Астровитянка. Книга II. Уравнение будущего Николай Николаевич Горькавый
        Астровитянка #1Космические истории
        Ее зовут Никки. Она учится в самой престижной школе Солнечной системы. На Луне.
        У нее есть друзья, деньги и слава. Она умеет сражаться и учиться, хотя зачастую знает предметы лучше, чем ее учителя. Неудивительно, ведь у нее за спиной - самый мощный компьютер Земли. Еще она умеет водить космические яхты и знает тайное уравнение будущего.
        А еще у нее есть враги. Те, кто когда-то убил ее родителей и очень хочет довести дело до конца…
        Николай Горькавый
        Астровитянка. Книга II. Уравнение будущего
        

* * *
        Глава 1. Дуэль
        Ах, как хорошо бежать по траве! Нога, смеясь, ловит зелёный упругий ковёр пяткой и отталкивает пружиной-носком, хохоча и посылая гибкое поющее тело в прыжок. Крылья не нужны! Птица, посторонись! Чёрно-жёлтый шмель, шарахнись в испуге! - кто это среди вас летит? Ликующий глаз бегло намечает точку следующего шага, нового взлёта, а душа, напротив, полагает, что можно и не приземляться.
        О, эти простые великолепные дары природы - ходить, смотреть и слышать! Не помнит о них человек, не ценит, а то и выбрасывает на помойку каким-нибудь варварским способом. Идёт человек вялой походкой, тусклыми глазами смотрит на птиц, кислыми ушами слушает их щебет. Угрюм он и не рад.
        Никто, никто так не ценит лёгкость крепких ног и послушность молодых мышц, как человек, прикованный в коляске.
        Пусть инвалид воспоёт чудо бега и тела.
        Пусть слепой человек выступит в защиту красоты.
        Он в чёрных очках - это для нас, ему солнце совсем не мешает. Аккуратно шагает, назойливо стуча металлической палкой по асфальту. Почему не надеть на острый металл мягкую резину? Нельзя, никак нельзя. Резина убьёт звук, а звук - это всё, что осталось у слепого человека, чтобы ощущать мир дальше протянутой руки. Стукнет палка о камень, полетит звук трогать всё вокруг, отражаться от твёрдых вертикалей. Слепой чутко выслушает эхо и узнает - вот стена, а в ней открытая дверь.
        Это так полезно в мире тьмы - уметь находить открытые двери! Нельзя резину надевать на металл, нельзя носить кепку с длинным козырьком - запутает прилетающие звуки. Слепой человек видит звуком и эхом - как дельфин, как летучая мышь. Звуки говорят с ним, рисуют мир прозрачными скупыми штрихами.
        Для слепого птичья песня - яркий цветок в темноте.
        О, если б звуки нанизать на свет. Ах, как поёт невидимый певец.
        Как он божественно красив. Не видишь, зрячий? Ты слеп как крот.
        Ноги твоей молодости не бегут, смеясь, по траве? Бедняга.
        Никки стрелой промчалась через парк, ворвалась в обеденный зал - без коляски, на своих двоих! - и произвела среди студентов сенсацию. Почему-то все воспринимали её как безнадёжно больного и не верили в то, что она будет как остальные - ходить, бегать и танцевать. Она добежала до своего стола, сопровождаемая поворачиваемыми головами и нарастающим гулом.
        Джерри обрадовался, наверное, больше, чем она сама. И впервые в его голову пришла уверенная, хотя и болезненная для него самого, мысль: «Важнее всего, чтобы она была счастлива - вот как сейчас… даже если рядом буду не я, а кто-то другой…» Её друзья от души аплодировали и поздравляли Никки, а она сияла, не могла усидеть на стуле и ничего не ела от волнения. Как ей надоело быть инвалидом! И - наконец-то - она сможет полететь!
        В этот долгожданный день даже Солнце светило сквозь купол стадиона ярче обычного.
        Взволнованная Никки надела на плечи крылья и, балансируя ими, подошла к краю стартовой площадки. У ног девочки начинался длинный крутой травянистый спуск к лужайке в центре стадиона.
        С этого стометрового обрыва, собственно, и предлагалось новичкам броситься вниз головой. Некоторые, встав на краю этой высоты, так и не смогли преодолеть психологический барьер и прыгнуть в пустоту, доверив свою жизнь хрупким на вид крыльям из пластиковой плёнки, трубочек и тросиков. Они снимали с себя крылья - и больше никогда не пробовали взлететь.
        На самом краю площадки тёплый ветерок, дувший вверх по склону, наполнил крылья подъёмной силой, потянул за собой. Тяжесть на плечах Никки ослабла, зато трёхметровые в размахе крылья стали самостоятельно и норовисто рыскать из стороны в сторону, подчиняясь своевольным порывам воздуха.
        По инструкции, Никки должна разбежаться вниз по склону, держа крылья под небольшим углом, а потом, набрав скорость, увеличить угол атаки крыла - и взлететь.
        Вокруг стояли друзья-Леопарды из секции свободного полёта и подбадривали девочку криками и советами. Волосы Никки развевались, лучи солнца блестели на тугих, звенящих на ветру крыльях, а сердце её колотилось так сильно, как никогда в жизни.
        И взволнованная Никки сделала то, что категорически запрещалось: когда очередной порыв подхватил её крылья, она прыгнула в воздух без всякого разбега. Ветерок поднял её метра на три, но без нужной скорости полёта подъёмной силы крыльев оказалось недостаточно, чтобы удержать девочку в воздухе.
        Никки стала падать!
        В таких случаях новички делают новую ошибку - опасаясь удара, они начинают тормозить ещё больше; полёт переходит в неуклюжее парашютирование, и неудачливые неофиты плюхаются ниже по склону под насмешливые крики наблюдающих школьников.
        Никки ждала та же плачевная участь, но она, подчиняясь какому-то инстинкту, не только не стала препятствовать своему падению, но даже наклонила крылья вниз, ускоряя движение к земле. Короткое пикирование - и вот травяной склон совсем рядом.
        Однако скорость уже выросла, и гибкие крылья успели наполниться ветром. Никки, плавно увеличив угол атаки, взлетела, лишь задев животом верхушки травинок.
        Мелькнули запрокинутые лица друзей, и крылья понесли Никки в простор, пронизанный ветром и солнцем. Зелёный склон внизу сначала быстро скользил назад, а потом мягко провалился - и всё остановилось.
        Девочке показалось, что она неподвижно повисла в воздухе и сейчас начнёт падать. Но это была лишь иллюзия большой высоты, знакомая всем пилотам крыльев: ветер в лицо убедительно доказывал, что она не остановилась, а быстро летит вперёд.
        Никки сильно качнуло на воздушной волне, её сердце замерло и захлестнулось таким восторгом, который сможет понять только тот, кто парил птицей в синей высоте, в ветре, бьющем в лицо, треплющем волосы и крылья. Никки издала восторженный вопль, а снизу её шумно поддержали.
        Центральная лужайка, выбранная для приземления, уже приближалась.
        Возле поверхности полагалось максимально сбросить скорость, задав большой угол крылу, и встать на ноги, но Никки - в счастливом волнении от первого полёта - снова пренебрегла всеми наказами.
        Наслаждаясь полётом, она планировала над полем до конца - пока воздух окончательно перестал её держать, и Никки мягко опустилась на зелёную лужайку всем телом, где так и замерла с раскинутыми крыльями, уронив голову в траву и блаженно улыбаясь.
        После возвращения на стартовую площадку тренер Бенто сделала девочке строгое внушение по поводу неправильного старта.
        - На самом деле, - призналась она потом, - это ошибка многих начинающих. Но я впервые вижу, чтобы кто-то из новичков в первом полёте сумел выбраться из зависания. Скольжение, разгон и уход от склона были сделаны отлично, - похвалила она, - но всё-таки в следующий раз используй стандартный вариант старта. Садиться тоже лучше не на живот…
        А Никки сказала Джерри, продолжая счастливо улыбаться:
        - Джерри, только сейчас я поняла до конца слова Оуэна: «Луну стоило освоить уже только ради того, что человек здесь может быть птицей».
        С площадки в это время совершали прыжки другие новички. Главной проблемой для всех оказалось удержание правильного угла крыла - слишком большой угол тормозил разбег, взлёт не удавался, и полёт ограничивался неуклюжим подпрыгиванием.
        Один из стартующих, наоборот, задал отрицательный угол атаки, так что крылья по мере разбега стали прижимать его к земле, и в конце концов на всём бегу он упал лицом в склон под сочувственные возгласы болельщиков. Но несколько новичков всё-таки сумели благополучно взлететь.
        Джерри тоже здорово волновался перед первым полётом, главным образом из-за того, что не хотел буквально упасть в грязь лицом перед Никки, взлетевшей с одной попытки.
        Он не совершил её ошибки и хорошенько разбежался при взлёте. И набрал такую скорость, что, взмахнув крыльями, слишком резко взмыл в воздух, почувствовав себя щенком, которого мощная рука схватила за шкирку и дёрнула вверх.
        Ремни врезались в тело, но Джерри поспешно уменьшил угол атаки и плавно заскользил к центру стадиона. Свобода полёта и лёгкость подчинения крыльев поразили его не меньше, чем Никки.
        Он даже успел покрутить головой, восхищённо обозревая окрестности с высоты птичьего полёта. При посадке он затормозил слишком рано, завис на высоте примерно метра, спарашютировал и едва устоял на ногах при посадке.
        - Очень хорошо для первого прыжка, - похвалила его тренер, когда Джерри вернулся к месту старта, неся на себе распахнутые крылья. - У тебя незаурядные задатки.
        Юноша покраснел от удовольствия. Никки уже пришла в себя после первого полёта и, дождавшись очереди, снова встала на краю площадки.
        Ветерок наполнил крылья силой, а саму Никки - новой порцией восторга. Она быстро разбежалась и уже через пять шагов взмыла вверх - безукоризненно и легко, как птица.
        Джерри взволнованно наблюдал за её полётом. Никки уже не ограничилась полётом по прямой, а сделала плавный круг над стадионом, оглашая воздух радостным смехом и ликующим криком:
        - Я лечу! Я лечу!
        Когда она аккуратно приземлилась на ноги прямо в центр посадочной площадки, тренер, стоящая рядом с Джерри, облегчённо перевела дух:
        - У этой девчонки талант, она рождена для полёта!
        И добряку Джерри эти слова в адрес Никки были ещё приятнее, чем похвала ему самому.
        На очередном занятии по астрономии профессор Гутт рассказывал о гравитационных линзах Вселенной. Если две галактики лежат на линии зрения, то гравитация ближайшей из них искажает для земного наблюдателя изображение более отдалённой: приближает её или размножает миражами.
        За десять минут до окончания лекции профессор сказал:
        - Часть сданных рефератов я уже проверил, и у меня есть вопрос к мисс Гринвич по поводу её модели Вселенной с переменной массой. Мне не очень понятно, почему коллапсирующая Вселенная должна обращаться в облако гравитационного излучения. Те, кто ознакомился с этим рефератом в Сети Колледжа, понимают, о чём я говорю, другим же советую прочитать.
        Нужно отметить, что профессор Гутт стал относиться к Никки заметно внимательнее, чем раньше, и видно было, что он в самом деле хочет разобраться в её работе.
        - Что происходит, сэр, если две чёрные дыры сталкиваются друг с другом? - вместо ответа Никки задала вопрос самому профессору. С некоторых пор она предпочитала шагать по дороге понимания вместе с собеседником, а не тянуть его, упорно сопротивляющегося, за узду.
        - Согласно хорошо известному результату общей теории относительности Эйнштейна, - уверенно ответил профессор, - две сталкивающиеся чёрные дыры образуют более массивную чёрную дыру и порождают всплеск гравитационного излучения, уносящего до четверти массы первоначальных чёрных дыр.
        - Давайте рассмотрим скопление из восьми чёрных дыр, - предложила Никки, - и пусть они сталкиваются друг с другом попарно: из первоначальных четырёх пар после первого этапа слияния останутся четыре массивные дыры, после второго слияния - две ещё более крупные дыры, а после третьего шага мы получим одну дыру - самую большую.
        - И что? - спросил профессор.
        - После первого слияния четверть массы начальных дыр переходит в гравитационное излучение, а три четверти массы остаются в виде четырёх чёрных дыр. После второго слияния суммарная масса дыр уменьшится до пятидесяти шести процентов - три четверти от трёх четвертей, а после третьего - до сорока двух процентов. После слияния восьми дыр в одну почти шестьдесят процентов массы первоначальных чёрных дыр превратилось в гравитационное излучение!
        - Здорово излагает!.. - воскликнул кто-то из школьников.
        Профессор нахмурился, повёл глазами на выкрикнувшего, снова повернулся к Никки и спросил:
        - А что дальше?
        - Если представить Вселенную из десяти тысяч миллиардов миллиардов чёрных дыр - примерно такое количество обычных звёзд в нынешней Вселенной, - то после семидесяти трёх попарных слияний останется всего одна, последняя чёрная дыра - огромная, но с массой меньше одной миллиардной доли от первоначальной массы. Всё остальное вещество Вселенной превратится в плотное облако гравитационных волн. Если рассмотреть Последнюю Чёрную Дыру вблизи, то окажется, что ей тоже не избежать испарения.
        В аудитории кто-то тихонько присвистнул, а профессор Гутт задумчиво отошёл к кафедре и остановился спиной к студентам. Пауза шепчущегося молчания затянулась до звонка, обрушившего живую лавину с аудиторного амфитеатра. Но даже на громкий топот за спиной профессор не отреагировал, погружённый в заоблачные думы…
        Профессор Франклин была биологом и романтиком. Она любила растения, птиц, зверей и даже насекомых так, как матери любят своих детей. Профессор разговаривала с ними, жалела, понимала их стремления и совершенно не обижалась на укусы - даже если приходилось срочно колоть себе противоядие.
        На каждый урок она приносила кого-нибудь из своих любимцев: то алую саламандру с набором разнообразнейших талантов («А вы знаете, что у саламандры геном больше, чем у человека?»), то ручную белку, позволяющую рассмотреть себя вблизи и даже погладить, правда, если при этом её будут кормить фисташками или, на худой конец, овсяным печеньем.
        Голографическое трёхмерное изображение какого-нибудь удивительного клопа с зубчатым гребнем на спине профессор Франклин увеличивала до размеров слона и с энтузиазмом восхищалась этим существом. Некоторые студенты разделяли эмоции профессора, но большинство старалось поменьше всматриваться в голограмму, надеясь, что эта прелестная букашка не приснится им ночью.
        Каждое животное являлось для профессора чудом природы, требующим как научного изучения, так и дружеской заботы.
        Сегодня она принесла на аудиторный стол целый набор своих биодрузей: серую с тёмными полосками кошку Мисс Гонагал, которая сразу стала обнюхивать стол; почти невидимую клетку с красивым голдфинчем - золотым зябликом с чёрными пятнами на крыльях; и аквариум, где плавали тропические рыбки-гуппи с разноцветными узорными боками.
        - Сегодняшняя лекция посвящена морфогенезу - возникновению у животных различных органов и окраса. Вот перед вами птица, рыба и млекопитающее. Каждое из этих животных начало развитие из одной-единственной клетки, которая превратилась в две идентичные клетки, потом - в четыре и так далее. В процессе деления первых клеток получаются клетки, идентичные по генетическому набору, но, что удивительно: из скопления первоначально одинаковых клеток вырастают впоследствии различные органы, например… - профессор постучала по клетке голдфинча, - у птицы возникают голова, крылья, лапы, хвост.
        Каждый орган несёт свою нагрузку и снова дифференцируется: клетки птичьей головы изобретательно выстраиваются в сложно организованный мозг, глаза, органы чувств… Рыба создаёт плавники, жабры, мышцы из клеток с одинаковым набором генетической информации.
        Как же идентичные клетки становятся хвостом или головой?
        Как набор клеток догадывается, что его конечная цель - создание уха или сверхсложного глаза?
        Как клетки кошачьей шерсти узнают, что им надо образовать полосатый узор?
        Кто срежиссировал или сдирижировал коллективную окраску клеток кожи, шерсти и чешуи, чтобы возникла такая цветовая симфония?
        Эту тему биологи называют морфогенез - образование форм.
        Профессор насыпала сухой корм в аквариум с рыбками и сказала:
        - Биологический организм - весьма реагенная среда. Разная концентрация белков-гормонов в многоклеточной среде диктует клеткам, кому стать головой, кому - ногами.
        Известны классические опыты на примитивных животных - гидрах, у которых отрезали «голову», но градиент гормона продолжал дирижировать оставшейся клеточной массой и заставлял гидру вырастить новую «голову». Была ли она умнее предыдущей, пока установить не удалось… - пошутила профессор. - Регенерация целых органов у более сложных организмов редка, но, например, тритон может вырастить новый глаз взамен потерянного.
        Профессор погладила Мисс Гонагал по выгнутой спине, а кошка в знак одобрения подняла столбиком своё морфогенетическое образование с волнообразным распределением пигмента, или, попросту, беззаботный полосатый хвост.
        - Очень интересен механизм окраски животных. Окраска млекопитающих вызвана всего двумя пигментами-меланинами: эумеланин имеет чёрный или коричневый цвет, феомеланин - жёлтый или красновато-оранжевый. Именно эти два пигмента отвечают за различия в цвете волос, глаз и кожи у людей. Загорая на солнце, мы меняем количество меланина в коже.
        - Так, значит, я рыжая из-за этого самого… феямеланина? - спросила весёлая Нинон-Олень, с которой Никки познакомилась в день приезда в Колледж.
        - Совершенно верно, - согласилась профессор.
        - А почему у Никки волосы прозрачные? - крикнул кто-то.
        - Я не думаю, что мы можем обсуждать друг друга на лекции, даже если речь идёт всего лишь о цвете волос, - нахмурилась профессор Франклин.
        Модницы Колледжа недоумённо подняли брови: «Всего лишь?!»
        - Валяйте, профессор, - свободно сказала Никки. - Мне самой интересно узнать…
        - Ну, если мисс Гринвич даёт разрешение… - вздохнула профессор. - Полное отсутствие меланина даёт седые волосы. Но белизна седины определяется рыхлой поверхностью волоса, хорошо рассеивающей свет. А если волосок без меланина имеет плотную и гладкую поверхность, то он будет прозрачным.
        - А можно такого добиться… искусственно? - высказал тот же голос заветную мечту многих.
        Профессор пожала плечами: «Мне бы ваши заботы!» - и вернулась к лекции:
        - Меланины порождают жёлтый цвет шкуры оленя, чёрно-жёлтый окрас леопарда и все остальные цветовые решения внешности млекопитающих. В основе полосатости шкур лежит диффузионная неустойчивость Тьюринга, вызывающая в шкуре животных волны разной концентрации гормонов - катализаторов производства меланинов. Аналогом этой неустойчивости в химии является реакция Белоусова-Жаботинского, о которой вам уже рассказывал профессор Цитцер.
        Далее профессор Франклин продемонстрировала впечатляющие математические решения уравнений меланогенеза. На экране появилась модель шкуры животного, и Вольдемар на ходу принялся решать уравнения с различными параметрами. Каждое математическое решение давало новый узор на шкуре.
        Простейшее решение соответствовало животному с чёрной передней частью тела и белой задней. Рядом с математической моделью Вольдемар показал реальное фото лохматой собаки бобтейл, имеющей такую же шкуру.
        Параметры уравнений менялись, и математическая шкура покрывалась то чёрными крупными узорами, то узкими полосками или мелкими пятнами. И какая бы окраска ни получалась из уравнений, всегда находилось реальное животное, имеющее шкуру, окрашенную именно таким образом: лошадь, зебра, жираф или леопард, чья знакомая физиономия была восторженно встречена школьниками.
        - Взаимодействие физической диффузии и химических реакций объясняет целый класс важных феноменов морфогенеза, - подытожила профессор Франклин, - а нестабильность распределения подкожных белков-гормонов рисует узоры на шкуре животных - как на Мисс Гонагал или на тигре, которого я не решилась привести в класс… - улыбнулась профессор. - Тем же закономерностям следует развитие внутренних органов биосуществ и даже малозаметных прозрачных узоров на стрекозином крылышке…
        Вот так теория нелинейных уравнений сумела объяснить целый пласт биологических проблем, за что ей огромное спасибо… - закончила лекцию профессор Франклин и отпустила школьников пообедать или, точнее, ввести немного органических молекулярных реагентов в свои изголодавшиеся организмы, то бишь - в многоклеточные открытые системы.
        После обеда началась пара по планетологии. Среди преподавателей Лунного колледжа единственным неприятным для Никки оказался профессор Дермюррей, физик и планетолог. Заносчивый, самодовольный и нетерпимый, профессор не вызывал у неё - да и у большинства остальных учеников - каких-либо симпатий.
        С точки зрения Никки, хуже всего было то, что в изложении профессора Дермюррея планетология была не реальной наукой, а сплошной цепью блестящих достижений - в основном, благодаря участию самого профессора.
        Проблемы в науке - согласно Дермюррею - практически отсутствовали, что крайне раздражало Никки, полагающей, что именно на нерешённых задачах нужно делать упор в лекциях для студентов. О прошлых успехах науки она могла прочитать и в учебниках, которые традиционно только о них и пишут.
        Дермюррей вместе с соавтором из Лондонской Королевской школы написал вполне рутинный учебник по планетологии, пользующийся устойчивым спросом по прозрачной причине: оба профессора навязывали студентам свою книгу в качестве обязательного пособия.
        Никки удивляло, что профессор при таком мировоззрении был весьма успешным представителем сообщества учёных - на лекциях он беспрерывно хвастался набором наград, премий и знакомств со всем научным и политическим истеблишментом. Судя по количеству грантов, получаемых профессором из всевозможных фондов, его видение науки как бесконфликтной цепи сенсационных успехов пользовалось полной поддержкой.
        «Хорошая теория - это хорошо финансируемая теория!» - говорил профессор.
        Правда, по Колледжу ходили слухи, что профессор покинул академические высоты и поселился в Колледже не просто так. Его сотрудник, молодой аспирант из Бразилии, написал столь интересную работу, что профессор решил помочь начинающему учёному её опубликовать и даже не затруднился стать соавтором. Чем выше забирается учёный по должностной лестнице, тем меньше он занимается наукой и пишет статей сам, но тем в большем количестве публикаций он оказывается соавтором.
        И надо же было такому случиться, что профессор, перегруженный многочисленными занятиями, при отправке статьи в журнал случайно запамятовал вписать в неё имя бразильского соавтора.
        Конечно, юный аспирант был сам виноват - исчез где-то в амазонских джунглях так надолго, что его стали забывать в высоких научных кругах. Ладно бы - просто пропал, так потом ещё и объявился как снег на голову!
        Пошлые недоброжелатели профессора раздули из обычной забывчивости целое дело. Гордый профессор на них обиделся - и решил посвятить себя воспитанию молодёжи.
        Итак, Никки не нравился профессор Дермюррей, и тот взаимно невзлюбил её, считал нахальной выскочкой и никогда не упускал возможности уколоть или «поставить на место». Но профессор, превращая разрешённую в Колледже строгость в грубость, был вполне почтителен с учениками-аристократами, отыгрываясь на остальных школьниках. Безоговорочная поддержка друзей из Совета Попечителей позволила Дермюррею занять должность декана Колледжа - к сожалению большинства учеников.
        На лекции, посвящённой образованию Земли и Луны, профессор принялся рассказывать - а Волди показывать на экране, - как выросла наша планета при взаимных столкновениях железокаменных астероидов. Падения многокилометровых тел разогрели новорождённую планету, как доменную печь, так что камень и железо расплавились и расстались друг с другом: основная масса железа Земли утонула в жидкой магме и образовала плотное земное ядро. Более лёгкие каменные породы всплыли в магматическом океане и застыли земной корой, обеднённой железом и менее плотной, чем ядро планеты.
        - Уловили, бестолочи?
        Профессор перешёл к Луне и долго живописал, сколько тысячелетий таращились земляне на Луну и не понимали, откуда в небе взялся сей диск или шар и почему он не падает на Землю.
        С механикой непадающих небесных тел разобрался Ньютон, а вот картина образования земного спутника прояснилась лишь после лабораторных исследований четырёхсот килограммов лунного грунта, доставленного на Землю в двадцатом веке шестью прилунившимися американскими экспедициями «Аполлон» и тремя русскими беспилотными роботами. Результаты анализов удивили исследователей: Луна не была расплавлена, а следовательно, лунный камень и железо не могли разделиться; тем не менее лунные породы по плотности и бедности железом оказались близки к земной коре.
        Схожесть лунных пород и земной коры породила теорию мегаимпакта, утверждающую, что Луна сформировалась из куска Земли, отрубленного ударом фантастической силы. Рождение Луны, по этой модели, произошло примерно четыре с половиной миллиарда лет назад, когда в юную Землю врезалась ещё одна планета - поменьше самой Земли, но побольше Марса.
        - Всем бездарям понятны мои мысли?
        Вольдемар запустил компьютерную анимацию с впечатляющими кадрами колоссальной катастрофы, закончившейся разрушением налетевшей планеты и выбросом огромной части земной коры в космос. Почти весь длинный язык выброшенной взрывом массы упал назад на Землю, оставив на орбите лишь небольшое количество вещества. Из него и образовалась Луна с массой в восемьдесят один раз меньше земной.
        - Кто ещё не усвоил, бездельники?
        В конце лекции профессор бросил в аудиторию надменное:
        - Теория мегаимпакта - всеми признанное наивысшее достижение современной планетологии, проверенное моделированием на суперкомпьютерах и многочисленными химическими анализами!
        Впрочем, профессор Дермюррей не упомянул ещё одну причину популярности теории мегаимпакта: подобные эффектные модели радушно принимались публикой, воспитанной на голливудских фильмах ужасов и катастроф.
        - Как же я был поражён, - продолжал профессор, - когда мисс Гринвич посмела публично назвать лунных теоретиков идиотами! Какая наглость и самонадеянность! Мисс Гринвич, вы убедились наконец, что теория мегаимпакта - единственно верная теория образования Луны?
        - Нет, сэр, - сказала спокойно Никки.
        Профессор побагровел и пролаял:
        - Ах, вот как! Тогда я даю лично вам домашнее задание. Подготовить реферат на тему образования Луны с изложением правильной модели - общепринятой теории мегаимпакта. И с признанием неверности ваших взглядов! Вы помните, что ваш безграмотный ответ на вступительных испытаниях признан экзаменатором неправильным? Детальнейшим образом объясните, где вы ошибались!
        - Отличная идея! - крикнул кто-то из дитбитовцев. - Самокритику читать очень приятно и полезно - особенно чужую!
        Профессор благосклонно посмотрел на крикнувшего. Никки встревоженно заёрзала.
        - Сэр, я никак не смогу этого сделать! Я считаю, что мой ответ был правилен.
        - Тогда распрощайтесь с положительной оценкой за мой курс!
        Никки взяла себя в руки - надо было как-то спасаться.
        - Прежде чем приступить к реферату, могу я задать несколько вопросов, сэр?
        - Задавайте, - гордо сказал профессор. - Я готов ещё раз объяснить вам то, чего вы не поняли с первого раза из-за своей слабой подготовки.
        - В начале лекции вы отметили, что количество астероидов возле растущей Земли было обратно пропорционально их размерам - чем меньше радиус тел, тем их больше.
        - Верно, - снисходительно согласился профессор.
        - Тогда с Землёй должна была столкнуться не только одна планета величиной с Марс, но и несколько планет размером с Луну, а также десятки планетоидов диаметром в тысячу километров, десятки тысяч астероидов в сто километров и десятки миллионов десятикилометровых тел. Такие удары должны расплёскивать с поверхности Земли огромные массы вещества! Астероида-десятикилометровика, упавшего в Центральной Америке шестьдесят пять миллионов лет назад, оказалось достаточно, чтобы динозавры и большинство обитателей Земли вымерли от запылённости атмосферы и наступившего холода.
        - Это общеизвестно, - хмыкнул профессор, - но если вы захотите слепить Луну из вещества, выброшенного меньшими телами-ударниками, то у вас ничего не получится. Согласно законам небесной механики, все обломки, выбитые ударом с планетной поверхности, или улетают на орбиты вокруг Солнца, или остаются на эллиптической периодической орбите вокруг планеты, но тогда они неизбежно через один оборот вернутся в точку старта и врежутся в Землю. Нужен о-очень большой удар, чтобы хотя бы ма-аленькая часть вещества уцелела на околоземной орбите.
        - Почему же тогда ракеты легко выходят на орбиту? - неожиданно встрял с вопросом взъерошенный мальчик-Олень.
        - У них есть долгоработающий двигатель! - презрительно бросил в ответ Дермюррей и снова повернулся к Никки.
        Та спросила:
        - А что вы скажете, сэр, про облако из мелких спутников, вернее, из захваченных астероидов, которые кружатся вокруг каждой планеты-гиганта - Юпитера, Сатурна, Урана и Нептуна, а раньше, в эпоху обилия астероидов, очевидно, существовали и вокруг Земли?
        - Ха! Сейчас вы захотите создать Луну из такого чахлого облака? - Профессор саркастически засмеялся. - У вас не хватит вещества даже на спутник в сто раз меньший, чем Луна! Видно, что вы цепляетесь за каждую соломинку, не желая признавать свою неправоту и безграмотность в азах серьёзной науки.
        - Я, безусловно, не очень сведущий в науке человек, - покладисто согласилась Никки, - и хочу спросить у вас, сэр, как у эксперта: рассматривалось ли взаимодействие материи, выброшенной миллионами астероидов с поверхности Земли, с уже существующим разреженным спутниковым облаком? Каждый из этих двух механизмов не может образовать Луну, но если рассмотреть их вместе, то ситуация может измениться!
        - Умные люди не тратят время на высосанные из пальца задачи, - пожал плечами профессор. - Дурацких вопросов больше, чем мудрецов…
        - Вольдемар, вы нам не поможете? - обратилась в пространство Никки.
        - За последние пять секунд я рассчитал двести вероятных моделей такого взаимодействия, - раздался голос компьютера Колледжа. - Показываю результаты.
        На экране аудитории появилась Земля, окружённая кольцевыми траекториями мелких спутников. На поверхность планеты обрушивались тысячекилометровые астероиды, вызывающие взрывы, по сравнению с которыми воинские арсеналы человечества выглядели детскими хлопушками. Удары астероидов выбрасывали в космос обломки земной коры и разбрызгивали огненную мантию.
        - Не столкнувшись с телами на околоземных орбитах, частицы коры улетают к Солнцу или падают на Землю, - пояснял Вольдемар. - Но взаимодействие даже с небольшими спутниками кардинально меняет динамику выброшенного вещества. Обломки, двигающиеся в том же направлении, что и орбитальные спутники, при соударении меняют свою траекторию и уже не падают на Землю, а присоединяются к спутниковому облаку, быстро увеличивая его массу.
        Никки улыбнулась и уселась поудобнее.
        - Согласно моим расчётам, этот механизм достаточен для образования Луны того же химического состава, что и кора Земли. Новый механизм предпочтительнее теории мегаимпакта, которая не может объяснить возраст и состав многих лунных пород и доминирование больших кратеров-морей на стороне Луны, повёрнутой к Земле. Кроме того, теория мегаимпакта предсказывает расплавление Земли и Луны в момент удара, но геохимики не находят признаков такого плавления.
        Этого Никки не знала и обрадовалась хорошей новости.
        - В новой модели старые проблемы теории мегаимпакта находят объяснение. Из моделирования следует, что Земля обладала несколькими спутниками, включая самую крупную и близкую Луну. Позже приливы отодвинули Луну, и она поглотила мелкие и более дальние спутники. Это вызвало феномен тяжёлой бомбардировки Луны около четырёх миллиардов лет назад, до сих пор остававшийся необъяснённым…
        Профессор Дермюррей слушал увлёкшегося Вольдемара, и его лицо быстро наливалось кровью.
        Затем Волди посмел сказать, что ответ Никки Гринвич про образование Луны на вступительных экзаменах не засчитан им, Вольдемаром, неправильно и он две секунды назад обратился с ходатайством к администрации школы об увеличении экзаменационной оценки мисс Гринвич на двести баллов.
        Профессор побагровел до сизого оттенка.
        Когда же умный, но наивный Вольдемар порекомендовал профессору Дермюррею рассмотреть вопрос о публикации модели образования Луны, предложенной мисс Гринвич… тут профессор не выдержал и закричал на Вольдемара совершенно несолидным образом.
        Вольдемар пытался воззвать к логике, но он, со своими электронными нервами, не мог понять несокрушимую силу такой человеческой эмоции, как уязвлённое самолюбие!
        Прозвенел звонок, и студенты потянулись на выход, а разъярённый профессор всё продолжал орать на несчастного Волди… Никки даже пожалела бедный компьютер, и ещё она немного опасалась за здоровье апоплексически краснолицего профессора Дермюррея.
        Зато он начисто забыл про злополучный реферат.
        Последней парой шли спортивные упражнения, что вполне можно было рассматривать как начало отдыха. В приподнятом настроении от этой мысли Никки быстро зашагала по длинному коридору, привычно отстраняясь от летающих и бегающих киберов, которые успевали оглядываться и провожать её внимательными взглядами. Но даже в пустынных закоулках этажей чувство одиночества ни у кого не возникало - в Школе Эйнштейна слишком многое было себе на уме. В первую очередь - сама Школа.
        Потолок колледжского кафе был мечтателем и эстетом. Он любил показывать уходящие ввысь темнорёбрые арки старинных соборов или яркие фрески и мозаики известных музеев. Из зданий потолок предпочитал миланский Домский собор. Когда же потолок хандрил, то мучил всех мрачными сталактитовыми пещерами с гадостными нетопырями.
        По утрам потолок обычно отражал земное небо над Эдинбургом. Трансляция английского неба помогала школьникам следовать привычному земному ритму дня и ночи, подчинённому на Луне гринвичскому времени.
        Почему романтичный потолок выбирал Эдинбург? Верно, был наслышан, что именно в Шотландии располагаются самые волшебные школы. Кроме того, Северная Англия имела самую разнообразную погоду и доставляла максимум впечатлений завтракающим школьникам. Действительно, шотландская погода менялась на глазах - моросящие дождевые облака сменялись ярким солнцем, которое через несколько минут затягивалось сизыми тучами с шлейфами мокрых снежных хлопьев.
        Впрочем, мрачную погоду потолок не любил и в таких случаях быстро сползал по Гринвичскому меридиану к Канарским островам, где резвились весёлые стада белых облаков. А то - застывал жарким марокканским светло-голубым небом.
        Полы и стены холлов Колледжа сливались с экранами и могли представить любые трёхмерные сцены и космические пейзажи.
        Даже коридоры Школы отличались фантазиями и шалостями: могли прикинуться зарослями колючек, или опасным болотом с зелёной ряской, или красноватой марсианской пустыней с такими реалистичными камнями, что неопытный школьник в испуге шарахался, опасаясь о них споткнуться. В конце концов, нанокиберам устроить такие штуки с помощью лазерной голографии - пара пустяков, зато сколько удовольствия детям!
        Обычных кошек или собак в комнатах Колледжа держать запрещалось - звери жили лишь в лесу и в мини-зоопарке у профессора Франклин.
        Зато по Колледжу бродили толпы хитроглазых киберживотных. Слабая лунная гравитация позволила размножиться разнообразнейшим летающим роботварям. Опираясь на плавательные пузыри, жужжа винтами, хлопая крыльями и посвистывая дюзами, они стаями сновали по коридорам и залам - всех сортов и размеров, от бесшумных дирижаблей до стремительных реактивных мини-драконов.
        Киберзвери служили персональными компьютерами, почтальонами, представителями хозяев на различных зрелищах, иногда даже на лекциях, хотя это не приветствовалось администрацией Школы.
        В последние годы роботы-птицы держали первенство в классе персональных зверей, и часто на плече школьника, спешащего на лекцию, сидел гордый ястреб с жёлтыми глазами или дятел, весьма натурально чистящий пёрышки длинным клювом. Ну а школьники Ордена Совы почти поголовно ходили при разного окраса робосовах с круглыми жёлтыми глазами и кривыми клювами.
        Антишпионской Конвенцией ООН запрещалось бесконтрольное использование роботов мельче мухи, а также роботов, не видимых человеческому глазу. Но робопчёлы и малозаметные кибербогомолы активно применялись излишне любопытными школьниками в целях сбора информации. Это вызвало распространение электронных контрразведчиков, обнаруживающих и уничтожающих мини-шпионов.
        Обширный отряд персональных киберов составляли домашние робоживотные в виде собак, кошек, сусликов, черепах, жаб, змей - кого только тут не было, включая самых фантастических существ, в том числе зелёного джедая Йоду.
        Практичнее и популярнее всех были собакоразмерные роботы-кентавры, которые с хозяйским имуществом на спине катались на ногах-колёсиках и быстро карабкались за владельцами по лестницам. Крупный робот Дзинтары не только охранял принцессу, но и таскал с собой старинную гитару - чтобы госпожа всегда имела под рукой любимый музыкальный инструмент.
        Когда хозяева обедали, механические собаки, совы и игуаны тоже терпеливо пристраивались возле электрических розеток и подзаправлялись, не сводя внимательных сенсоров с любимых хозяев.
        Сенсоры - то есть глаза и уши роботов - варьировались чрезвычайно, следуя технологии и моде. Электронно-механические друзья человека ощупывали дорогу перед собой лазерными лучами, ультразвуковыми импульсами и чувствительными усами, распознавали препятствия и лицо хозяина по инфракрасным изображениям или стереоскопическим фото с двух видеокамерных глаз.
        Последним писком считались роботы с сенсорами на слабых магнитных полях с характерными усами антенн на морде.
        Роботы покупались школьниками в готовом виде, заказывались у изготовителей с учётом особых пожеланий или собирались самостоятельно с помощью многочисленных кибернаборов и робоконструкторов.
        У Джерри персональный робот погиб вместе с обсерваторией, и пока он пользовался обычным лэптопом.
        У Никки был только Робби, но она даже не могла подумать, чтобы искать кого-то ещё. Друга не купишь на дешёвой распродаже.
        Учебное оружие и всевозможные гимнастические снаряды заполняли спортивный зал Колледжа. На одной стене висели луки, копья, дротики и зловещие арбалеты. Самый длинный стенд занимала грозно поблёскивающая коллекция различных мечей, сабель и шпаг. Дальний угол заполняли лазерные пистолеты и ружья.
        Не успела Никки войти в зал, как её остановил Джон Багстоун:
        - Так как насчёт дуэли, ты уже готова?
        Никки посмотрела на коренастого крупного юношу и увидела по его хмурому лицу, что этот парень не из тех, кто легко забывает обиды и унижения.
        - Конечно, Джоник, - ласково ответила хрупкая Никки здоровенному пятикурснику. - Ты уже выбрал себе совок и песочницу, где мы будем проводить дуэль?
        Раздались смешки среди мгновенно собравшихся вокруг Леопардов.
        - На двуручных мечах, здесь и сейчас, - кивнул Багстоун, не поддержавший шутливый тон Никки. Судя по всему, он тщательно обдумал этот поединок и явно не собирался по-джентльменски давать Никки какие-то шансы.
        Леопарды неодобрительно загудели, и было понятно почему - тяжёлый двуручный меч давал взрослому парню значительное преимущество перед юной Никки. Лёгкие рапиры лучше бы подошли для такой дуэли. Кроме того, тяжёлые учебные мечи - редко смертельное, но довольно опасное оружие. Получить перелом ключицы, челюсти или запястья от удара таким мечом ничего не стоило.
        Клинки были металлическими и издавали при столкновении громкий звон. Но когда меч приближался к телу человека и удар оказывался неизбежным, то, по команде внимательной компьютерной системы, из отверстий клинка, и без того незаострённого, мгновенно выбрасывались демпфирующие валики - как подушки безопасности в автомобиле - и лезвие окружалось мягким амортизатором. Однако травму тяжёлое оружие в чехле всё равно могло нанести серьёзную. Очевидно также, что Багстоун владел двуручным мечом мастерски, а Никки никогда не держала его в руках. Но не отступать же!
        Дуэлянты пошли к мечевому стенду, окружённые уже всеми Леопардами. Подоспел спортивный тренер О-Ки. Окружающие нестройным хором растолковали ему происходящее.
        Судя по выражению лица, тренеру тоже не понравился выбор оружия для дуэли. Он подошёл к Никки, посмотрел на неё внимательно, потрогал плечевую мышцу и протянул ей самый тонкий и короткий из имевшихся на стенде мечей.
        Никки взвесила на руке предложенный О-Ки клинок и взмахнула им пару раз, к чему-то прислушиваясь. Потом она оценивающе посмотрела на тяжёлый двуручный меч, выбранный Багстоуном - чемпионом Колледжа в этом виде мечного боя, как стало понятно из восклицаний возбуждённой публики, и спросила:
        - А можно взять два меча?
        Кругом раздался растерянный смех Леопардов и издевательский хохот непонятно откуда взявшихся в зале Драконов.
        - Теоретически можно, - поразился тренер О-Ки, - но с двуручным мечом трудно справиться даже двумя руками, а уж одной рукой… да ещё в каждой по клинку… Крайне не советую.
        Но Никки не собиралась прислушиваться к голосу опыта.
        - Джоник, у тебя нет возражений? - и, получив в ответ от Багстоуна вместе с надменной ухмылкой согласный кивок, стала внимательно перебирать мечи - под ехидные советы прибывающих Драконов и другой публики.
        Вскоре Никки уже стояла с двумя клинками в руках посреди зала. Лёгкий и короткий меч, который порекомендовал тренер, она держала в левой руке, а в правой - средней тяжести длинный клинок.
        Вокруг дуэлянтов собралась уже половина школы - т-фоны разнесли по Колледжу новость о дуэли, и публика повалила в гимнастический зал. Среди студентов Никки увидела озабоченного Джерри: он приветственно махнул ей рукой.
        Раздался гонг к началу дуэли, и Багстоун сразу бросился в атаку. Никки стояла спокойно и, только когда тяжёлый меч стал опускаться прямо на её голову, быстро ушла в сторону.
        Меч со свистом пролетел мимо Никкиного уха и безопасно устремился к полу, но Никки развернулась и зачем-то подставила под удар своё лёгкое оружие. Раздался громкий лязг, и короткий меч с силой отбросило в сторону.
        Никки внимательно следила за поведением клинков при столкновении, даже не пробуя напасть на Багстоуна, который в этот момент отчаянно пытался удержать разогнавшийся тяжеловес и остался неприкрытым.
        Болельщики встретили первую неудачную атаку Багстоуна свистом. Большинство сочувственно поддерживало неопытную Никки, чьи шансы выглядели ничтожными в сравнении со здоровяком Багстоуном, легко размахивающим огромным мечом. Но часть публики, в основном Драконы, держала сторону Багстоуна и жаждала увидеть поражение этой знаменитой Никки.
        Тренер хмуро наблюдал за дуэлью, посматривая на данные контролирующей системы.
        Наконец Багстоун вернулся в исходную позицию и снова атаковал, сделав широкий боковой замах мечом. Никки не стала уворачиваться, а попробовала отбить клинок Багстоуна ударом вверх лёгкого меча.
        Ей это почти удалось, но меч противника был слишком тяжёл и обладал огромной инерцией - изменить его траекторию оказалось непросто. Поэтому в последний момент Никки пришлось сильно отклониться назад, пропуская над лицом и грудью свистнувший клинок.
        Это движение Никки - гибкое и стремительное - вызвало в толпе зрителей восхищённый гул. Стало понятно, что победить Никки не так легко - она могла двигаться быстрее противника, компенсируя мобильностью отсутствие боевых навыков. При этом она пока орудовала только левой рукой с лёгким мечом. Правую руку с более тяжёлым оружием Никки практически не использовала, не утомляя её.
        Багстоун сделал ещё несколько сильных выпадов массивным клинком, но с таким же успехом можно было гоняться с кувалдой за колибри - Никки с лёгкостью ускользала от удара, а Багстоун уже изрядно вспотел от размахивания массивным железом.
        Так продолжалось в течение нескольких минут. Чаще всего Никки просто уклонялась от меча противника, иногда - пригибалась.
        Когда Багстоун решил ударить на уровне ниже пояса, то Никки легко подпрыгнула над плоскостью движения тяжёлого меча, издававшего в полёте низкий гудящий звук.
        Когда меч пролетал под её ногами, она сильно ударила сверху вниз подошвой кроссовка. После чего, приземлившись, Никки с удовольствием наблюдала, как меч соперника врезался в упругий пол зала и отскочил от него, а сам Багстоун запрыгал вокруг взбесившегося тяжеленного оружия, стараясь его укротить.
        Зрители встретили этот ход громкими криками и аплодисментами.
        Никки периодически ударяла по клинку Багстоуна то одним, то другим своим мечом, но смысл этих ударов оставался непонятным для публики - по их мнению, эти совершенно бесполезные манёвры порождали лишь громкое боевое лязганье. Удивляло зрителей и то, что Никки ни разу не попробовала атаковать Багстоуна.
        Через несколько минут такого странного поединка Никки неожиданно начала стремительно раскручивать длинный меч кистью правой руки, но не пробуя напасть с его помощью, а продолжая левой рукой с коротким мечом уже более умело парировать удары Багстоуна.
        Тот насторожился в ответ на загадочные манипуляции Никки и даже отступил. Потом, сообразив, что раскрученный меч делает Никки менее подвижной и более уязвимой, Багстоун вразмах нанёс сильнейший удар сбоку, надеясь, что его меч или попадёт в саму Никки, или выбьет из её правой руки меч, уже превратившийся в матовый круг.
        Никки легко уклонилась от его замаха, но не сделала никаких попыток увести от удара своё оружие. Она лишь свистяще задела лёгким лезвием пролетающий рядом с ней клинок Багстоуна - как будто подправила его траекторию.
        В следующее мгновение два массивных куска металла с ужасающей скоростью врезались друг в друга: КЛАНГ!!! - раздался могучий гудящий удар.
        Удержать оружие после такого столкновения было невозможно. Длинный меч выпорхнул из правой руки Никки, с визгом пролетел через весь зал к сабельному стенду и с хрустящим звуком вонзился в пенобетонную стену - аж до середины клинка!
        Но и Багстоун не смог удержать свой гигантский меч - тот тоже вырвался из его рук, с сердитым гулом устремился к другой стене и с чмоканьем воткнулся в центр стрелковой мишени.
        Болельщики дружно ахнули. Обезоруженный Багстоун проводил взглядом улетевший меч и растерянно посмотрел на Никки. Та, ничуть не расстроенная потерей длинного клинка, взяла второй меч в обе руки и встала в наиболее, по её дилетантскому мнению, боевую позицию. На лице у Никки играла весёлая улыбка.
        - Как будем продолжать дуэль? - бодро сказала свежая и ничуть не уставшая Никки у мокрого и красного Багстоуна.
        - Стоп! - выскочил вперёд ошеломлённый тренер О-Ки. - Всё закончилось! Мисс Гринвич победила. По правилам, потеря оружия Багстоуном - это чистый проигрыш.
        Болельщики разразились овациями. Никки опустила меч.
        - Джон Багстоун, ты берёшь назад свои слова о том, что я врала?
        Тот, находившийся в полном шоке от своего поражения, только кивнул головой, но и это вполне устроило Никки. Она подошла к Багстоуну, и они, по дуэльной традиции, пожали друг другу руки.
        - Прости, брат Леопард, но у тебя не было ни одного шанса, - весело сказала Никки.
        - Это почему? - пробурчал багровый от позора Багстоун.
        - Потому что на моей стороне было самое страшное в мире оружие…
        - …это её мозги! - дружно заревели вокруг восхищённые зрители, не дав Никки закончить.
        - Понимаешь, ты выбрал самое механическое и легко рассчитываемое оружие. А кинетическая энергия - это очень интересная величина… На твоей стороне была сила, на моей - наука. Короче, исход дуэли был предрешён, согласно теореме о сохранении углового момента, - улыбаясь, сказала Никки.
        - Вы хотите сказать, - вмешался в разговор тренер, - что рассчитывали выбить его меч? Может, его клинок не случайно попал в мишень для стрел?
        - Да, не случайно, - совершенно спокойно кивнула головой Никки, - а второй меч я специально отправила в стенд, чтобы никого не задеть… А для чего, по-вашему, я взяла сразу два меча? Я не хотела остаться невооружённой после взаимной аннигиляции клинков…
        Тренер остолбенел, а в притихшей толпе болельщиков раздался тихий свист, который издают люди в состоянии крайнего удивления. Тренер О-Ки повернулся, подошёл к стенду и попробовал вытащить вонзившийся меч Никки, но у него ничего не получилось, меч даже не дрогнул.
        Тренер внимательно осмотрел его и, быстро найдя выход из положения, сказал окружившим его изумлённым Леопардам и школьникам из других орденов:
        - Я навечно оставляю меч Никки в стене в качестве сувенира - на память о сегодняшнем поединке… А ты, чемпион, иди вытаскивай своё железо из мишени, - набросился О-Ки на бедного взмокшего Багстоуна. - Во-первых, мишень будет нужна лучникам. Во-вторых, ты не заслужил таких сувениров… Набросился с тяжёлым мечом на младшую девчонку, храбрец…
        Потом тренер О-Ки озадаченно посмотрел на ничуть не вспотевшую и бодрую Никки, возле которой уже стоял сияющий Джерри.
        - На пенсию пора, что ли, - вздохнул он, - если уж наука и сюда добралась…
        Известие о поединке облетело всю школу. В гимнастический зал заходили целые толпы студентов, чтобы полюбоваться мечом, торчащим из стенда.
        Кто-то приклеил к стене экран, который охотно показывал видеозапись поединка, сопровождая его не очень пристойными комментариями в адрес Багстоуна.
        Многие хватались за глубоко вонзившийся меч, висели на нём всем телом, но даже пошевелить его никому не удалось. Слава Никки-мечника затмила в глазах школьников все предыдущие её достижения, включая рекорд при поступлении в Колледж. Дети есть дети, в голове одни драки!
        Глава 2. Рождество
        Приближалось Рождество - любимый праздник школьников: ведь с него начинались зимние каникулы длиной в месяц! Но последние дни перед праздниками и каникулами насыщались учебными неприятностями как никогда - контрольные работы сыпались на бедных учеников Школы Эйнштейна как из рога изобилия, оставляя заметные шишки.
        На очередной ужин Джерри пришёл мрачный.
        - Что случилось? - спросил его Хао, и Никки тоже оторвалась от тарелки и посмотрела на Джерри.
        - Профессор Дермюррей поставил за мою контрольную работу по кольцам Сатурна самую низкую из зачётных оценок - три балла из десяти. Хорошо хоть не заставил переписывать, но приличной оценки за полугодие мне уже не видать как своих ушей.
        - А почему?
        - Счёл основную идею реферата неправильной. Помните, он рассказывал о проблеме крупномасштабного расслоения колец Сатурна и обмолвился о том, что никто ещё не сумел найти механизм крупной полосатости колец? Что-то заставляет плотное центральное кольцо шириной в двадцать пять тысяч километров делиться на узкие колечки шириной примерно в тысячу километров, которые, в свою очередь, делятся на более узкие - в сотни и десятки километров…
        - Помним, - кивнула Никки.
        - А на биологии профессор Франклин нам рассказывала о полосках на шкуре тигра, вызванных неустойчивостью или самоорганизацией органических молекул, переползающих с места на место и химически реагирующих друг на друга?
        - Ну и?.. - спросил заинтересованно Хао.
        - Обе эти системы описываются системой уравнений одного типа. И мне пришла в голову идея: может ли полосатость колец Сатурна генерироваться тем же механизмом, что рисует полоски на тигре? Я сравнил системы уравнений для планетных колец и для биосистем. После чего доказал: если включить в уравнения для колец слагаемые, соответствующие аналогам химических реакций, то кольца смогут расслаиваться на очень крупные структуры. Следовательно, кольца могут быть полосаты по тем же причинам, что и тигр.
        - Отличная идея! - восхитилась Никки. - Молодец, Джерри!
        - И как отреагировал профессор Дермюррей? - спросила внимательно слушавшая Дзинтара.
        - Он написал в отзыве: «Идея химических реакций между снежными частицами колец Сатурна - это бред!» - и велел не браться за проблемы не по зубам. И поставил эту чахлую тройку.
        - Идея действительно хороша, но речь идёт не просто о химических реакциях, а об их имитации… - протянул задумчиво Хао.
        - Я лишь указал на математическую возможность решения проблемы расслоения колец, но не смог найти реального аналога таких реакций, а профессор за это и ухватился… - расстроенно сказал Джерри. - В конце концов, это всего лишь школьная курсовая, а не диссертация!
        - Профессор Дермюррей не любит людей, замахивающихся на задачи, которые он сам не может решить, - отметила умная Дзинтара.
        - Но уступать тоже нельзя, - решительно заявила Никки. - Надо понять, в чём здесь дело, и утереть нос профессору Дермюррею. Подумаем вместе, если хочешь.
        - Это не поможет улучшить оценку за полугодие… - грустно вздохнул Джерри.
        - Тарантул с ней, с оценкой, - фыркнула Никки. - Важнее всего истина и справедливость.
        В субботу после завтрака Джерри с Никки пошли в парк - давно уж занятия не давали им спокойно побродить по дорожкам и сходить к озеру. А Никки вообще в первый раз попала в лес без коляски и прыгала по зарослям и кочкам, как оленёнок, в то время как Джерри степенно шёл по светлой бетонной дорожке, на которой лежали почти чёрные пятна теней от деревьев.
        Джерри задумчиво шагал по тропинке, машинально стараясь наступать только на тёмные места. Никки проводила его походку взглядом, потом выпрыгнула из кустов и выпалила:
        - Реши задачку, Робби мне как-то задавал… Дано бесконечное поле, раскрашенное произвольно в чёрный и белый цвета. Докажи, что на этом поле всегда можно найти две точки одинакового цвета, которые можно соединить заданным отрезком, например длиной в шаг.
        Джерри на несколько секунд задумался, потом ответил:
        - Беру равносторонний треугольник со сторонами той самой заданной длины и бросаю на твоё чёрно-белое поле… могу даже закрыть глаза при этом. Три вершины треугольника на поле двух цветов - из них две вершины будут обязательно одинакового цвета - вот и всё.
        - Силён… - уважительно сказала Никки. - Я думала дольше и пошла по другому пути - проводила окружности, брала дуги… У тебя решение красивее и проще.
        - Тогда и я тебя озадачу, - улыбнулся Джерри. - Как-то, по мнению султана, в его придворной академии оказалось слишком много мудрецов - требовалось срочное сокращение штатов. И тогда он объявил своим учёным: «Завтра я вас всех построю в прямую линию - в затылок друг к другу, чтобы вы позади себя ничего не видели. Каждому надену колпак - красный или синий, а вот какой - вы будете видеть лишь у всех впереди стоящих, но не у себя. К каждому из вас, начиная с последнего, подойдёт палач и спросит о цвете вашего колпака. Вы можете сказать только одно слово - „красный“ или „синий“. Если не угадаете цвет своего колпака - голову долой, угадаете - живите…»
        Так султан надеялся сократить вполовину султанскую академию наук, но у него ничего не получилось - за ночь его академики придумали способ, как спасти жизни практически всем. Лишь один из них рисковал жизнью. Какой способ нашли мудрецы?
        - Ух ты! - Никки задумалась до самого озера и уже не бегала по лесу, как охотничий щенок. - Задача не имеет решения, - через полчаса решительно заявила Никки. - Последний мудрец может сообщить цвет колпака впереди стоящему - и тот спасётся, но что будут делать остальные? Можно спасти около трёх четвертей мудрецов, но не всех…
        - Неверно, - ухмыльнулся Джерри, - думай дальше, Никки.
        Они устроились в шезлонгах у озера, где коварный Джерри стал спокойно греться на солнышке, а Никки продолжала морщить лоб. Джерри уже задремал в полотняном креслице, когда она закричала:
        - Нашла, нашла! Смотри - присваиваем красному колпаку значение единицы, а синему - двойки. Последний мудрец смотрит на колпаки впереди стоящих товарищей по несчастью и складывает все эти цифры. Получает число - чётное или нечётное. Если чётное - он отвечает на вопрос палача «синий», если нечётное - «красный». Ему может повезти, и этот цвет совпадёт с его колпаком, тогда он останется жив.
        Когда палач переходит к следующему мудрецу, тот уже знает ответ первого, подсчитывает сумму цифр по передним колпакам и если получает число той же чётности, то это означает, что его колпак - синий. Если чётность чисел не совпадает, то его колпак - красный. Так поступает каждый мудрец - зная ответ сзади стоящего и видя колпаки впереди стоящих, он вычисляет цвет своего колпака. Шикарная задача!
        - Молодец, - серьёзно сказал Джерри. - Когда отец задал мне эту головоломку, я думал неделю, но не смог решить. Правда, это было пару лет назад…
        Никки, очень довольная, уселась поудобнее в шезлонге и заявила:
        - Не думаю, что этот трюк спасёт мудрецов надолго - султан всё равно найдёт способ их прикончить… Обрати внимание: во все времена были султаны и мудрецы - власть и мозги, - и всегда они разделены, и всегда мозги подчинены власти… Нигде интеллектуалы не стоят у политического руля.
        - Это ортогональные профессии в мире узкой специализации, - хмыкнул Джерри. - Или ты думаешь о тайнах природы - и должен быть, как правило, хронически честен, или ты сконцентрирован на политической карьере, что обязывает к профессиональной лживости.
        - Похоже, что так… - задумчиво протянула Никки. - Ну, после такой интеллектуальной разминки мы твою задачу про аналоги химических реакций в планетных кольцах решим с разбегу. Насколько я помню… исправляй, что не так… сатурнианские кольца - это гигантский тонкий диск радиусом сто сорок тысяч километров, вращающийся вокруг Сатурна с радиусом в шестьдесят тысяч.
        Джерри одобрительно улыбнулся. Никки продолжала:
        - Кольца Сатурна в пропорции тоньше любой бумаги: при гигантской ширине в семьдесят тысяч километров кольца представляют собой плоский, толщиной в десять - двадцать метров, слой из снежных частиц с размерами от мелкой пылинки до нескольких метров. - Никки явно нарисовала в голове картинку колец и с любопытством озиралась в ней. - Снежные глыбы летят вокруг планеты со скоростью более десяти километров в секунду, а относительно друг друга плавают миллиметр в секунду… великолепная рысца улитки! Словно вялые великаны играют в чудовищные снежки. Частицы с плотностью свежевыпавшего снега легко разрушаются при взаимных столкновениях с миллиметровой скоростью благодаря исключительной рыхлости.
        От удара частица плавно - в течение часа! - разваливается на части, и снежная пыль расползается вокруг, сверкая в солнечном свете. Это, наверное, эффектное зрелище! Каждая крупная частица за несколько дней проходит цикл от разрушения до нового собирания вещества в комок. Снежок грязноват - есть примесь каменной пыли.
        Никки задумалась:
        - Что мы можем отсюда получить?.. Слипание мелких частиц и разрушение крупных - это здорово похоже на химические реакции… пусть крупные частицы - это химический элемент А, а мелкие - это химический элемент В - и всё в порядке! А распадается на В, а В сливаются в А - вот тебе и химические реакции в кольцах! А?
        - Нет, не годится, - ответил Джерри. - Я уже анализировал такую идею. Системы уравнений для каждого такого компонента А и В в сумме дают обычное уравнение непрерывности, без слагаемых химических реакций - и никакой структуры не возникнет.
        - Хорошо бы придумать какой-то аналог химических реакций для открытой системы - именно в них возникают пространственные волны… - Никки рассеянно потянула себя за ухо…
        Джерри согнал с колена большого кузнечика, прыгнувшего из прибрежной травы, и посмотрел на озеро.
        - Если для мелкого озера записать уравнение непрерывности, то оно опишет динамику количества воды на квадратный сантиметр и покажет, что озёрная волна возникает за счёт прилива из соседних областей… Если же над озером висит туман, то в уравнении добавляется «химическое» слагаемое, описывающее конденсацию пара над поверхностью. Дождь - это новый источник вещества в каждой точке озера.
        - И что же тебе ещё надо? - удивлённо спросила Никки.
        - То есть?
        - Ты уже решил задачу! В уравнениях планетных колец аналогом химических реакций является конденсация внешнего вещества, оседающего на кольца. Это и есть открытая система с притоком вещества снаружи.
        - И что же может служить причиной такого внешнего потока? - спросил Джерри после паузы напряжённого раздумья.
        Никки радостно фыркнула.
        - Да тебя устроит любой поток вещества, который никак не связан с диффузией и перемещением крупных частиц колец. Например, микрометеориты бомбят снежные глыбы и рождают ледяную пыль, а она может оседать в кольцах где угодно. Возможно, при образовании колец над ними висело облако водяного пара, которое конденсировалось в снег. Наверное, это было красиво - падающий снег в юных кольцах Сатурна!..
        - Как у тебя оказалось всё просто… - удивился Джерри.
        Никки, взволнованная новой идеей, соскочила с пляжного креслица.
        - Любое несохранение вещества становится аналогом химических реакций! Я давно заметила, что сохранение - брат тривиальности, а открытость или несохранение дают новый уровень организации системы! А ты знаешь механизм образования барханов в пустыне или снежных волн при метели? - спросила Никки с горящими глазами.
        Джерри отрицательно помотал головой.
        - Барханы - и песчаные, и снежные - появляются, когда ветер переносит мелкий песок или снег с места на место. Сыпучие волны образуются, если есть песок разных размеров - крупные песчинки катятся, а мелкие летят по ветру. При их взаимодействии начинают расти волны. Мелкая пыль играет здесь роль как раз внешнего потока вещества! Значит, полоски на шкуре тигра, песчаные барханы и самые крупные колечки Сатурна образовались по одному принципу! Какая красота!
        Никки от возбуждения не могла устоять на месте, она металась по пляжу, как кошка, глотнувшая валерьянки.
        - Опубликуй это в сборнике Колледжа! - выпалила она, подбежав к шезлонгу Джерри. - Утрёшь нос профессору Дермюррею!
        - Согласен, только если ты будешь соавтором, - улыбнулся Джерри. - Окончательное решение увидела ты. Заодно составишь список физических условий, когда возникает такая неустойчивость.
        - Спасибо, Джерри, за предложение… - Никки смутилась от неожиданности. - Как ты назвал свою неустойчивость?
        - Нашу, Никки, нашу… - улыбнулся Джерри. - Ещё не назвал… У тебя есть идеи?
        - Я бы назвала её неустойчивостью тигриных полос!.. Или нестабильностью горячих барханов!.. Или феноменом снежной метели!.. Или антидермюрреевским процессом! - Никки расшалилась и побежала по кромке озера, громко что-то крича и раскинув руки…
        Избавившись от коляски, она то и дело бегала - просто не могла устоять на месте. А Джерри от души радовался за неё.
        Рождественский бал в Школе Эйнштейна устраивался за день до Рождества. На следующее утро студенты разъезжались на каникулы, и большинство успевало встретить праздник дома, в семьях.
        Бал Рождества был главным светским событием года в Колледже - к нему готовились задолго, особенно девушки, много месяцев выбирая по каталогам наряды и страстно обсуждая самые убойные причёски и туфли. Некоторые ради эффектного платья заранее садились на жёсткую диету, отчего портился аппетит и у других сидящих за тем же столом. Как можно спокойно есть, если соседка-модница смотрит в твою тарелку голодными злыми глазами?
        По совету дружелюбной Луизы, парикмахера и модельера Колледжа, Никки заказала себе по марсианскому каталогу платье цвета лаванды с серебряной отделкой. Для Робби пришлось купить отдельную сумку такого же цвета и переселить его туда из потрёпанного рюкзака.
        Хорошо ещё, что покладистый Робби совершенно не интересовался фасоном своего обиталища. Шнур от шейного импланта шёл к Робби по ремню сумки, поэтому снимать её с плеча было нельзя.
        Войдя в зал, убранный для рождественского бала, Никки попала на поляну, окружённую заснеженным еловым лесом. Воздух искрился от мелких снежинок. По краям поляны, не мешая танцующим, стояли столы - прямо в пушистых сугробах меж елей. На столах высились бутылки безалкогольного шампанского, подносы с бутербродами и тортами, канделябры с зажжёнными свечами и вазы с букетами хвойных веток.
        Сверху зал освещался полной луной. Вряд ли над Эдинбургским замком сейчас сияла такая луна - возможно, её пришлось занять где-нибудь на русских равнинах или в канадских лесах.
        По краю поляны горело несколько костров, и, подойдя ближе, Никки с удивлением обнаружила, что костры настоящие - в отличие от голографического снега. Огонь всегда привлекал её - на астероиде она не могла позволить себе такой роскоши: слишком большой расход кислорода.
        Она остановилась у костра под большим деревом и протянула ладони к раскалённым языкам пламени. Вокруг расположилась и шумела компания юношей и девушек старших курсов Ордена Совы. Никки никого здесь не знала, но они дружно приветствовали её. Девушки стали заинтересованно рассматривать и обсуждать Никкино платье - а что ещё делать на балу до начала танцев? Невысокий - ниже Никки - мальчик спросил взволнованным голосом:
        - Что тебе принести выпить, Никки?
        Она уже открыла рот - попросить любого красного сухого вина, но вовремя вспомнила, что сегодня вся еда уже выставлена на столах и там явно нет того, чего она хотела. Никки улыбнулась мальчику:
        - Спасибо, ничего не нужно.
        Он смешался и куда-то исчез.
        Пламя язычески буйно танцевало на кусках старых деревьев, собранных кем-то в лесу. Не очень сухие дрова шипели, трещали и стреляли искрами. Никки грелась у костра, посматривая на окружающих школьников - умных, весёлых, дружелюбных, и в какой-то момент на неё снизошло удивительное чувство умиротворения.
        Она остро почувствовала, как счастлива в Колледже, и ей стало совершенно непонятно, как она смогла прожить столько лет в одиночестве - без этого смеха вокруг, умных разговоров и острых шуточек.
        Перед ней снова возник невысокий мальчик, но уже с бокалом красного вина в руке, встреченный дружным смехом компании. Никки удивилась:
        - Ты что - читаешь мысли? Где ты это взял?
        Мальчик зарумянился:
        - Все знают, что ты любишь кьянти и что тебе это разрешено… А это - со стола преподавателей, профессор Майсофт мне помогла. Я сказал, что для тебя…
        Никки взяла бокал у него из рук, отпила - не кьянти, но отличное лунное каберне.
        - Спасибо! - с чувством сказала она и, повинуясь импульсу счастья, переполняющему её в этот вечер, обняла свободной рукой невысокого мальчика за плечи и поцеловала его в румяную щёку.
        Тот вспыхнул ярче костра, но всё-таки сказал высоким голосом:
        - Пожалуйста!
        Компания засмеялась и захлопала в ладоши. Очень смуглый горбоносый парень сказал, странно растягивая слова:
        - Никки, почему тебя, с твоим интеллектом, Волди определил в Леопарды, а не в Совы?
        - Наверное потому, что Леопарда с мозгами представить легче, чем Сову с зубами… - пожав плечами, ответила Никки.
        - Слушай, Никки, а можно спросить про твою теорию? У тебя в реферате есть одно тёмное место про чёрные дыры, - скаламбурила красивая девочка-Сова в пёстром платье с огромным прозрачным шарфом. - Правда, сейчас бал…
        - Спрашивай, конечно, - сказала Никки. - Беседовать у рождественского костра о чёрных дырах - это шик.
        - Ты утверждаешь, что космонавт, упавший в чёрную дыру, обязательно из неё выберется. Но ведь даже свет не может улететь с поверхности этой гравитационной могилы! Как же это сможет сделать космонавт, если ничто в этом мире не может двигаться со скоростью быстрее света? - спросила девочка, пристально смотря на Никки.
        Вся компания Сов-интеллектуалов с интересом ожидала ответа.
        - В чёрной дыре есть одна вещь, которая может летать гораздо быстрее света, - это сама чёрная дыра, вернее, её поверхность, - сказала Никки. - Поверхность Шварцшильда - воображаемая штука, и она может сжиматься или падать к центру во много раз быстрее и фотона, и космонавта. Поэтому поверхность чёрной дыры легко может обогнать падающего космонавта, и он окажется вне её - то есть выберется из чёрной дыры без всякого нарушения теории относительности.
        - А почему дыра начинает сжиматься? - спросил рыжий вихрастый мальчишка с короткой верхней губой, открывающей крупные зубы.
        - Любое уменьшение гравитационной массы дыры вызывает сокращение радиуса Шварцшильда. Переменность гравитационной массы - это ключевой фактор динамики как в чёрных дырах, так и в космологии. Вселенная с постоянной массой нежизнеспособна, как пловец с гирей на шее… И чёрная дыра с фиксированной массой - это действительно гравитационная могила. Зато чёрная дыра с массой, переменной из-за испарения в гравволны, не только никого не погребёт, а буквально вывернется наизнанку, но выбросит сумасшедшего космонавта наружу… - сказала Никки. И увидела Джерри, который шёл по залу, высматривая её.
        Она подняла руку - юноша заметил Никки среди Сов, заулыбался и направился к ним. Для бала Джерри оделся в бордовую с искрой рубашку и чёрные брюки. Он шагал по залу уверенно и энергично. Этот высокий юноша совсем не был похож на подавленного подростка из Лунного госпиталя, а тоскливое выражение давно исчезло из его глаз.
        «Он уже совсем не мальчишка…» - удивлённо подумала Никки, и ей вдруг ужасно захотелось поерошить его длинные каштановые волосы… но она уже понимала, что у людей не принято трогать друг друга без особых причин. Впрочем, даже когда особые причины существуют, люди всё равно зачем-то наступают себе на горло… Дурацкие традиции!
        - Где ты был, Джерри? - приветствовала его компания. - Тут Мэтт таскает Никки вино… Она его целует в благодарность! Гляди - уведёт подружку!
        Джерри усмехнулся:
        - Ребята, вы с ней поосторожнее - это настоящий Леопард… Увести её? Ха! Никки идёт только туда, куда сама захочет! Её и танком не остановить… были, были прецеденты.
        Никки улыбнулась и, неожиданно даже для себя, не выдержала - смело обняла Джерри и поцеловала в обе щёки, чуть не облив ему спину вином из бокала. Потом посмотрела блестящими глазами на смеющуюся компанию вокруг костра и сказала, переполненная удивительным чувством праздника и общности с этими ребятами:
        - Я вас всех люблю! Это моё первое Рождество среди людей, вообще мой первый бал, вы даже не представляете, как я счастлива… Я и танцевать-то не умею, и у костра стою впервые в жизни…
        Совы вокруг огня весело загалдели, довольные так, как будто именно они изобрели рождественские балы, танцы и костры:
        - Да мы тебя сейчас научим танцевать, делов-то!
        - По-моему, Никки навеселе, наверное, Мэтт ей коньячок притащил…
        - Юкку-джет каждый шпак станцует!
        - Вертофлип интереснее…
        - Подумаешь, вертофлип… Я бы ещё про чёрные дыры послушал…
        - Ребята, пошли к столу, перекусим!
        Они по колено в снегу добрались до бутербродов; потом загремела горячая музыка. Все стали учить Никки танцевать, и она действительно быстро освоила ритмические движения.
        Когда зазвучала плавная мелодия, Джерри пригласил девушку на медленный танец. Оказалось, что ему и учиться не надо, а ещё, к удивлению Никки, выяснилось, что в таких медленных танцах люди нарушали свои же традиции и приближались друг к другу на расстояние, немыслимое в обычной ситуации.
        «Вот странно, гладить друг друга по голове у людей считается неприличным, но в таком танце разрешается обнять девочку… - Никки прерывисто вздохнула, ощущая руки Джерри вокруг своей талии, - или взять мальчика за плечи… - Никки с забившимся сердцем передвинула горячие ладони на плечах Джерри и осторожно приблизилась к нему ещё чуть ближе. - Может, тут важна музыка или коллективность?» - Никки была взволнована и удивлена, но совершенно не возражала против такой нелогичности людских традиций.
        Потом она танцевала с Мэттом и другими знакомыми и незнакомыми мальчиками. Впрочем, это оказалось совсем не то, что танцевать с Джерри… В середине бала, когда они с Джерри отошли отдохнуть и выпить минеральной воды, Дзинтара представила ей свою не-дитбитовскую компанию Драконов.
        Тощий Дракон из окружения Дзинтары захотел пригласить Никки на танец, но она, посмотрев на него, отказалась, сама не понимая почему. Дракон надулся и обиженно обратился к Дзинтаре:
        - Принцесса Дзинтара, твоя подружка Никки ко мне плохо относится!
        - Ужасная невоспитанность! Я ей всегда говорила: не суди о человеке по лицу! - ядовито посочувствовала Дзинтара. - Прости её - она сущее дитя природы.
        На самом деле Никки ко всем сегодня относилась хорошо и все ребята казались ей удивительно милыми и приятными. И даже когда она, вальсируя с Оленем Сёмой Глуздом, промчалась возле группки друзей Дитбита и оттуда вылезла нога для подлой подножки - это нисколько не испортило её настроение: она просто с размаху наступила острым каблуком на далеко высунутую ногу и закружилась в танце дальше.
        Рождественский бал удался на славу. Никки в жизни так не веселилась.
        Но самое главное в этот удивительный вечер случилось позже - когда Джерри провожал её до башни Леопардов. В полутёмном холле башни никого не было, кроме времени и судьбы.
        В углу громко тикали часы с маятником в античном стиле, мелодично, но непреклонно отзванивая каждую четверть часа.
        Между танцами Джерри украдкой отпил из бокала Никки пару глотков, и сейчас его глаза необычно блестели. Никки уже зашла в лифт, но Джерри вдруг шагнул вперёд и неловко обнял её за талию.
        «Он хочет танцевать прямо здесь?» - подумала удивлённо Никки. Но Джерри сильно прижал Никки к себе и зарылся лицом в её хрустальные волосы. Никки замерла. Сердце её оглушительно забилось, и руки сами робко скользнули на плечи Джерри. Она много читала про ЭТО, но никогда не испытывала ничего подобного. Сильно дрожа, Никки подняла голову, и их губы встретились.
        Ослепительная вспышка осветила тёмный холл.
        Наивная девочка с маленькой планеты никогда не представляла, какой силы чувство возникает в момент, когда впервые влага твоих губ смешивается с влагой ЕГО губ, неприятно чужих вначале и бесконечно близких уже через длинное мгновение.
        И его, и её опалило, и они на шаг отступили друг от друга. Никки прижала ладони к пылающим щекам, а Джерри, задыхаясь, схватился за стену. Они совершенно не понимали, что с ними случилось.
        А случился с ними Первый Настоящий Поцелуй - редкая и драгоценная вещь! Поэты и учёный люд давно ломают головы над этим загадочным феноменом, который невозможно повторить в лаборатории.
        Рецепт вначале прост: надо взять два чистых сердца… - но никто не знает, что нужно делать потом! Известно только, что человек, испытавший чудесный жар Первого Настоящего Поцелуя, запоминает его на всю жизнь - этот огонь согревает душу спустя десятилетия и может даже спасти жизнь усталого путника, замерзающего в ледяной пустыне.
        Железный лифт, равнодушный к человеческим эмоциям, закрыл двери между Никки и Джерри и повёз ошеломлённую девочку наверх. Она едва перевела дыхание к десятому этажу - и сразу выскочила на балкон.
        Внизу, среди ночных газонных фонтанчиков, совсем не прячась от водяных струй, Джерри медленно шёл к башне Сов. Никки робко подняла ладонь ему вслед, и в тот же момент Джерри обернулся и махнул ей рукой. Сердце Никки совершило кульбит, и она, совершенно ошалевшая от переполняющих чувств, умчалась в комнату, унося с собой жаркое воспоминание, цветущее на губах.
        Следующим утром Никки проснулась с восхитительным чувством - она первый раз за многие годы встретила Рождество не на астероиде в полном одиночестве (ну да, ну да, конечно, там был Робби, но всё-таки…), а среди друзей в весёлой компании. А уж изумительный фортель, который выкинул вчера Джерри… И ещё здорово, что наступили каникулы и можно от души поваляться в кровати.
        Вдруг зазвенел дверной зуммер - кто-то срочно хотел её увидеть.
        - Кто там? - удивлённо спросила у Робби сонная Никки.
        - Робот-посыльный, - сообщил Робби. - Просыпайся, двуногий ленивец, тебе притащили рождественские подарки.
        - Мне? Подарки?! - Сон слетел с Никки со сверхсветовой скоростью, сметя по пути теорию старика Эйнштейна.
        С громкими поздравлениями в спальню въехал робот, еле видный из-под кучи коробок.
        - О Андромеда! - восхищённо выдохнула Никки. Никогда ещё она не получала столько подарков. Честно говоря, на своей памяти она ни одного подарка ни от кого не получала. На астероиде она дарила их сама себе. Да, конечно, и Робби старался, как мог, но что он мог ей подарить, сидя вместе с ней? Разве что какую-нибудь звезду с неба… А тут целая куча самых привлекательных коробок!
        Робот-кентаврик сгрузил подарки и уехал, распевая приятным голоском рождественскую песенку «Джингл белл, джингл белл…».
        Никки бросилась разбирать сверкающую груду сокровищ. Сверху лежала яркая коробка от Смита Джигича «Лунные крылья - пособие по конструированию, изготовлению и полётам» - лэптоп со специальным экраном и световым пером для моделирования собственных крыльев.
        - Какая полезная штука! - обрадовалась Никки. - Спасибо, Смит!
        Следующая коробка - от адвоката Дименса - содержала электронную книгу-библиотеку с набором всех знаменитых книг и фильмов человеческой цивилизации.
        - Да, эту книгу можно читать и смотреть всю жизнь, - иронично прокомментировал подарок Робби.
        Но Никки пришла от этой библиотеки в восторг. Ей нравилось и то, что книга могла комментировать своё содержимое с разных точек зрения. Если задать ей вводную информацию «первокурсник Школы Эйнштейна», то она начинала ломким голосом хвалить «Приключения марсианского пионера». Можно было прикинуться столетним бывшим космонавтом, и книга начинала с почтительного совета посмотреть документальный фильм про освоение Луны.
        Хао прислал толстую бумажную книгу - сборник восточной поэзии. Никки открыла наугад страницу со стихами какого-то Басё и с удовольствием прочитала:
        Жёлтый лист плывёт.
        У какого берега, цикада,
        Вдруг проснёшься ты?
        «Здорово!» - восхитилась Никки.
        «Но Хао и сам хороший поэт…» - смущённо вспомнила она стихи, услышанные в первый учебный день, и перевернула страницу.
        Грустите вы, слушая крик обезьян!
        А знаете ли, как плачет ребёнок,
        Покинутый на осеннем ветру?
        Никки вздрогнула и захлопнула книгу. И побыстрее принялась разворачивать следующий подарок.
        Большая Тереза подарила красивую глиняную бутылку лунного мерло! Вот уж никак не ожидала Никки таких жестов от этой суровой леди.
        Дзинтара прислала очень старую картину маслом - бушующее море и моряки, цепляющиеся за обломок мачты после кораблекрушения. Гигантские зелёные волны в пене просвечивались ярким солнцем, и на фоне этого великолепия даже судьба матросов не казалась ужасной, хотя, конечно, их положение было не блестящим.
        Никки немедленно повесила картину на стену и отошла полюбоваться. Картина излучала рёв волн, сверкание солнца, мощь стихии… Комната Никки преобразилась - в ней появилось дыхание океана, кусок удивительной планеты Земля, где Никки никогда не была. Её странно трогало и то, что это было нарисовано земным человеком, который сам видел полупрозрачную волну и море в белой штормовой пене…
        Есть сущности выше фантазии - их нельзя придумать, а можно только увидеть.
        Никки осторожно потрогала рельефные мазки краски на древнем холсте и подумала, что это наверняка очень старинная и страшно дорогая картина. Дзинтара совсем не думает о цене, для неё такой категории просто не существует. Как-то они заговорили за завтраком об омарах. Выяснив, что Никки никогда их не пробовала, Дзинтара, не моргнув глазом, заказала на ужин гигантских морских раков - с доставкой из самого шикарного ресторана Луна-Сити. Джерри потом сказал, что подобный заказ стоит неимоверно дорого… Принцесса, что и говорить. Но омары были хороши.
        Большая коробка от профессора Майсофт содержала отличный шлем для виртуальной реальности и музыкальную открытку.
        Изабелла прислала набор вкусных шоколадных конфет с гавайскими орехами «макадамия» - Никки никогда раньше их не пробовала.
        Последний небольшой пакет - от Джерри. Он подарил ей стального цвета наручные часы с массивным браслетом. На матовой поверхности довольно большого циферблата ничего не было видно. В постскриптуме к поздравлению на красивой голографической открытке с заснеженной ёлкой, которая махала лапами, звенела сосульками и хвойно благоухала, Джерри просил, чтобы Никки носила часы постоянно, - они с секретом, который будет ей «раскрыт в ближайшем будущем».
        Никки с любопытством покрутила часы и надела их на руку. По часам немедленно пробежала россыпь разноцветных крохотных огоньков, выстроившихся в значки, - часы стали исправно показывать время. Здорово!
        «А я-то никому не послала подарков! - ужалила Никки кошмарная мысль. - Палёная шерсть Тарантула! Я совсем не привыкла кому-то что-то дарить - и вот оказалась полной свиньёй! Ужасный ужас! Надо придумать всем подарки на Новый год - не блестящий, но всё-таки выход».
        И Никки стала совещаться с Робби.
        Когда она вошла в кафе, все друзья уже собрались за столом. Никки встретилась взглядом с Джерри. Между ними проскочила искра, и на Никкином лице вспыхнул жаркий след Первого Поцелуя.
        Маугли не знала, что на губах Джерри расцвёл такой же след.
        - Ну ты и соня! - приветствовала её Дзинтара. Джерри и Хао тоже поздоровались. Никки села за стол.
        - Ребята, спасибо вам за подарки, - с благодарностью сказала Никки. - Я уже хорошенько всё рассмотрела. Дзинтара, картина великолепна - у меня нет слов… в моей комнате появилось окно на Землю и запахло океаном.
        Хао, спасибо за мудрую книгу… Басё чуть было не заставил меня плакать.
        Джерри, твои часы совершенно замечательны, да ещё с таинственным сюрпризом.
        Никки подняла руку с часами и полюбовалась на них.
        - Вы даже не понимаете, что для меня значат ваши подарки - ведь уже много-много лет мне никто и ничего не дарил. За последние месяцы я поняла, как хорошо жить среди друзей, вчера я первый раз танцевала на балу, а сегодня я узнала, как здорово получать подарки!
        Про самое замечательное событие рождественского бала Никки решила умолчать.
        Друзья улыбались, глядя на взволнованную Никки, а Дзинтара даже встала и растроганно обняла Никки. Джерри тоже был бы рад это сделать, но… Дурацкие традиции!
        - Рада, что тебе всё понравилось, - сказала Дзинтара. - Ведь дарить подарки не меньшее, а, может, даже и большее удовольствие, чем получать их.
        - Сейчас увидим. - Никки достала из кармана и положила перед каждым из друзей по блестящему металлическому кристаллу размером с полпальца.
        - Платино-иридиевые кристаллы, - удивилась Дзинтара, выросшая в семье, процветающей на геологических разработках и месторождениях. - Большая редкость, особенно такие крупные… растут только в космосе, их найти очень непросто.
        - Да, - согласилась Никки. - Это вам сувениры с моего астероида, я там обнаружила небольшое гнездо таких пальчиков.
        - Благодарю, Никки. - Джерри залюбовался блестящими гранями кристалла.
        - Это же, наверное, дорогая вещь, они тебе самой могут понадобиться, - сказал бережливый Хао.
        - Ерунда, - отмахнулась Никки. - Но этот подарок со смыслом. Изотопный состав химических примесей в металлических кристаллах очень индивидуален. Поэтому такой кристалл может служить изотопным ключом, который практически невозможно подделать. Расценивайте его как постоянно действующее приглашение на мой астероид. Шлюз «Стрейнджера» будет настроен на него. Кроме того, - кто знает? - нам может понадобиться иметь общий для всех нас ключ-пароль. Если вам когда-нибудь на запертой двери встретится изображение Санта-Клауса с большим ключом, то приложите этот кристалл - и дверь откроется.
        Всем это жутко понравилось, ещё бы - тайное Общество Рождественского Ключа, секретные двери и загадки. Ребята с энтузиазмом стали благодарить Никки, а та мысленно согласилась с Дзинтарой - действительно, подарки делать очень приятно. Но что же - о стройные копыта Козерога! - подарить Смиту Джигичу, Изабелле и профессору Майсофт? И Большой Терезе, конечно!
        К вечеру все друзья разъехались на каникулы, и Никки с Джерри остались за ужином одни. Когда Никки встречалась с Джерри взглядом, то между ними вновь и вновь проскакивала та же искра - у них была тайна, и она расцветала опаляющим цветком на их лицах.
        Но потом они отводили глаза друг от друга - по велению древнего охранного инстинкта, который знал: тайне нужно время, чтобы вырасти, её нельзя торопить, на неё нельзя таращиться, она хрупка и уязвима, как птенец…
        В гулком обеденном зале школьников осталось совсем немного. К столу Никки и Джерри вдруг подошла оживлённая Марина Блэкуолл и громко заговорила:
        - Можно присесть? - и стремительно хлопнулась на стул, не дожидаясь ответа. - Слушайте, поехали в Шрёдингер, а то в Школе делать уже совершенно нечего!
        Услышав шумную речь Марины, к ним завернул проходивший мимо Смит Джигич:
        - Эй, кто собирается в Шрёдингер, возьмите и меня!
        И они договорились в ближайшие дни отправиться вчетвером в Шрёдингер.
        Когда они остались за столом одни, Джерри покосился на Никки:
        - По-моему, тебе не очень нравится Марина.
        - Да, почему-то не очень… - сказала Никки.
        Она потянулась за сахарницей, а он наклонился за упавшей ложкой. Их головы случайно сблизились. Джерри сделал глубокий вдох и произнёс севшим голосом:
        - Ты пахнешь, как трава, нагретая солнцем…
        Никки улыбнулась и ласково взъерошила его длинные каштановые волосы.
        Их тайна чуть-чуть подросла и окрепла.
        - Знаешь, в последний свой день рождения на астроиде, - сказала она, - я приготовила праздничный ужин, подняла бокал в свою честь и пожелала себе далёкого путешествия в сказочную страну и встречи с прекрасным заморским принцем. Через девять часов за мной прилетел крейсер, а ещё через несколько дней мы с тобой познакомились.
        - Увы, я - не принц… - и Джерри слегка разочарованно откинулся на спинку стула.
        - Да это же здорово! - воскликнула Никки. - Уж насмотрелась я на принцев-то!
        Они засмеялись.
        А Никки положила ему на плечо не меч, а длинный стебель цветка из настольной вазы и торжественно произнесла:
        - Ты будешь моим пажом!
        Она очень любила играть в принцессу и пажа. Ребёнок.
        В один из последних дней старого года Никки, Джерри, Марина и Смит отправились вместе в Шрёдингер - единственный городок возле Колледжа, связанный со школой миниатюрным метро. Все служащие Школы Эйнштейна: повара, охранники, продавцы, парикмахер Луиза и многие преподаватели - жили в Шрёдингере и каждый день ездили в Колледж.
        Неспешно проехав полутёмный тоннель на открытом экипажике, школьники попали на крохотную станцию подземки со стенами, разноцветно расписанными какими-то таинственными буквами и знаками. Пройдя маленький перрон, четверо друзей вышли в центр Шрёдингера, стилизованный под живописную площадь средневекового города с многочисленными магазинчиками, лавками и кафе.
        На площади толпились люди, глазеющие на праздничное шествие с барабанным грохотом и музыкой. Впереди шла группа девушек в очень коротких юбочках и ярких топиках. Они синхронно совершали сложные и вызывающие движения, потряхивая огромными пучками разноцветных верёвочек.
        - Какие забавные мочалки! - воскликнула заинтересованно Никки.
        Марина равнодушно пожала плечами и предложила зайти в кафе-мороженое и пересидеть, как она выразилась, это нашествие. Все согласились, только Никки сказала, что придёт через несколько минут, - ведь она никогда не видела таких парадов - и попросила Джерри выбрать ей лучшее мороженое. Он кивнул и зашёл в кафе с остальными.
        За пританцовывающими девушками шагал многолюдный оркестр из школьников в красной униформе и с огромными золотыми трубами. Оркестр не очень слаженно, зато громко дудел что-то бравурное, не знакомое Никки.
        За оркестром шествовала группа парней, одетых в одинаковые светлые одежды. Они держали в руках какие-то палки и мячики и шли с очень гордым видом. Видимо, это были спортсмены, но Никки крайне редко смотрела спортивные передачи и не смогла определить, зачем нужны эти палки. Может, это какие-то бильярдные штуки?
        Никки обернулась и увидела вокруг себя группу крепких ребят лет шестнадцати-семнадцати, смотрящих на процессию. Они были все как один мрачны и одеты во всё подчёркнуто тёмное. На голове они носили одинаковые чёрные платки, повязанные набок, как у пиратов.
        - Что за палки несут люди в белых штанишках? - вежливо спросила она высокого парня, стоящего впереди группы.
        Тот смерил её презрительным взглядом:
        - Ты что - с Земли свалилась? Это же наша школьная команда по лунному бейсболу!
        - Не видишь разве, - хмуро сказал ему другой, - это малявка из Колледжа, она издевается над нами…
        - Ну что вы, - утешила их Никки, - я совсем не хотела вас обидеть…
        Но лица парней оставались хмурыми.
        - А вы из этой школы? - спросила вежливо Никки. - Наверное, тоже команда?
        Разговора не получалось.
        - А почему вы не идёте вместе с остальными, - которые с мочалками и дудками? - непосредственно поинтересовалась неугомонная и дружелюбная Никки.
        - Так… - зловеще протянул самый здоровенный парень, предводитель команды в чёрных пиратских платках. - Девчонка относится к нашей банде «Лунные Волки» без должного уважения. Необходимо воспитательное воздействие.
        Парни сгрудились возле намеченной жертвы и быстро оттеснили её в ближайший переулок к стенке здания. Двое ловко и привычно брызнули чем-то на полицейскую камеру на углу здания.
        Главарь банды удовлетворённо подумал: «Сейчас мы потолкуем…»
        - Да ладно, ребята, не обижайтесь, - примиряюще сказала девчонка, - я не знала, что вы не любите ходить с мочалками и барабанами.
        Предводитель подошёл к ней.
        - Мы - служители культа Силы! - гаркнул он, подводя нехитрый философский базис под планируемое воспитательное воздействие. Банда поддержала его тезис дружным рёвом. - Мы не учились в ваших колледжах! - снова рёв. - Плевали мы на ваши вонючие деньги и на ваши заумные книжки! - Рёв заглушил оркестр. - Богатенькие и умничающие малявки должны знать, что кроме ваших денег в мире правит наша Сила! Когда встречаешь Силу, ей надо вежливо кланяться, иначе придётся приносить кровавые жертвы! В Шрёдике наша банда самая крутая, и ты это навсегда запомнишь.
        Предводитель экстатически наслаждался своим ораторским искусством.
        - О Волопас, неужели опять плацебо компенсационной схемы? - непонятно и удивлённо пробормотала девчонка.
        Вожак стаи размахнулся и ударил нахалку по лицу. Вернее, он хотел её ударить, но девчонка куда-то испарилась, и кулак с размаху врезался в очень твёрдую стену.
        - А-а! - истошно заорал парень, тряся разбитой в кровь рукой.
        - Ребята, - укоризненно сказала девчонка, - сохраняйте спокойствие, и никто не пострадает.
        - Бейте эту мерзавку! - крикнул вожак, и вся банда набросилась на неё.
        Возле стены мгновенно образовалось месиво из падающих тел, взлетающих кулаков и ныряющих вниз голов. Переулок огласили крики, звуки резких ударов и стоны. Предводитель, отскочив в сторону и придерживая повреждённую руку, жадно пытался рассмотреть детали наказания этой соплячки, но драка завязалась столь стремительная и объёмная, что он ничего не мог понять.
        Видно было только, что схватка разгорелась не на шутку: Оборотень выпал из боя с разбитым носом, Койот уже лежал на асфальте, не шевелясь, а лучший боец стаи - Бульдог - заполз на четвереньках на газон и, кажется, стал есть траву. Прошло с полминуты, но исход битвы оставался непонятным.
        - Да с кем это вы дерётесь? - завопил изумлённый Большой Волк.
        Из кучи тел раздался неприятный хруст и отчаянный вопль.
        - Загадка! Но, кажется, их захватил сам процесс… э-э… жертвоприношения, - иронично хмыкнул кто-то.
        Предводитель резко повернулся и увидел странную девчонку - целую и невредимую, да ещё и издевающуюся! Он заревел и бросился на неё как разъярённый бык. Но выбранная им траектория загадочно искривилась, он налетел на своих волков, споткнулся и воткнулся головой в стенку.
        Раздался сочный омерзительный звук раскалывающейся тыквы, но череп главного волка выдержал - он был крепче бетонной стены.
        Меркнущим сознанием вожак услышал приближающуюся полицейскую сирену и задумчивый голос девчонки:
        - Какое удовольствие они нашли в этом культе силы? Я ещё могу понять, что они деньги не любят… Но почему они так гордятся своим невежеством?
        Джерри, услышав сирену, выскочил в тревоге на улицу и с облегчением увидел Никки, подходившую к кафе.
        - Ты где застряла? - озабоченно спросил он. - Твоё мороженое давно готово.
        - Наблюдала за одним интересным религиозным обрядом, - беззаботно сказала Никки.
        Джерри увидел, как из ближайшего переулка полицейские выводят хромающих окровавленных парней с руками в наручниках, а медики выносят одно за другим стонущие тела.
        - Это не ты их побила? - спросил Джерри, глядя с подозрением на Маугли.
        - Джерри, - заявила Никки тоном чопорной английской леди, - я никогда не начинаю драк. Да ещё на улице - фи!
        Но, вообще говоря, это был весьма уклончивый ответ - в стиле Ниро Вульфа.
        - Много ли в Шрёдингере школ? Сколько стоит обучение в таких школах? - Никки, лакомясь мороженым, успевала расспрашивать друзей.
        - Здесь всего одна школа, - ответил Джерри, - и она бесплатная.
        - Ух ты, здорово! - обрадовалась Никки за счастливых детей Шрёдингера.
        - Ничего хорошего, - усмехнулся её наивности Джерри. - Большинство выпускников этой школы едва знают таблицу умножения, с трудом читают и пишут.
        - Не может быть! - не поверила Никки.
        - Так гласит официальная статистика, - поддержала Джерри Марина. - Образование в бесплатных публичных школах просто ерундовое.
        - Но почему же их не учат всему остальному? - поражалась Никки.
        - Невозможно ничему научить людей, которые не хотят учиться, - безапелляционно заявила Марина. - Формально им преподают те же предметы, что и нам, хотя и на совершенно другом уровне. Но из этого они мало что извлекают. Поэтому реальная основная задача подобных школ - социально адаптировать этих шалопаев, а вовсе не научить их высшей математике.
        - Социально адаптировать? - нахмурилась Никки.
        - Это означает, что выпускники должны без проблем вписаться в общество - послушно работать на низкооплачиваемой работе и не нарушать закон, - сказал саркастически Смит.
        - Но ведь если они получат хорошее образование, то их заработки будут выше и жить они будут лучше, - не успокаивалась Никки.
        - Очень трудно получить хорошее образование в школе, где большинство школьников не хочет учиться, а учителя издёрганы и ориентируются в преподавании на средний уровень учеников, который как раз не средний, а очень низкий, - отметил Смит. - Образование - типичная двухфазная система, состоящая из частных колледжей - очень дорогих и хороших, сравнимых с нашей Школой, где учится элита, и из отвратительных бесплатных школ для социальных низов. А плохое образование автоматически приводит к тому, что из этих низов выбраться очень трудно. Фактически возникла кастовая система…
        - Пошли, дурацкое шествие закончилось, - скомандовала и встала из-за стола Марина.
        Они погуляли по Шрёдингеру, зашли в его маленький чахлый парк с фонтаном посередине - никакого сравнения с колледжским парком или лесом, - побывали в шоколадной лавке, в местном супермаркете и прошлись по интереснейшим магазинчикам земных древностей и космических диковин.
        Никки внимательно присматривалась к работающим в Шрёдингере людям, среди которых мелькало много недавних школьников, явно не из Колледжа. Эти подростки уже не собирались учиться дальше и устраивались официантами, продавцами и разносчиками.
        В жилом квартале Никки пристально оглядела улицу небогатых двухэтажных домов, стиснутых друг с другом, как зерна в кукурузном початке, - в таких жилищах обитало большинство населения Шрёдингера.
        Построенные из тонкого дешёвого пластика дома производили мрачноватое впечатление. Никки неприятно удивило и полное отсутствие деревьев на жилых улицах. Возле углового дома усталая женщина гуляла с ребёнком, одетым в полосатый комбинезончик, здорово напоминающий робу древнего каторжника.
        - Для чего здесь эти люди? - спросила Никки у Робби. - Почему они не улетают на Землю? С их здешней работой легко справятся роботы.
        - Ты ничего не понимаешь в лунной политике, - усмехнулся Робби. - У этих людей есть высокая миссия, о которой, впрочем, они не подозревают.
        - Объясни толком, мудрец! - фыркнула Никки.
        Робби не стал капризничать:
        - Первыми поселенцами на Луне были герои - астронавты, инженеры и учёные. Они строили первые купола, закладывали оранжереи и монтировали установки для переработки лунного реголита, состоящего из оливина, плагиоклаза, клинопироксена, ильменита и даже металлического железа.
        - Железа? - удивлённо воскликнула Марина.
        - Да, чистого железа - редкой штуки на Земле с её окисляющей атмосферой, - подтвердил Робби. - Из реголита можно получить любое нужное количество и других металлов - алюминия, титана, магния - вопрос только в энергии. Но Луна оказалась богатой и на изотоп гелий-3 - идеальное топливо для термоядерных реакторов. Поэтому здесь возникла сеть мощных электростанций, и освоение Луны превратилось в прибыльное дело: дешёвая лунная энергия не только хлынула на Землю, но и преобразила жизнь космических поселенцев; автоматические установки по выплавке металлов и изготовлению бетонных плит из реголита обеспечили бурный рост городов и оранжерей. Жизнь на Луне стала дешевле, чем на Земле, - при сравнимом уровне комфорта. И это породило первый социальный кризис на Луне.
        - Почему улучшение жизни вызвало кризис? - заинтересованно спросил Смит.
        - Земные государства, особенно перенаселённые, стали поощрять лунную эмиграцию своих граждан. Это смягчало проблемы земной политики, а также расширяло присутствие этих государств на Луне. Ведь парламент Лунной Республики формируется с учётом национальной принадлежности жителей. Поэтому местные жители служат своей численностью интересам земных государств, гражданство которых они сохраняют.
        - А из-за чего возник кризис? - уточнила внимательно слушающая Никки.
        - Из-за отсутствия достаточного числа рабочих мест на Луне. А безработица - даже сытая, на хорошем пособии - порождает преступность, распространение наркотиков и волну насилия. И Лунной Республике пришлось заняться социальным обустройством бурно растущего населения. И теперь каждый житель имеет работу - потому что денежное пособие получают не безработные, а работодатели, которые принимают их на работу. Любую работу. Большая часть жителей лунных куполов не нужна на Луне, но ещё меньше они нужны на Земле.
        - Как-то унизительно - делать работу, которую мог бы сделать кибер, - насупился Смит.
        - Да, мы, роботы, можем делать почти всё без вас, людей, - заявил нахальный Робби. - Но до чего же скучен будет город, в котором живут одни киберы! Вы, люди, с одной стороны - просто крупные лягушки, а с другой стороны - так приятно непредсказуемы. Пусть вы будете - на всякий случай.
        Марина хмыкнула и с опаской покосилась на Робби.
        - Здесь, в Шрёдингере, любопытно, - сказала задумчиво Никки, когда они усаживались в тележку, - надо будет приехать сюда завтра или послезавтра.
        Она обернулась и посмотрела на зачем-то разрисованные стены станции подземки. На стеклянных дверях перрона, сквозь которые ребята смогли пройти, только предъявив колледжские чипы-жетоны, сидела большая жёлтая пчела, и Никки показалось, что пчела смотрит на неё сквозь стекло. «Что она тут ест? - подумала Никки. - Здесь почти нет цветов…»
        Джерри включил мотор тележки, и станция Шрёдингера съёжилась сначала в светлое пятно, а потом и совсем исчезла за плавным поворотом тоннеля.
        Глава 3. Гибель Робби
        Назавтра Никки и Джерри не смогли выбраться в Шрёдингер, отложили на следующий день, но и тогда всё застряло - Джерри не успевал сделать домашнюю контрольную по биологии.
        В качестве полугодового теста им велели спроектировать беспозвоночное животное с геномом, отличным более чем на два процента от существующих организмов, с новым фенотипным признаком и с приемлемым индексом жизнеспособности.
        Никки довольно быстро сдала тест, создав симпатичного жучка, но только не с шестью конечностями, как у всех насекомых, а с восемью - как у паукообразных, которые, как всем известно, не являются насекомыми. Передние конечности нового жучка напоминали не лапки, а маленькие крабьи клешни.
        Джерри даже не мечтал о таких сложных беспозвоночных организмах, как летающие жуки с лапами, мозгами и глазами, - сгорбившись перед экраном в своей комнате, он сфокусировался на червяках, беззубках и анемонах.
        Увы, в результате неумелого генетического конструирования у него всё время получались безглазые унылые существа, которые, даже не глядя на себя, совершенно не хотели жить от горя, и компьютер беспощадно характеризовал Джерриных уродов нулевым индексом выживаемости.
        Джерри находился в разгаре битвы за суперчервяка, и Никки решила одна съездить в Шрёдингер - в прошлую поездку она нашла магазинчик, где можно запастись новогодними подарками для Смита, Изабеллы, Большой Терезы, адвоката Дименса и для профессора Майсофт.
        Она даже обрадовалась, что Джерри не едет. Ведь она хотела спокойно выбрать подарок к Новому году и для Джерри, к тому же седьмое января - его день рождения - уже не за горами, а как выбирать подарки, если ходить по магазинам вместе с Джерри? Никки полагала, что советоваться насчёт подарка с именинником нельзя - подарок всегда должен быть сюрпризом.
        Она оделась потеплее - в прошлую поездку она слегка озябла на пещерном сквозняке - и отправилась к Главной башне. Спустившись в лифте на нижний уровень башни, где начинался тоннель в Шрёдингер, она забралась в первую тележку и нажала единственную имеющуюся кнопку - в этих экипажиках вообще не устанавливалось ручного управления во избежание шалостей и случайностей.
        Тележка дёрнулась и побежала по фосфоресцирующей дорожке.
        Две подземные мили укладывались в несколько минут неспешного хода тележки. Тоннель освещался слабо, и в нём тянул прохладный ветерок. Никки поплотнее запахнула куртку и стала в свете редких ламп рассматривать стены подземелья.
        В прошлый раз они ехали целой компанией, оживлённо болтали, и она не успела толком оглядеться. Тоннель был прокопан, вернее, проплавлен в лунной породе около двухсот лет назад и имел диаметр около пяти метров. Две узкие полосы дороги, разделённые невысоким барьером, были сейчас пусты.
        Автоматическая тележка ехала вдоль чёрных оплавленных стен, в которых встречались какие-то дополнительные проходы, гроты и закрытые двери.
        Никки вспомнились школьные слухи, что из этого тоннеля есть выходы в Запретные Пещеры, расположенные под Колледжем и закрытые наглухо более ста лет назад. Школьники завывающим шёпотом рассказывали друг другу о чудовищных мутантах, заселивших пещеры за прошедший век. Очевидно, это были классические школьные мифы-страшилки - вроде легенды о призраке Первого Ученика.
        Тележка, на которой ехала Никки, вдруг сделала резкий поворот и ускорилась.
        Никки нахмурилась - по прошлому путешествию она не помнила такого изгиба. Она оглянулась вокруг и заметила, что тоннель сузился, в нём исчезли лампы, и единственным источником света остались фары тележки.
        Это так не понравилось Никки, что она решила выпрыгнуть с тележки, которая повезла её куда-то не туда.
        Но не успела - тележка внезапно нырнула носом и помчалась вниз по каменному склону с такой скоростью, что Никки еле удержалась за поручни. Вместе с тележкой ухнуло и сердце Никки. Чёрт! Почему ей так везёт на приключения?
        Через несколько секунд тележка выровнялась, и Никки, не теряя времени, немедленно спрыгнула с самовольного экипажа, мчавшегося куда-то в неизвестность.
        Бросаться в темноту - наугад, на большой скорости - было очень страшно, и, прыгнув, Никки сразу пожалела о своём решении. Она с силой стукнулась о каменную стену, её отшвырнуло к другой стороне тоннеля, а потом - на пол, по которому она и покатилась кубарем, надеясь только на то, что Робби не разобьётся о камни, и стараясь оберегать его локтями.
        Только метров через пятнадцать ей удалось остановиться. Впереди раздался сильный удар и треск.
        Никки перевела дух. Отбитые локти, бока и колени дружно ныли и возмущались. Но переломов вроде не было.
        - Робби, ты как? - с тревогой спросила она.
        - Разбил главную видеокамеру и вдребезги продавил левый слуховой сенсор. Остальное цело. Ты уверена, что это была хорошая идея - прыгать на такой скорости?
        - Сейчас посмотрим. - Никки с трудом встала на ноги и, держась за стенку, чтобы помочь кружащейся от падения голове, заковыляла вперёд, на звук удара. Робби подсвечивал дорогу маленьким фонариком.
        Вскоре они нашли тележку, которая на полном ходу врезалась в толстый металлический столб, торчащий прямо из пола пещеры. Тележку разрезало почти пополам.
        - Это была отличная идея - прыгнуть заранее! - с энтузиазмом согласился Робби. - Тут я глазом и ухом не отделался бы… Про тебя, мягкую биомассу, я уж и не говорю, твои части были бы развешаны по стенкам, как игрушки на ёлке. Смешно пошутил?
        - Да, если бы не про меня… Робби, это случайность?
        - Нет. Это было ещё одно покушение, Никки.
        Никки обессиленно сползла по каменной стене на пол, пытаясь удержать в фокусе качающийся вокруг мир. Если бы тележка не налетела на столб, она разбилась бы двадцатью метрами далее, где дорога упиралась в оплавленный каменный монолит. Тоннель заканчивался глухим тупиком, лишь возле столба в боковой стене чернел узкий ход; ещё одно отверстие виднелось в самом конце пещеры.
        Может, сейчас и мутанты полезут из этих дыр? Как далеко она уехала от основного тоннеля? Доберётся ли она туда - по крутому скользкому склону?
        В пещере раздались неспешные шаги. Звук шёл оттуда, откуда они примчались на тележке.
        - Робби, это - помощь?
        - Увы, нет. С вероятностью полторы сигмы покушение ещё не закончилось, Никки.
        - Зови охрану! - хрипло прошептала Никки.
        - Не могу, пещера не пропускает радиоволны. Слишком далеко! - ответил с отчаянием обычно сдержанный Робби. Неужели дело так плохо?
        - Выключи фонарь… Что это за дыры в стене? - спросила Никки, лихорадочно пытаясь найти путь к спасению.
        Размеренные шаги неумолимо приближались.
        - Не знаю, но эти шаги всё предусмотрели. Если они не спешат, значит, нам ни в какую дыру от них не спрятаться… - безнадёжно ответил логичный Робби.
        Никки с трудом встала и шагнула всё-таки к ближайшему ходу, но тут ей в глаза ударил яркий свет фонаря. Она загородилась левой ладонью и увидела не мутанта, а человека в зеркальном скафандре, стоящего метрах в десяти. Такой скафандр используется для работы с мощными лазерами при монтаже космических станций, чтобы уменьшить риск случайного поражения отражённым лазерным лучом.
        Но зачем зеркальные доспехи в подземном тоннеле, где давно не ведётся никаких работ?
        - Уберите свет и представьтесь! - заявила Никки самым уверенным и властным голосом, какой только смогла найти в своей коллекции книжных героев, но чувствовала она себя совсем не так уверенно и понимала, что ситуация не сулит ничего хорошего. Особенно тревожило одеяние незнакомца.
        - Однако как выросла наша крошка. Как она научилась разговаривать.
        Голос человека в зеркальном костюме был безжизненным и спокойным до ужаса. Этого человека уже нельзя было ничем удивить: он всё видел, всё знает и может лишь имитировать удивление при встрече с удивительным.
        Ничто не может помешать его делам, потому что ничто ему не интересно.
        В голосе человека чувствовался не известный Никки металлический акцент. Лицо в открытом шлеме скафандра Никки не могла рассмотреть, ослеплённая фонарём.
        Никки подняла к лицу и правую руку - чтобы лучше закрыть свет фонаря; незнакомец сразу отреагировал и отрывисто приказал:
        - Не дёргаться! Руки держать на виду. Я наслышан о твоих талантах.
        Все сомнения в намерениях зеркального человека исчезли.
        Это был убийца.
        Холодное дыхание смерти подняло дыбом волосы на затылке и вызвало мощный выброс адреналина в кровь. Убийца знал её хорошо, причём давно - значит, он причастен к событиям десятилетней давности.
        Никки уже нечего было терять.
        - Что ж вы так непрофессионально обстреляли «Стрейнджер», что даже не смогли убить маленькую девочку? - наугад спросила она с максимально насмешливой интонацией, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал.
        Зеркальный человек замер.
        - Какая умненькая Никки. Ничего. Сейчас исправим оплошность.
        Металлический акцент равнодушного голоса царапал напильником.
        Убийца поднял правую руку, и Никки увидела наведённый прямо на неё боевой лазер. Левую блестящую перчатку человек стал поднимать к лицу, вероятно, чтобы опустить щиток шлема.
        В этот момент Никки изо всех сил прыгнула в сторону разбитой тележки, надеясь найти за ней хоть какую-то защиту. Лицо она закрыла многострадальными локтями.
        Реакция у незнакомца была отличная - он мгновенно выстрелил, и все вокруг осветилось мощным лазерным лучом.
        В Никки ударила волна страшного жара. Она почувствовала, как тает и расползается на ней одежда, прикипая к телу расплавленной пластмассой. Кожа на незащищённых местах стала гореть и обугливаться, и Никки закричала от дикой боли.
        В следующее мгновение девочка нырнула головой вперёд в спасительную тень тележки - последний остров спасения в ослепительном лазерном сиянии, затопившем каменную пещеру.
        Никки съёжилась обожжённым комочком за тележкой, хватая ртом горячий воздух, и услышала издевательский смех человека. Смех был тоже равнодушной имитацией, похожей на кашель, и звучал отчётливо - убийца так и не опустил щиток скафандра.
        - Люблю запах барбекю, - сообщил зеркальный человек.
        Вот почему этот садист поставил лазер на рассеянный луч - решил не разрезать, а поджарить…
        «Что же делать? - лихорадочно соображала сквозь боль ожогов девочка. - Бросить в него чем-нибудь?» На том клочке тени, где она спряталась, не было ни камней, ни даже песка - одна гладкая оплавленная поверхность.
        Тогда Никки попробовала выдрать что-нибудь из разбитой тележки. Ценой разодранных в кровь рук ей удалось оторвать пару кусков твёрдой, но, увы, лёгкой бамперной пластмассы - всё остальное было или слишком прочным, или залитым сиянием лазера. Может, это хотя бы отвлечёт его?
        Человек в скафандре продолжал отрывисто кашлять-смеяться.
        С-скотина!
        Никки, преодолевая боль от ожогов, посмотрела на чёрное отверстие бокового хода в трёх метрах от неё и резко метнула оба куска пластмассы в потолок. Они стукнулись о свод пещеры и рикошетом ушли вниз - туда, где стоял зеркальный мерзавец. Раздалась вполне живая ругань, и луч лазера дёрнулся вверх.
        Никки мгновенно прыгнула в темноту узкого пещерного хода. Но, прежде чем она попала в него, луч боевого лазера успел её снова стегнуть. Никки влетела в боковую пещеру, врезалась в каменную россыпь на полу и замерла в тисках пронзительной боли.
        За доли секунды нового облучения плотная одежда на Никки превратилась в дымящиеся лохмотья с почернелой и вопящей от боли кожей в прорехах комбинезона; левая рука, волосы и часть головы сильно обгорели; ткань рюкзака с Робби наполовину испарилась или расползлась рыхлыми клочьями. На самом Робби тоже появились оплавленные места.
        От новых ожогов муть в голове Никки стремительно разрослась, загородила собой почти всё вокруг… и вдруг отступила - это Робби резко повысил её болевой порог. Иначе Никки просто потеряла бы сознание в следующую секунду. «Я стала биороботом…» - с мрачным отчаянием подумала она.
        - Никки. Ты решила поиграть. В детские пятнашки, - равнодушно сказал человек в зеркальных доспехах. - Что ж, с удовольствием. Давай побегаем. В последний раз.
        Его шаги послышались совсем близко, и Никки сначала поползла в глубь пещеры, потом сумела встать на ноги и побрела, держась за стены узкого хода обеими руками.
        Раздался треск, и на потолке пещеры, прямо над головой у Никки, появилось малиновое пятно с кипящей белой серединой - убийца сфокусировал лазер в режим выстрелов. Никки попробовала ускорить шаги, но это получалось плохо.
        Ход был узкий, без ответвлений, и заметно забирал в сторону. Преследователь не жалел зарядов, и вокруг Никки всё время расцветали малиновые цветы и весело брызгали на неё расплавленным камнем.
        От боли и усталости ей было уже всё равно, и от смерти её спасало только хладнокровие Робби, который заставлял её избитое тело уворачиваться от выстрелов и двигаться вперёд.
        Наконец Никки выбралась из узкого хода в более широкое пространство - и осмотрелась.
        Сердце её упало: все героические усилия оказались бессмысленными - она снова очутилась в тоннеле с тележкой, вокруг которой остывал горячий камень. Две дыры оказались всего лишь входом и выходом небольшой подземной петли, не ведущей к спасению.
        Позади раздались шаги убийцы, и Никки, качаясь, тронулась вперёд. Она едва успела рухнуть на землю с другой стороны разбитой тележки, как в следующее мгновение пещера снова озарилась жарким рассеянным лазерным светом - девушка попала в такое же безвыходное положение, в каком была десять минут назад, только поменявшись с убийцей местами.
        Увы - с этой стороны тележки земля была уже горячей, а задний бампер - оплавленным, но прочным. Единственным тяжёлым предметом в руках Никки был сам Робби, без которого она не может ни дышать, ни жить.
        Тем не менее человек в скафандре был осторожен и опасался подходить к Никки вплотную, предпочитая добивать её издали.
        - Прощай, Никки, - лениво сказал он.
        Сияние мощного лазера заливало пещеру, и пластиковая тележка быстро таяла в потоке излучаемой энергии. По стенам побежали струйки расплавленного камня, собираясь вокруг Никки лужицами магмы. Заряда боевого лазера хватит, чтобы и расплавить пластиковую тележку, и испепелить саму Никки…
        Быстро сокращающийся язык тени, где пряталась Никки, простирался уже едва на пару метров, а дальше шёл подъём в сторону основного тоннеля. Весь крутой склон дымился под потоком световой энергии.
        Раскалённый воздух давно бы задушил Никки, но горячие испарения камня поднимались вверх и убегали по поднимающемуся штреку к тоннелю, а в обратном направлении, прижимаясь к полу, стекал живительный ручеёк воздуха попрохладнее.
        - Если я побегу в сторону выхода, - прошептала Никки, уже совершенно не способная куда-то бежать, да ещё в гору, - на сколько меня хватит?
        - Тебя - на десять метров, меня - на семь, - ответил педантичный Робби. - Я же на твоей спине.
        Ощущение бреда и нереальности происходящего странно смешивалось в голове Никки с трезвым пониманием, что жизнь её заканчивается и никто ей больше не поможет…
        Расплавленная пластмасса пролилась струйкой возле самого лица Никки. Она посмотрела на свои руки, которые покрылись коркой крови, копоти и ожогов и выглядели обугленными сучьями. Они страшно болели - несмотря на то что Робби оставил её телу не более десяти процентов чувствительности.
        Никки потрогала этими онемелыми чёрными пальцами обгорелое лицо и голову, на которой вместо волос лишь хрустел пепел, - и застонала от отчаяния.
        «Чем я заслужила сожжение заживо?»
        Оказаться изуродованной для молодой девушки - такая боль сильнее физической.
        «Раньше кое-кто считал меня симпатичной… И вот - от меня ничего не осталось…»
        Никки пала духом от этой потери и ясно поняла: «Это конец… Зеркальный человек убил моих родителей десять лет назад, а теперь пришёл за мной, случайно уцелевшей девочкой… И он меня практически уже прикончил…»
        - Так что, Робби, это смерть? - горько спросила Никки верного товарища.
        - Да, Никки. - Он никогда не лукавил. - Через минуту мы погибнем оба. Я не вижу никакого выхода, и тени у нас осталось на пятьдесят секунд.
        Никки помолчала и сдавленно прошептала:
        - Спасибо тебе, Робби, ты был мне настоящим другом все эти годы…
        - И тебе спасибо, Никки, мне тоже было интересно с тобой. Мои знакомые компьютеры тупы и скучны по сравнению с людьми.
        Осталось сорок секунд.
        - Мы с Джерри придумали одну штуку, но не успели тебе рассказать… - произнёс Робби.
        «Джерри!» - перед Никки мелькнула светлая вспышка на фоне черноты. Она никогда больше его не увидит! Никогда не обнимет! Тот поцелуй оказался не только первым, но и последним!
        - Если бы я была нормальной девчонкой! - крикнула она в отчаянии от горькой мысли о Джерри. - Я бы имела с собой зеркальце и могла бы пустить в эту сволочь отражённый зайчик!
        Осталось двадцать пять секунд.
        - Я могу включить зеркальный режим экрана, - неожиданно произнёс Робби. - Выставь меня из-за тележки. Если этого человека хотя бы временно ослепить, у тебя появится шанс добежать до выхода.
        - Ты расплавишься! - задыхаясь от страшного жара, прохрипела Никки.
        - Так или иначе, это произойдёт через пятнадцать секунд. Мы ничего не теряем, - рассудил Робби.
        - Я не могу выглянуть из-за тележки! - с болью крикнула Никки. - Как же я в него попаду?!
        - Ты забыла, что это я управляю твоими руками? - спросил ласково и успокаивающе Робби. - Ты подними меня так, чтобы я успел увидеть этого типа остатками камер, а дальше я постараюсь сам всё скорректировать… Если не успею - там здорово жарко, - то - извини и прощай…
        Осталось пять секунд.
        - Робби, - застонала Никки, - ты погибнешь… я не хочу этого… Ай! - Струйка расплавленного камня подобралась и обожгла ей ногу.
        - Не раскисай, Никки, - подбодрил её Робби.
        Его оплавленная поверхность, выглядывающая из огромных дыр рюкзака, вдруг стала ртутно-блестящей, и он властно крикнул:
        - Поднимай!
        Никки повернула голову. Лазерное сияние струилось над ней совсем близко - полурасплавленная тележка таяла ручейками и уже почти не давала тени. Никки прикинула, где должен стоять зеркальный мерзавец, и выставила в том направлении рюкзак с Робби, вцепившись двумя руками в его ремни и инстинктивно стараясь держать руки в тени рюкзака.
        Выставленный над краем тележки и покинувший крошечный оазис спасительного полумрака, рюкзак сразу задымился, вспыхнул и потёк ручейками раскалённой пластмассы по рукам Никки.
        Она громко закричала, стараясь не уронить Робби или то, что от него оставалось, но в следующую секунду её тело стало абсолютно непослушным.
        «Робби умер… - поняла Никки, - и теперь некому двигать моими руками… и некому дышать за меня…» Её крик стих, тело мягко и безвольно осело. Голова Никки ударилась о раскалённую чёрную землю, а правая рука погрузилась в лужу расплавленной пластмассы, но девочке было совсем не больно.
        Маленькая рыжая собачка лежала рядом и горела белым трескучим пламенем.
        Никки заскользила по спирали куда-то вниз, в жаркую теснеющую мглу. Вдруг она услышала, как ласково зовёт её мама: «Никки!» - и почему-то виноватый голос отца: «Прости меня, белочка…»
        В следующее мгновение мир вокруг Никки погас.
        Джерри сидел над проклятой контрольной по биологии, но работалось плохо. Он вдруг подумал, что Никки так и не позвонила ему из Шрёдингера. Он быстро взял аппарат и вызвал её номер, но т-фон Никки не отвечал.
        Это его здорово встревожило, сигнал т-фона теряется только в тоннеле, но поездка по подземелью занимает всего несколько минут. Он спросил свой компьютер, и тот ответил, что Робби не выходит на связь уже полчаса. Джерри так взволновался, что решительно набрал номер профессора Майсофт.
        Когда она откликнулась, Джерри сбивчиво объяснил, что он никак не может разыскать Никки, которая обещала ему позвонить и не позвонила.
        - Когда ты её видел или говорил с ней в последний раз?
        - Почти час назад она отправилась в Шрёдингер. С тех пор её т-фон не отвечает и компьютер не выходит на связь.
        - Ну, Джерри, прошёл всего час…
        - Профессор, вы знаете историю Никки - кто-то охотится за ней! Тут лучше сто раз перестраховаться. Попросите охрану проверить тоннель и Шрёдингер. Для чего они здесь сидят, пусть немного поработают, чёрт бы их побрал! - не выдержал Джерри.
        - Хорошо, хорошо, - поспешно согласилась профессор Майсофт, - я немедленно свяжусь с начальником охраны.
        Джерри в тревоге забегал по комнате, продолжая держать т-фон в руке и беспрерывно вызывать Никки. Может, она пошла в лес? Нет, она бы сказала ему об этом, они ходят в лес обычно вместе… Да и зачем бы она выключала т-фон? А Робби вообще всегда на связи, разве только попал в заэкранированное место…
        Может, они застряли в тоннеле?
        Джерри метнулся в гостиную, где несколько Сов смотрели какое-то тивишоу на большом экране, и выглянул в балконное окно, из которого хорошо просматривался весь внутренний двор Колледжа. Из Главной башни, откуда начинался тоннель в Шрёдингер, быстро выходили какие-то люди. Джерри похолодел.
        Из дверей Главного холла выкатился санитарный кентавр с коконом-носилками на спине и устремился в медицинское крыло. Рядом с роботом бежали несколько охранников.
        Сердце у Джерри оледенело, и он бросился вон из комнаты, сбив с ног какого-то второкурсника. Он не мог ждать медленный лифт и все десять этажей летел по винтовой лестнице, прыгая через десяток ступенек сразу и чуть не сломав ноги и шею.
        Когда он вбежал в медицинское отделение, там находились заплаканная профессор Майсофт и несколько незнакомых ему людей.
        - Профессор… что… случилось?! - крикнул, задыхаясь от бега, Джерри.
        - Никки нашли в тоннеле, - всхлипнула профессор Майсофт. - Она сильно обожжена.
        - Она жива? - Кровь отхлынула от лица Джерри.
        Профессор кивнула так неуверенно, что сердце Джерри больно сжалось. Из группы медиков Шрёдингера, собравшихся в углу вокруг монитора, слышалась громкая дискуссия:
        - Ожоги - это понятно… но что за загадочный паралич всего тела?
        - Бред какой-то! Рефлексы отсутствуют полностью, но она же как-то ухитряется дышать!
        - Доктор Берринджер! Вы можете объяснить, что происходит с пациентом?
        - Не могу! - Голос доктора Колледжа срывался от волнения. - Её компьютер, управляющий нейрочипом, не работает. Она уже должна была умереть! Я не понимаю, почему она всё ещё жива!
        - Пустите меня к ней! - в волнении крикнул Джерри. - Мне надо посмотреть, что с её компьютером! Я постараюсь помочь!
        Он сам не понимал, что говорит, но он должен был увидеть Никки.
        Врач в зелёном халате обернулся на его голос.
        - Послушайтесь его, - умоляюще попросила профессор Майсофт, - он её друг, он был с ней в госпитале, и если он так говорит…
        Медик в зелёном помедлил секунду, потом кивнул. На Джерри быстро надели халат, и врач сам повёл его в реанимационную палату, где вокруг ярко освещённого стола суетились люди в разноцветных одеждах - бригада «скорой помощи» из Шрёдингера. Двое в синем готовили аппарат искусственного дыхания; женщина в белом комбинезоне уже держала в руках дефибриллятор; ещё двое врачей осторожно работали ножницами, бросая в корзину клочья обгорелой одежды.
        Джерри подвели к столу…
        Сердце юноши не выдержало этого зрелища, и слёзы наполнили его глаза…
        Пусть будут прокляты все убийцы этого мира!
        Его лучший друг Никки, весёлая девочка с хрустальными волосами, лежала на операционном столе. Джерри с ужасом глядел на её обгорелую голову, где почти не осталось волос, на чёрное страшное неподвижное лицо с закрытыми глазами, на чудовищные кровоточащие ожоги, покрывающие её руки и плечи, с которых одежда была уже срезана.
        Медик в белом халате осторожно снял часы с запястья Никки и положил в никелированную коробку под столом.
        Человек, сидящий возле кардиомонитора, закричал:
        - Дыхания нет, пульса нет! Мы её теряем!
        Джерри очнулся и с такой силой оттолкнул врача в белом от стола, что тот опрокинулся на пол.
        - Болваны! - Он схватил часы и снова положил их поближе к Никки.
        - Дыхание есть, сердце забилось! - закричал радостно человек у прибора, и этот крик остановил медиков, бросившихся к Джерри с явным намерением вышвырнуть его вон.
        - Ничего на ней не трогать! - заорал бешено Джерри. - У неё был рюкзак, где он?
        Один из медиков показал на расплавленный комок в отдельной корзине:
        - Это было у неё в руке.
        Джерри бросился к тому, что осталось от Робби, и сразу понял, что это бесполезный кусок пластика, безнадёжно спёкшийся в монолит. Но кто тогда управляет её дыханием? Это может быть только…
        - Мне нужен компьютер с коммуникатором! - закричал он, яростно посмотрел на ничего не понимающих растерявшихся медиков и резко отпихнул человека от ближайшего монитора.
        Джерри лихорадочно нажимал клавиши на управляющей консоли, выкрикивая кодовые слова, - и через несколько секунд в палату ворвался громоподобный электронный голос:
        - Не трогать пациентку Никки Гринвич! Не убирать часы с её руки!
        Врачи вздрогнули.
        - Кто говорит? - крикнул медик, приведший Джерри.
        - Компьютерная система, управляющая её дыханием. Мне срочно нужен дистанционный нейрокоммуникатор для шейного позвонка, тогда я сумею восстановить контроль над её телом. Быстрее! Я еле держу её через горелые контакты.
        Медики, получив конкретное указание, заметались по операционной.
        - У пациентки на шее стандартный разъём, - продолжал грохочущий властный голос, которого просто невозможно было ослушаться. - Нужно быстро вытащить остатки старого коммуникатора и вставить новый. Да, этот годится, я его чувствую.
        Осторожно приподняв обожжённую Никки, медики сумели сделать то, что требовал голос…
        Тело на операционном столе рванулось спущенной пружиной, выгнулось невероятной дугой, и девочка страшно закричала.
        Медики суетились вокруг обгорелой и непрерывно кричащей Никки, так и не открывающей глаз. Джерри сполз по стене на пол, уткнул лицо в колени, а его плечи тряслись от этого жуткого крика…
        Никки опять приснился кошмар. Они часто посещали её на астероиде. Она спокойно принимала эту часть своей жизни и даже прочитала в файлах Робби обширное исследование о природе кошмаров.
        Часто повторялся сон, в котором ей не хватало кислорода и она подсоединяла к скафандру всё новые и новые баллоны, но и там ничего не было… она задыхалась всё сильнее и в последний момент просыпалась, с жадностью хватая ртом воздух.
        Иногда ей снились родители, весело разговаривающие о чём-то друг с другом и собравшиеся куда-то уйти вместе, совершенно не замечая её, Никки. А она очень хочет пойти с ними, но, обессиленная, не может ни встать, ни крикнуть. Они уходят, за ними закрывается дверь, и Никки отчётливо понимает, что остаётся одна, и это навсегда…
        В общем, это был самый нелюбимый Никкин кошмар.
        Сегодня ей приснилось, что она загорает на пляже возле какого-то озера. Солнце припекало, и в горле пересохло, но она почему-то не могла встать и напиться…
        Этот кошмар приснился Никки впервые. Она понимала это частью сознания и даже ждала с некоторым отстранённым любопытством - ну, что будет дальше? А дальше солнце светило сильнее и сильнее, всё вокруг вспыхнуло и загорелось, на Никки задымилась и сильно заболела кожа, особенно на руках и голове…
        На этом месте сна Никки и проснулась, но это не принесло обычного освобождения от кошмара, наоборот, она почувствовала, что у неё действительно всё болит, как от сильных ожогов.
        Она недоуменно обвела глазами незнакомую обстановку. «Почему я не в своей колледжской комнате? Колледж… Шрёдингер… поехала туда одна, идиотка… а может, наоборот, хорошо, что одна…»
        Тут она всё вспомнила - убийца в зеркальном скафандре, пылающая пещера, потеря контроля над своим телом и скольжение по спирали во тьму… Это воспоминание навалилось такой тяжестью, что она чуть снова не потеряла сознание.
        Никки еле справилась с этим странным приступом и вдруг осознала, что возле неё нет рюкзака, привычного как часть тела. Что с Робби? Как так может быть, что его нет рядом? Как же она дышит без него?
        Она попыталась позвать кого-нибудь, но вместо крика из пересохшего горла вырвался лишь тихий сип. То ли этого слабого шипения хватило, то ли медицинский чип заметил, что пациентка очнулась, - в палату спешно вошла главный врач Колледжа, доктор Берринджер. Она облегчённо улыбнулась девочке:
        - Отлично, Никки, ты наконец проснулась!
        Доктор через трубочку напоила её прохладным кисловатым напитком. Боль сразу утихла.
        - Что со мной? Сколько я… спала? - наконец смогла спросить Никки более внятно.
        - Тебя нашли в боковом ответвлении тоннеля с сильными ожогами… Охрана, вовремя поднятая на ноги твоим другом Джерри, сразу заметила свечение из заброшенного хода… Ты два дня не приходила в сознание. Но сейчас всё будет хорошо, отдыхай.
        - Что с Робби? - спросила тихо Никки, боясь услышать ответ. - С моим компьютером?
        - Я не совсем в курсе, - уклончиво сказала доктор Берринджер. - Поговори об этом с твоим другом Джерри. Он, кстати, можно сказать, спас тебя ещё раз - уже здесь, в больнице. Никто не понимал, что с тобой, а он прорвался в последний момент в реанимацию и здорово нам помог.
        - Можете его позвать?
        Доктор Берринджер почему-то замялась, но потом улыбнулась.
        - Хорошо, я ему позвоню.
        Она что-то настроила в капельнице и ушла, а Никки, утомлённая даже коротким разговором, сразу заснула. Следующее её пробуждение было гораздо легче, даже ожоги болели меньше. Через минуту в комнате появилась доктор Берринджер.
        - Никки, как ты себя чувствуешь?
        - Заметно лучше, спасибо.
        - Джерри уже давно ждёт, пока ты проснёшься, но… - замялась доктор, - ты уверена, что готова к приёму посетителей?
        - Конечно, - слегка удивилась Никки.
        - Ты понимаешь… - с непонятным затруднением сказала доктор Берринджер, - у тебя сгорели волосы, остатки их пришлось удалить… много лицевых ожогов, это всё пройдёт… мы надеемся… но сейчас ты… в общем, не в самой лучшей форме для свидания с молодым человеком.
        - Можно мне посмотреть в зеркало? - спросила после длинной паузы Никки, наконец вспомнившая, что случилось, во всех подробностях.
        Доктор Берринджер тяжело вздохнула, но возражать не посмела - принесла зеркало и поднесла его к лицу Никки.
        Из зеркала на Никки глянула незнакомая лысая голова с безбровым опухшим лицом варёного цвета и богатым набором ожогов, синяков и порезов.
        Никки закрыла глаза, чтобы не видеть это кошмарное зрелище, и горько спросила себя: «Ну что, чудовище, тебя когда-то волновал цвет твоих волос?»
        - Дайте мне, пожалуйста, что-нибудь надеть на эту лысину, - тяжело вздохнула Никки, - и пусть Джерри заходит.
        Джерри зашёл и, к своему облегчению, увидел знакомые синие глаза Никки, внимательно смотрящие на него с кровати. Белая материя закрывала голову Никки до бровей, а на лице виднелись многочисленные красные ожоги.
        - Привет, Никки! Как ты напугала меня, жуткая девица! - бодро сказал он.
        - Привет, Джерри… извини, - сказала тихо Никки.
        - Извиняю, но в последний раз. - Он сел на табурет. - Больше ты одна никуда без меня не поедешь.
        - Ну и как ты меня находишь? - спросила Никки.
        Юноша осторожно посмотрел на её новое лицо.
        - Ты выглядишь очень хорошо, - искренне сказал Джерри. - Я никак не ожидал найти тебя в такой приличной форме.
        - Джерри, ты страшный лгун, - тоскливо скривилась Никки, - я видела себя в зеркале…
        - Никки, это ты глупая девчонка, - он ласково улыбнулся ей, - и скажи бо-ольшое спасибо, что не видела себя пару дней назад… Сейчас у тебя практически нормальное лицо с такими ожогами, которые пройдут без пластики. Ты в хорошем медцентре и будешь через две недели как новенькая. Волосы сгорели - жалко, конечно, но… они тоже скоро отрастут.
        Никки всмотрелась в своего друга пристальнее и увидела, что за эти дни Джерри сильно изменился - похудел и посуровел. И у него стали взрослые глаза.
        - Что с Робби? - спросила она.
        - Твой Робби сейчас здесь, - Джерри указал на Никкины ручные часы, которые он ей подарил на Рождество, - и ты можешь поговорить с ним через мой т-фон, пока я не сделаю для него аудиосистему. А старый его корпус… сгорел.
        - Никки, привет! - раздался голос Робби из т-фона юноши. - Ну и здорова ты спать, я чуть не заржавел со скуки.
        - Видишь, - улыбнулся Джерри, - он остался таким же ехидным кремниевым сухарём, каким и был.
        - Здравствуй, Робби! - тихо сказала Никки, и глаза её подозрительно заблестели. - Значит, ты всё-таки успел, старый абак? Ты сумел спасти и меня… и себя… Как же ты выскочил… оттуда?
        - Эти часы были нашим с Робби сюрпризом, - сказал Джерри. - Никки, мы тебе всё расскажем в деталях, но попозже. Меня пустили сюда на пять минут - тебе надо отдыхать.
        - Хорошо, - закрыла глаза Никки, действительно уже уставшая. - Да, ещё… в пещере… был человек… в зеркальном скафандре…
        Голос её слабел.
        - Его нашли мёртвым недалеко от тебя, - сказал, вставая с больничной табуретки, Джерри, - и не думай больше об этом.
        А Никки и не думала - она уже снова спала. Юноша тихонько подошёл к кровати и осторожно поцеловал спящую девушку в необожжённый висок, не обращая внимания на глазок следящей камеры.
        В следующий раз Никки проснулась с сильным чувством голода. Доктор Берринджер принесла ей вкусного бульона и осторожно подняла спинку кровати.
        - Офицер Горбин хотел поговорить с тобой, он ждёт в приёмной.
        Полицейский зашёл и поздоровался.
        - Как вы себя чувствуете, мисс Гринвич? - присел он на табурет возле кровати. - Можем мы немного побеседовать?
        Никки молча кивнула.
        - Расскажите - что произошло в пещере? - спросил полицейский и пододвинул служебный т-фон.
        - Я поехала в Шрёдингер, - тихо заговорила Никки, - но тележка неожиданно свернула в боковой ход…
        Никки рассказала обо всех дальнейших пещерных событиях.
        - Я спряталась за тележкой, но человек в зеркальном скафандре уже успел здорово обжечь меня. Он держал лазер на широком луче и полной мощности. Всё вокруг стало плавиться, и нам с Робби оставалось жить несколько секунд. Тут Робби включил зеркальный режим своего экрана, и я подняла его над тележкой, пробуя ослепить этого человека. Ну, понимаете… как зеркалом пускают солнечные зайчики. Что было дальше, я не знаю… Робби расплавился, и я потеряла сознание… - На Никки снова навалилась тошнота от этого воспоминания. - Вы знаете, что я двигаюсь только с помощью этого компьютера?
        - Знаю, - кивнул офицер Горбин. - Итак, вы не видели лица этого человека и он вам неизвестен?
        - Да, - подтвердила Никки. - Вы поймали его или он убежал?
        - Мы обнаружили его мёртвым, - ответил офицер. - Судя по всему, зайчик, который вы пустили ему в лицо, не защищённое щитком, ослепил его очень сильно. Даже небольшой процент отражённого излучения боевого лазера мгновенно сжигает сетчатку глаз. А он недооценил вас и не закрыл шлем. Видимо, от ожога глаз и лица он получил такой болевой шок, что потерял сознание и упал, не выпуская из рук пистолет и даже прижав его животом к грунту… Лазер, направленный в землю, работал ещё минут двадцать, пока не иссякла батарея. Когда прибыли спасатели, напавший на вас лежал в луже магмы… лицом вниз… Там был огненный ад, вы уцелели на небольшом сухом пятачке… Хорошо, что пол пещеры немного поднимался к выходу, но лава уже подбиралась к вам. Вас успели вытащить с помощью робота, а тело человека в скафандре пришлось на следующий день вырезать из скалы…
        Никки выслушала это сообщение молча.
        - Зеркальный человек расстрелял мирный и беззащитный «Стрейнджер», - медленно произнесла она, - убил моих родителей и сделал меня инвалидом, подключённым к компьютеру. Он был очень жесток; даже здесь он хотел убить меня помедленнее и не закрывал щиток, потому что любил запах барбекю… Я не буду сожалеть о смерти этого человека.
        - Спасибо, мисс Гринвич, - встал офицер Горбин, - для меня всё ясно с этим эпизодом. Теперь этот случай - часть расследования, начатого в Лунном госпитале после первого покушения на вас. И увы, это дело ещё далеко от завершения…
        - Как убийца попал в тоннель? - спросила Никки. - Ведь там действует жёсткая пропускная система со стороны Шрёдингера.
        - Он устроился на работу в Шрёдингер ещё в июле - как ремонтник коммуникаций… под вымышленным именем и очень профессиональной легендой, сумевшей обмануть все компьютерные системы. Может, мы бы нашли подделку в его истории при более тщательном анализе, но охрана Колледжа и моя полицейская группа обращали особое внимание только на тех, кто попал в Шрёдингер после вашего поступления в Колледж. Он же поступил на работу ещё до экзамена - на всякий случай. С тех пор он терпеливо ждал подходящего момента и как-то узнал, что вы поедете в Шрёдингер…
        Офицер Горбин виновато пожал плечами.
        - Мы всё время опаздываем, они нас переигрывают… Опять мы не смогли вас защитить, мисс Гринвич. Снова приношу свои извинения…
        За полицейским закрылась дверь, а Никки долго смотрела в окно палаты на верхушку огромного зелёного кипариса возле Главной башни и испытывала странное чувство облегчения от того, что человека, убившего её родителей, больше нет в живых и что к этому приложила свои обожжённые руки она сама…
        Через несколько дней Никки почувствовала себя достаточно хорошо и уже сидела в кресле, когда Джерри пришёл в очередной раз её навестить. Он принёс букет жёлтых роз - сумел добыть её любимые «Тулуз-Лотрек»! Никки с наслаждением зарылась лицом в пахучие розы, а Джерри рассказал историю часов, подаренных ей на Рождество.
        - Связываясь с компанией «Лунотел», я рассчитывал, что Роббин богатый опыт лечения своих повреждений поможет исправить дефекты и процессоров «Лунотел». Опытный больной иногда лучше врача. «Лунотел» согласился с этой идеей, и мы заключили контракт. Они дали мне для тестов два неработающих процессора - каждый со своим набором проблем. За первые месяцы мы с Робби получили неплохие результаты.
        Но в ноябре мне позвонил расстроенный менеджер из «Лунотела» и сказал, что их купила крупная компания, выпускающая обычные дорогие процессоры. Новых хозяев не интересовала проблема дефектов дешёвых процессоров, и, как я понял из разговора, они купили «Лунотел», чтобы избавиться от конкурента, который обещаниями недорогой продукции дестабилизировал их рынок. Менеджер заявил, что он не сможет продолжить наш контракт и даже не сможет оплатить уже сделанную часть.
        - Значит, денег заработать не удалось… - печально отметила Никки.
        - Увы. Менеджер откровенно сказал, что я могу обратиться в суд с требованием платы с новых владельцев, но шансов у меня почти нет… Этому человеку велели уладить проблемы «Лунотела», не платя денег кредиторам, и тогда он перейдёт на аналогичную должность к новым хозяевам. Я спросил, могу ли оставить себе два пробных процессора в качестве компенсации за потраченное время и за отказ от всяких претензий к «Лунотелу». Он даже обрадовался - мол, эти процессоры всё равно же не работали. Так я остался без денег, но с двумя бракованными чипами A9, каждый из которых в рабочем состоянии стоил огромных денег. Мы потратили с Робби ещё месяц и добили эту проблему дефектов - оба процессора вышли на запланированную вычислительную мощность.
        - Какие вы молодцы! - восхитилась Никки.
        - После чего у нас возникла идея перезаписать память и архитектуру Робби на один из чипов, чтобы, с одной стороны, обезопасить самого Робби от случайностей, а с другой - понять, насколько уровень его интеллекта переносим на другие процессоры класса A9. Я изготовил две пары часов, где к процессору присоединил блоки памяти - как элементы браслета - и радиокоммуникатор. Одни часы - у тебя, другие - вот они, - и Джерри поднял левую руку с такими же часами.
        - Там больше ничего не вместилось - даже динамик для голосового общения. Ты не думай, что мы решили скопировать Робби без твоего разрешения - на такое мы бы не пошли. В моих часах сейчас обычный софт-секретарь, а с процессором в твоих часах Робби возился долго - копировал память, переносил и тестировал основные элементы своей структуры, с тем чтобы его двойника можно было инсталлировать достаточно быстро, если бы ты согласилась. Это мы рассматривали с ним как сюрприз… Если у тебя были бы возражения, то это осталось бы как бэкап Роббиной памяти. Что произошло дальше, тебе расскажет сам Робби.
        Никки посмотрела на т-фон Джерри, хотя Робби физически находился у неё на руке.
        - Ну, теперь ты рассказывай, темнила, любитель сюрпризов, - ласково сказала она.
        - Когда к нам притопал этот зеркальный болван, мне стало понятно, что предстоит далеко не дружеская беседа. Я, конечно, продолжал попытки связаться с охраной, делать ещё кучу дел и одновременно - кстати, вы, рыхлые биосистемы, даже не представляете, сколько я могу делать вещей параллельно и очень быстро, - я начал на всякий случай инсталлировать своего двойника в часах. Извини, Никки, без согласования с тобой, ты была здорово занята - там, в пещере…
        К времени той злополучной поездки в Шрёдингер уже практически вся подготовительная работа была закончена, мне оставалось перенести процентов двадцать памяти. Этого я не успевал, но так как эти файлы представляли копии общедоступных инфобанков, то их можно было позже восстановить, и я скопировал только заголовки. Пока ты прыгала кузнечиком вокруг тележки, я завершил инсталляцию и инициализировал на новом процессоре свои функции по поддержанию контроля твоего тела. И это сработало: когда старый корпус расплавился, я уже сидел в часах и поддерживал твоё дыхание через горелый шейный коммуникатор.
        Это всё, что я мог тогда сделать. Если бы Джерри не отправил бездельников из охраны на поиски, нас бы затопило магмой или окончательно бы отказал еле живой порт… А в реанимационной палате Джерри вёл себя как ураган: всех медиков растолкал и вытащил меня из металлического ящика, в котором я окончательно потерял связь с тобой и стал уже совершенно беспомощным…
        - Вот оно что, - сказала грустно Никки. - Робби всё-таки погиб, оставив после себя двойника…
        - Не будь дурой, Никки, - грубовато-ласково проворчал голос из Джерриного т-фона. - У нас, компьютеров, всё не так, как у вас, биослизняков… Я - тот самый Робби, который вытирал твои сопли, кормил тебя кашкой и ездил на твоей спине десять лет. Помнишь, как мы целую неделю куковали на складе из-за длинного солнечного шторма? Ты была совсем кроха, и я уже охрип, рассказывая сказки и показывая мультики, которых у меня оказалось не так уж и много. Так вот, открою тебе свою самую страшную тайну: когда мои запасы мультиков закончились, я принялся сам изготавливать их - по образцу и подобию имевшихся. Может, сценарии этих мультиков были и не голливудского качества, но тебе нравилось…
        - Да, нравилось… Спасибо тебе, Робби, - шепнула Никки сдавленным голосом, - и тебе, Джерри - вы оба мои спасители…
        - Ладно тебе, Никки, - весело сказал Джерри, - что было, то прошло, а сейчас у нас есть робот-официант - он всё принесёт, что надо, - повторил он её старую шутку не очень к месту, но всё равно на обожжённом лице Никки появилась слабая улыбка. Что и требовалось.
        Только через месяц Никки выписали из медотсека - она пролежала новогодние праздники без сознания, а все каникулы потратила на выздоровление.
        Лицо Никки приняло практически прежний вид, но посуровело и повзрослело. Её голову покрывали не хрустальные волны волос, а короткий полупрозрачный ёжик, сквозь который просвечивали шрамы от ожогов. Правую руку от запястья до локтя закрывала кожевосстанавливающая повязка.
        Появление Никки в круглой гостиной Леопардов вызвало восторженные вопли товарищей по ордену. Все обступили Никки, тормоша и расспрашивая. Смит встревоженно справился о здоровье, мрачно рассматривая медицинский чехол на руке и заметные следы ожогов.
        - Гораздо лучше, чем у того, кто пытался поджарить меня, - хорохорясь, отшутилась Никки. - Его два дня вырезали из скалы. Надеюсь, не надо объяснять, чем я была вооружена?
        - Мы знаем, - хором ответили её друзья. - Это были твои мозги!
        - Правильно! - И Никки с гордым видом проследовала в лифт, сопровождаемая Джерри. Но на душе её было совсем не так весело и легко, как она пыталась представить братьям-Леопардам.
        Она лучше всех понимала, насколько была близка к смерти и какой ценой верный Робби её спас. Отсутствие привычного рюкзака за спиной сильно нервировало Никки - она чувствовала себя голой.
        И ещё она осознавала, что рано или поздно очередная попытка таинственных убийц может увенчаться успехом.
        Она вошла в свою комнату, где не была больше месяца, и устало опустилась в кресло.
        - Хочешь кофе? - спросил Джерри.
        Она кивнула, и, пока он возился с кофеваром, Никки угрюмо смотрела на озеро и вершины зелёного леса. Даже любимый пейзаж не обрадовал её.
        Джерри поставил на столик поднос с кофе, печеньем и шоколадом и сел на соседнее кресло. Никки непривычно мрачно взглянула на друга - она заметно растеряла в последних передрягах свою беззаботную щенячью весёлость.
        - Адвокат Дименс сказал, что журналисты его одолели. - Она отхлебнула кофе и задумалась. - Думаю, надо передать ему сообщение для прессы, в котором упомянуть, что мой компьютер, сопровождавший меня в течение одиннадцати лет, полностью уничтожен в ходе этого нападения.
        Если ты прав и ОНИ охотились за Робби, то это может их успокоить. Я, кстати, согласна с твоей гипотезой - во всех трёх покушениях использовалось оружие, которое способно с гарантией погубить Робби, - электромагнитная пушка, плазменный резак, мощный лазер… Для меня одной хватило бы чего-нибудь попроще - ножа, пневмопистолета.
        Кроме того, это объясняет, почему никто не требовал вернуть Робби назад - его нужно было уничтожить вместе со всей информацией, а не возвращать в лаборатории, где его память подверглась бы детальному анализу. ОНИ очень влиятельны, если могут проворачивать такие вещи…
        Никки замолчала и погрузилась в невесёлые размышления. Тогда Джерри вытащил из внутреннего кармана длинную коробочку.
        - Что тут? - равнодушно спросила Никки, с лица которой не сходило озабоченное выражение.
        - Посмотри, - улыбаясь, сказал Джерри. - Это подарок… ну… к твоему выздоровлению… или к пропущенному Новому году. Праздник, впрочем, получился очень грустный…
        - У меня тоже… - мрачно пробормотала Никки. - А в Шрёдингере я собиралась купить тебе что-нибудь на день рождения… и ещё куче народу задолжала новогодние подарки…
        - Лучший для меня подарок - это то, что ты сумела уцелеть - там, в тоннеле. - Джерри был совершенно серьёзен. - Спасибо тебе за это. Мне бы здорово не хватало тебя за завтраком…
        Никки улыбнулась его не очень весёлой шутке и достала из коробочки красивое короткое ожерелье в стиле «вельвет-банд-шокер» - чёрную плотную ленточку с крупным лунным опалом впереди и серебряной квадратной застёжкой сзади.
        На ленточке поблёскивали бисер или мелкие кристаллы. Голубой полупрозрачный опал удивительно подходил к синим глазам Никки и её прозрачным волосам.
        - Ух ты, - удивилась она, - здорово!
        Она с любопытством посмотрела на Джерри.
        - Не знала, что ты умеешь выбирать такие красивые вещи, я и сама не умею… Спасибо!
        - Это не простое ожерелье, - усмехнулся Джерри. - Это твои дополнительные чувства - с шестого по четырнадцатое примерно.
        Никки заинтригованно рассматривала подарок.
        - Здесь коммуникатор с динамиком для связи с Робби, - сказал Джерри, - и несколько сенсоров: трёхмерный инфракрасный лидар с микронной волной, сканирующий окружающее в радиусе ста метров с точностью до миллиметра, а в радиусе десяти метров - до десятых миллиметра… ультразвуковой сонар кругового обзора, но низкого разрешения - угловая точность не больше десяти градусов, зато радиальная чувствительность неплохая, и он сможет работать в дыму или мутной воде, где спасует лидар… потом тепловая камера с хорошей матрицей - заметит даже птичку в джунглях…
        Есть гамма-индикатор и универсальный радиоактивный датчик… также рентгеновский сканер, но чувствительность таких маленьких сканеров невелика - он работает качественно только на одном-двух метрах… Мини-радар с перенастраиваемой частотой - он даёт гораздо хуже пространственную точность, чем лидар, зато видит сквозь камень метров на двадцать и хорошо ловит на резонанс замаскированные микросхемы типа подслушивающих жучков…
        Никки слушала очень заинтересованно.
        - И как я буду воспринимать информацию от всех этих замечательных чувств? - спросила она.
        - Как захочешь, - сказал Джерри. - Например, огромное количество не очень занятых нервных окончаний мы имеем в коже. Ты можешь вывести показания датчика радиоактивности на свои нервы, которые принимают сигналы от кожи, например пяток. И когда ты попадёшь в зону повышенной радиоактивности, то пятки у тебя начнут чесаться с интенсивностью, пропорциональной степени радиоактивности…
        Можно выводить не сырые данные, а уже обработанные - только о потенциально опасных ситуациях: например, лазерный сканер может сообщать тебе информацию о приближающихся крупных объектах. Ты сможешь чувствовать приближение врага кожей спины! Лидар, который стреляет вокруг невидимыми лазерными лучами с частотой десять миллионов выстрелов в секунду и измеряет расстояние до каждой точки, куда попал луч, может дать тебе отличное «чувство трёхмерности» в любой темноте.
        - Вот это да! - поразилась Никки, вспомнив свой спотыкающийся бег в тёмной пещере.
        - Сам я не могу представить, как это можно воспринимать, потому что у меня никогда не было трёхмерного чувства. Подобную лидарную систему активно используют безнадёжно слепые люди, и, говорят, они так адаптируются к этому сенсору, что во многих ситуациях превосходят зрячих в умении ориентироваться… Надо привыкать к этим новым чувствам - они могут быть очень полезными в случае неприятностей, которых, как практика показывает, у тебя хоть отбавляй.
        Но самое главное, что в этом ожерелье есть и оружие: сонар может работать в режиме направленного ультразвукового удара и может оглушить человека, стоящего перед тобой, минут на десять, а лидар - оружие в двух режимах: ослепления широким лазерным лучом или… прожигания узким пучком. Это вполне смертельная вещь. Я нарушил парочку законов, зато ты больше никогда не будешь безоружной. Но не стреляй зря, а то я сяду в тюрьму!
        - Ты даже не представляешь, как мне недоставало такой штучки в пещере… - вздохнула Никки.
        - Правда, боевой режим здорово подсадит батарею - после десятка хороших лазерных выстрелов её надо будет менять… В обычном режиме изотопной батарейки хватит лет на десять.
        Кстати, голос Робби может идти прямо на кости шеи и головы, и ты будешь его слышать, а другие - нет. Ты можешь также отчётливо мысленно проговаривать слова, не произнося их вслух, - Робби поймёт тебя по сенсору колебаний гортани.
        Про другие нанотехнологические штучки в ожерелье Робби тебе постепенно всё объяснит. И ещё - здесь есть свой процессор A6, который может обеспечить тебе контроль над телом даже без Робби - подстраховка на случай экранировки или повреждения часов. Процессор достаточно сообразителен, чтобы вывести тебя из опасной зоны, даже если ты потеряешь сознание.
        - Можно надеть прямо сейчас? - спросила восхищённая Никки.
        - Да, - кивнул Джерри, - ожерелье может подключаться прямо к твоему шейному коммуникатору.
        Он помог ей застегнуть ленточку. Его сердце сжалось при виде острых позвонков, выступивших на похудевшей шее девушки.
        Никки потрогала опал.
        - Пока ничего не чувствую.
        - Ты ещё не высказала свои пожелания, - улыбнулся Джерри.
        - Могу тебе помочь, Никки, - раздался так хорошо знакомый ей голос Робби из динамика, спрятанного в ожерелье. - Я хорошо знаю, какие твои нервные окончания бездельничают. Честно говоря, они почти все валяют дурака.
        - Здравствуй, Робби, старый абак! - Никки радостно улыбнулась голосу Робби и с признательностью посмотрела на Джерри. - Спасибо тебе, Джерри, я только сейчас поняла, как мне не хватало голоса этого старого точила. А твоё ожерелье буду осваивать… Ты придумал отличную штуку, молодец!
        И Джерри, который вложил в эту штуку месяц труда без роздыха и остаток своего банковского счёта, расплылся в довольной улыбке.
        Глава 4. Запертые Пещеры
        События в тоннеле не прошли для Никки бесследно. После нападения она сильно изменилась даже внешне - без рюкзака с Робби она стала выглядеть стройнее и выше.
        Короткий ёжик волос придал девушке более жёсткий облик.
        Но внутренние превращения оказались ещё значительнее: она посмотрела в лицо своей смерти и оказалась причиной гибели другого человека - пусть негодяя и убийцы, пусть в отчаянной попытке самозащиты и без желания убить - тем не менее это случилось.
        Что-то сгорело в душе девушки - вместе с игрушечным псом-талисманом.
        Каждую ночь Никки стал мучить один и тот же кошмар, в котором хохочущая зеркальная фигура поднимала оружие; всё кругом горело, тело отказывалось подчиняться, а мир съёживался в спираль смертельного скольжения в жаркую тьму.
        Человек многое сохранил от своих далёких обезьяноподобных предков, и, когда двое людей, особенно мужчин, разговаривают между собой, они бессознательно, древним боевым инстинктом, оценивают один другого: «Кто есть кто?» Зондирование идёт не только по речи и мимике, но и по таким трудноуловимым признакам, как скорость реакции, точность движений, жёсткость интонации и острый взгляд.
        В результате один из собеседников - даже незаметно для себя - делает вывод, глядя на бестолковую координацию другого: «Это рохля…» - и начинает относиться к нему слегка свысока.
        Иногда можно встретить человека - вполне внешне интеллигентного, - в котором отчётливо чувствуется такой заряд опасной, дикой, хищной энергии, что его собеседник даже напрягает мышцы, невольно опасаясь внезапного нападения.
        Смешно - мы уже не в первобытном лесу!
        Странно даже думать, что культурнейший профессор космохимии или какой-нибудь биолингвистики, разговаривающий с коллегой в кулуарах симпозиума, вдруг бросится на него, оскалив клыки. Но древняя сигнальная система даёт его собеседнику сигналы: «Он опасен! Опасен! Берегись! Берегись!» Сделает профессор какое-нибудь слишком резкое движение, а у коллеги рука взмётывается в инстинктивном защитном жесте - даже самому потом неудобно.
        А что он мог поделать? Древнее животное чутье, когда-то спасавшее жизни предков, всё ещё работает и может перехватить управление у сравнительно юного разума.
        После происшествия в пещере Никки стала излучать вокруг себя такое же чувство опасности.
        Как-то девушка шла по коридору на лекцию, а маркиз, стоявший с дружками, язвительно пошутил по поводу её «новой причёски».
        Стремительным хищным движением Никки преодолела метры разделявшего их пространства и возникла прямо перед носом вельможи. Маркиз увидел вблизи свирепое лицо Никки так внезапно, что испугался тем самым древним испугом; шарахнулся, сбил кого-то с ног и сам упал.
        Никки, ни слова не говоря, остро посмотрела сверху вниз на копошащегося на полу маркиза и отправилась дальше. Эта молниеносная имитация атаки была столь впечатляюща, что маркиз и его дружки долго не могли прийти в себя и стали заметно вежливее: как типичные питекантропы, они осознали, кто в стае самый опасный.
        В стаде животные редко дерутся - гораздо чаще там просто убедительно демонстрируют своё превосходство, и это эффективно расставляет всех волосатых соплеменников по ранжиру.
        Новая Никки была немногословной и склонной к необычным поступкам. Утром в пятницу девушка неожиданно и твёрдо заявила, допивая кофе:
        - Завтра я иду исследовать тоннель между Колледжем и Шрёдингером.
        - Зачем? - удивилась Дзинтара.
        - Не хочу ездить по нему и ёжиться при виде тёмных боковых ходов. Я должна знать, что там кроется и чего оттуда можно ждать. Я уже встречала в переулках тоннеля убийцу… может, сейчас там нет ничего опасного, но я хочу убедиться в этом.
        Хао сказал:
        - Ходят слухи, что из тоннеля есть проход в Запретные Пещеры, где обитают страшные мутанты.
        - Страху лучше идти навстречу, - угрюмо ответила Никки.
        - Запретные Пещеры - часть Колледжа, и на них распространяется его система безопасности. Поэтому никто из Шрёдингера не может проникнуть в Пещеры - разве что через тоннель, но там нужен пропуск, - уточнил Джерри.
        - Завтра я иду исследовать подземный ход. - Новая Никки была упряма как сто чертей.
        - Я с тобой, - спокойно сказал Джерри.
        - Тоже пойду. - Хао медленно наклонил короткостриженую голову.
        - Я - нет, - покачала головой Дзинтара. - Такой случай подпадает под договор, который мы заключили с отцом.
        Никки никак не отреагировала на высказывания друзей, только сказала, вставая из-за стола:
        - Выходим завтра утром. Оденьтесь соответственно, возьмите фонари и вооружитесь, если есть чем.
        В тот же день после ужина Никки подошла к Джигичу и сообщила ему о своём плане. Смит немедленно, даже с восторгом, согласился участвовать.
        После очень раннего завтрака экспедиция собралась в начале тоннеля, ведущего в Шрёдингер. Появление Смита неприятно удивило Джерри. Он улучил момент и тихо спросил Никки:
        - Зачем ты его пригласила?
        - Он сильный и надёжный, - коротко ответила Никки. - Четыре - лучше, чем три. И у него есть оружие.
        И Джерри смирился - Никки являлась командиром их маленькой экспедиции. Девушка надела чёрный плотный комбинезон с небольшим рюкзаком, а на пояс прикрепила ультразвуковую глушилку и дистанционный электрошокер - оба в виде небольших пистолетов.
        Раньше - до появления зеркального человека - Никки и не думала о необходимости иметь оружие в хорошо охраняемом Колледже. Сейчас же она раздобыла всё вооружение, разрешённое для её возраста. Правда, против боевого лазера и скафандра высокой защиты такие детские штучки вряд ли помогли бы…
        Джерри взял с собой лишь увесистую дубинку-фонарик, но руки его были в боевых перчатках. Сжатый кулак в такой перчатке становился грозным шипастым стальным шаром. За спиной у Хао торчали рукояти двух коротких восточных мечей.
        А вот на поясе у Смита висел автоматический сороказарядный пистолет с богатым набором различных обойм - совершеннолетние уже имели право носить огнестрельное оружие.
        Ребята с обычным юношеским восхищением крутили в руках этот блестящий инструмент смерти и власти, пока Никки не скомандовала выступление.
        Они пошли по узкой дорожке вдоль стены тоннеля в направлении Шрёдингера.
        - В тоннеле есть пять дверей и три боковых хода, - поясняла на ходу Никки. - Все пять дверей заканчиваются тупиковыми помещениями - склады, гаражи для тележек…
        - Как ты узнала? - удивился Смит. - Ты что, заходила туда?
        - Нет, у меня другие источники информации, - уклончиво ответила Никки, а Джерри усмехнулся про себя - он-то знал, что набор сенсоров Никки позволяет ей спокойно видеть сквозь двери на многие метры.
        - Я хочу обследовать все три ответвления тоннеля, они недалеко… - продолжала Никки.
        Они вытянулись гуськом вдоль стены, надеясь, что никому не взбредёт в голову поехать в Шрёдингер с утра пораньше, - ведь школьникам запрещено ходить в Запретные Пещеры - на то они и запретные… Поэтому никто не включал фонарей в полутёмном тоннеле.
        Через десять минут они дотопали до хода, плавно ответвляющегося направо от основного тоннеля. Дойдя до него, Никки остановилась, несколько раз глубоко вздохнула, будто набирая воздух перед нырянием в воду, и тихо пробормотала:
        - Именно сюда увезла меня тележка… - и шагнула вперёд, включив яркий фонарь.
        Её друзья переглянулись и двинулись за Никки, зажигая на ходу разнообразные светильники: Джерри - дубинку, Хао - несколько лампочек на головном шлеме, а Смит - фонарь на поясе.
        Ход оказался широким - почти как основной тоннель. Никаких дверей, люков или дополнительных ответвлений в нём не было. Через полтораста метров тоннеля, включающего крутой склон, где удержаться на ногах было очень трудно, их экспедиция дошла до тупика.
        Он был страшен - закопчённые стены в потёках камня, пол, покрытый расплавленным и застывшим шлаком, жалкие остатки растаявшей тележки.
        Никки осветила место, где стоял убийца в зеркальном скафандре и где сейчас была только продолговатая яма в каменном шлаке, потом перевела фонарь под ноги - на крошечное пространство, где несколько недель назад лежала она сама, сжавшись в комочек.
        И вдруг Никки с ужасом увидела, как её ноги погружаются в пол, превратившийся в странно знакомую чёрную жидкость, леденящую и ужасающую. Девушка хотела крикнуть, позвать друзей на помощь, но ничего не получалось: она быстро проваливалась в камень, а волна чёрной немоты поднималась по телу и вот - затопила лицо.
        Рот замёрз, а глаза разбились стеклом о камень.
        В череп ворвался уже знакомый мрак и захлестнул остатки сознания.
        Последней была мысль: «Откуда я ЕГО знаю?»
        Ребята увидели, как Никки постояла несколько секунд молча, светя под ноги фонариком, и вдруг медленно осела на пол тесным комочком.
        Первый очнулся Смит и заорал:
        - Никки! - и бросился к ней. За ним упал на колени перепуганный Джерри. Глаза Никки были закрыты, а синевато-бледное лицо покрыто крупными каплями пота. - Чёрт! - Смит выхватил откуда-то аптечку - он, оказывается, и её предусмотрительно захватил - и быстро надел манжет на руку Никки.
        Аптечка зажужжала, замигала - и вскоре Никки порозовела, открыла глаза и посмотрела на друзей, в тревоге склонившихся над ней. Внезапно она поднялась на ноги и сказала тихим мёртвым голосом:
        - Здесь ничего интересного, пошли назад… - и устремилась к выходу.
        Ребята двинулись за ней, храня подавленное молчание. Лишь Джерри задержался на мгновение и поднял с пола пещеры странный почерневший скелетик - видимо, сгоревшей здесь души.
        Никки никак не обсуждала происшедшее и сразу направилась по тоннелю дальше. Второй, очень короткий, ход содержал несколько дверей и не вызвал у Никки интереса. Третье ответвление оказалось самым длинным, и в нём нашлись две двери, возле которых Никки простояла довольно долго; потом решительно указала на массивную стальную плиту в конце прохода:
        - Нам сюда.
        - И как же мы туда попадём? - поинтересовался Смит. - Тут нужен плазменный резак, не меньше.
        Никки, ни слова не говоря, вытащила из рюкзака длинный крючок и стала ковыряться им в замке. Через минуту замок приветливо крякнул и открылся. Все пришли в восторг, даже Джерри. Он один понимал, что Никки может «видеть» внутренность замка, но даже при таких условиях открыть замок отмычкой совсем не просто - надо хорошо понимать его устройство.
        Ржавая массивная дверь отворилась с громким скрипом, и все вошли в высокий тёмный ход. Никки закрыла металлическую створку, и они медленно двинулись вперёд - в знаменитые Запретные Пещеры.
        Подземные пещеры были устроены под Школой Эйнштейна роботами-диггерами много лет назад. Тогда не могли делать современных куполов на поверхности и обеспечивать им надёжную метеоритную защиту. Поэтому в моде были подземные сады - в виде многоярусных пещер.
        Робот-диггер, похожий на круглого короткого червяка диаметром три или четыре метра, прогрызал-проплавлял в лунном грунте бесконечный ход такого же размера с прочными стекловидными стенками.
        Этот же робот проводил по потолку свежей пещеры широкую полосу краски, дающую свет и тепло в течение многих десятков лет за счёт достаточно безопасной для людей альфа-радиоактивности искусственных изотопов лёгких элементов. Подмешанные в краску нестабильные атомы, испустив альфа-лучи или ядра гелия, трансмутировались в безобидные нерадиоактивные элементы, а сами альфа-частицы, пробежав в воздухе лишь несколько сантиметров, полностью расходовали свою энергию и превращались в небольшую примесь гелия в пещерной атмосфере.
        При выплавлении пещер диггер выделял связанные в минералах кислород и водород и синтезировал воду, собирающуюся в небольшие водоёмы и ручейки. Если робот начинал кружиться на месте, то он мог вырезать зал любой конфигурации.
        Пол пещеры диггер засыпал мелкораздробленным реголитом-почвой и засаживал семенами и саженцами. Поэтому уже через несколько месяцев после прокладки подземные пещеры - влажные, хорошо согретые и освещённые - густо зарастали зеленью, где могло жить и разное зверьё. Смотрителя пещер называли, естественно, «хагрид».
        Ряд залов отводили под лабораторные работы и генетические эксперименты. Пещеры служили Колледжу несколько десятков лет. Потом вошли в обиход светлые и более привлекательные наземные парки под прочным куполом, и содержать многоярусные пещеры стало незачем.
        Пока велись дискуссии: что делать с подземными садами и их обитателями? - пещеры и их население одичали, а зелень разрослась во многих ходах в непреодолимые джунгли.
        Чтобы предотвратить проникновение животных в Колледж, пещеры временно перекрыли массивными дверьми и запретили школьникам к ним приближаться. Стоимость всех проектов по уничтожению или перепланировке пещер оказалась такой высокой, что постепенно временная изоляция подземных ярусов Колледжа перешла в постоянную, а пещеры получили название Запретных.
        Четвёрка отважных первооткрывателей подземного космоса шагала вперёд, бегая фонарями и глазами по стенам, но ничего особенного ребята там не находили. Один раз попалась под ноги старая, насквозь ржавая тележка. Два раза встречались боковые двери, но Никки они не заинтересовали.
        Метров через двести всё время понижающийся ход упёрся в ещё одну массивную дверь, с которой Никки провозилась минут пять. Наконец стальная плита дюймовой толщины медленно, слегка поскрипывая, отворилась, и в щель хлынул яркий свет. Ребята сразу насторожились и приготовили оружие.
        Смит шагнул к двери, решительно отстранив Никки. Она не возражала и вообще выглядела какой-то невесёлой и неживой.
        Юноша заглянул в дверной проём и осторожно осмотрелся. Потом обернулся и приглашающе махнул рукой. Стараясь не шуметь и щурясь от ослепляющего света, все протиснулись в проём между железной дверью и пещерной стеной.
        Они очутились на узком каменном балконе, откуда открывался впечатляющий вид на обширный, хорошо освещённый низкий зал, залитый водой.
        Это было подземное тёплое болото, густо заросшее по краям камышами. По всему залу высились толстенные колонны, подпирающие свод, точнее, даже не колонны, а неровные столбы породы, оставленные диггерами и заросшие ползучими фиолетовыми лианами. С потолка светили и грели широкие полосы изотопной краски.
        Часть свода с краской обрушилась, и яркие горячие пятна дрожали в мутной водной глубине сквозь переплетение мясистых водорослей. Этот подводный свет всё время мигал, будто загораживался какими-то юркими телами. Со всех сторон слышалось шумное хлюпанье, попискивания, шелест и резкие взвизги. К ребятам сразу подлетела туча болотных москитов, и все принялись хлопать себя по лицу и шее.
        Смит подал знак: «Тихо!» - и указал на узкую и очень крутую каменную лестницу, которая спускалась с балкона к зазеленелой воде и продолжалась редкой цепью плоских камней через всё болото - до противоположной стены метрах в ста.
        Там виднелись такие же крутые ступеньки, снова балкон и ещё одна дверь. По камням, видимо, шли когда-то мостки, давно кем-то снятые или попросту съеденные. Других вариантов дальнейшего продвижения не было.
        Смит посмотрел на Никки и спросил шёпотом:
        - Идём дальше?
        Она кивнула. Тогда юноша тихо сказал:
        - Бежим по камням изо всех сил, но в воду не падать! Держаться кучно, никто не отрывается - ни вперёд, ни назад. Оружие приготовить. Я первый, Никки за мной, потом Джерри. Хао замыкающий - его мечи посерьёзнее дубинки. Согласны?
        Бодрость кивков только подтверждала степень внутреннего напряжения. Смит махнул рукой, и путешественники дружно ссыпались по лестнице и запрыгали по камням. Как ни старались они бежать бесшумно, гулкий топот раздался под сводами подземного болота.
        В ответ по огромному залу разнеслось странное скрежетание и радостный клёкот.
        Смит ловко скакал по камням впереди и успевал оглядываться по сторонам. Джерри сосредоточился на том, чтобы не сверзиться с камня при очередном прыжке. Смит что-то крикнул и указал рукой в сторону. Джерри посмотрел и чуть не рухнул в тёмную пузыристую воду.
        Пристенные заросли камыша закачались, как от сильного ветра, и оттуда к ребятам устремилось множество бурунов. Точь-в-точь массовая торпедная атака в голливудском морском боевике.
        Джерри сразу почувствовал себя неповоротливым транспортником с тонкими бортами. Он стиснул зубы, крепче сжал дубинку и больше не смотрел по сторонам, стараясь не отстать от Никки, которая прыгала уже через два камня сразу, быстро пролетая над вонючей зеленеющей водой.
        Через несколько секунд приближающиеся торпедные буруны стали видны Джерри даже без поворота головы. Они со всех сторон сжимались кольцом к источнику шума.
        Слава Волопасу, безмозглые твари не вводили поправку на упреждение. Они стремились строго на источник шума, но тот изо всех сил уносил ноги, и живым торпедам приходилось всё время корректировать траекторию и поворачивать вслед ускользающей еде.
        В конце концов за бегущими ребятами образовался обширный пенный хвост погони, а они мчались в голове этого шлейфа - всё ближе и ближе к лестнице.
        И тут навстречу к ним устремились подводные торпеды от стены, к которой они бежали. Смит вскинул пистолет и принялся стрелять вперёд совсем негромкими очередями. Джерри в панике подумал: «В кого он стреляет?! Всё равно их не видно и слишком много!» Но стрельба помогла - встречные торпеды резко сбавили ход и закачались на мелкой волне.
        Смит взлетел по лестнице на балкон, обернулся и стал стрелять куда-то Джерри за спину.
        Но Джерри мог беспокоиться только о том, чтобы не упасть в воду. Никки легко взбежала на лестничку и присоединилась к Смиту с двумя пистолетами в руках.
        Джерри последним гигантским прыжком преодолел сразу три камня и приземлился на лестнице, сильно стукнув колени. Шипя от боли и не останавливаясь, он взбежал выше, давая Хао место. Тот прыгнул на лестницу сразу за ним и гораздо более ловко.
        Все выскочили на балкон, и Смит с Никки прекратили стрельбу. Джерри стоял, наклонившись и упираясь руками в колени. Он тяжело дышал, и во рту у него стоял отвратительный металлический привкус. Юноша с ужасом смотрел на путь, по которому они только что пробежали.
        - Хвост Скорпиона! - воскликнул Смит. - Назад нам уже не пройти!
        Вдоль всей цепи плоских камней кипела яростная схватка - там жрали друг друга, верещали и бились в предсмертных судорогах, сбивая зелёную воду в грязноватую пену. На камни повылезали чудовищные лягушки больше фута размером и с острыми зубами акулы. Они то и дело пускали их в ход друг против друга, и видно было, что такой лягушке откусить ступню человеку ничего не стоит.
        Иногда из воды высовывалось длинное умопомрачительное рыло и всасывало в себя жутких лягушек целиком за один приём. Но самыми страшными оказались стремительные не то рыбы, не то змеи, которые с невероятной скоростью метались в мутной воде, глотая всё, что попадало в их бритвенные зубы. Они даже выпрыгивали в воздух и стрелой пролетали над камнями, на ходу успевая схватить всё некаменное, имеющее неосторожность там сидеть.
        Часть круглых плит оплелась пренеприятнейшими бугорчатыми верёвками. А в середине зала вместо плоских камней виднелись студнеобразные горбы - как будто медузы вылезли позагорать. Между полупрозрачными короткими щупальцами, торчащими из комков студня, проскакивали яркие искры. Они отгоняли мелких, но агрессивных двухголовых птичек, которые пытались достать медуз длинными клювами. На ближайшем же к ребятам камне неподвижно сидел симпатичный пушистый зверёк, похожий на бобра. Он внимательно смотрел на ребят умными блестящими глазами, а вокруг него царило безмятежное спокойствие - никто из здоровенных зубастых обитателей болота не смел приближаться к странному зверьку.
        - Простите меня, ребята! - потрясённо сказала Никки. - Я никак не думала, что втравливаю вас в столь опасное предприятие.
        Она недоуменно озиралась по сторонам, словно не понимая, как они сюда попали.
        - Ерунда! - Глаза Смита довольно блестели. - Будет что показать друзьям! - И он кивнул на т-фон, который висел у него на груди и беспрерывно фиксировал их подвиги.
        «Леопарды…» - подумал с досадой мирный Джерри.
        - Я их угостил в конце снотворными пулями! Им понравилось! - Смит махнул рукой на тихо качающиеся в воде возле лестницы тёмные спины и белеющие животы болотных тварей.
        Концентрация наркотика в воде быстро падала, и вокруг сонных тел уже закипала хищная возня, в результате которой то одна, то другая тушка исчезала под водой.
        - Ну и нравы у них тут, - отметил быстрее всех отдышавшийся Хао. - Сам погибай, но товарища пожирай!
        - Такое болото много хищников не прокормит, поэтому им приходится всё время драться друг с другом, ограничивая численность, - авторитетно сказал Смит.
        - Надо искать другую дорогу назад, - сказала озабоченно Никки и повернулась к двери. В той не было замка - только массивный засов.
        Смит, к которому незаметно перешло практическое руководство экспедицией, отодвинул железный ржавый брус и осторожно посветил фонариком за сильно скрипевшую дверь:
        - Вроде обычный ход, даже с освещением.
        Они ещё немного постояли, отмахиваясь от громадных - с кулак - одичавших комаров и с омерзением глядя на взаимное пожирательство среди болотных граждан, а потом двинулись дальше.
        - Я ни одной твари не сумел опознать, - хладнокровно заявил Смит. - Все до единой - рукотворные мутанты.
        - Раньше, до Конвенции о генетическом моделировании, - сказал Хао, - многие генетические эксперименты ставились «вживую», а не в виртуальной реальности, как делаем сейчас мы.
        - Может, это случайные последствия биомоделирования? - спросил Джерри. - Народ любит сливать на лабораторных по химии всевозможные разноцветные растворы в одну кошмарную колбу. Возможно, на уроках генетики студенты случайно нагенерили таких уродов?
        - Нет, - покачала головой Никки, гораздо больше Джерри разбиравшаяся в генетическом моделировании. - Это не случайные, а грамотно спроектированные организмы. Полагаю, что кто-то, имея доступ в уже закрытые пещеры, когда-то тестировал и выгуливал тут своих питомцев.
        - Это же незаконно! - воскликнул Джерри.
        - В мире много людей, - мрачно сказала Никки, - которые считают себя выше общих законов и любят поиграть в богов… для начала - с лягушками и рыбками…
        Новый ход слабо освещался узкой полосой краски на потолке, и к этому жалкому свету тянулись по стенам тонкие полупрозрачные лианы с фосфоресцирующими цветами. Иногда растительные щупальца так сплетались, что вперёд выходил Хао и прорубал проход острыми мечами.
        Наконец узкий тоннель закончился, и ребята упёрлись в очередную дверь, на которой никаких замочных скважин или засовов видно не было. Смит приготовил оружие и надавил на ручку. Дверь сначала не поддавалась, Смит навалился - всё сильнее и сильнее, пока дверь, крякнув, не распахнулась сразу во всю ширь.
        Все вздрогнули и сощурились от хлынувшего света, но никакие монстры в открывшуюся дверь на них не бросились. Путешественники осторожно вышли на обширную каменную террасу.
        Вторая пещера оказалась меньше, с тёплым сухим воздухом и более высоким сводом. Они подошли к краю террасы, прикрываясь ладонями от сияния потолка.
        Весь подземный зал зарос густым, почти непроходимым кустарником с мясистыми зелёными листьями и ярко-красными стручками.
        На ветках кустарника сидели многочисленные серые птицы размером с курицу. Они не чирикали и не свистели, а только громко шипели - как змеи. Головы этих птиц более всего походили на черепашьи - тупые, без клювов, с лысой кожей, висящей складками на длинной шее. Птицы беспрерывно срывали с веток стручки и дружно их жевали.
        - Растительноядные змеептицы! - удивился Джерри.
        Змеептицы или птицезмеи летали плохо - лишь неуклюже перепархивали с куста на куст. На этих же кустах виднелось множество сплетённых из листьев гнёзд. Одна птица столкнула другую в борьбе за стручок; тяжёлая птицезмея перелетела на соседнюю ветку, но не сумела удержаться на тонком качающемся насесте и свалилась на землю.
        Кусты немедленно зашуршали, и оттуда выскочил симпатичный белый козлёнок с маленькими рожками. Он мгновенно вцепился в длинную шею птицы острыми зубами и перекусил её.
        - О боги! - изумлённо пробормотал Смит. - Хищные козы…
        Бедному плотоядному козлёнку не дали спокойно пообедать. Из кустов горохом посыпались жалобно блеющие пасторальные козочки.
        Они подбежали к счастливцу со змеекурицей в зубах и тут же разорвали в клочья не только его добычу, но и самого удачливого охотника.
        - Меня сейчас вырвет… - жалобно пробормотал Джерри, и Никки его понимала.
        - Чудовищно! - потрясённо сказала она.
        - Классическая замкнутая экосистема. - Хао был невозмутим. - Растительность, травоядное и хищник.
        - И ещё, как минимум, набор гнилостных бактерий… - зажала Никки нос. Действительно, в пещере здорово попахивало тухлятиной и помётом.
        За научной дискуссией ребята не заметили, что под террасой собралось уже штук сорок беленьких козочек и козликов, которые во все глаза смотрели на них - четвёртый и очень аппетитный биологический вид, неожиданно появившийся в их пещере.
        Лишь козлята, уже пообедавшие змеекурицей и удачливым… э-э-э… неудачливым собратом, не проявляли интереса к гостям - они дружно вылизывали свои окровавленные шкуры, смущённо, не глядя друг на друга. Кажется, они понимали, что погорячились.
        Козлёнок с чёрным пятном вокруг левого глаза грёб копытами листья, пытаясь замаскировать следы каннибальской трапезы, и нервно косился на тропинку, выходящую из зарослей.
        - Тарантул их задери, - озаботился Смит. - Как нам прорваться дальше? - Он указал на противоположную террасу с дверью. - По таким кустам мы быстро бежать не сможем. А этих козочек тут сотни, у нас может не хватить боезапаса.
        - Кроме того, даже если мы прорвёмся, - заявила Никки, - то уложим столько этих… зубастиков, что экологическое равновесие пещеры может быть нарушено…
        - Ты что - жалеешь этих монстров? - удивлённо спросил Джерри.
        - Они не виноваты, что люди сделали их такими, - покачала головой Никки. - Они живут, как могут. Как и сами люди.
        Она внимательно осмотрела стены и потолок, потом вытащила из рюкзака длинную тонкую синтерёвку с двумя крюками и молотком-топориком.
        Один крюк она крепко забила в стену и проверила его на прочность.
        - Что ты собираешься делать? - спросил её Смит.
        Никки не ответила, а сложила синтерёвку кольцами и подвесила за спину.
        - Отойдите на край террасы, - скомандовала она.
        Все послушались. Никки легко отбежала в дальний конец балкона, развернулась и вдруг рванула вдоль стены так, что воздух засвистел вокруг. Она промчалась мимо изумлённых и встревоженных друзей, долетела до другого края террасы и… прыгнула на стену круглой пещеры. Ребята онемели.
        Никки, быстрая как ветер, бежала по вертикальной стене. Её тело располагалось почти горизонтально - с наклоном вверх. Верёвка разматывалась за Никки длинным шлейфом. Несколько секунд такого бега по стене - и чёрная фигурка спрыгнула на противоположную террасу.
        - Во даёт! - восхитился Смит.
        А Джерри с Хао шумно перевели дух. Никки быстро забила второй крюк - пониже первого - и туго, как струну, натянула синтерёвку.
        - Цепляйтесь! - крикнула она.
        И ребята по очереди переправились через зал, прицепившись крючками за трос. Козочки на земле высоко подпрыгивали и жалобно мемекали - не хотели расставаться с новыми друзьями.
        На середине троса Джерри остановился отдохнуть и посмотрел вниз - на небольшое центральное озерцо, вокруг которого собрались толпы хищных парнокопытных.
        - Пора переписывать сказку «Волк и семеро козлят», - проворчал он, - и пожалеть бедного волчину…
        Наконец все очутились на противоположной террасе.
        - Ты очень рисковый человек, - сказал Джерри, неодобрительно глядя на Никки.
        - Ерунда, - пожала она плечами. - Это был трюк с запасом. Центробежный эффект вполне достаточен, чтобы бежать по закругляющейся стене. Чистый расчёт… раньше в цирках даже трюк такой показывали - гонки мотоциклов по вертикальной стене.
        - Но ты же - не мотоцикл! - возразил сердитый Джерри.
        - Это ещё вопрос, - печально ответила Никки и повернулась к ржавой двери.
        Новое путешествие по переходам оказалось самым длинным. Ходы стали множиться и ветвиться, идти то уступами вверх, то - в виде скользкой горки - вниз.
        Джерри совершенно потерял представление, куда они идут. Он только чувствовал голод и усталость.
        Наконец объявили привал в небольшой песчаной пещере, поросшей редкими синеватыми кактусами с иголками, завитыми штопором, и - слава космическим богам! - без всякой крупной живности. Только стайки белых бабочек с зелёными фосфоресцирующими цифрами на крыльях кружились в воздухе, да возле стены зала мелкие малиновые пауки ходили муравьиными цепочками между двумя кучами мусора, переплетёнными паутиной.
        В пещере зияло шесть ходов в разных направлениях.
        Когда путешественники перевели дух, Джерри спросил:
        - Куда дальше идём?
        Никки указала рукой:
        - В этот проход. Сейчас мы в полукилометре от Главной башни и метров на сто ниже. Пойдём в её сторону.
        - Откуда ты знаешь? - удивился Смит, отмахиваясь от бабочки номер девять, полюбившей его с первого взгляда.
        - У меня есть гирокомпас, и мой компьютер фиксирует все повороты, - сказала Никки. - Я составила приличную карту того, что мы уже прошли, и выбираю проходы, которые могут нас вернуть в Колледж в обход того болота с лягушатками.
        Они сидели и наслаждались отдыхом. Вдруг песчаные волны между кактусами расплылись и стали странно блуждать, а пол заметно задрожал. Все вскочили на ноги и прислушались.
        - Это снизу, - указала Никки на пол.
        У Джерри возникло ощущение, что под тонким полом пещеры шёл - вернее, с хрустом протискивался - носорог и каждый его шаг заставлял вибрировать каменные стены.
        - Что это? - удивлённо воскликнул Джерри.
        - Не знаю, - сказала поражённая Никки. - Какой-нибудь супержук или мегаброненосец.
        - Большие сухопутные животные - всегда растительноядные, - авторитетно заявил Хао. - Эта штука не должна нападать на других зверей.
        - Может, она и не нападает, - хмыкнула Никки, - если замечает. А если не обратит внимания, то схрумкает - как корова жучков в траве.
        - Заблудившийся робот-диггер? - предположил Джерри.
        - Я в нижние ярусы не полезу без личного гранатомёта и пары боевых роботов, - решительно заявил Смит.
        - Туда никто и не идёт, - успокоила Никки. - Мы движемся кратчайшей дорогой к выходу.
        Топот и дрожание постепенно затихли, но отдыхать расхотелось, и путешественники поспешили вперёд. Метров через сто они упёрлись ещё в одну дверь.
        Тут уж понадобилось и умение Никки вскрывать замки, и трос, который они вчетвером тянули изо всех сил - пока дверь не рыкнула и не приоткрылась.
        Из освещённого проёма посыпалась растительная труха и донёсся нестройный хор гортанных криков. Все насторожились.
        Смит заглянул:
        - Птицы вроде…
        Все потихоньку выбрались на террасу, заваленную кучами хвороста и помётом. Воняло там здорово. Не успели они опомниться, как Смит крикнул:
        - Берегись!
        И на них обрушилась туча большущих клювастых птиц с кожистыми двухметровыми крыльями.
        Джерри свирепо отмахивался от них дубинкой и бронированными кулаками, стараясь прикрывать спину Никки. Девушка стреляла сразу из двух своих пистолетов - и парализованные птицы плюхались на пол. Крылья переставали их держать, но они продолжали шипеть и сверкать красными глазами.
        Смит отстреливался снотворными очередями. Хао отгонял птиц мечами.
        Одна из гарпий резко спикировала на спину Смиту и уже нацелилась пырнуть его острым клювом в шею. Хао молча и быстро взмахнул клинком, и звук распоротого воздуха закончился хлюпающим ударом.
        Брызнула кровь.
        Атака поутихла - птицы взлетели повыше и, как показалось Джерри, стали прицельно гадить.
        - Чёрт! - воскликнул Смит. - Мы вляпались в их гнездовье! Надо быстрее уходить вперёд!
        - Там нет зверья? - спросила Никки, переводя дух.
        - Не видно. Выход впереди - метрах в ста.
        Они, продолжая отгонять единичных пернатых агрессоров - или защитников? - спрыгнули с террасы и отошли в середину обширной пещеры, имитирующей сухую степь. Птицы сразу оставили их в покое и вернулись к гнездовьям - погоревать над погибшими соседями и заодно поужинать ими. Эмоции не помеха хорошему аппетиту.
        - Это птеродактили! - сказал Хао. Вид у него был взъерошенный: глаза горят, лицо забрызгано кровью, комбинезон - в помёте и каких-то длинных бурых шерстинках. Остальные выглядели не лучше.
        Убедившись, что в прохладной просторной пещере нет опасного зверья - только птеродактили на террасе, разнообразные птицы на скалах и мелкие полёвки в путанице низких травяных метёлок, - ребята устроили привал возле озерца, где умылись и привели себя в порядок. Оказалось, что, за исключением ловкого Хао, все получили приличные ссадины и синяки от клювов этих существ - ископаемых, но вполне бодрых.
        - Дьявол! - прорычал Смит, смачивая дезинфицирующим лекарством глубокую царапину на левой кисти и стиснув зубы от боли. - Почему эти доморощенные генетики не развлекались выведением каких-нибудь квадратных дынь с шоколадным вкусом, певчих птичек с хоботом или рыбок с приятной улыбкой и красивыми ножками?.. Почему обязательно надо выводить зубастое, опасное и с когтями?!
        Вопрос был явно риторическим. Пока они шли до противоположной двери, на глаза попались восьмиглазые ястребы, совы с двумя клювами и даже диковинная четырёхкрылая чёрная ворона, которая не каркала, а мелодично курлыкала. Мышей увидеть вблизи не удалось - они на контакт не шли. Но можно было побиться об заклад, что и здешние мышки - те ещё твари.
        Дверь из зала прерий открылась без проблем, и они попали в узкий и совершенно тёмный ход. Путешественники включили фонарики и побрели вперёд, здорово уставшие за десять часов этого подземного путешествия на одной воде и нескольких конфетах. Смит прокладывал дорогу, все шли за ним и молчали. Вдруг Никки замерла:
        - Подождите!
        Экспедиция остановилась. Никки внимательно рассматривала стену пещеры, хотя она ничем не отличалась от ранее пройденных.
        - Что там? - спросил Смит.
        Джерри молчал - он понимал, что Никки что-то «заметила» совсем не глазами, а теми самыми дополнительными чувствами - с шестого по четырнадцатое примерно. Джерри в очередной раз почувствовал гордость за то, что он сделал нечто реальное собственными руками и это оказалось полезным для Никки.
        Девушка вытащила молоток-топорик и принялась долбить стенку. Несколько сильных ударов - и она выбила из породы что-то продолговатое.
        Все заинтригованно рассматривали добычу - вцементированный в камень чудовищный треугольный зуб. Он был тройным - с двумя дополнительными зубиками по краям.
        - Что это? - спросил Джерри.
        - По-моему, это зуб древней акулы, - решил Смит. - Я видел такие в музее.
        - Что, в Запретных Пещерах и акулы плавали? - удивился Джерри.
        - Это, очевидно, ископаемый зуб, очень древний, - высказался Хао.
        - Но на Луне не было акул! - хмыкнул Смит.
        - Зато были на Земле… - пробормотал Хао.
        - Ха! - недоверчиво откомментировал Смит.
        - Я тоже думаю, что это ископаемый зуб земной акулы, - сказала Никки. - Их очень много находят на Земле. Сильный астероид выбил и перенёс часть земного вещества на Луну, зацепив и этот зуб. Этот удар был двести пятьдесят, сто или шестьдесят пять миллионов лет назад.
        - Это важная находка! Она подтверждает твои идеи насчёт образования Луны! - разволновался Джерри.
        - Для меня - да. Для других - ничего это не подтверждает. Скажут - редкая случайность, вовсе не закономерность. Надо перекопать горы, чтобы найти нужное количество земных окаменелостей и статистически доказать, что перенос вещества с Землю на Луну шёл постоянно и закономерно, а не только случайным мегаударом. Факты часто ничего не доказывают - их ещё нужно правильно интерпретировать. Астрономы триста лет смотрели на Луну в телескопы, но видели в метеоритных кратерах лишь следы вулканической деятельности.
        - Да?! - поразился Джерри.
        - Ты не представляешь, какими дураками могут быть учёные.
        - Что же тогда говорить про остальных людей? - фыркнул Смит.
        - А про остальных мы и не говорим, - вздохнула Никки и засунула акулий зуб в рюкзак. - Люблю сувениры!
        Смит снова двинулся вперёд. Ход забирал вверх, но становился всё темнее и теснее - плечи путешественников задевали и обрушивали гроздья бесцветных вонючих грибов, свисающих с осклизлых стен. Вот уже пришлось идти, склонившись в три погибели и чертыхаясь. Любое - даже осторожное - приподнимание головы всё равно заканчивалось тем, что потолок пещеры стукал по черепу, словно молотком.
        Вдруг Джигич остановился и снял с пояса пистолет. Все замерли, и фонари осветили впереди круглый люк. Смит с трудом его открыл, полез куда-то наверх по каменным ступенькам и крикнул сверху, радостно и громко:
        - Ребята! Это Воющая Пещера!
        Ребята оживились и закарабкались вслед.
        В Поющей, или Воющей, Пещере физики Колледжа проводили разные эксперименты, и она была известна своим музыкальным песком. Когда идёшь по тонкому пляжному песку, загребая его ногами, то на обычном пляже сухой песок бесшумно рассыпается под ступнями - и всё. Можно услышать лишь лёгкий шорох. В Воющей Пещере песок под шаркающими ногами издавал заметный свист или даже тонкий вой, отдающийся эхом в стенах.
        Многие школьники выбирали темой для физических рефератов происхождение этого звука, но до сих пор точная причина этого эффектного явления оставалась неизвестной. Вероятно, физики-преподаватели специально скрывали правильные рефераты, оставляя для последующих поколений студентов такую интересную тему исследований.
        Самым замечательным свойством Воющей Пещеры в глазах усталых подземных путешественников было то, что из неё шёл хорошо знакомый коридор в физико-математический корпус, следовательно, их подземное, вернее, подлунное путешествие закончилось.
        Пробравшись сквозь люк, ребята столпились на узком балкончике, расположенном под потолком. Скальный уступ полностью маскировал ход, через который они вошли.
        В Воющей Пещере по субботнему вечернему времени никого не было. Никки вбила крюк в стену и сбросила тонкую верёвку вниз. Они осторожно спустились, и девушка выдернула шнур из петли клина - чтобы не оставлять следов.
        - Вперёд, ребята, как раз успеем на ужин! - воскликнул с горящими глазами голодный Джигич.
        Все без колебаний согласились, а Никки с чувством поблагодарила ребят:
        - Спасибо за то, что пошли со мной. Хотя это оказалось весьма опасно… Но мне нужно было побывать здесь…
        Девушка неслышно добавила: «Я искала под землёй прежнюю себя, но так и не нашла. Наоборот - сегодня я поняла, что моё детство сгорело без следа…»
        - С тобой, Никки, я готов отправиться в любую экспедицию! - Поцарапанная смуглая пиратская рожа Смита расплылась в широкой улыбке.
        Джерри промолчал, внимательно и встревоженно глядя на Никки.
        «…Осталось понять, в какой экспедиции можно найти жизнерадостность, душевное спокойствие… и любовь». Девушка отвернулась от Джерри и друзей, и её жёсткое похудевшее лицо свело судорогой боли.
        Понедельник начался с урока биологии профессора-генетика Франклин. Её занятия всегда увлекали, а увиденное в Запретных Пещерах только подстегнуло интерес Никки к генетике. На этой лекции профессор обсуждала тонкие детали строения ДНК - дезоксирибонуклеиновой кислоты - хитрющей биологической молекулы-завитушки, главной генной пружины всего живого.
        Под управлением ДНК организм генерирует тысячи белков, из которых и строит сам себя, включая клетки мозга, мышц и сосудов. Уотсон и Крик в 1953 году выяснили, что очень длинная - в несколько сантиметров каждая - молекула ДНК свёрнута в двойную спираль. Всего четыре типа нуклеотида образуют хрупкую нить ДНК, на которой держится вся земная жизнь и её эволюция. Профессор выговаривала названия этих нуклеотидов - аденин, тимин, гуанин, цитозин - с таким же чувством благоговения, с каким, наверное, древние греки-философы произносили имена четырёх элементов мироздания - воды, воздуха, земли и огня.
        Франклин напомнила, что белковые цепи, построенные считыванием информации с ДНК, содержат уже до двадцати типов аминокислот, которые не могут складываться в простую спираль, а запутываются в виде чрезвычайно сложного пространственного клубка.
        Вольдемар вызвал в середину аудитории голографическое изображение закорюки такой геометрической изощрённости, что студенты восхищённо загудели.
        Профессор сказала:
        - Типичный пример белка - гемоглобин крови. Трёхмерные структуры белков человека, животных и растений очень сложны и далеко не все ещё расшифрованы. Каждый ген в ДНК программирует производство одного или нескольких белков. Тридцать тысяч человеческих генов дают множество различных типов белков - и конструктор для сборки хомо сапиенса готов!
        Сейчас много говорят о возможности кардинальной перестройки генома и самого человека, в том числе - для увеличения срока жизни. Как сохранить целостность человечества при этом? Это сложнейшая проблема, - вздохнула профессор, - увы, она беспокоит очень немногих…
        В конце лекции профессор подошла к Никки. Добрая Франклин всегда выделяла девушку-Маугли из других студентов и даже не раз приглашала к себе в кабинет на чай, на полчаса домашней атмосферы.
        - Ты уже много занятий ни о чём не спрашиваешь, Никки, - произнесла тихо и ласково профессор, стоя совсем рядом. - Тебе разонравилась биология?
        От тёплых звуков её голоса у Маугли засвербило в горле. Ей захотелось плюнуть на приличия и на глазах у всех студентов тесно прижаться к тёплой фиолетовой кофте профессора… Она справилась с этим странным порывом, кашлянула и сказала хрипловато:
        - Мне очень нравятся ваши занятия, профессор, и у меня много вопросов, но они… не совсем на тему уроков и… может, слишком наивные…
        - Хм… - задумчиво посмотрела на Никки профессор. - Я буду рада поговорить о твоих вопросах - совершенно не важно, как они соответствуют нашим лекциям. Давай выкладывай, не стесняйся - я постараюсь ответить на них.
        - Ну хорошо… - вздохнула Никки. - Только вы присаживайтесь, профессор, мне неловко говорить, когда вы стоите. А вдвоём стоять и вовсе смешно…
        Профессор послушно развернула ближайший стул и села за стол напротив Никки. Аудитория слегка шумнула и замерла.
        Никки заговорила негромко, как будто рассуждая сама с собой:
        - Почему на фотографиях глаза у оленей светятся зелёным, а у человека и крокодила - красным?
        Почему клубника на вкус кислее, если пробовать её сразу после сладких конфет? Что происходит на языке при этом эффекте? Психический ли это феномен - реакция мозга на сигнал рецепторов языка или физиологический - изменение параметров самих рецепторов?
        Почему человек теряет сознание при сильном ударе или невыносимой боли? И почему сознание потом возвращается? Это восстановление химического баланса или каких-то физических параметров мозга, например давления крови? Почему нашатырь так эффективен при обмороках? Является ли потеря сознания аналогом сна?
        Что такое сон - с точки зрения биохимии? Почему нам нужно спать? Почему мы просыпаемся отдохнувшими и «утро вечера мудренее»? Иногда даже решения научных задач приходят во сне… Почему я вижу во сне такой странный перепутанный мир? Как возникает его сюжет или бессюжетность? Когда сон превращается в кошмар? Имеют ли кошмары какую-нибудь позитивную функцию для организма? Если нет - то какого чёрта эволюция нам их преподнесла?
        Что такое память? Что такое элементы памяти? Молекулярным или клеточным языком записана информация в нашем мозгу? Или используются оба языка? Есть кратковременная память - на минуты, а есть долговременная - на годы. Чем они отличаются? Могу ли я записывать информацию прямо в мозг - и потом использовать ее? Можно ли, хотя бы в принципе, считывать её с мозга, как с компьютерного кристалла?
        Почему конечности легко формируются на стадии зародыша, а у взрослого человека способность к регенерации утрачивается? Взрослые ящерицы ведь могут отращивать себе новые лапы… Я тоже хочу иметь возможность регенерировать своё тело - вплоть до позвоночника и самого мозга.
        Пауки в лесу плетут разные паутины, например плоскую радиально-азимутальную паутину-«веер»; бесформенную трёхмерную паутину-«джунгли» с тоннелем для паука; паутину-«шляпу» - купол в трёхмерном облаке нитей. Маленькие и большие пауки одного вида плетут паутину разную по размерам, но одинаковую по форме. Значит, в ДНК паука сидит не только строение его тела, но и проект его любимой паутины. Животное прекрасно адаптирует к реальности свой проект и плетёт паутину даже в невесомости. Как это может быть записано в ДНК?
        Песня канарейки уже зафиксирована в птичьих генах - где же там сидят эти ноты?
        В чёрном ящике инстинкта прячется целый комплекс сложных биохимических и механических процессов. Вылупившись из куколки, бабочка уже знает, как двигать крыльями: складывать при взмахе вверх и расправлять при движении вниз. Как возникла и записана эта инструкция? Каким образом она приводится в действие? Как эта способность к полёту, будучи врождённой, управляется сигналами от мозга бабочки, выбирающей себе следующий цветок?
        Как в ДНК, длинных органических молекулах, запечатлелись врождённые чувства - материнская любовь львицы к своему детёнышу, верность лебединых пар, самоотверженность муравьёв, бросающихся в огонь, угрожающий муравейнику?
        Сложность процессов, происходящих в живом организме, не укладывается в голове. Как это всё организовалось и оптимизировалось? Как выросли крылья у бабочки? Естественный отбор? Надо взять миллионы червяков и подождать, пока у них отрастут крылья, что позволит им лучше питаться и размножаться? Но ведь миллионы бескрылых существ тоже вполне успешно выживают…
        Как далеко заходит наследуемая мутация? Добавляет ли она лишь по паре волосков или способна подарить сразу пару лишних лап? Может ли она одним махом дать крылья червяку, превратив его в бабочку? Существует ли природная генная инженерия, которая смешивает гены разных видов и производит «химер», не возникающих при обычном размножении? Двигают ли эволюцию скачкообразные мутации вроде двухголовых змей и четырёхлапых петухов?
        Собаки - дружелюбные животные. Из-за постепенного отбора самых добрых из обычных волков? Или приручены были волки особой, дружелюбной, породы? Являются ли дружелюбие и агрессивность специфическими генетическими программами поведения - как узор паутины - или обе программы присутствуют одновременно? А ген дружелюбия управляет лишь соотношением производств гормона агрессивности и белка толерантности?
        Когда человек начинает водить машину, он активно использует интеллект, чтобы спланировать свои действия и избежать столкновения. Вскоре он двигает рычагами и нажимает педали рефлекторно. Можно ли дойти до инстинктивности, то есть многократно повторяемые процедуры спустить на более низкий, бессознательный уровень управления? Могут ли привычные действия переходить на генетический уровень и записываться в ДНК? Я где-то читала, что вирусы поставляют внешнюю генетическую информацию в ДНК. Может ли среда активно воздействовать на генотип? Для объяснения быстрой биоэволюции и появления сложных наследственных инстинктов был бы крайне полезен механизм, переводящий в геном полезную привычку или адаптационный признак.
        Дьявольски трудно понять - как возникла и развилась жизнь! Как образовалась ДНК? Клетка? Многоклеточный организм со специализированными структурами? Была ли первая клетка всего лишь пузырьком с поверхностными липидами и диффузией вещества и жидкости вовнутрь - после чего она стала разрастаться и делиться пополам из-за поверхностного натяжения?
        Открыть тайну жизни - значит найти причины, по которым возникновение жизни и человека оказывается закономерным процессом, не связанным с чудом или катастрофой. У каждого шага биологической эволюции есть своя вероятность, и суммарный шанс возникновения мыслящего существа должен быть реально ненулевым. Можно ли создать какую-нибудь «резонансно-каталитическую теорию» биологической эволюции, с помощью которой мы сможем смоделировать весь процесс развития жизни от аминокислот до вируса, от первой клетки - до человека разумного? Можно рассчитать биологическую эволюцию человека на миллионы лет вперёд? Можно ли из эволюционной теории вывести вид и характеристики разумных инопланетных существ? - Тут Никки услышала сигнал окончания лекции - и остановилась.
        - Замечательные вопросы, я их записала и обдумаю, - с удовольствием посмотрела на свою ученицу профессор Франклин. - Хорошо известно, что для науки вопросы часто важнее ответов. И молодой учёный в первую очередь должен научиться ставить проблемы. Я знаю только часть ответов; остальные вы должны найти сами - их ещё никто не знает… - Профессор окинула взором притихший зал, а потом крепко пожала Никки руку. А у девушки снова заныло горло - что-то совсем она расклеилась…
        Глава 5. Летающие Леопарды
        В секции свободного парения началось распределение школьников по командам. Никки легко прошла тестовые испытания на искусство пилотирования и владение мечом, и её с радостью взяли в пятёрку «Летающих Леопардов» - в команду воздушного боя или, попросту говоря, летающих пятнашек.
        По периферии стадионного поля мощные вентиляторы создавали постоянный «термик» - восходящий поток воздуха, позволяющий крылатым игрокам не только парить в слабой лунной гравитации, но и быстро набирать высоту и маневрировать. Одной рукой крылатый игрок управлял крыльями, другой - бился с противником длинным электроплазменным мечом, который при ударе о крыло разрезал обшивку, но с треском отскакивал от оружия соперника. Телу человека эти мечи не причиняли вреда.
        Над поверхностью натягивалась защитная сетка, смягчающая падение игроков. Игра велась жёсткая: невесомые мечи сталкивались с молниеносной скоростью и почти непрерывным треском. В лунных пятнашках разрешались любые приёмы, включая удары крыльями, что на практике не применялось, так как при этом страдали оба соперника. Обычно игрок старался сделать мечом максимальное количество разрезов на крыльях противника, после чего те переставали быть крыльями.
        На груди игрока размещалось красное «сердце», которое он защищал изо всех сил, так как удар мечом в «сердце» означал чистый проигрыш - крылья немедленно покрывались сквозными зигзагами-трещинами, в которых сердито бормотал убегающий бесполезный воздух, и пилот с разбитым сердцем летел к земле. Игра заканчивалась, когда одна команда полностью спешивалась.
        После набора команды начались интенсивные тренировки «Летающих Леопардов». Они включали пилотирование, фехтование и командные игры в виртуальной реальности. Леопарды учились безопасному приземлению на батут и с удовольствием прыгали на нём, что оказалось почти так же увлекательно, как полёты на крыльях, - в условиях лунной гравитации человек мог взлетать с помощью батута очень высоко. Фигурные прыжки на батуте являлись старейшим и популярнейшим видом спорта Лунных Олимпиад.
        Первый матч новой команды Леопардов должен был состояться в ближайшую субботу - с «Белыми Совами», командой первокурсников Ордена Совы, куда попал и Джерри - к беспокойству Никки: как они, друзья, будут сражаться друг с другом?
        Никки с Джерри проходили возле доски объявлений в кафе. На ней ярче всех мигало огнями красочное приглашение на диспут вегетарианцев «Посмотри в глаза бифштексу». Рядом висел циничный листок о продаже робопса с хромой задней ногой, но в хорошем состоянии.
        - Никки, пойдёшь? - стоявший у доски Хао указал на анонс Семинара-По-Средам «Роль принципа неопределённости Гейзенберга в возникновении мутаций» - доклад пятикурсника Бена Липски (Орден Совы), руководитель - проф. Франклин.
        - Непременно пойду, - ответила Никки, - в прошлый раз там шла настоящая битва вокруг доклада «Статистическая невероятность возникновения вирусной квазижизни».
        - Никки, а что ты думаешь - какой вопрос главный для науки? - солидно спросил Бойда-Олень. - Я полагаю, что открытие принципов неограниченного генетического апгрейда или усовершенствования генома человека. А вот Джули, - он указал на собеседницу-Сову, - считает, что саморазвивающийся искусственный интеллект есть альфа-вопрос современности.
        - Вопрос вкуса… - буркнула Никки. - С моей точки зрения, самый замечательный вопрос науки: «ПОЧЕМУ?» Систематически повторяя этот вопрос, можно уконтрапупить любого учёного или какую угодно теорию, которые сфокусированы на вопросе: «КАК?» Простейший пример - спросите какого-нибудь классика: ПОЧЕМУ скорость света равна трёмстам тысячам километров в секунду? - и наслаждайтесь зрелищем, КАК в ответ его будет корчить. КАК искривляет пространство массивное тело - мы знаем со времён Эйнштейна, а вот ПОЧЕМУ оно это делает? - совершенно не понимаем. ПОЧЕМУ наш мир устроен таким образом? - это и есть труднейший вопрос науки.
        - Ещё хороший вопрос: «ЗАЧЕМ?» - добавил коварный Хао.
        И они поспешили на семинар по астрономии, где профессор Гутт объявлял студентам оценки за рефераты.
        - Я пока не поставил оценки за работу мисс Гринвич, - заявил профессор, - потому что нашёл в её модели фундаментальное противоречие, которое зачёркивает всю привлекательность этой теории… Мисс Гринвич, как вы ухитряетесь совмещать столь различные точки зрения внешнего и внутреннего наблюдателя? С точки зрения внешнего наблюдателя, падающий на чёрную дыру человек никогда не долетит до неё…
        Профессор взмахнул руками.
        - Вдумайтесь, пожалуйста, леди и джентльмены! Никогда! Вечность пройдёт, бесконечное время, а падающий наблюдатель по-прежнему будет тихо подползать к поверхности чёрной дыры - всё медленнее и медленнее для глаза внешнего наблюдателя… С точки же зрения падающего наблюдателя, - наоборот, падая, он минует поверхность чёрной дыры очень быстро…
        Профессор повернулся к Никки.
        - Вы утверждаете в реферате, что потом дыра разомкнётся и выбросит его наружу - снова во внешний мир. Но до такой встречи для внешнего наблюдателя должно пройти времени больше, чем бесконечность! Это парадокс.
        - Вы фундаментально правы, дорогой профессор, - с удовольствием сказала Никки. - Это чистейший, беспримесный парадокс, который вопиет к автору: реши меня, или ты - дурак и вся твоя теория - дурацкая!
        - Вот и я об этом говорю… - опешил профессор Гутт от такой покладистости Никки.
        - Но этот парадокс относится к теории Эйнштейна и известен давно. Английский математик Пенроуз писал: посмотрите-ка, в момент пересечения границы чёрной дыры вся история внешней Вселенной для падающего наблюдателя мгновенно прокручивается и заканчивается - то есть в момент пересечения горизонта чёрной дыры снаружи проходит бесконечное время. Но ведь падающий наблюдатель продолжает лететь внутри чёрной дыры. Что будет происходить с внешним наблюдателем в это время, - которое для него больше бесконечности? Гравитационисты ушли от ответа, объявив парадокс несовместимости точек зрения двух наблюдателей предельным проявлением относительности. Мудрый старик Уилер долго не соглашался с такой трактовкой, но не смог найти верное решение…
        - А вы его знаете? - прищурил глаза профессор.
        - Оно элементарно, - бодро сказала Никки. - Парадокс возникает только при одновременном существовании внутренних и внешних наблюдателей. На практике же реализуется только один вариант - все наблюдатели оказываются или внешними, или внутренними. Поэтому никакого парадокса не возникает.
        Аудитория зашумела.
        - И кто же решает, какого сорта наблюдатели имеют право на существование? - удивлённо поднял брови профессор.
        - Сама Вселенная, - ответила невозмутимая девочка-монстр, у которой Вселенная ходила в подружках и они, видимо, о многом болтали за чашкой чая. И не только о своём, о девичьем.
        - В открытой Вселенной все наблюдатели будут внешними по отношению к чёрным дырам. В таком мире внутренних наблюдателей не существует - даже если падающему астронавту кажется, что он в следующую секунду пересечёт поверхность чёрной дыры и станет внутренним. На самом деле миг его падения - это наша вечность.
        - Что ж, - сказал задумчиво профессор, - с этим я могу согласиться… А что будет в замкнутом мире?
        - На фазе сжатия замкнутой Вселенной, - продолжила Никки, - внешние наблюдатели и чёрные дыры с застывшими возле них падающими наблюдателями будут неумолимо сближаться. Коллапсирующая Вселенная запрещает существование внешних наблюдателей! Она беспощадно сталкивает всех без исключения наблюдателей в чёрные дыры. Да и сама замкнутая Вселенная становится такой же чёрной дырой. Падающий наблюдатель, прыгнувший в чёрную дыру всего минуты назад по субъективному времени, но миллиарды лет назад с точки зрения внешнего наблюдателя, с удивлением увидит, как в его дыру начинают падать оставшиеся в безопасном отдалении и сильно постаревшие внешние друзья, а его родная чёрная дыра сливается с другими дырами… Превращение всех внешних наблюдателей во внутренние произойдёт одновременно, и вот они все вместе стремительно летят уже не к сингулярностям локальных чёрных дыр, а к конечной сингулярности Вселенной!
        - Это надо ещё доказать! - воскликнул взволнованный Гутт.
        - Легко! - с улыбкой сказала Маугли с астероида. - Представим себе, что какой-то наблюдатель избежал общей участи и остался снаружи, то есть не попал в чёрные дыры, сливающиеся в ходе Большого Сжатия. Тогда он увидит, как все остальные наблюдатели, долетевшие до чёрных дыр, застывают на их границах и с поистине бесконечным терпением ждут его, отставшего. Вселенная, сжимаясь, подтолкнёт упрямца в спину, и он устремится на ближайшую чёрную дыру. Мир падающих наблюдателей для него оживёт, и они полетят все вместе к центру и концу мира…
        - Что же будет дальше с этими беднягами, Никки? - крикнул кто-то из зала.
        - Чёрная дыра - это машина времени для путешествия в будущее. Любого смельчака, бросившегося в неё в настоящем, она перенесёт за считаные мгновения его субъективного времени в далёкое будущее - сразу на десятки миллиардов лет вперёд, к моменту сжатия Вселенной в ослепительный сверхплотный клубок. Одновременно чёрные дыры - это и звездолёты, которые доставят застывших в прочной смоле времени посланцев с любой периферии Вселенной в тесный свёрток коллапсирующего пространства.
        Я не знаю, что будет дальше: как долго сумеют прожить отчаянно смелые наблюдатели в жарком сердце умирающего мира? Успеют ли они узнать друг о друге? Уцелеет ли в коллапсе хоть кто-нибудь из триллионов интеллектуальных существ, представляющих миллиарды цивилизаций, возникших в данном цикле Вселенной? Увидит ли разумный глаз Момент Ноль, когда безоглядно сжимающаяся Вселенная превратит огонь материи в искрящее напряжение чёрного пространства и снова распустится весенним фейерверком Большого Взрыва?
        Никки замолчала, а зал оживлённо забормотал. Вряд ли многие до конца поняли, о чём она говорила, но профессор понял - это точно. Он благоговейно смотрел на Никки широко раскрытыми глазами, в которых ещё стоял отблеск конца мира. Студенты заметили это и затихли, ожидая - что будет дальше. Профессор очнулся, медленно подошёл к Никки, отрывисто и торжественно произнёс:
        - Спасибо… поражён… поразмыслю, как вам помочь опубликовать эту теорию… может, математически её дооформить… никогда в жизни не думал, что…
        Раздался звонок, и все засобирались.
        - А как же её реферат, профессор? - крикнул кто-то из рядов.
        Профессор недоуменно посмотрел в зал. Какой ещё реферат? Только что сама госпожа Вселенная раскрыла им свою огненную душу феникса!
        В субботу, день матча с командой Сов, Никки пришла на стадион раньше всех, быстро надела крылья и скользнула в термик. Мягко покачивая, ветер поднял Никки под самый купол стадиона. Она самозабвенно парила в пространстве, пронизанном солнечными лучами, взлетая на воздушных потоках, пикируя к середине поля и снова взмывая над трибунами. Крылья давали удивительное ощущение свободы: паришь на высоте сотни метров и смотришь птицей вокруг… а под тобой нет ни пола самолёта, ни кресла пилота - только ты, солнечная высота, крылья за спиной и свист ветра в ушах.
        Постепенно на стадионе собрались почти все студенты и большинство профессоров. Никки нехотя приземлилась на стартовой площадке своей команды.
        Перед матчем команд воздушного боя прошли показательные выступления четырёх крылатых фигуристов - они закладывали глубокие виражи на почти вертикальном крыле, синхронно летали по кругу, выстраиваясь этажеркой друг над другом, и даже ухитрялись парить «лёжа на спине».
        Никки залюбовалась их отточенными движениями и утвердительно прошептала:
        - Луну только потому стоило освоить, что здесь человек чувствует себя птицей…
        После приземления фигуристов комментатор Зигфрид-Дракон переключился на воздушный бой и стал разбирать по косточкам состав «Белых Сов» и «Летающих Леопардов».
        - Конечно, это первый бой этих команд, но мне кажется, что у Леопардов состав заметно сильнее. Как известно, на мечах Никки Гринвич - непревзойдённый мастер: каждый может сходить в гимнастический зал и посмотреть её поединок с бывшим чемпионом Багстоуном и потрогать «меч короля Артура», навечно застрявший в стене. Конечно, плазменный клинок резко отличается от металлического… Пилотирование Никки тоже безукоризненно. Но и остальные Леопарды на тренировках производили очень неплохое впечатление. У Сов я бы отметил только Джерри Уолкера с его уверенным владением крыльями и крепкой манерой фехтования.
        Раздалась сирена. Команды бросились в воздух, и воздушный бой начался. Никки сразу схватилась с Бормом-Совой - крупным подростком на больших белых крыльях с коричневыми полосами. Летал он неплохо, но махал мечом довольно неуклюже. Никки понадобилось меньше минуты, чтобы добраться до его «сердца», после чего Борм, что-то сердито крича и размахивая бесполезным голубым клинком, ссыпался вниз - на батут. Никки быстро осмотрела поле боя, где кипели четыре схватки один на один.
        Она не стала присоединяться ни к одному из поединков, а забралась повыше и устремилась в быстрое пике. Стремительно пролетая над сражающимися, она наносила быстрые удары мечом по крыльям Сов, лишая их подъёмной силы. Но над Джерри, который сражался с Сигизом-Леопардом, она промчалась, не затронув его.
        Через несколько минут всё было, по сути, кончено - на батуте сидели почти все Совы и всего один Сигиз, сбитый Джерри. Сразу три Леопарда наседали на оставшегося в одиночестве и отчаянно отбивающегося юношу.
        Никки уже не вмешивалась и парила невдалеке, с сочувствием наблюдая титаническую борьбу друга. Джерри ещё сумел сбить Билли-Леопарда, но его крылья уже превратились в решето, и он быстро потерял высоту.
        Оставшиеся в воздухе Леопарды разразились воинственным кличем, к которому Никки не присоединилась.
        - Быстрая и эффектная победа Леопардов! - торжественно провозгласил комментатор Зигфрид-Дракон.
        Болельщики вставали с мест немного разочарованные - они рассчитывали на более длинное зрелище.
        Все Леопарды и их болельщики шумно и весело отправились в кафе - отпраздновать славную победу над Совами. Пообломали Совам крылышки-то!
        - Никки, почему ты не идёшь со всеми? - крикнул кто-то из проходящих.
        - Потому что, когда мой голос сливается в хоре, я чувствую себя пойманной на крючок… - мрачно пробормотала Никки.
        Она подошла к Джерри, устало вышедшему из раздевалки.
        - Ты сильно расстроился из-за проигрыша? - участливо спросила она.
        - Да что ты, Никки! - удивился Джерри. - У меня иммунитет к мелким неприятностям…
        Они медленно шли по парку к замку, таща свои потрёпанные крылья.
        - Этот иммунитет привил мне отец, - продолжал Джерри. - Я прибегал к нему и жаловался на свои страшные несчастья: палец порезал, рисунок испортил, фломастер сломал, головоломка не складывается - мало ли у ребёнка трагедий в жизни. Он сажал меня к себе поближе и совершенно серьёзно говорил: «Я желаю тебе, чтобы все твои несчастья в жизни были такими».
        И я научился понимать, что все эти мелочи - сущая ерунда и слава богам, что мои несчастья всего лишь такие. Это был важный урок. Второй урок он продемонстрировал, когда я уже подрос и фатально сломал любимую игрушку-робота. Заменить его было нельзя, ведь я его долго обучал всяким штукам, и новый робот будет снова дурак - совсем не то, что мой Бипик. Я был безутешен.
        Отец сказал мне: «Научись не зацикливаться на безвозвратно утраченном, а попробуй сосредоточиться на том, что у тебя осталось. И ещё - всегда пробуй обернуть поражение победой. Иногда так говорить неуместно, но часто бывает, что нет худа без добра. Например, одно из самых страшных несчастий в нашем жестоком мире - увольнение с работы. Но даже в этом факте можно найти положительное - а вдруг это удобный момент начать собственное дело и разбогатеть?»
        Потом папа сел со мной на пол, и мы разобрали бедного Бипика на мелкие части. Тогда я впервые познакомился с ходовой частью робота изнутри - с этого и началось моё увлечение конструированием роботов. Так поломанный Бипик дал мне важный толчок и, в каком-то смысле, оказался для меня более полезным, чем в целом состоянии.
        - Он был очень умён, твой отец, - сказала Никки, и её сердце сжалось - своих родителей она почти не помнила, только неясные щемящие ощущения да колыбельная песня, которую ей пела мать…
        - О да! - с гордостью произнёс Джерри. - Он работал на стыке математики хаоса и социального моделирования и написал знаменитую книгу. Отец вовсе не был сухарём-математиком, оторванным от жизни, он очень многое знал об этом мире…
        Помню, как-то он загрустил - уже здесь, на Луне, - сел со мной рядом и говорит: «Джерри, учёный должен служить обществу: с одной стороны, он живёт на его налоги, с другой - он умнее и образованнее прочих и в силу этого должен помогать тем, кому не так повезло… Служи обществу, Джерри. Но, мой тебе совет, не жди от него благодарности… меньше будет разочарований. Постарайся позаботиться о себе сам».
        Так, за разговором, они дошли до замка, где в башне Леопардов царило непринуждённое послематчевое веселье. Никки не приняла в нём участия, с некоторых пор она избегала шумных компаний. Чем дальше, тем больше Никки отстранялась от других школьников, уходила в себя и мрачнела.
        Настал день матча с «Золотыми Драконами». Когда Никки шла с крыльями под мышкой в раздевалку стадиона, по пути ей повстречалась группа болельщиков-Драконов, собравшаяся вокруг своей команды.
        - Эй, Никки-Маугли, сегодня тебя понесут с поля! Соскребут с земли всё, что от тебя останется, и унесут в корзинке! - заорал Мин из «Золотых Драконов», рослый плосколицый парень с разбитным выражением физиономии. - Ты слишком зарвалась, тебя надо немножко проучить!
        Никки остро взглянула на него, но промолчала и прошла мимо.
        Команды-соперники выстроились на стартовых площадках в противоположных концах стадиона. Матч «Золотых Драконов» и «Летающих Леопардов» комментировал Джиллиспи, пятикурсник-Олень: традиция требовала, чтобы комментатор матча принадлежал к нейтральному ордену, не участвующему в матче.
        - Отличный состав собрался в обеих командах, - бодро повёл он репортаж и перечислил всех участников матча. У Драконов Джиллиспи отметил Дитбита, сбившего двоих игроков-Оленей в прошлом матче, а у Леопардов расхвалил Никки, которая нанесла больше всех успешных ударов в матче с Совами и оказалась лидером команды по очкам.
        Раздался гонг, и две крылатые пятёрки взмыли в воздух. Драконы летали на ярко-красных крыльях с крупными золотыми драконами, а Леопарды обтянули крылья леопардовой тканью - жёлтой в чёрных неровных пятнах. У всех игроков в руках вспыхнули длинные плазменные мечи, и великая битва в воздухе началась.
        Неопытные игроки обычно ввязываются в бой один на один, но сыгранные команды стараются навалиться вдвоём-втроём на одного соперника - чтобы быстро сбить его и получить начальный перевес, который можно развивать дальше. Такого успеха достичь не удалось ни Драконам, ни Леопардам, и в воздухе закружились пять красочных индивидуальных поединков.
        - Принц Дитбит ловко фехтует! - восторгался Джиллиспи. - Вот он нашинковал левое крыло Сигиза-Леопарда, и тот свалился в крутую спираль, стараясь дотянуть до термика и снова выкарабкаться наверх… Вот Дитбит его догоняет и наносит удар сзади по другому крылу. Подбитый Сигиз оказался беспомощен против такого хода…
        Это ещё не всё! Принц, пролетая сзади над беспомощным Сигизом, схватил его за ногу и перевернул в воздухе вверх тормашками! Это известный коварный приём… Сигиз, кувыркаясь, падает, и только перед самым батутом ему удаётся выровняться и спарашютировать… Да, принц просто расправился со своим соперником…
        В воздухе по-прежнему кипят четыре поединка один на один… Дитбит снова набирает высоту… и вот он неожиданно нападает сверху на Никки Гринвич, сражающуюся с Пфлюем! Атака удалась! Принц делает поперечный разрез на её левом крыле!
        Никки бросает недобитого Пфлюя-Дракона и уходит от Дитбита крутым пикированием… быстро набирает высоту на боковом потоке и уже сама обрушивается на принца. Пролетая над ним на огромной скорости, она успевает сделать разрез сразу на двух крыльях! Манёвренность принца резко падает.
        Маленький Билли-Леопард, сбив Пири-Дракона, подлетает к медленному покалеченному Пфлюю и наносит ему длинный удар вдоль крыла! Всё - зажужжал Пфлюй камнем вниз… пошёл штопаться… да, плюхнулся в батут…
        Тем временем Никки подлетела к принцу на дистанцию ближнего боя, и у них началась отчаянная рубка мечами! Разрази меня Гефест, искры так и сыплются из сталкивающихся огненных клинков! Это уже не треск, а раскаты грома! Скорость фехтования неимоверная! Принц - известный дуэлянт, но где Никки научилась так оперировать огненным мечом? Ха! Она подрезает его крыло снизу!.. И ещё раз!
        Принцу уже трудно держаться в воздухе, он отвлекается и… вот это да! Никки поражает его в грудь - в уязвимое «сердце»! Редкая чистая победа! Крылья перестают держать принца, и он начинает снижаться. Но Никки не отстаёт от него! Она догнала его и поддала ему ногой по… гм… сзади так, что он перекувыркнулся в воздухе! Упадёт? Нет, принц выправился и благополучно спарашютировал на батут. Но, кажется, он о-очень недоволен! Это вполне понятно…
        Его удачливый соперник - Леопард Никки Гринвич - набирает высоту и высматривает себе следующую цель. Но, собственно, матч уже решён! В воздухе остались три Леопарда - Никки, Маленький Билли и Джонби - против единственного Мина-Дракона. Видимо, Мин устал, понял, что его дело - швах, и готов сдаться. Да, вот он перестаёт маневрировать, опускает меч и входит в плавную спираль, тем самым подставляя грудь под традиционный удар милосердия… Игра практически закончена - «Летающие Леопарды» победили «Золотых Драконов»!
        Вдруг комментатор воскликнул:
        - Эй, посмотрите-ка, Никки забралась выше всех и вдруг устремилась вниз: она что - хочет прирезать Мина в упор? О боги! Они сейчас столкнутся! Мин старается уйти от столкновения, но не успевает. Никки резко пинает ногой его правое крыло! Крыло с громким треском ломается! Святой Кориолис! Мин камнем падает вниз! Кувыркается так, что не разберёшь - где ноги, где руки, а где сломанные крылья. Вот он шмякается о батут… его здорово подбрасывает… к нему бегут друзья - помочь выбраться из обломков. Но, кажется, он в порядке - встаёт, машет всем рукой - да, он в порядке…
        Я вижу ссадину на лице Мина, и вроде нос сильно разбит, но это мелочи для такого падения… Однако оч-чень жёсткий, я даже сказал бы - жестокий ход Никки Гринвич! На этом я заканчиваю репортаж. «Летающие Леопарды» победили «Золотых Драконов»! Я всё ещё не понимаю, как можно сломать крыльевую трубу из термированного дюраля с кремниевыми нановолокнами… Да! Леопарды выиграли у Драконов, да что там говорить - практически вбили их в землю…
        - У Никки портится характер, - озабоченно поделился Джерри с Хао после матча.
        Хао согласно кивнул.
        - Эта история в тоннеле на неё здорово повлияла, наверное, нельзя пройти такой ад и остаться тем человеком, каким был… - вздохнул Джерри.
        - Мир людей не оправдал её надежд, - произнёс мудрый Хао с выражением Будды, невозмутимо сияющего для всех жителей Поднебесной. - Никки так мечтала попасть к людям, а они - ладно бы просто старались её убить - так ещё оказались вполне противными. Вот она и расстроена. Раньше она была повелителем своего маленького и уютного мира; сейчас вокруг большой, опасный и вонючий мир, неподвластный ей. Она не понимает, что ей делать. Она ведь цельная натура, а этот вопрос раздирает её на части. Сейчас она проходит этап индивидуального террора, но этот путь - тупиковый. Никки это скоро поймёт.
        Джерри с уважением посмотрел на Хао, который редко произносил столь длинные речи.
        На следующий день Драконы подали жалобу профессору спорта, что Никки использует вживлённый компьютер для пилотирования, что запрещено правилами. Они потребовали её отчисления из команды и переигрывания матча. Профессор спорта вызвал к себе капитана команды Леопардов…
        Никки выслушала новость об отчислении из команды равнодушно - вернее, сначала хотела что-то сказать, а потом передумала и пожала плечами.
        Её место в команде «Летающих Леопардов» заняла Изабелла, и при переигрывании Леопарды снова победили «Золотых Драконов», хотя драка была ожесточённая и долгая.
        Никки сидела с отсутствующим видом на трибунах зрителей и не оживилась, даже когда Изабелла эффектно распорола крыло Дитбита длинным продольным разрезом и тот, скрипя зубами, вышел из игры.
        Так же равнодушно Никки приняла предложение тренера Бенто о переходе в драконоборцы - единственный вид спорта, где наличие Робби, присоединённого к её позвоночнику, не мешало ей участвовать в соревнованиях.
        Девушка сильно изменилась за последнее время - друзья с тревогой замечали, что Никки носит в сердце какую-то чёрную, гнетущую тяжесть. Но они никак не могли придумать, как ей помочь. Она и сама не знала, что с ней и что может её спасти.
        За столом Никки больше молчала.
        - Вкусный лосось? - спросил как-то Джерри, пытаясь завязать разговор за обедом.
        - Чем-то напоминает муравьиный помёт… - буркнула Никки.
        Дальнейшие вопросы для светской беседы, которые закрутились на языке: как наивно-прямые (откуда она знает вкус названной субстанции?), так и коварно-косвенные (разводила ли она муравьёв на астероиде?) - все были признаны Джерри дурацкими и проглочены - и, что удивительно, на вкус они напомнили тот же самый муравьиный продукт…
        Только приступили вчетвером к обеду, как к столику подплыл посыльный робот-дирижабль с одной лапой. В его когтях был зажат плоский пакет с надписью «Для Никки».
        По равнодушному кивку Никки Джерри сорвал обёртку и открыл письмо. Кто-то прислал старательную любительскую картину в компьютерной графике, изображающую, очевидно, Никки среди какой-то крикливо-цветущей заросли. Сопроводительного письма не нашлось.
        - От тайного поклонника! - уверенно сказала опытная Дзинтара.
        Никки поглядела на изображённое кругловатое лицо с белыми растрёпанными волосами и хмыкнула:
        - Как седая задница тарантула…
        - Фу… - не одобрила вульгарность принцесса Дзинтара.
        Впервые в жизни Никки не отметила свой день рождения - у неё не было никакого настроения для веселья - и даже никому не стала говорить об этой дате. Но утром робот-посыльный притащил ей букет белых роз и… живую канарейку! «Джерри…» - с тёплым чувством подумала Никки.
        Птичку она сразу заобожала и назвала её Гав-Гав, а та не возражала и будила её по утрам песенкой. Присутствие рядом живого существа грело Никки.
        Правда, когда она смотрела на весёлую жёлтую птичку, то вспоминала, кто её подарил, и в сердце Никки впивалась иголка болезненной потери.
        Ведь когда она встречалась глазами с Джерри, то никакой взаимной искры между ними уже не проскакивало.
        Глава 6. Замок герцога Джона
        В пятницу за ужином Никки вяло сообщила друзьям:
        - Герцог Джон пригласил меня на уик-энд в свой замок - покататься на лыжах.
        Джерри вздрогнул, но бодро сказал:
        - Отличная идея, тебе надо отдохнуть!
        - Если хочешь сохранить ясную голову - ничего не пей на вечеринке, - непонятно пожала плечами Дзинтара, - там в бокалах частенько легальные эйфорины…
        Джерри помрачнел как туча.
        Субботним утром такси Никки приземлилось в шлюзе новенького замка герцога Джона. Замковый купол занимал акров триста на краю кратера, и ещё издали Никки увидела льдистый блеск на крутом склоне - и встрепенулась. Она ни разу не видела настоящего снега.
        На заснеженной вершине низкое закатное солнце било прямо в глаза, а от елей, растущих ниже по склону, тянулись длинные синие тени. Никки, на лыжах и в массивных ботинках, стояла на горе и любовалась снежинками, падающими откуда-то сверху.
        «Как странно! - с удивлением подставляла она ладонь под фрактальные льдинки. - Красиво замёрзшая вода летает в воздухе!» Рядом герцог Джон детально растолковывал ей пологую трассу для начинающих. А ещё раньше он лично помог Никки надеть лыжи и прокатил на подъёмнике.
        - А там трасса для профи, - махнул герцог рукой на круто обрывающийся вниз склон. - На ней есть трамплины и даже слаломная трасса… - Он не успел договорить, как Никки, которой поднадоел этот инструктаж, оттолкнулась палками и покатилась с самого крутого обрыва.
        - Никки! Никки! - заорал герцог, но у неё уже ветер гудел в ушах. Склон рвался навстречу, а она, хохоча, на ходу училась балансировать на этих смешных скользелках на ногах. Палки ей только мешали, и она растопырила их в стороны.
        «Авантюристка, - ворчал Робби, - тебе нужно ещё научиться входить в поворот, тормозить, держать равновесие после трамплина…»
        Никки не слушала инструкции старого друга. Ей давно не было так славно. Она со свистом влетела в ложбину меж хвойных рощ, и её подбросило на незаметном бугорке. Никки взмыла высоко в воздух и решила, что это почти так же здорово, как летать на крыльях. При приземлении левая лыжа зацепилась за ветку, и девушка с размаху нырнула в сугроб, выбросив фонтан снежинок - словно кит, только очень замёрзший.
        - КАК ХОРОШО! - сказала она, выныривая и отплёвываясь от снега. Потом удивлённо спросила: - А почему я упала, Робби?
        - А почему бы тебе и не упасть? - раздался иронический голос друга. - Я вмешался три раза в твои движения, а потом решил, что пора тебе спуститься с небес на землю.
        - Зануда! - сказала Никки и стала разбираться с переплетёнными лыжами, ногами и руками.
        Робби отказался дальше ей помогать; пришлось Никки смириться и взять у него несколько уроков. Наконец она поймала общий принцип управления лыжами и полетела дальше по склону.
        Широкая просека заканчивалась на нижней площадке подъёмника. Разогнавшаяся Никки примчалась туда верхом на снежном облаке и с неудовольствием обнаружила, что на её пути стоит обширная группа гостей, разбирающихся с палками, лыжами и ботинками. Кто-то увидел мчащуюся девушку и истерически завизжал; гости бросились врассыпную, скользя, падая и образовав совсем уж необъезжаемую кучу. Тогда Никки согнула ноги, оттолкнулась и прыгнула.
        Она пролетела в двух футах над головами очумевших лыжников - тех, кто остался стоять, - и приземлилась на площадку за ними. Чтобы не врезаться в мачту подъёмника, Никки резко затормозила, припоминая советы Робби. Огромный веер снега и льда взлетел из-под острых лыж.
        Когда снег осел, то Никкиному счастливому взору предстали запорошённые и ругающиеся гости.
        «Что ты себе позволяешь? - пробурчал Робби. - Мне снова пришлось вмешиваться - и людей, и столб пожалел…»
        - Ты же говорила, что ни разу не каталась на лыжах! - сердито выговаривал Никки герцог Джон.
        - Это правда, и что?
        - Тогда тебе надо начинать с пологих горок! - назидательно сказал герцог. - Потом, упорно тренируясь, постепенно переходить ко всё более сложным трассам!
        - Понятно, - кивнула Никки и двинулась на совсем уж головоломную трассу слалома.
        После нескольких часов катания утомлённая Никки остановилась в заснеженном лесу. Среди елей царили удивительная свежесть и чистота. Снежинки медленно падали, оседая на хвойных лапах и на сугробных горбах. Озабоченные красногрудые птички прыгали по лохматым ветвям, осыпая пригоршни ледяного пуха.
        Никки вдыхала холодный прозрачный воздух и думала: хорошо бы поселиться в заснеженных горах, чтобы вокруг никого не было, и каждый день выходить под падающий снег - лечить душу, а потом возвращаться домой, к жарко горящему камину. Но только - чтобы вокруг не было ни-ко-го…
        Издали доносились голоса посетителей горнолыжного курорта герцога. Никки вздохнула и поняла, что здорово устала и пора заканчивать прогулку. Да и стемнело уже.
        Переодевшись в отведённой ей мрачноватой комнате, Никки спустилась в зал приёмов - в гигантское помещение со стрельчатыми окнами и псевдосредневековыми гобеленами на стенах.
        В зале бродили многочисленные гости герцога Джона - все незнакомые, за исключением нескольких школьников-Драконов. Это была в основном молодёжь, хотя за игорными столами сидело несколько компаний людей постарше. Среди гостей циркулировали молодые красивые девицы, все почему-то примерно одного возраста - лет около двадцати. Пожилых леди на приёме у герцога Джона не наблюдалось.
        Рядом кто-то засмеялся: «Герцогу всегда удаются отличные мальчишники!..» Никки удивилась про себя: «Мальчишник? При таком-то количестве девушек?» Вдоль стены с картинами - главным образом, натюрмортами - вытянулся стол с закусками, и гости активно подкрепляли подорванные лыжами силы.
        Никки сразу почувствовала голод. Сидеть ей не хотелось, и она взяла из вазы большую жёлтую грушу, предварительно посоветовавшись с Робби. Только Никки вгрызлась зубами в сладкую мякоть, подошёл высокий юноша с карими глазами и длинными небрежными волосами, собранными сзади в пиратскую косу.
        - Здравствуйте, мисс Гринвич! Разрешите представиться - принц Арнольд Дональдс. Можно поболтать с вами?
        Это было плохое начало. Она недолюбливала принцев.
        - Привет, принц Арнольд, - сказала Никки, - поболтать можно; а это ничего, если я буду есть грушу? Очень проголодалась.
        И непосредственная Никки снова вгрызлась в сочную сердцевину. Принц пристально смотрел на то, как белые зубы Никки впиваются в кожуру плода и как её губы блестят от грушевого сока.
        - Это настолько ничего, что я притащу вам вторую, чтобы вы не останавливались… - негромко и ласково сказал принц. - С вас, мисс Гринвич, можно написать замечательную картину - «Девочка, грызущая сладкую грушу». Эх, жаль, нет у меня таланта живописца!
        - Я бы всё равно не согласилась вам позировать… - неспешно прожевав кусок, сказала Никки.
        - Я вам антипатичен? - неожиданно спросил принц. - Тогда я сейчас же уйду…
        «Кажется, он славный парень…» - удивилась Никки и честно сказала:
        - Нет, наоборот, вы становитесь мне симпатичны…
        Принц даже порозовел от удовольствия.
        «Вот странный принц - чувствительный и застенчивый…» - подумала Никки и спросила:
        - Вы - родственник герцога Джона?
        - Я - его дядя, - охотно пояснил принц. - Я живу на Земле, и Джон пригласил меня на уик-энд в этот новый замок. Отличный дворец, я о таком и мечтать не могу…
        - Вы же принц, а он всего лишь герцог! - заинтересовалась Никки.
        - Понимаете, мисс Гринвич, - сказал принц, - у моего отца шестеро детей, и я самый младший. Старший брат - принц Вильгельм - официальный наследник, а герцог Джон - его сын. Когда… принц Вильгельм станет королём, герцог Джон получит статус старшего принца и официального наследника династии. Этот замок на Луне и многое другое - часть обширной и тщательной подготовки к его будущей королевской власти. А я навсегда останусь младшим принцем, у которого есть лишь хорошие апартаменты в отцовском дворце и карманные деньги. Так сказать, принц на всякий случай. Никто не заботится о моих замках или о натаскивании меня по законодательным королевским наукам. Я предоставлен сам себе и счастлив этим… Я пробовал поступить в Колледж два года назад, но здорово недобрал баллов… А вы, мисс Гринвич, молодец - сдали с таким блеском, - с искренним восхищением сказал принц.
        Никки так понравился этот нищий принц Арнольд, что она сказала:
        - Арнольд, зовите меня просто Никки, - и протянула ему для рукопожатия правую руку, которая ещё не была липкой от сока.
        Принц, улыбнувшись, осторожно пожал ладошку, и то, что он не воспользовался удобным моментом и не потянул Никкину руку к губам для поцелуя, ей тоже понравилось. Если вам протягивают руку для рукопожатия, то это означает, что вы должны пожимать её - и не более того.
        - А где же вы учитесь?
        - В замке отца. У него столько детей, что он постоянно держит учителей для нас. Правда, это очень скучно - учиться в замке, там мало молодёжи, а все разговоры - только о политике, деньгах, союзниках и интригах…
        - А о чём вы любите поговорить? - спросила Никки, доев наконец грушу и вытерев руки влажной салфеткой. - Что интересно вам в этом мире, Арнольд?
        - Человек! - серьёзно улыбнулся Арнольд. - Для меня это самый главный предмет интереса и исследования. Я всё пытаюсь понять, как человек может быть одновременно великим и ничтожным, самоотверженным до подвига и эгоистичным до подлости. А иногда всё это ухитряется уместиться в одном человеке… - грустно закончил принц Арнольд.
        Никки снова удивлённо посмотрела на юного принца, у которого были такие интересы.
        - И как далеко вы продвинулись в своих исследованиях? - поинтересовалась она.
        - Пока топчусь на месте, - признался принц. - Даже вы, Никки, ставите меня в тупик. Вы выросли вне человеческого общества, почему же вы - больше человек, чем остальные?
        Принц с глубокой симпатией глядел на Никки, и ей это было приятно.
        - О чём вы, Арнольд? Я - Маугли, дикарка с астероида… - сказала Никки.
        - Не надо меня испытывать, - мягко сказал принц Арнольд. - Я вам даже завидую… жить свободно, без обязательств и указаний…
        «А, пасторалист!» - иронично подумала Маугли.
        - Полагаю, вы не очень понимаете, чему завидуете… Вот вы берёте еду из вазы… - девушка кивнула на стол, - а мне приходилось её выращивать, роняя на грядку - пардон! - пот и даже кровь. Звучит патетично, но это - буквальность… - и Никки показала длинный тонкий шрам на правой руке.
        Принц глубоко вздохнул.
        - Это я делала помидорную теплицу… Салата захотелось поесть. Вылилась целая лужа крови… Может, поэтому у меня были отличные красные помидоры. Так что, с высоты вашего социального положения, принц, я - девочка-огородница, или, как меня однажды назвал граф Рединбург, - простолюдинка.
        - С высоты своего интеллекта и независимости, - сказал принц Арнольд, - вы должны быть снисходительны к людям, которые не мыслят себя иначе как в жёсткой социальной структуре. Они слабы, и эти рамки спасают их от пугающей свободы.
        - Вы добры не только к простолюдинкам, но и к аристократам! - хмыкнула Никки.
        - Я пристально слежу за вами, Никки, - признался принц Арнольд, - эти ужасные события вокруг вас, эти покушения… они должны внушить вам мысль, что вас окружает мир моральных уродов. Это меня огорчает. Мне хочется сказать вам, Никки, что человечество совсем не такое, каким оно может показаться на первый взгляд, но у меня нет никаких доказательств этого. Потому что этот мир действительно уродлив, кровожаден, жесток…
        Разволновавшегося принца остановил сигнал его т-фона.
        - Мне надо улетать, - огорчился Арнольд. - Я должен быть на важном приёме отца…
        - Вы сами являетесь искомым доказательством, принц… - сказала ласково Никки и протянула ему руку на прощание, со смущением заметив, что подала её выше обычного.
        Принц снова порозовел и очень осторожно поцеловал ей руку. У него были мягкие губы. Принц Арнольд понравился Никки настолько, что, когда он склонился для поцелуя, она не удержалась и потрогала тёмные растрепавшиеся волосы… чем, кажется, совсем расстроила принца.
        - Никки, можете делать вид, что вы - девочка-огородница, воля ваша. Только прошу: когда будете в следующий раз разбивать помидорную грядку - дайте мне знать. Пожалуй, я решусь сменить корону принца на лопату садовника… - и Арнольд с огорчённым видом откланялся.
        «И среди принцев случаются хорошие люди!» - удивлённо подумала Никки, провожая взглядом уходящего Арнольда. Потом она осмотрелась, увидела горящий камин и сразу направилась к нему. Живой огонь был её слабостью.
        Только она села в кресло возле камина - возник, как чёрт из табакерки, герцог Джон и стал уговаривать её что-нибудь выпить. Никки, помня о наставлении Дзинтары, схватила со стола неоткрытую бутылку минеральной воды и попросила у герцога только пустой бокал.
        «Я на твоём месте не пользовался бы даже пустым бокалом в этом замке… побереги чистые соки своего цветущего организма», - проворчал Робби. Никки послушалась и, налив в принесённый бокал минеральной воды, протянула его герцогу, а сама, сославшись на пережитки тяжёлого демократического детства, отпила прямо из горлышка, хотя не любила этого делать.
        - Как вам понравилась трасса? Сам замок? - потребовал комплиментов герцог.
        Никки похвалила и снежный склон, и лес, и сам замок, вот только ей очень не нравились оленьи и медвежьи головы на стенах зала приёмов. Но об этом она не сказала хозяину дворца.
        Юный герцог Джон был бесспорно умён - недаром он смог поступить в Колледж! - и они стали беседовать о разных разностях. Герцог проявил знание таких пластов социальной жизни, о которых Никки не имела ни малейшего понятия, и она слушала его с большим интересом. Потом герцог заговорил тихим интимным голосом о своём одиночестве. Это было уже не очень умно. Он ухитрился заполучить руку Никки для поцелуя и слишком долго её не отпускал, пока девушка достаточно решительно это не пресекла.
        Герцог взял тайм-аут и развеселил Никки язвительными характеристиками своих гостей. Многие из них уже разбредались парочками по комнатам - по-видимому, отдыхать от лыж. Заметив это, герцог решил форсировать события и заговорил о своих серьёзных намерениях и даже о возможной помолвке - правда, он не может решить этот вопрос прямо сейчас, это вопрос политический, да и в первую очередь им нужно получше узнать друг друга… - и он положил руку на Никкино колено.
        - Герцог Джон, - твёрдо сказала Никки, - пожалуйста, воздержитесь от физических контактов!
        Герцог обиженно засопел:
        - Зачем же вы приняли моё приглашение на уик-энд?
        - Вы же приглашали покататься на лыжах! - удивилась Никки, не искушённая в светской жизни.
        «Вообще-то, как говорят у вас, у людей, это отличная партия. Я составлю тебе такой брачный договор, что герцог никуда не денется. У тебя будет и замок, и всё остальное. А у таких друзей, как Джерри или Хао, ничего за душой нет. Чем будешь платить за следующий год Колледжа?»
        «Заткнись, бездушная железяка!»
        Напряжение разрядила подошедшая удивительная парочка: маленький смешной коротышка-Дракон из Колледжа, кажется второй курс, и взрослая девица захватывающей красоты - длинная, полуголая и отчётливо глупая. Толстенький белобрысый Дракон был на голову короче спутницы, но по-хозяйски держал её за обнажённую талию.
        «Дракона Винни де Пьюха ты знаешь. С ним местная фотомодель Джудит Муншайн. Лет - двадцать. Интеллект - девяносто. Известна в мужских кругах как Малышка Пиу - в прозвище есть скабрёзный подтекст. Не могу расшифровать. У вас, биосистем, столько накручено вокруг размножения, чёрт ногу сломит…» - проворчал Робби.
        - Милочка Ник-ки! - Модель весело покачивалась. - А мне говорили, что тебя нашли в джунглях… полностью покрытой шерстью, а ты… ик… отлично выглядишь! Милочка Ни-икки!
        Что-то в имени Никки её позабавило, и она с удовольствием его корёжила.
        - Я просто бреюсь каждый день с головы до ног, - приветливо ответила Никки, - милочка Пиу!
        - Ой! - мило смутилась модель.
        - Винни, убери сейчас же эту идиотку, - велел сердитый герцог.
        Это Никки не понравилось: «Джентльмен не должен говорить даме, что она идиотка, даже если она на самом деле идиотка».
        Потом Никки беззвучно поинтересовалась у Робби:
        «Почему ты рассказываешь мне об этих гостях, а о принце Арнольде ничего не сообщил?»
        «А своей головой и сердцем тебе не хочется думать? Или ты предпочитаешь, чтобы я решал за тебя все загадки человеческих душ?»
        «Ну… в общем-то нет».
        «Вот и предоставь мне самому выбирать, о ком давать справки, а кого - оставить на твоё персональное рассмотрение…»
        «Вот хитроумный темнила!» - удивилась старому другу Никки.
        Неутомимый герцог Джон пустился было в новую серию уговоров и соблазнений, но тут на диван напротив опустилась совсем странная парочка - толстый неприятный немолодой мужчина в каком-то сверкающем халате и с ним абсолютно потусторонняя девочка лет двенадцати, с гладко выбритым черепом, бледной веснушчатой кожей лица и в огромных старомодных очках. Девочка была затянута в тесный чёрный комбинезон - весь в застёжках-молниях на самых неожиданных местах. Дочка? Внучка?
        «Глава династии Симмонсов. Шестьдесят лет. Интеллект сто десять. Активно коллекционирует девочек от десяти до пятнадцати. Будь очень осторожна. Про его спутницу ничего не знаю, хотя догадываюсь…» - шепнул Робби.
        - О боже, как вы очаровательны! - откровенно и жадно стал разглядывать Никки король Симмонс. - Зачем вам учиться? С такой внешностью вас ждёт великое будущее без всяких дипломов! Да хоть завтра мы можем полететь в мой замок, и вы получите от жизни всё, что только пожелаете! Душенька, вы мне так нравитесь!
        Король Симмонс совершенно не маскировал своих намерений и скрёб по Никки липкими поросячьими глазками.
        - Полегче, ваше величество, - сказал нервно герцог Джон, - она моя гостья.
        Он сделал ударение не на «гостья», а на «моя», что царапнуло слух Никки.
        - Ну-ну, герцог, - благодушно зашлёпал губами король Симмонс. - В чём проблема, сынок?
        «А вот говорить джентльмену в глаза всю правду о нём - социальный долг каждой леди».
        - Проблема в том, что вы мне не нравитесь, - спокойно ответила Никки королю Симмонсу. - Вы толсты и губасты, мужской шарм в вас полностью отсутствует, интеллект в полтора раза ниже моего, ну и, конечно, масса дурных, просто отвратительных привычек. Нельзя же всё компенсировать деньгами, голубчик. Надо хоть немного думать об окружающих.
        Девочка в чёрном вздрогнула и ссутулилась.
        - Какого чёрта, герцог! - корабельной сиреной взревел багровый король-толстяк. - Ваша девка меня оскорбила!
        Но герцог Джон молчал - он потерял дар речи.
        Зал перестал танцевать и веселиться, все обернулись на шум.
        - К зданию, в котором вы держите своих… воспитанниц, - процедила Никки, - вызвана полиция и «скорая помощь». Кто-то решил не дожидаться обещанного великого будущего…
        Бритоголовая девочка задрожала, лицо её скривилось от ужаса и подступающих слёз. Толстяк это заметил и грубо заорал на неё:
        - Не сметь плакать! Это враньё! Мне бы сообщили!
        И тут же на его т-фоне вспыхнул красный сигнал.
        - Чёрт! Чёрт! Чёрт! - вскочил король Симмонс. - Полетели домой!
        - Девочка, неужели у тебя даже плакать нет права? - крикнула Никки девчонке в чёрном. - Почему ты не уйдёшь от этой свиньи?
        Девчонка немедленно разревелась и потеряла бутафорские очки.
        - У меня контракт! Контракт! Я не могу! - отчаянно рыдала она, оборачиваясь и жалобно глядя на Никки мокрыми глазами, а толстяк выкручивал девчонке руку и свирепо тащил её к выходу.
        Никки вскочила на ноги. Ей было душно, и она не могла находиться здесь больше ни секунды.
        - Спасибо, герцог, - отрывисто сказала она, - за лыжную прогулку. Я улетаю.
        И решительно направилась к ближайшим дверям. За спиной завопил герцог:
        - Никки! Подождите, Никки!
        Но рассвирепевшая Никки не останавливалась. Тогда на её перехват бросился здоровенный слуга, протягивая длинные руки. Хотя его главной обязанностью было открывание тяжёлых дверей, он решил подсобить хозяину и в сердечных делах.
        Увы! Лакей-здоровяк не знал, что у Маугли портится характер. Неожиданно для себя лакей пересмотрел свои жизненные устремления и с удивлённым грохотом врезался в совсем недавно установленную дверь из редких пород дерева. Он не только открыл её перед Никки, но даже всем телом придавил массивные створки к полу - чтобы девушке было удобнее пройти.
        Маугли решила не царапать острыми каблуками ценную дверь, выпавшую из стенного проёма, и прошлась по лакею, не оборачиваясь на зашумевший великосветский зал.
        В вечернем платье и кроссовках, забросив сумку на спину, Никки быстро шагала по дворцовым коридорам. Робби включил сенсоры на полную катушку и подсказывал дорогу. Где-то в ожерелье был и хороший звуковой анализатор, и до Никки доносились отголоски жизни обитателей замка герцога Дональдса - хозяев, гостей и армии слуг:
        - …куда ты тащишь поднос, чучело? В зелёную спальню велено доставить…
        - …машина - блеск! Делает пятьсот за восемь, а главное - кресла раскладываются в шикарную кровать с отличными…
        - …поссорились мы с ней слегка… ну а выпил я крепко… смотрю на себя дома - боже мой! - все руки в крови, вся рубашка в крови…
        - …если этот болван сумеет купить дешевле двадцати с половиной - пусть берёт…
        - «…из таких очкариков в два счёта делаю жмуриков!» - а он мне: «Позвольте, сударь!»… я чуть не обоссался от смеха…
        - …раскричалась - почему банковский счёт пустой?! Да ты, дура, грю, сама…
        - …видел новую пассию герцога? Да, хороша дикарка… я бы очень не отказался…
        - …порошок «мечта идиота» - стоит всего сотню, а хватает на три часа… голова потом - ну ни капельки не болит. По знакомству даю вам скидку десять процентов…
        - …О боже! Господи Иисусе! О боже! Господи Иисусе!..
        - …дело маленькое, стою, глаза браво выпучил, кричу «Не могу знать!», а он меня как…
        - …милочка, если я ещё хоть раз увижу в своём доме этого молодого хлыща, то…
        - …не-ет, говорю я, ты ещё и половины не отработала… потом как заверещит…
        «Это не замок с башенками, а вонючая банка с пауками! - с омерзением подумала Никки. - Шопен здесь не звучит!»
        Наконец она добралась до стоянки-шлюза и с разбегу нырнула в дверь ожидающего такси. Никки чувствовала себя ужасно - девочка в чёрном не выходила у неё из головы, а воспоминание о короле Симмонсе, назвавшем её девкой, вызывало такую физическую тошноту, что девушка опасалась не дотянуть до Колледжа. «Человек не может оставаться человеком, если он обращается с другими людьми как с животными…»
        Никки чувствовала, как её затягивает чёрная пучина депрессии, и отчаянно пыталась зацепиться за что-нибудь позитивное, но в голове толкались только рыла: госпитальный громила-охранник… Дитбит… Симмонс… зеркальный убийца… снова Симмонс…
        Девушка как могла боролась с рылами, но вдруг они расступились, и появился ОН.
        И её пронзило понимание!
        «А-а, старый знакомый… - Никки смертельно побледнела, - снова пожаловал…»
        Это был МРАК - тот самый, который чёрным удушьем навалился на неё, маленькую Никки, и напугал до смерти. МРАК, отнявший всё, что у неё было в жизни, МРАК, от которого она визжала так, как потом уже не кричала никогда в жизни. Она прекратила вопить, лишь когда жестокий удар перебил ей позвоночник и сознание покинуло объятый болью и страхом мозг. Если бы она не сломала шею, то просто умерла бы от ужаса, задушенная МРАКОМ.
        И вот ОН снова пришёл.
        Никки попятилась, схватившись за горло и хватая ртом густой клейкий воздух. Её ноги быстро стали неметь, а шея вспыхнула огнём. В этот момент дверь такси открылась, и девушка буквально вывалилась на ярко освещённую площадку перед Главной башней…
        В страшной панике Никки примчалась в свою комнату и включила все лампы и светильники. Не сообразив, отдёрнула штору, но из-за оконного стекла на неё оскалилась ночь. Никки шарахнулась, но неожиданно её взгляд притянулся к освещённому квадратику Джерриного окна в башне Сов. Тёплый луч коснулся Никки. Она почти закричала в т-фон, и удивлённый голос сразу ответил:
        - Никки?
        - Джерри! - с пронзительным облегчением воскликнула Никки. - Пожалуйста, приходи ко мне!
        - Ты разве не в замке Дональдса? - Джерри нескрываемо обрадовался.
        - Нет, я уже у себя дома. Приходи, чаю попьём, только… не выключай т-фон, пока идёшь, - и Никки, не переставая болтать о пустяках с Джерри, быстро поставила на кофейный столик чашки и печенье, всей холодной кожей ощущая, как отступает МРАК из углов комнаты.
        - Почему ты уехала из замка? Тебе не понравилось? Герцог посмел быть грубым с тобой? - спросил вошедший Джерри, и в последнем его вопросе прозвучали металлические нотки.
        - Кататься на лыжах по снежной горе - это нечто! Я прекрасно отдохнула - вернее, устала… а потом началась вечеринка, такая му-утная… там бродили такие мерзюки, что я решила уехать домой… - не очень внятно объяснила Никки. - Ты знаешь, Джерри, мне в голову пришла совсем детская мысль. Оказывается, для сказочного замка главное - не башенки, а его обитатели. В этом смысле дворец Дональдсов - это не замок, а просто многоэтажный зоопарк. Да простят меня звери…
        Они сидели и пили чай, болтали о школьных всячинах, и Никки отдыхала душой и глазами на нормальном человеке. Но она обратила внимание, что Джерри всё время отводит от неё взгляд.
        - Почему ты смотришь по углам, а не на меня? - прямо спросила девушка.
        - У тебя очень… красивое платье, - с некоторым усилием сказал Джерри.
        - Что-то не так? - забеспокоилась чуткая Никки.
        - Оно очень… мм… откровенное, - покраснел Джерри.
        - Ну, не я же его придумала! - удивилась Никки. - Оно было в каталоге, в разделе «Первый раз на светский приём». Я купила его по Сети и сунула нераспечатанную коробку в сумку… Стала одеваться - кошмар! Ткани мало, а частей много, всё какое-то полупрозрачное, еле собрала всю конструкцию вместе… Но я всё правильно соединила - у меня не осталось лишних деталей, за исключением вот этой…
        Никки достала из сумки что-то длинное и ажурное.
        - Тут есть застёжка, и я решила, что это какой-то модный пояс… но потом нашла другой, обычный поясок. Я так и не решила, куда это надевать.
        - Это не совсем пояс, - кашлянув, сказал Джерри, - это носят… ближе к шее.
        - А зачем? - с любопытством естествоиспытателя спросила девушка.
        - Э-э… дорожа репутацией эксперта, - осторожно сказал Джерри, - не могу ответить на этот вопрос… э-э… со всей определённостью.
        - Надо будет спросить Дзинтару или Изабеллу… - вздохнула Никки, запросто засунула руку в вырез платья на талии и со звонким щелчком что-то поправила в своём наряде.
        Вскоре разговор стал угасать.
        - Слушай, Никки, ты на ходу спишь. - Джерри решительно встал со кресла. - Я пошёл к себе. Отдыхай.
        - Я ненавижу спать, - сомнамбулически раскачиваясь в кресле, жалобно пробормотала Никки, у которой отчаянно слипались глаза после долгого дня с горнолыжным катанием. - Мне снится всякая дрянь… Мне страшно…
        - Давай я посижу с тобой, пока не заснёшь покрепче… - несмело предложил Джерри. - Помнишь, как ты мне колыбельную пела?
        - Посиди, - согласилась смертельно сонная Никки, поднялась с кресла и сразу сбросила тонкие бретельки вечернего платья с плеч.
        Платье рухнуло на пол так быстро, что Джерри еле успел отвернуться - ну… почти успел. Он, переводя дух, смотрел в угол комнаты невидящими глазами и с досадой думал, что Никки упорно не желает понимать, какое действие она производит на окружающих своими манерами…
        Позади всё затихло, и Джерри несмело обернулся. Никки неподвижно лежала в кровати под простынёй и уже спала. Её новое вечернее платье кучкой лежало на полу. Джерри подошёл, осторожно поднял его и повесил на спинку кресла. Там были ещё какие-то отдельные воздушные штучки, он их тоже пристроил на кресло, стараясь не разглядывать.
        Посмотрев на уснувшую Никки, он решил, что всё в порядке и пора уходить. Но не успел дойти до двери, как Никки произнесла его имя. Джерри обернулся:
        - Никки?
        Она яростно что-то сказала, громко окликнула кого-то ещё и порывисто зашевелилась. Джерри неуверенно шагнул ближе, но тут Никки так жалобно застонала, что он стремглав бросился к ней. Юноша схватил Никки за руку, стал ласково гладить её кисть и что-то ласково бормотать…
        Это помогло - девушка успокоилась и задышала спокойнее. Джерри осторожно распрямился и решил пока посидеть в кресле. Вскоре руки и ноги Никки быстро задёргались, а она невнятно заговорила - с ненавистью, обращаясь к кому-то невидимому. Джерри снова подскочил со своего места…
        О боги! - это продолжалось всю ночь. Каждый новый Никкин кошмар наполнял сердце Джерри состраданием. Как же она мучается, бедная девчонка! За что же ей такое выпало? Он изо всех сил старался ей помочь, но что он - по большому счёту - мог?
        Довольно быстро Джерри со смущением обнаружил, что Никки не признаёт пижам и подобных постельных причиндалов. Простыня то и дело соскальзывала с мечущейся Никки, но Джерри, стиснув зубы и обжигаясь, старательно поправлял её - подсматривать нечестно. Он любовался бы этой девчонкой бесконечно, но только не тогда, когда она об этом не знает…
        Никки спала, а Джерри был взволнован и - немного стыдясь этого чувства - счастлив: он ласково прикасался к Никки, стирая пот с её разгорячённого лица, и - в качестве крайней антикошмарной меры, исключительно в интересах самой Никки! - даже легко целовал её в лоб. Только в лоб, никуда больше - это же почти братский поцелуй… О боги, помогите мне… что за странная ночь - ночь страшных кошмаров и чудесных прикосновений…
        Под утро Никки затихла, и он тоже отключился в кресле после бессонного дежурства… И мгновенно проснулся от громкого плача Никки. Она плакала во сне - как ребёнок, отчаянно и навзрыд, с переходом в истерический визг. Такого ещё не было. Джерри метнулся к ней, крича:
        - Никки, Никки, проснись! - и стал трясти её за плечи.
        Она никак не реагировала на призывы, а её горькие рыдания просто разрывали сердце. Слёзы быстро бежали по лицу Никки, но она не просыпалась. Мороз прошёл по спине Джерри - он никогда ещё не видел Никки плачущей, она была сильным человеком.
        Эта девочка перенесла столько в своей жизни - какой из ужасов снится ей сейчас? Гибель родителей? Отчаяние одиночества в пустом корабле? Страшный эпизод её робинзонады, оставившей ей шрамы на руках? Надвигающаяся огненная смерть в пещере?
        Джерри бросился на кровать и крепко обнял отчаянно ревущую Никки, защищая от неведомых опасностей. Сердце его захлёбывалось жалостью. Джерри гладил Никки по голове, шептал ласковую чушь, и постепенно девочка успокоилась, и плач сменился обиженным всхлипыванием.
        Наконец она что-то сердито пробормотала, дёрнула рукой, крепко зажав в кулак его рубашку, и затихла у Джерри на плече. А он с ослепляющим гневом думал о том, какой чудовищной мерзостью вместо души нужно обладать, чтобы пожелать убить ребёнка… Девочку… Что за подлый мир, о боги космоса…
        Джерри долго лежал, боясь пошевелиться и потревожить наконец спокойно заснувшую Никки…
        Никки пробудилась в хорошем настроении. «Оказывается, после лыжных прогулок спится легче обычного…» Она повернула голову и увидела рядом с собой Джерри, посапывающего в глубоком сне. Её как пружиной подбросило. Какого чёрта!
        Джерри негромко всхрапнул, повернулся на другой бок и снова тихо задышал. Приподнятое настроение Никки мгновенно улетучилось. «Я хочу к себе на астероид! Вчера толстый король Симмонс обещал всё-что-угодно и мазал меня своими гнусными глазами, герцог Джон сулил золотые горы и хватал за коленки, сегодня Джерри-паж без всяких церемоний оказался в моей постели… Когда меня оставят в покое!»
        Никки была крайне несправедлива к Джерри, но с ней жизнь обходилась ещё несправедливее и жёстче. Когда помрачневшая Никки потянулась к халату, странное давление скрутило её и бросило на пол.
        В углах комнаты заклубился, стремительно расширяясь, МРАК, и чёрная волна захлестнула Никки с головой.
        Джерри разбудил Никкин голос:
        - Эй, сударь, просыпайтесь!
        Он открыл глаза, обнаружил себя лежащим на Никкиной кровати и смутился. Время близилось к девяти гринвич-утра. Никки, в тёмном глухом комбинезоне, стояла у расшторенного окна и безотрывно смотрела в лунную ночь.
        - Так-так, сударь! - холодно сказала она, не поворачивая головы. - Значит, воспользовавшись моим сонным состоянием, вы, господин хороший, не ушли к себе, как честный человек, а бесцеремонным образом расположились на моей кровати! Ещё какими подвигами вы можете похвастаться?
        Она ещё никогда так не разговаривала с Джерри.
        - Прости, Никки, - с вспыхнувшим лицом пробормотал он. - Я сейчас же ухожу.
        Джерри вскочил с кровати и устремился к двери, но на полпути остановился.
        - Никки, не сердись, пожалуйста, - сказал он умоляюще. - Тебе снились кошмары, и я только хотел тебе помочь…
        - Тебе это не удалось, - глухо отозвалась Никки, так и не поворачиваясь от чёрного окна.
        - Никки, тебе нужна помощь… Я всё готов для тебя сделать… Неужели ты не видишь, как я к тебе отношусь… - с трудом выговорил юноша своё признание.
        Никки помолчала, глядя в темноту, а потом сказала незнакомым голосом:
        - Джерри, ты должен наконец понять. Когда ты поцеловал меня после рождественского бала - это было как удар молнии… как ожог! Лицо моё горело от одного воспоминания об этом поцелуе… Я подумала, что влюбилась в тебя. А может, это так и было - несколько счастливых дней…
        Юноша судорожно вздохнул.
        - А потом зеркальный мерзавец в тоннеле выпотрошил меня, как рыбу… или превратил в пепел, и я уже не чувствую ни молний, ни искр… Наверное, я сейчас не человек, а равнодушный робот. Я не могу тебя обманывать, Джерри, - во мне больше нет прежних чувств… Наша тайна умерла вместе с детством…
        У Джерри в голове зазвенело и раскатилось сумбурное эхо: «Это конец! Конец!.. Ты вчера был как лев… наклонись ко мне… больше никогда! Никогда!»
        - А сейчас уходи, прошу тебя.
        Джерри вздрогнул и двинулся на одеревенелых ногах к двери. На пороге комнаты он с отчаянием обернулся и, с трудом двигая замёрзшими губами, прошептал еле слышно:
        - Никки…
        Но она услышала и медленно повернула к нему голову с жёстким хрустальным ёжиком.
        И Джерри похолодел от ужаса.
        У Никки глаза стали цвета мрака.
        Даже если бы Джерри захотел что-то сказать, то не смог бы - железные пальцы сдавили его горло. Он неловко махнул рукой, сгорбился и исчез в проёме двери. Джеррин безнадёжный взмах и его убитая спина были полны такой безысходности, что, как только дверь за Джерри закрылась, Никки укусила до крови костяшку пальца.
        Вдруг к девушке пришло отчётливое ощущение, что она своего лучшего друга не просто прогнала, а отдала на съедение дракону. Как будто за дверью стояла и ждала Джерри беспощадная голодная зверюга.
        У Никки заколотилось сердце и помутилось в голове. «Что за бред! Его никто не тронул - Джерри ушёл в свою башню…»
        «Он твой лучший друг! Он много раз спасал тебе жизнь!» - сказал ей голос то ли совести, то ли Робби.
        - И на кой чёрт нужно было спасать такую жалкую и страшную жизнь! - отчаянно закричала Никки и рухнула в подушку.
        Джерри потом не мог вспомнить, как он дошёл до башни Сов.
        Он больше не гулял с Никки в парке, не разговаривал с ней вне обеденного стола, да и за ним тоже не получалось… Он пробовал, и много раз, но она всегда уклонялась от встреч и бесед.
        Душевное состояние Никки окончательно рухнуло после посещения замка герцога Джона. Джерри давно плюнул на собственные чувства, закрыл их в глухой деревянный сундук и больше всего страдал, наблюдая, как Никки худеет и мрачнеет. Тёмные подглазья свидетельствовали, что она спит всё хуже и хуже. Никки перестала следить за собой, - и чем дальше, тем заметнее она становилась всё более агрессивной и грубой.
        После ужина группа младшекурсников поймала и мучила кентаврика-официанта, пиная его, толкая и ставя многочисленные подножки. Робот имел строгую подпрограмму: «Не наступи на ногу человеку!» - и, следуя ей, он старательно поднимал свои механические ноги, оберегая подставленные человеческие. Но ему делали столько подножек, что ему не хватало оставшихся ног, чтобы сохранить равновесие. При этом у робота возникал острый конфликт двух подпрограмм - «Не наступи на ногу человеку!» и «Не упади на человека!».
        Бедный робот жужжал, топтался, качался, беспрерывно бибикал и тихим жалобным голосом просил дать ему пройти.
        Никки заметила эту сцену, подошла сзади и гаркнула над ухом лоботрясов знаменитым сварливым голосом профессора Дермюррея:
        - А ну, шпана! Всех к директору!
        Мучители робота в панике прыснули по сторонам.
        Никки поставила одну универсальную подножку - и шалопаи с грохотом рухнули на пол.
        - Да что с тобой случилось, Никки?! - закричал с пола кто-то из упавших. - Это же всего лишь робот!
        - А ты - всего лишь тупой и эгоистичный примат!
        В конце завтрака к столу, где оставались лишь тягостно молчащие Никки и Джерри, подбежала оживлённая стайка младшекурсниц - Оленей и Драконов.
        - Никки, Никки! - хором загалдели они.
        - Мы в театральном кружке будем ставить пьесу «Любовь Дракона»!
        - …мы - фрейлины принцессы!..
        Никки демонстративно поморщилась.
        - …о-очень долго спорили…
        - …за роль принцессы Климты из старого замка все передрались!
        Никки вздрогнула, как от укола.
        - …наконец решили - играть принцессу Климту будешь ты!
        - Что скажешь?!
        - Ты рада?!
        Свирепая Никки:
        - Сейчас описаюсь от восторга…
        Немая сцена. Хорошо ещё, принцессы Дзинтары при этом не было.
        Той весной мрачная Никки достигла минимума своей популярности в школе. Редко кто отваживался заговорить с ней в коридоре. Она слегка оживлялась лишь на уроках, когда погружалась в мир звёзд, атомов и математических уравнений - где бог Эйнштейна был изощрён, но не злонамерен, где игра велась по физическим законам и правилам - странным и трудноопределимым, но - неизменным и не подлым.
        Мысли же об омерзительном человеческом обществе, ранее состоявшем для девочки Никки из принцесс, коленопреклонённых пажей и прочих благородных обитателей замков, сейчас лишь ранили сердце повзрослевшей девушки, как и воспоминание о своей разбитой детской любви, от которой у неё осталась лишь канарейка.
        Глава 7. Битва с Драконами
        Утро Майского Рыцарского Турнира! Все студенты Лунного колледжа, проглотив завтрак, бегом устремились на стадион занимать лучшие места - ведь сегодня зрителей будет множество! Ежегодно в первую субботу мая на стадион Колледжа собирались болельщики даже с Земли - посмотреть на битву юных рыцарей с ящерами и драконами.
        Никки никуда не побежала, а бесцельно вышла из кафе и вяло побрела по опустевшим коридорам Колледжа. Между тем она числилась участником финальных турнирных поединков и уже должна была сидеть в Рыцарской Ложе, возле поля битвы, вместе с другими рыцарями разглядывать соперников - ящеров и драконов, нервно подгонять латы и проверять оружие.
        Но ей совсем не хотелось ни идти куда-то, ни драться… День ото дня она чувствовала себя всё хуже - апатия и мрачность давили сильнее и сильнее, и от прежней весёлой Никки осталась лишь тень.
        Коридор гуманитарного корпуса закончился круглым тупиком, где лукавый пол притворялся древней булыжной площадью, а стены изображали средневековую панораму публичного сожжения ведьмы. Видимо, эта голограмма сохранилась после урока истории.
        Никки остановилась перед худой низкорослой девушкой с землистым лицом, одетой в колючий балахон из жёлтой мешковины и привязанной к столбу. У босых ног ведьмы лежала совсем небольшая кучка хвороста.
        Место казни ограждала цепь солдат, а с балкона каменного здания неотрывно смотрел бледный бородатый человек в расшитом серебром тёмном камзоле. За его спиной неподвижной статуей стоял сиреневый прелат с крестом в руках и с глазами в небе.
        Шумная возбуждённая толпа людей держалась на расстоянии длины копья от цепочки солдат, и лишь всё время хохочущий городской юродивый, растрёпанная низкорослая старуха и две молодые некрасивые женщины в чёрном осмеливались подбегать ближе и бросать сквозь строй солдат отдельные сучья и даже небольшие вязанки хвороста к ногам ведьмы. Чёрные женщины, похожие на взъерошенных ворон, и что-то бормочущая седая карга занимались этим страшным делом с безумным остервенением, несмотря на чувствительные удары древками копий, которыми их награждали мрачные солдаты.
        Что-что, а сожжение живого человека Никки не согласилась бы наблюдать ни за какие блага мира. Она уже повернулась, чтобы уйти, но заметила поразительную деталь: девушка счастливо улыбалась и благословляла людей, кидающих к её ногам хворост; глаза ведьмы избегали остальной толпы, зато она часто с тоской и любовью поглядывала в сторону бледного человека на балконе.
        - Почему ты так смотришь на человека, велевшего тебя казнить? - спросила поражённая Никки.
        - Мы любим друг друга, а отправить меня на костёр ему велел долг… - тихо ответила девушка у столба.
        - Как долг может заставить бросить любимого человека в огонь? - вознегодовала Никки.
        Юная ведьма у столба печально улыбнулась и сказала:
        - Ты наивна. Мой возлюбленный сейчас очень несчастен… он будет гореть на костре вместе со мной, а потом, бедный, в муке жить без меня долгие годы…
        - А за что ты благодаришь своих палачей, бросающих к твоим ногам хворост?
        - Ты снова не понимаешь… Это моя мать и дорогие сестры… - нежно посмотрела на чёрных женщин девушка. - Они мои благодетели - рискуя жизнью, они несут мне быстрое избавление… Ведь я осуждена к сожжению на медленном огне! Разве это не счастье - получить скорую жаркую смерть взамен долгого мучительного тления? Знаешь ли ты, Никки, что такое смерть на медленном огне?
        - Знаю… - сказала Никки и решительно направилась к выходу из этого кошмарного тупика.
        «О чём Вольдемар только думает, оставляя такие голограммы после занятий? Какая ведьма странная… по имени меня назвала. Понятно, что это говорит Вольдемар, но всё равно жутковато…»
        - Робби, сколько людей убили религиозные фанатики Средневековья?
        - Достоверной информации мало, но, вероятнее всего, речь идёт о миллионах жертв, объявленных ведьмами, колдунами и еретиками. Их пытали, сжигали, топили, ссылали на галеры, обрекая на очень короткую и мучительную жизнь, или просто изгоняли из города, лишая имущества, что часто означало голодную смерть.
        Это потрясло Никки.
        На фоне такого ослепительного горя собственные несчастья блекнут.
        И тут её поразила мысль: «Может, Вольдемар неспроста показал мне эту сцену?»
        Как всегда, комментировал Майский Рыцарский Турнир главный тренер Колледжа, профессор спорта Демицелло.
        - Привет, привет всем дорогим болельщикам и участникам турнира! - торжественным голосом пропел профессор, открывая Турнир. - Битва рыцаря и дракона - что может быть сказочнее и нереальнее? Но вот они - наши настоящие рыцари в латах, с мечами и копьями! Поприветствуем героев!
        Демицелло, аплодируя, повернулся к сектору, где разместились со своим вооружением участники турнира.
        - А вот и их соперники - десять отличных ящеров, они же - «наземные драконы»! Трое же настоящих драконов - летающих зубастых красавцев! - ещё сидят в загоне в качестве сюрпризов.
        Зрители с участниками и так смотрели на ящеров во все глаза. Монстры производили сильное впечатление: они вспыльчиво дышали огнём, скалили зубастые пасти и драли острыми когтями травяной дёрн, оставляя на поле глубокие чёрные борозды.
        - Драконоборчество возникло и по традиции сохраняется как вид крыльевого спорта, - пояснял Демицелло, - но в последние десятилетия в моду вошли столь опасные и быстрые драконы, что крылья только мешают участникам. И сейчас драконоборцы сделали выбор в пользу крепких щитов с доспехами. Они предпочитают стоять ногами на земле, отражая нападения бегающих и летающих монстров. Кроме того, драконы не дают возможность натянуть страховочные сетки на поле - они их цепляют и рвут, поэтому рыцарям трудно использовать крылья: полёты приходится сопровождать дополнительными мерами безопасности. Последние годы применение крыльев участниками турниров вообще не предусматривается.
        Трибуны дудели, гудели, хлопали и что-то скандировали.
        - Битва с драконом - это индивидуальный поединок! Один на один. Никто не поможет. Соперник могуч и опасен, но тем славнее победа над ним! - торжественно вещал комментатор. - Сначала состоятся дуэли десяти лучших бойцов школы с нелетающими ящерами. Напоминаю, что скорость движения драконов во время поединка всё время увеличивается - пока рыцарь выдерживает такой темп. Скорость и точность ударов участников финала суммируется в баллах. Трое сильнейших рыцарей - с наилучшей реакцией и меткостью - потом сразятся с летающими драконами.
        Среди сегодняшней десятки лучших бойцов Колледжа - пять Леопардов, два Дракона, две Совы и один смелый Олень!
        Перечисляю рыцарей-Леопардов: Джон Багстоун, Лили Буриме, Дзян де Син, Фил Лемански и Никки Гринвич. Все - старшекурсники, за исключением мисс Гринвич. Впечатляющее владение копьём позволило Никки победить противника-гризли в отборочном турнире в течение первых двух минут! Джон Багстоун в прошлом году стал обладателем Кубка Золотой Перчатки, и сегодня он полон решимости повторить свой успех. Рыцари-Драконы представлены четверокурсниками Ширли Яной Глюм и Гленливетом рю Шардонне. Две Совы - Айван Милин, пятый курс, чемпион позапрошлого года, и Цзи Попула - второкурсник.
        Храбрый Олень - Кристина Снайдер, первый курс. Прекрасную технику меча показала Кристина на тестовом поединке с носорогом и заслуженно вышла в финал!
        По жеребьёвке Никки сражалась второй. Она ослабила завязки жёстких лат тёмно-бордового цвета и поудобнее устроилась на скамейке, положив рядом тяжёлый меч и длинное копьё. Она была мрачна и больше думала о девушке у столба, чем о турнире.
        Первой на рыцарское поле вышла Кристина - и очутилась перед ящером, похожим на чудовищную трёхрогую крысу ростом в холке метра в три. В левой руке Кристи держала щит, в правой - копьё. Ящер взревел, разинув пасть-чемодан, выпустил клуб пламени и бросился вперёд. Кристина ловко метнула копьё, и оно вонзилось прямо в глотку зверю!
        Тот завизжал, замотал головой и перекусил длинное древко. На стадионном табло баллы Кристины прыгнули вверх. Ящер, волоча длинный хвост, подбежал грузной рысцой к девушке, которая уже обнажила длинный клинок. Началась ожесточённая сеча.
        Чудовище махало огнедышащей головой, орудовало длинными рогами и правой когтистой конечностью, пытаясь достать Кристину. Та ловко отбивалась, громко лязгая мечом по чешуйчатой шкуре и лапам ящера и защищаясь щитом от огненных клубов. Но, как обычно, перевес оставался за монстром - он всё убыстрял свои движения, и Кристине приходилось туго. Наконец ящер стремительным ударом лапы выбил меч Кристины.
        В следующую секунду её щит растаял под пламенным дыханием рогатой крысы, и Кристина вышла из игры.
        - Отличные баллы набрала Кристина Снайдер в своём первом официальном поединке с ящером, - заявил комментатор. - Поздравим её!
        Никки затянула латы и вышла на поле, не дожидаясь вызова. Ближайший динамик что-то бубнил голосом спортивного профессора, но Никки не обращала на него внимания.
        Она смотрела на выбежавшего на поле своего ящера - тёмно-зелёного, сгорбленного, с шипастой мордой, страшной не клыками, а беспощадными красными глазами с ледяными зрачками-щёлками.
        Зверь двигался рысью, поочерёдно ударяя в землю массивными задними лапами, прижав гибкие передние конечности к чешуйчатой груди. Хвост, усеянный острыми треугольными пластинами, с силой бил по траве. Ящер гулко рычал и плевался огнём, глядя на Никки свирепыми глазами.
        Никки уже не раз видела это - приближение врага, жаждущего убить её.
        Мы рождаемся, чтобы жить и радоваться жизни, любить и быть любимыми. Но всегда находится тот, кто посылает нас на костёр во имя высших побуждений… или принуждает к животному контракту… или равнодушно сметает с пути, как ничтожную пыль.
        Ты! Когда же простая мысль врастёт в твой хребет зверя и выпрямит его: нельзя убивать людей, нельзя делать их рабами, нельзя лишать человека шанса на счастье!
        Иначе ты будешь проклят!
        - Ну, иди сюда, тираннозавр сраный, - сказала Никки ящеру, и её захлестнула волна гнева.
        Она глубоко воткнула копьё в травяную землю и без колебаний пошла вперёд только со щитом и отведённым назад мечом. Ящер с гулким топотом подбежал к ней и дохнул огнём. Никки быстро подняла щит навстречу пламени, и одновременно запел её меч, взлетая по дуге вверх, к корявой морде. Клинок блеснул на солнце…
        БАНГ! Сильнейший удар своротил набок шипастую голову ящера. Он жалобно завопил, и его левый глаз с колючим золотым зрачком погас. В следующий момент лапа ящера так ударила в щит, что Никки отшвырнуло на несколько шагов.
        Разъярённый дракон бросился в атаку - гораздо быстрее, чем в первый раз. Высотой он раза в два превосходил девушку, но его голова с оскаленными клыками была опущена и тараном нацелена на маленькую фигурку.
        Никки подождала, потом неуловимым движением скользнула в сторону - и её меч лязгнул о другой глаз дракона. Раздался страшный рёв.
        Ящер промчался мимо, затормозил, взрывая клочьями дёрн, и нанёс стремительный удар длинным хвостом. Маугли еле успела подпрыгнуть над свистнувшим бревном с острыми пластинами. «Лучше иметь дело с мордой!»
        Ящер развернулся и снова ринулся на девушку. Его омерзительная голова была слепа, но он по-прежнему хорошо ориентировался и знал, где находится враг.
        «Зверюга видит не только глазами…» - быстро подумала Никки, и снова её меч запел навстречу тираннозавру. Ящер вскинул голову, и клинок достал только до левого плеча. Отдача здорово ударила по Никкиной руке.
        Ящер взвизгнул и хлестнул лапой по щиту. Никки едва удержала его и отступила. Когтистая лапа потянулась за ней, но медленнее, чем раньше. Дракон злобно рычал.
        «Что?! Не нравится?! - в ответ зарычала Никки и обрушила град быстрых яростных ударов по передним лапам и груди ящера. - Ты! Безмозглый! Змей-переросток! Даже не представляешь! Какая это! Удивительная штука! Кинетическая! Энергия!» - свирепо рубилась Никки.
        Она не обращала никакого внимания на табло и баллы, вкладывая в удары меча всю накопившуюся злость и боль последних месяцев. Ящер плевался пламенем и отмахивался когтистыми конечностями, но, казалось, он элементарно струсил, ощутив Никкино бешенство, и его битые лапы двигались всё неувереннее.
        КРАК! Очередной удар меча в плечо ящера оказался удачным: левая передняя лапа повисла вдоль чешуйчатого тела. Дракон взвыл и мощным правым хуком опрокинул Никки на землю.
        Не успела девушка встать, как на неё сверху обрушился ещё один когтистый удар. Никки парировала его щитом, но это обошлось ей дорого: дракон зацепил щит и отбросил в сторону. Ящер дохнул в лицо девушки вонью свирепой пасти и снова взмахнул страшной лапой с бритвами-когтями, со свистом режущими воздух.
        Девушке было трудно отбиваться мечом лёжа, но она крутанула его над самой травой, разогнала как смогла и ударила по запястью приближающейся драконьей лапы.
        Ей повезло - удар попал в щель панциря.
        Когтистая кисть отлетела и тяжело грянула о землю. Из торчащего обрубка хлынула фосфоресцирующая зелёная кровь.
        Ящер оглушающе завизжал, неуклюже повернулся и рысью устремился в стойло.
        Никки с трудом поднялась с земли, тяжело дыша и утирая запястьем пот, бегущий по лицу.
        Голографический чешуйчатый морок сошёл с отсечённой конечности ящера, и стали видны пластокремниевые панцирные пластины, никелированные суставы, сервомоторы и начинка электронных блоков, жестоко разрубленных мечом.
        Никки повела глазами по бушующим трибунам, и только тогда внешний звук включился для неё.
        - Поразительно! Чудовищно! - восклицал на весь стадион профессор Демицелло. - Такого я ещё не видел - отсечь лапу ящеру! Мне даже непонятно, что будет делать оценивающий компьютер - в его балльной системе просто нет такой опции!
        Трибуны ревели. Никки побрела к Рыцарской Ложе, успокаивая дыхание и сумасшедшие удары сердца. Она села на скамью и сняла с себя доспехи, не обращая внимания ни на что вокруг - ни на крики, ни на поздравления. И никто не решился переступить давно существующий невидимый круг отчуждения вокруг Никки - ни обнять, ни дружески хлопнуть её по плечу.
        Никки вновь захлестнула знакомая горечь.
        Я стала прокажённой и одинокой… Никому не нужной, как старый башмак… Биоробот с мечом на потеху публике… У меня был один-единственный друг, и того я прогнала…
        Вдруг на Никки навалился такой приступ тоски, что - невиданное дело! - в горле защипали и запузырились слёзы. Она склонила голову к коленям, пытаясь унять жестокую боль в груди, и зачем-то обернулась на ближайшую трибуну.
        И не поверила своим глазам - всего в нескольких метрах сидел Джерри с взволнованным лицом, и его голубые глаза неотрывно смотрели прямо на неё. Ему не хватило места на переполненных зрителями скамейках, и он умещался на узкой и жёсткой каменной ступеньке - зато ближе всех к Рыцарской Ложе.
        Тёплый луч протянулся к Никки - она поймала его и поспешно отвернулась.
        Джерри не забыл меня! Он смотрит в глаза, прямо в сердце!.. Он всё ещё друг мне!
        Я-то ведь не прикована к столбу! Я могу бороться!
        Но что я должна сделать, чтобы вернуть себя?
        Убийца приходит не только за твоей жизнью, он приходит и за твоей душой. Когда я вспоминаю того зеркального типа, пещеру и огонь вокруг, у меня сердце начинает биться, как в лихорадке, и всё вокруг плывёт и мутнеет… Я стала сама не своя… Эти кошмары каждую ночь… Что же, чёрт побери, со мной происходит? Убийца не смог забрать жизнь, но убил душу? А как можно жить без души…
        Начался следующий поединок: Багстоун бился с жёлтым шестилапым монстром - без хвоста, но с длинным зубастым языком. Прошлогодний чемпион продержался минут десять.
        Красотка Ширли в синих доспехах и с белокурой непокрытой головой вышла на арену против зелёной суперигуаны. Она долго и осторожно фехтовала с рогатым крокодилом, грамотно демонстрируя эффектную себя…
        Больше часа длились поединки с ящерами, после чего объявили победителей. Никки не удивилась и не обрадовалась, равнодушно найдя себя в верхней строчке списка. Впрочем, сегодняшняя схватка доставила ей странное удовлетворение. Кто там следующий? Летающий дракон? Очень хорошо. Она ещё ни разу не дралась с настоящим драконом.
        Вдруг Никки вспомнила…
        Феликс-Олень! Он летал на крыльях, как юный бог, - сделал два круга над стадионом уже в первом полёте, а через месяц порыв ветра опрокинул его в штопор. Феликс зацепился за склон, врезался в скамейки и сломал правую руку возле запястья - сразу два луча.
        Через месяц Феликс - вполне здоровый физически, с зажившими костями - вернулся на стадион, вышел с надетыми крыльями на стартовую площадку… и вдруг у него сделалось белое лицо, и он задышал как астматик. Сердце его забилось с такой силой, что, казалось, эхо раздалось под куполом стадиона…
        Падение отняло у Феликса крылатую душу. Ему было невыносимо страшно прыгнуть с обрыва - вернее, не ему, а его подсознанию. Оно запомнило болевой шок и тот психологический нокаут, когда смотришь на свою руку, такую верную и сильную всего мгновение назад и которая вдруг безумно - глаз режет! - торчит в сторону и уже не часть твоего ловкого тела, а лишь чужой, беспомощный и очень больной кусок мяса…
        - Перечисляю рыцарей-победителей в порядке предстоящих поединков Суперфинала! - крикнул профессор Демицелло.
        - Джон Багстоун - чемпион Рыцарского Турнира прошлого года, Орден Леопардов, пятый курс!
        Рыцарь Багстоун приветственно махнул публике любимым двуручным мечом.
        - Граф Гленливет рю Шардонне, Дракон четвёртого курса!
        Аристократ рю Шардонне очень гордился тем, что он НАСТОЯЩИЙ граф, потомок, кажется, одного из рыцарей Круглого стола короля Артура. Он картинно отсалютовал стадиону копьём с шёлковым шарфом на конце - наверное, подарком дамы его сердца.
        - Николь Гринвич - первокурсница-Леопард, первый раз на турнире!
        Никки сидела на скамейке совершенно неподвижно. Профессор, сделав паузу, слегка разочарованно объявил:
        - Начинаем первый поединок!
        Шок от предательства твоего тела… в юности все думают, что будут жить вечно, а болезни и смерть - лишь для других… поэтому сломанная рука - это удар под дых, беспощадный знак равнодушного мироздания: ты тоже уязвим и смертен…
        Тиля-Сова после открытого перелома плеча никогда не приходит на стадион - даже болеть за друзей.
        Феликс превозмог животный страх подсознания и сумел снова подняться в воздух, но летает он уже не как свободный смеющийся бог, а как испуганный комок нервов, зажатых в неуклюжем потном кулаке…
        На коричневого Багстоуна спикировал небесно-голубой дракон с тремя маленькими головами на длинных змееподобных шеях. Багстоун стал отбиваться от него пикой, и его баллы на табло полезли вверх.
        - Каждый дракон, - пояснял комментатор для совсем уж несведущих зрителей-новичков, - имеет ахиллесову пяту - уязвимое место, которое может быть где угодно - на пятке, языке, кончике хвоста, в середине спины. Удары по дракону оцениваются судьями по степени близости к пятну уязвимости. Сам рыцарь определяет расположение ахиллесовой пяты по эффективности своих ударов. Если он сумеет попасть в эту точку, то сразу выигрывает поединок. Если никто из участников не поражает дракона, победитель турнира определяется по набранным баллам.
        Так вот оно что! Давай, Никки, признайся честно себе самой - ты испугана! Безумно, до дрожи… Испуг не в сознании, а в подкорке… запах горелой кожи и трещащих волос… ощущение безнадёжности и конца… отключение тела и скольжение во тьму…
        Я слишком хорошо помню этот ужас… он врезан, вплавлен в меня, как в камень. Я не хочу умирать, и это не мысль сознания, а невероятно сильное и страстное желание подсознания… оно отчаянно боится снова попасть на безвыходную грань жизни и смерти…
        Что же мне делать? Я хочу жить так, как жила всегда, но не могу - моё подсознание пропитано страхом и затоплено ненавистью…
        Копьё Багстоуна сломалось, упёршись в бронированную грудь дракона, и коричневый рыцарь схватился за меч.
        - Багстоун наконец нащупал уязвимое место своего дракона - серединную голову! Рыцарь пытается её достать, но мечом это сделать очень трудно. Эх, жаль, его копьё переломилось! Смело бьётся, смело! Мощный удар! Левой голове дракона явно стало не по себе… А-ах! Дракон выбивает меч из руки Джона Багстоуна и опрокидывает его на землю. Поединок закончен в пользу дракона! Дракон гордо улетает в загон - лечить голову, а ушибленного Багстоуна друзья отводят в Рыцарскую Ложу.
        На поле вышел красивый смуглолицый граф Гленливет в зелёных латах и снова изысканно раскланялся со зрителями. Красный дракон со здоровенной головой на длинной шее и с висячими складками шкуры приземлился перед ним и дохнул огнём.
        Гленливет начал зондировать оборону монстра мечом, ловко уклоняясь от ударов мощных лап и отражая щитом клубы пламени. Минут пять искусного фехтования потребовалось ему, чтобы нащупать пятно уязвимости в центре груди дракона. Улучив момент, граф спрятал меч и взял копьё. С пятой попытки он достал копьём ахиллесову пяту дракона, прикрываясь от его огненного дыхания полурасплавленными остатками щита.
        Я дерусь и ругаюсь из-за своего страха. И чем мне страшнее, тем больше я шумлю - пытаюсь заглушить свою трусость… лезу на рожон в Запретные Пещеры, рублюсь с дурацкими драконами, но самый главный дракон сидит во мне - это такой объяснимый, такой подлый, такой родной страх… он вырос в тени той тележки… мы с ним лежали там в обнимку и накрепко срослись… он ревнив и оттолкнул всех моих друзей, даже Джерри…
        Этот дракон - выкормыш мрака и ужаса - сосёт и гложет меня изнутри, и от прежней Никки осталась лишь одна пустая шкурка…
        - Гленливет рю Шардонне победил! - кричал комментатор. - Дракон склоняется перед ним и разрешает залезть на свою шею. Гордый победитель в опалённых доспехах совершает на драконе традиционный круг почёта! Превосходная, чистая победа! Граф приземляется на Лужайку Награждений, и множество девушек всех орденов встречают его цветами и объятиями! Как приятно видеть - даже немного неожиданно для меня! - что у этого благородного вида спорта столько искренних болельщиц!
        Я была самым свободным и бесстрашным человеком в этом скованном и испуганном мире - пока он не набросил свои цепи и на меня. Я вздрагиваю от теней и вида тёмных коридоров… Я бреду на немеющих ногах по холодной воде уныния, и моя шея мозжит от постоянной душевной боли.
        В Рождество окружающий мир ярко светил мне… сейчас же он чёрен с угасающими огоньками моих редких друзей.
        Я вижу вокруг не прекрасных принцесс, а свирепых ящеров - настоящих, не бутафорских… Да что там ящеров, просто гиен - беспощадных, отнюдь не благородных и омерзительных до тошноты!
        Никки встала со скамьи, зашнуровала доспехи, взяла меч и щит.
        Я так радовалась, что вырвалась с астероида, попала к людям, а тут Железный Дровосек с резаком… потом громила… и зеркальный убийца… Они меня доконали. Жестокие сволочи! Все они сгинули, но успели пройтись по моей душе стальными ногами, и я больше не могу быть счастливой, не могу петь и радоваться жизни…
        Волны мрака бились в мою солнечную оранжерею и наконец обрушили её стены. Мир мой разорён, и пируют в нём холодный страх и мутная злоба. Кости души моей переломаны. Как исцелить её? Как прогнать из моего сердца леденящий ужас?
        Никки медленно, чего-то боясь, снова обернулась - и опять встретилась глазами с Джерри. Он ласково улыбнулся и ободряюще махнул рукой - как-то особо, только ей… В груди Никки вспыхнул радостный тёплый огонёк, и она шагнула навстречу своему дракону, уже вылетевшему из загона и быстро приближающемуся.
        И тут Никки вздрогнула, словно от удара током…
        Этот дракон был по-настоящему страшен. Жёлтые бешеные глаза, зловонное шумное дыхание, клейкая пена, свисающая из пасти, быстрые хищные движения головы с острыми многорядными зубами, четыре мощные лапы с футовыми тёмными когтями, зловеще светлыми на тонких концах.
        Даже передняя кромка огромных крыльев щерилась зазубренной бритвой. От одного взгляда монстра древняя и давно исчезнувшая шерсть на спине вставала дыбом, а на лбу выступал холодный пот. Дракон источал вокруг себя густые миазмы опасности и ужаса…
        …и в довершение всего у него была зеркальная бронированная шкура!
        Никки смертельно побледнела, сердце её ударило в набат.
        Дракон с гулом тяжёлого бомбардировщика промчался над Никки и молниеносным движением шипастого хвоста сшиб её, как кеглю. Никки покатилась кубарем по земле и едва успела встать, как дракон снова развернулся для атаки.
        В её гудящей от падения голове раздался тревожный голос Робби:
        - Он двигается слишком быстро для тебя! Здесь что-то не так! Даже я не способен тебе помочь!
        Дракон спикировал на Никки столь стремительно, что она чудом успела отпрянуть, распластавшись по траве и даже не думая об ответном ударе.
        Но вот Никки стряхнула оцепенение, приготовилась, и, когда дракон налетел ещё раз, она прыгнула ему под брюхо и ударила мечом снизу вверх, испытав сильную боль отдачи в руке. Результатом был лишь металлический звук. Колючая блестящая чешуя покрывала тело дракона целиком, отсвечивая возле лап радужной закалённой бронёй.
        В последующие долгие минуты Никки пришлось выложиться до конца. Она нанесла зеркальному дракону десяток бесполезных ударов мечом, а он сжёг половину её щита и немилосердно резанул острой кромкой крыла по левому предплечью, сорвав часть доспеха. Плечо сразу набухло обширным синяком-ссадиной.
        Робби всё время скулил, что дракон неправильный, пятно уязвимости никак не определяется, и это просто засада!
        Ослепительно горящий на солнце дракон несколько раз так сбивал девушку с ног, что она много метров летела, кувыркаясь по земле, и, кроме всего прочего, сильно рассадила колено о собственный щит.
        Этот дракон меня насмерть замучил… бронированная летающая задница… Может, это новое покушение? А вообще - какой ерундой я тут занимаюсь… на кой чёрт мне это надо? Плюнуть на всё и уйти к себе, зарыться в подушку и забыть обо всём…
        Никки вдруг остановилась и сорвала с головы шлем. Потом бросила на землю меч и щит, повернулась к дракону спиной и побежала.
        Стадион взвыл, засмеялся и засвистел.
        Девушка домчалась до скамеек, где оставила свои вещи, и схватила копьё. Мгновенно надев крылья, она разбежалась, оттолкнулась и взмыла в воздух прямо с травы. Поток на границе лужайки подхватил её и понёс вверх. Дракон ринулся на перехват, но Никки вовремя свалилась в пике через левое крыло и скользнула под брюхом зверя на другой край поля. Пока неповоротливый дракон разворачивался, она нашла термик и успела набрать высоту.
        - Давно уже никто не летает в битве с драконом! - Удивлённо и азартно кричал профессор-комментатор. - Одна рука управляет крыльями, другая - держит меч или копьё… На щит рук уже не хватает… А трёхметровые крылья сжечь очень легко, их даже щит не закроет! О, важная новость: главный судья соревнования отдаёт приказ технической группе о прекращении турнира - в таких условиях мы не можем обеспечить безопасность участника. Вот кибернетики пытаются приземлить дракона, но у них это не получается… то ли связь с кибермозгом стала нестабильной из-за какого-то повреждения, то ли дракон переключился в автономный режим… Сейчас специалисты пытаются понять, в чём дело…
        Израненная и смертельно усталая девушка уже не пыталась драться с драконом. Маневрируя, она обогнула опасного монстра, потом поднялась повыше и стала парить над ним. Никки зажмурила глаза и прощупала дракона всеми доступными ей дополнительными чувствами.
        Она различила его сложную электронную требуху… энергоустановку… силовые цилиндры к крыльям… Вот два отверстия, через них дракона, наверное, программируют и тестируют - квадратный люк на крестце… и ещё маленький овальный лючок на холке возле самой шеи…
        - Никак не удаётся посадить дракона на землю, - продолжал встревоженным голосом профессор спорта. - Судя по всему, кибер вышел из подчинения, и схватка с ним представляет реальную опасность для мисс Гринвич! Может, пора эвакуировать и болельщиков?
        О боги… Дракон такой огромный и железный, а я так устала… Я совсем не прежняя неутомимая Никки, я уже не птица, я не плачу и не смеюсь… Я - никакая… даже между мной и Джерри всё сгорело… Как мне хочется вернуть ту искру между нами…
        Никки посмотрела вниз и увидела на краю поля Джерри, вскочившего в волнении на ноги и протягивающего к ней руку в тревожном жесте. Он ждёт, он верит в неё! Никки вспомнила рождественский бал, ласковые ладони Джерри - и вдруг почувствовала, как на её избитых губах расцветает жаркое пламя Первого Поцелуя.
        Тёплая волна энергии пробежала по её уставшему телу.
        Никки расправила крылья и стремительно взлетела вверх, под самый купол, а потом отбросила крылья в сторону - как старую ненужную вещь. Стадион громко ахнул, а ногти Джерри до крови вонзились в ладони. Никки, закрыв глаза, камнем стала падать с головокружительной высоты трёхсот футов.
        Она неминуемо разобьётся о землю!
        На высоте ста футов над полем самодовольными кругами парил дракон. Зрители с замершими сердцами следили, как на громадного зеркального зверя отвесной стрелой летит маленькая фигурка в доспехах цвета запёкшейся крови. Никки держала в руках копьё и вопила какой-то яростный боевой клич.
        Перед самой встречей с врагом она взмахнула оружием и добавила к стремительности падения ещё и силу своих ускоренных до предела мышц. Копьё с громким хрустом глубоко впилось в крестцовый люк дракона, спрятанный под текстурной голограммой чешуйчатой шкуры, и сломалось.
        Девушка сильно ударилась о спину чудовища.
        Дракон содрогнулся и оглушительно затрубил. Крылья зверя хаотически затрепетали, и он свалился во всё ускоряющееся пикирование.
        Оглушённая столкновением, Никки пыталась удержаться за обломок древка копья, застрявшего в чешуйчатой спине.
        Махина летающего монстра с грохотом врезалась в центр поля, выкопав в земле глубокую яму. Никки подбросило, ещё раз ударило, и она, исцарапавшись, съехала по шипастой зеркальной чешуе к шее дракона. Он потерял способность летать и быстро двигаться. Из его крестца валил густой дым, но он всё ещё мог ползать и по-прежнему крутил головой вслед за Никки, пытаясь слизнуть её со спины длинным языком пламени.
        Так ты, железная скотина, зеркальный ублюдок, решил, что напугал и раздавил меня навсегда?
        Собрав остаток сил, Никки оседлала блестящую чешуйчатую шею раненого зверя и высоко подняла двумя руками своё последнее оружие - тонкий длинный кинжал. В это мгновение зеркальный сверкающий дракон превратился в аспидно-чёрное чудовище, гигантскую кляксу из бездонной черноты, без структур и деталей.
        «А, тварь, заёжилась!» - сидя верхом на этом сгустке МРАКА, Никки закрыла глаза, глубоко вздохнула, как перед прыжком в воду, и с силой вонзила кинжал в холку дракона, целясь в невидимый приборный лючок.
        Раздался протяжный треск, горелое шипение, и по чёрному телу зверя прошла ослепительная волна конвульсии. С оглушительным рёвом драконья голова взвилась вверх на длинной шее, чуть не сбросив Никки, замерла и с гулом грянула оземь.
        Несколько механических судорог - и наконец зверь распластался мёртвым бездыханным холмом. Наступила звенящая тишина, в которую бились далёкие волны шума.
        Никки перевела дух, уронив голову на руки, и устало сползла с толстой шеи монстра - просто рухнула на прохладную, замечательную лужайку…
        Мир вокруг Никки качался, и она крепко вцепилась в стриженую траву, обняв землю и тесно прижавшись к её надёжной груди. Мысли девушки-рыцаря перестали мчаться гневным аллюром, а сквозь зелёные измятые стебли травы проросла странная и умиротворяющая идея:
        Этот мир был миром моих родителей… они здесь родились, жили и радовались… Я должна понять и простить его… победить себя и помочь ему…
        Перед глазами еле живой Никки, лежащей на травяном поле, высился бок дракона. Чешуйчатая шкура исчезла, и зеркально-чёрное страшное чудовище превратилось в большую и сложную, но совсем не пугающую конструкцию из металла и пластика, чипов и силовых цилиндров. Из дракона тянуло лёгким дымком и химической вонью. К усталой и избитой Никки подбежали люди. Её подняли на ноги, стали вперебой кричать ей в лицо, но она отмахнулась от всех и побрела к выходу со стадиона.
        Перед глазами возник до предела взволнованный Джерри, что-то говорящий ей и куда-то показывающий. Никки протянула ему навстречу правую руку - левая категорически отказывалась подчиняться - и пробормотала в ответ:
        - Да пошли они под хвост Тарантулу со своим Кубком! Как дети, честное слово…
        Она споткнулась и стала падать. Джерри подхватил её…
        Никки проснулась в своей кровати, недоуменно посмотрела на часы и присвистнула - был уже гринвич-вечер следующих суток. Она плохо помнила, как попала в свою комнату. Кажется, её нёс на руках Джерри, и ей было хорошо и спокойно. Наверное, он притащил её прямо сюда, и она сразу заснула.
        Впервые за много недель она дрыхла как убитая - без снов и кошмаров. Никки посмотрела в тёмное окно, где в ярком свете Земли серебрились башни замка. В её груди перекатывалось какое-то странное ощущение. Что такое с ней? Она провела рукой по избитому плечу и зашипела от боли, потом сняла с себя забытый вчера наколенник.
        Душ отлично взбодрил её, но она так и не могла взять в толк, что с ней происходит. Никки налила себе кофе, поднесла чашку к губам и тут поняла…
        А! Она очень хочет есть!.. Не ела, кажется, целую вечность… Она мечтает о вкусной еде… Так давно не чувствовала вкуса еды… Сейчас она может съесть лосося целиком!
        И ещё - она хочет увидеть Джерри, сказать ему спасибо, поболтать, прогуляться к озеру… Она сто лет не говорила с ним по-человечески… не дышала свежим лесным воздухом… не дразнила забавного и серьёзного енота, живущего под здоровенной корягой…
        И самое главное - она без животного ужаса может вспомнить ТОТ тоннель и зеркального убийцу в нём!
        Так вот оно что!
        Она вчера одним махом поразила сразу ДВУХ драконов!
        У Никки перехватило дыхание.
        Значит, вот как надо поступать, если не хочешь жить расплющенным: нужно биться со своим страхом до изнеможения, долго и насмерть… либо ты его раздавишь, либо сам умрёшь!
        Никки захотелось закричать и вдребезги расколотить что-нибудь о стенку, но она сдержалась, перевела дыхание и аккуратно поставила кофейную чашку на столик. Потом сделала глубокий вдох, приходя в себя, и посмотрела на часы - наступило время ужина. Она прилепила на больное плечо и ушибленное колено обширные куски обезболивающего пластыря и не спеша оделась.
        Девушка шла в кафе и смотрела вокруг новыми глазами.
        …Отполированный тысячами рук студентов поручень лифта лёг в ладонь дружеским рукопожатием.
        …В окне мелькнула озёрная чайка, оставив в душе светлый росчерк.
        …Полутёмный уютный холл поприветствовал Никки мелодичным перезвоном и торжественными ударами старинных напольных часов - может, само время одобрительно махнуло ей маятником?
        Она вошла в кафе в приподнятом настроении. Стайка Оленей робко поздоровалась с ней, и она приветливо им ответила.
        Все её друзья уже сидели за столом.
        - Добрый вечер! - Никки сказала это так радостно, что Джерри, Дзинтара и Хао удивлённо посмотрели на неё и ответили вразнобой.
        - Простите меня - я была плохим сотрапезником последние месяцы… - Никки пододвинула к себе поднос с едой.
        - Просто ужасным, - откликнулась Дзинтара. - Я уже подумывала о перемене стола со следующего сентября.
        С Дзинтарой часто непонятно - шутит ли она или говорит всерьёз.
        - Я была больна, - сказала Никки, - сильный посттравматический шок.
        - А как ты сейчас? - спросила Дзинтара с искренним сочувствием.
        - Выздоровела, - коротко ответила Никки и с невероятным аппетитом навалилась на лосося.
        - Слава Андромеде! - расцвёл в широкой улыбке счастливый Джерри, глядя на усталое, но просветлённое лицо Никки с яркими синими глазами.
        - Я закажу тебе порцию моцареллы - сыр совсем неплох, - обрадовалась и Дзинтара, глядя на то, как Никки управляется с едой. А Хао побежал на кухню - приготовить для Победительницы Драконов зелёный чай по древнему китайскому рецепту.
        После ужина Никки потянула Джерри в парк, чему он сначала просто не поверил. Стояла двойная ночь - двухнедельная астрономическая тьма дружески слилась с циркадным колледжским вечером; основное освещение купола уже выключили, и только дорожки в парке были освещены.
        Только отошли от замка, как Никки сильно захромала.
        - Разбила вчера колено! - подосадовала она.
        - Хочешь, понесу? - с робкой надеждой спросил Джерри.
        - Давай, - легко согласилась Никки, - я помню, ты вчера тащил меня всю дорогу до замка… Спасибо тебе за это.
        - Луну только затем стоило освоить, что здесь сколько угодно можно носить девушек на руках! - пошутил Джерри и, осмелев, подхватил её.
        - Ты сильный, у тебя широкие плечи… - сказала Никки, уютно устроившись.
        - Я же землянин, - смутился Джерри, - в отличие от вас - косможителей и лунатиков.
        - Прости меня, Джерри, что накинулась на тебя… тогда, когда ты заснул на моей кровати… - ласково произнесла Никки и захватила прядь его волос в ладонь. - Прости, это была не совсем я… даже совсем не я.
        - Я знаю… - вздрогнул от ледяного воспоминания Джерри. - Всё хорошо, не беспокойся больше об этом.
        Он, совершенно счастливый, нёс её по дорожкам тёмного парка, а Никки согрелась в гамаке его рук и задремала под удары Джерриного сердца. Потом она встрепенулась и сонно окликнула:
        - Джерри?
        - Я здесь, Никки, всё в порядке, спи…
        Она снова успокоилась и крепко заснула. Поспать - самое полезное дело после битвы с драконами.
        Никки очнулась через час. Она лежала на мягком пляжном диване-качелях. Джерри сидел рядом, и её голова покоилась на его коленях. Вокруг была серебристая лунная ночь и плеск озёрных волн. Пустынный пляж подсвечивался фонариками и светом земной полусферы.
        - Извини, Джерри, я очень устала вчера… - Никки потёрла глаза. - Всё время в сон клонит.
        - Не нужно извиняться, - сказал Джерри, - я был рад тебя убаюкать… Всегда зови, когда тебе надо поспать…
        - Мне сейчас снилось что-то не очень приятное, - поёжилась Никки.
        - Всем людям снятся неприятные сны… - успокаивающе кивнул Джерри. - Сейчас ты спишь просто замечательно - по сравнению с прошлыми кошмарами…
        В тёмном озере что-то всплеснуло и шумно фыркнуло. Никки настороженно посмотрела во тьму, потом повернулась к Джерри и жалобно, по-детски, спросила:
        - Ты думаешь, всё пройдёт?.. Всё будет хорошо?..
        - Уверен в этом, - действительно уверенно сказал Джерри. - Ты очень сильный человек - и справишься.
        Никки прерывисто вздохнула и забралась с ногами на диван-качели.
        Джерри хмыкнул:
        - Жаль, что такое сильнодействующее лекарство против депрессии: побить двух драконов за день и чуть самой не погибнуть при этом - нельзя прописать обычным больным. Я сам вчера чуть не умер от страха за тебя. Робби считает, что кто-то задал предельную агрессивность и автономность дракона - такой режим предусмотрен программой и включить его несложно. Но непонятно - была ли это злая шутка или жестокий расчёт… Ударом кинжала ты замкнула кибермозг на силовой кабель, и процессор дракона полностью сгорел - восстановить командный блок вряд ли будет возможно… Робби полагает, что покушение более вероятно, чем шутка. Кто-то понадеялся на удачу, но она была на твоей стороне…
        Ночное озеро чуть слышно плюхало волной.
        - Джерри, расскажи о Земле… - неожиданно попросила Никки. - Ты так хорошо вспоминаешь… Ты бывал где-нибудь ещё, кроме родной Вирджинии?
        - Конечно, мы с родителями шлялись по многим местам. Правда, я был мал и плохо помню эти поездки… так, отдельные картинки.
        - Всё равно - расскажи. Мне это нужно.
        - Ну… мы путешествовали несколько раз в году - иногда по неделе, но чаще - пару дней. Мы втроём прыгали в машину в пятницу вечером, мчались в аэропорт Далласа и проводили уик-энд в месте, где ни разу раньше не были. Конечно, выбирали, куда поехать, долго и с удовольствием, даже шумно спорили…
        - А ты был в Тампе? - спросила Никки со странным выражением лица.
        - Да, но совсем ребёнком… ничего особенного не припоминаю, разве что песок во Флориде хороший… А! У меня самая красивая ракушка - из Тампы! Родителям там нравилось, они часто вспоминали знаменитый местный ресторан в итальянском стиле, в котором сами официанты под рояль распевали классические арии и народные итальянские песни. Люди туда ходили не столько есть, сколько слушать… Мама говорила, что там звучали просто оперные голоса…
        Главное моё личное впечатление от Флориды - это крокодил. Вышли на берег маленького прудика у автостоянки, я ору и показываю рукой папе: «Смотри - крокодил!» А тот в метрах десяти, одна морда с глазами торчит из воды и - раз! - погрузился в глубину. Через несколько секунд эта пятифутовая гадина всплывает возле самой моей протянутой руки - бесшумно и зловеще, как атомная подлодка… Вполне мог тяпнуть - решил бы, что еду протягивают… Папа говорил, что у крокодила реакция во много раз быстрее, чем у человека…
        Джерри помолчал, глядя в мерцающую темноту озера.
        - В Шотландию родители меня привезли на знаменитый поттеровский фестиваль. В Эдинбурге на крутой горе стоит старинный замок… Был крепостью, стал памятником и частью шоу-бизнеса… А потом папа захотел поклониться каким-то античным «Биттлз» и потащил нас в Ливерпуль. Этот мрачный город я запомнил из-за ужасного геносумасшедшего. Его везли в инвалидной коляске на прогулку по старым докам, а он бессмысленно смотрел в серое низкое небо и периодически вопил так громко и безумно, что мороз по коже… Мама схватила меня за руку, и мы оттуда убежали со всех ног…
        Юноша почему-то улыбался - мягкой блуждающей улыбкой.
        - Набережную Тибра в Риме помню - почему-то заброшенную и заросшую бурьяном. Жара… улицы, машины, туристы кипят уровнем выше, а на набережной тихо, сядешь на ступеньку, опустишь усталые босые ноги в прохладную воду, а там маленькие рыбки снуют… И бурный Тибр бежит сквозь древний мост, как и тысячелетия назад… Вокруг кипят страсти, льётся кровь, империи возникают и рушатся, а он бежит - плавный и стремительный, как сама история… Какая-то в нём чувствовалась вневременная мощь… Ещё запомнил тиару римского папы в окне ватиканского собора, старик что-то говорил, куда-то звал… кругом толпа слушает, колу попивает и шляпами обмахивается…
        В Венеции удивительное море - вровень с мостовой… и легко захлёстывает её любой волной… вода плещется прямо по мраморному полу собора Святого Марка, и люди ходят по временным мосткам, и вокруг странная смесь вечности и бренности… Помню длинное горное озеро Лаго-ди-Комо в Северной Италии… грандиозный фейерверк в честь юбилея какого-то местного яхт-клуба, уютные виллы на берегу, весёлых людей с бокалами, музыку, мамин смех…
        - И они всё время брали тебя с собой? - с завистью спросила Никки.
        - Всё время! - гордо ответил Джерри. - Только глубоким вечером, когда я засыпал, они ходили куда-нибудь одни - в ресторан, на концерт…
        В Лондоне - огромная стая голубей на Трафальгар-сквер: стоишь с зерном в руках, а они вокруг тебя - как живая вьюга… Сверху на это смотрит большущий бронзовый лев, и папа мне помог на него забраться… И потрясающая задумчивая химера на стене Вестминстерского аббатства - дракон, свернувшийся кольцом и подперевший голову когтистой лапой… дракон-мыслитель… какую тысячелетнюю мысль он обдумывает?
        В Киото цапля стоит на длинной ноге в мелкой речке. А речное дно вымощено булыжником - как старинная мостовая… Император Японии с супругой в национальном кимоно пришёл на папин математический симпозиум - поприветствовать учёных мира… интеллигентный человек-символ…
        В Наре, древнем священном японском городе, олени ходят по улицам, делают лужи на тротуарах… а в буддистском храме есть толстая деревянная колонна счастья, а в ней - узкая квадратная дыра. Пролезешь - и будет тебе счастье. Я пролез, конечно. Как вспомню - так клаустрофобия наваливается… С тех пор безмерно счастлив… у-у-у… даже не знаю, куда его девать, счастье-то…
        Никки молча положила руку на плечо юноше.
        - Калифорния… Голливуд?.. - нет, ничего не запомнил… разве что отпечатался мёртвый тюлень на пустынном каменистом пляже…
        На Гавайи прилетели, на Большой Остров - думал, тихоокеанские джунгли увижу, а вокруг аэропорта расстилается бесконечное поле вулканической пемзы… редкие пляжи состоят из трёхцветного песка - белый коралловый, чёрный вулканический и зелёный оливиновый… Прибой намывает розовые дюны из обломков коралловых рифов, и на них растут дикие кокосовые пальмы с солёным «ореховым» молоком… а на дне мелкой прозрачной лагуны я нашёл сиреневые кораллы-цветы.
        В Гонолулу все дикие голуби - белоснежные… наверное, чёрные птицы гибнут летом от теплового удара… Купались с папой на пляже Вайкики, заплыли далеко, а тут - отлив, и нас понесло в море, да быстро… кругом люди плавают на каноэ и скутерах, можно закричать: спасите! - да как-то не хочется… Папа говорит: цепляйся за пояс! - и ка-ак поплыл - почти час выгребали против течения… папа устал ужасно…
        Договорились - маме про купание не рассказывать. Секрет! Она по магазинам бродила, и мы пошли ждать её в торговый центр. Снаружи жара - за сто фаренгейтов, а внутри - ледяной каток, дети на коньках носятся. Сидим с папой в кафе, капучино пьём, отдыхаем, а по зданию воробьи летают. Пол гладкий, воробьишка приземляется и скользит по мраморным плитам, как по катку, - умора! Потом смотрели выступление испанского танцора фламенко. Худой человек в простых брюках и рубашке… быстр и лёгок, как бог, но я увидел - при каждом резком движении с его лица разлетается веер капелек пота… Оказывается, легко танцевать - это тяжёлый труд…
        В Париже помню зверей в клетках зоомагазина возле моста у Самаритянки…
        - Где-где? - воскликнула изумлённая Никки.
        - …возле моста у Самаритянки… А что?
        - Ты «Трёх мушкетёров» читал?
        - Нет.
        - Эх… ну давай дальше… а как выглядит Лувр? Это дворец? В ограде?
        - Скорее, огромное здание размером в несколько кварталов.
        - И там есть потайные калитки?
        - Ну… во дворце много самых разных дверей на соседние улицы.
        - Шикарно…
        - А в самом Лувре врезалась в память - да так, что мороз по коже, - «Джоконда» под бронированным стеклом… туристы кругом толпятся, орут, фотографируют, а она - бессмертная Мона Лиза - с улыбкой жалости смотрит на наш потный, суматошный недолговечный мир…
        И наоборот, портрет молодого человека в галерее французской живописи… как живой - молод, взволнован, нервный румянец на щеках и смотрит в будущее с надеждой - только начинает жить! Но на самом деле он уже умер сотни лет назад в полной безвестности! И осталась от него лишь эта картина. Но он ничего ещё не знает - с него пишут портрет, а он, волнуясь, смотрит в будущее, верит в него и совсем не думает о смерти.
        Я как осознал это, то чуть не рухнул от ужаса. Этот портрет - настоящая машина времени. История как мельница - беспощадно размалывает прошлое в смазку для будущего. Мы смотрим с мечтой вперёд, но пройдут сотни лет, и останется ли от нас хоть эхо наших несбывшихся надежд?
        - Ты всё-таки бывал в королевском дворце! - воскликнула Никки.
        - Королей там уже нет, а дворец без короля - это просто музей… В Москву мы приехали посмотреть на знаменитую русскую ёлку и Большой балет. Никогда не думал, что можно так воздушно танцевать. А когда девчонки кордебалета замирают неподвижно в линии, то делают вид, что они серьёзные и невозмутимые, а на самом деле - глаза живые, сверкают, и хитрые улыбки неудержимо пробиваются сквозь чопорность, как свет сквозь шторы. Чёрный город, белый снег. Шаги там скрипят, а смех звенит. Деревья стоят из хрусталя, а воздух лёгок и перемешан с мелкими блестящими снежинками… Странное место, где всё время звучат колокола, как будто хоронят время.
        В Южной Италии запомнил Помпеи, древний город, откопанный из-под вулканического пепла. Представляешь, Никки, в его каменной мостовой повозки оставили глубокие колеи… След движения колёс истории… В последнюю свою поездку… родители и я прожили неделю в маленьком тихом итальянском отеле, на скалистом обрыве над южным морем. По утрам мы завтракали на прохладной открытой террасе, выложенной каменной плиткой. Мама говорила, что нигде не купалась в таком прозрачном ласковом море, не пробовала столь вкусной еды и лёгкого вина. Они были там очень счастливы… и я тоже…
        Джерри замолчал.
        - Ты полагаешь, что человечество не так уж и безнадёжно? - серьёзно спросила Никки.
        Наступила звенящая тишина. Даже озеро перестало хлюпать волной.
        - Думаю, да, - без улыбки ответил Джерри. - Мои и твои родители были родом оттуда.
        Ветерок прошелестел в тёмных зарослях облегчённым вздохом.
        Никки взяла руку Джерри в свои жёсткие ладошки, на которых после вчерашних боёв прибавилось царапин.
        - Спасибо тебе большое, Джерри… Это важно, ты мне здорово помог. А сейчас мне надо побыть одной.
        - Ты в порядке?
        - Да, мне так хорошо давно не было - я как будто много месяцев сидела в тёмном вонючем подвале… и вдруг вышла на свет, и всё вокруг такое яркое, тёплое!
        - Я понимаю… - уверенно сказал Джерри.
        - Но мне надо о многом подумать.
        Джерри медленно встал с дивана. Ему вдруг очень захотелось наклониться и поцеловать Никки, но он сдержался и сказал себе твёрдо: не смей приставать к раненой девчонке со своими чувствами. Ты помнишь, что она тебе сказала? Ты будешь ей другом и только другом… «Пока она сама не передумает!» - пискнул с надеждой тоненький голосок из приоткрывшегося деревянного сундука. Джерри резко захлопнул крышку:
        - Выздоравливай как следует, Никки. Это сейчас важнее всего…
        Джерри уходил по пустынному ночному пляжу, стараясь не оглядываться, а Никки смотрела на него с тёплым чувством… он очень хороший друг, и как здорово, что они помирились…
        Джерри скрылся за поворотом тропинки, и Никки перевела глаза на тёмные волны, набегающие на песок.
        Наконец-то я могу думать обо всём без тумана паники в голове и животе… И вот что я вам скажу - с глупыми железными чучелами я больше драться не буду, у меня есть свой супердракон, гораздо свирепее и огромнее, которого мечом не возьмёшь, против него надо ещё найти оружие…
        Опасно? Что страшнее - самой нападать или ждать, когда за тобой придёт очередной убийца? Боюсь ли я за свою жизнь? Спасибо дохлому крылатому ящеру - главное, чего я сейчас боюсь, - что мне будет стыдно за себя, и моим родителям будет неловко за меня… а все остальные страхи - мелочь…
        В озере кто-то снова гулко вздохнул, и в ответ из прибрежных кустов нервно и монотонно закричала перепёлка.
        Я не могу отдать МОЙ мир на растерзание злобному монстру, который вынашивает какие-то вонючие планы и ядовито кусает всех вокруг… Убийца моих родителей мёртв, но кто-то же его послал? Я должна узнать, кто ОНИ! Чего ОНИ хотят? Как можно сорвать их планы? Подойдём к этому как к системной задаче и посмотрим, что можно сделать…
        Никки гибким движением спрыгнула на песок.
        Ты нарвался, невидимая скотина! Я принимаю твой вызов. Я научилась биться с драконами. Трепещи, я иду.
        Девушка глубоко вздохнула и зашагала прямо в озеро. Вода заполнила кроссовки и намочила комбинезон. В чёрной глубине вспыхнул изучающий зелёный глаз, и что-то коснулось Никкиного колена. Плещущая вода плотно сжала одежду и быстро достигла талии, но Никки зашла ещё глубже и медленно поплыла к еле видному острову, разводя тёплую чёрную воду руками.
        Лицо девушки было сосредоточенным.
        Она выжимала из себя остатки страхов и топила их в чернильной глубине.
        Я просто слышу смех: «Девочка, спасающая человечество!»
        Вот что я вам скажу, трезвоголовые, прочнозадые и унылодушные…
        Человек с мозгами - главная сила этого мира! Человек должен иметь смелость замахиваться на невозможное, думать о немыслимом и надеяться в одиночку спасти всю планету.
        Вы променяли свои гениальные мозги хомо сапиенса на подленькие удовольствия и дешёвое взаимовосхищение. Ваши мечты звенят кучкой медяков. Самое пылкое ваше чувство - жгучая ненависть к тем, кто не продал свою жизнь за бесценок.
        Бедняги! Я подумаю, что можно сделать для вас.
        Потому что я больше чем равнодушный бог, я - всемогущий Человек.
        Глава 8. Бал выпускников
        Отношения между Джерри и Никки вернулись в русло старой дружбы. Джерри изо всех сил старался никак не проявлять свои более глубокие чувства и радовался за Никки - она всё больше походила на прежнюю весёлую девчонку, только заметно более взрослую, чем до Рождества. А это было самым главным, и он запрещал себе даже мечтать о чём-то другом.
        «Дай отдохнуть раненому человеку!» - часто вспоминал он слова Никки в госпитале. Он должен быть рядом как друг… Просто как друг? Да, чёрт побери, как друг!
        Никки, навёрстывая апатию последних месяцев, занималась одновременно столькими делами, что Робби впервые стал жаловаться, что его процессора не хватает для обслуживания всех Никкиных интересов. Он считал для неё астрономические модели, готовил исторические ретроспективы и социологические анализы. Каждый вечер Никки смотрела кинохронику-реконструкцию.
        Кроманьонцы против неандертальцев.
        Культурный феномен Римской империи.
        Крестовый поход детей.
        Чума в Европе и бактериологическое оружие Средневековья.
        Бомбардировки Дрездена, Хиросимы и Нагасаки.
        Рабство и эксплуатация детей.
        Бесланское сожжение.
        Миланский кризис.
        Эти фильмы заставили Никки посмотреть на человечество другими глазами, испытав к нему и жалость, и ненависть. Перед её ошеломлённым взором проходила история земной цивилизации - кровавая и несправедливая.
        Она не верила глазам, глядя на караваны рабов, проданных собственными вождями в обмен на мелкие безделушки.
        Когда Никки узнала, что до двадцатого века девушки не могли учиться и голосовать, она была просто разъярена.
        После сцены казни молодой женщины, почти девочки, подозреваемой в измене мужу и забитой камнями толпой религиозных фанатиков, Никки сутки не могла ничего съесть.
        А ещё Никки стали сниться глаза детей, живущих в приютах. Ощутимое, как острый нож, чувство ожидания плескалось в детских взглядах, которыми провожались все незнакомые взрослые: «Вы пришли за мной? Меня нашли?»
        Бесчисленные тысячи брошенных, искалеченных и просто некрасивых детей заполняли детские дома. Не плачущая никогда Никки не заревела, глядя на экран, только по одной причине: она была одной из них. А сиротам плакать нельзя, иначе им не выжить. Но в их глазах всегда стоит убийственный для любой совести вопрос: «Кто это с нами сделал? За что?»
        Робби препарировал для Никки подоплёку событий, обнажал экономические, политические и технологические пружины исторических процессов.
        Как убедилась Никки, мир всегда был полярен: большая бесправная часть человечества постоянно голодала, а меньшая мучилась от ожирения. И меньшинство, держа бразды правления в цепких руках, всегда тщательно следило, чтобы недовольное и невнятное большинство не могло ничего изменить в существующем порядке вещей.
        Ещё никогда чувство справедливости в Никки не было так оскорблено.
        Но что может сделать один человек в мире, населённом миллиардами людей? Сизифов камень истории толкается усилиями масс, не одиночек.
        Никки взяла и спросила об этом Робби - своего главного советчика.
        Он непривычно долго думал, а потом выдал речь:
        - Про Сизифа - хорошая аналогия. Теперь представь себе холмистую равнину, по которой надо прокатить круглый тяжёлый камень. Затолкать камень из долины на верх горы можно только титаническими усилиями многих, а вот когда шар неустойчиво стоит на самой вершине холма, то выбрать, куда он дальше покатится, может и один человек…
        Никки фыркнула:
        - Робби, не надо со мной разговаривать как с идиоткой!
        Потом нехотя призналась:
        - Ну конечно, я и сама могла бы сообразить, что человеческий социум, при всей сверхсложности, ничем принципиально не отличается от любой другой динамической системы… Значит, наша цивилизация и её развитие тоже будут описываться уравнением будущего и набором его решений: стабильных и нестабильных состояний и траекторий. А когда эволюционный путь находится в точке раздвоения - бифуркации, то даже маленький пинок может привести к большим последствиям. Элементарная теория катастроф! А конкретные примеры значительного воздействия личности на историю ты можешь привести?
        Робби вспомнил Александра Македонского, Жанну д’Арк, Наполеона - великих полководцев и выигранные ими сражения, повлиявшие на дальнейшую земную историю.
        Никки с досадой покачала головой:
        - Это не совсем то, полководец действует не один, а лишь возглавляет могучую социосилу. В любом случае - я не командую войсками!
        Тогда Робби сказал:
        - История движется технологическими и научными прорывами. Про е-равно-эм-це-квадрат Эйнштейна, лазеры и высокотемпературную сверхпроводимость ты знаешь сама. Другой пример: первый мощный антибиотик - пенициллин - был случайно открыт Александром Флемингом в 1929 году. Массовое производство этого лекарства было налажено лишь к 1942 году и перевернуло всю медицину. Если бы лекарство стало применяться раньше, то спаслись бы миллионы людей и история заметно бы изменилась.
        Ещё пример: во второй половине двадцатого века учёные-генетики, среди которых был знаменитый Борлауг, совершили «зелёную революцию». Они подняли в несколько раз урожайность пшеницы и спасли от голодной смерти сотни миллионов людей в Индии и других развивающихся странах. Научные открытия обладают большей силой, чем армии.
        - Ты у меня становишься всё мудрее и мудрее… - задумчиво сказала Никки. - И говорить стал афоризмами…
        В мае наступило время первокурсникам выбирать себе специализацию. Оживлённые обсуждения царили за столами, в холлах орденов и в аудиториях. Для многих студентов, если не для большинства, этот выбор определит всю дальнейшую жизнь.
        Споры разгорались нешуточные - с вовлечением родителей, родственников, преподавателей и друзей. Что предпочесть для будущего изучения?
        Астрономия и космос увлекают многих. Физика, химия и математика тоже имеют массу сторонников.
        Биологическо-генетическое направление, конечно, самое модное и престижное и - что немаловажно! - сулит отличные шансы на хорошую работу; многие студенты учитывали и этот практический аспект.
        Поклонники кибернетики нисколько не сомневались, что именно роботы и искусственный интеллект - самая захватывающая и перспективная область, и ехидно называли биологов червякологами.
        Драконы свысока смотрели на кипение страстей узких специалистов. Уж они-то точно знали, что мир принадлежит политикам и менеджерам. Только олухи считают гуманитарный факультет прибежищем поэтов. Литература? Отличная штука для рекламного бизнеса! Вы - мастер слова? Превосходно - создайте-ка нам яркий слоган для избирательной кампании или продажи мыла.
        Умные люди понимают, что на гуманитарном факультете учат управлять массами, которые сами не знают, чего хотят. Зато за них это знают политики. Поэтому большинство Драконов записались на гуманитарный факультет - но, конечно, не в поэты, - и их примеру последовали многие студенты из других орденов.
        За столом нашей четвёрки друзей обсуждение выбора специализации тоже протекало активно. Хао, как все и ожидали, пошёл в математики, а Джерри без колебаний устремился на кибернетическую специализацию. А вот Никки вдруг объявила неожиданное решение - она идёт на гуманитарный факультет!
        - Ты же лучше всего знаешь физику и астрономию. Почему ты идёшь на гуманитарный? - спросил у Никки удивлённый Хао.
        - Именно поэтому и не иду на физико-математический, - ответила Никки, - нет там для меня сверхинтриги, а вот человеческое общество… мне остроинтересно, скажем так. А кроме того, вспомни, что говорит профессор Ван-Теллер - между специализациями на самом деле нет барьеров. Я в последнее время активно изучаю социологическое моделирование - в нём море математики и масса интеллектуального программирования. Да и физики с генетикой немало, так как будущее прямо зависит от новых технологий.
        Ещё один сюрприз преподнесла Дзинтара, собравшаяся на биолого-генетический факультет.
        - А ты, Дзинтара-Дракон, почему не идёшь на гуманитарный факультет заниматься любимой поэзией и музыкой или учиться рулить крупной компанией своей династии? - поинтересовался Джерри.
        - Получать зарплату за стихи и ноты? - усмехнулась Дзинтара. - Миску и сосиску за трогательную рифму? Не люблю небескорыстную любовь. Кроме того, всё время писать стихи, как бы тебе это ни нравилось… Это похоже на поедание только любимого десерта - через некоторое время он осточертеет и захочется солёного огурца…
        А уж карьера менеджера меня точно не прельщает - я дома насмотрелась на этих управленцев и политиков. Я выбираю биологию или медицину - ещё не решила точно - как профессию, а поэзию, литературу, музыку и живопись - как бескорыстное удовольствие, хобби, разрядку, всплеск вдохновения. Да и какой может быть поэт или писатель без знания жизни? О чём он будет писать? Через что смотреть на этот мир?
        - Не боишься, что знание убьёт поэзию? Разберёшь бабочку по деталькам и будешь глядеть на её полёт совершенно другими глазами, - сказал Джерри.
        - Глупости! - фыркнула Дзинтара. - Если знание деталей может убить для тебя красоту, то что-то не так с твоими глазами. Маленький ребёнок - классический символ ангельской чистоты и красоты. Теперь мы - р-раз! - и узнаём, что этот хорошенький золотоволосый ангел рождался лысый и сморщенный, в крови и муках, захлёбываясь в слизи и крике. Будем ли мы после этого смотреть на него другими глазами? Может, и будем, но это наши проблемы: ребёнок по-прежнему красив и по-прежнему ангел. Пока не вырастет, конечно…
        - Ангел… весьма буколическое видение ребёнка, более верно, что каждый маленький ребёнок - маленькое и жестокое, вернее, почти внеморальное животное, которое надо ещё вырастить во что-то человеческое… или запрограммировать, что проще, но страшнее… - произнесла задумчиво Никки.
        - Это не играет роли в контексте Джерриного вопроса, - заявила Дзинтара.
        - Возможно… - с сомнением пробормотала Никки.
        В качестве единственного теста за год студентам задали написать сочинение-реферат «Почему я выбрал(а) этот факультет?».
        Никки, суммируя раздумья последнего времени, сочинила эмоциональное эссе о своей мотивации выбора будущей специализации и профессии. Сначала она набросала схематичную, но яркую картину прошлой истории человечества.
        Власть и интеллект
        Человечество делится на ЧЕЛОВЕКА МАССОВОГО, ЧЕЛОВЕКА ВЛАСТНОГО и ЧЕЛОВЕКА УЧЁНОГО (мутанта по гену любопытства). Первые типы чешутся и дерутся ещё со времён полуобезьян, но вывели их из пещер УЧЁНЫЕ.
        Интеллект и технология защищают социум: люди чаще обедают зверями, чем наоборот; примитивная сила неандертальцев уступила передовому оружию кроманьонцев.
        Но УЧЁНЫЙ ЧЕЛОВЕК был лишь мудрецом-на-побегушках при королях. Партии ВЛАСТНЫХ ЛЮДЕЙ использовали МАССОВОГО ЧЕЛОВЕКА как пушечное мясо, а УЧЁНЫХ ЛЮДЕЙ - как интеллектуальный кастет.
        «Ненаучно! - озабоченно решила Никки. - К тому же профессор истории Шаганэ учила, что вопросы собственности важнее всего».
        Веками собственность управлялась самим владельцем, клещом вцепившимся в свои земли и своих вилланов и высасывавшим из них все соки…
        Девушка спохватилась и удалила последние две строки.
        …владельцем, заботившимся о текущей прибыли и долговременной перспективе - чтобы оставить детям процветающее дело. МОНАРХИИ - образец наследных предприятий.
        В двадцатом веке индивидуальных владельцев вытеснили огромные корпорации, управляемые наёмными менеджерами.
        Корпус профессиональных управленцев отделил собственность от собственников: миллионы владельцев акций не управляли компаниями, а управленцы не владели управляемой собственностью.
        Менеджеры заботились о своей ЗАРПЛАТЕ И КАРЬЕРЕ, а не о долговременном процветании дела.
        РУКОВОДИТЕЛИ космической программы, получив от УЧЁНЫХ однопроцентную оценку риска полётов первых шаттлов, в официальных отчётах В ТЫСЯЧУ РАЗ УМЕНЬШИЛИ РАСЧЁТНУЮ ВЕРОЯТНОСТЬ АВАРИИ - ради временного благополучия личной карьеры. Эта ложь привела к крупнейшим в истории КАТАСТРОФАМ космических челноков.
        «Менеджеры и политики росчерком пера убили больше людей, чем вооружённые преступники…» - отметила мысленно Никки.
        Среднебездарный корпус менеджеров образовал высокооплачиваемый и безответственный, а также - при появлении внешней конкуренции - ВНУТРЕННЕ СОЛИДАРНЫЙ КЛАСС.
        Политики - это менеджеры другого окраса, но того же скелета. Политики любых платформ думают в первую очередь о себе и своей власти, различаясь лишь агрессивностью эгоизма. Пиарные технологии сделали ПОЛИТИКОВ ДЕЛЕГАТАМИ МЕНЕДЖЕРОВ.
        Корпус эгоистичных управленцев разросся и превратился в камень на шее человечества.
        «Это было время, когда люди решили, что история остановилась… - Никки налила чашку кофе, размешала в нём старомодный сахар. - Но карманы истории всегда полны сюрпризов».
        В двадцать первом веке удар по властвующей когорте политиков и менеджеров нанесли крупные собственники: новые КОРОЛЕВСКИЕ ДИНАСТИИ, соединившие финансовую мощь с ответственностью НАСЛЕДНОГО предприятия.
        Но всё равно - МАССОВЫЙ ЧЕЛОВЕК до сих пор находится под властью эгоистичного меньшинства.
        ПИРАМИДА ВСЕГДА ИМЕЕТ ОСТРЫЙ ВЕРХ - формируется ли она демократическими выборами или монархической передачей полномочий.
        Существует ли управленческая система, более оптимальная, чем демократии и династии?
        Есть ли более эффективный, Не-Пирамидальный, вариант управления социоструктурами?
        Жизнеспособен ли кластер РАВНОПРАВНЫХ ЭЛЕМЕНТОВ: людей, компаний или государств?
        Как создать общество, свободное от капризов ВЛАСТНОГО ЧЕЛОВЕКА?
        Кто сможет управлять социумом, не впадая в необоснованную эйфорию от собственной значимости?
        Где взять менеджеров, которые ставили бы интересы управляемой структуры выше собственных?
        Безнадёжность этих вопросов и заставляет меня выбрать гуманитарный факультет со специализацией социоэкономического моделирования.
        Никки вздохнула: «Я знаю, что это важно, но не знаю, понравится ли мне это. Изучать звёзды приятнее, чем людей».
        Управление социумом собачьей упряжки требовало высокой квалификации от эскимоса, МЕНЕДЖЕРА СОБАК: назначение вожака, делёжка сушёной рыбы, организация полудиких животных в иерархическую команду для тяги саней, а не взаимной грызни.
        Современный же человек сидит за рулём машины и выбирает путь, а компьютер управляет тысячами деталей. Пора и в политике расстаться с ЭПОХОЙ СОБАЧЬИХ УПРЯЖЕК.
        УЧЁНЫЕ ЛЮДИ должны дать миру новый уровень социопарадигмы, положив конец жадности одних и мелкости жизни других.
        Ещё правит миром ЧЕЛОВЕК ВЛАСТНЫЙ, подпираемый в обширный зад государственными и корпоративными пирамидами, но близится схватка между ЧЕЛОВЕКОМ УЧЁНЫМ И ЧЕЛОВЕКОМ ВЛАСТНЫМ.
        Кто победит в великой битве «Интеллект против Силы»?
        Спросите об этом ТЕХ неандертальцев.
        Никки вздохнула и нажала клавишу отправки файла, терзаемая дурными предчувствиями.
        Как ни странно, она получила за сочинение отличный балл. Но наилучшей оценкой девушка сочла большое количество визитёров, которые прочитали её реферат в Сети Колледжа и оставили немало одобрительных восклицаний и замечаний. Реакция людей оказалась очень важной для Никки.
        Впрочем, многие отклики были анонимны, откровенно враждебны и даже оскорбительны. Дети политиков и менеджеров не восприняли позитивно Никкины идеи по уничтожению «папиной работы».
        Учебный год закончился! Дружный вздох облегчения пронёсся по Колледжу. Апогеем предканикулярной эйфории традиционно становился ежегодный Бал Выпускников, устраиваемый тридцатого июня в честь пятикурсников Школы Эйнштейна, но и младшие студенты искренне радовались возможности отдохнуть от наук и отпраздновать начало летних каникул.
        Никки пришла на Бал Выпускников в узком и длинном тёмно-синем платье с голубыми искрами. Лунный опал на её шее вспыхивал и пускал лазерные лучики в хрустальную причёску, где они запутывались и рассыпались искрами.
        Платье очень шло к отросшим прозрачно-серебристым волосам Никки, и многие оборачивались, когда она проходила мимо: юноши смотрели на неё с полураскрытыми ртами, а девушки - с озабоченными лицами.
        Маугли же была рассеянна и от многочисленных приглашений потанцевать неизменно отказывалась. Она совсем не была мрачной - как весной, но всё ещё не могла заставить себя прыгать в бодром танце вместе с другими ребятами.
        Никки устроилась в кресле возле углового столика и прохладно смотрела на веселящихся студентов, о чём-то думая.
        Джерри пришёл попозже - стройный, в чёрной рубашке со стоячим воротником и в ослепительно белых брюках, он был очень элегантен. Никки лишь скользнула взглядом по наряду Джерри, но зато другие оказались гораздо более внимательны к её старому другу.
        Не успел Джерри подойти к Никки и поздороваться, как сразу несколько девушек взяли курс на их столик. Раньше всех успела - почти подбежала! - эффектная девушка-Дракон с пышными рыжими волосами и в коротком изумрудном платье. Остальные претендентки исказились лицами и сошли с дистанции.
        - Джерри! Джерри! Пошли танцевать! - Зелёные глаза Драконицы ярко горели. «Линзы, очевидно», - подумала неприязненно Никки.
        Красотка схватила Джерри за руку и потащила его за собой. Джерри не мог отказать такому напору и, извиняясь, обернулся к Никки. Та кивнула - а что ещё ей оставалось делать?
        Зал наполнился быстрыми ритмическими звуками не то румбы, не то танго - Никки не разбиралась в танцевальной музыке.
        Танец считался сложным, и большинство ребят расступились к краям зала, перейдя в категорию зрителей. Лишь считаные пары остались на площадке. Но вот и они малодушно отсеялись, и - Никки не поверила своим глазам! - в центре зала остался кружиться только изумрудно-чёрно-белый вихрь: Джерри и Драконица!
        Они стремительно двигались под музыку - слаженно, как профессиональные танцоры. Все другие студенты с удовольствием наблюдали за красивой парой. Джерри и рыжая девушка оказались идеально согласованными в движениях!
        Партнёры чётко выполняли все сложные танцевальные па, и зрители встречали их успехи бурными овациями. Танец был по-южному страстен: девушка повисала тонкой талией на руке Джерри, наклоняясь головой до пола… обвивала стройными ногами его ноги… обнимала Джерри за шею, прижимаясь к нему разгорячённым лицом.
        Никки таращила на них круглые глаза. «Где он научился так танцевать? - ошеломлённо спрашивала она себя. - Хотя… Много ли ты про него знаешь? Ты давно занята лишь собой…»
        Ко всему прочему, зелёное платье рыжеволосой оказалось чистым блефом: оно больше походило на купальник с набором сложно составленных полосок, и при быстрых движениях красивая Драконица оставалась почти обнажённой в вихре развевающихся ленточек.
        В груди у Никки возникло странное жжение, и девушка стала испытывать сильное беспокойство. Что-то было не так, но она не могла понять что.
        - Робби, ты следишь за моей температурой и прочим? Я, наверное, съела какую-нибудь гадость… Ты можешь определить, что со мной?
        - Конечно, могу, - невозмутимо сказал Робби. - Для того чтобы алгоритмизировать базисные инстинкты биосуществ, мне хватит арифметического калькулятора… Ты просто ревнуешь!
        - Что ты имеешь в виду? - прикинулась непонимающей Никки.
        - Ну вот наконец и соврала, - с удовлетворением отметил Робби. - А сама уже всё поняла. Гадость, которую ты не можешь переварить, зовут Элиза. С нашим другом Джерри танцует красотка, и это вызывает у тебя острое психическое раздражение. Хороший признак! Сильные эмоции возвращаются к тебе…
        - А откуда ты - бездушная железяка - знаешь, что она красотка?! - рявкнула Никки, рассерженная на такой безжалостный хирургический анализ своей личности.
        - Когда эта девица - Элиза дю Снайдер - примчалась и утащила с собой нашего Джерри, я снял лидарным сканером трёхмерную динамическую модель её поверхностей. Увы нам! Фигура Элизы - в верхних двух процентах своей возрастной группы, согласно критерию Крамера-Рича, физиономическая красота - в верхней трети процента, по тестам Лю-Бара. Общий показатель красоты - сто пятьдесят два, рекорд Колледжа. Это не мои, а ваши, человеческие, критерии. Интеллект - сто сорок. Не принцесса, но богата. Очень хорошая девушка.
        - Смотри сам не влюбись, транзисторы перегорят… - процедила сквозь зубы Никки. Информация Робби только усилила сердечное недомогание Никки - она перестала врать себе насчёт этого.
        На площадке отгремели последние па огненного танца. Джерри остановился, подняв голову и раскинув руки, а девушка картинно замерла в гибком шпагате, обняв ногу юноши выше колена.
        Никки зашипела, как утюг, упавший в воду. Публика же взорвалась аплодисментами, а довольные и улыбающиеся Джерри с Элизой взялись за руки и принялись дружно раскланиваться.
        Это было возмутительно! Но то, что последовало дальше, оказалось совсем невыносимым: Элиза не отпустила Джерри и сейчас. Она крепко держала его за руку, пока не начался другой - медленный - танец, и тут рыжеволосая совершенно нахально повесилась юноше на шею и стала постепенно уводить его в дальний угол площадки. Но Никки и на таком расстоянии отчётливо видела, как ласково она прижимается к Джерри и даже, кажется, целует его где-то за ухом!
        Так, что там с боевым режимом сонара?! Отключает минут на десять?
        Никки подпрыгнула как на пружинах, потом снова села. Что она может сделать? Устроить скандал прямо на танцевальной площадке? Это будет так глупо, что хуже некуда. Джерри ведь не является - как говорят в Колледже - кавалером Никки. Он просто её старый друг и сотрапезник. Джерри волен танцевать и даже целоваться с кем хочет!
        Никки застонала от внутренней боли.
        - И ведь ему это нравится! - прошептала или подумала она так явственно, что нахальный Робби расслышал и сразу встрял с комментариями:
        - Как молодому человеку может не нравиться, когда его обнимает такая красивая девушка? Если это вызывает у юноши отрицательные эмоции, то его нейрохимические контуры в клиническом состоянии и ему надо срочно в госпиталь!
        От этих замечаний Никки стало совсем плохо. Вокруг кипел весельем бал, а она чувствовала себя отвратительно.
        Как назло, ещё одна неприятность подвалила в виде группки злобных мальчишек-Драконов, по-видимому, обиженных детей менеджеров-неандертальцев. Воспользовавшись отсутствием Джерри, они издевательски загалдели:
        - Прощай, мисс Маугли, прощай! Последний твой бал, на следующий год мы тебя уже не увидим! О, как нам будет трудно пережить такое счастье!
        - Садись с шляпой у выхода: может, кто-нибудь накидает тебе монеток на дорогу!
        - Золушки превращаются в принцесс только в сказках - в жизни они обречены излагать свои передовые взгляды кухонному венику!
        Раздался рык:
        - А ну, пошли отсюда, шакальё! Сейчас каждому плюх навешаю! - Позади нахальных первокурсников выросла рослая фигура белокурого выпускника-Совы. И он совсем не шутил: пятикурсники Колледжа на выпускном вечере могли позволить себе многое - исключить из Колледжа их было уже невозможно.
        Юные Драконы мгновенно испарились.
        Никки с благодарностью посмотрела на своего спасителя.
        - Меня зовут Билли Лобил, - представился он. - Давно хотел с тобой познакомиться, Никки! Можно пригласить тебя на танец?
        Никки заколебалась - трудно было ответить неблагодарностью такому парню. Он добавил:
        - Завтра я уезжаю, это мой последний шанс… ну пожалуйста, - и протянул к ней руку.
        И Никки сдалась. Это был её первый танец после рождественского бала. Билли так обрадовался, что весь танец говорил - и о том, как давно хотел её пригласить, и о геронтологии - биологии старения, которой он занимается, и об университете в Луна-Сити, где он будет учиться после Колледжа.
        Никки слушала его и натянуто улыбалась, а сама краем глаза всё время следила за Джерри и Элизой, танцующих совсем уж не разлей вода.
        Музыка закончилась длинной паузой. Билли спросил с робкой надеждой:
        - Как насчёт Последнего Танца? А потом погуляем…
        Никки в ужасе охнула. Как она могла забыть про эту старую традицию? Пары Последнего Танца Выпускного Бала не расстаются, а гуляют после Бала по парку или в лесу - часто до утра! Сейчас эта Элиза заполучит Джерри на весь вечер… или ночь!
        Острый нож ударил в сердце Никки. Она торопливо и неумело соврала Биллу:
        - Извини, я уже обещала Последний Танец! Но мы обязательно встретимся! - сказала она ритуальную фразу хорошего расставания.
        Их т-фоны обменялись номерами, и Никки побежала искать Джерри. Вот-вот раздадутся аккорды Последнего Танца. Чёрт! Какая она была дура! Надо было самой с ним танцевать всё время!
        Дьявол! Чёрт! Дьявол!
        Уже отчаявшись, Никки натолкнулась на этих голубков - Джерри и Элизу, оживлённо разговаривающих возле самого выхода в парк. Так, уже намылились гулять! Она подбежала к ним и с силой развернула к себе Джерри, стоявшего спиной.
        - Разреши… тебя… пригласить… - произнесла она, изо всех сил стараясь не дышать как леопард-после-долгой-погони-за-антилопой.
        Раздалась музыка Последнего Танца.
        - Конечно! - улыбнулся Джерри и протянул к ней руки.
        Никки с удовольствием услышала за спиной Джерри злобное шипение и удар каблука в пол.
        Джерри осторожно взял её за талию, и тут уже Никки с искренним облегчением повесилась ему на шею, положив голову на Джеррино плечо. Уф, еле успела!.. Да что же это делается - друзей уводят буквально из-под носа!
        И она решила не выпускать Джерри из-под своей опеки. Танцуя, она с удовольствием думала, что уже завтра все эти остроглазые и зеленоокие ведьмочки разъедутся на каникулы, а они с Джерри останутся в Колледже одни…
        К концу Бала выпускников все устали танцевать и куролесить, и большинство школьников осели за столами - выпить по бутылочке холодненького и обсудить завтрашний день, который обещал стать совершенно особым - днём Лунной Регаты.
        А для Никки, расстроенной выходкой Драконов, завтрашний первый июльский день обернулся напоминанием о том, что ещё немного - и настанет срок уплаты за второй год Колледжа. А денег нет ни у неё, ни у Джерри.
        Дзинтара? Для Никки просить денег у принцессы было неприемлемым вариантом - это означало бы не только потерю собственного достоинства, но и разрушение атмосферы равноправия и непринуждённости, царящей у них за столом. Между должником и кредитором возникают слишком специфические взаимоотношения, игнорировать которые могут только толстокожие носороги.
        Кое-какие соображения о том, где добыть деньги на следующий год, у Никки были, но идеи - это ещё не деньги, и в кассу Колледжа их не берут.
        Глава 9. Лунная Регата
        Утром за завтраком все разговоры крутились только вокруг Лунной Регаты. Стадион Колледжа с утра заполнялся болельщиками, и джеткары беспрерывно садились на его огромные посадочные шлюзы. Из-за Регаты многие школьники Колледжа даже не разъезжались на каникулы и тоже собирались на зрительские трибуны.
        Второй поток болельщиков Регаты устремился в Луна-Сити, где располагались штаб гонки и контрольный этап трассы. Заранее было известно, что ещё один ключевой пункт гонки будет возле колледжского стадиона, поэтому школьники уже предвкушали азартное и эффектное зрелище.
        Неожиданно для друзей, уже вставая из-за стола после завтрака, Никки заявила, что она будет смотреть соревнования из другого места. Девушка ловко уклонилась от дальнейших расспросов, но Джерри всё-таки догнал Никки у дверей кафе и решительно сказал, что будет её сопровождать.
        - Ты забыл, - успокаивающе улыбнулась ему Никки, - что благодаря твоему ожерелью я сейчас могу справиться с любой проблемой… Кроме того, никто не знает, куда я лечу… но тебе могу сказать, что лечу в Луна-Сити, и это очень людное и безопасное место.
        На самом деле она уже давно решила отказываться от эскорта Джерри, когда только возможно, просто потому, что находиться рядом с Никки небезопасно для него самого. Она с ужасом представляла себе, что бы случилось, если бы в ту роковую поездку в Шрёдингер они поехали вместе.
        Нет, если уж ей суждено пасть жертвой наёмного убийцы, она предпочитает не тащить никого за собой - особенно лучшего друга.
        Никки зашла в свою комнату за сумкой, быстро переоделась и села у Главной башни в одно из прибывших такси, из которого только что вывалилась толпа взъерошенных возбуждённых болельщиков Регаты с пищалками, флагами и громкоговорителями.
        Никки поскорее задраила дверь машины и назвала пункт назначения - Луна-Сити. Перелёт занял двадцать минут, и не успела она налюбоваться видами лунных кратеров, как внизу возникла панорама Луна-Сити.
        Столица Луны немедленно поразила воображение девушки. До этого Никки, слишком занятая в Колледже, посещала только один лунный город - Шрёдингер. Сейчас она поняла, что Шрёдингер - всего лишь небольшая деревня.
        Настоящий город проплывал внизу - с деловыми и жилыми небоскрёбами, скверами, озёрами, обширными кварталами двухэтажных домов при крошечных лужайках и многоярусными садами. Конечно, Никки видела по тиви впечатляющие панорамы земных городов, но они казались ей далёкой сказкой. А оказалось, что огромный, манящий город был совсем рядом, на Луне!
        В городском парке Никки увидела висящий в воздухе бассейн с прозрачными стенками и подсвеченными фонтанами подводных пузырьков. В нём, как в аквариуме, плавали люди в ярких купальных костюмах.
        Город обвивала целая сеть стеклянных трубопроводов с юркими ящерицами поездов и гусеницами движущихся лестниц. В воздухе неслись потоки воздушных такси, а улицы Луна-Сити кишели толпами людей и роботов.
        Население этого крупнейшего лунного города уже достигло полумиллиона человек и продолжало стремительно расти. Город укрывался многоячеистыми куполами; с одной стороны его полукольцом окружали автоматические заводы, которым воздух был не только не нужен, но и вреден, а с другой - высились индивидуальные замки и купола состоятельных людей.
        Такси включило тормозные двигатели и заскользило к Главному ракетпорту Луна-Сити, а Никки дала себе слово, что приедет в Луна-Сити вместе с Джерри и они всё хорошенько осмотрят.
        Участники и болельщики Лунной Регаты собирались в большом зале ракетпорта Луна-Сити, похожем на обычный аэровокзал, только от стоек регистрации прозрачные посадочные коридоры шли не к самолётам, а к длинным рейсовым ракетопланам, перемигивающимся друг с другом проблесковыми огнями.
        Мелкие же кораблики выстроились вдоль перрона прямо под куполом порта. Сквозь слегка мерцающую броню, накрывающую зал, пробивались самые яркие звёзды, а у горизонта светил серп Земли с белыми пятнами циклонов.
        Чтобы купить билет в Зал Регаты, Никки пришлось заплатить кредиткой кругленькую сумму, от которой она поёжилась: её банковский счёт совсем отощал.
        «Чёрт! - расстроенно подумала Никки. - Если я не добуду денег, то их у меня скоро не только на Колледж, но и на самый дешёвый мотель не хватит! Мой план, может, сработает, а может и нет… Если сработает, то, вероятнее всего, с таким запозданием, что всё равно придётся где-нибудь занимать денег… Изжога Кассиопеи! Как не хочется клянчить и залезать в долги!»
        Кроме многих тысяч болельщиков, в зале собралось, судя по лётным комбинезонам, несколько сотен участников Регаты. Большинство из них совсем недавно окончили космические училища и академии, на что указывали и новенькая форма астронавтов, и гордая осанка её владельцев.
        Впрочем, довольно много прибыло на Регату и тёртых пилотов-каботажников, которым надоело мотаться по лунному «лягушатнику», и их потянуло в дальний космос и на повышенные оклады. Ведь традиционными призами ежегодной Лунной Регаты являются несколько десятков вакансий в престижной Спейс Сервис, в том числе на внешних планетах - от Юпитера до Нептуна.
        Самыми опасными и крутыми участниками Регаты выглядели гонщики-профи - уверенные в себе, в традиционно ярких комбинезонах, густо усеянных рекламными лейблами, они зарабатывали на жизнь тем, что выигрывали призы различных гонок, но больше всего тем, что служили ходячим рекламным щитом для продукции крупных фирм. Этих гонщиков окружали журналисты, активно расспрашивая о чём-то и фокусируя камеры на их цветастых костюмах, - по-видимому, репортёры получали гонорары от тех же фирм.
        Никки шла по залу, и вокруг было столько интересного! Ей даже приходилось следить за тем, чтобы рот не оставался надолго удивлённо раскрытым.
        Её поразил сам ракетпорт, в котором принимались ежедневно десятки крупных ракет с Земли, Марса и астероидов, а также сотни местных лунных челноков. Только здесь Никки отчётливо осознала размах человеческой цивилизации и мощь наступления людей на космос.
        Девушка искренне позавидовала пилотам, прибывшим на соревнование: они летали на космических кораблях, и им были доступны все уголки Солнечной системы.
        Хотя в зале подростков почти не было, на Никки никто не обращал внимания. Впрочем, она здорово вытянулась за прошедший год и совсем не походила на школьницу. Стараясь выглядеть постарше, она надела просторный чёрный комбинезон, скрадывающий её слишком тонкую для взрослого человека фигуру. Прозрачные волосы были тщательно убраны под облегающую шапочку, а верхнюю часть лица закрывали радужные очки-полумаска.
        Маугли не узнали бы даже знакомые - и эту анонимность она рассчитывала удержать как можно дольше.
        «Хватит глазеть! - одёрнула себя девушка. - Пора заниматься делом».
        Из прессы прошлых годов она знала, что на Лунных Регатах обычно присутствует коммодор Юр Гринин - первый заместитель Главного коммодора Спейс Сервис. Никки очень хотела заполучить Гринина на несколько минут для серьёзного разговора. Но коммодор Гринин в зале отсутствовал.
        Неожиданно оказалось, что на первом, тестовом, этапе Регатой распоряжался его молодой помощник, лейтенант Пит Харрис - как определил всезнающий Робби.
        - Полагаю, что коммодор Гринин приедет на полётную часть, часа через два… - сказал Робби.
        Никки расстроилась. Два часа!
        - Может, поговорить с его помощником? - спросила она.
        - Ну, попробуй… - с сомнением протянул Робби.
        Девушка пробилась к месту судейской бригады, где стоял раскрасневшийся от суматохи и постоянных объявлений Пит Харрис:
        - Лейтенант Харрис, мне нужно пару минут вашего внимания…
        Лейтенант сам был ещё очень молод; он сразу распознал в Никки подростка и соответственно к ней отнёсся:
        - Извините, не могу, я сейчас страшно занят…
        Маугли настаивала:
        - Это очень важно…
        Молодой помощник Гринина мгновенно потерял терпение:
        - Девочка, отойди, не мешай работать. Справочное - в центре зала…
        Никки, расстроенная, отступила. Она стала понимать, что в такой суматохе поговорить серьёзно вряд ли удастся - что с лейтенантом, что с самим коммодором…
        Простейший план быстро и с треском проваливался.
        Раздался звонок начала отборочного этапа Регаты, который проходил на тренажёрах, установленных прямо в зале. Никого из участников Регаты даже не просили предъявить лётные права - дилетанты мгновенно отсеивались на тестах. Фактически тренажёры, управляемые компьютером Лунной Регаты, сами проводили весьма жёсткий экзамен на квалификацию пилота.
        Робби сказал:
        - Предлагаю задействовать план номер два.
        Никки вздохнула: она полагала, что план номер два, сложный и малопредсказуемый, имел ещё меньше шансов. Он состоял в том, чтобы принять участие в тестовых испытаниях и попасть в сотню финалистов, которых пригласят в Спейс Сервис для собеседования и возможного приёма на работу. Работа ей не нужна, но это собеседование давало отличный шанс на серьёзный и так необходимый ей разговор с представителями Спейс Сервис.
        Но ведь в финалисты надо как-то попасть! Обогнав на тестах сотни квалифицированных пилотов! Робби анализировал типичные отборочные тесты прошлых лет и утверждал, что у неё есть определённые шансы, - но Никки очень сомневалась в этом.
        Впрочем, выбора не было. Никки подошла к крайнему, ещё не занятому тренажёру и юркнула в люк, всерьёз опасаясь, что её сейчас остановят словами: «Девочка, не мешай работать, детская площадка с кубиками - за углом…»
        Усевшись в кресло внутри трёхметрового шара тренажёра, Никки пристегнула ремни и положила руки на рычаги. Замерцал экран рубки, имитирующий вид звёздного неба с планетами.
        Компьютер гонки предложил Никки в качестве теста выйти на орбиту кольца Юпитера с предварительным облётом всех четырёх Галилеевых спутников. За короткий срок виртуального полёта нужно было продемонстрировать максимальную скорость реакции и умение рассчитывать оптимальные траектории в сложных гравитационных полях.
        С этим тестом Никки справилась неплохо, хотя темп задавался очень высокий. За долгие годы пребывания на астероиде Никки провела много космических сражений с Робби.
        Находиться как можно больше времени в запасном кресле пилота, найденном на складе, и в силовом скафандре, который отлично имитировал перегрузки, было жизненно необходимо для астровитянки - иначе её скелет не смог бы сформироваться.
        Именно поэтому они тренировались до полного умозатемнения - Никкиного, конечно, - Робби всегда оказывался выше стрессов. Во время их тренировок Робби имитировал бой максимально реалистично - с учётом всех гравитационных полей и движений планет и спутников. И Никки научилась интуитивно прокладывать траекторию корабля настолько быстро, что Робби, который базировался не на интуиции, а на небесно-механических расчётах, еле успевал за ней.
        Вспотевшая от напряжения Никки завершила испытание, протёрла салфеткой рычаги управления и выбралась из кабины. У дверей тренажёра нетерпеливо дожидались возможности пройти тест двое рослых пилотов компании «Лунно-Марсианские линии» - как гласили яркие наклейки их комбинезонов.
        Пилоты удивлённо вытаращились на взмокшую девицу, вылезающую из кабины. Никки быстро шмыгнула от подозрительных взглядов в ближайшую толпу болельщиков. Тесты шли ещё полтора часа, так что Никки успела умыться, выпить бутылку сока и отдохнуть.
        Наконец отборочный этап закончился, и на табло высветилось сто имён финалистов. С перебоем сердца Никки пробежала глазами список финалистов, но - увы! - не нашла в нём своей фамилии. Чёрт! А ведь так старалась!
        Громкие вопли радости разнеслись по залу - это шумели счастливые победители, среди которых треть являлась профессиональными гонщиками. Сокрушённый вздох вырвался из груди большинства пилотов - в основном молодых, - не попавших в заветную сотню и перекочевавших в класс зрителей.
        По залу забегали журналисты, надеясь взять интервью у финалистов. Лунная Регата давно стала популярным спортивным шоу. За космической гонкой наблюдали не только обитатели Луны, но и множество болельщиков на Земле и других планетах. Факт, что в Регате разыгрывались не просто кубки и призы, но и вакансии в Спейс Сервис, то есть определялись будущие биографии участников, придавал этим соревнованиям особое напряжение.
        Расстроенная Никки ещё раз посмотрела на табло и только сейчас заметила верхний, красный, список двадцати лучших финалистов, которых приглашали в отведённые им шлюпки для участия в финале Лунной Регаты. И тут Никки с ужасом увидела своё имя на восемнадцатой строчке.
        Перестаралась!
        Когти Скорпиона! Хвост Козерога! Уши Мимаса!
        Приглашают в шлюпку?! Она ни разу не управляла реальным космическим кораблём!
        Надо как-то отказаться!
        - Робби, я переборщила на тесте! Меня заставляют по-настоящему пилотировать шлюпку! Надо смываться!
        - Никки, что за паника? - спокойно возразил Робби. - Ты неплохой виртуальный пилот, так что справишься и с реальной машиной.
        - Не говори ерунды! - фыркнула Никки.
        Робби настойчиво продолжал убеждать её:
        - Шлюпка всё время под контролем главного компьютера гонки - он не даст тебе разбиться. Кроме того - я рядом!
        - Робби, ты с ума сошёл! - паниковала Никки.
        - Слушай, Никки, - сказал решительно Робби, - я, конечно, понимаю, что вы, мокрые биосистемы, всецело зависите от своих растворов и сейчас у тебя в крови целый коктейль панической биохимии. Но если ты не возьмёшь себя в руки, то все наши планы пойдут к чертям собачьим! Как ты можешь сейчас отказаться? Что - подойдёшь к Питу Харрису и скажешь, что пошутила и не собираешься участвовать в гонке? Судьям придётся задерживать Регату, пересматривать и исправлять оба списка финалистов, да ещё и объяснять журналистам, почему такая катавасия приключилась. Ты станешь у них самым нелюбимым человеком недели. С какой вероятностью после такого скандала они захотят иметь с тобой ещё какие-то дела?
        Понукаемая Робби, Никки на дрожащих ногах подошла к отведённой ей шлюпке номер восемнадцать и осторожно открыла входной люк.
        - В конце концов, это будет интересным приключением… - продолжал увещевания Робби. - Пренебрегать шалостями Фортуны не следует! Будет что рассказать друзьям!
        - Ты стал то ли авантюристом, то ли философом, - ворчала Никки, с опаской забираясь в космический кораблик. - Десять лет назад у тебя стёрлись какие-то тормоза… или в пещере ты перегрелся…
        Тут анонимность Никки закончилась - кто-то из комментаторов зацепился за её фамилию в списке. Журналисты бросили фаворитов-профи и забегали, пытаясь найти её среди участников регаты. Но Никки успела задраить за собой люк, и автопилот шлюпки уже выруливал в стартовый шлюз.
        Сквозь иллюминатор, зеркальный снаружи, Никки с облегчением наблюдала за тем, как журналисты мечутся по залу, ища её шлюпку, заглядывая в лица пилотов, а тивиоператоры просматривают кадры предыдущих съёмок в надежде обнаружить девушку-Маугли.
        Пока гонка не началась, Робби имел право помогать Никки управлять шлюпкой. Благодаря ему они благополучно провели переговоры с диспетчерами Регаты и вовремя взлетели.
        К удивлению Никки, впервые севшей за пульт реального корабля, этот полёт почти ничем не отличался от виртуального полёта на тренировке. Конечно, она почувствовала разницу между настоящей перегрузкой и искусственной, имитированной силовым костюмом, но в остальном Маугли видела перед собой такой же экран и штурвал, как на тренажёре. Только значки на экране отражали расстановку уже настоящих, а не виртуальных кораблей и планет. Через полчаса все двадцать пилотов прибыли на старт гонки, расположенный в двух тысячах километров над Луной. Два десятка одинаковых спасательных ботов, занятых из лунного малотоннажного флота Спейс Сервис, выстроились в длинную линию согласно списку. Кораблики представляли собой небольшие треугольные шаттлы, похожие на старинные реактивные самолёты.
        Полчаса неспешного полёта в шлюпке оказали на Никки самое благоприятное воздействие: она успокоилась и приноровилась к управлению. Корабль был так послушен, что она стала получать от полёта настоящее удовольствие. Какого чёрта! Робби действительно не даст ей разбиться…
        Каждую минуту стартовала очередная шлюпка. Первые кораблики уже помчались по трассе, выбрасывая из дюз эффектные плазменные выхлопы - от голубых и красных до переливчато-радужных. В обычной лётной практике окрашивающие выхлоп присадки использовались только пижонами на частных яхтах, но на Лунной Регате их применяли в обязательном порядке - по просьбе телевизионщиков и зрителей.
        Задача участника Регаты заключалась в пролёте через несколько ворот-створов за минимальное время. В расчёте маршрута мог участвовать компьютер, но пилотирование разрешалось только ручное.
        Большинство рейсовых пилотов имели весьма скромный опыт полностью ручного управления, и ошибок на трассе гонки совершалось немало. Если датчики фиксировали, что переусердствовавший пилот потерял сознание при перегрузках, то автопилот перехватывал управление и уводил шлюпку с дистанции. То же самое происходило, если, по прогнозу главного компьютера гонки, траектория полёта упиралась в Луну или в другую опасную зону.
        Как только перегрузки, необходимые для исправления траектории корабля, приближались к допустимому пределу, неудачливый пилот чувствовал, как шлюпка перестаёт слушаться руля и сама движется к финишному космодрому.
        Очередь Никки была восемнадцатой. За пять минут до старта на экране её шлюпки пошёл обратный отсчёт оставшихся секунд. Одновременно перед взволнованной Никки возникла ранее засекреченная карта регаты из пятнадцати ворот или створов.
        Если представить жёлтый круг освещённой Солнцем Луны в виде циферблата часов, то старт располагался высоко над Луной вдоль двенадцатичасовой линии; ключевой пункт гонки - стадион Колледжа - занимал цифру два, а космопорт Луна-Сити - район десяти часов. Первые десять створов шли вниз сложной зигзагообразной спиралью, отклоняясь вправо - к колледжскому стадиону, битком набитому болельщиками Регаты. Десятый створ располагался ближе всего к Луне - висел прямо над стадионом Колледжа, а плавная линия последних пяти створов вела назад, к Луна-Сити.
        Общее решение трассы напрашивалось: сложный слалом к Колледжу и поворот на сто восемьдесят градусов над самым стадионом, с ярким тормозным выхлопом под восторженные крики зрителей, и, на максимальном ускорении, в обратном направлении, к ракетпорту Луна-Сити, куда вела финишная плавная орбита. Но разворот над Школой Эйнштейна, задуманный как эффектное зрелище для публики, одновременно сбивал скорость кораблей до нуля.
        - Робби, какие идеи? - крикнула Никки.
        На экране вспыхнула оптимальная трасса, рассчитанная Робби. Как и ожидала Никки, слалом первых десяти створов заканчивался резким изломом над стадионом Колледжа.
        - Ну-у, Робби, это очевидное решение, все будут бежать по этому маршруту… На ней у меня нет шансов против профи… и этот крутой поворот на сто восемьдесят - он режет глаз. Думай лучше! - Никки явно захватил азарт соревнования.
        Хотя перед самым началом гонки электронный голос стал отсчитывать оставшиеся секунды, пронзительный сигнал старта в тесной рубке резко хлестнул по ушам и нервам. Никки ударила по рычагу газа, и жёсткое ускорение вдавило её в спинку кресла.
        Через полчаса Никки прошла пятый створ, вытерла пот со лба и спросила Робби:
        - Ну и что?
        - Поздравляю. У тебя самое плохое время гонки.
        - Вот видишь, - вздохнула Никки, - а ведь я стараюсь, как могу… Надо что-то придумать!
        Пролетев ещё один створ, Никки неожиданно попросила Робби:
        - Просчитай, пожалуйста, траекторию с облётом Луны. Тогда десятый створ над Колледжем проскакиваем на полной скорости и летим вокруг всей Луны к пятнадцатому створу над Луна-Сити и далее, в обратном порядке, к одиннадцатому, за Колледжем. Это заметно удлиняет финальную часть трассы, но без остановки над стадионом скорость должна быть существенно выше. Гравитация Луны и двигатель помогут удержаться на круговой орбите… Выиграем так время?
        Только абсолютно недисциплинированный в традициях космонавтики мозг Никки мог сгенерировать такую нахальную идею решения трассы. После прохода седьмого створа Робби выбрал спокойную минуту и быстро сказал:
        - Ты неглупая биосистема! Правда, шанс есть только при дополнительном центростремительном ускорении при облёте Луны. Ориентировочно - до трёх-четырёх «же». Жаль, что вы, биосистемы, такие жидкие…
        Никки присвистнула. Три «же» - это целых три земных веса или восемнадцать лунных… Очень тяжело, можно запросто потерять сознание. Правда, массы в Никки не много…
        Необходимость добавочного центростремительного ускорения означала, что притяжения Луны не хватало для удержания шлюпки на окололунной орбите, и Никки, чтобы не сойти с круговой орбиты из-за большой скорости, придётся увеличивать реактивное ускорение в сторону Луны. Это будет выглядеть как полёт вниз головой и с двигателем, толкающим шлюпку к поверхности планеты.
        «Так… - быстро соображала Никки, - Луну удобнее огибать вверх брюхом, чтобы лучше видеть лунную поверхность и горы в большом верхнем фонаре кабины…» В этих раздумьях она почти автоматически пролетела восьмой и девятый створы и выскочила на длинный участок трассы, ведущей к Колледжу.
        Все остальные пилоты начинали здесь тормозить. Никки же наоборот - нацелившись на горловину десятого створа, она решилась и выжала газ до упора. Её дыхание перехватило от многократной перегрузки.
        - Да, мы - жидкие, зато очень упрямые! - сквозь стиснутые зубы сказала Никки.
        На стадионе Колледжа волновалось разноцветное шумное море болельщиков, глазеющих на пролетающие над головой шлюпки и на кубический экран, показывающий трассы гонщиков и крупные планы самых эффектных манёвров. Десятки журналистов спортивных и новостных каналов телевидения сидели в звуконепроницаемых кабинках и сопровождали возбуждёнными комментариями ход гонок и манёвры над Колледжем - наиболее трудном участке Регаты.
        Сообщение со старта о том, что в Лунной Регате участвует Никки Гринвич и что она сумела войти в первую двадцатку финалистов, полчаса назад бомбой взорвалось над стадионом Колледжа. Рёв болельщиков слился с криками комментаторов. А Джерри побледнел от страшного волнения за Никки.
        - Насколько я знаю, Никки Гринвич никогда не училась кораблевождению и не имеет опыта пилотирования! - удивлённо воскликнул ведущий «Спортивной жизни». - Если же учесть, что она выросла на астероиде и не привыкла к перегрузкам, то её участие в Лунной Регате выглядит ребячеством. Конечно, это здорово, что она так хорошо владеет тренажёром, но одно дело - пройти в финал в виртуальной реальности и совсем другое - управлять настоящим кораблём при многократных перегрузках.
        - Эта девочка так привыкла к славе, что не упускает ни одной возможности покрасоваться перед камерами! - злобно заявил представитель «Спортивных рекордов».
        Когда Никки показала результат на трассе хуже всех финалистов, обозреватели понимающе покивали головами и сосредоточились на лидерах - спорт есть спорт, аутсайдерами в нём не интересуются.
        Поэтому, когда очередная шлюпка, низко пролетающая над стадионом Колледжа, вместо тормозного импульса продемонстрировала форсажный ускоряющий выхлоп - никто ничего не понял. Лишь гул голосов на трибунах усилился, и комментаторы стали подшучивать над странной шлюпкой.
        - Один приятель передумал участвовать в гонке и полетел домой к маме! - заорал разбитной комментатор «Спортивных рекордов».
        - Пилот стремительно сходит с трассы и теряет возможность финишировать за приемлемое время… - авторитетно заключил ведущий «Спортивной жизни».
        - Возможно, пилот в обмороке от перегрузок и утратил контроль над кораблём. Боюсь, сейчас мы услышим сообщение судейской коллегии о снятии шлюпки номер восемнадцать с трассы, - беспокоилась блондинка из «Женского спорта».
        - О боги! - закричала обозревательница «Яхт и самолётов». - Восемнадцатая - это же шлюпка Никки Гринвич! Она полностью сошла с трассы! Смотрите, смотрите - её шлюпка стала переворачиваться вверх днищем! С ней явно что-то случилось! Почему молчат судьи?
        Трибуны встретили эту новость тревожным гулом, и все проводили глазами шлюпку, которая, сверкнув на солнце, опрокинулась вверх брюхом и стремительно умчалась в направлении, противоположном движению всех других участников. Шлюпка Никки скрылась за лунным горизонтом, но никаких сообщений по этому поводу журналисты от судей не услышали.
        Через минуту новая шлюпка пришла к повороту, и все обернулись к ней. Лишь на северной трибуне, где резервировались места для школьников-эйнштейнианцев, Джерри продолжал стоять и с нескрываемой тревогой смотреть на недалёкие кратерные горы, за которыми скрылся маленький кораблик Никки.
        А Никки приходилось туго. Она старательно следила, чтобы стремительно несущаяся шлюпка не отдалилась от поверхности Луны из-за центробежных сил. Для этого Маугли всё сильнее поворачивала шлюпку, летящую вверх брюхом, носом к Луне, чтобы добавить к притяжению Луны ещё и тягу маршевого двигателя.
        Луна быстро проворачивалась над корабликом, и острые лунные горы летели, казалось, прямо над макушкой.
        «Не сбить бы какую-нибудь заповедную вершинку… - невесело подумала напряжённая до предела девушка. - Это интересный вопрос - успеет ли автопилот вмешаться на такой малой высоте и при такой большой скорости и отвернуть, не размазав меня по кабине…»
        Ручное управление в таких условиях изматывало крайне. Никки приходилось выдерживать курс и прикидывать в уме трассу к пятнадцатому створу - не кратчайшую, а оптимальную, чтобы не пришлось потом резко поворачивать к следующим воротам.
        Через некоторое время она пожалела, что опрокинула шлюпку вверх брюхом. Это только вначале Луна висела у неё над головой, а потом кратерная равнина расположилась прямо перед носом корабля.
        Фактически шлюпка летела уже днищем не вверх, а вперёд, и для контроля направления Никки пришлось пользоваться экраном и меньшим иллюминатором в полу.
        В общем, к пятнадцатым воротам, где для спортсменов, начавших гонку первыми, уже состоялся финиш, а для Никки только начинался последний отрезок трассы с пятью створами, она пришла, что называется, вся в мыле.
        Зрители в ракетпорте Луна-Сити эмоционально приветствовали каждую финиширующую шлюпку и её результат. Активно заключались пари - как дружеские, так и букмекерские.
        Неожиданно пост дальнего наблюдения сообщил, что к Луна-Сити с противоположной стороны горизонта и на гораздо большей скорости, чем другие участники регаты, приближается шлюпка номер восемнадцать с пилотом Никки Гринвич!
        Эта новость вызвала всеобщий фурор среди журналистов и зрителей. Операторы мгновенно перевели на шлюпку Никки кинотелескопы, и на главном экране возникло изображение корабля, на огромной скорости пролетающего над куполом Луна-Сити. Двигатель шлюпки работал на полную мощность.
        В зале ракетпорта раздался общий протяжный не то вздох, не то стон.
        Нос корабля был направлен вертикально вниз - на острые лунные горы! Оранжевый реактивный выхлоп бил из дюз шлюпки прямо в чёрное небо. Это выглядело так, будто пилот-самоубийца ввёл шлюпку в смертельное отвесное пике и включил форсаж на полную мощность.
        У публики перехватило дыхание.
        К этому времени вся мощь двигателя Никкиного корабля работала только на борьбу с центробежной силой. Если бы Никки выключила двигатели, шлюпка немедленно бы унеслась от Луны по касательной траектории. Но понять это из экранного изображения было невозможно.
        Не успели зрители перевести дух, как странная шлюпка, не падая, пролетела брюхом вперёд створ номер пятнадцать и устремилась дальше по трассе - против течения всей гонки.
        - Что творит эта Никки Гринвич! Что она творит! - ошарашенно повторяла спортивная комментаторша Главного Лунного телеканала. - Её шлюпка летит носом вниз и днищем вперёд, нарушая все мыслимые каноны и законы…
        - Она выбрала путь вокруг Луны, который гораздо длиннее обычной трассы, но она показывает потрясающее время! - с азартом кричала в микрофон ведущая журнала «Яхты и самолёты».
        Стадион Колледжа, услышав эти новости, взорвался таким шумом, что с деревьев вокруг Колледжа вспорхнула стая мелких птичек.
        Никки балансировала между последними створами лёгкими наклонами шлюпки, раздавленная собственным двадцатикратным весом. Она опять обрадовалась, что летит днищем вперёд, так как смотреть в нижний иллюминатор оказалось легче, чем поднимать страшно тяжёлую голову к верхнему фонарю кабины.
        Свинцовая рука отказывалась вытирать солёное мокрое лицо.
        В её затуманенное сознание проникло сообщение Робби:
        - У тебя ориентировочный выигрыш в минут пять. До конца гонки тебе осталось две минуты.
        И вот над стадионом Колледжа снова появился Никкин кораблик, украшенный длинным раскалённым выхлопом, устремлённым в зенит.
        Сам корабль был нацелен вниз - прямо на трибуны. Весь стадион встал как один человек, приветствуя эту безумную шлюпку, которая показывала лучшее время гонки.
        Студенты Колледжа скакали от восторга, вопя и махая вслед Никкиному кораблю.
        Джерри не прыгал - он еле мог дышать от волнения, но счастливо улыбался во весь рот. Он был больше всего рад не успеху Никки, а тому, что с ней всё в порядке.
        На последнем дыхании Никки направила корабль в финишный створ и, когда огромное светящееся кольцо промелькнуло вокруг, резко сбросила мощность двигателя. Невесомость она восприняла как счастье и прошептала:
        - Робби, доведи шлюпку… - и сразу провалилась в полусон-полуобморок.
        Друг вернул кораблик назад в ракетпорт и плавно усадил его на нужную площадку. После короткого сна измученная Никки пошевелилась и раскрыла глаза. Осознав, что корабль уже прилунился, она улыбнулась и вкусно, с хрустом, потянулась.
        Потом девушка потрогала лицо и с недоумением посмотрела на окровавленные пальцы.
        В зеркале над пультом отразилась бледная физиономия с взлохмаченными волосами, потемневшими и отёкшими подглазьями и следами носового кровотечения.
        - Что и говорить - неописуемая красота! - фыркнула Никки, критически обозревая лицо, как военачальник - поле боя после тяжёлого сражения.
        Девушка, как могла, привела свой нос в порядок с помощью влажной салфетки и надела большие радужные очки.
        - Как наши дела? - спросила она Робби.
        - Ты устроила страшный переполох: комментаторы грызут микрофоны, а судьи совещаются на предмет законности твоего манёвра. Но здесь всё в порядке, я делал анализ правил Регаты. Твоё время - один час и пять с половиной минут. Думаю, что ты победила, хотя официальных результатов ещё не объявляли.
        - Пошли на выход.
        Никки медленно поднялась, скрипя всеми костями, окинула взглядом шлюпку, где она провела такой незабываемый час, и нажала кнопку люка.
        В зале царили хаос и несмолкаемый гул тысяч болельщиков. В центре этого шума, на огороженной площадке с креслами, собирались финалисты - утомлённые, но довольные уже тем, что всё наконец кончилось. Когда Никки появилась в зале гонки, об анонимности можно было уже и не мечтать. Девушку сразу окружили журналисты и набросились с вопросами.
        - Никки, где вы учились летать? - крикнул растрёпанный рыжий комментатор.
        - Сегодня я в первый раз вела корабль, - устало пробормотала девушка, пробираясь к площадке финалистов.
        - Почему вы решили участвовать в Лунной Регате? - напирала толпа журналистов.
        - Все школьники хотят летом подзаработать… - невинно пожала плечами Никки.
        - Как вы догадались о маршруте вокруг Луны? - выкрикнул кто-то ей в спину, когда она уже зашла за ограждение площадки.
        - С помощью головного мозга, - серьёзно ответила Никки и нырнула в середину группы финалистов.
        Наконец на большом экране Регаты высветился список пилотов Лунной Регаты. Первая строка кричала красным:
        1-е место - Николь Гринвич (шлюпка 18) - 1 час 5 минут 37 секунд.
        Это была сенсация!
        Зал приветствовал чемпионский результат криками и аплодисментами. Второе место занял крепкий невысокий парень, профессиональный гонщик, отставший от Никки на четыре с половиной минуты.
        На другом экране змеились трассы всех шлюпок: различия в маршруте у всех были небольшими, и на экране красовался густой пучок траекторий, перетянутый кольцами створов. И лишь линия полёта Никки не заворачивала вместе со всеми после десятого створа, а огибала весь диск Луны.
        Ещё на одном экране застыло крупное изображение Никкиной шлюпки, мчащейся над стадионом Колледжа - днищем вперёд и носом, устремлённым прямо на трибуны, полные людей.
        Со стороны это выглядело самоубийственно, будучи на самом деле абсолютно логичным вариантом прохода заданной трассы с максимальной скоростью.
        К небольшой трибуне вышел высокий худощавый мужчина в парадной форме Спейс Сервис: коммодор Юр Гринин, или коммодор Юр, первый заместитель Главного коммодора Спейс Сервис.
        Его загорелое лицо с крупным носом и коротким седым ёжиком над широким лбом было всем известно, и довольно быстро в зале воцарилась относительная тишина.
        - Поздравляю финалистов Лунной Регаты с успешным окончанием соревнований, - звонким голосом сказал коммодор Юр. - Они доставили нам редкое удовольствие своим мастерством и мужеством. И, конечно, имя мисс Николь Гринвич у всех на устах, и я от души поздравляю новую чемпионку Лунной Регаты. Николь установила ещё один рекорд, став самым юным в истории чемпионом Лунной Регаты!
        От бурных аплодисментов, гудков, воплей и свиста купол ракетпорта чуть не снесло. Юр подошёл к Никки и подвёл её к трибуне, поставив рядом с собой. Увидев стройную девушку в чёрном комбинезоне с прозрачно-серебряными волосами, мерцающими в лучах прожекторов, зал снова взорвался овацией и криками.
        - Я не могу отказать себе в удовольствии, - сказал, улыбаясь, коммодор Юр, - продемонстрировать вам полёт пилота Гринвич ещё раз, начиная с девятого створа.
        На главном экране появились изображение Луны и траектория чемпионского полёта, совмещённая с реалистичным изображением Никкиной шлюпки. Толпа взволнованно зашумела. Коммодор Юр сопровождал полёт шлюпки комментарием старого космонавта, привыкшего к профессиональному жаргону:
        - Николь Гринвич выбирает совершенно неожиданную длинную дорожку вокруг Луны, поэтому не давит на брейк, а полностью открывает дюзы перед десятым створом и быстро уходит на настильную лунную орбиту… Вот она поворачивает шаттл днищем вверх - для лучшего обзора лунной поверхности - и начинает свой поразительный виток, - восхищался коммодор Юр.
        Когда шлюпка начала огибать Луну и наклонилась носом к кратерам, шум в зале возрос.
        - Кому-то это может показаться безумной авантюрой или пикирующим полётом камикадзе, но с точки зрения космомеханики это единственный способ, который позволяет удержаться на низкой орбите с такой скоростью. Движок прижимает шлюпку к поверхности Луны, не даёт улететь в пространство, что и разрешает шаттлу двигаться гораздо быстрее обычной ракеты на круговой орбите.
        На экране шлюпка Никки, окончательно встав на голову в конце полёта, закончила трассу под восторженный рёв болельщиков.
        - Я не удивлюсь, если этот приём войдёт в учебники по кораблевождению как манёвр Николь Гринвич, - заключил коммодор Гринин. Это заявление вызвало невероятный ажиотаж среди школьников на стадионе Колледжа.
        - А теперь - самое приятное: вручение денежных призов победителям гонки, - и, не откладывая дела в долгий ящик, коммодор протянул Никки красивый подарочный чек, по голубоватому фону которого блуждали яркие искры. - Чек на шесть миллионов золотых долларов вручается мисс Николь Гринвич, Школа Эйнштейна, первое место!
        Толпа болельщиков неистовствовала, и только прочное ограждение удерживало её в рамках. Никки была поражена больше всех.
        - Чек на два миллиона получает Жорж Молния, профессиональный гонщик компании «Пепи-Луна», занявший второе место. - Коммодор протянул ещё один чек очень смуглому крепышу, на лице которого радость от получения приза смешивалась с хорошо заметной досадой, что главный приз у него увела какая-то девчонка.
        - Полмиллиона золотых долларов вручается Митри Бонову, выпускнику Лунной Академии этого года, занявшему сегодня третье место, но мы все помним, что на прошлой Регате он стал чемпионом! - И ещё один чек нашёл своего владельца, который был искренне рад и ему, и отличной возможности получить самую хорошую вакансию - ведь явно ни Никки, ни Жорж Молния не собирались работать в Спейс Сервис.
        - Теперь о других призах, - сказал коммодор Юр. - Финалистам этой Регаты мы хотим предложить тридцать две вакансии в рядах Спейс Сервис. Насколько я знаю, из ста финалистов уже… - он сверился с экраном своего крупного т-фона, - шестьдесят человек готовы пройти дальнейшие тесты для занятия этих вакансий. Они получат приглашения на собеседование завтра в штаб-квартиру Спейс Сервис в Луна-Сити.
        Тут коммодор Юр споткнулся взглядом обо что-то на экране т-фона и сделал длинную паузу.
        Это не осталось незамеченным зоркими журналистами.
        - Что там, коммодор? - спросила с любопытством девушка-комментатор из «Лунного рассвета».
        - У нас проблема, - вздохнул коммодор. - Чемпионка Регаты Николь Гринвич тоже хочет стать сотрудником Спейс Сервис.
        Публика засвистела и засмеялась.
        - Беда в том, - пояснил коммодор Юр с искренним сочувствием к неисполнимому желанию подростка, - что сотрудником Спейс Сервис может быть только человек в возрасте как минимум двадцати одного года. Даже для того, чтобы стать курсантом нашей школы, нужно быть восемнадцатилетним, - вежливо повернулся коммодор к Никки.
        Та покладисто кивнула и спокойно сказала:
        - Но на внештатных сотрудников Спейс Сервис это правило не распространяется. Могу я попросить, сэр, выдать мне удостоверение внештатного сотрудника вашей службы?
        Журналисты вокруг одобрительно зашумели.
        - Хм, - поднял брови коммодор, - мы так редко пользуемся этим статусом, что я и забыл про него… Это же что-то вроде добровольного помощника…
        Коммодор подозвал своего лейтенанта и что-то обсудил с ним, склонив седую голову. Потом он выпрямился и торжественно объявил:
        - Я обладаю нужными полномочиями, чтобы прямо сейчас присвоить Никки Гринвич статус внештатного сотрудника Спейс Сервис!
        Коммодор явно не был чужд театральных эффектов. К нему снова подошёл кислолицый Пит Харрис - уже с небольшим устройством. Коммодор что-то быстро набрал на нём, и через несколько секунд ящичек выдал радужную карточку с голографическим фото и именем Никки.
        Коммодор церемонно поздравил Никки и вручил ей ещё тёпленькое удостоверение, а она лихо козырнула традиционным приветствием Спейс Сервис, вызвав овацию зала.
        - Никки, зачем вам удостоверение бесплатного добровольца? Оно же совершенно бесполезно! - крикнула журналистка из «Яхт и самолётов».
        - Ну почему же, - невозмутимо сказала Никки, бережно пряча пластиковую карточку-чип в кармашек комбинезона. - Во-первых, я получаю вход в компьютерную сеть Спейс Сервиса и доступ ко всем служебным материалам и отчётам, за исключением файлов с грифом «Секретно».
        Ошарашенное лицо коммодора Юра ясно показывало, что этого пункта положения о внештатных сотрудниках-добровольцах он не помнит.
        - Во-вторых, - продолжала Никки, - я получаю право посылать официальные рапорты в Спейс Сервис, а также выступать с докладами на внутренних совещаниях и конференциях. Я как раз хочу воспользоваться удобным моментом и попросить коммодора Гринина включить моё короткое сообщение «Экологическая модель Королевского плато Оберона» в программу ежегодного симпозиума Спейс Сервис. Он пройдёт в Луна-Сити в августе этого года.
        На удлинившемся лице коммодора отразилось изумление от такой прыти новоявленного сотрудника.
        - Э-э… - растерянно протянул он, - к сожалению, заявки на доклады делались заранее… и программа выступлений давно составлена…
        - Да бросьте, коммодор! - крикнул кто-то из репортёров. - Если Никки Гринвич будет выступать на вашей скучной конференции, то туда нашего брата придёт в десять раз больше обычного! Эта мисс регулярно поставляет нам сенсации!
        Пул журналистов издал одобрительный гул.
        - Ладно! - под давлением прессы решился коммодор Юр и озадаченно посмотрел на Никки. - Я сокращаю свой заключительный обзорный доклад и даю вам десять минут в последней сессии.
        - Отлично! - сказала радостно Никки и быстро поцеловала коммодора Юра под седой висок поцелуем внучки, вызвав дополнительное веселье публики.
        - Никки, что вы думаете о своей победе в Лунной Регате? - громко спросил журналист с большой камерой.
        - Это оказалось выгоднее, чем подрабатывать в пиццерии, - серьёзно сказала Никки.
        - Зачем вам нужно выступление на такую заумную тему? - крикнул обозреватель Главного Лунного телеканала.
        - Для оживления школьного сочинения «Как я провела лето», - продолжала быть невозмутимой девушка.
        - Будь я проклят, но эта Маугли с астероида крутит событиями, как хочет. Она переигрывает всех на несколько ходов в какую-то неизвестную нам игру, - мрачно пробормотал седой лохматый журналист из «Внеземного Аналитика» молодому напарнику. - Я гляжу на эту мисс и чувствую себя деревенским простофилей с раскрытым ртом…
        Глава 10. Оберонская история
        Победа в Регате вынесла Никки на пик популярности среди эйнштейнианцев. Где бы девушка ни появлялась, её встречали овациями и приветственными криками. Всё успокоилось достаточно быстро только по одной причине: студенты разъехались на каникулы.
        Дзинтара приглашала Никки и Джерри погостить к себе в замок, но Никки, поблагодарив, отказалась - как и от десятка аналогичных предложений однокурсников. Последний год был так насыщен общением с множеством людей, что девушка-Маугли испытывала настоятельную душевную потребность побыть в относительном покое и одиночестве. Она всё чаще и с удовольствием вспоминала беззаботную атмосферу прошлого лета, когда они с Джерри замечательно проводили время в безлюдном Колледже.
        В общем, Никки и Джерри остались на лето в Школе Эйнштейна, о чём совершенно не жалели. За столом они сейчас сидели вдвоём - Хао и Дзинтара уже улетели к родителям.
        С призовыми миллионами Никки рассталась мгновенно - не слушая никаких возражений Джерри, она, с помощью адвоката Дименса, погасила кредиты за свой астероид и вирджинский дом Джерри. И, конечно, она с облегчением заплатила за второй год обучения в Колледже за обоих, после чего на её банковском счёте снова остались сущие мелочи.
        Наконец ей надоело слушать сетования друга.
        - Ты забыл, что это твоя работа с компанией «Лунотел» принесла нам процессоры A9? Этим ты спас Робби и меня. Ты спас мне жизнь! И даже не раз, Джерри-лев… Сколько это может стоить?
        И Джерри заткнулся.
        Весь июль Никки работала по несколько часов в день с Робби. Электроны вихрем носились по его контурам, без устали сортируя миллионы цифр, и эти таинственные расчёты выплёскивались на Никкин рабочий экран многочисленными змеящимися кривыми, выгибающими кошачью спину трёхмерными поверхностями и молекулярными моделями, кутающимися в электронные облака.
        Друзья готовились к докладу для августовского симпозиума Спейс Сервис - видно, Маугли хотела как следует оживить своё школьное сочинение о лете.
        Никки и Джерри находили время и для прогулок в лесу, полётов на крыльях, для книг и фильмов, так что каникулы проходили просто отлично. Но после Бала Выпускников Никки стала смотреть на Джерри другими глазами, и ей не давал покоя один многозначительный факт.
        С той памятной беседы на ночном пляже они вернулись к дружеским отношениям. Но - и только: Джерри всегда держался с нею как джентльмен… Как школьный друг. И всё.
        И чем дальше, тем больше это смущало Никки. Слава Андромеде - обольстительницы Колледжа разъехались по домам, и у неё было время поразмыслить обо всём спокойно.
        В середине июля они с Джерри полетели в Луна-Сити и зашли в зоопарк. Никки впервые в жизни увидела - и долго не могла прийти в себя от этого зрелища - царственных львов и гигантского слона, единственного на всю Луну. А смешные чёрно-белые китайские панды, сладко спящие в бамбуковых зарослях! Никакие они не медведи, а просто пара фантастически толстых двухцветных белок.
        Девушка заразительно хохотала над забавными стройными сусликами-миркатами, стоящими на задних лапах и всё время пугливо осматривающими окрестности, хотя на них в жизни никто не нападал. Правда, носорог навёл на Никки грусть - он злобно таращился из мрачного бетонного загона с толстыми железными прутьями и выглядел ужасно. Жираф с мозолистыми коленками тоже не излучал счастья в высоком, но тесном вольере.
        Никки и Джерри провели в городе целый день, катаясь на эскалаторах в прозрачных многоэтажных трубах и бродя по висячим садам с многочисленными фонтанами, оркестрами и симпатичными кафе. В Саду Цветущих Вишен, уставленном столиками на двоих, они купили мороженое в высоких вафельных кулёчках.
        Никки расшалилась и почти случайно мазнула Джерри мороженым по щеке. Потом немедленно обняла юношу за шею и ласково слизнула сладкий след с его лица. Шея Джерри напряглась, но он бодро отшутился, расценив это как слишком детскую шутку. А Никки с огорчением подумала, что лучше бы он обнял её в ответ - хоть в шутку… а ещё лучше - поцеловал… пусть вымазав предварительно мороженым.
        Почему он так сдержан? Эта мысль совершенно испортила вкус доедаемого лакомства.
        В конце июля Никки и Джерри, сидя на северной трибуне стадиона, с энтузиазмом болели за участников очередного экзамена в Колледж. Азарт сопереживания окрашивался снисходительным облегчением, что их экзамен уже позади…
        Вступительные соревнования выиграл Ситти Пак из Кореи. Его балл оказался гораздо ниже рекорда Никки, что раз сто отметили комментаторы экзамена, но её саму это мало интересовало.
        На стадионе было жарковато, и, когда весёлый дирижаблик - разносчик напитков - проплывал мимо, Джерри потянулся взять холодной минералки для Никки. Его колено нечаянно задело ногу девушки.
        Маугли дёрнулась - её обожгло это прикосновение. Что за чертовщина?
        Позже Джерри кому-то приветственно помахал, и его плечо затронуло её руку. Снова электрическое касание!
        Никки удивилась - раньше она не замечала такого искрящего потенциала между ними. Если не считать, конечно, того о-очень давнего рождественского случая…
        Наступил август. Школа Эйнштейна полностью опустела.
        В полутёмном кафе Никки и Джерри сидели за субботним ужином, который по традиции был дольше и сытнее обычных вечерних трапез. На столе горели свечи, принесённые приветливыми кентавриками.
        Никки внимательно рассматривала Джерри. Он здорово вырос с момента их первой встречи в госпитале. Плечи раздались, лицо повзрослело, умные голубые глаза смотрели спокойно и насмешливо. Длинные каштановые волосы ложились свободными прядями на шею. Его худощавое лицо складывалось из крупных, резких черт и немедленно привлекало к себе внимание внутренним достоинством и силой. Раньше Джерри был симпатичен, а сейчас стал своеобразно красив.
        Юноша не любил хвастаться - Никки, поражённой его артистическими талантами, немало пришлось потрудиться, чтобы узнать, что Джерри, по настоянию родителей, несколько лет посещал на Земле школу танцев и даже победил в известном детском конкурсе.
        Он не глядел на неё, а думал о чём-то, медленно помешивая соломинкой молочный коктейль. И внезапно Никки поняла, что перед ней сидит взрослый самостоятельный человек, у которого своя, не очень известная ей жизнь. Он погружён в свои сложные мысли… он рядом, но отделён от неё… сейчас встанет, пожелает спокойной ночи и уйдёт. А захочет - улетит в гости к кому-нибудь из друзей или переедет в другой колледж.
        А она? А она, по сути, чужой человек для него. Так, неврастеничная приятельница…
        На Маугли вдруг навалилось щемящее ощущение абсолютного одиночества в этом мире.
        Что она наделала, идиотка? Он к ней был так расположен… или даже больше… а она сама прогнала его - насовсем, окончательно. Джерри - особенный и не похож на других… И многие девчонки это отлично понимают.
        Никки хорошо помнит, как красавица Марина Блэкуолл прилипла к нему в первый же день их прибытия в Колледж. Она и сейчас всё время кружит вокруг. Даже сама Дзинтара посматривает на Джерри с нескрываемым интересом. А сколько есть тех, о которых Никки не знает?
        «Может, его сердце уже занято?! - обожгла чёрная мысль. - И у него появилась подружка-Сова или какая-нибудь препротивная голенастая Олениха? Или его девушка - та зеленоглазая красавица с Бала выпускников? Ведь джентльмены не трезвонят о своих подружках и не ухаживают сразу за двумя девушками».
        Дышать стало трудно - воздух, пропитанный обидой, лишается кислорода.
        «Нет-нет, он же всё лето вместе со мной… - мелькнул утешительный довод и тут же утонул в беспокойстве: - А с кем же ещё ему быть? Все ордена разъехались на каникулы».
        Никки с отчаянием уверилась: если Джерри даже не пробует перейти с ней черту дружбы - значит, он влюбился в какую-то другую девушку.
        «Она, наверное, красавица и без всякой депрессии… - Ревнивые мысли причиняли вполне физическую боль. - А со мной Джерри возится по старой памяти, как с больным котёнком, - строго в рамках приличий. Джентльмены не бросают друзей-сотрапезников в беде, даже если это девочки».
        Она - просто друг?! Ну да - пока ему это будет позволять та, ещё не известная, о существовании которой слепая дурища Никки наконец догадалась.
        Воспоминание о настойчивой зеленоглазой бестии упорно возвращалось и жалило сердце девушки всё сильнее. Ведь когда-то они успели так станцеваться! Первого сентября - уже через три недели! - эта ослепительная, даже по мнению железного Робби, Драконица вернётся и найдёт способ увести за собой Джерри, как тогда на Балу… и - всё!
        Неужели Никки скоро навсегда его потеряет? Или уже потеряла?
        Сердце девушки болезненно сжалось.
        Она обвела глазами пустое кафе, поставила чашку с чаем на стол и наконец решилась. Сил терпеть эти мучения больше не было.
        - Джерри, я давно хотела тебя спросить… - начала она и смутилась.
        - О чём, Никки? - приветливо, даже ласково, отозвался Джерри. Но это была ласка-нож - всего лишь ласка к ребёнку, Маугли-несмышлёнышу.
        - С Рождества ты ни разу не… - обычно прямая и откровенная Никки снова не нашла слов, опустила глаза в стол и наконец выговорила: - Ни разу не пробовал меня поцеловать или обнять… Ничего, кроме школьной дружбы…
        - Это всё утверждения, - внешне спокойно кивнул Джерри. - А где вопрос?
        - Почему? - Глаза Никки взволнованно блеснули. - Ты потерял ко мне… интерес? У тебя… появилась какая-нибудь девушка? - Она даже как-то съёжилась, мучительно ожидая его ответа.
        - А ты помнишь, что я тебе пожелал? - спросил в ответ Джерри. - Там - на ночном пляже?
        - Выздоравливать как следует… - убито кивнула Никки, охваченная безотчётной паникой: «Не отрицает, не отрицает!»
        - Правильно, - сказал тихо Джерри. - Ты должна расправить свои крылья, отряхнуть старые кошмары, снова почувствовать себя свободной и весёлой. Это сейчас самое главное. Я так рад видеть тебя с каждым днём всё более жизнерадостной… А если бы я стал эгоистичным вороном кружить над тобой, тюкать еле ожившего ребёнка своими переживаниями, требовать ответа на свои чувства?.. Это было бы просто свинством. Я давно и твёрдо решил: все мои эмоции - ничто по сравнению с твоей жизнью и счастьем. И я знаю, что мне трудно сравниться с блестящими аристократами из замков. Ты - птица высокого полёта, Никки. Если ты влюбишься в какого-нибудь герцога или принца… не знаю, как я переживу это, но ты об этом не должна заботиться… ты никому и ничем не обязана, в том числе - и мне. Ты заслужила быть счастливой, Никки, милая! - Джерри не выдержал ровный тон и сорвался на совсем не детскую нежность.
        «Вот это ответ!» - Никки смотрела на разволновавшегося Джерри широко раскрытыми глазами. Его сдержанное поведение предстало перед ней в совсем другом свете. Под этой маской, оказывается, скрываются такие сильные эмоции и столь трогательная забота о ней… а ведь все влюблённые, как правило, думают только о себе! Лишь самое глубокое чувство самоотверженно и молчаливо.
        - Извини, Никки, я… не сдержался, - с досадой склонился над столом Джерри.
        - Как ты смеешь называть меня ребёнком?! - весело сказала она, глубоко переводя дух и чувствуя, как её наполняют лёгкость, сияние и ещё какие-то счастливые чувства, и даже схватилась за ручки стула - чтобы не взлететь воздушным шариком под потолок.
        - Мне на два месяца больше, чем тебе… - Джерри прокашлялся, - так что по сравнению со мной - ты юна!
        Никки посмотрела в окно на тёмный лес и неожиданно спросила у Джерри:
        - Ты плавал когда-нибудь в озере ночью?
        - Нет, - удивился Джерри.
        - Пойдём сегодня купаться… Приходи в полночь к дальнему заливу, где остров с ивой. Знаешь, где это? - сказала Маугли, почему-то не отрывая глаз от окна.
        - Знаю… - глухо ответил Джерри, и его сердце почему-то провалилось вниз.
        Ещё сильнее оно дало перебой, когда в полночь он открыл тяжёлую дверь башни и шагнул на тропу, ведущую к озеру. В лицо пахнуло теплом и травяной сыростью.
        Юноша сам не заметил, как очутился у дальнего залива озера, где сквозь купол ярко светила полусфера Земли. Никки уже была в воде и, увидев Джерри, с шумным плеском подплыла к береговому мысу, обрывом уходящему в тёмную глубину.
        У Джерри мгновенно пересохло в горле - купальником Никки служили лишь часы и ожерелье-ленточка.
        Из лунной колеблющейся воды девушка молча протянула ему руку.
        Она хочет выйти на берег? Джерри с отчаянно бьющимся сердцем взял Никки за ладонь.
        Вовсе нет.
        Она сильно потянула его к себе. В воду - прямо в одежде?! Он мог бы заупрямиться, но шагнул вперёд. Шаг, другой - Джерри поскользнулся на подводном камне и с громким плеском упал в озеро.
        Отфыркиваясь, он вынырнул и сразу увидел совершенно серьёзные и внимательные глаза Никки. Все приличествующие ситуации слова - громкие, возмущённые, весёлые - застыли у него в груди и не решились нарушить удивительную атмосферу момента.
        - Здравствуй, Джерри, - негромко сказала Никки. Дыхание Джерри остановилось. Никогда-никогда прежде он не слышал таких ласковых слов. Окружающий мир замер и потерял реалистичность.
        - Здравствуй, Никки, - он ответил так, как только может ответить совершенно счастливый человек, целую вечность прятавший свои истинные чувства в прочном деревянном сундуке.
        Никки всё услышала и радостно улыбнулась. Вокруг них медленно вздымались волны тёмного серебра, вспыхивающие в земном лунном свете.
        - Умеешь плавать на спине?
        Джерри плыл и смотрел в ночное небо. Впрочем, он плыл не сам - Никки прижимала его спину к себе и тихонько гребла к острову. Её левая рука охватывала грудь Джерри, а дыхание обжигало щёку.
        - Мы плывём среди моих любимых звёзд, - указывала Никки на звёзды, мерцающие сквозь купол. - Летний Треугольник - мой главный космический маяк: Вега из созвездия Лиры, Альтаир из Орла и Денеб, альфа Лебедя. Голубая Вега светит ярче всех. Когда мне становилось совсем одиноко на астероиде, я дожидалась темноты, поворачивалась на спину в центре пруда и долго плыла среди маяков из альфа-звёзд. Я знала, что кто-нибудь обязательно смотрит на те же звёзды с Земли, на которой я никогда не была. Это ощущение меня очень грело - будто кто-то рядом и держит руку на моём плече. А ты смотрел на звёздное небо?
        - Конечно, и часто… - сказал Джерри. - Вега, Альтаир и Денеб летом собирались прямо над нашим домом.
        - Значит, это ты и был! - тихо сказала Никки, и её рука обняла Джерри покрепче.
        Юноша вдруг понял, что без ночного звёздного купания его жизнь была и не жизнь вовсе. Но сказал почему-то совсем не о том:
        - А ты не боишься плавать в темноте? В озере, говорят, живёт лохнесское чудовище…
        - Я уже подружилась с местными водочудиками…
        Они подплыли к мелкому пляжу островка.
        - Можешь снять мокрую одежду, - сказала Никки.
        - Зачем? - машинально спросил Джерри и уже в следующую секунду решил, что задал самый дурацкий в своей жизни вопрос.
        - Вы же не любите так ходить! - удивилась Никки. - Я как-то пришла на завтрак в мокрых шортах и майке - сразу после бассейна - что тут началось! Все забеспокоились, стали спрашивать: что случилось? - а кухонный компьютер приставил ко мне сразу двух кентавриков, чтобы вытирали за мной лужи, как за невоспитанным щенком…
        Джерри с трудом стянул хлюпающую рубашку, избегая смотреть в сторону девушки.
        - Странные вы, люди, - задумчиво сказала Никки. - Здороваетесь за руки, а ведь гораздо веселее при встрече гладить друг друга по голове… не купаетесь звёздной ночью, не носите приятную мокрую одежду и не целуете тех, кого вам очень хочется поцеловать.
        - А как называются те, которые всё это делают? - спросил Джерри.
        - Астровитяне.
        - Хочу быть астровитянином! - воскликнул юноша.
        Девушка промолчала. Звёзды с любопытством смотрели на них сквозь купол. Плескала озёрная волна.
        Юноша вдохнул в себя побольше воздуха и повернулся. Никки лежала на влажном песке и глядела на Джерри блестящими глазами. Её мокрые волосы походили на хрустальную шапочку.
        Джерри наклонился и решительно поцеловал девушку, которую так давно хотел поцеловать.
        Грянул гром, и всё вокруг застыло в освещённом молнией сюрреалистическом невероятии. Гром? Гроза на Луне? Расколотый пополам мир замер в ожидании.
        - Я больше не смогу жить без тебя, Никки, - твёрдо сказал Джерри, ощущая её душистое дыхание на своём горящем лице.
        - Ты и не будешь - по простой причине: отныне ты - мой Лев, я тебя никогда и никуда не отпущу… - так же твёрдо произнесла Никки и крепко обняла его за шею.
        Молния сверкнула им в лицо, и снова грянул лунный гром, сметя обломки старого мира вместе со страхами и кошмарами.
        Могучая сила кроется в Главных Словах!
        Тайна Никки и Джерри раскинула крылья и превратилась в тайный мир двоих, в котором не действовали старые смешные табу. И были они первые люди в мире, счастливые и свободные, и история их Вселенной только началась.
        Джерри поморгал ослеплёнными глазами, потом посмотрел на своё обнажённое тело - оно его больше не смущало. Юноша изумлённо подумал: «Может, это сон? Мы только что сидели за столом, ужинали… и она была далека и недостижима, как могут быть далеки облако, птица, звезда… и я не разрешал себе часто смотреть на неё, и была она привычной болью в моём сердце…»
        - Справедливость превыше всего, - сказала Никки, - если у меня есть свой Лев, то у тебя будет свой Леопард… - и она взяла Джеррину ладонь и смело провела ею по леопардовой шкуре, усыпанной огромными каплями и линзочками воды. Юноше показалось, что все чувства собрались и зазвенели на кончиках его пальцев. Мелкая вода вокруг Джерри с шипением закипела.
        «Это не сон! Такое и во сне не может присниться!» В следующее мгновение Никки оказалась на ногах и побежала по пляжу, далеко разбрызгивая воду. А Джерри заворожённо следил за тёмным тонким силуэтом, ошеломляюще режущим серебряный фон озёра.
        Он глубоко вдохнул ночную прохладу, вскочил и устремился вслед за девушкой, исчезнувшей в жёлтом облаке прибрежного цветущего дрока.
        Никки нашлась в середине островка, на крошечной полянке, заплетённой глициниями и дурманящими белыми камелиями. Юноша схватил, поднял на руки свою драгоценность и прижал к груди. Леопард охотно свернулся клубочком, обвился вокруг его шеи и замурлыкал.
        - Я не блестящая партия, - решительно сказал Джерри этому беспечному котёнку, - у меня нет денег, нет влиятельных родителей… вообще их нет… и, кажется, есть латентные гены заикания и диабета. И ещё я твой финансовый пожизненный должник.
        - Я не блестящая партия, - эхом пробормотала Никки-Мурлыкающий-Клубочек, - у меня нет ни денег, ни семьи… про свои гены я вообще ничего не знаю… я пожизненный инвалид: стоит перегореть паре процессорных кристаллов - в часах и ожерелье, - и я безнадёжно умру в течение шести минут…
        И ещё я всё время попадаю в смертельные передряги, и ты спасал меня уже несчётное число раз… я твой многожизненный должник.
        Джерри несогласно помотал головой:
        - Ты самая талантливая и красивая девушка на всех планетах! Ты поразительна, и тебя ждёт великое будущее…
        Никки тоже покачала хрустальной головой, лежащей на его плече:
        - Ты мужественный и благородный, как Лев! Ты самый умный из Львов и самый смелый из Сов. Мне нужно только такое будущее, где есть ты. Я очень одинока - никогда не бросай меня, мой Лев…
        - Я всегда буду рядом… Дикий Леопард, ты - всё, что у меня есть на этом свете… - Джерри крепко сжимал в руках своё сокровище, зная, что он никогда не был так счастлив и без колебаний умрёт, но никому не даст в обиду свою Никки.
        Над лужайкой летали завидующие им светлячки и, ярко вспыхивая, звали друг друга. В зарослях звонко заливалась и щёлкала ночная пичуга.
        Они лежали на прохладной траве, нежно касались друг друга и строили замечательные воздушные замки.
        - Мы полетим с тобой на Землю, - говорил он, - и выйдем в океан на яхте с парусом и уютной каютой. Мы совершим кругосветное путешествие… нет! - два кругопланетных плавания! Я покажу тебе самые замечательные места на нашей планете-старушке. Будем швартоваться в маленьких приморских городках, где пахнет жареными креветками… Бросать якорь в лагунах необитаемых островов с белыми пляжами и бродить вдвоём по песку и прибою…
        - Мы раздобудем быстрый космический корабль, - мечтала она, - и облетим всю Солнечную систему, посетим мой астероид, Марс, Сатурн… Я уже могу управлять сама!
        - Вторую кругосветку лучше сделать на дирижабле - их сдают недорого в прокат, - деловито уточнял он. - Тишина, плавность… Пролететь над Альпами и сесть в Париже… Его можно будет причалить прямо у моего… извини, нашего!.. дома в Вирджинии. Рядом есть подходящая поляна. Я познакомлю тебя с местными оленями - вы наверняка подружитесь.
        Джерри различил западный берег Атлантики на полумесяце Земли и показал его Никки. Они помахали земным оленям.
        - А ещё мы построим себе купол на Луне! - совсем разошлась она. - В нём будут и озеро с пляжем, и снежная долина, и огромный-преогромный парк!..
        - …со слонами! - иронически усмехнулся Джерри в адрес совсем уж безудержной фантазии. И, оскорблённая недоверием, Маугли бросилась терзать Льва-насмешника, щипать и шалить. Но Джерри мощными львиными лапами подгрёб пискнувшего Леопарда, и они плотным клубком, рычащим от смеха и восторга, покатились по лужайке.
        Пахло свежерастерзанной травой и розмарином. Тишина набегала и плескалась волной.
        - Племя астровитян принимает тебя! - весело сказала Маугли с астероида.
        Они долго смотрели друг на друга поблёскивающими в темноте глазами, пока над ними не пролетела медленная ночная птица с сонными перьями.
        И молодые люди, не разнимая рук, пошли по колеблющейся спиральной лестнице, сплетённой из пахучих гибких ветвей глициний и дрока, и чем выше они поднимались, тем сильнее светлело вокруг. Смеясь от счастья, они длинными прыжками забрались на самый верх цветочной башни и взмыли на одних крыльях… и в глаза им ударила яркая вспышка - Солнце взошло!
        Птицы в кустах вокруг лужайки вразнобой зачирикали и засвистели светилу нехитрые приветственные песни. Из воды на пустынный пляж островка вылезла погреться на солнышке огромная древняя подслеповатая черепаха, уставшая держать на замшелой спине плоский блин старого мира.
        Начиналось утро длинного лунного дня - дня первого в их новой, юной Вселенной.
        Солнце близилось к зениту, когда такси Никки вылетело из шлюза Колледжа. Никки выглядела вполне взросло в специально заказанном деловом костюме коричневого цвета в тонкую белую вертикальную полоску.
        Лицо её не было ни весёлой безмятежной рожицей Никки-с-Астероида, ни мрачной отрешённой физиономией Никки-Раненого-Леопарда: оно стало гордым и уверенным лицом Никки-Победителя-Драконов и Никки-Владельца-Замечательного-Льва.
        Симпозиум Спейс Сервис открылся в Луна-Сити в середине августа. Никки внимательно следила по тиви за выступлениями, присматривалась к стилю ораторов, оттачивала свои доводы. Она собиралась прилететь в Луна-Сити прямо на последнюю сессию.
        Решающим утром Никки проснулась в приступе паники.
        Иногда засыпает человек переутомлённый, с кучей планов и проектов в голове, а при медленном пробуждении, между сном и явью, перед ним всплывают его идеи и расчёты, и вдруг наваливается паническая убеждённость: «Что за бред ты напридумывал?! Это никогда не сработает! Тебя разоблачат! Ты - дурак, а жизнь - ужасна!»
        В следующий момент человек окончательно просыпается с сильно забившимся сердцем и недоуменно спрашивает себя: «Что за истерика? Всё в порядке! Всё получится…»
        Видимо, в этот смутный момент просыпания на человека влияет «тревожное подсознание», которое в состоянии бодрствования подавляется рассудком. Пробудившись полностью, Никки строго сказала испуганному подсознанию: «Цыц!» - и направилась в кафе.
        Джерри весь завтрак взволнованно подкладывал ей кусочки повкуснее и очень хотел полететь с ней, но его не пустили бы в строго охраняемое здание Спейс Сервис. Пришлось Джерри просто проводить Никки до самого шлюза-лифта. Зато, прощаясь, он успел поцеловать её в щёку так ласково, что Никки зарумянилась и похорошела больше, чем после многочасового визита к стилисту Луизе.
        И вот её такси подлетело к деловому центру Луна-Сити. Симпозиум проходил в спирально-ступенчатом небоскрёбе Спейс Сервис, и посадочный шлюз в штаб-квартире Космической Службы располагался традиционно - на крыше.
        Спустившись на пятьдесят шестой этаж, Никки попала в нужный ей зал. Тихо войдя в заднюю дверь, она села в последнем ряду и стала ожидать, когда объявят её доклад.
        Коммодор Юр должен был завершать симпозиум обзором, но перед своим выступлением он объявил:
        - Внеплановое десятиминутное сообщение «Экологическая модель Королевского плато Оберона» сделает внештатный сотрудник Спейс Сервис мисс Николь Гринвич.
        Аплодисменты зала показали, что имя Никки знают почти все. Она быстро прошла на сцену, сопровождаемая стайкой нанокамер, которые кружили вокруг, как надоедливые осы. Многие журналисты повыскакивали из кресел и сели прямо на пол перед трибуной, вооружённые всевозможной аппаратурой.
        На экране немедленно - у неё всего-то десять минут! - появился первый кадр презентации Никки.
        - Мой доклад посвящён тепловому и геохимическому балансам Оберонских обсерваторий… - Девушка сразу взяла быка за рога.
        На самом большом экране зала возникло трёхмерное изображение Королевского плато с отметинами реакторов и обсерваторий, и по залу прошёл шумок.
        Для Никки оберонская история началась три месяца назад, когда в середине мая она наткнулась в сетевых новостях на пресс-релиз о спутнике Урана - Обероне, на котором базировались самые крупные обсерватории Солнечной системы.
        Когда человечество приступило к освоению своей планетной системы, учёные принялись искать оптимальное место для космических наблюдений.
        По мнению капризных астрономов, лунное небо замусорено солнечным ветром, микрометеоритами, кислородными утечками из куполов и ярким зодиакальным свечением, вызванным рассеянием и переизлучением света Солнца на пылевом межпланетном облаке. У телескопов, летающих в космосе, нестабильные, часто меняющиеся траектории. Даже перемещение самих исследователей по орбитальным обсерваториям вызывает неприемлемые вибрации приборов.
        Телескопы требовали: чистого от излучений безатмосферного неба, больших площадей, стабильного грунта и минимальной гравитации, удобной для громоздких хрупких конструкций. Но слишком слабая сила тяжести отрицательно влияла на здоровье исследователей. Нужен был гравитационный оптимум, компромисс между требованиями приборостроителей и медиков.
        Наиболее привлекательными для постройки обсерваторий казались спутники планет-гигантов. Но системы Юпитера и Сатурна не годились из-за их мощных магнитосфер, густо засеянных частицами солнечного ветра. Кроме того, спутники этих планет отличались геологической нервозностью: на юпитерианской Ио мощные вулканы постоянно извергали трёхсоткилометровые султаны серной лавы, а с поверхности сатурнианского Энцелада в космос били струи водяного пара.
        Астрономов привлекали спокойные системы Урана и Нептуна, далёкие от Солнца и радиофона человеческой цивилизации. Уран казался предпочтительнее - расстояние до него было меньше, и он обладал подходящими крупными лунами. У Нептуна же спутники были мелкими, за исключением громадного Тритона, окутанного ненужной астрономам атмосферой, не говоря о впечатляющих, но неуместных азотных гейзерах, которые весной просыпались в полярной шапке, прорывались в трещины азотного ледника и с рёвом выбрасывали фонтаны на многокилометровую высоту - в верхние ветреные слои атмосферы Тритона. Ветер подхватывал вершины гейзерных султанов и вытягивал их тёмными хвостами, хорошо видимыми даже с орбиты.
        Учёные облюбовали два внешних крупных спутника Урана - Титанию и Оберон, каждый радиусом около восьмисот километров. По традиции урановской топонимики, сочинения Шекспира служили главным поставщиком имён для системы Урана, поэтому половина землян считала Шекспира древним космонавтом.
        По оптимальности притяжения и небесной чистоте фея Титания и её супруг, волшебный и коварный Оберон, были вне конкуренции. Внешний Оберон вращался вокруг Урана с периодом в две недели, на расстоянии в полтора раза большем, чем Луна от Земли.
        Увы, царственные луны Урана тоже оказались неидеальными по геологической стабильности: потрескивание ледяной коры, падение метеоритов вызывали сейсмошумы, влияющие на сверхчувствительные приборы.
        Но однажды на Обероне автоматический разведчик наткнулся на равнину, позже названную Плато короля Лира, или, в просторечии, Королевское плато. Проанализировав данные кибера, учёные поразились: на Королевском плато царило практически абсолютное сейсмомолчание! Геологические шумы Оберона удивительным образом гасились, не доходя до равнины, окружённой глубокими разломами.
        Немедленно возникли логичные предположения о подземном слое, эффективно отражающем внешние звуковые и сейсмические колебания почвы. Но из каких горных пород состоял удивительный «зеркальный» слой?
        Пока геологи спорили, искали и не находили деньги на сверхглубокую скважину, на Королевское плато без колебаний десантировались астрономы. Постепенно на спутнике Урана выросли знаменитые Оберонские обсерватории - глаза и уши Солнечной системы. На плато короля Лира собрались гравитационные, нейтринные, оптические, гамма-, радио - и прочие научные телескопы, принадлежащие Соединённым Штатам, России, Европейскому Союзу, Китаю, Бразилии, Японии и другим странам.
        Фундаментальная наука приносила такие поразительные результаты, что правительства были вынуждены, пусть со скрипом, хотя бы малую часть бюджета отдавать учёным - чтобы не отстать от соседей. В сумме каждый год в строительство новых научных инструментов на плато вкладывались десятки миллиардов долларов.
        Сейчас на Обероне спешно достраивалась крупнейшая научная база Азиатского Содружества. Через полгода на Азиатской базе планировался торжественный запуск крупнейшего термоядерного генератора, важного для всех обитателей плато, - энергии на Обероне отчаянно не хватало.
        Неиспользованное тепло, неизбежно выделяемое реакторами и самим научным городом, отводилось в глубь плато, чтобы не увеличивать поверхностного инфракрасного излучения. Экология была важнейшим приоритетом сообщества Королевского плато. На поверхности виднелись лишь ажурные цветы радиоантенн, полусферы телескопных башен и прочие загадочные научные конструкции.
        Люди жили под землёй, вернее, в толще льда. Подземные жилища позволяли Оберонским обсерваториям быть очень чистой территорией - даже небольшое облачко кислорода или водяного пара, вырвавшееся из наземных помещений, могло загубить тончайший и дорогостоящий научный эксперимент.
        А на Обероне не было ничего дешёвого. Поверхность плато покрывали специальной плёнкой, чтобы предотвратить испарение льда. Обсерватории хранили строжайшее радиомолчание и жёстко контролировали все бытовые приборы, порождающие радиопомехи. Переговоры внутри станции и с Землёй велись только по лазерным каналам.
        Геологи всё-таки выдавили из правительств немного денег и уже пять лет вели глубокое бурение Оберонского плато. В мае учёные распространили сенсационную новость об открытии под плато геологического слоя, состоящего из каменистых пород и льдов различных кристаллических модификаций, включая большое количество совсем экзотического водного стекла - аморфного льда.
        Конькобежцы скользят по банальному льду с гексагональной решёткой. Но наука знает более десятка других типов водного льда с иным расположением атомов. Эти льды могут тонуть в воде, быть на ощупь раскалёнными и обладать электропроводностью металлов - в зависимости от типа кристаллической решётки.
        Если же молекулы воды смерзаются при очень низкой температуре, то, еле ползающие от холода, они не успевают выстроиться в упорядоченный кристалл и застывают хаотической, беспорядочной массой или аморфным стеклом.
        Специалисты сделали вывод, что обнаруженный слой и есть загадочный отражатель внешних звуковых волн и сейсмоколебаний, обеспечивающий королевское спокойствие плато. Никки прочитала пресс-релиз Геологической службы и заинтересовалась Королевским плато и Оберонскими обсерваториями.
        - От реакторов на плато должен греться лёд, - спросила она как-то у Робби, - не будет ли он таять?
        Робби высмеял эту детскую идею - сотни реакторов мало для заметного разогрева льда на плато. Через неделю Никки снова вернулась к своей идее, которая резвилась и циркулировала в подсознании, изредка показываясь на поверхности.
        - Да, обычный лёд, конечно, не растает, - сказала девушка Робби, - но что ты скажешь про обнаруженное водное стекло, которое, насколько я помню, превращается в обычный кристаллический лёд при очень низких температурах, то есть при относительно небольшом нагреве?
        Робби довольно долго думал и просчитывал повзрослевшую идею.
        - По первым прикидкам, температурный баланс аморфного льда под новым реактором может находиться на грани превращения в обычную гексагональную модификацию, - наконец сообщил он. - К сожалению, из первых сообщений геологов не ясны геометрия и мощность обнаруженного подстилающего слоя, что создаёт сильную неопределённость для расчётов.
        - Полагаю, Обероном стоит заняться всерьёз! - воскликнула Никки, и глаза её заблестели. - Собери-ка всю информацию по стеклянному льду и его свойствам…
        Пока Никки сдавала последние в учебном году рефераты, Робби тоже каторжно трудился, перегреваясь, как вульгарный тостер, и делая гору расчётов, которая была тем больше, чем меньше информации имелось о строении плато.
        - Я проанализировал распространение тепловой волны от мощного и глубокого реактора седьмой базы, - сообщил Робби, улучив свободную минуту. - За полгода он повышает температуру недр плато до критической точки кристаллизации.
        - Ага! - заинтересовалась Никки. - И что будет дальше?
        - Аморфный лёд превращается в обычный, с гексагональной кристаллической решёткой. И тут обнаруживается неожиданный фокус: кристаллизация водного стекла выделяет заметно больше тепла, чем сам реактор. Возникает цепная реакция расползания дыры в подстилающем слое.
        - Селезёнка Плутона! - поразилась девушка. - Но это же очень опасно!
        - Верно, - согласился Робби, - вскоре в толще ледяного стекла появится пробоина такого размера, что Королевское плато потеряет свою уникальную сейсмостабильность.
        - Салат из эльфов! - поражённая Никки не удержалась от самого грязного ругательства сезона.
        Никки с Робби устроили пир в честь окончания расчётов: девушка открыла бутылку лунного мерло, присланную на Рождество Большой Терезой, а кибермозг произнёс здравицу в честь гениальных кожаных пузырей с биорастворами.
        На следующий день Никки и Робби стали не спеша обдумывать полученные результаты. Разрушение сейсмостабильности Королевского плато означало, что многие тончайшие инструменты Оберонских обсерваторий под воздействием подземных сотрясений утратят необходимую чувствительность, включая знаменитую гравитационную антенну из пятитонного кристалла сапфира.
        Никки и Робби с садистским удовольствием подсчитали прямой финансовый ущерб - не говоря уж о научных потерях! - который наносился странам-собственникам Обсерваторий в случае разрушения сейсмоотражающего слоя плато.
        Цифры оказались столь ошеломляющими, что Никки не сразу в них поверила.
        - Что нам дальше делать с этой информационной бомбой? - спросила девушка у киберприятеля. - Может, написать письмо в Спейс Сервис, которая занимается безопасностью космических сооружений?
        Робби хмыкнул:
        - Школьник пишет письмо с предложением не запускать крупнейший реактор Оберона, стоивший немалых средств? Любой представитель государственного департамента или научной организации не прочтёт дальше первых строк.
        - Значит, наши расчёты должны быть озвучены так, чтобы от них нельзя было отмахнуться и чтобы они были проверены максимально быстро - пока реактор не будет запущен.
        - Правильно, - согласился Робби.
        - Неплохая задачка, клянусь Зеноном! - озабоченно сказала Никки.
        Друзья углубились в международные кодексы и законы, хранившиеся в бездонной памяти Робби. Так родился многоходовой план, включающий Лунную Регату и симпозиум Спейс Сервис. Сценарий учитывал возможные неудачи и развитие событий по боковым вероятностным каналам.
        Но пока план реализовывался по оптимальному магистральному варианту. Правда, «оптимальный» не всегда означает «самый короткий и простой». С точки зрения некоторых авантюристов, оптимум предполагает повышенную концентрацию интересных приключений.
        И вот Никки стояла перед собранием высокопоставленных сотрудников Спейс Сервис: она получила возможность рассказать результаты компьютерного моделирования так, чтобы её информацию нельзя было проигнорировать.
        Робби представлял их расчёты эффектным динамическим мультиком, показывающим развитие подземных событий на Обероне. Появление нового источника тепла - реактора Азиатской базы - вызывало появление и расползание прорехи в «зеркальном» слое водного стекла, который так успешно отражал подземный прибой оберонских шумов. Анимация показывала, как на плато врывались губительные сейсмики и сбивали тонкую настройку гравитационных и других телескопов; одна за другой Оберонские обсерватории выходили из строя.
        Шум в зале по мере короткого Никкиного доклада быстро нарастал.
        - Новый реактор запускать нельзя! - уверенно заключила Никки. - Его придётся демонтировать и переносить. Поэтому нельзя допустить даже пробный впрыск плазмы - конструкция станет «горячей» и проблема демонтажа - сложнее. Доклад в качестве официального рапорта уже отправлен в экологический отдел Спейс Сервис.
        Десять минут истекли, и Никки остановилась. Зал немедленно зашумел, а журналисты защёлкали блицами.
        - Вы отдаёте себе отчёт в серьёзности таких заявлений? - В первом ряду, отведённом для самых почётных участников симпозиума, встал мрачный человек. - Новый реактор обошёлся во много миллиардов долларов, его ждут с огромным нетерпением все учёные Королевского плато, а вы предлагаете его демонтировать! Ваша модель должна базироваться на десятках различных предположений и допущений. Геологическое строение Плато ещё практически неизвестно, получены лишь самые первые результаты сверхглубокого бурения. Я не доверяю результатам ваших расчётов ни на грош. Вижу в вашем докладе и громких заявлениях лишь стремление к сенсации!
        - Представьтесь, пожалуйста, - попросила нахальная Никки, которая прекрасно знала, как обидно звучит такая просьба для любого человека, полагающего себя всем известной личностью.
        - Главный инспектор Спейс Сервис, доктор Влад Жаркофф! - раздражённо и с вызовом ответил мрачный человек.
        - Я полностью отвечаю за свои слова и расчёты, сэр Главный инспектор Жаркофф, - холодно сказала Никки. - Численная модель приложена к моему рапорту, и её легко проверить. Вывод корректен практически при всех возможных вариантах строения Плато. Я хорошо понимаю, что под проектом Азиатской базы стоит ваша утверждающая подпись, и мой доклад вам о-очень не нравится. А вы готовы осознать, что пуск реактора нанесёт ущерб Обсерваториям на сумму в пять триллионов золотых долларов?
        Эта цифра взорвалась как бомба! Зал громко загудел, а журналисты как по команде поднесли т-фоны к губам и принялись диктовать срочные сообщения на первые страницы своих газет: Никки Гринвич, этот генератор сенсаций, утверждает, что знаменитые Оберонские обсерватории вот-вот погибнут.
        - Мне тоже всё это кажется несерьёзным, - из второго ряда медленно поднялся морщинистый пожилой человек. - Проект Азиатской базы рассчитывался несколькими научными институтами и прошёл тщательную международную экспертизу, в том числе и в Спейс Сервис. И вот появляется - извините, конечно, ради всех богов - маленькая девочка, которая начинает всех поучать.
        Объём Королевского плато составляет сто тысяч кубических километров при температуре минус двести по Цельсию! Это сто тысяч миллиардов тонн крепчайшего льда, спаянного с камнем! Возможность крупного геологического изменения такой гигантской системы из-за включения всего одного, пусть даже и большого, реактора кажется смехотворной. И не нужно нас пугать мифическими убытками! Я знаю, что новый реактор обошёлся в реальные восемнадцать миллиардов. И закрывать его из-за сомнительных расчётов школьника… Мне смешно, коллеги!
        - Действительно, - в первом ряду зашевелился другой мэтр, - в столь сложных моделях трудно не наделать ошибок. Обычное дело; помню, когда наша группа проектировала гамма-телескоп…
        Никки посмотрела на растерянного коммодора Юра, который пустил дискуссию на полный самотёк, и бесцеремонно перебила оратора, вспоминающего полную проблем гамма-молодость.
        - Господа! Я слышу не вопросы, а только общие и, пардон, не очень компетентные рассуждения. При проектировании Азиатской базы никто не предполагал наличия под Плато линзы из водного стекла, и опасность ледяной кристаллизации не учитывалась при экологических расчётах. А вот почему после обнаружения аморфного льда экспертиза не была немедленно повторена - это уже вопрос не ко мне… Глубокомысленные замечания типа «такая возможность кажется смехотворной» я не собираюсь комментировать. Расчёты должны быть проверены независимой комиссией, достаточно квалифицированной, чтобы её умственная активность не была парализована моим возрастом… и своим. Повторяем расчёты - и смеёмся все вместе…
        Под оживление и хохот в зале Никки спустилась с трибуны. Коммодор Юр приступил к заключительному выступлению, но выглядел рассеянным, да и публика чрезмерно гудела.
        Наконец симпозиум объявили закрытым, и все принялись шумно вставать. Журналисты дружной рысью устремились к Никки, но ещё раньше к ней подошёл Коммодор Юр:
        - Мисс Гринвич, Главный коммодор хотел бы поговорить с вами.
        И Юр, к полному разочарованию журналистов, увёл Никки в кабинет Главного коммодора Спейс Сервис.
        Берлога Главного коммодора была полна всевозможными космическими диковинами и сувенирами. В центре великолепной коллекции инопланетных кристаллов и руд на специальной подставке блестел крупный железный метеорит с редкими по чёткости видьманштеттеновыми узорами на полированном и протравленном срезе.
        На всю стену раскинулась голографическая панорама голубого рассвета Сатурна. Диск планеты был пересечён полупрозрачными кольцами.
        Внимание Никки привлёк большой кусок обгорелого крыла старинного шаттла. Она осторожно провела кончиками пальцев по шершавой вспенившейся поверхности. «К обломкам кораблекрушения у меня глубокий личный интерес…» - с грустной иронией подумала она.
        В кабинет вошёл Главный коммодор, носящий грозное официальное прозвище Бластер, но выглядящий вполне обыкновенно - полноватый человек небольшого роста с приветливым лицом профессионального политика.
        Он поздоровался, пригласил всех сесть и вызвал робота с напитками.
        Никки смело порылась на спине кибертележки, нашла бутылку легендарного красного калифорнийского «Кастл Рок» и с удовольствием налила себе целый пузатый бокал. Взрослые переглянулись, но ничего не сказали.
        Никки с наслаждением отхлебнула терпкой жидкости - и почему публичные выступления так сушат горло?
        - Ну и заварили вы кашу, мисс Гринвич, - сказал Бластер.
        - Вы не представляете, сэр, что началось бы через полгода после пуска нового реактора, - весело ответила Никки, - а это ещё не каша, это так, бульон!
        - Надо ещё доказать, что ваши расчёты верны… - осторожно улыбнулся коммодор Бластер.
        - Не надейтесь на ошибку, - небрежно махнула рукой Никки. - Этими расчётами три месяца занимался компьютер класса A9.
        БАХ!
        По вытянувшимся лицам собеседников стало понятно, что они не ожидали такой мощной артиллерии со стороны подростка.
        - Робби, сколько ты рассчитал возможных вариантов геологического строения Плато? - спросила Никки.
        - Две тысячи шестьсот вариантов, - ответил из ожерелья баритон Робби. - Результаты различаются только по времени разрушения стеклольда. Самый короткий срок - три месяца, самый длинный - восемь лет. Для большинства вариантов критическое время - двести дней.
        Воцарилась тяжёлая пауза.
        - Вы о чём-то хотели поговорить? - спросила Никки собеседников, которые с трудом, морщась и вздыхая, пытались проглотить эту колючую пилюлю.
        - Ну, главное мы уже узнали… - произнёс с мрачным полустоном Бластер. - Сейчас мне, как руководителю Спейс Сервис, хочется выбраться из этой передряги с минимальным ущербом для престижа Космической Службы. Мы координировали экспертизу базы, и вся ответственность ложится на нас, в том числе - и финансовая. Да что скрывать - этот кошмарный скандал будет нам аукаться долго и в самых неожиданных местах…
        Он встал и озабоченно заходил по кабинету, массируя рукой затылок. Коммодор Юр хранил подавленное молчание.
        - Хотите совет? - спокойно сказала Никки.
        - Слушаю вас, - удивлённо остановился Бластер.
        - Давайте проинтерпретируем ситуацию следующим образом. Я не посторонний человек, который указал Спейс Сервис на её ошибку. Я сама являюсь сотрудником Спейс Сервис, пусть внештатным. Вы дали мне этот статус, предоставили доступ ко всем данным и файлам, включая служебный экспертный отчёт по Азиатской базе - а без него я не получила бы модели хорошего качества. После чего вы выслушали моё сообщение на внутреннем симпозиуме Спейс Сервис. Таким образом, Спейс Сервис сама исправляет свою ошибку.
        Никки пожала плечами:
        - На самом деле это даже не ошибка: данных бурения ещё не существовало на момент экспертизы, а Спейс Сервис не отвечает за сбор геологических данных. Я консультировалась с юристами: они уверены, что появление новых данных о водном стекле попадает под категорию форс-мажорных обстоятельств. Поэтому покрытие расходов по перебазированию нового реактора пойдёт за счёт Космического Страхового Фонда ООН, который хотя формально и находится под эгидой Спейс Сервис, но выплаты из него не затрагивают ваш бюджет. Поэтому нет никаких оснований для беспокойства, более того - фактически Спейс Сервис спасла Оберонские обсерватории от экологической катастрофы, и все должны быть очень благодарны вам за это. Изложите такую версию событий в своём пресс-релизе, и никаких возражений с моей стороны не последует.
        Бластер внимательно слушал Никки, и лицо его постепенно разглаживалось.
        - Что скажешь, Юр? - почти радостно спросил он коммодора Гринина.
        - Это звучит так хорошо, - сказал задумчиво Юр Гринин, - что я невольно жду продолжения… Мисс Гринвич явно всё продумала заранее, и теперь меня мучает вопрос: что она потребует взамен такого великодушного предложения?
        - Хорошо, мисс Гринвич, - повернулся коммодор Бластер к Никки, - мы будем рады рассмотреть ваш результат по Оберонским обсерваториям предложенным образом. Но… у вас есть какие-то просьбы к нам?
        - Просьб нет, - невозмутимо сказала Никки, про себя удивившись проницательности коммодора Юра, - но есть информация. Космический Страховой Фонд даёт странам ООН страховую гарантию от повреждения их космического имущества. Согласно второму пункту третьего раздела устава этого Фонда, человек, предотвративший нанесение ущерба застрахованному имуществу, получает премию в пять процентов от суммы предотвращённого ущерба. Например, в 35-м году Джошуа Конрайту, пассажиру межпланетного лайнера «Каллисто-5», было выплачено вознаграждение в размере девяти миллионов долларов за предотвращение утечки из внешнего контура реактора лайнера.
        Никки сделала паузу.
        В тишине стал слышен шорох и позвякивание тающего в стакане льда.
        - В соответствии с законом иск на пять процентов от стоимости спасённых мной Оберонских обсерваторий будет в ближайшее время подан в Космический Страховой Фонд, которым управляет Спейс Сервис.
        БАХ!!!
        - Святой протуберанец! - Взрывной волной ошарашенного Бластера опрокинуло в кресло. - Вы шутите, мисс Гринвич?
        - Не думаю, - помрачнев, сказал коммодор Юр. - Речь идёт о четверти триллиона долларов, насколько я понимаю… какие уж тут шутки!
        - Спейс Сервис спасает довольно много имущества каждый год, но наши сотрудники никогда не получают никаких страховых премий! - крикнул Бластер.
        - Правильно, - кивнула Никки, - на обычных сотрудников Спейс Сервис это правило не распространяется. Редко кому удаётся получить страховую премию - сотрудники космических компаний и экипажи кораблей не могут получить такое вознаграждение, они заботятся об охране имущества своих работодателей по долгу службы.
        - Но вы ведь тоже являетесь сотрудником Спейс Сервис! - схватился за соломинку Главный коммодор.
        - Внештатным сотрудником, - улыбнувшись, уточнила Никки, - который не получает зарплату в Спейс Сервис, поэтому я имею право на страховую премию - согласно примечанию к одиннадцатому разделу Положения о внештатных сотрудниках Спейс Сервис.
        - Так вы всерьёз рассчитываете на вознаграждение в размере… двухсот пятидесяти миллиардов?! - У Бластера перехватило голос. - Это же трёхлетний бюджет всей Спейс Сервис!
        - Совершенно верно, - Никки резала по живому, даже не вытирая со лба трудовой пот хирурга, - речь идёт именно о такой сумме… Порядок выплат страхового вознаграждения Спейс Сервис может обговорить с адвокатами из юридической фирмы «Дименс и Брендин», которая будет представлять мои интересы в этом деле. Кстати, задержка вознаграждения влечёт начисление процентов… Закон есть закон!
        - Хвост Скорпиона! Вы просто генератор проблем! - Бластер вскочил и зашагал по кабинету. - Какой-то кошмар! Вы не понимаете, о чём говорите. Даже если я попробую удовлетворить столь фантастические притязания, то мне элементарно неоткуда взять денег! Выбить из ООН что-то выше обычной нормы - это безнадёжно, мы каждый год дерёмся за собственный бюджет.
        Просьба выделить сверх плана ещё три годовых бюджета - это… это… я даже не нахожу слов, как охарактеризовать такую бессмысленную авантюру! Несколько лет назад мы попросили увеличить наше финансирование на два процента - и нам это удалось, чёрт побери, и я этим страшно горд! Но это заняло три года гигантской бюрократической переписки и кровопролитных баталий в пяти комитетах ООН.
        Коммодор нервно остановился у столика, налил себе стакан воды и залпом выпил.
        - Хотите совет? - безмятежно сказала Никки.
        Бластер подавился последним глотком и побагровел. Но сдержался - не зря он был опытным политиком. Правда, при этом Главный коммодор метнул сердитый взор почему-то в коммодора Гринина.
        - Слушаю вас.
        Бластер пытался говорить спокойно. А коммодор Гринин подумал, что девчонка играет как по нотам. Что ею движет? Такие невероятные деньги, конечно, кого хочешь сведут с ума…
        - Во-первых, не воспринимайте меня как врага… - сказала Никки. - Во-вторых, Космический Страховой Фонд составляет ровно двадцать миллиардов, каждый год выделяемых ООН отдельной строкой бюджета. В среднем страховые выплаты, которыми целиком распоряжается Спейс Сервис, составляют от пяти до десяти миллиардов за год. Остальные деньги автоматически возвращаются в бюджет ООН. Правильно?
        - Да, - подтвердил Бластер, пытаясь понять, куда клонит эта кошмарная девочка.
        - Я готова получать свою страховую премию частями, то есть каждый год вы будете выплачивать мне только нерастраченный остаток Страхового Фонда - от десяти до пятнадцати миллиардов.
        - Но тогда процесс выплат растянется лет на двадцать, - удивился Бластер.
        - Меня это устраивает, - заявила Никки. - Спейс Сервис - солидная организация, и я верю её долговому обязательству. Зато вам даже не придётся обращаться в ООН за какими-либо разрешениями. Расходование средств Фонда находится полностью под вашим контролем, и если оно совершается законным образом, то ООН не имеет права вмешиваться. Конечно, ООН перестанет получать остатки страховых сумм в конце года, и некоторым чиновникам это о-очень не понравится, - тут Никки почему-то усмехнулась, - но они ничего не смогут поделать - закон есть закон.
        - Веганские гоблины! - зашагал по комнате Бластер, пытаясь найти подвох в заманчивом предложении. - Теперь я начинаю думать, как Юр, - это звучит подозрительно хорошо.
        Девушка лишь иронично фыркнула.
        - Но за двадцать лет только проценты по невыплаченному долгу удвоят эту сумму! - почти обрадованно нашёл Бластер коварное место плана Никки.
        - Никаких процентов не будет, - отрицательно качнула головой Никки, - наши адвокаты это согласуют. Я даю Спейс Сервис беспроцентный кредит… - улыбнулась она.
        - Но есть года, - снова подумав, сказал Бластер, - когда все деньги фонда уходят на компенсацию страхового ущерба, как это было, когда центр метеоритного ливня Леониды прошёлся по лунным куполам…
        - В таком году я ничего не получу, - кивнула Никки. - Не ищите подвоха в финансовой части - его нет. Но у меня есть одно условие…
        - Ага, кажется, мы дошли до сути… - снова сел в кресло Бластер. Тут раздался невидимый голос, сообщивший, что начальники департаментов уже собрались, и все ждут его. - Да-да, - поморщился Бластер, - скажите Клоду, чтобы начинал без меня с вопроса по резервным базам… - и вопросительно посмотрел на Никки.
        - Опять-таки никаких каверз… - улыбнулась девушка. - Я хочу объяснить, куда будут направлены эти деньги, а потом выскажу своё условие или, точнее, просьбу…
        - Все интереснее и интереснее… - сказал коммодор Гринин. - Так что вы собираетесь делать с такими деньгами?
        - Я организую на них Научно-исследовательский центр имени Айвана и Сюзан Гринвич, моих родителей, - сказала Маугли, - и, кроме обычных научных программ, о которых мы можем поговорить отдельно, этот центр будет занят расследованием цепи событий, начавшихся - по крайней мере для меня - с гибели «Стрейнджера» одиннадцать лет назад и продолжающихся до сих пор.
        Может, вы слышали, что за последние несколько месяцев на меня было совершено два покушения… чертовски близких к успеху! Я не хочу жить с оглядкой - я найду и выкурю этих мерзавцев, этих крыс, где бы они ни прятались! - Ножка пустого бокала из закалённого хрусталя треснула в Никкиной ладошке.
        Девушка перевела дух, положила остатки бокала на поднос к роботу и продолжила внешне спокойным голосом:
        - Для этого расследования мне нужно много денег, ведь все события, которые произошли со мной, - лишь видимая и ничтожная часть масштабной преступной операции, цель которой совершенно неясна… Кроме денег, мне необходима и поддержка Спейс Сервис. Я прошу вас присвоить этому центру статус официального постоянного контрактора Спейс Сервис.
        Первым нашим совместным расследованием будет являться дело о гибели моих родителей. Оно и так находится под контролем Спейс Сервис, и вы должны быть прямо заинтересованы в раскрытии этого преступления. Как внештатный сотрудник Спейс Сервис, я пришлю вам рапорт об организации этого центра, но уже сейчас прошу рассматривать мои слова как официальное предложение.
        - Постоянный контрактор должен подчиняться целому ряду условий, в первую очередь требованию полной прозрачности его деятельности для руководства Спейс Сервис, - сказал Бластер серьёзно.
        - Знаю, - кивнула Никки, - и согласна на это - мне нечего скрывать от вас. Ещё раз говорю: я - не враг, я - союзник. У меня нет никаких тайных задач, и я готова к сотрудничеству и взаимным обязательствам.
        Коммодор Бластер задумался, потом посмотрел на своего заместителя:
        - Юр, ты всё время ругаешься, что аналитические отчёты по проектам, получаемые Спейс Сервис, попахивают взаимной коррумпированностью участников проекта…
        - Не попахивают, а воняют… - буркнул Юр.
        - …и ты уже два раза подавал рапорт об организации независимого научно-аналитического отдела в Спейс Сервис с бюджетом в пятьдесят миллионов?
        - И ты оба раза отвечал, что денег нет, - откликнулся Гринин.
        - Вот и бери это дело под личную опеку, - кивнул Бластер в сторону Никки. - Если мисс Гринвич готова организовать за счёт своей страховой премии независимый научный центр - с годовым бюджетом в десять миллиардов, печень Козерога! - то он может перекрыть с запасом все наши и твои аналитические потребности.
        - Вы понимаете, что это будет не наш, а её центр? - хмуро спросил Юр.
        - Коммодор Юр! - воскликнула Никки. - Вы даже не представляете, с какой охотой я буду следовать советам - и даже прямым указаниям! - такого опытного человека, как вы. У вас будет лучший кабинет и непререкаемый авторитет в Гринвич-Центре, и вы никогда не пожалеете, что согласились его опекать.
        - Судя по вашим способностям, больно нужны вам мои советы и указания, - пробурчал Юр, но уже не так мрачно.
        - Ну что же, это была очень необычная… но, надеюсь, плодотворная деловая встреча, - сказал, вставая, Бластер. - Коммодор Гринин, официально вручаю тебе весь этот букет проблем: экспертиза расчётов по Оберону, порядок страховых выплат и курирование нового Гринвич-Центра, если таковой возникнет… - Он крепко пожал Никки руку, ещё раз внимательно посмотрел на эту странную девочку - и исчез.
        - Ха! О таком букете я мечтал всю жизнь… - проворчал озабоченно коммодор Юр. - Мисс Гринвич, вы играли нами, как кошка мышками…
        - Коммодор Юр, - приветливо сказала Никки, - вы даже не представляете, какой я бесхитростный и покладистый человек. Смотрите, - и Никки показала ему крепкую ладошку в старых светлых шрамах, - никаких когтей!
        Гринин только иронически хмыкнул.
        - Почему вы просто не прислали письмо об этих расчётах? - спросил он Никки. - Зачем нужно было поднимать весь этот шум с публичным докладом?
        - Как вы думаете, уважаемый коммодор, - спросила Никки, - с какой вероятностью Спейс Сервис всерьёз отреагировала бы на письмо школьника, в котором ставится под сомнение экспертиза самой Спейс Сервис? Вероятность подобной реакции неотличима от нуля - мой компьютер даже не смог её определить. Поэтому пришлось затеять эту канитель с Лунной Регатой, статусом внештатного сотрудника и выступлением на симпозиуме. Сейчас пресса не даст Спейс Сервис спуску, пока всё не будет досконально проверено. Причём вашим экспертам придётся работать очень быстро.
        - То есть это всё было спланировано ещё до Регаты? - опешил Юр.
        - Как один из возможных вариантов… - кивнула Никки и посмотрела на бар: - А можно мне ещё немного «Кастл Рок»?
        - Конечно… я и сам не прочь промочить горло, - ответил коммодор Юр с растерянным лицом, и они занялись бокалами.
        - А это что такое? - указала Никки на коричнево-жёлтые ломтики на тарелке для закусок.
        - Швейцарский сыр, - улыбнувшись, ответил коммодор Юр. - Коммодор Бластер обожает старые твёрдые сыры.
        Никки попробовала - и пришла в полный восторг.
        - Знаете, что я сделаю раньше всего на эти деньги? - мечтательно сказала она, смакуя пряный ломтик с калифорнийским мерло. - Уже следующим летом я пообещаю всем, кто выдержал экзамен в Колледж, оплатить его обучение, конечно, за исключением принцев династий…
        - Вы готовы потратить сто пятьдесят миллионов на чистую благотворительность? - удивился Юр. - С ростом числа поступающих школьников через пять лет вам придётся уплачивать три четверти миллиарда каждый год!
        - Ну и что! - воскликнула Никки. - Зато как это будет здорово! При поступлении будут учитываться только ум и знания, а не толстый кошелёк. Конечно, практичным системным ходом будет одновременная покупка компании по изготовлению и прокату фирменных колледжских мониторов - я слышала, что у неё серьёзные финансовые трудности: не хватает наличных денег на оклады сотрудникам.
        - Покупка бедствующей компании? Зачем? - удивлённо поднял брови Гринин.
        - Ну, это же ежу понятно, - удивилась в свою очередь Никки. - Сейчас в Колледж поступает каждый год около ста тысяч человек, и каждому из них на экзамене нужен такой монитор. Вы представляете, сколько школьников захотят попробовать поступить в Школу Эйнштейна, если обучение в ней будет бесплатным? Я не удивлюсь, если их будут миллионы… Соответственно, таких мониторов понадобится очень много. Думаю, что издательство, которое выпускает сборники экзаменационных задач Колледжа, тоже стоит купить - спрос на такие книги резко возрастёт. Надо подсчитать - может, такая благотворительность и окупится.
        Коммодор Гринин сидел с нетронутым бокалом и отвисшей челюстью, ошеломлённо глядя на эту деловую юную девушку. «О боги! В её возрасте меня больше всего интересовали воздушные змеи…» А непосредственная Никки сладко зевнула и потянулась в мягком кресле Главного коммодора Спейс Сервис.
        - Как я не выспалась с этим докладом… - сказала она и приготовилась уходить.
        Юр тоже поднялся с кресла.
        - Да… мне кажется, - озаботилась Никки, выходя из кабинета и вспомнив об ожидающих её журналистах, - чем меньше скандальности, тем лучше… Поэтому вопрос о страховом вознаграждении желательно сделать максимально… э-э… конфиденциальным.
        - Конечно, конечно, - сказал коммодор Юр, пожимая на прощание руку подростку, который ни разу в жизни не видел швейцарский сыр, но который скоро станет крупнейшим кредитором Спейс Сервис. - Бесшумно взорвать бочку с порохом? Нет ничего проще!
        Никки поднялась в верхний шлюз небоскрёба Спейс Сервис по служебному лифту Главного коммодора и тем самым удачно избежала встречи с журналистами.
        Из летящего такси Никки позвонила адвокату Дименсу. Тот откликнулся немедленно.
        - Мистер Дименс, у меня к вам очень, о-очень большая просьба…
        - Слушаю вас, мисс Гринвич.
        - Я прошу вас позаботиться о получении моей страховой премии. Речь идёт примерно о четверти триллиона золотых долларов…
        В т-фоне царило молчание.
        - Алло? - осторожно спросила Никки.
        - Слушаю вас очень внимательно, мисс Гринвич, - поспешно откликнулся Дименс, - я всегда думал, что с вами будет интересно, но… чтобы так скоро и на такую сумму…
        - Насколько я могу себе представить - это гигантский труд, - сказала Никки, - связанный как с оценкой возможного ущерба, так и с выбиванием этой премии… здесь будет масса проблем; мне даже страшно просить вас об этом, хотя это, конечно, вполне оплачиваемая работа. Вы не очень заняты сейчас?
        - Мисс Гринвич, - серьёзно сказал адвокат Дименс, - если потребуется, я передам все дела помощникам и буду заниматься только вашим случаем. Он явно будет… занимательнее других. Не волнуйтесь также об объёме работы - вы должны понимать, что адвокатский гонорар за такие суммы выплат позволит мне набрать целый штат юристов и технических экспертов.
        - Очень хорошо, - облегчённо вздохнула Никки, - для начала я отправлю вам мой доклад на сегодняшнем научном симпозиуме и запись разговора с Главным коммодором Спейс Сервис. Это даст вам достаточно полное представление о деле…
        - Вы разговаривали с самим коммодором Бластером? - поразился обычно невозмутимый адвокат Дименс.
        - Да, мы почти час беседовали втроём - с ним и его заместителем, Юром Грининым, - беззаботно ответила Никки. - У Бластера есть прекрасное калифорнийское мерло «Кастл Рок» и потрясающая штука - швейцарский твёрдый сыр.
        Наступила пауза.
        - Мисс Гринвич, - осторожно спросил адвокат свою собеседницу, - вы понимаете, что в случае благополучного исхода событий вы становитесь королевой, основательницей новой династии?
        - Да-да… - рассеянно сказала Никки, с восхищением глядя в иллюминатор, где показался красивый купол Колледжа. - До свидания, мистер Дименс.
        Джерри ждал Никки, сидя прямо на траве у Главной башни.
        - Ты здорово выступила, Никки! - воскликнул Джерри, искренне радуясь встрече, хотя они не виделись всего четыре часа. - Я следил по тиви, телекомментаторы до сих пор обсуждают твой доклад, хотя учёные бурчат, что надо сто раз всё проверить…
        Никки отвела и усадила Джерри на скамейку в безлюдном парке. Он сразу же обнял девушку за плечи и нежно поцеловал в висок, где начинали кудрявиться хрустальные волоски. Джерри, такого сдержанного раньше, в последнюю неделю было не узнать: его голубые глаза сияли и смотрели на девушку с откровенным обожанием.
        - Джерри, - взволнованно начала Никки, - у меня важные новости… Я хочу организовать научный Гринвич-Центр, в честь родителей. Для начала арендуем какое-нибудь здание в Шрёдингере… Потом построим свой купол. Центр будет заниматься научными проблемами, а также выслеживать ИХ. Спейс Сервис поддержит образование центра и сделает его официальным контрактором.
        - Спейс Сервис поддержит? А с ними ты что сделала? - слушал с круглыми глазами ничего не понимающий Джерри.
        - Я хочу предложить тебе работу в Гринвич-Центре: возглавить кибернетический отдел и войти в Совет директоров. Не волнуйся, я не буду диктатором - это будет самый молодой и демократический Совет директоров в Солнечной системе. Полагаю, многие выпускники Школы Эйнштейна захотят работать в нашем центре, мы их всех примем. Думаю, что Хао сможет руководить математиками. Не знаю насчёт Дзинтары - у принцесс свои сложности… Ты согласен? Это будет совсем не простая жизнь…
        - Никки, я пока ничего не понимаю. - Джерри совершенно недоумевал. - Организация центра… постройка купола… на это всё нужны огромные деньги!
        - Да! Я совсем забыла тебе сказать, - звонко рассмеялась Никки, - что летние заработки оказались весьма неплохими…
        Никки всегда считала финансовую часть своего плана не очень надёжной, поэтому не делилась с Джерри слишком эфемерными надеждами. Сидя на парковой скамейке, она рассказала юноше о недавнем разговоре с двумя могущественными коммодорами.
        Взбудораженный Джерри вскочил на ноги.
        - Двести пятьдесят миллиардов!!! Чего же ты хочешь? Какая цель всего этого? - изумлённо спросил он.
        - Математическая теория катастроф гласит, что даже небольшое воздействие на мировую систему в точке бифуркации может изменить будущее всей цивилизации. Главное - решить уравнение будущего и узнать, где находится данная точка оптимального воздействия. И мы найдём эту точку!
        - Ты решила переделать наш несправедливый мир?
        - Да!
        - И что же настанет - свобода, равенство и братство?
        - Нет. Мы, люди, не можем быть свободны друг от друга, и мы не равны по природе своей. Мы не можем стать братьями, потому что больше всего заботимся о себе - ещё бы на детей хватило нашего сердца. Я просто хочу жить в мире, где нет сирот и никто не стреляет в спину, а ум ценится больше кулаков. Я хочу такой мир, в котором нет сверхлюдей, диктующих личную волю, зато у каждого человека есть реальный шанс заработать своё счастье. Это много?
        - Невообразимо много. И ты всерьёз надеешься победить?
        - Конечно! Иначе даже начинать не стоит. Мы должны объединиться - Леопарды, Олени, Совы и Драконы. Будущее никому, кроме нас, молодых, не нужно. Поэтому мы заберём его себе.
        - А что делать с такими, как Дитбит?
        - Даже он должен получить свой шанс на счастье.
        Солнце поднималось всё выше - наступал полдень первого дня в их юной Вселенной.
        - Ты со мной, Джерри? Это трудно и опасно.
        - Какие глупые вопросы ты задаёшь, Никки! - покачал головой Джерри. - Разве ты не помнишь мои слова - там, на нашем острове? Они не обещание и не клятва, они просто правда: я всегда буду рядом с тобой.
        Юноша протянул сжатую ладонь, раскрыл - и рыжая собачка решительно зашагала по скамейке.
        - Нас никому не остановить!
        Астровитянка завизжала от восторга.
        - Ты радуешься игрушке больше, чем миллиардам, - удивился Джерри.
        - Это вовсе не игрушка! - радостно смеялась Никки.
        Старый дуб, шелестевший над ними, вежливо раздвинул листья и впустил под крону любопытствующий солнечный луч. И радужные волны света вспыхнули вокруг головы девочки с хрустальными волосами.
        Конец второй книги
        Послесловие о будущем
        Автор часто спорит с Экспертом. Нужно пояснить, что Автор - литератор, изобретатель, путешественник, авиатор, авантюрист и вообще человек, чьи интересы простираются от социологии до роботов и от биологии до лазеров. Понятно, что при таком растекании Автор нигде не эксперт, а лишь любопытствующий энтузиаст.
        С другой стороны, у Автора есть старый, можно сказать, древний приятель, доктор физико-математических наук и профессиональный теоретик - человек образованный, очкастый и сфокусированный. Он, несомненно, может считаться Экспертом в астрономо-физических науках, о чём свидетельствует увесистый сундук в углу его кабинета с его же книгами, статьями, медалями и дипломами.
        Нередко, сидя с Экспертом за дружеским стаканчиком легендарного крымского «Муската белого красного камня», Автор утверждал, что в современных научно-фантастических книгах о будущем фантастики - куча, а научности - шиш.
        Заглянуть на сто, двести лет вперёд - это мечта каждого мыслящего человека! Вместо этого нам предлагают дежурное блюдо из кровавых галактических войн, жестоких диктаторов и отвратительных пришельцев.
        Почему книги о будущем существуют только в двух видах? - сверкающих утопий, коих никогда не будет, и немытых антиутопий, которые вполне реальны при наихудшем развитии мировых событий, но такие книги хорошо читать перед суицидом.
        А как насчёт книги о наиболее вероятном сценарии истории? Как можно совершить путешествие в наше реальное будущее? Что ждёт нас впереди - в ближайшие десятки лет? Такая уж ли это тайна?
        Из трудов Тоффлера, Форрестера, Фукуямы и других мыслителей, а также из оценок и размышлений самого Автора можно сделать вывод, что следующие века будут годами открытия Луны и Солнечной системы. Прорыв в области генетики и биологии будет нарастать; возникнет обилие интеллектуальных киберсистем; появятся новые источники энергии, возможно гелий-3. Сравнительное процветание мировой экономики, вероятно, ликвидирует проблему нищеты и опасных эпидемий, но не уничтожит бедность - ни материальную, ни духовную.
        К следующему веку природа и люди, по сути, мало изменятся с наших времён, но социальная структура мира и технологический каркас ноосферы эволюционируют так сильно, что смогут менять и самого человека. Ближайшее столетие подведёт человечество к кризисной точке, вызванной возможностью кардинальной перестройки генома.
        Дальнейшая история человечества плохо просматривается - слишком много возникает мыслимых равновероятных вариантов.
        Сигналы из будущего всё сильнее пробивались на сенсоры Автора и наконец сложились в историю Никки и Джерри. Автор уверен, что мир, описанный в книге, - это наше завтра, со своими плюсами и минусами, но скорее светлое, чем тёмное.
        «Астровитянку» можно рассматривать как жюль-верновского типа книгу, максимально достоверно повествующую о нашем будущем. Других книг Автор никогда не напишет: он по складу ума не склонен к беспочвенному фантазированию. Интересно лишь реальное будущее, которое может быть только одно. И в нём…
        Появятся космические города и межпланетные корабли.
        Мудрые компьютеры станут нашими друзьями.
        Люди на Луне будут летать как птицы.
        Роботы окажутся незаменимыми помощниками людей.
        Человек сможет стать бессмертным, но сможет ли бессмертный остаться человеком?
        Многие мудрецы полагали, что история движется лишь миллионами воль. Но Автор уверен, что человечество, безостановочно шагая вперёд, одновременно в задумчивости стоит перед трудным выбором на бесчисленных развилках дорог.
        А когда весы истории балансируют в шаткой равнорешимости, тогда даже один человек - если он Настоящий Герой - может изменить судьбу всех людей.
        Автор счастлив, что сумел побывать в будущем вместе с Никки и Джерри. Он надеется, что этот грядущий мир увлечёт юных читателей. В таком случае они обязательно попадут в него: построят на Луне город, возьмут звонкие крылья и взлетят в пространство, пронизанное ветром и солнцем…
        Любой Эксперт, по определению, - скептик, не верящий никому на слово. Поэтому Эксперт взял в руки книгу с историей Никки и Джерри и стал придираться, зануда такая, к каждой мелочи.
        Ассистент Автора - Робби - вкратце записал эту внутреннюю дискуссию, которая и приводится ниже, как представляющая интерес для самых пытливых читателей.
        Автор (гордо) заявил:
        - История Никки и Джерри основана только на фактах и научно-реалистичных предположениях!
        Эксперт (въедливо) перечислил сомнительные, с его точки зрения, места:
        - Два спутника у астероида 4654? Науке неизвестны тройные астероиды!
        А. Среди множества астероидов со спутниками, конечно, есть планеты и с двумя спутниками!
        (Автор оказался фундаментально прав. Этот диалог я записал в конце июля 2005 года. Через две недели - 11 августа 2005 года - астрономы из группы восьмиметрового телескопа в Чили сообщили об открытии первого тройного астероида: у малой планеты Сильвии (87 Sylvia) обнаружился второй спутник. Первым новость узнал Эксперт и как честный человек поздравил Автора. - Примеч. стенографиста Робби.)
        Э. Пьезобелковые электрополимеры?
        А. Вскоре откроют, может, называться они будут не так…
        Э. Платино-иридиевые кристаллы на астероиде?
        А. Много ли мы знаем о космической кристаллизации?
        Э. Солитоны в шаровой молнии? Реально ли получить её из розетки?
        А. Но ты не можешь сказать, что их там нет и что этого сделать нельзя!
        Э. Обеспечит ли аморфный лёд такие свойства Королевского плато?
        А. Узнаем, когда высадимся на Обероне… Твои конкретные возражения иссякли?
        Э. Конкретных больше нет… Но есть общие сомнения: сможет ли ребёнок выжить на астероиде? А прозрачные волосы?..
        А. (Энергично произнёс неизвестное мне словосочетание. - Примеч. стенографиста Робби.) Есть что-то в принципе невозможное - с точки зрения сегодняшней науки?
        Э. (Подумав.) Нет, не могу такого утверждать…
        - Завершим на этом! - с облегчением предложил Автор. - Читатель предупреждён!
        Эксперт согласился с Автором, и они прозвенели в честь этого мускатным хрусталём.
        Споры Никки с профессорами Колледжа не вызвали у Эксперта никаких нареканий - что естественно, так как именно Эксперт был для Автора главным поставщиком информации о космосе и о жарких спорах вокруг его холодных глубин.
        И тогда уже Автор пристально посмотрел на Эксперта:
        - Ты полагаешь, что Никки действительно открыла главную пружину мировых часов?
        - Очень может быть! - И глаза Эксперта загадочно вспыхнули за стёклами очков. Потом он улыбнулся: - Книга и Школа Эйнштейна напоминают мне юность и школьных друзей… Я вырос среди таких умных мальчишек и девчонок, которые обсуждали последние новости физики у костров под звёздным небом, но могли одновременно показать и высокий класс акробатического рок-н-ролла!
        Мне нравится, что эта книга об интеллектуальных подростках. Не суть важно, где они живут - на Земле или на Луне, главное, что такие ребята есть, и они - наша главная надежда…
        И Эксперт засобирался домой - к своему рабочему столу, на котором в космической пыли остывала очередная звезда.
        «Вот интересно, - озадачился Автор, - а первая читательница книги сказала, что эта история увлекательна тем, что она - про любовь…»
        Сам же Автор, оставшись с читателем один на один и глядя ему прямо в глаза, торжественно клянётся, что главное в этой книге - её правдивость.
        Скачут свободные разноцветные пони по дюнам острова Ассатиг.
        Красная птица-кардинал рвётся в своё Зазеркалье.
        Рыбы, позволяющие черепашкам ходить по спинам, живут в Японии.
        Старая землянка Покахонтас возле куста ежевики ждёт своего исследователя.
        Автор может указать дорогу к ближайшему пляжу из поющего песка.
        Профессор Ван-Теллер и другие герои имеют реальных прототипов.
        Знай же, о читатель, взявший в руки эту книгу:
        «Взаправду течёт в твоих жилах гордая инозвёздная кровь.
        И Первый Настоящий Поцелуй вспыхивает для чистых сердец.
        А битвы с драконами были, есть и будут главным занятием для смелых и сильных».
        1991 -2007