Бухта надежды. Испытание прочности Галина Громова
        Бухта надежды #3
        Прошло чуть более двух недель с того момента, когда жизнь на всей планете, в каждом ее уголке, даже самом отдаленном - от многомиллионного мегаполиса до небольшой деревушки - перевернулась с ног на голову. Начался новый виток эволюции человечества. И теперь homo sapiens, он же человек разумный, был свергнут с вершины, на которой царил несколько тысячелетий, с вершины пищевой пирамиды.
        Человек перестал быть самым опасным хищником. Теперь новые владельцы городов и весей охотились на людей всеми доступными способами, в процессе мутации отращивая столь необходимые для смертоубийства зубы и когти, всячески совершенствуя и модернизируя свое тело, свой организм для единственной цели - убивать, чтобы существовать самим.
        Морфы. Эти мутировавшие зомби, наравне со своими менее развитыми «собратьями», стали новыми игроками на всемирной шахматной игре, где на кону стояла жизнь.
        Но даже в такое время, когда цивилизация рухнула буквально в течение недели, разбившись на множества мелких осколков, которым еще предстояло воссоединиться в нечто глобальное, человек не торопился отдавать свои честно заработанные за тысячелетия войн и убийств лавры. Созданные в первые дни Беды анклавы и группы, поняв и разобравшись в общей суматохе, как бороться с заполонившими города зомби, относительно спокойно выдохнули и обратили свое пристальное внимание друг на друга.
        Галина Громова
        Бухта надежды-3
        Испытание прочности
        ИНТЕРЛЮДИЯ
        21 МАРТА
        10.00. Площадь Нахимова, г. Севастополь.
        ЛАРИСА ТЮНИНА
        - Ало, Аля?! Аля, ты в школе?
        С первого взгляда могло показаться, что Лариса Тюнина пыталась докричаться до дочери без использования современного средства коммуникации, каковым и являлся зажатый в ладони мобильный телефон. Но это было только на первый взгляд. Повышенный голос и общее состояние женщины, тридцатидвухлетней одинокой матери, было связано с происходящими вокруг нее событиями. Еще бы! Кто останется спокойным, когда вокруг творится какой-то беспорядок, похожий на разгон гей-парада: когда одни люди кидаются на других со звериной яростью.
        Но дочкин голос, к счастью, был лишен каких-либо ноток тревоги или страха, чего так боялась сама Лариса. По радио, что постоянно транслировало то музыкальные программы, то новостные сводки, несколько раз упоминали о беспорядках в крупных городах и мировых столицах, но Лара, как обычно, не очень-то и обращала на подобные чернушные новости внимания. Ей нужно было продать товар, а не вслушиваться в тараторящий с одинаковой тональностью голос ведущих радиоэфира, прерываемый лишь редкой рекламой, что уже само по себе было необычно.
        Как и всякой одинокой женщине, ну а тем более, имеющей ребенка, Ларисе приходилось вкалывать с утра до ночи, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Конечно, сначала было сложно, но постепенно ее маленький бизнес начал приносить свои плоды, и ни ей, ни дочке не приходилось особо выбирать что купить - зимние сапоги для ребенка или мясо, чтобы накормить этого же ребенка.
        - Ало, мам! Да… Ты чего? - Голос Альки, в свидетельстве о рождении которой значилось более «благородное» имя Алевтина, подействовал немного отрезвляюще. Но все равно с паникой было очень сложно справиться.
        - Аля, Алечка! Оставайся в классе! Я сейчас приеду. Слышишь? Никуда не уходи! Я через десять минут буду. Ты слышишь меня?
        - Мам, ну слышу-слышу… - недовольно протянула дочка. - Ты чего? Мам тут такое…
        Но Лара ничего не слышала, быстро тараторя в телефон.
        - Никуда не уходи! Обещай мне.
        - Хорошо, мамочка, обещаю!
        Лариса трясущимися руками пыталась повернуть ключ зажигания в своем «Матизе» - крохотной малолитражке, которая как нельзя лучше подходила для передвижения по городу. Как назло, руки не слушались, ходили ходуном, как у какого-нибудь забулдыги, а ключ и вовсе не хотел ровно входить в отверстие, вызывая у Ларисы еще большее раздражение.
        Она вообще была натурой эмоциональной, хотя со временем научилась контролировать свои эмоции. Но порой натура брала верх. И чаще всего это случалось на дороге, когда кто-нибудь, презрительно глядя на ее «Мотьку», как ласково, про себя она именовала машинку, старался подрезать или с правой полосы повернуть налево. И это не говоря уже о выпрыгивающих под колеса пешеходах. Тогда уже Лара давала волю эмоциям и красочно описывала все, что думает о подобных индивидуумах.
        И вот опять волна раздражения захлестнула ее с головой, заставив выйти из себя.
        - Да черт возьми! - в сердцах воскликнула Лариса и ударила обеими руками по ни в чем не повинному рулю, упакованном в смешной мохнатый розовый чехол с короткой бахромой, предназначенный всем своим видом нести умиротворение и переносить в страну розовых пони. Возможно, это было чисто по-женски или даже по-детски надевать это мохнатое чудо на руль, но Ларисе очень нравилась ее машинка - хоть и небольшая по размерам, но резвая и поворотливая, поэтому среди серых будней хотелось какого-то яркого пятна в жизни. А чем нежно-розовый мягкий руль не подходил на эту роль? По крайней мере, глядя на него, даже самое дурное настроение, навеянное утренней необходимость ехать на работу, улучшалось за считанные минуты.
        Справа сработала сигнализация. Ее надоедливый визг раздавался на всю улицу, приманивая все большее количество этих ненормальных. Лариса с ужасом наблюдала, как окровавленная фигура несколько раз ударившись о капот припаркованного внедорожника, чья сигнализация так раздражительно горлопанила на всю округу, вдруг повернула свое лицо (если это можно было назвать лицом) в ее сторону, словно переключив все свое внимание, и медленно, нелепо раскачиваясь, побрела прямиком к Ларисиной машине.
        - Черт! Черт! Черт!
        Лара запаниковала, вновь попытавшись вставить ключ и завести двигатель. На этот раз все получилось. Бензонасос тихо зашуршал и, пискнув еле слышным звуком, доложил о подкачке бензина. Дальше повернув ключ от себя, Лариса с радостью услышала звук замурлыкавшего двигателя. Вот почему-то звук работавшего движка был похож именно на мурчание, тогда как любой внедорожник попросту ревет дурным голосом, не говоря уже о детищах отечественного автопрома. Хотя пару месяцев назад в ее машинке «полетел» датчик холостого хода, и тогда ее крошка-Матиз ревел дурным воем раненного мамонта, вызывая недоумевающие взгляды прохожих.
        Раскачивавшаяся окровавленная фигура вплотную приблизилась к авто и буквально впилась своим ужасным взглядом в испуганную Ларису, завозив руками по боковому стеклу, словно не понимая, почему цель видна, но недостижима. Лариса пискнула и, в панике включив заднюю передачу, резко вдавила педаль газа в пол. Авто взвизгнуло шинами и рвануло назад, впечатавшись задним бампером в припаркованный на той стороне улицы серебристый «Ланос». Улочка, как и большинство дорог в центре Севастополя, была неширокая, две машины разделяло буквально несколько метров, поэтому Лариса и сама не ожидала такого поворота событий. Но даже отчетливый хруст сминаемого пластика бампера, не отличавшегося особой крепостью, не заставил Лару отвести взгляд от страшного человека.
        А тот, казалось бы, удивился внезапно ускользнувшей из рук добыче, но, заметив ее снова, изменил траекторию движения, ковыляя через улицу прямиком к наметившейся жертве. Лариса, видя такое дело, быстро переключила коробку передач и газанула, пытаясь уехать оттуда как можно скорее. Про то небольшое ДТП, виновницей которого она стала, она даже не подумала, как и о том, что сейчас фактически идет на второе правонарушение - сокрытие с места аварии. Ей было не до того. Центральный рынок, на котором Лариса и работала продавцом, казалось, сошел с ума…
        Откуда это все началось и что это за люди, Лара не понимала до сих пор. Просто в какой-то момент и так не кажущийся спокойным и размеренным рынок попросту сошел с ума. Суета, крики раненных и вопли испуганных людей в один миг заполонил все пространство… И как Лара умудрилась целёхонькой добежать до своей машины, не замкнув даже павильон, в котором и торговала женским бельем, она и сама не знала… Просто чудом. А товар? Да и черт с ним с этим товаром!
        Своя шкура подороже будет, чем несколько десятков разнообразных трусов, носков и бюстгалстеров с романтическими рюшами, которыми она и торговала.
        Тем более, после всего увиденного.
        Добравшись до машины и впрыгнув вовнутрь, женщина почувствовала себя хоть и в мнимой, но все же безопасности. Хотя по правде сказать тонкий металл, из которого был выполнен корпус авто, был слабой защитой. Но об этом женщина не думала, первой ее мыслью была мысль о дочери. Как она там? Ведь сразу почему-то вспомнился монотонный бубнеж радио ведущего про беспорядки, а потом все произошедшее… Уж лучше забрать дочку со школы. На всякий случай.
        Чтобы заехать за Алькой, что училась в первой гимназии в третьем «А» классе, пришлось потратить почти час. Хотя обычно дорога на Центральную горку[1 - Центральная горка (Горка) - Центральный городской холм], где и располагалась Севастопольская гимназия номер один имени светила русской поэзии - А.С.Пушкина, гордость города, альма-матер победителей всяческого рода олимпиад и конкурсов, занимала минут двадцать. И то только потому, что основную часть времени приходилось протискиваться по узким улочкам исторического центра.
        Вот и теперь центр города напоминал улей - люди словно взбесились и все бросились в свои автомобили… Да еще и эти…. сумасшедшие, которые едва ли не под колеса бросались, словно не понимая, что запросто могут стать причиной аварии, а то и отдать Богу душу. Но им, казалось, было на это глубоко фиолетово - перли напрямик, не разбирая дороги или бросались на проходящих мимо людей, а те уже, в свою очередь, отскакивали от них, порой не боясь и выскочить на проезжую часть. Из-за этого поток в обе стороны по проспекту Нахимова двигался очень медленно, все чаще случались ДТП из-за очередного бедолаги, свалившегося практически под колеса машины. Только благодаря размерам своей машинки, Ларе удавалось разъезжаться со встречными автомобилями. Будь ее машинка чуть пошире или подлиннее, то встала бы она намертво на дороге…
        На Горке было чутка потише. Конечно, машин тоже было достаточно - кто был похитрее старался проскочить вечно загруженный центр насквозь. Оказалось, что жива еще русская интеллигенция, ведь хитромудрым был каждый третий, судя интенсивности движения на Горке. Но тут хоть не было этих неповоротливых китов - троллейбусов и автобусов, что значительно разгружало дорогу.
        Алька Ларису не послушалась - ждала возле ворот, ведущих на школьный двор. Женщина как увидела дочку, одетую в ярко-красную дутую куртку, наполовину расстегнутой из-за теплой погоды, на улице, то чуть было не схватилась за сердце. Сразу же вспомнилась увиденная еще час назад картина, как странная дергающаяся женщина с какими-то одурманенными глазами гонялась за людьми на рынке, стараясь их укусить. И когда догнала не шибко поворотливую в силу многих обстоятельств, в том числе и возраста, бабульку, то попросту впилась той в руку, как голодный бультерьер в сахарную косточку. Древняя, как участник октябрьской революции старушка верещала так, что, казалось, вот-вот перейдет порог ультразвука, но тетка грызла ее руку, не обращая на визг старушки никакого внимания. И вот теперь Алька, ослушавшись мать, подвергала себя такой опасности. «Ну что за непослушная девчонка! Ну неужели так сложно сделать все как я сказала?» - рассердилась Лариса, резко затормозив возле бордюра, и несколько раз стукнула по середине руля, привлекая внимание дочки резкими сигналами.
        Та, заметив мать, со всех ног бросилась к машине, придерживая одной рукой норовящий свалиться рюкзак со множеством учебников и тетрадей, отчего тот даже с виду казался попросту неподъемным, а второй - норовящую перекрутиться куртку.
        - Фух! - Запрыгнула на переднее сиденье девчонка и заправила выбившиеся пряди челки за уши, торчащие в стороны словно локаторы, отчего девчонка очень сильно стеснялась и всячески пыталась хоть как-то этот недостаток скрыть. Но сейчас она как-то абсолютно безразлично отнеслась к своей внешности. - Привет, мам!
        - Привет-привет. Я где тебе сказала меня ждать?! - неожиданно даже для себя гаркнула Лариса, быстро осматривая дочку, которая на первый взгляд была абсолютно цела и невредима, разве что слегка перепугана. И не столько происходящим, сколько реакцией матери. - Ну почему ты такая упертая? Я что тебе сказала?
        - Мам… Но там…
        - Что там?
        - Там Екатерина Алексеевна бросалась на нас. С рычанием… - Лариса почувствовала, как сердце ухнуло в пятки. - Поэтому я выбежала из класса вместе с остальными и решила ждать тебя здесь. Здесь хоть не так страшно…
        Лариса на секунду прикрыла глаза, стараясь унять учащенное сердцебиение дыхательной техникой, о которой так часто рассказывали на занятиях по бодифлексу, что Лара иногда посещала по вечерам, чтобы хоть немного отвлечься от постоянного круговорота, состоящего из работы и заботы о дочке.
        - Ты как?
        - Да нормально, мам! Она меня пыталась за рукав схватить, но я вырвалась, схватила куртку и рюкзак и рванула в туалет, потом, когда ты мне позвонила, то вышла из школы и стала здесь тебя ждать. А вот Женьку Дерюгина, ну помнишь, который вечно ко мне цепляется, она цапнула за руку! Представляешь? И Катю тоже пыталась - я краем глаза видела.
        - Угу. - Безразлично отреагировала Лариса, которой, если уж говорить по правде, на других было абсолютно наплевать. Главное, что ее ребенок жив, здоров и невредим. - Ладно, поехали.
        Алька как обычно ерзала на кресле, то и дело спрашивая:
        - А куда мы едем?
        - Куда-куда… домой.
        - А как же твоя работа?
        Лариса не стала вдаваться в подробности произошедшего и ответила общими фразами:
        - На сегодня выходной. Так что посидим немного дома.
        - Ур-ра! И будем мультики смотреть?
        - Только после того, как сделаешь все уроки. И повторишь английский. Андерстэнд?
        - Ес оф кос… - надулась Алька и демонстративно уставилась в окно. Ведь она, как всяческий ребенок, абсолютно не желала тратить время на то, чтобы грызть и так довольно изгрызенный до нее многими поколениями гранит науки.
        Снова пришлось петлять по узким улочкам, попутно удивляясь количеству людей на улицах с каким-то отрешенным взглядом. Вынырнув возле ДОФа[2 - ДОФ - Дом офицеров флота], Ларе пришлось прилично постоять с включенным поворотником, пропуская несколько десятков машин, прежде чем ей удалось вклиниться в довольно плотный поток, но буквально напротив памятника Нахимову все движение встало намертво.
        Что было этому причиной - не понятно. Как раз в том участке дороги был поворот налево, и обзор закрывали стоящие один за другим троллейбусы, переполненные людьми. Лариса несколько раз нервно нажала на клаксон. Нельзя сказать, что это помогло делу, скорее, дало хоть какое-то моральное успокоение. Впереди стоявший топик[3 - Топик - рейсовый пассажирский микроавтобус] закрывал весь обзор попутного движения, а сзади уже собиралась целая кавалькада разнокалиберных машин с нервными водителями внутри.
        Через десять минут ситуация вообще никак не изменилась. Пробка как стояла, так и продолжала стоять намертво, разве что народу на самой площади прибавилось - видать, катер с Северной пришел. Только вот люди вели себя как-то странно: одни что есть мочи спешили пересечь площадь, а другие еле-еле ковыляли…. Совсем как те, кого Лариса видела на рынке.
        Все чаще и чаще звучали нервные сигналы клаксонов от терявших терпение водителей. Странные люди с безумными глазами, которых Лара про себя окрестила «психами», добрели до пробки, после чего разделились на две группы. Первые так и преследовали не ставших дожидаться, когда же рассосется пробка, и решивших пройти до площади Лазарева пешком. Вторые же обратили все свое пристальное внимание на застрявших в автомобилях водителей и пассажиров, приникая к стеклам и елозя руками по единственной преграде, отделяющих их от ненормальных, вызывающих одним своим видом приступ животного ужаса. И это было отнюдь не иносказательное выражение - от одного взгляда в глаза взбесившихся людей Ларису кидало то в жар, то в холод, а живот начинало сводить от спазм.
        Некоторые из пассажиров и водителей пытались отогнать «психов» от машин, выскакивали из них, пытались прогнать безумцев, но те не отступали, а наоборот, пытались цапнуть за руки или вообще за что-либо, до чего могли дотянуться. Лариса же для себя решила, что из машины не ногой. Внезапно Алька противно заверещала, когда один из «глазастых» приник к боковому стеклу и уставился на нее белёсыми буркалами, по-звериному щеря рот.
        - Мама! Мама… - только и повторяла она, пальцами теребя замок ремня безопасности, пытаясь расстегнуть последний.
        Лара глянула в ту сторону и нервно сжала руками махровый руль.
        - Тихо!
        - Ма-а-а-ма!!! - кричала девчонка, в ужасе пытаясь как можно дальше отстраниться от опасности.
        - Да помолчи ты! Тихо! - рявкнула со всей силы Лара, которая была напугана не меньше, а то и больше дочери. Ведь к ее ужасу от увиденного прибавлялся еще и страх за своего ребенка. Но дочка совсем не слышала мать, дрожащими руками отстегивая ремень безопасности, крепко накрепко фиксировавший ее и не дававший ей дернуться с места.
        - А-а-а-а! - верещала Алька, пока Лара хлестким ударом не залепила той звонкую пощечину, оставившую на нежной коже ярко-алый след от руки. Лариса чувствовала себя ужасно, ведь она никогда и пальцем не трогала дочь, даже если та в детстве и вела себя не самым лучшим образом. Но вот чтобы так… да по лицу… да и не за что, если уж откровенно говорить.
        Но экзекуция помогла - девчонка замолчала, с удивлением и бесконечной обидой глядя на мать заплаканными глазами, на какое-то мгновение даже позабыв о маячившей в окне физиономии.
        - Прости, пожалуйста… - застыдилась Лариса, в голове подбирая варианты, как бы скрыться от этого ужасного взгляда. - Так, слушай меня… На меня смотри, слышишь? Не смотри на него. На меня смотри!
        - Хорошо, мам… - дрожащими губами прошептала девочка, стараясь не смотреть вправо.
        - Так, теперь перелезь на заднее сиденье, там, за спинкой сиденья лежит солнцеотражающие шторки, ну с серебристым покрытием… Видишь?
        Алька, пыхтя как паровоз, пролезла между близко расположенными передними сиденьями и заглянула на заднюю полочку, где и лежали в сложенном состоянии две шторки - на переднее и на заднее стекло.
        - Вижу!
        - Давай их сюда! - повернулась к дочке Лара, протянув руки.
        Девчонка передала шторки и вопросительно уставилась на мать, которая тут же принялась их распрямлять и пытаться одну из них прикрепить липучками на всю возможную ширину к боковым стеклам, а вторую на переднее стекло, где шторке и предписано было находиться. В салоне тут же стало заметно темнее и даже как-то безопаснее, что ли. Хоть эта безопасность и была мнимой.
        - Ну что? - Поинтересовалась Лариса, переведя дух. - Так хоть не так страшно?
        - Угу, - кивнула Алька и выглянула на улицу через открытый участок заднего бокового стекла. - А он так и не уходит, гад!
        - Ничего… Сейчас пробка начнет рассасываться и мы забудем про этого психа как про страшный сон, - попыталась обнадежить дочку Лариса, хотя самой плохо верилось в свои же слова - обстановка с каждой минутой ухудшалась.
        - А как мы увидим, что пробка рассасывается? Ты же лобовое стекло закрыла… - проявила чудеса сообразительности Алька.
        - А я через боковое все увижу, - кивнула Лара влево.
        Но ни через полчаса, ни через час, ни через два пробка не сдвинулась с места ни на метр. Наоборот, ситуация все больше и больше ухудшалась. У Ларисы складывалось такое ощущение, что «психов» становилось больше. Кругом царила какая-то суматоха, а в воздухе витали флюиды страха, веселенькая музыка из колонок уже не отвлекала от мрачных мыслей, а только вызывала тупое раздражение. И что самое паскудное, Лара не знала, что делать… Выйти из машины - тут же окажешься практически один на один с этими ненормальными, а оставаться внутри уже было попросту невыносимо. Ноги ныли от постоянного сидения, а Алька ныла от безделья, доводя своим нытьем Ларису до изнеможения.
        - Ма-а-ам, ну ма-а-ам… - Алька, не смотря на красноречивые взгляды матери, грызла ноготь большого пальца правой руки.
        - Чего тебе?
        - Я в туалет хочу… - вынула палец изо рта она.
        - Терпи.
        - Да я терпела…
        - Ну еще потерпи. - Лариса чувствовала, что сама вот-вот вопреки своим словам потеряет терпение.
        - Не могу больше.
        - Ну и что ты предлагаешь? Ты видишь, что если мы даже и выйдем на улицу, то минимум до площади Лазарева придется ногами топать… И весьма резво - мне эти… - Лара многозначительно кивнула в сторону, - очень не нравятся. А если и в районе Центрального рынка та же ситуаций, в чем я и не сомневаюсь, то драпать нужно будет до самой «Чайки»[4 - Чайка - Стадион "Чайка" на пл.Восставших, сейчас на нем располагаются Радио и продуктовый рынок]. Выдержишь?
        - Не знаю… - задумалась Алька.
        - То-то же… Так… Сейчас… Я кое-что придумала. Помнишь, тетю Свету? Сейчас я ей позвоню, и мы поедем к ней.
        Света была давней приятельницей Ларисы, но была одна загвоздка - та жила на Северной, в районе Моряка[5 - Моряк - Кинотеатр на Северной стороне, следующая остановка от пл. Захарова]. Так что добраться до нее и пересидеть весь этот дурдом было проще, чем доехать к себе домой. Хотя и тут была своя проблема - придется перебираться через бухту на катере…
        Лариса мысленно поблагодарила небеса за то, что сейчас она стояла в крайнем правом ряду, и находилась хоть немного, но ближе к площади. «Псих» куда-то ушел, заприметив новую жертву, чем несказанно обрадовал и саму Лару, и тем более Альку, ерзающую на сиденье то ли на почве расшатавшихся нервов, то ли от физиологических потребностей организма. Но просто так вылезать из хоть не очень надежного, но убежища, тоже не хотелось - нужно было все хорошенько обдумать. Тем более что до следующего прихода катера оставалось минут пятнадцать, если портофлот будет и далее придерживаться расписания.
        - Ма-а-ам, ну ма-а-ам… Я уже не могу терпеть.
        Лариса старалась не обращать внимания на нытье дочки, но с каждым разом это делать становилось все труднее и труднее.
        - Это я уже поняла. Так, доча, давай еще кой-че нужно сделать. Вот там, где ты брала шторки, есть такие тросики, присоединенные к полке. Видишь?
        - Ага!
        Лариса наблюдала в зеркало заднего вида, как Алька, перегнувшись через спинку заднего сиденья, выставила свою не в меру упитанную попу, из-за которой постоянно возникали проблемы с покупкой одежды, и ковырялась там с подъемными тросиками, что приподнимали заднюю полку вслед за открытием багажника.
        - Ну что ты там так долго копаешься….
        - Сейчас… Все! - радостно выдохнула девчонка.
        - Теперь полку приподними и загляни в багажник. Там аптечка должна быть. В кожаной такой сумочке. Видишь?
        - Да вижу-вижу… Тут кроме этой аптечки больше ничего и нет.
        «Еще бы!» - мысленно хмыкнула про себя Лариса. - «Туда больше ничего и не поместится. Это же косметичка, а не багажник!»
        - Ну так доставай и давай двигай ко мне. - Лариса перевела взгляд с зеркала на боковое стекло, и чуть было не заорала в голос.
        На полосе встречного движения парочка «психов» с неприсущим нормальному человеку аппетитом вгрызалась в истошно орущего мужика. Лара как завороженная смотрела на эту кровавую картину и не могла отвести взгляд, словно что-то непреодолимо влекло ее всматриваться в эту ужасную картину, запоминать каждую деталь.
        Но все же внимание Ларисы переключилось на другую картину: в небольшом красном хэтчбеке, стоявшем в соседнем ряду, трехлетний мальчишка, ерзавший доселе в автомобильном кресле, и пытавшийся всеми правдами и неправдами докричаться до матери, которая как-то неестественно откинулась в кресле, словно заснула. Но как можно спать, когда ребенок так кричит сквозь слезы, Лариса не понимала. В бытность дочкиного младенчества Лара от едва различимого стона подскакивала, а тут… Мальчишка в смешной шапке, делавшей его похожим на щекастого зайца, наконец, справился с застежками ремней безопасности и, сбросив последние, подполз, чуть не упав, к матери. Лара видела, как пацаненок начал тормошить мать, глотая катящиеся с глазенок слезы и смешно произнося слова:
        - Мамочта, не спи, не спи! Мамочта!
        Мальчишка как мог, так и старался растормошить мать, но та оставалась полностью безучастной, не реагируя даже на тот факт, что ребенок пытается крохотными пальчиками раскрыть ей веки, приговаривая при этом «Мамочта, проснись, проснись!».
        - Мам, ты чего? - выдернул ее из состояния оцепенения голос дочери. Почему-то именно этот пацаненок и его бесполезные попытки разбудить не вовремя уснувшую мать заставили ощутить Ларису какую-то мощную волну нежности к дочери. Ту хотелось обнять, затискать, зацеловать…. Но вряд ли бы Алька просто так далась - скорее бы несказанно удивилась такому поведению матери, а то бы еще и недовольно фыркала и кривилась. - Мам?
        - А? Что? - дернулась Лариса и тут же сообразила, что дочке лучше не видеть того, что творится за окном.
        - Мам! - встревожено нахмурилась Алька, недоверчиво глядя на растерянную Ларису. - Ты какая-то странная. Даже немного побледнела. Тебе плохо?
        - Нет. Все нормально. - Покачала головой Лара. - Давай аптечку и свой рюкзак.
        Алька растерянно протянула сначала первое, а затем и второе и молча, не говоря ни слова, наблюдала за тем, как Лариса методично выкидывает из рюкзака учебники и рабочие тетради, оставив только едва начатую поллитровую бутылку с компотом, которую Лара каждое утро выдавала дочке в школу. Затем очередь пришла за аптечкой. Лариса закинула ее в нутро рюкзака, затем положила туда же упаковку влажных салфеток и небольшой моток туалетной бумаги, что всегда были в машине, и шумно застегнула молнию. Что именно подвигло ее на подобные действия, она и сама не знала. Просто почему-то вдруг в голове мелькнуло, что лучше аптечку держать при себе, исходя из количества увиденных раненных людей на улице.
        Если честно, то было немного страшно выходить из машины, которая хоть как-то, но создавала видимость защиты.
        - Алька, глянь, ушел этот гад глазастый?
        - Ушел, мам, - подтвердила дочка, аккуратно отогнув краешек серебристой шторки.
        - Ну тогда сейчас аккуратно вылезаем из машины и деру через памятник к катеру. Только стараемся оббегать этих странных. Поняла?
        - Поняла, мам. Только давай в туалет еще заскочим.
        - Если будет время. Давай, выскакивай!
        Лариса одновременно с Алькой вышла из машины, нервно озираясь по сторонам, нажала на кнопку автобрелока и быстро обошла «Матиз» спереди, схватив дочку за руку и накинув лямки рюкзака ей на плечи. Теперь нужно было быстро-быстро пересечь площадь, на которой было пока только несколько бредущих фигур. Случайные прохожие, спешащие на катер, старались по широкой дуге обходить этих странных личностей. Две женщины с всклокоченными волосами и подранными колготками, разлезшимися стрелками по сбитым коленкам, доселе гипнотизировавшие водителя и пассажиров автомобиля в соседнем ряду, перевели взгляд на убегающую Ларису и, отлепившись от стекол автомобиля, медленно последовали за ними.
        Казалось, что площадь они не пересекут никогда. Время словно вязкий кисель, обволакивающий увязшую в нем муху, замедлило свой бег, а ноги и вовсе отказывались слушаться. Вроде, бежишь-бежишь, а такое ощущение, что стоишь на месте… словно хомячок в колесе. У Альки когда-то был такой - гонял в колесе с выпученными от страха глазами, когда девчонка, желая позабавиться, проводила пальцами поперек решетки. Вот и у Ларисы складывалось такое же ощущение, что они вдвоем как тот хомячок - пыжатся, бегут, а на самом деле не сдвинулись ни на метр.
        Конечно, их потуги не остались незамеченными: несколько странного вида человек немедленно увязались вслед за ними, вызывая у Ларисы на уровне подсознания дикую панику. Почему - она и сама не могла объяснить.
        Фух! Ну наконец-то…. Вот и колонны, а вот уже в пределах видимости спуск к катерам.
        - Мам! В туалет! - разнылась запыхавшаяся и раскрасневшаяся Алька.
        - Ну давай, - согласно кивнула Лара и едва увернулась от попытавшегося схватить ее за руку офицера в длинной черной шинели, что до этого как-то бездумно стоял у забора, огораживающего двухэтажное здание военной комендатуры. - Осторожнее! - только и успела крикнуть Лара, прежде чем подняла глаза и увидела растерзанное лицо этого мужчины с потеками алой крови, которая была практически незаметна на черной материи офицерской формы.
        Лариса завизжала так, как никогда доселе. Она даже и не подозревала, что ее голосовые связки могли брать такие высокие тональности без угрозы повредиться. Алька, испуганная странным поведением матери, сначала ничего не поняла, но затем присоединилась к необычному дуэту, чувствуя, как физиология берет верх над самообладанием.
        Офицер с окровавленным и разорванным лицом, не обращая никакого внимания на двух дикоорущих барышень, снова попытался протянуть руки, но на этот раз уже к Альке, что и послужило толчком Ларисе прийти в себя. Наверное, пресловутый материнский инстинкт имеет таки место быть, ибо Лара вдруг прекратила орать и со всей силы навалилась на посягнувшего на святое мужчину, сбивая его с ног, а сама, прикрикнув на дочку, потащила ту к общественному туалету, что располагался как раз напротив входа в диспетчерскую портофлота, расположенную над спуском к катерам.
        - Мама! Мама, что это… Ты видела? Видела?!!! - дергалась Алька, выворачивая голову, чтобы посмотреть еще раз на страшного мужика.
        - Иди давай! - подтолкнула ее Лара и, всунув в окошко кассиру пятерик и не дождавшись сдачи, проскочила к кабинкам.
        - Эй, сдачу не забудьте! - послышался крик тетки на кассе. - Диарея у вас, что ли?
        Алька возилась как на зло долго, смущенная неожиданной слабостью своего организма. Лариса нервничала, то и дело прислушиваясь, не дает ли отходящий катер предупредительный гудок. А еще она вновь и вновь прокручивала в голове одну и ту же картинку: окровавленный офицер, тянущий руки к ее дочери. Что это? Кто это? Как такое возможно?
        Больше вопросов, чем ответов. Еще и Алька-копуша….
        - Ну что ты там застряла?!
        - Иду, мам!
        Послышался шум сливаемой воды и щелчок открываемой щеколды, которая, казалось, висела исключительно на честном слове.
        - Ты чего так долго?
        - Да я… - замямлила девчонка, опуская глаза, но Лариса ее перебила.
        - Ладно, потом. Все свои дела сделала?
        - Да.
        - Пойдем… По сторонам не забудь поглядывать, вдруг тот еще там. - Кто такой «тот» и мать, и дочь поняли сразу и без подсказок.
        На улице вновь послышался какой-то шум, и из своей крохотной кабинки выскочила тетка-билетерша, проявив не дюжую ловкость для своей комплекции.
        - Да что это сегодня такое?! Вроде, и футбола нет, и концерт никакой не запланирован, а орут на улице похлеще, чем в праздники! - тетка в серо-голубом застиранном халате с разноцветными пуговицами, не переставая возмущаться, деловито проковыляла к выходу и высунула на улицу свой любопытный нос.
        Лариса не видела, что там произошло дальше - слышала только визг вперемешку с матами. Придерживая Альку, чтобы та не выскочила вперед нее, Лара медленно начала подходить к выходу, когда вовнутрь снова забежала растрепанная и испуганная билетерша, придерживаясь за кровоточащую руку, и бешено вращая глазами.
        - Гад такой! Сволочь! - только и шипела та, стараясь одной рукой кое-как закрыть двери. Наконец, дверь закрылась, а тетка, наконец, заметила неожиданных зрителей. - А вы чего встали как вкопанные? Чего глаза вытаращила? Выходите, давайте! Мы закрываемся!
        - Может, вам помочь? - Лариса кивнула на капающую с раненной руки кровь. - Давайте я перевяжу.
        - Иди отсюда! И без тебя справлюсь! - в ответ только прошипела тетка, почему-то решившая выместить свою обиду и злость на ни в чем не повинную Ларису.
        - Почему вы маме хамите?! - не выдержала Алька, вскинув голову. Она хоть и была упрямой, балованной и немного взбалмошной, но вот чувства справедливости у нее было не отнять. - Как вам не стыдно?
        - Аля…
        - Ты мне еще поговори, сопля малолетняя, - отмахнулась на нее билетерша. - Проваливайте, говорю…
        Лариса покосилась на грубиянку и тихонько шепнула дочке: «Пойдем!». Только выйти им не удалось - практически возле самой двери торчал тот самый офицер с окровавленным лицом и страшными бельмами вместо глаз. Лара, не успев и открыть дверь, тут же ее захлопнула.
        - Ну чего ты там мнешься?! - прикрикнула на нее тетка, успевшая вновь шмыгнуть в свою конурку и теперь ищущая глазами, чем бы перевязать рану.
        - Там он стоит… - негромко ответила Лариса и, вдохнув побольше воздуха, решительно добавила. - Мы никуда не пойдем, пока он там!
        - Зашибись! Валите давайте отсюда! Сказала же - мы закрываемся!
        Но Лариса решила твердо стоять на своем. В конце концов, от этого зависит здоровье ее дочери.
        - Нет.
        - Мам, что теперь делать?
        - Погоди, Аль… Дай подумать.
        Но билетерша никак не унималась, выливая на неожиданных посетителей все новые потоки брани, поэтому Ларисе пришлось на нее прикрикнуть:
        - У вас совесть вообще есть? У меня ребенок, а вы выгоняете нас на улицу, когда там этот стоит. Это же он на вас напал? - выдвинула предположение Лара и, заметив согласный кивок, продолжила, аккуратно подбирая слова. - Так что мне делать? Он уже и на нас кидался… Нам только чудом удалось вырваться.
        Но тетка проявляла чудеса непробиваемости, словно была упакована в какой-то металлический панцирь, заменяющий ей кожу и напрочь защищающий спрятанную где-то глубоко внутри совесть.
        - А я здесь при чем? Нарожают ради пособий, а потом трясут своими детьми перед носом, будто им все должны… Вот мы в свое время…
        - Да как у вас язык поворачивается такое говорить?! - вновь не выдержала Лара, чувствуя, как у нее от злости начинает дергаться глаз. - У вас совсем совести нет? Язык бы попридержали при ребенке-то…
        - А ты меня не учи! Я и так ученая! Орет она еще тут на меня. За соплячкой своей смотри лучше, а не на меня хайло открывай! Ладно, - так же внезапно сменила гнев на милость тетка, скривившись при этом так, словно три килограмма лимонов махом съела. - Помоги мне с рукой. Этот мудила цапнул меня…
        Лариса с облегчением выдохнула и легонько толкнула дочку к единственной табуретке не понятно для чего стоящей возле стены - вряд ли кому-то из посетителей придет в голову дожидаться своей очереди сидя на ней.
        - Присядь пока.
        - Мам, долго нам здесь сидеть? Здесь воняет же…
        - Пожалуйста, ну хоть ты мне мозг не делай…
        - Долго ты там копаться будешь? - прикрикнула тетка, ожидая причитавшуюся ей помощь.
        - Да иду уже! - Крикнула в ответ Лара и обратилась уже к дочке. - Дай мне рюкзак или аптечку просто достань, там бинт должен быть.
        Алька, плюхнувшись пышной попой на табуретку зарылась в рюкзак и буквально сразу же нащупала аптечку, которую тут же раскрыла и протянула матери упаковку бинта.
        - Почему мы ей должны помогать? - недовольно зашептала девчонка. - Она нас выгнать хотела…
        - Аль, ну она же ранена. А плохой человек или хороший это не нам решать. Если мы можем помочь человеку, то обязаны это сделать - это элементарная человечность. Не бросать же ее кровью истекать. И перекись там еще поищи.
        - Ну не знаю… - пожала плечами девочка. Для нее мир был намного проще, чем говорила мать. Были те, кто к ней хорошо относился: хвалил на уроках, не задирал, не обижал… к ним и сама Алька хорошо относилась и всячески была готова помочь - принести ли мел или дать списать домашнее задание. А были и другие. Так вот тем, другим она бы в жизни не помогла.
        Лариса, взяв бинт и бутылочку с перекисью водорода, направилась к тетке. Раненную руку пришлось долго промывать под водой (благо раковины и проточная вода имелись в наличии), затем заливать перекисью и туго перевязывать. Вместо благодарности тетка то и дело материлась, ссылаясь то на то, что рану щиплет, то на то, что повязка очень тугая, но Лариса пропускала все ее слова мимо ушей. Благо, за время работы на рынке она выработала в себе перманентный пофигизм к словам других. И только очень редкие личности могли ее раскачать на проявление ответных эмоций. Как оказалось, именно к такой категории билетерша и относилась, но поняв это, Лариса старалась большинство несправедливых замечаний пропускать мимо ушей.
        После всех процедур тетка снова удалилась в свою каморку, где и засела за чтение какого-то низкосортного женского романа в стиле «Его нефритовый стержень вошел в ее тайную пещеру». Ну или как-то так… Подобным чтивом Лариса перестала увлекаться еще лет пятнадцать назад в тот период жизни, что в простонародье называется «играй гормон», а вот некоторым взрослым людям подобная мутотень нравилась. Хотя давным-давно пора было переходить от теории к практике.
        Алька сидела и игралась в какую-то игрушку на мобилке Ларисы, поэтому не очень надоедала с нытьем или расспросами. А вот сама Лара не знала, куда себя приткнуть.
        - Что ты там торчишь как мечта импотента? Зайди табуретку дам, притулишь свои телеса.
        - Спасибо, - кивнула Лара, не понимая, о каких «телесах» говорила тетка. Ведь в Ларисе едва-едва набиралось пятьдесят два килограмма. И в отличие от самой тетки в ней не было и капли лишнего веса. Но начинать спор из-за такой ерунды порядком уставшая женщина не хотела. Ноги уже нещадно ныли, да и просто хотелось расслабиться. Хорошо хоть работа на рынке приучила женщину выбирать удобную обувь и одежду. Будь она сейчас на каблуках, ноги бы уже просто онемели от стояния.
        Так прошло еще около часа. Лариса вся извелась, потому как вот так сидеть без дела для нее было хуже пытки. Алька все так же резалась в тетрис, установленный на телефоне, а тетка и вовсе заснула при прочтении столь увлекательного чтива, опустив голову на руки, все еще сжимающие книжонку с потертым переплетом. Несколько раз Лара выглядывала за дверь, но происходящее на улице не только не стало лучше, оно кардинально ухудшилось, да и дежуривший возле входа «офицер» в окровавленной форменной куртке никуда не уходил. Именно из-за него Лара уже пропустила несколько катеров, шедших на ту сторону бухты - их гудок, предупреждающий об отплытии, сложно было не услышать.
        - Дай мне телефон! - протянула руку Лариса, ругая мысленно себя за то, что раньше об этом не додумалась. Конечно, привычки при первой же опасности звонить в милицию у нее не было - все ее контакты с «органами» ограничивались ежемесячной «данью» пэпээсникам. Вот и сейчас она только подумала о том, чтобы позвонить в милицию. Ну должны же они хоть что-нибудь сделать, коль тут не понятно что творится. Дозвониться удалось лишь на шестой раз, и когда Лара, окрыленная успехом, быстро-быстро затарахтела в трубку о своей проблеме, то дежурный не испытал никакого энтузиазма к озвученной информации, вызвав своим равнодушием шквал отрицательных эмоций в свой адрес, пообещал прислать наряд и просил дождаться. На том и порешили. Ларисе мало верилось в то, что наряд прибудет через пять минут, хотя Ленинское РОВД было в пяти минутах езды от центра, поэтому она мысленно запаслась терпением и приготовилась ждать.
        Ждать пришлось долго, наряд все не ехал, а повторно дозвониться до дежурного не получалось… А тут еще и Алька снова начала капризничать, словно трехлетний ребенок: теперь она проголодалась и чуть ли не ежеминутно напоминала об этом и так порядком уставшей Ларисе.
        Тетка за стеклом так и не просыпалась. Даже странно как-то: как можно спать, когда за дверьми то и дело раздаются оголтелые крики?
        - Вот черт! - выругалась Алька.
        - Аль, я что тебе говорила по поводу ругательств? Ну сколько можно? - возмутилась Лариса и тут же применила просто «железный» аргумент, который в теории должен был возыметь действие на дочь. - Ты же девочка!
        - Прости, мам. Просто телефон разрядился… - надулась дочка, теребя в руках бесполезный теперь телефон.
        - Ну молодец… Я же теперь ни позвонить не смогу, ни время посмотреть, - нахмурилась Лара, не обращая никакого внимания на то, что Алька долго и пристально смотрит на билетершу за стеклом. - И тетя Света к нам не дозвонится теперь.
        - Мам, а разве люди не должны дышать?
        - А? Что? - не поняла сразу Лариса, оторвавшись от бесплодных попыток включить севшую трубку в надежде, что осталось хотя бы немного заряда в аккумуляторе.
        Алька привстала со стула, вытянув по-гусиному шею и заглядывая в окошко и рассматривая сидящую за ним тетку.
        - Ну люди же должны дышать.
        - Ну да…
        - А эта не дышит… - кивнула Алька в окошко.
        - С чего ты взяла? - испугалась Лариса и тоже решила взглянуть туда же.
        И вправду, что-то не было заметных признаков дыхания. Но Лариса не совсем была уверена в увиденном, поэтому, зайдя в каморку, попыталась потрепать тетку по плечу. Та никак не реагировала, все так же полулежа на руках. И тогда Лара решилась прощупать пульс. Как там обычно в сериалах показывали? Чуть пониже уха? Но то ли в сериалах нагло обманывали, то ли мастерства у Лары не хватало, но пульс прощупываться не желал. Лариса начала уже паниковать, когда билетерша зашевелилась…
        - Фух! Ну вы меня и напугали. - Выдохнула с облегчением Лара и отступила на шаг назад, чтобы не напугать взбалмошную тетку и не вызвать с ее стороны новый поток ругательств. - Я уж было подумала, что…
        Да вот только вид у тетки был такой, что ею самой можно было пугать. От лежания на правой стороне лица обозначилось несколько красных пятен, а глаза… глаза и вовсе стали какими-то неестественно блеклыми. Совсем как… Лариса и сама не знала, что заставило ее отступить еще на несколько шагов, уперевшись в дверь, когда тетка-билетерша начала медленно и с какой-то долей неестественности подниматься, уставившись на нее немигающим и страшным взглядом и при этом издавая какой-то сиплый звук.
        - Эй, вы как? - Лара попыталась достучаться до сознания тетки, но та, казалось, ее вовсе не слышала.
        А эти глаза… Совсем как у того офицера окровавленного и у того, что возле ее машины терся, пугая дочку.
        Почему-то именно мысль об офицере заставила Ларису быстро юркнуть за дверь, выскочив обратно в «предбанник».
        - Алька, надо бы нам сматываться…
        - А как же те? - задала резонный вопрос дочка. Когда хотела, она могла быть вполне проницательной.
        Лариса снова высунула нос за дверь и с радостью обнаружила отсутствие дежурившего под дверью. Может, надоело ему стоять тут как соляной столб, да свалил куда?
        - Алька, давай… Пойдем. Шевели булками.
        - Ну ма-а-ам!
        - Шагай, давай….
        Лариса с девочкой быстро пересекла небольшое пространство между двумя постройками и, шустро перебирая ногами, спускалась вместе с дочкой к катеру, который как раз причалил к пирсу. В салоне, что вполне себе просматривался с этой точки, даже не смотря на мутноватые и не совсем чистые стекла, происходило что-то непонятное: не успели матросы привязать посудину, как из салона просто хлынул людской поток, готовый смести все на своем пути. А тут еще и кассирша с переброшенной через шею сумкой с билетиками и деньгами пошатнулась и начала заваливаться, даже не пытаясь ухватиться перебинтованными руками за ограждение. Лариса не знала, что делать: с одной стороны прущая напролом человеческая толпа, с другой нервно сжимающая руку Алька, а с третьей, вроде как, и человеку помочь нужно.
        - Позвоните в скорую! - попыталась тормознуть первого попавшегося пробегающего мимо мужчину Лариса, но тот только отмахнулся и еще быстрее взлетел вверх по лестнице, словно за ним стая чертей гналась.
        - Скорую вызовите! - Кричала Лара, но никто не хотел ее слышать, не то чтобы останавливаться.
        Женщина металась как загнанная от одного к другому, рискуя быть снесенной толпой, когда в проеме ворот, отделяющих причал от площадки ожидания пассажиров, показались первые дергающиеся фигуры, большинство из которых были почему-то перемазаны в крови, да и вообще вызывали какие-то неопределенные впечатления.
        Лариса дернула Альку за руку и потащила ее вверх по лестнице, боясь, что ту толпа просто затопчет.
        Но к несчастью, наверху тоже завязалась какая-то потасовка, и выход на площадь был практически перекрыт. Да и особого смысла соваться туда тоже не было: все движение на дороге встало намертво, поэтому перспектив добраться домой на маршрутке попросту не было. А пешком проделать такой путь было очень опасно: обстановка с каждым часом на улице становилась все хуже и хуже… Лариса уже сто раз пожалела, что потеряла столько времени сначала сидением в машине, а потом долгим ожиданием в общественном туалете.
        Женщина ошалело закрутила головой, пытаясь найти выход в сложившейся ситуации: по лестнице странно ковыляя, поднимались окровавленные люди, слева путь был перекрыт, поэтому оставалось бежать только направо, но и это была тупиковая ветка: с той стороны располагались только несколько магазинчиков, бар и второй причал, уже заброшенный из-за аварийного состояния. Этот причал все собирались ремонтировать, но до этого руки никак не доходили то ли из-за кривизны этих самых рук, то ли из-за постоянного распила денег, выделяемого на его ремонт.
        Лариса металась из стороны в сторону, поглядывая через спину на лестницу и с ужасом отмечая, что расстояние между ней и «психами» медленно, но уменьшается. И от этого она чувствовала себя загнанной в угол. Но тут в голову как раз вовремя пришла идея: женщина вспомнила про диспетчерскую портофлота, где наверняка есть стационарный телефон, и откуда можно позвонить и в «скорую помощь» и в милицию. Да и бежать больше было просто некуда, не было другого выхода. Поэтому, увернувшись от ближайшего «психа», преодолевшего лестничный пролет, она со всех ног рванула, таща за собой Альку, чье сопение так отчетливо раздавалось сзади, в сторону двери здания, возвышающегося за ее спиной.
        8 АПРЕЛЯ
        9.00. Гарнизон близ бухты Казачья.
        ВИКТОР НИКИТИН
        Светлый солнечный день. Даже слишком солнечный - яркий свет так и резал глаза, отчего на них непроизвольно выступали слезы, и вся картинка становилась какой-то размытой и нечеткой, словно ее неумелый художник размазал своей кистью. Виктор старался вытереть слезы, но на глазах словно застыла пелена - мутная, беловатая, мешающая разглядеть все, что было вокруг… Мужчина даже запаниковал на какой-то момент, но все же картинка, в конце концов, стала четче. Перед ним стояла его жена Алёна и улыбалась. Просто улыбалась - светлой, милой и такой родной улыбкой, от которой у Виктора со времен их знакомства просто сносило голову.
        - Ты чего застыл, родной? - вздернула брови Алёна, внимательно всматриваясь в лицо мужа.
        - Да я… - не знал, что ответить Виктор, не понимая, как такое может быть.
        - Ты чего? - Алёна дотронулась до его лба, словно проверяла на наличие температуры.
        - Ты жива?! - ошарашенно спросил он.
        - А как же? - вновь усмехнулась жена. - Странный ты какой-то… Ой, мне к Артёмке нужно.
        Жена взмахнула руками и резко развернулась, отчего ее волосы, связанные в хвост, едва не полоснул застывшего Виктора по носу.
        - Лён, постой-постой! - вдруг ожил он, схватив жену за плечо, сам удивившись тому, что кожа на ощупь мягкая и теплая. - Но как? Я же сам… я сам все видел. Ты, Артёмка… вы были мертвы. Оба.
        - Что за ерунда?! Вить, - рассердилась жена, даже притопнула ногой с досады. - ну хватит уже нести эту чушь! Ты вообще какой-то странный, не находишь? Смотришь на меня, как на инопланетянина, глупости какие-то говоришь. У тебя скоро от твоей работы крыша поедет. Может, возьмешь отпуск?
        - Лён, послушай… - попытался было объяснить свое поведение Виктор, но в соседней комнате заплакал ребенок.
        Только сейчас Виктор понял, что находится в своей квартире. Он удивленно осматривался, узнавая привычные предметы домашнего обихода, заодно пытаясь понять, как он здесь очутился, но требовательный плач, разносившийся из соседней комнаты, заставил его вздрогнуть. Плакал ребенок… Ребенок? Его ребенок? Но…
        Виктор замотал головой, пытаясь упорядочить мысли, и непроизвольно глянул в зеркальную дверцу шкафа-купэ, занимающего всю противоположную двери стену. Этот шкаф они с Алёной заказали буквально за несколько недель до рождения малыша, подчистую опустошив кредитную карточку, и загнав себя в кабалу на целый год.
        - Чертовщина какая-то… - вновь пробормотал он, только сейчас заметив, что все еще держит жену за плечо.
        - Да пусти меня! Артём плачет! Ты чего? - Алёна уже не смеялась - дернулась резко и, вырвавшись, бросилась в соседнюю комнату, откуда через секунду уже раздавалось негромкое «не плачь, мой хорошенький, не плачь мой маленький».
        Виктор же стоял как вкопанный посреди небольшой комнаты, заворожено вглядываясь в собственное отражение, и не узнавая себя. На него смотрели уставшие глаза на осунувшемся сероватом лице, отросшие темные волосы давно требовали похода к парикмахеру, без какого-либо следа шрама у правого виска; на плечах была старенькая потертая на сгибах кожаная куртка, постоянно расстегнутая, чтобы в случае чего легко было вынуть пистолет, а на ногах - тяжелые ботинки с заправленными в них черными джинсами, что в сочетании с камуфлированной пятнистой футболкой составляло какой-то раззвиздяйский образ. Виктор привычно потянулся к левой подмышке, но там все было в порядке - кобура вместе со своим содержимым была на своем привычном месте, почему-то от этого даже стало как-то легче, спокойнее… Хотя из-за чего ему нервничать? Все просто отлично, все просто замечательно. Рядом Алёнка с сынишкой, возится там с ним, агукает ему там что-то на птичьем языке, он дома, светит солнце, прекрасная погода… Да и вообще жизнь идет своим чередом. Разве что…
        Виктор подошел к окну, и вновь яркий свет заставил его зажмуриться - словно прожектором светили прямиком в глаза. Хотя казалось бы - куда уж ярче?! На улице все было так, как и обычно - по узким дворам то и дело проносились авто, где-то пробегали ребятишки… а вон и родное отделение милиции, чуть ли не у подножья высотки, где они жили с Алёной. Что это? Никитин попытался присмотреться, что же там маячило под деревьями. Но как он не напрягал зрение, картинка никак не хотела фокусироваться.
        Все завершилось как-то резко. Откуда-то раздались автоматные очереди - их Виктор распознал сразу, сразу же, словно по команде, завыли сирены скорой помощи, закричали люди, а из всех возможных щелей повалили они… Виктор даже отсюда почувствовал тот гниловатый запах, вперемешку с химическим запахом растворителя, что исходил от орд мертвяков, вмиг заполонивших улицы. И где они только прятались?
        Что теперь? Куда бежать? Отстреливаться? Но у него слишком мало патронов! Нужно туда, на работу, где все его парни, где есть оружие и крепкий забор…
        - Алёна! Лён! - громко позвал он жену, но та не откликалась.
        Виктор резко дернул штору, пытаясь закрыть окно, словно это могло отгородить его от того ужаса, что происходил внизу, спасти его семью, но вместо этого пластиковые крючки, на которых эта штора держалась лишь полопались, и тяжелое полотнище наполовину обвисло с гардины. Никитин не обратил на это никакого внимания - да, жене это не понравится, но это не смертельно, в отличие от того, что происходило там внизу.
        - Алёна, собирай вещи. Нам надо уходить! - вновь крикнул Виктор и застыл, немигающим взглядом глядя на то, как из детской комнаты покачивающейся неуверенной походкой вышла жена. Вернее то, что раньше было его женой. Изменившаяся с невероятной скоростью мертвенно бледная кожа со следами разложения, поблеклые взлохмаченные волосы, осунувшиеся черты лица и рот, замызганный стекающей по подбородку и шее кровью. Она еще что-то жевала, медленно приближаясь к оторопевшему Виктору и глядя на него своими белесыми бельмами.
        - Лён… - застонал мужчина, чувствуя, как в груди словно разорвалась вакуумная бомба и пожирает все, затягивая куда-то в неизвестность. - Лён… ну почему?
        Мертвячка не отвечала, только медленно приближалась, раскачиваясь на ходу как маятник и протягивая к Виктору свои скрюченные и измазанные алым пальцы. Чья это была кровь даже думать не хотелось - Виктор и так это понял. Вариантов для выбора было не много. Грудь так сжало, что даже вдох сделать было сложно.
        - Лён, не подходи, - Виктор выставил перед собой в защитном жесте левую руку и инстинктивно сделал шаг назад, но мертвячка не обращала на это никакого внимания. Ее глаза смотрели на Виктора со смесью голода и ненависти, словно пожирая его глазами. Теперь Никитин понял смысл этой фразы. Слишком буквальный смысл.
        Еще шаг назад. Едва не споткнулся о кресло, но вовремя сориентировался.
        - Лён, я буду стрелять… не подходи, - не понимая зачем он это говорит, Виктор, выхватил из кобуры свой родной ПМ, щелкнув предохранителем. Этот щелчок словно дал отмашку зомби на атаку. Заскулив, оно бросилось на мужчину, расщепирив рот в жуткой ухмылке… Виктор не выстрелил, не смог. Только оттолкнул со всей силы то, что раньше было его женой. Тело с легкостью отлетело и впечаталось прямиком в то самое зеркало, куда еще совсем недавно вглядывался Виктор. Раздался звон разбившегося стекла, и осколки осыпались на пол блестящим водопадом. Виктор непроизвольно глянул в разбившееся зеркало, увидев там сотни своих отражений.
        «Не к добру…» - пронеслось у него в голове, но времени размышлять не было - мертвяк опять поднимался, чтобы вновь наброситься на мужчину, а Виктор не мог стрелять. Хоть и выхватил пистолет, а нажать на спусковой крючок было выше его сил.
        Мертвячка вновь поднялась, не обращая внимания на многочисленные порезы спины, головы и даже лица, и вновь направилась к своей цели. Виктор суетно пытался понять, как ему выбраться из комнаты, в обход зомби, но это было невозможно… Она была слишком близко, уже ее руки были буквально в нескольких сантиметрах от его лица, еще совсем недавно теплая и мягкая кожа превратилась в нечто серое и обвисшее, лучистые глаза теперь излучали потоки ненависти и ужаса… Виктор устал. Он так устал бороться, что принял, как ему казалось единственно верное решение - навсегда остаться с семьей. В любом обличье, в любом состоянии. Он отбросил ненужный пистолет и шагнул навстречу, чувствуя, как из внешнего уголка глаза скользнула слеза, защекотавшая щеку.
        Расщеренная пасть приблизилась и жуткая боль взрывом пронеслась по всему телу, ознаменовав окончание одной жизни и начало другой… Наверное, это чувствует человек, когда его душа покидает тело - какую-то тоску вперемешку с надеждой. Только на что надеяться-то?…
        Виктора что-то тряхнуло, словно выдергивая из небытия и приводя в чувство.
        - Да очнитесь же вы! - вновь жгучий удар по щеке… Раскрыв глаза, Виктор с удивлением обнаружил себя не в своей квартире, а в чужом доме, лежащим на диване, а вместо осунувшегося страшного лица его жены, над ним склонилось знакомое лицо молодой девушки-медсестры, с тревогой глядящее на него сверху вниз.
        - Что… случилось? - Никитин поднялся, пытаясь понять, что это было и где он находится, но голова была как чугунная, а в ушах и вовсе стоял звон. Он инстинктивно дотронулся до виска и ощутил что-то липкое на пальцах, а после, увидев на них кровь, даже спокойно выдохнул.
        - Вы кричали во сне, вот и пришлось вас разбудить… - подавленно ответила Аня и опустила глаза. Она почему-то всегда робела в присутствии капитана милиции, что не могло не бросаться в глаза. - Вам опять кошмар снился?
        - Кошмар? - вдруг все понял Виктор. - Да, кошмар… снился. Да.
        «Так значит, это все неправда и Алёна…»
        Виктор опустил голову на руки, потер переносицу и глаза, пытаясь успокоиться. Сон… Но он был такой реальный, такой настоящий… Ведь он даже сейчас чувствует тепло ее кожи… Нет, это какое-то наваждение, игра буйного воображения или вообще последствия полученной при попытке самоубийства травмы. Еще бы! Кто запросто, без последствий для психики переживет смерть новорожденного ребенка и последующего самоубийства жены? Нет, Виктор не был слабаком, но и его силам тоже настал предел. Тогда… Он попытался убить себя, но подоспевшие друзья-сослуживцы умудрились этому помешать, ударив по пистолету и изменив этим траекторию движения пули. Виктор выжил, но некоторое время он был сам не в себе. Медсестра из районной поликлиники, которую он и патрульный спасли, присматривала за ним, стараясь не оставлять его в этой беде. Может быть, именно она и вытянула его, помогла его сознанию вернуть ясность ума. Но, как видно, прошлое не отпускало, приходя в подобных снах… в кошмарах. Хотя что там кошмаров бояться, когда выберись за периметр, в город - и кошмар сам предстанет наяву.
        Но военный городок, на территории которого сам по себе образовался анклав выживших, укрепляли монументально, добротно и с умом. Уж это то не прошло незамеченным - все же тот особняк, что заняли милиционеры во главе с полковником Смирновым, был почти у самого края, буквально в сотне метров от возведенного КПП с пулеметной точкой, заменившей вкопавшийся чуть ли не по самую фару БТР.
        Дом был большой, трехэтажный, с кучей разнообразных построек дополнительного назначения, таких как летняя кухня, гостевые номера и сауна с небольшим бассейном. Запасливый и далеко не бедный бывший хозяин даже скважину пробурил, так что с водоснабжением проблем не было. А электричество добывалось при помощи установленных чуть дальше на мысе Херсонес ветряков - завод по их изготовлению так кстати был раздерибанен еще несколько недель назад. Конечно, электрифицировать весь гарнизон сразу не удалось. В первые дни, после того, как город погрузился во тьму, электричество было только на территории части Отдельной бригады морской пехоты - она была словно островок в темном океане. И то только благодаря тому, что там имелась дизельная электростанция. В солдатских казармах, наспех переделанных под общежития, благодаря гарнизонной котельной подавали тепло, а вот жители частного сектора, которым выделили дома под заселение при условии зачистки территории, обходились своими силами - район был престижный и чуть ли не каждый второй дом был оборудован каминами. Так что мерзнуть особо не приходилось.
        Весь костяк этого анклава, как практически и везде, где выжили люди, основывался на военных, но и другие силовики были при деле. Та же команда Смирнова была переманена из здания Гагаринского РОВД, где держала оборону в первые дни начала Беды и куда свозила тех выживших, кого удалось спасти.
        Место нового поселения было лучше не придумаешь. Конечно, в реалиях города и нынешней ситуации: выступающий в Черное море полуостров с мысом Херсонес на острие попросту отгородили от остального мира сначала сеткой с колючей проволокой, а затем и принялись строить более существенное укрепление - все же зомби-мутанты то и дело пытались разжиться свежей человечинкой, чтобы продолжить свой процесс видоизменения. А вот до какой стадии эти процессы могут затянуться, не знал никто. Слишком уж опасными были эти преобразившиеся мертвяки.
        Поселившиеся на территории анклава ученые из Института биологии южных морей, изучающие в свое время подводную живность, быстро переквалифицировались и стали с удвоенным рвением изучать новые виды неживности. Они даже предлагали откормить зомби и проследить, до каких пор он мутирует, конечен ли или бесконечен сей процесс. Но командование, представив, какую угрозу может принести мутировавший мертвяк в анклаве, напрочь отвергло это предложение, приказав тренироваться на кошках и пригрозив, ежели ученые попытаются что-то такое отчебучить, то метаморфозы зомбаков они будут наблюдать из желудка тех самих зомбаков. А вот рекомендуемые начальством животные по необъяснимым причинам не то что не видоизменялись, они даже не заражались после укусов, и не воскрешали после смерти… Пока ученые ничего не могли объяснить, но уже кое-какие наработки у них имелись. Некоторые «горячие головы» из яйцеголовой братии предлагали совершить рейд к городскому дельфинарию, чтобы проверить, обернулись ли тамошние обитатели - дельфины и афалина, потому как более двух недель без корма вряд ли бы они протянули, но опять
командование дало отбой - соваться в центр было слишком опасно… Зато обещало подумать над тем, чтобы попытаться добраться до дельфинария морем - все же встретить зомби посреди морской глади - это шанс на миллион.
        - Виктор Иванович, вы пришли в себя? Все нормально? - Аня вновь встревожено глядела на Виктора, так и сидевшего с опущенной головой.
        - А? Что? Да!
        - У вас кровь…
        - Что? - не сразу понял Виктор, о чем идет речь.
        - Рана… - Аня неуверенно кивнула. - Нужно обработать и лучше стянуть края пластырем. Все же она еще не достаточно затянулась.
        Получив принципиальное согласие, девушка быстро пробежала на кухню, отделяемую от гостиной нешироким простенком, нашла там аптечку, и вернулась с пластырем, перекисью и ватными дисками.
        - Может немного щипать, - предупредила она, аккуратно смачивая рану зажатым в пальцах диском.
        - Анна Михайловна, смелее. - Подбодрил немного ее Виктор. - Я не боюсь боли.
        - Ну вот и все, - аккуратно приклеила пластырь Аня, испытывая явное неудобство от столь близкого контакта.
        - Спасибо! - Никитин резко поднялся, едва не задев девушку, и суетливо похлопал себя по левой подмышке, ища там кобуру, которой, естественно там не оказалось. - Пистолет? Где мой пистолет?
        - Виктор Иванович, мы его забрали… ну тогда, - Аня не знала, какие слова лучше подобрать, переминая пальцами упаковку от пластыря. Вообще, она бы предпочла не вспоминать о том дне и не упоминать его, но порой прямые вопросы требуют прямых же ответов.
        - Мне нужен пистолет, - упрямо повторил Виктор. - Анна Михайловна, вы поможете мне?
        - Я? - испугалась девушка безумного блеска в глазах мужчины. - Но у меня нет… Вернее, есть… Но я как медработник обязана быть с оружием, и вам лучше обратиться к товарищу полковнику.
        - Ага. Хорошо. Мне нужно побриться… - провел ладонью по изрядно заросшему подбородку Виктор. - Мои вещи…
        - Они все на месте. Только все сложено в сумки, все в подвале. Зинаида Максимовна занялась обустройством вашей комнаты в одном из гостевых номеров, так что вам не придется больше ночевать в гостиной на диване.
        - Хорошо. Спасибо. - Виктор кивнул и присмотрелся к девушке. - Анна Михайловна, что с вами?
        - Мне страшно… - тихонько призналась она.
        - Почему? Чего вы боитесь?
        - Вас. Вы изменились, стали другим.
        - Весь мир стал другим в целом, и я в частности. И не бойтесь меня. Я ничего плохого не сделаю… - пообещал Виктор, отвернувшись. И тихо добавил, - вам.
        10.00. Площадь Нахимова, г. Севастополь.
        Андрей Доронин
        В центре, на удивление, было тихо… Даже слишком.
        Не просто тихо, а непривычно, безжизненно как в вакууме, словно все привычные звуки вмиг куда-то делись. Хотя если учесть отсутствие шума от автомашин и городского транспорта в центре умершего города, то все становилось на свои места. И как самого себя было заставить не обращать внимания и не злиться на то и дело пробегающую по телу странную дрожь, Андрей не знал.
        Хотелось поскорее покинуть это место, пока паранойя окончательно не завладела ним. Доронин покрепче сжал зубы, желая избавиться от этого липкого чувства страха, и обернулся, чтобы глянуть на идущих за ним парней. Сержант Максим Антонов с Иваном Корниенко по кличке Шамиль, которая ему досталась из-за специфической внешности, характерной больше для южных народов, расположились по правую руку и так же настороженно крутили головами, словно вот-вот ожидая нападения. Хотя все пространство площади отлично просматривалось, и неожиданно напасть на группу было бы очень сложно. Разве что с крыши колоннады какой морф прыгнет…
        Андрей вздрогнул от собственных мыслей и на всякий случай оглянулся назад и вверх, проверяя, не засел ли какой мутант на крыше известной на все постсоветское пространство колоннады Графской пристани. Но та, к счастью, была пустой и все так же белоснежно-белой на фоне стремительно темнеющего неба, свод которого затягивали тяжелые дождевые тучи, грозящие вот-вот разразиться бурей.
        Невысокий плотный парень с сержантскими лычками на черной «титановке» с белой надписью на спине «мiлiция», от которой он и вовсе становился похож на колобка, ибо «титановка» была весьма и весьма плотной, всеми именуемый Гошей застыл в эмпирическом созерцании съезда к причалам морпорта. Шлагбаум, ранее перекрывавший этот съезд, был нещадно выломан и валялся практически возле спуска к бару «Риф». Видать, кто-то на хорошей скорости выбил его, раз эта штуковина пролетела такое расстояние.
        - Ну чего ты там рассматриваешь? - негромко поинтересовался рядом нетерпеливо перетаптывающийся сержант Ежов с позывным Ёж. Худощавый, высокий, он был полной противоположностью по внешности с Гошей, что в миру именовался Егором Сергеевым.
        - Да, ничего… - отмахнулся Гоша и оглянулся на причал, где был пришвартован трофейный катер, который они несколько дней назад отбуксировали с середины бухты, где тот застрял еще с начала всей этой катавасии. К счастью, среди нашедших себе укрытие в бывшем Университете в районе Севастополя с заграничным названием Голландия, оказался матрос одного из пассажирских катеров, которому и удалось не только завести брошенную на произвол судьбы посудину, но и отогнать ее к причалу. Теперь вот этот найденыш очень даже пригодился - чтобы попасть в самый центр города, не нужно было делать крюк вокруг всей бухты и прорываться через заставленные брошенной техникой улицы, рискуя нарваться на толпы живых мертвецов. А так пересек бухту, лениво поплевывая с палубы, не боясь внезапно выскочившего мертвяка - и уже в центре…
        Пришвартованный катер равномерно покачивался на усиливающихся с каждой минутой волнах. Молы у входа в главную бухту хоть и сдерживали волны, но той болтанки, что творилась на море, хватало, чтобы Гоше поплохело за время пересечения бухты. «Слава Богу, что я на флот служить не пошел,» - пронеслось тогда у Егора при воспоминаниях о пережитых минутах.
        Ёж, заметив взгляд напарника, только хмыкнул и хлопнул того по плечу.
        - Пойдем! Командир уже выдвинулся.
        Андрей медленно шел поперек площади, стараясь не упустить ни одной детали, даже самой мелочной на первый взгляд. Его парни, в составе пятнадцати человек, половина из которых состояла на службе в спецкоммендатуре при исследовательском реакторе ИР-100 и были профессионалами своего дела, другая же половина была из так называемых вольнонаемных, которые выявили желание вступить в ряды вооруженных сил неожиданно возникшего гарнизона. И если у кого-нибудь из «молодых» сейчас и были спазмы в районе ягодиц, то они старались ни коем образом этого не демонстрировать. В противном случае, командир, не моргнув глазом, изменил бы свое решение о зачислении их в ряды огневой поддержки и отправил бы в распоряжение Сенчукова, местного «Кулибина», который был в состоянии из газового ключа и нескольких дощечек андронный коллайдер смастерить.
        Очередной раз услышав ржавый скрежет, Андрей поднял голову, вглядываясь в нависшее над головой небо. Вместо привычных серокрылых крикливых чаек, столь распространенных во всех приморских городах, над главной площадью города эхом проносилось хриплое карканье воронья, что заняло практически все верхушки растущих возле аллеи городов-героев и адмиралтейства гигантских платанов с гладкими, словно отполированными стволами. Их карканье, эхом разносившееся по безлюдной площади и отражающееся от стен здания городской администрации, навевало еще большую тоску и напоминало обо всех случившихся переменах.
        Чуть дальше и правее застыли две брошенные разбитые машины, протаранившие изгородь, отделяющую дорогу от тротуара, и влетевших практически на лестницу у доски почета, что располагалась возле входа на площадь Нахимова, и так и застывшие обезображенной грудой обгоревшего металлолома, покрывшегося черной гарью от возникшего при ударе пожара. Фотографии достойнейших граждан города, красовавшиеся на Доске почета, так же были все в пятнах копоти и разглядеть их лица теперь было сложной задачей. Да и кому сейчас придет в голову рассматривать фотографии этих людей, которых-то и в живых, скорее всего, уже и нет? Внутри обуглившегося остова на водительском кресле как дополнительная иллюстрация ко всему происходящему застыло полностью обгоревшее тело, больше похожее на ископаемую мумию. Только общие очертания тела указывало на то, что это некогда было живым человеком… Черные обгоревшие до костей руки, согнутые в локтях, словно и сейчас сжимали невидимый руль, черт лица уже было не разглядеть - просто какая-то застывшая маска с открытым в немом и вечном крике ртом. Картина настолько была пугающей, что даже в
нос капитана ударил призрачный запах паленой плоти. Но он прекрасно понимал, что это всего лишь фантомное восприятие, возбужденное разыгравшимся воображением, ибо через столько времени запах попросту не мог сохраниться на открытом воздухе. И все, что он сейчас почувствовал, это всего лишь игра его воображения. Еще Андрей отметил, что, скорее всего, при аварии был поврежден мозг. Другого объяснения, почему этот мертвец не восстал, попросту не было. Ну да и хвала Всевышнему! Хоть одна душа мирно почила и не получила другого пугающего воплощения в обезумевшем мире живых.
        Уставившись как завороженный на останки и размышляя, почему именно в таком положении застыли руки, Андрей и не заметил, как прошел практически больше половины площади, и только тогда перевел взгляд от обуглившегося тела и осмотрел центр некогда спокойного приморского города.
        Центральное городское кольцо[6 - Городское кольцо - Ул. Ленина, ул. Большая Морская и проспект Нахимова, образующие центральное городское кольцо] было практически таким же, каким он запомнил его при своем последнем посещении этого района, когда навещал своего бывшего сослуживца по пограничным войскам Костика Матвеева. Только количество автомобилей, застывших в вечной пробке, намного увеличилось. Они, брошенные своими хозяевами, так и остались стоять с распахнутыми дверками (насколько это позволяло расстояние между потоками), некоторые из них были с разбитыми стеклами и засохшими бурыми разводами на корпусе, которые не смыли даже прошедшие дожди. Хотя такой картиной уже мало кого можно было удивить. Чуть дальше, практически не доезжая до остановки развернутый от удара огромного черного джипа, застыл троллейбус с поникшими антеннами-рогами. Наверное, из-за него-то и образовалась вся эта пробка на неширокой улице центрального городского кольца.
        Что здесь творилось, когда люди пытались спастись, можно было только представить! Ведь через центр всегда проходило множество людей, движущихся как с Северной стороны в Центр, так и наоборот, плюс офисные работники делового центра города, школьники первой гимназии, а так же штабные работники черноморского флота России. Но сейчас, как ни странно, ни одной неживой души не было на площади, как, в прочем, и в ее окрестностях.
        Доронин даже непривычно себя почувствовал на этом пустынном пространстве с единственной человеческой фигурой, вылитой из бронзы и покрытой толстым слоем краски. Навечно замерший с гордо выпрямленной спиной адмирал Павел Степанович Нахимов, по-офицерски заложив левую руку за спину, вопрошающе, чуть наклонив вниз голову, разглядывал разверзнувшееся у его ног безобразие. Российский флотоводец, разбивший турецкий флот в Синопской бухте, герой Первой обороны Севастополя, кавалер ордена Святого Георгия второй степени, чьим именем увековечена главная площадь города, за который адмирал сражался и в котором погиб, глядел с немым укором, едва читавшемся в вылитом скульптором суровом лице, крепко сжимая подзорную трубу в правой руке.
        Андрей Доронин поймал себя на мысли, что никогда вот так пристально не разглядывал знаменитого адмирала. Вернее, его памятник…. Как-то всегда было не до того. Да и на самой площади он появлялся редко. Чаще всего просто проезжая мимо по одноименному проспекту, поэтому и не было времени всматриваться в памятник и постамент, ведь это грозило аварией и долгими разборками с ГАИшниками. Да и те, кто минимум два раза в день пересекал площадь с одного конца на другой, совершая ежедневное турне под названием «Дом-Работа-Дом», тоже не утруждали себя созерцаниями одного из символов города. Всегда как-то было не до того… «Да и куда он денется, этот памятник?» Наверняка, большинство так и думало, а теперь… Теперь тоже вряд ли кто-то будет любоваться офицерской выправкой Павла Степановича. Во-первых, некому, а, во-вторых, некогда…
        Поэтому сейчас, чувствуя какое-то странное нахлынувшее на него чувство, Андрей буквально пожирал глазами бронзовую фигуру, стараясь навсегда запечатлеть ее в своей памяти, вместе со всеми казалось бы незначительными деталями. Ведь память о днях минувших, помимо самой жизни - это единственное, что сейчас они могут сохранить для следующих поколений. Глаза капитана скользили по отполированному гранитному постаменту с тремя бронзовыми барельефами, повествующими о самых значимых моментах жизни адмирала Нахимова, по четырем якорям, установленных у подножия памятника, по голубым елям, растущим в палисаднике вокруг памятника. Вопрос как долго удастся здесь стоять постаменту знаменитого адмирала без реставрации и под воздействием разрушительной приморской среды не давал покоя.
        Десять лет?
        Двадцать?
        А потом?
        Забвение….
        Андрей едва сдержал вздох и, покрепче сжав цевье, кивнул головой парням возвращаться обратно к колоннаде.
        Формально гарнизон, разместившийся на территории университета, готовившего инженеров-ядерщиков, электриков и химиков, подчинялся командованию ВСУ[7 - ВСУ - вооруженные силы Украины], вернее тем крохам, что от них остались, но фактически бойцы спецкоммендатуры по охране исследовательского ядерного реактора, ставшие ядром и основной ударной силой нового поселения, были обособленным и почти автономным подразделением. Почти…
        Пока их задание, санкционированное командованием, разместившимся на территории завода шампанских вин «Золотая балка», что располагался в Балаклавской долине, было самым элементарным: предварительно разведать обстановку в центре города, к которому доступ извне был практически перекрыт образовавшейся гигантской пробкой. Именно степень загруженности улиц и возможность проезда к центру больших групп, а так же наличие мертвецов и должны были разведать люди Доронина с ним во главе. А так как только у них была возможность попасть в самый центр, минуя многокилометровые пробки и все сюрпризы, приготовленные ландшафтом города, то и подобное мероприятие выпало именно им.
        Для чего именно отряду предстояло лезть в самое сердце зазомбяченного города, командование доложить не удостоилось, только намекнуло на особую важность миссии. Ну да так всегда… Партия сказала «Надо», комсомол ответил «Есть»! Поэтому Андрею не оставалось ничего иного как в очередной раз напомнить о проблеме электрификации его гарнизона, в надежде, что его просьбы не будут проигнорированы, и взять под козырек.
        - Командир! - подскочил к Андрею Ёж.
        - Чего тебе?
        Тот загадочно улыбнулся и поправил скрученную «балаклаву», не понятно как крепившуюся на самой его макушке, словно папский пилеолус[8 - Пилеолус - маленькая шапочка католического священника].
        - А может мы совместим приятное с полезным?
        - В смысле? - Андрей не сразу вник, о чем говорит ему светловолосый парень, пребывая все еще в размышлениях о судьбе исторических памятников. Но когда Ёж, носивший «в миру» фамилию Ежов, в очередной раз повторил слова «хавка», что в переводе с ежовского означало не что иное как еду и «ништяки», что в свою очередь имело более расширенное значение, которое одним словом выразить было довольно сложно, то Андрей постарался понять, о чем же ему старается сказать подчиненный.
        - Так. Стоп, - тормознул словесные излияния Андрей. - Давай еще раз. Только не тараторь и изволь изъясняться на нормальном языке, а то тебя послушаешь и можно сделать вывод, что здесь братва какая-то по фене чешет. Так что ты там предлагаешь?
        Ёж остановился, сделал вдох и повторил свои слова более понятным языком.
        - Командир, здесь ведь у причала небольшой маркет есть, да и ларьков с сигаретами и прочей ерундой типа жвачек и сухариков полно. Я зуб даю… - Ёж запнулся на этих словах и тут же исправился, - то есть, я уверен, что они остались нетронутыми. Ведь вряд ли мародеры могли проникнуть в центр. Сам видишь, что здесь творится….
        - Ага.
        Эту неоднозначную реплику можно было трактовать как угодно, но Виталий Ежов воспринял его как одобрение, поэтому посчитал его за разрешение продолжать.
        - Так вот. Ведь ничего не помешает нам помимо основного задания еще прошерстить и соседние ларьки и кабаки? - Ёж показал на два ресторанчика, что располагались недалеко от катерных причалов.
        - Ну ладно ларьки… сигареты-то не испортились, а в кабаках что искать кроме протухших продуктов? Ведь без света холодильники все того…
        - Это да. Все, что могло испортиться, уже испортилось, но помимо мяса и молока там может быть много чего нужного.
        - Например?
        Андрей понимал, что проявляет просто чудеса тупости и скудоумия, но ничего с собой поделать не мог - голова совсем отказывалась соображать в нужном направлении. Как говорится, черепушка не варила, а приказать ей как в старом мультике «Горшочек, вари» было попросту невозможно. Так что приходилось довольствоваться тем, что было в наличии.
        Но Ёж, словивший свою звездную минуту, вовсе не заметил у командира проблемы с восприятием информации, поэтому сияя аки начищенный самовар, он продолжал разглагольствовать.
        - Да самое обыкновенное - специи, сахар, соль… те же салфетки, тарелки и вилки, вода бутилированная, бухло опять же… В смысле выпивка. Тоже лишним не будет. Да если хорошенько прикинуть, то можно грести все, что под руку попадется, а уже на месте наши женщины разберутся что нужно, а что не нужно. Но я уверен, что ничего лишнего не окажется. Вот, представь, командир… Приглашаешь ты свою медсестру на ужин, а стол накрыт белоснежной скатертью и сервирован не гнутыми вилками и надколотыми тарелками со столовки, а местной посудой. А тут еще и бутылочка шампанского для, так сказать, преодоления преград между полами… А если еще и романтику какую-нить в виде свечки поставить, то нежное медсестринское сердце таки не выдержит и растает.
        Андрей нарочно сделал страшную рожу, но мысленно согласился с предложением Ежова. Да и Сашке Череповцу, с которым они до начала Беды работали в одном охранном агентстве, и с которым прошли огонь и воду, подобное более чем понравилось бы. Потому как с Сашкиной женой - Машкой, у Андрея были более чем натянутые отношения. Та для начала обиделась на Андрея за то, что он не предоставил ей блат для устройства на более-менее хлебное место, а потом и вовсе решила, что Андрей плохо влияет на Сашку и втягивает того во всякие авантюры. Хотя последнее было чистой воды вымыслом, потому как именно Сашка, а вернее застрявшая в университете его жена, стали причиной того, что Андрей оказался в Голландии. Так что еще не понятно, кто на кого плохо влияет. Поэтому, если вдруг Череп сделает неугомонной жене романтический ужин и намекнет, кто достал все ингредиенты, то есть надежда, что свои усилия по высасыванию мозга мужа через тонкую трубочку, Машка поумерит.
        На отношение Марии к нему самому Андрею было наплевать. Еще не хватало заморачиваться тем, что о нем думает посторонняя тетка! Но вот за стремительно ухудшающееся психическое здоровье приятеля он обеспокоился всерьез. Потому как после предпоследних разборок с женой Череп переехал жить в комнату к Андрею, чем полностью лишил его маломальской личной жизни, что только-только начала проклевываться после знакомства с медсестрой из университетской санчасти. Но этот вопрос Доронин уже решил, сменив свою резиденцию. А вот с Сашкой дела обстояли куда хуже: после последней ссоры он едва не был сожран откормившимся зомбаком из-за неосторожности и рассеянности. Да и вообще своим поведением и внешним видом он мало чем отличался от того же мертвяка: кожа бледная, круги под красными от недосыпа глазами, волосы взъерошенные - того и гляди кусаться полезет. Так что Андрей после продолжительной тирады, в большей своей части состоящей из непечатных слов, отстранил Черепа от вооруженного дежурства, боясь, что тот попросту слетит с катушек и пришьет если не товарища, то самого себя. Поэтому Череповец сейчас остался на
базе под пристальным оком Сенчукова и Бондаренко, бывшего майора-разведчика, с кем свела судьба Сашку и Андрюху в первый же день Беды, и который так и остался вместе с ними, помогая им по мере своих сил и знаний. Рассказ о проблеме Черепа Павел Степаныч (так звали Бондаренко) внимательно выслушал и, обнадеживающе даже как-то по-отечески похлопав Андрея по плечу, ответил, чтобы тот не беспокоился и отправлялся на задание.
        - Ну так что, командир? - чуть ли не подскакивал на месте Ёж, мультяшными огромными глазами поедая Андрея, тем самым пытаясь выпросить разрешение на законный дерибан.
        - Мысль хорошая, - кивнул Доронин. - Но первым делом - мы испортим самолеты. Ну а девушек - потом. Так, хлопцы, внимание! Нам нужно еще проверить обстановку на улице с одной стороны до площади Суворова, а с другой прошвырнуться по Большой Морской.
        - Стрёмно пешком-то, - скривился Макс Антонов. - Еще не известно, куда подевались все зомбаки… а то как-то подозрительно пустынно.
        - Я тоже это заметил, - кивнул Шамиль. - Тут в центре должен был быть филиал ада, а тихо как будто все черти попрятались.
        - А может, и попрятались, - предположил Андрей. - Все ведь помнят, как они могут неподвижно стоять, ничем не выдавая своего присутствия. А зачем? Энергию экономят… У них, чай, «Дюрасел» в одно место не воткнут, чтобы постоянно быть живчиками. Даже человек, если не поест несколько дней, становится похожим на овощ, а у мертвяка, наверняка, биохимические реакции еще более замедленные.
        - Командир, ты на каком языке сейчас говоришь? - поинтересовался Ёж. - Моя твоя не понимать. Ты бы на русский перевел все вышесказанное.
        - Я пытаюсь сказать, что, скорее всего, мертвяки где-то залегли в спячку, как медведи в берлоге, пока не почуют еду. Поэтому, если особо шуметь не будете, то и проблем быть не должно.
        - Ну это все в теории, - скривился сержант Сергеев. - А на практике получится как в прошлый раз - кто-нибудь споткнется и случайно выпустит полмагазина в молоко, привлекая к себе мертвяков, а потом будем драпать со спринтерской скоростью.
        Кое-кто из вольнонаемных заржал, а один из них - бывший студент того же вуза, Сашка Смирнов, смутился и покраснел до самых кончиков волос, напоминая теперь перезрелый помидор с ушами.
        - Да случайно я тогда, - попытался оправдаться он, но всеобщий ржач только усилился, пока Доронин не рявкнул на мужиков.
        - А ну цыц! Так вот… Тут еще поступило предложение, - Андрей многозначительно глянул на Ежа, чтобы никто не испытывал иллюзий по поводу предложившего дальнейшие действия, - поступило предложение прошерстить вот эти кафешки и ларьки. Думаю, никто особо против не будет. Тем более, что здесь должен быть табачный ларек, а курево никогда лишним не бывает. - После этих слов мужики, которым идея бросать пагубную привычку претила, довольно загудели. - Поэтому слушай мою команду: Шамиль, берешь пятерых и чешешь бодрым шагом до Суворова, а ты, Макс, в сторону Большой Морской. Ёж, как идейный вдохновитель, вместе с гражданскими остается на прочесывание кабаков. Теперь еще деталь: по пути особо не отвлекаться, но внимательно смотреть, что и где можно полезного скомуниздить. Что конкретно нужно командованию здесь - понятия не имею, но то, что оно в случае мародерки отсыпит нам сущие крохи с барского стола и не сомневаюсь - щедрым наши отцы-командиры только на наряды и штрафы бывали. Поэтому пока есть возможность будем экспроприировать экспроприируемое. Рации здесь все покрывают, так что связь держать
постоянно. Ну, в принципе, и все. Вопросы? Предложения? Нет? Тогда вперед, делитесь, кто с кем идет и марш.
        Иван Корниенко, которого по имени называли все реже и реже, заменяя данное при рождении имя позывным «Шамиль», наперебой с Максимом Антоновым начали делиться на группы. Из-за нехватки профессионалов в каждую из групп все же попало по одному из гражданских, все остальные остались для проведения мародерки под чутким руководством Андрея. Ежа, как отличного стрелка, было запланировано посадить на открытой площадке кафешки, что находилась на втором этаже над торговыми павильончиками, которые и предстояло проверить с легкой подачи Ежова.
        Две группы по пять человек выдвинулись каждая в свою сторону, а Андрей Доронин дал отмашку на мародерку.
        - С чего начнем, тащ капитан? - подскочил к Андрею бывший студент и с щенячьим восторгом стал ждать вердикта. Ох уж эта молодежь! Все им игрушки-стрелялки. Не понимают, что это не игра, это жизнь.
        Доронин задумался и выдал решение…
        - Давайте сначала с минимаркета, что у причалов, куда-то грузить харчи нужно будет, заодно там пакетами и разживемся.
        Мародерка крохотного минимаркета, площадь которого занимала от силы квадратов пятьдесят, продлилась недолго. В самом помещении обнаружилось двое мертвяков: судя по всему, кассирша и покупатель, который, скорее всего, ее и грызнул. Конечно, рассчитывать на широкий ассортимент в таком магазине было глупо, но пакеты с логотипом маркета все же забили всякой ерундой, которая из-за содержания в ней красителей и консервантов могла бы проваляться на прилавках не один год. Конечно, вся молочная продукция, так же как и колбасная от двухнедельного пребывания вне холодильников испортилась окончательно, покрывшись отвратительной плесенью, а то и превратившись в неопределенного цвета слизь, но один из вольнонаемных, по виду напоминающий студента-программиста (исключительно из-за безумных глаз, тощего телосложения и взъерошенных волос) нашел несколько кусков практически нетронутого плесенью сыра и хотел было закинуть эти куски в общий пакет, но Андрей его вовремя остановил.
        - Ты чего делаешь?
        - Так ведь нормальный же… Плесени нет.
        - Это кое у кого мозгов нет. Если нет плесени после такого количества времени, то, тем более, есть это не стоит. Значит, там столько гадости всяческой напичкано, что даже плесень завестись не может.
        - Ну и что… На безрыбье, - начал было студент, но Андрей его перебил.
        - Ну если хочешь прочистить кишечник - бери, только в санчасть потом и не вздумай соваться, я главврача предупрежу, чтобы конкретно тебе десятилитровую клизму назначил и заставил выпить три литра марганцовки залпом. Может, тогда взрослых дядей слушаться будешь.
        Что решил лохматый студент, Андрей не знал, но его дело было предупредить о последствиях, а дальше тот пусть сам разбирается, чай не маленький. Еще не хватало с каждым как с маленьким нянькаться.
        В общем, набрали всяческой ерунды типа печений, чипсов и прочих снеков. Крупы, конечно, тоже были, но количество смешное - для другой целевой аудитории покупателей была предназначена эта торговая точка. Выгребали все подчистую. Даже одноразовую посуду, что была складирована справа от входа в одной из тележек - и ту забрали. Зато коллекция алкоголя могла порадовать даже предвзятого ценителя огненной воды - виски, ром, сладкие ликеры...
        Пока пацаны бегали к катеру и обратно, загруженные баулами, Андрей связался с группами, ушедшими в разведку. Те подтвердили наличие пробок, отсутствие мертвяков и доложили, что продолжают движение дальше.
        - Хорошо. Конец связи. - Отключился Доронин и вновь покосился на заходящую с моря тучу. В поле его зрения попали окна диспетчерского отдела портофлота, и Андрей был уверен на все сто процентов, что в окне кто-то мелькнул. При этом кто-то живой, хотя может быть и мертвым, но очень быстрым. Из тех, кто хорошенько человечины покушал. Но нет… ощущения были другие. Все это могло показаться каким-то бредом, но Андрей спиной чувствовал взгляд именно живого человека. Доронин едва толкнул стоявшего рядом Ежа.
        - Не дергайся… кажись, за нами кто-то наблюдает…
        Ёж тут же попробовал обернуться, но Андрей сквозь зубы зашипел:
        - Я же сказал - не дергайся!
        - Откуда? - взял себя в руки сержант Ежов, сдерживаясь от порыва повернуться и посмотреть, что же такого подозрительного заметил командир.
        - На втором этаже… Там где диспетчерская портофлота дернулись жалюзи. И явно не сами по себе.
        - Надо проверить.
        - Грандиозно, кэп! - не удержался, чтобы не съязвить Доронин. - Так, отходим к зданию, без кипиша… И проверяем. Молодняк сюда приписывать не стоит - еще наворотят дел с непривычки. Так что, думаю, вдвоем справимся, а то от них больше проблем, чем пользы. Молодые еще, зеленые…
        Как раз вернулись двое парней, оттаскивавших пакеты на катер, Андрей тормознул их и быстренько посвятил в суть дела, приказав продолжать начатое, но быть настороже и держать глаза широко раскрытыми.
        - А мы пока проверим все, чтобы потом в неподходящий момент ничего в спину не ударило. Пойдем, Ежов, - кивнул головой в сторону здания Андрей, вход в которое было строго посредине, как раз между вывеской «Вина Крыма» и «Сувениры».
        Лестница, ведущая на второй этаж абсолютно свободно просматривалась через прозрачный пластик современной двери, но все же Андрей и Ёж какое-то время простояли возле нее, приглядываясь и прислушиваясь. Полагаться не только на зрение, а еще на слух и обоняние стало новомодным мэйнстримом. Лестница на первый взгляд была абсолютно пуста. По крайней мере, пролет, что был в поле зрения. Да и никаких других звуков, кроме негромких переговоров таскающих туда-сюда пакеты с едой парней слышно не было.
        - Ну что? Заходим…
        - Давай, капитан, прикрываю.
        Двери, к счастью, были не заперты, Андрей, быстро перебирая ногами, взбежал на один пролет, держа пистолет дулом вверх и стараясь отмечать любое возможное шевеление.
        - Пусто. Давай!
        Следом поднялся Ёж.
        Вот казалось бы разгильдяй и баламут Ёж в мгновение ока вдруг собрался и казался абсолютно серьезным и сосредоточенным. Сразу видно - профессионал, хоть и балаболка редкостная, которому иногда хочется кляпом рот заткнуть.
        А вот вход на этаж оказался с сюрпризом: двери оказались запертыми. Двери, конечно, были дешевыми, китайскими, которые можно простым консервным ножом вскрыть. Но сейчас они были заперты и это представляло небольшую проблему, которую Андрей тут же решил, выстрелив из пистолета в замок.
        Звук выстрела ударил по ушам и гулко прокатился по лестничной клетке.
        - Круче всякой отмычки! - прокомментировал Андрей. - Рекомендую.
        - Ага. Только теперь лишь глухой не понял, что мы здесь появились.
        - Ну… Без предупреждения в гости ходить не вежливо. - Андрей аккуратно приоткрыл дверь, заглянул во внутрь, а потом обернулся к Ежову и добавил. - Меня мама так учила. Чисто, вроде…
        За дверью был недлинный коридор, в конце которого было небольшое окно, с четырьмя дверьми. Двери все были закрыты, и если бы не окошко в конце коридора, то там царила бы кромешная тьма.
        - Так, ты открываешь, я проверяю. Готов?
        - Ага, - кивнул Ёж, с опаской косясь на закрытые двери.
        Ни за первой, ни за второй дверью никого живого (как в прочем и неживого) не оказалось. А вот когда Доронин с Ежовым подошли к третьей двери, за ней послышался какой-то шум, словно ручка со стола упала.
        - Тс-с-с… Слышал, командир?
        - Ага. Наш клиент.
        - И что делать будем?
        - Щас, погоди! - кивнул Андрей и слегка приоткрыл дверь. - А ну выходи! Ща гранату кину!
        - Не надо гранату! - послышался из-за двери испуганный женский голос. - Мы выходим!
        11.00. г. Севастополь.
        Иван Корниенко (Шамиль)
        Непривычно пустая улица змеей вилась меж невысоких двух и трехэтажных зданий центра города, выполненных в классическом стиле, украшенных декоративными колоннами и лепниной. В темное время суток фасады освещались небольшими светильниками, установленными в нишах у основания, создавая особую атмосферу центральной части города.
        Череда машин тянулась на сколько можно позволяла видеть местность, занимая все три полосы движения в обоих направлениях. Было много аварий, но еще больше брошенных машин, оставленных с открытыми дверцами и багажниками. Хотя некоторые водители и пассажиры, судя по всему, не успели выбраться из своих автомобилей. Проходя мимо очередного авто, Шамиль заглянул в салон и нервно шарахнулся, когда на него уставились белесые глаза умершего ребенка, на вид которому можно было дать года три или чуть больше. Там же, пристегнутой ремнями безопасности, сидела уже обратившаяся мать малыша. Кто кого укусил было не понятно, да Шамиль и не разглядывал, чертыхнувшись себе под нос и сплюнув на землю.
        - Что там? - поинтересовался гражданский, попавший в группу Шамиля.
        - Да все то же, что и везде - зомбаки! - отмахнулся Шамиль, не став заострять на этом внимание, тогда как гражданский не преминул всунуть нос к машине, чтобы поглядеть на зомбаков. Хотя на что там смотреть? За две недели на них уже столько насмотреться успели, что уже воспринимали их как привычный атрибут окружающей среды. И именно поэтому их полное отсутствие на центральной улице города вызывало беспокойство и озабоченность.
        Задание было плёвое - прогуляться вверх по улице и глянуть, что и где можно прибрать к рукам. В былые времена, когда еще мир не сошел с ума, это все заняло бы максимум час времени. И то, если идти со скоростью улитки и таращиться по сторонам. Но это было раньше. Теперь же пешая прогулка по центру мертвого города была чревата массой неприятностей.
        - Парни, по сторонам не забываем поглядывать и наверх тоже. Чтобы ни одна тварь…
        - Да знаем-знаем… В курсе уже. - Заворчали ребята, не забывая осматривать каждый свой сектор.
        - Так а что ищем-то? - чересчур жизнерадостно поинтересовался гражданский.
        Этот невысокий с рыжеватой бородкой мужик с внешностью, далекой от идеальной, но с необычайной харизмой, которая так и притягивала женский пол, вообще сиял как начищенный самовар. С чего бы - не понятно. Его вообще редко когда можно было увидеть в подавленном настроении, он всегда был на позитиве, всем довольный и светящийся от счастья, чем несказанно раздражал окружающих. Ведь чему радоваться то? А этот человек находил чему, пользовался любой мелочью…
        Не дождавшись ответа на свой вопрос, дядька снова повторил его, улыбнувшись еще шире, отчего Шамилю захотелось заехать тому прикладом по зубам. Сдерживая свои отрицательные порывы, командир отряда нехотя ответил:
        - Если б я сам знал. Наша задача - провести разведку, для чего это нужно начальству - без понятия. Ну а параллельно с этим ищем все, что может пригодиться. И стараемся не шуметь, как стадо гиббонов на выгуле, ибо чует мое сердце, что мертвяки никуда не делись, а сидят где-то…. Выжидают.
        Дядька улыбку с лица убрал и с полной серьезностью кивнул.
        - Так… тебя как звать? - снова обратился к рыжему мужику Шамиль.
        - Колюня, - бесхитростно ответил тот, вызвав только настороженность у собеседника.
        - Эм… У нас с тобой не столь тесные отношения - на брудершафт в Кью-баре[9 - Кью-бар - заведение, помеченное «радугой», общеизвестным символом гей-сообщества] не пили, так что я лучше тебя Коляном буду звать или Николаем, или вообще позывной себе придумай.
        - А какой позывной? - задумался Колян, почесывая свою бородку.
        - Да какой хошь! - пожал плечами Шамиль, мечтая поскорее закончить этот рейд. К тому же утро выдалось на удивление теплым, можно сказать даже жарким - градусов восемнадцать, не меньше. А то и больше. Поэтому в толстых «титановках» было жарко, а черный цвет форменных курток, еще больше притягивал тепло, но снять неудобную одежду никто не спешил - ткань была плотная, усиленная в локтях и коленях, такую мертвяк если и сможет прокусить, то придется ему поработать челюстью. - Только чтобы ясно и кратко. Вот ты чем на гражданке занимался?
        - Водила я. На топике баранку крутил.
        - Ну вот и будешь «Топик». - Хлопнул того по плечу Шамиль, а худощавый Николай от такого дружеского похлопывания чуть было не пошатнулся.
        - Та не-е-е, - скривился мужик. - Мне моя работа вот где уже засела. Лучше зови уж Коляном. Че там выгадывать?
        - Ну дело хозяйской. Колян так Колян. Вот тебе рация, - Шамиль всунул тому в руки небольшую пластиковую «мотороллу», - прежде чем говорить, нажимаешь вот сюда. Больше ничего не трогай, а то еще не дай Бог в нужный момент останешься без связи. Уяснил?
        - Ага! - опять расплылся в довольной улыбке тот, принимая рацию и крутя ее в руках из стороны в сторону.
        - Дальше слушай! - заставил оторваться того от новой игрушки Шамиль. - Твоя задача - замечать все, что может нам пригодиться в дальнейшем и что можно перенести на своем горбу. Например: магазины, ларьки, аптеки. Уяснил?
        - Ага.
        - Если вдруг начнется ахтунг, то по рации докладываешь об этом командиру. Все ясно?
        - Ясно. А как докладывать?
        - Ты в детстве фильмы про разведчиков смотрел? Вот так и докладывай.
        - Что так и вызывать: «Дупло», «Дупло», я «Дятел»?
        - Вот уж действительно - дятел. Твой позывной - «Колян»! А командир у нас - «Первый». Так что не забудешь.
        - Ага. Ну понятно, - засуетился Колян, ища, куда приткнуть рацию, чтобы она не мешала.
        Шамиль не стал более отвлекаться на этого гражданского, затесавшегося в их ряды и повел далее свой немногочисленный, но достаточно хорошо вооруженный отряд. В принципе, все проходило более или менее спокойно, мертвяки пока встречались только замурованные в автомобили. Они, оживая при появлении людей (и как только чуяли?), щерились своими гнилыми зубами, то и дело норовя дотянуться до пищи, но не хватало ума, чтобы открыть дверь, или сил, чтобы разбить окно.
        Шамиль шел впереди, поэтому видеть, что творилось сзади он не мог, но он просто спиной чувствовал то напряжение, в котором пребывали его парни. Так они миновали памятник воинам-интернационалистам, а окружающая картина и не думала меняться. Замерший словно в летаргическом сне город давил на психику, а тут еще и погода начала портиться…
        Резкий звук бьющегося стекла застал отряд врасплох. Как еще никто не высадил полмагазина в воздух - не понятно. И это было бы абсолютно не удивительно, потому как в застывшем городе любой звук был слишком резким и практически бил по ушам.
        Парни остановились и, ощетинившись оружием, искали глазами источник шума, пока на противоположной стороне улицы на третьем этаже здания в проеме разбитого окна не разглядели женский силуэт, изо всех сил машущий руками. Увидев, что ее сигнал заметили, женщина быстрым движением смахнула набежавшие слезы и начала открывать старые двухстворчатые окна.
        Шамиль с еще двумя парнями перебежали улицу, тогда как трое других остались караулить на другой стороне.
        - Как хорошо, что я вас увидела! - свесившись с подоконника закричала женщина стоявшим под окнами мужчинам. - Вы ведь военные, да? Или из милиции?
        Женщина рассмотрела надписи на спинах.
        - Военные-военные… Какая уже разница?! - кивнул Шамиль, не став вдаваться в подробности родов войск. Сейчас все, кто носит форму, стали называться одним словом - «военные».
        - Помогите нам! У нас уже четыре дня как закончилась еда, а воды осталась одна двухлитровая бутылка, - разрыдалась женщина. - А на лестнице и во дворе они.
        Кто «они» Шамиль сразу же догадался, да и информация о закончившейся еде тоже удивления не вызвала. Как ни странно, но в спальных районах, находящихся в отдалении от исторического центра, с продуктовыми магазинами было все намного проще - и рынки, и супермаркеты да и просто вагончики или небольшие магазинчики… А вот в самом центре продуктовый маркет был один-единственный и тот находился практически в четырех остановках отсюда. Да и выбор там был не ахти: а основном разнообразная слабо и алкогольная продукция да снэки к ней в качестве закуски.
        - Много их на лестнице? - поинтересовался стоявший рядом с Шамилем боец. - И сколько вас в квартире?
        В принципе, негласный приказ спасать всех, кого можно, он существовал, но с другой стороны гробить отряд ради одной-единственной женщины, тоже не хотелось. Как бы это страшно и цинично не звучало. Не те времена… Не до демократий с разнообразными толерантностями нынче. Не стоит один гражданский человек пяти обученных воинов. Так что прежде чем бросаться в омут с головой, нужно было бы прощупать глубину омута.
        - Много, - с горечью призналась женщина, словно что-то заподозрив в вопросе этого смуглого мужчины.
        - А вас сколько?
        - Нас двое. Я и моя свекровь.
        - Шамиль, что делать будем? - кивнул один из бойцов, стараясь говорить негромко, чтобы их разговор не был слышен женщине, жадно ловившей каждое их слово.
        - Надо посоветоваться с Дорониным. Соваться в тесный подъезд… - Шамиль скептически пожал плечами и вызвал по своей рации командира. - Первый? На связь.
        - Первый на связи. - Тут же отозвался Доронин, словно ждал этого сеанса.
        - Это Шамиль. У нас тут двое гражданских на третьем этаже. Говорят, что выйти не могут. Подъезд заблокирован мертвяками. Что делать?
        - Обстановка как? Позволяет заняться эвакуацией?
        - В принципе да. Пока все тихо.
        - Ну тогда сам решай по обстановке. Отбой.
        - Не бросайте нас, пожалуйста! - продолжила причитать женщина, словно кожей ощущая неуверенность Шамиля, рискуя попросту вывалиться из окна и если не убиться, то сильно покалечиться.
        - Женщина, да не орите вы так! Сейчас все зомбаки сюда сбегутся! - рявкнул он. - И тогда мы вам точно не поможем. Понятно?!
        Женщина в окне быстро-быстро закивала, боясь, что чудом оказавшиеся здесь живые люди плюнут и уйдут, оставив ее умирать в своей квартире.
        - Ну так что? Че делать-то? Поднимем шум - всем хана будет, а без шума мы на третий этаж не пробьемся, раз уж на лестнице мертвяки. Может, ну его? Нафига нам старуха и еще одна лишняя тетка?
        - Оставить их здесь предлагаешь? - взглянул на парня Шамиль. В его голосе не звучало какого-либо удивления или возмущения - это был простой вопрос, который требовал ответа для решения дилеммы.
        - Да мне лично по барабану…
        Этого бойца Шамиль знал давно, хоть они доселе никогда потно и не общались. Так, отделывались при встречах дежурными «привет-пока» и все, да и сейчас, после начала Беды, они не стали плотнее общаться. Сделали дело и разбежались каждый по своим норам. Поэтому предложение бросить все к чертям собачьим не шибко травмировало Шамиля. Признаться, он сам еще сомневался в необходимости рисковать парнями. А с другой стороны, если все продумать и сделать качественно, то почему бы тетку и не спасти?
        - Собирайте все самое необходимое. То, что можно унести на себе и ждите нас! Понятно?! - задрав голову вверх, крикнул Шамиль. - Мы скоро вернемся! Так, ребята, нам еще свои дела доделать нужно, потом уже с этими будем разбираться. Поэтому шагаем бодрым шагом вперед и с песней.
        Женщина сперва начала что-то причитать благодарственное, лопоча слова, словно заклинание какое-то, а потом, спохватившись, скрылась из виду, словно ее кто-то позвал.
        Шамиль же с парнями продолжил свой путь, только вот все чаще начали поступать доклады, что видны мертвяки. Видать, все же перекрикивания их и приманило. Стрелять пока не стреляли - в этой могильной тишине каждый звук выстрела будет как грохот грома. Будет только хуже. Поэтому, командир группы приказал ускориться, а после и вовсе перейти на бег трусцой, чтобы хоть как-то оторваться от сбредающихся из подворотен грязных и оборванных зомби. «Тьфу, блин!» - подумал про себя Шамиль. - «Бомжи и те краше выглядят!»
        И ведь и в правду, если в первые дни одежда, в которую были одеты ожившие трупы, еще создавала видимость нормальной, то спустя две недели она превратилась в сущие лохмотья из-за пыли, грязи и запекшейся крови. Ни Шамиль, ни другие его бойцы уже и не пытались взглядываться в лица-маски появляющихся то тут, то там фигур, теперь они были все на одно лицо - мертвое и попытающееся при случае убить. Да и нечего одушевлять врага.
        До площади Суворова добрались порядком запыхавшись. Нет, конечно, подготовленные бойцы были в хорошей физической форме, а вот Колян, пасущий задних, дышал уже как загнанная лошадь перед тем как пасть.
        - Ты командиру доложил, что за нами хвост из доброго десятка мертвяков увязался? - искусственно задерживая дыхание, чтобы восстановить нормальный сердечный ритм, спросил Шамиль.
        - Нет, - выпучив глаза, столь выделяющиеся на покрасневшем лице, покачал головой рыжий.
        - Так какого ты сейчас стоишь?! Я что тебе сказал? Обо всех изменениях докладывать Первому.
        - Ага. Сейчас! - спохватился Колян, судорожно ища, куда же он запихнул рацию, под тяжелый взгляд Шамиля. Наконец-то коробочка нашлась в одном из карманов… Вспомнив наставления старшего, бывший водитель нажал кнопку вызова и затарахтел, - Первый, Первый, я - Второй! Ой! Я - Колян! На связь! Что значит, какой Колян? Колян - это я! А! Черт! Я в группе Шамиля. Позывной - Колян…
        Шамиль, покачав головой, оглянулся назад, чтобы оценить, на сколько удалось оторваться… Метров шестьсот-семьсот. А еще возвращаться придется как-то. И женщин вытаскивать… Получится ли? Опять его затерзали сомнения в необходимости подобных маневров. Может, действительно, плюнуть и уйти… и бросить на верную смерть двух человек. Черт его знает.
        - Отдохнули? Отдышались? Вперед!
        Посреди площади красовались черные сгоревшие остовы трех машин, не разминувшихся на У-образном перекрестке. Несколько троллейбусов замерло по направлению к площади Ушакова, заблокировав практически весь проезд к ней. Что делалось на дороге, ведущей к вокзалам, отсюда не было видно - не позволяла естественная холмистость местности. На той стороне Южной бухты, где ранее располагались лазаревские казармы, а ныне - филиал МГУ, что-то довольно добротно горело, потому как столб дыма, уходивший в небо, был порядочный, а тушить эту громадину было теперь некому.
        - Шамиль, что делать будем? Мертвяки на подходе…
        - Давай отойдем к развилке и там уже подпустим их поближе, авось удастся относительно бесшумно их перебить.
        - Шамиль… - позвал того другой боец, контролировавший правый фланг.
        - Чего?
        - Бесшумно не получится! - рявкнул тот и выстрелил, подняв стаю засевших на раскинувшихся над дорогой платанах ворон. Те взлетели, шумно хлопая крыльями и издавая резкое карканье, черной тучей покружились над площадью и рванули куда-то в сторону вокзалов.
        Из-за замерших троллейбусов выходили один за другим мертвяки, появившиеся словно из-под земли, другие двигались более споро и чуть ли не бежали навстречу ощетинившимся оружием людям, протягивая к тем свои руки, желая вцепиться покрепче, удержать свою жертву. И Шамиль знал, что ежели такой вцепится, то все - не вырвешься. Хуже бульдога.
        Первые выстрелы опрокинули на спину особо резвых, вырвавшихся вперед. Другие же вроде даже как замедлили свой ход, словно сообразив, что их ждет впереди. Учатся что ли? Или инстинкты так работают?
        Приказы выкрикивать даже не пришлось - все прекрасно знали свои роли. Даже гражданские, вопреки всем ожиданиям, не растерялись, а вполне себе правильно отреагировали, вспомнив все наставления. Да и не до паники было сейчас. Запаникуешь - и считай, что тебе каюк - моментально задавят массой.
        Шамиль брал на мушку тех, кто выбивался вперед, целясь прямохонько между глаз. Расстояние было не такое уж и большое, поэтому промахивался он редко, но бывало - мертвяки раскачивались из стороны в сторону, что затрудняло точное попадание.
        - Первый, на связь Коляну! У нас нападение.
        - Численность? Местоположение?
        - Некогда считать! Много! Мы на перекрестке на Суворова!
        - Тр-р-р-кххх…
        - Что? - переспросил Колян, передвигаясь за спину Шамилю, словно попытавшись спрятаться. - Повторите!
        И словно это поможет потряс рацию.
        - Откх-х-х-х…. кх-х-хите! От-кх-х-ходите!
        - Первый приказал отходить, - вздрагивая от выстрелов, прокричал практически в ухо Шамилю, Николай.
        - Передай ему, чтобы готовился нас прикрыть!
        - О-кей! - тут же с готовностью кивнул мужик. - Первый! Шамиль просит приготовиться встречать нас.
        - Сейчас слезет и выдвигаемся, - кивнул Шамиль, оценивая обстановку. - Дамочка, ты или слезай или мы пошли, нас уже поджимают!
        - Но как же мама? Она не может ходить!
        Шамиль выругался себе под нос. Еще и парализованной старухи не хватало! Зачищать подъезд просто невозможно - сожрут всех.
        - Так какого ты нам бОшки морочишь? Прорываться через мертвяков мы не будем. Или спускайся давай, или мы пошли - не видишь что ли, сколько их сюда прет?
        Собеседница глянула вправо, туда, откуда двигалась толпа мертвецов, потом обернулась обратно в комнату и что-то сказала. В общем шуме расслышать ее слова было невозможно. Шамиль решил для себя, что еще минута, и они уходят. С теткой или без нее.
        Но женщина, бешено вытаращив глаза и вцепившись в веревку мертвой хваткой, наконец, решилась перелезть через подоконник, что-то крича в распахнутое окно решившей остаться парализованной свекрови. Что именно та кричала: от страха ли или прощалась, прося извинение, что бросает вот так беспомощную старуху, Шамиль не знал. Да и не когда ему было вслушиваться, чтобы разобрать слова - грохот от пяти автоматов стоял приличный. Пришлось ее поторопить - особо времени много не было, их в любой момент могли заблокировать и тогда всем хана. Женщина, смешно засучив ногами, одной рукой задрала практически до самых бедер длинную юбку, которая ну аж никак не подходила для вынужденного промышленного альпинизма, и, схватившись за веревку, начала спускаться.
        Наконец, ноги женщины коснулись земли, и Шамиль дал приказ отходить на соединение с основной группой.
        - Отходим! Да не ломимся как стадо диких бегемотов! Организованное отступление!
        Организованное отступление хоть и звучало гордо, но больше было похоже на банальное бегство. А что делать, если подходившие и подходившие мертвяки могли с легкостью прорвать и так слабенькую линию обороны. Сюда бы пару машин с пулеметами или «коробочку» - и был бы другой разговор на горячие темы. А ногами бегать - совсем не вариант.
        Пришлось оголять тылы и вести огонь уже на два фронта, потому как к площади подтягивалось еще около двух десятков мертвяков. Шамиль даже сначала и не понял, показалось ему или несколько мертвяков, доселе бежавшие впереди толпы, замедлили ход, а потом и вовсе спрятались? Да нет… Так оно и есть. Вон, стоят, голубчики, за углом, выглядывают.
        И чего выглядывают? Чего ждут? А то, что именно ждут, сомнений не было. Выстрелов что ли испугались? Ничего не понятно…
        - Отходим, отходим! - вновь крикнул Шамиль и снял мертвяка, который оказался буквально в паре шагов от зазевавшегося Николая. Тот обернулся, услышав, как пуля свистнула совсем рядом и, увидев лежащее тело, побледнел похлеще, чем окружающие зомби. Шамилю не пришлось повторять команду - мужчина рванул вслед за остальными с удвоенным энтузиазмом.
        Мертвяки, не смотря на то, что попрятались, уходить не торопились. Хотя те, кто поглупее все так же пер как Матросов на амбразуру, и Шамиль боялся, что их просто задавят количеством. Потому как с каждым выстрелом мертвых на улице все прибывало и прибывало, словно голов у мифической гидры с каждым ударом меча. Нет, так дело не пойдет. Спасенная женщина еле волокла свою сумку, то перекидывая ее из руки в руку, то пытаясь закинуть ее на плечо, но слабость из-за вынужденной голодовки вперемешку с ужасом давали о себе знать - она начала выдыхаться.
        Глядя на это, Шамиль рявкнул, чтобы она бросала свои пожитки, но та упрямо перла вперед.
        - Бросай, мать твою! На том свете оно тебе не понадобится! - подскочил к женщине Шамиль и резким движением вырвал из ее рук злосчастную сумку и швырнул ее под ноги ближайшему зомби, вырвавшемуся вперед на опасное расстояние.
        - Но… Там…
        - Вперед! - неласково подтолкнул то и дело оглядывающуюся женщину в спину Шамиль и выстрелил в ближайшего мертвяка. Выстрел словно придал сил спасенной, и она поспешила догонять мужчин.
        На главной площади города Шамиля с парнями уже ждала группа Макса, успевшая только-только вернуться со своего маршрута и готовая прикрыть отход соратников, которым пришлось прорываться через встречное скопление мертвяков. Конечно, чем-то застывшая череда машин помогала парням: длинная пробка на проспекте служила преградой для мертвяков, слегка тормозя их и не давая с легкостью перебираться с одной стороны улицы на другую. Но и для отходящих вэвэшников подобные лабиринты тоже были не самым лучшим сюрпризом.
        Кто-то из парней в несколько прыжков забрался на крышу бежевой девятки и оттуда, прикрывая остальных, отстреливал особо резвых, затем, покрутив головой, начал передвигаться исключительно по кузовам машин. Нещадно оставляя глубокие вмятины на крышах, капотах и багажниках, и грохоча тяжелыми ботинками, парень делал огромные прыжки, отталкиваясь сильными ногами, чтобы преодолеть пространство между ближайшими автомобилями. Проблему составляли распространенные хэтчбэки и крупногабаритные внедорожники, которых было поменьше. Из-за них приходилось изменять маршрут движения, рискуя свалиться между машинами.
        - Колян, твою налево, догоняй! - проорал Шамиль отставшему рыжебородому мужчине, который цветом своего лица мог посоперничать с вызревшим томатом.
        - Ага… Бегу… - на ходу, шумно и беспорядочно дыша, прокричал тот.
        Парни Шамиля, не сбавляя темпа попросту ввалились на урчащий двигателем катер, готовый к отплытию. Толпа жаждущих плоти мертвяков ворвалась на огороженную территорию портофлота, когда катер уже отошел от причала на добрых два метра. Зомбаки беспомощно застыли у края бетонного причала, не имея возможности далее преследовать своих жертв. А вот сами несостоявшиеся жертвы, отдышавшись, принялись отстреливать тех как в тире, не жалея патронов. Вдруг придется возвращаться в центр, а тут такой нежданчик! Лучше уж перестраховаться…
        13.00. г. Севастополь.
        Лариса Тюнина
        Прижимая к себе покрепче перепуганную дочку, Лариса боролась сама с собой. Даже в такое время ее женская сущность давала о себе знать. Тем более в компании молодых и сильных мужчин. Руки сами по себе тянулись к волосам, чтобы поправить «прическу», от которой ничего не осталось: засалившиеся от отсутствия водных процедур волосы пришлось стянуть в конский хвост. Лара прекрасно понимала, что выглядит сейчас не самым лучшим образом: уставшая, в помятой и давно не свежей одежде, от которой разило так что будь здоров, с грязными немытыми волосами и темными кругами под глазами… в таком виде только женихов и привечать. Хотя только круглый идиот будет требовать от безвылазно просидевшей две недели в офисном помещении женщины благоухания утренней розы.
        Таковых среди военных не находилось, поэтому все тактично молчали…
        Лариса наблюдала, откинувшись на жесткую спинку сиденья, как спасший ее командир что-то расспрашивает у смуглого брюнета с погонами прапорщика. В воинских званиях Лара разбиралась налету - сложно было в них не разбираться, если живешь в городе, половина населения которого либо служила в вооруженных силах, либо сейчас служит.
        Смуглый прапорщик, жестикулируя, что-то объяснял командиру (Лариса уже поняла, кто тут за главного), кивая в сторону такой же как и она сама испуганной и зареванной женщины в длинной аскетичной юбке до щиколоток. Эта юбка в клетку из коричневой шерсти показалась такой нелогичной в нынешнее время, что Лариса даже на какое-то время задержала на ней взгляд, хотя ничего примечательного там не было - обыкновенный китайских ширпотреб. Да и сама ее обладательница была такая же невзрачная, как и ее одежина. Конечно, и сама Лара сейчас была не в лучшей форме, но женщина от природы обладавшая яркими и правильными чертами лица, даже в таком жалком состоянии выглядела намного более выигрышно и привлекательно.
        «Ну вот… Уже и сравнивать себя начала с другими… Совсем уже крыша того! Нашла время!» - недовольно подумала Лариса и, перехватив на себе взгляд смуглого прапорщика, сердито отвернулась и нарочисто показушно уставилась в окно.
        Она ведь даже и не поинтересовалась, куда они едут. Как-то даже не додумалась. Радость от появления живых людей, которые были способны за себя постоять, так и затмила все мысли, превратив всегда умную женщину в какую-то болванку, тупо подчинившуюся чьему-то приказу. Но она и дочь были живы, здоровы и в относительной безопасности в окружении вооруженных мужчин…
        Стоп!
        «А так ли они безопасны?»
        Эта мысль вдруг напугала женщину. Вот так вот, не думая, не глядя, сорваться куда-то с толпой незнакомых мужиков… Да это же верх глупости и легкомыслия! Еще и с ребенком…
        Теперь Лара со страхом, который всеми силами старалась скрыть, рассматривала нежданных спасителей, стараясь найти то ли подтверждение, то ли опровержение своим мыслям. Никто на нее не набрасывался и не насиловал прямо здесь и сейчас, но это тоже не показатель - видок-то у нее тот еще, не каждому по душе. И вообще… может, они брезгливые?
        Мыли заводили ее все дальше и дальше, вызывая перед глазами не самые лицеприятные картины, которыми можно было бы пугать молоденьких девушек.
        «Так сто-о-оп!» - сказала она сама себе, крепко сжимая виски. - «Так ты сейчас, дорогуша, совсем с катушек съедешь. Уже начала себе кино крутить…какое немцам и не снилось. »
        - Мам, ты чего? - забеспокоилась и заерзала рядом Алька, тонко уловив на уровне шестого чувства резкую перемену в поведении матери.
        - Голова разболелась… - не стала пугать дочку раньше времени Лариса, инстинктивно ближе пододвигаясь к ней, словно желая ее огородить от собственных страхов, о которых дочь, к счастью, даже и не догадывалась. Алька, полностью удовлетворенная ответом матери, с интересом уставилась в окно. Ей, как жительнице южной части города, не часто приходилось пресекать бухту на катере - только в редкие поездки в гости к подруге матери. Поэтому сейчас девчонке все было интересно. Да и Лариса мысленно вздохнула от облегчения, видя, что дочь абсолютно спокойно восприняла столь стремительные перемены в их жизни.
        Конечно, в первые дни затворничества в диспетчерской портофлота Алька, как и
        всякий активный ребенок, в попе у которого торчало не одно шило, неимоверно страдала, чем доводила и так раздраженную мать до белого каления. Но потом ее энтузиазм как-то поутих на фоне того, что творилось за окнами. Выходить на улицу совсем не хотелось. Все же это небольшое здание было какой никакой, а защитой от того кошмара, происходящего за его стенами. Но когда закончилась еда, Ларисе волей неволей пришлось выбраться из укрытия, ибо в противном случае им грозила медленная и мучительная смерть.
        То, что подмоги ждать не от куда, Лара поняла дней через пять, когда город постепенно погрузился в тишину, изредка нарушаемую отдаленными звуками выстрелов - в центр уже мало кто рисковал соваться. Еды уже не было сутки, Алька начинала противно ныть, не реагируя на слова матери, да и мысли самой Лары словно заколдованные вились исключительно вокруг еды. А уж учитывая то, что буквально в нескольких метрах располагался магазин, то гасить в себе голодные спазмы становилось все тяжелее и тяжелее. Благо хоть с водой проблем не было - в нескольких помещениях нашлись десятилитровые кулеры с водой, а в одном так еще и дополнительный бутыль. Так что литров сорок питьевой воды было в распоряжении. Воду Лара старалась экономить, не тратя даже на мытье головы. Конечно, пока в кране была вода, с этим было попроще, хоть и не так удобно, а вот потом… С личной гигиеной дела обстояли тоже неважнецки - Лара уже даже перестала ощущать исходящий от нее запах, а вот Альке все было по барабану. Она, как и большинство детей, не очень стремилась чистить зубы или мыть голову. Так что ее подобные «мелочи» беспокоили мало,
в отличие от ее матери.
        Алька ныла, желудок требовал пищи… вот и пришлось собирать в кулак все остатки храбрости и, схватив дочкин рюкзак, спускаться вниз.
        От воспоминаний Лару аж передернуло. То, что она увидела в магазине, могло надолго отбить аппетит. К тому же в самом магазине были эти… порядком побледневшие и осунувшиеся, но все такие же страшные. Лариса и сама не понимала, как она переступила через свой страх. Наверное это все же было из-за дочки. Ради нее она бы любому глотку перегрызла, похлеще любого «психа».
        Вбежав в зал и отметив краем глаза, что кассирша за стойкой весьма тучная, а проход узкий, женщина ветром пронеслась меж рядов, сметая в рюкзак печенья и вафли. Крупы-макароны брать было глупо, ибо без плиты их бы пришлось хомячить всухомятку, но вот пару пакетов гречки Лара в рюкзак кинула. Ту можно было залить водой и оставить на ночь, тогда и есть ее вполне можно было - так говорила инструктор по йоге, увлекающаяся сыроедением. Ларе тогда казалось это дуростью, но вот сейчас почему-то вдруг вспомнилось как нельзя кстати. В рюкзак так же полетело все, до чего Лариса успела дотянуться - смотреть и сортировать было некогда. Тетка-кассирша все же неуклюже выбралась из-за стойки и теперь, задевая товар на полках своими телесами, устремилась прямиком к Ларисе, которую чуть было не вывернуло при виде объеденного плеча с обрывками тканей и видневшейся костью в обрамлении бурого мяса.
        Лариса проскочила в соседний ряд и, постоянно оглядываясь, принялась искать спички - ночи были все же прохладные, а отопление как на зло отключили. Но найти их в такой суете было невозможно, да еще и кассирша, пройдя ряд, оказалась буквально в нескольких шагах от Ларисы. Хорошо хоть в магазине было два выхода. Лара взвизгнула и, плюнув на все, бросилась к двери выхода.
        Продуктов хватило дней на пять - от постоянного стресса все время хотелось есть, а от осознания того, что еду нужно экономить, есть хотелось еще больше. Поэтому, когда за дверью чей-то голос пригрозил забросить гранату в помещение, Лариса не стала выкобениваться и тут же согласилась выйти. А теперь вот сидела и пыталась обмозговать свое решение. Но чем больше она задумывалась над ситуацией, тем все больше убеждалась, что иного решения просто не было. Ибо второй вариант был умереть с голоду.
        Наверное, резко изменившееся поведение Ларисы все же бросилось в глаза командиру группы, так как он крикнул в открытую дверь, ведущую в капитанскую рубку, чтобы капитан правил в сторону Южной бухты, а сам направился к Ларисе, которая сжималась с каждым его шагом в ее сторону.
        - Вы чего-то боитесь? - сел напротив нее мужчина, внимательно глядя женщине прямо в глаза. Все же взгляд у того был тяжелый, заставляющий внутренне сжиматься. Лара глаза не отвела, хоть это было и не легко. Смотрела прямо на него и пыталась понять, откуда она могла его знать, потому как этот мужчина в серой форме и с черной банданой на голове казался смутно знакомым - уж что-что, а память на лица у Лары была натренированной.
        - Куда мы плывем? - дрожащим голосом перебила его Лариса и крепко сжала ладонь дочери, отчего та аж пискнула от боли и с удивлением уставилась на мать.
        - Что? А… Сначала турне по Южной бухте. Надо глянуть кой-че.
        - А потом?
        - Потом на базу.
        - А…
        - Где у нас база? Я что-то не понимаю, что именно вас так беспокоит? - мужчина подался вперед, облокотившись локтями на широко расставленные ноги. - Вы бы предпочли остаться в самом центре города, где с трудом прошла хорошо вооруженная группа людей? И заметьте - отнюдь не дилетанты в вопросах применения оружия. Что вас так пугает?
        - Меня не… - Лариса нервно сглотнула и быстро замотала головой из стороны в сторону, попытавшись переубедить мужчину. Но тот хитро улыбнулся, словно видел все эти попытки насквозь и считал их абсолютно жалкими. Поняв это, Лара и вовсе скисла.
        - Не надо меня лечить! - перешел на молодежный жаргон командир отряда. - А то я не вижу… Врать у вас не очень получается, а уж расширенные от страха глаза я ни с чем не спутаю. Так что? Рассказывайте, что вас так волнует.
        Лариса засопела, не зная, что ответить на эту изобличительную речь. Поэтому не нашла ничего лучше, как сказать сущую правду.
        - Я боюсь неизвестности. Нет, не так… Я боюсь вас.
        - Меня? - искренне удивился собеседник и откинулся назад, удивленно приподняв брови, словно искренне не понимал, чем же он мог напугать эту женщину. - Чем же я так страшен?
        - Да нет… - покачала головой Лариса, не зная, как правильно сформулировать причину нахлынувших на нее страхов. - Не конкретно вас, конечно. Просто… как бы вам объяснить… В наше время очень небезопасно отправляться куда-либо в компании незнакомых мужчин. А уж тем более сейчас.
        Лариса закончила говорить и закусила губу, ожидая реакции или ответа.
        - А-а-а! Вот вы о чем. Понимаю. Вас терзают мысли о вашей дальнейшей судьбе… - Мужчина пару раз согласно кивнул, но потом пренебрежительно махнул рукой. - Но можете расслабиться. Мы не маньяки, не работорговцы, не держатели притонов. Мы - обыкновенные солдаты, которым удалось укрепиться в новом мире.
        Лариса почему-то, даже сама не зная почему, ему поверила. Или может, ей так хотелось верить, что все будет хорошо и они с дочерью теперь в безопасности, что она не думая зацепилась за это уверение.
        - Так куда мы плывем? Где ваше … укрепление?
        - В Голландии.
        - В ядерном институте? - переспросила Лариса, не представляя, как там можно жить. Хотя… жили же там как-то студенты, общежития были. Значит, мало-мальски пригодные условия проживания имеются. Да и выбирать-то особо не приходится. Не в том сейчас она положении.
        - Да. Но вы можете отказаться. - Пожал плечами командир отряда, чем несказанно удивил Ларису. - Никто вас за ноги тянуть не будет.
        - Отказаться? - не поверила своим ушам Лариса, гневно глянув на не в меру разрезвившуюся Альку, которая уселась на крышку ниши для хранения спасательных жилетов, о чем свидетельствовала надпись на ней, и таращилась в окно, не забывая при этом мотылять ногами, постоянно задевая каблуками обшивку.
        Гневный взгляд матери не подействовал должным образом, Алька, довольная тем, что наконец выбралась из закрытого помещения, в котором пришлось просидеть две недели, словно с цепи сорвалась, вдохнув запах свободы
        - Алька, немедленно сядь нормально! Немедленно! И прекрати стучать и болтать ногами. Сколько я тебе раз говорила?
        Девчонка на какое-то мгновение замерла и, скривив недовольное лицо, нехотя пересела на сиденье, демонстративно надув губы и нахмурив брови.
        - В каком смысле отказаться? - вновь переспросила Лариса. - И остаться в городе… как вы там говорили… где сложно пройти даже хорошо вооруженному отряду? Выбор не ахти, если честно.
        Лара хмыкнула и отвернулась, демонстрируя все свое отношение к подобного рода «выбору». Сидящий напротив собеседник почесал лоб под банданой и заметил:
        - Вы слишком плохого мнения обо мне. А говоря про отказ, я имел ввиду перебраться в то место, где сейчас обосновались выжившие под руководством военных. Не только мы смогли организоваться.
        - И где это место? - чисто из интереса поинтересовалась Лариса, вновь переведя взгляд на собеседника.
        - На территории винного завода «Золотая балка».
        - Нет уж! - раздраженно фыркнула Лара. - Я уж лучше в «галоше» обоснуюсь, чем в неприспособленных для проживания бетонных коробках.
        Собеседник не стал акцентировать внимание на том, что дареному коню стоматологическое обследование не проводят, а лишь хлопнул себя по колену и согласно кивнул:
        - Ну так решено. По прибытию в гарнизон пройдете режим регистрации, укажите ваши данные и данные вашей дочери, род деятельности… Ну в общем, ответите на все необходимые вопросы со всей честностью. Надеюсь, я развеял ваши страхи?
        - Есть немного, - со вздохом согласно кивнула Лариса, почувствовав, что ее беспокойство проходит, уступая другому чувству. Теперь ее начало терзать чувство неопределенности и страха перед будущим. Конечно, этот страх имел немного иную природу, но все равно теперь придется жить по-другому. Но как именно будет это «по-другому»? Вот это и пугало.
        - Ну ладно. Коль уж вы больше не принимаете нас за психов-маньяков, то я пойду. У меня еще целая куча дел.
        - Хорошо. - Кивнула Лариса, добавив напоследок. - И спасибо, что не оставили нас.
        - Да не за что. Это вы молодец, что так долго продержались в одиночку. Мало кому это удалось. Ладно. Пошел я. - Мужчина кивнул на прощанье и поднялся, направившись к рубке. - Шамиль, Макс, за мной!
        Лариса глубоко вздохнула и перевела взгляд на все так же пребывавшую в полном безмолвии подругу по несчастью. Та сидела на противоположном конце катера, возле самого выхода на корму, обхватив себя руками и то и дело подрагивая от безмолвных рыданий.
        - Так, сиди здесь и веди себя нормально, я очень тебя прошу. Никуда не лезь, никого не дергай, ничего не делай. Я сейчас вернусь. Поняла? - кивнула Лариса Альке.
        - Угу. Хорошо, мам. - Как-то чересчур быстро согласилась дочка, но Лариса как-то и не обратила на это внимания, поднявшись и, стараясь держать равновесие при разгулявшейся на море качке, направилась к корме.
        - Привет. Я - Лариса. - Представилась Лара и кивнула на свободное сиденье. - Можно присесть?
        Женщина подняла на Лару покрасневшие от слез глаза и кивнула.
        - Да, конечно… - борясь с всхлипами, ответила она.
        - Нам повезло…
        - Что? - не поняла та.
        - Я говорю, что нам повезло… Выжить в этом кошмаре не каждому удалось
        - Да… Мало кому… очень мало.
        Женщина отвечала как-то механически, словно на автомате, снова опустив глаза и теребя заусеницу на ногте. И не то чтобы Ларисе хотелось ее расшевелить, просто именно в этой скукоженной и сжавшейся женщине, она увидела зеркальное отражение самой себя. Это было так сложно объяснить, но жизнь, которая была больше борьбой за выживание, нарастила на ней такие непробиваемые колючки, что даже сошедший с ума мир не сумел ее сломить. А с другим характером одинокой женщине с ребенком было сложно пробиться. За эти годы она привыкла бороться и идти к своей цели, хорошо орудуя локтями.
        А эта… Удивительно, что она вообще умудрилась выжить. Лара знала такой тип людей - чем барахтаться, они, привыкшие плыть по течению, скорее сложат лапки и пойдут на дно.
        - Мы счастливчики, - дружелюбно усмехнулась Лариса.
        - Да уж… - согласилась женщина, которая так и не представилась в ответ.
        - Ну чего ты так расклеилась, мать? - не теряя времени перешла на «ты» Лара. - Ты жива-здорова, молода… Вот сколько тебе лет?
        Женщина снова подняла взгляд и, не понимая, к чему был задан этот вопрос, все же ответила:
        - Тридцать. В мае исполнится.
        - Серьезно? - искренне удивилась Лариса, потому как собеседнице можно было дать все сорок, а то и сорок пять - неухоженное лицо, опухшее от слез и мешки под глазами «съели» добрый десяток лет. - Ну надо же…
        Лара закусила губу, подумав, что в свои тридцать два она выглядит намного моложе своих лет. Конечно, за студентку ее никто не принимает, но больше двадцати семи редко кто мог дать. Все же забота о коже, правильное питание и занятия спортом давали о себе знать. И было как-то странно видеть женщину, которая была по возрасту моложе ее, а по виду чуть ли ей в матери не годилась. Как так можно не любить себя, Лара не знала.
        Реплику Ларисы собеседница пропустила мимо ушей, то ли не поняв ее подоплеки, то ли проигнорировав, но Лара продолжила.
        - Всего лишь тридцать! Молодая же совсем! Радоваться жизни надо, а ты сидишь … вот такая вся. Ну как так можно?
        - Да какое тут радоваться! - внезапно вспыхнула собеседница, впервые показав хоть какую-то толику эмоций. - У меня же там свекровь парализованная осталась. Грех-то такой! Я не хотела идти, когда узнала, что ее спасти не удастся… Да и кто ее будет спасать, когда эти одержимые словно из всех щелей повылазили? Но она заставила меня уйти… Иначе, сказала, что проклянет! И я ушла… бросила ее там, - женщина вдруг снова поникла и разрыдалась, тогда как Лариса застыла в полном недоумении.
        Ее отношения с бывшей свекровью не заладились буквально с первых дней семейной жизни, та невзлюбила Ларису, считая, что она недостойна ее золотого мальчика, а Лара искреннее не понимала, почему к ней такое отношение. И ладно бы муж ее поддерживал, это бы придало ей силы снова и снова пытаться наладить мосты с новой мамой. Но тот оказался на редкость послушным сыном, и с чуть ли не открытым ртом внимал всему, что скажет мама. А мама говорила немало… В общем, Ларисе хватило два года семейной жизни. Чтобы понять, что пусть лучше она одна тянет ребенка, чем быть вечно виноватой во всем, что происходило вокруг. И это была отнюдь не метафора. Доходило уже до того, что. Если ее муж грубил матери, то виновата все равно была Лара, так как либо что-то ему нашептала, либо не развеселила сыночку. Последней каплей, которая переполнила чашу терпения Ларисы, оказались слухи о том, что Алька - нагулянный ребенок. Лара могла вытерпеть все, что угодно, но не покушение на свою честь.
        В общем, состоялся скандал с последующим разводом и переездом Лары и тогда годовалой Альки в комнату в общежитии, которую с трудом удалось выбить, всучив коменданту в качестве взятки практически все деньги, что были у Ларисы в наличии. И самое характерное было то, что после развода ни свекровь, ни ее сын, бывший муж Ларисы, не проявили никакого интереса к внучке, да и Лара настаивать и навязываться не стала. Хотя иногда, когда становилось совсем худо на душе, ее так и подмывало как можно сильнее насолить бывшему, подать на алименты или заявление о лишении родительских прав, но разум подсказывал, что ничего хорошего из этого не выйдет. А Алька… сама потом разберется, общаться или нет с отцом.
        Поэтому Ларисе не совсем была понятна такая привязанность собеседницы к по сути чужому ей человеку.
        - Ну осталась бы ты там, и что дальше? Померла бы рядом с ней. И кому бы от того было лучше, подумай…
        - Да, - замолчав на секунду, вдруг согласилась женщина, быстро-быстро перекрестившись, что не укрылось от Ларисы. - Но все равно… я себе никогда не прощу своей слабости.
        - Ну, ты можешь помнить эту свою слабость хоть до конца жизни. Лишь бы этот конец не пришел так быстро. А ты, коль человек верующий, как я заметила, лучше бы поблагодарила свою свекровь за тот шанс, что она тебе дала. Помолись за нее и скажи спасибо за то, что человек превозмог свой эгоизм, тем самым спас тебя. Так что на все нужно смотреть с разных сторон. Ладно, мне надо возвращаться, а то моя дочка вон уже терроризирует военных.
        Алевтина, воспользовавшись отсутствием материнского надзора, уже вовсю о чем-то увлеченно болтала с одним из военных - здоровенным широкоплечим мужиком с не самой приятной внешностью, больше похожим на какого-то уголовника. Лариса, попрощавшись с собеседницей, вернулась к дочке, с подозрением взглянув на здоровяка, который громогласным голосом рассказывал какую-то историю хохочущей от души Альке.
        Лара, подойдя к дочке, села рядом с ней, инстинктивно отгораживая ее от мужчины и исподлобья недружелюбно глядя на него. Тот мгновенно уловил настроение матери девочки и, сославшись на некие дела, тут же ретировался, помахав Альке на прощание рукой.
        - Аля, ну сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не разговаривала с незнакомыми людьми ?!
        - А мы с дядей Горой познакомились! - пожала плечами девчонка, как само собой разумеющееся.
        - С какой еще «горой»? - устало вздохнула Лара.
        - Ну, с тем дядей. Его так другие называли. Смешное имя, правда? Гора... Что за имя такое?
        - Ох, Алька-Алька, - приобняла ее Лариса, предвкушая все предстоящие и неминуемые прелести будущего переходного периода, когда послушных детей забирают инопланетяне, подменяя их на неадекватных подростков. - Ну что ты за человек? Ну почему ты меня никогда не слушаешь…
        17.00. г. Севастополь.
        Андрей Доронин
        После того, как катер причалил к пристани в Голландии, и выпрыгнувшие из него вольнонаемные гражданские, подгоняемые криками из капитанской рубки, неумело пришвартовали его к причалу «Борт-70», Доронин отправился к связисту Толе Иваненко, чтобы связаться со штабом и доложить о выполнении задания. Конечно, о том факте, что помимо общей разведки центра, группа Доронина так же произвела разведку причальной стенки, он не будет говорить. Ибо чрезмерная болтливость еще никому не помогала, а вот солярка и прочие полезности, предполагаемое наличие которых Андрей записал в небольшой блокнотик - совсем другое дело. Дружба-дружбой, как говорится… Потому как вспомнив про корабли, катера и яхты в южной бухте, начальство тут же наложит на них свою волосатую лапу, а гарнизону, вверенному капитану Доронину вместо погибшего «при исполнении» Лехи Рябошеева, останется кукиш с маслом. Поэтому Доронин совершенно искренне полагал, что «первым делом мы испортим самолеты, ну а девушек - потом». Все же благополучие своего гарнизона было у него в приоритете.
        Гарнизон, конечно, было слишком громкое слово для поселения с численностью, чуть менее двух сотен человек. И это суммарно со спасенным гражданским населением. Но все же когда-когда, но поисковые группы, ищущие что-либо полезное, и наткнутся на выживших, изъявивших желание поселиться при университете. Да и удивительно было бы не согласиться! Все же на территории ядерного университета, что размещался в поселке Голландия на северном берегу Ахтиарской бухты. Были практически все условия для более-менее достойного проживания. Не отель «Хилтон», конечно, но и не территория винзавода, куда перебралось начальство вместе с выжившими.
        Вообще ситуация в Севастополе сложилась странная. Нет, чтобы перед лицом общей опасности сплотиться и выживать всем вместе. Но не тут то было… Не прошло и пары дней после того, как особо резвые умершие решили, что спокойно лежать в могилке - это не про них, и пошли кусаться направо и налево, заодно умножая на ноль все усилия городских властей справиться с ситуацией, так уже чуть ли до локальной войнушки не дошли. Это Доронин вспомнил тот случай, когда крейсер «Москва» несколькими залпами затопил украинский катер, пытавшийся перегородить флагману Черноморского флота выход из бухты. Тогда-то напряжение прямо-таки витало в воздухе, но как-то это событие замяли, да и украинские военные верхи вдруг погибли от непонятно откуда взявшихся мертвяков. Потом пытались провести собрание среди высших чинов обоих армий, и даже провели. Но ожидаемого результата это не принесло - к консенсусу прийти не удалось. Видать, опять власть не поделили. Поэтому на данный момент помимо банд мародеров, которые то и дело встречались на пути у поисковых отрядов военных, в городе сформировались два крупных анклава, где и
собирали всех выживших. В Казачьей бухте заправляли «россияне», «украинцы» же заняли территорию винзавода «Золотая балка», ну и небольшой «гарнизон» в Голландии, который формально подчинялся «украинцам», а реально был практически автономным подразделением. Вот такая геополитика развернулась в городе-герое. Конечно, все деления на «россиян» и «украинцев» было чисто формальным - никто в паспорта не заглядывал, чтобы проверить гражданство, разве что только для того, чтобы занести данные в базы.
        Все заборы, огораживающие территорию университета, Андрей приказал отремонтировать еще неделю назад. И Сенчуков, занявший вакантную должность завхоза, тут же взял под козырек, сперва проинспектировал все возможные входы-выходы и их состояние, а после в спешном порядке вместе со своими подопечными навел необходимый марафет. Но на ограждения все же полностью полагаться было глупо, поэтому были организованы патрули. Так что встретить случайно забредшего мертвяка на территории было сложно, а вот с мутантами было бы все намного сложнее - обычный забор этих гипертрофированных монстров не сдержал бы. Тут только пулеметные вышки могли бы помочь. И если честно, то Андрей уже подумывал соорудить парочку в направлении, ведущем к зерновым терминалам «Авлиты».
        Если честно, то возвращаться в главный корпус совсем не хотелось. Как оказалось, быть во главе целого поселения не так уж и просто. Это не совсем то же самое, что командовать отделением или взводом. И дело не в количестве человек в подчинении. Андрей давным-давно усвоил одну простую вещь: если можешь организовать работу троих человек, то в дальнейшем число подчиненных не играет никакой роли. Но сейчас все было в разы сложнее. Одновременно приходилось решать не только вопросы, навязанные сверху, руководством, но еще и держать в уме тысячу мелочей и не очень. Как то где поселить людей, где достать все необходимые предметы обихода, на которые в прошлой жизни и не обращал внимания, чем накормить всю эту ораву, находящуюся у него в подчинении, обеспечить работой, дабы они могли получать усиленные пайки. И это только те вопросы, касающиеся ежедневных потребностей. А еще вопросы электрификации, водоснабжения, топлива и достаточного количества автотранспортных средств. Хорошо хоть задач по снабжению оружием на него не возлагалось - оружие и патроны подкидывало руководство. Но предстояло еще разработать
какой-то план на дальнейшую жизнь. Ведь впереди лето и можно будет прокормиться «подножным кормом», на который так богата крымская природа, и богатствами мОря. Но при летней жаре тут же возникнет еще одна проблема - сохранности продуктов, которые без должных температурных режимов не протянут и суток - любое мясо в летнюю жару протухнет через три-четыре часа. А мощности аккумуляторов попросту не хватит, чтобы запитать холодильники на «камбузе». Еще предстояло проконтролировать переплавку тротила и сбор продовольственных запасов.
        От всего этого просто кружилась голова. Поспать удавалось от силы часа четыре в сутки, а все оставшееся время было расписано чуть ли не по часам. Про «посидеть в тишине и одиночестве» даже речи не могло быть - через каждые полчаса кому-то да приспичивало заглянуть в его кабинет, не давая сосредоточиться.
        Именно поэтому Андрей с такой радостью возглавил разведывательный отряд, тем самым вызвав огромное удивление у Черепа и недовольство Сенчукова.
        В целом, идти вот так и чувствовать себя таким себе хозяином, было весьма приятно, да и сама территория даже на критический взгляд Доронина, пребывала в весьма удовлетворительном состоянии. Проходя мимо разросшихся кустов с начинающей пробиваться листвой, Андрей сделал себе мысленную заметку, что необходимо помимо всего прочего содержать и растения в порядке. Теперь этот гарнизон - это их общий дом, который предстояло содержать в надлежащем виде.
        - Капитан, ты о чем задумался? - пропыхтел шагающий рядом Ёж, тащивший один из баулов.
        - Да так. - Пожал плечами Доронин. - Смотрю, что нужно сделать здесь еще.
        - Сложно, да?
        - Что именно?
        - Держать все сразу в голове.
        - Есть немного, - согласился Андрей. - Удивляюсь, как Рябошееву удавалось со всем этим справляться.
        Ёж помолчал немного, но потом все же сказал то, что думал.
        - Если говорить совсем уж прямо, то Лёха выполнял задачу по обеспечению выживания нашего сперва небольшого отряда, который потом разросся. А вот все остальное свалилось уже на твои плечи после его гибели. Так что…
        - Ты хочешь сказать, что неизвестно, как бы себя повел Рябошеев?
        - Именно.
        - Ну ладно, будем считать, что ты у нас заделался штатным психологом.
        - Вот уж нет, спасибо, не надо, - тут же замахал свободной рукой Ёж, всем своим видом показывая свое «счастье» получить такую должность. - В чужих тараканах ковыряться? Чур меня! Мне своих хватает.
        Андрей уже поднимался по лесенке, ведущей ко второму студенческому общежитию, где на первом этаже располагалась спецкоммендатура, когда навстречу ему попалась Маша - жена Черепа. Она сущей фурией спустилась по лестнице, даже не глянув на него, не то чтобы поздороваться додумалась. Усиливающийся ветер, дующий ей в лицо, растрепал волосы. Отчего она еще больше стала походить на ведьму - только метлы не хватает. Андрей мысленно покачал головой и посочувствовал бывшему напарнику по экипажу из ЧОПа, где раньше работал. Видать, опять с Черепом поцапалась, раз такая злая.
        Толя Иваненко как обычно был на своем месте, только вот помимо него в кабинете пребывало двое девчонок - еще вчерашних студенток, которые чуть ли не с раскрытыми ртами ловили каждое его слово.
        - Здоров, Морзе! - поздоровался Андрей с высоким и широкоплечим прапорщиком, чей сжатый кулак внушал уважение, и который был добродушным добряком, не смотря на весь свой устрашающий вид.
        Девчонки при появлении Доронина тут же встрепенулись и обе подскочили по стойке «смирно», не забыв при этом гаркнуть (если так можно было назвать нестройный дуэт женских голосов) «здравижелатарищкаптан».
        - Вольно! - отмахнулся от девиц Андрей и поручкался с Иваненко, опасаясь, что его лапища попросту переломает все кости ладони. - Ну ты и медведь, - потряс рукой Андрей. - Может, хватит тогда здесь рассиживаться?
        - Так вот… - развел руками Иваненко. - Готовлю, так сказать, смену. Мне этих троих Бондаренко прислал. Сказал - натаскать их.
        - Эт правильно Пал Степаныч сделал, - согласно кивнул Андрей, вспоминая свой разговор с бывшим майором-разведчиком, который взялся за обучение гражданских, изъявивших желание влиться в ряды вооруженных сил. - И девиц есть куда пристроить. А почему три? Где третья?
        Андрей вопросительно глянул на все еще стоявших с прямыми спинами, не смотря на команду «вольно» девчонок. Те сразу же скуксились, не зная, что ответить.
        - Ну. Так где третья? Чего застыли как засватанные? Что глаза пучите, как налим на сковородке?
        - Да она… Ну в общем… - подыскивая слова начала было одна из них, но тут же нарвалась на нахмуренный взгляд Андрея.
        - Чего ты мямлишь? Доложить по уставной форме!
        - Тащ капитан, вольнонаемная Череповец самовольно покинула….
        - Отставить… можешь не продолжать. Товарищ прапорщик, вы, как непосредственный командир, которому эти бойцы переданы в подчинение, выберите сами меру наказания для Череповец Марии. И проконтролируйте все. Так, теперь вы, - повернулся к насупленным девицам Андрей. - Давайте, показывайте, чему вас прапорщик Иваненко научил. Давайте мне связь с командованием.
        - Ага! - тут же кивнула та, что пониже ростом. - Ой. Извините. Так точно!
        Андрей едва сдержал улыбку, наблюдая, как засуетилась девчонка. Пока она колдовала над рацией, Толя встал из-за стола и, негромко что-то шепнул второй - круглолицей со смешными ямочками на щеках. Та сразу же кивнула и предложила Андрею чаю, на что он с радостью согласился. Все же чашка горячего чая после того, как полдня прошарахался на промозглом ветру - было то, что нужно.
        В общем, у Толи Иваненко Андрей задержался почти на час, но все равно пришлось подниматься в главный корпус, потому как его вызвали по рации и доложили, что нашли-де какую-то городскую шишку. Эта новость очень заинтересовала Доронина.
        - Что там? - кивнул Толя.
        - Да вот, доложили, что к посту, что на «звездочке» стоит, вышел бывший помощник мэра и теперь требует аудиенции.
        - В смысле «вышел»? - не понял Толя.
        - В прямом. Из лесу… вышел. А теперь требует… Вот так-то.
        - Требует? - вскинул широкие брови Толя, поразившись такой наглости. - Вот чудило непуганое. Еще не поняло, что времена те уже прошли, когда депутатская корочка открывала перед ним все двери.
        - Во-во, - хмыкнул Андрей. - Мне аж самому интересно посмотреть на это диво. Пойдешь со мной?
        - Да с удовольствием, - размял костяшки пальцев прапорщик, улыбнувшись во все тридцать один зуб. На месте одного из боковых зияла пустота - с протезированием нынче были большие проблемы. - Так, девчули, надеюсь, вы тут без меня справитесь?
        - Так точно! - радостно закивали те, то ли от перспективы самостоятельного задания, то ли от того, что избавлялись от строгого надзора Толи, который если что задумал, то выполнит обязательно, требуя такого же отношения и от других.
        - А появится ваша подруга - передайте ей, чтобы меня дождалась. Самолично ей наказание придумаю. А то ишь чего вздумала, гонор свой показывать! Мужу его будет демонстрировать… педагог, блин, - добавил уже тише последние слова Толя.
        - Пойдем, Морзе. А то совсем уж запугал девчонок - еще от страха уписаются.
        - Не было такой команды… - буркнул Толя и вышел вслед за Андреем.
        Студенческие общежития все же обнесли. Все, что могло пригодиться в дальнейшем, подлежало переносу в главный корпус. Конечно, можно было бы обустроить общаги под жилые комнаты. Но очень не хотелось распылять живую силу. Да и не та плотность населения сейчас была. Пока все отлично помещались в бывших учебных классах университета, преобразованных в жилые комнаты при помощи той же мебели из общаг. Конечно, пришлось попыхтеть, перетаскивая все барахло вверх по лестнице, но подобная физкультура имела два положительных аспекта: во-первых, спасенные студентики были при деле, и времени появляться всяким глупым мыслям в их и так не очень утяжеленных разумом головах попросту не было, а во-вторых, дополнительная физическая нагрузка тоже никому не повредила. А то ишь сами дохлые, худые, ноги что те палочки… Ни отжаться три раза не могут, ни подтянуться. Вот как из них бойцов при необходимости клепать? Разве что диванных.
        Но все же крупногабаритную мебель было решено погрузить угнанную ГАЗельку и перевезти во избежание порчи имущества. А то два криворуких парня умудрились расколоть кровать на составляющие, уронив ее с лестницы почти у самого ее окончания. Та летела весело и долго, грохоча при каждом ударе.
        Андрей вместе с Толей Иваненко, перепрыгивая через три ступеньки за раз, быстро проскочили санчасть, не желая попадаться на глаза ее начальнику, который сто процентов принялся бы что-то выпрашивать для своих нужд, и выскочили на центральный плац, по которому то и дело шныряли люди по своим делам.
        - Дозор-1, где этот… депутат недоеденный? - проговорил в рацию Доронин, чтобы сориентироваться, куда ему идти, дабы лишних кругов не нарезать, проследив взглядом за деловито шагающим пацаном лет одиннадцати.
        - Пшш… Ка-пэ-пэ один. Как слышите?
        - Принял. Щас буду. Отбой, - скороговоркой проговорил Доронин и принял влево, направляясь в сторону главной проходной, на которой так и остался стоять пост.
        Тот самый помощник мэра, прислонив свою тощую задницу к поручню, угрюмо зыркал на пофигитично курящих дежурных, которым было глубоко фиолетово до его должностей и былых возможностей, умноженных нынешними реалиями на ноль. Завидев широко шагающего Доронина, дежурный КПП тут же перестал курить, суетливо затушил бычок и выкинул его аккурат в урну, одновременно с тем поправляя куртку.
        - Товарищ капитан, за время моего дежурства… - начал было докладывать дежурный, но Андрей его тормознул, взмахом руки отпуская в дежурку.
        - Я разберусь… Иди.
        - Это ты здесь за главного? - не удосужившись даже выпрямиться, недовольно пробурчал сидевший на поручне мужчина.
        Доронин без малейшей эмоции на лице уставился на него, пытаясь понять, что за птица прилетела в его края, и не выписать ли этой птице пенделя, чтобы летела дальше и громко не кудахтала? Но все же пока решил повременить и поглядеть, что будет дальше.
        - Ну я. А сам-то кто таков будешь? А? - переспросил Доронин, разглядывая незнакомца, отмечая его двухдневную щетину и весьма неопрятный вид. Впрочем, этим сейчас никого не удивишь. Но борзота-то какая…
        - Я помощник мэра. Москвин моя фамилия. - Поднялся с поручня чужак и начал было отряхиваться под смеющимся взглядом трех пар глаз. - И я хочу, чтобы вы предоставили мне убежище.
        - Убежище? - переспросил Доронин, все больше веселясь от всей этой ситуации. Хочет он! Как же…
        - Ну да… - как само собой разумеющееся ответил тот. - Я знаю, что военные ищут по городу выживших. Вы - военные, я - лицо гражданское и не самое последнее в этом городе, поэтому требую предоставить мне законное право на убежище.
        Андрей вновь глянул на этого циркача, потом перевел взгляд на стоявшего рядом Толю, тот лишь бровями дернул, но ничего не сказал, мол, решай, командир. Как решишь - так и будет. Разрешишь - пропустим, нет - под зад дадим.
        Наверное, Андрей был слишком уставшим, чтобы прямо сейчас разбираться с не в меру обнаглевшим гражданином, поэтому только хмыкнул и сказал:
        - Ладно, поглядим, что ты за птица. Дежурный, выпиши ему временный пропуск, - кивнул Андрей, не обращая внимания на довольную физиономию пришлого.
        - А почему временный? - вмиг изменился в лице пришлый.
        - Дорогой товарищ помощник мэра, если вам что-то не нравится - ворота вон там.
        «Гость» не ответил. Да и вообще не смотря на весьма потрепанный вид, тот пытался держаться щеголем, но напускная «антиллихентность» так и сквозила в каждом жесте. Москвин взял ручку, протянутую дежурным, расписался в журнале и, сложив пропуск пополам, всунул его в карман брюк, скривившись, словно наступил в продукт жизнедеятельности собаки. Мол, ему, такому эдакому, и с бумажкой, удостоверяющей право нахождения на территории гарнизона ходить.
        - Какими судьбами в наших краях?
        - Да вот… Пытался выбраться из города, но сломалась машина, пытался сократить дорогу - заблудился в лесу, хорошо хоть вышел к посту.
        Андрей локтем ткнул в бок закашлявшегося прапорщика-связиста.
        - А чего же без оружия пустился в путь? Не слишком ли самонадеянно? Сейчас немного опасно.
        - Да был у меня автомат. - Равнодушно пожал плечами Москвин. Словно не об оружии шел разговор, а о какой-то безделушке.
        - И где же он? Неужели на посту отобрали? Пойдемте ко мне в кабинет, - Андрей, войдя в здание, направился к бывшему ректорскому кабинету, который теперь был его резиденцией. Все же ответственность власти давала и свои преимущества. Например, Доронин при первой же возможности организовал свой личный угол. Потому как жить в комнате с тремя иностранцами было выше его сил. А в ректорском кабинете чисто, уютно… Диван опять же большой - спать можно как белый человек, не слушая разномастный храп интуристов.
        Москвин, не заметив издевки в голосе Доронина, тут же ответил:
        - Не знаю… Потерял где-то.
        - Ну ты даешь, мужик! - не сдержался Толя Иваненко, который не мог себе и представить такого безалаберного отношения к оружию.
        - Прошу заметить, что мужики в поле пашут. - Высокопарно возразил Москвин, поджав губы. - Я же, как вы могли догадаться, достиг бОльших высот.
        - А-а-а, - протянул Толя и многозначительно переглянулся с Дорониным. - Ну тогда прошу пардону. Мы люди военные, этикетам-шмитикетам не обучены. Можем и на три буквы в запале послать.
        - Так что вы там говорили? - перебил разошедшегося Иваненко Доронин, которому по должности волей-неволей приходилось быть более дипломатичным. - Заблудились в лесу, а потом вышли на наш блок-пост?
        - Да. Между прочим, эти ваши дуболомы со мной и разговаривать не хотели. Сперва вообще пристрелить пытались - за мертвяка приняли. С этим надо что-то делать! Я же все-таки помощник мэра! Это ведь возмутительно до неприличия! Вы бы с ними провели беседу.
        - Ага. А от меня-то чего хотите? - задал, наконец, конкретный вопрос Доронин, заходя в свой кабинет, в «предбаннике» которого как в былые времена сидела секретарь и писала что-то на бумаге. Пока с электрификацией не разобрались, приходилось все документы писать от руки, что занимало очень много времени. Секретарем, в отличие от большинства случаев, была не длинноногая пустоголовая соска, а дама далеко бальзаковского возраста, которая с легкостью справлялась со всеми организационными делами.
        - Андрей Вячеславович, - не спеша поднялась та. - К вам заходил начальник санчасти Дмитрий Александрович, просил срочно с вами встретиться, когда вы вернетесь.
        Андрей вздохнул, поняв, что прячься не прячься от Селезнёва, но он и сам может найти - благо территория университета при всей ее обширности не такая уж и большая. Поэтому все же придется встретиться с санинструктором и выслушать все его «заказы».
        - Спасибо, Антонина Матвеевна. Если вам не сложно - свяжитесь с Селезнёвым и сообщите, что я освобожусь через полчаса и в принципе готов его принять.
        - Хорошо, Андрей Вячеславович, - сдержанно улыбнулась дама, села обратно за стол и протянула руку к телефону. Телефонная связь, к счастью, работала - у университета была своя АТС, которую запитали в первую очередь.
        - Дорогуша, принесите мне чашку кофе со сливками и двумя ложками сахара, - беспардонно влез в разговор Москвин, тут же наткнувшись на холодный взгляд женщины.
        Доронин не стал встревать в разговор и спасать пришлого от справедливой расправы, прекрасно зная, что Антонина Матвеевна справится самостоятельно с зарвавшимся хамом.
        - Это вы мне, молодой человек? - Излишне спокойным, даже ледяным голосом проговорила дама, осмотрев Москвина поверх очков с головы до ног, отметив про себя неопрятный вид посетителя. Отчего взгляд у женщины стал словно она глядела на кусочек говна.
        - Да, вам. Это же вы секретарша. Вы что не знаете…
        - Во-первых, не секретарша, а помощник руководителя, а во-вторых, кофе, чай и прочие напитки у нас выдаются на камбузе в строго отведенное для приема пищи время. Если вы состоите в гарнизоне и поставлены на довольствие, то будьте любезны узнать распорядок дня и все нюансы, прежде чем выставлять себя полным идиотом в глазах других людей.
        Антонина Матвеевна закончила свою речь, произносимую ровным голосом и тоном как минимум английской королевы, и тут же принялась набирать номер санчасти, тогда как стоявший за спиной Москвина Толя Иваненко чуть ли не корчился от распирающего его смеха. Андрей незаметно продемонстрировал тому кулак и пропустил вперед нежданного гостя с большими претензиями на свою значимость.
        17.00. Гарнизон близ бухты Казачья.
        Виктор Никитин
        Целый день Виктор провел в доме, пребывая в праздном «ничегонеделании», но это было морально тяжелее, чем если бы он выбрался в город с одним пистолетом. Все эти горестные взгляды, что бросали на него оставшиеся в доме женщины, боявшиеся спросить у него что-то не то или сделать что-то не так, своей жалостью вызывающие только глухое раздражение, от которого хотелось лезть на стенку и выть волком.
        Завтрак и вовсе прошел как-то скомкано, если не сказать тяжело. Подавленное настроение не смогло улучшить даже вкусный завтрак, разбавленный соленьями и вареньем из погреба самого Смирнова, что было вывезено с его дачи. А все сильнее вступающая в свои права весна словно насмехалась над выжившими во всемирном ужасе, мол, жизнь прекрасна, она продолжается. Но не для всех.
        Утро, действительно, выдалось солнечным и довольно таки теплым, так что ничто не мешало распахнуть пошире окна, наслаждаясь теплым ветерком и запахом распустившейся за какую-то ночь вишней. Молодые, но уже обильно цветущие деревца напоминали невест у дворца бракосочетания - такие же пушистые и одетые в белоснежные наряды. А вот алыча и персик уже отцвели и покрылись молодой листвой, все больше и больше распускающейся с каждым днем.
        Завтракал Виктор вместе с Аней и Зинаидой Максимовной, женой полковника Смирнова. И что одна, что вторая многословностью не страдали, а если что-то и говорили, то на тему домашнего хозяйства. Только подскочившая чуть позже Ксенька Смирнова - младшая дочка Сергея Сергеевича, которую мать называла Сенькой, а отец Оксаной, хоть немножко оживила весь процесс своими вопросами и заливистым смехом, не смотря на шиканье матери. Она постоянно расспрашивала Виктора о его работе, в чем она заключается и о правдивости сериалов на эту тему. И если сначала Никитин отвечал как-то отрывчато, то потом разговорился.
        Оксанка в этом году должна была закончить школу, даже платье подбирала на выпускной. Училась она хорошо - почти по всем предметам были «десять»[10 - «десять» баллов - в украинских школах двеннадцатибальная система оценок. 7,8,9 баллов - соответствуют «четверке»; 10,11,12 - различным степеням «пятерки». Не забываем, что действие книги происходит в 2007 году.] и «одиннадцать» баллов, только по литературе и русскому языку «девятки» - ну не давались они девчонке, поэтому Сенька совершенно не волновалась за предстоящие экзамены. И как оказалось, в соответствии с новыми реалиями она была и права - переживать за то, чего точно не будет весьма глупо. Ну не полковники же с майорами будут принимать выпускные экзамены? Ну а как оно будет дальше - время покажет. По крайней мере, идея обучения детей не просто витала в воздухе, она активно воплощалась в жизнь. В здании детского сада, весьма известного городского долгостроя, уже доделывали внутреннюю отделку, продемонстрировав, как можно было бы все сделать, имея на то желание и возможности, а вскоре должны были завести мебель, что удалось выгрести из
близлежащих городских садов. Так что обучающий процесс должен был вскоре вновь восстановиться. Не в том объеме, как раньше, и, возможно, с потерей качества, но это все же было лучше, чем совсем ничего. Ведь если задуматься, то вот это поколение молодых людей - пятнадцати-шестнадцати лет, которые знали, как будет развиваться их жизнь в последующие пять-шесть лет, теперь оказались словно оторванными от реальности. Все мечты о бесшабашной студенческой жизни, о самостоятельности и новом пути пошли крахом. Хотя самостоятельными хочешь не хочешь, а становиться приходилось. И повезло тем ребятам, у которых в живых остался хоть кто-то, кто мог бы помочь, направить, указать верный путь…
        Сеньке не просто повезло - она была из тех немногих счастливчиков, у которых выжили все родственники. К тому же, отец оказался не самым последним человеком в новой жизни. А это если не прекрасные начальные условия, то хотя бы минимальный трамплин и гарантия того, что она не будет всю свою жизнь работать на кухне или уборщицей. Хотя для иных и такая возможность была бы за благо.
        Весь день то и дело звучал разноголосый перезвон колоколов церквушки, что совсем недавно была построена в этом микрорайоне, и которая теперь стала чуть ли не единственной действующей церковью в городе. Из-за чего весь сыр-бор Виктор не знал - он был не сведущ во всех этих церковных делах и понятия не имел из-за чего сегодня такой переполох, но перезвон звучал чрезвычайно часто.
        Завтрак закончился, Анна Михайловна отправилась в санчасть - у нее был приемный день, Оксанка куда-то убежала, да и Зинаида Максимовна заспешила по своим делам. А вот ему, Виктору, дел не осталось - заняться откровенно было нечем, все парни кто умотал по делам, кто отсыпался после вылазки в город, женщины тоже были при деле - кто на работе, кто шуршал по дому, структурируя припасы, даже у детворы было занятие - носиться по просторному двору, поднимая дикий шум.
        Капитан как раз сидел во дворе на скамейке, греясь на солнышке, когда из дома послышался весьма скрипучий женский голос. Виктор сразу же узнал его, еще до того, как послышалось:
        - Сереженька, супчика поешь! Горяченького… я только-только сварила.
        - Не хочу, мам! - лейтенант Серега Парков в несколько шагов сбежал с крыльца, на ходу кивнув Виктору, и моментально скрылся за забором, придерживая головной убор, когда на пороге появилась его мама, весьма дородная и не менее дотошная женщина. Он взмахнула руками, глядя вслед сыну и, заметив свободные уши в виде Виктора, перенесла все свое внимание на него.
        - Виктор Иванович, товарищ капитан, может супчику? Горяченький… я только-только сварила, а то вон Сережка и ложки-то не съел. И шапку не одел… Или одел? Вы не видели? А то ведь холодно с утра…
        Виктор улыбнулся про себя, потому как для Евдокии Антоновны под понятие «холодно» попадала любая температура, ниже плюс тридцати. А еще она очень боялась сквозняков, поэтому любое движение воздуха воспринималось с ужасом и требованием закрыть окно или дверь.
        - Спасибо, Евдокия Антоновна, но что-то не хочется. - Вежливо отказался Виктор.
        - А, может, кашки? Я сварю гречневую с мясом. У нас там еще есть тушенка. Хотя припасы надо бы обновить, маловато осталось.
        - Да нет, спасибо. Я же только недавно завтракал.
        - Да разве это завтрак?! Может, все же супчика… Да вы не стесняйтесь, если хотите чего… - продолжала кудахтать женщина.
        - Евдокия! - прикрикнул на жену Парков-старший, занимавшийся в это время починкой длинной скамьи и доселе не вмешивавшийся в разговор. - Отстань ты от парня! А то пристала со своим супом, как банный лист к одному месту. И не наваривай много - испортится же. Только зря продукты переводишь.
        Воспользовавшись тем, что внимание столь заботливой Евдокии Антоновны было отвлечено, капитан по-тихому слинял в сторону хозпостроек, где сперва от нечего делать да и разминки ради наколол припасенных запасливым хозяином дров, пока не почувствовал, как жаркая волна разлилась по всему телу, а в руках и спине появилась приятная усталость. Затем попытался прочистить зольник у каменной печи-мангала, но как это правильно делается, он не знал, поэтому просто выгреб оттуда всю золу в ржавое ведро, сам испачкавшись по уши, чего и сам не ожидал.
        - Виктор Иванович! - окликнула того появившаяся из-за угла Зинаида Максимовна, в руках которой был газетный сверток. - Вы бы свои трудовые порывы поумерили бы.
        - Почему? - искренне удивился тот. - Я же от чистой души помочь хотел.
        - Да это понятно. Но праздник сегодня. Так что поставьте ведро вон сюда, под дерево, я потом золу пристрою по назначению.
        - А что за праздник?
        - Так ведь Пасхальное воскресенье. Я только что в центр ходила, там и узнала… - «центром» теперь стали называть небольшую площадь с танком на постаменте, что стоял недалеко от КПП, ведущего в часть. Теперь «в центре» собирались на вечерний променад, там же обустроили что-то типа сквера, вычистив от строительного мусора кипарисовую аллею и поставив вдоль нее лавочки. Недалеко от танка соорудили информационный щит, где размещались объявления о частных услугах и поисках выживших. Как ни странно, но объявления о частных услугах пользовались спросом, среди таких было и вскопать огород, и отремонтировать одежду, а какая-то предприимчивая дамочка не потерялась и предложила для местных женщин всяческие маникюры-педикюры… И по слухам, что Виктор краем глаза слышал, эта женщина не сидела без работы. Даже в такое сложное время женщины оставались женщинами, не желая отказывать себе в таких приятных мелочах. Оплата же была договорная - кто тушенку даст, кто кило крупы… в общем, меновая торговля. Командование же на это закрывало глаза - законы не нарушены и слава Богу.
        - Пасха? - удивленно переспросил Виктор, понимая теперь причины колокольного перезвона. - Это та что с куличами и крашенными яйцами?
        - Она самая, - улыбнувшись, кивнула женщина. - Со всеми этими событиями мы как-то позабыли про Христово Воскресение. Вот… угощайтесь. Христос воскресе!
        Зинаида Матвеевна развернула газетный кулек, что держала в руках, и протянула Виктору небольшую булочку, щедро обмазанную белым кремом.
        - Да уж… Как то не до того было. Дел по самые гланды как-то привалило, все никак разгрестись не получалось. Ой! Воистину воскресе, - быстро поправился Виктор и благодарно кивнул.
        - Ну что ж теперь? Традиции надо чтить. У нас и так слишком мало осталось от прошлой жизни. Так что отдыхай, Виктор Иваныч. А уж завтра и займемся твоими апартаментами. Ты уж не обижайся, но придется еще ночку на диване переночевать.
        Виктор пожал плечами, заверив, что нет никаких обид, и пошел отмываться от золы. Температура воздуха хоть и значительно повысилась даже по сравнению со вчерашним днем, а солнце светило ярко, но еще недостаточно, что бы нагреть воду в металлической цистерне, поэтому вода в дУше была ободряюще холодной. Но Виктору даже понравилось это, по крайней мере заставило отвлечься от дурных мыслей… Что теперь? Куда податься? Смирнов, как Виктор выяснил, был в штабе, поэтому сейчас поговорить с ним не получится. Парни, кто не спал, куда-то укатили - так Зинаида Максимовна сказала.
        Виктор быстрыми движениями обтер себя полотенцем, натянул чистую футболку, взамен испачканной, а старую быстро застирал, после чего повесив ее на натянутую там же веревку.
        Можно было бы пройтись по территории, оглядеть, что тут да как. Конечно, за эти несколько дней, что он отсутствовал вряд ли что-то существенно изменилось, но изменения были - не зря все утро по дороге, ведущей в город то и дело сновали загруженные желтым ракушечником грузовики с откидными бортами, дребезжали железом замазанные бетономешалки и завывали древними движками трактора, что пригнали из ближайшей базы проката строительной техники.
        Буквально в ста метрах от дома стоял блок-пост, откуда в обе стороны вдоль железки стахановскими темпами возводили забор. Хотя слово «забор» к этому укреплению подходило меньше всего, скорее это было что-то типа крепостной стены. Разве что рва не хватало - и то только потому что не было достаточного места. Стена получалась высокой - только инкерманского камня метра три, а потом еще сверху завитки егозы были прикручены, чтобы если какой мутант и попытается сигануть, то что б уже наверняка застрял. Мешая спать по ночам жителям ближайших домов, техника работала день и ночь - работы нужно было завершить как можно скорее. Да и работали не на страх, а на совесть. Даже подгонять никого не приходилось - все прекрасно понимали, что работают на себя, для своего и своих детей будущее.
        Вот к блок-посту и направился Виктор - уж там-то точно все новости можно было узнать. Да и идти тут было совсем ничего: вышел из ворот, прошел метров десять до дороги и спустился чуть вниз… В принципе, можно было бы и напрямик, но пустырю пыль гонять как-то совсем не хотелось. А коттеджный поселок на окраине гарнизона все же заселялся - это сразу бросалось в глаза. Даже собака где-то брехала.
        Появление Виктора на посту не вызвало никакой реакции - ни положительной, ни, слава Богу, отрицательной, что в прочем удивительно и не было - на нем ни знаков различия не было, ни даже формы, а на лбу его причастность к всеобщему делу тоже не написана. Но все же Никитин заметил проблеск со стороны балкона трехэтажного дома, что служил своеобразным НП из-за своего удачного расположения на возвышенности. Значит, наблюдали за подступами к КПП как с той стороны, так и эту не оставляли без внимания.
        Никитин торчал посреди дороги, осматривая окрестности, пока его персона не заинтересовала дежурного, который, поправив оружие, неспешно направился в его сторону.
        - Мужик, ты чего здесь забыл? - особо не заботясь о вежливости, поинтересовался незнакомый прапорщик лет под сорок, невысокий, широкоплечий и с отчетливо выдающимся над поясом пивным животом.
        - Да вот… стою, смотрю. - Виктор даже и не нашел сразу, что ответить.
        - Так… Документики предъявите, прапорщик нахмурился и передернул затвор автомата, исподлобья следя за реакцией Виктора.
        - Какие документы?
        Никитин даже и не понял, о чем идет речь. Если о пропусках, что выписывали, когда они заселялись сюда, то он точно где-то затерялся, а если выдавали какие-то внутренние удостоверения, то его у Виктора попросту не было.
        - Какие-какие… обыкновенные. А ну-ка, шагай вперед, да не дергайся… Сейчас патруль вызовем, пусть устанавливают, кто тут и с какой целью шарится.
        Прапорщик показал дулом в сторону бетонных блоков, прикрывающих КПП.
        - Э-э-эй, мужик, ты не чуди. Я только вчера из больницы выписался.
        - Ничего, сейчас разберутся, кто ты и откуда.
        - Да местный я, из милицейской команды! Мы во-он в том доме живем.
        - Шагай-шагай… Эй, Петруха, вызови как сюда патруль, а то вот какой-то странный тип тут трется. Документов нет, говорит, что из ментов.
        - Так, может, их сразу и вызывать?
        - Давай! - кивнул пузатый прапорщик. - А ты стой спокойно, и не дергайся.
        - Да я свой, мужики.
        - Щас придут и разберутся чей ты.
        «Н-да, приплыли,» - подумалось Виктору, прежде чем на дороге не показалась небольшая колонна из трех грузовиков и одного бэтээра, как раз спускающихся с холма. Видно, куда-то в жилые районы будут соваться - просто так горючку жечь не стали бы.
        Колонна медленно спустилась и остановилась перед выездом.
        - Здоров, Васильич! - крикнул мужчина с капитанскими погонами на плечах.
        - Здравия желаю! - Ответил прапорщик, пока второй дежурный быстренько откатывал передвижные блоки, перегораживающие проезд.
        - А ты чего тут с автоматом наготове?
        - Да вот… - прапорщик показал на застывшего Никитина.
        - О! Какие люди… - неожиданно протянул капитан, широко улыбнувшись Виктору. Тот тоже присмотрелся к собеседнику, узнав в нем морпеха, с которым удалось познакомиться при зачистке одного из торговых центров.
        - Да уж…
        - А ты чего, капитан, уже вышел из больнички? Я слышал, что тебя зацепило?! - приветственно махнул морпех, не забывая придерживаться за скобы на борту бэтээра.
        - Та было чутка… - Виктор непроизвольно потянулся ране, залепленной пластырем. - Вот, арестовывают тут меня.
        - Ого! А что натворил? - это уже морпех обращался к прапорщику, которого назвал Васильичем.
        - Да, товарищ капитан, без документов, вынюхивает тут что-то…
        - Так он же легавый, вот и вынюхивает! - рассмеялся морпех, едва не свалившись с брони. - Ладно, извини, капитан, само вырвалось. А ты, Васильич, поумерь свою подозрительность. Из ментов он, так что все в порядке.
        - Точно? - недоверчиво протянул прапор.
        - Да точно-точно! Зуб на холодец даю!
        - Хм… Ну тогда ладно. Но документы нужно при себе носить. - Прапорщик опустил автомат, затем деловито и никуда не торопясь отстегнул магазин, вновь передернул затвор, отчего патрон, описав дугу, шмякнулся в пыль у ног Виктора. Прапорщик наклонился, не смотря на внушительное пузо, поднял патрон, вытер его о штанину и вновь вернул то в магазин, после чего присоединил обратно магазин и поставил автомат на предохранитель, после чего принялся помогать своему напарнику.
        - Обязательно, - пообещал Виктор. - А вы куда, в город?
        - Ага. Надо кой-куда заглянуть.
        - Куда, если не секрет? - поинтересовался Виктор, встретив хитрый взгляд собеседника.
        - Да какие секреты… В горы. Тут, как оказалось, в одной частной винодельне, что в горах, тут, недалеко, засели ребята. А что? Территория огороженная, свои генераторы, скважина, два пруда опять же недалеко… рыбу можно разводить, да ее там и разводят… Да и высоко - фиг кто незнающий доберется. Туда и машиной-то сложновато - дорога ужасная. Козьи тропки, а не дорога… Вот местные работники и скооперировались да и осваивают территорию.
        - Хм… Здорово. - Задумался Виктор. А ведь действительно, в селах с мертвяками не такие проблемы, как в городе, а если закрытая территория да в горах, куда еще не каждый знает дорогу, то чем не вариант? - А вы к ним каким боком?
        - Вот сразу видно, что из органов - сразу куча вопросов… Каким-каким? Прямым. Надо налаживать отношения и контакты. Вот и налаживаем… А ты здесь какими судьбами?
        Прапорщик с помощником уже расчистили проезд и теперь стояли чуть в стороне, не вмешиваясь в разговор, и курили.
        - Да вот… - развел руками Виктор. - Хотел глянуть, как идет процесс строительства. Наши куда-то все дернули, а я как неприкаянный брожу, вот едва не нашел приключений на свою задницу.
        - Этим сейчас никого не удивишь. А здесь ты вряд ли увидишь что-то новое. Здесь, как ты видишь, уже все установили. Тебе нужно пройти туда, вдоль по железке. С этой стороны еще не все понятно. Возможно, граница будет сдвигаться до грузового порта. Хотя не исключена и двойная линия обороны.
        - Эшелонированная защита? Ну если будем организовывать масштабную войнушку, то почему бы и нет…
        - Да какая там войнушка? Если только мертвяки не поумнеют настолько, что смогут стрелять из оружия… А отделить промышленный район от жилого все же стоит.
        - А блоки откуда берутся? Это ж сколько их надо для этой великой китайской стены?
        - Да пока со строек свозим, а там поглядим… Может, будем карьер в Инкермане снова разрабатывать. Все же строительный материал, проверенный веками.
        Справа, со стороны дач, уходящих в сторону мыса Фиолента, завибрировали рельсы, послышался шум и характерный гудок.
        - Эт что такое? - удивился Виктор, вглядываясь вдаль железнодорожного полотна. За все время жизни в этом районе он как-то привык к тишине, а теперь вокруг какое-то движение. И что самое главное само движение имеет определенный смысл, порядок, а не просто суетливая беготня, как это было в первые дни Новой эры.
        - Поезд. - Как-то даже буднично заметил капитан-морпех и прикладом автомата постучал по корпусу бронированной машины, обращая на себя внимание механика-водителя. - Все, нам пора, а то мы и так тут задержались, еще и на путях застряли. Эй, мазута, двигай, давай…
        Виктор махнул рукой что-то неопределенное и предусмотрительно сделал несколько шагов назад от железнодорожного полотна, по которому через пару минут на всех парах промчался короткий состав, состоящий в основном из грузовых вагонов и замазанных черными потеками цистерн.
        Прапорщик-дежурный только сплюнул и пробормотал:
        - И куда так гонит? Словно опаздывает… - и тут же переключился на не известно когда умудрившуюся подойти к блок-посту женщину. - Дамочка, вы что тут высматриваете?
        - Вы мальчишку десяти лет не видели? - встревожено спросила та, обшаривая взглядом каждый сантиметр дороги, пытаясь увидеть хоть что-то, что натолкнет ее на след пропавшего сына. - Вот такого роста, в синей болоневой куртке. Светленький такой, с голубыми глазами.
        - Нет, - покачал головой дежурный и вопросительно глянул на Виктора, который тоже неопределенно пожал плечами.
        Женщина кивнула, поблагодарила и направилась обратно к гарнизону.
        - Пацанве делать нечего, шарятся везде, а мамки потом бегают, ищут… - покачал головой дежурный. - Я уже двоих таких гонял - чуть за периметр не выбрались. Совсем страх потеряли.
        - Да мы в детстве такими же были, - отмахнулся Никитин, упустив тот момент, что и детство у них было немного другое. - Мужики, а там что? - кивнул Виктор в сторону дач.
        - Да то же самое, забор ставят, заодно местность зачищают от бродячих зомби и собак, - вполне добродушно уже ответил Васильич. Все же рекомендации морпеха хватило, чтобы тот снял все свои подозрения. - Петруха, ты отбой патрулю дал?
        - Нет.. - покачал головой парень.
        - Вот балбес! Так сообщи, чтобы зря не мотались.
        - Так там безопасно? - на всякий случай переспросил Виктор, потому как безоружным он чувствовал себя неуютно. Да и опасно было в нынешние времена ходить беззащитным.
        - А где сейчас безопасно? - философски пожал плечами прапорщик и переключил свое внимание на приближающуюся со стороны города колонну легковых автомобилей, завьюченных поклажей до самых крыш, а то и выше.
        Виктор мельком глянул на авто, тут же сделав вывод, что это кто-то из уцелевших решил прибиться к более сильной и менее опасной группе людей, и направился вдоль насыпи с возведенным по ту сторону железки высоким забором.
        Дач в этих краях было много, некоторые находились в низине и отсюда, сверху, они были видны как на ладони - вскопанные небольшие участки с невысокими кривоватыми деревьями и столь же несуразными домишками. Все более респектабельные дома, которые дачами назвать язык не поворачивался, ибо на что на что, а на дачи они были похожи меньше всего, строились ближе к морю и гораздо позже.
        Виктор предположил, что скорее всего эти участки со временем превратят в сплошной сад-огород, отделив его от шоссе таким же забором, как и сам гарнизон. Заборы-заборы, сплошные заборы. И патрули, преимущественно с собаками, чуявшими мертвяков за несколько десятков метров. И так постоянно, пока не зачистят весь город. А реально ли город зачистить? Виктор призадумался, пнув первый попавшийся камешек, скатившийся с гравийной насыпки под железную дорогу. Камень пролетел несколько метров по красивой дуге и скрылся где-то в густых зарослях молодой травы, выбивающейся из-под пожухлой прошлогодней листвы.
        Так что там было про город? Ах да! Город зачистить… надо подумать. Сколько в городе жителей было до всего этого? Тысяч четыреста… по сравнению с городами-мегаполисами - это очень мало. Крохотный приморский городок, разве что напичканный военными и оружием под завязку. Ведь у него все шансы не только уцелеть, но и окончательно отбиться от этой напасти. Да и географическое расположение отбрасывать не стоит: с двух сторон море, с третьей горы, через которые идут две дороги, что можно с легкостью перекрыть, ну а с четвертой стороны - степные районы, что тоже дает свой плюс. Как в той поговорке: любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда. Зачистить город вместе с окрестными деревеньками и жить не тужить. Конечно, все будет не так просто, как может оказаться на первый взгляд, но и не так уж и плохо. По крайней мере животноводство и земледелие вполне можно развить - воды с водохранилищ хватит при умеренном потреблении, конечно.
        Внимание призадумавшегося Виктора привлек какой-то шум справа за покосившимся сарайкой, вокруг которого щедро росли кусты инжира. Мужчина застыл, потянувшись к подмышке, где обычно висела его кобура, и не обнаружив ее на привычном месте, немного замялся, решая, что ему делать: сверкая пятками бежать куда подальше или же проверить, что там шуршит. Безоружным нарваться на зомби не хотелось, но и выставлять себя беспомощным хотелось еще меньше - все эти взгляды, обсуждения за спиной, которые угнетали больше, чем воспоминания.
        Прижав к земле продавленную сетку-рабицу, которая заменяла хозяину участка забор, Виктор аккуратно перелез через нее, стараясь не зацепиться за выпирающие концы проволоки, постоянно оглядываясь. Снова шум… словно кто-то опрокинул ржавое ведро, которое гулко зазвенело. Теперь то Виктор и не сомневался, что там кто-то есть. Оглядевшись и заметив беспечно прошенную возле сарайки лопату, которую еще не успели стащить вороватые сограждане, Виктор поднял ее за тяжелый черенок, взвесив ее и прикинув, сможет ли с ее помощью проломить черепушку зомби, и, заметив довольно острый край, довольно кивнул.
        Сарай хоть и выглядел хилым, но был весьма вместительным, судя по размерам. Там и мутант мог поместиться с легкостью, создав свою лежку. От этой мысли Виктору поплохело. Тут от обыкновенного мертвяка с лопатой не известно отмахаешься ли, а от мутанта? Ладони тут же предательски вспотели, отчего черенок пришлось перехватить.
        - Ладно, дальше ждать нет смысла… - пробормотал Никитин, рывком выглядывая из-за угла, но ничего не увидел, кроме едва-едва покачивающейся двери. Отчего она качалась? От порывов ветра или тот, кто прячется внутри, ее как-то дернул?
        Сердце колотилось как ненормальное. Давно Виктор не чувствовал такого прилива адреналина. Или не так уж и давно… Казалось, что те дни, что он провел в забытье, растянулись на долгие недели, сложившиеся в годы. Но если бы это было так, может, тогда бы и боль хоть немного поутихла? Оставалось только на это надеяться.
        Внутри сарая было темно - лишь только небольшой участок у двери был освещен. Грязный пол, на котором валялось то самое ведро, что еще совсем недавно так гремело, пассатижи покинутые хозяином, разбросанные газеты с разноцветными рекламными объявлениями, даже поленья дров - и это было в сарайке. Виктор перехватил лопату так, словно это было копье, готовый в любой момент всадить лезвие про меж глаз любому, кто выскочит оттуда. Но даже такого он не ожидал увидеть.
        Где-то в глубине строения блеснули чьи-то глаза с горизонтальным зрачком. Большие, желтые с коричневатым отливом - это даже отсюда было заметно. Значит, все же кто-то есть. И этот кто-то - явно не человек. У людей рогов не бывает! По крайней мере при жизни. А умеют ли мутанты отращивать рога? А фиг его знает… Виктор только слышал про мутировавших мертвяков, лицезреть же их «вживую», к счастью, не доводилось. Но вот те, кому повезло их увидеть, описывали тех как когтистых и через чур зубастых тварей. Так что все может быть.
        Виктор инстинктивно сделал несколько шагов назад, пытаясь понять, что же он видел. Неужели мутант откормился на столько, что отрастил рога? И почему не нападает? Прячется в темноте?
        - Ме-е-е… - раздалось из глубины постройки, и Виктор с облегчением выдохнул воздух. Распиравший грудь, поняв, что никакой это не мутант и уж тем более не зомби.
        - Вот коз-зел! - сердито сплюнул Никитин, в сердцах отбрасывая лопату в сторону. - Или коза… Иди сюда, тварь ты такая рогатая. Я ж из-за тебя, скотина ты… парнокопытная, чуть инфаркт не заработал!
        Конечно, столь ласковые слова не поспособствовали тому, что испуганное животное выйдет наружу, и Виктор был уже готов пинками выгонять оттуда его, но все же животина медленно, но выдвинулась к выходу, нервно подергивая длинными ушами и цокая спаренными копытцами, не забывая при этом щедро посыпать за собой дорожку из черных кругляшек - то ли из-за страха, то ли просто так, из любви к искусству.
        Неудавшийся мутант оказался весьма толстой козой черно-серой масти, ну на сколько Виктор разбирался в половых различиях парнокопытных. Коза уткнулась бархатистым носом в ногу мужчины, а затем потерлась рогатым лбом, все еще стегая себя куцым хвостиком по раздувшимся бокам.
        - Ладно, давай возвращаться. Тебе повезло, что у меня оружия не было с собой… - похлопал животину по холке Никитин, почесал ее за висящим ухом, отчего коза едва не разомлела, и закрутил головой в поисках какой-то веревки, чтобы взять животное на привязь. Обычно у рачительных и запасливых хозяев все было предусмотрено и подобного рода веревки висели в доступном месте.
        Ага. А вот и она. Моток, как Виктор и предполагал, висел на вбитом гвозде близ дверцы - все чин-чинарем, как и положено. Коза упираться и упрямиться не стала и послушно позволила протянуть веревку через потертый ошейник, что был на ней, и так же покорно последовала за мужчиной.
        Виктор чувствовал себя если не идиотом, то полудурком точно. Здоровый мужик с лопатой в руках и козой на привязи. Смех да и только. Но все тот же прапорщик на блок-посту не смеялся, только одобрительно кивнул, когда Никитин рассказал про находку, и как ни странно - с легкой долей зависти. Животные, а тем более полезные в хозяйстве, сейчас были весьма ценны, поэтому находка была сродни кладу.
        - И что теперь с тобой делать? - бормотал он сам себе под нос, понимая, что разговаривает с безмолвным животным. Хотя это самое животное порой разрождалось весьма противными звуками, который городскому жителю резали слух, но вот на поставленные вопросы категорически отказывалось отвечать.
        В доме животину приняли на ура! Особенно детвора. Тут же принялись ее тискать, гладить, чесать. Кто-то даже притащил кусочек хлеба, который коза тут же схватила с руки, взяв его так аккуратно, что при этом не задела пальцев, что привело в восторг уже женскую половину населения.
        - Ой, Виктор Иванович, а откуда? - изумленно вскинула руки Евдокия Антоновна. - Что ж с ней делать - то?
        - Что что… воды дать да накормить сперва. - Проворчала более деловитая жена Смирнова, по-хозяйски перехватив веревку у Виктора и поведя животину в сторону хозпостроек. - Так, ребятня, а ну кыш отсюда! Бедная животина от вас уже шарахаться скоро начнет.
        - Зинаида Максимовна, а Сергей Сергеич уже вернулся? - крикнул той вслед Виктор, намереваясь поговорить с полковником Смирновым о своей дальнейшей службе.
        - Да, в доме! - махнула женщина, переключив все свое внимание на неожиданную находку.
        - Хорошо… - проговорил чуть тише капитан и направился к крыльцу, на ходу пытаясь подобрать нужные слова.
        Хотелось заняться делом. Быть полезным. И перестать, наконец, видеть один и тот же сон.
        18.00. г. Севастополь, п.Голландия.
        Лариса Тюнина
        - Ну что, Алька, теперь это наш новый дом, - грустно окинув взглядом неприглядную с первого взгляда комнату, проговорила Лариса.
        Комнатка была небольшая, но с высоченным потолком - бывший кабинет иностранного языка, судя по висевшим на стенах обучающим плакатам. Зато отдельное жилье: никого кроме самой Лары и Алевтины в комнате не было. И это к лучшему. Тут бы хоть как-то привыкнуть к новым реалиям, не говоря уже о соседях… Две кровати, небольшой шкаф, две старые парты и несколько стульев - вот и вся мебель в придачу к начинающей облупливаться краске на внешней стене. Но Лара и этому была рада. Ведь, когда они с дочерью сидели в диспетчерской портофлота, то об отдельных кроватях можно было только и мечтать… впрочем, как и о самих кроватях - спать им приходилось на сдвинутых столах.
        Лариса успела зарегистрировать себя и Альку, продиктовав свои данные нахмуренной женщине лет сорока пяти, все аккуратно записавшей на специальную разграфленную картонку, после чего та выдала Ларе стопку талонов на питание.
        - Подойдете через пару дней - постараемся вам подыскать работу по профилю. Вы, кстати, кем работали?
        - Бельем торговала на центральном рынке… - пожала плечами Лариса, прекрасно понимая, что эта ее трудовая деятельность сейчас абсолютно бесполезна. - Предпринимателем была. Частным…
        - Н-да… Ну а образование у вас какое? Специальность…
        - Раскройщик я. Правда, по специальности и не работала толком…
        - Ну это же совсем другое дело, - довольно кивнула женщина из такого себе «отдела кадров» и черканула что-то у себя в ежедневнике. - Вот и поработаете… вспомните. А пока вы можете рассчитывать только на талоны иждивенцев. Ничем бОльшим, к сожалению, пока не могу помочь.
        - Иждивенцев? - не поняла о чем речь Лара.
        - Ну да… У нас принцип «Кто не работает, то не ест. А если ест, то мало». Продуктов мало, приходится экономить, да и надо же как-то стимулировать людей к труду. Так что мой вам совет - соглашайтесь на любую работу, а там уже будете думать, что и как.
        - Спасибо и на том, - благодарно кивнула Лариса, сжимая стопку пропечатанных листочков с цифрой «1» и размашистой росписью на них. Стоявшая рядом вторая спасенная женщина преимущественно молчала, не задавала лишних вопросов и вообще старалась не отсвечивать, все еще переживая из-за своего поступка. - А как вообще здесь все организованно?
        Кадровичка усмехнулась:
        - Все по принципу «от каждого по возможностям, каждому по потребностям». Вот и наступило светлое время коммунизма. Так что все подчиняется этому принципу ну и еще не забываем о незабвенном «кто не работает…». Конечно, на тех, кто не работает по каким-то своим соображениям, выделяется питание, но ты сама убедишься, что его хватает только на то, чтобы ноги не протянуть. Так что в твоих интересах найти себе работу. Тем более, у тебя дочь несовершеннолетняя. Кстати, на счет дочери. Вопрос с обучением детей пока на стадии рассмотрения, но то, что будет какое-то подобие школы - это вопрос решенный. Так что пускай не расслабляется. В каком она классе?
        - В третьем, - удивленно ответила Лариса, поражаясь такому деловому подходу.
        - Ага. Хорошо. - Женщина сделала какую-то пометку на личной карточке Альки. - Учебники у нас есть - из ближайшей школы вывезли. Так что как только что-то прояснится - вам сообщат. И еще. Старайтесь с наступлением темноты из здания не выходить. Территория огорожена, патрулируется и охраняется, но на сто процентов безопасной ее назвать сложно. Так что это в ваших интересах. Так… Это сказала, это сказала. А! - хлопнула себя по лбу женщина-кадровик. - Забыла. Питание у нас в принципе трехразовое, время четко не определено, но все же раньше восьми утра и позже семи вечера на камбуз соваться бесполезно.
        - Куда соваться? - переспросила казалось бы ничего не слышавшая подруга Ларисы по несчастью.
        - На камбуз. - Повторила как само собой разумеющееся кадровичка. - Это столовая, если с военного на человеческий язык перевести. Выходите на плац, потом налево через парк - увидите там двухэтажное здание. Там даете свой талон, и вам выдают блюда. Та-ак… Ну вроде все сказала… Можете спрашивать. Если вас что-то интересует.
        - Да. Я спросить хотела. - Еле слышно спросила знакомая Ларисы, которую, как оказалось, зовут Юлия. - У вас есть часовня или молельня, где можно помолиться?
        - Нет. - Абсолютно серьезно покачала головой тетка, видать, привыкшая, что у каждого есть своя «шиза». - Была идея создать, но некому служить обряды.
        - Я бы могла, пока батюшку не найдем… - дрожащим голосом предложила та свою помощь.
        - Я запишу и проинформирую начальство. В случае положительного ответа мы вас уведомим, - сухим канцелярским голосом ответила собеседница и вопрошающе уставилась на Ларису. - Еще вопросы?
        - Да пока нет… Хотя. А можно где-то душ принять?
        - Банный день у нас суббота, если не терпится, то нагреть воду можно в прачечной. Там как раз печки установили. Да! Вот вам еще накладные. Надо будет спуститься к нашему завхозу - Сенчукову Сергею Алексеевичу и заказать ему буржуйку. В здании достаточно прохладно, а помещения оснащаются согласно заполняемости - дров лишних тоже нет. Необходимые вещи и предметы туалета тоже можно получать на складе, согласно талонам. Так что как-то так…
        - Понятно, - кивнула Лариса. - Ну я тогда через пару дней загляну.
        - Да. Не забудьте. Тогда и остальные документы вам подготовлю. А! Вакансии будут вывешиваться у центрального расписания на третьем этаже. Мимо не пройдете - там такое световое окно, да поймете, когда увидите. Всего доброго, - попрощалась сотрудница с Ларой и тут же принялась заполнять многочисленные бумаги, среди которых был запрос на поиск по базам данных выживших родственников и друзей. Этот запрос потом разошлют по городу тем, с кем установлена связь, - глядишь, кого и найдут.
        Вот так Ларисе была выделена отдельная комната. Что самое интересное, так это то, что если по площади комната была не такая и большая - квадратов пятнадцать от силы, еще и пеналообразной, но из-за почти четырехметровых потолков, она казалась чрезвычайно просторной. Да еще и огромные окна, через которые проникал дневной свет. Окна предстояло помыть, так как они были не в самом лучшем виде, но это Лара решила отложить на завтра. Платяной шкаф, переделанный из книжного, был девственно пуст - все же из одежды у Ларисы и Альки было только то, что было на них. Да и эту одежду нужно было стирать, так как за две недели она изрядно испачкалась, не говоря уже о разящем от нее амбре.
        Лариса глянула на наручные часы, которые нашла в диспетчерской и присвоила себе, и, охнув, поторопила дочку:
        - Алька, давай быстрее. Уже шесть, а камбуз… Тьфу ты! столовая работает до семи. Если хочешь есть, нужно поторопиться.
        Есть Алька хотела. Да и чего душой кривить - Лара тоже. За то время, что пришлось проторчать в диспетчерской, они питались кое-как, отчего изрядно осунулись. И если Альке это пошло на пользу, то Ларе можно было давать звание «бухенвальдский крепыш» - скулы обозначились, а ключицы и вовсе торчали, как у скелета.
        - Хорошо, мам! А здесь прикольно, да? - Алька прямо-таки лучилась оптимизмом, которого так не хватало самой Ларисе. - По крайней мере много людей, и нет этих… зомбей.
        Алька как-то восприняла всю ситуацию, как некую игру, поэтому, сидя взаперти, особо не переживала, хоть и капризничала часто. Лара, пока была электроэнергия, и работал компьютер, попросту усаживала дочку за монитор и разрешала ей играть в игры хоть целый день - лишь бы как-то занять и отвлечь от криков на улице, которые весьма быстро стихли, сменивший на нечастые выстрелы, а потом и вовсе все сменили тишина. Вот она-то и была страшнее всего…
        Хотя нет. Страшнее всего была неизвестность. Вот именно неопределенности дальнейшего Лариса боялась больше всего. Она понятия не имела, что будет делать, когда закончится еда и вода - еще раз повторить свой забег по магазину она не решилась бы, да и не уверенна она была, что все пройдет гладко. К тому же случись что с ней, и Алька осталась бы совсем одна…
        - Да… - не стала спорить Лариса и подтолкнула дочку к двери, прихватив талоны на питание, что веером лежали на одной из парт.
        Выход пришлось искать долго.
        Для безопасности часть дверей, ведущих из здания, были перекрыты, другие открывались только в определенное время. А учитывая незнание расположения этих дверей, Ларисе пришлось много побегать вместе с Алькой. В конце концов, к столовой они подбежали за полчаса до закрытия.
        Людей уже было немного - буквально несколько человек еще сидело за столом возле огромного окна чуть ли не до самого потолка. Другие же столы были пустыми, меж ним шныряли женщины, вытирая их насухо и задвигая стулья, отчего то и дело по залу разносился скрежет ножек по бетонному полу.
        Лариса, тяжело дыша, подошла к раздаточному столу, мысленно сгорая от стыда из-за своего внешнего вида.
        Женщина на раздаче… (да какая женщина! Девчонка еще совсем - лет двадцать от силы) устало окинула Лару взглядом и невольно вздрогнула от исходящего от нее запаха, что не ускользнуло от Ларисы.
        - Добрый вечер. Два ужина, пожалуйста… - Лариса протянула талоны и замерла в предвкушении еды, чувствуя как рот непроизвольно наполнился слюной. Все же уже несколько дней она толком ничего не ела, поэтому витающие в столовой запахи просто кружили голову и заставляли желудок сжиматься в болезненных спазмах.
        Девушка закатила глаза и, наконец, изрекла:
        - Вы на часы смотрели?
        - В смысле? - не сразу поняла Лариса, спустившись с небес на грешную землю.
        - В прямом. На часы, говорю, смотрели? Мы уже закрываемся.
        - Но сейчас только полседьмого. Мне сказали, что вы работаете до семи.
        - Не знаю, кто вам там чего сказал, но мы уже закрываемся… Раньше надо было приходить! - отмахнулась девушка и отвернулась к другому столу, на котором стояли огромные кастрюли. - Что за люди… совсем совести нет….
        - Девушка, дайте, пожалуйста, две порции ужина по вот этим вот карточкам, чтобы они там не значили, - начала терять терпение Лариса.
        - Я вам что не на русском сказала? Мы закрываемся! Так что освободите помещение. И вообще - от вас воняет! А у нас тут санитарные нормы, между прочим!
        Лариса опешила, жутко смутившись, чувствуя, как пылают щеки. Казалось, что алая краска, залившая ее лицо, окрасила аж затылок. Но даже это не помешало ей ответить:
        - Зато с нормами приличия проблемы…
        Глаза вдруг защипало от набежавших слез. Женщина даже отвернулась, чтобы не показывать свою слабость, собираясь уходить, когда внезапно послышался чей-то голос прямо над ее ухом:
        - Такое ощущение, что хамство покупателям является бесплатным приложением к рабочему месту…
        Лара подняла глаза и увидела стоявшего возле нее чернявого мужчину, которого она видела в катере, когда плыли сюда. Тот ободряюще улыбнулся Ларисе и повернулся к работнице столовой, гаркнув во всю глотку:
        - А ну, звезда малолетняя, бегом метнулась к кастрюлям на своих кривых ногах и выдала два ужина. По талонам «номер два», - для уточнения добавил мужчина, заметив краем глаза сжимаемые в руке у Ларисы талоны.
        - Но уже время… - опешила девчонка, не ожидавшая, что кто-либо мог заступиться за эту замухрышку. Работники общепита были в самом привилегированном положении, а у некоторых даже короны начали на голове появляться от ощущения собственной важности.
        - Я неясно выразился? Или мне повторить? А может, начальство твое пригласить, а пигалица? Бегом я сказал! Щас все будет, - повернулся мужчина к молчащей Ларисе и ободряюще улыбнулся. - Идите к дочери.
        Лара благодарно кивнула и, понурив голову, направилась к столику. И так ей стало за себя стыдно, что не передать словами… Стыдно за ее внешний вид, который присущ обычно бомжам, стыдно за свою вялость и несмелость, стыдно за свои слезы, которые едва удалось сдержать. Даже за то, что мужчине пришлось за нее вступиться, ей было стыдно, хотя она его об этом не просила.
        Лара подошла к столику и села за него, уперев лицо в ладони, уговаривая саму себя взять себя в руки и не размазываться как тряпке.
        - Мам, ты чего?
        Лариса молча покачала головой, не имея желания разговаривать, но Алька как-то и не настаивала, а тут буквально через пару минут принесли тарелки с едой, на которую тут же переключилось все внимание дочки. Принесенная еда полностью вызывала ощущение пребывания в советской столовке, но после принудительного поста запах простой подливы, политой поверх гречневой каши и вид соленого огурчика, вызывали бешенное слюновыделение. А еще принесли хлеб, предупредив, что он утренней выпечки, словно это могло бы смутить Ларису.
        Лара сдержанно поблагодарила официантку и принялась есть, стараясь хватать хлеб не очень жадно, то и дело чувствуя на себе взгляд того самого мужчины, имени которого она не додумалась спросить, хотя бы для того, чтобы поблагодарить его.
        - Мам, почему тот дядька так смотрит на нас? - набив полный рот, спросила Алька.
        - Хочет посмотреть на такого невоспитанного ребенка как ты. Сколько раз говорить - не разговаривай с набитым ртом.
        Алька недовольно что-то буркнула и снова уткнулась носом в тарелку, быстренько орудуя вилкой.
        - Мы закрываемся через десять минут! - громко объявила та самая девица, которую приструнил незнакомец. - И компот с печеньем не забудьте взять!
        - Аль, давай шустрей шевели челюстями…
        - Ага.
        - Не помешаю? - подошел к столу мужчина. - Я вам принес …
        Лариса подняла глаза и равнодушно пожала плечами.
        Мужчина поставил на стол два граненых стакана, один из которых был накрыт блюдцем, в котором лежало штук десять квадратиков песочного печенья и небольшой кусочек сливочного масла, которые Лариса тут мысленно оставила на всякий случай на завтрак.
        - Абсолютно…Но не стоило беспокоиться, дочка бы принесла, вы и так нам очень помогли, а я и не поблагодарила вас. Спасибо вам большое.
        - Да не за что. Мне не сложно. Вы уже зарегистрировались?
        - Да… Только работу еще не нашли. Хорошо хоть комнату выделили. Отдельную…
        - Это да. Вам повезло с комнатой. Могли бы и подселить в общую. Тогда это был бы полный алес капут.
        - А вас как зовут? - встряла молча жевавшая до этого момента девчонка. - Меня Аля. Вообще-то Алевтина, но мама зовет меня Алькой. Так проще…
        Мужчина широко улыбнулся, отчего вокруг глаз образовались морщины, но они его абсолютно не портили, только добавляли ему какой-то шарм.
        - Хм… Меня зовут дядя Ваня, но все друзья меня зовут Шамиль.
        - Что, так и зовут? - удивилась девчонка. - Это же нерусское имя. А почему? Ты что, чурка?
        - Аля!!! - возмущенно воскликнула Лариса, не ожидая подобных заявлений от дочки. Даже ложкой по тарелке приложила, сама испугавшись резкого звука.
        - Ну… Вот так… - не знал, что ответить Шамиль.
        - Извините ее, пожалуйста. Я - Лариса, ну а с с этой невоспитанной девчонкой вы уже познакомились.
        Женщина вежливо улыбнулась и пригубила принесенный компот, поглядывая поверх стакана на собеседника.
        - А как нам вас звать? - не чувствуя никакого смущения, продолжала болтать девчонка, между делом начисто вымакивая подливу оставшимся хлебом.
        - Да как и все - Шамиль. Мне так привычнее.
        - А вы тут все знаете?
        - Ну… вроде, да.
        - А вы бы не могли подсказать мне, где можно помыться и постирать одежду? - Лариса покраснела из-за такого щепетильного вопроса.
        - Да без проблем. Могу даже показать. Доедайте и пойдемте, а то они уже будут закрываться. Да и темнеть уже скоро начнет. А по темноте лучше здесь не ходить - территория большая, деревьев много.
        - Да, меня уже предупредили. - Согласилась Лара и вновь поторопила дочку, которая украдкой спрятала в карман два оставшихся куска хлеба. Печенье же Лариса, как и планировала, решила забрать с собой.
        Шамиль, как представился этот мужчина, оказался весьма интересным собеседником. Лариса даже на какое-то время забыла о своем унижении и о том, что от нее откровенно разит, как от выгребной ямы.
        - Вы извините, что я стараюсь держаться от вас на расстоянии - я прекрасно понимаю, что если бы сейчас водились мухи, то вокруг меня они бы дохли, - краснея, призналась Лариса.
        - Да я все понимаю, что ж я не человек, что ли?! Сейчас пройдем, я вам покажу, где можно по-быстрому воды нагреть и ополоснуться.
        - Было бы неплохо. А вот что с одеждой делать?
        - Это тоже не самая главная проблема, - беспечно отмахнулся Шамиль, поправив автомат, с которым не расставался даже при походе в столовую.
        - Милый! Погоди, милый! - окрик звонкого девичьего голоса заставил Шамиля оглянуться, а Ларису смутиться еще больше. Хотя казалось - куда уж больше чем есть? К ним чуть ли не вприпрыжку через парк спешила молоденькая девчонка. Судя по возрасту, студентка. Подскочив к мужчине, девчонка, абсолютно не обращая внимания на присутствующих здесь Лару и Альку, бесцеремонно повисла на шее у остолбеневшего Шамиля, сделавшего неудачную попытку ее отстранить. Демонстративно облобызав его в обе щеки, девчонка все так же продолжала обвивать его шею руками.
        - Почему ты не сказал, что вернулся? - затараторила тут же она. - У нас сегодня такое было! Светка, прикинь,… Фу! Что за запах… Где ты опять весь извазюкался? Пойдем, нужно тебе переодеться… Так слушай, что сегодня было…
        - Ира…
        - Ну ты послушай… Светка сегодня… Ну ты чего так дергаешься?
        - Я обещал помочь…
        - Извините, мы наверное пойдем, - попрощалась Лара, наверное, впервые в жизни чувствуя себя какой-то безобразной старухой. Она никогда не обращала внимания на свой возраст, потому что старалась всегда держать себя в форме и выглядела намного моложе своих лет. Но сейчас ей вдруг стало так плохо, что хотелось плакать. И не потому что она завидовала этой недавней студентке, нет. Просто осознание того, что ты пребываешь в ужасно запущенном состоянии и ничего не в силах с этим сделать, ужасно давило ей на психику, как в прочем и всякой другой женщине.
        - Погодите, я же обещал дорогу показать… - попытался остановить Лару мужчина, наконец, еле-еле отлепив от себя вцепившуюся в него девчонку.
        - Да мы сами найдем. - Махнула рукой Лариса. - Спасибо вам большое. Аля, пойдем.
        20.30. с. Николаевка, Херсонская обл.
        Степан Рогов
        Вечерние сумерки как-то незаметно быстро сменились на непроглядную ночную мглу, освещаемую лишь луной, лениво выглядывающей из-за нагнанных ветром казавшихся сизыми облаков. Луна то стыдливо пряталась за очередное облачко, словно девица на выданье, то вновь выходила и разливала свой холодный призрачный свет на степь, давая возможность рассмотреть на фоне сереющего на горизонте неба однотипные степные пейзажи, раскинувшиеся до самого горизонта.
        Прошло всего лишь два часа, как Степан с товарищами выехали в сторону Джанкоя, вслед за похищенными девушками, но первая проблема возникла уже непосредственно на въезде на крымский полуостров. Вернее, чуть дальше.
        - Ты же говорил, что здесь можно спокойно проехать… - прошипел сквозь зубы залегший в кустах Серега Якименко - бывший студент, бывший солдат срочной службы, а ныне житель села Николаевка в Херсонской области. Сюда он попал, поддавшись на уговоры и доводы армейского приятеля и сбежав со своей части вместе с оружием, как только за пределами той самой части началось твориться что-то не поддающееся логическому объяснению. Там уже, в Николаевке, Сергей оказался в самой гуще происходящих в небольшом поселке Херсонской области событий. Как-то так само собой получилось, что Степан и Сергей сдружились, не смотря на то, что Серега был достаточно молод. Сначала бывший дезертир оказался в одном экипаже со Степаном при поездке в Херсон, где удалось договориться о сотрудничестве с местными бойцами внутренних войск, составившими неплохую конкуренцию банде, решившей подмять под себя окрестные села и поселки.
        После ликвидации банды, действующей в лучших традициях татаро-монгольского нашествия, в свою очередь налетающих на степные поселки и обкладывающих жителей данью, когда выяснилось, что нескольких девушек, среди которых по воле судьбы оказалась и двоюродная сестра Степана, все же успели вывезти на образовавшийся на фоне крушения цивилизации невольничий рынок в Крым, Сергей, ни на минуту не задумываясь, согласился помочь Степану. Помимо Сергея Якименко в Крым отправился так же бывший сотрудник МЧС Алексей Покровский и сын погибшего от рук бандитов милиционера, а по совместительству брат еще одной из похищенных девушек.
        Вот такая вот гоп-компания собралась для спасения юных дев.
        И теперь все четверо парней, словно индейцы засели в не успевших еще покрыться буйной зеленью кустах, растущих по обе стороны вдоль неширокого оросительного канала, по дну которого негромко журчала вода, пахнущая тиной.
        - Ну, говорил…. - пробурчал Степан, не отрывая взгляда от силуэтов троих вооруженных мужчин. - Так это было когда?! Откуда я мог знать?
        - Да тише вы там! - шикнул Лёха-МЧСник, недовольно сверкнув глазами. Степан с Серегой притихли, и все трое снова принялись молча наблюдать за передвижением мужиков, охраняющих небольшой узкий мостик, все же позволяющий проехать через канал.
        Сначала колонна из двух трофейных внедорожников, захваченных в лагере бандитов, двинулась было по самому короткому пути в Крым - через Красноперекопск и Армянск, но Степан быстро отбросил эту идею, припомнив про пост на дороге, ведущей через мост, замеченный им и его спутниками при недавнем переселении на материк. Тогда Константин Аркадьевич, преподаватель психологии из Евпатории, с которым Степан познакомился на трассе, когда подобрал того с племянником ограбленного и избитого, и с которым успел сдружиться, предположил, что такой важный объект как единственный мост через широкий Северо-Крымский канал, питающий живительной влагой засушливые степи северного Крыма, мог охраняться не вполне дружелюбными к простым путникам людьми. Ведь вода, как учили нас на уроках биологии в средней школе - это жизнь. Но только школьные науки тогда не подкреплялись будничностью, а теперь можно буквально прочувствовать все на своей шкуре. Перекрой канал и земледелию засушливых районов можно будет спеть прощальную песню. Не говоря уже о рисовых полях в северной части полуострова. Конечно, хотелось бы взглянуть на того
человека, что задумал выращивать рис, требующий избытков влаги, в засушливых регионах, но с другой стороны при воплощении этой бредовой идеи в жизнь за отправную точку брался тот факт, что с водой, поступающей с Днепра, проблем не предвидится. Кто же знал, что возможна такая ситуация, когда большая часть населения превратилась в живых трупов, а выжившие счастливчики теперь вынуждены глотки друг другу грызть, чтобы доказать судьбе и себе, что они достойны жить, а не пойти на корм тем, другим…
        Так что предположения о перекрытии и контроле над мостом, в принципе, впоследствии и подтвердились. Тогда Константин предложил поехать в обход - полями, где и был найден небольшой мосток, через который они и перебрались. Повезло, в общем! Так об этом пути и узнал Степа, что сейчас очень пригодилось.
        А теперь и этот путь был отрезан - возле некогда пустого мостика, разложив небольшой костерок, столь необходимый в холодной ночной степи, дежурили трое вооруженных мужиков, одетых кто во что, так что говорить о каких-то регулярных войсках было рано. Двое нарядились в старенькие бушлаты, выгоревшие, но от того не менее теплые, на макушках у всех троих были то ли черные, то ли темно-серые шапки, а вот третий был одет в кожаную куртку с меховым воротником: отблески пламени как раз играли на потертой коже. Рассматривавший противника Серега отметил, что вооружены тоже были кто чем. Толстенький невысокий мужик карабином СКС-45 для которого годился патрон семь-шестьдесят два на тридцать девять. «Хорошее оружие. Не зря было принято на вооружение более чем в двадцати странах», - размышлял про себя Якименко, мысленно уже предвкушая это оружие у себя в руках. - «Вот только с боеприпасами нужно разобраться…»
        Что там дальше? «Ого!» - мысленно присвистнул Серега, буквально пожирая глазами следующую хромированную игрушку, висевшую за спиной у мужика в кожанке. - «Ну ты и мажор, мужик!» Руки уже просто зудели подержать гладкоствольный помповик со складывающимся прикладом. «Форт 500М1», - припомнил Серега наименование этого ружья двенадцатого калибра. Конечно, это было больше служебное оружие, которым оснащались подразделения силовых структур для выполнения поставленных задач, но при наличии соответствующих документов и желания такое оружие мог купить любой желающий. В том числе и через интернет. Серега жадно осматривал Форт, слабо освещенный пламенем костра, но то, что он видел, вызывало в нем абсолютно детский восторг, словно ему пообещали купить новую машинку. Видать, хозяин оружия был фанатом в этих вопросах и на свои увлечения денег не жалел: любопытный взгляд скользил по приблудам, установленным на планки Пикаттини, и не мог налюбоваться. «Вот это да! Коллиматор! И тактический фонарь! И рукоятка! Ну, мужик, уважаю… Жаль, что убить придется - просто так ты все это не отдашь», - проявил запоздалое
сочувствие Серега, искренне испытывая чувство сожаления. Он сам любил оружие и этот незнакомый дядька в кожанке мог оказаться интересным собеседником, но поговорить, видать, не судьба. По разные стороны баррикад они оказались.
        Серега даже вздохнул негромко.
        - Ты чего вздыхаешь тяжко? - прошептал Степа.
        - Да ничего… - не стал делиться набежавшими мыслями Сергей и принялся дальше рассматривать.
        «А вообще удобный помповик: недлинный, приклад складывается, правда вместимость магазина невелика - всего четыре патрона, но это ничего… Вон, у хозяина какой патронташ ременной зачетный.» И вправду, поверх кожанки был одет ремень с поблескивающими латунными капсюлями, торчащими шляпками вверх.
        После такого чуть ли не новогоднего подарка, оружие третьего охранника казалось пустышкой: обыкновенная ИЖ-евская одностволка, не вызывающая в душе у Сереги той бури эмоций, что вызывали предыдущие аппараты.
        «Только вот их еще добыть надо, а то рано начал ты делить шкуру неубитого медведя» - тормознул сам себя парень.
        Какого лешего этих мужиков забросило в такую глушь и от кого они охраняли переправу, было непонятно, но в открытую выходить к ним было не только страшно, но и глупо. А время совершать глупости давным-давно миновало. Вот поэтому Степан, Лёха и Серега, оставив Ивана с машинами в небольшой рощице, наблюдали и пытались понять, как быть.
        - Вот и какого черта вам тут не ймется? - раздраженно бурчал Серега. А раздражение его было связано с тем, что оружие он практически считал уже своим, да вот только еще попотеть придется, чтобы его получить. Вот и злился. То ли на себя самого, то ли на этих самых мужиков, что сами того не зная дразнились своими игрушками.
        - Может, снимем их по-тихому? - предположил Степан и поерзал.
        Разгрузка-нагрудник, подсумки которой Степа набил всеми нужными вещами - от запасных магазинов к автомату до буквально насильно всунутом всезнающим лейтенантом-вэвэшником мотке бинта. Лежать было неудобно - разгрузка довольно чувствительно давила на грудь и мешала дышать, но дареному коню в зубы не смотрят…
        Серега заметил поерзывания Степы и, как человек знающий, правильно их интерпретировал.
        - Да расстегни ты передние застежки - легче будет.
        - Не хочу. - Отмахнулся Степан. - Вдруг нужно будет подскакивать, а я тут буду с этими застежками возиться. Потерплю лучше.
        - Ну, твое дело. - Равнодушно хмыкнул Сергей и чуть тише продолжил. - Мое дело - предложить. Так что делать-то будем?
        - Что-что…. - Степан с завистью посмотрел на одного из охранявших мостик мужиков - того самого, в кожанке, который подошел к костерку, подбросил туда пару веток, которые тут же охватили языки ярко-оранжевого пламени, и подставил ладони, чтобы согреться. Вот бы и ему, Степану, сейчас подсесть к костру… Ночи-то еще холодные, земля не успевает за день согреться и быстро остывает с понижением температуры, даром, что Крым … Как бы не простыть тут, лежа на холодной землице, да не подхватить какую-нить болячку. - Что делать, что делать? Прорываться.
        - С боем? - на всякий случай уточнил Серега, недоверчиво косясь на Степана с его вдруг проснувшейся кровожадностью, столь не свойственной ранее этому интеллигентному «домашнему мальчику».
        - Ау нас есть выбор? - продолжил удивлять приятеля Степан. - Убирать этих горе-часовых нужно обязательно. По-другому никак. Времена теперь такие, - будто самого себя убеждая, добавил Степа, - если мешает тебе чем-то человек, ничто не помешает тебе его убить. Только если он не убьет тебя раньше.
        - Это да… - невольно согласился с подобной заявкой Алексей Покровский, молчаливо наблюдавший доселе за перемещениями охранников, столь быстро и хладнокровно приговоренных Степаном к смерти. - Как ты себе все это представляешь? Их трое и нас трое.
        - Как-как… Воспользуемся недавним примером, который был воплощен вполне успешно. То, что у нас нет численного превосходства это еще не самое паршивое. У нас есть большее - эффект, так сказать, неожиданности. Щас перестреляем их тут к едрене фене и в канал - пусть раков кормят.
        - Так-то оно так, но выстрелы могут услышать те, что стоят у дороги, - вновь засомневался Серега, с тоской глядя на помповик, и почесал затылок - какая-то букашка решила пробежаться по незащищенной коже, вызывая зуд и раздражение.
        - До дороги километра четыре. Плюс надо учитывать то, что это расстояние напрямик,а напрямик они вряд ли ломанутся - все же поле. По дорогам накидываем еще два-три километра. И того в итоге - шесть, максимум семь. Так что даже если они там будут сидеть и больше ничего не делать, кроме того, что вслушиваться в темноту, то вряд ли услышат выстрелы.
        - Ладно, - нехотя согласился Сергей Якименко с доводами Степана. Все это было слишком рискованно, но времени искать новую переправу попросту не было, да и будущие трофеи так и манили. - Но все равно убираться отсюда нужно будет быстро.
        - Угу.- Кивнул Степан и легонько хлопнул по плечу собеседника. - Поэтому, Лёха, давай двигай обратно к машинам. И сразу же выдвигайся с Ванькой сюда. Только старайтесь двигаться как можно незаметнее, без фар. Ну а мы уже с Серегой с этими утырками по-быстренькому разберемся.
        Сергей не разделял вдруг накатившего оптимизма Степана по поводу скорости разборки, но спорить не стал - промолчал. Он предпочел бы спланировать все с идеальной точностью, чтобы как говорится «без сучка и задоринки», но его напарник и приятель чуть ли не подпрыгивал от нетерпения рвануть дальше в погоню. И Сергей его прекрасно понимал: все же благородное хоть и опасное дело затеяли - девушек пленных спасать.
        - Ладно, бывайте, мужики. Удачи! - махнул напоследок Лёха и начал отползать назад, уверенно и активно работая локтями и коленками, абсолютно не переживая, что вымажутся брюки.
        - Та спасибо… - покосился на то место, где только что был бывший МЧС-ник, Степа. - Ну что? Какой план? Что будем делать?
        - Какой-какой? Забористый… - отшутился Серега, но тут же его лицо сделалось чрезвычайно серьезным как для двадцатилетнего парня. Обычно такие лица у тех, кто успел в столь раннем возрасте увидеть войну, но Степа мог с уверенностью заявить, что все то, что происходило сейчас вокруг намного хуже любой войны. - Короче… Делаем так…
        - Погоди. - Степан жестом остановил начавшего было говорить Сергея, и кивнул в сторону переправы. - Смотри!
        Приятель проследил за взглядом напарника. Возле мостика, соединяющего два берега, разделенные нешироким каналом, началось какое-то оживление. Оживленный разговор возле весело похрустывающего костерка прекратился. Один из троих постовых, приехавших на древней «Ниве» непонятного цвета, стоявшей невдалеке от переправы и закрывающей людей от порывов ветра, махнув что-то неопределенное рукой и поправив охотничий карабин, висевший на левом плече поверх выцветшего старого бушлата с афганской расцветкой, начал отходить немного в сторону.
        - Чего эт он? - спросил Степа. - Куда?
        - Поссать отошел. - Шумно засопел Серега. - Значит так… Как только этот ссыкун приступит к делу, приступаем и мы. Ты снимаешь вот того в кепке, а я его приятеля. А потом уже очередь и до ссыкуна дойдет. Тем более, что во время атаки его руки будут заняты далеко не ружьем. Все, давай…
        Серега притянул к себе свой честно спионеренный при дезертирстве «калаш», лежавший на земле рядышком с ним, и аккуратно, стараясь не издавать лишнего шума, коим мог являться через чур громкий лязг предохранителя, передвинул тот до упора - на отметку одиночного огня. Нечего патроны попусту растрынькивать - чай их не бесконечное количество.
        Про особенность расположения положений предохранителя ему рассказывал еще сержант в армии. Мол, если бы положение стрельбы очередями находилось внизу - в крайнем нижнем положении, то в горячке боя, ведомый паникой и адреналином, солдат мог бы расстрелять весь магазин за несколько секунд, выпустив все «в молоко», ибо при панике вряд ли бы такая стрельба была бы эффективной. А так, даже если боец и запаникует, то после нескольких одиночных выстрелов или придет в себя и будет вести прицельный огонь, а при необходимости и короткими очередями, или просто будет пулять для фона…
        Степан последовал примеру приятеля и тоже приготовился вести стрельбу, тут же взяв на мушку свою цель, мысленно удивляясь, как же быстро он перестал воспринимать людей, в которых целился, людьми как таковыми. Это были безликие фигурки, пусть внешне и похожи на людей, но воспринимались они как нечто бездушное, неживое, а оттого и не чувствующее боли. Обезличивание противника намного упрощало выбор стрелять или не стрелять. Подобное отношение к происходящему намного упрощало решение дилеммы - нажимать на спусковой крючок или нет. Ведь перед тобой не человек, перед тобой мишень, враг… А так намного проще выполнить задуманное и не страдать после угрызениями совести, не видеть лиц убитых в ночных кошмарах и не просыпаться посреди ночи от собственного крика мокрым от пота.
        И это было страшно. Степан чувствовал, что меняется. И далеко не в лучшую сторону.
        Если бы еще полгода назад… да что там полгода! Если бы еще месяц назад кто-нибудь сказал ему, Степану Рогову, предпринимателю из приморского города, пусть и военного, что ему предстоит передвигаться по-пластунски и стрелять из автомата по живым людям, то дальнейшую реакцию тогдашнего Степана сложно было бы просчитать. Но как минимум Степа бы назвал подобные слова полной ерундой и плодом больного воображения автора. А уж поди ты! И ползает, и стреляет… И кровожадность какая-то первобытная в крови бурлит, призывая уничтожать себе подобных.
        Ведь можно было бы плюнуть и попытаться найти другой путь, но все же убийство троих человек на данный момент показалось самым оптимальным решением. Вот вам и налет цивилизации на современном человеке… Она что та пыль. Сдунь ее - и ничего не останется, кроме инстинктов и холодного расчета, перед которым все уравнивается.
        Степан быстренько потер некстати зачесавшийся глаз и продолжил наблюдение, стараясь не выпускать из виду так же и третьего охранника, чьи действия послужат сигналом к атаке. Тот вышел из освещенного костром круга, отошел метров на десять в темноту от своих приятелей и приступил к задуманному.
        Серега, пыхтевший и сопевший правее от Степана, негромко проговорил:
        - Давай!
        Два выстрела слились практически воедино. Два тела тряпичными куклами упали на пол, одно из которых соскользнуло в канал, издав соответствующий еле слышный «плюх». Серега чуть было не подскочил на ноги, чтобы увидеть, кто из двоих свалился в канал: обладатель столь желанного Форта или же одностволки. Но, благо, вовремя остановился, потому как оставшийся в живых, третий охранник, вопреки прогнозам Сереги, сделанным исключительно исходя из непрезентабельного внешнего вида противника, не поспешил подтягивать и застегивать спущенные штаны, как сделали бы девяносто пять процентов оказавшихся в такой же ситуации человек. Первым делом мужик завалился на бок, удивив своим поступком Серегу.
        - Хм… Неожиданно. - Только и выдал напарник Степана, переключив автомат в режим стрельбы очередями, и нажал на спусковой крючок, извергая веер пустых гильз, падающих в жухлую траву. Звук частых выстрелов, слившийся в один, привычно оглушил Степана, но он одернул себя, что сейчас не время отвлекаться. Еще ничего не закончилось - остался еще один противник. Тем более, что этот противник и не думал просто так сдаваться. Опытный мужик оказался - сразу видно. Че ж он тогда так себя запустил-то? Пузо вон обхватить сложно. Хотя частенько под видом таких вот неповоротливых пузанов скрываются толковые бойцы, с опытом и знаниями. А внешний вид… он и обманчивым бывает.
        Звуки выстрелов автоматов перебивались одиночными выстрелами карабина. Стрелок действовал вполне профессионально - сразу после выстрела менял позицию, не задерживаясь в одном месте более десяти секунд. Видать, оружие привык держать в руках и знал, как им пользоваться. Не комбайнер какой-нибудь… Хотя, честно говоря, последних тоже нужно холить и лелеять, ведь еще нужно будет урожаи снимать. А офисный планктон, который мог рвануть из умерших городов, вряд ли представляет, с какой стороны подойти к комбайну. Если тот не кухонный, конечно…
        - Ну ничего… Скоро у него должны закончиться патроны. - Пообещал не понятно кому Серега. Азарт боя все больше и больше начал овладевать им, отчего кровь, бурлящая от переизбытка адреналина, шумела в ушах.
        - Ага. Если раньше к нему не придет подмога… - пробурчал Степан, готовясь немного изменить свою позицию, чтобы зайти чуть со стороны от отстреливающегося мужика.
        - Не каркай!
        Сергей услышал характерный щелчок и быстро сменил опустевший магазин. Степа, предварительно пригнувшись, хотел было сделать несколько шагов в сторону, но снова бахнул одиночный выстрел, и Степан невольно вскрикнул, разжав руки и инстинктивно хватаясь за раненную ногу. Автомат, ремень которого был переброшен через плечо, больно ударил Степана прикладом по бедру, отчего тот чуть не взвыл от вспыхнувшей в голове болевой волны.
        Нога моментально налилась огнем. Будто средневековые инквизиторы тавро ставили на голой коже или раскаленный до красна прут воткнули и с садизмом медленно проворачивали.
        - Что? Зацепило?! - крикнул Серега, выдавая очередь по тому месту, откуда, как он предполагал, велась стрельба.
        - Да… - просипел Степан, предусмотрительно опускаясь на землю, чтобы следующая пуля не пробила уже буйну голову.
        Крови было много - штанина моментально пропиталась и теперь противно липла к ноге. Степан в растерянности смотрел на свои собственные руки, испачканные в алой жидкости, зажимающие рану, словно это было не с ним… А тут еще и луна спряталась, погрузив мир в полную тьму, отчего стало еще страшнее.
        - Ногу перевяжи! - снова крикнул Серега, чем и вывел Степана из какого-то ступора, в который тот погрузился, созерцая свои окровавленные руки.
        Противник больше не стрелял.
        - Степ, что-то тот мудак молчит… - не отрывая взгляда от той точки, где предположительно залег противник, повернул голову к Степану Сергей.
        - Мож, ты его тоже достал? - невнятно проговорил Степа, зажав зубами один конец жгута, которым как раз в это время перетягивал ногу, на ходу вспоминая информацию по оказанию первой медицинской помощи. Сам жгут был «подпольного» производства - просто разрезанная на длинные ленты-лоскуты древняя камера от не менее древней покрышки. На таких камерах Степа еще в юности сестер на море вместо надувной лодки катал: перетягиваешь такую камеру канатом, придавая ей овальную форму, и все готово.
        - Может, и достал… А может и не достал. Может, он вообще перезаряжает свое оружие?
        - Так что делать-то будем? Ждать, пока перезарядит?
        - Угу. Так мы тут можем и до утра просидеть, как дурни. Щас гляну. Ты сам-то как? Рану перевязал?
        - Заканчиваю. - Пропыхтел Степан, с усилием оторвав конец бинта, и, располовинив его, завязал крепкий узел, увенчав его «бантиком». - Тут столько кровищи… Наверное, артерию перебило. Хорошо хоть жгут был
        - Твою налево! Этого еще не хватало! Постой… - спохватился Якименко, припоминая, чему его учили. - Кровь хлестала?
        - Да нет, вроде…
        - Хорошо, если нет. Если не хлестала, значит, не перебило. Да и языком ты чешешь спокойно, соответственно, будешь жить. Вряд ли бы ты так трепался при перебитой артерии.
        - Да ну тебя! Иди проверь, что он там….
        Серега перекатился в сторону, затем немного прополз на пузе по-пластунски, а после и вовсе неспешно поднялся, ощетинившись оружием, готовый в любой момент нажать на спуск. Он медленно направился в сторону противника, аккуратно ступая по земле, чтобы не дай Бог не подвернуть ногу и вслушиваясь в каждый шорох. Тут еще и луна вовремя выглянула из-за облака, снова разлив свой призрачный свет по плоской как стол степи. Напряжение было таково, что Сергей был готов при необходимости отпрыгнуть в сторону, отчего мышцы ног ныли от перенапряжения. Шаг за шагом парень приближался к тому месту, откуда велся встречный огонь, ожидая любого исхода, но стрелять было уже некому. Противник, изрешеченный пулями (минимум три следа увидел Сергей на теле распластавшегося на земле мужчины при свете луны), был уже мертв. Серега, пересиливая себя, быстро прохлопал карманы убитого, извлек все патроны, что нашел в их дебрях, забрал карабин и вернулся к быстро ослабевшему Степану.
        - Ну ты и красавец…. - «Восхитился» внешним видом приятеля он, аккуратно положив карабин на землю. - Сильно зацепило?
        - Да я откуда знаю?…- простонал Степан. - Кровит, мать его так, изрядно. Надо жгут, наверное, покрепче перетянуть
        Сергей присел рядом и проверил правильность наложения жгута, недовольно покачал головой и, развязав узел, начал перетягивать его крепче, бормоча себе под нос:
        - Вот же ж везет тебе как утопленнику! Как тебя угораздило?! Нафига на ноги поднялся? Мог бы и ползком передвинуться…Рэмба, блин недоделанный! Терминатор недодавленный!
        - Ну, кто ж знал… - засопел Степан то ли от обиды на самого себя, то ли от обидных слов Сереги. - Между прочим, ты и сам-то тоже…
        - Что «тоже»?
        - Тоже так же выскочил. И если бы не завалил того стрелка, то валялись бы мы тут вместе на пару.
        - Так, ладно, харэ трындеть… - резко прервал приятеля Серега и постарался побыстрее закончить работу, еще раз глянул на окровавленную штанину приятеля и повернулся в сторону переправы. - Будь здесь, никуда не уходи…
        - Шутишь, да? - перебил того Степан.
        - Черт! - Вспылил Серега. - Нет, конечно! По привычке сказал. Короче, я щас тех двух гавриков обшмонаю, а ты пока по сторонам поглядывай. Да оружие свое подними, вояка…
        - Угу. - Согласился Степан и попытался поудобнее усесться, чтобы как можно меньше шевелить раненной ногой. Особым успехом это не увенчалось, все равно было ужасно больно, но хоть что-то… - Скоро Ванька с Лёхой подъехать должны.
        - Да должны-то должны… - уходя, пробормотал Серега, но Степан все-таки умудрился уловить едва слышные слова. - А вот с тобой-то что делать теперь?…
        Степан Рогов просидел так минут пять, прежде чем его слух уловил звук шуршащей травы. Степа начал оглядываться в поисках источника звука, пока за своей спиной на фоне темно-серого неба не увидел неуклюже поднимающийся силуэт.
        - Вот черт… - ругнулся себе под нос Степа и попытался повернуться, чтобы выстрелить, но тело отказывалось слушаться. Поэтому пришлось откинуться на спину прямо на холодную землю и, вскинув автомат, выстрелить. Оружие гулко бахнуло, немного ударив в плечо отдачей, но цель свою, как ни странно, Степан поразил с первого выстрела.
        - Ты чего там? - крикнул Сергей, повернувшись на звук выстрелов.
        - Чего-чего… Ничего! Ты хотя бы контрольный сделал, прежде чем их шмонать. А вдруг бы обернулся, когда ты у него по карманам шаришься? Грызнул бы за руку и всё - поминай как звали.
        - Ага… - очумело уставился на Степана Серега, памятуя об этой особенности нового времени, что чтобы мертвые окончательно умерли, им нужно было повредить головной мозг, иначе те по неизвестным причинам превращаются в кровожадных тварей, не прочь перекусить человечиной.
        Серега отвлекся от обшаривания карманов мужика с помповиком, резво подскочил на ноги и, последовав примеру Степы, тоже дважды выстрелил, пустив одну пулю в голову тому, кто лежал у самых его ног, а вторую - скатившемуся в канал мужику с одностволкой. Умирать ни за зря совсем не хотелось, тем более от укуса такой вот твари.
        Стараясь не смотреть в лицо убитому, Сергей продолжил обыск, сняв предварительно патронташ, полностью забитый патронами. Патроны так же были и в карманах у мужика, поэтому тут же перекочевали к Сереге, который уже закинул Форт за плечо, как бы застолбив его. Еще у мужика под курткой оказалась подмышечная кобура с черным пистолетом, чья рукоятка торчала наружу. Серега расстегнул застежку, вытащил пистолет, взвесил его в руке, отмечая пониженный вес, и внимательно его осмотрел. «Форт 17. Виготовлено в Украiнi» - прочитал он, напрягая зрение. В руке пистолет не очень удобно сидел - сменная задняя часть рукоятки была подогнана под руку убитого дядьки и не соответствовала хвату Сереги, но это было не смертельно.
        «Мужик прямо-таки фанатиком Форта был. Ну, да и спасибо ему на том. Кобуру мы тоже изымем.»
        После того, как Сергей закончил шмонать труп мужика в кожанке настал черед второго, упавшего в канал. Якименко скривился, увидев, что ружье вместе со своим владельцем оказалось в воде: теперь придется все разбирать, сушить, чистить, смазывать, время тратить… Только сначала его из канала достать надо. Придерживаясь за растущие вдоль спуска кусты, парень аккуратно спустился к кромке воды, упираясь ногами в выступы бетонных плит, похожих на огромные вафли, устилавшие боковины и днище канала. Хорошо хоть тело не полностью оказалось в воде и течением не унесло - удалось схватить за штанину и подтащить немного к себе, сняв с плеча ружьишко. Осматривать карманы толку не было - если там и были патроны, то порох промок и потерял свои свойства. Да и возиться уже не хотелось - как раз звук работающих двигателей послышался. Поэтому Серега, покрепче ухватившись за куст левой рукой, одним махом выпрыгнул на берег, чуть было не поскользнувшись на грязи и не свалившись в канал. Но Бог миловал - равновесие удалось удержать и не свалиться в холодную воду. Подхватив все трофеи и, не забыв про свой родной автомат,
парень кинулся к Степану.
        Когда невдалеке от переправы, в зоне слышимости, Степан уловил звук моторов приближающихся автомобилей, он поплотнее сжал «калаш» в руках, готовый в случае чего принять незваных гостей как положено, со всеми почестями. Но, к счастью, наихудшие опасения раненного не подтвердились - это приехали ожидаемые им Иван Марченко с Алексеем Покровским. Парни остановили машины, заглушили моторы и оба выскочили из кабин.
        - Ого! - присвистнул Лёха, осматриваясь по сторонам и замечая сидящего на земле Степу с выпрямленной ногой. - Что здесь у вас?
        - А у нас тут весело! - отозвался Сергей, застегивавший у себя на поясе патронташ. - Наш великий стратег пулю словил… Хорошо хоть навылет прошла…. Не то пришлось бы рану ковырять, доставать ее.
        - Твою ж налево! Как умудрился-то? - воскликнул Иван Марченко, недовольно качая головой.
        Он даже чем-то был похож на отца. Хоть сам Степан Федора Кузьмича и нечасто видел… Тот ведь был все время рядом с Бебешко - начальником Николаевского отделения милиции, взявшего на себя роль руководителя поселка после всей начавшейся катавасии. Так вот, Ивана сложно было назвать точной копией отца - все-таки Марченко-старший был худощавым, поджарым мужчиной с темно-русыми волосами, а вот отпрыск его был не в пример папаше упитаннее, да и повыше ростом. Но что-то неуловимо отцовское в нем было…
        Степан даже не сразу и понял, что же это, а потом как-то разглядел - походка была такой же и если присмотреться, то и черты лица в чем-то выдавали кровные связи.
        - Как-как… Каком к верху! - огрызнулся Степан, исподлобья глянув на Ивана снизу вверх.
        - Ну, тогда бы пуля бы прошила то самое, что было сверху. - Ехидно заметил Иван, скривив уголок рта в подобие какой-то улыбки.
        - Так, ладно, мужики. - Прервал приятеля МЧС-ник, который всерьез призадумался о всяческого рода знамениях и удаче. Потому как такое начало важного дела, на которое парни подписались, началось, мягко выражаясь, неважно - не успели еще в Крым толком въехать, а уже один раненный. - Давайте убираться отсюда. Немного отъедем, и я посмотрю рану. Ее промыть нужно как следует и перевязать. Потом лясы поточите.
        - Давайте тогда этого капитана Флинта в машину погрузим, - предложил Серега, успевший уже сбегать в машину и закинуть туда одностволку с карабином. С Фортом он предпочел не расставаться - только с плеча снял да рядом положил, а то экспроприируют его, переведут в общественное пользование, и имени не спросят. - Помогите мне!
        Парни, подхватив Степана под руки, помогли тому подняться на здоровую ногу, и он, опираясь на попутчиков, попрыгал в сторону машины. Ощущения при этом были не ахти какие. С одной стороны при каждом резком движении правое бедро обжигало огнем, а с другой голова начинала кружиться, словно после бутылки водки, выпитой в одно горло. Но показывать свою слабость перед другими мужиками ой как не хотелось. Может, кому-то это и покажется бахвальством ненужным, но для Степы это было очень важным.
        Ребята посадили Степана на переднее сиденье, предварительно отодвинув то до упора назад, дабы было как можно больше места для раненной ноги. Закинув свой автомат на заднее сиденье, за руль заскочил Серега и завел двигатель, вспомнив о том, что не мешало бы еще и машину осмотреть на предмет всякого рода полезностей.
        В тишине ночи этот звук был похож на рев мамонта в брачный период, но Серегу это волновало мало. У убитого с карабином при обыске Сергей нашел рацию - дешевенькую, но мощности ее хватало на передачу и прием сообщений от основного поста. Поэтому стоило опасаться того, что после неудачных попыток связаться с этой группой, основной пост может послать сюда разведку.
        «Ниву» пришлось бросить там же, где она и стояла. Даже аккумулятор не стали снимать. Лёха предложил было шины продырявить, дабы возможная погоня не могла воспользоваться автомобилем, но Серега, чему-то ехидно ухмыляясь, сказал ничего не трогать. Разве что запасную канистру с бензином, что при осмотре нашлась в багажнике, сперли с чистой совестью, вопреки восьмой заповеди - нечего добру пропадать в столь непростое для человечества время. Помимо халявного бензина, среди добычи так же значились карабин «Соболь», оснащенный оптическим прицелом, и еще одна старенькая охотничья одностволка ИЖ-43, столь широко распространенная среди сельских любителей охоты на мамонтов. Последних за неимением заменяли ушастые обитатели степей да всякие пернатые. К радости Сереги к добытому оружию в багажнике «Нивы» нашлись и коробочки с патронами двенадцатого калибра, один вскрытый цинк патронов семь-шестьдесят два и один целый, нетронутый, ну и малокалиберных патронов к «Соболю» тоже удалось найти. Так что арсенал немного расширился, и это не могло не радовать.
        А на все вопросы касательно брошенной старенькой «Нивы», Серега только отшучивался, не говоря ничего однозначного, да, знай себе, гнал по степной дороге, всматриваясь в ночь.
        22.00. Северный Крым.
        Степан Рогов
        - Ну что, где мы? - пытался заглянуть через плечо Лёха. Это у него получалось не очень хорошо - хоть Алексей и был на полголовы выше низкорослого, но коренастого Сереги, но последний то и дело крутился, мешая стоявшему позади него МЧС-нику разглядеть содержимое потертой и обшарпанной карты. Такое ощущение, словно в нее перед этим колбасу заворачивали - хоть бери да принюхивайся, дабы окончательно развеять подкравшиеся сомнения.
        Сергей несколько раз дернул плечом, словно сгонял назойливую муху, роль которой играл сейчас МЧС-ник, пытающийся рассмотреть в неярком свете фонарика карту местности. Та была расстелена на капоте машины, в которой ехали Серега и Степан. Капот был теплый, нагретый двигателем, а весенняя ночь особой теплотой не отличалась, поэтому Сергей даже немного навалился на капот, чтобы хоть немного согреться.
        - Да погоди ты! - Опять отмахнулся Серега, отчего фонарик случайно выскользнул из руки и, прогрохотав по металлу, упал на землю. - Черт!
        Серега нагнулся и поднял упавший фонарик и снова вернулся к созерцанию карты, пытаясь что-то там увидеть новое.
        - Да погоди ты, не мешай… Дай разобраться!
        - Ну, дай глянуть! - снова начал настаивать Лёха, но Сергей нервно дернул головой и напомнил о другом важном деле:
        - Иди на нашего подранка лучше осмотри.
        - Во-во, - поддакнул опершийся на капот соседней машины Иван, который доселе молча наблюдал за небольшой словесной перебранкой попутчиков. - А то не дай Бог кони двинет и будет нам свеженький зомбак под боком.
        - Да типун тебе! - шикнул на Ивана Лёха и даже зачем-то постучал по своей голове, недовольно уставившись на Ивана.
        - Ну так пойди и глянь, что там с ним…
        - Да пошел ты! - буркнул Лёха, но все же обошел капот и заглянул на сидящего на переднем сиденье парня. - Эй, Степ, ты там как?
        - Спасибо, хреново… - отозвался Степан упавшим голосом. Хотя, может, Алексею это показалось? Все же разговаривали они через стекло, а оно немного приглушало звуки…
        - Да ладно тебе, прорвемся! Давай гляну еще раз.
        - Ну смотри, раз хочется… - равнодушно ответил Степан, показав ладонью на забинтованную ногу и включив внутреннее освещение, которое хоть немного развеяло мрак, царивший в салоне авто.
        Алексей открыл дверь, впустив холодный ночной воздух в немного нагретое от печки нутро машины и, наклонившись, принялся осторожно прощупывать Степанову ногу сначала выше, а после и ниже места ранения.
        - Ты чего там меня щупаешь? - подозрительно осведомился Рогов.
        - Ты там это… не возбуждайся раньше времени. Проверяю на предмет перелома. Но вроде все нормально.
        Затем Леха аккуратно разрезал завязанный узелок ножом. Нож был остро заточен, поэтому бинт поддался с первого раза - не нужно было прилагать ни малейших усилий. Лёха спрятал лезвие откидного ножа в ручку, застегнул карман, дабы такая полезная вещь не потерялась, и начал быстро разматывать окровавленный бинт. Артерия не была перебита, как сначала предположил по своему незнанию Степан, хоть крови вылилось немало. Да и слава Богу, потому как без госпитализации и операции тогда не обошлось бы. А учитывая всю ситуацию в мире и наличие хирургов в окрестностях, а вернее их отсутствие, то это вызвало бы определенные трудности.
        - Тебе, Степ, повезло, что пуля навылет прошла, повредив только мягкие ткани. - Попытался «обрадовать» раненного МЧС-ник, но его попытка не увенчалась успехом.
        - Ты откуда все это знаешь? - усмехнулся Степан, откинувшись на спинку сиденья и наблюдая за манипуляциями Лёхи.
        - А я два года в меде проучился, а потом отчислился.
        - Что, сессию провалил, двоечник?
        - Че сразу двоечник? - обиженно переспросил исполняющий обязанности Айболита.
        - А нафига ты мне повязку разматываешь? Чтобы опять кровотечение вызвать? Вот что ты там хочешь увидеть под ней? Две дырки, которые самозатянутся под твоим пристальным оком?
        - Поумничай мне! - буркнул Леха. - Сам-то даже жгут не мог закрутить нормально. А рану еще обработать надо. И вообще, будешь умничать - будешь сам возиться.
        - Ну ладно-ладно… - примирительно затянул Степан, предпочтя все же отдаться в руки какого-никакого, а профессионала. Так что там с сессией? Завалил все-таки?
        - Нет, все намного прозаичнее. - Покачал головой МЧС-ник, ища что-то в автомобильной аптечке, которую запасливый водитель всегда держал в бардачке. - Денег платить за обучение не было. Оно ж знаешь, сколько в меде нужно отваливать? А откуда у меня столько бабок? Разве что почку продать и то еще должен останешься.
        - У-у… - покачал головой Степан. - Вон оно че!
        Конечно, он знал, что обучение в медицинских институтах - удовольствие не из дешевых, но конкретных сумм назвать не мог.
        - Ну вот лучше и не знать… - не поднимая головы пробормотал Лёха.
        Наконец, Алексей нашел то, что искал - крупный пузырек из стекла коричневого цвета, быстро просмотрел глазами надпись на этикетке, гласившей, что в руках у него «Перекись водню. Розчiн 3%»[11 - В переводе с украинского - перекись водорода. Раствор 3%] открутил от него крышку и щедро полил жидкостью рану, которая тут же покрылась обильной белой пеной.
        - Ну, бывает… Считай, что тебе повезло.
        - Чего это?
        - А того, что по словам моего знакомого, вся эта зараза начала распространяться с больниц. Да и я сам в городе столько окровавленных трупов медиков видел, что не сосчитать. Народ ведь куда чуть что звонит? В скорую или ментам… Так и тут. Так что выучился бы - ходил бы сейчас кривой походкой по улицам живым трупом с сотнями таких же.
        - Хм… - Алексей закрутил пузырек и, закинув его обратно по месту прописки, начал зачем-то перерывать содержимое аптечки, рассматривая этикетки на бутылочках и надписи на пластинках с таблетками, при этом становясь все более и более хмурым. - Чет я с такой стороны на этот вопрос не смотрел. А вообще - да. Ты знаешь, я всегда говорил, что все что не делается - всегда к лучшему. Так что, может, и не зря я не доучился.
        - Ну что там? - Степан попытался рассмотреть, что там с его ногой делает МЧС-ник, склонившийся над ногой и пытающийся в неярком свете салонного освещения рассмотреть рану. Почему-то Степа ожидал, что ее будет сильно жечь, но ту всего лишь немного пощипало.
        - Да, вроде, все нормально… Перекисью я тебе тут все залил - должно обеззаразить, щас перебинтую чистым бинтом и пока все. Это пока все, чем я могу помочь - антибиотиков бы тебе, да нетути их тут.
        - А? Ага. - Кивнул Степа. - Ну а прогнозы вообще?
        - Прогнозы! - неопределенно хмыкнул Лёха и развел руками. - Ну я не метеоцентр, но прогнозов два - или заживет, или не заживет и отвалится.
        - Очень смешно. - Скривился Степан, даже немного обидевшись такому равнодушию со стороны попутчика. - Это вообще-то моя нога.
        Хотя, конечно, Степа прекрасно понимал, что никто с ним возиться как с писаной торбой не обязан. Но какой-то червячок все же грыз его нутро. Хотя его собеседник абсолютно этого не замечал, поэтому, подняв бровь, только хмыкнул:
        - Ну так а кто ж тебе «албан», что ты такой балбес, вылезший прямиком под пули?
        - Слушай, ну хоть ты не начинай… - окончательно скис Степан, покосившись через боковое стекло на Ивана, о чем-то беседующего с Серегой.
        - Я ж по-доброму… - спохватился почувствовавший что-то не то Лёха, проследив за взглядом раненного товарища. - Давай, выздоравливай.
        Лёха Покровский выпрямился, спрятал аптечку обратно в бардачок, забитой всякой всячиной, и аккуратно прикрыл дверку, стараясь хлопать не очень сильно.
        - Погоди! - окликнул его Степан, пробарабанив пальцами по стеклу, привлекая к себе внимание. - Чего мы здесь так долго стоим?
        - Сейчас Серега проложит маршрут, тогда и двинемся дальше. - Пожал плечами Алексей и вернулся к Сергею, все еще беседовавшему с Иваном.
        Степа с облегчением выдохнул. Если честно, то он очень боялся, что его отвезут обратно, а тем паче оставят здесь как обременяющую отряд обузу. Он прекрасно видел недовольство на лице Ивана Марченко, поэтому последний вариант развития событий не спешил отбрасывать.
        - Ну что там? Как рана? - поинтересовался Серега.
        - До свадьбы заживет. Рану я промыл, перевязал. Пока действует обезболивающее, но когда действие закончится, Степе придется весело.
        -Ничего. - Хмыкнул Иван, пнув носком ботинка так некстати оказавшийся рядом камешек. - Впредь умнее будет! И думать головой, а не другим местом.
        - Слушай, Вань, да ладно тебе… - примирительно сказал Серега.
        - Ой! Видел я таких городских мажоров! Ничего из себя не представляют, а понтов-то, понтов.
        - Да нет там никаких понтов, - не согласился Якименко.
        - Ну-ну…
        - Да заткнешься ты когда-нибудь? - не выдержал постоянных подначек со стороны Ивана и вспыхнул, словно спичка Лёха. - Будь твоя воля, ты бы его там, еще на месте, пристрелил бы, чтобы с ним не возиться!
        - Ты язык-то свой попридержи! - отстранился от капота машины Иван, зло сверкнув глазами. - Нечего мне приписывать чужие заслуги, а тем более мысли и желания! Я в отличие от некоторых не геройствую, а думаю о том, как выполнить то, зачем мы сюда отправились. И думаю головой, если кто не знал.
        - Ну да… А раненный в этот план немного не вписывается? Он же всю картину портит.
        - Именно! Не вписывается! - горячо воскликнул Иван. - Вот только не надо перекручивать мои слова…
        - Так какого ты тогда на него кидаешься?
        - У меня сестра там, понял? Сестра! - неожиданно рявкнул раскрасневшийся от гнева Марченко. - Я ее с пеленок няньчил, пока батя с мамкой на работе были, в школу водил-собирал. Млять, да я до сих пор помню, как косички девчатам заплетать! Мать когда умерла, а батя забухал, так я один ей был и за мамку и за папку, и за всех родственничков, дружно позабывших про наше существование. А теперь и бати не стало, и ее какие-то упыри… Да что вы можете знать, мать вашу?! Они же ее… - задыхаясь от собственного гнева продолжал кричать Иван, готовый все бросить и сорваться в погоню. Хоть машиной, хоть пешком.
        - Вы двое заткнетесь когда-нибудь или нет?! - не выдержал перебранки Серега и в сердцах бахнул кулаком по капоту, отчего карта, лежащая сверху, даже слегка подпрыгнула и, подхваченная степным ветерком, попыталась съехать… - Как вы меня оба уже достали! Вам что, проблем мало? Нужно еще между собой собачиться? Нашли время, придурки! Хочется письками помериться, вернемся - тогда и меряйтесь наздоровье. Я вам даже линейку логарифмическую для таких целей подарю, а сейчас хватит собачиться! Поняли?!
        Серега разошелся не на шутку. Постоянное зубоскальство Ивана в сторону Степки его порядком раздражало, поэтому общее накопившееся раздражение сейчас вылилось на обоих участников конфликта. Не самое лучшее начало совместного дела, когда в группе происходит разлад в самом начале пути. А ведь только Бог знает, что им еще предстоит пройти вместе.
        Услышав разозлившегося Серегу, парни замолчали, не решаясь продолжить перебранку, только многозначительно переглядывались между собой. В какой-то момент Иван, тяжело дыша, и вовсе отвернулся, нервно продолжая сжимать кулаки до хруста в костяшках. Дай ему сейчас одного из тех, кто увез сестру - голыми руками бы порвал. Но правоту попутчика он понимал и принимал даже сквозь затмившую его сознание пелену гнева. Сергей был хоть и самый молодой среди них - двадцать один всего стукнуло, но он своей внутренней силой, затаенной в его крепко сбитом теле, смог осадить двоих спорщиков всего лишь несколькими фразами. Да так, что те и не решились сказать что-либо наперекор.
        Хотя, если честно, то при необходимости он мог подкрепить свой авторитет не только на словах, а и прямым в челюсть. Но крайние меры пока применять не приходилось.
        - Ладно, не ори - горло простудишь… - зло сплюнул на землю Иван и, обойдя капот, распахнул дверку, уселся на водительское кресло и откинулся на спинку сиденья, запрокинув голову и прикрыв глаза, пытаясь восстановить дыхание и угомонить разыгравшееся не на шутку сердцебиение.
        - Ты тоже…Лёх, ну не трогай ты его лишний раз, - уже чуть более мягче продолжил Сергей. - Ты видишь, как он реагирует…
        - Ладно-ладно… не буду. Так что там? - Кивнул МЧС-ник в сторону карты, которую Сергей успел вовремя подхватить и не дать свалиться на землю.
        - Сейчас мы примерно вот здесь, - ткнул пальцем в лист бумаги Серега. - Выберемся на трассу и по ней до предместий Джанкоя, а там уже город объедем.
        - А не рискованно ли двигаться по трассе? Ведь за нами и погоня может быть, после того, что вы там начудили…
        - Ну, если погоня и была, то ее ждал сюрприз… - загадочно усмехнулся Сергей, припоминая свой пламенный подарок возможным преследователям.
        - В смысле? - не понял Лёха.
        - Ты помнишь «Ниву», что я просил не трогать?
        - Ну?
        - Гну! Я там им небольшой нежданчик оставил в виде гранаты. Привязал один конец веревки к кольцу, другой - к диску колеса. Поэтому, как только колесо крутиться начнет, так и получится большой бада-бум.
        - Здорово. - Хмыкнул Алексей. - Где такому научился?
        - В армии научили. Так а что там со Степкой? А то я все мимо ушей пропустил.
        - Хреново все, если честно. При таком свете рассмотреть и оценить рану это нужно быть просто Пироговым. Бинты у нас закончились, обезболивающего уже нет, а антибиотика и не было.
        - А антибиотик зачем?
        - Да затем! Откуда я знаю, что там вместе с пулей в рану попало? Ведь и грязь могла и частички ткани… А это все, если забить на это болт, может обернуться сепсисом, ну, заражением крови, и последующей ампутацией конечности, что практически равносильно смерти.
        - Почему?
        - А ты много ног отрезал в полевых условиях?
        - Если честно, то я и курицу резать не умею, а ты тут про ноги…. - смутился Серега.
        - Ото ж. Это же целое дело. Это же не просто «Бац!» топориком и все. Да и каков шанс ему выжить после этого? Проще напичкать его антибиотиками и молиться, чтобы не было гангрены, я пока рану перекисью залил, но это не значит порядком почти ничего - священной водой и то больше толку было бы. Сверху-то оно обеззаразило, а вот что там внутри…
        - Хорошо. И что ты предлагаешь?
        - Вариант «добить, что б не мучился», я так понимаю, мы не рассматриваем?
        - Не-а, - покачал головой Серега.
        - Тогда остается только постараться найти какую-нибудь аптеку…
        - Ты шутишь? Где я тебе посреди поля аптеку нарисую? - возмутился Серега, потому как по сравнению со вторым вариантом, первый казался более выполнимым, но не столь гуманным по отношению к другу.
        - Так села окрестные… Вон их сколько на карте было.
        - А ты уверен, что за две недели их не почистили такие же умники как и ты? Времени-то о-го-го сколько прошло.
        - Не очень…
        - То-то же. Погоди, дай подумать. Как быстро нужно принять лекарство?
        - Ну чем быстрее, тем лучше… все зависит от многих факторов.
        - Но пару-тройку часов Степик потерпит?
        - Ну потерпит… Хотя, обезболивающее может перестать действовать и раньше.
        - Ничего. Тогда попробуем найти лекарство на самом рынке. Коль уж там рабами торгуют, то я очень сомневаюсь, что где-нибудь не затесался барыга с аптечным добром. Там все и купим. Потому как если мы начнем села шерстить ночью, то толку от этого не будет. Ночью вообще лучше не соваться в незнакомый поселок - целее будешь.
        - Это да… Мертвяки эти… они ж как статуи стоят - фиг их заметишь.
        - Во-во… Да и это знать надо, куда ехать. Короче, мы только время потеряем, да Ванька окончательно выйдет из себя из-за задержки, поэтому едем сразу туда, куда и направлялись.
        - Ладно! - Немного подумав, согласился Лёха и кивнул головой. - Да и отдохнуть не мешало бы…. А то у меня глаза слипаются - хоть спички вставляй.
        - Ну тогда по машинам. Отдыхать сейчас не время. Доберемся до торжища, там и разберемся. И так много времени потеряли. До конца ночи нужно успеть добраться и хоть пару часов вздремнуть.
        - Угу. Ладно. Пойду я. - Махнул рукой Алексей, разворачиваясь по направлению к своей машине, в которой его нетерпеливо дожидался Иван, но Серега его окликнул.
        - Погоди! Давай ты на мое место, а я поеду с Ванькой.
        - Что, боишься, что передеремся по дороге? - усмехнулся Алексей.
        - Да кто вас, дураков, поймет? Поэтому давай меняться. Заодно в случае чего присмотришь за Степой.
        - Лады. - Не так чтобы нехотя согласился Лёха и запрыгнул на водительское кресло, тогда как Серега занял место пассажира в автомобиле, управляемом Иваном, предварительно не забыв перетащить свое оружие на заднее сиденье.
        22.00. Севастополь, п.Голландия.
        Иван (Шамиль) Корниенко
        Ирина трещала без умолку. Шамиль даже перестал пытаться вникать в то, что она рассказывает. И не только из-за полного отсутствия интереса к ее словам - ничего толкового студентка рассказать не могла из-за крайне ограниченного кругозора, присущего большинству современных молодых людей, просто мужчина был погружен в свои мысли, воспринимая трещащую подругу как фоновый звук. Шамиль, закинув руки за голову, уставился в потолок, периодически издавая невнятные утверждающие или вопрошающие звуки, чтобы хоть как-то обозначить свое участие в беседе.
        - Так что ты думаешь? - дернула его подружка, отчего тот даже очнулся от своих размышлений.
        - А? Что?
        - Милый, ты меня не слушаешь? - Ирина, прекратив закручивать волосы в высокую гульку на голове, недовольно поджала губы, захлопав ресницами.
        - Слушаю, конечно, - не мигнув глазом, соврал Шамиль.
        - И что ты об этом думаешь?
        Шамиль начал судорожно вспоминать, о чем же там трещала Ирина, и никак не мог вспомнить. Вообще, заводя подружку на одну ночь, он не рассчитывал, что она задержится так надолго. Впрочем, никаких иллюзий по поводу девицы Иван не питал - та хоть и была красивой и весьма аппетитной, но уже успела порядком ему поднадоесть. И исключительно из-за своей приставучести, болтливости и недалекого ума. Студенток в гарнизоне было достаточно, так что недостатка женского внимания этот высокий и смуглый парень не испытывал. Да и было с кем сравнить, если честно. Сам Шамиль тоже постоянством не страдал и, не смотря на вечные подтрунивания сослуживцев, многие из которых были давным-давно женатыми, а некоторые и с детишками, остепениться не стремился. Да и Ирку пора было уже выпроваживать, а то что-то она задержалась возле него, хоть и была весьма и весьма неплоха в постели. Но девка она была не промах, цепкая, как репей, даже не смотря на убийственную глупость, выгоду свою от пребывания возле него видела и всячески старалась ее блюсти. Так что, может, она поумнее многих других будет.
        - Ничего, - признался Шамиль.
        - Ты меня совсем не слушаешь, - вновь демонстративно обиделась девица, продолжив заплетать волосы.
        - Даже не пытался. - Пожал тот плечами, насколько это было возможно с закинутыми за голову руками. - И кстати, ты не могла бы помолчать? У меня к вечеру так голова гудит, если честно.
        - Не поняла… Ты мне что, рот затыкаешь? - округлила глаза Ирина, не понимая, что это нашло на ее любовника.
        - Именно. Не нравится - дверь во-он там, - немного приподнявшись, кивнул за спину Шамиль и опять плюхнулся на подушку, прикрыв глаза. И почему-то перед глазами снова невольно возник образ спасенной сегодня женщины, чье лицо не покидало его с того самого момента, как он помог ей в столовой. Наверное, именно так и должен был выглядеть его идеал - с огромными голубыми глазами и волосами спелой пшеницы. Ее даже не портила весьма крупная родинка на щеке у верхней губы, наоборот, привлекала внимание к ее рту, от которого было сложно оторвать взгляд. Она привлекала его своей слабостью и беззащитностью вперемешку с силой духа. А то, что эта сила была, говорил тот факт, что ей удалось выжить в самом центре города.
        Эти мысли заставили его вновь почувствовать желание. Его мечта была далеко, а вот Ирка вот она, рядом. Да и вполне сгодится для этого дела.
        - Ирина… - позвал ту Шамиль.
        Девчонка не отвечала, но точно была в комнате - ее недовольное сопение сложно было не расслышать.
        - Я, по-моему, к тебе обращаюсь. - Приоткрыл один глаз Иван.
        - Чего тебе? - обиженно спросила девчонка.
        Шамиль сел на кровати и, приподняв бровь, усмехнулся, ни на минуту не сомневаясь, что весь этот демарш исключительно на публику.
        - Хватит дуться и иди сюда. - Шамиль похлопал по кровати.
        Ирину долго упрашивать не пришлось.
        23.00. Северный Крым, участок Красноперекопск - Джанкой.
        Степан Рогов
        В свете фар головной машины мелькнул указатель, информирующий, что до железнодорожного переезда со шлагбаумом сто пятьдесят метров. Потом показались две полоски на прямоугольной табличке, затем одна, а после и вовсе колеса запрыгали, пронося машины через рельсы. Водители скорость не сбавляли - опасное все же место. К тому же все чаще и чаще на обочине начали попадаться брошенные машины с гостеприимно раскрытыми дверями. От такого проявления гостеприимства становилось не по себе - ни мертвых, ни живых хозяев близ брошенных авто видно не было - их словно корова языком слизала. Гигантская такая… А вот то, что в машинах рылись, что-то выискивая, удалось заметить даже на такой скорости и в темноте, довольствуясь лишь промелькнувшим светом фар.
        Степан снова сжал зубы от волны боли, накрывшей его тело, при очередном толчке от непонятно откуда взявшегося на гладкой дороге и попавшегося под колеса камня. Хотя, может, это просто выбоина была? Теперь их количество с каждым годом будет все увеличиваться и увеличиваться… Ведь попросту некому будет латать дырки на трассах. И это не говоря уже про изначальное состояние дорог. Эдакими темпами через лет пять дорог не будет, будут только направления, по которым кроме как на БТР-е или танке проехать нельзя.
        А пока на этой трассе соединились обе исконно русские проблемы: дураки и дороги, поэтому что-либо путное ожидать было бы крайне глупо.
        - Что, обезболивающее уже все? - поинтересовался Алексей, случайно краем глаза заметив, как сосед крепко сжал губы. В салоне, конечно, было темно, но все же далеко не греческий профиль соседа четко выделялся на фоне окна.
        - Угу… Долго еще?
        - Если все и дальше пройдет так же, то еще максимум час. Пока город объедем, пока насосную станцию найдем… Глядишь разживемся там еще лекарством… Так что потерпи немного. Если хочешь, там в аптечке спирт есть - проанастезируйся немного.
        - Нет, спасибо… - не оценил дружеской заботы Степан, даже скривился от того, как представил привкус медицинского спирта во рту. - Не жалую я это дело.
        - Ну смотри сам, все же это не пьянства для, а здоровья ради… Тогда терпи. Немного осталось.
        - Было бы не плохо, - простонал Степа. - Потому как мне сейчас очень хочется самоубиться о ближайшую стенку пару раз.
        - Терпи. - Только и мог сказать Лёха. Ведь он ничем не мог помочь раненому. Все что мог, то сделал, а на большее, увы, не было ни средств, ни возможности.
        - А что я, по-твоему, сейчас делаю?
        - Меня от дороги отвлекаешь.
        Иван гнал как оголтелый, поэтому, когда головная машина, движущаяся в метрах десяти впереди, просигналила об остановке, несколько раз моргнув аварийкой, и начала постепенно снижать скорость, принимая вправо, к обочине, Лёха удивился.
        - Чего эт они? - хмыкнул Алексей, но тоже послушно повторил маневр.
        - Ну, сходи, узнай.
        - Ясный-красный, схожу.
        Из остановившегося впереди внедорожника вышли парни, разминая затекшие за время дороги ноги. Ведь они с раннего утра были на ногах. Как-то все на один день навалилось: обратная дорога от Херсона до Николаевки, разведка разгромленного бандитами поселка, а после кратковременный бой, увенчавшийся полной победой. Столько событий за столь короткий промежуток времени…. Поэтому усталость постепенно брала свое, а организм, хоть и молодой, требовал заслуженного отдыха, всячески напоминая об этом то и дело закрывающимися глазами.
        - Что случилось? - подошел к ним Алексей, зябко ежась от прохладного воздуха. - Чего остановились?
        - Дальше нужно в объезд, через город щемиться напрямик глупо. - Пояснил Серега свое решение и устало зевнул, потирая начавший зарастать щетиной подбородок - побриться было попросту некогда.
        - Согласен. - Кивнул Алексей и тоже, поддавшись зевательному рефлексу, вдохнул побольше воздуха. - Бли-и-ин, спать-то как хочется... Так что там на счет окружного пути? Как едем?
        - Объезжать город будем с севера, двигаться нужно аккуратно, особенно при проезде через мост. Вот здесь… - Серега снова продемонстрировал карту, словно он с ней до этого и не расставался вовсе.
        - А что ожидаются неприятности? - удивился Лёха.
        - Не поверишь… - хмыкнул игнорировавший доселе МЧС-ника Иван и дернул бровями. - Они ожидаются всегда.
        - А-а-а-а! - шумно зевнул Серега, став на какой-то момент похожим на африканского льва, что вот-вот свернет челюсть. - Черт, быстрее бы добраться… Спать хочу!
        - Не нагоняй тоску, - еле сдерживая такой заразный зевок, попросил Иван, проведя ладонью по своим волосам, немного взъерошив их. - Сам бы сейчас ноги выпрямил…
        Иван Марченко вдруг подумал, что по неизвестной лично ему причине зевота была еще более заразной, чем грипп. Стоило кому-то в радиусе видимости растянуть рот, или заговорить об этом или, на худой момент, только подумать, так свой же собственный рот вопреки желанию хозяина тут же стремится захватить как можно больше воздуха. Почему так случается, он и не знал…
        - Главное - не протянуть. - По-черному пошутил Серега, подумав, что не мешало бы хоть кофе горячего выпить. Да вот только кипятить воду времени попросту не было да и не в чем - никто ведь заранее не готовился к подобному вояжу. Все было как-то спонтанно, поэтому даже толком распланировать дорогу не получилось.
        - А, может, попробуем рвануть напрямик? Смотри, какой крюк срежем… - прочертил пальцем по карте Лёха. - Если по дороге не останавливаться, да по широким улицам…
        - А ты уверен, что тут есть широкие улицы? - Не удержался, чтобы не съязвить Марченко. - И что эти самые улицы не застряли в пробках?
        Лёха только хмыкнул на это предположение.
        - Да какие пробки?! Это же не Москва и не Киев! Захудалый городишко…
        - Угу… И все передвигаются на кобылах.
        - Все равно … - Покачал головой Серега. - Не знаю, как вам, мужики, а мне реально стремно через город щемиться. Поэтому лучше немного потратим больше времени, но и сэкономим нервы и патроны. Да и по объездной все же ехать лучше, чем через незнакомый город.
        Проскочив кольцевую развязку на объездной дороге, в окрестностях которой бродило несколько мертвецов в некогда белых халатах, а нынче испачканных запекшейся бурой кровью и грязью медработников, навевающих мысли о близости к дороге какого-либо медучреждения, колонна из двух автомобилей проехала через мост, возвышающийся над железной дорогой. Въезд в частный сектор предместий города, ознаменовался несколькими авариями и возвышающимся на бетонном постаменте танке ИС-3, гордо поднявшим дуло в сторону предполагаемого врага. Иван, заметивший интерес Сереги к постаменту, негромко заметил:
        - Поговаривают, что эти танки можно завести… Что они еще вполне работоспособны.
        - Я почему-то и не удивляюсь. Раньше строили на века. А завести… был бы мужик рукастый… Тракторист тот же. Принцип-то управления похож. Так что все может быть. И я не удивлюсь, если услышу как-нибудь байку про банду с танком. Прикинь, банда на танке?
        - А стрелять чем? - скептически скривился Иван. - Помидорами или картохой? Снаряды-то где-то брать надо.
        - Это уже второй вопрос…. На крайний случай, танком можно работать как тараном. Только ж эта дура топливо жрет не в три, а во все десять горл. Знаешь, сколько «Иосиф»[12 - ИС-3 - тяжелый танк «Иосиф Сталин»] употребляет на сто кэмэ?
        - Ну?
        - Двести тридцать литров. - Огорошил Ивана Серега, который с детства увлекался военной техникой, читал всяческие энциклопедии и мемуары участников Великой Отечественной войны. - И это только по асфальту, а если по проселочной дороге, то накидывай еще сотку.
        - В смысле? Больше трехсот литров на сотку? Да это ж разориться можно… Нафиг-нафиг! Пусть уж лучше на постаменте стоит и ржавчину собирает.
        Так, в неспешном разговоре и проскочили окраину города, снова выбравшись на открытое пространство с бескрайними полями по обе стороны дороги. Хотя сами поля были скрыты от глаз автомобилистов защитными насаждениями вдоль трассы. В принципе, глядя на эти лесопосадки, если точно не знаешь, где находишься, то можно попросту заблудиться - потому как пейзажи что на Херсонщине, что в северном Крыму особо не отличаются разнообразием.
        И вот тут-то путешественников и ожидал сюрприз…
        Моста не было. Вернее, он был, но то, что от него осталось было абсолютно не предназначено для безопасного продвижения через шумно текущий под ним Северо-Крымский канал. Часть пролета была взорвана и теперь в свете фар остановившейся головной машины виднелись лишь торчащие арматурины с противоположного берега.
        - Ого! - только и присвистнул Иван, вглядываясь в картину, освещенную лишь светом фар.
        - Япона мать… Как успели затормозить-то? - попытался восстановить дыхание Серега, представляя, как их автомобиль ласточкой срывается в канал, если бы водитель вовремя не успел заметить непорядок и не затормозить, рискуя стереть протекторы шин до самого основания.
        - Чудом. И что теперь?
        - Что-что… Объезжать придется… Ну не единственный же это мост на всю округу, - недовольно проворчал Серега, рукой давая сигнал сидевшему за рулем второй машины Алексею, чтобы тот сдавал назад.
        - Вот сэкономили время, так сэкономили! - снова начал злиться Иван, треснув кулаком по ни в чем не повинному рулю.
        - Ну чего ты злишься? Сам ведь понимаешь, что предугадать все наперед попросту невозможно. Не психуй. Сейчас что-то придумаем.
        - Надо возвращаться и постараться пересечь канал южнее, - подсказал немного успокоившийся Иван Марченко. - Вроде, я на карте что-то видел.
        Без электрического ночного освещения улиц, рекламы и прочей ерунды, столь привычной любому городскому жителю, город, раскинувшийся по правую руку, еще больше напоминал кладбище. Конечно, ночная жизнь захудалого провинциального городишки никак не сравнится с более крупными городами, где молодежь только-только начинает оживать ближе к полуночи, но даже если учитывать этот факт, рокот двух двигателей раскатывался по пустынным улицам и отражался от зияющих темными окнами домов.
        Степан, пытаясь отвлечься от накатывающих волн боли, осматривал окрестности, по которым они проезжали. Темнота, тишина и безжизненность - вот как можно было охарактеризовать частный сектор Джанкоя, который составлял бОльшую часть населенного пункта. Даже собаки и те не лаяли на случайно проезжающую мимо машину.
        - Да уж… Вот они новые реалии… - проговорил Алексей.
        - Угу. Я тоже только подумал, что тишина словно все вымерли… И было бы смешно, если бы это не было правдой. Слушай, меня что-то укачало.
        - Тошнит?
        - Ага… - безжизненным голосом ответил Степа, чувствуя, как к горлу подступает ком, и потирая горло, словно это могло унять накатывающие спазмы.
        - Сильно тошнит?
        - Да. Щас блевону. Останови!
        Лёха тут же ударил по тормозам, а Степан, приоткрыв дверцу, буквально вывалился из машины, опорожняя желудок.
        - Эй, ты там колеса не запачкай. - Скривился Алексей, глядя, что и впередиидущая машина сначала притормозила, а потом и вовсе начала сдавать назад.
        - Что у вас там?! - Беспечно высунулся из приоткрытого окна Серега.
        Почему беспечно? Да потому что при новых реалиях повседневности любая озомбаченная собачка, прыгнувшая из придорожных кустов, не говоря уже о полноценном зомбаке или, не дай Бог, морфе, могла бы натворить таких дел, что потом бы устали лопатами разгребать. Или загребать…
        - Все нормально. - Отмахнулся Лёха, оглянувшись на содрогавшегося всем телом от спазмов Степана, и скривившись от кисловатого запаха содержимого Степиного желудка, которое сейчас расползалось лужей возле передних колес. Последнего, конечно, Лёха не мог видеть, иначе бы его настроение испортилось бы еще больше - незапланированная мойка машины в отсутствие сего сервиса абсолютно не улыбалась ему. - Степе хреново! Щас прорыгается и поедем дальше.
        Похоже, содержимое желудка подходило к концу…
        - Ну ты там как? - негромко поинтересовался Алексей. - Водички дать?
        Лёха сочувствующе глянул на заходящего по второму заходу приятеля и обвел улицу взглядом.
        Показалось что ли?
        Вроде меж заборами мелькнул огонек, но небольшой - на фонарик или фары не похоже. Скорее смахивало на сигарету. Удивительно, что Лёха вообще его заприметил. Потому как привлекший его внимание огонек тут же пропал, чем еще больше возбудил интерес водителя. По спине сразу же пробежали мурашки размером с хорошо откормленного бегемота. Улица тут же перестала казаться такой пустынной, да и до безопасной ей тоже было ой как далеко. Почему-то в последнее время повстречать на улице живых становилось намного опаснее, чем мертвых. С мертвяками разговор короткий да и привыкли уже к ним что ли, а вот представители рода человеческого были способны на сюрпризы. Порой весьма неприятные. И просчитывать их действия было весьма непросто.
        - Нет… - помотал головой Степа и выпрямился, по-пролетарски вытирая запачкавшийся рот рукавом.
        - Ну тогда пристегивайся, раз не хочешь… - договорить Лёхе не дал разнесшийся по всей округе приглушенный женский крик. - Что это?
        - Баба кричала… вроде.
        - Ото ж, что «вроде», - передразнил Степана Лёха и вновь прислушался, но улица, как на зло, вновь погрузилась в полную тишину, словно ничего и не было.
        Ну не глюки же, право слово?
        - Может, показалось? - чувствуя вновь подступающий к горлу ком, переспросил Степа, поудобнее усаживаясь в кресле и опуская стекло, чтобы свежий воздух хоть как-то урезонил взбунтовавшийся желудок. - Или птица какая прокричала…
        - Какая нафиг птица?! Баба орала… Точно тебе говорю.
        - Эй, ну долго вы там? - вновь крикнул Серега, на этот раз выйдя из машины и разминая ноги.
        - Погоди! - махнул рукой Лёха и повернулся к Степану. - Ты посиди пока, а я щас к мужикам сгоняю.
        - Ну валяй.
        - Слушайте, мужики, - подскочил ко второй машине Алексей, - я вроде крик слышал, а до этого огонек от сигареты мне померещился…
        - «Вроде», «померещился»… - дернул головой Иван, который от стычки с Лёхой отошел, но осадочек-то остался. - Да даже если кто и кричал, тебе-то что?
        «Ну как это что?» - так и хотелось переспросить МЧС-нику, не понимающему, как можно быть таким равнодушным. Но выглядеть истеричной барышней в глазах мужиков вовсе не хотелось, поэтому ответ был слегка суховатым:
        - Ну посмотреть бы надо… - пожал плечами Лёха, зябко вздрогнув то ли от холодного ветерка, то ли от ощущения опасности.
        - Зачем? - все так же абсолютно равнодушно поинтересовался высунувшийся из окна Иван. - Тебе что, больше всех надо или неприятностей не хватает?
        - Ну как зачем? Может, помощь нужна?
        - И что?
        - Ну так помочь надо!
        - Блин, по-моему вирус аленизма витает в воздухе и заражает одного за другим… Сначала Степик им страдал, но, вроде, излечился, теперь вот второй копытцами цокать начинает. Я уже начинаю бояться…
        - Марченко, помолчал бы. - Фыркнул Покровский, обидевшись на сравнение с благородным животным, в контексте которого он в глазах вечно недовольного Марченко представлялся абсолютным слюнтяем и тютей.
        - Слушайте, вы, Доны Кихоты и Д'Артаньяны в одном флаконе, всем не поможешь и всех не спасешь! - Иван снова попытался объяснить свою мысль эти непроходимым тупицам, которые, как ему казалось, абсолютно забыли, для чего они здесь находятся. - Мы вообще-то не просто так покататься выбрались водку да шашлык пожрать, у нас дело есть. Мы и так столько времени потеряли. И потеряем еще больше, если сейчас полезем проверять, показалось или не показалось кому-то что-то. И вообще, когда кажется - креститься надо.
        Серега скривился, опершись руками о крышу авто, и прямо взглянул на застывшего по тут сторону автомобиля Лёху.
        - Слушай, Лёх, ну пускай Марченко у нас и злыдня тот еще, но в чем-то он прав - времени у нас не много. Да и всем не поможешь.
        - Ну а как же…
        - А если тебе, действительно, показалось? - пытался гнуть свою линию дальше Серега. - И мы сейчас просто потеряем кучу времени зря?
        - А если не показалось, и кому-то, действительно, нужна помощь? Ведь кричала женщина… А если там и дети есть? Вы вот так вот уедете со спокойным сердцем, зная, что могли помочь и не помогли?
        - Блин, ну че ты заладил… - закатил глаза Иван, выражая всем своим видом все то, что он думает о мнительном МЧС-нике. - Серег, ну скажи ты ему, пусть прекратит нюни разводить, а? Ну не могу уже его слушать… Достал, блин.
        Невдалеке раскатисто грохнул выстрел, заставив Алексея утвердиться в своих подозрениях.
        - Короче, вы как хотите, парни, а я проверю этот дом! - не найдя поддержки психанул Лёха и быстрыми шагами вернулся к своей машине, где на заднем сиденье лежал его автомат.
        - Ты куда? - встрепенулся доселе тихо сидевший Степа, желудок которого только-только успокоился и перестал выворачиваться наизнанку. И самое непонятное - отчего? Вроде, ел он хоть и давно, но нормальную еду… Ну как нормальную? Вот уж точно не селедку с молоком… Хотя, может, тошнота как-то связана с ранением?
        Ответа на этот вопрос у него не было, да и у Лёхи, суетливо выгребающего свою снарягу с заднего сиденья, спросить времени не было.
        - Дом проверить. - Коротко бросил Алексей, отстегнув магазин и проверяя количество патронов в нем - не дай Бог в самый разгар боя они закончатся так не вовремя. Оставшись удовлетворенным увиденным, он вновь пристегнул магазин на место и проверил запасной боекомплект на разгрузке. - Перебирайся на водительское место!
        - Но я не смогу! Нога болит ужасно! - начал было возражать Степан, которому почему-то вдруг стало так себя жалко, что хоть вой. Но Лёхе было некогда выслушивать нытье попутчика, поэтому он довольно резко гаркнул:
        - Перебирайся, я сказал! Подстрахуешь меня. Перетерпишь, не загнешься… Движок не глуши, я быстро.
        - А остальные?!
        - А хрен с ними! Давай! И оружие далеко не откладывай… мало ли что. Вдруг прикрывать меня нужно будет.
        Степа, кряхтя, как столетний дед и матерясь тихонько себе под нос от боли, головокружения и жалости к самому себе, все же переполз на соседнее водительское кресло.
        - Доволен? Ну сел я. Только не уверен, что из меня достойный Шумахер выйдет.
        - Ничего, меня если что и стиль вождения а-ля «дедушка в кепочке» устроит, - крикнул напоследок Лёха и махнул рукой, перебегая улицу наискосок и крутя головой на все триста шестьдесята градусов, направился к тому дому, где, как ему показалось, он заметил огонек от сигареты и откуда раздался звук выстрела. Конечно, он не был столь сведущ в военном деле, как Серега, но все же его хоть и не большого но опыта хватило чтобы понять, что стреляли из ружья. Этот звук ни с треском «калаша», ни с пистолетным выстрелом не перепутаешь, если хоть раз их слышал. А слышать за последнее время пришлось не мало, в принципе, как и самому стрелять.
        Соваться в незнакомый дом в кромешной темноте с предполагаемым противником в нем, да еще и вооруженным, было сущее сумасшествие, но почему-то эта мысль к бывшему сотруднику Министерства чрезвычайных ситуаций пришла только сейчас, когда перед ним предстал полутораметровый забор и полная неизвестность за ним, сдобренная темнотой ночи.
        Какое-то время Алексей молча стоял возле забора, прислушиваясь к окружающим звукам и вглядываясь в темноту двора, пытаясь понять, есть ли там опасность. Даже пару раз втянул носом воздух - мало ли… вдруг сигаретный дым удастся учуять.
        Все же отсутствие мало-мальского освещения давало о себе знать - сам забор и силуэты деревьев на фоне более светлого неба четко прорисовывались, а вот детали двора оставались в полной неизвестности. Что и как там было, где вход в дом, где искать кричавшую женщину и уж тем более, что с ней потом делать… Вопросов было больше, чем ответов на них. На счастье, ветер согнал прикрывшую луну тучку, и внутреннее убранство двора более-менее можно было различить. Хоть и не в деталях.
        - Чего застыл? - раздался над самым ухом шепот Сереги, заставивший из-за своей неожиданности Лёху развернувшись подскочить на месте и непроизвольно надавить на спусковой крючок автомата, уперев тот прямиком в живот попутчика. От очереди в упор не спас бы ни один бронежилет. Парня бы просто разрезало напополам…
        - Придурок! - выдохнул Лёха. - Ты чего подкрадываешься-то так? Я ж перепугался… Хорошо хоть автомат на предохранителе, а то шутка бы твоя увенчалась успехом.
        - Да ладно тебе. Проверка бдительности. - Беспечно отмахнулся Серега Якименко, даже не представляя от какой беды его спасла забывчивость Алексея. Но, заметив, все еще обращенный в его сторону ствол автомата, аккуратно отодвинул тот в сторону со словами: - Ты ствол-то от меня убери, дурень. Сколько раз говорить «никогда не направляй оружие на человека», тем более на меня.
        - Да сам ты такой! Придурок, ей Богу! Я ж чуть твое брюхо не распорол с перепугу, - покачал головой Лёха, чувствуя, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди, но автомат все же опустил. - Ты один?
        - Ага. Ванька остался за рулем. Ну, заодно и прикроет, если что, потому как Степа вряд ли справится достойно с этой задачей.
        - А шо ж такое? Передумали? - ехидно поинтересовался Алексей, которому даже стала интересна причина, по которой Сергей изменил свое мнение. Ведь не далее чем пять минут назад он так же доказывал бесполезность всей этой затеи с проверкой дома.
        - Ты знаешь, чем немец от русского отличается?
        - Это вообще к чему?
        - Ну ты ответь… - заупрямился Серега.
        - Слушай, ну ты нашел время и место. Ну ладно-ладно… Национальностью.
        - Эх ты! А еще в вузе учился. Менталитетом мы отличаемся. Слышал такое слово?
        - Ну? И к чему это?
        - А вот к тому… У немцев свой менталитет. У них такой ордунг творится. Что в башке, что в делах. В доме же по полу идти страшно, я же живу по принципу «не мы для пола, а пол для нас». Или вот на примере правил дорожного движения… У них «нельзя» значит «совсем нельзя», а у нас «если немножечко, то можно». Помнишь, шутку про тройную сплошную, которую пересекать совсем-совсем нельзя? Её ж только наш человек понимает. И когда тому же немцу говоришь «Да ладно! Может, попробуем?», он не понимает, как так и смотрит на тебя как на клинического идиота. И наши народы похожи - такие же имперские, талантливые, но наш народ он какой-то авось-ный, бесшабашный. Даже изобретательность от того же авось. И именно поэтому тот же немец никогда русского не победит, ну не понимает он этого «а, может, попробуем?». Ведь русский сначала пробует, а потом соображает, а надо ли было пробовать вообще? Понял, к чему я это?
        - Авось?
        - Ага, - усмехнулся Серега и подставил сцепленные руки, чтобы помочь попутчику перебраться через забор. - Давай подсоблю.
        - Спасибо.
        Лёха воспользовался помощью Сергея и, преодолев препятствие, вскинул автомат наизготовку, готовый прикрыть напарника, пока тот будет перебираться через забор. Тот без труда перемахнул через преграду и мягко, практически бесшумно приземлился на обе ноги, чем вызвал немалое удивление у Алексея.
        - Ну ты блин спецназер… Где служил, если не секрет?
        - Та… - Только и отмахнулся Сергей. - Ничего особенного - спецназ ВВ.
        - Офигеть! Действительно, ничего особенного. Впрочем, тогда понятно, откуда ты такой умный…
        Сергей только улыбнулся на подобное замечание, вспоминая слова прапорщика из его роты, что самыми боеспособными военизированными подразделениями в стране являются не армейские, как ни странно, а именно МВДэшные, к которым относились и внутренние войска. Армия, если честно, вообще напоминала что того зомби - полуразложившийся труп, который еще пытается трепыхаться. А все почему? Да потому что у руководства страны как будто нарочно была стратегия развалить наследие страны Советов. И если в соседней стране после разрухи девяностых и неспокойном начале двухтысячных, жизнь хоть как-то начала налаживаться, а армия модернизироваться, то в Нэньке «гаранта» кроме законов о пчелах и героизации подозрительных личностей, запятнавших себя сотрудничеством с немецкими фашистами в годы Великой Отечественной, казалось, больше ничего не интересовало. Все же, падение советской империи не прошло бесследно. Ведь у всего есть своя цена, а народ с радостью схватил предложенный «товар», в роли которого выступала чуждая нам западная система ценностей, забыв посмотреть на ценник. А когда выставили счета, то тут-то люди и
спохватились, что надо что-то с этим делать. А что делать до сих пор и не решили…
        Иной раз вспоминались нетленные пророческие слова о нежелании кормить свою армию и необходимости кормить чужую. И все к тому, наверное, и шло, да вот только злой гений судьбы распорядился иначе. И кто знает, плохо это или хорошо… Эти понятия, по мнению Сереги, были столь близки, что отделить одно от другого было крайне сложно.
        - Тише, - оборвал свои размышления и рассуждения МЧС-ника Сергей. - А то собачка твои вопли почует - сразу же выдаст нас.
        Алексей опасливо оглянулся. Так, на всякий случай… Но потом немного неуверенно выдал:
        - Да нет здесь собаки. Наверное. Если бы была бы - уже во всю бы бесилась. Сам же знаешь, какие они, дворовые шавки, визгливые. Мы же как два лося через чащи прем, разве что не ревем.
        - Попрошу не обобщать. На мы, а вы. А то, что собачки нет - это хорошо. Вроде темно в доме… Может, тебе все же показалось?
        Серега достал из нарукавного кармана небольшой фонарик чуть толще неизменного атрибута какого-нибудь чикагского мафиози - сигары и, нажав кнопку, активировал его, направив тонкий луч света себе под ноги.
        - Ага. Звук выстрела показался, да? Тем более, смотри сюда… Показалось… - хмыкнул Лёха и носком ботинка пнул окурок от сигареты, оказавшийся возле носка его ботинка.
        - Это еще ничего не означает. - Скривился Серега. - Это может быть и старый бычок. Прошлогодний…
        - Свеженький он. Уж поверь мне. Вон вход, только давай, пригнись - окон-то столько.
        Парни проскочили по асфальтированной дорожке небольшой палисадник с торчащими из земли черенками розовых кустов, которые заботливая хозяйка предварительно на зиму обрезала, чтобы по весне кусты еще больше разрослись и радовали крупными и душистыми цветами.
        Небольшие окна, столь обычные для деревенских домов, зияли непроглядной чернотой - ни намека на присутствие людей в доме. Но выстрел-то не сам по себе прозвучал! Поэтому и Алексей, и Серега, согнув спины, друг за дружкой пробежали по дорожке, направляясь к ступенькам, ведущим на веранду, откуда уже можно было бы попасть в дом.
        - Давай, прикрываю! - одними губами проговорил Серега и кивнул в сторону ступенек, а сам, прижавшись спиной к стене, внимательно осматривал двор. И тут-то и заметил лежащее в паре метрах тело, которое в тени виноградника, отбрасываемой от лунного света, было больше похоже на груду какого-то барахла, а потому и не сразу бросилось в глаза.
        Сергей пощелкал пальцами, привлекая внимание приятеля:
        - Гляди, Лёх, трупак! Глянуть бы надо…
        - Че я трупака не видел? - воскликнул чересчур громко МЧС-ник, но, заметив выражение лица Сереги, тут же исправился и продолжил шепотом. - Зомбак или свежачок?
        - Попробуй на зуб, я те че, доктор? Темень такая - ничего не понятно.
        - Фонариком посвети.
        - Угу. Проще транспарант вывесить с подсветкой «Мы здесь!». И так со своими машинами засветились на всю улицу. Тут только слепой не заметил света их фар и рева движков.
        Алексей закатил глаза и скорчил недовольную мину:
        - Ну так а какого ты меня тогда дергаешь?
        - Да никто тебя не дергает. Заходи, давай!
        Ручка двери повернулась практически бесшумно, да и петли не подкачали - даже не скрипнули ни разу. Все же в несмазанных петлях, издающих противный скрип, было свое преимущество - никто незамеченным в дом не проник бы. А так - заходи кто хочешь, бери что хочешь…
        Беспечность сельских жителей (а пригород Джанкоя сложно было назвать по иному, впрочем как и сам городишко) иногда просто поражала: двери что в дома, что в квартиры открыты… Ну ладно еще в квартиры - там, если кто зашел, то хоть слышно. А в частном доме? Попробуй услышать, что кто-то там заходит… особенно, если сам огородником в позе поклонения солнцу ковыряешься в своих честно заработанных четырех сотках. А уж тем более в такое время оставлять дом не замкнутым - сверх идиотизма. Оно-то понятно, что у стандартного зомбака мозгов не хватит ручку повернуть, а от откормившегося в мутанта никакой замок не спасет - тот его снесет вместе с дверью и стеной в придачу, но должна же быть хоть банальная осторожность!
        - Ничего странного не замечаешь? - поинтересовался вошедший следом и пятившийся спиной Серега.
        Лёха огляделся и снова покачал головой.
        - Нет. А что?
        - Тепло в доме и запах соответственный, будто печку совсем недавно топили. Надо будет не кухне проверить. Обычно печки в кухне располагали, чтобы еще и приготовить на ней можно было… Давай сюда! Вон двери.
        Из продолговатой веранды парни проскользнули в средних размеров кухню с плотно задернутыми шторами, завешанными еще для верности старым плотным покрывалом, чтобы ни малейший лучик света от еле-еле горящей свечки не был заметен с улицы.
        - Ага. Вот почему окна такие темные… УмнО! - похвалил сообразительного жильца дома Сергей и подошел к выложенной вдоль одной из стен невысокой печки-лежанки, от которой все еще исходило достаточно тепла, чтобы в комнате не было холодно.
        Якименко приоткрыл створку, через которую обычно подкладывали дрова, и, заметив, свежее подброшенный брусок, который еще не успело потрепать пламя, снова утвердился в своих мыслях.
        - Недавно только подкинули. Будь внимательнее!
        - Давай дальше глянем.
        - Погоди. Там вон тоже дверь, - кивнул Сергей на дверь, ведущую то ли в кладовую, то ли в ванную комнату.
        Ванная оказалась пуста. Оставалось проверить жилые комнаты.
        - Тсс! - прижал палец к губам Лёха, замерев там, где стоял.
        - Что такое?
        - Я шаги услышал… Давай к стене!
        Серега рывком занял место справа от двери, ведущей из кухни в остальную часть дома, тогда как Алексей встал слева, подняв дуло автомата вверх.
        - Дурак! Автомат на плечо! Пистолет возьми… - прошипел Серега, демонстрируя зажатый двумя руками трофейный пистолет Форт17, последнее детище Винницкого оружейного завода. Все же его бывший хозяин был оружейным маньяком и, видать, имел лишние деньги, которые он и вкладывал в оружие. Впрочем, оно ему уже не пригодится, а вот Сереге лишним не будет.
        - Зачем? - недоумевающее уставился на него Лёха.
        - За шкафом! Потом объясню… - шипел Серега, слыша приближающиеся шаги и боясь, что напарник просто не успеет сменить оружие на более удобное в условиях ведения стрельбы в закрытом помещении. Ведь от «калаша» всего можно ждать - в том числе и рикошета. К тому же с «веслом» очень неудобно работать в помещениях исключительно из-за габаритов самого оружия.
        - Нету у меня.
        - Ну так а чего сразу не сказал? Спорить начал…
        - Да ничего я не спорил!
        - Тише! - вырвалось у Сереги, когда дверь начала открываться, прикрывая замершего Лёху от входящей на кухню женщины.
        Никакого оружия при ней не было. Одетая в самый обычный трикотажный спортивный костюм, обтягивающий бедра, с розовыми вставками по боковому шву и с такими же смешными розовыми домашними тапочками в виде длинноухих лохматых зайцев с выпученными глазами, в задницу которым вставлялись ноги, с конским хвостом, по-домашнему стянутом на затылке, женщина вообще не вызывала визуально никакой опасности. Да и то, как она зашла на кухню, направилась к столу, говорило о том, что она могла быть хозяйкой этого дома и чувствует себя более чем спокойно.
        - Руки вверх! - выступил вперед Серега, направив пистолет женщине в затылок. - Ни слова, иначе выстрелю. Поняла?
        Женщина резко застыла на том самом месте, где и стояла, не проронив ни слова и испуганно дрожа, что было заметно даже в неярком свете догорающей свечи.
        - Поняла? Кивни, если да. - Исправил свою оплошность Сергей и, заметив чуть заметный кивок, разрешил той опустить руки и повернуться. - Поворачивайся, только медленно. Никаких резких движений… Иначе на месте головы будет фарш. Медленно, я сказал, и руки можно опустить.
        Женщина начала поворачиваться, испуганно глядя на нежданных гостей, переводя взгляд то с одного мужчины с пистолетом, то на другого, застывшего у стены и направившего в ее сторону черное дуло автомата.
        - Здесь есть еще кто-нибудь? - задал вопрос тот, что с пистолетом…
        23.20. Пригород г.Джанкоя, Крым.
        Дильназ Стрельченко
        Дильназ Алимовна Стрельченко, в девичестве Кайсарова, как и любая благочестивая молодая девушка, воспитанная в традиционной крымско-татарской семье, знала, что рано или поздно ей предстоит выйти замуж. Ее отец, Алим Кайсаров, выберет ей мужа - подходящего парня из достойной семьи, с которым и предстоит сыграть пышную свадьбу, на которую будут приглашены все-все родственники, знакомые и друзья, ибо не пригласить кого-либо из родни в такой день - то же самое, что нанести смертельную обиду… Конечно, среди молодежи традиции предков, когда родители невесты и жениха сами сговаривались о дальнейшей судьбе своих детей, становились все менее и менее популярными. Молодые парни и девушки, идучи на поводу у времени и всеобщей морали поведения, привнесенной с Запада, сами предпочитали вершить свою судьбу, практически не считаясь со старшим поколением. Впрочем, от ошибок не застрахован никто…
        Но отец Дильназ, или Дили, как ласково называли ее родители, растил дочку согласно строгим мусульманским традициям. Ведь отец был имамом в мусульманской общине небольшого села Джанкойского района. И кому, как ни ему придерживаться всех заветов Пророка и не прививать это своей единственной дочери?
        Но, не смотря на строгого отца, Диля выросла девочкой общительной и веселой, к тому же весьма бойкой на язык, чем неоднократно доводила до слез свою матушку. Именно своим характером и открытой улыбкой она и приглянулась простому парню Федору Стрельченко. Они еще учились в одной школе, хоть Федор и был на три года старше Дили. Но почему-то эту смуглую девчонку с темными глазами он помнил и когда учился в техникуме и потом, когда пошел служить по контракту.
        Как-то они случайно пересеклись в городе. Федя не растерялся и пригласил смуглянку в кафе, девушка, сама не зная почему, согласилась, понимая, что узнай о таком ее отец точно бы наказал ее… Но настроение было такое хорошее, а погода солнечной и теплой, располагающей к хорошему времяпрепровождению, что Диля и не подумала о строгих наставлениях отца. Так и началось все то, что в последствии преобразовалось в создание новой интернациональной семьи. Но это было намного позже.
        Узнав о том, что его единственная дочь встречается с русским парнем отец пришел просто в неистовство. Он и кричал, и призывал одуматься, и запирал девушку, но молодые люди, повинуясь зову своих сердец, словно две реки просачивались сквозь любые преграды, стремясь соединиться, не смотря ни на что. Ведь настоящая любовь, поселившаяся в сердцах, была готова на любые безумства и подвиги…
        Однажды отцу с другими деревенскими парнями, грозившимися убить молодого человека, удалось схватить Федора. Рыдающая и испуганная Диля умудрилась дозвониться до родителей возлюбленного и рассказать, в какую передрягу из-за нее попал их сын. Отец Федора, мужик резкий, еще из той породы, которую не каждая передряга и сломает, схватив ружье, запрыгнул в авто и рванул выручать сына… Но тот справился и без помощи бати - ему удалось сбежать.
        Но на этом все злоключения молодой пары не закончились. Поговорив по сердцам с отцом и объяснив ему всю ситуацию, Федор решился на отчаянный шаг. Вместе с вооруженным охотничьей двухстволкой отцом он попросту выкрал Дильназ. Так сказать, в лучших традициях гайдаровской «кавказской пленницы». Не сказать, чтобы Дильназ была против. С родителями Федора она быстро нашла общий язык. Но ее родители оставались неприступными, как две скалы, не смотря на то, что мать самой Дили была так же славянских кровей, но спустя годы замужней жизни ее ничем нельзя было отличить от татарки - разве что голубые глаза выдавали ее истинную природу.
        Только через год, когда дети решили официально пожениться, родители невесты приняли ее выбор. Конечно, это было сложно… И как дальше сложится жизнь сказать предвидеть было попросту невозможно, так как соединялись не просто две разные семьи - два разных народа, две разные религии со своими традициями соединились в одной новой семье.
        Зато свадьба, хоть и не такая пышная, как хотелось бы родне невесты, была веселая. Настоящий интернационал: украинско-татарская свадьба, проводимая на русском языке. Как говорится, на зло врагам. На свадебном столе рядом с традиционными блюдами татарской кухни, такими как долма, соседствовали картошка с жаренными грибами и селедочка с огурчиками.
        Музыка так же была разнообразная: современная эстрада вперемешку с татарскими мелодиями, под которую вытанцовывали родственники невесты, живо отбивая ритм ногами в духе кавказской лезгинки.
        После свадьбы молодожены некоторое время прожили с родителями Федора, а после переехали в отдельный дом, который удалось арендовать у старенькой бабушки, переехавшей к своим детям, за весьма неплохую цену. Дом хоть и был старым, но после наведения порядка и косметического ремонта стал вполне пристойным жилищем.
        Из трех семей Кайсаровых-Стрельченко Беду удалось пережить только молодоженам. И даже старенький домик сыграл в их пользу - печное отопление с возможностью готовить на этой же плите, колодец, полная дров поленница и закупленный в начале марта уголь дали свои положительные моменты. К тому же частный дом, он и в Африке - частный дом. При наличии огорода и рук, растущих из нужного места сложно умереть с голоду.
        Да и с мертвецами, невесть откуда взявшимися на белом свете, приспособились справляться. Оставалось только привыкать к новым реалиям. И все бы ничего - но недалеко от насосной станции Северо-Крымского канала один предприимчивый дядька со связями в криминальном мире решил организовать рынок, на котором не брезговали торговать и живым товаром. Тогда-то Федор, вернувшийся с очередной вылазки в город, и приказал занавесить все окна плотными покрывалами и не показываться лишний раз на улице без крайней необходимости и уж тем более когда мужа нет дома. Тон, с каким все это было сказано, и выражение лица мужа отбило всякое желание у Дильназ расспрашивать того о подробностях и причинах принятого решения. Только теперь Федор без ружья даже в огород не выходил…. Было страшно.
        А сегодня ночью и вовсе непонятно как, наверное, огородами с соседского двора (огороды-то примыкают друг к другу и толком никакой перегородки между собой не имеют), во двор пробрался мертвяк… Торчал посреди двора, вытаращив свои пустые белесые бельмы, пока на него случайно не наткнулась выскочившая за так не к стати закончившимися дровами Диля. Испугалась она тогда страшно, думала даже, что сердечный приступ ее схватит - так сердце колотилось, но выбежавший на испуганный вскрик жены Федор быстро упокоил беспокойника, отправив перепуганную насмерть жену обратно в дом… А сам пока вышел в поленницу, чтобы набрать достаточное количество дров для протопки дома на всю ночь, потому как ночи еще стояли холодные и домишко без отопления быстро остывал, а чтобы заново его протопить нужно было время и лишние дрова, которые тоже не были бесконечными.
        Перепуганная до смерти Диля зашла в комнату накапать себе успокоительных, чтобы хоть как-то унять расшатавшиеся нервы, затем вернулась обратно на кухню, дожидаться мужа, как незнакомый голос, раздавшийся за спиной приказал поднять руки и не двигаться. Только сам Бог знает, как женщине не удалось упасть в обморок от испуга. Может, конечно, капли подействовали. Руки, поднятые над головой, предательски задрожали в унисон с коленками, а сердце, казалось, ухнуло в анатомически несвойственный ему район - куда-то в район пяток, заставив кровь предательски замереть в венах.
        Незнакомец приказал повернуться. Диля подчинилась. Не в том она была положении, чтобы не послушаться. Ее взору предстало двое мужчин, стоявших по обе стороны от двери, ведущей из кухни в комнату. Один из них невысокий, среднего телосложения, практически мальчишка, целился ей прямиком в лицо из какого-то пистолета, на поверхности которого отражался колышущийся огонек свечи. Второй же - чуть постарше, повыше и более худощавый целился в нее, если ей не изменяет ее девичья память, из автомата.
        Что за марка автомата, женщина не знала, ее знаний про оружие хватало только на то, чтобы отличить пистолет от автомата, а уж разбираться в тонкостях названий - это было не для нее. К тому же страх, сковавший все ее естество, не дал бы ей сейчас и собственных родителей узнать.
        - Здесь есть еще кто-нибудь? - негромко поинтересовался первый мужчина, пристально глядя на перепуганную Дильназ не по мальчишечьи серьезным взглядом серых глаз.…
        23.20. Пригород г.Джанкоя, Крым.
        Сергей Якименко
        - Ты русский язык-то понимаешь? - начиная нервничать, переспросил Серега, хмурясь от того, что женщина застыла как вкопанная и даже и не думала отвечать на его вопрос, только часто-часто моргала, словно вот-вот собиралась разреветься. Еще только слез бабских не хватало. - Ну чего застыла? Говори!
        - Д-да… - только и кивнула та, испуганно переводя взгляд с одного незнакомца, забравшегося в ее дом, на другого, всеми силами стараясь удержать слезы, так и собирающиеся в уголках глаз, отчего те неумолимо щипало.
        - А чего тогда молчишь, как пленный партизан на допросе? А? - кивнул Алексей, перехватывая свой автомат и корча как можно более устрашающую физиономию. Он, добряк по натуре, сам испытывал некий дискомфорт от того, что приходилось держать на мушке безоружного человека, тем более женского пола. Но дискомфорт дискомфортом, а необходимость этого действия он прекрасно понимал. Тем более, он сам стал невольным виновником возникновения этой ситуации.
        Стойкостью и мужеством до «русизэн партизанэн» женщина не дотягивала, поэтому ответила подрагивающим голосом:
        - С-спрашивайте.
        - От дурра-то стоеросовая… Ей Богу! Так спросили же - есть ли кто дома, кроме тебя?
        - Д-да… - часто-часто закивала головой женщина, отчего прядь темных волос, собранных в конский хвост, заправленная за ухо, чтобы не мешала, упала на лицо, начав щекотать нос. Было очень не удобно и щекотно, но хозяйка дома боялась лишний раз вдохнуть, не то чтобы пошевелить рукой под прицелом автомата и пистолета.
        Без предварительного скрипа хлопнула наружная дверь, и парни напряглись - кто-то вошел в дом.
        - Тихо! - одними губами проговорил Серега и для пущей убедительности продемонстрировал кулак. Кулак был внушительный, размеров не малых - все же не смотря на молодость, Сергей был парнем крепким, поэтому в качестве аргумента убеждения сжатый кулак годился на все сто процентов, да и действовал как в той рекламе говорилось «вместо тысячи слов».
        Быстро дернув женщину в сторону стола, Серега спрятался за высокий холодильник, стоящий буквально возле самой двери, ведущей на веранду.
        - Сиди тихо… - прошипел Лёха и пошире распахнул дверь, из которой еще несколько минут назад вышла хозяйка дома, и которая так удачно прикрывала его от взгляда человека, который вот-вот войдет в кухню.
        Женщина все так же сидела с идеально ровной спиной, словно в роду ее сплошные графья да князья были, не иначе, глядя расширенными от ужаса глазами, полными слез, на спрятавшегося Серегу, который приставив дуло пистолета к губам, только покачал головой.
        - Диль, вот, принес!
        В распахнувшуюся дверь сначала ввалилась широкая спина с перекинутым через плечо стареньким охотничьим ружьем, а затем и сам обладатель оной, держащий в руках несколько поленьев. Мужчина растерянно глянул на заплаканную жену, пытаясь понять, что же ее так напугало? Ведь мертвяка, забредшего через огород, он упокоил, больше никто их не беспокоил. Так почему она такая бледная, что это заметно даже в неярком свете, испускаемом свечой?
        - Эй, ну ты чего раскисла?... - улыбнулся он, но Дильназ только молча сидела с широко распахнутыми глазами, прекрасно видя Серегу, который стоял наизготовку с пистолетом.
        Федор аккуратно положил поленья возле печки, поправил съехавший с плеча ремень и заметил колыхнувшуюся тень справа у двери. Он действовал быстрее, чем успел все хорошенько обдумать. Скорее всего, на уровне инстинктов, которые порой срабатывают быстрее, чем возникают правильные мысли в голове.
        Прыжком рванув к двери, придерживая правой рукой бьющее по бедру ружье и жалея, что нет времени его снять, он вместо того, чтобы ее распахнуть (как бы сделало большинство, дабы проверить, кто же за ней скрывается), наоборот сильнее придавил ее к стене. И, почувствовав сопротивление, еще сильнее навалился на дверь, пока за ней кто-то не матюгнулся.
        Значит, он все сделал правильно, и чуйка его не подвела - в доме был кто-то посторонний …
        Федор нервно дернул плечом, сбрасывая ремень и перехватывая ружье, приготовившись выстрелить через дверь. В доме из ружья, конечно, было неудобно стрелять - все же габариты у последнего внушительные, да и звук больно ударит по ушам, но никакого другого оружия, к сожалению, не было.
        Он уловил краем уха, как за его спиной раздался едва слышный шорох, а затем все произошло так быстро, что Федор и не понял, как над самой его головой грохнул выстрел, а сам он очутился на полу. Это потом, когда он немного успокоился, то вспомнил, что жена почему-то дико взвизгнула и неимоверным броском повалила его на пол, тем самым спасши его жизнь и вызвав полное недоумение у посторонних. Их Федя заметил только тогда, когда уже валялся на полу. Он было потянулся к лежащему рядом ружью, но голос, раздавшийся сверху, заставил замереть руку, не дав той даже коснуться оружия.
        - Я бы не советовал…- угрожающе проговорил совсем молодой парень с пистолетом в руках, сделавший шаг вперед и движением ноги откинувший ружье в сторону. Затем парень дернул успевшую уже подняться на ноги Дилю и оттолкнул ее за стол.- Это что такое было?
        - Погоди! Погоди, пацан, не стреляй… - выставил обе руки перед собой Федор, пытаясь говорить как можно более убедительно и спокойно. - Погоди. Давай поговорим.
        Все странности словно пазлы теперь сложились для Федора в единую картинку, теперь-то было понятно странное поведение Дильназ. Только теперь перед ним была следующая дилемма - кто были эти люди, что посмели залезть в его дом? Явно неместные. Этот городок, как и вся округа была подчинена Джамилю, а с тем у Федора были определенного рода договоренности.
        - Я встану. Хорошо?
        - Вставай, - согласно кивнул парень.
        Федор медленно, не делая резких движений, поднялся на ноги и после того как выпрямился, поднял обе руки вверх в примирительном жесте.
        - Кто вы такие? Чего вам надо?
        - Слишком много вопросов… - покачал головой Серега, выходя из своего укрытия. - Лёха, ты там как? Нормально?
        - Твою бабушку налево через колено! - вывалился из-за двери МЧС-ник, придерживаясь левой рукой за грудь. - Я себе чуть ребра не сломал прикладом, когда этот всей тушей навалился!
        - Ха… это я еще так… на полшишечки, - хмыкнул Федор, пытаясь повернуть голову так, чтобы видеть Дильназ.
        - Поговори мне! - злобно шикнул Сергей. - Давай, садись… Что, мародеркой решил заняться? Хозяина укокошил, а теперь за бабой его пришел?
        - Чего-о-о?!! - удивленно протянул Федор, послушно сев на свободную табуретку возле жены. - Какого хозяина? Мужик, ты сдурел, что ли?
        - Ага! Как же… Видели мы во дворе… под виноградником, - все еще ощущая боль в груди, куда так впечатался приклад автомата, и вспоминая, не слышал ли он в тот момент хруста сломанных ребер, проворчал Алексей. Сделав глубокий вдох и не ощутив резкой боли, которая обязательно бы появилась, если бы ребра действительно были переломаны, он успокоился. А то только еще одного покалеченного в отряде не хватало.
        - Мужик, ты часом головой там за дверью не приложился? - удивленно переспросил Федор Стрельченко. - Да это трупак забрел во дворище. Я его и того… Из этого самого ружья. Диль, ну ты хоть подтверди…
        Серега с Лёхой перевели свои взгляды на женщину, которая часто-часто закивала, подтверждая слова мужчины.
        - Так это ваш муж?
        - Д-да…Мой муж. Федор.
        - Твою дивизию…. - хлопнул себя по лбу Серега, забыв про зажатый в руке пистолет, и оттого больно приложив себя по лобешнику рукояткой, отчего чуть было позорно не охнул. - Так вы и есть хозяева этого дома? Ну так а баба-то твоя чего тогда орала?
        - Исп-пугалась я…
        - Да испугалась она! - набравшись смелости при виде растерянного лица незнакомца, гаркнул Федор, подскочив со стула. - Дилька пошла за дровами, а тут мертвяк… А она что, железная, чтобы не испугаться? Вот и заорала… А там уже и я подоспел… А вы что подумали, мужики?!
        - Что-что? - рявкнул уже в свою очередь Сергей, почувствовав себя во всей этой ситуации полным придурком. - Что бандюки какие в дом забрались да над бабой издеваются… вот и решили помочь. Время-то нынче какое!
        - Спасатели, блин! - нервно заржал Федор, склонив голову на руки, и вздрагивая всем телом при каждом порыве смеха, который больше был похож на нервное всхлипывание. Отчего Серега всерьез начал задумываться о психическом здоровье этого здоровяка.
        - Да мы как лучше хотели… - чувствуя себя виноватым, упавшим голосом проговорил Лёха. Все же это из-за его подозрительности они с Серегой затеяли весь сыр-бор.
        - А получилось как всегда… - пробурчал Серега, зло глянув на приятеля, и мысленно представляя, как будет зубоскалить Иван по этому поводу.
        Реакция последнего не заставила себя долго ждать. Он сначала долго смеялся, уронив голову на руль и вздрагивая всем телом. Потом, немного успокоившись, обозвал и так поникшего Лёху «придурком мнительным» и предложил выдвигаться в поисках этого самого рынка. Конечно же, только после того как напомнил им еще раз о количестве потерянного из-за ерунды времени. Ну как же без этого?
        - Эй, мужики! - выскочил на дорогу хозяин дома, когда двигатели обеих машин разогнали стоявшую на улице тишину, замахав руками для привлечения внимания. - Погодите!
        - Чего тебе? - высунулся из окна Сергей.
        - Вы же к насосной направляетесь?
        Серега подозрительно взглянул на мужика.
        - Ну…
        Интересно, откуда это он такой догадливый? Ведь в доме они с Лёхой и словом не промолвились о том, что направляются к насосной, в окрестностях которой, по информации от захваченного в плен бандита, и находился тот самый пресловутый рынок рабов, куда увезли захваченных девчонок, среди которых были сестра Ивана Марченко, Наташа, и двоюродная сестра Степана - Кристинка.
        - Я могу показать дорогу. - Выпалил на одном дыхании Федор, замерев в ожидании ответа, но тут же добавил для прояснения ясности всей картины. - Только не за просто так…
        Услышав последнюю фразу, Иван хмыкнул, не ожидая каких-либо альтруистических наклонностей от незнакомого мужика.
        - А то мы и сами его не найдем…
        - Ну найдете и что дальше?
        - Дальше будет дальше. Тебе то что?
        - А то. Там не все так просто. Вы ищите кого-то конкретного? Кого-то из родных? - мужик ткнул пальцем в небо и угадал.
        - И что?
        - А то… Что у Джамиля не все так просто. Одних девиц продают на открытых аукционах, а вот есть еще и другие закрытые. И на них просто так не попадешь.
        - Та-а-ак. И ты можешь нас туда провести? - поинтересовался Серега.
        - Ну-у…
        - Не мнись, как девочка. - Буркнул Марченко, ожидая услышать ответ.
        - Мне бы оружие… У вас же лишний «калаш» есть. Вон его видно, он на заднем сиденье лежит...
        - Ишь ты глазастый какой! - хмыкнул Серега, сплевывая на асфальт накопившуюся слюну, удивляясь наглости нового знакомца. Быстро же он сориентировался.
        Ведь на заднем сиденье и вправду лежал АКМ калибра семь-шестьдесят два с поблескивающим покрытым лаком деревянным цевьем и прикладом.
        - И с чего ты взял, что он лишний? Тем более, что автоматы лишними не бывают, - прокомментировал заявление Иван, направив поток воздуха от печки себе в лицо, т.к. немного озяб из-за раскрытого окна.
        - Дело ваше. Но со мной у вас шансов попасть на «закрытую вечеринку» намного больше.
        - А тебе то что? Что за нездоровый альтруизм?
        - Оружие нужно, - коротко ответил Федор. - Очень.
        - Оно всем сейчас нужно.
        - Согласен. Ну так что?
        - А с чего ты вообще взял, что мы не проездом, а направляемся именно туда?
        Марченко же ничего не говорил, только переводил внимательный взгляд чуть прищуренных глаз со своего соседа на незнакомого мужика, ожидая ответа от него. Он даже как бы невзначай уперся локтем правой руки в колено, мол для лучшей видимости собеседника, тогда как кистью стараясь не делать резких движений, аккуратно вытащил из боковой кобуры запасной пистолет, еще отцовский служебный ПМ, и взвел курок, готовый в любой момент выстрелить, если незнакомец начнет что-то химичить.
        - С чего - с чего… Уж больно вы благородных рейнджеров напоминаете, а то, что на том рынке девчонок молодых стали продавать ни для кого из местных не секрет. Так что сложить два и два особых умственных талантов не нужно.
        - Ну-ну… Рейнджеры, говоришь? - хмыкнул Иван, кожей ощущая холодную сталь рукоятки. - Что думаешь, Серег?
        Все же из всей четверки именно Якименко для Ивана казался разумнее и рассудительнее всего. Остальные были, как бы это помягче сказать…. Ни рыба, ни мясо. А вот Серега, не смотря на свой возраст, мозгами шурупать умел. А возраст… Это такой недостаток, который имеет свойство проходить со временем.
        - Что-что? Что треснет у него кое-что! АКМ ему подавай! Не, ну я понимаю, что патронов у нас на него не очень много. Полтора цинка есть, но они распределяются и на СКС. И пока пополнения этого калибра у нас не предвидится, если, конечно, не наткнемся на какие-нибудь стратегические склады. - Предположил Серега, на что Иван в ответ только хмыкнул:
        - Но чтобы на них наткнуться, надо знать, куда двигать, а я в этих делах не то чтобы очень…
        - Нет, ну я знаю как минимум несколько таких мест на оружие плодородных - Севастополь, Мелитополь и Соледаровские шахты, что на Донбассе. Точное местоположение, конечно, не скажу, но вот направление могу задать.
        - Мелитополь, Мелитополь… - повторил несколько раз название города Иван, будто вспоминая что-то из глубин своей памяти. - Это не там склады взрывались несколько лет назад?
        - Ага. - Кивнул Серега Якименко. - Сто пудово спи… спионерили оружие, а потом решили это все прикрыть типа взрывами.
        - Ну это понятно. Наш народ вообще смекалистый и головастый. Только эту бы смекалку да не на разграбление Родины пустить. Ну так что решаем? Отдаем? - негромко, чтобы не услышал стоявший возле машины Федор, проговорил Сергей. - Да и проводник нам не помешает. Все же он свой город лучше нас знает, да и людишек местных тоже.
        - Может, карабин ему предложим. Ну душит меня жаба «калаш» отдавать. А карабин…. Ну и черт с ним! Хотя не нравится он мне, - честно признался Иван.
        - А тебе никто не нравится, - парировал Серега, покосившись на ожидавшего решения Федора.
        - На то есть свои резоны…
        - Ну так что с ним будем делать? - кивнул Серега в сторону застывшего в ожидании вердикта Федора. - Соглашаемся или нет?
        Иван помолчал пару секунд, а потом нагнулся вперед, чтобы хорошо видеть собеседника, и голосом незабвенного товарища Сухова со свойственными ему одному интонациями поинтересовался:
        - Так «калаш», говоришь?
        - Да. - С готовностью кивнул Стрельченко, нервно перемявшись с одной ноги на другую. - У меня только старенькая одностволка, у соседа на бутылку выменял еще год назад. А с ней особо не повоюешь. - Невольно пожаловался Федор на свой ограниченный боекомплект.
        - А что, есть с кем? - навострил уши Серега, которому не давали спокойствия слова Ивана о недоверии к этому мужику.
        - А что нет? Чай, не на курорте отдыхаем - мертвяки в городе имеются. Да и мародеры шастают еще. Так что «калаш» и патронов к нему рожка на три.
        Иван не знал, что именно ему не нравилось в этом мужике. Просто словно холодок по затылку прошелся, а это не есть гут. Это значило, что подсознательно ему что-то не понравилось в незнакомце, а вот что именно он понять так и не мог, поэтому и задавал разноплановые вопросы, пытаясь понять, что же не так.
        - А чего так скромно?! - нервно хохотнул от такой заявочки Иван. - Почему не на десять?
        - Мужик, ты меня на фу-фу не бери. Я тоже адекватно оцениваю важность предоставляемых мною услуг. Я ж не барыга какой-нибудь…
        - А закончатся патроны, что будешь делать?
        Федор только ухмыльнулся и хитро сузил глаза.
        - А вас оно колышет?
        - Резонно.
        Иван переглянулся с Серегой и кивнул на заднее сиденье.
        - Короче. АКМ мы тебе не дадим. Такая корова нужна самому, - лицо Федора удивленно вытянулось. - Но вот карабин Симонова самозарядный можем тебе предложить, калибр семь-шестьдесят два на тридцать девять и сотня патронов россыпью. Ну как? Сгодится?
        - Сгодится! - все же согласно кивнул Федор, хоть и не столь радостно.
        - Прыгай, давай.
        - Щас, я жену предупрежу! - расплылся в улыбке Стрельченко и рванул со всех ног к дому.
        - Хм… Если тут так опасно, почему не уедет с женой из города? Странный какой-то… - пробурчал Иван. - Я бы из зазомбяченного города руки в ноги и тикать, а эти сидят в четырех стенах.
        - Ну, хозяин-барин. - Пожал плечами Серега Якименко. - Значит, есть у него на то свои резоны.
        - Вот это-то мне и не нравится, когда есть что-то такое, чему я не могу дать логического объяснения. Меня это нервирует.
        Вернулся новоявленный проводник уже в войсковом зеленом камуфляже и берцах. Даже на человека похож стал. Не то, что до этого - в каких-то лохмотьях был, что с бомжом можно было перепутать ненароком.
        - Ну что, предупредил?
        - Ага. Заинструктировал до слез, чтобы из дома носа не показывала. Так что, куда мне садиться?
        - Давай на перёд, дорогу покажешь, - ответил Серега, предусмотрительно вылезая из машины.
        - О'кей, - радостно улыбнулся Федор и запрыгнул на переднее сиденье, кряхтя от того, что мало места для ног - все же он был выше Сереги. - А как здесь кресло подвинуть?
        - Вон рычаг, - подсказал ему Якименко, успев уже занять заднее сиденье, аккуратно убрав оружие чуть в сторону.
        Он ведь не просто так посадил этого нового знакомца на свое место. Во-первых, он ему не до конца доверял, чтобы оставлять его рядом с оружием, а, во-вторых, так его было проще контролировать. Ежели что - пистолет к затылку всегда успеет приставить.
        - Так что жена? Бандиты шалят? - откинулся на спинку сиденья Серега, положив трофейный пистолет себе на колени.
        - Не шалят, а пошаливают… Баб они, как вы думаете, откуда берут для продажи? По окрестным селам шерстят да еще из других городов привозят.
        Иван невольно сжал зубы, вспомнив о сестре.
        - Чего это он? - поинтересовался у Сереги Федор, неестественно повернув шею, рискуя ее свернуть.
        - Сестра его в лапах у работорговцев…. Вот и переживает, что не успеем.
        - А-а-а! - сочувствующе протянул Федор, почесав кончик носа. - А вы знаете, когда ее на рынок-то привезли?
        - А что?
        - Ну не просто так ведь интересуюсь…
        - Точно не знаю, примерно ночью сегодня должны были. Если остановок в дороге не делали.
        - А, - беспечно махнул рукой Федор, словно дело касалось какого-то пустяка, предавать которому особое значение было слишком хлопотно, - тогда не переживайте. Рынок работать начинает после полудня. Утром обычно все отсыпаются после ночных гулек и пьянок. Поэтому раньше одиннадцати - двенадцати дня вы никого не найдете там, так что не переживайте. Если девчонку привезли, то до обеда с ней ничего не случится.
        От этих слов у Марченко словно гора с плеч свалилась, словно сбросил он огромный груз, прибивавший его к земле. И этот Федор Стрельченко вдруг перестал казаться таким подозрительным, да и настроение как-то улучшилось. Прямо как по песне «Жить стало лучше, жить стало веселей!».
        Но Иван не был бы сам собой, если бы не переспросил:
        - Точно?
        - Да точно-точно… Там рынок держит татарин местный, ДжамИль его кличут… Он раньше, до всего этого, кабак держал, а вот на фоне всего нынешнего бардака поднялся, наладил нужные связи, организовал свою банду и занялся другим бизнесом, более доходным. Так что я имею некоторое представление о происходящем - городок то у нас маленький.
        Серега немного пододвинулся ближе к центру сиденья, чтобы было лучше видно собеседника, и поинтересовался:
        - А откуда такие познания?
        - Дык, говорю же, город-то у нас маленький. Одним словом - большая деревня. Все друг друга знают… Если не на прямую, то через знакомых или знакомых знакомых… А учитывая проредевшее население, то и подавно будешь в курсе всех новостей - никакого интернета не надо. Прокатишься на рынок и узнаешь у кого что новое случилось.
        - Это да… - согласно кивнул Сергей, прекрасно понимая, о чем говорит Федор, и полностью с ним соглашаясь. Даже в той же Николаевке, где он поселился волею случая, первая же встречная незнакомая бабушка поинтересовалась скрипучим голосом, подозрительно оглядывая незнакомого парня в армейской форме с головы до ног: «Хлопчыку, а ты чий будэш?». Подразумевая, что парень тут же выдаст ближайшую и подробнейшую родословную, которая поможет любопытной бабульке, лишенной из-за отсутствия электричества единственной радости - вечерних телесериалов, идентифицировать незнакомца. Чтобы потом на лавочке возле дома перетереть кости ближайшей родне вместе с такими же бабуськами, у которых осталось единственное развлечение в эти нелегкие времена - обсудить ближнего своего.
        Вообще, бабульки в деревнях - это просто феномен постсоветского пространства, не поддающийся логическому объяснению. Потому как хоть и говорят они на разных языках, которых было множество в стране Советов, но повадки у всех обладали просто поразительной одинаковостью, словно всех гражданочек старше пятидесятого года рождения, клепали на одной фабрике по единым стандартам и со схожими ТТХ[13 - ТТХ - тактико-технические характеристики]. Еще и на соответствие госстандартам потом проверяли.
        Ни в одной европейской стране так такого феномена не наблюдалось. Это только наши старушки могут обладать информацией, о которой горсправке только остается, что мечтать и тихо завидовать, или иметь расширенную сеть информаторов, докладывающих обо всех изменениях, происходящих в районе, в виде таких же говорливых подружек из КГБ[14 - КГБ - Комитет Галдящих Баб].
        Да и вообще, бабульки у подъездов и домов это не просто нештатный пост наблюдения, это еще и блюстители нравственности подрастающего поколения. Под пристальным взглядом добровольных помощников следственных органов в цветастых платках с бахромой, завязанных в крепкие узелочки, и с чинно сложенными сухонькими ручонками на выцветших передниках, ни один мужик незаметно не гульнет налево, или ни одна молодуха не поглядит в сторону чужого мужа. Даже если все будет делаться под покровом глубокой ночи, весть о похождениях подозреваемого тут же разнесется по всем окрестностям со скоростью свиста. И мало того, что разнесется, так еще и прирастет новыми подробностями, о которых, в принципе, сам подозреваемый и уличенный в безнравственном поведении и знать не знает.
        Федор, даже не подозревая, на какие рассуждения он подвигнул Серегу, отвернулся к окну, делая вид, что рассматривает окрестности.
        9 АПРЕЛЯ
        10.00. Медблок Казачинского гарнизона.
        Анна Митрофанова
        Помимо своего непосредственного рабочего места в гинекологическом отделении (если это можно было назвать отделением), Аня так же подрабатывала в приемном покое. Ну как подрабатывала? Брала дополнительные часы, чтобы как можно меньше оставалось свободного времени. Свободное время сейчас для нее было хуже пытки - в голову сразу же начинали лезть мысли, претендующие на премию Дарвина, и не имеющие никакой практической полезности…
        Да и работы в медицинском блоке сейчас было много: составить картотеку по пациентам, провести ревизию всех лекарственных препаратов, что остались в бывшей санчасти бригады морской пехоты, и тех, которые поисковые группы привозят из города. Пока в гарнизоне царила суматоха и неразбериха, но постепенно она сменялась на железную воинскую дисциплину. И Аня прекрасно понимала, для чего это все делается, что без этого толка не будет. Уже несколько раз в палаточном лагере, где все еще оставались люди, не нашедшие себе места в новом мире, возникали драки, доходящие до поножовщины. Пострадавших отсылали в медблок, а зачинщиков наказывали, отправляя их на общественные работы по уборке улиц или разбору строительных материалов. Пока еще не были приняты единые законы для всего гарнизона со сводом правил и наказаний за их нарушение. Но негласное правило все же существовало: за убийство и воровство расстреливали, не давая второго шанса.
        Приходилось не только постоянно самосовершенствоваться, но и разрабатывать пути оптимизации распределения труда. Доходило даже до того, что приходилось с нуля разрабатывать бланки медицинских карточек, не говоря уже о их заполнении. Конечно, компьютеры в этом очень помогли - все же не от руки каждую табличку рисовать, как приходилось до того, как монтажники-электрики возвели ветряки на мысе. А учитывая сильную ветреность последних дней, с электричеством в гарнизоне проблем не было. А ночью и вовсе штормило. Да так, что Аня боялась, что шифер с крыши снесет напрочь… Вот уж было веселое дежурство - поспать совсем не получилось, а тут еще и у одной старушки, что пару дней назад слегла, обострение случилось… пришлось бежать помогать дежурной медсестре бабульку успокаивать. А бабца, не смотря на всю свою субтильность и тщедушность, оказалась не робкого десятка - грозилась на медсестер пожаловаться чуть ли не самому главмеду, а если не поможет, то написать министру здравоохранения, за то, что не хотят ей ставить капельницу и вообще чуть ли не умирать здесь оставили. Все увещевания, что министерства
нынче не функционируют, а со здоровьем у бабули все нормально и завтра она будет выписана, проходили мимо ее ушей. Бабулька настаивала, что находится в предсмертном состоянии, и вот-вот отдаст Богу душу. Хочет ли Бог принимать столь щедрый подарок оставалось тайной за семью печатями.
        - Ага, как же… умирает она… - тихонько прошипела дежурная медсестра, чтобы бабка не дай Бог не услышала, иначе риск нового концерта резко бы увеличился. - она еще всех нас переживет.
        - Что-что ты говоришь? - все же что-то уловила старуха, проскрипев своим старческим голосом. - Умираю, говоришь? Умираю!!! Врачи-коновалы! Довели… а у меня давление и сердце, и рука отнимается…
        Бабка причитала так, что даже умудрялась перекрикивать гром, который то и дело грохотал за окном. В такие моменты она немного затихала, быстро-быстро крестилась и вновь начинала поднимать бучу, жалуясь то на криворуких медсестер, то на врачей-убийц. Да и вообще в бабке умерла великая актриса - так эмоционально и душевно причитать, затрагивая струны нежной медсестринской души, получалось у немногих.
        - Бабушка, да успокойтесь, - пыталась образумить пациентку Аня, но бабку несло по накатанной, кругу по четвертому. - Никто не умирает, давление у вас в норме как для вашего возраста, анализы тоже проверили. Вы здоровы!
        - Как это здорова?! - оторопела от такого заявления старуха, удивленно уставившись на Аню, даже перестав причитать на какое-то время. И старческие губы уже не тряслись, и сердце уже не колотилось… даже слезы вмиг высохли. - А давление?
        - В норме. Сто десять на семьдесят - хоть в космос отправляй. Гагарин обзавидовался бы.
        - А сердце? - сделала вторую попытку бабка, подозрительно глядя на Аню. Мол, что ты мне тут, молодуха, рассказываешь? Я лучше знаю, от чего я умираю.
        - Отлично. Во! - продемонстрировала оттопыренный большой палец Аня.
        - А? А… - бабка пыталась вспомнить, что же ее еще могло беспокоить. И, наконец, вспомнила. - А еще у меня склероз! Точно-точно! Я только что вспомнила!
        Дежурная медсестра еле сдерживала смех, отвернувшись к стенке, чтобы не спровоцировать старуху на новый круг оперетты «врачи-убийцы».
        - Правда, я пью таблетки от склероза. Мне внучок Ванечка купил, - похвасталась старушка, вмиг заулыбавшись от приятных воспоминаний.
        - Какие?
        Бабулька с истеричным типом личности задумалась, безмолвно зашевелив сморщенными губами и, наконец, изрекла:
        - Розовенькие такие... нет, розовые это от диабета, а от склероза или беленькие или желтенькие... нет, желтенькие муж пьет... Хотя... знаешь, деточка, у меня катаракта, я цвета почти не различаю...
        Аня молча выслушала всю эту тираду, не забывая вовремя кивать, а бабулька продолжала перечислять свои болячки, коих за семьдесят лет скопилось немалое количество.
        - А еще у меня тревожность и бессонница…
        - Тревожность? - демонстративно с придыханием переспросила Аня, с удовольствием отмечая испуг в близко посаженных глазах с катарактой, которой там и близко не было. - И бессонница? О… Мне нужно посмотреть в справочнике медицинском…
        - А что такое, дочка? - тут же переменилась бабка, заискивающе улыбаясь и заглядывая в глаза. - Что-то сурьезное? Я помираю, да?
        - Вы идите в свою палату, а я сейчас… Проверю свои подозрения, проконсультируюсь с высококвалифицированным врачом и приду к вам. Елена Петровна, - позвала Аня вторую медсестру, всячески стреляя глазами, чтобы та подыграла, - пройдемте со мной.
        Ленка непонимающе уставилась на Аню, но все же последовала за ней.
        - Слушай, как у тебя терпения хватило? - выдохнула она, едва отошли от бабки на безопасное расстояние. Глухота-глухотой, но когда надо такие бабульки могли улавливать звуки лучше, чем военные локаторы. - Я уж думала, что прибью эту ДЭП-нутую.
        - Да, я тебя умоляю, никакого ДЭПа здесь и близко нет… Ей внимания не хватает, ты в ее карточку смотрела? У нее из родных никого не осталось, вот она и привлекает к себе внимания всеми доступными способами.
        - Так а внучок? А муж…
        - Лен, ну ты сама подумай. Так что будь к ней потерпимее, удели немного внимания.
        - Ха! Мне больше делать нечего, как клоуном быть… - хмыкнула Ленка, перекрестив на груди руки.
        - Да тут все просто. Сказать бабке, что у нее редкая болезнь, а потом типа дать редкое-прередкое лекарство. Сейчас поставишь ей физраствор в капельнице, а скажешь ей, что только для нее истратила последнюю ампулу, и что все проблемы у нее как рукой снимет. Угомонится сразу, поверь мне. Эффект плацебо. Бабки такое любят. А уж если скажешь, что по телевизору говорили, что если лечь на кровать, закрыть глаза и просчитать до тысячи, так вообще все боли исчезнут.
        - Да? - недоверчиво переспросила Ленка. - Ну тогда спасибо за подсказку.
        - Давай. Если что - звони. Я пошла вниз, а то мало ли… вдруг кого привезут, а на посту никого нет.
        Аня попрощалась и вернулась на пост, где до самого утра все было спокойно, а вот часов в девять утра началось. Все как-то сразу закружилось, не понятно откуда привезли пять человек с переохлаждением. Их обнаружили совершенно случайно, когда после прошедшего шторма рыбаки вышли в море за уловом. Тогда-то глазастый пацан лет десяти и заметил тела, качающиеся на воде и держащиеся кто за что, так их вытащили из воды. Все спасенные оказались иностранцами, работавшими на грузовом судне, что потерпел кораблекрушение при ночном шторме близ мыса Херсонес. Людей лишь случайно не вынесло огромными волнами прямиком на скалы мыса с остроконечными валунами у его основания, и только чудом они не погибли. Хотя другим повезло намного меньше - несколько обезображенных тел, кстати вполне европейской внешности, были обнаружены чуть позже, когда начали целенаправленно прочесывать берег в поисках выживших, но выживших больше не нашли. А самое интересное было то, что как ни странно, погибшие не обратились в зомби. После смерти они так и остались мертвыми, и это вызывало кучу вопросов. Тела тут же передали научному
центру для изучения причин невоскрешения утонувших моряков. Да уж… теперь оставаться мертвым после смерти было ненормально. И это вызывало больше подозрений и вопросов, чем бродящие по земле мертвяки.
        Ане пришлось опрашивать иностранцев, подключая все свои и так не очень глубокие познания в английском языке - все же обычно именно этот язык был в обиходе у международных судовых кампаний. Понять выживших было сложно: мало того, что их английский из-за акцента был очень отдаленно похож на тот, что учила в школе Аня, так еще и сказалось общее состояние этих людей. Выжившие отвечали неохотно, еле ворочая языками, но оно было и понятно - пережить шторм и несколько часов болтаться в воде, уцепившись за спасательный круг, не зная, выживешь ты или нет и куда закинет тебя шторм, - такое кого угодно из колеи выбьет.
        Апрельское море не отличалось теплотой, а уж после шторма, когда под действием волн поднимаются холодные слои воды, и вовсе говорить о комфортном пребывании в нем не приходилось, тем более на протяжении нескольких часов. Как с трудом удалось выяснить, судно, шедшее из Триполи в Одессу, переломилось и ушло под воду где-то в третьем часу ночи, значит, в воде моряки находились более пяти часов, что уже само по себе удивительно, как они еще не погибли от переохлаждения. Когда их вытащили, кожа была белая как простыня, губы же наоборот были синюшного цвета, а зубы отбивали барабанную дробь. У одного была сломана рука, остальные же отделались легкими ушибами. Хорошо хоть потерпевших кораблекрушение отвезли сразу в медблок, а не стали заниматься самодеятельностью, как предлагал один из рыбаков, насмотревшийся в свое время сериалов про медиков. Аня его еле выгнала из отделения, а тот все продолжал кричать, что найденных людей нужно срочно в горячую ванну поместить - так, мол, они быстрее согреются, а все увещевания, что при таком лечении пациенты отдадут Богу душу ну никак не хотели слышаться. Пришлось
просить военных помочь препроводить «знатока» на улицу. Аня даже вздохнула с облегчением, когда в коридоре воцарилась относительная тишина, вспомнив к случаю, как в травматологии, где она впервые проходила практику во время обучения в городском медицинском колледже постоянно привозили всяческих алкашей, бомжей и прочих ассоциативных элементов. Так вот случаи бывали разные, впрочем, как и сами пациенты. По началу молодая студентка шарахалась от таких, но потом ей посоветовали, к кому обращаться за помощью в сложных ситуациях. Дежурили там шкафы с кулаками величиной с чью-то голову и ушлые тётки-санитарки. И не приведи Господи кто-нибудь из пьяных упырей пытался права качать или медсестер обижать, полагая, что медик - терпила по жизни...
        Аня до сих пор помнила, как одного из них, после его попытки ударить привезшую его девочку-фельдшерицу, уволакивали в тёмные глубины коридора за ногу. Буднично так. Без сознания. По кафелю оставался размазанный кровавый след, а тётка-санитарка шла за телом и подтирала эту дорожку, бормоча что-то про "отэтосукапонажираецаивапще". Этих санитаров любя называли «гестаповцами» и в случае чего бежали именно к ним за защитой.
        Вот бы сюда сейчас такого! Хотя большинство пациентов все же люди спокойные, а маргиналов и бомжей и вовсе зомби пожрали, но порой казалось бы приличный человек начинает вести себя как последняя скотина, и тогда Аня с тоской вспоминала «гестаповцев» и втайне желала, чтобы хоть один крупный мужчина согласился бы поработать санитаром.
        - Быстрее! Принесите одеяла и их нужно переодеть в сухое, так они никогда не согреются! - раздавала команды Аня, одновременно с тем осматривая потерпевших и чуть ли не подпрыгивая от нетерпения - новая смена, которая должна была вот-вот подойти, все никак не являлась, и Аня просто разрывалась, не успевая уделять должное внимание всем.
        Все же военные быстро сориентировались. Когда на подкорке головного мозга забито подчиняться старшему по званию, то тут даже на секунду не задумаешься о том, что сейчас тобой распоряжается обыкновенная медсестра. Пусть и с хорошо поставленным голосом.
        - С таким голосом, - заметил средних лет прапорщик, в меру пузатый со смеющимися глазами, - только в офицеры идти, распоряжения выдавать. Никто не останется безучастным.
        - Что? - переспросила Анна Михайловна, не поняв, к чему клонил этот дядька с перекинутым через плечо автоматом, висевшем на грязно-коричневом ремне.
        - Я говорю, вы не думали в новообразовавшееся военное училище идти? Вон, набор объявили.
        - Я? - удивилась Аня, одновременно с тем проверяя отметку, близ которой остановился ртутный столбик термометра у одного из пострадавших. - В военные?
        - А что вас так удивляет?
        - Нет уж, спасибо. Я уж лучше останусь на своем месте. Да и, если честно, если все пойдут в солдаты, кто лечить и учить будет?
        - И то верно... - почесал затылок дядька. - Я об этом что-то не подумал. А ты по какой части в медицине, сестричка? Может, мне поможешь…
        - Я? - Аня записала показания в карту и, протерев градусник, всунула его другому под мышку, засекая одновременно с тем время на часах. - Я по женской части. Так что вам, к сожалению, помочь не смогу - здесь я только на подхвате. А если вас что-то беспокоит, то вы обратитесь в дни приема - вас посмотрят и лечение при необходимости назначат.
        - А-а-а… - многозначительно протянул дядька, а тут и солдатики вернулись с охапкой казенных одеял и больничной темно-синей пижамой, что выдала сестра-хозяйка.
        - Так, ребята, помогите мне… Раздевайте этих интуристов и переодевайте в сухое, и одеялом их укрыть потом не забудьте… - выдала распоряжение Аня, когда в помещение вошел главврач медсанчасти - Смальцев Иван Сергеевич.
        - Анна Михайловна, что это у вас тут за полюдье? - оглядываясь на пребывающую толпу народа, недовольно нахмурился он.
        - Иван Сергеевич… - подскочила Аня. - Вот, доставили моряков, потерпевших кораблекрушение.
        - Кораблекрушение? - повторил главврач непривычное слово. Все же на дворе был двадцать первый век, а никак не восемнадцатый или когда там происходили действия книги «Дети капитана Гранта»? - Хм… А что? Где? Как?
        - Грузовое судно в шторм попало… Ну это насколько мы можем судить, - пояснил все тот же прапорщик. - Эти… узкоглазые… толком ничего еще не сказали. Курлычат там что-то на своем. Их бы хоть как-то разговорить, чтобы понять, кто они да откуда…
        - Да они сейчас и говорить-то не в силах, - тут же пояснила Аня. - Почти пять часов в воде болтались.
        Главврач перевел взгляд на мертвенно-бледных то ли малазийцев, то ли корейцев, то ли китайцев - фиг их разберешь, когда они все на одно лицо - мелкие, узкоглазые, смуглые. Хотя из-за переохлаждения кожа приняла цвет какого-то неестественного сероватого оттенка.
        - Так они вообще ничего не сказали?
        - Нет, - покачала головой Аня. - А если что-то и говорят, то на своем тарабарском - ничего не понятно. Пыталась с ними на английском поговорить, но они отвечали с таким адским акцентом, что я сама потерялась.
        - Понятно… А новая смена где? Почему вы здесь одна крутитесь?
        Аня пожала плечами, не ответив на этот интересующий и ее вопрос. А что тут ответишь? Опаздывают.
        Главврач понял все без слов. В принципе, он был нормальным дядькой, хоть и бывал порой требовательным, но это скорее плюс, чем минус.
        - Так… - Смальцев быстро скинул куртку, повесил ее на рогатую вешалку, оставшись в легком свитере и брюках, тут же накинул свободно висевший халат и принялся обследовать тех, до кого Аня еще не успела добраться.
        - Иван Сергеевич, у этого градусник пора вынимать, - подняла голову Аня, записывавшая в это время анамнез в медицинскую карту. Солдатики к этому времени уже успели переодеть закоченевших китайцев/корейцев и теперь без дела топтались на месте, не зная, чем себя занять. Сами же пострадавшие, укутавшись в одеяла по самый нос, только и сверкали черными как угольки глазами, да и вообще были похожи на пленных французов наполеоновской армии.
        - Так, голубчики, организуйте этим гражданам теплое питье, - распорядился главврач.
        - Так, товарищ военврач, а где ж я его тут достану? - удивился дядька-прапорщик, разведя в стороны руки. - Полевая кухня далеко.
        - В столовку пусть солдат сгоняет - там как раз завтрак раздают.
        - Хорошо, доктор. - Кивнул дядька. - Так, Васьков, слышал товарища военврача? Бегом в столовую! Скажешь, чтобы чайник чая выдали. Да поскорей!
        Аня кивнула и вернулась к своим делам.
        - Иван Сергеевич, какая там у него температура?
        - Тридцать пять и ноль.
        - Спасибо, - Аня быстро черканула в карте три цифры и замерла. - Иван Сергеевич, а как же мы их будем различать? Я же даже не поняла, как их зовут.
        Доктор нахмурился и задумчиво почесал нос.
        - Ну, попробую я. Вот из ё нэйм? - разделяя каждое слово паузой, главврач обратился к ближайшему к нему человеку. - Ду ю спик инглиш?
        Произношение у самого Смальцева было на уровне третьего класса, но иностранные языки не были в приоритетных интересах доктора. Да и до сего момента нигде толком и не пригодились.
        Азиат почему-то закинул голову вверх, уставившись в потолок, и выдавил что-то нечленораздельное, похожее на звук «а», только какой-то отрывистый.
        - Что это с ним? - недоверчиво поглядел на азиата доктор. - Что у него с шеей? Ушибся что ли?
        - Не знаю… - вроде, никаких травм не было.
        - Ду ю спик инглиш? - снова повторил доктор.
        На этот раз азиат головой дергать не стал, а попытался что-то сказать, при этом сюсюкая, шепелявя и принудительно смягчая твердые согласные. В общем, получилось что-то типа:
        - Есь, есь...
        - По-моему, он сказал «да», - заметила Аня. - Попробуйте его дальше разговорить.
        - Попробуем… - согласился главврач. - Нейм.. Ё нейм…
        - Есь, есь, - вновь повторил ту же фразу азиат.
        - Чего эт он? - вскинул бровь Смальцев. - Эй! Имя твое… тьфу ты… нэйм ё… как? Тьфу ты! Вот!
        - Есь! Есь нейм, есь… - преданно глядя в глаза врачу, повторил пациент.
        - Нет! Это невозможно! - отшвырнул ручку главврач.
        - А если попробовать с ними объясниться жестами? - встрял все тот же прапорщик.
        - Ну давай… пробуй. - Буркнул главврач, махнув рукой.
        - Да я ж не по этой части… - замялся дядька. - Да и жесты у меня все больше непристойного содержания. Не поймут меня интуристы.
        - Ну коль не по этой части, так чего тогда встреваешь? - рассердился Смальцев. - Так, Анна Михайловна, пишите: этот - Иванов Иван Иванович, второй - …
        - Да они же и выговорить свои новые имена не смогут, - заметил прапорщик, разглядывая новоявленного «Ивана Ивановича», переводящего непонимающий взгляд с медсестры на врача.
        - Да мне все равно. Мне нужно их как-то отличать в документах одного от другого. Хоть на лбу у них пишите.
        - Тогда уж что-то родное им придумайте.
        - Товарищ прапорщик, вы свой генератор гениальных идей только на критику настроили или есть что по существу?
        - Да без проблем. Вспомним классику. Чего далеко ходить? Например: Ли Си Цын - и нам понятно, и им если что будет проще. Или вон Ван Ю-Шин… Ванюшин значиц-ца по-нашему.
        Аня перевела вопросительный взгляд на доктора и тот согласно кивнул:
        - Ладно, Анна Михайловна, отставить с Ивановым. Нарекаю его Лисицыным… ну в смысле, Ли Си Цином. Это из «… сбил тебя наш лётчик Ли Си Цин»? Если я не ошибаюсь… - скорее самому себе задал вопрос врач. - Ну тогда вот этого гражданина - Си Ни Цыном, того - Ван Ю-Шином, того, что чай не пьет - … как бы его назвать? Боец, у тебя какая фамилия? - обратился Смальцев к ближайшему бойцу - белобрысому и лопоухому.
        Тот немного потерялся из-за неожиданного вопроса, но ответил:
        - Губенко, тащ военврач, - ответил парень, по-южному «гэкнув».
        - Хохол что ли? - удивился Смальцев.
        - Русский я… - даже немного возмутился тот и сразу же пояснил. - Фамилия просто такая.
        - А-а, бывает... Пишите, Анна Михайловна: Ху Бен Хо. Так а… - Иван Сергеевич замолчал, о чем-то задумавшись, но подумать ему не дал второй боец, рявкнув из всех сил, впрочем, как и учили, по-уставному.
        - Климук!
        - Чего? - удивленно поднял голову Смальцев, даже немного вздрогнув от неожиданности. Аня так и вовсе испугалась.
        - Моя фамилия - Климук.
        - У каждого свои недостатки, - перевел дыхание Смальцев. - Пишите, Аня - Ки Ли Мук.
        Новоназванные спасенные, не понимая всей торжественности случившегося, сидели, кутаясь в армейские одеяла, да чай потягивали, издавая характерные звуки.
        - Тащ военврач! Разрешите я этих товарищей в штаб на допрос сопровожу? - поправил ремень прапорщик, нетерпеливо перетаптываясь с ноги на ногу.
        - Не разрешаю. Они пока побудут в стационаре, понаблюдаются… А расспросить вы их и здесь можете.
        - Да? Ну ладно… - подозрительно быстро согласился прапорщик. - Губенко, марш в штаб, в ленинскую комнату, там карта Европы есть и еще одна акватории Черного моря - сюда тащи ее.
        - А для чего вам карта? - поинтересовалась Аня.
        - Так будем устанавливать, откуда-куда-зачем… - удивился такому вопросу прапорщик. - Если слов русских не понимают, то пусть хоть пальцем ткнут. Если уж их взяли в матросы, то хоть какие-то азы географии они должны знать. А на русском или на, прости Господи, китайском написано - это уже дело десятое.
        Аня кивнула в ответ и вернулась к заполнению карточек, продублировав все личные записи на отдельном бланке - морякам предстояло еще оформить пропуска для пребывания в гарнизоне, поэтому Аня решила упростить работу своим коллегам.
        Когда уже все формальности практически были завершены и моряков заселили в палату, явились сменщики, и Аня, наконец, смогла передать все документы пришедшему врачу, в надежде отоспаться дома. Во второй половине дня ей еще предстояло отработать по основному своему направлению - были записаны два человека. Так что сейчас просто хотелось поспать, предварительно слопав что-нибудь посущественнее пустого чая.
        Переодевшись и попрощавшись со всеми, Аня вышла из медсанчасти, с удовольствием подставляя лицо несшему соленые брызги ветру, дувшему с моря, до которого отсюда было буквально сотня метров. Хотя эта бухта в своем окончании была абсолютно не пригодна для купания - слишком заиленное дно, но она чудесно подходила уткам и лебедям, заселявших ее, и деловито копошившихся в иле. Да и не до водных процедур сейчас: после ночного шторма впору в куртки потеплее укутываться - ветер-то довольно прохладный, если не сказать холодный и не утих еще. Все так же резкими порывами набрасывается, расшатывая ветки деревьев и завывая, попадая под крыши. Не позавидуешь сегодня тем, кто все еще оставался жить в палаточном лагере. Ну а с другой стороны - кто им доктор? Раз работать не хотят, то с какого им выделять постоянное жилье?
        В животе вновь появилось непонятное тянущее ощущение, которое Аня списала на голодные спазмы.
        - Надо срочно поесть, а то голова вновь закружится. - пробормотала Аня и кивком головы поздоровалась с проходившими мимо офицерами.
        Отойдя от двухэтажной санчасти с веселенькими оконными рамами, выкрашенными в голубой цвет, Аня свернула на дорогу, ведущую мимо обеих столовых, миновала ржавый и зияющий дырами остов какого-то ангара, который собирались то ли ремонтировать, то ли демонтировать, и вышла на длинный плац, с обеих сторон которого возвышались солдатские казармы. Чуть дальше по правую руку размещался штаб, а за ним, если свернуть с плаца направо, располагалось КПП, куда Аня и вышла. Едва не столкнувшись с дежурившим там солдатиком.
        Внезапно снова накатило головокружение - даже перед глазами потемнело от той дурноты, а ком из желудка поднялся к горлу. Аня покачнулась и едва не упала, успев схватиться за руку подоспевшего дежурного.
        - Вам плохо? - обеспокоенно взглянул на Аню тот.
        - Есть немного… - попыталась улыбнуться Аня. - Устала просто. Ночное дежурство.
        - Вам нужно присесть.
        - Нет, мне нужно домой… - попыталась отстраниться Аня. - Мне уже лучше. Спасибо.
        - Анна Михайловна? - окликнул девушку выходивший через КПП Смирнов, заметивший побледневшую девушку. - Что с вами?
        - А, Сергей Сергеич… Да вот, - Аня вымученно улыбнулась, - что-то я переработала сегодня. Моряков этих привезли, пришлось с ними повозиться. Вы слышали уже?
        - Да… Слухи у нас по гарнизону расходятся быстро. Удивительно, как они еще живы остались, - покачал головой Смирнов и погладил свои выдающиеся усы, из-за которых полковника частенько между собой величали Будённым. Бывший начальник отделения милиции об этом не мог не догадываться, но смотрел на подобное сквозь пальцы - чай не самая худшая кличка. - Давайте, я вас провожу домой. Володин как обычно за рулем, так что через пять минут вы уже будете лежать в мягкой постели.
        - Не могу отклонить столь заманчивое предложение, - вновь улыбнулась Аня.
        - Ну вот и славненько. Анна Михайловна. Пройдемте, - Сергей Сергеич подставил девушке локоть, за который она решила придержаться - хоть темнота перед глазами и ушла, но ее все еще покачивало. - А скажите мне, Анна Михайловна… Вот капитан Никитин наш, он как, уже поправился?
        - А почему вы о нем спрашиваете у меня? - напряглась Аня.
        - Ну… - закашлялся начальник. - Во-первых, вы единственный человек, с кем он более или менее общается, во-вторых, вы какой никакой, а медик… А в-третьих… как бы это сказать, - затушевался полковник, - помните, как в фильме? Бабу не обманешь, баба она сердцем видит.
        Аня замолчала, раздумывая над словами Смирнова, который распахнул перед ней двери служебного УАЗика, за рулем которого был несменный старший сержант Володя Володин, сокращенно именуемый не иначе как ВэВэ. Был он невысокого роста, хлипкого телосложения и вообще ну никак не вызывал ощущения надежности у слабого пола. Наверное, именно поэтому он и пошел служить в милицию. Парнем он был компанейским, болтливым и с весьма своеобразными музыкальными предпочтениями, о которых знали уже все в их группе. Потому как мало того, что он включал музыку, когда выбирались на задание, так еще и цитировал некоторые обрывки из репертуара этих групп. А учитывая, что ВэВэ предпочитал слушать матершинников типа «Сектор газа» и «Ленинград», не считая более нейтральных «Король и Шут» и «Арию», то порой своими цитатами попадал прямо в яблочко, но за их нецензурное содержимое постоянно получал нагоняй от Смирнова.
        - Так что скажете?
        - Я думаю, что ему сложно… Ну, сами понимаете. Он может быть и хотел бы вернуться к прежней жизни, но ему не дают.
        - Кто? - удивился полковник, сам взгромоздившись на переднее сиденье и кивнув водителю «поехали!».
        - Мы.
        - Мы? - опешил он. - И каким же образом?
        - Нужно относиться к нему так же как и прежде, а не пытаться оградить или посочувствовать. Ему наше сочувствие поперек горла. Оно только делает ему хуже. Делает его слабее.
        - Да? Никогда не думал… Я считал, что сочувствуя ему мы помогаем пережить его горе.
        - Нет! - замотала головой Аня. - Мы только раздражаем его. Его горе… он должен пережить это сам. Это… это как терапия после перелома. Нужно дать пациенту палку, чтобы он разрабатывал ногу - и в один прекрасный момент он прекрасно обойдется без нее. А мы своими действиями словно постоянно поддерживаем его, не даем самостоятельно справиться с проблемой. Нет, поддержка это тоже хорошо, я не спорю. Но все должно быть в меру…
        - Хм… Что ж, Анна Михайловна, я, пожалуй, понял, о чем вы. Он вчера разговаривал со мной, чтобы вернуться к работе, все же нужно выпускать его в поле. Володин, аккуратнее веди! На все кочки наехал! Машина хоть и казенная, но беречь надо.
        Аня откинулась на спинку сиденья, чувствуя, что вот-вот заснет… Да и заснула бы, если бы очередной приступ дурноты не нахлынул.
        - Остановите машину, - простонала она, чувствуя, что содержимое желудка вот-вот выхлестнет наружу.
        - Володин, стой! - гаркнул Смирнов, заметив, как побледнела девушка.
        Машина резко затормозила, и Аня, открыв дверцу, опустошила желудок.
        - Что это с вами? Анна Михайловна?
        - Да вот… давление скакнуло, еще и не выспалась, - быстро вытерев рот, пояснила девушка. - Мне всегда нехорошо, когда дождливая погода.
        - Ну что ж… уже почти приехали, - пожал плечами Смирнов, кивнув Володину.
        10.30. г. Севастополь, п.Голландия.
        Лариса Тюнина
        День не заладился с самого утра. Хотя, если сказать совсем уж по-чесноку, то день не заладился еще вчера. Плохое настроение Ларисы вперемешку с самокопанием переросло в какое-то глухое раздражение. Но одно радовало - вчера вечером все же удалось кое-как обмыться. Это было то еще действо - воды много нагреть не получалось, потому как с водой вообще было не все так хорошо, как хотелось бы, а ничего глубже пластмассовой миски не нашлось. А если еще и прибавить не отапливаемое помещение, то вырисовывалась совсем нелицеприятная картина. Хотя для Ларисы помывка даже в таких условиях показалась райской процедурой. Конечно, было очень неудобно в холодном помещении быстро мыться в тазике, чувствуя, как кожа покрывается мурашками, после того как горячая вода стекала по коже, исходя белесым паром. Но одна мысль, что она избавилась от этого тошнотворного запаха и смогла хоть и обыкновенным мылом, но все же вымыть волосы, улучшала настроение хоть на какой-то короткий промежуток времени…
        Джинсы и свитер, в которых была Лариса и школьную форму Альки женщина тут же застирала и забрала сушиться в свою комнату, развесив на холодных батареях - так хоть была уверенность, что одежду не сопрут. Как здесь происходило оснащение одеждой и прочими бытовыми необходимостями, Лара не имела ни малейшего понятия. Но на первое время, чтобы переодеться после помывки ей все же выдали кой какую одежду. Хоть на два размера больше, но и на том спасибо… Как потом Лара узнала, что эта одежда - это то, что осталось в брошенных общежитиях и квартирах окрестных домов. После того, как ее собрали, местные женщины, работавшие прачками, все выстирали, так что можно было смело одевать. Лариса, прекрасно понимая, что для того, чтобы воротить нос сейчас не подходящее время, мысленно поблагодарила женщину-кладовщицу и быстро натянула на себя одежду.
        С одеждой для дочки все обстояло хуже, потому как детской одежды в общагах было мало, а времени перерывать все баулы попросту не было, поэтому нашли более-менее подходящие по объемам джинсы и рубашку, а длину Лара взялась сама подшить, вооружившись взятыми там же нитками и иголкой.
        - На первое время сойдет, - обнадежила дочку Лара.
        - Но, мама, мне здесь давит, - принялась капризничать Алька, покупка одежды для которой была сущим адом. - А вот здесь и вовсе висит.
        - Аль, не начинай…
        - Ну ма-а-ам… - кривила курносый нос девчонка и крутилась, стараясь рассмотреть себя без зеркала, что было весьма сложно сделать. - Ну, посмотри… они же длинные. И рубашка такая огромная.
        - Аль, мы не в том положении, чтобы выбирать. Спасибо хоть такую одежду дали. Я найду нитки и все тебе подошью.
        - Да уж, спасибо, - продолжала вредничать девчонка, не смотря на все увещевания матери. - Если тебе так нравится, то сама одевайся как бомжиха, а мне не нравится!
        Лариса и так, и эдак пыталась уговорить дочку не капризничать, а понять всю сложность ситуации, но Алевтина словно решила испытать мать на прочность, пока Лариса не выдержала и на очередное хамство девчонки не отвесила той подзатыльник, сама испугавшись своего поступка. Алька застыла на какое-то время, широко распахнув глаза, а потом подскочила на месте и буквально выбежала из комнаты. Тогда как Лариса осталась стоять на месте, словно это ее кто по голове огрел, понимая, что она сама вот-вот сорвется.
        Впору было бежать за дочкой, но той и след остыл. Лара, успокаивая себя, что территория ограждена и безопасна, как ее в том уверяли, а сама Алька не столь глупа, чтобы попасть в какую-либо неприятность, решила изводить дурные мысли единственным доступным ей сейчас способом - физической работой. Вот и устроила генеральную уборку помещения, в котором ей теперь суждено жить, да еще и за «буржуйкой» нужно будет спуститься на склад… Ночью прошла гроза, грохотало так, что ужас обволакивал словно кокон, к тому же резко похолодало, и Лариса боялась, как бы Алька не простыла. Не те времена были, чтобы болеть.
        И как-то женщина закрутилась в делах, что не заметила, как время перевалило далеко за полдень, а дочка так и не возвращалась, пропустив обед. Лариса начала беспокоиться. Сначала чувство тревоги словно небольшой червячок грызло ее изнутри, разрастаясь в размерах все больше и больше, пока Лариса не бросила все дела и не отправилась на поиски дочки, абсолютно не понимая, где ее искать. Все же территория бывшего университета была ей не знакома, до вчерашнего дня она никогда здесь не была.
        Приходилось спрашивать у всех, кого довелось встретить, но никто ничего толком не знал. Кто-то что-то где-то видел - все же детей сейчас на территории гарнизона было не так уж и много, но когда Лариса прибегала в то место, где, по словам очевидцев, видели Альку, ее там, естественно, и близко не было. Понимая, что просто теряет драгоценное время с абсолютно нулевым результатом, Лариса уже готова была разрыдаться, когда в одном из коридоров встретила вчерашнего собеседника. Мужчина в черной униформе с закинутым за спину автоматом широко вышагивал по паркету, устилавшему длинный коридор учебного корпуса, увидел Ларису и широко улыбнулся.
        - Лариса, добрый день. - Поздоровался Шамиль и, моментально отметив покрасневшие от слез глаза тут же поинтересовался причиной их вызвавшей.
        Лара юлить и кривить душой не стала и призналась, что поругалась с дочкой, та убежала, и теперь Лариса не может ее найти. Мужчина выслушал ее с абсолютно серьезным лицом и, подхватив под локоть, повел в сторону склада.
        - Погоди, не реви. Сейчас пойдем к Сергею Алексеевичу, лучше него тут никто не ориентируется - он тут каждый закоулок знает на всей этой территории. Так что он поможет.
        - А он не откажет? - уже не сдерживала рыданий Лара, начиная всхлипывать.
        - Он нормальный мужик. Конечно, не откажет.
        Сенчуков, оторвавшись от своих дел, коими оказались какие-то баулы, действительно, внимательно выслушал Ларису и тут же, выловив в коридоре пятерых парней, начал раздавать ЦУ. Позже оказалось, что не могут найти еще одного мальчишку, на год старше Альки. Куда пропали дети, никто не знал. Тут же были организованны поиски - заглядывали в каждую щель, проверяли все кабинеты как в главном корпусе (а их там было вместе с дополнительными помещениями больше, чем можно было себе представить), так и в дополнительных корпусах. Даже к БОРТ-70 спускались и котельную осматривали, но детей нигде не было. И не удивительно - территория была огромная, зданий было много, к тому же начавшая распускаться листва превращала рощицы в сплошной зеленый ковер.
        На Ларису уже было страшно смотреть. Она была бледна как смерть, глаза опухли от слез, покрывшись тонкой паутинкой капилляров, кроссовки и штаны были измазаны в грязи и траве, а в волосах застряло несколько веточек.
        Шамиль буквально силком затащил Ларису в санчасть, где усадил в старенькое, но удобное кресло, и всунул в руки чашку с горячим чаем. Лара порывалась было вновь бежать искать, но после долгих уговоров все же послушалась и отхлебнула напиток. Сам Шамиль так же сделал себе горячий напиток и монотонно размешивал сахар в нем, не жалея дефицитного товара.
        - Сахар кинуть?
        - Н-нет, - мотнула головой Лариса.
        - Не переживай. Найдем.
        Лару то била крупная дрожь, отчего зуб на зуб не попадал, то у нее вдруг начинала кружиться голова, и темнело в глазах.
        - Никогда себе этого не прощу, - глотая слезы, призналась Лариса, держа в руках кружку с остывающим чаем, подернувшимся какой-то нелицеприятной пленкой, и немигающим взглядом уставившись куда-то в пол.
        - Не вини себя. Ну кто мог знать, что все так получится, - пытался как мог успокоить ее Шамиль, но получалось не очень удачно. Он был лишен опыта воспитания детей, да и младших братьев-сестер у него не было, поэтому в вопросах обращения с подростками он был полным профаном. - К тому же у нее сейчас такой возраст, что любая критика, любое слово принимается в штыки. Хотя для переходного возраста рановато… вот тогда она превратится в гормональную бомбу.
        - Спасибо, успокоил, - сквозь слезы улыбнулась Лариса, представив, что может быть дальше. - Я же ее никогда не била. А тут как нашло что-то… Мне было так плохо, а еще и она со своими обзываниями… Я даже не знаю, как так получилось.
        - Вот никогда не била - вот теперь и получилось. Почаще надо было ремня прикладывать по пятой точке. Глядишь, не убежала бы из дома, - проворчал Шамиль, высказав, возможно, не педагогичные, но весьма действенные меры воспитания разбаловавшихся и потерявших всякие грани детей.
        - Нет, - замотала головой Лара, не понимая, как такое можно говорить. - Я не приверженец силовых методов. Со всеми всегда можно договориться. Мы же люди все-таки…
        - Ха! - не выдержал Шамиль.
        - Что?
        - Чушь. От первого до последнего слова. Меня отец воспитывал, что слово родителей - закон. Да мне бы и в голову не пришло его или маму хоть как-то обозвать, да даже голос не повышал… - предался воспоминаниям мужчина. - Мне бы голову оторвали бы за такое.
        - Я не хотела забивать своего ребенка. Я хотела, чтобы она выросла личностью, имеющей свое мнение и умеющей его отстоять, - вспыхнула Лариса, пытаясь объяснить свою точку зрения в воспитании подрастающего поколения.
        - Ага. Ну она, эта личность, и выросла, - поддакнул ей Шамиль. - И имеет всех, как хочет.
        - Да что вы себе позволяете?!
        - Остынь и не кипятись. - Резко осадил женщину Шамиль. - Чего взъелась? Не приятно правду слышать о том, что все твои педагогические методы, которые ты наверняка почерпнула в каких-нибудь чересчур умных статьях и журналах, полная чушь, абсолютно не подходящая для детей?
        Лариса застыла, удивленно глядя на собеседника, а потом выдохнула и села обратно в кресло, откинувшись на спинку и едва не пролив остатки чая.
        - Я хотела как лучше, - тихо проговорила она, опустив глаза.
        - А получилось…
        - Шамиль, на связь! - прошипела рация, закрепленная возле нагрудного кармана, спасая тем самым Ларису от неприятного разговора. Мужчина, не договорив фразу, тут же схватил рацию.
        - Шамиль на связи.
        - Нашли!!
        - Жива?
        Шамиль заметил краем глаза, как напряглась и побледнела в миг Лариса, ожидая ответ на этот самый беспокоящий ее вопрос.
        - Оба живы. - Прозвучало в динамике, и Лара едва не расплакалась от внезапно нахлынувшего на нее счастья. Вот такого вот самого настоящего и неподдельного. - Только извазюкались в грязи как черти, и девчонка неудачно упала - руку сломала.
        - Сергей Алексеич, дорогой ты наш человек, тащи обоих в санчасть - пусть Док их осмотрит, а потом все и расскажете.
        - Принято.
        - Ну что? Слышала? Нашлась твоя пропажа. Немного поврежденная… да погоди ты в обморок грохаться! Руку она сломала. Ничего страшного - до свадьбы заживет. Док ей гипс наложит - будет как новенькая.
        Лариса была готова вскочить и бежать навстречу дочке. И побежала бы, если бы знала куда. Поэтому пришлось ей остаться, изнемогая от ожидания… под смешливым взглядом карих глаз.
        Когда Алька, измазанная в грязи и пыли, вошла в коридор санчасти, Лара выскочила к ней, раскрывая объятия.
        - Мама! - кинулась та навстречу и ойкнула от боли, когда Лариса по незнанию потревожила покалеченную руку. - Мамочка, прости меня, пожалуйста.
        - Это ты меня прости, моя хорошая, - давилась слезами Лариса и обнимала Альку, не веря, что она нашлась живой и здоровой. - Золотце мое, дорогая моя!
        Следом вышел Шамиль, поздоровался с ухмыляющимся Сенчуковым, рядом с которым стоял невысокий парнишка, тоже весь грязный и взъерошенный, и шмыгал носом, постоянно утирая его не менее грязным рукавом, оставляя на лице темные разводы.
        - Миша! - окликнула его вбежавшая в коридор женщина.
        Парень обернулся, но не сдвинулся с места.
        - Иди давай к матери, герой! - подтолкнул того завхоз, за спиной которого тихо мялся высокий худой мужчина с взлохмаченными волосами, на котором камуфляж сидел, как на корове седло.
        - Миша! Ну что ж ты творишь? - женщина, тяжело дыша, прислонилась к стене и прикрыла глаза, а потом закричала не своим голосом. - Ах ты ж негодник такой! Да как же тебя угораздило, паршивец?! - тут же набросилась на сжавшегося пацана мать. - Ты же знаешь, как это опасно! Ты же все видел!!!
        - Мам… - краснея от стыда, пытался объясниться парень, но женщина не давала ему и слова сказать, осыпая его бранью и лупя со всей силы ладонью куда попало. И ведь не со зла и не от жестокости. Переволновалась тоже, перебрав в голове все возможные варианты и уже мысленно попрощавшись с единственным близким ей в этом мире человеком, она просто не выдержала. Иногда так бывает…
        - Я тебе дам «мам»! Горе ты мое! Совсем от рук отбился без отца!!! Ну что за ребенок? - вдруг резко запричитала женщина, опустившись на самый краешек подвернувшегося стула и, внезапно затихнув, заплакала.
        - Хороший ребенок. - Вступился за обиженного парня Сенчуков, рукой задвинув того себе за спину. На лице у мальчишки была целая гамма чувств - от обиды до вины, что расстроил мать. Он сам едва-едва сдерживал слезы, пытаясь подражать этим мужчинам, взявшим на себя ответственность за их жизни. - Ваш сын - настоящий мужчина. Он девочку спас от мертвеца, а когда она провалилась сквозь прогнившие доски, оказал ей первую помощь и не отходил от нее ни на шаг, охраняя. Так что вам, мамаша, нужно не ругаться на сына, а гордиться им, что он в таком возрасте так себя ведет. Ведет как настоящий мужчина!
        Лариса, все еще обнимающая Альку, перевела взгляд на насупившегося мальчишку и негромко поблагодарила его и Москвина, стоявшего с сияющей физиономией, абсолютно довольный собой.
        - Да не за что… - буркнул паренек. - Алька и сама бы справилась, если бы не рука. Она ниче так - боевая! Зря я ее дразнил.
        - Ага. Только вот сначала сваляли дурака, раз поперлись туда, - хмыкнул Москвин из-за спины Сенчукова. - Не дурковали бы - ничего бы и не было. А то весь день бегали искали вас, балбесов. Отшлепать бы за такие проделки.
        - Заткнись, бывший помощник бывшего мэра, - незлобно осадил того Шамиль, будучи наслышанным об этом чуде, поселившемся у них на территории. Даже мужики уже успели прочувствовать всю прелесть соседства с таким персонажем. По сравнению с этим зазнайкой те же интуристы, которых чтобы понять, нужно было хорошенько головой пошурупать, были просто золотыми соседями, даже с их постоянными причитаниями и жалобами. Шамиль уже слышал рассказы мужиков, случайно ставших свидетелями неприятной сцены, когда прибывший на склад Москвин начал требовал выдать ему помимо стандартного мыльно-рыльного набора, состоящего из хозяйственного мыла, одноразовой бритвы и полотенца, пену для бритья и одеколон. Все увещевания о том, что подобные предметы личной гигиены на складе отсутствуют, а при наличии выдаются лишь отдельным категориям граждан, к коим сам Москвин не принадлежит. Что тогда началось…. Поэтому мнение прапорщика об этом человеке было прямо таки резко отрицательным.
        - Между прочим, это я их нашел! А еще у меня ушиб и ссадина. Доктор, осмотрите меня!
        - Ага. Щас… - кивнул вышедший из своего кабинета санинструктор старшина Селезнёв. - Бегу и падаю. Еще ссадины я не осматривал по первому свистку. Придет медсестра - она и обработает.
        - А где медсестра? Когда придет? - начал было оглядываться Москвин и, заметив идущую с чашкой девушку, иронично заметил, - а-а-а, ну как всегда. Чаи гоняет, пока тут пациенты умирают.
        - Слушай, ты сейчас дотрындишься до того, что в твоих словах появится толика истины. Шел бы ты восвояси и не позорился. Умирает он!
        - Но я…
        - Головка от синхрофазотрона! - рявкнул Док.
        - Но вы же давали Гиппократу! - не унимался Москвин, идя уже на принцип, не привыкший к тому, что ему отказывают.
        - Я и звиздюлей дать могу, так что не зли меня. Или окажешься клиентом травматолога, а так как я за него, то трехмесячный курорт с растяжками тебе будет обеспечен.
        - Да вы… да вы… - задыхаясь от злости, выскочил из коридора Москвин.
        - Ну раз все живы и здоровы, то давайте, чумазики, на осмотр и мыться! - скомандовал Сенчуков, хитро подмигивая притихшему парнишке.
        10.00. Пригород г.Джанкоя, Крым.
        Иван Марченко
        В принципе, слова Федора оказались пророческими. Часы уже показывали десять, а на просторах внезапно возникшего на пустыре близ насосной станции рынка царили абсолютные тишина и спокойствие. Ветер гонял меж прилавков, даже какие-то птички чирикали.
        Идиллия…
        Бывший городской рынок располагался в самом центре города, возле железнодорожного вокзала, поэтому там плотно обосновались мертвые. Вот и решено было перенести столь необходимый объект за город, поближе к резиденции новой власти.
        Грубо сколоченные и сваренные из покрытых ржавчиной арматурин и железных листов прилавки с навесами от дождя и солнца, под которыми сейчас ютились перекрикивающиеся воробьи, на которых через несколько часов начнут раскладывать свои честно награбленные товары мародеры и прочие продавцы, впечатляли девственной пустотой. Возведенный буквально за несколько дней из плит из спрессованной стружки бар с допотопными табуретками вместо высоких барных стульев на хромированных ножках тоже был закрыт, хотя возле него уже крутилось несколько подозрительных личностей, жаждущих опохмелиться дешевым пойлом. А вот бродячие собаки и кошки, которые так частенько присутствовали на городских рынках, отсутствовали здесь как класс. Видать, охрана попросту отстреливала любых случайно забредших сюда животин, боясь, что те могут быть заражены. А чтобы трупы не привлекали собой ненужное внимание то и дело случайно забредающих сюда мертвецов, их закапывали где-то невдалеке.
        На окраине треугольной площадки, образовавшейся на пересечении трех ветвей Северо-крымского канала, практически возле самой кромки воды, начали выстраивать из пенобетонных кирпичей какое-то здание. Наверняка, очередная забегаловка, коих здесь оказалось, как ни странно, не очень много - на пальцах одной руки можно было пересчитать. А вот сопутствующих увеселительных заведений типа борделей не было вообще, хотя Иван почему-то предполагал их здесь увидеть несметное множество, ведь человеческие слабости всегда служили источником дохода при любом государственном строе и в любое время, даже в самое паршивое и опасное.
        Федор, после того как перемолвился парой фраз с охраной на въезде, куда-то исчез. Правда потом ненадолго появился, но на все вопросы отвечал уклончиво. Но все же парни узнали от него, что и бордель, и основные торги по живому товару проходят чуть в стороне - там, где обосновался сам Джамиль со своими людьми: на территории самой насосной станции. Мол, там и здания есть подходящие, и строить не надо ничего, да и сама территория огорожена крепким бетонным забором. А рынок, это так… для более широкой публики с меньшими запросами и умеренными амбициями. Основной же навар крутится на закрытой территории, на которую еще предстояло попасть.
        Иван продолжал бесцельно бродить по пустынному рынку, поднимая улежавшуюся пыль, пока его товарищи по путешествию отсыпались в припаркованных на огромной стоянке машинах. А вот Марченко не спалось, хотя он порядком устал и вымотался морально, но мысль, что где-то здесь может быть его сестра не давала возможности закрыть глаза ни на минуту. От окружающих островок каналов, по которым текла зеленоватая от многочисленных растущих на дне водорослей вода, шла прохлада, характерный запах ила и кваканье лягушек, которые, не смотря на отнюдь не летнюю погоду, расплодились неимоверно.
        - Ты чего бродишь, как неприкаянный? - прозвучал за спиной у Ивана незнакомый голос.
        Иван медленно обернулся, желая взглянуть на заговорившего с ним, и увидел перед собой средних лет мужика в потертом камуфляжном бушлате с выцветшим серым меховым воротником, что был распространен в армии лет пятнадцать-двадцать назад, а нынче который таскала чуть ли не большая половина мужского населения. Выжившего населения. На голове у незнакомца была повязана темно-зеленая бандана, поверх которой были одеты противосолнечные очки с зеркальными стеклами. Одень такие на глаза, и другим как минимум будет неуютно вместо глаз собеседника видеть свое собственное отражение. С одной стороны из-под бушлата выглядывала висевшая на поясе старая потертая кобура, наверняка с пистолетом Макарова, с другой же - виднелся кончик ножен, судя по ширине лезвия не менее чем с тесаком, вложенным в них. Другого оружия на первый взгляд не было, но незнакомец не выглядел совсем уж простаком, да и верхняя одежда могла много чего под собой скрыть.
        А вот сам Иван не любил такие громоздкие бушлаты - тяжеленные, хоть и теплые, но сковывающие движения. В них не то что бегать нельзя, в них ходишь с трудом, напоминая качка, перекачавшегося стероидами. Поэтому лучше уж одежду потоньше, но посвободнее.
        - Тебе то что? - вернул шпильку Иван, оценивающе глядя на незнакомца, заложив большие пальцы за боковые карманы брюк и наклонив голову набок.
        - Да ничего… Просто спросил. А ты чего сразу бычку включаешь?
        - А я ее и не выключал, - буркнул Иван и развернулся, намереваясь уходить.
        - А я уж было подумал, что ты ищешь, где тут девочек продают…
        Иван резко остановился и повернулся, вопросительно взглянув на незнакомца. Тот заметил взгляд и широко усмехнулся, обнажая кривоватые зубы.
        - А если это и так?…
        - Ха! Ну тогда я могу подсказать, что здесь нет ничего интересного… Все самое интересное немного дальше, - кивнул незнакомец в камуфляже куда-то в сторону, где возвышался бетонная ограда и крыша какого-то здания за ней.
        - Я и так уже об этом догадался. Только сейчас везде тихо.
        - Насколько я знаю, все самое веселье начинается ближе к вечеру. Так что, может, еще увидимся. Ты приходи. Мы сегодня таких красоток завезли - закачаешься. Обслужат по высшему разряду, имя свое забудешь….
        - Ага. А купон постоянного клиента КВД в придачу? - скептически поинтересовался Иван, на что его собеседник только шире улыбнулся и развел руки в стороны.
        - Обижаешь! Девочек обязательно осматривает врач…
        - Врач? - удивился такому заявлению Иван. - В этой дыре? Шикарно, скажу я вам, живете!
        - А то! Есть тут, как оказалось, один. На все руки мастер.
        - А дырку от пули может посмотреть? - Марченко сразу же вспомнил о Степе, хоть тот и не вызывал у него других чувств, кроме раздражения. Но мужчина понимал, что пуля-то она дура… любому могла прилететь.
        - Без понятия. Это у местных нужно узнавать, чем этот Айболит конкретно занимается… Может, он не только по своим дыркам специализируется. Спроси.
        - Ладно, спасибо. - Кивнул Иван и продолжил расспрашивать негаданного собеседника. Авось, еще чего полезного удастся узнать. - Так, говоришь, товар хороший?
        Незнакомец опять улыбнулся своей отнюдь не голливудской улыбкой и поднял вверх большой палец.
        - А то!
        - А откуда? - продолжил задавать вопросы Иван, а у самого даже сердце перестало биться в ожидании ответа.
        - С берегов самого черного моря. - Усмехнулся собеседник, а потом добавил. - Не все ли равно?
        - Да просто спросил, - незаметно перевел дыхание Марченко. - Ладно… Посмотрим вечером на ваш… товар.
        - Ну лады…
        Мужчина поднял руку, словно прощаясь, и отправился в сторону выхода, не обращая внимания на внимательный взгляд Ивана, устремленный ему во след.
        «Значит, все же до вечера. Зря только спешили,» - подумал Марченко, возвращаясь к машинам и размышляя над тем, что в принципе можно немного поспать. Хотя помимо сна еще очень хотелось чего-нибудь перекусить, желательно горячего и жидкого - бутерброды уже сидели в печенке, да и сам желудок уже бунтовал против отсутствия мало-мальски нормальной пищи, а тут еще и естественная надобность организма сходить по нужде образовалась.
        Хотя, например, другим и бутерброд, состоящий из куска хлеба да слоя покрытой жиром тушенки сверху, показался бы праздничным ужином. Все же с хлебушком нынче была проблема. Старые запасы быстро засохли, превратившись в сухари. Да и те изгрызли уже, а новые еще предстояло испечь, а это не у каждого получается. Хорошо хоть в Николаевке был хлебозавод, да запитать его электричеством удалось - вот и хлеб свежий в поселке был. К тому же деревенские женщины и без заводского хлеба быстро сориентировались да вспомнили припорошенные налетом цивилизации навыки - закатали рукава, достали огромные миски и вперед хлеб месить. А вот вояки херсонские как-то нездорово налегали на выставляемые караваи, молотя их за обе щеки, рискуя жиром заплыть на деревенских харчах. Соскучились, видать….
        Попутчики, как оказалось, дрыхли без задних ног. Серега, развалившийся на переднем сиденье с откинутой спинкой, даже губами причмокивал во сне в перерывах между раскатами храпа, похожими на рычание дизель-генератора. В припаркованном рядом «Шевроле Блейзер» отдыхали Лёха и Степан. Последний - после изрядной накачки алкоголем, чтобы унять беспокоящую его боль, поэтому из-за выдыхаемого им амбрэ стекла авто порядком запотели.
        Иван хлебнул воды из бутылки, лежащей под водительским сиденьем, усмехнулся при виде спящего Сереги и, проверив наличие пистолета, отправился на поиски отхожего места. Никаких табличек со стрелочками и надписями типа «МЖ», к сожалению, на территории не наблюдалось, а пристраиваться за первым попавшимся прилавком было как-то не по себе, ибо это чистейшее свинство получается. На краю стоянки, возле импровизированного полосатого шлагбаума, сооруженного из кривой деревяшки, наспех покрашенной известкой, дежурили пара охранников с закинутыми за спину старенькими «веслами» и переговаривались, периодически разражаясь громогласным хохотом. Один из них примостился на такой же несуразной лавочке, а второй просто стоял, облокотившись об опорный столбик. В чем заключалась задача этих бравых парней, Иван так и не мог понять. Ведь ни забора, ни мало-мальского ограждения вокруг парковки не было - только шлагбаум, перекрывающий дорогу и с двумя обалдуями возле него.
        Отходил Иван все дальше и дальше. Дошел уже практически до виденного ранее бетонного забора, где и свернул в сторону, скрываясь от возможных любопытных глаз. Не успел он пристроиться за разросшимся кустом ежевики, занявшим несколько квадратных метров и всерьез намеревающейся покорить бетонную стену, как из-за ранее незамеченной калитки, предупредительно скрипнувшей несмазанными и заржавевшими петлями, вышло двое парней, волочащих за руки безжизненное тело.
        Иван, быстро застегнув ширинку, притих и, сам не зная почему, начал наблюдать за этими двоими. Мужики, перебрасываясь между собой ничего не значащими фразами, вели себя абсолютно обыденно, словно чуть ли не каждый день выволакивали женские трупы с развороченным лицом. Марченко даже с такого расстояния умудрился заметить, что вместо лица сплошное кровавое месиво, словно кто-то выстрелил той прямиком в затылок, раскурочив все лицо. Голова от каждого шага подпрыгивала по дорожке, как какой-то приспущенный мяч, в некогда светлых волосах, теперь более похожих на половую тряпку, застревало все больше всякого мусора, а на голых ногах в районе коленок были иссиня-черные пятна, отчего зрелище становилось еще более жутким. Да и сам труп был скорее раздет, чем одет: какого-то неопределенного цвета полупрозразная сорочка, в которой только в немецкой порнухе и сниматься, разодранная и испачканная, сразу же давала понять, чем совсем недавно занималась покойница. И это были явно не уроки вокала.
        Мужики свернули с дорожки и направились мимо куста, позволив тем самым Ивану невольно услышать часть их разговора.
        - Н-да уж… Только сегодня ночью привезли и уже приходится тащить в яму…. С этими извращенцами скоро новую рыть придется, а то эта уже того… скоро с горкой будет, - сокрушался один из них. Только больше было похоже, что негодование мужика вызывает не сам факт смерти девушки, а что приходится тащить ее труп куда-то. - Да и яму-то зарыть надо, а то еще мертвяки набредут… Их тут только не хватало.
        - Надеюсь, что шефу отстегнули за нее кругленькую сумму, а то она толком-то и не успела окупить себя.
        - Жалко… - Остановился первый, повернув голову и глядя на труп. - Ведь молодая совсем. Была.
        Иван, не желая быть замеченным, инстинктивно прижался спиной к стене, отступив за ветвистый куст и жалея, что сейчас не лето. Было бы лето - фиг бы его кто заметил здесь за покровом листвы, а сейчас вероятность быть обнаруженным очень и очень возросла, не смотря на распускающуюся молодую поросль. Оставалось только уповать на невнимательность мужиков, волочащих стройное девичье тело.
        - Еще и молоденькая совсем, девчонка…. - скривился второй, наоборот, стараясь лишний раз не смотреть на труп. - Тот клиент только таких и берет. Фу! Как ты можешь смотреть на это? У меня аж мурашки по коже бегут… У самого дочка такого же возраста. Етить налево!
        Марченко невольно перевел взгляд на тело, что безжизненной куклой лежало на земле, и его сердце словно ухнуло в пустоту. Почему-то Ивану девушка вдруг показалась удивительно знакомой: такая же фигура и цвет волос … как у его сестры.
        - Да я за это время на такое насмотрелся, что уже ничего не ёкает внутри. Это раньше… чуть что - и сразу желудок наизнанку, а сейчас привык что ли… Так что и ты привыкнешь. А по поводу девчонки… раньше-то все заканчивалось немного по-другому. - Ничего не замечая вокруг, продолжали разговор двое мужиков, поражая своей беспечностью. - А теперь этот изврат как с цепи сорвался. Видел, что он с ней сделал? Места живого не осталось.
        Иван все больше и больше убеждал себя, что перед ним ни кто иная, как его сестра, с ужасом понимая, что опоздал, и чувствуя, как волна бешенства накрывает его с головой, заставляя забыть про осторожность.
        - Еще бы! - кивнул второй. - Он, после того как вдоволь с ней поиграл, переломал ей все ноги, а после и вовсе нахрен выстрелил в затылок. Видишь, как лицо раскурочило. Фу блин! Смотреть страшно.
        - Я же говорю, извращенец какой-то… - сплюнул первый. - Давай, надо еще яму закопать, а то еще эти твари набредут. Шеф с нас тогда шкуру сдерет. И это в самом прямом смысле слова, без базара. Видел я как-то - привязали одного к столбу и…
        Но второй мужик перебил первого, не дав дорассказать, что же такого тот видел. Ибо и так понимал, что ничего хорошего или приятного.
        - Пойдем…
        Мужики переглянулись, дружно вздохнули и продолжили волочить тело в известном лишь им одним направлении, пока Иван тщетно пытался прийти в себя, заставить дышать себя ровнее и глубже, но ничего не помогало. Он так и продолжал стоять, даже не чувствуя шершавость стены, к которой прижимался его затылок, и смотреть в след уходящим мужикам.
        Глаза словно залила какая-то мутная пелена, которая пульсировала с каждым ударом сердца, словно сжимая голову в какие-то железные тиски. Иван сам не понимал, как на негнущихся ногах последовал за теми двоими, идущими вдоль забора.
        Наконец, мужики остановились и, ухватив труп еще и за ноги, раскачали его и сбросили куда-то вниз, деловито отряхнув руки после этого. Эта равнодушная деловитость была последней каплей, перевесившей чашу терпения мужчины. Тот, абсолютно не видя перед собой ничего другого, кроме двух фигур, вытащил пистолет и разрядил весь магазин, с удовольствием наблюдая, как пули вгрызаются в незащищенные тела, и как те сломанными куклами падают на землю, у самого края ямы.
        После чего медленно, пошатываясь из стороны в сторону, словно после бутылки крепчайшего самогона, подошел к краю ямы, на дне которой было уже несколько трупов, помимо тела сестры, зачем-то глянул вниз. Затем обернулся и ногами столкнул туда оба свежака, абсолютно не подумав, что через несколько минут трупы начнут оживать, а сам, словно только-только сообразил, чем ему все это грозит, бросился бежать со всех ног обратно на стоянку, понимая, что буквально через минуту здесь будет негде яблоку упасть от набежавших вооруженных людей. Последние не заставили себя ждать: выскочивших из-за поворота охранников с парковки Марченко уложил буквально с двух выстрелов. Те, не ожидая такой прыти, так и завались на землю с удивленно распахнутыми глазами и с немым вопросом на лице «Что это было?». Попросту перескочив через одно из распластавшихся тел, Иван не стал замедлять ход даже для того, чтобы поднять автоматы и обшмонать карманы убитых. Хотя раньше бы от такого он точно бы не отказался. Частенько в карманах можно было найти много чего интересного. Как минимум сигареты, а как максимум запасные патроны или
магазины к трофейному оружию.
        Но сейчас не было времени. Пульс с методичностью и напором отбойных молотков стучал в висках, словно поторапливая и заставляя бежать с неимоверно огромной скоростью - хоть в олимпийскую сборную по легкой атлетике записывайся, а вот ноги были как ватные - абсолютно не желали слушаться и то и дело норовили споткнуться о не к стати подвернувшийся камешек. Случайные же свидетели, что только слышали выстрелы, но не видели, что конкретно произошло, провожали торопящегося парня удивленными взглядами. Хотя, по правде говоря, особого значения такому событию не предавали. Даже выстрелы не вызвали столь ожидаемого ажиотажа, попривыкли уже, наверное, но все равно медлить было нельзя - местный хозяин так просто убийство четверых своих людей не простит.
        Иван резко распахнул водительскую дверь своего авто и, запрыгнув вовнутрь, чуть было не споткнувшись о порог, быстро включил зажигание. Не дожидаясь прогрева машины и не реагируя на удивленные вопросы еще не до конца проснувшегося Сереги, который больше всего был похож на перебравшего лишку китайца, Марченко рванул с места в карьер, взвизгнув покрышками и подняв после себя клубы пыли. Хорошо хоть припарковались вчера удобно - не пришлось тратить время на выруливание со стоянки.
        Никем теперь не охраняемый, но все же закрытый шлагбаум он попросту объехал, немного поскакав по бездорожью, благо трофейный автомобиль, отобранный у разгромленной вчера банды, обладал повышенной проходимостью, и, выбравшись на открытую дорогу, попросту вдавил педаль газа, направляясь в сторону города. Хотя куда еще можно было бежать? Не в степь же….
        - Эй, ты чего?! - окончательно очухался Серега, разлепив глаза и стараясь рассмотреть, что же происходит вокруг и с чего такие гонки. Но с положения лежа панорама, открывавшаяся ему, ограничивалась только торпедой и небом, виднеющимся в ветровом стекле. - Ты куда так гонишь? Что случилось?!
        Наконец, Якименко додумался поднять спинку сиденья и обрел способность видеть дальше своего носа, да вот только сосед не спешил отвечать на вопрос, поэтому последний пришлось повторить.
        - Эй, Вано, ты куда так несешься? Где Лёха со Степкой? Это что по нам стреляют?!! - взвизгнул Серёга, неожиданно для самого себя даже сквозь гул мотора услышав звуки выстрелов.
        - Да. - Коротко бросил Иван, подняв глаза к зеркалу заднего вида, в котором были видны две машины, летящие за ними, из одной из окон которых чисто по-голливудски высунулся вооруженный мужик и поливающий летящее впереди авто свинцом.
        - Очешуеть! - хлопнул себя по лбу Серега и сполз немного по сиденью вниз, нащупав родной АКС у себя на коленях. - А позволь поинтересоваться из-за чего? Кому мы уже дорожку перешли? И главное - когда успели?
        - Блин, Серый! Ты думаешь, сейчас это так вовремя?!
        - Зашибись! Должен же я знать, за что меня хотят превратить в решето. Поспал, блин…
        - Потом - потом… - нервно дернул плечом Иван, объезжая так неудачно подвернувшуюся выбоину на дороге. - Давай сначала отделаемся от них. А потом уже будешь меня доканывать своими вопросами.
        - Вот ёшкин дрысь! Отдохнул, называется. Приспусти окно. Попробую колеса им пробить.
        Сергей пробежался пальцами по сложенному рамочному прикладу, намотал ремень от автомата на руку для пущей уверенности так его не выронить при тряске и отстегнул ремень безопасности, тут как раз и стекло с его стороны опустилось.
        - Сделано, - прокомментировал Иван, нервно крутя баранку.
        Он активировал стеклоподьёмник нажатием кнопки и тут же ощутил, как по лицу скользит холодный ветер, ворвавшийся в салон, а по ушам ударил привычный шум шуршащих по старенькому асфальту колес. Серега, кряхтя и ругаясь, передернул затвор автомата и, подражая преследователям, корпусом вылез в окно, рискуя вывалиться на полном ходу. Хорошо хоть дорога пока шла прямо, и особой надобности делать повороты не было.
        «Сначала стреляем, потом разбираемся» - таков был нынче закон для тех, кто хотел выжить, и чему Серега не задумываясь прислушивался.
        Первая очередь ушла откровенно в молоко, потому как Иван несколько раз дернул руль, объезжая очередные выбоины, коими так славились местные дороги. Хорошо хоть Сергей стрелял короткими очередями… Ученый уже. Вторая попытка тоже не увенчалась успехом: все же стрелять из мчавшейся почти под сотку машины по такому же виляющему по всей дороге противнику было весьма и весьма непросто, но Якименко не отчаивался - нормативы по стрельбе у него всегда сдавались на «отлично», хотя в подобной ситуации он оказался впервые. Да еще и матерился во весь голос, зная, что его все равно никто не услышит, и краснеть не придется.
        - Черт! - шальная вражеская пуля чиркнула по щеке, оставив после себя кровавый след и ощущение, что кто-то раскаленным железом хорошенько так приложил по морде. Сергей инстинктивно дернул плечом, вытирая вмиг набежавшую кровь… Были бы свободны руки, он бы со стопроцентной вероятностью дотронулся бы до раны и убедился, что на пальцах осталась кровь. Но сейчас было не до того. Да и руки были заняты.
        - Ах вы ж самки дикой собаки…. - ругался себе под нос парень, понимая, что еще бы несколько сантиметров правее и вместо его головы была бы сплошная квашня. Об этом думать не хотелось - страшно.
        - Ты чего там? Зацепило? - попытался докричаться до товарища Иван, мысли которого уже более-менее просветлели, позволяя ему теперь вновь соображать трезво и осознавать то, что он натворил в припадке ярости, и чем теперь все это грозило как ему, так и его попутчикам.
        - Нормально! - проорал в ответ Серега, пытаясь перекричать свист ветра в ушах. - Ровнее веди, мать твою, ровнее!!! Пытаюсь прицелиться!
        Но какое там ровно! То ямы, то ухабы, не считая стрельбы за спиной, от которой как бы тоже не мешало бы уворачиваться, то редкие авто по встречке, одной из которых угораздило попасть под раздачу, и которая теперь покоилась в кювете. А тут еще и ….
        - Сейчас поворот будет! - во все горло заорал Марченко. - Держись, Серега!
        Машина с креном вошла в крутой поворот, рискуя оказаться на двух колесах, а то и улететь с дороги. Серега, только чудом не вывалившийся из окна, чувствуя неимоверное напряжение в ногах, крепче вцепился в цевье и прижал рамочный приклад к плечу, надавил несколько раз на спусковой крючок, с радостью и неимоверным облегчением наблюдая, как наконец выстрелы достигли своей цели, и головная машина, потеряв управление, вылетела в придорожные кусты.
        Никакого взрыва, как обычно показывают в американских фильмах, не было - просто свалился автомобиль на обочину, воткнувшись мордой в растительность, где и затих, вращая колесами, задранными к небу.
        - Йес! - по-мальчишечьи заорал Сергей и чуть ли не запрыгал на месте, благо, это сделать было неудобно.
        Второй автомобиль еще преследовал беглецов пару сотен метров, но постепенно начал сбавлять скорость, а после и вовсе, предварительно остановившись, развернулся назад. Наверное, товарищам своим помогать выбираться…
        Серега, сложив приклад, с трудом втиснулся обратно в салон и довольный плюхнулся на сиденье, не забыв поставить автомат на предохранитель.
        - Фух! Ну теперь рассказывай. Что это было. И почему я, как какой-то эквилибрист должен был отстреливаться от преследователей?
        - Я напортачил. - Коротко бросил Иван, стараясь не обращать внимания на вопросительный взгляд соседа.
        - Ага…. И-и-и?
        - Сильно напортачил.
        - А поконкретнее? И где Лёха со Степиком?
        - Наверное, в лагере… - пожал плечами Иван, сбавляя скорость, едва не проскочив поворот, ведущий в город.
        - Наверное? Хм… А ну-ка рассказывай все с самого начала. И без твоих штучек. Что случилось, пока я спал? Почему за нами гнались? И где остальные наши?
        Делать было нечего - пришлось Ивану все честно рассказать. Выложить, так сказать правду-матку как на духу - другого же выбора все равно не было.
        - Зашибись! - хлопнул себя по лбу Серега. - Ты чем вообще думал? Придурок, ты нафига это сделал?
        - Не знаю. Как накрыло что-то… - буркнул Марченко, сбросив скорость и аккуратно объезжая стоящего посреди дороги мертвяка. Сбивать не стал - собьешь такого и если не повредишь машину, то кишки на колеса намотаешь, отмывай потом, иначе будет такое амбре, что голова кругом пойдет.
        - Накрыло его… Это нас только что чуть было не накрыли. И как теперь из всего этого выкручиваться прикажешь? Мужики-то и не в курсе, куда мы пропали. Хорошо, если местные не додумаются с них начать наши поиски - ведь много кто видел, что мы вместе приехали…
        - Придумаем что-то… - мрачно пообещал Иван, то и дело поглядывая на показатель топлива и не понимая в чем дело - стрелка слишком уж быстро двигалась влево, что не могло вызывать приятных ощущений. - Не будь как баба!
        - Это я-то веду себя как баба? Заметь, это ты сначала делаешь, а потом думаешь… Так кто из нас ведет себя как баба?
        - Говорю же, придумаем что-то… Смысл сейчас устраивать разборки. Или ты сдаваться предлагаешь?
        - Ничего я не предлагаю. Думать будем. Только теперь думать надо будет хорошенько и основательно, - несколько раз кивнул Серега, нервно теребя ремень от автомата.
        - Ты че, печку включил?
        - Угу.
        - Зачем?
        - Чтобы стекла не потели, - нехотя ответил Сергей.
        - Так они и так не потеют.
        - Так не потеют, потому что печку включил…
        - Логика, блин у тебя! - Хмыкнул Марченко, отмечая, сколько разбитых окон в окружающих улицу хрущевках. Одно здание даже было с рухнувшим пролетом, повредившем квартир шесть. Газ, наверное, взорвался… Иначе объяснить подобную картину было сложно - не боевые же действия здесь велись с применением артиллерии?
        Парни уже неторопливо въехали в городскую черту, и теперь нужно было быть вдвойне аккуратными. Ведь опасность представляли не только ожившие мертвецы, хоть и редко, но то и дело столбиками мелькавшие на обочинах, но и брошенные автомобили, перекрывающие улицы, которые способны попросту блокировать движение, подвергая смертельной опасности заблудившихся и потерявшихся. Вот тогда-то и могут вступить в дело те самые мертвяки, которые поодиночке не представляли особой опасности для автомобилистов. А вот собравшись в толпу….
        Кстати о толпе…
        Иван уверенно обогнул непонятно откуда взявшееся на проезжей части автомобильное колесо, обратив внимание на странную картину, происходящую на одной из примыкающих улиц, большинство которых было четко и геометрически правильно расположенных - все же равнинный ландшафт позволял.
        - Гляди… - притормозил он на перекрестке, так и остановившись посреди полосы, не приняв вправо, как сделал бы в мирной жизни. А зачем? Кто его тут обгонять будет или штрафовать?
        Двигатель довольно урчал на холостых оборотах, готовый в любой момент по нажатию на педаль газа рвануть с места, а его звук гулко разносился по пустынным улицам, отражаясь от пятиэтажек.
        - Куда? - переспросил Серега, шаря взглядом в поисках того, что могло бы привлечь внимание водителя.
        - А вон, справа на улице. Видишь?
        Сергей слегка подался вперед, чтобы разглядеть происходящее справа от Марченко, и нахмурился, не понимая, что там происходит.
        - И что это?
        - Зомбаки жрут.
        - Эка невидаль! - хмыкнул Якименко. - И что тебя так удивило? Или ты желаешь, чтобы я продемонстрировал содержимое своего желудка. Так вот - в нем ничего нет. И это тоже проблема. Поэтому давай, поехали. Чего тут торчать как три тополя среди тундры?
        - Ты обрати внимание, ЧТО они жрут.
        Серега опять присмотрелся к гастрономическим изыскам зомбаков, сгрудившихся над раскинувшимся телом. Их было-то человек… нет, не так, не человек… существ шесть. Некоторые опустились на четвереньки и по-собачьи зубами вгрызались в тело, еле прикрытое разорванной одеждой. Интересно, одежда уже была порвана или это мертвяки додумались ее порвать, чтобы до тела добраться? Другие сидели на корточках и помогали себе измазанными руками, отрывали плоть и жадно запихивали себе в глотки, давясь, но продолжая свой кровавый пир.
        Жуткое зрелище…
        Мерзкое.
        - Блин, ну чего ты пристал со своими зомбаками? - отвел взгляд от этого пира во время чумы Серега. - Что б им пусто было! Ну труп жрут. Заловили, видать, кого-то вот и харчат. Щас оживет и жрать они его перестанут.
        - Да не в том дело. - Пытался объяснить Иван очевидное, которое обычно внимательный Серега почему-то не замечал. - Они же своего собрата дожирают.
        - В смысле собрата?
        - Глянь на тело внимательнее. Ну, на те части, которые удастся разглядеть. Это же явно не свежачок.
        - Ты хочешь сказать, что они жрут своих же мертвяков? В смысле совсем мертвых…. Тех, которые по второму кругу.
        - Получается, что так, - задумчиво почесал подбородок водитель.
        - Ну и нормально! И утилизировать ничего не надо. Может сами друг друга посжирают? Лет так через пять…
        - Да чтоб они повыздыхивали все! - Иван приспустил стекло и сплюнул. - Ладно, поплыли дальше, а то вон те двое уже таращатся на нас.
        - Ну и пусть себе таращатся…. Как там пелось? Нас не догонят.
        - Так то оно так, но все равно жутко становится от их взгляда. Так смотрят, будто уже жрут тебя, поэтому чтобы их мечты и сокровенные желания не воплотились в жизнь давай двигать дальше.
        На том и порешили. Марченко мягко нажал на педаль газа, переключился на вторую скорость, проезжая этот перекресток.
        Городок казался совсем пустым, не считая маячивших то тут то там неживых фигур.
        Иногда по дороге порывы ветра гоняли мусор, разносимый по всей округе. Теперь-то утилизировать и вывозить это все на полигон твердых бытовых отходов было не кому, вот то и дело по дороге катились разнокалиберные целлофановые пакеты, пластиковые бутылки и прочие отходы жизнедеятельности современной цивилизации. Вот уж точно
        «Быть может, откопают через тысячу лет
        В фантиках от жвачки и осколках монет»[Из песни гр. Мумий Тролль «Владивосток 2000». Сл. И.Лагутенко]
        Глядя на гоняемый по обочине полосатый сине-розовый целлофановый пакетик, Серега размышлял: «А ведь весь этот мусор будет разлагаться не одно десятилетие, а то и столетия не хватит. Хорошее же мы оставили наследие будущим потомкам… Загаженная планета, населенная живыми мертвецами. Хороши предки! Ничего не скажешь…»
        Иван пару раз мельком глянул на задумавшегося о чем-то своем Серегу.
        - Ты чего такой притихший?
        - Да вот задумался… Интересно, а мертвяки вообще имеют тенденцию гнить? Саморазрушаются ли они или так и будут продолжать свою неестественную жизнедеятельность?
        - Ого! Ну и думы у тебя! Даже и не знаю, что ответить. Хорошо было бы если бы в какой-то момент они сами разложились, но что-то мне подсказывает, что нашим мечтам не суждено сбыться. По крайней мере пока…
        - Хреново…
        - Ото ж. Да что ж это такое?! - в сердцах воскликнул Иван, немного сбавив скорость чтобы объехать очередную брошенную по среди дороги машину. Такие попадались, как ни странно, весьма регулярно, эта же отличалась от остальных разве что следами пуль на лобовом стекле, будто кто-то очередью засадил от всей души. Тут же, буквально в нескольких метрах от автомобиля крутился мертвяк, словно не хотел отлучаться далеко, - молодой парень, насколько можно было определить по отвисшим мышцам еще не обезображенного первичным разложением лица, одетый не по погоде в футболку с коротким рукавом, щедро запачканной запекшейся кровью и измазанной в грязи и пыли. Серега даже голову повернул, чтобы поподробнее рассмотреть мужика. «И чего он в таком прикиде здесь шастает?» - размышлял дезертировавший срочник. Хотя, если мертвяк крутится у разбитой машины, то, может, это его машина и есть? Вроде, укусов или подобных повреждений, которые бывают при чрезмерно тесном контакте с зомбаками, не было видно, только расплывшееся кровавое пятно на груди, заставляющее предполагать, что очередь, прошившая лобовое стекло, убила еще
и водителя… или пассажира. А если учесть состояние кожи, то можно было предположить, что убили парня не так давно. Уж это-то Серега научился определять с первого взгляда - хоть в патологоанатомы иди.
        Авто проехало по улице под пристальным взглядом зомби, засмотревшегося вслед уезжающему автомобилю. Какое-то время мертвяк еще неуверенно потоптался на месте, словно размышляя быть или не быть, а потом, видимо все же решившись, подволакивая правую ногу, двинулся вслед уехавшему авто.
        - Видел? - кивнул назад Серега.
        - Что? - переспросил Иван, не отвлекаясь от дороги.
        - Мертвяка. Ну только что мимо проехали….
        - Ну и что? Что с того?
        - Да просто убили его очередью в грудь. И сам мертвяк относительно свеженький…
        - Ты мне его варить предлагаешь? - неудачно пошутил Иван.
        - Угу. Я к тому, что в городе стреляют.
        - Ну а почему бы не стрелять? Знаешь, какая самая главная достопримечательность этого городишки? Железнодорожный узел. Между прочим, одна из крупнейших сортировочных станций в стране. Так что представь, сколько добра можно найти в этом захолустье…
        - Это да… К тому же не стоит отбрасывать со счетов и окопавшегося на насосной станции этого татарина… как там его?
        - Джамиля. - Нерадостно подсказал Иван, поглядывая то в зеркало заднего вида, то в боковые зеркала.
        - Точно.
        Серегу же окрестные пейзажи вовсе не интересовали. Да и что там смотреть? Стандартные пятиэтажные хрущевки, потемневшие от времени и отсутствия планового ремонта со стороны жилищно-эксплуатацоинных организаций. Стены украшали разнокалиберные балконы, оббитые дешевым пластиком, или просто потемневшие от времени и дождей деревянные рамы с запыленными мутными стеклами, к которым несколько лет не касалась тряпка с водой. Такие же унылые дворы с траншеями вместо асфальта. Ладно, парни ехали на внедорожнике с хорошим клиренсом, а что делать низкопосаженным машинкам? Разве что убивать ходовку в лучшем случае, а то и колесо можно в какой яме оставить. И так везде, куда не кинь взгляд. Даже детские площадки соответствовали общему настроению уныния и серости: поломанные качели, покосившиеся турники, детские песочницы без песка, который за зиму попросту вымыло дождями или таявшим снегом, и в которых теперь вместо шумных карапузов неподвижно стояло несколько собак.
        Странные были собаки. Неправильные какие-то.
        Да и деревянные фигурки на детских площадках тоже заставляли сказать «нет» наркомании среди мастеров-плотников, которые делали эти самые фигурки. Все же царевна-лягушка с черепно-мозговой травмой, привнесенной торчащей из головы стрелой, выглядела слегка угрожающе. Зато в духе времени. Мол, не дал Иван-царевич лягушке обратиться… упокоил навеки вечные.
        - Слушай, а куда мы едем? - внезапно поинтересовался Сергей, словно проснувшись в какой-то момент.
        И ведь, действительно, оторвавшись от погони и вздохнув спокойно, Серега только сейчас подумал, что неплохо было бы определиться с дальнейшими действиями. Ведь их попутчики - Алексей Покровский и Степан Рогов, оставшиеся в лагере, ни сном ни духом о том, куда делась вторая половина и так небольшого отряда. А возвращаться обратно к насосной после того, что там начудил вспыльчивый Марченко, было равносильно смерти - проще было добровольно скормиться зомбакам, чем попасться в руки приятелям и коллегам убиенных.
        - Понятия не имею, - честно признался Иван в ответ на вопрос Сереги, вновь встревожено взглянул сначала на датчик топлива, а затем в зеркало заднего вида, и, увидев там то, что и предполагал увидеть, мрачно выдал:
        - Серег, у нас еще одна проблема…
        12.00. Севастополь, Казачинский гарнизон.
        Лейтенант милиции Сергей Парков
        - Слушай, мы, действительно, должны это делать? - горестно вздохнул Парков, выплевывая шелуху от семечек, которые с упоением грыз во время вынужденного обхода территории.
        - Ну, мы вроде как менты, - похлопал напарника по звездочке на погоне старший сержант Толя Иванов. - Стражи правопорядка! Во!
        Сергей проследил за указательным пальцем, вздернутым в небо рыжим, словно тот Антошка из мультика, сержантом.
        - Мне от этого не легче. Тьфу, ты блин! - снова выплюнул шелуху Парков. - Я два дня как сайгак проскакал, а сегодня наконец-то хотел отдохнуть как нормальный белый человек. Так нет же Сергеич приказал…
        - Но дети пропали…
        Толя, казалось, не слушал напрасных стенаний напарника, пропуская их мимо ушей.
        - А если их зомбак сожрал? Как мы их найдем?
        - Если зомбак сожрал, то детишки тут должны шарахаться… Но патрули не докладывали о появлении мертвяков на территории, так что вряд ли.
        - А если это был мутант? - не унимался Парков. - Тогда все эти поиски до одного места гвоздь.
        - Типун тебе на одно место! Тогда тем более нужно искать, только теперь уже лежку этого мутанта. Потому как если он повадится таскать людей, то всем нам здесь весело будет. Так что не бурчи, а делай свое дело. В любом случае опросить соседей и родителей детишек стоит.
        - Их родителям следовало бы внимательнее следить за своими отпрысками, - отмахнулся тот.
        - Так же, как и твоя мама следит за тобой? - прыснул со смеха Толя, припомнив, как неугомонная Евдокия Антоновна трясется над уже вполне себе взрослым сыном, который слишком любил свою мать, чтобы пресечь подобные проявления материнской заботы, попросту потерявшей всяческие берега. Парень просто старался убежать от проблемы, не находя в себе силы решить ее.
        - Моя мама - это другое дело. Она чересчур заботливая, удушающе заботливая, - попытался объяснить поведение матери Парков. - Впрочем, если бы родители пропавших детей были бы такими же щепетильными в вопросах присмотра как моя мать, мы бы с тобой здесь не шарахались, как два придурка, топча пыль, которую потом полдня будем выстирывать.
        - Ну, не хочу обидеть Евдокию Антоновну, но порой ее забота кажется мне даже слишком… ээээ… заботливой. Когда ты в очередной раз делаешь ноги, то она переключается на того, кто ближе всего к ней находится. Именно поэтому я и стараюсь заступать во все дежурства с тобой.
        - Ты это мне рассказываешь? - хмыкнул Сергей. - А то я не знаю.
        - Ну мало ли… - неопределенно пожал плечами Толя, остановившись. - Может, тебе это нравится.
        - Угу. Я просто в восторге. Блин! Да я с восемнадцати лет отдельно от родителей живу. Сначала армия, потом в академию МВД в Харькове слинял. Я старался сбежать куда подальше от этой удушающей в буквальном смысле любви. У меня такое чувство, что моя собственная мать может придушить меня в пылу своих родительских объятий и даже не заметит этого.
        - А ты пытался как-то ей объяснить? Ну всю эту ситуацию…
        - А ты как думаешь? - фыркнул Парков, закатив глаза. - Она просто этого не понимает. Я ей говорю, пытаюсь объяснить, что она слишком давит, слишком навязывает свое мнение, тем самым забивая любые проявления самостоятельности.
        - Ну а она что?
        - Ничего. Вроде смотрит на тебя, кивает, даже иногда попадая в нужное время, а потом начинает злиться и кричать, что я ее не ценю, что она для меня делает все, что может, а я такой неблагодарный. Ну это если кратенько так, без подробностей… Естественно, меня потом накрывает тоже, что я, такой мерзавец, мать обидел незаслуженно - стыдно становится, шо пипец! И вот тогда мама отрывается по полной, пичкая меня пирожками с котлетами и закутывая меня в шарф при температуре плюс восемнадцать.
        - Поня-атно. - Протянул Толя, пытаясь представить эту картину. - А теперь ее забота начала давить с удвоенной силой. Не отрицай - я это прекрасно понимаю. Из-за всех этих событий любой родитель будет трястись над своим ребенком, как над древней вазой династии Цынь.
        - Но мне уже под черта лет! Пусть над Васькой трясутся! - не выдержал и вспылил Парков, в глубине души прекрасно понимая, что и его двенадцатилетней сестре Василисе тоже не сладко от такой материнской заботы. Ведь она растет забитым и нелюдимым ребенком, погруженным в книги и вымышленный фэнтезийный мир, где все проблемы решались с помощью меча и магии.
        - Да куда уж больше…
        - Не говори. Вот и что мне было делать, Толя? Нужно было позволить мертвякам сожрать их?
        - Что за бред?! - возмутился таким словам Толя, не представляя даже, как можно было такое подумать, не то, что проговорить вслух. - Ты че, сдурел совсем? Это же твои родители! Вся твоя семья жива и здорова. Чего еще можно было бы пожелать, когда бОльшая часть населения планеты шастает шатающейся походкой и хочет перехватить свежей человечинки? Да я бы сейчас полмира бы отдал за то, чтобы моя мама напичкала бы меня от пуза пирожками с котлетами. Пусть бы эти самые чертовы котлеты лезли бы у меня из всех непредназначенных для того щелей. Отдал бы, поверь. Но… Их больше нет. Ни отца, ни матери, ни ворчливого противного деда, который постоянно смотрел телевизор, включая громкость на всю катушку, ни двоюродного брата, который постоянно брал мои вещи и добрую их половину ломал. Да много кого уже нет, а если и есть, если им посчастливилось выжить, то вряд ли мы когда снова увидимся. Путешествия нынче не входят в круг моих интересов. Так что хватит ныть и посмотри на ситуацию с другой стороны. И наслаждайся теми моментами, пока твои родные рядом с тобой.
        - Да, я знаю. Ты прав, - согласно закивал Парков, ощущая жгучий стыд за свои слова. Он любил мать, но иногда… Иногда он хотел сбежать на край света и не показываться оттуда ближайшие лет сто.
        - Ладно, забей! - хлопнул старший сержант Иванов своего коллегу по плечу. - Пойдем, нам еще столько оттопать надо, а еще народ опросить тот, кто расселился по домикам.
        Минут пять парни шли в полной тишине, размышляя каждый о своем, обдумывая свои слова и слова другого. Все же тема была весьма щепетильная и болезненна для всех, кто потерял своих родных.
        Утренняя прохлада после ночного шторма уже развеялась с поднимающимся все выше и выше по небосклону солнцем, что начинало уже ощутимо припекать - температура с каждым днем все повышалась и повышалась. Прошедшие предпасхальные заморозки были уже позади и теперь, как можно было догадаться по опыту прошлых лет, весна с каждым днем будет входить все больше и больше в свою силу. Еще пара недель и все - придется снимать зимние куртки, которые сейчас приходилось расстегивать нараспашку, чтобы не зажариться окончательно, и подставлять свои открытые телеса солнышку и укусам мертвяков. Потому как, что ни говори, зимние куртки все же были какой никакой, а защитой.
        - Вон, гляди! - кивнул чуть в сторону Толя, обращая внимание напарника на видневшееся чье-то тело, валяющееся под покрытыми толстым слоем рыжей пыли кипарисами, некогда бывшими ярко-зеленого цвета. Но из-за участившегося движения пыль порой стояла просто столбом, и теперь все было покрыто этой проклятой пылью.
        - Жмурик что ли? Этого еще не хватало! - раздосадовано вздохнул Сергей и выбросил зажатые в ладони семечки, к которым тут же слетелись голуби, занимавшие места на ближайших деревьях, отряхнул руки и немедленно вынул из кобуры пистолет, сняв тот с предохранителя и направив на тело. - Прикрываю. Глянь, что там с ним. Только осторожнее.
        - Да ясен пень, осторожнее. Я ж не дурак.
        - Вот на счет последнего можно поспорить, - под нос себе пробурчал Парков и примирительно поднял левую руку, когда Толя воскликнул:
        - Я все слышал!
        - Ну ладно-ладно. Что там? - нетерпеливо переспросил Парков, наблюдая, как Толя Иванов с повышенной осторожностью подходит к телу, но резко остановился и на всякий пожарный тоже извлек из кобуры пистолет.
        - Так спокойнее, - пояснил он, направляя дуло прямиком в голову лежащему на земле мужчине.
        - Ну?
        - На счет три переворачиваю. - Предупредил Толя и, тут же скомандовав «три!», наклонился над телом и, схватив того за рукав, резко его перевернул. Ну, по крайней мере постарался резко…
        - Фу! Что это с ним? - отступил на шаг назад Толя. Тело издало тоскливый стон и зашевелило разбитыми губами, извергая из себя алкогольные миазмы.
        - Алкаш! - удивленно присвистнул лейтенант, ставя пистолет на предохранитель и пряча его обратно в кобуру. - Прикинь??? Алкаш!
        - Да уж… ты ему радуешься, как родному. - Толя пару раз пнул избитого мужика в бок, пытаясь привести того в чувство. - Эй, ты там как? Живой?
        - Да живой он - вон дышит, только лыка не вяжет. Ты что не чувствуешь, какое амбре от него? Не, ну ты прикинь? Алкаш! Не зомби, не труп, а самый обыкновенный и успешно забытый забулдыга, которого отметелили в пьяной драке. Я прям вспомнил старые-добрые времена. Скоро бомжи появятся и шлюхи.
        - А! За последним точно не заржавеет, а вот бомжом нынче быть опасно - тут же кто-то да схарчит.
        - Ну и что мы будем с ним делать? В санчасть тащить? Я не хочу! Он весь грязный и воняет.
        Сергей скривился и вопросительно взглянул на напарника.
        - Какие мы нежные… А с виду и не скажешь. - Сержант наклонился над мужиком и прихватил его за ворот. - Эй, мужик, ты там как?
        - Эм-м-м-ма… - промычал что-то нечленораздельное побитый дядька. - М-м-мужики-и-и-и.
        - Чего он там говорит? - переспросил Сергей.
        - Да мычит что-то. - Толя отпустил воротник мужика, отчего тот тут же шлепнулся головой о землю. - Ну что делать будем? Его кто-то конкретно так отмолотил - весь фейс вон в крови.
        - Что-что? Тащить в медблок, там его осмотрят, а потом уже будем допрашивать. Давай, ты за руки, я за ноги. Или наоборот.
        - Мне без разницы. И так и так противно.
        Толя и Сергей взялись за конечности мужика и подняли того, нечаянно приложив при этом спиной о выступающий камень.
        - Ну что, потащили?
        - Потащили… - вздохнул Сергей и признался: - Если честно, то я и не думал, что снова придется возвращаться к ментовским функциям.
        - Ну, где толпа людей, там будет и нарушение закона. Нас же именно поэтому пригласили в этот гарнизон. Так что тащи, Серега, и не скули. Тяжелый блин какой, гад! А с виду и не скажешь…
        В медблоке несказанно удивились такому пациенту. Что сказать, но из-за случившегося конца света, повседневные проблемы как-то позабылись и вновь возвращаться к старому пониманию, что помимо нормальных людей, есть еще и опустившиеся на самое социальное дно личности, типа алкашей, наркоманов и бомжей, было странно.
        - И что мне с ним делать? - вздернула брови дежурная медсестра, презрительно поглядывая на тело, неудачно пытающееся подняться на подкашивающиеся ноги. - Зачем вы его сюда принесли?
        - А куда нам его нести? - удивился Сергей. - Он избит, его осмотреть нужно на предмет травм и переломов.
        - Да там единственная травма - в голове, - фыркнула медсестра, морща нос. - Вы что, не чувствуете, что он после перепоя?
        - А что, человек на подпитии уже и человеком не считается? - возмутился Толя, отряхивая руки, словно и не он еще совсем недавно бурчал про необходимость таскать бомжей. - Может, он вчера Пасху перепраздновал. Не рассчитал сил.
        - Ой да ладно вам… будете мне тут морали читать. Как старушек, что семечками торгуют, трясти или бомжей гонять, так это нормально, а как мне лекции по человеколюбию читать - так прям д’Артаньяны кругом на белых кобылах. Так что не надо меня тут лечить! Это - моя работа. Давайте, грузите его на кушетку… Отмывать ее еще потом от всяких алканавтов. Перестреляли бы их как наркоманов этих - и проблем бы не было… - продолжала бурчать себе под нос медсестра, но все же оттирая кровь с лица дядьки тряпочкой, смоченной в воде.
        Конечно, о находке парни тут же сообщили дежурному по гарнизону. Тот внес данные, что удалось узнать у побитого мужика в общую тетрадь и приказал продолжать поиски детей. Конечно, сейчас еще не была так четко налажена работа милиции как это было до всей этой катавасии. Хотя и тогда о четкости работы правоохранительных органов можно было только мечтать, чего уж сейчас говорить! Но полковник Смирнов имел далеко идущие планы. Перво-наперво было оборудовано что-то типа камеры предварительного заключения. Законы-то сейчас были построже, чем раньше: «вышка» как крайняя мера была введена незамедлительно и уже даже пару раз применялась, но все же сигать из крайности в крайность тоже не хотелось и новый Уголовный и Административный кодекс был в разработке. Ежедневно патрулировать весь гарнизон не было смысла - вооруженных военных было достаточное количество, чтобы в случае чего пресечь правонарушение, так что функция патрульно-постовой службы была практически упразднена за ненадобностью. К тому же военные патрули неустанно обходили территорию и днем, и ночью во избежание возможных нелицеприятных
столкновений с зомби. Конечно, сейчас, когда людям уже были понятны основные пути заражения, но не причины невозможности после смерти почить с миром, в лагере стало спокойнее. Всех спасенных тщательно осматривали на предмет укусов или царапин, оставленных беспокойниками, но все же помещали в суточный карантин. Потому как стало известно так же то, что инфицироваться неизвестным вирусом можно так же через попадание трупного материала на слизистую оболочку рта или глаз. Именно поэтому лихачи, которые театрально простреливали головы мертвякам, не следя, в какие стороны летит та мешанина гнилых мозгов, в первые дни очень часто заражались и погибали. Даже элементарная капля крови мертвяка, попавшая в глаз означала неминуемую гибель человека, с которым так жестоко пошутила судьба.
        14.00. Пригород г.Джанкоя, Крым.
        Катя Рогова
        Катя стояла под горячими струями воды, обволакивающими ее уставшее тело, и получала от этого неописуемое удовольствие, которое может сравниться только с первым поцелуем, пережитом в пору беззаботной и ветреной юности. И как в те не очень далекие годы, когда не особо задумываешься о дне завтрашнем, девушка старалась жить настоящим, так как абсолютно не могла предположить, что день завтрашний ей принесет. И наступит ли он для нее вообще. Не в том была она положении, чтобы надеяться на что-то лучшее.
        После стольких дней, проведенных в сыром подвале с такими же подругами по несчастью как и она, лишенная элементарных благ цивилизации в виде туалета или горячего душа, Катя ощущала себя так, будто снова родилась на свет, словно прекрасная пестрокрылая бабочка, вылупившаяся из тесного и невзрачного кокона. Подставляя лицо горячим струям, девушка негромко фыркала, жмурилась, чтобы вода не попала в глаза и невольно улыбалась, стараясь не думать, чему предшествует эта неожиданная радость.
        После того, как ее предал любовник, продав, как какую-то ненужную вещь, прошло более недели. Но за это, казалось бы, короткое время судьба потерявшей жизненные ориентиры, несчастной и запутавшейся девушки кардинально изменилась, словно стрелка компаса, резко поменявшая свое направление. Ее и других пленниц, томившихся в застенках на территории Инкерманского завода марочных вин, привезли в это место рано утром, еще солнце не успело подняться из-за горизонта, окрашивая небесную даль в едва розоватые оттенки, предвещающие ветра. Путь через весь полуостров проделали ночью, поэтому, где конкретно они находились, Катя не могла понять… Да и к чему оно? А вот то, с какой целью их везли в такую даль (приблизительное расстояние можно было определить по времени нахождения в пути) понять было не мудрено.
        По прибытию на место девчонок, вымотанных и уставших, вздрагивающих от каждого громкого шума, построили в разношерстную шеренгу, где их, скользя липким взглядом хитрых глаз, с интересом рассматривал невысокий тощий татарин. Катя тогда почувствовала себя коровой на базаре: разве что в зубы не заглядывали, но вот без рукоблудства не обошлось. Потому как представителя новых покупателей интересовало все: и внешний вид девушек, и упругость их грудей и ягодиц, а так же наличие или отсутствие каких-либо дефектов кожи. Что он не преминул тут же проверить, запустив свою лапищу под юбку крайней девчонки. Та испуганно пискнула и попыталась вырваться, вызвав тем самым довольный гогот как самого проверяющего, так и тех, кто находился с ним. Эту девчонку подобрали буквально по дороге сюда, поэтому та была еще совсем дикая, и не до конца сломленная, еще пыталась плакать и умолять отпустить ее. Остальные же пленницы без каких-либо намеков на эмоции молча стояли, понурив головы, морально готовые к любому исходу, который им бы приготовила столь переменчивая нынче судьба. Слишком многое им пришлось пережить. И
многие, хоть поначалу и попытавшись сопротивляться, просто не выдерживали и предпочитали сдаваться и плыть по течению, отпуская свою судьбу на самотек. Да и сама Катя уже не была похожа на ту, прошлую, которой она была еще две недели назад. Как давно это было! Ей было уже откровенно все равно, какая судьба ей уготовлена: продадут ли ее в бордель, покалечат или просто убьют. Безразличие и полная апатия… Хотя смерть, наверное, была бы самым лучшим выходом из сложившейся ситуации, потому что других выходов девушка не видела.
        - Какой-то товар залежалый…. - поцокал языком тощий маленький татарин, сделав шаг в сторону и остановившись напротив следующей девчонки со следами потекшей туши на лице, которое брезгливо взял двумя пальцами и покрутил, рассматривая с обеих сторон. - Грязные какие-то….
        - Ничего, отмоете. - Не сдавался продавец, решивший во всем придерживаться своей линии. - Воды вон сколько вокруг.
        - Ну как клиентов такими завлекать? - продолжал сбивать цену татарин, недовольно кривя рот. - Не одобрит Джамиль, не одобрит…
        - Ну так они и не на курортах отдыхали. Да? - заметил Юрий Иванюк, успевший сменить кожанку и джинсы на более удобный и практичный в нынешних реалиях камуфляж. Остальные парни, которые сопровождали девиц, тоже согласно загудели, переглядываясь и кивая головами, пока Иванюк не поднял вверх руку, призывая тех к тишине. Его беспрекословно послушались, тут же прекратив любые пересуды и разговоры.
        Еще бы! Ведь Иванюк был правой рукой командира, а Глеб Рыбин, бывший майор милиции, бывший начальник Отдела уголовного розыска Нахимовского РО УМВД города Севастополя, а ныне предводитель одной из банд, засевших в предместьях Города-Героя, был очень скорым на расправу и терпеть не мог непослушания. Он требовал от подчиненных беспрекословного подчинения, но и сам по себе пользовался определенной долей уважения.
        - Ну вот эта еще куда ни шло…
        Татарин все продолжал осмотр привезенных девушек, не обращая никакого внимания на внимательные взгляды, следившие за каждым его шагом - все же для Иванюка это было первое подобное предприятие, и доля риска была весьма велика. А вот сам представитель встречающей стороны за свою безопасность не опасался: если хоть кто-то только подумает причинить ему вред, или сделает какое лишнее телодвижение, хоть немногим отдающее опасностью, то его парни долго размышлять не будут - сделают все как надо. Парни у него что ни на есть боевые: не раз проверенные в деле, а некоторые из них успели помочь братьям по вере в войне с неверными на северном Кавказе. Так что все мысли Хафиза, как называли его окружающие, были сосредоточены на отборе товара, привезенного с юга.
        Хафиз остановился напротив Кати, которая глядела перед собой отстраненным взглядом. Высокая, статная девушка была почти на голову выше его, но представителя коренного народа полуострова это нисколько не смутило. Что ему до этой рабыни? Захочет он того - будет у него хоть в ногах валяться, хоть танец живота плясать.
        В какой-то мере Хафиз даже был рад всему тому, что случилось в мире. Наконец, можно было жить так, как того хотелось, не оглядываясь на законы и не боясь расстаться со свободой. Можно было выпустить своего внутреннего зверя, которого до этого приходилось сдерживать. Теперь же настала эра абсолютной свободы, когда на вершину можно было взобраться, будучи самым наглым, дерзким и сильным. А уж силу свою Хафиз чувствовал. Пусть он и не родился высоким или широкоплечим, стать его нельзя было назвать мужественной, но кого волнуют такие глупости? Другие мужчины будут судить его по поступкам, по делам его, а мнение женщин вообще никто не спрашивал. Их удел - служить мужчине, а не выражать свое мнение. И служить верой и правдой, в противном случае рискуя ощутить прикосновения кнута на своей коже.
        - Да, вот эта вполне ничего… - вновь повторил Хафиз, указывая на Катю обрамленным тяжелой золотой печаткой мизинцем. - И даже не очень грязна. Тоща правда немного, но, как у вас говорят, на каждый товар найдется свой купец.
        - Их вчера в баню загоняли, - хмыкнул один из сопровождающих Иванюка, словив при этом на себе насмешливый взгляд татарина и сердитый Иванюка. Мол, нечего поперед батьки в пекло лезть.
        - Хавальник захлопни… - все же восстановил свой авторитет Иванюк.
        - А ну-ка повернись! - скомандовал Хафиз, и Катя молча подчинилась. - Пойдет, жопа - нормальная. Эту в сторону, давай дальше смотреть.
        - Выйди сюда, - дернул ее за руку Иванюк, чуть было не выдернув ту из сустава. - Туда стань!
        - Так… Еще вот эта и та, - снова показал мизинцем на притихших девчонок Хафиз.
        К Кате подвели еще двоих девушек, с которыми она сидела в подвале в Инкермане, и на какое-то время о них попросту забыли, предпочтя обговорить детали предстоящей сделки.
        - Ну так что скажешь? - решил окончательно прояснить ситуацию Иванюк, подойдя к Хафизу. - Хороши девочки?
        - А что, и вправду девочки? - загорелись удивлением глаза татарина.
        - Ну вот та, высокая, точно нет. С ее-то мордахой… - осклабился Иванюк, забыв упомянуть о том, как сам несколько раз ночью вызывал Катю к себе. Незачем такими подробностями снижать цену товара. - А остальных надо бы проверить.
        - Их сначала вымыть надо. Даже эта кобылка и та откровенно воняет, - скривил нос татарин, хотя от Кати, вроде, ничем и не пахло. - Джамиль меня за такой товар не похвалит.
        - Давай все же вернемся к нашему вопросу…
        - Ну что ж… Вот тех троих я покупаю, а остальные…. - Хафиз неопределенно повертел ладонью, мол, не девки, а черт те что. - Можешь попробовать сам их продать сегодня вечером.
        Иванюк оказался слегка озадачен. Он-то рассчитывал сплавить всех единым махом и, закупив на рынке необходимые товары, отправиться обратно, но этот щуплый татарин поломал все планы. А Глеб ему голову оторвет, если тот вернется обратно с девицами - только зря катались и тратили такое драгоценное топливо. Значит, придется оставаться как минимум на один день…
        - Ладно. По рукам, - нехотя кивнул Юрка, протягивая правую ладонь, которую татарин тут же пожал, скрепляя сделку. Рукопожатие у с виду щуплого татарина было на удивление крепким. - Сколько мы должны отдать с продажи этих?
        - Десять процентов, - сухо ответил татарин. - Можем еще два накинуть за приведение в товарный вид и присмотр.
        - Договорились. Двенадцать с носа. Кто устанавливает цены?
        - А тут уже сами. У нас полное доверие к своим клиентам, - хитро ухмыльнулся Хафиз и подтолкнул крайнюю девчонку к выходу. - Али, рассчитайся за товар.
        Так у Кати сменился хозяин, а вот само будущее становилось еще более туманным.
        Как и раньше, девушек заперли в большой комнате, где находились такие же жертвы то ли обстоятельств, то ли собственной глупости и доверчивости. Только это помещение было на порядок чище, светлее и со множеством кроватей пусть и похожими на армейские, но после грязных матрасов, беспорядочно разбросанных на полу, кровати с древними панцирными сетками казались королевским ложем. Привезенным девчонкам дали время отдохнуть и выспаться, а после собрали их, жмущихся друг к другу и недоверчиво косящихся на ранее находившихся здесь пленниц, в кучку и повели по коридору, как после оказалось - в душевую. Хозяева рынка честно отрабатывали свои комиссионные, всеми способами повышая стоимость пленниц и причитающийся свой процент соответственно.
        Без особых эмоций вспоминая все произошедшее, Катя в очередной раз намылила мочалку душистым мылом, от запаха которого голова шла кругом. Девушка и не думала, что может так кайфовать от запаха мыла, но она не могла оторваться от этого небольшого душистого кусочка, пахнущего химическим лимонным запахом. Но от этого он не был для нее менее приятным. Хотелось вдыхать и вдыхать этот аромат… А что говорить о горячей воде? За те дни плена она и позабыла, какое это удовольствие принимать горячий душ. Даже в Инкермане, прежде чем выехать сюда, девушкам максимум выдали по ведру еле теплой воды с ковшиком в придачу.
        Так что теперь, когда горячие струи били по молодому телу, заставляя кровь приливать к коже, окрашивая ее в розовый цвет, а душистое мыло своей белоснежной пеной укрывало мочалку, девушка чувствовала неприкрытое чувство счастья.
        Как, оказалось, для него мало надо…
        «Кошмар какой-то… Прямо как кошка с валерьянкой,» - подумала Катя, в очередной раз проводя пенной мочалкой по руке, стараясь не обращать внимания на очередной требовательный стук в двери.
        - Да сколько там можно плескаться?! Выходи давай! - раздался по ту сторону душевой кабинки мужской голос. - А то щас выволоку!
        Катя открыла глаза и разглядела в мутном стекле нечеткий темный силуэт.
        - Выхожу… - со вздохом сообщила Катя, еще раз потянув воздух носом, и с сожалением выключила воду.
        15.00. Севастополь, Казачинский гарнизон.
        Виктор Никитин
        Снова тот же сон, только в других декорациях. Опять Алёнка, живая, теплая, такая близкая, одуряюще пахнущая своими любимыми духами с едва уловимыми цитрусовыми нотками, напоминающими почему-то о тепле и лете. И снова задорный хвостик заплетенных волос, с выбивающимися из него прядками, которые она постоянно заправляла за ухо, чтобы не мешали, не лезли в глаза. Ее глаза… Сияющие каким-то неземным светом, лучистые, с танцующим в них живым огоньком. И вновь она что-то говорит ему, а Виктор и не слышит - он весь поглощен тем, что смотрит на нее.
        Смотрит и не может насмотреться.
        Такая близкая и далекая одновременно.
        Близкая потому что вот она, протяни рукой и дотронься. А далекая… Далекая, потому что он прекрасно знает, что это сон, что это неправда, наваждение, кошмар... И она улыбается ему вновь и вновь, и снова раз за разом он ее убивает.
        Как же ему все надоело.
        Хочется забыть, вычеркнуть, отпустить! Никогда больше не видеть этот кошмар… И всегда в него возвращаться, всегда быть в нем, всегда знать, что она рядом. Рядом с ним. Живая, родная, любимая…
        Виктор вновь очнулся в холодном поту, испуганно шаря в поисках пистолета и выдыхая с облегчением, когда, наконец-то, нашел его, чувствуя под рукой холодную сталь. Полковник сдержал свое слово - допустил капитана к дежурствам, дал ему второй шанс обрести себя хотя бы в работе, но взамен взял обещание, что тот не будет дурить и не попытается вновь шмальнуть в себя. Виктор пообещал. И не сколько Смирнову, сколько самому себе. Ведь пока он живет, Алёна тоже будет жива - в его воспоминаниях и его сердце. Пусть это и звучало через чур сладко, а может даже приторно, но это было правдой.
        Вчера, прежде чем засесть за заполнение бесконечных бумаг, с которыми, казалось бы, должно было быть покончено из-за смены жизненных ориентиров нового общества, Виктор сходил на небольшое кладбище, что разбили неподалеку от гарнизонной церкви, чтобы навестить могилу погибшей жены с сыном. Их похоронили в одной могиле, как положено, со всеми церковными обрядами, и теперь только небольшая табличка с надписью да деревянный крест позволяли понять, что здесь лежат его самые близкие люди. Холмик земли уже успел осесть, и молодая трава «березка» начала осваивать новые пространства, кинув свои стрелки на взрыхленную землю. Виктор положил на могилу сорванные с клумбы нарциссы, что уже постепенно начали отцветать, сменяясь другими своими весенними «собратьями» - тюльпанами.
        Тяжело здесь было находиться… душу так и сжимало невидимыми тисками, вновь удушающими волнами накатывали воспоминания. Теперь они только и оставались.
        На этом кладбище помимо могилы его родных появилось еще несколько крестов - люди все еще продолжали погибать. Место для их последнего уединения выбрали хорошее: с одной стороны вид на море, с другой - кусты дикой розы, вот-вот готовившейся распуститься нежными бутонами.
        Виктор постоял немного, помолчал и медленно направился к выходу.
        В выделенном в штабном здании кабинете царил беспорядок и неразбериха, поэтому пришлось провозиться до поздней ночи, потом еще и патруль его остановил, предупредив, что пока еще действует комендантский час, и после двенадцати ночи по территории передвигаться запрещено. Кроме отдельных случаев. Капитан кивнул, клятвенно пообещал впредь в это время не высовываться на улицу, после чего и был отпущен с миром.
        А сейчас после повторяющегося кошмара топот ног спускающихся по лестнице парней казался райской музыкой. Поинтересовавшись, что за переполох с утра пораньше, Виктор услышал, что санчасть организовывает курсы по оказанию первой помощи, куда их с утра пораньше и загнали. Виктор собрался было последовать за коллективом, но повстречавшийся Смирнов, который даже в такую рань выглядела как огурчик, его направил в распоряжение какого-то войскового капитана Гордецкого.
        - С благословения начальника внешней разведки нужно прошерстить трассу в сторону Ялты, чтобы понять, как там с проездом, - пояснил Смирнов. - Так что давай, будешь нашим уполномоченным представителем.
        Никитин, вопреки обыкновению, спорить не стал и, как говорится, «упал на хвост» воякам, рассудив, что лучше покататься да полюбоваться красотами южного берега, чем слушать очередную муть. За все время катания ничего особенного увидеть не пришлось - все те же застывшие мертвяки возле рынка «5-й километр», мимо которого проходила трасса, лениво провожавшие взглядом белесых буркал проезжающие машины. Они даже не бросались на транспорт - то ли энергию экономили, то ли уже допетрали остатками своих мозгов, что это бесполезное занятие. Некоторые так и вовсе, завидев машины, поспешили скрыться, вызвав недоумение у проезжающих мимо людей. Из милицейской группы был только он. Остальные в добровольно-принудительном порядке отправились на какую-то вводную лекцию по оказанию первой медицинской помощи, о чем о чем, а уж о своем отсутствии на ней Виктор абсолютно не жалел.
        За водителя был незнакомый усатый дядька в гражданской одежде, скорее всего из водителей автобусов, отстойник которых как раз располагался в Казачке, что тем самым очень даже спасло мужикам и их семьям жизнь. Ну а саму разведку представляли два капитана - как про себя их назвал Виктор. Они были что те братья-близнецы - в одинаковой снаряге, одинаковых габаритов, даже рожи их были похожи… словно их на одной фабрике клепали. Капитан Гордецкий оказался родом откуда-то из центральной части страны, переведшийся в Севастополь буквально несколько месяцев назад, а вот второй - капитан Востриков, наоборот, местным оказался. Ехали на усиленном внедорожнике и довольно быстро - шоссе, огибающее город, уже расчистили от брошенных машин, и теперь стоило опасаться лишь выскочивших на дорогу зомби или засаду. Но на последнее вряд ли кто решится.
        Виктор, не переставая позёвывать, с интересом рассматривал окрестные пейзажи, попутно расспрашивая у попутчиков по тем или иным интересующим его вопросам.
        - А с городской подстанцией что теперь? - кивнул Виктор в сторону виднеющихся опор ЛЭП и огромных трансформаторных будок.
        - А пока никак. Нам энергии и от ветряков хватит, надо только монтаж закончить, потому тем, кому надо, пусть и суетятся… - Виктор понял, о ком говорил Востриков - спереди как раз показался силуэт придорожного грузинского ресторана, который в простонародье звался «Шайба». Почему - Виктор и сам не знал. Но сам ресторан и раньше был похож на крепость - двухэтажный, построенный на высоком холме между двух дорог, одна из которых шла на Ялту, а вторая вела в Балаклаву, минуя сам винзавод «Золотая Балка». Теперь же и вовсе «Шайба» превратился в укрепрайон - мешающие обзору деревья на склонах крутого холма спилены, опорная трехметровая стенка увенчана мотками «егозы», переливающейся на солнце. Небольшие окна нижнего этажа за ненадобностью заварены толстыми стальными листами, а огромные окна второго этажа, через которые посетители должны были любоваться на раскинувшиеся по округе виноградники, превратились в узкие бойницы. На балкончике-террасе, смотрящем в сторону ялтинской трассы, установлен ПКВТ в брустере из мешков с землей, возле которого находилось двое бойцов, и еще неизвестно сколько внутри самого
здания. В общем, серьезное укрепление.
        Водитель сбросил скорость, чтобы не налететь на выставленные в шахматном порядке каменные глыбы, и приветственно просигналил.
        - Пропустят? - немного нервничая, спросил Виктор.
        - А куда денутся? Начальство ведь договорилось, подписало так сказать «договор о дружбе и сотрудничестве», - усмехнулся в усы водила, медленно объезжая препятствия.
        - Что-то мне это напоминает, - хмыкнул Виктор, разглядывая укрепление. - А хорошо окопались - фиг подберешься.
        - Ага. - Не смог не согласиться капитан Гордецкий. - Две отвесные стены, крутой склон… В такой крепости можно оборону держать и с горы на всех поплевывать - знай только головой крутить не забывай, чтобы с тыла не зашли.
        Слева от дороги на винограднике работал трактор - выкорчевывал виноградные кусты, очищая поле для дальнейших сельхозработ.
        - Соседи, я смотрю, уже во всю к посевной готовятся. Не удивлюсь, если через пару дней тут будет картинка в стиле «агрофитнесс» - толпа народа раком к верху картофан сажать будет.
        - Ну так и мы клювом не щёлкам. У них картоха, а у нас огурки с помидорками - не зря же недавно к нам приезжала делегация из Бахчисарая, у них там все в теплицах, а защиты нет. Так что договорились о плодотворном сотрудничестве, все чин чинарем. Скоро зелень будем лопать.
        - Да? - удивленно хмыкнул Виктор. - Не знал…
        - Ага. А то тушняк уже вот где… - похлопал ребром ладони по шее второй капитан.
        Дальше ехали, болтая ни о чем. Виноградники за окнами сменились холмами с придорожными кустарниками, а после - полноценными горами со скалистыми отвесами, со склонами заросшими смешанными хвойно-лиственными лесами. Наконец, справа показалось бескрайнее лазурное море, сливающее с таким же небом где-то вдалеке, на горизонте, словно переходя из одного в другое.
        Иногда попадались как попутные, так и встречные машины, а вообще трасса была пустынной. Даже брошенных машин как-то особо и не было. Наверное, это обуславливалось тем, что из города выжившее население предпочло выбираться через степной Крым, а не соваться в узкие и извилистые улочки Ялты. Там, скорее всего, был просто ад - одна единственная авария и все, проезд перекрыт, что хочешь, то и делай.
        Мужчины без проблем добрались до недлинного тоннеля, пробитого в скале, и там остановились - тоннель был непроходим из-за крупной аварии. Что там произошло не было понятно, но груды покореженного железа, разбитые стекла и сгоревшие остовы машин напрочь перегородили путь. Еще и несколько мертвяков тут же крутилось. Почему они не впали в спячку было непонятно - скорее всего, кто-то недавно здесь проезжавший потревожил их.
        - Ну вот и приехали… - протарабанил по баранке руля водила. - Теперь только по старой трассе или эти завалы разгребать. Но для этого техника нужна
        - Возвращаемся, - махнул рукой Гордецкий. - Только вот что…
        Он приоткрыл дверь, вытащил из нагрудной кобуры пистолет, который сразу же снял с предохранителя, и несколькими точными выстрелами окончательно упокоил ожившие трупы. Гулкое эхо от выстрелов тут же отразилось от скал и затихло.
        - Теперь можем возвращаться.
        Вернулись и вовсе как-то быстро - обратная дорога, показалось, заняла намного меньше времени, хотя такая закономерность и раньше была замечена. Виктора высадили у самого дома, после чего авто свернуло с дороги и, поднимая пыль по пересеченке, двинуло в сторону полигона. Хотелось есть и спать. Больше ничего. Но поспать вряд ли дадут, а вот пузо набить - святое дело, к тому же времени было далеко за полдень.
        - Капитан! - Виктор заметил в метрах ста впереди фигуру Антона Николаева. - В штаб всем собраться!
        - Ща приду! - махнул рукой Виктор и чертыхнулся про себя - рацию-то он забыл в доме. Ну а коль все равно придется идти в дом, то можно и быстро перекусить, иначе состояние «кишка кишке дает по башке» грозило затянуться аж до ужина.
        Капитан зашел через парадный вход, заглянул в гостиную, где и обнаружил успешно пролюбленную рацию. Всунув ее во внутренний карман куртки, он вновь вышел в коридор и направился к двери, ведущей уже во двор.
        И тут мимо него буквально с нескольких сантиметрах ураганом пронеслась Василиса, соскочив чуть ли не с середины лестницы, ведущей на второй этаж.
        - Драсте, дядь Вить!
        - Привет… - только и успел сказать в ответ новоявленной «племяннице», куртка которой уже мелькнула в дверном проеме, а сама дверь по инерции здорово бабахнула о косяк - доводчик, позволяющий ей бесшумно закрываться, почему-то оказался разобранным.
        Виктор вышел из дома, быстро спустился с лестницы и направился в сторону летней кухни с террасой, где за столом успел заметить Аню, медленно потягивающую горячий чай, пар от которого беловатым облачком поднимался вверх, в конце концов исчезая. Желудок затребовал свою порцию пищи. Заметив капитана, она приветственно махнула и поинтересовалась его самочувствием.
        - Да нормально, - сконфуженно пожал плечами он. - А что должно быть не так?
        - Мало ли… Вдруг голова болит, или сон плохой, - пояснила Аня. - Во-первых, это может быть последствием травмы, а, во-вторых, вы же в холле на диване спите.
        - Да нет, нормально… Есть что-нибудь в рот закинуть? - завертел головой Виктор в поисках съестного.
        - Если честно - не знаю. Я только проснулась. - Аня поднялась из-за стола и быстрыми шагами зашла в кухню, где тут же послышались признаки поиска пищи по ящичкам и коморкам. - Может, вам стоит напомнить Зинаиде Максимовне про комнату?! - крикнула она оттуда. - А то холл - это по сути проходной двор, никакой уединенности.
        - Выпроводить меня хотите? - неудачно пошутил Никитин, решив пока налить себе хотя бы чаю из закопченного железного чайника, чтобы хоть чем-то заполнить желудок.
        - Да нет, что вы! - показалась в проеме Аня с тарелкой бутербродов из хлеба и паштета. - Просто… просто беспокоюсь за вас. Вот… Все что смогла найти. Я же как-то за припасами не слежу.
        Виктор застыл на секунду, пристально вглядываясь в лицо девушки. Он был взрослым мужчиной, далеко позади оставившим юношеские годы и прекрасно видел, что девушка относилась к нему не так как к остальным, по особенному. В принципе, это смог бы увидеть и слепой - слишком уж заботилась она о нем. И ее забота была не показательной, наносной, а искренней, настоящей. И пока он не знал, как к этому относиться. Девчонка ведь совсем молодая, не хотелось ее обижать, делать ей больно. Тем более после всего того, что она ему сделала, но вопрос оставался открытым - что делать с ее симпатией он не знал. Его сердце принадлежало другой, пусть и погибшей женщине. И слишком мало времени прошло, чтобы он мог впустить в свою жизнь кого-то другого. Слишком мало. Он все еще прекрасно помнил, как это потерять близких людей.
        Но грубо оттолкнуть и огорчить эту девчушку, которая не по годам была рассудительна, он тоже не мог. Он чувствовал за нее ответственность. Не зря ведь на востоке говорят, что если ты спас кому-то жизнь, то потом обязан беречь этого человека до конца его дней. Вот так и с Аней. Виктор ее спас. Пусть не специально, произвольно, совершенно случайно и походя, но тем самым он словно привязал ее к себе и теперь понятия не имел, что с этим делать дальше.
        Виктор вновь непроизвольно задержал свой взгляд на девушке, остановившейся в дверях - от природы светлые волосы пшеничного оттенка, глаза то ли серые, то ли зеленые - сразу и не разберешь, если не всматриваться, губы пухлые, про такие говорят - чувственные. Мужчина вдруг мысленно одернул себя, словно застал сам себя за каким-то постыдным занятием. Он вдруг почувствовал себя … предателем.
        «Так, стоп! Хватит!» - скомандовал он сам себе.
        Послышалось жалобное блеяние козы. Никитин даже и не сразу понял, что это было - столь непривычен для него был этот звук. А Аня, заметив реакцию Виктора, пояснила:
        - Испугалась животина ночью, видать. Вот и беспокоится… А вообще здорово, что вы ее нашли. У нас теперь молоко свежее свое есть. Немного, правда, но хоть что-то. Вот, держите, - Аня поставила перед мужчиной тарелку.
        - Спасибо. Да, ночью конкретно так громыхало… - Виктор кивнул на поломанные ветки деревьев, что следовало бы убрать. - Хорошо хоть деревья не повырывало с корнями, да провода не повредило.
        - Жуть просто была ночью. Я как раз дежурила. Казалось, что вот-вот крышу сорвет. Ветер просто дурной был - на крыльцо выйти было невозможно, чтобы ветром не унесло.
        Аня вновь вернулась за стол.
        - Чтобы ветром не унесло, есть больше надо или камешки в карманах носить - для балласта. - Усмехнулся Виктор, беря первый бутерброд и откусывая едва ли не половину одним махом. - Это если у нас тут в бухте так все перемешало, что вода стала желтой от поднятого песка, то представляю, что творилось на мысе.
        - Ночью сухогруз затонул - нескольких моряков удалось спасти.
        - Ничего себе! А каким макаром их сюда занесло?
        - Да не понятно, - Аня пожала плечами. - Экипаж то ли китайцы, то ли филиппинцы, по-английски ни бум-бум. Кое как жестами удалось выяснить, что шли из Триполи в Одессу, о том, что случилось на земле ни сном, ни духом…
        - А как это все происходило? - Виктор даже задумался, как можно жестами пояснить названия городов. Ну там имена Хуан и Педро еще куда ни шло…
        - Да прапорщик там один карту догадался им показать, вот один из спасенных пальцем и потыкал. Так и поняли. Так вот, что на земле творилось они не в курсе, первые подозрения появились, когда через Стамбул проходили - на связь никто не выходил, да и буксиров не было. Так что фарватер прошли только на честном слове, а потом зашли в Констанцу запасы пополнить - а там кругом мертвяки. Капитан и старпом, судя по всему, были из наших, из русских, те и решили в Одессу все же двигать - все же свой город, а тут шторм… В общем, как они оказались возле Херсонеса, эти граждане не имеют понятия.
        - Да уж. Повезло так повезло. А с остальными что?
        - Кого нашли, те уже не расскажут, - развела руками Аня. - Так что новостей хоть отбавляй. Еще и дети пропали. Все на уши поставлены.
        - Если честно, то нет, - признался Никитин, но вдруг вспомнил вчерашнюю женщину возле блок-поста. - Хотя погоди! Вчера какая-то женщина своего сына искала, но я на это как-то внимания и не обратил. А что, не один ребенок пропал?
        - Вроде, трое. Два мальчика и девочка. Все примерно одного возраста. Я как узнала, мигом рванула проведать Каринку - пришлось даже с дежурства отлучиться.
        Виктор вспомнил ту трехлетнюю малышку, чьи родители оказались зараженными и только сущая случайность не позволила им перекусить собственным ребенком. Вспомнил и непроизвольно содрогнулся от этой картины. А малышка была чудо как хороша - светловолосая, со смешными ямочками на щеках, говорила она еще не слишком понятно… Хотя, может, это только Виктор не понимал ее птичьего языка, но вот Аня моментально распознала в слове «каинка» имя Карина, как и стала называть эту девочку, которую частенько проведывала.
        - Детей ищут? - деловито спросил Никитин.
        - Еще бы! Наши прочесывают территорию, да и военные, насколько я знаю, тоже не остались в стороне.
        - Да когда же это закончится?! - рассердился капитан, но тут же подавил свою вспышку гнева, увидев, как вздрогнула Аня. Но девушка на вопрос не ответила - только плечами пожала.
        - Виктор Иванович, помогите мне, поговорите с Сергей Сергеичем, чтобы он разрешил мне Каринку забрать. Страшно мне за нее, а тут она все же под присмотром будет. Все же Света, жена Антона Николаева, или жена товарища подполковника всегда дома. Да и сама Зинаида Максимовна не против.
        - А ты уже успела заручиться поддержкой Зинаиды Максимовны? - усмехнулся Виктор, понимая, что жена Смирнова имеет на него намного бОльшее влияние, чем какой-то там капитан-подчиненный. Аня в ответ неуверенно кивнула. Виктор вновь ухмыльнулся, почесал бровь и согласно кивнул. - Ладно, составлю вам протекцию. По крайней мере, постою с умным лицом рядом, пока вы будете все объяснять Смирнову. - Вы куда-то собирались?
        Аня согласно кивнула.
        - Да, сейчас чай допью и в гарнизон, у меня сегодня прием по основному профилю.
        - Ну тогда я вам, если не возражаете, составлю компанию. Самому в ту сторону нужно. И так уже задержался. Вы не против?
        - Абсолютно! - счастливо улыбнулась Аня и вышла из-за стола.
        Не успели они выйти на дорогу, как рация, за которой он вернулся и о которой Виктор уже абсолютно забыл, ожила, и голос старлея Антона Николаева оповестил, что всем сотрудникам МВД собраться возле золотого пляжа. Виктор не сразу понял, о каком пляже идет речь, но потом сориентировался.
        - Товарищ капитан, и в санчасть нашу заскочите - прихватите кого-нибудь из медиков. Может понадобиться их помощь. Транспорт на КПП будет ждать.
        - Принято. Давай, сейчас буду.
        - Конец связи.
        - Так, Анна Михайловна, нужно немножко ускориться. Сейчас вас сопровожу и заодно постараюсь с кем-нибудь договориться, чтобы проехали со мной…
        - Так зачем с кем-то договариваться, если есть я? Я ведь медик. Какой никакой! - последние слова Аня практически прокричала, потому как мимо с неимоверным грохотом промчалось несколько грузовиков, нагруженных желтым ракушечником.
        Виктор задумался. В принципе, почему бы и нет. Да и если бы нужна была врачебная помощь, запрос звучал бы по-другому.
        - А как же ваш прием?
        - А! - беспечно отмахнулась Аня, глядя на дорогу перед собой и задумавшись о чем-то своем.
        Возле КПП его действительно ждала машина «скорой помощи», что заставило капитана удивленно приподнять брови.
        - Анна Михайловна, карета ждет нас, я так понимаю. - Помог девушке забраться на переднее сиденье Виктор.
        - Всё? Все? - переспросил незнакомый дядька лет под пятьдесят, что был за водителя, и, дождавшись утвердительного кивка, щелчком выбросил окурок, что шлепнулся прямиком в старое ведро, служащее урной, завел двигатель и аккуратно развернул машину.
        Место, где собрались его сослуживцы, он заметил сразу: да и трудно было не заметить пять машин, припаркованных на не заасфальтированной площадке, укатанной автомобилями. Куривший возле знакомого полковничьего уазика Володин тут же приветственно помахал рукой и выбросил окурок себе под ногу, после чего тщательно затоптал его - хоть еще было не лето, но получить практически под боком пожар из-за непотушенной сигареты никому не хотелось.
        Смирнов, раскрасневшийся словно рак, что-то говорил остальным, собравшимся вокруг него, то и дело размахивая руками и указывая куда-то в сторону обрыва, правее крутой лестницы, ведущей к воде. Помимо сослуживцев здесь же находилось около пяти военнослужащих, приданных для усиления поисковой группы.
        - Что у нас здесь? - сразу же приступил к делу Виктор, подойдя к Володину.
        Старший сержант, не отличающийся высоким ростом и богатырским телосложением, скривился и покачал головой, негромко проговорив:
        - Да полный шванх. Я бы выразился по-другому, но здесь дамы, - кивнул он в сторону тихонько подошедшей следом Ани.
        - Так детей нашли? - продолжал допытываться Никитин.
        - Нашли одного, - закивал Володин. - На моторке прочесывали побережье и нашли. Но лучше бы не находили.
        - А что там? - испуганно спросила Аня.
        - А вот будем спускаться и увидишь - там и твоя помощь понадобится как медика.
        - Но я не судмедэксперт, - начала отнекиваться она. - Я же не думала, что…
        - Ничего, разберешься. А вообще вот что я хочу сказать: всяко видел я на нашей работе и всегда думал, что меня удивить сложно, но это… - Володин замолчал, снова прикуривая сигарету, хотя только что выкурил предыдущую. - Если мы найдем эту скотину, что сотворила такое, я ему самолично то же самое сделаю. Я хоть ребенка и не видел, но описание, что дали поисковики, мне хватило с головой.
        - И зачем я только в медицину пошла? - пробормотала Аня. - А все папа! Иди в медики - всегда будет работа, даже если посадят, то и на зоне будешь в почете.
        - Предусмотрительный папа. - заметил Виктор. - Ну так что, когда вниз?
        - А ты к Смирнову подойди, он как раз задачи нарезает.
        Виктор кивнул и направился к тому месту, где собрались остальные парни. Практически все были здесь - только зампотыл Федюнин отсутствовал, да и то потому что его перевели в штабные работники по основному профилю, так сказать. А так даже подполковник Киреев - бывший заместитель Смирнова по охране общественного порядка был здесь, внимательно слушая распоряжения и периодически предлагая свои варианты действия.
        - Самим туда соваться опасно - с этой стороны обрыв крутой, а лестница, что ведет вниз, ничем нам не поможет. Спуститься сверху тоже не получится - если грунт поедет, то можно там и остаться. А внизу камни…
        - Так, может, лучше с моря зайти? - предложил Толя Иванов, который не испытывал особой радости от перспективы пробираться по практически отвесной скале.
        - Нет, нужно спуститься по лестнице к морю и попробовать оттуда рассмотреть проход - может, что и найдем. Как-то же туда люди добирались, судя по оставленным кострищам. Значит, и у нас получится. - А вот тело будем забирать морем - наверх мы его просто не вытащим.
        - Парков, твой крутой фотоаппарат с тобой? - кивнул лейтенанту Смирнов.
        - Так точно! - браво ответил Сергей, похлопав себя по выпирающему нагрудному карману темно-синей форменной куртки.
        - Тогда как только спустимся, все зафиксируй, прежде чем доктор… А кто у нас за доктора? Ах, это вы, Анна Михайловна? Чудесно! Идите-ка сюда… - Смирнов подождал, пока девушка подойдет и продолжил. - Так вот, Анна Михайловна, ваша задача осмотреть тело на наличие повреждений и странностей.
        - Сергей Сергеич, я же медсестра в гинекологии, я же ничего в этом не смыслю. - Попыталась было высказать свои опасения Аня, уже пожалев, что согласилась на эту авантюру, но полковник жестко пресек это действо, безапелляционно прервав ее:
        - А никто в этом ничего не смыслит. Ваше дело - провести первичный осмотр. Дальше будут делать гарнизонные врачи. Вы все еще пока приписаны к нашей группе, поэтому извольте выполнять приказы! Понятно?
        - Да, - испуганно пискнула Аня и сделала шаг назад, налетев на стоявшего за ее спиной Виктора.
        - Не обращайте внимания, - шепнул он. - Это он нарочно, страху нагоняет.
        - Хорошо…
        - Так, ребята, давайте вниз. Ориентируйтесь на лодку, что дрейфует у берега. Никитин, хорошо, что приехал. Ты же эти места знаешь?
        - Ну как… Немного, - пожал плечами Виктор. - Пару раз приходилось отдыхать на этом пляже.
        Хотя пляжем открывавшуюся у подножья скал местность назвать было сложно - усыпанная огромными валунами со сглаженными волнами краями, она меньше всего напоминала безмятежные песочные просторы.
        - Вот и отлично! Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь… - процитировал классика Смирнов, продолжив более серьезно. - Поведешь группу. И присматривай за ними, чтобы наши горные джейраны со скалы не свалились.
        - Да здесь, в принципе, нормальный спуск. Лестницу-то забетонированную умудрились сварганить. Так что спуститься-то мы сможем. Тут главное - пробраться к нужному месту.
        - Так ладно, хватит болтать. Давайте уже доделаем все, а потом и поговорим. Хотя что-то мне подсказывает, что потом нам будет не до разговоров.
        Парни начали спускаться. В принципе, лестница, ведущая вниз к воде, хоть и была достаточно крута, но это все же была лестница. Другое дело было бы, если бы пришлось пробираться по горной тропе. Вот тогда бы пришлось бы глядеть в оба. А пока это не спуск - а так прогулка по мощенной улице.
        Внизу, под стометровыми обрывами, плескалось лазурное море, пеной разбиваясь о огромные серые валуны, размером с человеческий рост. Вулканическая природа грунта сразу давала о себе знать - бледно-желтые камни вперемешку с такой же рыжей то ли глиной, то ли пылью, была изредка покрыта пожухлой травой, меж которой пробивалась молодая поросль, а кое-где и приземистым колючим кустарником, за ветви которого нерадивые туристы и могли придержаться в случае необходимости, хоть и с риском ободрать себе руки. Лестница, по которой спускались парни, была видна далеко впереди - светло-серой дорогой она выделялась на общем фоне спуска, уводя спускающихся по ней людей куда-то меж каменистых отвалов, навевающих страшные мысли о погребении под оползнем, ежели таковой случится. Это внизу был камень, а сверху - глинистая порода, покрывшаяся широкими трещинами.
        Наконец, лестница закончилась широким и плоским как стол камнем. Даже и не верилось, что подобное чудо сотворила природа безо всякого вмешательства со стороны человека. Но это было именно так. Обычно на этом плато и располагались отдыхающие, предпочитающие пожертвовать удобством, но получить взамен кристально чистое море. Хотя некоторые из отдыхающих, предпочитающих наслаждаться природой поближе к морю, спускались еще ниже - практически к самой воде, оккупировав при этом мало-мальски пригодные для расположения камни, которыми было усыпано все побережье. Другие же предпочитали пробираться по валунам, иногда довольно шатким, вдоль побережья, находя укромные уголки с мелкой галькой вместо камней. Вот в одно из таких мест им и предстояло пробраться.
        Идти приходилось медленно, аккуратно смотря под ноги, прежде чем сделать шаг. Ведь любой камень мог поехать под ногой, тем самым спровоцировав падение со склона. Хуже всех приходилось Ане - ведь она, собираясь в санчасть, и подумать не могла, что придется лазить по горам, поэтому ее обувь была крайне мало к этому приспособлена. И это хорошо еще, что она выбиралась из дома в джинсах, а не одела юбку, как намеревалась.
        Никитин уверенно шел вперед, периодически поглядывая себе за спину и предупреждая остальных об опасных и шатких камнях, на которые необходимо аккуратно ступать.
        Место, где обнаружили ребенка, сложно было не заметить. Над тем местом, где нависающая скала уходила прямиком к сероватому из-за сглаженной прибоем гальки пляжу, возвышался огромный темно-серый, почти черный валун без малейших признаков какой-либо растительности на нем. Вот посреди этого валуна было найдено тело. Хотя находку назвать телом было сложно. Некогда белобрысый мальчишка, с запутанными волосами, покрытый ссадинами и царапинами на теле, вернее, на тех участках тела, что остались нетронутыми, лежал, неестественно подогнув одну ногу и уставившись в небо глазами полными ужаса, меж которых зияла аккуратная дырочка от выстрела.
        Виктор почувствовал, что его нутро словно сжимают стальными тисками.
        - Я так понимаю, что это морячки его упокоили… - проворчал он.
        С лодки, что качалась на волнах буквально в десяти метрах, поднялся один из мужчин и начал весьма активно махать рукой, дабы привлечь внимание.
        - Это вы его так? - крикнул Виктор, получив в ответ утвердительный кивок.
        Никитин снова взглянул на изъеденное тельце. То, что его объедали еще живого, было понятно сразу - окружающие камни, до которых не добрались вчерашние волны, были заляпаны сгустками крови.
        Виктор застыл, сделал глубокий вдох, почувствовав солоноватый привкус моря на своих губах, и попытался успокоиться, слушая противные крики чаек, парящих над головами. Вчерашний шторм вынес на берег кучи мусора, водорослей… в общем, все то, что обычно скрывали в себе морские глубины, изгаженные человеком.
        - Серега! Парков! - крикнул он, повернув голову. - Давай сюда. Парни, пропустите его. Смотри, сейчас аккуратно подходишь к телу и все вокруг фотографируешь.
        - Да знаю я… - прошипел Парков, стараясь не смотреть на изувеченное тело, но другого выхода все рано не было. - А он не поднимется?
        - Нет. Его морячки уже упокоили. Так что можешь не бояться. Анна Михайловна, когда Парков закончит фотографировать, ваша задача - осмотреть … тело.
        - Хорошо, - сдавленным голосом из-за спины ответила Аня.
        Девушка не знала, как заставить взять себя в руки и сделать то, для чего она здесь находится, потому как тело просто не слушалось ее - руки тряслись, словно заведенные, а ноги, наоборот, словно стальные столпы - не могли сделать и шагу.
        - Так, ребята, мы нашли только одного… одно тело, а пропало трое ребятишек. Нужно осмотреть побережье - мало ли, какие следы найдете. Да и мешать нашему медику не будете. Аня, ты как, справишься?
        - Д-да, - коротко ответила девушка, прикидывая с чего бы ей начать. - Сережа, сфотографируй тело, пока я его не трогала.
        - Сейчас! - подскочил Парков и засуетился с фотоаппаратом, давая Ане время прийти в себя.
        Эти несколько часов тяжело дались девушке. Да и не только ей. К такому сложно было подготовиться заранее. Даже видавшие виды милиционеры были подавлены представшими перед ними картиной, прекрасно понимая, что теперь начнется среди жителей - привыкшие к безопасности, что обещали им военные, они не захотят возвращаться к страху.
        А еще предстояло сообщить о находке родителям погибшего ребенка. Сейчас даже думать не хотелось, кому выпадет такое испытание, потому как каждый здесь присутствующий понимал, какой шок и какую боль испытают эти люди. Вырвавшись из плена замертвляченного города, потерять ребенка в казалось бы безопасном месте… Наверное, только Виктор и мог бы понять те чувства, что овладевали родственниками погибшего, так же как и мог представить то, что чувствовали родные других пропавших детей.
        А Никитин словно обрел второе дыхание, словно нашел новый смысл своего существования: он облазил все окрестности в поисках возможных улик, тщательно осмотрел найденное тело, объясняя Ане известные ему по долгу службы издержки судебной медицины, указывая ей на то, что она по незнанию своему пропустила или не обратила внимание.
        Все указывало на то, что ребенок упал с обрыва и погиб, после чего обратился. Об этом свидетельствовали и многочисленные переломы, и кровавые пятна, оставшиеся на камнях. Но в такое развитие событий верилось мало - пропавший мальчик был достаточно взрослым, чтобы не подходить близко к обрыву. Конечно, можно сделать скидку на то, что дети есть дети, но все равно что-то в этом Виктору казалось нелогичным
        - Гады! Сволочи… - опять начинала шептать сама себе под нос Аня, записывая все, что говорил Виктор на лист бумаги. - Ну как так? Виктор Иваныч… Вить, ну как, а? Это же дети…
        - Аня, успокойся, своими эмоциями ты ничего не изменишь, только самой себе сделаешь хуже. Меня вот другое интересует - как так получилось, что ребенок упал с обрыва. Грунт не обвалился - это понятно, иначе здесь были бы следы глины. Тогда зачем ребенку прыгать со скалы?
        - Может, его кто заставил? - предположила Аня первое, что пришло ей в голову.
        - Нет. - Покачал головой Никитин. - Зачем?… Нет, тут что-то другое.
        - Капитан! - крикнул кто-то сверху.
        Виктор привстал с корточек и выглянул наверх, щурясь от яркого солнца, бившего в глаза.
        - Чего там?
        - Никаких следов нет. Почва хоть и глинистая, но заросшая трава все скрывает. Тем более после шторма. Если что и было - дождем все смыло.
        - Что, трава не тронута? Не примята? Грязи на ней нет?
        - Да черт его знает, тут ведь уже успели натоптать.
        - Ладно, вы там от обрыва держитесь подальше. Не хватает нам еще новых тел. - Никитин вновь вернулся к Ане, и немного тише проговорил. - Ну вот. И следов толком никаких. У вас что-нибудь есть?
        - Я не уверена… - Аня аккуратно отодвинула разорванную и окровавленную ткань рукава, чтобы взглянуть на раны. - Какие-то раны странные. Кусанные. Но я могу и ошибаться, я же не специалист.
        - Тогда лучше рассмотреть тело уже в помещении. Да и с другими врачами проконсультироваться - мало ли кто что увидит. Парков, ты уже все?
        - Ага.
        - Мужики, а у вас что-нибудь есть? - крикнул Никитин в сторону бродящих по побережью мужчин.
        - Ни фига! Камни, мусор, палки, водоросли… крабы бегают.
        - Тогда закругляемся. Тело, наверное, лучше морем переправить, чтобы вверх не тащить.
        - Согласен. Анна Михайловна, вы с нами? - спросил Сергей Парков, кивая на лодку.
        Но Аня как представила, что придется вновь смотреть на несчастного ребенка, то тут же быстро-быстро закачала головой и ответила:
        - Спасибо Серёж, но я лучше машиной. Не могу я… - она не смогла договорить - в горле образовался ком, но неглупый парень все и так прекрасно понял. Он молча кивнул и скомандовал отплывать.
        Виктор стоял на том самом безжизненном валуне и смотрел на горизонт, пытаясь привести свои чувства и мысли в порядок, но царивший на душе раздрай, вновь поднявший казалось бы улегшиеся на дно памяти воспоминания, не давал этого сделать.
        «Там высоко нет никого, там так же одиноко, как и здесь. Там высоко бег облаков к погасшей много лет назад звезде,» - почему-то понеслись в голове слова из песни, услышанной накануне, когда Володин вновь врубал музыку на всю катушку.
        От морской глади, снова превратившейся в зеркало, словно веяло спокойствием и безмятежностью, что так антагонировало с внутренним состоянием мужчины. Все это солнце, тихий шум прибоя, крики чаек были словно насмешкой над судьбой, постигшей детей, и от этого становилось еще хуже.
        - Анна Михайловна, пойдемте наверх…
        16.30. Пригород г.Джанкоя, Крым.
        Алексей Покровский
        Лёха проснулся от звуков стрельбы и свиста резины, но пока спросонья продирал глаза, решая, приснилось это ему или нет, успел заметить только в клубах поднятой серо-желтой пыли знакомый силуэт удаляющегося авто. Он даже сперва не поверил своим глазам, поэтому для пущей видимости несколько раз потер их, но картинка не думала меняться. После краткосрочных мозговых мыслительных процессов стало понятно, что это именно та машина, в которой ехали Серега с Иваном. Рация, выданная от щедрот душевных вэвэшным лейтехой, что помогал выбивать засевших в одном из селений Херсонщины бандюков, как на зло, у напарников не отвечала, и понять, что же произошло, не представлялось никакой возможности.
        - Вот тебе, бабушка, и Юрьев день… - почесал затылок МЧС-ник с тоской глядя в оседающие клубы пыли, которой было полно вокруг.
        И что теперь делать? Подрываться и гнаться за ними? Так тогда на задумке выкупить девчонок модно ставить жирный крест. Проделать все без них? Тогда вероятность успешного завершения мероприятия резко уменьшается. Дилемма, однако.
        Степан, накачанный остатками спирта в качестве обезболивающего, спит в забытье, Серега с Иваном укатили куда-то в неизвестном направлении как ошпаренные, связи с ними нет, а ему, Лёхе, теперь остается только сидеть и думать, что делать дальше и как из всего этого выбираться. Радовало одно, что золотой запас, изъятый у бандитов, напавших на Николаевку, находился в этой машине… Да и оружие какое-никакое было. В противном случае, все было бы просто печально.
        Еще и Федор куда-то запропастился…
        В общем, будущие перспективы мутные, как николаевский самогон. И с такими же возможными последствиями.
        Лёха вышел из авто, оглядываясь по сторонам и замечая заметавшихся по стоянке вооруженных людей, бОльшая часть которых имели отнюдь не славянскую внешность. Хотя чему тут удивляться? Это все же Крым или Кырымъ, как звучит название полуострова на языке местных аборигенов. Это не база двух флотов, где если и встретишь татарина, то это будет абсолютно нормальный человек, безо всяких религиозных или политических заморочек, подогреваемых местным меджлисом с его главой, похожим на вылезшего из норки хорька.
        Затем эти дети крымских гор, прокричав что-то на своем языке и грозно бряцая оружием, быстро загрузились в две машины и укатили вслед за успевшим скрыться вдали Серегой.
        - Ничего не понимаю…. Что это было? - спросил у ближайшего к нему мужика Лёха. Тот так же стоял и обескуражено наблюдал все эти хаотические передвижения по территории.
        Опять раздался громкий треск, который не спутаешь ни с каким другим звуком - только его источник был намного ближе, затем несколько одиночных пистолетных выстрелов, и наступила тишина.
        - А черт его знает? - неопределенно пожал плечами тот. - Сначала выстрелы, потом один заскочил в машину и вырулил со стоянки как ненормальный… теперь эти, черномазые, за ним погнались. Кстати, а тот мужик рядом с вами стоял. Ты не знаешь его? - подозрительно глянул на Лёху собеседник, но Покровский не будь дураком, включил весь свой актерский талант и, сделав удивленное выражение лица, старательно закачал головой из стороны в сторону.
        - Да откуда? Мало ли кто там и где стоит…
        - А… - разочарованно протянул мужик. - Ну ладно, тогда. Я думал, если знаешь, то расспросить что здесь было да как…
        - Да я и сам не знаю - только проснулся, - начал было оправдываться Лёха, но вовремя остановился.
        Алексей снова сел в машину, спрятавшись от подозрительно соседа за тонированными стеклами, и задумался.
        «Значит, сначала выстрелы, а потом мужики как ненормальные сорвались с места, ни о чем не предупредив… Красавцы, чо?! И что все это значит? А хрен его знает, что все это значит…»
        Мозговые шевеления никак не помогали, только голова начинала болеть от трудоемких мыслительных процессов, не дававших необходимых результатов. А тут еще и Степа застонал. Жалобно так…. надрывно.
        - Так, ладно! - негромко, сам себе сказал Алексей, приняв для себя какое-то решение. - Сначала делаем все то, что задумали…. А потом уже будем разбираться в происходящем. Что у нас первостепенно? Естественно, Степина нога. Потом найти и выкупить девчонок, а затем уже найти Серегу с Иваном. Что б им всем хорошо жилось и не икалось!
        - Ты чего там бормочешь? - пролопотал проснувшийся Степан, часто-часто моргая глазами.
        - Да ничего…. - не стал сразу раскрывать правду Алексей, понимая, что такая новость попросту огорошит Степана. Ведь пропажа половины их отряда практически свела все шансы на удачный исход дела к нулю. Ведь Сергей и Иван были фактически защитой небольшого отряда. Сам Алексей хоть и умел обходиться с оружием, но справным стрелком назвать себя не мог. Не чета он тому же Сереге и Ивану. Даже Степан и тот был более справным стрелком, что и доказал при штурме базы бандитов, да вот только ранение, полученное ним, перечеркнуло все эти умения одним махом. - Ты там как?
        - Никак….
        - Дай ногу гляну.
        - Да смотри себе на здоровье… - пробурчал Степан и со стоном немного изменил положение раненной ноги.
        В машине спать было неудобно - ноги и так затекали от одного и того же положения. А тут еще и рана…
        Пришлось Лёхе опять вылезать из авто, обходить его и осматривать рану. Та ничем порадовать не могла. Кожа вокруг входного отверстия воспалилась и приняла бордово-фиолетовый оттенок. Что творилось в районе выходного отверстия, даже смотреть не хотелось - да и неудобно было с чисто физической точки зрения заглядывать. Алексей очень боялся, что начнется нагноение. А в том, что рано или поздно оно начнется, сомневаться не приходилось - предпосылок к тому было хоть отбавляй, а вот маломальского антибиотика или антисептика не было вообще. Поэтому Лёхе ничего не оставалось, кроме как использовать остатки бинтов, чтобы перебинтовать рану. Ничем другим сейчас он помочь не мог… Вот начнут торгаши свой товар выкладывать на прилавки - тогда и можно будет поискать лекарства.
        А еще предстояло просветить Степу о той ситуации, в которую они попали.
        Степана новости не обрадовали, но и сильного огорчения он так же не продемонстрировал. Казалось, ему было все равно… Странная реакция, если честно.
        - Чего молчишь? - поинтересовался Лёха, выжидательно глядя на приятеля и ожидая от того бурного негодования и растерянности, которые сам испытал.
        - А смысл что-то говорить? Да и что говорить? Мы должны сделать то, за чем сюда приехали… С ними или без. К тому же, вон глянь, местные начинают шевелиться…
        Алексей мысленно удивился такому спокойствию.
        - Ладно. Сейчас перекусим, и я попытаюсь что-нибудь придумать, что делать с твоей ногой.
        - Все плохо?
        - Честно?
        - Ну... Хотелось бы….
        - Скажем так - не очень хорошо. Нагноения пока нет, но это пока. Я не могу ничего гарантировать.
        - Понятно.
        Алексей видел, что Степа окончательно приуныл, но ничем парню помочь не мог. Что ж тут поделаешь, если ни лекарств, ни бинтов, ни врача… А в сказки и чудеса люди перестают верить лет так в семь, а то и раньше.
        Чем выше поднималось солнце, тем заметнее было оживление на рынке. Словно жизнь возвращалась к нему после какого-то летаргического сна. Сначала открылись те немногие забегаловки, что находились на территории, где-то загудели низким басом дизель-генераторы, и рынок наводнили столь привычные и характерные звуки шансона вперемешку с татарскими мелодиями. Ну прям как при мирной жизни… Разве что рекламы по громкоговорителям не хватает. Но еще не вечер.
        Откуда-то ветерок принес запах жареного на костре мяса. Да так, что Лёха волей-неволей слюной начал исходить, но после истории с ожившей хрюшкой, которую сельские мужики решили заколоть да не подрасчитали, что свинки тоже взяли моду восставать из мертвых, как-то стремно было есть мясо незнакомого происхождения. Глядишь, ненароком и на мертвечину нарвешься. И хорошо если не на человечину.
        От перспективы каннибализма Лёху всего аж передернуло. Даже кожа мурашками покрылась от такого меню….
        «Да ладно! Кто будет жрать человечину в здравом рассудке?» - постарался убедить себя в бредовости подобной мысли Покровский, но почему-то именно она крепко-накрепко засела у него в голове.
        - Степ, ты как насчет пожрать?
        - Я за любой кипишь кроме голодовки. Слушай, у меня глюки, или боль стала немного меньше?
        - Ну я не знаю… - пожал плечами Лёха. - По идее, боль должна, наоборот, становиться сильнее… Хотя кто его знает? Ладно, ты тогда сиди здесь, а я щас быстренько….
        - Погоди! - тормознул того Степан. - Ты мне помоги дойти до ближайшего кабака, а то я чувствую, что у меня ноги отвалятся. Затекли уже сидеть на одном месте - пройтись хочется, аж мочи нет.
        - Ну ты сам смотри. Мне-то не трудно. Главное, чтобы ты смог… Да рана не открылась, потому как бинтов нету.
        - Нормально все будет.
        Лёха помог выбраться Степе на улицу и, придерживая того под руки, отправился вместе с ним к ближайшим сколоченным из досок столикам. Идти пришлось долго - все же Степа на роль быстроногого джейрана годился мало, но зато за это время Алексей успел хорошенько покрутить головой, чтобы прикинуть на каком этапе проходит открытие торговых точек. По предварительным подсчетам открылось около половины всех прилавков, так что рынок постепенно наполнялся людьми, то и дело подъезжающими на стоянку, где уже дежурили новые охранники взамен убитым.
        Кстати, старых благополучно упокоили, когда те восстали из мертвых и куда-то утащили, дабы те своим видом не смущали посетителей. И теперь о произошедшем напоминали только две бордовые лужи, растекшиеся на земле, которые как раз двое мужичков засыпали песком и землей.
        - Ну как? Нормально? - усадил Степу за свободный стол Лёха.
        - Отлично! Во! - поднял вверх большой палец тот. - Теперь можно и перекусить.
        - Согласен. Ладно, ты сиди. Я щас.
        Вернулся Алексей только минут через десять, неся перед собой две глубокие тарелки с чем-то дымящимся. Плюхнув их на стол и попеременно дуя то на правую руку, то на левую, он снова вернулся к «барной стойке», за которой орудовала крупногабаритная тетка с иссиня-черными волосами, откуда уже тащил еще одну тарелку с круглыми лепешками в одной руке и ложки с салфетками в другой.
        - Слушай, не знаю, что это, но та татарка сказала, что мне понравится, - кивнул на лепешки Лёха.
        Степан лениво окинул взглядом хлебцы и скептически поинтересовался:
        - Ты что никогда тандырных лепешек не ел?
        - Каких-каких?
        - Тандырных…. Это такая глиняная печь, на краях которой и готовятся эти штуки. В этой печке вообще много чего готовить можно…. шашлык, пирожки всякие.
        - Не-е-ет, - помотал головой Лёха, с подозрением глядя на хлебцы, словно у тех вот-вот зубы вырастут.
        - Ну попробуешь. Штука, реально, вкусная. Особенно, если свежая. Это когда они несвежие, то как пластилин. А это что? Лагман?
        - Ага. Это я знаю, что такое, можешь не рассказывать. Шашлык я брать не рискнул… Ну после той свинки.
        - Та да…. - согласился с такой мыслью Степа и по привычке протер свою ложку салфеткой. Мало ли как ее мыли… - Ладно, налетай!
        - Эй, ребята! - к мужчинам, приступившим к еде, подошла та самая татарка из-за барной стойки. - Вот вам еще… Бонус так сказать от фирмы!
        Тетка улыбнулась в буквальном смысле золотой улыбкой и положила на стол две очищенные фиолетовые приплюснутые луковицы.
        - Спасибо, - поблагодарил ту Степа и, не замечая скривившегося лица приятеля, прямо так откусил от одной из них, ничуть не морщась от горечи.
        - Фу! Как ты можешь есть лук?
        - Как-как? Ртом, - усердно работая челюстями, ответил Степан. - Это ж ялтинский, он не горький. Да и вообще…. Сейчас межсезонье, нужно лопать витамины.
        - Та не, спасибо… Я уж как-нить без них обойдусь. - Снова скривился Лёха, недоверчиво глядя то на луковицу, то на Степана, браво орудующего ложкой.
        На умирающего он сейчас смахивал меньше всего, поэтому Алексей сделал вывод, что помирать раньше времени приятель не собирается, а уж тот факт, что аппетит у него был неслабый и вовсе настраивал исключительно на позитивный лад.
        - Ну и зря… Ты кушай, а то остынет. Слушай, а людей-то прибавилось… Заметил?
        - Угу. Как тут не заметить. Такое ощущение, что снова в девяностые вернулись. Ничего этот базар не напоминает?
        - Есть немного. Поэтому, помня ошибки прошлого, подозреваю. Что на рынке могут орудовать мошенники всех мастей. Кстати, а ты чем расплачивался? Не гривнами же… да и баксы тоже вряд ли бы кто взял. Кому нужны сейчас эти жабьи шкурки?
        - Нет, конечно! - праведно возмутился Алексей, уминая горячее блюдо за обе щеки. - Сейчас эти баксы никто и не возьмет. Еще и в морду могут за них дать, подумав, что ты насмехаешься над человеком, предлагая ничего не стоящую бумагу.
        - Тогда какая здесь валюта? - продолжал расспрашивать Степа, приступив уже ко второй луковице.
        - Патроны.
        - Да ладно! Ни фига ж себе!
        - Вот тебе и нифига… Кстати, ты помнишь, что нам твой лейтеха задание дал? Так что помимо девчонок нам еще и полезностей всяческих нужно привезти…Как ты думаешь, что лучше брать?
        Степа даже жевать перестал на какое-то мгновение, задумался, проворачивая различные варианты, и принялся рассуждать вслух:
        - Ну, с оружием у наших вояк проблем нет. Удобрения вряд ли нам тут удастся найти, а вот медикаменты… Вполне подойдут, думаю.
        - Прибамбасы всяческие бабские и детские тоже можно, - предложил дельную идею Лёха, вымакивая остатки бульона лепешкой.
        Стёпа скептически поднял бровь.
        - Это что, всяческие тампаксы-памперсы?
        - А почему бы и нет? Тетки-то наши привыкли к благам цивилизации, им теперь без них сложновато будет. Так что, поверь, такой товар на ура пойдет.
        - Ты что, в торговцы податься решил? В купцы? - усмехнулся Стёпа. - Торговые караваны будешь собирать, варягов нанимать?
        - А зачем нанимать? Мужиков-то у нас в селе сколько? А идея я тебе скажу хорошая. Сейчас пройдемся, поспрашиваем, чего тут не хватает…
        - Ну ты даешь, Лёх! - присвистнул Степан, недоверчиво уставившись на бывшего МЧСника. - Я прям тебя не узнаю.
        - Я сам себя не узнаю, - согласился Алексей. - Но ведь надо же какую-то нишу в этой жизни занимать? Хлебопашец из меня никудышний, с автоматом я дружу постольку поскольку, а вот поторговаться, сделку там какую провести, гешефт поиметь - это мы пожалуйста.
        - О! А вот и вы! - прервал обсуждение дальнейших планов непонятно откуда появившийся Федор, плюхнувшийся на скамейку и тут же схвативший оставшийся кусочек хлеба, который тут же закинул в рот и начал методично пережевывать, при этом пытаясь что-то говорить. Но так как одновременно эти два занятия давали не очень качественный результат, то все же мужчине пришлось сначала прожевать хлеб, а потом снова повторить все, что он сказал до этого. - Ну и шумиха тут из-за вас поднялась, мужики! Так куда эти ваши двое рванули?
        - Без понятия. Нас они забыли поставить в известность. - Сухо заметил Степан, недовольно поморщившийся от подобного поведения.
        - О как! - удивился Федор. - А как же оплата моих услуг?
        - Не беспокойся об этом… - успокоил того Алексей. - Наши планы никак не поменялись. Найдем чем расплатиться. Ты главное сам договоренностей не нарушай.
        - Это хорошо, - еле слышно пробормотал Федор, оглядываясь по сторонам.
        - Что ты сказал? - переспросил его Лёха.
        - Да ничего, - отмахнулся Стрельченко. - Пустяки. Значит так, мужики, девчонок выводят часов так в четыре вечера. Обычно больше часа времени все не занимает, хотя все зависит от количества девчонок. Потом уже товар сортируют… Я что-то не так сказал? - запнулся Федя, заметив взгляд Степана.
        Степа испытывающее глядел на этого мужчину, с которым их свела судьба, и который так просто говорил о таком деле как работорговля.
        - Среди этого товара моя сестра.
        - Хм… Ну я же не знал. - Федор протарабанил пальцами по поверхности стола и продолжил. - Так вот… Обычно Джамиль, что держит этот рынок, или его человек сначала отбирают среди товара девочек для местных, ну а всех остальных, как неликвид, уже распродают на торгах.
        - А что случается с теми, кого не покупают?
        Федор перевел взгляд на Алексея.
        - И такое случается, конечно, но сейчас не то время, когда бабами можно перебирать. Но если какую не покупают в течение недели, то с такими устраивается целое шоу.
        - Что за шоу?
        - Вряд ли вам понравится…. - скривился Федор, отметив мнительность заезжих.
        - Говори уже! - Нетерпеливо вскрикнул Степа.
        - Да посмотрите сегодня. - Уклонился от ответа Федор. - Это видеть надо. Мерзкое, скажу я вам, зрелище…
        - А сам-то ты откуда это все знаешь?
        - Ну я же местный. Хочешь - не хочешь в курсе дела будешь.
        - Да уж… Весело тут у вас.
        Пока Лёха неспешно ходил меж рядов, что все больше и больше заполнялись товарами, Степан остался скучать за столом. Он хоть и хотел бы составить компанию Алексею, но нога все же не позволяла ему это сделать - несносно болела при каждом шаге. Степу даже разморило на весеннем солнышке, он подставил лицо пробивающимся сквозь нагоняемые ветром облака, пока Покровский не подскочил к нему, чуть было не вызвав у Степана заикание.
        - Чего растекся? Греешься, аки змеюка…
        - Ты чего пугаешь так?
        - Да вот, держи! - Лёха протянул Степе две таблетки. - Давай, глотай. Потом еще рану обработаем. Там один барыга лекарства толкает. Только цены, я тебе скажу! Я так пересчитал по местному курсу… не хило, в общем.
        - Ты рыжье-то не шибко трать… - шепотом посоветовал Степан. - Нам еще девчонок выкупать.
        - Не учи отца. Глотай, давай. Кстати, я тут еще узнал, что на территории есть врач, но конкретно сейчас он в глубочайшем запое, так что если к вечеру протрезвеет, то можно будет твою рану ему показать.
        - Да я смотрю, ты времени даром не терял. - Поразился пронырливости приятеля Степан, проглотив протянутые таблетки.
        - Ну а что? Кстати, рыжье тут тоже идет на ура. В прочем, как и любой другой нужный товар. Только главное клювом не щелкать, а то имеются тут любители развести лоха.
        - Без лоха и жизнь плоха. Сам же знаешь…
        - Знаю. - Согласно закивал Лёха, мысленно вспоминая, что видел на рынке и примерные соотношения обмена, чтобы можно было вести выгодный мен. - Короче, ты дальше будешь слушать?
        - Ну давай…. Рассказывай, что ты там еще интересного видел?
        Лёха так увлекся повествованием, что последующие сорок минут пролетели практически незаметно, только то и дело к столу подходила толстая татарка, интересовалась, не желают ли клиенты еще чего… Клиенты же, дабы не просто так занимать столик и лишний раз не злить женщину то и дело желали чаю, похлебывая горячий напиток. Федор опять куда-то смылся…. Да парни и не расстроились особо, все-таки как ни крути, а он был чужак, подрядившийся помочь за небольшой гешефт.
        Вообще с этим Федором было не все так понятно. Если он служил в армии на момент заваривания всей этой катавасии, то почему для него была такая проблема добыть оружие? А если не служил, то почему соврал? Хотя, с другой стороны, под Джанкоем хоть и базировались летуны, но с боевой подготовкой у них все было о-о-очень плохо. Да и сами самолеты выглядели так, будто навсегда приросли к взлетной полосе, покрывшись изумрудным мхом. Все же не пехота и не спецура какая, чтобы сидеть как куркули на складах, забитых доверху оружием, столь необходимым в последнее время.
        Погода изменилась в какие-то считанные минуты: задул сильный ветер, и небо затянула свинцовая туча, грозящая излиться в любой момент дождем. Парни то и дело косились наверх, не зная, что лучше предпринять. Спрятаться от дождя было толком негде - все же эта территория только осваивалась, и каких-либо существенных сооружений пока не было. Единственный вариант был перебираться на закрытую территорию. То, что там была крыша над головой, было и так понятно - даже отсюда было видно капитальные строения.
        - Пойдем, нужно подготовиться на всякий случай линять отсюда. - Кивнул Степан в сторону машины. Все же лучше заранее все проверить и подготовиться, чем потом в самый ответственный момент вдруг окажется, что в баке закончилось топливо.
        Парни провозились около получаса, проверяя автомобиль и инвентаризируя вооружение, оставшееся у них. Заодно Алексей сделал перевязку Степе и сбегал к охранникам узнал, как можно найти местного эскулапа. Те объяснили, конечно, как его найти, но сам врач находился нынче на закрытой территории - привезенный товар осматривал. Так что, как и собирались до этого, пришлось двигать в ту сторону, полагаясь на извечный «авось».
        Крепкий бетонный забор высотой в добрых два метра и с натянутой егозой поверх него разрывали металлические ворота, усиленные наваренными сверху железными листами. Перед воротами без дела болтались двое тощих парней с охотничьими помповыми ружьями.
        «И тут охрана…» - мелькнуло в голове у Степана, предвкушающего «теплый» прием. Но охрана, как ни странно, абсолютно спокойно отреагировала на двоих незнакомцев, проявивших желание пройти в ворота. Только предупредили, что пронос оружия запрещен, после вполне профессионально обхлопали гостей в поисках того самого оружия, и, не обнаружив оного, окончательно потеряли интерес к происходящему.
        - И что это было? - удивительно поинтересовался Степа, опираясь на толстую палку, которую для него где-то раздобыл Лёха. Он-то рассчитывал на перепалку с этими самыми охранниками, а тут…
        - Да вот сам удивляюсь. Проводник-то наш говорил, что на территорию просто так чужих не впускают.
        - Вот и я о том же. Может, правила у них поменялись?
        - Может, и поменялись, а может нас кто-то сильно нае… обмануть хотел.
        - Что-то я совсем ничего не понимаю.
        На просторном дворе, образованном окружающими зданиями, было довольно многолюдно. Из распахнутых дверей, ведущих в подвал административного здания, звучала музыка, перебивающая равномерный гул электрогенераторов, доносились людские голоса, даже смех слышался…
        Степан с Алексеем, застыв, с интересом рассматривали внутреннюю территорию, не оставив без внимания и тот факт, что одно из зданий охраняется дополнительными силами. Наверняка, там и располагается тот самый Джамиль. А вообще, это место мало подходило для жизни - не было здесь необходимых условий. Ребятам бы местным взяться всем скопом, да зачистить часть городка, перегородить все, да там и жить. Хотя, кто знает, может, они так и поступят? Или уже поступили. Где-то же люди Джамиля живут, а это не только мужчины. У них же, наверняка, семьи есть, жены, дети, хозяйство там…
        - Ну что, пошли искать врача? - хлопнул по плечу Степу Алексей.
        Но сколько парни не спрашивали встречных, никто не мог указать, где бы мог находиться этот неуловимый Джо. Степану все труднее и труднее было передвигаться, да и с неба начал моросить дождик.
        - Ладно, давай под крышу. Может, позже повезет.
        С каждой новой каплей дождя все больше народу направлялась в сторону манящего музыкой и весельем подвала. А там, действительно, веселье шло на всю катушку, не смотря на то, что еще далеко не вечер. Из довольно просторного помещения соорудили довольно неплохую забегаловку с барной стойкой и полутора десятками столиков, половина из которых была свободна.
        - Садись давай, а то бледный стал, как вампир. Как нога?
        - Болит, - скривился Степа, переводя дух и поудобнее устраиваясь на мягком стуле.
        - Держи. - Лёха из кармана достал еще таблетки. - Но сильно не увлекайся. Я не знаю, есть ли от них эффект привыкания. Так что ты полегче там, а то еще в нарика превратишься.
        - Ага… - как-то невпопад ответил Степан, глядя поверх головы Лёхи.
        - Что такое?
        - Слушай, я давненько в барах не был… - Степа, приподняв брови, все так же продолжал смотреть куда-то за спину Лёхе, тот даже закрутился, чтобы оглянуться и понять, что же так привлекло внимание приятеля. - Поэтому ты мне скажи: полуголые официантки - это нормально?
        Лёха, наконец, понял, что так привлекло внимание Степана, и чуть было не подавился от смеха, наблюдая за реакцией приятеля. Тот был готов краснеть и бледнеть одновременно, хотя давным-давно вышел из пубертатного возраста, но взгляда не отводил от официанток, чьи прелести едва прикрывал короткий фартук.
        - Ты знаешь, обычно - нет. Не считая стрип-клубов, конечно. Но, учитывая, что здесь еще и бордель располагается, то я не удивляюсь такой униформе официанток. Скорее всего, помимо основной работы, девчонки подрабатывают разноской пива.
        - А…. А то я уж было подумал, что мне мерещится.
        - А ты еще подольше бобылем поживи - и не то мерещиться начнет. Девочку что ли тебе снять? - хитро улыбнулся Лёха.
        - Да ну тебя! - моментально вспыхнул Степан и отмахнулся для пущей убедительности.
        - А что здесь такого? Что естественно, то … сам знаешь… не без оргазма.
        - Вот ты знаешь, Сереги с нами нет, а я этого даже не ощущаю. Обычно он любил стебаться, а теперь ты отнимаешь его лавры.
        - Да ладно тебе! Не хочешь, так не хочешь. Давай тогда хоть чего-нибудь закажем. А то нас попросят отсюда.
        - Давай, только экономим нашу «наличку», у нас с ней и так не густо.
        - Степик, не учи отца… - Лёха развернулся корпусом к барной стойке, к которой как раз подошла одна из официанток. Она нервно оглядывалась и то и дело пыталась одернуть короткий фартук. Но если девушка старалась прикрыть ноги, то тут же практически обнажалась грудь, и наоборот. Девушка мялась, нервничала и то и дело кусала губы. Сразу бросалось в глаза, что подобная деятельность для нее в новинку, но Алексея это абсолютно не смутило, он искренне полагал, что бедных овечек среди шлюх не встречается. Поэтому МЧС-ник поднял руку, подзывая официантку. - Девушка!
        - Чего застыла, как вкопанная? Иди давай! - рявкнул на замешкавшуюся девчонку бармен. - И улыбайся, коза! Иначе я кому надо пожалуюсь.
        Девчонка, через силу растянув губы в некоей подобии улыбки, направилась к столику, на который ей указал бармен.
        Степа все так же сидел, понурив голову и не поднимая глаз на подошедшую официантку, тогда как девушка едва взглянув на Степана, так и впилась в него взглядом, абсолютно не слушая, что ей говорит второй посетитель.
        - Эй, барышня, ты из облаков, в которых витаешь, вынырни! - помахал у девчонки перед носом рукой Лёха, привлекая к себе внимание.
        - А? Что? Извините… Я задумалась… - пробормотала та и переспросила про заказ, украдкой поглядывая на Степана.
        - Ха! Задумалась она! - покачал головой Покровский.
        Когда девчонка ушла, Лёха не выдержал и подколол на этот счет приятеля.
        - С тебя эта официантка глаз не сводила. Может, все же закажешь ее?
        - Лёх, отвали. А? - устало пробормотал Степан, чувствуя, как боль отступает под действием лекарств.
        - А чего? Девка симпатичная. Я бы даже сказал - красивая…
        - Лёх, я шлюхами не интересуюсь. Я терпеть не могу, когда пьют из моей чашки и, тем более, не пью из чужой. А уж про подобных девиц и говорить нечего. Я брезгую. Еще объяснения нужны?
        - Не, ну смотри, конечно, сам, но девочка зачетная. - Не унимался Покровский, даже немного сместившись с места, чтобы вновь оценить длину ног официантки. - Ты хоть глянь на нее.
        - Ладно, только отстань от меня, - буркнул Степа и нехотя повернулся. - Где там твоя фея красоты неземной?
        - Да вон, с длинными волосами, - показал пальцем Лёха и обернулся к застывшему Степану.
        Тот сидел с каменным лицом, глядя на официантку, передающую заказ бармену. При этом пытающуюся хоть как-то прикрыть попу тем коротким фартушком.
        - О! Я гляжу, ты проникся? - решил поддеть приятеля Лёха, но тот никак не отреагировал, продолжая пожирать глазами девчонку.
        - Лёх, заткнись.
        - Ты чего? Обиделся? - искренне удивился Алексей неожиданной грубости Степана, не понимая, что же такого он сказал.
        Но Степа не ответил, молча поднялся со стула, сцепив зубы, и, забыв взять свою палку, под пристальным взглядом попутчика похромал к стойке, где у бармена коротко спросил, кивая в сторону округлившей глаза девчонки:
        - Сколько?
        - Договоримся. - Сально с готовностью улыбнулся бармен в усы. - Тебе на час или…
        - Пока на час. - Резко перебил того Степан, не глядя на девчонку. - Куда идти?
        - Проводят.
        Бармен сделал едва уловимое движение головой официантке, и та подчинилась, понурив голову, пробормотав едва слышное «Пойдем!».
        Девушка вывела хромающего Степана через боковую дверь возле барной стойки, за которой протянулся небольшой коридорчик с расположенными по обе стороны дверьми. За некоторыми раздавались характерные звуки, привычные для борделя. Одну из таких дверей девушка и открыла, пропуская вперед странно молчаливого и враз побледневшего парня.
        Комнатка, скрывавшаяся за дверью, была совсем крошечная, и включала в себя необходимый минимум мебели - неширокую кровать, пару стульев и тумбочку, на которой стояла древняя керосинка и несколько бутылок дешевого пойла, за которое, наверняка, насчитают дополнительные деньги. Или чем тут расплачиваются?
        Вот и вся нехитрая меблировка комнаты для свиданий. А что еще надо? Разве что душ не помешал бы… Но с горячей водой нынче вообще были проблемы. А больше ничего и не нужно.
        Степан услышал, как аккуратно была прикрыта дверь, и, обернувшись, негромко проговорил, глядя прямо на стыдливо опустившую глаза девушку:
        - Ну здравствуй, дорогая моя супруга…
        19.30. г. Севастополь, п.Голландия.
        Андрей Доронин
        Утро было слишком людным, сесть и заняться давно запланированными бумажными делами у Андрея все никак не получалось. То один придет, то другой… И если кому другому Доронин мог отказать в «аудиенции», то ставшему практически родным Павлу Степановичу ну никак.
        - Андрей, ты свободен? - заглянул в приоткрывшиеся двери Бондаренко, впустив с собой свет в затемненный кабинет.
        - Да, Пал Степаныч, заходите, конечно, - замахал рукой Доронин, поднимая глаза от бумаг, лежавших перед ним на столе.
        Вчера начальник санчасти сообщил, что участились случаи жалоб на боли в животе, а в санчасти уже трое лежат с предварительным диагнозом «дизентерия», а еще пять человек пожаловались на боли в животе и теперь наблюдаются. Селезнёв предупредил, что если не начать бороться с антисанитарией сейчас, то через пару дней половина гарнизона будет валяться и держаться за животы, а другая - восседать в позе орла.
        - Чего в темноте сидишь, глаза портишь? - кивнул Павел Степанович на закрытые вертикальные жалюзи. Те хоть и были светлого оттенка, гармонирующего с цветом стен и мебелью бывшего ректорского кабинета, но не пропускали яркие солнечные лучи.
        - Да нет, нормально все вижу. Яркий свет глаза режет, вот и прикрыл.
        - Дел много?
        - По горло. Вон, докладных полная стопка, - Андрей похлопал ладонью по лежащим на краю массивного стола стопке исписанных бумаг. - Голова уже кипит. У вас что-то важное?
        - Да как сказать…
        - Да говорите уже как есть. Я недомолвок и намеков категорически не понимаю. Чай будете? Я попрошу …
        - Да нет, - скривился Бондаренко, перебив Андрея на полуслове. - Он у меня скоро из ушей польется. Да и у тебя, смотрю, тоже.
        Бондаренко усмехнулся, глядя на целую батарею чашек хаотично расставленных на примыкающем к столу подоконнике, где помимо всего прочего стоял в массивном горшке довольно большой фикус.
        - Ну коль чаю не хотите, рассказывайте, что там у вас? - Андрей откинулся в кресле, приготовившись слушать
        - Ну, во-первых, надо бы моих птенцов желторотых на боевые стрельбы вывезти.
        - Без проблем. - Тут же согласился Доронин, понимая, что необходимость в подготовленных бойцах резко возросла. Сейчас лишний человек, умело владеющий оружием, становился совсем не лишним. - Везите, куда хотите. Кстати, есть идеи куда?
        - Да можно прочесать Любимовку, Качу - и мертвяков постреляем, и разведку произведем. Мало ли - вдруг там кто живой остался? Все-таки небольшие поселки. На аэродром Бельбек не мешало бы заглянуть - все же там гарнизон стоял. Хоть и летуны, а все одно вояки. Керосин, опять же у них можно попытаться выменять. Если только их прапора до нас не выменяли.
        - Дельное предложение. А во-вторых?
        - А во-вторых, с Черепом совсем беда. Ты бы ему какое задание дал - а то он совсем крылья сложил. Как бы в окно не шагнул.
        - Да ладно вам, Пал Степаныч. Сашка - взрослый человек и далеко не идиот, хоть может с первого взгляда показаться другое… Но чтобы он из-за бабы в окно стал сигать? Не-ет.
        - Ну я тебя предупредил, а ты уж сам решай, помогать парню или нет. Я таких неоднократно уже видел. Так что зря ты пренебрегаешь моими словами.
        - Да я не пренебрегаю, - вздохнул Андрей. - Поговорю я с ним, прочищу ему межушный ганглий. Когда думаете молодняк свой выгуливать?
        - Да можно и сегодня. Занятий у них на сегодня не предусмотрено. Только мне бы кого из «стариков» в помощь - мало ли что… - Бондаренко запнулся, услышав резкий звук за дверью, которая резко распахнулась и продемонстрировала взъерошенного Москвина.
        - Капитан, я к вам, а меня не впускают!
        - Андрей Вячеславович, - с прежним непоколебимым спокойствием обратилась к нему Антонина Матвеевна, - молодой человек абсолютно не слышит моих слов.
        - Спасибо. - Кивнул женщине Андрей и перевел взгляд на Москвина, который еще вчера ему порядком поднадоел. Вот не любил Доронин таких людей. Про них обычно говорят - без мыла в одно место влезут. Вот и этот такой же… скользкий. - Вы что-то хотели?
        - Капитан, меня абсолютно не устраивает помещение, что мне выделили. Кроме меня там еще шесть человек - кто храпит, кто… пардон… портит воздух.
        - А от меня вы что хотите?
        - Хочу нормальную комнату! - как само собой разумеющееся выдал Москвин. - Я же не какой-нибудь там… комбайнер… Я помощник мэра!
        Андрей хмуро переглянулся с Бондаренко и перевел взгляд на возмущенного Москвина.
        - Виталий …
        - … Николаевич, - с готовностью подсказал Москвин, но Андрей проигнорировал его подсказку.
        - Виталий! Выйдите, пожалуйста, из моего кабинета. У меня важное совещание. И запомните - у нас не гостиница, чтобы менять неподходящие номера. Если вам выдали именно то койко-место, то, значит, других нет. А не нравится, так вас здесь никто не держит. Ворота всегда открыты.
        Москвин застыл, словно на него ведро воды вылили, затем собрался что-то сказать. Но подоспевшая Антонина Матвеевна с истинно королевским спокойствием вежливо, но крепко взяла его под локоток и вывела из кабинета.
        - Нет, ну ты погляди! Не комбайнер он! - возмутился Бондаренко. - Да лучше бы один толковый комбайнер, чем десять таких вот истеричных помощников мэра. Андрей, что это за птица такая непуганая?
        - Да вот… Знаете, как говорят: часть без замполита, как деревня без дурака? Замполита у нас нет, а вот свой штатный дурень появился, - равнодушно отмахнулся Доронин.
        - Ты смотри, конечно… обычно такие вот как этот тип очень любят любыми способами пробиваться во власть. Как бы он в начальники не выбился, шустрый такой.
        - Это раньше было. Так… Пал Степаныч, коль уж вы сегодня будете испытательные стрельбы проводить, то испробуете на деле тротил, выплавленный из снарядов? Не потерял ли он свои свойства…
        - Да без проблем. Заодно молодняку покажу минно-взрывное дело.
        - Ну и отлично. У Сенчукова все получите. А вот из «стариков» никого дать не могу - все при деле. Если б вы заранее сообщили, то еще можно было бы что-нибудь придумать, а так не обессудьте.
        - Ладно, тогда я пошел, а ты уж тут занимайся. Антонину Матвеевну предупредить, чтобы не беспокоили тебя?
        - Да, пожалуйста, и когда Сенчукова увидите - попросите его ко мне зайти. - Поблагодарил Бондаренко Андрей и снова уткнулся в бумаги - ему предстояло разработать что-то вроде свода законов гарнизона. Нужно было предусмотреть все нюансы, разработать правила проживания и величину ответственности за нарушения.
        Эти мысли давно уже крутились в голове, но вплотную заняться этим все никак не получалось - времени не хватало, но рано или поздно к этому нужно было бы вернуться. Вот поэтому Андрей и предпочел выделить пару дней и плотно поработать, пока не было каких-либо экстренных задач.
        Зарывшись в бумаги, Доронин не заметил, как прошел обед - только когда Антонина Матвеевна принесла ему тарелку с исходящей ароматами кашей и тушенкой, Андрей оторвался от бумаг. Поблагодарив заботливую женщину, он тут же быстро закинул в себя еду и принялся дальше осуществлять мозговой штурм.
        Сенчуков появился уже когда за окном стемнело, и пришлось зажечь керосинку, при этом таща в руках ворох какой-то одежды.
        - Нет, ну ты посмотри, Андрюха, что они нам прислали! - возмущенно начал Сенчуков, вывалив все, что было в руках прямо на стол перед носом у удивленного Доронина.
        - Это что?
        - Вот и мне интересно - что это? - Сенчуков покопался в зеленовато-оливковом ворохе с вкраплениями давно застиранного белого и вытащил на свет божий гимнастерку времен пятьдесят лохматого года, без пуговиц, но с расстегивающимся воротом.
        - Вы где этот раритет нарыли? - удивленно поднял брови Доронин, рассматривая гимнастерку, на которой, если внимательно поискать, можно было найти штамп с годом выпуска времен Хрущевской оттепели.
        - А ты представляешь, это нам прислали… По моей заявке на форму. Прислали. Нет, ты посмотри! - Сенчуков швырнул на стоящий неподалеку стул гимнастерку и вытащил другую одежину, которую едва ли не перед носом у Андрея тряс. - Галифе! Вот, погляди! Галифе, едрить-колотить!
        - Гы! Дайте примерить! Давно я такого не носил! - засмеялся Андрей, с интересом рассматривая эту часть солдатского гардероба.
        - Эт когда ты успел?
        - Да в срочку довелось поносить. Эх! Мне бы саблю да коня, да на линию огня, а дворцовые интриги это все не про меня, - с выражением процитировал строки из сказки Леонида Филатова Доронин.
        - Нравится? - недовольно буркнул Сергей Алексеевич. - Ну так и носи на здоровье. Могу тебе буденовку еще найти, усы отрастишь - кавалерист будешь хоть куда.
        - Ладно вам сердиться, Сергей Алексеевич, и то дело. Молодняку раздай. Тут ткань такая, что они замучаются ее изнашивать, как раз по их натуре.
        - Ладно, разберусь… - Сенчуков сгреб все со стола и перекинул на стул, где до этого сиротливо покоилась гимнастерка. - А чего ты тут сидишь, как Ленин за написанием мандатов. Глаза вон скоро будут красные как у упыря.
        - Главное, чтобы они не были как у Крупской, - потер переносицу Андрей. - Вы чего так долго не приходили?
        - А у нас, Андрей Вячеславович, ЧП в гарнизоне произошло, - Сенчуков тут же поспешил пояснить, видя, как вскинул брови командир.
        - Похлеще чем это? - ухмыльнулся Доронин.
        - Да ладно тебе подкалывать!
        - Так что там за ЧП?
        - Да уже все нормализовано. Дети найдены.
        - Какие дети? - устало откинулся на кресло Андрей.
        - У нас сегодня детишки пропали - ушли куда-то и как сквозь землю провалились. Хотя, как выяснилось, это изречение не далеко от правды ушло. Они видите ли решили по территории погулять. А у нас территория - сами знаете. Дай боже! Так они случайно набрели на зомбированную собаку… Та, слава Богу, была не очень шустрая… я бы даже сказал - квелая она была, поэтому детишкам удалось убежать. Забежали они в корпус старой лаборатории и закрылись там, боясь выйти наружу. А полы там прогнившие, вот девочка и провалилась в помещение, где раньше тренировочные экстренные всплытия для подводников отрабатывались. А пацан - настоящий мужчина - не бросил ее. Вот так они и сидели там, пока наши их не нашли…
        - А мне почему не доложили?
        - А смысл? - виновато улыбнулся Сенчуков. - И сами справились, и вас не дергали лишний раз. Да и с детьми все в порядке.
        - Да я не про детей спрашиваю, а про забредшего зомбопса. - Отмахнулся Доронин. - Это значит, где-то в заборах дырка? Или местная собака кони двинула?
        Сенчуков несколько секунд помолчал, а потом ответил:
        - Да нет, наши собаки все живы-здоровы.
        - Не надо на меня так таращиться! - хлопнул по столу ладонью Андрей. - Я не садист, но и не идиот. Один зомбак, появившийся внутри гарнизона, может наделать больше неприятностей, чем пропавшие детишки, которым вздумалось территорию обследовать и которым родители не объяснили новых реалий. Так что я смотрю на все более глобально. А что родители этих детей? Они куда смотрели?
        - Андрей Вячеславович, ну вы же знаете этих шилопопных… Разве их удержишь? Школу надо открывать, чтобы детвору хоть как-то занять. - Сенчуков точно рассчитал момент, когда нужно было снова напомнить о необходимости начала учебного процесса для детей, живущих на территории гарнизона.
        - Да знаю я. Но как если у нас вся детвора разновозрастная? Не будешь же ты к каждому по учителю приставлять…
        - Есть вариант в город возить на занятия.
        - Это куда?
        - Говорят, в Казачке, где морпехи обосновались, уже пару дней как школа функционирует - у них там людей-то всяко поболе нашего будет.
        - Ага. А горючки мы где столько наберем? Или ты по морю на надувных матрасах предлагаешь? Вплавь… - раздраженно фыркнул Доронин. - И вообще… откуда такая информация?
        - А у меня свои источники, - усмехнулся Сенчуков.
        - Знаю я твои источники. - Хмыкнул Доронин. - Наверное, Сашка Смирнов растрындел. У него же батя там неплохой пост занимает, и мать с сестренкой, насколько я знаю. Так что конспиратор из тебя, Сергей Алексеевич, никудышный. А по поводу школы… Вон, Пал Степаныч должен был вернуться со своими желторотиками - может, кого еще из выживших привезет. Глядишь, и ребятня у нас тут появится. Только вот чем мы всю эту ораву кормить будем? - тут же приуныл Доронин, понимая, что чем больше будет людей, тем больше проблем ему придется решать. А этого добра и так навалом.
        - А когда Павел должен был вернуться?
        - А что, еще не вернулся? - удивился Андрей и невольно глянул на окно, где после наступившей темноты не было видно ничего: ни убранного после вчерашнего шторма двора, ни раскинувшейся у подножия холма центральной бухты.
        - Ну я его с самого утра не видел. С того момента, как он у меня тротил получал. Должен же я узнать о результатах испытаний.
        - Странно. - Забеспокоился Доронин. - Вернуться уже должен был. Стемнело уже… Не дурак же он с молодняком по темноте разъезжать… Сам прекрасно в курсе обстановки.
        Андрей подхватил лежавшую на столе рацию и поспешно начал вызывать связистов… кто именно там будет сейчас - кто-то из девиц или сам Морзе он не знал, поэтому был готов услышать любой голос в динамике.
        - На связи… - зашипела рация.
        - Представьтесь.
        - Рядовой Черепнева…. - прошипела рация голосом Сашкиной жены.
        - Рядовой Черепнева, установить связь с майором Бондаренко.
        - Какую связь? - судя по голосу растерялась Мария, заступившая на дежурство после ночного наряда, который ей впаял Толя Иваненко, как и обещал.
        - Маша, ты же умная женщина, ты же преподаватель этого чертового университета… ну не тупи ты! Не половую же! - не выдержал Доронин и сорвался.
        - Доронин, да ты что себе позволяешь?! - взвизгнула в ответ та. - Да как ты смеешь так со мной говорить? Мало того, что …
        Дальнейший поток слов Андрей слушать не стал, положив рацию на стол и дождавшись, пока не наступит тишина.
        - Закончила? Успокоилась? А теперь передай привет всем, кто слушал твою истерику у себя в динамиках, и марш выполнять приказание, если не хочешь схлопотать еще один внеочередной наряд. Коль хочешь играть во взрослые игры, девочка, то привыкай и ко взрослым правилам. А сейчас захлопни варежку и вперед - дала мне связь с Бондаренко!
        Но Бондаренко так и не отвечал на запросы - то ли мощности не хватало, то ли батарея его рации села… Хотя Андрей точно знал, что на милицейском УАЗике, на котором отправился Павел Степанович, стоит стационарная рация, связь с которой можно было установить не только в Любимовке, а и намного большем расстоянии. Тогда если проблема не в рациях, то что тогда с группой Бондаренко?
        - Сергей Алексеевич, поднимай наших! Будем отправляться на поиски.
        - А не поздно ли? Стемнело… Да и где ты его будешь искать?
        - Пал Степанович планировал отправиться в сторону Любимовки, вот и мы начнем оттуда. А по поводу «не поздно ли» - очень… очень на то надеюсь, что не поздно. Давай, Сергей Алексеевич, не тяни. Вызывай Хлыста - пусть садится за баранку нашего броневичка. Лучше отправиться на нем.
        - Согласен. Сейчас всех соберу!
        19.30. г. Севастополь, Казачья бухта.
        Виктор Никитин
        Весь оставшийся день все, кто был на выезде, находились в подавленном состоянии, даже их родные вдруг стали тихими и молчаливыми, не говоря уже о детях, которые остро ощущая настроение взрослых, не шумели и не галдели, а и вовсе на удивление вели себя тихо. О происшествии во всем гарнизоне стало известно практически сразу, как тело привезли в санчасть. Главврач попытался было воспротивиться, но военные просто не знали, куда его девать, поэтому Смальцеву пришлось уступить.
        По гарнизону тут же ползли слухи и сплетни, подпитанные неизвестностью и бурной фантазией, присущих людям при отсутствии каких-либо развлечений. Конечно же такое событие тут же приняло резонансный характер, и командование не придумало ничего лучше, чем приказать в кратчайшие сроки найти виновного. А как его найти, если ни свидетелей, ни улик, кроме самого тела… ничего нет. Даже картотеки по преступникам или электронной базы данных не было. И как тут искать?
        А тут еще какая-то заварушка началась. Виктор не знал, в чем дело, только увидел из окна, как по асфальтированной дорожке пробежало человек двадцать вооруженных солдат, подгоняемых старшим офицером. Ну как солдат… Может, не все они там рядовыми да сержантами были - Виктор не всматривался в знаки различия. А потом вся эта орава загрузилась в военный «Урал», который тут же рванул (если такое слово могло быть применено к столь крупногабаритной машине) к выезду из гарнизона.
        - Куда эт они? - с ленцой поинтересовался он у сидящего за соседним столом Паркова. Тот как раз скидывал фотоснимки на компьютер, чтобы потом распечатать их и приложить к первому делу, которое было заведено в Новом времени.
        - А пес их знает… Учения, может?
        - Какие еще учения? У нас сейчас каждый день как на передовой. В смысле, все по настоящему. Случилось что-то…
        - Слушай, не каркай.
        - Даже и не пытался, - хмыкнул Никитин и вновь принялся за писанину.
        Вот, казалось бы, времена поменялись… ан нет - все те же заморочки, что и раньше. Как говорить давнишний напарник Виктора, успешно погибший в первые дни: «Чем больше бумажек, тем чище задница».
        - Мужики! - влетел в кабинет Киреев, запыхавшийся и с моложавым румянцем на щеках. - Бросайте все дела! У нас ЧП!
        - А я говорил, - невозмутимо заметил Виктор. - Товарищ подполковник, что случилось? Только-только присели …
        - Никитин, разговоров поменьше и оружие не забудьте.
        - Николай Евгеньевич, так что случилось-то? - встал из-за стола лейтенант.
        - Я ж сказал - ЧП! - нетерпеливо чуть ли не приплясывал на месте Киреев. - Парков, что тебе не ясно?
        - Да у нас каждый день ЧП, привыкли уже, - пояснил Никитин, взглядом окинув свой рабочий стол, проверяя не забыл ли чего важного, зацепился взглядом на книжный шкаф, забитый всяческой макулатурой, и подумал, что пора бы перебрать здесь все и навести порядок.
        - Такого еще не было. Вроде, матросы взбунтовались и корабль захватили.
        - Чего-о? - не ожидал такого поворота Виктор. - И что эти дети лейтенанта Шмидта хотят?
        - Давайте, по дороге все расскажу, - замахал руками Киреев.
        Ответа на свой вопрос, чем там кормили на камбузе революционных матросов, Виктор не дождался - и без того ситуация была более чем абсурдна. В общем, что-то там не понравилось морячкам. То ли офицеры их озверели (нет, не в буквальном смысле, исключительно - в переносном), то ли сами морячки захандрили, но вот собрались они тесным коллективом и порешили. Что здесь, на югах, им делать нечего, а учитывая тот факт, что бОльшая их часть родом были из европейской части страны, то решили мореманы двигать своим ходом на Балтику. По крайней мере, так они озвучили свои намерения. На предложения двигать сушей и оставить корабль по месту прописки, отвечали категорическим отказом. Еще и нескольких офицеров взяли в заложники. В общем, веселуха…
        - А мы там каким боком? - задал резонный вопрос Виктор, абсолютно не понимая своей будущей роли во всем этом мероприятии.
        - Начальство сказало прибыть.
        - Смирнов что ли?
        - Нет. Другое начальство.
        - Понятно… И че делать?
        - Стоять и делать умный вид, что понимаешь, что здесь происходит.
        - Замечательно, - проворчал Никитин. - Я с тем же успехом мог делом заниматься. Николай Евгеньевич, у нас детский труп и еще двое пропавших, а мы в это время будем «крейсер Аврора» усмирять.
        - Никитин, не тошни, а? - скривился Киреев и вытер лысину аккуратно сложенным платочком, что предварительно достал из кармана.
        Вся ситуация развивалась именно так, как предсказывал Виктор. Милиционеров только зря согнали на один из причалов рыбпорта, где они сначала слонялись без дела, а потом и вовсе собрались возле бетонных блоков, на которые беспардонно уселись и принялись изничтожать запасы семечек, что принес Сергей Парков, при этом озвучивая разнообразные варианты развития событий. Как там шли переговоры, парни не знали - их никто в известность не ставил. А все «звездные» чины их небольшой группы находились там, в самом так сказать центре процесса, вещая через матюгальник и грозя всеми возможными анальными карами мятежным матросам. Те тоже в долгу е оставались - в ответ сыпались не менее отборные ругательства.
        Уже и темнеть начало, а дело двигалось ни шатко ни валко. Уже и семечки закончились, да и есть хотелось неимоверно, а, учитывая общую подавленность, то настроение было вообще не ахти. Все темы разговоров уже перебрали: и за жизнь, и за баб. При обсуждении последнего Виктор отмалчивался, так как шутить на болезненную для него тему было выше его сил. Один раз только вмешался, когда мужики начали обсуждать достоинства всем им знакомой медсестры. И естественно отнюдь не душевные качества интересовали молодых мужчин.
        - А ножки у нее ниче так, - заметил Володин.
        - Таки да, подтверждаю, - тут же поддакнул Антон Николаев. - Хотя остальное тоже не подкачало, но ты, Володин, из-за своего роста не в состоянии этого оценить.
        - Старлей, ви таки евгей? - негромко спросил, ухмыляясь Виктор с характерным акцентом, присущим богоизбранной нации.
        - Все ми таки евгеи… - философски поддержал тему тот. - А таки что ви хотели мне сказать?
        - Николаев, тебе потом патологоанатом скажет, если твоя жена заметит, что ты на чужие ноги зыришь, - пояснил Виктор. - А вообще Анна Михайловна - наш боевой товарищ, друг и брат... вернее, сестра. Не гоже обсуждать боевого товарища за его спиной.
        - Та-ак, мужики, сейчас нам вставят по самые помидоры… - предупредил Парков, предчувствуя предстоящее нравоучение.
        - Не, Никитин, одно дело просто ноги. А другое - такие ноги! - мечтательно закатил глаза Володин, который, не смотря на неказистый рост, всегда любил девушек высоких и стройных.
        - Ноги как ноги. - Пожал плечами Виктор. - Не хуже, чем вон у тебя.
        - Ну спасибо, - обиделся ВэВэ. - А Аня она хорошая девчонка, правильная, надежная…
        - Ну так и женись на ней, - буркнул Никитин, чувствуя, что ему надоел этот бессмысленный разговор. Вернее, не сколько сам разговор, сколько это торчание на причале.
        - Я б с удовольствием, но там полный бесперспективняк… - разочарованно протянул Володин под согласный гул остальных, но расшифровывать свою фразу не стал. - Она, так сказать, вне зоны доступа. Чет эт они там забегали?
        Все дружно повернули головы в сторону причальной стенки, где, действительно, вдруг засуетились вояки. А затем и вовсе начался какой-то сплошной кавардак: грохот выстрелов, крики, преимущественно маты, вспышки, шорох падающего бетона.
        Парни выхватили пистолеты и начали искать глазами, где бы укрыться, а захваченный небольшой корабль, выкрашенный в камуфляжную расцветку, вдруг пришел в движение и начал разворачиваться в сторону выхода из бухточки. Ему вслед и кричали, и стреляли, но посудина уверенно шла по своему маршруту, не обращая внимания на суетящихся на причалах людей.
        - Если он шмальнет из бортовой установки - тут будет просто фарш! - проорал Кузин Коля, что срочку служил на флоте и потому знал, на что способны боевые корабли в ближнем бою.
        Никитин оценил две артустановки на борту: стоявшая на нижней палубе была побольше, с длинным стволом. Такой если шарахнет, то мало не покажется. Какой у нее калибр? Виктор начал припоминать то, что давненько читал. Вроде, ракетный корабль на воздушной подушке оснащался двумя артиллерийскими установками: АК-176 - именно она-то и обладала длинным стволом. Такая если шмальнет, то шмальнет. Калибр у нее приличный 76 и 2 мм. Как раз для поражения морских, воздушных и береговых целей, коими сейчас и являлись люди на длинном причале. Вторая установка - чуть поменьше и с более коротким стволом, находилась на второй палубе, повыше. Но сам ствол таил в себе сюрпризы. Для противника неприятные. Там был не один ствол, а шесть. Прямо как у Шварцнеггера во втором «Терминаторе». Вот эта-то штуковина и начала разворачиваться в сторону берега, где бегали туда-сюда вооруженные люди. Калибр у этой установки тоже был не детский - тридцать миллиметров, а учитывая длину выпускаемой очереди в двести или четыреста выстрелов в зависимости от перерыва, то вообще положение казалось все более плачевным.
        - Они орудие разворачивают! - снова заметил глазастый Кузин. - Всем в укрытие!
        Это конечно было правильно, только где это укрытие было искать? Хорошо хоть парни сидели в самом закутке причала, где начинались опоры грузовых кранов и стояли какие-то контейнеры. Но что-то подсказывало Виктору, что эти самые контейнеры будут прошиты насквозь, как масло горячим ножом.
        По ушам ударил громкий звук выстрелов. «Ударил» было слабо сказано - все внутренности перевернулись, словно кишки взболтали огромной ложкой. Никитин инстинктивно присел и прикрыл голову руками, словно это могло его защитить. Рядом что-то кричал Парков, но что именно было не разобрать - все его слова просто тонули в звуках выстрелов, поэтому Сергей был похож на гигантскую рыбу, выброшенную на берег, беззвучно открывающую рот.
        Парков замолчал и что есть силы рванул Никитина за рукав в сторону крана, едва не порвав куртку. Виктор все же последовал за Сергеем, выглянув из-за контейнера, чтобы оценить опасность, щурясь от бликов садящегося солнца, отражающегося от бочек зернового терминала на противоположной стороне бухты.
        «Бора»[«Бора» - ракетный корабль на воздушной подушке, с бортовым номером «616»] уже перестал стрелять по превратившемуся в спаханное поле причалу и довольно споро обходил заметно выпирающий в бухту причал, возле которого размеренно раскачивались на волнах приватные яхты.
        - Идиоты… - когда все закончилось, вышел из укрытия Коля Кузин, приложив ко лбу руку, словно козырек, и разглядывая корму уходящего корабля, движущегося вдоль берегоукрепительной дамбы по правому борту и приближаясь все ближе и ближе к закрывающим вход в бухту молам, на одном из которых виднелся нефтеналивной причал.
        - Почему???
        - Да потому что на этой посудине не получится обойти Европу без дозаправок. На «Москве», что сдернула почти сразу, еще получилось бы - при экономном ходу. А эти где заправляться будут? В Варну заходить? Встанут посреди Средиземки, ну или максимум в Атлантике и ага… Ну хотите вы домой отбыть, да валите на все четыре стороны. А они тут бунтовать вздумали! Офицеров захватили! Хочешь бунтовать - да вперед! Любой флаг на удочку и бегай по плацу, а там или соратники следом побегут или санитары. А сейчас что? Говорю же - идиоты.
        - Кстати… На счет Средиземки: не встанут, - возразил Виктор, тоже вглядываясь в даль.
        - Встанут-встанут… Я тебе говорю - горючки не хватит. Ну если и пройдут Средиземное, то в Атлантике встанут точно, а там шторма ого-го… Наши осенние детской шалостью покажутся.
        - Коля, смотри! - капитан показал на выходящий из-за топливных резервуаров хранилища силуэт корабля, двигавшегося наперерез захватчикам.
        - Это кто? - подошел к парням Володин, отряхивая штаны и куртку от пыли.
        - Не знаю… «Керчь» наверное, - попытался узнать силуэт корабля Кузин. - Й-о!
        «Бора», понимая, что ему идут на перерез и вот-вот заблокируют выход, открыла огонь по попытавшейся перехватить его «Керчи». Со стороны правого борта образовалось огромное облако дыма и пламени, и ракета ушла вперед, издавая пронзительный шум, который даже здесь, на причалах, больно бил по ушам. Что уж говорить о тех, кто был на борту?
        Все замерли, ожидая, что же будет дальше - ничего другого не оставалось делать. Повлиять на морской бой с берега не было никакой возможности.
        Но попадания не случилось - то ли на «Керчи» предприняли контрмеры, то ли взбунтовавшиеся мореманы где-то просчитались, но ракета «Москит» прошла мимо БПК[БПК - большой противолодочный корабль].
        Досмотреть окончание поединка Виктору не удалось, его внимание привлекли какие-то суетливые движения на причале, где находилось командование.
        - Мужики, давайте туда. Там помощь нужна, - дважды хлопнул по плечу Кузина Никитин и бегом бросился туда, где некогда ровное бетонное покрытие было разворочено следами крупнокалиберных пуль.
        Вояки, сами присыпанные крошкой цемента и бетона, отчего приобрели сероватый налет, эвакуировали своих раненых и упокаивали убитых. Вернее то, что от людей осталось, но даже те ошметки тел, будь то разорванное пополам туловище с торчащими грязно-бурыми кишками или только голова, все равно умудрилось обратиться и обрести вторую жизнь. Вернее, не-жизнь.
        Мерзкое зрелище…
        Кровавое месиво на причале не вызывало никаких чувств, кроме омерзения. Совсем. А вот лежащий на полу Смирнов заставил Виктора забеспокоиться.
        Капитан подскочил к нему и начал судорожно осматривать на предмет ранений, но видимых повреждений на его теле не было - полковник только хватал ртом воздух, силясь что-то сказать, но у него это не получалось.
        - Мужики, давайте сюда! Сергей Сергеич, что? Куда вас ранило?
        Виктору показалось, или пожилой мужчина еле заметно качнул головой.
        - Сер…дце, - прошептал Смирнов побледневшими губами, которые на фоне посеревшего лица казались восковыми.
        - Парни, его нужно доставить домой. Там есть лекарство! Быстрее!
        Никто и слова не сказал, что полковника забирают и увозят. Да если бы кто-то и рискнул что-то возразить, то у Никитина нашелся бы аргумент в ответ.
        Весть о том, что Смирнова хватил сердечный удар, взбудоражила всех обитателей дома и в первую очередь жену и дочь Сергея Сергеевича. Зинаида Максимовна, на удивление, паниковать и причитать не стала, только попросила позвать Аню, которая как раз собиралась в медсанчасть. Из-за множества пострадавших вызвали всех, кто был не на дежурстве. Даже непрофильных медсестер.
        Аня тут же нашла нитроглицерин и приказала положить полковника на кровать с кучей подушек, чтобы он полулежал.
        - И окна откройте - пусть свежий воздух заходит. Сергей Сергеич, потерпите, сейчас полегчает… Давайте расстегнем ворот, вот так…
        - Анна Михайловна, - наконец проговорил Смирнов. - Вы со мной возитесь как с ребенком.
        - Ну что вы, Сергей Сергеич, все нормально. - Улыбнулась Аня. - Как ваше самочувствие? Полегчало?
        - Спасибо, Анечка, уже легче. Зина, ну чего ты воешь, как белуга?
        - Да что ж ты, Сережа, себя не бережешь-то… ведь уже не раз ты жаловался на сердце, а теперь вот… - Зинаида Максимовна, вытирая слезы, подошла к окну, чтобы шире распахнуть его и впустить свежий воздух.
        - Знаешь, Зиночка, надо бы к Сашке наведаться, - негромко перебил ее Смирнов, глядя на жену, старающуюся не рыдать, чтобы еще больше не расстраивать мужа. - Как он там?
        - Наведаемся, наведаемся, - обернувшись, закивала головой Зинаида Максимовна. - Вот ты поправишься и все вместе и поедем. Может, уговоришь его сюда перебраться. А то он никого кроме тебя и не послушается - упертый…
        - Так есть… кхе-кхе… в кого, - вновь заулыбался искривленной улыбкой Смирнов, чувствуя, как новая волна боли появляется из груди и разливается по всему телу, не давая сделать и вдоха.
        Наверное, Зинаида Максимовна что-то почувствовала, потому что не успел еще Сергей Сергеич захрипеть, стараясь что-то сказать то ли ей, то ли сидевшей возле его кровати зарёванной Ксении, как она стремглав кинулась к нему, не смотря на все свои габариты, но не успела… Подхватила уже обвисшую и безжизненную руку в свои ладони, начала целовать ее, что-то быстро шепча.
        Не было сил смотреть на эту картину, и Виктор вышел бы из комнаты да и помчался бы прочь, подальше от этого места! Но он обещал, он дал слово.
        Он стоял и смотрел, приготовив пистолет и сняв его с предохранителя.
        Женщина все еще что-то шептала умершему мужу, абсолютно позабыв, что в новом мире мертвецы почти всегда возвращаются обратно.
        - Зинаида Максимовна… - тихо позвал ее Виктор, но та не реагировала.
        Она упала на обездвиженную грудь Смирнова и не сдерживала себя в рыданиях, рядом так же стенала и Ксения.
        - Зинаида Максимовна! - вновь позвал ее Никитин, но уже громче. Времени оставалось все меньше. - Аня, уведи ее…
        Медсестра, сама еле сдерживая слезы, подошла к несчастной женщине и принялась что-то ей говорить на ухо, приобняв за плечи, тем самым приведя ее в чувство и практически уведя от начинающего воскресать полковника.
        - Вам лучше не смотреть на это.
        Виктор, заметив едва видимое шевеление пальцев оживающего мертвеца, быстро подошел к кровати и, приставив дуло пистолета к виску своего начальника, мысленно с ним попрощался и нажал на спусковой крючок. Пистолет слегка дернулся в руке одновременно с тем, как раздался гулкий выстрел, и полковник Смирнов окончательно упокоился с миром.
        19.30. г. Севастополь, п.Любимовка.
        Павел Степанович Бондаренко
        - Сашка, отойди от окна, кому сказал?! - скомандовал Бондаренко и сам нырнул к стене, когда первая бутылка, разбив стекло, попала в комнату, где, разлетевшись на множество осколков, разлила зажигательную смесь, которой была наполнена. Отчего в помещении тут же вспыхнуло пламя, занявшись от горящего фитиля и распространяясь по полу и немногочисленной мебели, на которую попали брызги «зажигалки». Суки! Молотовым забрасывают! Спалить хотят, раз достать не получается. И где только бутылки нашли? И не боятся же, что мертвяки подтянутся... наглые…
        И как его, майора-разведчика в отставке, которому удалось не только выкарабкаться в непростые «девяностые», а еще и найти и удержать свою нишу, угораздило так вляпаться? И вроде же не слюнявый шалопай - калач тертый, опытный… А мало того, что не уследил, вследствие чего из-за дурости подчиненного нарвались на неприятности… Так теперь и уйти не получается - Пашка этого не переживет попросту. В буквальном смысле. Это сейчас он на обезболивающих такой герой, а их действие спадет и все. Амба. Черт! Ну что ж это такое?!
        А начиналось-то все более чем удачно…
        Бондаренко со своими «птенцами Керенского», загрузившись в две машины, вырулили по направлению к Любимовке. Погодка была просто загляденье - и это после вчерашнего шторма - солнышко так и пригревало, окончательно разморив своим теплом теплолюбивого Бондаренко, который откинулся на спинку сиденья и чуть ли не урчал от удовольствия, став похожим на огромного кота.
        Подъехав к перекрестку возле Катькиного столба[Катькин столб - Екатерининская миля - дорожный знак, выполненный из известняка, построенный в 1784 - 1787 гг. на предполагаемом пути следования императрицы Екатерины Великой в Крым], водители свернули направо, не обратив внимания на троих мертвяков, стоящих столбиками возле некогда белоснежной автобусной остановки.
        Студенты, две недели не выбиравшиеся за пределы своей Alma Mater и не видевшие новый мир, были неприятно удивлены и подавлены. Все же одно дело знать, что что-то не то творится в мире, а другое - видеть это собственными глазами. Павел Степанович, приоткрыв левый глаз, украдкой глянул на водителя - Сашку Смирнова. Тот был на удивление спокоен и никаких признаков нервозности не проявлял. Хотя это для самого Бондаренко не было удивительно: все же парень точно знал, что вся его семья пережила этот апокалипсис - и отец, и мать, и младшая сестра. Да и с отцом, случайно оказавшимся поблизости, недавно виделся. Так что и беспокоиться-то было Александру не о чем. В отличие от других.
        Будучи иногородними студентами с материка, те и понятия не имели о судьбе своих близких, не имея никакой возможности узнать это. А это весьма давило на психику. А тут еще и в город вывели, а там…
        - Веди машину ровнее, чего виляешь? - проворчал Бондаренко.
        - Дорога такая.
        - А скоро будет еще хуже, вот увидишь. Ремонтировать ее будет некому. А с нашими перепадами температур, влажностью и дождливой зимой буквально через год-другой дорога будет напоминать грунтовку после бомбежки.
        - Будет день - будет пища… - ответил не по годам рассудительный парень.
        - Кстати, я слышал, у тебя конфликт был с другом?
        - Врут нагло, - не моргнув и глазом, ответил Сашка, покосившись на сидевшего на заднем сиденье Пашки, с которым весьма повздорили, пребывая в санчасти.
        - Прям таки и врут? - хитро ухмыльнулся Бондаренко, от которого не ускользнул взгляд водителя и недовольное сопение парня на заднем сиденье. - Что, вот сам командир врет? Как так?
        - Ну, ладно, - согласился Сашка, нахмурившись. - Не врет, а не знает всей правды. Ну какой он мне после этого друг? Так, знакомый, не более…
        - Стукач… - пробурчал пассажир, демонстративно отвернувшись в окно. - Не думал я, что ты такой гнилой.
        - Ты вот что… за языком следи, да?
        - А то что?
        - А то то!
        - Так, пацанва, заткнулись оба! Я вот что вам скажу: иногда нужно следить за словами, бросаемыми на ветер, а иногда нужно смотреть не на слова, а на содержание. Понятно?
        - Не очень, - честно признался Павел.
        - Ладно, попробуем с другой стороны. Вот «фекалии» - какое интересное слово, а по сути говно говном.
        - Ага. Вот и я думал, что у меня друг, а он тоже того… интересным словом оказался. - Не прекращал бурчать Пашка.
        - Ты позвезди мне… - не остался в долгу Смирнов-младший.
        - А то чё? Опять заложишь кому-нибудь? Тоже мне дятел Вуди Вудпекер!
        - И сам управлюсь, вот увидишь!
        - Так, я кому сказал? Ша обоим! Развели здесь базар-вокзал… Мы сейчас в одной связке. Или мне давать команду разворачиваться и ну его к чертям собачьим эти стрельбы, а то еще перестреляете там друг друга.
        Парни оба молчали, словно воды в рот набрали, но недовольное сопение было слышно даже сквозь звук двигателя.
        - Ну так что, разворачиваемся?
        - Нет… - еле слышно проговорил Сашка.
        - А ты что скажешь, тезка? - повернулся к другому парню Павел Степанович.
        - Соглашусь вот с ним… Не будем мы друг в друга палить. По крайней мере я. Но чтобы я еще хоть раз ему помог!
        - Да не очень-то и надо…
        - Ну вот и договорились. Хоть в чем-то ваше мнение совпало.
        Авто проскочили мимо заправки, возле которой застыли брошенные автомобили, так и не получившие топливо. Далее слева потянулись лавандовые поля, отделяемые от дороги редкой лесопосадкой, а справа - частные дома, которые летом превращались в мини-гостиницы, заполненные туристами.
        Внимание Бондаренко привлек также магазин стройматериалов и несколько камазов, груженных желтым, как морской песок, ракушечником, так и оставшихся стоять с откинутым задним бортом. Развилку, левая ветвь которой вела на базу отдыха имени Мокроусова, проскочили не останавливаясь. Вряд ли там можно было встретить кого-нибудь кроме собак в это время года. Хотя, когда выдастся свободное время, туда можно будет заскочить - поискать необходимые предметы быта.
        После довольно крутого S-образного поворота показалась белая табличка с надписью «Любимовка» и крышами одноэтажных домов в низине. Небольшой поселок у устья реки Бельбек жил в основном за счет отдыхающих. Увеличившееся количество разнообразных по размерам и ценовой политике домов отдыха, гостиниц и вилл (как сейчас модно было величать загородные гостевые домики) просто поражало. И дома не выглядели так, будто были построены на последние деньги. Ухоженные, с балюстрадами и колоннами, копирующими классический стиль, или же отделанные деревом в баварском стиле - как говорится, любой каприз за ваши деньги…
        - Второй номер, внимание там. Сейчас остановимся и проведем небольшое совещание… - проговорил Бондаренко в рацию.
        - Принято. А где будем останавливаться?
        - Мы просигналим, не волнуйтесь. Сашка, давай направо и притормози, когда дома закончатся. Не хочу постоянно дергаться, что с крыши что-нибудь может прилететь на голову.
        - Хорошо.
        Водитель проехал последний дом и свернул к обочине возле развилки под самый знак «STOP». Следом за ними остановилась и вторая машина, из которой тут же вышли трое подопечных бывшего майора.
        - Ну что, гаврики, что видели по дороге сюда интересного? - с удовольствием потянулся Бондаренко, разминая конечности и не забывая поглядывать по сторонам. Место для остановки выбрали подальше от жилых домов, но и в таком месте могли возникнуть неприятности.
        - Э-э-э… - неоднозначно замычали присутствующие парни, переглядываясь друг с другом, ища поддержки или, на худой конец, подсказки.
        - Эх вы… Так были перепуганы окружающей действительностью, что полностью забыли, что нужно не просто глядеть по сторонам, а глядеть и искать всяческие полезности.
        - Так мы смотрели, - вновь загомонили парни.
        - А заправку видели?
        - Видели. Точно видели. - Кивнул водитель второй машины.
        - Ну так а чего не сказали? Там бензин мог оставаться. А вы такой объект проморгали. Может, кто-то желает исправиться и расскажет еще что-то интересное? Ну, чего молчите, как партизаны на допросе?
        - Да ничего не было… - покачал головой Сашка, пытаясь припомнить хоть что-то значимое, но так ничего в голову и не приходило.
        - Эх, Александр, Александр… У тебя же отец - начальник отделения милиции! А ты вот такой невнимательный. - Покорил парня Бондаренко. - Лавандовые поля помнишь? Слева от дороги.
        - Ну да, - с готовностью кивнул Сашка. - Но там ничего, кроме…
        Парень вдруг замолчал, словно что-то понял.
        - Ну-ну… Договаривай, - ухмыльнулся Бондаренко, почесав подбородок и с улыбкой ожидая ответа.
        - Козы паслись. Штук пять. Там, ближе к дальнему краю у лесопосадки.
        - Какие еще козы? - пробурчал Пашка, презрительно фыркнув. - Или подобное тянется к подобному?
        - Ну ты! - дернулся к нему Сашка.
        - А ну цыц! - тут же рявкнул Бондаренко. - Мало того, что невнимательные, так еще и без чувства самосохранения. Вот учу вас, учу, а все без толку. Почему никто не глядит по сторонам? Все стоят, ушами хлопают… Мертвяков дожидаетесь, соскучились за ними шибко? Так за ними дело не заржавеет. А по поводу коз Сашка все верно говорит. Теперь молоко в магазине не купишь. Будем и коз разводить, и коров, если найдем хоть парочку бесхозных буренок, и коней, если потребуется. - Назидательно продолжал Бондаренко понурившим голову парням. - Привыкайте к другой жизни. И хлеб будем учиться печь, и коров доить… Так что отставить свои хиханьки-хаханьки и слушайте внимательно. Сперва наперво о технике безопасности…
        Павел Степанович начал напоминать о секторах обстрела, о том, как нужно действовать в команде, чтобы не попасть под дружественный огонь. В общем, напоминал все то, о чем не раз рассказывал на теории, и что вот-вот придется применить на практике. Потому как эти «птенцы Бондаренко», как прозвали их военные, кроме как в мишени ни во что другое не стреляли. Отличился только Сашка Смирнов - он уже успел побывать в перестрелке, когда вместе с Шамилем, Ежом и другими бойцами напоролись на банду возле пожарной части. Но все равно боевым опытом это можно было и не считать.
        - Ну что, освежили память? Тогда возвращаемся и оттачиваем то, что узнали на теоретических занятиях. Вряд ли здесь будет много мертвецов - поселок небольшой, оживающий только в сезон. Но все равно держите нос по ветру. Ведь все неожиданные неприятности случаются именно неожиданно: приходят именно тогда, когда их совсем не ждут. Так что сейчас все по коням. Как только видим цель - останавливаемся и работаем. Не забывайте, что я вам говорил. Особенно про распределение секторов огня. Да, тезка?
        Пашка, недавно оказавшийся в санчасти из-за глупого ранения, покраснел и согласно кивнул.
        - Все, давайте!
        Парни разошлись по машинам.
        - Пал Степаныч, а как вы все заметили? Вы же чуть ли не храпели в машине. - Удивленно спросил Сашка.
        - Вот наглец! Что значит «храпел»?
        - Ну я не так выразился… - смутился парень. - А все же?
        - Профессия у меня такая - все замечать даже с закрытыми глазами. Так что учись, студент.
        Все же проезд двух машин по поселку не остался незамеченным - на ближайшей развилке дорог, близ белоснежной автобусной остановки, с надписью «Совхоз им. Софьи Перовской» уже дежурили двое мертвяков, растерянно крутя головами и решая, куда им податься.
        Павел Степанович решил дать мальчишкам отработать самостоятельно, молча наблюдая, как те сами разбирались, кому из них стрелять, а кому «стоять на стреме». Просто решил не вмешиваться и наблюдать. Потому как именно в таких ситуациях становится ясно кто есть кто - кто лидер, кто исполнитель, а кому не место в команде. Хотя все те, кто не тянул нагрузки, которую задавал Бондаренко, уже отсеялись. А вот постоянные стычки Сашки Смирнова с Павлом Бондаренко не нравились. И с этим нужно было что-то делать, потому как неразрешенный конфликт в группе, был чреват неожиданным финалом. Бондаренко видел уже такое в молодости, в бытность своей армейской службы. И ничего хорошего тогда не случилось.
        На выстрелы из прилегающих домов и магазинчиков начали стягиваться новые и новые мертвяки, но Павел Степанович пока не волновался - десяток медлительных зачуханных мертвяков не повод, чтобы волноваться шестерым вооруженным парням. Главное клювом не щелкать и по сторонам глядеть. А парни слова Бондаренко помнили - крутили головой на все триста шестьдесят градусов.
        Выстрелы уже не были одиночными и редкими - звучали все чаще и чаще, угрожая слиться в единый шумовой фон. Парни явно вошли в кураж.
        - Вот балбесы… - по-доброму пробурчал майор. - Могу поспорить, что возомнили себя бесстрашным спецназом. Ну ничего-ничего… Потом еще стволы чистить научитесь. Хе-хе…
        Конечно, до тех же парней из комендатуры «желторотикам» было как доярке до фотомодели. И это очень бросалось в глаза знающему человеку. От Павла Степановича не ускользало и то, как держат оружие его подопечные, и как суетятся, когда ищут запасной магазин, и то, как они долго прицеливаются и матерятся после того, как промахнулись.
        «Ну ничего-ничего… Набьют еще руку - мертвяков на всех хватит,» - мысленно успокаивал сам себя Бондаренко.
        И все же майор не просто сидел в машине и наблюдал, как мальчишки, разбившись на две группы и кучкуясь возле машин, защитив тем самым свои тылы, отстреливаются от появляющихся мертвяков, он еще не забывал поглядывать по сторонам - мало ли что. Поэтому вовремя увидел приближающиеся автомобили со стороны аэродрома «Бельбек».
        - Парни! Внимание, - крикнул Бондаренко и показал рукой на дорогу.
        Сматываться уже было бесполезно - мало того, что автоматные очереди разносились на большое расстояние, так еще и сами авто были буквально в метрах пятистах от них.
        Сашка Смирнов, вспомнив о своем «боевом крещении», подскочив к Бондаренко, поинтересовался, что им делать дальше.
        - Так, Саня, - задумался на какое-то мгновение майор. - Берешь… Пашку и давай во-о-он туда, на второй этаж. Будете прикрывать, если что.
        Бондаренко показал на небольшой торговый павильон в два этажа, окна которого выходили как раз на дорогу - отличное в общем-то место для засады. Сашка проследил за его рукой и, скривившись при упоминании имени бывшего приятеля, все же послушался и с готовностью бросился туда, пока Бондаренко не рявкнул: «Да не палитесь вы так! В обход!»
        - Ага, - тут же кивнул Саня, поняв свою оплошность, и кинулся уже в сторону автобусной остановки, которая могла их прикрыть от нежелательных глаз.
        - Так, гаврики, давайте сюда двигайте! - поторопил остальных Бондаренко. - И не зевайте! Зомбаки еще не все рассосались. - Так, ты! Отгони уазик за угол и оставайся там.
        - Но…
        - Не спорить. А вы натягивайте маски на бошки, а то вид у вас абсолютно не боевой - пацанва пацанвой. К тому же и перешуганная.
        Мальчишки послушно натянули «балаклавы», став в один миг просто безликими фигурами, одетыми в разнообразную одежду - Сенчуков хоть и обещал обеспечить формой, но все никак не получалось. Бондаренко тоже опустил на лицо шапку и задумался, как бы пропетлять эту ситуацию. «Вступать в бой? Да не смешите мои тапки! Если попадется опытный противник, то он весь этот детский сад в капусту покрошит… А ведь живого человека убить это еще суметь надо.» Да… Убивать тоже нужно иметь стальные нервы, суметь себя пересилить, убедить, на худой конец - заставить. А эти мальчишки только сегодня в город выбрались. Стрелять в живого противника это не компьютерная игрушка и не зомбаки, которые за две недели практически потеряли человеческий облик. Нет, они все так же были похожи на людей, только были ужасно грязными и зачуханными, со всклокоченными волосами, в которых застрял разнообразный мусор, в грязной порванной и запятнанной одежде, с ужасными ранами, которые покрылись толстой коркой грязи и пыли… Но при всем при этом эти человекообразные фигуры уже сложно было воспринимать как людей. И их уничтожение как убийство
и не воспринималось. А вот с людьми… Оно ведь, когда в первый раз понимаешь, что там - человек, хоть враг, хоть противник, но живой человек, который дышит, живет, кого-то любит, то начинают дрожать руки, а по всему телу идет крупная дрожь... Озноб. И страх накатывает. Непонятный, звериный. Оно ведь после фанерных фигурок стрелять в человека трудно. Несказанно трудно. Это мгновение, когда жмешь на спусковой крючок кажется вечностью. Это все банальные и избитые фразы, но Бондаренко помнил, каково оно. И ты видишь его, хорошо видишь, а внутри что-то противится, не дает выстрелить. И нужно себя пересилить. Нужно возненавидеть… Так, наверное, проще…
        - Так, говорю я. Никаких действий не предпринимать, смотреть по сторонам и отстреливать особо упоротых зомбаков, ежели таковые появятся.
        - Да они вроде закончились…
        - Вроде, - скривился Павел Степанович. - Попрятались они. Вон, твари, стоят за деревьями. Так что как только потеряете бдительность - тут нам всем и каюк. Рыжий, давай за руль, мотор не глуши. А вы двое возле меня… И молчите - сойдете за умных.
        Автомобили, подъезжая, сбавили ход, а после и вовсе остановились. Были они какими-то несуразными, с наваренными решетками на бортах и металлическими пластинами, на которых легко узнавались надписи «милиция» и «ДАИ», но Бондаренко оценил гениальность такой защиты. В этой мини колонне были две преобразованных милицейских девятки и один грузо-пассажирский «Форд Транзит» грязно-белого цвета. Бондаренко ждал, когда кто-нибудь выйдет из авто к нему, сквозь стекло разглядывая сидящих на переднем сиденье в головном автомобиле. Оба мужчины, средних лет, одетые в темные куртки, кидали весьма колкие взгляды на замершие фигуры с автоматами наперевес, перегородившие дорогу.
        - Чего они сидят? Чего ждут? - прошептал кто-то из парней. Бондаренко не знал кто именно - по шепоту было не разобрать, а поворачивать голову и терять из виду автомобили не хотелось.
        - Не рыпайтесь. Выйдут. Куда они денутся… - подбодрил парней майор, следя за малейшим движением возможного противника и понимая, что в таких случаях значит связь между бойцами подразделения. Ведь сейчас Смирнов Сашка и его напарник могли бы поделиться своими наблюдениями… Но не дано. Придется полагаться только на себя: на свой опыт и интуицию.
        И действительно, как и предсказывал Павел Степанович, двери головной машины открылись, и оттуда не спеша, возможно даже немного вальяжно вышли водитель и пассажир. Бондаренко отпустил автомат и продемонстрировал пустые ладони, пытаясь тем самым доказать свою миролюбивость. Поверили или нет - было не понятно, но Бондаренко не заметил никакого оружия в руках мужчин. Хотя никто не отменял тех же пистолетов в кобурах под куртками.
        - Пал Степаныч… - снова кто-то позвал шепотом из-за спины. - Там зомбак вышел, сюда чешет. Что делать?
        - Стой, не рыпайся.
        - Но, Пал Степаныч…
        - Помолчи! Мужики, там зомбак вышел, - показал за спину Бондаренко. - Мой боец его снимет, вы не дергайтесь.
        - Лады, - кивнул один из незнакомцев - никому не хотелось неприятных сюрпризов.
        - Давай. Только без самодеятельности. И постарайся одним выстрелом обойтись.
        Бондаренко не оборачивался - он знал, что парень не подведет, поэтому все так же не спускал глаз с пришлых, те же с такой же настойчивостью мозолили глаза о Бондаренко. Позади гулко бахнул выстрел. Второго не последовало, и это означало лишь то, что стрелок не подвел.
        - Мужики, вы откуда? - первым заговорил Бондаренко.
        - Проездом, - сухо ответил стоящий правее, так и зыркая глазами по машине, сидящему в ней за рулем парню и по троим, стоящим возле нее.
        Павел Степанович не хотел бесполезного столкновения, прекрасно понимая, что из перестрелки не все из его щеглов смогут уйти целыми… поэтому суетливо соображал, как бы тихо-мирно разойтись, чтобы, как говорится «и волки сыты, и овцы целы».
        - А сами?
        - Да тоже…. - неопределенно пожал плечами майор. Ну не выкладывать же первым встречным правду-матку.
        - Мертвяков много в городе, не знаете?
        - Не считали - как-то не до того было, но достаточно. На наш век хватит.
        - Здесь, я смотрю, вы тоже их накрошили.
        - Пришлось пострелять, - лаконично заметил Бондаренко под внимательным взглядом.
        - Ну ладно… Поедем мы. - К облегчению майора проговорил собеседник и намеревался было уйти, когда за головной машиной, возле микроавтобуса что-то произошло. Отсюда видно было плохо, Бондаренко только услышал звук хлопнувшей двери, а уж потом увидел, как под истеричные крики «Помогите! Помогите!» выскочила молодая женщина, а вслед за ней кто-то из вооруженных мужчин.
        Павел Степанович принял решение сразу же, крикнув стоящим возле него парням и подняв руку:
        - Не вмешиваться! Стоять!
        - Но Пал Степаныч… - попытался высказать свою точку зрения позади стоящий…
        - Молчи, дурак, иначе все тут поляжем, - не отрывая взгляда от происходящего, прошипел майор.
        Девчонка пробежала недалеко - тот самый мужик, с кем еще недавно беседовал Бондаренко, выхватил из-под куртки пистолет и трижды выстрелил в девушку. Та вскрикнула и, широко раскинув руки, рухнула на асфальт, по которому тут же начала растекаться алая лужа.
        Все произошло так быстро, что ни Павел Степанович, ни его подопечные и слова не успели сказать.
        Что там случилось, и кто именно первым нажал на спусковой крючок - Сашка Смирнов или его напарник - Бондаренко так и не понял. Только заметил, что первый выстрел был произведен именно с их позиции. Одиночный выстрел, а потом и короткая очередь громом ударили по ушам. Стрелявший в девушку, схватившись за шею скрюченными пальцами, сквозь которые просачивалась кровь, заливаясь куда-то за рукав, сделал несколько шагов и завалился на бок.
        Время словно замерло… Второй потерял слишком много времени на ненужные действия. Пока обернулся, чтобы глянуть на приятеля, пока попытался вытащить из кобуры пистолет… драгоценное время было утрачено. Ему бы уйти из-под линии огня, но он этого не сделал. Бондаренко сориентировался быстрее: отточенным движением перекинул ремень автомата, сняв тот с шеи и привычно намотав его на руку, одновременно с тем выпуская очередь в живот второму, пока тот не очнулся и не принялся действовать.
        В какое-то мгновение непривычная городскому человеку тишина сменилась канонадой звуков: выстрелов, хлопков, звоном разбивающегося стекла, шипением спущенных колес и криков раненных. Все случилось так быстро, что мальчишки, подопечные Бондаренко, растерянно крутили головами, торча на открытом пространстве, простреливаемом на раз-два.
        Майор, видя, что его подопечные застыли как глиняные статуи, что есть силы толкнул одного из них, чтобы привести в чувство и вывести из смертельно опасного оцепенения, и рявкнул, пытаясь перекричать общий шум:
        - В укрытие! В укрытие, сучьи дети! Узнаю, кто стрелял - лично выпорю паршивца такого! - орал Бондаренко, попутно маша рукой, указывая направление, куда лучше отступать.
        Парень, сидевший за рулем легковушки с работающим двигателем, вдруг резко сорвался с места и, сделав поистине голливудский разворот, развернул машину так, чтобы своим корпусом она прикрывала отход его друзей. А сам в это время весьма споро перебрался на пассажирское сиденье, откуда уже выбрался наружу, согнувшись в три погибели.
        Из микроавтобуса, стоявшего позади опустевшей «девятки», вывалились водитель с пассажиром, тут же принявшись поливать окружающее пространство из нервно зажатых в руках АКС-У. Действовал он глупо, нервно паля в белый свет как в копеечку, моментально опустошив чуть ли не весь магазин. Бондаренко, пригнувшись, подбежал к авто, ставшем преградой для противника и укрытием для него самого, и выглянул оттуда, пытаясь оценить ситуацию. Его маневр не остался незамеченным - тут же по борту машины ударила короткая очередь, разрывая металл, спуская покрышки и осыпая сжавшегося Бондаренко крошевом битого стекла. И только чудом ни одна пуля его не задела.
        - Куда? - схватил он за рукав дернувшегося подскочить парня-водителя. - Сядь и не рыпайся.
        Хлесткие хлопки пистолетных выстрелов чередовались с оглушительными очередями, испускаемыми автоматами. Павел Степанович увидел, как двое его парней, прикрываясь за растущими у обочины деревьями и кустарниками, начали заходить неизвестным в тыл. Идея, конечно, была весьма неплоха, но исполнение хромало на обе ноги. Действовали они не согласованно, не прикрывая друг друга, отчего сразу же были обнаружены. Но именно этот факт дал возможность Бондаренко, выскочить из-за своего укрытия и очередью срезать переключившегося на его желторотиков противника.
        - Ну хоть какая-то от вас польза, - проворчал он и тут же бросился к брошенной головной машине, укрываясь за ее капотом, но необходимости в этом уже не было. Сопровождающего пассажира микроавтобуса убрал кто-то из парней, засевших в павильоне, откуда открывался прекрасный обзор на дорогу и застывшую посреди нее колонну.
        - Пал Степаныч, чисто! - радостно лыбясь, вскочил в полный рост Сашка и тут же получил поток матерных слов от Бондаренко, общий смысл которых сводился к тому, чтобы он укрылся и держал колонну на прицеле.
        Бондаренко аккуратно ступая на полусогнутых ногах, обошел микроавтобус спереди, заглядывая в зияющие дыры разбитых окон, но никого, кроме женщин, забившихся между сиденьями и обхвативших от страха голову руками, там не увидел.
        - Сидеть и не рыпаться. - Коротко бросил он в разбитое окно, а сам направился дальше, попутно сделав контрольный выстрел в голову мужику, распластавшемуся в нескольких метрах от входа в павильон, на втором этаже которого засели его парни. Третья машина больше напоминала решето… Как удалось выскочить из нее пассажиру, который уже остывал на асфальте в луже собственной крови, было неизвестно. Такое ощущение, что Сашка Смирнов с тезкой Бондаренко, решили не оставить на корпусе ни единого живого места. На тех, кто остался в салоне смотреть и вовсе не хотелось.
        Фарш.
        Именно таким словом можно было охарактеризовать то кровавое месиво, в которое превратились водители и сидевший рядом с ним пассажир.
        Что ж… Сработали пацаны весьма и весьма неплохо, но за самоуправство их следовало хорошенько наказать. Это им еще повезло, что эти приехавшие на ментовских машинах, не ожидали такой подлянки как засада. Были бы готовы - фиг бы все прошло так удачно.
        - Вы двое, оставайтесь там и следите за дорогой, чтобы зомбаки не появились! - крикнул Сашке с Пашкой Бондаренко, а сам направился к микроавтобусу.
        - Пал Степаныч, - позвал его недавний водитель.
        - Чего тебе?
        - Он шевелится… - дрожащим голосом сообщил пацан, не понятно когда успевший уже снять маску с лица…
        Вот те раз! Как выдавать голливудские развороты и изображать терминатора, так все было нормально, а теперь, видать, переизбыток адреналина в крови начал давать свое. То ли страх его нагнал, то ли еще что, но пацан казался каким-то чересчур бледным, а глаза и вовсе лихорадочно блестели. Ему бы сейчас водки дать бахнуть, чтобы нервишки успокоить, а то того и гляди истерика случится.
        - Так, а ну все сюда! Что, испугались? Страшно?
        Парни, подошедшие к Бондаренко, подняли «балаклавы» и чуть ли не все как один кивнули.
        - То-то же… Ладно, потом проведем разбор полетов и перечислим все ошибки, которые вы, балбесы, допустили. А пока - проконтролировать окончательное упокоение противника - чтобы ни одна сволочь не поднялась и не кинулась в спину, а потом прошерстить убитых и машины. Что-то мне подсказывает, что это были не просто первые встречные. И не забывайте про местных мертвых - по сторонам головой крутите.
        Ребята молча кивнули и, пребывая в подавленном состоянии, разбрелись кто куда, тогда как сам Бондаренко вернулся к микроавтобусу и резко дернул дверь в салон. Та, немного деформированная от выстрелов, с противным скрежетом, от которого мурашки прошлись по коже, все же отъехала в сторону, открыв перед майором следующую картину: шесть женщин нервно жались меж сиденьями, стараясь пригнуться как можно ниже. Их руки были все в порезах от стекла, что обильно усыпало осколками пол, поэтому весьма кровоточили, но, судя по всему, серьезных повреждений не наблюдалось. Одной из девчонок не повезло - несколько шальных пуль попали в грудь, пробив легкие, и теперь девушка медленно умирала, истекая кровью и заливая ею все сиденье, на котором распласталась, словно сломавшаяся кукла, глядя куда-то вверх, сквозь крышу автомобиля.
        Бондаренко, зайдя в салон, не обращая внимания на битое стекло (все же берцам оно не страшно), проверил у девчонки пульс и с горечью покачал головой. Она уже была не жилец, хоть и пыталась что-то сказать, шевеля побледневшими губами, на которых выступила кровавая пена… Жизнь медленно покидала ее с каждым все более слабым ударом сердца, пока девушка не испустила последний вдох и как-то обмякла, уставившись остекленевшим взглядом в потолок.
        Павел Степанович движением руки закрыл ей глаза и, вынув из кармана, пистолет приставил его дуло к виску девчонки и аккуратно нажал на спусковой крючок, не обращая внимание на противные завывания других женщин. Этот скулеж так раздражал его, что он чрезмерно грубо рявкнул:
        - Ну?! Чего развылись? А ну давай на выход! Бегом-бегом! - скомандовал он и для верности подтолкнул ближайшую к нему легким подзатыльником.
        Причитания прекратились, женщины тут же подчинились и, стараясь не смотреть, на подругу по несчастью, высыпались на улицу, нервно озираясь по сторонам и дрожа всем телом.
        - Ну и кто такие? - спрятав пистолет обратно в карман и закинув автомат за спину, поинтересовался Бондаренко, забыв поднять маску.
        - М-мы… Мы…
        - Не мямлить, а отвечать четко и ясно. Повторить вопрос?
        - Не надо! - мотнула головой и выступила вперед одна из девушек - светловолосая и довольно пышная по сравнению с остальными, она смело подняла глаза на Бондаренко, стараясь, чтобы ее голос как можно меньше дрожал. - Мы жили в гарнизоне Бельбек… Всего пятнадцать человек, те, кому удалось… Ну вы понимаете. Сегодня утром налетели эти, - она презрительно кивнула в сторону трупа, - всех мужчин убили у нас на глазах, двоих пенсионеров…. - Девчонка нервно сглотнула подступивший к горлу ком, не в силах передать словами, что сделали со стариками. Язык просто не хотел слушаться, описывая весь тот ужас, что им удалось пережить. - Простите… пенсионеров…
        - Я понял, можешь не продолжать, - сжалился над девчонкой Бондаренко, чувствуя, что готов голыми руками разорвать любого, ежели кто остался жив. Ну что за люди! Ну ограбили. Но убивать-то зачем? Мало им что ли смертей?
        Блондинка, похожая на румяную булочку из-за своей фигуры и круглого лица, перестала всхлипывать и продолжила рассказ:
        - Нас, женщин, согнали в этот топик.
        - И куда вас собирались деть?
        - Не знаю, - покачала головой девчонка. - Они ничего толком не говорили. Да и я… была не в том состоянии, чтобы соображать.
        - А вы их знаете? Кто это мог быть?
        - Нет, - покачала головой «булочка».
        - Я одного как-то видела. Он пару дней назад приезжал к отцу, но зачем я не знаю. Папа ничего не рассказывал, - подала голос самая молоденькая из девчонок - длиннокосая и ужасно худая, на глаз которой можно было дать лет четырнадцать-пятнадцать.
        - Кто из них? Хотя в прочем какая разница…
        - Вон тот, - кивнула девчулька на одного из «переговорщиков», которому прострелили шею.
        - Так, ладно, нужно убираться отсюда, - вздохнул Бондаренко и сорвал маску с лица, с удовольствием ощущая свежий ветерок.
        - Это не все. - Выступила вперед женщина постарше, лет тридцати пяти.
        - В смысле?
        - Их было больше… Остальные остались, чтобы выгрести оружие.
        - И сколько их было? - вкрадчиво поинтересовался майор.
        - Не знаю, - покачала головой женщина. - Мне некогда было их пересчитывать. Но всего, как я успела заметить, было то ли семь, то ли восемь машин.
        - Ага… - призадумался Павел Степанович, решая, что же делать…
        Пленниц бросать было нельзя - их еще предстояло допросить на предмет личностей напавших на них, чтобы понять, кто это. Но, если честно, кто эти люди Бондаренко и так понял - и машины в их колонне тому доказательство. Значит, женщин нужно доставить в Голландию. Но как? Вернее, на чем? В его распоряжении были только УАЗик, способный вместить в себя пятерых вместе с водителем и переделанная трофейная «девятка», в которую влезет ровно столько же, а людей-то больше. Только его группа насчитывала семерых, а теперь если добавить шестерых женщин, то получается чертова дюжина. Ну и куда их всех размещать? На крышу или в качестве свадебной куклы, на капот? А если следом еще и погоня будет, то это все - крышка всем…
        - Так…. - задумался он и поднял глаза на раскуроченный павильон, где несли караул Сашка с Павлом. - Хлопцы, давайте сюда! И вы тоже, если закончили! И друга своего позовите, - вспомнил про водителя УАЗика майор. - Значит так, мужики, сложилась непростая ситуация. Всего нас тринадцать, вместе с барышнями, машины увезут только десятерых. Это раз. Два - это то, что нужно организовать прикрытие, потому как по поступившим данным, ожидается еще четыре-пять машин. Так что решайте, кто из вас останется вместе со мной прикрывать. Нужно еще два человека.
        Решение самолично оставаться прикрывать отход группы Бондаренко принял буквально сразу после осознания этой необходимости. Конечно, ему, как самому опытному бойцу, следовало бы возглавить основную группу. Но оставлять мальчишек одних… Они же мясо. Обыкновенное пушечное мясо, не погибшее в предыдущей перестрелке только по счастливой случайности. А удача - она такая баба, ветреная, переменчивая… Поэтому оставлять пацанов прикрывать отход, бросить их одних, для него, Бондаренко, это было сродни предательству.
        Парни на какое-то время замолчали, а потом одновременно начали гомонить.
        - Я останусь! - шагнул вперед Сашка, деловито меняя магазин у своего автомата.
        - Уверен? Хорошо подумал? - переспросил того Бондаренко, но паренек лишь кивнул, нахмурив брови. - Кто еще?
        - Я тоже останусь. А то потом этот будет говорить, что я зассал, - покосившись на бывшего приятеля высказался Пашка с переброшенной за спиной винтовкой. - С него станется…
        - Ну ты! Задрал уже! - моментально вспыхнул Смирнов, готовый броситься на бывшего друга с кулаками.
        - А ну цыц! А то щас оба в обоз пойдете! Вы хорошо подумали? Мы ведь можем не вернуться…
        - Я - хорошо. - Упрямо кивнул Смирнов. - Вы вон лучше у него спросите, может ляпнуть ляпнул, а сразу и не подумал. У него серого вещества с гулькин нос.
        - Я остаюсь, - упрямо пробурчал Пашка, сердито зыркая из-под челки. - И не такое уж оно у меня и серое… вещество-то.
        - Ну тогда ладно. Вы, парни, делитесь пополам и бегом к машинам… Езжайте в Голландию, доложите Доронину, что тут произошло. Только прошу вас - осторожнее. Ни на что не отвлекаться, никуда не лезть, доставить женщин живыми и здоровыми. Поняли?
        - Поняли. - Ответил за всех лихой водитель легковушки.
        - Ну тогда вперед. А вы, группа прикрытия, давайте сюда, ко мне. - Сашка с Пашкой попрощались с остальными мальчишками и подошли к майору, тут же схлопотав по подзатыльнику. - Я кому говорил не высовываться, а? Вы, козложопые придурки, какого хрена палить начали? Кто вас просил, а? У нас были все шансы спокойно разъехаться!
        - Но они же… пленниц…
        - «Они же», «пленниц» - перекривил Пашку Бондаренко. - Не нашего это ума дело. И это хорошо, что все для нас хорошо закончилось. А если бы кого из наших подстрелили, а? Вы головой своей вообще думать не пробовали? Или она у вас только для того, чтобы в нее есть? Так вот если доберемся домой десять нарядов вне очереди - будете выгребные ямы чистить или еще чего. Уж я-то попрошу Сенчукова подобрать вам работенку погрязнее, вот увидите!
        - Есть десять нарядов, - подозрительно смиренно вздохнул Сашка, покосившись на напарника. Тот тоже был подозрительно тих.
        - А теперь слушайте сюда…
        Сколько у них точно оставалось времени, майор не знал. Он мог только догадываться, что его практически нет - лучше уж готовиться к худшему. Но, не смотря на такое положение дел, Бондаренко все же отдал приказ быстро обшарить машины уничтоженного противника.
        Микроавтобус не содержал в себе ничего полезного - только возле сиденья на порядком загрязненном резиновом коврике валялся пистолет Макарова, который, видимо, выпал, когда его бывший владелец выскакивал из машины. Павел Степанович поднял пистолет, сдунул с его корпуса насевшую пыль и для верности провел по рукаву. Проверять ствол на наличие нагара и чистить его предстояло уже дома. Единственное, чему уделил внимание Бондаренко сейчас - это количеству патронов в магазине. Больше ничего полезного в микроавтобусе не было.
        А вот изрешеченная темно-зеленая ГАИ-шная «десятка» таила много чего полезного в недрах своего багажника и салона.
        - Так, сюда идите! - крикнул он застывшим пацанам. - Кто из вас лучше стреляет? Можете не отвечать - и так знаю… Тезка, отдай свой карабин Сашке. У него глаз зорче. Ну, чего застыл? Да не обижайся ты. На правду не обижаются.
        - На… - недовольно пробурчал Павел, передавая карабин Симонова удивленному Сашке.
        - А зачем?
        - За шкафом. Чуть дальше по дороге будет стоять пятиэтажка - идеальное место для лежки. По пожарной лестнице поднимешься на крышу, когда увидишь сигнал, отстреляешь две обоймы, а потом деру оттуда в частный сектор, встречаемся за во-он той гостиницей. Понял?
        - Да понятно, конечно. Но у меня два вопроса.
        - Валяй, только быстро.
        - Первый: из меня снайпер как из…
        - Это не важно, - прервал парня майор. - Твоя задача не вести отстрел, а создавать шумовой фон, панику, чтобы они и головы поднять не могли. Ну а если и попадешь в кого - то уже хорошо. Справишься?
        - Да, - чересчур уверенно кивнул Сашка, - и второй вопрос: а каким будет знак?
        - Поймешь, - усмехнулся Бондаренко и нырнул в недра открытого багажника, с удивлением извлекая оттуда тубу РПГ-18, что в простонародье зовется «мухой». - О! Как кстати! Держи, на плечо повесь.
        Пашка тут же послушался и закинул на плечо ремень, крякнув от неожиданности. Поколение «пэпси», которое привыкло играть в компьютерные игры, и не отличавшее виртуальное снаряжение и реальное, редко задумывается, что у всех пистолетов-автоматов есть свой вес. И весьма не малый. И только когда на себя в реальном мире навешают стволы и боекомплект, только тогда понимают, что рэмбой еще надо умудриться поскакать. А уж если на полосу препятствий с полной выкладкой, да пулемет на плечах - вмиг языки через плечо свесили бы. Это не в монитор сутками пялиться да мышкой кликать.
        - Теперь понял?
        - Теперь понял.
        - Ну тогда давай. И не забывай смотреть по сторонам - мертвяков еще никто не отменял. А вон и они, голубчики. Пашка, сними вот тех особо любопытных, а я пока еще немного прошерстю багажник и будем выдвигаться на позиции.
        Бондаренко выгреб все полезное, что мог унести на своих двоих. Запас, он карман не тянет. Но вот все же возраст давал о себе знать. Одно дело, когда ты - двадцатилетний сопляк, которому и море по колено, а дури вперемешку с силой хватит на троих, а другое дело, когда тебе уже за полтинник перевалило, и то спина, то ноги дают о себе знать.
        Рядом так же пыхтел раскрасневшийся напарник, представляя из себя олицетворение всех увещеваний о вреде никотина.
        - Что, тяжко?
        - Ага…
        - Курить надо меньше. В том числе и всякую шмаль…
        - Да я…
        - Бортик от буя. Знаю я все, чем вы там в санчасти баловались, - припомнил тот случай, когда Пашку запалили за раскуриванием марихуаны в санчасти. За что он был бит немилосердно. - Фух!
        - Что, Пал Степаныч, выдохлись? - попытался подколоть того пацан.
        - Я еще в состоянии тебе по шее надавать. Так что не мечтай.
        Майор плюхнулся в овраг, бурно заросший густым кустарником, который уже начал покрываться мелкой молодой листвой, и перевел дыхание. Все же он порядком выдохся, но признавать это перед подопечным не хотел.
        Рядом приземлился Пашка и, кинув рядом с собой «муху», распластался на земле, тяжело дыша.
        - Вставай давай, простудишься, - по-отечески посоветовал тому Бондаренко.
        - Пофиг!
        - Ну, смотри сам. Мне больные в отряде не нужны. Из РПГ когда-нибудь стрелял?
        - Да. - Поразил своим ответом Пашка майора, но тут же добавил, - в компьютерной игре, правда…
        - Тю! Я-то думал… Значится так, сюда смотри. Вот это - задняя крышка, ее открываешь, раздвигаешь трубы. Одновременно с этим передняя крышка откинется, и поднимется мушка прицела. Сюда смотри, оболтус! - выдал легкий подзатыльник пацану Бондаренко. - Потом взводишь ударно спусковой механизм и стреляешь. Понятно?
        - А можно все это продемонстрировать? А то не очень все понятно…
        - Нельзя! Из боевого положения в походное «муха» уже не переводится. Так что, если что - будешь за мной повторять. Главное, держись сбоку во время стрельбы, не заходи мне за спину. И запомни: выполнение штатных инструкций есть прямой способ сохранить анальное отверстие неразвальцованным.
        - Чего?! - удивился Пашка, не поняв смысла последней фразы. - Апчхи!
        - Будь здоров!
        - Апчхи! - снова повторил Пашка. Зайдясь частым чиханием.
        - Эй, ты чего? Всю позицию демаскируешь…
        - Блин… одуванчик, мать его! Аллергия у меня на пыльцу, а он, собака, прямо под самым носом оказался! - Пашка зло выдернул ни в чем неповинный желтый цветок и отбросил его в сторону, все еще потирая чешущийся нос.
        - Так все, заканчивай. Едут… - выдохнул Павел Степанович, кивая в сторону дороги. До показавшихся автомобилей было несколько сотен метров. - Ты берешь головную машину. Я замыкающую. Потом бросаем использованные тубы и поливаем пространство из автоматов. Когда опустеет второй магазин - делаем ноги. Понятно? Бежать надо очень быстро - пространство открытое, мы будем как на ладони.
        Пашка нервно глянул себе за плечо, ощущая какую-то мандражку по всему телу. Что интересно, при первом столкновении такого не было. Все случилось как-то так быстро, что он даже не успел толком испугаться. Сашка, прятавшийся за опорной колонной и внимательно осматривавший остановившуюся колонну, вдруг ветвисто заматерился и, направив ствол в сторону одного из тех, с кем сейчас разговаривал Бондаренко, несколько раз выстрелил. А потом как заорет дурным голосом «Огонь!», что Пашка с перепугу тоже начал палить по стоявшей в хвосте «десятке».
        Тогда как-то и времени обдумать все не было, а все из-за Сашки! А теперь вот остался все хорошо обдумав, прикинув все опасности, но все равно от одной мысли о том, что буквально через несколько минут придется опять воевать, и воевать «по всамделишнему», по настоящему подставляя голову и рискуя словить ею шальную пулю, немели ноги и становилось сухо во рту.
        - Пить хочу, - тихо признался Пашка.
        - Поздно уже… - Павел Степанович приподнялся на колени. - Так, приготовились. Повторяй за мной!
        Бондаренко быстро проделал все манипуляции с РПГ, параллельно следя за тем, чтобы пацан сделал все правильно, потом удовлетворенно кивнул и вскинул тубу на плечо, немного отодвинувшись от Пашки и присев на согнутую правую ногу, стопу которой упер прямиком в свою пятую точку. Для пущего удержания равновесия.
        - Не бздеть, пехота! Прорвемся. Пли!
        Бахнуло знатно.
        Сдвоенный залп больно ударил по ушам, в ноздрях тут же запершило от запаха пороховых газов, и Пашке вдруг очень сильно захотелось чихать. Время словно замерло, а воздух превратился в какой-то густой и липкий кисель - каждое движение, каждый шаг были какими-то замедленными, заторможенными. Пашка широко распахнутыми глазами смотрел на деяние рук своих: сейчас определить марку автомобиля, ехавшего во главе колонны, попросту было невозможно. От взрыва гранаты авто вспыхнуло, словно вощеная бумага, похоже, Пашка попал куда-то в район бензобака. Стекла вылетели, а те осколки, что остались, вмиг закоптились дочерна. Коптило знатно - пламя уже вовсю лизало покрышки, от которых ужасно воняло жженой резиной с примесью каких-то химикатов. Ни у кого из тех, кто находился в салоне, не было шансов выжить. Пашка старался не смотреть на скрюченные фигуры, виднеющиеся из-за огня и дыма в салоне.
        Пинок от Бондаренко оказался неожиданным, а от того еще более обидным.
        - Бросай тубу и огонь! Сашка уже начал отстрел первой обоймы, давай, пока не очухались.
        И опять суета, беспорядок, крики, маты и звуки стрельбы. А еще жуткий запах гари и сожженного мяса.
        - Все. За мной! Да не спи ты! - снова дернул Пашку Бондаренко и, пригнувшись, начал быстро пятиться в сторону павильона, стараясь, чтобы придорожные кусты прикрывали его отход.
        Земля еще была мягкая, не успевшая просохнуть в овраге после вчерашнего дождя, находящегося постоянно в тени, поэтому следы отхода были четкими, словно нарисованные. Да еще и трава, густо зеленеющая с вкраплениями желтых головок мать-и-мачехи, которые позже превратятся в невесомые сферы одуванчиков, безбожно сминалась под сапогами. Но Бондаренко старался шустрее шевелить ногами, пока противник не понял, откуда стреляли. Да и Сашка еще отвлекал их внимание, хотя бандиты, или кем они там были, уже начали очухиваться и пытаться вести ответный огонь. Поэтому Сашке пора было уже сматывать удочки, если он хочет уйти живым и здоровым.
        За спиной майора тихо сопел Пашка.
        «А пацан молодец, не подвел. Хоть и считал ворон, но ничего… Для вчерашнего студента весьма нормально. Надо будет еще проследить за этими гавриками, как они себя поведут дома, когда наплыв адреналина спадет и до них дойдет, что они убивали ЖИВЫХ людей,» - на бегу думал Бондаренко, одновременно с тем вслушиваясь в выстрелы, раздававшиеся за спиной. Гулкие хлопки СВД ни с чем не спутать - они явно отличались от одиночных пистолетных выстрелов, которыми отстреливались выжившие.
        «Два, один… Все. Теперь делай ноги, Сашка. И побыстрее…»
        - Пал… Степаныч… - сбивающимся голосом пропыхтел за спиной Пашка. - А как же Сашка?
        - Нормально.
        - Нет, ну а все же…
        - Паря, шевели ногами, нам сейчас марш-бросок предстоит.
        Бондаренко резко остановился и развернулся, схватив за плечи едва успевшего затормозить парня. Автомат больно ударил по корпусу.
        - Так, парень, сюда слушай. Те сейчас очухаются и заметят нас, а нам сейчас надо… Ну ты и сам знаешь. Бежим по зигзагообразной траектории, понял?
        - Да, - с готовностью кивнул Пашка и тут же переменился в лице, попытавшись схватить Бондаренко «за грудки». - Мне страшно, Пал Степаныч.
        - Так, успокойся и отпусти меня, - аккуратно убрав его руки, ответил Бондаренко. - Давай, на счет «три»… Три! Бегом-бегом!
        Майор, мельком глянув в сторону все еще чадящих машин, дым от которых черным столбом поднимался в чистое безоблачное небо, и диким сайгаком рванул к виднеющимся впереди светло-салатовым гостиничным корпусам по пустырю, густо заросшему травой и огромными кустами ежевики, которые хоть как-то могли сойти за укрытие.
        То, что их передвижения не остались незамеченными, Бондаренко понял сразу же после первых пуль, буквально скосивших ветки кустарника, мимо которого буквально только что он промчался, при этом едва не споткнувшись о незаметный в высокой сочной траве старый пенек. Пашкина куртка мелькала где-то в трех метрах справа, но времени детальнее рассматривать попросту не было.
        Позади теперь были слышны не только выстрелы, а и голоса разозлившихся людей, попавших в засаду. Что-то подсказывало майору, что сейчас начнется все самое интересное.
        Да и предчувствие не заставило себя долго ждать. Огонь заметно усилился, видать, те прочухались и решили наказать дерзких нападавших. Приходилось метаться из стороны в сторону, резко изменяя направление, чтобы не словить пулю.
        Пашка отставал - его куртка все реже и реже мелькала сбоку. Скорее всего, начал выдыхаться, заморыш.
        Очередная очередь вновь пронеслась над самой головой Бондаренко, заставив его презрительно скривиться в сторону таких метких стрелков и резко остановиться, услышав короткий вскрик у себя за спиной. Обернувшись, Павел Степанович заметил упавшего на колени Пашку, который схватился за собственный бок. Ох и отличную же он сейчас из себя представлял мишень! Стреляй - не хочу!
        - Что такое? Задели? - подскочил к нему майор, проехав по инерции несколько метров как на катке, и приземлился практически на пятую точку, посчитав все камешки, что были на земле.
        - Не знаю… - ошалело смотрел на собственные руки, залитые кровью, Пашка.
        - Так, вставай давай. Потом, потом, все потом. Не время щас рассиживаться, - сначала сам подскочил на ноги Бондаренко, а потом начал поднимать стонущего от боли парня. - Давай, давай… Неча булки расслаблять, салабон!
        - Я не могу… - чувствуя, как подкашиваются ноги, простонал Пашка, не веря собственным глазам.
        - Я т-те дам «не могу»! Че ты как баба? А ну вставай давай, иначе нас сейчас тут обоих нашинкуют как морковку по-корейски. Вставай! - подхватил поудобнее пацана Бондаренко, шипя себе под нос. - Здоровый какой… Фиг поднимешь. Да встань ты уже на ноги, мать твою! Ты меня слышишь?
        - Я…
        - Головка от… Да встань ты! - из последних сил тряхнул пацана майор, рявкнув тому чуть ли не в лицо, слыша треск выстрелов и ожидая, что следующая пуля все же достигнет цели.
        Взгляд Пашки вдруг стал осмысленным, будто он только проснулся и еще не понял, где он находится.
        - Давай, давай, побежали… - потащил парня на себе Бондаренко, чертыхаясь от злости.
        Казалось, что бежали уже вечность, а зеленые трехэтажные корпуса еще были на приличном расстоянии. Куда точно ранило пацана, Бондаренко не успел рассмотреть, да и тот не давал этого сделать, крепко прижимая правую руку к боку. «Вот ведь заморыш… Выберемся, я с вас три шкуры спущу, а бегать научу,» - зло думал майор, скрипя зубами от тяжести.
        - Еще чуть-чуть, еще чуть-чуть, еще чуть-чуть…
        - Что… вы там говорите, Пал Степаныч? - поинтересовался Пашка, удивляясь, какая у него горячая и липкая кровь. И вроде было уже ранение, хоть и легкое, но такого страха, как это, оно не вызывало. Сейчас он как-то остро ощутил, что может умереть.
        Раз!
        И его уже просто не будет в этом мире. От таких мыслей становилось худо, а ноги снова норовили подкоситься.
        Чувствуя, что парень сползает с его плеча, Бондаренко несколько раз его подбрасывал с характерным уханьем. За спиной слышались голоса, складывалось впечатление, что их решили взять живыми, потому как выстрелов становилось все меньше, а потом и вовсе прекратились.
        Наконец, ноги ступили на асфальт, покрывшийся мелкими трещинами. Майор быстро оглянулся по сторонам и, заметив выглянувшего из-за раскинувшихся кустов сирени мертвяка, не стал ждать, пока тот направится к ним, левой рукой вынул пистолет и с одного выстрела уложил того. Пашка вздрогнул всем телом, когда над его ухом грохнул выстрел, но ничего не стал спрашивать.
        - Пал Степаныч! - позвал из-за забора майора Сашка, маша рукой. - Сюда!
        - Сашка! Ты тут как оказался?
        - Да! - по-мальчишечьи отмахнулся Смирнов. - У них там суета началась… Вот я и успел проскочить. А что с…
        - Об этом потом… Они скоро сюда придут. Надо уносить ноги.
        - Сюда, здесь есть сквозной проход, быстрее. Там найдем уже, где укрыться и переждать ночь. До темноты мы все равно не выберемся.
        Огненно-красное солнце все ниже и ниже опускалось к горизонту, примыкающему к морской глади. Огромные облака, уплывшие к горизонту, были похожи на вспушенную вату. Они окрашивались всеми оттенками красного, создавай впечатление кровавого заката. Значит, завтра будет ветрено… Так всегда - красный закат свидетельствовал о ветреном следующем дне. Да и вообще природа сама не могла определиться, какое же сейчас время года - еще две недели назад мела метель, потом установилась теплая погода. Еще вчера была буря, выламывающая деревья с корнем, а сегодня тихий штиль и буквально за ночь распустившиеся листья на кустарниках.
        Сашка шел впереди, предупредительно закинув снайперскую винтовку за спину и взяв в руки один из автоматов, что до этого нес Бондаренко. Он был чем-то вроде авангарда. Сам же Павел Степанович с тезкой на плече следовали буквально в паре метров позади. Бондаренко постоянно оглядывался, ожидая, что преследователи вот-вот их настигнут. Пришлось по широкой дуге обходить здание пансионата и выходить через задние ворота. А там уже, стараясь не поднимать пыли, затеряться в узких улочках и переулках.
        - Черт! - ругнулся майор.
        - Что случилось? - тут же остановился Сашка, беспечно повернувшись к отстающим.
        - Кровь. - Кивнул на заметные на светло-серой пыли, покрывшей дорогу, пятна крови, которая продолжала капать сквозь пальцы побледневшего Пашки. - Нас так быстро найдут. Тут и собак не нужно.
        - У них нет собак…
        - Похрен. Надо что-то делать.
        - Давайте туда, - кивнул в сторону двухэтажного здания в конце улочки Сашка, а сам принялся быстро рвать ветки сирени, что росла вдоль дороги. Нашматав добрый веник, пацан быстро начал орудовать на дороге, сметая вобравшие в себя пыль и грязь капли на обочину, где росла густая зелень. Оценив результаты своей работы, парень быстро перекинул через ближайший забор поломанные ветки и припустился вслед за Бондаренко, едва не напоровшись на вышедшего с примыкающего переулка медленного и какого-то сонного мертвяка. Стрелять не стал - нечего шум поднимать, раскрывая тем самым свое местоположение. Отскочил в сторону, испуганно чертыхнувшись, и, прибавив скорость, поспешил догнать остальных.
        Дом был на вид крепким - двухэтажный, сложенный из ракушняка и обнесенный высоким каменным забором. Калитка была закрыта, поэтому Сашке как самому здоровому пришлось перелезать через забор и открывать ту изнутри. Все же еще был не сезон, да и все во дворе говорило о том, что хозяева здесь давно не появлялись, поэтому шанс, что здесь встретится мертвяк, был ничтожно мал. Но, как говорится «тиха украинская ночь, но сало надо перепрятать»…
        Как только Бондаренко с тихо постанывающим Пашкой вошли во двор, Саня выглянул на улицу, внимательно осмотрев дорогу, пытаясь найти хоть одно пятнышко, но кроме медленно бредущего в их сторону зомбака ничего не увидел.
        - Принесла же тебя нелегкая! - в сердцах ругнулся он, боясь, что торчащий под воротами мертвяк будет привлекать собой слишком много ненужного внимания.
        Пришлось поработать наживкой и отвести мертвяка дальше по улице: ждать, пока тот неуклюже доковыляет хотя бы за метров пять до парня, а потом отбегать подальше, рискуя угодить в зубы такому же, а то и быть замеченным преследователями. Мертвяк шел, волоча ноги и вытянув вперед скрюченные вымазанные в грязи пальцы, с застывшей на отекшем лице вечной ухмылке. Эти медленные зомби были легкой мишенью сегодня при тренировке: неповоротливые, тупые…. Но сейчас его медлительность и нерасторопность только нервировала Сашку.
        Заведя мертвяка подальше меж домов, Сашка решил возвращаться обратно: вдоль заборов, скрываясь в тени придорожных кустарников, а то и скашивая напрямик. Отчего приходилось изображать человека-паука, сигая через ограды. В одном из дворов он едва не расквасил себе нос, споткнувшись о газонного гномика в красном колпаке, радостно лыбящегося из-под густой бороды.
        Все эти легкоатлетические упражнения так вымотали Сашку, что обратно на вершину нужного ему забора он уже еле взобрался, а оттуда просто кубарем шлепнулся на газон, больно приложившись спиной.
        «Хорошо хоть не на розы или вон те кактусы,» - отряхиваясь и поднимаясь с земли, пробурчал парень, прислушиваясь к окружающим звукам, но, к счастью, пока было тихо. Что ж… Теперь затаиться и ждать, надеясь, что нелегкая пронесет и банда, состоящая из бывших служителей закона, плюнет на поиски и покатит дальше.
        То, что это бывшие менты, Сашка Смирнов не сомневался ни разу. Все же его отец тоже работал в этой системе и некоторых его сослуживцев пацан знал не только в лицо, а и по отрывчатым рассказам бати. Смирнов-старший не любил говорить дома о работе, но иногда и такое случалось, когда молчать было невмоготу, а поделиться было не с кем. Поэтому парень занервничал, когда узнал одного из присутствующих, но когда тот застрелил ни в чем не повинную девушку, выскочившую из микроавтобуса, то у Сашки словно планка упала, словно пелена какая глаза застила. И он выстрелил, сам того и не подозревая в какую авантюру своими необдуманными действиями втянул он всех остальных.
        Не очень просторный двор все же был оборудован небольшим бассейном, который сейчас стоял пустой, лишь с ветками и листьями в нем вместо воды. В углу виднелась беседка с двумя лавками и столом, за которым могли обедать отдыхающие.
        Сашка оглянулся и с облегчением заметил машущего ему рукой Бондаренко, стоявшего в чуть приоткрытом дверном проеме, куда он тут час же и поспешил, чтобы укрыться. Дверь была дешевенькая, китайская, лишний раз подтвердившая правоту высказывания, что «против лома нет приема».
        - Ты где бегал?
        - Мертвяка отводил подальше, - тяжело дыша, ответил Сашка. - А то прицепился как репей. Пришлось отвести его подальше, чтобы не маячил здесь. А у вас тут что? Как этот?
        - Хреново. А если по делу: ему бы в санчасть… Бочину прострелили капитально. Я глянул, но ничего в этом не понимаю, поэтому решил, что принесу больше пользы тем, что не буду лезть туда, в чем ни черта не смыслю.
        - Пал Степаныч, а как выбираться будем? - задал животрепещущий вопрос Сашка, ища глазами, куда бы примоститься, а то ноги гудели ужасно. Пока была горячка боя, да пока бегал меж домами как-то и не ощущалось усталости, а сейчас как накатило, что пошевелиться сил не было.
        - Не знаю. Будем надеяться, что нас искать долго не будут. Потому как если будут, а тем паче найдут… Весело будет всем. Своих убитых менты нам не простят.
        - Знаю. Они такие…
        - А с чего взял, что это менты были? - ловко подловил на слове парня майор, внимательно глядя на того.
        - Машины милицейские, - поздно прикусил язык Сашка.
        - Ну! Это не показатель. Они могли машины подобрать в городе. Но все равно... Менты это. Я их за версту чую.
        - А что, у вас, Пал Степаныч, с законом не лады? - заинтересованно протянул Сашка.
        - Александр, если ты думаешь, что я не знаю, что твой отец - бывший начальник бывшего отделения милиции, то ты жестоко ошибаешься. Знаю я все. Так что можешь тут Штирлица не изображать.
        - Ну мало ли… - потупился парень. - Может, вы из тех любителей поорать что-то типа «Менты! Волки вы позорные! Не забуду, не прощу!»
        У Сашки это получилось так натурально, что Бондаренко даже засмотрелся, а потом вкрадчиво поинтересовался:
        - Я… - пауза, - похож на неадеквата?
        - Не очень. - Признался Смирнов-младший и смутился.
        - То-то же… Ты калитку запер?
        - Да. Там калитка добротная… Так и не выломаешь.
        - Да уж… А на двери сэкономили. Хотя, может, оно и к лучшему. Но оставлять ее нараспашку все же не стоит. Не нужно привлекать к себе внимания.
        Сашка послушно кивнул и аккуратно прикрыл покореженную дверь. Понимая, что одним своим видом она уже привлечет внимание. Хотя сейчас разбитыми окнами или выломанными дверьми мало кого удивишь - все же время такое, когда люди тащат все полезное, что плохо лежит. Но вот все равно эта дверь не давала покоя - даже подпереть ее не получилось бы из-за того, что она наружу открывается.
        Сашка еще раз растерянно подергал податливую ручку и направился вслед за Бондаренко на второй этаж. Обзор оттуда, действительно, был замечательный: и двор, и прилегающие улочки были как на ладони, разве что трассы видно не было. Но менять дом сейчас не было никакой возможности - Пашка потерял слишком много крови, да и искали их. Бондаренко, прячась за штору, наблюдал, как по улице медленно шествовали пять человек, а следом еще четверо. Все вооруженные и злые, словно дворовые псы осматривали окрестности и искали тех, кто напал на них, негромко переговариваясь друг с другом. Бондаренко из-за напряжения даже дышал через раз, боясь, чтобы его не заметили. Хотя, по правде говоря, расстояние было более чем приличным.
        - Пал Степаныч… - неслышно подошел сзади Сашка.
        - Чего тебе?
        - Пашка совсем плох. Он хоть и козел краснокнижный, а жалко…
        - Тьфу ты… - спохватился Бондаренко, вспомнив о том, что хотел сделать. - так, стой возле окна… Да не вылезай ты! Во-от… И наблюдай. Просто наблюдай, понял? Никакой самодеятельности. Иначе даже твой папа тебя не спасет - нас тут всех положат. Просто смотри. Если вдруг будет что-то важное - бегом ко мне. Все. Я пошел.
        - Хорошо. - С готовностью закивал Сашка и демонстративно поправил ремень автомата, болтавшегося вниз дулом. Мол, вот… мне даже стрелять не из чего.
        Майор подошел к Пашке, который сидел на узкой кровати и все так же прижимал рукой кусок тельника, что оторвал Бондаренко, к раненному боку.
        - Так, руку аккуратненько так… локоть приподними. Вот. Сейчас обезболивающее вколю, станет немного полегче.
        - А откуда…
        - Оттуда. Меньше знаешь - крепче спишь.
        Бондаренко аккуратно вколол столь драгоценный в нынешней ситуации шприц-тюбик, которых было на весь гарнизон не более десятка и то потому что они находились в «боевых» аптечках на исследовательском реакторе близ института.
        Выходного отверстия не было, значит, пуля застряла в теле и нужна срочная операция… Бондаренко очень надеялся, что остальные его подопечные уже если не добрались домой, то как минимум на полдороги уже. Хотя, судя по времени, те уже должны были прибыть на место. Не продумал Павел Степанович отход. Сплоховал… И чего тогда требовать от пацанов, если сам прохлопал ушами? И кого теперь винить, если не самого себя? А бегать сейчас и искать транспорт по всему поселку - абсолютно не вариант - солнце уже садится. Не пройдет и часу, как начнут сгущаться сумерки. А по темноте, да в незнакомом поселке… Нет уж, увольте.
        - А нельзя ли как-то перевязать? Ну, бинтом там… - просящее протянул Пашка, с мольбой глядя в глаза.
        - Можно. Сейчас перевяжу. Стрелять если что сможешь?
        - Смогу! - слишком быстро ответил пацан, даже не раздумывая над ответом.
        «Ну вот откуда этот героизм глупый в современной молодежи? Или не глупый? Может, мы были неправы, считая, что нынешнее поколение пропащее и ничем кроме тупых телешоу и банки энергетика не интересуется? А оно вон как повернулось… Память, что ли генетическая? » - размышлял майор, пока доставал бинт из плечевого кармана и делал перевязку.
        - А что, все так серьезно? - переспросил Пашка, словно только сейчас понял, что дырка в боку не понарошку.
        - А ты как думал? Что они просто так спустят тот факт, что мы перемололи их людей? Руку убери. Вот… вроде нормально держится. Скоро боль уйдет, но все равно не дергаться - у тебя в теле дырка лишняя. Сашка, что там?
        - По дороге идут… высматривают все. Бошками крутят.
        - А мертвяки есть на улице?
        - Нету… - покачал головой Сашка.
        Бондаренко тоже подошел к окну, выглянул и выдал:
        - Жаль. Лучше бы были - эти бы отвлеклись хоть немного.
        - Высматривают что-то на земле…
        - Кровь скорее всего заметили! - сквозь зубы пробурчал Бондаренко и, закончив перевязку, подошел к Сашке. - Ты там как, нормально следы замел?
        - Ну… Замел. Но сильно приглядываться не было времени. Может, где что и осталось.
        - Плохо. Очень плохо. Значит так, если они попытаются пролезть на территорию - открываем огонь. Ни в коем случае нельзя, чтобы они проникли за периметр - сам видел, какие здесь двери.
        - Понял…
        От перенапряжения Сашка так сжал зубы, что казалось, они вот-вот раскрошатся. «Лишь бы не вошли, лишь бы не вошли…» - раз за разом крутилось у него в голове, ладони нещадно потели, а горло пересохло. Даже тогда, у дороги, и на крыше пятиэтажки было не так страшно.
        - Бери свою винтовку, оставшиеся патроны и живо в соседнюю комнату. Там аккуратно приоткроешь окно. А дальше - как я сказал раньше. Первого снимаешь того, кто попытается через забор перемахнуть.
        - Хорошо.
        - Давай, если что - кричи.
        - Пал Степаныч, а я? Мне что делать? - попытался подняться с кровати Пашка, но вспышка боли из-за слишком резкого движения заставила его потерять сознание.
        Бондаренко проверил дышит ли пацан и убедившись, что он жив, вернулся к окну. Пусть лучше в беспамятстве поваляется - хоть мешать не будет.
        Где-то Сашка все же не доглядел, когда заметал следы или, может, Пашка где-то мазнул окровавленной рукой, когда проходили через калитку, но преследователи остановились точно у ворот дома, где засели Бондаренко с парнями.
        - Вот же ж… точно легавые. Как по следу пришли, - зло пробурчал майор, медленно, стараясь не издать лишнего лязга, передергивая затвор автомата и беря на мушку среднего роста крепыша с коротко стриженной головой, который на рожон не лез, больше осматривался, всячески навевая мысли о том, что он здесь далеко не пешка.
        Стриженый что-то коротко крикнул и один из преследователей, безрезультатно подергав дверь, решил перелезть через забор. Тут же грохнул гулкий выстрел - Сашка точно следовал инструкции.
        Противник тут же бросился врассыпную, занимая «мертвые» места, где засевшим в здании достать их будет очень сложно. Тот мужик, которого держал на мушке Бондаренко, словно почувствовал что-то. За какую-то долю секунды до того, как прозвучал первый выстрел, он глянул в сторону окна, где засел Сашка, и рванул длинным прыжком в сторону.
        «Блик заметил…» - тут же понял все Бондаренко и открыл огонь, на какое-то время показавшись в проеме окна, чтобы потом снова нырнуть за стену. Все же на просторах Родины строили все капитально: кирпич, известняк или ракушечник, но все же камень. Это вам не картонные домики, что в западных фильмах показывают, стены которых пулей насквозь прошиваются.
        Стрельбы развязалась нешуточная: противник быстро очухался от такой не совсем приятной неожиданности и начал отвечать той же монетой. Бондаренко едва успел отпрыгнуть, когда стекло от окна, возле которого он стоял, со звоном осыпалось сотнями острыми осколками. Видел бы сейчас хозяин дома, во что превращают его детище - его бы удар хватил. Это все при условии, что хозяин выжил. Если нет, то ему сейчас все абсолютно фиолетово и монопенисуально, максимум что его в таком случае заботит, так это где бы свежей человечинки перекусить.
        Каменная крошка отлетала от тех мест, куда ударяли пули, то и дело норовя угодить в лицо. Бондаренко страшно матерился, не стесняясь в выражениях, с той стороны тоже не «Отче наш» читали.
        Сзади застонал Пашка, приходящий в сознание, но Павел Степанович не отвлекался. Даже, вроде, ранил кого-то или убил - черт его поймешь в этой неразберихе и суете.
        Прибежал Сашка - патроны к винтовке закончились, а автоматных оказалось только один рожок. Вот он и заскочил пополнить боезапас, тем более, сейчас установилась гнетущая и давящая тишина. Хотя вот крик какой-то с улицы послышался, а потом спаренный выстрел. Скорее всего, кто-то из подранков скопытился и воскрес…
        - А че эт с ним? - обратил внимание на товарища по несчастью Сашка, быстро снаряжая опустевший магазин.
        - Сознание от болевого шока потерял, - пояснил Бондаренко, поглядывая на то, что происходит на улице.
        - Со мной все в порядке, я могу помочь, - опять попытался встать раненный, но Бондаренко его остановил, коротко бросив «Лежи!». Но тот все норовил подняться, пока подошедший майор силой его не уложил на кровать.
        - Лежи и не дергайся! Не хватало потом тебя откачивать. Саня, давай сюда! Тише ты там, не скули!
        Пашка вновь издал полустон-полувсхип.
        - Помру я тут.
        - Да не скули ты! - раздраженно прошипел Сашка. - Крови немного покапало…
        - Какое немного - вся куртка в крови.
        - Ну языком же болтаешь, - резонно заметил Саня, - значит, не скопытишься. И вообще: пуля насквозь прошла, почки ниже, легкие выше, сердце вообще в противоположной стороне. Или наоборот. Я в анатомии не силен. Говорю же - жить будешь.
        - Ага, - перестал стонать Пашка. - Только недолго.
        - Типун тебе на язык во весь твой рост! - выругался Бондаренко. - Что там у нас с боеприпасами?
        - Вот, все что осталось, - кивнул Сашка в сторону второй кровати, стоящей у противоположной стены, на которой как на прилавке было разложено оружие, что привезли с собой и нашли в расстрелянных машинах. И если тогда майору казалось, что с оружием у них более чем хорошо, то сейчас все стало как-то печально. Да и держать круговую оборону дома втроем, а если быть точнее, то вдвоем, было весьма непросто. Раненному становилось хуже, боец из него был никакой. Ему бы до санчасти продержаться, иначе отдаст Богу душу, как пить дать.
        Противник уже перегруппировался и засел в укрытии - никто пока через забор не рискнул лезть. И на том спасибо.
        - Пал Степаныч, что делать будем? - чересчур жалобно проблеял Пашка.
        - Уже темнеет, скоро вообще ночь наступит. Не будут они тут ночью торчать, мертвяков приманивать. А там и наши должны подоспеть.
        - Так то они уже давно должны были подоспеть… Времени-то сколько прошло! - напомнил Сашка, следя за тем, как со стороны моря медленно, метр за метром, на берег ползли клубы тумана, словно поглощая все, что им попадалось на пути, обволакивая и скрывая из виду. Он сперва и не понял, что это такое. Думал, что дым, что горит что-то. Но потом принюхался и, не уловив характерного запаха, понял, что это туман. Жуткое зрелище… Словно ожившие кадры какого-нибудь фильма ужасов - настолько туман казался живым.
        Через несколько минут моря и вовсе не стало видно - только белесая пелена.
        - Пал Степаныч, подойдите…
        - Что там?
        - Глядите…
        - Туман. Хреново… Если он будет достаточно густой, а он судя по всему очень густой, то это будет для них как прикрытие. Они тут же пойдут на штурм… А мы их попросту не увидим.
        - И что теперь.
        - Как говорят в Одессе: будем посмотреть. А пока… - Бондаренко подошел к свободной кровати и сдернул с нее матрац, недовольно глянул на открывшееся днище из прессованной стружки и поморщился. Сашка непонимающе уставился на него, не забывая поглядывать за окно. Бондаренко, конечно, мог объяснить, что была бы панцирная старая кровать, то она бы очень пригодилась… Ведь их могут попросту гранатами закидать. А так поставил койку «на рога» и сетка будет служить защитой: гранаты все отскакивать будут. Да только от современных кроватей толку чуть больше, чем никакого.
        Противник явно что-то задумал: выжидал, на штурм не шел, но и не уходил. Бондаренко это нервировало, он не понимал, что те задумали. Сашка же, вновь уступивший «боевой пост» у окна майору, проводил инвентаризацию боеприпасов, которые таяли на глазах, и заодно снаряжая опустевшие магазины, чтобы в горячке боя не отвлекаться на лишние телодвижения.
        - Давай, я этим займусь. - Предложил Пашка. - А то не могу я так…
        - Держи, - тут же согласился Смирнов и по-простецки пододвинул вторую кровать к раненному, не обращая внимания на косой взгляд Бондаренко.
        Пока Пашка занимался оружием, майор со Смирновым с интересом поглядывали на улицу, хоть видимость из-за наплывающего тумана и ухудшалась с каждой минутой, но было ясно видно, что несколько человек куда-то убежали, а остальные так и оставались в укрытиях, изредка постреливая по появляющимся то тут, то там мертвякам.
        - Что они задумали?
        - Без понятия, - покачал головой Павел Степанович, мысленно проклиная переменчивую крымскую погоду в общем и так не к стати появившийся туман в частности.
        - Возвращаются… - кивнул в сторону дороги Сашка, а Бондаренко попытался снять бегуна, но из-за ухудшившейся видимости это не получилось. Только патроны зря потратил. А их следовало бы экономить - чай, не бесконечные.
        - Чего эт у них там? Бутылки?
        - Угу. Нафига только? Твою…. - Сашка только и успел, что отпрянуть от оконного проема, когда разбившаяся бутылка расплескала на стене дома бензин, тут же полыхнувший ярким пламенем.
        - От окна, живо! - скомандовал Бондаренко, размышляя над тем, как теперь вести огонь. Он еще пытался отстреливаться, но бутылки с зажигательной смесью раз за разом разбивались возле окна, не давали ему и шагу подойти к проему. Одна и вовсе залетела в комнату, расплескав содержимое по полу.
        Сашка пытался тушить пламя одеялом с кровати, но бензин гасился плохо, норовя обжечь руки. Стеклопластиковая оконная рама уже полыхала вовсю, оплавляя некогда белый пластик и превращая его в какие-то мерзкие черные потеки, черный дым столбом валил из окна, не забывая при этом постепенно заполнять комнату.
        Пашка уже кашлял, чувствуя нехватку воздуха…
        - Парни, давайте в другую комнату! - скомандовал Бондаренко и, подхватив Пашку под руку, направился к двери, постоянно кашляя, пытаясь избавиться от дикой рези в горле.
        В соседней комнате было примерно все то же самое: огонь, гарь, дым и копоть. Ну разве что чуть в меньших масштабах, потому как в основном закидывали именно ту комнату, где находились Бондаренко с парнями. Павел Степанович развернулся в сторону лестницы, ведущей на первый этаж, и заметил, что Сашки рядом нет. Майор покрутил головой, но в клубах расползающегося серого дыма разглядеть что-либо было весьма непросто. Снова закашлявшись и едва не выплюнув легкие, Бондаренко подвел Пашку к лестнице.
        - Держись крепче… Спускайся вниз.
        - А вы?
        - А я за Сашком.
        - Хорошо.
        Майор мотнул головой, чувствуя, как начинает кружиться голова и, сделав глубокий вдох, прикрыв предварительно рот рукой, направился обратно. Ведь не прошло и пяти минут, как Бондаренко вышел из комнаты, а, казалось, дыма в ней стало в два раза больше. Видимость была отвратительная, глаза разъедало, но все же Павел Степанович успел заметить, что огонь уже «доел» окно и перекинулся на мебель, расплавляя по ходу линолеум. Человеческий силуэт он заметил чуть правее от себя. Видать, Сашка не успел дойти до двери и попросту свалился. Да так бы и угорел, если бы Бондаренко не обнаружил его отсутствие. Дышать было тяжело, постоянно хотелось кашлять, но отвлекаться не хотелось… За окном слышались радостные крики и гоготание. Не ушли еще, значит, мерзавцы…
        «Ну что ж ты так, парень…» - подумал Бондаренко, потому как говорить было попросту невозможно и, нагнувшись, постарался поднять потерявшего сознание Сашку Смирнова. Тот был совсем безучастный и тяжелый как куль. Еле вышли из комнаты… В коридорчике тоже было задымлено, поэтому передохнуть не получалось, пришлось шевелиться. Внизу их ждал Пашка, прислонившись к стене, чтобы не упасть, и наблюдая, как по лестнице ползет сизый дым, распространяясь по всему дому и пытаясь заполнить все пустоты.
        - Что с ним?
        - Дыма наглотался. Откачать надо.
        - Я не умею! - резко замотал головой Пашка, выпучив от испуга глаза.
        - Молодежь… - вздохнул Бондаренко и поволок Сашку к кухне, где, судя по всему, дыма еще не было. Следом за ним, облокачиваясь на пустую винтовку в качестве костыля, припустился и Пашка.
        - Ты если помирать не собираешься в ближайшее время, то давай вон туда, из окна поглядывай. Только не светись сильно!
        - Ага! - кивнул Пашка и медленно побрел к окну у двери. Крови он потерял много, был бледный и слабый, но все равно старался хоть как-то помочь, понимая, что с каждым выбывшим бойцом, шансы на спасение стремительно уменьшаются.
        Сашка очухался быстро - то ли от холодного кафеля, коим был устлан пол на кухне, то ли сам по себе не очень-то и торопился на тот свет. Пока он кашлял и бешено вращал глазами, не понимая, где находится, Бондаренко достал последнее, что у него осталось из оружия: трофейный ПМ, что нашел в машине, передернул затвор и горестно вздохнул. Все остальное, не считая винтовки, к которой закончились патроны, осталось наверху.
        - Ты это, кашляй давай.
        - Что это было? - хватая воздух и сдерживая кашель, спросил Сашка, опираясь рукой о кафель, помогая тем самым себе встать а ноги, но все вдруг резко поплыло перед глазами, что он едва не потерял равновесие.
        - Посиди, не вставай пока… Отключился ты наверху. Так бы и угорел, если бы я не заметил, что тебя нет.
        - Спасибо.
        - Спасибо не булькает, - проворчал Бондаренко, заметив на кухонном столе позабытую двухлитровую бутылку газировки. Газ из нее давным-давно выветрился - все же крышка была открытой, но для употребления она вполне годилась. - На вот, выпей.
        - Пал Степаныч, они уже во дворе. Что с калиткой - не видно, только один все носится и из бутылки чем-то стены поливает.
        - Бензином они стены поливают. Патроны не хотят тратить. Так думают нас отсюда выкурить.
        - Так а что ж нам делать? - испуганно пролепетал пацан. - Нам-то и тратить нечего. Все уже отстреляли, а то, что не отстреляли… О!
        Наверху послышались гулкие хлопки, похожие на выстрелы - пламя добралось до тех немногих патронов, что в спешке забыли наверху.
        - Главное, чтобы они в окна не полезли. Потому как если полезут - все. Не отобьемся. - Еще больше застращал пацанов Бондаренко, решивший, что скрывать правду нет смысла.
        - И как сюда еще мертвяки не стянулись? И шума столько, и пожарище - наверное, за несколько километров видать… - вздохнул Сашка.
        - Очухался? - крикнул от окна Пашка, даже чуть приободрившись. - Они их отстреливают еще на подходе. Трое на забор залезли и прикрывают, пока остальные… Эх, нам бы откормыша сюда…
        - Кого? - не сразу понял о ком речь Павел Степанович.
        - Ну, я слышал, что зомбаки отожравшиеся мутируют.
        - Ты что, дурак? Нахрена нам тут еще и мутант? Что мы с ним делать будем? Табуретками закидывать? - воспрял духом Сашка, все же поднявшись на ноги и направившись к Пашке.
        - Они бы от нас отвязались… - обиженно пробурчал тот.
        - Ага. А потом что? С голой задницей против толпы зомбаков и откормыша? Или как там его…
        Бондаренко подошел к кухонному окну и двумя пальцами левой руки приоткрыл полоски жалюзи, в правой же он сжимал последний аргумент, который у него остался - пистолет Макарова. На улице хоть и наступил уже поздний вечер, все же было довольно светло - зарево от пожарища отлично освещало внутренний дворик. Это сторона дома еще не успела загореться, но если Пашка не соврал, то скоро и ее подожгут.
        В принципе, выбраться из дома через окно можно было: первый этаж - не разобьешься… Но вылезешь, а дальше что? Буквально в метре от окна двухметровый забор, через который Пашке попросту не перебраться. Да и заметят их… А сидеть здесь - сгореть заживо. Уже и в коридор потихоньку заходил дым с верхних этажей, а сейчас еще бензина подбросят и вообще все запылает. Бондаренко сомневался, что эту мини-гостиницу строили из качественных материалов, что в отделке не было того, что бы при горении не выделяло токсичные вещества. Надышишься таким дымом - и кони откинешь сразу же, и никто тебя уже не вытащит.
        - Чет стрелять стали чаще… - комментировал происходящее на улице Пашка, придерживаясь за стену.
        - Зомбаки, наверное, поперли. - пожал плечами Смирнов Сашка и попытался тоже выглянуть из окна, но ничего там не увидел. - Ты как? Может, присядешь?
        - А! - беспечно отмахнулся Пашка. - Нормально все.
        А на улице и впрямь участились выстрелы. Если раньше в большинстве случаев палили одиночными, то сейчас все чаще и чаще на очереди переходили. Хотя какой дурак мертвяков очередями косить будет? Только патроны зря тратить… Вот это-то и натолкнуло Бондаренко на мысль. А что если…
        - Так, молодежь, а ну отошли от окна, давайте сюда, на кухню… Двери у нас на ладан дышат, так что не светитесь там лишний раз. Сюда давайте!
        - Зачем? - недоумевающее переспросил Сашка.
        - За надом. Бегом!
        Пока пацаны возвращались на кухню, Павел Степанович аккуратно приоткрыл жалюзи, как мог так и огляделся по сторонам - на сколько позволял обзор и удовлетворенно кивнул.
        - Так, хлопцы, вот вам… на крайний случай. Сами поймете, что с ней делать, ежели что. А я попробую узнать, что там и сможем ли мы выбраться.
        - Так а… - испуганно глядя на нервно зажатую в Сашкиной руке «лимонку», попытался возразить Пашка.
        - Все. Меньше разговоров. Окно за мной прикройте. Если что - я стукну.
        Бондаренко мазнул на прощанье очумелым пацанам и тихонько, стараясь не шуметь, выскользнул в окно. Под окном была клумба с какими-то лютиками-ромашками, так что приземление было мягким и бесшумным. Прижимаясь как можно ближе к стене дома, майор направился к ближайшему углу, когда прямо на него выскочил тот самый пироман, что наматывал круги вокруг дома, попутно обливая его бензином. Им оказался довольно молодой парень. Бондаренко инстинктивно отшатнулся назад, успев схватить выбежавшего на него пацана за грудки и дернуть к себе. Тот не успел даже ничего крикнуть, только открыл было рот, как тут же схлопотал пулю промеж глаз, в которых так и застыло бесконечное удивление. Содержимое черепной коробки окрасило стену, но это уже было привычной картиной, которой никого не удивишь. Бондаренко аккуратно опустил обмякшее тело на землю и только тогда заметил, что его брюки заляпаны бензином - пироман успел плеснуть, когда дергался.
        - Черт! Теперь одна искра и будет из меня человек-факел!
        Но переодеваться было некогда, да и не во что. Не с трупа же штаны стягивать! Нет, штаны не надо, а вот карманы обшмонать - другое дело. Оружия на удивление у него не оказалось. Может, отдал кому, пока бегал с бензином? Жаль… Не плохо было бы разжиться чем-либо полезным, но не судьба, как оказалось.
        - Не мой день… Явно не мой.
        Павел Степанович, продолжая бурчать себе под нос, аккуратно выглянул из-за угла, стараясь понять, что там во дворе происходит. Хоть пожарище и освещало внутренний двор, но ничего понятно не было - во дворе сейчас было пусто, а стрельба не утихала. Даже, наоборот, ее интенсивность усиливалась. И у мужчины складывалось такое ощущение, что стреляли не только со стороны ворот… Зомби вряд ли стали бы отстреливаться, по крайней мере таких случаев еще не было… И дай Бог не предвидится. Тогда что это? Другая банда? Или…
        Бондаренко не стал ломиться через калитку, чтобы подтвердить или опровергнуть свои домыслы. Все же в любой момент, и не всегда в самый удачный, в калитку могли вломиться все, кому не лень. Поэтому пришлось попыхтеть, забираясь на вершину забора. И только потом поняв, что сделал большую глупость: все же шума они наделали достаточно, чем привлекли немалое количество мертвяков, непонятно чего ждущих в переулке и не выбегающих под перекрестный огонь. Нет, они не стояли все дружно, ожидая, когда перестрелка стихнет - некоторые особо тупые особи все же медленно двигались к основной улице, тогда как другие просто перетаптывались на месте, словно понимая, что люди с оружием несут опасность. Заприметив пяток фигур в радиусе нескольких метров от забора, майор выругался и спрыгнул обратно, решая, как лучше выбраться отсюда.
        Времени обдумать все тщательно не оказалось - калитка бахнула о забор и несколько человек, переговариваясь между собой, зашли во двор.
        - Шамиль, давай туда! Макс, ты со мной… будем искать наших.
        Услышав знакомые имена, произнесенные знакомым голосом, майор с облегчением выдохнул и негромко позвал:
        - Доронин, не стреляй! Наши все тут…
        Наверное, никогда в жизни Павел Степанович так не был рад своему неожиданному спасителю, который уже во второй раз умудрился выбрать наиболее удачный момент для своего появления.
        Конечно, Андрей и сам не ожидал, что может увидеть что-то похожее на то, что он увидел: трупы, зомби, сгоревшие машины и пылающий дом. Мальчишек, засевших на кухне, еле удалось убедить, что здесь свои, что уже все завершилось. Сашка так крепко сжимал врученную Бондаренко гранату, что разжать самостоятельно пальцы просто не было сил - пришлось мужикам помогать. И только когда парень увидел воочию, что все уже закончилось, он позволил себе расслабиться. Пашка же и вовсе потерял сознание: то ли от кровопотери, то ли от переживаний. Но все резко засуетились, подобрали потеряшек и решили срочно возвращаться в гарнизон, ставший вторым домом, вместо того, что каждый из них лишился...
        - Вот уж устроил ты пацанам, Пал Степаныч, тренировочку, - рассмеялся Доронин, глядя на уставшее и закопченное лицо друга, который старался стать своим подчиненным не просто учителем и наставником, он им отцов был готов заменить. Относился к этим мальчишкам, как к детям родным - потому и спрашивал строже, и наказывал жестче, но и любил их… Уж это-то Доронин видел.
        - Ничего… - прокряхтел тот, глядя на мелькающие за окном силуэты деревьев. - Ничего. Пускай привыкают. Их нужно испытывать на прочность, доводя до предела. Чтобы найти этот предел. Предел прочности.
        notes
        Примечания
        1
        Центральная горка (Горка) - Центральный городской холм
        2
        ДОФ - Дом офицеров флота
        3
        Топик - рейсовый пассажирский микроавтобус
        4
        Чайка - Стадион "Чайка" на пл.Восставших, сейчас на нем располагаются Радио и продуктовый рынок
        5
        Моряк - Кинотеатр на Северной стороне, следующая остановка от пл. Захарова
        6
        Городское кольцо - Ул. Ленина, ул. Большая Морская и проспект Нахимова, образующие центральное городское кольцо
        7
        ВСУ - вооруженные силы Украины
        8
        Пилеолус - маленькая шапочка католического священника
        9
        Кью-бар - заведение, помеченное «радугой», общеизвестным символом гей-сообщества
        10
        «десять» баллов - в украинских школах двеннадцатибальная система оценок. 7,8,9 баллов - соответствуют «четверке»; 10,11,12 - различным степеням «пятерки». Не забываем, что действие книги происходит в 2007 году.
        11
        В переводе с украинского - перекись водорода. Раствор 3%
        12
        ИС-3 - тяжелый танк «Иосиф Сталин»
        13
        ТТХ - тактико-технические характеристики
        14
        КГБ - Комитет Галдящих Баб