БТРа. Танки грязи не боятся, ага. Да и сам он весь был как танк, но голос - мягкий. Сунув лекарства во внутренний карман, он не глядя сгреб сдачу и отошел от окошка, но фармацевт окликнула его:
- Мужчина, вы не всю сдачу взяли!
"Медведь" вернулся, смущенно улыбаясь.
- Да? Спасибо... Со мной такое бывает.
Его рука нащупала на тарелочке оставшуюся мелочь и сунула в карман. Рассеянный медведь?.. Милая черта для такого громадины. Даже трогательная какая-то. Алена проводила его взглядом, а он на нее даже не посмотрел, выходя из аптеки. Просто прошел, будто ее и не было на диванчике. Не сразу нашел дверную ручку - может, пьяный? Нет, Алена непременно почуяла бы алкогольное амбре в волне воздуха, повеявшей, когда он прошел мимо. Не пахло.
"А может, он тоже без линз?" - осенило Алену. Что ж, вполне вероятно... Как говорится, рыбак рыбака... Помассировав колено, она поднялась, сделала осторожный шаг. Боль уже не пронзала - тупо ныла. До дома оставалось две остановки. Доковылять пешком или ждать маршрутку? Алена махнула рукой на транспорт: ждать дольше, чем идти. Да и морозец неплохой: пожалуй, замерзнешь, стоя на остановке.
Выйдя на крыльцо, она замерла, увидев знакомую мохнатую шапку: "медведь" стоял внизу, возле перил. "Так, спокойно", - приказала себе девушка, но сердце застучало. И чего ему надо, "медведю" этому?.. Нет, знакомиться она сегодня была не в настроении. Пусть гуляет лесом... А может, он просто так стоял, и она зря испугалась? Он даже, в общем-то, и не смотрел в ее сторону.
Но предчувствие не обмануло: едва сапог Алены коснулся последней ступеньки, большая рука незнакомца протянулась к ней.
- Здесь скользко, позвольте вам помочь.
Надо же, какой галантный. Вот только почему он смотрел при этом не прямо на Алену, а немного мимо? В свете лампы под козырьком аптечного крыльца из-под шапки "медведя" тускло блеснули глубоко посаженные глаза с замутненными зрачками. Неживые, пустые, как забитые фанерой окна.
Нет, он не забыл линзы... Если у Алены было хотя бы два процента (хоть что-то!), то у него - ноль.
На мгновение Алена остолбенела со сжавшимся от жалости сердцем, а потом в голове завертелась куча вопросов: почему он, незрячий, без белой трости? Почему он сам в такой поздний час ходит по аптекам - у него нет никого, кто мог бы помочь? Откуда он знал, что она не покинула аптеку, а села на диванчик? Впрочем, на последний вопрос уже напрашивался ответ: у слепого незнакомца мог быть острый слух.
Она вложила руку в большую ладонь "медведя", и он крепко и ласково сжал ее. Ступив с крыльца на обледеневший тротуар, Алена не сводила взгляда с дружелюбно улыбающегося лица мужчины. Добрая, светлая улыбка - и потухшие глазницы.
Вместо благодарности Алена пробормотала:
- Вам... помочь?
На что мужчина мягко ответил:
- Спасибо. Почему вы подумали, что мне нужна помощь?
Смущение горячо разлилось по животу, щеки запылали жаром. Алена пролепетала:
- Ну... Вы ведь... без трости.
- Дома оставил, - ответил "медведь", все еще не выпуская ее руку. - Я в соседнем доме живу, тут всего два шага. - И тут же спросил: - Как ваша нога?
- Спасибо, уже почти... Почти прошла.
- Можно узнать, как вас зовут?
А он отнюдь не робок, подумалось Алене. На улице с девушками знакомится. Хотя почему, собственно, он должен быть непременно угрюмым затворником и мизантропом? Аль Пачино, "Запах женщины". Да, видимо, этот образ отпечатался в сознании.
- Алена.
- Очень приятно. Олег.
Он настоял, чтобы Алена доехала домой на маршрутке, и она согласилась, удивляясь легкости, с которой она это сделала. Более того, она охотно позволила проводить себя до ближайшей остановки - благо, до нее было рукой подать. Всех опасений как не бывало, хотя уважение и некоторая робость перед медвежьей мощью Олега все же оставались.
Прикинувшийся спящим непутевый день хитро подсматривал за ними одним глазом. Ожидая транспорт, они разговорились, и обычно скрытная и сдержанная Алена сказала пару слов о себе.
- Значит, магазин "Прометей", - кивнул Олег. - Знаю. Мир тесен! Я в соседнем здании работаю.
Алена удивилась, но не показала этого. Впрочем, он и не мог видеть ее лица.
- А кем вы работаете? - полюбопытствовала она.
- Психологом. Частная практика.
Недурно, с уважением отметила про себя девушка. Хотя почему все слепые должны собирать розетки и выключатели?
- А вы...
Алена замялась, сомневаясь в тактичности своего вопроса, но Олег будто прочел ее мысли.
- Я терял зрение постепенно, с самого детства. В тринадцать я уже ничего не видел.
При этом он получил высшее образование. Но одно дело - выучиться, и совсем другое - найти работу по специальности. Инвалидам по зрению особенно непросто это сделать. Но он сделал, добился своего, и теперь не люди ему помогали, а он помогал им.
Вот ведь чудо, думала Алена. В соседнем здании, почти в двух шагах от места ее работы трудился Олег; если мир так тесен, как же они до сих пор не встречались?
- Посмотрите, это не ваша там подъехала?
Где, что подъехало?.. Мир, секунду назад суженный до размеров телефонной будки, в которой помещались только они с Олегом, вновь развернулся и обрушился на Алену мрачной лавиной повседневности. Все как всегда. Черные цифры номера, лязг разболтанной дверцы... И удаляющаяся фигура в мохнатой шапке под фонарем.
Она чуть не проехала свою остановку. Оступилась и чуть не упала, выходя из маршрутки. Проваливаясь в изрытый колесами машин снег, брела к дому, на ходу машинально роясь в сумочке в поисках ключей.
Нет, никто ничего не заметил - ни мама, ни коллеги. Ну, задумчивая чуть больше обычного. Так она вообще по жизни - не от мира сего. На работе - ни слова лишнего, лишь стандартный набор заученных фраз. "Здравствуйте", "Вам подсказать что-то?", "Спасибо за покупку, приходите еще". Улыбка у нее была, правда, красивая - белозубая, с ямочками на щеках. Мужчины-покупатели млели, женщины завидовали, а коллеги называли "ходячей рекламой зубной пасты". Владелец магазина Валерий Сергеевич, томно прикрывая глаза веками, спросил однажды: "Что ж ты мне-то так не улыбаешься, Аленушка?" Он заигрывал со всеми девушками-продавцами, шутил и зубоскалил, а по Алене, пряча улыбку, скользил взглядом рокового сердцееда. Над пряжкой его ремня нависало солидное пузцо, а плешь прикрывал "мостик" из волос. Казанова...
Зачем она жила вообще? Зачем ходила на скучную работу со скучной зарплатой, по графику четыре на два, с девяти утра до девяти вечера? Дома допоздна просиживала за компьютером, а в выходные - буквально, дни, предназначенные для выходов - никуда не выходила?
"Глаза б мои этот мир не видели", - так она думала. Он душил ее, этот мир. Сжимал, как мусорный пресс. Подавлял выбросами чего-то темного, мертвого, сквозь которое становилось невозможно дышать: грудь заклинивало, сердце каменело. Во время этих спазмов ноги сами сворачивали к мосту. Танатос. Безжизненное тело, как изломанная кукла, на железнодорожном полотне.
И только мысль о маме удерживала, как тонкая ниточка.
Мама не понимала. "Что за глупая хандра? - говорила она. - Нет ничего ценнее жизни!" И была, безусловно, права: Алена признавала это и соглашалась. Но...
Мир давно сошел с ума, он был болен. И она - тоже. Она не хотела видеть этот мир... И ее глаза застелил туман.
Она поливала гренки с омлетом черносмородиновым вареньем, запивала все это грейпфрутовым соком и нацепляла наушники. Мир исчезал, оставалась только музыка.
Потом музыка заканчивалась, и все начиналось сначала: книги, люди, деньги. Любовь, маги, вампиры, оборотни, космооперы и, конечно же, "попаданцы" - куда ж без них. Бойкий слог, штампованные на конвейере сюжеты. И это составляло девяносто пять процентов продаж. Люди покупали и уходили от реальности, расслабляя извилины, а издательства клали денежку в карман; некоторая доля доставалась Валерию Сергеевичу, и совсем крошечную дольку получала Алена в виде зарплаты.
Она бережно расставляла макулатуру в красочных обложках по полкам, когда вошел необычный клиент. Он оказался первым сегодня: рабочий день только начался, покупателей еще не было. Огромного роста, в короткой дубленке и мохнатой шапке, с кожаной папкой под мышкой и белой тростью с черным наконечником. Глаза его были скрыты щитком темных очков.
- Здравствуйте! Мне нужно сделать ксерокопию документов, - прозвучал на весь торговый зал его сильный и звучный, но мягкий голос.
- Да, пожалуйста, - отозвалась рыженькая Марина из отдела канцтоваров. - Сюда.
Алена застыла у полок, следя взглядом за пушистой шапкой. Да, вот она, трость. Но пользовался ею Олег едва заметно, не колотя ею перед собой по полу и окружающим предметам, а небрежно держа в руке, как модный аксессуар. Казалось, она была ему совсем не нужна и даже мешала, но изредка трость все же действовала, легкими чуткими колебаниями исследуя пространство. Олег повернулся на голос Марины и уверенно двинулся к отделу канцтоваров, ловко огибая тумбы и стойки, а Алена услышала рядом негромкий голос Наташи, миниатюрной крашеной брюнетки, пробормотавшей себе под нос:
- Интересно, зачем ему документы? Чем он их читать будет?
Наташа, видимо, думала, что говорит достаточно тихо, но слух Олега был поистине кошачий. Остановившись на секунду, он чуть обернулся через плечо и сказал:
- Обычно это делает мой помощник, но сегодня он не успевает, а копия нужна срочно. Вот и пришлось самому.
Оставив Наташу в смущении, он двинулся дальше по направлению к ксероксу. Алена из любопытства прокралась следом и остановилась в трех шагах от него. Вжикнула молния кожаной папки, заблестел полупрозрачный зеленый конверт формата А 4, и на стекло тумбы-витрины легли документы.
- Все в двух экземплярах, пожалуйста, - попросил Олег. - Можно с двух сторон.
Марина включила ксерокс и начала копировать, а Алена не сводила глаз с Олега. Вдруг он, чуть повернув лицо в ее сторону, улыбнулся:
- Здравствуйте, Алена. Как чувствует себя ваше колено?
Девушка вздрогнула. А Олег ответил на ее еще не заданный вопрос:
- Ваши духи... И дыхание. Особый ритм.
- Надо же, - с озадаченным смешком отозвалась Алена. - А... А колено - в норме, спасибо.
Под крышкой ксерокса пробегал луч света, в лоток ложились свежеотпечатанные копии. Алене хотелось, чтобы документы не заканчивались, или чтобы ксерокс заело - словом, что угодно, лишь бы Олег задержался хоть на минуту дольше. Чтобы не получилось, как вчера... Только вчера их разлучила маршрутка, сегодня же время ограничивал копировальный аппарат. Но Марина делала свою работу быстро, ксерокс не подвел, и на стекло легли все копии.
- Спасибо, - сказал Олег. - Сколько с меня?
- Четырнадцать рублей.
- А можно копии в файл сложить?
- Да, конечно.
Вот и все... Как быстро промелькнули эти листки бумаги! И все это время она простояла молча. А о чем говорить? Да еще при девушках. Вчера уехала она, теперь ускользал он. Вчера день был непутевый, сегодня - жестокий.
Уже собираясь уходить, Олег задержался у кассы и зачем-то спросил:
- Простите, а до которого часа работает магазин?
- До девяти вечера, - услужливо ответила ему Наташа.
Как только он ушел, Марина пожурила ее:
- Ну ты лоханулась... Слепые же слышат - ого-го как!
Та пробурчала:
- Да я ж вроде тихо... - И добавила, вздохнув: - Не знаю, кто как, а я не смогла бы вот так... В темноте. Лучше уж совсем не жить.
Алена, не утерпев, подала голос:
- И так можно жить. Живет же человек, дома не сидит, работает... И не на шпингалетной фабрике какой-нибудь, а психологом...
Девушки тут же заинтересовались:
- А ты что, знаешь его? Ну-ка, колись! Он тебя что-то про колено, кстати, спрашивал!
- Да так... Вчера на улице случайно разговорились, - уклончиво ответила Алена, снова закрывая створку своей воображаемой раковины, из которой она на миг высунулась, чтобы сказать слово в защиту Олега.
Но Марина с Наташей уже лукаво щурились и понимающе кивали головами. Вскоре, впрочем, стало не до болтовни: покупатель пошел, а после обеда наведался хозяин, закрылся с администратором Викой в подсобке и за что-то ее там целых пятнадцать минут отчитывал. Когда они вышли, Вика нервно прикладывала пальцы к раскрасневшимся щекам, а хозяин чуть ли не облизывался, как наевшийся сметаны довольный кот. Мазнул по Алене "роковым" взглядом, который не пробуждал в ней ничего, кроме брезгливой неприязни.
- Ну, девочки, работайте тут, я буду к закрытию, - сказал он, отдуваясь. Брюшко выпирало между полами расстегнутой дубленки.
Нимало не стесняясь присутствия дам, он сыто отрыгнул воздух и, распространяя вокруг себя пельменно-пирожковую ауру, покинул магазин. Снаружи хлопнула дверца машины, заурчал мотор и слился с общим шумом улицы.
Все было как всегда и вместе с тем - иначе. Нет, мир не стал лучше, не перестал стискивать в мертвящем, удушающем захвате душу Алены, но в ней поселилось беспокойство. Как-то все странно, неуловимо, непонятно... Последняя пара линз помогала ей видеть глазами, но душе помочь не могла.
Выходя вечером на улицу, Алена радостно вздрогнула: в нескольких шагах от крыльца стоял под снегопадом Олег. Судя по количеству снега на его шапке и плечах, ждал он уже минут десять, не меньше. Так вот зачем он спрашивал, до которого часа работает магазин!..
И вдруг...
- Аленушка, садись, подвезу тебя домой!
Из открытой дверцы машины высунулся хозяин - как всегда, в дубленке нараспашку и небрежно накинутом на шею шарфе.
- Спасибо, Валерий Сергеевич, это без надобности, - сухо ответила Алена, - я недалеко живу.
- Да садись, - уговаривал шеф. - Время позднее, с транспортом плохо... Я не могу позволить такой красивой девушке идти по улице одной! А если отморозки какие-нибудь встретятся? Я же за вас всех перед вашими мамами отвечаю! Понабрал на работу красавиц... теперь вот безопасность их обеспечивать должен! - И хозяин шутливо вздохнул.
Выплюнуть ему в лицо, что он, козел похотливый, ей противен?.. Гм, а завтра узнать о своем увольнении? Нет, мир - все-таки дерьмо... Пока его заполняют вот такие вот... уроды. Говорить об ответственности, при этом недвусмысленно оттягивая пряжку ремня под жирным брюхом и попутно маскируя там предательский бугор!.. Алена обернулась. Олег не только не уходил, но и приблизился на пару шагов - с сурово сжатыми губами и поднятым подбородком.
- Извините, Валерий Сергеевич, за мной пришли, - сказала Алена, про себя подумав: "Что я делаю?!" Но другого выхода не было.
Шеф заметил Олега. Оценил его рост и габариты... На краткий миг в его взгляде отобразилось нечто похожее на уважение, но потом, при виде белой трости, губы скривились в пренебрежительной усмешке.
- Вот этот вот?.. - Его глаза уперлись взглядом в Алену - холодно и вопросительно.
- Ну да, - ответила девушка твердо.
За ее плечом шевельнулся кто-то светлый и сильный; теплые мурашки побежали вниз по шее и лопаткам, и ей вдруг стало хорошо и спокойно. Даже злость на шефа куда-то улетучилась, осталась только насмешка.
Шеф хмыкнул.
- На кой тебе сдался этот... гм, инвалид? Дурочка ты, что ли?
Из-за плеча раздался твердый спокойный голос:
- Девушка не хочет ехать с вами, оставьте ее в покое.
Глаза хозяина, сузившись в холодный прищур, уставились на Олега.
- А ты вообще кто такой? Топай отсюда... или ползи на ощупь!
Мурашки волнами побежали по спине, когда на плечо Алены опустилась тяжелая, но добрая рука. Она слегка отодвинула ее в сторону, и Олег, чуть склонившись к шефу, проговорил ровно и монотонно, почти без выражения:
- Берегите себя, осторожнее на дорогах. Всего доброго.
Вроде бы он ничего особенного не сказал, но шеф начал как-то меняться в лице. Весь съежившись, как сдувшийся шарик, он пробормотал в ответ бесцветным голосом:
- Да, большое спасибо, и вам всего хорошего.
И куда только девались его самоуверенность и напор! Глядя остекленевшим взглядом прямо перед собой, он захлопнул дверцу и завел мотор, а большая сильная рука Олега, приобняв Алену за плечи, повлекла ее в сторону от машины.
Вот и все: был шеф - и не стало его. Уехал, сбежал, наложив в штаны!.. От восторга, смешанного с уважением и страхом, перехватило дыхание, и Алена просто молча смотрела на Олега, а тот - то ли куда-то поверх крыш, то ли внутрь себя, под темными очками не поймешь. Скользнув ладонью вниз по ее рукаву, он добрался до пальцев и ласково сжал их. Это вернуло девушке дар речи.
- Слушайте, это... Класс, супер! - возбужденно засмеялась она. - А вы... Вы загипнотизировали его, да?
Олег улыбнулся.
- Ну... скажем, есть кое-какие невербальные приемы.
- А меня научите так? - Кровь Алены закипала, бурля миллионами радостных блесток. Дыхание сбилось, и она умолкла, дрожа застывшей, окаменевшей грудью.
В глазах на секунду померк свет, а потом она оказалась прижатой носом к заснеженной дубленке Олега. Снежинки таяли, холодя кожу.
- Ну... Ну... Все, - провибрировал теплый голос, и Алена наконец смогла выдохнуть.
Хитрый день... Волшебник. Закружил, заворожил, заманил и увлек в теплую бездну, из которой не хотелось выныривать никогда. Осыпал сверху блестящим конфетти, опоясывал мишурой и серпантином, накрывал звенящей новогодней тайной, затягивал в хоровод снежинок. Ну и день...
Они шли вдвоем под снегопадом, держась за руки. Мороз был слабый, и Алена сняла варежку, а Олег - утепленную кожаную перчатку, в которой его и без того не маленькая рука походила на лапищу робота-трансформера.
- Так научите меня?
- Зачем тебе?
- Ну... Чтоб босса отшить, если он опять...
- Он к тебе больше не сунется.
- Ну... мало ли еще всяких уродов на свете?
- Посмотрим. Может, и научу... потом.
- Когда?
- В свое время.
- А когда наступит свое время?
Вместо ответа пожатие руки Олега стало крепче. Сердце Алены щекотал смех, прорываясь наружу почему-то - слезами. Не уплыли бы линзы... Последние. Завтра надо заказывать. Господи, какие это все мелочи, ведь к сердцу вплотную подобралась пушистая новогодняя сказка, терлась о него мягким боком и, мурлыча, согревала...
- Олег...
- Мм?
- А трудно тебе - вот так?.. (Когда они перешли на "ты"? Впрочем, неважно.)
Дурацкий вопрос, глупое любопытство. Обязательно надо испортить сказку чем-нибудь таким... нелепым.
Он все-таки ответил:
- Особенно начинаешь ценить солнечный свет, когда он гаснет. Цени его сейчас. Цени то, что имеешь.
Снег налип на ресницы, тушь потекла... Плевать. Ведь он не видел этого, и ему было неважно, как она выглядит. Он никогда не увидит ранней седины, что пару месяцев назад заблестела в ее волосах; это каждую ночь, отяжелев от печали, падала звезда, превращая один русый волосок на голове Алены в серебристый. Но все это - пустяки, потому что она была жива. Жила, дышала и ВИДЕЛА.
- Мне трудно... не в бытовом плане, нет. К жизни в темноте я уже приспособился и прекрасно обхожусь без зрения. Трудновато иногда бывает оттого, что я слишком многое чувствую... по другим каналам. Вот сейчас мы идем, и я чувствую тебя... Ты часто грустишь... Бываешь подавлена. Но сейчас - нет, сейчас тебе хорошо. И я рад этому.
Алена улыбалась. Снегу, фонарям, светящимся окнам домов. Себе. Олегу, хотя он и не мог этого видеть. Но он должен был услышать улыбку в ее голосе, когда она воскликнула:
- Ой, мы до самого моего дома уже дошли!..
И тут же сердце екнуло: опять расставаться?.. Олег, подняв лицо, подставлял его снегу.
- Да, - проговорил он. - Хорошо прогулялись. Погода сегодня чУдная. И не холодно, и снежок... Я люблю такую.
- И я, - вздохнула Алена.
Олег чутко насторожился, уголки его губ дрогнули кверху.
- А чего вздыхаешь? Не грусти... Новый год скоро.
Его пальцы дотронулись до ее подбородка. Она вдруг вскинула голову, осененная идеей.
- Олег, а... А может, зайдешь? Чаю попьем... с вареньем.
Он сверкнул зубами в улыбке.
- Варенье я люблю.
- Карлсон, - засмеялась Алена, потрепала свисающие пушистые клапаны его ушанки и тут же сама испугалась собственной нежности. Не рано ли?..
Сказка замурлыкала, закутала ее своим пушистым хвостом и прогнала страх. Алена потянула Олега за руку:
- Пошли!
В подъезде было темно - хоть глаз выколи. Споткнувшись о порожек, Алена проворчала:
- Ну, как обычно. Лампочки перегорели, а новые вкрутить некому.
- Держись за меня, - раздался рядом голос Олега. - Мне темнота не мешает.
Это было забавно: он шел уверенно, ни разу не запинаясь, а она держалась за него, как за спасательный круг. Слепой вел зрячую. Когда они миновали один лестничный марш, Алена попросила, нащупав трость:
- Дай... попробовать?
Дурацкая просьба. Что ж ее сегодня на нелепости-то всякие тянет?.. Как дите малое! Впрочем, Олег только усмехнулся и вложил в ее руку трость, даже показал, как ее правильно держать. Испугавшись за него - ведь сам он шел без трости, - Алена через несколько ступенек вернула ему ее. Ей стало не по себе.
На площадке перед дверью квартиры она сказала, смущаясь, как девчонка:
- Вообще-то, у меня мама дома... Так что если ты...
Олег с тихим смешком ответил:
- Понял. Закатал губу обратно.
Возиться с ключами в темноте не хотелось, и Алена позвонила в дверь.
- Мам, это я...
Загремели открываемые запоры. В прихожей тоже царил сумрак, и мама ойкнула при виде огромной мужской фигуры в лохматой шапке, блестящих очках и с белой тростью.
- Все хорошо, не бойтесь, - улыбнулась фигура.
- Мам, это Олег, - деловито представила Алена гостя. - Олег, это моя мама, Валентина Федоровна. Мамуль, поставь чайник, пожалуйста...
Озадаченно поморгав, мама взяла себя в руки и хмыкнула:
- Быстрая какая... А поздороваться нам не дашь? - И обратилась к Олегу: - Здравствуйте, гость уважаемый... хоть и нежданный...
Алена нахмурилась. Впрочем, маму можно было понять - хотя бы потому, что предупреждения о гостях не поступало. Клацнул выключатель, и прихожая перестала быть сумрачной. Олег снял шапку и поцеловал маме руку, заблестев в свете люстры аккуратно и коротко подстриженными золотисто-русыми волосами. Под дубленкой у него оказался черный пиджак и белый свитер с высокой теплой горловиной, и Алена наконец по-настоящему оценила его фигуру. Нет, он был не медведь - скорее, барс. От него веяло такой силой, что белая тросточка и очки никак не увязывались с его общим обликом... Поэтому, усадив Олега на диван, Алена сняла с него очки, а трость он сложил и сунул в карман.
- Ну вот... Теперь другое дело, - сказала Алена.
Он усмехнулся.
- Теперь я не похож на... инвалида?
Девушка прикусила губу. Ну зачем огорчать сказку, повторяя дурацкие слова того, кто и мизинца Олега не стоил?.. Сказка возмущенно фыркнула и задрала хвост трубой, а Алена расстроилась. Олег моментально это почувствовал и накрыл ее руку теплой ладонью.
- Прости... Забудем, ладно?
- Забудем, - тихо ответила Алена. И поцеловала его в щеку.
Он, не зная, что сказать, тоже поцеловал ее - в носик. Примирение состоялось, и сказка довольно заурчала.
Алена с тревогой наблюдала за реакцией мамы. Беспокоилась она напрасно: Олег просто не мог не нравиться, и скоро мама подпала под его своеобразное - незрячее, но лучистое и светлое обаяние. Поначалу ее смущал вид его странных, как бы не совсем человеческих глаз, но его улыбка с лихвой компенсировала все. Они поужинали и выпили чаю с вареньем, побеседовали, а в половине двенадцатого Олег засобирался домой. Общественный транспорт уже не ходил никакой, и было решено вызвать такси.
- Опять грустишь, - защекотал ухо девушки теплый голос.
Под ногами скрипел свежевыпавший снег, Аленины руки уютно грелись в руках Олега. Сердце провалилось в мягкий мех сказки и затерялось в нем, а заблестевшие на щеках слезы ласково смахнул ее пушистый хвост.
- Скоро Новый год, - вздохнула Алена. - Какие у тебя планы?
Он загадочно улыбнулся.
- Поживем - увидим.
Они помолчали, слушая ласковое урчание сказки в сердцах. Олег вдруг спросил:
- А зачем тебе там, на лестнице, понадобилась моя трость?
- Так, потренироваться, - проронила Алена. - На всякий случай. Вдруг когда-нибудь придется...
- Не дай Бог, - серьезно покачал головой Олег.
- Да все к этому, похоже, идет, - глухо пробормотала девушка. - Я ведь тоже... В смысле, я вижу, но - плохо. И в один прекрасный день могу...
- Нет, - перебил Олег твердо. - Этого не будет. Я не допущу.
- Ты? - недоверчиво усмехнулась Алена. Хотя... После того, что он сделал с шефом, она была готова верить во что угодно.
Олег кивнул. Лицо Алены оказалось между его больших ладоней, а губы ощутили теплую влажную нежность. Сердце ухнуло вниз, прокатилось по выгнутой спине сказки и взлетело, подброшенное ее хвостом. Такси задерживалось. Может, заблудилось, а может, умница сказка к этому лапу приложила. Чтобы поцелуй продлился еще чуть-чуть...
А за ней подкрадывался Новый год.
9-10 января 2011
Оглавление
- Елена Грушковская Когда гаснет свет
|
