Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / AUАБВГ / Горнов Николай : " Мастер По Ремонту Крокодилов " - читать онлайн

Сохранить .
Мастер по ремонту крокодилов Николай Викторович Горнов
        «…Зря я про телеграмму сказал. Не подумал…
        - Не волнуйся. Всё в порядке. Это не от мамы. Это Марат так шутит. В гости нас приглашает на следующей неделе.
        Выпив две кружки крепкого чая, я сходил в спальню и, не удержавшись, поцеловал спящую жену. Потом без всяких усилий взмыл к потолку и вылетел через приоткрытую створку лоджии…»
        Николай Горнов
        Мастер по ремонту крокодилов
        Вчера опять поругались с женой. Я попросил у нее сто рублей на сигареты. Сказал, что отдам с зарплаты. Она молча достала сотку из бумажника, но при этом посмотрела на меня издевательски. Я обиделся и ушел спать в комнату дочери. С утра она делает вид, что меня не замечает. Но я-то ее замечаю. Ее просто невозможно не заметить. В свои тридцать три года Алиса даст фору большинству молоденьких девочек. А если еще учесть наличие номерного счета в «Bank of Malta», то могу представить количество желающих занять мое место. Интересно, она меня не бросает из жалости или просто не хочет делить «совместно нажитое имущество»?
        - Ты понимаешь, что был не прав? - сказала она, когда мы чуть не столкнулись лбами на пороге кухни.
        - Алиса Витальевна, я глубоко раскаиваюсь и прошу вашего снисхождения. Хочешь, стукни меня и забудем.
        - Нам давно нужно поговорить. Ты - натура цельная, но я тоже натура цельная. Прошло уже четыре года. Даже если ты абсолютно уверен в том, что я тебе тогда изменила - пора забыть… Я тебя люблю. Я тебя ценю. Мне больно смотреть, как ты себя разрушаешь.
        - Хорошо, - вздохнул я. - Соглашаюсь поговорить, сходить к психоаналитику, невропатологу, педиатру, венерологу. Я пойду даже к гинекологу, если ты сочтешь это необходимым, но давай не будем это делать сегодня.
        - Сегодня мне некогда. Я уезжаю. Когда вернусь, мы непременно решим все вопросы. Договорились?
        - Непременно. Если на секрет, куда отбываем?
        - На Мальту. Тебе что-нибудь привезти?
        - Бутылку виски и Мальтийский жезл.
        - Жезл не обещаю, но приложу все усилия.
        - Только не покупай его в «Duty Free» аэровокзала…
        В общем, день пошел. Первую сигарету выкуриваю натощак. Визитная карточка курильщика с большим стажем. Второй этап - крепкий кофе. Потом вторая сигарета, а после нее вторая чашка кофе. Пока не видит жена. Любимая супруга считает, что кофе в больших количествах вреден. В этот же продуктовый ряд попадают: сахар, соль, перец, сливочное масло, и множество других продуктов. А те, которые все же можно употреблять в пищу, должны подвергаться щадящей обработке. И упаси боже, ничего жареного! Так сказал Заратустра…
        Жена у меня большая умница. Бывший учитель географии, а ныне директор и совладелец крупнейшего в нашем городе туристического агентства «Бон Вояж». Говорят, очень уважаемый человек. А я - иждивенец. Инженер. Типичный представитель «совка». Я все еще хожу на службу с «девяти до шести», наблюдаю проносящуюся мимо жизнь и испытываю легкую неприязнь к мелкобуржуазной идеологии. Еще у нас в семье есть общая дочь двенадцати лет, которая периодически отсылается на длительные сроки к бабушке в Феодосию, где она кушает фрукты, укрепляет здоровье и не особо тяготится разлукой с родителями.
        В поисках тюбика помады на кухню зашла жена.
        - Кстати, президент подписал новый указ. С сегодняшнего дня отменяется Закон Всемирного тяготения. На территории России, разумеется.
        - Шутишь?
        - Включи телевизор, там по всем каналам обсуждают.
        На экране телевизора мелькали какие-то личности. Открывали рот. Произносили слова. Общего смысла я пока не улавливал.
        - Юра!
        Я оглянулся и чуть не поперхнулся кофе. Мою обычно невозмутимую Алису что-то сильно изумило. Она протянула бланк похожий на телеграмму, и у меня сразу похолодело под ложечкой от предчувствий.
        - Кажется, это тебе…
        Я быстро пробежал глазами текст. «Орбита-3. Юпитер-Главный. Пилот-исследователь Шкловский самовольно покинул территорию Базы на тяжелом модуле системы «Штурм». Датчики зафиксировали погружение в экзосферу Объекта в районе Южного течения. Связь не поддерживает. Жду указаний. Командор Котов».
        Несколько раз перечитав, я аккуратно свернул бланк и сунул его в задний карман. Жена молча следила за моими манипуляциями.
        - А кто принес телеграмму? - спросил я после некоторого раздумья.
        - Почтальон, по-моему…
        - Ясно, не сантехник. Как он выглядел?
        - А что случилось?
        - Я бы и сам хотел знать…
        - Не подумай, что вмешиваюсь, но текст мне показался странным.
        - Это шутка, Аля. - Я улыбнулся. - Кому-то не хватает в жизни острых ощущений. Может Мишке. Или Марату, например. В общем, извини. Мне на работу пора.
        - Не торопись, я тебя подвезу.
        - Обойдусь.
        У лифта топтались соседи. Маша Золотых - бывшая стенографистка, а ныне пенсионер, - и второй муж её сестры Валера. Лицо Маши, похожее на печёную картофелину, украшали солнцезащитные очки модные ещё во времена сражения под Аустерлицем. Видимо, после вчерашнего торжества прибавился ещё один синяк, и Валера принимал в этом самое активное участие. Маша что-то истерично ему выговаривала и пыталась толкать его кулачком в грудь, но из-за резкой разницы в росте кулачок доставал только до живота, и не мог нанести ощутимого урона Валере. Увидев меня, Валера мгновенно расцвел.
        - Доброе утро, Юрий Иваныч. Мы тут с Марь Михалной поспорили немного…
        Я промолчал, пожав плечами. Мол, ничего, всё в жизни бывает.
        - Наши пацаны вчера челябинский «Ротор» сделали. Два - ноль.
        Как бывший футболист, Валера до сих пор считал себя близким к спорту человеком. Работал он дворником на стадионе «Динамо», и, не смотря на активное употребление спиртных напитков, каждое утро делал во дворе физзарядку. Даже если утро начиналось для него в два часа дня. Ну а футбол он мог обсуждать часами, поэтому я постарался быстрее сменить тему.
        - Вы лифт вызвали?
        - Непременно, - с готовностью откликнулся Валера и повернулся к Маше. - Да заткнись ты, хомячиха! Видишь, с человеком разговариваю. Единственные люди во всем доме - Юрий Иваныч и Алиса Витальна. А ты, курица, опять меня перед ними позоришь!
        - Сам заткнись, боров! - взвизгнула Маша и в припадке ярости сделала попытку укусить его за ухо.
        - Как на счет лифта? - я потерял уже две минуты и не хотел застрять навсегда.
        - Да не работает он, - махнул рукой Валера. - Видать электричество экономят.
        - Понятно, - улыбнулся я. - Действительно, теперь лифты без надобности. С утра в России невесомость…
        Валера заинтересовался.
        - Слышь, Марья, что умный человек говорит? Не кусайся, больно ведь. Невесомость…это как у космонавтов, да?
        Потрясенный неожиданной новостью, он рывком раздвинул двери лифта, несколько секунд задумчиво смотрел в темную глубину шахты и - со словами: «Я сейчас вернусь» - шагнул вниз.
        На работу я, конечно, опоздал. Пришлось долго искать лифтеров. Дожидаться пока извлекут оравшего благим матом Валеру я не стал. «Космонавт» отделался переломом ноги. Лифтеры-спасатели отделались лёгким испугом. Эвакуация Валеры вошла в историю нашего дома и имела некоторые последствия. Но эти подробности я узнал позже, а тогда, в довершение всех неприятностей, порвал карман на брюках, когда запрыгивал на подножку уходящего троллейбуса…
        Начальник, естественно, оказался на месте. Он демонстративно посмотрел на старенькие часы «Полет».
        - Не сомневаюсь, что уважительная причина имеет место быть.
        - Не поверите, - начал я.
        - Ну почему же? Надо думать, вы сегодня спасли жизнь человека. Не дождавшись лифта, он прыгнул с шестого этажа.
        - С седьмого, - поправил я. - И это правда.
        - Правда, молодой человек, в том, что вы проспали. А ночью смотрели полуфинал. Тем не менее, извольте сочинить правдоподобную объяснительную. Она станет достойным пополнением моей коллекции.
        - Я ненавижу футбол!
        Но шеф уже не слушал. Отмахнувшись, он потрусил в сторону директорского кабинета. Время пошло. До конца рабочего дня осталось семь часов сорок пять минут. Не так уж и много…
        Коллеги занимались своими делами. Когда-то наш НИИ Прикладного Приборостроения был важной государственной шестерёнкой. Имел в штате около тысячи сотрудников и полностью занимал серое пятиэтажное здание. Пытался разрабатывать «нечто» для нужд обороны. Наиболее жизнеспособные экземпляры производили тут же, по соседству, на заводе «Промавтоматика». Одни утверждали, что благодаря этому наше рабоче-крестьянское государство запускало свои ракеты дальше и точнее классовых врагов. Другие в этом сильно сомневались. Мол, копия зарубежного прибора никогда не станет лучше оригинала.
        В те времена у нас было тесновато. Двадцать человек толкалось задницами только в этом отделе. Все получали зарплату, аванс, премии, прогрессивки, материальное поощрение и бесплатные путевки в профилакторий. Даже у меня «на круг» выходило неплохо. Последний прорыв был лет десять назад, когда в отделе появились новенькие персоналки на 386-х процессорах. Их по бартеру поставила какая-то корейская фирма. Теперь в отделе осталось всего пять столов и на каждом стоит персональный инвалид. А институт развалился до фундамента. Зато много места…
        - Кстати, Юра, тебе звонили.
        - Ольга Семеновна - одинокая женщина на пороге менопаузы - поправляла макияж и кокетливо посматривала в мою сторону.
        - Я там записала. Из фирмы «Юпитер». Кажется, его фамилия Котов. Очень огорчился, что не застал…Что вы сказали?
        - Я сказал: спасибо, Ольга Семеновна.
        - А вы, оказывается, коммерсант.
        На слово «коммерсант» тут же сделали стойку наши «пикейные жилеты»
        - Да, молодежь пошла шустрая, - глубокомысленно заметил Яков Борисович, оторвавшись от шахматной доски.
        - Посмотрим на них, когда в стране воровать станет нечего, - поддержал его Петрович.
        Эту тему они могли развивать бесконечно. И соло, и дуэтом.
        Я вышел на лестницу и распечатал пачку сигарет. Достал бланк телеграммы. Снова перечитал текст. Кто-то конкретно хочет меня достать. Марат? Бывают у него приступы остроумия, но зачем на работу-то звонить? В общем, надо действовать. Может, для начала сходить на почту и выяснить, - откуда телеграмма? Теоретически, это возможно. А если они скажут: с Юпитера? Тогда я пойду в кассу и возьму туда билет. Когда у вас ближайший рейс? Через неделю? А нельзя ли на завтра?
        Из соседнего отдела вышли двое курильщиков, и мне пришлось потесниться.
        - Проблемы макроэкономики на микроуровне не решить, - размахивал рукой один. - Мировой системный кризис. Понимаешь?
        - Разруха в мозгах, - не соглашался второй. - Скорректировать психологию социума от потребителя к созидателю - задача микроуровня. Должен сформироваться класс малых собственников. Но для этого - ты прав - нужна соответствующая налоговая база. Причем, в эволюционной форме. Нужно не отнимать заработанное, а поощрять к развитию.
        - Это при нашей-то криминализованной экономике?..
        Слушая их спор, я вдруг подумал: а почему бы не сходить в гости к Ольге Семеновне? Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Однако, представив последствия, непроизвольно расхохотался. Курильщики обернулись.
        - Простите, - от смущения я закашлялся. - Это к вам не относится…
        Едва сдерживая смех и стараясь не смотреть в сторону Ольги Семеновны, я вернулся на рабочее место. Вытащил наугад несколько папок и набросал сверху спецификаций. Надо занять себя чем-то нудным. Проверенный вариант. Очень отвлекает. К тому же, если зайдет шеф, врасплох он меня не застанет. Подумав, я положил сверху чистый лист бумаги. Типа, пишу объяснительную записку.
        Уже опять хотелось курить. С тех пор, как объявил войну курению, ни о чем кроме сигарет думать не могу. Я даже принес песочные часы, которые возненавидел буквально за неделю. На самом деле, проблема в избытке свободного времени. Одна радость - волевым решением я подвинул свой стол к окну. За окном - жизнь. Здание нашего института очень удачно расположено. Новый русский бизнес облюбовал этот район под свои новые русские лежбища. Уже не осталось ни одного подвала, обойденного евроремонтом, а что уж говорить о нашей обители. Освоение новых территорий идет непрерывно - вот уже десять лет - под визг электродрелей и ритуальный стук молотков. Что характерно, как только очередная фирма N заканчивает установку стеновых панелей, у неё тут же заканчиваются деньги. На ее место приходит новая группа шаманов, у которой свои представления о ритуалах. Второй Закон Термодинамики в действии.
        Еще у них появилась мода открывать на соседней улице персональный магазин. С магазинами происходят те же преобразования, но в межремонтном периоде они успевают отработать пару-тройку месяцев. Перед закрытием - это традиция - устраиваются большие распродажи. Видимо, чтобы хоть как-то рассчитаться с банковским кредитом. Поэтому опытное местное население не торопиться совершать покупки, предпочитая выждать некоторое время. В прошлом году я купил отличные ботинки. Вчера в этом магазине Яков Борисович присмотрел для сына холодильник. Всего за полцены.
        Собранных коммерсантами денег никогда не хватало. Вот тут-то, как правило, и начинался основной рок-н-ролл. Прихватив остатки кассы, они пускались в бега. В особо урожайные годы мы даже делали ставки на того или иного кандидата. Внесли свою лепту и строители финансовых пирамид. Селенги, хопры, чудаки на букву «М» по очереди арендовали в институте целые этажи. А когда в одночасье приказали долго жить, я наблюдал в свое окно разгневанные толпы юрких старушек. Не обходилось и без казусов, когда вместо сбежавших финансистов под раздачу попадали наши сотрудники и подвергались жесткой обструкции вплоть до рукоприкладства.
        - Спутник Юпитера. Шесть букв, последняя «а».
        От неожиданности я обернулся. Ольга Семеновна разгадывала кроссворд.
        - Европа.
        - Подходит… О чем задумался, Юрий Иванович?
        - Так, о пустяках. Денег платят мало. Вчера отменили закон Всемирного тяготения. А завтра наука докажет, что человек может обходиться без пищи, аккумулируя солнечный свет.
        Тут же в разговор вклинился Яков Борисович.
        - Да, молодежь пошла шустрая, - сказал он, переставляя на доске фигуру. - Вам шах, уважаемый!
        - Кого вы имеете в виду, Яков Борисович? - я изобразил на лице крайнюю степень удивления. - Уж не нашего ли Президента?!
        Дискуссия не успела набрать обороты. В дверях появился всклокоченный шеф.
        - Неужели деньги дадут? - пискнула Ольга Семеновна.
        - Прошу заметить каких трудов мне стоило выбить аванс. - Он вытер платком потное лицо и с трудом втиснулся за рабочий стол.
        - Нельзя ли огласить сумму? - осторожно поинтересовался Петрович.
        - Думаю, рублей по триста получим.
        Яков Борисович прокашлялся. Ольга Семеновна вздохнула.
        - Маловато, - подвел итог Петрович.
        - Прокурор добавит, - не удержался я и отвернулся к окну.
        Шикарные иномарки мокли под дождем. От крыльца к автостоянке бодро двигались братья Гусейновы. Рафаэль и Салман. Очень авторитетные личности в узких кругах. Оба в светлых длиннополых пальто нараспашку…
        До утреннего чая оставалось полчаса. Красиво написав слово «объяснительная», я несколько раз старательно обвел каждую букву.
        - Юра, тебя к телефону.
        Запнувшись, едва успел подхватить аппарат. Короткие гудки. Черт! Если это опять с Юпитера, найду шутника и засуну ему трубку в неподходящее для этого дела отверстие. Шеф многозначительно смотрит в мою сторону. Намекает. Я пожимаю плечами. Солдат спит, - служба идет.
        За десять минут переношу на бумагу историю про Валеру и лифт. Получается вполне художественно и озорно. Рисую красивый вензель и подписываюсь: ваш навеки, Юрий Стрелков. Шеф, не глядя, кладет лист в папку. Ему некогда. Он поглощен своей работой. Раскрашивает цветными карандашами график сдачи «процентовок». Чистый Малевич, в рот компот!
        Ольга Семеновна все еще мучает кроссворд.
        - Символ плодородия у наших предков. Шесть букв, первая «ф», - шепчет она.
        - Фаллос, - говорю я, не раздумывая.
        - Подходит! - Она краснеет и недоверчиво смотрит на Якова Борисовича. - Но этого не может быть!
        Сразу завязывается дискуссия о нормах приличия для кроссвордов. Я беру сигарету и выхожу в коридор. Мавр сделал свое дело…
        В туалете Горшков тщательно моет чашку. Я выключаю свет и благоразумно отхожу в сторону.
        - Привет, Горшков! - Главное, не дать ему опомниться. - Займи «стольник» до получки.
        Он молча выворачивает карманы.
        - Жмот!
        Из-за угла показался Кулибаба, дымя неизменной «беломориной», и тут же пристроился мне в хвост.
        - Говорят, Жириновского застрелили, - начал он с самой важной новости.
        - Давно пора, - отвечаю как можно равнодушнее.
        - И Совет Европы снова выступает за прекращение боевых действий на Кавказе. Вчера по телевизору показывали.
        Я резко останавливаюсь.
        - Сергеич, я тебе завтра пачку папирос подарю, только отстань!
        На его лице мелькает вся гамма чувств.
        - Только не обижайся, - прошу я. - Просто сегодня с утра невесомость объявили, а у меня от неё «морская болезнь». Душа в пятки уходит и подташнивает. Видишь, Горшков пошел с газетой, иди с ним пообщайся. И умоляю: никаких резких движений!
        Самое тяжелое время - послеобеденное. Стоит сесть за стол, тут же сами собой закрываются глаза. От нечего делать я взялся третий раз проверять расчёт на прочность периферийных узлов изделия «КС-12».
        - Юра, тебя к телефону. - Петрович с недовольной гримасой передаёт трубку. Его как бы оторвали от важных дел.
        - Отгадай, чем я в данный момент занят? - загадочно спрашивает трубка.
        - Сейчас попробую… - Я облёгченно вздыхаю, узнав голос Марата. - Разговариваешь со мной?
        - Даю ещё одну попытку.
        - Читаешь беседы с Чогьямом Трунгпой, четырнадцатым воплощением ламы Трунгпа - тулку.
        - Почти угадал, - огорчился Марат. - Я левитирую. В данный момент вишу под потолком. Или висю? Массаракш…
        - Что случилось?
        - Упал. Правым коленом ударился об угол дивана. Очень больно. Ну, ничего - левитация дело тонкое. В следующий раз дольше продержусь в воздухе.
        - Маратик, я на работе… - напоминаю я.
        - Про указ слышал, надеюсь? Так вот, президент - наш человек. Махатма. Мы тут с ним недавно в астрале повстречались. Обменялись, так сказать, мнениями. Гениальным мужиком оказался! Представляешь, 150 миллионов россиян уже на пороге Просветления. Ты меня еще слушаешь?
        - Самым внимательным образом.
        - А чего голос такой кислый? Подожди, я на тебя сейчас в тонком плане посмотрю… Ну вот. Так и знал. Сахрасрара в порядке, а нижние чакры совсем не работают. Надо бы тебе срочно энергию подкачать.
        - Прямо сейчас? - Я покосился на коллег. К нашему разговору они проявляли живой интерес, хотя и тщательно его маскировали. - Может, лучше вечером покачаем?
        - А чего тянуть? - Марат как всегда был неумолим. - Закрой глаза. Представь, что ты дерево.
        - Представил. Я дуб.
        - Лучше слива.
        Он не понял иронии…
        - Ты дерево, твои ветви тянутся к солнцу, а корни уходят глубоко в землю…
        Я медленно положил на стол трубку, продолжавшую бубнить голосом Марата, и задумался: а может я и в самом деле дерево? Было бы хорошо…
        - Ольга Семёновна, скажите нашему начальнику, что мне вдруг стало плохо с животом, и я пошел домой с целью отлежаться до завтра.
        - А другим что говорить? - Она ехидно улыбнулась и поправила очки.
        - Для других меня просто нет. Я ушел в Астрал. Причем, навсегда…
        Троллейбус энергично подбрасывало на ухабах. Редкие капли дождя оставляли на стёклах грязные разводы. Уцепившись за поручень, пытаюсь читать по лицам сидящих. Меня интересует, кто из них первым освободит место. Главное, оказаться в этот момент неподалеку.
        Ну вот, опять не повезло. Только сдвинулся к середине, где зашевелилась девушка, как сзади появилось свободное пространство. Уже поздно. Его занял шустрый школьник. Действительно, откуда берется такая наглая молодежь?
        На следующей остановке меня поджидал сюрприз. Расталкивая всех костылями, в салон ворвался Валера. Кого-то согнал с места и, далеко отставив загипсованную ногу, победно огляделся. Воин-галл после взятия Рима. Я рефлекторно прикрылся газетой. Увидит, - не отвяжется. Вот уж кого не чаял встретить. Трудно найти маршрут более удалённый от нашего дома, чем этот.
        Когда вышел на улице Лизы Чайкиной, лишь тогда понял, куда меня понесло. На Космический проспект. К Тимуру. Звонить ему бесполезно. Либо спит, либо бдит. В Сети, естественно. Зато всегда можно дома застать. Правда, я с трудом вспоминаю, когда был у него последний раз. Тимур настоящий друг. Мы с ним вместе в политехе учились. Он не обижается. Он просто не замечает. И через год обрадуется, будто позавчера расстались. Есть такие люди, у которых время движется с другой скоростью. Подозреваю, на них и прочие законы физические не распространяются.
        Вот и третий этаж. Давлю на кнопку и машу рукой в глазок.
        С негромким жужжанием, срабатывает запорный механизм. Толкаю дверь. Она поддаётся. Уже что-то новенькое. Теперь он и встречать не выходит. Всё дистанционно. Без отрыва от монитора.
        - Привет, старичок! - голос раздаётся из глубины квартиры. - Надеюсь, вешалку найдёшь?
        - Как-нибудь, - ворчу я, цепляя куртку на крючок. Двумя пальцами брезгливо стягиваю грязные ботинки. Гадкое время года. Лучше бы сразу мороз.
        - Ты не представляешь, как я тебе рад.
        - Почему же, представляю…даже очень неплохо. Просто в силу природной скромности, ты тщательно скрываешь собственные чувства. Не надо этого эмоционального минимализма. Будь проще. И люди к тебе потянутся.
        - И не зарастёт народная тропа? - Тимур одним глазом продолжал косить в монитор. - Чего-нибудь хочешь? В смысле, выпить. В смысле, кофе или чай?
        - В смысле, пойди и поищи на кухне самостоятельно?
        - Старичок, ты гений. Мысли читаешь или просто умный?
        Если Тимура резко оторвать от Сети, могут быть самые непредсказуемые последствия, поэтому послушно бреду на кухню. По памяти нахожу чайник, чашку, сахарницу и подозрительный порошок бурого цвета. Тут ничего не меняется второй десяток лет. Всё на своих местах. Жены у него нет, и никогда не было. Детей, соответственно, тоже. Во всяком случае, мне о таких фактах ничего не известно. Хозяйство держит в своих крепких руках матушка - человек крайне консервативный и крайне педантичный. Она работает, хотя давно пенсионер. Думаю, материальные соображения играют в этом не последнюю роль. Заработок Тимура - величина переменная, и зависит от пугающего количества факторов. На мой субъективный взгляд, невероятная удача, что он хоть иногда деньги домой приносит. Правда, они сразу же уходят на оплату «трафика» и бесконечную модернизацию «тачки», но это к вопросу не относится. В быту Тимур неприхотлив. Его потребности в одежде могут, к примеру, удовлетворить две застиранные китайские майки «Найк», рваные во всех местах джинсы и свитер крупной вязки на случай неожиданных холодов в квартире.
        Красный японский чайник с кнопкой тихо засвистел. У японцев даже чайники вежливые, как гейши…
        Тимур сосредоточенно стучал по клавишам. Я размешал ложечкой сахар и заглянул через плечо, сделав большой глоток кофе. Все ясно. У них это называется «чат». Обсуждать там могут всё, что в голову взбредет - от способов безопасного секса, до второго пришествия Христа. Тема не имеет никакого значения. Главное, свобода самовыражения.
        - Ты чего молчишь? - очнулся Тимур. - Сядь, не маячь за спиной.
        Я отставил пустую чашку и упал в кресло.
        - Странный ты сегодня. У тебя ничего не случилось? Пришел и молчишь…ты не обиделся?
        - На что? - усмехнулся я.
        - Ну, не знаю. Может на то, что я тебе кофе не налил. А может, ты вчера с женой поругался. Или с дочерью возникли проблемы…
        - С дочерью - нет проблем точно. С женой действительно ругался, но уже раскаялся. Я понял, что этот бессмысленный акт приводит лишь к возрастанию энтропии.
        - Глубокая мысль, надо записать, - сказал Тимур, не отрываясь от экрана. - Редко видимся, старичок, вот где корень алгоритма. Сколько раз тебе говорил: выходи в Интернет. Могли бы чаще общаться.
        - С таким же успехом можно в мегафон перекрикиваться. Ты из своей квартиры, а я из своей. А под балконом соберется толпа болельщиков и будет за нас переживать.
        Тимур широко развел руками.
        - Не спорю, частично ты прав, старичок. У любого полезного изобретения есть обратная сторона. Всё же, надо хоть раз попробовать. Вдруг тебе понравится.
        Я отрицательно покачал головой.
        - Есть опыт с компьютерными играми. Так до сих пор и не понимаю, как могут люди сутками зависать на этом суррогате.
        - Всё-всё, расслабься! - сдался Тимур. - Что и спросить нельзя?
        - Тогда и я спрошу. Вот, к примеру, ты в детстве кем хотел стать?
        - Нетрадиционный вопрос, старичок. - Он задумался. - Милиционером, кажется.
        - А почему не космонавтом?
        Он нахмурил лоб и почесал в затылке.
        - Видимо, милиционеры чаще на глаза попадались. Форма у них красивая и вообще…космосом я гораздо позже стал интересоваться. Фантастику читал буквально запоем. Да ты и сам знаешь… Кстати, набрел я недавно на один сайт по вопросам пилотируемой космонавтики. Полный абзац, я тебе скажу. Если эти академики правду пишут, мы сейчас вполне могли бы осваивать солнечную систему и уже до Юпитера добраться.
        - Стоп. Можно про Юпитер чуть подробнее? Очень интересует. В отличие от тебя, с детства хотел стать космонавтом.
        Я посмотрел на него пристально. Вопрос был с намёком. Но Тимур либо решил играть свою роль до конца и продемонстрировать стальные нервы, либо действительно не имел отношения к розыгрышу.
        - Да что говорить, расстройство одно. Я такого начитался, что волосы на голове дыбом стоят. - Он пригладил густую шевелюру. - Оказывается, все инженерные расчеты для фотонных двигателей сделали лет пятьдесят назад. Начали собирать опытный образец в Арзамасе, а тут им заморозили финансирование. Еще при Хрущеве. Видимо, решили, что это не способствует укреплению обороноспособности страны. Холодная война, сам понимаешь. Вот и продолжали модернизировать жидкостные двигатели для стратегических ракет. А расчеты хранятся под грифом «секретно»… Обидно.
        - Обидно, - сразу согласился я. - Может, покурим?
        Мы вышли на кухню, и некоторое время молча пускали дым в потолок.
        - Ты по делу или просто заглянул? - Тимур кашлянул и резко вдавил сигарету в пепельницу. Курил он редко. Больше для антуража.
        - Без дела. Для души. Пора, как говориться, и о ней подумать. С работы убежал под благовидным предлогом, вот и решил заглянуть на огонёк. «А поезд идёт, бутыль опустела, и тянет поговорить…»Ты извини, если отвлекаю. Просто настроение нулёвое. И не знаю почему…. Пробило меня недавно на думку: и позади пустота, и перспектива в тумане. Может, я действительно живу неправильно. И спросить ведь не у кого…
        - А ты меньше об этом думай. Не бери в голову, бери в плечи, - шире будут. Я тоже свою жизнь несколько иначе представлял. Теперь-то свыкся с мыслью, что могу кореллировать лишь в пределах допустимых отклонений от единицы, а раньше тоже колбасило будь здоров.
        - Вот и ладушки, - сказал я, задумчиво глядя на длинный столбик пепла. - Пора мне, пожалуй…
        - Ты не спеши, старичок, - засуетился Тимур. - Я, правда, рад тебя видеть. И сегодня, и завтра, и всегда буду рад…
        - Ой, сейчас заплачу! Ты настоящий друг… кстати, про невесомость слышал? Наш президент ночами не спит, - все о народе думает. С утра легкость во всём теле ощущаю необыкновенную…
        От Тимура я вышел уже в сумерках. Осенью темнеет незаметно.
        На лавочке сидел толстый рыжий кот и нагло ухмылялся в усы. Я подмигнул ему по-свойски и пошел к остановке, представляя, как буду прыгать в темноте через лужи. В этот момент раздался телефонный звонок. Сигнал вызова звучал настойчиво, но немного приглушенно. Как будто его источник находился в… сумке. Я резко дёрнул молнию и выудил коробочку в кожаном чехле. Она тут же замолчала, словно издеваясь.
        Под ближайшим фонарём, до которого пришлось идти два квартала, я внимательно рассмотрел находку. Версия, что жена по ошибке сунула мне свой телефон, отпала сразу. У нее Motorola, а этот предмет был произведён фирмой Nokia. Может, жена купила мне в подарок? Она бы непременно сказала, да и трубка не производит впечатления новой…
        Впрочем, кто-то знал номер, и даже пытался дозвониться по нему. В следующий раз я отвечу на вызов. Мне скажут: Петя, это ты? Я скажу: а какой Петя вам нужен? Они скажут, например, Иванов. Так я узнаю владельца. Останется только вежливо поинтересоваться: а по какому собственно номеру вы звоните? Абонент, растерян и деморализован. Естественно, он скажет: по такому-то. Это мне и нужно. Еще немного вежливости. Вы, мол, ошиблись при наборе. До свидания, мадам. Будьте впредь внимательнее.
        Опираясь на шершавый тополиный ствол, я просто раздувался от гордости за свои аналитические способности. Телефон вновь ожил.
        - Да, - сказал я отрепетированным баритоном.
        - Юра, это ты? - спросил приятный женский голос.
        - А какой Юра вам нужен?
        - Стрелков, брось придуриваться!
        Тщательно продуманный план треснул по швам. От неожиданности я чуть не выронил трубку и лихорадочно нажал «отбой». Сердце в грудной клетке колотилось, как испуганный заяц. Первый раз украл и тут же попался.
        - Нарушаем?
        Это уже не телефон. От волнения я не заметил, как подошли два широкомордых парня в коротких чёрных «пуховках» и взяли под руки. Один небрежным жестом ощупал мои бока, второй осмотрел поясной ремень и приподнял обе брючины. Держали крепко. Впрочем, сопротивляться я бы и так не стал. Улики налицо. Не стоит отягощать своё и без того неприятное положение.
        Они быстро огляделись и подвели меня к обочине, где дожидался большой внедорожник. Я почти автоматически отметил марку - Toyota-Land Cruiser - и безропотно нырнул на заднее сиденье. С двух сторон подперли грузные тела, и машина мягко тронулась с места.
        - Ну здорово, мусульманин! - С переднего сиденья обернулся еще один обладатель лошадиной улыбки. В свете приборной панели мелькнул короткий пучок волос, стянутый черной резинкой. - Чё, уже старым друзьям не рад?
        - Это вы мне? - искренне удивился я.
        - А то кому же! - развеселился он.
        Похоже, на счет правоохранительных органов я поторопился…
        - Вот мы и встретились, Пакистанец. А я ведь предупреждал: шутить со мной не надо! Шарик - он тесный. Везде достану.
        - Да я, собственно, случайно. Ей богу, не представляю, как ваш телефон у меня оказался!
        Даже лоб вспотел от абсурдности ситуации. Вот попал, так попал!
        - В несознанку идет, - хохотнул сосед слева. - Зуб, давай я ему мозги прочищу. Сразу все вспомнит, ага!
        - Гоча, сделай паузу! Ты «пику» у него забрал?
        - Нету «пики», бляха жизнь…
        - Не трынди, размудон! Он всегда при себе пику держит.
        - Без базара, Зуб, клянусь…
        - Дура, о тебе ведь забочусь, он «пикой» работает быстрее, чем ты языком… Ну, мусульманин, расскажи нам что-нибудь. Например, как ты не хотел меня «кидать». Что все получилось чисто случайно. Что обстоятельства подлые так сложились. Ты ведь мастер у нас байки травить. Говорят, в терпилы подался, даже книжки теперь пишешь. Про Афган там разный и вообще… Чё припух-то? Сдали тебя твои пацаны. Как стеклотару сдали…
        Мысли тянулись клейстером. За тонированными стёклами мелькали знакомые улицы, освещенные яркими витринами. Неторопливо шли люди. Мне остро хотелось оказаться среди них. Беззаботно шагать по мостовой и навсегда выбросить из памяти события последних двадцати минут.
        - Это какое-то недоразумение… - Я старался не волноваться, но голос предательски дрожал. - Видимо, вы меня с кем-то путаете…я вас не знаю…
        Зуб искренне расхохотался.
        - Во, комики и гомики! Джим Керри отдыхает… Но я не гордый. Давай опять знакомиться. Это Гоча. Это Хвича. За рулём - Панасоник. А я Зубов Валерий. Для своих друзей - Зуб.
        Я рефлекторно пожал протянутую руку и смущенно пробормотал:
        - Стрелков Юрий…
        - Бывает же так! Перепутали! - Зуб фыркнул. - И фамилии одинаковые, и похожи, как братья…вот и приехали, кстати.
        - Куда приехали?
        - Ты чё, пижон, в натуре дом свой не узнал?
        Машина свернула с проспекта в арку и с визгом тормознула у подъезда. В свете фар мелькнули стены с облезлой штукатуркой и остатками желтого колера. Я послушно вылез из машины. В любом случае, место людное. Лучше, чем в лесу…
        Зуб уверенно шагал впереди. Сзади, отрезая все пути к отступлению, пыхтели Гоча и Хвича. Замыкал конвой квадратный Панасоник, постоянно оглядываясь по сторонам. Как в кино…
        - Вечер добрый, Юрий Иваныч!
        Я вздрогнул и поднял взгляд от пола. В рот компот!
        Валера. Собственной персоной. Стоит на лестничной клетке третьего этажа и вальяжно курит сигарету, опираясь на костыль. Наверное, меня бы меньше удивила встреча с Генеральным секретарём ООН. Челюсть непроизвольно отвисла, а подходящая фраза булькнула в горле и там же скончалась.
        - Курнуть вышел; Зойка не любит, когда дымом пахнет, - радостно сообщил он. - А друзья у вас, смотрю, серьёзные. Вчера вот тоже…
        Валера не успел договорить. Зуб небрежно подтянул его за шиворот и прошипел:
        - Ты, падла, быстро домой, пока вторую ногу не сломал!
        Повторять не пришлось. Валера мгновенно юркнул в узкую щель. Раньше с ним такого не случалось.
        - Открывай. - Зуб двинул массивным подбородком в сторону внушительной сейфовой двери.
        - Чем? - растерялся я.
        - Да хоть чем. Хоть ключами, хоть пальцем. Лично мне - по барабану.
        - У меня нет ключей. Это не моя квартира.
        - Уже слышали, - потерял терпение Зуб. Он залез ко мне в карман, вытащил тяжелую связку и кинул Хвиче. - Дом не твой, квартира не твоя, сосед не твой. Мне лично плевать. Я хочу получить свои «бабки», и я их получу!
        Дверь не сопротивлялась. Лязгнув ригельным замком, она плавно отъехала в сторону… Вид квартиры больше всего напоминал развалины города Херсонеса. Здесь тоже когда-то жили люди, и не очень давно - культурный слой кое-где проглядывал. Видимо, у хозяина случился острый приступ ремонтного зуда. Он тщательно подготовился, вывез вещи, до основания сокрушил все внутренние перегородки и окончательно надорвался. Судя по всему, много месяцев этот лунный пейзаж, присыпанный известковой пылью, оставался неосквернённым человеческой деятельностью. А как завершающий штрих - ржавый нотный пюпитр и сиротский табурет прямо посреди комнаты. В общем, картина маслом…
        - Приглашай гостей, хозяин!
        Зуб легким тычком придал мне ускорение и вошел следом. Панасоник подпер дверь, лениво перекатывая во рту жвачку. Гоча и Хвича зашуршали по углам, разбрасывая ногами кучки строительного мусора, пожелтевшие газеты и пыльные тряпки. Зуб терпеливо ждал, глядя в мою сторону. Я присел на краешек табурета и с тоской смотрел на лоскуты обоев, печально свисающие со стен. Я уже исчерпал свой резерв недоумения на месяц вперед.
        Наконец, Гоча удовлетворенно хрюкнул:
        - Зуб, кажись есть!
        Из газовой плиты он торжественно достал кейс, тускло блеснувший металлом. Громко щелкнули замки. Я не оглянулся. Пусть делают, что хотят…
        - Аллах акбар, - удовлетворенно сказал Зуб. - Все «грины» на месте. Тебе повезло, мусульманин. Двести тонн здесь мои. Еще двести я беру за беспокойство. Ехали далеко. Поиздержались. Жадный у вас народ. Пока тебя нашли, пришлось козлам капусты накрошить…
        - Зуб, кончать его надо, - процедил Панасоник, сплюнув на пол.
        Гоча и Хвича переглянулись.
        - Не люблю я это дело, - прищурился Зуб, задумчиво разглядывая потолок. - Оставим грязную работу Китайцу. Он поймет, что мусульманин его развести решил. Слушать не станет, - сразу распустит на лапшу. Видишь, как притих. Он Китайца боится. А если кончим, тогда Китаец нам на хвост сядет. Верно, братан?
        Не знаю… - Я равнодушно пожал плечами. Среди моих знакомых действительно был один паренек по кличке Китаец, но напугать он мог только бродячего кота.
        - Может тебе «гринов» жалко стало, так ты предъяви. Аргументируй. Оставим немного на развод и похороны.
        - Спасибо, обойдусь!
        Они заржали, пихая друг друга локтями.
        - Правильно, с «бабками» нужно легко расставаться, - ёрничал Зуб. - Гоча, уходим. Можешь поцеловать кореша на прощанье. Только аккуратно, не перестарайся.
        - Я ласково, - хищно улыбнулся Гоча, поглаживая кулак.
        Перед глазами мелькнула тень. Ярко вспыхнула электрическая дуга, и я почувствовал, как лечу куда-то вместе с табуретом…
        Очнулся, когда стукнула дверь. С кряхтением поднялся. Потрогал разбитые губы… Терпимо. Можно сказать: легко отделался…
        Взрыв прогремел так сильно, что я инстинктивно опять упал на пол и закрыл голову руками. Стёкла зазвенели, но выдержали. Темноту двора озарило пламя пожара. Пронзительно заверещала женщина…
        Я осторожно выглянул. Бушующий факел пожирал развороченный «Land Cruiser». Языки пламени кружились в ритуальном танце и отражались в тёмных окнах дома напротив. Зловонное дыхание смерти доносилось даже сюда. Она собрала обильный урожай.
        Что за черт!? Я почувствовал одновременно и облегчение и жалость. Всё же люди, хоть и сволочи редкостные. Кстати, с большой долей вероятности я тоже мог сейчас обугливаться в братской могиле. От запоздалого испуга бросило в жар. В горле запершило. Когда волнуюсь, почему-то всегда не хватает воздуха…
        Нужно торопиться. Валера видел их со мной. Значит, придется иметь долгий неприятный разговор с милицией. Лучше бы не сейчас…
        Я зачем-то спустился во двор.
        Land Cruiser догорал. Зеваки сбились в плотную кучку на почтительном расстоянии от огня. Два мужика суетились с вёдрами. Кто-то с первого этажа бросил шланг через выбитое окно и помогал им набирать воду. Остро пахло жженой резиной.
        Видимо, машина взорвалась в тот момент, когда они садились. Панасоник едва вставил ключ в замок зажигания и… хлоп! Зуб шел последним. Он успел только открыть дверь. Взрывной волной его отбросило в сторону детской площадки и ударило затылком о бордюрный камень. Там он и лежал. Головой в липкой темной луже.
        Кейс тоже отбросило. Я заметил в кустах блики на его рифлёном металлическом боку. В худшем случае, он немного помялся.
        До приезда милиции еще оставалось немного времени, и в голову ударила дикая мысль. Я украдкой посмотрел по сторонам. В суете никому до меня нет дела. Осталось сместится в сторону кустов.
        Спокойствие. Полное спокойствие…
        Ещё один маленький шажок. Наклоняюсь. Делаю легкое движение рукой.
        Всё. Кейс у меня.
        Теперь, так же не торопясь, возвращаюсь назад. Никто не обернулся. Все в ступоре. Женщины рыдают и жмутся к мужским плечам. Уже слышится рёв сирен. Звук нарастает…
        Ныряю в спасительный подъезд.
        По лестницам бегают чьи-то дети. Их радует суматоха. В таком возрасте смерть вызывает лишь любопытство. Они привыкли. По телевизору каждый день взрывы, пожары, аварии и криминальные разборки. Ручка кейса липкая от крови. Волнами подступает тошнота. Выбора нет. Я покрепче сжимаю кейс в руке и поднимаюсь на третий этаж.
        Вот и квартира. Едва успеваю добежать до унитаза. Желудок выворачивается наизнанку и закручивается жгутом. Короткая пауза. Потом еще раз, уже желчью…
        Ноги дрожат. Руки трясутся. Кран кухонного смесителя гудит и плюётся. Сначала умываю лицо, потом подставляю ладонь и жадно пью. Много событий. Чересчур много…
        Усилием воли вытаскиваю лицо из прохладной струи. Не долго думая, вытираюсь рубашкой.
        Кейс лучше оставить здесь. Деньги хороши в разумных количествах. Зуб доказал это достаточно наглядно. И вообще пора уходить. Такие суммы не бросают надолго без присмотра. Значит, скоро может появиться хозяин. Лучше, если мы не встретимся. На сегодня вполне достаточно впечатлений.
        Какой-то писк…
        Совсем забыл о телефоне!
        Равнодушно подношу трубку к уху.
        - Юрик, это ты?
        - Да, я…
        Женский голос. На этот раз очень знакомый.
        - У тебя всё в порядке?
        - У меня? Да… у меня полный порядок. - Жену не узнал. С трудом давлю нервный смех и стараюсь дышать ровно.
        - Тут телеграмму принесли срочную. Ты скоро придешь?
        - Да, скоро… теперь уже скоро.
        - Может её прочитать?
        - Прочитай, - соглашаюсь я. Мне уже всё равно. Хуже не будет.
        - «Орбита-3. Юпитер-Главный. По собственной инициативе начали поиски. Задействовал четыре тяжелых модуля класса «Штурм». Связь с пилотом Шкловским установить не удаётся. Сильные электромагнитные возмущения в экзосфере. Жду указаний. Командор Котов». Это всё… ты меня слышишь?
        - Слышу.
        Нажимаю «отбой» и с наслаждением бросаю трубку в стену. Она с хрустом рассыпается на две половинки. Откуда-то сверху доносится музыка и приглушенное мяуканье вокалистки:
        «Ну, где же ручки, где же ваши ручки? Давай поднимем ручки, и будем танцевать…»
        Разбудил меня шум. Верхние соседи уронили на пол громоздкий предмет. Предположительно дедушку - ветерана Куликовской битвы.
        Я приоткрыл глаза и снова зажмурился. В окно бьёт яркий солнечный свет. Первая мысль: проспал на работу! Два опоздания подряд. Слабое сердце шефа не выдержит такого удара.
        На часах одиннадцать. Торопиться уже нет смысла.
        Откинул одеяло и только тут обратил внимание на незнакомую обстановку. В комнате хорошая светлая мебель, большое окно из модного пластика, фикус в углу. Интересно, подумал я, чья нога давит мне на живот? Жена не имеет такой привычки.
        Я скосил глаз, но увидел только розовое ухо и спутанные волосы. Дыхание ровное и спокойное. Спит. Соблюдая все меры предосторожности, не торопясь, освобождаюсь из плена. За пятнадцать лет совместной жизни ни разу не изменил жене. Что бы ни говорили, не так это просто. Пугает сам механизм измены. Вот спит рядом женщина, а я не могу вспомнить, кто она. Мы вчера где-то встретились, куда-то сходили, о чем-то говорили. Я гладил её бедро и нервно сжимал круглое колено. Потом мы пришли к ней домой, и поспешно сорвали друг с друга одежду. Я суетливо надевал презерватив, страшно стесняясь, не мог найти удобной позы, а затем финишировал со скоростью ракеты.
        Ничего этого я, естественно, не помню. Может и к лучшему. Такие воспоминания плохо влияют на эрекцию. Особенно при моей мнительности.
        Она зашевелилась. Что-то пробормотала. Я поспешно встал и оглядел комнату на предмет одежды. Ни штанов, ни трусов в пределах видимости не наблюдалось. Неплохо бы хоть имя этой девушки вспомнить. Сейчас она проснется, и может случиться конфуз. Самый подходящий вариант - слинять. Только в моем случае это не поможет. Слишком поздно. Она уже открыла глаза…
        На вид не старше двадцати. Лицо слегка помято. Заметны потеки от плохо смытой косметики. Молодая самочка вида Homo Sapiens Sapiens. Она трет глаза и приподнимается, опираясь на подушки.
        - Руки вверх!
        Я растягиваю губы в приветливой улыбке, игриво подчиняясь команде.
        - Не Давид, конечно, но тоже ничего… - Ее критический взгляд пробегает сверху вниз.
        Я вспоминаю, что так и не нашел трусы, и машинально прикрываю все первичные половые признаки. Она громко фыркает.
        - Можно подумать я перец никогда не видала!
        - Лучше скажи, где мои штаны.
        - Обломайся, пупсик! Я твои штаны не пасла. - Она сморщила и так небольшой носик. - А чё мы такие скучные, а?
        - На работу опаздываю.
        - Так сегодня же суббота. И ты обещал… - В голосе звенят капризные нотки. - Мы в «Какаду» собирались пойти!
        Я бросил взгляд на часы. Календарь действительно показывал шестой день недели. Странно…
        - Извини… как-то в голове всё смешалось…
        Бочком протиснулся в дверь. Дальше - прихожая. Вещи, аккуратно сложенные в стопку, спокойно дожидались на диване во второй комнате. Не похоже, что я вчера торопился…
        Пока одевался, лихорадочно пытался вспомнить её имя. В конце концов, решил, что можно использовать нейтральную форму - зайчик, рыбка, ласточка, зорька моя ясная. Нужное подчеркнуть и употреблять три раза в день до еды. Откликаюсь же я на пупсика!
        - Вот ты где! - Она впорхнула в комнату. На голое тело наброшено что-то короткое и полупрозрачное. - Пупсик, оцени. Потрясно?
        - Что это? - оторопел я. Перед глазами мелькнул большой красный прыщ на левой ягодице. - Пеньюар?
        - Сам ты пень! Понимал бы что. Это «Дольче Габбана»… ты рубашку косо застегнул. И кредитка почему-то кончилась…
        - Ну! - Я слишком сильно дернул и две пуговицы с треском упали на пол и закатились под кресло.
        - Не нукай, не запрягал! - Она проводила взглядом пуговицы и состроила гримаску. - Пупсик, ты же хороший.
        - Тратить надо разумнее, - сказал я раздраженно и полез под кресло.
        - Ой, только не надо лекций! - взвизгнула она неожиданно агрессивно. - Меня шнурки своими нравоучениями достали, и ты еще взялся. Хоть вешайся! Туда не ходи. Это не слушай. С кем попало, не шатайся. Не-на-ви-жу!
        Я нашел пуговицы и сунул в нагрудный карман рубашки. Молча заправил брюки. Натянул носки. Вышел в прихожую и снял с вешалки куртку.
        - Пупсик, ты куда? - она с тревогой следила за моими манипуляциями.
        - Домой, - буркнул я.
        - Домой? - Она поперхнулась. - Ты чё, с полки упал! Это ж твоя хата…
        - Да?
        Я задумался. Не похоже, что она врет. Значит, где-то у меня в мозгах заклинило. Сначала эту шалаву вспомнить не мог, теперь квартиру. Что следующее?
        Стоп. Нечто похожее со мной случалось. И совсем недавно…
        Замелькали смутные образы - размытые и странные, как акварель на стекле. Квартира. Ключевое слово - квартира…
        Под мышками стало влажно…
        - Ручки. Где же ваши ручки?
        - Что?
        - Не мешай! - отмахнулся я.
        Квартира на улице Куйбышева. Деньги. Полный чемодан хрустящих зеленых бумажек. Пустые глаза Панасоника. Гоча и Хвича с совокупным интеллектом литиевой батарейки. Зуб, вернее его оболочка, с пробитым черепом, лежащая ногами на Запад. Я вспомнил всё…
        - Ты кто? - Я устало присел на полку для обуви и взял её за руку.
        Видимо, она заметила перемену. Как-то ощутила её своим женским чутьём.
        - Я Маша! - Она испуганно попятилась. - Ты чё, пусти!
        - Ты как сюда попала, Маша?
        Шутки кончились. Мне некогда разгадывать эти головоломки. И успокаивать её я тоже не в состоянии. Мне сейчас самому нужна квалифицированная помощь психотерапевта.
        - Я всегда прихожу, когда твоя морковка отчаливает…
        - Какая морковка?
        - Ну, грымза твоя… престарелая!
        - Поправь меня, если ошибусь. Я живу в этой квартире с женой и дочерью. Когда никого нет, я привожу тебя, и мы хаотично совокупляемся. За это я пополняю твою дебетовую карту. Так?
        Она кивнула.
        - И давно?
        - Да не помню я! - она уперлась в дальнюю стенку прихожей. - Больше года, кажется. Отстань!
        - Бардак! - вздыхаю я, огорченно.
        Она шмыгнула в комнату и буквально через несколько секунд выскочила уже полностью одетой. Еще секунда на сапоги и пальто.
        - Я пойду… Мне пора, ты извини…
        - А как же «Какаду»? - кричу я вдогонку.
        Ответом можно считать бешеный стук ее каблучков. Лифта Маша дожидаться не стала…
        Вот и снова я один. Иду на кухню. Ставлю на газ маленький латунный ковшик. Пока ищу кофе, вода закипает. Кофе, кстати, на месте. Я поставил бы его туда же, возникни такая необходимость. Странности буквально на каждом шагу. Если это моя квартира, почему я никак не могу её вспомнить. Раньше прошедшая жизнь казалась простой и ясной. Хоть по секундам хронометрируй. А тут пришлось узнать столько нового, что голова кругом.
        Главное, не знаю, что делать дальше. Может, меня за углом уже снайпер поджидает. Или проснусь завтра утром и увижу одиночную камеру, где в узкую щель под потолком иногда заглядывает солнце. Я примерю красивую полосатую униформу и сяду писать президенту прошение о помиловании…
        Какое-то разумное объяснение должно быть обязательно. Без нагромождения лишних сущностей. Амнезия, допустим. Шёл и ударился головой. Упал, очнулся и, соответственно, имею то, что имею. А может, я сплю. И прямо сейчас должен проснуться. Бывает так, когда просыпаешься и никак не можешь разделить сон и реальность. Что есть реальность, как не сон разума. Пограничное пространство между жизнью и смертью. Перепаханная нейтральная полоса, на которой не всем удаётся оставить свой след…
        В раннем детстве я был твердо уверен, что где-то рядом есть другой хороший мир, в котором живет ещё один Юрик Стрелков. Он такой же, как я, маленький мальчик, но всё ему достаётся легко. Его не ругают родители, не ставят в угол за непослушание, а наоборот покупают всяческие игрушки, мороженое, велосипед и конфеты «Кара-Кум». Мир этот за тонкой невидимой стеной. Иногда, я попадал туда, и в моей жизни начинался праздник. Правда, ненадолго. Вскоре всё опять возвращалось на свои места, и оставался лишь горький осадок, от невозможности остаться в этом мире навсегда.
        Уже повзрослев, я пытался иногда представить, как могла сложиться судьба того Юрика. Я почему-то был уверен, что она не слишком отличается от моей. Линия её протянулась в тех же координатных осях. Мы, без сомнения, решали одинаковую задачу из учебника жизни, только результат получили разный. И никак я не мог понять: почему он счастлив, а я нет?
        - Эй, есть кто?
        - Я поставил чашку на стол. Нигде нет покоя!
        В прихожей, естественно, стоял Валера. Улыбка, не в силах удержаться на его лице, рвалась мне навстречу.
        - Смотрю, дверь открыта, - ничуть не смутился он. - Дай, думаю, проверю.
        Я молча достаю пачку сигарет. Валера с готовностью вытаскивает сразу две штуки. Одна попадает в рот, другая за ухо. Про запас, надо полагать.
        Валера нисколько не изменился. Растянутое трико неопределённого цвета пузырится на коленях. Синяя «динамовская» майка с трудом прикрывает шарообразный живот. И нога в гипсе… Загадка природы. Если завтра всё рухнет в тартар, он, как ни в чем не бывало, придет на край пропасти и сделает свою утреннюю разминку. А потом, небрежно опираясь на костыль, плюнет в бездонную яму. Сосед Валера Обыкновенный. В списке физических констант он бы занял достойное место. К примеру, сразу за постоянной Планка…
        - А где Алиса Витальна? - Валера осторожно заглядывает мне через плечо. Жену он почему-то побаивается.
        - На работе.
        - Эт хорошо. - Он облегченно отодвигает меня в сторону. - Я ведь как думаю: экономия получится в государственном масштабе просто дурная. И кто ж такое придумал, а?
        - Ты о чем?
        Не иначе пришел тридцать рублей одолжить.
        - Как о чём? Ёлы-палы, я ведь новую жизнь начинаю. Глянь…
        Валера торжественно отставляет костыли и, глубоко вдохнув, медленно поднимается к потолку. Загипсованная нога нелепо болтается в воздухе.
        - Красиво?
        - Впечатляет, - соглашаюсь я. - Вылитый Дэвид Копперфильд. Осторожно, люстру не задень.
        - Вот! - Валера торжествующе погрозил пальцем неведомому оппоненту. - А некоторые не верили. Два дня тренировался. Чуть в окно не выпал. Невесомость - это сила! Я теперь за нашего президента и в огонь, и в воду. Мне теперь всё нипочём. Я и Зойке так сказал. Всё, говорю, хватит. Новая, понимаешь, жизнь начинается. И никаких разговоров. Категорически…
        Он стал терять высоту и чуть не приземлился на стол.
        - С Зойки что взять? Баба - она и есть баба… дура, в общем. Глаза пучит и верещит, как резаная. С непривычки оно, конечно… сам понимаешь, проблема.
        Угрюмо махнув рукой, Валера медленно выплыл в открытую дверь. Костыли громыхнули о косяк, а я еще долго сидел, тупо уставившись в одну точку. Слушал, как он пытается попасть домой. Сначала мягкий стук, сопровождаемый тихими увещеваниями: «Зоя, открой…Зоя…Зоя, открой, ты слышишь, Зоя…открой, Зоя…» Постепенно звук нарастал, пока не перешел в дробный грохот камнепада. С упорством стенобитного орудия Валера ритмично обрушивался на хлипкую преграду из прессованной стружки, используя все подручные средства. «Открой, с-сука! - вопил он на весь подъезд. - Зойка, стерва, это же я - твой муж! Открой, кому говорю! Открывай, не то хуже будет!»
        Никто из соседей не реагировал. Все в той или иной степени привыкли к подобным эскападам. Мне тоже стало любопытно, - с каким счётом закончится этот тайм без постороннего вмешательства. Наконец, в паузе между воплями послышался щелчок замка и стук удара, - предположительно тяжелым тупым предметом по голове центрфорварда. Короткий жалобный всхлип заглушил звуки борьбы. Аут. Мяч вне игры. Победила дружба. Но пасаран! Несколько дней Валера будет тихим и ласковым, отводя при встрече взгляд в сторону, и тщательно маскируя синяк.
        Я прошелся по квартире, уничтожая следы своего пребывания. Застелил постель. Собрал вещи. Поправил кадку с фикусом. Стер тряпкой разводы грязи на полу. Ополоснул чашку. Вытряхнул за окно пепельницу. Постоял несколько секунд на пороге третьей комнаты. Видимо, здесь хозяйничала девочка похожая на Ксению. Со стены корчил рожу лощёный Мумий. На книжной полочке, рядом с компактами, блестел очками компьютерный гений - Дурной Билл. Экран монитора «Sony» покрыл толстый слой пыли…
        Накинув куртку, я плотно прикрыл за собой дверь.
        Небо окончательно расчистилось и неожиданно припекло низкое осеннее светило. Я вдыхал сухой воздух с легким запахом прелых листьев и продуктов сгорания низкооктанового бензина. Торопиться некуда. Впервые за много лет. Очень необычное ощущение, и где-то даже неприятное. Последняя стадия свободы - это когда ты никому не нужен…
        Ноги сами вывели к проспекту Архитекторов.
        Я стряхнул листья с облезлой деревянной скамьи. Достал сигареты, секунду подумал и сунул их обратно. Даже курить не хочется. Ничего не хочется.
        Осторожно приблизился карапуз в синем комбинезоне. На вид чрезвычайно серьёзный.
        - Привет, - сказал я, через силу улыбнувшись. Не очень люблю маленьких детей.
        - Дядя, - сказал он со всей категоричностью юного возраста и стукнул меня по колену пластмассовой лопаткой.
        - За что? - удивился я.
        - Дядя, - рассмеялся он, прицеливаясь снова.
        Неподалёку взвизгнула барышня неопределенного возраста в интернациональной кожаной куртке.
        - Ваня, отстань от дяди!
        Террорист застыл в глубокой задумчивости. На лице отражалась внутренняя борьба. Его формирующееся эго требовало выхода простой животной агрессии и вступало в противоречие с косностью моральных устоев, отражающейся в запрете бить первого встречного лопатой по голове.
        - Ваня, я кому сказала?!
        Дамоклов меч неотвратимого наказания со свистом рассек пустоту. Хаос победил. Лопатка опустилась мне на ногу. Ваня бросился наутёк.
        Я побрёл к остановке. Жадная воронка Хаоса закручивала пространство в спираль и выбрасывала наугад языки протуберанцев. Я шел и рассеянно считал шаги, когда резкий звук заставил вынырнуть на поверхность. Очнулся на «зебре». Где-то за горизонтом маячил рубиновый глаз светофора, а слева наваливалось упругое тело «Запорожца». Его ярко-салатный цвет отпечатался на сетчатке глаза. По главному зрительному нерву лениво побежал сигнал на третий слой затылочной доли коры левого полушария, давая толчок биохимической реакции между синапсами нейронов. Оценив уровень опасности, мозг забил тревогу, посылая слабые электрические импульсы по всем направлениям. Нервные окончания напряглись, передавая команды группам мышц. Мышцы сократились. Я отпрыгнул.
        «Запорожец» развернуло поперек полосы. В полной тишине хлопнула дверца.
        - Кажись, пьяный, - заключила любознательная старушка.
        И откуда они берутся? Что бы ни случилось, обязательно рядом окажется такой вот «объект» со своими далеко идущими выводами…
        - А ну пошла отсюда, дура старая! - огрызнулся я.
        - Точно, пьяный… - Она отскочила на безопасное расстояние и мстительно замерла в ожидании развития событий. По неумолимой логике, сейчас меня должны будут бить, и она не могла лишить себя столь приятного зрелища. - Зальют глаза и фулюганят!
        - Ты, пимокат, куда прёшь на «красный»?!
        Запоздалый испуг не давал сосредоточиться, но голос драйвера показался мне знакомым. Коренастая фигура. Коричневая потёртая дубленка… Серёга Пенкин. И «Запор» салатный ему тесть в позапрошлом году подарил. Как я сразу-то не узнал?
        - Юрбан, ты? Ну, чума! Цел? Садись, давай, в мой лимузин.
        На переднем сиденье колени сразу уперлись в подбородок. Любопытные сразу рассосались. Я расслабился, прикрыв глаза.
        - Домой?
        Равнодушно пожимаю плечами. Знать бы, где этот дом…
        - Нет, точно, чума! - Пенкин довольно хмыкает. - Не поверишь, буквально пять минут назад о тебе думал. Еду себе спокойно, думаю: куда-то Юрок потерялся. Не звонит, не объявляется. Непорядок в танковых войсках…
        - Тебя дома никогда не бывает.
        - Брось! - Взмах рукой. - Уже полгода парюсь в городе. Жена развернула масштабную партизанскую войну. Тесть, тёща… ещё и матушку мою кооптировали на участие в боевых действиях. Не жизнь, а глухая оборона. Только сын пока на моей стороне…
        Жизнерадостность школьного приятеля немного бодрит. Сколько мы не виделись? Лет пять, как минимум. И еще столько же могли не встретиться. Пока были молодые, казалось, невозможно перенести даже несколько дней разлуки. Сашка, Серега, Андрюшка, Олег, я. Весёлая компания…
        Вспомнились несанкционированные проникновения на склад «Утильсырья», где я искал преимущественно старые номера журнала «Вокруг света». Пенкин бывал там чаще, за что и поплатился. Его поймали и поставили на учет в детскую комнату милиции. А были еще групповые походы в кино, вместо уроков. Футбольные баталии на льду. А позже вечера на дискотеке, пикники на берегу Иртыша, пьяные ночи с портвейном и кислым грузинским вином «Ркацетели», летающие курицы из бульона, девочки из кулинарного училища и первые признаки центробежного ускорения, которое неумолимо разбрасывало нас по сторонам света. Учеба, армия, женитьба в установленный природой срок. Первым откололся Андрюшка. Что-то категорически не устраивало его жену. Потом период полураспада накрыл остальных. Заботы, хлопоты, жены, дети. Разводы, новые жены, новые дети, работа и…работа.
        Пенкин, фанатичный поклонник лыжных гонок, после института попал в отдел снабжения. Месяцами пропадал в командировках по уральским заводам. Ждал своей очереди на отгрузку металла. Ездил вместе с лыжами, чтобы не тратить время даром. Потом на заводе пошли сокращения. Он пристроился куда-то ещё. И опять месяцами не бывал дома. В промежутке между командировками успел жениться и родить сына. Лет пять назад бросил работать вообще и стал искать Шамбалу. Неожиданно стал писать прозу. Опубликовал несколько пьес, достаточно приличных на мой взгляд. «Натуральное хозяйство в Шамбале» и «Охотничий сезон» поставили в нескольких театрах. Правда, его тяга к бродяжничеству, удивляла даже меня. Серегина жена и так оказалась терпеливее, чем можно было ожидать от столь энергичной женщины…
        Пенкин уверенно держался в потоке машин, легко посылая надсадно ревущего «Запорожца» в малейший просвет.
        - Нет, ты посмотри на этого животновода, - кипятился он, кивая на длинную автобусную сцепку. - Ему же коровам хвосты крутить, а он людей возит. Поворотник включил, даже в зеркало не глянул - и прёт напрямую, как баран.
        Я равнодушно кивнул.
        - Кстати, чуть не забыл: тебя пару дней назад какой-то мужик разыскивал.
        - Какой мужик? - насторожился я. - Где разыскивал?
        - Котов его фамилия. Ни о чем не говорит?
        - Первый раз слышу.
        - Настойчивый дядя. Несколько раз звонил. Я даже удивился. Откуда-то мой телефон знает. Ты не давал?
        - Я похож на идиота?
        - В общем, моё дело предупредить, а ты уж сам разбирайся. Если сильно наезжать станет, звякни. Обмозгуем…
        Я задумался. Фамилия действительно ни о чем не говорила, но не отпускало ощущение, что я однажды её слышал. При каких-то странных обстоятельствах…
        - Юрок, надо бы по сто грамм принять. Я недавно гонорар получил. Есть повод.
        - Ты же за рулем.
        - Разве это руль? - Пенкин сжал массивные кулаки и «баранка» сразу потерялась. - Это же велосипед, а не автомобиль. Зачем только на права сдавал? А давай ломанёмся во «Встречу».
        - Поздно. Там продуктовый магазин сделали.
        - Давно?
        - Лет шесть назад… «Росинку» тоже закрыли. И кафе «Амурское», и «Шайбу», и «Стекляшку»…
        - Не может быть! - Пенкин искренне огорчился. - Это диверсия.
        - Всё течет, всё меняется…Я недавно Лысенко встретил. Месяца два назад. Его Ленка бросила.
        - Переживает?
        - Не то слово. Поехала, говорит, в Испанию, типа к сестре в гости. А оттуда ему звонит: любимый, в России жить больше не могу. Остаюсь у сестры навсегда. Тебя по-прежнему люблю, всё прощаю и целую в обе щечки. Дочке нашей здесь тоже хорошо. Она уже ходит в школу. Я скоро выучу испанский. Если захочешь - приедешь. Станешь работать грузчиком…
        - Поехал?
        - А кому он там нужен?
        Пенкин со вздохом крутанул ручку дешевого приемника. Красная «Audi - TT» играючи сделала его запор и скрылась из вида. За тонированным стеклом мелькнул женский профиль. «Жила была девушка - Робин Гуд, - прохрипел гнусавым голосом динамик. - У богатых брала, бедным давала… Рекламная служба Русского радио!»
        - Серёга, а расскажи мне: что такое Шамбала?
        - Ты по приколу интересуешься или серьёзно, - покосился он.
        - Для общего развития.
        - Слишком долго рассказывать.
        - А ты попробуй коротенько. Пока едем.
        - Разве что коротенько… Понимаешь, Юрок, есть в Тибете легенда о царстве, где все люди были умными, добрыми и просвещенными, а правители мудрыми и сострадательными. Сам Шакьямуни Будда, как полагают, снабдил первого правителя Шамбалы неким продвинутым учением, которое тот не занычковал для себя, как наше правительство бюджетные деньги, а поделился со своим народом. Соответственно, все стали счастливыми. Это преамбула. Дальше мнения сильно расходятся. Одни говорят, что царство такое существует, по сей день, затерянное в гималайской долине, и кто найдет его, тот приобщится к древней мудрости. Другие считают, что Шамбала давно исчезла. В тот момент, когда все жители стали просветлёнными, она перешла на другой физический уровень. И теперь правители - Ригдэны наблюдают за нашей суетой и в трудный момент придут на помощь. Западные ученые нашли подтверждение своей теории, - Шамбала, якобы, была одним из исторических царств. Чжан Чжун, к примеру. А самые отмороженные утверждают, будто Шамбала - это просто абстрактное понятие. Некий идеал просветленного общества, к которому необходимо стремиться, основа
здоровых сил и гармонии. Главное, суметь её пробудить в каждом человеке…
        - А сам ты какую Шамбалу ищешь?
        - Сложный вопрос… - Он задумался. - Поначалу, ищут ту, которая в долине. Есть такая книжка - «Великий комментарий к Калачакре». Там все написано. Надо только прочитать с умом. Расположена Шамбала к северу от реки Сита, разделена восемью горными цепями, а дворец Ригдэнов на вершине горы Кайласа, имеющей круглую форму. И тут меня, понимаешь, как током ударило. Севернее надо искать. Смотри сам…
        - Ты руль-то не бросай.
        - А, ну да… Возьми в бардачке атлас. Открой на странице 36.
        Я порылся и вытащил потрёпанное мягкое издание.
        - Что видишь?
        - Алтай.
        - Вот! - торжествующе взревел Пенкин.
        Я уже начал жалеть, что затронул столь болезненную тему.
        - Смотри на карту. Основание - пограничная горная гряда Табын-Богдо-Ула. От него на запад тянутся хребты Южного Алтая. Тарбагатай и Сарым-Сакты. На восток Сайлюгем и Шапшал… - Всю топонимику он шпарил наизусть. - Если приглядеться внимательнее, получается чаша в форме лотоса. Внутри чаши, в центральном Алтае, расходятся веером восемь хребтов. Четыре в Южной цепи, и четыре в Северной. Просекаешь? И гора там есть круглая, на Катунском хребте. Белуха называется…
        - Потрясно!
        - Прикалываешь… - Пенкин сразу скис. - Меня сильно тогда на это дело пробило. Веришь, спать не мог. Кушать стал плохо. В общем, собрал сумку и…
        - И что?
        - Ничего. Думаешь, просто. По Алтаю автобус экскурсионный не ходит. Такси тоже нет. Где с пастухами на лошадке, где пешкодралом, а где и на брюхе…за четыре года я оба Чуйских хребта прополз. Ещё и Теректинский хребет, и Коргонский, и Холзун…
        - А Шамбалу-то нашел?
        - Нашел…
        - И какая она?
        - Красивая… - Пенкин дотянулся до бардачка и бросил мне на колени брошюру в переплете из серого картона. - Почитай, если время будет. Въехать сразу трудно, но ты попробуй.
        - Подожди, ничего не понимаю… - Я растерянно выбросил в окно недокуренную сигарету. - Все, значит, эту Шамбалу ищут, с ног сбились…а ты между делом, о-па… взял и нашел. Так получается?
        Пенкин усмехнулся.
        - К древней мудрости, значит, прикоснулся. И как она выглядит эта древняя мудрость?
        - Словами объяснить тяжело… Скажем: теперь я знаю, в чем состоит смысл жизни. Это если очень упрощенно…
        - Тогда поделись знаниями, как этот…первый правитель Шамбалы. В чем же смысл жизни? Очень интересно.
        - Боюсь, не получится. Это можно только почувствовать… Накатывает откуда-то сверху волна. Раз - и понимаешь. На душе сразу легко становится. Паришь, как в невесомости. Тибетцы говорят - Просветление…
        - Не верю.
        - Имеешь право. - Пенкин пожал плечами. - Не ты один. Никто почему-то не верит…приехали, кстати.
        Он тормознул у обочины. Я оглянулся на пятиэтажную «хрущевку», ничем не выделяющуюся из ряда однотипных кирпичных кубиков. Не мешало бы еще номер квартиры знать…
        - Сейчас ведь уйдешь и с концами, - сказал Пенкин. - Хоть раз бы собраться всем вместе, как раньше!
        - Неплохая идея. Звякну на досуге - обсудим. А ты в гости заезжай. Номер квартиры помнишь?
        - Сорок седьмая, кажется. Второй подъезд с этого края, четвертый этаж, сразу направо.
        - Молодец! - Я дружески хлопнул его по плечу и пожал протянутую ладонь. - Будь здоров, не кашляй!
        Маленький несуразный автомобиль протяжно чихнул и скрылся за углом.
        Он не заедет. Я не позвоню. Мы оба это знаем. Центробежное ускорение с годами лишь возрастает. Но, отступая под натиском суеты, мы все стараемся не разрушать мосты из своего прошлого, а в старых коробках из-под конфет бережно храним свои иллюзии…
        Я сунул брошюру во внутренний карман и прогулялся два квартала вперед. Порылся в карманах. Нашел остатки мелочи. Зачем-то купил булку хлеба у скучающей продавщицы на лотке. Люблю покупать на улице. Хлеб всегда упакован в полиэтиленовый пакет.
        Когда вернулся назад, увидел во дворе Валеру. Два часа дня. Самое время. Только вместо зарядки он сидел на вытоптанном газоне в позе «лотос». Руки расслаблено лежат на коленях. Глаза закрыты. Лицо сосредоточено. При взгляде на неизменную майку я поёжился. На улице не так уж тепло.
        Задумчиво постоял перед дверью с табличкой «47», глядя на связку ключей. Выбрал наугад. Замок подчинился. Сразу пахнуло теплом, уютом и чем-то съедобным.
        - Неужели наш папа пришел?
        Из кухни выглянула моя Алиса. Аля…
        В незнакомом синем свитере и джинсовых шортах.
        - Ничего не случилось? Рано ты сегодня… Ой, хлеб не забыл купить. Какой ты умничка!
        - Папусик! - Из комнаты вырвался ураган и бросился целоваться. Я едва устоял на ногах.
        - Ксения! - жена посмотрела укоризненно. - Отстань от папы!
        Дочь так же моментально испаряется.
        - Ты уже вернулась с Мальты?
        Сказав глупость, я понял это слишком поздно.
        - С какой Мальты? - Аля осторожно потрогала мой лоб, потом прикоснулась к нему губами. - Ты не заболел? Что-то мне лоб твой не нравится. Раздевайся, я обед уже подогрела.
        Медленно снимаю ботинки и куртку. На столе ждёт дымящаяся тарелка и нарезанный свежий хлеб. Работаю ложкой, не чувствуя вкуса. Дочь болтает ногами и трещит почти без пауз, за что периодически получает замечания. Честно выслушиваю все школьные новости. Стараюсь реагировать. Проявляю отцовское участие.
        Жена смотрит на меня с тревогой.
        - Может приляжешь?
        Действительно чувствуется усталость. Тянет в сон. Из последних сил падаю на диван в маленькой комнате. Квартира тоже маленькая. Старый одежный шкаф с антресолью, дверцы которого заботливо отвинчены и поставлены с торца. Пыльная люстра времен молодости моих родителей. Угол завален детскими игрушками. Снизу улыбается плюшевый тигр, придавленный домиком Барби. Письменный стол и книги, книги, книги…Они везде. На подвесной полке, на тумбочке, на полу. В картонных ящиках и просто стопками.
        «…Текущее состояние дел в мире является источником озабоченности для нас всех. Угроза войны и глобальной экологической катастрофы, нищета и экономическая неустойчивость, социальный хаос и многообразные психологические потрясения - всё это показывает, что мир пребывает в абсолютном беспорядке. Учение Шамбалы основано на предпосылке, что существует глубинная человеческая мудрость, которая в состоянии помочь разрешить эти проблемы. Она не принадлежит какой-то одной культуре или религии. Она существует на протяжении всей истории во многих культурах Востока и Запада. Это традиция человека-воина. В этом контексте состояние воина не означает вражды с другими людьми. Имеется в виду традиция человеческой храбрости. Ключ к пониманию состояния воина и первый принцип видения Шамбалы - не бояться самого себя…»
        Брошюра достаточно толстая. Видимо, за счет плотной бумаги. На обложке странный рисунок и какая-то надпись на санскрите. Автор нигде не указан, только название на форзаце: «Видение Шамбалы - путь воина». Издательство Воронежского Государственного Университета, 1990 год. Тираж - 3000 экземпляров.
        Я вяло пролистал еще пару страниц…
        «…Мы должны думать о том, как помочь этому миру. Постараться в своем мышлении выйти за пределы жилища, за пределы огня в очаге, в тоже время, не отказываться от своей личной жизни. Вы можете помогать миру, начав с родных и друзей. Фактически вы можете начать с себя…
        Если посмотреть непредвзято, в нашем человеческом существовании есть нечто доброе в самой основе. Если мы не в состоянии открыть эту основу добра в себе, мы не можем надеяться улучшить жизнь других. Каждый человек обладает глубинным добром, и открытие его происходит через понимание очень простых переживаний. Мы все время ощущает его проблески, когда видим яркий цвет и слышим прекрасный звук, когда выходим из душа и ощущаем себя свежими и чистыми. Это может длиться долю секунды, но это и есть переживание подлинного добра…»
        - Что читаешь?
        - Муть какую-то Пенкин сунул.
        Я подвинулся, и жена присела на краешек дивана.
        - Пенкин? - Она бросила взгляд на обложку, и брови от удивления поползли вверх. - Как у него дела?
        - Вроде нормально. Не жалуется…
        - Опять целуетесь! - Дочь ехидно улыбалась, демонстративно закрыв глаза ладошкой. - Как трогательно!
        - Брысь, козявка! - фыркнула жена. - Не мешай папе отдыхать!
        - Я свернулся калачиком.
        - Не уходи. Ты не представляешь, как я соскучился.
        - А как же блины?
        - Обожаю блины… Хорошо, иди, но ненадолго.
        - Измерь температуру.
        - Только не термометром. Он холодный…
        На кухне громыхнула кастрюля. Я опять углубился в полуслепой текст…
        «…Проблема заключается в том, что как только мы чувствуем в себе проблеск добра, мы воспринимаем это открытие слишком всерьез. И начинаем метаться из стороны в сторону, пытаясь найти способ овладеть им. Если вы богаты, вы хотите это купить. Если вы бедны, вы готовы посвятить этому всю жизнь - обрить волосы, надеть особое одеяние, ползать по полу и есть руками, лишь бы войти в соприкосновение с добром. Но оба пути ведут в тупик. Мы порой так яростно хотим добра, что готовы ради него совершить убийство или умереть. Чего нам не хватает, так это чувства юмора, которое помогает под другим углом взглянуть на свою жизнь и увидеть в ней нечто большее, чем только борьбу; увидеть глубинную иронию противопоставления крайностей и избежать серьезного участия в их игре. Открытие глубинного добра не является формой религиозного переживания. Мы просто начинаем ощущать реальный мир через повседневную, обыденную жизнь. Переживание глубинного добра дает почувствовать себя разумными и достойными людьми. Мы можем видеть свои недостатки, не ощущая вины и стыда, нам не нужно обманывать себя и других. Мы можем прямо
говорить истину, быть абсолютно открытыми и вместе с тем непоколебимыми…»
        Глаза сами собой закрываются.
        Вот ведь странно. И слова знакомые, и отдельные предложения я понимаю, но общий смысл уловить почему-то не могу. Он проскальзывает между пальцами и погружается в глубину. А я погружаюсь за ним. Мне не страшно. В глубине я вижу свет. Мягкий, приятный, обволакивающий свет. Глазам совсем не больно.
        Я вижу комнату со светлой обивкой стен. Вижу двоих мужчин и женщину. Они в зелёных комбинезонах и высоких ботинках на толстой литой подошве. Я лежу на твердой основе, опутанный пучком трубок, и не могу пошевелиться. Одежды нет, но мне не холодно. Надо мной прозрачный колпак.
        Высокий мужчина подходит ближе, склоняется и замечает мои открытые глаза. Делает какие-то знаки. Что-то говорит. По спине пробегает расслабляющая волна. Я его не слышу. Ни на что не реагирую. Впрочем, не удивительно. Колпак надо мной - это аппарат Интенсивной Восстановительной Терапии класса «Гипнос». Применяется при анемической дисфункции аксонов лобных долей мозга. Попросту говоря, при «синдроме Бейтса». Для положительного прогноза площадь поражения глиальных клеток не должна превышать сорока процентов. У меня больше. Шестьдесят два. Это всё последствия той аварии на энергоблоке…
        Впрочем, другого варианта просто не было. Еще пара часов промедления могли поставить под угрозу само существование Базы. Кто-то должен был взять скальпель и вырезать раковую опухоль. Почему бы не я? Адмиральские нашивки еще не повод прятаться за спины подчинённых. Кто лучше знает устройство «Квазимодо»? Я делал пусконаладку почти по всей Орбите, когда был еще инженером на Центральной. Потом стал Командором на Восточной. И здесь, на Главной, не считал зазорным вникать в каждую мелочь. В каждую деталь, в каждый допуск…
        Теперь я хочу отдохнуть. Как это хорошо: лежать, видеть сны и ни о чем не думать.
        Доктор так не считает. Восстановленное сознание - вещь хрупкая. Он понимает, что я балансирую на краю пропасти. В любой момент может начаться необратимый обратный процесс, а за ним последует коллапс. Слишком велика площадь поражения. Слишком мала вероятность полного восстановления.
        Они постоянно ищут связь с моим угасающим сознанием. Пытаются разомкнуть контур и вытащить его на поверхность. Они никак не хотят понять - мне хорошо.
        Рядом с доктором стоит Володя Котов. Командор Котов. Моя правая рука. Обожженное ультрафиолетом безбровое лицо. Впалые щеки. Узкие губы. Волевой подбородок. Встретишь в темноте, - испугаешься. Иногда я улавливаю его присутствие. Его мысли. Они заставляют меня сосредоточиться. На некоторый промежуток времени. Как правило, очень короткий промежуток. Но я ему благодарен. Я уверен, что могу оставить на него Главную…
        Я вижу, как База скользит по своей орбите над самой кромкой экзосферы. Нелепое бесформенное сооружение, органичное в своей уродливости. Внизу опять бушует наш Старик. Он недоволен. Еще бы. Кому понравиться вмешательство в личную жизнь. Его красивый наряд из облачного узора тянется под нами до самого горизонта. Сегодня ветер в средней кромке сильнее обычного. В районе южного течения сильный шторм. Ревущие метановые вихри опускаются на тысячи километров вниз, пока не находят последний приют в бескрайнем океане жидкого водорода. Когда-то масштабность стихии завораживала курсанта Аэрокосмической Инженерной Академии. Теперь привык.
        Шкловский - просто идиот. Трус, паникёр, самовлюбленный лентяй и, к тому же, мелкий пакостник с комплексом Герострата. Редкостное совпадение всех неприятных человеческих качеств. Жаль до пилотов у меня руки так и не дошли. Слишком много приходилось решать более важных вопросов, связанных с жизнеобеспечением Главной.
        Его выбросило штормом на две секунды восточнее сектора поиска. У Котова истекают последние сутки. Дальше Шкловского ждет кислородное голодание. Задохнется, сукин сын! Можно преподать хороший урок для всех безмозглых идиотов Орбиты - их на одной Центральной не пересчитать, - но принципы важнее эмоций. Адмирал Стрелков никогда не бросает своих людей в беде…
        Не успел зайти в автобус, сразу наткнулся на полный ненависти взгляд кондукторши. Обреченно отсчитываю деньги, испепеляя ее ответным импульсом. И проехать хотел всего две остановки. Чтоб ты была жива здорова! И детям твоим желаю счастья! И внукам радости!
        Почтовое отделение - оживленное место, несмотря на безумные тарифы. Потерянно брожу по залу. Последний раз я давал телеграмму очень давно. Если не изменяет память, лет семь тому назад. На меня начинают коситься. Наверное, так чувствовал себя посол молодой Советской республики Чичерин на приеме у английской королевы.
        Наконец, не выдерживаю.
        - Вы не подскажете, где взять бланк? - спрашиваю у женщины интеллигентного вида с остатками песцового воротника на драповом пальто.
        Она смотрит поверх очков и молча показывает на стойку перед моим носом.
        - Простите, - смущаюсь я.
        Осмотр карманов приводит в уныние. Забыл дома приспособление для письма. В отчаянии оглядываю зал. Черт, почему в нашей стране даже самые элементарные действия требуют тщательной подготовки и специальных навыков?
        - Простите еще раз. Будет ли неслыханной наглостью, если я попрошу у вас на секунду ручку?
        Тут важно застать врасплох…
        Очередь, хоть и небольшая, продвигается медленными мучительными рывками. Со скорость две старушки в час. Пожилая операционистка успевает между делом выслушивать множество интимных сведений от своих клиенток. Судя по всему, она их знает не один десяток лет и держит в голове все подробности многочисленных жизненных перипетий. Мою телеграмму принимает с легкой брезгливостью на лице, как личное одолжение. Медленно прочитывает, шевеля губами. Потом еще раз, уже вслух:
        - Орбита-3, Юпитер-Главный, Котову Владимиру Алексеевичу. Правильно?
        - Правильно.
        - Модуль две секунды восточнее сектора поиска точка торопитесь точка Стрелков точка.
        - Постарайтесь набрать без опечаток, - кисло улыбаюсь я, протягивая деньги…
        На обратной дороге попался муниципальный автобус, да еще полупустой. Я занял свободное место и, от нечего делать, опять раскрыл «Видение Шамбалы».
        «…Мы часто принимаем жизнь как нечто само собой разумеющееся или считаем её неприятной и тягостной. Разумеется, нам следует принимать свою жизнь всерьёз, но это не означает, что мы должны подводить себя к грани катастрофы, требуя от окружающих того, что мы, якобы, недополучили. Мы должны принять личную ответственность за собственную жизнь. Когда вы не осуждаете себя, когда вы свободны от напряжения и чувствуете свое тело и ум, вы начинаете соприкасаться с фундаментальным понятием глубинного добра, заключенного внутри нас. Чрезвычайно важно открыться перед самим собой. Уловить как свои проблемы, так и свой потенциал. Порой мы чувствуем себя подавленно от осознания собственной жизни и встречи с окружающим миром. Появляется страх, паника. Мы отскакиваем или сжимаемся. Иногда страх проявляется опосредовано, в форме беспокойства. Мы рисуем каракули на бумаге, щелкаем пальцами, ёрзаем на стуле. Мы чувствуем, что должны постоянно находиться в движении, используем многочисленные хитрости, отвлекая свой ум от страха. Принимаем успокоительные средства, занимаемся йогой, смотрим телевизор, читаем журналы,
ходим в бар. Это путь труса. Необходимо признать существование страха, смириться с ним, выйти за его пределы. В этом проявляется истинное бесстрашие…»
        Задумавшись, едва не пропустил свою остановку. Отчаянно рванулся к двери, по ногам входящих. И лишь на улице осознаю весь комизм ситуации. Я не знаю куда идти. За последние двое суток реальность ни разу не совпала с моим представлением о ней. На улице Лукашевича в доме семнадцать может не оказаться такой квартиры. Или в ней спокойно проживает последние тридцать лет гражданка Никанорова Раиса Федоровна. «Какой такой Стрелков-Малков, знать ничего не знаю!» - скажет она мне через цепочку. Остается один ориентир - Валера…
        Его во дворе семнадцатого дома не оказалось, зато на детской качели сидела моя жена Алиса. Губы поджаты. В уголках покрасневших глаз резко обозначились паутинки морщинок…
        - Привет, - говорю я неожиданно хрипло. Горло перехватило от тоски и нежности к любимой женщине. - Ты уже вернулась?
        - Я никуда и не ездила. Визу не успела открыть…
        Внешнее спокойствие меня не обманет. Внутри у нее кипит шекспировская буря, срывая оснастку и ломая мачты у отчаянных смельчаков, рискнувших пуститься в плавание.
        - Юра, где ты был?
        - Не поверишь…
        - Почему же? Поверю… Скажи: у тебя другая женщина? Я ведь чувствую. Скажи правду, - нам обоим легче станет…
        - Аля, посмотри на меня внимательно. Кто может польститься на такое жалкое никчемное создание? Никакой женщины нет. Я люблю только тебя. Неужели ты не поняла за все годы - я однолюб. Пошли домой, а?
        Она отталкивалась ногой и тихо раскачивалась, глядя вверх, на молодую луну. На лице блестят мокрые дорожки от слёз.
        - Аля, на меня как-то неожиданно всё свалилось. Я отдохну и расскажу. Честное пионерское!
        - Не трогай, ты мне противен!
        Несмотря на упорное сопротивление, я поднял ее на руки и пошел к подъезду. Господи, как давно я это не делал! Почему мы так живем? Почему мы не можем радоваться тому, что имеем?
        - Скотина, животное, - бормотала она, рыдая уже в голос. - Какое же ты чудовище!
        Ничего. Это пустяки. Это истерика. Это пройдет…
        Теперь я понял свою ошибку. Мы начнем сначала. Мы съездим в Херсон и привезем Ксюшу. Хватит ей болтаться у бабушки. Завтра же пойду за билетами…
        - Пусти! Правда, пусти. Тебе же тяжело…
        - Я тебя люблю. Очень.
        Остаток пути поднялись на лифте. Жену все еще колотила мелкая дрожь. Я уложил её в постель, напоил горячим молоком и долго сидел рядом. Она не возражала. Первый признак примирения…
        Аля забылась тревожным сном, беззащитно по-детски всхлипывая. Я пошел на кухню, не включая свет, поставил чайник на огонь. Вытащил из блока новую пачку сигарет. Звонок в дверь. Как не вовремя…
        Парень с сумкой через плечо. Не хватает только фуражки с кокардой для полного соответствия. Это он, это он - ленинградский почтальон…
        - Срочная телеграмма. Распишитесь, пожалуйста.
        Серьёзный молодой человек. Ни тени улыбки. В свете тусклой лампы ставлю свою закорючку. Текст можно не смотреть. Я его знаю. Там всего одна строка. «Шкловский жив. Возвращайся. Ты нам нужен». И подпись: Командор Котов… Хорошо. Очень хорошо. Просто великолепно. Адмирал Стрелков никогда не бросал людей в беде.
        - Юра кто там?
        Таки разбудил жену…
        - Спи, солнышко, почтальон приходил. Телеграмму принес.
        - От мамы? Что-то с Ксюшей?
        Зря я про телеграмму сказал. Не подумал…
        - Не волнуйся. Всё в порядке. Это не от мамы. Это Марат так шутит. В гости нас приглашает на следующей неделе.
        Выпив две кружки крепкого чая, я сходил в спальню и, не удержавшись, поцеловал спящую жену. Потом без всяких усилий взмыл к потолку и вылетел через приоткрытую створку лоджии…
        Ветер сразу забил рот и ноздри. С непривычки тяжело дышать…
        Город выгнулся внизу суповой тарелкой. Я набрал высоту и лег на курс. Россыпь огней свернулась в яркую точку и осталась далеко позади. Встречный поток свистел в ушах и яростно трепал одежду. Над головой неподвижно висели звезды. Такого количества я не видел никогда. Внизу проплывали пятна света неправильной формы. Я скорее догадывался, чем узнавал - Курган, Уфа, Нижний Новгород…
        Вот и Москва. Я прошел на бреющем полете над Тверской, а над самой шапкой ресторана McDonald(s столкнулся с астральным телом президента. Он прожевал чизбургер, запил его кока-колой и озорно подмигнул: «Летаем, значит…вот и славно». На кремлевской стене маленькие человечки отчаянно размахивали руками. «Отстаньте вы, в натуре!» - крикнул президент рассерженно и умчался в сторону микрорайона Южное Бутово.
        До боли в животе захотелось есть. Заметив знакомую вывеску кафе «Встреча», я спикировал вниз. Зал был почти пуст. Музыкант тихо играл на аккордеоне ностальгический Hotel California. Компания сильно пьяных прилично одетых мужчин шумно распределяла кредиты Мирового Валютного Фонда. В углу, вольготно вытянув ноги, дремал Серега Пенкин. Тимур с Маратом расписывали пулю. Без розетки Тим чувствует себя неуютно, и это бросалось в глаза.
        - Третьим будешь? - радостно спросил Марат.
        Я подошел к столу и решительно смешал им карты.
        - Рыба!
        Тим хихикнул. Видимо, проигрывал. Марат почесал в затылке и ехидно поинтересовался:
        - Как дела у Володи Котова?
        - Нормально. Не жалуется.
        - А у тебя?
        - И у меня все хорошо, - ответил я. - Короче, хватит. Тим, скажи ему, что я пришел просто поесть. Без базара, в общем…
        Я оглядел зал в поисках официантки и увидел, что за столиком у окна сидит Аля. Она успела переодеться в свое самое красивое платье. Я подозвал сонную девицу и заказал четыре шашлыка и две порции хачапури. Меню мне без надобности. Здешний повар ничего другого готовить не умеет. Переходим сразу к вину.
        - «Пино-Гри»? - осторожно спросил я жену. Она молча кивнула.
        Она была очаровательна. Темное платье мягко облегало фигуру и подчеркивало все достоинства. Глубокое декольте и стройные ноги притягивали взгляд, как магнитом. Даже финансисты за соседним столом на время прекратили споры. Я купался в аромате «Дюны» и делал вид, что не замечаю завистливых вздохов.
        - Где штаны порвал? - спросила Аля.
        - Ветер был встречный.
        - Может пойдем домой, а то завтра на работу проспишь…
        - Не торопись. Посидим еще немного.
        Тим с Маратом достали картонное поле давно забытой настольной игры «Империя» и увлеченно делили планеты. Пенкин спал. Музыкант вспомнил про Элтона нашего Джона и лихо наигрывал что-то отдаленно напоминающее Goodbye Yellow Brick Road. Мне было хорошо, как во сне…

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к