Между светом и тьмой... Юрий Горюнов
        Здесь нет ни лирики, ни интриги детектива. Но здесь есть вопросы, которые каждый хоть раз в жизни задавал себе. А ответы на них? Кто знает, насколько фантазия далека от реальности.
        Волею случая, герой услышал призыв, о том, что найдется ли кто, чтобы вызвать на суд человеческий Создателя. И если не суд, то хотя бы разобраться и задать ему вопросы. И он решил попробовать, а что дальше…
        « - Ну, и зачем тебе был нужен это спектакль? - спросил сатана, - результат был предсказуем.
        - А правильно он сказал, - произнес Создатель, - они живут между светом и тьмой. И куда будет обращен их взор надо еще работать. В конечном итоге, мир и спокойствие заложено у них с рождения. Так я создавал их. А что создал мир за шесть дней, так получилось. Дело было в радость. А ошибки я могу все предусмотреть, все просчитать и сделать более качественно. Но вопрос? А это было надо? Зачем тогда было их создавать?
        - Да сидели бы сейчас и вели беседы, которые нам через неделю наскучили бы. В общем, ты прав. И спектакль был нужен. И возможно не только им, но и нам. Я, конечно, чаще с ними общаюсь, но интересно услышать было все со стороны, ради, кого мы стараемся».
        Юрий Горюнов
        Между светом и тьмой…
        Глава 1. Обращение.
        «Господи! Если ты реально существуешь, то зачем ты создал мир, в котором столько жестокости, несправедливости! У тебя же было время. Были иные возможности и время, чтобы не торопиться. Если ты есть, то почему не исправишь этот мир? Зачем ты поторопился и создал его за шесть дней. Что можно сделать хорошего такой величины за столь короткий срок? Неужели не найдется никого, кто осмелится, и сможет вызвать тебя на суд человеческий», - эти причитания я услышал не в надрывном крике, когда человек переживает постигшее его горе, когда все кажущееся разумные действия предприняты и остается уповать только на чудо, на Всевышнего, что он услышит этот одинокий крик души, в общем хоре голосов взывающих к нему.
        Все это я услышал совершенно случайно. Я сидел на скамейке станции метро в ожидании состава. Это была малолюдная станция, где большой поток пассажиров был только в час пик, но в это время, рабочий день уже давно закончился, и платформа была практически пуста, лишь отдельные пассажиры, как и я, по только им, ведомым причинам, оказавшиеся здесь, тихо стояли, или сидели в молчаливом ожидании, погруженные в свои мысли. В этой тишине я отчетливо услышал бормотание рядом. С интересом и украдкой чуть повернув голову, чтобы было не так явно заметно, я посмотрел, откуда раздался голос и увидел, что это разговаривает моя соседка по скамейке. «Чего только не слышишь, когда пользуешься общественным транспортом, - промелькнула мысль, - это не радио в машине».
        В этот день, я еще утром решил отказаться от машины, так как деловых поездок не намечалось, а стоять пробках, даже ради себя любимого, мне не хотелось и я выбрал широкую сеть общественного транспорта. Работа у меня была в сорока минутах езды на метро, и вот я, Дмитрий Захаров, врач - косметолог, сорока пяти лет отроду, стройный, еще не потерявший привлекательности, выше среднего роста, смуглый, кареглазый брюнет, с чуть подернутыми сединой висками ехал домой. На работе задержался потому, что жена попросила приготовить ей крем для лица. Моя жена - Вика, работала в модельном бизнесе администратором, и внешний вид должен быть соответствующим. Хотя надо быть объективным, внешний вид женщины не должен зависеть от ее деятельности.
        Признаться, я мельком взглянул на пожилую женщину, когда садился на скамейку и только когда услышал то, что донеслось до моего слуха, услышал ее интонацию вопросов, я присмотрелся к ней. Это была женщина лет за семьдесят. Одета она была хоть и бедно, но чисто. Одежда ее - темно-синее платье и поверх него бордовая вязаная кофточка, были староваты. Черные туфли также были далеко не новые, но чистые. В руках была черная небольшая хозяйственная сумка, в которых пожилые женщины носят все свои документы. Весь ее внешний вид свидетельствовал, что финансовая сторона была для нее сложной. «Куда и откуда она едет? Что вынудило ее в вечернее время ехать? - пронеслось у меня в голове. В это время к платформе подошел состав и она, поднявшись, вошла в вагон, я вошел следом за ней. Свободных мест было достаточно и она села около двери. Не знаю, что меня подтолкнуло, какая-то интуиция или еще что, но я сел рядом с ней.
        Двери закрылись и поезд, набирая ход, устремился в тоннель.
        - У вас все в порядке? Вам не нужна помощь? - обратился я к ней, чуть повысив голос, стараясь, чтобы она услышала меня сквозь грохот колес.
        Женщина повернулась ко мне. На фоне ее иссиня седых волос, смуглом лице испещренном морщинами выделялись темно-синие глаза, как бездонное вечернее небо. Они казались моложе, чем она сама. Она чуть улыбнулась мне, что придало ее лицу приятные черты, морщинки стали глубже прорезав ее лицо, и сказала:
        - Спасибо. Все хорошо. А почему вы спросили?
        - Я услышал, как вы разговаривали сами с собой сидя на скамейке в ожидании поезда.
        - Очевидно, я разговаривала вслух сама с собой?
        - Да, так, немного и не громко.
        - Однако, достаточно, чтобы вы услышали. Что делать? В моем возрасте иногда начинаешь разговаривать вслух с собой, чтобы за долгие часы молчания в одиночестве, услышать живой голос, пусть хоть свой. А помощь? Она всегда нужна. В той или иной мере. Всегда и всем.
        - Я могу помочь?
        - Увы, нет. Вы не можете изменить ход моей жизни и сделать меня моложе и оптимистичнее.
        - Иногда мне это удается.
        - Вы чародей?
        - Нет, я всего на всего врач-косметолог.
        - Тогда я не ваша пациентка. Можно попытаться быть моложе лицом, но не состоянием души.
        - Да, здесь я согласен.
        - Вот в этом и дело, а кто имеет возможность и в силе, тому я, наверное, безразлична. Да вы не обращайте на меня внимания. Мало ли, что говорят пожилые люди, когда есть возможность высказаться вслух. Хоть голос свой послушать.
        Она замолчала, я а посчитал не очень приличным навязываться в собеседники и выспрашивать ее. Во время поездки она была погружена в свои мысли, а я предавался простому созерцанию окружающих пассажиров и реклам на стенах вагона.
        - Мне пора выходить. Спасибо за предложение помощи. Всех вам благ, - вдруг услышал я. Моя попутчица смотрела меня глазами, в которых я увидел доброту и смирение.
        - И вам всего доброго.
        Она поднялась и подошла к дверям вагона, я посмотрел ей в след. Выйдя, она направилась вдоль состава к выходу со станции. Сухой голос объявил следующую станцию, на которой мне надо было выходить, и двери закрылись. Странная спутница шла вдоль перрона, когда вагон, обогнал ее.
        Сколько их таких вот пожилых на всей земле, которые живут, совершая добрые поступки и мелкие грехи. Их мгновения радости часто были реже, чем периоды грусти, иначе, откуда такие вопросы в никуда. Радостный человек не задается такими вопросами, - подумал я о пассажирке, но ее рассуждения заставили меня задуматься, что в ее словах есть доля разумности.
        Поезд подошел к моей станции и я, выйдя из метро, пошел домой пешком. Идти было не далеко, две трамвайные остановки. Можно было, и проехать, но вечер был теплый, и упускать такую возможность, спокойно пройтись я не стал. Диск заходящего солнца уже не был виден из-за домов, но его лучи горели бликами в окнах верхних этажей, обращенных на запад. Это было время, когда солнце еще было над горизонтом, но тени захватывали нижние этажи, куда прямой солнечный свет уже не проникал, отдавая место ночным сумеркам, которые наступали на землю, но пока еще была власть света. Ясное небо не предвещало изменения погоды.
        Дневной зной уже прошел, и вечерняя прохлада приятно ласкала лицо. Идя праздной походкой, никуда не спешащего человека, я смотрел на проходящих мимо людей, которые в большинстве своем, так же шли, наслаждаясь вечером. Вот обогнал двух пожилых мужчин, которые что-то обсуждая, просто гуляли. «Счастливые, они уже могут себе позволить, просто так идти, зная, что весь вечер в их распоряжении и впереди тихий уют дома, после вечерней прогулки», - посетила меня мысль, когда проходил мимо них. Несколько девушек, прошли навстречу, что-то весело обсуждая между собой. Они мельком, как бы украдкой бросили на меня свой оценивающий взгляд, в котором я увидел лучики лукавства. Их задорный, не громкий смех, привлекал внимание. «Милы. Молодость всегда мила и очаровательна. И можно позавидовать их умению радоваться своей молодости, когда еще только предстоит познать этот удивительный мир. А что это ты так про них? А сам, что уже старик? Нет, видишь, еще бросают оценивающие взгляды, значит, еще не все познал, в этой жизни и есть интерес не только у тебя к людям, но и к тебе», - размышлял я о себе, как о постороннем
человеке.
        Моя, неспешная, походка, была походкой уверенного человека, у которого все благополучно, что все самое необходимое, что делает жизнь радостной, есть.
        Погруженный в свои размышления и разглядывание прохожих, я возвращался памятью к странной встрече в метро. Мысли об этом, то возникали, то исчезали, но не отпускали от себя далеко.
        Когда я вошел в квартиру, открыв дверь ключом, то на встречу вышла Вика.
        - Привет, дорогой! Ужин уже готов. Что-то ты припозднился.
        - Привет. Задержался немного, тебе же крем готовил.
        - Спасибо за внимание. Я ушла сегодня раньше и когда возвращалась, увидела машину около дома, думала, что уже вернулся, но, увы, ошиблась. Ты сегодня машину не брал? Что так?
        - Не захотел стоять в пробках. Днем было некуда ездить, вот и решил так запросто с народом.
        Сняв ботинки и поставив портфель на скамеечку, я прошел в ванную мыть руки.
        Вика вернулась на кухню, накрывать стол и когда я туда вошел, то все стояло уже на столе.
        - Садись. И я с тобой заодно перекушу. Скучно одной ужинать.
        - А где Евгений? - спросил я про сына.
        - У однокурсника, придет скоро.
        - Слушай, Вик, достань водочки.
        - О как! Что это ты? - удивилась Вика, так как это бывало очень редко, чтобы я попросил выпить. Она достала из холодильника бутылку водки, из шкафчика рюмку и поставила передо мной. - У тебя, Дим, что день сладкий был, что захотел для контраста горького? Или клин клином?
        Ничего не ответив, я налил себе в рюмку водки, выпил, закусил и только потом ответил:
        - Обычный день, обычная рутина, обычные операции, но вот была в этом дне некая особенность, - и рассказал о встрече в метро и об услышанном.
        - А знаешь, я в чем-то с ней согласна. Меня иногда посещают подобные мысли. Почему так устроен мир? Кем создан? И если не сам образовался, а действительно кто-то создавал, то почему такой?
        - Вот и я о том же. Но меня больше поразила ее фраза, что осмелится ли кто-либо вызвать Всевышнего на суд человеческий. Что же надо чувствовать, испытать, чтобы решиться на такое обращение?
        - Да, смелость здесь нужна. Трудно представить эту встречу, когда тебе говорят: «Я Всевышний. Ты хотел меня судить? Давай попробуй». А как ты думаешь, он есть?
        - Откуда я знаю. То же самое могу спросить и у тебя. Его никто не видел, но отрицать, что его нет, как-то не получается.
        - А Библия?
        - Так она же не сама появилась. Ее писали люди.
        - Вот они и видели?
        - Ну, да. Наблюдали, как он создавал землю, а потом описали или по его рассказам.
        - А ты смог бы с ним говорить? Высказать вслух даже не свое личное, а как бы высказать некое мнение. Как ты себе это представляешь?
        - Никак. Все от ситуации зависит. Давай оставим эту тему. Он ни к чему не ведет.
        - Почему? Мы с тобой не так часто разговариваем о духовном, все больше о материальном. Приземленные мы. Кстати, а как она выглядит?
        - Невысокая, худенькая, но что поразило, так это ее глаза, которые удивительно молодые, никак не по ее возрасту. Они блестят, и в них сквозит одиночество.
        - Это она сказала, что одинока?
        - Нет, конечно. Ее фраза о молчании и разговоре с собой. Да и в глазах ее все равно проскальзывала грусть одиночества.
        - Успел рассмотреть? - улыбнулась Вика. - А ей точно за семьдесят, а может тридцать?
        - Забыла, кем работаю? Я часто вижу лица, лица женщин, и конечно, их глаза.
        - И что ты в них видишь?
        - У каждой свой взгляд, взгляд тревоги, надежды, ожидания. Научился быстро всматриваться. Издержки профессии.
        В это время звук входной двери известил, что вернулся сын. Он был взрослый парень, двадцати лет. Учился медицинском институте, пошел по моим стопам.
        - Привет, родители. Я вернулся. Что у вас здесь за посиделки? О чем беседа?
        - Да, вот о высших материях, о духовном. Есть Бог или нет, а если есть то, что с ним можно обсудить, - пояснила ему Вика.
        - Тогда это без меня. Вы начинаете стареть, если пошли в такие темы. Ужинать не буду, - и он ушел в свою комнату.
        - Ему еще рано об этом думать, точнее не рано, а не созрел. К этому каждый приходит сам. Может и верно, - резюмировала Вика.
        После ужина, Вика, убрав посуду в посудомоечную машину, прошла в зал и сев в кресло, включила телевизор, я проследовал за ней. Просмотрев газеты, которые купил по дороге, и не найдя в них ничего интересного для себя, сказал, что пошел спать, так как время перевалило за одиннадцать, а утром вставать рано. Вика кивнула головой, ей утром спешить было некуда, и она могла себе позволить поздно лечь спасть.
        Приняв душ, я прошел в спальную, включил лампу на прикроватной тумбочке, взял книгу и лег. Любил почитать перед сном, это несколько отвлекало от дневных забот, помогало расслабиться. Через некоторое время вдруг понял, что не понимаю, что читаю, не улавливаю смысла. Снова посещали мысли о пожилой женщине и ее словах.
        Да что такое, - подумал я, - какая-то случайная встреча. А бывают ли случайности в этом мире? Это с какой стороны посмотреть. Со стороны реальности - случайность события очевидна, со стороны психологической нет. Ну, хорошо, предположим ее слова действительно представляют интерес. И что? Мне, что до этого? Я не судья и даже, если бы это было возможно, чтобы я мог спросить при встрече? Почему? Глупый вопрос. Потому - вот ответ. Почему он стал бы отвечать? Хотя если быть объективным, интересно было бы поговорить. Но дело в том, что суть ее рассуждений - суд человеческий, что проблематично. Я не уполномочен для этого. А нет, значит надо отогнать эти мысли и уснуть. Завтра трудный день».
        Но засевшая в голове мысль не отпускала. «И все - таки, если ты есть, Создатель всего и вся, то может быть, снизойдешь, до разговора со мной? Мне лично ничего не надо, но вопросы есть, и они озвучены другими. Если ты реально существуешь! Если ты не фантазия, не мечта людей, как о справедливом и добром, то почему ты молчишь? Почему не отзываешься на зов страждущих? Или ты не слышишь их просьб, молитв? А если слышишь, то почему молчишь? Может быть, услышишь меня? Да, меня никто не уполномочивал обращаться к тебе от имени всех, но может быть, ты отзовешься? История умалчивает о твоем реальном общении, а тем более держании ответа перед человеком. Так может быть сейчас? Найди время. Я призываю тебя к ответу. Если ты существуешь, то обрати свой взор на меня. Если у тебя есть правила, которые ты не нарушаешь, то может быть пришло время их нарушить? Теперь твой ход. Ты всемогущ, тебе и решать», - так размышлял я, лежа с закрытыми глазами.
        Читать не хотелось и, положив книгу на тумбочку, выключил свет. Какое - то время еще бродил в лабиринтах своих мыслей, а потом заснул.
        Что-то заставило меня проснуться. Я открыл глаза, посмотрел и увидел, что Вика уже спит, значит, время позднее. До моего слуха донесся дробный звук и, поняв, что это дождь барабанит в окно, поднялся. Спать, как ни странно, не хотелось. Тихонько, чтобы не разбудить жену, прошел на кухню, поставил греться воду в чайнике и подошел к окну.
        За окном бушевала гроза. Ветер гнал по небу тяжелые темно-серые тучи. Тьма накрывала город так мощно, что не было видно верхних этажей высотных домов, которые стояли мрачными исполинами, уходя в тучи. Об очертаниях окон, в которых не было света, можно было только догадываться. Молнии освещали контуры домов, когда рассекали своими вспышками небо. Сквозь темень не было видно никого живого на улице, лишь фонари одиноко, точечно, освещали тротуары. Их свет рассеивали потоки дождя, которые заливали ночной город. Гроза загнала все живое в укрытие.
        Гром своими тяжелыми раскатами, взрывал тишину и его звук отдавался в оконном стекле. После его раската по небу проносилась молния, словно давая возможность увидеть мир в его серых оттенках. Зрелище было впечатляющее. Ливень барабанил каплями в окно, словно просил открыть его, напрашиваясь в гости.
        Чайник на плите известил, что вода вскипела, и я, налив чаю в бокал, снова подошел к окну. Гроза не унималась. Рассматривая черноту неба, я вдруг заметил некую особенность. Тучи в одном месте стали светлеть, образуя пятно, которое явно выделялось на фоне темных туч, словно кто-то раздвигал их. Мое воображение нарисовало среди этого светлого пятна глаза. Да, я увидел два глаза, которые выражали интерес, и как будто вглядывались в меня. Я не испытывал страха, я испытывал удивление от увиденного и чувствовал, что кто-то пытается рассмотреть и понять меня. Так бывает, когда мало знакомый собеседник смотрит на вас, пытаясь проникнуть в ваши мысли, не говоря при этом ни слова. В моей голове была пустота. Мысли покинули ее, как бы очищая для дальнейшего заполнения информацией, которую я должен буду осмыслить от увиденного.
        Сколько длилось это безмолвное созерцание, я не знал, может быть несколько секунд, может быть несколько минут. Постепенно глаза стали тускнеть и облака затягивать пятно. Все вернулось. Тучи снова стали однообразно рваными.
        Я заметил, что гроза прекратилась и только дождь, стихая, все еще стучался в окно. В свете уличных фонарей уже были видны не потоки, а легкая моросящая сыпь. Закрыв глаза, я в памяти восстановил картину увиденного. «Как причудливо рисует картины природа, - пронеслось в голове, - не забываемое зрелище. Глаза природы, которая вокруг нас оказывается, так добры, что можно сказать об этом с уверенностью, и если не считать это за галлюцинацию, то я увидел в них интерес, любопытство».
        Снова посмотрев за окно, вглядываясь в ночной город, в его темноту, я заметил, что она стала отступать, уступая место рассвету, который проявлялся слабой полоской от лучей восходящего солнца поверх крыш домов. Поставив чашку на стол, направился спать и чувства, что за мной наблюдают, не было. Было спокойствие и ощущение ожидания развития каких-то необычных событий.
        Глава 2. Ирина Сергеевна.
        Дни летели своей чередой в суете и заботах, но память о той ночи не отпускала меня, я словно в тот миг переступил некую черту в своей жизни. Вроде бы все, как обычно, но какое-то странное чувство жило во мне, не покидало меня в минуты, когда оставался наедине с самим собой и не был занят повседневными делами. Я словно чего-то ждал, не зная, что, словно какую-то сказку, которую забыл взять из детства или в которую перестал верить. Я старался не придавать этим ожиданиям внимания, но все-таки понимал, что хотел удивиться, потому что пока человек способен удивляться и ждать, значит, он жив, значит, способен радоваться, огорчаться, познавать мир. Моя интуиция подсказывала, что все еще впереди, надо только ждать. Жаль не сообщала, сколько ждать, но периодически возвращала память в ушедшую ночь, но не открывала будущего. В минуты одиночества я позволял себе роскошь быть откровенным самим с собой и признавался, что хотелось необычного, что внесет в размеренную жизнь новые ощущения. Самым разумным было бы все забыть и перестать думать. Я хотел так, но не получалось.
        Память о той случайной встрече стала уходить на задний план. В один из обычных дней я проезжал на машине по небольшой улочке и вдруг увидел ту женщину. Она стояла у входа продуктовый магазин, что-то пересчитывая в руке. Остановив машину, я подошел к ней. Не хотелось ее напугать своим неожиданным появлением и, подойдя, тихо сказал:
        - Здравствуйте. Как это ни покажется странным, но встреча повторилась, и я не против был вас снова увидеть.
        Она подняла на меня глаза и окинула взглядом. Он был тихий и спокойный.
        - Зачем?
        - Я однажды ехал в метро рядом с вами. Вы тихо разговаривали сами с собой, и я слышал.
        Она чуть улыбнулась: - Да, я вас вспомнила. Что делать, пожилые люди иногда углубляются в свои мысли и произносят, что думают вслух, словно выпуская свои мысли из себя. Нельзя держать их взаперти. Нам надо прощать эти поступки. Надеюсь, я не очень огорошила вас?
        - Нет, что вы. Как раз то, что вы говорили, меня заинтересовало.
        - И что вы услышали?
        - Вы говорили о том, что зачем Бог создал мир за столь короткий срок.
        - А вы не согласны?
        - Не знаю. Но мне хочется понять, если вас не затруднит, то может быть, вы уделите мне немного времени, чтобы мы могли поговорить?
        - Возможно. Я не так часто общаюсь, особенно на такие темы.
        - А когда это возможно?
        - В любое время. Я уже давно свободна.
        - А сейчас?
        - Мне надо купить продукты и разговаривать на улице не стоит. Я могу пригласить вас к себе. Я живу рядом. Бояться мне нечего, брать тоже. Живу скромно. А на честь уже давно никто не покушается, - промолвила она с улыбкой.
        - Раз вы пригласили меня в гости, а точнее я сам напросился, то позвольте мне, что-то купить для встречи, я не привык ходить в гости пустым.
        - Хорошая привычка.
        - Извините, но я не спросил, как вас звать?
        - Ирина Сергеевна.
        - А меня Дмитрий и ко мне лучше обращаться на ты.
        - Если тебе так удобнее.
        Мы зашли в магазин, где, не позволив ей тратить свои деньги, я купил то, что она хотела купить сама. Я понимал, то, что она стояла у входа и считала деньги, говорило, о ее финансовых трудностях. Не так часто я совершал добрые дела, но для нее хотел сделать хоть что-то. Она нравилась мне своей простотой, уверенностью и какой-то внутренней добротой. Одета она была, как и в прошлый раз скромно и чисто. Было видно, что она не может позволить себе, что-то лишнее, даже урезая себя в необходимом, поэтому я купил целый пакет всевозможных продуктов.
        Ирина Сергеевна жила рядом, в соседнем дворе. Мы поднялись на второй этаж пятиэтажного дома и она, открыв, дверь, пропустила меня вперед. В небольшой прямоугольной прихожей стоял шкаф для одежды, около входной двери на стене висело большое зеркало, а под ним маленький столик. Ирина Сергеевна положила ключи на столик и пригласила: - Проходи. Продукты на кухню, - и она указала на открытую дверь слева.
        Войдя в маленькую кухню, где стоял холодильник, стол и пара шкафчиков для посуды, я обратился: - Продукты в холодильник?
        Она кивнула.
        Когда я стал доставать из пакета продукты и укладывать их в холодильник, то чувствовал на себе ее взгляд, но промолчал, считая, что любая моя фраза будет лишней. Закрыв дверку холодильника, я повернулся к ней, и она сказала: - Спасибо.
        Это спасибо было для меня больше чем, многие слова других. В нем была истинная благодарность, при этом я понимал, что это нужно в первую очередь ей, потому, что от всего сердца.
        - Проходите в комнату, я сейчас поставлю кипятиться чайник. Будем пить чай, тем более, что ты к нему уже все купил.
        Я прошел в комнату. Убранство было скромным. По середине комнаты стоял круглый стол, накрытый белоснежной скатертью. У правой стены сервант с посудой и платяной шкаф. У противоположной стены разместился диван, над которым висела книжная полка. Ближе к окну маленький столик, на котором лежала раскрытая книга. В углу, около окна, телевизор, которые давно не выпускали. Мебель была, конечно, моложе ее, но даже она годилась бы мне по возрасту в бабушки. Что меня поразило, так это множество фотографий в рамках на стенах. Они занимали все свободное место стен. Я видел лица людей, которых возможно уже давно нет. Это была история жизни. Все фотографии были черно - белые.
        Ирина Сергеевна вошла в комнату, неся чайник и вазочку с печеньем, - Рассматриваешь мое прошлое? - и, поставив чайник и вазочку на стол, она пошла снова на кухню и принесла чашки и баночку варенья, - варенье домашнее. Подруга приносит.
        Она окинула взглядом стены и сказала: - Иногда глядя на эти фотографии, я возвращаюсь в прошлое. Там была реальность. В будущее мне смотреть уже не интересно. Там все предсказуемо. В будущем нет одной важной детали, там нет ностальгии. Она всегда живет только в прошлом. Впрочем, она у тебя, наверное, тоже есть, но у тебя есть и будущее, пусть не ясное, но в этом, пожалуй, есть своя интрига. Да, ты проходи, садись.
        Я сел на стул спиной к окну, она села напротив, и стала наливать чай.
        - Уютно у вас. Чисто и все как-то аккуратно.
        - А что мне еще делать? - Ирина Сергеевна посмотрела на меня. - Вот и навожу порядок, чтобы себя занять, а иначе от безделья и старости стану маразматичкой.
        - Что вы такое говорите!
        - Говорю, как есть, уже могу это себе позволить.
        Я впервые рассмотрел ее лицо. Простое, открытое. Когда она обращалась ко мне, я видел взгляд, в котором затаилась и грусть, и ласка. Гладкие волосы зачесаны назад. Лицо, испещренное морщинами, выражало какую-то внутреннюю доброту.
        - Так что тебя заинтересовало в моем позыве? - сказал она, когда в чашки был налит чай.
        - Ваше отношение к Всевышнему. Очень неожиданное заключение, особенно, если вы верующая.
        - Все мы верующие, только каждый определяет сам своим внутренним состоянием свою веру. Она у каждого своя. Если бы была едина, было бы легче. Всем.
        - Но религий много и каждой свой Бог?
        - Это лицо Бога у каждой религии свое, а так он, наверное, един. Просто в силу образа развития каждого народа выработались свои правила, свои взгляды, свое отношение к религии.
        - Но каждая религия имеет свои каноны, которые отличаются.
        - И что? Все их соблюдают? Вот и устанавливает сам себе каждый границы. Ты же знаешь поговорку «сытый голодного не разумеет». Здесь, тоже самое. Мои взгляды не всегда могут сходиться с другими, но каждый грешен уже в своих суждениях, так как считает их весомее. Наверное, есть безгрешные люди, но я таких не встречала, но верить, что они есть, хочется. Я уже давно живу.
        - И как быть?
        - Не знаю. Да, ты пей чай, а то остынет. Чай должен быть крепким, сладким и горячим.
        - Ну вот, вы говорили, что он ошибся, сотворив мир за шесть дней. В чем его ошибка, что вы недовольны этим?
        - Я не могу вспомнить, что я говорила, но думаю, что я не говорила про ошибку. Не могла так думать.
        - Да, верно, что можно сделать хорошего за шесть дней.
        - Это возможно. Человек, живя несколько десятилетий, если оглянется назад, то может часто увидеть, что в целом прожил жизнь и, возможно, не плохую, но многого не сделал, о чем мечтал, что хотел. Не смог, не получилось. И это за несколько десятилетий. Конечно, он Всемогущ и для него длительность человеческой жизни - миг. Но прожив жизнь, начинаешь понимать, что были моменты, когда жизнь могла сложиться иначе, но она такая, какую прожил. И прожитая жизнь, это плата за рождение. В мире нет ничего бесплатного, разве, что кроме благодати, которую называют Божьей, хотя никто не может сказать, что это такое. Это просто состояние человека в какие-то моменты. А так, за все надо платить, и складывается впечатление, что жизнь дана в долг. Мы все здесь кому-то обязаны. Оттого и грустно.
        - Мне не приходилось встречать человека вашего возраста, который так излагает свои мысли.
        - Дима, мне восемьдесят лет. Есть возможность рассуждать. Я одинока, так получилось, иногда рассуждения утоляют голод отсутствия общения. Утоляют одиночество.
        - И все-таки. А что бы вы спросили, если бы вам довелось встретиться с Богом?
        - Если он есть, я с ним встречусь, не долго мне осталось, а вот удастся ли спросить не знаю. Ты бы еще спросил, чтобы я спросила, встретившись с сатаной? Я не слышала и не видела ни того, ни другого. И не верю в то, что их видели другие. Я думаю им этого не надо - быть на виду. Хотя, доведись, встретиться я думаю, что сказать или спросить будет нечего. Разве только задам простой вопрос, что озвучила невольно. Зачем? Но не спрошу.
        - Почему?
        - Потому, что предстающие не спрашивают, они отвечают.
        Она замолчала, я не прерывал ее задумчивости, мало ли о чем она сейчас думает, что возможно не для меня. Она привыкла разговаривать с собой, находя в своем лице достойного собеседника. - Задавать вопросы прерогатива живущих здесь. Там это ни к чему и даже наивно, - прервала она свое молчание, - а вот тебе может быть и стоит попытаться задать ему эти вопросы.
        - Почему мне?
        - Потому что у тебя еще есть время, чтобы, если получишь ответ, что-то изменить, переосмыслить. Я в своей жизни, да, наверное, как и все, неоднократно обращалась к нему с вопросами, очень разными, но так и не была услышана или точнее не удостоена ответа. Хотя кто знает, может быть, и были ответы, но я не сумела их услышать и понять. В моем возрасте задавать подобные вопросы о смысле - глупо. Ответы уже не принесут удовлетворения, это будет выглядеть как простое любопытство.
        - А как вы их задавали?
        - Да, как и все очевидно. Просто мысленно обращалась, в надежде на ответ или помощь. Мы же все представляем, что вот зададим вопрос и услышим ответ. Хотя если быть объективной, наверное, это страшно. Представь, задаешь вопрос или обращаешься за помощью и в ответ слышишь голос, пусть внутренне в виде отказа. Поэтому вопросы это повод озвучить их для себя, а потом свалить на него. Мы же ждем явного ответа, но и боимся его услышать.
        - Но, наверное, это было бы неожиданно, вдруг прикоснуться к таинству. Много рассказов о видениях, встреч со святыми.
        - Именно. Но не с ним. Хочешь попробовать?
        - Не знаю. Не готов к этому.
        - А ты попробуй. Не надо медитировать и прочее. Захочет, услышит.
        - И что я спрошу?
        - Хотя бы то, что озвучила я. Почему этот мир такой? Зачем он его создал? Кто ответит, если не он?
        - Вообще жутковато вызывать его на встречу такими вопросами.
        - Не будь наивным. Это просто вопросы. Это суд над созданным. Но бояться, я думаю, нечего. Если он действительно есть и Всемогущ, то обижаться не будет. Не к лицу сильному обижаться на слабого смертного. Может разгневаться, но он в силу своих возможностей - милосерден. Так, что дерзай.
        - Не уверен, что сделаю это, но время покажет. Извините за не скромный вопрос. Почему вы одна? Может быть, это и наложило отпечаток на ваши мысли о нем?
        - Так получилось. Я не могу сказать, что не счастлива. Все было и радость и горе, но видимо я несу ту ношу, которую в силах нести. Много работала, училась, снова работала. А что одна, так я не единственный одинокий человек, и неизвестно, что лучше, быть одинокой сама с собой, или одинокой среди людей. Я не озлобилась из-за того, что одинока. Глупо винить окружающих, Всевышнего. Это моя жизнь, я ее создавала сама, что же теперь злиться.
        - Терпение нам всем не помешало бы.
        Мы замолчали, и мне пора было уходить: - Спасибо за чай, но мне пора идти.
        - Конечно, Это мне спешить не куда, а у тебя должны быть дела, ты не должен просто так убивать время, о чем потом приходится жалеть.
        - Ну, что вы. Мне было приятно с вами поговорить. Это сейчас редкость.
        - И тебе спасибо. У меня теперь будет время поразмышлять о нашей беседе. И спасибо за подарки в холодильнике.
        - А можно, если будет случай, я к вам зайду?
        - Случайностей не бывает, но заходи, если я к тому времени буду жива и здорова, - увидев мой взгляд, добавила, - не удивляйся, Дима. Думать о смерти не стоит, но не стоит и пренебрегать тем, что она есть. Никто не знает когда и как.
        Я встал и направился к выходу. Она проводила меня и, не закрывая дверь, смотрела мне вслед, пока я спускался. Уже на первом этаже я услышал щелчок замка, закрывающейся двери.
        Идя к машине, я прокручивал в голове смысл беседы. Да, все-таки она не ординарная личность, видимо ей довелось хлебнуть в жизни всего. Многие задаются вопросами, но не многие могут на них ответить, а она не получая ответа, сама находит объяснения.
        Пока я возвращался домой, то постарался не погружаться в свои мысли, а только следить за дорогой и когда я вошел в квартиру, Вика была уже дома, и я рассказал ей о встрече.
        - Да, видимо, тебе самому пора задуматься об ответах.
        - Почему?
        - Ты становишься философом, это возраст, когда задаешь вопросы самому себе и не получив ответа сам себе отвечаешь. В молодости проще. Там ответ находится быстро.
        - Возможно. Но как искать ответ? - задал вопрос я сам себе.
        Уже лежа в кровати, и думая о прошедшем дне, незаметно для себя стал задавать мысленно те же вопросы. «Если ты существуешь, то почему мир таков? Я не уполномочен быть судьей от имени человечества, но вопросы к тебе, от тех, кто их задавал, остаются без ответа. Так почему ты не снизойдешь, чтобы ответить на них? Разве так трудно? Или мы не достойны этого? Тогда зачем создавал? Родители должны давать ответы своим детям. А кто мы для тебя?» - крутились мысли в голове. В этих раздумьях я и заснул.
        Глава 3. Посланник.
        Время летело своим чередом и потихоньку видение той ночи и встреча с Ириной Сергеевной стали уходить в глубины памяти. Выбраться к Ирине Сергеевне не было возможности, да и повода. «Зачем я к ней приеду? Чай пить? Вести разговоры о духовном?» - задавался вопросами. Мне хватало текущей действительности. Я старался не ворошить память, давая ей возможность, когда надо, проявиться самой. Да, в общем, и ворошить-то было нечего. Мало ли у нас бывает видений, встреч. Память сохранит, конечно, но потребности для реальной жизни в этом не было. Все мы заняты добыванием хлеба насущного. А возвышенном? Я не считал, что думать о чем-то нравственном - потеря времени, но и предаваться этому не хотелось. Я обычный человек, со своими достоинствами и недостатками, и живу реальной жизнью. Разве только в кругу близких друзей можно просто рассуждать, за бокалом хорошего вина, о смысле жизни, о ее превратностях и неожиданностях, которые порой она преподносит. Применять извечное сослагательное наклонение с частицей «бы». Если бы и так далее. Вот тогда можно просто говорить, зная, что результата не ждешь, и что беседа
ради беседы, когда не надо напрягать мозги, надеясь, что они есть и еще пригодятся в другой ситуации.
        Так прошло около двух недель. В один из будних дней, который отличался только тем, что был понедельник, я вел в клинике прием пациентов, основную часть которых составляли пациентки. Меня не смущало, что впереди рабочая неделя. День выдался ясный, солнечный. С утра я проснулся с хорошим настроением и с ним же отправился на работу, которая при всей ее сложности общения, мне нравилась. Ничто не предвещало неожиданностей.
        Так вот. Пациентки в основном были дамами состоятельными, и доставляли некоторые неудобства в общении, капризничали, вели себя высокомерно, правда, меньшинство. Разрыв между приемами составлял не менее десяти минут, чтобы исключить их сидение в очереди и не давать возможности им встречаться в коридоре лицом к лицу. Не все они любили друг друга, да и лица у всех были разные при общении. Каждая приходила на прием со своими вопросами, проблемами, которые сами себе и придумывали. Я, действительно научился видеть их глаза, в которых была просьба, надежда, уверенность, лукавство. Да, были и такие, которые откровенно пытались привлечь мое внимание, как мужчины, к себе, к своим формам. Что скрывать, часто они радовали глаз, но я надеялся, что в силу их капризности, больше их не увижу, понимая иллюзорность своих желаний, так как они приходили в дальнейшем на процедуры.
        Рабочий день подходил к концу и был перерыв между приемами, когда ко мне зашел заведующий отделением, мой приятель Константин. Войдя, он устроился в одном из кресел, коих в кабинете было три, и посмотрел сквозь окно.
        - Замечательная погода сегодня. Сейчас бы не здесь сидеть, а на веранде, где нибудь за городом и в молчании созерцать природу.
        - Ты ко мне про природу пришел поговорить или по делу?
        - Нет в тебе романтики, Дима. О делах наших говорить скучно, а о прекрасном - возможность дать отдохнуть душе.
        - Да ладно. Ты и о душе!
        - Да, представь себе, ничто человеческое мне не чуждо. Созерцать природу и чтобы рядом сидело милое создание, а главное, молча, которое тоже радовало бы глаз, и считать ее частью пейзажа.
        - Зачем тебе немая?
        - Ты циник. Чаще всего, как показывает мой опыт, очаровательные создания имеют сногсшибательную внешность, которая заменяет отсутствие всего остального.
        - Ты, Костя, не там опыта набираешься. Есть и иные.
        - Может быть ты и прав, но мне не встречались. Меня привлекают формы, все остальное вторично. Но я заскочил к тебе попросить об одном одолжении.
        Я сделал удивленное лицо и спросил: - Ты! Об одолжении! Эти два понятия в тебе не совместимы. Ты всегда привык указывать и не просить, а брать.
        - Смешно. Покопаться бы в твоей родословной и узнать, нет ли у тебя в роду плотников.
        - Почему именно они?
        - Шутки плоские и отполированы.
        - Стараемся, полируем, надо же, как то начальство привечать. Но все-таки что за одолжение? Хотя мне было приятнее поговорить о природе, о прекрасном.
        - Кто бы сомневался. При твоей работе надо давать отдых глазам, которые видят за день столько прекрасных тел, но, увы, я по делу. Я посмотрел записи к тебе на прием и хочу попросить тебя принять одну женщину завтра после окончания работы.
        - Она конечно прекрасна, необыкновенна? - иронично перебил его я.
        - Да. Очаровательная женщина, но в ней есть что-то такое жесткое, холодное. Красивые глаза, приятный овал лица, но вот кожа на щеках грубоватая, как-то не вписывается в общий облик. Линия подбородка, линия губ очень уж энергичны. Надо все это скрыть.
        - Что, когда касаешься щеки, обдираешься? Ты присмотрись, вдруг это мужчина?
        - Огорчу тебя - женщина.
        - Если она так хороша, тогда что ей надо у меня? Я не занимаюсь хирургией.
        - Она хочет процедуры, чтобы кожа была мягче, чтобы убрать, скрасить свою холодность.
        - Знаешь, я не хирург и не стилист, ты ей наобещаешь, что я волшебник и с этим мнением она и придет.
        - У тебя извращенный ум от частого созерцания женских лиц. Просто хорошие процедуры по твоему рецепту.
        - Извращенный ум? Как я с тобой работаю, не могу понять? А главное, за что мне такой начальник? - улыбнувшись, я адресовал ему вопросы.
        - Работаешь наверняка для того, чтобы получать заработную плату. Но ты себя переоцениваешь, называя это работой. Люди деньги платят, чтобы посмотреть полуобнаженные женские тела и красивые лица, а ты их руками трогаешь. Сказка, а не работа для сексуально озабоченных.
        - Для них скорее пытка, душевная травма и не излечимая.
        - Ладно, их травмы это забота психиатров. Наша, преобразовывать тела, чтобы радовали глаз. Ну, так что мне сказать знакомой? Я не могу отдать ее в другие руки. Твоим рукам я доверяю полностью во всех смыслах. А как профессионал ты умеешь, если захочешь, творить чудеса.
        - Заметь, у этих чудес есть автор, - парировал я.
        - Признаю. Значит договорились. Я знал, что ты добрый, отзывчивый человек. Побольше бы таких работников.
        - Да, и чтобы ночевали здесь.
        - Это как получится. Да, когда я заходил к тебе, около двери сидел мужчина. Он в графике? Мужчины редкие пациенты у нас.
        Я посмотрел запись приема и, кивнув головой, подтвердил: - Да, записался один. Он последний сегодня. Уходя, пригласи его войти, что время тянуть.
        Мой приятель неохотно поднялся из кресла и направился к двери, выходя из которой обратился к невидимому мне пациенту: - Проходите, пожалуйста.
        В кабинет вошел мужчина, примерно моего возраста. Одет он был в джинсовый костюм: джинсы, короткая джинсовая куртка поверх рубашки в крупную бежевую клетку. Все было практически в ковбойском стиле, только без шляпы и коротких сапог, которые заменяли коричневые летние ботинки.
        Я пригласил его сесть и посмотрел на его лицо, пытаясь понять цель визита, так как лицо было чистым. Иногда ко мне обращались мужчины, но все вопросы были относительно кожи лица, остальные части тела их устраивали. У этого клиента было красивое, загорелое лицо, коротко стриженые волосы, без единого седого волоса, хорошо сочетались со смуглой кожей. Нос чуть с горбинкой. Тонкая линия губ, придавала лицу чуть игривое выражение. Глаза его я видеть не мог, их закрывали дымчатые очки. Я видел их движение, но не видел цвет зрачков. В нем чувствовалась сила и уверенность. Даже сквозь дымчатые очки, его взгляд словно заглядывал внутрь собеседника, и в тоже время, это был тип мужчины, которые скорее приходят в гости на кофе, когда муж отсутствует, чем согласиться быть приглашенным на семейный ужин.
        - Слушаю вас, - произнес я, глядя ему в лицо, - что привело ко мне? Что случилось?
        - Видите ли, что со мной случилось, то произошло очень давно, и стало уже историей, - голос его звучал тихо и даже глуховато, что придавало некую таинственность, - на текущий момент я здоров так, что можно позавидовать. А привело вот что. Один мой, скажем так, знакомый хотел бы с вами встретиться, чтобы обсудить некоторые вопросы. Сам он, по ряду причин, прийти к вам не может.
        - Он что, не может передвигаться?
        - С передвижением у него полный порядок. Передвигается такими способами, что простому смертному не под силу. Для него передвижение не проблема.
        - Что же тогда? Слишком занят?
        - Занят? - переспросил загадочный клиент, - пожалуй, да. У него столько дел, что я иногда удивляюсь, когда он отдыхает. Столько забот. Как все успевает!
        - Я вас не очень понимаю. Если он слишком занят, слишком значимый, то почему ко мне? У него должны быть иные возможности.
        - Возможности есть. Да, он очень известен. Но вот странная особенность его существования. Все о нем знают, но никто его не видел.
        - Вам не кажется, что у нас странная беседа для консультации у косметолога? - спросил я, всматриваясь в реакцию собеседника, и тут же подумал, - «Какой-то ненормальный, говорит загадками, ничего конкретного. Надо быть повнимательнее, мало ли что у него на уме, если он у него есть. Может действительно псих».
        - Согласен, несколько странная, если не узнать сути. Но чтобы все понять, надо встретиться с моим знакомым. Я понимаю, что мое предложение выглядит, мягко говоря, бредом, но поверьте, я абсолютно нормален и здравомыслящ. Есть тема беседы, которая вам будет интересна.
        - Видите ли, - я сделал паузу, чтобы корректнее сформулировать свою мысль, - я консультации на дому не оказываю, это, во-первых. Во-вторых, вы ошиблись и обратились не к тому специалисту. Я врач-косметолог. Мое занятие - физическое воздействие на тело человека, посредством разных препаратов и кремов, чтобы сделать это тело более приятным, а для вашей темы, думаю, нужен психолог. Это их работа проводить беседы, так сказать лечить души.
        - Смею вас заверить - душа не лечится. Если у нее есть страдания, муки, то их можно облегчить, но вылечить нельзя. Душу можно только очистить, но, увы, не у живого человека. Да моему знакомому этого и не надо. Он сам знаток человеческих душ, в этом ему нет равных.
        - Извините, но наша беседа приняла не нужный оборот. Я еще раз повторяю, что я косметолог, а не психолог. Мое время стоит денег, и предназначено для косметических процедур и давайте закончим это пустой разговор. Если у вас нет вопросов по моему профилю, я предлагаю прекратить встречу.
        Он внимательно посмотрел на меня и после некоторого молчания сказал: - Что касается материальной стороны, то ваше время будет, безусловно, оплачено. Я не стремлюсь отнять у вас время простым разговором. Но вот в чем дело, вам предлагают встречу не на дому, а на нейтральной территории, при этом обращаю ваше внимание, что встреча не столько в его интересе, сколько в вашей просьбе.
        После последних слов, мое лицо, очевидно, выразило удивление, на что мой собеседник произнес, - именно так.
        Стараясь погасить удивление, я постарался мягко сказать, не обидев собеседника: - Это беспредметный разговор. Я ни к кому в последнее время не обращался с просьбой о встрече.
        - А вот здесь вы не правы, - он снял очки и посмотрел на меня. Я увидел, что у него разные глаза, один зеленый, другой карий, и они смотрели на меня жестко и печально. Это было какой-то миг и, надев очки, он продолжил, - вы сами попросили о встрече, точнее о заседании. И прежде, чем согласиться, он захотел посмотреть на вас и изучить. Он не торопился, были видимо другие заботы, но в итоге он принял решение, и лишь теперь дал согласие, - и затем тихо, словно не хотел, чтобы кто-то нас услышал, шепнул, - помните грозовые тучи? А взгляд? Вот это и был мой знакомый.
        Я замер, не зная, как реагировать. Я никому не говорил о том, что видел той ночью.
        - Он знает о вас больше, чем вы можете себе представить.
        - Вы хотите сказать, что вы приглашаете меня на встречу со Всевышним? - тихо произнес я, - бред какой-то!
        - Ну, вам ли говорить о бреде! Вы быстро соображаете, что очень важно, я на это не рассчитывал и думал, что придется все разжевывать. Но вы сами этого захотели. Понятно, что не ожидали, думали, что это так мысли и не известно есть ли он. Но вот и результат. Он услышал ваше предложение и, обдумав, согласился. Я не знаю, почему он согласился, но это факт. Можете сами спросить у него, хотя надо ли это? А мне поручил передать, что ваше предложение принимается.
        Я помнил прошлое, память мне подняла из глубин образ той ночи. Я помнил, что задавал вопрос, не зная можно ли это назвать обращением, да и не задумывался об этом.
        - Я, конечно, обращался, но не думал, что это реально возможно.
        - Как ни странно оказалось, возможно. Сам ему удивляюсь.
        - А почему вы? Насколько знаю из истории, у вас не самые лучшие отношения и если правильно помню, то у вас разные глаза и вы…
        - Да, я сатана, - не дал он мне договорить, - я озвучу это сам, чтобы оградить вас от упоминания моего имени вслух. Нет необходимости звуками привлекать меня. Я уже здесь. А глаза могут быть разные и у людей, это не признак. А отношения? Они действительно прохладные. Но я лучше умею разговаривать с людьми. Опыта больше. Вот он и обратился ко мне, через своих помощников, чтобы я передал вам его согласие. Так что перед вами его противоположность - темная сторона.
        - Но если вы тот, за кого себя выдаете, то почему нет запаха серы, а просто, вот так, пришли, а не появились неожиданно?
        - Ну, ну. Вы же образованный человек. Не надо мыслить категориями средневековья. Хороший парфюм всегда предпочтительнее, а сера ранее была так, для эффекта, а не потому, что из преисподней, где горят костры.
        Он посмотрел на меня тяжелым взглядом, в котором чувствовалась усталость и, улыбнувшись лишь уголками губ, произнес: - Вы еще не до конца осознали ситуацию, которую создали. Я сам, тоже редко появляюсь перед человеком, обычно это делают мои многочисленные помощники, но учитывая, что он сам решил встретиться с вами, то мне было бы просто не прилично присылать кого-либо к вам. Это было бы не уважением. Но дам совет, надеюсь, вы понимаете, что рассказывать кому - либо о том, что вам предложил встречу Всевышний, а тем более рассказывать, что видели его или меня не стоит, вас сочтут за психа. Посудите сами, за свою жизнь редкий человек встречается лично со мной, не говоря о нем, но чтобы с обоими вместе и одновременно. Так что данная ситуация тяжелая ноша для вас, но вы сами так захотели. Расскажете, не поверят.
        Необходимость молчания всегда и ложится тяжким грузом на душу. Вот и получается, что как бы несете чемодан без ручки, и бросить жалко и нести тяжело. И так всю жизнь. Единственное - это иногда поделиться мыслями, услышанными от него, как будто своими.
        С трудом осознавая услышанное, и вынужденный принимать это за реальность, я вымолвил: - Согласен, но я, конечно, не ожидал такого развития событий. Думал так, просто мысли.
        - Вот в этом и беда ваша, людей. Думаете, зовете, а потом понимаете, зачем сделал? Еще бы вы ожидали. Вам редкая удача, кто видел его взор.
        - И что дальше?
        - Дальше, - он на мгновение задумался, - что откладывать. Вы можете завтра вечером встретиться с нами?
        - У меня прием до семи. И это надолго?
        - Я вас буду ждать завтра в начале восьмого у выхода из клиники. Что касается долго, то все относительно. Вы не беспокойтесь, время подвержено сжатию и сколько бы, не продлилась встреча, по меркам людей это может оказать всего несколько минут, так что дома будете вовремя и не пропадете. Да, вы не будете возражать, если я буду присутствовать на беседе, вернее, как вы хотели на заседании? Я предлагаю свою кандидатуру в роли свидетеля, адвоката. На роль прокурора не претендую - не мое. Все в одном лице. Что зря привлекать сторонних наблюдателей. Не бегай, не ищи, а так я рядом и все знаю и видел.
        Я слушал его и не мог поверить в реальность происходящего. Я бы посчитал это за бред, если бы не его упоминание о той ночи, - я не возражаю, - был мой ответ - очевидно же, что выбора у меня нет.
        - Выбор есть всегда, важно какой. У вас он тоже есть, но, не красиво напросившись отказываться.
        - Только странно как-то, вы оба и в одном помещении. Вы что тоже его помощник?
        - Понимаю вопрос, но все значительно сложнее. Конечно, я в целом самостоятелен и не отчитываюсь, но мир един и как бы я не хотел не в моих силах делать все, что захочу. Я же не сам по себе появился на свет. Ну да, был конфликт интересов, взглядов, как это бывает у вас, у людей между подчиненным и начальником. Я себя считаю «испытателем». Я испытываю вас на духовную прочность, проверяю, насколько у вас крепка вера во Всевышнего, Создателя. А как проверить, если не создать вам, людям, искушение? Если человек не поддается, значит, вера крепка не только в него, но и в свои взгляды, принципы. Но лично мне это не надо. Это надо Создателю. Вот и выполняю эту грязную функцию. Все состоит из двух полюсов - положительного и отрицательного в этом мире, так и в людях. Вы образованный человек и должны понимать, разве возможно, чтобы Создатель не контролировал процесс, особенно на начальной стадии создания мира. Что сейчас не берусь за него отвечать, но тогда? Например, соблазнение Адама? Откуда у змея разум? Все было подконтрольно, а что подконтрольно само не совершается. Так что все было предусмотрено и
разыграно, как в театре. Правда зритель был один и актеров маловато. Вот и возникла ситуация, когда мое мнение не сошлось с его, и получилось так, как получилось. Вот с тех пор я вам и даю себялюбие, ложь, страх, временные удовольствия. Вы оправдываете свои поступки и считаете их добром. Мое оружие - искушение, соблазн. Вы получаете сейчас свои помыслы, а что потом, то потом. Да, явно мы с ним не пересекаемся. Это заседание исключение.
        Он замолчал, словно давая мне время на осмысливание сказанного, а затем произнес: - и так до встречи?
        - Все это выглядит как авантюра, но я готов рискнуть, - ответил я.
        - Вот и славно. Как ни покажется странным, мне было приятно с вами познакомиться в данной ситуации, а не в иной, в какой я обычно появляюсь. У вас есть выдержка, вы смогли быстро и правильно все понять, а не впали стопор. Я не буду исчезать, а уйду тем же путем, что и пришел, чтобы не шокировать, еще успеете удивиться.
        Он поднялся, попрощался и вышел из кабинета, тихо затворив за собой дверь.
        После его ухода я еще посидел некоторое время в кабинете, пытаясь осмыслить произошедшее. В голове кружился рой мыслей, но, ни за одну из них я не мог зацепиться, чтобы упорядочить хаос. То, что произошло, представлялось нелепым и абсурдным, неким фарсом и любой нормальный человек, к которым я себя до сих пор относил, не мог воспринимать все это серьезно и верить в реальность произошедшего. В тоже время, я знал, что это было реально. Потихоньку мысли стали приходить в порядок. «И почему я? Я не издавал всеобщий вопль человечества. Я просто размышлял, не веря в возможность получить ответ. Мало ли, о чем мы думаем или просим. Чаще всего это так, возможность выпустить свои мысли. Если считать это шуткой моих размышлений, не высказанных вслух, то она оказалась очень неудачной. И что? Мне теперь расплачиваться за это всю оставшуюся жизнь? Этого я не хочу. Или я выпал по какой-то только им известной системе. Так, как выпадают случайные числа. Все может быть. Кто знает, кроме них, что там наверху, какие правила написаны и как по ним играть. Правила, они пишут сами, не приглашая нас. А жаль, что не
приглашают. Отношения с ними, это как играть в азартные игры с государством. Государство меняет правила игры до тех пор, пока не выигрывает», - размышлял я, глядя в окно.
        Затем я поднялся, понимая, что пора все-таки домой. Выйдя из клиники, я посмотрел на голубое небо, которое просматривалось сквозь листву деревьев, и порадовался очередному солнечному дню, который начался так обычно, но так неожиданно заканчивался. При всех возможных проблемах, жизнь приятна, хотя бы тем, что радует взор.
        Глава 4. Встреча 1.
        На другой день в семь часов я вышел из клиники, где меня около машины уже ждал мой вчерашний посетитель.
        - Добрый вечер, - произнес он, когда я подошел к нему.
        - Добрый, если вы так думаете.
        - Ну, к чему такой пессимизм! Или вы опасаетесь? Напрасно, батенька, напрасно. Все не так страшно, конечно, необычность ситуации влияет на вас, но все будет хорошо. Просто поверьте мне.
        - Вам? - усмехнулся я.
        - Мне. Я один из немногих в этом мире, кому можно верить. Я всегда выполняю обещания. Не всегда даром, но не в нашем случае.
        Из клиники выходили сотрудники, после окончания рабочего дня, и смотрели на моего собеседника. Он явно привлекал внимание, особенно женщин. Еще бы, статный мужчина, тип, который притягивает, что впрочем, ему было не трудно.
        - Вы явно пользуетесь успехом у женщин - польстил я ему.
        - Такова моя сущность. Я хорошо сохранился, не смотря на возраст.
        - Я думаю, все проще. Они чувствует дьявольскую привлекательность. Не так ли?
        - Разумно и точно подмечено, - ответил он, взглянул на мимо проходящую женщину, и продолжил, - а иначе, кто бы со мной заключал сделки, будь я иным. Но нам пора.
        Мы сели в машину. Заведя мотор, я спросил: - Куда?
        Он назвал адрес, и мы тронулись, после чего я поинтересовался: - А как к вам обращаться? Завтра меня могут спросить с кем был?
        - Роман Олегович Коршунов. Да. Пусть будет так. Ваш коллега из провинциального города. А познакомились на совещании, семинаре. Но для вас просто Роман, я, же называю вас по имени.
        - Хорошо. Из инициалов получается РОК.
        - Заметили? Замечательно. Так оно и есть.
        В дальнейшем мы ехали молча. Мой пассажир смотрел на улицы, рассматривал прохожих и, лишь когда мы свернули на нужную улицу, сказал: - После того старого, желтого дома будет поворот направо. Въезжайте в арку и по двору к третьему дому номер двадцать один.
        Я заехал во двор, объехал клумбу и остановился на небольшой площадке, так чтобы не загораживать проезд. Это был квадратный двор, окруженный домами в пять этажей постройки пятидесятых годов. Выйдя из машины, мы направились ко второму подъезду. Во дворе на удивление никого не было. Обычно в таких дворах гуляют вечерами мамы с детьми и сидят на скамеечках пенсионеры.
        Мы поднялись на четвертый этаж и остановились у двери квартиры двадцать семь. Достав ключ, он открыл дверь.
        - А почему в квартире? - спросил я, когда мы вошли и закрыли дверь.
        - А где еще? На улице не очень удобно. Можно было где-то в офисе, но это хлопотно. Там люди, охрана. Пройти незамеченными я могу устроить, но надо ли? А квартира пуста. Хозяева в отпуске.
        - Так могут увидеть соседи.
        - Правильно. Скажу больше, уже увидели. В глазок из квартиры напротив смотрели, пока я открывал дверь. И из окна смотрели, когда мы выходили из машины. Но это так ерунда. Я здесь, как знакомый хозяев, квартиру охраняю, пока их нет. Потом все забудут, что здесь кто-то был. Проходите в комнату.
        Пройдя через прихожую и миновав дверь в кухню, я вошел в большую комнату и остановился на пороге. Мебели в комнате не было и вообще, она не походила на обычную комнату в квартире. Из окна не проникал дневной свет. Окно было, но света из него не было. Комнату заливал мягкий белый свет, который лился отовсюду и как бы из ниоткуда.
        - Проходите, не удивляйтесь, - сказал стоявший сзади меня Роман, я решил его так называть про себя, когда мы в нашем мире, и тем, кем он был по своей сущности при встречах, - все будет и мебель нужная. Мы пришли в другое измерение. Мебель есть, но она в другой реальности, там, где вы и живете. Домашняя здесь не подходит. Я имею в виду наш случай. Диваны, кресла, серванты, не располагают к беседе и серьезности нашей встречи. Мы же не в гости пришли. Так что смелее в иную реальность.
        Я прошел, за мной зашел Роман, и закрыл дверь.
        - Ну, вот и пришли, - сказал мой спутник, - сейчас придет ответчик. Голос в комнате звучал тихо, его эхо гасили стены.
        В стене открылась дверь, которую не было видно, так как не было никаких ручек, и в комнату вошел мужчина лет пятидесяти. На нем были светлые полотняные брюки, парусиновые туфли и хлопчатобумажная белая рубашка на выпуск. Длинные темные волосы, с легкой сединой, спадали на плечи. Окладистая борода, аккуратно подстриженная, немного старила. Его голубые глаза были совсем молодыми, но строгими и пронзительными. Нос чуть с горбинкой. Изящный изгиб губ. В общем, это было лицо, приятное на вид.
        «Примерно таким его и представляют люди» - подумал я, и тут же услышал, - «так удобнее, потому как люди нарисовали подобный образ, так, зачем преподносить что-то иное».
        - Кто со мной разговаривает? - подал я голос.
        - Я, - ответил вошедший, - но телепатия для вас не привычна, поэтому перейдем на обычную речь.
        - А кто вы?
        - Я, есть Он.
        - Он это значит тот, кого вы люди называете Всевышним, Творцом, - услышал я пояснение сатаны.
        - Давайте присядем, - сказал седовласый. Из ниоткуда появился стол, причем я оказался по одну сторону, а оба моих собеседника по другую, - присаживайтесь. Сзади меня появилось кресло с высокой спинкой. Рядом с моими собеседниками также возникли кресла, в которые они сели. Между ними возник столик. Вся конструкция напоминала стандарт кабинета в виде буквы Т.
        - Стандартное помещение чиновников, - сказал я.
        - Конечно, - ответил сатана, - так привычнее для вас.
        - И так, - снова взял слово седовласый, - я действительно Бог, как люди меня называют иногда Всевышний, но это моральные понятия, я больше считаю себя Создателем. Не забывайте, что мир кто-то создал. И не смотрите так напряженно. Вы не спите, это не галлюцинация. Сюда вы приехали добровольно. Добровольно? - он посмотрел на сатану.
        - Добровольно. Я сделал предложение. Зачем в таких вопросах насилие, - пояснил сатана.
        - Вы просили о встрече, я услышал и подумал, почему бы и нет? Но вы хотите разобраться или просто любопытство? Или вы вызвали меня на суд и хотите предъявить мне обвинения?
        Глотнув слюны, я как бы со стороны услышал свой осипший голос: - Обвинение - это описание преступного деяния, когда оно доказано. Я не прокурор, не общественный обвинитель. Я бы не хотел использовать столь категорическую формулировку.
        - Не бойтесь меня, - перебил Всевышний, - говорите нормально, я не так страшен, хотя понимаю всю необычность ситуации для вас.
        - Если пользоваться житейской терминологией, - продолжил уже окрепшим голосом, - то это упрек, хотя и не точно. Пусть будет попытка разобраться, правдивы ли упреки по отношению к вам.
        - Не зависимо от формулировок, я правильно понимаю смысл. Не будем цепляться за слова. Так это любопытство или?
        Я посмотрел и пытался нащупать в своем мозгу ответ, хотя, что это я, он все видит во мне. - Конечно, я любопытен, но в данном случае лучше считать это попыткой, - я отгонял прочь все не нужные мне мысли и продолжил, - но учитывая, что вы можете разговаривать телепатически, то зачем встреча? И почему в этом странном зале, в котором ни свет, а сумерки, а какое-то ровное освещение? Где я? - задал вопрос.
        - Между светом и тьмой - сумерки. Это более комфортно. Взор становиться мягче и спокойнее. При ярком свете видно дальше, но глаза устают и зрение притупляется. Во тьме плохо видно и глаза приходиться напрягать, и только сумерки позволяют увидеть то, что близко и что дорого, в том виде, как есть. Вас не устраивает освещение, обстановка?
        - Устраивает, хотя и не важно, в данном случае.
        - Почему же? Ваше желание, тем более такое не сильно серьезное легко выполнить.
        - Единовременно в текущий момент, возможно.
        - А что вас не устраивает вне текущего момента?
        - Согласно вашей интерпретации, все мы, живущие на земле, живем между светом и тьмой.
        - Интересно почему?
        - Потому что, пытаясь заглянуть в будущее, пытаемся увидеть свет, притом пытаемся заглянуть порой так далеко, что глаза режет от напряжения. В темноте тоже не живем, все-таки пытаемся видеть вокруг себя. Вот и остаются сумерки, в которых нам комфортно. Все в пределах досягаемости.
        - Есть доля логики, но оставим это.
        - Позвольте, я добавлю по поводу обстановки, - заявил сатана, - можно, конечно, можно сделать все вокруг необычным. Но зачем это вам? Все это выглядело бы, как сон, а так реальность. Хотите, ущипну? - улыбаясь, спросил он.
        - Нет, не надо.
        Но сатана протянул руку, через стол и дотронулся до моей руки. Прикосновение было реальным, как обычной человеческой руки и сказал. - Продолжим. Вы хотели суда. Вот вам и организовали. Это помещение и будет залом заседаний. Конечно, не в его привычном виде, но согласитесь, не красиво, если вы будете сидеть за столом выше Всевышнего. Это не корректно по отношению к нему, а так более демократично. Вот и обставили стандартно. Всевышнего, предлагаю считать не подсудимым, а ответчиком, вы - судья, ну а я, как и говорил ранее, во всех остальных ипостасях. Устраивает?
        - Да. Как ни странно, необычность встречи уже не вызывает страха, не пугает неизвестностью. Это не свойственно человеку.
        - Страх возникает, когда нет веры, любви. А у вас есть, иначе меня бы здесь не было, - пояснил Всевышний, - веры не в меня, а веры в возможности, хотя себе этого и не говорите.
        - Но если вы можете управлять моими чувствами, эмоциями, то, как быть уверенным в объективности, что это думаю и говорю я, а не вы мне помогаете?
        - Нам это зачем? Тогда можно было бы вообще вас не приглашать. Логично?
        - Логично.
        - Тогда приступим и давайте без привычных фраз зала суда «Встать, суд идет».
        Пока он говорил, Всевышний молча, слушал наш разговор, не подавая никаких реплик.
        - Слушается дело, по предъявлению претензий со стороны человека к Всевышнему. Судья - представитель рода человеческого. Секретарь - сатана, то есть я, в миру Роман Олегович. Отводы есть? - Выдержав паузу, продолжил, - отводов нет.
        - Давай без шутовства.
        - Что так сразу? - спросил я.
        - А как иначе! Вы ведете дело.
        Я увидел, что передо мной на столе лежит лист бумаги с вопросами, на которых не стал концентрировать внимание и, поняв, что вляпался, и отхода нет, сказал:
        - Вопрос ответчику. Кто вы?
        - Я есть Он. Создатель мира, Вселенной, всего живого и не живого. Я Создатель света и тьмы. Мир был создан мгновенно, в один миг, а вот дальше эволюция. Дальше я выстраивал его по задуманному. Создание мной мира не случайность - замысел.
        - Свидетель, вы подтверждаете слова ответчика?
        - Конечно. Первый, кого я увидел, получив свою сущность, был он и больше никого. Я был вторым в этом мире, поэтому не мог создать его, а значит только он и создатель, - и, сделав паузу, предложил, - давайте договоримся также об обращениях. Предлагаю ответчика называть Создатель - это точнее отражает его сущность.
        - Хорошо. Этот мир создали вы? - Продолжил я.
        - Да.
        - Зачем?
        - Если бы я мог также четко сформулировать ответ, как вы задаете вопрос, то думаю, все было бы иначе или вообще ничего не было бы, и я решил познать себя.
        - Каким образом?
        - Создав Вселенную, а в ней планеты и много чего. Но сначала было слово.
        - Какое?
        - Я есть!
        - Что потом?
        - Я услышал себя и решил, что надо создавать видимое и познавать себя. Считайте, что первоначально я сделал подарок себе. Кто мог еще это сделать? Не было никого. Он правильно сказал, - и Создатель кивнул на сатану, - было ничто, стало все. Красиво, необычно, привлекательно. Но до этого была тьма.
        - Как это можно доказать?
        Улыбнувшись, Создатель ответил, - не буду демонстрировать свои возможности уничтожением всего, что создал, а затем создавать вновь, но в процессе буду демонстрировать, что будет необходимо. А пока, например.
        Свет вдруг исчез. Наступила полная темнота, не было видно даже собственной руки. Это даже нельзя было назвать тьмой. Это был полный мрак. Он не давил, он поглощал. Поглощал мою сущность, мои мысли. Я не чувствовал своего тела, я мог только каким-то образом понимать, что я есть и я живой, но вот в каком виде не знал. Но главное - страха не было.
        - Что это такое? - в темноте спросил и услышал я свой глухой голос.
        - Это материя. Это все и ничто.
        - Почему черного цвета?
        - Материя не имеет цвета. Это ваше понятие черный цвет. На самом деле это пустота. Вселенная в основном состоит из темной материи, согласно вашим понятиям. Пусть будет темнота, но что было бы, если бы я сделал иначе? Темнота вдруг исчезла, и вокруг все стало светлым, и не понятно где что. - Как бы люди увидели звезды, планеты на этом фоне? Ничего же не видно, а так, я думаю, придумал правильно. Наглядно?
        Освещение вернулось к первоначальному.
        - Пока да.
        - Свидетель, вы подтверждаете, что так и было?
        - Нет. Откуда мне знать. Меня же тогда не было, да и разве увидел бы я его в такой темноте. Не логично. Сами же видели, не видно даже собственного пальца у носа. Так что, увы, не могу ответить ни отрицательно, ни положительно. Чего не видел, того не видел, - улыбаясь ответил сатана.
        - Хорошо, но что касается привлекательности, не все на земле согласны с этим, снова обратился я к Создателю. - Какой внешний вид вы имеете?
        - Любой, но для удобства я принял вид человека, не думаю, что будет приятно видеть нечто иное.
        - А каким его увидели вы, свидетель?
        - Да примерно таким же, как сейчас. Он даже не состарился с тех пор, - шутливо ответил сатана.
        - Как и вы? - поддел его я.
        - Как и я. Но это его заслуга.
        Я снова повернул голову к Создателю: - Сколько вам лет?
        - Вечность. Я был, есть и буду всегда. Возможно, в разных формах материи. Я - есть все. Состою из материи, что существует.
        - Согласно Завету, вы создали Землю и все что на ней за шесть дней. Это верно?
        - Не все. Я создал только живую и не живую природу. Все остальное и хорошее и плохое сделали люди сами.
        - При создании вы обдумывали, что создаете?
        - Я привык думать. Это практически мое единственное занятие. Мне спешить было не куда.
        - Но вы создали все за шесть дней? Не поторопились? Разве можно что-то сделать хорошее в таком масштабе за столь короткий срок? Не было времени? - повторил я вопрос Ирины Сергеевны.
        - А времени действительно не было. Но если я создал мир, то ничего значит не было, а учитывая, что мир должен развиваться, значит должно быть что-то до и после. Вот я и придумал время. Надо же, как то измерять прошлое, настоящее и будущее. Движение, когда оно началось остановить трудно. И мне это нравится. Я не пресытился созданным миром, иначе я стал бы занудой. Мир продолжает развиваться.
        - А почему все-таки за столь короткий срок?
        - . Этого вполне достаточно. Можно было, конечно, растянуть, но смысл? Самое необходимые материалы и понятия были введены. Зачем тянуть? Да и увлечен я был. К тому же введя понятие времени, я начал отсчет. Прошлое было, настоящее это миг где я и вы есть, а будущее - там, где еще пока ничего нет с точки зрения человека, так как он не все знает, да и не надо, иначе процесс познания закончится.
        - А почему выходной?
        - Я Всемогущ, но люди нет и вам нужна передышка в делах. Ничего случайного я не делал. Результат очевиден. Разве не так? Не все так уж и плохо. Хотя, да, возможно, я поторопился.
        - А что скажет свидетель?
        - Я считаю, задумка правильная у него была. Если бы он не придумал выходной, то все погрязли бы в делах, думали только о них, и жизнь была бы мукой, что меня тоже не устраивает. Я искуситель, а не мучитель. Без отдыха быстрее бы изнашивались. Да процесс эволюции и доказал это. Длительность жизни ранее была значительно короче, когда думали только и о хлебе насущном. Когда уж тут думать о душе! В выходной человек расслабляется, мысли всякие появляются. Человек думает о возвышенном, о нем, например, не упоминает его имя всуе, ну и мне есть дело. Так что, когда у человека выходной - у меня лично, больше работы. Но выходной он сделал либо, чтобы пожалеть вас, либо в эгоистичных целях, чтобы к нему обращались в покое, он замолчал, - хотя второе вряд ли. Эгоизм ему не присущ, иначе мир был бы другим. Добрый он.
        - Ваше могущество?
        - Безгранично. И на хорошее и на плохое. Но плохое, скорее припишут ему, - и он кивнул на сатану.
        - Да, уж. Чего мне только не приписывают. Хотя это не моя область. Моя - это люди и только они. Как ни покажется странным, но они мне интересны и не перестают меня удивлять. Надеюсь, я им тоже интересен, потому как обращаются ко мне и вспоминают. Пусть плохое будет мое. Я от этого не отказываюсь, но и в моей бочке дегтя, бывает ложка меда, а не наоборот, как у вас.
        Когда он закончил, наступила пауза. Я еще не знал, что спросить, вернее вопросы были, но я не был готов продолжать, и видимо почувствовав это, сатана предложил:
        - Извините, но мне кажется надо на сегодня закончить. Для первого знакомства достаточно. Я предлагаю Дмитрию дать время на осмысление всего происходящего, а затем продолжить, - помолчав и выдержав паузу, которую никто не нарушил, продолжил, - значит, нет возражений. А раз нет, прошу вас Дмитрий закрыть заседание, как привычно людям.
        - Я согласен.
        Свет стал меркнуть, но темнота не наступала. Я вдруг увидел, что ответчика уже нет.
        - Я не буду вас провожать, надеюсь, выход найдете. Мы еще увидимся в другое время, - услышал я голос сатаны, и обнаружил, что он тоже исчез.
        Оставшись один, я встал с кресла, которое сразу исчезло, и проделал обратный путь к входной двери. Открыв ее, не задумывался, смотрит ли кто в глазок из квартиры напротив, мне было все равно. Закрыв за собой дверь, разделявшую мир необычного и непознанного от мира реального, я стал спускаться по лестнице.
        Выйдя из дома, с удивлением обнаружил, что было еще светло и, что во дворе люди. Если ранее он был пуст, то теперь в песочнице играли дети, на скамеечках сидели пенсионеры. Пройдя мимо них, я сел в машину и выехал со двора.
        Глава 5. Прием.
        Меня разбудил сигнал будильника, который нудно издавал звуки, действуя на нервы любому живому человеку. Открыв глаза и найдя его, нажал кнопку, пока Вика не проснулась. Было шесть часов. Обычно я просыпался в половине восьмого, но сегодня надо было пораньше в клинику. Взглянул на Вику и в очередной раз, поняв, что сделал правильный выбор спутницы жизни, я откинул одеяло, встал и, надев халат, отправился в ванную. Там, посмотрев на себя в зеркало, подумал: - «Пока еще ничего. Конечно, возраст накладывает свой отпечаток, но не все так плохо». Проведя рукой по щеке, достал безопасную бритву. С юности не любил электробритвы, для меня бриться ей, все равно, что чесать щеку, а обычное бритье было хоть и дольше, но позволяло проснуться окончательно. Затем встал под душ и, манипулируя кранами, пускал на себя то, холодную, то теплую воду. Бодрило жутко. Струи воды били по голове, телу и стекали, а я просто стоял и наслаждался потоками воды, которые окатывали меня.
        Выйдя из ванной, прошел на кухню, где, чтобы окончательно почувствовать радость жизни, сварил кофе. Его аромат бодрил больше, чем сам вкус. С чашкой, подошел к окну и, вдыхая аромат, посмотрел за окно, чтобы оценить, что готовит сегодняшний день. Первое впечатление было положительным. На небе не было ни облачка, и день обещал быть теплым.
        Мое любование утренним городом, его тишиной и пустотой улиц прерывались видимо только что проснувшимися мыслями о вчерашнем. «Ну что? Получил то, что хотел? Ты думал это так, игрушки? Нет, мой милый, процесс запущен и обратного хода нет. Зачем ввязался в это? Жил бы себе спокойно. Мог отказаться, но не стал. Испугался? Что превысило? Страх или любопытство? Наверное, все-таки любопытство», - крутились в голове мысли. Мне не верилось в произошедшее. Вчерашняя встреча была какой-то не реальной, по сравнению с этим небом и всем, что я видел из окна. В памяти всплыл вечер дома.
        Встреча действительно прошла в ином временном измерении. По земным понятиям она заняла не более получаса, хотя в реальности была не менее двух часов. До дома я доехал спокойно и прибыл уже в начале девятого. Когда вошел в квартиру, то прошел в комнату, где Вика сидела в кресле и разбирала фотографии моделей. На столике, что стоял возле нее, лежали еще какие-то документы.
        - Я пришел.
        Вика подняла голову и, посмотрев на меня, ответила: - Замечательно. Подожди минут пятнадцать, я закончу, и будем ужинать. Подождешь?
        - Конечно - я ей улыбнулся и вышел. Подойдя к двери комнаты сына, я постучал и вошел.
        - Привет сын. Как успехи в учебе? Помощь нужна?
        - Привет. Нет, сам справлюсь.
        - Ужинать с нами будешь?
        - Без меня.
        - Ладно - и я вышел. На кухне остановился у окна. Оно меня стало манить, словно это было окно в иной мир. Рассматривая людей, которые возвращались домой, я не услышал, как вошла Вика.
        - Что ты там увидел? - раздался у меня за спиной ее голос.
        - Да, так. Ничего особенного. Все по-прежнему.
        - Думаю это не плохо, какая-то стабильность.
        Я слышал, как она чем-то гремит, разогревая ужин. За все время, что она занималась на кухне, я ни разу не повернулся. Лишь когда она сказала: - Садись за стол, - я повернулся и, подойдя к столу сел. Вика внимательно посмотрела на меня, но ничего не сказала. У меня была замечательная жена. Она понимала, что доставать меня расспросами, только провоцировать на более глубокое молчание, захочу, сам все расскажу, а так, все равно о главном умолчу. Без особого аппетита и энтузиазма я поглощал ужин.
        - Я понимаю, что, наверное, не так выгляжу, как обычно, но прошу тебя, ни о чем меня не спрашивай. Потом все расскажу. Но главное, поверь, что это не имеет отношения к работе, там все в порядке, и, ни к тебе, ни к сыну это отношения не имеет. У нас в семье все, как и прежде. Это несколько иное, не реальное что ли. Так мысли. Но все потом. Хорошо? - сказал я, глядя на жену.
        - Хорошо. Я знаю, что всему свое время. Как понадоблюсь, ты мне скажи. Я знаю, что ничего плохого ты сделать не можешь.
        - Спасибо, что ты у меня такая понятливая.
        - Да, тебе крупно повезло, - улыбнулась Вика, - когда закончишь ужинать, убери все за собой. Я пойду, поработаю.
        - Ладно.
        Она вышла, а я, оставшись наедине со своими мыслями, вяло ковырял в тарелке.
        Вот такой разговор состоялся у меня вчера дома. Я еще раз порадовался за себя, что мне повезло с женой.
        Покончив с воспоминаниями и допив кофе, я переоделся и тихонько вышел из дома. До работы доехал быстро. В эти утренние часы город еще не испытывал нагрузок автомобилей, которые ждали своих хозяев на парковках. Воздух был по-утреннему свеж и даже чуть прохладен, что давало возможность наслаждаться им. Перед клиникой машин было также мало и, припарковавшись, я прошел к себе в кабинет, чтобы заняться разбором карточек пациентов и подготовить рецептуру кремов.
        До приема оставалось еще время, когда дверь кабинета открылась, и в нее вошел заведующий отделением и за ним следом, к моему удивлению Роман, который мне мило улыбался из-за спины заведующего.
        - Дмитрий, извини, что вот так запросто, без предупреждения. Утром ко мне пришел Роман Олегович и представился твоим коллегой из другого города и попросил разрешения присутствовать у тебя на приеме. Он сказал, что вы знакомы. Я помню вчера, он сидел в очереди на прием, я тогда думал, что пациент. Сегодня он мне сказал, что хотел преподнести сюрприз и появиться поэффектней, а скромность не позволила просто прийти, свалившись как снег на голову.
        - Знакомы, знакомы, - улыбнулся я в ответ на улыбку Романа, - а что касается скромности, то вопрос спорный, а эффекты он любит. Здесь ему нет равных. Я даже благодарен, что эффект был без потрясений, такой тихий спокойный, без неожиданных потрясений.
        - Я понимаю, что это не в наших правилах, но Роман Олегович был чертовски убедителен и настойчив и я не смог ему отказать. Ты не возражаешь против его присутствия?
        - Чертовски убедителен? - повторил я с ухмылкой, - это он может. Это у него в крови, если можно так сказать.
        На мое замечание Роман улыбнулся и промолчал.
        - Я проверил у него дипломы об образовании и прочие документы. Все в порядке. Есть достойные сертификаты для работы, - продолжил Костя.
        - Я догадываюсь. Для Романа Олеговича дипломы и прочее, это такая мелочь. Он очень способный и для него получить любой диплом или сертификат, не проблема. Проблема в их использовании.
        - Значит договорились. Роман Олегович, вы зайдите ко мне в конце приема, - и Костя вышел из кабинета.
        - Ну, что же, устраивайтесь, коллега, сейчас начнем прием, - я жестом показал ему на кресло, - пациенты у меня бывают капризные, так, что имейте в виду. И еще, - я посмотрел ему в глаза, - дайте мне обещание, что ни с кем из моего окружения, с кем вам придется общаться, ничего не произойдет. Не надо предпринимать никаких действий, чтобы поймать их в свои сети.
        - Совсем?
        - Во всяком случае, не здесь, в моем кабинете.
        Роман внимательно посмотрел на меня, вздохнул и сказал: - Обещаю, хотя соблазн будет. Но я вам обещаю, все только с вашего согласия, кивните головой, если что. Я уже давно не был среди людей и мне интересно, как они сейчас живут и чем живут. Все будет хорошо.
        - Никаких кивков. Я вам помогать не собираюсь. Не надо, Роман, привлекать меня. Я в эти игры не играю.
        - Как скажете.
        - Договорились. Тогда первая пациентка уже должна прийти.
        В эту минуту раздался стук в дверь, и она открылась. В кабинет вошла женщина, лет пятидесяти. Не большого роста и полная. Главное, что выделялось в ее внешности - бюст. «Комод, с выдвинутым верхним ящиком» - промелькнуло у меня.
        - Здравствуйте. У меня назначено, - ее голос звучал пискляво, что не соответствовало ее внешности.
        - Да, конечно. Сегодня у нас присутствует мой коллега, очень хороший специалист. Вы не возражаете против его присутствия Анна Павловна? Правильно?
        - Совершенно верно, - произнесла она, пытаясь придать голосу значимость и величавость, - а он хороший специалист?
        - У него столько дипломов, сертификатов, что ими можно увешать одну из стен этого кабинета.
        Анна Павловна окинула Романа надменным взглядом, словно оценивала, стоит ли соглашаться, а затем ответила, - не возражаю. Наличие дипломов - не признак способностей, но я вам доверяю.
        - Что вас привело ко мне?
        - Мне необходимо, что-то делать с собой. Тело стало рыхлым, вялым, кожа на лице тоже. Я, к сожалению, очень люблю поесть, и если организм требует, мне трудно ему отказать. И вот результат на лицо.
        «Если бы только на лицо, тут кругом жировые складки» - подумал я, но произнес, - проходите за ширму я вас осмотрю.
        Пока я ее осматривал, меня не покидало ощущение, что мои пальцы погружаются во что-то бездонное. Пальцы касались липкого, потного тела, но моя профессия требовала обходиться без эмоций. Ее маленькие глазки, которые едва просматривались сквозь заплывшие веки, смотрели на меня с надеждой.
        После осмотра она спросила меня: - Есть еще надежда?
        - Надежда всегда есть, но вам в любом случае надо ограничить себя в еде. Я дам вам направление на массаж и водные процедуры. Что касается кожи, то я подготовлю крем, который вы получите в нашей клинике дня через два.
        Передав ей рецепт и направление, я пожелал ей всего доброго.
        После ее ухода, Роман сказал: - Да, вам, тоже приходиться иметь дело не с самым приятным материалом. Осматривать ее, удовольствия никакого. Мне очень хотелось ей сказать, что ей нужны очки, чтобы увеличить ее поросячьи глазки. Кстати, она, при ее внешности, пытается увлечь мужчину.
        - Откуда вы знаете?
        - Мне ли не знать! У нее от мужа осталось наследство, вот она и пытается удариться во все тяжкие. Видя таких женщин, я думаю, что еще есть мужчины, которые пытаются обнять, необъятное.
        - Это меня не касается. А что бы предложили вы?
        - Я мог бы сделать ее стройнее, но цена так высока. Да и вам обещал не встревать. Зачем отваживать клиентов, на что жить будете? Но иногда могу предложить хорошие мази, народные, древние, безвредные и без колдовства.
        - Не откажусь. С вами всему научишься.
        - И не всегда плохому, - парировал он. - А что вы думаете о вчерашнем заседании? Есть хоть какая-то польза для вас?
        - Разве в этом может быть польза? Я такой цели не ставлю. Да и в чем она?
        - Честно ответили. А польза не всегда материальна. Дело не в том, что вы увидели Создателя. Вам с этой ношей жить дальше. Материальная сторона - весомая часть в жизни людей, но не единственная. Есть еще и духовная. А польза может проявиться в том, что вы, возможно, будете смотреть на окружающий мир через иную призму своего «я». Размышляя, принимая решения, вы будете вспоминать его ответы. Вы будете вспоминать то, что увидели или еще увидите. Я уверен, что ваше мировоззрение измениться. Такие встречи не проходят бесследно. Мне от этого выгоды никакой, да и вы не мой клиент, но отношение к людям у вас изменится, не сразу, но измениться. Я так много видел, что могу это утверждать, а не просто догадываться об этом.
        - Да, догадываюсь, что живете вы давно. Вы бессмертны?
        Роман горько усмехнулся и произнес: - Кто знает! Кто знает! Все мы под Богом ходим. Да и что считать смертью? Если смену моей сущности, то, наверное, смертен. У меня нет ответа.
        - А люди? Я имею в виду не физическую смерть.
        - Вопрос не по адресу. Вы лучше у него спросите. Жизнь во Вселенной строиться по правилам, которые установил Создатель.
        - А вы что не влияете?
        - Нет. У меня иные задачи. Я же искуситель. Как раз сбиваю, когда надо с пути, испытываю души на прочность веры.
        - А разве не без вашего участия человек по жизни порой оказывается в тупике?
        - Тупика в жизни нет. Создатель закрывает дверь на пути человека тогда, когда открывает другую, чтобы он мог познать себя там, где он нужен. Не все это понимают. Надо увидеть дверь, а не стоять. Но вернемся к заседанию. Вы получили ответы на свои вопросы?
        - В общем. Но у меня работа. Пора принимать следующего пациента, - и я нажал кнопку вызова.
        Пациенты шли весь день. Роман не вмешивался в мою работу, иногда обсуждали пациентов после их ухода, а так молча, наблюдал, лишь изредка что-то записывал в свою книжицу. Я не спрашивал, что он там пишет.
        Последней пациенткой была женщина около тридцати. Звали ее Нина. Это было не первое ее посещение и у нас сложились добрые отношения, какие могут быть у врача с пациентом. Нина была эффектной женщиной: высокая, стройная. Дерзкий взгляд и независимая походка. Глаза притягивали. Это были глаза внимательного, живого человека. Темные волосы, от природы густые, всегда были ухожены. Макияж был умело наложен. Одежда была вызывающей, юбка обтягивала бедра, которые у нее были, чуть выше колен, позволяя видеть ее стройные ноги. Приталенная блузка, подчеркивала фигуру, выделяя грудь, которая была природной, без имплантантов.
        Что под одеждой можно было только догадываться. Но хоть и выглядела вызывающе, но все очень продуманно, в пределах приличия, хотя кто знает, где они заканчиваются. Она обращалась ко мне по поводу кожи лица.
        При ее появлении Роман как-то подтянулся и в его глазах, замелькали бесинки. Увидев эти изменения в нем, я ухмыльнулся.
        - Здравствуйте, Дмитрий. Я снова к вам и снова со своим лицом.
        - Если бы только с лицом? - вдруг услышали мы голос Романа.
        Она холодно взглянула на Романа, как бы говоря: «Вы кто?», но, не ответив, вопросительно посмотрела на меня.
        - Извините. Это мой коллега Роман Олегович. За день он столько насмотрелся, что при виде вас, сразу подтянулся, и вот сорвалось с языка. Если вы не возражаете, то он поприсутствует на приеме. Он хороший доктор.
        - Извините меня, - проговорил Роман, - но я имел в виду, что у вас не только лицо, но фигура прекрасна. Красивой женщине говорить комплимент всегда приятно. Но у вас ухоженное лицо, поэтому несколько, странно выглядит обращение к Дмитрию.
        - Вот потому и ухоженное, что я обращаюсь к нему, - Нина говорила спокойно. Зная, что ее внешность приковывает внимание, она говорила медленно, чтобы слова доходили до собеседника: - Я далека от высокопарных слов, но Дмитрий гений, волшебник в своем деле.
        - Знали бы вы, как во мне живет злодейство, - пошутил я.
        Нина поняла шутку и улыбнулась. Я подошел к ней и стал рассматривать ее лицо: - Все хорошо. Вы хорошая пациентка и соблюдаете все мои рекомендации.
        - Стараюсь. Я далека от иллюзий, но чтобы не говорили, хочется подольше выглядеть привлекательной.
        - Всему свое время. Во всяком возрасте надо искать свои плюсы, но конечно, надо следить за собой. Есть вещи, которые трудно устранить. Мой коллега, который занимается пересадкой волос, иногда говорит «Ваши волосы, так вылезают, чтобы обнажить ум». Не пациентам, конечно, но думает, когда обнажать нечего.
        - Смешно, - снова улыбнулась Нина.
        - И так, - продолжил я, - дам рецепт с новым составом.
        - Можно мне сказать, - снова встрял Роман, - я оставлю один рецепт Дмитрию. Он его проверит и может быть предложит вам.
        - Если проверит, то возможно. Я ему доверяю.
        - Конечно, конечно. Мне действительно будет приятно оказать вам эту услугу. Поверьте, я так много видел в своей жизни, что хочется, увидев красоту, попытаться сохранить ее, как можно дольше.
        Нина с интересом посмотрела на Романа. В ее глазах я увидел не просто любопытство, но и интерес, как к мужчине. Ничего, однако, не сказав ему, она обратилась ко мне: - Когда прийти за кремом?
        - Через два дня.
        - Хорошо. Всего доброго, - она встала и направилась к выходу из кабинета. Две пары мужских глаз, или одна, так как я не знал, есть ли пол у Романа, провожали взглядом стройную женщину, над фигурой которой природа не поскупилась.
        После ее ухода Роман сказал: - Ты посмотри, какая женщина. Ее тело создано для греха и будь уверен, она это знает и использует его. Мне ли не знать. Вообще все сексуальные отношения из разрядов, относимых к грехам ерунда. Вот прелюбодеяние - это грех. А почему его сделали грехом. Потому, что это секс с человеком, который тебе, в общем безразличен, так, физическая потребность. После наступает пустота, безразличие, поговорить иногда не о чем, и люди, пытаются побыстрее расстаться, так как их тяготит взаимное присутствие. Прелюбодеяние это просто расчет и похоть. Похоть не испытывает душевной близости и человек не вызывает интереса, как личность. Все просто.
        - Тело действительно приятное. На вас она смотрела не без интереса.
        - Это одна из сторон моей сущности, привлекать женщин. Но ее внешность сыграла с ней злую шутку, оставшись одна, она порой не знает, куда себя деть.
        - Шутку? И кто постарался пошутить?
        - Да бросьте вы! Ни он, ни я не имеем к этому никакого отношения. Не думаете же, вы, что люди лепятся, как на конвейере из деталей! Кому досталась качественная внешность, кому нет.
        - Как появляются дети, я знаю!
        - Конечно. Но она одинока. Подруги завидуют и боятся за своих мужей. Мужики видят тело. Она научилась распознавать мужчин. Она их чувствует. Ей не интересен просто мужчина, этого ей хватает. Ей нужен ее мужчина. Кстати, к вам она ходит, просто поговорить, потому что вы смотрите на нее, как на женщину, без глупостей в голове и она это чувствует. Она очень ранима. Обычно прием длиться дольше?
        - Вы это о чем?
        - Исключительно о приеме. Просто сегодня она не захотела быть более откровенной в разговоре. Так?
        - Да, обычно она так быстро не уходит.
        - В вашей работе, Дмитрий, есть важный момент. Вы видите женщин, но вы видите их, как надо видеть врачу. Но вы и мужчина и видите красоту женщины в правильном русле. Красоту видеть - надо уметь.
        - Спасибо за комплимент, что касается Нины, учту.
        - Учтите. Я хоть и демоническая сущность, но порой бываю сентиментален. Я не помешал вам сегодня своим присутствием?
        - Нет. Вы вели себя скромно.
        - Мне это было тяжело. Тогда я пошел?
        - Конечно, пора закруглятся и домой.
        - Дмитрий, а как вы относитесь к тому, чтобы продолжить заседание завтра?
        - Уже спокойно, как к неизбежности.
        - Не надо так обреченно. Тогда я вас завтра жду часов шесть после работы. А пока пошел к вашему заведующему. Всего доброго, - и он вышел.
        Оставшись один, впервые за весь день, я привел в порядок записи посещений и покинул кабинет.
        Глава 6. Встреча 2.
        На другой день Роман ждал меня, как и в первый раз около машины.
        - Добрый вечер, - приветствовал он меня.
        - Добрый.
        - Ну, вот, такое настроение мне нравиться больше.
        - Пытаюсь. Как вчера встреча с заведующим?
        - Вы знаете, милейший человек. Очень практичный. Извините, Дмитрий, но это мой клиент. Я его не буду трогать, как и обещал вам. Но! Когда наши дела закончатся, он обязательно попадет в поле моего зрения, я не упущу такой случай.
        - Наши дела! Не знал, что у нас есть общие дела. И что у нас общего?
        - Не придирайтесь к словам. А общее есть. Хотя бы то, что мы сейчас вместе. И слушание у нас одно и тема одна.
        - Я понимаю, что вы хоть и обещали, но что будет потом мне все равно не узнать. Вы же не пришлете мне отчет?
        - Это верно, - засмеялся Роман, - не пришлю. В моей канцелярии есть отчеты, но не бумажные, и уж точно не для просмотра человеком.
        - А хотелось бы посмотреть. Что касается Константина, практичности у него не отнять. Даже очень практичный. А скажите, что это вы вчера писали в свой блокнотик? Поехали?
        Мы сели в машину. Отъехав от обочины, я не стал настаивать на ответе, но Роман сам продолжил, после непродолжительного молчания, - паузу выдерживали? Вчера не спрашивали. Ну, что я могу туда записывать? Я вам, говорил, что редко посещаю Землю сам, но иногда надо и самому составить мнение.
        - И результат?
        - Не в пользу людей, что для меня хорошо. Наблюдая за вашими пациентками, я помечал то, на что можно ловить людей. Не ваших пациенток конкретно, а в целом. Сейчас люди стали более раскрепощенными, свободными в суждениях, поступках. Хорошо выглядят - чистые опрятные, в общем, следят за собой, но это их и подводит. Они лучше внешне, но внутренне становятся пустыми. Вот те, кого я видел, заботятся о своем внешнем виде, чтобы нравиться себе и другим. Не плохо, как кажется неопытному взгляду, но на самом деле, большая часть имеет конкретное желание понравиться, или увлечь, а иногда и соблазнить конкретного человека.
        - А что раньше не хотели нравиться? - съязвил я.
        - Хотели, но не настолько все было меркантильно. И еще, - он сделал сценическую паузу и продолжил, - сейчас у людей основная идея - деньги. Иногда смотришь в глаза, а в них вместо интереса к собеседнику, просматриваются денежные знаки. Для меня это хорошо. Вот и помечал в блокнот пороки, на которых могу сыграть.
        - Например?
        - Как можно больше удовольствия и сейчас.
        - Это плохо?
        - Не мне судить. С точки зрения телесной, наверное, не плохо. Легче стало соблазнять простыми материальными благами. Цена за душу падает. Легче продают. А вывод? Не ценят себя. Вернее цена есть, и она конкретно измеряется в определенном количестве денежных знаков. Вот и получается, качество товара снижается, а значит, снижается и цена. Раньше было сложнее. Деньги всегда играли важную роль, но сила веры была сильнее.
        - Веры в кого?
        - Ну не в меня же! - Воскликнул он весело, - прежде всего в моральные ценности, а с этим сложно бороться. Что такое «хорошо» и что такое «плохо» были весомыми понятиями.
        - Что все так плохо? Тогда куда мы движемся?
        - Процесс развития необратим. Его нельзя остановить, его можно только разрушить. Но такой цели никто не ставит и не все плохо. Жажда власти была всегда, но все равно находились те, кто действительно хотел и хочет блага для людей. Даже те, кто достиг вершин, думают, что делают благое дело, хотя часто свои идеи считают единственно верными. На данном этапе надо пройти стадию материального, чтобы в итоге понять, что все это с собой не унесешь.
        - Так они и не хотят уносить! Они хотят наслаждаться сейчас. Никто же не знает, что будет потом, поэтому надо наслаждаться сейчас, теми благами, которые удается получить. Что думать о загробной жизни?
        - Да, это так. Незнание порождает жестокость и упрямство. Мне это нравиться. Интересно становиться с вами работать. Вы даже не представляете насколько это удивительно и увлекательно. Я вовлекаю людей в свою игру, предлагаю им многое, и заметьте, даю. А души? Это они сами пусть разбираются потом. Счет за мои услуги должен быть оплачен всегда.
        - Это к бабке не ходи. Кстати о бабке. Все началось с моего знакомства с одной женщиной. Она уже в преклонном возрасте, но здравомысляща. Интересно, как бы вы общались с ней? Мне, кажется, она вас сразу раскусила бы.
        - Это как себя вести. Вы что, хотите поставить эксперимент над пожилым человеком?
        - Не надо меня приравнивать к себе?
        - Еще чего! Это просто невозможно.
        - Нет. Я хорошо к ней хорошо отношусь и не могу себе позволить именно из душевных понятий, чтобы ставить эксперименты. Но думаю, ей было бы самой интересно общение с вами. Она одинока и любое общение для нее возможность понять, что она еще жива. И для нее материальное не самое главное, как мне кажется.
        - Это интересно. Я не против встретиться.
        Так за разговорами, мы подъехали к уже известному мне дому. Когда мы поднялись и вошли в комнату, там было все, как и прежде - свет, обстановка, только ответчик появился после нас.
        Когда Создатель вошел и занял свое место, он взглянул на меня и произнес: - Продолжим?
        - Продолжим, - я посмотрел на моих «собеседников»
        - Зачем вы создали людей? Дали им жизнь? Зачем мы?
        - Для процесса познания. Я решил познать и себя на опыте. Вот и создал вас по подобию себя, а себя по вам. Мы все состоим из одного и того же. Вы познаете мир через меня.
        - Вы хотите сказать, что мы едины?
        - Конечно. Я не стремился создать мир совершенным. Какой в этом смысл? Куда двигаться дальше? Достижение совершенства - конец развития. Я так не хотел. Мне этого было не нужно.
        - В книге Бытия упоминается, что вы создали мужчину и женщину и сказали им, плодитесь и размножайтесь. Это верно?
        - Да. Всех должно быть по паре, чтобы не земле продолжалась жизнь.
        - Тогда почему в той же книге упоминается, что мужчина создан из праха земного, а женщина из его ребра?
        - Можно мне выступить, как адвокату, - сказал сатана, во время заседания он стал для меня тем, кем, в сущности, и был, - все просто. Ну, кто может сказать точно, как было? Вы подумайте? Где свидетели? Кто это видел? Нет свидетелей, нет искажения реальности. Завет писали люди и они, увы, иногда склонны искажать факты, даже не умышленно. Если бы кто при этом присутствовал, то значит, что он существовал раньше Создателя, либо был создан раньше других. Если кто и был создан раньше человека, то уж при создании не присутствовал. Таинство видите, ли. Создатель, при создании человека был кто рядом?
        - Откуда?
        - Вот я и говорю, свидетелей нет. И при всем уважении к авторам, они могли сами пофантазировать, а он не мешал им, так как это не мешало процессу жизни. Прошу снять это вопрос, как не существенный.
        - Принято. Вопрос снят. Следующий вопрос. Вы запретили вкушать плоды с дерева добра и зла? Верно?
        - Да. Это было разумно. Жаль тогда не огородил и не поставил заслон.
        - Вам известно, что такое добро и зло?
        - Конечно, это я и создал эти понятия. Я создал мир, основанный на противоположностях. Создав добро надо было создать и зло. В итоге получил его бунт.
        - Спасибо Создатель. А то не было бы меня и что тогда? Скука смертная.
        - Вопрос свидетелю, - и я повернул голову в сторону сатаны, - он создал добро и зло, как понятия, а получается, что прародителем реального зла являетесь вы?
        - Ну не надо так все усложнять. Вы же слышали, что добро и зло создал он. Я, в вашем человеческом понятии, носитель зла, я олицетворяю зло. Это мое дело, но не все так страшно, как иногда вам кажется.
        - Не страшно? Люди вас бояться.
        - Это моя сущность. Каждый делает свое дело, но поверьте, я не всегда творю зло. Бывают промашки и в моем деле, а бывает, просто не творю, а как бы уступаю. Вот ваш случай! Разве я творю зло?
        - В моем случае другая ситуация. Вы здесь не за мной пришли, а выступаете в разных ипостасях. Не так ли?
        - Конечно. Я получил согласие от вас обоих на присутствие здесь. Нашу встречу и вообще развитие событий я воспринимаю, как некое приключение, авантюру, к которой я подключился без сожаления. У меня не было такого. Разговоры с людьми, их искушение это одно, а вот так не было. Я буду долго, а скорее вечно об этом помнить. Не уверен, что подобное еще повторится.
        - Почему?
        - А смысл? Ничего нового не спросят, так что все вопросы известны.
        - А ответы?
        - Прогнозируемы. Я вообще не знаю, почему он согласился. Но не ради игры. Думаю, ответчик захотел пообщаться в живую, и ответить на в целом общие вопросы, которые ему задают, не единожды.
        - Мы отвлеклись. Так вы не являетесь прародителем зла, а только носителем?
        - Да. Я выполняю то, что предписано мне.
        - Предписано? Он что дал вам указание?
        - Ну, какие могут быть указания! Так случилось, что мы разошлись в методах отношения к людям.
        - Тогда снова вопрос ответчику.
        - Что такое добро и зло? И зачем?
        - Сколько бы ни было формулировок, все они не верны, и в то же время верны. Все на грани противоречия. Эти понятия каждый пропускает через себя, через свои мысли, чувства. Что для одного зло, для другого норма. Также и с добротой. Я не ставил целью окружить мир всеобщей любовью.
        - Почему? Все бы относились друг к другу с добротой, любовью, нежностью.
        - И умерли бы с голоду, - подал голос сатана, - потому что человек не смог бы царствовать над природой. Ему было бы жалко каждую травинку, на которую наступил.
        - Не передергивай, - отрезал Всевышний и продолжил, - человек не может быть только добрым и злым. Это все в нем одновременно. Разве можно понять, что такое добро, не узнав, что такое зло? Разве можно понять, что такое день, не узнав, что такое ночь? Я создал мир на контрастных противоречиях. Материя не может быть единой. Она существует за счет противоположностей, обеспечивая тем самым равновесие. Сначала я думал о царстве всеобщей любви, но потом понял, что это было наивно и не верно.
        - Почему?
        - Обычная привычка людей слушать, но часто не слышать. Я же сказал, мир создавал на контрастах. Значит должно быть и царство ненависти. И как последнему существовать?
        - А что должно быть?
        - Царство разумности.
        - Но тогда должно быть и царство не разумности, согласно вашей логике?
        - А он не глуп, - сказал сатана про меня, - ты, верно выбрал представителя. Вот это и есть попытка в создании человека, - уже посмотрев на меня, продолжил он, - человек не всегда слушает голос разума, вот тут я и нужен.
        - И что не разумность приводит в конечном итоге в чистилище? И начинается с ужаса?
        - Да бросьте вы верить в сказки.
        - А чего же?
        - С пустоты и безвременья, - без тени улыбки вымолвил сатана.
        - Но вернемся к вопросу, - продолжил я, - создав понятия добра и зла, вы создали дерево с такими, же плодами. Вы всемогущи и должны были знать дальнейшее развитие событий, когда запрещали первым людям, есть их плоды.
        - Прошу снять этот вопрос, - ответил сатана, - знал или не знал, не меняет сути вещей. Оно было необходимо. К тому времени были созданы иные существа, которые для своего существования должны были чувствовать страх и доброту. Это было нужно для выживания. Да и змей искуситель знал, что это такое, как и ваш покорный слуга. Мы в то время уже были. Поэтому вопрос прошу снять. Это не провокация, это одна из сторон существования живого.
        - Не очень убедительно. Правдиво ли то, что был момент, когда вы раскаялись и хотели уничтожить все на земле? Почему? Не удачное создание? Решили все исправить? Как уже говорил, поторопились?
        - Так и хочется сказать «ничто человеческое мне не чуждо», хотя в сущности, как раз наоборот. Я же создал вас по своему образу и подобию. Я говорю не о внешнем виде. Я умею гневаться и прощать. Когда я посмотрел, что стали творить люди на земле я сначала недоумевал. Почему? Что им не хватает? И гнев мой нарастал. Тогда, возможно, и погорячился, подумав об увиденном. Я решил уничтожить все живое, но разум взял вверх над гневом. Нельзя карать всех, за некоторых. Вы тоже ломаете старое, чтобы построить новое. Вот и я так. Зачем создавал тогда? Да и скучно будет моему духу летать над пустынной планетой. Их таких, пустынных и так достаточно во Вселенной.
        - Что творилось тогда! Надо видеть, - подал реплику сатана, - но скука была бы наблюдать.
        - Помолчи, - осадил его Создатель, - я решил дать еще шанс.
        - Вы считаете, он был более удачным? Я имею в виду спасение после потопа?
        - Нет, но я стал более терпеливым к людям. Да и другие места были на Земле, где жизнь продолжалась.
        - А чем объяснить, что сначала люди жили сотни лет, а затем их жизнь резко сократилась? Они опять провинились?
        - Отчасти да. Вам надо иногда обновлять свои души. Тут кому как повезет. Одни ко мне, другие к нему. Но все условно. Он уже упомянул об этом. Но не только это. Жить вечно тяжело. Человек слеп к действительности. С возрастом он становиться мудрей, но слепнет сердцем. Если бы он был зрячим, разве он творил бы то, что творит? Да, отжившее, ради нового, надо менять. Но он разрушает то, что создано не им, а природой. Фактически мной. Человек слеп, потому что часто не видит ничего интересного в будущем.
        - Это и послужило причиной ограничения срока жизни?
        - Да. Уходить надо во время, чтобы слепота не стала ограничением для тех, идет следом.
        - Кем вы себя считаете сейчас?
        - Вначале создатель, а теперь - наблюдатель. Я создал этот мир, но не собираюсь вмешиваться в него. Я не вершу судьбы людей, не веду книгу судеб. Вы ее пишете сами, своими мыслями, поступками. У каждого своя жизнь, но я оказываю помощь в жизни человеку по его поведению, а не по просьбам и ожиданиям.
        - Почему так?
        - За редким исключением просьб две - «хлеба и зрелищ», как верно это сформулировали сами люди. А помощник в получении ответа на просьбу он, - и Создатель кинул на сидящего напротив него сатану.
        - Я не помощник, я торговец, - ответил сатана, - не надо меня принижать. Я торгую удовольствиями.
        - А плата души? - спросил я.
        - Как все в истории искажено. Что мне с вами делать? Жарить, как вы это представляете? Жарить материю Вселенной? Дорогое удовольствие, так можно ценный материал извести. Нет, плата - безвестность во времени.
        - Итак, вы утверждаете, что не вмешиваетесь в жизненный процесс человека? Я верно понял?
        - Верно. Я не собирался и не собираюсь создавать условия жизни каждому человеку. Я вас создал. Дал вам природу. Остальное вы создаете сами. Я дал жизнь, разве этого мало? Но я не планировал везти воз под названием Земля со всем человечеством дальше. Это ваша забота. У вас есть свобода выбора - и только люди решают, что со своим выбором делать дальше. Я не отдаю предпочтение кому-либо.
        - А как же все святые? Видения их людям?
        - Разве кто из этих людей сказал, что общался со мной? Это мои помощники в ранге святых появляются перед людьми. Но это они решают сами. Я не даю им указания, я не могу сказать, что мне все равно, но и вмешиваться не буду.
        - Почему?
        - Я создал вас и мир. Этого хватит.
        - Но он оказался не так прост, а порою опасен?
        - Это люди сделали его таким. Я не беспокоюсь за процесс. Нет беспокойства за результат. Я в нем уверен.
        - И какова роль человека? Есть конечная цель?
        - Это не моя задача. Вселенная велика и человечество лишь малая часть его. Сохранение самих себя задача человечества, а не моя. Я дал ему веру.
        - Веру в себя?
        - В первую очередь в вас, веру в меня создали вы. Но вера не может быть основана на страхе и принуждении. Страх это есть враг, а он является источником разрушения. И вы его создали сами, сами придумали. На страхе вы устанавливаете законы. Поставив цель и идя к ней, чтобы получить результат, человечество ограничивает свой путь краями страха. Страхом перед наказанием физическим и лишь изредка, наказанием духовным, передо мной, а значит, теряете веру в меня. Я не давал установку веры в меня на страхе. Вот человечество и живет в страхе и чувством вины всю жизнь.
        - Что так и будет человечество жить в этом напряжении?
        - А вы сами придумали мудрое изречение «не напрягайся», - улыбнулся Создатель, - вот и попробуйте жить.
        - Создатель, я здесь в основном в качестве наблюдателя за временем - заговорил сатана, - хотел предложить перенести заседание. Как ты думаешь?
        - Наблюдатель за временем? Это кто же тебя сподобил на такую должность? Не помню за собой такого.
        - Не придирайся к словам, я про встречи. Завтра у нас, возможно, будет интересная встреча. Есть еще стоики в мире, как утверждает Дмитрий.
        Создатель внимательно посмотрел на сатану. Я не видел его взгляда, но почувствовал его силу и проницательность. Это отразилось на внешнем облике сатаны, он стал более смиренным, а не таким, каким был веселым и беззаботным, как обычно.
        - Я смотрю, ты зачастил на Землю, - произнес Создатель, тихо, но жестко, - не переусердствуй там.
        - О чем ты? Все в пределах разумного. С познавательной целью.
        - Разумного? Это когда у тебя разум появился по отношению к людям? Не смеши. Знаю я, как ты познаешь! Ловушки готовишь? Мало было раньше проблем? Веру человека еще не так легко разрушить.
        - Я все знаю, но мир изменился и дел все больше. Сам знаешь, что очищаются только согрешившие души, чистые души чистки не требуют.
        - Ну да, по совершению грехов ты главный помощник. Ладно, оставим это разговор для другого времени. Я тебе сказал, не перестарайся. А так согласен, переносим. Время всегда со мной. Сообщишь, - велел он сатане.
        Сказав это, он поднялся и вышел в открывшуюся позади него дверь.
        - Ну вот, на сегодня все, - сказал Роман, когда мы остались одни, - завтра увидимся?
        - Я освобожусь в двенадцать.
        - Буду вас ждать.
        - Зачем?
        - Так на всякий случай. Всего доброго.
        - Всего, - ответил я и вышел из комнаты уже знакомым мне путем. На это раз он остался. По дороге, ведя машину, я старался не думать о встрече, не анализировать, чтобы не попасть в аварию, так как улицы были полны автомашин. Припарковавшись, я поднялся.
        Вика была уже дома. Едва я переступил порог, она сообщила мне: - Звонил Антон и приглашал к себе на дачу в субботу? Поедем?
        - А почему он не позвонил на мобильный?
        - А ты был доступен? - она посмотрела на меня, не задавая лишних вопросов.
        - Да, верно. Я позвоню ему. Надо бывать на природе, встречаться с друзьями. В этом есть радость серых будней.
        Антон был моим школьным товарищем. Одно время наши пути разошлись, но несколько лет назад пересеклись вновь и с тех пор мы не часто, но виделись. Я позвонил ему и сообщил, что рад приглашению. В остальном это был обычный семейный вечер, в тишине и домашнем уюте, который мы ценим с возрастом.
        Глава 7. Дед Никита.
        - Вика, я пригласил к Антону на субботу одного своего коллегу. Он из другого города, я и подумал, что он будет делать один в выходные. Я звонил Антону, он не против.
        - А кто он? Я его знаю?
        - Нет. Но это не важно, увидишь. Интересный собеседник.
        Так состоялся мой разговор с женой в пятницу. Еще днем, когда я встретился с Романом, то сказал, что не стал звонить и напрашиваться в гости к Ирине Сергеевне, так как обстоятельства изменились. Но я пригласил его поехать с нами к Антону, чему он был рад. - К вашей знакомой еще успеем сходить, если не передумаете, а творческие люди он особая категория людей.
        - Это почему?
        - Видение мира иное. Иногда видят то, что другие пропускают мимо своего взора.
        В субботу с утра день выдался, как на заказ, солнечный, хотя вечером шел дождь и я боялся, что отдых будет испорчен, но все обошлось. Роман ждал нас в условленном месте. Я его увидел издалека. Он стоял на кромке тротуара, одет был традиционно в джинсы, на ногах, правда были белые кроссовки и белая хлопчатобумажная рубашка на выпуск и, конечно, неизменные дымчатые очки. На плече висела небольшая спортивная сумка, в руках держал целлофановый пакет, в котором было что-то объемное.
        Остановившись около него, я вышел из машины и предложил положить его вещи в багажник. Разместив поклажу, мы сели и, прежде чем тронуться в путь, я обратился к Вике: - Вика, познакомься - Роман, - и повернувшись к Роману, - Вика.
        - Очень приятно. Вика, ко мне можно обращаться на ты, так удобнее и проще.
        - Тогда и ко мне. А что это ты с собой прихватил? Сумка, пакет.
        - Ехать в гости пустым - не прилично. Вот и захватил с собой бутылочку вина, которого, думаю, вы не пробовали. А в пакете шашлык. Сам мариновал. Там найдется мангал?
        - Найдется, - ответил я, - но у Антона для шашлыка все обычно есть и мы уже давно не возим шашлык с собой.
        - Э, не скажите, у меня особый рецепт и готовить его я умею. Меня научили в одном высокогорном селе на Кавказе. Такого больше я нигде не ел.
        - А что доктор такого профиля делал высоко в горах? Неужели косметику внедрял в массы? - ехидно спросила Вика.
        Роман засмеялся: - Там без меня лица в порядке. Необходимость занесла, я и задержался, пользуясь случаем. Красота там необычайная.
        - Значит по особому рецепту и конечно очень старинный? - подначил я.
        - Не иронизируйте. Я люблю хорошую кухню, а из какого времени рецепт, разве это важно? Важно качество.
        Дальше разговор перешел на темы, которые помогают скоротать время в дороге. Дача Антона находилась километрах в тридцати от города. Это был ухоженный благоустроенный поселок, в который он превратился из обычной деревни. Но когда городские жители скупили дома, провели асфальтовую дорогу, построили большие дома, то внешний вид деревни изменился. В общем, это была уже не деревня, в обычном понимании. Местных жителей почти не осталось.
        Я свернул с трассы и выехал на неширокую асфальтовую дорогу, ведущую к поселку, до дачи оставалось километров пять. Практически сразу мы догнали пожилого мужчину, который шел в нашем направлении. Учитывая, что дорога вела только к поселку, то очевидно, что он направлялся туда же. Услышав шум машины, мужчина обернулся, но поняв, что машина не знакома, то продолжил путь.
        - Подвезем? - обратился я ко всем.
        - Давай, - ответила Вика, - пожилой, жалко.
        Я, чуть проехав мимо него, затормозил, Вика, открыв дверцу, предложила: - вас подвезти?
        Мужчина, подойдя к машине, и взглянув на Вику, произнес: - Не откажусь, дочка.
        Роман открыл дверь и мужчина сел рядом с ним. Я повернулся и посмотрел на него. Ему было за семьдесят. Глубокие морщины, которые часто бывают у сельских жителей, были по всему лицу. Когда мы вновь поехали, он спросил: - А к кому едете-то? Я всех знаю в поселке.
        - К Антону. Художнику.
        - Знаю, знаю. Душевный мужчина. Не высокомерный. Иногда приглашает в гости. Бывает вечерком, пьем чай у него на веранде, ну а я земляничным вареньем угощаю. Бабка моя его знатно варит. Душистое. Каждая ягодка отдельно. Аромат. А вы значит в гости, - констатировал он.
        - Точно. Мы давно знакомы, еще со школы, - ответил я за всех, - а звать-то вас как?
        - Зовите дед Никита.
        - Как вы живете дедушка? Сложно в деревне? - подключилась Вика.
        - Да с Божьей помощью, дочка, вот дожил до семидесяти пяти годков.
        - А почему с Божьей? - заметил Роман, - вы же сами трудились. На селе труд не легкий и часто без выходных. Он же за вас не работал?
        - Это верно, часто без выходных. А как же мил, человек, - повернулся к нему дед Никита, - на все Божья воля. Я не скажу, что сильно верующий, в церкви редко бываю, но разные были ситуации, когда думал, что вот все лишаюсь жизни, ан нет. Живой. Значит, оставил он ее мне. Что тут подумаешь? Начнешь верить, когда ситуация казалось бы безвыходная, и вдруг все меняется. Да и как жить без веры? Это же пустота. Зачем тогда жить? Так животные живут. А если человеку дана способность думать и мыслить, так это для чего-то надо. Чтобы мир не пропал, надо строить его дальше, делать что-то доброе, творить. Не жить одним днем. Это животные живут одним днем и не думают, что будет завтра, а человек должен думать о будущем.
        - А зачем ему думать о будущем? - подержал разговор Роман.
        - Чтобы продолжать род человеческий, чтобы радоваться сделанному.
        - А что разве так плохо? Есть крыша над головой, еда, одежда. Зачем еще что-то делать?
        - Начитаетесь вы в городе всякой ерунды и не понимаете, что человек всегда будет радоваться, если что сделал сам, сам понимаешь, а не получил. Человек по природе своей хочет сделать мир вокруг еще лучше, совершеннее.
        - А зачем? - все выспрашивал Роман, - зачем совершенствовать мир? Разве Бог не сделал его совершенным?
        - Нет. Не сделал. Да я думаю, и цели такой не ставил. Он дал жизнь, а дальше мы должны сами. Вот когда детишки малые, мы за них в ответе, а когда подрастают, то живут самостоятельно. Мы не должны вмешиваться. Поможем, если попросят, а навязываться нельзя. Это же мое мнение, зачем его навязывать? Вот он и создал человека, а дальше мы должны сами сохранить, что он нам дал и улучшить. Я так разумею. Ну, конечно, по глупости чего только человек не натворит, но мыслю, что по недомыслию своему.
        - А что, дедушка, были соблазны в жизни? - не удержался я.
        - Как без них. Конечно, были. Дьявол же он всегда рядом, - при этих словах я взглянул в зеркало заднего вида и перехватил лукавый взгляд Романа. Видеть через очки я не мог, но чувствовал его, как и его улыбку на губах, - это к Богу надо обращаться о помощи, чтобы услышал, что нуждается в нас, а этот всегда среди людей, всегда готов предложить свои услуги. Вот тут и спасает вера. Кто посильнее устоит, кто слаб духом, сдается.
        - Ну, что уж вы так, - смеясь, промолвил Роман, - людей вон сколько, разве может он быть везде и около каждого?
        - Чего не знаю, того не знаю. Наверное, он не один, у него целая армия должна быть помощников. Если у Бога есть ангелы, значит и у него должны быть какие-то служки. А как он оказывается рядом? Кто его знает? Я вот читал, что вокруг человека есть что-то, вот не помню, как называется.
        - Биополе, - подсказала Вика.
        - Вот, вот. Поле. И он, я думаю, чувствует или видит это поле, и как только человек ослаб верой, то он берет его на заметку и предлагает соблазны, - дед усмехнулся, - да не зря говорят в народе, когда не понимают - «дьявол его знает». Вот, наверное, и знает то, что нам не ведомо.
        - Так почему Бог не защитит? - снова спросил Роман.
        - А он защищает. Если бы не его защита, давно мир бы рухнул. Это, как хулигана усмиряют, так и он встает на защиту, чтобы не распоясался. За ним, лукавым, я думаю, он всегда присматривает.
        - Есть резон в твоих словах, дедушка, - поддержал вдруг его Роман, - сила его велика, но сила Божья сильнее. И он это знает. Но не надо все беды валить на дьявола. Он же тоже творение Божье.
        - Все мы его творение, но видимо гонора много у дьявола, вот и пытается доказать свое «я», и как только возможность появляется, он не упускает ее. Но ты прав, сынок, человек, если слаб верой, сам творит дела сродни дьяволу, но не любит признаваться в своих ошибках. Вот и валит все на него, твердя - «бес попутал». Бес может и попутал, а ты, куда сам смотрел? Вера должна быть в себя. Надо верить и в завтра. Если нет веры в завтра, то зачем оно сегодня?
        Последнюю фразу дед произнес тихо. В это время мы въехали в поселок.
        - Останови, сынок, я здесь выйду. Мне рядом. Спасибо вам, всех благ.
        Я остановился, дед Никита вышел из машины и направился в проулок. Мы как по команде смотрели ему вслед, каждый думая о своем.
        - Интересный дедушка, - произнесла Вика.
        - В нем мысли обычного человека, мудрого от природы. Здесь образование не поможет.
        - Это верно, - поддержал разговор Роман, - мудрость народная.
        Я посмотрел на него в зеркало и, поймав его взгляд, промолчал. Включив передачу, направил машину дальше по улице.
        Глава 8. У Антона.
        Пока мы ехали вдоль улицы, все хранили молчание, видимо каждый был погружен в свои мысли, если они были. Во всяком случае, я ни о чем не думал, а просто смотрел по сторонам. Дорога была ровной, прямой и шла вдоль заборов, за которыми виднелись крыши домов, совсем не бедных жителей.
        - Зачем им такие заборы? - Словно прочитав мои мысли, - спросил Роман.
        - Богатство свое прячут, наверное. Не хотят посторонних глаз, - усмехнулся я.
        - А что, кто-то посягает?
        - Не знаю, но расслоение общества так велико, что порождает зависть, и как следствие злость. Да вам ли этого не знать?
        - Зависть никогда не была помощником в делах. Она всегда сбивает мысли в сторону. Цель ее - сделать, чтобы у меня было лучше или чтобы у другого было хуже. Природа человека не меняется. Мир меняется, а человек в целом нет.
        - Возможно. Но вот мы и приехали.
        Дом Антона не был за высоким забором. Забор был, но он был не высоким и состоял не из кирпичей, а из простых досок. Вдоль забора, со стороны дома, росли кусты, за которыми просматривалась аккуратная лужайка, а далее дом. Деревья росли разрознено по участку, и в глубине его был виден двухэтажный деревянный дом.
        Я не стал подавать сигнал, а вышел и из машины и открыл ворота. Въехав, опять вышел и закрыл их. По гравиевой дорожке, не доезжая метра четыре до крыльца, остановился, и вот только тогда, когда мы все вышли из машины, на веранде появился Антон. Это был крупный мужчина, весом более ста килограммов, густые, волнистые волосы спадали на плечи. Одет он был в шорты и футболку на выпуск, на ногах сланцы. Спустившись к нам, он вытер руки о шорты и, улыбаясь, произнес: - Наконец-то увиделись. Знаешь, - обратился он к Вике, - сколько раз я его приглашал, но у него все дела. Чем он у тебя занят?
        - Да ты что? Мне он ничего не говорил. А дела? Да кто вас мужиков знает. Все что-то находите, а вероятнее обычная лень.
        - Антон, познакомься, мой коллега Роман, - встрял я в разговор. Антон протянул руку, и они поздоровались. - Проходите. А где сын?
        - Ему с нами скучно.
        - Я его понимаю. Мы будем о своем говорить, вспоминать, а ему это не интересно.
        Достав из багажника сумки, мы прошли в дом. - Да, Антон, Роман привез мясо, которое по какому-то особому рецепту.
        - Ну и ладно. Все надо пробовать. Складывайте здесь пожитки, и пошли за дом. Мясо сразу берите, я мангал уже поставил.
        Мы вышли на задний двор. Там тоже была лужайка, Антон любил простор. На площадке, в стороне, стоял мангал, беседка, увитая диким виноградом, располагалась перед нами, справа, между двух деревьев, был натянут гамак, к которому направилась Вика, сказав мне на ходу: - Отдыхай. Обратно машину поведу я.
        - Как тебе повезло с женой. Если бы у меня была такая, я бы от нее не отходил.
        - Вот и я ему о том же, а он все дела.
        - Не ценит он, Вика, тебя, не ценит.
        Все это время Роман молчал, и мы прошли в беседку, где на столе стояла откупоренная бутылка красного сухого вина.
        - Давайте за встречу, за знакомство, - и Антон налил в стаканы.
        - Не плохое. Я вас угощу сегодня тоже отменным, - отпив, резюмировал Роман. - Пожалуй, займусь шашлыком, - и он пошел к мангалу.
        Когда он ушел, мы сели за стол.
        - Ты не очень изменился, - посмотрел я на друга. Мы не часто виделись, но не теряли друг друга из вида. Сегодняшняя встреча была одна из немногих, когда мы могли просто сидеть, пить вино, вести разговор, не задумываясь о сказанном. - Ты не устал быть один? Все - таки вечерами одиночество не лучший собеседник.
        - Привык. Я больше здесь, где тишина, простор, дома появляюсь редко. Что там делать? Раньше была семья. Я так думал, но, увы, не получилось.
        - Дочь видишь?
        - Встречаемся. Сюда приезжает, в студию забегает. В этом плане все нормально.
        - А что не нормально?
        - Нет уюта. Как ни крути, а уют в доме создает женщина. Не зря говорят домашний очаг. Раньше тепло в доме поддерживалось благодаря очагу. А теперь? Живем для себя. Я не обижаюсь на свою бывшую жену, мы с ней просто разные люди. Банальная формулировка, понимаю, но как сказать, иначе не знаю. Я, конечно, не идеал, но финансово ее не обижал.
        - Это как?
        - Иногда близкого человека, если он гордый, можно обидеть, давая деньги на его нужды, прямо ему в руки. Иногда лучше положить и все.
        - Знаешь, некоторые очень даже хотят, чтобы их обидели финансово, - засмеялся я.
        - Это материальные отношения. Там нет души.
        - Ну, о душе лучше с Романом.
        - А откуда он взялся?
        - Да приехал на какие-то курсы, к нам зашел в клинику. Так общались. Не хотелось бросать его на выходные одного, - солгал я. Но что было делать, правду не скажешь. Пока мы вели, в общем, беспредметный разговор, Роман колдовал над мангалом. Нам же с Антоном, предоставлялась возможность бездельничать. Обстановка позволяла не забивать голову проблемами и давала возможность наслаждаться природой.
        - У меня все готово, - услышали мы голос, - Вика, прошу к столу.
        Антон поднялся, сходил за беседку и принес пучок зелени, лука: - Так по мелочи выращиваю, чтобы была свежая, - и положил все на стол.
        Роман принес шашлык, сходил за вином и через пять мнут, мы держали в руках шампуры и перед каждым стоял стакан с вином из бутылки Романа.
        - Не надо снимать шашлык с шампура. Откусывайте так. Попробуйте.
        Я чуть надкусил мясо, и он сразу оказался у меня во рту, без особых усилий. Его не надо было жевать в обычном понимании. Оно словно само распадалось на волокна. Я действительно не ел такого. Мясо было нежным, имело привкус горного воздуха с ароматом трав.
        - Да, не обманул, - выразил общее мнение Антон, когда тоже откусил. - А вино? - он отпил, подержал во рту и проглотил, - чье?
        - Итальянское, из винограда с гор. Такого вина много не делают, домашнего изготовления.
        - Рецепт мяса спрашивать не буду, так как кроме заготовки, надо уметь его и готовить. Пусть останется впечатление. Как думаешь, Вика? - обратился друг к жене.
        - Согласна. Ты, Роман, чародей.
        - Ну, что ты. Это просто опыт.
        - Если ты так все остальное делаешь хорошо, я имею в виду приготовление блюд и выбор вина, то у тебя должно быть много поклонниц. Легко завоевываешь сердца женщин, прямо за душу берешь!
        - За душу не беру, но вот душу знаю.
        - Ты женат?
        - Нет. Не получилось, да и не испытываю желания.
        - Что так?
        - Мне одному лучше. Я эгоист.
        - Эгоисты с такими способностями должны много женских душ разбередить.
        - Есть такое дело. Но что делать? Меня уже не исправить. Но в этом есть своя прелесть интрига, игра.
        - Игра?
        - А как же! Игра в соблазнение, искушение.
        - А не жалко? - подал реплику Антон, - может быть, не встретил свою половинку? Меня вот посещают мысли, почему люди расходятся? Для чего тогда и кому надо было, чтобы сначала встретились, а потом стали, как чужие.
        - А может это испытание? - заметил я.
        - Чего? Нервной системы? Это никому не нужно.
        - Испытание души, например.
        - Если она есть, то это тонкая материя. Нас вначале привлекает внешний вид, а уж потом все остальное, - Антон задумался и, отпив вина, продолжил, - так, что душа изначально где-то прячется, а когда остаешься наедине с телесной оболочкой, то вдруг понимаешь, что души молчат. Поговорить им не о чем. Вот и спрашивается - кому это надо? Избитая фраза «браки заключаются на небесах», звучит коряво. Если бы это было так, то ошибок бы не было. Если Всевышнему все равно, то, как в ЗАГСе засвидетельствовали, то так тому и быть.
        - Если бы браки заключались на небесах, то это было бы брачное агентство, - усмехнулся Роман, - а Всевышний только и делал бы, что вел картотеку. Я думаю у него более масштабные дела. А ошибки в браке это от лукавого, может быть, - и он взглянул на меня.
        - А ему значит, есть дело? - отшутился Антон, - Ему-то это зачем? Какая корысть?
        - Как я и упомянул - игра. Игра в добро и зло. Их вечная борьба за человека. Чем больше разочарований, тем слабее души.
        - Интересно, что он с ними делает? - подключилась Вика. До этого она, молча слушала наш разговор, но я обратил внимание, что она с интересом рассматривает Романа. Неужели, что-то в ней промелькнуло, и она стала догадываться о его не обычности. Хотя вряд ли.
        - Да ничего не делает. Копит, наверное, а потом укрепляет веру в себя. Он может дать тот, что не может дать Всевышний и притом сразу, - ответил Роман.
        - Это, верно, - снова подключился Антон, - всё сразу и сейчас за душу.
        - Не всякую душу, он возьмет, а уж тем более купит. Зачем ему пустая душонка мелкая и никчемная. Интерес представляют души сильных людей, с внутренним стержнем, которые могут своими действиями, словами оказать влияние на других. А остальные это так, для количества. Из многих, почти пустых, соберется одна приличная.
        - За тридцать сребреников?
        - Не стоит уходить так далеко. В истории все так запутано, что правду знают лишь те, кто присутствовал при событии. А их уже нет.
        - А Иисус?
        - А он что, лично проклял Иуду? Что-то я такого не помню. Он умел прощать, - резюмировал Роман, - и не известно, как бы развивалась история, если бы не произошло то, что произошло. Значит, это было нужно.
        - Кому?
        - Ну не дьяволу же! Ему в этом как раз интереса не было. Вера укреплялась.
        - Да брось те, вы, - с горечью сказал Антон, - вера, искушение! Я иногда думаю, что в большинстве из нас больше от Иуды, чем от Христа.
        - Это почему? - поинтересовался я.
        - Меркантильные мы. Все ищем материальные блага, все хотим лучше, больше. Не поверите, но вот здесь, на природе, я могу быть собой. Не прятать свои гаденькие мысли от себя. Отдыхаю, как говорится душой. А в городе? Все суетимся, спешим, что-то делаем. А когда посмотрим, а оно это было надо? Суеты много, а результатов - пшик. Процесс ради процесса.
        - Что вернуться к сохе?
        - Не перегибай. Лишнего много. А что касается небес, может быть, они есть, где решают, как и что, только не понятны их действия. Не вижу логики. Вот потому в сказки не верю.
        - А хотелось бы? - улыбнулся я.
        - Хотелось бы.
        - И в какую?
        - В добрую. Где каждый знает, что ему нужно делать и не лезет в чужие дела, где люди, как в песне «встречаются, влюбляются, женятся».
        - А если бы в сказке был Всевышний, чтобы ты спросил у него?
        Антон задумался, вновь отглотнул вина, отвел куда-то взгляд, словно там был написан вопрос и произнес: - Что такое грех? Много ли он простил грешников? И кого считать грешником? Зачем он позволяет ими быть, чтобы потом расплачиваться за грехи, которые он позволил по - умолчанию.
        Никто ничего ему не ответил, даже Роман.
        - Да ладно, хватит о том, о чем мы представления не имеем, - заявила Вика, - давайте просто есть, пить, отдыхать. Мы зачем встретились?
        - Верно, Вика. Вот, женщина, уже устала от нашего бормотания и рассуждения. Знаете что, пошли в поле, там такая красота! И вот что, - Антон понизил голос до заговорщического, - у меня есть воздушный змей. Сам сделал. Пойдемте радоваться.
        - Ура, - захлопала в ладоши Вика, - еще никогда не запускала змея.
        - Чаще приезжайте, я вас научу помнить и окунаться в детство. Одевайтесь. Там мошки много.
        - Да нет ее. Погода не даст им житья, - уверил Роман.
        - Или кто-то, - подал реплику я.
        - Или кто-то - согласился Роман.
        Вика и Антон не обратили на нашу словесную дуэль внимания, и пошли в дом.
        В дальнейшем день прошел как в сказке или его словно достали из далекого детства. Мы запускали змея, собирали для Вики полевые цветы, из которых она плела нам венки. Вечером Антон принес самовар, и мы пили чай, наливая кипяток из него.
        Возвращались мы поздно, когда уже стемнело. Машину вела Вика. Свет фар выхватывал пустующую дорогу, на которой лишь изредка попадались встречные машины.
        - Как тебе, Роман, день? - после того, как выехали на трассу, спросила Вика.
        - Замечательно. Узнал для себя много интересного.
        - Это в чем проявляется?
        - Что есть отношения, которые основаны на теплоте, понимании, бескорыстии.
        - А что у тебя иначе?
        - Да все больше иное. Все какие-то сделки, интриги, недосказанность.
        - Неужели? А так хочется прямоты и честности? - съехидничал я.
        - Дима, не наделяйте меня исключительным правом на ложь, - и он шутливо погрозил мне пальцем, - я не святой ясное дело, но все же.
        - Да уж, где набраться святости.
        Когда мы подъехали к тому месту, где утром забирали Романа, он обратился к Вике: - Очень приятно было познакомиться. Антон прав, вы настоящая спутница жизни, я это чувствую.
        - Ладно, хоть не попутчица, - отшутилась жена.
        - И вам, Дмитрий, спасибо за приглашение. Я это учту и запомню.
        - Постарайтесь. Кто знает, что нас ждет.
        - Кому надо, тот и знает. Увидимся в понедельник. Спокойной ночи, - и он вышел из машины.
        Дома сын ждал нас и не спал. Едва мы вошли в квартиру, он вышел навстречу.
        - Ну вот, все в сборе.
        - А ты соскучился?
        - Есть такое дело. Одному скучно. Хотел уже звонить, куда вы пропали. Ладно, я пошел спать.
        Я посмотрел на часы, было уже половина первого. Приняв душ, мы тоже легли спать.
        - Странный он какой-то, - сказала Вика.
        - Почему? - поняв, о ком она говорит.
        - Не знаю. Но вот говорит вроде бы обычные слова, но смысл в них чувствуется иной. Не глуп, хорошо одевается, без шика, но со вкусом и дорого. Привлекателен, я бы сказала, чертовски привлекателен и один? Не укладывается все это в голове. И еще, - она повернулась ко мне, - он за весь день ни разу не снял очки, даже когда стало темно.
        Я улыбнулся ей, поцеловал: - Не забивай себе голову, у каждого свои прихоти.
        - Думаешь?
        - Уверен, - и погасил свет.
        Глава 9. Встреча 3 - Грешники.
        Наступила новая неделя. Воскресенье мы провели с Викой дома. Желания куда-либо идти не было, да и приехали поздно. Хотелось просто лентяйничать, и день прошел тихо, по-домашнему.
        В понедельник не отличался от предыдущих, но в нем появилась интрига. Днем ко мне зашел Константин.
        - Как провел выходные?
        - На дачу, к Антону ездили.
        - Это к художнику? - Я в свое время познакомил их. - И как он?
        - Я ему завидую. Живет на природе, созерцает мир, как ты и мечтал. Правда, без немой собеседницы.
        - С Викой ездил? Я хотел было пригласить твоего друга Романа, но он пропал, а телефона я его не знаю. Ты знаешь, где он?
        - Он ездил с нами.
        - Ну вот. Могли бы и меня пригласить, - сделал он обиженное лицо, - ты, когда его увидишь? Очень занятный человек. Практичный, с чувством юмора, не то, что ты. Я думаю, у меня с ним могут найтись общие интересы. Как думаешь?
        - Даже не сомневаюсь. Обязательно найдутся. У него всегда в голове много занятных идей. Увижу сегодня. Что-то передать?
        - Передай привет и попроси его зайти ко мне, когда сможет, - и Константин вышел.
        Уже после работы, по традиции, Роман ждал меня у выхода из клиники.
        - Добрый вечер. Как ваше настроение сегодня? Вы готовы?
        - Всегда готов. Хотя к таким встречам нельзя быть готовым, слишком уже неординарны они. Вам привет от Константина и просил зайти к нему, как найдется время. Он прямо рвется к вам.
        Роман вздохнул и промолвил: - Как все прогнозируемо. Хотя, что касается встреч, то они и не могут быть простыми, обычными, не каждому выпадает такой шанс. Поехали?
        Как только машина отъехала от клиники, я спросил: - А он многих прощает? Я тут в выходной подумал над словами Антона о грешниках. Действительно, а много их?
        - Много, - Роман задумался и грустно улыбнувшись, продолжил, - много. Он, я думаю, прощает всех, но у каждого свой срок прощения. Грехи не прощают, как думают люди совершившие их и, покаявшись. Запомни. Грехи не прощаются, по мере покаяния, грехи копятся. Это уже потом прощаются все единовременно, но не земле. А в процессе жизни, покаяние - для снятия тяжести с души. Он добрый. Он любит людей.
        - А вы?
        - Я? - Роман задумался. - Нет. Я людей не люблю. Я их жалею.
        - Вы!
        - Не удивляйтесь. При всей своей темной сущности я тоже бываю сентиментален. Любить - нет. Это не мое, тогда я потеряю свою силу. А жалеть иногда жалею.
        - И когда?
        - Когда у человека есть любовь. Не вера. Когда вера - это борьба с его верой. Это азарт, страсть победы, жажда наслаждения от игры. А вот любовь сильнее. Человек может согрешить, и чаще всего его грех настолько мал по сравнению с силой любви, что я не беру его душу, хотя порой он готов ее отдать за любовь. Но и у меня есть свои правила. В аду ему делать пока нечего, а в рай грехи не пускают.
        - А где находится рай и ад?
        - Спроси у него.
        Остаток пути мы проехали молча. Когда, уже в квартире, все расселись на свои привычные места, я спросил у Создателя?
        - Что такое грех? Это ваше понятие?
        - Да, это я придумал. Грех - предательство самого себя.
        - Как это понимать?
        - Когда личное «я» превыше всего, когда равнодушие убило в нем доброту. А он таким не родился. Он предал себя.
        - То есть, человек рождается безгрешным?
        - Да.
        - Но, как, же утверждение, что человек рождается во грехе? Разве не вы это придумали?
        - Не надо мне приписывать то, что люди сами придумали, оправдывая свои низменные страсти. Если бы я решил, что зачатие человека и его рождение считать грехом, то, наверное, мне достало бы ума, придумать иной способ размножения. Не знаю, как мне пришла идея совместить наслаждение с зачатием. Да, наверное, иначе и быть не могло. В противном случае, человечество давно бы уже вымерло.
        - Но вы сделали так, что женщина рожает в муках? Зачем?
        - То, что дается легко, то не ценится. Роды в муках - надежда на то, что женщина более трепетно будет относиться к ребенку, а иначе, зачем бы страдала. Конечно, есть исключения, но это уже моральная сторона женщины, а не природная.
        - А при сотворении человека, вы думали сделать людей безгрешными? Есть такие?
        - Я таких не знаю. Другое дело, что в процессе жизни человек меняет свои взгляды на жизнь, на отношение к окружающим. Начинает понимать, что есть добро, что есть зло. Таких не много, но есть.
        - И что только они попадают в рай?
        - Грех греху рознь. Нельзя всех равнять под одну гребенку. Это люди.
        - Так зачем вы сотворили человека, который практически всегда живет в грехе?
        - Вы сами такими стали. Здесь моей вины нет.
        - Расскажите, как человек становится грешником?
        - Как я и сказал, человек рождается безгрешным, но в разных условиях. Но не условия определяют его будущее. В одной семье - разные дети, хотя условия одни. Родившийся в бедности, в жестокости, не всегда становиться таким же. Родившийся в благополучии становится тираном, деспотом. Почему так происходит? Человек предает свое духовное состояние и во главу своих помыслов ставит удовольствие, не важно какое, физическое или моральное. Он может упиваться от боли, а может наслаждаться унижением других. Даже убийство, убийству рознь. Убивать невинного - грех, защищать свою землю, близких - нет.
        - Но вы, же могли сделать так, чтобы не было войн? Почему не сделали?
        - Я не ставил целью воспитывать человечество все время. Вы познаете жизнь не только через радость и успех, но также через боль и поражения. Разве история человечества не показала, что все военные победы временны? Любой захватчик, теряет свою власть. Но для этого необходимо время, чтобы люди душевно окрепли, изгнали страх рабства, преклонение из себя. Да, бывает, что униженные, став влиятельными, становятся еще более жестокими, чем были по отношению к ним. Значит, еще время не пришло. Если бы я убрал его, то на его место пришел бы другой, не лучше. Человечество не созрело для другого правителя, а тому хочется упиваться своей властью. Пока терпите, царство разумности не наступит. Как вы говорили ранее, царство неразумности еще пока сильно в вас. Только когда человек сможет нести ответственность за других, не прося ничего взамен, тогда он перестанет предавать себя. Мне жаль, но я не считаю себя виновным в ваших грехах? У вас есть все, питание, ресурсы. Что еще надо? В вас живет жадность, зависть. Неравномерность природных ресурсов обеспечивает расселение человечества по всей земле, иначе вы уже давно
бы стояли на плечах друг друга. И что мне тогда вмешиваться, регулировать рождаемость? Тогда зачем я вам дал свободу выбора? Даже свободу веры в меня. В противном случае, вы просто материал для эксперимента.
        - Разве это не так?
        - Я не принимаю такого обвинения. Я дал вам жизнь и свободу, но я не собираюсь вас пасти, как скот, у меня много других дел. Я мог бы исправить мир. Исчезнет голод, не будет войн. Но все это у вас есть. Вы выбираете не делать этого. Так почему в жестокости вы обвиняете меня, а не себя? Я контролирую ситуацию, чтобы она не привела к катастрофе, но и водить вас за ручку, как малого ребенка не буду, оберегая от падения, не буду. Пока вы еще если падаете, то поднимаетесь.
        - Но разве нельзя человеку, обойтись без совершения греха?
        - Пока нельзя. Страх за боль, страх за необходимость отвечать за содеянное, еще держит вас в рамках и выход за них есть ваш грех. Поэтому сильно согрешивших приходиться пропускать через чистку.
        - А где критерий между большим и малым грехом? Кто его определяет?
        - Я и он, - Создатель кивнул на сатану, - когда вы совершаете проступки, не повлекшие серьезные последствия - это мелкий грех, а когда от поступков страдают люди, то надо чистить. Хотя, если быть точным, чистятся все души. Все до одной. Путь разный.
        - Но страдания могут быть и моральные? Человек может страдать от безответной любви, и ради нее совершать грехи.
        - Это не грех. Безответная любовь в основном укрепляет душу. Истинно любящий, даже страдая, не причинит вреда объекту любви. Если иное, то это не любовь, а себялюбие, когда его «я» выше другого человека. А это и есть предательство себя, ради душевной корысти.
        - Вы многих прощали?
        - Всех.
        - И что надо, чтобы заслужить прощение?
        - Покаяние, но не мне. Покаяние нужно вам, вашей душе. Наивно полагать, что совершил грех, покаялся и все можно начинать с чистого листа. Нет. После вашего покаяния, как говориться «осадок остался». Вы видели, чтобы человек покаявшись, изменился? Вот так-то. Поэтому я его покаяние принимаю, но отпускаете грех вы сами себе, в тот момент.
        - И что? Человек живет со своими грехами до конца жизни? Справедливо ли это? Зачем ему тогда покаяние, если все равно потом на суд «божий»?
        - О какой справедливости может идти речь? Никто не заставляет совершать грехи! Я не принимаю упрек в свой адрес. Я уже сказал, что это надо самому человеку. Если он истинно покаялся, тогда значит, хотя бы задумался о содеянном, и может быть в будущем не повторит своего греха. Что касается «суда божьего». Нет, как такового суда, где все взвешивается «за» или «против». Дается возможность взглянуть на все, что было сделано при жизни. Я не судья вам, в том виде, как вы себе это представляете.
        - И что нет Рая или Ада?
        - Так, как себе представляют люди - нет. Ад это время на осмысление прожитой жизни. Будет возможность просмотреть ее без боли и страха, чтобы понять, как ее надо было прожить. Кто-то возвращается обратно в мир реальности, чтобы получив шанс исправить свои ошибки, но в новом виде. Рай и Ад находятся на небесах, над землей. В Аду нет кипящих котлов. Это вымысел. Но все хуже, чем вы думаете. Души испытывают муки за содеянное. Мне не нужны ваши покаяния в грехах ради слов. Слова часто для вас пусты, просто звук. Мне же грешить не в чем.
        - Так все-таки есть Рай или Ад?
        - Ад не существует, как место, где горят души. Смысл? Зачем мне это делать? Я изначально нацелен был на создание добра. Да, я могу быть жестким, но не жестоким. Изначально я создавал мир для радости. Если вы что-то сделали против меня, то я должен мстить? Мне легче все уничтожить. Глупо представлять, что я наслаждаюсь вашими мучениями.
        - И как чувствуют себя грешники после жизни?
        - Я не могу это объяснить, но могу показать.
        Свет стал гаснуть. Все погрузилось в первоначальную тьму, но затем вдалеке стало чуть светлеть. Мои глаза начали выделять из темноты образы. Это напоминало просмотр фильма, только все, как бы в реальности и я смотрел не на экран, а сверху вниз.
        Глава 10. Дорога в ад.
        То, что я увидел, было мрачно. Это не было темнотой, это не было сумерками, точнее сказать это было время вечного позднего вечера, когда темнота еще не поглотила, но счет уже практически исчез.
        Я словно стоял на горе и видел, что слева из-за горы идет дорога, выложенная булыжником, и уходит вдаль к горизонту. По дороге шли люди, их босые ноги скользили по булыжникам, но движение, не прекращаясь, было медленным и устремленным. Люди были, как бы вне себя, как зомби. Одеты все были во что-то серое типа хламиды. Над горизонтом поднимался большой столб света, который выходил из земли и устремлялся в небо. Все шли к нему и, достигая его, вступая, исчезали.
        - Кто эти люди? - спросил я.
        - Грешники, - ответил сатана.
        Тишину шествия иногда разрывал звук, похожий на лязганье цепей.
        - Что это за звук? Похож на цепной, но я не вижу цепей на них?
        - Это цепи на душе, которые сковали их грехами еще при жизни, - снова пояснил он же.
        Толпа шла в жутком молчании, но присмотревшись, я увидел, что некоторые стоят на обочине, некоторые на дороге без движения, и идущие без ропота обходят их, как вода обтекает камень. Тихо обходили и шли дальше.
        - Почему они стоят?
        - Не у всех есть силы пройти путь к очищению за один переход. Их души еще держаться за реальный мир, вот эта память и не пускает. Они еще не до конца порвали с реальностью, их души, как на резинке, которая уже натянулась до предела, но еще не порвалась.
        - Почему они идут так тяжело?
        - Грехи тяжелы, потому, как они или их следствие - материальны. Это благость духовна и легка.
        Вдруг из толпы вырвался стон. В нем чувствовалась усталость и безнадежность. Молчание остальных выражало страх и покорное смирение с неизбежностью.
        - Во что они верят?
        - Что им простится.
        - И проститься?
        - Конечно, а иначе, зачем бы все это?
        - Здесь люди со всей земли?
        - Нет. Только те, кто, идя по дороге жизни, забыли или потеряли веру в себя, в Бога. Забыли, что Бог един для всех и не надо его делить. Здесь все едины.
        - Почему они идут строго по дороге? Почему не пытаются сойти с нее?
        - А куда еще идти? Да и дорога имеет границы.
        - Разве у грехов есть границы?
        - Есть. Они идут туда, где очищаются души, затем вспоминая прошлое, просматривая его, забывают. Если бы все, кто возвращается на землю, помнили свое прошлое, тогда ад был бы на земле. Нельзя получить очищение, не освободившись от греха.
        - Разве кто-то может изменить свое прошлое?
        - Прошлое меняется будущим.
        Изображение увеличилось, и я увидел пустоту в глазах шедших.
        - Почему они босые и дорога скользкая?
        - Скользкая потому что это стекают грехи с их душ, а босые, чтобы пройти по ним, ощущая освобождение от грехов. Дойдя до света, они должны полностью освободиться от грязи своих грехов. Там они теряют свой внешний физический облик, который мы видим. Нельзя подняться, пока грехи еще держат, потому-то и идут медленно и долго.
        Все эти пояснения давал мне сатана. Создатель молча наблюдал за происходящим внизу, не вмешиваясь в наш разговор. Но стоя рядом с ним, я чувствовал добро, которое он распространял на идущих, словно пытался облегчить их участь, но понимая, что другим путь быть не может. Вдруг из толпы до меня донесся голос:
        - Куда идем? Не видно же не зги?
        - Твои глаза перестали видеть свет, который впереди, - кто-то ответил ему, - поэтому ты не идешь, а топчешься на месте. Когда осознаешь, пойдешь дальше.
        - И когда это будет?
        - Когда услышишь не свой голос, а глас. Кто хочет его услышать - услышит и поймет куда идти. Ты не готов к очищению от грехов.
        - Разве они могут говорить? И кто отвечает?
        - Вы слышите мысленно, а отвечают те, кому положено следить за порядком. Иногда это те, кто прошел очищение, но не смог пройти дальше.
        - Это и есть ад?
        - Это дорога в ад.
        - А каков тогда ад?
        - Уже говорили. Это состояние в пространстве безвременья. Каждый там находится до тех пор, пока не просмотрит свое прошлое и не осознает его. Вот этот столб света их туда и переносит, но дальше все индивидуально. Там рядом нет никого, только пустота.
        - Можно посмотреть?
        - Нет. Это очень личное, и даже мы стараемся не мешать им.
        - Кто определяет, что осознание произошло?
        - Они сами.
        - Тогда, если кому-то суждено вернуться на землю, почему они снова грешат?
        - Душа, иногда проходит несколько стадий очищения и каждая стадия это необходимость пройти снова через реальную жизнь. Есть еще вопросы или заканчиваем?
        - Достаточно.
        Картина исчезла, и мы снова оказались в комнате, каждый на своем месте.
        - И все-таки, может быть можно сделать их путь менее мучительным? Их совесть тоже, наверное, гложет.
        - Понятие совести, у кого она есть, присуща реальному, живому человеку. И поверьте, они не мучаются в вашем понимании этого слова. Они страдают от содеянного, но иначе нельзя. Не страдая нельзя осознать свое прошлое.
        - Хорошо, но если это дорога в ад, значит, есть дорога в рай? И какова она? Если дорога в ад так мрачна, то другая светлая и с песнями и плясками?
        Тут Создатель улыбнулся и впервые заговорил: - Ценю ваше чувство юмора. Оно у меня тоже есть, но не до такой степени. Но без юмора сложно. Глядя на то, что вы делаете со своей жизнью - остается только смеяться. Что касается вопроса, то, что вы видели в его ведении, - и он посмотрел на сатану, - другая ему не подвластна. Предупреждая ваш вопрос, отвечу, ту показывать нельзя. Ему это ни к чему, а вам вообще без надобности. Но там, конечно, все без мрака. Вот когда вы, что-то сделали хорошее и испытываете блаженство от сделанного или полученного, вот примерно такое же состояние и там.
        - Думаю вам достаточно пока информации для осмысления увиденного, - вступил сатана, - предлагаю вам, Дмитрий, отдохнуть. Закончим?
        - Я согласен.
        Только я произнес ответ, как оказался за рулем своей машины, которая стояла во дворе.
        «Вот ведь, все - таки не устоял, Роман, без эффектного окончания. Тогда уж сразу бы домой возвращал. Хотя может быть для разнообразия и так надо, но мог бы намекнуть» - подумал я, придя в себя, и включив зажигание, поехал домой.
        Глава 11. Вдвоем у Ирины Сергеевны.
        На другой день я, я проснулся, как обычно, С удивлением обнаружил, что ночь мне не принесла никаких сновидений, с учетом вчерашнего просмотра. «Значит с психикой все в порядке - поймал я себя на мысли, - это радует». Хотелось увиденное считать сном и забыть, но увы, я понимал, что на текущий период моей жизни, мое состояние вечно находится между реальностью и нереальностью, как бы между светом и тьмой. Тьму я уже видел, а вот свет мне не показали. Пора бы уже заканчивать с этими заседаниями. Они затягиваются. Эти броски в иной мир начинают привлекать своей неординарностью. Я пока не замечал за собой, но уходя, надо возвращаться. Ладно, утро наступило, и пора начинать свою жизнь, а не предаваться мыслям. Потянувшись, и повернув голову, обнаружил, что Вики нет. Набросив халат я, по пути в ванную, заглянул на кухню, увидел ее там.
        - Доброе утро!
        - Доброе! На тебя кофе сварить?
        - Буду признателен.
        Пока я занимался водными процедурами, кофе был готов. Вдыхая его аромат, сидя за столом напротив Вики, испытывал блаженство. Утро наступило.
        - Ты сегодня, когда заканчиваешь? - Вика смотрела на меня, поднеся чашку ко рту.
        - Не знаю. Я сегодня до обеда, а там хотел сходить в гости.
        - Один? И к кому?
        - Не ревнуй. К Ирине Сергеевне с Романом.
        - А что вам там делать? Живет старушка тихо, спокойно. На черта вы там нужны?
        - По поводу черта не знаю, отвечаю только за себя.
        - Ну да, а Роман в роли черта?
        - Почему бы и нет. Сама говорила он странный, так пусть странность соприкоснется с духовностью.
        - Не пойму я тебя. Что ты носишься с этим Романом? Передай его Косте, пусть к другим врачам отправит.
        - Отправит, не волнуйся. Он скоро уедет.
        - Ладно. Я к чему спросила. У нас сегодня показ, я закончу поздно, и если у тебя будет возможность, заезжай за мной. Позвони предварительно.
        - Договорились.
        Допив кофе и одевшись, я отправился на работу на машине. Вика не хотела иметь свою машину, ей удобнее было иногда пользоваться общей, не хотела она стоять в пробках. Придя на работу, я позвонил Ирине Сергеевне. Приятно слышать голос человека, который никуда не спешит и может себе позволить говорить спокойно, тихо и размеренно.
        - Ирина Сергеевна, вас беспокоит Дмитрий. Добрый день.
        - Здравствуй, Дима. Телефонный звонок не причиняет мне беспокойства, наоборот, это говорит о том, что меня еще помнят. Но раз ты позвонил, значит что-то нужно?
        - Я хотел напроситься к вам в гости и не один. У меня знакомый приехал, интересный человек. Если не возражаете, мы приедем часа в два?
        - Не возражаю.
        - К чаю, мы все принесем.
        - Дима, если ты думаешь, что я буду возражать против добавок к чаю, то нет. Я хоть и пожилая, но женщина и любое внимание мне приятно. Приходите.
        Мы попрощались. Теперь оставалось найти Романа. Учитывая, что мне не был известен его номер телефона, да и был ли он у него, оставалось надеяться, что он помнит о первоначальной договоренности и появится сам. Я даже не сомневался, предчувствуя его появление, он не мог оставить меня без своего внимания, пока участвовал во всем этом действии с заседаниями. Предчувствия меня не обманули.
        Около десяти часов, в перерыве между пациентами, в дверь тихонько постучали, и на пороге появился Роман. На это раз он был не в своем обычном наряде ковбоя, а в белых парусиновых брюках, хлопчатобумажной рубашке бежевого цвета и такого же цвета туфлях. Только очки были теми же.
        - Приветствую вас, мой милый друг!
        - Привет. Мы уже друзья? - спросил я с ухмылкой.
        - Не ерничайте. Друзей у меня просто быть не может. Это нонсенс, но что-то такое приятельское я к вам испытываю. Почему? Я не забиваю себе этим голову, пусть иногда чувства поиграют.
        - Спасибо. Рассчитывать на попадание в рай с первого захода мне вряд ли светит, так может быть, когда пойду другой дорогой, мне сделают одолжение по-приятельски, чтобы путь не был таким тяжелым и скользким.
        - Может быть, может быть. Но я принял к сведению ваше пожелание и чем смогу помогу.
        - Да это все в вашей власти!
        - Власть штука тонкая. Ей пользоваться тоже надо уметь. Вы нормально перенесли вчерашнюю картину? Ничего не снилось? Кошмары не мучали?
        - Как ни странно, спал спокойно. Пища для размышления есть.
        - Да вид не самый страшный, там больше не физических, а душевных страданий.
        - Я это понял. А что вы вчера так закончили заседание? Я вдруг оказался в машине. Здесь вы меня шокировали.
        - Это была шутка, захотелось что-то такое выкинуть.
        - Удалось. Я вас ждал сегодня. Звонил старушке, она нас ждет к двум часам. К чаю, мы принесем все сами. У вас есть время для встречи?
        - Время? Дима, оно всегда со мной. Я, конечно, не могу, как Создатель управлять им, но кое-что подвластно и мне. К тому же, вы в моем графике всегда под номером один.
        - В каком графике? - удивился я.
        - В графике встреч. Не удивляетесь, если я здесь, должен же я встречаться с людьми. Но об этом потом. Я пошел, приобрету что-то для чая. Когда встречаемся?
        - В час у меня в кабинете. Вам дать денег для покупок?
        - Денег? Мне? - Роман заразительно, от души, если она у него была, засмеялся, - что я буду с ними делать? Их количество для меня не ограничено, и не забывайте я и так могу получить все, что необходимо.
        - Тогда на ваш вкус.
        - Не прощаюсь, - и Роман вышел из кабинета, пропуская входящую пациентку.
        В час дня, когда закончился прием, Роман появился в кабинете: - Я готов.
        - Я тоже, что вы там принесли, - кивнул я на пакеты, которые он держал в руке.
        - Так всякую мелочь. Чай, всякие восточные сладости.
        - А что нибудь посущественнее, что можно оставить после себя?
        - Обижаете, - и он приподнял один из пакетов, - я понимаю, что пожилой человек не всегда может позволить себе купить качественные продукты.
        Мы вышли, минуя коридоры на улицу к машине.
        - Хорошо, что Костя нас не видел, а то зацепился бы языком. Куда? Зачем?
        - Ну не сложно от него отвязаться, пообещав что-либо. Или вы сомневаетесь во мне?
        - В вас? Нет. Знаю, что возможно если не все, то многое.
        Мы без пробок доехали до дома Ирины Сергеевны. Припарковав машину, поднялись. Когда она открыла дверь и пропустила нас в квартиру, то вопросительно взглянула на меня.
        - Ирина Сергеевна, познакомьтесь - Роман, мой коллега.
        - Очень приятно, проходите.
        - Мы сначала на кухню, разгрузить пакеты.
        - На кухне Роман поставил пакеты на стол: - Ирина Сергеевна в этом пакете то, что только для вас. Вы потом посмотрите и разберетесь, а пока я поставлю его в холодильник, - и, открыв его, он поставил пакет на полку, - а в этом пакете, - он открыл его и стал доставать, - для нашего чаепития.
        Первым показался какой-то брикет.
        - Это чай, я его сам заварю, - пояснил Роман. Затем на свет появились разные коробочки и баночки с печеньем, лукумом, конфетами. Наша хозяйка, молча смотрела на все это изобилие. Когда пакет опустел, она сказала: - А не слишком много?
        - Вы думаете, что мы не уйдем, пока все не съедим? - пошутил Роман.
        - Нет, не думаю, но думаю, что этого много.
        - Возраст надо уважать и баловать, как малых детей.
        - Спасибо.
        - За что? - удивился он.
        - За то, что сказали возраст, а не старость.
        - Я пытаюсь быть внимательным, когда получается. Но давайте заваривать чай.
        Пока он заваривал чай, хозяйка раскладывала все по вазочкам, а я относил в комнату. Минут через двадцать мы сидели за столом, и Роман разливал чай.
        - Я никогда такого не пила и даже не видела.
        - Увы, его не купишь здесь. Это китайский чай, очень редкий.
        - И где же вы его взяли? С собой привезли? - съехидничал я.
        - Да так, заскочил к одному знакомому китайцу. Он мне немного обязан и подарил этот брикет. Вы Ирина Сергеевна видели, как я отламывал от брикета, вот и вы так заваривайте.
        - Видно, не так уж и немного, если такой чай подарил, - не отставал я.
        - Все относительно. Я ему оказал услугу, благодаря которой он процветает. За это надо платить?
        - Чаем?
        - И чаем тоже. Ирина Сергеевна, я смотрю у вас так много фотографий. Это ваши близкие, - продолжил мой «коллега».
        - Близкие и дальние. Это моя жизнь, моя родословная.
        - Мельком на них посмотрев, я могу судить, что вы не из крестьянского происхождения.
        - Угадали, у меня дворянская кровь.
        - Теперь понятно, откуда манера держаться, - подключился я к беседе.
        - Наверное, хотя я жила обычной жизнью. Приходилось иногда скрывать свое происхождение, но это время ушло. Во всяком случае, мне уже не помешает.
        - А на сколько обычной? - Роман поставил чашку на стол и посмотрел на нее.
        - Наверное, как у большинства людей. Сначала жила верой и надеждой, а затем перешла в область реального, потихоньку освобождаясь от иллюзий в мечты.
        - Очень жалеете, что некоторые иллюзии исчезли?
        - Очень. А иначе, зачем было мечтать? Только глупые люди скажут, что им равно. Не все равно. Всегда жаль, что не все мечты сбылись. Всегда. Надо уметь переживать это, безболезненно.
        - И много мечтали?
        - Много, - она улыбнулась уголками губ, - цель и мечта не всегда совпадают. Цель - конкретное, мечта больше из области духовного, что хотелось бы. Может быть и к лучшему, что так. Если переесть мечтать, перестаешь верить.
        - Во что?
        - В жизнь. Вера нужна в себя, в то, что есть кто-то над нами, кто поможет в трудную минуту.
        - А если не поможет?
        - Значит таков жизненный путь. Не судьба. Надо учиться рассчитывать в первую очередь на себя.
        - Но помощи хочется?
        - Конечно.
        - От кого угодно?
        - Ну, нет. Надо понимать, что порой помощь не бывает бескорыстной. Если от Бога, то она от любви, если от дьявола, то с оплатой.
        - Вы думаете, дьявол, всем оказывает помощь?
        - Я думаю, никому не оказывает, иначе он был бы не дьяволом, а ангелом. Кстати, а почему вы в очках? У меня не так ярко.
        - У меня глаза воспаленные, поэтому пока ношу очки. Но возвращаясь к сказанному - он и есть ангел, только темный.
        - Падший ангел, падший. Любое существо упав, хочет подняться. Он не исключение. Я не знаю, что было, да и было ли, но упав, он хочет подняться, чтобы его имя упоминали не в связи с черными делами, а в связи с добрыми.
        Все это время я слушал и наблюдал за их реакцией, не вмешиваясь, стараясь, чтобы каждый сказал то, что хочет. Мне было интересно.
        - Кто знает, кто знает. Может быть, его устраивает его состояние.
        - Возможно, но я уже могу, имея опыт, думать и рассуждать, да и времени у меня свободного много. Для чего ему искушать людей? Цель? Что с ними делать? Собирать войско из душ? Наивно. Он не глуп, думаю, понимает, что противостоять Господу не в его силах. Бог один, он же его и создал, но не думаю, что наделил силой равной своей. А дьявол своими действиями пытается утвердиться, показать свою значимость и ему это удается. Мы первые помощники.
        - В чем?
        - В желании соблазняться. Стали забывать, что есть порядочность, доброта.
        - Вы думаете, что если бы все стали порядочными, праведниками, то он исчезнет?
        - Не исчезнет. Все не могут быть праведниками. Я в это не верю. Как только человек перестает бороться со своими соблазнами, страхами - он исчезнет, как разумное существо. Он станет послушным и скучным.
        - Здесь я согласен. Скучным, однообразным. Все праведники зануды. Через пять минут разговора хочется спать.
        - А вы их видели?
        - Доводилось мельком.
        - Повезло. Я за свою жизнь не видела.
        - Но искушение было?
        - Не единожды.
        - И как?
        - Пока живу, но не думаю, что мне приготовлено место в раю.
        - Почему так?
        - Жизнь полна соблазнов. Были и у меня. Большие или маленькие, не знаю. Мои грехи не мне судить. Когда предстану, тогда и узнаю.
        - Вы думаете, что там есть суд?
        - Не думаю. На всех времени не хватит, если устраивать для каждого из нас судебные процессы. Я уже говорила Диме, что не понимаю, если кто-то создал мир и людей, то почему так не справедлив мир, так противоречив.
        - Создание не предусматривает, проводника по жизни. Дана вера в себя, в Бога.
        - Вы знаете, Роман, можно жить без веры в Бога. Многие так и живут и по-своему счастливы. У них иной смысл жизни. Они не хотят думать о душе. Это их дело. Но когда понимаешь, что финиш близок, начинаешь задумываться, а что возьмешь с собой? Да только то, что нельзя потрогать.
        - И что?
        - Веру.
        - В кого?
        - Хотя бы в себя, что жизнь не была бесполезной.
        - А если бы дьявол предложил вам продлить жизнь, может, появилась бы возможность что-то исправить? Чтобы вы ответили на такое предложение?
        Ирина Сергеевна внимательно посмотрела на Романа: - Отказалась бы.
        - Почему?
        - Я устала. Близких у меня нет, а одиночество не лучший компаньон в жизни. Я продолжала бы жить воспоминаниями. Я не знаю, есть рай или ад, но моя жизнь точно бы стала адом.
        Она замолчала, а мы не стали прерывать ее молчания. Чтобы уйти от подобного разговора, я попросил ее рассказать о фотографиях. Так пролетело два часа. Когда мы уходили, Ирина Сергеевна, пропустив Романа, попросила меня задержаться: - Знаешь, Дима, то, что ты услышал, не было отчаянием, так, минутная слабость. Я не считаю мир жестоким. У меня было время подумать об этом. Я не жалею о прожитой жизни, пусть не все получилось, но по-своему я рада, что она у меня есть. Возможно, мы больше не увидимся, так хочу, чтобы знал - я не жалею. Дима, будьте осторожны. Я догадываюсь кто ваш «коллега». Он с вами не случайно?
        - Нет.
        - Значит, вам удалось, что не удавалось никому. Будьте благоразумны.
        - Постараюсь. Всего доброго.
        - Храни вас Бог, - и она закрыла дверь.
        Уже в машине Роман спросил: - Догадалась?
        - Да.
        - Она хорошо держалась, но ей осталось не долго, а от помощи она отказалась.
        - Она ей не нужна. Думаю, что здесь вы опоздали.
        - Наверное, вы правы.
        Глава 12. Встреча 4.
        В тот день я высадил Романа по его просьбе, едва мы отъехали от дома Ирины Сергеевны.
        - Куда вы направляетесь, - поинтересовался я.
        - Мест много, где я могу появиться. Есть, где меня ждут с нетерпением, есть, где не ждут, но там я могу появиться сам. Я еще не определился. У меня много планов, но не все успею реализовать. А в чем причина вашего интереса?
        - В данном случае простое любопытство. Вы всегда исчезаете и где-то бываете.
        - Я подотчетен только себе.
        - У меня к вам несколько просьб.
        - Даже несколько? Это интересно. Начинайте с последней.
        - Почему?
        - Обычно последнюю оставляют, как наиболее значимую, хотя не всегда отдают себе в этом отчет, а если и понимают, то приберегают напоследок, и выкладывают в зависимости от развития ситуации, так сказать по обстановке, как ведет себя собеседник. Со мной можно с последней.
        - Разумно. Тогда последняя. Перед тем, как мы расстанемся, я хотел бы встретится с вами и посидеть в спокойном, тихом месте.
        - Браво, - хлопнул в ладоши Роман, - это меня устраивает. Я и сам думал об этом, но не знал, согласитесь ли вы. Решено. Место я выберу сам, я уже изучил город. День назначаем - следующий после предпоследнего заседания в семь вечера. Я сообщу вам где, по телефону. Договорились?
        - Да. Но только без всяких ваших эффектных штучек. Так беседа.
        - Само собой, на иное я и не претендую. Следующая?
        - На следующее заседание я приеду сам. Не встречайте меня у клиники.
        - Ну, это не просьба. Здесь нет ничего не обычного, и я далек от мысли, чтобы думать, что я вам надоел. Вам надо иногда побыть одному, чтобы настроиться на встречу. Так?
        - Именно. И последняя, вернее первая по вашей нумерологии. Я хочу провести заседание завтра. Фактически оно будет последним в процессе вопрос-ответ. Они не могут продолжаться долго, затягивает. Всего я не спрошу, да и не узнаю. Пора заканчивать.
        - Как знаете, хотя мне иногда кажется, что Создателю интересна такая форма общения, но он все понимает и не будет огорчен. Лишь бы он не вошел во вкус и не стал проводить подобные встречи периодически. Но, по моему мнению, ему этой встречи с вами хватит на длительный период. Глобальные и в целом общие вопросы вы задаете, а мелочь ему не интересна.
        - Откуда вы знаете?
        - Мне ли не знать Создателя! Я не знаю, что он думает, но каков он я знаю.
        - А что вы понимаете под глобальными вопросами?
        - Создание мира, несправедливость, греховность и вера. Про нее вы еще не спрашивали.
        - Об этом я хотел спросить на следующем заседании. Тогда до завтра?
        - Всех благ, - и он вышел из машины.
        Я не стал смотреть, в какую сторону он направится, и поехал на работу к Вике. Времени было достаточно, и я остался на показ, а потом вместе вернулись домой.
        И вот сегодня, я морально весь день настраивался на заседание. День, к счастью, прошел спокойно, ни капризных пациенток, ни явлений Кости с его вопросами.
        В семь часов я нажал кнопку звонка уже известной мне квартиры. Как только я отпустил ее, дверь открылась. Меня никто не встречал, и я прошел в комнату «заседаний», как мысленно ее называл. Войдя, увидел сидящего на своем месте сатану, он приветствовал меня кивком головы. Едва я сел в свое кресло, как из открывшейся в стене двери вышел Создатель.
        - Ну, вот все в сборе, можно начинать, - подал голос сатана.
        - Я хотел вас спросить о вере в вас? - начал я, - у каждого народа свой Бог, своя вера в него? Для принесения жертв, произношения молитв, люди стали строить храмы, в зависимости от своего вероисповедания. Стараясь там высказать свое послушание своему Богу. Так вы едины или Богов несколько?
        - Я многолик, но един. Мир создан мной, а как люди решили меня называть не столь важно. Что касается послушания. Мне не нужно ваше послушание. Оно нужно вам, я лишь объект поклонения.
        - Но в них вам возносят хвалу, служат молебны.
        - Храмы - это крепость для души, там человек считает себя под моей защитой и там он не одинок. Человека легче уничтожить одного, но не когда люди вместе. Храм служит местом объединения людей, защищая их души.
        - Считая под вашей защитой? А разве это не так?
        - Так. Но обращаться ко мне можно и в одиночку, но в храме человек настраивается на общий лад. Там ему легче. Читая общую молитву, человек воссоединяется душой, позывами с другими. Я слышу каждого, но общая молитва помогает, прежде всего, человеку. Жаль, что не все души слышат мой отклик.
        - Вы имеете в виду молитвы из Библии, на которую ориентируются христиане?
        - Библия документ для упорядочения обращений, чтобы исключить хаос мыслей. Все описания подводят к одному, как можно, а как нельзя, но это плохо. Иногда надо навести порядок в голове. Вселенский собор в триста двадцать пятом году сыграл важную роль.
        - А молитвы, с которыми к вам обращаются? Для чего они?
        - Я не писал молитвы, как и Библию. К сожалению, много слов от моего имени, но без моего участия и часто пытаются показать через нее реальность. Утвердить ее. Я за это не ответчик.
        - Не ответчик за реальность?
        - Только в самом начале. Дальше вы сами. Но просить легче, чем делать самим. Вы просите у меня, кто что вздумает, даже от него защитить, - и он посмотрел на сатану, - вы сами создали его у себя в голове, хоть он и реальность, и своими поступками поддерживаете его, и почему-то считаете, что я буду воевать с ним. Глупо. Это иллюзия. Я с ним уже все давно решил. Но этим вас держат в страхе.
        - Зачем человеку жить в страхе? Вам это нужно?
        - Нет. Я не ставил задачей держать человека в страхе, но насыщение души страхом заставляет принимать вас решения, что делать дальше? Озлобиться или выбрать путь добра и избавиться от страха, путем пересмотра взглядов на жизнь. Добро и зло - моральные понятия. Если бы их не было, не было бы права выбора. Что делать? Извечный вопрос, не так ли? Слепое поклонение, по принуждению? Вам предоставлена свобода, я дал возможность проявить ее, пусть даже иногда через страх, но чаще через слово. Произнося слова вслух, вы их слышите. Но, увы, все меняется. Меняются слова, как бы ни было горько об этом говорить. На веру слова уже нельзя положиться. Это вы сделали сами.
        - Может быть с его помощью? - и я перевел взгляд на сатану.
        - Нет. Он лишь подыгрывает вам, вашим мыслям, чувствам, но не вкладывает их в вас. Вы являетесь источником деяний для него. Он следствие, а не причина. Причина - вы.
        - Но люди верят в вас? Надеются?
        - Вера в меня не подразумевает выгоду. Мы не на рынке.
        - Выши послания, заветы к людям, насколько они достоверны?
        - Люди плохо слушают.
        - Но вы, же дали заветы, как указано в Библии?
        - Завет это наставление, а проще совет, не более. Принципы, если хотите, фундамент, соблюдая которые жизнь в итоге будет доставлять вам радость, спокойствие. А молитвы - средство общения со мной. Но не всегда можно передать словами, что чувствуешь. Как передать словами чувство страха, любви? Слова могут быть искажены. Трактовку посланий, каждый чувствует и воспринимает по-своему. Человек любит слова и не всегда доверяет своему опыту.
        - А что скажете вы, раз присутствуете здесь во всех лицах, как свидетель, - обратился я к сатане.
        - Я согласен с ответчиком. Человек игнорирует свой опыт. Яркие примеры - болезни, войны.
        - А вы к этому не имеете разве отношения?
        - В малой доле. Вы все сами. Зачем мне это. При снижении численности, поле моей деятельности сужается.
        Я снова повернулся к Создателю: - На веру в вас, судя по истории человечества, не раз покушались. Пытались исказить, уничтожить. Покушались на ваши образы. Покушение на образ - покушение на вас?
        - Нет, конечно. Покушение на образ не есть покушение на меня. Как можно покушаться на все, на мир, на Вселенную. На веру в меня, да, покушались, но в этом случае люди сами решают, терять ее или нет. Вера нужна вам, прежде всего.
        - Вы ограничиваете людей в выборе веры?
        - Нет. Люди сами выбирают себе веру в меня, с учетом традиций. Я только иногда корректировал.
        - Каким образом?
        - Тем, что вы называете заповедями. Они существуют, но я их не давал.
        - Так откуда они взялись эти ссылки на вас?
        - Изначально я дал свободу и человек по своей воле решал, как поступать, но в процессе его развития я увидел, что он уходит в мир жестокости. Я высказал свое мнение, как надо жить. И все.
        - Вы хотите сказать, что веру в себя вы отпустили на волю? Отдав трактовку людям? Верно?
        - В целом, да. Трактовка изначально была понята верно. Когда они писались, то основывались на принципах морали. В то время это было необходимо. Зачем мне давать жесткие заветы? Если бы я их дал, то очевидно должен был бы и контролировать их исполнение, а не пускать на самотек. Иначе получается, что я спокойно наблюдаю за их неисполнением?
        - Но ответ люди могут держать и после жизни, как кару небесную?
        - Я вам показал, что значит кара.
        - Вопрос к теме обсуждения не относиться, прошу отложить, - сказала сатана, - что после жизни вам показали, а дальше, как было говорено, все индивидуально. Нельзя подходить с одной меркой ко всем.
        - Хорошо. Что для вас человек?
        - Мое творение, за которое я в ответе. Но вся жизнь ваша - выбор. Я не собираюсь в него вмешиваться, не собираюсь порицать. Я наблюдаю за выбором, а лишь потом вы сами оцениваете себя. Я в этом помогаю, давая время на раздумья после жизни. У вас нет обязательств передо мной, как и у меня перед вами.
        - Что человек должен понять, веря в вас?
        - Я не царь для вас, а Создатель. Создатель не управляет, а создает, и я продолжаю создавать.
        - Что такое жизнь?
        - Как ни покажется вам банальным и слишком простым, но вы сами это знаете. Это период времени между рождением и смертью, который вы наполняете своими поступками, помыслами. Вы словно рисуете картину, в которой человек главный на холсте. В ней все мгновения важны, которые вы порой не цените, пренебрегаете малостью временного мгновения. Не умеете наслаждаться им. Не понимаете, что их нельзя стереть, уничтожить. Они уже были, а прошлое стереть нельзя.
        - В чем смысл жизни? Вы дали понятие, но человек до сих пор в поиске ответа?
        - В познании себя. Смысл жизни в самой жизни. Мир, в котором вы живете, материален и не может быть иным, иначе, зачем все это нужно, - проговорил он несколько задумчиво и продолжил, - мир развивается вместе с вами, но может и без вас. Вы влияете на него, но не всегда в лучшую сторону. Я стараюсь не вмешиваться, а наблюдать. Я позволяю вам иметь собственное мнение, не лишаю вас свободы, не ограничиваю вас. Все, что вы делаете - лишь процесс в поиске ответа. Все блага, что вы хотите получить или получаете, скоротечны, но ваша душа не успокаивается. Вы всегда хотите иметь больше, чем имеете, поэтому вопрос смысла жизни будет всегда, и, увы, без ответа. Достигнув цели, надо иди к следующей. Но цели под названием «смысл жизни» нельзя достигнуть. Достижение - это ограничение. Поэтому вы творите мир, открывая его для себя.
        - Вы сказали о свободе. Хочу заметить. У свободы сладкий вкус, горький привкус. И что, познание через свободу должно проходить через мучения, войны, болезни?
        - Я этого не предлагал и как уже упоминал, у вас все было и есть. Нужно ваше желание. Я уже говорил, что у вас все есть. Вы выбираете сами. Так что смысл жизни у каждого свой, он не может быть общим. Общей может быть цель, иначе вы потеряете свою индивидуальность, а я бы этого не хотел. А пока вы ищите смысл жизни, у вас есть цель, есть стремление, а значит развиваетесь. Отсутствие смысла жизни - смерть для вас. Не ищите точной формулировки, у меня ее нет.
        У меня в голове были разные вопросы, но я понимал, что все они какие-то мелочные, житейские и задавать их мне было стыдно. Надо учиться искать ответы самому.
        Пауза, после последней фразы Создателя, затягивалась, и чтобы она не превратилась в тупое молчание, сатана предложил: - Мне кажется, что пора заканчивать. У вас, как понимаю много вопросов, но задавать их все не реально, иначе процесс затянется на всю вашу жизнь, а такой цели никто не ставил.
        - Да, вы правы. Я попытался уловить суть, на сколько, смог, а отвлекать от более важных дел считаю, воровством чужого времени, - глядя на Создателя, выдавил я из себя.
        - Мне не сложно отвечать, но уходить вглубь вопросов не хочется, иначе вы перестанете думать и ваш пытливый ум, получив готовые ответы, зачахнет, - произнес он с улыбкой.
        - У вас есть предложения, замечания? - обратился сатана ко мне.
        - Я прошу время на осмысление сказанного, чтобы сделать выводы.
        - Не возражаю, - ответил Создатель, - тогда ты меня известишь, - и исчез.
        - Что же, я тоже прощаюсь с вами на сегодня. До встречи, - и он тоже исчез.
        Задерживаться в комнате, мне не было никакого интереса, исчезнуть, как они, я не мог, и потому проделал обратный путь традиционным способом.
        Глава 13. Время размышлений.
        На следующий день, утром я позвонил в клинику, и, наворачивая одну ложь на другую, стал объяснять Косте, что не смогу сегодня вести прием. Он долго пытал меня, объясняя, что я понижаю престиж организации, но в итоге сдался. Я понимал его, ему возмущение положено по должности, а так он был достаточно адекватным человеком. Подводя итог, он сказал, что я теперь его должник, на что я согласился, пообещав, что приму любимую его пациентку в любое удобнее для нее время, но один раз. На этом и расстались. Я даже обрадовался, что он не спросил про Романа. Потом скажу, что уехал, хотя кто его знает, может быть, они уже о чем-то договорились.
        Сегодня я ленился, не потому что лентяй, но мне никого не хотелось видеть, хотелось побыть одному, что удавалось крайне редко. Вика ушла на работу, сын в институт и я был предоставлен сам себе на весь день, до самого вечера. Вдруг вспомнил, что Роман должен позвонить на работу. Позвонив в регистратуру, я попросил передать мой номер телефона, если позвонит Роман.
        Улегшись на диване и устремив взгляд в потолок, предался размышлениям о событиях последних дней. В памяти всплывали картины бесед. Сначала мысли скакали, путались, но потом стали упорядочиваться.
        «Ну, вот и все. Заседания закончились, надо делать выводы. Их хоть и не очень ждут, думаю, но что-то говорить надо. Доволен ли я? Нет. В общем, мне это не принесло радости и не факт, что будет легче. Мне довелось увидеть тех, о ком люди только думают, и непросто видел, а разговаривал. Они правы были, когда говорили, что мне придется с этим жить. А может время вылечит, и я буду вспоминать об этом, как о сне, который однажды был и очень похож на реальность. Жить буду по-прежнему. Больших грехов, с моей точки зрения за мной не было, а без мелких в жизни не обойтись.
        Что касается упреков. Глупо это. Были детские нелепые попытки задать наивные вопросы. В чем упрекать? Что сделал мир, который не всем нравиться? Но этот мир прекрасен, и пусть те, кто недоволен сами решают, как им жить в этом неудобном для них мире. Но большинству мир нравится, и они предпочитают жизнь, а не смерть. Он создал мир для нас и надо признать ничего не просит взамен. Не просит и не требует к себе знаков внимания, рабского поклонения. Это мы сами делам себя рабами своих помыслов, желаний. Он здесь, ни причем. Он дал жизнь. Разве это вина? Это нам подарок, что мы можем радоваться, грустить, любить, ненавидеть, а не просто существовать в виде материи или безмозглыми, бессловесными тварями. Он дал чувства. Не знаю, как другие поступили бы на моем месте, но я не могу его обвинить в том, что мир создан наспех. Мы, порой сами, в азарте не очень задумываемся, как и что, лишь бы быстрее получить результат. Так и он. А он мудрее нас. Может быть, где и поторопился, но без злого умысла и в целом задумка его замечательна. А стал бы тянуть, раздумывать, а в итоге не стал бы создавать мир. Охладел к
идее. И где бы мы сейчас были? Нигде. Так что, мой вывод, спасибо, что создал, а за какой период уже не важно.
        Мир жесток и несправедлив? А кто это решил? Мы сами и решили. Вот если бы у каждого из нас было все, что захотим, тогда мы были бы довольны. Нет, не были бы. Мы всегда хотим больше, чем имеем. Способность думать дает неограниченные возможности для фантазий. Мы придумывали бы все новые и новые. Кому удается реализовать их, тот доволен, кому нет, обижен. А он что, у нас на побегушках для реализации наших фантазий? Делать мы хотим как можно меньше, а получать как можно больше. Он нас такими не создавал. Мы сами придумываем для себя сложности. Он прав, у нас все есть. Пока. Да, где-то голодают и не потому, что лентяи. Но другие гноят свои запасы. Почему не поделимся малым? Да потому, что тогда все будут равными, а мы так не хотим. Вот когда мы будем использовать свой разум, у кого он есть, то и будет мир разумности. Не мир умных, коих на Земле достаточно, а разумных. Так что жестокость и не справедливость по отношению к себе подобным мы закладываем в себя сами по мере развития. Не его это вина, что мы такие. Иначе нас надо уничтожить, как существа, но в том-то и дело, он этого не хочет. Он хоть и не
вмешивается, но и не бросает. Если понадобиться - вмешается, а пока не время. Войны, голод, катастрофы - это можно пережить, что мы и делаем. Сложно, но пока приходится. От катастроф не спасешься и они нам не подвластны, но от них можно попытаться защититься, снизить разрушения. Пройдя тернистый путь и осознав понятия добра и зла, мы сами решим и будем ценить и беречь, что создали, а не получили. Полученные блага никогда не ценились и не береглись, так как добытые. В этом вопросе жестокости мира его вины нет.
        Греховность? С рождения мы все одинаковы. Это только ярые фанатики, считают, что человек родился во грехе. Почему? Его что спрашивал кто-нибудь, родиться или нет? Нет греха человека при рождении. Если считать, что согрешили родители, то дети за них не в ответе. И все-таки большинство рождается от любви, а не от похоти. Пусть фанатики сами несут свои грехи с рождения. В процессе жизни мы наполняем ее грехами, ставя собственную значимость впереди всего. Мои желания, жажда богатства, власти - толкают человека на совершение разных проступков: убийства, обман и так далее. Он нас не учил быть подленькими, а дал право выбора, вот каждый и выбирает. Он не нянька следить за каждым и одергивать нас. Для этого он дал разум и каждый, совершая проступок, знает, что делает, но рассчитывает, что все обойдется. Немало тех, кто даже и не думает об этом. Здесь и сейчас важнее, а что потом, тогда и буду разбираться. Если жизнь после смерти или нет, информации нет, никто не возвращался, не рассказал. Такая философия тоже имеет право на жизнь. Наше грехопадение не его заслуга. А за грехи надо платить, вот и платим,
кто при жизни, кто, после, чего я тоже не знаю, но и обвинять его не могу.
        Что касается вопроса веры в него. Не принуждает он верить в себя. Не писал он никаких заветов. Так дал совет. И он прав, что если бы дал установку, то уж контролировал бы. Он дал свободу веры, потому так много религий на Земле, а не одна. В этом проявилось его лояльность к людям. Он ставил целью - веру человека в самого себя. Ему не нужны рабы. Рабство основано на принуждении и страхе. Ему это зачем? Пасуя перед неудачами, мы обращаемся к нему за помощью. Ну, не может он всем помочь в делах наших земных и цели такой не ставил. Он наблюдает за нашим развитием, помыслами. А когда у нас что-то не получается, мы не анализируем свои ошибки, а сваливаем на него. Так проще, легче обвинить кого-то, но не себя любимого. Твердим «на все воля Божья». Нет воли Божьей за нашими поступками, помыслами. За нашими поступками, помыслами не воля, Божья, а наша глупость. Так что вопрос насаждения веры в умах - плод наших фантазий, которые мы доверили нести избранным. Может они и не всегда правы, но хоть пытаются что-то сказать по вопросу нравственности. Так что его вины нет.
        Тут мои размышления прервал телефонный звонок, как я и ожидал, звонил Роман. Он спросил, остается ли в силе наша договоренность и, получив положительный ответ, сообщил, где будет меня ждать.
        Положив трубку, я посмотрел на часы. Ничего себе как летит время! Уже два часа. Все хватит, раздумывать, решил я, и остаток времени провел перед телевизором. В шесть часов я вышел из дома, предварительно позвонив Вике, сообщить, что буду поздно.
        Кафе, где меня ждал Роман, было в центре города. Оно было тихим и уютным. Войдя, я остановился осмотреться и, увидев поднятую руку в глубине зала, пошел к нему. Он занял столик в дальнем углу. Высокие спинки диванов закрывали нас от соседних столиков, что позволяло вести беседу, не думая о том, что кто-то слышит.
        - Добрый вечер, - было мое приветствие.
        - Добрый. Присаживайтесь.
        Только я сел, как рядом возник официант и навис над нашим столиком, в ожидании заказа. Чтобы его не огорчать, мы заказали водочки, закуски к ней в виде икры, соленых грибочков и прочих холодных закусок. Едва он испарился выполнять заказ, Роман взглянул на меня: - Мне приятно, что наше знакомство, столь необычное, заканчивается не простым исчезновением, а небольшим застольем.
        - По части исчезновения это вы мастер. Так что вы делали, когда были свободны от меня?
        - Ну что вы, мне ваше присутствие не в тягость. А все дела переделать немыслимо, даже при моих возможностях, но времени зря не терял. Обычно, я получаю информацию от моих помощников, но как говорил и самому полезно иногда окунуться в земную жизнь. Посмотреть самому. Да и подчиненным надо показать, что еще умею работать.
        - Значит, сети были достаточно мелкие, раз большой улов?
        - Нет. Я не мелочился. Ячейки были крупные. Мелочь я не беру. Мне интересна крупная рыба.
        - И много?
        Роман постучал себя по лбу: - Пока все уместилось и есть еще свободное место, но нет времени.
        Подошел официант и стал расставлять закуски. Налил нам в рюмки водки, в фужеры минеральной воды.
        - Спасибо любезный, - поблагодарил Роман, - дальше мы сами. Будет нужда в тебе, позовем.
        Когда официант ушел, он поднял рюмку и взглянул на меня: - Давайте выпьем за знакомство. Оно, надеюсь, было не самым плохим для вас. Не будем пить за прощание.
        - А вы думаете, мы еще встретимся?
        - Кто знает, кто знает. Вы уверены, что нет?
        - Такой уверенности нет, конечно, если вы не поставили меня номером один.
        - Давайте выпьем, - мы выпили, я закусил грибочком, а Роман поддел на вилку кусок селедки, прожевав, продолжил, - не плохая водка. В меру пить надо, особенно под хорошую закуску, иначе, зачем даны вкусовые рецепторы. Пищу надо вкушать, а не глотать. Что касается встречи, то как и говорил, не каждому так повезет в жизни общаться со мной. Если бы так всем везло, то жизнь была бы для вас радостна и занимательна.
        - Ну, да, а потом расплата.
        - Да брось те вы! Люди живут здесь и сейчас. Надо наслаждаться жизнью, а не влачить существование. Но конечно, каждый сам определяет границы наслаждения. Я иногда только помогаю, в достижении недостижимого на первый взгляд.
        - Так что там по поводу сетей?
        - Все хорошо. Меня интересовали люди занимающие посты, имеющие возможность влиять на события - чиновники, бизнесмены. Вот, например бизнесмены, это как акулы, готовы заглатывать голый крючок, чуть смазанный кровью конкурентов, в переносном смысле конечно. У властителей важно уловить их импульс, их мысли. Они же не зовут меня на помощь специально. Надо оказаться рядом в нужное время и не навязчиво предложить им решение, так по дружбе от случайного знакомого. Оказать поддержку, но не бесплатно. Я не предлагаю им расплатиться душой. Я их ставлю в условия, когда они сами готовы ее предложить, ради получения результата для себя. В этом и состоит вся сложность. Но на то я и специалист высокого уровня, чтобы улавливать.
        - Получаете от этого удовольствие?
        - Разумеется. А чего ради, я стал бы тратить время?
        - А кто представляет наибольшие трудности?
        Роман задумался, но после паузы произнес: - Сложно ответить однозначно. Иногда сложно работать с фанатиками. Эти просто упертые и все. С ним приходиться повозиться, но я стараюсь не очень на них тратить свое время. Цель не оправдывает средства. Легче работать с воинствующими людьми, которые одержимы победой любой ценой, завистниками. Этим чем другим хуже, тем им лучше.
        - Неужели порчу наводите? - пошутил я.
        - Ну что вы. Я даю жаждущим то, что просят, других не трогаю. Дальше они сами. Приятно работать с женщинами.
        - В каком смысле?
        - Во всех. И в телесном и в духовном. Интересен процесс соблазнения, особенно женщин-охотниц. Те, которые охотятся за мужчинами для повышения своего благосостояния. Здесь приходится выстраивать отношения так, что ты даешь ей что-то взамен ее тела, а она отдает его ради получения удовольствия, хотя обычно это не в ее правилах. Важно, чтобы она сама этого хотела, потому, как ее решение для нее - это ее решение. Ну, а потом исчезнуть. Так сказать преподать науку. А если и появиться вновь, то только уже с целью сделки. Дать ей возможность быть среди тех, кто ее интересует, увязнуть в этом, а потом предъявить счет.
        - И не жаль разбитых сердец?
        - Нисколько. Да оно у них только как орган работает. Я был бы не я, если бы жалел. Вас же не удивляет, когда они совращают мужчин, разбивают им сердца для своей выгоды? Я им плачу той же монетой. Они потом понимают, что их использовали. А другая категория - разовое решение, чтобы потом не встречаться. Так что никаких разбитых сердец. В этом и сложность, чтобы взять у них то, что просто так не отдадут, а отдав, не будут жалеть.
        - Интересно, но я, ни вам, ни им не судья.
        - Именно так, а судьей вы уже были.
        - Нет, не был. Не считаю это судейством. Это попытка, задав вопросы, разобраться. Я оказался не готов к таким процессам.
        - Я вас понимаю. К этому нельзя быть готовым. Но вы не отчаивайтесь. Не думаю, что жизнь у вас сильно измениться. Все вернется на круги своя. Станете чуть более внимательны к людям и все. Вы не сможете изменить мир в одиночку, да как понимаю, и не думаете об этом, а он менять не собирается. Да и не надо. Вы же сделали какие-то выводы для себя?
        - В том то и суть, что смыла менять мир, не вижу. Менять надо точечно, чтобы как инфекция распространялась на остальных. Я вообще не понимаю, зачем ему все это было надо?
        - Не думайте об этом. Это ведомо только ему. Надеюсь, вы все же не огорчены?
        - Я даже рад, что в моей жизни было данное событие.
        - Вот с этим и живите. Радуйтесь.
        Так мы сидели и вели разговор. Со стороны могло показаться, что беседуют два приятеля, которые встретились просто посидеть.
        Часов в десять я предложил расходиться.
        - Уже пора?
        - Хватит. Пора и честь знать.
        - Свою честь надо всегда беречь и знать о ней больше чем, знают о ней другие. Как только узнают уровень - начинают пользоваться.
        - Ну, это ваш конек.
        - На том и стоим. Если мне доведется снова побывать у вас в городе, не откажете во встрече?
        - Нет. Мне будет приятно и интересно с вами побеседовать. А куда вы сейчас?
        Роман улыбнулся: - Есть здесь одна дама, которая ждет моего звонка. Прощальная ночь. Надо провести ее бурно. Когда встречаемся?
        - Завтра. Удачи.
        - Всего вам доброго. Мы уже не увидимся в столь непринужденной обстановке. Предавайте привет супруге.
        - Обязательно.
        Роман не позволил мне рассчитаться, а я и не настаивал. Что для него деньги? Ничто. У него их столько, сколько ему нужно в настоящий момент, а как потом разберется кафе, не мое дело. Я тоже порочен, как и все.
        Домой приехал на такси. Вика, открыв дверь, весело спросила, увидев мое подвыпившее состояние: - По какому поводу гуляем?
        - Прощальный ужин с Романом.
        - Что покидает нашу грешную землю?
        - Вот, вот. В самую точку попала. А не нальешь ли ты мне, дорогая, чаю?
        Пока Вика наливала чай, я сидел за столом на кухне, не считая нужным продолжать тему. Когда она поставила чашку передо мной и села напротив, поинтересовалась: - Ну! Выкладывай про точку?
        - Плохо когда жена умная. Слово скажешь, а она уже уловила смысл. Но если серьезно, то, не погружаясь в дебри мыслей, скажу суть.
        И я ей рассказал про Романа, про встречи. После окончания моего монолога Вика подвела итог: - Если бы я тебя не знала, подумала бы, что у тебя белая горячка. Нормальному человеку поверить в это трудно.
        - Значит ты, как и я, не нормальная. Они мне тоже сказали, что мне теперь с этим жить.
        - Не тебе, а нам. Проживем. И какой ты сделал вывод?
        - Что мир не так плох, как порой, кажется и в своих проблемах мы виноваты сами.
        - Глубокий смысл, - сказала она, смеясь, - для этого не надо даже было встречаться. Но если ты докричался до небес, значит, кому-то это было надо.
        - Наверное, мне.
        - Вот и я о том же. Иди спать. Не забивай голову, - Вика встала, подошла ко мне, прижалась грудью к голове, растрепала мне волосы, - если он выбрал тебя для беседы, значит, я тоже сделала в свое время правильный выбор.
        - А то.
        Глава 14. Вердикт.
        Мы сидели в той же комнате, к которой я стал уже привыкать, хотя понимал, что скоро это все исчезнет, как сон. Не будет этих собеседников, которым я могу задавать глупые вопросы, а они терпеливо отвечать. Скоро, совсем скоро сам буду задавать вопросы и сам же отвечать. Верный ответ или нет уже не важно, но свой. К этому он, возможно, и стремился, создавая нас. Не давать готовые решения, а давать возможность думать самим. Было грустно. Расставаться не хотелось. Больше мы не увидимся и эта обреченность давила на меня. Много еще что я мог бы спросить, но на это действительно уйдет вся жизнь. Все это пронеслось в голове. Я посмотрел на своих собеседников, иначе их называть не хотел, и признался: - Мне жаль расставаться, но не хочу отвлекать вас от важных дел и постараюсь быть кратким. Если в моих словах будет сумбур, то не обессудьте. Скажу, как могу. Итак. На основании полученных ответов, я как человек, которому была дана возможность оценить их, делаю заключение.
        Во - первых. Вопрос о быстротечности создания мира. Учитывая, что ответчик, если имел опыт создания миров, подобных Земле, то аналогов не усматривается. В связи с этим, считаю, что создавая наш мир, не усматривается, что он не думал о будущем. Это не соответствует действительности. Все поступки были осмысленными и последовательными. По данному вопросу мое решение - упрек снимается. Вины нет.
        Во-вторых. Вопрос о жестокости и несправедливости. Ответчик не ставил целью создать идеальный мир. Его целью было создание живого и неживого мира. Наделив человека разумом, он дал ему свободу выбора и возможность развиваться самому. Видя, что человек порой бывает жесток по отношению к себе подобным, ответчик имел возможность исправить, но для этого ему пришлось бы уничтожить все ранее созданное, имею в виду человека. Он этого делать не стал, что свидетельствует о его человеколюбии и насилие не в его характере. Он позволяет человечеству пройти сложный путь познания себя. Жестокость и несправедливость человек несет в себе сам, не получив этого при рождении. На основании этого, в вопросе о несправедливости и жестокости по отношению к человеку, упрек снимается. Вины нет.
        В третьих. Вопрос греховности человека. Учитывая, что с рождения человек не является грешником, а становится им в процессе развития, идя на поводу своих низменных страстей и желаний, то ответчик не принимает в этом участия. Ответчик, чтобы не вмешиваться в процесс развития, вынужден создать систему очищения душ. Грехи прощаются всем. Таким образом, ответчик по данному вопросу не виновен, упрек снимается. Вины нет.
        В четвертых. Вопрос веры. Ответчик не принуждал и не принуждает человечество верить в себя. Он изначально дал человеку свободу выбора, возможность человеку верить в свои силы. Развитие человечества показало, что изначально не было институтов веры. В дальнейшем, чтобы снизить греховность поступков человека, самим человечеством была создана система духовных ценностей, к которым ответчик не имеет отношения. Он изначально дал свои пожелания, но никаких жестких установок не давал. Таким образом, вины ответчика в принуждении веры в себя, под страхом смерти или несения жестокого наказания после жизни не усматривается. Упрек снимается. Вины нет.
        Учитывая, что иные вопросы, задаваемые в процессе рассмотрения, носили информационный характер, они в решении не отражаются.
        На основании вышесказанного я делаю вывод. По всем четырем пунктам обвинения или упреков, а именно быстроты создания мира, жестокости мира, изначальной греховности человека и принуждении веры в ответчика, считать последнего не виновным. Создатель всего и вся оправдан по всем пунктам и обвинения и упреки к нему снимаются.
        Все что я говорил, было у меня голове, но пока я произносил, перед сатаной на листке бумаги, все фиксировалось. Ручка стенографировала как бы сама по себе. Когда я закончил, сатана передал мне бумаги и попросил подписать.
        - Кровью?
        - Да что вы. Просто ручкой.
        Подписав, я спросил: - Кому все это передать? Мне этот документ ни к чему.
        - Давайте мне, - сказал Создатель и протянул руку. Я вложил документы в его ладонь и, глядя в глаза, произнес: - а могу я задать личные вопросы?
        - Задавайте.
        - Вы бессмертны?
        - Не знаю.
        - Вы и не знаете?
        - Я возник из всего и возможно превращусь во все. Этот мир материален, как материален и я. Я могу принимать разные формы материи вот и все.
        - Если формы жизни многообразны, то есть ли иные формы во Вселенной? Иные живые существа и увидимся ли мы с ними?
        Он улыбнулся: - Мне не хотелось бы предсказывать будущее. Живите реальным. Поймите, что Земля это не просто планета, это, прежде всего люди, с бесконечным совершением и искуплением грехов. Вы все время бросаете вызов судьбе. Думаете победить? Судьба - вы сами. Вам надо научиться не плохо поступать или думать, а научиться не чувствовать плохо. Но я вас люблю такими, какие вы есть, даже с больной душой.
        - Что мы все больны?
        - Увы.
        - Что потом, если не поправимся?
        - Не знаю. Еще не решил.
        - По-прежнему не будете вмешиваться?
        - Зачем?
        - Чтобы изменить, где можно к лучшему.
        - Это человечество должно изменить, а в какую сторону решать ему. Связь между прошлым, настоящим и будущим еще не порвана. Развивайтесь. Я не закрываю вам дверь в будущее.
        - А может?
        - Все может быть.
        - Чтобы вы хотели сказать от себя?
        - Не отвлекайте меня по пустякам. Почему бы вам не оставить меня в покое, как таинство.
        Эпилог
        - Ну, и зачем тебе был нужен это спектакль? - спросил сатана, - результат был предсказуем.
        - Но это дало повод разобраться в себе еще одному человеку. А он, может быть, донесет еще до кого-то. Да и самому полезно поговорить вслух.
        - Да брось, ты. Скучно стало что ли?
        - Скучно? Разве с ними соскучишься? Постоянно что-то выдумывают, только и смотри, что натворят, того и гляди планету угробят. Как дети не смышленые. Да они и есть дети, если судить по масштабам времени. А тебе, что с ними скучно?
        - Ты прав. С ними не соскучишься. С ними интересно. Без них было бы скучно, - в раздумье сказал сатана и продолжил с лукавой улыбкой, - я думаю, они так ничего и не поняли еще. Да, было время, когда я восстал против тебя, но, сколько времени прошло. Все уже успокоилось или я ошибаюсь, и ты до сих пор думаешь, что я держу камень за пазухой? Обижаешься?
        - Да какие обиды. Дела давно минувших дней. Что делить то? Хотя бороться придется и дальше за их мысли, души. Иначе они расслабятся и исчезнут совсем. С душами сначала разобраться надо, а потом делить.
        - Вот и я так думаю. Одно дело делаем, хоть и с разных сторон. Ты их учишь праведности, добру, а я пытаюсь их смутить, пытаюсь сбить с пути праведного. Как сталь закаляем, то в жару, то в холод. Если бы я этого не делал, как бы они боролись со своими соблазнами, да и откуда бы их им взять. А так, подкинешь идейку и смотришь, что получится и как этой идеей воспользуются, во вред или во благо. Нет, общее дело. Какая уж тут борьба между светом и тьмой. Если будут праведниками, то будут делать правильно во благо других. Хотя о чем это я, у каждого свое развитие. Тогда думать должны все одинаково, а это уже роботы получаются. Тебе это надо?
        - Не юродствуй. Делать дела во благо можно и при разном развитии. А если тьма, как хочешь ты?
        - Да не хочу я этого. Сам знаешь. Мне интереснее как сейчас. Но тьма тоже не сахар. Кругом мрак, взгляды тяжелые, недоверчивые. Нет шального блеска в глазах, нет и радости, даже от совершенного греха. Те же роботы, но с минусовым зарядом. Тебе налить чаю?
        - Налей, - сказал Он и подвинул чашку на столе ближе к самовару.
        Сатана взял чашку, поставил ее под краник самовара и стал наливать кипяток, одновременно добавляя заварки, - покрепче?
        - Как себе.
        Налив чаю, сатана подвинул чашку Создателю, налил себе тоже.
        - Людские пороки необходимы, иначе, как они поймут, где ты, где я? - продолжил сатана, - спишут на меня, хорошо припишут тебе заботу о них.
        - Ты там не очень усердствуй, не перестарайся.
        - Да понял, я, понял. Чтобы про меня не говорили, я их люблю. Без них пустота. Кого не воспитываешь ты, того придется воспитывать мне. К тебе путь долгий, а ко мне быстрее. Падать всегда быстрее, чем подниматься.
        Сатана замолчал. Они сидели в плетеных креслах за столом, на котором стоял большой медный самовар, и всякая снедь к чаю. Все покоилось на облаке, которое в непонятной пустоте плыло над землей.
        - А правильно он сказал, - произнес Создатель, - они живут между светом и тьмой. И куда будет обращен их взор надо еще работать. В конечном итоге, мир и спокойствие заложено у них с рождения. Так я создавал их. А что создал мир за шесть дней, так получилось. Дело было в радость. А ошибки я могу все предусмотреть, все просчитать и сделать более качественно. Но вопрос? А это было надо? Зачем тогда было их создавать?
        - Да сидели бы сейчас и вели беседы, которые нам через неделю наскучили бы. В общем, ты прав. И спектакль был нужен. И возможно не только им, но и нам. Я, конечно, чаще с ними общаюсь, но интересно услышать было все со стороны, ради кого мы стараемся. Не знаю, получится ли, но есть возможность подумать.
        - Вот и думай. Не думаешь же, ты, что встречи будут регулярны?
        - Не думаю. Неизвестно, когда снова свидимся.
        Всевышний в ответ промолчал. Оба сидели в задумчивости, погрузившись в свои мысли.
        Облако тихо плыло над Землей, неся властителей судеб над миром, который был таким интересным и для них и без них. Они понимали, что для людей их реальность всегда будет вызывать вопрос. Но люди остаются людьми.
        И даже если бы их не было, их надо было придумать.
        Рисунки Вячеслава Афанасьева