Сохранить .
Bentley Сергей Александрович Гончаров
        Что может дать Москва провинциальному пареньку? Многое. Очень многое. Что она берёт взамен? Многое. Очень многое. Всё. Что ждёт того, кто приехал покорить столицу? Олимп или обратный билет? У каждого своя дорожка. Свой путь.
        Сергей Гончаров
        Bentley
        1
        «А чего хочешь от жизни ты?»
        На плакате блондинка с волнистыми волосами манила изящным пальчиком в очередной магазин на очередную распродажу. В следующий миг поезд остановился. Двери открылись. Я выскочил на платформу станции Петровско-Разумовская с единственным желанием - попить. Пока мощный мотор тащил стальную лестницу к поверхности, разглядывал рекламу на стенах. Гаджеты, новый мюзикл, одежда - эти вещи мало интересовали. Перекинул коробок с посылкой из правой руки в левую. Взгляд зацепился за афишу легендарной американской рок-группы. Затем увидел на соседнем эскалаторе ковырявшего в носу парня. Смотрелся он забавно. Вообще люблю наблюдать за людьми: это интереснее зоопарка - это мегаполис. Да и заняться в метро нечем. Работаю курьером, и в день обычно три-четыре доставки. Читать скучно, в телефон играть надоедает. Иногда музыку слушаю, но менял ее два месяца назад - надоела уже основательно.
        Спрыгнул с эскалатора и направился влево, к стеклянным дверям с зеленой табличкой «Выход». На улице середина мая, жара - как считают жители Москвы. Для меня, коренного шахтинца, такая погода самое то - не холодно и не жарко.
        Остановку шестьсот семьдесят седьмого автобуса нашел быстро. Минуты три наблюдал за расположившимися в остановочном комплексе пропойцами. Они рассуждали, где взять денег. Трое мужчины и две женщины. Грязная одежда, неверные движения, опухшие лица, синяки на руках и ногах. Рядом с ними пустая бутылка из-под слабоалкогольного коктейля.
        После выходных, проведенных, как всегда, в пьяном угаре, хотелось пить. Три секунды колебаний и решил, что понедельник и так тяжелый день, потому незачем его усложнять и мучиться с перепою. Направился за бутылкой пива. Купил две. Первую выпил рядом с магазином. Залпом. Вторую решил употребить в дороге. Подошел автобус. К дверям, словно лоси через кусты, ломанулись бабули. Советская привычка, когда в автобус набивались как селедки и для того, чтобы сесть, надо было умело работать локтями. Сам я родился в конце девяностых, но мама рассказывала, что так и жили.
        Внутри прохладно, работал кондиционер. Устроившись у окна, коробку с посылкой поставил на колени. Задержал взгляд на алкоголиках. Руки сами собой открыли бутылку пива. Пропойцы курили и о чем-то спорили. Одна из женщин, которую с натяжкой можно назвать женщиной, трясла пальцем перед лицом собутыльника и кричала какую-то невнятицу. Опухшее лицо с бусинками блеклых, безжизненных глаз, будоражила злость, будто собутыльник - алкогольный магнат и великий жлоб. Свалявшиеся длинные волосы, когда-то были русыми. По фигуре в грязных джинсах и теплой красной кофте видно - женщина была красива. Вероятно, приехала в Москву за новой, лучшей жизнью. О чем-то мечтала, а может и цель имела.
        Я в Москву приехал учиться. Поступил в Гнесинку на вокальный факультет. Идея принадлежала маме. Сама она с детства мечтала стать эстрадной певицей, но жизнь решила по-другому. Хотя, как мне кажется, мама попросту испугалась тернистой дороги к мечте. Зато это не помешало ей с самого детства таскать меня по различным кружкам, где я пел и снова пел, а потом еще пел. В итоге петь научился довольно сносно, грамотами дома часть стены завешена. Даже в московский ВУЗ приняли.
        А вообще в Москву я поехал ради карьеры. Дома у меня была рок-группа. В отцовском гараже мы репетировали, но никто из участников всерьез к этому не относился. Кроме меня. Не единожды я слышал, о чем говорили гитарист с басистом и барабанщиком. В их фантазируемом будущем музыка если и присутствовала, то лишь как звук из колонок дорогого авто. Пытался найти единомышленников. Иногда казалось, будто находил, но на поверку все оказывались увлекающимися. Довольно скоро понял: если и возможен какой-то прогресс в этой области, то в Москве.
        Вторая из женщин-алкоголичек с красными глазами и в разных туфлях, вскочила с лавочки. Попыталась ударить одного из собутыльников, но не удержалась и грохнулась на асфальт. Друзья лишь хмуро и вяло на нее посмотрели. Никто не сделал даже попытки поднять упавшего человека.
        Первую сессию я не сдал. Жизнь в общаге, бесконечные пьянки и прогулы не прошли безнаказанно. В феврале меня отчислили, а через пару дней и из общежития выгнали. После этого и началось нескончаемое вранье родителям о том, что учусь на «четыре» и «пять». Попутно приходилось рассказывать придуманные истории из студенческой жизни. И все ради того, чтобы перечисляли на карточку деньги. Можно плюнуть и вернуться обратно: работа собачья, денег вечно не хватает, рок-группу так и не сколотил. Но тогда надо мной будут насмехаться: друзья, дальние родственники, друзья друзей. Прослыву на районе «москалём» или «покорителем столицы». Да и от родителей попадет. Папа у меня суровый, может и по лицу съездить.
        Автобус, наконец, тронулся. Алкоголики остались где-то позади.
        - Следующая остановка, - раздался из динамика над головой хорошо поставленный мужской голос. - Кинотеатр «Комсомолец».
        У меня заказ на Дубнинской улице. И Яндекс показал, что ехать до одноименной остановки. Из головы не выходили алкоголики. Я в сотый раз клятвенно пообещал себе, что этим летом вновь поступлю в университет. Через четыре года, конечно, узнается о моем обмане, но проблемы надо решать по мере поступления.
        Автобус выехал на Дмитровское шоссе. Я попивал пиво и наблюдал за людьми в салоне. Все такие сосредоточенные: одни с наушниками, другие с электронными книгами. Третьи просто в телефоны уставились, будто там будущее показывали.
        - Кинотеатр «Комсомолец», - раздалось из динамиков над головой. - Следующая остановка «Нижние Лихоборы».
        На желтой разметке стояли BMW золотого цвета и матово-черный Jaguar. Водители, парни лет тридцати, болтали неподалеку. Один смеялся, а второй, размахивал руками и о чем-то рассказывал. На подъехавший автобус обратили ровно столько внимания, сколько человек обращает на пролетевшую мимо муху. Я с откровенной завистью смотрел на этих ребят. Головой-то понимал, что они, как минимум, нагло нарушили правила дорожного движения. Из-за машин автобус смог лишь приткнуться на остановку. Восхищенно смотрел то на автомобили, то на водителей. Золотистая BMW выглядела потрясающе, как огромный слиток «презренного» металла, переливалась на солнце, приковывала взгляды прохожих.
        Почти год, как жил в Москве и видел подобных людей. Они разъезжали на дорогих машинах, жили в элитных домах. И ничего не делали. Получали от жизни все, ничего не отдавая взамен. Сами собой в голову лезли мысли: отчего им можно, а мне нельзя?
        Автобус тронулся. Я проводил взглядом золотистое «BMW», «Jaguar» и их водителей. Мужской голос объявлял остановки, автобус ехал, люди заходили и выходили, но эти действия проплывали мимо моих глаз. Мысленно я сидел за рулем синего Bentley Continental. Машина мчалась по МКАД, и я знал, что могу ехать так хоть целую вечность, ведь мне не надо беспокоиться о том, чем питаться, где жить и что надеть.
        - Остановка «Дубнинская улица», - прозвучало над головой.
        Тело среагировало быстрее, чем мозг. Окончательно из тумана грез я выбрался лишь через минуту после того, как автобус отъехал. На улице душно. Перегретый и тяжелый от выхлопных газов московский воздух с трудом протискивался в легкие. Лениво, словно одуревшие на палящем солнце черепахи, ползли машины. Где-то вдали, с надрывом и хрипотцой, лаяла собака.
        Я оглянулся по сторонам, сверился с картой на телефоне. Допил пиво и выкинул бутылку в урну. Переходя дорогу, подумал, что одновременно и люблю свою работу и до чертиков ненавижу. Ненавижу из-за мизерной зарплаты, ненормированного рабочего дня, а еще из-за того, что это в принципе работа. А люблю из-за людей, которых встречаю. Курьер в секс-шопе специфическая должность. И люди, попадающиеся мне, подразделяются на три типа. Первые - те, кто с каменным выражением лица принимают из моих рук коробку. Делают это с настолько безучастным и безэмоциональным выражением на лице, будто я им каждый день на протяжении семи лет в такой коробке доставляю кирпич. Вторые - наоборот слишком эмоциональные люди: начинают краснеть, смущаться, допускают ошибки в бланке, где надо лишь поставить автограф и фамилию с инициалами. Каждый второй интересуется, а не смотрел ли я, что в коробке. Этот момент самый ответственный и самый веселый в моей работе. Надо с серьезным выражением на лице сообщить, что у нас полнейшая конфиденциальность и формированием заказов занимается человек, который не знает, куда коробок в дальнейшем
отправится, а мое дело и вовсе маленькое - доставить и отдать. Главное, когда говоришь, сделать безучастное лицо, несмотря на то, что час назад укладывал в эту коробку, например, анальный стимулятор и расширитель для рта. Третий тип клиентов - красивые девушки из-за специфики работы, потерявшие всякий стыд. Таким хоть двухметровый фаллоиммитатор на Красной Площади вручай. Может и лизнет еще, для шутки.
        Когда вошел во двор нужного дома, оттуда выехал белый Mercedes-Bens SLK-класса третьего поколения. Крыша машины убрана в багажник. За рулем сидела блондинка в солнцезащитных очках. Очередной раз удивился этому городу и этой стране, где ничего не умеющая молодая девушка может ездить на дорогой машине, а учитель, от которого зависит будущее поколение, существует от зарплаты до зарплаты. Однако вслед блондинке посмотрел с завистью. То, что Москва город больших возможностей понял давно. Да вот что-то мне возможность стать рок-звездой не подворачивалась. А глядя на людей, получавших от этой жизни все, начал сомневаться, что лучше: быть рок-звездой или ничего не делать и жить на широкую ногу?
        Без пятнадцати три я вернулся в «офис». Этим громким словом назывался небольшой ларек возле станции метро «Тимирязевская». Работали в этой организации всего четыре человека. Директор, две продавщицы, некрасивые близняшки, а самую низшую ступень этой иерархии занимал я.
        - Ты где так долго шатался?! - первое, что услышал от директора. - Сева, последний раз предупреждаю, что курьер должен работать оперативно. Одна нога там, вторая здесь. Что непонятно?
        Несколько раз намекал, что пренебрежительное «Сева», мягко выражаясь, не радует. Если меня родители назвали Всеволодом, то какой я тебе «Сева»? Но этому человеку все равно, что думают и говорят другие, каково их мнение. Кроме самого себя он ничем не интересовался.
        Почему в Москве столько лиц нетрадиционной ориентации, наверно, не пойму никогда. И директор у меня такое лицо. Худой, высокий мужчина тридцати с хвостиком лет, в тоненьких очках с короткой стрижкой. От него всегда пахло женскими духами и ментоловыми сигаретами, лицо всегда идеально выбрито, брови подстрижены, а маникюру бы позавидовала любая женщина. Носил обтягивающие вещи и усиленно старался быть похожим на настоящего, по его мнению, москвича. Разговаривал томным голосом, ненавидел приезжих и никогда, ни при каких обстоятельствах, не ездил на метро. Однажды, в порыве откровения, признался, что родом откуда-то из Сибири. Мама, еще во времена СССР, проходила практику в Москве и «сдружилась» с боксером. Вернувшись в Сибирь, родила ребенка, который впоследствии приехал в Москву и начал думать, что он москвич.
        Александр Алешин, директор, сидел в тесной каморке, которую гордо именовал кабинетом. При каждом удобном случае добавлял, что будет в кабинете или предлагал зайти в кабинет. Кроме этого «кабинета» были торговый зал и санузел-раздевалка, где вдвоем уже тесно.
        Я устало опустился на стул. Пахло ароматическими палочками. Близняшки увлекались этим изобретением то ли китайцев, то ли индусов. Никогда не понимал, как может нравиться их запах? Зачастую они так заванивали магазин, что даже на улице чувствовался аромат. Этим я и пользовался. Выйдя из метро, купил банку слабоалкогольного коктейля и быстро выпил. Живот пучило, наружу рвалась отрыжка, да и пахло изо рта наверняка неприятно. Однако запах палочек перебил бы даже вонь протухшего мяса, а не только перегара.
        Кроме кресла директора и письменного стола, стул для гостей - единственный предмет мебели, вместившийся в «кабинет».
        - Все понятно, - я достал телефон и демонстративно посмотрел на время.
        - Так и почему ты этого не делаешь?!
        - За тридцать минут съездить не быстро?!
        Александр побагровел.
        - Я у тебя… - замялся он. Несколько раз тяжело вдохнул-выдохнул. - Сева, ты мне тут вопросом на вопрос не отвечай. Не забывай, мы не в Израиле, а в Москве. Здесь так не разговаривают. И если я говорю, что ты должен ездить быстро, то ты обязан ездить быстро. Чтобы я моргнуть не успевал, как ты съездил. Тогда еще подумаю, поднять ли тебе зарплату, а пока об этом и речи быть не может.
        Я уже сто раз пожалел о том, что месяц назад попросил увеличить заработную плату.
        - Сейчас, например, клиент ждет заказ, а ты где-то шляешься! Учти, премии тебе уже не видать, а при таком отношении скоро начну и штрафовать. Марина, - крикнул близняшку. - Выдай этому… оболтусу заказ на Тверскую.
        За спиной он называл меня дибилом, близняшек сволочами. Хорошо о людях он не отзывался.
        Я поднялся и, шаркая ногами, поплелся в торговый зал за очередной секс-игрушкой для очередного любителя BDSM. Марина выдала коробку и толстую плетку, которой бы я и слона не решился ударить, чтоб хребет ненароком не перешибить.
        - Он тебя будет ждать в Макдональдсе на Тверской в четыре, - у нее, как и у сестры, полное тело и сексуальный голос. - Знаешь, где это?
        - Знаю, - ответил я, хотя сам и не знал.
        - Тогда живо туда! - величественно, словно древнеегипетская царица, махнула она рукой.
        Первое, на что обратил внимание, когда вышел из перехода на пересечении Тверской улицы и Большой Бронной - припаркованная Audi. Двухместный спортивный кабриолет с откинутым верхом. На месте водителя сидел спортивного телосложения парень. На вид не больше двадцати пяти. Улыбался и о чем-то рассказывал голубоглазой брюнетке на соседнем сидении.
        Невольно остановился неподалеку. В душе заскребли кошки. Чем я хуже этого человека? Почему не могу сидеть за рулем этого «Audi» и болтать с этой симпатичной особой? Почему там он?
        Глубоко и тяжко вздохнул. Проходившая мимо женщина в жёлтом платье приостановилась и жалобно на меня посмотрела. Парень за рулем усмехнулся, привычным движением щелкнул ключ зажигания и сразу тронулся. Волосы подруги разлетелись веером.
        А я проводил их глазами и потопал в «Макдональдс», где меня должен ожидать заказчик плетки. Под ногами мелькал асфальт, мимо проходили люди. Совсем рядом, живой металлической рекой проплывали автомобили. Но все это оставалось за пределами моего сознания. Перед глазами был синий Bentley Continental. Я видел, как еду по Москве, как подростки смотрят вслед, как подъезжаю к понравившейся девушке и предлагаю подвезти. Она соглашается, и я беру ее телефон, договариваемся встретиться вечером. Довольный еду домой, заезжаю на Тимирязевскую в секс-шоп, якобы что-нибудь купить, а на деле похвастаться, как у меня дела. Близняшки смотрят с неподдельным интересом, Александр приглашает к себе в кабинет, поит чаем, живо интересуется, как я смог такого достичь. А в глазах зависть.
        Тяжко вздохнул и заставил себя выплыть из грез. Глаза скользнули по плакату московской рок-группы. На какой-то из пьянок слушал несколько песен из их репертуара - не произвели впечатления.
        Запахи Макдональдса щедро наполняли улицу, перебивали даже вонь перегретых солнцем выхлопных газов. Вдали завыла сирена, да так противно, будто у нее обнаружили рак последней стадии. В дверях столкнулся с жирной до безобразия девушкой. С детства считал, что толстые люди любят много поесть, но в последнее время взгляды поменялись. Видел толстых людей, которые ели меньше меня. Видел и тех, кто за раз съедал больше чем многие за два дня и при этом оставались худыми как тростинки. Но чаще всего, как мне начало казаться, люди становились полными из-за ритма мегаполиса, когда на качественную еду не остается ни времени, ни сил. Да что там… Я и сам пристрастился к еде на скорую руку, и приготовить что-либо дома для меня стало невероятным событием, особенно если учесть «условия». Кое-как обогнув толстую девушку, вошел в заведение быстрого питания. Внутри, как всегда, шум и гам, выкрики «Свободная касса», снующие туда-сюда люди с красными подносами и красивыми коробочками на них. Достал телефон, чтоб набрать номер заказчика, когда увидел, как из-за столика помахал лысый мужчина среднего возраста с густыми
смолянистыми бровями. Уверенно направился к нему.
        - Здравствуйте, - он приподнялся, протянул руку. - Вы курьер? - одет в черные джинсы и майку безрукавку, из подмышек торчали копны черных волос.
        Кивнул, вяло пожал протянутую ладонь и, не дожидаясь приглашения, плюхнулся за противоположный конец стола. Коробок с заказом бухнул прямо на стол, рядом с подносом, где сиротливо стоял кофе.
        - Не каждый день сюда заходят умаявшиеся люди с коробком в руках, останавливаются перед дверьми и лезут за телефоном, - прокомментировал он мои действия. - Сразу понял, что это вы и есть.
        Внимательно посмотрел на этого лысого мужчину. Простое и добродушное лицо, вкупе с полными наивности щенячьими глазами, располагало к себе. Понравилось, что головой он мыслит, а не использует в качестве приемного пункта для продукции Макдональдса.
        - Ваша посылка, - пододвинул к нему коробок. - Вот квитанция об оплате, и путевой лист, где надо расписаться. Этой росписью вы также подтверждаете, что посылка доставлена, надлежащего качества и… - надо сказать что-то еще, но под конец рабочего дня мозги перестали соображать.
        - А как же проверить содержимое?! - щенячьи глаза заказчика округлились.
        - Пожалуйста, - я устало откинулся на спинку стула.
        На моей памяти клиенты редко проверяли содержимое. Честно говоря, незачем это делать - когда у тебя миллион конкурентов репутация дороже денег.
        Мужчина пододвинул к себе коробок. Ногтем на мизинце левой руки распилил клейкую ленту, заглянул внутрь.
        - Хорошо! - расплылось лицо в ненатуральной улыбке. - Мне нравится!
        - Подпишите, - уставшим, а оттого безразличным тоном, сказал я.
        - Молодой человек, - на его лице появилась озабоченность. - Вы выглядите таким замученным. Понедельник явно тяжело вам дался. Может, перекусить и немного отдохнуть вам бы не помешало? Давайте, подпишу, а вам советую пойти и купить себе что-нибудь.
        Меня тронула за душу забота этого дядьки. За год жизни в Москве привык, что здесь всем на всех пофигу. Если мягко выражаться. Ты можешь упасть, удариться лицом об асфальт, а все будут идти мимо, словно это в порядке вещей. А кто-нибудь еще и запишет на телефонную камеру твои мучения, чтобы собрать лайки на Youtube. Собственно, в родных Шахтах, в погоне за столицей, люди тоже начали вести себя подобным образом. Но если там это еще рассматривается как дикость, то в первопрестольнопереполненной норма.
        - Хорошо, - сказал я и направился к кассе, где стояла худая женщина восточной внешности.
        - Здравствуйте, - мило улыбнулась она. - Что будете заказывать?
        Назвал свой стандартно-дешевый набор. Девушка взяла с меня деньги и отправилась выполнять заказ. В этот момент подумал, что сделал огромную дурость, оставив мужчине посылку и путевой лист. Он может попросту уйти, а потом позвонить и начать возмущаться, где его заказ. Представлять, что сделает Александр, не хотелось. Нервно сглотнул, предчувствуя огромные, как Годзилла, проблемы.
        Девушка собрала мою нехитрую снедь, поставила на поднос.
        - Пожалуйста, ваш заказ, - выдернула из печальных мыслей. - Приятного аппетита.
        Я взял поднос и медленно, обреченно, поплелся к столику. К моему глубокому изумлению, мужчина сидел на прежнем месте, пил кофе и смотрел в телефон. Рядом стояла коробка с заказом, а на том месте, куда должен присесть я, лежал путевой лист.
        - Быстро вас обслужили, - улыбнулся он. - Я, когда пришел, тут очередь до финской границы была. Полчаса стоял за кофе.
        Я не ответил. Вгрызся в гамбургер, как изголодавшийся лев в кусок мяса. Через минуту в руках ничего не осталось. Схватил следующий и он испарился с той же скоростью.
        - Ну у вас и аппетит, молодой человек, - следил за мной мужчина. - Наверно с такой адской работенкой можно и быка съесть.
        - Можно, - признался с набитым ртом. После вспомнил о путевом листе. Сложил вчетверо и убрал в нагрудный карман майки, ручку отправил следом. Мысленно обругал себя за напрасные волнения. Москва, к сожалению, приучила меня думать о людях плохо. И чем хуже, тем лучше.
        - А не думали о том, чтобы сменить работу?
        Толстая женщина проволокла за руку пухлого ребенка.
        - Мы за крайним! - полуобернувшись, крикнула поистине огромному мужику в очереди к кассе. И все посетители невольно пронаблюдали, куда она присела и кому кричала.
        - Работу-то сменить думал, - честно признался я. - Да только на какую?
        Такой ответ, как показалось, поставил мужчину в тупик. Он опустил глаза и несколько минут таращился в поднос.
        - В интернете, по-моему, достаточно вакансии. В конце концов, если вы чего-то стоите, то могу и к себе взять.
        «Чего-то стоите» крепко зацепило меня. Знал бы чего стою!
        - Вы работаете в отделе кадров? - не получилось у меня скрыть негодование. - В какой фирме?
        - Вообще-то я директор, - неуверенно признался он. - А название вам ровным счетом ничего не скажет.
        - Хорошо, - я чувствовал себя следователем. - Раз вы думаете, что не скажет… пусть будет по-вашему. Тогда чем занимается ваша фирма?
        - Медицинскими исследованиями, - допил кофе мужчина.
        - Свободная касса! - раздался усталый голос.
        - И как я могу пригодиться вам в вашей работе? - ухмыльнулся, предчувствуя ответ вроде «пока не знаю, но подумаю, оставьте телефон, и я с вами свяжусь».
        - Да вообще-то очень и очень можете… пригодиться, - собеседник сделал акцент на последнем слове.
        Мимо прошел огромный мужчина, которому кричала женщина с ребенком. Он нес в руках два подноса. На каждом столько еды, что хватило бы на полноценный обед всему детскому дому.
        - И что вы хотите предложить? - хозяин плетки интриговал все больше и больше. Одновременно каждое его слово увеличивало мой скепсис. А вообще я не понимал, зачем сижу. Чего в Москве всегда хватало, так это жуликов всех мастей и сумасшедших любого калибра.
        - У вас восхитительная форма черепа, - начал мужчина. - Можно сказать идеальная. И именно человек с подобной формой черепа мне и нужен.
        - Подозрительно звучит, - я всерьез начал опасаться за свое здоровье, но любопытство не давало просто встать и уйти.
        - Согласен. Подозрительно. Однако от этого не теряет актуальности. Сейчас не могу сказать, чем занимается фирма. Могу лишь сообщить, что требуются модели. Своеобразного характера, конечно, модели. А найти таких людей крайне тяжело сами понимаете. Не дашь ведь объявление, что нужны люди для работы моделями, ничего не важно, важна лишь форма черепа, которая в основном бывает у тех, кто владеет второй группой крови с положительным резус фактором. У вас, кстати, вторая положительная?
        - Моделями говорите? - скепсис я уже не пытался скрыть.
        - Понимаю, что сейчас мои вопросы и все мое предложение может выглядеть странно. Дайте, пожалуйста, ручку.
        Я протянул ему требуемое. Он взял салфетку и написал несколько слов и пару цифр.
        - Если передумаете, подойдите завтра утром по этому адресу. Скажете, что к Петру Николаевичу и вас пропустят.
        Не задерживаясь более ни на секунду, поднялся и быстрым шагом вышел из Макдональдса. Я остался сидеть перед двумя опустошенными подносами. Первая порывистая мысль - скомкать салфетку и обо всем забыть. Усилием воли заставил себя не делать этого. Сложил в несколько раз и вместе с ручкой запихнул в нагрудный карман майки.
        2
        На Выхино, как всегда, пристала цыганка. Я уже их всех в лицо знал. Подошла девушка лет двадцати с грудным ребенком на руках. На этой неделе она ко мне подходила в четвертый раз. Я никогда и никому не подавал. В первый день, по приезду в Москву увидел, как в переходе между «Тверской» и «Чеховской», стояла девица славянской внешности. В руках была табличка с надписью «Помогите на билет домой». Через несколько часов вновь проходил по этому переходу. На том же месте, с этой же табличкой стояла другая.
        - Подайте ради Христа, - противным голосом заблеяла цыганка.
        В последнее время у меня возникла сумасшедшая мысль: надо каким-то образом запатентовать это имя, чтобы нашу святыню не использовали против нас. Но как это сделать, так и не придумал.
        Проскочив через подземный переход, оказался рядом с кассами пригодного направления. Столкнулся с парнем, за его спиной висела гитара. Попытался определить - электро или акустика. Потом понял - бас.
        В микроавтобус запрыгнул, когда водитель уже нажал педаль газа и клацнул тумблер закрытия дверей. Он скосил на меня недовольный глаз и с такой ненавистью дернул ручку коробки передач с первой на вторую, будто та ему много денег задолжала. Я отдал сумму за проезд и примостился на единственное свободное сидение рядом с заметно выпившим уголовного вида мужиком. В маршрутке сильно воняло чесноком. Даже убойная вонь алкоголя от моего соседа была не в силах перебить этот природный «аромат». Водитель, человек южных кровей, гнал дребезжащую и кашляющую двигателем машину так, словно на выходных подрабатывал пилотом формулы один. На поворотах я старался не грохнуться в проход между сидениями либо не навалиться на соседа. До своей остановки добрался в два раза быстрее. Заскочил за пачкой пельменей, соусом и пятью бутылками хорошего пива. Одну выпил по пути домой.
        Возле подъезда остановился. Не смог пройти со спокойным сердцем мимо синего Bentley Continental. Набрался смелости и подошел вплотную. Заглянул внутрь сквозь тонированные стекла. Видно плохо, но достаточно, чтобы разглядеть салон из белой кожи и приборную панель из лакированного дерева с множеством кнопок. Хозяин этого авто бывал здесь частенько, но не жил. Предположительно к девушке приезжал.
        Незаметно для самого себя представил, как сижу за рулем этой машины, навстречу мчится дорога, фары высвечивают разметку, из приоткрытого окна бешено трепет волосы ветер, а динамики разрывает Lumen. Кто-то похлопал по плечу.
        - Нравится? - я обернулся к парню, владельцу машины. Первое, на что наткнулся - глаза. Они показались более чем странные. Словно глаза умудренного жизнью старика, а не двадцатипятилетнего молодого человека.
        - Хорошая, - ответил сдавленно.
        Позади хозяина Bentley стояла блондинка на огромной шпильке и в коротком черном платье. От нее сильно пахло духами.
        - Рад, что тебе нравится. А теперь можешь пропустить мою девушку?
        Я смущенно извинился и отошел в сторону. Забежать в подъезд не смог. Пялился на машину пока она не выехали со двора. Почему этот парень мог ездить на таком автомобиле, а я нет? Почему??? Чем он особенный? Почему он может тратить баснословные деньги, а я не могу? Что есть у него, и нет у меня?
        В подъезде тускло горела лампочка. Воняло шерстью. Женщина со второго этажа прикармливала бродячих собак и частенько водила их домой помыть и покормить. Некоторые так и оставались под ее дверьми. Жильцы давно отучились ходить пешком, чтоб не быть покусанными, а соседи по этажу оббе?гали все инстанции и учреждения, но толку мало. Частенько чтобы попасть домой им приходилось вызывать специалистов по отлову бродячих собак.
        Со злостью стукнул по кнопке лифта, будто она виновата в том, что у меня нет синего Bentley. Через минуту дребезжащая кабина раскрыла передо мной скрипящие, как несмазанные качели, двери. Внутри сумрак, в углу, как всегда, ежедневно загадочно появляющаяся лужа мочи. Пришлось задержать дыхание.
        Дома ждал бардак. А вообще, домом это место я называл с большой натяжкой. В каждой комнате нас жило по пятеро. Три комнаты - пятнадцать человек. Кровати стояли впритирку и единственное место, куда можно сложить вещи - на пол под них. Именно там хранилась сумка с одеждой и зубная щетка, кастрюлька и кружка, а рядом, в куче - грязные вещи. Жили там одни пацаны. Самый старший: вечный студент - парень двадцати семи лет, худой с клиновидной бородкой, неизвестно чем зарабатывающий на жизнь. Он успел бросить три университета и учился в четвертом. Остальные, помладше, были либо тоже студентами, либо приехали покорять столицу. Столько лиц мужского пола в одной квартире не могло остаться незамеченным для этой квартиры. В ней лежала грязь, причем в прямом смысле слова. Кто-то, задолго до меня, ввел привычку не разуваться. К тому же там никто и никогда, по крайней мере, при мне, не убирал. Обои и мебель оставляли желать лучшего. Если кто-нибудь ворочался на кровати, то слышали все пятнадцать человек. По кухне организованными дивизиями маршировали тараканы. В забитом намороженным льдом холодильнике, если
глубоко копнуть, можно наткнуться на продукты полувековой давности. В кухонном столе, рядом с начатым рулоном туалетной бумаги, стояли тридцать пустых бутылок из-под водки. Откуда - неизвестно, но выносить их никто не собирался. Электрическая плита настолько грязна, что чадила и дымила, когда ее включали. Туалет сильно смахивал на общественный, особенно отсутствием стульчака, а также бачка, вместо него шланг и краник. В ванной дела обстояли лучше. На первый взгляд. Из раковины воняло так, будто там мышь сдохла, что и вправду не исключено; скользкая металлическая ванная ходила ходуном на четырех кирпичных подставках и, как следствие, безбожно протекала; в стиральной машине, в заплесневевшей воде, неизвестно сколько лет, лежали три майки, трусы и носки. Когда-то, как дошли до меня сведения, у нее перемкнуло в «мозгах», она заблокировалась и принялась без остановки наяривать в деликатной стирке. Отключив от розетки, собственными усилиями разблокировать ее не получилось. Вызов мастера оплачивать никто не собирался, в том числе и хозяйка. И теперь, при включении в розетку, машинка гоняла в режиме
деликатной стирки подгнившую одежду в плесневелой воде.
        Ко всем этим условиям добавлялось еще одно и самое значительное - в места общего пользования вечером не пробиться. Иногда приходилось занимать очередь. По договору хозяйка могла наведываться не чаще одного раза в месяц. На деле заявлялась раз-два в неделю. Когда кто-то съезжал или заезжал. За четыре месяца проживания я превратился в древнего старожила. Единственное, что хорошего в этой квартире - цена. Дешевле только под мостом спать.
        Многие из жильцов уже были дома. Нескольких знал по именам, а большинство даже не старался и запоминать. Зачем, если завтра их может не быть? Многие соблазнялись на цену и заселялись, но не выдерживали в таких условиях и месяца. Съезжали. Что для хозяйки как раз выгодно. В договоре черным по белому прописано, что если человек съезжал, не предупредив за месяц, залог не возвращался. В полицию никто, насколько знаю, не жаловался. Все молодые, амбициозные и дурные.
        Более-менее долго проживал в этой квартире Женя. Он стоически продержался три месяца. Хотя, как я догадывался, в ситуацию попал потяжелее моей. Придя из армии, сдал на права и отправился в Москву за лучшей жизнью. Его, из-за идеальной славянской внешности и обходительных манер, взяли в vip-такси, где он благополучно, на второй день работы, разбил машину представительского класса до состояния «груда металлолома». Страховка в этой организации ошибки водителей не покрывала и его, через суд, обязали выплачивать кругленькую сумму. При этом посадили на другую машину, которую через неделю он вновь разбил. После этого Женя завязал с работой в такси. Но ежемесячный платеж за две дорогие иномарки никто не отменял. Теперь он горбатился на трех работах и жил впроголодь. Самое обидное то, что даже вернуться на малую родину не мог. В провинции таких денег даже на семи работах не заработаешь. Изредка, как сегодня, бывал дома и что-нибудь себе готовил. В основном голый суп, где плавало немного макарон, одна картофелина и луковица.
        - Привет! - улыбнулся он, когда я вошел на кухню. - Чего такой замученный?
        Женя, несмотря на все злоключения, никогда не унывал и не терял улыбку. Честно признаться, я завидовал этому зеленоглазому блондину. Его бы запас оптимизма да в нужное русло… тогда даже горы подвинутся, пропуская шагающего человека.
        На кухне крутился тонкий, как спичка, парень с вытянутым, словно у лошади, лицом. Из приезже-отъезжих, как я называл всех жильцов этой квартиры за исключением себя и Жени. У него на большой сковороде жарились овощи. Завораживающе пахли на всю квартиру и заставляли желудок призывно урчать.
        Бросил пельмени на стол. Поставил кастрюльку с водой на третью конфорку и присел на табуретку, подождать пока закипит и поболтать с единственным близким по духу человеком во всей Москве. Именно в этом городе ощутил, насколько одинок. Тысячи людей, как далекие звезды - вроде и есть, но света и тепла от них не получить.
        - Замучили, вот и замученный, - ответил на вопрос соседа.
        По столу, рядом с рукой, пробежал таракан.
        - У тебя-то как дела? - подал я бутылку пива и он, как всегда, отказался.
        - Все замечательно! - улыбнулся Женя. - Зарплату дали, сегодня живем! - указал на банку дешевой-дешевой тушенки. - Супчик сегодня с мясом. Хочешь, угощу!
        - Спасибо, но ты же знаешь мое отношение к супам.
        Если честно, то жидкого похлебал бы с большим удовольствием. Но безвозмездно поесть у этого человека совесть не позволяла. Придется делиться с ним пельменями. А менять баланду из одной картошки, луковицы и соевой тушенки на пельмени я не собирался.
        Из глубины квартиры донеслось недовольное ворчание. Видимо кто-то собрался лечь спать и увидел, что его под одеялом, как верная жена, ждет таракан.
        - А зря, - укорил меня Женя. - Супы полезны для желудка. Что сегодня много набегал? - резко переменил тему.
        - Да так, - отмахнулся я. - Средне. Тому клоуну кляп, да другому плеть. Ничего особенного и интерес… Постой. Кстати, с последним любопытно. Встретился с ним Макдаке и он предложил работу.
        - В Макдаке?
        - Нет, - несколько мгновений помолчал, подбирая слово, но так ничего и не придумал. В итоге ответил:
        - Моделью.
        - Кем? - скептически осмотрел меня сосед.
        На парней с обложек журнала я не походил ни с какой стороны, потому не удивился его взгляду.
        - Своеобразной такой моделью, - встал и посмотрел на воду в кастрюльке, хотя закипеть та не могла по определению, просто запах от овощей настолько разжег аппетит, что замороженные пельмени на столе начали казаться божественной пищей. - Какая-то медицинская фирма у него и требуются модели с правильной формой черепа. Сказал, что у меня идеальная.
        - Да-а-а! - многозначительно протянул Женя. - Москва. Москва. Страна возможностей. Надо же такую работу не просто придумать, а еще и найти. Модель с идеальной формой черепа! Что мерить-то будешь? И вообще, пойдешь?
        - Вряд ли, - неуверенно ответил я, а взгляд опустил на пол, будто там было нечто интереснее грязи.
        - Почему? - искренне удивился сосед. Тонкости моей работы он знал хорошо. - Платят мало?
        Парень с лошадиным лицом обернулся на меня. Поблымал блеклыми глазами и снова принялся мешать треклятые овощи. Я уже не мог дождаться, когда он их пожарит и уйдет.
        - Про зарплату вообще разговора не было.
        - По-моему меньше, чем сейчас, тебе нигде платить не будут, - усмехнулся Женя. - Так что и терять нечего, стоит идти.
        - Не нравится мне там что-то. Предчувствие плохое, - признался я. - Что может мерить модель с идеальной формой черепа?
        - Очки, - Женя открыл ножом тушенку и высыпал бело-коричневое содержимое в воду. - Может быть еще какие-нибудь устройства. Например, скобы, штифты какие-нибудь для тех, у кого челюсть поломана. Да что угодно можно мерить!
        По кухне разлился запах вареного мяса. Слишком сильный, чтобы быть настоящим.
        - Зубные протезы еще можно мерить, - вклинился в разговор парень с лошадиным лицом. - А еще глазные протезы.
        - Для этого надо быть беззубым и не иметь глаз. Или глаза, - посмотрел на него Женя.
        - Надо, - парень выключил конфорку и, взяв сковороду, ушел из кухни. Многие в этой квартире обходились без тарелок.
        Мы проводили его глазами. После я встал и посмотрел на воду. Не закипела.
        - Точно супом не поделиться? - жалостливо посмотрел на меня сосед. - А то мне тут одному много? - указал на маленькую и тощую кастрюльку, из которой и кот вдосталь не наестся.
        - Однозначно, - присел я обратно на табуретку.
        - А в эту контору ты все ж сходи, - Женя выключил конфорку. - Вряд ли там страшно. Раз их интересует форма черепа, а не отсутствие зубов и глаз, значит, там примеряют что-то другое. В конце концов, ты всегда можешь отказаться. Я бы, на твоем месте, сходил.
        - Посмотрим.
        На кухню стали заползать тени. Вначале они спрятались по углам, потом принялись осторожно выбираться в центр. За год проживания в Москве так и не привык к наступлению темноты в центральной полосе России. Долго здесь держится пограничное состояние, называемое сумерками. У меня, в родных Шахтах, если день, то солнечно и жарко. Если ночь, то темно и жарко. А пограничное состояние длится минут пятнадцать-двадцать.
        Я включил лампочку, висевшую на проводах. Кухню залил тусклый желтый свет, нагнавший теней в перенаселенную квартиру. Суп на плите кипел - остывала электрическая печь долго.
        - Как там, кстати, дела у твоей группы? - поинтересовался Женя.
        При знакомстве, в порыве пьяного угара, наврал ему, что сколотил команду. Даже название сообщил, но уже забыл его. Рассказал, какие у нас грандиозные планы и замечательные хиты, что продюсер обещал поднять на невообразимые высоты. Теперь приходилось врать о несуществующих концертах, репетициях, студии, музыкантах, альбомах.
        - Да все нормально, - постарался придать голосу непринужденный тон, взгляд сам собой опустился в пол.
        - Когда уже станешь знаменитым? Представляешь, приезжаю я домой, сижу с родителями, смотрю телевизор, а тут выступаешь ты! А я им и говорю, что с этим пацаном жил в одной комнате, соседями были. Мама восхититься, а папа, наверно, поначалу не поверит. Ты там говорил, что-то про тур. Когда он начнется?
        - Думаю осенью, - каждое слово давалось с трудом, будто весило двадцать килограмм.
        - Всероссийский? - продолжал пытать Женя.
        - Да.
        - Классно тебе, - улыбнулся он. - Мечта сбывается.
        - Угу, - немного подумал и добавил. - Только мечта у меня чуть изменилась. Хочу жить в свое удовольствие.
        Женя внимательно на меня посмотрел, даже неуютно стало от его пристального взора.
        - Настоящая мечта всегда одна. Она как солнце, за которым мы идем по жизни.
        - Значит, у меня изменилось солнце.
        - Солнце не меняется, - наставительно сказал он. - Либо ты идешь за ним, либо ты идешь от него.
        - Ты что себя философом возомнил? - Допил я пиво и грохнул бутылку о стол.
        - Ладно, пойду ужинать, - пожал плечами Женя. Натянул на животе майку и через нее взял кастрюльку. Скривился, шикнул и засеменил в комнату.
        Я остался на кухне один. Подошел к плите и принялся наблюдать за водой. Открыл новую бутылку пива. Вода закипала, дно оккупировали крохотные пузырьки.
        В принципе, сходить стоило. От этого ничего не терял, а приобрести мог намного больше - любимую работу. Материальный уровень мог поправить и переехать, наконец, из этого стойла. Мог начать нормально питаться, завести девушку и даже куда-нибудь сводить. А мог…
        Дыхание захватило от настолько сумасшедше-бредовой мысли. Даже подумать о собственном синем Bentley страшно. С трудом верилось, что смогу сесть в такую машину. Я. Обычный я, этими руками возьмусь за ручку на двери, открою и опущу пятую точку в мягкое кожаное кресло. Прикоснусь к рулю, приборной панели. А потом заведу и поеду!
        Последнее плохо представлял, хоть и не единожды видел, как другие водили машину. Сам управлял автомобилем только на экране.
        Выплыл из грез и увидел, что вода в кастрюле закипела. Солить давно отвык. Просто побросал пельмени, помешал, и начал ждать, когда сварятся.
        Пил пиво, но вкуса не чувствовал. Перед глазами стоял синий Bentley. Казалось, протяни руку и прикоснешься к нему. На мгновение даже почувствовал запах кожаного салона, услышал тихий, мурлычащий шум двигателя.
        - Привет, - в кухню вошел парень, высокий, как дядя Степа, и худой, словно отощавшая модель. Про него говорили, будто приехал в Москву, чтобы стать баскетболистом, хотя никогда не играл в баскетбол. В его глухом селе не было подходящей для этого площадки и даже соответствующего мяча. Просто ему хотелось вырваться из безнадеги, и он придумал для этого причину.
        - Привет, - тоскливо ответил я.
        Накатила необыкновенная жалость к себе. Вновь задумался, а чем тот парень на Bentley лучше меня? Из-за чего блага этого мира достались ему?
        - Ты чего такой грустный? - баскетболист набрал в огромную турку воды из-под крана. Поставил на плиту и включил другую конфорку. - С работы уволили?
        - Не ту горелку включил, - кивнул я на плиту.
        Новичков видно сразу. Если человек всю жизнь обращался с газовой плитой, то для него в порядке вещей включить на электроплите другую конфорку.
        Баскетболист внимательно изучил рисунки над ручками, а после включил нужную.
        - Так чего такой грустный?
        - Да вот твою посудину увидел и думаю, что мою кастрюлю рядом с твоей джезвой и поставить стыдно. Твоя деревня, кстати, как теперь кофе варит? У вас же наверняка одна на всех была?
        Уголки губ у баскетболиста поползли вниз, брови сошлись.
        - Ты сам-то откуда, москвич недоделанный? - просипел он.
        - Неважно, - я не знал, зачем к нему прицепился. Нормальный и обычный парень. Слишком худой, очень высокий, больше двух метров - и это причина над ним так зло и нелепо издеваться?
        Однако отступать не собирался. Попросту не умел.
        - Ты лучше скажи, зачем приехал сюда? Про тебя поговаривают, что хочешь баскетболистом стать, а мяча держать не умеешь. Так чего тогда приперся? Пас бы себе коров и пас. Мясо тоже нужно.
        - А ты чего приехал? - вновь вопросом на вопрос ответил баскетболист.
        - Думаешь, здесь нужны такие шпалы как ты? Да в тебя попади баскетбольным мячиком - переломишься пополам. И ты, кстати, так и не ответил, как твой аул будет кофе теперь пить? Впервые в жизни вижу такую огромную джезву!
        Я, конечно, понимал, почему он привез с собой именно эту турку. В ней разве что слона сварить не получится. Баскетболист все готовил в ней. Вообще универсальная посудина получилась - и глубокая, и вместительная, и с длинной не нагревающейся ручкой, и даже с мерными делениями внутри. Скорее всего это ковш, просто внешне сильно смахивал на огромную джезву. Мечта холостяка, в общем.
        - Слушай, а тебе не приходило в голову, что я не от хорошей жизни бегу. Как и ты, собственно.
        - А ты меня к себе не приравнивай, - не слишком уверенно и совершенно не тем тоном, которым надо, произнес я. Просто требовалось сказать нечто подобное, вот и ляпнул. Четкие пацаны у меня в Шахтах так и говорят в подобных ситуациях. На деле обрадовался бы даже звонку начальника - тогда смог бы выйти из ситуации достойно. Мол, мы бы еще поговорили, но отвлекают. А как иным способом закончить разговор без ссоры я не представлял. Пятнадцать раз успел обругать себя за дурацкую вспыльчивость и длинный язык. Мама с детства говорила, что я неуравновешенный и скорый на решения. Рассказывала, что и прадед, атаман, был такой же. Если рубил, то с плеча, а если и любил, то сгоряча. Воевал за Деникина, а потом еще и чуть ли не всю советскую власть пережил, работая в НКВД. Мне бы хоть чуточку его везения, здоровья и напористости. Да я бы всем миром владел, а не только Bentley.
        - А ты чем такой особенный? - баскетболист заводился, и это плохо. - Ты умнее или богаче? А может ты сильнее?
        После этих слов я всерьез струсил. С такой дылдой драться тяжко. У него руки длиннее, чем у меня ноги, а до лица допрыгнуть надо. А самое главное, зачем? Из сложившейся ситуации стоило искать выход, пока не зашло слишком далеко.
        - Я целеустремленнее, - смог вывернуться из щекотливого положения. - И не просто так приехал в Москву.
        - Думаешь, я просто так?! Потусить здесь? Да для моей бабушки на эту поездку пришлось четыре месяца копить, а я из огорода и рынка не вылазил!
        - Твоя цель смешна, - честно и грустно признался я. - Человек в восемнадцать лет никогда не державший баскетбольного мяча, хочет стать баскетболистом! Нет, друг. Не получится.
        - И у тебя бы не получилось, а у меня получится. - Он отвернулся к плите и тихо добавил. - Другого пути нет.
        Мы замолчали, чему я несказанно обрадовался. Подпрыгнул с табуретки и помешал пельмени. На вид сварились. Выключил конфорку. Воду сливать не стал. Женя разбередил своим супом аппетит, захотелось похлебать бульона.
        В комнате, куда пришел с кастрюлей, валялось на кроватях три человека. Свет зажигался редко, потому к вечному густому сумраку привык. Смог различить Женю и двух парней с Кавказа: Рамзана и Тагира. Раньше думал, что кавказские народы - полудикие люди, спустившиеся с гор. Исключение - армяне и грузины с их многовековыми культурами. После того как узнал этих двух братьев, мнение в корне изменилось. Как-то пришлось поздно возвращаться. Недалеко от дома пристали трое пьяных. В это время домой возвращались Рамзан с Тагиром. Любой бы прошел мимо. Это были не их проблемы, однако они за меня вступились. Не ожидавшая такого расклада пьянь поначалу пыталась качать права, но вскоре даже до их проспиртованных мозгов дошло, что самое лучшее - трусливо сбежать. Так они и сделали.
        Именно после знакомства с этими людьми понял, что среди любого народа есть отбросы, но ошибочно думать, что вся нация на них похожа. Не стоит уподобляться американцам, которые считают, что выиграли вторую мировую, а настоящий русский всегда в фуфайке, шапке-ушанке и, из-за того, что вечно пьян, не замечает медведей на улицах.
        После знакомства с Рамзаном и Тагиром начал задумываться над тем, что Россия могла бы быть поистине могучей страной. Но наш враг раздирает нас ядовитыми когтями межнациональной розни, по кускам он сможет нас пережевать. И у нас осталось два выхода или продолжать бессмысленную межнациональную рознь до тех пор, пока друг друга не истребим на радость Западу, или забыть, что такое национальности, стать россиянами. Стать теми, кто будет смело говорить: «Россия - моя страна, россияне - мои братья». В школе, когда проходили монголо-татарское иго, читали «Слово о полку Игореве», изучали историю СССР - я понял, что сила в единстве. Однако, окончив школу, забыл.
        И не только я забыл.
        Мы, как послушные ослики, идем за подвешенной морковкой. Сами себя загоняем в яму, из которой некому будет выбираться.
        Яма-то волчья.
        Я присел на кровать в углу, подальше от окон, из которых дуло. Тагир сонно на меня глянул. Вяло кивнул. Рамзан посапывал отвернувшись к стенке.
        Кастрюлю с пельменями поставил на колени и принялся есть. Женя уже похлебал суп и валялся на кровати, поглаживал живот.
        - Что ты там с этим баскетболистом не поделил? - спросил он. - А то голоса и отдельные фразы слышно, а сути не понял.
        - Да… - отмахнулся я. - По глупости своей завел дурной разговор. Чуть человека не обидел. Хотя может и обидел, - добавил тихо.
        - Бывает, - сказал Женя.
        На этом разговор закончился. Я доел пельмени, похлебал бульон, а после вымыл кастрюлю и тоже лег в кровать. Перед сном любил полежать и помечтать, заодно и пиво допить.
        Мысли сразу унеслись в необозримое будущее, где у меня огромный особняк за городом, несколько шикарных машин, и жена красавица. Не единожды в этой квартире слышал мечты и планы покорения столицы. Все грезили красивой жизнью, чтобы заниматься любимым делом, когда захочется, но при этом иметь много денег, дорогое жилье и машины представительского уровня. Я всего этого когда-нибудь добьюсь. Соберу группу, запишем альбом, он разойдется многомиллионным тиражом, пройдет всемирный тур, а потом буду сидеть и неторопливо, по вдохновению, писать новые песни, а вечерами кататься по Москве на собственном синем Bentley Continental. Люди начнут по-другому относиться. Стану уважаемым человеком, выразителем масс. Я допил последнюю бутылку пива и отвернулся к стене.
        План баскетболиста не выходил из головы. На что он надеялся непонятно. Как вообще собирался воплотить свою идею в реальность?! Это же бред чистой воды. А сколько такого бреда наслушался - не перечесть. Можно даже садиться и писать об этом книгу.
        В голове, словно звоночек прозвенел. А ведь написать книгу хорошая идея! И назвать «Как покорить столицу». В ней изложить услышанные планы. Если написать достаточно интересно и с юмором, то может получиться очень даже ничего. А если подкрепить успешными примерами, то выйдет хороший советчик-вдохновитель.
        Несколько минут размышлял над этой идеей. Успел представить, как получу солидный гонорар и куплю машину. Не Bentley конечно, надо быть реалистом, но Lexus, например. Сниму домик в Переделкино и переселюсь туда. После напишу еще книгу и с гонорара выкуплю дом. А с третьего или четвертого гонорара, когда появятся слава и известность, смогу купить синий Bentley Continental.
        Идея о написании книги нравилась больше и больше. Завораживала простотой и гарантией удачи. Просто сесть и написать, а потом пожинать успех. Что может быть проще? И как я раньше до этого не додумался?
        Возник вопрос, на чем писать. Из электронных устройств остался лишь телефон. Компьютер, плеер и еще много чего пришлось продать, чтобы снять койко-место когда выгнали из общаги, а также прожить пока искал работу. Просить компьютер у кого-то бессмысленно. Не дадут. В этой квартире никто и никому не доверяет, как, в принципе, и во всей Москве. Кражи в квартире не редкость, потому ценное лучше носить с собой. Женя бы, наверное, дал компьютер, но у него тоже этого чуда техники нет. Обменял на еду, когда совсем черные дни наступили.
        Подумал над сложившейся ситуацией, а после пришел к выводу, что отсутствие средств для осуществления цели не значит, что надо отказываться от цели. Буду печатать на телефоне, а потом как-нибудь конвертирую в нужный формат.
        Перед тем как уснул, подумал, что можно ведь и от руки книгу написать. Потом отправить в издательство, там наберут. Решил, что утром первым делом куплю стопку бумаги и несколько ручек, а вечером возьмусь за написание книги.
        3
        Тоскливо и немелодично под ухом заиграл будильник на мобильнике. Выключил не открывая глаз. Опять новый день. Опять метро, автобусы, люди. Опять смотреть на самодовольную морду начальника.
        Почему ночь так быстро пролетела?!
        Перевернулся с боку на бок, но глаза не открыл. Не хотел возвращаться в мир, где придется везти очередные приспособления для извращенного секса очередному выдающему себя за нормального человеку.
        Вспомнил о книге. Придется писать в кровати, меньше спать, напрягать мозги. Да и не уверен, что получится, а времени потрачу много. Неделю или две.
        Невольно опять задумался над этой идеей. Хотелось вырваться из окружающего мира. Жить как человек, спать как человек, есть как человек. Выбраться из этого дна жизни. Ездить на машине, а не на метро. Пусть не на синем Bentley модели Continental, а хотя бы на Ford или Audi. Однако написание книги этого не гарантировало, лишь давало маленькую и призрачную надежду. А хотелось, чтобы все и сразу. Взять и враз изменить.
        Вспомнил вчерашний день. Встречу в «Макдональдсе». А ведь он предлагал работу. Насколько понял - не тяжелую. Стоило сходить, посмотреть. Меньше, чем курьером в секс-шопе, зарабатывать точно не буду, а жизнь новая работа может кардинально изменить.
        Никогда не собирался с таким воодушевлением. Вымылся и выбрился, будто на свидание. Даже зубы минуты четыре чистил, будто щетка могла вмиг избавить от налета. Завтракать нечего, но от такой роскоши отвык. Изредка покупал наутро какую-нибудь булочку, но зачастую обходился водой из-под крана.
        Водой обошелся и сегодня. На кухне полный парень из соседней комнаты (кажется Олег), жарил на сковороде колбасу. Запах стоял умопомрачительный. На улице рассвело. Времени до выхода предостаточно. Оделся, обулся и лег на кровать. Помечтать и поразмышлять. Но мечтать сознание отказывалось, его душила тревога. К десяти я должен быть на работе, взять заказ и поехать. Вместо этого буду в другом месте. И что говорить, если позвонит Александр и спросит где я? Сказать застрял в пробке? Чушь. Он знает, что я на метро. Есть вариант придумать что-нибудь из разряда «Проспал». Понос там какой-нибудь или просто живот разболелся. Вообще не выйти на работу он не позволит. Будет орать, может даже часть и так копеечной зарплаты не выдать. Так уже было. В марте. Когда я отравился шаурмой и сутки просидел на унитазе. Из-за того дня лишился трети заработной платы под мотивировкой «Штраф за невыход на работу». Наверное, если бы не родители, с такой работой с голоду бы умер. Они хоть и высылали деньги, но их тоже не хватало. А больше не могли, сами небогатые. К тому же думали, что сын получает стипендию и живет в
общежитии.
        Еще раз, как и в марте, остаться без трети заплаты не улыбалось. Прекрасно запомнил момент, как стоял в супермаркете напротив сахара. Люди подходили и брали его. Кто килограмм, а кто и пятикилограммовый мешочек. Страшно хотелось сладкого, но позволить этого не мог. Деньги были высчитаны до копейки на каждый день. И покупка сахара туда не входила.
        И тут в голову пришла совершенно сумасшедшая и дурная мысль. При этом настолько понравилась, что моментально решил ей последовать. Взять и сразу уволиться. Обрушить мосты. Резко изменить свою жизнь. Прямо сегодня и прямо сейчас. Даже если не возьмут на эту работу, то найду другую. Будет повод искать новую работу. А на такую же, рабскую и мало оплачиваемую, точно всегда устроиться смогу.
        Вытащил мобильник и нашел номер директора. Закрыл глаза, три раза глубоко вздохнул и прошептал:
        - Ангел-хранитель сомкни уста, ослепи глаза, успокой моих недругов.
        Мама советовала так поступать каждый раз перед тяжелым делом. Говорила про определенный ритуал: через одно плечо надо произнести, а через другое три раза поплевать, но очередность я забыл. Давно решил, что если ангел-хранитель и существует, то к нему не обязательно поворачиваться, он и так слышит.
        В комнате еще все спали. Женя свесился над краем и при малейшем движении мог грохнуться. Кавказские парни дремали с таким серьезным выражением на лицах, будто тригонометрией занимались. Пятый парень пришел ночью и улегся спать лишь разувшись. Он в нашей комнате самый нечистоплотный. Маленький, худой с редкими русыми волосами и огромной торчавшей родинкой прямо на кончике носа. Поговаривали, что он накопил денег и приехал, чтобы удалить эту самую родинку. Однако вместо этого ударился во все тяжкие: пьянство, проститутки и наркотики. Потерял документы и, естественно, потратил деньги. Родственников у него нет и друзей, насколько понял, тоже. Поэтому он сейчас где-то разгружал вагоны, а вечерами пил. Иногда дома, но чаще в забегаловках. Приходил домой и, не раздеваясь, спал. Руки не мыл, а купался, брился и стирался крайне редко. От него постоянно воняло немытым телом. Если бы я увидел подобный типаж на улице, то непременно решил, что он бомж. Хотя от этого не далеко. С другими домочадцами этот человек общался исключительно по необходимости. Вещи у него лишь те, что на нем, да зимняя куртка,
пылившаяся под кроватью. Мне, если честно, жаль его. Бо?льшую безнадегу и представить тяжело. Причем, насколько знаю, по поводу утери паспорта в полицию он не обращался. Как собирался возвращаться на малую родину - не представляю. И собирался ли?
        До того, как он пришел жить в квартиру, я думал, что у меня адская жизнь, а свет в конце тоннеля лишь мерещится. Когда узнал его историю, у меня сразу улучшилось настроение, появился оптимизм. Именно после знакомства с этим человеком я понял, что никогда не стоит грустить, потому что у кого-то все еще хуже.
        Поднявшись с кровати, вышел на кухню. Завораживающе пахло обжаренной колбасой, желудок заурчал. Прикрывать дверь не имело смысла - стекло в ней разбили в незапамятные времена. Закрыл глаза и еще раз попросил у ангела-хранителя удачи. Потом вызвал директора.
        - Говори, - недовольно раздалось в трубке после третьего гудка.
        - Здравствуйте, Александр, - решительность и желание уволиться разом испарились.
        - Говори, - сердито повторил он.
        - Я увольняюсь.
        - Огорчил ты меня Сева, - сказал начальник после двухсекундной паузы. - Огорчил. Не хорошо поступаешь. Запомни, если сейчас уйдешь, то обратно я тебя не приму. Ты хорошо подумал?
        - Отлично подумал. Вряд ли мне захочется возвращаться.
        На кухню вошел парень из соседней комнаты. Он заселился дня три назад, и я о нем ничего не знал. Пожал протянутую руку и отвернулся к окну.
        - Так значит… Ладно. Сегодня после обеда подъедешь, сдашь проездные и получишь расчет, - сказал директор секс-шопа и отключился.
        - Мудак, - искренне и от чистого сердца произнес я.
        - Что, с начальником разговаривал? - парень поставил на конфорку новенькую сковороду, включил не ту горелку. - Меня, кстати, Павликом зовут.
        - Всеволод. Ты не ту конфорку зажег.
        Паша с недоумением посмотрел на плиту, на ручки. Хлопнул себя по лбу и переключил.
        - У меня дома газовая, - виновато произнес он.
        - Знаю, - ответил я. - Сам таким был, - посмотрел на время. - Ладно, давай до встречи. Бежать надо.
        - На работу?
        - Именно, - не стал вдаваться в подробности.
        Выскочил на лестничную площадку и нажал кнопку вызова лифта. Пока ждал, нашарил в кармане салфетку с адресом. В кабине, по пути вниз, вбил в навигатор на телефоне. Тот предложил доехать к метро, а после до станции Щукинская. Затем на трамвае до остановки «улица Панфилова». Там немного пройтись, согласно карте, по промзоне, и буду на месте. Ехать хоть и не близко, зато на одной ветке. Хорошая новость.
        Bentley стоял на том же месте, что и накануне вечером. Прошел мимо. И даже скосил глаза лишь на несколько секунд. Появилось странное-странное предчувствие, что вскоре и у меня будет такая машина. Под дулом бы автомата не ответил, каким образом смогу на нее заработать. Вряд ли за работу моделью будут столько платить. Хотя… чем черт не шутит?! Москва - город контрастов и возможностей. Не зря же он говорил, что у меня идеальная форма черепа? Пусть и платит. Появилось воодушевление, будто мне сказали, что буду зарабатывать по несколько тысяч евро в неделю.
        До остановки шел, едва не подпрыгивая от радости. Напевал вечный «Smoke on the water». Погода стояла отменная, вставало солнышко, небо в белесой дымке, тепло. На душе легко оттого, что решился на первое в жизни увольнение. Правда никто меня не оформлял, поэтому увольнение заключалось в сдаче безлимитных проездных документов и получении зарплаты.
        Зашел, купил бутылку хорошего пива. По дороге к остановке выпил.
        Ждать транспорта пришлось недолго, всего-то минуты две, как подъехал микроавтобус. Запрыгнул, глянул на хмурые лица пассажиров. И чего они такие недовольные?! Улыбка с моего лица не сходила. Отдал деньги водителю и протиснулся в конец, на единственное свободное место.
        Из метро вышел рядом со входом торгового центра «Щука». Минута и я на остановке трамвая. Его тоже ждать не пришлось. Навигатор утверждал, что нужен пятнадцатый, двадцать восьмой или тридцатый маршруты. А других здесь и не останавливалось. В вагоне, вместе со мной, четыре человека. У парня сзади в наушниках играло что-то драйвовое. Квалифицировал как speed-metal. Выбравшись, протопал немного назад, прямо вдоль путей. Далее, сверяясь с навигатором, свернул в промзону.
        Немного настораживало, что медицинская фирма находилась в подобном, невзрачном месте. Автомастерские, склады, стоянки с фурами. Москва отучала людей удивляться. Здесь встречались вещи, которых в остальной России не было, и быть не могло. Одно мытье светофоров чего стоило.
        Когда подошел к грязным, малиново-коричневым воротам с нечитаемой надписью, навигатор показал, что я на месте. Рядом, в кирпичном домике находилась проходная, где разгадывал сканворд молодой, внушительных размеров, охранник. Причем не из ЧОПа, а самый настоящий полицейский. В форме, со значком и с погонами сержанта. В углу, напротив входа, спала овчарка. Без поводка и намордника. Лениво раскрыла один глаз и посмотрела на меня. Дернула ухом и вновь уснула.
        Охранник оторвался от сканворда.
        - Здравствуйте. Мне к Петру Николаевичу.
        - Вон внутренний телефон, - указал полицейский на стену над собакой. - Набираете триста один.
        - Понятно, - я кивнул. - А собака не укусит?
        - Без моей команды не укусит, - он моментально потерял ко мне интерес и углубился в сканворд.
        Я настороженно подошел к овчарке, но та, казалось, меня и не заметила. Когда-то белый, но пожелтевший от времени дисковый телефон, тоскливо висел на темно-синей стене. Его мог повесить молодой телефонист, окончивший техникум в семьдесятдалеком году. Набрал триста один. В телефоне пикнуло, затрещало, а после пошел длинный, завывающий, как собака Баскервилей, гудок.
        - Слушаю, - раздался тихий, с хрипотцой голос. Складывалось такое чувство, что собеседник минимум на Южном полюсе, а то и на другой планете.
        - Здравствуйте. Мне Петра Николаевича.
        - Я слушаю.
        На несколько мгновений растерялся. Даже паническая мысль возникла: а вдруг он меня не помнит?
        - Петр Николаевич? Это Всеволод. Мы с вами вчера в «Макдональдсе» встречались. Вы сказали, что я могу утром подойти, поговорить по поводу работы.
        - Всеволод? - на миг призадумался собеседник. - Да-да. Помню. Конечно, помню. Вы на проходной?
        - Да.
        - Сейчас кого-нибудь за вами пришлю, - сказал он и отключился.
        В этот момент я глянул вниз. Овчарка пристально за мной наблюдала. Положил трубку на рычажки и отстранился подальше. Через пять минут за мной вышел парень лет двадцати. Он провел на территорию, где я даже ничего разглядеть не успел. Сразу за проходной здание, мы нырнули в торцевой вход. Узкий коридор, коричневый линолеум, маленький и светлый кабинет с дешевыми, но удобными стульями. Кроме этого там находился стол с письменными принадлежностями и факс. Пахло пылью. Минимализм обстановки говорил о том, что помещение используется как переговорная.
        - Подожди минуту, - бросил парень и скрылся в коридоре.
        Я плюхнулся на стул. Поерзал, устраиваясь удобнее. Из коридора донеслись гулкие шаги. Вскоре в комнату вошел вчерашний знакомый. Сегодня на нем та же одежда: черные джинсы и майка безрукавка. Он улыбался, а его лысина блестела, как купола церквей в солнечный день.
        - Здравствуй, Всеволод. - Протянул руку.
        Я привстал, ответил на рукопожатие.
        - Значит, вокруг да около ходить не буду, - Петр Николаевич присел за противоположный конец стола. - То, что сейчас расскажу, может показаться фантастикой, но… - развел руками. - Это правда. - Сцепил их в замок. - Предприятие мы государственное… да, вы не ослышались, именно государственное, остались такие. И занимаемся кое-какими медицинскими экспериментами. Чуть ли не фантастическими для рядового обывателя. - Он внимательно, не отрываясь, смотрел мне в глаза. - И нам требуются доноры.
        - Э-э нет! - я активно замахал руками перед собой. - Такого точно не надо. Как-нибудь и курьером поработаю!
        И тут вспомнил, что из курьеров-то как раз и уволился. Стало тоскливо и грустно, будто кусок души вырвали.
        - Всеволод, предлагаю вначале выслушать. Это не такого вида донорство, о котором вы знаете. Почки, печень и прочие органы никто не будет у вас трогать!
        - Все равно, - поднялся я. - Донорство, в любом виде меня не интересует.
        - Это донорство другого рода. И оплачивается… - хитро улыбнулся он. - Больше чем вы себе представить можете. Предлагаю выслушать, а потом решите, надо вам или нет? Присаживайтесь.
        Я аккуратно присел на стул, будто он мог развалиться от резкого движения. Сложил руки на груди, на лицо выползла скептическая ухмылка. Вряд ли бы остался, но тихий, писклявый голосок внутри, убедил, что надо послушать насчет оплаты.
        - Почти пять лет назад я в первый раз удачно пересадил головной мозг. Из тела в тело, - зачем-то пояснил он, видимо на моем лице выразилось недоумение. - Обычно это происходит таким образом. Есть богатый старый человек. Ему хочется продлить свою жизнь, и он обращается к нам. - Вижу, не понимаешь, - по глазам угадал собеседник. - Человек смертен. Однако жить все хотят подольше. Геронтология еще не может дать однозначных ответов из-за чего происходит старение. Тем более не может остановить. Так?
        Неуверенно кивнул. Про геронтологию слышал впервые, но сделал вид, что понял.
        - При этом некоторые органы рассчитаны на гораздо больший объем работы, нежели человек успевает израсходовать. В частности, сердце без проблем может стучать около ста восьмидесяти лет. Печень может очищать организм около ста пятидесяти лет. Я понятно объясняю?
        Петр Николаевич внимательно на меня смотрел. Пальцы сцеплены, руки напряжены. Уголки губ опущены, брови слегка сдвинуты. В голубых с зеленоватым отливом глазах настороженность.
        - Понятно, - кивнул я, начиная догадываться, чего от меня хотят.
        - Мозг имеет огромный запас прочности, который человек попросту не расходует. Он рассчитан лет на двести, а то и больше, - сказал Петр Николаевич и замолчал, давая время ощутить всю мощь этой цифры. - Естественно, это зависит и от тех условий, в которые помещен орган. Поясняю, - остановил мой вопрос. - Если человек дымит как паровоз, то сердце и семидесяти лет не протянет, не говоря о ста восьмидесяти. Про печень думаю говорить не надо. И так понятно. А вот с мозгом тяжелее.
        Я сидел немного придавленный свалившимся на меня потоком информации. Словно потолок рухнул на плечи. Хоть и понимал, о чем рассказывают, но мозг отказывался воспринимать. Походило на развод. Не может такая серьезная операционная находиться в промзоне! Не может в приемной этой организации отсутствовать даже компьютер и вонять пылью.
        - Плуг, который используют - блестит, который не используют - ржавеет? - попытался угадать я.
        - Именно! - улыбнулся Петр Николаевич. - Богатые люди, добившиеся всего своим умом, не испытывают с ним никаких проблем. С остальным телом хуже. Экология, продукты… Сам понимаешь.
        - И вы, получается, пересаживаете мозг от старика в молодое тело?
        - Именно.
        - Даете бессмертие?
        Петр Николаевич усмехнулся и опустил взгляд.
        - Про бессмертие, конечно, громко сказано. Я ведь только что рассказывал, что мозг тоже стареет. Просто у тех, кто им действительно пользуется, это происходит медленно.
        - И вы мне предлагаете…
        - … стать донором тела, - закончил Петр Николаевич.
        - А какой толк тогда от денег, если в мое тело пересадят чужой мозг?
        - А твой пересадят в тело старика с огромным состоянием. Все просто. Вы поменяетесь местами. В прямом смысле. Ты станешь им, а он тобой.
        - Чушь какая-то! - я рывком поднялся с места. - Знаменитые московские разводы? Но не до такой же степени?! Ведь это бред сивой кобылы в лунную ночь под барабанную дробь! Мозг пересаживать!!!
        - Почему-то мы уже сто лет читаем «Собачье сердце», где пересадили мозжечок, «Голову профессора Доуэля», где вообще головы отдельно живут, и никого не смущает невозможность подобных операций. Но как только говоришь человеку, что мозг можно пересадить, так он заявляет «это невозможно!», - удрученно вздохнул Петр Николаевич. - Были и такие, кто вовсе мне пытался доказывать, что пересадка мозжечка больше походит на правду, а вот пересадка мозга это невозможно.
        Про «Голову профессора Доуэля» я никогда и не слышал. А вот «Собачье сердце» смотрел.
        - «Собачье сердце» это фантастика, а вы…
        - До начала двадцатого века человек мечтал летать. Теперь он это умеет. Мы живем в мире, где мечты сбываются. И если вчера пересадка мозжечка, при которой собака чудесным образом превращалась в человека, была просто фантастикой, то сегодня я уже способен совершить пересадку мозга от человека к человеку. Я могу поменять их телами.
        - Почему я никогда не слышал о людях, поменявшихся телами? - посмотрел ему в глаза.
        Не знаю, что держало, вероятно интерес, но уйти не мог. Последним вопросом собирался выбить табуретку из-под ног этого «доктора», чтоб он сильно и больно шмякнулся носом о свое вранье.
        - А ты и не мог о них слышать, - на лице ни капли испуга или задумчивости, одна невозмутимость.
        - Даже так! - уголки губ поползли в стороны. Я присел вновь на стул и приготовился слушать. Как говорила одна известная девочка: «Все страньше и страньше».
        - Организация государственная и подобную операцию могут сделать лишь те, кому дадут на то разрешение. А я единственный человек, кто такие операции проводит. Собственно, я единственный у кого ее можно сделать.
        - Единственный в России или в мире?
        - Не знаю. Каждая страна скрывает свои разработки. Лишь изредка что-то просачивается. Например, недавно стало известно, что американцы смогли создать вирус.
        В недоумении посмотрел на собеседника. Он телевизор не смотрит?! Много фильмов, где опасный вирус вырывается из лаборатории и убивает почти все население планеты. Не похоже, будто у них эта лаборатория по созданию вирусов настолько секретна. Опять лапшу на уши вешает.
        - К тому же ты должен был наблюдать, как молодые люди проявляют чудеса мышления и вмиг богатеют. Таких полно и не только в России, кстати. Может, слышал, как богатые старики начинают чудить?
        Я не ответил на вопрос. Полминуты сидел и смотрел собеседнику в глаза. Пытался найти в них хоть частичку лукавства, лжи. Без толку. Они оставались чистыми и ясными, как два горных озера.
        - И многие отказываются от такого лестного предложения? - как мне показалось, удачно съязвил я.
        - Многие, - кивнул Петр Николаевич. - Принуждать тебя никто не будет. Нет смысла. Всегда найдется тот, кому захочется иметь все и сразу. Бывало, конечно, и такое, что человек сразу говорил «нет», а через несколько дней приходил и говорил, что хочет. Бывало и наоборот. Перед началом операции ты в любой момент можешь отказаться.
        - О пересадке мозга никто не знает, все секретно, однако вы мне все рассказываете так непринужденно…
        Петр Николаевич откинулся на спинку стула, сложил руки на груди. На лице промелькнула усталость.
        - Думаешь, почему рассказываю секретную информацию? - устало улыбнулся. - Все элементарно. Ты себя переоцениваешь. Никому твоя персона не нужна, никому не интересно, что ты скажешь и сделаешь. Тебе вообще не поверят, если попытаешься разгласить услышанное.
        Насчет никто не поверит, он конечно перегнул. Да я на нескольких форумах напишу, такую бучу подниму! В соцсетях обязательно напишу. В газеты обращусь. Журналисты статьи напишут. Да и почему мне не поверят?! Тоже, напугал!
        - И не забудь: вы меняетесь местами. То есть ты получаешь все, что имел предыдущий владелец. А бедные люди сюда не обращаются. Все, о чем ты мечтал, станет осуществимо. Пойдем, провожу, - резко закончил разговор.
        Он поднялся оперевшись на стол. Я медленно поднялся следом. В голове, словно ураган пронесся. Мысли свернулись в клубок и распутываться не желали. Слишком много новой и невероятной информации.
        - Завтра или послезавтра, если надумаешь, также утром придешь.
        - Хорошо, - кивнул в ответ.
        - Удачи, - пожал он мне руку на прощание.
        Я прошел через КПП, попрощался с полицейским, тот вяло кивнул. Глянул на мирно спавшую собаку и вышел в промзону. Со мной ничего не случилось, никто не забрал на органы, не угрожал, не пытался со мной что-либо сделать. Просто рассказал и предложил нечто… настолько странное, что я до сих пор не мог этого осознать.
        Протопал через промзону и даже не заметил этого. Потом по аллейке через парк, вдоль трамвайных путей, вышел на остановку. Двойной вагон подъехал через несколько минут. Зашел вслед за стариком с трясущимися руками. Внутри всего несколько человек. Будний день, утро. Кому надо на работу, уже доехали.
        Плюхнувшись на сидение, посмотрел на ясное небо, редкое для Москвы. Трамвай ехал быстро. А может у меня мысли сбились в кучу и время полетело? Не знаю. Через мгновение из динамиков донесся хорошо поставленный женский голос:
        - Следующая остановка «Станция метро Щукинская».
        Я наблюдал за приближением огромного торгового центра с эксцентричным названием «Щука», а когда трамвай остановился, рывком подскочил и спрыгнул со ступеней.
        Мозг пересаживать! Надо же… придумал! Интересно чем он там в действительности занимается?
        4
        В метро ехал - разглядывал пассажиров. Точнее девушку напротив. С прямыми черными волосами и в коротком белом платье. Я не мог оторвать от нее взгляд. Понимал, что пялиться настолько откровенно, по меньшей мере, стыдно. Но ничего не мог поделать. Она вышла на станции «Беговая», а я хоть вздохнуть свободно смог. А то перед глазами крутилось, как забавляюсь с ней в постели. Вернулся к осмысливанию того, что сегодня услышал. Получалось, что предлагали пересадить свой мозг в тело старика. Взамен получал дряхлое тело, деньги и его жизнь. Он же мою «абсолютно счастливую» жизнь и молодость. Усмешка сама полезла на лицо. Зачем ему моя молодость? Что он в ней увидит? В Шахты поедет? Так там вообще, как выражается местная молодежь, бесперспективняк. В Москве будет неофициально торчать? Учиться пойдет? Что будет делать? Я бы понял, если бы молодость и деньги - тогда можно развернуться. Вспомнил о родителях. Вряд ли смогу их увидеть. Да и они не поверят, что богатый старик - сын. Немного защемило в душе. Удивился собственной бессердечности. С другой стороны: они мне не смогли дать обеспеченной жизни, так чего
их тогда жалеть?! К тому же сына, как такового, не лишатся. Просто он станет к ним по-другому относиться. Станет холоден и прекратит всякое общение. Ну что ж… сами виноваты. Кто отказывается от лучшей жизни?
        Предложение о смене тела заманчивое. Лишь не верилось, что правдиво. И до мурашек на спине страшно. Мой мозг пересадят в другое тело… Как это?!
        На выходе со станции «Тимирязевская» ко мне подошли двое классических гопников. У них видимо даже своя мода есть. Вообще такой типаж людей в столице я встречал крайне редко. Он больше присущ провинциальным городам. Например, в Шахтах лысые парни в спортивном костюме, кроссовках и семечками встречаются намного чаще.
        Один из них курил. На его лице два шрама. На лбу и на щеке, будто ножом наотмашь порезали. Второй крутил четки, в другой руке горстка семечек, глаза перебегали с человека на человека.
        Они преградили мне путь.
        - Слышь, братан, - начал первый, во время разговора шрам на щеке противно морщился. - Дай мелочь.
        - Нету, - покачал головой и попытался обойти, но тот, что крутил в руках четки, словно ненароком вновь преградил дорогу.
        Вокруг проходило множество людей, заходили и выходили из метро. Рядом торговый центр, офисное здание, конечная монорельса. Однако в Москве я привык к одной вещи - ты всегда один. Не важно, сколько вокруг тебя людей - ты один. Никто не бросится тебе на помощь, никто не вызовет полицию. Основная масса постарается ничего не замечая проскочить мимо.
        - Слушай, нам с братаном на Тургеневскую надо. Ты чё, нормальным пацанам не поможешь?
        - У меня ни рубля лишнего нет, - упрямо повторил очевидную лишь для себя правду.
        - Да мы тебе отдадим, ты не парься, - «шрамированный» выкинул бычок и чуть не попал в кожаный портфель какого-то мужчины.
        - А мне и нечего вам занимать, - развел я руками. - У меня с собой тридцать рублей, вечером на пачку макарон, - приврал для пущей убедительности, хотя лишних денег действительно не было. - Даже не уверен, что хватит. Вот сейчас получу расчет… - понял, что сболтнул лишнего. Много лишнего. Однако именно в этот момент решился на операцию. Короткая, но счастливая жизнь лучше, чем бедная, но длинная. А в синем Bentley Continental, который куплю в первую очередь, будет сидеть такая же красотка, как ехала со мной в метро.
        В первую секунду гопники ничего не сообразили, но через мгновение на лицах расползлись улыбки.
        - Получишь расчет и нам займешь, - подал голос второй, с четками. - Мы тебя правильно поняли? Только не говори, что неправильно. Мой братишка, - кивнул на друга. - Не любит ошибаться.
        - Пра… правильно.
        У меня чуть не подогнулись колени. Уйти теперь точно не дадут. Убежать? Да ведь, скорее всего, догонят. План созрел быстро. Возьму у Александра не всю сумму, а часть. Объясню ситуацию, а завтра лучше приду еще раз.
        - Тогда пошли, - с довольной улыбкой взял меня под руку тот, что со шрамом. - Меня, кстати, Васей зовут, а моего братишку… - вопросительно посмотрел на друга.
        - Тебя как звать? - спросил у меня тот, что с четками.
        - Всеволод, - промямлил я.
        - О! И меня так же! Тезки! - наигранно удивился он. - Вот и познакомились.
        Они пошли с двух сторон от меня, тот, что со шрамами по-прежнему держал под руку. В том, что назвали липовые имена, ни секунды не сомневался. Раздумывал, какую сумму взять, чтобы не жалко, но при этом и на расчет походило. Больше всего боялся, что они за мной в магазин зайдут. Торговый зал от «кабинета» директора отделяла бутафорная дверь. Весь разговор услышат, если хоть чуть-чуть напрягут слух. Даже если какие-то слова и пропустят, то общий смысл поймут. А я ведь три недели работал. И лишиться всей зарплаты не зная, какое время до операции по смене мозга жить на эти деньги? Начал обдумывать, как полицию вызвать, но пришел к выводу, что лучше директору нашептать на ухо о том, что должно произойти.
        Мы прошли через палатку с шаурмой, салон связи и вышли к секс-шопу.
        - Ты что здесь работаешь?! - придержал меня за руку «Вася».
        - Работал, - поправил я. - Пришел увольняться.
        - Кем? - «Всеволод» четки спрятал, словно к драке приготовился.
        - Курьером.
        - Ну, иди, - отпустил он мою руку и слегка подтолкнул.
        На ватных ногах я прошел внутрь. Звякнул колокольчик на входе. В нос ударила вонь ароматических палочек. Сегодня с ними явно переборщили. Вера смерила меня презрительным взглядом. Как всегда. Все привычно. За спиной вновь звякнул колокольчик. Кровь застучала в висках. Медленно обернулся. В магазин зашли гопники.
        - Здравствуйте, - улыбнулась близняшка.
        «Вася» и «Всеволод» хмуро на нее зыркнули и отвернулись. И тут «Шрамированный» заметил стенд с дилдо и громко заржал.
        - Гля, братан! - толкнул друга в плечо и тыкнул пальцем. - Ни фига себе приспособы!
        Я оставил их удивляться достижениям секс-индустрии, а сам постучал в «кабинет» и сразу вошел. Настороженный директор сидел перед какими-то таблицами. Никогда в этом магазине не слышали подобный смех. Александр Алешин выглянул в просвет двери пока я заходил, но толком ничего не увидел.
        - Ты опоздал, - тихо сказал директор секс-шопа. - У меня тут две заявки. Обе срочные. Придется тебя оштрафовать.
        - Я увольняюсь, - получилось так же тихо. Мы оба словно боялись, что нас услышат.
        - Не понял. Повтори? - его лицо начало наливаться краской, голос окреп. Он отбросил листы на стол и приподнялся на подлокотниках кресла.
        - Я же по телефону уже сказал, что увольняюсь, - постарался придать голосу твердость, но чувствовал срывающиеся нотки. Услышал их и Александр.
        - Сдавай проездной, - он бухнулся обратно в кресло, протянул раскрытую ладонь.
        Достал единый безлимитный проездной и отдал.
        - А теперь пошел вон, - Александр взял со стола листы с таблицами и сделал вид, что углубился в изучение.
        - А как расчет?
        - Пошел вон! - со сталью в голосе повторил директор секс-шопа.
        - Я три недели отработал…
        - Пошел вон тварь приезжая! - закричал так, что вся Москва могла услышать.
        Я выскочил из «кабинета», как ошпаренный. Где-то в глубине души ожидал такого, но чтоб и в правду…
        Гопники и Вера смотрели на меня одинаковыми, круглыми от изумления, глазами. «Вася» почесал шрам на щеке. Первым в себя пришел «Всеволод». Он сплюнул на пол и буркнул:
        - Пошли.
        Вдвоем они покинули магазин. Близняшка посмотрела им вслед. После взглянула на меня. Ни грамма сочувствия или жалости в глазах. Захотелось даже сделать какую-нибудь подлость, стенд, например, перевернуть. Мысль юльнула в другую сторону. Ведь могу схватить что-нибудь дорогое и скрыться. Вовремя опомнился. Это уже воровство.
        Дверь в «кабинет» от толчка распахнулась. Александр упёр руки в бока.
        - Я что, неясно выразился?! - Его ноздри раздувались, глаза почернели. - Пошел вон отсюда, гадина безродная!
        Как выскочил из магазина, даже не запомнил. Лишь отбежав на безопасное расстояние, успокоился. Отдышаться и собраться с мыслями решил возле остановки троллейбуса. Под руку подхватили. Сердце тоскливо заныло. Медленно обернулся. В лицо смотрел «Вася». С другой стороны обошел «Всеволод».
        - Хреновый у тебя начальник, - прищелкнул языком «шрамированный». - На бабки, наверно, кинул.
        - Да, - в глубине души поднялась обида. Захотелось вернуться и разнести весь магазин к едрени фене! Даже слезы чуть не выступили, лишь усилием воли сдержал.
        - Хочешь, поговорим с ним? - «Всеволод» достал из кармана штанов пачку сигарет и протянул мне. - Сколько он тебе должен?
        Назвал сумму, а от сигареты отказался, вежливо поблагодарив.
        - Маловато, конечно, - словно ребенок надул губы «Вася». - Давай, мы с ним поговорим и половину от того, что он должен забираем. Идет?
        - Бить будете? - представил, как Александр Алешин валяется в грязи, просит пощады, а эти два гопника продолжают бить ногами в лицо. Даже потеплело на душе от такой картины.
        - Вероятно, - уклончиво ответил «Всеволод». - Такие… - он не подобрал матерное слово. - …заслуживают, чтоб их морду об асфальт потерли.
        - Нет, парни, спасибо за предложение, - вздохнул я. - Но не заслуживает он подобного отношения. Человек же.
        Они посмотрели на меня так, будто я признался, что каждое утро завтракаю тем, что посылает канализационная труба.
        - Да он же тебя на бабки кинул?! - на выдохе произнес «Вася». - Ты чё, простишь что ли?!
        - Прощу, - искренне признался я. - Его все равно жизнь накажет за подобное отношение к людям. И еще сильнее накажет.
        - Как знаешь, - буркнул «Всеволод».
        - Добрый ты, - хмыкнул «шрамированный». - Ладно, давай, не в обиде, - похлопал меня по плечу. - А этого петуха мы все равно труханем. Так с людьми не поступают.
        - Удачи, - сказал я напоследок и потопал в сторону метро.
        Как спускался по эскалатору, как проходил турникет, как садился в вагон, как ехал - ничего не запомнил. Очнулся, когда из динамиков донесся женский голос:
        - …Выхино. Поезд дальше не идет. Просьба освободить вагоны.
        Я подскочил и испуганно огляделся. На секунду показалось, что проехал свою станцию и уже конечная. Проскочив через подземный переход, оказался рядом с кассами пригодного направления. Медленно добрел к нужной остановке. Подъехал микроавтобус, и я первый, кто в него сел. Тихо играла музыка - бессмертный Цой. Водитель, хмурый узбек с длинной челкой, посмотрел на меня в зеркало заднего вида.
        - Оплата при входе, - прогундосил он.
        - Извините. Ошибся, - я выскочил из микроавтобуса и чуть ли не бегом кинулся к метро. По пути попыталась пристать цыганка со своим «Подайте ради Христа», но я ее даже толком не рассмотрел. Надо же, вообще совести никакой. Даже у бегущих людей попрошайничать начали. Через турникет прошел, прижавшись к спине женщины в белом платье. Такое удовлетворение почувствовал, будто переспал с ней. Она на меня глянула, как на подгнивший труп крысы, но ничего не сказала. Подошел состав. Полупустой. Ехать далеко - попытался занять место. Уселся между толстой, как железнодорожная цистерна, теткой и слащавого вида мужчиной. Он мне живо напомнил моего уже бывшего начальника, Александра Алешина, пропади он пропадом. Даже пахло от него также - женскими духами. Не устаю удивляться в Москве количеству лиц нетрадиционной ориентации. Бегут со всех уголков России в надежде затеряться. Да только кактус в жопе не утаишь. Даже отодвинуться захотелось, вдруг и сам в такого превращусь, но тетка слишком полная, полтора по?па-места заняла. Включил на телефоне игру, симулятор автобуса, и попытался отвлечься. Не тут-то было. В
голову усердно лез синий Bentley. Видел, как сажусь за руль, и еду. По Садовому кольцу, по Тверской, по МКАДу ночью разгоняюсь до двухсот. Видел, как подъезжаю к Макдональдсу и заказываю все, что видят глаза. И мне все равно, какую сумму называет кассир - денег во много-много раз больше. В миллион… в миллиард раз больше. А потом пробую, что накупил и, недоедая, выкидываю. Еду в Radisson на Киевской и останавливаюсь там на несколько суток. Просто так. Потому что деньги есть. А на следующее утро уезжаю оттуда. Еду на Рублевку, присматривать особняк.
        Одно обстоятельство несколько смущало. Я видел себя молодым. Таким, как вижу ежедневно в зеркале и любой отражающей поверхности. Не мог представить себя стариком. Точнее мог, но через большой промежуток времени, когда синий Bentley Continental превратится в раритет.
        Автобус на экране давно таранил остановки, людей, встречные машины. Если бы такое было в жизни, то полицейские бы сами устроили линчевание. Как-то на досуге, размышлял, насколько надо погрузиться в выдуманный мир, чтобы взять оружие и пойти убивать людей, словно брутальный спецназовец из шутера?! Насколько непостижим мозг, что выдуманную кем-то картинку начинает воспринимать как реальность?
        Автобус снова врезался в остановку, сбил всех стоявших на ней людей. Игра рассчитана даже на самых маленьких, потому люди просто пропадали с экрана. Остальное домысливай, насколько фантазии хватит. Отпустил педаль газа, затем и вовсе нажал кнопку выхода.
        Слащавый мужчина встал и прошел к дверям. А там как раз стояли два широкоплечих, лысых парня. На станции они пропустили выходившего длиннолицего и худощавого студента, а перед слащавым мужчиной сдвинули плечи.
        - Прощимишься, соска? - громко спросил один из них и оба весело заржали.
        Слащавый постарался их обойти - не пропустили. В вагон зашли новые пассажиры, после чего двери закрылись и поезд тронулся. Сквозь грохот старого состава до меня донеслось:
        - Может, на следующей получится… - последнее слово не расслышал, но в том, что мужчину назвали матерным синонимом «гея» сомневаться не приходилось. Лысые парни так громко заржали, что и машинист наверняка услышал.
        Жертва, надув губы, словно девятилетняя девочка, ушел к другой двери. Там старательно не обращал внимания на лысых парней. И вообще делал вид обиженной мадам, лишний раз убедив тех, кто наблюдал за этой сценой, что его ориентация противоестественна.
        Я же подумал, что такая концентрация лиц нетрадиционной ориентации и быдла в одно утро даже для Москвы противоестественна.
        Дальше ехал как обычно. Люди заходили и выходили. Мужской голос объявлял станции, после «Китай-города» сменился на женский. Рядом сидел парень с плеером. Он отстукивал ладонями по коленям ритмы. Присмотревшись понял, что он явно играет на ударных. На «Октябрьском поле» вошла дряхлая старушка, которая могла еще Сталина в колыбели качать. Не дожидаясь пока кто-нибудь встанет, вскочил и пригласил бабулю присаживаться.
        На «Щукинской» уверенно направился к выходу из первого вагона. Увидел, как пьяный парень в зеленой майке хотел перепрыгнуть через запиликавшие створки турникета. Зацепился ногами и шмякнулся лицом о пол в метре от полицейского с округлившимися глазами.
        Трамвай ждать бесполезно - безлимитного проездного нет. Можно под турникетом пролезть, но за время работы насмотрелся, как контроллеры ловили «зайцев». И стать одним из них не хотелось. Да и штраф, в принципе небольшой, именно в этот жизненный момент мог стать катастрофическим.
        Идти оказалось недалеко. Не считал остановки, но явно не больше пяти. Свернул в промзону и уверенно протопал до коричневых ворот с нечитаемой надписью.
        Собака по-прежнему лежала в той же позе. Будто умерла. Полицейский смотрел маленький, старый черно-белый телевизор с кинескопом. Там шла передача о приколах с полицией. В момент, когда зашел, показывали, как УАЗик попытался развернуться на скорости и полетел в кювет.
        - К кому? - даже не посмотрел в мою сторону охранник.
        Собака меланхолично открыла один глаз, бросила взор на меня. После подняла голову и во всю пасть зевнула. Медленно встала, обернулась вокруг оси и снова улеглась.
        - К Петру Николаевичу.
        - На телефоне набираете триста один, - заученно ответил охранник.
        Подошел к собаке. Видимо на этой проходной настолько редко происходили неординарные события, что даже сторожевой пес в ленивца превратился. Хороший знак, подумал я и снял трубку.
        - Слушаю, - раздался тихий, с хрипотцой голос. Вновь сложилось такое чувство, будто собеседник где-то далеко, в Аризоне, например.
        - Здравствуйте. Мне Петра Николаевича.
        - Слушаю.
        И снова растерялся. Промелькнула мысль, а не рано ли решился?
        - Это Всеволод, Петр Николаевич. Мы с вами пару часов назад беседовали, - несколько мгновений помолчал и добавил. - Я надумал.
        - Не быстро ли, Всеволод? - послышалось сомнение в голосе собеседника.
        - Нет, Петр Николаевич, - удрученно ответил я. - Не быстро.
        Мы вновь сидели в маленькой приемной. Я на том же стуле, а разделял нас тот же стол. Солнце к этому времени перевалило за полдень, и лысина Петра Николаевича уже не блестела, как новая монета. Впечатление, что и не уходил отсюда. Словно и не было увольнения из секс-шопа, не было гопников, из-за которых чуть не лишился денег. Хотя, впервые подумал я, какая разница, что бывший начальник не отдал, что забрали бы. Но из-за того, что не отдал вдвойне обидно. Ведь я на него добросовестно работал три недели. Всегда обидно разочаровываться в людях. В этот момент разочаровываешься в себе, всякий раз упрекаешь, что вновь доверился проходимцу. Жулику, которых именно в Москве, городе обманщиков и воров, самое большое количество. И вновь думаешь, что не все такие. Ведь есть нормальные, порядочные люди! Думаешь так, а потом снова веришь человеку, а он тебя обманывает. И ты лишь убеждаешься, что они, может быть, и есть, но на твоем жизненном пути не попадаются. А может просто стоит уехать в родные Шахты, да забыть, как страшный сон эту Москву, где каждую минуту в каждом человеке надо видеть жулика?
        - Если честно, не ожидал такого быстрого возвращения, - озадаченно сказал Петр Николаевич. - Никто так быстро не возвращался. Ты же должен понимать, что делаешь самый ответственный шаг в своей жизни. Если потом пожалеешь, уже нельзя будет ничего изменить.
        По правде сказать, я плохо понимал, какое ответственное решение принимаю. У меня в голове попросту не укладывалось, как мой мозг могут пересадить в чужое, другое, не мое, старческое тело. Не мог этого осознать и хоть лопни. Конечно, мог представить, что лежу на операционном столе со вскрытой черепной коробкой. Рядом, точно так же, лежит старик. Наши мозги достают и просто меняют местами. Понимал, что мозги не флешки, просто так местами не поменяешь. Но фантазия рисовала операцию именно таким образом.
        А еще хотел стать богатым. Выбраться из этой проклятой нищеты. Я бы даже родителям смог помочь. Конечно, они бы никогда не узнали, откуда на счете их банковской карты такая баснословная сумма. Только бы «сыну» на радостях не отдали. Ладно, с этим потом разберусь.
        - У меня выбора нет, - признался я.
        - У тебя-то как раз выбор есть, - Петр Николаевич напряженно вглядывался в мои глаза. - Повторяю. Обратного пути не будет.
        - Да что вы заладили?! - почувствовал, как налилось кровью лицо. - Я хочу красивой жизни! Мне насточертел вечный голод! Надоела нищета, когда ничего купить себе не можешь! Понимаете? Хочу жить как… - на секунду замялся, даже не зная с чем сравнить. - Как в телевизоре! Иметь огромный дом, синий… - чуть не проговорился насчет Bentley, стало стыдно. - Огромный синий джип! Хочу просыпаться и знать, что не надо идти на работу и что деньги я хоть… хоть в унитазе могу топить, пачками! Понимаете?
        - Понимаю вас, Всеволод, - неожиданно перешел на «вы» Петр Николаевич. - Мой долг напомнить, что вы разом превратитесь в старика. Понимаете ли вы это?
        - Понимаю, - соврал я. Что такое быть стариком представлялось плохо. Точнее вообще никак не представлялось.
        Петр Николаевич сцепил руки в замок, побарабанил большими пальцами по столу. После откинулся на спинку стула и глубоко вдохнул.
        - Всеволод, мне кажется, вы плохо понимаете, на что идете…
        - Я все очень хорошо понимаю! - показалось, что даже в уши крови налилось столько, что любого комара бы тысячу раз порвало давлением. - Кому-то нужна молодость? Пожалуйста! Мне много денег дайте. Настолько много, чтобы можно было забыть о них и жить в свое удовольствие!
        - Вы понимаете, что больше никогда не сможете увидеть своих родных, друзей? - уверенно заговорил Петр Николаевич, и я понял, что решение принято, а вопросы формальность.
        - Понимаю.
        - Никогда не сможете вернуться к прежней жизни? Задумайтесь. Всё и всех, кого вы знаете, уйдут в прошлое. Перестанут быть частью вашей жизни. Понимаете?
        - Понимаю.
        - Были прецеденты, когда молодые люди, уже в образе стариков, пытались доказать своим бывшим родным и друзьям, что они просто сменили тело. К сожалению, эти люди теперь доживают старость в психиатрической больнице. И никакие деньги им не помогли. Понимаете? - прищурился он.
        - Понимаю, - выдавил я. Обратного пути нет. Оказаться в шаге от мечты и вновь откатиться на невообразимую даль?
        - Вся ваша жизнь, все стремления и желания, перестанут быть вашими. Понимаете?
        - А это почему? - неожиданно похолодело в груди. Как мои мечты о красивой жизни могли не исполниться?!
        - Вы уже не сможете стать… актером, например, - замялся Петр Николаевич. - Или певцом.
        - А, по-моему, наоборот, - я расслабился и даже выдохнул протяжно. - С деньгами это сделать проще.
        - Вероятно, - быстро согласился собеседник. - Никогда не задавался таким вопросом. Просто пытаюсь открыть вам глаза на тот шаг, который вы хотите сделать. Имею в виду, что вы никогда не сможете добиться цели. Исполнить мечту. Понимаете?
        - Понимаю, - начал раздражать ликбез из того, что не смогу. Да и что у меня может не получиться с большими деньгами?! Вон какой-то богатый старик-американец даже в космос летал. Так что у меня не получится?! - Давайте переходить к делу. Мы сегодня эту операцию провернуть сможем?
        - Вау-вау! Молодой человек! - Петр Николаевич покачнулся на стуле, словно уклонялся от удара. - Не так быстро!
        - А что мешает? - возвращаться обратно в загаженную квартиру, в грязь и нищету не собирался. В следующую ночь всерьез рассчитывал приехать на своем синем Bentley в свой особняк на Рублевском шоссе.
        - Это же не фишку в настольной игре передвинуть! Даже для пересадки цветка подготовка нужна. Надо провести комплексное исследование, в конце концов, чтоб понять, что вы именно тот кандидат. Да и заказчики обычно любят выбрать того, кем им придется стать.
        - Выбрать? - насторожился я.
        - Это так называется. У парней все просто. Достаточно лишь не быть больным и уродом. Это женщины выбирают. Из-за чего иногда и до пересадки не доживают.
        - Я полностью здоров! - выпалил на одном дыхании. - Гарантирую. И когда мы можем начать? - Во мне говорил страх того, что передумаю и вновь окажусь в миллиардах световых лет от мечты.
        - Все равно не так быстро. Понадобится около недели для подготовки. Иногда даже до двух затягивается. И поверь, это очень-очень быстро по сравнению с трансплантациями других органов, - Петр Николаевич поднялся. - Пойдем, для начала надо проверить группу крови, и резус фактор.
        - Я не могу ждать неделю, - пошел я ва-банк.
        - Почему? - Петр Николаевич остановился в дверях, на лице настороженное выражение.
        - Несколько причин, - я по-прежнему сидел, и вставать не собирался. - Во-первых, мне сейчас попросту не на что жить. Даже до дома доехать не на что, - решил приврать для пущей убедительности. - А во-вторых, за неделю могу… боюсь… передумать, - закончил шепотом.
        - Угу, - без капли удивления кивнул Петр Николаевич. - Понимаю вас. Но ждать все равно придется. Не волнуйтесь, такие ситуации в этих стенах происходили не раз. Будет вам на что жить.
        - Уверенны?
        - Уверен, - улыбнулся он. - Пойдемте.
        Мы вышли во двор со старым потрескавшимся асфальтом. Я шел немного позади Петра Николаевича, разглядывал куда попал. По правую руку длинное кирпичное здание из белого и старого, как троянский конь, кирпича, в пристройке которого мы и разговаривали. На всех окнах опущены жалюзи, кое-где подвешены наружные блоки сплитов. Слева непонятного цвета одноэтажное и такое же длинное сооружение. Нечто среднее между огромным сараем и гаражным блоком. Много ворот, двери. Все заперто. Во дворе стояло с десяток дорогих иномарок. И больше никого и ничего. Я даже засомневался, что все, о чем мы говорили, правда. Не походило место, на то, где могут пересаживать мозг! Хотя может так и задумано, чтобы даже подозрений ни у кого не возникло?
        Петр Николаевич нырнул в подъезд здания. Я зашел следом. После улицы показалось, что здесь царил мрак. Споткнувшись о первую ступеньку, поднялся по крутой лестнице. Глаза тем временем привыкли. Старость и разруха чувствовались во всем, начиная от дверей, обитых древним, коричневым дерматином и заканчивая выцветшей краской на стенах. Изредка попадались слабые лампочки накаливания, висевшие прямо на проводах. И ни души.
        Мы поднялись на второй этаж и немного прошли по темному и длинному, как кишка, коридору со старыми зелеными обоями в цветочек. В одном из раскрытых кабинетов увидел тихо работавший телевизор и пустую кушетку. Следующую дверь Петр Николаевич открыл и пропустил в темную комнату. Зашел следом и сразу прошел к окну, поднял жалюзи. Дневной свет ударил по глазам, как вспышка фотоаппарата. Проморгавшись, увидел, что в комнате стояли столы, а на них колбы, пробирки, микроскоп, небольшие холодильники и прочие медицинско-лабораторные приборы и принадлежности. Пахло больницей.
        - Сейчас возьму у тебя немного крови, а дальнейшие исследования будем проводить лишь после того, как клиент одобрит твое тело, - Петр Николаевич возился за одним из столов. - Готов? - повернулся со шприцом.
        Страх взыграл с новой силой. Он, словно гейзер, выстрелил в душу липким и раздирающим ужасом. Внезапно я так полюбил свое тело, как никогда и ничто не любил. Впервые понял, что я, это не я. Что «я» - лишь относительное понятие. Всю жизнь, смотрясь в зеркало, видел там человека. Всегда в зеркале был я? Или мое сознание в этом теле?
        От этой мысли мурашки пробежали по спине. Вскоре зеркало будет отражать вместо меня старика. А кто-то будет смотреть на мое лицо, мои волосы, мое тело и думать: «Какой я молодой!». В груди похолодело. Показалось, что даже сердце на мгновение перестало биться.
        Кто-то будет смотреть на меня и радоваться, что стал молодым! Как это?!
        - Ты еще можешь отказаться, - Петр Николаевич увидел испуг. - Сейчас самое время.
        - Я… я… не… - слова застревали в горле, не желали вырываться.
        - Отказываешься? - опустил он шприц.
        Вопрос повис в воздухе. Я по-прежнему смотрел на иглу, но не видел ничего вокруг. Перед глазами был синий Bentley и мое тело, которому радовался кто-то.
        - Не… нет! Не отказываюсь, - закрыл глаза и представил, как еду на машине мечты по трассе вдоль леса. - Не отказываюсь.
        - Тогда присаживайся, - указал на стул возле одного из столов Петр Николаевич.
        Вся операция по взятию крови длилась недолго. Не знаю, о чем во время нее думал. Вполне вероятно, что ни о чем. Так всегда и бывает, сидишь, думаешь о чем-то. И лишь вернувшись к реальности, понимаешь, что не думал ни о чем. Редкое, а иногда и полезное чувство. Жаль лишь, что самостоятельно в это состояние не научился впадать.
        - Все, - вывел меня из блаженного состояния бездумья, Петр Николаевич.
        Я огляделся, словно ожидал увидеть вокруг другую обстановку. Горы, например.
        Петр Николаевич капнул кровь на стекло, наложил второе и растер. У меня создалось впечатление, будто я в обычную поликлинику зашел, а передо мной рядовой терапевт. Хотя не видел, чтоб они кровь брали.
        - И что теперь? - я встал, но не знал, что делать. Идти куда или остаться.
        - Теперь… - пробормотал Петр Николаевич, совершая непонятные для меня действия, словно шаман от науки. - Теперь мы позвоним. Клиенту.
        Достал из кармана мобильник. Прищурив один глаз, поискал нужный номер. После приложил телефон к уху и задумчиво уставился в потолок.
        - Сергей Владиславович? Это Петр. Да, нашел. Что? Неуместная шутка Сергей Владиславович. Именно. Как раз эти слова слышу, от всех, кто решился на данную операцию. Давайте к делу. Значит, есть согласившийся человек, но есть и одна проблема. Ему негде жить и не за что есть. Что? Нет, о чем вы?! Какой бомж?! Просто человеку нужна помощь. Прямо сейчас!
        Хотел возмутиться, зачем мне приписывать настолько крайнюю степень бедности. Даже раскрыл рот, но передумал. Зачем?! Явно он говорит это, чтобы карты легли мне в руки. Вряд ли человек, которому позволена подобная операция, имеет мало денег. А, значит, и мне перепасть может.
        - Да, да, Сергей Владиславович, именно та ситуация, - он несколько мгновений слушал, а я застыл словно каменное изваяние, превратившись в единый пучок нервов. От неслышимых слов зависела вся дальнейшая жизнь. - Хорошо Сергей Владиславович. Вас понял. Передам. Да, до свидания. Ну что? - посмотрел Петр Николаевич на меня таким взором, будто я ему денег должен и несколько лет не отдаю. - Я обо всем договорился. Ожидай.
        - Чего? - я бы и сам ответил на собственный вопрос, просто с языка непроизвольно сорвалось.
        - Тех, кто за тобой заедет.
        Как-то все резко поменялось. Вчера утром жизнь казалась беспросветным мраком. Впереди ожидала скотская работа московского курьера. Изо дня в день. После копеечная зарплата, на которую лишь кошку прокормить можно. И по новой. Конечно, на горизонте виднелись институт и полузабытые мечты о собственной рок-группе, но потом, в мою жизнь ворвался Петр Николаевич.
        И пересадка мозга.
        Я до сих пор до конца не поверил, что такое возможно. В интернете надо посмотреть, реальна ли такая операция.
        Петр Николаевич склонился над столом, словно ювелир над цепочкой тонкой работы. Добавил несколько капель в пробирку с бесцветным реагентом и посмотрел на свет.
        - Отлично, - пробормотал он. - Вы, кстати, можете подождать на улице, можете здесь остаться. А есть еще и комната отдыха. Дальше по коридору, желтая дверь. Тут одна такая, запутаться невозможно.
        - Я на улице подожду, - страшно стало оставаться в здании, оно словно давило всей массой. - Погода там хорошая. Кстати, а кого ждать-то?
        - Черный GelДndewagen, - Петр Николаевич слил остатки моей крови в длинную и узкую, словно спичка пробирку, поставил в холодильник, на стенд. - Будь или на улице, или в комнате отдыха.
        - А он что, будет меня… обеспечивать до…
        - Именно, - улыбнулся моей наивности Петр Николаевич. Махнул рукой, показывая, что надо покидать комнату.
        В коридоре Петр Николаевич отправился направо, куда-то вглубь здания. Я постоял, размышляя, что лучше: спуститься на улицу или присесть на удобный диванчик. Остановился на комнате отдыха. Во дворе, насколько успел заметить, присесть негде. А ждать стоя не хотелось. Пошел вслед за Петром Николаевичем, в поисках желтой двери. Нашлась она довольно быстро. Секунд через десять. Петр Николаевич, к тому времени растворился в сумраке коридора.
        В комнате отдыха стоял спертый воздух. Жалюзи опущены. Я их поднял и огляделся. Вряд ли эта комната пользовалась популярностью. На большом плазменном телевизоре слой пыли толщиной с палец. Пульт валялся на кожаном диване покинутый и забытый. В углу стоял кулер, в бутылке немного воды. И ни одного стакана, хоть в ладошки набирай. Плюхнулся на мягкий диван. За утро устал так, будто кирпичи разгружал. В ногах появилась приятная истома, глаза непроизвольно закрылись. Захотелось лечь и забыть обо всем. О машине, которая должна за мной приехать, о Петре Николаевиче, о невероятной пересадке мозга…
        Стоп! Открыл глаза и полез в карман за телефоном. Вот именно: «Пересадка мозга». Что по этому поводу думает интернет?
        Google выдал множество сайтов. Зашел на первый по списку. Большая страница с обилием текста. Такие с телефона читать неудобно, но я пробежал глазами мнения каких-то ученых. Все сходились в том, что это невозможно, некоторые предполагали, что вместе с головным мозгом придется пересаживать и костный мозг, третьи упирали, что придется и спинной мозг пересаживать. А какой-то русский ученый предложил почитать «Голову профессора Доуэля». Остальные сайты выдавали более скудную информацию, но все сходились на мнений, что пересадка мозга, как минимум, невозможна технически, слишком сложный орган для современной медицины. К тому же до конца не изученный.
        Открыл около двадцати сайтов в надежде найти хоть что-нибудь. Везде получал ответ - невозможно. Решив не сдаваться, воспользовался яндексом. Та же информация. Глаза болели от крохотного экрана, голова разрывалась от противоречивых сведений. А вообще вся ситуация походила на то, что меня решили похитить. В груди неприятно заныло. Много раз слышал о том, что в Москве похищают людей, а после используют как рабов в южных регионах. И стать одним из таких рабов не хотелось. А кто им нужен? Правильно. Молодые и здоровые парни, способные вкалывать как лошади. Медленно спрятал телефон, прикидывая как выбраться отсюда. То, что нет денег - ерунда. Родителям позвоню - вышлют. Пусть немного, перловку буду жевать. Лучше, чем жевать ту же перловку работая по восемнадцать часов в сутки. Поднялся с дивана, когда дверь открылась, и в комнату вошел Петр Николаевич.
        - Приехали, - с порога сказал он. - Пойдем.
        И, не дожидаясь ответа, вышел. В голове заметались мысли: «что делать?». Давать задний ход и заявить, что передумал? Или пойти следом, а там попросту побежать к проходной, проскочить и мчаться со всех ног? А может вызвать полицию? Что делать?
        - Идешь? - заглянул в комнату немного удивленный Петр Николаевич.
        - Да-да, иду, - поплелся я следом.
        Вновь темный коридор со старыми обоями в цветочек, лестница, выход на улицу. Вновь по глазам ударил солнечный свет. Что делать так и не решил. Бежать почему-то страшно. А вдруг стрелять начнут? Откуда взялись подобные страхи - не знаю. Но от этого не легче.
        Слева от входа, в нескольких метрах, стоял черный GelДndewagen. Из него вышли двое. Если бы они были кавказской внешности, точно бы припустил так, что ни одна собака не догнала бы. Два здоровенных мужика в строгих костюмах подошли к нам. Оба лысые, в узких солнцезащитных очках на каменных лицах.
        - Он? - показал на меня один из них.
        - Он, - подтвердил Петр Николаевич. - Вы ребята полегче, а то у него на лице написано недоверие. Сбежит, вам потом со своим боссом объясняться. А глядишь, так и вообще со своим будущим боссом общаетесь.
        - Ясно, - кивнул второй и добавил обращаясь ко мне. - Забирайся на заднее сидение. И ничего не бойся. Похищать не будем. Передумаешь дело твое.
        Я, словно телок, поплелся к черному джипу. В любой другой ситуации визжал бы от радости, что поеду сейчас на этой машине. Тоскливо было на душе. И муторно, словно меня кастрировать везли. Хотя приблизительно так и выглядело.
        Мордовороты перекинулись парой слов с Петром Николаевичем и вернулись в автомобиль.
        - Ну что, - спросил водитель. - Удобно?
        - Вполне, - поерзал я пятой точкой на просторном сидении.
        - Меня Димой зовут, - представился он. - Это Костя, - кивнул на второго. - Вообще нам приказано сразу везти тебя к Сергею Владиславовичу, но…
        - … мы голодны, - закончил за него напарник. - Хочешь позавтракать?
        - У меня денег нет, - я смотрел на эти две рожи и думал, что вряд ли это похищение. Лишено смысла - у них костюмы стоят больше, чем мои родители собрать смогут. Они - охрана. Лично я бы именно их на охрану и взял. Огромные, словно скалы, мышцы даже из-под костюмов видны, рожи решительные. Такие не станут раздумывать стрелять или нет.
        - Не беспокойся, заплатим, - сказал Дима. - Если все выгорит, ты станешь новым Сергеем Владиславовичем. Кому-то же надо будет тебя охранять? Вот мы и сгодимся.
        - Взаимовыгодное сотрудничество, - добавил Костик.
        - А что, вы тоже в курсе?! - удивился их познаниям. Петр Николаевич говорил, что информация секретна, а тут охранники ею владеют.
        - Абы кого не поставят охранять Сергея Владиславовича, - неискренне хмыкнул Дима. Повернул ключ зажигания, машина затарахтела как трактор. - Я, блин, этим мастерам пальцы повыдергиваю, - стукнул по рулю. - «Геленд» сделать не могут! Четыре раза уже к ним катались!
        Мотор заработал ровно и почти бесшумно. Однако какой-то посвист был слышен.
        - Да они по ходу нас на бабки, как лохов, разводят, - хмуро добавил Костик.
        А мне всерьез стало жаль автослесарей, ремонтировавших Mercedes.
        5
        Обедать мы приехали в «Макдональдс» на Тверской. Места на первом этаже заняты, и нам пришлось подняться на второй, который тоже первый, но с другого входа. Но и там мы ничего подходящего не нашли. Лишь на третьем этаже, взобравшись по крутой лестнице, мы отыскали просторный столик с двумя диванами.
        - Ну ты и заведение выбрал! - Дима присел, огляделся. - Давно я в таких местах не бывал.
        - Нормальное заведение… - пожал я плечами. Когда меня спросили, где бы хотел поесть, то ничего кроме этого и в голову не пришло.
        - А вы меня не в Кремль везете? - спросил у Димы, когда Костик ушел за едой.
        - Сергей Владиславович здесь, неподалеку живет, - охранник развалился на диванчике, раскинул руки на спинке, словно шейх на тахте. Даже не вязался его строгий облик в костюме с такой вальяжной позой, сразу чувствовалось, что такую одежду носить заставляют, а будь воля, спортивный костюм бы нацепил. - Точнее у него здесь есть квартира и сейчас он в ней.
        Очки он снял и бросил на стол. Потер кулаками глаза. Без них выглядел не так внушительно, но все равно дорогу такому я бы переходить не стал.
        На третьем этаже спокойней. Однако шум и гам с первого все же долетал. А еще люди, постоянно ходившие в туалет, надоедали мельтешением. Хотелось уединения и спокойствия. А это место никак не вязалось с такими понятиями.
        - И что, он нас ждет? - спросил откровенную глупость только бы не молчать.
        Дима посмотрел на меня голубыми глазами, широко зевнул.
        - Ждет. Еще как ждет. Ему сейчас даже если орден за заслуги перед отечеством вручать будут, все равно останется ждать.
        - Слушай, а почему при такой секретности вы с Костиком все знаете? - этот вопрос не давал покоя всю дорогу, но в машине спрашивать не хотелось. Доехали мы, кстати, вообще молча, лишь Дима один раз буркнул гадость в сторону блондинки, развернувшейся через двойную сплошную прямо у нас перед капотом.
        Дима вяло улыбнулся, но пояснил:
        - Помнишь такого человека, как Степан Пальша? У него еще когда-то первая по величине яхта в мире была.
        - Не помню, - честно сказал я. - Даже больше. И не знал такого.
        - Ну и ладно. Работали мы у этого человека. Богатый, кстати, был мужичок. Хотя он и до сих пор есть. Так вот, все у этого мужичка было хорошо. И дела шли в гору год от года и жена красавица и детей хоть целый детский сад открывай. И все смышленые. Один умнее другого. Но незадача. Чем лучше у него шли дела, тем больше он прикладывался к бутылке, а курил с самой молодости по паре пачек в день. Короче, лучше сначала расскажу. Не знаю, кем он был раньше, но в девяностых в политику ударился. Занимал такие посты в нашем государстве, что обзавидуешься. Воровал естественно, но потом прижали и пришлось ему из политики по-тихому уйти. В то время мы с Костяном с ним и познакомились. В органах тогда работали. В СОБРе. Открыл он свое дело, такси, и начал планомерно монополизировать московский рынок. Кого мог - убирал, кого не мог, покупал, а с кем и вовсе тяжко было, оставлял до тех пор, пока сможет или убрать, или купить. В этом ему и без всякого воровства так фартило, что мы с Костяном лишь диву давались. Видел бы ты сколько у него денег было… - мечтательно прищурился. - Там всю Москву несколько лет кормить
можно было лишь на месячную выручку. Но, как я уже говорил, он начал прикладывать к бутылке. В итоге дошло до того, что начал пить по многу и с самого утра. С собой постоянно таскал пол-литровую «Хенеси». Думаешь, алкоголь его жизнь разрушил?
        Я кивнул, наблюдая как из туалета вышел мужик с длинными дредами и в обтягивающей белой майке. Лицо показалось знакомым.
        - У меня вообще такое чувство, что его ничто не могло подломить. - Проследил за моим взглядом Дима. - Он словно из стали был. И чем больше бухал, тем лучше шли дела, тем больше он заключал контрактов, тем более грамотных людей набирал, и тем на более красивых телках женился. Но в один из дней случилась незадача. Пошел он к врачу из-за того, что бок болел и в груди ломило. Да так, что даже алкоголь не помогал. Доктор провел исследования и сказал, что цирроз печени и рак легких. Не апперируемые. И прогноз выдал неутешительный - шесть месяцев. А Степану этому, Пальше, всего-то пятьдесят пять на тот момент исполнилось. Сел он и пригорюнился. Но тут появился один из друзей, присоветовал кое к кому обратиться, и кое-что сделать. Смекаешь?
        Я кивнул. Этот рассказ нравился все меньше и меньше. А в особенности то, что сам готовился к подобному.
        - Хорошо, что смекаешь. И Степан Пальша, а точнее твой знакомый, Петр, нашли ему мальчика, который согласился поменяться с ним телами и жизнями. Поменялись. Мальчик весело дожил остаток дней. Мы, кстати, так при нем и остались, все распутство видели. Не догадаться о том, что человека подменили было невозможно. К тому же и сам мальчик нам перед смертью признался. Жалел, кстати. А Степана Пальшу сейчас иначе зовут. И, насколько доходили сведения, не пьет, не курит. Открыл какой-то бизнес, помаленьку развивается. Вот… собственно и вся история. После того как тело Степана Пальши умерло, Сергей Владиславович пригласил нас к себе. Об этой операции от нас и узнал. Естественно не поверил, но потом навел справки, поднял все имеющиеся связи и вот… мы здесь. Сидим, с тобой разговариваем.
        - А ему тоже осталось жить шесть месяцев?
        По лестнице поднялся Костик. В руке по подносу, на каждом столько еды, что весь Кот-Д'Ивуар накормить можно. Нес он их легко, будто и вовсе не замечал, как слон человека. Дима посмотрел на друга, подвинулся. Костик поставил подносы на стол, один пододвинул ко мне. Но аппетит после рассказа, словно испарился.
        - Ты чего такой хмурый? - посмотрел на меня Костик. - Не то купил?
        - С едой все нормально, - мельком глянул на поднос. - Просто хочу знать, сколько жить осталось вашему Сергею Владимировичу? А то Дима рассказал, как какая-то Польша пацана надурила.
        - Сергею Владиславовичу, - машинально поправил Костя. - А почему ты думаешь, что надурили? - сверкнул на Диму глазами. - Никто и никого не дурил. Парень сам согласился. Он перед смертью и жалел, что согласился.
        - Естественно, попробуй не пожалей, когда ты обменял здоровое тело, на то, что мучается от боли на последних стадиях рака!
        Дима принялся за еду. Костик, тоже начал потихоньку есть, лишь мне кусок в горло не лез.
        - Он знал, на что шел. Его обо всем предупредили. Он перед смертью жалел о своем выборе и…
        - Сколько жить Сергею Владиславовичу?
        - Я что, на бога похож? - ответил с набитым ртом Костик. - Может десять лет, может год. Может нас всех переживет. Откуда нам знать?
        - Вы хотите сказать, что у него со здоровьем все отлично?
        - Лучше не бывает, - глотнул кофе Дима. - Я бы на его месте жил и радовался. Здоров как бык, не стар, спортом занимается. Жена, детишки, прорва денег. Зачем ему эта пересадка мозга? Не понятно.
        - И вы хотите сказать, что у него нет никакой смертельной болезни? - я чувствовал, что мозг вскоре взорвется от недоверия к реальности. Столько невероятных событий в одно утро явный перебор.
        - Мы не хотим сказать. Мы так и сказали, - буркнул Костик. - Жуй, давай. Сам его обо всем спросишь. Перед тем как пересаживать будут мозги, сто пятьдесят исследований сделают. Если что-то и есть, то Петр найдет. А он темнить не любит и обмана не допускает. Насколько я знаю. Давай, ешь, а то Сергей Владиславович весь извелся наверно, скоро уже звонить и ругаться начнет. А характер у него, честно признаюсь, не очень приятный.
        Ключи от квартиры были у Костика. Он открыл дверь. Сквозь густой аромат кофе пробивался слабый запах лавандового масла. Повеяло холодом, работал сплит.
        О том, что существуют квартиры такого размера - не знал. У родителей обычная «панелька» времен «застоя». У всех знакомых жилье тоже не отличалось ни размерами, ни богатством. Пару раз, конечно, бывал в богатых домах, но по сравнению с квартирой Сергей Владиславовича они показались бомжатниками. В его пятикомнатных апартаментах любой король бы чувствовал себя уютно. Показалось, что такое вбухивание денег, как минимум, нелогично. Мебель делалась на заказ, в этом сомнений не возникло. Шкафы, стулья, софы, диваны, кухонный гарнитур и прочие предметы быта, отличались витиеватостью рисунков и несимметричными формами. На полу, вместо ковров, лежали шкуры животных, а в одной из комнат, в клетке, сидел огромный белый попугай с красным хохолком и здоровенным клювом.
        Хозяин квартиры сидел в кухне за круглым столом с кружкой кофе и читал на планшете новости.
        - Здравствуй, меня Сергеем Владиславовичем звать, - натянуто улыбнулся высокий подтянутый мужчина в синем спортивном костюме на голое тело. На старика он походил как я на инопланетянина. - Присаживайся, - небрежно махнул на стул, куда и президент не постеснялся бы пристроить пятую точку. - Тебя мои холу… хлопцы не обижали?
        Дима и Костик с каменными лицами стояли позади меня и оговорки начальника, казалось, не заметили.
        - Всеволод, - представился в свою очередь. - А ваши… хлопцы, нет, не обижали. Все нормально. Даже в макдаке накормили.
        - А-а! Так вот почему мне так долго пришлось ждать! - угрожающе глянул на них Сергей Владиславович.
        - Простите, но есть очень хотелось, - понял, что сболтнул лишнего и решил взять всю вину на себя.
        - Кому? Тебе?
        - Да. Я с утра ничего не ел, вот и попросил, когда мимо проезжали, остановиться. А так как там нет мак-авто, то пришлось…
        - Хорошо, не тарахти, - остановил мои словоизлияния Сергей Владиславович. - Я понял. А вы, - обратился к охранникам. - Идите, погуляйте, я тут с… - замялся на несколько секунд. - …Всеволодом побеседую.
        - Можно мы пока в мастерскую съездим? - поинтересовался Костик. - У нас все та же проблема с движком.
        - Опять?! - приподнял брови хозяин квартиры. - Что вы с ним делаете?!
        - Да это не мы, - ответил Дима. - Это нас по ходу за лохов держат. После выезда от этих козлов все работает идеально. Час. А потом начинает тарахтеть.
        - Ладно, съездите, - небрежно махнул рукой Сергей Владиславович. Когда охранники вышли, отложил планшет. - Чай или кофе? - интонация предполагала либо то, либо другое. И никак иначе.
        - Кофе, - мгновенно ответил я. - В «Макдональдсе» он не вкусный, словно из помойной ямы вода, а в таком шикарном доме должен быть самый лучший.
        - Кофе так кофе, - Сергей Владиславович поставил красивую, золотого цвета, джезву на огонь. Насыпал кофе из серебристой упаковки без опознавательных знаков, сахара. Налил воды. - Скоро будет, - присел обратно за стол.
        Мы, без стеснения, изучали друг друга. Мне его тело нравилось. Именно таким я видел себя в старости, в те, редкие как падающие звезды, моменты, когда о ней задумывался.
        Короткие седые волосы торчали ежиком на голове, на носу небольшая горбинка, губы узкие, все время сомкнуты, в карих глазах решительность. Руки крепкие, на теле ни капли жира. Осталось лишь выяснить, ничего ли не точит это здоровое на вид тело изнутри, как червяк яблоко.
        - Что у тебя со здоровьем? - Сергею Владиславовичу мое тело понравилось. Довольно улыбнулся.
        - Все нормально.
        - В армии был?
        - Нет. И не горю желанием.
        - А чего так? - насторожился хозяин квартиры.
        - Уклоняюсь, - не стал кривить душой. - Думаю в институт поступить и получить официальную отсрочку. Думал поступить, - усмехнувшись, поправился. - Но если вас этот пунктик так волнует, то вы можете туда сходить, потопать сапогами по плацу.
        Сергей Владиславович оценил шутку. Добродушно улыбнулся и похлопал по плечу.
        - Откуда ты?
        - Из Шахт, - выдержал паузу, во время которой собеседник обычно спрашивал, где это находится. В этот раз на лице хозяина квартиры возникло странное выражение, будто я ему сообщил, что родом из Вавилона. На всякий случай пояснил. - Это такой маленький городок в Ростовской области. Уголь там… того… Добывали, в общем. А вы откуда?
        - Да отовсюду, - как-то резко ответил Сергей Владиславович. - Жизнь сильно покидала. А где родился, уже никто кроме паспорта и не знает. Спортом занимаешься? - продолжил допрос.
        - Нет, как-то времени не хватает. Вы про кофе не забыли?
        - Забыл, - признался хозяин квартиры. Резво вскочил и подбежал к плите. Как раз вовремя, чтобы снять джезву. Достал из шкафа розовую кружку и перелил в нее содержимое. Выключил конфорку, а турку бросил в раковину.
        - Пожалуйста, - поставил передо мной кофе. - У моей любовницы был хороший вкус к этому напитку. Она всегда тщательно выбирала зерна, сама молола и варила, кстати, потрясающе. Но теперь пришлось расстаться. Даже жаль немного.
        - А почему расстаться? - пришла моя очередь насторожиться. Превращаться в импотента крайне не хотелось, хоть и приготовился к такому жизненному повороту.
        - Потому что в этой квартире, до операции, будешь жить ты. Ее пришлось выгнать. После операции можешь оставаться жить здесь, или переезжать в дом. Как знаешь. Советую переехать в дом. Там и пространства больше, и жена есть. Красивая кстати. С детишками поиграешь. А эту, секретную, так и будешь использовать. Для душевных утех. Думаю, тебя в первую очередь интересует, чем я занимаюсь? - резко сменил он тему, не дожидаясь ответа, продолжил. - Бизнес у меня свой. Недвижимость.
        Я глотнул кофе, обдумывая услышанное. Чего этому человеку не хватает? Любой другой от восторга бы описался, предложи ему такую жизнь. Чего надо этому Сергею Владиславовичу?!
        Кофе вкусный. Настоящий. А не помои из предприятия быстрого обслуживания. Я сложил руки на кружке, стараясь согреться.
        - Замерз? - обратил внимание хозяин квартиры. - Так чего молчишь? Язык проглотил?
        Он сходил в одну из комнат, выключил сплит. Вернувшись, уселся на стул и пристально посмотрел мне в глаза.
        - У тебя там, - бесцеремонно указал мне в пах. - Все нормально?
        - Колом стоит при виде красивых женщин, - так же бесцеремонно ответил я. - Еще вопросы?
        - Пока нет, - Сергей Владиславович откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Рассматривал мое тело с видимым наслаждением. При других обстоятельствах я бы рванул оттуда без оглядки, заподозрив в нем представителя политкорректной ориентации. Но, учитывая обстоятельства, понимал, что он представляет, как смотрится в зеркало, на свое новое, помолодевшее, тело.
        - Тогда у меня есть, - отхлебнул я кофе. - Один такой большой и глобальный вопрос.
        - Ну-ну? - Сергей Владиславович, явно заинтересовавшись, поерзал на стуле.
        - Чего вам еще надо? Ведь у вас и так все есть! Жена, дети, деньги. Даже секретная квартира на Тверской для любовницы! Что вам еще надо?!
        Он несколько мгновений смотрел на меня, потом опустил взгляд. Глубоко вздохнул и сказал:
        - Тяжело объяснить.
        - Так попробуйте.
        - Попробовать, говоришь… - он посмотрел на меня с раздражением, будто я нищий и пристаю к нему с подачками. - Ладно, - поглядел на мою кружку. - Конечно, попытаюсь, но знаешь пословицу, что сытый голодному не товарищ?
        - Знаю.
        - Ты меня попросту можешь не понять. - Он провел ладонями по лицу, словно пытался вытереться, а мне показалось, что попросту время тянул, придумывал причину. - Значит, ты думаешь, что у меня все есть? Так?
        - Так, - решительно кивнул я.
        - И это правда. У меня все есть. Да только жизнь к концу подходит, а что я сделал? Ничего. Ровным счетом. Хочется след после себя оставить. Или в науке или в живописи, может в литературе. А может и еще где-нибудь.
        - Так в чем проблема? - искоса глянул на него. Что-то не договаривал. С его деньгами явно можно след оставить. Даже не след, а целый кратер.
        - Проблема в том, что я этого уже не успею. Сколько мне осталось? Год? Двадцать лет? Не знаю. Может, и все тридцать еще проживу. Но проблема в другом. Я уже не смогу творить так, как творил бы без денег. Да и относиться ко мне всерьез уже не будут, потому что в этой жизни можно заработать либо деньги, либо славу. Деньги у меня есть, но в могилу с собой я их не заберу. А славу забрать можно. Это единственное, что можно забрать с собой.
        В этом моменте я его понял. Это как в игре поставить бессмертие. После неуязвимости, почувствовав вкус вседозволенности, не захочется возвращаться обратно слабым и смертным человеком. Несколько интересных игр я из-за этого так и не прошел. Поставил бессмертие и интерес пропал. А насколько интересной игрой должна быть жизнь?
        - Но вы, например, можете все раздать. Этим уже можно заработать нехилую славу.
        - Раздать?! - усмехнулся Сергей Владиславович. Допил кофе и поставил кружку рядом с планшетом. - Да, в теории могу имущество раздать, бизнес продать, а все деньги вновь раздать, все связи порвать раз и навсегда, чтоб обратного пути не было. Могу? Могу. Только силы не те. Возраст сказывается. Не могу уже работать по двенадцать, пятнадцать часов в сутки. Понимаешь?
        - Нет, - покачал я головой. Работать по пятнадцать часов в сутки было за пределами сознания.
        - Ладно, - махнул на меня рукой, как на надоевшую муху, хозяин квартиры. - Мы все обсудили, и пора бы…
        - Нет, мы не все обсудили, - уверенно сказал я. - Вы так мне доходчиво и не обосновали, для чего хотите поменяться телами!
        Брови Сергея Владиславовича сдвинулись, пальцы левой руки забарабанили по столешнице.
        - Ты совсем глупый? - в голосе чувствовалась сталь, неудачная актерская игра, которую изображал с начала встречи, закончилась. - Может тебе еще теорему Пифагора доказать? Зачем обосновывать, для чего меняться телами?! Тут и младенцу все понятно! Жить хочу! Попросту жить!
        - Тогда…
        - Болячек у меня никаких нет, - перебил хозяин квартиры. - Для моего возраста у меня отличное здоровье. Скоро сам в этом убедишься. Есть еще какие-то вопросы? - и, не дав ответить, продолжил. - С утра заеду, заберу тебя, и поедем к Петру. Пока что располагайся. Все, что найдешь в холодильнике, можешь есть. Всем, что есть в квартире, можешь пользоваться. Ключи тебе не оставлю. Не доверяю. Все понятно?
        Кивнул недовольный, что меня здесь, по сути, запирают как заложника.
        - Просто предохраняюсь, - понял мое настроение Сергей Владиславович. - Я тебя не знаю. Вдруг ты сейчас вынесешь всю квартиру?
        - Да у вас там такая охрана, - указал в пол. - Что и мышь кусок сыра не вынесет!
        - Знаешь, есть такой анекдот, бородатый как старый шахид: как приходил любовник - все видели, как выносили квартиру - не видел никто. Жизненный анекдот, кстати. А ключи тебе без толку без пропуска. Охрана не пропустит. А пропуск делать долго. Нам скорее операцию успеют сделать. Можешь, кстати, осваиваться. Если не передумаешь, эта квартира вскоре будет твоей. Нравится?
        - Очень, - честно признался я.
        - Это еще что! Ты мой дом не видел, - с гордостью сказал Сергей Владиславович. - Там даже два подземных этажа есть! Ладно, успеешь еще насмотреться. Да и жене не хочу тебя показывать. Мало ли чего заподозрит. Они, бабы, народ прозорливый. Может и не понять, что произошло, но заподозрить неладное. Тебе же потом проблемы и разгребать.
        - Жена-то красивая? - неожиданно для самого себя брякнул я.
        - Жена красивая! В фильме «Кенгуру здесь» играла. Смотрел?
        - Нет. Даже не слышал.
        - Артхаус не любишь?
        - А что это?
        - Понятно, - Сергей Владиславович скривился, будто я рассказал, что тараканами питаюсь. - Направление в искусстве такое. В общем, посмотришь в интернете, если интересно. Моя жена там медсестру-стриптизершу играла. Не перепутаешь. Ладно, до завтра.
        Направился к двери, а я, словно гостеприимный хозяин, поплелся следом, провожать. Сергей Владиславович сунул ноги в мокасины, достал из кармана ключи.
        - И последнее, - сказал он. - Попугая не выпускать, потом не поймаешь. А если и поймаешь, он тебе клювом может череп проломить. Да, злобная птица. Давно бы от нее избавился, да девушка, что тут жила, не позволяла. А сейчас не до него. В офис надо и дел куча. В общем, как-нибудь на днях его продам или в зоопарк отнесу.
        - А может попросту в окошко? - предложил я. - И пусть себе летит, свободе радуется.
        - Ты знаешь, сколько он стоит, чтоб его в окошко?! - выкатил глаза Сергей Владиславович. - Это какая-то редкая порода, с каких-то дальних островов, какого-то богом забытого архипелага! Если по дешевке продать все равно на машину хватит!
        - Ни фига себе! - поджал я нижнюю губу, конечно не поверив, что какая-то птица может столько стоить.
        - Ладно, - протянул он руку. - Надо бежать. Чтобы завтра утром, к восьми, был готов. Понял?
        - Понял, - пожал я жилистую ладонь.
        Сергей Владиславович вышел и захлопнул за собой дверь. Загремели замки. Один, второй, третий. Над входом загорелась красная лампочка сигнализации. Всерьез квартирка охранялась, всерьез. Да и не квартирка собственно, а квартирище.
        Прогулялся по комнатам, разглядывая, чем бы заняться. Когда дошел до ванны понял, что следует сделать в первую очередь - искупаться, как нормальный человек.
        В ванной сидел долго. Часа два, а может и больше. Пока попробовал все функции, пока просто попарился, пока вымылся. В общем, когда вылез и вытерся, часы показывали начало четвертого. Старую, грязную одежду, надевать не хотелось. Секунду подумал, а после кинул всю, даже трусы, в стиральную машину. Нашел порошок и, разобравшись в программе методом «тыка», запустил. Сам остался в чем мать родила.
        Машина показала, что стирать будет два часа тридцать минут - явно с программой не угадал, на шелк поставил. Не страшно. До утра совершенно свободен.
        Босыми ногами по шкурам ходить приятно. Полный сил и энергии после продолжительного купания еще раз обошел всю квартиру в поисках занятия. Конечно, всегда оставался телевизор, но за время проживания в Москве я отвык просто валяться на диване и пялиться в эту шевелящуюся картинку. Взгляд остановился на попугае. Птица смотрела на меня, с таким выражением, словно спрашивала голосом того «Васи» с «Тимирязевской»: «Чё вылупилось, мурло?». Наверно я бы не удивился, если бы попугай это даже вслух сказал, слишком у него быдловатый взгляд.
        Усмехнулся собственным мыслям. Чего от безделья в голову не полезет?! Быдловатый взгляд попугая! Надо же?!
        В другой комнате, на тахте, несимметричной, как и вся мебель в этом доме, лежал ноутбук. Девятнашка. Я присел, положил рядом телефон. Открыл компьютер, нажал кнопку запуска, всей душой умоляя, чтобы не стояло пароля. Высокотехнологичное устройство пилилкнуло, показало разноцветные форточки, символизирующие окно… и задумалось. Качественно и надолго. Проще говоря - зависло. Индикатор загрузки процессора горел беспрерывно. Лампочка разряда батареи мигала красным. Явно не к добру. И где в этих хоромах искать зарядку? Делать нечего, отправился на поиски. Проходя мимо попугая, спросил:
        - Где зарядка, Пентюх?
        - Пошел вон скотина, я тебя больше не люблю! - получил немедленный ответ.
        - Вот это да! - остановился я пораженный. До этого дня судьба сводила лишь с волнистыми попугайчиками. Они тоже копируют человеческую речь, но плохо. Зачастую приходится вслушиваться. Да и для запоминания одной фразы надо им долго ее повторять. Эта же огромная птица сказала громко, четко, даже с интонацией, а самое главное то, чему ее явно не учили.
        - Так ты еще и разговариваешь, Пентюх! - подошел ближе к клетке. - А ну скажи что-нибудь.
        Попугай вытаращился на меня своим быдловатым взглядом. Молчал.
        - Ну же, Пентюх, чего молчишь?
        Вместо ответа из-под хвоста вывалилась белая субстанция. Бухнула на дно клетки.
        - Засранец, - прокомментировал и пошел дальше на поиски зарядки. В первую очередь надо решить, где ее могли оставить? Встал посреди комнаты и почесал подбородок. Потом представил, какой из меня сейчас сыщик: широко расставленные ноги, голый, с умным видом чешу подбородок. В Скотланд-Ярд наверно бы сразу приняли, без разговоров. Решил не мудрствовать, а просто пройтись и осмотреть комнаты.
        Зарядка нашлась быстро, за столом в гостиной. По крайней мере, я бы использовал эту комнату как гостиную. Подключил к ноутбуку. Розетку тоже нашел быстро, за тахтой. Компьютер точно завис. Нажал аварийное выключение, после вновь включил. На этот раз логотип сменился тремя котятами, мило смотревшими с экрана. Заметил, что на компьютере стояла «XP». Никогда не понимал людей, не умеющих смотреть вперед. Раз чему-то научившись, они больше не желали постигать новое. Вряд ли компьютер принадлежал Сергею Владиславовичу, скорее любовнице.
        «XP» так «XP». Мне собственно без разницы, даже если гадости нахватаюсь. Антивирусной программы, кстати, на этой машине не стояло. Типичный подход блондинки: автомобиль движется, потому что колеса крутятся. Встречал таких, не обязательно блондинок и не обязательно женщин, кто считает себя человеком двадцать первого века, а в технике ноль. Теперь не удивительно, что компьютер не включился с первого раза. Вряд ли Сергей Владиславович выбирал любовницу за тонкий ум и обширные знания.
        Подключился к незапароленому вайфаю, еще один признак «блондинки», порыскал на рабочем столе, а после и в меню «программы» иконку интернет браузера. Не нашел. «Internet explorer», естественно, вообще за браузер не считал. Где-то прочел, что эта программа нужна для того, чтобы выйти в интернет и скачать браузер. Так и сделал. Вообще привык к «Opera», но в последнее время, когда имел компьютер, начал на «Mozilla Firefox» переходить. По привычке скачал «Opera». Когда загрузилась, клацнул на «установить». Красная буква «О», бегунок под ней, тоже красный. Установилась моментально. Видно компьютер мощный, просто умственное развитие хозяина этой машины остановилось приблизительно в две тысяче третьем.
        Полазил по сайтам, посмотрел новости, в онлайн-игру зашел, где раньше зависал. Оказалось, забанили из-за долгого отсутствия. На сайт анекдотов заскочил, прочитал парочку. Смеяться настроения не было. Тогда решил еще раз почитать про пересадку мозга. Новой информации не узнал. На всех сайтах одно и то же: невозможно. Некоторые ученые допускали вероятность такой операции, но в далеком будущем. Вновь стало не по себе. Подошел к зеркалу в коридоре, посмотрел на лоб. Что там за черепом прячется? Понятное дело - мозг. Даже как выглядит, знаю, видел на множестве картинок. Но разве его можно пересадить? И тогда где окажусь я? Там, где мозг или там, где тело? Где я сейчас, в теле или в мозгу?
        Вгляделся в собственные глаза, будто они могли дать ответ.
        Замок в двери тихо-тихо щелкнул. Затем ключ повернулся во втором, после в третьем. Сигнализация к тому времени уже была выключена. Я застыл в коридоре, наблюдая за дверью. О том, что стою, в чем мать родила, забыл. Как-то не ожидал сегодня никого. Первая мысль - вернулся Сергей Владиславович, о чем-то спросить. Но на пороге появилась длинноногая блондинка в короткой кожаной юбке и красной маечке с открытой спиной. В одной руке держала подобие сумочки, куда ничего кроме бумажных денег поместиться не могло. В другой ключи. Она огляделась и поначалу меня не заметила. Не разуваясь, пошла по шкурам на кухню, убедившись, что там никого, направилась обратно и тут-то наши взгляды встретились.
        Сказать, что было стыдно - не сказать ничего. Но сдвинуться с места не мог, так и стоял перед зеркалом. Чувствовал, как кровь приливала к лицу, словно запорный вентиль сорвало.
        - А ты… - застыла блондинка. - Понятно, почему он меня выгнал. - Уверенно покивала. - На мальчиков перешел!
        Прошла мимо.
        - А кто тебе разрешил брать мой компьютер! - взвизгнула она.
        Я поспешил в комнату, объяснить и за ноутбук извиниться. Когда забежал, возникла мысль, что надо чем-то прикрыться, но в квартире такой порядок, что кроме шкуры на полу и схватить-то нечего. Блондинка закрыла компьютер, даже не выключив, и сматывала зарядку.
        - Кто тебе, гомик, разрешал брать мои вещи?! - посмотрела на меня с такой ненавистью, что я чуть не воспламенился. - Что ты еще брал?
        - Простите, - забормотал, продолжая искать глазами, во что можно завернуться. - Я не… Мне Сергей Владимирович… Владиславович сказал, что всем в этой квартире могу пользоваться…
        - Я тебя, паскуда, спрашиваю, почему ты берешь мои вещи?! - девушка меня не слушала. Вынула из шкафа большую сумку и бросила туда компьютер. Треск ломающегося корпуса не услышать было тяжело. Она не услышала. Принялась кидать в сумку вещи из шкафа.
        - Вам Сергей Владиславович разрешал забирать…
        - Пошел вон, гомик, - истерично бросила она. Шмотки летели в сумку, точнее мимо, на пол.
        Решил пустить ситуацию на самотек. Зачем мне платья?! Не уверен, что она сама их себе покупала, но мне от этого не холодно и не жарко. Подошел к тахте забрать телефон, а после на кухне пошариться в холодильнике. Блондинка увидела краем глаза движение. Не успел я ничего предпринять, когда коршуном подлетела, вцепилась одной рукой в волосы, второй, ногтями, попыталась выцарапать телефон.
        - Кто тебе разрешал брать мои вещи, тварь? Отдай!
        - Отпусти меня! - попытался вырваться, но держала она крепко и дергала сильно. - Это мой телефон!
        - Кто тебе, гомик проклятый, разрешал брать мои вещи?! - продолжала талдычить срываясь на визг.
        - Да отпусти ты меня гнида бешенная! - я, что есть сил, дернулся, высвободил волосы, клок остался в ее руке. Телефон убрал за спину. - Это мой!
        Вместо ответа успел заметить, как ее нога поднялась… В следующий миг низ живота пронзила боль, колени подогнулись, и я упал. На глаза выступили слезы, из горла вырывались стоны, руки сомкнулись на горевших адским пламенем гениталиях. Дальнейшее словно растворилось в тумане из дикой, всепоглощающей боли. Время свернулось в секунду, длиною в вечность.
        Когда мысли начали собираться в кучу, я по-прежнему лежал на полу перед тахтой. В квартире стояла тишина. Медленно поднявшись, огляделся. Сумки, куда эта сумасшедшая блондинка кидала вещи, не было. Поискал глазами телефон. Исчез. Прихрамывающей на обе ноги походкой, выбрался в коридор. Входная дверь настежь распахнута. Закрыл. Поочередно заглянул во все комнаты, в каждый угол. Никого, лишь попугай сидел на жердочке и быдловатым взглядом наблюдал за моими перемещениями.
        - Идиотка, - сказал я ему.
        - Пошел вон скотина, я тебя больше не люблю! - получил немедленный ответ.
        - А я, чтобы ты знал, тоже теплых чувств к тебе не испытываю, - ответил птице.
        - Скотина! - смотрело на меня пернатое.
        Такой наглости не ожидал. Даже обомлел на несколько мгновений.
        - Сам ты скотина! - вырвалось непроизвольно, а на лицо выползла кислая улыбка.
        После прошелся еще раз по квартире. Везде бардак. Шкафы, тумбочки и комоды вывернуты, словно группа домушников пронеслась ураганом. Такой бардак за считанные мгновения может навести лишь женщина.
        - Бешенная! - подошел к зеркалу и внимательно осмотрел ушибленное место. Видимых повреждений не заметил. Хорошо. Вряд ли Сергей Владиславович согласится меняться телами, если у нового будут отбиты детородные органы.
        Кроме как смотреть телевизор в квартире больше делать нечего. Направился в кухню. В холодильнике полно продуктов. Одному так вообще недели на две. Сложилось чувство, что здесь готовились к приему гостей. Хотя, может у богатых всегда так? Со своей экономией давно позабыл, что такое полный холодильник еды, а ведь когда был маленький и отец был каким-то большим начальником на угольной шахте, у нас тоже холодильник порой закрыть было тяжело. Из всего многообразия продуктов выбрал яйца и копченую колбасу, судя по виду ужасно дорогую. Отыскал сковороду, поставил на огонь. Пока нагревалась поискал в шкафчиках подсолнечное масло. Нашел нечто похожее в стеклянной бутылке с надписями на странном языке. Покрутил в руках - ни слова по-русски и даже по-английски. Но на вид похоже. Сделал маленький глоток. В детстве мама поила меня подсолнечным маслом - избавляла от запоров. Потому на всю оставшуюся жизнь я приобрел стойкий иммунитет к его неприятному вкусу. Действительно, оказалось масло. И на вкус хорошее. Пои меня мама в детстве таким, проблем бы у нее было в миллиард раз меньше.
        Пожарил омлет из четырех яиц, воспользовавшись молоком из недр холодильника. Нарезал на тарелку хлеб, колбасу, взял майонез. Составил еду на поднос и отправился смотреть телевизор. Есть на несимметричном, но донельзя мягком диване было не удобно, поднос соскальзывал с колен. Однако для сна, по-моему, он подходил идеально.
        Когда стемнело, выключил телевизор. Поднос с пустыми тарелками давно стоял на полу, рядом с диваном. От рекламы тошнило. Причем в прямом смысле слова. Потянувшись, резко вскочил. В глазах на несколько мгновений потемнело. Когда зрение пришло в норму, направился в ванную. Вспомнил, что одежда давно постиралась, осталось ее развесить, чтоб высохла. В темноте обо что-то споткнулся. Возникла даже мысль убраться, но лень встала стеной, запрещая заниматься подобной ерундой, да еще и не в своей квартире. К хождению голышом привык, смущала лишь темнота. Казалось, что в такой большой квартире обязательно должен быть кто-то кроме меня и попугая. Гад пернатый, кстати, здорово мешал смотреть телевизор. Оказалось, что в его лексиконе имелись такие выражения, что и у грузчиков уши могли в трубочку свернуться. Кто-то и когда-то в этой квартире так изощренно матерился, что даже не верилось, будто здесь жили любовницы. По-моему, женщины не могли настолько грязно ругаться. Хотя… женщины и не продавались в отличие от тех, которые жили здесь.
        Протопал в ванную. Достал вещи, вывесил на балкон. Эта часть квартиры меня поразила. Никогда в своей жизни не видел пустых балконов. Пустых, не когда там полочка с банками или инструмент в углу, а идеально пустых. На балконе лишь шкура на полу лежала. Поглядел в окно. Вид во двор, ничего интересного. В потемках заметил пост охраны, где несколько человек смотрели телевизор, первый канал, если зрение не изменяло. Чем заняться так и не нашел. Подумал даже игрушкой на телефоне развлечься. Потом вспомнил, что у меня его больше нет. На душе стало муторно и тоскливо, будто не китайской поделки лишился, а близкого человека. А вдвойне обидно оттого, что отобрала женщина. Рассказать такое друзьям в Шахтах - умрут со смеху. Воспоминания о малой родине вогнали в еще большую тоску. И чего не сиделось дома? Хотелось поехать в столицу, взять быка за рога? Пожалуйста, я в Москве.
        Вообще с представителями богатого класса нашего общества, по роду специфической деятельности, сталкивался не единожды. И для себя разделил их на два типа. Первый - рассудительные и умные. С ними легко общаться, можно договориться. Второй тип - истеричные особы, обычно происходят из тех, кто сам ничего не заработал, а лишь получил все и сразу. Блондинка явно из второго типа, да еще и со взбудораженными нервами из-за расставания, измены и ревности.
        От этого менее тоскливей не становилось. Телефона лишился. Глубоко и тяжко вздохнул.
        В одном из шкафов нашел старый клетчатый плед и завалился на мягкий, как перина, диван. После не поленился встать и закрыть дверь. Вдруг попугаю вздумается ночью побеседовать? Перед тем как уснуть вспомнил, что не поставил будильник. Взгрустнул.
        Телефон дарила мама на восемнадцатилетние.
        6
        Разбудило шебуршание ключа в двери. На улице рассвело, сквозь открытое окно слышался далекий шум города. Приоткрыл глаза, сладко потянулся. Вскакивать не хотелось.
        В Выхино, никогда не получалось выспаться, всегда мешали соседи. Обязательно утром кто-нибудь просыпался, гремел на кухне, собирался, матерился, а иногда и вовсе музыку на телефоне включал. А подъем там начинался в пять. Выспаться днем или в выходные, еще меньше шансов, чем снежного человека в метро встретить. Обязательно кто-нибудь пьянствовал, орал песни и вел себя наиболее скотским образом, зачастую захватывая и ночь с пятницы на воскресение. К тому же такая оргия, для меня, как магнит металлической стружке.
        В этой квартире впервые за много месяцев выспался по-настоящему. Дрых как утомившийся ребенок или, как говорят в народе, без задних ног. И даже не снилось ничего.
        Однако, хочешь не хочешь, а вставать надо. Высунул из-под пледа одну ногу, нащупал шкуру, высунул другую. Зевая, сел. Прикрыл причинное место пледом. Дверь в комнату распахнулась, влетел Сергей Владиславович.
        Сегодня он в белой водолазке и синих джинсах. Лицо напуганное, бледное, в глазах блеск. Даже мокасины не снял, так по шкурам и топтался. Увидев меня, немного успокоился.
        - Что здесь произошло? - развел руками. - Что ты делал в моей квартире?! - вошли Костик с Димой в строгих костюмах и с каменными лицами. - И почему дверь была открыта?
        - Во-первых, это не я, - дико хотелось лечь обратно под плед, укутаться в него и чтоб никто не трогал часиков так десять-двенадцать. - Во-вторых, вы сами видите, что здесь произошло?
        - А поточнее? - Сергей Владиславович окончательно успокоился, щеки налились румянцем. - Что это? - пнул валявшийся лифчик. - Неужели водил кого-то?
        - Да никого я не водил! - начал надоедать разговор, а еще стыдно вставать из-под пледа голышом. Укорил себя за недогадливость. Почему с вечера не подумал, об утренней одежде. - Вы лучше у своей любовницы спросите, что она теперь думает о моей, а заодно и вашей ориентации!
        - Ключи себе сделала, гадина… - ни к кому не обращаясь, пробормотал Сергей Владиславович. - Костя, найди толкового слесаря, пусть личинки замков поменяет. Что она тут, не сильно? - вгляделся в меня.
        Хотелось пожаловаться на удар между ног, но здравая логика победила. Если он собирался жить в моем теле, то такая новость его не порадует. Да и устраивать проблемы этой ненормальной блондинке не хотелось. Пусть думает о моей ориентации что угодно.
        - Не знаю, что в вашем понятии не сильно. В общем, оглянитесь. Все наделала она.
        - Козел! - громко и четко донесся из соседней комнаты голос попугая.
        Дима улыбнулся. Костик никак не отреагировал. Сергей Владиславович залился румянцем.
        - Дурная птица, - сказал он. - И болтливая к тому же.
        Хозяин квартиры прошелся по комнате, заглянул в раскрытый шкаф, пытаясь деятельностью скрыть смущение.
        - А ты чего рассиживаешься? - не оборачиваясь, бросил мне. - Вставай, поехали к Петру. Время не терпит.
        - У меня проблемка, - я смущенно опустил взгляд на плед, прикрывавший причинное место. - На мне нет одежды.
        - И что? - с искренним удивлением на лице повернулся Сергей Владиславович. - А тут в комнате одни женщины? Кого ты стесняешься?
        - Нет, но…
        - Что «но»? - посмотрел в глаза хозяин квартиры.
        - Ничего, - я скинул плед. Встал и с независимым видом потопал на балкон. Успел заметить взгляд Сергея Владиславовича, брошенный на мои половые органы. Напрямую попросить показать неудобно, а ведь интересно какой размер будешь иметь в будущем. Не знаю, понравилось ему или нет. Если судить по порно-фильмам, то у меня в штанах огрызок от настоящего мужского достоинства. А если сравнивать с «коротышами», фотографий которых в интернете тоже полно, то у меня очень даже ничего размерчик. В общем, ему с ним жить. Меня устраивает.
        Одежда высохла не до конца. За год так и не привык, к климату средней полосы России. В родных Шахтах вещи в мае высыхают в любом случае. Оделся на балконе во влажное и холодное.
        Когда вернулся в комнату Костик и Дима вышли. Возле двери дожидался Сергей Владиславович.
        - Готов? - нетерпеливо спросил он. - Долго ты копаешься, долго.
        - Уже все, - обулся я. Привычно похлопал по карманам, проверяя все ли на месте. На секунду сердце замерло. Телефона нет. Видно на моем лице отразился испуг, потому что хозяин квартиры взволновано поинтересовался:
        - Забыл что-то? Потерял?
        - Да… - махнул я рукой. - Телефон же эта блондинка… - понял, что брякнул лишнего и замолчал. Повернулся к двери и взялся за ручку, намереваясь выйти, но Сергей Владиславович схватил меня обеими руками за плечи и рывком повернул к себе. У него оказалось столько силы, что многие молодые люди бы позавидовали.
        - Что здесь произошло? - посмотрел на меня в упор. - Не скрывай. Я как чувствовал, что здесь произошло плохое. Наврешь, все равно узнаю. Здесь стоят скрытые камеры.
        - Вы подозреваете, что я… - у меня слов не нашлось. Хотя его реакция понятна. Застал меня голым, вокруг разбросаны женские вещи.
        - Я тебя еще ни в чем не подозреваю. Просто хочу знать, что происходит в моей квартире.
        От его взгляда выворачивало наизнанку. А еще я почувствовал реальную угрозу жизни. При этом проблем его сумасшедшей любовнице устраивать не хотел. Пусть она забрала подарок мамы. Пусть ударила между ног. Все равно я не хотел быть причиной ее бед. При этом чувствовал, что скажи Сергею Владиславовичу о произошедшем - и проблем ей не избежать.
        - Да ничего особенного не произошло! О чем вы?! Я искупался и постирал одежду, вывесил ее сушиться. Остался, соответственно, голышом. Тут вломилась она, начала вещи разбрасывать, на меня орать. Я от такого обалдел, и ушел в другую комнату. А она, в спешке, мой мобильник и подмахнула.
        - Вот сволочь, - прошептал побагровевший хозяин квартиры. Достал телефон и нашел нужный номер. - Костик? Езжай с Димой за Надеждой. Да, той самой. Быстро! Петр сделает необходимы процедуры, и мы вновь сюда вернемся. Хочу, чтобы к этому времени она была здесь. Что? Не знаю где искать. Где хочешь там и ищи. Но к моему приезду она должна быть здесь. Понял? Вот и отлично. Приступай, - спрятал телефон в карман.
        - Может не надо? - предпринял я заранее неудачную попытку.
        - Что не надо?
        - Не надо с ней ничего делать.
        - Ты чего такой добрый? - прищурился Сергей Владиславович.
        Я посмотрел на него долгим взглядом. Как объяснить человеку, что не желаешь никому зла? Почему в нашем обществе это стало отклонением от нормы?
        - Да потому что добрых людей в этом городе мало. Пусть хоть на одного человека будет больше.
        Он внимательно поглядел на меня. Ничего не ответил.
        Спустившись на лифте, мы вышли во двор. Всю дорогу Сергей Владиславович пыхтел как вскипевший чайник. Во дворе стоял серебристый Lexus.
        Я плюхнулся на заднее сидение, быстро подвинулся за спину водителя. За рулем сидел черноволосый парень лет двадцати пяти, на безымянном пальце правой руки красовалось огромное обручальное кольцо. Внутри пахло жасмином, а из динамиков лилась тихая музыка. Классика. Когда Сергей Владиславович присел рядом и рывком захлопнул дверь, музыка усилилась за счет того, что посторонние звуки с улицы пропали.
        - Куда едем? - лилейным голосом поинтересовался водитель, глянув на начальника в зеркало заднего вида.
        - К Петру. Причем живее. У меня тут одно важное и неотложное дело появилось.
        Охранники во дворе открыли шлагбаум раньше, чем двигатель машины достаточно прогрелся. Старались услужить. А вдруг заметят, отблагодарят или на работу возьмут. Lexus выехал на Тверскую и вклинился в поток машин. Такое чувство, что происходившее за окном вымысел, объемный телевизор. Казалось, что машина стояла, настолько великолепна подвеска. Снаружи не долетало ни одного звука, только картинки: дома, машины, пешеходы.
        - Может, позвоните и скажете, чтоб не искали ее? - решился я на последний, решающий шаг.
        Сергей Владиславович моргнул и отвернулся к окну. Медленно достал телефон. Подкинул на ладони, словно собирался, как камнем, запустить в лобовое стекло.
        - Хорошо, - посмотрел на меня. - Я позвоню Костику, чтобы не искал. Эта дура должна благодарить тебя. Жаль, что не знает, скольких неприятностей избежала.
        Он нашел в телефоне необходимый номер.
        - Костя, ты эту… бывшую мою нашел? Нет? Ну и отлично! Да-да, ты правильно понял. Хорошо. Езжай обратно и дожидайся там.
        За окном появилась знакомая промзона. Возле одного из складов разгружали длинномер, под воротами автосервиса курила группа слесарей, один из них жестикулировал руками, словно показывал, какую рыбу поймал. Машина подъехала к старым коричневым воротам с нечитаемой надписью.
        - Приехали Сергей Владиславович, - зажал педаль тормоза водитель. - Заезжать будем?
        - Естественно будем! Сигналь.
        Из кирпичной проходной к нам вышел охранник. Толстый полицейский тридцати лет с ежиком рыжих волос. На правой щеке красовалась фиолетовая опухоль размером с грецкий орех. Он посмотрел через лобовое стекло в салон, после подошел к двери водителя, заглянул через опущенное стекло.
        - Вы кто? - уставился на меня.
        Почему-то я разволновался. Хмурый полицейский с опухолью на щеке напомнил из-за чего мы сюда приехали. Статьи из интернета всплыли перед глазами. Везде одно: «невозможно», «нет технических средств для операций такого рода», «серьезные трудности, без решения которых такая операция невозможна». Конечно, попадались и статьи, где говорилось, будто в разных частях света подобная операция проведена, но всерьез к этому я не относился. Сайты не вызывали ни грамма доверия, даже несмотря на то, что столкнулся с пересадкой мозга. Может, в других странах кто-то проболтался, и информация вылилась в сеть? Тогда, как сказал Петр Николаевич, все равно никто в эту утку не поверит. А ведь я и не поверил. Даже вооруженный знаниями о том, что это возможно. Хотя, если признаться честно, до сих пор не верилось в реальность происходящего. Казалось, вот-вот проснусь на кровати в Выхино, поеду на работу, где Александр Алешин выдаст коробок с очередной атрибутикой извращенцев, и я помчусь на другую сторону Москвы его отдавать. А лучше проснусь в кровати на малой родине, в Шахтах. Подумаю, какой чудной сон, будто поехал
поступать в Москву, поступил, начал пить с «коллегами по цеху», после скатился на дно общества.
        Однако я все не просыпался. Да и реальность вокруг была реальностью. Со сном не перепутать. Точнее я лишь в книгах и фильмах видел, что их путали.
        - К Петру, - ответил Сергей Владиславович.
        - А вы есть в списке допуска? - перевел на него взгляд полицейский.
        - Есть.
        Во дворе стояли с десяток дорогих иномарок и один отечественный автомобиль. Мы проехали через всю территорию, припарковались рядом с зеленым УАЗиком, модернизированным настолько, что на нем хоть на Эльбрус взбирайся. Сразу видно, владелец, когда выбирал машину, знал, что такое настоящий джип. А также знал, что эту заготовку настоящего джипа можно совершенствовать до бесконечности.
        Жалюзи почти на всех окнах опущены, в нескольких наружных блоках сплит-систем крутились вентиляторы. Под входом курили и вяло переговаривались несколько мужчин, один в строгом костюме, второй в шортах и шлепках.
        - Санек, жди здесь, - приказал Сергей Владиславович. - Если задержимся, разрешаю сходить на обед.
        - Понятно, - кивнул водитель.
        Пока выбирались из машины, из здания вышел Петр Николаевич, приветливо улыбнулся. В вырез белого халата выглядывала синяя рубашка. На ногах джинсы и туфли. Когда мы подошли, то крепко пожал руки, как давним и хорошим знакомым. Он вообще весь блестел и светился с такой яркостью, будто мы ему пришли сообщить, что он лауреат Нобелевской премии. Пригласил следовать за ним. Мы, как и в прошлый раз, поднялись по сумрачному коридору на второй этаж. Из-за одной из дверей послышался заливистый женский смех. Петр Николаевич остановился возле кабинета с выцветшей табличкой «37», пригласил войти. Внутри стояли две кушетки с клеенками и подголовниками, рядом аппаратура. Письменный стол с компьютером, стол на колесиках с множеством пробирок в подставках, ножниц, пинцетов, шприцов и прочих медицинских принадлежностей. Жалюзи подняты, окна блестели, но между деревянных рам валялось множество дохлых мух. Мама наверно в обморок бы упала от такой грязи. В остальном комната чистая и недавно убранная, на полу не во всех местах высохла вода.
        - Присаживайтесь на кушетки, - Петр Николаевич закрыл дверь. - Нам предстоит долгий и серьезный разговор.
        Мне никогда не нравилось подобное начало. Если врач говорит, что будет не больно, значит, будет больно. Если говорит, что предстоит долгий и серьезный разговор… даже представить страшно, насколько длинным и серьезным он должен стать. Правда, не уверен, что Петр Николаевич врач. По крайней мере, в привычном понимании этого слова.
        - Вообще, если честно, - Сергей Владиславович бухнулся на койку, сложил руки на груди. - Я бы ни за какие коврижки не поверил, что здесь делают подобные операции, если бы не источники, из которых об этом узнал.
        - Здесь не частная лавочка, лоска и блеска не требуется. А все необходимое и так есть, - Петр Николаевич выкатил на середину комнаты офисный стул, присел, закинув ногу на ногу. - Устраивайся, - сказал мне.
        Я уселся на краешек второй кушетки, почувствовал себя неловко и прислонился к стене. Появилась мысль лечь. Решил, что это будет смотреться нагло и некультурно.
        - Значит так, - начал Петр Николаевич. - Мы собрались втроем и теперь можем нормально поговорить. Чем занимаюсь я, вы знаете. Чем занимаетесь вы, мне не интересно. Поступило указание, и я его выполняю. Дальше нам придется сотрудничать, так как от каждого из нас зависит успешный исход операции. Любая мелочь, даже не тот цвет туалетной бумаги, может стать фактором, из-за которого все провалится.
        Губы растянулись в улыбке. Про туалетную бумагу прикольно звучит.
        - Всеволод, я сказал что-то смешное? - оборвал мысли Петр Николаевич.
        - Простите, - ненавижу, когда кровь приливает к лицу. - Просто про туалетную бумагу классно звучит.
        - Может быть и классно, - согласился он. - Но при других обстоятельствах. Я не шутил. Отныне, с этой самой минуты, у меня нет чувства юмора. Все мои слова должны восприниматься буквально и максимально серьезно. Повторяю, любая мелочь может сыграть критическое значение. Как это относится к туалетной бумаге не того цвета? Элементарно. Был у меня пациент, который любил исключительно красную. После пересадки любого органа часто бывает депрессия. Иммунодефицит, отторжение клеток… Так вот, та депрессия, которая бывает у людей после трансплантации почки, печени или сердца, полнейшая ерунда по сравнению с той, что вас ждет после пересадки мозга. Мой пациент, которому впервые разрешили самостоятельно встать, зашел в туалет. Сил было мало, и на унитаз он попросту упал. Сделал дела и потянулся за бумагой. Такая мелочь, о которой в обыденной жизни он бы забыл через две секунды, привела к сильнейшему расстройству. Он даже в кому впал. Благо все обошлось. Сейчас живет и здравствует. Поэтому я и настаиваю, что каждый мой вопрос, пусть он не всегда будет казаться нормальным, задан не просто так. Каждое мое
указание дано не из прихоти, а исключительно для того, чтобы вы чувствовали себя лучше. Сейчас мне надо вам все подробно рассказать и предупредить обо всех рисках. Немалых, кстати. И помните, пока не началась операция, у вас всегда есть возможность отказаться. А уже через неделю… - развёл он руками.
        - Намекаете на то, что через неделю отказаться не смогу? - я до сих пор до конца не верил в реальность происходившего, не мог представить, что через небольшой промежуток времени буду владеть всеми материально-денежными благами, о которых миллиарды людей мечтают всю жизнь.
        - Через неделю отказываться будет поздно. Твой мозг, при удачном стечении обстоятельств, уже будет находиться в этом теле, - указал на Сергея Владиславовича. - А про обратную пересадку можно даже не мечтать. Информация для обоих. Иммунная система почти со стопроцентной вероятностью не выдержит повторную пересадку. Это вы должны уяснить, как говорится, раз и навсегда. Также вы должны знать, что ваша личность также претерпит изменения. Вы оба, в прямом смысле, прекратите быть собой. Появятся новые привычки и увлечения, новые склонности и предпочтения. Может это легко на словах, но в жизни оказывается намного тяжелее. Например, один из моих пациентов всей душой ненавидел суши. А донор обожал эту еду. И что вы думаете? Он по-прежнему, в новом теле, ненавидит суши, но ежедневно их ест. Подобное может случиться и с вами обоими. Человеческое тело самый сложный объект. Нервные узлы и клетки располагаются по всему организму и «всю личность» при любом раскладе пересадить не удастся. Этот вопрос ещё изучается, но уже могу дать заключение, что личность человека находится не только в мозге. Если быть ещё
точнее, то в мозге находится большая часть личности, остальное разбросано по нервным клеткам, костному мозгу, спинному мозгу. Это я говорю к тому, что у нового тела останутся привычки старого мозга. У некоторых со временем проходит, у других остается навсегда. В общем, их можно назвать неблагоприятными последствиями или неизбежными издержками. Какие-то вопросы?
        - Да, - задумчиво кивнул Сергей Владиславович. - Вы говорите, что останутся привычки, и личность непременно изменится. А как определить в какую сторону я изменюсь? Я спортом увлекаюсь. Люблю утром пробежать три-четыре километра, на выходных в бассейне поплавать, на велосипеде по пересеченке промчаться. И, как понимаете, вредные привычки мне ни к чему. Тратить такие суммы, чтобы получить…
        - О! А сумма! - я чуть не подпрыгнул от поразившей мысли. - А то вы тут наобещали всего-всего. Бизнес, мол. Недвижимость. А поконкретней? Какое состояние мне отойдет? А то становиться стариком в молодости из-за ста тысяч не улыбается.
        Поймал сердитый взгляд Сергей Владиславовича, обиделся, что назвал его стариком.
        - Отвечу вам обоим. Но по очереди. - Петр Николаевич опустил голову и засунул руки в карманы халата, несколько минут посидел, поднял взгляд на «пациента». - Эта часть операции самая тяжелая. Остальное лишь мастерство рук, качество оборудования. Сейчас же мне вам надо максимально доходчиво все объяснить. Значит, так. Сергей Владиславович вы видимо плохо усвоили кое-какие пункты из нашей первой беседы. О какой сумме вы говорите? Не может быть никаких сумм. У вас останется только то, что есть у него, - показал на меня рукой. - У него появится то, что есть у вас. И ни копейкой больше, ни копейкой меньше. То есть, говоря проще. Вы теряете все.
        - А как же…
        - Сергей Владиславович, - немного повысил голос Петр Николаевич. - Если я говорю «все», значит все. Вообще ничего, что у вас сейчас есть, с вами не останется. Даже запонки. Все ваши деньги, все ваше имущество, все ваши знакомые и родные становятся деньгами, имуществом, знакомыми и родными этого молодого человека, - вновь указал на меня. - Вы приобретаете его молодое тело и его жизнь. Входите сюда миллионером, как сейчас, а выходите молодым парнем без гроша в кармане.
        Сергей Владиславович открыл рот, но так ничего и не произнес. Закрыл. В коридоре мужской голос воскликнул:
        - Ты что сбрендил?! Зачем тебе четырехосный КАМАЗ?! Что ты с ним делать будешь?!
        - Путешествовать! Установлю жилой кунг и хоть в Европу, хоть на Алтай, хоть по медвежьему дерьму.
        - Ты чудак! То УАЗик, то КАМАЗ четырехосный, а завтра что купить захочешь? Луноход?
        Голоса отдалились.
        - Теперь возвращаясь к вашему вопросу. - Петр Николаевич прокашлялся, достал руки из кармана халата, потеребил пуговицу. - Не могу гарантировать, что ваша личность не претерпит изменений. Даже больше. Однозначно претерпит изменения. Вы потеряете часть себя и приобретете часть его, - указал на меня. - Так же и он, потеряет часть себя и приобретет часть вас. Процесс этот неизбежен и непредсказуем. По части вредных и так называемых, привычек, проверить, сами понимаете, легче легкого. Проверим. - Он не стал дожидаться наших вопросов и продолжил. - Чтобы сделать трансплантацию органа по всем правилам требуется курс лечения, куда входит комплекс физических нагрузок и питания, курс лекарств и сдача анализов. Предоперационная беседа с психиатром и психологом тоже были бы полезны. Повторюсь, при обычной трансплантации почки или сердца, или другого органа. У нас, по сути, получается трансплантация сразу всего тела. Я ещё до конца не уверен, исследования не завершены, но по имеющимся данным мозг воспринимает это именно таким образом. Потому подготовку можно проводить хоть бесконечно и всё равно не добиться
желаемого результата. К тому же мои специалисты даже не могут составить точного режима подготовки - с теоретической точки зрения мы еще слабоваты в этом вопросе.
        Захотелось спросить, как получилось, что с теоритической точки зрения вопрос слабо изучен, а с практической дела идут хорошо. Сдержался. И так понятно - Россия - страна великих талантов.
        - Отсутствие такой подготовки, - продолжил Петр Николаевич. - Грозит вам лишь тем, что вы дольше пробудете в этих стенах, приходя в нормальное самочувствие. А потом… простор открыт, - развёл руками.
        - А как же отторжение? Что будет при таком раскладе? - поинтересовался Сергей Владиславович.
        - Не будет никакого отторжения. В привычном понимании этого понятия. Имею ввиду, как при других операциях по трансплантации.
        - Это и все гарантии? - прищурил один глаз Сергей Владиславович.
        - Это и все гарантии. Не нравится, можете отказываться.
        - А на мой вопрос какой будет ответ? - я почувствовал, как брови сдвинулись. - Какое я получу состояние? - появилось стойкое чувство, что меня пытаются надурить. Вообще за год проживания в Москве привык, что надо быть постоянно готовым к тому, что тебя в любую минуту попытаются ограбить, надуть или обокрасть. Огромная территория, принадлежащая жуликам и ворам, в среде которых и пытаются выжить нормальные люди.
        - Состояние в триста миллионов долларов подойдет? - Сергей Владиславович странно посмотрел на меня, будто я вытаскивал эти деньги у него из кармана. Хотя, с какой-то стороны так и было. - Мне на жизнь хватает. И тебе хватит.
        У меня даже голова закружилась от такой суммы. Как такое количество денег может выглядеть? Вспомнился Скруджь Макдак из диснеевского мультика, где у него посреди поля стояло хранилище денег.
        - А как же препараты, назначаемые после пересадки для снижения иммунитета? - продолжал выпытывать Сергей Владиславович.
        - А вы хорошо подготовились, - улыбнулся Петр Николаевич.
        - Приходится держать уши торчком.
        - Нет никаких препаратов после пересадки снижающих иммунитет. После этой трансплантации они не понадобятся. Операция новая. Технология держится в строжайшем секрете. Потому привлечь фирмы для разработки методик, лекарств и прочего мы не можем. Все сами. Даже исследования толком не закончены. Естественно, для проведении операции, при помощи сильных препаратов, мы снижаем иммунитет. Вообще почти убиваем его работу. Но в дальнейшем он восстанавливается. Все это время вы будете находится здесь. Одновременно восстанавливать здоровье, ощущать нового себя, ведь как я уже говорил, ваша личность претерпит изменения. Около месяца, а скорее двух, вы будете наблюдаться у наших специалистов, проходить курс восстановления. После выхода из этих стен употреблять какие-либо препараты по нашему назначению не придется. Как уже говорил, мозг дает сильный отек при пересадке, но связано это не только с иммунитетом, как считалось раньше. Потом он великолепно приживается, и человеческий иммунитет гасить не требуется.
        - Все же мозг дает отторжение? - Сергей Владиславович даже мне надоел своими вопросами, представляю, как доктора достал.
        - Ну конечно дает! - таким тоном сказал Петр Николаевич, будто перед ним двое самых глупых в мире студентов. - Как пересаживаемый орган не может давать отторжения?! Единственное отличие от легкого или почки в том, что отек длится максимум неделю. Ведь не забывайте, что именно мозг управляет всем организмом. А, значит, если привести их в равновесие, то отторжение прекратится. А как это сделать мои специалисты знают. Еще вопросы?
        Мы с Сергеем Владиславовичем переглянулись.
        - А будет какой-нибудь договор? И когда подписывать будем? - задал я вопрос вертевшийся, как мне показалось, у обоих на языке.
        - Нет и быть не может, - сказал Петр Николаевич. - Вы должны понимать, что просто так в этот кабинет попасть нельзя. Да и не просто так нельзя. Должны осознавать, что следов этой операции остаться не должно, ведь, как сами понимаете, применяться она будет не для продления жизни миллионерам. Это так… - покрутил кистью и намного тише добавил. - Экспериментальная стадия. Исследования проводим, статистику подбиваем, методики разрабатываем, лекарства для этих нужд изобретаем. В общем, сами понимаете. В массы такая технология никогда не пойдёт. Поэтому если вы ждете какие-то гарантии, то их нет и быть не может.
        После этих слов я почувствовал, что моя мечта повисла на чем-то настолько тонком, что человеческий волос канатом покажется. Будь я миллионером и мне бы заявили такое… Сразу бы ушел.
        На лице Сергея Владиславовича появилось напряженно-сосредоточенное выражение, словно в нем боролись два чувства. Одно гордость, а второе не угадал.
        Но Сергей Владиславович, по-прежнему, сидел и попытки уйти не предпринимал.
        - Ещё раз хочу уточнить. Как говорится, на всякий пожарный, - медленно, будто смакуя каждое слово, сказал он. - Вы предлагаете провести какую-то странную, непонятную и фантастическую операцию на мозге, благодаря которой мы поменяемся телами и жизнями, а в случае неудачи попросту умрем? При этом никаких следов о том, что я в другом теле не останется? Я всё правильно понял?
        - Почти, - кивнул Петр Николаевич. - Останутся лишь словесные указания. Ведь вы явно знаете, благодаря кому здесь оказались.
        Я эти разговоры слушал вполуха. А вот запах салона синего Bentley Continental показался реален. Неожиданно в голову пришла до гениальности простая мысль - ведь я смогу исполнить и вторую мечту. С такими деньжищами найму музыкантов, и они будут играть то, что скажу. Хоть «Кузнечика» в death-metal обработке. Пригрезилось, что стою на круглой сцене, вокруг беснующаяся от волны музыкальной энергетики многотысячная толпа…
        - Всеволод? Ау-у-у? - позвал Сергей Владиславович.
        - А? Что? - я выплыл из грез с таким трудом, будто трехтонный камень сдвинул.
        - Мы уезжаем.
        - Что? А о чем договорились? - я поднялся с кушетки и вышел за ним в коридор. Петр Николаевич остался в комнате. Сергей Владиславович шагал быстро. Пришлось даже чуть подбежать, чтобы нагнать.
        - Так, о чем договорились? - голос дрожал.
        Меня поймет тот, кто был в такой щекотливой ситуации, когда до мечты всей жизни рукой подать, но из-за досадного недоразумения все может полететь в тартарары.
        Сергей Владиславович мельком глянул на меня.
        - Все нормально. Договорились, - бросил через плечо. - Завтра утром приедем на комплексное обследование.
        Когда вышли во двор, Lexus стоял на том же месте. Нескольких машин не хватало. Хотя могло и показаться. Сергей Владиславович остановился у крыльца, хмуро глянул на урну с окурками. Вытащил телефон и вызвал нужный номер.
        - Костик, дуй к Петру, - дал указание. - Да прямо сейчас. Заберете пацана и отвезете на квартиру.
        Не дожидаясь ответа, положил трубку.
        - Посиди, подожди их, - сказал мне. - Завтра утром я тебя заберу. А сейчас заедете с ребятами в магазин за фруктами. Витамины лишними точно не будут. Чем больше, тем лучше. Понятно? - И, не дожидаясь ответа, быстрым шагом направился к машине.
        Дима с Костиком приехали через сорок минут. К тому времени я обошел двор по кругу семь раз. Постоял с мужиками, вышедшими на перекур. Попытался выяснить, что здесь происходит и вообще насколько достоверна информация о пересадке мозга. Ни одного внятного ответа не получил. Они все сводили либо к шутке, либо отвечали настолько путанно, что вся мировая философия покажется детским анекдотом.
        Охранники Сергея Владиславовича въехали во двор и выбрались из машины. Солнечные лучи тонули в солнцезащитных очках. Дима жевал жвачку. Насколько понял, они действительно охрана, но почему он их тогда отправляет как курьеров по различным делам? На этот вопрос ответить пока не мог. Решил, что заберусь в его шкуру и решу, как этих молодцов использовать. А в том, что оставлю их у себя, ни капли не сомневался. Была в отношениях с ними какая-то легкость. А этим следовало дорожить.
        - Ну что, едем? - я открыл заднюю дверь и забрался на просторное сидение.
        Оба охранника посмотрели на меня, перевели взгляд на куривших мужиков. После молча влезли в машину.
        За ворота госучреждения, где делали самую сложную на планете операцию, выехали в тишине. Даже двигатель вел себя бесшумно.
        - Что, уже не терпится? - глянул на меня в зеркало заднего вида Дима.
        - А ты что не видишь?! - легонько хлопнул его по плечу Костик. - Он уже наяву грезит богатой жизнью.
        От этих слов стало как-то не по себе. Вроде эти два парня говорили, что работали в СОБРе, а не психологами.
        Костик с Димой начали ругаться какую музыку слушать. В первую секунду я даже испугался. Потянулся за ремнем безопасности. Но потом понял, что так серьезно, но при этом в шутку, могут ругаться лишь старые товарищи, которые вместе прошли огонь, воду и медные трубы. Дима хотел слушать рэп, а Костик настаивал на роке. В итоге долбили по встроенному в панель сенсорному компьютеру открывая и сбрасывая трек-листы, били друг друга по рукам, матерились, но никто не хотел уступать.
        - А давайте радио? - предложил я.
        - Здесь нет радио, - в один голос ответили они.
        - Этот обапел подарил кому-то антенну по пьяни, - ткнул в Диму Костик.
        - Тебе за обапла может в глаз дать?
        - Ты веди машину, и не отвлекайся, обапел!
        Я слушал их ругань насчет музыки, смотрел на препирания и видел в них обычных пацанов. Да, они старше меня. Наверно раза в два или чуточку меньше, но я чувствовал себя с ними комфортно и совсем не осознавал, что они старше. Эти двое сохранили ту легкость в жизни, которую взрослые обычно теряют в двадцать с хвостиком.
        Проезжая мимо супермаркета вспомнил, что Сергей Владиславович говорил про фрукты.
        - Слышь, пацаны, а тут надо остановиться.
        - Зачем? - Повернулся ко мне Костик.
        - Фрукты надо купить. Витамины.
        - А-а, - протянул Дима.
        Он припарковал машину, и мы пошли в супермаркет. Фруктами набили тележку доверху. Некоторых я даже названия не знал. Либо приказ Сергея Владиславовича денег не жалеть, что сомнительно, либо охранники понимали, что вскоре их хозяином стану я. Кассирша, восточная женщина, с невозмутимым видом пробила наши покупки и назвала сумму, которую я за месяц получал у Алешина в секс-шопе. Костик с Димой переглянулись. Достали бумажники. Каждый вынул половину суммы. Я себя в тот момент почувствовал ущербным человеком низшего сорта.
        Фрукты уложили в пакеты и прямо в тележке докатили к машине. Пока Дима перекидывал покупки в багажник, мы с Костиком забрались внутрь.
        - Сергей Владиславович наверно хорошо вам платит, - поинтересовался я. Перед глазами до сих пор стояли их бумажники полные денег. А ведь там были и кредитные карты, и доллары с евро, но не в таких количествах, как рубли.
        - Нормально, - хмыкнул Костик. - На жизнь хватает. Конечно, хотелось бы и побольше, мы-то специалисты мирового уровня.
        Что значит мирового уровня?! Собственно, неважно. Понятно, что набивает цену. Все равно решил оставить. И какого они там уровня по барабану. Главное вид внушительный.
        До квартиры доехали быстро. В тишине. С охранникам во дворе Костя с Димой поздоровались за руки, обменялись ничего не значащими фразами о погоде.
        Из машины в квартиру пакеты тащили втроем. Покидали их на кухне.
        - Ладно, мы пошли, ты тут не скучай, - бросил напоследок Дима.
        - Да уж постараюсь, - вспомнил о том, что в этой наибогатейшей квартире кроме как дразнить попугая и смотреть телек заняться больше нечем.
        Остаток дня провел в блаженном ничегонеделании. Просто валялся на диване и ел фрукты. И даже не заметил, как уснул.
        7
        Утро началось с возгласа попугая:
        - Ах ты скотина! - сказала птица с такой интонацией, что всерьез почувствовал себя виноватым непонятно в чем.
        На улице давно рассвело, хотя я мог поручиться, что на часах не больше семи. Начал привыкать к климату средней полосы? Из приоткрытого окна тянуло свежестью - ночью дождик прошел.
        - Скотина! - повторил попугай.
        И почему не закрыл эту чертову птицу с вечера в другой комнате? Вставать жутко не хотелось. Повернулся на другой бок, закрыл глаза и попытался уснуть. Ничего не вышло.
        - Проклятая птица, - пробормотал, поднимаясь с тахты.
        С живота упал огрызок яблока. Проскакал с десяток сантиметров по шкуре и застрял в густой шерсти.
        Я отправился в кухню. Там, по привычке, попил из-под крана, после чего открыл холодильник и придирчиво осмотрел содержимое. О том, что надо есть фрукты, помнил, но от них уже тошнило.
        Выудил из недр сыр, колбасу и хлеб. Сделал два бутерброда. Вначале налил воды из крана, а потом понял, что хочется чая. Найти заварку проблем не составило. К сожалению, пакетиков не было. Тогда я просто вскипятил воду и заварил чай в кружке. С этой нехитрой снедью отправился к телевизору. На полу стоял поднос с грязными тарелками. И так он негармонично смотрелся в этой квартире, что после завтрака я решил чуточку прибраться.
        По телевизору в такую рань не было ничего путного. Собственно, как и всегда. Сплошные негативные новости. Давно понял, что журналисты стараются собирать именно их. Негатив эмоционально мощнее, а оттого лучше запоминается.
        - Пошел вон скотина, я тебя больше не люблю! - раздался голос попугая из соседней комнаты.
        - Я к тебе тоже сладких чувств не испытываю, - ответил даже не задумываясь, что разговариваю с птицей.
        Несколько минут посмотрел новости. Переключил канал. По экрану прыгала полуодетая дамочка и пела о любви. Убрал громкость.
        После еды мыть посуду не хотелось. Лег на диван и прикрыл глаза.
        - Скотина! - донесся голос попугая. - Скотина!
        - Проклятая птица, - пробормотал я.
        Вставать и закрывать дверь лень.
        - Пошел вон скотина, я тебя больше не люблю! - сказал попугай.
        - Да что ж ты такой болтливый?!
        Перевернулся на другой бок, лицом к телевизору, нащупал пульт. Прибавил громкости. Три парня читали слащавое подобие рэпа и усиленно старались походить на своих черных учителей с другого континента - крутили в экран золотые побрякушки на фоне дорогих машин. Следом показали слащавого паренька. Он играл на гитаре три аккорда, пел, детским голосом, но с хрипотцой как у Высоцкого, о любви. Позади трое парней создавали видимость рок-группы, то есть держали в руках гитары.
        Почему настоящий рок в наши дни в телевизор не попадает? Я никак не мог понять, с чем это связано. Почему попсовые исполнители, взяв в руки гитару, туда пробиваются, а выразители дум целого поколения не могут?
        Решил сходить искупаться. Полезней чем валяться. С трудом поднялся. Поднос с грязными тарелками ногой задвинул глубже под диван. Включил на телевизоре первый канал и сделал максимальный звук. Гороскоп зазвучал на всю квартиру.
        Пока набирал ванную, слушал, что на сегодня придумал какой-нибудь дядька. Оказалось, что стоило опасаться врачей и фаст-фуда. А еще полезно заняться активными физическими нагрузками. Я перестал понимать, как можно верить прогнозам астрологов, хотя сам когда-то верил. Началось с того, что задумался, а почему люди верят в астрологические прогнозы, если это псевдонаука? И почему если люди в нее верят, она считается псевдонаукой? Внятного ответа не добился ни от родителей, ни от друзей, ни от интернета и вывел для себя, что это просто алхимия двадцать первого века. Потом услышал шутку, что если не нравится прогноз астролога, то надо просто почитать другой прогноз. Попробовал - работает.
        Я блаженно улегся в теплую воду. Поистине, самые простые и обыденные вещи могут доставлять такое неописуемое удовольствие, если человек был их лишен. Не уверен, но кажется задремал. Когда донесся знакомый с детства звук заставки новостей по первому каналу, встрепенулся.
        Мыться основательно стало лень. Решил просто полежать минут двадцать и вылезти.
        Телевизор рассказывал о саммите в Европе, о теленке из Новой Зеландии с двумя головами, обе из которых великолепно функционировали и даже ссорились друг с другом. После вскользь упомянули о стремительном падении курса рубля и с чем это связано. Заключительная новость была о каком-то крупном мошеннике, действовавшем на территории Ростовской области. Из-за чего эта новость меня и заинтересовала. Были вскрыты эпизоды его деятельности в Волгодонске, Таганроге, Новочеркасске, Батайске и Ростове. Предположительно его действия можно обнаружить и в Краснодарском крае. Также проверяется причастность к делу о возведении незаконных построек в московской области, которые впоследствии снесли, а люди остались без денег и жилья.
        Как понял из выпуска новостей, этот человек, Гусев Сергей, около десяти лет занимался тем, что организовывал фирмы, которые выкупали землю, начинали стройку дома, собирали деньги с потенциальных жильцов, а потом земля с начатой стройкой продавалась. И люди оставались без денег и без жилья. Назвали фирмы: «Защита», «Алеандр», «ТрестКурортСтрой», и еще несколько. Потерпевших набралось двадцать семь тысяч человек. В конце добавили, что схемы мошенничеств еще устанавливаются. Также ведутся поиски пособников и потерпевших, которых по предположениям, намного больше двадцати семи тысяч. И заключительным аккордом стало заявление ведущей, что президент Российской Федерации взял под контроль расследование дела о столь вопиющем факте беззакония.
        Ведущая попрощалась и началась реклама. Я вылез и вытерся. В этот момент телевизор резко умолк. Только успел натянуть трусы, как в ванную заглянул Сергей Владиславович. Он был одет в белые штаны, серые шлепанцы и белую майку-безрукавку.
        - Готов? - я так и не понял, чего больше в его тоне, вопроса или утверждения.
        - И вам здравствуйте, - натянул джинсы, затем майку.
        - Некогда шляпами друг перед другом размахивать, - рыкнул хозяин квартиры. - Давай одевайся и поехали. У меня сегодня много дел.
        И, не дожидаясь меня, направился к выходу.
        - Мы на обследование? - засеменил я следом. Около входной двери вспомнил, что свет в ванной не выключил. Возвращаться не стал. Расплатится, не обеднеет.
        - Да.
        - А не рано ли?!
        Сергей Владиславович остановился. Посмотрел на меня и усмехнулся чему-то своему.
        - Нет, не рано. В самый раз.
        Когда подъехали к коричневым воротам, часы на приборной панели показывали двадцать минут одиннадцатого. Ярко светило солнце, по небу плыли редкие облачка. День обещал быть жарким. Сергей Владиславович всю дорогу молчал и неотрывно смотрел в окно. Что-то очень серьезное завладело его сознанием.
        Водитель снова посигналил. Из кирпичной проходной, где лежала собака, вышел тот же самый полицейский, с фиолетовой опухолью на правой щеке. Заглянул внутрь, спросил кто мы и к кому. Получив ответ, сверился со списком и пропустил.
        Сергей Владиславович, когда припарковались, уверенно вышел из машины. Я поплелся за ним к входу. Во дворе припарковано всего четыре автомобиля. У голубого Ford'а лобовое стекло в трещинах. Мне бы такая паутина точно ездить мешала. Решил, что автомобиль принадлежал Петру Николаевичу.
        Снова темный подъезд, облупившаяся зеленая краска. Сергей Владиславович шел уверенно. Я не стал спрашивать, откуда ему известно, где нас ждут. Подумал, что все равно бы не ответил.
        Петра Николаевича встретили в коридоре. В это утро он оделся как настоящий врач - белый халат, под ними белая рубашка, брюки и остроносые туфли. Он сухо и отрешенно пожал нам руки. Проводил в комнату отдыха.
        Там по-прежнему пыльно, плазменный телевизор смотрелся унылым и брошенным, у кулера нет стаканчиков, а окна закрыты жалюзи. Комната нагнала тоску. Мы сели на диван. Петр Николаевич остался стоять.
        - Почти все готово, - словно оправдываясь, произнес он. - Я хотел бы еще раз спросить, согласны ли вы на эту операцию? Надеюсь, понимаете, что решение…
        - Согласны! - рявкнул Сергей Владиславович неожиданно резко.
        - А вы? - Петр словно и не заметил, что миллионер сказал за двоих.
        Я замялся. Тревога бередила душу, как сильный ветер воду. Какое-то странное и непонятное чувство мешало сказать «Да». Списал на волнение перед самым главным событием в жизни.
        - Д-д-а, - с трудом выдавил из горла.
        И Петр Николаевич заметил мои усилия. Нахмурился.
        Следующие три или четыре часа чувствовал себя как в военкомате. Или как в поликлинике на комплексном медосмотре. Вначале нам выдали по паре баночек для анализов. Затем сдали много крови. У меня даже голова закружилась. Потом нас осмотрел хмурый дядька с пышными черными усами. Он буквально оглядел каждый сантиметр наших тел. Постучал костяшками пальцев в разных местах, молоточком по колену, посгибал нам локти. Самым обычным сантиметром для кройки и шитья, замерил головы. И диаметр, и длину и ширину, и еще непонятно что. В медицине ничего не соображаю, но, как понял, он кто-то средний между хирургом и невропатологом. А может и тот, и другой, кто этих врачей разберет?
        У него мы пробыли каждый по часу. Каких он только вопросов не задавал, какие странные движения не заставлял делать. Под конец я увидел, что лицо Сергея Владиславовича раскраснелось. И совсем не от усталости или жары - работал сплит, а выглядел он, как всегда, отменно.
        Наконец мучения закончились. Зашел Петр Николаевич, посмотрел, что для него написал доктор с черными усами. Удовлетворенно угукнул и повел нас в другой кабинет.
        Там была кушетка, стул, прибор как в американских фильмах: большой ящик на колесиках, а сверху клавиатура и экран.
        - Располагайтесь, - махнул рукой Петр Николаевич. - Я сейчас схожу за коллегой.
        Сергей Владиславович сразу лег на койку. Мне ничего не осталось, как бухнуться на стул. Вскоре в кабинет вошел человек лет тридцати пяти. К его внешности так и просилось прозвище Арамис. Только был он не в сапогах, штанах и плаще, а в белом халате, джинсах и кроссовках. Он сухо поздоровался и присел за прибор. Щелкнул сзади тумблер включения.
        Пока Арамис проводил УЗИ органов Сергея Владиславовича, я сидел и смотрел в потолок. Пару раз заглянул в монитор. Нечеткая картинка из серых полос, изображавшая орган, меня не заинтересовала. Арамис постоянно делал пометки в тетради, той самой, куда писал и бородатый дядька.
        Наконец настал мой черед. Думал, что Сергей Владиславович будет сидеть на стуле или выйдет. Не тут-то было. Он встал позади врача и внимательно смотрел на экран. Потом попросил Арамиса комментировать ему картинку и тот, на удивление, стал это делать. Селезенка, аорта, печень, желчный пузырь, поджелудочная железа, почки, брюшная полость - нигде никаких проблем. Интересным нюансом стало и то, что в моей «истории болезни» Арамис делал короткие пометочки.
        По окончании обследования нам разрешили одеться. Дождаться Петра Николаевича нам предложили в комнате для отдыха. Сергей Владиславович подошел к окну, раздвинул пальцами жалюзи и выглянул во двор. В кармане раздалось тилилиньканье мобильника. Он вытащил телефон и хмуро глянул на дисплей. Отключил звук и, не произнеся ни слова, вышел из комнаты.
        Сегодняшний день утомил. Физически не перетруждался, даже собственными ногами едва ли километр протопал. Умственных накалов тоже не было. Единственное, что могло расходовать силы - необъяснимая тревога. Она точила душу, как вода камень. И что самое плохое, я не знал, чем она вызвана. На первый взгляд все должно быть хорошо. Вскоре стану миллионером. Смогу купить себе, что захочу. Однозначно попробую стать рок-звездой - мечты существуют для того, чтобы их исполнять! Наверно странно будет смотреться рок-звезда, ставшая звездой после шестидесяти. Но мы живем в настолько сумасшедшем мире, что и эту странность можно использовать как козырного туза.
        Пульт лежал на кулере. Взял его и завалился на диван с ногами. Плазма заработала в беззвучном режиме. Канал мультиков. Включил звук, хотя этого и не требовалось: по экрану бессмертный Том гонялся за супермышью Джерри. Пощелкал каналы. Здесь их оказалось немного. То ли телевизор не настроен, то ли антенна - ровесница здания. На одном шел сериал для домохозяек, на другом передача как обустроить дачу, на третьем показывали о рыбах, в частности о протоптерусе. Оказалось, что это древняя и странная африканская рыба: может прожить без воды четыре года, способна перемещаться между водоемами на плавниках-лапах.
        Что еще умеет эта рыба не узнал - в комнату вошел Петр Николаевич.
        - А где виновник… торжества? - он словно выплыл из забытья и оглядел помещение.
        - Сзади, - буркнул вошедший следом Сергей Владиславович.
        С его лица картину можно писать - «грозовые тучи», могла бы называться.
        - Присаживайтесь, - кивнул Петр Николаевич на диван.
        Пришлось подняться и сесть, как полагается. Телевизор выключил. Обратил внимание на руки миллионера: мышцы выделялись, синими нитями на белесой коже проступила паутина сосудов.
        - Значит, что я могу сказать… - встал перед нами Петр Николаевич. Задумчиво почесал подбородок и продолжил. - По тем данным, что получил, вы идеально подходите друг другу.
        Я усмехнулся. В этот момент он напомнил сваху.
        - У меня ни разу не было пациентов со столь отличными показателями. Мы прошли первый этап анализов. Самый простой. Но, даже опираясь на эти данные, могу утверждать, что операцию мы сможем начать раньше.
        - Было бы отлично, - буркнул Сергей Владиславович.
        - А вот у меня вопросик такой затесался… - Петр Николаевич участливо посмотрел на меня. - Как его здоровье, - кивнул на миллионера. - А то ваши доктора там чего-то строчили в его истории болезни. Строчили, строчили, - добавил, как всегда добавляла в конце моя мать. Когда заметил эту особенность собственной речи, стало грустно и одиноко.
        - Все хорошо, - кивнул Петр Николаевич. - Могу даже больше сказать, здоровье отменное.
        - А что тогда писали?
        - Как бы тебе объяснить… В общем, у человека в шестьдесят пять не может быть здоровье восемнадцатилетнего. По определению не может. Но! Заболеваний никаких нет, если ты боишься этого. Даже намека на какие-либо заболевания нет. И вообще, среди ровесников этого человека можно назвать… идеально здоровым.
        - То есть мне не грозит смерть через девять месяцев или около того, от какой-нибудь болячки? - краем глаза увидел, как Сергей Владиславович ухмыльнулся.
        И эта ухмылка мне крайне не понравилась.
        - Нет. Не грозит, - ответил Петр Николаевич. - Повторяю, его организм для своего возраста идеально здоров. В теории даже нас с тобой пережить может. Есть небольшие проблемы в почках, печени, давление, опять же. Но для шестидесятипятилетнего мужчины у него идеальное здоровье. Для молодого организма, конечно, будут отклонения, то есть ты, после операции…
        Вновь раздалось тилилиньканье мобильника. Сергей Владиславович вынул его почти моментально, словно ждал.
        - Извините, - посмотрел на Петра Николаевича. - Срочный звонок. - Нажал зеленую кнопку и поднес аппарат к уху. - Слушаю, - несколько мгновений помолчал, затем резким голосом ответил. - Да, все правильно. Так и поступаем. - Еще несколько мгновений послушал. - Что? Нет, открещиваться от алеандра бесполезно. Да. Точно. Пускай так и остается. Все, пока, я занят.
        Он спрятал телефон в карман и еще раз извинился. Дверь открылась, и в комнату заглянул плешивый толстячок неопределенного возраста. Ему могло быть как тридцать пять, так и пятьдесят.
        - Извините, что без стука, - густым и сочным, как спелый виноград, баритоном сказал он. - Но вы срочно нужны.
        - Что произошло? - удрученно вздохнул Петр Николаевич.
        - По пути объясню. Пойдемте.
        Я с Сергеем Владиславовичем остался в комнате наедине. Несколько минут просидели в тишине. Слушали звуки из коридора, как плешивый толстячок густым и сочным баритоном объяснял, что дозы какого-то лекарства пропали. Из-за того, что слышно не все слова, разобраться в каком контексте «пропали» так и не получилось. То ли украли, то ли истек срок годности.
        - Знаете, я уже на девяносто восемь процентов уверен, что вы пытаетесь меня облапошить, - не сдержал рвавшиеся наружу эмоции. - Кажется, сегодня утром я уже слышал об Алеандре… В новостях про Ростовскую область. Потому собственно и запомнил.
        Сергей Владиславович посмотрел на меня. Я видел на его лице, как в кинотеатре, обрушение надежд, планов и желаний. На несколько мгновений даже стало его жаль. Но в следующую секунду вспомнил, что он ограбил тысячи людей и хотел ограбить меня.
        Мы смотрели друг на друга, и я видел, как в его глазах, на миг, промелькнула решимость загнанного в ловушку зверя. Пожалел о сказанном. Кто мог знать, что у этого человека на уме? И чем это может грозить мне.
        В следующее миг его лицо постарело, словно десять лет навалились за одну секунду. Этот человек далеко не глуп, раз сумел обдурить тысячи людей. И понимал, что здесь и сейчас от него уже ничего не зависело.
        Я видел в его глазах разруху, как после апокалипсиса. Он сам ее уже видел. Все, к чему двигался годами, превращалось в развалины. Когда-то он, также, как и я сейчас, решил добиться всего и сразу…
        Дверь открылась, вошел Петр Николаевич. За собой вкатил офисный стул с высокой спинкой. На лице тревога. Мельком глянув на меня, поставил стул в центре комнаты. Грузно в него присел. Под окнами пибикнула машина.
        - Продолжим, - слишком грустным тоном начал Петр Николаевич. - Значит, дела обстоят… не слишком хорошо. Как вы должны понимать, трансплантация головного мозга чрезвычайно сложная операция. Дело в том, что головной мозг связан с телом огромным количеством нервных волокон и проводников, многие из них проходят через спинной мозг, но разрушенные или поврежденные пересеченные нервные волокна головного и спинного мозга в дальнейшем сами практически не регенерируют. Потребуется искусственная регенерация, но препараты необходимые для нее… исчезли. Потому процесс сильно усложняется. В скором времени, как планировалось, мы не сможем приступить к трансплантации.
        - Совсем? - поинтересовался Сергей Владиславович, а в его голосе я услышал странную надежду, будто и не было разговора за минуту до того.
        - Без этих препаратов и так рискованная операция становится опасной. Если нервные волокна не срегенерируют, то вы элементарно не сможете пользоваться телом. А скорее всего иммунитет…
        - Все, - вскочил я с дивана преисполненный решимости. - Дальше без меня, - и вылетел за дверь, будто тысяча чертей преследовала. В коридоре никого. На несколько мгновений призадумался, в какой стороне лестница: слева или справа. Вспомнил - слева. Быстрым шагом дошел. Вниз сбежал, перепрыгивая через три ступеньки. У выхода никого, но в урне дымился окурок. Солнце перевалило зенит. Прогретый и наполненный выхлопами воздух ворвался в легкие. Москвичи думают, что это и есть жара. Даже кондиционеры в машинах включают. Не знают они, что такое жара. Любой Шахтинец скажет, что в Москве, наоборот, комфортная температура.
        Глянул на водителя, оставшегося в машине Сергея Владиславовича. Он опустил стекло, откинул сидение и уснул. Еще в одном из автомобилей кто-то сидел, дверь приоткрыта. Я припустил к выходу с территории. Резко развилась паранойя. Начало казаться, что просто так меня не отпустят, обязательно попытаются догнать и сделают операцию. Дорога в несколько десятков метров превратилась в стокилометровую дистанцию. Несколько раз оглянулся - не преследовали. Полицейский на выходе даже не посмотрел в мою сторону. Собака другая - тоже немецкая овчарка, но похожа на своего хозяина как две капли воды друг на друга. Небольшого роста, раскормленная до полноты, с вылезшей местами шерстью. На меня обратила ровно столько внимания, сколько люди обращают на бомжей. Показалось даже, что скривилась, когда проходил мимо.
        Через промзону шел быстро. Несколько раз оглянулся. Никто не преследовал. Один раз мимо проехал длинномер, обдал гарью и пылью из-под уймы колес. Когда добрался до трамвайных путей, на сердце стало спокойнее. Если бы за мной кто-то гнался, то уже настиг бы. До Щукинской прогулялся пешком. В метро попасть тоже удалось легко, прошел следом за женщиной. Дежурная смотрела в другую сторону, а полицейского не видно. На платформе скопилось много людей, видимо в движении поездов задержки. Встал вплотную к ограничительной линии, между представительным мужчиной с дипломатом и дедулей с орденом на старом пиджаке. В тоннеле показался свет. Вскоре подошел переполненный поезд. Успел представить, в каких неудобствах придется ехать, когда напротив меня остановился пустой вагон. Лишь несколько людей сидели внутри. Когда двери открылись, понял, почему весь состав забит, как подушка перьями, а в этом вагоне всего несколько человек. Они, попросту, были героями. Тот смрад, что рекой хлынул изнутри, спугнул всех, кто поначалу рванулся к пустым местам. В итоге, внутрь вошел я один. В углу на сидении спал бомж в бордовой
куртке и шапке триколоре России.
        - Следующая станция «Октябрьское поле», - раздался мужской голос из динамика.
        Плюхнувшись на сидение, натянул майку на нос. Ядреная смесь из немытого тела, мочи, испражнений разъедала даже глаза. Открытые форточки не помогали. Можно дождаться следующего поезда, но хотелось скорее уехать от места, где я в один миг чуть не потерял будущее. Появилась мысль перейти в другой вагон, но стоило лишь посмотреть, как люди там жмутся друг к дружке, и желание отпало. Потерплю запах, зато на сидении один - хоть ложись. На следующей станции никто не вошел. Когда открылись двери, люди поспешили впихнуться в другие вагоны.
        - Следующая станция «Полежаевская», - донеслось из динамика.
        Состав тронулся, бомж конвульсивно задергался, начал сползать с сидения. Патриотичная шапка постепенно соскальзывала, под ней обнаружились длинные и засаленные, как старая тряпка, русые волосы. Через пару минут он грохнулся в проход и затих.
        Внимание притянула шапка, одиноко оставшаяся на сидении.
        Зачем я пил?! Почему не видел, что покупал всего-навсего легализованный наркотик? Чем больше его употреблял, тем больше он разрушал мою жизнь и тем сильнее создавал иллюзию поддержки.
        Идеальное оружие убийства нации.
        Ведь и этот мужчина не родился бомжом. Кем он был? Приехал ли в Москву за лучшей жизнью или здесь родился? Есть ли у него дети, родственники? Для чего он вообще жил?
        Для чего я живу?
        Чтобы пить пиво, ходить на опостылевшую работу и ждать выходных, на которых нажраться, как последняя сволочь? Зачем приехал в Москву, поступил в институт? Чтобы пьянствовать? Из института выгнали. Еще немного и буду, как и этот человек, валяться где-нибудь под забором, а люди будут от меня шарахаться как от прокаженного. Это и есть мой идеал жизни?
        А каков вообще мой идеал жизни?
        На станции «Выхино» выскочил довольный и счастливый. Воодушевление грозило разорвать на части, как никотин хомячка. Теперь точно знал, что никогда в жизни не принимал более правильного решения, нежели час назад. И даже знал, как буду жить дальше. В первую очередь позвоню маме, скажу, чтобы выслала денег на обратный билет. Она начнет задавать вопросы, разволнуется. Ничего. Не страшно. Главное, что приеду живой и здоровый.
        Прихрамывавшую в мою сторону цыганку заприметил сразу. У них взгляд наглый, будто им весь мир должен. И когда он направлен на тебя, можно не сомневаться - ты им должен. Когда подошла ближе, состроил плаксивое лицо и заблеял:
        - Подайте, пожалуйста, ради Христа, на хлебушек!
        Люди, проходившие мимо, с удивлением на меня посмотрели. Глаза цыганки превратились в блюдца. Она захлопала ими как одно очень умное и благородное животное.
        В полупустом автобусе пахло раскаленным металлом и резиной. На апатичных лицах пассажиров застыла скука и грусть. Даже выйти в какой-то момент захотелось, чтоб не заразиться.
        На углу дома остановился, посмотрел на временное пристанище, откуда вскоре придется съехать. В панельной девятиэтажке, каких по всей стране в семидесятых и восьмидесятых настроили без счета, многие окна раскрыты. Не так как в родных Шахтах - настежь, а по-московски - только форточка. Во дворе на детской площадке молодые мамаши гуляли с детьми. Одна с коляской, другая кричала на малышку, будто та проиграла на бирже миллион евро. Третья сидела в сторонке, читала, пока сын неподалеку насыпал в ведерко песок и тут же высыпал, чтобы повторить процедуру вновь. Мимо проехал таджик на велосипеде, сделанном в СССР. И где они находят такие велосипеды? Или на границе с Россией заставляют покупать этот хлам, мол, для перемещения по стране. А почему и нет?! У нас могут!
        Во дворе, прямо напротив моего подъезда, стоял синий Bentley Continental. Он поблескивал на солнце краской и выглядел как бог машин, спустившийся на землю. Или как змей-искуситель, из-за которого я чуть не сделал величайшую в мире глупость. Непроизвольно остановился рядом. Заставить себя пройти мимо не смог. Впервые, смотря на свою синюю мечту, задался вопросом: «Разве ради этой груды железа я и приехал в Москву? Разве эта серийная машина, собранная обычными работягами в свою обычную смену, стоила того, чтобы тратить на обладание ею жизнь? Одну-единственную, неповторимую и драгоценную? Разве это мой идеал жизни?».
        Теперь понял, почему жалел тот парень, о котором рассказывал Дима. Он тоже заглотил, как дурной карась, крючок навязанных ему чужих идеалов. Зачем мне, будучи стариком, эта машина? Чтобы показывать статус? А кому он кроме меня нужен? Разве об этом я мечтал, когда ехал в Москву?
        Нет. Я мечтал стать знаменитым рок-музыкантом. Оставить след, как Моррисон, Леннон, Цой, Кобейн, Плант. Чтобы обо мне помнили, говорили. Не знаю, лучше ли этот идеал жизни, но он мой.
        Захотелось плюнуть на машину, но сдержался. Плюнул на асфальт, рядом с ней.
        Поднимаясь на лифте, размышлял, когда смогу оказаться дома. Выходило, что послезавтра. Если скажу матери о том, что у меня большие проблемы и надо вернуться, то сегодня же родители перечислят деньги. Зная отца, уверен в этом на сто процентов. Он нарисует, в конце концов, если негде будет достать. Завтра уеду, а послезавтра папа встретит на своей видавшей виды «девяносто девятой». Может и побьет за то, что врал. Но ничего, заслужил.
        Стало неимоверно стыдно, за то, что хотел бросить родителей, обменять на красивую жизнь. Родителей обменять на груду хлама! О чем я думал?! И думал ли вообще?
        Двери лифта раскрылись. Вышел на площадку, огляделся. Все родное и при этом чужое, как школа, где учился, а потом случайно забрел.
        В этот раз уеду. Пусть друзья и знакомые будут смеяться, за спиной пренебрежительно звать «Москвичом». Ничего, перетерплю пару месяцев, до вступительных экзаменов.
        А лучше потрачу это время на написание текстов.
        Теперь я знаю, чего хочу от жизни.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к