Имперский крест Антон Грановский
        Вервольф #3 Эксперименты профессора Терехова с Машиной Времени продолжаются! На этот раз русский гений решает забросить своего преданного вервольфа Егора Волкова в ставку Гитлера. Оказавшись в теле очередного «носителя» - агента Абвера Георга Грофта, Егор не только соблазняет Еву Браун, но и решает покончить с самим фюрером. В параллельной реальности, возникшей в результате этого, мир превратился в мрачную Преисподнюю. Сменивший бесноватого фюрера Герман Геринг к 1943 году создал ядерную бомбу и уничтожил столицы союзников, а заодно с ними и большую часть человечества. Уцелевшие превращены в рабов «высшей расы». Сумеет ли Егор, вернувшись в прошлое, исправить роковую ошибку и спасти фюрера от… себя самого?
        Антон Грановский
        Вервольф. Имперский крест
        В романе использованы стихи и тексты песен групп «Уматурман», «Rammstein», «Ария», а также Насти Полевой. Все события в романе вымышлены, любое сходство с реальностью - случайно и непреднамеренно.
        А ночь, словно боль, темна,
        Зверь здесь, и он ждет тебя.
        Ты чувствуешь вкус охоты?
        Зверь этот - я!
        Группа Ария «Зверь»
        Свободен путь для наших батальонов,
        Свободен путь для штурмовых колонн!
        Глядят на свастику с надеждой миллионы,
        День тьму прорвет, даст хлеб и волю он!
        Хорст Вассель «Марш»
        Глава 1
        Секретный агент

1
        Англия, тюрьма Оулд Бейли.

«Камера осужденных шпионов». 1939 год
        Пленник, сидевший на стуле, крепкий, мускулистый мужчина с черными, некогда набриолиненными и гладко уложенными, а теперь растрепавшимися волосами, был абсолютно гол. Тело покрыто синяками и ссадинами, губы распухли от побоев, а левый глаз заплыл. Ноги стянуты веревкой, руки закинуты за спину и сцеплены наручниками.
        Помимо пленника в «камере шпионов» присутствовали еще два человека. Прямо перед ним стоял рослый, широкоплечий, уже начавший толстеть человек, одетый в серый халат и кожаный фартук. Он был рыжеволос и краснолиц, а рукава его халата были засучены, словно у мясника, приготовившегося к разделке мяса.
        За спиной у краснолицего в неудобном дубовом кресле сидел представительный господин, одетый в элегантный серый костюм. В руках он держал черную лакированную трость с серебряным набалдашником в виде собачьей головы. На вид представительному господину было лет сорок пять, и виски его уже тронула седина. Звали этого человека майор Сайлус Фрейзер, и был он сотрудником английской военной разведки, вернее сказать - ее спецотдела, занимающегося контрразведкой.
        Рыжеволосый тоже был офицером, но служил он в Особом отделе Скотленд-Ярда, который напрямую подчинялся управлению военной контрразведки.
        - Хватит, лейтенант Смит, - сказал майор Фрейзер рыжеволосому верзиле. - Дайте ему передохнуть.
        Верзила кивнул и отошел в сторону, предоставляя майору возможность насладиться зрелищем обнаженного, избитого мужчины.
        - Итак… вы - член группы «призраков», посланной в Лондон с целью убийства Первого Лорда Адмиралтейства сэра Черчилля. Я прав?
        Пленник посмотрел на майора мутными глазами и проговорил негромким, но разборчивым голосом:
        - Нет, не правы.
        - Мы также знаем ваше настоящее имя, - продолжил майор. - Вы - немецкий шпион, обер-лейтенант Георг Грофт. Подготовку вы проходили в альтонской нацистской шпионской школе близ Гамбурга. Признайте свое поражение, обер-лейтенант. Это сделает вам честь.
        Пленник хотел было усмехнуться, но поморщился от боли в распухших губах и сказал все тем же хриплым, но отчетливым, несмотря на разбитый рот, голосом:
        - Трудно настаивать на победе, сидя голышом на холодном стуле. И все же я повторяю вам, мистер: все это какая-то чудовищная ошибка. Я коммерсант-ювелир. Приехал сюда по своим личным делам из Марселя. Вы просто меня с кем-то спутали.
        Майор Фрейзер прищурил холодные глаза.
        - Немецкие школы по подготовке шпионов воспитывают в своих людях храбрость и презрение к боли, не так ли? Я знаю всю вашу историю, Грофт. Чтобы сойти за французского коммерсанта, вы в совершенстве выучили французский язык и даже научились подражать марсельскому диалекту. Фашистские ювелиры посвятили вас в тайны своего ремесла, обучив всему, что относится к драгоценным металлам и камням, включая жаргон и традиции ювелиров. Как только вы усвоили все это, Абвер снабдил вас документами, фальшивыми деловыми письмами, прейскурантами, а также образцами модных драгоценностей, доставленных парижской оптовой фирмой. Но вы прокололись, Грофт. Имейте мужество это признать.
        - Не понимаю, о чем вы, - упрямо проговорил пленник. - Я ювелир. Приехал в Лондон из Марселя…
        Майор поморщился и дал знак «особисту» Смиту. Тот кивнул и снова встал перед пленником.
        - Продолжим, - сказал он. - Назови нам имена своих помощников, Грофт.
        Голый мужчина на стуле молчал.
        - Рано или поздно ты все расскажешь, - заявил лейтенант. - И лучше сделать это до того, как я переломаю тебе все кости.
        Пленник не произнес в ответ ни слова. Он смотрел на Смита угрюмым, тяжелым взглядом, в котором лейтенанту почудилась насмешка.
        - Что ж, ты сам напросился.
        Смит принялся за работу. Удары сыпались на пленника один за другим, но он молчал. Через минуту лицо его было разбито, нос сломан.
        Не лучше выглядел и сам лейтенант Смит. Кожаный фартук его был забрызган кровью, кровь была и на рукавах рубашки, и даже на рыжих бровях верзилы, прямо над холодными, глубоко упрятанными под надбровные дуги глазами.
        Утомившись, Смит повернулся к майору Фрейзеру и виновато пробасил:
        - Молчит. И это после двух часов допроса «с пристрастием». Не знаю, стоит ли продолжать?
        - В каком смысле? - нахмурился, дымя сигаретой, Фрейзер.
        - Боюсь, он не выдержит. Сердце остановится.
        Майор прищурил ледяные глаза:
        - Сердце не выдержит?… Такое ощущение, что вы говорите о престарелом преподавателе этики и морали, а не об убийце, против которого все наши меры воздействия оказались бессильны.
        Фрейзер задумался. Рыжеволосый Смит подождал немного, затем кашлянул в кулак:
        - Осмелюсь посоветовать, сэр…
        Контрразведчик вышел из задумчивости. Глянул на своего подчиненного и рассеянно переспросил:
        - Что?
        Смит смущенно улыбнулся, как делал всегда, когда брал на себя смелость обращаться с советами к старшим по званию.
        - Сэр, что если мы опробуем на нем препарат доктора Олдфорда?
        - Препарат Оллдфорда?
        Майор усмехнулся, отчего сухое лицо его стало еще холоднее.
        - А что… можно попробовать. Правда, доктор говорил, что «микстура» еще не совсем готова, и сетовал на огромное количество побочных эффектов…
        Несколько секунд Фрейзер раздумывал, затем протянул руку и снял трубку с черного бакелитового телефона.
        - Два-четырнадцать-сорок два, - проговорил он в трубку. Подождал немного, а затем заговорил снова: - Фрейзер. Свяжите меня с доктором Оллдфордом.
        И снова пауза на несколько секунд. А вслед за тем:
        - Доктор, это майор Фрейзер… Да, и вам того же. Слушайте, я насчет вашего чудодейственного препарата, который «способен развязать язык даже немому»… Да, вы говорили. Но мне кажется, пришло время попробовать препарат в деле… - Несколько секунд майор слушал, потом нахмурился и процедил: - Излишне об этом напоминать, доктор… Да, я все понимаю. Но наша миссия обязывает нас проявлять твердость и решительность во всех без исключения вопросах, касающихся расследования. Или вы не согласны?… Это другое дело. Я жду вас у себя - и как можно скорее.
        Майор Фрейзер положил трубку и проговорил усталым голосом, в котором слегка проскальзывало презрение:
        - Беда с этими штатскими. Лейтенант, отдохните немного. Доктор явится не раньше чем через пятнадцать минут.
        Майор откинулся на спинку стула, положил трость себе на колени и закрыл глаза.
        Фрейзер с ностальгией вспоминал свою молодость, когда он был простым оперативным работником. Ему приходилось убивать, и он не жалел об этом. Однажды во время перестрелки в Кельнском парке он убил шестнадцатилетнюю девушку. Было это в последние дни Мировой войны. Двумя годами позже он всадил пулю в живот старику, который оказался на линии огня, и ранил в плечо его внука. Старик умер на месте, а восьмилетний мальчишка скончался через несколько дней от гангрены в больнице Св. Фомы.
        Майор Фрейзер совершил в жизни много зла, но зло это было непреднамеренное, и майор ни о чем не жалел. Будучи простым оперативником, он жил полнокровной жизнью, которая будоражила его, держала в тонусе, делала счастливым. А нынешняя работа вызвала у него тоску и отвращение.
        Черт бы побрал этих идиотов из МИ-5. Секретная служба загребала угли руками парней из военной контрразведки и «особистов» из Скотленд-Ярда, а все заслуги приписывала себе.
        За последние полгода это был одиннадцатый допрос в тюрьме Оулд Бейли, на котором майор присутствовал. Нравы здесь были жесткие. Сотрудник Особого отдела и тюремщики сутки напролет охраняли каждого шпиона, находясь с ним в камере и не оставляя его одного ни на минуту. Заключенного раздевали догола, тщательно обыскивали его одежду, осматривали тело, волосы и зубы. Шпионы отлично умели прятать трудно запоминающиеся инструкции, чертежи и записи. В этом искусстве им не было равных.
        Документы прятали в зубных пломбах, в искусственных зубах и глазах, в пустых каблуках, в подкладках одежды.
        На прошлой неделе майор допрашивал невесту одного важного чина из правительства, уличенную в сотрудничестве с немцами. Она хранила внутри пустой жемчужины крошечный кусочек бумаги, сложенный до размера булавочной головки. А жемчужину за минуту до ареста умудрилась засунуть туда, куда подобало заглядывать только ее любовникам и ее гинекологу.
        Впрочем, лейтенант Смит извлек эту жемчужину без особого труда, даже не будучи гинекологом. И все это, несмотря на отчаянные крики и слезы женщины, просившей не позорить ее перед женихом (жених присутствовал тут же).
        Поганая работа… Но кто-то же должен ею заниматься.
        Большинство немецких шпионов (а их, усилиями Абвера и лично адмирала Канариса, в последнее время развелось, будто карасей в пруду) начинали говорить на второй или третий день. Причем пытать их не приходилось. Страх делал пойманных шпионов лояльными. Их языки развязывались от одной лишь угрозы пыток.
        Но изредка попадались крепкие орешки, вроде того, который сидел сейчас на стуле, истекая кровью. Майор Фрейзер знал об обер-лейтенанте Грофте довольно много. Это был не простой шпион, а штатный киллер из особого подразделения Абвера. На руках у него была кровь двух британских генералов.
        Впрочем, майор не был уверен в том, что сидевший перед ним человек - это действительно неуловимый Георг Грофт. Слишком много крови попортил он контрразведчикам, слишком был ловок и слишком неуловимым считался.

2
        Осторожный голос Смита вывел его из дремы:
        - Сэр! Сэр, проснитесь!
        Майор открыл глаза и увидел рядом с «особистом» доктора Оллдфорда:
        - А, доктор. Явились, наконец.
        - Я вышел сразу же после вашего звонка, сэр.
        - Да. Отлично. Приступайте к работе.
        Доктор, невысокий, лысоватый, плюгавый человечек в клетчатом твидовом пиджачке и круглых очечках, поставил на стол кожаный саквояж, открыл его и достал металлический бикс. В биксе, в специальных углублениях, лежали шприц и флакон с каким-то желтоватым раствором.
        - Сэр, я называю этот препарат «микстурой правды», - доложил доктор Оллдфорд, достав шприц и флакон.
        - Из чего он состоит? - поинтересовался майор.
        - Из многих компонентов. В основе - скополамин, амитал и морфин.
        - Отличный коктейль, - невесело усмехнулся Фрейзер. - Особенно морфин. Может, и мне вколете пару кубиков, доктор?
        Оллдфорд улыбнулся и вежливо проговорил:
        - Не советую, сэр. Препарат заставит вас выболтать все личные секреты. Не говоря уже про побочные эффекты, от которых, по правде говоря, меня бросает в дрожь. Можно начинать?
        Доктор кивнул и повернулся к пленнику.
        - Подержите его за плечи, - попросил он лейтенанта Смита.
        Рыжий верзила кивнул, обошел стул и стиснул голые плечи Грофта своими огромными красными ручищами.
        Доктор склонился над левой рукой пленника и вонзил иглу ему в вену.
        Майор Фрезер закурил сигарету, нервно и хмуро поглядывая на доктора. Майору не терпелось поскорее закончить дело и отправиться в свою квартиру. Там он мог растопить камин, налить себе бокал коньяка, усесться с ним в мягкое кресло и с наслаждением вытянуть ноги к камину.
        Наконец, Оллдфорд выпрямился и положил шприц в свой докторский чемоданчик. Майор оживился.
        - Когда начнется действие препарата? - уточнил он.
        - Минут через пять, - ответил доктор, поблескивая стеклами очков.
        - И сколько оно продлится?
        - Думаю, минут сорок или около того.
        Майор прищурился:
        - А потом?
        - Потом… Потом, вероятней всего, мы его потеряем. Я уже описывал вам…
        - Да-да, помню, - отмахнулся Фрейзер. - Судороги, пережатие сосудов, остановка сердца… Все это не будет иметь никакого значения, если он скажет нам то, чего мы от него ожидаем.
        - А если нет?
        - Плохо, но мы это переживем.
        - Рискну предположить, что ваш пленник в любом случае не доживет до утра. - Доктор покосился на рыжего лейтенанта и тихо добавил: - Смит здорово над ним потрудился.
        - Лейтенант делал только то, что я ему приказывал, - холодно отчеканил Фрейзер. Он затянулся сигаретой, потом махнул рукой, отгоняя дым от лица, и вытер пальцем слезящийся глаз. - Когда мы можем приступать к допросу?
        Оллдфорд глянул на часы и ответил:
        - Прямо сейчас.
        Доктор достал из саквояжа флакончик с нашатырным спиртом и привел заключенного в чувство. Тот вскинул голову и посмотрел на Оллдфорда мутным взглядом. А потом вдруг напрягся, лицо его побагровело, на лбу и шее вздулись канатики жил. Несколько секунд он сидел неподвижно, а потом голова его снова упала на грудь.
        - Ну? Что? - нетерпеливо спросил Фрейзер.
        Доктор Оллдфорд пощупал запястье заключенного, затем поправил пальцем золотые очки и, наморщив лоб, ответил:
        - Думаю, доза оказалась слишком большой.
        - Дьявол! - выругался майор.
        Но в этот момент заключенный медленно поднял голову и устремил на майора мутный взгляд.
        - Что… - хрипло проговорил он. - Что происходит?
        - Кто вы? - резко спросил майор Фрейзер. - Назовите себя?
        - Я… - Заключенный сглотнул слюну, а потом вдруг усмехнулся и выдохнул: - Я вервольф.
        - Вервольф?
        Майор покосился на доктора. Тот растерянно пожал плечами и тихо проговорил:
        - Сэр, я предупреждал, у препарата есть побочные действия.
        - Ваша «микстура правды» помутила ему разум?
        Оллдфорд качнул головой:
        - Не уверен. Спросите его еще о чем-нибудь.
        Майор снова устремил взгляд на избитого пленника и спросил, повысив голос:
        - Почему вы называете себя вервольфом, Грофт?
        - В Элькарском лесу на меня напал волк-оборотень, - последовал ответ. - Он укусил меня. С тех пор я тот, кто я есть.
        - Гм… - Фрейзер пристально посмотрел на доктора (тот сжался под его взглядом), затем стряхнул с сигареты пепел, перевел взгляд на лейтенанта Смита и подмигнул ему, как бы приглашая вместе посмеяться над розыгрышем. Смит вяло улыбнулся в ответ.
        - Значит, дело было в лесу, - с сухой улыбкой произнес майор. - Что это за лес, и как вас туда занесло, Грофт?
        - Машина времени, созданная профессором Тереховым, перенесла меня в шестнадцатый век, - ответил, слегка пришептывая распухшими от побоев губами, пленник. - Примерно неделю я прожил в общине пастора Нейреттера, расположенной близ Элькарского леса.
        Фрейзер снова насмешливо покосился на доктора. Тот стоял с растерянным лицом.
        - Это становится интересным, - проговорил майор. - И какова цель ваших путешествий во времени, обер-лейтенант?
        - Я должен собрать предметы, разбросанные по разным эпохам, - спокойно, без тени издевательства или усмешки, ответил Грофт.
        - Для чего? - поинтересовался майор.
        - В тысяча девятьсот восемьдесят пятом году физик Александр Терехов проводил важный эксперимент, в результате которого исчез вместе с передвижной лабораторией. Лаборатория через две минуты вернулась в нашу реальность, но Александра Терехова там не было. Вместе с ним исчезло несколько предметов. Гравитационная буря разбросала их по разным временам и эпохам. Брат пропавшего физика, профессор Борис Терехов, долгие годы пытался найти способ вернуть Александра. И в конце концов он нашел этот способ.
        - С помощью пропавших предметов? - догадался майор.
        Заключенный кивнул:
        - Да. Прохождение сквозь время наделило эти предметы необычными свойствами. Чтобы вернуть их, профессор Терехов построил Машину времени.
        Майор Фрейзер затянулся сигаретой и с силой ввинтил окурок в пепельницу. Затем повернулся к Оллдфорду и сказал:
        - Доктор, а ваша «микстура правды» и впрямь работает.
        Оллдфорд поправил пальцем очки и рассеянно пробормотал:
        - Сэр, я в замешательстве. Судя по тембру голоса, пульсу, потоотделению и мимическим признакам, пациент верит в то, что говорит. Однако я вынужден констатировать, что мой препарат повлиял совсем не на те мозговые центры, на какие я рассчитывал.
        - В том смысле, что вместо правды он сыплет отборной, я бы даже сказал - изысканной ложью?
        - Сэр, я не…
        Майор остановил доктора жестом и повернулся к рыжему «особисту»:
        - Смит, у вас есть виски? Только не юлите.
        Лейтенант, слегка покраснев, вынул из кармана брюк плоскую алюминиевую фляжку и протянул ее майору Фрейзеру. Тот взял фляжку, свинтил крышку и, запрокинув голову, отхлебнул. Поморщился, закрыл фляжку, после чего вернул ее рыжему
«особисту»-палачу.
        - Благодарю вас, Смит. - Майор промокнул губы шелковым платком. - Раз уж мы устроили из допроса балаган, то давайте и сами будем вести себя соответственно.
        - Сэр, - снова пролепетал доктор, - я не…
        Майор холодно посмотрел ему в глаза, и доктор замолчал.
        - Грофт… или как вас там… На каком принципе основана работа Машины времени?
        - Принцип прост, - ответил пленник. - Тело человека помещают в ванну, наполненную маслянистой жидкостью, а к голове крепят датчики. Как только Машина начинает работать, сознание человека, лежащего в ванне, перемещается в прошлое.
        - Значит, по времени путешествует не сам человек, а его сознание?
        - Да.
        - Хороший способ, - иронично одобрил майор. - Но в чьем теле закрепляется это сознание?
        - В теле «носителя».
        - «Носителем» может быть любой человек?
        Грофт покачал головой:
        - Нет. Только предок или потомок путешественника. Сознание путешественника скользит по «шкале генетической памяти».
        - Генетическая память… Так-так… - Фрейзер побарабанил пальцами по столу. - Что ж, в вашем рассказе есть определенная логика. А теперь расскажите нам, за какими предметами вы охотитесь, путешествуя по эпохам, и какими необыкновенными свойствами они обладают?
        Заключенный сплюнул на пол сгусток крови, поднял на майора затуманенный взгляд и сказал:
        - Я могу рассказать лишь о тех предметах, которые удалось найти и вернуть.
        - Пожалуйста, я слушаю вас.
        - Первый предмет - очки. После того как профессор Терехов вернул их, они стали
«мета-окулярами». Сквозь них виден истинный облик людей.
        - И каков этот облик?
        - Разный. Мы все принадлежим к разным биологическим видам. У всех нас разные предки, но в ходе эволюции мы научились мимикрировать - изображать своей внешностью некий «общечеловеческий облик». Но наша человеческая внешность - не более чем рисунок на крыльях бабочки.
        Майор прищурил холодные глаза и проговорил:
        - Вот оно как. Что ж, я давно это подозревал. Стало быть, сквозь стекла
«метаокуляров» можно увидеть, как на самом деле выглядит тот или иной человек?
        Заключенный кивнул:
        - Да.
        - Жуткая штука, - резюмировал Фрейзер. - Продолжайте, обер-лейтенант.
        - Второй предмет - курительная трубка, - зашепелявил пленник. - Обычная трубка с костяной чашей в виде головы дьявола. За ней мне и пришлось отправиться в Средневековье. С помощью этой трубки профессор научился переправлять в прошлое и будущее материальные вещи.
        - Отличное свойство, - снова одобрил майор. - Какие еще предметы вы вернули?
        - Часы «Командирские», изготовленные на Чистопольском заводе. Я доставил их из две тысячи семьдесят второго года.
        - И на что способны эти часы?
        - Они… стирают фрагменты реальности. С их помощью можно корректировать историю.
        - Умопомрачительно, - констатировал майор. - Это уже три предмета. Есть и еще?
        - Вероятно, да. Но мне о них ничего не известно.
        - Гм… Давайте-ка подытожим. Значит, вы - путешественник во времени. К нам вы прибыли из… Простите, из какого года вы к нам прибыли?
        - Из две тысячи одиннадцатого, - тихо ответил заключенный Грофт.
        - Отлично, - кивнул Фрейзер. - Ваш наставник, некий русский физик Борис Терехов, потерял брата при весьма странных обстоятельствах. Брат этот просто исчез, так?
        - Так.
        - А вместе с ним исчезли и его вещи. В результате неудачного эксперимента «вихрь времени» разбросал эти предметы по разным эпохам. И теперь Борис Терехов пытается собрать их, чтобы вернуть брата. А вы… вы что-то вроде наемного служащего, так?
        - Так, - снова ответил пленник.
        - Выходит, сотрудник Абвера Георг Грофт, в теле которого вы сейчас пребываете, - это всего лишь ваша «оболочка»?
        - Он - мой носитель, - прошепелявил изувеченными губами заключенный.
        - Так-так… Герберту Уэллсу и не снился подобный поворот событий. Итак, вы прибыли к нам за каким-то предметом. Что это за предмет?
        Пленник наморщил лоб, несколько секунд молчал, потом ответил:
        - Я не помню.
        - Очень жаль, - насмешливо проговорил майор Фрейзер. - Я бы с радостью помог вам его отыскать. Впрочем, возможно, память к вам еще вернется, и тогда мы вместе отправимся на поиски таинственного предмета.
        Рыжеволосый Смит, стоя в сторонке и слушая диалог майора и пленного шпиона, едва удерживался от смеха. Что касается доктора Оллдфорда, то он стоял ни жив ни мертв от стыда и растерянности. Но майор продолжал шуточный допрос Грофта, решив, по всей вероятности, вволю поиздеваться над доктором.
        - В данной ситуации мне не совсем понятна история с оборотнем-вервольфом, - произнес он абсолютно серьезным голосом, глядя на заключенного своими холодными, спокойными глазами. - В чем проявляется эта ваша… особенность?
        - Это особая форма болезни… Что-то «ретроградное»… - Заключенный наморщил лоб, пытаясь подыскать подходящие слова для объяснения, но вместо этого лишь пояснил: - Встречается крайне редко.
        - Значит, это просто заразная болезнь?
        - У большинства людей к ней иммунитет, - ответил заключенный. И добавил с горькой усмешкой: - Мне не повезло.
        - Бедняга, - с утрированным участием произнес майор. - Хорошо, что оборотнем оказалась не свинья. Как там поется в песенке?…
        Майор напряг память и фальшиво пропел:
        Ваш Боссено - свинья большая.
        Колбасы выйдут из него.
        Да и ветчинка неплохая
        Для бедняков на Рождество!
        Смит прыснул от смеха, и даже доктор Оллдфорт не удержался от улыбки, но майор сверкнул на них глазами, и они снова придали своим лицам сосредоточенно-суровое выражение.
        - Что прикажете делать дальше, сэр? - робко спросил доктор.
        Фрейзер вздохнул.
        - Кажется, у нашего бедного Грофта мозги съехали набекрень, - сказал он. - Смит, попробуйте поставить их на место.
        - Слушаюсь, сэр.
        Рыжеволосый «особист» шагнул к заключенному, размахнулся и ударил его кулаком по лицу. А потом еще раз. И еще. Голова пленника моталась из стороны в сторону, брызги крови окатили пол.
        - Я приведу тебя в чувство! - рявкнул «особист».
        Грофт молчал, угрюмо глядя на своего палача. Тогда майор поднялся со стула, подошел, прихрамывая к пленнику, поднял свою трость и, прищурившись, холодно проговорил:
        - Хватит корчить идиота, Грофт. Препарат доктора на вас не подействовал, и нам придется вернуться к старым, проверенным методам. Назовите нам имя своего связного, обер-лейтенант.
        Заключенный усмехнулся, нагнул голову и сплюнул кровь Фрейзеру на ботинки. Затем посмотрел майору в глаза и что-то сказал по-русски.
        - Кажется, действие препарата закончилось, - неуверенно пробормотал доктор, поблескивая очками.
        Майор, не произнося ни слова, размахнулся и ударил Грофта тростью по шее. Потом снова размахнулся и хлестнул пленника тростью по лицу. Грофт застонал, на щеке его появилась новая кровавая борозда.
        Фрейзер опустил наконец свою жуткую трость. Перевел дух и устало пробурчал, обращаясь к Оллдфорду:
        - Отличную штуку вы изобрели, доктор. Она принесла нам неоценимую пользу.
        - Признаться, я не ожидал, что первый опыт будет настолько провальным, - пробормотал Оллдфорд, не глядя майору в глаза. - Впрочем, препарат еще не доработан, и я вам об этом…
        - Я постараюсь сделать так, чтобы он никогда не был доработан, - холодно отчеканил Фрейзер. - Что касается прочего, то еще одна подобная оплошность, доктор, и вы отправитесь лечить пациентов в сельскую больницу на севере Ирландии.
        Оллдфорд слегка побледнел и тихо пролепетал:
        - Виноват, сэр… Больше не повторится.
        И тут вдруг с заключенным стали происходить странные вещи. Он задергался на своем стуле, захрипел, пот градом полился по его обнаженному, мускулистому телу, хотя сама кожа покрылась мурашками.
        - Что с ним? - быстро спросил Фрейзер.
        - Вероятно, побочные эффекты, о которых я вам говорил, - отозвался доктор.
        И тут все тело Грофта заходило ходуном, да так сильно, что под ним заскрипел стул. Глаза пленника выкатились из орбит, серые радужки пожелтели, а мускулы вздулись так сильно, что ремни врезались в его руки и ноги.
        - Да что же, дьявол подери, с ним происходит?! - рявкнул майор, невольно отступая.
        - Судороги, - хрипло пробормотал доктор.
        Оллдфорд шагнул было к заключенному, намереваясь пощупать его пульс, но тут кости немецкого агента затрещали, а под кожей волнами заходили мускулы, похожие на канатные узлы.
        - Ужасное зрелище, - проговорил Фрейзер, пятясь к столу. - Смит, избавьте его от мучений.

«Особист» повернулся и взял с железного столика шестизарядный «смит-и-вессон». Шагнул к пленнику и приставил дуло револьвера к его голове.
        С черепом Грофта произошла странная метаморфоза, он завибрировал, затрещал, а затем лицевая часть его слегка выдвинулась вперед, превратив красивое лицо агента в брутальное подобие звериной морды.
        - Сэр! - испуганно проговорил рыжий «особист». - Кажется, он…
        Договорить палач не успел. Ремни, стягивавшие руки и ноги пленника, лопнули, в один миг обер-лейтенант Грофт оказался на ногах, выхватил из пальцев Смита револьвер и, размахнувшись, ударил «особиста» рукоятью по лицу. Стокилограммовая туша Смита перелетела через столик и рухнула на пол.
        В руке майора появился маленький пистолет «вальтер». Грофт молниеносно подпрыгнул к майору и резко ударил его кулаком в кадык. Фрейзер выронил пистолет. Изо рта у майора хлынула кровь, он захрипел и повалился на пол.
        Между тем рыжий громила Смит уже поднялся на ноги и стремительно наступал на агента, расставив руки. Грофт подхватил с пола трость майора, переломил ее пополам, развернулся и с размаху всадил обе острые половины Смиту в грудь.
        Смит остановился и взревел, как раненый медведь.
        Дверь распахнулась, и в камеру вбежали три охранника с пистолетами в руках. Грофт прыгнул им навстречу. Первого он ударил ребром ладони по шее. Второго пнул ногой в пах и довершил атаку ударом кулака в челюсть.
        Внезапно дверь снова распахнулась. Грофт увидел черный зрачок ствола, направленный в его сторону. Он отшатнулся вбок и пнул ногой по стальной двери. Агент услышал резкий удар металла о металл - пистолет, выбитый дверью, выпал из руки четвертого охранника. Грофт выскользнул из-за двери и нанес охраннику сокрушительный удар в переносицу. Затем поймал его на лету, развернул и швырнул в камеру.
        Расправившись с охранниками, агент быстро оглядел камеру. Шесть тел лежали на полу в разных позах. Помимо Грофта, на ногах остался лишь доктор Оллдфорд. Он забился в угол, с ужасом глядя на Грофта и выставив перед собой свой кожаный чемоданчик, словно тот и впрямь мог защитить его от пули, ножа или удара кулаком в горло.
        - Раздевайтесь, доктор! - грубо приказал ему агент.
        - Вы не сможете выбраться из тюрьмы, Грофт, - пробормотал тот дрожащим голосом.
        Немецкий агент-убийца поднял с пола пару пистолетов и положил их на стол. Потом посмотрел на Оллдфорда странными желтоватыми глазами, усмехнулся и произнес:
        - И все же я попробую.

3
        Егор рывком сел в ванне с маслом и стянул с головы маску. Несколько секунд он глубоко дышал, приходя в себя и восстанавливая дыхание, затем вытер ладонью мокрое лицо, гневно взглянул на профессора и спросил:
        - Какого черта, проф? Что это было?
        Терехов - седой, морщинистый, с черной полоской крашеных черных усов над губой - натянуто улыбнулся, а затем на всякий случай откатился на своей инвалидной коляске от ванны.
        - Успокойся, Волчок, - успокаивающе проговорил он. - Ты снова дома. С тобой все в порядке.
        Егор откинул со лба мокрые темные волосы, вперил взгляд в морщинистое лицо профессора и отчеканил подрагивающим от ярости голосом:
        - Вы сказали, что это будет кратковременный «пробный запуск» и что ничего страшного не произойдет.
        - А разве что-то произошло? - вскинул брови Терехов.
        - Вы перенесли мой разум в тело нациста Грофта! И не просто нациста, а профессионального убийцы!
        - И что такого? - с обезоруживающей простотой спросил Терехов. - Не все ли равно, какая профессия у «носителя»? Тебе уже случалось вселяться в тело средневекового кузнеца. А он тоже был отчаянным головорезом.
        - Вы не понимаете! Грофт - агент-ликвидатор! Теперь я помню и знаю все, что помнил и знал он! Помню, как я убивал людей, - понимаете вы это?
        Терехов, продолжая натянуто улыбаться, на всякий случай откатился еще на полметра.
        - Успокойся, дружок, - мягко проронил он, - ты этого не делал.
        - Но сцены убийств остались в моей памяти. Да я теперь спать спокойно не смогу!
        - Сможешь, - уверенно возразил профессор. - Грофт мог, и ты сможешь. Эти воспоминания не несут негативной окраски. Убийства были для агента Грофта обычной работой. И, кроме того, у профессиональных убийц очень устойчивая психика.
        Егор поморщился:
        - Вижу, моя психика вас совершенно не интересует.
        Профессор Терехов пожал худыми плечами:
        - Я учил тебя абстрагироваться от чужих воспоминаний. Воспользуйся этим навыком. Да и вообще - хватит сидеть в ванне. Иди прими душ и переоденься в чистую, сухую одежду. Это поможет тебе успокоиться и трезво взглянуть на ситуацию.
        Двадцать минут спустя Егор Волков и профессор Терехов сидели в креслах перед журнальным столиком, на котором красовались бутылки с красным вином и вазочки с закусками. Кресла были антикварные, с резными, сильно потертыми подлокотниками.
        Егор уже принял душ, и его зачесанные назад влажные темные волосы поблескивали, отражая свет люстры. Худощавое, чуть вытянутое лицо Волкова было сосредоточенным, а взгляд желтоватых глаз - строгим и хмурым.
        Дом профессора был набит антиквариатом под завязку, и несмотря на уютную обстановку, Егору всегда было тяжеловато дышать в окружении этих громоздких дубовых шкафов, тумб и сервантов. Отпив глоток вина, он поставил фужер на стол и полез в карман рубашки за сигаретами.
        - Ты все еще куришь? - удивился Терехов.
        - Иногда, - ответил Егор и вставил в губы сигарету.
        - А я думал, спортсменам это запрещено.
        - Только тем из них, которые не воют по ночам на луну и не щелкают зубами при виде сырого мяса.
        Егор прикурил сигарету от стальной «зиппо» и махнул перед лицом рукой, отгоняя дым.
        - Ты все еще гоняешь на горных лыжах? - поинтересовался Терехов, отхлебнув вина.
        Егор кивнул:
        - Угу.
        - Никогда не мог понять психологию спортсменов. Особенно тех, кто рискует не только своим здоровьем, но и своей жизнью. Рисковать головой нужно только ради очень важного дела. Ну, или во славу великой идеи.
        Егор посмотрел на тонкие черные усики профессора, казавшиеся нарисованными черным карандашом и нелепо контрастировавшими с седой взлохмаченной шевелюрой и резкими старческими морщинами.
        - Мой случай особый, - сказал он.
        Профессор хмыкнул:
        - С этим не поспоришь. Впрочем, и ты бы мог направить свою энергию в более конструктивное русло. Ну да ладно, не будем о пустяках. Давай поговорим о деле.
        - Давно пора. - Егор выдохнул изо рта облачко сизого дыма и посмотрел сквозь него на профессора. - Как я оказался в шкуре этого фашиста, проф? Мой дед был артиллеристом и дрался с немцами на Курской дуге. Я это точно знаю.
        Профессор улыбнулся.
        - Видишь ли… - заговорил он, тщательно подбирая слова, - пока я совершенствовал Машину времени, я много думал. И кое до чего додумался.
        Егор усмехнулся:
        - Вы меня пугаете, профессор.
        - Истина всегда пугает, Волчок. А дело, собственно, вот в чем. Мое утверждение о том, что разум путешественника во времени способен переноситься только в тела предков и потомков - ложно.
        - То есть как?
        - А так. Есть еще один способ перемещения. Немецкий агент Георг Грофт - не твой предок. Он - одно из твоих бывших воплощений.
        Сигарета едва не выпала из раскрывшегося рта Егора.
        - Я… не совсем вас понимаю, - хмуро пробормотал он.
        - Что же тут непонятного? Георг Грофт не твой предок. Он - это ты. Только в одной из прошлых твоих жизней.
        Егор прищурил глаза, несколько секунд пристально смотрел на Терехова (профессор заерзал в кресле под его взглядом), потом усмехнулся и сказал:
        - Так-так. Интересно. Борис Алексеевич, сколько вина вы сегодня выпили?
        - Я абсолютно трезв, Волчок. Оберштурмфюрер Георг Грофт - не просто твоя реинкарнация. Он состоял из того же биологического материала, что и ты. Другими словами, атомы, из которых построено твое тело, абсолютно идентичны атомам, из которых было построено тело Грофта.
        Егор взял фужер с вином, поднес его к лицу и понюхал.
        - Вы что-то подмешали в вино, проф? - подозрительно спросил он. - Или опять нанюхались «кокса»?
        Терехов решительно мотнул головой, как бы отвергая на корню все грязные инсинуации в свой адрес, и решительно заявил:
        - Я объясню. Представь себе колоду карт, в которой все карты упорядочены по порядку. Верхние карты - двойки, те, что под ними - тройки, и так далее, вплоть до тузов. Эта колода - ты. Что происходит в процессе твоей жизни? Колода карт непрерывно перетасовывается, становясь все менее упорядоченной. Любое упорядоченное состояние самопроизвольно стремится перейти в менее упорядоченное. Это называется энтропией. Твое тело стареет, внутренние органы приходят в негодность, и заканчивается все это смертью и полным разложением тела на составные элементы. Ты следишь за моей мыслью?
        - Слежу. Но пока не очень понимаю, к чему вы ведете.
        - Сейчас поймешь. Представь себе другую ситуацию. У тебя в руках колода, карты в которой совершенно не упорядочены. И ты начинаешь ее тасовать. Так вот, теоретически в какой-то момент, после множества перетасовок, колода может обрести более упорядоченный вид. И даже больше того. Теория вероятности предполагает, что может наступить такой момент, когда колода карт обретет тот самый упорядоченный вид, о котором мы говорили раньше. Двойки будут с двойками, тройки с тройками, четверки с четверками, пятерки с пятерками…
        - Я понял, - прервал профессора Егор. - Это, как в примере с обезьяной, которая, беспорядочно клацая по клавишам компьютера, может однажды создать «Войну и мир».
        - Совершенно верно! - кивнул Терехов.
        Егор скептически хмыкнул:
        - Думаю, вашу колоду придется тасовать миллион лет, чтобы в какой-то момент она самопроизвольно приобрела упорядоченный вид.
        - Не спорю, - улыбнулся профессор. - Но вполне вероятно, что у того, кто тасует эту колоду, много свободного времени. А колоду он тасует с невероятной скоростью.
        Егор выпустил уголком рта струйку табачного дыма, прищурил недобрые глаза и уточнил:
        - И к чему вы все это ведете?
        - К тому, что… - Терехов осекся. - Прости.
        Он взял со столика фужер и залпом допил вино. Затем, промочив горло, снова устремил взгляд на Егора и продолжил:
        - Молекула и атомы, из которых состояло тело агента Грофта, в один прекрасный момент… лет этак через шестьдесят после смерти самого агента… вновь встретились и, подобно деталям конструктора, снова сложились в человеческое тело. И тело это приняло в себя информационного двойника, который все эти годы блуждал по Вселенной в поисках нового приюта.
        - То есть - душу?
        - Можно сказать и так. Но я предпочитаю избегать этого слова.
        Профессор взял бутылку крымского «Каберне» и снова наполнил свой фужер. Егор посмотрел, как струя красного вина бьется в хрустальные стенки фужера, усмехнулся и сказал:
        - Значит, я - новое воплощение немецкого агента Георга Грофта. И именно это позволило мне использовать его в качестве «носителя».
        Профессор посмотрел на Егора поверх фужера и кивнул:
        - Угу. - Затем отнял фужер от губ и добавил: - И с точки зрения науки, в подобном положении вещей нет никакого противоречия.
        - И, надо полагать, вы первый человек, который додумался до всей этой лабуды с кирпичиками-молекулами и «информационным двойником», вернувшимся в заново отстроенное тело?
        - Я очень умный, - ответил на это профессор. - Если ты помнишь, я единственный человек на планете, сумевший построить действующую Машину времени.
        - Должно быть, вы додумались до этого под хмельком?
        - Угадал, - улыбнулся Терехов. - И это говорит о том, что ученых давно пора было хорошенько напоить.
        Егор не принял шутку собеседника:
        - У вас два пути, проф: либо в церковь, к боженьке, либо в сумасшедший дом.
        Терехов лукаво прищурил голубые и чистые, словно у ребенка, глаза и парировал:
        - Мне вполне хватает своей собственной лаборатории, дружок. А теперь давай о деле. Мы добыли очки, трубку и браслет. Но теперь пришло время добыть четвертую вещь. Могу ли я и дальше на тебя рассчитывать?
        - Я слишком крепко в этом увяз, чтобы останавливаться на половине пути, - сказал Егор.
        Терехов одобрительно кивнул и спросил:
        - Когда ты готов отправиться в следующее путешествие?
        - Хоть сейчас, проф. Куда на этот раз?
        - Надо навестить одного дьявола в человечьем обличье.
        - И этот дьявол жил тысячу лет назад?
        Терехов улыбнулся и покачал седовласой головой:
        - Нет. Гораздо ближе. Тебе предстоит отправиться в тысяча девятьсот сорок второй год.
        - Что я должен добыть?
        - Циркониевый браслет. Мой брат носил его на правой руке. Он страдал гипертонией, и кто-то из врачей уверил его, что цирконий нормализует давление.
        - Где конкретно искать браслет?
        - Точно сказать не могу. Знаю лишь, что он находится на территории ставки.
        - Ставки?
        - Да. Сейчас я все объясню.

4
        Убрав с журнального столика вино и закуски, Терехов разложил на нем старенькую карту, изданную еще в советские времена.
        - В июле тысяча девятьсот сорок второго года Адольф Гитлер перевел свой генштаб из ставки «Волчье логово» у Растенбурга в новую ставку, расположенную в Винницкой области. Сейчас это территория независимой Украины. Первоначально эта ставка называлась Werwolf, оборотень. А потом, уж не знаю из каких соображений, в это название вставили еще одну букву, и ставка стала называться Wehrwolf, в переводе с немецкого - волк-защитник. Но в личных беседах фюрер продолжал по привычке называть ее «Вервольфом». Так же называют ее и сейчас.
        - «Волк-защитник», - повторил Егор. - Хорошее название для детской сказки.
        - Я бы на твоем месте так не радовался. «Волк-защитник» - твой будущий противник.
        - Вы хотели сказать - прошлый.
        Терехов дернул уголком морщинистых губ:
        - Хватит парадоксов и каламбуров, Егор. Отнесись ко всему серьезнее. Ставка
«Вервольф» представляет собой комплекс из нескольких подземных этажей и одного наземного. Ты чего усмехаешься?
        - Странно, что вы говорите о ставке в настоящем времени, - сказал Егор, дымя очередной сигаретой.
        - Прошлое, настоящее и будущее находятся рядом, они, как три коридора внутри одного дома. Есть места, где все три коридора почти смыкаются. Их отделяет лишь тонкая стенка, и мы с тобой научились ее ломать. Впрочем, я тебе уже об этом говорил. Итак, я продолжу, если ты позволишь.
        Егор примирительно поднял руки.
        - Толщина бетонных, армированных сталью стен бункера - несколько метров. В центральной зоне расположены главные строения: помещение гестапо, телефонная станция, столовая для высшего начальства и офицеров, бассейн, двенадцать жилых домов для генералов и высших офицеров штаба, помещения для Гитлера и два подземных бункера. В восьми километрах от «Вервольфа», в районе села Гуливцы, находится ставка Германа Геринга, а в здании Пироговской больницы - штаб верховного главнокомандования сухопутных и военно-воздушных сил.
        - Где они берут провиант, чтобы прокормить такую ораву народа? - поинтересовался Егор.
        - В Виннице есть спиртзавод…
        Егор усмехнулся:
        - Да ну? Мне нравится ход ваших мыслей, профессор.
        - Зубоскалить - это вполне в твоем духе, - заметил Терехов. - Я продолжу. Помимо спиртзавода, в Виннице есть консервный завод, а также большое огородное хозяйство. Они снабжают ставку всем необходимым. Участок по периметру ставки огорожен железной сеткой высотой два с половиной метра. Над ней натянуты два ряда колючей проволоки. Для простых солдат на территории комплекса есть несколько десятков финских домиков и бетонных бункеров - для защиты от бомбардировок.
        - Как насчет электричества и воды?
        Профессор провел пальцем вверх по карте.
        - Вот здесь, на северном участке леса, построена электростанция. А вот тут, на берегу Южного Буга, стоит водонапорная вышка.
        - Как можно покинуть ставку?
        - В нескольких сотнях метров от ставки есть маленький аэродром для самолетов связи. Вот он! - Палец профессора переместился чуть в сторону. - В ставке огромное количество дотов, пулеметных позиций и позиций для пушек. А на высоких деревьях оборудованы наблюдательные посты. Воздушное прикрытие «Вервольфа» обеспечивают зенитные орудия и истребители, размещенные на Калиновском аэродроме.
        - Здесь повсюду - «Волк-оборотень», «Вооруженный волк», «Волчье логово»… Почему именно волк?
        - Гитлер обожал волков. Он считал, что имя «Адольф» переводится с древнегреческого как «матерый волк». Кроме того, сразу после Первой мировой войны Гитлер работал в качестве информатора рейхсвера, и он выбрал себе слово «Волк» в качестве позывного. Думаю, фюрер считал волка своим тотемом. У него было девять ставок в Европе, и четыре из них назывались «волчьими» именами.
        Егор стряхнул с сигареты пепел и насмешливо заметил:
        - Думаю, имей мы шанс познакомиться, я бы ему понравился.
        - У тебя будет такой шанс, - заверил его Терехов. - Кстати, своего любимого пса Гитлер тоже называл Вольфом - Волком.
        - Я ему точно понравлюсь! - улыбнулся Егор.
        - Но потом он его застрелил, - добавил профессор. - Собственноручно.
        Егор утрированно вздохнул:
        - Это сильно понижает мои шансы. Но я все равно надеюсь на возникновение симпатии. Думаю, между нами при первой же встрече пробежит искра.
        - Главное, чтобы это была не пуля, - заметил Терехов. - Подобраться к фюреру тебе будет очень нелегко. Его охраняет «бегляйткоммандо».
        - Бегляйт… что?
        - «Бегляйткоммандо», - повторил Терехов. - Личная охрана. Двадцать членов элитного подразделения «лейбштандарт СС», дававшего присягу лично фюреру. Этих парней прозвали «белокурыми волками». Они отличаются слепым фанатизмом и пренебрежением к смерти.
        - Прямо самураи, - усмехнулся Егор.
        Профессор посмотрел на него спокойным, холодноватым взглядом и сказал:
        - В октябре сорок первого в Таганроге, мстя за шестерых убитых нацистов,
«белокурые волки» за три дня убили четыре тысячи советских военнопленных.
        Усмешка сползла с губ Егора.
        - Я рассказываю это тебе затем, чтобы ты понимал, с кем тебе придется иметь дело, Егор.
        - Я это учту, профессор. А теперь скажите: как мне найти браслет?
        - Так же, как ты нашел предыдущие вещи. В момент твоего перемещения Квантовый навигатор вычислит «точку пересечения».
        - То есть браслет сам меня «найдет»?
        Профессор кивнул:
        - Да.
        - В чье тело я вселюсь на этот раз? Кто будет моим «носителем»?
        - Ты с ним уже знаком. Бывший агент Абвера Георг Грофт. После ранения он ушел из разведки и перевелся в личную охрану Гитлера.
        Лицо Волчка на секунд оцепенело, а затем он сухо усмехнулся и проговорил:
        - Выходит, он все-таки сумел сбежать из английской тюрьмы.
        - Выходит, что так, - сказал профессор. - И не без твоей помощи.
        - Я спасал свою жизнь, - отчеканил Егор. - На его жизнь мне было плевать.
        - И все же ты оказал ему большую услугу, когда порвал ремни. Но не будем об этом. Я рассказал тебе все, что знал сам, Егор. Если есть вопросы, задавай их, а я пока выставлю настройки Машины и заполню ванну раствором.
        Глава 2
        Ставка

1
        Украина, близ Винницы, мартовский день 1942 года
        Денек выдался солнечный. Птицы щебетали в шевелюре сосен и лиственного подлеска так, словно не было никакой войны. Впрочем, здесь ее и не было.
        Отъехав от маленького аэродрома, трехосный военный «Крупп» резво покатил по широкой лесной дороге. Егор сидел в машине рядом с солдатом-шофером и рассеянно поглядывал по сторонам. Он еще не совсем освоился в шкуре бывшего шпиона-диверсанта, а теперь гауптштурмфюрера СС Георга Грофта. Агент-убийца обладал большой волей, и время от времени Егор явственно ощущал его присутствие внутри своего сознания.
        Завладев не только телом, но и памятью свого «носителя», Волчок чувствовал дискомфорт от того, что воспоминания, ставшие на время как бы его собственными, вступали в конфликт с моральной оценкой, которую давало этим воспоминаниям его настоящее «я».
        Быть Георгом Грофтом и Егором Волковым одновременно - тяжелое испытание, но Волчок был уверен, что справится.
        Как только Егор выбрался из машины, к нему тотчас подошел высокий парень в форме
«лейбштандарта СС».
        - Унтерштурмфюрер Рохус Миш, - представился он, предварительно вскинув руку в нацистском приветствии.
        - Гауптштурмфюрер Георг Грофт, - ответил Егор, так же отсалютовав парню, а затем пожав его протянутую руку.
        Унтерштурмфюрер улыбнулся и приветливо проговорил:
        - Добро пожаловать в ставку, господин гауптштурмфюрер.
        - Благодарю вас.
        Егор огляделся.
        Помимо трехосных автомобилей «Krupp», здесь стояло несколько джипов «Horch» и великолепный кайзермобиль «Mercedes 770 K» темно-синего цвета, который, вне всякого сомнения, принадлежал фюреру.
        - Помочь вам донести вещи?
        - У меня всего два саквояжа.
        - Давайте я возьму один, а заодно провожу вас в корпус «бегляйткоммандо», где вы теперь будете жить.
        Егор не стал возражать.
        Держа саквояжи, они неторопливо зашагали к корпусу личной охраны.
        - Я слышал, вы служили в разведке? - вежливо поинтересовался унтерштурмфюрер.
        - Было дело, - ответил Егор, оглядывая территорию ставки цепким, спокойным взглядом.
        - Переводом послужило ранение?
        - Скорее, его последствия. Полгода назад я попал в одну неприятную заварушку. Была перестрелка. Я отправил на тот свет пару англичан, но сам получил пулю в ногу и в плечо.
        - Здорово! - отреагировал унтерштурмфюрер.
        Егор покосился на него насмешливо:
        - Здорово?
        - Я не в том смысле, что вы были ранены, - смутился парень. - А в том, что вы участвовали в реальных военных действиях против врага и уложили двоих.
        - Я бы не назвал это военными действиями, унтерштурмфюрер. Да и в том, что я попал в засаду, нет ничего почетного.
        - Как скажете, господин гауптштурмфюрер.
        - Зовите меня просто Георг. Насколько я понимаю, на территории ставки правила немного смягчены.
        - Вы правы, Георг, - кивнул Миш. - У нас тут даже вскидывать руку в приветствии не обязательно. Фюрер это не любит.
        - Спасибо, что предупредили, унтерштурмфюрер.
        - Рохус, - улыбнулся парень. - Просто Рохус.
        - Хорошо, Рохус.
        - Есть еще один нюанс, Георг. Особо приближенные к фюреру люди иногда называют его
«шеф». Как правило, это наши «старики», которые знают фюрера уже лет по пятнадцать-двадцать. Порою, обращаясь к нему, они называют его «господин Гитлер». Нам такие вольности не положены по статусу.
        - Понял, - кивнул Егор.

* * *
        - Ну, вот и ваши апартаменты, - сказал унтерштурмфюрер, введя Егора в небольшую, но довольно уютно обставленную комнату. - Располагайтесь, а я разыщу командира.
        - Хорошо, Рохус. Спасибо за помощь.
        Егор поставил саквояж на пол, а сам уселся в кресло и вытянул ноги. Он был бы не прочь посидеть в одиночестве минут десять и хорошенько обдумать ситуацию, но уже через две минуты в дверь постучали.
        - Войдите, - отозвался Егор.
        Дверь открылась, и в комнату вошел высокий, сухопарый мужчина с отличительными знаками штурмбаннфюрера СС на петлицах. Егор поднялся с кровати и вскинул руку в приветственном знаке. Мужчина повторил жест, но лениво и вяло, затем представился:
        - Меня зовут Бруно Геше. Я ваш командир.
        Егор щелкнул каблуками.
        - Разрешите доложить, господин штурмбаннфюрер: гауптштурмфюрер Георг Грофт прибыл в ваше распоряжение.
        - Вольно, гауптштурмфюрер.
        На груди у Геше поблескивал позолоченный значок нацистской партии, означающий, что его партийный номер не превышает число 100 000. Видимо, Геше принадлежал к тем избранным служакам, которые называли Гитлера «шефом» и, возможно, даже обращались к нему на «ты».
        - Присядем, - предложил Геше.
        Егор сел на кровать, а Геше расположился на стуле. Достал из кармана коробку сигарет «Юно».
        - Курите?
        Егор кивнул:
        - Да.
        Командир достал одну сигарету и протянул ее Егору.
        - У нас разрешено курить только в своих личных апартаментах и в специальных
«курилках», - сообщил он. - Фюрер постоянно напоминает нам, что сигареты являются врагом здоровья номер один.
        Егор взял сигарету, поблагодарил и сказал:
        - Я слышал, он и сам раньше курил.
        - Не то слово. Выкуривал по сорок сигарет в день.
        Офицеры обменялись улыбками и закурили - сперва Геше, затем - от его зажигалки - Егор. Командир выпустил облако дыма и поинтересовался:
        - Как ваша нога, гауптштурмфюрер?
        - Уже не беспокоит.
        - Ранение было серьезным?
        - Пуля задела кость. Пришлось поваляться по госпиталям.
        - Бывает. - Геше прищурился от сигаретного дыма. - Я кое-что слышал о ваших подвигах, дружище. И я рад, что такой доблестный офицер, как вы, будет служить в
«бегляйткоммандо». У нас тут мало кому пришлось понюхать пороху по-настоящему. Да и те, что «понюхали», слышали свист пуль в основном только в Польше.
        - Я тоже не служил на передовой, - заметил Егор.
        Геше ничего ни это не сказал. Несколько секунд оба курили молча. Первым молчание нарушил Геше:
        - Давайте я вас вкратце проинструктирую, дружище. Во-первых…
        Голос командира звучал спокойно и размеренно и подействовал на Егора, который все еще немного нервничал, успокаивающе.
        Закончив инструктаж, командир сказал:
        - Вот, собственно, и все, дружище. Если есть вопросы - задавайте.
        - Обыскивать ли мне посетителей? - спросил Егор.
        Геше покачал головой:
        - Ни в коем случае. Обыск посетителей, если уж он необходим, производится в смежной комнате двумя сотрудниками РСД, люди из «бегляйткоммандо» никогда в этом не участвовали. Фюрер не потерпит, чтобы кто-либо из личной охраны вел себя таким образом с его гостями.
        - Каким оружием пользуются бойцы «бегляйткоммандо»?
        - Наше оружие - «вальтер-ПП» калибра 7,65. Получите его в оружейной и никогда с ним не расставайтесь.
        - Даже в апартаментах фюрера? - улыбнулся Егор.
        Геше кивнул и ответил вполне серьезно:
        - Даже там. Если шеф увидит, что охраняющий его офицер безоружен, он может сильно рассердиться.
        - «Вальтер-ПП» не ахти какой пистолет, - заметил Егор.
        - Фюрер сам определил класс оружия для личной охраны. В случае возникновения каких-либо инцидентов на помощь тут же придут ребята из РСД[Сотрудники службы безопасности.] . - Геше усмехнулся. - У них оружие посерьезнее, не то что наши малютки-«вальтеры». В основном, «маузеры» и «браунинги», хотя у некоторых есть и
«кольты».
        Затушив вторую по счету сигарету в алюминиевом блюдце, стоявшем на столике, командир поднялся со стула:
        - Ладно, дружище. Даю вам полчаса на отдых, а потом я зайду за вами и проведу вас по территории ставки.

2
        На то чтобы ознакомиться с расположением объектов «Вервольфа», хватило сорока минут. Наконец, Геше привел Егора в святая святых - личный блокгауз Адольфа Гитлера.
        - Как видите, блокгауз совсем небольшой, - сказал командир, когда они оказались внутри. - Рабочий кабинет, гостиная с камином, кухня, ванная, помещение для охраны и спальня. Вот, собственно, и все. А теперь, гауптштурмфюрер, давайте пройдем к рабочему кабинету фюрера. Коридор, который туда ведет, расположен за этой дверью.
        С этими словами Геше шагнул к дубовой двери, взялся за ручку и потянул дверь на себя. Он хотел еще что-то добавить, но осекся. Прямо за дверью стоял фюрер.
        Командир тут же щелкнул каблуками и проговорил:
        - Шеф, прошу прощения, мы собирались…
        Гитлер остановил его жестом и взглянул на Егора.
        - У вас новый боец, - произнес фюрер спокойным и простым голосом, совершенно непохожим на тот, которым он произносил торжественные речи перед толпами народа.
        - Так точно, шеф. Это гауптштурмфюрер Георг Грофт. Ранее он служил в Абвере, но после ранения и реабилитации был направлен к нам.
        Взгляд фюрера стал цепким и острым.
        - Говорят, адмирал Канарис[Адмирал Вильгельм Франц Канарис - глава службы разведки и контрразведки Третьего рейха, именуемой Абвером.] умеет подбирать себе людей, - задумчиво произнес он. А затем обратился к Егору: - Откуда вы родом, гауптштурмфюрер?
        Егор, изо всех сил стараясь сохранить видимость уверенности и спокойствия, ответил четким голосом:
        - Я родился в Верхней Силезии. Недалеко от Оппельна.
        Фюрер устало кивнул. Он не выглядел ни монстром, ни сверхчеловеком. Обычный пожилой бюргер. Первое, что бросалось в глаза, это его знаменитые усики. Егор, а вернее, его «носитель», помнил, что друзья по партии бесчисленное количество раз советовали фюреру их сбрить, но он всегда отказывался, объясняя это тем, что народ уже привык к такому образу.
        Глаза у фюрера были темно-синие, а лицо - бледное, астеничное. Черный чуб, по-детски свесившийся над морщинистым лбом, выглядел немного нелепо. Фигура Гитлера также оставляла желать лучшего. Он был среднего роста, широковат в бедрах, но узковат в плечах.
        - Сколько вам лет, Георг? - поинтересовался фюрер.
        - Двадцать девять, мой фюрер.
        Взгляд Гитлера остановился на рыцарском железном кресте, пристегнутом к кителю Егора.
        - За что награда? - спросил он.
        - За храбрость, проявленную при выполнении особо важного задания, - ответил Егор.
        - Уверен, что вы достойны этой награды, Георг. Осваивайтесь.
        Егор успел заметить, что левая рука фюрера слегка подрагивала.
        Гитлер прошел мимо охранников и двинулся к лестнице, ведущей, как Егор уже знал, к спальне.
        Когда фюрер скрылся из вида, Геше усмехнулся и негромко проговорил:
        - Кажется, вы понравились шефу.
        - Не думал, что мне когда-нибудь доведется поговорить с самим фюрером, - ответил на это Егор.
        - Теперь вы будете видеться часто, - заверил его командир. - И не удивляйтесь, если он обратится к вам по имени или начнет вас расспрашивать о жизни в Верхней Силезии. Фюрер помнит имена всех своих охранников, равно как и детали их биографий. У него поразительная память. Ну, а теперь, гауптштурмфюрер, пойдем дальше, наша «экскурсия» еще не закончена.

3
        Циркониевый браслет… Егор думал о нем днем и ночью. Служба в личной охране была не слишком обременительна, и в сравнении с опасной, постоянно держащей в напряжении работой, которую вел Георг Грофт, будучи специальным агентом Абвера, жизнь в ставке казалась курортом.
        С коллегами по «бегляйткоммандо» он так и не сумел сойтись близко. Они относились к нему немного настороженно и, конечно же, не забывали, кто он и откуда перевелся. Бойцы личной охраны выделялись на фоне остальных солдат и офицеров экстерьером. Светловолосые, голубоглазые, высокие и широкоплечие - они выглядели на фоне прочих, как породистые доги среди сброда дворняжек.
        С молодым унтерштурмфюрером Рохусом Мишем после пары совместных посиделок за бутылкой вина и шнапса Егору почти удалось подружиться. Этот рослый, жизнерадостный парень смотрел на него восторженно, как смотрит младший неопытный брат на старшего, прошедшего огонь и воду.
        Особенно не клеились у Егора отношения со «стариками» - сорокалетними офицерами, которые были рядом с Гитлером еще до его прихода к власти. Обращаясь к Егору вне службы, они часто называли его «дружище», однако глаза их при этом были словно бы покрыты корочками льда. Егор считал, что все это из-за его бывшей «специализации». Будучи агентом Абвера, он убивал людей и делал это спокойно и профессионально, и, видимо, «старикам», которые знали, почем фунт лиха, в его присутствии было немного не по себе.
        Более-менее нормальные отношения наладились с еще одним коллегой - штурмбаннфюрером Карлом Вайхелем, стоявшим на полпути между «стариками» и
«молодежью». Вайхель был один из немногих профессиональных военных в
«бегляйткоммандо». В его поведении и манере разговаривать сквозили утонченная элегантность и проницательность. У него всегда находилось время, чтобы помочь Егору, дать совет относительно работы, подсказать, как держать себя на людях или в тесном кругу в присутствии фюрера. Он и в дальнейшем очень много помогал новичку.
        Первую Мировую он прошел унтер-офицером. Он сражался на поле боя рядом с Гитлером. За бутылкой шнапса, приняв на грудь три стаканчика, Вайхель со смехом рассказал Егору, как однажды, лет десять тому назад, командир Геше мочился вместе с фюрером на какого-то араба.
        Егор вынужден был поддержать смех, хотя лично ему эта омерзительная сцена не казалась смешной ни со своих собственных позиций, ни с позиций Георга Грофта, который хладнокровно убивал людей, но никогда не позволял себе унижать их.
        Вообще же, чем ближе Егор узнавал белокурых бойцов личной охраны Гитлера, тем симпатичнее ему делался агент Абвера Георг Грофт, способный задушить голыми руками беспомощного старика и не испытать при этом никаких мук совести. Это пугало и удивляло Волчка, и порою он был близок к тому, чтобы заподозрить у себя признаки
«стокгольмского синдрома», только вывернутые наизнанку, поскольку «заложником» в данной ситуации был Грофт, а он, Егор Волков, безусловным и бесспорным
«захватчиком».
        Между тем прошло уже четыре дня, а Егор до сих пор не сделал ничего, что приблизило бы его к решению главной задачи. Он так и не напал на след циркониевого браслета.
        Волчок осмотрел запястья всех солдат и офицеров, которые служили в ставке, он задал десятки осторожных наводящих вопросов, но ни на шаг не приблизился к своей цели.
        Однажды, когда после очередного дежурства Егор сидел в шезлонге, подставив лицо весеннему солнцу, он стал свидетелем неприятной сцены. Гитлер просматривал почту, стоя под деревом, неподалеку от своего бункера. В нескольких метрах от него застыл по стойке смирно ординарец фюрера Фриц Даргес. Вытянувшись в струнку, он терпеливо ждал, что скажет ему шеф. Тут вокруг фюрера стала виться большая муха, мешавшая ему читать. Гитлер нахмурился и попытался отогнать муху, размахивая пачкой писем. Но муха не желала улетать. Наблюдая за манипуляциями фюрера, ординарец не смог удержаться от улыбки, и Гитлер это заметил.
        - Если вы не можете держать эту тварь на расстоянии от меня, то мне не нужен такой ординарец! - сухо проговорил он.
        Фюрер не сказал прямо, что Даргес уволен, но тот все понял, и по лицу его разлилась бледность. Через несколько часов он был отправлен на фронт.
        Прошло еще несколько дней. По долгу службы Егор теперь часто пересекался с фюрером. Тот кивал ему, проходя мимо, а изредка покровительственно похлопывал по плечу.
        Волчок успел узнать фюрера с неожиданных сторон. Гитлер, например, любил кино и предпочитал американские ленты. Однажды Егор застал фюрера за просмотром фильма
«Унесенные ветром». Волчок как раз стоял возле гостиной на дежурстве в день, когда картину показывали. После финальных титров Гитлер встал со своего места с удовлетворенным видом и сказал, обращаясь к кому-то из окружения:
        - Надеюсь, и мы когда-нибудь научимся снимать такие же прекрасные фильмы.
        В другой раз один из сотрудников СД, молодой оберштурмфюрер с лицом херувима и плечами борца, обратился к фюреру с просьбой отправить его на фронт.
        - Мой фюрер, я хочу отправиться на передовую, - произнес он звенящим от волнения голосом.
        - На передовую? - мрачновато переспросил Гитлер.
        - Да. На передовую. Хочу сражаться, показать, что тоже на что-то способен, что могу противостоять врагу, вместо того чтобы сидеть сложа руки в ставке.
        Гитлер досадливо поморщился:
        - По-твоему, охранять своего фюрера - это значит, сидеть сложа руки?
        - Я не то хотел сказать, шеф, - смутился оберштурмфюрер. - Я хочу драться с нашими врагами. Хочу убить как можно больше русских и тем самым приблизить нашу окончательную победу.
        Гитлер вздохнул:
        - Драться… Что ж… Скажу тебе как на духу, я бы не хотел лишиться такого хорошего солдата. Но запретить тебе я не вправе. Немцы - свободные люди, и каждый из них волен сам брать ответственность за свою жизнь и судьбу. Завтра утром ты отправишься в боевую часть.
        Оберштурмфюрер щелкнул каблуками и с воодушевлением проговорил:
        - Вы не пожалеете о своем решении, шеф.
        Гитлер вздохнул, повернулся и неторопливо зашагал в свой кабинет. Проходя мимо Егора, он покосился на него и с некоторым раздражением вопросил:
        - И что прикажете делать? Не могу же я сказать солдату «нет», когда он жаждет пролить кровь за родину.
        Когда Гитлер скрылся за углом, лейтенант расслабился, взглянул на Егора и с восторгом воскликнул:
        - Господин гауптштурмфюрер, я буду драться с красными на передовой!
        - Вам повезло, старина. Я бы тоже последовал вашему примеру, но ранение в ногу еще дает о себе знать.
        - Ничего страшного, - покровительственно заявил офицер СД. - В «бегляйткоммандо» нужны люди, подобные вам. Сильные, храбрые, знающие, почем фунт лиха. - Оберштурмфюрер насмешливо посмотрел Егору в глаза и добавил: - Быть верным псом фюрера - почетное право.

«Скорее уж волком, рвущим фюреру глотку», - подумал Егор, приветливо улыбнувшись
«вояке».

4
        На седьмой день пребывания Егора на территории ставки в блокгауз к Гитлеру приехал рейхсмаршал Герман Геринг. Егор как раз дежурил у кабинета фюрера.
        Геринг, которого все называли преемником фюрера, оказался грузным мужчиной с военной выправкой, решительным лицом и светлыми глазами, в которых читались ум, отвага и хитрость. Егор был наслышан о былых подвигах рейхсмаршала.
        Во время Первой мировой войны Геринг был летчиком-истребителем и сбил двадцать два самолета противника, за что был награжден Железным крестом и высшей военной наградой Пруссии - орденом «Pour le Mьrite». И даже дальнейшие неприглядные факты биографии Геринга, включавшие в себя скандальные любовные связи, погромы, кутежи и патологическую любовь к роскоши, не затмили былой славы рейхсмаршала и не помешали ему стать народным любимцем.
        Стремительно шагая к кабинету Гитлера, рейхсмаршал на ходу сбросил шинель, дорожную сумку и фуражку, всучил их подоспевшему Егору и тут же направился дальше.
        Как только Геринг скрылся в кабинете фюрера, Егор отнес его вещи в гардероб. В кармане шинели рейхсмаршала лежало что-то тяжелое. Положив вещи на столик перед вешалкой, Егор заметил слегка торчащую из кармана рукоятку пистолета. Он вытянул пистолет - это был огромный револьвер марки «кольт» с шестизарядным барабаном. Егор тихонько присвистнул. Внушительное оружие. Не то что его нынешний
«вальтер-ПП», выглядевший на фоне огромного револьвера детской игрушкой.
        Повесив шинель, сумку и фуражку на крючки, Егор бесшумно прошел к кабинету и навострил слух. Он услышал раздраженный голос Гитлера и негромкий, спокойный - Геринга. Речь шла о недавних бомбежках немецких городов. Фюрер нападал, а рейхсмаршал защищался, пытаясь прикрыть действия своих подчиненных и найти всему объективные объяснения. Гитлер нервничал и давал выход своему гневу. Он говорил громко, раздраженно:
        - Почему не дошла информация? Как такое вообще возможно? Информация есть, но она не доходит! Зачем отдавать приказы, если никто о них не знает! То, что произошло, - провал, и в ответе за это я! А потери? Вдовы и сироты - им будет за что меня ненавидеть!
        - Мой фюрер…
        Дальше Геринг понизил голос, словно сообщал шефу секретную информацию, но Гитлер прервал его:
        - Ты разочаровываешь меня, Герман! И пророк из тебя никудышный. Не ты ли говорил, что ни одна вражеская бомба не упадет на города Германии? Кто объявил об этом нации? Кто уверял в этом нашу партию? Я читал в книгах об азартных карточных играх - мне знакомо понятие блефа. Германия - не зеленое сукно ломберного стола, на котором можно играть в азартные игры.
        - Мой фюрер, ваши обвинения не совсем справедливы. Я никогда…
        - Вы погрязли в довольстве и роскоши, Геринг! - снова оборвал Гитлер. - Вы живете в дни войны, словно император или еврейский плутократ! Вы стреляете из лука оленей, а мою нацию расстреливают из пушек самолеты врага! Призвание вождя - это величие нации! Удел вождя - скромность! Профессия вождя - точное соотнесение обещаний с их выполнением!
        - Шеф, я не…
        - Не надо больше слов. Отправляйся в свою ставку, Герман, я должен все тщательно обдумать.
        Геринг зашагал к двери. Егор быстро отпрянул и отошел на пару шагов.
        Рейхсмаршал вышел из кабинета и неплотно притворил за собой дверь.
        - Дьявол… - тихо выругался он. Потом взглянул на Егора и грубо спросил: - Куда вы уволокли мои вещи, гауптштурмфюрер?
        - Они в гардеробе, господин рейхсмаршал. Прикажете принести?
        - Сам пройду.
        И Геринг - тяжелый, мощный, как медведь, двинулся к гардеробу. Егор последовал за ним.
        Набросив шинель и надев на голову фуражку, Геринг нахмурился и вдруг разразился тихой, но весьма отборной бранью, помянув в своей «отповеди» русских, англичан и американцев и пообещав отправить их всех туда, куда ни один человек в здравом уме не отправился бы.
        Егор спокойно выслушал нецензурный монолог Геринга, затем достал из кармана брюк алюминиевую фляжку и протянул ее рейхсмаршалу. Геринг на мгновение замолчал, потом взял фляжку и спросил без всякого удивления:
        - Что там? Шнапс?
        - Бренди, - ответил Егор.
        Рейхсмаршал кивнул, свинтил крышку и хорошенько приложился к фляжке.
        - Хорошее пойло, - похвалил он. Затем вернул фляжку Егору, оглядел его с головы до ног и сухо осведомился: - Фамилия?
        - Гауптштурмфюрер Георг Грофт.
        Геринг еще несколько секунд сверлил Волчка своими холодными, светлыми глазами, потом вдруг хмыкнул и одобрительно проговорил:
        - Ты хороший парень, Грофт. И я это запомню. Поверь, я умею быть благодарным.
        Геринг запахнул пальто, поправил на плече дорожную сумку и двинулся к выходу. Однако на полпути вдруг обернулся и спросил:
        - В карты играешь?
        - Так точно, господин рейхсмаршал.
        - Приезжай ко мне в ставку. Завтра, часов в семь вечера. Я выпишу на тебя пропуск.
        Геринг повернулся и вышел из блокгауза.
        Егор снова подошел к кабинету. Брови его удивленно приподнялись. Из рабочего кабинета Гитлера доносилась тихая прекрасная музыка. Заглянув в щель, Егор увидел, что фюрер сидит в кресле с закрытыми глазами, полностью поглощенный мелодией и словами песни, льющейся из патефона.
        Вид у Гитлера был измученный, почти несчастный. Контраст с только что закончившимся шумным спором - поразительный.
        - Войдите в кабинет, гауптштурмфюрер, - сказал вдруг фюрер, не открывая глаз. - Хватит там топтаться.
        Егор послушно вошел в кабинет, напустив на себя самый смиренный вид, на какой только был способен. Гитлер открыл глаза, посмотрел на него и спросил:
        - Вы знаете, кто это поет?
        - Нет, мой фюрер, - ответил Егор.
        - Это Йозеф Шмидт. Великий оперный тенор.
        - «Маленький человек с большим голосом». Да, мой фюрер, я слышал о нем.
        Фюрер сидел в расслабленной позе, расстегнув китель. Егор не к месту заметил, что у Гитлера наметилось брюшко и что на плечах его кителя серебрится перхоть.
        - Шмидт бежал из Германии, когда мы пришли к власти, - снова заговорил Гитлер. - И умер в пересыльном лагере. Насыщенная биография, не правда ли? Биография поэта, а не певца.
        Гитлер, ощутив на себе взгляд Волчка, повернул голову и пристально посмотрел ему в глаза. Егор почувствовал, как взмокла его спина под рубашкой. Нет, все же этот человек был не таким, как все. Глаза его, внезапно посветлевшие, холодные, властные, проникали Егору в душу, и не просто в душу, а в самые тайные и непроницаемые ее глубины.
        - У вас есть невеста? - спросил он вдруг, без всякого перехода.
        - Да, мой фюрер, - ответил Егор, припомнив, что Георга Грота действительно ждет в Берлине девушка, которой он месяц назад сделал предложение.
        - Замечательно. - Гитлер усмехнулся. - И что вы собираетесь ей подарить?
        - Подарить?
        - Ну да. Девушкам ведь делают подарки.
        - Да, мой фюрер. Я… я хочу подарить ей браслет.
        - Браслет? - Фюрер прищурился. - Золотой, я полагаю? Может быть, даже с бриллиантами?
        - Так точно.
        Уголки губ Гитлера приподнялись:
        - Это хороший подарок, Георг. Но не все то золото, что блестит. Вы что-нибудь знаете про алхимиков?
        Егор был сбит с толку. Он снова не к месту отметил, что у Гитлера на указательном пальце черный ноготь.
        - Бог щедро одарил нас дарами, но мы не всегда знаем, как их использовать. - Фюрер сдержанно усмехнулся. - Мы даже не всегда их видим, хотя они лежат у нас под самым носом. Свойства металлов до сих пор не раскрыты. Бывает, что простой медный браслет способен принести своему владельцу больше благ, чем все золото мира.
        Гитлер поднялся со стула, повернулся к Егору спиной и неторопливо прошел к камину. Рука Егора сама потянулась к «вальтеру», и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не рвануть пистолет из кобуры и не разрядить обойму в затылок величайшему злодею человечества.
        Гитлер между тем взял бронзовую кочергу и поворошил ею в камине, поправляя тлеющие поленья. Некоторое время от стоял перед камином молча, а когда обернулся, посмотрел на Волчка так, будто забыл о его присутствии или не сразу вспомнил, кто перед ним стоит. Потом кивнул и пробормотал:
        - Ах да, браслет… Хороший подарок. Женщины, как сороки, любят все блестящее. В том числе и браслеты. Когда вам понадобится отпуск, чтобы повидаться с невестой, скажите прямо мне. А уж я как-нибудь договорюсь со стариной Геше. А теперь ступайте.

5
        Егор отлично помнил слова профессора Терехова: «Браслет сам тебя найдет». Квантовый навигатор, изобретенный профессором, начинал работать на полную мощность только в момент перемещения Егора во времени, используя его сознание, как надежную антенну. Навигатор вычислял точку наибольшего пространственного и временного сближения Егора с искомым предметом и, словно умелый стрелок, отправлял его сознание в точку, немного предшествующую встрече, чтобы исключить «перелет» и дать Егору время подготовиться. Так было в предыдущие два раза, когда Машина времени забросила Волчка сперва в Средневековье, а затем в недалекое будущее.
        Исходя из этих соображений, Егор предположил, что фюрер неспроста завел речь о невесте и подарке. Последние три дня в блокгаузе Гитлера гостила его подруга - довольно хорошенькая блондинка по имени Ева Браун.
        Она была в бункере не в первый раз, и охранники фюрера были ей хорошо знакомы. Все, кроме новичка Георга Грофта. С ним она виделась всего пару раз, и они вежливо кивали друг другу в знак приветствия.
        Егору показалось, что Ева, являясь подругой великого вождя, прекрасно осознает всю двусмысленность и неопределенность своего статуса. Это было заметно по поведению девушки. По ее обыкновению скромно и как-то по-звериному покорно опускать глаза в присутствии высокопоставленных гостей Гитлера. В легком румянце, появляющемся на ее щеках, когда офицеры при ее внезапном появлении замолкали, из чего она, будучи девушкой мнительной, конечно же, делала вывод, что офицеры обсуждали ее отношения с фюрером.
        Проницательность и наблюдательность, присущие бывшему агенту разведки Георгу Грофту, сослужили Егору добрую службу. Он с первого же взгляда понял, что Еве очень одиноко в ставке. Жизнерадостная натура девушки сочеталась с природной застенчивостью, граничащей с закомплексованностью. Она считала себя недалекой и даже глуповатой и сильно робела в присутствии «великих мужчин», окружавших фюрера.
        И вместе с тем девушка жаждала общения и готова была открыть душу любому, кто сгодится на роль ее друга. На роль того, кто не будет рассматривать ее оценивающим взглядом, а примет и будет уважать ее такой, какая она есть.
        Между тем офицеры из «бегляйткоммандо», интуитивно чувствуя комплексы девушки, вели себя с ней запросто и даже бесцеремонно. Случалось, что стопки писем, телеграмм и деловых бумаг заносили прямо в комнату Евы Браун: так Гитлеру было проще добраться до почты, поскольку спальня его напрямую сообщалась с ее комнатой.
        На следующее утро после разговора с Гитлером, зная, что сам фюрер отправился на прогулку в сопровождении трех белокурых охранников, Егор прихватил из пункта связи парочку не очень срочных телеграмм, поднялся по ступенькам, ведущим в апартаменты фюрера и его подруги, на секунду остановился перед дверью в спальню Евы Браун, пригладил ладонью волосы, а затем взялся за ручку и открыл дверь.
        Ева Браун была еще в постели, практически нагая, в одной коротенькой ночной рубашке. Егор замер у порога, изобразив смущение.
        - Прошу прощения, фройляйн Гитлер, - пробормотал он растерянным голосом, намеренно называя ее именем великого фюрера и прикрыв глаза ладонью. - Должно быть, я слишком тихо постучал. Я буду благодарен, если вы не расскажете об этом фюреру.
        Волчок повернулся и сделал вид, что хочет уйти, но Ева вдруг окликнула его:
        - Постойте, гауптштурмфюрер!
        Егор замер, не оборачиваясь.
        - Вам совершенно не о чем волноваться, - мягко проговорила она. - Ничего страшного не случилось. Скажите, гауптштурмфюрер, у вас есть сигарета?
        - Конечно, фройляйн Гитлер.
        Он достал из кармана пачку трофейного «Кэмэла» и положил ее на столик возле двери.
        - Можете подать мне их? - спросила у Волчка за спиной Ева. - И не бойтесь обернуться.
        Егор обернулся и взглянул на нее. Она сидела на кровати, выпрямившись и чуть прикрыв грудь легким покрывалом. Егор взял сигареты и приблизился к ней.
        Вынув сигарету из пачки и вставив ее в пухлые словно у ребенка губы, девушка потянулась было за зажигалкой, но Егор ее опередил. Чиркнув спичкой, он поднес ее к сигарете, глядя на свежее, несмотря на недавнее пробуждение, лицо с живыми, обаятельными чертами.
        Ева выпустила облачко дыма, посмотрела сквозь него на Волчка и вдруг улыбнулась:
        - Вы новичок, правда?
        - Правда, - ответил Егор и тоже улыбнулся.
        - Вы уже успели с кем-нибудь подружиться?
        Он покачал головой:
        - Нет. Я все еще чувствую себя здесь немного чужим.
        - Мне это знакомо, - сказала Ева.
        Она повернулась к тумбочке, чтобы стряхнуть с сигареты пепел в фарфоровую пепельницу, и как бы невзначай выпростала из-под покрывала стройную правую ногу, обнаженную до самого бедра. Нога была великолепная, не хуже, чем у супермоделей с обложек «Harper’s Bazaar» и «Vogue».
        Ева снова выпрямилась, посмотрела Егору в глаза и весело спросила:
        - У вас все еще испуганный вид. Неужели я такая страшная?
        Он улыбнулся в ответ - самой очаровательной, мягкой и обезоруживающей из своих улыбок (а их в загашнике у опытного разведчика Георга Грофта было великое множество).
        - Вы прекрасны, фройляйн! - выдохнул он. И тут же покраснел, словно устыдился развязности своих слов.
        Ева засмеялась, щечки ее тоже слегка порозовели:
        - А вы ловелас, капитан! Но вы кажетесь мне простым и симпатичным парнем. Слушайте, вы сможете достать мне выпивку?
        - Выпивку?
        Она кивнула:
        - Да. Я знаю, что вы, офицеры, в свободное время прикладываетесь к рюмочке. Как, впрочем, и все другие мужчины. А мне Адольф запрещает пить.
        - Это очень мудро с его стороны, - мягко заметил Егор.
        - Безусловно. Но иногда… иногда без выпивки совершенно невозможно расслабиться. А я так часто чувствую себя напряженной.
        Последняя фраза Евы прозвучала неожиданно искренне и не без некоторой горечи. Егор кивнул в знак понимания и уточнил:
        - Какие напитки предпочитает фройляйн?
        Глаза девушки загорелись.
        - Сможете принести шампанское? - негромко, словно боясь чужих ушей, спросила она.
        Глядя на ее лицо, Егор окончательно удостоверился в своем подозрении, которое возникло у него, едва он переступил комнату: Ева Браун была пьяна.
        Опьянение ее было едва заметным. Скорее всего, девушка выпила не больше пары бокалов вина (видимо, допила остатки из бутылки, которую тщательно прятала от фюрера).
        Егор улыбнулся и сказал:
        - Я готов попробовать.
        Он собрался было выйти, но девушка быстро проговорила:
        - Постойте… Лучше коньяк или бренди. Вы сумеете достать?
        Егор снова повернулся к Еве и сказал:
        - За бренди никуда идти не понадобится. У меня есть при себе фляжка.
        Бровки девушки удивленно приподнялись:
        - А разве Адольф не запрещает?
        - Запрещает. И поэтому я буду вам очень благодарен, если вы меня не выдадите.
        Она снова улыбнулась, на этот раз широко и лучисто - как лучшему другу:
        - Вы для меня просто находка, капитан!
        - Рад вам услужить.
        Егор достал из кармана фляжку, открыл ее и протянул девушке. Она приняла фляжку, и при этом ее теплые пальцы легонько коснулись его руки.
        - За вашу доброту! - сказала девушка, приветливо глядя на Егора, отсалютовала ему фляжкой и сделала небольшой глоток. Поморщилась и сообщила: - Крепкое. Даже горло дерет.
        А потом приложилась снова и сделала два довольно больших глотка. На глазах Евы выступили слезы, но она не закашлялась, а опустила фляжку и спокойно вытерла влажные губы тыльной стороной ладони.
        - Как вас зовут? - сипло спросила она Егора.
        - Георг, - ответил он.
        - Георг, вам, наверно, часто говорили, что вы красавец?
        Егор чуть склонил голову набок и не без игривого лукавства промолвил:
        - Вы и правда так думаете?
        - Что вы красавец? - Ева засмеялась. - Да, я правда так думаю. Будь я свободна, я могла бы в вас влюбиться. Но моя связь с Адольфом не помешает нам с вами стать друзьями, верно?
        - Верно, - кивнул Егор.
        Улыбка вдруг сползла с губ девушки. Она вздохнула и проговорила с невыразимой горечью:
        - Мне здесь так одиноко… Адольф не любит, когда я пью спиртное или курю. Иногда, втайне от него, я выкуриваю сигарету, но после этого мне приходится чистить зубы и тщательно полоскать рот, чтобы запах меня не выдал. Волчок в этом очень строг.
        - Волчок? - приподнял брови Егор.
        Ева кивнула:
        - Да. Изредка я его так называю. Это напоминает мне о нашей первой встрече. Хотите расскажу, как это было? - предложила вдруг она.
        - Только если вы сочтете это возможным, - сказал Егор, глядя девушке прямо в глаза.
        Она улыбнулась, подтянула ноги и шлепнула ладошкой по краю кровати:
        - Присядьте.
        Егор сел. Теперь они оказались совсем рядом. Настолько, что могли уловить дыхание друг друга, а Егору, с его по-звериному обостренными чувствами, даже казалось, что он явственно ощущает тепло ее тела.
        - В двадцать девятом году, - снова заговорила Ева, - гадалка сказала мне: «Скоро весь мир будет говорить о тебе и твоей великой любви!»
        - И она не ошиблась, - заметил Егор дружеским голосом.
        - Да, - неуверенно проговорила Ева. - Наверное.
        Она сделала еще один глоток из фляжки, смахнула с глаз выступившие от крепкого напитка слезы, посмотрела на Егора и сказала:
        - Мы познакомились с Адольфом в начале октября двадцать девятого года. После праздничной вечеринки в фотоателье Хоффмана я задержалась - мне нужно было привести в порядок деловые бумаги. Когда я стояла на высокой стремянке, приставленной к большому шкафу для документов, к нам вошел сам Хоффман с каким-то незнакомым господином со смешными усиками. Усатый господин был одет в светлое английское пальто, а в руке держал большую фетровую шляпу. Они сели на стулья в противоположном конце комнаты и заговорили о своих делах. Но я-то заметила, что незнакомец исподволь разглядывает мои ноги. Мне стало смешно и неудобно, ведь я была в коротенькой юбочке, которую сшила себе сама. Когда я спустилась с лесенки, Хоффман тут же представил меня солидному господину. Помню, он сказал: «Это наша бравая маленькая фройляйн Ева! А это - господин Вольф!»
        - Вольф[Волк (нем.).] ?
        Ева кивнула:
        - Да. Это был его партийный псевдоним. Адольф всегда любил волков, поэтому и взял себе такую фамилию. В тот вечер мне пришлось возвращаться домой затемно, и Адольф предложил подвезти меня в своем «Мерседесе». Но я отказалась.
        - Почему? - спросил Егор.
        - Мой отец был человеком очень строгих правил, и он бы пришел в ярость, если бы увидел меня в автомобиле с незнакомым мужчиной, тем более что мужчина этот был намного старше меня. После этого Адольф стал часто заезжать в наше фотоателье. И я влюбилась в него. От его взгляда меня бросало в дрожь, а его галантные манеры кружили мне голову. Он постоянно дарил мне цветы и конфеты, и при этом всегда целовал мне руку и говорил что-нибудь приятное. Особенно мне запомнился первый букет, который Ади мне подарил. Это были желтые орхидеи. Знаете, Георг, это было… великолепно. Я купалась в своей любви. Но теперь… теперь мне так одиноко, а Адольф со мной так строг, что я почти позабыла, каково это - быть нежно и страстно любимой.
        Егор посмотрел девушке в глаза и тихо произнес:
        - Уверен, что вокруг найдется немало желающих напомнить вам об этом.
        - А как насчет вас? - словно в шутку спросила Ева, но во взгляде ее, устремленном на Егора, не было ничего шутливого или веселого. Глаза ее мерцали маслянистым светом, дыхание стало прерывистым, а губы слегка приоткрылись.
        И Егор больше не сдерживался. Он резко подался вперед, обнял девушку за талию и поцеловал в губы…
        Все произошло стремительно - так стремительно, что оба не успели осознать, что делают. Ева вздрагивала и стонала в его объятиях, а потом выгнулась дугой, хрипло вздохнула и так сильно прикусила губу, что на ней выступила капелька крови. И лишь когда все закончилось, она слегка оттолкнула его от себя и громко проговорила:
        - Мы не должны были… Не должны…
        Егор пришел, наконец, в себя. На лице его отобразилось изумление. Он совсем не собирался делать то, что сделал. Это было что-то вроде сексуального помутнения, и кто был виноват в этом «помутнении» - вервольф, дремавший у него в душе, или же Георг Грофт, чья страстная и необузданная любовь к женскому полу несколько раз едва не стоила ему жизни, - этого Егор не знал.
        Однако что случилось, то случилось. Ева Браун лежала перед ним на кровати - обнаженная, раскрасневшаяся от страсти, потрясенная не меньше его. Овладев собой, она протянула руку к отброшенному покрывалу и прикрыла грудь.
        Егор потянулся за пачкой «Кэмэла». Вытряхнул две сигареты, одну вставил в губы, вторую протянул Еве.
        Несколько секунд оба молча пускали дым, бросая друг на друга быстрые взгляды. Первым молчание нарушил Егор.
        - Прости, - сказал он. - Я не знаю, что на меня накатило.
        - Это я виновата, - отозвалась Ева. - Ты чем-то напомнил мне Адольфа. Такого, каким он был много лет назад.
        - Мы с ним похожи? - спросил Егор, усмехнувшись.
        - У вас одинаковый взгляд, - сказала Ева. Потом внимательно посмотрела на него и вдруг спросила: - Ты придешь ко мне еще?
        Егор повернул голову, и взгляды их встретились.
        - Ты этого хочешь? - спросил он.
        Она кивнула:
        - Да.
        - Но это опасно. Если он узнает, тебе не- сдобровать.
        Ева улыбнулась:
        - Ты беспокоишься обо мне?
        - Да. Я о тебе беспокоюсь.
        Ева положила недокуренную сигарету в пепельницу, а потом придвинулась к Егору и поцеловала его в щеку.
        - Приходи еще, Георг, - тихо сказала она. - Мне с тобой легко. Если хочешь, мы будем просто разговаривать. Мне тут совсем не с кем поговорить.
        - Хорошо, - сказал Егор. - Я приду.
        Он взял фляжку и отхлебнул бренди, затем передал фляжку Еве. Она тоже сделала пару глотков. Глаза ее заблестели еще ярче, а на щеках проступил румянец. Ева улыбнулась и хотела поцеловать Егора в губы, но он слегка отстранился, посмотрел на нее спокойным взглядом, а затем сказал:
        - Расскажи мне про браслет.
        Брови Евы чуть приподнялись:
        - Про браслет?
        - Да. Про необычный браслет, который он тебе подарил.
        Ева несколько секунд молчала, а потом удивленно и словно бы с некоторой досадой спросила:
        - Он с тобой так откровенен?
        - У нас был один разговор, - уклончиво ответил Егор.
        - И что он рассказал тебе про браслет?
        Волчок играл ва-банк, и останавливаться было уже поздно.
        - Ничего, кроме того, что у браслета есть какая-то тайна, - ответил он девушке. Потом накрыл ладонью ее руку, лежащую на кровати, и добавил мягким, чувственным голосом: - Я хочу быть твоим другом, Ева. И хочу знать о тебе как можно больше.
        Она растерянно улыбнулась:
        - Что ж… Однажды ночью браслет появился у Адольфа на письменном столе. Я толком не поняла, как это произошло. Да он мне и не объяснял. Просто сказал, что браслет появился сам собой. Адольф расценил это как знак, посланный ему Божеством. Символ избранности.
        - Фюрер подарил его тебе?
        - Браслет? - Девушка тряхнула белокурыми кудряшками. - Нет. Он хотел мне его подарить, но потом передумал. Сказал, что я слишком легкомысленная для таких подарков.
        - Значит, браслет все еще у фюрера?
        Ева наморщила лоб, потом медленно покачала головой:
        - Нет… Кажется, нет. Адольф не хотел держать браслет при себе. Он сказал, что от браслета исходит нехорошая энергия. Когда он в первый раз это почувствовал, он даже хотел избавиться от браслета, но не решился. Ади сказал, что отдаст его на хранение своему преемнику.
        - Преемнику? Он говорил о Геринге?
        - Да. Наверное. - Ева прищурила светлые глаза. - А к чему все эти вопросы, Георг?
        Он улыбнулся:
        - Я всегда интересовался мистикой, Ева.
        - Ясно. - Она тоже улыбнулась: - Вот и еще одно сходство между тобой и Адольфом. Я же говорю: вы с ним похожи.

«Вряд ли можно воспринимать это как комплимент», - подумал Егор. Он поднялся на ноги и привел в порядок одежду.
        - Мне пора, Ева.
        Она вздохнула:
        - Жаль. Можешь оставить мне свою фляжку?
        - Да. Конечно. Только спрячь ее подальше.
        - Я спрячу, - пообещала Ева.
        Егор нагнулся, поцеловал девушку в губы, потом развернулся и зашагал к двери.

6
        Получалось, что приглашение от рейхсмаршала Геринга поступило как раз кстати. Слова профессора о том, что «предмет, переместившийся в другую эпоху, сам «жаждет» быть найденным», несмотря на весь свой метафоризм, оказались верны.

«Время - упругая штука, - говаривал профессор. - Как его ни гни и ни меняй, оно все равно попытается вернуть первоначальный порядок вещей. И использует для этого любой шанс».
        Егор понял, что приглашение Геринга - один из таких шансов, предоставляемых ему какой-то высшей силой, контролирующей незыблемость цепочки событий. Он был готов навестить Геринга, но тот внезапно приехал сам.

«Мерседес» рейхсмаршала остановился рядом с бронированным кайзермобилем фюрера. Шофер, конопатый ефрейтор в серо-голубой форме, выскочил из салона и открыл Герингу дверцу. Несмотря на грузную комплекцию, бывший летчик-ас выбрался наружу легко, словно жирок его был всего лишь камуфляжем, скрывающим ловкое, стройное, мускулистое тело.
        Проходя мимо Егора и унтерштурмфюрера Рохуса Миша, с которым тот стоял у блокгауза фюрера, Геринг кивнул в ответ на их вскинутые в приветствии руки и быстрой походкой прошел мимо.
        - У фюрера сегодня хорошее настроение, - сказал Миш, когда Геринг вошел в блокгауз. - Он пригласил на обед своих старых боевых друзей.
        - Кто еще будет на обеде? - поинтересовался Егор.
        - Комиссар по идеологии Гиммлер и министр вооружений Шпеер.
        - Надеюсь, парни хорошо развлекутся.
        Егор произнес эти слова с легкой усмешкой, и унтерштурмфюрер Миш посмотрел на него удивленно. Егор поспешно напустил на себя серьезный вид и добавил:
        - Великим гениям тоже иногда нужно отдыхать. Ты согласен?
        - Конечно, - кивнул унтерштурмфюрер. Потом взглянул на часы и со вздохом проговорил: - Моя смена закончилась, завалиться бы сейчас спать, да не получится.
        - Почему?
        - Через полчаса я должен быть в пункте связи. Ожидается донесение от генерала Паулюса, которое фюрер очень ждет.
        - Ступай спать, а за сообщением схожу я, - предложил Егор.
        - Вы серьезно?
        - Конечно, дружище.
        Миш просиял:
        - Я ваш должник, гауптштурмфюрер!
        - Я это запомню, - шуточно кивнул Егор.
        Унтерштурмфюрер пожал Егору руку, повернулся и заспешил в корпус
«бегляйткоммандо».
        Когда полчаса спустя Волчок вошел в «каминную гостиную», неся в руке запломбированный конверт с донесением, Гитлер и его гости уже обедали. Фюрер сидел во главе стола, по правую руку от него расположился Геринг, по левую - рейхсфюрер СС Гиммлер, чьи круглые очки поблескивали мертвенным светом. За Герингом сидел недавно назначенный рейхсминистр вооружений и военной промышленности Альберт Шпеер, человек худощавый, сосредоточенный, с красивым породистым лицом.
        Егор щелкнул каблуками и вскинул руку в приветственном жесте, но Гитлер махнул рукой и сказал:
        - Давайте без церемоний.
        Выглядел фюрер и впрямь довольным, чего нельзя было сказать о его гостях. Геринг и Шпеер напряженно молчали, а Гиммлер, кроме того, еще и обиженно шмыгал носом. Очевидно, между «старыми боевыми друзьями» произошел спор, и, судя по тому, что фюрер светился довольством, он вышел из словесной перепалки победителем. (Впрочем, могло ли быть иначе?)
        Взяв у Егора пакет, Гитлер сделал ему знак подождать, открыл пакет, вынул донесение и пробежал по нему взглядом. Потом снова вложил листок в конверт и положил его на стол, рядом с собой. Лицо Гитлера осталось довольным, из чего Егор сделал вывод, что принес фюреру хорошие вести.
        - Гауптштурмфюрер Грофт, не хотите к нам присоединиться? - предложил вдруг фюрер, искоса поглядывая на Гиммлера. Тот заерзал на стуле, холодно поблескивая очками, и слегка побагровел.
        - Мой фюрер, я не голоден, - вежливо сказал Волчок.
        - Вздор. Садитесь за стол. Как видите, у нас тут все по-простому.
        Егор поблагодарил и, ничем не выражая своего удивления, сел на свободный стул.
        - Дайте ему жареного картофеля, - приказал Гитлер прислуге.
        Не прошло и минуты, как перед Егором появилось большое блюдо с жареной картошкой, салатом и зеленью.
        - Если хотите, возьмите рыбы или мяса, - предложил Гитлер.
        Егор вежливо отказался, зная, что фюрер вегетарианец.
        - Генрих, ты, кажется, обожаешь мясо, - обратился тогда фюрер к Гиммлеру.
        - Не думаю, что слово «обожание» подходит, Адольф, - ответил тот деревянным голосом. - Но я ем мясо, это верно.
        - Ты, кажется, гордишься этим?
        - Вовсе нет.
        - А я уловил в твоем голосе нотки превосходства, - настаивал Гитлер. - Как будто есть трупы и прихлебывать из тарелки трупный чай - это огромное достоинство!
        Гиммлер натянуто улыбнулся и сказал:
        - Адольф, напрасно ты называешь мясной бульон «трупным чаем». Врачи говорят, что он очень полезен для здоровья. Особенно это относится к тем, у кого больной желудок. А у меня, как ты знаешь, часто случается несварение.
        - Не знал, что вываренная кровь мертвецов может быть лекарством. Но если ты настаиваешь…
        Тут фюрер увидел, что Геринг накладывает себе в тарелку угрей, и переключился на него:
        - Не стесняйся, мой славный Герман. Накладывай побольше. В конце концов, рыба - это не мясо.
        - Рад, что ты так думаешь, - улыбнулся дородный, неунывающий рейхсмаршал.
        Гитлер чуть прищурил глаза и язвительно добавил:
        - Побольше, друг мой, побольше. Кстати, мой славный Герман, ты знаешь, что когда ловят угрей, то в качестве приманки используют дохлых кошек?
        По лицу Геринга пробежала тень, и он, досадливо дернув щекой, отложил вилку.
        - Что случилось? - вскинул брови фюрер. - Угри уже не кажутся тебе хорошей пищей?
        - Просто расхотелось, - сказал Геринг.
        - Ну, тогда угощайся раками. Сегодня у нас отличные раки.
        - Благодарю, Адольф.
        - Не стоит благодарности, ты ведь мой гость, а мы, немцы, славимся радушием. Ты знаешь, Герман, когда я был ребенком, по соседству от нас жил лавочник Бруно Бергер, и у него были сыновья-близнецы. Мальчишкам было лет по одиннадцать. Однажды, придя домой из школы, они обнаружили, что их старая няня умерла. Мальчишки сильно расстроились, но, будучи предприимчивыми малыми, они решили, что няня, которая при жизни обожала близнецов, была бы рада принести им пользу и после своей смерти. Они загрузили тело старухи на тележку и отвезли его к реке.
        Гитлер, внимательно глядя на рейхсмаршала Геринга, добродушно улыбнулся и договорил:
        - Не буду утомлять тебя подробностями, Герман, но в тот день близнецы Бергеры наловили три ведра великолепных, упитанных раков.
        - Забавная история, - сказал Гиммлер, насмешливо поглядывая на сконфуженного толстяка рейхсмаршала сквозь стеклышки очков.
        Гитлер явно был в ударе и продолжал разглагольствовать, вскоре от «гастрономии» разговор непостижимым образом перешел на тему веры в Бога. Впрочем, Егор уже знал, что такие неожиданные повороты мысли - вполне в духе фюрера.
        - Каждый человек имеет духовные потребности, - вещал он, пережевывая картофель. - Я презираю лицемерных и материалистичных клерикалов. Но стандарты и теологические догматы необходимы. Без них великое учреждение христианской церкви давно бы разрушилось.
        - Значит, ты можешь назвать себя верующим человеком, Адольф? - вежливо произнес Гиммлер.
        Гитлер поднял вилку и глубокомысленно изрек:
        - Моя вера превыше любых формулировок и случайных обстоятельств, Генрих. Бог для меня - основа всего, пастырь всех вещей, моей собственной судьбы и судеб всех остальных людей.
        - Но разве бог поощряет войны? - подал голос министр Шпеер. - Ведь война несет смерть миллионам людей.
        Все трое нацистов повернули головы и уставились на него.
        - В смерти нет ничего страшного, Альберт, - снисходительно произнес фюрер. - По крайней мере, для искренне верующего христианина, ведущего праведный образ жизни.
        - А для неправедных? - уточнил благородный Шпеер.
        - Их тем более жалеть не стоит. В конечном итоге каждый получает свое. А значит, война - величайшее благо. Она - как живая кровь. Вы ведь не станете оспаривать освежающее действие войны для целых народов и каждого конкретного человека?
        Пока Егор думал, что можно было бы на это ответить, заговорил Геринг:
        - Я не имею ничего против стремительных войн, - сказал толстяк. - Но некоторые войны так растягиваются, что становятся утомительны. И не только для конкретных людей, но и для целых наций.
        - Ты про нынешнюю войну с Советской Россией? - уточнил Гитлер.
        Геринг кивнул. Тогда фюрер прищурил посветлевшие глаза и сказал:
        - Война скоро закончится. Мы разобьем русских на всех фронтах. Но самое сложное - организовать жизнь после войны. Правильней всего было бы после победы над Россией доверить, разумеется под германским верховенством, управление страной Сталину. Он лучше кого бы то ни было знает, как надо обращаться с этими русскими.
        - Сталин сумел организовать всю эту огромную, необразованную, туповатую массу и заставит ее двигаться в нужном направлении, - подтвердил, уминая мясо, Гиммлер.
        - Сталин заслуживает похвалы, - согласился Гитлер. - Ни бездарному, спившемуся демагогу Черчиллю, ни сифилитическому паралитику Рузвельту я бы роль своего наместника в побежденной стране не доверил.
        - Но Сталин не уважает свой народ, - неуверенно проговорил министр Шпеер. - Возьмите хотя бы «чистку», которую он провел в генеральном штабе Красной Армии.
        - В расстреле Тухачевского и других генералов я вижу проявление сталинского ума и проницательности, - холодно отчеканил Гитлер. - Я уже не говорю о его неприязни к евреям. Сталин знает, что делает, в отличие от этих идиотов Черчилля и Рузвельта.
        - Значит, Сталин - великий правитель? - весело спросил толстяк Геринг.
        - Безусловно, - ответил фюрер, глотнув воды. - У него есть для этого все качества. И главное из этих качеств - отсутствие «категорического императива» и всяких нравственных тормозов, придуманных философами и клерика- лами. Неприятие всего этого - главное качество гениальной натуры.
        - Русские никогда не полюбят немцев, - заметил, нанизывая на вилку очередной кусок мяса, рейхсфюрер СС Гиммлер. - И потом, Адольф, как ты собираешься прививать им чувство долга, когда мы их завоюем?
        Фюрер сдвинул брови и назидательно проговорил:
        - Немец повсюду в мире возбуждал к себе ненависть, так как, где бы он ни появлялся, везде начинал всех поучать. Но народам это не приносило ни малейшей пользы, ибо ценности, которые он пытался им привить, не являлись таковыми в их глазах. В России отсутствует категория долга в нашем понимании. Зачем же нам воспитывать это чувство в русских?
        - Однако нам в любом случае придется выработать программу управления русским стадом, - снова возразил Гиммлер.
        - Эта программа уже есть, - заявил Гитлер. - Нужно лишь оформить ее на бумаге, но эта задача не из самых сложных.
        - Адольф, может быть, ты изложишь нам эту программу вкратце? - попросил, ловко разделывая омаров, Геринг.
        - Пожалуйста. Большую часть населения России составляют крестьяне. А к тому времени, когда мы завоюем эту дикую страну, городов там не останется вовсе, поскольку мы сотрем их с лица земли. Теперь о крестьянах. При заселении русского пространства мы должны обеспечить «имперских крестьян» необычайно роскошным жильем. Германские учреждения должны размещаться в великолепных зданиях - губернаторских дворцах. Вокруг новых городов, в радиусе тридцати-сорока километров, раскинутся поражающие своей красотой немецкие деревни, соединенные самыми лучшими дорогами.
        Геринг, Гиммлер и Шпеер слушали фюрера внимательно, то и дело одобрительно кивая головами и даже отставив на время тарелки с мясом, картошкой и раками.
        - Возникнет другой мир, - продолжал вдохновенно вещать Гитлер, - в котором русским будет позволено жить, как им угодно. Но при одном условии: господами будем мы. В случае мятежа нам достаточно будет сбросить пару бомб на их деревни и поселки, и дело сделано. А раз в год мы будем проводить группу русских по столице рейха, чтобы они прониклись сознанием мощи и величия ее архитектурных памятников.
        - Англичане знают толк в колонизации, - сказал вдруг Гиммлер, и, как выяснилось, невпопад, поскольку фюрер сверкнул на него глазами и недовольно проговорил:
        - Колонии - весьма сомнительное приобретение. Впрочем, восточные пространства станут для нас тем, чем была для Англии Индия, - неожиданно согласился фюрер. И добавил с горечью: - Если бы я мог втолковать немецкому народу, как важны они для будущего!
        Несколько секунд все молчали, словно пораженные великолепной картиной грядущего, описанной Гитлером. Первым молчание прервал сам фюрер. Повернувшись к Егору, он сухо произнес:
        - Кстати, вы можете идти, гауптштурмфюрер. Если, конечно, вы насытились.
        Егор послушно встал из-за стола и, попрощавшись по всем правилам нацистского этикета, покинул гостиную.

7
        За время пребывания на территории ставки «Вервольф» Егор успел осмотреть практически все помещения. Одно из них, именуемое «Третий блок Икс», заинтересовало его больше других - главным образом из-за того, что дальше небольшого вестибюля, стены которого были выложены белой плиткой, как в общественной бане, Егора не пустили парни из СД.
        Егор попытался расспросить про «Третий блок» своих коллег-охранников, однако те на все вопросы отвечали уклончиво, в один голос утверждая, что это «обычная медицинская лаборатория». Командир Геше назвал ее еще пренебрежительней -
«подсобка доктора Мореля».
        Доктор Теодор Морель был личным врачом фюрера. Егор побывал у него на обязательном медосмотре сразу после приезда в ставку. Это был полноватый и лысоватый мужчина, жизнерадостный и добродушный на вид, носивший очки с чуть затемненными стеклами. Говорили, что у Мореля редкая глазная болезнь, называемая «светобоязнь». С Гитлером он был знаком уже много лет, и фюрер доверял доктору так же, как себе.
        Агент Георг Грофт, имевший по роду своей бывшей службы допуск к разного рода секретным документам, знал о Мореле довольно много.
        Пятидесятитрехлетний доктор Теодор Морель был фигурой далеко не однозначной. Он умело втирался в доверие к людям, сразу же становясь своим в любой компании. Будучи умным и ловким человеком, он без труда карабкался по шаткой и скользкой от крови административной нацистской лестнице к вершинам власти.
        Начинал Морель как корабельный врач, поэтому в те годы ему частенько приходилось иметь дело с венерическими болезнями. Всем известно, что истосковавшиеся по женской ласке моряки не брезгуют даже самыми дешевыми и сомнительными борделями, а оттуда - прямой путь к венерологу Морелю.
        Приобретя обширную практику, Морель, в конце концов, стал отличным специалистом во всем, что касалось кожных и венерических заболеваний. Однако известность он приобрел не только благодаря своим навыкам. В середине тридцатых годов Морель распустил о себе забавный слух. Он утверждал, что является учеником Ильи Мечникова, знаменитого русского биолога и лауреата Нобелевской премии. И не просто учеником - а любимым, тем discipulus dilectus[Любимый ученик (лат.).] , которому Мечников открыл свои «сокровенные секреты» успешной борьбы с любыми инфекционными заболеваниями.
        На все реплики скептиков, утверждавших, что Морель не мог быть знаком с «великим русским», Теодор Морель отвечал примерно так: «К сожалению, я недодумался задокументировать наши встречи с Ильей - по той простой причине, что мы занимались наукой, а не пустой досужей болтовней, и у нас попросту не было времени на пустяки. - А потом холодно добавлял: - Впрочем, я не настаиваю. Не хотите лечиться у меня, идите к другому специалисту».
        Слава лучшего ученика гения вкупе с репутацией высококлассного венеролога ввели его в богемную среду. Беспорядочность половых контактов - это то, что роднит моряков с актерами, певицами, художниками и режиссерами, и вскоре Морель стал в этой среде незаменимым и безотказным специалистом.
        С Гитлером доктора познакомил личный фотограф фюрера Гофман, и случилось это десять лет назад. Обходительный и услужливый, с добродушно-улыбчивым лицом, Теодор Морель очаровал фюрера. Он умел ловко потакать желаниям пациентов и вселять в них уверенность в благоприятном исходе любой болезни. В общем, бывший корабельный врач оказался хорошим психотерапевтом, хотя в то время термин «психотерапевт» еще не был в ходу.
        Вскоре после знакомства фюрер назначил Теодора Мореля лейб-медиком - своим личным лечащим врачом.
        Канцлеру Гитлеру сильно досаждала непонятная сыпь на теле, однако доктору Морелю удалось избавить будущего фюрера от этой неприятности. После окончания лечения Гитлер, довольный результатом, объявил: «Морель спас мне жизнь».
        Гитлер запретил любые выпады в адрес своего лейб-медика, и Морель стал неприкосновенной фигурой. Кроме того, Гитлер настоятельно рекомендовал всем своим подчиненным, а также товарищам по партии обращаться за медицинскими консультациями исключительно к доктору Морелю, благодаря чему тот не только упрочил свое положение, но и быстро разбогател.
        Когда Гитлеру нездоровилось, лейб-медик предписывал фюреру инъекции препаратов, которые сам изготавливал и сам колол. Рейхсмаршал Герман Геринг, возненавидевший доктора-выскочку с первых дней знакомства, презрительно называл его «имперский укольщик».
        Итак, «Третий блок Икс» был местом, куда Егору не полагалось входить. Командир Геше сообщил ему, что доктор Морель не подпускает военных к своим мензуркам на пушечный выстрел. Однако, вопреки этим утверждениям, Егор, оказавшись рядом с блоком, пару раз слышал, как хлопала железная дверь, ведущая из «предбанника» в лабораторию, а вслед затем из «предбанника» на улицу выходили офицеры-«старики» из
«бегляйткоммандо».
        При этом они воровато оглядывались, словно боялись, что их посещение доктора было чем-то постыдным, и глаза у них при этом сверкали жестким, холодным блеском, да и во всех повадках проступало что-то хищно-звериное. Егор в такие моменты отворачивался, делая вид, что ничего не заметил.
        Но с каждым днем «Третий блок» привлекал Егора все сильнее и сильнее, разжигая его профессиональное любопытство.
        Покинув гостиную Гитлера и имея в запасе еще довольно много свободного времени, Волчок решил посетить доктора Мореля и попытаться что-нибудь «разнюхать».
        Морель встретил его в своем «предбаннике». Он стоял возле стола с задумчивым видом и вытирал руки белейшим полотенцем. Завидев Егора, доктор рассеянно улыбнулся, кивнул в ответ на его приветствие и спросил:
        - Что-то случилось, господин гауптштурмфюрер?
        - Нога побаливает, - соврал Егор. - Будь она неладна.
        - Нога? - Док отложил полотенце и машинально отряхнул от невидимых соринок левый рукав белого халата. - Что ж, давайте посмотрим.
        Егор устроился в кресле, предоставив нацисту-эскулапу ощупывать и осматривать свою раненую и залеченную голень.
        - Боли сильные? - поинтересовался в ходе осмотра Морель.
        - Нет, - ответил Егор. - Но я боюсь осложнений.
        Доктор еще пару минут мял ногу Волчка, после чего с довольным видом заключил:
        - Что ж, гауптштурмфюрер, должен вас обрадовать. С вашей ногой все в порядке.
        - А что насчет болей?
        - Старые раны ноют к непогоде. Ваша рана - не исключение. В этом нет ничего страшного, и боли скоро утихнут, однако, если хотите, я могу дать вам мазь.
        - Было бы неплохо.
        - Сейчас подыщу что-нибудь подходящее.
        Пока доктор рылся в своем шкафу, Егор взглянул на железную дверь, ведущую из
«предбанника» в рабочие апартаменты Мореля, и сказал:
        - Я слышал, вы не просто врач, но еще и ученый.
        - В каком-то смысле, да.
        Лейб-медик подошел к Егору с жестяной банкой в руке.
        - И над какой научной проблемой вы сейчас работаете?
        Морель, не отвечая, открыл банку и занялся голенью Егор.
        - Так над какой проблемой вы работаете, док? - повторил свой вопрос Егор.
        - Не хочу отягощать ваш слух терминологическим волапюком, гауптштурмфюрер, - спокойно проговорил Морель.
        - А если в двух словах?
        - Моя работа направлена на обеспечение немецкой армии всем необходимым.
        - Вы говорите о продовольствии?
        Лейб-медик улыбнулся:
        - Можно сказать и так. - Наложив на голень компресс, он закрыл банку и вручил ее Волчку. - Держите. Если будет болеть, повторите вечером процедуру, которую только что увидели. Надеюсь, вы все запомнили?
        - Так точно, док.
        - Ну и славно. Можете опустить штанину.
        Егор опустил штанину и принялся неторопливо надевать армейский ботинок.
        - Всегда мечтал заглянуть в лабораторию медика-экспериментатора, - проронил он между делом.
        Морель широко улыбнулся и небрежно проговорил:
        - Уверяю вас, гауптштурмфюрер, вы не найдете там ничего интересного. Колбочки, скляночки, пробирочки, прочая ерунда. Ваша жизнь в миллион раз интереснее моей. Мои противники - крошечные микробы и бактерии.
        - И все равно интересно, - заверил его Волчок. - Мой дед был врачом, как и вы. Быть может, тяга к «колбочкам, скляночкам и пробиркам» передалась мне от него?
        - Вполне может быть.
        - Я был бы рад поприсутствовать на каком-нибудь эксперименте. Быть может, я смогу принести вам пользу.
        - Это вряд ли, - с улыбкой произнес доктор Морель, однако Егор успел заметить тень, проскользнувшую по его лицу. - Я не впускаю посторонних в свою лабораторию.
        - Правда? А я слышал, что некоторые из моих товарищей там бывали.
        - Кто вам это сказал? - резко спросил Морель, уставившись на Егора недобрыми глазами, спрятанными за дымчатыми стеклами очков.
        На этот раз улыбнулся Егор.
        - Не помню, доктор, - безмятежно заявил он. - А разве это имеет значение?
        Несколько секунд Морель сверлил лицо Волчка взглядом, потом качнул головой, улыбнулся и ответил:
        - Нет. Конечно же, нет. Просто не люблю лжецов. Повторяю вам, гауптштурмфюрер: я не впускаю в свою лабораторию посторонних. Это может нарушить стерильность. К тому же у меня в лаборатории масса хрупких вещей… В общем, вы понимаете, гауптштурмфюрер.
        - Понимаю, - кивнул Егор. - Наука есть наука.
        - Верное замечание, - весело проговорил Морель. - Вы можете идти, гауптштурмфюрер. Если мазь по какой-то причине не поможет, приходите снова. Я пропишу вам что-нибудь новенькое.

8
        В тот же вечер Егор - точно к положенному времени - приехал в ставку Геринга на видавшем виды «Хорьхе», одолженном у связистов.
        Адъютант доложил рейхсмаршалу о прибытии гауптштурмфюрера Георга Грофта, и Геринг велел проводить гостя в свое «казино», но подождать пять минут в приемной, пока он закончит разговор со своими гостями.
        Через минуту Егор остался один в небольшой приемной, оклеенной красными обоями с золотой ниткой и уставленной мягкими диванчиками.

«Словно мы в Берлине, а не в лесу», - подумал Егор, глядя на уютную обстановку.
        До него долетали отголоски разговора, ведущегося за дверью, и Егор попробовал напрячь слух. Некоторые из его способностей срабатывали даже тогда, когда он пребывал в теле «носителя», так случилось и на этот раз.
        - Ведь если при распаде одного атома освобождается не один, а больше нейтронов, то это означает, что освободившиеся нейтроны могут вызвать распады уже нескольких атомов, - вещал пожилой голос. - А те, в свою очередь, - еще большего числа атомов и так далее. Следовательно, ничто уже не мешает допустить возможность лавинного нарастания числа расщепляющихся атомов. То есть цепную реакцию, в ходе которой будет выделяться невиданная энергия. Это самое эффективное на Земле преобразование массы в энергию!
        - И что нужно, чтобы реактор заработал? - спросил своего собеседника Геринг.
        Тот кашлянул в кулак и скромно ответил:
        - Исследования показали, что графит не подходит в качестве замедлителя нейтронов. Мы предлагаем использовать в качестве замедлителя тяжелую воду.
        - Насколько я помню, тяжелая вода - очень дорогая штука, не так ли?
        - В Норвегии тяжелую воду производят два завода. И еще один в Италии. Можно было бы построить такой же завод на территории Германии.
        Геринг побарабанил пальцами по широкому подлокотнику кресла.
        - Средства, средства, средства… - проговорил он задумчиво. - Понадобятся миллионы рейхсмарок, и это во время большой войны. Вы уверены, что графит не подойдет?
        - Да, господин рейхсмаршал.
        - У меня есть сведения, что американцы экспериментируют именно с графитом, а не с тяжелой водой.
        - В таком случае американцев ждет глубокое разочарование. А у нас есть хороший шанс опередить их.
        - Гм… Ну, допустим. Когда, по-вашему, у нас появится первая бомба?
        - Давать прогнозы - занятие для самонадеянных людей, господин рейхсмаршал. Однако я верю… нет, я убежден, что бомба будет у нас уже через полтора года.
        Геринг долго молчал, потом твердо проговорил:
        - Приступайте к работе, господа ученые. Да, и еще. Группа должна быть одна, а пресловутую конкуренцию оставьте англичанам и американцам. Профессор Хибнер, вы возглавите группу. А вы, Гейзенберг, будете его правой рукой.
        - Но…
        - Пора покончить с вашими разногласиями. К тому же распределять тяжелую воду между двумя группами - излишнее расточительство для воюющей страны, пусть даже для такой великой, как Германия.
        Последовала недолгая пауза, после которой третий голос, тоже принадлежащий пожилому человеку, спросил:
        - Но как к этому отнесется фюрер?
        - С фюрером я поговорю. Вы свободны, господа ученые.
        Послышался шум отодвигаемой мебели, затем шаги, и через пару секунд из «казино» вышли два солидных господина в штатских костюмах. Прошествовав мимо Егора, они вышли из приемной в коридор.

9

«Казино» оказалось большой, уютной гостиной, обставленной дубовой мебелью. В камине трещали объятые пламенем дрова. Сам камин был обложен грубыми камнями, а на стенах висело холодное оружие, что придавало гостиной сходство с обеденным залом средневекового замка.
        Как ни странно, Геринг находился в гостиной один. Он сидел за небольшим столиком, обтянутым зеленым сукном, и с меланхоличным видом тасовал карты. По правую сторону от рейхсмаршала стояла хрустальная бутылка с бренди. Рядом - наполненный до половины широкий хрустальный бокал.
        - А, гауптштурмфюрер. - Геринг повернул массивную голову и посмотрел на Егора прямым, спокойным взглядом. - Все-таки пришел.
        - Возможно, я не вовремя, - сказал на это Егор, стоя по стойке смирно у входной двери. - Я думал, вы пригласили меня на игру.
        - Покер пришлось отложить, - с мрачной усмешкой проговорил рейхсмаршал. - Настроение ни к черту. Ты уж, братец, прости, что тебя выдернул.
        - Это вы простите меня за то, что потревожил, - сказал Егор. - Если позволите, я…

«Я пойду», - хотел договорить Волчок, но толстяк-рейхсмаршал жестом прервал его и пробасил:
        - Да никакой тревоги. Проходи к столу, гауптштурмфюрер, угощу тебя отличным бренди.
        - Не уверен, что это будет уместно, - проронил Егор, по-прежнему стоя перед рейхсмаршалом навытяжку.
        Геринг дернул толстой щекой:
        - Ерунда. Считай это ответным жестом. Если мне надоест твоя компания, я не стану церемониться и прогоню тебя взашей. Надеюсь, ты не обижаешься на меня за мою прямоту, гауптштурмфюрер?
        - Нет.
        - Садись в кресло.
        Геринг ногой выдвинул кресло и указал на него Волчку глазами. Тот прошел к столу и послушно уселся.
        - Бургхард! - рявкнул Геринг так, что Егор вздрогнул.
        Дверь распахнулась, и в гостиную вошел пожилой адъютант.
        - Тащи сюда чертов бокал! Я хочу угостить своего нового приятеля!
        Дверь закрылась, через несколько секунд открылась снова - пожилой адъютант, приволакивая левую ногу, прошел к столу, поставил перед Егором бокал, развернулся и, не говоря ни слова, вышел в коридор.
        - Видал? Расторопный малый, хотя ему уже за пятьдесят. Сейчас таких уже не делают.
        - Он воевал?
        - Кто? Бургхард? - Геринг ухмыльнулся и покачал головой: - Нет. Если ты про хромоту, то это просто ревматизм.
        Рейхсмаршал взял хрустальную бутылку и плеснул бренди в бокал Волчка. Затем
«освежил» свой, поднял бокал за ножку и воскликнул:
        - За фюрера!
        - За фюрера! - повторил Егор.
        Они чокнулись и пригубили из своих бокалов.
        - Что скажешь? - поинтересовался Геринг.
        - Отличный бренди, - похвалил Егор.
        Светлые глаза рейхсмаршала довольно замерцали:
        - Я вижу, ты знаешь толк в бренди, старина. Не стесняйся, пей вволю. Когда добьем бутылку, я велю принести еще. Бренди - лучший друг мизантропа и меланхолика.
        - Не думал, что вы мизантроп, господин рейхсмаршал.
        Геринг кивнул:
        - Точно, я не мизантроп. Но настроение у меня сегодня мизантропическое. Допивай, гауптштурмфюрер.
        Егор допил. Рейхсмаршал Геринг снова наполнил бокалы.
        Блуждая взглядом по гостиной, Егор вдруг заметил на приставном столике, спрятанном в глубокой нише, медицинский шприц. Ему тут же припомнились слухи о том, что Геринг - наркоман с двадцатилетним стажем. История его пагубного пристрастия была наполнена романтикой и героизмом.
        Во время знаменитого «пивного путча», имевшего место в ноябре двадцать третьего года, Геринг шел рядом с Гитлером. Их обстреляли противники, и Геринг был тяжело ранен двумя пулями в верхнюю часть правого бедра. В рану попала грязь, вызвавшая заражение.
        Через три дня после «пивного путча» власти выдали ордер на арест Геринга. В тяжелом состоянии жена нелегально вывезла его в Австрию для лечения. Чтобы избавиться от сильных болей, Геринг стал принимать морфий, который вызвал нарушение психической деятельности. У Геринга развилась зависимость от наркотика, в результате чего он был помещен в психиатрическую клинику в Лангбро.
        После выхода из клиники Геринг уверял всех, что больше не употребляет наркотики, однако были те, кто подозревал толстяка-рейхсмаршала во лжи. И теперь Егор имел возможность убедиться в основательности их утверждений.
        Геринг снова заговорил, и голос его звучал томно и иронично:
        - Немцам несвойственно чувство меланхолии. Это наше преимущество перед нытиками-французами.
        - У нас, немцев, много преимуществ перед другими народами и расами, - вежливо поддакнул Егор.
        - Верно, гауптштурмфюрер! Знаешь, что я тебе скажу про немцев? Один немец - это прекрасный человек, два немца - союз или партия, три немца - война.
        Геринг отпил бренди и облизнул губы толстым языком. Егор последовал его примеру, после чего поинтересовался:
        - А что вы думаете об англичанах, господин рейхсмаршал?
        - Про англичан? - Геринг лукаво прищурился. - Один англичанин - это чудак, два - клуб, три - империя.
        - А что насчет японцев?
        Геринг на секунду задумался, а затем выдал новую насмешливую сентенцию:
        - Один японец - это тайна, два японца - тоже тайна и три японца - тоже неразрешимая тайна!
        Егор вежливо улыбнулся, пригубил бренди и спросил:
        - Ну, а русские? Что вы скажете о них, господин рейхсмаршал?
        На этот раз Геринг задумался не меньше чем на десять секунд, после чего сообщил:
        - Русские - это адский коктейль из двух немцев, трех англичан и трех японцев.
        Геринг засмеялся собственной шутке, Егор тоже издал горлом негромкие звуки, которые вполне можно было принять за интеллигентный смех.
        Рейхсмаршал снова взялся за бутылку.
        После четвертого бокала и незначительной беседы о разных пустяках Геринг вдруг сдвинул брови и сказал, сменив насмешливый тон на серьезный:
        - Меня считают бесстрашным солдатом, гауптштурмфюрер. И это действительно так. Я не боюсь ни англичан, ни американцев, ни русских, ни даже самого черта. Но есть на свете одна штука, которая пробуждает во мне чувство страха. Знаешь, что это за штука?
        Егор покачал головой:
        - Нет.
        - Время! Это время, дружище! Самый страшный и безжалостный убийца человека!
        Рейхсмаршал снова отхлебнул бренди, погонял жгучий напиток во рту, неторопливо проглотил и продолжил размышлять вслух:
        - Для технической эпохи характерна скорость, так?
        - Так, - согласился Егор.
        - Происходит бешеное ускорение времени, мой друг. И человеческая жизнь подчинена этому ускоряющемуся времени. Наша эпоха, будучи технической, целиком устремлена к будущему. Человеческое «я» не имеет возможности осознать себя свободным творцом будущего. Личность уносится бешеным потоком времени. Я утверждаю, что скорость, созданная механизацией и машинизацией, разрушительна для человеческого «я», для его единства и внутренней сосредоточенности. Ты понимаешь, о чем я говорю?
        - С трудом, - признался Егор.
        Некоторое время Геринг разглядывал его хмурым, недовольным взглядом, а потом махнул рукой и сказал:
        - Ты прав, гауптштурмфюрер. Все, что я говорю, сильно попахивает схоластикой и словоблудием. Шиллер сумел сказать точнее и проще: Die Uhr schlagt keinem Gliicklichen. Счастливые часов не наблюдают! Разлей-ка бренди по бокалам, мне надоело наклоняться.
        Егор взял бутылку и сказал, наполняя бокалы напитком:
        - Не знал, что вы имеете склонность к философии, господин рейхсмаршал.
        - Это философия имеет склонность ко мне, - сухо возразил Геринг. - Вокруг нас бродят проклятые вопросы, солдат. И они любят цепляться к таким, как я. Впрочем, на войне лучше об этом не думать. На войне надо воевать. И ценность человеческой жизни на передовой равна количеству патронов в его винтовке. Как только патроны кончаются, жизнь теряет и ценность, и смысл. За Германию!
        Они снова чокнулись бокалами. Отпив немного, Егор почувствовал, что опьянел настолько, что перестал смущаться и готов был задавать прямые вопросы, глядя рейхсмаршалу в глаза. Тогда он поставил бокал на стол и спросил:
        - Почему вы меня пригласили, господин Геринг?
        - Ты дал мне отхлебнуть из своей фляжки, гауптштурмфюрер. А я не люблю оставаться в долгу.
        Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, после чего Геринг усмехнулся и проговорил голосом, в котором впервые с начала встречи прозвучали искренние, дружеские нотки:
        - В твоих глазах можно многое прочитать, гауптштурмфюрер. У тебя взгляд человека, которого раздражает окружающая глупость.
        - Ее не так уж и много, - пожал плечами Егор. - И я давно научился смирять свое раздражение.
        - Вот то-то и оно, - кивнул Геринг. - А что, если раздражению лучше дать выход? Что, если бы мы все давали выход раздражению и говорили друг с другом открыто и честно? Возможно, тогда мы совершили бы меньше ошибок.
        - А вы считаете, что их совершено много? - негромко спросил Егор.
        - Конечно! И ты тоже так считаешь. Мы совершаем ошибку за ошибкой. Я тебе больше скажу, гауптштурмфюрер. Если после этой войны Германия сохранит границы тридцать третьего года, можно будет сказать, что нам крупно повезло. Но мы можем это изменить. Ты что-нибудь слышал про атомную бомбу?
        - Ничего, кроме слухов, господин рейхсмаршал.
        - Одна такая бомба способна стереть с лица земли небольшой город! И мы близки к ее созданию. В Германии работают две группы физиков, и работа эта дает свои плоды. Однако фюрер не верит в мощь бомбы и считает траты на ее создание неоправданным расточительством.
        - Полагаю, у него есть резоны так думать, - осторожно проговорил Волчок.
        Взгляд бывшего летчика-аса стал жестким и тяжелым. Однако продолжалось это всего пару секунд, а затем Геринг хитровато прищурился и спросил:
        - Ты читал Жюля Верна?
        - Да, - не без некоторого удивления ответил Егор.
        - Я прочел каждый его роман раз по десять. Этот человек умел заглядывать в будущее. И я тоже это умею.

«Это вряд ли», - подумал Егор. Он припомнил биографию этого грузного, умного, хладнокровного человека.
        В сорок пятом Гитлер обвинит Геринга в государственной измене. По приказу Мартина Бормана рейхсмаршал будет арестован отрядом СС. Через несколько дней, накануне входа русской армии в Берлин, эсэсовцы передадут охрану Геринга подразделениям люфтваффе, и разжалованный рейхсмаршал будет немедленно освобожден. В день подписания капитуляции немецких войск Геринг добровольно сдастся в плен армии США.
        Потом будет Нюрнбергский процесс, и Геринга посадят на скамью подсудимых в качестве самого важного обвиняемого. Геринг будет ловко вести свою защиту, и несмотря на наличие огромного количества документов, суд уличит его лишь в одном преступлении - в отдаче приказа о расстреле плененных британских летчиков. За два часа до исполнения смертного приговора Геринг покончит жизнь самоубийством в своей тюремной камере, приняв яд.

«Сократ хренов», - подумал Волчок, глядя на рейхсмаршала, который пока что пребывал в добром здравии и был полон надежд на будущее.
        А Геринг между тем сменил тему разговора:
        - Знаешь, почему я считаюсь любимцем германского народа? - спросил он вдруг.
        - Потому что германский народ видит в вас не только вождя, но и славного парня? - предположил Егор.
        Рейхсмаршал рассмеялся:
        - Точно! Есть такой анекдот. Сидят на берегу реки Геринг и Гиммлер и ловят удочками рыбу. А поблизости стоит толпа любопытных и наблюдает за обоими. И вот Гиммлер поймал рыбу, вытащил ее на берег и давай бить ее камнем по голове. Народ ахнул, и по толпе пронесся ропот: «Злодей! Убийца! Садист!» Тут клюнуло у Геринга. Геринг вытащил рыбу, положил ее на колени и стал ласково гладить. Толпа заплакала от умиления. И вот Геринг поворачивается к Гиммлеру и говорил: «Понял, как надо? Все довольны, а рыбка все равно умрет!»
        Рейхсмаршал захохотал, затрясшись всем своим могучим телом. Егор тоже улыбнулся.
        За разговорами (или, скорее, монологами захмелевшего Геринга) не заметили, как прошел еще час. Когда допивали вторую бутылку, речь зашла об изначальной порочности и виновности каждого человека. Геринг утверждал, что лучшие представители «человеческой породы» лишены «этого дьявольского проклятия», а что касается обыкновенных людей, то почти все они скоты, причем скоты неблагодарные, готовые предать своего хозяина в любой момент.
        - Есть люди, к которым никакое обвинение просто не «прилипает», в силу исключительности их натуры и мощной харизмы, - заключил свой монолог Геринг.
        На это Егор возразил:
        - Обвинить можно любого человека, господин рейхсмаршал. И «порода» тут ни при чем. Великий лидер уверен, что покорил мир и завоевал любовь народа. Но люди склонны пожирать тех, кем восхищаются. Вы рассказали мне анекдот, позвольте и я отвечу вам тем же?
        - Ну, валяй, - разрешил Геринг.
        - На миссионера напали львы. Перед тем как грохнуться в обморок, он произносит короткую молитву: «Боже милостивый, преврати этих животных в набожных христиан!» Когда к миссионеру вернулось сознание, он увидел, что львы образовали вокруг него полукруг и молятся: «Господи Иисусе, приди к нам и будь нашим гостем! И благослови пищу нашу, которую ты нам послал!»
        Толстяк криво усмехнулся:
        - Забавный анекдот, но он совсем не к случаю. И какие обвинения вы могли бы предъявить мне, гауптштурмфюрер?
        Егор лукаво прищурил глаза и заявил:
        - Господин рейхсмаршал, вы - вне всяких подозрений и обвинений.
        Геринг насмешливо погрозил ему пальцем:
        - Юлишь, гауптштурмфюрер. И все же я настаиваю.
        Однако Егор не сдался и на этот раз.
        - Эта игра не для меня, господин рейхсмаршал, - сказал он. - Боюсь, что она может мне слишком дорого стоить.
        - Клянусь тебе могилами моих стариков, что не разозлюсь и не сделаю тебе ничего плохого! - горячо заверил его Геринг. - Но при условии, что твои обвинения будут достаточно дерзкими и смогут меня развлечь.
        - Что ж… - Егор едва заметно усмехнулся. - Я бы обвинил вас в покушении на жизнь фюрера.
        Он ожидал, что челюсть рейхсмаршала отвалится от удивления, но тот лишь ухмыльнулся и уточнил:
        - Прошлом или будущем?
        - Настоящем, - сказал на это Егор.
        - Ты хочешь сказать, что я убиваю фюрера прямо сейчас? - Геринг хмыкнул: - Однако!
        - Я могу объяснить, господин рейхсмаршал, - сказал Егор, и в глазах его заполыхали желтые огоньки.
        - Вряд ли у тебя получится, - вальяжно произнес Геринг. - В данный момент я сижу за карточным столиком, и в руках у меня не пистолет и не бомба, а бокал с бренди.
        - Вам не обязательно убивать фюрера своими руками, господин рейхсмаршал. Вы вполне можете воспользоваться чужими услугами. Да вот хотя бы услугами лейб-медика фюрера, доктора Мореля.
        И на этот раз Геринг ничем не выдал своего удивления.
        - Так-так… - Он чуть склонил набок массивную голову и с любопытством посмотрел на Егора. - Интересно. С этого места давай подробнее.
        - Хорошо. Насколько я могу судить, Морель лечит фюрера инъекциями амфетамина и других опасных лекарств, которые оказывают пагубное влияние на нервную систему человека и ведут к ее полному разрушению. Болезнь Паркинсона в тяжелейшей форме - это меньшее, чем грозит фюреру такое «лечение».
        - И зачем такие сложности, когда проблему можно решить с помощью простого цианида? - деловито осведомился Геринг.
        - Внезапная смерть фюрера всех насторожит. И убийца в этом случае, скорее всего, будет разоблачен. Именно поэтому Морель травит фюрера планомерно и постепенно.
        Геринг прищурил тяжелые веки, обдумал слова Егора и заключил:
        - В твоих словах есть логика, гауптштурмфюрер. Но для чего Морелю травить фюрера? Что он от этого выгадает?
        Егор отпил бренди, отмечая, что опьянение его усугубилось, и ответил:
        - Рискну предположить следующее. Морель действует по приказу какого-то очень высокопоставленного руководителя, рассчитывающего стать преемником Гитлера и занять его место. Наиболее вероятным высокопоставленным лицом в Германии, из тех, кто может реально претендовать на освободившееся место фюрера, являетесь вы.
        На этот раз лицо рейхсмаршала слегка потемнело, а взгляд стал жестче и холоднее:
        - Допустим. Но всем известно, что я терпеть не могу этого выскочку-«укольщика».
        - В этом-то все и дело, - кивнул Егор. - Ваше враждебное отношение к Морелю - это всего лишь маскировка и тонкий способ превентивной защиты. Если дело выгорит и лейб-медика обвинят в убийстве, вы тут же заявите, что всегда ненавидели этого
«докторишку», предостерегая доверчивого фюрера от проклятого «укольщика».
        - А если на допросе он обвинит во всем меня?
        - Тогда вы скажете, что проклятый коновал вас оговорил. И, зная вашу с ним вражду, все вам поверят. Так вы, по крайней мере, думаете. К тому же я уверен, что вы исключили саму возможность такого «оговора», поскольку доктор Морель умрет раньше, чем раскроет рот.
        - Ты думаешь, я такой всесильный?
        - Конечно. Кроме того, вы очень волевой, умный и предусмотрительный человек. Вы уверены, что предусмотрели все, но в любой, даже самой крепкой на вид, конструкции есть слабые места.
        Теперь лицо Геринга стало багровым, а глаза налились кровью.
        - И какое «слабое место» ты усмотрел у меня, гауптштурмфюрер? - хрипло спросил он.
        Егор улыбнулся:
        - А вот об этом, господин рейхсмаршал, я говорить не стану. Напомню лишь, что еще несколько месяцев назад я был тайным агентом Абвера.
        - Из этого следует, что у тебя есть какая-то порочащая меня информация, и в случае чего ты сделаешь так, что она станет достоянием гласности. Я прав?
        Егор допил бренди, поставил бокал на стол и ответил, спокойно выдерживая свирепый взгляд рейхсмаршала:
        - Скажем так: если со мной что-то случится, то мои поминки обернутся кое для кого смертным приговором. Даже несмотря на высокий чин, который занимает… мой предполагаемый недруг. - Егор улыбнулся и добавил: - Интересная игра, правда?
        Геринг подался вперед, почти навалившись животом на столик, и вдруг громко прорычал:
        - Зачем ты затеял эту игру, гауптштурмфюрер? На кого ты работаешь?
        Не успел Егор открыть рот для ответа, как в руке Геринга - пухлой, мощной - появился огромный револьвер, тот самый, который Егор вынимал у рейхсмаршала из кармана. Реакция агента Георга Грофта, чье тело временно занял Егор, сослужила ему хорошую службу. Левой рукой он молниеносно перехватил запястье Геринга, а кулаком правой въехал верзиле-рейхсмаршалу в подбородок, вложив в этот удар всю силу. Удар получился что надо, и Геринг отправился в нокаут.

10
        Когда верзила снова открыл глаза, Егор сидел напротив с револьвером в руке и спокойно разглядывал его широкое, толстощекое лицо.
        Геринг облизнул пересохшие губы, поднял руку, потрогал пальцами ушибленный подбородок и поморщился от боли.
        - Отличный удар, - похвалил он.
        Егор ничего не ответил. Он продолжал разглядывать рейхсмаршала, и револьвер, направленный на Геринга, не дрожал в его руке. Геринг посмотрел на этот револьвер, поднял взгляд на Егора и хрипло спросил:
        - Какого дьявола ты делаешь, гауптштурмфюрер?
        - Держу вас на мушке, господин рейхсмаршал, - ответил Егор.
        - Ты понимаешь, что ты уже не жилец?
        - Я рассматриваю все варианты, а их явно больше одного.
        - Больше одного? Да я тебя уничтожу!
        - Может быть. Но вы сделаете это не сразу. Сначала вы подумаете над тем, как обезопасить себя, а на это уйдет время.
        Глаза Геринга сузились.
        - Ты думаешь, я поверил в твои лживые слова? - свирепо произнес он.
        - Может, да. А может, нет.
        - Ты блефуешь!
        - Наверняка вы этого не знаете. А значит, есть вероятность того, что я говорил правду, и у меня действительно имеются улики, доказывающие вашу виновность.
        Рейхсмаршал презрительно усмехнулся:
        - Фюрер никогда тебе не поверит.
        - И этого вы тоже не знаете, - спокойно парировал Егор. - Если у меня есть твердые доказательства вашей вины, значит, я могу пристрелить вас прямо сейчас. Меня, конечно, схватят, но на дознании я сообщу, что спас фюрера от смерти. И предъявлю доказательства.
        Геринг долго молчал, обдумывая слова Егора, затем посмотрел ему в глаза и спросил:
        - Зачем тебе все это, Грофт?
        - Мне нужна кое-какая информация.
        - На кого ты работаешь? На англичан?
        - Это не важно. Я задам вам несколько вопросов, и вы мне на них ответите. После чего я навсегда исчезну из вашей жизни.
        - Ты исчезнешь с лица земли!
        - Не исключен и такой вариант. Но сперва мне нужны ответы. Первый вопрос такой: где находится браслет, который отдал вам на хранение фюрер?
        Вот теперь Геринг удивился по-настоящему.
        - Так дело в браслете? - Уголки губ рейхсмаршала насмешливо дрогнули. - Ты либо сумасшедший, либо дурак. Зачем тебе понадобилась эта железка? Ты и впрямь веришь во всю эту мистическую дребедень?
        - Фюрер верит, - напомнил Егор. - Почему бы не верить и мне?
        Геринг покачал головой:
        - Нет, ты точно идиот. Подписать себе смертный приговор из-за такой безделушки! Видали кретина?!
        - Вы не ответили на мой вопрос, рейхсмаршал. Где сейчас этот браслет?
        Геринг уже не скрывал усмешки. Он веселился вовсю и почти смеялся в лицо Егору:
        - Боюсь тебя огорчить, дружище, но браслета у меня нет. Фюрер вручил мне его на хранение, но через минуту сам же и вырвал железку у меня из рук. Сказал, что она его пугает, но он не может с ней расстаться.
        - Вы говорите правду?
        - Да, черт возьми, я говорю правду!
        Егор пристально вгляделся в лицо толстяка, глаза его замерцали желтоватым светом.
        - Да, - сказал он, наконец, - похоже, что вы не врете.
        Егор поднялся со стула, обошел карточный столик и положил руку Герингу на плечо. Тот нахмурился и прорычал:
        - Что это значит?
        - Ничего. Спокойной ночи.
        Рука Егора скользнула толстяку на шею, а пальцы привычно надавили на сонную артерию. Глаза рейхсмаршала закатились под верхние веки, а голова свесилась на грудь.
        Егор сунул револьвер за пояс, развернулся и покинул гостиную.
        В коридоре он столкнулся с адъютантом Бургхардом и сказал ему с пьяной улыбкой:
        - Кажется, господин рейхсмаршал перебрал лишку. Он заявил, что хочет спать и прикончит любого, кто ему помешает. А потом опустил голову и захрапел.
        Адъютант чуть дернулся и бесстрастно изрек:
        - Не волнуйтесь. Такое бывало и прежде.
        Егор кивнул и хотел идти, но остановился и уточнил:
        - Может быть, помочь вам перенести хозяина на кровать?
        - Это необязательно, - произнес суровый адъютант. - Господин Геринг любит спать в кресле. Нужно лишь подсунуть ему подушку под спину и укрыть колени пледом. С этим я справлюсь и сам.
        - Ну, тогда я пошел.
        - Всего доброго, господин гауптштурмфюрер.
        Когда Егор вышел на улицу, было уже за полночь. Дул холодный северо-западный ветер, и ему пришлось поднять ворот шинели, чтобы не продрогнуть. Забравшись в машину, Егор достал сигареты и закурил. Ему нужно было расслабиться. Сделав несколько затяжек и успокоив расшалившиеся нервы, он выбросил окурок в окно автомобиля и завел мотор.

11
        Волчок знал, что камердинеры и лакеи Гитлера уже легли спать, но члены
«бегляйткоммандо», личной охраны фюрера, оставались на посту.
        На этот раз дежурил гауптштурмфюрер Франц Шедле. Это был опытный служака, суровый на вид и еще более суровый по характеру. Егор вспомнил рассказ одного унтер-офицера, который доказывал, что однажды Шедле у него на глазах отрезал какому-то старику голову штык-ножом - за то лишь, что тот плюнул вслед Гитлеру.
        - Гауптштурмфюрер Грофт? - удивился Шедле, завидев Егора. - Какого дьявола вы…
        Договорить он не успел, Егор схватил со стола мраморное пресс-папье и ударил нациста по лицу. Шедле слетел со стула, но, будучи крепким мужиком, тут же попытался подняться. Егор припечатал его к полу ударом ноги. Голова Шедле с отпечатавшимся на лбу каблуком безвольно свесилась набок.
        Егор наклонился и пощупал пульс на шее нациста. Жилка размеренно подрагивала. Егор выпрямился и продолжил путь.
        У лестницы, ведущей наверх, дежурил молодой унтерштурмфюрер. Он сидел за дубовым столом, прикрыв веки, и по-детски клевал носом. Егор вырубил парня двумя ударами в челюсть, затем аккуратно опустил его голову на стол и накрыл ее сверху фуражкой. После чего бесшумно двинулся вверх по лестнице. Быстро прошел двадцать две ступеньки и оказался возле двери, ведущей в спальню Гитлера. Охраны перед апартаментами Гитлера не было никакой. Так же, как и во всем коридоре.
        Егор знал, что дверь спальни вождя никогда не запиралась, но все же взялся за ручку с бьющимся от волнения сердцем. Если дверь окажется запертой, ее придется ломать. А шум мог фатально навредить всему делу.
        К счастью, дверь подалась. Смазанные петли не издали ни звука.
        Великий фюрер сидел за письменным столом, спиной к двери. Настольная лампа освещала его руку, лежащую на расстеленной военной карте.
        Спальня у Гитлера была небольшая, приблизительно пять на шесть метров. У дальней стены стояла латунная кровать. Постель была застелена, нацистский вождь еще не ложился. В изголовье кровати, на стене, висел портрет матери Гитлера. В ногах кровати помещался небольшой круглый столик с двумя креслами. Налево - стенной шкаф для одежды. Обстановка была аскетичная.
        Егор остановился за спиной Гитлера. Тот услышал шорох и обернулся. Лицо фюрера выглядело очень усталым, синие глаза его потемнели, а под глазами обозначились глубокие тени. Увидев перед собой офицера «бегляйткоммандо», он жестко осведомился:
        - В чем дело, гауптштурмфюрер?
        - Господин Гитлер, - заговорил Егор, - я…
        - Вы ворвались в мои апартаменты посреди ночи, - раздраженно произнес фюрер. - Если причина, которая вас сюда привела, окажется незначительной, вы получите серьезное взыскание.
        - Причина более чем веская. Мне нужен браслет из серебристо-белого металла, который появился на вашем столе и который теперь вы считаете своим мистическим талисманом. Прежде чем вы ответите, взгляните на мою правую руку.
        Фюрер опустил взгляд и увидел револьвер. Щеки фюрера затряслись, пальцы левой руки заходили ходуном. Однако он собрался с духом и проговорил презрительным голосом:
        - Неужели вы думаете, что сможете меня напугать?
        - При желании я могу не только вас напугать, но и убить.
        - Убить фюрера? Вождя и любимца нации?

«Убить фюрера!» - отчеканилось в голове у Егора, и рука, держащая рукоять пистолета, взмокла от внезапного приступа волнения и какого-то неприятного восторга.
        Видимо, Гитлер прочел что-то такое в его глазах, потому что он попятился и сипло вымолвил:
        - Я знал, что этот браслет послан мне злыми силами… Я догадывался, что в нем моя погибель…
        - Я оставлю вас в живых, если вы отдадите мне этот браслет, - сказал Егор.
        Фюрер усмехнулся - одними губами, как это делают люди, стыдящиеся плохих зубов.
        - Я не могу вам его отдать, гауптштурмфюрер. Браслета у меня нет.
        - И где же он?
        - Я не мог держать его у себя. От него исходила недобрая энергия, меня мучили кошмары…
        - Где он? - повторил вопрос Волчок.
        Гитлер нахмурился и сухо ответил:
        - Он у моего лейб-медика.
        - Почему вы отдали браслет доктору Морелю?
        - Морель - ученый. Ему недостает веры, но зато он свободен от множества предрассудков. Кроме того, Морель обещал провести опыты и определить состав металла, из которого сделан браслет.
        - Где ваш лейб-медик хранит браслет?
        - Он держит его при себе.
        - Почему вы так уверены?
        - Это мой приказ. Я… - Гитлер сбился, но тут же продолжил: - Время от времени я прошу Мореля показать мне его.
        - Зачем?
        - Этот браслет чудо. Он появился из ничего. Прямо у меня на глазах.
        - Вы же сами сказали, что он - зло.
        Гитлер прищурил холодные, неприязненные глаза:
        - Зло тоже способно творить чудеса, гауптштурмфюрер. - Щека фюрера дернулась, и он сипло добавил: - Теперь вы знаете, что браслет у моего лейб-медика. Что вы намерены делать дальше?
        - Дальше? Дальше будет просто.
        Егор шагнул к Гитлеру и ударил его рукоятью пистолета по голове.

12
        Пробраться в «Третий корпус Икс» не составило труда. Егор с легкостью обошел все патрули, вырубил пару часовых и уже через пять минут после того, как покинул блокгауз фюрера, оказался перед дверью «Третьего корпуса».
        Дверь была заперта изнутри. Егор осторожно пристукнул кулаком по железной обшивке. Послышались шаги, а вслед за тем недовольный голос осведомился:
        - Геше, это вы?
        - Да, - ответил Егор.
        Лязгнули засовы, и дверь приоткрылась, выпустив прямоугольник тусклого света. Егор рванул дверь на себя, подхватил вылетевшего доктора Мореля и быстро втолкнул его обратно. После чего закрыл дверь и задвинул стальной засов.
        - Гауптштурмфюрер Грофт! - выдохнул доктор, пятясь к столу и уставившись на Егора темными стеклами очков.
        - Да, это я.
        Морель ткнулся бедром в угол стола, быстро развернулся и протянул руку к приоткрытому верхнему ящику стола. Егор одним прыжком пересек кафельный
«предбанник», схватил Мореля за руку и швырнул его на стену. Доктор больно ударился о стену плечом и зашипел от боли.
        - Да что с вами такое, гауптштурмфюрер? - процедил он сквозь зубы. - Какого лешего вы явились сюда ночью?
        Волчок вынул из ящика стола «вальтер-ПП» и сунул его в карман кителя.
        - Нога разболелась, - сказал он доктору. - Ваша мазь не помогает.
        - Вы что, не могли дождаться утра?!
        Егор покачал головой и проговорил голосом, от которого Морель мгновенно побледнел:
        - Мы оба понимаем, что нога здесь ни при чем. Предлагаю сразу перейти к делу. Мне нужен браслет из серебристо-белого металла, который отдал вам фюрер.
        - Не… понимаю, о чем вы, - пробормотал доктор, угрюмо глядя на нежданного гостя.
        Волчок усмехнулся:
        - Не сомневаюсь. Но думаю, удар по зубам исправит ситуацию.
        Егор поднял револьвер, сделав вид, что собирается садануть Мореля. Тот испуганно прикрылся руками и снова стал пятиться назад, пока не уткнулся спиной в угол
«предбанника».
        - Я вам все скажу, только пообещайте, что не убьете меня.
        - Если будете вести себя хорошо, я вас не трону, - пообещал Волчок. - Но если вздумаете валять дурака, я без всяких сожалений раскрою вам череп. Вы меня поняли, Морель?
        - Да, Грофт… Я вас понял… Браслет у меня в лаборатории.
        - Идемте за ним.
        - Как скажете.
        Доктор, потирая пальцами ушибленное плечо и кривясь от боли, проковылял к двери лаборатории, откинул подвижную панель электронного замка и набрал код, привычно тыкая пальцем по черным кнопкам-клавишам. Замок смачно щелкнул, и тяжелая стальная дверь слегка приоткрылась.
        Егор взял Мореля за шиворот и ткнул ствол револьвера ему в затылок. Доктор съежился и на негнущихся ногах двинулся вперед.
        В лицо Егору ударил густой запах лекарств. Лаборатория была погружена во мрак.
        - Включите свет, - приказал Волчок.
        Доктор протянул руку к стене и щелкнул рубильником. Вспыхнувший свет был так ярок, что Егор на миг зажмурился. Что-то ударило его по руке, револьвер упал на пол, Егор быстро нагнулся, чтобы поднять его, и в это мгновение острое, твердое колено ударило его в лицо. На секунду Волчок потерял сознание, а когда снова пришел в себя, обнаружил, что лежит на полу, безоружный, мундир залит кровью, а во рту такая боль, словно он жевал колотое стекло.
        Несколько секунд глаза были затянуты мутной пеленой, в которой маячили тени, а когда пелена рассеялась, Волчок понял, что проиграл. Доктор Морель сидел в кресле, массируя ушибленное плечо, а рядом с ним, с геринговским револьвером в руке, стоял унтерштурмфюрер Рохус Миш.
        Егор выплюнул сгусток крови вместе с осколками собственных зубов, затем оглядел лабораторию. Это было просторное помещение с белыми стенами и белым потолком. Вдоль одной из стен стояло несколько сооружений, состоящих из стальных балок, похожих на переплетенные поручни. Среди балок Волчок разглядел мягкие кресла, рядом с которыми находились стальные рамки для капельниц.
        Егор снова взглянул на унтерштурмфюрера.
        - Что это за место? - хрипло спросил он. - Почему ты здесь?
        Миш чуть склонил голову набок и спокойно ответил:
        - Это то, о чем ты должен был узнать лишь через пару недель, Георг. Доктор Морель делает из нас универсальных солдат.
        - Это бред.
        Рот Волчка был изуродован сильным ударом, поэтому слова зучали невнятно. Но унтерштурмфюрер Миш его понял. Он хмыкнул и сказал:
        - Ты так думаешь?
        С этими словами парень протянул руку к столу, взял тяжелый шар из литого стекла, который Морель использовал в качестве пресс-папье, и сжал его в пальцах. Шар хрустнул. Унтерштурмфюрер разжал пальцы, и частички стекла сверкающей грудой посыпались на пол.
        - Ну, как? - усмехнулся Миш. - Впечатляет?
        Тут заговорил доктор Морель:
        - Мы не хотели вас в это вовлекать, гауптштурмфюрер Грофт, - сказал он, хмуря брови. - Вы еще морально не созрели для эксперимента. Однако вы увидели слишком много, и теперь у меня нет выбора. Вы должны сесть в одно из этих кресел.
        Егор снова отплюнул кровь и сказал:
        - Не думаю, что это хорошая идея.
        - Эта идея гораздо лучше, чем вы можете подумать, - возразил доктор. - Есть, конечно, и побочные эффекты, но они неопасны и я бы даже сказал - полезны.
        - Что это за «эффекты»? - осведомился Волчок.
        - После трех-четырех процедур вы полностью избавитесь от таких фикций, как
«мораль», «духовность», «добро», «зло». Ваша первозданная природа проявит себя, а все внешнее, наносное сойдет с вас, слезет, будто обгоревшая на солнце кожа.
        - Я стану бесчувственным ублюдком?
        Морель покачал головой:
        - Неправильная формулировка. Вы станете хладнокровным, уверенным в себе воином, не знающим сомнений и колебаний. Ваш разум будет работать четко, как часы. Ваша мускулатура обретет сверхсилу за счет неиспользуемых ресурсов организма, которые наконец-то заработают на полную мощь. Представьте, какие великолепные перспективы откроются перед вами!
        - Перспективы захватывающие, - согласился Егор. - Но я и сейчас себя неплохо чувствую.
        - Георг, ты видел, что я только что сделал, - обратился к нему унтерштурмфюрер Миш. - Неужели ты не хочешь обладать такой же силой?
        - Сломать еще одну безделушку? - Егор усмехнулся и покачал головой: - Нет, это не по мне.
        Он стал медленно подниматься на ноги, каждый миг ожидая, что Миш попытается его остановить. Однако унтерштурмфюрер продолжал спокойно наблюдать за Егором, не делая никаких попыток применить насилие.
        - Ты не пройдешь мимо меня, Георг, - сказал он вдруг.
        - Да ну?
        - Рохус - наш самый лучший и самый успешный испытуемый, - сказал доктор Морель. - Внешне он не изменился, но уверяю вас - если Ганса запереть в одной клетке с разъяренной гориллой, то я не поставлю на гориллу и ломаного гроша.
        - Уверен, из них вышла бы отличная пара, - сказал Егор. - А теперь простите меня, ребята, я должен идти.
        Егор неторопливо двинулся к двери, но унтерштурмфюрер Миш сделал шаг в сторону и оказался у него на пути.
        - Повторяю, Георг, у тебя нет шансов.
        - Правда? - Егор чуть прищурил свои золотисто-карие глаза. - Неужели ни одного?
        - Сдайтесь, и мы оставим вас в живых, - сказал доктор Морель.
        - И что со мной будет дальше?
        - У вас появится возможность искупить свою вину кровью. На передовой.
        - Кажется, вы перепутали меня со служебной овчаркой, парни. Я готов кусать врага, но прыгать через палочку - не по моей части. Так что ты решил, «белокурая бестия»? - снова обратился Егор к унтерштурмфюреру Мишу. - Хочешь попробовать свои силы в честной драке?
        Лейтенант Миш усмехнулся, откинул барабан револьвера и вытряхнул патроны на пол. Один из патронов остался в гнезде, но унтерштурмфюрер смотрел на Егора и не заметил этого. Он защелкнул барабан и положил револьвер на стол.
        Еще до того, как сталь револьвера коснулась крышки стола, Волчок ринулся в атаку. Он действовал хладнокровно и расчетливо, намереваясь провести серию ударов по лицу и корпусу, однако едва кулак Егора коснулся скулы «белокурого волка», как перед глазами у него все перевернулось, и он почувствовал, что лежит на полу с отшибленной спиной.
        Унтерштурмфюрер Миш, усмехаясь, поставил ему сапог на грудь и сказал:
        - Я не хотел, чтобы все так закончилось. Ты мог стать суперчеловеком, Георг.
        - Через минуту ты станешь супертрупом! - прорычал Егор и пнул нациста коленом по опорной ноге.

«Белокурый волк» этого не ожидал, нога его взлетела вверх, и он тяжело рухнул на пол. Егор в мгновение ока оказался на ногах и въехал унтерштурмфюреру каблуком в пах. Тот вскрикнул и, сцепив зубы, простонал:
        - Ты ударил меня ниже пояса!
        - Прости, я думал, у такого, как ты, не бывает уязвимых мест.
        Егор хотел припечатать «белокурого волка» к полу ударом ноги, но Миш молниеносно схватил его за ботинок и, резко дернув в сторону, швырнул Егора спиной на стену. От удара у Волчка перехватило дыхание, и посыпались искры из глаз.
        А унтерштурмфюрер уже шел к нему, пригнув голову и сжав кулаки. Егор попытался встать в стойку, но грудь и спину пронзила острая боль, и руки его опустились сами собой. Волчок понял, что у него сломаны ребра и поврежден позвоночник.

«Вот и все», - сокрушенно подумал он, и в это мгновение на глаза ему попался стеллаж, уставленный бутылками с какими-то препаратами и растворами. Действуя почти инстинктивно, Егор схватил со стеллажа стеклянную бутылку и швырнул ее в лицо Рохусу Мишу. Склянка разбилась на куски, и содержимое ее с шипением выплеснулось на лоб и глаза унтерштурмфюреру. Тот закричал от боли и на секунду остановился.
        Волчок метнулся к столу, схватил револьвер, развернулся и нажал на спусковой крючок. Пистолет тявкнул в руке Егора, и в середине лба Рохуса Миша вспыхнула красная точка.

«Сработало?!» - не поверив в свою удачу, подумал Волчок.
        Несколько секунд унтерштурмфюрер стоял на ногах, скосив глаза наверх, словно пытался разглядеть дырку во лбу, а потом покачнулся и повалился на пол.
        Егор, все еще сжимая в руке револьвер, повернулся к доктору Морелю, который сидел в своем кресле ни жив ни мертв от страха.
        - Браслет, доктор, - сухо и четко произнес Егор. - Он все еще мне нужен.
        Морель, не говоря ни слова, сунул руку за пазуху, достал из внутреннего кармана пиджака браслет и положил его на стол. Волчок сгреб браслет, осмотрел его, кивнул сам себе, а потом поднял голову к потолку и крикнул:
        - Профессор! Браслет у меня! Тащите сюда свой «почтовый ящик» и включайте для меня обратный ход!
        Страх в глазах доктора Мореля сменился удивлением.
        - С кем вы разговариваете, гауптштурмфюрер? - изумленно спросил он.
        - Профессор! - снова позвал Волчок, не обращая внимания на лейб-медика. - Долго еще будет продолжаться этот спектакль? Я готов к возвращению!
        И тут что-то изменилось. Воздух лаборатории дрогнул, запахло озоном, замерцало маслянистое, жаркое марево, а вслед за этим воздух сгустился, и прямо перед Егором в воздухе повисла небольшая коробка с полупрозрачными стенками, по которым то и дело пробегали радужные волны. Это был «почтовый ящик» профессора Терехова, квантовое устройство, позволяющее перемещать во времени небольшие предметы.
        Егор протянул руку и нажал на едва заметную серебристую кнопку на панели ящика. Передняя стенка беззвучно поднялась, и Егор швырнул браслет в ящик.
        - Отлично! - сказал он. - А теперь - поехали!
        Ящик стал стремительно выцветать, теряя контуры, и когда от него почти ничего не осталось, Егор почувствовал, что сознание его пошатнулось и стало уплывать, подхваченное ветром времени.
        Последним, что он увидел, было перекошенное от ужаса лицо Мореля с выпученными глазами и блестящим от пота лбом.
        За мгновение до того, как потерять сознание, Егор успел прошептать:
        - Прости, Грофт… Дальше тебе придется выпутываться самому.
        Глава 3
        Возвращение

1
        Профессор Борис Алексеевич Терехов сидел в кресле с бокалом вина в руке и время от времени бросал внимательные, озабоченные взгляды на ванну, в которой лежал Егор. С начала перемещения прошло уже восемь часов. Но это здесь, а там, где пребывало сейчас сознание парня, время текло иначе. Там прошло не меньше недели.
        На панели управления находилась специальная лампочка вызова. Как только Егор раздобудет циркониевый браслет и позовет Терехова на помощь, устройство считает сигнал с подкорки Егора и передаст его на панель управления. Сигнальная лампочка вспыхнет, Машина даст гудок, и это будет означать, что пришло время отправить за браслетом «почтовый ящик», а затем и вытащить из тела нацистского агента Георга Грофта сознание самого Егора.
        Рядом с Машиной, на ореховом комоде, стоял старенький ламповый радиоприемник
«Рассвет» с маленьким циферблатом на панели. От приемника к Машине тянулись несколько тонких на вид, но чрезвычайно прочных разноцветных проводков.
        Профессор Терехов отпил вина, и тут шкала приемника осветилась желтым светом. Динамик зашуршал помехами, и сквозь эти помехи пробился слабый человеческий голос:
        - Борис… Борис, ты слышишь меня…
        - Я здесь! - крикнул Терехов и, уронив бокал с вином на ковер, бросился к приемнику.
        В последнее время сеансы связи с пропавшим братом становились все реже и короче. Объяснения этому факту профессор не находил, как не находил он объяснения и тому, что брат, пропавший из нашего мира больше двадцати лет назад, общается с ним при помощи старого приемника.
        - Саша, ты слышишь меня? - крикнул профессор Терехов.
        - Да… - отозвался далекий, кажущийся нереальным голос. - Как продвигается работа по сбору предметов?
        - Я над этим работаю, Саша! Есть уже три предмета, и сейчас мой парень отправился за четвертым!
        - Пусть твой парень поторопится… я стра… но… уже не… - Треск помех стал громче и практически заглушил последние слова Александра Терехова.
        Потом приемник замолчал, и панель его погасла так же внезапно, как загорелась. Несколько минут профессор стоял возле комода, сунув руки в карманы своего красного восточного халата и напряженно глядя на приемник, потом вздохнул и вернулся в кресло. Вероятно, связи с братом сегодня больше не будет.
        Александр Терехов исчез в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году вместе с передвижной лабораторией и всем, что там находилось. Через несколько минут лаборатория вновь вернулась в наш мир, но Александра там не было. Не- доставало и нескольких вещей, которые Александр сложил перед экспериментом на железный столик.
        Много лет Борис пытался определить, в какую точку пространственно-временного континуума переместился брат, однако попытки эти оставались безуспешными. До тех пор, пока Александр не объявился сам - пусть всего лишь в виде далекого голоса, доносившегося из динамиков старенького «Рассвета».
        Профессор Терехов много раз пытался узнать у брата, где тот находится, однако стоило ему заговорить об этом, как сеанс связи тут же заканчивался, и приемник снова умирал.
        Борис Алексеевич много об этом размышлял и в конце концов пришел к выводу, что таинственная сила, обеспечившая ему связь с братом, тщательно следила за тем, чтобы Александр не сболтнул лишнего. О причинах подобного подхода можно было только гадать.
        Профессор взглянул на осколки бокала, нахмурился, но поднимать не стал, а просто задвинул их под столик ногой, обутой в мягкий кожаный тапок с загнутым кверху носком. Купленные пятнадцать лет назад на стамбульском рынке, тапочки до сих пор служили Терехову верой и правдой.
        Все еще бросая на приемник быстрые взгляды (привычка, приобретенная за долгие годы), профессор подвинул к себе новый бокал и наполнил его вином почти доверху.
        Потягивая вино, он припомнил слова брата, которые когда-то удивили и заворожили его.
        - Изучая двойные звезды, - сказал тогда Александр, - я обратил внимание на одну странную особенность: хотя «связаны» друг с другом светила разных классов, многие характеристики у них совпадают. И чем старее этот «дуэт», тем таких совпадений больше. И тогда я предположил, что большая звезда воздействует на малую, превращая ее в свое подобие. Но какими средствами? Не время ли переносит информацию, заставляющую одну звезду принимать облик другой? Чтобы выяснить это, я навел на звезды телескоп, объектив которого закрыт так, чтобы ни свет, ни какое-либо другое излучение не влияли на показания приборов. И приборы показывали удивительные вещи. У окуляра телескопа, наведенного на звезду, изменилась частота колебания кварцевых пластинок. А у гироскопа, подвешенного к весам, изменилась масса. Тогда я навел телескоп на ту точку неба, где звезда, по расчетам, должна находиться сейчас. И снова зафиксировал тот же «поток времени».
        - Саша, а где доказательство, что именно поток времени идет от звезд? Может, это и не время вовсе, а какое-то новое, незнакомое нам явление?
        - Возражение справедливое, Борис. Но тут важно другое: что-то все-таки со звезд приходит. В том числе и оттуда, где звезда была раньше. Какая-то информация. А это значит, что прошлое живет рядом с нами, только в другом измерении, и когда-нибудь мы сможем пересекать реку времени в любых направлениях.
        - Прошлое существует в единственном варианте. Его нельзя изменить.
        - Надеюсь, что кто-нибудь когда-нибудь докажет тебе обратное.
        Воспоминание о том кухонном разговоре настроило профессора Терехова на сентиментальный лад. Он смахнул с ресниц слезы, поднял бокал и осушил его до дна. Потом потянулся за бутылкой, но тут лампочка на панели управления Машины судорожно замигала, и громкий гудок зуммера пронзил пропитанную парами атмосферу комнаты.
        Терехов поднялся с кресла и заспешил к Машине. Квантовая камера-ресивер, которую они с Егором окрестили «почтовым ящиком», стояла на специальном деревянном постаменте. Терехов мягко прошелся подушечками пальцев по клавишам настройки, мысленно досчитал до пяти, чтобы успокоиться, а затем до упора вдавил кнопку рисивера.

«Почтовый ящик» стал медленно выцветать и таять, и через несколько секунд исчез совсем.
        - Переместился, - с облегчением выдохнул Терехов.
        Прошло еще секунд десять, воздух над постаментом стал стремительно сгущаться, и наконец «почтовый ящик» вновь материализовался на прежнем месте. Только теперь он не был пустым. Профессор поднял передний щиток, запустил руку в «камеру» и достал циркониевый браслет, который когда-то принадлежал его брату.
        При виде браслета на глазах у Терехова снова выступили слезы.
        - Четвертый предмет, - пробормотал он довольным голосом. - Скоро, Саша, очень скоро…
        В этот момент сигнальная лампочка снова замигала, но уже с другой частотой. Профессор надел браслет на запястье левой руки, затем подошел к щитку Машины и переключил пару рычажков. В Машине что-то тихо загудело и защелкало. Терехов настороженно посмотрел на Егора, тело которого «парило» в полупрозрачной пластиковой ванне. Вид у Егора был безмятежный и спокойный, словно у крепко спящего человека.
        Профессор снова повернулся к щитку и клацнул еще одним рычажком. Маленькие мониторы, которые получали импульсы от датчиков, прикрепленных к голове Егора, замерцали, и показатели на них стали меняться.
        Терехов снова посмотрел на своего молодого помощника. Тот заворочался в ванне, дернул головой, а затем разомкнул губы и прошептал:
        - Прости, Грофт… Дальше тебе придется выпутываться самому.
        После чего открыл глаза и потянулся рукою к прозрачной маске, защищающей лицо от наполняющей ванну маслянистой жидкости.

2
        - Гитлер - настоящий сукин сын, - говорил Волчок, уплетая бутерброд с колбасой и запивая его горячим, сладким кофе. - Как подумаю, сколько миллионов людей полегло из-за этого гада - выть хочется!
        - Я тебя прекрасно понимаю, Егор, - сказал профессор, с теплотой глядя на своего помощника.
        Тот был еще слаб и бледен, как после тяжелой болезни, но силы стремительно возвращались к нему. Он уже успел принять душ и теперь сидел за столом в махровом халате, с зачесанными назад влажными волосами.
        - У меня был шанс прикончить этого козла, - с воодушевлением проговорил Волчок. - Не поверите - я кое-как удержался!
        Терехов вздохнул:
        - Егор, Егор… Сколько раз уже я тебе говорил о том, что ход истории менять нельзя.
        Волчок дернул плечом и сухо произнес:
        - Не понимаю: что бы изменилось? Вторая мировая была уже в разгаре. Ну, закончилась бы война на пару лет раньше - кому от этого было бы плохо? Мы бы спасли от смерти миллионы людей.
        - Гитлер - одна из ключевых фигур двадцатого века, - назидательно изрек Терехов. - Каждый день его жизни имел для нашей планеты поистине вселенское значение.
        Егор куснул бутерброд и проговорил с набитым ртом:
        - Видел я вашего фюрера - человек как человек, ничего необычного. Почитайте «Войну и мир» Льва Толстого. Там четко сказано: историю вершат не полководцы и «гении», а сам народ. Ну, а ваши «великие» - всего лишь жестяные фигуры. Мусор, вынесенный на берег морским прибоем. Но суть-то не в мусоре, а в самом море!
        Профессор улыбнулся. Потом глотнул вина из бокала, облизнул губы и сказал:
        - Ты знаешь писателя по имени Томас Манн?
        - Знаю, - отозвался Егор. - Читал его «Волшебную гору». И еще какой-то рассказ про Венецию.
        Профессор одобрительно кивнул и сказал:
        - Так вот, Томас Манн сказал о Гитлере буквально следующее: «Этот парень - настоящая катастрофа. Нет никаких причин не интересоваться его характером и судьбой».
        - И что?
        - А то, что он не прибрежный мусор, а, скорее, ураган, который привел в движение море и вызвал страшную бурю. Все важнейшие решения, приведшие к развязыванию, наращиванию и расширению Второй мировой войны, а также определившие ее исход, принимались конкретными людьми, а не «народными массами», партиями или классами. Этих людей было совсем немного, и главнейших можно пересчитать по пальцам. Невиль Чемберлен, Адольф Гитлер, Уинстон Черчилль, Иосиф Сталин, Франклин Рузвельт. Вот, пожалуй, и все. Подлей-ка мне вина, оно к тебе ближе, чем ко мне.
        Волчок кивнул и взялся за бутылку. Наполнив вином хрустальный фужер, Волчок пододвинул его к профессору.
        - Вы слишком категоричны в своих суждениях, проф. А как же ближайшие соратники и советники перечисленных вами людей? Их мнения тоже имели значение.
        Терехов поднял фужер, задумчиво посмотрел сквозь вино на лампу, вздохнул и сказал:
        - Воспроизвести поименный список этих людей сложно. Вожди постоянно тасовали колоды своих «серых кардиналов».
        - Хорошо, убедили, - угрюмо проговорил Волчок. - И что же из всего этого следует: Гитлеру нельзя дать хорошего пинка под зад?
        - Фигура Гитлера должна остаться неприкосновенной, - ответил профессор Терехов. - Так же, как все прочие ключевые фигуры истории. Иначе разразится катастрофа, которая будет всем нам дорого стоить.
        - А как насчет простых людей? - холодно осведомился Егор. - Значит, их можно убивать пачками, и на ход истории это никак не повлияет?
        - Я этого не говорил. Но их судьбы для истории не слишком существенны.
        Егор отодвинул чашку с недопитым кофе, словно внезапно потерял аппетит.
        - Кажется, вы забыли про «эффект бабочки». Если мне не изменяет память, в рассказе Рэя Брэдбери путешественник, попавший в прошлое, случайно раздавил бабочку. В результате, когда он вернулся в свое время, то обнаружил, что там все переменилось.
        - Гм… - Профессор задумчиво разгладил пальцем черный, аккуратно подстриженный ус, нелепо контрастирующий с его абсолютно седой всклокоченной шевелюрой. - Видишь ли, Егор… С точки зрения математической теории, наступить на бабочку будет возможно, но это окажется совсем не та бабочка, которая способна привести к описываемым изменениям. То же самое, если вы отправитесь в прошлое с намерением убить собственного дедушку. В самый последний момент обязательно произойдет что-то, не позволяющее воплотить это намерение в жизнь. История - штука упругая, и сила ее сопротивления огромна.
        Некоторое время Волчок сидел молча, а потом посмотрел на профессора исподлобья и сказал:
        - Проф, у меня такое ощущение, что вы восторгаетесь Гитлером.
        - В некотором смысле - да, - спокойно произнес Терехов. - Представь себе, каким великим героем он остался бы в памяти человечества, если бы погиб осенью сорок первого года. Тогда еще не было газовых камер и крематориев. Но были великие победы. Дания, Австрия, Норвегия, Нидерланды, Бельгия, Франция - все эти страны лежали у ног фюрера. Немецкие войска оккупировали пол-Европы.
        - Да-да, - усмехнулся Егор. - «Победителей не судят». Этой мерзкой поговоркой можно оправдать любые гнусности. Знаете, профессор, я в некотором смысле был знаком с Гитлером лично. И поверьте: у меня он не вызвал ничего, кроме отвращения.
        - Многие великие люди были в быту просто невыносимы, - пожал плечами Терехов. - Это черты характера, и мы не виноваты в том, что мы такие, какие мы есть.
        - Вот как? - Волчок хмыкнул. - И кто же в этом виноват?
        - Проблемы тяжелого детства, ущербной физиологии, неуспеха в социализации… Да мало ли.
        Егор упрямо качнул головой и веско проговорил:
        - Ерунда! На месте деспота может оказаться человек с любым опытом. Деспотизм - это выбор сердца, а не опыта.
        - Но…
        - Зло никак не сводится к человеческому опыту, - твердо произнес Волчок.
        Терехов нахмурился.
        - По-моему, это ты говоришь ерунду. Ты считаешь, что психология вообще ничего не объясняет?
        - Психология не может объяснить зло как таковое. Максимум, что она может: это помочь человеку пережить зло.
        Терехов отхлебнул вина и нервно проговорил:
        - Если бы ты убил фюрера, реальность изменилась бы. И вполне возможно, что в новой реальности нас с тобой попросту не было бы. Ни тебя, ни меня. А это значит, что, убив фюрера, ты убил бы самого себя. Способен ты на это?
        - Я говорил не об этом, - хмуро произнес Егор.
        - А я - об этом. И не стоит продолжать этот спор.
        - Не я его начал.
        - И все равно не стоит.
        - Как скажете, проф. Но если вы еще раз назовете этого беспредельщика гением, я…
        Профессор вдруг побледнел и схватился за сердце.
        - Терехов, что с вами? - взволнованно спросил Волчок.
        - Я… не…
        Егор сорвался с места и бросился к аптечке. Быстро нашел валидол, выщелкнул одну таблетку, вернулся к профессору и затолкал таблетку ему под язык.
        - Дышите ровно, - сказал он, глядя Терехову в глаза. - Ни о чем не волнуйтесь. Все будет хорошо.
        Терехов прикрыл глаза, посидел немного молча, потом снова открыл и сипло пробормотал:
        - Мне уже лучше.
        - Я вызову врачей!
        - Нет, не стоит…
        Но Волчок его уже не слушал. Он взял со стола мобильник и набрал номер «Скорой помощи».

3
        Егор и Юля стояли перед зеркалом в ванной комнате. Егор был в спортивных шортах, Юля - в ночной рубашке. Егор прополоскал рот, сунул зубную щетку в стеклянный стаканчик, посмотрел на отражение подруги в зеркале и негромко окликнул:
        - Юль!
        - М-м? - спросила она, расчесывая волосы массажкой.
        - Что бы ты сделала, если бы в твоих руках была судьба миллионов людей?
        Юля на мгновение остановилась, на лице ее промелькнуло удивление.
        - В каком смысле? - спросила она.
        - В прямом.
        Юля отложила массажку, после чего повернулась к Волчку и прямо спросила:
        - Егор, к чему эти вопросы? Ты что-то задумал?
        - Да я просто так спросил, - попробовал уйти от ответа Волчок. Но с Юлей такой фокус не проходил.
        - Не ври мне! - сказала она.
        - Я не вру.
        Егор отвел взгляд.
        - Смотри мне в глаза, Волков! - потребовала Юля.
        Егор нехотя взглянул на нее, стараясь придать своему лицу невинное выражение:
        - Ну?
        - Ты точно что-то задумал, - вынесла вердикт Юля. - А теперь колись: что у тебя на уме?
        - Да ничего.
        - А если подумать?
        Егор улыбнулся и сказал:
        - Ты меня видишь насквозь.
        - Конечно, вижу. Ведь я же тебя люблю. А теперь признавайся: что за мысль тебе не дает покоя? Говори, пока я готова слушать.

…
        - Что, если я вернусь в прошлое и «сотру» Гитлера из мировой истории? Так, чтобы и следов от него не осталось.
        - Сотрешь? В каком смысле?
        - В прямом. Ликвидирую.
        Юля приподняла брови:
        - Ты хочешь его убить?
        - Не то чтобы убить… Хотя… Разве этот гад не заслуживает смерти?
        - Егор, убийство - это в любом случае убийство. Даже когда оно совершается во имя благих целей.
        Егор дернул щекой и проворчал:
        - Демагогия.
        - Что?
        - Прости, милая. Я просто хотел сказать, что если враг прокрался в твой дом и угрожает твоим близким, ты имеешь все основания его ликвидировать.
        - «Ликвидировать»?
        - Прикончить, уничтожить, стереть. Называй, как хочешь.
        Юля бросила зубную щетку в стаканчик, повернулась к Егору и посмотрела ему в глаза.
        - Волков, - строго проговорила она, - обещай мне, что никогда этого не сделаешь.
        - Ты о чем?
        - Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Ты задумал вернуться в прошлое и убить Адольфа Гитлера. Так?
        - Ничего я не задумал. Я всего лишь предположил: что было бы, если б я…
        Юля нетерпеливым жестом прервала его и потребовала:
        - Дай мне слово, что не сделаешь этого.
        Егор молчал, насупившись.
        - Ну? - потребовала Юля. - Пообещай, что выбросишь из головы мысль об «убийстве во благо». Иначе я сейчас же соберу вещи и уйду.
        Волчок посмотрел на Юлю удивленно:
        - Для тебя это так принципиально?
        - Да, - ответила Юля. - Для меня это очень принципиально. В моих глазах ты самый добрый, самый нежный и самый лучший парень на свете. Не дай мне усомниться в этом.
        Егор некоторое время молчал, потом вздохнул и нехотя произнес:
        - Ладно, пусть живет.
        - Дай слово, - потребовала Юля.
        Волчок насупился и сказал:
        - Даю. Теперь ты спокойна?
        - Вполне. - Юля улыбнулась, встала на цыпочки и поцеловала Егора в нос. - И не будь таким хмурым, Волков. У тебя очаровательная улыбка.
        Волчок не ответил. Тогда Юля погладила его ладонью по волосам, потом поцеловала в загорелое плечо. Суровое выражение сошло с лица Егора, он улыбнулся:
        - Ты из меня веревки вьешь.
        - Вью, - согласилась Юля. - Но по-другому с тобой нельзя. Если за тобой не присматривать, ты опять во что-нибудь ввяжешься.
        - Думаешь, я без тебя пропаду?
        - Стопудово! - засмеялась Юля.
        Егор вновь улыбнулся, обнял Юлю за талию и поинтересовался игривым голосом:
        - Мне сегодня что-нибудь перепадет?
        - Разве только чуть-чуть. Мне завтра нужно пораньше приехать на работу.
        - Зачем?
        - У нас с утра совещание.
        Егор утрированно вздохнул и пожаловался:
        - Вот так всегда. Кому-то все, а кому-то ничего.
        - Волков, не паникуй, - сказала Юля. - Полчаса у тебя есть по-любому. А за полчаса многое можно успеть. Согласен?
        - Ну, если не терять времени даром.
        - Так в чем же дело? Действуй!
        Егор засмеялся, подхватил Юлю на руки, поцеловал ее в губы и, не прерывая поцелуя, вынес ее из ванной.
        Час спустя Юля крепко спала в постели, чему-то улыбаясь во сне. Свет луны падал сквозь оконное стекло и прозрачный тюль, освещая ее нежное лицо. Егор лежал на боку, подперев рукой щеку, и разглядывал подругу. В свете луны она казалась ему сказочно, неправдоподобно красивой.

«И что она во мне нашла? - размышлял он. - Я грубый, безрассудный, незаботливый. Ввязываюсь в неприятности, вечно где-то пропадаю. Блин, да я даже не совсем человек!»
        Он невесело усмехнулся, затем протянул руку и нежно провел кончиками пальцев по русым волосам Юли. Волосы были мягкие, шелковистые. Внезапно у Егора защемило сердце. Пока у них все хорошо, но ведь рано или поздно им придется расстаться. Пока он рядом с Юлей, он постоянно подвергает ее жизнь опасности. В сущности, он давно должен был спровоцировать расставание и не делает этого только по причине собственного эгоизма.
        Егор лег затылком на подушку и уставился в темный потолок.
        Постепенно ход мыслей Волчка потек в другом направлении, и в голову ему полезли иные образы, не связанные ни с любовью, ни с нежностью. Скорее, наоборот.
        Нож, пистолет, кусок провода, гвоздь… Память гауптштурмфюрера Грофта, которой завладел Егор Волков, хранила массу информации, касающейся различных способов убийства. Он мог превратить в оружие любую вещь, знал все уязвимые места человека, все точки на теле, удар по которым приносил быструю или даже мгновенную смерть. Информация эта мучила его, как если бы в руках у него был чемодан с самым современным оружием, и вокруг шла война, а он бы не имел возможности воспользоваться этим оружием. Груз чужих, страшных воспоминаний был невыносимо тяжел.

«Дьявол!… - думал Егор. - Похоже, я превращаюсь в Грофта. Воля этого парня сильнее моей. Просто чудо, что я сумел проникнуть к нему в голову и закрепиться там. По всей вероятности, этому способствовала «сыворотка правды», которую вколол Грофту англичанин Оллдфорд».
        Поразмыслив немного, Волчок решил, что так все и было. «Сыворотка правды» подавила волю агента Грофта, сделала его уязвимым. И в тот момент, когда это произошло, разум Егора проник в голову Грофта и сумел там закрепиться.

…Спустя два часа, так и не сумев уснуть, Волчок потихоньку встал с постели, на цыпочках прошел на кухню, притворил за собой дверь и достал из шкафа новую пачку сигарет.
        Сел на стул, закурил. Посмотрел на свои руки.
        Вот этими самыми руками он убивал людей. Или - не он? Все происходило на уровне рефлексов и моторики. Разум, подобно стрелку, всего лишь «спускал курок», а тело, превратившееся в оружие, делало то, что умело делать лучше всего.
        Волчок попытался отвлечься от невеселых мыслей. Он взял со стола пульт и включил телевизор. На экране появилось грустное женское лицо, тающее в завьюженном снегу, и печальный голос запел:
        Жутким плачем расколется ночь,
        И никто мне не сможет помочь.
        Застынет под окнами бешеный вой.
        Это снежные волки пришли за мной…
        Егор стряхнул с сигареты пепел и снова взглянул на экран.
        Вы холодные снежные звери.
        Неисчислимы ваши потери.
        Гибнете сотнями в солнечном свете,
        И жизнь ваша длится лишь до рассвета…
        Он не мог больше усидеть дома. Чужая воля, проникнув в душу Волчка при помощи чуждых воспоминаний, звала его на улицу. Воля эта не знала покоя, и, значит, покоя не знал сам Волчок.
        Лишь рассветет, и белые кости
        Под сахарным снегом, как тонкие трости,
        Вырастут в поле под музыку вьюги.
        Их не разыщут ни волки, ни люди…
        Егор взял пульт и выключил телевизор. Затем вдавил окурок в пепельницу и поднялся со стула.

4
        На улице было по-осеннему прохладно. Егор шел по тротуару, подняв воротник куртки и сунув руки в карманы джинсов. Чувствовал он себя странно. С одной стороны, в душе царили покой и уверенность в себе, каких он давно не ощущал. С другой - зверь у него внутри задыхался от холодной ярости, словно чужая воля стреножила его, скрутила ему лапы и запихнула в тесную клетку.
        Внезапно в горле у Волчка пересохло, ему захотелось пить. Остановившись возле ночного ларька, он достал из кармана купюру, сунул ее в окошко и коротко проронил:
        - Бутылку пива.
        - Какого вам? - откликнулась из окошка продавщица.
        - Любого. Только похолоднее.
        Продавщица выдала ему бутылку ледяного «Батвайзера». Егор открыл ее, запрокинул голову и сделал несколько больших глотков. Пивная влага холодной горечью прокатилась по пищеводу, принося облегчение. Егор опустил бутылку и перевел дух. Зверь у него в душе перестал биться о железные прутья клетки, спокойствие и уверенность взяли верх.
        Егор достал из кармана пачку «Кэмэла» без фильтра, вытряхнул одну сигарету и вставил ее в губы.
        - Брат, угости сигаретой, - услышал он за спиной хрипловатый голос.
        Глаза Егора замерцали желтоватым огоньком.
        - Я тебе не брат, - не оборачиваясь, отозвался он.
        Зажигалка сухо щелкнула у него в пальцах, и огонек пламени осветил его спокойное, холодное лицо.
        - Зачем так говоришь? - с осуждением и угрозой осведомился голос. - Все люди братья.
        - Люди? - Егор повернулся и взглянул на двух рослых, чернявых мужиков, стоявших у него за спиной. Прищурился и отчеканил: - Если вы - люди, то я - нет.
        Один из мужиков осклабился:
        - Обидеть хочешь, да?
        Волчок отвернулся. Он ожидал от незнакомцев решительных действий и, вероятно, получил бы их, однако в этот момент один из мужиков хрипло выкрикнул:
        - Менты! Братва, валим!
        Незнакомцы растворились в сумраке парка, и Егор остался в одиночестве. Он и не думал убегать, просто стоял и курил, спокойно ожидая приближения трех полицейских.
        - Чего тут у вас? - спросил один, останавливаясь перед Егором.
        - У нас все в порядке, - спокойно заверил его Волчок. - А у вас?
        Полицейский недобро прищурился:
        - Умный, да?
        Егор не стал отвечать на этот вопрос, сочтя его риторическим, лишь затянулся и выпустил в сумрачный воздух облако сизого дыма.
        Второй полицейский окинул его неприязненным взглядом и потребовал:
        - Ваши документы.
        - У меня при себе нет, - так же спокойно ответил Егор.
        - Кто такой? - резко спросил третий полицейский, который только что подошел.
        Егор перевел на него взгляд и ответил:
        - Прохожий.
        - Прохожий, говоришь? Тогда пройдись с нами до машины, «прохожий».
        Один из полицейских взял его за рукав куртки и легонько потянул за собой, не сомневаясь в том, что задержанный пойдет за ним, однако Егор не сдвинулся с места. Полицейский остановился и удивленно посмотрел на него:
        - Не понял. Ты че, нарываешься?
        - Я ничего не нарушил, - сохраняя спокойствие, возразил ему Егор. Затянулся сигаретой и добавил: - И я никуда не пойду.
        Лица стражей закона вытянулись от изумления. Они не ожидали такой наглости от молодого парня, пусть и долговязого и крепкого на вид, но все же совершенно обычного и даже, кажется, совершенно трезвого.
        Впрочем, удивление на лицах полицейских тут же сменилось выражением сладострастия от предвкушения скорой расправы.
        - Да у нас тут борзый, - произнес тот из них, который пытался тянуть Волчка за рукав.
        - Ах, борзый? - Второй полицейский положил руку на дубинку, притороченную к ремню. - Ну, сейчас станет послушным.
        Он вынул из чехла резиновую дубинку. Егор почувствовал приятное волнение и удивился этому. Чувство это словно бы не принадлежало ему, было посторонним, наносным, чужеродным.
        - Приятно было поболтать, - сказал он и швырнул окурок в лужу. Затем повернулся, делая вид, что хочет уйти. И в этом миг один из полицейских занес у него над головой резиновую дубинку.
        Глаза Егора холодно блеснули, на губах появилась удовлетворенная улыбка. Он резко повернулся, откинул голову назад, блокировал руку с дубинкой, перехватил ее и резко вывернул. Дубинка упала на пол.
        - Ах ты, с-сука! - взвыл страж закона.
        Второй полицейский бросился на Егора. Продолжая держать первого противника за руку, Волчок встретил второго полицейского ударом ноги. Его каблук врезался противнику в солнечное сплетение, и тот, застонав, рухнул на землю. Егор отшвырнул от себя первого полицейского, тот налетел на металлическую ограду, перекувыркнулся через нее и шлепнулся в мокрую траву.
        Егор обернулся и увидел, что третий полицейский держит в руках пистолет, дуло которого направлено на Егора. Он инстинктивно отклонился вправо. Пуля обожгла щеку. Егор вскинул левую ногу, одновременно поворачиваясь. Ударом каблука он выбил из руки полицейского пистолет, а вторым ударом отшвырнул полицейкого к стенке ларька.
        Полицейский схватил упавший пистолет и хотел вскочить на ноги, но Егор шагнул к нему на мгновение раньше. Удар в челюсть опрокинул стража закона на асфальт и вышиб из него дух.
        Егор, действуя рефлекторно, быстро поднял с асфальта пистолет, присел на колено рядом с полицейским и приставил ствол к его лбу. Палец уже потянул спусковой крючок, как вдруг Егора прошиб пот.

«Боже, что я делаю?» - пронеслось у него в голове.
        Он убрал пистолет ото лба полицейского, вытер рукоятку краем куртки и швырнул пистолет на асфальт. Затем выпрямился и огляделся.
        Волчок испытал острый приступ дежавю. Всего сутки назад он стоял вот так же посреди комнаты, а на полу валялись избитые им английские тюремщики. Сжав зубы, Егор сунул руки в карманы куртки и торопливо зашагал по улице, время от времени быстро оглядываясь по сторонам, словно опасался засады или ловушки.

5
        Домой Егор Волков не пошел. Вместо этого он заявился в квартиру профессора Терехова, расположенную на втором этаже старенькой московской четырехэтажки, подготовленной под снос еще два года назад, но по какой-то случайности или по чьей-то невнимательности до сих пор стоявшей под беззвездным московским небом.
        Дом был почти полностью расселен, лишь в трех или четырех квартирах оставались жильцы, не желавшие съезжать и под разными предлогами цепляющиеся за старые стены, как цепляются люди за свое прошлое перед лицом удручающе однообразного будущего.
        Где-то с полгода назад Волчок, втайне от профессора Терехова, сделал дубликат ключа и с тех пор всегда носил его на связке - так, на всякий случай.
        Не то чтобы Волчку не хотелось идти домой, напротив - он бы с радостью завалился в кровать, под теплый бочок к любимой девушке, но после эпизода с милиционерами он понял, что теряет над собой контроль. Более того - Егор не вполне понимал: кто же он теперь, собственно, такой?
        Он боялся, что чужая воля, которую он впустил в свой мозг и в свою душу, овладеет им еще больше. И что тогда? В какое чудовище он превратится? В оборотня-убийцу, не ведающего границ своего могущества и проливающего человеческую кровь ради простого развлечения?
        Егор не мог допустить, чтобы в тот момент, когда это случится, Юля была рядом с ним.
        Открыв замок ключом-дубликатом, Егор приоткрыл дверь и прислушался. Опасности он не почувствовал, а потому спокойно вошел в квартиру и защелкнул за собой дверь. Свет включать он не стал, поскольку его глаза (еще один дар, ниспосланный
«владыкой демонов») прекрасно видели в темноте.
        Егор быстро прошел в ванную комнату, открыл кран и сунул голову под струю ледяной воды. Голова его по-прежнему горела, но холод помог потушить этот пожар.
        Он выпрямился, сдернул с крючка полотенце и вытер голову. Затем швырнул полотенце на змеевик и вышел из ванной.
        У входа в комнату он остановился, не зная, что делать дальше. А делать что-то надо было. Ведь не зря же он сюда пришел? У него была какая-то цель. Точно была. Но что это за цель?
        Егор протянул руку и щелкнул выключателем. Яркий свет хрустальной люстры осветил большую комнату - странную смесь гостиной и лаборатории. Антикварная мебель соседствовала с приборами, на полках вперемешку теснились книги, колбы и детали от каких-то агрегатов.
        В углу стояла большая пластиковая ванна, от бортов которой к компьютеру тянулись провода. Это была Машина. Егор задумчиво посмотрел на нее, нахмурился и облизнул пересохшие губы. Некоторое время он молчал, а потом рассудительно произнес:
        - Я дал слово не убивать мерзавца. Но можно ведь обойтись и без убийства.
        Помолчал, размышляя, затем сам себе ответил:
        - Да, можно и без убийства. Способов много.
        Тут же лицо его стало серьезнее, и он озабоченно спросил:
        - Каких, например?
        - Можно его покалечить, - ответил Волчок сам себе. - Сделать недееспособным инвалидом.
        Лицо Егора изменилось, и он строго произнес:
        - Никакого насилия. Ты обещал Юле.
        - Если мне не изменяет память, речь шла только об убийстве.
        - Все равно - никакого насилия. Я дал слово.
        - Глупо давать обещание, если знаешь, что выполнить его невозможно.
        Егор дернул щекой:
        - Чушь. Я пообещал, и я буду верен своему слову.
        - Тогда какого дьявола ты сюда приперся? Отправляйся к своей подружке, забирайся под одеяло и ни о чем не тревожься. На решительные поступки способны только сильные личности. Ты к ним, по всей вероятности, не принадлежишь.
        Егор сжал кулаки, тряхнул головой и прорычал:
        - Не смей мне указывать! Я сам знаю, что мне делать.
        - Ого! Значит, ты все-таки решился? Молодец! Респект и уважуха, как говорят в ваших краях. Тогда не стоит медлить, дружище. Включи Машину времени и выставь настройки. Ты ведь знаешь, как это делается?
        - Да. Я знаю.
        - Поставь таймер на одну минуту и…
        - На одну минуту?
        - Конечно! А зачем тебе больше? И хватит забивать себе голову никчемными сомнениями. Мужик решил - мужик сделал. Вперед!
        Егор больше не раздумывал. Он быстро снял куртку, швырнул ее на диван и шагнул к Машине времени. Одной минуты вполне хватит.

* * *

…Лицо фюрера выглядело усталым. Глаза его глубоко запали, веки припухли, морщины стали резкими и глубокими.
        - Прежде чем вы ответите, взгляните на мою правую руку, - сказал Егор.
        Гитлер опустил взгляд и увидел револьвер. Лицо его побелело, а левая рука затряслась. Он попытался овладеть собой и проговорил небрежным, презрительным голосом:
        - Неужели вы думаете, что сможете меня напугать?
        - При желании я могу не только вас напугать, но и убить, - отчеканил Егор.
        - Убить фюрера? Вождя и любимца нации? - Гитлер усмехнулся и покачал головой: - Вы на это не решитесь.
        Ладонь Егора, стискивающая рукоять пистолета, взмокла от волнения.

«Если бы ты убил фюрера, реальность изменилась бы, - прозвучал у него в ушах голос профессора Терехова. - И вполне возможно, что в новой реальности нас с тобой попросту не было бы. Ни тебя, ни меня. А это значит, что, убив фюрера, ты убил бы самого себя. Способен ты на это?»
        Егор медленно поднял револьвер, нацелил его Гитлеру в лицо, секунду помедлил, а потом нажал на спуск.
        Глава 4
        Изменивший реальность

1
        Это было странное и непередаваемое ощущение. Сначала все накрыла тьма, и в этой тьме Егор чувствовал себя единственным живым существом, способным мыслить. А потом в этой тьме заполыхали яркие протуберанцы. Они пульсировали и расширялись, постепенно вытесняя тьму и заполняя собою все пространство. А потом на фоне этой сияющей вакханалии появилось новое пятно - еще ярче прежних, оно тоже стало расширяться, и Егор почувствовал внутри себя странный холод. Холод побежал по его артериям и сосудам, заполняя собою все тело, и достиг глаз.
        И в этот же миг окружающий мир снова изменился - в нем заскользили и замелькали смутные образы. И вдруг Волчок понял, что это эпизоды из его жизни. Он видел и заново чувствовал все, что оставил за плечами, каждое событие, вплоть до секунды, когда воды отошли из материнского лона. На мгновение Егору посчастливилось снова испытать невозвратимое ощущение покоя и защищенности материнской утробы, а потом картинки перед глазами заскользили с невероятной скоростью, одаривая его новыми воспоминаниями и проводя через всю жизнь, как через сумрачный лес, наполненный чудовищами.
        А потом мир снова погрузился во тьму. И в этой тьме он слышал странные звуки - будто где-то совсем рядом рвались снаряды и свистели пули. Звук становился громче и громче, и наконец он заполонил собою все вокруг, заставив Егора закричать от боли.
        Едва открыв глаза, он пошатнулся и упал лицом в лужу крови. Он хотел тут же подняться на ноги, но инстинкт самосохранения властно приказал: «Лежи! Не двигайся! Будь незаметным!»
        И Егор, беспрекословно подчинившись голосу инстинкта, всем телом вжался в грязь и полностью погрузил лицо в лужу. Где-то наверху раздался оглушительный скрежет, а вслед за тем пропахший бензином воздух разорвался на части от оглушительного рокота шестиствольного пулемета.
        Выдержав минуту, Егор поднял голову из лужи и хрипло хватанул воздух ртом. И тут же дыхание снова сперло у него в груди, а глаза вылезли из орбит от изумления. Шестиметровая боевая конструкция топала железными ногами по глинозему, поливая деревья, кусты и неровности почвы пулеметными очередями. На серо-зеленом камуфлированном боку гиганта красовался черный крест, обведенный белым контуром.
        Перед глазами Волчка проплыли кадры старой военной кинохроники: армада тяжелых танков - «Тигры» и «Пантеры», с такими же черно-белыми крестами на башнях, движется по полю, уничтожая все на своем пути. Черный крест, обведенный белым контуром… Да ведь это же эмблема германской имперской армии!
        - Фашисты… - с изумлением пробормотал Егор. - Чтоб я сдох, опять фашисты!
        Он напряг память, словно приоткрыл дверцу, и тут в голову ему хлынули воспоминания, которых никогда там не было прежде. Волчок обхватил голову руками и тихо застонал, и в это мгновение что-то вспыхнуло у него перед глазами, и окружающий мир опять погрузился во тьму.

* * *
        Открыв глаза, Егор поморщился от сумеречного света, который показался ему невыносимо ярким, и снова сжал веки. В ушах у него шумело, в голове ухал колокол.
        Он опять приоткрыл глаза, на этот раз осторожно, но это не спасло его от нового приступа головной боли. Егор почувствовал, что к горлу подкатил комок тошноты. Он повернулся на бок, и его шумно вырвало на землю.
        - Ну, как? - услышал он незнакомый голос, говоривший по-немецки. - Полегчало?
        Егор сел и потер глаза пальцами. Потом убрал руки от лица и взглянул на человека, сидевшего на корточках рядом с ним. Это был мощный парень лет тридцати, с воловьей шеей и широким, испещренным шрамами лицом. Одет он был в странное, затертое почти до дыр полупальто, похожее на ватник. На ремне у мужчины висела кобура, а из нее торчала рукоятка большого пистолета. Еще один пистолет был в руке верзилы и дуло его смотрело Егору в грудь.
        - Кто ты такой? - спросил незнакомец.
        - Я… - Егор замолчал и огляделся.
        Он лежал на дне ямы, похожей на воронку, образовавшуюся от взрыва бомбы. Штаны его, сделанные из какого-то синтетического материала, были испачканы грязью. На рукаве такой же синтетической куртки он обнаружил пятна крови.
        - Так кто ты такой? - повторил свой вопрос верзила.
        - Я… - Егор посмотрел незнакомцу в глаза и договорил: - …Волчок.
        Верзила помолчал, ожидая продолжения, но поскольку его не последовало, спросил удивленно:
        - И все?
        Егор напряг память. Перед глазами встало морщинистое, слегка одутловатое лицо Гитлера и его выпученные от ужаса глаза, обведенные тенями.
        - Я его убил! - пробормотал вдруг Егор.
        - Кого?
        Волчок посмотрел парню в глаза и хрипло вымолвил:
        - Гитлера!
        Здоровяк усмехнулся:
        - Да, брат, плохи твои дела.
        - Что? - не понял Егор.
        - Тебя контузило, - объяснил верзила. - Снаряд разорвался в шести метрах от тебя. Один из осколков расцарапал тебе затылок, но других ран на твоем теле нет. Ты помнишь хоть что-нибудь, кроме своего имени?
        Егор сдвинул брови, несколько секунд размышлял, а потом медленно покачал головой и сказал:
        - Кажется… нет.
        Он поймал себя на том, что тоже говорит по-немецки. Видимо, теперь это было в порядке вещей.
        - Такое бывает после контузий. Но ты не волнуйся. Главное, что черепуха цела. Через пару-тройку дней память к тебе вернется.
        Верзила сунул пистолет за ремень и протянул Егору огромную, грязную ладонь.
        - Шрам! - сказал он.
        - Что? - снова не понял Егор.
        - Это мое имя - Шрам.
        Егор пожал протянутую пятерню. Верзила стянул с ремня пластиковую флягу, открутил крышку и протянул флягу Волчку:
        - На-ка, хлебни.
        Егор недоверчиво посмотрел на фляжку:
        - Что это?
        - Пей, не отравишься. Если бы я захотел тебя убить, я бы сделал это, пока ты был в отключке. Но не бойся, в нашем отряде не жрут людей.
        - А в других?
        - В некоторых жрут.
        Егор поднес флягу к губам и сделал осторожный глоток. Рот наполнился вкусом синтетики с нотками миндальной горечи.
        - Ну и дрянь, - вымолвил он.
        Шрам усмехнулся:
        - Разве?
        Он вынул флягу из пальцев Егора и отхлебнул. Погонял во рту и проглотил.
        - Отличная синт-рецина, - сказал он. - Прямо с фашистского медицинского склада.
        Как ни странно - пойло подействовало освежающе. Егор почувствовал себя легче. Головная боль притупилась, ломота в висках прошла.
        - Что произошло? - спросил Егор. - И где мы?
        - Был бой, - ответил верзила, нахмурившись. - От нашей разведгруппы остался я один. Остальных перебили.
        - А как здесь очутился я?
        Шрам чуть прищурил черные глаза:
        - Это зависит от того, кто ты такой, Волчок. Вспомнишь это - вспомнишь и все остальное. В последнее время развелось много слэвов-шатунов, которые бродят повсюду.
        - Зачем?
        - Кто ж их знает. Это что-то вроде психоза. Люди просто устали от всего. Устали жить.
        Егор медленно поднялся на ноги.
        - Чего вскочил? - грубовато осведомился Шрам.
        - Хочу осмотреться.
        - Валяй, только осторожнее.
        Егор, хватаясь руками за комья земли, вскарабкался к краю воронки и осторожно выглянул наружу.
        Окружающий мир был мрачен и безрадостен. Изрытая снарядами земля, человеческие трупы, разбросанные там и тут, лужицы крови между затвердевшими комками земли, редкие участки выгоревшей травы и еще более редкие деревья - чахлые, невысокие, кривые. Поодаль виднелись закопченные остатки фундаментов зданий. Валялись остовы каких-то обгоревших машин. Настоящий апокалипсический пейзаж, словно в какой-нибудь компьютерной игре, наподобие Fallout.
        Егор скатился на дно воронки.
        - Долго нам еще тут сидеть? - спросил он у Шрама.
        - Не очень, - ответил тот. - Подождем, пока все утихнет, и двинем отсюда.
        Егор с силой потер пальцами виски.

«Дьявольщина какая-то», - мрачно подумал он. Потом снова взглянул на здоровяка с пистолетами и задал вопрос, вполне достойный контуженного:
        - Какой сейчас год?
        Тот ухмыльнулся:
        - Да, брат, здорово же тебя шандарахнуло. Сегодня третье сентября две тыщи одиннадцатого.
        У Егора пересохло во рту.
        - Две тысячи одиннадцатый год? - хрипло проговорил он. - Ты уверен?
        - К гадалке не ходи.
        Егор снова потер пальцами виски. Из-за головной боли окружающий мир казался зыбким и нереальным. Возможно, он таким и был.
        - Что это за война? - спросил Егор. - Когда она началась?
        - Давно. Еще в прошлом веке, не то в тридцать восьмом, не то в тридцать девятом. Немцы напали на Польшу, и понеслось. Говорят, союзные войска могли победить и уже вошли в Германию, но в сорок третьем немцы сбросили на Москву, Лондон и Нью-Йорк ядерные бомбы. С тех пор они - короли, а весь мир - дерьмо собачье.
        - А где мы сейчас?
        - В рейх-области Московии, брат.
        - Кто правит этой «Московией»?
        Шрам посмотрел на Егора удивленно.
        - Однако! До недавнего времени правил Гуталин.
        - Кто-кто?
        - Иосиф Сталин, брат. Говорят, они с фюрером были большими приятелями.
        - С фюрером? Ты сказал фюрер?
        - Ну да.
        - Но ведь я…

«Ведь я убил Гитлера», - хотел возразить Егор, но удержался. Похоже, мир превратился в настоящий ад. Но почему? Как такое могло случиться? Внезапно Егора осенило. Он облизнул пересохшие губы и хрипло спросил:
        - Как звали фюрера?
        - Бывшего или нынешнего?
        - Бывшего.
        - Герман Геринг. Толстяк окочурился двенадцать лет назад, и на смену ему пришел Геринг Второй, его ублюдочный наследник.
        - Значит… Геринг, - пробормотал Егор.

«Ты что-нибудь слышал про атомную бомбу? - прозвучал у него в голове голос рейхсмаршала. - Одна такая бомба способна стереть с лица земли небольшой город! И мы близки к ее созданию. В Германии работают две группы физиков, и работа эта дает свои плоды. Однако фюрер не верит в мощь бомбы и считает траты на ее создание неоправданным расточительством. Этот человек не умеет заглядывать в будущее. А я умею».
        Егор вытер рукавом куртки вспотевший лоб и спросил:
        - Когда же все-таки закончилась та война?
        Верзила посмотрел на Егора удивленными глазами и глухо проговорил:
        - Брат, она не закончилась. Она идет до сих пор.
        Егор долго молчал, стараясь осмыслить услышанное. Потом с трудом выдавил из себя:
        - Значит, все эти годы в рейх-областях идет нескончаемая партизанская война?
        - Можно называть и так.
        - И вы не смирились…
        - Смириться? - Взгляд Шрама похолодел. - Фашисты расстреляли мою мать, - произнес он окостеневшим голосом. - Изнасиловали и задушили жену. А шестилетнего сынишку сожгли вместе с домом.
        - Как это случилось?
        - Плановое уничтожение. Время от времени из Берлина поступает приказ на уничтожение нескольких сотен тысяч славян. Они это называют «регулированием популяции».
        - Но… как же люди-то живут? На какие средства?
        - Брат, приди в себя. Много ли таким, как мы, надо? Двести граммов синт-белка в день, пучок эрзац-волокна да литр воды. Жратву тебе на любом подпольном заводике сварганят. С водой труднее, но тоже достать можно. За последние полвека землю так разворотили, что половина подземных рек вышла наружу.
        - Но…
        - Хорош болтать, приятель, - оборвал Шрам. - Устал я от твоих расспросов, парень. Дай отдохнуть.
        Волчок нахмурился и проронил:
        - Можно еще один вопрос?
        - Валяй, но только последний.
        - Сколько нас?
        - Кого?
        - Тех, кто борется с оккупантами.
        - «С оккупантами»? - Шрам усмехнулся. - Давненько я не слышал этого слова. В нашем боевом отряде сорок три человека. По крайней мере, утром, когда я вышел на поверхность, их было столько.
        - Но ведь есть и другие отряды?
        - Конечно. На территории Москвы их не меньше сорока.
        - Но они действуют согласованно, верно? Кто руководит их действиями? Кто отдает приказы?
        Взгляд Шрама, устремленный на Егора, стал тяжелым и подозрительным.
        - Дай-ка мне свою левую руку, парень, - попросил он вдруг.
        Егор протянул ему руку. Шрам достал из кармана пальто небольшой серебристый прибор и приложил его к ладони Егора. Что-то ужалило его в ладонь.
        - Какого черта?
        Шрам наморщил лоб, глядя на показания прибора:
        - Если верить мнеморатору, ты не шпион. Хотя в наше время нельзя доверять даже мнеморатору, находятся умники, которые меняют частоту волн усилием воли. Ты, случайно, не из таких?
        - Не знаю, - хмуро пробурчал Егор. - Мне ведь отшибло память, помнишь?
        - Помню. - Шрам положил рюкзак поудобнее и лег на землю, положив на него вихрастую голову. - Посплю полчаса, - сообщил он. - Тебе тоже советую. Как только отдохнем, попытаемся выбраться из этой гиблой долины.
        - И куда мы пойдем?
        - Туда, где есть такие же, как мы.
        - А где это?
        - На севере. Под землей.
        - За границей города?
        - Да.
        Верзила поправил под головой рюкзак и закрыл глаза.

2
        Они шли уже минут сорок. Шрам был хмур и молчалив, Егору никак не удавалось его разговорить. Хотя и большого желания задавать вопросы у Волчка не было. Мир превратился в ад. Фашисты победили во Второй мировой. Россия превратилась в колонию, разделенную на рейх-области. Этот кошмар не умещался в голове. Ясно было одно: во всех изменениях виноват он, Егор Волков. После того как он убил Гитлера, место фюрера занял рейхсмаршал Герман Геринг. Он бросил все ресурсы на создание ядерной бомбы. И окружающий кошмарный мир ясно давал понять, что Геринг добился успеха.
        - Стой! - громко прошептал Шрам. - В канаву! Быстро!
        Он толкнул Егора в канаву и прыгнул следом. За мгновение до этого Волчок успел увидеть две фигуры, маячившие вдали.
        - Кто они? - спросил Егор, так же как Шрам, прижимаясь животом и грудью к земле.
        - Солдаты подразделения «Сталь-СС», - ответил верзила. - Да не высовывайся ты!
        Егор плотнее приник к влажной земле.
        - Чего мы боимся? - тихо спросил он. - Они ведь в паре километров от нас. К тому же солнце светит им прямо в глаза.
        Шрам достал из кармана пальто зеркальце с длинной ручкой и протянул Егору:
        - Посмотри, только осторожно.
        Егор, недоумевая, взял зеркальце и потихоньку поднял его над собой. Взглянув на отражение, он удивленно пробормотал:
        - Они ближе, чем были. Как они смогли так быстро переместиться?
        Шрам усмехнулся:
        - Ты, похоже, заново открываешь для себя мир, приятель. В своих «костюмчиках» они могут передвигаться со скоростью больше семидесяти километров в час - и это по пересеченной местности.
        - Что у них за «костюмчики»?
        - Экзо-скафандры последнего поколения. Бронированное покрытие, усиленное вооружение, тактильное управление по типу «Вторая Кожа».
        - Как в «Железном человеке»?
        Шрам посмотрел на него озадаченным взглядом:
        - Чего?
        - Да так, ничего, просто вспомнилось. Надо переждать, пока они уйдут?
        Верзила качнул головой:
        - Это не поможет.
        - Почему?
        Шрам посмотрел на Егора и хмуро проговорил:
        - Я же сказал - они контролируют слишком большой сектор. Нам их не обойти.
        - Что же нам тогда делать? Сдаваться?
        - Сдаться не получится, - сказал Шрам. - «Стальные» не берут пленных.
        - А если попытаться прорваться? - неуверенно предложил Волчок. - Их же всего двое.
        - Каждый «стальной» контролирует местность на три километра вокруг. Радары, щупы, эхо-локаторы. Они обвешаны этим барахлом, как елки новогодними игрушками. Даже крыса не проскользнет незамеченной. А судя по тому, что они ходят парами, нацики усилили патрули.
        - Разве мы не можем их убить?
        - «Стальных»? - Шрам криво ухмыльнулся. - Парень, ты в своем уме?
        - Но как-то же вы с ними справляетесь?
        - Без гранатомета или электромагнитной винтовки не стоит и соваться. А у нас с тобой только пистолеты.
        - Рано или поздно они должны уйти, - неуверенно предположил Егор.
        - Их сменят другие. А с нашими запасами мы долго не протянем.
        - Расскажи мне подробнее об этих парнях.
        - Что именно ты хочешь знать?
        - Все, что может нам пригодиться.
        - «Стальные» могут не только бегать, но и прыгать - два метра в высоту, пять - в длину. Так что заборы и ручьи для них не преграда. Если «стальной» сожмет твою голову пальцами, от твоей головы останется только жижица.
        - А как насчет уязвимых мест?
        - Уязвимых мест у этой конструкции почти нет.
        Егор прищурился:
        - Почти?
        - Есть одно место… - неуверенно произнес Шрам. - Но до него не доберешься.
        - Расскажи мне об этом подробнее.
        - Что ж, слушай…

* * *
        Егор стоял посреди выжженной поляны и озирался по сторонам. «Стальных» не было видно. Он уже подумал было, что эсэсовцы ушли, но тут за спиной у него раздался легкий скрежет.
        Егор обернулся, и сердце его учащенно забилось. Прямо перед собой он увидел две металлические конструкции, похожие на экзо-скафандры из фантастических романов, а внутри этих конструкций, повторяющих очертания человеческих тел, находились два коротко стриженных молодых парня с холодными голубыми глазами и квадратными подбородками.
        На груди у каждого из них красовалась пластиковая бляха, на которой сверкали две золотые молнии. На потускневших от грязи зеленоватых плечах экзо-скафандров была намалевана свастика.
        Судя по тому, как неожиданно они возникли, передвигались эсэсовцы и впрямь невероятно быстро.
        - Твой номер, слэв! - рявкнул на Егора один из эсэсовцев.
        Механическая рука экзо-скафандра чуть выдвинулась вперед, и Егор увидел, что к внешней части стального предплечья прикреплено оружие, напоминающее автомат «М-4», но только массивнее. А к внутренней - штуковина поменьше, отдаленно смахивающая на хорватский «Аграм».
        - Я… не знаю, - ответил Егор.
        Эсэсовцы переглянулись.
        - Наверняка дебил из разбомбленной клиники, - прокомментировал один.
        - Не иначе, - согласился второй. Посмотрел на Егора сверху вниз и брезгливо добавил: - Знаешь, Отто, меня иногда коробит от одной мысли, что нам приходится использовать стволовые клетки, извлеченные из этих идиотов.
        - Можно ненавидеть свиней, но любить жареную свинину, дружище Матиас, - возразил на это эсэсовец.
        Он повернулся к Егору и, грозно сверкнув голубыми глазами, спросил:
        - Место закрепления, слэв?
        - Что?
        - Где ты обитаешь, идиот! - рявкнул Матиас.
        - Я не…
        Железный кулак ударил Егора в челюсть и сшиб его с ног.
        - Отто, прощупай эту падаль!
        Эсэсовец кивнул и наставил на Егора огромную правую руку экзо-скафандра. В ту же секунду из небольшой штуковины, приделанной к руке, ударил пучок красного света и принялся шарить по телу Егору.
        - Ничего не понимаю, - удивленно проговорил Отто.
        - Чего тут понимать. Это беглец. Прикончи гниду.
        Отто кивнул и вскинул железную руку, собираясь разбить Волчку голову. Но не тут-то было. Егор прыгнул в сторону, и железный кулак просвистел у него над ухом. Он подхватил с земли обломок железной трубы и щучкой нырнул эсэсовцу в ноги, прямо в лужу жидкой грязи. Проехав ни животе между железных ног экзо-скафандра, он снова вскочил на ноги и молниеносно запрыгнул эсэсовцу на спину.
        - Матиас, сними с меня этого говнюка! - взревел эсэсовец.
        - Сейчас!
        Матиас вскинул руку, намереваясь прошить Егора очередью из пулемета, однако тот быстро перескочил на другое плечо экзо-скафандра, затем перехватил железную трубу двумя руками, размахнулся и вонзил ее стальному истукану в основание черепа.
        Отто взвыл от боли и попытался схватить Егора железными лапами экзо-скафандра, но тот сильнее надавил на железную трубу и с хрустом провернул ее. Крик фашиста оборвался, и стальная конструкция рухнула на землю. Егор перекатился через голову и вскочил на ноги.
        И в этот миг из кустов выскочил Шрам с пистолетами в руках. Он быстро поднял пистолеты и несколько раз выстрелил в эсэсовца из обоих стволов. Пули отскочили от бронированного экзо-скафандра, выбив из него фонтаны искр. Матиас, выругавшись, ринулся на Шрама. Тот повернулся и пустился наутек, перепрыгивая через канавы и буераки.
        Егор, воспользовавшись заминкой, подхватил с земли обрубок трубы, шагнул к экзо-скафандру поверженного врага и со всей силы ударил трубой по панели электронного сцепления, затем сковырнул щиток, вырвал пальцами пучок проводов и замкнул болтающиеся электроды.
        Тем временем эсэсовец Матиас в два прыжка настиг Шрама, схватил его железной рукой за плечо и поднял в воздух. Верзила завопил и попытался пнуть «стального» ногой. Матиас быстро развернул пленника в воздухе и схватил его второй рукой за горло.
        - Эй, чугунок! - громко крикнул Егор.
        Матиас обернулся. Егор стоял в пятнадцати шагах от нациста, держа в руках тяжелый пулемет, снятый с руки экзо-скафандра Отто.
        На мгновение Матиас оцепенел - увиденное не укладывалось у него в голове. И тут Егор нажал на гашетку.

3
        Вечерело. Воздух подернулся серым, на небе взошла луна. Дул холодный северо-восточный ветер, неся с собой запах гари. Два мертвеца в легких мундирах подразделения «Сталь-СС» лежали на изорванной снарядами земле, глядя в сумрачное небо остекленевшими глазами.
        Шрам отвел от них взгляд, посмотрел на Егора, который возился с экзо-скафандром, и сказал:
        - Я не верил, что мы сможем их одолеть.
        - Глаза боятся, руки делают, - ответил Егор, не поднимая головы.
        Шрам проследил, как ловко тот копается в панели настроек экзо-скафандра, и заметил:
        - А ты крутой парень.
        - Точно, - усмехнулся Егор. - Круче меня только Байкальские сопки.
        - Откуда ты так хорошо разбираешься в электронике?
        - Понятия не имею. - Егор поднял взгляд и спросил: - Может, у тебя есть версии?
        - Есть одна, - ответил Шрам.
        - Ну, так просвети меня.
        Верзила наморщил лоб и сказал:
        - Я слышал, что фашистские разработчики иногда привлекают программистов из слэвов. В качестве наемных рабочих. Думаю, ты принимал участие в проектировании боевой техники.
        - И что это значит?
        - Только то, что я сказал. Если ты работал над каким-нибудь секретным проектом, то после его окончания тебя должны были убить.
        - Но я жив.
        - Да, ты жив. Думаю, ты сумел сбежать.
        Егор снова склонился над экзо-скафандром. Поколдовал с паяльником в руках над платой (паяльник он нашел в аварийном локере скафандра), потом двинул каким-то рычажком, и экзо-скафандр сел на земле, как садится человек. Шрам невольно попятился.
        - Ты знаешь, как нужно управлять этой штукой? - недоверчиво спросил он.
        - Нет, - ответил Волчок. - Но, как ты уже понял, я хорошо разбираюсь в «железе». Пора примерить эту штуковину на себя.
        Он не без труда забрался в экзо-скафандр, взялся за прозрачный щиток, висевший над головой, и надвинул его на лоб. Затем сунул руки в пазы-зажимы.
        - Осторожнее, - сказал Шрам, на всякий случай отступив на пару шагов. - Эта железка может быть очень опасна.
        - Разберемся, - ответил ему Егор и слегка пристукнул лбом по тактильной панели, расположенной на прозрачном щитке.
        Раздался легкий механический звук, а затем экзо-скафандр бодро вскочил на ноги.
        - Отлично! - улыбнулся Егор. - А теперь прогуляемся!
        Конструкция двинулась с места, но вдруг угодила ногой в канаву, споткнулась и едва не рухнула на землю. Пытаясь удержать равновесие, Егор машинально взмахнул левой рукой и чуть не проломил голову своему товарищу. Шрам, поднырнув под стальные пальцы, недовольно проворчал:
        - Осторожнее, экспериментатор!
        - Отрицательный опыт - тоже опыт, - сказал на это Егор.
        Конструкция сделала шаг. Потом еще один. А потом сорвалась с места и побежала по полю. Волчок, сидевший внутри, издал восторженный возглас, а Шрам, глядя вслед удаляющемуся экзо-скафандру, покачал головой и пробурчал:
        - Добром это не закончится.
        Вскоре Егор вернулся и, остановившись перед Шрамом, с ожесточенной веселостью поинтересовался:
        - Ну, как?
        Шрам сдвинул брови и хотел ответить, но тут рация, прикрепленная к пластиковому забралу экзо-скафандра, щелкнула, и глухой голос проговорил:
        - Отто, это База! Прием!
        - Отто на связи! - тут же, не задумываясь, отозвался Егор.
        Тембр его голоса был похож на тембр голоса убитого нациста, а статические помехи, по мнению Волчка, должны были скрадывать различия.
        - Доложите по форме!
        - Квадрат R65-89 чист! В транс-точках сорок три и семьдесят два все без изменений! Гром-штрос-азимут на уровне тридцати трех! У нас полный порядок, База! Как слышите?
        - Слышим вас хорошо, Отто! Продолжайте патрулирование!
        Связь отключилась.
        Шрам, стоя у ног экзо-скафандра, в упор разглядывал Егора, и взгляд его был недоверчив и тяжел.
        - Откуда ты это знаешь? - резко спросил он.
        - Ты о чем?
        - Транс-точки, уровень гром-штрос-азимута… Ты отвечал так, будто проходил подготовку в школе патрульных СС.
        Егор сдвинул брови и ненадолго задумался. На мгновение ему показалось, что он что-то припомнил, но воспоминание ускользнуло, так и не зафиксировавшись в его сознании. Егор вздохнул.
        - Ничего не могу вспомнить, - с досадой проговорил он. - Думаю, дело в ментальном интерфейсе, с помощью которого я управляю экзо-скафандром. Я воздействую на него, а он - на меня.
        Лицо Шрама слегка посветлело. Он усмехнулся и сказал:
        - Я бы решил, что ты шпион, если бы не один нюанс.
        - Какой?
        - У тебя светло-карие глаза.
        - И что?
        - В результате программы расовой корректировки у всех немцев радужка глаза голубая, серая или светло-зеленая. Разве ты об этом не знал?
        - Вот как? - Егор насмешливо прищурился. - Значит, все нацисты - светлоглазки. И давно это у них?
        - Уже лет двадцать, - ответил Шрам. И добавил иронично: - Жаль тебя разочаровывать, брат, но ты не подходишь под арийский стандарт.
        Волчок улыбнулся:
        - Признаюсь тебе честно, брат: я вообще не подхожу ни под какие человеческие стандарты. Кстати, тебе тоже придется надеть «железную рубашку».
        - Ты серьезно?
        - А ты думал, я потащу тебя на своем горбу? Натягивай скафандр, брат. Пользоваться научу.
        Шрам посмотрел на конструкцию из стали и пластика, лежавшую перед ним, подобно поверженному гиганту, и с сомнением проговорил:
        - Я даже не знаю, как к нему подступиться.
        - Разберешься, - убежденно заявил Волчок. - Если эти идиоты справились, то и ты сможешь.

4
        Экзо-скафандры подчинялись каждому движению своих «наездников», и усилий для этого почти не требовалось. Уже через двадцать минут Егору стало казаться, что он ощущает скафандр как продолжение своего тела.
        Шрам передвигался более неуклюже и как бы с опаской, но и он с каждым шагом осваивался все лучше.
        Шагая по практически стертому с лица земли городу, Егор с удивлением и тоской узнавал в полуразрушенных зданиях те дома, мимо которых много раз проходил в
«прошлой жизни». Москва превратилась в город-кладбище, город-призрак. Но это была Москва.
        - …На территории Московии есть две Резервации, - говорил Шрам в продолжение беседы. - Немцы не трогают слэвов, которые там живут.
        - Почему?
        - По договору, который подписан несколько лет назад. Резервации - это что-то вроде инкубаторов, где такие, как мы, могут нормально существовать и рожать здоровое потомство.
        - Это омерзительно, - сказал Егор.
        - Согласен. Именно поэтому я никогда не стремился туда попасть.
        На душе у Волчка было тяжело. Он был бы рад убедить себя в том, что все вокруг - это просто кошмарный сон. Но окружающий мир был слишком реален, чтобы считать его сном.
        Итак, он изменил реальность. Он все изменил, и даже себя. Кто он в этом мире? И почему он не исчез вместе с той реальностью, которую перечеркнул одним выстрелом из пистолета?
        Егор вновь попытался припомнить. Отголоски воспоминаний были похожи на смутные, неясные образы, и эти образы почему-то вызывали в нем чувство, схожее со стыдом и отвращением. Может быть, в этом мире он был верным слугой какого-нибудь нациста? Лизал ему сапоги, чтобы получить дневную пайку синтетического белка?
        Егора едва не вырвало от отвращения.
        Нет, он не мог так низко пасть. Судя по навыкам, он и здесь, в этом паршивом мире, где победили нацисты, занимался электроникой. Чинил, собирал, программировал…
        На глаза Волчку попались развалины, в которых он узнал дом своего деда, и сердце его сжалось от тоски.
        Можно ли вернуть прежний мир? А если да, то как это сделать? Возможно, в этой, альтернативной, реальности профессор Терехов тоже существует, но Егор абсолютно не представлял себе, как его найти. И потом: не факт, что в этой реальности Терехов тоже изобрел Машину времени. И даже не факт, что он занимается физикой.
        Черт, да его вообще не может тут быть!
        - Это другой мир… - хрипло пробормотал Волчок.
        И добавил мысленно: «Но я-то здесь!»
        - Сколько нам еще идти? - спросил он у Шрама.
        - Час. Может, больше. Как повезет.
        - Но…
        Егор вдруг осекся и прислушался. Ему показалось, что он слышит какой-то скрежет. Он остановился и спросил:
        - Ты это слышал?
        - Что? - спросил Шрам, тоже остановившись.
        Несколько секунд они стояли молча, напряженно вслушиваясь в отдаленные звуки, похожие на скрежет. Потом Шрам повернул голову к фрагменту Китайгородской стены, невесть каким чудом уцелевшему в этом жутком царстве разрухи, и лицо его за прозрачным забралом перекосилось от ужаса.
        - «Големы»! - выдохнул он.
        - Что?
        - Боевые роботы!
        Едва он это сказал, как из-за стены вышли, скрежеща сталью, два огромных стальных монстра со свастикой на боку. Каждый из них был раза в два крупнее экзо-скафандра. Видом своим боевые роботы напоминали тираннозавров. На их громоздких, удлиненных головах были укреплены массивные пулеметы, а на широких грудных клетках - громоздкое оружие, напоминающее пушку.
        - Сможем убежать? - спросил Егор.
        Шрам покачал головой:
        - Нет. Они нас уже засекли. Радиус поражения их пулеметов и электромагнитных пушек - больше трех километров. - Шрам облизнул пересохшие губы и тихо добавил: - Нам конец.
        Шестиметровые роботы двинулись к ним. Кирпичи и камни под их железными ступнями превращались в пыль.
        - Попробуем выкрутиться, - быстро произнес Егор. - Говорить буду я, хорошо?
        - Как скажешь.
        Боевые роботы остановились и уставились на двух «эсэсовцев» мерцающими красными глазами, сканируя их.
        Егор включил на панели управления режим громкоговорителя и произнес спокойным голосом, который, усиленный электронным устройством, раскатисто прокатился по полю:
        - Я - оберштурмфюрер Отто Беккер, третий механизированный полк «Сталь-СС»! Кто вы и какое задание выполняете?
        Один из стальных гигантов сделал резкое, короткое движение, словно слегка поклонился в знак приветствия, а затем отчеканил электронным голосом, лишенным модуляций:
        - Боевая машина «Голем»-СКР-АЕ-84 приветствует вас, господин офицер. Меня сопровождает боевая машина «Голем»-СКР-АР-43. Мы выполняем задание Главного управления имперской безопасности.
        - Какова суть задания? - спросил Егор, глядя на гигантов снизу вверх сквозь прозрачный бронированный щиток.
        - Мы не имеем права этого разглашать, - отчеканил второй робот.
        - Хорошо, - сказал Егор. - Продолжайте нести службу, парни!
        Роботы, однако, не двинулись с места.
        - Что еще? - резко спросил Егор.
        - Господин офицер, мы с СКР-АЕ-43 просканировали ваши нагрудные знаки и ваши соматические характеристики.
        - И что с того?
        - Имеются несоответствия.
        - Я могу это объяснить. Мы попали в ловушку и были обстреляны партизанами-слэвами. Мы уничтожили партизан, но наши экзо-скафандры получили повреждения. Думаю, причина возможных несоответствий и сбоев в этом.
        Боевой робот СКР-АЕ-84 упрямо скрежетнул:
        - Регламент С.Т.А.Л. гласит, что…
        - Мне плевать, что гласит ваш регламент! - рявкнул Егор. - Вы не обязаны отчитываться перед нами, а мы - перед вами. И вот что я вам еще скажу, солдаты. Задерживая нас, вы ставите под удар выполнение важной миссии. Если по вашей вине миссия будет провалена, гарантирую вам, что завтра же - еще до захода солнца - вы оба будете отправлены на переплавку. Есть еще вопросы?
        Внутри гигантов что-то тихо загудело в унисон, словно они вели друг с другом понятный лишь им разговор. Наконец, СКР-АЕ-84 прогудел:
        - Мы приносим извинение за то, что задержали вас, господа офицеры. Желаем точного выполнения боевой задачи. Хайль Геринг!
        - Хайль Геринг! - машинально отозвался Волчок.
        Роботы развернулись и, грохоча железом, двинулись прочь.
        Егор переключил коммуникатор на внутреннюю связь.
        - Кажется, повезло, - сказал он.
        Шрам не ответил. Егор повернул голову и увидел, что тот вскинул руки своего экзо-скафандра, нацелив пулеметы в спины удаляющихся роботов.
        - Шрам, нет!
        Но было поздно. Верзила нажал на гашетки пулеметов. Один из гигантских роботов рухнул на землю, но второй устоял и молниеносно развернулся. На долю мгновения раньше Егор поднял руки и тоже открыл огонь. Все потонуло в грохоте выстрелов и клубах пороховых газов. В сизом тумане мелькали вспышки разрывов, несколько пуль клацнули по бронированному щитку Егора, но он, сцепив зубы, стоял плечом к плечу со Шрамом и поливал боевого робота градом огня из всех стволов.
        Он не мог бы сказать, сколько это продолжалось. Минуту, две, а может, полчаса. Наконец, Шрам опустил руки экзо-скафандра, и Егор последовал его примеру.
        Прошло не меньше минуты, прежде чем сизые облака рассеялись, и они увидели двух роботов, лежащих на груде битых кирпичей. Левая нога СКР-АР-43 была почти отделена от туловища. Бронированные щитки на голове СКР-АЕ-84 были разворочены, из щелей между ними торчали обрывки проводов и перебитые артерии-шланги, из которых вытекала черная жидкость.
        - Мы их прикончили, - выдохнул Шрам.
        - Да. Уложили. - Егор повернулся к товарищу и посмотрел на него. - Что будем делать дальше?
        Шрам несколько секунд молчал, а потом облизнул губы и пробасил:
        - Давай разогреем тушенку. Я голоден, как черт.
        Егор облегченно улыбнулся и хотел отпустить какую-то шутку, но тут оба они услышали какой-то шорох. Вскинув пулеметы, Егор и Шрам мгновенно повернулись на звук. Однако на этот раз стрелять не пришлось. Из развалин выбирались не роботы, а люди - грязные, исцарапанные, худые, одетые в обноски. На Егора и Шрама они смотрели со странной смесью надежды и ужаса.
        - О, господи… - тихо проговорил Шрам. - Теперь все понятно.
        - Что? - не понял Егор. - Что понятно? Кто эти люди?
        Верзила нахмурился и сказал:
        - Роботы, которых мы прикончили, были погонщиками. Этих людей они гнали на генетическую фабрику. Она километрах в тридцати к западу отсюда.
        Егор тоже сдвинул брови и осведомился:
        - И что мы будем делать?
        Шрам усмехнулся:
        - Поделимся с ними тушенкой.

5
        Над развалинами города, искореженного бесчисленными бомбежками, сгущались сумерки.
        Пленников было одиннадцать, среди них двое детей и три женщины. Женщины были одеты в длинные плащи, а головы и лица их были прикрыты капюшонами.
        Рассадив усталых, изголодавшихся людей на камнях, Шрам вытряхнул из рюкзака несколько банок синтетической тушенки, разогрел их и пустил по рукам.
        Пленники ели жадно и молча, торопливо запихивая пищу в рот, и Шраму приходилось тщательно следить за тем, чтобы они не слишком увлекались, и чтобы тушенки хватило всем.
        Когда банки опустели, Шрам приступил к расспросам:
        - Кто вы и как здесь оказались? - спросил он у ближайшего пленника, долговязого, пожилого мужчины с морщинистым грустным лицом.
        - Нас гнали на генетическую фабрику «ТПН», - ответил тот. - Для участия в экспериментах по программе «Лаокоон».
        - «Лаокоон»? Кажется, это… генетическое скрещивание?
        Пленник кивнул:
        - Да.
        - Вам повезло, что мы оказались поблизости. Хотя это тоже спорный вопрос. Еще неизвестно, сможем ли мы отсюда выбраться.
        Одна из женщин подняла руки к капюшону и откинула его. Егор, привлеченный движением, взглянул на нее и окаменел от изумления.
        - Юля… - прошептал он одними губами. - А потом повторил громче: - Юля!
        Девушка взглянула на Егора. Исхудавшее личико, тени под глазами, коротко остриженные волосы, ссадины на лбу. Она выглядела чуть иначе, но, несомненно, это была Юля Литвинова, девушка, которую он любил.
        Егор поднялся с места, быстро подошел к девушке и присел рядом.
        - Юля! - снова проговорил он и хотел взять девушку за руки, но она отпрянула и посмотрела на него удивленно.
        - Мы знакомы? - спросила она тихим, осипшим от усталости голосом.
        - Да… То есть… - Егор качнул головой: - Нет, незнакомы. То есть… Черт, я не знаю! - Егор почувствовал, как волнение комом подступает к горлу. - А ты меня не помнишь? - с надеждой спросил он.
        Девушка внимательно вгляделась в его лицо, а затем покачала головой:
        - Нет.
        Егор вздохнул и проговорил с досадой:
        - Да. Все верно. Знаешь… - Он улыбнулся. - …Наверное, мы встречались во сне.
        Усталое, худое лицо девушки тоже осветилось улыбкой.
        - Я бы хотела сказать «да», но я давно уже не вижу снов, - сказала она. - Прости.
        Девушка отвернулась и снова опустила капюшон. Егор почувствовал, как к горлу подкатил комок, а в глазах защипало. Он понимал, что сидящая перед ним девушка - не Юля. Вернее - не та Юля. Это просто ее отражение, клон, двойник из альтернативного мира, созданного Егором в тот момент, когда он направил револьвер Гитлеру в лицо и спустил курок.
        Он вытер рукавом глаза, поднялся на ноги и вернулся на свое место рядом с верзилой Шрамом.
        - Мы должны отвести их в Резервацию, - сказал Егор.
        - В Резервацию?
        Егор кивнул:
        - Да. Ты говорил, что Резервация - это место, где слэвам дышится вольготно и где фашисты их не трогают.
        - Я также говорил тебе, что проникнуть на территорию Резервации извне практически невозможно. Она слишком хорошо охраняется.
        - Но если мы все-таки проникнем? Фашисты больше не тронут этих людей, верно?
        - Думаю, да.
        - Значит, мы их туда отведем.
        - Но я…
        - Знаю, Шрам. Тебе нужно на Юг, в лагерь повстанцев. Но мы не можем бросить этих несчастных на произвол судьбы. Мы их спасли, и теперь мы ответственны за них.
        Верзила дернул щекой, изрезанной белыми шрамами:
        - Я им не отец и не вождь, Волчок.
        - И все же мы их туда отведем. Мы доставим их до Резервации, а потом ты пойдешь туда, куда хочешь. Ты мне должен, Шрам. Я прикончил парней из батальона
«Сталь-СС», помнишь? Без меня ты бы не справился.
        Верзила долго молчал, хмуро глядя на Егора. Потом разомкнул губы и тихо проговорил:
        - У тебя на душе лежит какой-то грех, который ты надеешься искупить, помогая этим пленникам. Я прав?
        - Ты прав, - хмуро произнес Егор. - Хотя грех, который я совершил, не искупить ничем.
        Шрам помолчал еще немного, потом вздохнул:
        - Черт с тобой. Мы отведем этих доходяг в Резервацию, а дальше пусть выкручиваются сами.
        Егор улыбнулся:
        - Ты молодец, парень. Сколько нам идти до ближайшей Резервации?
        Шрам прикинул что-то в уме и ответил:
        - Если выйдем в ближайшие три часа, доберемся до обеда.
        - В ближайшие три часа? Но эти люди должны отдохнуть. Они валятся с ног от усталости.
        - У меня есть «волшебное зелье», которое поможет им взбодриться, - с усмешкой заявил Шрам.
        Он полез в карман куртки и достал небольшой пластиковый флакон. Открутил крышку и выбил на ладонь пару голубых таблеток. Показал Егору и пояснил:
        - Таблетка-энергетик. Проглотишь - сможешь протопать пятьдесят километров, ни разу не присев.
        Егор взял одну таблетку, поднес к носу и понюхал. Таблетка ничем не пахла.
        - Откуда они у тебя? - спросил он у верзилы.
        - Купил у одного знакомого «колдуна», - лукаво ответил тот. - Этот колдун неплохо разбирается в химии.
        - И сколько у тебя таких таблеток?
        - Шесть штук.
        - Этого мало.
        - Мы можем разломить каждую таблетку пополам. Этого должно хватить на несколько часов.
        - А потом?
        Шрам пожал могучими плечами:
        - Как-нибудь продержимся. Слэвы - народ выносливый.
        Егор улыбнулся и легонько хлопнул верзилу по плечу:
        - Ты молодец, брат.
        - Молодец-то молодец, но… Я не уверен, что мы дойдем до Резервации, Волчок. Нас будут искать. А когда найдут - сотрут в порошок. А вместе с нами и этих бедолаг.
        - Может, ты и прав, - сказал на это Егор. - Но попробовать все равно стоит. Кроме того, у нас есть оружие. Мы с тобой «завалили» двух боевых роботов. С их арсеналом нам сам черт не страшен.
        - Вооружение роботов слишком тяжелое, - возразил Шрам. - Мы не сможем тащить его на себе.
        Егор прищурился:
        - А кто сказал, что мы его потащим?
        Брови Шрама слегка приподнялись, а взгляд стал недоуменным:
        - Я тебя не понимаю, Волчок.
        Егор усмехнулся и снова похлопал здоровяка по плечу:
        - Скоро поймешь. Отдыхай вместе со всеми, брат. А я обо всем позабочусь.

6
        Шестиметровый боевой робот стоял на развалинах здания во весь рост и легонько поводил головой из стороны в сторону, сканируя все, что видел, и с тихим гулом обрабатывая новую информацию.
        Бывшие пленники смотрели на него с ужасом и восхищением.
        Когда боевой робот повернул голову в сторону Шрама, тот напрягся и слегка приподнял пулемет, который держал в руках.
        - Ну? - окликнул его Волчок, стоя рядом с гигантом и вытирая тряпкой испачканные смазкой руки. - Готов принять работу?
        Шрам сглотнул слюну и хрипло проговорил:
        - Ты собрал из двух покореженных роботов одного целого. Это невероятно.
        - Поломок было немного, - сказал на это Егор. - Подлатал, подпаял - и дело в шляпе. Труднее было его перепрограммировать. Но, слава богу, я разбираюсь не только в «железе».
        Робот продолжал пялиться красными глазами по сторонам, то и дело беря в перекрестье красных лучей чье-нибудь лицо. Бывшие пленники шептались и жались друг к другу, боясь повысить голос или сделать слишком резкое движение.
        - Твой «чугунок» их напугал, - заметил Шрам.
        - Правда? - Егор взглянул на бледные, испуганные лица узников, среди которых было и лицо Юли. Нахмурился и сказал: - Ты прав. Давай-ка научим его хорошим манерам.
        Он поднял голову, посмотрел стальному гиганту в глаза и громко спросил:
        - Солдат, ты слышишь мой голос?
        Огромная, вытянутая, словно у динозавра, голова боевого робота слегка повернулась, он сфокусировал красные лучи на лице Егора, а затем электронный голос, лишенный интонаций, произнес:
        - Я слышу вас, офицер.
        - Ты знаешь, кто я?
        - Так точно. Вы - оберштурмфюрер Отто Беккер, третий механизированный полк
«Сталь-СС».
        - Верно, - кивнул Егор. Он швырнул тряпку на землю и приказал: - А теперь назови мне свое имя, солдат!
        - Боевая машина «Голем»-СКР-АЕ… - Робот вдруг замолчал. В голове его что-то негромко загудело и защелкало, а затем он отчеканил: - Я не знаю, кто я, господин офицер.
        - Отныне тебя зовут Дикобраз, - сказал Егор. - Повтори!
        - Дикобраз, - послушно повторил боевой робот.
        - Молодец, - кивнул Егор. - Твоя боевая задача - охранять этих людей.
        Егор указал на бывших пленников.
        - Считай их соматические параметры, Дикобраз. Если с кем-нибудь из них приключится беда - ты получишь выговор с занесением в электронную карту. Пять выговоров - и ты автоматически отправляешься на переплавку. Ты понял, что я сказал?
        - Так точно, господин офицер, - отчеканил гигант.
        - Вольно, солдат.
        Красный огонек в глазах Дикобраза угас.

* * *
        - Дикобраз, если я погибну, командование перейдет к моему товарищу - оберштурмфюреру Матиасу Фросту. Ты понял, что я сказал?
        - Так точно, господин офицер, - прозвучал из наушников ответный голос робота. - В случае вашей гибели командование переходит к оберштурмфюреру Матиасу Фросту.
        - Ну, с богом!
        Егор включил функцию передвижения и первым зашагал по исковерканной разрывами земле, мягко и почти бесшумно ступая по битым кирпичам стальными ногами экзо-скафандра.
        В мониторе круговой панорамы он видел, как Дикобраз осторожно двинулся за ним. Следом, недоверчиво поглядывая на боевого робота, потянулись бывшие узники. Замыкал шествие Шрам в своем помятом экзо-скафандре с замазанным грязью имперским крестом на стальном плече.
        Шли медленно. То и дело останавливались, и кто-нибудь из двоих - Егор или Шрам - проходил вперед, чтобы разведать обстановку. Затем продвигались дальше - квартал за кварталом, километр за километром, среди обгоревших руин и изрытых воронками тротуаров и дворов.
        На втором часу пути Егору показалось, что он что-то слышит. Остановившись, он поднял руку в останавливающем жесте. Люди, следовавшие за ним, тоже остановились. Егор прислушался. Теперь он был уверен, что слышит странный звук, похожий на свист от рассекающей воздух тарелки фрисби.
        - Вы что-то слышите, офицер? - прозвучал из наушника электронный голос Дикобраза.
        - Да, солдат. Я что-то слышу. Ничего не предпринимай без моего приказа.
        - Слушаюсь.
        Егор выжидал, пристально вглядываясь в свинцовое небо. Странный шум разбился на несколько источников. Прошло еще несколько секунд, и зоркие глаза Егора уловили далекие блестящие точки в небе.
        - Офицер, к нам приближается эскадра «шершней», - проинформировал из наушника боевой робот.
        - Я слышу.
        В небе появились сверкающие диски. Один… Два… Три… Четыре… Пять… Они шли звеном и стремительно приближались.
        По толпе бывших узников пронесся вопль ужаса. Егор включил мегафон и крикнул:
        - Всем врассыпную! Прячьтесь кто где может!
        Люди бросились в разные стороны, а Егор повернул голову, пытаясь высмотреть в толпе Юлю, однако не успел. В воздухе что-то сверкнуло, и впереди, метрах в тридцати от Егора, земля вздыбилась фонтанчиками грязи и пыли. А вслед за тем докатился и грохот выстрелов.
        Егор прыгнул к разрушенному дому и укрылся среди обломков кирпичных стен. Теперь он мог разглядеть «шершней» во всех деталях. Это были серебристые летающие аппараты, имеющие форму тарелок, каждая метров десять-двенадцать в диаметре.
        Потерянная память вновь подбросила Егору несколько смутных образов.
        Конструкторское бюро «СС-Зондербюро-13»… Программа «Kugelblitz»… Прямоточные ВРД… Реактивные струи… Область разряжения… Расчет оборота и балансировка дисковой фрезы…
        Егор сцепил зубы и едва не застонал. Чужие образы, пробиваясь из подсознания, вызывали боль. Это были всего лишь обрывки воспоминаний, не создающие общей картины, но вызывающие в голове еще больший хаос.
        Пора было действовать. Егор поднял пулеметы и открыл по серебристым тарелкам огонь. Эскадра тут же рассредоточилась. От каждой тарелки отделилось еще по несколько тарелок - значительно меньшего размера.
        - Ринг-мобы! - крикнул в наушниках Шрам.
        Вращаясь и сверкая, со зловещим свистом ринг-мобы устремились к людям.
        Егор выстрелом из пулемета сбил ближайший ринг-моб и крикнул:
        - Дикобраз, огонь изо всех стволов!
        Боевой робот вскинул стволы вверх и открыл шквальный огонь. Казалось, сама земля взорвалась и встала на дыбы. Вокруг царил настоящий огненный ад.
        Дикобраз оказался отличным стрелком. Два «шершня», сбитые им, рухнули на землю, взметнув к небу языки огня и клубы дыма. Еще одну тарелку подбил Егор. В небе барражировали еще три «шершня».
        Егор видел, как несколько маленьких дисков с режущими гранями рассекли воздух и обрушились на экзо-скафандр Шрама. Он резко повернулся и выпустил очередь из тяжелого пулемета - ринг-мобы взорвались в воздухе огнем сверкающих осколков.
        Егор снова вскинул руки к небу. Выпустил еще несколько очередей, и тут раздался резкий звук сирены, и электронный голос патрон-контроллера отчеканил в наушниках:
        - Боеприпасы на исходе! Рекомендовано перезарядить магазины!
        - Дьявол! - рявкнул Егор.
        В небе барражировали еще три тарелки. Экзо-скафандр Шрама валялся на земле, а у Дикобраза, похоже, заклинило гашетку тяжелого пулемета.
        Один из «шершней» резко спикировал вниз. Времени рассуждать не было, и Волчок положился на свои инстинкты. Разбежавшись, он вскочил на Дикобраза, взбежал по нему, как по стремянке, и подпрыгнул вверх - прямо к пролетавшему в этот миг над головой «шершню». Расчет оказался верным. Железные пальцы экзо-скафандра вцепились в край диска. В кабине сидел голубоглазый летчик. Маневр Егора сбил его с толку, и от неожиданности он на мгновение потерял бдительность.
        Егор выпустил по защитному щитку очередь из пулемета, затем размахнулся и разбил его железным кулаком. После чего схватил летчика за шиворот, рывком выдернул его из кресла и швырнул вниз. Диск, потерявший управление, отбросило потоком воздуха в сторону, и Егор едва не слетел с его рифленой поверхности, но сумел удержаться, подтянулся и втиснулся в тесную кабину.
        Взявшись за штурвал, он резко развернул своего «шершня», положив его «на крыло», и, взяв в прицел сверкающий диск очередного врага, открыл по нему огонь из обоих пулеметов.
        Трассирующие пули срезали с вражеского «шершня» кабину вместе с пилотом, но в эту секунду еще один вражеский «шершень», единственный уцелевший, открыл огонь.
        Уходя от пуль, Егор бросил тарелку вниз, развернулся и выпустил несколько мобов-перехватчиков. Маленькие диски с режущей лазерной кромкой ринулись навстречу врагу. Тот резко взмыл вверх, но сделал это на мгновение позже, чем следовало. Один из ринг-мобов вонзился ему в ребро и срезал полуметровый фрагмент, а второй вошел прямо в огненное сопло. «Шершень» закружился вокруг собственной оси и вдруг разлетелся в воздухе на тысячи сверкающих осколков.
        - Готов, - хрипло выдохнул Егор. И окликнул: - Шрам, ты слышишь меня?
        - Слышу, - отозвался в наушнике верзила.
        - С тобой все в порядке?
        - Да.
        - Сколько людей мы потеряли?
        - Двух человек убитыми.
        - Мужчины? - дрогнувшим голосом спросил Егор.
        - Да.
        Волчок с облегчением перевел дух:
        - Есть раненые?
        - Один. Ему снесло ринг-мобом полголовы, так что долго он не протянет. Остальные получили синяки и царапины.
        - Понял. Иду на снижение.
        Минуту спустя он мягко посадил «шершня» на землю.
        - Офицер, вы в порядке? - осведомился Дикобраз, шагая к нему.
        - Да, - ответил Егор. - Я в порядке.

7
        Убитых похоронили под грудами обожженных кирпичей и камней. Прощальное слово никто говорить не пожелал. Люди были напуганы и измотаны, и если бы не таблетки-энергетики, которыми накормил их Шрам, они бы давно попадали на землю от усталости.
        Экзо-скафандр Шрама пришел в полную негодность и восстановлению не подлежал.
        - Дальше только пешком, - сказал ему Егор.
        - Ничего, - спокойно отозвался верзила, - мне не привыкать.
        В путь двинулись час спустя. На этот раз Егор приказал Дикобразу выдвинуться вперед.
        - Нацисты могут выслать новую эскадру, - сказал Шрам, шагая рядом и глядя на тусклое солнце, затянутое серыми облаками.
        - Могут, - согласился Егор. - Но, надеюсь, мы успеем проскочить.
        Долго шагали молча, подозрительно оглядывая обгоревшие руины. Егор по-прежнему узнавал знакомые места, но тоска его притупилась. Человек способен привыкнуть ко всему, даже к преисподней.
        Однако теперь Волчку не давала покоя другая мысль. Почему, совершая тот роковой выстрел, он не подумал о Юле? Почему он не подумал о том, что, уничтожая известную ему реальность, он уничтожает и всех, кто ее населяет, включая его любимых людей?
        Нажимая на спусковой крючок, он думал только о себе - о своем самопожертвовании и героизме. До какой степени самолюбования и глупости нужно дойти, чтобы так вести себя?
        Голос Шрама вывел его из унылой задумчивости:
        - Брат! Можно тебя спросить?
        Егор вздохнул и ответил:
        - Валяй.
        - Ты выстоял против пилотов «Люфтваффе» в воздушном бою. Ты должен быть отличным летчиком. Где ты научился летному мастерству?
        Волчок усмехнулся:
        - Ты, кажется, забыл, что у меня отшибло память.
        - Мы предположили, что ты спец по электронике. Но быть инженером и быть летчиком - это две разные вещи.
        - Да, ты прав.
        Егор задумался. В самом деле, то, что он без труда сумел починить экзо-скафандры и реанимировать боевого робота, можно объяснить его профессиональными навыками, которые он приобрел в каком-нибудь фашистском КБ. Навыки ведения боя (в том числе и воздушного) этим не объяснялись.
        Волчок долго раздумывал, но в голову ему пришла только одна подходящая идея: многое из того, на что неспособен человек, легко удается зверю. Или - человеко-зверю. А еще точнее - оборотню-вервольфу.
        - У меня есть кое-какие способности, брат, - сказал он Шраму. - Реакция, зрение, обоняние, предчувствие опасности - все это у меня развито лучше, чем у нормальных людей.
        Верзила подозрительно нахмурился:
        - Поясни.
        - Редкая болезнь… я подхватил ее в одном диком лесу… изменила структуру моего генома.
        Шрам ухмыльнулся:
        - Выходит, ты сверхчеловек?
        Волчок хмыкнул:
        - Если бы. До такого могущества мне далеко. Но увернуться от летящих зарядов и вовремя нажать на гашетку пулемета - это я могу. Я действую чуть-чуть быстрее других людей.
        - Включая летчиков-асов?
        - Как показала практика - да.
        Солнце все ниже спускалось к горизонту, освещая призрачным светом руины некогда великого города.
        - Сколько еще до Резервации? - спросил Егор.
        - Уже близко, - ответил Шрам. - Пройдем еще два квартала и увидим раздвоенный холм. Дойдем до него, потом еще километра два - и мы на месте.
        - Отлично. - Егор невольно ускорил шаг.
        - Стой! - окликнул его Шрам.
        Егор замедлил ход.
        - Не так быстро, сверхчеловек! - с холодноватой иронией сказал ему Шрам. - Действие энергетиков на исходе. Люди устали и замерзли. Нужно сделать привал. Отдохнуть, согреться и перекусить.
        - Хорошо, - согласился Волчок. - Но мы не сможем разжечь костер - он привлечет внимание нацистов.
        - Это не проблема. У меня есть «Костер-9» с небольшим запасом энергии.
        - «Костер-9»?
        - Электромагнитный обогреватель, - пояснил Шрам. - Отличная вещь, когда нет возможности погреться у настоящего костерка. Так что скажешь, командир? Устроим привал?
        Егор кивнул и сказал:
        - Давай.

8
        Пять минут спустя бывшие узники сидели вокруг шарообразного электромагнитного обогревателя, источающего легкое мерцание, и протягивали к нему озябшие руки.
        Волчок присел рядом с Юлей. На этот раз она сразу откинула капюшон и улыбнулась Егору как другу.
        - Устала? - спросил он.
        - Немного, - ответила девушка.
        - Шрам говорит, что до Резервации совсем недалеко.
        Они помолчали.
        - Расскажи мне о себе, - попросил Егор после паузы.
        - Что именно ты хочешь знать? - уточнила Юля.
        - Не знаю. Наверное, все.
        В больших зеленоватых глазах девушки мелькнуло удивление. Но потом она мягко проговорила:
        - В моей жизни не было ничего интересного. Я родилась в ветхой землянке. Мое детство прошло среди темных катакомб, в вечном страхе за себя и за своих близких. С тех пор миновали годы, я стала взрослой, но в моей жизни ничего не изменилось.

«И это все из-за меня, - подумал Егор, представив себе ужасы, выпавшие на долю этой зеленоглазой хрупкой девушки. - Чертов болван!»
        - Почему ты хмуришься? - спросила Юля, внимательно на него посмотрев.
        - Мне жаль, что твоя жизнь сложилась именно так, а не иначе, - сказал Егор.
        Она пожала плечами:
        - А разве были варианты?
        - Варианты есть всегда.
        Юля покачала головой:
        - Не думаю. Мы не можем выбирать свою судьбу. Мы всего лишь слэвы - «славянское отродье». Слуги, рабы, неприкасаемые… Фашисты даже наших девушек берут в свои гаремы лишь для того, чтобы унижать их, заставлять делать то, чего никогда не потребуют от равной себе арийки.
        - А как насчет тебя? - тихо спросил Волчок.
        - Что? - не поняла Юля.
        - Тебе тоже приходилось этим заниматься?
        Девушка покачала головой:
        - Нет. У нашей семьи был высокий покровитель. Он был влюблен в мою мать. Мы работали так же, как другие, но были освобождены от некоторых повинностей.
        - И как к этому относились ваши знакомые?
        Юля пожала плечами:
        - Да никак. Мы такие были не одни. Арийцы часто заводят себе тайные увлечения. Они называют это «тягой к грязи». А еще - «хтоническим зовом подземных богов». Они презирают себя за эти увлечения, но не могут без них обойтись.
        Егор некоторое время молчал, словно впал в задумчивость, потом вздохнул и проговорил глухим голосом:
        - Ваш мир ужасен.
        - Ко всему можно привыкнуть, - возразила Юля. - Даже к белоглазым мордам этих выродков.
        Некоторое время оба молчали. Первой молчание прервала девушка:
        - Могу я тебя спросить? - осторожно начала она.
        Егор кивнул:
        - Спрашивай.
        - Почему ты ведешь себя так, будто ты пришелец в этом мире.
        - Я и есть пришелец.
        - Что?
        Егор нахмурился:
        - Это сложно объяснить. Но самое главное - ты мне все равно не поверишь.
        - А ты попробуй.
        - Мой знакомый - профессор Терехов изобрел Машину времени. Я отправился в прошлое и убил величайшего из тиранов. Я думал, что мой поступок спасет жизни миллионам людей и что мир от этого станет лучше и светлее. Но когда я вернулся - я застал вместо привычного мира этот кошмар.
        Юля обдумала его слова и сказала спокойно и даже буднично:
        - Ты утверждаешь, что изменил ход истории?
        - Да. Мой поступок изменил мир. Москва две тысячи одиннадцатого года, которую я знал, была прекрасным городом. Фашистов победили в сорок пятом году прошлого века. У меня было счастливое детство и неплохая юность. Все было иначе, понимаешь?
        Юля нахмурила лоб:
        - Твои слова звучат странно. Но я тебе верю. Не может быть, чтобы этот кошмарный мир был единственным, что заслужило человечество. Я много думала об этом. И знаешь… - Юля слегка смутилась. - В детстве я видела хорошие сны, и в снах этих я жила в красивом доме, и у меня была хорошая семья, и люди вокруг были свободны и счастливы. Быть может, я видела тот мир, про который ты говоришь?
        - Да, - неуверенно произнес Волчок. - Может быть. Один умный человек говорил мне когда-то, что наши сны - это призрачное эхо других реальностей, в которых мы проживаем другие жизни.
        Юля улыбнулась:
        - Хотела бы я, чтобы это было так. И что ты теперь намерен делать, Волчок? Ты собираешься все исправить, верно?
        - Я должен отыскать профессора Терехова. Если он, конечно, жив. Я попрошу его послать меня обратно в прошлое, чтобы я смог исправить свою ошибку.
        Юля помолчала, обдумывая его слова, а потом неожиданно спросила:
        - В твоем мире люди поют песни?
        - Да, - рассеянно ответил Егор.
        - У нас песни запрещены. В детстве мать пела мне колыбельную, но я ее совсем не помню. Ни слов, ни мелодии. А ты знаешь какую-нибудь песню?
        - Да. Наверное. Сейчас…
        Егор напряг память и пропел первое, что пришло ему в голову:
        По минутам осыпается
        Ожидание невозможного,
        Ранним утром просыпается
        От движения неосторожного.
        Как молчание ледяной зимы,
        Нас окутало неизвестностью.
        Здесь так долго друг друга искали мы,
        И конечно, пропали без вести…
        Проститься…
        За потерей потеря,
        И года полетели.
        За дождями метели.
        Перелетные птицы…
        Егор замолчал. Юля смотрела на него широко раскрытыми глазами, на щеках ее проступил взволнованный румянец.
        - Ты сам это придумал? - спросила она тихо.
        Егор качнул головой:
        - Нет. Это «Уматурман». Группа.
        - Боевая?
        - Что?
        - Боевая группа?
        Он усмехнулся:
        - В каком-то смысле да.
        Юля отвела взгляд. Она долго молчала, а потом сдвинула брови и спросила:
        - Скажи, а в том мире, про который ты говорил… там тоже была я?
        - Да, - ответил Егор. - Ты была там.
        - И мы с тобой…
        - Мы любили друг друга.
        - Значит… ты хочешь вернуться к той Юле.
        Егор молчал, глядя на свои руки. И тогда она заговорила снова:
        - Если тебе удастся вернуться в прошлое и исправить ошибку, наш мир исчезнет, верно?
        - Он станет другим, - сказал Егор.
        - Но этот мир исчезнет, так?
        - Да.
        - Но если наш мир исчезнет, что будет со мной? Что будет со всеми нами?… Ты ведь понимаешь, что я другая? Я - не она.
        Егор потер пылающее лицо ладонями.
        - Черт… - глухо проговорил он. - Я сам постоянно об этом думаю. Я не знаю, что тебе ответить. Возможно, ваш мир не исчезнет, а продолжит существовать как один из альтернативных вариантов.
        - Наряду с тем миром, откуда ты пришел?
        - Да.
        - Но ведь это означает, что ты ничего не сможешь изменить. Это означает, что существовать будут оба мира одновременно. И возможно, таких миров множество…
        Юля замолчала, ожидая ответа. Волчок вздохнул:
        - Умеешь ты задавать трудные вопросы. Я не знаю, что тебе ответить. Правда, не знаю.
        Юля подняла с земли камушек и подкинула его на ладони.
        - Кем ты был в том мире? - спросила она.
        - Хакером.
        - Кем?
        - Электронным взломщиком, проникающим в компьютерные системы через разные лазейки.
        - Это благородная профессия?
        Егор усмехнулся:
        - Не очень. Но зато благодарная. По крайней мере, я чувствовал себя настоящим героем, когда занимался этим.
        - А кто ты в нашем мире?
        - Я не могу вспомнить. Едва появившись, я сразу попал под обстрел. Фашисты уничтожили боевой отряд, в котором был Шрам. Я оказался на линии огня, и мне тоже досталось.
        - Понятно.
        Юля снова подкинула камушек на ладони, а потом сжала его в кулаке и бросила в остатки старинной кирпичной кладки.
        - Думаю, что здесь я тоже занимался электронными системами, - сказал Егор.
        - Это потому что ты сумел починить боевого робота?
        Егор кивнул:
        - Да.
        - Что ж… У тебя есть цель. Найди своего профессора и исправь ошибку.
        - До этого разговора я был уверен в том, что собираюсь сделать. Но теперь…
        Юля повернула голову и посмотрела на него мерцающим взглядом:
        - Знаешь, как говорил в подобных случаях мой отец?
        - Как?
        - Делай то, что должен. И будь, что будет.
        Они долго смотрели друг другу в глаза. Егор сделал едва уловимое движением, будто хотел поцеловать девушку, но она вздрогнула и отстранилась.
        - Нам пора идти дальше, - сказал она. - Скоро наступит ночь, а ночи в этих краях очень темные.
        Юля встала и, больше не глядя на Волчка, подошла поближе к «костру».
        - Эй, брат, - тихо окликнул его Шрам. - Давай-ка отойдем на пару слов.
        Егор поднялся с полуразрушенной железобетонной балки и зашагал следом за Шрамом. Отойдя шагов на пятнадцать, оба остановились.
        - Надо сходить в разведку, - сказал Шрам.
        - В разведку?
        - Да. Здесь опасные места, Волчок. Неподалеку находится Зона Освальда.
        - Что за зона?
        В мерцающих глазах Шрама прочиталось сомнение:
        - Ты ничего про нее не помнишь?
        Егор покачал головой:
        - Нет.
        - Пятнадцать лет назад там были Освальдовские цеха по переработке отходов. Отходы свозились со всех лабораторий Московии и соседних рейх-областей.
        - Что это были за отходы?
        Шрам дернул щекой и нехотя сообщил:
        - Электроника и мясо.
        Егор пристально уставился на верзилу:
        - Не понял.
        - Сначала туда свозили устаревшие поколения роботов, - объяснил Шрам. - На утилизацию. Потом, когда заработали биоинженеринговые компании, создающие биоэлектронные протезы и комплектующие для андроидов, в Освальдовские цеха стали привозить отбраковку.
        - То есть… неудавшиеся образцы «человеко-роботов»? - прищурился Волчок.
        - Ну, можно сказать и так. Хотя в былые времена это принято было называть
«электронным мясом». Но дело не в этом. В шестидесяти километрах от цехов располагалась мини-АЭС. Пятнадцать лет назад на ней произошла авария, и Освальдовские цеха оказались в зоне радиоактивного заражения.
        - И что было потом?
        - Началась паника. Цеха закрыли, сотрудников эвакуировали. Но, поскольку эвакуация проводилась в спешке, вывезли не всех. Около шестидесяти человек пропали без вести. В том числе и хозяин цехов - Краус Освальд. Зараженные цеха и примыкающую к ним территорию назвали Зоной Освальда и запретили к ней приближаться.
        Шрам провел ладонью по волосам и продолжил:
        - Через полтора года после катастрофы на территории бывших цехов начала твориться какая-то чертовщина. Оттуда стали доноситься странные звуки, а когда Рейх-магистрат послал туда бойцов, ни один из них не вернулся.
        - И нацисты на этом успокоились?
        Верзила покачал головой:
        - Нет. Они посылали туда еще три группы спецназа, но все три группы сгинули без следа. Связь с ними прерывалась, как только они пересекали полосу отчуждения. Некоторое время они находились в зоне видеонаблюдения, но потом видеосигнал тоже пропадал.
        - Почему не послали туда боевых роботов? - осведомился Егор.
        - Посылали. Но роботы отключились, едва приблизившись к полосе отчуждения. По какой-то странной причине техника там не работает. Рейх-магистрат организовал было исследовательский институт, занимающийся проблемами Зоны Освальда, но через год институт закрылся.
        - Почему? - спросил Егор.
        Шрам хмыкнул:
        - В тот год разрозненные боевые отряды Сопротивления сумели объединиться и задали фашистам жару. Наши ребята взорвали одновременно около пятидесяти объектов, в том числе заводы, лаборатории и институты. После подавления бунта нацисты
«законсервировали» Зону Освальда до лучших времен и с тех пор обходят эти места стороной.
        - Тогда какого дьявола мы туда пойдем? - спросил Егор.
        - По этой причине и пойдем, - спокойно ответил Шрам. - Мы проведем нашу группу по самой кромке Зоны Освальда, подальше от дорог и поселков, где от нациков нет проходу.
        Волчок обдумал его слова и уточнил:
        - Сколько километров нам придется идти вдоль Зоны Освальда?
        - Около трех.
        - Сколько до полосы отчуждения?
        - С километр. Может, чуть больше.
        - Что именно нам может угрожать?
        - Понятия не имею. До меня доходили слухи про каких-то вооруженных бродяг, которые промышляют на свалках металлолома. Думаю, прежде чем туда соваться, нам нужно разведать, что к чему.
        Егор снова ненадолго задумался:
        - Это займет слишком много времени. А ты сам сказал, что его у нас нет. Поступим по-другому. Мы с Дикобразом пойдем вперед. Ты выйдешь минут через десять и поведешь людей вслед за нами. Если услышите звуки сражения - остано?витесь и будете выжидать.
        - Выжидать?
        - Не хочешь ждать, веди людей обратно, а потом уже подумаешь, как поступить дальше. В любом случае, у вас будет время, чтобы дать задний ход.
        Шрам недовольно нахмурился, но, взвесив все «за» и «против», вынужден был согласиться.
        - Что ж… - проворчал он. - Пусть будет по-твоему.
        Егор кивнул, повернулся и зашагал к боевому роботу, который стоял в стороне от людей, возвышаясь над развалинами, как экскаватор.
        - Эй, Дикобраз! - окликнул его Волчок.
        Робот тут же «ожил» и прогудел, отзываясь:
        - Слушаю, господин оберштурмфюрер!
        - Ты когда-нибудь проходил близ Зоны Освальда?
        - Один раз. Это был вынужденный маневр. В соответствии с регламентом С.Т.А.Л. мы не должны…
        - Сегодня тебе придется нарушить регламент С.Т.А.Л., - оборвал его Волчок. - Твои новые настройки позволяют это сделать.
        Дикобраз несколько секунд не отвечал, издавая едва слышный гул, потом снова «ожил» и невозмутимым, лишенным модуляций голосом произнес:
        - Я пойду туда, куда вы прикажете, господин оберштурмфюрер.
        - Хороший мальчик, - похвалил робота Егор. - Выдвигаемся прямо сейчас. Твоя задача - первым заметить опасность и сделать все, чтобы предотвратить ее. Как понял?
        - Понял вас, господин офицер.
        - Молодец. Да, и еще. Старайся при ходьбе производить как можно меньше шума. Иногда ты гремишь, как груда металлолома.
        Дикобраз склонил голову в поклоне и отчеканил:
        - Я постараюсь ступать тише, господин оберштурмфюрер.
        Через пять минут, забравшись в экзо-скафандр и проверив электронику, Егор бросил в микрофон:
        - Ну, с богом!
        И, дав сигнал Дикобразу, зашагал туда, куда ему указал Шрам.

9
        Шли неторопливо и осторожно. Руины, руины, руины… Примерно на середине пути в этом унылом, однообразном пейзаже появилось кое-что еще. Это была огромная свалка железного лома, похожая на горный хребет в миниатюре.
        На подступах к свалке Егор ощутил близкую опасность. Он приказал Дикобразу остановиться и, настроив аудиоусилитель, напряженно вслушался в окружающую тишину. Несколько секунд он ничего не слышал, а потом до его слуха донесся шорох. Егор мгновенно развернулся на звук, одновременно вскинув пулемет. Он был готов нажать на гашетку и разнести врагов в клочья, но вместо чудовищ или мутантов взору его предстал худой мальчишка лет двенадцати на вид. Он стоял возле свалки, неподвижный, как гипсовая статуя в пионерском парке, и во все глаза таращился на Егора и Дикобраза. Одет мальчишка был в длинное рваное пальто из грязно-бурого синтволокна. Волосы у него были белыми, словно у старца, но тощее лицо совсем юным и покрытым веснушками.
        Боевой робот уже считывал соматические параметры мальчишки, готовый в любой момент открыть по нему огонь. На всякий случай Егор приказал «Голему»:
        - Не стрелять. Ждать приказа.
        Затем шагнул к мальчишке, остановился и громко спросил:
        - Кто ты? Назови свой статус и свое имя!

«Какой, к дьяволу, статус?» - подумал Егор, немного устыдившись своих слов. И как бы в подтверждение его мыслей мальчишка разлепил губы и тихо ответил:
        - У меня нет статуса.
        - Просто скажи, кто ты такой?
        - Я… прототип, - вымолвил мальчишка. - Бывший прототип, - добавил он, сделав упор на слове «бывший».
        - Что ты здесь делаешь?
        Седовласый мальчишка ухмыльнулся:
        - Как все - ищу, чем бы поживиться.
        Егор открыл рот для нового вопроса, но не успел его задать.
        - А что здесь делаешь ты, офицер? - произнес за спиной у Егора мрачный голос.
        Егор быстро обернулся, по-прежнему держа палец на гашетке пулемета. За спиной у него стояло около дюжины странных существ. На первый взгляд, они выглядели, как бомжи. Куртки, комбинезоны и пальто изношены до состояния лохмотьев, физиономии грязные, обветренные, изрытые шрамами и морщинами.
        Только через несколько секунд Егор понял, что стоящие перед ним существа - не просто люди. Тела их были напичканы электроникой. Электронные протезы вместо рук и ног, фотоэлементы вместо глаз, стальные и пластиковые вставки в черепах…
        Егор сглотнул слюну и хрипло окликнул:
        - Дикобраз! Если двинутся - стреляй!
        Один из «бомжей» чуть выдвинулся вперед, усмехнулся резиновыми губами и отчеканил таким же безжизненным голосом, как и голос Дикобраза:
        - Твой боевой робот тебе не поможет. Он обесточен.
        Егор скосил глаза на «Голема» и позвал:
        - Дикобраз! Дикобраз, ты меня слышишь?
        Боевой робот не отозвался. Егор облизнул пересохшие от волнения губы и спросил, обращаясь к странному существу, в котором «родные» части тела перемежались с электронными вставками и протезами:
        - Кто вы такие?
        Странные создания молчали, угрюмо разглядывая Егора. У некоторых из них были настоящие человеческие глаза, у других - что-то вроде фотоэлементов, у третьих - устаревшие лазерные сканеры с нешироким углом охвата.
        Наконец, кошмарный собеседник Егора снова заговорил.
        - Что ты здесь делаешь, оберштурмфюрер? - резко спросил он.
        - Я…

«Возможно, они каким-то образом вывели из строя не только Дикобраза, но и все мое оружие», - пронеслось в голове у Егора.
        - Я… просто шел мимо.
        - «Просто шел»? - Глаза бродяги сузились. - Гулял и заблудился, так, что ли?
        Егор решил сменить тактику и попробовал приветливо улыбнуться.
        - Я не собираюсь причинять вам вред, - спокойно произнес он.
        - Ты и не сможешь, - заверил один из странных бродяг, приземистый, с выпирающими, подобно сложенным крыльям, плечами и хребтом. - Огнестрельное и электромагнитное оружие здесь не работает.
        - Да ну? - Егор холодно прищурился. - А если я выпущу заряд тебе в голову?
        - Попробуй, - сказал бродяга.
        Егор нажал на спусковой крючок. Выстрелов не последовало. Тогда он снова улыбнулся и легкомысленно проговорил:
        - Действительно, не работает. Выходит, я попал впросак? Вляпался по самые уши? Ну, и что будет дальше?
        - Дальше ты нам скажешь, зачем пришел сюда, - сказал лидер оборванцев.
        Егор прямо посмотрел ему в глаза и ответил:
        - Мы просто хотим пройти мимо. Не причиняя никому вреда.
        - Кто это «мы»?! - гаркнул один из бродяг, коротышка с искусственными руками.
        - Я и люди, которых я веду, - ответил Егор. - Они - бывшие пленники, которых немцы гнали в генетическую лабораторию.
        - На них собирались проводить опыты? - спросил лидер бродяг.
        - Да.
        Существа переглянулись и зашептались. Лидер снова взглянул на Волчка и сказал:
        - Когда-то некоторые из нас были людьми. Но мы не…
        - Освальд идет! - крикнул кто-то.
        Послышались шаги, а спустя пару секунд из-за груды ржавого железа и горы старых автомобильных покрышек вышел странный человек. Собственно говоря, человеком его можно было назвать лишь с большой натяжкой. Это было кошмарное создание - что-то вроде робокопа, но абсолютно бесформенное, с торчащими в разные стороны хромированными отростками-деталями, с красными фотоэлементами вместо глаз и с черепом, залатанным титановыми заплатами и пластиковыми вставками.
        При его приближении другие бродяги почтительно замолчали, из чего можно было заключить, что вновь прибывший у них - что-то вроде жреца или верховного вождя.
        Остановившись перед Егором, «робокоп» окинул взглядом его фигуру, закованную в экзо-скафандр, открыл рот, похожий на черную щель, и отчеканил электронным голосом:
        - Мое имя Освальд. Люди меня бросили умирать. Я потерял больше половины тела, лишился селезенки, почки и одного легкого. Но я сумел себя воссоздать.
        - Я слышал о тебе, - сказал Волчок. - И мне жаль, что все так вышло. Позволь нам пройти мимо свалки, Освальд. Я должен отвести людей в Резервацию, где их не тронут нацисты. Не повторяй ошибку тех, кто оставил тебя умирать.
        Некоторое время «робокоп» размышлял, поглядывая то на Волчка, то на застывшего неподалеку Дикобраза, потом заговорил, и от тембра его электронного голоса Егору стало не по себе:
        - Мы пропустим тебя и слэвов, которые идут за тобой. Но взамен ты отдашь нам
«Голема». Его запчасти принесут нам много пользы.
        Волчок нахмурился.
        - Этого робота зовут Дикобраз, - сказал он. - Он мой солдат, и я не могу его вам отдать.
        Освальд молчал, в упор глядя на Егора. И тогда тот добавил:
        - Без него мы не сможем добраться до Резервации. Ты же это понимаешь?
        Рот Освальда дрогнул, а его силиконовые губы изогнулись в жуткое подобие улыбки.
        - Ты бросаешь мне вызов, странник? - громко осведомился он.
        - Я был бы рад этого не делать, - отозвался Егор.
        Освальд протянул руку и сказал кому-то:
        - Дай сюда спектрометр!
        Один из бродяг вложил в его руку громоздкий прибор, похожий на рацию. Освальд крутанул ручку настройки и направил прибор на Егора. Прибор издал легкий вибрирующий звук. Освальд уставился на Волчка своими глазами-фотоэлементами и пророкотал:
        - Ты не человек!
        - Разве? - вскинул брови Егор.
        - Освальд, этот парень такой, как мы? - спросил кто-то из толпы бродяг.
        - Похоже на то, - грозно проговорил Освальд.
        - Если он такой, как мы, то мы не можем его просто убить, - робко произнес коротышка с искусственными руками.
        - Эд прав, - поддержал его другой бродяга. - Наши враги - люди. А спектрометр показал, что этот парень - не человек.
        - Он подпадает под наш Кодекс, - подал голос третий бродяга. - А это значит…
        - Это значит, что он бросил мне вызов, - изрек Освальд. - И я должен этот вызов принять. Эдгар, дай мне суру!
        Долговязый бродяга с металлической нижней челюстью и просвечивающим сквозь кожу искусственным пищеводом протянул Освальду пластиковую палку размером с бейсбольную биту.
        - Что это? - спросил Егор.
        - Вещь, с помощью которой мы решаем споры, - ответил Освальд. - И определяем нового лидера-охранителя.
        - И сколько новых лидеров у вас было за последние двадцать лет?
        - Кроме меня - ни одного.
        - То есть никто не смог тебя победить?
        - Сними экзо-скафандр! - приказал Освальд вместо ответа.
        Егор несколько секунд раздумывал, после чего нехотя подчинился. Дождавшись, пока противник разоблачится, Освальд протянул к толпе бродяг свободную руку и приказал:
        - Вторую!
        Кто-то из бродяг протянул ему еще одну пластиковую палку, такую же, как первая. Держа в руках эти палки и уставившись на Егора своими жуткими «драконьими глазами», Освальд прорычал:
        - Правило одно: не прикасаться к суре.
        Освальд выпустил палки из рук, и они повисли перед ним в воздухе. Одна из палок скользнула вперед и с глухим стуком упала к ногам Егора. Тот посмотрел на палку, усмехнулся и небрежно произнес:
        - И что это все…
        Палка, висевшая в воздухе, вдруг замерцала, быстро устремилась к Егору и ударила его по лицу. Удар сшиб Егора с ног. Он быстро поднялся, но получил второй удар и снова оказался на земле.
        Мерцающая палка секунду висела неподвижно, а затем снова ринулась на Егора. На этот раз он сумел увернуться, и палка-сура вонзилась концом в землю. Егор быстро перекатился и накрыл ее своим телом. Страшная боль прожгла грудь Волчка, он застонал, но не отпустил суру, а стиснул зубы и пристально уставился на вторую суру, которая явно предназначалась ему.
        Егор сконцентрировался. Он представил себе, что проникает взглядом в структуру этой странной вещи - вплоть до ее атомарного уровня. А потом зафиксировал в уме этот образ и представил себе, что усилием воли заставляет атомы двигаться так, как ему нужно. Как ни странно - получилось. Сура поднялась в воздух. Егор откатился в сторону и вскочил на ноги.
        Боевые суры скрестились в воздухе. Егор и Освальд стояли друг против друга, а мерцающие суры между ними сверкали, вспыхивая взрывами искр и нанося одна другой молниеносные удары.
        Это длилось с полминуты, а затем сура Егора ловко парировала удар суры противника, устремилась к Освальду и ударила его в живот.
        Вождь оборванцев согнулся пополам, и в эту секунду сура нанесла ему сокрушительный удар в голову. Освальд покачнулся и стал заваливаться на руки бродяг, а его сура перестала мерцать и упала на землю, превратившись в обычную пластиковую палку.
        Несколько секунд все молчали, пораженные исходом схватки, а потом один из бродяг громко сказал:
        - Ты победил Освальда, странник! Готов ли ты стать нашим лидером-охранителем?
        Егор вытер рукавом комбинезона потный лоб и ответил:
        - Нет. Не готов.
        По толпе пронесся гул. Егор поднял руку, призывая бродяг к тишине, а когда те замолчали, сказал:
        - Я не могу быть вашим охранителем, потому что я уже охранитель! Следом за мной идут люди, которых я должен отвести в Резервацию! Вашим охранителем останется Освальд! Он - сильнейший среди вас!
        Затем Егор опустил руку, перевел дух и добавил:
        - А теперь помогите мне натянуть экзо-скафандр и приведите в порядок моего боевого робота.

10
        Наконец-то Зона Освальда осталась далеко позади. Егор дал бывшим пленникам пятнадцать минут на отдых и попросил Шрама раздать им еду. После чего они снова продолжили путь.
        Кратковременный отдых пошел людям на пользу. А краюхи синтезированного белка с витамином С, которые раздал им Шрам, заставили их приободриться. По крайней мере, выглядели все гораздо бодрее, чем прежде.
        Дикобраз, который все это время молчал, обратился к Егору странно тихим и словно бы смущенным голосом:
        - Господин оберштурмфюрер, я подвел вас и заслуживаю самого строгого взыскания.
        - Не вини себя, приятель. - Егор хлопнул ладонью по стальной ноге гиганта и добавил: - Ты ничего не мог поделать. Но впредь будь осторожней.
        - Слушаюсь, господин оберштурмфюрер.
        Шагая по сумеречному разрушенному городу, бывшие узники почти не переговаривались и все время напряженно вглядывались в холм, за которым начиналась Резервация. Они смотрели в ту сторону с волнением и надеждой.

«Но оправдаются ли их надежды?» - грустно думал верзила Шрам, шагая рядом с Егором, облаченным в экзо-скафандр.
        Резервация обезопасит их, но не сделает свободным людьми. Они все равно останутся
«слэвами», рабами. Вся их жизнь будет строго регламентирована, а смысл их существования будет сводиться к беспрекословному подчинению хозяевам-арийцам.
        Но даже Резервация не гарантирует полной безопасности. «Белоглазые» могут отменить или изменить правила в любой момент. А чтобы уничтожить Резервацию, достаточно отправить туда пару карательных отрядов, состоящих из боевых роботов. Впрочем, даже это не понадобится. Эскадра бомбардировщиков сотрет Резервацию с лица земли меньше чем за полчаса.
        Мнимое спасение, мнимая безопасность, мнимая жизнь… А настоящее состоит только из страха, унижений и смерти.
        - Эй, брат! - окликнул его Егор.
        - Чего? - отозвался Шрам.
        - Сколько их?
        - Кого?
        Егор усмехнулся:
        - Белоглазых баранов, которые называют себя «арийцами».
        - Точно не знаю. Но слышал, что около ста миллионов. С тех пор, как нацики озаботились вопросами бессмертия и разработали специальную программу омоложения, они перестали рожать детей.
        - Когда это было?
        - На исходе прошлого века.
        - У них совсем нет детей?
        Шрам покачал головой:
        - Нет.
        - Н-да… - Егор ненадолго задумался, а потом уточнил: - А сколько вообще на Земле осталось людей?
        - Около восьмиста миллионов. Может, чуть меньше.
        - Вижу, война прошлась по человечеству катком, - вздохнул Егор.
        - Она проехалась и по твоей голове, - заметил, усмехнувшись, Шрам. - Поэтому ты ничего и не помнишь.
        - Да. - Егор хмыкнул. - Ты прав. А как насчет китайцев, африканцев, индусов, англичан и американцев? В отношении этих народов фашисты тоже проводили политику геноцида?
        Шрам приподнял бровь:
        - Мудрено выражаешься, брат, но я тебя понял. Чернокожих, евреев и цыган фашисты истребили полностью. Всем остальным разрешено жить, чтобы обслуживать потребности арийцев. Но число жителей каждой провинции должно строго соответствовать национальной квоте. Для англичан это двадцать миллионов человек. Для китайцев - сто миллионов. Для нас - двадцать пять. И так далее.
        Шрам сплюнул на землю и заговорил снова:
        - До Резервации осталось меньше часа пути. Но имеется еще одно препятствие.
        - Какое?
        - Псы.
        - Псы? - Егор передернул плечами. - То есть - собаки?
        Верзила покачал головой:
        - Не совсем. Настоящих собак, точнее немецких овчарок, мы давно перебили и перетравили. Другие погибли сами от голода. Оставшихся фашисты берегут и не подпускают к слэвам. Псы - это АОПБМ. Автономные охранные передвижные боевые модули. Они охраняют Резервацию от постороннего проникновения. Если ты вышел за пределы Резервации, то обратно уже не войдешь. По крайней мере, нацики так думают.
        - А на самом деле?
        - А на самом деле мы научились их нейтрализовать.
        - Как?
        Шрам достал из кармана куртки небольшую вещицу, похожую на телевизионный пульт, и пояснил:
        - Дистанционный блокиратор. Стоит нажать на кнопку, и эти псы потеряют «нюх» и
«зрение».
        - Надолго?
        - На пару минут. Но обычно этого хватает, чтобы пересечь нейтральную линию и оказаться на территории Резервации.
        - Как насчет огнестрельного оружия?
        - У «псов» его нет. Иначе они рисковали бы перестрелять друг друга.
        Егор понимающе кивнул.
        - Ты так и не сказал - почему фашисты не вторгаются в Резервацию? - спросил он.
        - Это правило Геринг Второй установил после смерти своей жены. Она была красавицей, и фюрер ее обожал. Кроме того, поговаривают, что она была очень набожной, и что перед смертью попросила мужа создать для слэвов место, где их никто не трогает и где они могут чувствовать себя почти людьми. Что-то вроде Чистилища для «чумазых».
        - Странно, что он внял ее просьбе.
        - Это было завещание. Иногда фашисты удивительно сентиментальны и религиозны. Недаром они всюду лепят кресты и свастики. Это ведь тоже религиозные символы, верно?
        - Верно, - согласился Егор. - И все равно не возьму в толк, зачем им ограничивать свою власть над слэвами.
        - Ну… Это правила игры, которые они установили сами. В последние годы они обожают устанавливать правила.
        - И для чего им это понадобилось?
        Здоровяк пожал плечами:
        - А кто ж их знает? Может, им стало скучно жить, вот они и вносят в жизнь элемент игры. Человек не может не играть, даже когда он превратился в полную сволочь.
        С этим Егор не мог не согласиться. Он вспомнил полку над столом, уставленную компакт-дисками с играми, и в душе его снова шевельнулась тоска. Мысленным взором он скользнул по корешкам любимых дисков. «Hitman», «Crysis», «Dead Space»,
«Battlefield», «Call of Duty», «Bulletstorm», «Singularity»…
        Названия шутеров и стеллсов звучали для Егора, как музыка. А ведь были еще и стратегии. «Elements of War», «Warhammer», «Cities»… Егор глубоко вздохнул, но тут же, устыдившись своей сентиментальности, нахмурил лоб.

«Скучаю по дурацким компьютерным играм больше, чем по людям, - с досадой подумал он. - Что ж я за свинья такая!»
        Впрочем, скучать по играм было нормально. Егору пришло в голову, что игры многому научили его. Благодаря играм владеть мечами он научился гораздо раньше, чем взял в руки средневековые «фламберги». Да и стрелять из пистолетов с двух рук он умел задолго до того, как ему довелось схлестнуться с нанотенями. Ну, а в загадочной Оптине он выжил только благодаря тому, что научился ориентироваться в гиблых местах, на которые так богаты игры-квесты[Об этом рассказывается в других романах цикла «Вервольф».] . Хотя, конечно, никакие «Darkness Within», «Sublustrum» и
«Lost» не сравнятся с тем, что ему пришлось испытать, бегая по «пересеченным местностям» разных эпох.
        - Подходим к зоне, контролируемой псами, - вывел Егора из задумчивости хрипловатый голос Шрама.
        Егор кивнул. И вдруг что-то щелкнуло в начинке экзо-скафандра, железные ноги споткнулись, и Егор понял, что скафандр падает на землю.
        - Дьявол! - только и успел крикнуть он, но окончание ругательства потонуло в громком скрежете и грохоте.
        Когда Егор снова пришел в себя, он сидел на земле, а Шрам совал ему под нос открытый флакон с какой-то вонючей дрянью. Егор отпрянул и хрипло произнес:
        - Какого черта? Что происходит?
        - Рад, что ты пришел в себя, - откликнулся верзила.
        - Да что случилось?!
        - Посмотри сам.
        Егор повернул голову и взглянул туда, куда показывал Шрам. Экзо-скафандр и боевой робот Дикобраз валялись на земле грудой бесполезного железа.
        - Я забыл про электромагнитные терминаторы, - сказал Шрам. - Они вырубают всю электронику в километре от нейтральной зоны. У нас больше нет боевого робота. И экзо-скафандра тоже.
        - Приятная новость, - усмехнулся Егор и вытер рукавом кровь с поцарапанной щеки.
        - Нужно снять с роботов и «экзо-скафандров» оружие и раздать людям, - сказал Шрам.
        Егор посмотрел на бывших узников, сгрудившихся возле поверженного Дикобраза, и сказал:
        - Среди них нет ни одного, кто хотя бы отдаленно напоминал воина.
        - Внешность бывает обманчива, - возразил Шрам. - Возможно, кто-нибудь из них умеет стрелять. Если ты не против, я пойду и выясню это.
        - Я не против, - сказал Егор.
        Верзила кивнул и направился к людям. Егор проводил его хмурым взглядом, вздохнул и посмотрел на огромную груду железа, в которую превратился Дикобраз, и на валяющийся рядом с ним экзо-скафандр. Сцепы и зажимы наверняка заклинило. Чтобы снять оружие, придется повозиться.

11
        - Приближаемся, - сказал Шрам.
        Егор кивнул и снял с пистолетов-автоматов предохранители.
        - Это не понадобится, - сказал здоровяк. - Я выведу их из строя раньше, чем они нас увидят.
        - Береженого бог бережет, - сухо обронил Егор.
        У него появилось неприятное предчувствие. Может, сказывалась нелюбовь к собакам и волкам? Слишком много он натерпелся от этой клыкастой братии и отлично знал, на что способны существа, которых называют «псами». Пусть даже «псы» - это всего лишь охранные модули с электронной начинкой.
        Шрам повернулся к бывшим узникам и сделал им знак остановиться.
        - Сейчас мы войдем в нейтральную зону, отделяющую нас от Резервации! - сказал он. - Все вы знаете об «электронных псах», многие из вас видели их издалека. Но бояться их не следует.
        Верзила достал из кармана блокиратор и поднял его над головой, чтобы все видели.
        - Эта штука заблокирует сенсоры и сканеры «псов» и сделает нас невидимыми на несколько минут. За это время мы должны пересечь нейтральную полосу. Задача несложная. Главное - не паниковать и оставаться спокойными.
        - Откуда ты знаешь, что эта штука сработает? - спросила Юля, недоверчиво глядя на Шрама.
        Тот посмотрел на девушку лукавым взглядом и ответил:
        - Поверь, милая, мне уже доводилось ею пользоваться. У некоторых из вас есть в руках оружие! - снова обратился верзила к бывшим узникам. - Оно помогает вам чувствовать себя увереннее, но не спешите пускать его в ход. В поднявшейся суете вы можете перестрелять друг друга.
        - Ты хотел сказать - с перепугу, - поправил усталым голосом один из мужчин.
        - Можно сказать и так, - согласился Шрам. - Стрелять будете только по моей команде. Надеюсь, что это не понадобится, но если понадобится - бейте прицельно и не размахивайте оружием из стороны в сторону.
        Шрам вздохнул, посмотрел на Егора и с досадой проговорил:
        - Жаль, что Дикобраз окочурился. Его пулемет стрелял разрывными пулями, а по огневой мощи он превосходил все наши автоматы, вместе взятые.
        - Он весит тридцать пять килограммов, - напомнил Егор. - Далеко с ним не убежишь.
        - Да, знаю. И все равно жаль.
        Твари выглядели жутко. Псов они напоминали мало, скорее уж - уродливых бронзовых львов, которых принято изображать на китайских курильницах. Размером каждая из тварей была с дога или ирландского волкодава. Специально или нет, но стальные и полимерные мод-блоки, передающие электронные импульсы туловищу и конечностям, были структурированы таким образом, что напоминали мощную звериную мускулатуру. Круглые, немигающие глаза электронных чудовищ мерцали красноватым светом.
        - Шрам, врубай свою адскую машинку, - хрипло прошептал Егор.
        - Жму! - шепотом отозвался здоровяк. - Клавиши заклинило!
        Освобожденные узники сгрудились за спинами двух своих проводников, как за спинами пастырей, защищающих стадо от нападения волчьей стаи.
        Один из электронных модулей повернул голову и уставился на Егора и Шрама. Послышался легкий вибрирующий звук, и еще два модуля повернули головы в сторону непрошеных гостей.
        - Не работает, - обливаясь потом, проговорил Шрам. - Думаю, они каким-то образом вывели блокиратор из строя.
        - Никогда не любил дистанционные пульты, - проворчал Егор.
        Модули вели себя странно. Егор ожидал от них прямолинейного поведения по схеме
«видишь жертву - хватай ее», однако электронные твари стали рассредоточиваться, неторопливо окружая группу людей и как бы убивая тем самым двух зайцев: тщательно и спокойно анализируя поведение врагов перед смертельной схваткой и перекрывая им пути к бегству.
        - Медлят, - тихо проговорил Егор, сжимая в руках пистолеты-автоматы и отслеживая глазами перемещение модулей.
        - Их обычная тактика, - ответил ему Шрам, держа на изготовку тяжелый пулемет. - Но долго это продолжаться не будет.
        Щека верзилы, пересеченная шрамом, слегка подрагивала от волнения и напряжения. Люди, сгрудившиеся у него за спиной, молчали, отчасти от ужаса, который сковал их при виде боевых модулей, отчасти из-за привычки подчиняться приказам старших и не подавать голоса раньше, чем прикажут.

«Псы» прибывали. Егор насчитал двадцать тварей, но с каждой секундой их становилось все больше. Похоже, в место проникновения стягивались боевые модули со всего охраняемого сектора.
        - Что будем делать? - спросил Шрам.
        - Прорываться, - ответил Егор.
        - Это невозможно.
        - Пусть так. Но у нас нет другого выхода. Всем приготовиться! - громко сказал он. - Я досчитаю до трех. На счет «три» те из вас, у кого есть оружие, откроют огонь по модулям! Остальные - бегите со всех ног ко внутреннему периметру Резервации!
        - Нейтральная зона кончается за белыми валунами! - сказал Шрам. - Как только добежите до белых валунов - вы в безопасности!
        - Я начинаю считать! Раз! Два! Три!
        Егор нажал на спусковые крючки пистолетов-автоматов, и канонада выстрелов на миг оглушила его.
        Краем глаза он увидел, что один из бывших пленников так и остался стоять на месте, словно на него напал столбняк. Егор чертыхнулся, но тут к трусу подскочила Юля, вытащила из его окоченевших пальцев тяжелый автомат, едва не выронила его, но удержала в руках и повернулась к наступающим тварям. Автомат застрекотал у нее в руках. Несколько модулей ткнулись мордами в землю, но тут же поднялись на лапы и затрясли головами.
        Люди со всех ног бежали к груде белых валунов, видневшейся вдалеке. Дорогу им преградили несколько «псов», но Шрам прошил пулеметной очередью их электронные черепа.
        - Юля, беги! - крикнул Егор девушке.
        - Я останусь! - крикнула она в ответ.
        - Не валяй дурака! - закричал Егор, но слова его потонули в грохоте выстрелов - девушка выбила одному из «псов» датчики-глаза автоматной очередью.
        Егор снова нажал на спусковые крючки. Шквал пуль остановил тварей, но ненадолго, секунд через десять заминка прошла, и вокруг каждого из псов образовалось что-то вроде зеленоватого прозрачного кокона. Пули отскакивали от коконов, как горох от стены.
        Егор вдруг понял, что пулемет Шрама замолчал. Обернувшись, он увидел, что верзила держит в рука пульт-блокиратор.
        - Ты что? - крикнул он.
        Шрам поднял лицо, и Егор увидел, что глаза его просияли.
        - Заработал! - отозвался верзила. - Смотри!
        Егор снова посмотрел на «псов». Электронные модули остановились, растерянно крутя головами; ни дать ни взять - волки, потерявшие след добычи.
        - Прекратить огонь! - крикнул Егор.
        Юля, Егор, Шрам и еще трое вооруженных мужчин стояли посреди нейтральной полосы, словно на небольшом острове безопасности, со всех сторон окруженные замершими в растерянности боевыми модулями.
        - Они нас потеряли! - восторженно проговорил Шрам.
        Голова ближайшего «пса» дрогнула, а красные датчики на глазах слегка сузились.
        - Они нас чувствуют, - сказал Егор. - Твой аппарат сбил им настройки, но не блокировал их датчики. Рано или поздно они нас найдут.
        - Тогда какого черта мы стоим? - взволнованно прошептал кто-то из мужчин, оставшихся в прикрытии. - Надо бежать!
        Его усталые товарищи словно только и ждали этих слов - побросав на землю тяжелые автоматы, они повернулись, чтобы бежать к валунам, но на пути у них встал Егор.
        - Что-то тут не так, - сказал он. - Я чувствую.
        - Ты достаточно для нас сделал, парень, - порывисто проговорил один из мужчин. - Дальше мы сможем сами.
        Он дал знак своим товарищам, и все они, обойдя Егора, быстро зашагали к валунам. Егор с сомнением посмотрел им вслед. Что-то тут было не так.
        - Дай сюда! - Он выхватил из рук Шрама пульт-блокиратор, поднес его к лицу и нажал пальцем на несколько кнопок.
        - Что? - недоуменно спросил Шрам.
        - Все дело в аккумуляторе, - быстро проговорил Волчок. - Электромагнитные терминанты разрядили его. Ты его ударил - кинетическая энергия перешла в электрическую, и он снова заработал. Какой у прибора радиус действия?
        - С полной зарядкой метров сорок.
        - А с неполной?
        Отчаянный крик прервал их разговор. Егор, Шрам и Юля повернули головы, и из горла девушки вырвался хриплый вздох ужаса - два «пса», вцепившись в руки и ноги одного из беглецов, разорвали его на части, а еще несколько тварей добивали корчащихся на земле мужчин, перегрызая им шеи. Помочь беглецам было нельзя.
        Егор отвел взгляд и посмотрел на дисплей блокиратора:
        - Аккумулятор почти на нуле.
        - Что будем делать? - тихо спросил Шрам.
        Егор прикинул в уме возможные варианты действий. До внутренней границы нейтральной полосы было в два раза дальше, чем до внешней. Кроме того, боевые модули, предугадав действия людей, сгрудились именно возле внутреннего периметра.
        - Нам придется вернуться, - сказал Егор.
        - Но до Резервации всего четыреста метров, - взволнованно проговорила Юля.
        - Патроны у нас на исходе, а пульт-блокиратор вот-вот отключится. Мы должны вернуться. Идем!
        Егор взял девушку за руку, развернулся и потащил ее к внешней границе периметра.
        - Они нас преследуют! - сказал у него за спиной Шрам.
        Егор оглянулся и увидел, что несколько боевых модулей легкой «трусцой» устремились за ними.
        - Бежим! - громко сказал Егор.
        Однако пробежать удалось всего несколько метров. Споткнувшись о камень, Юля упала на землю. Егор бросился назад, и в этом миг один из «псов» оказался рядом с девушкой.
        Волчок с размаху ударил «пса» автоматом по морде и опрокинул его на землю, затем выстрелил ему в раскрытую пасть. Красные глаза потускнели, железные лапы нелепо заскребли по песку.
        Егор сунул пистолеты-автоматы за пояс, подхватил девушку с земли, забросил ее на плечо и со всех ног побежал к границе нейтральной зоны. Пятеро «псов» неслись за ним по пятам, то и дело пытаясь перекусить ему в прыжке шею или схватить его челюстями за ногу.
        Добежав до внешнего периметра, Егор перепрыгнул через сухой кустарник, неудачно приземлился, споткнулся и упал вместе со свой ношей на землю. Рядом грохнулся запыхавшийся Шрам.
        Боевые модули, не добежав до них несколько метров, внезапно остановились, словно наткнулись на невидимую стену. Уставившись на беглецов круглыми красными глазами, они громко заклацали челюстями.
        Шрам помог Егору и Юле подняться, затем повернулся к боевым модулям, рубанул ребром правой ладони по сгибу левой и гаркнул:
        - Вот вам, твари! Нравится? Выкусите!

12
        Рассвело. Запыленные лица Шрама и Юли выражали сильнейшую усталость. Они сидели на земле и смотрели, как в десяти метрах от них Егор что-то сооружал из груды железа, шипя портативной сваркой, взятой из аптечки Дикобраза.
        - Он провозился всю ночь? - спросила Юля хриплым от усталости голосом.
        Шрам кивнул:
        - Угу.
        - Я так и не поняла, что он собирается сделать?
        - Да я и сам толком не понял. Но этот парень хорошо разбирается в «железе».
        Верзила посмотрел на восходящее солнце и сказал:
        - У нас мало времени. Патрульные из «Стали-СС» могут появиться с минуты на минуту.
        - Что будет, если они нас поймают?
        - Может быть, убьют на месте. А может, отправят на переработку. С тех пор как начала действовать программа «Бессмертие», фашисты не любят разбрасываться молодой плотью. Наши сердца и печенки пополнят их банк органов.
        Юля сдвинула брови и хмуро произнесла:
        - Целой я им не дамся. Если прижмет, взорву себя гранатой.
        Шрам покосился на нее и иронично осведомился:
        - Не хочешь, чтобы твоя плоть стала частью тела какого-нибудь пожилого арийца?
        - Меня мутит от одной только мысли об этом.
        Волчок выпрямился и вытер рукавом куртки потный лоб. Затем повернулся к своим спутникам и устало проговорил:
        - Готово.
        Шрам взглянул на громоздкое сооружение, построенное Егором из блоков, снятых с груды железа, в которую превратились экзо-скафандр и боевой робот. Из передней части конструкции торчала стальная рогатина, а внизу - вместо опор - посверкивали диски, закрепленные на стальных осях.
        - Что это? - озадаченно спросил Шрам.
        - Вещь, которая умчит нас отсюда быстрее ветра, - ответил Егор.
        - «Псы» знают, что мы можем вернуться. Они станут нас поджидать, и на этот раз их будет не меньше сотни. Мы не сможем прорваться, Волчок.
        - Пулемет Дикобраза поможет нам это сделать. Иди сюда и помоги мне!
        Остановившись рядом с Егором, Шрам удивленно спросил:
        - Что ты собираешься сделать?
        - Хочу присоединить пулемет к предплечью.
        - Бред! Ты его не поднимешь!
        Егор похлопал по железной, пружинистой скобе, соединяющей руку с туловищем, и заявил:
        - С этой штукой подниму. Это силовой акселератор. Что-то вроде внешнего электронного протеза. Работает по тому же принципу, что и весь экзо-скелет. Помоги мне прикрепить к нему пулемет.
        Верзила озадаченно поскреб пятерней в затылке:
        - Что я должен делать?
        - Подними пулемет, вложи в пазы акселератора и защелкни электронные замки.
        - Понял.
        Шрам поднял тридцатикилограммовый пулемет, опустил его в пазы и по очереди защелкнул три замка-держателя.
        - Готово. Можешь поднимать.
        Волчок подмигнул Шраму, а затем легко, безо всяких усилий, поднял левую руку вместе с пристегнутым к ней громоздким, тяжелым пулеметом. Повел рукой из стороны в сторону и улыбнулся:
        - Отлично. Шрам, проверь, сколько патронов осталось в барабане?
        Верзила поднял железный барабан и нажал на красную кнопку в центре. На маленьком дисплее высветилась шкала индикатора.
        - Триста восемьдесят, - сказал Шрам.
        - Прикрепи его к моей спине.
        - Как скажешь, командир.
        Шрам взгромоздил барабан с патронами на спину Волчку, наподобие рюкзака, и защелкнул замки. Затем присоединил подаватель барабана к пулемету и подкорректировал направляющие.
        - Не тяжело? - осведомился он.
        Егор улыбнулся:
        - Немного. - Он снял пулемет с предохранителя. Затем повернулся к Юле и спросил: - Готова надрать «псам» задницы?
        - Да, - отозвалась та дрогнувшим голосом.
        Юля была бледна, казалось, ее худое личико осунулось еще больше, но зеленые глаза, обведенные тенями, сверкали яростным огнем.
        - Знаю, что ты здорово устала, - сказал ей Волчок. - Но на помощь нам никто не придет, и рассчитывать мы можем только на свои силы.
        - Я понимаю.
        - У нас все получится.
        - Да. Я знаю.
        Она улыбнулась ему. Егор кивнул, подошел к странному сооружению из стали и пластика, обвешанному бронещитками, перекинул ногу и сел на конструкцию верхом. Затем повернулся к своим товарищам и сказал:
        - Усаживайтесь, ребята!
        Шрам поскреб пятерней в затылке, всем своим видом выражая неуверенность и сомнение, а Юля решительно подошла к загадочной конструкции, быстро уселась верхом и обхватила Егора руками за талию.
        - Ну? - обратился Егор к верзиле. - А ты чего ждешь?
        Шрам подошел к конструкции, но прежде чем забраться в пластиковое сиденье, уточнил суровым голосом:
        - Объясни хоть - что это такое?
        - Зови его просто «Харлей», - отозвался Егор, обхватив пальцами стальные рогатины. - Выглядит немного неуклюже, но в деле себя покажет. Садись, если не хочешь бежать следом!
        Шрам вздохнул и взгромоздился на сиденье.
        - Прямо перед тобой есть поручень. Держись за него. И покрепче, а то вылетишь из седла.
        Верзила взглянул на поручень и с хмурым видом положил на него пальцы.
        Егор ударил ногой по скобе, торчащей снизу. «Харлей» ожил, дрогнул и взревел, как зверь, а потом дернулся с места и помчался по степи, набирая скорость, да так резво, что у Шрама захватило дух.
        Из-под колес «Харлея» летели камни, а позади клубились облака пыли.
        - Приближаемся! - крикнул Егор, перекрывая рев устройства. - Держитесь крепче, сейчас будет потряхивать!
        Он крутанул рукою регулятор на рогатине, конструкция взревела еще громче, на мгновение поднялась на дыбы, а потом грохнулась на все колеса и понеслась вперед с бешеной скоростью, подпрыгивая на выбоинах и камнях.
        Впереди показалась нейтральная полоса, кишащая «псами». Заслышав рев «Харлея», боевые модули развернулись и стали быстро группироваться на месте предполагаемого вторжения.
        - Помоги нам, боже! - проговорил Егор и выжал ручку газа до упора.

«Харлей» дернулся вперед, словно хотел выскочить из-под своих седоков, и понесся со скоростью сто тридцать километров в час. Граница нейтральной полосы стремительно приближалась.
        Егор вскинул левую руку, перехватил пальцами скобу дистант-гашетки и нажал на нее. Тяжелый пулемет Дикобраза загрохотал, плюясь бронебойными разрывными пулями. Один за другим псы взлетали в воздух и разрывались на куски.
        Один из модулей преградил «Харлею» дорогу - стальной киль мотоцикла налетел на него и рассек пополам. В голове у Егора закрутилась полузабытая песня:
        А ночь, словно боль, темна!
        Зверь здесь, и он ждет тебя!
        Ты чувствуешь вкус охоты,
        Зверь этот - я!
        Это было похоже на бойню. Пули оставляли в броне «псов» трехсантиметровые дыры и взрывали их электронную начинку.

«Харлей» налетел на груду подстреленных «псов», его тряхнуло - да так сильно, что Волчок едва не потерял управление. Он почувствовал, как руки Юли судорожно вцепились в его торс.
        - Шрам! - крикнула Юля. - Мы потеряли его!
        Егор оглянулся и увидел, как несколько «псов» ринулось на копошащегося в пыли верзилу.
        - Держись крепче! - крикнул он, а затем резко затормозил и развернул мотоцикл по дуге, пробороздив колесом глубокую колею и расшвыряв свору «псов».

«Харлей», рыкнув, как разъяренный зверь, рванулся с места. Правой рукой Егор держал руль, а левой водил из стороны в сторону, поливая «псов» градом бронебойных пуль.
        Домчавшись до Шрама, Егор сбросил скорость, быстро нагнулся, схватил верзилу за шиворот куртки пальцами, на которых были закреплены скобы акселератора, рванул грузное тело Шрама вверх и зашвырнул его в седло. Потом срезал пулеметной очередью двух «псов», попытавшихся вцепиться ему в ногу, сорвал с рамы мотоцикла стальной крепежный жгут и быстро протянул его Юле:
        - Примотай его к поручню!
        Юля схватила жгут, а Егор развернулся и прошил пулями еще трех «псов», несущихся к мотоциклу.
        - Ну?
        - Готово! - крикнула Юля.
        Егор кивнул и крутанул ручку газа. «Харлей» встал на дыбы, резко развернулся и понесся ко внутреннему периметру нейтральной зоны. Стальной киль сшибал «псов» с дороги, а град бронебойных пуль вдребезги разбивал им головы, лапы и торсы.
        Еще рывок - и мотоцикл на полной скорости взлетел по гряде белых валунов вверх, взвился в воздух, пронесся по воздуху десяток метров и приземлился на землю Резервации. От удара Егор утратил балансировку, его дернуло в сторону и, потеряв управление, он вылетел из седла, перелетел через голову и рухнул на куст терновника.

13
        - Я живой?
        - Да.
        - Значит, у нас получилось…
        - Да, Волчок. У нас получилось.
        Егор попытался приподняться и уперся для этого руками в края пластиковой койки, но вскрикнул от боли и снова рухнул на кровать.
        - Дьявол… - процедил он сквозь зубы.
        - Левая рука, - сказала Юля негромко. - Ты повредил ее.
        Егор приподнял голову и посмотрел на свою левую руку. Она была запакована в полупрозрачный пластик, сквозь который виднелись страшные рубцы и зашитые раны.
        - Повреждения сильные? - спросил Егор.
        - Да, - ответила Юля. - Это из-за пулемета.
        - Ясно. - Егор опустил затылок на тощую подушку. - Что еще? Кроме руки.
        - Еще… спина. У тебя был выбит один позвонок. Доктор заменил тебе его на полимерный.
        - Почему мне так тяжело двигаться?
        - Доктор сказал, что со временем это может пройти. Но не очень скоро.
        - Значит, теперь я инвалид, - констатировал Егор.
        Под скулами у него вздулись желваки, а губы слегка задрожали.
        - Ты спас нас всех, - сказала Юля тихим голосом, словно боялась разозлить его.
        Егор усмехнулся и с горечью произнес:
        - Да. Но это не вернет мне способность двигаться.
        Он попробовал пошевелить руками и ногами. Спину пронзила боль - такая острая, словно кто-то воткнул ему в позвоночник раскаленный железный прут. Егор расслабил мышцы и подождал, пока боль притупится. На лбу у него засверкали крупные капли пота, кровь оттекла от побелевших щек.
        - Вы-то со Шрамом в порядке? - спросил Егор.
        Юля кивнула:
        - Да. Он здесь, за дверью. Позвать?
        - Не надо. Лучше помоги мне подняться с кровати.
        Девушка нахмурилась:
        - Доктор сказал, что тебе нельзя вставать. Нужно подождать хотя бы неделю.
        - У меня нет этой недели, - сказал Егор. - Обхвати меня за плечи и помоги подняться.
        - Я не все тебе сообщила. - Юля провела рукой по сухим, блестящим глазам. - Доктор сказал, что тебе будет больно. Все время.
        - Ничего. Как-нибудь переживу. Помоги мне.
        Юля, больше не возражая, обхватила Егора за плечи.
        - Готов? - спросила она, глядя ему в глаза.
        - Да. - Отозвался он. - Давай!
        Егор сцепил зубы, чтобы не застонать. Ощущение было такое, будто ему вырывали позвоночник заживо. Боль отдавалась в ногах и руках, парализуя их. Однако он сумел сесть на кровати и спустить ноги на пол.
        - Ну, что? - спросила Юля, с жалостью и болью глядя ему в глаза.
        - Это будет сложнее, чем я думал, - выдохнул Волчок. Потом напряженно улыбнулся и добавил: - Но я справлюсь.
        - Конечно, справишься, брат! - услышал он рокочущий голос Шрама. - Смотри, что я тебе принес!
        Верзила брякнул на стол груду щитков и скобок, скрепленных между собой пластиковыми ремнями. Егор улыбнулся.
        - Рад тебя видеть, здоровяк. Что ты принес?
        - Твой новый скелет, - ответил Шрам. - Местный умелец сварганил его из остатков экзо-скафандра. Примеришь?
        - Только если ты мне поможешь. Я не совсем в порядке.
        - Ты вылечишься, брат, - заверил его Шрам. - Мы в Резервации! И здесь ничто не помешает тебе зализать раны и накопить жирок! Ну, а теперь давай оденемся и встанем на ножки, дружок.
        Шрам сгреб со стола экзо-скелет и шагнул к Егору.
        Шрам и Юля принялись за работу. Части экзо-скелета натягивали на Егора медленно, то и дело поглядывая на его лицо - не морщится ли от боли? На лбу Волчка выступили капли пота, но он старался не подавать виду и даже улыбался.
        - Чувствую себя хрустальной вазой, - пошутил он. Глянул на стол, на котором стояли потертые пластиковые чашки, и добавил: - Хотя вряд ли вы знаете, что такое хрусталь.
        Наконец, экзо-скелет был надет и скреплен ремнями. Егор стоял на ногах.
        - Ну, как? - спросил Шрам. - Что чувствуешь?
        - Пока ничего интересного. Но если вы отпустите меня и отойдете подальше, я наверняка что-то почувствую.
        - Волчок, ты можешь упасть.
        - Могу, - согласился Егор. - А могу и не упасть.
        Юля первой выпустила его руку. Ее примеру последовал и Шрам.
        Они отступили от Егора на шаг, готовые в любой миг подхватить его.
        - Как теперь? - осторожно спросила Юля.
        Егор сделал шаг и покачнулся. Юля бросилась было на помощь, но Егор удержал равновесие и жестом остановил ее.
        - Ну, вот. - Егор поднял руку и вытер потный лоб. - Теперь другое дело. Чувствую себя средневековым рыцарем в сверкающих доспехах.
        Егор посмотрел на молчаливую Юлю и спросил с напускной веселостью:
        - Будешь моей прекрасной дамой?
        На щеках девушки проступили пятна румянца.
        - Я знаю, что каждое движение доставляет тебе страшную боль, - сказала она.
        - Боль - ерунда, - небрежно произнес Волчок. - Главное, что я могу двигаться, и благодаря экзо-скелету движения мои ничем не стеснены.
        - Ничем, кроме боли, - упрямо повторила Юля.
        - Боль - штука субъективная. А теперь разойдитесь в стороны, ребята. Андроид Волчок желает выйти на свежий воздух.
        И он двинулся к выходу, сцепив зубы и балансируя руками.

14
        Егор стоял у порога, хмуро оглядывая пластиковые старенькие дома с крошечными огородиками, громоздящиеся под низким свинцовым небом. Возле домов, вдоль асфальтированной дороги, стояли люди и молча смотрели на Егора. Все они были одеты в потертые светлые комбинезоны. Егор только сейчас понял, что на нем точно такой же комбинезон.
        Издалека донесся странный звук.
        - Контролеры! - громко сказал кто-то из людей.
        Егор повернулся к Шраму и Юле, которые вышли из дома следом за ним, и спросил: - Что происходит?
        - Проверка, - ответил Шрам. - Раз в десять дней фашисты прочесывают Резервацию. Сегодня они приехали раньше срока, и думаю, что это из-за нас.
        Егор посмотрел на жителей Резервации, которые стояли перед своими домами с напряженными лицами и смотрели туда, откуда доносился тихий рокот.
        - Почему они испугались? - спросил Егор. - Ведь в Резервации нацисты никого не трогают.
        - Это касается здоровых людей, - ответил Егору человек в комбинезоне, стоявший поблизости. - Тех, кто способен работать. У такого, как ты, могут возникнуть проблемы.
        - Помалкивай об этом! - грубо сказал ему Шрам. Затем перевел взгляд на Егора и негромко объяснил: - Это хозяин дома, в котором мы живем. Он дал нам приют в обмен на кое-какую помощь по хозяйству.
        - Ясно.
        Все замолчали. Спустя несколько минут на дальнем широком конце улицы, похожем на русло реки, показалась кавалькада камуфлированных бронемашин. Своим видом автомобили напоминали трехосные «мерседесовские» внедорожники «G-Klasse».
        Жители Резервации опустили головы. Машины приближались.
        - Внимание, слэвы! - пронесся над улицей громогласный голос, усиленный мегафоном. - Всем, кто еще не вышел из домов, - срочно выйти! Проверка физического состояния!
        Егор разглядел на камуфлированных боках броневиков имперские германские кресты - черные, обведенный белой каймой.
        В передней машине, на начальственном месте, сидел голубоглазый пожилой мужчина в черном кожаном пальто. На тулье его высокой фуражки красовались череп и перекрещенные кости. Мужчине было лет шестьдесят на вид, кожа у него была бледная, дряблая и обвисшая, а лицо - брюзгливо-неприязненное.
        Егор, прищурившись, глянул на петлицу. На ней красовался дубовый лист.

«Штандартенфюрер, - припомнил Егор. - Важная шишка».
        Офицер, сидевший рядом с пожилым нацистом, был намного моложе. Крупный, широкоплечий, розовощекий, с бледно-голубыми глазами, еще не потерявшими юного задорного блеска. Черный эсэсовский китель сидел на его атлетической фигуре как влитой, а чертами лица молодой эсэсовец (оберштурмфюрер, как определил Егор) был чем-то неуловимо похож на своего пожилого спутника.
        Штандартенфюрер заметил, что Егор разглядывает его, тогда как остальные жители Резервации опустили головы и смотрели в землю, как подобает покорным рабам.
        Дряблые щеки штандартенфюрера побагровели. Он повернулся и коротко что-то приказал шоферу. Бронированная машина остановилась.
        Эсэсовец окинул Егора взглядом с головы до ног и уставился ему в глаза своими холодными прозрачными глазами с черными точками посередине.
        Нацист смотрел долго, с каждой секундой все больше багровея, но Волчок спокойно выдержал его взгляд, даже не подумав отвести глаза. Наконец, эсэсовец разомкнул губы и холодно произнес, обращаясь к Егору:
        - Твой номер, слэв?
        Волчок наморщил лоб, потом пожал плечами и сказал:
        - У меня нет номера.
        - Нет номера? - Штандартенфюрер прищурился. - Тогда что мешает мне содрать с тебя шкуру живьем, слэв?
        Тут к машине подбежал коротышка в таком же, как у всех жителей Резервации, комбинезоне, но с черной свастикой на рукаве. Встав перед штандартенфюрером навытяжку, он громко проговорил:
        - Господин штандартенфюрер, правила Резервации предписывают…
        - Я знаю, что предписывают правила, староста, - оборвал его пожилой эсэсовец.
        Он снова окинул фигуру Егора неприязненным взглядом.
        - Ты не выглядишь здоровым, слэв, - сказал он затем.
        Егор улыбнулся и дружелюбно сообщил:
        - Внешность бывает обманчива, господин офицер.
        Бесцветные глаза фашиста сузились.
        - Докажи это, - сказал он.
        - Что?
        - Докажи, что ты только выглядишь больным. Присядь на одной ноге.
        Егор нахмурился.
        - Ну! - рявкнул эсэсовец, и солдаты из группы сопровождения, ехавшие во второй машине, вскинули автоматы.
        Деваться было некуда. Егор поднял левую ногу, согнув ее в колене. Посмотрел офицеру в глаза и медленно присел на правой ноге. Когда он выпрямился, лицо его было совершенно серым, а на лбу выступила испарина.
        Оберштурмбанфюрер посмотрел на тонкие скобы, подобно лианам обвившие тело Егора, и грубо спросил:
        - Откуда у тебя экзо-скелет, слэв?
        - Я собрал его из хлама, - ответил Егор.
        Староста, стоявший рядом с машиной, щелкнул каблуками сапог и выпалил:
        - Господин офицер, в правилах Резервации нет запрета на ношение экзо-скелета, поскольку…
        - Я знаю, что есть в правилах, - презрительно обронил нацист. Он пристально посмотрел на Егора и приказал: - Сними его, слэв.
        - Что?
        Штандартенфюрер усмехнулся:
        - На вид ты высокий и сильный парень. Думаю, эти железки тебе только мешают.
        Егор облизнул пересохшие губы и пробормотал:
        - Господин офицер, я не…
        - Сними, - тем же спокойным, холодноватым голосом повторил эсэсовец. - Сними, или я прикажу солдатам сорвать его с тебя вместе с кожей.
        Волчок хрипло выдохнул, затем улыбнулся и сказал:
        - Хорошо, господин офицер. Ваше слово - закон.
        Егор нагнулся и отщелкнул зажимы на ногах. Затем медленно выпрямился и проделал то же самое с зажимами на руках. Потом повернул рычажок центрального крепления, и экзо-скелет свалился с его тела.
        Егор выпрямился в полный рост и опустил руки по швам.
        - Хорошо, - сказал оберштурмбанфюрер. - А теперь присядь на ноге еще раз.
        Волчок собрал волю в кулак и выполнил его приказ. На какой-то миг ему показалось, что он потеряет сознание от боли, пронзившей спину и отозвавшейся в ноге. Однако он стиснул зубы и сумел справиться с заданием.
        - Молодец, - похвалил штандартенфюрер. - Теперь на другой. Ведь это не составит для тебя труда?
        - Нисколько, - ответил Егор.
        Он присел на второй ноге.
        - Хорошо, - одобрил немец. - А теперь скажи, где ты получил свои ранения?
        - Я… не помню, - хрипло вымолвил Егор, обливаясь потом.
        - Что ты сказал?
        - Господин офицер… Кажется, я ударился головой о камень, и теперь у меня амнезия. Доктор уверяет, что это пройдет через несколько дней.
        Штандартенфюрер посмотрел на старосту и сухо спросил:
        - Где доктор?
        - Осмелюсь доложить, господин офицер, доктор себя плохо чувствует.
        Пожилой эсэсовец усмехнулся и презрительно произнес:
        - Опять напился до отключки. И где только вы достаете спиртное?
        Староста подобострастно улыбнулся и проговорил заискивающим голосом:
        - Вы же знаете слэвов, господин штандартенфюрер. Они как свиньи - всегда найдут, где испачкаться грязью.
        Эсэсовец перевел взгляд на Егора.
        - В течение ближайшего часа ты должен добраться до Магистрата и получить регистрационный номер, - отчеканил он. - Если через час мы не получим подтверждения, слэв, ты будешь ликвидирован.
        Штандартенфюрер слегка привстал и гаркнул:
        - Слушайте все! У северо-западной границы Резервации кто-то из вас устроил настоящую бойню! Около тридцати боевых модулей, которых вы называете «псы», выведены из строя!
        Староста побледнел и заморгал.
        - Господин офицер, - дрожащим голосом проговорил он, - жители Резервации - люди мирные. Все беды от повстанцев. Эти звери способны на все.
        - С модулями расправился кто-то из вас, скотов, - холодно произнес штандартенфюрер. - В прежние времена я бы приказал расстрелять вас всех. Однако после принятия программы «Бессмертие» мы, арийцы, стали подобны богам. А боги… - фашист улыбнулся, - …боги милосердны. Потому я, оберштурмбаннфюрер СС Вальтер Клосс, проявляю милосердие. Никто из вас не будет наказан, слэвы.
        По улице пронесся вздох облегчения. Нацист усмехнулся и добавил:
        - Вы, слэвы, - послушные слуги. И в честь благополучного разрешения нашего конфликта я хочу сделать вам подарок.
        - Подарок? - слегка побледнев, пробормотал староста.
        Эсэсовец кивнул:
        - Да. Вы, слэвы, любите гладиаторские бои. Я устрою вам бой прямо сейчас. Если, конечно, вы не против.
        - Что вы, господин офицер! - затараторил староста. - Мы будем счастливы доставить вам удовольствие!
        Бледное, обрюзглое лицо фашиста исказила гримаса презрения:
        - Вы? Мне?
        - То есть… - Староста заволновался, маленькие глазки его испуганно забегали. - То есть мы будем счастливы получить от вас столь роскошный подарок. Которого мы, конечно же, не заслуживаем.
        - Это верно, - согласился штандартенфюрер Клосс. - Рад, что вы настолько развиты, чтобы признать это. Хотя я всегда предполагаю в слэвах больший уровень развития, чем это есть на самом деле.
        Староста облизнул губы и осторожно спросил:
        - Кто же будет драться?
        Штандартенфюрер уставился на Егора.
        - Да вот хотя бы этот парень, - сказал он с усмешкой. - Он уже доказал нам, что крепок и силен.
        - А… с кем он будет драться?
        - Полагаю, с вашим лучшим бойцом. Какой там у него номер?
        - СК-3-46.
        Фашист кивнул:
        - Именно. Надеюсь, с ним все в порядке и он готов к драке?
        - Так точно, господин офицер, он готов! Эй, кто-нибудь! - крикнул староста жителям. - Приведите Сорок Шестого! Да поживее - не заставляйте господина офицера ждать!
        Двое молодых мужчин, которые стояли ближе всего, тут же сорвались с места и побежали вниз по улице. Штандартенфюрер, по-прежнему глядя на Егора, чуть прищурил свои блеклые глаза и сказал:
        - Полагаю, ты можешь собой гордиться, слэв. У тебя даже нет регистрационного номера, а тебе дарована великая честь услаждать взоры арийцев. Думаю, ты можешь подойти и поцеловать мою руку.
        Клосс высунул в окошко бронированного джипа бледную, сухую руку с перстнем на среднем пальце. На черном камушке перстня блеснула золотая свастика.
        Егор не двинулся с места.
        - Слэв, ты оглох? - повысил голос штандартенфюрер. - Я оказываю тебе честь!
        - Господин оберштурмбаннфюрер, - смиренным голосом проговорил Егор. - Боюсь, я недостоин такой чести. Я даже не помню, кто я такой, и оказывать мне честь - это все равно что оказывать ее грязному дикому зверю.
        Фашист сдвинул брови:
        - Похоже, ты не такой идиот, каким пытаешься казаться, слэв.
        Егор улыбнулся и вежливо произнес:
        - Что вы, господин офицер, в сравнении с вами я, как четырехразрядный Intel в сравнении с восьмиядерным Ultra-SPARC-T2. Простите, что привел слишком простой пример, недостойный вашего могучего интеллекта.
        По лицу фашиста пронеслась тень. Он сверкнул на Егора холодными глазами, повернулся к сопровождающим его солдатам и хотел что-то сказать, но тут староста крикнул:
        - Господин штандартенфюрер, Сорок Шестого ведут!
        Клосс повернул голову на голос и взглянул на скат улицы. Парни, посланные за бойцом, вели громадного, широкоплечего мужчину с широким, лобастым и губастым лицом.
        Остановившись возле машины, все трое поклонились.
        - Сорок Шестой, - проговорил офицер, с легкой усмешкой разглядывая громилу.
        - Так точно, господин офицер, - отозвался тот хриплым басом, не поднимая глаз.
        Потертый комбинезон громилы плотно облегал его массивную, мускулистую фигуру. Руки его, опущенные вдоль тела, были сжаты в кулаки, и выглядели эти кулаки столь устрашающе, что оберштурмбаннфюрер Клосс нахмурился.
        - Сегодня для тебя удачный день, слэв, - сказал он. - Ты будешь драться во славу Великой германской империи! Ты горд, не так ли?
        Гигант на мгновение поднял голову, глянул на фашиста спокойными темно-серыми глазами и обронил:
        - Безусловно.
        Затем снова опустил взгляд. Штандартенфюрер ясно различил в его голосе насмешку и побелел от ярости. Рука пожилого эсэсовца скользнула к кобуре, но молодой офицер, сидевший рядом с ним, положил ему руку на кобуру и весело проговорил:
        - Господин штандартенфюрер, позвольте мне сразиться с этим увальнем. Я научу его уму-разуму.
        Несколько секунд штандартенфюрер Клосс раздумывал, затем насмешливо прищурил глаза и сказал:
        - Что ж, Фридрих, думаю, это будет забавно. Эй, староста! - окликнул он коротышку. - Отгони слэвов и дай им место для боя!
        Староста тут же заметался по улице, отгоняя жителей и расчищая площадку для предстоящей драки.

15
        Фридрих снял фуражку и передал ее штандартенфюреру, потом пригладил ладонями светлые волосы, повернулся и направился к Сорок Шестому. Ариец выглядел не таким могучим, как слэв, но он был выше своего противника почти на полголовы, а двигался упруго, как хищный зверь.
        Подойдя к Сорок Шестому, он без всякого промедления ударил бугая кулаком в живот. Сорок Шестой хакнул ртом и согнулся. Молодой фашист дважды ударил его кулаками в челюсть. Могучий слэв рухнул на землю, как срубленный дуб.
        Фридрих повернулся и насмешливо крикнул штандартенфюреру:
        - А этот ублюдок не так могуч, как могло показаться!
        На глаза молодому офицеру попалась Юля, стоявшая у двери дома. Он ухмыльнулся и развязно подмигнул ей. Юля отвела взгляд, но Егор успел заметить, как на секунду сжались ее кулаки - сжались так крепко и яростно, что костяшки пальцев побелели.
        Эсэсовец хохотнул и послал ей воздушный поцелуй. Затем повернулся к поверженному противнику и сказал:
        - Поднимайся с земли, слэв.
        Сорок Шестой послушно поднялся. Фридрих резко провернулся вокруг собственной оси и ударил бугая-слэва каблуком по лицу. Громила, сбитый с ног ударом, снова рухнул на землю.
        - Почему он поддается? - тихо спросил Егор у Шрама.
        - Потому что его противник ариец, - так же тихо ответил тот.
        Тем временем Фридрих подошел к Сорок Шестому. Остановился от него в паре шагов и презрительно крикнул:
        - Вставай и дерись, славянское отродье! Ну же!
        Слэв хотел подняться, но молодой офицер подскочил к нему и пнул его сапогом по ребрам. Сорок Шестой снова повалился в пыль. Фридрих засмеялся, потом поднял ногу и изо всех сил ударил Сорок Шестого каблуком в лицо. Нос Сорок шестого хрустнул, на лицо ему хлынула кровь.
        Штандартенфюрер Клосс усмехнулся и слегка похлопал в ладоши:
        - Браво, Фридрих. Отличный пример превосходства арийской расы над расой, чье единственное призвание - служить нам.
        Молодой нацист ухмыльнулся и зашагал к Юле. Остановился перед ней, посмотрел ей в глаза и спросил:
        - Эй, красавица, хочешь прокатиться на машине?
        Юля отвернулась и хотела уйти в дом, но молодой нацист быстро подскочил к ней и схватил ее за руку:
        - Идем в машину, красотка! Я намерен оказать тебе эту честь!
        - Господин оберштурмфюрер, - окликнули его сзади. - Вы еще не закончили.
        - Что? - Нацист удивленно завертел головой, выискивая источник наглого звука.
        - Я здесь, господин оберштурмфюрер.
        Фридрих повернулся на голос. Егор Волков стоял перед ним, чуть склонив голову набок.
        - Чего тебе нужно, слэв? - неприязненно спросил молодой офицер.
        Егор улыбнулся:
        - Господин штандартенфюрер устроил для нас настоящий праздник. Но ведь сражение еще не окончено, не так ли? Господин штандартенфюрер пожелал, чтобы я дрался с Сорок Шестым, но вы, господин оберштурмфюрер, будучи великолепным бойцом, лишили меня такой возможности.
        - Ты смеешь делать мне замечание, слэв?
        Егор покачал головой:
        - Ни в коем случае. Я просто предлагаю вам попробовать свои силы в бою со мной. Если, конечно, вы не устали.
        - Устал? - На лице молодого нациста появилось свирепое выражение. - Да я разорву тебя на куски голыми руками!
        - Не сомневаюсь, господин офицер.
        Несколько секунд все молчали. Жители Резервации разглядывали землю, нацисты - молодой и старый - смотрели на Волчка со смесью изумления, презрения и ярости.
        - Глупец, - прошептал кто-то за спиной у Егора. - Он убьет тебя.
        Первым с изумлением справился штандартенфюрер Клосс.
        - Фридрих, мне не нравится тон этого слэва, - отчеканил он.
        - Мне не нравится в нем все, - холодно произнес молодой офицер. - Но если тон этого раба показался вам наглым, он за это ответит. Здесь и сейчас!
        Молодой нацист резко развернулся и, сжав кулаки, ринулся на Егора. Подойдя к Егору вплотную, нацист молниеносно ударил его кулаком в лицо. Если бы не стена, в которую ткнулся спиной Волчок, ему бы не устоять на ногах. Удар рассек губу, и на подбородок Волчку хлынула кровь. Егор сжал зубы. Все его тело болело, словно его выкручивали, как выкручивают мокрое белье.
        Пытаясь не обращать внимания на боль, Егор шагнул к противнику и поднял руку для удара, но в этот момент Фридрих двинул ему кулаком под дых. Егор согнулся пополам, и тут сапог нациста ударил его в лицо. Волчок рухнул на землю.
        Фридрих запрокинул назад светловолосую голову и залился лающим смехом.
        - Эй, слэв! - весело окликнул он. - Ты решил прилечь и отдохнуть? А как же наш бой?
        Егор тяжело поднялся на ноги и повернулся к противнику. С неожиданной звериной жестокостью Фридрих ударил Егора в лицо. Потом еще раз и еще.
        Егор падал и вставал снова.
        Три раза он оказывался на земле, но всякий раз упрямо поднимался. Четвертый удар был просто сокрушающим. Егор долго оставался без движения, прислушиваясь к накатывающей волнами боли, прежде чем понял, что снова лежит на земле и пялится в свинцовое небо.
        Он хотел подняться, но нацист яростно пнул его сапогом по ребрам. В груди у Волчка хрустнуло.
        - Это тебе за наглый тон, раб! А это - за твой наглый взгляд!
        На этот раз нацист пнул по ключице. Потом нагнулся, сгреб комбинезон Егора за ворот и поясницу, напрягся и швырнул своего противника на стену дома. Пролетев три метра, Егор ударился о стену и рухнул на землю.
        Фридрих подошел к нему и поставил сапог Егору на грудь. Штандартенфюрер Клосс, наблюдавший за дракой из машины, весело засмеялся.
        - Ты играешь с ним, как кошка с мышкой, Фридрих! - крикнул он. - Мне это нравится! Однако пора покончить с этой жалкой тварью!
        Лежа на земле, Егор набрал полные пригоршни пыли и когда нацист повернулся к нему, швырнул пыль противнику в глаза. Фридрих с воем отшатнулся. Егор, сцепив зубы, как мог быстро поднялся на ноги. Затем, почти не соображая, что делает, ринулся вперед и с размаху ударил нациста головой в лицо. Фридрих вскрикнул и со стоном повалился на землю. Егор шагнул к нему, но проклятый немец с невероятной скоростью вскочил на ноги и вцепился Волчку руками в горло.
        Пальцы у нациста были просто железные. Волчок силился оторвать их от себя, но не мог. Фридрих, глядя ему в глаза, усмехнулся и холодно отцедил:
        - Тебе конец, слэв.
        Егор почувствовал, как помутилось у него сознание, и быть бы ему мертвым, если бы в эту секунду Сорок Шестой, который до сих пор лежал без движения, не поднялся на ноги. Верзила тряхнул головой, сжал кулаки и пошел на немца.
        Фридрих услышал шум и резко обернулся. Сорок Шестой как раз заносил кулак, чтобы ударить нациста. Скорость реакции Фридриха была невероятной. Его руки взлетели вверх и блокировали удар здоровяка в самой верхней точке. Схватив слэва за запястья, немец вывернул их, а затем с легкостью отшвырнул верзилу к дому.
        Сорок Шестой с грохотом приземлился возле крыльца. Удар ошеломил его, и Фридрих, воспользовавшись этим, прыгнул на бугая, нашарил на земле кусок камня, схватил его и несколькими сильными ударами раскроил Сорок Шестому череп.
        Парень был уже мертв, но молодой нацист, не в силах остановиться, продолжал бить его камнем по голове, превращая череп в костяную кашу.
        - Сдохни, раб! Сдохни, падаль! Сдохни!
        Но внезапно занесенная в ярости рука замерла. Когда боль прошла по всему телу, оберштурмфюрер издал вопль удивления и медленно повернул голову. На шею Фридриху закапала кровь. Из уха у него торчала металлическая спица, отломленная от экзо-скелета.
        Не меньше десятка солдат бросилось на Егора, выхватывая на ходу оружие.
        - Не убивать! - крикнул штандартенфюрер Клосс.
        Егора схватили, заломили ему руки за спину и несколько раз ударили прикладами в живот.
        Штандартенфюрер выскочил из машины и подбежал к распростертому на земле молодому немцу.
        - Фридрих! - крикнул Клосс, опустившись перед ним на колени. Затем взял его за плечи и легонько тряхнул. - Фридрих!… - Голос штандартенфюрера дрожал. - Ты слышишь меня? Фридрих!
        Молодой офицер не отзывался. Клосс наклонил голову и прижал ухо к груди парня. Послушал несколько секунд, выпрямился и медленно поднялся на ноги.
        Вид у штандартенфюрера был сокрушенный. Он повернулся и посмотрел на Волчка, висевшего на руках у солдат. Глядя ему в глаза, пожилой нацист холодно и отчетливо проговорил:
        - Ты убил моего близкого друга, раб.
        Егор отплюнул кровь, усмехнулся и сказал:
        - Он неплохо дрался… Но был слишком самонадеян.
        Штандартенфюрер издал горлом страшный звук, выхватил из сапога кнут, шагнул к Егору и с размаху хлестнул его по лицу. Из ссадины потекла кровь. Клосс отшвырнул кнут, вынул из кобуры серебристый револьвер и приставил дуло ко лбу Волчка.
        - Господин штандартенфюрер, - дрожащим от страха голосом обратился к нему старости. - Правила Резервации не позволяют…
        Штандартенфюрер развернулся, ткнул дуло револьвера старосте в живот и нажал на спусковой крючок. Выстрел прозвучал глухо. Староста покачнулся и рухнул в пыль.
        Клосс усмехнулся и громко произнес, обращаясь ко всем присутствующим:
        - Кажется, револьвер выстрелил сам. Просто беда с этими старыми револьверами.
        Он снова взглянул на Егора. И с ненавистью отчеканил:
        - Напрасно ты думаешь, что я тебя застрелю, слэв. Ты будешь умирать медленно и мучительно. Я прикажу сдирать с тебя кожу по сантиметру. И все это время ты будешь под капельницей, чтобы не сдохнуть раньше времени. Прежде чем ты умрешь, от тебя останется один скелет с лохмотьями тухлого мяса на костях.
        - Я слышал, что Правила Резервации не разрешают убивать слэвов без суда, - прохрипел Егор.
        - Тебя никто не будет убивать, слэв. Ты сдохнешь сам.
        Штандартенфюрер Клосс шагнул было к машине, но вдруг остановился и снова посмотрел на Егора. Взгляд его был холоден и тяжел.
        - Я передумал, слэв, - сказал он вдруг. - Ты победил в драке и заслуживаешь награды. Награда будет щедрой. Сегодня же тебя доставят к доктору Морелю, и он сделает с тобой то, о чем ты даже не мечтал. Он превратит тебя в арийца! - Клосс усмехнулся, блеснув белыми, крепкими зубами, и добавил: - Ты заменишь мне Фридриха.
        Егор сплюнул кровь и хрипло осведомился:
        - Напялишь на меня его форму и будешь водить вокруг меня хоровод в одних подтяжках?
        Однако Клосс не ответил на выпад.
        - Ты пройдешь через процесс биоандроидной модификации, - спокойно сказал он. - И если в процессе ты сдохнешь - а это случается довольно часто с представителями низшей расы, - то смерть твоя будет мучительной и страшной. До встречи, слэв!
        Штандартенфюрер повернулся и зашагал к машине. Один из солдат поднял автомат и ударил Егора прикладом по затылку. Голова Волчка свесилась на грудь, он потерял сознание.
        Глава 5
        Модификация

1
        В углу белой комнаты, склонившись над раковиной, мыл руки старик в белом халате. Он был невысок и полноват. Лицо старика было морщинистое, темя - лысое, глаза - голубые, как у арийцев, но с крошечными карими вкраплениями, а с его красного затылка на плечи спускались длинные седые волосы.
        Вымыв руки, старик закрутил кран, вытер руки о белое полотенце и повернулся к Егору.
        Взглянув на пленника, пристегнутого к кушетке ремнями, он весело произнес:
        - Чем же ты так разозлил штандартенфюрера, парень?
        - Прикончил его любовника, - ответил Егор.
        Доктор присвистнул:
        - Надо же. И как это произошло?
        - Оберштурмфюрер убил Сорок Шестого. А я убил оберштурмфюрера.
        Доктор посмотрел на Егора удивленным взглядом:
        - Вот как? Гм… Значит, старина Клосс решил наказать тебя, подвергнув биоандроидной модификации? Весьма оригинально.
        Волчок потрогал языком распухшие губы, поморщился и хрипло спросил:
        - Кто вы такой?
        - Меня зовут доктор Морель, - сказал старик.
        - Вы Морель? - не поверил своим ушам Егор.
        - Да. Вижу, ты слышал обо мне, слэв?
        - Вы были лейб-медиком Адольфа Гитлера.
        Доктор самодовольно улыбнулся:
        - Верно. Сейчас уже немногие об этом помнят. А вы, простите, откуда об этом знаете?
        - В книжках читал.
        - В книжках? - Доктор Морель нахмурился. - Не знал, что слэвам позволено читать что-то, кроме Библии.
        - А может, ничего больше и не надо? - Егор напряг руки, пробуя ремни на крепость.
        - В каком смысле? - не понял доктор.
        - В том смысле, что в Библии есть все, что необходимо человеку.
        - Необходимо для чего?
        - Для того, чтобы правильно выстроить и прожить свою жизнь.
        Морель прищурил дряблые, морщинистые веки и насмешливо уточнил:
        - Так вы правоверный христианин?
        - А вас это удивляет? - ответил Егор вопросом на вопрос.
        - Не то чтобы удивляет, но… Я довольно хорошо разбираюсь в людях, и вы показались мне умным парнем. А, будучи доктором, я не могу относиться к христианскому учению без презрения.
        - Почему?
        - Христиане презирали тело и даже из болезни умудрялись делать добродетель. Они наделяли болезнь моральными характеристиками и считали ее карой или испытанием. А порой - особым, душеспасительным состоянием, в котором человек становится более совершенным. По-моему, подобное превознесение болезни - это чистейший бред.
        - Нацисты запретили христианство? - спросил Егор.
        Доктор Морель покачал головой:
        - Нет. Христианство - религия стадная. Она учит послушанию, а отсюда следует, что христианами легче править, чем нехристианами.
        Егор попробовал на прочность ремни, стянувшие ноги.
        - А что, если я скажу вам, что нацисты - просто злобные свиньи, возомнившие себя богами? - язвительно проговорил он.
        Морель не обиделся.
        - Это ваше мнение, юноша, и оно ничего не стоит, - спокойно заявил он.
        - Так уж и ничего?
        Доктор улыбнулся и велеречиво изрек:
        - Сильнейшие преодолевают осуждающие оценки. Мир создан так, что в нем всегда существовала иерархия сил. Повелевающие должны повелевать, подчиняющиеся - подчиняться. Так было всегда.
        Егор молчал, размышляя над тем, есть ли у него шанс высвободиться, и поглядывал на железный шкаф у противоположной стены. В подобных шкафах обычно держали оружие.
        - Знаете, юноша, - снова заговорил бывший лейб-медик, - меня не удивляет, что мы, немцы, победили всех прочих в великой войне. Мы не любим унывать. Кто сохранил и воспитал в себе крепкую волю вместе с широким умом, имеет более благоприятные шансы для возвышения. Кто может повелевать, находит таких, которые должны подчиняться.
        Он подошел к железному столику, на котором были разложены шприцы, ампулы и хирургические инструменты - скальпели, пилы, карнцанги.
        - Война унесла множество индивидов высшей породы. Но кто уцелел, тот силен, как черт.
        - А как насчет морали? - поинтересовался Егор.
        Доктор взял один шприц, подумал и положил его на место. Взял другой и задумчиво произнес:
        - Мораль ограждала неудачников, приписывая каждому бесконечную ценность. Если предположить, что вера в эту мораль погибнет, то неудачники утратят свое утешение - и погибнут тоже. Тот, кто хочет властвовать, должен осознать фальшивость любой морали. Он должен сказать: мораль - это я!
        Егор усмехнулся и сказал:
        - Вислоухий властелин - над ослами господин.
        Доктор посмотрел на него с удивлением.
        - Вы читали «Заратустру»? - недоверчиво спросил он.
        - Было дело, - ответил Егор. - Деление на господ и чернь - это старая песня, ей уже несколько тысяч лет.
        - Это не просто деление на господ и чернь, - возразил Морель, - эта структура более сложная и развитая. Главная ее цель - рождение высшей культуры. А такая культура возможна только на широком основании крепко сплоченной посредственности.
        Доктор вздохнул.
        - Конечно, система эта не будет работать, пока мы не воспитаем в подчиненных расах определенные качества. Качества, способствующие раболепному служению и беспрекословному подчинению.
        - И как вы намерены это сделать? - поинтересовался Волчок.
        - Во-первых, нам поможет современное машинное производство, построенное на эксплуатации человека человеком. Во-вторых, неоценимую услугу окажет нам мораль рабов, которая воспитывает в человеке качества орудия. Такой моралью является христианство.
        - В вашей «системе» есть противоречия, доктор. С одной стороны, вы признаете только силу и стремление к господству, приводящие к рождению новой расы людей, а с другой - ратуете за высшую духовность. Но ваш «сверхчеловек» оказывается просто могучим и лютым животным.
        Доктор нахмурился. Было видно, что слова Егора ему не понравились. Однако он взял себя в руки и спокойно возразил:
        - Моя «система» основана на стремлении вырваться из порочного круга ложных ценностей.
        - Таких, например, как безусловная ценность человеческой души?
        - Я устал с тобой спорить, слэв. Да мне, немцу, и не пристало это делать.
        - Бракованному немцу, - поправил Егор, глядя на карие вкрапления на голубых радужках доктора.
        Лицо доктора слегка потемнело, но он совладал с собой и невозмутимо проговорил:
        - Возможно. Но все-таки немцу.
        - Сколько бедолаг прошло через ваши руки, доктор? Скольких вы подвергли вивисекции, а потом убили?
        - Я не считал, - улыбнулся Морель. - Но твой случай исключительный. Тебе предстоит долгий путь биоандроидной модификации. Я буду делать из тебя настоящего арийца.
        Егор хмыкнул:
        - Думаете, получится?
        - Этого я не знаю. Но процесс будет мучительным. Мы будем модифицировать клетки твоего тела. А те, что умрут, заменим искусственными.
        Егора осенило.
        - Фридрих был вашим детищем, доктор? - спросил он.
        - Оберштурмфюрер Граубергер? - Морель усмехнулся. - Да. Его создал я. Исходный материал был неплох, и все же мне пришлось здорово потрудиться, чтобы сделать из него настоящего арийца. Но я вправе гордиться своей работой.
        - Гордиться? - Егор насмешливо прищурился. - Этот истукан даже не был человеком.
        - Около пятнадцати процентов его тела мне удалось сохранить. Так что, Фридрих Граубергер был человеком.
        - Ваш Фридрих был фарфоровым истуканом, куклой. И кстати, из него получились прекрасные черепки.
        Лицо доктора Мореля осталось неподвижно, но словно покрылось серым налетом. Он разомкнул тусклые губы и сказал:
        - Ты пытаешься вывести меня из себя, слэв?
        - Из себя? - Егор усмехнулся. - Бесполезное занятие, вас там уже давно нет. Вы просто чучело, набитое полимерами и обтянутое хорошо выделанной кожей.
        Морель нахмурился:
        - Послушай меня, слэв. Фридрих был моим лучшим произведением, а ты уничтожил его. Испохабил и раскурочил своими грязными руками. Я выполню приказ штандартенфюрера Клосса и сделаю из тебя арийца, но я приложу все усилия, чтобы ты познал адскую боль. Представь себе, что ты будешь чувствовать, когда я стану вытягивать из тебя нервы и заменять их нановолокнами. Ты будешь молить меня о смерти, но я буду честно делать свою работу. До самого конца.
        - Не перетрудитесь, доктор. Вам, наверное, лет сто, и вы можете рассыпаться от перенапряжения.
        - Смешно. - Морель повернулся к Егору, держа в руке шприц с голубым мерцающим раствором. - Должен предупредить, сам укол не будет болезненным, но то, что последует за ним… - Доктор улыбнулся, обнажив белые искусственные зубы. - …Это будет больнее всего, что ты испытывал в жизни. Тебе покажется, будто я воткнул тебе в глазные яблоки раскаленные гвозди. Боль будет длиться минут пять, но потом пойдет на спад. Надеюсь, у тебя крепкое сердце, слэв, и ты не умрешь от сердечного приступа.
        Егор облизнул распухшие, сухие губы и угрюмо пообещал:
        - Я убью вас, доктор Морель.
        Бывший лейб-медик усмехнулся:
        - Каждый, кто оказывается на этой кушетке, говорит так. Но, как видишь, я еще жив. Через пару недель ты скажешь мне спасибо, слэв.
        - Спасибо за то, что превратите меня в помесь Страшилы с Железным Дровосеком?
        Морель усмехнулся:
        - Похоже, ты до сих пор не понял, что тебя ждет. Никакого страха смерти, никаких болезней, никаких сомнений. Никакого уродства, никаких темных волос и никаких карих глаз. Ты уподобишься ангелу, слэв!
        - Бесполому существу с крыльями? Спасибо, но мне и так хорошо.
        - Посмотрим, что ты скажешь через неделю. Если, конечно, выживешь.
        Доктор Морель склонился над кушеткой, схватил Егора левой рукой за волосы, крепко прижал его голову к подушке и, больше не рассуждая, всадил ему в левый глаз иглу шприца.
        Егор ничего не видел и ничего не чувствовал, кроме оглушающей боли… Впрочем, нет. Он чувствовал что-то еще. Словно в его теле поселилось какое-то существо - паразит, истачивающий его организм, тварь, пожирающая «слабые» клетки и заменяющая их новыми - подобно тому, как пчела пожирает пыльцу и перерабатывает ее в новый строительный материал - воск.
        Сквозь марево боли ему вдруг вспомнились кадры из какого-то старого фильма: мужчина выхватывает из камина горящую головню и бьет этой головней женщину - прямо по красивому, гладкому лицу. Та, взревев, как дикий зверь, резко отшатывается, обожженная щека ее оплывает капельками воска, но затем красавица аккуратно проводит по щеке пальцами - и щека снова становится гладкой и свежей.
        - Господи… - прохрипел Егор в бреду. - Помоги мне справиться с этим…

2
        Неизвестно, сколько это продолжалось - быть может, пять минут, а быть может, пять дней. Перед глазами у Егора стояла желтая пелена, но адская боль начала утихать, а мускулы вздулись и затвердели под комбинезоном, словно канатные узлы. Он вдруг почувствовал себя могучим, свирепым зверем.
        - Морель… - прохрипел Егор.
        - А, проснулся. Очень рад. Я вколол тебе слишком большую дозу, но твой организм оказался на редкость здоровым и крепким. Прими мои поздравления.
        Егор пошевелил рукой и поморщился.
        - Зря вы это затеяли, - процедил он сквозь зубы.
        - Почему?
        - Потому что теперь я по-настоящему зол.
        Морель улыбнулся:
        - Не думаю, что это имеет хоть какое-то значение, парень. Эксперимент уже начался. Если ты не заметил, ты крепко привязан к кушетке.
        Зверь в душе Егора бушевал и рвался наружу, и Егор решил его больше не сдерживать. Он напряг руки.
        Пластиковые ремни, стягивающие его запястья, лопнули.
        - Дьявол! - услышал Егор испуганный крик доктора.
        Еще одно усилие - и ноги тоже освободились из пластиковых оков. Волчок спрыгнул на пол и принялся шарить в воздухе руками.
        - Морель! - прорычал он.
        Перед глазами Волчка все еще стоял желтый туман. Стараясь схватить доктора, он то и дело натыкался на шкафы и стулья. Но вот руки его нащупали стол с инструментами. Схватив сверкающую медицинскую пилу, Егор размахнулся и ударил противника наугад. Раздался громкий хруст, который затем сменился отчаянным криком.
        Зрение, наконец, вернулось к Егору. Из глаз все еще лились слезы, но теперь он мог оглядеться. Кушетка была перевернута, стеллаж с колбами разбит, пол усыпан осколками стекол. Среди этих осколков лежал доктор Морель. Пол вокруг него был забрызган кровью, а сам он хрипло хватал воздух ртом, как задыхающаяся рыба.
        Морель, продолжая раскрывать рот, медленно повернулся к Егору. Егор попятился к двери, с ужасом глядя на доктора. От головы у того осталась лишь половина. Вторая половина, вместе с частью лица, была срезана пилой и валялась в углу.
        Егор отвернулся, чтобы не видеть этого жуткого зрелища, и в эту секунду доктор прохрипел половиной гортани:
        - Тебе не уйти с Базы… Периметр охраняют суперсолдаты…
        Волчок обернулся. Доктор Морель, у которого не хватало половины головы, не только был жив, но и пытался встать.
        Егор протер пальцами глаза, пытаясь избавиться от рези, потом прошел к железному шкафу и распахнул дверцы. Интуиция не обманула его, в шкафу действительно хранилось оружие. Ружье, похожее на дробовик «SPAS». Егор осмотрел его. Ствольная коробка была сделана из легкого материала, похожего на полимер. Выброс отстрелянных гильз находился в правой части дробовика, а в подствольной коробке чернело окошко для патронов.
        Коробка с патронами стояла тут же, на полке. Егор распаковал ее и принялся вставлять крупнокалиберные патроны в трубчатый магазин. Вошло десять патронов. Оставшиеся Егор сунул в карман куртки.
        Он уже собрался закрыть дверцу, но обратил внимание на то, что задняя стенка шкафа слегка отходит от опор. Он подцепил стенку пальцами и потянул на себя. Стенка распахнулась, обнаружив еще одно отделение. За ней Егор увидел еще один «ствол». Это был небольшой ручной гранатомет, отдаленно похожий на «ГМ-94». В жестяной коробке, вставленной в соседний паз, Волчок нашел три фугасные гранаты с термобарическим снаряжением. Корпус гранат был сделан из пластика, это означало, что из гранатомета можно стрелять по врагам с минимальной дистанции, не боясь осколков.
        Егор покосился на доктора Мореля, не оставляющего попыток подняться на ноги, и небрежно обронил:
        - А ты знаешь толк в оружии, мерзавец.
        Гранаты легко скользнули в магазин гранатомета. Теперь Егор был готов сразиться с любым, кто встанет у него на пути.
        Уже у двери, перед тем как покинуть лабораторию навсегда, Егор оглянулся. Доктор Морель лежал на полу, скрючившись, как зародыш. Он больше не дышал.

3
        В шезлонге, подставив лицо теплому осеннему солнцу, дремал штандартенфюрер Клосс. Он был в своей эсэсовской форме, но без фуражки. Ветер легонько шевелил его редкие седые волосы. В правой руке нациста, лежавшей на подлокотнике шезлонга, был зажат бокал с коктейлем.
        На пластиковом столике перед Клоссом стоял старинный патефон. Черная пластинка размеренно кружилась, а из золотого раструба патефона доносились звуки марша Хорста Васселя «Знамена ввысь!».
        Губы штандартенфюрера слегка шевелились. Кажется, он подпевал словам марша:
        Die Stra?e frei Den braunen Bataillonen,
        Die Stra?e frei Dem Sturmabteilungsmann!
        Es schau’n aufs Hakenkreuz Voll Hoffnung schon Millionen,
        Der Tag fur Freiheit Und fur Brot bricht an[Свободен путь для наших батальонов, Свободен путь для штурмовых колонн! Глядят на свастику с надеждой миллионы, День тьму прорвет, даст хлеб и волю он.] .
        Егор положил руку на плечо Клоссу. Тот вздрогнул и, еще не открыв глаза, быстро потянулся за пистолетом, но Егор перехватил его запястье и сдавил в пальцах. Клосс застонал от боли, поднял голову и посмотрел на Егора ненавидящим взглядом:
        - Слэв…
        - Тихо, штандартенфюрер, - отчеканил Егор ледяным голосом. - Вы уже повоевали. Теперь моя очередь.
        Клосс хотел что-то сказать, но вдруг пристально вгляделся в лицо Егора, и брови его удивленно приподнялись.
        - О, боже… - выдохнул он. - Доктор Морель и впрямь гений!
        - Мертвый гений, - поправил немца Егор и быстро оглядел широкий двор и серые коробки ангаров и лабораторных боксов.
        А из раструба патефона бравурно разносилось:
        Die Fahne hoch! Die Reihen fest geschlossen!
        SA marschiert Mit ruhig festem Schritt…[Знамена ввысь! В шеренгах, плотно слитых, Эс-А идут, спокойны и тверды… (пер. Ю. Нестеренко)]
        Егор вдруг покачнулся. Кусок прежней реальности вновь грубо и резко вторгся в его сознание, но на этот раз галлюцинация была не визуальная, а слуховая. Пластинка на патефоне дрогнула, патефонная игла перепрыгнула через дорожку, и вместо нацистского марша брутальный бас выплюнул слова иной песни:
        Du!
        Du hast!
        Du hast mich!
        Егор провел по глазам рукой и изумленно уставился на патефон. А мрачный голос чеканно пропел:
        Willst du bis der Tod euch scheidet
        treu ihr sein fur alle Tage?
        Nein![Согласен ли ты, пока смерть не разлучит вас, Быть ей всегда верным? Нет!]
        - Ты сломаешь мне плечо, слэв… - простонал штандартенфюрер.
        Волчок тряхнул головой, прогоняя наваждение, и взглянул на эсэсовца.
        - Я проломлю тебе голову, если ты попробуешь поднять тревогу или убежать, - свирепо проговорил он. Однако хватку чуть ослабил.
        Клосс поморщился от боли и хрипло спросил:
        - Почему?
        - Что почему?
        - Ты мог стать настоящим арийцем… Ты мог стать одним из нас. Еще пара недель - и в твоих жилах заструилась бы голубая кровь.
        Егор прищурил глаза и насмешливо произнес:
        - Извини, нацист, я не по этой части. И советую тебе заткнуться, если не хочешь, чтобы я сам тебя заткнул. Меня мутит от звуков твоего голоса.
        - Что ты собираешься делать дальше? - спросил Клосс, проигнорировав угрозу.
        - Уйти отсюда. И ты мне в этом поможешь.
        - Глупец. - Голос штандартенфюрера звучал устало. - Ты находишься на территории секретной базы. А вокруг - испытательный полигон, который тянется на много километров.
        - Нашел чем напугать.
        - Ты все еще не понимаешь? В научных лабораториях базы ведется работа над проектом
«Бессмертие». В лабораторных боксах готовят элитные подразделения бойцов вермахта. Эта база напичкана суперсолдатами.
        Егор ничего на это не сказал. Нахмурив лоб, он обдумывал сложившуюся ситуацию и прикидывал разные варианты побега.
        - Фридрих Граубергер прошел через биоандроидную модификацию три года назад, - гнул свою линию Клосс. - Он принадлежал к первому поколению модификантов и был в три раза сильнее тебя. А ведь с тех пор мы значительно продвинулись. Тебе придется иметь дело с седьмым поколением модификантов, слэв!
        Егор посмотрел на Клосса хмурым взглядом и спросил:
        - Ну, а ты, старик? Ты тоже проходил биоандроидную модификацию?
        - Все арийцы проходили ее.
        - Тогда почему ты не так крут, как Фридрих?
        Штандартенфюрер усмехнулся:
        - Мне сто два года, слэв. Мускулы мои не так крепки, как у молодого, но в цель я бью без промаха, а глаза мои видят дальше, чем твои.
        - В этом я сомневаюсь, - сухо обронил Волчок. - Но за информацию спасибо. Ты поможешь мне обойти кордоны, нацист.
        Клосс тряхнул головой:
        - Это невозможно. На внутреннем периметре стоят сверхчувствительные абтастеры, которые сразу же распознают в тебе чужака.
        - Мы их обойдем.
        - Как?
        - А вот над этим придется подумать тебе, нацист. Запомни одно: если умру я, то умрешь и ты.
        - Я не боюсь смерти.
        - Тем хуже для тебя. А теперь…
        - А теперь тебе придется сразиться с моими парнями, слэв.
        Штандартенфюрер кивнул подбородком в сторону одного из ангаров. Егор взглянул туда, и по его лицу пробежала тень. К ним стремительно приближалась группа солдат в голубых мундирах и в шлемах, отдаленно напоминающих каски, в которых ходят английские «бобби». На левом боку у каждого солдата висела кобура с пистолетом, на правом - пластиковый футляр, из которого торчала рукоять ножа.
        - Кто это? - спросил Егор у штандартенфюрера.
        - Солдаты, прошедшие биоандроидную модификацию, - ответил Клосс, прищурив дряблые веки. - Ты должен был стать одним из них.
        Волчок пристально вгляделся в приближающиеся фигуры. На шлеме у каждого из суперсолдат поблескивала серебристая свастика, а на лычках красовались эсэсовские молнии, которые сверкали на солнце ярче настоящих.
        - Какое это поколение? - спросил Егор.
        - Первое, - ответил Клосс. - Они служат охранниками базы уже несколько лет. Первое поколение модификантов - самое дешевое, надежное и безотказное.
        - Значит, мне придется иметь дело с десятком «фридрихов».
        - Да, слэв. И они сотрут тебя в порошок.
        - Сейчас проверим!
        Егор сбросил с плеча дробовик, прицелился и выстрелил в эсэсовцев. Один из них упал как подкошенный. Двое на бегу вынули пистолеты и выстрелили в Егора. Он успел присесть и укрыться за штандартенфюрером Клоссом.
        - Не так уж они и страшны, - процедил Волчок сквозь зубы. - В тебя стрелять будут?
        Штандартенфюрер покачал головой:
        - Нет. Ариец никогда не подвергнет опасности старшего по званию.
        - Мне повезло, что среди них нет генералов, - усмехнулся Егор.
        Он подождал, пока солдаты подбегут ближе, затем резко выпрямился и дважды выстрелил из дробовика. Два суперсолдата рухнули на землю, остальные открыли огонь по Егору, однако, боясь попасть в Клосса, они забирали слишком высоко, и пули прошили воздух над головой Волчка.
        В строю осталось четверо суперсолдат. Они остановились метрах в десяти от Егора и штандартенфюрера Клосса - голубоглазые, угрюмые, злобные.
        - Бросьте оружие, или я его прикончу! - крикнул Егор. - Ну!
        Двое эсэсовцев тут же бросили пистолеты на землю, но двое других не шевельнулись. Егор разглядел на их лычках циферки «3». Только сейчас он заметил, что эти двое отличались от прочих. Они были выше ростом, а мундиры их отливали серебром. Кроме того, если у других суперсолдат на лычках было по три звездочки, то у этих двух - еще и по три полоски.
        Егор все понял. Перед ним стояли два гауптштурмфюрера из третьего поколения модификантов.
        Егор больше не медлил. Вздернув Клосса с шезлонга и используя его как щит, Егор открыл по солдатам огонь из дробовика. Двое безоружных солдат рухнули на землю, но гауптштурмфюреры резко подняли левые руки и заслонили ими лица. Заряды отлетели от эсэсовцев, как горох от стены. Серебристый оттенок их мундиров оказался защитным напылением, чем-то вроде наноброни. Дробовик был бесполезен.
        И тут рука штандартенфюрера Клосса скользнула к сапогу. Егор не обратил внимания на это движение. Штандартенфюрер выхватил из сапога маленький револьвер, быстро поднес к виску и крикнул:
        - Слава Рейху!
        Выстрел малокалиберного пистолета был похож на хлопок в ладоши. Из виска Клосса ударил фонтанчик крови, и штандартенфюрер стал быстро заваливаться на бок. В ту же секунду уцелевшие модификанты нажали на спусковые крючки.
        Егор отпрыгнул в сторону, перекувыркнулся, отшвырнул дробовик и подхватил с земли оброненный гранатомет.
        Выпущенная граната вошла одному из модификантов в грудь, протащила его по двору, припечатала к стенке лабораторного бокса и только потом взорвалась. Взрывная волна отшвырнула второго модификанта на пару метров, но тот быстро поднялся на ноги и опять повернулся к Егору. За мгновение до этого Волчок успел передернуть цевье гранатомета и снова нажать на спуск. Граната разорвалась рядом с модификантом. Тот успел отпрыгнуть в сторону, но взрывная волна вырвала у него из пальцев пистолет. Жесткое лицо его было покрыто пылью, по мундиру пробегали радужные всполохи - наноброня была явно повреждена.
        Егор взял лежащего модификанта на прицел.
        - Эй, нацист! - крикнул он. - У тебя есть шанс остаться в живых!
        Гауптштурмфюрер, глядя на Егора холодными белыми глазами, вытянул из пластиковых ножен длинный боевой кинжал с волнистым клинком.
        Егор нахмурился.
        - Ты умрешь, нацист, - процедил он сквозь зубы.
        Модификант ринулся на Егора. Громыхнул выстрел. Граната, прочертив в воздухе дымный след, влетела гауптштурмфюреру в рот. Секунда - и взрыв разнес модификанту голову на куски.
        Обезглавленное тело прошло еще пару шагов, а затем рухнуло в пыль.

4
        Широкие стальные двери дальнего ангара распахнулись. Егор сперва не понял, что происходит - из ангара поперла какая-то розовая масса, похожая на фарш. Приглядевшись, он понял, что это люди. Вернее - существа, похожие на людей, с мужскими фигурами, мощной мускулатурой, но почти лишенные первичных половых признаков и с абсолютно безволосыми телами.
        Человеческий фарш продолжал вытекать из ангара. Егор поднял взгляд и посмотрел на пластиковую панель над дверью ангара. На ней готическими буквами было начертано:
«Biologischen Block».
        Волчок снова взглянул на армию голых, розовотелых существ, неторопливо и уверенно приближающихся к нему. Биоматериал - вот, что это было такое. Заготовки, из которых доктор Морель и его подручные «лепили» своих суперсолдат.
        Подступающие монстры разбились на две колонны и стали окружать Егора по периметру. Розовые, гладкие, мускулистые, с однообразными, ничего не выражающими лицами и ярко-голубыми глазами, они были похожи на оживших манекенов.
        Егор отбросил гранатомет и поискал глазами дробовик, который швырнул на землю. По спине его пробежала холодная волна, когда он увидел, что дробовик разбит вдребезги взрывом гранаты.
        Тогда Волчок поднял с земли два длинных кинжала гауптштурмфюреров, больше похожих на короткие мечи с волнистыми клинками. Мечи были тяжелые, крепкие, очень хорошей работы.
        Егор посмотрел на окружающие его колонны «заготовок» и попробовал прикинуть их количество. Получалось никак не меньше пятидесяти. Лысые монстры были безоружны, но их мощная мускулатура внушала уважение, а двигались они грациозно, упруго и почти бесшумно, как хищные животные, что позволяло предполагать в них не только звериную силу, но и нечеловеческую ловкость.
        Егор крепче сжал в руках рукояти кинжалов и вытер плечом струйку пота, стекшую с виска на щеку. Устоять против полусотни мощных, ловких, не знающих страха суперсолдат было почти нереально. Но Егор был в ловушке, и все, что ему оставалось, это попытаться прорвать кольцо окружения.
        И тут Егор уловил в себе слабый отзвук мощи. Словно где-то глубоко, на самом дне души, проснулся крепко спавший до сих пор адский зверь.
        Сердце Волчка учащенно забилось. До сих пор, перемещаясь во времени, он «цеплялся» сознанием за тело другого человека, используя его в качестве «носителя». Но сейчас Егор пребывал в своем собственном теле, чего он совершенно не взял в расчет.
        Егор сосредоточился на внутренних ощущениях и позволил гневу, который тлел у него в душе, разгореться ярким, жарким пламенем.
        Тело его стало быстро меняться. Он увеличился в росте, раздался в плечах, нижняя часть лица его чуть выдвинулась. Глядя на приближающихся модификантов, Егор зарычал, и во рту у него блеснули белые клыки.
        Патефон вдруг ожил, черная пластинка завертелась, и корундовая игла заскользила по виниловой дорожке. Ритмичные, тяжелые звуки взорвали воздух, и, словно подчиняясь этим звукам, андроиды-болванки ринулись в бой.
        Die Spur ist frisch und auf die Brucke
        Tropft dein Schweiss
        Dein warmes Blut!
        Ich seh Dich nicht,
        Ich riech Dich nur…[Следы свежие. На мост Капают твой пот И теплая кровь! Я не вижу тебя, Я лишь чую твой запах!]
        Егор устремился навстречу модификантам, ударил первого кинжалом в горло, второму вонзил клинок в живот, тут же увернулся от лап третьего и крест-накрест полоснул его лезвиями по лицу.
        Ich spure Dich
        Ein Raubtier das vor Hunger schreit.
        Witter Ich Dich meilenweit…[Я иду по твоему следу - Хищник, рычащий от голода.]
        Кровь брызгала во все стороны, суперсолдаты падали на землю, словно изуродованные манекены, а могучий, быстрый верфольф стремительно продвигался вперед, продолжая разить врагов направо и налево точными, молниеносными ударами в галлюцинаторном ритме песни «Раммштайна».
        Du riechst so gut,
        Ich geh Dir hinterher![Ты так приятно пахнешь. Я иду по твоему следу.]
        С боем пробившись сквозь строй монстров, Волчок устремился к железным воротам, но в ту же секунду ворота со скрежетом распахнулись, и во двор вбежала толпа людей в запыленных одеждах, с оружием в руках.
        - Пригнись! - крикнули сразу несколько голосов.
        Егор нырнул на землю. Канонада выстрелов разорвала воздух, и модификанты, преследующие Егора, стали падать, изрешеченные пулями.
        Сражение продолжалось еще несколько минут. Затем канонада утихла, Егор поднял голову и увидел перед собой Шрама.
        - Эк тебя разнесло, - проговорил тот, глядя на Егора изумленными глазами.
        Егор поднялся на ноги. Боевой отряд, который привел с собой верзила, насчитывал человек двадцать. У трех были пулеметы, у остальных - автоматы и винтовки. Прежде чем заговорить, Егор быстро ощупал пальцами свое лицо. Оно было человеческим, разве что скулы и челюсть оказались чуть массивнее, чем полагалось. Через пару минут должно пройти и это.
        - Рад тебя видеть, брат, - сказал он улыбающемуся верзиле и пожал его протянутую руку.
        - А я рад, что ты все еще человек, - отозвался Шрам, вглядываясь в лицо Егора. - Хотя глаза они тебе уже подкорректировали. Ты в курсе, что они у тебя голубые, как июньское небо?
        - Я об этом догадывался, - сказал Егор.
        Затем обернулся и взглянул на поле битвы. Площадка перед ангаром была завалена окровавленными телами модификантов.
        - Прежде чем мы пришли, ты завалил не меньше десятка этих тварей, - сказал Шрам, глядя на окровавленные кинжалы, которые Волчок все еще сжимал в руках. - Как ты это сделал?
        - С божьей помощью. - Егор хмуро посмотрел на верзилу и спросил: - Как вы здесь оказались?
        - Пришли тебя выручить.
        - Сколько человек вы потеряли?
        - Семерых.
        Егор нахмурился еще больше:
        - По-твоему, это того стоило?
        Верзила прищурил холодные, недобрые глаза.
        - Девушка все нам рассказала, - сказал он. - Мы знаем, кто ты и откуда явился.
        Егор приподнял брови:
        - Ты ей поверил?
        Шрам отвел взгляд, тяжело вздохнул и сказал:
        - Иногда мы видим сны. И сны эти похожи на то, что ты рассказывал Юлии. - Он снова посмотрел Волчку в глаза. - Ты спрашиваешь, верю ли я в твой бредовый рассказ? Да, брат, я в него верю. И мои товарищи тоже. Нам больше не во что верить. Мы рискнули всем, чтобы прийти сюда и помочь тебе.
        - Помочь? - Егор качнул головой. - Вы зря рисковали жизнью. Я ничего не могу сделать. Мне нужен профессор Терехов. Юля рассказывала тебе про него?
        - Да, брат. И ты его уже нашел.
        - Что?… - Егор недоверчиво нахмурился. - О чем ты, дьявол тебя побери, говоришь?
        - Борис Терехов работает на этой базе, Волчок. Видишь вон тот белый ангар?
        Егор повернул голову и взглянул на большое белое здание, похожее на гигантское яйцо.
        - Он там, - сказал Шрам. - В этом ангаре. Именно поэтому мы и пришли сюда.
        Один из бойцов протянул ему флягу, Шрам хлебнул из нее, вытер рот ладонью и сказал:
        - Нацисты послали сигнал о помощи. Скоро здесь будет совсем жарко.
        Егор ничего на это не сказал. Известие о профессоре Терехове сбило его с толку. Хотя подспудно он с самого начала догадывался о том, что судьба приведет его туда, куда надо.
        - Почему ты стоишь? - спросил Шрам.
        Егор посмотрел ему в глаза и ответил:
        - Я уже не уверен, что хочу этого.
        - Что?
        Он открыл рот для ответа, но тут знакомый голос негромко окликнул его:
        - Волчок!
        Егор повернулся и увидел Юлю. Она была одета в жесткую куртку и камуфлированные штаны. На ногах - солдатские берцы со шнуровкой. Лицо худое, запыленное. На плече - штурмовая винтовка.
        Егор подошел к ней и хотел обнять, но сдержался. Девушка смотрела на него суровым, усталым взглядом.
        - Ты говорил, что хочешь вернуться и исправить ошибку, - сказала она. - Почему ты передумал?
        - Если я это сделаю, вашего мира больше не будет, - тихо ответил Егор.
        - Ты этого не знаешь наверняка, - возразила Юля. - Но даже если так, этот мир заслуживает подобной участи. Мы больше не можем так жить.
        Егор протянул руку и коснулся пальцами щеки Юли. На этот раз она не отпрянула и не нахмурилась. Она смотрела ему в глаза, но теперь взгляд ее стал мягким и смущенным.
        - Ты должен все исправить, Волчок, - промолвила она дрогнувшим голосом.
        Подняв руку к лицу, девушка накрыла рукою ладонь Егора и легонько потерлась об нее щекой. Потом убрала его ладонь со своей щеки и сказала:
        - У нас мало времени. Мы постараемся их задержать, но ты должен спешить.
        - Да… Я понимаю.
        Егор нагнулся и поцеловал Юлю в пыльные, потрескавшиеся губы. Она ответила на поцелуй, но потом отстранилась и повторила:
        - Ты должен спешить.
        Егор кивнул. Еще несколько секунд он смотрел на лицо девушки, словно пытался получше его запомнить, потом развернулся и быстро зашагал к ангару.

5
        Возле дверей ангара Волчок остановился. Поднял руку к серебристой клавише звонка и нажал на нее. Прошло несколько секунд, и маленький монитор слева от клавиши замерцал серебристым светом, а затем на нем появились смутные очертания человеческой головы.
        - Чтоб тебя… - проговорил из динамика недовольный мужской голос. - Опять интерком барахлит.
        Егор узнал этот голос, и сердце его забилось учащенно.
        - Профессор Терехов! - громко позвал он. - Это вы?
        - Кому я понадобился? - отозвался ворчливый голос.
        - Меня зовут Егор Волков!
        - Мне плевать на то, как вас зовут, юноша! Я болен и никого не принимаю!
        Егор хотел снова позвонить, но передумал и громыхнул кулаком по двери:
        - Откройте, профессор! Поговорите со мной, или я разнесу дверь на куски!
        Смутное лицо на экране монитора усмехнулось.
        - А силенок хватит? - насмешливо поинтересовался голос.
        - У меня нет, - ответил Егор, - но у моего гранатомета - вполне.
        Несколько секунд никто не отзывался, а затем профессор спросил:
        - О чем вы собираетесь со мной говорить?
        - Я хочу поговорить с вами о Машине времени! - ответил Егор.
        Несколько секунд длилось молчание, затем Терехов грубо произнес:
        - Я слишком ценю свое время, чтобы тратить его на пустую болтовню. Всего доброго.
        Он хотел отключиться, но Егор быстро произнес:
        - Посланников из других миров не принято отшивать, профессор. Главное качество ученого - любопытство. Разве это не ваши слова?
        Последовала долгая пауза, после которой профессор сухо проговорил:
        - Я открою дверь. Но лишь для того, чтобы дать вам пинка.
        Заскрежетали электронные засовы, а затем дверь приоткрылась, и Егор увидел худую, морщинистую физиономию, увенчанную всклокоченными седыми волосами. Щеки старика были чисто выбриты, а над верхней губой красовалась щеточка черных как смоль усов.

«Похоже, крашеные усы - это его главный атрибут во всех возможных реальностях», - подумал Егор, не удержавшись от улыбки.
        - Добрый день, проф! Вы разрешите мне войти?
        Профессор оглядел Волчка с головы до ног, после чего, не произнеся ни слова, посторонился, впуская незваного гостя внутрь жилого бокса.
        Лишь когда дверь закрылась, Егор заметил, что в левой руке профессор держит хрустальный фужер с недопитым красным вином. Судя по маслянистому блеску в глазах профессора, тот уже был изрядно под хмельком.
        - Ваша физиономия кажется мне знакомой, юноша, - сухо произнес Терехов, разглядывая Волчка. - Мы могли где-нибудь видеться?
        - Вряд ли, - ответил Егор. И добавил с улыбкой: - Разве что во сне.
        - Что за буча происходит на базе, и зачем я вам понадобился?
        - Базу захватили повстанцы.
        - Вот как? - Терехов сдвинул брови. - Гм… Скажу вам прямо, юноша: я не занимаюсь политикой. Если вам чем-то не угодили нацисты, выясняйте отношения с ними. Я всего лишь ученый-физик, а мое поле битвы - лаборатория.
        - Доктор Морель тоже так говорил.
        - Говорил? - Профессор посмотрел на Егора пристальным, тяжелым взглядом. - Правильно ли я понял, что его больше нет?
        - Вы правильно поняли.
        Профессор отхлебнул из фужера и с усмешкой произнес:
        - Что ж… этого мерзавца давно пора было вздернуть на осине. Однако Морель живуч, как кошка. Могу я узнать, что именно вы с ним сделали?
        - Лишил его половины черепа.
        - Ну, от этого он вряд ли помрет. Кости нарастут, а что касается «серого вещества», то нельзя отрезать половину от того, чего не существует. Проходите в гостиную, молодой человек. Угощу вас вином и бутербродами.
        Гостиная, в которую профессор ввел своего гостя, почти не отличалась от той гостиной, в которой Егор привык видеть Терехова - та же старинная мебель, те же хрустальные люстры, светильники и вазы. Профессор оставался верен своими пристрастиям и в этой реальности.
        Усадив Егора в кресло и сев напротив, Терехов уставился на него своими мутноватыми голубыми глазами и спросил:
        - Итак, что за околесицу вы там несли?
        - О чем именно?
        - О «посланнике» из других миров.
        - Это не околесица. Я познакомился с профессором Тереховым примерно год назад. Он предложил мне принять участие в эксперименте по перемещению во времени. Я согласился. А дальше произошло вот что…

6
        Егор пересказал всю историю своих отношений с профессором Тереховым, а также поведал о своих путешествиях в разные эпохи.
        Минут пять профессор слушал молча, а потом встал с кресла и, дав Егору знак продолжать, принялся расхаживать по комнате, то и дело ероша рукою жесткие седые волосы. Он был очень взволнован.
        А Егор тем временем продолжал:
        - …Мое путешествие в бункер Гитлера закончилось удачно. Я доставил вам циркониевый браслет. Однако мысль о миллионах загубленных людей не давала мне покоя. И тогда я решил вернуться в бункер и сделать то, что должен был сделать сразу. То есть… мне казалось, что я должен был это сделать.
        - Что именно?
        - Вы запретили мне менять прошлое, но я вас не послушался. Я проник в вашу лабораторию, забрался в Машину времени и отправился в сорок второй год.
        - Минуту… - прервал его Терехов, задумчиво хмуря лоб. - А где в это время находился я?
        - Вы… - Егор запнулся. - То есть ваш двойник находился в это время в больнице. У него был сердечный приступ. Ничего серьезного, насколько я могу судить, - добавил Егор, чтобы успокоить старика.
        Тот отхлебнул вина, пристально посмотрел Волчку в глаза и спросил:
        - Что было дальше?
        Волчок кивнул и заговорил снова:
        - Я выставил настройку, забрался в ванну и отправился в прошлое. Проникнув в спальню Гитлера, я убил его. А затем вернулся назад, в две тысячи одиннадцатый год. Но то, что я здесь увидел…
        Егору понадобилась пауза, чтобы перевести дух и унять дрожь в голосе. После этого он продолжил:
        - Мир изменился. Но в худшую сторону. В том мире, откуда я пришел, войска союзников разгромили немцев. Германия капитулировала в сорок пятом году. - Егор сделал паузу и добавил, повысив голос: - Не сказать, что наш мир идеален, но в сравнении с вашим он прекрасен.
        Профессор Терехов взъерошил ладонью волосы. Он выглядел взволнованным.
        - Я помню эту историю, - сказал он. - По факту убийства Гитлера было проведено тщательное расследование. Виновные были найдены. Около полусотни человек приговорили к расстрелу.
        По лицу Егора пробежала тень.
        - Я знал, что жертв не избежать, - хмуро сказал он. - Но был уверен, что это… необходимые жертвы.
        Профессор кивнул, словно соглашался с ним, после чего сказал:
        - Сразу после убийства Гитлера фюрером стал Герман Геринг. Он объявил программу по созданию ядерного реактора и ядерной бомбы приоритетной. Собрал лучших немецких физиков, работающих в этом направлении, - Гейзенберга, Ганна, Хибнера, и под угрозой расстрела потребовал от них скорейших результатов. Двадцать пятого декабря сорок третьего года немецкий бомбардировщик «Юнкерс Ю-88» сбросил ядерную бомбу на Лондон. Геринг назвал это «рождественским подарком англосаксам». Двадцать седьмого января бомбы были сброшены на Москву и Ленинград. А еще через неделю бомбардировке были подвергнуты четыре города Северной Америки. Нью-Йорк и Вашингтон были полностью стерты с лица земли. Это был конец войны. Герман Геринг провозгласил себя «великим вождем народов».
        Терехов отпил из бокала, облизнул губы и продолжил:
        - В последующие три года нацисты истребили сто двадцать миллионов жителей Земли и вынуждены были приостановить казни из-за того, что не справлялись с утилизацией трупов. Спустя полтора года Альберт Эйнштейн предложил идею аннигиляции. Казни начались снова, и к пятидесятому году нацисты развеяли по ветру еще около трехсот миллионов человек.
        - Эйнштейн работал на фашистов? - изумился Егор.
        - Все работали на фашистов, - сказал профессор Терехов. - Другого выхода не было.
        Волчок хмыкнул:
        - Полагаю, вы говорите это и в свое оправдание?
        Профессор покачал головой:
        - Нет. Я не собираюсь оправдываться. И не собираюсь оправдывать тебя.
        - Меня? - Взгляд Егора стал недоуменным. - Я не понимаю, профессор. Разве я нуждаюсь в оправданиях?
        - Ты правда не помнишь, кто ты?
        - Я помню свою прошлую жизнь. Но я ничего не помню о нынешней. Судя по тому, что я сумел перепрограммировать боевого робота и без труда разобрался с экзо-скафандром, я принимал участие в их разработке.
        - Твое имя Егор Волков.
        - Ну да. И что с того?
        - Ты называл его своим спутникам?
        Егор покачал головой:
        - Нет. Они называют меня Волчок.
        Профессор усмехнулся и сказал:
        - Твое счастье, дружок.
        - Почему?
        - Потому что Егор Волков - «цель номер семь».
        - Цель? Для кого?
        - Для боевых отрядов слэвов.
        Несколько секунд Волчок обалдело смотрел на профессора, потом тряхнул головой и сказал:
        - Проф, я ничего не понимаю. Слэвы считают меня врагом? Но почему?
        - Боевые роботы класса «Голем» - твое изобретение, дружок. Ты «создал их из праха земного», начертил на их чугунных головах имя фюрера, вдохнул в них жизнь и отправил на передовую. А если вспомнить, сколько сотен тысяч людей они истребили, то становится понятной та ненависть, которую испытывают к тебе слэвы.
        Терехов снова приложился к фужеру, а Егор обдумал его слова и проговорил севшим от волнения и растерянности голосом:
        - Если все так, как вы говорите, то я полное дерьмо.
        - Не вини себя слишком сильно, дружок. Я был таким же, как ты. Фашисты дали мне лабораторию и карт-бланш на проведение любых экспериментов. Их интересовал только результат. Меня - тоже. Искушение оказалось слишком велико.
        Профессор поставил фужер на стол и опустился в глубокое плюшевое кресло.
        - Я - гениальный физик, - заявил он, сочувственно глядя на Волчка. - Ты - талантливый программер. Мы с тобой мать родную продадим за возможность реализовать свои способности и удовлетворить амбиции.
        Глаза Егора похолодели.
        - В прежней жизни я таким не был, - сухо проронил он.
        Терехов улыбнулся:
        - Тебе не хватало стимула, чтобы раскрыть свой талант. Фашисты тебе этот стимул предоставили. Ты реализовал свои возможности, но заслужил вечное презрение людей.
        - Ну, а как насчет арийцев? Они вас, наверное, обожают?
        - Отнюдь. Меня ценят и меня обеспечивают всем необходимым. Но это не имеет никакого отношения к уважению и любви. Любой из немцев с удовольствием размозжил бы мне голову прикладом автомата. Они вынуждены меня терпеть, потому что я приношу им пользу. Но они всегда помнят, что я славянин. Что бы я ни сделал, для них я все равно остаюсь человеком второго сорта. И этого не исправить.
        Профессор взял со стола початую бутылку красного вина и наполнил свой фужер. Отпив вина и причмокнув от удовольствия губами, он заговорил снова:
        - Скажи-ка мне вот что. По твоим словам, мой брат, физик Александр Терехов, перенесся в параллельный мир. Так?
        - Так, - кивнул Егор.
        - И он связался со мной оттуда через обычный ламповый приемник?
        - Да, - снова кивнул Егор.
        Профессор задумчиво подергал пальцами за крашеный ус:
        - Так-так… Это интересно. Думаю, приемник уловил особого рода волны, которые…
        - Проф, скажите мне главное, - перебил его Волчок. - У вас есть Машина времени?
        Терехов нахмурился:
        - Видишь ли, Волчок… Мой двойник из твоего мира опередил меня. Думаю, все дело в том, что он имел возможность консультироваться с братом.
        - А как ваш брат поживает здесь?
        - Он погиб во время эксперимента двадцать пять лет тому назад. Собственно, в своей работе я использовал его схемы и идеи.
        - Так есть у вас Машина или нет?
        - Машина есть.
        - Слава богу! - облегченно выдохнул Егор.
        Терехов усмехнулся:
        - Видишь ли, в нашей реальности нацисты не жалеют денег на научные исследования. Стоит мне запросить какую-нибудь деталь, как мне тут же ее доставляют. Без вопросов и промедления.
        - Повезло вам, проф. Вашего двойника выперли из научно-исследовательского института, лишив всех привилегий. Он занимается исследованиями в частном порядке. А все, что нужно, покупает на свои собственные деньги.
        Терехов вскинул брови:
        - Он настолько богат?
        Егор покачал головой:
        - Нет. Проф, мы должны торопиться. Вы можете перенести меня обратно в бункер Гитлера?
        - В принципе, это возможно. Однако прежние испытания закончились для испытуемых плачевно.
        - Сколько было испытаний?
        - Восемь. И после каждого из них я вносил в конструкцию Машины исправления. Девятое испытание должно состояться через два дня, но Машина уже готова к работе.
        - Значит, мы можем включить ее прямо сейчас? - воодушевился Егор.
        - Ты пропустил мимо ушей мои слова о неудачных испытаниях, - строго сказал Терехов. - Я не могу гарантировать, что на этот раз все закончится благополучно.
        - Но вы в этом не уверены?
        - Совсем наоборот - я в этом уверен. Но я был уверен и раньше.
        - Что произошло с прежними испытуемыми?
        - Первых трех Машина вывернула наизнанку. Четвертый… лопнул, как мыльный пузырь. Похожая история произошла с пятым и шестым - они тоже не выдержали нагрузок. Седьмой исчез на тридцать секунд, а когда появился снова, от него остался только окровавленный скелет.
        - А что было с восьмым? - нетерпеливо спросил Егор.
        - Мы сумели переправить его в прошлое на несколько минут, а потом вернуть обратно. Но вернувшись, он начал «мерцать».
        - Как?
        - Элементарные частицы, из которых состояло его тело, стали распадаться, выделяя световую энергию.
        - Это было больно?
        Профессор прищурил голубые, подернутые хмельной поволокой глаза:
        - Дружок, он гнил заживо. Это самое страшное, что можно себе представить. И то же самое может случиться с тобой.
        Егор несколько секунд молчал, потом спокойным, уверенным голосом заявил:
        - Думаю, если мы не сделаем это сейчас, то другого шанса у меня просто не будет. Так что я готов рискнуть.
        - Что ж, это твое право. Надеюсь, ты помнишь год, месяц, число и время момента, в который я должен тебя переправить?
        - Да. Да, это было… - Егор наморщил лоб и назвал Терехову дату.
        Тот кивнул:
        - Хорошо.
        - Есть еще вопрос, профессор. В чье тело я перемещусь? Кто будет моим «носителем»?
        - Выбор будет произвольным, - ответил Терехов.
        - То есть… я могу переместиться в тело Гитлера?
        - Я бы этого не исключал, - с усмешкой произнес профессор. - Больше того, это было бы чрезвычайно удобно, не так ли?
        Внезапно Терехов стер усмешку с губ, словно вспомнил о чем-то неприятном, провел ладонью по всклокоченным волосам и сказал:
        - Есть проблемка, Волчок.
        - Какая?
        - Видишь ли, я никогда не думал, что все может быть иначе. Победа нацистов казалась мне безальтернативной и бесспорной. Но в твоей реальности людям удалось победить дьявола и запереть его в клетку.
        - Да, наши деды сделали это, - сказал Егор.
        - Это значит, история может быть подкорректирована. В любую сторону. Понимаешь, о чем я?
        Егор прищурил холодные, недобрые глаза:
        - Намекаете на то, что нацисты могут отправиться в прошлое следом за мной?
        - Намекаю на то, что если Машина заработает, то они могут отправиться куда угодно. Ты представляешь, каких бед они могут натворить?
        Егор на секунду задумался, а затем уверенно произнес:
        - Значит, вы должны уничтожить Машину времени. Как только я отчалю в прошлое, обложите ее динамитом и взорвите.
        - А если у тебя не получится? - усомнился профессор. - Ты рискуешь застрять в прошлом навсегда.
        - Я готов пойти на этот риск.
        - Но…
        - И хватит разговоров. У меня голова кругом идет от всей это философии. Пора начать действовать.
        Профессор несколько секунд пребывал в задумчивости, потом тряхнул головой и бодро проговорил:
        - Да! Ты прав! Машина находится в охраняемом ангаре. Это недалеко. Чтобы пройти в ангар, необязательно даже выходить на улицу. Туда ведет специальный подземный туннель.
        - Сколько человек охраняют Машину времени?
        - Обычно около десятка, - с некоторым сомнением в голосе ответил Терехов. - Но я уверен, что сегодня их будет меньше.
        - Из-за нападения повстанцев?
        - Да.
        - Какого поколения модификации эти бойцы?
        - Первого, - сказал профессор. - На территории базы почти все охранники первого поколения.
        Егор одобрительно кивнул.
        - У вас есть какое-нибудь оружие? - уточнил он. - В спешке я позабыл прихватить с собой автомат или ружье.
        Профессор покачал головой:
        - Нет, оружия нет. Но у меня есть реактивы и растворы, из которых можно создать что-то вроде химических гранат.
        - Как много времени это займет?
        - Недолго. Если начну прямо сейчас.
        - Тогда приступайте. Я буду на подхвате.
        Профессор кивнул, залпом допил вино, поставил пустой фужер на стол, тяжело поднялся и двинулся к большому стеклянному шкафу, на полках которого стояли бутылочки с химическими препаратами и реактивами.

7
        Пятнадцать минут спустя химические гранаты были готовы. Они представляли собой десять бутылок из особого стекла, заполненных гремучими смесями, которые сделал профессор Терехов.
        Старик выглядел уставшим. Работая над гранатами, он то и дело прикладывался к бутылке, и к тому моменту, когда работа завершилась, был уже изрядно пьян.
        - Проф, вы плохо выглядите, - сказал Егор, неодобрительно глядя на старика.
        Тот провел перед лицом Волчка рукою, как бы скопом отметая все его обвинения, и снисходительно заявил:
        - Поверь мне, юноша, я никогда не чувствовал себя лучше.
        Он опять потянулся за бутылкой, но Волчок опередил его. Он схватил бутылку и швырнул ее в угол комнаты. Морщинистые пальцы Терехова ухватили воздух, а его по-стариковски мутноватые голубые глаза вспыхнули гневным огоньком.
        - Какого черта ты делаешь, парень?! - воскликнул он сердито.
        - От нас с вами зависит слишком многое, проф, - спокойно ответил ему Волчок. - Мы не можем облажаться.
        Профессор нахмурился, но спорить не стал. Лишь сказал со вздохом:
        - Черт с тобой. Напьюсь после того, как отправлю тебя в бункер. Хватай гранаты. И будь с ними поосторожнее. Тряхнешь слишком сильно - и тебе конец.
        Егор, действуя с величайшей осторожностью, рассовал склянки по карманам. После чего посмотрел Терехову в глаза и сказал:
        - У меня есть один вопрос, который не дает мне покоя.
        - Попробуй задать его мне, - предложил профессор. - Быть может, я сумею на него ответить.
        - Видите ли, проф, я, будучи человеком недалеким, не могу понять одного факта.
        - Какого?
        - Один из моих дедов погиб в апреле сорок пятого, на подступах к Берлину. А за год до этого, в сорок четвертом, будучи в отпуске, он зачал моего отца. Но если в вашей реальности война закончилась в сорок третьем году полной победой фашистов, то как мой дед сумел встретить мою бабку? А если он ее не встретил, то, значит, мой отец никогда не родился. А следовательно, я тоже никак не мог появиться на свет. Так почему же я все-таки существую в этой реальности?
        Терехов наморщил лоб, а затем раздумчиво проговорил:
        - Думаю, дело тут вот в чем. После того, как ты убил Гитлера, образовался целый пучок альтернативных реальностей. В одних из них фюрером стал не Геринг, а имперский министр внутренних дел Гиммлер. Фашисты не сумели создать ядерную бомбу и в итоге проиграли войну. (Может быть, даже раньше, чем в той истории, которую ты знаешь.) В других альтернативных реальностях они одержали победу и подчинили себе весь мир, однако потом что-то пошло не так, и они выпустили власть из рук.
        Профессор перевел дух, затем продолжил, подергивая себя пальцами за крашеный ус:
        - Машина времени перенесла тебя в наиболее близкую из возможных альтернативных реальностей. В ту реальность, где фашисты победили, но твой дед каким-то образом выжил и все-таки встретился с твоей бабушкой. Думаю, иначе и быть не могло, поскольку, с точки зрения квантовой физики, позиция наблюдателя чрезвычайно важна. Ты - наблюдатель.
        - Попахивает солипсизмом, - заметил Егор.
        - Ты прав, - согласился Терехов. - Но никто еще не сумел доказать, что солипсизм - чушь. Для тебя мир существует, пока ты жив и пока ты воспринимаешь его своими органами чувств. И мир этот погибнет в тот миг, когда твои органы чувств перестанут его воспринимать.
        - Однако он останется даже после моей смерти, - возразил Егор.
        Профессор улыбнулся:
        - Мы не можем знать этого наверняка. Разум человека находится в ловушке его восприятия. И шагнуть за границы этого восприятия человек не в силах. Но есть и более простое объяснение, - смягчился профессор, видя замешательство Егора. - Многие связи, существующие в мире, на редкость прочны. Я не могу этого объяснить, однако это так.
        - Быть может, все дело в значительности этих связей для мировой истории? - предположил Егор. - И как ты ни изменяй мир, но в нем все равно, при любом, даже самом диком раскладе, появятся Эйнштейн и Микеланджело?
        - Может быть, и так, - согласился Терехов. - Быть может, основной смысл твоего существования, дружок, заключается в том, чтобы ты произвел на свет безвестного пока гения, который через тридцать лет облагодетельствует человечество, построив вечный двигатель.
        Егор слегка смутился.
        - В этом мире есть одна девушка… - сбивчиво проговорил он. - Она существовала и там, откуда я пришел. Думаете, у нее тоже есть великое предназначение?
        - Если следовать нашей логике, то это вполне возможно. И как знать - быть может, ее предназначение совпадает с твоим. Но наша дискуссия затянулась.
        Егор тряхнул головой, прогоняя несвоевременно нахлынувшие мысли, и сказал:
        - Да, вы правы. Пора действовать.
        - Я скажу охранникам, что ты наш новый лаборант.
        - Они не поверят, - возразил Егор. - Я не похож на арийца.
        Профессор удивленно приподнял брови, затем взял с полки небольшое зеркало и протянул его Волчку. Тот воззрился на отражение недовольным взглядом, но тут лицо его вытянулось от удивления. Из зеркала на него смотрел голубоглазый парень с очень светлыми, почти белыми волосами. Егор нахмурился и сказал:
        - Теперь я понимаю, почему повстанцы так на меня смотрели.
        Профессор дернул уголками губ и иронично проговорил:
        - Зная отношение повстанцев к нацистам, рискну предположить, что восхищения и обожания ты в их взглядах не увидел.
        Профессор легонько хлопнул Егора ладонью по плечу и ободряюще заявил:
        - В любом случае, дружок, никто не назовет твою жизнь неинтересной.

8
        Подземный туннель оказался широким коридором, обшитым белыми пластиковыми плитами. Егор и профессор Терехов шли по нему молча. На Егоре красовался такой же белоснежный, хрусткий от чистоты халат, как и на старике. Оба были сосредоточены.
        Когда дошли до стальной двери, ведущей из туннеля в научную лабораторию, профессор сказал:
        - Когда войдем, веди себя смирно. И не особо полагайся на свои лазоревые глазки, охранники очень настороженно относятся к новичкам. Особенно они не доверяют тем, кто прошел модификацию седьмого поколения, а, насколько я понимаю, с тобой пытались проделать именно это.
        - Нацисты и впрямь надеются стать бессмертными?
        - Безусловно, - кивнул профессор Терехов. - У них нет для этого никаких препятствий. - Профессор лукаво улыбнулся и добавил: - Если, конечно, не считать препятствием тебя, мой мальчик.
        Он подмигнул Волчку и приложил растопыренную ладонь к сенсорной панели электронного замка. Панель осветилась мягким голубоватым светом, а затем раздался мягкий, негромкий щелчок, и дверь приоткрылась.
        - Добро пожаловать в святая святых! - торжественно произнес Терехов и распахнул тяжелую бронированную дверь.
        Научная лаборатория представляла собой зал размером в сто пятьдесят квадратных метров. Вдоль стен в несколько ярусов тянулись пластиковые и стальные стеллажи, уставленные зачехленной аппаратурой. В дальнем углу зала находился сложный агрегат, похожий на прозрачную телефонную кабинку, вросшую в огромный токарный станок. К кабинке со всех сторон примыкали столики с компьютерами.
        Посреди зала, рассекая его на две части, находился блокпост со шлагбаумом и сканирующими рамками, реагирующими на металл. Возле рамок сидели на стульях шесть нацистов в голубых мундирах и уже знакомых Егору шлемах, на каждом из которых сверкала серебряная свастика.
        Еще один нацист сидел в паре метров от двери, и он поднялся навстречу профессору. Быстро оглядев Егора, солдат сухо осведомился:
        - Кто это с вами, господин профессор?
        - Этот паренек - наш новый лаборант, - улыбнувшись, ответил Терехов. - Его зовут Вольфи.
        Лицо солдата оставалось холодным и спокойным.
        - Я не знал, что список сотрудников лаборатории обновили, - сказал он. - Почему нас никто не известил?
        - Вероятно, причина этого - переполох, поднявшийся на испытательном полигоне. Кстати, Ганс, вы не знаете, что там происходит? Я слышал звуки выстрелов, но не стал выходить на улицу.
        - Правильно сделали, что не стали. На базу напали повстанцы.
        Терехов вздохнул:
        - Так я и думал. И когда вы с ними расправитесь?
        - Очень скоро. Повстанцы почти разгромлены. Думаю, через полчаса все будет кончено.
        Егор стиснул кулаки, но усилием воли потушил яростный блеск в глазах, чтобы не выдать себя.
        - Из уважения к вам, профессор, я пропущу вашего лаборанта без списка. Разрешите мне взглянуть на его клеймо.
        В глазах Терехова мелькнула озабоченность. Он рассеянно заморгал, и Егор понял, что профессор просто-напросто позабыл про клеймо (чем бы оно там ни было).
        Охранник почувствовал неладное. Взгляд его похолодел, он обхватил пальцами рукоять пистолета и рванул его из кобуры. Егор действовал быстро и безжалостно - ударом кулака он отшвырнул солдата от себя, выхватил из кармана халата склянку с
«гремучей смесью» и швырнул ее нацисту в голову. Тот заорал от боли и схватился руками за лицо. А Егор уже несся со всех ног к Машине времени.
        Нацисты, скучающие на блокпосту, вскочили с кресел и выхватили пистолеты, но на секунду раньше Волчок вынул из карманов несколько химических гранат и швырнул их в противников.
        Стеклянные флаконы разбились, полыхнуло пламя, что-то заискрило, раздались крики. Через мгновение Егор оказался возле блокпоста и сбил с ног первого из нацистов.
        Выстрелы из пистолета едва не оглушили Волчка, но пули прошли мимо. В поле зрения Егора попали лица двух охранников, и лица эти были ужасны - препараты, которыми были наполнены склянки, за секунду выжгли кожу на их черепах, оставив лишь обожженные красные мышцы и желтоватые связки. Егору показалось, что он смотрит на картинки из учебника анатомии.
        Секундное замешательство не прошло даром - очередная пуля обожгла Егору щеку, самый рослый из солдат сбил его с ног и ударил сапогом по лицу. Волчок пытался увернуться, но нацисты, обезумевшие от ярости и боли, обрушили на него такой град ударов, что он услышал хруст собственных костей. Перед глазами у Волчка помутилось, и он понял, что вот-вот потеряет сознание, но в эту секунду снова раздались выстрелы.
        Удары прекратились, выстрелы - тоже. Нацисты, избивавшие Егора, замертво рухнули на пол. Егор разлепил заплывшие глаза и увидел склоненное над собой лицо Терехова. Лицо старика было забрызгано кровью. В руках он сжимал пистолеты.
        - Живой?
        - Да, - глухо отозвался Егор.
        Профессор сунул пистолеты в карманы халата и помог Волчку подняться.
        - Не знал, что вы умеете стрелять, - прошепелявил Егор разбитыми губами.
        Терехов усмехнулся, отчего крашеные усики его лукаво приподнялись.
        - Я умею не только стрелять, но и убивать, - уточнил он.
        Егор отплюнул кровь и мрачно пошутил:
        - В этом я никогда не сомневался.
        - Идти сможешь? - спросил Терехов.
        - Да. Наверное.
        - Обопрись на мое плечо. До Машины всего десять метров. Давай поспешим.
        И они заковыляли к громоздкому сооружению, стоящему в углу зала.
        Остановившись перед стеклянной будкой, профессор сказал:
        - Дальше ты должен сам. В кабинке есть поручень. Держись за него, чтобы не упасть. Да, и не выходи за границы красного круга.
        - Что будет, если я зайду за эти границы?
        - Могут сбиться настройки сканирования. Часть тебя отправится в прошлое, а часть - останется здесь. Не думаю, что тебе это понравится.
        - С этим не поспоришь, - отозвался Егор. - Ладно, проф, я пошел. Передавайте привет Герингу Второму.
        Егор нажал на зеленую клавишу с надписью «Eintritt», и прозрачная дверца беззвучно отъехала в сторону. Профессор помог ему войти внутрь, поддерживая под локти. Утвердившись на красном круге, Егор обхватил пальцами стальной поручень, обернулся и сказал:
        - Действуйте, проф!
        Терехов закрыл дверцу. Затем перешел к небольшому пульту слева от кабинки, склонился над ним и застучал пальцами по клавишам.
        Егор едва держался на ногах. Сломанные ребра болели, израненные ноги тряслись, к горлу то и дело подкатывала тошнота. Сквозь прозрачную стену кабинки он видел, как стальная дверь лаборатории распахнулась, и зал стал быстро заполняться нацистами-охранниками в голубых мундирах. Егор видел, как солдаты выхватывают пистолеты. Видел, что профессор никак не отреагировал на их появление, но продолжил торопливо вводить данные и выставлять настройки.
        Солдаты на бегу открыли стрельбу. Несколько пуль попали в кабинку, но ее прозрачные стенки оказались пуленепробиваемыми. На белом халате профессора Терехова вспыхнуло красное пятно. Старик покачнулся, но не упал. Когда вспыхнуло второе пятно, он ухватился рукой за спинку стула, но снова устоял на ногах.
        - Программа самоуничтожения запущена… - прозвучал из динамика, прикрепленного к потолку, хриплый голос профессора. - Прощай, Волчок.
        Терехов поднял правую руку и ударил ладонью по большой, серебристой клавише справа от клавиатуры. Потом поднял лицо, взглянул на Егора и попытался улыбнуться, но третья пуля пробила ему щеку и разворотила голову. Профессор стал заваливаться на бок, а Егор закрыл глаза и тихо пробормотал:
        - Поехали.
        Глава шестая
        Назад в прошлое

1
        Холодный порыв ветра ударил Егору в лицо. Он зажмурился, потом снова открыл глаза и обнаружил себя рядом с гаражами.
        Был поздний вечер, почти ночь. Темное, безлунное небо затянуто перистыми облаками. Ветер раскачивал верхушки сосен.
        - Прибыл, - тихо проговорил Егор.
        Он опустил взгляд и взглянул на себя. На нем был серый, изрядно поношенный комбинезон, а сверху - кожаная куртка. Егор посмотрел на свои руки - они были в пятнах от смазки.

«Носителем» оказался техник-смотритель.

«Не самый плохой вариант», - подумал Волчок.
        Поблизости послышались шаги. Егор спрятался за можжевеловым кустом и притаился.
        Мимо проходил офицер в серо-голубой форме «лейбштандарта СС». Егор змеей выскользнул из-за куста, настиг офицера, сжал ему правым предплечьем шею, а левой рукой ухватил за подбородок и резко рванул в сторону. Шея нациста хрустнула, и он обмяк у Егора в руках.
        Из-за деревьев донеслись громкие голоса. Кто-то быстро приближался к тропинке. Егор оттащил офицера в кусты, присел рядом с ним и затих. Через несколько секунд из-за деревьев вывернул патруль - два солдата со «шмайсерами» на плечах.
        Громко и весело переговариваясь (Егор понял, что речь у них шла о каком-то солдате, по пьяной лавочке забредшем в чужой дом и угодившем в объятия офицерской вдовы), патрульные прошли мимо куста и вскоре скрылись за деревьями.
        Егор посмотрел на офицера, которому свернул шею. Вытянутое костлявое лицо, позолоченный нацистский знак на груди… Это был командир Геше. «А однажды Геше вместе с фюрером помочились на какого-то араба! - вспомнился Егору жизнерадостный голос гауптштурмфюрера Вайхеля. - Вот смеху-то было!»
        Егор не почувствовал жалости. Он взглянул на часы, окольцевавшие запястье мертвого немца. Прикинул в голове, сколько у него осталось времени в запасе. Выходило минут пятнадцать. Неплохо.
        Егор стал быстро стягивать с себя одежду. Сперва куртку, потом комбинезон… В одном из карманов куртки он обнаружил еще одну склянку с «гремучей жидкостью» и положил ее на траву, а через пару минут аккуратно засунул в карман эсэсовского кителя. Китель пришелся ему впору.
        Егор только сейчас обратил внимание на то, что боль, терзавшая его тело последние несколько часов, утихла. Руки и ноги слушались, а сам Егор чувствовал себя сильным и полным энергии. «Носитель» был в отличной физической форме.
        Егор выпрямился, одернул китель, поправил фуражку и вышел из кустов на тропинку.
        Даже в бреду Волчок не смог бы предположить, что будет спасать жизнь Адольфу Гитлеру. И от мысли, что ему придется сделать это, в душе Егора закипали досада и гнев.

«Реальность сильнее нас», - сказал он себе.
        Пройдя мимо двух бревенчатых зданий, в которых жил персонал ставки, Волчок двинулся к блокгаузу Гитлера. Он помнил, что в блокгаузе располагаются рабочий кабинет, гостиная с камином, кухня, ванная, небольшое помещение для прислуги и скудно обставленная спальня, в которой жил сам фюрер.
        Рядом с блокгаузом скучал молодой унтер-офицер с автоматом на плече.
        - Эй, унтер, - негромко окликнул Егор.
        Парень щелкнул сапогами и вытянулся по стойке смирно.
        - Вольно, - сказал ему Егор. - Есть сигарета?
        - Так точно, господин гауптштурмфюрер.
        Солдат потянулся в карман за сигаретой. Егор протянул руку, словно хотел смахнуть что-то с плеча охранника, но вместо этого быстро обхватил пальцами шею парня и нажал ему на сонную артерию. Глаза парня закатились под веки, он покачнулся и стал падать, но Егор подхватил его на руки и быстро оттащил в тень деревьев.
        Проникнуть внутрь блокгауза тем путем, каким он уже проникал в облике агента-убийцы Георга Грофта, Егор не хотел. Пришлось бы вырубать несколько охранников, а, не обнаружив их на месте, Грофт сразу почувствовал бы неладное.
        Егор поднял голову и взглянул на широкую трубу дымохода, которая торчала из крыши блокгауза. Усмехнулся и пробормотал:
        - Никогда не думал, что стану Санта-Клаусом. Но придется.

* * *
        Когда Егор беззвучно притворил за собой дверь, Гитлер сидел за письменным столом, спиной к нему. Освещенная лампой рука лежала на расстеленной военной карте.
        Услышав шорох, Гитлер обернулся. Выглядел он смертельно уставшим. Морщинистые щеки слегка обвисли, глаза глубоко запали. Увидев перепачканного сажей офицера, фюрер приподнял брови и сухо спросил:
        - Что случилось?
        Егор нахмурился:
        - Через пять минут сюда войдет гауптштурмфюрер Грофт из «бегляйткоммандо». Он…
        Лева щека фюрера дернулась.
        - Что вы здесь делаете, гауптштурмфюрер? - резко спросил он. - Как ваше имя?
        Егор почувствовал, как гнев поднимается в его душе жаркой волной, но взял себя в руки и холодно ответил:
        - Спасаю вам жизнь. Дайте мне договорить. Через пять минут гауптштурмфюрер Грофт будет здесь. Его цель - вы.
        - Покушение? - Глаза Гитлера посветлели. - Послушай меня, гауптштурмфюрер, - жестко заговорил он. - Когда-то я был простым солдатом. Я мерз в окопах, подставлял голову под пули и даже наглотался ядовитого газа под Ла Монтенем. Я такой же воин, как ты. Ты любишь Германию, и я тоже люблю ее. Ты желаешь ей процветания, и я тоже. У нас с тобой одна цель.
        - Зачем вы мне это говорите? - холодно осведомился Егор.
        - Затем, чтобы ты понял: если ты думаешь, что, убив меня, ты осуществишь великую миссию, ты ошибаешься. Немецкая нация проклянет тебя.
        Егор сжал кулаки и яростно проговорил:
        - Вы что - совсем не поняли, что я вам сказал?
        Гитлер вскочил с кресла и метнулся к тумбочке, на которой лежал пистолет. Егор быстро преградил ему дорогу. Фюрер остановился, попятился и выставил перед собой бледные, дрожащие ладони.
        - Не приближайся ко мне! - крикнул он визгливым голосом. - Охрана!
        Волчок больше не церемонился. Он хлестко ударил Гитлера правым кулаком в челюсть, затем подхватил его на руки и швырнул на кровать.
        За дверью послышались шаги. Егор посмотрел на часы. Затем протянул руку к столу, подхватил бронзовый нож для бумаг и выключил настольную лампу. Комната погрузилась в непроницаемую темень.
        Егор скользнул к стене. Он не услышал, как распахнулась дверь, но ощутил на лице легкое дуновение.

«Дьявол!… - подумал он, чувствуя, как волосы у него на голове становятся дыбом. - Ведь это же я! Это я сам вхожу сейчас в комнату!»
        Дверь так же беззвучно закрылась. Егор перестал дышать. Он знал, на что способен гауптштурмфюрер Грофт. И знал, на что способен сам.
        Прошло несколько секунд, но по-прежнему ничего не происходило, в комнате стояла тишина. Напряжение достигло пика. Егор чувствовал, что противник совсем рядом - бесшумный, словно кошка, и ловкий, как волк, и что он тоже стоит в темноте и напряженно вслушивается в черную тишину комнаты.
        И тут Гитлер тихо застонал. И в тот же миг черная тень метнулась к кровати. Егор устремился наперерез, размахнулся и наугад ударил тьму ножом.
        Бронзовый клинок вошел во что-то упругое. Егор отпрыгнул назад, готовый отразить ответный удар противника, но удара не последовало. Послышался звук рухнувшего на пол тела.
        Егор изо всех сил напряг слух и зрение, и вдруг он понял, что видит в темноте и что он видел своего противника в тот миг, когда бил его ножом. Видел не глазами, а каким-то иным зрением, присущим, должно быть, хищным животным, которые предпочитают охотиться ночью.

«Я зверь, - подумал вдруг Егор. - А Георг Грофт - всего лишь наемный убийца. В этом все дело».
        Он двинулся к столу, обошел лежащего на полу человека, протянул руку и включил настольную лампу.

«Я только что убил сам себя», - пронеслась у него в голове дикая мысль.
        Егор взглянул на гауптштурмфюрера Грофта. Тот лежал в шаге от кровати, на спине. Из шеи гауптштурмфюрера торчала костяная рукоять ножа для бумаг. Грофт смотрел на Егора расширившимися от изумления и ужаса глазами.
        - Кто ты? - хрипло пробормотал он.
        - Меня зовут Егор Волков, - сказал Волчок. - Я пришел, чтобы остановить тебя.
        Грофт приоткрыл обескровленные губы и прохрипел:
        - Ты не можешь быть мной. Ты - не я.
        Егор молчал. Ощущение было сверхъестественное и ошеломительное. Егор говорил с самим собой, предварительно всадив себе нож в шею. Осмыслить это было невозможно.

«Умираю не я, умирает гауптштурмфюрер Грофт, - напомнил себе Егор. - Он был всего лишь моим «носителем».
        Гауптштурмфюрер Грофт с трудом поднял слабеющую руку и потрогал рукоять ножа, торчащую из его шеи. Рука его обессиленно упала на пол, а сам он вновь устремил на Егора налитые кровью глаза и прошептал:
        - Как такое возможно?
        - Я прибыл, чтобы остановить тебя, - повторил Егор. - Смерть Гитлера привела бы к ужасным последствиям для всего мира.
        - Профессор Терехов… - с усилием прошептал Грофт. - Что с ним?
        - Думаю, теперь с ним все будет в порядке, - ответил Егор.
        Грофт закрыл глаза, полежал так несколько секунд, потом снова открыл их и натужно усмехнулся.
        - Есть примета, - проговорил он тихо и отчетливо, - встретишь своего двойника, скоро умрешь. Я всегда думал, что это предрассудок.
        - Я тоже, - сказал Егор. - Но реальность сильнее нас.
        Грофт скосил глаза на кровать, сглотнул слюну и выдохнул, вложив в слова все оставшиеся силы:
        - Надеюсь, у тебя была веская причина.
        - Она у меня была, - подтвердил Егор.
        Грофт кивнул. Тело его вытянулось в струну, а затем обмякло. Глаза убийцы остекленели. Он больше не дышал.
        Егор наклонился и закрыл Грофту глаза.
        - Никогда не смогу этого осознать, - произнес он тихо.
        Выпрямившись, Егор развернулся и зашагал к двери. На душе у него было тоскливо и пусто. Будто он и впрямь потерял часть себя.
        В шаге от двери Егор вдруг остановился и ошалело посмотрел в пустоту перед собой.
        Циркониевый браслет! Ведь он все еще находится у доктора Мореля в его чертовом
«третьем блоке»! Георг Грофт должен был забрать у Мореля браслет, но теперь Грофт мертв, а значит…

«А значит, я снова должен добыть браслет и переправить его профессору Терехову».
        Егор сунул руку в карман кителя и нашарил там пачку сигарет «Юно». Ему тут же захотелось закурить. Он вынул пачку, достал одну сигарету и вставил ее в губы. Щелкнул железной зажигалкой, которую обнаружил в другом кармане, прикурил сигарету и с жадностью втянул в себя горьковатый табачный дым. Ему вдруг припомнилась песня, которую он слышал, сидя ночью на кухне и обдумывая план убийства Гитлера.
        Жутким плачем расколется ночь,
        И никто мне не сможет помочь.
        Застынет под окнами бешеный вой.
        Это снежные волки пришли за мной…
        Сделав несколько жадных затяжек, Егор швырнул окурок на пол и раздавил его каблуком сапога.
        Вы холодные снежные звери.
        Неисчислимы ваши потери.
        Гибнете сотнями в солнечном свете,
        И жизнь ваша длится лишь до рассвета…
        Егор беззвучно распахнул дверь и бесшумной тенью выскользнул в коридор.

2
        Вырубив часовых, Егор встал перед дверью «Третьего блока Икс» и негромко постучал по ней кулаком. Изнутри зазвучали шаги. Кто-то подошел к двери и спросил:
        - Штурмбанфюрер Геше, это вы?
        - Да, - ответил Егор.
        Лязгнули засовы. Дверь стала приоткрываться, выпустив узкий прямоугольник тусклого света, Егор рывком распахнул ее, схватил доктора Мореля и впихнул его внутрь.
        - Что вы…
        Егор ударил Мореля кулаком по пухлому лицу. Доктор отлетел к столу и грохнулся на пол, затемненные очки его слетели с переносицы и покатились по полу. Егор наступил на них. Темные стекла хрустнули под каблуком сапога.
        - Кто вы?! - сдавленно крикнул доктор Морель, глядя на Егора близорукими голубыми глазами, подпорченными карими крапинками. - Что вам нужно?
        Волчок прошел к столу, вынул из верхнего ящика «вальтер-ПП». Потом повернулся к Морелю и сказал:
        - Мне нужен браслет, который дал вам на хранение фюрер.
        - Я не понима…
        Егор наставил на Мореля пистолет:
        - Браслет у вас во внутреннем кармане пиджака. Достаньте его и передайте мне.
        - А если не достану?
        - Тогда я заберу его сам. Но вы уже будете мертвы.
        Морель, угрюмо поглядывая на Волчка, сунул руку за лацкан пижака, достал из внутреннего кармана браслет и протянул его Волчку.
        - Держите.
        Егор забрал браслет.
        - Вы меня убьете? - хрипло спросил Морель.
        - Следовало бы, - отозвался Егор. - Но вы и сами умрете. Через пять лет. А перед этим покормите вшей в тюрьме, куда вас посадят амери…
        Волчок прервал фразу на полуслове. Воздух перед его лицом стал сгущаться, ноздри Егора уловили запах озона, а спустя несколько секунд прямо посреди приемного покоя повисла без всякой опоры небольшая коробка с полупрозрачными стенками.
        Егор протянул руку к коробке и нажал на серебристую кнопку. Передняя стенка поднялась.
        - Что это? - хрипло проговорил Морель.
        Егор, не слушая его, положил браслет в ящик. Потом задвинул переднюю панель и убрал руку. Ящик пару секунд висел в воздухе, а потом исчез.
        Егор облегченно вздохнул. Значит, он сумел исправить ошибку и восстановил прежнюю цепочку событий. Осталось последнее - вернуться в свое время. И вот тут Волчка прошиб пот. Он совсем не подумал о том, как вернуться обратно!
        Дело сделано, но что дальше? Куда идти? Кого призывать на помощь?
        В памяти у Егора всплыла фигура профессора Терехова с расцветшими на белом халате красными пятнами крови.

«Что, если на этом все закончится, и никакого возвращения не будет?» - подумал он.
        Сердце Егора учащенно забилось, он понял, что вот-вот сорвется. И тогда он сжал зубы и процедил:
        - Главное - не паниковать. Они не позволят, чтобы я навсегда здесь застрял.
        Если бы в эту секунду кто-нибудь спросил Волчка, кого он имел в виду, произнеся слово «они», он не смог бы ответить на этот вопрос. Слово вырвалось само собой, однако стоило Волчку закончить фразу, как в душе его тут же затеплилась вера. Словно он и впрямь рассчитывал на то, что неведомые могущественные силы придут к нему на помощь и покажут выход из запутанного лабиринта, в который Егор сам себя загнал.
        Он поднял голову, посмотрел на темный потолок и проговорил окрепшим голосом:
        - Вытащите меня отсюда! Ну!
        Егор замолчал и напряг слух, будто и впрямь верил, что кто-то ему ответит. Но ответа не последовало.
        - Значит, не хотите? - Волчок усмехнулся. - Ну, и черт с вами!
        В дверь приемного покоя громко забарабанили.
        - Доктор Морель! - позвали снаружи. - Откройте, доктор Морель!
        Толстяк, лежавший на полу, посмотрел на Егора и сказал:
        - Кажется, это за вами, офицер. Положите оружие и сдайтесь, а я скажу всем, что у вас нервный срыв. Тем более что это так и есть, если судить по тому, что я видел и слышал.
        Волчок, сжимая в руке пистолет, шагнул к доктору, схватил его за шиворот и рывком поставил на ноги.
        - Что вы делаете? - прохрипел тот, побагровев.
        Егор, не отвечая, потащил его к двери. Откинул засов и ударом сапога распахнул тяжелую дверь. Лицо его обожгло холодным ветром. Прикрываясь Морелем, Волчок вышел на улицу и взглянул на эсэсовцев, стоящих перед ним полукругом.
        - «Белокурые волки»! - Егор усмехнулся. - Решили сразиться с хищником покрупнее?
        Один из охранников вскинул пистолет, но Егор выстрелил раньше. Пистолет выпал из руки эсэсовца, тот вскрикнул и схватился за простреленную кисть.
        - Уйдите с дороги, если не хотите, чтобы я пристрелил лейб-медика! - крикнул Волчок.
        - Это всего лишь жест отчаяния, - хрипло произнес Морель, скосив на Егора глаза. - Вы прекрасно знаете, что у вас нет шансов.
        - Правда? - Егор насмешливо прищурился. - Неужели ни одного?
        - Сдайтесь, и мы оставим вас в живых! - громко предложил ему один из «белокурых волков».
        - И что со мной будет дальше? - осведомился Егор.
        - У вас появится возможность искупить свою вину кровью! На передовой! Используйте эту возможность!
        Лицо Егора похолодело, в глазах замерцал тусклый желтоватый огонек.
        - Где-то я это уже слышал, - сказал он.
        Еще два охранника, скользнув в стороны, попытались быстро обойти его сбоку. Волчок, не говоря ни слова, дважды нажал на спусковой крючок. Два «белокурых волка» рухнули на землю, истекая кровью.
        Тут доктор Морель взревел, как медведь, и изо всех сил ударил Егора затылком в лицо. Боль ослепила Егора, он ослабил хватку, доктор прыгнул вниз, и охранники открыли шквальный огонь из пистолетов.
        В тот же миг сноп ослепительного света ударил Егору в глаза. Свет этот ослепил и оглушил его, лишив ощущения реальности.
        - Егор! - услышал он негромкий стариковский голос. - Егор, ты слышишь меня?
        Егору показалось, будто он поднимается в воздух, прямо навстречу черному, беззвездному небу.

«Должно быть, я умираю», - подумал он.
        Свет стремительно померк. Мир вокруг погрузился в темноту, а густой, вязкий воздух, в котором висел Егор, превратился в маслянистую жидкость, которой была заполнена ванна.
        И тогда он все понял.
        - Я вернулся, - тихо прошептал Волчок, чувствуя, как расслабляется усталое тело. - Я снова дома.

3
        - Нет, это просто непостижимо! - ворчал голос. - Пробраться тайком в мой дом, включить Машину… Да кто тебе дал право так поступать?
        Егор открыл глаза и увидел худое лицо профессора со всклокоченными седыми волосами и черной полоской крашеных усов над морщинистой губой.
        - Профессор… - сиплым от усталости голосом пробормотал он. - Это в самом деле вы?
        - Какого черта ты делаешь в моей лаборатории, Волчок? - сердито спросил Терехов.
        Егор смотрел на него с улыбкой.
        - Проф, - снова заговорил он, - если бы вы знали, как я рад вас видеть.
        - Не смей лыбиться, когда я тебя ругаю. Рад он, видите ли… Ты чуть не угробил Машину! Почему не проверил предохранители? А рычаг хронометра почему не зафиксировал? У тебя что - руки прямо из мозга растут?
        Егор не ответил. Он поднялся в ванне, перешагнул через борт и ступил босой ногой на резиновый коврик.
        - Давай-давай, - проворчал Терехов, - еще потоп мне тут устрой.
        Волчок смотрел на Терехова веселым взглядом:
        - Выглядите неплохо, проф. Как ваше здоровье?
        - Еще жив, как видишь, - сухо сказал профессор. - Но не уходи от вопроса. Что ты делал в лаборатории?
        - Думаю, ответ на этот вопрос очевиден, - сказал Егор. - Я пришел, чтобы воспользоваться Машиной.
        - Но зачем?
        - Хотел устранить одну проблему.
        Терехов пристально посмотрел Егору в глаза и вдруг побледнел.
        - Боже… - выдохнул он. - Ты решил подкорректировать историю? Этого я и опасался! Я знал, что рано или поздно ты задумаешь проделать что-нибудь этакое. А ну, признавайся, парень, что ты натворил?
        - Ничего особенного. Просто убил Гитлера.
        - Убил… Гитлера?
        Профессор вытаращил на Волчка глаза и едва не задохнулся от изумления, ужаса и возмущения.
        - Убил, - подтвердил Егор. - А потом воскресил. Это было долгое путешествие. Кстати, у меня в кармане куртки есть сигареты. Будьте так любезны, проф, подайте их мне.
        Терехов тряхнул седовласой головой:
        - Ничего не понимаю.
        - Сигареты у меня в…
        - Да я не об этом. Я о твоих приключениях.
        - Я и сам не все понимаю, - признался Волчок. - Знаю только, что совершил ошибку, а потом ее исправил.
        - Но…
        - Проф, что если мы поговорим об этом позже? - перебил Егор. - Если честно, я валюсь с ног от усталости. У вас найдется для меня чистая постель?
        Профессор несколько секунд молчал, хмуря брови и гневно сверкая голубыми глазами, а затем голосом смирившегося с кошмаром человека ответил:
        - Только если ты сходишь в душ и смоешь с себя эту дрянь.
        - С удовольствием, - улыбнулся Волчок. - Но сперва сигарету. Если сейчас не затянусь, помру прямо на этом коврике.

4
        Егор наконец закончил рассказ и замолчал, вопросительно глядя на Терехова. Тот сидел в красном плюшевом кресле, закутавшись в свой роскошный восточный халат и нахохлившись, как воробей. Фужер в его руке давно опустел, но профессор не обращал на это внимания.
        - Ну? - спросил его Егор.
        - Чего «ну»? - хмуро отозвался Терехов.
        - Это было в самом деле?
        - Где?
        - Там. Огромные роботы со свастикой на боку, лужи крови, выжженные руины на месте Москвы… Это все мне не привиделось?
        Профессор усмехнулся, повертел в пальцах фужер:
        - Думаю, все это было взаправду. Время - таинственная и непонятная субстанция. Если вообще «субстанция»… Оно распадается на прошлое, настоящее и будущее. Но прошлого уже нет, будущего еще нет, а настоящее неуловимо, поэтому тоже не существует. Время - это распавшаяся вечность, и в этой распавшейся вечности неуловима ни одна из распавшихся частей.
        - А как насчет «радости мгновения»? - поинтересовался Егор.
        Профессор дернул морщинистой щекой:
        - Радость мгновения не переживается, как полнота вечности. В ней присутствует отравленность стремительно мчащимся временем. Мгновение, как часть уходящего времени, несет в себе всю разорванность, всю мучительность времени, вечное разделение на прошлое и будущее. Мы, люди, с рождения отравлены временем, потому-то наши судьбы полны превратностей, а сердца - смутной тоски.
        Егор хмыкнул и сказал:
        - Жаль прерывать ваши философские рассуждения, проф, но я хотел услышать другое. Признает ли современная физика существование параллельных реальностей?
        Профессор на секунду наморщил лоб, а потом ответил:
        - Скажем так, она их не отрицает.
        - И этому есть научные доказательства?
        - Безусловно, - кивнул Терехов.
        - Расскажите мне.
        Брови профессора удивленно приподнялись:
        - Сейчас?
        - Да.
        - Но я думал, ты устал.
        - Это не важно. Я должен быть уверен, что все, что со мной произошло, было реальностью, а не кошмарным сном.
        Терехов посмотрел на него грустным взглядом и сказал:
        - Ты не сможешь узнать это наверняка, Волчок.
        - Я понимаю. И все-таки жду вашего рассказа.
        Профессор потянулся за бутылкой «Каберне». Наполняя вином хрустальный фужер, старик бросил на Егора странный, быстрый взгляд, однако Волчок, погруженный в свои мысли, не обратил на это внимания.
        Наконец, фужер был наполнен, и Терехов, отпив глоток, приступил к рассказу:
        - Кристофер Монро из Института стандартов и технологий организовал любопытный опыт. Опыт выглядел следующим образом. Ученые взяли атом гелия и мощным лазерным импульсом оторвали у него один из двух электронов. Получившийся ион гелия обездвижили, понизив его температуру почти до абсолютного нуля. У оставшегося на орбите электрона существовало две возможности - либо вращаться по часовой стрелке, либо против. Но физики лишили его выбора, затормозив частицу все тем же лучом лазера.
        - И что было дальше? - поинтересовался Егор.
        Мутные от вина глаза профессора заблестели.
        - Тут-то и произошло невероятное событие! Атом гелия раздвоился, реализовав себя сразу в обоих состояниях! В одном из них электрон крутился по часовой стрелке, в другом - против часовой. Понимаешь, о чем я?
        Егор наморщил лоб:
        - Пытаюсь. Он что, раздвоился?
        - Именно! Физик Эверетт, комментируя опыт с атомом, высказал мнение, что каждая элементарная частица является в действительности совокупностью множества идентичных частиц - сегодня мы бы сказали «клонов». В том смысле, что она одновременно принадлежит множеству параллельных вселенных, в каждой из которых находится в каком-то одном из мест. В момент измерения воздействие измерительного прибора «выделяет» ее из всего этого множества вселенных. То есть - фиксирует в нашем мире. Если же возникнут обстоятельства, при которых один объект должен проявить два противоположных свойства, вся вселенная разделяется на две ветви. При этом вектор времени из одномерного становится многомерным, то есть возникает несколько параллельных временн?х векторов.
        Волчок тер пальцами нахмуренный лоб, стараясь осмыслить слова профессора:
        - Значит… то же самое может произойти и с нашим миром? В какой-то момент он может раздвоиться, как этот атом?
        Терехов улыбнулся и пожал плечами:
        - Почему бы и нет? Думаю, это происходит каждую секунду нашего бытия.
        - Значит, альтернативных миров существует великое множество?
        - Вполне допускаю, что это так.
        Егор сидел в своем кресле мрачнее тучи. Профессор тем временем поставил фужер на стол, протянул руку к стеллажу с книгами, снял томик в сверкающей глянцевой обложке и протянул Егору:
        - На-ка, возьми. Полистаешь на досуге.
        Волчок взял книгу и поднялся с кресла.
        - Ты куда? - удивился профессор.
        - Домой.
        - Я думал, ты сегодня останешься у меня. В самом деле, Волчок, куда тебе идти - ты еще слишком слаб.
        - Ничего. Для того чтобы дойти до дома, у меня хватит запала. Не провожайте, проф, я еще помню, где у вас прихожая.

5
        В комнате царил полумрак. Егор лежал на подушке и курил, пуская дым в потолок. Юля, подперев щеку рукою, смотрела на него.
        - Ты по мне скучал? - спросила она с грустью и нежностью.
        - Да, - ответил Егор. - Очень.
        - Я тоже. - Она нахмурила лоб и задумчиво произнесла: - Странно…
        - Что?
        - Тебя не было всего сутки, а у меня такое ощущение, будто я не видела тебя целый месяц.
        Егор загасил окурок в пепельнице, потом взял руку Юли и поцеловал ладонь.
        - Хочешь продолжить? - с улыбкой спросила она.
        - Да. Конечно.
        - Тогда подожди пару минут, я сбегаю в душ. Только не засыпай.
        - Я постараюсь.
        Юля выскользнула из-под одеяла, набросила шелковый халат и поднялась с кровати.
        Когда она вышла из комнаты, Волчок протянул руку к сумке, достал книгу, взятую у профессора, и сделал свет настольной лампы поярче. Книга называлась «Таинственные случаи столкновения людей с иными мирами». Название было прямолинейное и незамысловатое и сразу настраивало на легкомысленный лад.
        Егор раскрыл книгу на случайной странице и прочитал:

«В XVIII веке знаменитый шведский философ Эмануэль Сведенберг во время прогулки по Стокгольму неожиданно заметил впереди «рощи, реки, дворцы и множество людей, коих не могло быть и не было в реальности. Видение длилось несколько секунд, а потом исчезло».

«2 августа 1908 года целых три часа жители Белликоннели (Ирландия) наблюдали неизвестные дома, выдержанные в самых различных архитектурных стилях».
        Егор перевернул страницу.

«Англичанин Питер Уильямс, согласно его воспоминаниям, во время грозы попал в непонятное место. После близкого удара молнии он на некоторое время отключился, а придя в себя вскоре понял, что заблудился. С большим трудом, проехав по узкой длинной дороге в каком-то незнакомом саду, он, наконец, остановил автомобиль и попросил оказать ему медицинскую помощь.
        Водитель доставил раненого в ближайшую больницу, где Уильямс пролежал два дня и лишь затем впервые встал с кровати, чтобы прогуляться на воздухе. Его собственные брюки оказались обожженными, и сосед по палате одолжил ему собственные, новые коричневые вельветовые брюки. Питер вышел погулять в больничный двор, набрел на длинную узкую дорогу и вдруг… оказался в собственном саду, там же, где его застала недавняя гроза.
        Как добропорядочный джентльмен Уильямс решил вернуть брюки и поблагодарить медперсонал. Знакомую больницу он отыскал без труда, но там его не признали! Нет, он застал в больнице того же самого врача и медсестру, что заботливо приняла его всего пару дней назад, но эти люди, хотя имели те же имена, но выглядели чуть иначе. Записей в регистрационной книге о приеме Уильямса не оказалось, доброго соседа в палате - тоже».
        Егор прислушался к звукам льющейся воды, доносившимся из ванны, и снова опустил взгляд на книжный разворот.

«1915 год, полуостров Галлиполи (Турция). Генерал Гамильтон послал на помощь союзникам для захвата Константинополя части британского Норфолкского полка. Около высоты N60 на дороге перед походной колонной спустилось странное облако. Несколько сотен солдат опрометчиво вошли в него. Тут облако оторвалось от земли и уплыло в сторону Болгарии. Солдат, вошедших в него, больше никто никогда не видел. После капитуляции Турции, когда обсуждался вопрос о пленных, пропала последняя надежда найти их, выяснилось, что турки никого не брали в плен в том районе».
        Егор закрыл книгу и положил ее на тумбочку. В душе его снова засаднила тоска. Он исправил свою ошибку, но альтернативная реальность, ставшая следствием этой ошибки, не исчезла. Само существование альтернативных реальностей доказывало, что ошибки во времени не исправимы! А это значит, что где-то там, за плотной стеной реальности, есть другой мир. И в этом мире профессора Терехова застрелили солдаты-нацисты. А Юлю и Шрама…
        Во рту у Егора пересохло. Он опустил руку, поднял с пола початую бутылку вина и сделал несколько глотков прямо из горлышка.
        - Волчок, ты в порядке? - услышал Егор голос Юли.
        Он вздрогнул:
        - Я не услышал, как ты вошла.
        Юля улыбнулась:
        - Странно. Я уже привыкла к тому, что слух у тебя - словно у хищного зверя.
        - Видимо, не сегодня.
        Он протянул ей бутылку, но она покачала головой. Тогда он сделал еще глоток и поставил бутылку на пол. Юля внимательно вгляделась в его лицо.
        - Ты сам не свой. Это из-за твоего последнего путешествия?
        - Профессор называет их «перемещениями».
        - Знаю. Но слово «перемещения» меня коробит. Я предпочитаю думать, что ты просто путешествуешь.
        Взгляд Юли упал на книгу, лежавшую на тумбочке.
        - «Таинственные случаи столкновения людей с иными мирами», - прочитала она. Перевела взгляд на Егора и удивленно спросила: - С каких пор ты читаешь эту ерунду?
        - С тех пор, как поверил, что это не ерунда.
        Юля нахмурилась и взяла книгу с тумбочки. Из книги выпала маленькая газетная вырезка и плавно спланировала на пол. Юля подняла ее и поднесла к лампе.
        - Тут пометка карандашом, - удивленно сказала она. - Почерк профессора Терехова.
        - Дай взглянуть.
        Егор взял вырезку и скользнул взглядом по корявым буквам, нацарапанным карандашом.

«Перемещение временно отложить. Е.В. ничего не говорить. Слишком рано!» - Е.В. - это Егор Волков? - спросила Юля.
        - Скорее всего. Хочешь, прочитаю заметку вслух?
        - Давай.
        Егор начал читать:
        ОБНАРУЖЕНЫ ПЕРВЫЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА СУЩЕСТВОВАНИЯ ПАРАЛЛЕЛЬНЫХ МИРОВ
        По сообщениям информагентств, физики из лондонского университетского колледжа изучили данные, переданные спутником WMAP, и обнаружили свидетельства возможного существования других вселенных. Открытие было сделано во время изучения распределения в космосе реликтового микроволнового излучения, сохранившегося после Большого взрыва, который, как принято считать, дал начало нашей Вселенной. Это излучение не является однородным и содержит особые зоны, характеризующиеся повышенной температурой. Авторы использовали наиболее точную из доступных карт анизотропии температуры реликтового излучения, составленную по итогам семи лет работы WMAP, и нашли точки соприкосновения нашей Вселенной с иными, невидимыми глазу вселенными.
        По словам ученых, наша Вселенная является лишь небольшим пузырьком в гигантском океане параллельно существующих миров, которые имеют иные физические характеристики и столкновение с которыми представляется вполне реальным. С помощью специального поискового алгоритма выяснилось, что Вселенная, в которой мы живем, пережила не менее четырех подобных столкновений.
        Специалисты считают, что получили первые нетеоретические подтверждения так называемой теории струн, которая до сегодняшнего дня лишь умозрительно доказывала существование параллельных миров.
        Юля смотрела на Волчка тревожно:
        - Что все это значит, Егор?
        - Ты о чем? - стараясь, чтобы голос звучал безмятежно, спросил он.
        - Ты сам прекрасно понимаешь. Терехов собирается отправить тебя в параллельный мир?
        Егор усмехнулся:
        - Вряд ли это возможно, зая.
        - Но, судя по надписи, эти мысли приходили ему в голову.
        Егор пожал плечами и небрежно проговорил:
        - В голову профессору Терехову постоянно приходят безумные идеи. Не стоит относиться к ним всерьез.
        - Если он попробует сделать это с тобой, я его убью! - внезапно воскликнула Юля.
        Волчок посмотрел на нее удивленно, потом улыбнулся:
        - Ты моя защитница.
        Он притянул Юлю к себе и нежно поцеловал в губы.
        - Давно хотел тебя спросить… Ты меня не боишься? Ведь я же волк.
        - Не боюсь. Но если начнешь кусаться, я надену на тебя намордник.
        - А как насчет поводка?
        Юля улыбнулась:
        - Поводок тебе точно не помешал бы. Но об этом я еще подумаю.
        Егор снова поцеловал ее и, запустив руки под халат, коснулся пальцами ее гладкой, теплой кожи. Юля прерывисто вздохнула, по ее телу пробежала дрожь.
        И тут на тумбочке зазвонил телефон. Юля протянула руку и взглянула на дисплей.
        - Это профессор Терехов, - сказала она.
        Волчок поморщился:
        - Не буду брать.
        - А вдруг что-нибудь срочное?
        Он пару секунд размышлял, потом неохотно взял трубку и поднес ее к уху.
        - Алло, Егор! - выпалил профессор. - Это ты?
        - Да, проф, это я. Слушаю вас.
        - Я тут просматривал новостные ленты в Интернете и наткнулся на один любопытный факт. Ты знаешь, что у князя Владимира, крестителя Руси, было двадцать пять детей?
        - Очень рад за них. Надеюсь, вы не собираетесь подарить мне их семейный фотоальбом?
        - Двадцать пять детей, Егор! И больше сотни наложниц и жен! Крепкий был мужик, верно?
        Волчок подозрительно прищурился:
        - Не нравится мне ваш тон, проф. Намекаете на то, что у меня будет шанс с ним познакомиться?
        - Возможно. Пора отправляться за пятой вещью, дружок. Что ты на это скажешь?
        Егор сжал трубку в пальцах и холодно произнес:
        - Скажу, что звать дружком меня больше не стоит.
        - Щенок вырос и стал взрослым псом? - Профессор хмыкнул. - Меня это радует. Так как насчет небольшой прогулки в прошлое, Лобо?
        - Я готов. Только сначала застрахуйте мою жизнь от ранений стрелами, мечами и копьями.
        - Это значит «Да»?
        - Это значит «Я подумаю». Кстати, вы так и не сказали мне: каким свойством обладает циркониевый браслет, который я доставил?
        - Это довольно трудно сформулировать…
        - И все же попытайтесь.
        Профессор несколько секунд молчал, а потом напряженным голосом, в котором чувствовались страх и скрытое ликование, изрек:
        - Егор, этот браслет способен распахнуть врата, ведущие в иные миры.
        В душе у Волчка шевельнулось смутное подозрение:
        - И как вы намерены использовать это свойство, профессор?
        - Пока никак. Я боюсь даже думать о том, какие возможности открывает перед нами эта штука.

«Никогда не поверю, чтобы ты чего-то боялся, старый лис», - подумал Егор. А вслух произнес:
        - Готов поспорить, что больше чем на неделю вас не хватит. Вы не сумеете побороть искушение и обязательно испытаете браслет в деле.
        - Может быть, ты и прав. Но это уже будет другая история.
        Волчок усмехнулся:
        - Хотел бы я в это верить.
        - Когда ты приедешь?
        Егор выдержал паузу, посмотрел на Юлю и сказал:
        - Через пару дней.
        - Через пару? А может быть, завтра? В принципе у меня все готово для переме…
        - Через пару дней, - повторил Егор. - Послезавтра я вам позвоню. До связи, проф!
        Егор отключил телефон и швырнул его на тумбочку. Потом повернулся к Юле, посмотрел ей в глаза и тихо произнес:
        - Предлагаю продолжить с того места, на котором мы остановились.
        - Я не против.
        Он сорвал с Юли халат, притянул ее к себе и крепко сжал в объятиях…
        notes
        Примечания

1
        Сотрудники службы безопасности.

2
        Адмирал Вильгельм Франц Канарис - глава службы разведки и контрразведки Третьего рейха, именуемой Абвером.

3
        Волк (нем.).

4
        Любимый ученик (лат.).

5
        Об этом рассказывается в других романах цикла «Вервольф».

6
        Свободен путь для наших батальонов,
        Свободен путь для штурмовых колонн!
        Глядят на свастику с надеждой миллионы,
        День тьму прорвет, даст хлеб и волю он.

7
        Знамена ввысь! В шеренгах, плотно слитых,
        Эс-А идут, спокойны и тверды…
        (пер. Ю. Нестеренко)
8
        Согласен ли ты, пока смерть не разлучит вас,
        Быть ей всегда верным?
        Нет!

9
        Следы свежие. На мост
        Капают твой пот
        И теплая кровь!
        Я не вижу тебя,
        Я лишь чую твой запах!

10
        Я иду по твоему следу -
        Хищник, рычащий от голода.

11
        Ты так приятно пахнешь.
        Я иду по твоему следу.