За порогом боли Дмитрий Сергеевич Грунюшкин
        #
        Дмитрий ГРУНЮШКИН
        ЗА ПОРОГОМ БОЛИ
        Холодный дождь второй половины августа монотонно шумел, расслабляя и навевая дрему. Он постепенно наполнял большие лужи, не образуя ручейков - так всегда бывает в преддверии осени. Холодно, сыро, темно…
        Здесь, на первом этаже стройки, было еще темнее и холоднее. Влажные кирпичные стены дышали подвальной промозглой стынью. Дождевые струи, влетавшие в разбитые окна, оседали на цементной пыли.
        Человек, стоявший напротив входа, в глубине комнаты, не обращал на гадкую погоду никакого внимания. Он, казалось, вообще, ни на что не обращал внимания. Черный плащ скрадывал очертания его фигуры, делая почти невидимым в темном проеме двери, но даже под плащом угадывались широкие плечи, сейчас немного опущенные, как от жуткой усталости. Тот, кто видит в темноте, как кошка, разглядел бы его суровое, но совсем молодое лицо, на котором невзгоды оставили свои борозды в виде морщин, жестких складок и шрамов. Тусклый взгляд был безжизненным.
        Человек стоял не шевелясь. У него уже не было сил что-то делать. Он очень устал. Он просто стоял и ждал. Ждал смерти…

* * *
        Тяжелое темно-синее небо, как огромная маскировочная сеть с черными камуфляжными пятнами облаков, накрывает и давит горящий глазами-окнами город. Густое небо ближе к горизонту светлеет, переходя в грязно-изумрудную зелень и, неожиданно, заканчивается задымленной сиреневой полосой, ниже которой лишь безглазые черные контуры каких-то корпусов, осыпанные пятнами света, сползающего с уличных фонарей. К стремительно несущимся клочьям облаков примешивается серый дым, вырывающийся из сопел заводских труб. На город всей своей мрачной громадой наваливается тревожная ночь.
        Пустынная трасса под окнами отдыхает от тяжести грузовиков, устало перекатывая по своему хребту мусор, обрывки газет и городскую пыль…
        Сгусток звука, вырвавшийся из недалекого убежища, щелкнул по стеклу, рассыпался звоном и сформировался в сознании в близкий пистолетный выстрел.
        Ленкин голос приполз откуда-то издалека, мягко раздвигая преграды мыслей:
        - Отойди от окна.
        Стряхнув оцепенение, Макс отступил назад, задернул штору на окне и выключил в сознании только что виденную картину. Профессиональная журналистская привычка, отточенная упорными тренировками воли, превратила его в своеобразный телевизор, переключающийся с программы на программу по желанию хозяина.
        Диплом журналиста Макс получил совсем недавно. Его джинсы еще хранили на известных местах потертости от студенческой скамьи. Но работать в этой области он начал прямо с первого курса университета. Репортерил в самых разных газетах, от официальных до настенных, а также на укладывающихся в этот же диапазон радио и телестудиях. Свой стиль, свой взгляд, свои методы. Короче, сам себя он считал профессионалом. И не он один.
        - Так кем же был Христос? Сыном еврейки или сыном Божьим? По еврейским законам национальность передается от матери к сыну, но применимо ли это к тому, чьим отцом был Бог?!
        Голос Женьки-Джона обладал способностью нагонять сон, но как только собеседник начинал засыпать, тот же голос срабатывал как будильник. Сейчас его звуки окончательно вернули Макса из мира воображения в тускло освещенную слабой лампочкой комнату.
        Продолжать разговор не было никакого желания, к тому же постоянная озабоченность Джона еврейским вопросом уже порядком поднадоела, потому что Джон пускался в витиеватые рассуждения исключительно в расчете на благодарного слушателя, не желая и не воспринимая никаких доводов ни за, ни против. Тема была стара, благодарным слушателем Макс не был, поэтому ответ прозвучал вполне резонно:
        - Может, спать ляжем? 3автра всем на работу.
        Не дожидаясь реакции, Макс сдернул покрывало со старенького дивана, служившего ему кроватью.
        Ленка послушно отложила картинистый журнал в сторону и поплелась в ванную. В ответ на наивное желание умыться после двадцати трех часов, кран харкнул ржавой слюной и затрясся, примешивая к утробному рычанию злобный змеиный свист, вырывающийся из глотки пустых водопроводных труб-питонов. Ленка подождала несколько секунд, рассчитывая на чудо, но тут раздались удары по трубе чем-то железным. Ленка пожала плечами, завернула кран и вернулась в комнату. Джон еще пытался поразмышлять, но Макс решительно согнал его с тумбочки:
        - Все, отбой, еретик!
        - Смерть стоит того, что бы жить, - процитировал Джон и философски добавил. - А ночь стоит того, что бы спать. Хорошо, я удаляюсь. Не буду мешать - ваше дело молодое. Приятного времяпрепровождения!
        Дверь закрылась, но еще долго слышалось сопение Джона, вытаскивавшего раскладушку с антресолей и раскладывающего ее в ванной комнате. Почему-то ему нравилось спать именно там, а не на кухне.
        Макс расстелил простыню, швырнул две подушки - себе ватную, с кулак величиной, а Ленке обычную. Потом лег и отвернулся к стене. Ленка вытащила деревенское лоскутковое одеяло и аккуратно накрыла Макса. Сбросила шелковый японский халат, привезенный Максом из Ташкента еще во времена перестройки. Когда Ленка легла, Макс уже спал и сопел, как ребенок. Или делал вид, что слал. Она провела рукой по его плечам и спине, поцеловала в шею. Не дождавшись реакции, спокойно отвернулась и, пошарив рукой, щелкнула выключателем. Все было спокойно. Все было как всегда.
        Толпа вибрировала, раскаляясь все больше и больше. Она гигантской губкой впитывала эмоции и разбухала, наливаясь желчью людской злобы. Толпа сатанела от безвыходной скопленности энергии со знаком минус, которая сконденсировалась до того предела, когда ни физик, ни политик, ни пророк не могут поменять ее знак. Толпа пузырилась хрипящей силой взбешенного стада и брызгала горячей ненавистью ко всему живому и неживому. Невозможно угадать, на чем сфокусируется эта ненависть - на не вовремя подошедшем человеке или на витрине ближайшего магазина. Толпа не подчиняется ни одному земному закону. Она подчиняется только закону Толпы. Этот закон вступает в силу в тот неуловимый момент, когда скопление случайных людей сливается в единый организм, живущий, подобно муравейнику, коллективным…нет, не разумом - инстинктом, коллективной страстью…
        Выбрав профессию журналиста, Макс посвятил себя служению Толпе, но больше всего на свете он не любил именно Толпу, презирал ее и боялся. Согласно его теории толпа испускала биоволны во всех мыслимых диапазонах, и чтобы противостоять натиску воздействия массового безумия, нужно было обладать чем-то особенным. Этим
«особенным» Макс не обладал, поэтому, приближаясь к толпе, он чувствовал волнение, переходящее в экстаз, если он вливался в этот организм. Толпа его поглощала и подчиняла. Он еще мог найти в себе силы не подойти, но если он попадал в чрево этой многоклеточной массы, то растворялся в ней. Остатки разума фиксировали происходящее, оценивали, взвешивали, но команды к действиям подавало что-то другое. Он сохранял в толпе чистым рассудок, но не мог собой повелевать, а больше всего Макс оберегал свою индивидуальность, и ценил в себе способность мыслить, решать и действовать самостоятельно.
        Зато Джон на толпу абсолютно не реагировал. Этим самым «особенным» он обладал в полной мере. Джон был полностью обращен в себя. Он любил себя, любовался собой, своим миром. Он вслушивался в свои чувства и мысли и все остальное, в том числе и толпу, воспринимал лишь как толчок к работе своих мозгов.
        - По какому вопросу собрались? - вслух подумал Макс, останавливаясь в сотне метров от кипящей людской массы и намереваясь понаблюдать.
        - Автобуса ждут, - пояснил Джон.
        - С каких это пор автобусные остановки стали местом проведения демонстраций?
        - «Двадцатку» отменили. Бензина, говорят, не хватает. Теперь нужно ездить на
«пятнадцатом».
        - Не дурно. До туда полчаса топать!
        - Вот они и выражают свое недовольство. Многие из них полетят с работы за опоздание.
        - Сейчас митинг будет, - решил Макс.
        Действительно, на решетку остановки забрался человек лет тридцати с «копейками» в не очень модном «вареном» костюме и с мегафоном в руке.
        - В кустах случайно оказался рояль, то бишь «матюгальник», - оценил ситуацию Джон.
        - Сколько еще терпеть?!!! - взорвался речью оратор, - терпение народа не безразмерно, как колготки. Господа начальники играют с огнем! Народ на грани восстания!
        - Парниша не прав. Автопарк города уже год, как частный. Начальники ни при чем, - весьма трезво продолжал комментировать Джон. - А насчет восстания - старая песня.
«Шишки» сдали партбилеты и перешли в «господа». Сейчас там теплее. Большевиков изъяли из центра мишени народного гнева, а им, похоже, снова туда хочется. Вот идиоты!

«Народный трибун», тем временем, продолжал:
        - Пора браться за оружие! Пора крушить новую порочную систему!
        - «Систему» не трожь! - отозвался из стоящей поодаль группы пасмурных хипов патлатый верзила в драных «варенках» и со спускающейся на грудь цепью, по размерам напоминающей якорную.
        Температура толпы приближалась к критической точке. Вдруг, над биомассой сигнальной ракетой взмыл крик:
        - Автобус!
        Из-за поворота вырулил потрепанный «Икарус». Автобус шел пустым и, явно, не собирался заезжать на остановку. «Частник какой-то», - подумал Макс.
        - Вот он, сволочь! - заорал кто-то из собравшихся.
        Наперерез автобусу метнулись несколько мужиков и вслед за ними все остальные кинулись перегораживать порогу. В этот момент толпа была страшнее волчьей стаи. В том, что еще полчаса назад называлось человеческим мозгом, не осталось ничего, даже волчьего инстинкта пропитания. Только импульс, подобный импульсу в ракетной боеголовке - сигнал к разрушению.
        - Надо ноги делать, - напрягшись, предложил Джон. - Сейчас ОМОН пришлют.
        - ОМОНа не будет. Вся милиция и даже пожарники на вокзале. Они…
        Макс не договорил. Происходящее своей кошмарностью выдавило все оставшиеся в голове мысли. Мозг работал только на прием, вжигая в клетки нестираемую информацию, которая еще долго будет воспроизводиться в ночных припадках страшных снов.
        Водитель «Икаруса» почувствовал опасность и привстал, вглядываясь в действия людей. Автобус проезжал в нескольких метрах от Макса и Джона, когда догадка полыхнула в сознании шофера. Лицо исказила гримаса отчаяния, пальцы до хруста впились в руль. Водитель истерично рванул баранку влево, наваливаясь на нее всем телом, как бы, помогая машине развернуться, и, одновременно, надавил педаль газа до упора. Тяжелый автобус, шедший с уже приличной скоростью, надсадно взревел, выдыхая клубы черного дыма, накренился, почти задевая неровный асфальт. Автобус едва вписывался в узкую улицу, но в этот момент брошенный кем-то камень вскользь ударил в лобовое стекло. Водитель отшатнулся, руки на руле дрогнули, и автобус врезался правой фарой в столб. Машина продолжала поступательное движение, сминая обшивку. Брызнуло разбитое стекло. Удар вырвал водителя из кресла и бросил грудью на руль. Автобус, как раненое животное, взревел от боли, вздрогнул несколько раз, пытаясь справиться с преградой, и затих. Но его муки не кончились - озверевшие люди добивали беззащитную машину камнями. Двое, оттолкнув дверь, ворвались в
салон и метнулись к водителю. Через минуту они извлекли его наружу и швырнули в толпу. Макс, до сих пор каменно стоявший, поднял фотоаппарат.
        - Сдурел?! - рявкнул Джон.
        Но Макса уже не надо было приводить в себя. Отвращение и страх вывели его из оцепенения. Какой-то «Жигуленок» рванулся с проезжей части на газон, пытаясь объехать Макса и Джона. Отработанным Движением, которому его обучил знакомый каскадер, Макс прыгнул на капот и распластался на стекле. «Жигуль» остановился, но водитель, уставившись на Макса диким взглядом, не вышел:
        - Бегом! - крикнул Макс, хотя Джон уже влетал в салон.
        Макс спрыгнул с капота и вскинул фотоаппарат движением, каким вскидывают автомат, одновременно сдергивая предохранитель.
        Автоматическая камера успела снять с десяток кадров, когда нервы Джона не выдержали, и он дернул за куртку слишком рискового «фотоохотника», затаскивая его в машину. Макс ударился затылком о крышу и локтем об дверь. Через секунду автомобиль уже летел по дороге. Еще через минуту водитель нашел в себе силы и спросил:
        - Куда едем?
        - На вокзал, - ответил Макс, потирая свежую шишку на затылке. Джон молчал, сосредоточенно глядя в окно.
        Водитель высадил парней метров за триста-четыреста до вокзала. Дальше проехать было нельзя - проезжую часть перегораживали два тяжелых тягача.
        - Время пока есть. Пойдем с массами потолкуем, - решил Макс.
        Они двинулись к тротуару, намереваясь пройти на привокзальную площадь. Но не тут то было. Сразу за тягачами стояла двойная шеренга блюстителей порядка, упакованных, как на случай войны - каски, щиты, противогазы, укороченные автоматы. Короче, полный комплект. Лейтенант, прогуливавшийся перед шеренгой, направился к смельчакам.
        - Кто такие? Документы?
        Макс сунул редакционное удостоверение.
        Лейтенант равнодушно уставился на фотографию, расплющивая мощными ковбойскими челюстями жевательную резинку. Казалось, что он пережевывает поступающую в емкость под беретом информацию. После довольно продолжительного молчания лейтенант вернул
«корочки» и произнес:
        - Ну и что?
        - Не понял, - изумился Макс.
        - Вы хотите на вокзал?
        - Очень хочу!
        - Цель?
        - Покупка жевательной резинки у лиц неопределенной национальности с целью укрепления зубов, - не очень удачно съязвил Джон.
        - Почему вдвоем? - бесстрастно продолжил ОМОНовец.
        - А мы просто любим друг друга, - снова не удержался Джон.
        - Почему именно сегодня?
        - А какое ваше дело? - Макс уже начал сердиться.
        - До обеда район закрыт, - поставил точку лейтенант и пошел назад.
        - Эй, лейтенант, ты что, издеваешься? - гаркнул Макс, - В газету хочешь попасть?
        Реплика осталась без ответа.
        - Козел! Обезьяна с пистолетом!
        Лейтенанта как будто ткнули раскаленной кочергой.
        - Что-о-о?!
        Макс отвернулся и пошел.
        - Стой!!
        Стук ботинок за спиной.
        - Ноги!!! - скомандовал Джон, - Встречаемся у аптеки.

…Быстрее! Быстрее! Черт, споткнулся, едва не упал… Щербатый угол дома.
        Захватился рукой, уменьшая радиус поворота. За кем? Сзади стук тяжелых ботинок, злой вскрик, звук падения тела. Ага! Грохнулся!
        - Стой, скотина! Стрелять буду!
        Пальни, дружок, если сможешь. Железный бордюр. Вперед, не преграда. Мокрые ветки сирени хлещут по лицу, забрасывая, ранним цветом. А-а, твою мать! Нога проехала по жидкой грязи, едва не уронив хозяина ног. Опять бордюр. Асфальтовая дорожка метров сто пятьдесят между двумя заборами. Быстрей! Быстрей! Вспомни молодость!
        Холодный воздух, обдирая горло, стальным клинком влетает в прокуренные легкие. Курить брошу! Бегать начну по утрам! Хруст веток сзади. Метров сто десять уже пробежал.
        - Стой, кому говорю. Стреляю!
        Забор кончается. Вираж! Ай-ай! По инерции - вперед, хотя надо бы вправо. Вместе не получается. Упал таки. Камеру! Камеру держать! В гробу такие…Встать!! Бегом! Колодец двора. Слева - сараи, справа - подвал. Нет, в подъезд! Дверь без ручки, заплеванные ступени.
        Один этаж, второй, третий. Cтоять. Дальше тихонько, чтобы через окна не засек. Слава богу, чердак открыт. Если дверь хлопнет - сразу туда. Горло кашель дерет. Тихо, идиот! Давись, но молчи! Фонтан противных слюней. Не плеваться - открыть рот и пусть текут. Сколько времени прошло? Минута? Две? Посидим, подышим… Соску-сигарету в зубы. Вроде, клялся бросить курить? Да ладно, я хозяин своему слову - сам давал, сам и забрал. Дым в глаза лезет. Ух, вроде, убежал. Минут десять посидеть, и к аптеке…
        Джон уже околачивался у закрытых дверей.
        - Ну, что? Ушел?
        - Нет, уже срок мотаю.
        - Что предпримем?
        - Пошли «огородами».
        - Как скажешь.
        По дороге:
        - Слушай, Макс. А что мы там забыли? Вообще, в чем дело? По какому поводу здесь
«волков» наставили?
        - Вряд ли я смогу сказать тебе точно, но попробую. В общем…Ты слышал когда-нибудь о, так называемой, группе «Сержанта»?
        - Да так, краем уха.
        - Есть такие у нас в городе. В основном бывшие «афганцы». Они здорово укрепились и держат в кулаке всю местную «братву».
        - Кого?
        Макс ухмыльнулся, поражаясь, в очередной раз, тому, что Джон мог не знать таких общеизвестных терминов.
        - Рэкетменов, бандитов и тому подобных.
        - Ну и?..
        - Сегодня, по агентурным данным, у них возле вокзала будет разборка с кем-то из жуликов.
        - И поэтому вокруг оцепление? - Джон скептически пожал плечами.
        - Нет, конечно. Оцепление потому, что сейчас будет митинг «красных». Они на привокзальной площади сегодня кучкуются. Все-таки 1-е мая. Им любой повод подойдет, лишь бы флагами помахать. А милиция, с некоторых пор, стала их недолюбливать. Видимо, за чрезмерную активность. Как раньше демократов.
        - А откуда дровишки? Сам собрал? Про разборку-то…
        - Должен бы сам, но в этот раз кто-то шефа проинформировал.
        - Сам бы и сходил.
        - Он ходит на разборки только в наш местный «Белый дом».
        Через парадное парни зашли в подъезд дома, примыкающего к вокзалу. Прежде, чем выйти через черный ход, выглянули в окно во двор. Так и есть, стоят «свистки». Ну и простота! Поднялись на пять этажей, через выдранный с корнем люк забрались на чердак, прошли до последнего подъезда, спустились вниз. А теперь рывком через двор! Сзади крики, свист, топот ног. Завернули за угол дома и - вот она, толпа!
        Сборище было весьма разношерстным. На первый взгляд, без какой-то системы. Старики, правда, составляли большинство, но были люди помоложе, лет тридцати-сорока. Была, даже, молодежь, явно из числа «штурмовиков». Так уж повелось, что «красные», по славной традиции, не брезговали беспорядками и, случалось, даже бивали милицию. Правда, им, обычно, тут же это возвращалось сторицей, но факт есть факт - бивали.
        Красные флаги, даже бархатные знамена, вились на слабом ветру. Благо, со времени
«красного» режима лет прошло еще не так много и этого добра пока хватало. Макс почувствовал, что возбужденная толпа начинает его заводить, и решил поскорее заняться делом. Он осмотрелся и потянул Джона за рукав:
        - Обрати внимание… - Макс кивнул на стоящую поодаль группу молодых парней.
        Ребята, действительно, отличались от демонстрантов. Человек пятнадцать. Все коротко стриженые, плечистые, стоят спокойно, лишь изредка перебрасываясь короткими замечаниями. У всех какое-то похожее выражение лица: глаза со снайперским прищуром, жесткие складки у рта, поджатые губы, во взглядах ощущается стальная уверенность и готовность к действиям, тела - натянутые пружины. Почти у всех в деталях туалета было что-то армейское: у кого десантные ботинки, у кого солдатский ремень со звездой, камуфлированные куртки, у многих выглядывали
«тельники». Большинство парней держали в руках спортивные сумки. Было видно, что они весьма недовольны своими шумными «красными» соседями.
        - Колоритные мужички, - заметил Джон.
        - Похоже, это и есть группа «Сержанта».
        А события на привокзальной площади, тем временем, начали принимать дурной оборот. Макс отвлекся от «афганцев» и полез за фотоаппаратом.
        Распаленные ораторами «ленинцы» и «сталинисты» обратили свою ненависть на милицейское оцепление. Сначала в ход шли оскорбления, но вот какой-то несдержанный милиционер взмахнул дубинкой и тут же, получив удар тяжелым древком флага, упал на колени. Его товарищи бросились его защищать, усиленно работая резиновыми
«демократизаторами».
        Какой-то старичок получил удар по голове и театрально рухнул на асфальт. Раздались возмущенные крики. И тут случилось неожиданное и страшное.
        Впрочем, неожиданным это было только для милиции и прессы, потому что «красные», видимо, были готовы к такому развитию событий. Когда в милицейские ряды полетели первые бутылки с зажигательной смесью, и цепь охранения дружно отошла назад, заглушая вопли обожженных милиционеров взревели мощные динамики, и с крыши ближайшего дома ударил «Интернационал»! «Это есть наш последний и решительный бой!
        «Толпа» очень организованно расступилась, и из ее чрева вылетели несколько десятков «гвардейцев» с железными прутами. Оцепление в несколько секунд было смято и «красные» рванулись в город, куда, в общем-то, и стремились с самого начала. Мэрия запретила демонстрацию, вполне резонно опасаясь за коммерческие лавки, а для
«красных» это был лишний повод подстегнуть свою ненависть к новому порядку.
        Вслед за «гвардией» в прорыв двинулись и ветераны. Но, вдруг, стало оглушающе тихо. И в этой ошарашенной тишине Макс и Джон услышали, как где-то недалеко, метрах в ста, родился рвущий душу звук, как будто одновременно ударили в сотню барабанов. Ударили и остановились. А через секунду снова: «Д-Р-РУМ!»
        Удары повторялись с ужасающей точностью какого-то страшного огромного метронома. И они приближались. Из-за голов людей Макс ничего не мог рассмотреть. Он отбежал подальше в сторону и заворожено замер.
        Прямо на толпу, заполнив улицу от дома до дома, будто отряды крестоносцев, надвигались шеренги ОМОНа. Они наступали медленно, каждый шаг отмечая ударом дубинки в прозрачный щит.

«Д-Р-Р-У-ММ!»- сотня дубинок одновременно расплющилась о плексиглас, сверкающий на солнце.

«Д-Р-Р-У-ММ!»- шеренги приблизились еще на один шаг. Белые шлемы с забралами, серые бронежилеты - безликие терминаторы. Их методичная поступь наводила ужас. Дробный грохот бил по нервам и неотвратимость, с которой они приближались, убивала надежду на спасение. Было что-то гипнотическое в этом мерном стуке, что-то такое, что парализовывало волю и лишало сил не то что наступать, а даже спасаться бегством.
        И, вдруг, подчиняясь неслышной команде, ОМОНовцы одновременно выкрикнули что-то в оцепеневшую толпу. «Х-Х-А-А!»- в сотню мощных глоток. Звуковая волна метнулась между домов и резанула по обнаженным нервам.
        И закаленные ветераны политических схваток и уличных боев дрогнули.
        Толпа отхлынула назад, оставив на асфальте тела трех растерзанных милиционеров из оцепления.

«Красные штурмовики» предприняли отчаянно-безумную попытку и бросились к щитам, но в этот раз они столкнулись с рукой режиссера, который был более талантлив, чем тот, что ставил их спектакль.
        Щиты одновременно повернулись ребром, и из образовавшихся промежутков грянули выстрелы. Пластиковые пули с расстояния в тридцать метров действовали с ужасным эффектом. «Штурмовики» были отброшены назад, многие из них остались лежать на земле.
        Медленно двигавшийся позади ОМОНовцев БТР взорвался криком сирены, и демонстранты просто бросились бежать. ОМОН ускорил шаг, ни на сантиметр не разорвав четкой линии шеренг. А на другом конце площади бегущих уже ждали. Все слилось в жуткой какофонии побоища: крики, вопли, визг, вой сирены, грохот дубинок о щиты, выстрелы. Из задних рядов ОМОНа в толпу полетели гранаты с «Черемухой». А когда первые шеренги блюстителей порядка вошли в соприкосновение с демонстрантами, Максу захотелось отвернуться…
        Сквозь весь этот дикий шум Макс едва услышал треск выстрелов во дворах ближних домов, сразу же вспомнив, зачем он сюда пришел. И - о, черт! - «афганцев» и в помине не было на площади. Макс сломя голову ринулся туда, где стреляли, не думая о том, что его там, в общем-то, не ждут, и запросто могут подстрелить «за компанию».
        Во дворе никого уже не было. Только расстрелянный в решето «Форд-Эксплорер» с двумя трупами внутри, еще один труп на газоне, да куча автоматных гильз.
        Макс подобрал несколько и стал рассматривать тело, лежащее на траве. Полноватый, но со следами былой мускулатуры, мужик, очень дорого одетый, лысоват со лба. А уж как его изрешетили! Крови как из свиньи натекло.
        Макс пощелкал фотоаппаратом, и снова прислушался к происходящему на площади. Там еще грохотали выстрелы. «Главное задание выполнил только процентов на десять, так хоть там сниму толком» - подумал Макс и уже собрался отваливать, как, вдруг, услышал крики и ругань совсем рядом.
        Из подъезда вывалились лейтенант-ОМОНовец, что давеча гонял Макса по привокзальным дворам и ярко и дорого одетая девушка лет восемнадцати. Она вырывалась из огромных лапищ милиционера и весьма крепко материлась, на что лейтенант отвечал ей более чем адекватно.
        Из этой «светской» беседы спрятавшийся за машиной репортер смог понять, что эта деваха видела, как расстреливали этих несчастных и даже, похоже, приехала вместе с ними. А идти куда-либо с этим «ментом вонючим» она наотрез отказывалась. В конце концов, ОМОНовец влепил ей такую затрещину, что она грохнулась на землю метрах в двух-трех от того места, где стояла.
        В этот момент Макс выглянул из-за «Форда» и нажал на спуск фотоаппарата. Лейтенант обернулся, а девчонка вскочила и попыталась убежать. И тут произошло то, чего никто из присутствовавших не ожидал. ОМОНовец машинально вскинул автомат и нажал на спуск. АКСУ рявкнул короткой очередью и девушку, уже забегавшую за стоящие рядом гаражи, будто ударили в спину. Она рухнула на битые кирпичи, выгнулась, пытаясь достать руками рану на спине, вздрогнула несколько раз всем телом и затихла.
        Лейтенант зло сплюнул и повернулся к Максу, все еще нажимавшему на спуск автоматической камеры.
        - Пожалуй, мне придется забрать твой аппаратик, - процедил лейтенант и поднял автомат.
        Черный и бездонный, как тоннель, зрачок автомата глядел на Макса бесстрастно и неотвратимо.
        Палец на курке напрягся, побелел и…Макс закричал… Грянул одиночный выстрел и Макс, как в замедленном кино, увидел, что голова ОМОНовца разлетелась сотней красных брызг, и убийца рухнул к ногам своей жертвы. Макс не мог двинуться с места. Его била нервная дрожь.
        Из-за соседнего гаража вышел парень в светлом плаще и десантной кепке с
«калашниковым» наперевес. Он посмотрел на Макса, ткнул ботинком тело лейтенанта, подобрал его автомат и скрылся за углом.
        Макс нетвердым шагом подошел и, преодолевая отвращение, посмотрел на место трагедии. Асфальт был забрызган серо-коричневыми блестящими лейтенантскими мозгами. «У него, оказывается, были мозги» - промелькнула не совсем уместная мысль. Стараясь не смотреть туда, где еще недавно была голова, Макс присел, и вытащил из кобуры убитого пистолет, а из набедренного кармана запасную обойму. Сложил трофеи в сумку и затрусил с места происшествия. Забежав за угол дома, Макс остановился, несколько секунд помедлил и, наклонившись, выложил на землю все, что съел утром на завтрак.
        Солнце падало за заводские цеха на окраине города, пробив облака вонючего дыма и заливая взбудораженные улицы кровавым светом. Лужи, отражая небо, казались лужами крови.
        Ботинки загораживали полнеба. Макс, тупо уставившись на свои ноги, задранные на подоконник, уже полчаса разглядывал бурое пятнышко на ребре подошвы левого ботинка.
        В кабинете было сумрачно и от того, что уже наступил вечер, и от густого табачного дыма. Макс выдул очередную струю, понаблюдал, как заколыхались четкие сиреневые пласты воздуха, меняя свою форму и застывая в новой. Обжигая пальцы, затушил микроскопический окурок об ножку стула и бросил бычок на пол, в огромную кучу таких же чинариков.
        Он сидел уже восемь часов, запершись в своем кабинете в редакции. Он не слышал, как время от времени сотрясалась от ударов дверь, как с грохотом проносились по улице грузовики. Иногда на него накатывало волна то страха, то тошноты.
        Щелкнул замок и в кабинет влетел Джон. В дверях остались человек пять с опасливым любопытством наблюдающих редколлег. Пыхтя, внес свой живот редактор.
        - Че расселся! - утвердительно заорал Джон. - Меня там чуть не замочили! Я тебе такое расскажу!
        - Не трогай мальчика, - прогудел редактор. - Ему плохо. Он здесь целый день сидит.
        - А ты не раскисай. И убери протезы с подоконника, - обратился он уже к Максу. - Ишь, намусорил. Комиссар в Смольном, да и только.
        Макс равнодушно посмотрел в их сторону и опустил ноги. Присутствие людей столкнуло его с мертвой точки. Появилось недовольство, а это уже, хоть какая-то, а эмоция.
        - Максимов, мы для тебя специально половину первой полосы оставили на завтра. Где снимки? - пропела из дверей Софья Евгеньевна, ответственный секретарь.
        - Щас, - буркнул Макс.
        Вернувшись к жизни, он начал осознавать, что делал последние восемь часов. Сразу после событий на площади он вернулся в редакцию, заперся в кабинете, передвигаясь на автопилоте проявил пленки и, так же автоматически, распечатал снимки. Потом выпил крепкого чаю и сел перед окном, где и провел все оставшееся время в сомнамбулическом состоянии.
        Кабинет они с Джоном занимали на двоих, поэтому никто и не смог туда зайти, пока Джон не вернулся с классическим синяком под глазом и разбитой бровью.
        - Щас… - повторил Макс, пытаясь вспомнить, куда он засунул снимки. Полез, было, в сумку, но, наткнувшись на пистолет, отдернул руку, словно обжегшись.
        В комнате повисло заряженное любопытством молчание. Макс достал из кармана пустую сигаретную пачку, повертел ее в руках и бросил на пол.
        - Ишь, раскидался, - заворчал редактор, - Ну, чисто, комиссар.
        - Дайте закурить?
        В ответ материализовались сразу три пачки, протянутые разными руками. Макс подивился такой щедрости и достал по одной из каждой пачки. Две сигареты спрятал за ухо, прикурив третью.
        - Зеленый весь, а еще смолит, комиссар, - не унимался редактор.
        - О!- Хлопнул себя по лбу Макс и полез в маленький сейф, где хранились пленки и дорогостоящие фотопринадлежности. Снимки были там. Молча он кинул фотографии на стол, поняв, что рассказать словами о происшедшем не сможет.
        - Ну, что там? - Софья Евгеньевна, подошла к столу. Редколлеги столпились рядом.
        Стоя у окна, Макс по репликам старался догадаться, что они в данный момент рассматривают.
        - Неплохо. Солидный планчик, - это снимок толпы на автобусной остановке.
        - Класс! - это, видимо, парень с мегафоном крупным планом. «И когда успел снять? Даже сам не заметил.»
        - Боже мой! - Софья Евгеньевна увидела, как толпа крушит автобус.
        - Это не очень. Действующих лиц не видно, - это, наверное, не видно цепи ОМОНовцев за тягачами.
        - Во! То, что надо! - «красные» идут в прорыв.
        - Круто! Прямо как легионеры! - «психическая» атака ОМОНа.
        - М-да! - началась «мясорубка».
        - И сюда успел! - это редактор. Значит, пошли расстрелянные бандиты.
        - А это что? Максимов? В тебя стреляли? - «Лейтеха попал таки в кадр».
        - Сенсация! Мент-убийца! - и девочка, тоже, попала.
        И последний кадр - ОМОНовец с размозженным черепом, кровь и мозги на асфальте. Повисло тягостное молчание. Софья Евгеньевна выскочила из кабинета, держась за горло. Сослуживцы тоже начали расходиться, обмениваясь впечатлениями.
        - Ты молодец! Гвардия! - пропыхтел редактор, - Снимки я забираю. Потолкуем завтра. Приходи пораньше.
        Он вышел и прикрыл за собой дверь, оставив Макса наедине с Джоном. Обиженно повалившись в кресло, Женька недовольно протянул:
        - Ты что, про меня забыл? Тебе не интересно, где я был? Макс снова закурил и сел на стол.
        - Прости, Женек. Я не забыл. Вернее, забыл, но не только про тебя. Я про все забыл. Я в шоке просто. Столько всего… Давай завтра поболтаем, сейчас я не в состоянии. Хоп?
        Макс достал из сейфа еще одну пачку снимков и бросил их в сумку.
        - Домой? - спросил Джон, - Пошли ко мне. Уже поздно. Постреливают на улицах.
        Макс согласился и через пятнадцать минут ходьбы по главной улице города они были на месте.
        Дома Макс сразу нырнул в постель, укрылся с головой и замолк. Джон что-то недовольно пробормотал и ушел на кухню пить чай.
        Сон навалился неожиданно и сразу бросил Макса в нокаут. Накатилась удушающая мгла без сновидений. И всю ночь Макс был благодарен кому-то, за то, что ему ничего не снится. В эту ночь он боялся снов.
        Утром Макс проснулся раньше Джона. Полежал минут десять с закрытыми глазами и, поняв, что сон уже не вернется, встал, вытащил из-под кровати сумку и пошел в ванную. Включил воду, вынул из сумки пистолет. Новенький «Макар» удобно лежал на ладони. Изящные формы, солидная тяжесть боевого оружия. Макс медленно провел пальцами по ребристой рукояти, извлек полную обойму, сдвинул кожух, открыв темный ствол.
        Пистолет был холоден и грозен. «Почему оружие всегда, холодно?» - подумал Макс, -
«Столовый нож никогда не бывает таким холодным, как финка или штык». Развивать мысль дальше было лень, и Макс отпустил кожух. Потом, передвинул пальцем предохранитель и нажал на курок, спуская затвор. Раздался звонкий щелчок. «ЩЕЛК - и нет -человека». С похожим звуком вошла в пазы обойма, наполняя силой пустое оружие. Макс еще раз взвесил пистолет в руке и, удовлетворенный, бережно опустил его назад.
        Пошарив еще немного в сумке, Макс извлек оттуда фотографии. Еще раз бегло про испорченную фотографию, которой не было среди тех, которые Макс отдал редактору. Во время, проявки пленка на одном из последних кадров слиплась и на ней образовалось несмываемое пятно, но на отпечатке, который Макс все же попробовал сделать, был виден упавший ОМОНовец и выходящий из-за гаражей парень в плаще и с автоматом. Правда, сам автомат и половина туловища спасителя Макса как раз и были скрыты пятном. Из-за того, что парень находился дальше, чем точка фокуса фотоаппарата, лицо его было расплывчатым. Макс достал из сумки лупу, и некоторое время вглядывался в размытые черты.

«Да, по этому снимку вряд ли можно провести опознание»- подумал Макс и с сожалением положил то, что держал в руках, обратно.
        В коридоре послышалось шлепание босых ног по паркету и сонное бормотание Джона. Макс быстро встал и начал умываться. За чаем Джон, как бы между прочим, заметил:
        - Знаешь, что со мной вчера было?
        - Что?
        - Отгадай.
        - Да не томи ты. Выкладывай.
        - Дай цену набить.
        Увидев кислое выражение лица Макса, Джон смилостивился:
        - Так вот. Когда ты позорно покинул своего друга в тяжкую минуту, я оставался в куче. Через пару минут стрельба прекратилась. Самых крутых повязали на три счета, а остальных просто разогнали. Мне в суматохе один ОМОНовец врезал в глаз и поволок к автобусу.
        Макс прикурил сигарету, изображая заинтересованность, а Джон продолжал рассказ о своих приключениях:
        - Запихнули меня в автобус. Там уже было человек десять пассажиров и столько же ОМОНовцев. Самые резкие пассажиры лежали на полу, лицом вниз. Я сначала хотел редакционное удостоверение показать, но аллах всемогущ, удержал меня. Через пару минут к нам закинули мужика из «Курьера». Он всем в нос тыкал свои «корочки».Потом ему в нос потыкали кулаком, отобрали камеру, раздолбали ее сапогами, а ему крепко навешали. Меня минут через пятнадцать отпустили, и еще человек пять, а остальных куда-то повезли. Вот и все.
        - Да, круто с тобой обошлись. Ладно, Джонни, пора мне. Труба зовет.
        Макс вышел за улицу и отправился в редакцию. Весна уже взяла свое, и Максу было жарко в куртке. «Постричься бы не мешало» - подумал он, смахивая, в очередной раз со лба отросшие за зиму волосы.
        Город, перенесший очередную кризисную зиму, жил своей, ставшей уже привычной, натужной жизнью вечно голодного и усталого бродяги. По улицам, разбрызгивая теплые лужи проносились новенькие «Вольво» и «Опели» бизнесменов, «Волги» простых начальников, «Мерсы» и БМВ стриженых качков. Рабочий люд давно уже катался на своих «Ладах» и «Москвичах» только по выходным на дачу. Бензин стал дороговат.
        Расстояние от места очередной ночевки до редакции Макс привык преодолевать пешком. На общественный транспорт надежды не было, а если и втиснешься в залетный автобус, то выйдет себе дороже.
        Через двадцать минут Макс уже стоял перед дубовыми дверями редакции. Привычно споткнувшись об обитый медью порог, который предприимчивые редколлеги давно собирались снести в пункт приема цветных металлов в похмельный понедельник, Макс так же привычно ругнулся и побежал по лестнице на второй этаж к редактору.
        - Привет, Ильич! - с порога поприветствовал Макс.
        - А-а, неутомимый! Садись-садись.
        Владимира Ильича Лялина в редакции, естественно, называли только Ильичем. На его дверях неизменно каждое утро появлялась надпись мелом: «Вождь мирового пролетариата», которую Ильич так же неизменно стирал тряпочкой. Планерки остроумные коллеги называли не иначе как «Заветы Ильича», а то, что в помещении редакции раньше находилась редакция районной многотиражки «Путь Ильича», только подчеркивало комизм ситуации.
        - Что на сегодня, Владимир Ильич?
        - Знаешь… Похоже, что ничего. Попробуй сам, а?
        - Понял, не дурак. Свободная охота?
        - Ну-ну. Умница…вперед, с песней.
        Макс выскочил из кабинета, удовлетворенный. «Свободную охоту» он любил.

«Попробую поймать таки этого неуловимого Сержанта»-подумал Макс, направляясь к своему кабинету. По пути он выхватил у корректора, несущего пачку свежих номеров
«Вестника» один экземпляр и, развернув его, вдруг встал, как вкопанный у самой двери.
        На первой полосе красовалась физиономия кандидата в мэры города от демократов и большая статья о приватизации двух маленьких парикмахерских. Фотографий с вчерашнего побоища не было. Уже зная, что их нет и на других страницах, Макс развернул газету и удостоверился в истинности своих предположений. Лишь в самом низу третьей полосы был маленький снимок изрешеченного «Форда» и краткий комментарий об очередных мафиозных разборках с тремя трупами. И все!
        О лейтенанте-ОМОНовце тоже не было ни слова.
        Втянув щеки и приподняв нижнюю губу Макс секунду помедлил, и решительно пошел обратно к редактору.
        Войдя в кабинет, Макс бросил газету на стол перед Ильичем, и вопросительно наклонил голову. Ильич поднял глаза от бумаг, лежавших на его столе и посмотрел сначала на газету, потом на Макса.
        - Что случилось, Максимов?
        Макс промолчал, не изменив позы, только кулаки в карманах сжались.
        - А-а, - как бы спохватившись протянул редактор, взъерошив седеющий венчик волос над лысиной, багровой от падающих через стекло лучей встающего солнца. - Материалы твои не смогли дать. Время поджало.
        - Не гони, Ильич. Было пол-полосы.
        - Знаешь, технологический процесс требует определенного…
        - Ильич!
        Редактор замолчал.
        - Ильич, я очень похож на идиота?
        - Нет, не очень, - редактор отвернулся к окну, помолчал, - Давай поговорим серьезно.
        - Я весь - внимание, - бросил Макс, усаживаясь в кресло.
        - Не юродствуй. Ты сам понимаешь, в каком положении сейчас находится страна. Кризис экономический, политический, идеологический, социальный. В такое время нужно взвешивать каждое слово, особенно, когда оно усилено таким мощным рупором, как газета. Демократия победила, но она еще очень слаба. Реакция еще может поднять голову. Ты отдаешь себе отчет, каким ударом по нынешним структурам власти будет твоя публикация? Народ и так взвинчен до предела этими ценами, этой нищетой, из которой страна не может вырваться уже который год. В общем, текущий момент требует от нас взвешенного подхода к своим действиям. Мы должны отвечать за тот эффект, который вызывается нашими словами.
        - Я не понял, Ильич. Ты что, хочешь умолчать эту историю?
        - Не умолчать, а повременить. Твои снимки никуда не денутся. Мы к ним еще вернемся.
        - После выборов?
        - Не передергивай.
        - Ильич, поясни.
        - Шум вокруг разгона демонстрации будет только на руку большевикам.
        - Да подавитесь вы своей демонстрацией. Поехали вы все на политике. Да и хрен с вами, пусть над вами потешаются, как над страусами. Мне интересно, почему нет материала об этом дебиле в форме?
        - Слишком все сыро.
        - Что сыро? Убийство свидетеля, подтвержденное фотоснимками?
        - А ты не боишься, что его смерть повесят на тебя?
        - Нет, не боюсь. У меня нет автомата.
        - Это твое дело, но в моей газете этого не будет!
        - Ильич, ты не спятил?3автра об этом будут вопить все городские газеты, кроме нашей!
        - Не будут, - в обычно мягком голосе Лялина внезапно мелькнула твердая, спокойная уверенность, совсем не свойственная этому, немного рыхловатому, человеку.
        Макс замолчал и задумался. Через минуту спросил:
        - Ильич, кто к тебе приходил?
        - А? Что?
        - Ну, колись! Давай я сам отгадаю - Мэрия? КГБ? ОМОН? Мафия? В чем дело?
        Лялин насупленно молчал. Выслушивать такое от мальчишки не очень-то приятно. Но не говорить же ему. А впрочем, и сам-то мало что понял.
        - Ладно, не говори. «Кадр» у себя?
        - Зачем тебе отдел кадров?
        - Заявление подать. Ухожу в бизнес.
        - Максимов, не куролесь. Я тебя не отпущу. Где я найду такого репортера, который может писать, фотографировать, пролезает туда, куда пролезть даже теоретически невозможно? Ты сейчас в запале, остынь. А если хочешь отдохнуть - бери с завтрашнего дня отпуск. Даю тебе месяц. По рукам?
        - По рукам, - после некоторого раздумья нехотя согласился Макс, и стиснул в своей жесткой деревянной ладони мягкие пальцы Ильича так, что у того на глазах выступили слезы.
        Отдав кадровику заявление и получив отпускные, Макс вышел на улицу. Грудь переполняла, взрывоопасная смесь - обида, горечь, злость, недоумение, лёгкая растерянность. Макс не знал, что ему делать с неожиданно свалившейся на него свободой.
        Мимо пролетел красный «Форд» с тремя семерками на номере. Макс едва успел прыгнуть за столб, когда волна грязной воды из-под колес машины окатила тротуар.

«Ублюдок!»- заорал Макс. Правда, никто этого не услышал, потому что орал Макс про себя. Он знал, что на этом «Форде» ездит довольно крупный мафиози Крест, глава трех «семей». Причем эти «семьи» умудрялись враждовать между собой. Впрочем, Креста это не волновало. «Ковбойскими» делами он уже давно сам не занимался. На это есть «руки». А для него главное доход. А доход был. Налогом были обложены все. Вплоть до высокооплачиваемых чиновников на службе государевой.

«Ублюдок»- еще раз подумал Макс, выдыхая носом, чтобы умерить злость, - «И до тебя доберусь. Дай только срок.»
        День прошел на редкость бестолково. Макс не знал, куда себя деть. Мотался по всему городу без цели, заглядывая в разные кафе, закусочные, рюмочные и прочие забегаловки, в надежде встретить кого-нибудь интересного. Как на зло, попадались, в основном, те, кого Максу видеть совсем не хотелось. Впрочем, он и сам не знал, кого ему хотелось видеть. К вечеру накопившееся раздражение сменилось усталостью и полным опустошением.
        Только один раз он почувствовал острый интерес. В пивбаре «Якорь» внимание Макса привлек парень, беседовавший с барменом. Мощные плечи и широкая спина под легкой серой курткой, в вырезе которой светилась тельняшка, джинсы, высокие армейские ботинки. Жесткий ежик черных волос, тронутый ранней сединой, тонкие брови вразлет, интеллигентные черты худого лица, и, в то же время, жесткий рот, крупный подбородок и жгучий внимательный взгляд из-под полуприкрытых век.
        Бар был из категории дорогих, поэтому ходили сюда, в основном, завсегдатаи. Не было обычного гвалта пивнушки, в котором смешиваются десятки разговоров, звук сдвигаемых столов, звон кружек. Все благопристойно. Парня в этом заведении, явно, знали и уважали, а может, и боялись. В радиусе пяти метров от него никто не останавливался.
        Макс шумно выдохнул воздух и подошел к стойке. Заказав пиво, он попытался завести разговор с парнем, но тот, довольно грубо осмотрев Макса, спросил:
        - Ты кто?
        - Я? Олег, - Макс с готовностью протянул руку. Парень пожал руку и продолжил:
        - Здравствуй, Олег. И давай сразу попрощаемся. А поближе познакомимся как-нибудь в другой раз. Ладно?
        Макс слегка опешил от такого разговора и, не допив пиво, пошел к выходу. Перед дверью он оглянулся и поймал на себе пристальный взгляд бармена. Парень тоже оглянулся и подмигнул Максу левым глазом, при этом Максу показалось, что в него прицеливаются. Он дёрнул дверь в туалет, заскочил внутрь, заперся, и перевел дух. Секунду подумав, он расстегнул сумку, достал пистолет и сунул его за пояс. «Как-то спокойней.»
        Выйдя на улицу, Макс стал размышлять. Кто бы это мог быть? Рэкетир? Не похож. Для
«рук» или, тем более, «головы» через чур прост и беден. Ну, а уж «пальцы» не спутаешь ни с кем - у этих «горилл» на лбу печать стоит: «Я бандит». Странно, очень странно. Человек Сержанта? Очень может быть. Надо бы заняться этим Сержантом вплотную. Очень уж интересно.
        Макса здорово возбудила, эта встреча. Он был решительным малым, изобретательным в интеллектуальных поединках, но физических схваток не переносил. Макс всегда подозревал, что он просто хронически боится драться, но не мог сказать об этом с уверенностью. Тем более, что драться-то он умел…

…Довольно долго Макс занимался в секции каратэ-кекусинкай, не раз менял цвет пояса, но, поняв, в конце концов, что этот жесткий стиль не для него, перешел в школу ушу. Потом армия. Макс служил в батальоне охраны секретного аэродрома. Комбат, подполковник-афганец, натаскивал своих питомцев так, как будто им завтра идти в бой против «зеленых беретов». Когда кто-то из приехавшего с проверкой начальства в шутку назвал батальон охраны «Школой Рэмбо», комбат обиделся, заявив, что Рэмбо - слабак по сравнению с его орлами. В качестве доказательства он провел небольшие учения, после которых начальство уехало преисполненное чувством гордости за русскую армию. За время службы Макс несколько раз участвовал окружных соревнованиях по рукопашке, которые в условиях армейской дури и полнейшей безграмотности организаторов превращались в жестокие гладиаторские бои без малейшего признака правил.
        Вернувшись из армии Макс занялся айки-до и, кажется, нашел себя, начал быстро прогрессировать, но через полтора года занятий сэнсей, добрейшей души мужик, был застрелен при попытке защитить какую-то девчонку от пьяных рэкетменов. На суде эта девчонка заявила, что это сэнсей на нее напал, за что его и застрелили. После этого Макс перепробовал еще кучу видов. В таэквондо так и не смог привыкнуть к преобладанию ударов ногами, школа нин-дзюцу оказалась чистой воды шарлатанством, бокс и кик-боксинг оттолкнули своей западной примитивностью.
        В конце концов Макс во всем разочаровался и стал заниматься один, по книгам, на которые не жалел денег…
        Погрузившись в свои мысли, Макс добрался до дома. Было уже около одиннадцати вечера, стемнело. Фонари не горели. Еще задолго до арки, ведущей во двор, Макс почувствовал нарастающее беспокойство. Случалось с ним такое, безотчетное чувство близкой опасности.
        Подойти к дому можно было двумя путями - либо через арку, либо пройдя еще метров сто по тротуару. Расстояние было, в принципе, одинаковое, но черт, сидящий в Максе, в очередной раз отдал ногам приказание, которое сам Макс не одобрил…

…Еще в детстве Макс заметил за собой эту особенность - нередко сердцем чувствуя опасность, даже точно зная, что это опасно. Макс неизвестно зачем шел навстречу этой самой опасности, часто даже не успевая понять, что он пошел не туда. Увидев старших мальчишек и зная, что от этой встречи ничего хорошего ждать нельзя, и даже имея время не теряя достоинства перейти на другую сторону, маленький Олежка, упрямо сцепив зубы и внутренне содрагаясь от собственного безумства, шел навстречу неприятностям, не давая себе ни времени, ни возможности обдумать действия. Как следствие, Макс получал синяки и шишки, расставался с наличной мелочью, в обмен на чувство гордости за себя, непередаваемое чувство внутренней свободы, и уважение сверстников, видевших в Максе смельчака, которым тот, в сущности, не был. Он же боялся этих мальчишек!..
        Подойдя к арке Макс услышал несколько приглушенных голосов, увидел огоньки сигарет. Легкий сквозняк завился между ног. Дренькнула покатившаяся по асфальту бутылка.
        - Э, чувак, тормози. Куда разогнался?
        Макс ждал этого возгласа, но сердце все же учащенно забилось. В темноте смутно угадывались силуэты трех человек, но Макс не был уверен, что их не больше.
        - Че встал? Кто такой?
        По вульгарным фразам, гнусавому придыханию, молодому, хотя и хриплому голосу Макс понял, что перед ним обычная «гопота», молодняк, страдающий от безделья. Впрочем, ситуацию это нисколько не улучшало. Мирные горожане больше всего страдали именно от таких щенков, собирающихся в волчьи стаи, а не от тех, кого принято называть мафией. Эти сопляки безжалостны, мелочны, наглы и жестоки, как жестоки бывают только пятнадцатилетние пацаны. Они могли избить без причины, убить за пачку сигарет.
        - Курятинку давай, а то кончается.
        - Не курю, - соврал Макс. Откупаться от них бесполезно, зачем тогда унижаться, доставая сигареты?
        - Кит, да мазани ты ему. Че разбираешься?
        - Погодь, ща поприкалываемя. Споем хором.

«Спеть хором» или, иначе, «сводить хоровод», означало выкинуть жертву в центр круга и бить по очереди, пока несчастный не доходил до кондиции. Благо, всегда кто-то оказывался сзади.
        Как всегда перед дракой, Макс почувствовал тянущую пустоту внизу живота и противную слабость и подрагивание в ногах. Мозг лихорадочно искал выход. Поняв, что сбежать не удастся, Макс решил подороже продать свою шкуру.
        Приняв решение, он уже не медлил. Не дожидаясь, когда подойдут остальные, он нанес широкий круговой удар рукой в темноту, рассчитывая зацепить того, кто стоял рядом. Макс попал, но темнота, все же, подвела его - противник оказался выше Макса и удар пришелся в ключицу. Нападавшие бросились на Макса. Он отпрыгнул в сторону, но ударился плечом о стену. «Конец», - подумал Макс, прижимаясь спиной к шершавому бетону и тут пистолет, заткнутый за пояс на спине, врезался ему в кожу. Рука сама метнулась к спасительной рукоятке, обдирая о стену пальцы. Палец лег на курок и искрящийся шум, начавшийся в голове Макса с самого начала «приключения», прорезал крик: «Стоять, суки!» Через мгновение Макс уже понял, что кричал он сам. Шум куда-то исчез, мысль работала четко, как на публичном выступлении.
        Макс щелкнул кожухом, вгоняя патрон в ствол, спустил предохранитель. Пацаны еще даже не поняли, где он находится, а Макс уже был готов к бою. Пистолет в руке вселял чувство могущества и уверенность. Для предупреждения недоразумений Макс приподнял ствол вверх и нажал на курок. Громко бабахнул выстрел, усиленный сводами арки, пронзительно взвизгнула отрикошетившая пуля. Макс по прежнему не видел противников, но твердо знал, что сейчас они стоят на месте и медленно трезвеют. Пока они не пришли в себя, Макс прочитал им краткую речь, содержащую все нужные напутствия, эпитеты и определения, которые Макс счел приличествующими данному стечению обстоятельств и, закончив спич традиционным «Еще раз увижу - пристрелю», пошел прочь. Арка проводила его гробовым молчанием.
        Дома Макс достал пистолет и долго его рассматривал. Он подумал о том, что эти щенки вряд ли имеют право жить. Ведь это волки, а не люди. Волки, конечно, удерживают равновесие в природе, но когда, вследствие каких-то катаклизмов, волков становится слишком много, их приходится отстреливать. А этих отстреливать некому, хотя популяция этих зверей перешла уже все мыслимые рамки. Право убивать волков имеет тот, у кого есть ружье и охотничий билет. А кто имеет право на отстрел двуногих хищников, когда даже егеря из милиции оказываются, зачастую, вне закона, вынимая из кобуры пистолет? Да и егеря-то эти, иной раз, не лучше зверей. А ведь стреляя в этих подонков, человек использует свое святое право - право защищаться.
        Ну, а Сержант? Он защищается? Нет, он защищает других. А имеет он право на это? Конечно… «да».Или, все таки «нет»?
        На этой ноте Макс решил прервать свои размышления. События последних дней совсем выбили его из колеи. Ленки дома не было и Макс завалился спать не застилая постели и не раздеваясь, лишь натянув на себя покрывало.
        Едва проснувшись, утром, Макс вспомнил свое вчерашнее приключение в «Якоре». Стычка в арке отпечаталась в памяти смутно, и ему пришлось проверить количество патронов в обойме, чтобы убедиться, что это ему не приснилось. Одного патрона недоставало. На кухне Макс нашел Ленкину записку о том, что она поехала на две недели к матери в деревню, и просила не беспокоиться.

«Как нельзя кстати»- подумал Макс. Порывшись в холодильнике, он решил, что лучше поест в какой-нибудь забегаловке и, попив пустого чаю, отправился в город.
        Полдня прошло впустую, но во втором часу произошло то, чего Макс ну никак не ожидал.
        Он шел по дороге, когда за спиной взвизгнули тормоза и веселый, чуть хриплый, голос крикнул: «Здорово, Олег!»
        Макс обернулся и увидел того самого парня из «Якоря», который стоял возле открытой дверцы армейского УАЗика. и разглядывал Макса. На зеленом борту машины ломаная белая полоса изображала что-то вроде горного хребта, под которым яркими красными буквами горела надпись: «САЛАНГ».Макс немного неуверенно подошел и протянул руку. Крепкое пожатие сухой ладони внушило Максу хоть какое-то доверие. - Хочешь покататься? - спросил парень.
        Макс без слов открыл дверцу сзади и сел в машину. УАЗик рванул с места и полетел по дороге. Шофер не очень-то утруждал себя соблюдением дорожных условностей, при этом умудряясь ни разу не попасть в опасное положение.
        Через минуту парень, который сидел рядом с водителем, обернулся к Максу и представился:
        - Меня зовут Сергей. Иногда еще кличут Греком. Почему - не знаю. Я из САЛАНГА - есть такой клуб. Военно-спортивный. Ребятишек учим. Так. Про тебя я все знаю. По крайней мере то, что меня интересует. Знаю, что ищешь Сержанта. Он тоже знает. Сегодня ты его, правда, не увидишь, но к ребятам я тебя свожу. Может, что поймешь. Об условиях говорить не буду. Не маленький, сам въедешь. Так.
        Парень ободряюще улыбнулся Максу и, снова, отвернулся. «Детектив!» - подумал Макс. - «Сейчас глаза завяжут». По глаза завязывать не стали, просто УАЗик свернул во дворы и, попетляв, остановился у заброшенной котельной. Шофер, новый знакомый, назвавшийся Сергеем и Макс вышли. Следом за провожатыми Макс вошел в котельную. Там было неожиданно чисто и аккуратно. На полу даже лежал линолеум. Дверца одной из печей была почти в человеческий рост. Возле нее стоял парень в «афганке» и голубом берете с помповым ружьем. Ствол ненавязчиво поглядывал в сторону гостей своим калиброванным глазом.
        - Ребята там? - спросил Сергей у часового.
        - Да. Это с тобой?
        - Так.
        Часовой открыл дверь. Сергей жестом пригласил Макса внутрь и, когда он прошел, ловко вытащил пистолет у Макса из-за пояса. Макс только рот раскрыл.
        - Не боись, отдам. Пока просто ни к чему, - успокоил его Сергей. Максу не пришло в голову ничего умнее, чем сказать:
        - Только не забудь. Он мне нужен.
        Сразу за дверью начиналась крутая темная лестница вниз. Макс насчитал 18 ступенек. Внизу, в небольшой нише, стоял еще один охранник.
        - Много их у вас? - поинтересовался гость.
        - Много, - лаконично ответил хозяин.
        Он открыл еще одну дверь и Макс вошел в освещенную комнату, представлявшую собой довольно интересное зрелище. Комната была метров пятнадцать в длину и около семи метров в ширину, своды были усилены подпорками, с потолка свешивались три мощные сто пятидесятиваттные лампочки без абажуров.
        Правая часть комнаты, видимо, служила чем-то вроде штаба - на стене висела большая карта города, вся раскрашенная разными цветами и утыканная флажками. Вокруг длинного стола стояло множество стульев. На самом столе стоял телефон, пачка бумаг, небольшой сейф и, что уж совсем добило Макса, японский ксерокс. Левая часть комнаты представляла собой безыскусный кубрик. Вдоль стен тянулись двухэтажные деревянные нары, на втором этаже которых лежали свернутые матрацы.
        В середине кубрика, стоял стол из грубых досок, вокруг которого располагались такие же грубые скамейки и табуретки.
        На нарах спали пара человек, а за столом мирно беседовали еще пять-шесть парней. Тут же, на столе, стояло несколько бутылок водки, пара банок тушенки, трехлитровая банка с солеными огурцами, торчал штык-нож и лежали автомат и два пистолета.
«Ничего себе, натюрмортик!»- присвистнул про себя Макс.
        - Здорово, мужики! - рявкнул Сергей.
        - Здорово! - не очень стройно отозвалась компания.
        - Это Олег, журналист, - представил Сергей Макса.

«Мужики» не ответили, настороженно и не очень приветливо разглядывая Макса.
«Мартышкам в зоопарке легче. Их, по крайней мере, не подозревают в шпионстве», - подумал Макс.
        - Садись, - Сергей подтолкнул Макса к столу.
        Макс подцепил ногой обшарпанную табуретку и сел, не сводя глаз с парня в тельняшке и спортивных штанах. Макс был уверен, что он его уже где-то видел.
        - Что, неласково встречаем? Да, у нас здесь не свадьба. Ничего, после первой легче станет, - успокоил Сергей.
        Дверь открылась, и в комнату влетели еще два бугая с кастрюлей вареной картошки «в мундире».
        - Картофан готов! - гаркнул румяный гигант лет двадцати семи. - Здорово, Грек. А это кто?
        - Это Олег. Сержант попросил показать ему нашу жизнь.
        - Ясно. Вопросов нет.
        Ребята уселись за стол. Один достал из-под нар картонный ящик и извлек из него граненые стаканы.
        - Разливай, - скомандовал Грек.
        Невысокий смуглый мужик лет тридцати пяти с восточными чертами лица, скорее всего татарин, открыл бутылку водки и с аптекарской точностью разлил по стаканам. Тут же были открыты банки с тушенкой и огурцы.
        - За знакомство, - сказал Грек.
        Все выпили не чокаясь. Макс потянулся к огурцам, но татарин, зло глянув, процедил:
        - После первой не закусывают. Закуси не хватит.
        - Не кипятись, Касым. Ты же его не знаешь, - выдохнул Грек, занюхивая собственной ладонью.
        - Погоди, Сергей, - Макс хлопнул ладонью по столу. - Я, мужики, не собираюсь перед вами ни лебезить, ни оправдываться - не в чем. Я к вам не просился и в ближайшее время не намерен. У меня свои дела. У меня есть друзья, и есть враги. И тех, и других я заработал сам. Вашей дружбы я не жду. Пока нет повода дружить - я вас не знаю, вы меня - тоже. Но и враждовать, пока, причины не вижу. Если у кого-то вражда в душе сидит - это его проблемы. Но рычать на меня, как на салагу не стоит - я за себя постоять могу.
        - Знаешь, сколько я крутых видал? - татарин прищурился. - Я их мокрыми портянками топлю.
        Он протянут руку, и схватил Макса за запястье. Макс резко вывернул кисть и, поймав большой палец противника, сильно дернул его вправо и вниз. Татарин вскрикнул и упал грудью на стол, но тут же вскочил и бросился на Макса.
        - Прикончу, падла!
        - Стоять! - заорал Грек. Все повскакивали с мест.
        - Вам пять минут Правило одно - не калечить и не добивать. Так?
        - Ясно, - спокойно ответил Макс, сбрасывая куртку и разминая плечи и кисти.
        Парни расселись на скамейках. Противники встали в трех шагах друг от друга. Татарин был меньше ста семидесяти сантиметров ростом, но жилист и крепок. В порывистых движениях сквозила восточная агрессивность.

«Драться будет непросто, но можно. Он слишком горяч и не сможет хорошо думать в драке» - решил Макс. Грек включил секундомер на часах и хлопнул в ладоши. Татарин ринулся на Макса, но тот круговым движением ушел из зоны атаки. Татарин развернулся и снова кинулся вперед. Макс ударил ногой, целясь в голову, но противник нырнул под ногу и серией ударов в живот отбросил Макса к стене, не сбив, впрочем, дыхания. «Не так-то он и прост»- мелькнуло в голове Макса. Крепыш опять атаковал и ударил рукой, но Макс поймал запястье и, отшагнув в сторону, шваркнул татарина об стену.
        Кто-то из парней одобрительно похлопал. Татарин вновь нанес серию ударов руками. Макс легко ушел от них, крутнулся на левой пятке и, когда оказался спиной к противнику, неожиданно ударил правой ногой назад. Удар попал точно в цель. Касым схватился за живот и перегнулся пополам Развивая успех, Макс рубанул ребром ладони по шее. Касым упал на пол, но тут же перевернулся на спину и прыжком вскочил на ноги. Через мгновение он ударил ногой, но слишком медленно, видимо в тренировках он делал упор только на руки, надеясь на напор и скорость. Макс поймал ногу за пятку и другой рукой рванул носок ноги наружу. Татарин не растерялся, падая, развернулся в воздухе, уперся руками о пол и другой ногой попытался ударить Макса в голову, но не попал. Оказавшись на полу, он снова вскочил, отпрыгнул назад и, вдруг, кувыркнулся в сторону Макса. Макс знал этот сложный маневр, сбивающий противника с ориентировки, и, не раздумывая, прыгнул «рыбкой» через Касыма, сгруппировался и вышел в стойку. Противники снова оказались в исходной позиции.
        Тут уже раздались аплодисменты из разряда бурных. Максу надоело драться. Пора было заканчивать представление. Он расслабился, потом сосредоточился, усилием воли выключил сознание, оставив место только для боя. Теперь действия противника отражались в нем, как в зеркале пруда, избавленном от волн посторонних мыслей, искажающих истинную картину.
        Касым шатнул вперед, поднял руку, чтобы ударить Макса, но тот мгновенно схватил его, приемом из айкидо закрутил вокруг себя и, вдруг, неожиданно легким толчком второй руки против движения швырнул Касыма на пол. Татарин поднялся, но тут же снова упал, получив удар ногой в подбородок. Вставал он на этот раз медленнее, секунду подумал и нанес три молниеносных удара кулаками. Макс парировал их такими же молниеносными блоками, присел и неожиданно ткнул локтем в солнечное сплетение, коленом поразил нервный центр на внутренней поверхности бедра, кулаком ударил противника в челюсть и, когда тот отшатнулся, подпрыгнул и в прыжке нанес сильный и красивый удар ногой в грудь. Касым пролетел через всю комнату и врезался в зрителей, свалив двоих со скамеек.
        - Аут! - крикнул Грек. - Две с половиной минуты. Победа за явным преимуществом.
        Зрители довольно захлопали и заорали. Посмотреть, действительно, было на что.
        Макс сделал глубокий вдох, медленно выдохнул, выходя из «боевого» состояния и, сопровождаемый одобрительным гулом и уже вполне дружескими хлопками по спине, прошел к столу.
        - Где это ты так натаскался? - спросил парень, показавшийся Максу знакомым.
        - Было время поучиться, - ответил Макс. - Мы где-то виделись?
        - На вокзале.
        Макс моментально вспомнил. Это был именно тот парень в плаще, который спас Макса от пули лейтенанта ОМОНовца.
        - А-а! Я твой должник.
        - Брось.
        Касым, потирая ссадину на подбородке, сел напротив, протянул руку и примирительно лроворчал:
        - Неплохо стучишь. Жаль, что ты писатель.
        - Я не писатель, я - репортер. Не штабник, а, скорее, разведчик, - сказал Макс, пожимая руку.
        - Кто завструей? - громко спросил Грек. - Не теряйся.
        Касым открыл вторую бутылку и, разлив, провозгласил:
        - За мир.
        Макс шумно выдохнул, унимая сердцебиение, и опрокинул в рот стакан. Теплая водка мягко скользнула в горло, обволакивая внутреннюю поверхность рта. Макс прижал кулак к носу, сбивая запах и противный вкус. На глазах выступили слезы. Касым протянул Максу огурец, в который тот, с наслаждением, вонзил зубы.
        Через пару минут ничего не евший целый день Макс почувствовал, что пьянеет. Четкость восприятия снизилась, веки потяжелели, развязался язык. Максу казалось, что он уже сто лет знаком с этой, еще недавно враждебной, компанией.
        Вокруг шли разговоры, распавшиеся на отдельные приватные беседы. Макс прислушался.
        - Балай с «Гордеевцами» схлестнулся. Завалил двоих прямо на улице. Сержант обещал уладить, но мне все равно не нравится. Опять разборки пойдут, - говорил верзила, принесший картошку.
        - Не впервой. Если что, «гордеевцам» придется хреново, - отозвался хрупкий парень с «Красной звездой» на десантной куртке.
        - Это конечно. Да только после последней разборки с «леваками» мы двоих схоронили, а Митяй на коляске ездит. Да-а, знаю, - он нетерпеливо взмахнул рукой, увидев что хрупкий хочет что-то сказать. - «Леваков» стерли с лица земли, но парням от этого не легче. И, потом, «леваки» - это сопли-одиночки, а за Гордеем - Крест. Тут будет трудно.
        - Да надо вообще всю «братву» перестрелять к …матери. Чего Сержант тянет, мы же для этого и собрались. Серег, я что, не прав?
        - Ишь ты, стрелок, - невесело усмехнулся Грек. - Если их всех перестрелять, в городе не останется никого младше тридцати-тридцати пяти. Здесь же все повязано. Менты с зэками бухают. Сын прокурора трясет сына директора филармонии, а их отцы, между прочим, одноклассники. Слишком маленький город. Мы собрались, чтобы эту мразь удерживать хоть как-то, наказывать их и другую сволочь, - Грек помолчал. - А от нечисти наш город может излечить только время. А может и не излечить.
        - По пять грамм? - вдруг рявкнул кто-то с другого конца стола.
        - Дели, Касым.
        - Третий, - сказал Грек и поднялся со стаканом в руке.
        Ребята молча встали и замерли, опустив глаза вниз. Макс тоже встал, вспомнив, что десантники и «афганцы» чтят этот обычай - «третий тост»- свято. Его уже пошатывало, но он, не задумываясь, выпил водку. Осушить налитый до половины стакан одним глотком не удалось, и Макс выцедил оставшееся через зубы. Его передернуло.
        - Что так слабо? - спросил парень, выручивший Макса на вокзале, заметив, как тот сморщился. Макс уже знал, что его зовут Кирилл.
        - Да так. Без малого двое суток уже не хавал. Натощак не идет, да и развозит сильно, - заплетающимся языком ответил Макс.
        - А че молчишь, как Кибальчиш? - скаламбурил Касым и пододвинул банку тушенки, кусок ржаного хлеба и ложку. - Рубай. У нас с хавкой, вроде, нормально.
        Макс опустошил банку за пару минут и принялся за картошку.
        - Слушай, Грек, - Макс закончил с едой и решил перейти к делу, - А чем вы все-таки занимаетесь?
        - Чем? - Сергей недоуменно пожал плечами. - Даже не знаю. Наше главное занятие - быть вместе.
        - Вы берете только «афганцев»?
        - Да нет, что ты. Просто это создавалось на основе «афганского» братства. Здесь есть те, кто служил в Грузии, Азербайджане, Осетии, Чечне, Таджикистане… Да мало ли где сейчас можно повоевать!
        - Но только те, кто воевал?
        - Нет, не только. Есть и совершенно мирные люди. Правда, большинство, все - таки, воевало. Понимаешь, у тех, кто был на войне, нервы наружу. И нам больше требуется… чувство локтя, что ли. Нам трудно в одиночку. А когда люди вместе, они смелее. И то, на что по одиночке мы бы, может, и не пошли, в компании мы делаем. И еще, наверное, мы все немного тронулись на армии. А здесь все почти так же, как там - строго и четко. Только без генералов и их дури.
        - А не легче было бы завербоваться в войска?
        - А генералы?
        - Да…А эти автоматы, стрельба…Вы же поставили себя вне закона.
        - Какого закона? Сейчас закона нет. Каждого, кто живет «по закону» ждет жестокое разочарование, рано или поздно. Закон не в состоянии защитить тех, кто в него верит. Он карает только тех, кого сможет достать, а достает он слишком немногих и слишком откровенно выборочно. Так? И потом…В милиции очень много наших. А кто нам не сочувствует, тот берет деньги.
        - Вот и вы… плодите беззаконие.
        - А какая разница, у кого он берет? Ведь все равно он продажный! Или лучше, чтобы он на бандитов работал?
        - И все же убивать… - с сомнением проговорил Макс.
        - Тебе когда-нибудь хотелось кого-нибудь убить?
        - Случалось, но я…
        - Ты просто не решаешься, ты закомплексован и боишься ответственности. В этом единственная разница. Убийство редко доставляет удовольствие само по себе, если ты не больной. А вот прикончить того, кого ты ненавидишь - это почти всегда удовольствие. И простые люди многого себя лишают, придумав Закон. Ведь так?
        - Может быть…
        Зазвонил телефон и Грек отошел. Макс осмотрелся. Застолье несколько отличалось от привычных гулянок. Не было пьяных разборок, повышенных тонов. Впрочем, выпито было совсем немного. В углу кто-то уже поигрывал на гитаре. Кирилл сидел молча, немного в сторонке. Макс подошел к нему.
        - Ты что, какой кислый?
        - Я не кислый, я серьезный. Так. Думаю о своем. Я вообще-то в вашем городе недавно, меньше года.
        - А как к Сержанту попал?
        - Я сюда к сослуживцу за этим и приехал. Он мне про это написал и позвал к себе.
        - Откуда сам-то?
        - Сельский я. Ярославская область. Есть там такая деревенька. Генеральская называется. Смешно? Большая деревня, домов тридцать будет, - усмехнулся Кирилл.
        - А откуда такое название?
        - Не знаю, - Кирилл пожал плечами. - Бабка что-то рассказывала, да я забыл. Я ж оттуда в двенадцать лет с родителями уехал. Отец прапорщиком устроился, покатались по стране. А когда мне шестнадцать стукнуло, старики мои на новенькой машине разбились. Осталась у меня одна бабка. Пожил я с ней, пока она за муж не вышла…
        - Что??
        - Вот так вот. Нашла себе деда через службу знакомств. Приехал он к ней аж из самой Москвы. Между прочим, полковником был в войну. А когда они вместе зажили, я в армию пошел. В Афган. Последний год там захватил и выходил в числе последних. Поступил в институт, поучился пару лет, бросил. На завод пошел - тоже невмоготу. Разучился мирно жить. Хотел в армию завербоваться, да передумал. Попробовал наемничать. Повоевал в Карабахе, тошно стало. Не могу за чужих драться. И тут с другом связался. Он меня сюда позвал. И вот я перед вами!
        - Да-а… Хитрая штука - жизнь. Столько уже историй выслушал, а все удивляться не перестаю - как, все-таки, по-разному она закручивает!
        Еще с час Макс гостил у «афганцев». Перезнакомился со всеми, а с Кириллом уже почти подружился. Чем-то они друг другу сразу понравились. На прощанье Грек хлопнул Макса по плечу:
        - Неплохой ты мужик. У нас это сразу открывается. Всегда готовы тебе помочь. Я думаю, нам с тобой есть о чем еще поговорить. Вот тебе мой телефон… Звони, если что. Да! Вот еще… - Грек протянул Максу пистолет. - Не забудь. В наше время это штука полезная в хозяйстве.
        - Спасибо, отозвался Макс, забираясь в УАЗик. - Удачи вам. И привет Сержанту.
        Когда УАЗик выехал на центральную улицу, Макс хлопнул водителя по плечу.
        - Тормози.
        Выйдя из машины Макс, на прощанье, махнул рукой и пошел по тротуару. Выпитая водка звала на подвиги, плечи трещали от избытка сил.
        Макс зашел в бар под названием «Василек», известный сговорчивыми девочками и относительным спокойствием. В баре было сумрачно, на стойке телевизор стрелял длинными очередями вместе с героем какого-то западного боевика. Макс сел в угол в тень и заказал две бутылки пива. Через пару минут, получив и оплатив заказ, он откинулся на спинку кресла, и стал наблюдать. Хрупкая белокурая девушка за стойкой считала деньги, слегка шевеля пухлыми, но бледными губами. Бар был почти пуст, лишь за двумя столиками тихо сидели какие-то парочки, да за третьим шумно гуляла компания «братвы».
        Девушка за стойкой, наконец, пересчитала деньги и, бросив настороженный взгляд на буйных юнцов, посмотрела в сторону Макса. Макс поймал ее взгляд и широко улыбнулся. Барменша разглядела в полутьме его знак внимания и смущенно улыбнулась в ответ, при этом ее бледное лицо с тенями под глазами слегка зарделось. Макс уже хотел встать и подойти к ней, но тут кто-то из «братвы» заорал:
        - Светка! Пива гони! Барменша вздрогнула и бросилась к холодильнику.
        - Шустрее давай!
        Макс недобро сощурился в сторону компании. Светка отнесла пиво и вернулась за стойку. На Макса она старалась не смотреть.
        Через пять минут один из пацанов лет восемнадцати встал из-за стола и подошел к стойке. Некоторое время он о чем-то тихо беседовал с барменшей, при этом разговор ей явно не нравился. Вдруг парень схватил ее за руку и дернул к себе. Девушка перегнулась через стойку, а парень вцепился в ее шею и что-то зашипел в лицо.

«Ну, ты меня поняла?» - уловил Макс между взрывами по телевизору. Парень оттолкнул ее, обошел стойку, вошел внутрь и, снова схватив за руку, толкнул в сторону подсобки.
        - Салака, к стойке! - гаркнул «джигит».
        Из подсобки выпорхнула девица, приносившая Максу пиво, и подскочила к кассе. А Светка уже влетала в подсобку, подгоняемая тычками в спину.
        Макс бросил взгляд через плечо - компания гуляла, не обращая внимания на происходящее. Макс одним глотком допил пиво, в два прыжка пересек полутемный зал и перемахнул через стойку.
        В коридоре подсобки, тускло освещенном слабенькой лампочкой, барменша безуспешно отбивалась от пьяного пацана. Тот схватил ее одной рукой за грудь, а второй зажал рот. Девушка, наконец, смогла высвободить лицо и вскрикнула:
        - Отпусти, ну пожалуйста!
        Макс неслышно подошел вплотную и спокойно спросил:
        - Может, помочь?
        Парень дернулся, но, не успев развернуться, получил мощный удар по почкам. Макс схватил его за шею и ударил коленом в живот, а потом, не отпуская шеи, отшвырнул к двери.
        - Пошел вон, ублюдок. Пацан вскочил на ноги, выбежал в зал и завопил:
        - Чуваки, вставай, меня бьют!
        Как ни глупо звучал его крик, ничего хорошего для Макса он не предвещал. Макс быстро огляделся и заметил обитую жестью дверь.
        - Это что? - крикнул он дрожащей барменше. - Да успокойся ты!
        - Склад.
        - Ключи есть?
        - Да.
        - Открывай живо. Запасной выход есть?
        - Есть, но он завален.
        - Черт, пожарников на вас нет! Открывай склад.
        Макс метнулся к дверям в зал и встретил первого вбегавшего сильнейшим прямым ударом в лицо, перебив переносицу. Пострадавший мешком свалился на пол. Через него перескочил второй юнец, тут же получивший ногой в пах и кулаком в ухо. Третьего Макс свалил страшным ударом локтя в висок. Эти трое уже не вставали. Четвертого Макс просто бросил через бедро и этим совершил грубейшую ошибку. До сих пор пацаны были вынуждены нападать на него через дверь по одному, а теперь брошенный на пол бандит поднялся и напал на Макса сзади. Макс развернулся и двумя ударами пресек это поползновение, но за это время в коридор выскочило уже трое нападавших.

«Плохо дело»- только успел подумать Макс и тут сзади раздался крик спасенной девушки:
        - Сюда, скорее!
        Макс рукой свалил на пол какой-то фанерный щит и, пока пацаны через него перебирались, залетел в склад, втолкнув перед собой девчонку, и защелкнул замок. Переведя дух Макс глянул на окно и скрипнул от досады зубами. Окно было забрано чугунной решеткой.
        - Телефон есть?
        - Здесь нет.
        - Черт!
        На дверь посыпались бешеные удары.
        Макс посмотрел на девушку, которая прислонилась к полке и вся тряслась, и, вдруг, улыбнулся.
        - Тебя Света, зовут?
        - Дурак! - вдруг истерично крикнула Светка. - Какого черта ты полез? Тебя же пришьют!
        - Твоя честь стоит моей ничтожной жизни, о, леди! - галантно расшаркался Макс.
        - Да какая, к черту, честь?! Меня пол-конторы уже перетрахало! Блядь я! Не видно, что ли? - Светка с вызовом смотрела на Макса.
        Он твердо посмотрел ей в глаза, и девушка не выдержала, и опустила взгляд, как-то сразу сникнув.
        - Не болтала бы ты лишнего, а? - укоризненно произнес Макс.
        Светка что-то пискнула, всхлипнула и, вдруг, закусив губу, сползла по стенке и завыла, давя слезы. Макс погладил ее плечо и потрепал по светлым волосам, поразившись их тонкости, почти невесомости.
        - Ладно, перестань. Все будет О'кей. Вот увидишь.
        Светка подняла голову, еще раз всхлипнула, вытерла по-детски кулаком слезы и сказала почти спокойно:
        - Дверь слабая, ее скоро вышибут. А менты, если и приедут, ничего делать не будут, пока «братва» сама не разойдется. Они здесь прикормленные.
        - Да мы и сами с усами, - усмехнулся Макс, доставая пистолет и снимая его с предохранителя. - Сейчас мы им покажем.
        Макс открыл замок и провалившийся в открытую дверь «братан», получив рукояткой в лоб, затих у ног Макса. В узком коридоре выстрел грохнул, как артиллерийский разрыв.
        - Стоять, козлы! Кто дернется - тут же пришью!
        Штурмующие застыли.
        - А ну, валите отсюда! Бегом, я сказал!!!
        - Че, сильно крутой? - вякнул бритый салага, но, заглянув в черный зрачок пистолета, сразу скис.
        - Я с вами цацкаться не стану, - уверил Макс и, уловив краем глаза, что чернявый юнец опустил руку в карман, напрягся. Через мгновение чернявый выхватил пистолет, но Макс был готов к этому. Снова грохнул выстрел и «боец» дико взвыл, схватившись за простреленную руку, а пистолет отлетел в сторону. Пацаны качнулись к Максу, но он, не дав им опомниться, опустил ствол и прострелил ногу еще одному. Тот рухнул на пол и принялся орать дурным голосом.
        - А ну, собрали этих подранков, и бегом отсюда!
        Повторять дважды не пришлось. Через минуту в подсобке никого не было. Макс не удержался, отвесил пинка замыкающему, захлопнул дверь и подобрал новенький
«Кольт-питон», выбитый из руки чернявого.
        - Классная машина, - пробормотал Макс, повертел «Кольт» в руках и сунул за пояс. Ошарашенная Светка выглядывала из дверей склада.
        - Слушай, Рэмбо, - она с интересом досмотрела на Макса, оценила взглядом его драные кроссовки, застиранные джинсы, потертую кожаную куртку, под которой просматривались широкие плечи. - Откуда ты взялся?
        - Марсианин я. Не похож?
        - Не очень. Но кто бы ты ни был, ты мне нравишься.
        - Быстро же у тебя настроение меняется, - восхитился спаситель.
        - Женщина я, что поделаешь. Но, слушай, тебе бежать нужно отсюда, да побыстрее. Ментам не интересно, кого ты защищал, а вот твой пистолет их заинтересует.
        - А тебе сматываться не надо?
        - Пожалуй, надо. Так, через зал нельзя. Там, наверняка, ждут. Попробуем через черный ход. Можешь сдвинуть этот шкаф?
        Макс хмыкнул и, после недолгой возни, сдвинул шкаф в сторону. Светка подошла к показавшейся двери, задержалась около Макса, улыбнулась ему и, неожиданно, поцеловала в губы.
        - Спасибо, Рэмбо.
        Она открыла замок, толкнула дверь и, вдруг, испуганно вскрикнув, дернулась всем телом назад, захлопнула дверь и как-то устало привалилась к косяку.
        - Что такое? - Макс выхватил пистолет.
        Светка не ответила, только рука на дверной ручке побелела от напряжения.
        - Да что с тобой?!
        Светка тяжело вздохнула и стала сползать по двери. Макс подскочил к ней, схватил за плечи и повернул к себе. Светкино лицо было совершенно белым, широко открытые глаза смотрели с детским испугом. Левой рукой она зажимала рану на животе, между бледных пальцев ослепительно ало струилась кровь. Пятно на белой блузке становилось все больше прямо на глазах. Макс подхватил девушку под мышки, оттащил от двери и прислонил к стене.
        - Как же это? - прошептала Светка, помолчала секунду, слабо улыбнулась и добавила. - А знаешь, совсем не больно. Просто ударило что-то, и сразу кровь потекла. Я испугалась, а так совсем не больно. Блузку испортила. Теперь не отстираешь, да еще дырка.
        - Не разговаривай. Дай я рану посмотрю.
        - Не надо. Ничего там нет. Дырочка и все. Слушай, меня убили, да?
        - Нет, от таких ран не умирают. Тебе даже в кишки не попало. Так, слегка бок пробило. Переваришь.
        - Блин, шрам останется. Беги, Рэмбо, скоро менты будут.
        - А ты?
        - А зачем? Они меня сами в больницу и отвезут, а я скажу, что ты был рыжий, маленький и хромой.
        - Ладно, - поднимаясь, улыбнулся Макс.
        - Рэмбо, - жалобно прошептала Светка. - Миленький, найди меня потом, пожалуйста. Я не хочу так сразу и глупо терять первого настоящего парня в своей жизни.
        - Найду, - твердо сказал Макс. - Обещаю.
        Светка закрыла глаза и почти неслышно выдохнула:
        - Поцелуй меня.
        Макс присел, ласково взъерошил ее волосы и тихонько поцеловал в губы. Она благодарно улыбнулась, попыталась привстать и, вдруг, охнув от внезапной боли, потеряла сознание. Макс скрипнул зубами, уложил ее поудобней, и прошептал:
        - Полежи, а у меня есть еще пара вопросов к мальчикам.
        Макс лег и глянул в щель между дверью и полом. Во дворе стояли две «девятки» цвета
«мокрый асфальт». Три парня держали под прицелом дверь, двое - окно склада. У одного из них на ствол пистолета был навернут глушитель. Видимо, он и подстрелил новую знакомую Макса.
        - Суки… - сквозь зубы процедил Макс.
        Чуть привстав, он открыл замок, приготовил пистолет и снова лег на пол. Потом шумно втянул в себя воздух и вместе с выдохом резко ударил по двери. Дверь распахнулась. В тот же момент с улицы ударили выстрелы. Но парни целились в середину проема и пули только испортили штукатурку в подсобке. Одновременно начал стрельбу и Макс. Стрелять лежа было очень удобно, прямо как в тире. Мишени стояли близко, в полный рост. Двое упали сразу - одному из них Макс прострелил плечо, второму пуля попала прямо в лоб. Третий получил девять граммов в спину, когда пытался забежать за машину. Оставшиеся двое все-таки успели спрятаться и открыли беспорядочную стрельбу. Макс откатился в сторону ну и сменил обойму. Он посмотрел, хорошо ли Светка укрыта от пуль и тут вдалеке как-то робко зазвучала милицейская сирена. Стрельба тут же прекратилась, а еще через десять секунд две «девятки» вылетели со двора, увозя раненых.
        Макс усмехнулся: «5:1.Труп и четверо раненых за дырку в боку. Неплохой счет.» Макс первый раз в жизни убил человека, но не испытывал никаких сложных чувств, о которых много раз читал в книгах. Ему только хотелось уложить еще пару-тройку подонков. Макс положил пистолет в карман и, пройдя через пустой зал, вышел на улицу. Он отошел немного, и тут из-за поворота вылетели сразу три милицейских УАЗика. Из них выскочили люди в форме, с автоматами и в бронежилетах. Макс развернулся и спокойно пошел по тротуару. От противоположной стороны дороги отъехала машина с затемненными стеклами, развернулась и медленно поехала за Максом. Сердце лихорадочно забилось. «Черт, никак не отвяжутся!»
        Макс хорошо знал этот район, поэтому план созрел моментально. Он рванулся бегом. За спиной сразу же взревел мотор.
        Не оглядываясь, Макс свернул в проход между домами и вбежал во двор, который, к счастью, был пуст. Он выхватил пистолет и приготовился. Через несколько секунд, визжа тормозами, во двор влетела такая же, как и те две, «асфальтовая» «девятка» и Макс хладнокровно начал расстрел. Восемь пуль пробили лобовое стекло веером, с интервалом в двадцать сантиметров, с ужасающей точностью, словно стрелял не человек, а робот-снайпер. Машина вильнула и врезалась в стену дома, осыпав тротуар осколками стекла и кирпича. Макс отскочил за мусорный ящик, швырнул пустой «Макар» на землю, выдернул из-за пояса «Кольт» и затаился.
        Из машины никто не выходил, только гудел вентилятор охлаждения и слабо шипел пар, вырываясь из пробитого радиатора.
        Подождав пару минут Макс, уже не таясь, подобрал пистолет и вышел. «Хорошо, что приехали простые менты, а не СОБР. От тех бы я так просто не отделался» - посетила его запоздалая мысль. Он попытался унять прорвавшуюся вдруг дрожь в ногах, но потом плюнул и, сунув подрагивающие руки в карманы, быстро скрылся за сараями.
        Через час, попетляв по дворам и стройкам, Макс, наконец, попал домой и сразу же кинулся к телефону. Порывшись в карманах, он выудил нужный клочок газеты с цифрами, и набрал номер. После шести гудков /Макс обычно ждал до семи/ в трубке что-то щелкнуло, и злой женский голос спросил:
        - Ну, кто еще?
        - Грека… Извините, позовите, пожалуйста, Сергея.
        - Нет его.
        - Позови, не ломайся. Трубка чертыхнулась и через полминуты ответила голосом Грека, тоже не очень любезным:
        - Слушаю.
        - Сергей, извини, что отрываю от амура, но у меня возникли кое-какие проблемы. Это Макс, журналист, - добавил он, по молчанию догадавшись, что Грек его не узнал.
        - А, Олежка! - совсем другим тоном ответила трубка. - Ну, что там у тебя? Выкладывай.
        - Я, кажется, влип в крутую историю со стрельбой, погонями, убитыми и ранеными.
        - Конкретней, - скомандовал Грек.
        - Час назад в «Васильке» я схватился с какими-то сопляками…
        - С кем, конкретно?
        - Не знаю. Они для меня все на одно лицо. «Братва». Пацаны от шестнадцати до двадцати. Вроде бы «Василек» под ними.
        - Ну, дальше, с этим разберемся.
        - Так вот, в баре я с ними поцапался, началась драка, двоим-троим я навалял, но их было слишком много, пришлось ствол доставать и прострелить двоим конечности. Они смылись, а когда я тоже хотел уйти, начали стрелять. Подстрелили местную барменшу. Я ответил, завалил троих. Одного, кажется, насовсем. Потом пытались меня достать на тачке, но я и этих уложил. Все. Что посоветуешь?
        - Из-за чего все началось?
        - Ну-у…
        - Женщина?
        - Угу.
        - Барменша?
        - Угу.
        - Ох уж, эти бабы! - ругнулся «афганец». - Ладно, сиди дома, я через часок позвоню. Смотри, никуда не высовывайся.
        - Идет.
        Грек помолчал и спросил:
        - Как хоть девочка? Ничего? Стоило биться?
        - Что надо, - улыбнулся Макс.
        - Здорово ее попортили?
        - Нет, пару недель поваляется и все.
        - Ну, ладно, д'Артаньян, жди звонка.
        Трубка прерывисто загудела. Макс положил ее на рычаг и потянулся к сигаретам.
        В табачном дыму истлели полтора часа и пятнадцать сигарет. Макс не знал, что и думать, но тут телефон взорвался трелью. Голос Грека в трубке произнес встревожено:
        - Так, Олежка, слушай внимательно, все, что пока удалось установить. Ты схлестнулся с боевиками «пятаков». Есть такая команда - держат центральный рынок и наперсточников по всему городу. Живут, в основном, этим, но не только. Если кому-то лень заниматься вышибанием бабок с должников - обращаются к «пятакам». Эта салажня не брезгует ни чем. Руки в крови по локоть у всех до одного. В основном, это малолетки, но есть, конечно, и постарше - те, у кого мозги в бицепсы ушли. Неплохо организованы, хотя особо много денег не имеют - слишком молоды. Техникой и оружием их снабжают почти все команды в городе, так как они ни с кем не воюют, четко держат субординацию. Народу у них много, но, в основном, салажня. У
«пятаков» они проходят обкатку, «курс молодого бойца», так сказать, а дальше, кто выживет, идут вверх разными путями. Может, потому у них и хорошие отношения со всей «братвой», что бывшие «пятаки» есть почти во всех «конторах». Старшие
«пятаки» - те, кому больше восемнадцати - приближены к своему боссу и составляют костяк команды. Эти очень хорошо подготовлены. Отличить «пятаков» можно по возрасту и по тачкам - первые две цифры номера - пятерки.
        - Спасибо, я тебя понял.
        - Не перебивай, самое интересное дальше. У «пятаков» очень строгая иерархия. Мелочь ездит на «шестерах» и «Москвичах». Основная часть - на «восьмерках» и
«девятках». У «центровых» - иномарки, в основном «Форды». А у старших - тех, что приближены к «персоне» - излюбленная тачка - это «асфальтовая» «девятка» с форсированным движком. Догоняешь что-нибудь?
        Макс подавленно молчал. Дело было даже хуже, чем он предполагал.
        - Я чую, ты въехал. Совершенно верно. Ты попал на день рождения одного из старших. Мелкоты там, конечно, тоже было навалом, но, к сожалению, им ты только руки-ноги поломал, а вот ради старших ты расстарался. Ты хоть знаешь свои результаты?
        - Нет.
        - Ага. Значит, я тебя удивлю. Потери «бойцов» - двое с огнестрельных ранениями - в руку и ногу; двое просто с телесными повреждениями разной степени тяжести. Потери старших - один ранен в плечо - не сильно, второй в реанимации с простреленным легким, и трое уже в руках паталогоанатомов.
        - Трое?! - поразился Макс.
        - Мало? Не переживай, тот, что с пробитым легким, похоже, тоже помрет. У него разорван бронх и, к тому же, сердце слабенькое.
        - У меня такое ощущение, что ты это с какого-то листочка читаешь.
        - Так и есть. Я понимаю, что ты хочешь сказать. Откуда я все это узнал?
        - Ага.
        - Если все будет о'кей, то потом и ты узнаешь. А пока - меньше знаешь, лучше спишь. Да, и еще. Я думал, может тебе будет интересно. Некая Светлана Ивлева поступила сегодня в хирургическое отделение четвертой горбольницы с огнестрельным ранением брюшной полости. Операция произведена, состояние - в норме. Палата двести одиннадцать.
        - Серег, ну ты… - только и смог произнести Макс.
        - Не за что. В данный момент я связываюсь с Сержантом. Сиди дома и носа не высовывай. Скоро я за тобой заеду. Уу-уу-уу.
        Макс не сразу сообразил, что Грек уже положил трубку. Бесполезный пустой «Макар» лежал на телевизоре, а «Кольт» с шестью патронами в барабане - в руке. Делать нечего - оставалась только ждать.
        - Ну, здравствуй, хлопец.
        Максу будто выстрелили в ухо. Он подпрыгнул на диване и, ничего не соображая после сна, дико вытаращился на трех мужиков, находившихся в комнате. Только секунд через десять он осознал, что одним из них был Грек.
        - Общение с моими ребятами на тебя плохо подействовало, - медленно произнес плотный невысокий мужчина лет сорока с уже хорошо заметной залысиной на лбу, которая, впрочем, его совсем не портила, а даже наоборот, добавляла солидности, даже увесисости.
        - Ты…ты - Сержант?
        - Молодец. Соображаешь быстро. Повисло неловкое молчание. Хотя, неловкость ощущал, пожалуй, только Макс. Грек о чем - то задумался, пиная ногой ваявшуюся на полу сигаретную пачку. Сержант прошелся по комнате, осмотрел книжные полки, выглянул в окно, причем проделал это все с таким видом, будто пришел проводить обыск. Третий же стоял у двери, не глядя на Макса и абсолютно не реагируя на происходящее в комнате. Сержант, наконец, закончил осмотр достопримечательностей квартиры.
        - Ну, что, хлопец, рассказывай, - легендарный и неуловимый «хозяин» афганского братства присел на краешек стола и закурил «беломорину», предварительно постучав мундштуком папиросы по ногтю большого пальца левой руки. На левой кисти не хватало большого и указательного пальца. «Как у Ельцина» - непроизвольно подумал Макс.
        - Я…Ну… - начал речь «залетчик». - А что, в принципе, вы хотите знать?
        - Что, в принципе, я хочу знать? - медленно, почти по слогам, повторил Сержант. - Похоже, что ничего. Мне уже все рассказали. Та-ак, слушай сюда, хлопец. Ты, наверное, в курсе ситуации - у нас кое-какие неприятности вышли с братьями-рэкетирами. Неприятности эти означают то, что какое-то время мы не сможем отвлекаться на другие дела, особенно, если они тоже грозят неприятностями. Сам понимаешь, на два Фронта воевать трудновато даже нам. В общем, похоже, хлопец, что мы не сможем тебе помочь. Мне очень жаль, я связывал с тобой кое-какие планы.
        - Кажется, вы меня уже схоронили, - угрюмо проговорил Макс.
        - Да нет, конечно. Но, если честно, я тебе не завидую.
        Грек пнул несчастную коробку так, что она пролетела, через всю комнату и юркнула под диван.
        - Сержант… - начал было он, но осекся под пристальным взглядом и виновато опустил глаза.
        - Может, хоть советом поможете? - невесело усмехнулся Макс. - Только, если бесплатно - у меня напряженка с «деревом».
        Кусается! - изумился Сержант. - Ладно, не злись. Я действительно не могу помочь. Если мы схлестнемся сразу и с «гордеевцами» и с «пятаками», у нас будет много потерь, а у меня даже в Афгане была одна задача - чтобы пацаны домой вернулись. Вот ты парень неплохой, неглупый - во сколько жизней моих парней ты себя оценишь?
        Макс подавленно молчал.
        Вот так-то. Не думай, что мне на тебя совсем плевать. Но если я за тебя впрягусь, придется воевать с «пятаками». После того, что ты им устроил, они за твою голову еще десять своих положат - дело чести! К тому же они знают о наших разборках с Гордеем, так что переговоры не помогут. Чтобы прикрыть тебя в такой ситуации, пришлось бы пожертвовать несколькими моими ребятами. Прости, но я буду честен - для меня ты не стоишь и одного.
        - Я понимаю, - вздохнул Макс.
        - А насчет совета… Сидеть дома можно пару дней, но тебя, все равно, рано или поздно, вычислят. Всю жизнь не высидишь, а такие вещи они не забывают. Крутиться тебе придется вовсю. Ментов, особо, не бойся, но и не зарывайся - они тоже люди, на наглость могут обидеться. Если попадешь к ментам - не сопротивляйся, пришьют только так. А из камеры я тебя вытащить могу - попроси любого дежурного связаться со мной и передать весточку. Остальное - мое дело. Это, конечно, в том случае, если тебя не возьмут с горячим стволом у теплого трупа. В бутылку не лезь. В твоем положении лучше сбежать, чем бросаться в бессмысленную драку. Лоб в лоб у тебя шансов нет. Постарайся никого не притащить домой. Если сумеешь продержаться недели две-три, а лучше месяц, может быть, я даже постараюсь тебе помочь, когда с Гордеем разберемся.
        - У меня есть шансы?
        - Есть. Но…не очень высокие. Тебе могут помочь только осторожность, интуиция и реакция.
        - Ладно. Можно еще вопрос?
        - Валяй.
        - Ты пришел ко мне только за тем, чтобы отказать. Неужели я такая важная персона, что ради меня стоило топтать ботинки? Гроза городской мафии расплющил окурок в пепельнице:
        - Сейчас у тебя есть на меня обида. Если бы с моим ответом пришел Грек, ты бы обиделся на него. А я привык за свои дела отвечать сам. Не люблю прикрываться. Я же Сержант, а не офицер.
        - Ну, и просьба еще.
        - Какая?
        - Если не трудно, помогите с патронами, а?
        - Это можно. Какие тебе?
        - Макаровские. И, если, вдруг, есть, для «Кольта» 45-го.
        - А где стволы?
        - Вот… - Макс оглянулся и похолодел. Ни «Питона», ни «Макара» не было. Сержант выдержал паузу и усмехнулся:
        - Начинай привыкать. Ты сейчас зверь, обложенный со всех сторон. Мало уметь кусаться, надо еще иметь звериное чутье и осторожность. Держи. Оба пистолета упали на диван рядом с Максом.
        - Мужики, скинемся, - сказал Сержант, и сам достал из кармана запасную обойму. Грек добавил еще две, вынув одну из пистолета, а третий «афганец» выщелкнул патроны из трех обойм, сами обоймы оставив себе.
        - Завтра Грек еще привезет. А от меня вот еще подарок, - Сержант протянул Максу два предмета, похожие на запасные барабаны для револьвера. - А что это?
        - Спидлоудер. Устройство для скоростного перезаряжания револьвера. Откидываешь барабан, выталкиваешь гильзы и вставляешь сразу шесть патронов, а не по одному. И все. Кстати, твой «Кольт» не 45-го калибра, а под особый патрон «Магнум 357». овольно дефицитная штука, не путай.
        - Спасибо,Сержант, вы меня здорово выручили.
        - Ну, лады. Попробуй продержаться. Честно говоря, ты мне нравишься. Будь здоров.
        Все трое подошли к двери. Первым вышел тот, что проторчал у входа всю беседу не проронив ни слова. Через несколько секунд он заглянул в квартиру и молча кивнул. Грек уже в дверях обернулся и успокаивающе улыбнулся:
        - Не дрейфь, Макс. Я что-нибудь придумаю. Так?
        - Так, - подтвердил Макс без особого энтузиазма.
        Когда дверь закрылась, Олег натянул свитер и задумался. На душе было тяжело и что-то противно посасывало внизу живота. Макс вздохнул, промел на кухню и открыл холодильник. На душе стало еще тоскливей.
        Макс заметил этих трех громил-башколомов сразу, как только зашел на рынок. И, к сожалению, похоже, что они тоже обратили на него внимание раньше, чем он успел ретироваться.

…Макс добросовестно отсидел дома сутки, дождался, когда Грек привез ему на следующий день обещанные патроны - по пачке для ПМ и для «Кольта», но когда Грек ушел и Макс сообразил, что забыл попросить его принести хоть что-нибудь поесть, желудок завыл так истошно, что Макс выскочил на улицу, забыв про всякую осторожность.
        В магазине он купил мяса, консервов, соли, хлеба, но ему вдруг захотелось пива и соленой рыбы так, как будто он был беременным. Вобла продавалась только на рынке и, не справившись с этой прихотью, Макс решил рискнуть, и пожалел об этом сразу, как только увидел этих горилл. Одного из них Макс видел в «Васильке» и тот, видимо, Макса тоже запомнил. Олег понял это, когда вся троица, расталкивая покупателей, ринулась за ним, как только он направился к дверям.
        Соблюдая достоинство Макс спокойно вышел на прирыночную площадку но, увидев, что до преследователей осталось не больше тридцати метров рванул изо всех сил. Завернув за угол, он увидел три «асфальтовых» «девятки» и понял, что дело хуже, чем он даже думал.

«Вот ведь, блин, везет, как Му-му - успел подумать беглец. - Опять на „серьезных“ нарвался».
        Потом была бешеная гонка по закоулкам, куда Макс завел погоню, чтобы те не могли воспользоваться машинами. Но эти места Макс знал хуже, чем окрестности «Василька» и, поэтому, вскоре оказался в глухом дворе, который принял за проходной. Бежать в подъезд не было смысла, и Макс приготовился к драке. Первого он принял лихим круговым ударом пяткой в ухо, но тотчас же сам согнулся от двух ударов - ногой в живот и кулаком в челюсть. «Пятаки», явно не были джентльменами, и очередь соблюдать не собирались.
        Макс устоял и, блокировав пару «наваров», сам врезал кому-то между ног, но тут на его затылок обрушился страшный удар и он рухнул на колени. Удары сыпались один за другим, жесткие, деревянные, с такой частотой, будто он попал под обвал поленницы на дровяном складе - по спине, в живот, по ногам, в голову. Макс скрючился на земле, прикрывая затылок, но шансов не было.

«Хана», - догадался он за секунду до того, как от удара ногой по виску вдруг вспыхнул неземной свет, а потом все погасло.
        Сквозь тьму он услышал страшный взрыв, потом еще два. Какие-то крики, хотя бить
«пятакам» было уже, в общем-то, некого. Потом он почувствовал удары по лицу, и сознание нехотя вернулось. Когда способность соображать восстановилась, Макс просто себе не поверил. По щекам его хлестал Кирилл. У входа во двор стоял Касым, живописно держа двумя согнутыми руками пистолет, направленный стволом в небо. Грек держал на мушке «пятаков», лежавших лицом в грязный асфальт.
        Но, черт возьми… - промычал Макс, стоя на четвереньках и мотая головой.
        Потом, - оборвал Грек. - Надо сматываться.
        - А с этими что делать? - спросил Кирилл, кивнув на «пятаков». - Если их оставить, они бучу поднимут.
        - Да-а… - протянул Грек. - Вот, черт, положение. Просто так взять и пришить?
        - Ну, давай в плен возьмем.
        - Умник хренов. Ты то как? - Грек посмотрел на Макса, уже поднявшегося на ноги, но еще мотавшегося, как пьяный боцман.
        - Нормально, - простонал Макс и выхаркнул сгусток крови.
        - Ну и видок. Что же делать? Надо было их сразу пришить, когда прибежали. А так… Не знаю.
        - Это вы стреляли? - уже почти своим голосом спросил Макс.
        - Да. Киря бахнул в воздух. Двое сразу попадали, а этот, - Грек кивнул на
«пятака», лежавшего в растекающейся масляной красной луже, - успел пушку вытащить. Ну, мы с Касымом в два ствола его уложили. Четко - в лоб и в сердце. Надо было всех троих сразу. В бою убивать легко. А так… Не знаю.
        - Я знаю, - вдруг заявил Касым. - Идите. Я вас догоню. Я в Афгане часто с царандоями мотался, - пояснил он Максу, который все равно ничего не понял.
        Когда он вместе с Греком и Кириллом вышли со двора, там, с интервалом в две-три секунды, сухо щелкнули два выстрела. Вскоре Касым догнал их и они все вчетвером сели в «фирменный» УАЗик «Саланга», стоявший в двух домах от того злополучного двора.
        - Ближе мы подъехать не смогли, - объяснил Грек. - Ты их завел в такую дыру, что не проехать. Если б ты решил подраться пораньше, то, скорее всего, был бы целее.
        - Слушайте, как же вы, все-таки, здесь очутились? Просветите неразумного.
        Касым спокойно насвистывал вечную «Ламбаду», Кирилл докуривал, высунувшись в снятое окошко, Грек сосредоточенно вел машину. Через минуту он, все же смилостивился:
        - Мы вчера посовещались и решили тебя чуток попасти. Абы-кабы чего не вышло. И, как видишь, не зря.
        - Кто это - «мы»?
        - Вообще-то предложил Киря. А мы с Касымом согласились.
        - А Сержант?
        Он не знает. И лучше будет, если не узнает. Для нас лучше.
        Макс помолчал и сказал смущенно:
        - Спасибо мужики. Я…
        - Брось, - перебил Кирилл. - Лучше скажи, почему ты пистолетом не воспользовался?
        - А? Не знаю, - сам удивился Макс. - Как-то даже не подумал.
        - Надо думать, - Касым ткнул себя пальцем в лоб. - Поверь мне, чужая жизнь стоит дешевле, чем твоя. Если есть угроза - убивай не думая. Если будешь думать - не сможешь убить. А в общем-то это легко. Главное не думать об этом, - повторил Касым.
        - Да, кстати, - вспомнил Кирилл. - Держи свою хавку.
        Макс пораженно уставился на собственную сумку с только что купленными продуктами. Где он ее посеял, он не вспомнил бы и под угрозой оскопления.
        - Ты из-за этого гулять пошел? - осведомился Грек.
        - Ага.
        - А меня попросить не мог?
        - Забыл, понимаешь. Слушай, Касым, а что ты про каких-то царандоев говорил? - поспешил сменить тему спасенный.
        - А-а, сейчас расскажу. Царандой - это афганская милиция. Ходили в серой форме, как и наши менты. Мы их «волками» звали. Зверствовали они страшно. Наши по сравнению с ними - просто воспитателями в детском саду казались. Свои всегда хуже чужих, страшнее. Правда, честно говоря, были еще пострашнее. ХАД - местная госбезопасность. ЧК, по-нашему. Да не забудет о них аллах. Так вот. Я пол жизни провел в Таджикистане. У меня бабушка - таджичка. По-таджикски я хорошо говорю, а в Афгане это очень распространенный язык. Вот и приставили меня к одному полковнику-советнику переводить. А он действия наших парней с этим зверьем координировал. Пришлось мне поездить с ними. Насмотрелся - во! - Касым резко провел ладонью по горлу. - В кишлаках они своих же вырезали. Ножами! Чтоб патроны не тратить. А на совместных операциях нашим в спины стреляли.
        - Это не ново. У нас такое дерьмо в ЧК шло, а у них в царандой и ХАД. Помнишь: кто был ничем, тот станет всем. Вернее, хочет стать всем, а на деле так и остается мразью. Жажда власти плюс садизм, - вставил Грек.
        - Да-а. Там и научился я убивать, - продолжал Касым. - А один раз даже удовольствие от этого получил. Как-то спустили им постановление из Кабула, что, мол, мародеров расстреливать. А их тогда всех до одного можно было бы к стенке ставить. Ну, их командир отловил четверых, которые ему лично не нравились, а точку поставить попросил меня, что бы, так сказать, акт интернациональной дружбы продемонстрировать. Вывел я их на глазах всего кишлака. Поставил к дувалу и всадил весь рожок с десяти метров. А потом перевернул - и еще один. Уже в лежащих. Меня после этого «акта» быстренько в часть перевели, и в разведроту - как в наказание. А мне в радость, - Касым сплюнул и замолчал.

«А ведь действительно, убивать не так уж и трудно», - подумал Олег. - «На моем счету уже три, а то и четыре трупа. И ничего. Никаких угрызений. Главное, как говорит Касым, не задумываться. Вообразил себя героем какого-нибудь боевика - и вперед. Клюквенный сок вместо крови, восторг зрителей и хэппи-энд.»
        Через десять минут все четверо уже сидели у Макса дома. Грек с Касымом вскоре уехали «на базу», а Кирилл остался с Максом. Олег приготовил обед. Через полчаса, уставший от сытости, он двинулся в ванную, чтобы принять душ, и тут дверь с грохотом распахнулась. Макс метнулся к пистолету, который лежал на кухне, вполне осознавая, что все равно не успеет. К счастью, в коридор влетел всего лишь запыхавшийся Грек и через секунду из комнаты выскочил Кирилл с пистолетом.
        - Началось! - выдохнул Грек.
        - Что началось? - спросил Макс, поеживаясь в трусах.
        Час назад «гордеевцы» были в «Саланге» и устроили погром. Одного охранника убили - Борьку Челышева. Сержант назначил сбор.
        Кирилл кивнул и стал натягивать куртку.
        - Погодь, Киря. Тебе лучше остаться с Олегом. Ему тоже одному нельзя. Ты у нас недавно, тебя мало кто знает. А если останется Касым, мы Олега еще и Гордею подставим. Ну, а мне, сам понимаешь, положено.
        - Ясно, только…
        Не волнуйся. Я с Сержантом уже говорил. Втык, конечно, получил по первое число, но все уладилось. А ребята сами спрашивали, что с Олегом. Похоже, ты им понравился. Вопросов не будет, Киря, все нормально.
        - Хорошо.
        - Так. Я вам кой-че принес, - Грек наставил на пол довольно большую спортивную сумку. - Тут еще два «ствола»,патроны, пара гранат, уоки-токи, консервы, сигареты, водка. Только не напивайтесь.
        - Ладно.
        - Так. Что еще? Если что понадобится, Кирь, звони на «базу». Мы с Касымом будем вас проверять. Не скучайте.
        - А где Касым?
        - Внизу, в тачке. Да! Мы теперь на «восьмерках». Если где увидите «Саланговские» УАЗы - сообщите. Из клуба их три штуки угнали. Ну, все, я пошел. Держите связь, и без надобности не высовывайтесь. Лады?
        - Лады! - в один голос ответили Кирилл с Максом.
        Когда дверь за Греком закрылась, Кирилл потер стволом пистолета висок и молча вернулся в комнату. Макс взял сумку, которую принес Грек и подошел к Кириллу.
        Тебе хочется к своим?
        Кирилл промолчал.
        - Не насилуй себя, я поумнел и теперь за себя постоять смогу.
        - Не в этом дело, - отмахнулся Кирилл. - Я все равно бы от тебя не ушел. Вот только сидеть сиднем обидно.
        Макс подбросил в руке гранату. Кругленькую, как яичко и военно-зеленую. Она была похожа на плод киви.
        - Погром был там, куда меня привозили?
        - Нет, это «база». Туда бы они не сунулись. «Саланг» - это военно-спортивный клуб. Мы там с пацанами занимались. Ну, и под свою тренировочную базу использовали.
        - А этот Борька, кто он…был?
        - Здоровый ушастый добряк. Молодой, еще двадцати пяти не было. Служил в Таджикистане, на границе с Афганом.
        - Пошли на кухню, есть дело, - Макс положил гранату в сумку, взял ее за ремень и вышел.
        На кухне он достал два стакана, набран в кружку воды и открыл банку консервов. Кирилл зашел и сел в угол. Макс открыл бутылку водки и положил на стол пачку
«Астры».
        - Потолкуем?
        Через час, когда бутылка была прикончена, Кирилл откинулся на спинку стула и сказал:
        - Все это, конечно, кино, но лучше так, чем просто яйца высиживать.
        Остаток вечера они провели у телевизора, приводя в порядок оружие и напряженно вслушиваясь в сводки местных новостей. Передавали только страсти, связанные с провалившимся на днях очередным аукционом недвижимости и прочую ерунду.
        Макс вышел из подъезда и, прищурившись, посмотрел на солнце. Так смотрят на солнце зэки, отмотавшие срок и вышедшие на свободу. Макс чувствовал в себе силу, которая удваивалась тяжестью «Кольта» подмышкой и приятной неудобностью «макара», заткнутого за пояс брюк за спиной. Кирилл, потягиваясь, вышел следом.
        - По «бродвею»? - спросил Макс, и его новый друг утвердительно кивнул.
        Нарушая все здравые советы и правила осторожности, они вышли на бульвар, набитый под завязку коммерческими ларьками и стрижеными «молотками» и твердой походкой, плечом к плечу, двинулись навстречу приключениям. И они не заставили себя ждать.
        Через пятнадцать минут Макс увидел запертые двери магазина, которым владел его давний знакомый. Ему показалось странным, что в разгар дня магазин закрыт.
        - Зайдем?
        - Давай, - согласился Кирилл.
        Макс постучал в служебную дверь. Через несколько секунд дверь приоткрылся и из нее выглянул невысокий мужчина лет тридцати с испуганными глазами на приятном лице.
        - А-а, Макс, привет, - мужчина настороженно посмотрел на Кирилла.
        - Это мой друг, - успокоил его Макс.
        - Заходите, - мужчина посторонился, пропуская гостей.
        Кирилл окинул взглядом подсобку, заставленную ящиками с иностранными надписями, и поцокал языком.
        - Это Миша, бизнесмен, надежда возрождающейся России, - представил Макс хозяина магазина. - Как жизнь, Миш? Все цветешь? Ларису батьковну так и не пускаешь на работу? Да что ты, в самом деле, как профессор Плейшнер! - возмутился он, когда
«надежда России» в третий раз выглянул в окно, слегка отодвинув занавеску.
        Что-что! Да ничего! - бизнесмен забегал по подсобке, каким-то чудом умудряясь лавировать между многочисленными коробками, не задевая их. - Вот ты, Макс, умный, посоветуй. Я не знаю что делать.
        - И я не знаю, пока ты мне не скажешь, что случилось.
        - Скажи ему! Сейчас скажу, только толку - во! - Миша показал фигу, сложенную из пухлых пальцев.
        - Забодал! - процедил Макс. - возьми себя в руки, директор.
        Миша подскочил к шкафу, вытащил початую бутылку коньяка и отхлебнул из горлышка, при этом Макс удивленно вытаращил глаза. Миша плюхнулся в кресло, закурил «Кэмел» и, подтолкнув пачку гостям, начал:
        - Наехали на меня, Олежка. И крепко.
        - Кто?
        - «Болты».
        - Слушай, ты уже три года работаешь. И вдруг наезд?
        - Вот так вот. Я сам не понимаю, - Миша достал платочек и дрожащими руками отер шею.
        - Ты раньше с ними работал?
        - Нет, с Юго-западскими.
        - С Чикуном?
        - Нет, с Гордеем.
        Макс с Кириллом переглянулись.
        - Теперь кое-что понятно становится, - протянул Макс.
        - Что понятно?
        - Да нет, я так, к слову. Чего они хотят?
        - Пять «штук».
        - На пузырь не хватало?
        - Зеленых, естественно.
        - Есть у тебя?
        - Откуда?
        - Да ладно, не прибедняйся.
        - Если бы были! Если бы были! - чуть не закричал в отчаянии Миша. - Неделю назад два трейлера в Узбекистан отправил. Все бабки там!
        - А когда они вернутся?
        - Ну и что? Через две недели, если на таможне не тормознут. А товар еще и продать нужно!
        - Ждать не хотят?
        - Сегодня «баксы» нужны. Сегодня!
        - Что-то крутовато, - вставил Кирилл. - Пять штук, да еще в такие сроки! Это бандитизм. Так уж сейчас никто не делает.
        Миша снова глотнул из бутылки, достал из ящика шоколадку, нервно разорвал обертку и закусил.
        Лариску забрали, сволочи. Присоединяйтесь, - кивнул он на бутылку.
        Макс подскочил на стуле:
        - Как забрали? Когда?
        - Вчера, пока я в магазине был. Прямо из квартиры. Мне сюда позвонили и дали ей трубку.
        - Дала! - почесал затылок Кирилл. - Ну, и что думаешь?
        - Не знаю! Не знаю! Не знаю! - заорал толстяк и, вскочив, снова забегал по подсобке. - Денег нет! Гордея нет! Шансов нет! Они обещали Ларку вернуть по кусочкам.
        Миша рванулся к бутылке, но Макс ловко выхватил ее почти из рук и, завернув пробку, сунул в карман. Миша тут же достал из ящика другую и, свернув ей шею, запрокинул в рот.
        - Ну, вот что, директор, - разозлился Макс. - Прежде всего, если хочешь получить ее целиком, прекрати истерику. Еще раз глотнешь, засуну тебе этот пузырь в горло вместе с зубами. Можешь занять?
        - Что? Пять штук? Сдурел? Кто в наше время дает такие бабки взаймы? Да еще при таких делах! Я вчера еще не знал ничего, а мне уже все кредиты закрыли. Город ведь маленький!
        - Тогда давай думать, как ее оттуда вытащить.
        - Не надо, ради Христа! - чуть не плача взвыл Миша. - Ты что, самый крутой в городе? Материал хочешь на натуре добывать?
        - Ладно, Мишок, - вдруг сразу согласился Макс. - Действительно, мне это не по зубам. Может, я помогу договориться? Где ты им должен деньги отдать?
        - На рынке, возле углового «комка». В семь. Только приходить не надо. Если они подумают, что я разболтал, всем каюк. А так, может, что и выйдет.
        - Не дрейфь, директор, все обойдется, - сказал Макс, поднимаясь со стула. - Мы пойдем. Завтра я заскочу узнать.
        Уже на выходе Кирилл обернулся и, глядя в глаза Мише, тихо сказал:
        - Я тебе кричу, все будет о'кей. Только не передергайся.
        - Я понял, что ты задумал, - продолжил он на улице, обращаясь уже к Максу. - Рисковый ты чувак. Впрочем, ты одиночка. Мы одиночки, - поправился он тут же. - Мы рискуем только собой. Но надо подготовится. Иди домой, я через час буду на тачке. А ты подготовь все к делу.
        Через час Кирилл на неброской белой «восьмерке» с помятыми крыльями подъехал к подъезду. Вместе с Максом они до самого вечера готовились к операции. Оба надели черные тренировочные брюки и черные куртки. Кирилл принес две черные лыжные шапки, закрывающие все лицо, оставляя только щель идя глаз. Один пистолет за пояс и один подмышку. Макс не смог удержаться и взял «Кольт», хотя патронов к нему было немного. Свою гордость - самодельный нож из медицинской стали, с роговой рукояткой, пилкой и лезвием длиной двадцать пять сантиметров, подарок отца, Макс в ножнах пристроил на поясе за спиной. Нож был пре красно сбалансирован и привычен - Макс мог не глядя метнуть его в цель на десять метров без опаски за результат. И еще один нож, с выкидным лезвием, Макс пристегнул к правой лодыжке. Увидев нож Кирилла, Макс застыл в немом восхищении - огромный тесак с широким вороненым лезвием, чтобы не блестело в темноте, и рифленой серой пластиковой рукоятью привел его в трепет.
        - Говорят, именно такой нож был у Рэмбо, - сказал Кирилл, демонстрируя отвинчивающуюся рукоятку, внутри которой было скрыто множество приспособлений, облегчающих жизнь владельца этого смертоносного чуда.
        Рассовав по карманам гранаты и запасные обоймы, Макс пристроил в специальную петлю за пазухой нунчаки, и положил в нагрудный карман куртки рацию.
        Его слегка знобило, ладони вспотели, и во рту был какой-то металлический привкус.

«А ведь я, похоже, боюсь», - усмехнулся про себя Макс, глядя на деловито собирающегося «афганца». - «И не мудрено. Я ведь в первый раз добровольно и осознанно пускаюсь в смертельно опасное мероприятие». Макс улыбнулся, но глянув в зеркало и увидев кривой оскал на бледном сведенном судорогой лице, прекратил попытки играть в супермена.
        - Время - безжалостно сказал Кирилл и они, взяв с собой сумку с припасами, спустились по лестнице к машине.
        Возле рынка им удалось удачно припарковаться так, чтобы было видно пространство, где должна ив была произойти встреча.
        В половине седьмого появился Миша в красной спортивной куртке. Он курил сигарету за сигаретой, суетливо шагая возле ларька. «Болты» появились только в четверть восьмого. Вальяжно переваливаясь, трое парней лет двадцати двух и один немного старше, выбрались из ярко красной «семерки», оставив за рулем салагу-водителя, и подошли к перепуганному коммерсанту. Трое были в рыжих кожаных куртках и кепках, а тот, что постарше - в длинном черном плаще с непокрытым ежиком черных волос.
        В руках Кирилла материализовался армейский бинокль. Миша отчаянно жестикулировал, пытаясь что-то доказать своим собеседникам. «Рыжие» плевались и что-то орали, толкая его в грудь. «Черный» вдруг их остановил и, отведя Мишу на пару шагов и положив руку ему на плечо, стал спокойно ему что-то говорить. Миша покорно, как кающийся в своих грехах первоклашка, поматывал головой в знак согласия. Закончив свои поучения «черный» похлопал Мишу по плечу, потрепал за пухлую щеку и, вдруг, коротко и резко ударил его в живот. Миша сложился, как перочинный нож, и «черный» нанес ему сокрушительный удар локтем между лопаток. Миша упал, попытался встать, но получил носком ботинка по лицу и свалился уже окончательно, захлебываясь кровью из разбитых губ. «Черный» махнул рукой, делая знак остальным, и пошел к машине. Один из «рыжих», проходя мимо, пнул Мишу в живот, за что получил ласковый шлепок по затылку от «черного». Смеясь и переругиваясь, они дошли до машины, стащив по дороге горсть семечек у бабуськи, которая погрозила им вслед сухоньким кулачком. Никто из снующих вокруг людей не подошел к корчащемуся на грязном
асфальте толстяку в красной куртке.
        - Результат ясен? - спросил Кирилл, убирая бинокль от глаз.
        - Похоже. Либо они дали ему еще денек, либо решили приговор привести в исполнение.
        - Точно. В любом случае - наш ход.
        - Одного я знаю. Того, что в плаще. Это Себастьян, второе лицо у «болтов». А остальные так, «молотки», - пояснил Кирилл, следуя за «семеркой» на почтительном расстоянии.
        Слежку Кирилл вел профессионально, постоянно имея между собой и целью две-три посторонних машины, не высовываясь, не рисуясь и не привлекая внимания. Он не нервничал, отставая от преследуемых на светофоре, уверенно их находил, срезая углы через проходные дворы, когда Макс отчаянно верещал: «Упустишь! Упустишь!»
        Слежка затянулась до полуночи. Пришлось ждать, пока «болты» ужинали в ресторанчике. Потом ехать за ними через весь город, где они оставили одного из
«рыжих» и посадили двух длинноногих девчонок. Потом снова через весь город. Там Себастьян с обеими «козами» вышел, но через пять минут вернулся и кинул «рыжему» банку тушенки со словами: «Дай ей пожрать. Если сам спорешь - уши отрежу». «Рыжий» хохотнул и залез в тачку. Макс хлопнул в ладоши:
        - Правильно едем.
        Через десять минут «семерка» остановилась на окраине города, из нее вылез «рыжий», попрощался с водителем, и машина уехала. «Рыжий» прикурил и пошел в глубь каких-то служебных построек. Макс дернулся к выходу, но Кирилл его остановил.
        - Сиди в машине. Я этому обучался, мне будет проще. Жди и не высовывайся. Меня по рации не вызывай - если она зашипит, меня тут же вычислят. А я тебе буду докладывать, когда смогу.
        Кирилл натянул шапку-маску и растворился в темноте, без щелчка закрыв дверь.
        Время для Макса тянулось не хуже турецкой жевательной резинки. Вздрагивая от каждого звука, Макс боялся закурить, чтобы не привлечь внимания. Через десять минут дрожь в коленях слегка унялась, и Макс настолько успокоился, что решил отогнать машину в кусты, которые в обилии росли на обочине. Не включая фар, очень медленно, чтобы не было слышно рокота форсированного движка «восьмерки», Макс откатился немного назад и, найдя проход между зарослями акации, въехал в коридор, образованный двумя рядами кустов.
        Здесь он заглушил мотор и закурил. Никотин сделал свое дело, сузив сосуды, и сердце стало биться ровнее. Докурив, Макс вышел наружу, походил немного, совсем успокоившись, как вдруг щелкающий звук, послышавшийся со стороны машины, снова швырнул сердце в бешеный галоп. Макс присел и выхватил пистолет. Минуты три ему понадобились, чтобы сообразить, что так напугавший его звук ни что иное, как вызов по рации. Поняв это, Макс стремглав рванулся к машине, где оставил «уоки-токи».
        - Макс, мать твою, куда ты пропал?! - послышалось в динамике, когда Макс нажал кнопку приема.
        Олег застыл в растерянности. Кирилл строго-настрого запретил ему говорить по рации, но, с другой стороны, он явно требует ответа. Пока Макс решал эту дилемму, кусты раздвинулись, и в проход между ними, прямо перед машиной, вывалился человек с пистолетом и, кувыркнувшись по земле, подскочил к передней двери. Макс, чуть не завизжав, выхватил пистолет из-под мышки, но не рассчитал движения и ударился локтем об руль. Пистолет выпал, а вместо выстрела раздалось громоподобное
«Би-и-ип!»
        - Какого хрена! - ругнулся человек голосом Кирилла. - Куда тебя черти понесли?! А?
        Макс пытался оправдываться, но тем самым распалял Кирилла еще больше.
        - Спрятался, говоришь?! А ты знаешь, что стоящая на обочине машина - это фигня, просто машина. А вот тачка в кустах - это уже спрятанная машина! Тем более, что тебя видно! Тачка-то белая. Шпионских фильмов насмотрелся? Мы же не в тылу врага, а в своем городе. Здесь прячущийся человек привлечет больше внимания, чем идущий по проезжей части центральной улицы!
        Макс вспомнил, как с погашенными фарами переползал с дороги в кусты и почувствовал, как уши наливаются кровью и начинают пульсировать.
        - Ну, блин! Штирлиц доморощенный! - выдал заключительный аккорд Кирилл и добавил уже миролюбиво. - Дай-ка закурить.
        Макс, как армейский «дух», метнулся в машину и выскочил через секунду с пачкой
«Кэмела», стибренной накануне у Миши.
        Кирилл закурил, расслабившись, при этом Макс почти с удовольствием заметил, что его руки подрагивают.
        - Их хата в двухстах метрах от дороги, - выдержав паузу, начал Кирилл. -
        Здесь раньше была база, что-то вроде РСУ. Вот в сторожке они и расположились. Похоже, что их трое. Девчонку я не видел, но заметил, куда отнесли еду. Что думаешь?
        - Как они располагаются? Что-нибудь вроде часового есть?
        - Все в разведчиков играешь? Сидят все трое в сторожке, режутся в карты.
        - Тогда можно сделать так. Подождем у входа. Рано или поздно кто-то выйдет. Уложим его, свяжем и спрячем. Его хватятся. Если повезет, то выйдет один, и мы с ним сделаем то же самое. Останется дождаться третьего. В случае чего, мы и с двоими, думаю, справимся.
        - План, конечно, не вот те что. Ведь прежде, чем искать пропавшего, они могут позвонить. Или еще что-нибудь. Ну, да ладно. За неимением лучшего…Пошли.
        Спасатели, наскоро проверив снаряжение, скользнули в ночь. Пробравшись в дырку в заборе, они оказались в кустах. Прямо перед ними находилась кирпичная сторожка, но для того, чтобы попасть в неё, нужно было пробежать метров тридцать через ярко освещенный прожектором двор. Дверь в сторожку тоже была на свету.
        - Вот и первая трудность, - прошептал Макс. - К двери не подберешься.
        - Надо подобраться к боковой стене - там темно. Они все внутри, но на всякий пожарный, давай пройдем там, - Кирилл кивнул на нагроможденные груды гранитных плит справа. То и дело ударяясь в темноте об острые углы, парни на карачках проползли к боковой стене сторожки.
        - Где Лариса? - шепнул Макс.
        - Комната, где они сидят, перегорожена. Вот во второй части она и сидит.
        - Ладно, будем на это надеяться. Прожектор, падла, мешает. Вырубить бы его. Пошли к окошку, глянем, как там. Мне же нужно представление иметь о поле боя, - странное дело, Макс был почти спокоен и даже мог рассуждать и действовать.
        Олег выглянул из-за угла и поморщился от яркого света. Выходить из спасительной тени ой как не хотелось, а когда он все же решился и, крадучись, переместился к освещенной стене, то сразу понял, что ощущает побелевший к зиме заяц в черном осеннем поле.
        - Это называется «оказаться с голой жопой на морозе», - послышался сзади напряженный шепот Кирилла. Он чувствовал себя не лучше. Две черных фигуры двинулись вдоль белой кирпичной стены, залитой мертвенным светом.
        Макс уже миновал дверь, до окна оставалось не больше метра, когда позади скрипнули дверные петли, и чужой сонный голос произнес:
        - Какого черта…
        Макс еще поворачивался, а голос уже сменился хрипом и бульканьем, от которого Макса бросило в дрожь, а давешний обед сделал попытку посмотреть, что творится снаружи. Кирилл удержал падающее тело за куртку и обтер об нее же нож. Из вспоротого горла жертвы струей хлестала кровь, заливая Кириллу левую руку до локтя. Остатки воздуха из легких кровавыми пузырями выходили из разорванной гортани. Макс понял, что если сию же секунду не случится что-нибудь, его просто вырвет.
        Но это «что-то» случилось, причем именно сию же секунду.
        С крыши стоящего рядом темного административного здания, на котором находился прожектор, грохнул…Нет - громыхнул, подобно ядерной бомбе, выстрел и стена возле самой головы Макса взорвалась сотнями мелких кирпичных осколков, больно раня незащищенную часть лица в прорези маски. К счастью, Макс закрыл от яркого света глаза, иначе со зрением пришлось бы распрощаться.
        Адреналин, как цунами, хлынул в кровь, обостряя чувства и ускоряя реакцию до невероятности. Мозг работал со скоростью хорошего компьютера, обрабатывая информацию и на ее основе отдавая приказы органам до того, как обладатель всего этого хозяйства даже успевал понять, что произошло.
        Через долю секунды после выстрела Макс уже влетел в дверь. Следом за ним, отшвырнув тело первого бандита, туда же ввалился Кирилл уже с пистолетом в руке.
        - Я его сниму! - крикнул он, а Макс уже подскакивал к двери в комнату.
        Он не был ни спокоен, ни испуган. Просто на логическом уровне он даже не мог осознать, что он делает и как себя чувствует.
        Дверь начала открываться и в проеме показалась чья-то фигура. Макс изо всей силы ударил ногой по двери, припечатав противника к косяку, потом рванул дверь на себя, и обрушил на переносицу своего визави страшный удар локтем, отбросив его в темноту коридора.
        Врываясь в комнату, Макс почувствовал, что пистолет уже у него в руке, хотя он никак потом не мог понять, когда он успел его достать.
        Два рэкетмена, находившиеся в комнате, не успели оказать достойного сопротивления. Видимо переход от бутылки водки и карточной игры к схватке с вооруженным противником был слишком неожиданным. Пистолет успел схватить только один из них. Ему Макс первому влепил пулю в голову. Через секунду на пол повалился и второй с простреленным плечом. Макс крутнулся на пятках, осмотревшись, и бросился во вторую комнату. Там было темно, и Макс на какое-то время потерял ориентацию. Если бы в комнате кто-нибудь оказался, это кончилось бы для спасателя печально.
        Та, ради кого затевалась вся операция, сидела в углу на кровати и испуганно глядела на Макса. Он успокаивающе улыбнулся ей, но тут же чертыхнулся и сдернул с головы шапку-маску.
        - Олежка… - всхлипнула Лариса и закрыла лицо ладонями. Макс поискал глазами выключатель и не нашел.
        - Вставай, Ларек, - смущенно произнес Макс. - У нас очень мало времени. Девушка вскочила и бросилась Максу на грудь, рыдая в голос.
        - Олежка, миленький, я…я…Почему это? Я боюсь. Я думала, никто не придет. Они…
        - Они тебя били?
        - Нет, только вначале… Я испугалась… Мне было очень страшно… Я не хотела… но они… - Лариса снова расплакалась.
        Только теперь Макс увидел ее разорванную блузку и поцарапанную щеку.
        - Они тебя?.. - загораясь яростью, прошептал Макс.
        Спасенная кивнула головой и, вдруг, вспомнив что-то, снова испугалась. - А Миша? Что с ним?
        - С ним все нормально.
        На улице последний раз громко щелкнул, как удар бича, выстрел из «Макара» и стало тихо. Через пару секунд по коридору потопали шаги, и в комнату влетел Кирилл с пистолетом. Макс вышел из темной комнаты, чтобы друг его с испугу не подстрелил.
        - Я его снял, зараза. Чмырь вонючий. На хрена ему карабин дали, если его из пистолета снять можно? Тоже мне, бойцы…А ты тут, я смотрю, потрудился! - присвистнул Кирилл, глядя на лежащие на полу тела. - Здесь она?
        - Здесь. Пошли, Ларек, - Макс накинул на девушку какую-то фуфайку. - Надо сруливать, шуму многовато было. А к тебе у меня будет пара вопросов, - он ткнул пальцем в сторону «дуэлянта». Кирилл смущенно крякнул:
        - Оба готовы? - спросил он у выходящего Макса.
        Лариса большими глазами смотрела на пятна крови на полу и непонятные бурые комки, которыми были заляпаны стены. Макс подтолкнул ее к двери:
        - Этот точно готов. А второй вряд ли. Я ему в плечо попал.
        Летавший на полу «молоток» зашевелился, поднял голову и попытался что-то сказать, но прежде, чем первый звук слетел с его губ, Кирилл дважды нажал на курок и такое же бурое вещество брызнуло на пол.
        Макс несколько секунд зачарованно смотрел, как мертвый судорожно дергает ногой. Когда он пришел в себя, Лариса блевала во дворе, поддерживаемая Кириллом. Макс сглотнул и побежал за ними.
        - Давайте пошустрее! Ночевать, что ли здесь будем? До тачки еще топать!
        - На этой махнем. - Кирилл показал на новенький «Фольксваген».
        На полном газу «Фолькс», под управлением Кирилла, протаранил железные ворота, которые, к счастью, были не заперты.
        - Макс! - почти крикнул Кирилл. - Выпрыгивай, и в кусты. Через 10 минут спокойно выезжай и забирай нас возле моста.
        - Я не понял твоей идеи, но надеюсь, что ты не прикалываешься, - с этими словами Макс открыл дверцу и на ходу вывалился из машины. Он несколько раз перекувыркнулся, отбив локоть, и сел на обочине, потирая больное место. Колеса
«Фолькса» взметнули пыль, и машина вылетела на шоссе, едва не столкнувшись с черной «Волгой», потом нагло прошмыгнул перед носом встречного КАМАЗа, вылетела на обочину, до смерти испугав какую-то бабку-полуночницу, и понеслась вперед, виляя по дороге и натужно гудя движком. Макс недоуменно почесал в затылке и юркнул в кусты. Через десять минут он затушил сигарету и завел мотор «восьмерки». Убедившись, что вблизи никого нет, он вырулил на шоссе и поехал, не разгоняясь больше восьмидесяти километров в час. Через пару километров навстречу ему пронеслась, мигая огнями и завывая сиренами, целая кавалькада милицейских машин. В тот же момент защелкала рация.
        - Кто там? - спросил Макс у рации.
        - Дед Пыхто. Ты куда пропал?
        - Через пять минут буду.
        Метров за триста до моста, на обочине фары высветили голосующую парочку. Макс остановился, узнав своих друзей.
        - Домой, к Мише, - скомандовал Кирилл, влезая на среднее сиденье. Лариса, как мышка, испуганно сжалась сзади.
        - О'кей, - буркнул Макс. - А по дороге расскажешь, что за спектакль ты устроил.
        - Все просто, как железный рубль. Куча народу видела бешеный «Фольксваген» вылетевший с базы, и никто не видел, а если видел, то не обратил внимания на скромную белую «восьмерку». А «Фолькс» через… - Кирилл посмотрел на часы. - …шесть минут взорвется и исчезнут все следы. Догоняешь?
        - Здорово ты придумал. Только просвети меня, салагу, что ты там говорил насчет трех лопухов, которые без охраны режутся в карты и хлещут водяру?
        Кирилл шмыгнул носом:
        - Извини, я просто расслабился в последнее время. Недооценил. Просто не мог себе представить, что у них может быть что-то подобное.
        - Ты больше так не расслабляйся. А то, знаешь, пренеприятнейшие чувства испытываешь, когда идешь на троих, а нарываешься на пятерых.
        - На четверых, - мягко возразил Кирилл.
        - Нет, на пятерых.
        - Погоди-ка: часовой, один, которому я глотку вскрыл, и двое в комнате.
        - Трое в комнате было. Я одного вырубил, когда он выходил. Он в коридоре валялся.
        - Что-то я его не заметил. Надеюсь, ты его замочил? - насторожился Кирилл.
        - Не знаю, вряд ли. Локтем в нос убить сложновато.
        - Идиот! - взревел «афганец» так, что девушка испуганно ойкнула. - Ты понимаешь, что ты натворил? Он же все видел и слышал!
        - Да ни хрена он не видел. Лариска ему за три дня уже надоела, поди. А мы в масках.
        - А «базар»?
        - Мы ни разу даже не назвали друг друга по имени. Лариска назвала меня разок Олегом, но только вначале. Я даю яйцо на отсечение, что он в это время «спал».
        - Черт! - Кирилл сплюнул в открытое окно и зло уставился на дорогу.
        - Не злись, - миролюбиво сказал Макс. - Один-один.
        Кирилл нехотя шлепнул по протянутой руке.
        - Договор: я больше не расслабляюсь, ты больше не глупишь. Хоп?
        - Хоп, - улыбнулся Макс.
        Миша открыл сразу же, словно стоял у двери.
        - Макс? - удивился он. - Лара?
        Супруги бросились в объятья друг другу и одновременно залились слезами.
        - Ладно, не горюйте, - Макс похлопал Мишу по полному плечу.
        - Собирайтесь, - решительно вступил в разговор Кирилл. - И пошустрее. Берите только самое ценное и необходимое. «Болты» могут быть в любую минуту.
        - Что случилось? - слова Кирилла вывели хозяина квартиры из состояния транса и вернули на грешную землю.
        - Объясним по дороге. Заодно я свой план расскажу. А сейчас - бегом!
        Супруги кинулись собираться. Суматошно бегая по комнатам, они только мешали друг другу. «Афганец» несколько минут понаблюдал за их перемещениями и наконец скомандовал:
        - Стоп! Делайте, что я говорю. Деньги - все до копейки. - Миша метнулся к сейфу.
        - Золото, - Лариса рванулась в спальню.
        - Нижнее белье, удобная повседневная одежда, в том числе верхняя, - называемые предметы летели в три объемистых сумки. - Оружие, если есть.
        Миша отрицательно покачал головой.
        - Продукты, только непортящиеся, спиртное - немного, сигареты.
        Лариса с помощью Макса набила на кухне четвертую сумку. Макс заодно прихватил упаковку немецкого пива.
        - Все, спускаемся.
        - Подождите! - Лариса исчезла в спальне, а Миша убежал в кабинет. Через несколько секунд они вернулись. У Ларисы в руках была пачка писем и фотографий, а у Миши стопка дискет и портфель с документами.
        - Держи, - Макс протянул Мише пистолет, который тот неловко сунул в карман. - Вперед!
        Отъехали в полном молчании. Дом провожал их темными окнами. Было около двух ночи. С момента первой встречи с Мишей прошло чуть более двенадцати часов.
        В трех кварталах от дома Кирилл остановил машину, погасил фары и велел всем пригнуться. Через несколько секунд из-за угла вылетели две «девятки» и БМВ, и пронеслись по пустынной улице.
        - Мы вовремя, - произнес Макс устало, откидываясь на спинку сиденья.
        - Точно подтвердил «афганец».
        В трех словах Макс рассказал Мише о происшедшем, при этом тот обреченно повесил голову.
        - А как же мой бизнес? Мне теперь в городе не жить, - вздохнул коммерсант.
        - Не дрейфь! - ободрил его Кирилл, - Наш план не безупречен, но и не фантастичен. Пару недель вы отсидитесь в деревне. Есть у меня на примете домик в тридцати километрах. А потом мы поможем тебе связаться с Крестом. Гордей, крыша твоя, под ним ходит. Сейчас у Гордея тяжелые времена, не знаю, доживет ли его шайка до твоего возвращения. Но «болты» - это чужая команда. Кресту плевать, как ты выбрался из этой передряги, а вот попытка передела города ему не понравится. Он тебя прикроет и даст «болтам» по зубам, если они раньше на неприятности не нарвутся. Что-то ты, конечно, потеряешь, но, в целом, все останется на месте. Доступно излагаю?
        - А чуть позже мы и сами с Крестом попробуем поговорить, - пробормотал Макс и Кирилл понимающе усмехнулся.
        Машина выехала за пределы города и понеслась по темному шоссе. Сонный гаишник проводил машину взглядом, и снова уткнулся лбом в руль.
        Машина снова летела по направлению к городу. Макс курил «Кэмел» и потягивал пиво из баночки, внимательно наблюдая, как серая лента дороги исчезает под колесами автомобиля. Миша с Ларисой, одновременно озабоченные и счастливые, остались в деревне, а у новоявленных Робин Гудов еще были дела и они не могли задерживаться. Кирилл пообещал, что они вернутся через пару недель, но Макса что-то кольнуло под сердце - только сейчас он осознал, что они могут и не вернуться. История, в которую они влезли ничтоже сумняшеся, обещала быть горячей и Макса посетило ощущение, что он втихаря от палача сует голову в петлю.
        Макс почти не ощущал вкуса пива - он обдумывал складывающуюся ситуацию. В его голове роились мысли и, что греха таить, далеко не одна из них основывалась на том, как бы выйти из игры, не ударив в грязь лицом перед Кириллом и «афганцами» и, в то же время, не положив свою голову на стол «болтов», «пятаков» или еще какой нечисти. Первые, может быть, и не догадываются об организаторах кровавого урока, но вот вторая команда, похоже, ищет вполне конкретную личность. Ничего путного у Макса пока не придумывалось и это его очень злило. Как ни крути - кругом шиш. Не получится выйти сухим из воды, сохранив шкуру целой и не оказавшись козлом в глазах новых друзей.
        Макс посмотрел на Кирилла. Тот с безмятежным видом вел машину, выставив локоть в окно. Вот кому хорошо! Плевать он хотел на все навороты! Порешил троих мужиков и хоть бы хны!
        Макс раздраженно почесал трехдневную щетину, не подозревая, что за внешним спокойствием Кирилл прячет такую же беспокойную свору разбегающихся мыслей, и на ту же тему. Впрочем, и у того и у другого это были только мысли. Ни невозмутимого
«афганца», ни дерганого журналиста с намеченного пути уже было не свернуть. Это стало делом чести. Они вышли на тропу войны и закапывать томагавки отнюдь не собирались.
        - Надо заправиться, - нарушил молчание Кирилл, кивнув на знак. - Нервничаешь?
        Макс уже собирался огрызнуться, но Кирилл добавил:
        - Меня тоже трясет. Влезли мы с тобой в передрягу. Но теперь, братишка, обратно ходу нет. Нам придется победить или сдохнуть. Можно, правда, еще сру-лить
«налево», но мне этот маневр, как-то не по душе.
        Кирилл помолчал, заруливая на заправку, посмотрел Максу в глаза, протянул руку и спросил:
        - Сдюжим?
        - Постараемся, - Макс хлопнул по ладони Кирилла и от его улыбки у него потеплело на сердце.
        - Пойду расплачусь, - Кирилл открыл дверь.
        Макс тоже свесил ноги.
        - Пивко бродит? - хохотнул Кирилл. - «Толчок» за углом.
        Каменный туалет вонял хлоркой, но не понравилось Максу другое - из-за задней стены заправки выглядывал бампер черной «Волги». Смотрелся он здесь совершенно чужеродным предметом.
        Макс уже начал справлять нужду, когда за спиной низкий хрипловатый голос произнес:
        - Лучше не дергайся, парень, и все будет в порядке.
        Сердце ухнуло куда-то в область мошонки и, видимо, перекрыло собой мочеиспускательный канал. Макс едва сдержал рвущийся крик.
        - Давай-давай, заканчивай, - ухмыльнулся невидимый «гость».
        Макс с большим трудом заставил себя завершить начатое. Потом нарочито долго возился с ширинкой, лихорадочно обдумывая варианты действий. Сердце продолжало носиться в пространстве между тазом и горлом, совершенно не к месту ударяя то в колено, то в висок, отчего казалось, что у Макса дергаются ноги и голова. В мозгу начал складываться план, но тут этот, за спиной, уже настороженным голосом посоветовал:
        - Хватит копаться. И не надо глупостей. Я вышибу из тебя мозги раньше, чем ты меня увидишь. А ну, к стене!

«Нет, это не получится», - решил Макс и сам удивился своей рассудительности. Он сделал шаг в сторону и тут же услышал окрик:
        - Я сказал - к стене!
        - Я и иду к стене. Здесь же все зассано!
        На мгновение в настенном зеркале отразился мужчина лет тридцати с небольшим, в сером костюме и белой рубашке с галстуком, коротко стриженный и, что совсем расстроило Макса, с «Макаровым», нацеленным ему в затылок. «Органы», - подумал Макс. - «Но, Боже, как они нас вычислили?»
        - Руки на стену, ноги врозь, шаг от стены. Макс выполнил все указания, приняв позу, из которой трудно сделать какое-либо несанкционированное движение, и почувствовал, как холодный, несмотря жару, ствол пистолета уперся ему в затылок.
        Макс подобрался.

«Давай, старичок, смелее. У меня есть для тебя один сюрприз. Ты даже не представляешь, как будешь удивлен. Я этот сюрприз придумал сам, его нет ни в одной милицейской книжке, и ты будешь первым, кто его узнает на практике!»

«Серый костюм» резко ткнул пистолетом, отчего нос Макса стукнулся о кафель стены, и ударил носком ботинка по правой ноге пленника, заставляя его расставить ноги еще шире. И тут Макс преподнес свой сюрприз, который он очень долго оттачивал на тренировках.
        Одним молниеносным движением он рухнул на пол и пробросил уже сдвинутые в прыжке ноги между расставленных ног противника. Тут же он прогнулся в пояснице, как лук, и ударил правой пяткой оперу по спине. Тот, находившийся в неустойчивом положении, пошатнулся и едва не упал, успев упереться руками в стену. Но все же ему пришлось сделать шаг вперед. Он уже разворачивался, когда Макс, перевернувшись, ударил снизу ногой по пистолету и сразу же, той же ногой, в пах.
        Макс каждую секунду ждал непроизвольного выстрела, но его не было. По всей видимости, пистолет был на предохранителе. Значит, его не собирались убивать и даже ранить. Он вскочил на ноги, чтобы отобрать пистолет у скрючившегося противника, но издевательский смешок сзади заставил его бессильно опустить руки. Еще два здоровяка стояли на входе с нацеленными на Макса пушками и злорадно щерились.
        - Лажанулся ты, Лева, - ухмыльнулся один из них.
        - Да иди ты в дыру! - огрызнулся пострадавший, уже почти пришедший в себя после столь жестокого обращения. Он сильно ударил Макса стволом пистолета под ребра, а когда тот согнулся от боли, резко дернул за волосы, валя на пол. Через мгновение на руках Макса защелкнулись наручники.
        Его быстро вывели и втолкнули на заднее сиденье «Волги». По бокам плюхнулись двое.
        - Домой, - скомандовал водителю старший.
        На мгновение мелькнула белая «восьмерка» и Кирилл, настороженным взглядом провожающий невесть откуда взявшуюся «Волгу». Но в следующее мгновение он отвернулся.
        На въезде в город Максу завязали глаза. «Что еще за милицейские секреты от прессы?
        - подумал он, пытаясь сориентироваться по движению машины и шуму вокруг. Минут через десять он услышал скрежет открываемых ворот. «Волга» остановилась. Не церемонясь, Макса вытащили из машины за воротник и куда-то потащили. Двери, лестницы, коридоры, голоса….
        Через некоторое время по неожиданно пропавшему шуму Макс понял, что они пришли. Макса толкнули, и он почувствовал под собой мягкое кресло. «Это не кутузка», - подумал «арестованный». Через секунду повязку с глаз сняли и Макс, приготовившийся к яркому свету следственной комнаты, удивленно увидел полутемный кабинет с обитыми деревом стенами и большой стол, на котором горела лампа. Свет был направлен на Макса, и сидящий за столом человек был почти не виден.
        - Разрешите идти? - спросил приведший задержанного сотрудник.
        - Да, можешь быть свободен, - мягким тихим голосом отозвался хозяин кабинета.

«Важная птица!» - с удивлением подумал Макс. - «Что-то это значит. Еще бы знать, что именно.»
        На несколько минут в кабинете воцарилось молчание. Все это время Макс пытался сообразить, где же он находится. За свою журналистскую карьеру он не раз бывал в стенах правоохранительных органов, но ни с чем похожим не сталкивался. Ни в РОВД, ни в городском управлении такого кабинета быть не могло. В министерстве кабинеты были побольше, да и вряд ли Макс удостоился бы чести попасть на прием к кому-то из министров. Окна были плотно зашторены малиновыми занавесками, поэтому и по местности Макс сориентироваться тоже не мог. Обращение с ним тех, кто его задержал, тоже не было похоже на милицейское «гостеприимство». Уж чего-чего, а этого Макс насмотрелся. Еще до армии он пару раз попадал в пикеты после массовых молодежных драк в городском парке. Каждый раз он был ментами без лишних разговоров бит, и вышвырнут с угрозами, что в следующий раз сядет. И уже будучи журналистом он не раз работал вместе с милицией и обзавелся там знакомыми, что несколько раз его здорово выручало, например, когда его задержали за то, что он среди ночи рвал цветы на центральной площади в изрядном подпитии, чтобы замолить грехи
перед Ленкой. Патрульные быстренько выяснили, кто он, покатали для острастки в зарешеченном отделении дежурного УАЗика и отпустили вместе с цветами догуливать. Макс терялся в догадках, когда его визави, наконец, заговорил:
        - Ну, что, молодой человек, побеседуем?
        - Запросто, - согласился Макс. - С чего начнем?
        - Давай подумаем.
        - Может, для начала, скажете, за что я арестован?
        - А разве ты арестован? - голос собеседника был негромким, но очень разборчивым, как будто говорил диктор из приглушенного телевизора. В голосе чувствовалась уверенность и, пожалуй, даже некоторая расположенность к задержанному. - Независимо от результата нашего разговора ты вечером будешь дома.
        - Значит, не арестован, да? - язвительно спросил Макс, позвякивая наручниками.
        - Извини, ради Бога, забыли впопыхах, - невидимый человек нажал кнопку под столом и через секунду в кабинете появился интеллигентного вида молодой человек. После нетерпеливого жеста, сидящего за столом наручники в одно мгновение исчезли с рук Макса, а в следующий момент они снова были в кабинете вдвоем.
        - У меня еще один вопрос, - произнес Макс, потирая запястья. - Можно поинтересоваться, с кем я говорю?
        - Зови меня Юрием Николаевичем.
        - А все-таки?
        - Ну, хорошо. Я офицер госбезопасности, веду дела по организованной преступности. Тебя удовлетворяет такой ответ?
        - Более или менее. Значит, я в ФСК? Извините, в ФСБ? Или как вы там сейчас называетесь?
        - Мы предпочитаем называть наше ведомство по старинке - КГБ или ЧК. Но ты можешь говорить так, как тебе удобней.
        - Может, за одно, скажете, что я здесь делаю?
        - Беседуешь со мной.
        - Ага, - удовлетворенно хмыкнул Макс. - А зачем я вам нужен?
        - Сейчас узнаешь. Ответь теперь на мой вопрос. Как ты оцениваешь сложившуюся ситуацию?
        - Как критическую, - Макс спохватился и добавил. - А какую ситуацию вы имеете в виду?
        - Например, то, что случилось нынешней ночью.
        - А что произошло ночью? - Макс скорее почувствовал, чем увидел снисходительную усмешку своего собеседника.
        - Ну, ладно. Не будем играть в кошки-мышки. Не хочу, чтобы ты унижался, врал и изворачивался. Вчера на окраине города, на территории бывшего РСУ были убиты четыре человека. У меня есть основания думать, что в этом происшествии ты играл не последнюю роль.
        - Вы это серьезно? - спросил Макс, стараясь, чтобы его голос не дрожал. - Можете это как-то обосновать или предполагается, что я тут же грохнусь в обморок, и подпишу все, что мне подсунут?
        Человек в тени вытащил на стол папку, открыл ее и начал говорить тоном учителя, проводящего урок:
        - Пожалуй, мне стоит рассказать тебе все с самого начала. Понимаешь, мы, по долгу службы, стараемся держать в поле зрения всякого более или менее неординарного человека.
        - Тотальная слежка?
        - В тебе говорит журналист.
        При этих словах Макс внутренне съежился. Юрий Николаевич говорил с ним, зная собеседника во всех подробностях.
        - Не волнуйся, если ты говоришь о прослушиваемом телефоне и «топтуне» за спиной, то ты ошибаешься. Если бы мы попытались устроить такое, то нам понадобился бы штат в полтора раза превышающий население города. Просто мы по мере возможностей пытаемся фиксировать ход жизни тех, кто нас интересует, их деятельность. Собираем любую информацию, пусть даже незначительную. Курочка по зернышку клюет.
        - Ага, а весь двор в говне! - вставил Макс.
        - Не груби. Так вот, ты тоже попал в поле нашего зрения. И не мудрено. Талантливый журналист, проныра. Прекрасные характеристики с места службы. Да-да, особый отдел в армии еще работает…
        - Так с чего же вы взяли, что «талантливый проныра» и мужик, замочивший четверых - одно лицо?
        - Сейчас поясню. Ты только не волнуйся. Итак, чтобы прийти к логическому решению иной раз необходимо провести несколько логических линий и там, где они сойдутся, находится искомое. Согласен?
        - Да.
        - Помнишь стычку на привокзальной площади?
        Макс промолчал.
        - Помнишь. Ты был там и подготовил репортаж. Наши люди выяснили это в вашей газете. То, что ты там был, разумеется, преступлением, не является. Но… Во время этой стычки был убит лейтенант-ОМОНовец. Кстати, его фотография, на которой он целится в тебя, есть у вашего редактора.
        Макс с неожиданной злостью понял, что его даже не раскручивают, а просто рассказывают то, что уже, как бы, общеизвестно.
        - Лейтенант был убит выстрелом из автомата. А пуля, которая засела в его черепе, рассказала о том, что из этого же автомата был убит один из рэкетиров во время стычки бандитов из «зареченской» бригады и «афганцев». Вполне логично предположить, что бандита застрелили «афганцы». Следовательно, и ОМОНовца. тоже.
        - А какое это имеет отношение ко мне?
        - Потерпи. Автомат и пистолет ОМОНовца исчезли…
        - Кстати, - перебил Макс. - Этот лейтеха тоже что-то нехорошее делал.
        - Ты про несчастную девочку? Да, лейтенант не успел. Видимо, к ней приставали, он хотел помочь, но был предательски убит. А потом и девочку застрелили, чтобы избавиться от свидетеля, - голос из темноты звучал насмешливо.
        Макс хотел что-то сказать, но только зло закусил губу.
        - Далее, - спокойно продолжал чекист, - спустя несколько дней тебя принимали у Сержанта.
        Макс вытаращил глаза.
        - Ну, что ты так удивляешься? Ты когда родился?
        - Наседка! - догадался Макс.
        - «Наседка» - это «камерное» выражение. На воле это называется «внештатный сотрудник».
        - Все равно - стукач.
        - Ну, называй, как тебе нравится. Так или иначе, факт остается фактом - ты там был. Видишь, твоя и «афганская» линии уже пересеклись. Продолжать?
        - Да, пожалуйста. Очень интересно.
        - Буквально в тот же вечер в баре «Василек» произошло настоящее сражение, в ходе которого были убиты три бандита и четверо ранены, один из которых позже умер в больнице. Стреляли из одного пистолета. Стреляли красиво, мастерски. И что интересно, из пистолета того самого ОМОНовца. У нас есть образцы гильз и пуль всех милицейских «стволов». После опроса выяснилось, что это был парень, среднего роста, русоволосый. Приметы, конечно, не ахти. Тем более, что барменша, которая была ранена там же, говорила что-то про рыжего хромого мужичонку. Смех. Трудно поверить, что это кто-то из «афганцев». Ни один из них, если он не контуженный, не сунется в «Василек». Там не их вотчина. Тем более, один.
        Через несколько дней снова убили нескольких «пятаков». На этот раз, возле рынка. Там видели «Саланговский» УАЗик и стреляли из другого «ствола». Но с чего бы это
«афганцам» мочить «пятаков», когда у них уже назревала война с «гордеевцами»?
        Макс поразился осведомленности Юрия Николаевича.
        - Если это «афганцы» порешили «пятаков», то чего же «пятаки» молчат? - поинтересовался Макс. - Помогли бы Гордею.
        - А они не знают, - засмеялся Юрий Николаевич. - Это я знаю, а не они. Я больше чем уверен, что ты был и там, но в этом случае пока не могу доказать. Но не будем отвлекаться. Вчера ночью были убиты четыре «болта». Они поплатились за свою жадность. Решили подобрать чужого клиента, пока Гордей занят. Проще всего было бы предположить руку «гордеевцев», если бы не одно обстоятельство…
        - Какое?
        - Все тот же ОМОНовский «ствол».
        - Сказки, - почти весело сказал, уже сдавшийся было Макс. - Вы провели экспертизу за одну ночь?
        - Умен, - одобрительно хмыкнул все еще невидимый чекист. - Провинциальной милиции, действительно, нужно, в лучшем случае месяц, чтобы получить результаты. Но, во-первых, мы не милиция. А во-вторых, у этого пистолета очень характерный дефект бойка. Его видно сразу и невооруженным глазом.
        - Так почему же вы решили, что это я?
        - Логически. Свел все линии в одну, добавил сюда белую «восьмерку», которую видели вчера возле твоего дома, на дороге, ведущей от РСУ к центру, и на выезде из города. И получил то, что искал. Твою кандидатуру.
        - Шерлок Холмс! - Макс похлопал в ладоши и язвительно спросил. - И давно результаты дедукции стали у нас аргументами для органов? Ваши умозаключения не примет даже сельский суд.
        - Верно, - голос Юрия Николаевича стал жестче. Он встал из-за стола, оставаясь, по-прежнему, в тени. - До сегодняшнего дня мои аргументы не стоило и выеденного яйца. Когда я отдавал приказ взять тебя… Вернее, позвать тебя на беседу, - поправился он, - я рассчитывал получить более веские доказательства. И я их получил.
        - Ну, и что же это за доказательства?
        В гробовой тишине Юрий Николаевич положил на стол какой-то предмет и толкнул его по полированной поверхности.
        Макс почувствовал, что земля уходит у него из-под ног. «Конец», - подумал он, глядя на лежащий перед ним пистолет, и опустил голову. Он был настолько самоуверен, что забыл во время драки в туалете, что у него был пистолет и даже не заметил, когда его у него забрали.
        - Нокаут, - констатировал Юрий Николаевич. Макс оправился через минуту:
        - Можно еще вопрос?
        - Слушаю.
        - Почему этим делом занялась госбезопасность, а не МВД?
        - МВД этим тоже занимается, - успокоил его чекист. - А нам всегда интересен человек, который причастен к появлению одиннадцати трупов.
        - Одиннадцати?!! - поразился Макс.
        - Я не говорю, что все они твои лично, но, так или иначе, ты причастен ко всем.
        - Это «вышка»? - спросил Макс, чувствуя, как что-то сдавливает грудь, мешая выговорить эти слова.
        - Не знаю. Это зависит от того, к какому итогу мы придем в результате разговора.
        - Что вы хотите? Хочу предупредить, стучать я не буду.
        - И не надо. Я хотел только спросить …
        - Да?
        - Почему ты на это пошел? Ведь ты журналист, а не убийца. Для вас это не характерно. Инстинкт стаи здесь не подходит - ты одиночка. Что же?
        - Во-первых, - подумав, начал Макс, - я не считаю себя убийцей. Скорее уж тогда, охотник. Я не испытываю угрызений совести, стреляя в эту мразь. А почему я на это пошел? Случай. Он дал мне в руки оружие, он свел лицом к лицу с этой стаей, не оставив выбора. Вернее, выбор был, но очень скудный. Помните: «Кто я, тварь дрожащая или право имею?»
        - А ты помнишь, чем кончил Раскольников?
        - Вы имеете в виду угрызения совести или каторгу?
        - И то и другое.
        - Он был слабак. Типичный интеллигент 19-го века. Тюкнуть топором противную старушонку, потому что она ему жить мешала - это не подвиг. Это низость. Он и этого толком не смог. Он испугался. Не было бы страха - не оставил бы следов. Не был бы трусом - выбрал бы противника подостойней. Был бы противник покруче - не грызла бы совесть. А если бы не грызла совесть и не было бы следов - не было бы и каторги.
        - Класс! - чуть не захлопал в ладоши Юрий Николаевич. - Мне кажется, ты все через чур упростил, и тем не менее, я думаю, мы договоримся.
        - О чем? - снова насторожился Макс.
        - Ты будешь смеяться, но мне нужна твоя помощь.
        - Не понял! - вытаращил глаза Макс.
        - А что тут не понимать? Как и всякая государственная организация, не смотря на нашу репутацию, мы связаны по рукам и ногам удавкой, имя которой - закон. Я не могу, в отличие от тебя, делать то, что хочу. Если бы нам позволили, от всех этих кодл со «стволами» даже воспоминаний бы не осталось уже через месяц. Одни кресты на кладбищах, и то только для избранных.
        - Ну-у, до Михал Сергеича у вас было время навести порядок.
        - У нас были другие задачи, и, поверь мне, с ними мы справлялись.
        - Да уж. - согласился Макс. - Тогда вы работали не с теми, кто плохо поступал, а с теми, кто плохо думал.
        - Верно. Так вот. Сами мы не можем поставить на место этих зверей, чтобы не нарушить закон. Зато вполне можем отвести меч правосудия от тех, кто это делает за нас.
        Макс начал что-то понимать.
        - И вы хотите…
        - Да, мы хотим, чтобы кто-то делал за нас грязную работу. Ты подходишь. Ты умеешь это делать и, главное, ты хочешь это делать.
        - И сколько человек в месяц я могу хлопнуть? Вы дадите мне лицензию на убийство, как у Джеймса Бонда?
        - Не ерничай. Ничего мы тебе не дадим. В лучшем случае мы можем вытащить тебя, если ты очень уж влипнешь. Ну, и еще, если МВД подберется к тебе очень близко, мы можем с ними поговорить. А если тебя нельзя будет отмазать, мы тебя спрячем и сделаем так, что искать тебя не будут. Идет?
        Макс надолго задумался. Все это звучало, как сцена из американского полуфантастического боевика.
        - Предположим…Предположим! что я соглашусь. Что это будет означать? Какие-то бумаги?
        - Нет.
        - Вы просто отпустите меня и будете смотреть, что я вытворяю?
        - Тоже нет.
        - А что?
        - Ты получишь оружие.
        - ?!!
        - Не это барахло, - Юрий Николаевич крутнул на столе «Макара.» - А настоящее профессиональное оборудование, не запачканное кровью милиции и армейцев, не краденое с завода.
        - Например?
        - Беретта, Узи, Ингрэм…Тебе эти названия о чем-то говорят?
        - О, йес!
        - Ты будешь получать деньги, в разумных количествах, и информацию. От тебя же требуется только одно - не проявлять самодеятельности. Делать только то, что скажу я. Не влезать в истории, не корчить из себя «Грязного Гарри» или «неуловимого мстителя» Стрелять только в тех, кого я назову.
        - В диссидентов, депутатов и американских шпионов? Да?
        - Извини, я забылся. Я должен тебе кое - что пояснить. В нашем городе уже несколько лет существует некоторое равновесие. Банды поделили между собой сферы влияния, причем не только территориально. Одни держат игорный бизнес, другие - рынок, третьи курируют ларечников. Сферы, естественно, перекрещиваются и на их пересечениях время от времени происходят стычки. Кроме того, такие конфликты возникают тогда, когда подрастают новые поколения бандитов. Многие из молодых получают постоянную прописку в уже сформировавшихся бандах, другие кучкуются между собой. Сначала просто шалят, потом начинают трясти своих сверстников. Аппетиты растут и, в конце концов, они выходят на серьезный бизнес. Иногда такую шайку молодняка начинает опекать какой-нибудь «откинувшийся» зэчок, обычно из тех, кто на зоне не блистал, или неудавшийся спортсмен. На пацанах они реализуют свой комплекс власти. Так или иначе, результат обычно один - пути их пересекаются с крутыми. Чаще всего заканчивается это просто - пацанам слегка дают по башке, лидера и самых строптивых «опускают» или вовсе убирают, остальные вливаются в уже действующие
группы, либо просто уходят из этого бизнеса. Реже случается так, что
«крутые» упускают момент и молодая банда успевает опериться и почувствовать вкус серьезных дел. Тогда - война. Впрочем, и в этом случае результат предсказуем -
«крутые» получают пару серьезных ударов, теряют кого-то из своих, чаще всего из среднего звена, а потом молодые наглецы быстро и жестоко уничтожаются физически. Впрочем, я втолковываю тебе прописные истины. Суть нашей игры заключается в следующем. Большую часть времени преступные группировки пребывают в мирном состоянии. Разборки бывают, но обычно они остаются именно на уровне разбирательства. Напрмер, когда бизнесмен, работающий под одной крышей, вдруг
«кидает» клиента другой банды. Или если на их подопечного вдруг «наезжает» какая-нибудь «левая» шпана. Сюда же можно включить разборы дорожно-транспортных происшествий, с чем они справляются гораздо оперативней ГАИ, выбивание долгов и прочие мелкие неприятности. Изредка случаются более серьезные вещи, типа перехода какого-нибудь коммерсанта из-под одной «крыши» к другим покровителям.
        - Да, я в курсе. Был свидетелем одного такого случая. Парень придумал перспективное дело, но денег не хватало. Свои бандиты в его проект не поверили, и он обратился к другим. Теперь работает под ними.
        - Ты не про воздушный шар в парке говоришь? - Макс прикусил язык. - В любом случае, я рад, что ты меня понимаешь. Ты согласен, что и в этих, весьма щекотливых случаях, дело обычно решается за столом переговоров?
        - Да. Но все равно, бизнесмену, затеявшему такое мероприятие, нужно быть предельно осторожным. Если переговоры не удадутся, то свои бандиты устроят ему веселую жизнь.
        - Согласен. Но это все же частности. Суть нашей ситуации вот в чем. При таком мирном течении процесса бандиты сильно «жиреют», матереют. Спокойно скапливаются огромные суммы, которые вкладываются в легальный бизнес, и даже в политику, приобретается новейшая техника, оружие. Глядя на такую сытую безнаказанность, к ним тянутся молодые пацаны - банды распухают, пополняются. Быть бандитом становится престижно. Это первое. Второе, не менее важное обстоятельство - при таком спокойном течении мы не в состоянии их…сажать. Не за что зацепиться. Те, кого они грабят, заявлять на них не спешат.
        - Разумеется. Оптимистов перестреляли еще году в 89 - 90-ом.
        - Тоже верно, - вздохнул Юрий Николаевич. - Так вот. Как ты думаешь, что нам выгоднее - мир или война между бандами?
        - ?
        - Вот тебе и «?»! Когда бандиты стреляют друг в друга, мы их сажаем за убийства. Двойная выгода - их убивают, да еще и сажают! Следовательно, в чем наша задача? Правильно! Ссорить их. Провоцировать бандитские войны.
        - Но ведь у тех, кого убивают в этих войнах, тоже есть матери, жены, дети. Чекист шумно вздохнул, унимая раздражение:
        - У тех одиннадцати тоже были родственники. Однако они встали на твоем пути, и ты вынес им приговор. - Макс почесал в затылке, не находя ответа. - Вот-вот!
        - Цель оправдывает средства?
        - Мы с тобой еще не раз встретимся. И о философской стороне проблемы мы можем поговорить в другой раз. Я не прошу у тебя немедленного ответа…
        - А что думать? У меня есть выбор?
        - Ну-у…
        - Правильно. Нет выбора. Я согласен.
        Юрий Николаевич что-то недоверчиво промычал, но Макс повторил:
        - Я согласен.
        - Хорошо. Инструкции получишь. Технику тоже. Людей подбирай сам, но не увлекайся. И консультируйся со мной - я многое о многих знаю.
        - О'кей. А как с вами связываться?
        - Завтра все узнаешь. Будь дома.
        Юрий Николаевич снова опустил руку под стол и через мгновение в кабинете материализовался секретарь.
        Не успел Макс сделать и двух шагов по двору, косясь взглядом на торчащий из гаража задок УАЗика армейского зеленого цвета, который почему-то привлек его внимание, как дверь сзади с грохотом распахнулась, и на крыльцо вылетел, даже, скорее, выстрелился, здоровяк лет 25-ти с белыми волосами и красной рожей над серым костюмом.
        - Эй-эй-эй! Ты куда собрался? Тебе по-русски было сказано за мной идти! Макс послушно развернулся и с невинной улыбкой пошел обратно.
        - А я тут чуть не заблудился. Не в тот коридор, наверное, попал.
        Зубы краснорожего готовы были расколоться друг о друга, а «дружеский» взгляд излучал такую доброжелательность, что у Макса что-то защемило в низу живота.

…Из кабинета Юрия Николаевича Макс вышел в сопровождении этого любезного молодого человека, послушно дошел с ним до лифта, а когда сопровождающий, вызвав лифт, заболтался с какой-то очкастой симпатичной секретуткой, скользнул неслышно на лестничную площадку, быстро спустился по обитой красной ковровой дорожкой мраморной лестнице на один этаж, снова выскочил в коридор, по-спринтерски пробежал его, нашел другую лестницу, тоже обитую материалом и, спустившись еще на два этажа, благополучно вылетел во двор через боковую дверь.
        На крыльце он бегло осмотрелся: двор как двор, обычный учрежденческий двор с рядами гаражных ворот, справа высокая серая стена с воротами и… Вот тут то приставленный к Максу охранник и настиг его. «Быстро ты!» -расстроено подумал Макс - «Сейчас что-то будет!» Но ничего почти не произошло. Просто парень ласково взял Макса за плечо своей лапищей, так что мышцы тоскливо заныли, и проворчал: - Умник… Ноги вырву.

«Не посмеешь!» - гордо подумал пойманный и послушно поплелся за провожатым.
        Тот спустился в подвал, по серому бетонному коридору провел пленника метров сто и вывел в подземный гараж, где стоял обычный зеленый УАЗик-«буханка», только без окон в кузове.
        Белоголовый жестом пригласил Макса в кузов и захлопнул за ним дверь. Через минуту мотор загудел, и машина тронулась. Как ни странно, в кузове не было ни единой щелки или дырочки, через которую можно было бы сориентироваться. «Как-то не по-советски», - подумал Макс и, несколько раз ударившись о невидимые в темноте сидения и столики, прекратил безуспешные попытки.
        Зато теперь можно было спокойно подумать. Что-то упорно не давало ему покоя. Что-то мешало поверить этому Юрию Николаевичу. Причем это «что-то» появилось уже после того как Макс попрощался со своим новым шефом.

«Два пункта» - решил Макс. - «Почему два? Черт его знает. Подсознание… Думай, думай! Это не ГБ… Почему? Коридор!!! Здание Госбезопасности длиной метров сто, а в этом коридоре и пятидесяти не было… Нет, не это. Здание может быть просто разделено стеной на две части. Кстати, именно поэтому, наверное, и окон в концах коридора не было. А что же тогда? Стоп! Вот оно! Когда я вышел во двор, справа за стеной проехала машина, значит там дорога. А, насколько я помню, перед КГБ пешеходная зона…
        Черт, опять мимо. Машина была легковая. Более того - „Волга“. А рядом с Комитетом находится здание областной администрации. Там этих „Волжанок“ -пруд пруди. Да и гоняют они вечно именно по „пешеходке“. В конце концов, это могла быть и Комитетская машина… О-о-о! Господи! Как же я сразу-то не въехал! Ворота! У здания КГБ рядом с воротами КПП, а тут стена и сразу створ. Ф-Ф-у! Первый пункт есть. А второй? Что за второй пункт? То, что это не КГБ, не ФСБ и не ЦРУ с ФБР - это теперь понятно. Ну, а дальше? Машина. УАЗик, чья задница торчала из гаража. Он меня насторожил. Это и есть второй пункт, наверняка. Но почему? Что в нем такого особенного? С ума сойдешь с этим подсознанием…»
        Задумавшийся Макс вдруг потерял равновесие и грохнулся с сиденья, ударившись ребрами о соседнее. Через пару секунд, - Макс только еще начал понимать, что машина остановилась, - дверь распахнулась и «краснорожий» вытащил его за шкирку из кузова.
        - Давай, умник, топай домой. И застегнись, простынешь, - «краснорожий» от души врезал Максу по плечу, и через секунду машина сорвалась с места. Макс ошеломленно стоял на дороге, щурясь от солнечного света.

«Номер!» - вдруг стрельнула, мысль и Макс резко повернулся вслед уходящему УАЗику. - «Хрена!» - номера, естественно, не было. И тут сзади пронзительно завыл автомобильный гудок. Макс шарахнулся с проезжей части, едва выскочив из-под колес какой-то машины.
        - Застегнись, чувак, не рисуйся, - заметил мимоходом парень, прогуливающийся со своей подружкой. «Да что они все привязались?» - подумал Макс и застыл - куртка была распахнута, а из-за пояса торчала здоровенная рукоять пистолета. «Домой, домой!» - решил освобожденный, застегивая куртку враз ослабевшими пальцами, - «И когда успели засунуть? А вот и дом, любимый дом. Подбросили прямо до места… Черт! А откуда они узнали, что я здесь живу? Ведь эту квартиру я снимаю чуть больше месяца!» От таких мыслей настроение слегка испортилось, но Макс потихоньку уже начал привыкать к весьма неприятной для него осведомленности Юрия Николаевича.

….Дверь в квартиру оказалась незапертой. Макс поднял пистолет двумя руками вертикально, как полицейские в американских боевиках и, толкнув дверь плечом, влетел в коридор, едва не сбив с ног Кирилла, который нес с кухни сковородку со шкворчашей в ней картошкой. Кирилл вытаращил глаза, попытался что-то сказать, поперхнулся и молча махнул сковородкой в сторону комнаты.
        Картина, надо признаться, была живописной - Грек и Касым, обложенные оружием, как ирландские террористы, сосредоточенно чистили стволы АКСУ. Они дружно подняли головы и уставились на вошедших. Их глаза синхронно выкатились из орбит. Только через несколько секунд Грек вымолвил:
        - Ты…откуда?
        - А как ты думаешь?
        - Я…я уже ничего не думаю. Рассказывай.
        - Только после Вас! - галантно расшаркался Макс. - Сначала скажите, что вы здесь делаете? Готовитесь к штурму парламента?
        - Вроде того. Собирались освобождать заложника.
        - А кто заложник?
        - Ты.
        - Я?
        - Ага. Была только одна маленькая загвоздка. Не известно было, откуда тебя освобождать.
        - Смахивает на старый анекдот, - сиронизировал Макс. - Один мужик говорит другому - «Я хотел летом поехать в Крым, но не смог». «Почему?» - спрашивает второй. «По трем причинам. Во-первых, не было денег.» «Можешь не продолжать» - говорит второй. Так и у вас. Все рассчитали, один пустяк только не учли.
        - А ты не язви. Киря сразу поехал за этой черной «Волжанкой», на которой тебя повезли, но его почти тут же тормознул ГАИшник.
        - Ага, - поддержал Кирилл. - У меня вся машина была оружием забита. Пришлось тикать дворами. Насилу оторвался.
        - Ну, а потому, что ГАИшник стоял совсем не там, где ему полагается стоять, мы сделали вывод, что это спланировано, - продолжил Грек. - Так? Следовательно, тебя взяли органы. Так? Киря нас вызвал, обрисовал ситуацию. Мы подумали, зарядили кое-кого из наших в ментовке. Теперь сидим и ждем результатов. Парни должны позвонить и сказать, кто тебя взял.
        - Гениально, - Макс откинулся в кресле, глубоко затянувшись «Кэмелом». - Натяжек не замечаете?
        - Есть, конечно. Но у нас времени на раздумья было не очень-то.
        - Отбивайте своих заряженных. Все равно бы они ничего не узнали.
        - Ну да?!
        - Ну да! Почему взяли только меня? Почему ГАИшники, как вы думаете, не выставили заслон и позволили Кириллу добраться сюда, на другой конец города? Или ты весь город дворами проехал?
        - Так-так… - пробормотал Грек, покусывая большой палец. Касым усердно драил автомат, а Кирилл задумчиво уплетал картошку. Прожевав очередную порцию, он поднял глаза:
        - Чекисты, что ли?
        - Вроде бы. Говорят, что КГБ. Но я что-то не на сто процентов уверен.
        - А что так?
        - Черт его знает. Сомнение. Знаешь, репортерская интуиция.
        - Ну, ладно. Давай рассказывай, что там с тобой стряслось, - подал голос Касым.
        Макс начал подробный рассказ. Никто его не перебивал, но когда Макс добрался до разговора с Юрием Николаевичем, его вдруг что-то остановило.
        В недрах возбужденного мозга, помимо всякого желания, как преждевременный выкидыш, вдруг выскользнула на свет паскудная мысль. Не мысль даже, а ее зародыш, который Макс попытался удушить тут же, в истоке. Но было поздно. Как гной из лопнувшего аппендикса эта подлая мыслишка брызнула и растеклась, отравляя все, с чем соприкасалась, грязной червоточиной разъедая другие мысли, удушливой гниющей волной подступила к горлу, остановив слова.
        Макс даже поперхнулся:
        - Подождите, парни, я сейчас приду.
        Под недоуменные взгляды Макс вскочил и ушел на кухню. В холодильнике нашел початую бутылку водки, плеснул полстакана, одним глотком хлестнул, не закусывая, и оперся об открытый холодильник, переводя дух. Надо было быстро собраться с мыслями и обдумаю сложившуюся ситуацию. Мгновенное потрясения сделало и доброе дело, пробив мысленный ступор, который появился из-за слишком быстрого развития сегодняшних событий. Мысли хлынули потоком, и важно было не захлебнуться в этом водовороте.

«Юрий Николаевич что-то говорил про стукача среди „афганцев“. Не может быть, чтобы один из этих трех парней стучал на своих. И на меня…Почему это? Я их знаю всего неделю. К тому же Николаич четко дал понять, что их интересую именно я. Вполне логично предположить, что своего человека он ко мне и приставит.
        Почему-то я решил, что это не чекисты. Это не факт, далеко не факт. Он мог принимать меня в другом здании именно из соображений конспирации. В конце концов, я мог выйти просто на другой двор, а эта стена с воротами, может, вовсе и не
„парадная“, а внутренняя и отгораживает двор от другого учреждения. Так. Если есть
„стукач“, то он стучит либо в органы, что, в принципе понятно, или он стучит третьей силе, то есть конкурентам. Это хуже. Но Николаич ведет себя именно как власть, а не шеф другой банды. Окончательно это станет ясно по его заданиям, но для этого нужно их дождаться. Что еще?» - Макс с силой потер виски и закурил
«беломорину»- хотелось чего-то покрепче. - «УАЗик. Вот где собака порылась. По задку машины шла тонкая белая черта. Не широкая полоса, как у ВАИ, а именно тонкая контурная линия. Именно такой линией были очерчены силуэты горных хребтов на машинах „Саланга“. Похоже, что, по крайней мере, одна из их тачек оказалась у этих
„чекистов“. Будем пока, до выяснения, называть их так. Вот так и сходятся логические цепочки, Юрий Николаевич. ФСБ, стукач и УАЗик. Все это пока, конечно, притянуто за уши, но общее направление уже просматривается. Парням, пока, всего говорить нельзя, нужно присмотреться и сориентироваться. А правду пока придется дозировать. Черт, обидно! Я им верю, но нужно недоговаривать. Кто там из умных сказал, что не говорить всей правды, еще не значит врать? В глаз бы ему плюнуть. Гребаное КГБ! Все испоганят своими лапами…Если это, конечно, КГБ.»
        Поток мыслей прервало появления Кирилла.
        Он оценивающе взглянул на клубы дыма, незакрытый холодильник, водку.
        - Что, нервишки?
        - Да-а, передергался сегодня. Столько всего случилось, что крыша едет.
        Следующие десять минут Макс посвятил тому, чтобы рассказать о случившемся правдоподобно, но не до конца. Он даже испариной покрылся, выкручиваясь из этой ситуации. Он рассказал о том, как его взяли, вкратце пересказал разговор с Юрием Николаевичем, намекнув на то, что чекистам что-то от него нужно, а что - не понятно. Вовремя вспомнив, что Грек с Касымом не знают про их с Кириллом подвиги, умолчал о том, на чем его «зацепили», заявив, что потому его и отпустили, что не на чем было брать. И, вообще, им просто нужна информации об «афганцах». Не сказал он ни про предложение Юрия Николаевича, ни про «Саланговский» УАЗик, ни про стукача.
        Закончив свой монолог, он поднял глаза и осмотрелся. Касым с непробиваемым лицом собирал выдраенный до блеска автомат, Кирилл, вообще ушел на кухню и гремел там посудой, Грек неодобрительно посмотрел Максу в глаза.
        - Та-ак… - протянул он после секундной паузы. Опустил глаза, затушил окурок в пепельнице, снова глянул Максу в лицо. - Кроишь ты что-то. Зря. Не стоит - мы же свои, вроде. Для нас - если человек стал своим -значит стал. Без кройки и шитья. Если комитетчики тебя на чем-то подсекли - скажи, не таись. Поможем выкарабкаться. Ну, ладно, не гоню. Ты подумай пока. Пошли, татарва… - Грек хлопнул Касыма по плечу.
        Макс сидел пришибленно, втянув голову в плечи, и не поднимал глаз от пола, пока не захлопнулось входная дверь.
        - Пошли, перекусишь, - позвал Кирилл.
        Макс поднял голову и с тоской подумал, что даже Кириллу сейчас не может доверять на все сто. Макс скрипнул зубами, помянул недобрым словом и себя, и Юрия Николаевича, и всю службу безопасности и обреченно поплелся на кухню.
        А на утро жизнь-злодейка выкинула новое коленце. Кирилл после завтрака занялся уже ставшим привычным делом - пошел мыть посуду и убираться на кухне. Похоже, что возиться по хозяйству было его любимым занятием. Макс в отвратительном состоянии духа сидел на унитазе и нервно курил, обжигая пальцы. Перед ним на газете были разложены разнокалиберные «бычки», которые он поочередно докуривал до последней табачинки. Целых сигарет в доме не осталось, а бежать в магазин было в облом. За весь предыдущий вечер и сегодняшнее утро они с Кириллом перебросились, дай Бог, десятком фраз. Это подвешенное состояние чрезвычайно удручало Макса, он злился на Кирилла, на себя, на Николаича, проклинал все спецслужбы на свете и свою судьбу. Он был так погружен в свои переживания, что из состояния «невесомости» его вывел только настойчивый стук в дверь и голос Кирилла:
        - Вылезай, засранец, к тебе пришли!
        Не ожидая ничего хорошего от нежданных гостей, Макс вошел в комнату. Ленка сидела в кресле в окружении сумок, и даже не сняв плаща. Она как-то виновато посмотрела на Макса и робко улыбнулась:
        - Привет, Олежка, это я.
        В круговерти последних дней Макс уже успел подзабыть о Ленкином существовании, и первой реакцией на ее появление было скрытое недовольство - и так, мол, проблем выше крыши. Но через мгновение к нему пришло ощущение грядущих неприятностей. Опять это хреново подсознание. Ленка выглядела как-то очень необычно - она явно была напугана, но не знала, как подойти, робела.
        - Целоваться-то будем? - попытался разрядить обстановку Макс. Ленка вскочила, чмокнула его и снова виновато отошла.
        - Сигареты есть?
        - Есть, - она достала пачку и протянула Максу. Он вынул одну и посмотрел в сторону кухни.
        - Он уже взял, - опередила его Ленка, улыбаясь. - Похоже, у вас туговато с сигаретами. Кстати, кто это?
        - Новый друг.
        - Друг?
        - Друг, - поставил акцент Макс и, помолчав, вздохнул. - Ну, выкладывай, что там у тебя стряслось. Ленка опустила глаза, нервно теребя пояс плаща.
        - Даже не знаю с чего начать…
        - С самого начала.
        - Неприятная история. Я в ней выгляжу не в лучшем свете. И долгая… - Ленка посмотрела на Макса, втайне надеясь, что рассказывать не придется, но Макс был тверд и серьезен. Ленка тяжело и глубоко вздохнула:
        - Ну, ладно, слушай. Началось это год назад, прошлым летом. Помнишь, мы с тобой ездили к моей матери в деревню?
        - Ну, помню.
        - А потом мы с тобой крупно поссорились. Помнишь?
        - Как же, как же. Ты тогда приперлась домой заполночь в зюзю пьяная.
        - Я тогда тебе сказала, что была у школьной подруги, и мы там с ней и ее мужем напились. - Ленка помолчала и закрыла глаза, решаясь. - Так вот я была не у подруги.
        - Я знаю, - просто ответил Макс.
        - Откуда? - оторопела Ленка.
        - Оттуда. Ты же не думаешь, что два года живешь с полным идиотом?
        - Я думала о себе, как об актрисе, гораздо лучше, - смутилась Ленка.
        Макс молчал, и она вынуждена была продолжить. - За день до отъезда я познакомилась с Аликом…
        - Помню. Старшина местных стройбатовцев. Мы очень мило посидели у него в машине. Я просто душой оттаял. Так мне все опостылело в вашей деревне, а тут такой собеседник. Да и парень хороший, хоть и «черный».
        - Да он и не «черный», как ты говоришь. У него отец только ингуш, да и то уехал с Кавказа лет в шестнадцать. А сам Алик родился уже где-то в Астрахани, а уже в армии к нам на север попал.
        - Да ладно ты, разошлась. У меня «черных» друзей больше, чем у тебя «белых» подружек. А к словам не придирайся, рассказывай лучше.
        - В тот вечер я была с Аликом.
        Макс сплюнул и тяжело вздохнул, глядя куда-то в сторону. В комнате воцарилось напряженное молчание. Ленка, робко кашлянула.
        - Всегда так. От вас одни неприятности и разочарования. Обидно, да… - утвердительно добавил Макс с кавказским акцентом. - Я ж его уже почти другом считал, хоть и знакомы были два дня. На кого угодно мог подумать, только не на него…Часы подарил, денег дал на дорогу, когда узнал, что мы на нуле. Хотя это то как раз понятно - он их ТЕБЕ давал, только через меня. Черт! - Макс грохнул кулаком по столу. - Мы торчали в машине, лопали водку, за жизнь базарили! Я чуть не целоваться с ним лез, а вы с ним сидели и на пару надо мной потешались, да? Вот гандон. Поговорить по-мужски не мог, обязательно надо было цирк из одного клоуна устраивать! Животики надорвешь. Сука! - Макс почти сорвался на крик.
        - Перестань, Максик. Все было не так, как ты говоришь.
        - Да пошла ты вместе со своими оправданиями!
        Ленка подтянула колени к подбородку и обиженно засопела. Макс закурил, сделал пару затяжек и, скривившись, затушил сигарету.
        - И что теперь?
        - А ничего!
        - Ты что, теперь еще и кочевряжиться будешь? А? Хватит выпендриваться, рассказывай про свои страдания.
        Ленка еще несколько секунд помолчала, а потом уткнулась лицом в колени и, чуть не плача, всхлипнула:
        - Олеж, у меня, правда, большие неприятности.
        Ленка, в общем-то, бабенка была довольно бойкая, спуску никому не давала. Что называется «как наедешь, так и съедешь». Но когда Макс срывался, и начинал говорить с ней грубо, сразу терялась и съеживалась. Макс это уже давно заметил и, что греха таить, иногда пользовался этим без крайней необходимости. Но в этот раз эффект был что-то уж больно радикальный и Макс «сбросил газ».
        - Ладно, ладно, не куксись. Я не хотел. Извини. - Макс подошел, погладил Ленку по плечу. - Успокойся и спокойно расскажи, что стряслось. Может тебе принести что-нибудь?
        - Нет, не надо ничего. Понимаешь, Олежек, приехала я к матери, пожила пару дней. К Алику не пошла…Знаешь, год прошел, как-то все остыло. Да и тогда я на него повелась только из-за ссоры с тобой. А он, похоже, все это воспринял всерьез. Уволился из армии, остался у нас в селе. Купил магазин, поставил пару ларьков, арендовал свою часть…
        - То есть? - не понял Макс.
        - Ну, их же расформировали. Сама часть осталась бесхозной. Вот он ее и арендовал в сельсовете.
        - Круто! - не смог не восхититься Макс. - И что он там собирается устроить? Ведь там же, как я помню, казарма приличная, на полсотни рыл, столовая, два или три ДОСа, склады…
        - И еще здоровенный гараж за последний год построили…Ну, там же трасса московская рядом проходит. Он хочет кемпинг для дальнобойщиков построить. И еще что-то там с охотой связанное.
        - Да-а! Развернулся, джигит астраханский! Где же он бабок столько нашел? Он же простой прапорщик.
        - Связей у него много. Да и папа в Астрахани, вроде, большая шишка. Торгует по крупному…Что-то я не туда полезла. Не отвлекай меня, - Ленка потерла виски пальцами, взмахнула в отчаянии руками. - Ну, не знаю я, как это объяснить! Он мне угрожает!
        - Пристает что ли? Хочет чтобы ты ему принадлежала?
        - Вроде того. Он сказал, что достанет и тебя и меня. И матери в деревне плохо придется.
        - Да послала бы ты его подальше! Тоже мне, крестный отец сельский.
        - Максик, ты же его не знаешь. Я говорила с мальчишками…Ну, там одноклассники, друзья детства…Это страшный человек. Он с мафией связан!
        - С кем-с кем? - издевательски переспросил Макс.
        - Не смейся! Я серьезно. Ринат сказал, что он как-то с торговлей оружием связан.
        - Да Ринат твой сказочник и паникер!
        - Его все село боится и ненавидит.
        - Еще бы! У него лабаз и лавки, да денег куча. Теперь еще и поместье получил. Я удивляюсь, как ваши голодранцы ему до сих пор красного петуха не подпустили. Наверное, на самом деле боятся.
        Макс задумался. Ленка с надеждой и, даже, немного зачарованно смотрела на него. За короткое время ее отсутствия Макс изменился. Лицо стало жестче, глаза тверже и злее, речь стала резкой и агрессивной, рот то и дело кривила презрительная усмешка. Таким он внушал ей уверенность в том, что все будет хорошо, и немного пугал. Это был тот же и, в то же время, совсем другой человек.
        - Н-да…Ты хочешь, чтобы я туда поехал и разобрался?
        - Не знаю. Чем ты можешь помочь? Он же крутой!
        - Да перестань ты из себя дурочку деревенскую строить! Ты любой городской сто очков вперед дашь, вот и говори по-человечески, не дуркуй.
        - Это было бы хорошо, Олег, - после секундной паузы несмело произнесла Ленка. - Но ты, по-моему, его недооцениваешь. Да и далеко, а у тебя работа.
        - Да уж, не до околицы дойти. Без малого тыща кэмэ на перекладных. Ну, ладно, помозгуем. А насчет работы не волнуйся - я в отпуске.
        Макс поднялся и пошел на кухню к Кириллу.
        - Кирь, хочешь маленько отдохнуть?
        Тот отложил в сторону отмытую сковородку.
        - Говори конкретно.
        - Съездить надо кое-куда. Небольшие напряги. Поболтать кое с кем и все. Никаких проблем. Займет три-четыре дня, не больше, а на небесах зачтется.
        Кирилл взялся за другую сковородку.
        - Я не могу. У ребят и здесь проблемы, а я до сих пор в стороне.
        Голос «афганца» не выражал никаких эмоций, как у нерадивого школьника, бубнящего стихи у доски.
        Макс почувствовал, как уши и щеки становятся горячее, а ладони потеют. Продолжать разговор не было смысла, но Макс куснул губу и сделал еще одну попытку:
        - Я бы и сам справился, но лучше, чтобы кто-то подстраховал.
        - У тебя что, друзей больше нет?
        - Ну, хорошо. Тогда дай мне машину на пару дней.
        - У тебя нет доверенности.
        - Да и хрен с тобой! - Макс разозлился, а испытанное унижение от отвергнутой просьбы только подлило масла в огонь. - Вали тогда со своей тачкой к своим, им еще один боец просто позарез нужен! - Макс это ляпнул сгоряча, не придавая особого значения своим словам, только чтобы сорвать раздражение. Но Кирилл абсолютно спокойно выключил воду, вытер руки, повесил полотенце и направился к выходу.
        - Ну, и куда ты?
        - К своим, - все так же ровно произнес Кирилл.
        - Вали-вали, - крикнул Макс уже закрытой двери.
        Он постоял несколько секунд, кусая губы, а потом вдруг со всего маху врезал кулаком в стену, едва не переломав пальцы, сел на табуретку и обхватил голову руками. Он болезненно остро ощутил чувство одиночества и беспомощности. Из-за этой ерунды он остался один. Плохо оставаться в одиночку перед лицом смертельной опасности, но еще хуже терять друзей. Тем более - настоящих друзей. За неделю знакомства они с Кириллом успели побывать в передрягах, на грани жизни и смерти. И теперь Макс начинал понимать, почему «афганцы» дружат совсем по-другому, не так, как все. Настоящего верного Друга можно найти и на гражданке, но дружба, обретенная перед лицом смерти, спаивает быстро и навеки. И разрезать это чувство можно только по живому мясу. И вот теперь только начинавшая складываться дружба ломалась из-за его, Макса, подозрительности. И Кирилл, и Грек, и Касым были оскорблены его недомолвками, они поняли, что он им не верит, а худшего оскорбления для Друга и не придумаешь.
        - Поссорились? - Ленка стояла в дверях и с жалостью смотрела на убитого горем Макса. Он только кивнул головой.
        - Кто хоть виноват?
        - Я, - тихо ответил Макс.
        - Ну, так иди и догони его, раз сам виноват, - Ленка умела иной раз выдавать такие простые решения, что не каждый изощренный ум мог их придумать.
        Не давая себе времени на размышления Макс вскочил, чмокнул Ленку в щеку и выбежал из квартиры. Через подъездное окно он увидел, что «восьмерка» Кирилла уже стоит у выезда со двора и ждет, когда КАМАЗ-длинномер развернется на узкой дорожке. Макс кинулся вниз, перескакивая через три ступеньки. Он метнулся наперерез машине и уперся руками в капот, когда Кирилл уже отпускал сцепление.
        - Я тебя слушаю, - произнес Кирилл подошедшему к дверце Максу.
        - Выключи мотор, - попросил Макс, едва переведя дыхание. Кирилл послушно щелкнул ключом.
        - Ну?
        Макс неловко переминался с ноги на ногу.
        - Я…это…в общем…Я извиниться хотел.
        - За что? - глаза «афганца» испытующе смотрели на Макса, и он смутился еще больше.
        - Ну…За то, что сказал. Я не подумал. Вообще, глупо все получилось, просто разнервничался. Извини.
        - Ладно, считай, что я ничего не слышал, - Кирилл отвернулся и снова потянулся к ключам.
        - И за вчерашнее, - выдохнул Макс. Рука Кирилла остановилась. - Мне сейчас трудно все объяснить. Я понимаю, что вел себя глупо и обидел вас, но… Пошли домой, я все объясню.
        - Что «все»? - голос Кирилла немного потеплел.
        - Все. Я не хочу оставаться один. Не из-за ситуации и не из-за поездки, - быстро добавил он, увидев, что лицо Кирилла снова застывает. - Я к тебе успел привязаться. Ты мне нужен…Все. Если хочешь - езжай. - Макс устало ссутулился и, услышав, как заурчал мотор, отвернулся и медленно поплелся к дому.
        Но Кирилл просто отогнал машину вглубь двора и вышел, направляясь к Максу.
        - Пошли, расскажешь свои беды.
        Ленка ободряюще улыбнулась Максу и оставила их на кухне вдвоем.
        Кирилл одобрительно посмотрел на накрытый стол, украшенный последней поллитровкой.
        - Понятливая бабенка.
        - Идеальный синтез деревенского воспитания с городским опытом.
        - А чего она ушла? Свистни, приезд надо немного отметить. Кстати, кто она тебе?
        - Трудно сказать. Фактически живем вместе уже два года. Она в театральном училище учится. В общаге проводит не больше одного-двух дней в неделю. Остальное время здесь. Жаркой любви у нас, вроде бы, не было, но друг к другу нас тянуло с самого начала. В общем, как говорят юристы, сожительствуем.
        - Грубо, - поморщился Кирилл.
        - Согласен. Она мне нравится. Толковая девчонка.
        Ленка посидела с ними минут пятнадцать, приняла комплименты Кирилла, выпила рюмочку за приезд. Кирилл очень уж часто и внимательно на нее поглядывал и Макс улыбнулся. Он уже привык к такой реакции. По меткому выражению Джона, Ленке было на что одеть платье. Высокая, стройная, с длинными ногами и тонкой талией, она неизменно привлекала внимание второй прекрасной половины человечества. Чувственные черты лица, темные волосы почти до плеч уложены в четкое каре, умные глаза - все было в ее пользу. Даже гомик на улице обернулся бы ей в след - ее красота была объективной и бесспорной. В театралке за ней гонялись стаи будущих АленДелонов и ВанДаммов, а если бы они знали ее способности на кухне и в постели! Иногда Макс задумывался, почему она с ним и не мог дать ответа. Он был умен, симпатичен, силен, мужествен, но не настолько, насколько она была красива и женственна. Обычно такие рассуждения он заканчивал словами: «Видимо, я себя недооцениваю.»
        А Ленку он ценил, был к ней привязан, во время ее отсутствия скучал по ней, даже, наверное, любил по-своему, но настоящего глубокого чувства, почему-то, не было. Он бы дрался за нее до последних сил, никогда бы ее никому не уступил, но это было что-то рефлекторное, чувство самца-обладателя. Это было совсем не то, что он испытывал однажды незадолго до армии, когда он не мог спокойно дышать, и грудь трещала от избытка чувств. Та его любовь вышла замуж, пока он отдавал долг Родине, и эта потеря больно тогда резанула его по сердцу. Может быть этот ожог мешал полностью отдаться чувствам, а может быть то, что подсознательно ему казалось, что такая яркая красота не может принадлежать кому-то одному. Ленка это чувствовала, но ничего не могла поделать. И все же ни она, ни он, ни разу даже не допускали мысли о расставании или о чем-то подобном.
        Ленка посидела еще немного с друзьями, но почувствовала, что Макс томится от невысказанного, и под благовидным предлогом все-таки ушла в другую комнату. Оба
«подельщика» ковырялись в тарелках и молчали. Первым не выдержал Кирилл:
        - Ну, так…
        И тут Макса прорвало:
        - Слушай, только, ради Бога, не перебивай! Я вам вчера даже половины не рассказал…
        Кирилл попытался что-то вставить, но Макс нетерпеливо взмахнул рукой. За несколько минут он выложил все, что мучило его со вчерашнего дня, не утаив ни единой буквы и наконец замолчал, облегченно глядя на друга.
        - Да-а… - протянул Кирилл, задумчиво крутя на столе зажигалку. - Так вчера ты эту лабуду гнал, потому что решил, что стукач - это кто-то из нас троих?
        - Перестань, Кирь! - поморщился Макс. - Я и так второй день извожусь. Что значит
        -«решил»? Я даже представить не могу, что мне думать. Если этот долбанный чекист положил глаз на меня, разве не логично предположить, что своего человека он приставит именно ко мне?
        - А чего же ты тогда меня вернул? Может, это я стучу?
        - Да не знаю я! Не надо на меня давить. Я и так сегодня самого себя переплюнул. Спроси у Ленки, что это такое - заставить меня извиняться. И, к тому же, если бы ты был ко мне приставлен, ты бы не стал уезжать.
        - Вот оно что! - саркастически усмехнулся Кирилл.
        - Да ладно тебе, а? Знаешь, как тошно никому не верить?!
        - Ладно, замяли! - Кирилл припечатал свои слова ладонью к столу. - Ты тоже пойми - неприятно, когда тебя в стукачестве подозревают. А насчет парней ты тоже не беспокойся. Из Касыма сам видишь, какой стукач. Он парень простой, бесхитростный. И за это дело сам кому хочешь горло перегрызет. А Грек и есть мой сослуживец. Мы с ним не пуд, а тонну соли съели. Он у нас в роте старшиной был,
«сверчок»-сверхсрочник. Я за него голову отдам, - Кирилл выдержал паузу, глядя куда-то вдаль. - Ну, а что там за проблемы у тебя, про которые ты давеча говорил? Повеселевший Макс в трех словах описал ситуацию.
        - Ну, если все так, как ты говоришь, то управимся быстро. Надо только ребят предупредить.
        - Без проблем. Кстати, ты охоту любишь? Можно сходить. Правда, сейчас не совсем сезон, но уточек еще можно, пока на гнезда не сели.
        - Неплохо бы. Завтра выезжаем?
        - Ага. С самого со сранья.
        Приблизительно через час Кирилл распрощался с хозяевами, сославшись на то, что ему надо «привести дела в порядок, ну, там, завещание написать», и пообещал приехать рано утром. Ленка отправилась в ванную, а Макс, взяв стопку газет, пришедших за последнюю неделю, плюхнулся на диван и собрался спокойно почитать. В последние дни у него явно не хватало на это времени. И тут зазвонил телефон.
        - Олег Максимов, если не ошибаюсь? - произнес холодный голос.
        - Да, я, - ответил Макс, физически чувствуя, как натягиваются струны нервов.
        - Я звоню вам по поручению Юрия Николаевича.
        - Слушаю.
        - Юрий Николаевич просил передать - то, что вам нужно, будет находиться на вокзале, в камерах хранения рядом с кассами. Ячейка 241, код В-307. Повторите.
        - Ячейка 241, код В-307,- послушно повторил Макс и, спохватившись, почти крикнул в трубку. - Эй, подождите секунду!
        - В настоящий момент я не уполномочен беседовать с вами, - все так же бесстрастно отозвалась трубка.
        - Можете вы что-то передать Юрию Николаевичу?
        - Да. Говорите.
        - Дело в том, что я должен на пару дней уехать из города. Буквально на несколько дней. Честное слово, ненадолго, - Макс поймал себя на том, что, оправдывается, как школьник, и ругнулся про себя. - Короче, я могу забрать вещи не раньше чем через неделю.
        - Хорошо, - без интонаций ответила трубка.

«А что хорошего?» - подумал Макс.
        - Через неделю заберете посылку. С вами свяжутся и передадут следующие указания.
        Прежде, чем Макс успел еще хоть что-то сказать, человек на другом конце провода повесил трубку. «Черт те что!» -раздраженно подумал Макс - «Абсолютно ничего нового. Не за что зацепиться.» Он посмотрел на индикатор определителя номера, но на нем горели только прочерки. - «Либо с автомата звонил, либо включена блокировка. И, естественно, более вероятно второе».
        Погруженный в раздумья Макс не заметил, как в комнату, неслышно ступая, вошла Ленка, а когда заметил, трубка выпала у него из рук и брякнулась на пол.
        Ленка…Нет - Елена! была в короткой черной комбинации с тонкими бретельками, которая не скрывала подвязок, держащих черные блестящие чулки. На ногах - туфельки на шпильках. Тонкая золотая цепочка с маленьким кулоном уходила в восхитительно-притягательную ложбинку. Ее грудь красиво натягивала ткань комбинации, и твердые возбужденные соски призывно проглядывали сквозь переливающийся черный шелк. Она была вызывающе, но не вульгарно накрашена и глубокие глаза под длинными густыми ресницами, казалось, высасывали из Макса всю энергию, да так, что он почувствовал непонятную слабость в теле. Она зябко повела плечами и с легкой хрипотцой произнесла:
        - Так и будешь сидеть?
        Макс медленно поднялся. Она сделала шаг к нему, и два ее обольстительных полушария так бесподобно колыхнулись под тонкой тканью, что Максу показалось, что он сейчас потеряет сознание.
        - Ты скучал по мне?
        - Да, - почти не соврал Макс.
        - Я хотела тебя с первого дня моего отъезда, - прошептала она.
        Макс только облизнул пересохшие губы и потянул ее к себе, почувствовав сквозь шелк ее гибкое, сильное, и, в то же время, податливое тело. Она уперлась руками ему в плечи и оттолкнулась, одновременно прижимаясь. Левой рукой он скользнул по ее груди, слегка прижал, ощутив всегда приводившую его в трепет упругость и, одновременно, мягкость девичьей прелести, и двумя пальцами стал ласкать жесткий торчащий сосок. Она издала какой-то неопределенный звук, прикрыла глаза, просунула руки под его футболку и прохладными пальцами пробежалась по его спине. Макс почувствовал, как невидимые струны внутри него напряглись до предела, а его черноволосая нимфа, не успокаиваясь на достигнутом, добралась до его губ. Ее поцелуй сначала был мягок, тепл и нежен, и вдруг сменился на страстный и жгучий, а когда ее горячий язык скользнул в его полуоткрытый рот, он издал низкое утробное рычание, ощущая, как разум начинает его покидать. Возбуждение затопило его, а в голове начали постукивать серебряные молоточки. Он попытался ее обнять, но она вдруг вырвалась и, развернувшись, прижалась к нему спиной, откинула голову ему на
плечо, а руками обхватила шею. Он вдохнул аромат ее волос, и едва успел обнять ее грудь, как она выскользнула и со сладострастным стоном сползла на колени, прижавшись к его бедрам. Тут какое-то непонятное животное чувство захлестнуло его. Он поднял ее, как пушинку и стиснул в объятьях так, что она застонала то ли от боли, то ли от страсти, а может быть и от того и от другого одновременно, и прижалась к нему со всей силой, на которую была способна. Слившись в одно целое, они упали на диван. Он рычал, как зверь, видя, как она извивается, стонет и кричит, кусая губы и изнемогая от бешеной страсти…

…Она курила, откинувшись на подушки и разметав по ним свои чудесные черные волосы. Он лежал на животе, чувствуя, как саднит расцарапанную спину. Ленка провела пальцами по свежим красным полосам:
        - Прости, я совсем не соображала, что делаю.
        - Перестань. Это было здорово, - отозвался Макс. Она помолчала.
        - Ты стал другим, Олег… - тихо произнесла Ленка.
        - Каким?
        - Не знаю. Ты никогда не был таким…агрессивным.
        - Тебе не понравилось?
        Она задумалась и с недоуменной улыбкой ответила:
        - Знаешь… Понравилось! - она даже хмыкнула от удивления. - Но мне казалось… что я совсем с другим человеком.
        - Всем свойственно меняться, - проворчал Макс. Она не ответила. Струйка пота сбежала по ее шее, задержалась в выемке под ключицей и исчезла в ложбинке между ее великолепных грудей. Макс положил руку ей на грудь и почувствовал, что комбинация на ней совершенно мокрая. Она, улыбнувшись, закрыла глаза, положила свою руку на его, слегка прижала к своей груди, так что у Макса, несмотря на усталость, снова что-то зашевелилось внутри. Но она решительным жестом убрала его руку и села.
        - Пойду в ванную.
        Он задержал ее за плечо и поцеловал между лопаток, в «кошачье место», как он его называл. Ленка вздрогнула, ее кожа покрылась мурашками от возбуждения. Она глубоко вздохнула и ласково хлопнула его по руке.
        - Отстань, репей!
        Она встала, но снова наклонилась, поцеловала Макса в щеку и прошептала:
        - Ты был бесподобен!
        Она убежала, а Макс остался один, прислушиваясь к своим чувствам. Вечер, действительно, был потрясающ. Но что-то изменилось. Макс сам не мог понять, что именно, но что-то было совсем по-другому, не так, как неделю назад. «Оставим выяснение до лучших времен», - мелькнула у него последняя мысль.
        Когда Ленка вернулась, он уже крепко спал, даже не закрывшись покрывалом. Она его укрыла и долго стояла, глядя на его беспокойное, даже во сне, лицо. А потом вернулась в ванную и снова повертела в руках предмет, выпавший из его куртки.
«Откуда у него пистолет? Кто этот Кирилл? Что, вообще, здесь происходит?» Ответов не было.
        Ей стало страшно. Относительно спокойная жизнь делала крутой поворот и неизвестно, куда могла завести их эта дорога… - Тормози, приехали. Сейчас скатывайся вот сюда, на лужайку, и к забору…

«Восьмерку» качнуло, когда она съезжала с дорожного полотна, и с заднего сиденья показалось помятое Ленкино лицо.
        - Ой! Мы уже дома! Я долго спала?
        - Двести километров, - отозвался Макс и, обернувшись, присвистнул.-Ну ты и опухла!
        Ленка тут же кинулась искать зеркальце, а Макс медленно выбрался из машины. С другой стороны, покряхтывая и поскрипывая суставами, показался Кирилл. Он самозабвенно, с треском, потянулся и принялся сосредоточенно обстукивать ногами колеса. Макс ухмыльнулся:
        - Мой дядя, шофер-дальнобойщик, говорил, что водилы, вылезая из машины после рейса, пинают колеса вовсе не затем, чтобы проверить, как они накачаны.
        - А зачем? - послышался из салона заинтересованный Ленкин голос.
        - А чтобы то, что у водилы между ног, отлипло друг от друга. Неудобно же при всех руками…
        Ленка возмущенно фыркнула, вылезая из машины, а Кирилл, пнув от души последнее колесо, удивленно заметил:
        - У тебя умный дядя! Глядя на тебя и не подумал бы!
        - Ой-ой-ой! Аленка вернулась! С Олежеком! - положила конец начавшейся было пикировке высокая женщина лет пятидесяти, появившаяся из небольшого, но аккуратного домика, возле которого они остановились. Густые черные волосы с едва заметной проседью были скручены в тугой узел на затылке.
        - Теща! - шепнул Олег Кириллу и, сделав на лице улыбку, направился навстречу.
        - Здравствуйте-здравствуйте, тетя Надя! Давно я вас не видел, - Макс галантно поцеловал женщине руку. - Знакомьтесь - это Кирилл, мой друг.
        Кирилл, поддавшись заданному тону, отвесил земной поклон.
        - Тоже журналист? - утвердительно и слегка осуждающе спросила «теща».
        - Да нет, извините, я так… - замялся Кирилл, неодобрительно глянув на Макса.
        - Ну, зачем же извиняться! Есть профессии ещё хуже! - не унимался Макс.

«Теща», или Надежда Сергеевна, знала Макса уже полтора года. Знала, что ее
«Аленушка» живет с ним. Знала, но не одобряла. Не то чтобы Макс ей не нравился, но его профессия ее настораживала. Слово «журналист» ассоциировалось в ее сознании с чем-то непостоянным, ненадежным, как она говорила - «ненастоящим». А тут еще дочка пошла в артистки, что, по ее мнению, было немногим лучше проститутки. А то, что они вот уже два года живут как муж и жена и, при этом, не собираются расписываться, только усиливало ее внутренне неприятие этого союза. Нет, она не какая-то твердолобая ретроградка, но… Лучше бы Аленка нашла себе мужика посерьезней.
        Макс знал отношение к нему Надежды Сергеевны, но ничего поделать не мог, да и не собирался. В ее присутствии он добросовестно играл отведенную ему заочно роль эдакого бесшабашно-бестолкового репортеришки-балагура. А Ленка только потешалась, глядя на их светские беседы, лишь изредка остужая Макса, когда он слегка зарывался.
        - Прошу всех в дом! - подвела итог Ленка, первой направившись к калитке, по дороге поцеловав мать в щеку.

«Теща» усадила прибывших в небольшой, по-женски аккуратно обставленной, гостиной перед телевизором, а сама засуетилась на кухне. Ленка с Максом расслабились в глубоких креслах, неновых, но очень удобных. Они знали, что на кухне им делать нечего. Кирилл этого не знал и, поерзав на диване, пошел помогать, но тут же безоговорочно был изгнан отдыхать.
        Макс повертел в руках тяжеленную дистанционку от «Витязя» и вздохнул, вспомнив свой «Самсунг». Что поделаешь, в деревне свои взгляды на жизнь и здесь предпочитали отечественную технику. Ее, говорят, лучше ремонтировать. В то, что
«корейцев» и «японцев» не надо ремонтировать вообще, здесь не верили.
        - Кушать подано! - объявила через полчаса Надежда Сергеевна.
        - Садитесь жрать, пожалуйста! - добавил Макс, вскакивая с кресла.
        На столе ароматно дымилась картошка, густо сдобренная маслом и посыпанная свежей зеленью. Тут же стояли огурчики-пуплята и маринованные маслята, истекало соком подрумяненное жаркое. Венчала все это запотевшая поллитровка.
        - Извините, что не густо. Больно уж неожиданно приехали, - причитала Надежда Сергеевна.
        - Ни фига себе - «извините»! - даже обиделся Макс. - Да я об этом столе всю дорогу мечтал. Сейчас мы с тобой языки съедим, - обратился он к Кириллу.
        - Языки вы через недельку съедите, - возразила «теща». - Мишка поросенка будет забивать.
        - Вроде не сезон… - удивился Макс. Он уже начинал разбираться в особенностях деревенской жизни. Еще год назад он совершенно искренне считал, что мясо в деревнях покупают в магазинах, а то, что поросят «мочат» не когда понадобится мясо, а в определенный сезон, было для него святым откровением.
        - Сезон-сезон. Они своих поросят на зиму на ферму отдавали, на откорм. Заплатили чуток начальству, зато теперь свежатинку можно круглый год, есть, а не изводить мясо на тушенку. А магазинным-то мясом и желудки испортить недолго.
        - Что, богато ферма живет?
        - Богато… - невесело усмехнулась Надежда Сергеевна. - Государственные свиньи у них больше на волков похожи. Того и гляди, на людей кидаться начнут с голодухи. Ребра торчат, как у радиатора.
        - Надолго к нам? - спросила «теща» после первой рюмки «за приезд». - По делам или как?
        - Или как, - ответил Макс, гоняя вилкой по тарелке малюсенький масленок. - Я сейчас в отпуске, а Ринат в прошлый год приглашал на охоту. Утки-то еще не на гнездах? Можно пострелять?
        Когда Макс упомянул о Ринате, Надежда Сергеевна непроизвольно поморщилась. Еще один балбес неприкаянный. Двадцать два уже парню, а все как пацан. Места себе никак не найдет. С гитарой по ночам шатается, песни орет. Пьет то и дело. По правде сказать, за воротник заложить здесь все мужики не дураки, но этот и пьет как-то по-чудному. Всю дорогу и в компании, вроде, а, вроде, и один. Из дому постоянно уходит, живет где-то в сторожке. То в город уедет, то вернется. Неправдашный какой-то, ненастоящий. Местные парни его тоже недолюбливают. Чужой он в селе, хоть и родился здесь, и вырос. До армии к Аленке, было, клеился. Да та его всерьез не воспринимала. Так - товарищ. И то слава Богу.
        - Теть Надь, а Алик-то как у вас поживает? Не слыхать ничего? - забросил удочку Макс.
        - А что мне Алик? - вскинулась Надежда Сергеевна. - Кто он мне? Сват-брат? Живет себе и пускай. Мне до него дела нет.
        - Что-то у вас его больно не любят.
        - А чего его любить? Это тебе все с разными Аликами, да Ринатами интересно, а у нас люди больше простые, - она помолчала, поняв, что переборщила. Видно хмель в голову ударил. Не привыкла, она к выпивке, хоть и сельская.
        - Нехороший он человек, вот и не любят, - продолжила, она более миролюбиво. - Может не привыкли мы, да только мозолит он глаза всем. Три машины у него. Какие-то компании на «Мерседесах» приезжают. Телохранителей себе завел.
        - Телохранителей?! - поразился Макс.
        - Да. Целых трое. Два откуда-то из Москвы, что ли. А один здешний -Быня. Телок великовозрастный. Здоровый мужик, а бегает за ним, как собачонка. Как-то на днях приходил этот Алик, про Аленку спрашивал, - Макс при этих словах насторожился. - Так я ему от ворот поворот дала.
        - А что спрашивал? - вкрадчиво поинтересовался Макс.
        - Когда приедет, да куда делась, да все такое.
        - Ну и?
        - Ну, я ему и пообещала, что если еще раз близко подойдет, то доживать свой век на Колыме будет. Зря, что ли, мой брат следователем работает?
        - За то, что мимо прошел на Колыму не упечешь.
        - Да под него только копни - на три Колымы наберется. Одно слово-мафиозник. Да что ты к этому Алику прицепился? Говорить, что ли, больше не о чем?
        - Ну, давайте о более приятном, - согласился Макс. Дальнейшее застолье прошло в беседах, что называется, «за жизнь». «Теща» тактично пыталась вызнать что либо о дальнейших планах Макса и Ленки в личной жизни. Те, также тактично, «пудрили мозги».
        Через час Макс с Кириллом, отяжелевшие и раздобревшие, выползли на крыльцо покурить. Ленка проводила их страдающим взглядом - при матери она не курила, хотя та, в общем-то, знала, что ее дочь балуется сигаретами.
        Только парни успели по разочку затянуться, как стукнула калитка, и соседский пес Тузик забился безудержным лаем. Ринат, невысокий чернявый парнишка с тонкими кавказскими усиками, деловито протопал по деревянному настилу и, поздоровавшись, очень серьезно произнес:
        - Хорошо, что приехал. Надо кое-что обсудить. Дела серьезные.
        Зная склонность Рината к драматизированию любых, самых простых ситуаций, Макс не воспринимал его всерьез, хотя частенько подыгрывал ему, чтобы не обидеть. Ринат из обычного похода на дискотеку умудрялся сделать вылазку во вражеский лагерь. Всегда озабоченный, говорящий книжными фразами и постоянно раздираемый муками несчастной любви, он производил впечатление человека, живущего в мире своих фантазий. Он сам придумал себе роль, насыщенную никогда не происходившими событиями, и так в нее вжился, что сам поверил, что все это было на самом деле. Сейчас он выжидающе смотрел на Макса твердым взглядом «одинокого волка», крутого парня, живущего среди обычных людей, не догадывающихся о его истинном лице супермена-одиночки.
        - Это Кирилл, мой друг, - объяснил Макс, поняв причину наступившей паузы, - Он все знает, и приехал мне помочь. Парень надежный, «афганец», - подыграл он Ринату, сделав Кириллу незаметный знак.
        - Ага, - согласился Ринат. - Алик имеет на тебя зуб. Я так понял, из-за Аленки. Она, видимо, крутанула в прошлом году хвостом и он на нее запал. А теперь она ему отказала. Мужик он гордый. Поэтому обиделся и хочет отомстить.
        - Каким образом?
        - Любым. У него есть много возможностей. Повод простой - он вам в прошлом году давал «бабки». И сейчас потребует их с процентами.
        - Для этого ему надо доказать, что он их давал в кредит. А он их давал не в кредит, а чтобы помочь нам уехать. Какие-то несчастные двести штук, десять бутылок водки.
        - Если будет разборка, то его пошлют подальше, вместе с его претензиями, - вставил Кирилл. - Да еще по шее настучат, чтобы время не отнимал.
        - Разборок не будет, - уверил его Ринат. - Ему не надо ни к кому обращаться. Он это сделает своими силами. А деньги - это просто повод, чтобы отмазаться, если к нему приедут «авторитеты» судить за беспредел.
        - Да кто он такой?! - начал терять терпение Макс. Уже третий человек вешает ему лапшу, что какой-то «хмырь с бугра» - чуть ли не Аль Капоне.
        - Он не сявка. У него много сил и людей.
        - Откуда?!
        - Он торговец оружием. Здесь идеальное место для хранения «черных» стволов. Тайга, заброшенные деревни и все такое…Я как раз поэтому здесь и нахожусь. Мое задание
        -вычислить, когда к нему придет следующая партия, и организовать взятие с поличным.
        - А от кого задание? - поинтересовался Кирилл.
        - От Федеральной Службы Безопасности, - заявил Ринат.
        Макс моментально успокоился и тихонько наступил Кириллу на ногу. «Чуть было не поверил!» - перевел он дух.
        - Ну, ладно. Что предлагаешь?
        - Ты говоришь, двести штук ему должен? Есть они у тебя?
        Макс молча вынул тонкую пачку «полтинников» и отделил несколько бумажек.
        - Давай. Я ему занесу и постараюсь все уладить. Сам туда не суйся. Эти люди могут пойти на все.

«Из-за двухсот тысяч…» - усмехнулся про себя Макс, но деньги отдал.
        - Будем считать цело улаженным. Я в тебе уверен, - издевательски серьезно сказал Макс. Ринат иронии не заметил. - А теперь о более приятном. Ты не забыл о приглашении на охоту?
        - Я никогда ничего не забываю. Предложение в силе. Сегодня вечером я схожу к Алику, завтра день на подготовку и вечером, часов в семь, я за вами заеду. Махнем на моторке вверх по реке. Километрах в тридцати есть хорошее озеро. Уток там полно, - Ринат задумался. - Значит надо три ружья, полевую одежду. Размер у вас у обоих где-то пятидесятый-пятьдесят второй…Ладно, завтра к вечеру все будет. Купите сигарет и водки, остальное я организую. Да, вот еще…В магазин возле столовой не ходите. Там, как раз у А.лика «малина» в подсобке.
        При слове «малина» Макс с Кириллом дружно поморщились. Устаревшее блатное словечко резануло по ушам. «Нельзя же так переигрывать», - подумал Макс. Не опускаясь до бытовых разговором ни о чем, Ринат сразу же попрощался и ушел. Парни проводили его взглядом.
        - Что скажешь? - спросил Макс.
        - Ну и поц! - кратко выразил свои чувства «афганец».
        - Да я не о Ринате!
        - А-а! - сообразил Кирилл. - Трудно сказать. Трое уже сказали, что он крутой бандюга, но… Одна испуганная девчонка, пожилая женщина, которая о бандитах знает из телепередач, и пацан, который в разведчиков играет -это не свидетели. Подстраховаться, конечно, не помешает, но, по-моему, это обычная дешевка. Поговорить с ним серьезно, и он потухнет. Я так думаю.
        - Согласен, - отозвался Макс. Они с минуту молча покурили. - И, все таки, жаль, что нельзя было с собой стволы взять.
        - Менты на трассах шмонают все машины подряд. Весело было бы, если бы нас с
«пушками» взяли?
        - Но нас же не шмонали!
        - Повезло, - коротко ответил Кирилл. - Но ты не волнуйся, мы не совсем голые.
        - Что ты имеешь в виду?
        - У меня «газулька» есть. С разрешением. Это, конечно, не совсем то, но на бесптичье, как говорится, и жопа - соловей.
        - А что за пушка?
        - «Вальтер» ППК. Точная копия боевого оружия. Небольшой, удобный, надежный. Калибр
9 мм. С пары метров глаза вышибет к чертовой матери, так что поосторожней - это не баллончик.
        На крыльцо выскочила Ленка.
        - Дай затянуться быстренько, пока мать посуду моет.
        Ленка быстро, одну за другой, сделала несколько затяжек.
        - Ринат приходил?
        - Ага.
        - Что говорит? Он в курсе. Это он мне про Алика все рассказал.
        Макс с Кириллом многозначительно переглянулись.
        - Да лажа это все! Наверняка яйца выеденного не стоит. Ринат тучи нагоняет, все хочет в Рэмбо сыграть.
        При этих словах Максу, почему-то, сразу вспомнилась Светка. Она его так называла - Рэмбо. И у нее это выходило так восторженно и ласково! Ринату не хватало именно этого - чтобы какая-нибудь девчонка видела в нем настоящего мужчину, рыцаря в блестящих латах. Но тогда он заходит не с той стороны - трепом о не существовавших подвигах любви не завоюешь. Из этого может вытечь только пренебрежение или презрение. А отсюда, и несчастная любовь. А Светку, наверное, стоило бы найти. Он вспомнил, как она смотрела на него большущими глазами. «Рэмбо, миленький, найди меня… пожалуйста!» Макс почувствовал, как в груди у него потеплело. «Надо ее найти сразу, как вернемся в город.» Он посмотрел на Ленку, о чем-то оживленно говорившую с Кириллом, и ощутил укол совести. «Ладно, как-нибудь разрулим. Не в таких портах грузились.»
        - Олег! - Ленка дотронулась до его плеча, и Макс вернулся в мир реальный. - Вы все смеетесь надо мной, а я не шучу!
        В ее голосе слышалась тревога и Макс сразу посерьезнел.
        - Что случилось?
        - Видишь посадки через дорогу?
        - Ну?
        - Там парень стоит. Давно уже. Он постоянно за мной таскался, когда я еще первый раз приезжала. И тоже все время там стоял, когда я дома была.
        - Какой-нибудь поклонник, скромный и безмолвный, - попробовал пошутить Макс.
        - Нет, - отрезала Ленка. - Он человек Алика. Один из телохранителей, про которых мама говорила.
        - Быня? - вспомнил Макс.
        - Нет, из тех, из московских, - Ленка поежилась. - Я, почему-то, боюсь. Все это так страшно. Если б я знала, что так будет…
        - Стоп. Без раскаяний. Сейчас все выясним, - Макс стремительно сошел с крыльца и направился к неясной серой фигуре возле деревьев, не дав Ленке возможности его остановить.
        Макса уже порядком стала раздражать неопределенность ситуации, и он был полон решимости расставить все по своим местам. Наступали сумерки, и под деревьями было почти темно. Макс боялся, что человек, увидев, что обнаружен, скроется прежде, чем Макс успеет с ним поговорить, но тот стоял не шелохнувшись, ожидая Макса.
        Подойдя поближе Макс смог рассмотреть его получше. Молодой парень лет 28-29-ти, ростом немного выше Макса, но значительно шире. Белесые брови, широкие губы, холодные глаза, цвета которых Макс не смог увидеть. Светлые кучерявые волосы коротко пострижены. Длинный серый плащ застегнут наглухо. Он спокойно и бесстрастно смотрел на Макса и тот почувствовал, что раздражение в нем нарастает.
        - Не замерз, дружок? - поинтересовался Макс. «Дружок» проигнорировал его слова.
        - Иди, постой в другом месте, - настаивал Макс.
        Снова молчание.
        - Ты что, плохо слышишь, козел? Проблемы нужны?
        С таким же успехом Макс мог разговаривать со стоявшей рядом сосной В том, что это человек Алика, Макс уже не сомневался. И похоже было, что если этому истукану плюнуть в лицо, он молча вытрется и останется на месте, а потом пойдет к хозяину и спокойно спросит:«Можно я его убью?» Чем-то он напомнил Максу того краснорожего чекиста, что отвозил его домой после разговора с Юрием Николаевичем. Такое же вышколенное равнодушие к оскорблениям, готовое смениться молниеносным смертельным ударом по команде «Фас!». «Натуральный бультерьер!» - подумал Макс, сам, поразившись точности сравнения. Он постарался успокоиться.
        - Вот что, мужик. Я сюда приехал разобраться с этим делом и никуда не сбегу. Я хочу поговорить с Аликом. Можешь это устроить?
        Лицо парня дрогнуло и на нем появилось хоть какое-то выражение.
        - Завтра Альберт будет у себя в магазине. Поговоришь там.
        - Я ему нужен, пусть он и приходит! - возразил Макс.
        - Ты только что сказал, что хочешь поговорить, значит он тебе нужен, - резонно заметил парень. Макс очень не любил, когда его ловили на слове, но крыть было нечем.
        - Я загляну. А теперь уходи.
        Парень хладнокровно отвернулся и пошел прочь. Макс едва сдержался. У него появилось дикое желание пнуть эту гориллу, что бы вызвать у него хоть какие-то эмоции. Макс несколько раз сжал и разжал кулаки, а потом со всего маху саданул по сосне и, разрядившись, вернулся к дому.
        Кирилл, стоявший у забора, расслабился.
        - Ну что? - сдавленным голосом спросила Ленка.
        - Как я и говорил - фигня. Парень ждал какую-то девчонку, но она его подвела.
        Ленка пристально посмотрела на Макса и, тяжело вздохнув, пошла в дом.
        - Ничего серьезного? - спросил Кирилл, когда она скрылась за дверью.
        Макс покачал головой.
        - Завтра надо будет на «стрелку» сходить, побазарить.
        - Пойти с тобой?
        - Не стоит. Ничего, кроме болтовни там не будет.
        - Как знаешь… - с сомнением покачал головой Кирилл.
        - Один справлюсь, - уверил его Макс, хотя, в глубине души, уже был не на сто процентов в этом уверен.
        Макс разглядывал зеркальные витрины магазина. Здесь явно раньше было какое-нибудь сельпо. Алик, похоже, вложил немалые деньги, чтобы облагородить это заведение, но все было сделано бестолково, наполовину. Дорогие тонированные стекла были вставлены в некрашеные сосновые рамы с торчащими щепками, и покрыты толстым слоем пыли, похоже, еще со стекольного завода. Внутри, наверняка, не лучше.
        Макс потрогал пистолет под курткой. «Вальтер» был здорово похож на «Макарова» - и по форме, и по размерам. Накладки на рукоятке такие же ярко-оранжевые, как у большинства серийных «Макаров». Перегородка в стволе, рассеивающая слезоточивый порошок, была высверлена для возможности стрельбы дробью. Не боевое, конечно, оружие, но лучше такое, чем ничего. Макс еще раз потрогал пистолет и толкнул дверь.
        В магазине было два-три посетителя, не больше. Они рассматривали товары, но покупать, похоже, ничего не собирались. Молоденькая некрасивая продавщица сидела за прилавком и читала книгу.
        Макс подождал, пока посетители отойдут к дальней стене, и попросил позвать Алика. Продавщица равнодушно посмотрела на него и, с явным сожалением захлопнув книгу, подошла к двери в подсобку.
        - Тут к Альберту пришли.
        В дверном проеме тотчас показался крепыш с перебитым носом и цепким колючим взглядом.
        - Кто такой?
        - Сам, наверняка, знаешь, - недовольно проворчал Макс.
        Парень пристально, оценивающе смотрел на Макса. Пауза затягивалась. Наконец телохранитель удовлетворил свое любопытство.
        - Если ты - Олег, заходи, - пригласил он, не сдвинувшись при этом ни на сантиметр из дверного проема.
        Макс плечом отодвинул помеху и вошел в комнату, не реагируя на вызывающий взгляд. Продавщица с немым изумлением наблюдала за этой сценой.
        В подсобке было порядком нагажено - окурки на бетонном полу, пустые бутылки от дорогих, впрочем, напитков, на светлой поверхности старого канцелярского стола в беспорядке виднелись темные круги от стаканов и бутылок - короче, классический
«гадюшник». Полумрак рассеивался только крошечным окошком под самым потолком и настольной лампой. Алик сидел за столом с толстой сигарой во рту и рассматривал какие-то бумаги. За его спиной стоял розовощекий амбал с немного детским лицом, на котором выделялись пухлые губы. Судя по всему, это был тот самый Быня. Он очень нелюбезно глянул на вошедшего, всем своим нехитрым видом показывая, что ему, мягко говоря, неприятен человек, из-за которого его шеф и, похоже, кумир, терпит неудобство.
        Вчерашний визитер, которого Макс про себя окрестил Викингом, сидел в затемненном углу и был почти незаметен. Парень, который встречал Макса, встал в дверях, чуть ссутулившись и, по-прежнему, исподлобья пристально наблюдая за гостем. Костяшки указательного и среднего пальцев на обоих его кулаках представляли собой сплошной роговый нарост. «Тайсон» - тут же решил для себя Макс.
        Алик продолжал разглядывать бумаги, не обращая внимания на пришедшего. «Дешево» - подумал Макс, иронически усмехаясь. В тишине он пересек комнату, присел на краешек другого стола, напротив Алика, спокойно закурил, с любопытством глядя на «занятого человека».
        Через минуту Макс почувствовал нарастающее раздражение. Все выглядело как в идиотской сцене из плохого спектакля, поставленного никудышным режиссером. Он усилием воли заставил себя успокоиться и с деланым равнодушием начал поталкивать носком ботинка стоявшую по близости бутылку. Сидевшая рядом с Аликом коротко стриженая девица лет двадцати восьми, которая курила длинную черную сигарету и потягивала из бутылки «Туборг», заинтересованно поглядывала на Макса. Бутылка накренялась все больше и больше и, наконец, после легкого пинка, покатилась по полу с жутким в этой тишине звоном.
        Никто не пошевелился, только девица удивленно приподняла бровь, и Быня весь напрягся, яростно сверкая глазами в сторону нарушителя тишины. Наконец Алик бросил документы на стол и направил свой взгляд на Макса. Теперь на него смотрели целых пять пар глаз. Алик просчитывал свои ходы, а Макс, глядя в его напряженные глаза, ощущал горечь. Год назад они расставались почти друзьями. Во всяком случае, так казалось Максу. Они крепко жали руки, искренне желали удачи, и вот…Как он мог оказаться таким вероломным? Ведь уже тогда он рассчитывал отнять у Макса Ленку. Глядя на Алика никак нельзя было заподозрить его в таком коварстве. Его простое и привлекательное смуглое лицо внушало доверие. Густые черные усы, открытый взгляд, широкие плечи и натруженные руки - все это говорило о надежности их хозяина, настоящего мужика. Но «настоящий мужик» подвел. Теперь он сидел напротив Макса с поджатыми губами и давил его тяжелым взглядом из-под густых темных бровей.
        - Ринат заносил тебе деньги? - нарушил молчание Макс.
        - Заносил какие-то бабки. А что?
        - Больше я тебе ничего не должен?
        - Ты? Мне? Должен? - на лице Алика было написано искреннее изумление. - С чего ты взял, что ты мне должен?
        Макс забеспокоился. Неужели Ринат все сочинил? Это было бы слишком, даже для такого отчаянного враля. Но сопоставив визит «Викинга», более чем прохладную встречу и напряжение Алика, Макс понял, что это игра. Весьма талантливая, но игра.
        - Ладно, давай поговорим, как мужик с мужиком. В чем дело? Неужели ты из-за бабы, пусть даже красивой, настолько потерял голову? Все эти слежки, угрозы…В чем дело?
        На щеках Алика выступили красные пятна, он нервно барабанил пальцами по столу. Его желание произвести эффект привело к тому, что он упустил инициативу и тон разговора определял Макс.
        - О какой бабе здесь идет речь? - возмутилась, было, девица, но Алик рявкнул на нее так, что она побледнела.
        - Не лезь не в свое дело! А ты слушай меня внимательно! - обратился он к Максу. - Сейчас ты уйдешь отсюда, и через полчаса вместе со своим дружком отвалишь домой. Понял?
        Такой откровенной грубости Макс не ожидал. Но вести разговор с ним в подобном ключе, значило добиться отрицательного результата. Глаза Макса сузились, на губах появилась холодная улыбка.
        - Ты меня на «понял» не бери. Я не пацан зеленый, - процедил он с ледяным спокойствием. - И тон свой можешь оставить для своих псов, - Макс намеренно сделал выпад в сторону «телохранителей», проверяя их на устойчивость. Оба «московских» пропустили тираду мимо ушей. Только Быня начал было что-то говорить в ответ, но был остановлен нетерпеливым жестом Алика.
        - Хочешь крутого изобразить? Зря, - со злостью, но уже спокойней, сказал Алик. - Тебе лучше уехать, если не хочешь неприятностей.
        - Это угроза? - хмыкнул Макс. - Гораздо более серьезные люди не раз обещали мне устроить неприятности, да все, пока, не получается.
        - Не мешай мне! И все нормально будет. Она же тебе, все равно, не нужна! - выкрикнул Алик.
        Макс пораженно уставился на него. Видимо, Ленка его действительно зацепила, раз он так «расчувствовался».
        - А теперь ты меня слушай, - подчеркнуто тихо начал он. - Это моя женщина. М-О-Я! Она мне нравится, но я ее не держу. Она может от меня уйти в любой момент. Но сама! И не думай, что я ее уступлю без боя. Знаешь, сколько самцов я уже от нее отвадил? - Макс тут же пожалел о последних словах, но было поздно. Алик побагровел и приподнялся из-за стола.
        - Вышвырните его отсюда, - прохрипел он, не спуская с Макса бешеных глаз.
        Телохранители остались на местах, только «Тайсон» опустил руку в карман. Зато Быня рванулся, как паровоз, грозя просто растоптать обидчика.
        Макс не дал ему такой возможности, послав в нокаут прямым встречным, ударом ногой в живот. Быня даже оторвался от земли сантиметров на двадцать, и, рухнув мешком, скорчился на полу, не в силах сделать ни одного вздоха. Макс выхватил «Вальтер» и направил его на «Тайсона».
        - Вынь руку из кармана, только медленно. И не дури - не успеешь. И оба идите сюда, на свет. Хочу на вас посмотреть.

«Телохранители» подчинились с каменными лицами, профессионально оценив четкость и мощь удара и скорость, с какой Макс достал оружие.
        Зато Алик с девицей словно соревновались, кто сделает глаза больше. В голове Алика не укладывалось, что какой-то придурок-репортер грозит ему пистолетом. Не палкой какой-нибудь, а пистолетом!! Ну, а девица, зашедшая покурить и выпить импортного пивка на халявку, а попавшая на вооруженную разборку, просто находилась в состоянии, близком к обморочному.
        - Ты меня что, за мальчика держишь? А, Алик? «Вышвырните его!» - передразнил Макс. - Так уж никто и не делает. Пожалуй, отложим партию. Встретимся через денек-другой.
        - Я тебя убью, - тихо сказал Алик.
        Макса передернуло. Но, демонстративно засунув левую руку в карман, он спокойно ответил:
        - Не думаю, - и, подумав, добавил. - Поговорить лучше. В другой раз.
        - Шеф, он блефует, - вдруг подал голос «Тайсон», по-прежнему не сводя глаз с Макса. - Я думаю, у него «газулька».
        Макс подобрался, представив себе, что произойдет, если его расколют. Убить, не убьют - все таки свидетельница есть. Но живого места точно не оставят. Достаточно посмотреть на «Тайсона» и его кулаки. Да и сам Алик долго занимался каратэ. Это тебе не пацаны-малолетки. От трех этих лбов просто так кулаками не отмашешься, даже если Быню в расчет не брать. Макс взял себя в руки и, наклонив голову набок, посоветовал:
        - А ты проверь.

«Тайсон» сделал шаг и Макс щелкнул предохранителем. Тут у него зародилась идея, простая, но действенная. Единственное, что его смущало, это то, что он не помнил, загонял ли он патрон в ствол. Если да, то можно здорово облажаться. Но, как говорится, кто не рискует, тот и пиво пьет редко.

«Тайсон» стоял пока на месте, но его глаза выражали не более подобающую случаю настороженность, а простое любопытство. Как, мол, этот парень выкрутится?
        - Разбираешься в оружии, да? - почти дружески спросил Макс. И, не дожидаясь ответа, продолжил. - Тогда взгляни.
        Он вынул руку из кармана, предварительно зажав в кулаке «макаровский» патрон, который всегда таскал с собой «на счастье» еще с армейских времен. Потом наложил ладонь на кожух пистолета, накрыв «окошко», и передернул затвор, ожидая предательского удара о ладонь выброшенного из ствола газового патрона. Но удара не последовало. Значит, ствол был пуст и только теперь пистолет стал готов к работе.
«Недопустимая ошибка», - подумал Макс. - «Такие вещи нельзя забывать». Но в данной ситуации этот просчет был ему на руку. Он разжал ладонь с уже зажатым в ней патроном, как будто именно его он сейчас извлек из ствола, и бросил его «Тайсону». Тот поймал его, не сводя глаз с Макса, быстро взглянул и, недовольно хмыкнув, посерьезнел.
        - Могу быть свободен? - сиронизировал Макс.
        - Пока можешь, - ответил телохранитель.
        Макс попятился к двери. Его провожало недоброе молчание. «Москвичи» смотрели равнодушно, видя в нем лишь потенциальную цель. Быня пытался встать с грязного пола. Алик опустошенно смотрел в стену. На прощанье девица взвизгнула, обжегшись стлевшей сигаретой, и Макс выскользнул в зал.
        Только на улице, переводя дух, он смог стряхнуть дикое напряжение. Лишь чудом он выбрался из этого логова невредимым. «Лучше переоценивать опасность, чем недооценивать», - решил он на будущее, направляясь к дому.
        Кирилл с Ленкой любезничали на крылечке, наслаждаясь выглянувшим солнышком. Увидев Макса, Кирилл тут же согнал с лица улыбку и встал навстречу.
        - Воркуете, голубки? - с сарказмом заметил Макс.
        - Как результаты? - проигнорировал Кирилл.
        - Псих он, - с досадой бросил Макс. - Трудно с ним разговаривать.
        Макс опустился на крыльцо и, достав «Вальтер», вернул его Кириллу.
        - Можно подробней? - заметив, что Ленка напряглась, увидев пистолет, Кирилл поспешил ее успокоить. - Это газовый. Все нормально.
        Макс заинтересованно посмотрел на Ленку. Настроение у нее было явно приподнятое, глаза блестели. Вообще, она легко увлекалась мужчинами, но поверхностно, скорее, из любопытства. Макс обычно не принимал ее интрижки всерьез. Но сейчас в его груди шевельнулось чувство, похожее на ревность!
        - Лен, а он ведь в тебя всерьез влюблен!
        Ленка пожала плечами, дескать, это его проблемы.
        - Тебя это, похоже, не удивляет? А может и нравится? - Макс начал заводиться, глядя на это воплощение невинности. Ленка вспыхнула:
        - Если ты хочешь меня обидеть, то тебе осталось совсем чуть-чуть.
        - На самом деле, сбавь тон, - заступился Кирилл.
        Макс зло глянул на «заступника», но быстро овладел собой. Кирилл задумчиво посмотрел на него:
        - Выкладывай, что случилось.
        Макс почесал подбородок:
        - Я не шучу. Он, на самом деле, всерьез влюблен. Так мне показалось. И, видя, что проигрывает, он, по-моему, может наделать нам много неприятностей. Он не бог весть какой мафиози, но что-то за ним, на самом деле, есть. Эти «телохранители»… - Макс помедлил, думая. - Они профессионалы. Но не настоящие телохранители. С теми я встречался - они по-другому обучены, по-другому себя ведут, иначе реагируют. Но они и не простые бойцы из банд. Здесь что-то другое, - Макс снова замолчал, собираясь с мыслями. - А Алик горяч. Он может с дури такого напороть!
        - Наезжал?
        - Пытался, - поморщился Макс и вкратце рассказал, что произошло на «стрелке», не забыв описать свой фокус с патроном.
        Кирилл что-то одобрительно промычал, а Ленка, забыв про обиды, смотрела на Макса восхищенно распахнутыми глазами и, даже, чуть приоткрыв рот. Вообще, она на первый взгляд, производила впечатление простодушной красивой дурочки. На самом деле так мог считать только человек, который ее совсем не знал. Это была маска, из-под которой удобно просвечивать людей, ведь простаков никто не стесняется.
        - Какой теперь у нас будет план?
        - Да пошел он в задницу, вместе со своими чувствами! Джигит влюбленный! - взорвался Макс. - Что нам теперь - из-за его псов по углам щемиться? На охоту поедем, если Ринат не подведет. А когда вернемся - еще раз потолкуем, спокойно и серьёзно.
        - Ничего не случится? - поосторожничал Кирилл.
        - Да пусть у него во рту волосы вырастут! - вспомнил Макс страшное школьное проклятие.
        Ленка задумалась, наморщив лоб и сосредоточенно глядя на какую-то точку в полу и, вдруг, машинально стала тихонечко отплевываться, даже не замечая этого.
        Макс с Кириллом с удивлением оглянулись на нее и, поняв, чем вызваны такая реакция, дружно расхохотались. Ленка недоуменно подняла брови, но через мгновение уже смеялась вместе с ними.
        - Беда с этими актерами, - сквозь выступившие слезы выдавил Макс. - Все, что ни скажешь, им обязательно надо через себя пропустить!
        Часов в шесть вечера около дома притормозил грузовой УАЗик и из кабины выскочил Ринат.
        - Готовы, мужики? - крикнул он от калитки.
        - А ты? - вопросом на вопрос ответил Макс.
        Ринат подошел к крыльцу:
        - Все о'кей. Правда, ружей только пару нашел. Третьему придется кошеварить. Я этим, пожалуй, и займусь.
        - Нет, - возразил Макс. - Без тебя мы здесь ничего не найдем. Я этот лес почти не знаю. В лагере я останусь, а вы с Кириллом постреляете.
        - Можно и так, - согласится Ринат. - Ты с Аликом встречался?
        - Да… - поморщился Макс. - Разговора, правда, не вышло. Отложили встречу на пару дней.
        - Ты с ним поосторожней. Опасный человек, - невыносимо серьезно проговорил Ринат. - Сейчас мы на машине доберемся до реки, а там - на моторку и вверх по течению, к истоку. Километров тридцать с копейками будет. Там есть охотничья избушка, а недалеко озеро. Поохотимся там. Дня через два вернемся. Идет?
        - Ага.
        - Весь багаж в кузове. Собирайтесь, и двигаем. Водки купили?
        Макс хлопнул себя по лбу.
        - Собирайся, Кирь. Я сейчас сгоняю.
        - Может, вместе?
        - Да брось ты! До магазина сто метров.
        Макс резво добежал до магазина, купил несколько «пузырей», выскочил на улицу, и тут, взвизгнув тормозами и подняв тучу пыли, рядом остановился красный «Джип Чероки». Из кабины медленно вышел Алик.
        Макс похолодел, про себя ругая на чем свет стоит свою беспечность. Даже пистолет не захватил! Мало было ему уроков! Но, не будут же они, в самом деле, среди бела дня в центре поселка устраивать бои. Впрочем, для двух профессионалов не проблема в доли секунды скрутить его и засунуть в машину так, что никто ничего не заметит.
        Макс напрягся, готовясь к схватке, но из машины никто больше не выходил. Присмотревшись, Макс через тонированные стекла заметил, что больше в джипе никого и не было.
        - Расслабься, - произнес Алик, подходя поближе. - Я один. Поговорить надо.
        - Давай поговорим, - согласился Макс.
        - Садись, прокатимся? - пригласил Алик.
        - Нет, - Макс отрицательно покачал головой. - Я спешу.
        - Ну, давай здесь, - Алик был тих и задумчив. - Я вот что хотел сказать… - он помедлил, собираясь с духом. - Давай забудем сегодняшнюю историю.
        Макс внимательно посмотрел на него. Алик нервно курил, облокотясь на высокий капот джипа. Непохоже было, чтобы он обманывал. Макс почувствовал большое облегчение. Несмотря ни на что, он верил в людей, и больше всего ненавидел вероломство.
        - Идиотская ситуация, - с досадой продолжил Алик. - Но ты меня должен понять. Я - шеф этой команды и не мог при них говорить откровенно. Они моих слабостей знать не должны.
        - А получилось еще хуже, - вставил Макс.
        - Да уж… - Алик сокрушенно покачал головой.
        - Все? - Макс выжидающе смотрел на Алика.
        - Нет, - Алик, похоже, все-таки решился на откровенность. - Это не самые важные для нас с тобой проблемы. Ты понимаешь, о чем я?
        - Может быть. Но я гадать не люблю.
        Алик расстроено вздохнул:
        - В Елене проблема.
        - Если честно, то я здесь не вижу проблемы, - Макс пытался смягчить слова тоном, но фраза, все равно, получилась резкой, и он сразу же постарался исправить неловкость. - Понимаешь, Алик, Ленка - свободная женщина. Но ей со мной, кажется, нравится, и я не собираюсь ей торговать. Мне очень жаль, но, похоже, ты проиграл. Она не хочет быть твоей. Ты можешь попытаться завоевать ее сердце, только, естественно, не за мой счет. Она мне тоже нравится и я ее, просто так, не уступлю. И, по-моему, ты избрал заведомо неправильный путь. Она женщина гордая и, когда ее пытаются заставить что-то делать, она тут же начинает сопротивляться. И она терпеть не может грубости. Вот такие дела. Извини, если что…
        Алик понуро слушал Макса.
        - Я все понимаю, - виновато сказал он. - Но не смог сдержаться. Это ты меня извини. Давай все забудем. - Алик протянул свою здоровенную ладонь. Макс от души хлопнул своей.
        - Так-то совсем другое дело. А то я уж озаботился.
        Алик облегченно перевел дух и выпрямился:
        - Может, отметим примирение? Зови своего дружка, куда-нибудь прокатимся. А завтра, давай, я вас на охоту свожу?
        - Спасибо Алик. Мы уже сегодня отчаливаем. С Ринатом.
        - А куда?
        - Куда-то вверх по реке, на озеро.
        - А-а! 3наю-знаю. Ну, ладно, удачно вам поохотиться. А вернетесь, все-таки загляни ко мне.
        - Обязательно. Давай, Алик, удачи тебе! Увидимся.
        Макс с приподнятым настроением отправился домой и не видел, как Алик долго и пристально смотрел ему вслед.
        Макс резво взбежал на крыльцо, по инерции все еще улыбаясь.
        - Что это ты такой веселый? - Кирилл сразу почувствовал перемену в его настроении.
        - Проблема закрыта. Сейчас с Аликом поговорил. Все уладилось.
        - Вот и прекрасненько.
        - На охоту даже пригласил, - поделился Макс.
        - Ней вздумай, - встревожено встрял Ринат. - Знаешь, на охоте всякое может случиться!
        - Что ты имеешь в виду? - Ленка даже опешила от такого оборота.
        - Ерунда! - махнул рукой Макс, свирепо глядя на Рината. - Все готово?
        - Готово! - Ринат был рад уйти от темы, где он дал такую промашку. - Все в машине, переоденемся на реке. Поехали?
        Макс запрыгнул в кузов и бегло оглядел снаряжение.
        - Ну, что? Все забыли? Ничего не взяли? Трогаемся.
        Лодка, тарахтя мотором, вспарывала носом темную воду лесной реки. На носу, сонно щурясь, лежала здоровенная лайка, то ли Норд, то ли Байкал. Собака была старой и опытной. Здесь, в лесах русского севера, лайки были универсальной породой. Они шли по следу, держали медведя, загоняли лис и доставали из воды уток. А дома еще и двор сторожили и выступали в роли большой игрушки для детей охотников. Вряд ли какая другая порода справилась бы со столь разноплановыми задачами.
        Широкая, вначале, река постепенно сужалась. Лес глухой мохнатой стеной обступал со всех сторон. Темнело, и Макс, включив мощный фонарь, сел на носу, чуть подвинув пса. Пес доверчиво положил свою огромную голову на колени Макса и блаженно закрыл глаза и прижал уши, когда тот начал почесывать его седой лоб.
        Река сузилась до четырех-пяти метров и мотор пришлось заглушить, чтобы не повредить винт об то и дело попадающиеся стволы деревьев, лежащие в воде. Наконец Ринат попросил Макса посветить на берег, и в сгустившейся тьме луч фонаря высветил маленькую темную избушку, стоявшую метрах в десяти от берега.
        - Приехали.
        Днище лодки захрустело по песку и Макс спрыгнул в воду, подтаскивая лодку к земле. Пес дождался, когда нос моторки окажется на суше, и перепрыгнул на берег, сразу отправившись проверять домик. Старая умная собака не хотела без пользы мочить лапы.
        Парни вытащили лодку на берег и затопили печку-буржуйку в избушке. Запас дров на ночь лежал под нарами, занимавшими всю избу, которая была величиной всего три на три метра. Вскипятили чайник, поставив его на печку.
        Быстро холодало. Все тепло, накопившееся за день, уходило в открытое черное небо, усыпанное яркими звездами.
        Макс разлил по кружкам крепкий горячий чай и, открыв бутылку, разбавил его водкой один к трем. Кирилл взял кружку сразу, а Ринат сначала поморщился, подозрительно глядя на «коктейль».
        - Пей, не нюхай. Это пунш.
        Кирилл залпом выпил напиток. Ринат сначала попробовал, подумал, насупив брови, и тоже выпил всю кружку. Оба умиротворенно перевели дыхание, и Макс улыбнулся, глядя на их реакцию. Он тоже осушил свою кружку и закрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям. Огонь хлынул вниз, в желудок, а оттуда упругими струями растекся по всему телу, расслабляя мышцы. Лицо загорелось, как от смущения. Замерзшие пальцы погорячели, а их кончики даже стало показывать от жара. И ни малейшего признака опьянения!
        - Ничего себе напиточек! - восхищенно заметил Ринат. - Я всю жизнь в лесу, а такого не пробовал!
        - Век живи - век учись, - назидал его Макс. - Я этим и многим другим штукам научился, когда в Красной Армии служил. Спасибо комбату. Я тебе о нем рассказывал, - кивнул он Кириллу. - Гонял он нас, конечно, как сраных сайгаков, но я сейчас об этом не жалею. Многие говорят, что годы, проведенные в армии - потеряны. Глупость. Просто они эти годы провели бесполезно. А я - нет!
        Они проговорили еще с час, протапливая холодную избушку. Пес спал, забившись под нары, настораживая уши от каждого шороха ночного леса не открывая, при этом, глаз. Наконец, стало тепло.
        - Пора на боковую, - изрек Ринат. - Вставать очень рано. Здесь в конце мая очень короткие ночи, а нам на озере надо быть чуть свет. Днем утки в камышах сидят, и их оттуда не выгонишь.
        Макс откинулся на сосновый лапник, которым были покрыты нары, вдыхая неповторимый запах хвои с дымком и вслушиваясь в ночные звуки леса и журчание близкой речки. Через пять минут он уже спал.
        Ринат разбудил их уже через три часа. Поеживаясь от холода Макс, вышел на поляну перед избушкой, на ходу делая разогревающие упражнения. Ринат уже развел костер, и языки пламени согрели серые предрассветные сумерки. Над речушкой поднимался туман, почти скрывая заросли ежевики на другом берегу. Избушка стояла на небольшой поляне, метров тридцати в диаметре. С двух сторон был густой еловый лес, а с третьей -болото, вплотную подступавшее к черному от времени и сырости срубу, отделенное от него только узкой полоской кустарника.
        Кирилл с Ринатом колдовали у костра, то и дело кашляя и растирая глаза из-за плотного дыма от сырых дров. Наконец чайник вскипел, и тушенка была разогрета. Парни наскоро позавтракали. Становилось все светлее и туман начал отрываться от воды мохнатыми клубами. Ринат подал Кириллу патронташ, объясняя:
        - Во всех патронах утиная дробь. А вот эти четыре, слева, не трогай.
        - А что в них?
        - В этом - пуля. Во втором - волчья картечь. Это на случай нежелательных встреч. Тайга, все-таки. А вот эти, крайние, - Ринат указал на два старых патрона, залитых парафином, - особые и самые важные. Кирилл вопросительно посмотрел на «учителя».
        - В одном - соль, а в другом - пропарафиненные спички с «чиркалкой». Старая охотничья мудрость, - назидательно изрек Ринат. Кирилл промычал что-то одобрительное и вскинул на плечо двустволку. Ринат подозвал Макса:
        - У меня к тебе просьба есть. Только все строго конфиденциально.
        Макс изобразил на лице праведное возмущение.
        - Ладно, тебе я верю. У меня тут кое-что есть, - Ринат извлек из рюкзака пистолет, и Макс присвистнул от удивления. - Он был в нерабочем состоянии. Я его, вроде, починил, но его еще пристрелять надо. Я знаю, что ты неплохой стрелок. Займись на досуге, ладно?
        Ринат высыпал на подставленную ладонь десяток маленьких черных «мелкашечных» патронов.
        - Для толковой пристрелки маловато будет, - проворчал Макс. - Но я постараюсь.
        - Ну, и хорошо!
        Ринат с Кириллом столкнули лодку в воду, забрались на борт. Следом за ними вскочил пес. Он пару раз призывно гавкнул, глядя на Макса, но, поняв, что его новый знакомый не собирается разделять с ним удовольствие охоты, улегся на своем рабочем месте на носу лодки.
        - Займите позу! - крикнул Макс, доставая фотоаппарат.
        Кирилл с Ринатом вскочили, картинно подбоченясь и даже пес встал, красиво подняв острые уши. В десантном камуфляже, высоких сапогах-«броднях» и с «вертикалкой» на плече Кирилл смотрелся очень живописно на фоне речного тумана и проступающего сквозь него леса. Макс нажал на спуск, и камера полыхнула несколько раз белым пламенем вспышки.
        - Счастливой охоты! - взмахнул рукой Макс.
        Осторожно, чтобы не пугать дичь, работая веслами, парни двинулись вверх по течению и через минуту скрылись из виду.
        Макс занялся делом. В первую очередь он нарубил дров, чтобы восполнить запас, который всегда должен находиться в избушке. Этого требовал кодекс охотничьей вежливости. Затем выбросил слежавшийся лапник с нар и принес из леса свежего. Разобрал снаряжение, развесив его по стенам. Потом разделся, оставшись, несмотря на холод, в одной камуфлированной футболке, и час истязал себя физическими упражнениями.
        Показалось солнце. Где-то вдали, время от времени, хлопали выстрелы охотников. До предполагаемого возвращения ребят была еще масса времени, и готовить завтрак не было смысла. Макс достал пистолет Рината и удивленно покачал головой. Это была старая однозарядная спортивная модель малокалиберного пистолета. На стволе проглядывала полустертая дата - «1947 г.»

«Ого! Антиквариат!» - поцокал языком Макс. Чтобы зарядить пистолет, нужно было переломить его пополам и вставить патрон непосредственно в ствол, как у
«воздушки». А чтобы извлечь стреляную гильзу, необходим был шомпол или, на худой конец, палочка. Ствол был гладким, без нарезов. «Годен только для баловства», - вынес приговор Макс и, засунув пистолет за пояс, пошел присмотреть местечко, где можно было бы поудить рыбку в ожидании товарищей.
        По тропинке, идущей вдоль речки, он отошел метров на двести и остановился у большой сосны полюбоваться рассветом. Возле реки рос кустарник, едва доходивший Максу до груди. На другом берегу был лужок и метрах в ста начинался темный сосновый бор, над которым вставало солнце. Соловьи заливались страстными, пробиравшими до глубины души, серенадами и Макс зажмурил глаза от удовольствия, подставив лицо теплым утренним лучам.
        Он просто обожал природу. Восхищался горами и степью, море приводило его в щенячий восторг, но нигде он не ощущал такого, почти суеверного трепета, как в русском лесу, спокойном и могучем, безумно древнем и непостижимо вечно молодом. Тени забытых лесных воинов незримо бродили среди юной зеленой поросли, и Макс чувствовал себя звеном этой не прерывающейся цепи жизни.
        Макс открыл глаза и наклонился, чтобы рассмотреть необычного жука, ползшего по тропинке и, в то же мгновение, по сосне, возле которой он стоял, что-то сильно ударило, и оторвавшийся кусок коры отлетел на пару метров. Макс распрямился и с удивлением посмотрел на отбитое место. В середине выбоины виднелось аккуратное круглое отверстие. Макс рефлекторно рухнул на землю, лишь на долю секунды опередив следующий удар, пришедшийся точно в то место, где только что находилась его голова.
        Еще ничего не понимая, Макс откатился под старое гнилое бревно, лежавшее в кустах. Через секунду бревно с треском стрельнуло, осыпав Макса мягкой трухой.
        Время словно остановилось вместе с последним ударом сердца. В него стреляют! И следующая пуля, прошив трухлявую защиту, вопьется в его беззащитное тело!
        Макс подскочил, словно подброшенный пружиной и, проломившись сквозь колючие заросли дикой малины, кубарем полетел на землю, кожей чувствуя четвертую пулю, с жужжанием прорезавшую воздух в считанных сантиметрах от него. В следующий миг он уже стремглав бежал по лесу, прячась за спасительными деревьями.
        Мысли бешеной круговертью проносились в мозгу. Кто?! Бандиты не могли настичь его здесь. Значит, Алик?! Но ведь они же с ним только вчера…Такое коварство просто не укладывалось в голове. Вот падла! Значит, решил его в тихую пришить? А как он узнал, где они? Да я же сам ему сказал! Но он же знал, что я не один, и меня тут же хватятся. 3начит ребятам тоже вынесен приговвор, за то, что «рядом стояли». И все только из-за того, что я ему мешаю в делах сердечных?!
        Макс по колено влетел в болото и только тут перевел дух, оглядываясь. Ноги принесли его к избушке со стороны болота. Вот она! Метров тридцать по воде и…И что же? У него ни ружья, ничего. Они прихлопнут его здесь, как зайца, сидящего в силке.
        Повинуясь инстинкту, Макс все же двинулся к избушке по колено в стоячей болотной воде и, пройдя половину пути, остановился, как вкопанный. Со стороны леса на поляну вышли две фигуры и крадучись направились к месту их стоянки. Медленно, стараясь не произвести ни малейшего шума, и не делать резких движений, Макс отступил назад и спрятался за деревом.
        Люди подошли к избушке и один из них, выбив дверь ногой, ворвался внутрь. Через мгновение он вышел, отрицательно покачав головой. Макс узнал Викинга и Алика. В руках у Викинга был «Калашников» с навернутым на ствол блестящим, явно самодельным глушителем. Через плечо у Алика висел маленький АКСУ.
        - Где он может быть? - спросил Алик. В тишине Макс отчетливо слышал каждое слово.
        - Если не поехал на озеро, Али его снимет.

«Али?» - удивился Макс. - «А! Наверное, это Тайсон. Я со своей кличкой попал в
„девятку“.»
        - А если поехал?
        - Тогда дождемся их здесь и закопаем всех троих.
        - А если кто уйдет?
        - Я найду. В спецназе нас учили по следу ходить.

«Спецназовец?» - Продолжал анализировать Макс. - «Хорошо, что я с ним в рукопашную не схватился!» Макс чертыхнулся, кляня свои инстинкты, глядя на отчетливую темную полосу чистой воды посреди зарослей ряски, лучше стрелок указывающую, где он только что прошел.
        - Шеф, а на фига он тебе сдался? - спросил вдруг белоголовый. - Ведь это лишний
«свет». Причем, капитальный «свет»
        - Я так хочу! - отрезал Алик. - Он мне мешает жить. Плевать на бабу, но никто не может так со мной обращаться и потом рассказать об этом детям.
        - Понятно, - пожал плечами Викинг, явно не одобряя поступков своего босса. Но добрых чувств к нему Макс при этом не испытал. Это не было состраданием, а просто нежелание лишний раз напрягаться.
        - Альберт! - раздался вдруг возглас, и на поляне появился совершенно мокрый Тайсон со снайперской винтовкой. Похоже, он переходил реку вброд.
        - Ну, что?! - кинулся к нему Алик.
        - Я его видел. Но ему сам черт помогает. Я влепил четыре верных пули и все четыре мимо. Заговоренный, наверное. Он ушел в лес.
        - Спугнул, сука! - заорал Алик, намахиваясь, но Тайсон не шелохнулся, сцепив зубы, и Алик обмяк.
        - Если он уйдет, вы будете землю рыть. А когда найдете, пришьете его даже на Красной площади, спецназовцы хреновы! - прорычал он.
        - Мы его найдем, - ледяным тоном остудил его бешенство Викинг.
        - Ладно! - махнул рукой Алик. - Али здесь останется, ты пойдешь туда, - он кивнул в сторону болота. - А я в лес. Не беспокойся, я тоже умею по следу ходить, - презрительно заметил он в ответ на скептическую гримасу Викинга.
        Белоголовый миновал кусты, и его глаза хищно сверкнули, заметив явственный след на болоте. Дичь близко! Он посмотрел на удаляющегося в противоположном направлении Алика, но ничего не сказал, поджав губы. Пускай помотается по лесу, остынет. А в настоящей погоне ему делать нечего. Это дело для профессионала. Он передернул затвор автомата и шагнул в воду…

…А Макс в это время уже летел по лесу, отрываясь от преследователя.
        Как олень от стаи волков Макс несся по едва заметной тропинке, оставляя глубокие следы на мягком грунте. При таком мизерном отрыве нечего было и думать о том, чтобы запутывать следы и по этим отметинам его мот выследить и ребенок. Мозг лихорадочно работал, ища спасения и не находил выхода. Он опережал погоню на несколько минут, не больше. Даже учитывая то, что он бежит, а преследователь идет, вглядываясь в тропу - не больше десяти минут в запасе.
        На тропинке еще можно было увеличить отрыв, но если свернуть в лес, его следы будут так отчетливы, что его противник сможет перейти на бег. И тогда спор будет решать выносливость. А о феноменальной выносливости спецназовцев Макс знал не понаслышке - не раз совместные учения проводили. Лишь бы тропа не кончилась!
        И тут, словно подслушав его мысли, тропа оборвалась на маленькой поляне со следами старого кострища. Макс застонал от бессильной ярости.
        От полянки уходила еще одна тропа, но она вела назад, к стоянке. Выбора не было, и Макс побежал по ней. Под ноги ему попалась пластиковая бутылка от лимонада, и он ее подобрал.
        Через какое-то время он выбежал на небольшой прогал. Слева от тропы был густой ельник, на краю которого торчал старый пень, заросший кустами Идеальное место для засады! Справа - голое болото, единственным укрытием на котором были кочки.
        Макс перевел дух и двинулся к пню. Он прилег за ним и рукой проделаю отверстие в кустарнике, открывая себе сектор для стрельбы. Достал пистолет, вставил патрон в ствол и на мгновение задумался. Потом нерешительно встал и пошел к болоту. Позиция была слишком удобной, чтобы такой опытный боец, как Викинг, не обратил на нее внимание.
        Макс опустился на колени перед лужей с густой жижей…

…Во время службы комбат не раз заставлял своих «орлов» подолгу лежать в засаде без движения. Бывало, что он загонял их и в болота, где гнус облеплял их лица живой шевелящейся маской. Чтобы не выдать себя, они не могли шевельнуться. Часами лежа в теплой затхлой воде, вдыхая ядовитые испарения болотной мути, сгоняя комаров лишь движением век, они проклинали причуды командира, думая лишь о предстоящей стирке обмундирования. Стирке, после которой он снова засунет их к черту в задницу. Никогда, даже в страшном сне, Макс бы не подумал, что ему когда-нибудь может пригодиться эта школа…

…Преодолевая отвращение, Макс полной горстью зачерпнул густую грязь с шевелящимися в ней членистоногими, и, закрыв глаза, вымазал этой гадостью лицо. Эта «маска» была и камуфляжем и своеобразным накомарником. Потом он вошел в болото по колено и опустился в воду. Пистолет он положил на кочку, предварительно насадив на ствол пластиковую бутылку, соорудив, таким образом, импровизированный глушитель. С соседней кочки он содрал пласт мха с водорослями и, сцепив зубы, положил эту
«шапку» на голову. В нос ударил запах гнили. Макс сглотнул подступившую тошноту и погрузился в воду, оставив на поверхности лишь глаза, ноздри и правую кисть, сжимавшую рукоять пистолета. Пиявки зашевелились вокруг него, бороздя воду гибкими движениями своих скользких тел. Макс начал ждать.
        Ждать пришлось дольше, чем он рассчитывал. Лишь минут через пятнадцать, показавшихся Максу пятнадцатью часами, он заметил движение между стволами деревьев. Викинг шел широким шагом по горячему следу, не забывая зорко глядеть по сторонам. Его волчья поступь была твердой, пружинистой и бесшумной. Он, определенно, не первый раз был в лесу. Вот он еще раз мелькнул между елей и вдруг остановился перед поляной. Макс замер. Его сердце последний раз гулко бухнуло и остановилось, сжавшись в комочек. Струйка пота, смешавшись с болотной водой, стекла со лба. Пальцы на пистолете побелели. Помочь ему могла только госпожа Фортуна. В его руках был чужой пистолет. Он не знал, как этот «ствол» бьет - выше
«яблочка», ниже, правее или левее. Может быть он, вообще, из десяти выстрелов делает девять осечек? Жизнь давала ему лишь один шанс. Перезарядить этот пистолет он не сможет. Попадать нужно с первого раза. Стрелять в корпус было рискованно - на Викинге мог быть бронежилет. Да и вряд ли маленькая пулька смогла бы его остановить. Значит - в голову.
        На мгновение мелькнула мысль - а вдруг пуля срикошетит от его могу чего лба?
        За стволами деревьев Макс видел лишь руки противника и автомат. И вдруг автомат затрясся, издавая плюющиеся звуки, и по пню, за которым хотел спрятаться Макс, застучал свинец. Со свистом срезались кусты, валясь наземь. Во все стороны брызнули щепки, клочья земли. Через несколько секунд все стихло. Мгновенным движением Викинг сменил магазин. Постоял пару секунд. И сделал шаг вперед.
        Макс приподнял пистолет, ловя врага в прорезь прицела… … И Викинг понял! Его реакция была молниеносной, как у змеи, но он не мог обогнать пулю. Он уже поворачивался, поднимая автомат, когда Макс нажал на спуск. Как в замедленной съемке бутылка сорвалась со ствола одновременно с негромким «Бумм» и, кувыркаясь, отлетела на несколько метров. Голова Викинга дернулась назад и вернулась на место уже с маленькой круглой дырочкой на переносице. Викинг медленно осел на колени, а потом упал лицом в мох. Пуля вошла в мозг, и он умер раньше, чем его колени коснулись земли.
        Макс сделал судорожный вдох и его сердце, после долгих десяти секунд, сделало следующее сокращение. Поскуливая от напряжения, он выбрался из болота, и на подгибающихся ногах подошел к Викингу. Тот был мертв. Мертв на все сто процентов.
        Макс попытался вырвать у него автомат, но руки Викинга мертвой хват кой держали оружие. Чтобы освободить его, нужно было полоснуть ножом по запястью, но Макс не смог себя заставить сделать это. Он постоял несколько секунд на четвереньках, приходя в себя.
        Надо было спешить. Ребята должны скоро вернуться, а в сторожке их ждет Тайсон-Али. На завтрак он им приготовил лишь «маслины» калибра 7,62.
        Макс встал и пошатываясь, на автопилоте, побежал по тропинке к стоянке, оставив свой пистолет у остывающего тела Викинга-спецназовца.
        Приблизившись к полянке, Макс перешел на осторожный шаг, а потом и вовсе остановился. Очень осторожно выглянул из-за кустов и никого не увидел. Либо Тайсон был в избушке, либо притаился в засаде где-то в лесу. Позволив себе подумать с минуту, Макс двинулся вперед, ежесекундно ожидая негромкого хлопка со стороны ближайших деревьев, вслед за которым придет боль. Наконец он достиг стены сторожки и привалился к ней спиной, ощущая страшную сухость во рту и отвратительный привкус, от которого мутнело в глазах.
        И тут скрипнула дверь. Тайсон решил сменить позицию. «Я же забыл зарядить пистолет!» - беззвучно взвыл Макс, и тут же похолодел - пистолета не было вообше. Он остался у трупа Викинга. У Макса подкосились ноги. Из-за угла показался ствол винтовки Тайсона с глушителем. Ствол выдвинулся сантиметров на тридцать и остановился. Тайсон присматривался к болоту.
        Взгляд Макса упал на торчащий из стены туристический топорик. Он оставил его здесь, когда обрубал лапник. Аккуратно он потянул его на себя. Топорик вышел из бревна, но сырое дерево скрипнуло.
        Ствол винтовки дрогнул. Времени на размышление не оставалось. Стремительно, как атакующая кобра, Макс выбросил вперед левую руку, схватившись за ствол, и рванул его вверх. В ту же секунду ствол дернулся, посылая пулю в небо. Одним движением Макс вынырнул из-за угла и, описав рукой дугу и надсадно вскрикнув, обрушил топор на голову Тайсона. С глухим стуком лезвие пробило череп и застряло в нем, как в мокром пне.
        Макс испуганно охнул и отскочил назад. Тайсон выронил винтовку. Его взгляд остановился и помутнел, но он, пошатываясь, остался на ногах. Кровь сплошным потоком хлынула на лицо, превращая его в кошмарную маску. Нервы Макса не выдержали, и он изо всех сил ударил Тайсона ногой в грудь, опрокидывая его наземь. Зрелище стоящего на ногах трупа было просто невыносимым. Тайсон повалился, как доска, не сгибаясь. Рядом с ним, не удержав равновесия, упал на четвереньки и Макс.
        Пятясь, как рак, он стал отползать, но тут на него напала такая сильная икота, что его руки подкосились, и он ткнулся лицом в землю.
        В довершение всего, с опушки ударила короткая автоматная очередь. Лишь по счастливой случайности пули прошли справа и слева, не причинив Максу вреда. Подстреленным зайцем Макс взвился в воздух. В кровь одним импульсом ворвалась лошадиная доза адреналина и в наклоне, как спринтер, почти параллельно земле, Макс рванулся в лес.

…Алик матернулся. переводя предохранитель на одиночный огонь. Выстрелом в лесу никого не удивишь, но очень немногие охотники ходят на уток с автоматом, поэтому от стрельбы очередями лучше было выдержаться.
        Алик от досады стукнул автоматом по дереву. АКСУ - хорошая пушка для ближнего боя, но из-за короткого ствола его точность оставляла желать лучшего. «Ему, и правда, черт помогает!»
        Алик вышел на поляну и снова выругался, рассматривая то, что осталось от его бойца. Что случилось со вторым, он не знал, но иллюзий не строил. «Опасный тип!» - подумал он, но, вопреки здравому смыслу, верх взяла не осторожность, а кипевшее внутри него бешенство и, с налитыми кровью глазами, он бросился туда, где скрылся его соперник. Его враг номер один.
        Срывая дыхание, сипя охрипшим горлом, Макс бежал, лавируя между деревьями, проламываясь сквозь кусты. Футболка зацепилась за ветку, и Макс избавился от нее, разодрав от ворота до низа. Он уже выдыхался - подводило дыхание, подкашивались ноги, туманом в глазах отзывалось дикое нервное напряжение. Ни о каком отрыве теперь не было и речи, и Макс понимал, что Алик его нагонит. Нагонит и прикончит.
        Выскочив на просеку, Макс побежал было по ней, но силы были на исходе, и открытое пространство не давало преимущества. Остатки работающего соображения подсказали ему выход. Не выход даже, а лазейку, оттяжку неминуемого конца на несколько минут. Макс сделал заячью «сметку» - вернулся по следу назад и, собрав все силы, прыгнул через кусты.
        Тяжело рухнув на сухие сучья, Макс перевернулся на живот и, постанывая, подтянул ноги, принимая позу эмбриона и дрожа каждой клеточкой. Нет, не от страха - бояться у него не было сил. Просто руки и ноги дергались сами по себе, и это было больше похоже не на дрожь, а на судороги. Кусты, за которыми он прятался, были откровенно жидковатыми, но Максом овладела странная апатия. Даже лежа на рельсах, он бы сейчас не сделал даже слабой попытки отползти в сторону, чтобы пропустить приближающийся поезд. Как во сне он увидел, что из леса выбежал Алик, треща ветками и ревя от возбуждения. Об осторожности он и не помышлял. Впрочем, Макс был в таком состоянии, что не справился бы и с ребенком.
        Алик пронесся мимо, даже не взглянув на кусты, где прятался беглец. С большим трудом Макс заставил себя встать и, пьяно шатаясь, побежал в противоположную сторону. Он не видел цели. Куда он бежит? Скоро Алик поймет, что потерял след и вернется назад. И тогда…
        Позади Макс услышал взбешенный рев и оглянулся. Метрах в двухстах по просеке стоял Алик и целился в него. Неизвестно, откуда взялись силы на следующий рывок, но и их, все равно, хватило лишь на то, чтобы обогнуть находившиеся впереди кусты.
        Просека кончилась. Она упиралась прямо в речку, перед которой теперь оказался преследуемый. Макс споткнулся и ползком добрался до речки. Сполз в воду, чувствуя, как она леденит разгоряченное тело так, что сердце готово было остановиться. Не вполне отдавая себе отчет в том, что он делает, Макс перебрался под небольшой обрывчик, над которым нависали ветки ивы. Ногами Макс уперся в какую-то подводную корягу, а руками вцепился в корни, торчавшие из земли над его головой. Телом он вдавился в обрыв, стараясь вжаться, а лучше всего - раствориться в нем.
        Через несколько секунд над головой послышался тяжелый топот ног - Алик добрался до берега. Тяжело дыша, он оглядывался, стараясь сообразить, куда же делся тот, кого он уже, казалось, настиг.
        Тело Макса было натянуто, как лук. Чтобы удержаться в неудобном положении, нужно было напрягать все мышцы, а сил и так почти не оставалось. Сухожилия были готовы лопнуть от перегрузки. Несмотря на то, что весенняя вода северной реки была обжигающе холодна, пот крупными каплями катился по лбу и, сливаясь в ручейки, стекал на вздувшиеся мышцы.
        Неприятный привкус во рту разросся, сводя судорогой лицо. Это был привкус страха. Жуткого животного страха. Смерть стояла в двух шагах и искала его.
        Те чувства, которые Макс пережил в предыдущих переделках, можно было назвать легким стрессом по сравнению с тем, что он ощущал сейчас.

…Что-то похожее переживают парашютисты. Почти никто не боится прыгать в первый раз - все вытесняет чувство восторга от свободного полета. Лишь на второй-третий раз приходит понимание того, что ты с невообразимой скоростью падаешь с ужасной высота, а за твоей спиной лишь кусок материи, которому ты доверил свою жизнь. Страх приходит с осознанием того, что ты на пороге смерти…

…Невыносимо медленно тянулись секунды. Макс краем глаза видел преследователя, стоявшего в пяти-шести метрах слева. Он выжидал. Макс с тоской смотрел на полосу мутной воды, тянувшуюся вниз по течению от того места, где он стоял. Оставалось только молиться, чтобы Алик не обратил на это внимание.
        Нога начала соскальзывать с коряги. Макс пошатнулся и, ища опоры, наткнулся правой рукой на нож, все это время висевший у него на поясе Пальцы намертво вцепились в рукоятку. Можно было метнуть нож - Макс это умел - но он еще никогда не бросал его на поражение, и не знал, что последует за этим. Каков эффект от этого он знал лишь по фильмам, но никак не из практики. Риск был слишком велик. Да и промахнуться в его состоянии было легче легкого.
        Нога продолжала терять опору. Макс напрягся изо всех сил, стараясь подтянуть ее не производя шума, но тщетно. Сейчас он упадет, подняв тучу брызг, и тогда… Макс заплакал от бессилия. Жгучие злые слезы смешались на щеках с таким же едким потом.
        Алик все медлил, и через секунду Макс понял почему. Из-за поворота реки послышался скрип уключин и тихий плеск. Ребята возвращались. Алик понял это раньше и теперь дожидался их. Сейчас лодка появится и тогда заработает автомат…
        Из-за зарослей ивы показался нос моторки. На носу сидел Ринат, а Кирилл был на веслах.
        Макс почувствовал движение Алика, вскидывавшего свою смертоносную игрушку, и отчаянным жестом взмахнул рукой. Холодной молнией сверкнуло на солнце лезвие брошенного ножа, и Макс обрушился в воду, тут же потеряв всякое ощущение действительности.
        Нож вошел Алику точно между ребер, в левую часть груди. Он тихо охнул и, непроизвольно качнувшись, нажал на курок. Пуля вспорола воду, и в следующее мгновение Ринат с испуганным воплем выстрелил. Заряд утиной дроби с пяти метров разворотил Алику живот, бросив его на землю.
        Макс, едва не захлебнувшись, ползком выбрался на берег, издавая нечленораздельные звуки, и, вскарабкавшись на пригорок, уткнулся носом в землю. Ринат подошел к телу Алика и, выронив ружье, потерянно побрел в лес. Лайка, обнюхав труп, убежала за ним. Лишь Кирилл сохранил самообладание. Он пришвартовал лодку, стащил с Макса мокрые штаны, отвел его как ребенка к избушке, которая оказалась всего в ста метрах вниз по течению, заставил выпить полный стакан водки, уложил на нары и вернулся к трупу. Оттащил его в кусты и обыскал, забрав деньги, документы и карту. Извлек из раны нож, пристально посмотрел на кровь, стекавшую с клинка, пригляделся к ране и, удовлетворенно хмыкнув, оттащил тело подальше в лес. Возле избушки он проделал то же самое с трупом Тайсона и начал заниматься обедом.
        Макс лежал на нарах в избушке, стеклянно глядя в темный потолок. Сначала все тело судорожно подергивалось, нервный тик поминутно искажал лицо. Воспаленный мозг изнутри жег черепную коробку, не в состоянии избавится от нечеловеческого напора эмоций. Даже полный двухсотграммовый стакан «Русской», налитый Кириллом, не помог. Расслабилось только тело, мышцы стали дряблыми и обвисли, а на лбу выступила испарина. Макс никак не мог собрать свои мысли. Они бессвязными роями носили в его голове и ускользали, не давая зацепиться ни за одну. Это были даже не мысли, а горячий набор видений, таких ярких, что они граничили с галлюцинациями, и неуловимых, как сновидения. Минут через десять Мане провалился в сон, больше похожий на обморок…
        Кирилл колдовал над ухой. Он сварил рыбу, аккуратно извлек ее из котелка и, завернув в лист лопуха, отложил в сторону, бросил в жирный, но прозрачный бульон крупно порезанную картошку, потом кругляшки лука и горсть пшена, а «под занавес» добавил грамм пятьдесят водки, зелени и специй, и отставил в тень остывать. Позади скрипнула дверь, и Кирилл бросил, не оборачиваясь:
        - Ну, что? Оклемался?
        Макс хрипловато усмехнулся:
        - Да уж! Еще немного, и мне уже никогда не надо было бы бриться.
        Что-то в его тоне не понравилось Кириллу. Он обернулся, посмотрел на Макса, и, наткнувшись на горящий воспаленный взгляд с темными провалами вместо зрачков, нахмурился. Он уже видел такой взгляд. Видел не раз, там, «за речкой», как они говорили. И ничего хорошего такой взгляд не сулил.

…На войне не бывает легко. Но самые тяжелые бои - это первые и последние. Последние - потому что боишься нарваться на пулю, уже ступив одной ногой на порог своего дома. И этот безотчетный страх ломал даже железных парней, опытнейших бойцов. Мудрые командиры, не желая калечить психику солдат, за месяц до дембеля аккуратно переставали брать их на задания, находя достойные занятия в расположении части. А первые бои…
        Как бы человек ни готовил себя к войне - тренируясь, читая книги и смотря фильмы - действительность потрясает его существо своей ужасной непохожестью на все, самые яркие и страшные, свидетельства. Огонь, страх, кровь, чужая и своя боль, отвратительная, совсем не похожая на киношную, смерть, крики, стоны, грохот, дым, пыль, пот, полная потеря ориентации, чувства времени и действительности, непреодолимое желание упасть, закрыть голову и закричать, чтобы сгинул этот кошмар!
        Разные люди по-разному проходили этот экзамен. Кто-то срывался в пропасть страха, едва успев зацепиться за край. Они начинали бояться всего, но опытный наставник
/жаль, что таких было мало/ мог вытащить их и заставить идти прямо. Другие ходили по краю пропасти, балансируя, они становились осторожными расчетливыми бойцами, и выживали чаще других. А кто-то падал в эту пропасть и разбивался, сходя с ума. Кто-то замыкался в себе, кто-то страстно влюблялся в жизнь, кто-то уходил в религию или в анашовые райские сады. А были такие, в ком человек внезапно пропадал, уступая место зверю. Не тигру, не медведю и не волку, а жестокому оборотню. Лихорадочный блеск в глазах на жестком суровом лице, твердость и спокойная холодность стекла, которая всегда готова разбиться и разлететься осколками бешенства при самом незначительном точке. Вот приметы этих людей.
        И вот такой взгляд Кирилл сейчас видел перед собой. Он внутренне напрягся, но Макс сел у костра и закурил. Руки Макса не дрожали. Он был спокоен. Слишком спокоен для человека, который час назад голыми руками убил несколько человек.
        Кирилл еще раз внимательно посмотрел на друга. Что и говорить, нехорошие симптомы. Впрочем, и не самые худшие. С такими людьми вполне можно иметь дело, если уметь контролировать их эмоции. Короче, поживем - увидим.
        - Что скажешь? - нарушил молчание Макс.
        - Твои действия обсуждать не будем - все грамотно. Того, с автоматом, завалил ты. Точно в сердце. Смерть мгновенная и почти безболезненная. Даже жалко. Но Рината надо «привязать», так что будем считать, что смертельный выстрел сделал он. Макс с удивлением посмотрел на «афганца».
        - Он слабак, может расколоться, а так… - начал объяснять Кирилл.
        - Это я понял, но…
        - Ты что, даже не слышал, как Ринат стрелял? - развеселился Кирилл. - Ну, ты даешь!
        - Да ладно… - сконфузился Макс.
        - Ладно, так ладно, - примирительно кивнул Кирилл. - Это не главное. Нужен план. Надо убрать два трупа…
        - Три, - поправил Макс. - Там, на тропке, еще один.
        - Угу, - согласился Кирилл. - Значит три трупа. Надо разобраться с оружием.
«Стволы» хорошие, грех бросать. И вот еще… - Кирилл придвинулся поближе, доставая карту Алика. - Смотри, здесь кое-что помечено. Думаю, есть смысл прошвырнуться, а? А вдруг клад?
3а «кладом» вышли на следующее утро. Ринат остался в лагере, ошарашенный и пришибленный сообщением, что он - убийца.
        - Молодец, хорошо среагировал, - «ободрил» его Кирилл. - Если ты с ФСБ связан, то это у тебя, наверное, не первый случай. Да, если и первый - привыкай, служба такая.
        Из дальнейшего разговора, вернее из обрывочных, как бы между делом, фраз, Ринат извлек, что нож Макса попал в ребро, а он довершил дело. И что крутить бесполезно - два свидетеля и дробь из его ружья - улики неоспоримые. Не мог же знать этот фантазер, что баллистическая экспертиза ничего не даст, так как дробь не сохраняет примет ствола, ее пославшего.
        Все фантазии, которыми он жил, вдруг ужаснейшим образом обратились в явь и оказалось, что приключения, о которых он так мечтал, вещь не такая уж интересная, и лучше бы обходиться без них. Но обратной дороги нет. Он убийца. И черт бы побрал этих двух придурков - спокойного, как удав, «афганца» и этого слабака-журналиста. Даже нож бросить не может! И ни слова благодарности, а ведь Ринат ему жизнь спас!
        Ринат и понятия не имел о еще двух трупах, лежащих сейчас в болоте, привязанными к корягам…
        Парни уже не первый час плутали по лесу. Два крестика на карте-десятиверстке оставались неуловимыми. Друзья перебрались через холодный ручей и вошли в густую поросль кустарника и молоденьких деревьев. Когда-то, наверное, лет пять-семь назад, здесь горел лес. Вокруг торчали обгорелые стволы. А на месте пожарища щедро удобренная пеплом земля выплеснула из себя новую порцию жизни.
        Все это росло так густо, что идти было почти невозможно. Макс запутался в ветвях и, подергавшись, вдруг заревел и рванулся с силой раненого самца гориллы. Он выхватил нож и стал рубить направо и налево, одним взмахом срубая по два-три ствола приличной толщины. Кирилл сокрушенно покачал головой и двинулся следом.
        Наконец Макс вырубился на прогал между зарослями. Одним концом прогал упирался в ручей, который они только что форсировали, а в другом конце стояла огромная сосна. Кора ее была опалена, но ветви зеленели свежей хвоей. Огонь не смог победить этого лесного патриарха.
        Парни подошли к дереву и повалились на траву. Они молча покурили минут десять и, вдруг, Кирилл сузил глаза и, отбросив окурок, подошел к дереву. Он несколько секунд внимательно присматривался, а потом подцепил пальцем пласт лишайника, росшего на стволе, и поднял его, как занавеску. Лишайник закрывал расщелину между могучими корнями сосны.
        Макс заинтересованно подошел поближе, а Кирилл, опустившись на колени, засунул руку в отверстие и поочередно вытащил пистолет и два больших полиэтиленовых пакета. В одном из них оказался целлофановый мешок с бурой массой.
        - Анаша, анаша, до чего ж ты хороша, - тихонько спел Кирилл и, помяв траву в пальцах и понюхав, добавил. - Среднеазиатская.
        - Чуйка?
        - Сиди уж, знаток, - иронично посмотрел на него Киря. - Нет, это или таджикская или, скорее всего, «афганка».
        Содержимое второго пакета заставило обоих ошарашено присвистнуть. Один целлофановый мешок был туго набит пятидесятитысячными купюрами образца девяносто третьего года, а сквозь прозрачные стенки второго проглядывали серьезные лица американских президентов.
        Кирилл опустился на колени и, немного нервничая, вспорол ножом запаянный пакет с деньгами. Достал одну пачку, перетянутую резинкой, отделил несколько купюр и, глупо улыбаясь, посмотрел на Макса:
        - Я же говорил - клад! Макс протянул руку, взял другую пачку и принялся ее рассматривать.
        - В пачке пять «лимонов», а их здесь не меньше тридцати, это… блин… это же, - голос «афганца» дрогнул. - Это значит…
        - Ничего это не значит, - прервал его Макс. - Этими бумажками можно печку растапливать.
        - Что?
        - Липа. Туфта. Фуфло. Фальшивка, короче.
        - Почему? - не поверил Кирилл.
        - Смотри, - Макс сложил новенькую купюру пополам и несколько раз с силой провел ногтем по сгибу. Когда он развернул ее, на купюре осталась белая полоса. - Краска осыпается. Это «чеченские» деньги.
        - Чеченские? - Кирилл никак не мог поверить, что «клад» обернулся пшиком.
        - Ну, так говорят. В Чечне чуть не в каждом колхозе был свой «монетный двор». Поэтому фальшивки сейчас часто называют «чеченскими рублями».
        Кирилл расстроено бросил деньги на траву. Макс, тем временем, добрался до мешка с долларами и распотрошил его.
        Кирилл грустно следил за его манипуляциями. Макс достал несколько бумажек, долго их рассматривал, тер в руках, щупал, смотрел на свет и на сгиб и, наконец, улыбнулся:
        - Что скис, кладоискатель?
        - Очень хотелось стать богатым, - невесело пошутил Кирилл.
        - Ну, так будь. «Баксы» настоящие.
        Кирилл сердито посмотрел на Макса, думая, что тот издевается. Потом взгляд его стал меняться. На лице последовательно сменились недоверие, надежда, опаска и, наконец, восторг. Кирилл взвизгнул и кинулся на Макса.
        Как два щенка они катались по траве и волтузили друг друга кулаками, смеясь в голос. Потом, встав и обнявшись, исполнили какой-то дикий ритуальный танец и, наконец, обессилено повалились на землю.
        - Ништяк… - блаженно пробормотал Кирилл. - Сколько там?
        - Не знаю. Десятки и двадцатки. Судя по объему, тысяч семьдесят-восемьдесят. А может и больше. Пакет-то здоровый.
        - А Ринат говорил, что он оружием торгует. Хренушки. «Бумага» и «трава» - это тоже
«бабки», и не меньшие.
        - А может трава для личного пользования?
        Кирилл посмотрел на Макса, как на больного.
        - В этом мешке килограмма три. Знаешь, сколько лет они бы это курили?
        - Не-а, я не пробовал.
        - Поверь мне на слово - это товарная партия.
        - Что со всем этим барахлом будем делать? - спросил Макс после небольшой паузы.
        - Что? - Кирилл подумал. - Возьмем «баксы» и грамм сто-двести дури, а остальное спрячем в заначку. Вот только куда?
        - Сюда же и спрячем, - решил Макс. - Эти трое никому ничего не скажут. А Быня такой пенек, что ему никто такие тайны не доверит.
        - Логично, - согласился Кирилл. - Давай «бабки» сочтем?
        - Как тебе чешется! - улыбнулся Макс. - Ну, давай!
        Еще минут двадцать они потратили на бухгалтерию.
        - Ровно сотня, - констатировал «афганец» и нервно почесал кадык.
        Макс поднялся на ноги, при этом, громко пукнув, а через секунду оба уже валялись на земле, корчась от смеха.
        Парни аккуратно уложили невостребованные трофеи на место, после совещания добавив к ним двадцать тысяч долларов, на черный день, а сверху положили заряженный пистолет.
        - Мало ли что? - убедительно мотивировал эти действия Кирилл.
        Затем они аккуратно уничтожили все следы своего пребывания на поляне и собрались в путь.
        - За вторым «кладом»? - поинтересовался Макс.
        - Не стоит, наверное, - возразил Кирилл. - Дело к вечеру, а нам еще домой надо. А сюда мы еще вернемся. В другой раз. Пусть это сюрпризом останется.
«Дорога, дорога, ты знаешь так много…» - насвистывал Макс, вглядываясь сонными глазами в бетонную ленту «московской» трассы. Было пять утра, и минут десять назад они выехали из села. Макс был за рулем. Ленка сидела сзади и потешалась над трофеями охотников - двумя утками, которых они подстрелили уже возвращаясь из своего «сафари». Кирилл вяло огрызался на Ленкины шпильки.
        Навстречу то и цело проносились тяжелые лесовозы и разноцветные магистральные тягачи-дальнобойшики. Несмотря на раннее время, трасса была оживленной. «Дорога, дорога, осталось немного. Я скоро приеду домой…»
        В зеркале заднего вида показалась красная точка и стала быстро увеличиваться в размерах.
        Попутных машин почти не было, и Макс стал приглядываться к догоняющей их машине. Далеко-далеко впереди, на прямой, как воздушная трасса, дороге, прорезающей лес по кратчайшему расстоянию, показалась колонна тягачей, которые теперь даже днем старались не ездить в одиночку.
        Красное пятно становилось все больше и больше и, наконец, сформировалось в красный
«Джип Чероки».
        Без всякого перехода в висках Макса вдруг забухали кузнечные молоты, пальцы на руле хрустнули, и сердце стадо биться короткими мощными толчками.

«Чероки» приблизился. Макс вдавил педаль в пол, и «восьмерка» резко увеличила ход.
        - Куда гонишь? - поинтересовался Кирилл, но Макс статуей сидел за рулем, ни на что не реагируя.
        Он вдруг увидел, что все вокруг темнеет. Белая бетонная трасса посерела, голубое небо стало лиловым, а ярко зеленые придорожные кусты налились густой синью. И что-то багровое стало опускаться сверху, давя тяжестью веки. «Еще не все, еще не все…» - бормашиной сверлила мысль. Он почувствовал, как холодеет все тело, от пальцев до груди. И лишь голова оставалась горячей и тяжелой, как чугунок с давленой картошкой. Кисти заледенели так, что, казалось, пальцы могли поотламываться, как сосульки. В сердце кольнула ледяная игла ярости.
        - Су. С-суки! - прохрипел он, задыхаясь.
        - Что? - не понял Кирилл, и начал озираться.
        К Максу частично вернулась механическая способность оценивать происходящее. Джип, конечно, не бог весть, какая быстроходная машина, но на переполненном шоссе продолжать гонку не имело смысла. Куда здесь оторвешься?
        Макс заметил проселок, уходящий в лес и, чуть сбавив газ, крутанул руль. Машина, едва не перевернувшись на вираже, круто свернула с трассы. Ленка визжала, Кирилл матерился, ничего не понимая.

«Чероки» проскочил поворот, резко, до дымка из-под «гудиеровских» шин, затормозил, с прокруткой сдал назад, и свернул вслед уходящей в лес «восьмерке». Макс вел машину на грани фола, скользя на сыром грунте, подскакивая на корнях деревьев, в считанных сантиметрах пролетая возле стволов, не обращая внимания на крики и брань, наполнившие салон машины. Страха не было. От одной стенки черепа к другой, в вязкой тине злости, вольфрамовой нитью вибрировала мысль: «Дело нужно довести до конца». Они достали его. Достали донельзя. Он не собирался никому причинять боль, и за это его травили, как зайца. Для него даже не предусмотрели возможности защищаться. Просто гнали на «номера» и хладнокровно расстреливали. Он чудом выжил, оказывая сопротивление за гранью нормальных человеческих возможностей. Теперь он хочет уехать, но ОНИ снова хотят его крови. Хрена они угадали! Разъяренный заяц может загрызть волка! Тем более, что он не заяц.
        Машина вылетела на поляну, и Макс ткнул ногой тормоз, чуть подкрутив руль.
«Восьмерку» занесло так, что Кирилл ударился головой о дверцу. Макс выбрался из машины и пошел навстречу остановившемуся чуть сзади джипу.
        Из джипа вывалился Быня. Он упал, поднялся и, достав из машины двустволку, попер на Макса. Ленка и Кирилл увидели, что он взъерошен, помят, лицо залито слезами, глаза опухли, а толстые губы трясутся, как у малыша. Но Макс этого не видел. Ни одной мысли - только глухая чернота и четкая цель в перекрестье прицела.
        - Падла! - истерично закричал Быня, держа ружье за ствол, как дубину. - Где Алик, падла?! Что ты с ним сделал? Убью, сволочь! Где он?!
        Глаза застилали слезы. Алик был его кумиром, идеалом. Это он вытащил мешковатого нескладного десятиклассника из школьных чмырей. Четыре года возился с ним, учил жизни, натаскивал в спортзале. В люди вывел. Дал работу, деньги, силу. Те девчонки, которые раньше над ним смеялись, теперь ложились под него одна за другой, и хвалились этим друг перед другом, как ночью с Владом Сташевским. Даже отец не значил для Быни столько, сколько Алик. Когда интересы Алика были задеты этим заезжим недоноском, Быня воспринял это как личный вызов. Честный и благородный, как Дата Туташхия, Алик отказался от Быниной помощи. Здесь были замешаны «дела сердечные», и Алик хотел все сделать сам. Он ушел в лес, чтобы договориться с этой сволочью, и не вернулся…
        Ленкино лицо исказила гримаса страха и сострадания. Кирилл пытался выбраться из машины, но кусты мешали открыть дверцу. Заплаканный Быня и стремительно идущий Макс быстро сближались. Быня продолжал что-то выкрикивать. Наконец их траектории пересеклись. Ленка только и смогла, что вскрикнуть: «Не надо!»
        Быня размахнулся и ударил ружьем сверху вниз. Макс чуть отшагнул влево, и приклад просвистел мимо. Больше шансов у Быни не было. Макс бил коротко, жестоко, наверняка.
        Кулаком в печень, локтем в висок. Быня всхрипнул и согнулся. Теперь апперкот снизу в челюсть. Правой под-дых и, когда Быня согнулся снова, сцепленными руками по затылку и, одновременно, коленом в лицо. Быня откинулся, показав кровавую маску. Теперь завершающая серия. Носком ботинка в колено и ребром ладони по кадыку. Потом, рванув за волосы, повалить на землю и каблуком между лопаток…
        Макс медленно приходил в себя. Серебряные точки замельтешили перед глазами, в голове звенело. Он отрешенно посмотрел на распростертое перед ним тело и, покачиваясь, вернулся к машине. Кирилл посмотрел осуждающе, но ничего не сказал. Он знал, что это бесполезно. Ленку трясло.
        - Зачем? Зачем ты это сделал? Он же… Это же Быня! Он безобидный. Ты же его искалечил!
        Макс не счел нужным напоминать, что этот «безобидный» Быня гнался за ними, напал, держа в руках ружье. Он молча сел за руль, завел машину и аккуратно объехал неподвижное тело.
        Выехав на шоссе, он остановился, и вышел из «восьмерки». Кирилл рассматривал носки своих кроссовок. Ленка испуганно проводила взглядом возвращавшегося в лес Макса и, все поняв, заплакала.
        Макс подошел к Быне и осмотрел его. Он был без сознания, дышал с хрипами, но, по-видимому, был относительно цел. Позвоночник и колено не были серьезно повреждены. Макс заглушил мотор «Чероки», бросил Бынино ружье в салон и подтащил своего стонущего противника к машине, прислонив его к колесу. Порывшись в
«бардачке», нашел бумагу и ручку, написал записку и прикрепил ее к ветровому стеклу.
        Вернувшись к «восьмерке», он снова сел за руль, не говоря ни слова, и тронулся в дорогу. Он был слишком загружен своими мыслями, чтобы что-то объяснять, не думая, что его действия могут быть поняты превратно. Кирилл молча мусолил сигарету, пуская дым в окно и глядя в сторону. Ленка тихонько плакала, все еще не веря, что все случившееся происходило с ней наяву.
        Макс незряче смотрел на дорогу. Ему было больно. Где-то внутри, под ребрами, появилась пустота, как будто хирург-недоучка вместо аппендикса вырезал ему все
«запчасти». Что-то в его мире перевернулось, сломалось, стало не так, как должно быть. Что-то бесповоротно изменилось. Колесо жизни повернулось со скрипом и смяло, искромсало то, чем он жил, выворотив наружу глубинный, скрытый доселе, пласт чувств. Жестокий, грубый слой инстинктов. Макс еще не знал, как жить с этим новым мироощущением. Знал только одно - он становиться другим, и от этой перемены ему было плохо. Очень плохо. И никто, никто этого не поймет… Ему стало очень одиноко, почти до слез. И чтобы не дать пути слабости, он сцепил зубы, и заглушил боль злостью…

… Быня сидел, уткнувшись в руль лбом, и плакал. Плакал горько, не стесняясь. Все рухнуло в одночасье. Белое оказалось черным, благородное - подлым. Он плакал от боли, но не от той, что огненной струей разливалась по опухшему колену и гудела в изуродованною лице. Все было гораздо хуже Вся жизнь оказалась предательством, все было ложью.
        Но он сразу, нутром, понял, что этот приезжий не врал, что Алик был не тем, каким его знал Быня. Он это чувствовал и раньше, но не находил в себе сил это понять, а теперь от этого деваться было некуда. Да, Алик - бандит, преступник, возможно, убийца. Все это было прекрасно видно и раньше. Эти двое, москвичи, что появились здесь полгода назад и с тех пор постоянно были с Аликом - настоящие головорезы. А частые гости - по большей части кавказцы - которые привозили деньги, но со склада фирмы ничего, кроме пары упаковок пива, не забирали? Быня, на которого была оформлена фирма, чем он гордился до беспамятства, был всего лишь прикрытием. И последний штрих - их фирма никому не платила «страховку» и на них никогда никто не наезжал. Зато на их счет то и дело откуда-то капали подкрепленные липовыми накладными деньги.
        Как жить дальше? Пусто впереди, пусто. Не потянет Быня груз самостоятельной жизни без вожака. Хотя, не так все и плохо, может быть. ЭТОТ написал, что Алик с двумя дружками больше не вернется. Значит все, что у них было, остается на Быне. И даже если работать из рук вон плохо, хватит надолго. Склады, забитые товаром, магазины, деньги на счету и двадцать тысяч «баксов» в сейфе - на самом деле, не так все и плохо!
        Быня почти успокоился и даже закурил сигареты Алика, лежавшие в «бардачке», кровеня расшибленными губами фильтр «Мальборо». Да, так все и должно было случиться. Сколь веревочке не виться…Хорошо, что все было записано именно на Быню. Понятное дело, искать этого журналиста, как он хотел, Быня не станет. Работать надо. С черновой работой девчонки справятся. На управление надо подыскать кого-нибудь потолковее. Найдутся и такие. Головастых сейчас много, а вот денег на свое дело ни у кого нет. Пусть пользуются моими, и работают на меня. С бандитами, которые, наверняка, появятся, как только до них дойдет слух об исчезновении Алика, он договорится. Пусть даже придется платить - все через это проходят.
        Быня принял решение. Выбросил сигарету в окно, завел мотор, охнув от боли в колене, когда нажимал газ, ласково погладил руль теперь уже по-настоящему своего
«Чероки», и выехал на шоссе, свернув к селу.

«Черт возьми, и правда, не так уж все и плохо!»
        Макс сидел на диване и угрюмо наблюдал, как Ленка ходит по комнате и собирает свои вещи. Ничего не хотелось говорить и, тем более, делать. Хотелось только, чтобы это все кончилось, и она скорее ушла.

…Почти всю дорогу назад они молчали. Сразу по приезду Кирилл куда-то исчез. Макс с Ленкой в натянутом звенящем молчании поужинали и легли спать. Она на диване, он на кухне на раскладушке. И перед тем, как провалиться в тяжелый и тягучий сон без сновидений, но при этом ужасно долгий, он слышал, как Ленка тихо плачет.
        Сегодня ее глаза были красными и припухшими, и было похоже, что эту ночь она провела без сна. Она сразу же, без подготовки, сказала, что они должны расстаться и, боясь, что Макс начнет возражать, стала говорить, говорить…Она торопилась, путалась, голос становился все громче и громче и, наконец, она сорвалась и расплакалась. Расплакалась не тем тихим, горьким, безысходным плачем, который Макс слышал ночью, а громким, очищающим и облегчающим душу бабьим ревом. Этот поток слез вымывал из сердца страх и обиду, и после этого напора эмоций она помягчела и, даже, готова была пожалеть о своих словах. Стоило ему подойти и молча обнять ее, прижав ее голову к своей груди и погладить, как кошку, по затылку, легонько почесывая за ухом, как он всегда делал, когда они ссорились… Не надо было ничего говорить, только обнять! И она бы простила ему все - и горечь загубленной любви, и шок от его перемены, и тот страх, который сковал ее, когда он стремительно и неотвратимо шел на Быню, и ужас, когда он жестоко, по-зверски, расправился с этим добродушным увальнем, и то отчаяние и беспомощность, которые ее охватили,
когда он с остановившимся взглядом возвращался в лес, чтобы…Об этом даже страшно было думать.
        И обида. Обида, жегшая душу из-за того, что он, вернувшись, даже не попытался ничего объяснить, а просто бездушно сел за руль и молча погнал машину, двигая рулем, словно автомат.
        Она простила бы ему даже то, что он перестал быть тем, кого она любила…Да, наверное, именно любила, иначе не было бы так больно…То, что из него вдруг, как корд из изношенной шины, выперло то, чего она в нем не видела - холодность, резкость, жестокость. То, что она перестала его понимать. Она бы простила все, но…
        Он не подошел, не обнял. Он каменно сидел на диване, отрешенно глядя в стену и сцепив пальцы. И она, всхлипнув последний раз, вытерла глаза и начала собирать вещи. Он не подавал никаких признаков жизни, даже не шевелился и, казалось, не дышал. Он не помог ей снять с антресолей тяжелый чемодан. Глаза были мертвы и тусклы. Ленка растеряла и злость, и обиду, ощущая уже чувство вины, но назад было уже поздно.
        Собрав вещи, она позвонила Кириллу по телефону, который он ей дал вчера вечером, и сказала, чтобы он приехал, потому что она решилась на то, о чем вчера говорила. Потом приготовила обед. Позвала Макса, но он никак не отреагировал. Она закрыла глаза и сжала зубы, чтобы снова не расплакаться, теперь уже от отвращения к себе, и от чувства, что сейчас она делает страшную ошибку, которую никогда себе не простит.
        Вошел Кирилл, помог ей отнести вещи в машину. Она подошла к Максу и хотела его поцеловать, но что-то ей подсказало, что это было бы уже слишком. Она тихо шепнула: «Прости…», и добавила совсем уже банально, - «И прощай.» Кирилл, тоже чувствовавший себя не в своей тарелке, сказал, что будет к вечеру, и они ушли. Они ушли, и в наступившей тишине их гулкие шаги на лестнице резанули по сердцу Макса сильнее, чем все слова, которые он слышал, как через ватные тампоны.
        Он так же безучастно, не вполне осознавая, что происходит, просидел минут десять, пока барьер в его сознании, который появился, чтобы защитить его психику от этого урагана, не начал подтаивать, и в глубине его мозга не зашевелился маленький червячок тоски, одиночества и обиды, который позже превратится в настоящий смерч, высасывающий все соки.
        В этот момент и раздался телефонный звонок. Макс медленно протянул руку и снял трубку. Он поднес ее к уху молча, не говоря ни «Алло», ни «Слушаю». Он не в состоянии был произнести ни слова, словно боясь, что его голос разобьет то хрупкое стекло, которое пока не давало ему сорваться. Через несколько секунд трубка ожила:
        - Это Олег Максимов?
        Макс кивнул, не думая, что это могло бы оказаться хорошим сюжетом для анекдота. И, словно увидев его кивок, голос в трубке произнес:
        - Извините, что беспокою вас в такой тяжелый момент, но дело не терпит отлагательства. Посылка от Юрия Николаевича ждет вас, - невидимый собеседник назвал номер камеры хранения и шифр, которые Макс машинально записал, и продолжил свой монолог. - В посылке все необходимые инструменты и материалы. Подробные инструкции там же. Вам необходимо взять такси, но не частника, чтобы не столкнуться с милицией, и подъехать к вокзалу. На этой же машине обратно. Подъедете вплотную к дому, но внутрь двора не заезжайте. Посылку надо забрать в течение двух дней, но чем быстрее, тем лучше. Все понятно?
        - Да, - буркнул Макс.
        - До свидания. Желаю удачи, - и, через паузу, ехидно, - …в личной жизни.
        Макс встал и, двигаясь, как в воде, вышел на улицу не задерживаясь ни на секунду, словно радиоуправляемая модель, подчиняющаяся невидимым сигналам. Выйдя на дорогу он огляделся и увидел желтую «Волгу» с шашечками, в моторе которой копался седоусый мужик.
        - Свободен? - спросил Макс, подходя поближе.
        - Сейчас закончу, - проворчал шофер, не глядя. - Погоди, если не спешишь. А то у меня искра в землю ушла, уже с час ищу.
        Через пару минут таксист нашел-таки свою искру и захлопнул капот. Макс уже ждал его на переднем сидении.
        - На вокзал.
        Таксист вел машину уверенно, по-таксистски на грани фола, подрезая обгоняемых, ныряя в малейшие промежутки между машинами. Когда он особенно лихо срезал угол на перекрестке на глазах у ГАИшника, который удостоил их только беглым взглядом, Макс спросил:
        - А что, ГАИшники вас совсем не замечают?
        - Не-а, - ухмыльнулся таксист. - Мы общественный транспорт. Это частники платят по факту, а мы на предоплате.
        - Так ведь таксопарк давно уже продан?
        - Верно. Но у ментов рефлекс на «шашечки». Эта тачка уже два года, как моя, личная, но я ее не перекрашиваю и «шашечки» с крыши не снимаю. Поэтому я для них - таксист. Ты видел когда-нибудь, чтобы мент автобус тормознул? Пусть даже частный?
        - Да-а, - протянул Макс. - Это уж точно. Я когда в Заречье жил, у меня под окнами троллейбусное «кольцо» было. Там частенько троллейбусы на ночь оставались. Так мой дружок раз на вечеринке докопался до одного товарища, который в депо работал, как на троллейбусе рулить надо. Тот весь вечер ему рассказывал. А в три часа ночи он ушел домой, угнал троллейбус и спокойненько на нем доехал на другой конец города. Ни одна собака на него по дороге и не гавкнула, хоть это самое ментовское время. Доехал до дому, бросил троллейбус на дороге и пошел спать.
        - Я и говорю - рефлекс. Кому троллейбус нужен? - поддакнул шофер.
        Тем временем они подъехали к вокзалу.
        - Подожди меня минут пять, - попросил Макс. - Я только шмотье из камеры заберу, и обратно. Ладно?
        - Без базара, - согласился седоусый. - В два конца еще лучше.
        Макс пошел в камеру хранения, чувствуя, что уже почти пришел в себя и даже может замечать мелочи. Например, то, что «таксист» отпустил его, не взяв залог. Или то, что кулаки «таксиста» были все в масле, а ладони безупречно чистые, чтобы показать Максу, что он действительно копался в моторе, но при этом не пачкать предметы, за которые потом придется браться руками. Грубовато, грубовато. ЧеКа должно работать чище.
        Макс быстро нашел нужную ячейку и открыл дверцу, обнаружив там большую черную спортивную сумку. Она была весьма и весьма тяжелой, и Макс с трудом поборол желание заглянуть в нее прямо тут же. Взвалив сумку на плечо, он двинулся к выходу, подбрасывая в ладони «пятнашки», которые теперь выполняли роль жетонов в автоматической камере хранения и продавались по три тысячи рублей, то есть за двадцать тысяч своих номиналов. Максу все это удовольствие обходилось бесплатно, так как дома у него хранилось несколько сотен этих монеток еще с горбачевских времен. Увидев «свое» такси он остановился и задумался.
        Его, несомненно, «ведут». В этом нет ничего необычного, но и приятного тоже немного. Макс бросил взгляд на свою ношу. Не хотят ли его взять с «засвеченными» стволами, чтобы повесить всех «глухарей» за последнее десятилетие? Глупо. Он и так был у них в руках. Одиннадцати трупов «за глаза» хватит на громкое дело, и вешать на него еще - явный перебор. Он же не Карлос - Шакал и, даже, не Шамиль Басаев. Ладно, хрен с ними, пусть ведут. Придется потерпеть. И Макс направился к машине.
        Обратный путь прошел без происшествий. Макс остановил такси у самого въезда во двор, расплатился и вышел. На въезде стояла «Вольво» коммерсанта с третьего этажа. Макс подошел поближе и посмотрел в тонированное «вольвовское» стекло. «Его» такси стояло все еще на месте и «таксист» держал в руках «уоки-токи». Макс презрительно усмехнулся и пошел домой. - Шестой - десятому! - вызвал «таксист».
        - Шестой слушает. Прием, - произнес динамик сорокаканального «Кенвуда».
        - Клиент на месте. Посылку получил.
        - Ништяк, - совсем не по уставному отозвался «шестой». - Как обстановка?
        - Все путем. Простой он, ни фига не понял.
        - Ну, и отлично. Конец связи.
        Макс сидел на полу, разглядывая содержимое «посылки», разложенное на линолеуме, и грыз большой палец. Большой палец руки. Он бы с удовольствием укусил себя за большой палец ноги, но мешали давно не растягиваемых связки. В «инструкции» было сказано, что при необходимости он дополучит нужное количество «оборудования» и
«запчасти и расходный материал», но и без того «инструментов» хватало на небольшую террористическую бригаду. Вернее, для одного супертеррориста, но на все случаи жизни. Глаза бегали от одного предмета к другому, не в состоянии залюбоваться чем-нибудь одним.
        Короткий автомат МП-5 был идеален для ближнего боя, а барабан от ППШ, переделанный под девятимиллиметровые парабеллумовские патроны, вмещавший семьдесят две
«маслины», только добавлял идеальности. Для «штурмового боя» ничего нельзя было придумать лучше, чем новенький АКС - 74 с подствольным гранатометом и глушителем. Для целенаправленной охоты предназначалась снайперская винтовка с ночным прицелом, так же снабженная глушителем. Особенностью этой игрушки было то, что после выстрела, при определенном положении флажка предохранителя, гильза не выбрасывалась, а ждала в патроннике, пока стрелок передернет затвор, приготовившись ее поймать. Таким образом, отпадала необходимость после стрельбы искать «улику». Так же идя «тихушников» был незаменим спецназовский пистолет
«Гюрза». Макс видел такой в популярном фильме про спецназ, но в руках его еще не держал. Пистолет был плоский, необычной формы, малогабаритный, и не нуждался в глушителе. Вся его изюминка и заключалась в том, что он сам по себе стрелял почти беззвучно. Двуствольный обрез и помповый «Ремингтон» дополняли комплект, но отнюдь не завершали. Пяток противопехотных мин-растяжек, целая связка тротиловых и аммоналовых шашек с взрывателями-детонаторами, прибор ночного видения, одеваемый на голову, кевларовый бронежилет, универсальная кобура, которую можно было прицепить куда угодно, хоть на задницу, богатейший штатовский набор отмычек, дымовые гранаты, газовые гранаты, свето-звуко-шоковые гранаты, и патроны, патроны, патроны… Немудрено, что он чуть не надорвался, таща эту сумку.
        Макс натянул на себя белый «броник» на липучках. Он был легким, удобным, нигде не тер, не выпирал. Накинув рубашку, Макс убедился, что даже под ней бронежилет почти незаметен. Если, конечно, специально не присматриваться. Макс тут же решил, что не будет его снимать даже в бане.
        Он плюхнулся на диван и, закурив, стал разглядывать особенно полюбившуюся ему
«штучку» - армейскую, видавшую виды, «Беретту» с отколотой рукояткой и десятком зарубок на кожухе. Он уже обратил внимание, что и у «Гюрзы», и у «Калаша» начисто отсутствуют заводские номера. Или их делали по «спецзаказу» для чекистских киллеров, или собирали «в гараже» из краденых с завода деталей. А вот «Беретта» явно была в работе. Поразмышляв несколько минут Макс решил, что эту «машинку» отобрали у какого-нибудь западного вояки в одной из многочисленных «горячих» точек планеты.
        Макс загрустил. Эйфория от полученных «подарков» постепенно отступала, и он ощутил болезненный укол одиночества. Кроме того, что-то его беспокоило. Макс напрягся и… спомнил. Сегодня утром этот «связной» извинился за то, что тревожит его в «такой тяжелый момент», а потом пожелал «успехов в личной жизни». А ведь Ленка едва успела закрыть дверь. Макс недобро улыбнулся, одновременно ощутив небольшое разочарование. Не должны «спецы» работать так грубо и глупо. Теперь надо поскорее найти заложенные «жучки». Еще немного поразмыслив, Макс встревожился. Выходит, все, что в этой квартире произносилось - известно «им». Это не есть хорошо. Ой, как не есть!
        Макс лихорадочно стал вспоминать, что здесь говорилось такого, чего «им» знать было бы не надо, и схватился за голову. Черт! Нельзя же быть таким беспечным, имея дело с КГБ. Но, трезво пораскинув мозгами, он немного успокоился, поняв, что установить «клопов» они могли только во время его отсутствия. А значит, пока они знают только один секрет - Ленка от него ушла. Ну, и хрен чего они еще узнают. Тоже мне, нашли лопуха! Макс сплюнул на пол и, сунув «Беретту» под рубашку, пошел открывать дверь, морщась от настойчивого звонка. На пороге стоял Кирилл.
        - Макс, извини, что так получилось, - виновато начал он, но Макс не дал ему договорить.
        - О! Привет! Пойдем-ка, прогульнемся, - Макс вытолкал опешившего «афганца» и, захлопнув дверь, стал спускаться по лестнице. Тому ничего не оставалось, как последовать за ним. Макс забрался в «восьмерку» и, когда Кирилл уселся рядом, распорядился:
        - Дуй на Октябрьскую, дом пятнадцать. А по дороге поболтаем.
        - Макс, извини. Ты, наверное, не так все понял. У нас с Ленкой ничего…
        - С какой Ленкой? - удивленно переспросил Макс, но какие-то неискренние нотки в его голосе заставили Кирилла напрячься. - Не произноси больше этого имени. Я ее больше не знаю. Пусть валит, куда хочет. И я не сопляк влюбленный, чтобы меня утешать. Нравится - трахай. Не надо передо мной отчитываться. Делайте, что хотите. Единственная просьба - не приводи ее туда, где уже нахожусь я. Я не хочу ее видеть, слышать и даже нюхать. Нет ее больше.
        Макс закурил. Его пальцы подрагивали. Он сделал несколько затяжек и выбросил сигарету. Курить не хотелось, но надо было чем-то занять руки.
        - Ты ее все еще любишь? - неуверенно спросил Кирилл и тут же пожалел, что открыл рот.
        - Да пошел ты на хер! - взвился Макс. - Что ты в моей душе копаешься? Ушла - и ушла. Тоже мне, психоаналитик нашелся! Фрейд доморощенный. Любишь - не любишь…Рули давай!
        - Я думал, мы друзья, а значит, можем говорить откровенно, - обиженно возразил Кирилл.
        - Если мы друзья, то ты больше не заикнешься на эту тему, - Макс сбавил тон, унимая раздражение. - Извини, что наорал, - он через силу улыбнулся. - И я, действительно, ничего не имею против ваших отношений. Она свободна и, более того, она мне не нужна. А тебя я к бабам точно ревновать не буду. Только…на самом деле, - голос Макса стал просительным.-Хотя бы на какое то время - я не хочу о ней слышать ничего. Пусть уляжется. Большой любви у нас не было, - продолжал он с горечью, - но уж больно все получилось одно к одному. И глупо как-то…
        Макс перехватил взгляд Кирилла и угрожающе поднял палец:
        - Ни слова! Только попробуй меня пожалеть, и я тебе башку снесу!
        - Ее очень резануло то, как что ты этого «мешка» так хладнокровно прикончил, - сказал Кирилл, барабаня пальцами по рулю. - Да и на самом деле, не стоило, наверное, делать это так демонстративно, при ней.
        - А кто вам сказал, что я его прикончил? - удивился Макс.
        Кирилл воззрился на него, не веря своим ушам.
        - Я осмотрел его, убедился, что он сам в состоянии выбраться, и в записке объяснил, что он дурак, а шеф его - бандюга и мерзавец. И все.
        Кирилл просиял:
        - Слушай, это же все меняет. Я ей…
        - Ничего это не меняет, - оборвал его Макс. - Мы этот вопрос с тобой уже решили. Все. Я сказал!
        Кирилл покачал головой и завел мотор. Он был одновременно и расстроен и обрадован. То, что его друг, и так находящийся на грани психического срыва, получил такой удар от своей девушки, не могло его не огорчать. А вот то, что он ошибся в Максе, и тот не стал зверем, как он думал - это просто здорово. Кирилл не был
«институткой», но что-то в том «убийстве» смущало, и он сам не мог понять, что именно. Ведь сам-то он этот нравственный барьер переступал не единожды. Ну, и то, что Макс не собирается восстанавливать отношения с Ленкой…Грех, конечно, но она очень понравилась Кириллу, и, если так, то может быть даже можно будет…
        Кирилл отогнал эти крамольные мысли, выехав на улицу.
        - Кирь, ты «хвосты» умеешь рубить? - неожиданно спросил Макс, заметив черную
«восьмерку», двинувшуюся за ними от соседнего дома.
        - Попробуем, - кивнул Кирилл, бросив взгляд через плечо.
        Он притормозил, пропуская преследователей, и развернулся в противоположную сторону. Те грубо, и не заботясь о «незаметности» повторили маневр.
        - Наглецы! - поморщился Кирилл и, четко рассчитав время, проехал перекресток на желтый свет. Хвост рванулся вслед за ним на красный и тут же раздалась трель милицейского свистка.
        - Хвост ампутирован! - доложил Кирилл, злорадно усмехаясь и наблюдая в зеркало, как к черной «восьмерке», небрежно поматывая жезлом, направляется ГАИшник в сопровождении двух. ОМОНовцев в масках и с автоматами. - От этих они долго не отделаются.
        - Тогда дуй на Октябрьскую…
        - А что там?
        - Частная охранная фирма «Щит». Слыхал про такую? Директор - мой хороший знакомый. Я еще когда учился, а он только начинал, несколько раз брал у него интервью для разных газет и передач на телевидении. Материал был интересный, проходной, и его везде брали «на ура». А поскольку тогда редактора еще репортажа или интервью от скрытой рекламы не отличали и денег за это не брали, я ему помог почти на халяву получить первых клиентов и, следовательно, подняться. До того, как частным сыском заняться он в госбезопасности работал. По-моему, в контрразведке. Был капитаном. А потом на стрельбах в тире ему кто-то случайно колено прострелил. Во всяком случае, он так говорит. Подлечили его, но нога уже толком не работала. Он в канцелярии работать не захотел, с почетом ушел на пенсию, и открыл собственное дело. Сам понимаешь, навыки у него остались, связи тоже. Поэтому раскрутился быстро. Зовут его Вадим. А лет этому пенсионеру чуть больше тридцати.
        - А что ты от него хочешь? Информацию об этом Юрии Николаевиче?
        - И это тоже неплохо бы узнать. Но сейчас меня больше другое волнует. Надо бы дома
«убраться». А у него все необходимые инструменты имеются.
        - Под «колпак» взяли? - догадался Кирилл.
        - Угу, - и Макс вкратце рассказал все, что произошло за сегодняшний день. Он сказал и о посылке, но про содержание ее умолчал, сказав, что один раз увидеть лучше, чем сто раз услышать.
        Вадим принял гостей в своем кабинете с офисной мебелью строгого черного цвета и кожаным диваном в углу. На столе, свободном от бумаг, мерцал экран компьютера. Фирма занимала, целый этаж небольшого трехэтажного особняка. В концах коридора стояли вооруженные охранники в бронежилетах, резко контрастировавшие с молоденькими, весело щебечущими секретаршами.
        Вадим был молодым симпатичным парнем интеллигентного вида, с короткой уставной стрижкой, в темном двубортном костюме, с твердым пристальным взглядом серых глаз. При ходьбе он заметно прихрамывал на левую ногу.
        Он быстро вышел из-за стола, встречая вошедших, и, усадив их на диван, сам плюхнулся рядом на кресло, перекинув ноги через подлокотник.
        - Конец рабочего дня. Можно расслабиться, - сказал он, бросая парням по банке пива из маленького холодильничка, а сам открывая третью. - Если сейчас сюда войдет секретарша, то подумает, что ошиблась дверью, - хохотнул он, присасываясь к банке, - Я для них почти Железный Феликс, но, честное слово, иногда так надоедает изображать из себя неприступного крутого чекиста!
        - Вадим, я к тебе по делу.
        - Понимаю, изливай.
        - У меня есть основания думать, что я под «колпаком».
        - Ясно. Нужна охрана?
        - Нет, не думаю. Для начала хотелось бы просто «почистить» квартиру.
        - Нет проблем. Когда?
        - Если можно - сегодня. Неудобно сидеть на унитазе и думать, что кто-то считает, сколько раз ты пернул. Сколько это будет стоить?
        - Это будет стоить тебе три чекистских щелбана. А если еще раз заикнешься про деньги - перейдем на пендали. Кто тебя пасет?
        - Не знаю, но хотел бы знать.
        - Что-нибудь связанное с криминалом?
        - Нет, что ты! - замахал руками Макс. - Я думаю, это что-то по работе.
        - Угу, - ухмыльнулся Вадим. - Подойди-ка на секунду.
        Макс подошел поближе, и Вадим потыкал его пальцем в грудь.
        - Неплохой броник. Второй класс защиты. От автомата, правда, не спасет, но обычную пистолетную пулю удержит. А что за пушки вы с собой таскаете? Серьезные?
        У Макса с Кириллом вытянулись лица. Вадим опять хохотнул. Ему явно доставляла удовольствие эта сцена.
        - Макс, я видел по монитору, как вы входили, и дал команду пропустить. Но на входе стоит металлодетектор, и охрана сразу дала мне знать, что вы со «стволами». Что, большие проблемы? - спросил он, согнав с лица улыбку.
        - Возможно, - уклончиво ответил все еще не пришедший в себя Макс. - Может быть ты мне поможешь кое-что узнать?
        - Что именно?
        - В вашей «конторе» был такой - Юрий Николаевич? Скорее всего, кто-то из «шишек». У него классный кабинет на четвертом этаже.
        - Прости Макс, но про «контору» я тебе ничего не скажу. Я уже не на службе, но присягу с меня никто не снимал. Одно могу сказать - вряд ли на четвертом этаже может быть «классный кабинет». Там лаборатории, архив. Ну, и еще кое-что. Но
«классных кабинетов» там быть не должно.
        Макс с Кириллом переглянулись.
        - Это уже немалая информация.
        Вадим набрал номер технического отдела и распорядился, чтобы ему подготовили комплект для «очистки» помещений. Через несколько минут кейс с необходимыми приборами был в кабинете, и Вадим направился к выходу, жестом приглашая за собой остальных. В приемной к ним присоединился молчаливый молодой человек, вскочивший с кресла при появлении Вадима. По-видимому, это был его телохранитель.
        Макс с Кириллом поехали вперед на своей «восьмерке», Вадим с телохранителем сзади, на зеленой БМВушке. Прибыв на место Макс уже пригласил было гостей в дом, но, вдруг, вспомнив что-то, засуетился, и попросил их подождать во дворе пару минут.
        Вадим только пожал плечами. Макс бросился в подъезд, влетел на свой этаж, и быстренько спрятал все «подарки» Юрия Николаевича в диван. Только тогда он перевел дух и, высунувшись в подъездное окно, позвал ребят.
        Вадим сразу взялся за дело. Он извлек из кейса маленький: черный приборчик и нажал кнопку. Приборчик ответил тонким пиканьем и морганием красной лампочки. Вадим утвердительно кивнул головой и достал следующий предмет - серую коробочку величиной с диктофон - и включил его.
        - Теперь можно говорить.
        - А что это? - спросил Макс, с подозрением глядя на прибор.
        - Это очень полезная штука. Называется шумогенератор. Он генерируя шумы.
        - Ага, - кивнул Макс, ничего не поняв.
        - Короче, - усмехнулся Вадим. - Он производит электромагнитные помехи, на фоне которых звукосъемные устройства не различают человеческую речь. То есть сейчас в наушниках твоих «друзей» сплошной треск и гудение. Если кто-то работает узконаправленным микрофоном через форточку, - при этих словах Макс поспешил свою форточку закрыть. - Или лазерным звукосъемником через стекла, - добавил Вадим с ироничной усмешкой, - то у них будет та же картина. Если хочешь, я тебе его одолжу на месяцок.
        - Буду очень признателен, - согласился Макс.
        - А теперь садитесь, молчите, и не мешайте.
        Вадим достал еще несколько приборов и начал колдовать. Один из них он подсоединил к телефону Макса и набрал первый попавшийся номер. Кивнул головой и, взяв отвертку, снял крышку с аппарата. Приглядевшись, он скривил губы в недоуменном подобии улыбки, и несколько минут возился, что-то отковыривая во внутренностях телефона. Потом, собрав аппарат, снова его проверил и, что-то удовлетворенно промычав, взял другой агрегат, с двумя, торчащими в разные стороны, усиками антенн и индикатором. Поводив им туда-сюда, он медленно подошел к торчащему в розетке тройнику и приблизил прибор к нему вплотную. Вынул тройник и начал его разбирать. Макс начал было протестовать, но Вадим жестом его успокоил. Разобравшись с тройником он еще поводил прибором из стороны в сторону, при этом его лицо выразило удивление с некоторой долей презрения. Он произнес несколько ничего не значащих фраз, в которых упоминались зона, оружие, стволы, наркотики, трава, баксы, братва и другие термины того же характера. Еще раз пожав плечами, он обследовал коридор, ванную, туалет, и ушел на кухню.
        Через несколько минут он вернулся, держа в руках еще один тройник. Когда Вадим разобрал и его, Макс что-то недовольно проворчал, но возражать не стал. Закончив потрошить и этот тройник, Вадим снова включил шумогенератор и, усевшись на диван, расслабился, закрыв глаза.
        Макс при этом напрягся, боясь, что Вадим своей чекистской задницей учует, что находится в диване. Наконец Вадим насладился паузой и начал:
        - «Жучки», Олег, у тебя, и правда, были. Я их «прикончил». Но ФСБ ты можешь не бояться, это не их работа. Все сделано грубо, наспех, и очень дешево. Даже участковый милиционер справился бы с этим лучше.
        - Поясни! - потребовал Макс.
        - Ну, смотри. Во-первых, телефонная закладка установлена в сам аппарат, при чем «в разрыв». То есть провод разрезан и в разрез вделан «клоп». Так уже во время войны, наверное, не делали. Контрразведка или шестой отдел слушали бы тебя прямо с АТС или через бесконтактный уловитель, который снимает электромагнитные колебания в проводе, находясь рядом с ним, и потом их расшифровывает. А у тебя - работа кружка
«Юный техник». Второе. Два радиомикрофона в тройниках. Кстати, это не твои тройники, а подмененные, так что ты зря за них переживал. Так вот. Я далеко не самый крутой детектив в России, но даже я использую для работы микрофоны стоимостью не меньше сотни баксов, а эти продаются за десятку в моем магазине. Они нуждаются в постоянном питании, у них невысокая чувствительность, их сигнал ловится обычным радиоприемником, и их не слышно уже в трехстах метрах. Так что твои «друзья» где-то рядом и сейчас колотят по своей «Спидоле», думая, что приемник сломался.
        Ну, и, в конце концов, три «жука» на всю квартиру - это признак либо крайней бедности, либо крайней безграмотности и самонадеянности. «Контору» сейчас, конечно, финансируют похуже, чем раньше, но в моем магазине они эти «тройники» покупать все равно не станут.
        - А можно узнать, кто купил эти «тройники»? - подал голос Кирилл.
        - Нет, к сожалению. Их берут все, кому не лень. Например, мужья, у которых зачесался лоб, и они хотят убедиться, что это не рога. Дешево же. К тому же, вовсе не я один их продаю.
        - Ладно. Что из этого всего вытекает?
        - Скорее, всего, это чья-то частная инициатива. Во всяком случае, не целенаправленная разработка спецслужб. Есть, конечно, вероятность, что это сделано преднамеренно, в расчете, что ты «жучков» найдешь и задергаешься, начав делать ошибки. Но, при всем моем к тебе уважении, я не думаю, что такую игру стали бы затевать ради обычного журналюги. Или ты от меня что-то скрываешь? Макс, я могу тебе еще чем-то помочь? Охрану выставить или детектива запустить, чтобы он твоих
«друзей» поискал? А?
        - Нет, не стоит, - отказался Макс. - Хлопот много.
        - Ну, Макс! Ты меня в свое время так отрекламировал, что это мне чрезмерной платой не покажется.
        - Нет, спасибо. Лишняя трата времени.
        - Как знаешь, - Вадим поднялся. - Оставь тогда себе шумогенератор и вот это… - Он протянул небольшой приборчик. - Это простенький анализатор линий. Подсоединишь к телефону по инструкции. Если к твоей линии кто-то подключится - неважно, параллельный телефон или закладка - на приборе загорится лампочка. Значит, ты снова под колпаком и пора звонить мне.
        Кирилл сидел на диване, разглядывая выложенные Максом «игрушки». Он изо всех сил старался выглядеть спокойным, но горящие глаза выдавали его состояние. «Все-таки все мы, мужики, большие мальчишки» - думал Макс, наслаждаясь произведенным эффектом. - «Машины, оружие - это то, что притягивает всех нормальных мужчин на свете, как Земля - ньютоновское яблоко. А уж потом идут женщины, футбол, вино, карты и прочие атрибуты».
        Наконец Кирилл поборол священный трепет и почти спокойно поднял АКС, по-хозяйски его осмотрел, пощелкал затвором и заглянул в дуло, предварительно засунув в патронник большой палец, чтобы свет, отражаясь от ногтя, ровно освещал стенки ствола.
        - Идеальное состояние, - констатировал он. - Из него, похоже, почти не стреляли.
        - Не сомневайся, его пули и гильзы в гильзотеке ФСБ есть. Если мы, конечно, и вправду имеем дело с ЧК, в чем я лично все больше сомневаюсь.
        Кирилл с заметным сожалением отложил автомат в сторону и взял листочек с инструкциями. Текст был отпечатан на компьютере и выведен через лазерный принтер. Это уже кое о чем говорило. Например, о том, что у Юрия Николаевича есть средства пользоваться довольно дорогой оргтехникой. О его осторожности, так как он не стал доверять печатной машинке с ее легко опознаваемыми дефектами литер и навеки остающимися следами на копировке, которые, при известной сноровке, может прочесть кто-нибудь любопытный. Идентифицировать же принтер, на котором сделан этот листок, можно лишь используя сложный спектральный анализ красящего порошка, и проведя огромную оперативную разработку сотен подобных принтеров. Правоохранительные органы на это способны чисто теоретически, но Макс не способен даже в теории. Кроме того, это, возможно, говорило о том, что Юрий Николаевич не вполне доверяет Максу, но имеет высокое мнение о его способностях. И еще о том, что дело ведется неофициально, иначе не были бы приняты такие меры предосторожности.
        К таким выводам Макс с Кириллом пришли после подробного разбора инструкций. Сами же инструкции не содержали ничего особенного. В кратких нейтральных фразах в них повторялось требования не предпринимать ничего самостоятельно, не спешить с привлечением помощников, действуя, по возможности, в одиночку /при этом Макс многозначительно посмотрел на Кирилла, а тот согласно кивнул. Им уже не нужны были слова, чтобы понимать друг друга/,соблюдать крайнюю осторожность и не выносить
«инструменты» из дома, пока не будет дано соответствующее распоряжение, и т. д. и т. п. Связь устанавливалась простейшая - ежедневно в десять утра Максу будут звонить. В будущем, после испытательного срока, условия работы будут во многом изменены.
        Ежедневный выход на связь желателен, но не обязателен. Пятидневный невыход на связь считается отказом от сотрудничества, со всеми вытекающими из этого, последствиями.
        - Интересно, что из этого может «вытечь»? - вслух подумал Макс. - Ментам меня сдадут? Или что-нибудь несчастное со мной случится?
        - Ты же не собираешься сразу же отказываться от сотрудничества? - успокоил его Кирилл. - А там видно будет, что с кем случится.
        Через час «афганец» ушел на базу, узнать, как у ребят дела, и сказал, что там и заночует. Макс остался один.
        Он доел завтрак, приготовленный Ленкой, и включил телевизор, но его звук в пустой квартире только усиливал чувство одиночества. Словно вся тяжесть мира вдруг свалилась на Макса. От такой ноши опустились плечи, и он сгорбился и закрыл лицо руками. Почему все так несправедливо? Раньше он даже радовался, когда Ленка уезжала, и он мог отдохнуть от людей несколько дней. Но то было не одиночество, а уединение. А теперь она ушла навсегда. Макс выключил телевизор и тяжело опустился на диван. Он с трудом вытянулся и замер, уткнувшись носом в пыльную накидку. И, вдруг, как обрыв пленки в кинопроекторе…Окружающий мир исчез и он упал в лесу между обомшелых пней и горячая, злая стальная оса вспорола воздух у его головы. Больно хлестнули по лицу ветки, и он рванулся через кусты, боясь оглянуться. Ему нужно было посмотреть назад, но тогда драгоценные метры будут потеряны…А в спину, в мягкие мышцы, сверлом впивался взгляд охотника, поднимающего оружие. Макс не выдержал и оглянулся, но никого не увидел. В следующий миг он, споткнувшись, рухнул в стоячую воду болота и запах гнили ударил в ноздри. Он вжимался в ил,
стискивая зубы, через которые тухлая вода просачивалась в пересохшее горло, но Смерть в обличии убийцы из спецназа, вела ствол автомата в его сторону и, скаля черные зубы, уже давила на курок…
        Макс рывком вскочил с дивана. Это не был сон. Он не закрывал глаз ни на мгновение. Да и не бывает в снах больно от хлещущих веток. Он сплюнул прямо на пол, все еще чувствуя во рту вкус болотной воды, и взглянул на будильник. Прошло два часа!
        Макс умылся ледяной водой, выпил остывшего чаю и закурил. Успокоившись, он застелил постель, разделся и юркнул под одеяло. Он долго не мог заснуть, терзая себя мыслями о Ленке. Ей, конечно, было тяжело, но, если она на самом деле любила, то должна же была хотя бы попытаться его понять! Нет, не было никакой любви. Обычная привязанность. Но почему она так жестоко с ним обошлась?! Ленка, Ленка! Ты, одна из лучших женщин на Земле, предала… Предала тогда, когда Максу так нужна была поддержка! Корку, которой он начал обрастать, корку жестокости, выросшей на страхе, корку ненависти, порожденную чужой подлостью, еще можно было растопить, разломать, отскоблить… Но теперь поверх этого грязного панциря наросла броня неверия, вылезшая, как клей из тюбика, то ли из равнодушия, то ли из эгоистичной слабости, из отказа от самопожертвования, из упоения своей личной болью и обидой…
        Макс всхлипнул во сне. Но вскоре на его лицо упала тень страха и отчаяния загнанной жертвы…

…Он снова метался по лесу, натыкаясь на стволы деревьев, спотыкаясь об корни. Он увидел своего врага и вскинул пистолет, но курок был ужасно тугим и пули, вылетая из ствола, падали на землю в метре от него. Макс снова бежал, падал, бежал. Но вот он в спасительной воде, а Алик стоит с автоматом, вглядываясь в даль. И снова все, как тогда - тот же липкий страх, слезы отчаяния, и мышцы рвутся от бесполезного напряжения, пытаясь удержать сползающее тело.
        И опять Макс кидал, кидал свой нож, но тот летел мимо, не слушаясь воли затекших рук, а Алик поворачивался к нему, и у него оказывалось залитое кровью лицо Тайсона-Али. Он медленно поднял автомат и его черный зрачок засасывал Макса, как черная дыра, потому что это был конец жизни. Это была она - СМЕРТЬ. Но вот Смерть оживала, и автомат с грохотом выплевывал в лицо Максу своих гонцов. Макс прикрывался рукой, пытаясь отмахнуться от пуль, но раскаленные куски железа рвали эту ненадежную защиту в куски, дробя хрупкие кости, и их острые осколки летели дальше, к Максу, вместе с пулями. Вот они уже достигли цели, и Макс ощутил тупой тяжелый удар в грудь, как будто на него падают тяжелые стальные шарики из подшипника. Один удар, еще, еще… Боли нет, но Макс чувствовал, как пули проходят насквозь, скребясь по ребрам, обнажая горячие дымящиеся внутренности, которые леденила холодная северная вода.

…Макс дико заорал и проснулся. Он весь трясся и, первым делом, ощупал свою грудь. Он много раз слышал выражение «проснуться в холодном поту», но считал это аллегорией, образом. Но сейчас он сидел в самой натуральной луже пота, который струился по спине и капал с носа. Пришлось поменять и трусы, и простыню, перевернуть подушку другой стороной и подложить одеяло, так как диван был мокрым.
        Макс принял душ и вернулся в комнату. Он схватил со стола «Беретту» и крепко, до хруста, сжал ее в руках. Это немного успокаивало. Он закурил и продолжал курить одну сигарету за другой, пока его не затошнило. Тогда он закрыл глаза и снова забылся, сидя на диване. Его сон был черным и пустым, больше похожим на кому.
        Он проснулся в семь утра. Проснулся сразу, будто включился. В висках ломило. Он поставил на плиту чайник и пошел в ванную. Из зеркала на него смотрел чужой человек. Лицо посерело, оттененные щетиной щеки втянулись, глаза ввалились и красным нездоровым огнем горели из-под темных век.
        Макс взял бритву, но, порезавшись первым же движением, с бешенством швырнул ее на полку, свалив с нее все туалетные принадлежности. Только горячий кофе привел его в какое-то подобие нормального состояния. «Ничего себе - начало дня!» - угрюмо подумал Макс. - «Что-то еще будет!» И он оказался прав.
        Ровно в десять утра, когда Макс уже почти оклемался, зазвонил телефон. Макс бросил взгляд на часы и, одним прыжком подскочив к столу, сорвал трубку.
        - Олега. Максимова, будьте добры!
        - Это я.
        - Секундочку, - в трубке послышался щелчок, и знакомый тихий разборчивый голос произнес:
        - Здравствуй, Олег. Как спалось?
        - Спасибо, плохо.
        - Ну, ничего. Я рад, что ты на месте.

«Ага! после вчерашней „чистки“ ты уже не уверен, дома ли я!» - обрадовался Макс. Он посмотрел на анализатор линии. Лампочка не горела. - «Ну, конечно. Разве он позволит, чтобы кто-то „висел“ на проводе, когда он разговаривает? Небось, его люди сейчас по всему городу ворон с телефонных проводов сгоняют, чтобы не подслушали!»
        - Я получил вашу «посылку».
        - Я знаю. Наш договор в силе?
        - Надеюсь, да.
        - Сегодня первый экзамен.
        Макс почувствовал возбуждение.
        - Сегодня в ресторане «Черный Дракон» состоится встреча «авторитетов».
        - Всех? - перебил Макс.
        - Так вот, - продолжал Юрий Николаевич, не обращая внимания на реплику. - Слушай. Этот ресторан находится в подвале бывшей «Школы партактива».
        - Я знаю, где это. Бывал разок.
        - Прекрасно. Встречаются городские лидеры - Крест, Саша-Рык и Артем - и представитель чеченской общины из Москвы, некто Ваха. Чеченцы до сих пор фактически не были представлены в нашем городе. Раньше здесь нечего было делать, а потом, с этой войной, им не до расширения было. Сейчас наш город расцвел, здесь появились деньги, и они хотят наверстать упущенное. Они, наверняка будут действовать по опробованному сценарию - предложат нашим материальную помощь, а сами попросят мизер, лишь бы закрепиться. А дальше процесс пойдет. - Макс понял, что вся эта речь рассчитана на то, чтобы удовлетворить его репортерское любопытство и дать ему понять, что его уважают и не собираются его использовать втемную. - Я хочу пресечь это в зародыше. Чеченцы нам здесь и близко не нужны. Своих хватает.
        - Одного Ваху мочить?
        - Перестань перебивать - это невежливо. «Мочить» никого не надо. Если Ваху замочить, то уже завтра здесь будет пол-Чечни, во главе со своим горным Президентом. Достаточно шума и прямого намека. Суть задания такова - встреча назначена на двадцать три часа. Естественно, в этот вечер в ресторане никого чужих не будет. Поскольку встреча эта, что называется, «в верхах», все будет сделано для создания атмосферы доверия, то есть минимум охраны и.т.п. По моим данным, в одиннадцать вечера на стоянке будет только четыре машины: джип Артема, красный
«Форд» Креста, черный «Мерседес» Рыка и серебристый «Мерс» Вахи. Тебе нужно взорвать три машины. Артемовский джип трогать не нужно.
        - Если взорвутся три тачки, он обязательно пострадает.
        - Нет. Этот ресторан - Артемовский, и у него персональное место на стоянке за клумбами. Они прикроют машину.
        - Все понял.
        - Я на тебя надеюсь.
        Макс положил трубку и тут же в дверь позвонил Кирилл. Он сразу же заметил перемену в друге.
        - Что-то случилось?
        - Да. Есть первое задание.
        Макс обрисовал суть операции. Кирилл внимательно слушал, понимая, что не это вызвало те изменения, которые он заметил с порога, но дело, которое им предстояло выполнить, уже захватило его.
        - Такие дела мне по душе, - заметил он, когда Макс закончил.
        Подготовка к операции много времени не заняла. «Диверсанты» отобрали пяток тротиловых шашек, пристроили дистанционные взрыватели, которые нашлись в посылке, и подробно обсудили тактику предстоящей операции.
        - А почему не надо взрывать Артемовскую тачку? - недоуменно спросил Макс, когда все детали были обговорены. - Это не просто так. Надо делать выводы.
        - Ага, - согласился Кирилл. - Первое, что напрашивается - Артем ему нравится больше троих остальных. А почему?
        - Артем - лидер целой группировки. Все Заречные банды так или иначе ему служат. Он лидер новой формации. Он кандидат экономических наук. Никогда не сидел и, вообще, ничего уголовного в нем нет, и ничто не роднит его с другими авторитетами. Разве только то, что он спортсмен, да и то - волейболист. Просто он очень умный и жесткий человек, который подмял под себя шпану, когда только зарождался нынешний бандитский мир, и они его признали главой. У него единственного из местных бандитов есть не только «свои» предприятия, но и «своя» газета, и программа на телевидении. У него есть «свои» люди в городской администрации, которых он поддерживал деньгами в период борьбы за депутатские мандаты. Он чуть не сделал ошибку, когда сам выдвинулся в кандидаты в депутаты Госдумы России, но вовремя понял, что тогда органы его так начнут «разрабатывать» и топить, что вместо Думы он вполне может получить зону, и снял свою кандидатуру. Он влияет на городскую политику. Он - реальная сила. Может быть Юрий Николаевич в своей «борьбе с бандитизмом» ставит на него, и хочет вместо десятка разрозненных банд иметь одну, которую
легче контролировать?
        - Может быть, - покачал головой Кирилл. - Спешить с выводами не будем. Будем посмотреть, как говорил мой ротный.
        В начале двенадцатого ночи белая помятая «восьмерка» медленно проехала по малоосвещенной улице, на которой находился ресторан «Черный Дракон». Две параллельные улицы, по обеим сторонам этой, связывали напрямую районы города и были залиты светом и насыщены машинами, несмотря на «недетское» время. Здесь же только несколько фонарей освещали темные особняки мелких госучреждений, давно уже опустевших к этому часу. Ни машин, ни прохожих. Вся жизнь текла на соседних улицах, а тут создавалось полное впечатление городской окраины. Именно этой тишиной и привлекал «Черный Дракон».
        Площадка перед зданием «партшколы» освещалась мощным прожектором, бьющим с крыши, но из-за чрезмерной направленности света и резкости луча, граница с тенью была очень четкой. Шаг в сторону - и ты уже не виден. Этот тактический недостаток зоркие глаза уже опытных уличных бойцов сразу же приметили и занесли в свой актив.
        На площадке, как и предсказывал Юрий Николаевич, стояло четыре машины: три рядышком, как на платной стоянке, и белая «Тойота Раннер» в стороне, за большими бетонными клумбами. На высоком крыльце маячил молодой парень, зябко кутающийся в черный «Пилот».

«Восьмерка» свернула направо и, обогнув квартал, остановилась на параллельной улице. Макс выбрался из машины и, придерживая под мышкой полиэтиленовый пакет со взрывчаткой, направился во дворы. Кирилл запер дверь и двинулся следом. С тыльной стороны они подошли к «партшколе» и остановились. Машины было видно уже отсюда, но нужно было избавиться от охранника. Макс передал Кириллу пакет:
        - Жди здесь и смотри за машинами. Я позову.
        Он скрылся в темноте и через минуту появился на улице чуть в стороне от здания. Макс спокойным прогулочным шагом вышел на свет, мгновенно отметив, что охраник
        -парень лет двадцати со слегка корявыми движениями дворовой шпаны и втянутой в борзовато приподнятые плечи головой - по-прежнему один. Макс шел спокойно, отвернувшись в сторону, как бы разглядывая машины, которые стояли на самой границе света и тени. Подойдя к машинам вплотную, Макс остановился. Сейчас Кирилл должен был уже его видеть. Макс разглядывал серебристый трехсотый «Мерседес» Вахи. Жалко было портить такую вещь, но дело требовало жертв. Макс пнул колесо и тут же услышал возглас «сторожа».
        - Эй, ты! Вали отсюда!
        - Пошел на х… - отчетливо бросил Макс через плечо.
        Для бандита, живущего «по понятиям» или, хотя бы, делающего вид, что так живет, это было страшнейшим оскорблением.
        - Че ты сказал?! - задохнувшись прохрипел охранник, и Макс услышал топот его ног за спиной.
        Когда до противника оставалось всего пару метров, Макс обернулся и резко, как выстрелил, ударил ногой в живот набегающему. Всхрапнув, тот перегнулся пополам. Макс, чувствуя, что начинает звереть, яростно ударил его кулаком в висок, захватил за шею и подсечкой бросил наземь, завершив все ударом ногой по затылку поверженного неприятеля. Быстро оглядевшись, он махнул рукой в сторону Кирилла, притаившегося в засаде и, подхватив под мышки лежащее на земле тело, оттащил его на несколько метров в тень. Когда подбежал Кирилл, Макс уже был совершенно спокоен. Они быстро закрепили взрывчатку липкой лентой под машинами в районе бензобаков, причем чеченскому «Мерсу» досталось целых три шашки.
        - Мотаем! - шепнул Макс, и парни быстро скрылись в обратном направлении.
        - Стоп! - вспомнил Кирилл. - Того чувака надо подальше оттащить.
        - Перебьется, - холодно возразил Макс. - Он знал, куда шел, когда с этим дерьмом связался.
        - Сказано же - никого не мочить! - попытался настоять Кирилл.
        - Ничего с ним не случится, - отрезал Макс. - А и случится - никто жалеть не станет. Все.
        Кирилл, скрепя сердце, двинулся дальше. Забравшись в машину, парни перевели дух. Через минуту Кирилл достал пульт.
        - Ну, с Богом, - вздохнул он.
        - Не кощунствуй.
        - Да иди ты! - огрызнулся Кирилл и нажал сразу три кнопки.
        Белая вспышка осветила небо, которое, казалось, лопнуло от оглушительного грохота. Через секунду над домами взвился клубящийся огненный шар, который втягивал в себя свой же огонь, покрываясь темной сетью копоти и, наконец, растворился в черном небе.
        - Бензинчик… - пробормотал Кирилл, выжимая сцепление.
        Отсветы пламени метались по лицам четырех мужчин, стоявших на высоком крыльце и смотревших на то, что еще несколько минут назад было тремя классными ма. шинами. Их машинами.
        Крест - сухой мужик с длинными руками боксера и перебитым носом на грубом лице - невозмутимо смотрел глубоко посажеными глазами на бушующее пламя. Невысокий полный Саня-Рык хрустел пальцами с золотыми перстнями и подергивал ногой - свой
«Мерседес» он получил только неделю назад и еще не успел им насладиться. Плотный лысоватый чеченец зло щурился, оценивая обстановку, чтобы не ошибиться с ответным ходом.
        Чуть позади них стоял высокий мужчина лет тридцати пяти с ранней сединой в черных волосах - Артем. Он быстро просчитывал варианты и прикидывал возможные потери от этого инцидента.
        - Хорошо горит! - произнес, наконец, Ваха. И добавил. - Значит, говорите, опасаться нечего? Все на доверии?
        - Да ладно тебе, Ваха! - добродушно начал Артем. - Я тебе, как гостю, новую тачку подгоню. Хочешь - мою забирай.
        - Ага. И уматывай на ней в свою Москву? Ты это имел в виду?
        - Все, что я имею, я ввожу сразу, - парировал Артем. - Ты думаешь это моих людей работа?
        - Я ничего не думаю. Когда точно узнаю, тогда и разговор будет. Но выводы люблю делать сразу. Ты один из пацанов против меня был, - Ваха похлопал по спинам стоявших, рядом Креста и Рыка, при этом Крест брезгливо поморщился. - Один ты воровской закон не соблюдаешь и в общак не даешь. А твои люди ведь тоже зону топчут.
        - Об общаке мы уже договорились. Со следующего месяца я буду передавать Кресту свою долю. А про воровские законы… Давно ли чеченцы ворами стали? - голос Артема стал жестким.
        Крест довольно улыбнулся. Он воспитывался в старых традициях, и уважал воровские законы. К тому же за плечами у него две ходки на зону, правда, обе за «хулиганку». Настоящим вором, конечно, Крест не был - жизнь сейчас не та, чтобы в эту романтику ударяться - но традиции соблюдать старался, в меру сил, и весь общак из области шел через него.
        Крест был против того, чтобы чеченцы влезли в их регион, но Ваха очень грамотно построил разговор, основывая его на воровских понятиях. До того грамотно, что Крест ничего не мог возразить, чтобы не попасться на неуважении к «закону». А Артем молодец, хотя и «фильтровал базар», но говорил смело, на грани. Не зря он кандидатскую защищал, мозги есть.
        Крест чувствовал, что Артем здесь ни при чем, но все было против него. Кабак - Артемовский. Именно Артем настоял на том, чтобы охраны не было, да и джип его целехонек. Плохо это пахнет.
        Наконец Саня-Рык не выдержал:
        - Гостю - тачку! А мою кто вернет? Ты? Нулевый «Мерс»! Охраны, бля, не надо! Я отвечаю! Давай, б…, отвечай! - Рык вовремя «притормозил», поняв что в данной ситуации и конкретной фразе слово, которое он проглотил, было бы воспринято, как прямое оскорбление. А таких вещей Артем не прощал. В их мире расслабляться было нельзя.
        - Со своими тачками сами разберемся! - огрызнулся Артем. - Это наш город и если мы здесь чего-то стоим, то и за тачки ответственных найдем.
        - Ваш город, говоришь? - Ваха оскалился. - Хочешь, чтобы весь город одному тебе принадлежал? Смотри, не надорвись. Когда самолет в Москву?
        - В семь утра, - ответил Рык.
        - Пошли, пацаны, тачку ловить. Проводите меня. Пусть хозяин кабака сам с ментами разбирается.
        Рык двинулся за чеченцем, но остановился, глядя на Креста.
        - Идешь?
        - Крест, Жорик, вроде, помер! - крикнул вдруг кто-то от горящих машин.
        - Нет! - с явным облегчением ответил Крест. - Там с моим человеком что-то. Я его на крыльце оставлял. Если живой, скажет, кто это был.
        - Как знаешь. - Рык пошел догонять Ваху.
        Когда они скрылись за углом, стены соседних домов озарили голубые сполохи и по ушам резанули несколько милицейских сирен.
        - Как всегда, вовремя, - сплюнул Артем.
        Макс слонялся по квартире, как неприкаянный. А, поскольку, по однокомнатной квартире особенно не погуляешь, ему было вдвойне муторно.
        На следующий, после диверсии, день позвонил Юрий Николаевич, поздравил с успешно сданным экзаменом, и распорядился, чтобы в ближайшую неделю Макс четко выходил на связь, так как возможны следующие задания «по горячим следам». Напоследок Юрий Николаевич слегка пожурил Макса «за чрезмерное усердие», посоветовал быть аккуратнее, и повесил трубку.
        Макс недоуменно пожал плечами, но все прояснилось на следующий день, когда Кирилл, вернувшийся из вылазки «в народ» и за провизией, молча бросил перед Максом свежий номер «Вестника» и уселся напротив.

«ТЕРРОРИСТИЧЕСКИЙ АКТ В ЦЕНТРЕ ГОРОДА», - аршинными буквами кричал заголовок на первой полосе. Статья за подписью Евгения Лосева, то есть Джона, сопровождалась тремя фотографиями: вход в «Черный Дракон», общий вид автостоянки с покореженными остовами машин, которые уже убирались аварийщиками (Макс поцокал языком, оценивая оперативность фотокорреспондента, успевшего только к «раздаче слонов»). Третьим был портрет молоденького парня с аккуратной стрижкой и большими, широко распахнутыми глазами. На фотографии ему было лет шестнадцать, и Макс с трудом узнал того нагловатого юнца, что пытался ему помешать. Макс задержал взгляд на портрете, чувствуя смущение, и начал читать.
        Из статьи следовало, что прошлой ночью на стоянке был совершен террористический акт - взорваны три автомобиля известных в городе бизнесменов и их иногороднего партнера. Бизнесмены Рыков, Пронин (такую «милицейскую» фамилию носил Крест) и оказавшийся на месте теракта их товарищ Артемьев прокомментировать случившееся отказались, при этом Артемьев дал понять, что опасается мести рэкетиров (Макса покоробило от такой наглости и издевки). Анонимный представитель правоохранительных органов, считающий вышеозначенных коммерсантов лидерами преступных сообществ, охарактеризовал теракт, как внутрибандитские разборки, высказал сомнение в раскрытии этого преступления и предсказал скорую вспышку бандитских войн. По его мнению, инцидент был вызван разногласиями «крестных отцов» города в вопросе сбора воровского «общака». А то, что это случилось на территории, контролируемой «зареченскими» группировками, наиболее легализовавшими свой бизнес, и то, что остался цел автомобиль Артемьева, которого этот представитель органов считает лидером «зареченских» бригад, довольно ясно говорит о том, откуда подул ветер. Сам же
Джон высказал сомнение в однозначности случившегося, допуская возможность провокации с целью столкнуть лбами наиболее преуспевающую
«зареченскую» команду с остальными бандами.
        В конце статьи говорилось, что при взрыве был тяжело ранен случайный прохожий -
19-тилетний Георгий Покровский, который той же ночью умер в реанимации не приходя в сознание. Мать Георгия и его супруга, на которой он женился месяц назад, находятся в шоке от такой нелепой гибели. Организацию похорон взяли на себя друзья покойного.
        Макс отбросил газету, и опустил голову на руки, чувствуя себя не в своей тарелке.
«Мать, молодая жена, нелепая гибель, в шоке…» - эти слова вертелись в его мозгу, как зубчатые колеса, цепляясь за остатки не иссохшей еще окончательно совести и сострадания.
        Через пару минут он поднял трубку телефона и набрал свой рабочий номер. Джон ответил сразу же. Осудив своего «неблагодарного коллегу» за долгое молчание и исчезновение без предупреждения, он вое же дал адрес Покровского, поинтересовавшись:
        - А на фига он тебе? Не сидится в отпуске?
        - Кое-что проверить надо, - уклончиво ответил Макс и поскорее распрощался. Макс посмотрел на Кирилла. Тот пожал плечами, но согласно кивнул:
        - Завтра?
        - Да. На Гоголя, где новостройки.
        Макс сам сел за руль. Чтобы не дергаться, ему нужно было чем-то заняться. Названный адрес они нашли быстро. Дом, в лучших советских традициях, смотрел окнами во двор, а подъездными дверями - на дорогу. Макс пристроил «восьмерку» к обочине на противоположной стороне улицы и достал бинокль. Он заметно нервничал и сам не мог понять почему. Ведь уже далеко не первый человек погиб от его руки, но таких чувств он еще ни разу не испытывал. Смущение, стыд, чувство вины и злость на себя. Чего он трясется-то? Сдох бандит. На земле стало чище…Но пальцы подрагивали, в животе было холодно и глаза не могли сосредоточиться на одном предмете…
        Возле подъезда кучковались соседи, оживленно делясь впечатлениями. В ожидании прошло несколько минут и, вдруг, произошло какое-то движение. Из подъезда стали выходить люди, появился оркестр, и, наконец, суетясь в узких дверях, несколько мужчин вынесли гроб. Следом за гробом вышла высокая девушка в чёрном. Она была бледна, но двигалась уверенно. За ней двое парней вывели под руки худую женщину с заострившимся от бессонницы лицом. Ноги ее подкашивались и без посторонней помощи она, похоже, передвигаться не могла. Бессмысленным взглядом она смотрела на лицо сына, обработанное специалистами из похоронного бюро, не узнавая родных черт.
        Макс с трудом проглотил комок и закрыл глаза. Это он подрезал крылья этой матери. Это он поставил точку на ее жизни…Макс открыл глаза и застыл…
        Из подъезда выходили люди. Один за другим. Много людей. Они выстраивались у гроба мрачной толпой. Одни парни, молодые, здоровые. С такой узнаваемой внешностью. Кожа, кашемировые полупальто и кепки, несмотря на очень теплый день, короткие стрижки, золотые печатки на пудовых кулаках, и цепи на бычьих шеях.
        Макс содрогнулся. Сердце забилось редко и громко, как паровой молот, заколачивающий сваи. Он не отрывал остановившегося взгляда от этой толпы. Их было человек пятьдесят. Одна молодежь и среднее звено. Старшие не приехали. Они помянут своего «бойца» потом, перед остальными, поддерживая миф о братстве, о «семье»…
        Бедная мать, пошатываясь, опиралась на руки бандитов. Что она делает? Она потрясена, но не может же не понимать, что эти стриженные громилы виновны в ее горе! Это они привели ее сына к такому концу! Макс был лишь слепым орудием случая. Так или иначе, путь, выбранный ее сыном, привел бы его к тюрьме или гибели. Не сегодня, так завтра, но этот страшный финал был предопределен. И сейчас эти истинные убийцы того, в кого она вдохнула жизнь, лицемерно обнимают ее и говорят слова сочувствия. «Вы уж простите. Мы не знали, что став бандитом, ваш сын обрек себя на позор и смерть…» ЭТО они говорят? Или обещают отомстить? Неужели она не понимает?!
        Послышались первые звуки траурного марша и парни подняли гроб. Мать вдруг очнулась от своей летаргии и неожиданно закричала, завыла в голос. По спине Макса пробежала дрожь.
        Процессия вышла на дорогу, остановилась, подтянулась и… Парни вдруг подняли гроб над головами на вытянутых руках, и пошли вперед. Остальные «грозной» толпой двинулись следом, сжимая кулаки и сверкая по сторонам «суровыми взглядами» из-под сдвинутых бровей.
        Макс криво усмехнулся. Эти подонки сделали из горя двух женщин, потерявших мужа и сына, свою собственную «демонстрацию протеста», омерзительно постыдный фарс. Мать заплетающейся походкой шла за гробом. Жена, вернее вдова, поддерживала ее, опустив лицо с пылающими от унижения щеками. Она-то все понимала, но не осмеливалась ничего сказать или сделать. Может быть позже вечером, напившись от горя за поминальным столом, она скажет то, что думает, но не сейчас, не в окружении этих… Один из стариков-соседей, наблюдавших за шествием, вдруг зло плюнул и, махнув рукой, пошел прочь. За ним ушли еще несколько человек. Сочувствие к несчастной женщине не смогла перевесить ненависти к тому, чем промышлял ее сын. Мать этого не видела. А вдова заметила и только ниже опустила голову.
        Видел это и Макс. Холод из живота перекинулся к сердцу. Голове стало горячо, и уже знакомая красная пелена стала сгущаться в глазах. Он почувствовал, что теряет над собой контроль.
        Макс резко повернул ключи в замке зажигания и рывком тронулся с места. Визжа колесами, «восьмерка» развернулась и, поднимая пыль, умчалась прочь. Несколько
«молотков» обернулись и пристально посмотрели ей вслед, но Кирилл еще утром замазал номер грязью…
        - С-суки! - выдохнул Макс, проехав пару кварталов.
        - Что? - не понял Кирилл.
        - Суки! - повторил Макс. - Всех их! Всех!

«Да-а, перевоспитание не состоялось», - подумал «афганец». Он и сам все прекрасно понимал.
        На следующий день Макс получил новые инструкции по телефону. Тем же вечером они вышли с Кириллом из дома, держа в руках спортивные сумки, и поехали в центр. Оставив машину, они нашли стоявшую во дворах черную «шестерку». Ключи, как и было сказано, лежали под правым ковриком. На ней они подъехали к одноэтажной пристройке к одному из жилых домов, с темными тонированными стеклами и фигурными решетками на окнах. Днем там был офис одной из фирм, работающих под «зареченскими». Вечером, под видом сторожей, там тусовались бандиты, которым в данный момент, по той или иной причине, негде было ночевать или не хотелось идти домой.
        Остановившись метрах в ста, Макс дослал из сумки АКС, собрал его и зарядил. Кирилл кивнул. Опустив стекло, Макс направил автомат и выстрелили из подствольного гранатомета. Прочертив дымный след, граната влетела в окно, и лопнула внутри офиса с оглушительным грохотом. Сразу что-то загорелось, задымилось. Послышались крики. Макс щелкнул предохранителем и полоснул длинной очередью по зеркальным окнам, достреляв остатки патронов в рожке короткими прицельными очередями.

«Шестерка» сорвалась с места и исчезла в лабиринте улиц старого центра города. Финальная часть операции заняла не больше тридцати секунд.
        Бросив машину в нескольких кварталах, предварительно обтерев все, к чему прикасались, парни вышли к своей «восьмерке» и через десять минут были дома. При обстреле офиса никто серьезно не пострадал. - Это Рык! - Артем грохнул по столу кулаком. - Жадная жирная свинья! Подстилка чеченская!
        Глаза Артема метали молнии. Кожа на скулах побелела от бешенства. Трое ближайших помощников, лидеров «зареченских» команд - Шип,3ола и Сергач -смотрели на своего шефа с трепетом. Этой тяжеловесной яростью интеллигентный Артем и подмял под себя их, бывших вожаков молодежных стай.
        - Артем помолчал, глядя в стол. Потом кивнул, приняв, видимо, какое-то решение, встал и обернулся к своему секретарю-адьютанту Пороху:
        - Поднимай парней. Переходим на военное положение. Все - только по моим указаниям. Я с сегодняшнего дня буду за городом - в Александровском. За любую самодеятельность пристрелю лично.

«Бригадиры» дружно кивнули, хотя на них никто и не смотрел. Второй важной особенностью Артема было то, что он всегда выполнял то, о чем говорил даже, казалось бы, полушутя. Причем выполнял дословно.
        Артем накинул плащ и вышел не попрощавшись. Колесо закрутилось….
…Медленный ползучий огонь бандитских войн исподволь пожирал город. Звучали выстрелы, гремели взрывы, горели офисы и квартиры, гибли бандиты и коммерсанты. Обычные «средние» граждане, давно уже понявшие, что им нечего бояться бандитов, занятых другими делами, более серьезными, чем «потрошение» «мирного населения», снова попрятались по домам - появился риск пострадать случайно.
        У милиции появилась масса работы. СОБР сбился с ног, выезжая на места взрывов и перестрелок. СОБРовцы и парни из ОМОНа были переведены на казарменное положение, и жили теперь в расположении своих частей, спали урывками и ни на секунду не расставались с оружием.
        Коммерсанты, фактически, свернули свою деятельность, многие уехали из города в отпуск, а некоторые и навсегда - рисковать жизнью из-за проблем с «крышей» стало немодно.
        Сквозь дым этой кровавой феерии стали, наконец, проступать контуры чьей-то дьявольской мысли. Наиболее чувствительные удары получали команды, действующие на стороне Артема. Сгорели и были взорваны пять магазинов и палаток, принадлежавших зареченским фирмами. На пороге родного дома были изрешечены из трех автоматов Зола и его телохранитель. Тяжело ранен Шип. Взлетел на воздух джип Сергача вместе с шофером. Самого Сергача, правда, в машине не было.
        В самого Артема стреляли прямо на крыльце мэрии, но пуля из «Макарова» лишь оцарапала левую руку. Стрелявший, молоденький парень-коммерсант, в милиции заявил, что его вынудили сделать это за долги. Кто его вынудил - осталось неизвестным. Парень молчал, как Олег Кошевой. Добавились финансовые проблемы. Налоговая полиция взялась за тотальную проверку зареченских фирм, и счета доброго десятка предприятий были арестованы. Несколько иногородних партнеров «кинули» артемовских фирмачей на общую сумму более чем в полмиллиарда. Причем то, с какой наглостью это было сделано, исключало возможность «самодеятельности». Никто бы себе не позволил даже подумать о таком еще пару недель назад - имя Артема весило немало. Другим
«артемовцам» были выставлены «предъявы», не менее наглые. Сгорел офис Артема в Москве. И даже менты не остались в стороне. ОМОН совершил налеты на два опорных пункта «зареченских». В стычке были убиты на месте два бойца из команды Сергача, вздумавших оказать сопротивление, а еще пятнадцать оказались за решеткой. Довольно значительное количеств оружия оказалось в руках милиции. Выручать «попухших» коллег в такой ситуации Артем был не в силах, и им светили очень скорые и немалые срока. «Братва» загудела - у Артема было принято вытаскивать своих из-за решётки, и бандиты не хотели отказываться от такой привилегии. Одна из мелких команд, базировавшаяся в центре города, решила отколоться от Артема. Нейтральный Крест отказался принимать под свое крыло отступников, а переходить к Рыку они не решались и, временно, остались без покровительства.
        Над Артемом сгущались тучи. Его империя трещала по швам. Джип Артема носился по городу в сопровождении двух машин с охраной, он не ночевал два раза в одном мосте, спрятал семью, развил бешенную деятельность за гранью осторожности, но все усилия были тщетны - сил не хватало…
        Виновник всех этих событий сидел дома у телевизора и пил кофе. Макс вовсе не чувствовал себя обманутым. Он не понял сразу истинных целей его заданий, но это не значит, что его не устраивали результаты. Все, о чем говорил Юрий Николаевич, получилось в лучшем виде. Бандиты мочат друг друга, милиция упекает за решетку зазевавшихся, самая крутая банда в городе ослаблена до состояния мелкой шпаны. Все как нельзя лучше.
        Все, кроме состояния самого Макса. Нельзя долго гнуть палку. Рано или поздно она сломается. Это и случилось с Максом. После тех памятных похорон он даже внешне высох и потемнел. Внутри что-то вымерзло, высохло до дна, как светлый ручей в лютую зиму. И не было солнца, чтобы растопить этот лед.
        Пустота в его глазах и одеревенелость лица отпугивали людей. Даже Кирилл заглядывал теперь не каждый день, оставив, впрочем, телефон, по которому его можно было вызвать.
        Макс встал, выключил телевизор и подошел к окну. Этот стеклянный щит, отделявший его от внешнего мира, всегда чудесным образом действовал на Макса. Обычный городской пейзаж подзаряжал его энергией в любую погоду, стоило только подольше понаблюдать за жизнью, протекавшей внизу несмотря ни на что. Макс постоял минут десять, прислушиваясь к происходящему в нем. Ничего не изменилось.
        Он вздохнул и отошел от окна, взяв с полки учебник по каратэ. Полистав его, он положил книгу обратно, и сделала несколько выпадов. Растренированные мышцы ответили сухой болью.
        Разозлившись, Макс нанес град ударов воображаемому противнику, но удары выходили слабыми, медленными и неубедительными, а когда он делал «маваши», то чуть не вывихнул ногу в паху и рухнул на пол, скуля от злости и чуть не плача. Полежав пару минут, Макс сцепил зубы, и начал упражнения. Поначалу суставы скрипели, сухожилия готовы были лопнуть, а мышцы, словно прилипшие к костям, отказывались подчиняться. Но Макс отжимался, растягивался, бил, подпрыгивал, вращался, снова бил, падал, кувыркался, и опять бил, бил…
        Когда Кирилл вошел в квартиру, Макс, занимавшийся уже четвертый час, изнемогал от усталости, по спине лил пот, волосы слиплись, но глаза горели живым огнем.
        - Слыхал новость? - спросил «афганец», с интересом глядя на происходящее.
        - Какую? - отозвался Макс, переходя к восстановительным дыхательным упражнениям.
        - Сержант с Гордеем пошли на мировую. И без всяких отступных.
        - И какие будут последствия?
        - Наши освободились, и Сержант, возможно, попробует тебя прикрыть от «пятаков».
        - Это здорово! - восхитился Макс.
        Они посмотрели друг другу в глаза и дружно рассмеялись. Помощь явно запоздала.
        - Я смотрю, ты ожил, - заметил Кирилл.
        - Здоровье в порядке - спасибо зарядке, - улыбнулся Макс.
        Зазвонил телефон и Макс чертыхнулся:
        - Выкину я этот долбаный аппарат. В последнее время от него одни неприятности.
        - Олег, ты дома? - поинтересовалась трубка голосом Юрия Николаевича.
        - Да. А что, не похоже?
        - Похоже. Никуда не уходи. Сегодня тебе позвонит один человек. Не удивляйся когда узнаешь, кто это. Не отказывай ему. Это часть плана. Понял?
        - Нет. Но постараюсь не подвести.
        - Вот и отлично. Большего от тебя и не требуется. Отбой. - Здравствуйте. Я хотел бы. поговорить с Олегом, - голос был вежлив, но тверд. Позвонили ровно через час после разговора с Юрием Николаевичем. На лице Макса, отразился интерес - голос показался ему знакомым.
        - Да, я вас слушаю.
        Собеседник помедлил и сразу перешел к делу:
        - Мне посоветовали обратиться к вам и сказали, что вы можете помочь мне в одном деле.
        - Кто посоветовал и что за дело? - закинул наживку Макс.
        - Посоветовал наш общий знакомый. Имя вряд ли что даст - я думаю, вы его знаете не под тем именем, что я. А дело такого рода, что по телефону его обсуждать трудно. Одно могу сказать - дело хорошо оплачивается.
        - Вы можете подъехать ко мне?
        - Если вы дадите адрес.
        - Пожалуй, не дам, - улыбнулся Макс. - Где мы встретимся?
        - Через час у зоомагазина. Ровно в четырнадцать часов возле него остановится белая
«Волга», тридцать первая модель. Из нее выйдет человек и войдет в магазин. Садитесь на его место. Если вас не будет три минуты, сделку будем считать несостоявшейся.
        - Кто будет в машине?
        - Только я. Дело не терпит свидетелей.
        Эта фраза Максу не понравилась:
        - После выполнения дела я тоже стану свидетелем.
        - Вы человек моего, скажем так, друга. Значит, вы не свидетель.
        - Хорошо. Какие гарантии моей безопасности?
        - Пока вы не взялись за дело - вы просто посторонний. Это гарантия?
        - О'кей. До встречи. - Макс положил трубку и задумчиво уставился на телефон.
        - Что там? - нетерпеливо спросил Кирилл.
        - Похоже, Николаич решил вплотную заняться моей киллерской карьерой, - Макс побарабанил пальцами по столу. - Это был Артем. Он не представился, но я его узнал. У меня чисто репортерская память на лица и голоса.
        - Да-а, - протянул Кирилл. - У него заказ?
        - Похоже, да. И я даже догадываюсь какой. Беремся?
        - Сперва условия узнай. Подстраховать?
        - Нет. Ни к чему тачку нашу светить. От знакомства с меня не убудет.
        Макс прыгнул на переднее сиденье белой «Волги», как только закрылась дверь магазина за парнем, вышедшим из машины. «Волга» тут же сорвалась с места.
        - Давайте так, - предложил Макс, не здороваясь. - Я заказываю направление вы минуту едете по нему. Потом меняете на свое, но тоже прямолинейное, потом снова я, потом еще раз вы, потом останавливаемся и разговариваем. о'кей?
        - О'кей, - согласился Артем.
        Макс с интересом разглядывал собеседника. Четкие, даже красивые черты лица, твердый рот, чёрные глаза, широкие плечи, хорошая осанка. Артем был похож скорее на киноактера, чем на ученого или, тем более, бандита.
        - Аппаратура есть? - спросил Артем, когда машина, наконец, остановилась.
        - Записывающей нет. Стирающая есть.
        - Стирающая?
        - Ага. Стирающая звук и людей. - Макс положил между сидениями шумогенератор и продемонстрировал рукоять «Беретты» за поясом. Артем согласно кивнул головой.
        - Итак. Я знал, что вы занимаетесь делами особого рода. С использованием
«стирающей аппаратуры». - Артем позволил себе слегка улыбнуться. - Я знаю, что вы здесь проездом, но хочу попросить…предложить одну неплохо оплачиваемую работу, которая не займет много времени.
        Макс удовлетворенно кивнул - Николаич «сделал» ему легенду. А оговорочка Артема о многом говорит - дело для него крайне важно, если он чуть не забыл об одном из краеугольных камней уголовного принципа, о котором знал еще Шаламов - «Не верь, не бойся, не проси»…
        - Думаете? - поинтересовался Артем.
        - Нет, жду предложения.
        - Прекрасно. Нужно «стереть» одного человека.
        - Это я понял, - усмехнулся Макс. - Можно поконкретней?
        Артем помедлил, а потом произнес, как сплюнул:
        - Саня-Рык. Слышали о таком?
        - Это недешево, - отозвался Макс. - Очень недешево. Дешевле было бы сработать своими силами.
        - Я не держу штатных киллеров. Сейчас это слишком опасно. Да и дороговато. Нужны они нечасто, а содержания и тренировок требуют постоянно. Большую часть времени они бесполезны - не будешь же их на вышибании долгов использовать. Это все равно, что лазерным прицепом орехи колоть. Можно, но глупо - лучше молоток купить. Я предпочитаю обращаться к таким, как вы. Это ваша работа. Сегодня я вас, нанимаю, завтра кто-то меня «закажет». Вам всегда надо быть в форме. Кроме того, есть некоторые особенности ситуации.
        - Какие?
        - Ни его, ни меня не могут убрать свои, из «братвы». На сходняке или, тьфу-тьфу, на «зоне» обязательно предъявят смерть своего. В меня стрелял коммерсант-должник, я обращаюсь к специалисту. Это дороже, но надежней. Правда? - по губам Артема скользнула презрительная улыбка, относящаяся к любителю сэкономить Рыку. - Коммерсанта еще можно расколоть, а ваш брат, даже если соловьем «петь» начнет, получит «вышку». Поэтому вы, обычно, молчите. Более того, вы, обычно, не попадаетесь.
        - Итак…
        - Я дам вам наводку. Вообще-то это ваша работа, но мне сейчас нужна скорость исполнения. Завтра вечером Рык будет стучать, как обычно, по груше в спортзале ДЮСШ № 2. Один. В крайнем случае, с одним качком-охранником.
        - Спасибо. Остальное - дело техники. Теперь о цене.
        - Пяти… Ладно, десяти «штук» хватит?
        Макс промолчал.
        - Думаете?
        - Нет, просто молчу. Жду продолжения.
        - А сколько? Двадцать что ли?
        - Это вы сказали.
        - Да вы в своем уме? Это же не президент!
        - Не президент. Потому и двадцать. За президентов мы берем гораздо больше. Рык - не коммерсант, он недешево стоит. Я же предупреждал. Да и за двадцать-то я сделаю это только потому, что «наш общий знакомый» попросил меня вам не отказывать.
        - В моем положении и десять «штук» - недешево.
        - Это ваши проблемы.
        - Хорошо, - Артем вдруг успокоился, услышат знакомые слова. - Пусть будет двадцать.
        - Десять сейчас, десять после дела.
        Артем достал из сумочки перетянутую резинкой пачку «баксов».
        - Как передать остальные? И какие гарантии?
        - Через «общего знакомого» и передадите. Он и будет гарантом.
        - Согласен, - кивнул Артем. - Послезавтра жду сообщений в газетах.
        - Кстати, насчет гарантий. Будет очень нехорошо, если в том районе, вдруг, окажется кто-то из ваших людей.
        - А что им там делать? - изобразил праведное удивление 'Артем.
        - Да мало ли. Может, помочь захотят. Или проверить, как у меня получилось. Не надо им там быть. Я мнительный очень, могу неправильно понять, и тогда сработает моя страховка.
        - Какая? - удивительно неравнодушно спросил Артем.
        Макс неопределенно пожал плечами:
        - Зачем вам знать, если ваших людей там не будет. До свиданья. Читайте газеты, - Макс выключил «глушитель» и вышел из машины. Артем немного кисловато кивнул и тронулся с места. Подождав, пока его машина скроется в транспортном потоке, Макс зашел в подъезд ближайшего дома, вывернул красную куртку зеленой изнаночной стороной, отодрал бороду, снял очки и отклеил глубокий ножевой шрам со щеки. Этот накладной шрам привез ему дружок-эмигрант Лева Милльман из Штатов. Кстати, Лев Наумович Милльман по паспорту являлся украинцем.
        Саня-Рык был боксером-неудачником. В начале его карьеры пудовые кулаки делали свое дело, перемалывая соперников. А неукротимое бешенство, которое охватывало его, когда он получал пару ударов, делало его на ринге просто страшным. Но чем выше в своих боях он поднимался, тем становилось труднее. Опытные специалисты ринга не боялись его напора, останавливая мощными расчетливыми поставленными ударами, а его
«молоты» вспарывали воздух в добром полуметре от их голов. Все чаще он заканчивал бои лежа на ринге, а руку поднимали его менее крутым, но более тренированным соперникам. Задатки, не подкрепленные упорными тренировками, оказались бессильны перед грамотной и отточенной бесчисленными упражнениями техникой.
        Тогда Рык перенес свою энергию на улицу. И быстро попал на «зону», где его самозабвенная ярость и боксерские навыки вывели его в привилегированное сословие. В родном городе, на воле, его жестокость и жадность помогли ему стать одним из первых людей.
        Его зажиревшее тело больше привыкло нежиться в шезлонге на островах Средиземного моря, чем бороться с весом штанги. Но раз в неделю он приходил в спортзал и с остервенением колотил грушу, выплескивая накопившуюся энергию.
        Сегодня был такой день. Удалив всех из зала, Саня долбил своими кулаками по тяжелому мешку, который болтался на цепи, как мячик. В эти минуты Рык был страшен, и желающих позаниматься с ним вместе не находилось. Даже охранник убежал
«позвонить» и звонил уже полчаса.
        В этот момент открылась дальняя дверь, выходившая прямо на улицу, и в зал вошли двое парней. Они направились к Рыку. Саня выпрямился и яростно зыркнул на вошедших. Никто не смел ему мешать «отрываться»!
        Подошедший первым парень улыбнулся одними губами. Второй, светловолосый, остановился чуть сзади.
        - Че надо?! - проревел «первый человек в городе» и саданул по мешку так, что он подскочил на полметра.
        - Саня-Рык? - поинтересовался первый.
        - Ну! - рявкнул Саня и развернул плечи. Потное тело дышало жаром.
        - Вам привет, - снова улыбнулся парень и вытянул руку с пистолетом.
        Рык всхрапнул и сделал шаг назад, округлив глаза. Ему вдруг стало страшно. Не так он представлял свой конец. Разгоряченные мышцы, прикрытые лишь пропотевшей майкой, не хотели принимать пулю. Но от их желания ничего не зависело.
        Парень два раза подряд нажал на спуск. Мощная «Беретта» рявкнула и выплюнула два куска металла туда, в это сплетение ожиревших мышц, костей и сосудов.
        Рыка отбросило назад, он захрипел и тяжело повалился на маты, истекая кровью и потом.
        Парень подобрал гильзы, осмотрелся и, подойдя к стене, поднял два сплющенных комочка. Пули, прошив Рыка, ударились о бетонную стену и упали на пол.
        - Отлично, следов меньше, - пробормотал парень, направляясь к выходу.
        В машине Макс осмотрел заклинившую «Беретту».
        - Ай-яй. Надо готовить оружие лучше. Чуть не подвела. Хорошо, что двух пуль хватило.
        - Что теперь с ней делать?
        - Сдам. Пусть другую гонит.
        Так бесславно закончил свое существование Саня-Рык, один из первых людей города.
        Макс перестал бояться. Ему больше не нужна была помощь Сержанта. Он теперь смело и открыто ходил по городу, не опасаясь встреч с «пятаками» или еще какой мразью. И дело было даже не в «стволе», который всегда был у него под мышкой, за поясом или в сумке. Просто он переступил через тот барьер в себе, который заставлял искать помощи, прикрытия. Тот барьер, который заставляет здоровых мужиков завидовать героям Сталлоне и ВанДамма и мешает им же совершить поступок - даже, хотя бы, просто отогнать от прилавка подошедшего без очереди наглеца. Мака научился давать отпор. Макс научился бить первым. Бить крепко, жестоко, наверняка, не боясь последствий.
        Может быть впервые за всю жизнь он почувствовал себя хозяином города. Не тем борзоватым хозяйчиком, который делает, что хочет, наплевав на других, а настоящим хозяином, который открыто и гордо мог сказать:«Это мой город!» А всю эту шваль на иномарках он воспринимал теперь как грязь в доме, как паразитов-грызунов. Никто же, в самом деле, не боится крыс в собственном доме! Они противны и вредны, но не страшны. От крыс очень трудно избавиться, но каждый хозяин испытывает удовлетворение, поймав и раздавив хотя бы одну.
        Макс сидел в машине и блаженно щурился на утреннее солнышко. «Восьмерка» стояла в тихом дворике недалеко от рынка. Кирилл убежал куда-то по своим делам, заодно пообещав купить продуктов. Сегодня утром звонил Юрий Николаевич и, как он выразился, «подтвердил ликвидацию», поблагодарив за услугу. Макс упрекнул его в том, что он дал его телефон Артему и теперь тот мог бы вычислить своего исполнителя. Чекист даже обиделся и успокоил Макса, сказав, что Артему просто передали трубку с уже набранным номером. Юрий Николаевич спросил, что делать с деньгами, которые передал заказчик. Они договорились о передаче гонорара, обмене
«Беретты» на такую же модель - очень уж Максу полюбилась эта итальянская «машинка» - и о подборе для Макса хорошей машины. Выбор модели был за Максом, и сейчас он размышлял о том, какую тачку выбрать. Он уже давно мечтал завести джип, большой, как автобус. Например, «Ниссан Патрол» или легендарный «Паджеро». Но, трезво поразмыслив, он решил, что в данный момент ему нужна рабочая машина - скоростная, но не бросающаяся в глаза. На джипе даже в Москве затеряться непросто. Приходилось склоняться к «шестерке» или «девятке», то есть самым распространенным машинам в наших городах. О «Москвиче» он даже думать не хотел, оставляя патриотизм Лужкову.
        Но внезапно идиллия летнего утра была грубо нарушена. Во двор вкатился серый автофургон и из кабины, переругиваясь, выскочили два парня лет двадцати пяти. Эдакие наглые опустившиеся мужики, которые обычно получаются из спившихся дворовых королей и их «шестерок». Таких часто можно встретить среди грузчиков ресторанов и винных магазинов.
        Один из низ достал из кузова большую сетку, укрепленную на проволочном круге, диаметром метра два, и по-хозяйски осмотрел двор. Второй открыл капот и начал копошиться в моторе.
        Макс поразился упавшей вдруг на двор тишине. Детские голоса разом смолкли, бабки и мамаши, которые вели оживленный обмен мнениями в тени тополей, настороженно притихли, а дворовые любимцы - Жучки и Бобики разных мастей, которых полно в старых дворах, замерли, глядя блестящими от ужаса глазками на непрошеных гостей.
        Макс просто отказывался верить своим глазам. Неужели эти отбросы устроят охоту прямо здесь, в переполненном детьми дворе, среди бела дня?!
        Но эти двое, похоже, давно уже перешли грань, отделяющую человека от нелюдя, для которого даже нет названия. Назвать этих выродков зверьми, значит оскорбить животных.
        Тот, с сеткой, направился к сидящей в сторонке черной собачонке с торочащими ушками и белой кучерявой грудкой. Собака не двигалась, завороженно глядя на подходившего человека. Наконец она вышла из оцепенения и пулей метнулась к спасительному подвалу. Но «охотник» сильно взмахнул рукой и сеть, описав дугу, точно накрыла собаку. Та истошно завизжала и забилась в ловушке. Живодер подскочил и, приподняв сеть, ловко накинул тонкую петлю на шею жертвы. Собачонка, охваченная предчувствием смерти, словно впала в прострацию, замерев и молча упершись всеми четырьмя лапами в землю, и живодеру пришлось волоком тащить ее к машине.
        Разом заплакали несколько детей. Маленький мальчик лет пяти закричал на весь двор:
        - Отпусти ее, гад! Не трогай Звездочку! Отпусти! Я тебя убью!
        Подонок только улыбался. Еще одна девочка присоединилась, закричав:
        - Куда вы ее тащите?! Ей же больно! Мам, скажи, пусть Звездочку отпустят. Она же наша!
        - Да что же это такое! - не выдержала одна из женщин.
        - Как вам не стыдно, здесь же дети! - воскликнула другая.
        Двор очнулся, загудел. Но «охотника» это словно не касалось. С не сходившей с лица ухмылкой он подтащил жертву к машине, приоткрыл кузов, за шкирку зашвырнул туда собаку и огляделся в поисках новой цели.
        Терпение Макса лопнуло. Он рывком распахнул дверь и выскочил из машины, направляясь к фургону. Но он немного опоздал. Из стоявшей рядом с фургоном
«девятки» вышел высокий худощавый мужчина с залысинами над высоким лбом, глубоко сидящими глазами и длинными руками боксера, заканчивавшимися жесткими костлявыми кулаками. Мужчина двигался очень спокойно. Он подошел к фургону и распахнул заднюю дверь. Оттуда градом посыпались разномастные собаки, тут же бросившиеся врассыпную пестрой живой волной. Дети вокруг завизжали от радости, и мужчина улыбнулся тонкими поджатыми губами. Парень с сеткой подскочил к собачьему спасителю:
        - Ты что делаешь, козел!
        В ответ мужчина коротко и профессионально влепил живодеру в глаз. Тот рухнул в пыль, но вскочил и бросился на обидчика с кулаками, тут же получив точно такой же удар, но уже в другой глаз, и снова свалился наземь. Мужчина развернулся и спокойно направился к своей машине.
        - Заплатишь, козел! Ты еще не знаешь, с кем связался! Я тебя под землей найду! - завыл «пострадавший», накликав очередные неприятности. Мужчина обернулся, но улыбки на его лице больше не было. Губы стянулись в ниточку. Он подошел и несильно, но жестоко ударил стоявшего на четвереньках парня ботинком по лицу, раскровянив рот. Подлетевший было на выручку второй «охотник» подобострастно заулыбался:
        - Извини! Он, дурак, не понимает, что говорит! 3аткнись, придурок! - зарычал он уже на напарника. - Это ты не знаешь, с кем связался!
        Мужчина вернулся к машине, кивнув подошедшему Максу, сел за руль и выехал со двора. Макс успел заметить на переднем сидении симпатичную девочку лет семи-восьми.
        - Кто это был? - спросил Макс у зверолова, который пытался поднять «раненого».
        - Крест, кто же еще! А что?
        - Да помешал он мне. Я тоже поучаствовать хотел.
        - Че? в чем ты хотел поучаствовать? - заплетающимся языком, но все еще нагло спросил, наконец, утвердившийся на ногах парень.
        - Впрочем, я еще успею, - кивнул головой Макс, и кулаком сломал ему нос. Живодер снова рухнул на землю. Напарник сплюнул, махнул руками и пошел к машине.

«Надо подождать Кирилла в другом месте. А то сейчас за автографами придут, хотя
„звезда“ здесь и не я», - подумал Макс, ощущая на себе благодарные взгляды мамаш и их чад.
        Макс находился в приподнятом настроении. Все вокруг казалось теплым и добрым. Джон говорил в таких случаях - «светляка съел»… Хотелось что-то изменить в своей жизни. И Макс решил, наконец, сделать то, что хотел сделать давно, но все время что-то мешало. Макс даже уже побаивался, что опоздал. Он набрал номер редакции.
        - Здорово, Джон. Ты можешь оказать мне одну услугу?
        - Это зависит от рода услуги.
        - У тебя, помнится, были знакомые в четвертой горбольнице…
        - Ну…
        - В мае там, в хирургии, лежала некая Светлана Ивлева с огнестрельным ранением в живот…
        - Надеюсь, это не ты ее подстрелил?
        - Нет. Мне нужен ее адрес.
        .- Слушай, я вот все думаю…Почему, когда я работаю с тобой, мне все время приходится добывать чьи-то адреса и иметь дело с огнестрельными ранениями?
        - Я стервятник, меня на кровь тянет…
        - А сам ты не можешь адрес узнать?
        - Могу, но мне туда ехать надо и полчаса круги выписывать, а ты все по телефону можешь сделать и даром.
        - Ага! Даром! Знаешь, сколько я туда конфет перетаскал?!
        - Зато теперь, если ты попадешь под троллейбус, тебя там оформят в лучшем виде, будешь красивей, чем при жизни.
        - Пошел ты, стервятник. Жди. Я позвоню.
        Через час Макс рассматривал заветный адрес. А еще через полчаса стоял перед обитой рейкой дверью.
        Еще со времен начала своей журналистской карьеры Макс приучил себя не стоять перед дверьми, в которые нужно входить, какой бы сложной или непредсказуемой ни была предстоящая беседа. Чем дольше ты стоишь перед дверью и обдумываешь свои ходы и вероятные варианты развития ситуации, тем больше закрепощаются твои мозги и тем труднее вести разговор в том русле, которое тебе нужно.
        Вот и сейчас, поднявшись на площадку. Макс сразу же нажал кнопку звонка и лишь потом подумал, что неплохо было бы купить цветов и бутылочку шампанского. Впрочем, он тут же оправдал себя тем, что Светки может не быть дома, да и вообще, с чего он взял что она его ждет? Она, возможно, ждала его в больнице, а он приперся только через месяц. Макс ощутил легкий приступ болезни, которую приличные, люди называют совестью.
        Макс подождал пару минут и уже решил отправиться восвояси, но тут щелкнул замок и дверь открылась. Макс ожидал увидеть изнуренную болезнью тень, но его знакомая выглядела бодро и, даже, весело. Мокрые волосы и разрумянившееся лицо вполне определенно говорили о том, почему она задержалась. Макс, редко пользовавшийся домашними заготовками, развел руки, изобразил улыбку и приготовился ублажать обиженную девушку, но это не понадобилось.
        Светка взвизгнула и подскочила к Максу с явным намерением броситься в объятья, но в последний момент смутилась и, скромно потупив глазки, улыбнулась «улыбкой невинности».
        - Рэмбо! - прошептала она. - Я знала, что ты меня найдешь!
        - Так уж и знала, - Макс и сам немного смутился от такой чистой и искренней радости.
        - Знала! Я же тебе еще тогда сказала, что ты первый настоящий парень в моей жизни. А настоящие парни обычно приходят, если обещали. Заходи.
        Макс про себя восхитился полному отсутствию кокетства в ее поведении. Большинство знакомых ему девиц, если их вытащить из ванной, просто не впустили бы нежданного гостя, пока не подчистят перышки, а это занимает, обычно, гораздо больше пяти минут. Оставшееся незначительное меньшинство может, и впустило бы, но всю дорогу вслух бы сокрушалось об отсутствии косметики на лице и природной прическе. Светка же, похоже, вполне осознавала, что без «камуфляжа» она выглядит вовсе не хуже, чем в «боевой раскраске». Иначе, конечно, но отнюдь не хуже.
        Войдя в квартиру Макс, мягко говоря, удивился. Это уютное и более чем прилично обставленное гнездышко было похоже на что угодно, но только не на квартиру одинокой молоденькой официантки из дешевого бара которая, по ее словам, имела отношения с молодняком из бандитских кругов. Все предметы в квартире говорили о вкусе и достатке, а кожаный черный диван в углу даже намекал на роскошь. До сих пор Макс видел кожаную мебель только в офисах преуспевающих фирм, не считая, конечно, кожаного круга на унитазе Джона, которым тот гордился, как колхоз - трактористом-орденоносцем. Телевизор, видик и музыкальный центр сошли с конвейеров
«СОНИ», а не какой-нибудь «Айвы» или «Самсунга».
        - Впечатляет? - усмехнулась хозяйка.
        Макс только пожал плечами, не желая выдавать своего удивления. Он подошел к дивану и с удовольствием плюхнулся на теплую мягкую кожу. Пора было начинать беседу, но Макс не знал с чего начать, чувствуя странную для себя робость и скованность. Наконец он открыл рот и решил поделиться соображениями о погоде и, даже, издал какой-то звук, но в последний момент передумал и замолчал. Светка прыснула.
        - Ты такой смешной. Похоже, тебе героем быть легче, чем обольстителем.
        - Знаешь, - Макс вскочил с дивана и почувствовал себя немного уверенней. - Обычно у меня никаких проблем с общением не возникает, а сейчас даже о погоде ничего умного сказать не могу.
        - Это хорошо, - улыбнулась Светка, и Макс в очередной раз подивился непредсказуемости женской логики. - Надеюсь, ты анекдоты рассказывать не начнешь? Терпеть не могу парней, которые при первой встрече рассказывают анекдоты.
        - Нет, не начну, - успокоил ее Макс. - И выяснять наших общих знакомых тоже не стану. А что хорошего в том, что у меня словесный запор случился?
        - Значит, волнуешься. А раз волнуешься, значит, я тебе не безразлична. А, поскольку я то же волнуюсь, значит, у нас с тобой есть шанс.
        Против такой логики Макс ничего не имел. Они помолчали еще несколько секунд.
        - Знаешь, какое лучшее средство коммуникации? - спросил Макс.
        - Какое?
        - Его в ларьке напротив продают. Пойду-ка куплю. Ты не против?
        - Против. Не нужно бегать. У меня есть пара бутылочек этого средства на всякий случай. Ты коньяк пьешь?
        - Коньяк коньяку рознь.
        - Не бойся, не «Наполеон». Обычный «Белый аист».
        - В наше время настоящий «Аист»? - засомневался гость.
        - Из папиных запасов. У него все настоящее. Я сейчас принесу.
        - Я, наверное, неисправимый «совок», - возразил Макс, - но я люблю сидеть на кухне. Как тебе эта мысль?
        - Вполне. Там убираться легче.
        На кухне, где, разумеется, оказались и микроволновка и двухкамерный холодильник, Макс втиснулся в промежуток между столом и холодильником и, по огорченной гримаске на Светкином лице понял, что занял ее место. Она поставила на стол два пузатых фужера и вазу с фруктами.
        - Извини, что на столе не густо. Я просто не готовилась. Может, пообедать хочешь? Я быстро приготовлю.
        - Спасибо, не надо. Я что, сюда пожрать пришел? - Макс поднял бокал. - За нас с тобой и наши шансы!
        Он медленно, смакуя, выпил коньяк. В свое время он много времени и сил потратил на обучение этому несложному «трюку». Привыкнув пить водку залпом, автоматически переносишь эту привычку и на другие напитки, и переучиваться потом очень непросто.
        Светка потянулась к фруктам, но вдруг остановилась, поморщившись от неожиданной боли.
        - Как ты? - спросил Макс. - Побаливает?
        - Иногда. Но, в общем-то, все нормально. Лечили меня, как президентшу.
        Макс изобразил на лице заинтересованность, и Светка продолжила:
        - Ничего страшного. Как ты и говорил, кишки не задело. Прооперировали сразу как привезли. Я утром как посмотрела на шов - сразу в слезы. А тут папа пришел. Узнал про мое горе, успокоил, как мог и ушел. А меня через день снова на операцию. И тот врач, что меня в первый раз резал, теперь только скальпели подавал. Папа какого-то друга из отпуска вытащил, местное медицинское светило. Тот переделал все так, что у меня только красное пятно осталось, а через пару месяцев, если он не наврал, и это пропадет. Короче, через неделю я уже бегала по всей больнице.
        - Менты сильно доставали?
        - Приходили раза три. А что им с меня взять? Я барменша, на клиентов мне внимание обращать некогда. Пошла, мол, в подсобку, а тут стрельба. Я что, дура, присматриваться - кто да что? Спряталась за угол и сидела. А когда поутихло, высунулась посмотреть, тут мне и дали, за любопытство. Ну, а там и папа подсуетился, чтобы от меня отвязались.
        - А кто у нас папа? Волшебник? - поинтересовался Макс.
        - Папу моего ты, наверняка, знаешь, - грустно улыбнулась девушка и задумчиво посмотрела в пустой бокал.
        - Да-а? - удивился Макс, подливая коньяк.
        - Да. Подумай чуть-чуть. Раз ты меня смог найти, значит и фамилию, скорее всего, знаешь.
        Маке сосредоточился, потягивая «Аиста», и вдруг, пораженный, вытаращил глаза:
        - Не может быть! Нежели Иван Сергеич?..
        Иван Сергеевич Ивлев был директором самого крупного в городе завода, по-настоящему крутым мужиком еще старой закваски, с огромными связями и безграничным влиянием. Светка кивнула головой, подтверждая догадку Макса.
        - Тогда понятно, откуда это все, - Макс огляделся по сторонам. - В баре, даже на обсчете и чаевых, столько не заработаешь.
        Светка снова кивнула, осушила свой бокал и отрешенно уставилась на стену, прижав кулачок к губам. Макс почувствовал, что коснулся. больной темы, но не стал от нее уклоняться, по опыту зная, что человеку, зачастую, нужно не забыть, а выговориться.
        - Что, откупается? - тихо спросил он.
        - Ты неправильно понял, - в Светкином голосе проступила печаль. - Он меня по-прежнему любит, может, даже, еще больше. Но он теперь не мой. У него своя семья, а держать меня в качестве Крошечки-Хаврошечки он не хотел. Да и я бы не хотела.
        - Жена-стерва? - поинтересовался Макс, но Светка его словно не слышала.
        - Когда мама умерла, мне было пятнадцать, - казалось, у Светки пересохло в горле - с таким трудом произносила она слова. - Большая уже, понимала все. Я словно перестала жить. Все вокруг было черным, как ночью. Черным и немым. А для отца это было облегчением. Они уже давно жили по инерции. Без любви, без привязанности, даже без привычки.
        Но мирно, никогда не ссорясь. Мама заботилась о нем, но без души - так было положено. Он ее обеспечивал - так тоже было положено. Но у него была страсть. Банальный служебный роман - влюбился в свою секретаршу. А потом мама умерла. А я любила их обоих! - Светка всхлипнула. Макс протянул руку и накрыл ее ладонь своей.
        - Не рассказывай, если тебе трудно.
        - Я любила их обоих, а он привел эту Эльвиру через неделю после похорон. Он ее очень любил и, как все влюбленные, не думал о других. Я ее возненавидела, а он для меня стал предателем. Хотя теперь я понимаю, что, на самом деле, она совсем неплохая женщина и тоже любит моего отца. А он никого не предавал, потому что не любил мою маму.
        Он для меня стал чужим. Но не я для него. Я для него осталась глупой обиженной девчонкой и единственной, любимой дочкой. А я не ночевала дома, пила вино, связалась со шпаной. Так было два года. А потом он купил мне квартиру и поселил меня в ней. Мы договорились…Вернее, он сказал, а я согласилась, что он будет обеспечивать меня всем необходимым, но на текущую жизнь я буду зарабатывать сама. Я редко просила, обычно он приходил и спрашивая у меня, нужно ли мне это или то. Мы договорились, что он будет приходить в определенный день, в определенное время, чтобы не мешать моей личной жизни. Так все и идет уже много лет.
        Я поняла, что он не предавал ни маму, ни ее память. Просто тогда он унизил мою любовь к человеку, которого он сам не любил. Я его уже давно простила, но…снова родными мы больше не стали. Хотя я дико люблю его сына, моего брата, - Светка улыбнулась. - Ему три года. Он такой славный!
        Макс смотрел на Светку и чувствовал, что с ним происходит что-то незнакомое ему, или давно забытое. Он не мог оторвать глаз от ее лица. Искрящиеся глаза притягивали его, как Север - стрелку компаса. Она была похожа на юную принцессу, живущую в шалаше дровосека. Высокий лоб, светлые, почти белые волосы, над цветом которых не работал химик или парикмахер, тонкие брови, точеное лицо с бледной кожей, длинная шея и хрупкие плечи с безумно женственными выступами ключиц, а ниже…чуть распахнувшийся купальный халатик открывал восхитительную ложбинку, обрушивающуюся куда-то вниз, в недосягаемые дали…
        Макс встряхнул головой, пытаясь сбросить наваждение.
        - А как тебе удалось, постоянно общаясь с жульем, сохранить такую классную квартиру? Они и за меньшее убивали.
        - Это отдельная история! - Светка улыбнулась, стараясь незаметно смахнуть набежавшую слезу. - Поначалу здесь творилось черт те что. Три пацана мне просто житья не давали, постоянно торчали в моей квартире. Я в самом начале не смогла дать отпор, и они считали, что здесь что-то вроде их личного притона. А потом повзрослели, заматерели, из простой дворовой шпаны превратились в молодых бандитов. Кстати, тоже в «пятаках» числились. Я пыталась от них отделаться, но что может девчонка сделать против таких подонков? К отцу не обращалась - стыдно было.
        И вот однажды они снова приперлись, напились и начали…Короче, я сидела на кухне одна, с подбитым глазом и плакала, а они веселились в комнате, когда пришел папа. Он открыл дверь своим ключом, хотя раньше никогда этого не делал, посмотрел на меня, оценил обстановку - у него это здорово получается, иначе бы не был тем, кто он есть - и вышвырнул этих козлов, правда при помощи своего шофера. Те что-то кричали, грозились… Папа подошел ко мне и спокойно сказал, чтобы я не беспокоилась, они больше не придут, если только для того, что бы извиниться. Так и вышло. Уж не знаю, с кем он там встречался, но явно не с милицией. Через три дня они все вместе пришли ко мне в бар - я уже там работала - и попросили прощения. Прости, говорят, мы не знали, что это квартира Ивана Сергеевича. Как я поняла, для тех людей, с которыми он говорил, собственность дороже родственных отношений, и именно от этой печки он и плясал. С тех пор жить мне стало полегче. Появилась нора, в которой я могла прятаться и зализывать раны. Про эту нору теперь не знает никто из тех, с кем я сейчас общаюсь или имею хоть какие-то отношения. Даже
телефоном я пользуюсь только тогда, когда звоню сама.
        - Но я тебя нашел без особого труда.
        - А меня никто и не ищет. Зачем?
        - А те трое?
        - Один сидит и просидит еще восемь лет. Другого убили. Третий сам кого-то убил и сейчас в бегах. В общем - нет их. Светка замолчала, о чем-то задумавшись, и, вдруг, засмеялась.
        - Что случилось? - не понял Макс.
        - Да так… - Светка едва остановилась. - Мы с тобой сидим, болтаем. Мне кажется, я с тобой всю жизнь знакома. А между прочим, я даже не знаю, как тебя зовут. Рэмбо, и все…
        - Максом меня зовут, - он тоже заулыбался.
        - Максим?
        - Нет - Олег.
        - То есть?
        - Я Олег Максимов. Но о том, что я Олег, я и сам порой забываю. Все меня зовут Максом. Но ты можешь меня звать так, как тебе угодно. Хоть ежиком. Из твоих уст мне даже это приятно будет.
        Их глаза встретились, и в этот миг за окном полыхнула молния, и тут же грохнул разряд грома. Макс мог бы поклясться, что гроза началась от той искры, что проскочила между ними. Он почувствовал головокружение и покалывание в висках. Светка тоже застыла. Улыбка исчезла с ее лица. Губы дрогнули, и все ее лицо словно светилось мольбой о том, чтобы все это оказалось правдой и никуда не исчезло, как исчезало раньше. Макс сглотнул комок в горле и опустил глаза. Светка мягко высвободила руку и встала.
        - Что-то со мной происходит. Я должна что-то сделать, иначе я с ума сойду.
        Макс прошел вслед за ней в гостиную. Светка встала посреди комнаты, словно не зная, куда идти дальше. Макс подошел к дивану, опустился на него и в тишине услышал негромкий знакомый звук. Оглядевшись, он увидел между стеной и диваном гитару. Хорошую черную пластиковую гитару. Он взял ее в руки и медленно провел пальцами по струнам, которые отозвались на прикосновение мягким мелодичным звоном. Макс погладил обводы гитары ладонью, словно лаская любимого пса.
        Еще три месяца назад Макс разбил свою гитару на одном из пикников и с тех пор не брал в руки инструмента. Да и не до музыки было…
        Макс начал тихонько наигрывать, а потом посмотрел на Светку, не сводившую с него глаз, и в полумраке комнаты, под шум дождя полилась старенькая мелодия:
        Там, за дальним озером,
        Где кочуют осени,
        Где вороны черные
        Каркают беду,
        Появлюсь я заполночь,
        Обойду все заводи,
        Все болота темные,
        А тебя найду…
        Светка подошла к окну и отвернулась, обхватив плечи тонкими руками. Макс последний раз тронул струны и отложил гитару, которая издала негромкий звон, словно прощаясь с ним. Он подошел к Светке и остановился рядом. Ему хотелось ее обнять, сказать что-нибудь ласковое, но он не решался, боясь нарушить волшебство момента. Ее глаза влажно блестели.
        Они долго стояли так, молча, глядя на мощные тугие струи дождя, разбивающиеся о стекло и стекающие по нему, смешиваясь в потоки. На улице быстро темнело, и огни и зажегшихся фонарей отражались в мокром асфальте.
        - Ты будешь со мной? - прошептала Светка.
        - Я буду с тобой, - эхом отозвался он.
        - Не бросай меня слишком скоро. Я хочу хоть немного побыть настоящей женщиной.
        - Я уйду от тебя, только если ты меня прогонишь.
        Она повернулась к Максу и заглянула в его глаза.
        - Обещаешь?
        - Обещаю, - твердо сказал он.
        Светка робко улыбнулась:
        - Что тебе приготовить на завтрак?
        Ночью он внезапно проснулся и в неясном свете уличного фонаря увидел, что Светка сидит на краю постели и беззвучно плачет.
        - Что-то случилось? - шепнул он.
        - Да. Я, кажется, влюбилась, - всхлипнула она.
        - Разве из-за этого плачут?
        - Плачут. Когда начинаешь жить горькой взрослой жизнью в пятнадцать лет, двадцать два - это уже возраст. Я уже не верила, что встречу тебя.
        - Мы встретились. А если бы этого не произошло - значит, на свете нет Бога.
        - А говорят, что принцев не бывает и ждут их только дурочки, - она взяла его руку в свои ладони и нежно поцеловала ее.
        - Я не принц.
        - Неужели ты, такой молодой, уже король? - она улыбнулась и по-детски, кулаком, вытерла слезы.
        - Иди ко мне, моя принцесса, и спи спокойно. Теперь все будет по-другому. И для тебя, и для меня.
        Она прильнула к нему, как котенок, положила голову ему на плечо и, обняв за шею, быстро заснула. Ее теплое дыхание щекотало его щеку, и он долго не мог заснуть, боясь потревожить ее сон. Неземное счастье кружило голову. Наконец глаза его закрылись, но блаженная улыбка не покинула лица. Первый раз за многие дни он спал спокойно. - Где ты шлялся?! - заорал Кирилл, как только Макс переступил порог. - Я уже всех на ноги поднял!
        В зале сидели Грек с Касымом, снова обложенные оружием.
        - История повторяется, - усмехнулся Макс.
        - Только не повторяй ту историю, что рассказывал в прошлый раз, - парировал Грек, - Киря нас уже посвятил в ваши дела. Ты уж извини этого болтуна.
        Кирилл виновато развел руками.
        - Тогда придется говорить правду, - сокрушенно вздохнул Макс. - У девушки я был.
        - У какой девушки? - Кирилл помрачнел.
        - Ты ее не знаешь, - успокоил его Макс. - Я сам с ней всего второй раз встречаюсь.
        - А она не может… - начал было Кирилл.
        - Нет! - отрезал Макс.
        Грек посмотрел на него с немым вопросом. Макс улыбнулся и кивнул головой.
        - Ну, тогда все в порядке. Я уже наводил справки. Еще месяц назад, - поспешил добавить Грек, поймав свирепый взгляд Макса, - Продолжая твое задание, между прочим. С братвой у нее контакты, конечно, есть, как и у всех в нашем городе, но держится от них на расстоянии.
        - А ты знаешь, что тебе звонили? И были очень недовольны твоим отсутствием, - вставил Кирилл.
        - Кто звонил?
        - Они…
        - Да и хрен с ними! - легкомысленно махнул рукой Макс, и Кирилл с подозрением на него посмотрел. - Надо будет, еще позвонят.
        - Ну, лады! 3начит все путем, - Грек поднялся, и Макс только сейчас заметил, что в его руках был «Калаш» из «посылки» Юрия Николаевича. - Так… Что-то я еще хотел тебе сказать? А! Тебе еще один парень в твою шайку не нужен?
        - Что за парень?
        - Сержант неравно привел. Попросил меня пристроить его куда-нибудь, на серьезные дела. Парень, что и говорить, крутой. «Афганец». Был в Таджикистане, Карабахе, Абхазии, Приднестровье, Чечне…Говорит, контрактничал, но мне кажется и за денежки постреливал. Необычный парень, непростой. Но многое умеет и хочет в дело. Возьмешь?
        - Проверяли его? Кто он?
        - Я сам не проверял, но его Сержант привёл, а он с улицы не возьмет. Так. Что скажешь?
        - А что вы его к себе не возьмете?
        - Понимаешь, не из нашей он команды. Не вписывается. По делам и запросам не вписывается. А к тебе впишется. - Увидев недоуменное лицо Макса, Грек пояснил. - Мы, какими бы крутыми не казались, многое не можем себе позволить из того, что ты можешь.
        - Ну, ладно. Нужно с ним побеседовать. О времени и месте договоримся чуть позже. А сейчас нам нужно одно дельце уладить. Мы же про Мишу совсем забыли.
        Кирилл издал сдавленный возглас.
        - Ой, блин! Как он там, бедолага? Давно, поди, нас похоронил!
        - А где он? - поинтересовался Грек.
        - У тебя в деревне.
        - У меня?!
        - Ага. Ты же мне показывал дом. И сказал, чтобы я его использовал, как мне надо.
        - Я баб имел в виду!
        - Ну, он там с бабой и есть. В смысле, с женой.
        - Надо связать с Гордеем или с Крестом и все утрясти, - вмешался Макс.
        - Попробуем помочь, - согласился Грек.
        Макс вошел в зал бара «Старый город» спокойной уверенной походкой человека, знающего, что он делает. Кирилл неотступной тенью следовал в шаге за спиной. Они пересекли помещение и, не останавливаясь, подошли к тяжелой дубовой двери, ведущей во второй зал. Официант попытался преградить им путь, но Макс легким, но не допускающим возражений, движением отстранил его и вошел в святая святых.
        Здесь постоянно тусовались бандиты из группировки Креста, точнее лидеры его команд и их приближенные. Рядовые члены их шаек допускались сюда только в крайних случаях и по вызову.
        Второй зал был значительно меньше основного, но оборудован на порядок лучше и дороже, хотя особого проявления вкуса не было и здесь. Никаких стоек и прилавков, официанты появлялись только тогда, когда их вызывали. Пять столов в середине зала и пара по углам, видимо, для приватных бесед. Неяркое освещение, отделанные мореным дубом стены и, при этом, большие зеркала и пошлые эстрадные песенки, несущиеся из двух больших колонок.
        Народу было мало - три здоровяка за одним столом пили пиво, двое немолодых мужчин мирно беседовали за вторым, в углу худощавый смуглый бандит в спортивном костюме и с горящими глазами наркомана-анашиста злым громким шепотом что-то вталкивал светловолосому парню в двубортном костюме, похоже, коммерсанту. Все разом настороженно обернулись к вошедшим. Гостей здесь, явно, не жаловали. Особенно незваных.
        Макс обвел взглядом публику и подошел к коротко стриженому человеку лет тридцати с глубоким шрамом на виске.
        - Гордей? - лаконично спросил Макс.
        Тот едва не откусил горлышко пивной бутылки, но взял себя в руки и, отставив пиво, прохрипел:
        - Ты кто?
        - Неважно. Есть разговор.
        Гордей бросил яростный взгляд на официанта, все еще стоящего в дверях. Тот бессильно развел руками, побледнев от страха.
        - Ты знаешь, что сейчас с тобой будет? - прорычал бандит Максу.
        - Плевать я хотел на твои угрозы, - спокойно ответил тот. - Если ты боишься просто поговорить со мной не выходя из вашего кабака, то я зря сюда пришел.
        - Откуда ты узнал, где меня найти?
        - Да об этом в городе каждая собака знает, разве что кроме милицейских. Да и те наверняка, знают, просто дают вам погулять.
        - Ты, бля, крутой! Слишком умный, что ли?
        - Слишком умным быть нельзя, - парировал Макс. - Можно быть только слишком глупым. Так как насчет разговора?
        Гордей молча поднялся, с силой оттолкнув тяжелый стул, и сел за второй угловой стол. Макс пристроился рядом, а Кирилл остался стоять, наблюдая за залом. Сидящие вокруг примолкли, вслушиваясь в разговор.
        - Миша Силантьев под тобой работает? - без обиняков начал Макс. Ему претила манера построения разговора современных бандитов и коммерсантов, плетущих словесные кружева вокруг своего собеседника, чтобы, сбив его с толку или подавив морально, поставить против «понятий» и заставить сказать что-то такое, что можно
«предъявить», после чего ему просто некуда деваться, а только делать, что скажут или отказаться, противопоставив себя всей братве.
        - Кто это? - с деланным недоумением спросил Гордей.
        - Не крути. Если бы ты забывал своих клиентов, то в шестерках бы ходил, - Скрытая лесть, напор, неявные угрозы - это сочетание, зачастую, давало неплохие результаты в разговорах с людьми из криминального мира. Главное, ни на мгновение не давать слабины, иначе тебя тут же сомнут и опрокинут. Они собаку съели на этих разборках. - На «бродвее» у него магазинчик. Не самый крупный твой клиент, но твой. Припоминаешь?
        - Угу, - угрюмо подтвердил Гордей.
        Нравится-не нравится, но Максу приходилось играть по их правилам. Сейчас он заставлял Гордея признавать вслух то, что и так всем было известно. Но если это не сказано при свидетелях, этого все равно, что не было. Макс говорил нарочито громко, зная, что все в зале их слушают, и, в согласии с волчьими законами, не преминут загрызть или, хотя бы, укусить Гордея, если тот допустит повод уличить его в слабости или неуважении к закону, который добровольно никто из них самих не соблюдает.
        - Так вот. У него неприятности.
        - А что, он сам не мог прийти? Кто ты такой? - перебил его Гордей, но Макс продолжал, словно не слышал его реплики.
        - Пока ты с «афганцами» разбирался, на него наехали «болты». Он им ничего не был должен и, вообще, никогда не имел с ними дела. Они просто решили прибрать твоего человечка, думая, что тебе кранты, - Макс нарочно подбирал резкие слова, не позволявшие их игнорировать. - Потребовали у него вступительный взнос в пять штук баксов, а когда он их не выплатил, забрали его жену.
        - Если он им пообещал, значит, должен был отдать.
        - Он не из ваших кругов. И ты должен был его прикрыть. Это ведь условие вашей работы. Так?
        Гордею пришлось согласиться.
        Миша не платил, но ему удалось выпутаться. Временно. Если он сейчас появится в городе, его пришьют. Твоего человека пришьют за то, что он отказался платить чужим.
        - А не за четыре трупа? - возмутился Гордей, и тут же прикусил язык, но было поздно - он выдал себя с головой и по залу прокатился шепоток.
        - За трупы отвечать тому, кто их устроил. А мы говорим о твоем человеке, который платил в вашу кассу, а потом вы его бросили.
        - Мы были заняты, - огрызнулся Гордей, уже не скрывая того, что ему все было известно.
        - Сейчас вы не заняты. Разберись с «болтами». Мише работать нужно. И опять платить в кассу, надеясь, что его больше не подставят. Если тебе это дело не по зубам, передай его Кресту. Гордей скрипнул зубами:
        - А за трупы кому отвечать?
        - Пусть ищут. Я не справочное бюро.
        - Ты тех замочил?
        - В ментовке поинтересуйся. Там больше знают. Так что сказать ТВОЕМУ клиенту?
        - В понедельник пусть возвращается, - бросил Гордей.
        - И три месяца вам ничего не платит - моральный ущерб.
        - Хорошо. От него и так не много было, не разоримся.
        - Отвечаешь?
        - Да! - рявкнул Гордей.
        Макс поднялся из-за стола и не прощаясь покинул зал, провожаемый мертвым молчанием.
        Это дело было улажено. Гордею просто некуда было деваться. Слабости в их мире не прощали.
        Когда Макс с Кириллом вышли на крыльцо, на стоянку перед зданием, где находился бар, зарулила черная «девятка» и из нее выбрался тот мужчина, что так сурово разобрался с собачниками-живодерами - Крест. Макс задержался, глядя в его сторону. Крест открыл заднюю дверцу машины и под мышки вытащил оттуда отбивающуюся и весело хохочущую темноволосую девчушку. Он посадил ее на крышу машинки начал что-то ей говорить, грозя пальцем, а та при этом не переставала улыбаться. Наконец, он махнул рукой и повернулся к ней спиной, и девчушка тут же повисла у него на закорках, крепко обняв за шею и обвив ногами. Крест скупо улыбался, но его глаза выдавали еле сдерживаемое желание расхохотаться во весь голос. Он направился со своей ношей ко входу в бар и на мгновение его взгляд встретился со взглядом Макса и сразу же посерьезнел. Макс поспешно отвернулся и пошел догонять Кирилла. В груди вдруг защемило от неприятного предчувствия. Рано или поздно, их пути с Крестом должны были пересечься…. - И какого же рода дела тебя привлекают? - Макс перевел взгляд с тарелки с солеными сухариками на человека, сидящего напротив.
Высокий плечистый парень представился необычно - Гусь. Так его называл и Грек, предоставивший для этой встречи отдельную кабинку в «Якоре», который находился под его опекой. Ему было лет двадцать восемь-тридцать, здоровенные кулаки, фигура атлета, обветренное лицо, светло-голубые глаза под лениво приопущенными веками, стрижка под «ноль», высокий лоб, резко очерченные скулы. Он был бы даже красив, если бы не толстоватые губы и глубокий шрам от левого виска и почти до подбородка. Возможно, некоторым девушкам это показалось бы очень мужественным дополнением, но для дела, в котором участвовал Макс, такая, откровенно особая, примета, была явным минусом.
        Этот Гусь был кандидатом в его команду, но Макс не спешил с решением. Что-то его настораживало. То ли снисходительная уверенность, которая, как показалось Максу, промелькнула в его взгляде, то ли та легкость, с которой Гусь на него вышел.
        - Какие дела? - переспросил Гусь, отодвигая опустевшую пивную кружку, которую
«гарсон», мгновенно возникший из ниоткуда, заменил на полную. Друзей Грека, здесь уважали. - Дела, связанные с действием. Экшн. Не хочу терять форму.
        - Но о «зарплате» речь не идет.
        - Пока не идет. Профи без денег не останутся.
        - Я рад, что ты со мной откровенен, - Макс помолчал, чтобы заполнить паузу, прикурив сигарету. - Давай-ка пробежимся по твоей биографии. Откуда ты?
        - Не здешний.
        - А конкретней?
        - Будешь проверять?
        - Наверняка.
        Если это и не понравилось Гусю, то внешне он ничем этого не выдал.
        - Ярославль. Номер школы и адреса друзей детства нужны?
        - Может быть, позже. Что после школы?
        - Армия. Год в Афгане. Дембель. Потом круиз по горячим точкам.
        - Грек говорил. Наемничал?
        Гусь внимательно посмотрел на Макса и промолчал.
        - Понятно. Ничего страшного, я не приемная комиссия в ФСБ. А в Чечне?
        - Там все по делу, я в своих не стреляю. Сорок пятый полк ВДВ специального назначения.

«Опять снецназовец», - чертыхнулся про себя Макс, а вслух спросил:
        - А как вербовался в «точки»?
        - Это не проблема. Возле военкоматов вербовщики стаями крутятся. Да и на базаре
«черные» через одного к себе зовут. А если разок съездил, то ты уже в списках…
        - Специализация?
        - Снайпер. Но могу и все остальное. Подрывное дело, рукопашка… Всякое приходилось.
        - Как на меня вышел?
        - А я не выходил. Я вышел на Сержанта, он попросил Грека, а тот познакомил с тобой. Я даже не знаю кто ты. А о делах твоих только догадываюсь. Впрочем, мне все равно. Я не Робин Гуд. Мне все равно в кого стрелять - коммерсантов, рэкетиров или депутатов.
        - Я не наемный киллер.
        - Я же сказал - мне все равно. И денег не прошу. Заслужу - сам предложишь.
        - Пойдем! - Макс решительно поднялся из-за стола, - Проверим твои навыки.
        Выходя из зала, Макс на секунду задержался возле стойки, где сидел Грек.
        - Ну, как парень? - спросил «афганец».
        - Не знаю. Можешь проверить, воевал ли 45-й полк ВДВ в Чечне?
        - Можно и не проверять. Воевал. Двое наших из этого полка. Орлы. Спецназ курей не держит. Можно проверить и по фамилии, но на это время нужно.
        - Сделай.
        Макс вывел машину на загородное шоссе. Новенькая, прошедшая только обкатку,
«девятка» резво бежало по асфальту. Эту машину Макс получил за день до встречи с Гусем, от человека Юрия Николаевича в комплекте со всеми документами. В тот же день ожидавший Макса у ГАИ парень за полчаса утряс все формальности и Макс выехал за ворота на своей машине. В тот же вечер Вадим осмотрел его тачку на предмет подслушивающих устройств и выковырял пару «жучков». Макс только посмеялся, представив себе лицо своего «куратора».

…Хрустнул под колесами гравий и Макс остановил машину. О старом заброшенном гравийном карьере Максу рассказал Грек. Он находился в пяти километрах от трассы, деревень рядом не было, а грибники и охотники посещали эти места только во второй половине лета, поэтому «афганцы» иногда проводили здесь тренировки по стрельбе. Макс достал из-под переднего сиденья новенькую «Беретту», полученную взамен той, заклинившей, все через ту же камеру хранения, молча протянул пистолет «кандидату».
        - Добрая штуковина, - одобрил Гусь. - Правда, громковатая. Хотя, ты это, похоже, предусмотрел, - добавил он, заметив резьбу для глушителя на стволе. Все так же молча Макс извлек из багажника несколько бутылок и, отойдя шагов на тридцать, расставил их на камнях. Вернувшись, он увидел, что Гусь разглядывает пистолет, любовно гладя его пальцами.
        - Нравится?
        - Ты читал Фрейда? - ответил тот вопросом на вопрос.
        - Кое-что… - пожал плечами Макс.
        - Он утверждал, что мужчины подсознательно отождествляют оружие со своими детородными органами. Короче, это что-то вроде продолжения наших «концов». Отсюда и страсть большинства мужчин к оружию.
        - Да?.. - пробормотал Макс, никак не ожидавший таких познаний от этого «вояки».
        - Ага. Сам посуди - это даже более чем похоже. Это сделано «по образу и подобию». Ствол - сам «агрегат». Рукоятка - мошонка. И вся - «мужская сила», то чем работает
«агрегат», находится именно в ней. А на что это похоже? - Гусь почти сладострастно потянул на себя кожух, как крайнюю плоть, оголяя блестящий смазкой ствол. - И все эти пятнадцать девятимиллиметровых сперматозоидов, для того, чтобы выполнить свое природное предназначение, должны точно и вовремя попасть в свою мишень-яйцеклетку. А момент выстрела! Это не просто эякуляция. Это самый настоящий оргазм!
        Гусь вытянул руку с пистолетом, и медленно спустил курок. Макс даже вздрогнул, когда «Беретта» рявкнула и подбросила камень, лежавший в стороне, на пару метров в воздух.
        - Ну, ладно, теоретик, - усмехнулся Макс, - давай переедем к практике.
        Гусь повернулся к мишеням спиной, крутнул пистолет по-ковбойски, на пальце, и сунул его за пояс на спине. Макс отметил, что он не забыл его предварительно поставить на предохранитель.
        - Огонь! - крикнул «экзаменатор».
        Гусь провернулся на пятках, одновременно приседая. Неуловимое движение руки - и пистолет словно сам прыгнул в его ладонь.
        Такую стрельбу Макс видел только в кино! Выстрелы слились в один грохот. Мощная
«Беретта» почти не прыгала в руках стрелка. Пять пивных бутылок разлетелись сверкающими осколками почти одновременно, а пластиковая «Кока-кола» неслась по дну карьера, подгоняемая и подбрасываемая пулями, пока в «мошонке» пистолета не кончились «сперматозоиды».
        - Экзамен окончен, - выдохнул Макс, когда прошел звон в ушах.
        - И какая оценка?
        - Пять.
        - Я поступил?
        - Грек знает, как с тобой связаться?
        - Да.
        - Когда понадобишься, я тебя вызову.
        - Отлично! - улыбнулся Гусь, возвращая пистолет, предварительно обтерев его платком. - Ты не пожалеешь. - Ты никогда не рассказывал мне о себе. Не говорил - кто ты. - Светка задумчиво теребила локон белокурых волос, небрежно спадавший ей на лоб.
        Макс практически все вечера проводил у нее, обычно оставаясь и на ночь. Они почти не выбирались из постели, не в силах оторваться друг от друга. И дело было не в том, что в Максе вдруг проснулся сексуальный Везувий, или что их объединяла только постель. Макс просто купался в своем восторге, находясь рядом с ней, видя ее. Он не мог отпустить ее даже на кухню. Он испытывал одинаковое чувство блаженства обладая ей, целуя ее ноги или просто гладя ее волосы, наслаждаясь ее запахом, ее присутствием. И горящие Светкины глаза говорили, что она испытывает те же чувства.
        Макс не видел в ней другого человека, не ощущал присутствия иного существа. Это был он сам, его неотделимая часть, которая, по иронии судьбы до сих пор находилась в другом месте. Встретившись с этой женщиной, он не приобрел нового друга или возлюбленную - он просто стал вдвое больше и лучше. Он, наконец-то, стал целым… ОНИ стали целым, единым организмом и, естественно, им нужно было находиться ближе друг к другу. И постель была лучшим местом для этого. Максу понадобилось некоторое время, чтобы осознать вопрос.
        - Это важно? - спросил он, возвращаясь на землю.
        - Это ничего не изменит в наших отношениях, - пожала плечами Светка. - Но это тайна. А я женщина, а значит, страшно любопытна.
        Макс поднялся, закурил и, не одеваясь, встал у окна. Светка неслышно подошла сзади и поцеловала его в шею.
        - Все очень серьезно, да?
        - Не знаю. - Макс опустил глаза. - Не знаю - кто я.
        - Ты не из «братвы». Это видно невооруженным глазом. Судя по прическе - ты не мент. По возрасту в сыщики тоже не подходишь. Но у тебя есть пистолет… Ты - киллер? Хотя можешь ничего не говорить. Мне все равно.
        - Я даже не Дон Кихот, - Макс горько улыбнутся, - Хотя у меня есть свои
«мельницы». Я уничтожаю бандитов, но я не слуга закона. Я убиваю незнакомых людей, и даже получаю за это деньги, но я не наемный убийца. Мной управляют, но я не пешка, по крайней мере - я так думаю… Я пытаюсь вести свою партию в чужой игре. Я сел в этот поезд случайно и не знаю, смогу ли выйти до конечной станции.
        - Мне кажется, ты и не хочешь выходить…
        - Я всегда хотел проверить себя в настоящем деле. Смогу ли я, выдержу ли. Я не был романтическим мальчиком, но я не знал, насколько это непохоже на то, как об этом рассказывают. Китайцы говорят:«Будь осторожен, прося что-то у богов. Может случиться так, что ты это получишь.» Я получил свой собственный, маленький Афганистан, свою Чечню…Войну, которую я никогда не выиграю. - Макс обжег пальцы окурком и раздавил его в пепельнице. - Но надо мной нет генералов, которые подпишут за меня позорный мир. И свои войска могу вывести только я сам. Каким бы ни был финал, я эту войну не проиграю…Я просто не смогу ее выиграть… Я как маленький солдат с гранатометом, который оказался в центре поля, на котором столкнулись десять танковых армад, бьющихся каждый за себя. Я могу жечь тех, кого ненавижу больше других, но исход битвы решу не я. И, скорее всего, чей-то танк меня мимоходом раздавит… - добавил он глухо. - Прости меня, но это моя война. И я не могу иначе…
        Светка посмотрела ему прямо в глаза:
        - Ты и не можешь быть другим. Другого бы я не полюбила. - Ты становишься похожим на человека! - усмехнулся Кирилл, когда Макс плюхнулся на сиденье рядом с ним.
        Один Кирилл знал, где живет Светка. Он отвозил Макса к ней, высаживая каждый раз в разных местах, и забирал его по утрам в условленном месте. Макс уже осознал, какую жизнь выбрал для себя и отчаянно боялся, что из-за него может пострадать та, что стала, вдруг, частью его жизни.
        Макс не поддержал веселого тона. Он помолчал, сосредоточенно глядя на дорогу, а потом хрипло произнес:
        - Я ее люблю…
        - Да? - удивился Кирилл, - Ты говоришь это таким тоном, как будто это плохо.
        - Любовь делает человека зависимым. Сначала боишься ее не найти, потом боишься ее потерять… - голос Макса был тускл и бесцветен.
        - Что-то мудрено ты заговорил.
        - Это не я. Это Лао-Цзы…. Я, кажется, начинаю понимать, почему люди иногда уходят от тех, кого любят. Я слишком опасен для нее.
        - Ты что, собираешься от нее уйти?
        - Не сейчас. Но позже мне придется это сделать, чтобы не подвергать ее опасности.
        - Знаешь, - Кирилл нахмурился, - Когда ты решишь это сделать, спроси у нее. Она может думать совсем иначе. И твой уход может быть для нее больнее, чем все опасности, о которых ты говоришь. Не решай за нее, что для нее лучше.
        - Наверное, ты прав… Но…Я ее очень люблю. Она поймет меня.
        - Слушай, философ! Если она решит, что может тебе повредить и бросит тебя, чтобы оградить от неприятностей - ты будешь ей благодарен? Если она уйдет не спросив, хочешь ли ты этого, решив сама, за тебя? Тебе это понравится?
        - Она меня любит и не сделает этого!
        - А ты решил, что ты такая важная птица, что можешь вершить судьбы других?
        Макс так и не нашел, что ответить, и перевел разговор на другую тему:
        - С Мишей как? Съездили?
        - Все окейно. Грек выходил напрямую на Креста. Тот на днях проводил довольно напряженную разборку с «болтами» и дал добро на Мишино возвращение. Сегодня я его привез. - Кирилл засмеялся, - Не, я просто торчу с этих коммерсантов! У них совсем другой склад ума. Они живут по-другому!
        - А что такое?
        - Этот парень успел, пока прятался, договориться об открытии своего магазина в селе, нашел людей, которые это будут делать, и взял в оборот директора местного маленького маслозаводика - теперь тот будет отгружать масло ему напрямую, причем, фактически, 80 % от выпускаемой продукции! Мы тут за его жизнь трясемся, а он уже
«бабки» зарабатывает вовсю!
        - Вот и молодец. А что такое - эти «болты»? Кто они?
        - Знаешь, я в ваших командах еще не очень разбираюсь, но Грек говорил так - они в вашей системе стоят особняком. Вроде бы, они принадлежали к рыковской группировке, но он их полностью не контролировал. Их костяк не из самого города, а из пригорода, поэтому созрели они незаметно для «крутых» и неожиданно вышли, на
«большую арену», причем на рыковской территории. Столкнулись они пару раз лбами, но подмять молодежь под себя Рыку не удалось - очень уж наглые и скорые на руку - и решили они это дело полюбовно. «Болты» числятся под Рыком, их доля в общак идет через него, в войнах они участвуют на его стороне, советуются с ним в больших делах. А он им не мешает жить и пускает на свою территорию. Так и жили. Пока Рыка кто-то не пристукнул. - Кирилл позволил себе улыбнуться. - А теперь, похоже, они вырываются на волю. Номинально ими руководит Шило - старичок уже, лет пятьдесят ему, но из-за восьми «ходок» выглядит на 70. Но фактически все в руках Себастьяна. Помнишь его?
        - Помню, - нахмурился Макс. - И он мне не понравился.
        Сквозь плеск воды Макс услышал настойчивый стук в дверь ванной и, затушив сигарету, спросил в чем дело.
        - К телефону! - коротко ответил Кирилл.
        Макс выругался и стал выбираться из воды, ощущая, как вместе с теплыми струйками стекает с него безмятежность. Он прошлепал мокрыми босыми ногами по коридору и остановился у входа в комнату.
        Кирилл скептически оглядел его тело с намотанным вокруг бедер полотенцем. Все мышцы, до самых маленьких, четко прорисовывались под тонкой кожей, но это было следствием не упорных тренировок, а, скорее, изматывающего напряжения последних недель, спалившего даже намеки на благополучный жирок. Кирилл кивнул в сторону телефона, но Макс медлил, стоя на пороге.
        - С давних пор меня дергает от слов «к тебе пришли», «тебя ищут» и «тебя к телефону», - пояснил он свое промедление. - После этих слов всегда происходит что-нибудь неприятное. Сообщение, задание или просто вздрючка.
        Наконец, он решился и подошел к аппарату. Кирилл молча наблюдал из коридора, не вмешиваясь. По мере разговора лицо Макса мрачнело и, в конце концов приобрело землистый оттенок. Он отвечал односложно, словно выдавливая слова через мягкую пробку в горле.
        - Это задание ты должен выполнить в течение трех дней. И не позже. - голос Юрия Николаевича не допускал возражений.
        - Я не могу, - тускло возразил Макс.
        - Не можешь или не хочешь?
        - Не хочу.
        - Я тебя не понимаю, Олег, - настаивал «чекист» с деланным спокойствием опытного учителя, вдалбливающего прописные истины туповатому ученику. - Мы же должны выполнять наши договоренности? Я свои выполняю. Никаких депутатов, диссидентов и коммерсантов я тебе не предлагаю. Только тех, кого ты и сам ненавидишь. А ты начинаешь корчить из себя институтку. У тебя что, с объектом какие-то дела? Или дружба?
        - Нет…
        - Тогда не разочаровывай меня. Ты же умный парень, понимаешь, что такие неписаные контракты, как у нас с тобой, должны выполняться четче, чем международные соглашения. Все необходимые данные по объекту я тебе дал. Дело срочное. Через три дня он должен исчезнуть. Он мешает твоему городу. Ферштеен?
        - Да.
        - Вот и ладно. Я рад, что мы договорились. Через три дня я должен забыть имя
«Крест».
        Макс положил трубку и устало опустился на диван. Неожиданно разболелась голова, и жутко захотелось водки. Макс едва пересилил желание хлопнуть с полбутылочки и расслабиться. Он и сам не вполне понимал, в чем дело. Совсем недавно он сам считал Креста мишенью номер один. Что изменилось? 3а это время Крест не стал другим, не превратился из лидера жестокой бандгруппировки в благородного разбойника. Но если все предыдущие жертвы были для Макса только безликими целями, монстрами из фильма ужасов, то в Кресте он успел заметить что-то человеческое. Из «объекта», подлежащего уничтожению, Крест превратился в личность, которую нужно убить. А между этими понятиями лежит пропасть. Космос, который Максу придется перешагнуть. И сделать это нужно в одиночку. Макс не знал, почему он решил не привлекать Кирилла или Гуся. Наверное, где-то в подсознании теплилась надежда найти другой выход из этой ситуации, и любая помощь могла оказаться помехой.
        Бар «Старый город» горел неоновым пламенем. На втором этаже здания, в гостиничном ресторане, переделанном под элитную дискотеку, гремела музыка - кто-то из столичных «звезд» зашибал деньгу на периферии. На площадке перед баром было тихо. Безмолвные «девятки», «Мэрсы» и джипы отражали буйство вечерних огней полированными крышами, терпеливо дожидаясь, своих хозяев. Макс нашел нужную ему черную «девятку» и опасливо потянул ручку дверцы, ожидая рева противоугонки. Но ничего не произошло - Крест не считал нужным страховаться на своей собственной территории. Он даже не запер машину. Помедлив мгновение, Макс скользнул на заднее сиденье и пристроился на полу, приготовив «Беретту». Юрий Николаевич говорил, что Крест ездит один, но мало ли кто мог с ним увязаться. Приходилось рисковать.
        В одуряюще томительном ожидании прошло больше часа. Затекли ноги и спина, но Макс, аккуратно разминая мышцы, продолжал ждать. Наконец, послышались шаги, и на переднее сиденье тяжело опустился «объект» - Крест. Он был один. Посидев какое-то время, Крест сделал несколько глубоких вдохов, и с силой провел ладонями по лицу, словно стирая напряжение дня.
        - Домой… - прошептал он и завел мотор.
        Макс дал ему отъехать несколько кварталов и на одном из светофоров, приподнявшись с пола, тихо произнес:
        - Припаркуйся где-нибудь.
        Крест вздрогнул и бросил было руку куда-то под сиденье, но Макс остановил его:
        - Не надо, Крест! Не убирай руки с руля, - и, для верности, упер пистолет ему в затылок.
        Крест послушно свернул налево и остановился на боковой улочке. Его плечи устало опустились, и голова поникла. На улочке было темно. Ближайшие фонари горели в ста метрах спереди и сзади, но Макс отчётливо различал фигуру одного из самых крутых бандитов города.
        Момент был самым подходящим - никто не услышит выстрела пистолета с глушителем, никто не увидит уходящего стрелка… Макс поднял оружие и напряг палец на курке…
        - Кто ты? - каким-то прозрачным голосом вдруг спросил Крест. - От чеченцев?
        - Нет, - ответил Макс и ослабил побелевший палец. - Я сам по себе.
        Что-то в груди хрустнуло, и он ощутил бездонную, сосущую пустоту и боль под сердцем, как тогда, в лесу, когда убил Алика.
        - Тебе нужна моя жизнь?
        - Я не хочу тебя убивать, но… я должен.
        - Заказ?
        - Да.
        - Короче, ты наемник? - Крест даже успокоился. - Перед смертью скажи мне, кто? Кто заказал? - и Макс поймал себя на том, что не может ответить. Он даже не был уверен в том, что Юрий Николаевич - это настоящее имя.
        - Все, Крест! Хватит лирики. Ты бандит, и ты должен умереть. Молиться не будем. - Макс снова поднял пистолет.
        Крест выпрямился, напрягся и закрыл глаза, но Макс не решался спустить курок.
        - Ну, давай, пижон.
        - Ты, наверное, думаешь, что я рисовщик, играю в Грязного Гарри. - Макс словно со стороны услышал свой голос, - Но я на самом деле устал убивать. Ты в моем списке один из первых. Ты должен умереть, Крест. Ты голова рыбы. А твои бойцы - только чешуя. Без тебя они - мусор. Но они - зверье. А ты - человек. В этом трудность. Но ты должен исчезнуть! - чуть не закричал Макс. И в этот миг пришло решение. - Ты должен уехать из города. Быстро и навсегда. - Крест скрипнул зубами и Макс добавил. - Это не помилование. Я тебя не щажу и не жалею. Мы на равных. Я это делаю не для тебя, а для себя. И не думай, что я «первачок», который не может решиться. У меня хватает зарубок на стволе. Ты должен уехать до конца третьего дня. Мне все равно, куда. Все брось и уезжай. Я знаю, что у тебя есть свои понятия о чести. Ты, как это у вас говорят, отвечаешь за свой базар, - Макс не удержал презрительной усмешки, - Поэтому, дай мне слово, и я уйду. Это будет нашим контрактом. И если я ошибся, и ты его нарушишь, я снова приду.
        - Почему ты это делаешь?
        - Обычное чистоплюйство. Я хочу остаться чистым хотя бы перед самим собой. Я не хочу быть убийцей. Сначала это была война, и у меня не было выбора. А теперь я - санитар. Специалист по отстрелу хищников. Убить тебя сейчас - значит выстрелить в ухо собственным принципам. Я в состояний это сделать, но ты мне можешь очень помочь. От твоего ответа сейчас зависит твоя жизнь и моя честь. Крест немного помолчал, раздумывая:
        - Если это заказ, то ты рискуешь. Такое не прощают.
        - Я в команде, но играю по своим правилам. А без риска нет игры.
        - Я…согласен, - выдавил, наконец, Крест.
        - Слово? - обрадовался Макс, чувствуя, что «гора с плеч» - не такое уж и образное выражение.
        - Слово, - уже тверже подтвердил Крест.
        Макс опустил пистолет:
        - У меня есть твой телефон. Я позвоню. Помни - три дня! - Макс открыл дверь.
        - Постой.
        - Что? - переспросил Макс.
        - Рыка…ты завалил?
        - Пусть так. А что?
        - Просто… Значит машины наши, тоже твоя работа?
        Макс улыбнулся.
        - Тонкая работа, - пробормотал Крест, - От головы работа. Будь аккуратней, парень, - вздохнул он, - Позванивай.
        Когда дверь за Максом захлопнулась, Крест пристально смотрел в темное лобовое стекло. Желваки набухли, а в серых глазах полыхало пламя ненависти.
        А он то считал себя ферзем! Видимо он упустил, что в таких партиях ферзь - такая же разменная фигура, как и пешка. Разве что стоит подороже.
        Но этот гребаный гроссмейстер, что закрутил эту игру, пользуясь руками других, явно недооценивает свои фигуры. И Крест оглянулся, высматривая в темноте того, кто только что подарил ему жизнь, поставив на карту свою. Эта пешка проходная. И когда она дойдет до конца поля, еще не известно, что из нее получится. Может статься, что и фигура покруче ферзя.
        Два дня Макс провел дома в напряженном ожидании, а вечером, наконец, набрал нужный номер. Крест ответил почти сразу:
        - Не беспокойся, я держу слово. В данный момент я собираю вещи. Завтра утром отчаливаю, - Максу показалось, что он уловил тяжкий вздох, - Знаешь, мне иногда кажется, что лучше бы ты меня пристрелил. Ты меня в такую позу поставил!.. Я хочу тебе ответный подарок сделать, - голос Креста стал жестче. - Я скажу, кто тебе нужен. По-моему, я понял, чего ты, хочешь, Санитар. Так вот, ищи человека по кличке Генерал.
        - Генерал? - недоуменно переспросил Макс, - Я никогда не слышал этого имени.
        - Поэтому и жив до сих пор. Но рано или поздно узнаешь, если не остановишься сейчас. Иногда лучше, если ты будешь готов.
        - Кто это? Кто?
        - Ищи. Но очень осторожно. Если я в тебе не ошибся, ты можешь его найти и, возможно даже что ты, а не он останешься в живых. В его руках все. Гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Я, Рык, Артем - все мы пешки в его игре. И он не похож на нас. Он совсем из другого мира. Очень может быть, что ты с ним знаком, но узнать его ты должен сам. Найди его. Найди. Пока ты его не найдешь - ты всегда будешь в опасности. И все, кто тебе дорог. Это все. Прощай.
        Прежде, чем Макс успел что-либо сказать, Крест повесил трубку, и как Макс не набирал номер, больше никто ему не ответил. Видимо, Крест просто отключил телефон.
        Макса насторожили слова Креста, но свалившаяся с души тяжесть не дала углубиться в эти мысли. Все получилось! Макс почувствовал, как блаженная улыбка растягивает рот до ушей. А теперь к Светке! И пропади пропадом все эти Кресты и генералы!
        Макс швырнул трубку на рычаг и бросился к двери.

….А на анализаторе телефонных линий, который пару дней назад свалился со стола, да так и остался лежать на полу, наконец, погасла тревожная красная лампочка…
        Макс вернулся только через два дня. Кирилл встретил его не вставая с кресла:
        - Ну, здорово, герой, - почти неприязненно поприветствовал он Макса. - Лихо ты рулишь в одиночку! Только гнило как-то у тебя выходит.
        - Не понял? - изумился Макс.
        - Сейчас поймешь, - «афганец» швырнул ему газету через всю комнату. Макс развернул ее, и ему вдруг показалось, что в мире выключили свет. Едва сдерживая рвущийся крик, он прочитал:

«Утром в понедельник, при попытке завести мотор своей машины, вместе со всей семьей подорвался 'Владимир Пронин, известный в определенных кругах под кличкой
„Крест“. В машину было заложено взрывное устройство, эквивалентное килограмму тротила. Автомобиль разнесло в клочья. Шансов выжить ни у кого из пассажиров не было. Милиция и ФСБ ведут расследование. На вопрос о мотивах представитель милиции ответил коротко и емко: бандитские разборки.» И фотографии. Три фотографии: семейная - Крест с женой и дочкой, искореженный остов машины рядом с воронкой и растерзанная, обгорелая игрушка, в которой угадывался большой плюшевый мишка.
        Макс бессильно опустился на диван. Ему пришлось сделать несколько глубоких вдохов - не хватало воздуха. В глазах появилась какая-то рябь.
        - Я найду его, - прохрипел он, не слыша звука своего голоса.
        - Так это не ты? - облегченно вздохнул Кирилл. - Тогда извини. Я рад. Я сам не знаю… - он продолжал что-то говорить, но Макс ничего не слышал.
        - Я найду его… - свистящим шепотом повторил он, до треска сжимая кулаки.
        С некоторых пор Макс стал замечать за собой странную, почти экстрасенсорную, особенность. Он по звуку телефонного звонка почти безошибочно мог сказать, кто звонит. Не по стуку в дверь, и даже не по трели входного звонка, а именно по голосу телефона. Особенно это чувство обострялось в моменты сильного напряжения в ожидании определенного разговора. Он мог иногда даже не подходить к телефону, зная, что звонит не тот, кто ему нужен. На этот раз он поднял трубку сразу, сжав ее в кулаке так, что пластмасса хрустнула.
        - Я разочарован… - Юрий Николаевич был подчеркнуто холоден.
        - Ты разочарован? - Макс попытался изобразить иронию, но душившая его ярость проступила совершенно отчетливо.
        - Мы уже на «ты»?
        - Да. «Вы» подразумевает хоть какое-то уважение.
        - Остановись, пока не поздно.
        Но Макса прорвало:
        - Что, сука, крови захотелось, да? Тебе мало было того, что он просто исчезнет из города? Я же все сделал!
        - Что ты сделал? Ты не выполнил задания!
        - Пошел ты со своими заданиями! Я у тебя не служу! Шестеркам своим можешь выговаривать. Больше заданий не будет!
        - Не пожалей.
        - Что?! - Макс сорвался на крик. - Повязан я, думаешь? Ну, давай, сдай меня ментам! Сдай! Только про свою роль не забудь. Доказательств, говоришь, нет? Я насрал на твои доказательства. После моих слов ты слетишь со своего места через час, за прокол в работе. А еще через час «братва» тебя распнет на кресте. Им прокуроры не нужны. Не нравится этот вариант? Тогда присылай своих «горилл». Посмотрим, сколько я их «накрошить» смогу. Ты ж меня хорошо снабдил, правда? Это тебе подороже обойдется, чем детишек взрывать. И не пугай меня, ты, гнида смрадная! Это тебе надо генерала бояться!
        Возникла пауза. Как всегда, после такого взрыва, Макс почувствовал опустошение, и Юрий Николаевич воспользовался паузой, заговорив жестко и зло.
        - Все? Проорался, романтик? А теперь слушай сюда. Креста, говоришь, из города выгнал? Молодец! А ты знаешь, сколько на нем крови? Ты, гуманист! Ты знаешь, что по его приказу первых кооператоров жгли утюгами, и паяльники им в задницы вставляли? Что по его приказу детей крали и по месяцу в подвале держали? Что он сам, своими трудовыми руками, побольше твоего замочил? И не одних только конкурентов. Это мы знаем, а не ты. Да только работает он чисто. Вернее, работал, пока мы его не остановили. Он не переезда заслуживал, а казни. Кстати, защитник слабых, ты знаешь, куда он собирался? А? На пенсию в Крым? Или на комсомольскую стройку? В Пермь он собирался, в одну из столиц бандитских. Он там уже не раз бывал. По обмену опытом. У него там хорошие завязочки. И, думается мне, не коммерцией он там собирался заниматься.
        - Врете вы.
        - Ну, вот, уже на вы. Это хорошо. Не вру я, Олег, не вру. После того, как ты с ним свиделся, да отпустил, мы его телефон на прослушивание поставили и пару звонков в Пермь зафиксировали. А насчет его семьи… Думаешь, я этого хотел? Я это дело тебе почему поручил? Потому что оно ювелирной работы требовало! А ты его запорол. А на такое дело работника найти - не такси вызвать. И времени у меня не оставалось. Пришлось другого мастера привлекать, а он не такой щепетильный оказался. Ему сказали сделать - он и сделал. Так что их кровь и на тебе тоже. Если бы ты Кресту пулю в лоб всадил, его семья сейчас бы горевала, но живой была бы. Понял? Живой. Так что думай, когда захочешь своим курсом идти. Ладно, хватит. Поорали, и будет.
        Я вижу, ты перенервничал, поэтому больших дел в ближайшее время небудет. Но пару заданий выполни, чтоб не расслабляться. Так, по мелочам…
        Ласковое солнце грело глаза Макса сквозь опущенные веки. Он медленно оттаивал, чувствуя себя старым чащобным пнем, которого летнее тепло осторожно, но настойчиво тормошит, заставляя вернуться к жизни от усталого небытия и которого уже коснулась крамольная мысль: «А не выпустить ли на свет Божий какую-нибудь зеленую веточку?»
        Он сидел со Светкой на скамеечке в городском парке и всей душой отдавался теплу, изгнав все другие мысли. Рядом, на газоне, копошился Светкин братишка, и Макс, как старый пес, наблюдающий за играми веселого щенка, со снисходительной нежностью взирал на бурную жизнедеятельность трехлетнего человека. Вот он с серьезнейшим видом сдул одуванчик и, глядя на летящий пух, познает его место в мире. А вот, вытаращив восхищенные глаза, смотрит на большую стрекозу и, показав пальцем, сообщает им, взрослым: «Это тикозя!»
        Макс никогда особенно не любил детей и старался держаться от них подальше, но, пообщавшись с этим маленьким Марко Поло, самоотверженно открывающим огромный мир, начал, наконец, понимать для чего, на самом деле, нужно то, что он, Макс, делает. Этой крохотной чистой душе нужен чистый мир, а для этого кому-то придется убирать мусор. Да, кровью мир не отмоешь, но для того, чтобы удержать равновесие между добром и злом, чтобы смрадная уголовная мразь не затопила эту землю, приходится пачкать руки. Клин - клином, с волками по-волчьи…
        Макс прикрыл глаза. И снова огромная, изнуряющая усталость навалилась на плечи. В который уже раз жизнь бритвой полоснула по не успевшей еще зажить ране. Макс все меньше ощущал боль, словно душа деревенела от этих ударов. Только горечь тяжелыми комьями падала куда-то вниз, под сердце, скапливаясь там черной, вязкой массой. И усталость. Страшная, беспросветная усталость.
        Трех дней не прошло после смерти Креста, как Макса настиг новый, неожиданный удар - ранен Миша, только на днях вернувшийся в город и поднимавший свое хозяйство после долгого отсутствия. В окно его магазина забросили «лимонку». Сам Миша лишь чудом остался жив и в тяжелом состоянии с множественными осколочными ранениями был доставлен в реанимацию.
        Узнав об этом, Макс бросился в больницу, но к Мише его, естественно, не пустили, отделавшись общими фразами, что время, мол, покажет. Зато Лариса, Мишина жена, та, которую Макс, рискуя жизнью, вытаскивал из бандитского логова, наговорила очень много. Мало ли чего не скажешь в истерике, но даже в таком состоянии кричать, что Макс - скотина, и что по его вине Миша сейчас болтается между жизнью и смертью, не стоило.
        Но Макс не чувствовал обиды. Умом он понимал, что со смертью Креста «болты» постараются отомстить тому, кто доставил им столько хлопот, но не давало покоя чувство, что этот взрыв, на самом деле, напрямую связан с ним, с Максом. Да и должен был он предвидеть такое развитие событий.
        Вдруг чья-то рука опустилась на плечо Макса. Он вздрогнул и потянулся к поясу, где должен был быть пистолет, забыв, что из-за того, что под рубашкой его не спрячешь, он был в сумке, а сумка - у Светки. Но пистолет и не понадобился. Перед Максом стоял Сержант. Он был в дорогом шерстяном пиджаке, при галстуке и, вообще, выглядел очень солидно. Его внимательные глаза изучали Макса. Телохранитель стоял чуть поодаль.
        - Расслабляешься, хлопец. Что, несладко пришлось?
        - Здорово, - отозвался Макс. - Да уж не жировал последнее время.
        Светка настороженно глядела на подошедших, но Макс кивком успокоил ее: «Свои».
        - Как ты меня нашел?
        - Случайно, прогуливался тут, - Сержант присел рядом и закурил. - Как твое
«ничего»?
        - Ничего, бегаем помаленьку. А у тебя? С Гордеем, слышал, разобрались?
        - Да, добазарились.
        - А тачки свои нашли?
        - Нашли. Вернули их пару дней назад.
        - Где были?
        У братвы, где ж еще.
        Макс вдруг почуял фальш в словах Сержанта, но отнес это к своему воспаленному воображению. Зачем ему врать?
        - Твоя девушка? - Сержант покосился на Светку.
        - Да. Но ее нет.
        - То есть?
        - Нет ее. И ты о ней не знаешь.
        - Понял. Тебе-то помощь нужна какая?
        - Наверное, нет. Сам как-нибудь.
        - Ты поосторожней, хлопец. На тебя сезон открыли.
        - Кто?
        - «Пятаки».
        - Прямо на меня?
        - Кто ты - они не знают. Но ищут. Город маленький. Есть шанс, что найдут. Да и шумишь ты здорово. Того и гляди, «болты» два и два сложат. И тогда ты в вилку попадешь. За тебя уже приз дают.
        - Большой?
        - Пять штук баксов. Для молодняка это деньги. Можно машину купить. Их и бойся. Да и не за голову дают, а за информацию. Всего то и надо - настучать.
        - Некому. Ты же не скажешь?
        Сержант хохотнул, как от удачной шутки.
        - А ты откуда все это привез?
        - С людьми общаюсь. По долгу службы. Ну, бывай, хлопец. Поостерегись. Не помешает. А лучше сдерни куда-нибудь на пару месяцев. На море слетай. - Сержант похлопал Макса по коленке, и поднялся.
        - Кто Мишу взорвал? - вдруг резко спросил Макс.
        Сержант остановился:
        - Первый ответ напрашивается - «болты». Без Креста теперь много таких взрывов будет. Но логичней было бы, если бы они его взяли и выбили бы твое имя. Значит, возможен и второй ответ. Но я его не знаю. Попробуй с Гордеем потолковать. Вряд ли он что знает, но если хочешь найти - надо искать. Тебя ищут по тому же принципу.
        - Кто это? - спросила Светка, глядя вслед удаляющейся фигуре.
        - Так. Коллега по работе.
        Сержант ушел, оставив беспокойство и кучу вопросов. Он говорил так, как будто это он, а не Кирилл, Грек и Касым, был с ним все это время. И этот взгляд на прощанье, как будто он хотел еще что-то сказать, что-то важное, но не сказал. Почему?
        Вопросы, вопросы…
        Макс вдруг почувствовал себя на этой скамеечке неуютно и беззащитно. Как заяц в поле, как мишень. «Боязнь открытого пространства», - буркнул про себя Макс, пытаясь вспомнить мудреное слово, обозначающее эту болезнь по научному.
        Он усмехнулся своим страхам, но через минуту произнес:
        - Свет, пойдем домой.
        Там-там-там-там.
        Четкий ритм «Дайр Стрэйтс» не пропадал среди чистых гитарных аккордов, заставляя пальцы постукивать по кожаной оплетке руля. Часто мотаясь на «частниках» Макс давно заметил, что в машинах, в основном, звучит, почему-то, одна попса и эстрадная пошлятина. «Фристайл», эмигрантские звезды, какая-то муть про желтые тюльпаны и прочая мутота, зачастую пятилетней давности. Поехали, что ли, водилы на этих бесполых и безголосых? Или только те, кто извозом занимается? Макс предпочитал иные мелодии.
        Настроение было препоганейшим. Не спасала ни музыка, ни дорога. Макс остановил машину, прижавшись к обочине, и оперся подбородком о руль, рассеяно глядя на поток транспорта.

«Автопарк» города менялся прямо на глазах. Сезонные колебания автомоды братвы сделали «джиповый» качок и «асфальтовое» девяточное единообразие бандитского автотранспорта все больше «размачивали» Чероки, Террано, Фронтеры и Раннеры. Настоящие внедорожники типа Дискавери, Дефендера и Ниссан Патрол появлялись редко, что говорило о чистой воды пижонстве новоявленных «джипперов». Им нужен был комфорт, блеск, кожа и квадросистемы, а вовсе не проходимость. Поэтому же и среди дополнительных примочек лебедки встречались гораздо реже, чем начерно тонированные стекла. Через них, пожалуй, и изнутри ничего не видно.
        Макс хотел сплюнуть, но вовремя сообразил, что стекло поднято. Он вспомнил, как Кирилл однажды об этом забыл, и не смог удержать улыбки. Впрочем, она быстро сползла с лица.
        Сегодня утром Кирилл уехал. Бабка в деревне приболела и просила навестить ее. Кирилл не мог не поехать.
        Вечером закатили «отвальную». Кирилл виновато поглядывал на Макса. Как-то так получилось, что за короткое время Макс из гонимого человечка, которому нужна была защита, превратился в лидера их боевого дуэта. Кирилл не возражал. Но сейчас, после временного облегчения, ситуация снова непредсказуемо осложнялась, а он вынужден оставлять друга одного перед лицом этой опасности. Словно угадав мысли напарника, Макс похлопал его по плечу:
        - Не загружайся, старик. Я знаю, о чем ты думаешь…Ничего со мной не случится. Все самое страшное уже позади. Я теперь готов ко всему. А если что - парни подстрахуют, - он кивнул в сторону грека и Касыма, которые пели «Постой паровоз» по-татарски.
        - Я быстро обернусь. Пару недель - и назад.
        - Хорошо, - вздохнул Макс. - Признаюсь - с тобой мне спокойней. Но очень не торопись. А вернешься - у нас с тобой еще будет дельце…
        - Ты что-то задумал?
        - Не знаю. Но у меня такое чувство, что рано или поздно мне, вернее - нам, придется встретиться с одним человеком.
        - С кем?
        - Я пока сам еще ничего не знаю. Его зовут Генерал, и он очень глубоко спрятался. Я никогда не слышал этого имени, но, похоже, он - первое лицо в городе, а никакие не Артемы, Рыки и прочие.
        - Да ну? - недоверчиво протянул Кирилл.
        - Звучит, конечно, не убедительно, но пока ты ездишь, я наведу справки. Это мне Крест сказал, за день до того…
        - Будь осторожен. Если это так, то бодаться с ним, все равно, что с паровозом. Лучше меня подожди. Вдвоем сподручней.

…Это было вчера. Сегодня утром Кирилл сел на московский поезд, а через два часа в квартире Макса зазвонил телефон.
        - Беги, Макс, - голос Грека был напряжен до неузнаваемости. - Беги! Тебя вычислили.
        - Куда? Надо обмозговать.
        - Счет на минуты. Ты - цель номер один. Не спрашивай, откуда я знаю. Знаю! Уходи прямо сейчас. Позвонишь мне завтра в «Якорь». Уходи.
        Пять минут на сборы - в огромную сумку было свалено оружие, деньги и документы. Остальное потом! Пригибаясь под тяжестью смертоносного багажа, Макс спустился по лестнице и через минуту его «девятка» вылетела на дорогу, повизгивая резиной.

… А еще через пятнадцать минут во двор въехали четыре машины, и из них вывалился десяток молодых парней с внешностью, знакомой каждому россиянину, который бывает на улице или, хотя бы, смотрит телевизор. Двое заняли позицию у подъезда, двое побежали к соседнему, еще двое обежали дом и встали под окнами.
        Тем временем, тихо поуркивая мощным движком, подкатил здоровенный черный джип. Мягко чмокнув дверями, из него вышли трое парней постарше, во главе с черноволосым худощавым молодым человеком с тонкими, но чуть смазанными чертами лица.
        По его жесту вся команда бросилась вверх по лестнице. Двор словно вымер, ожидая развязки. Бандиты ничуть не скрывались, действуя открыто и нагло.
        Дверь в квартиру была выбита ударом ноги, и вся орава, размахивая стволами, ворвалась в комнату. Черноволосый вошел последним, не вынимая рук из карманов. Холодным взглядом он окинул беспорядок, царивший в пустой квартире, прошел на кухню, потрогал чашку с еще горячим чаем и поджал губы.
        - Его предупредили.
        - Ага, - с готовностью поддержал его один из «коллег». - Что будем делать?
        - Поищем, - черноволосый кивнул вверх и другой «братан» кинулся проверять крышу. - Вы двое, - он показал на пару юнцов, - останетесь здесь. Жука я поставлю внизу. Посидите до утра, потом вас сменят. Замок починить. Свет не зажигать, телек не включать. Запорете дело - сам горло вырву. Если этот козел вас раньше не прикончит.
        - Ты бы, Себастьян, лучше своими командовал. А мы и сами… - начал было борзоватым тоном говорить один из определенных в засаду «пятаков», но осекся, словно подавившись словами, когда Себастьян повернулся к нему и посмотрел в глаза немигающим змеиным взглядом.
        Не произнеся больше ни слова, Себастьян вышел, оставив за спиной гробовую тишину. За ним вышли остальные. Тот, что пытался возразить - высокий стриженый парень с выпяченными влажными губами - нервно усмехнулся и потер затылок.
        - Вот сука! Что он о себе думает? Петух лагерный!
        - Смотри, как бы он тебе твой базар не предъявил, - опасливо отозвался второй.
        - Больно крутой. Такие долго не живут.
… Макс посидел минут пятнадцать, собираясь с мыслями. Посматривая по сторонам, он вышел из машины, и подошел к таксофону. Сердце билось учащенно, в каждом прохожем чудился враг. Как тогда, два месяца назад, он снова был дичью. Но как все изменилось! Тогда свора псов гналась за перепуганным зайцем, который шарахался от каждой тени. Теперь же охотники шли по следу тигра, только и ждущего, чтобы кто-нибудь из преследователей зарвался, засветился - и нанести молниеносный смертельный удар. Теперь Макс был опасным, жестоким противником. Он сам был хищником, и только расклад сил заставлял его уходить, а не рвануться в бой, разрывая врагов на части, упиваясь их кровью, их страхом. Охота на тигра - опасная забава! Его враги должны помнить об этом каждую секунду. Забывшемуся - смерть!
        - Джон! Мне нужна твоя помощь.
        - Опять?!
        - Да. Мне нужно какое-то время пожить в другом месте.
        - Твоя хата тебя уже не устраивает?
        - Да, не устраивает.
        - Перебирайся ко мне. Или тебе место для встреч нужно?
        - Ты меня не понял. Мне нужна не хата, а убежище, логово.
        - Что, вляпался? - видимо, что-то в голосе Макса заставило Джона оставить свой обычный игривый тон.
        - Не спрашивай.
        - Все так серьезно?
        - Серьезней некуда. Тебе, на время, лучше вообще мое имя забыть.
        - Понял, не дурак. Через полчаса у «Детского мира». Я твою тачку знаю.
        - О’кей.
        Уже садясь за руль, Макс недоуменно пожал плечами. Откуда Джон знает его машину? Он явно недооценивал своего друга…
        - Моя дача тебя устроит? - Джон сразу взял быка за рога.
        - Твоя дача?
        - Ага. Старый дачный поселок. Фактически, в черте города. После смерти отца я там редко бываю - не земледелец я. Да ты не переживай! - воскликнул он, видя сомнение на лице Макса. - Там все есть - электричество, колодец, электроплитка, кровать, одеяла. Тебе же на время. Машину в гараж можно спрятать - отец для мотоцикла целый ангар отгрохал. До телефона - пять минут пешком. Ягодками полакомишься - там настоящие джунгли малиновые. Лучше, все равно не найдешь.
        - Уговорил. Спасибо, старик.
        - Да брось ты! Сочтемся - свои люди.
        Макс посмотрел на Джона, словно не узнавая. Да, друзья в беде познаются. А он-то считал себя великим знатоком людей! Сколько еще таких открытий его ждет впереди, если даже в старом приятеле он видел только поверхность, не заметив под легкомыслием и инфантильностью - преданность и надежность.
        - Спасибо, старик, - повторил Макс. - Мне нужно сделать еще один звонок. - Привет, Светка, - Макс помолчал. - Я должен уехать на время.
        - Надолго? - произнесла Светка безжизненным голосом.
        - Неделя-две… Не знаю. Я вернусь. Никому не говори обо мне. Никому.
        - Хорошо.
        - Ну, пока.
        - Макс! - вдруг крикнула она в трубку.
        - Что?
        - Будь осторожен, - прошептала Светка. - Я… Я люблю тебя. - Ну, что? Нашли клиента? - Двое мужчин разговаривали в машине, глядя не друг на друга, а в лобовое стекло. Метрах в двадцати за «Мерседесом», в котором происходила беседа, стояли две машины с охраной каждого из собеседников.
        - Нет, его, похоже, предупредили.
        - Ну-ну. Твои люди зевнули, а теперь причину на стороне ищут.
        - Неважно. Мне нужен один из твоих людей. Он недавно в твоей команде.
        - Ни хрена ты не получишь.
        - Грубишь. Ты знаешь, о ком я говорю. Догадываешься. И знаешь, что отдашь его. Ты часть машины, колесо. А колесо без машины может ехать только под гору. И там падает. Ты замазан. Так где он?
        - Его сейчас нет. А зачем он тебе?
        - Он потенциально опасен. Пока он не свел воедино разрозненные нити - он мне не мешает. Но если он не вовремя задаст не тем людям ненужные вопросы, а потом даст себе труд подумать - это плохо. Возможность этого мала, но мне не нужен даже минимальный риск.
        - Не трогай его, - с горечью произнес второй.
        - Он не часть машины. Не думай о нем. Думай о себе, о своем деле, о своей команде. Я ведь тебе доверяю только потому, что если ты рот откроешь, тебя свои же приговорят. А он чист, и, значит, опасен. Где он? Ну же! Я ведь помогаю тебе, отдаю нужных тебе людей, а ты одного человечка жмешь. Куда он уехал? Домой?
        - Да, - хрипнул, как кашлянул, второй, и из дипломата превратился в предателя.
        Надоело прятаться! Макс просто изнемогал от вынужденного бездействия. Прошла уже почти неделя! Неделя! А ничего не менялось. Он ни на сантиметр не продвинулся в поисках Генерала. «Пятаки» все так же охотятся за «обидчиком» и попытки Грека подействовать на них через Сержанта не возымели результата. Как сказал Грек, они ищут его слишком активно, не по «пятаковски». Такое ощущение, что их кто-то подгоняет. Уж не Генерал ли?
        Макс начал дичать на этой даче. Он каждое утро обливался колодезной водой, до изнеможения лупил по мешку с песком, метал нож, но общее состояние потихоньку ухудшалось. Вставая утром с грязного дивана и рассматривая в зеркале свою помятую одежду и недельную щетину, Макс говорил себе: «Все! Сегодня ухожу», но оставался. Грек уже несколько раз обещал убить Макса самолично, не утруждая «пятаков», если он посмеет высунуться.
        Оставалось только «качать мозги», чем Макс и занимался вечерами, лежа на диване. Мозги, естественно, были заняты одним - Генералом. Кто он, где, как он достиг такого положения? Вопросы… Макс уже много раз жалел, что у него нет ума Ниро Вульфа, распутывавшего любое дело не выходя из кабинета. Для того, чтобы хоть что-то узнать, Максу необходимо было работать не только головой, но и ногами, чего он был, в настоящий момент, лишен.
        Макс пытался, по примеру Юрия Николаевича, строить логические цепочки. Генерал имеет огромное влияние на бандитов, оставаясь в тени. Фактически, его знают только лидеры группировок. То есть, он их координирует. Что для этого нужно? Мощные мозги, много денег, или большой, проверенный штат «работников». Здесь Макс упирался в стену незнания. С равным успехом на роль Генерала мог претендовать банкир, милицейский чиновник или университетский профессор. У одного деньги, у другого - штат, у третьего - мозги. Одно ясно - Генерал не из уголовников. Не вор в законе, не авторитет новой формации. Эти все наперечет, засвеченные. Да и методы не те. Тоньше, точнее, беспощадней и коварней. Генерал бил только в «десятку». Ни промахов, ни осечек, ни «контрольных выстрелов». Сразу и наповал. Да, Кирилл прав, с ним нужно быть аккуратней.
        Генерал постоянно торчал у Макса в голове, как гвоздь в скамейке, о который постоянно рвешь штаны. Это напоминало дзеновское упражнение коан - неразрешимый логически вопрос, который всегда находится перед мысленным взором, доводя мозги до такого состояния, когда они готовы лопнуть, и тогда малейшего толчка бывает достаточно, чтобы наступило просветление - сатори. Макс его пока не дождался.
        А тут еще Кирилл что-то мутит. Вчера, во время разговора с Греком, тот сказал, что звонил Кире. Он узнал что-то важное, что нужно Максу, но, во-первых, пока не на все сто уверен в этом и хочет перепроверить. А, во-вторых, если Макс это узнает, то сразу полезет в пекло и все попортит, поэтому он расскажет все, когда вернется. Кирилл, по словам Грека, был очень взволнован, но отказался объяснять, в чем дело. Это, говорит, слишком опасно доверять телефону. Что он там раскопал?
        Вот еще, блин, загадка! Когда Киря приедет, надо ему уши оборвать, чтобы не травил любопытство. Чего такого важного он мог узнать в своей ярославской деревне? В своем Генера… Генеральском!
        Макс, от неожиданности, выронил сигарету. На миг екнуло сердечко. Вот это совпаденьице! Макс покачал головой и поднял еще дымившийся окурок. Да нет, ерунда. Но какое совпадение! Бывает же! Макс отбросил эту мысль в сторону, чтобы не мешала думать. …И прошел мимо своего сатори.
        Какая же, все таки, классная штука - тушеный в вине кролик! Светка смеялась, говорила, что после трех недель на полюсе даже рыбные консервы будут деликатесом. Она явно намекала на бороду, что уже начала оформляться на физиономии Макса.
        Он сбежал. Грек не узнает, если на пару часов заскочить к Светке. Нельзя же ее на три недели бросать, подумает еще, что Макс насовсем ушел. Доказывай потом.
        Им было хорошо вдвоем. Никаких забот, ничего плохого и даже просто не хорошего не могло происходить в мире, когда на тебя смотрят ее влажные блестящие глаза и трепетные губы совсем рядом, у твоего лица, а если протянуть руку, то ощутишь такое! Все, что касалось их двоих, куда-то отступило, в туман, в ночь… Словно Миша не борется сейчас со смертью, которая вцепилась в него хваткой бультерьера. Словно не пропал уже третью неделю не дающий о себе знать Кирилл. Словно не бродят где-то выродки, ждущие крови Макса и не кружит под городом грязной помоечной вороной невидимая тень Генерала.
        Макс ни о чем не думал, по самую макушку погрузившись в это благостное тихое теплое спокойствие, которое он ощущал рядом со Светкой. И вдруг…
        Вдруг эта звенящая радость лопнула, как лампочка, на которую попала холодная вода. Макс вздрогнул.
        - Извини, что ты сказала? Я прослушал.
        - Я говорю, отец вчера заезжал.
        - Нет, еще что-то.
        - А! Сердит он вчера был. С Юрием Николаевичем они о чем-то поспорили. Он, кажется, заставляет отца новый асфальт перед заводом класть, а у отца даже на зарплату денег не хватает.
        - Что за Юрий Николаевич? - Макс постарался придать голосу безразличие, но самообладание его чуть не покинуло. Он весь напрягся, чувствуя, как мгновенно вспотели ладони. Хотя, глупость, конечно. Мало ли на свете людей с таким именем!
        - Да управделами мэрии! Не знаешь Старкова, что ли?
        - Неужто у Иван Сергеича могут быть какие-то проблемы с этим чиновником?
        - Не скажи! Чиновник… - Светка усмехнулась кривовато. - Я когда по телевизору слышу, что у власти демократы, все время его вспоминаю. Он управделами уже лет пятнадцать. Сначала горисполкома, потом мэрии. Только табличку на двери кабинета поменял. Ух, и хитрющий мужик! Вот уж где мафия! Он двух председателей горисполкома и трех мэров пережил, и еще столько же переживет. Ты думаешь, мэр самый главный? Вот уж фигушки! Все через Старкова идет. Он главный. Что надо - подгонит, что не надо - притормозит. Мэр только придумывает, а делает Старков. Он и решает, в итоге.
        - Ага. Как говорят в армии, самый главный командир - сержант. Так и здесь. - Поддакнул Макс. - А что он с этого имеет? Взятки?
        - Нужны они ему! - отмахнулась Светка. - Ассоциацию «Город будущего» знаешь?
        - Как не знать! - даже обиделся Макс. Это был крупный коммерческий конгломерат, под крышей которого работал не один десяток больших и маленьких фирм. Работали они очень солидно, по серьезному, но не броско, не высовываясь, почти без рекламы.
        - Так вот, президент ассоциации - тесть Старкова. Ему уже восемьдесят скоро. Как ты думаешь, кто там на самом деле верховодит?
        Макс не ответил, рассеянно ковыряясь в тарелке. Божественный вкус кролика как-то поблек. Вот уж чего Макс никак не ожидал, так это того, что главный пинок в сторону цели ему даст Светка.
        Мысль заработала, заработала, раскручиваясь тугой спиралью. Информация, оброненная совершенно случайно, упала на место, как хитрая загогулина из «Тетриса», воткнувшаяся в нужную дырочку, заполняет свободное пространство, мгновенно убирая лишние клетки и упрощая картину до понятности.
        Конечно, оставалось еще много белых пятен, но стал виден путь, по которому надо идти, чтобы найти искомое.
        Макс больше не мог терпеть и засобирался, не замечая вытянувшегося Светкиного лица. Она не понимала, чем вызвана эта неожиданная спешка, но не стала упрекать своего мужчину. У них, мужчин, часто возникают какие-то срочные дела, которые женщинам не понять. Немного обидно, но он все равно к ней вернется, так зачем же дуться?
        Макс выскочил из подъезда, нашел свою машину, оставленную в одном из соседних дворов. Приезжая к Светке, он никогда не оставлял машину два раза в одном месте, часто паркуясь весьма далеко от ее дома.

«Девятка» понеслась по городу по направлению к центральной площади. Макса охватил мандраж охотника, он совсем забыл осторожность.
        Вот и здание мэрии. Десять мраморных ступеней, тяжелая дубовая дверь, традиционный милиционер на входе. Перепрыгивая через ступеньки Макс взлетел на третий этаж, где был кабинет управделами.
        - Могу я с Генералом поговорить? - уверенным тоном спросил Макс у молоденькой симпатичной секретарши, не забывая очаровательно улыбаться.
        - Сходите в МВД. Это через дорогу. Там есть один, - с такой же обольстительной улыбкой ответила она.
        - А с Юрием Николаевичем как бы повидаться? - не смутился Макс.
        - Не знаю. Вряд ли он вас примет прямо так, без договоренности, - секретарша все-таки поддалась мужским чарам и, мило зардевшись, благосклонно добавила. - Да и нет его сейчас. Может, только к вечеру появится.
        - А где он? - не унимался Макс.
        - В ассоциации, - пожала плечами девушка. - Где же еще?
        К офису «Города будущего» Макс подъехал медленно. Поостыв и взяв себя в руки, Макс был уже рад, что управделами не оказалось на месте. Что бы он ему сказал? Генерал, сдавайся?!
        Ассоциация располагалась в большом сером здании бывшего закрытого проектного института. Впрочем, институт и сейчас там находился, но занимал, дай Бог, пятую часть того, что принадлежало ему раньше. Поначалу кабинеты просто сдавались коммерсантам. Всем подряд, лишь бы платили. Но Старковские фирмы вытеснили «чужих» бизнесменов и сейчас почти все здание принадлежало «Городу будущего».
        Макс остановился на противоположной стороне улицы и задумался. Он дышал глубоко и медленно, унимая возбуждение.
        Вооруженная охрана в дверях. Посередине здания - лестница, разделяющая его пополам. Вот вам изолированных крыла по пятьдесят метров. Закрытый институт - там, наверняка, есть и подземный гараж, и внутренний дворик с боксами. А вот и глухая серая стена с воротами. Макс посмотрел направо. Да, одноэтажные постройки частного сектора. Потому тогда он и не увидел со двора знакомых ориентиров - их просто не видно через забор. Улочка второстепенная, очень тихая, вот и нет машин. Оттого и проехавшая за забором «Волга» отложилась в сознании.
        Медленно, тяжело Макс поднял взгляд на четвертый этаж этой серой советской глыбы и посмотрел на окна. Он знал, что увидит, но сердце, все равно, дало сбой, когда глаза остановились на темных малиновых занавесях, затянувших наглухо окна одного из кабинетов.
        Макс усмехнулся одними уголками губ.

«Ну, вот и все. Секретов больше нет. Теперь лоб в лоб».
        Ум Ниро Вульфа не понадобился. Теперь достаточно и простого среднего ума, чтобы привести все к общему знаменателю и понять, кто есть ху. Тайны Генерала больше нет. Остались лишь небольшие секретики, не стоящие того, чтобы над ними ломать голову.
        Макс включил скорость и не спеша поехал вперед.
        Все решилось просто. Все решилось слишком просто. Фактически, даром. Или с отсрочкой платежа. - Извините, Юрий Николаевич, можно вас отвлечь на минуту? - здоровенный парень робко заглядывал в дверь полутемного кабинета.
        - Ну, что там еще? - голос был тих и спокоен, но смельчак, нарушивший покой хозяина, содрогнулся.
        - Тот пацан, которому я машину оформлял… Я сейчас внизу был, на вахте ключи сдавал…
        - Ты можешь покороче? - Юрий Николаевич поморщился при слове «пацан». Никак не отучить эту шпану от дворовых словечек!
        Парень сглотнул комок:
        - Он сейчас сюда приезжал. Постоял напротив и уехал. Наверное, это неважно, но я подумал…
        - Спасибо, Саша. Это ерунда, но ты хорошо служишь. Молодец, ступай.
        Саша выскочил в коридор и перевел дух. Он заработал очко.
        Юрий Николаевич подошел к окну и отодвинул штору, словно хотел увидеть того, кто уехал пять минут назад. Дневной свет, проникший в кабинет, осветил невысокого седого человека с птичьими чертами лица в тонких очках в золотой оправе.
        Он постоял несколько минут, вглядываясь в суету города. Постепенно глаза его сужались, как будто на них давило солнце.
        Все, пора заканчивать эксперимент. Работник не оправдал возлагаемых на него надежд. Более того, он стал опасен. С дураками работать плохо, но с умными в сто раз хуже. Он заигрался и не заметил, как пешка в его руках поменяла цвет. Хватит экспериментов, по старинке работать тошно, но надежней. А за этого журналиста пора браться всерьез…
        Генерал кивнул головой, соглашаясь с самим собой и, подойдя к столу, поднял телефонную трубку.
        Ночью Макс почти не спал, ворочаясь на жестком ложе и обдумывая ситуацию. «Это последняя ночь в норе», - твердо решил он. Пора выходить из подполья. Теперь он знает, откуда растут ноги. Болты и пятаки обождут. Есть более важная цель. Надо отсечь голову. Если Крест прав…был, то это резко изменит всю криминальную картину города. А что дальше? Кто знает… Главное - влезть в драку, а там посмотрим. Прежде всего - убрать Генерала, а потом лечь на дно. Или, лучше, вообще свалить из города на время и осмотреться, держа связь с «афганцами». Друзей в разных концах России хватает, денег более чем достаточно для неизбалованного человека. Светка поедет с ним - это однозначно. Теперь нужно составить план, как осуществить задуманное. Благо опыт есть. Макс ухмыльнулся. Генерал его сам направил на «практику»
        Уже под утро, когда стало светать, Макса сморил сон. Но длился он недолго. В шесть утра у дачи взвизгнули тормоза, и выскочивший на звук с пистолетом за спиной Макс увидел Грека. Увидел и понял - первый удар нанес Генерал.
        - Хреновые новости, Олежка, - Грек не знал, куда девать глаза.
        - Я так и понял, - бесцветным голосом ответил Макс, чувствуя, как что-то тоскливо заныло в груди, - Говори…
        Грек помялся немного и выдавил:
        - Девку твою забрали, - и, заметив, как кровь отлила от лица Макса, быстро добавил, - Не Светку, нет. Ту, прежнюю.
        Макс испытал секундное чувство облегчения, которого даже не успел устыдиться. Макс растерялся. Он повернулся к дому, сделал пару шагов, вернулся к Греку, хотел что-то сказать, но замолчал, и, наконец, потерянно сел на скамейку.
        Зная подлую и жестокую сущность своих врагов и будучи знаком с методами их работы, где-то на уровне подсознания Макс все же не допускал возможности ущерба для кого-то кроме себя. Он принимал меры предосторожности, но только как подстраховку. И если Светку он все же обезопасил, глубоко ее законспирировав, то вот такой изуверски точный удар, рассчитанный на благородство и порядочность Макса, он не смог предугадать.
        Наконец Макс взял себя в руки.
        - Откуда ты это знаешь?
        - Я же тебе говорил, - оправдывающимся тоном начал Грек. Он сам не знал почему, но ему было стыдно и страшно говорить это Максу, - Нам приходится поддерживать прямые контакты с жульем. Мы по их правилам, фактически, играем. Понимаешь, мы же те же самые бандиты. С другими принципами, более дисциплинированные, мобильные и военизированные, не такие жестокие, но бандиты. Деньги к нам идут от тех же коммерсантов, которых мы опекаем. Мы собрались для того, чтобы эту мразь давить, но игра-то на их поле идет. Клин клином вышибают.
        Макс согласно кивнул головой, вспомнив свои недавние размышления на ту же тему.
        - Так откуда же?
        - К Сержанту приходили от «пятаков» и передали для тебя. Они считают, что мы знаем, где ты.
        - «Пятаки», говоришь?
        - Вряд ли, конечно. Не думаю, что они это сами затеяли.
        - Думаешь, наглости не хватит?
        - Нет. Наглости им не занимать. А вот ума твою девчонку вычислить, у них точно бы не хватило.
        Макс сверкнул глазами:
        - Что конкретно передали?
        - Сегодня в час ночи на пустыре за речкой они поменяют ее на тебя.
        - Что думаешь?
        - Не ходи туда, - без надежды произнес Грек.
        - Тогда ее убьют.
        - А так убьют вас обоих! Не оставят они ее.
        Макс пристально посмотрел Греку в глаза, и тот, не выдержав, опустил взгляд.
        - Ты и сам все понимаешь. И они это просчитали. - Макс провел ладонью по лицу. - Можешь подстраховать?
        - Там место пустое, спрятаться негде. Засаду засекут за километр, - обреченно ответил Грек.
        Макс надолго задумался. Минут через пять он убрал руки от лица и поднял покрасневшие глаза:
        - Есть небольшой шанс. Но без вас мне не справиться.
        Машина раскачивалась на колдобинах дороги, ведущей к пустырю. Таиться не было смысла - полная Луна заливала округу ярким светом, таким, что все вокруг было видно в мельчайших подробностях, почти как зимой.
        Макса лихорадило, но вовсе не от смертельной опасности. Это чувство в нем уже притупилось. Его переполняла животная ярость от мысли, что кто-то из этих подонков притрагивался к Ленке. Все обиды исчезли, остался только страх за нее. Она не должна была платить вместо него. Это его счет!
        Вот и пустырь. На противоположном конце голой вытоптанной поляны величиной с пару футбольных полей Макс заметил несколько машин, стоявших в ряд, как на параде. При его приближении все они, как по команде, включили дальний свет, образовав светящуюся цепь, на фоне которой замелькали силуэты выходящих из машин людей. Людей ли?

«Дешевка! - холодно подумал Макс. - Все у них, как в кино. Ну и ладно, мне же легче».
        Как и говорил Грек, спрятать подмогу было негде. Абсолютно голая земля пустыря, без единого кустика, не оставляла мест для возможной засады, поэтому похитители ничего не опасались. Ближайшие строения - что-то вроде старой полуразрушенной электроподстанции - были метрах в трехстах, к тому же, отделенные от пустыря мелкой, но вонючей речушкой. Ночью, даже лунной, триста метров - это расстояние. Даже из автомата наверняка не сработаешь.
        Доехав до середины пустыря, Макс остановил «девятку», вышел, не погасив фары, и медленно пошел навстречу. Он заходил немного сбоку, чтобы не выделяться мишенью на фоне своих фар.
        С каждым шагом росло напряжение. Даже сердце, казалось, перестало биться, чтобы не отвлекать Макса своими толчками. Метров за сто, чтобы можно было говорить, но нельзя попасть из пистолета, Макс остановился и крикнул:
        - Где она?
        - Здесь. Не переживай, - донесся голос от машин, и вперед вытолкнули ее, Ленку. Макс весь сжался от щемящей боли, видя ее знакомую фигуру в светлом костюме. Как он мог допустить это? Почему не предугадал?
        Сзади Ленки встал один из парней, крепко держа ее за плечи.
        - Иди сюда!
        - Сначала отпустите девчонку!
        - Отойди дальше от машины.
        Макс осторожно двинулся вперед, едва сдерживая желание выхватить пистолет. Сообразит Ленка упасть, когда он начнет стрелять? Должна. Она знает, что он не пойдет, как баран на заклание. И нервы у нее в порядке - в критических ситуациях не теряется. «Беретта» - мощная пушка, покруче «Макара», значит, у него есть преимущество в расстоянии перед братвой. Можно подойти метров на сорок-пятьдесят. А если у них автоматы? Пять машин. Даже если в каждой по два-три человека, то это десять-пятнадцать врагов. А они могли набиться и «под завязку». Шансов почти никаких. Даже подготовленный сюрприз не дает гарантии. Ну и черт с ними. В любом случае, он устроит им такую баню, что они долго будут обводить этот день в календарях черной рамочкой. Еще шагов десять, и можно начинать. Макс расслабил ладонь, чуть встряхнув пальцами. «Прямо Клинт Иствуд!» - мелькнула неуместная мысль…
        За мгновение до того, как это случилось, Макс звериным чутьем понял, что сейчас произойдет что-то ужасное, и бросил руку за спину, рванув пистолет за рукоять, понимая, что, все равно, не успеет.
        Сначала раздался вскрик. Видимо, Ленка каблуком, как учил ее Макс, ударила того, кто ее держал, по ступне. Макс уже вскидывал «Беретту», дико заорав от ощущения непоправимости того, что должно было случиться. Дальнейшее слилось в какой-то кошмар, еще более невыносимый для рассудка от своей реальности.
        Ленка вырвалась и побежала к Максу, крича: «Макс, беги! Они тебя убьют!» Макс, заходясь в вопле, открыл огонь, холодея сердцем от бесполезности этого. Ленка бежала прямо на него, загораживая тех, кто стоял за ее спиной. Макс стрелял наугад, «по направлению», надеясь хоть этим отвлечь ответный огонь на себя.
        Выстрелы загрохотали одновременно с нескольких сторон. Разлетелось стекло одной из машин, выбитое пулей, послышались крики раненых. Но Макс этого не видел и не слышал. Он видел только то, как, раскинув руки, падала на землю Ленка. Все словно остановилось вокруг. Она падала медленно, будто погружаясь в воду. И так же медленно, лицом вниз, падал Макс. Он упал, скребя пальцами землю. А потом зарычал так, как человек рычать не может. Нечленораздельно, яро, как ревет смертельно раненый медведь. Он встал, не обращая внимания на свистящие рядом пули, подошел и опустился рядом с ней.
        Когда по пояс мокрые Грек и Касым с СВД в руках подбежали к нему, он так и стоял на коленях у тела, обхватив себя руками и раскачиваясь. Он стеклянно глядел на ее лицо, такое белое в лунном свете, не в силах заставить себя к ней прикоснуться. Сегодня судьба была против него, и он знал, что чуда не будет. Не будет больничных палат, цветов и передачек. Она мертва. И никогда, НИКОГДА, не будет живой.
        - Он за машиной стоял, - прошептал Касым, ни к кому не обращаясь. - Я попал. Кажется…
        Грек наклонился к Ленке. Когда он снова выпрямился, то прятал глаза, но Макс на него и не смотрел. Он и так все знал.
        - Одна пуля. Прямо в сердце. Ей почти не было больно.
        Макс не ответил.
        - Пойдем, - Грек обнял его за плечи. - Надо уходить. Милиция будет с минуты на минуту.
        Макс посмотрел на него непонимающим взглядом, и перевел глаза на Ленку.
        - Ей уже все равно. Ей лучше, чем тебе сейчас. Нельзя, чтобы менты тебя здесь застали.
        - Нет, - прохрипел Макс, но Грек с Касымом почти силой потащили его к машине. Макс перестал сопротивляться. Не было сил. Страшная апатия сковала тело, словно отделив его от мозга. И где-то в глубине его, что-то начало мертветь, как будто игла с новокаином вонзилась в сердце, наполняя его волокнистым холодом.
        Грек сел за руль, а Касым рядом с Максом сзади.
        - Я попал, - не зная, как утешить друга, повторил Касым, - но он за машиной стоял. Я не уверен… Все так неожиданно началось. Я не успел…
        - Ты его видел? - спросил вдруг Макс.
        Касым кивнул.
        - Кто это?
        - Не из «пятаков».
        - Кто?
        - Себастьян. Он из «болтов».
        Макс кивнул, и снова ушел в себя.

«Девятка» развернулась и выехала с пустыря. Макс последний раз оглянулся. Бандиты скрылись, оставив пятна крови на земле и разбросанные гильзы. На пустыре осталось только тело Ленки, светлым пятном выделявшееся на темной траве. Макс закрыл глаза.
        Светка смотрела на спину Макса и кусала губы, стараясь не заплакать от беспомощности. Его широкие плечи, такие крепкие и надежные, сейчас были безвольно опущены. Ей было так больно видеть страдание того, кого она любила всем сердцем, кто оживил ее мир, и наполнил смыслом ее пустое существование. Но что она может сделать? Нет таких слов, которые могли бы облегчить такое горе. Даже мысли о ревности не приходило в ее голову. Погиб близкий Максу человек, и он считал, что послужил виной этому. Какая ревность?
        Вчера ночью два парня - высокий брюнет с проседью в волосах и молчаливый, немного растерянный татарин - привезли Макса и сбивчиво рассказали ей о случившемся.
        С тех пор Макс не произнес ни слова. Он, казалось, был где-то далеко, в другом мире. Подолгу стоял у окна, молча сидел на диване, мертво глядя на стену. И ничего не говорил…
        А что он мог сказать, когда его мозг словно жарился на раскаленных углях? В ушах все еще звенел ее крик: «БЕГИ!» и его собственный рев, как будто он криком пытался остановить пулю. Рассудок был не в состоянии понять случившегося. Миллиарды нейронов были бессильны осознать, что ее бархатная кожа была разорвана каким-то ничтожным кусочком металла, который достиг маленького комка мышц, именуемого сердцем, и остановил его непрерывное движение. И ужаснее всего было думать о том, что он оставил ее там одну, и ее прекрасное тело, которое он совсем недавно ласкал и целовал, лежало на холодной земле, в темноте, дожидаясь, пока ее кто-нибудь найдет. А потом грязный паталогоанатом снимал с нее одежду, обнажая высокую, теперь уже холодную, грудь с темными пятнами сосков, и смыв кровь, разглядывал рваную дыру на гладкой спине. И как апофеоз кошмара - ее изуродованное тело с распоротой грудью на осклизлом холодном бетонном столе морга. Нелепость и непоправимость того, что произошло, не укладывалось в голове. Он не увидит Ленку больше НИКОГДА. НИКОГДА! Страшное слово, убивающее надежду. Оно падает как нож
гильотины, отсекая то, чем человек жив. Это потустороннее понятие, не из нашего мира. Сознание не в силах его принять без вреда для рассудка.
        Ленка, Ленка! Несчастная мужественная девочка. Макс где-то слышал, что человек не может совершить подвиг осознанно. Если он скажет: «Я должен сделать это, пусть даже ценой своей жизни», он не сможет сдвинуться с места. Помешает животный инстинкт самосохранения. Для того, чтобы пожертвовать собой, нужно просто забыть о себе. Подвиг - это единственно возможное для человека в данный момент действие, не замутненное размышлениями, типа «Быть или не быть».
        Ленка совершила подвиг. Глупый, как все подвиги. Она не думала, что ее могут убить. Она вообще о себе не думала. Это было единственно возможное для нее в тот момент действие. Она сделала это. И погибла. Погибла за Макса. Из-за Макса.
        Дальше думать об этом было невыносимо. Макс почувствовал, что еще немного, и он превратится в призрачную тень человека, занятую одной единственной мыслью. Такие тени он видел, когда делал репортаж из психиатрической лечебницы.
        Макс с трудом вернул себя в реальный мир и, увидев Светку, понял, что совершил очередную подлость. Красные от невыплаканных слез глаза недвусмысленно говорили о том, что она пережила, пока Макс упивался своим горем.
        Светка уловила его движение и порывисто обняла Макса за шею, уткнувшись носом, как теплый щенок, в его небритую щеку.
        - Слава Богу, ты вернулся. Я уже боялась, что ты…
        - Сойду с ума?
        - Угу.
        Светка погладила Макса по голове и посмотрела на его изможденное лицо.
        - Тебе очень больно?
        Макс помолчал, пытаясь понять свои чувства.
        - Знаешь, самое страшное - не чувствовать боли. Пока тебе больно - ты еще жив. У врачей есть такое понятие - болевой порог. Испытав слишком сильную боль, человек может потерять чувствительность. Мне очень больно.
        Макс прижал Светку к своей груди и зарылся лицом в ее волосы. Он не соврал. Ему действительно было больно. Но он не сказал о том плотном и холодном сгустке в груди, который он ощутил, выйдя из оцепенения. Осколок зеркала троллей уже добрался до его сердца.
        Грек стоял перед дверью квартиры, в которой три дня назад оставил Макса, и боялся надавить кнопку звонка. Он ощущал себя черным вестником несчастья, которым древние китайцы заливали глотку расплавленным свинцом. То, что он должен был сообщить Максу, сломает его. После гибели его подруги второй удар ему не перенести. Потому Грек и не показывался столько времени, хотя уже три дня как получил это известие. Ему и самому было тяжело. Но он не то чтобы привык - привыкнуть к этому можно только свихнувшись - а чувство от утрат все же притупилось после трех лет в Афгане. А Макс, хотя, конечно, и мужественный парень, но у него нет «привычки» терять близких.
        Как ему сказать? Какие слова подобрать? Ведь даже Сержант, железный Сержант, схоронивший уже не один десяток друзей, в одночасье почернел лицом при известии о гибели Кирилла. Да, Кирилл погиб. Его обгоревший до неузнаваемости труп был обнаружен в разбитой машине, недалеко от его родной деревни в Ярославской области. Личность погибшего удалось установить лишь по остаткам документов в заднем кармане брюк. Человек из милиции, принесший эту весть, сообщил и еще одну безумную подробность - вечером предыдущего дня сгорел дом бабушки Кирилла. Хозяйка погибла в огне. В трагическое совпадение трудно было поверить, но правоохранительные органы остановились именно на этом.
        Грек потер воспаленные глаза ладонью и, тяжело вздохнув, позвонил в дверь…
        Дзинь!
        Пивная бутылка описала короткую дугу и скрылась за парапетом околорыночной площадки. Макс проводил ее тяжелым взглядом и снова опустил глаза в грязный заплеванный асфальт, открывая еще одну бутылку.
        Два патрульных милиционера, прогуливавшихся рядом с пивным ларьком, внимательно посмотрели в его сторону, но, по одним им известной причине, решили проигнорировать это явное нарушение правопорядка и, слегка ускорив шаг, прошли мимо.
        Макс поставил пиво на землю и с силой сдавил виски руками. С ним происходило что-то непонятное. Он откровенно нарывался. Два часа сидеть рядом с одной из точек
«пятаков», швыряться бутылками перед ментами, почти не пряча пистолета за поясом - это было не в его правилах.
        Но его раздирало желание боя. Ему нужна была схватка - жестокая, насмерть Это появилось в нем после того как Серега-Грек рассказал ему о том, что произошло с его другом. Если быть точнее, сначала с Максом едва не случилась истерика. Когда Греку со Светкой удалось его успокоить, он посидел с часок, пытаясь остановить круговерть в глазах, и решил уйти. Он не помнил, как ему удалось отделаться от Грека и уговорить Светку. Просто он знал, что должен остаться один. Он не мог это ни с кем поделить. И уже на улице его вдруг окунуло в эту едкую жижу ярости и ненависти.
        Побродив бесцельно по городу он вышел, наконец, к центральному рынку и, загрузившись пивом, сел ждать неизвестно чего.

…Макс отшвырнул недопитую бутылку и поднялся. Ничего не происходило. Видимо, кто-то сверху отводил сегодня от него все опасности. Никто к нему не приставал, милиция не обращала на него внимания, «пятаки» не появлялись. Бешенство понемногу отступало, острая боль чуть ослабла, освобождая место уже заползавшей в уголки сердца черной тоске.
        Макс купил бутылку «Русской» и побрел к дому. После гибели Ленки он, хотя и с трудом, но сдержал желание напиться, по опыту зная, что водка вовсе не помогает забыться, а лишь делает боль тупее и вязче. Но сейчас он просто не мог ничего делать сознательно - он купил водки, и все.
        Уже начинало темнеть, когда он приблизился к цели. В соседнем дворе, через который он шел, за одним из столиков дренькала расстроенная гитара и вяло переругивался подвыпивший молодняк. Ушедший в себя Макс прошел мимо.
        То ли усталая, покачивающаяся походка Макса, то ли его безвольно опущенные плечи и остекленевший взгляд, а, скорее всего, торчащая из кармана поллитра, привлекли внимание юнцов. Так или иначе, но они сами выбрали свою участь.
        - Э-э! Мужик! Постой-ка! Макс остановился не оборачиваясь.
        - Слышь, Кит, вот и выпивка пришла!

«Мазани ему,Кит! Че разбираешься!» - в мозгу вдруг полыхнула сцена трехмесячной давности.
        Макс почувствовал, как хрупкий ледок покрывавший бушующий в груди огонь, лопнул и испарился в раскаленных струях пламени, рванувшегося наружу. Он услышал топот ног за спиной и медленно повернулся. К нему приближались пять человек. Несмотря на возраст, пацаны были довольно крупными и крепкими.
        - Вы что-то хотели, ребята? - голос Макса был тих, но что-то в его тоне остановило
«ребят» и они замерли на месте, словно уткнувшись в стеклянную стену.
        - Поделись водочкой, - вперед выступил, видимо, самый смелый. - Тебе, похоже, хватит.
        Макс улыбнулся одними губами, достал бутылку и поставил ее перед собой на землю, отступив на шаг.
        - Возьми.
        Пацаны переглянулись, но не сделали ни шагу, только тот, смелый, оскалился зло:
        - Ты че, сука? Повыебываться решил?
        - Мы языками будем драться или к кулакам перейдем? - оскорбление было невыносимым, но молодняк все еще колебался, лишь «смелый» поднял руки:
        - Ну, иди сюда, давай, сука!
        Эта «схватка языков» могла продолжаться до бесконечности, а кипящая в груди лава грозила сжечь самого Макса, поэтому он не стал дожидаться, когда дворовая шпана решит, что делать в такой ситуации. В этот момент он был похож на раненого носорога, но, в отличие от взбешенного рогатого бронепоезда, Макс был обучен жестоким приемам рукопашного боя. Его натиск был стремителен и страшен, он не дрался, а рвал противника на части. Пацаны ничего не могли противопоставить этому звериному напору. Они были смяты, раздавлены прежде, чем сообразили, что происходит. Они не смогли даже убежать - все было закончено в несколько секунд. Когда Макс, наконец, остановился, на земле лежали пять изуродованных, окровавленных стонущих тел, в которых люди угадывались с большим трудом. Макс посмотрел на свои кулаки, по которым стекала чужая кровь и, тяжело вздохнув, подобрал злосчастную бутылку и поплелся прочь.
        Драка не принесла никакого облегчения, стало только хуже. Злость и агрессивность отчаяния, как воздух из проколотой шины, улетучились, оставив душу и сердце без защитной оболочки. Гипнотическая слабость сковала все тело. Едва передвигая ногами, Макс поднялся на свой этаж и открыл дверь. Он не знал, что по счастливой случайности засада была снята всего несколько часов назад.
        По счастливой ли? Макс не хотел жить. Нет, он не стал бы сводить счеты с обманувшей его жизнью, но и цепляться за нее не было больше сил. Боль извела его. Она не была такой резкой, раздирающей, как от первых ударов судьбы, когда свет мерк в глазах. Сейчас боль была похожа на ультразвук - неслышной, невидимой, неощущаемой. Но она была постоянной, разрушающей. Она была запредельной.
        Макс, не раздеваясь, лег на диван. Снова, как тогда, после возвращения с той памятной охоты, этот диван стал свидетелем его мук. Как смертельно раненый зверь, стремящийся в свою нору, чтобы там умереть, Макс почти бессознательно пришел к своему дому. Он обхватил колени руками и замер. Все пройдет. Просто нужно отлежаться…
        Мать Макса умерла, когда он служил в армии. Известие об этом он получил лишь спустя две недели, вернувшись с учений. Какое-то время он просто не мог осознать случившегося. Умом он знал, что мамы больше нет, но сердце отказывалось это чувствовать. Понимание пришло вместе с очищающими слезами… Он стоял на посту и плакал, глотая соленую влагу. Первая слеза едва не выжгла ему глаза, отвыкшие от этого, но потом стало легче. Слезы катились и катились, и Макс ощущал себя маленьким мальчиком, который еще не стыдится слез. Он вернулся в то далекое время, когда вместе с легкими детскими слезами уходили все горести и обиды… С тех пор ни одна слеза не касалась его глаз…
        И вот, как тогда, Макс почувствовал поднимающийся к горлу тугой комок и жар в глазах, но… Максу хотелось плакать, а слез не было! Видимо тогда он выплакал все, что у него оставалось. Трудно было дышать, спазмы сдавили глотку, но глаза оставались сухими, как песок Кара-Кума. Маленький мальчик умер - Макс больше не умел плакать.
        Рассвет, пробравшийся сквозь преграды облаков, осветил сначала так и не открытую бутылку водки, стоявшую на подоконнике, а потом и Макса, по-прежнему лежавшего на стареньком диване. В затекших пальцах он сжимал две фотографии. С одной на него смотрела красивая темноволосая девушка в беле платье, а на другой парень в камуфляже и сапогах-броднях, лихо закинув на плечо «вертикалку» беспечно улыбался ему с носа лодки.
        Когда человек умирает - изменяются его портреты.
        По-другому глаза глядят и губы улыбаются другой улыбкой.
        Макс вспомнил эти Ахматовские строки, вглядываясь в такое живое лицо Кирилла. Никто не видел его мертвым!
        Звонок в дверь прервал его мысли. Макс потер руками посеревшее лицо, на котором все старые и новые почти незаметные шрамы вдруг, за один вечер, выступили белыми полосами, и пошел открывать, спрятав за спиной пистолет. Крамольная мысль лишь краешком коснулась его, но, почему-то, снова появилось желание цепляться за жизнь.
        Макс резко открыл дверь, заставив вздрогнуть человека, стоявшего на лестничной площадке. Это был просто одетый парень, примерно одного с Максом возраста. Его темное обветренное лицо и выгоревшие светлые волосы говорили о том, что он много времени проводит на природе. Голубые глаза смотрели твердо и спокойно. Гость смерил Макса взглядом и произнес:
        - Ты, значит, будешь Макс?
        - Да, думаю, буду.
        - Значит, я к тебе. Домой-то пустишь?
        Макс молча отступил назад, пропуская визитера. Тот осмотрелся в коридоре и протянул руку:
        - Василием меня зовут.
        Максу пришлось поменять руку за спиной, чтобы переложить пистолет.
        - И пушку можешь убрать. Свой я, - усмехнулся парень, крепко нажимая на «о»
        - Ну, проходи, Василий, - Макс жестом пригласил его в комнату, убирая пистолет, - С чем пожаловал?
        - Письмо я тебе привез, с деревни.
        - Откуда? - переспросил Макс.
        - С Генеральского. Слыхал поди?
        Макс медленно сел, не сводя глаз с посетителя:
        - Слыхал.
        Василий достал из кармана потрепанный не надписанный конверт и протянул его через стол, добавив тихо:
        - Вот. За день мне Керя его дал до того… Сказал, если что, свези по адресу.
        - Не ближний свет, - выговорил Макс, с трудом скрывая волнение.
        - Не ближний, - согласился Василий, - Керя сказал - важно это. Даже денег дал на дорогу. Чувствовал он…что сам не сможет.
        Макс разорвал конверт, и перед его глазами запрыгали быстрые неровные строки.

«…Генерал - мой односельчанин. Работал в КГБ. Еще в советское время наемников в
„братские“ страны отправлял. Потом что-то завалил, и его перевели в ваш город. Сейчас он где-то во власти работает. Зовут его Юрий Николаевич Старков. По-моему, я в городской администрации эту фамилию слышал. Я с племяшом его говорил. Он мне по пьяни много наболтал. Говорит, он и потом с наемниками занимался - то ли ловил, то ли набирал. В комитете давно не работает, но связей много осталось… Я не верил, но они меня здесь достали. Кто-то меня ему сдал, Макс. Если со мной что-нибудь случится, Макс, найди того, кто меня сдал. Это, наверняка, тот, кто и тебя ему подставил. Найди его, Макс…»
        Макс зарычал от бессильной ярости. Поздно! Он уже почти все это знал. Последние штрихи легли на полотно, но они были лишь полутонами, не влияющими на общий рисунок. Макс помолчал минуту, кусая губы, потом поднял взгляд на гостя:
        - Вы с ним друзьями были?
        - Какой там, друзьями! - усмехнулся тот, - Как кошка с собакой. Всю школу с ним воевали. Потому он мне письмо и отдал - считал, что эти… - он махнул головой куда-то в сторону, - все о нем знали и на меня бы никогда не подумали. Обложили его, браток, как волка. А он никому не сказал. Подставлять не хотел…
        Макс открыл водку и вопросительно посмотрел на Василия. Тот согласно кивнул головой.
        - Помянем… - сказал он, когда водка была разлита по стаканам, безмолвно одобрив то, что Макс отставил в сторону стопочки, предпочтя граненые двухсотграммовки.
        Макс, вдруг, посмотрел ему в глаза:
        - Ты видел его труп?
        Василий остановился, не донеся стакан до рта, и произнес недоуменно:
        - Видел.
        - Ты видел ЕГО труп?
        - А чей же?
        - Не знаю. А ты?
        Василий посмотрел на него, вытаращив глаза, но не нашелся, что ответить.
        - Чудной ты. Ну, ладно, давай тогда просто выпьем, раз налили.
        После встречи с Василием Макс воспрянул духом. Выдавая желаемое за действительное, он отметал мысль о том, насколько страшным было бы разочарование. Нелогичность его надежды была очевидна, но ему надо было как-то жить…
        Макс позвонил Греку и договорился о том, чтобы он отвез его к Светке. Надо было замаливать грехи. Узнав, что Макс звонит из дома, Грек едва не разгрыз трубку, зашедшись в отборнейшей матерщине. Определение «идиот безмозглый» было, пожалуй, самым мягким в его характеристике. Прооравшись, он пообещал приехать через десять минут. А через двадцать они уже въезжали во двор Светкиного дома.
        Грек с неразлучным Касымом остались внизу менять спустившее колесо, а Макс бодро взбежал по лестнице. Настроение было не то чтобы хорошим, но Макс уже присутствовал в реальном мире, хотя и чувствовал все еще некоторую одеревенелость в груди.
        Макс поднялся на нужный этаж и замер. Сердце дернулось воробьем и остановилось. Дверь Светкиной квартиры была приоткрыта. Это было настолько невозможным, невероятным, что Макс перестал дышать. Он толкнул дверь и на негнущихся ногах переступил порог.
        Из кухни доносились тихие всхлипывания. Макс с трудом заставил себя войти в кухню. Он боялся, боялся увидеть…
        Первым, что он увидел, были Светкины глаза, полные страха и слез. Когда она за пеленой разглядела Макса, страх медленно стал отступать, а слезы хлынули с новой силой. На бледной щеке алело пятно от здоровенной пятерни, а под разбитой губой запеклась струйка крови. К ней прижимался ее маленький заплаканный братишка. Он уже не плакал, только судорожные всхлипы иногда сотрясали его маленькое тельце. Светка бережно поглаживала его распухшую ручонку.
        Макс не мог вымолвить ни слова. По позвоночнику словно провели напильником, и электрическая дрожь ударила по рукам, отозвавшись уколами сотен маленьких иголочек.
        - Кто?.. - прохрипела его в миг пересохшая глотка.
        Светка покачала головой.
        - Я не знаю… Они тебя искали… Я не сказала… Два парня.
        - Кто это сделал? - Макс не узнавал своего голоса. Он шел как будто со стороны.
        - Один из них. Второй только меня держал, и говорил, чтобы тот маленького не трогал. Тот, первый, такой черноволосый, постарше тебя. Второй его называл…как-то по-испански…
        - Себастьян, - прошептал Макс, и Светка утвердительно кивнула головой.
        Мальчик посмотрел на Макса полными боли глазенками, и он увидел на его щеке большой лиловый синяк. Макс покачнулся. В ушах появился тихий навязчивый шум. Мир вокруг стал стремительно белеть, словно от яркого солнца и удаляться. Боясь, что потеряет сознание, Макс оперся о стену. Через некоторое время краски вернулись. Макс шагнул вперед и медленно протянул руку, чтобы погладить малыша, но тот испуганно отпрянул, прижавшись к Светке. Макс отшатнулся и, то ли защищаясь, то ли успокаивая, вытянул вперед открытую ладонь. Он попятился с кухни.
        - Максик, не надо… - прошептала Светка, но его широко распахнутые глаза уже начали сужаться, наливаясь черной неконтролируемой ненавистью. Он покачал головой и, повернувшись, стремительно вышел. Грек попался ему на лестничной площадке.
        - Макс, у тебя есть… - начал, было, «афганец», но Макс пролетел мимо него, не замечая. Грек настороженно посмотрел ему вслед, и быстро вошел в квартиру. Через несколько секунд он выскочил обратно и бросился вдогонку.
        Но внизу он увидел только с пробуксовкой вылетающую со двора «девятку» Макса и Касыма, что-то кричащего ей вслед. Грек подбежал к своей машине и схватился за ручку двери, но остановился и в сердцах пнул по снятому колесу.
        Надо уходить. Я должен уйти. Я опасен, я заразен. Я чума. Просто знать меня - уже опасно. Пусть ей будет плохо, но ей не будет грозить смертельная опасность моего присутствия. Рядом со мной всегда стоит смерть. Наверное, я проклят, потому что гибнут самые близкие мне люди.
        Я должен уйти, но перед этим подготовить свой уход. Ей не должно грозить ничто, ведь опасна даже моя тень.
        Начнем с Себастьяна, но главная цель - Генерал. И если я не смогу его достать, значит должен умереть я сам. Только тогда он ее отпустит. Ему нужен только я…
        Макс сидел в машине возле торгового центра в городском пригороде. Там, откуда вышла «в мир» банда «болтов». Там, где год назад «крутые» из команды Креста расстреляли из автоматов пятерых людей Себастьяна, но так и не сумели остановить его выход на большую арену. Стреляли «гордеевцы», и вслух заявляя о себе, первый удар молодая группировка нанесла именно по Гордею.
        Макс не знал, где искать Себастьяна, но рассчитывал найти первые нити в его
«логове», поэтому и сидел в машине, наблюдая за местной жизнью. Он был похож на терминатора. Не реальная жизнь разноцветного мира отражалась в его мозгу, а беззвучная картинка происходящего, как на мониторе компьютера. Не хватало только команды в углу экрана.
        Два молодых парня в спортивных костюмах подошли к киоску и требовательно постучали в дверь. Вышедший к ним мужчина несколько минут о чем-то с ними поговорил, часто озираясь, а потом протянул пачку денег. Не поблагодарив, парни забрали «дань» и пошли дальше.
        Это и была цель долгого ожидания. Макс открыл дверь машины, но в этот момент рядом притормозила белая «восьмерка».
        - Ну, и что ты надумал? - спросил Грек, подходя к Максу. Он был здорово рассержен.
        - Не мешай мне, - остановил его Макс.
        - Тебе Себастьян нужен?
        Макс не ответил.
        - Мог бы и у нас спросить, а не носиться по городу за малолетками. Где сейчас Себастьян я не знаю, но мы начнем не снизу, как ты хотел, а сверху. Так побыстрее будет. Так?
        Макс посмотрел в глаза Греку и нехотя кивнул.
        - Так. Сейчас обедать. А вечерком найдем Шило.
        К небольшому домику на окраине они подъехали, когда уже стемнело…
        Шило был вечным кандидатом в воры в законе, но желанной коронации так и не дождался. Чего-то в нем не хватило, чтобы увенчать свою криминальную карьеру. Как и полагается вору, он не имел ни дома, ни семьи, старался, как мог, жить по
«понятиям», но, не смотря на его близость к воровской вершине жизни, общак держал не он, а более молодой Крест. Теперь, после его смерти, Шило надеялся, что эта привилегия перейдет к нему. Зря надеялся. Он еще сохранял какой-то авторитет в городе, его еще приглашали на сложные «толковища», но скорее для ширмы, как свадебного генерала. Реальной власти не было. Он был сухим и сморщенным мужичонкой со скрипучим голосом. Тюрьмы, водка и наркота подорвали его здоровье. Он и сам сознавал, что его звезда близка к закату, и последние надежды возлагал на своего выкормыша - Себастьяна. Молодой и жестокий, он обладал тем, чего не хватало
«учителю». Он должен был взять верх в городе, и тогда он не забудет того, кто вывел его «в люди»…
        Грек постучал в шаткую деревянную дверь. Макс стоял рядом, Касым чуть сзади, с автоматом.
        - Кто?
        - Открывай, узнаешь.
        Макс услышал негромкий щелчок взводимого курка и резко ударил ногой в середину двери. Дверь с треском слетела с петель, снеся с ног стоящего за ней «молотка». Парень быстро вскочил на ноги, но врезавшийся в его переносицу со скоростью снаряда кулак отбросил его в черноту небытия.
        Наступив на запястье упавшего, Макс забрал у него пистолет. Через мгновение в сени выскочил еще один «телохранитель» и вытянул в направлении вошедших руку с обрезом. Но Макс работал неумолимо. Перехватив запястье вооруженной руки бандита, он вывернул ее локтем вверх, и одним ударом ладони переломил, как сухую палку. Парень взвыл диким голосом, но Макс прервал его стенания, врезав локтем по затылку. Ногой открыв дверь, он вошел в единственную комнату.
        Шило сидел, положив локти на стол, где в окружении вскрытых консервных банок и огурцов стояла наполовину приконченная бутылка «Абсолюта», и ждал «гостей».
        - С чем пожаловали? - раздался его скрипучий голос.
        - Скажи-ка, папаша, где выползок твой, Себастьян? - в тон ему вопросил Макс.
        - Шиш тебе, а не Себастьяна, - оскалился Шило.
        Не говоря ни слова, Макс ударом кулака в обтянутую кожей скулу свалил старика на пол, подождал, пока тот, кряхтя, поднимался, а потом коротко, без замаха, саданул его поддых. Шило хыкнул, выпуская воздух, и осел. Смог вздохнуть он лишь через минуту. Посинев от недостатка кислорода, он приподнялся и прошипел:
        - Зря ты это сделал…
        Макс пожал плечами:
        - Очень уж хотелось. А теперь, гриб плешивый, ты мне скажешь, где Себастьян.
        Шило ухмыльнулся гнилыми зубами, но страх уже вполз в его змеиные глаза. И Макс это видел.
        Он повертел в руках «трофейный» обрез и отложил его в сторону. Взял со стола финку, попробовал пальцем лезвие и подошел к скрючевшемуся у стены врагу.
        - Сейчас я буду резать тебя на куски. Мелко, на шашлык, палец за пальцем.
        Шило взвизгнул и отшатнулся. Парень, стоявший перед ним был страшен.
        Глаза его были черны, как у гонца из преисподней. Шило не боялся смерти раньше, но не той, которая глядела ему в глазу сейчас. Эта смерть была слишком страшной, нечеловеческой.
        - У шмары он у своей. Здесь, через две улицы, - неожиданно высоким голосом крикнул старик.
        Услышав адрес, Макс спокойно отвернулся и пошел к двери.
        - Хрен ты его возьмешь! - попытался удержать свое лицо Шило. - Он тебя собакам скормит!
        Макс обернулся, холодно улыбаясь:
        - Теперь-то ты понимаешь, почему тебе никогда не стать вором? Гнилой ты изнутри, как орех. Снаружи скорлупа, а внутри - черви. Сдал ты своего щенка, Шило, сдал… На смерть лютую приговорил.
        Когда дверь за Максом закрылась, Шило выполз из-под стола, скалясь в бессильной злобе, и наткнулся на взгляд стоящего в дверях пацана, что его охранял. Того, который открывал дверь. И по взгляду Шило понял, что тот все слышал. Шило посмотрел на обрез, лежавший на столе, потом снова на пацана. Тот презрительно улыбнулся, и улыбка эта на окровавленном лице была приговором.
        Шило схватил бутылку, не отрываясь, выпил почти все, что там оставалось, сморгнул набежавшую слезу и, закурив «беломорину», прошел в уборную. Сделав несколько глубоких затяжек, он выбросил окурок в отверстие в полу, снял ремень, закрепил петлю на балке, накинул ее на шею и шагнул в «очко»…
        Открывать вышел сам Себастьян. Он был в трусах и с пистолетом, чем здорово насмешил Макса. Обезоружить и отключить его, было делом трех секунд. Парни затолкали полуголого подонка в машину и вывезли за город, в лес. Одного взгляда на пистолет Себастьяна было достаточно, чтобы все встало на свои места - видавшая виды «Беретта» с отколотой рукоятью и зарубками на стволе. Эту «пушку» Макс сдал Юрию Николаевичу после ликвидации Сани-Рыка.
        Себастьян умирал долго, мучительно. Макс убил его голыми руками, предварительно переломав ему все конечности. Себастьян оказался крепким орешком. Даже захлебываясь кровью он бормотал угрозы и проклятья, а когда Макс спросил его про Генерала, ощерился разбитыми губами:
        - Генерала тебе не достать, сука! Он тебя раздавит.
        - То же самое говорил Шило о тебе. Шило ошибся. Ты тоже ошибаешься.
        - Вы были у Шила?
        - Ага. Это он тебя сдал.
        - Врешь, падла! Шило - вор. Он своих не сдает.
        - Сдал, Себастьян, сдал. Хреновый у тебя папаша оказался. И ты мразь.
        Макс взял Себастьяна за горло и, наконец, увидел в его глазах то, что хотел увидеть. Страх. Себастьян очень хотел жить.
        - Не убивай… - прохрипел тот, кто забрал жизнь дорогого Максу человека. Макс не стал его душить. Он просто раздавил в железных пальцах кадык Себастьяна, и, оттолкнув тело, пошел к машине.

«Афганцы» переглянулись и, дружно покачав головой, пошли следом.
        Грек отвез Макса на «базу» и настоял на том, чтобы он остался там на ночь, пообещав, что позаботиться о Светке. В котельной почти никого не было, только двое часовых, без вопросов пропустивших Макса.
        Макс забрался на верхнюю полку и свернулся калачиком на жестких нарах. В этом бункере, под охраной двух автоматчиков, Макс чувствовал себя в полной безопасности и, наконец, смог расслабиться. Только мысль продолжала напряженную работу.
        Они не должны были выйти на Светку. Макс предпринял все возможные меры предосторожности, чтобы этого не случилось. Но ведь случилось же! Как?!
        Неожиданно в памяти всплыли строки из письма Кирилла: «Меня сдал тот же, кто подставил тебя…» Да, похоже, не обошлось без предательства. Макс не хотел даже думать о Греке и Касыме, чтобы вновь не погрузиться в мутные волны паранойи. Но только они знали о Светке.

«Ото не они!» - твердо сказал себе Макс, - «Надо выйти из этого круга и искать в другом месте.» Он чувствовал, что ответ близок, надо лишь свести воедино пресловутые «логические цепочки». И не покидало предчувствие, что ответ будет болезненным. Предательство всегда бьет больно. Проклятая аксиома - предают только свои…
        Когда Грек его разбудил, было уже часов десять утра. Тело поламывало от жесткой постели, но голова была свежей.
        - Поехали, тебя Сержант хочет видеть. Не откажешь в свидании?
        - Не откажу. Как Светка?
        - Нормально. У нее сейчас Касым.
        Сержант выглядел уставшим и нездоровым. Кожа на щеках провисла и посерела. Он принял Макса в офисе ВСК «Саланг».
        - Ну, что, хлопец, жив еще? - нарочито бодро приветствовал хозяин.
        - Стараюсь, как могу, - коротко ответил Макс. Он никак не мог поймать обычно открытого взгляда Сержанта. Тот все время смотрел куда-то в сторону.
        - Вот что, хлопец, я тебе скажу, - Сержант сцепил крепкие руки в замок, по-прежнему глядя в стол. - Уезжать тебе надо. Разведка доносит - очень серьезно за тебя взялись. Не думай, что ты уже всех победил. Заказ на тебя с самого верха идет. Чтобы выжить, тебе надо или всю «братву» в округе перешмалять, или верхушку срезать. Ни то, ни другое не по силам ни тебе, ни мне. Уезжай, а? Не заставляй меня ходить еще на одни похороны. Мне за этот год смертей - выше крыши.
        Сержант, наконец, посмотрел на Макса, и тот увидел в его взгляде… Просьбу?.. Нет, Сержант почти умолял Макса уехать. И Макс не выдержал, и сам отвел взгляд.
        - Я и сам уже об этом думал, - нерешительно произнес он, - Но мне нужно еще одно дельце здесь провернуть.
        - Не надо ничего делать. Каждый лишний час - шаг к твоей гибели. Уезжай.
        - Я подумаю, - сказал Макс поднимаясь… - К Светке? - спросил Грек, когда УАЗик выехал из дворов на дорогу. Он сам сидел за рулем.
        - Ага, - буркнул Макс. - А она что, у себя дома?
        - Да. Сержант ее успокоил. Поклялся, что ничего больше не случится.
        - Звонил, что ли?
        - Нет, зачем? Сам приехал. До Касыма он сам там сидел, лично.
        В мозгу, вдруг, полыхнула бело-голубая вспышка. Логические цепи пересеклись, вызвав короткое замыкание. Макс на какое-то время перестал соображать. А Грек положил последний кирпич:
        - Что-то с ним происходит. После смерти Кирилла он совсем сдал. На себя не похож стал.
        - Останови машину, - осевшим голосом попросил Макс и, когда УАЗик остановился, вышел и нервно закурил. Истина была чудовищна в своей простоте, но Макс до конца сам себе не верил. Когда он снова сел в маши ну, Грек смотрел на него расширившимися от ужаса глазами.
        - Нет… - одними губами прошептал прошедший кошмары войны боец.
        - Поехали назад.
        Грек послушно, как робот развернул машину, и молча погнал обратно.
        Сержант посмотрел на вошедшего Макса и все понял. В глазах его метнулась обреченность и…облегчение. Нести этот груз ему было уже не по силам. Их взгляды встретились.
        - Значит, я прав… - тяжело опускаясь в кресло пробормотал Макс. Он с горькой усмешкой посмотрел на Сержанта. - Кроме Грека и Касыма о ней знал только ты.
        Сержант до хруста сцепил пальцы и опустил голову, как на плаху.
        - Ну, ладно, я, Сержант, я чужой… Но Кирилл…
        - Я не мог. У меня не было выхода, - едва слышно произнес главный «афганец» города.
        - Конечно, - согласился Макс, - ты ведь уже был замазан. Я должен был догадаться раньше. Я же видел этот УАЗик у конторы Генерала. Не у «братвы» ты забирал эти машины, а у шефа своего, работодателя. Так ведь? Ты же его команды выполняешь? Сержант молчал.
        - Ты и через жизнь того парня, что погиб за эти тачки, переступил. А Ленка… Ее тоже с твоей подачи?
        Сержант отрицательно покачал опущенной головой. Макс смотрел на него, и не мог заставить себя его ненавидеть. Он испытывал только презрение и… жалость. Но и простить его он не мог.
        Макс встал и направился к двери, но остановился на полдороге:
        - Ты как-то говорил, что так и не стал офицером, имея в виду, что ценишь жизни своих бойцов. Не будем говорить об офицерах, хотя эти слова, наверное, нужно относить не к ним, а к генералам. Но и звание Сержанта тебе носить нельзя. Какой ты Сержант? Ты -авторитет. Пахан. Такой же, как и те. Такая же мразь.
        Макс подошел к двери, но снова обернулся, услышав за спиной тихий, но твердый голос:
        - Постой.
        - Что?
        - Ты все расскажешь парням?
        Макс только жестко улыбнулся. Сержант сглотнул комок в горле:
        - Я хочу попросить тебя об одолжении. Я верну долг.
        - Я тебя слушаю.
        - Не говори им ничего до завтра, - Сержант посмотрел Максу в глаза и тот прочел в них его решение. Макс медленно кивнул головой:
        - Это единственное, что я могу для тебя сделать.
        Макс ушел, а Сержант еще долго сидел молча, глядя прямо перед собой, вникуда. Потом он стряхнул оцепенение, достал лист бумаги и начал писать.
        Телефонный звонок разбудил Макса уже поздно ночью. Он аккуратно, чтобы не разбудить беспокойно спящую Светку, высвободил руку, включил торшер, посмотрел на часы, показывавшие половину третьего ночи, и молча поднял трубку.
        - Это Грек, - послышался далекий голос. - Нужно поговорить.
        По его тону Макс понял, что дело серьезное.
        - Когда и где?
        - Через полчаса у центрального универмага.
        - Еду.
        Макс положил трубку и начал одеваться. Светка проснулась и села на кровати.
        - Что-то случилось?
        - Не знаю. Похоже, да.
        - Возвращайся скорее. Макс поцеловал ее, потерся щекой и улыбнулся:
        - Не пройдет и полгода…
        Стоя у окна, Светка проводила взглядом удаляющуюся «девятку» Макса, села на кровать и стала массировать грудь. В последние дни груди немного распухли и болели, как перед месячными. Но вот с «красной армией», как раз, были проблемы. Сроки ее «наступления» прошли уже три недели назад. Светка улыбнулась своим мыслям, взяла сигарету и чиркнула зажигалкой, но, подумав пару секунд, отложила ее в сторону и решительно сломала сигарету в пепельнице. Их с Максом ребенку не нужна эта гадость…
        Фары высветили стоящий на обочине УАЗик. В три часа ночи фонари не горели даже здесь, в центре города. Макс вышел из «девятки» и сел в машину Грека. «Афганец» казался каким-то замороженным, неживым.
        - Сержант застрелился, - голос Грека был ровным, без интонаций, как будто он не сообщал новость, а констатировал факт. Впрочем, так оно и было. Макс не ответил.
        - Он оставил мне письмо. Я его преемник - это было решено уже давно. Кое-что там касается и тебя. Он хочет, чтобы ты уехал. Он говорит, что Генерала тебе не взять, а пока он жив - ты кандидат в покойники номер один.
        - Что из себя представляет этот Генерал? Кто он?
        - Фактически, хозяин города. На нем пересекаются все нити власти. Политика, финансы и криминал. Он связующее звено всех со всеми. Коммерсантов с властью, в том числе и с коррумпированной. Местных политиков и бандитов с людьми на федеральном уровне, с большими политиками и большими бандитами. Он как паук, держит все нити, на которых прыгают остальные. Сержант допрыгался. И мы с тобой тоже допрыгаемся…Черт! - Грек закрыл лицо руками. Он посидел так некоторое время, а потом, как бы оправдываясь произнес. - Понимаешь, Сержант был для нас почти святым. А этот паук его запачкал…
        - Сержант смог найти выход.
        Грек благодарно кивнул головой. Потом снова помрачнел и попросил:
        - Не говори ребятам, ладно? Это разобьет нашу команду.
        - Обещаю, - Макс крепко пожал руку товарища и открыл дверцу.
        - Постой, - остановил его Грек, - Чуть не забыл. Тебе, наверное, уже не нужно, но мы запрашивали людей в военкомате. Гусь никогда не служил в 45-ом полку ВДВ. Но наши «чеченцы» говорят, что о штурме Грозного в 95-м он знает не понаслышке. Если добавить сюда, что он снайпер, то картина вырисовывается простая. Он не просто Гусь. Он - «дикий гусь». Наемник. Он стрелял в наших парней за деньги. Если ребята его увидят - он труп. - Я все сделаю. Не в первый раз, - парень в мягком кресле по-американски закинул ногу на ногу.
        - Мне кажется, ты не совсем меня понимаешь, - его собеседник по привычке прятался за светом мощной настольной лампы, хотя уже виделся со своим визави не раз лицом к лицу. - Еще никто и никогда не мешал мне так, как этот…
        В профессионально сдержанном тоне проскочили надрывные нотки едва скрытого бешенства. Это было так необычно и неожиданно, что парень опустил на пол задранную ногу и выпрямился.
        - Похоже, он вам крепко насолил! Ну, да что там, сделаем.
        - Не вздумай его недооценивать. Ты - моя козырная карта. И если он тебя побьет, я останусь с одними шестерками.
        - Юрий Николаевич, вы вытаскивали меня из такого дерьма, что я считаю своим долгом попытаться отплатить. Это дело я сделаю для вас бесплатно. Считайте это подарком. Через неделю…
        - Никакой недели!
        - Но я же должен подготовиться! Просчитать его, подготовить рабочие точки.
        - К черту точки! К черту подготовку! Его труп мне нужен завтра! Гусь вытаращил глаза. Он еще никогда не видел своего шефа в таком состоянии.
        - Все нужно сделать быстро, пока он тебя еще не вычислил. Хотя кроме Сержанта о тебе никто и не знал, но он все время находит, что ему нужно. Журналист чертов. Завтра утром ты позвонишь ему и забьешь стрелку, - Генерал даже не заметил, как перешел на язык своих подопечных, - договоришься встретиться на стройке ночью. Причину сам придумаешь. Сделай это убедительно. И как только он появится - пристрели. Все коротко и без усложнений.
        Гусь скептически пожал плечами:
        - Помощников, конечно, не будет?
        - Я буду твоим помощником.
        Гусь бессильно откинулся в кресле. Он решительно отказывался что-либо понимать. Что же такого натворил этот пацан, что Генерал так завелся?
        - Мы подъедем чуть позже. Ты пойдешь к нему, а я тебя подстрахую в машине Я хочу лично видеть его труп! - рявкнул Юрий Николаевич, увидев обалдевшую физиономию своего киллера. - Завтра ты осмотришь место, договоришься с ним о встрече и сразу же придешь в этот кабинет! Все.
        Когда «боец» ушел, Юрий Николаевич сдавил виски руками. Он проклинал тот день, когда обратил внимание на этого журналиста. Господи, все казалось таким простым! И вот этот недоносок пункт за пунктом разрушил все, что он создавал годами. Его империя трещала по швам! Да, не вовремя он затеял эту рокировку. Он хотел одним выстрелом убрать сразу несколько зайцев - ликвидировать угрозу «чеченского вторжения» и ослабить основные городские команды. Артему необходимо было подрезать крылья - он залетел слишком высоко, и уже стал представлять угрозу монополии Генерала на власть. Процветающие фирмы и даже собственную газету ему еще можно было простить, но он обнаглел до такой степени, что попытался стать депутатом!
        Крест тоже стал опасен, но по иному. Он приобрел слишком большой авторитет у братвы, и слишком успешно налаживал межрегиональные связи. Положение держателя общака делало его фактически «неприкасаемым», и он уже позволял себе открыто не соглашаться с действиями Генерала. Хорошо, что Креста удалось списать на неразбериху после стычки с чеченцами, иначе даже у Генерала могли быть неприятности.
        Ну, а тупой Саня-Рык просто зажрался и стал обузой. Бесперспективность Рыка и всей его шайки была очевидна. На его место должна была прийти молодая команда с большими амбициями - «болты». Себастьян отлично понимал все, что от него нужно.
        Вот это и должен был сделать способный мальчик, играющий в рыцарей «плаща и кинжала». А подвести черту под его карьерой должен был Гусь. Для этого он и был вызван, чтобы узнать этого Робин Гуда, не вдаваясь в его дела, а в нужный момент поставить точку. Но что-то вышло из под контроля…Сначала Макс отпустил Креста и едва не поставил Генерала перед серьезным «толковищем». Крест все прекрасно понимал и обязательно потребовал бы от своего ворья привлечь Генерала к ответу.
        А потом он начал охоту на самого Генерала! И подобрался фактически вплотную. Он ушел из всех ловушек. И прикончил того, на кого ставил Генерал. Теперь надо было начинать все сначала, но тех, на кого можно было опираться, убрал с дороги сам Генерал! Последняя шаткая надежда была на Сержанта. Его удалось очень удачно стравить с «Гордеевцами», а после того, как он принял свои машины из рук Генерала и отдал того парня, землячка, что так не вовремя появился в столь далеком от их родной деревни городе, он был замазан начерно. Но строптивый «афганец» отколол номер - взял и застрелился. И можно дать руку на отсечение, что и здесь без этого журналиста не обошлось. Он, как проклятье, висел над головой, разрушая планы своего нанимателя. И самое главное - он покусился на него самого!
        Юрий Николаевич привык жить остро, но этот мальчишка заставил его, хоть и на мгновение, но испугаться. Своего страха Генерал не прощал никому!
        Меньше, чем через сутки он сможет пнуть труп того, кто имел наглость стать тем редким человеком, кого Генерал считал не просто помехой, а ВРАГОМ!
        Гусь позвонил, когда Светка была в ванной. Бодро поинтересовался у Макса, как его здоровье, и сразу перешел к делу:
        - Макс, мне нужна твоя помощь. Надо встретиться. Я хочу тебе кое-что показать.
        - Хорошо. Когда?
        - Сегодня в полночь. Встретимся на стройке возле моста. Идет?
        Макс знал эту стройку. Глухое место в промышленном районе, где по ночам даже пьяные не появляются.
        - Только приходи один. У меня неприятности и приходится прятаться ото всех. У меня есть кое-что, что тебя заинтересует. Придешь?
        - Приду.
        - Средний подъезд, первый этаж. Не подведи. Это и в твоих интересах.
        - Хорошо.
        Макс положил трубку и закрыл глаза.
        Вот и все. Конец игры. Гейм овер, как говорил болевший компьютерными играми Джон. Генерал, уроженец Ярославской области, занимался наемниками. Гусь - наемник родом из Ярославля. Сержант, работавший с Юрием Николаевичем напрямую, так же напрямую вывел Гуся на Макса. То есть Генерал хотел ввести своего человека в окружение Макса, чтобы контролировать его действия. Не нужно быть Эркюлем Пуаро, чтобы сделать такое заключение. И то, зачем Гусь вызывал Макса, тоже было очевидно.
        Выхода не было. Этот звонок Гуся не был случаен. Генерал вполне определенно давал понять, что Себастьян здесь был не по своей инициативе. Генералу известно о существовании Светки и о том, где ее искать. Ловушка захлопнулась. Макс проиграл.
        В груди было пусто. Хотя Макс и предусматривал такой вариант, умирать не хотелось. Спрятать Светку не удастся. У Старкова слишком большие возможности. Да и есть еще ее брат… Нет, это конец.
        Макс посмотрел в сторону ванной комнаты, где плескалась уже успокоившаяся после недавнего кошмара Светка, и понял, что не сможет даже с ней попрощаться. Она сразу все поймет.
        Негнущимися пальцами он нацарапал записку: «Позвони завтра Сереге-Греку. Прости, что ничего не сказал», и подошел к двери. Он постоял несколько минут в коридоре возле ванной, едва удерживая рвущийся крик.
        - Я люблю тебя. Прости, я не могу по-другому, - прошептал он закрытой двери и, до треска стиснув зубы, вышел из квартиры.
        Из телефона-автомата он позвонил Греку и сказал, чтобы тот зашел к нему домой завтра. Ключ будет у соседки.
        Потом домой. По дороге зашел к знакомому нотариусу и без лишней волокиты выписал наимя Грека доверенность на машину с правом продажи. Оформлять машину на Светку не рискнул - Генерал может захотеть вернуть себе «девятку», а у Грека он ее хрен отберет.
        Дома Макс выложил на диван все свое оружие, положил на стол пачки долларов и ворох рублей и написал Греку записку, чтобы он продал машину и деньги за нее, вместе остальными деньгами отдал Светке, приборы - Вадиму, а «стволы» и остальное взял себе. На «предсмертные» письма духу не хватило. Да и какой смысл просить прощения, если изменить, все равно, ничего нельзя? Завершив приготовления, Макс вышел на улицу и бесцельно побрел вдоль дороги. Жить оставалось шесть часов.
        Макс иногда думал о том, что бы он стал делать, если бы точно знал, сколько ему осталось жить. И вот теперь он знал отпущенный ему срок и вместо важнейших дел просто убивал время. Ему даже хотелось, чтобы это побыстрей кончилось. Ждать смерти было не страшно, но ужасно тоскливо от осознания незавершенности своих земных дел. Их теперь уже никто не завершит. И что самое странное, он понял, что ничего от этой незавершенности не изменится. Выходит, он ничего не значил на этом свете? Все его потуги были абсолютно бессмысленны. И все, что он делал, имело значение только для него? Сознание своей незначительности угнетало. Единственное, что изменится после его ухода - это жизнь Светки. Она станет несчастной.
        Нет, не только это. Ворота зла, в которых он был пусть маленьким, но замком, снова будут открыты настежь.
        В подавленном полусомнамбулическом состоянии Макса появился прокол, и он ощутил приступ гнева. Хоть бы маленький шанс! Но шанса не было, и он снова погрузился в свои невеселые мысли. Пора уже было думать о том, как отчитываться на том свете за свои грехи.
        Внезапно его размышления были прерваны. Навстречу шла цветастая ватага цыган. Грязные ребятишки, некоторые, несмотря на накрапывающий дождь, босые, дергали прохожих за штаны и юбки, выпрашивая деньги. Молодые цыганки порывались кому-то погадать, но все от них шарахались, как от чумы. Чуть позади шла старая цыганка с узлом через плечо, видимо, начальница этой компании.
        Молодуха с золотыми зубами и в четырех или пяти юбках ухватила Макса за рукав, но тот мягко, но решительно высвободился. Случайно поймав его взгляд, молодуха сразу же его отпустила и, передернув плечами, как от холодной воды, пошла искать клиента поприятней.
        - Эй, касатик, что не весел?
        Макс, думавший, что уже отделался от цыган, недоуменно оглянулся. Рядом с ним стояла старуха с узлом.
        - Давай погадаю, милок. Карты раскину. Мои короли не врут.
        - Ни к чему, - вздохнул Макс, - Я свое будущее знаю.
        - Тогда врага твоего покажу, - не унималась гадалка. - Посмотри в зеркальце, увидишь его.
        С этими словами она выхватила откуда-то из юбок маленькое зеркальце и сунула его Максу под нос. Макс даже улыбнулся - этот трюк знает любой гипнотизер-недоучка.
        - Не-е, мать, не надо меня гипнотизировать. Да и враг мне тоже известен.
        Макс оттолкнул рукой зеркало и цыганка, воспользовавшись этим, завладело его ладонью.
        - По руке твоей почитаю. Все скажу - не утаю, что было - что будет поведаю. Вот линия…
        Старух, вдруг, осеклась на полуслове и, толкнув Макса в грудь, с неожиданной быстротой отскочила в сторону.
        - Прочь! Прочь от меня! Сатана ты! Руки у тебя в крови по плечи!
        Всколыхнулось что-то в Максе и он, не помня себя, шагнул вперед и схватил цыганку за руку. Та взвизгнула и шарахнулась от него, но вырваться не смогла. На крик обернулись ушедшие далеко вперед молодые цыганки и тут же бросились выручать свою товарку, вопя резкими голосами. Но Макс их не видел и не слышал.
        - Мать, - взмолился он. - Помоги! Да, много на мне крови! Но, видит Бог, ни одного невинного я не загубил. Я знаю, ты и в самом деле ВИДИШЬ. Скажи мне! Тяжело мне сейчас. Успокой. А я заплачу…
        Старуха настороженно посмотрела на Макса, но, видно, что-то ее успокоило и она, жестами прогнав молодух, недовольно проворчала:
        - К попу тебе надо за успокоением, а не ко мне. Ну, да ладно, пойдем.
        Она присела у стены дома, где было посуше и долго водила грязным пальцем по ладони Макса, что-то нашептывая, а потом раскинула замусоленную колоду прямо на асфальте. Она долго перекладывала карты с места на место, беззвучно шевеля губами. Макс заворожено следил за ее сухими потрескавшимися пальцами, которые с шулерской ловкостью тасовали его судьбу.
        Наконец старуха закончила колдовать и посмотрела на Макса своими пронизывающими, не по-старушечьи черными, глазами. Макс выдержал взгляд, и губы гадалки дрогнули в скупой улыбке.
        - Твердый ты, крепкий. Но душа твоя расколота. Потерял ты себя. И дума у тебя плохая. Много черного у тебя впереди. Рассказывать - дня не хватит. Да и не вижу я всего. Одно скажу - чтобы себя найти, нужно тебе найти Другого. А для того уехать тебе придется, и походить по свету. Найди его, а то и он сгинет, и ты пропадешь. А после того, как найдешь, возвращайся к той, что ждет тебя, и узнаешь того, о ком не ведаешь. А теперь позолоти ручку, а то не сбудется.
        Макс пошарил по карманам и извлек помятую стодолларовую купюру. Чем-то светлым повеяло от этой встречи, хоть и не меняла она ничего в его жизни. И смерти.
        - Держи, мать. Мне она, вроде как, и ни к чему. И спасибо тебе.
        Макс отвернулся, чтобы уйти, но цыганка, сжав в кулаке зеленую бумажку, вдруг окликнула его:
        - Черный день у тебя сегодня, парень. Все будет, что я сказала, но только если ночь эту переживешь. Ой, не ошибись!..
        Макс благодарно кивнул гадалке и пошел навстречу судьбе.
        Холодный дождь второй половины Августа монотонно шумел, расслабляя и навевая дрему. Он постепенно наполнял большие лужи, не образуя ручейков - так всегда бывает в преддверии осени. Холодно, сыро, темно…
        Здесь, на первом этаже стройки, было еще темнее и холоднее. Влажные кирпичные стены дышали подвальной промозглой стынью. Дождевые струи, влетавшие в открытые окна, оседали на цементной пыли.
        Макс, стоявший напротив входа в глубине комнаты, не обращал на гадкую погоду никакого внимания. Он, казалось, вообще, ни на что не обращал внимания. Черный плащ скрадывал очертания его фигуры, делая почти невидимым в темном проеме двери. Его тусклый взгляд был безжизненным.
        Он стоял не шевелясь. У него уже не было сил что-то делать. Он очень устал. Он устал смертельно.
        Встреча с цыганкой была подобна яркому лучу в глухую ночь. Она раздвинула видимые пределы, осветила дорогу, но вот луч погас, и тьма стала еще гуще и непроглядней.
        Все. Больше некуда было идти. Оставалось просто ждать. Ждать смерти.
        По стене проплыло пятно света от фар, близко проурчал мотор подъехавшей машины и замолчал где-то совсем рядом. Макс распрямился и, закрыв глаза, попытался унять пробившую его дрожь. Ожидание кончилось. Теперь уже скоро… Странно только, что смерть приехала за ним, судя по звуку мотора, на «Мерседесе».
        Рука невольно скользнула в карман плаща и сжала ребристую рукоять «Беретты». Сопротивление было бесполезно, но сейчас Макс понимал древних викингов - умирать надо с оружием в руке. Пистолет сейчас был его ладанкой, его крестом.
        Макс скорее почувствовал, чем услышал шаги вошедшего человека.
        - Ты здесь? - донесся голос из темноты.
        - Здесь.
        И жертва, и убийца знали предначертанное. Голоса обоих были спокойны и бесстрастны. Один должен был убить, другой должен был умереть. Все было так просто и однозначно, что места для эмоций не оставалось.
        - Выйди на свет.
        Макс шагнул в квадрат света от фонаря, падавшего на бетонный пол через окно. Навстречу ему вышел Густ. На нем тоже был черный плащ. Пистолет в его руке был направлен в пол. Он не сомневался. Их разделяло не больше пяти метров, силуэт Макса на фоне окна был четок. При таких условиях Гусь не промахивался. Можно было кончать дело, но Гусь не спешил. Ему была интересна реакция жертвы.
        А ее-то, как раз, и не было. Макс не торопил события, и не пытался оттянуть момент смерти. Ему было все равно.
        - Чем же ты так ему насолил? - прервал, наконец, паузу Гусь.
        Макс равнодушно пожал плечами.
        - Жаль, что нам не удалось познакомиться поближе. С тобой, наверное, интересно было бы поговорить.
        Макс молчал.
        - Да-а, - киллер был почти озадачен. - Ты можешь гордиться. Я многих убрал по его заказу, но ни разу Генерал не проявлял такой личной заинтересованности. Обычно ему хватало телефонного звонка и слов «дело сделано», а тут приспичило своими глазами твой труп увидеть.
        - Завтра посмотрит, - безразлично отозвался Макс.
        - Не-а, - хихикнул Гусь. - Ему невтерпеж. Приехал проконтролировать лично.
        Гусь не видел глаз Макса. А они вдруг сузились и сверкнули.
        - Неужели сам приехал?
        - Ага, - гоготнул наемник, - в машине сидит. Закончу, позову его. Пусть поглядит и успокоится.
        - Слушай, Гусь. Ты любишь убивать?
        - Нет, - посерьезнел убийца, - я просто отрабатываю бабки. Это моя работа Я профессионал.
        - Профессионал? - в голосе Макса послышалось удивление. - Не думаю. Профессионал не делает таких глупых ошибок. Он не читает приговоров, не учит жить, и не рассказывает о своих печалях. Он стреляет и уходит.
        Гусь, наконец, понял, что было в глазах, которые он не видел. Он молниеносно вскинул пистолет и нажал на курок.
        Генерал нервничал. Давно забытые ощущения волновали кровь. Сегодня, как когда-то, жизнь была острой, настоящей, не похожей на затянувшуюся шахматную партию. Это была та жизнь, в которой все решал не расчет, а действие. Жизнь, в которой кипели не эмоции, а страсти. Когда-то давно, когда еще не было Генерала, а был лейтенант КГБ Юра Старков, ему тоже приходилось за кем-то следить, в кого-то стрелять, от кого-то или за кем-то бегать. И это было нормально. А сейчас он нервничал, и мандраж охотника был близок к старческой трясучке.
        Где же этот чертов Гусь?! Давно пора бы ему вернуться. Журналист на месте - они сами видели со своего наблюдательного пункта, как он вошел в подъезд. По карманам, поди, шарит. Все эти наемники мародеры. Шмоная трупы, они больше зарабатывают, чем за свою основную работу.
        Ночную тишь разорвал грохот выстрела, усиленный бетонными стенами стройки. Генерал даже подскочил на месте. Идиот! Ведь сказано же было Гусю - наверни глушитель!
        Старков открыл дверь «Мерседеса», но не вышел, насторожившись. Прошла минута, две - никто не появлялся. Наконец, Гусь вышел из подъезда. Его фигура в черном плаще была отчетливо видна на фоне белой кирпичной стены. Он посмотрел в сторону машины, призывно помахал рукой и снова скрылся в темном проеме двери.
        Все! Юрий Николаевич откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Даже не интересно. Впрочем, это всегда так бывает. Если дело выходит не обыденным и простым, а принимает захватывающий оборот, значит, ты его плохо рассчитал и спланировал.
        Генерал выбрался из машины и твердым шагом направился к подъезду. Войдя внутрь, он зажмурился, привыкая к темноте. Когда глаза освоились, он различил силуэт Гуся сбоку, у стены, и лежащее на полу, в цементной пыли, тело того, кто доставил ему столько неприятностей. Желание пнуть труп куда-то испарилось. То, что лежало перед ним, уже не было поверженным врагом. Это был именно труп и ничего больше. Генерал брезгливо поморщился. И он поставил на эту кучу дерьма все, что сознавал годами! На того, кто носит черный плащ и белые кроссовки!
        Белые кроссовки?.. В голове Юрия Николаевича вдруг вспыхнула картина - Гусь оббивающий грязь с белых кроссовок об колеса «Мерседеса»! Генерал почувствовал, как ледяным холодом прохватило сердце и мгновенно взмокли ладони. И запоздалая мысль: «Я слишком давно не занимался этим сам.»
        В следующую секунду страшная боль пронзила затылок и погасила и без того темный мир.
        Макс подошел поближе и присел возле двух лежащих рядышком тел.
        Да, трудно быть профессионалом. Профессионалы не читают приговоров, они стреляют и уходят. Но, черт возьми, как же трудно было выстрелить не плюнув ему в лицо, не крикнув в его перекошенную морду, какая он мразь!
        Но нельзя было давать шанса этому выродку. Достаточно того, что Гусь по своей глупости и самонадеянности дал шанс ему, Максу, и он его использовал, выстрелив через карман плаща. Это голос его «Беретты» слышал Генерал. Они с Гусем выстрелили одновременно, и выстрел пистолета с глушителем был не слышен за грохотом итальянского оружейного чуда. Девятимиллиметровая «маслина» попала Гусю в лоб.
        Наемник оказался непрофессиональным киллером, но стрелком он был от бога. Вернее, от черта. Макс потер левую сторону груди, куда попала пуля Гуся. Точно напротив сердца. Макса спас только бронежилет, но после такого удара он пару минут не мог вздохнуть. Грудь ломило ужасно. Похоже, синячище будет знатный. И чудо, если все ребра окажутся целы.
        Макс улыбнулся сам себе. Фаталист он, явно, хреновый. Зная, что идет на смерть, и не собираясь ее избегать, он все таки одел броник и сунул в карман пистолет на боевом взводе. Ну, что тут скажешь?
        Макс встал и пошел к двери. На пороге он оглянулся и еще раз посмотрел на трупы. Как и Генерал за пару минут до этого, он не видел в поверженном человеке врага. Теперь это был просто мертвый старик. Его даже не было жалко. Пустой, круглый ноль. Макс его не убил, и, даже, не казнил. Он его убрал.
        Дождь кончился. Макс посмотрел на прояснившееся небо и, превозмогая боль в груди, вздохнул полной грудью. Пора было собираться в «дальнюю дорогу», что бы найти того, другого, про которого говорила старая цыганка. В том, что она была права во всем, сомнений уже не оставалось.
        Макс очень боялся сказать Светке о своем решении, но, к счастью, его опасения были напрасны. Она все поняла и не стала возражать.
        - Я женщина, и мне не нужно объяснять, что такое испытание неизвестностью. Поезжай. Я очень хочу, чтобы ты его нашел. Ни о чем не беспокойся. Со мной ничего не случится.
        - Да, Грек обещал, что будет приглядывать, - Макс потер затылок, вспомнив вчерашнюю затрещину, полученную от Грека, когда Макс прибежал домой. Он застал там
«афганца», читающего его записки. Когда Серега увидел дырку на его бронежилете, то так разъярился, что Максу показалась, что дело, которое не смог сделать Гусь, сейчас будет успешно завершено.
        - Я вернусь, - пообещал Макс, поцеловал Светку и, не оборачиваясь, стал спускаться по лестнице.
        - Мы будем тебя ждать, - прошептала она ему вслед.
        Макс уже миновал один лестничный пролет, когда до него дошел смысл сказанного. Он остановился и медленно обернулся, глядя ей в глаза и ища в них подтверждения своей догадки.
        Светка улыбнулась и утвердительно кивнула головой.
        Макс двумя прыжками перемахнул лестницу и порывисто обнял Светку.
        - Давно?
        - У тебя есть на поиски месяцев восемь.
        - Нет. Куда я теперь поеду?
        - Туда, куда собрался, - ее голос был тверд, а глаза горели счастьем, - тебе нужно это сделать. А мы будем тебя ждать.
        - Я вернусь даже с того света. Клянусь!
        Светка долго стояла у окна, провожая взглядом его машину, и лишь когда она скрылась за домами, позволила себе заплакать.
        - Только вернись, милый. Ради Бога, только вернись!
        Но она быстро взяла себя в руки. Ей судьба подарила настоящего мужчину. Значит и ей нужно быть настоящей женщиной, умеющей не только любить, но также ждать и верить…
        ЭПИЛОГ
        Теплый апрель наконец прикончил затянувшуюся зиму. Поля зазеленели, и только в щелях оврагов лежалыми грудами еще серел плотный снег.
        По трассе в направлении города, расплескивая уже теплые лужи, летела «девятка». Ее внешний вид красноречиво говорил, что основную часть своей службы она провела не на автобанах. Впрочем, и два человека в ее салоне не были похожи на завсегдатаев ночных клубов.
        Машина неслась, нарушая все ограничения скорости, но чем ближе был город, тем сильнее водитель вдавливал педаль газа в пол. Наконец показался пост ГАИ и
«девятка», резко сбавив ход, чинно проплыла мимо ГАИшников. И вот тут-то водителя и начал колотить мандраж. Он так разволновался, что метров через 200-300 вынужден был остановиться, и провел рукой по лицу, стирая несуществующую испарину.
        Он посмотрел на своего спутника, лоб которого украшал глубокий шрам, уходивший под волосы, и покачал головой:
        - Крепкая, все же, у тебя башка.
        - Да уж, - невесело улыбнулся тот, - если бы я не вышиб лбом ветровое стекло, когда мы в столб воткнулись, то сгорел бы вместе с тем козлом, у которого были мои документы.
        После паузы он как-то слишком спокойно произнес:
        - Знаешь, мне даже немного жаль, что ты с Генералом покончил, - он сузившимися глазами проводил бешено пронесшуюся кавалькаду иномарок со стрижеными парнями. - Хотя и без него, я смотрю, работы нам хватит… Но мне некому предъявить личный счет. Счет за моих родных.
        - Как же ты жил с этим?.. - покачал головой Макс. - С этой болью.
        Кирилл надолго замолчал, глядя в никуда, а потом глухо произнес:
        - Я долго и нежил вовсе. Так… Дышал. А потом… Не знаю… Мне кажется, я больше не чувствую боли.
        Они помолчали. Наконец Кирилл улыбнулся и хлопнул Макса по плечу:
        - Ладно, иди звони. Извелся, я смотрю, уже!
        Макс неуверенно улыбнулся и, выйдя из машины, подошел к телефону-автомату. Он дрожащей рукой набрал номер и прижал трубку к уху. После первого же гудка трубку сняли:
        - Алло, - тихо прозвучал до боли родной голос и у Макса, вдруг, перехватило горло. Голосовые связки словно веревкой стянуло, и Макс не мог произнести ни звука, только почувствовал, как глаза защипало и что-то горячее неожиданно скользнуло по щеке. Макс хлюпнул носом и глубоко вздохнул.
        - Макс? - неуверенно прошептала Светка.
        - Да, - единственное членораздельное слово, которое Макс смог выдавить.
        Трубка замолчала, и Макс услышал, как Светка плачет.
        - Не плачь, не надо. Я же приехал. Звоню прямо на въезде в город.
        - Дурачок ты мой, - прошептала Светка, - Я знала, что ты вернешься. Приезжай скорее. Если тебя не будет через 15 минут, я умру от ожидания.
        Макс прыгнул за руль и Кирилл не смог удержать хохота, глядя на его счастливую физиономию.
        - Жми, старик. Отвези меня к нам, на базу. И поезжай к ней. А мы с парнями заедем завтра. К обеду.
        Макс благодарно улыбнулся и нажал на газ. Надо было спешить к ней.
        Ведь он ей нужен. Она его ждет.
12.09.96