Сохранить .
Выбор Евы Сергей Александрович Гончаров
        Человечество уничтожено совместными усилиями людей и природы. Группа уцелевших уже несколько поколений пытается выжить посреди заснеженного города. Но на планете появился новый, более приспособленный вид, который отвоёвывает место под солнцем. И молодому следопыту предстоит выбрать, на чьей он стороне.
        Сергей Гончаров
        Выбор Евы
        Пролог
        Звери не умеют разговаривать! Девочка тряслась от страха на холодной железке, а крупный зверь с чёрной шкурой сидел рядом и… говорил!
        - Всем не спастись, - посмотрел он в глаза девочке.
        «Совсем молодая, - пронеслось в мыслях. - Наверно, о парнях недавно думать начала».
        «Глаза разноцветные, - в глупом оцепенении подумала Эва. - Один голубой, другой зелёный».
        - От тебя сейчас, может быть, зависит жизнь всего человечества, - продолжил зверь. - И пока я жив тебя никто не тронет. Повторяю, попасть туда смогут лишь двое. Выбирай мужчину, и вместе уходите. Чем быстрее, тем лучше. Поняла?
        - Ага, - кивнула девочка. Её волосы, ещё вчера рыжие, стали седыми. В голове всё перепуталось, перемешалось и в связное целое складываться не собиралось. Пару мгновений назад она ждала смерти. На её глазах растерзали сестру. В соседней пещере только-только умолкли крики. Звери разорвали ещё кого-то из родственников.
        - Да ничего ты не поняла… - в сердцах махнул лапой зверь с чёрной шкурой.
        Часть 1
        Кровные узы
        1
        Между зданий мелькнула коричневая шкура. Ди моментально замер, даже руками пришлось взмахнуть, чтоб удержать равновесие.
        Вечернее солнце скупо бросало последние лучи. Они отражались от зеркальной поверхности окружающих небоскрёбов, от снега, покрывавшего всю планету, и сильно слепили. Но Ди, как и остальные жители, давным-давно привык к солнцу, которое не грело. И если не успеет к ночи добраться до дома, то шанс увидеть светило ещё раз равняется… чуть-чуть больше ноля. Пережить ночь на улице практически невозможно.
        Ди закрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул через нос. Ртом никто не дышал. Простудить лёгкие на таком морозе - дело нескольких вдохов. А потом кровавый кашель и смерть. Молодой разведчик заправил прядь русых волос, выбившуюся из-под шапки и щекотавшую нос, после чего медленно открыл глаза.
        Заснеженная улица города как всегда пуста. Погребённые под сугробами у обочины дороги навсегда уснули автомобили. Город молчалив и безмолвен. Уже много-много лет.
        Впереди показалось движение, кто-то быстро выглянул из-за угла. Ди почувствовал, как волосы на голове зашевелились от страха. Медленно стянул обрез с плеча. Взвёл курки. Сняв перчатки, заткнул их за пояс. Левой рукой пошарил в сумке - около двадцати патронов. Два вынул и зажал в кулак. Тяжело вздохнул и направился дальше по улице.
        Теперь он начал чувствовать, что за ним наблюдают. Это нельзя ни с чем спутать. Неуютно, когда на тебя смотрит человек, но когда за тобой следят звери…
        Ди видел себя в зеркальных окнах первых этажей. От этого становилось жутко. Одинокий человек с обрезом наизготовку посреди мёртвого города мёртвой планеты. Где-то совсем рядом звери. Они ждали, пока он хоть немного расслабится и перестанет беспрестанно вертеть головой. Им даже могло хватить ума, специально показаться, чтобы человек начал нервничать.
        Ди шагал и шагал, а звери всё не нападали. На несколько мгновений он даже засомневался, а точно ли видел коричневые шкуры. Возникла мысль, что даже если и видел, то они могли по своим делам идти. Но эта мысль была слишком смехотворной. У них было два дела: достать еды и полакомиться человечиной. И для первого в город они не ходили.
        Сбоку, в тёмном проулке меж двух небоскрёбов, боковое зрение выхватило движение. Разведчик молниеносно припал на колено. Чёрные провалы стволов уставились в сторону потенциальной опасности.
        «Их мало! - сообразил разведчик. - Ведь иначе они бы уже давно напали!»
        Облегчённо вздохнув, как будто малое количество зверей повышало его шансы на выживание, Ди напряжённо вгляделся в сумрак проулка. Рассмотрел в темноте заснеженные деревянные ящики, десяток металлических контейнеров и груду разнообразного мусора рядом с ними. Между ящиками, у стены, разведчик заметил два зелёных глаза. Ещё внимательней приглядевшись, увидел и их обладателя.
        Звери были похожи на людей. Единственные серьёзные отличия в том, что тело покрыто коричневой шерстью, а на верхней челюсти два длинных резца. Самое опасное оружие у них в лапах - длинные и острые когти. Передвигаться эти создания способны как на двух, так и на четырёх конечностях.
        Ди напрягся. Он никогда не слышал, чтобы звери устраивали подобные засады. Они всегда нападали в лоб, открыто. Скорость, с которой они перемещались, заставляла людей изводить не один десяток патронов, а их живучести лишь позавидовать - даже несколько попаданий в упор были далеко не всегда смертельны. Что-то в подобной засаде показалось странным, выбивающимся за рамки понимания.
        За спиной тихо-тихо скрипнул снег. Реакция оказалась быстрее мыслей. Ди мигом развернулся и нажал оба спусковых крючка. Обрез, с громким «Ба-бах», выплюнул из обоих стволов крупную дробь, но смертоносный металл не достиг цели. У зверя реакция оказалась ещё быстрее. В тот момент, когда разведчик ещё поворачивался, зверь уже отпрыгнул вправо. Дробь пролетела рядом, раскрошив стекло одного из небоскрёбов. Ди заворожено пронаблюдал, как стеклопакет, разлетевшись на миллион частичек, осыпался в снег. Внутри увидел большой и странный автомобиль, кардинально отличавшийся от тех, что навсегда застыли на улице, не только размером, но и колёсами. А точнее их отсутствием.
        Больше рассматривать времени не было.
        Зверь ухмыльнулся. Губы раздвинулись, ещё больше открывая устрашающие клыки. Ди переломил обрез ружья. Трясущимися руками запихнул два патрона. Противник медлил, стоял в десятке шагов на двух лапах и ухмылялся. Патроны с дробью заняли места в стволах. Закрыть и взвести обрез - дело одного мгновения.
        И вновь зверь удивил поведением. Он не попытался напасть или скрыться из зоны поражения.
        Ди отпрыгнул в сторону, с намерением выстрелить в то место, где мгновение назад стоял. Однако сделал это слишком рано. Зверь, который до того сидел в засаде, ещё не успел подкрасться близко. Он лишь готовился к решающему прыжку, и с удивлением пронаблюдал, как будущая пища сиганула в сторону. Поскользнувшись, молодой разведчик грохнулся на пятую точку. Из-за падения выстрел угодил в воздух. Мгновение он смотрел на изготовившегося к прыжку зверя. В мыслях мелькнуло: «Самка». Более хрупкое телосложение, меньше клыки, грудь, хоть и практически невидимая под шерстью, да и морда симпатичнее.
        «О чём я думаю?! - пронеслось у него в мыслях. - Какая симпатичность?!»
        В следующий миг он уже стоял на ногах. Глаза зверей округлились. Они тоже не ожидали от него такой прыти. На их морды выползла улыбка - человек побежал; решил порадовать их любимым развлечением - погоней.
        Ди дал дёру так, будто за ним не два зверя охотились, а как минимум двадцать. Сзади донеслось довольное рычание. Глянув через плечо, он увидел, с какой сумасшедшей скоростью звери, на четырёх лапах, нагоняли его. Ещё несколько мгновений и он почувствует, как одежда, сшитая из кусков шкур, разорвётся под когтями, а после страшные клыки вонзятся в мягкое и беззащитное человеческое тело.
        Разведчик резко прыгнул в проулок между домами. По инерции больно грохнулся плечом о стену. Звери же вообще пронеслись мимо, не смогли повторить манёвр. Ди побежал, на ходу вставляя в стволы обреза патроны. Обернувшись, увидел, что звери появились в проулке.
        «Подпустить ближе! Убьют! Один шанс! Подпустить ближе!» - мысленно заметался он.
        Рука, тем временем, взвела курки.
        «Один шанс, - чётко осознал молодой разведчик. - И, либо остаюсь живой, либо сегодня же становлюсь пищей»
        Он оглянулся и как раз вовремя. Самец, опередивший самку на несколько корпусов, почти догнал его. Последним, решающим прыжком, он собрался положить конец охоте. Несколько долгих, как вечность, мгновений Ди смотрел в карие глаза, где навсегда застыла злость. А в следующее, резко повернувшись, выстрелил из одного ствола.
        Крупная дробь, да ещё и с близкого расстояния, разворотила зверю морду. Разведчика, инерцией и отдачей от выстрела, кинуло спиной в снег. Шапка слетела с головы и тоскливо откатилась к серой бетонной стене. Зверь с искорёженной мордой проскользил по снегу и замер рядом, уставившись в лицо человека единственным оставшимся, широко раскрытым карим глазом. Вместо второй половины морды было кровавое месиво из костей, мозга и крови.
        Ди вскочил. Самка была уже близко. Разведчик вскинул обрез и, не целясь, нажал второй спусковой крючок. Зверь, предугадав траекторию полёта дроби, за мгновение до выстрела, прыгнул на стену. Сделав по ней два скачка, разъярённая самка приземлилась на человека. Мир в глазах Ди крутнулся, и он распластался на снегу. Зверь одним движением разорвал острейшими когтями одежду из шкур.
        Наибольшее лакомство зверей - живое, ещё бьющееся сердце. Нередко они устраивали драки между собой за обладание им. И Ди понял, что через несколько мгновений может быть успеет увидеть собственное.
        Страх близкой смерти парализовал молодого разведчика. Он встретился взглядом с пронзительными зелёными глазами.
        «Такие могли бы принадлежать какой-нибудь красавице, но не этой самке» - пронеслась неуместная мысль.
        Из пасти зверя воняло так, что человека затошнило. Ди непроизвольно попытался отстраниться. Зверь, тем временем, замахнулся, приготовившись воткнуть острые когти в грудь жертве, чтобы в следующий момент подцепить рёбра и привычным резким движением «раскрыть» грудную клетку.
        Глаза Ди, от осознания близкой смерти, наполнились слезами. Страх придал сил. Он дёрнулся так неистово, что зверь, не сумев удержаться, покатился по снегу. Вскочив, он зачерпнул из сумки горсть патронов, переломил ствол и попытался запихнуть всю горсть. Патроны посыпались в снег. Лишь один провалился в жерло ствола. Ди захлопнул обрез. Успел взвести оба курка, когда зверь вновь сбил с ног. Одно мгновение разделяло разведчика со смертью.
        Зверь замахнулся обеими лапами. Ди подставил к морде обрез и нажал оба спусковых крючка. Бухнул выстрел. Самка закричала, будто рожающая женщина. Схватившись лапами за морду, покатилась по снегу.
        Ди вскочил. Переломил обрез ружья. Отстрелянная гильза вылетела из ствола. Молодой разведчик пронаблюдал за её полётом.
        Раненный зверь заворочался в кровавом снегу, пробуя подняться. Ди прекрасно понимал, что самка, даже в таком состоянии, не даст добраться к поселению.
        Опустив руку в сумку, пошарил в поисках патронов. Зверь прекратил вопить. А когда убрал лапы, разведчик увидел, что вся левая сторона обожжена.
        «Стареет оружейник, - подумал он. - За два похода уже пятый без дроби».
        Ди интенсивней закопошился в сумке, но не смог найти продолговатого овального предмета. Ни одного. Заглянул внутрь, и кровь заледенела в жилах.
        Даже раненные звери смертельно опасны для вооружённого человека. Если же у этого человека не осталось патронов…
        Ди побежал. Ледяной воздух, врываясь в лёгкие через рот, обжигал. То, что мог умереть чуть позже, от кровавого кашля, вызванного воспалением лёгких, он даже не подумал. Страх близкой когтистой смерти заслонил далёкий и невнятный ужас кровавого кашля.
        Один раз Ди оглянулся. Зверь поднялся на лапы и помотал головой. Капли крови полетели в стороны. В следующий миг самка посмотрела на улепётывавшего по проулку человека. Глаза прищурились, пасть оскалилась, по телу пробежала крупная дрожь. Когда Ди оглянулся в следующий раз, самка с опаленной мордой была уже совсем близко. Ещё несколько десятков прыжков и он вновь окажется в её лапах.
        Зелёный глаз жутко смотрелся посреди каши из крови, кожи и коричневой шерсти. Сумка стучала по бедру, обрез показался слишком тяжёлым. Ди захотелось выбросить обрез и сумку, только б не попасться ещё раз в лапы зверя. Но молодой разведчик отбросил эти мысли.
        Человек выскочил из проулка между домов быстрее пули. Следом, размазанным коричневым пятном, пронёсся зверь. Ди оглянулся. Пронзительные зелёные глаза и оскаленная пасть со страшными клыками была уже совсем рядом. Разведчик перехватил обрез за стволы. Ещё раз оглянувшись, увидел, что самка вот-вот прыгнет.
        «Раз. Два. Три» - про себя сосчитал он.
        После, резко обернувшись, Ди со всей силы махнул обрезом. Рукоять бывшего ружья пришлась в скулу находившегося в полёте зверя. Самка рухнула без сознания в снег. Молодой разведчик тоже упал. Оружие отлетело в сторону. Моментально вскочив, он кинулся к обрезу. Заледеневшие пальцы с трудом обхватили стволы. Сзади донёсся шорох. С лёгким стоном Ди обернулся. Самка приходила в себя. Попыталась подняться, но сил хватило лишь на то, чтоб перевернуться на спину. У разведчика возникла идея: подойти и перерезать горло, пока она ещё слаба. Он даже сделал несколько шагов, но потом остановился.
        «Не подходи! - завопило подсознание. - Не подходи!»
        Ди и сам уже понял, что чуть-чуть не сделал ужасную глупость. Отец с детства учил, что если зверь кажется слабым, это вовсе не означает, что он слабее вооружённого человека. Самка пошевелилась, вновь попыталась встать и опять тщетно. Разведчик ещё несколько мгновений постоял, размышляя, как же так получилось, что зверь, практически беспомощный, лежал перед ним, а из оружия лишь бесполезный в данной ситуации нож?!
        И Ди побежал. Последние скупые лучи отражались от зеркальных поверхностей небоскрёбов и снега, ослепляли. Несколько раз оглядывался. Зверь не преследовал, в одиночку близко к поселению людей они не подходили. Руки замёрзли. Остановившись, засунул обрез подмышку. Негнущимися пальцами с трудом выдернул из-за пояса перчатки. Кое-как нацепил. Привычным движением собрался поправить шапку и понял, что её нет.
        - Да чтоб тебя! - хлопнул рукой по бедру.
        Глубоко вздохнув через нос, трусцой побежал дальше. Вскоре показалась огромная площадь посреди мёртвого города, а на ней и родное поселение, обнесённое высоким частоколом. Рядом с вращающимися дверьми одного из небоскрёбов крутилось человек шесть-семь ребятни. Пока взрослые не заметили их отсутствие, они развлекались любимой детской забавой: «А кто сможет дальше зайти в отравленное здание».
        Они как раз считались, кому первому входить, кому второму и так далее.
        - Говорил зверь «никому не верь», - после каждого слова, мальчуган в куртке из медвежьей шкуры тыкал в каждого пальцем. - Надел сапоги и быстро беги. Нет сапог - жми на курок, нет курка - выходи пока, - закончилась считалка на черноглазой девочке.
        - А ну, прочь от входа! - прикрикнул на них Ди. - Знаете же, что внутри опасно, чего лезете?! Или думаете, что это шутки? - он напыжился, всем видом стараясь показать, что взрослый, хотя сам ещё несколько Сезонов назад играл в подростковый вариант этой же игры. Если у детей надо было просто забежать и потом рассказывать, как там темно и страшно, то подростки должны были вынести из зданий какую-нибудь безделушку.
        - У тебя забыли спросить, Мясо! - выступил вперёд мальчуган в куртке из оленьей шкуры. - Иди, под лавочку спрячься! Как обычно! Мясо!
        Ди сделал к ним два устрашающих шага. Ребятня, с весёлым гигиканьем, разбежалась по площади.
        - Мясо! Мясо! Мясо! - разнеслись по округе звонкие голоса.

* * *
        Ди вскочил с лавочки. Спросонья чуть не потерял равновесие. Кошмар, в котором убегал от зверей, но они догоняли и начинали терзать, застыл перед глазами. Разведчик потёр слипшиеся веки, потянулся. Организм до конца не проснулся, но Ди чувствовал, что выспался отменно.
        Братья с жёнами и детьми ещё спали. Каждая семья на своей кровати, дети между родителями. Ди улыбнулся, глядя на родственников.
        «Когда-нибудь… Скоро и у меня будут жена и дети» - подумал он и представил, насколько теплее тогда станет спать.
        За столом сидела мама. Возле коптящего огарка лежала поджигалка, небольшое электро-механическое устройство, найти которое в мёртвом городе проблем не составляло. Свеча была не в состоянии осветить внутренности большого дома, но Ди этого и не требовалось. Дом был сделан, как одна огромная комната, и ширмами из шкур разделён на несколько частей. В первой, возле входной двери, находился разнообразный хозяйственный инвентарь. Во второй части, центральной, стоял электроводонагреватель в виде чана с водой, от которого шли трубы по всему периметру и даже на чердак. Правда, последний отапливался слабо. Ди вообще никогда не понимал, каким образом нагретая вода попадала на чердак. Ему как-то объясняли, что система отопления построена таким образом, чтобы вода толкала сама себя и создавалась циркуляция. Молодой разведчик так и не понял, как подобное может происходить. В центральной же части располагались стол и множество кроватей впритирку. Эта часть дома была самой тёплой, потому в свободное от работы время все члены семьи разведчиков предпочитали находиться в ней. Как говорится: и в тепле, и не в обиде. В
третьей же, задней части, находились туалет и кладовая. Чердак фактически не использовался. Там было слишком холодно для того, чтобы жить, а хранить всяческое барахло в семье разведчиков было не принято. И, в основном, это место использовали дети для своих игр, а также там хранили запасы еды в Период Бурь.
        Ди спал на толстой деревянной лавочке, поставленной вдали от отопительного прибора. Остальные четверо братьев с жёнами и детьми спали на больших кроватях, сделанных семьёй столяров.
        Окон в доме первые поселенцы не предусмотрели. Сделали лишь одно отверстие - входную дверь. Впоследствии, после появления зверей, это инженерно-техническое решение сыграло немаловажную роль в сохранении человеческих жизней.
        Поначалу свечи изготавливала семья свечников. Но после того как те погибли, каждому дому пришлось делать их самостоятельно из жира моржей. Три Сезона назад старший брат - Гтирер, нашёл в мёртвом городе склад свечей. Они непривычно и странно пахли, но горели намного дольше, нежели сделанные самостоятельно. Потому экономить свечи семья разведчиков перестала.
        Мама, как обычно, проснулась задолго до восхода солнца. Сидела за столом, что-то мастерила. «Размышляю, рукодельничаю» - всегда оправдывала она своё раннее пробуждение.
        - Привет, мам, - прошептал Ди.
        - Здравствуй, сынок, - мать, полная женщина с морщинистым лицом, улыбнулась с той теплотой, которую женщины дарят лишь любимым детям. - Как спалось? Что-то плохое приснилось?
        - Нормально, мам. А ты чего такая грустная? - Ди оделся, поискал глазами шапку.
        - Тяжело встала, - вздохнула мать. - Да и вот! - на столе, отложенное в сторонку, лежало рукоделие, а она как раз закончила зашивать младшему сыну порванную зверем куртку. - Не получается! Хотела сегодня закончить… А скорее всего не получится.
        Ди знал, что мать делает ремешок для обреза. Чтоб сынок мог носить его на спине или груди. Женщины делали поделки родным из собственных волос. И, если сила волоса была не меньше мастеровитости, изделие выходило красивым и надёжным в использовании.
        - Не пойму, чего в такую рань вставать? Проснулась бы, потом доделала. Будто этот ремешок прямо сейчас нужен?! - молодой разведчик осторожно надел зашитую с материнской любовью вещь. Затем подкрался к кровати Траана. Брат был старше всего на один Сезон, а уже был женат и имел двоих детей. Его шапка из шкуры песца, лежала у изголовья, будто самая ценная вещь первой необходимости. Ди медленно потянулся, и когда она оказалась в руках, поспешно нахлобучил на голову.
        - Не спится мне, - горько вздохнула мать. - Ноги болят, временами я их перестаю чувствовать… не могу пошевелить. Сегодня и проснулась оттого, что не чувствовала их… - она закрыла лицо руками, не хотела показывать сыну слёзы выступившие на глаза.
        Ди подошёл, обнял маму.
        - Всё будет хорошо, - шепнул на ухо. - Я не дам тебя в обиду! - сказал то, чего сделать бы ни при каких обстоятельствах не смог.
        Он понимал, чего мать боится. Но не знал, каким образом сможет ей помочь.
        - Спасибо… - мама крепко сжала руку. - Иди, тебе надо отчитаться.
        - Не бойся, - зачем-то добавил Ди.
        Молодой разведчик резво выскочил из дома. Глаза заслезились, и он не хотел, чтобы мама это заметила. Поскользнувшись на покатом крыльце, чуть не шмякнулся носом о перила.
        - Да чтоб тебя! - пробормотал любимую присказку.
        Ди втянул ледяной воздух полной грудью. Начинался новый день. Солнце затевало очередную прогулку по небосклону. Отражаясь от стёкол окружающих небоскрёбов, приятно слепило глаза.
        - Да чтоб тебя! - пробормотал Ди, когда заметил, что напротив дома застыла Эва - дочь и единственная выжившая родственница оружейника.
        Она замерла, стала похожа на каменное изваяние человека с соседней площади. Будто куда-то направлялась и, проходя мимо дома семьи разведчиков, остановилась. Взгляд задержался на двери, но мыслями она находилась где-то далеко.
        Ещё несколько Сезонов назад они были друзьями не разлей вода. Безмятежность ребячества, когда лучший друг - тот с кем интересно, закончилась в одночасье. В конце прошлого Сезона, когда до Периода Бурь оставались считанные дни, напали звери. Они уволокли или убили всех родственников оружейника. Дом, полный жизни, превратился в напоминание о скоротечности оной. Но прошла пара дней, и Эва вернулась. Одна. Никто и никогда не приходил обратно от зверей. Женщины под навесом сразу вспомнили, что бабка Эвы была колдуньей и доставила людям множество бед. В довесок, после возвращения она стала странно себя вести. Не интересовалась женихами, хотя вошла в возраст, когда женщины в поселении уже имели детей. Ни с кем не общалась, даже когда готовила еду под навесом. После возвращения волосы Эвы из рыжих превратились в седые. Вдобавок она начала их коротко стричь, хотя девушке полагалось иметь длинные, иначе из чего она будет делать родным подарки? Отношение к ней усугублялось тем, что она была худа и стройна. Бабы под навесом, одна другую перебивая, авторитетно заявляли, что такая худышка на втором ребёнке
«закончится», тогда как женщинам приходилось много рожать. Смерть в поселении была частым гостем.
        До того достопамятного нападения зверей к Эве относились что называется «никак». Если и замечали, то сразу вспоминали бабку, будто Эва в ответе за её прегрешения. Ди никогда не обращал внимания на пересуды в адрес подруги. А когда слышал подобное в собственном доме, то вступал в ожесточённый спор, с пеной у рта доказывая, что Эва - лучшая из девушек. Несколько раз даже бывало, что, отстаивая честь подруги, со сверстниками дрался.
        Но всё изменило возвращение.
        Из-под навеса быстро расползлись слухи, что бабка перед смертью передала знания внучке. Женщины припоминали слышанные от родителей истории, беззастенчиво приукрашали моментально придуманными событиями. В итоге, меньше чем за Сезон, Эва приобрела такую зловещую репутацию, что любую другую давно бы изгнали, но она осталась единственным живым родственником престарелого оружейника. А мастерство этой семьи требовалось поселению как воздух.
        Секретами ремесла делиться не принято. Все семьи привыкли выполнять свои обязанности. Еду под навесом делили на количество домов - каждый рот в доме был на счету. При дележе продовольствия, которое тоже проходило под навесом, бывало, что бабы друг дружке выдирали не один клок волос. На подсознательном уровне никто не хотел кормить бездельников.
        Потому и в гости ходить было не принято. Даже детей женить старались внутри семьи. Если этого не получалось из-за близкого родства, то выдав дочь, приходилось очень быстро забывать о ней. По сложившимся традициям, невестка также должна была забыть об отчем доме и полностью сконцентрировать внимание на новой семье. Из-за этого девочек премудростям профессий не учили.
        От женщины требовалось, чтоб рожала, следила за хозяйством, еду готовила. В истории поселения бывали случаи, когда девушки не могли выйти замуж, либо оказывалось, что родить они не могут. Тогда женщина становилась для дома обузой.
        Эве пришлось быстро постигать семейную науку. В её обязанности входило изготовление пороха, патронов, ремонт оружия, а также изготовление нового, вместе с семьями столяров и литейщиков. В мёртвом городе оружия не было. Либо его растащили в первые дни катастрофы, либо оно и вовсе было под запретом.
        Ди немного прошёл и обернулся. Она смотрела вслед. От этого взгляда у него по коже побежали мурашки, показалось, что бывшая подруга его оценивает, словно зверь перед нападением.
        - Да чтоб тебя! - прошептал разведчик и прибавил шагу.
        Первые жители соорудили поселение на окружённой небоскрёбами, гигантской площади мёртвого города. В центре располагалась одна из трансформаторных подстанций. Уникальная в своём роде. Все здания в городе имели солнечные батареи на крышах. На западе, между городом и горами, находилось огромное количество ветряных электростанции, из-за чего рождалась аналогия с Садом. Также эту территорию иногда называли Снежной преградой из-за сильного ветра и поднимаемого им снега. Вся энергия от солнечных батарей и ветряков благодаря подземным кабелям попадала в трансформаторную на площади, откуда уже расходилась по нуждам города. Первые поселенцы убрали с площади все ненужные постройки и вокруг оставшихся сооружений выстроили поселение, которое изначально мыслилось как круглое, но в итоге приобрело овальную форму. Электроэнергию же перенаправили с города на собственные нужды.
        Вокруг трансформаторной находились хозяйственные постройки, где выращивали еду - лишайники, мхи, осоки, луговики, а также содержали отловленных оленей, которых забивали накануне Периода Бурь. По соседству находился навес, где женщины в очагах на открытом огне готовили еду. Самое трудное при этом - разжечь огонь, так как древесина из окрестных рощиц промёрзла насквозь. Даже оставленные угли иногда не могли воспламенить её.
        Проходя мимо трансформаторной, Ди бросил привычный взгляд на закрытую дверь в надежде, что она откроется, и ему удастся что-нибудь разглядеть. Но она оставалась закрытой. Ди с сожалением вздохнул.
        Право входа в здание трансформаторной подстанции имели лишь самые опытные члены семьи электриков. И все судьи, естественно. Остальным, под страхом изгнания из поселения, запрещалось входить внутрь. Как утверждали судьи, любой неосторожный поступок внутри здания мог привести к тому, что всё поселение окажется без электричества, а это, в свою очередь, грозило неминуемой смертью. Кроме того, внутри всегда дежурил один из судей и за ним сохранялось право отключить энергию какой-либо семьи при малейшем неповиновении.
        К каждому дому были протянуты кабели, вмурованные первыми поселенцами в стены. Внутри торчало два оголённых конца, к которым намертво присоединялись приборы, необходимые в работе каждой семьи. Большинство жителей боялись электричества как огня. Не видели его, не понимали принципа действия, но знали, что оно убивает. Бабы с детства стращали детей рассказами про торчавшие из стен провода. Так же, как пугали когда-то и их, чтобы не подходили к невидимому убийце. В итоге, поколение за поколением люди вырастали и боялись электричества. А к семье электриков относились с большим почтением и уважением, за каждую, пусть даже мелкую и незначительную работу, старались отблагодарить.
        Главное приспособление в каждом доме - электроводонагреватель, в быту именуемый просто печкой. Он выполнял сразу несколько функций: отапливал, давал питьевую воду, а в Период Бурь в его чане готовили еду. Каждый ребёнок знал, что отопительная система не должна стоять без воды - чревато её поломкой. И каждый ребёнок знал, что снег по мере надобности, надо закидывать в чан вне зависимости от того, говорили взрослые это делать или нет. Судьи рассказывали, что первые поселенцы привезли с собой для отопления какие-то «спиральки». Когда же они сломались, было предложено отапливаться дровами. Но, поразмыслив и посчитав, пришли к выводу, что при таких расходах им вскоре нечем будет восстанавливать стены. Дерево не пребывало, а тратить его приходилось и так много. В итоге, была предпринята колоссальная работа по проектированию, разработке и сборке электроводонагревателей, а также всей системы отопления в каждом доме и хозяйственных постройках.
        Легенда, которую в поселении впитывали с молоком матери, гласила, что предки жили в тёплом месте, где отсутствовали звери, а пищи было вдосталь. И находилось это место под таким же мёртвым городом за океаном. Однако, по каким-то причинам, людям пришлось уйти. Вот здесь в легенде и начинались серьёзные расхождения. Одни утверждали, что там появились звери, которые попросту выгнали людей. Другие говорили, что появились какие-то механизированные смертоносные приспособления. Третьи стояли на том, что от города исходило излучение страшной поражающей силы, и когда это выяснили, пришлось оставить его немедленно. Четвёртые настаивали, что люди вообще ниоткуда не приплывали, а всегда жили в этом поселении посреди мёртвого города. Как бы там ни было, но если кто и помнил достоверные ответы - так это семья судей. Однако делиться секретом с другими они не спешили.
        Мимо Ди с визгами и смехом пробежала толпа малышей. Они играли в нападение зверей. Следопыт отметил, что среди них, как обычно, нет ни одного судейского ребёнка. Тут же его мысли перекинулись на Сию - дочь главного судьи, и он завертел головой в тщетной надежде увидеть её где-нибудь поблизости. В Сию были влюблены почти все мальчишки его возраста и каждый тешил себя призрачной надеждой, что именно он - единственный достойный кандидат.
        С семьёй судей породниться мечтали все, но они выбирали лишь наиболее умных и успешных. Члены этой семьи были главным и непререкаемым авторитетом. Именно они осуществляли контроль общественных работ в хозпостройках. Для этого был составлен график, по которому каждый из домов привлекался на три дня к работам. Сколько выходило людей никого не интересовало - важен результат. Зачастую приходилось работать всем, начиная от детей и заканчивая стариками. От работ освобождались лишь главы семей и сами судьи, а для бойцов было послабление. Каждый из их домов работал по одному дню, один за другим. В итоге трудились лишь женщины сразу всей семьи, а мужчины занимались своими прямыми обязанностями - охраной периметра и наблюдением за правопорядком.
        Также судьи хранили и распределяли материальные ценности поселения. Выдавали каждой семье норму профильной работы, согласно потребностям остальной общины.
        Они же возглавляли Совет, и решали вопросы о том, виновен человек, или нет.
        Резкий порыв ветра со снегом оборвал размышления Ди, забираясь под одежду и напоминая, что нужно наконец отчитаться о невыполненном задании. И чем скорее он это сделает, тем раньше сможет вернуться домой в тепло.
        Изредка кто-нибудь из жителей поселения, наслушавшись разнообразных сказок и преданий, пускались на поиски мифического рая за океан, откуда по поверьям приплыли первые поселенцы. Надежда или безысходность заставляла людей отправляться в эти загадочные и опасные предприятия. Находили ли они то, что искали, оставалось тайной, ведь обратно никто не вернулся.
        Океан никогда не замерзал, в отличие от глубоко врезавшегося в материк залива в северной части города. Предполагали, что по льду, который растаивал лишь к середине Сезона, эти искатели рая добирались в соседний город, а из него, как гласила легенда, по гигантскому мосту можно было попасть на другой континент. Правда это или нет, могли знать лишь судьи.
        По периметру поселение обнесли высоким частоколом с вмонтированными в него стальными листами и прорезанными в них бойницами. Кто и когда предложил вставлять эти листы металла, уже никто не помнил. Последующие поколения посчитали это глупостью и постепенно их убирали. Но даже такие меры предосторожности не спасали от набегов зверей, которые почти всегда находили способ продраться внутрь.
        Судьи говорили, что первые поселенцы пытались сооружать забор из крупного городского мусора, но звери его с невероятной лёгкостью сталкивали или по нему же забирались внутрь. Вдобавок для постройки такой стены требовалась техника, которая уже при первых поселенцах была древней. В итоге приняли решение строить деревянную ограду. Ведь, в конечном счёте, никакой забор не мог остановить зверей в их ненасытной жажде человеческой крови.
        Днём люди не боялись выходить на улицу. Холод хоть и кусался, но солнце не давало околеть. С приходом же темноты из домов никто не выходил. Даже звери не нападали по ночам.
        Самое страшное событие в жизни поселения и всей планеты - Период Бурь. В это ненастное время на улице выжить практически невозможно. Температура на планете даже в самые тёплые дни не поднималась выше минус тридцати пяти. В Период Бурь она падала до минус восьмидесяти и ниже. Вдобавок поднимался сильнейший ветер.
        И так текло время из поколения в поколение.
        Из жизни в жизнь.
        2
        Ди быстро выкинул из головы встречу с Эвой. Весело шагая вперёд, приветливо здоровался со встречными.
        - Эй, Вэлдис! - окликнул бойца, вышедшего из своего дома. - Как дела?
        Вэлдису, молодому парню, совсем недавно женившемуся на бойкой девице, при последнем нападении зверей оторвали левую кисть. И он радовался такому везению. Правая-то рука не затронута, а значит, не будет обузой.
        Чтоб жениться, согласия родителей мало. Требовалось получить разрешение Совета, куда входили главы двенадцати семей. В девяти из десяти случаев разрешение было обыкновенной формальностью, но иногда главам семей всё же приходилось спорить, отстаивая чьё-то право на взаимную любовь.
        - Думаю, не свернуть ли тебе шею?
        - Какие мы грозные! - покачал головой Ди. - У тебя что, кисть отросла?
        - Тебя, Мясо, я и одним мизинцем убить смогу, - рявкнул Вэлдис. - Проваливай, пока цел! - молодой боец сделал несколько устрашающих шагов, а разведчик, на всякий случай, отбежал.
        Семье бойцов из тридцати трёх домов в поселении принадлежало девять. Они располагались в центре, пять по одну сторону хозпостроек и четыре по другую. На крик из всех соседних домов повываливали остальные бойцы. Они - самая многочисленная семья - старались держаться друг друга. Впрочем, как и остальные.
        - Эй, Мясо, ты чего тут бродишь?
        - Мясо, на ужин попасть захотел?
        - Мясо, когда ты уже хоть какую-то пользу принесёшь?
        Ди не обращал внимания на обидные выкрики. Бойцы постарше вернулись в дома. Молодёжь продолжала упражняться в остроумии. По юношеской наивности он заглянул под навес. Рассчитывал встретить там Сию. Но она под навес в такую рань никогда не приходила. Зачем дочери главного судьи сразу после сна утруждаться работой?
        Многочисленные бойцы охраняли периметр, часто сопровождали людей за частокол. Они гордились тем, что умели умирать. Их с детства учили обращению с оружием, а боевым крещением становилось убийство зверя ножом. Женщины бойцов тоже не отличались покладистостью характера. Именно они зачастую устраивали под навесом склоки, имевшие порой самые отягчающие последствия.
        Помимо бойцов были и другие большие семьи - литейщики, столяры, электрики и охотники. Все они занимали по три дома. Литейщки занимались изготовлением разнообразных стальных предметов. Столяры мастерили и ремонтировали деревянные изделия. Электрики следили за ветряками и любыми неисправностями проводки. Охотники занимались рыболовством, ловлей оленей, охотой на моржей и пингвинов.
        Остальным семьям в поселении досталось по одному дому.
        Лекари и повитухи жили в самом маленьком домике слева от семьи судей. Справа, в большом доме жил оружейник с единственной выжившей дочерью - Эвой. Для многих оставалось загадкой, как они вдвоём успевали справляться со всеми обязанностями: ремонтировать оружие, изготавливать порох и патроны.
        В истории поселения были попытки свергнуть власть судей, но закончились они плачевно. Бойцы были самой привилегированной семьёй из всех. И главную обязанность - охрану власти - исполняли дотошно.
        Ко всему прочему дом судей немного отличался от остальных, фактически однотипных. Он был намного больше и имел подземную комнату, о которой ходило множество слухов. Сами же судьи утверждали, что ничего загадочного в этой комнате нет, и она используется как кладовая. Однако внутрь никого не пускали.
        Ди уже подходил к дому одёжников, когда боковым зрением уловил, что Эва идет за ним. Вокруг царило оживление, люди сновали туда-сюда по делам, из-под навеса доносились голоса баб. Следопыт испугался, что кто-нибудь мог тоже заметить преследующую его Эву, и уж тогда бы точно поползли слухи. Увеличивая расстояние, Ди ускорил шаг. Дверь соседнего дома открылась, выпуская нескольких женщин семьи одёжников, следопыт оглянулся, но Эвы уже не было. Он с облегчением вздохнул и отправился дальше. Показалось. Она просто шла под навес.
        Семья одёжников с трудом помещалась в один дом. Однако когда на Совете Дидли, главный судья, завёл вопрос о расселении, то услышал категорический «нет». Глава семьи наотрез отказался селиться в нескольких домах, сославшись на то, что они живут в тесноте, да не в обиде. Семья занималась тем, что шила одежду и обувь для всего поселения из шкур животных - в основном оленей и моржей. Изредка у охотников получалось забить самого страшного хищника - медведя, на которого даже звери не нападали, и тогда к одёжникам выстраивалась очередь на вещи из его шкуры. Ходило поверье, что вещи, сделанные из шкур медведя или зверей, приносят удачу. И лишь главы семей, судьи и особо выделившиеся бойцы имели право носить такую одежду. Также одёжники занимались изготовлением простыней, пелёнок и прочих хозяйственных принадлежностей из материала, который разведчики находили им в городе.
        Соседний дом строителей-ремонтников был окружён горами всевозможного хлама, где иногда поутру находили закоченевший труп кого-нибудь из односельчан. Нередко бывало, что, отправившись вечером за добавкой к самогонщикам, соседям ремонтников, домой человек не возвращался. Противное пойло, варимое семьёй самогонщиков, по вкусу напоминало прелые опилки. Да и цвет имело соответствующий - мутно-коричневый. Поговаривали, что именно из опилок его и гнали. Но для некоторых эта противная жидкость была в жизни самым главным.
        Один из домов занимала многочисленная семья мусорщиков. Вся грязная работа, естественно, доставалась им. Позади каждого дома имелась пристройка. В ней человек справлял естественные надобности, а потом, при помощи специальной блочно-поворотной конструкции выбрасывал всё наружу. Уборкой этой замёрзшей субстанции мусорщики и занимались, попутно убирая любой другой сор. Почти вся семья беспрерывно нахаживала к самогонщикам, трезвыми их редко кто видел.
        В эти две семьи, самогонщиков и мусорщиков, по доброй воле не попадали. Если человек пристращался к пойлу и переставал работать, то его выгоняли из семьи. В таком случае оставалось либо уйти из поселения, либо присоединиться к этим двум семьям. Но если человек и там переставал работать, то решением Совета его уже навсегда выгоняли из поселения.
        Небольшую семью составляли гончары. Они были бесконфликтными и неприметными - тихонько изготавливали посуду. Поэтому в поселении о них ходили нехорошие байки. Некоторые бабы договорились даже до того, что начали утверждать, будто вся семья ночью превращается в зверей, днём же вновь меняют облик на человеческий. Люди со здравым рассудком на подобные домыслы баб не обращали внимания.
        Ди принадлежал к малочисленной семье разведчиков. Он - младший ребёнок в семье и поговаривали, что престарелая мать при родах чуть не умерла. Она родила восемнадцать детей, но выжили лишь пятеро. Загадочной легендой дома разведчиков была пропажа Виры - первенца. Дочь попросту исчезла накануне свадьбы, и сколько отец не пытался её найти, ничего не вышло. Будто в небо взмыла. К тому времени как Ди подрос, папа сильно одряхлел. Старших сыновей он успел обучить особенностям профессии. Младшему не досталось практически ничего. Те крохи знаний, которыми Ди обладал, дались случайно. Кое-что подсмотрел у братьев, до кое-чего добрался через собственные шишки. И лишь в последнее время отец взялся за обучение младшего сына чтению карт. В итоге Ди научился читать их не хуже Гтирера - старшего брата и великолепного разведчика.
        Три дома в поселении пустовали. За один из них несколько Сезонов спорили литейщики и бойцы. В этом препирательстве, несколько раз доходившем до побоища, не смогли помочь ни судьи, ни Совет, где по этому поводу тоже пару раз вспыхивали драки. Второй дом находился на ремонте, после нападения зверей. Семья столяров, которая там жила, временно переехала к родственникам. Третий - лишь частично сохранившийся каркас. Поговаривали, что по ночам там можно увидеть призраков бывших хозяев - семьи свечников. Их дом, вместе с обитателями, сгорел ночью. Наутро люди обнаружили остов и обуглившиеся трупы. Судьи утверждали, что Ни-Диидо, спившийся глава семьи, устроил пожар. Единственное, чем жителям запомнились сгоревшие заживо люди, так это загадками, которые оставили. Бабы под навесом нет-нет да начинали гадать, а почему ни один человек так и не проснулся во время пожара.
        Уничтожение семьи свечников поселение не особенно-то и заметило, как и исчезновение некоторых других семей задолго до этого. Разве что свечи всем пришлось изготавливать самостоятельно из жира моржей, который добывала семья охотников.
        За время существования поселение потеряло много людей. Но самыми значимым было разделение, как прозвали в поселении событие, произошедшее в начале прошлого Сезона. Сразу после первого, традиционного, нападения зверей, около ста людей из различных семей бесследно и бесшумно пропали. Произошло это под утро, когда поселение спало крепким сном. Даже брат-близнец отца Ди вместе со всей многочисленной семьёй исчез. Оставшиеся жители догадывались, что бродившие слухи, якобы за горами теплее и нет зверей, в итоге, нашли поклонников. Их возвращения ждали целый Сезон. Но обратно не вернулся ни один человек. Судьи объявили всех, покинувших родной дом, глупцами и о них постепенно забыли.
        Ди весело насвистывал незатейливую мелодию, глядел по сторонам и бессмысленно улыбался, просто оттого, что настроение хорошее. Ему следовало отчитаться перед главою семьи строителей-ремонтников, по проваленному заданию. Но молодого разведчика это совершенно не заботило. Он как раз поглядел на голубое и безоблачное небо, которое бывает лишь перед Периодом Бурь, когда над поселением разнёсся страшный звук - троекратный свист наблюдающего.
        А это означало нападение зверей.
        На несколько мгновений Ди окаменел. По округе, волной отражаясь от небоскрёбов, разнёсся вой Вожака. С минуты на минуту звери начнут атаковать поселение. Ди изо всех сил побежал к дому.
        «Только б успеть!» - засела в голове единственная мысль. Без оружия на улице у него не было шансов выжить.
        Донёсся первый выстрел - наблюдающий с одной из стен пальнул по зверям. Одновременно из всех домов начали выбегать мужчины. Обвешанные оружием бойцы, заняли ключевые точки. Перешучиваясь, будто собрались на увеселительную прогулку, они приготовились броситься туда, где произойдёт прорыв. Остальные побежали к стенам. И лишь женщины, да самые старые с самыми молодыми остались внутри домов.
        Первый удар обрушился на стену, когда Ди подбежал к навесу. До дома остались считанные шаги. Он поскользнулся и с разбегу грохнулся лицом о каменную поверхность площади. Вскочил настолько резво, будто сила тяжести изменила направление. Ноги сами понесли дальше. Текущую из разбитого носа юшку даже не заметил. Выстрелы слышались по всему периметру поселения. Разведчик подскочил к двери. Дёрнул - закрыта.
        - Откройте, это я! - завопил Ди, тарабаня кулаками. - Откройте!
        Прошла вечность, перед тем как заскрипел засов. Ди дёрнул дверь, не дожидаясь, когда ему отворят. В доме остались лишь женщины да дети. Даже отец, отказываясь признавать старость, взял оружие и отправился на улицу. Гтирер даже сказал перед выходом: «Ты, старый, вообще из ума выжил?!». Главный разведчик не ответил старшему сыну. Взял винтовку с оптическим прицелом, наследие первых поселенцев, и ушёл.
        Дверь открыла Тири - жена старшего брата - полная и симпатичная женщина, несмотря на то, что глаза косили в разные стороны. Всех детей и больную свекровь невестки спрятали на чердак. Сами столпились перед дверью с ножами наизготовку. Лишь в руках Тири было длинное ружьё. Раньше оружие использовалось Гтирером, но когда один из стволов разорвало, навсегда перекочевало в дом для обороны.
        - Ты чего здесь делаешь? - в раскосых глазах невестки скользнуло презрение. - Все мужчины на улице.
        - Мой обрез, - пробормотал Ди, пытаясь обойти тучную Тири. В каждое нападение, он с обрезом забирался под тяжёлую лавку, на которой обычно спал и бесшумно там лежал до тех пор, пока звери не уходили.
        - Ты не слышал меня? - невестка толкнула деверя прикладом в грудь. - Все мужчины на улице! Защищают родных! А у тебя кровь из носа идёт от страха! Опять под свою лавку юркнуть собрался?!
        - Ты не слышала меня?! - закричал молодой разведчик. - Я обрез забыл!
        Тири дала ему пощёчину. Если учесть, что рука у неё тяжелее, чем у некоторых мужчин, то пощёчина вышла, как удар кулаком.
        - Не ори на меня, Мясо!
        Ди пошатнулся и застыл. Захотелось ударить обнаглевшую невестку, но он не решился. Вряд ли брат простил бы такое отношение к жене.
        Они несколько мгновений смотрели друг другу в глаза. Точнее Ди смотрел в косившие глаза невестки. Виида, жена Траана, вынесла обрез и горсть патронов.
        Ди переломил оружие, вставил два патрона. В ладони осталось шесть.
        - Дай ещё, - посмотрел в глаза Тири.
        - Иди отсюда! - невестка с такой ненавистью толкнула, что он кубарем выкатился из отчего дома.
        Стрельба слышалась уже внутри поселения. Слишком быстро на этот раз звери сломили оборону людей. Ди вскочил, привычным движением взвёл курки. После покрутил головой, решая в какую сторону бежать, чтоб спрятаться. Но выстрелы гремели отовсюду. Оборону прорвали со всех сторон.
        Разведчик застыл в нерешительности. Одно дело если за тобой гонятся звери - там приходится бороться за свою жизнь. И совсем другое, когда по собственной воле надо идти навстречу этим когтистым созданиям. Оставаться перед домом нельзя - засмеют. Ди чуть-чуть постоял, раздумывая.
        «А может плюнуть на всё и остаться тут? - пронеслась мысль. - Всегда можно сказать, что охранял ту ораву детишек, которую наплодили четыре старших брата!»
        Внутри кольнуло, будто предупреждая, что совершает роковую ошибку. Где-то совсем рядом, как показалось Ди, за домом, прогрохотал двойной выстрел. Молодой разведчик, крепко зажав в левой руке патроны, направился посмотреть, кто стрелял.
        За углом двое зверей на задних лапах прижали молодого бойца к стене. У одного из разодранного выстрелом бока текла кровь, но он такой пустяк даже не замечал. Боец не опускал оружия, однако и не стрелял.
        «Закончились патроны» - догадался Ди.
        Вероятно, и звери это поняли. Переглянувшись, начали медленно и осторожно надвигаться, ожидая от человека любого подвоха.
        - Стоять! - крикнул боец. В его глазах молодой разведчик не увидел страха, лишь желание дороже оценить собственную жизнь. Смерть смотрела ему в лицо, но не в душу.
        На несколько мгновений звери застыли, но потом продолжили движение. Боец бросил ружьё и выхватил длинный тесак.
        - Ну, я сейчас вас… - пробормотали его губы.
        Ди вскинул обрез. Руки дрожали и палец случайно нажал оба спусковых крючка. Дробь из двух стволов попала в раненного зверя. Тот захрипел и медленно опустился на землю. Второй моментально переключился на бо?льшую опасность. В два прыжка преодолел разделявшее расстояние. Замахнулся когтистой лапой…
        Ди одеревенел не в силах пошевелить ни единым мускулом. Воображение подкинуло картинку, как его голова, оторванная мощным ударом, катится по снегу…
        Ударить зверь не успел. Из груди с чавкающим звуком появилось остриё тесака. Зверь округлившимися глазами посмотрел на него, затем на Ди. Вновь посмотрел на тесак и аккуратно потрогал когтем окровавленное лезвие. И лишь после этого его глаза закатились, и он грохнулся замертво.
        - Спасибо, Мясо, - боец подобрал ружьё. - Сегодня ты как никогда полезен. Повзрослел? - подошёл, вытащил тесак из трупа. - Беги, прячься. Здесь твоя помощь больше не нужна.
        Боец презрительно улыбнулся и побежал к своему дому, за боезапасом.
        Ди попытался запихнуть новые патроны. Руки не слушались, а патроны будто разбухли и в стволы никак не попадали.
        Раненный в оба бока зверь вяло пошевелил лапой. Ди чуть обрез не выронил от страха. Зверь медленно и тяжело поднялся. Разведчик с открытым ртом смотрел на него. В голове вертелось «Стреляй! Чего ты ждёшь?!», но Ди не мог и рукой пошевелить из-за странного оцепенения. Зверь покачнулся, но на задних лапах устоял. С удивлением посмотрел на застывшего человека, будто спрашивал: «Ну и чего застыл? Стреляй уже!». Затем шагнул навстречу.
        Внезапно наваждение прошло. Патроны заняли места в стволах. С щелчком захлопнулось оружие. Ди взвёл курки. Спусковые крючки нажались мягко. Зверь дёрнулся. Грудь разворотило, но он удержался на лапах. Сделал несколько шагов к человеку и лишь после рухнул в снег.
        Молодой разведчик посмотрел на четыре патрона, оставшиеся в ладони.
        «Бывало и хуже», - попытался успокоиться любимой присказкой отца.

* * *
        Звери проломили ограду с трёх разных сторон. Ди побывал у всех, нигде подолгу не задерживаясь.
        «Главное помелькать, - решил молодой разведчик. - А там можно и хвастать, что везде поспел!».
        Самый сильный прорыв был у дома строителей-ремонтников. Но там помогали естественные укрепления, в виде гор всевозможного хлама. Там Ди израсходовал два патрона, но оба раза промазал. Примелькавшись, и даже перекинувшись парой ругательств с несколькими защитниками, побежал по второму кругу, обходить бреши в стене. Добравшись до пролома за домом литейщиков, застыл как вкопанный. Сердце стучало в рёбра, будто ему надоело сидеть в тесной клетке. Защитников не было - их либо уволокли, либо убили и уволокли. Валялось несколько ружей, оторванная рука, переломленный тесак - тот самый, что недавно пронзил грудь зверя.
        - Да чтоб тебя! - вырвалось у молодого разведчика.
        Подобная картина всегда означала приход Серого. Так люди называли крупного зверя с серебристой шкурой. Пули от него словно отскакивали, ножи не достигали цели, а он, тем временем, рвал людей в клочья. Даже поговорка бродила среди бойцов: «Увидел Серого - прощайся с жизнью». Единственное что радовало - нападал этот зверь на поселение редко.
        Ди, попятившись назад, поскользнулся на замёрзшей луже крови. Мир крутнулся, и он увидел голубое небо, небоскрёбы, протыкавшие голубую высь. Высоко над крышами небоскрёбов кружила чёрная точка. Молодой разведчик решил, что это одна из огромных птиц, гнёзда которых встречались в горах, на западе от города. Он засмотрелся на чистое и прозрачное, как слеза ребёнка, небо. Ди никогда не видел такой красоты. Несколько самых древних стариков рассказывали, будто однажды такое уже было, но сразу после этого наступил Период Бурь.
        Гремели выстрелы, доносились душераздирающие крики - Серый ворвался в поселение, началось истребление людей, а Ди лежал, смотрел на небо и размышлял, что самой большой несправедливостью будет умереть в такой прекрасный день.
        - Привет, - раздался знакомый с детства голос. - Не помешаю?

* * *
        Глава семьи разведчиков - Флор для своего возраста выглядел отлично, сказывался подвижный образ жизни и постоянные физические нагрузки. Хищные черты лица и седые волосы до плеч делали его привлекательным, несмотря на то, что многим женщинам детородного возраста он в отцы годился.
        В этот раз главный разведчик не собирался защищать поселение. У него была задача намного важнее, только никому об этом не следовало знать.
        Он взял снайперскую винтовку, передававшуюся в семье от главы к главе, и отправился к дому строителей-ремонтников. Там как раз был самый сильный прорыв. Бойцы успешно отбивались. Среди гор мусора, который собирался вокруг дома с момента прибытия первых поселенцев, можно было затеряться всем жителям деревни. И бойцы давно научились пользоваться этими «естественными» укреплениями: заманивали зверей в определённые места и расстреливали в упор.
        Флор подошёл с лицевой части дома, тогда как бой происходил с задней. Нырнул в один из проходов среди ненужного хлама, затем по узкому лабиринту, изредка перелезая через разнообразные преграды, прошёл до конца. Огромный ящик преграждал путь, но под ним была небольшая щель, где мог ползком пролезть человек. Флор опустился на живот и, толкая оружие перед собой, пробрался под ящиком. В пятачке свободного пространства лежал лист стали, под которым прятался подземный ход. Флор закинул винтовку на спину. Ледяной металл обжигал пальцы, пока глава разведчиков не скользнул под него привычным движением. Держась за металлические скобы, спустился глубоко вниз.
        В подземном коридоре стояла кромешная тьма, но Флору свет и не требовался. Когда-то он уже исследовал этот узкий проход от начала и до конца. И если до начала идти было довольно прилично, то конец коридора находился совсем рядом - подземная комната судей.
        Сверху слышались выстрелы, крики. Но здесь все звуки были тихими, будто доносились из-за океана. Главный разведчик, держась за стену, пошёл в нужном направлении. Когда-то давно он из молодецкой удали, уже пробирался в подземную комнату судей. И точно знал, что в ней лежит. Именно тогда он нашёл вещь, назначение которой не понял. Полжизни спустя узнал, что это самое ценное изобретение человека. И если бы он мог поменять доставшуюся от первых поселенцев снайперскую винтовку, на то, за чем шёл, то не задумываясь, сделал бы это.
        Ещё несколько поворотов и Флор был у места назначения. Узкий коридор упирался в лист стали. Главный разведчик достал из сумки свечу, поджигалку. Вскоре подземный ход осветил скромный дрожащий огонёк, выхвативший из тьмы серые стены и лоток с кабелями, прикреплённый к одной из них.
        Внезапно за спиной что-то грохнуло. Из-за бесконечного эхо узкого подземного коридора, разобрать с какого расстояния донёсся звук, не представлялось возможным. Флор несколько секунд постоял, прислушиваясь. Тишина. Тогда он присмотрелся к листу стали. Попробовал надавить. Ничего не вышло. Лист держался крепко. Поставил свечу на пол, стянул винтовку со спины и положил рядом со свечой.
        Попасть внутрь требовалось любой ценой. При этом нельзя, чтобы кто-нибудь об этом знал - иначе всё предприятие теряло смысл.
        Первый удар плечом главный разведчик нанёс не сильно. Только проверить, не громко ли будет. Над подземной комнатой дом полный людей, и если кто-нибудь из них услышит вибрацию металла, то непременно решит, что к ним пытаются пробраться звери.
        А для Флора это не сулило ничего хорошего.
        Лист глухо срезонировал, но этот звук не могли услышать наверху. Позади раздался шорох. Главный разведчик мигом подхватил оружие и, развернувшись, приготовился стрелять. Но свеча скупо освещала серые стены узкого коридора. Никого. Флор несколько секунд прислушивался. А затем положил оружие в ноги и ещё раз ударил плечом в лист металла ближе к стене. С четвёртого раза у него получилось отогнуть его настолько, чтобы протиснуться внутрь. Секунду подумав, винтовку он решил не брать. Врагов внутри нет и быть не может, а вот в случае если придётся экстренно убегать, она может помешать. Флор протиснулся между отогнутым листом стали и стеной.
        Свеча была не в состоянии полностью осветить подземелье, куда попал главный разведчик. По размеру комната была точно не меньше дома судей. А, скорее всего, намного больше. В три стороны от неё уходили коридоры, заделанные стальными листами. Через один из которых Флор и попал. На четвёртой стене была закрытая массивная железная дверь с большой металлической ручкой-колесом. Вдоль всех стен, один на другом, стояли деревянные ящики средних размеров, в которых хранились излишки трудовой деятельности поселения.
        Но также здесь лежала и вещь, за которой пришёл он.
        За спиной послышался тихий-тихий и очень странный звук. Флор обернулся. Света не хватало, но и без того разведчик понимал, что в комнате не один. Хотя разум говорил обратное. Судей здесь нет. Они бы уже давно подняли такую бучу, что нападение зверей показалось бы отдыхом.
        Тогда кто?
        Флор списал всё на старость и расшатавшиеся нервы.
        Где лежала необходимая вещь, он помнил. Не теряя времени, отыскал нужный ящик.
        И вновь услышал шорох, но теперь точно знал откуда. В коридоре, откуда он и сам пришёл, определённо кто-то был.
        Медальон золотого цвета по-прежнему лежал в углу ящика, под грудой когда-то новеньких ружей. Как и полжизни назад, Флор с замиранием сердца достал то, что побоялся забрать в свой прошлый приход. Тогда он не знал его назначения. И пусть с трудом и по слогам умел читать, как все в поселении, в полутьме подземелья он всё же смог разобрать надпись. Как и много-много Сезонов назад, так и сейчас, когда старость уже приблизилась на расстояние смерти, гравировка гласила: «Пропуск для двоих». В прошлый раз он положил медальон на место, а теперь повесил на шею. Ледяная цепочка обожгла. Из достоверных источников Флор знал, что это сверхпрочная цепь, а сам медальон, в том, прошлом мире, был бесценен. Такие получали лишь элита элит. Именно те, кто и заварил Последнюю войну.
        Флор повернулся и с удивлением обнаружил, что он в подземной комнате уже не один.
        Из-за листа стали, который главный разведчик отогнул, в тайник судей пробрался зверь. Это был не матёрый охотник, на котором ран столько же, сколько он съел людей. За Флором следил несмышлёный подросток.
        Зверь чудом прорвался в поселение через пролом в стене. Пока старшие товарищи пытались перебить защитников, он смог пробраться глубже, туда, где по его представлениям, был рай из вкусностей. Заметил человека, скрывшегося в горах разнородного хлама. Подростковое любопытство погнало зверя следом и в итоге привело в подземелья.
        Человек обернулся. На миг в его руке что-то блеснуло, а затем зверь почувствовал в горле какое-то неудобство. Мир качнулся и он понял, что этот слабый и старый человечишко его убил.

* * *
        Эва легла рядом.
        - Там убивают… - отрешённо пробормотала она.
        - Знаю, - ответил Ди.
        Дочь оружейника тоже засмотрелась на небо. Тоскливо вздохнула. До слуха обоих донёсся хруст ломающегося дерева, после истеричные женские крики.
        - Не боишься умереть? - неизвестно зачем поинтересовался молодой разведчик.
        - Умереть?! - усмехнулась подруга детства.
        Они повернули головы, и их глаза встретились.
        - Не боюсь, - ответила Эва. - Я знаю, для чего живу.
        - Странная ты… стала.
        - А ты не странный? - поинтересовалась дочь оружейника. - Пытаешься убивать зверей, чтоб защитить людей. А чем твои люди лучше этих зверей?
        Ди посмотрел долгим взглядом на подругу. В голове завертелся ворох мыслей, но оформляться в слова не пожелал. Вспомнилась многочисленная болтовня невесток, вернувшихся из-под навеса. Каждый раз они перемывали кости всему поселению. Про Эву, после недавнего возвращения от зверей, поначалу много говорили. В основном гадости. Поговаривали, что она со зверьми общается. Как когда-то Давина, её бабушка.
        Ответить разведчик не успел, послышался женский визг. Ди с Эвой одновременно вскочили.
        - Пойдём отсюда, - потянула подруга детства за рукав.
        - Крик знакомый… - поделился Ди догадкой. - Кажется…
        Из-за дома на задних лапах вышел зверь. За волосы он тащил Тири, жену старшего брата. Женщина извивалась и визжала. Зверь заметил людей. Бросил взгляд на опущенное оружие в руках разведчика. Одновременно Ди поднял обрез, а зверь, дёрнув Тири за волосы, прикрылся ею, как щитом. После продолжил движение к пролому в стене.
        Невестка увидела деверя, хотела попросить о помощи, но осеклась. Ди целился в неё. От страха Тири не понимала, что из неё сделали живой щит, а родственник, которого она совсем недавно выгнала умирать, теперь единственная надежда.
        - Чего ты медлишь? - прошептала Эва. - Или стреляй… Или отойди, не мешай ему уйти.
        Ди очень хотелось отойти. Обида ещё не притупилась.
        - Дай ему уйти, ведь если ты выстрелишь, всё равно попадёшь в неё! - зашептала Эва.
        Ди и сам прекрасно понимал, что не сможет выстрелить, ведь специально отпилил стволы для большего распада дроби. А никто не поверит, что он не собирался стрелять в Тири, с которой до этого поссорился. Эву слушать не будут - сумасшедшим не верят. А невестка, если выживет, и сама с удовольствием подтвердит, что Ди стрелял в неё - отличный повод избавиться от лишнего рта в доме.
        - Давай отойдём, - подёргала за рукав Эва. - Он её утащит, и никто не узнает, что ты не помог!
        Зверь вцепился в добычу крепче смерти. Толстая, упитанная женщина - лакомый кусочек. К тому же она могла быть беременной (в поселении считалось нормальным, когда округлившийся живот не был виден). Ди посмотрел в раскосые глаза. В них застыла мольба о помощи. Молодой разведчик прицелился. От одного движения зависела его и её жизнь.
        - Не стреляй, - голос Эвы охрип. - Тебя же сожрут, если убьёшь и её! Не стреляй!
        Зверь вдоль частокола почти подобрался к пролому. Ещё немного и скрылся бы с добычей в мёртвом городе, но Ди нажал спусковой крючок.

* * *
        Гтирер, старший брат Ди, встретил нападение зверей на частоколе. В какой-то момент ему показалось, что выстрелов по округе разноситься стало меньше. Прислушавшись, понял - так и есть. Со стороны дома строителей-ремонтников стрелять прекратили.
        Спуститься с площадки частокола для рослого и крепкого мужчины было делом нескольких секунд. Оказавшись на земле, он поправил шапку. Несколько прядей русых волос выбились из хвоста. Гтирер заправил их за уши. Проверил количество оставшихся патронов в сумке. Идти к месту прорыва очень не хотелось, внутри засело чувство тревоги. Но разведчик любил находиться в гуще событий, чувствовать адреналин в крови и выпускать на волю ярость. Опасность возбуждала сильнее женщин. Именно поэтому он всегда старался взять самые сложные задания.
        Из-за этих странностей некоторые в поселении принимали его за сумасшедшего. Другие уважали. Третьи боялись. Однако все сходились во мнении, что Флор, старший разведчик, подготовил себе достойного приемника.
        Вдоль забора лёгкой трусцой Гтирер побежал к пролому, откуда больше не доносились выстрелы. За домами бойцов замедлился, предчувствуя что-то нехорошее. А собственным чувствам он привык доверять - они спасали там, где ничто другое было не в силах.
        Из-за угла, словно поджидал человека, появился Серый. У Гтирера на несколько мгновений захватило дух. Он никогда не считал себя маленьким. Лишь несколько бойцов могли похвастаться такой же комплекцией и силой, которые разведчик частично унаследовал, а частично натренировал. Но по сравнению с Серым он почувствовал себя маленьким мальчиком, сбежавшим из-под присмотра взрослых. Зверь был на две головы выше и в несколько раз шире. Раньше Гтирер видел его лишь издалека, и он не казался настолько огромным.
        «Встретил Серого - прощайся с жизнью» - сама собой вспомнилась поговорка, когда он увидел, что передние лапы неожиданного противника в крови.
        Зверь улыбнулся, если можно так назвать оскал, которым он одарил разведчика. В разноцветных глазах заплясали огоньки. Гтирер бросил ружьё и выхватил нож. Об умении Серого «уходить» от пуль он был наслышан вдоволь, потому полагаться решил только на собственные умения.
        Солнце заиграло на лезвии небольшого ножа. Зверь ещё сильнее заулыбался и потёр лапы, предчувствуя развлечение.
        - Ты чего такой довольный? - Гтирер сам удивился тому, что не почувствовал страха, лишь каменную уверенность в собственной победе. - Думаешь, легко меня будет взять?
        Атака зверя была молниеносной. Но разведчик оказался быстрее. Наклонившись, он проскользнул под лапами Серого, одновременно собирался выпустить нападавшему кишки.
        В этот момент оба противника и убедились, что впервые им достался враг равный по силе.
        В последний миг перед тем, как лезвие должно было впиться в кожу, Серый сумел вывернуться. Он даже попытался достать Гтирера лапой наотмашь, но разведчик за момент до этого отпрыгнул.
        Они застыли друг против друга, впервые не решаясь напасть. Короткая схватка без единой кровинки показала обоим, чего они стоят. Зверь привычным движением собирался распороть человеку ярёмную вену, Гтирер же не единожды вспарывал подобным движением брюхо сородичам Серого.
        - Чего стоишь? - поманил разведчик противника. - Нападай давай!
        Зверь встал на четыре лапы и начал приближаться боком. Гтирер знал этот манёвр. Из него звери могли перейти как в защиту, так и в нападение. Он перекинул нож в левую руку. Правая должна быть свободна, чтоб успеть схватить нападавшего за шею. Удушить зверя одной рукой для человека нереально, но выиграть несколько секунд, пока тот будет клацать зубами, пытаясь дотянуться до лица жертвы, вполне возможно. А за это время зверь и сам превратится в выпотрошенную жертву.
        Но Серый не сделал решающий бросок, как все его сородичи. Вместо этого он прыгнул человеку под ноги, намереваясь сбить его, а в следующую секунду оказаться сверху и, наконец, разорвать шею.
        В последний момент Гтирер успел подпрыгнуть. Едва коснувшись земли, он кувыркнулся вправо и принял оборонительную стойку. Зверь же прыгнул на место предполагаемого падения противника и вновь, с удивлением, никого не обнаружил. Теперь он посмотрел на разведчика другими глазами.
        - Чего смотришь разноцветными блымалками? - Гтирер не терял бдительности и внимательно наблюдал за движением каждого мускула огромного противника. - Еда не по зубам?
        Однако Гтирер понимал, что ещё никому в поселении не удавалось выстоять против этого зверя. У него же был шанс. И эти слова раззадоривали, придавали смелости.
        - Теперь моя очередь нападать, - разведчик перекинул нож в правую руку.
        На лице зверя промелькнуло удивление, когда понял, что один из тех, кого он привык рвать, словно младенцев, собрался атаковать. Гтирер на согнутых ногах начал приближаться, чтоб рассеять внимание зверя принялся крутить нож между пальцев. Знакомый и выверенный приём, которому отец научил ещё в детстве. Противник отвлекается на играющее бликами лезвие, потом соображает, что из такого положения вновь схватить нож за рукоятку будет неудобно, а, главное, долго. И нападает, не позаботившись о защите. Никогда этот приём ещё не подводил, ведь никому из бывших противников не приходило в голову, что раз человек мастерски крутит нож между пальцев, то он потратил годы тренировок, чтобы этому научиться. А, значит, сможет схватиться за рукоятку в любое мгновение.
        Серый встал на задние лапы и приготовился к любым выпадам. На нож, к сожалению Гтирера, он не обратил ровным счётом никакого внимания, бдительности, как ожидалось, тоже не потерял.
        - Да ты я вижу…
        Разведчика перебил протяжный вой. Где-то вдалеке послышался звон разбившегося стекла. Выстрелы утонули в этих мощных звуках. Зверь резко отпрыгнул назад. Встретившись взглядом с человеком, он на несколько мгновений застыл. В его разноцветных глазах Гтирер увидел замешательство, удивление, сомнение. Но одного и самого главного, что он хотел увидеть, там не было.
        Отсутствовал страх.
        Глаза Серого словно говорили: «Сейчас ты меня, конечно, порадовал, хорошо поиграли, но в следующий раз всё будет по-настоящему». А встречаться ещё раз разведчик хотел меньше всего.
        Зверь опустился на четыре лапы и помчался к пролому в частоколе. Гтирер перехватил нож за лезвие, и, коротко взмахнув рукой, отправил в полёт. Нож должен был воткнуться зверю точно между лопаток и перебить позвоночник. За миг до соприкосновения с ножом Серый, даже не сбавив скорости, совсем чуть-чуть пригнулся. Нож пролетел у него над головой и наполовину лезвия воткнулся в частокол.
        - Вот падаль! - хлопнул себя по бедру Гтирер.
        Зверь же обернулся и презрительно глянул на человека, мол, все вы люди такие, только и можете, что бить в спину.

* * *
        Лишь благодаря чуду ни одна дробинка не задела Тири. Зверь с развороченным черепом грохнулся в снег. Невестка, всхлипывая и пытаясь сохранить достоинство, зигзагами побежала в дом.
        - А ты герой! - с придыханием произнесла Эва.
        Ди вытаращился на неё, словно вместо девушки перед ним материализовался призрак.
        - Ты способен пожертвовать собой ради других, - внимательно посмотрела на него подруга детства. - Больше у нас никто на это не способен.
        - А бойцы?! - Ди похвала, конечно, польстила, но стоило же, для приличия, набить себе цену.
        - Это другое, - скривилась Эва. - Обязанность у них такая. Умирать. Они просто выбрали самый лёгкий путь, где не надо думать и принимать решений. - Немного помолчав, добавила. - Зачастую сложных.
        Вдалеке между небоскрёбов показалась чёрная фигура на двух лапах. Всё поселение прекрасно знало этого зверя.
        Вожак никогда не участвовал в нападении. От соплеменников же отличался чёрной шерстью и крупными размерами. Вероятно, нападай сам, мог бы в одиночку убить всех. Но Вожак всегда оставался вне досягаемости. Люди не единожды пытались устроить на него облаву. Подготавливали засады, жертвуя силами в поселении. Но Вожак всегда уходил.
        - Пойдём отсюда, - буднично сказала Эва. - Сейчас звери попрут обратно с добычей. Под руку… то есть лапу попасться можем.
        Ди заворожено поглядел на Вожака. Он с детства мечтал пристрелить этого огромного чёрного зверя. Если б принёс его голову…
        Когда не спалось, разведчик думал о дочери главного судьи - Сие, молодой упитанной девушке, способной родить много детей. Он ворочался с боку на бок, представляя, как приносит голову Вожака. Братья шокированы, смотрят на младшего круглыми глазами. Начинают расспрашивать, как ему удалось. А он садится, разбирает обрез. Принимается чистить оружие. Братья, невестки и племянники столпились вокруг, с открытыми ртами ожидая, когда начнётся рассказ. Но Ди не начинает. Ждёт, когда придёт отец. Папа, наконец, появляется. Высокий, поджарый старик, с головой белой, как снег, проходит меж сыновей. Медленно опускается на табурет против Ди. «Рассказывай сынок, - говорит он. - Я долго ждал этого момента. Ещё с твоего рождения знал, что убить Вожака предстоит тебе». Ди к тому моменту вычистил и смазал каждую деталь обреза. Начинает собирать оружие и медленно, опуская большинство подробностей, рассказывает, как именно выследил и убил Вожака. Старается сократить, но рассказ всё равно производит ошеломляющее впечатление. Племянники и невестки слушают с круглыми глазами и глупыми лицами - одни из-за того что малы, а
вторые из-за того что глупы. Братья заискивающе смотрят на младшего. Понимают, что упустили момент, когда он превзошёл их в мастерстве. И лишь папа слушает с серьёзным выражением, изредка кивает. Иногда Ди специально рассказывает о несущественных профессиональных промахах, тогда крупный кулак отца сжимается. Наконец, Ди заканчивает рассказ. Молчание. Щелчок закрывшихся стволов выводит отца из задумчивости. «Ты настоящий разведчик, - медленно произносит папа. - Большего мне и не надо. Теперь я знаю, что прожил жизнь не зря!». Когда весть облетает поселение, главный судья - Дидли, просит Ди зайти к себе. Тот приходит. Дидли показывает на дочь и спрашивает, хочет ли он такую жену. Ди делает вид, что польщён таким лестным предложением, но в ответ говорит, что выбор предпочитает сделать самостоятельно. Тогда Дидли принимается упрашивать, расписывая какую привилегированную нишу тот может занять, если возьмёт Сию в жёны. И Ди, делая одолжение, соглашается…
        - Пойдём! - потянула за руку Эва.
        - Пойдём, - пробормотал молодой разведчик, ещё не выбравшись из грёз.
        Вожак дал сигнал к отступлению. Мощный вой пронёсся по окрестностям. Стёкла в близлежащих домах задрожали, где-то даже послышался звон.
        Зверь с чёрной шкурой всегда находился вдалеке от поселения и командовал, когда собратьям следовало начинать убивать, а также прекращать.
        3
        Ди сидел на крыльце, пока братья занимались восстановлением двери. Отец, тем временем, направился в Совет, подвести итоги прошедшего нападения.
        Невестки наводили порядок в доме. К моменту, когда зверь выломал дверь, женщины побросали оружие и спрятались. Тири влезла под кровать. Стоило когтям клацнуть по деревянному полу, она еле слышно всхлипнула.
        Зверь попросту не успел натворить в доме много разрушений. Лишь сорвал ширму, отделявшую первую половину дома от второй, жилой. Когда услышал всхлип, нагнулся и вытащил женщину из-под кровати. Тири кричала, звала на помощь, но никто из родственниц не рискнул выступить против зверя.
        Гтирер готовился стать главою дома. Соответственно Тири уже мнила себя хозяйкой. Постоянно ссорилась с матерью Ди. Нередко за мать приходилось вступаться сыновьям - слишком Тири хотелось стать главной.
        После ухода зверей, пока мужчины занимались восстановлением внешней жизни, она принялась восстанавливать внутреннюю. Трёх сношенниц посадила зашивать сорванные зверем ширмы, многочисленную детвору заставила вычищать дом. Хотела и свекровь озадачить, да та напомнила, кто в доме хозяйка. Тири устроила скандал.
        - Ты, бездельница старая, ничего не делаешь, а жрать просишь! - кричала она. - Видела, какие порции у детей?! А ведь они могли бы быть больше, если бы ты не ела!
        Ди слышал на крылечке эти склоки. Отчасти и видел. Но вступиться никогда не решался.
        Когда звери ушли, Тири пожаловалась Гтиреру на Ди. Заявила, что тот кричал на неё, даже руку пытался поднять. О спасении рассказала такую небылицу, что ей мало кто поверил, но лишних вопросов решили не задавать. Братья, с подачи будущего главы семьи, не допустили самого младшего к ремонту двери.
        - Иди отсюда! - со злостью толкнул в лоб Гтирер. - Не мешайся!
        - Посиди лучше на крылечке, - поддакнул Бримо, второй по старшинству.
        - А то ещё пальчик пришибёшь, и доставай тебя потом из-под лавки, - усмехнулся Зайрик, средний брат. Он выделялся среди семьи разведчиков тем, что был очень смугл, а его сросшимися и кустистыми бровями, как однажды пошутила Тири, было бы отлично подметать в доме. Гтирер, как-то в пылу ссоры, обвинил мать в измене отцу, после чего они уже много Сезонов не разговаривали.
        Со средним братом отношения у Ди испортились основательно. Как-то раз он в порыве юношеского желания подумал, что жена Зайрика его соблазняла. Тогда молодой разведчик ещё не знал коварной женской натуры, которую отдельные люди принимают за ум.
        - Ты не слышишь, что тебе говорят?! - воскликнул Траан, который старше Ди всего на один Сезон. Он всегда вёл себя так же пренебрежительно, как Гтирер и Бримо. Да и во всём другом старался подражать старшим братьям, из-за чего быстро заслужил роль «шестёрки».
        - Эй, на тебе моя шапка! - округлились глаза Траана. Когда началось нападение зверей, он только проснулся и о головном уборе не спохватился.
        Подскочив к брату, Траан сорвал шапку, а после отвесил такой подзатыльник, что Ди полетел лицом в снег.
        - Ещё раз притронешься к моим вещам, я тебе кишки выпущу! - пообещал родственник.
        Ди поднялся, неспешно отряхнул снег с одежды. Теперь предстояло унижение перед одёжниками. Глубоко вздохнув, он присел на нижнюю ступеньку крыльца и принялся наблюдать за восстановлением поселения.
        Из дома, доносилась ругань Тири на всех и вся.
        - Это называется вымести?! - орала невестка. - Это, твою мать, называется вымести?! Сейчас языком выметать будешь, гниль паршивая! В доме должно быть чисто!
        На крыльце братья устанавливали новую дверь с руганью, будто делили последний на планете кусок мяса.
        - Эту падаль надо устанавливать так же, как и была! - кричал в бешенстве Гтирер. Остальные братья убеждали его в обратном. Они сгрудились кучкой, а старший нависал над ними, как зверь над детьми. Гтирер - высокий, мускулистый, подвижный, внушающий уважение и страх мужчина. Братья ростом не уступали, но смотрелись рядом заморышами.
        Первые поселенцы сделали двери открывавшимися на улицу. На случай визита диких животных, которые не догадывались, что для открытия достаточно её потянуть. Они попросту толкали. Против них даже незапертая на засов дверь служила надёжной преградой. На остальных домах двери давным-давно сделали открывавшимися внутрь. Животные внутрь поселения не заходили. От зверей эти хитрости не помогали, а в Период Бурь заметно облегчали людям жизнь. Снег, наносимый ветром в это ненастное время, иногда достигал крыши. И раскрыть дверь наружу в таком случае стоило огромного труда.
        Почему Гтирер упёрся в то, что надо делать так, как сделали первые поселенцы, было непонятно вероятно даже для самого Гтирера.
        Ди засмотрелся на небо, замечтался, как бы отлично было добраться до облаков, пощупать их. Дидли, конечно, рассказывал, что облака, якобы, вода в какой-то своей ипостаси, но разведчику больше нравилось думать, что они мягкие и пружинистые.
        Небо к тому времени затянуло. В городе стояло затишье, хотя по опыту Ди знал, что это заслуга небоскрёбов. Стоило выйти из-под их защиты, как ледяной ветер выдувал из организма всё тепло.
        Неожиданно Ди вспомнил, что так и не отчитался по поводу задания.
        - Да чтоб тебя! - шлёпнул он ладонью по лбу. - Я пойду, по заданию отчитаюсь, - обратился к братьям. - Моя помощь не понадобится?
        Ответа молодой разведчик не получил, а его уход никто и не заметил.
        В доме строителей-ремонтников никого не осталось, даже детворы. Ди как-то и не подумал, что именно у них сейчас куча работы. Идти к одёжникам, выслушивать очередные насмешки, не хотелось. Пришла мысль отсидеться в доме до Периода Бурь, а там что-нибудь да придумается. Но маловероятно, что в оставшийся Сезон ему дадут сидеть без дела. Оставалось ходить без шапки, но умирать в страшных мучениях Ди тоже не хотелось. В позапрошлом Сезоне дочь одного из бойцов неожиданно слегла, стеная от жуткой головной боли. Лекарь тогда сразу сказал, что причиной всему застуженная голова, ведь девушка ходила без шапки, хвасталась огненно-рыжими волосами.
        Период Бурь дочь бойца не пережила.
        Ди медленно побрёл к одёжникам, заранее придумывая фразы, которыми будет отзываться на колкости и насмешки, но, ни один из заготовленных ответов не понадобился. Семья была в приподнятом настроении - нападение зверей им дёшево обошлось. На дом не напали, никто не пострадал. Глава лишь с нескрываемым презрением посмотрел на молодого разведчика и сказал прийти на следующее утро.
        Ди медленно и нехотя побрёл домой.
        Обучение детей судьями начиналось с седьмого-восьмого Сезона жизни. Занятия проходили в доме семьи. У Ди с Эвой уроки вёл Дидли. Учил грамоте, математике, окружающему миру, истории, физике и прочим точным и не очень наукам. Учиться дети не любили, а вот рассказы судей о том, откуда люди прибыли, как обустраивались, истории из жизни первых поселенцев и прочие повествования об окружающем мире могли слушать бесконечно. Судьи утверждали, что люди живут в мёртвом городе лишь временно, когда-нибудь за ними должны прибыть и увезти из этого проклятого места. Будучи маленьким, Ди интересовался у взрослых, а кто должен прибыть и куда увезти. Из историй, что тогда рассказывали, запомнились лишь несколько.
        Ми-Ми - жена одного из столяров, ныне давно мёртвая, рассказала, что когда сама была маленькая, слышала от одной старухи, что людей в этом мёртвом городе оставили в наказание за какие-то грехи. Мол, когда они будут искуплены, людей увезут. Ди в это верилось с трудом. Как они узнают, что грехи уже искуплены и почему он должен отвечать за чьи-то давние грехи, не имея ни малейшего понятия, как и что искупать. И если это была правда, то по всему выходило, что застряли они тут надолго.
        Вторая запомнившаяся история - рассказ Дила, старого литейщика. Почти перед самой смертью тот поведал мальчику, «великую тайну». Лишь когда Дил умер, а Ди превратился из маленького мальчика в подростка, то узнал, что «великую тайну» знали все. Заключалась она в том, что когда-то, много поколений назад, их далёкие предки фактически потерпели крушение на берегу этой земли. И вот тут воображение подбрасывало заманчивые картинки. Ди не единожды представлял себя одним из основателей поселения, отважно преодолевавших любые преграды.
        Сию, дочь Дидли, разведчик заметил, когда чуть не столкнулся с нею.
        - Ой… - просиял Ди. - Здравствуй, Сиенька! А я тебя не заметил!
        - Да?! - улыбнулась она. - Я ведь такая незаметная!
        Молодой разведчик покраснел, когда понял, что брякнул полнейшую глупость. Сия - полная, а значит, красивая молодая девушка, притягивала взгляды всех мужчин, когда появлялась на улице.
        - Наверно твоя, похожая на скелет, Эва более заметна?!
        - Причём здесь Эва! - Ди мгновенно побелел, как снег.
        - Вы друг друга стоите! - усмехнулась Сия. - Ты - Мясо, да она, не способная ни одного ребёнка родить из-за своей худобы. Таким как вы как раз и нельзя размножаться, чтоб не плодить обузу.
        Ди не нашёлся что ответить. Сия победоносно посмотрела на него и направилась дальше. Самая желанная невеста в поселении могла позволить себе выбирать. И Ди в зону выбора никаким боком не попадал.
        - Что, уделала Мясо? - Вэлдис, боец с оторванной кистью, прошёл мимо, подмигнул ей. В руке металлическая пластина, а культёй её лишь придерживал.
        - Ты ещё пожалеешь, что так со мной разговаривала! - вспылил Ди. - Когда я выслежу, где прячутся звери, а потом принесу голову Вожака, ты первая приползёшь ко мне! А я ещё подумаю, брать ли тебя в жёны!
        Вэлдис остановился. Сия медленно повернулась.
        - Чего ты сказало… Мясо? - выдавила дочь главного судьи.
        Предполагалось, что звери жили в горах, к западу от мёртвого города. Именно туда ходили гончары за глиной, и оружейник за ингредиентами для пороха. Разведчики добывали для поселения информацию из мест, куда ни один здравый человек не пошёл бы. Потому знали множество секретов. Но их неразглашение также входило в издержки профессии.
        Отец рассказывал, что один из его братьев пытался выследить, где живут звери. Однажды после нападения отправился по следам и не вернулся. Дед Ди также пытался выследить, где живут звери и пропал.
        Металлическая пластина выскользнула из рук бойца, взметнула снег из-под ног. Схватившись за живот, он истерически рассмеялся. Не удержавшись, грохнулся в снег. Из глаз покатились слёзы, а смех превратился в скрежещущие звуки - Вэлдис подавился душившим весельем.
        Когда до Сии в полном объёме дошла информация, сказанная молодым разведчиком, она громко и заливисто расхохоталась. На крылечках домов начали появляться люди, полюбопытствовать, кто и над чем смеётся.
        - Представляете, - сквозь смех громко объявил Вэлдис на всю улицу. - Мясо заявляет, что сегодня же выследит, где живут звери, а завтра мы сможем посмотреть на голову Вожака! Остальных зверей он видимо собирается отпугнуть своим «ружьём смерти». В награду просит лишь на Сии жениться…
        Боец попытался продолжить, но, сквозь раздирающий нутро хохот, ничего не смог произнести. Однако продолжения никому и не потребовалось. Кто услышал новость, от души рассмеялись, позабыв о работе, смерти близких, собственных ранах.
        Ди застыл. Угрюмо рассматривал смеявшихся над ним людей. Неожиданно для самого себя он выдал свой величайший секрет. Всегда обидно выслушивать, как мысли, которые ты вынашивал несколько лет, подвергаются критике. Но даже не это обидело молодого разведчика. Взбесила насмешка над «ружьём смерти», как прозвали его оружие. Тяжёлое двуствольное орудие сделали задолго до рождения Ди. И все, к кому оно попадало, скоротечно погибали. Когда перед разведчиком встал выбор оружия, он специально взял «ружьё смерти» заявив удивлённым зрителям, что стреляет не оружие, а человек.
        «Передумает» - махнул тогда рукой Дидли.
        Ди не передумал. Отпилил стволы и приклад, чем заметно облегчил неподъёмное, но мощное ружьё. Полностью перебрал механизм, а некоторые детали даже заменил. Целый Сезон Ди только и делал, что пытался сделать из «ружья смерти» нечто, способное сохранить жизнь.
        И у него получилось мощное средство ближнего боя. Подобными боевыми характеристиками не могло похвастать ни одно оружие в поселении. Но для жителей его обрез навсегда остался «ружьём смерти».
        - Ты бы, Мясо, заканчивал своё бесцельное существование, - прикрылась шуткой Сия. - Какой из тебя разведчик? Какой воин? Тебе только клетки с оленями чистить. Да за мхом ухаживать. И то, может быть, не справишься. А вообще я поговорю с отцом, чтобы он определил тебя туда постоянно работать.
        Ди сначала покраснел, затем побледнел. Потом снова покраснел. Раскрыл рот, что-нибудь сказать, да не нашёлся, что ответить. В итоге застыл посреди улицы, будто оплёванный. Женщина-мечта предстала совершенно не такой, как в грёзах. Над ним потешалась циничная, меркантильная и избалованная особа, ничего общего не имеющая с той, о которой разведчик мечтал перед сном.
        «Ты всё равно будешь моя» - Ди с ненавистью посмотрел на Сию.

* * *
        Ди, словно Период Бурь, влетел в дом. Схватил обрез, сумку, куда насыпал патронов. Молнией выскочил. Тири даже возмутиться не успела.
        Возле пролома, где недавно спас невестку, копошились строители-ремонтники. Собрали на земле выломанный частокол. Намеревались поднять и приладить к остальной стене. Ди проскочил мимо, позабыв, что должен отчитаться. Жители поселения знали, что престарелый отец не смог научить младшего сына ремеслу. Потому редкие поручения Ди принимал с огромным восторгом. А за последнее, простейшее - пересчитать оставшиеся деревья в маленькой рощице, неподалёку от города - чуть не подрался с Трааном.
        Ди выбежал из-под защиты деревянных стен. На бегу переломил обрез, вставил патроны. Ветер бил в лицо, трепал волосы, но молодой разведчик не чувствовал холода. Он твёрдо решил, что, отправившись в горы, или выследит Вожака и убьёт, как настоящий разведчик, или погибнет в бою, как настоящий воин. Иначе до следующего Сезона ему не дожить.
        Фантазия живо нарисовала, как в Период Бурь его не будут убивать, а начнут отпиливать по кусочку и съедать. Он увидел себя без ног и рук на полу, под лавочкой. Язык отрезали в самом начале, чтоб не кричал. И вот, он лежит и ждёт, когда придут и начнут резать дальше…
        Тем более так уже было. Перед прошлым Периодом Бурь, во время нападения зверей, Гтирер, старший брат, похитил жену одного из столяров. Отец со старшим сыном долго ругались по этому поводу, но, в конце концов, отец сдался. Упитанную жену столяра связали и положили к Ди под лавку. Гтирер запретил её убивать. Он лично отрезал ей язык, конечности, после начал срезать мясо… Тело худело изо дня в день и хватило его ненадолго. И всё время Гтирер крутился рядом. Ухаживал, залечивал раны, кормил. Тири даже стала ревновать. Но самое тяжёлое досталось Ди. Лежать и знать, что под тобой существует живое мясо. Недавно оно считало себя человеком, строило планы, а теперь наоборот - ждёт скорейшей смерти.
        Людоедство в селении было, но все об этом предпочитали умалчивать. Как о мастурбации. В особо затянувшиеся Периоды Бурь, когда еда заканчивалась, а конца ненастья не предвиделось, в некоторых семьях потом недосчитывались людей. В основном стариков, но бывало и кого-то из обузы. Если недосчитывались нужного человека, то с главы семьи Совет потом спрашивал. И бывали случаи, что спрашивал серьёзно.
        У разведчиков ситуация была намного хуже. Старший брат, Гтирер, недаром был хороший разведчик. Он находил в небоскрёбах такие вещи, которых никто в поселении никогда и не видел. Поднимался туда, где никто не был. Ведь с нижних этажей вынесли всё ценное ещё до того, как первые поселенцы прибыли на эту землю.
        Но посещение небоскрёбов не могло пройти безнаказанно. Он, вопреки ожиданиям, не превратился в зверя, но с недавних пор начал есть человечину. Никакие уговоры и увещевания не помогали. Его характер сильно изменился. Он стал особенно злым и агрессивным.
        И то, куда в поселении пропало уже несколько людей, семья разведчиков прекрасно знала. Ведь все эти люди, в итоге были съедены Гтирером. И вся семья его покрывала.
        Ведь он был лучший разведчик.
        А ещё он был сыном, братом, мужем и отцом.
        Ди бежал. Несколько раз поскальзывался на присыпанных снегом металлических поверхностях мегаполиса. Близлежащие к поселению улицы были вычищены от снега. Жители сообща собирали его внутри большими кучами, из которых потом каждый брал на обогрев и питьё. После начинались засыпанные проспекты. По некоторым даже невозможно пройти - снега намело по вторые этажи. Но большинство - хорошо продувались, потому снега там было немного. У жителей поселения, на крайний случай, за спиной всегда висели снегоступы.
        - Нет, нет и ещё раз нет! - категорично заявил один из судей, когда молодой разведчик в очередной раз пришёл с просьбой выдать снегоступы. - Ты, за последние два Сезона, какую пару уже потерял?!
        Сколько Ди ни убеждал, сколько ни умолял, сколько ни оправдывался, что не нарочно потерял пять пар, судья был неумолим.
        - Поживёшь пару Сезонов без них, - сказал он. - Начнёшь ценить и… если к тому времени не пойдёшь кому-нибудь в пищу, придёшь. Выдам.
        Ди остановился, глубоко вдыхая обжигающе-ледяной воздух через нос. Идти по глубокому снегу тяжело. Промелькнула предательская мысль вернуться.
        - Нет, - злобно пробормотал молодой разведчик. - Ни за что!
        Он остервенело начал пробираться дальше, а в голову полезли картинки уютного, а главное тёплого, быта.
        - Нет! Нет! - на выдохе вырывалось у Ди.
        Наконец город закончился. Между горами, где по предположениям обитали звери, и мёртвым городом, посреди которого пристроилось поселение людей, располагался «Сад», как в шутку называли в семье электриков множество ветряных электростанций. Остальные прозвали это место «Снежной преградой» из-за ветра, поднимавшего там живую стену из снега. Частенько даже на расстоянии вытянутой руки ничего нельзя было разглядеть. Именно на этом пространстве звери всегда и запутывали следы когда ветер успокаивался, но зачастую те попросту сами исчезали уже через несколько мгновений после того как появились.
        Ди как раз и застал такую вьюгу. Снег кружился, забивался в ноздри, уши, застилал глаза. Но молодой разведчик упорно топал вперёд. В прошлый Период Бурь он подслушал разговор братьев, из которого смог догадаться каким образом не ходить кругами - важный навык в жизненной копилке разведчика. Появилась возможность испробовать знания. Остальной народ за пределы города ходил редко и только по делам семьи. Причём зачастую в сопровождении бойцов. Разведчикам же приходилось шнырять везде, куда бы судьи не послали. Начиная от второго города, на севере, за заливом, и заканчивая большой рекой, стекавшей с гор, на юге.
        Через каждые десять шагов Ди чуть-чуть начал поворачивать вправо. Из разговора братьев молодой разведчик понял, что людей, почему-то, всегда тянет влево, следовательно, чтоб идти прямо, надо постоянно чуть-чуть поворачивать вправо.
        Вновь пролезла предательская мысль: «А не вернуться ли?». Но разведчик настолько замечтался о том, как явится в поселение с головой Вожака, что моментально забыл здравые мысли.
        На чём-то поскользнувшись, грохнулся на задницу. Обрез отлетел куда-то в сторону. Ди поискал глазами оружие. Лежало невдалеке. Поднялся, намереваясь пойти за обрезом, когда взгляд зацепился за виновника падения - макушку черепа.
        - Значит правильно иду… - пробормотал он и тут же начал отплёвываться от набившегося в рот снега. Вытерев рукавом губы, подошёл к обрезу, наклонился…
        Рядом с оружием был отпечаток ноги. При такой погоде он мог оставаться на снегу совсем недолго. Ди схватил обрез, взвёл оба курка. Упав на одно колено, завертелся вокруг своей оси, ожидая нападения. Но кроме стены снега ничего не видел.
        Руки дрожали, стук сердца отдавался в ушах. Ди догадался, кто прошёл рядом. Оставалось надеяться, что изгнанник не заметил молодого разведчика.
        За преступления, в зависимости от тяжести, наказывали. Самое страшное наказание - изгнание. Но оно уже несколько Сезонов не применялось, так как людей стало слишком мало, и выгонять кого-то - непростительная роскошь. К тому же те, кого выгнали, доставляли проблемы. Они не умирали от холода и голода, как предполагалось; их не задирали звери. Они жили, да ещё и размножались. В селении предполагали, что не всех людей, которые не вернулись, убили звери. Некоторые попались в руки изгнанников. От холода, по всей вероятности, те прятались в городских небоскрёбах. И лишь благодаря изменениям в организме после посещения этих зданий, выжили.
        Каждый родитель с детства твердил, что город вокруг опасен. Рассказывали страшилки о зверях, которые там поджидали и про лабиринты в этих зданиях. Судьи в один голос утверждали, что если пробыть какое-то время в любом из городских строений, то начнётся необратимый процесс помутнения рассудка. У человека начнёт расти шерсть, зубы удлинятся, а на пальцах вместо ногтей появятся когти. Такой человек достаточно быстро превратится из разумного существа в слабоумное и опасное чудовище.
        Он станет зверем.
        Ди ещё раз крутнулся вокруг оси, а потом вскочил и, что есть духу, побежал в сторону гор.

* * *
        - Так! - постучал по столу Дидли. - Не скандалим!
        - Тут попробуй… - буркнул Илнос, глава семьи бойцов. Его седая шевелюра встала торчком от душившей злобы. Единственный глаз, левый, покраснел от прилива крови.
        - Приступим, - заколотил по столу Дидли. Подсвечник с новенькой свечой, стоявший рядом с ним, подпрыгнул от последнего удара.
        Совет заседал в доме судей, в специально выделенной для этого части. В центре круглого стола, в деревянном канделябре, потрескивало три свечи. Возле судьи всегда стоял ещё один подсвечник. «Для игр» - как он сам его характеризовал. Вокруг стола, на табуретах, сидели главы тринадцати семей - двенадцать мужчин и одна женщина. Дидли, как главный судья, являлся председателем Совета. Но, по сути, он был главою поселения. В самом тёмном углу находился люк под землю, куда простым смертным вход был воспрещён.
        Совет всегда проходил при минимальной обстановке, чтоб главы семей не отвлекались. Так завели первые поселенцы, а последующие поколения не решались нарушить.
        - На повестке дня у нас следующие вопросы, - главный судья, великолепно сохранившийся старик, провёл рукой над стоявшей рядом свечой. - Первое: оценка последствий нападения. Второе: подготовка к Периоду Бурь. Третье: решение вопроса о наказании Вивиты. - Дидли задержал ладонь над свечой и обвёл всех взглядом. - Приступим?
        Главы семей понурили головы. Каждый слишком погрузился в собственные проблемы, чтоб решать чужие.
        - Приступим, - ответил Илнос.
        - Тогда у кого какие потери? - главный судья убрал руку от огня, потёр пальцами обожжённое место.
        - Пятнадцать, - первым ответил глава семьи бойцов. - Тринадцать мужчин и две женщины.
        - Не слабо! - присвистнул Пиот, глава гончаров, за глаза называемый «кругляшок». - У меня лишь три бабы.
        - Ну, - с нарочитой скромностью произнёс Илнос. - Нас же с детства учат умирать!
        - Никого, - скрестил руки на груди Диртктстиблиаст, глава семьи электриков и, вероятно, единственный взрослый человек, кто не употреблял пойло вообще.
        - Повезло! - хмыкнул глава ремонтников Ду-Ду
        Про него поговаривали, что пьяные родители, придумывая отпрыску имя, ничего членораздельного произнести не смогли. Про Диртктстиблиаста по этому поводу и вовсе молчали. Чем занимались родители, чтоб придумать такое имя осталось загадкой.
        - Да кому охота жрать гнилое мясо?! - скривился Илнос.
        - Я тебе голову снесу за такие слова! - побагровел Диртктстиблиаст.
        - Ты?! Мне?! - усмехнулся глава семьи бойцов. - Пойди сопли вытри, прежде чем такое заявлять!
        - Тишина! - хлопнул ладонью по столу Дидли. Подсвечник с начавшей оплывать свечой вновь подпрыгнул, в этот раз заметно выше. Ссора между главами семьи бойцов и семьи электриков была настолько стара, что уже никто не знал из-за чего она. В том числе не помнили Диртктстиблиаст с Илносом. - Чуну толкните!
        Единственная женщина в Совете - Чуна, глава семьи охотников. Её мужа растерзал медведь, раненного сына загрызли песцы, другого сына птица унесла в своё гнездо, трёх дочерей в разное время утащили звери, четвёртого сына огромная рыба уволокла под воду, пятого раздавил морж. Были у неё и ещё сыновья и дочери, но все по тем или иным причинам погибли. Из ближних родственников не осталось никого. Неизвестно, почему члены семьи сделали её главою, легенд в поселении об этом ходило немало. Вряд ли она имела фактическую власть внутри семьи. На заседаниях Совета Чуна не редко засыпала. То ли из-за монотонности, то ли из-за возраста. Она была настолько стара, что помнила времена, когда звери были разрозненны, времена, когда ими не управлял Вожак. В жизни Совета и всего поселения она принимала минимальное участие.
        Чуна от толчка чуть не грохнулась. Встрепенулась, обвела людей затуманенным взглядом.
        - Скольких потеряли? - поинтересовался Дидли, вновь остановив руку над свечой.
        - Ни…кого, - широко зевнула Чуна. Глаза сомкнулись, рот раскрылся, а из глотки донёсся храп.
        - Да их же в поселении и не бывает, - вставил Илнос. - Как их могли убить?!
        Отчасти это было правдой. Семья охотников слишком много времени проводила в выслеживании животных и ловле рыбы. Мужчины ходили на охоту, а старики с детьми и женщинами на рыбалку к океану. И в двух домах этой семьи обычно оставалась лишь Чуна, да несколько женщин, присматривавших за малыми детьми.
        У остальных потерь либо не было совсем, либо они были минимальны. Звери предпочитали угонять для еды самых мясистых и жирных - женщин, но не брезговали мужчинами и детьми.
        - Выходит, - подвёл итог Дидли. - Тридцать три человека. Не мало… Но бывало и хуже.
        - Что там ещё надо решать? - хмуро поинтересовался Дон, глава литейщиков. У него пропали две дочери.
        - Подготовка к Периоду Бурь, который, как всем известно, не за горами, - ответил судья и отдёрнул руку от пламени свечи. Настроение у него, после подсчёта результатов, испортилось. Тридцать три человека - страшная цифра. А если учесть, что пятеро из потерянных навсегда женщин были беременны, то сумма возрастает.
        - Подождите-подождите! - всплеснул руками Илнос. - Сколько это может продолжаться?! А?
        Взгляды скрестились на нём. Лишь Чуна преспокойно спала на столе, изредка похрапывая.
        - Мы уже миллион раз рассматривали этот вопрос… - осторожно начал Дидли.
        - Да, согласен. Рассматривали. А пока мы тут их рассматривали… люди гибли. Мои люди гибли! - повысил голос глава бойцов, а его единственный глаз ещё сильнее налился кровью. - Вы разве не видите, что Вожак организовал их?! Что он сделал из разрозненных зверей организованное общество? Вспомните, по сколько звери раньше утаскивали людей! А по сколько сейчас?
        - Ты угомонишься или нет?! - вздохнул Флор, глава разведчиков. - Сколько раз мы обсуждали эту тему?
        - Да что вы заладили… - Илнос со всей силы треснул кулаком по столу. Подсвечник, стоявший в центре, чуть не упал, глава гончаров успел его подхватить. Второй, возле Дидли подбросило намного выше, и он наверняка бы свалился на пол, не успей главный судья его поймать. - Обсуждали… рассматривали… Вы совсем полоумные или притворяетесь?! Вожака надо убить! Именно он приводит зверей! Он командует нападением! Он их организует!
        - Пойди и убей, раз такой умный, - отец Ди пригладил седые волосы. - Или сына отправь.
        - Да я наверно твоего отправлю… Младшего. Может Вожак хоть поест вдоволь. Хотя… Твой Ди даже на мясо не сгодится.
        - Ты моего сына не трожь! - кулаки Флора сжались. - Твоему тупому мозгу даже не понять, для чего он нужен. Попробуешь ещё раз что-нибудь про него вякнуть, я твои кишки вокруг твоего же дома обмотаю. Понял?
        - Что-то ты слишком храбрый! - Илнос прищурился. - А не забыл ли, что уже старик. Уверен, что тебя в следующий Период Бурь твой же… Гтирер не сожрёт?
        Это был тонкий намёк, что глава бойцов знал о вкусовых пристрастиях старшего сына. Будущего главы семьи разведчиков. Знал, но почему-то молчал.
        - А ты уверен, что тебя не сожрут? - Флор не подал вида, что понял намёк.
        Главы домов вперились друг в друга глазами. Семьи бойцов и разведчиков плохо общались всегда. Но апогея взаимная неприязнь достигла, когда Илнос занял место главы. Много Сезонов продолжался спор. Глава бойцов говорил, что Вожака надо убить во чтобы то ни стало, а Флор утверждал, что его убийство бессмысленно, опасно и приведёт к непоправимым последствиям. Настаивал, что тогда звери уничтожат поселение.
        Остальным вообще было всё равно. Много Сезонов близкие умирали, а они наблюдали за спором двух глав семейств.
        - Я настаиваю на том, чтоб убить Вожака! - сквозь зубы процедил Илнос. - Ещё десяток таких нападений и нам нечего будет защищать! - выдержал паузу. - Вожак должен умереть! И чем скорее, тем больше наших детей останутся живы!
        - Вожак их лидер, - Флор сжал кулаки. - До него таких не было. Но после уже будут. Он показал им, что такое лидерство. Так что, убив старого, мы приобретём нового. А ты уверен, что новый окажется лучше? Ведь ты прекрасно понимаешь, что следующим лидером будет Серый, а он в первое же нападение уничтожит…
        - Мы не дадим им приобрести лидера! - вновь грохнул кулаком по столу Илнос. - Мы вернём их в то состояние, в котором они были до появления Вожака! Мы вернём их к состоянию, когда они нас боялись! А потом и вовсе погоним за горы, чтобы они больше никогда не появлялись! Вспомните, сколько нас было раньше?! Вспомните, наши бабушки нам рассказывали, что людям в домах места не хватало! Чуну толкните, она расскажет! А что теперь?! Дома пустые! Нас поедают! Живьём!
        - Мы не можем убить Серого уже много Сезонов. На Вожака облавы устраивали бесчисленное количество раз, - устало, словно разговаривал с глупым ребёнком, сказал Флор. - С какого это перепугу мы вдруг сможем убить и того и другого?!
        - С того перепугу, что надо не сидеть, как лемминги в норках и трястись от одного вида бродящего неподалёку песца, а самим напасть! Собраться всем мужчинам и пойти в горы! Уничтожить их логово, перебить всё потомство, выжечь всё огнём!
        - Ты правильно сказал, - хмыкнул Флор. - Как лемминги в норках. Потому что мы и есть лемминги. В норке. Если бы не мёртвый город, где звери крайне не любят находиться и приходят из-за человечины, да не стены, вокруг нашего поселения, то мы бы уже не сидели здесь и не разговаривали. И не мне тебе рассказывать, что нет смысла сравнивать живучесть зверей и людей. Мы никогда их не перебьём на их территории. Скорее они это сделают с нами. Один Серый на что способен. И если бы не Вожак, который их останавливает, он бы уже давно перебил всех!
        - Бред! - презрительно скривился Илнос. - Бабьи сказки! Он такой же зверь, как и остальные. Немного сильнее, более везучий. И всё! Остальное выдумки! И я считаю…
        - Давайте закроем эту тему, - провёл рукой над свечой Дидли. Он решил вступить в спор иначе конца и края ему не будет, а вполне вероятно и до драки дойдёт, как уже несколько раз бывало. - Вы оба правы, тут ничего не поделаешь. Но выход, который предлагаешь ты, - кивнул главе бойцов. - Неприемлем. Вспомни, сколько раз его хотели убить. Сколько людей мы потеряли, пытаясь это сделать.
        - Тогда всё было по-другому, - вставил Илнос.
        - Согласен. Тогда нас было больше. А сейчас у нас не столько людей… Заметь, твоих людей, чтоб лишний раз подкармливать зверей. Но и вариант Флора неприемлем. Илнос прав. Звери нас уничтожают. Но рисковать, чтоб за Вожаком пришёл другой главарь - бессмысленно. Нужно какое-то другое решение.
        - Как всегда, - зевнул глава литейщиков. - В миллионный раз обсуждаем этот вопрос и в миллионный раз наш председатель сделал «ни нам, ни вам». Все правы, но при этом все неправы. У вас, у судей, прям талант вести переговоры с толпой.
        - У тебя есть лучше предложение? - с любопытством поинтересовался Дидли. - Мы с удовольствием выслушаем! Нету? Так чего тогда язык утруждаешь? Предлагаю вернуться к цели нашего сбора. - Он задержал ладонь над пламенем свечи. - Перед нами ещё два вопроса. Первый, это оценка готовности к Периоду Бурь, а второй это решение вопроса о наказании Вивиты.
        - Какая ещё оценка готовности к Периоду Бурь?! - буркнул Илнос. - К смерти не подготовишься!

* * *
        Ди сбился с пути и бродил кругами. Вокруг была Снежная преграда. Или Сад. Лишь теперь молодой разведчик понял, почему это место так прозвали. Куда ни пойди, перед лицом снег и выплывающие из него столбы ветряных электростанций. В носу защекотало от подступающих слёз. Захотелось в тепло и уют.
        Из снега выступила какая-то громадина. Поначалу Ди обрадовался, что вышел, наконец, к городу, а перед ним один из небоскрёбов. Но сделав ещё с десяток шагов, очутился перед отвесной скалой. Поглядел влево - стена тонула в кружившемся снегу. Посмотрел вправо - виднелось углубление.
        «Может, хоть отсижусь чуть-чуть» - подумал Ди. Ветер пробрал холодом до костей. От вертевшегося перед глазами снега уже голова начала кружиться.
        Ди подошёл ближе, сладко предвкушая тихую пещерку, где можно отсидеться и отдохнуть. Отец рассказывал, что в горах таких видимо-невидимо. Правда он упоминал, что чем ниже располагается пещера, тем больше шансов попасть на ужин к медведю. Но эти слова Ди пропустил мимо ушей. Медведей в своей жизни он видел всего несколько раз. В детстве, когда охотники убили очень крупного самца, и понадобилась вся семья, чтобы притащить его огромную тушу в поселение. И второй раз он видел это исполинское животное издали. Тогда подумал, что было бы неплохо его приручить для отражения атак зверей.
        Судьи рассказывали детям, что давным-давно, на планете было тепло, жило много-много разных животных. Даже книжки показывали, с картинками, где были изображены различные непонятные создания. Ди, конечно, слушать слушал, но всерьёз эти слова не воспринимал. Вероятно, как и остальные ученики. Люди уже попросту не понимали, как так на планете было тепло?! И куда тогда подевались все эти нарисованные на картинках животные? Откуда взялись звери? Судьи рассказывали много различных басен, при этом настаивали, что это правда и ни в коем случае нельзя забывать своего прошлого. По факту жители поселения на площади мёртвого города знали лишь о нескольких видах животных. В океане это была самая разнообразная рыба, а также моржи и пингвины. На суше: песцы, чьё мясо было невкусное, зато шкуры красивые; олени; лемминги, которым в поселении так и не нашли применения; гигантские птицы, чьи гнёзда располагались в горах; и огромные медведи - самые опасные создания, которых даже звери предпочитали обходить стороной.
        Разведчик подошёл ближе. Потёр кулаками глаза, чтоб удостовериться в увиденном.
        На всём исследованном протяжении горы представляли отвесную стену. Молодой разведчик вышел к ранее неизвестному участку, где между отвесных скал пристроилась вырубленная в породе лестница, по которой гулял ветер. Глубокие ступени, по краям стёрлись, а кое-где виднелись свежие царапины от когтей.
        Ди усмехнулся, когда вспомнил, с каким пылом Бримо, спорил с отцом, что звери каждый раз карабкаются на скалу. Старший брат не мог объяснить, как они совершают такой трюк с живыми пленниками, но свою правоту доказывал с пеной у рта. Отец утверждал, что звери не настолько тупы, чтоб взбираться каждый раз по отвесной скале. Говорил, что есть проход в горы, где и человек преспокойно может подняться. Бримо смеялся над этими словами.
        «Стоило заблудиться, чтоб найти ход!» - воодушевился молодой разведчик. На мгновение даже показалось, что голова Вожака оттягивает сумку.
        Ди подошёл к лестнице, взглянул вверх. Дальше десяти ступеней из-за кружившегося снега ничего не видно. На первую ступил с волнением, будто та могла исчезнуть. На вторую чуть смелее. На девятой остановился.
        В желудке противно закололо. Кожей почувствовал чьё-то присутствие сзади.
        Ди медленно-медленно обернулся. У основания лестницы кто-то стоял. Из-за снега невозможно было разглядеть человек, зверь или изгнанник. Но точно не друг - от нежданного гостя веяло угрозой.
        - Что тебе надо? - голос предательски дрожал.
        В ответ лишь тихий посвист ветра в ушах. Ди взвёл курки. Фигура отошла вбок, скрывшись за скалой.
        «Скорее всего изгнанник, не может подобрать момент для нападения» - подумал молодой разведчик.
        От такого предположения стало жутко. Ди слышал много баек и преданий, о преступниках, выгнанных из поселения. Кто их видел, в один голос утверждали, что на людей они походили лишь внешне и то издалека. Помнил, что когда был ребёнком, в поселении на привязи сидела изгнанница. Её выгнали за поедание малолетних детей. Но спустя Сезон она каким-то образом проникла в поселение. Поговаривали, будто пробралась под землёй. Но Ди этой ереси не верил - бабы под навесом и не такую чушь порой выдумывали.
        Поросшее короткой рыжей шерстью создание женского пола на привязи сидела недолго. Она никого не признавала, на всех бросалась и даром что была привязана. При очередном нападений кто-то по ошибке пристрелил её. Так подумали вначале. Была большая дискуссия по поводу того, что делать с трупом. Некоторые настаивали на том, что из него надо смастерить чучело и оставить в назидание другим. В итоге тело отнесли подальше от поселения и кинули в сугроб. Хоронить её люди единодушно отказались. Ночью все проснулись от страшного женского вопля. Бойцы клялись, что под оградой бродила погибшая изгнанница.
        Ди выжидал. Палец давил на спусковые крючки. Пальнул бы при малейшем движении. Но мгновения ползли, а ничего не происходило. Разведчику начало казаться, что он стоял на девятой ступени целую вечность. Больше нервы не могли выдержать подобного напряжения. Резко развернувшись, он побежал вверх. За спиной раздались шаги. Ди поскользнулся и чуть не грохнулся. Поглядел назад, ожидая увидеть жутко голодное человекообразное страшилище с длинными когтями и страшными зубами.
        Но сзади лишь ветер кружил снежинки.
        Дрожащими руками разведчик снял курки со взвода. Медленно повернулся и зашагал вверх по лестнице.
        4
        Гтирер затаил дыхание, когда услышал поскрипывание снега под ногами.
        Весь Сезон он ухаживал за Дриной, женой одного из бойцов. Девушка, будучи насильно выдана замуж, сама начала заигрывать с разведчиком.
        В последнее время Гтирер начал понимать зверей, которые не жалели жизней, чтобы прорваться в поселение и похитить людей, вместо того, чтобы безболезненно добыть мясо животных.
        В хаосе после нападения он случайно встретил Дрину. Договориться с ней о встрече за домом своей семьи проблем не составило. Девушка улыбнулась и доверчиво пообещала прийти.
        У Гтирера немного защемило сердце. Вспомнились приятные мгновения в обществе Дрины.
        Шаги приблизились к краю дома. Но вместо девушки из-за угла вывернул её муж. Разведчик с ним никогда не общался.
        Муж до последнего не верил, что сказанное женой - правда. Глаза прищурились, начали наливаться кровью. Рука непроизвольно потянулась к тесаку, вставленному за пояс.
        Гтирер за мгновение прокрутил несколько вариантов развития событий. При любом раскладе он оставался виноват, и если не получал по шее от обманутого мужа, то грозило серьёзное наказание от Совета. Конечно при условии, что Дрина проболталась кому-то кроме мужа. Что вряд ли. Если бы кто-то из бойцов узнал, что в их сплочённых рядах завелась гулящая женщина… Вначале, конечно, толпа пришла бы размазать по стенке разведчика, за ним всех кто под горячую руку подвернётся, а после неминуемо придумали бы блудливой жене жесточайшее наказание. Гтирер быстро прикинул, что вероятнее всего Дрине стало стыдно или страшно, и она всё рассказала мужу, а после долго валялась в ногах, выпрашивая прощение. Выносить такой позор на всеобщее обозрение боец не стал, потому пришёл разобраться со свидетелем.
        «И, если его убить, то всё останется в секрете, - решил Гтирер. - Дрине придётся молчать, иначе надо будет рассказать всё-всё!»
        Боец привык противостоять зверям на открытом пространстве. Не ждал подвоха. Он охранял поселение, каждое мгновение ожидая смерти. Разведчик, наоборот, в первую очередь должен был надеяться не на силу, а на реакцию и скорость. Лишь они могли спасти одинокого человека среди мёртвого города и за его пределами. Отец хорошо выучил старшего сына. Вложил в него все знания и умения, которыми обладал сам.
        Боец успел лишь испугаться, а его тесак наполовину покинул ножны, когда пущенный в полёт нож разведчика попал ему в раскрытый рот. Обманутый муж несколько мгновений удивлённо блымал глазами. После конвульсии начали сотрясать тело, изо рта полилась кровь. Попытался что-то сказать, но раздался лишь нечленораздельный хрип.
        - Вот падаль! - Гтирер подскочил, выдернул нож. - Умирай ты уже!
        Кровь хлынула фонтаном. Разведчик успел отпрыгнуть, прежде чем капли попали на одежду. Боец, продолжая хрипеть, опустился на колени, пытался руками зажать чудовищную по своей безысходности рану, но кровь хлестала сквозь пальцы.
        - Бримо! - полушёпотом позвал Гтирер. - Готово. Давай, помогай.

* * *
        Байомин, старший сын Гтирера, любил ходить на кладбище техники. Так в поселении называли место за городом, на востоке, практически на берегу океана, где стояла строительная техника. По легендам первые поселенцы брали там кое-какие машины, чтобы сделать поселение.
        На уроках судьи рассказывали, что первые поселенцы прибыли из-за океана на большом корабле. И этот корабль действительно был - на побережье, восточнее кладбища техники. Одним боком он лежал на дне, а второй частично выглядывал из-подо льда. Как рассказывали судьи, первые поселенцы встретили Период Бурь в океане и огромные волны выбросили их судно на мель.
        На кладбище техники Байомин чувствовал себя умиротворённо. Различные экскаваторы и бульдозеры, автосамосвалы, гидромолоты, кабелеукладчики, всевозможные краны, гидроножницы, бетоноломы, бурильные машины. И множество других агрегатов и спецтехники, которая уже никогда не сможет двинуться с места. Всё стояло ровными рядами, впритирку. Словно бойцы на общих сборах.
        Ответ на вопрос кто и для чего оставил эту технику на берегу океана исчез вместе с цивилизацией.
        В этом месте Байомин любил размышлять, да и просто отдыхать от суеты, которая прекращалась в поселении лишь на Период Бурь. Звери на кладбище техники почему-то не заходили. И опасаться можно было лишь медведей, которые могли бродить по окрестностям в поисках моржей. Больше мешали не дикие животные и не звери, а ребятня, прибегающая поиграть на древних машинах. Взрослые им этого не разрешали, но когда это дети слушались взрослых, тем более в таких вопросах, как «сходить посмотреть загадочные места»? Собственно Байомин и сам убегал на кладбище техники тайком. Ему исполнился лишь тринадцатый Сезон, и, естественно, ни один здравомыслящий родитель не отпустил бы ребёнка из-под защиты стен. При этом если остальные дети старались такие вылазки совершать группой, то сын Гтирера предпочитал одиночество.
        Или компанию Бристы.
        С этой голубоглазой девочкой он познакомился на уроках. Она была из семьи Судей, потому он её раньше и не видел. Дети этой семьи предпочитали играть отдельно. На уроках Байомина посадили рядом с ней, и он сразу влюбился. Как говорится - до кончиков ушей. Несколько Сезонов ходил на уроки к Судьям и лишь в конце прошлого, после нескольких бессонных ночей, признался Бристе, что любит её. Каково же было удивление, когда дочь судьи ответила взаимностью, да ещё и отругала за нерешительность.
        Байомин забрался в кабину одного из экскаваторов. Закрыл за собой дверь и сел в кресло. Ещё не так давно он любил играть, будто эта машина была на ходу. Он представлял, как ездил на ней по городу и убивал выпрыгивающих отовсюду зверей. И особенно Вожака и Серого.
        Теперь же он сел в кресло и ему стало стыдно играть. Будущий разведчик откинулся на задубевшее сидение, закинул ноги в унтах из тюленьей кожи на приборную панель. Закрыл глаза и унёсся в воображаемый мир. В тот мир, где он и Бриста были главными действующими лицами всей вселенной.

* * *
        Главный разведчик вернулся с Совета в подавленном настроении. Молча прошёл к кровати. Медленно присел.
        - Неужели всё так плохо? - поинтересовался Зайрик, средний сын.
        В доме стало тихо, словно звук выключили. Даже малышня перестала вопить и пытаться догнать друг друга, сгрудились кучкой вокруг котла электроводонагревателя. Гтирер и Бримо возились с трупом в задней части дома, потому тишину не заметили. Когда, наконец, и они поняли, что стало подозрительно спокойно, старший брат решил проверить, чем вызвано молчание. Он вытер руки о только что снятую с мертвого бойца одежду и вышел в жилую зону.
        - Отчего такое безмолвие? - Гтирер обвёл комнату взглядом. - К нам прокрался зверь?
        Домочадцы, будто по команде, посмотрели на главного разведчика. Флор почувствовал взгляд. Что-то проворчав под нос, медленно поднялся.
        - Что, старый, произошло? - с нескрываемым презрением в голосе спросил старший сын.
        Главный разведчик холодно посмотрел на Гтирера.
        - Ничего хорошего, - буркнул он. - Тебя Дидли ждёт. Причём срочно. У него есть для нас задание.
        - Я не могу, - Гтирер направился обратно в нежилую половину дома. - Пусть Зайрик сходит.
        Средний брат открыл рот возмутиться, почему это старший перекидывает свою работу на него, но отец перебил:
        - Он сказал, чтоб пришёл именно ты, и при этом срочно.
        «Неужели Дрина проболталась?!» - на секунду в душе разведчика похолодело.
        В следующее мгновение он откинул эти мысли. Если бы жена убитого проговорилась, то уже пожаловали бы человек двадцать бойцов с самыми серьёзными намерениями.
        - Хорошо, - голос Гтирера повеселел. - Сейчас пойду. Кстати, а ты куда это собрался?
        Флор взял оружие, насыпал в сумку патронов.
        - По делам, - коротко и холодно ответил отец. Старший сын решил не спрашивать, что замыслил папаша. Понял: тот всё равно не ответит.
        Бримо, конечно, не обрадовался, что далее возиться с трупом придётся самостоятельно. Он вообще уже начал жалеть, что взялся за это дело. Но Гтирер вскоре станет главным разведчиком, и с ним надо дружить. А то, что людоед и заставляет помогать ему в этом людоедстве…
        «Такие мелочи можно и простить», - думал Бримо.
        На улице стояла прекрасная погода. Туда-сюда сновал народ, под навесом громко ругались бабы. Жизнь кипела и бурлила, словно и не было никакого нападения зверей несколько часов назад. Гтирер бодро дошагал к дому судей. У крыльца чего-то дожидался Ихтин, друг детства. Когда-то они вместе с будущим столяром убегали за частокол, представляли, что охотятся на изгнанников. Вместе заигрывали с девчонками и вместе впервые попробовали пойло самогонщиков. Через всё детство прошла у них неразрывная дружба. Она сохранилась и сейчас, но лишь как дань традиции. Изменились интересы, у каждого появились цели в жизни. Вдобавок разные профессии наложили на каждого свой отпечаток.
        Ихтин растолстел, заматерел. Жена нарожала ему прорву дочек, по две-три за раз. Частенько их похищали звери, но столяр к этому, казалось, привык. Да и жена не подводила, сразу восполняя потерю двумя-тремя новыми малышками.
        Он стоял возле единственных в поселении часов - солнечных. Их циферблат был разделён на двадцать четыре деления, и тень от стоявшего в центре плоского треугольника указывала время. Бегать, смотреть который час было прерогативой детворы.
        Поболтав с другом детства, Гтирер узнал, что Ихтин пришёл просить за одну из дочерей. Она затеяла под навесом склоку, в которой самогонщице сломали нижнюю челюсть и теперь ещё непонятно выживет ли она вообще. Судья, который рассматривал это дело, постановил, отрубить зачинщице на правой руке три пальца: большой, средний и мизинец. При таком раскладе дочь становилась обузой, ведь хватательная функция основной руки терялась. Ихтин же и пришёл оспаривать решение, находя его, по меньшей мере, зверским.
        - А ты с тем судьёй, что выносил решение, разговаривал? - поинтересовался Гтирер.
        - Первым делом, как утром узнал, так и побежал сразу к нему. Как я там только не распинался. Бесполезно. Сказал, что раз у самогонщицы есть шанс умереть, то и моя дочь этого заслуживает. Ты представляешь до чего дошло? Ровняют самогонщиков с нормальными людьми! Совсем… озверели, - намного тише сказал он последнее слово.
        - Но ведь она может и выжить?! - Гтирер приподнял шапку и почесал затылок. - И что тогда? Получается, твоя дочь навсегда становится обузой, а та…
        - Вот и я о том ему пытался втолковать, - развёл руками Ихтин. - Но знаешь же, насколько они тупоголовы. Ничего вокруг не видят!
        - Думаешь, Дидли поможет?
        - Если не он, то кто? - задал риторический вопрос друг детства.
        Главный судья был в поселении последней надеждой. Если уже никто и ничто не могло помочь, то шли к нему. Зачастую, если он не мог помочь физически, то помогал советом, что в некоторых ситуациях было гораздо важнее.
        Ихтин остался у крыльца. Его должны были позвать. Гтирер поднялся, сообщить о том, что пришёл. Только поднёс руку к двери, постучать, как та сразу распахнулась. На пороге стояла Сия. Её лицо расплылось в улыбке, когда она увидела, кто пришёл.
        - У меня такое есть тебе рассказать… - заговорчески защебетала она.
        - Сия! - послышался строгий голос главного судьи. - Это разведчик?
        - Да, пап, - звонко крикнула дочь. - Гтирер пришёл.
        - Пригласи его ко мне, - последовало указание.
        Сия отошла в сторону, сделала пригласительный жест рукой, а губы растянулись в счастливой улыбке, будто Гтирер принёс ей самый драгоценный подарок. Разведчик прошёл в дом. Первая часть, как и у остальных, отгорожена шкурой. Совет всегда заседал в третьей части, а весь немаленьких размеров дом разделён на восемь зон: учебную, для заседаний Совета, четыре жилых, хозяйственную и запасную. Последняя вообще была нонсенсом поселения. Лишь семья судей имела столько пространства в доме, что могла часть его не использовать.
        - Пойдём, я покажу! - Сия взяла его за руку, и провела через жилую часть, туда, где заседал Совет.
        За круглым столом, постукивая пальцами по столешнице, сидел Дидли. Перед ним потрескивала одинокая свеча. Гтирер сразу обратил внимание на открытый люк в углу. Без сомнения, он вёл в так называемую «Кладовую» судей, где по легендам хранились вещи первых поселенцев, а также то, что произвели ремесленники поселения.
        Судьи игнорировали вопросы о том, что хранится в подземной комнате. Лишь иногда удостаивали людей смешком, из-за чего легенды только множились.
        - Здравствуй, Гтирер, - поприветствовал разведчика главный судья. - Моя дочь, - кивнул на Сию. - Утверждает, что лучше, чем ты с этим делом не справится никто. Раньше мог бы твой отец, но он уже слишком стар.
        - Я, конечно, польщён, - на секунду сконфузился разведчик. - Но к чему эта лесть?
        - Сейчас и сам всё поймёшь. Разговор будет, в том числе и об этом, - веско покивал Дидли. - Присаживайся.
        Гтирер опустился на стул напротив главного судьи. Сия осталась стоять за спиной.
        - Ты наверно знаешь, что там? - кивнул судья на раскрытый люк. - Или хотя бы догадываешься. Я прав?
        - Об этом все знают, - пожал плечами разведчик. - Там хранятся какие-то вещи первых поселенцев.
        О второй версии, что там вся их семья прячется от нападения зверей, он решил смолчать.
        - Да, - Дидли задержал взгляд на пламени свечи. - Ты очень и очень недалёк от правды.
        Сия тяжело вздохнула и присела на стул. Деланно выражая скуку, подпёрла подбородок ладонью и закатила глаза к потолку. Мужчины молча скрестили на ней взгляды.
        - В общем, - продолжил судья. - Там действительно хранятся некоторые очень важные вещи первых поселенцев. И сегодня одна из них была украдена. - Он пронаблюдал, как на лице гостя появляется удивление. - Да, мы сами здесь, мягко говоря, ошарашены.
        - И я нужен, чтоб найти того, кто похитил эту самую вещь и, собственно, саму вещь? Так?
        - Так, - в один голос ответили дочь с отцом. Дидли с укоризной поглядел на Сию, та потупила взгляд.
        - А среди своих искать…
        - Исключено! - презрительно сморщив лицо, перебил главный судья. - Каждый из нас и так знает всю важность и ценность данных предметов, потому…
        - Вот именно! - лицо у Гтирера раскраснелось, ладони сжались в кулаки. - Искать надо в пределах этого дома! Потому что только вы и знаете всю важность и ценность данных предметов. Я, например, не знаю, что там хранится, потому лезть, неизвестно зачем, рискуя попасться…
        - Ты, может, и не будешь, - согласился с его доводами Дидли. - Но нашёлся кто-то безрассудный. И залез. И знаешь, что украдено? - Дидли прищурил правый глаз.
        - Откуда? - приподнял левую бровь Гтирер.
        - Ключ, которым можно остановить подачу электроэнергии в трансформаторной, - сказал Дидли.
        Разведчик оцепенел с открытым ртом. В голове мгновенно родилось несколько догадок, но он решил их временно не озвучивать, а выслушать вначале, какие сведения скажут.
        - Обстоятельства требуют, чтоб я рассказал тебе всё об этой вещи. Значит, есть такой небольшой медальон золотого цвета. Его функция в том, чтобы, как ты уже догадался, экстренно остановить подачу электроэнергии во все дома. Если ты хочешь спросить, для чего первые поселенцы оставили такую возможность, - остановил главный судья вопрос, который так и рвался с губ разведчика. - То я не знаю. Единственное, что я знаю точно… Если трансформаторную остановить, то снова мы её уже не запустим. А это значит…
        - Что мы все замёрзнем, - неожиданно закончила вместо отца Сия.
        Гтирер попеременно посмотрел в их глаза. Он чувствовал подвох, но в чём? Может быть в запуске трансформаторной? А может быть в самом ключе в виде медальона?
        - Ясно, - ответил Гтирер, с такой интонацией, будто ему задавали вопрос. - Только я не понял логики в другом. Если эта вещь такая важная, то почему её вообще смогли украсть?
        - В смысле «смогли украсть»? - начала Сия. - Она…
        Дидли жестом остановил дочь.
        - Я не советую разговаривать со мной в таком тоне, - Дидли смотрел в глаза разведчику. - Если я говорю, что надо найти эту вещь, то её следует найти, а не попрекать меня в том, чего сам не понимаешь.
        - Так-так! - Гтирер выставил руки в притворно-останавливающем жесте. - Раз пошёл такой разговор, то может тогда и поведаете, почему я должен принести тебе вещь, которая наделяет властью? Ведь человек, который её выкрал, явно хочет сместить вас, судей. А ты решил чужими руками вернуть себе эту власть.
        Главный судья и разведчик впились друг в друга глазами.
        - Я думаю… - Сия не на шутку перепугалась. Она знала, что отец мог сделать с любым из жителей. По сути всё, что угодно. Но также она понимала, что Гтирер не тот человек, с которым можно сделать всё, что угодно.
        Совсем не тот человек.
        - Замолчи, - сквозь зубы процедил Дидли.
        Гтирер попытался разобраться, какие же чувства и мысли владеют сейчас судьёй. Но карие глаза надёжно хранили тайну. И, скорее всего, далеко-далеко не одну.
        - Хорошо, - Дидли поднялся из-за стола, подошёл к раскрытому люку и посмотрел вниз. - Вообще-то всё не так просто. Мало иметь ключ. Нужны ещё и знания. А их у вора точно нет. Вероятно, он сейчас думает, что вскоре получит власть. Но чему будет равняться эта самозахваченная власть? Не думал? А если придётся применить ключ, то он частично выведет из строя трансформаторную и в итоге треть поселения останется без электричества. Ты представляешь, что с ним сделают?
        Гтирер молчал. Он кожей чувствовал, что ему врут, но не мог понять, в чём именно.
        - Поэтому я и хочу остановить излишнее кровопролитие. Хочу не допустить того, чтобы несколько домов стали нежилыми, - Дидли присел обратно за стол. - Вот собственно и вся мотивация. А не как ты сказал: «чужими руками вернуть себе власть».
        И вот здесь Гтирер окончательно понял, где ему наврали. Медальон не останавливал трансформаторную. Слова главного судьи звучали слишком сладко и приторно. Словно клятва гулящей женщины в вечной любви. Медальон выполнял какие-то другие функции, о которых разведчику знать не полагалось.
        Дидли подержал ладонь над свечой.
        - Берёшься? - наконец спросил он.
        - А куда я денусь? - пожал плечами разведчик. - Конечно, берусь. Только я по-прежнему думаю, что это кто-то из судей его и…
        - Нет! - хлопнул Дидли ладонью по столу, Сия от резкого звука вздрогнула. - Это полностью исключается!
        - Хорошо, - меланхолично ответил Гтирер. - Исключается, значит исключается. Какие у него ещё приметы, кроме того, что это медальон золотого цвета?
        - У него гравировка на одной из сторон.
        - И это все приметы?
        - Больше тебе знать не нужно, - небрежно кинул Дидли.
        - Не нужно, так не нужно, - Гтирер поднялся из-за стола. - И сложнее задания приходилось выполнять.
        - Сия поможет, - кивнул на дочь Дидли.
        - А она мне зачем?! - затаил дыхание разведчик.
        - Во-первых, она знает, как выглядит медальон, а во-вторых…
        - Хорошо, - Гтирер решил не вступать в бессмысленный спор, поднявшись, направился к открытому люку. - Когда найду что-нибудь необычное, я её позову. А пока что мне надо осмотреть место, где всё произошло. Вор должен был оставить какие-нибудь…
        - Исключено! - слишком резво вскочил Дидли. Он прыжком оказался рядом и преградил разведчику путь. - Об этом не может быть и речи!
        - Вы, кажется, не понимаете, - старший брат Ди потряс головой, словно пытался сбросить наваждение. - Мне необходимо посмотреть на оставленные вором следы. Необходимо изучить место. И чем быстрее я это сделаю, тем больше вероятность, что мы сможем остановить вора!
        - Исключено! - лицо главного судьи раскраснелось, глаза налились кровью, а на лбу вздулась жила.
        - Вы же сами мешаете мне искать вора! Мне надо осмотреть комнату, - настойчиво повторил Гтирер. - Прямо сейчас!
        - Слышать об этом ничего не хочу! - голос судьи сорвался на крик.
        Разведчик хотел сказать что-нибудь мерзкое насчёт семьи судей, да достойные ситуации слова не приходили в голову. Резко повернувшись, он быстрым шагом направился к выходу.
        - Гтирер, - Сия вскочила, опрокинув табурет. - Подожди! Я тебе действительно нужна! - и побежала вслед за ним.
        - Доча! - крикнул Дидли вдогонку. - Ихтина пригласи! - судья вернулся на табурет. Задержав ладонь над пламенем свечи, долго-долго её не убирал.

* * *
        Молодой разведчик шагал по плато, присыпанному снегом, но мыслями перенёсся далеко-далеко. Представил, как принесёт голову Вожака, женится на Сие, а вскоре у них начнут рождаться дети. Ди обучит их ремеслу разведчика. Сия станет доброй и справедливой хозяйкой в доме, вытеснив злобную Тири. Старшие братья будут прислушиваться, а когда отец умрёт, Гтирер соберёт семейный совет, на котором объявит, что как самый старший он должен стать главным разведчиком, но, учитывая ум, ловкость и навыки младшего, не может взять на себя такое бремя. Ди станет отговаривать, но Гтирер твёрдо будет стоять на своём. Поначалу заказчики будут приходить, и обращаться к старшему брату, но Гтирер будет указывать на младшего со словами: «Он у нас глава». Заказчики будут смущённо рассказывать, что хотят найти, а Ди будет распределять задания между братьями, оставляя себе самые тяжёлые и невыполнимые. После каждого возвращения с одного из таких заданий, весь дом будет прыгать и ликовать. Многочисленные племянники и родные дети, будут окружать и наперебой тарахтеть. Ди будет шутливо отбиваться, но они в итоге повалят и
заставят рассказать, что было на задании.
        Ветер поутих. Снег медленно, лениво кружился. Начали проявляться очертания высоких скал. Их вершины утопали в облаках, а по склонам виднелись запорошенные снегом деревья. Ди помнил одну из историй отца, про поход, который ему заказали столяры. Среди них много Сезонов бродила легенда, что деревья со склонов гор обладают большей прочностью. Но принесённый главным разведчиком кусок дерева разрушил этот миф. Отца не было долго, и многие думали, что он уже и не вернётся.
        Именно после того похода главный разведчик начал утверждать, что убийство Вожака лишено смысла.
        Ди брёл попросту вперёд. Поначалу сомневался, что таким образом выйдет хотя бы к логову зверей. Тем более не верил, что столкнётся с Вожаком. Но чем дальше брёл, тем сильнее сам себя убеждал, что раз идёт вперёд, то обязательно выйдет к цели. Даже представил, что Вожак сидит один одинёшенек на снегу и ждёт человека. Когда увидит Ди, то застынет поражённый, как человек смог найти дорогу. Разведчик вскинет обрез и точным выстрелом с обоих стволов поразит его в грудь. Вожак захрипит, повалится в снег. Тогда Ди отрежет ему, ещё живому, голову. Когда же начнёт запихивать в сумку, голова будет норовить цапнуть, оказавшись в темноте, громко взвоет. Ди конечно заспешит домой, чтоб показать этакую невидаль. Но голова по пути умрёт.
        Плато неожиданно закончилось, и Ди оказался перед громадной пропастью. Некоторое время он глупо таращился вниз, каждый миг рискуя, что сильный порыв ветра столкнёт его в бездну. Мозги будто взяли отдых. Разведчик наблюдал за снежинками, парившими в пропасть, и не думал ни о чём. Он не знал, сколько простоял без движения, пока странный звук не вырвал в реальный мир.
        Кто-то смеялся. Но как-то странно. Ди повернулся и увидел, как по плато бежит и оглядывается назад маленькое существо. Спустя мгновение сообразил, что видит звериного детёныша! На вид ему не исполнилось и четырёх Сезонов. Никто и никогда не видел их, потому Ди застыл в оцепенении. Понимал, что увлечённый игрой зверёнок непременно грохнется в пропасть, если его не остановить.
        Молодой разведчик несколько мгновений наблюдал, как зверёныш приближался к обрыву. Чтоб спасти маленькое неразумное существо, стоило сделать лишь несколько шагов.
        Детёныш подбежал к самому краю, посмотрел, наконец, куда несётся. Глаза округлились, а из глотки вместо смеха раздался душераздирающий вопль. Он попытался остановиться, но по инерции пробежал вперёд. Застыл на краю пропасти, несколько раз взмахнул лапами…
        Ди прыгнул. Распластавшись на животе, успел схватить детёныша за заднюю лапу, когда тот уже полетел в пропасть. Зверёныш заверещал и, изогнувшись, принялся царапать человеческую руку. Глянув вниз, начал ещё сильнее царапаться, вереща от страха.
        У разведчика появилось мимолётное желание отпустить проклятое царапающееся существо, но вместо этого, превозмогая боль, втащил детёныша на плато. Очутившись лапами на земле, зверёнок устрашающе то ли зашипел, то ли зарычал.
        - Дурак, - усмехнулся Ди. - Я тебе твою никчёмную жизнь спас, а ты вот так благодаришь?
        В снег перед лицом наступила звериная лапа. Молодой разведчик нервно сглотнул. Даже боль в разодранной руке пропала, а холод перестал существовать.
        Несколько бесконечных мгновений Ди ждал боли, а после смерти, но так ничего и не произошло. Тогда он медленно поднялся. Выпрямившись, оказался лицом к лицу со зверем, половина морды которого была опалена. Ди сразу вспомнил красивые зелёные глаза, патрон, в котором не оказалось дроби.
        Зелёные глаза смотрели с нескрываемой угрозой. Ди понял, что попытайся он поднять обрез и на шее сразу окажется рваная рана.
        Детёныш спрятался за спину матери. Выглядывая оттуда, с интересом наблюдал, как она поступит с человеком. Зверь медлила. Вряд ли забылась боль доставленная выстрелом. Вряд ли ожог прекратил печь.
        Зверь отступила на шаг и, приложив лапу к сердцу, низко поклонилась. После взяла ребёнка за лапу, и они пошли. Детёныш беспрестанно оглядывался, недоумевая, чем человек заслужил жизнь. Когда Ди резким движением вскинул обрез, а щелчок взведённых курков разнёсся далеко по округе, мамаша застыла. Инстинктивно прикрыла чадо собственным телом.
        Ди целился в мохнатую спину. С такого расстояния может и не убьёт зверя, но точно сильно ранит. Пока тот будет приходить в чувство, успеет вставить патроны. И тогда в упор размозжит голову. Так сделал бы каждый житель поселения.
        Так собирался сделать Ди.
        Разведчик надавил на спусковые крючки, но в последний момент направил стволы в небо. Горное эхо несколько раз повторило двойной выстрел. Зверь мгновение подождала, а после скрылась за снежной пеленой.

* * *
        Вернувшись от судей, Гтирер завалился на кровать, и некоторое время пролежал без движения. Зайрик, средний брат, попытался выспросить, о чём был разговор, но Гтирер отмолчался. Тири тоже что-то спрашивала, но разведчик настолько ушёл в себя, что проигнорировал жену, размышляя над услышанным.
        - Оставь его, - буркнул Бримо со своей кровати. - Видимо ему там дали хорошую пищу для размышлений. Помнишь же, в позапрошлом Сезоне он точно так же себя вёл, когда искал убийцу того, выпотрошенного, литейщика.
        - Помню, - ответила Тири, искоса глянув на мужа.
        Больше его никто не трогал. Дом зажил своей обычной жизнью. Но вскоре Гтирер испустил протяжный вздох.
        - Да так и мозги свернуть можно! - он вскочил с кровати и отжался от пола тридцать раз. Обычная разминка мышц, которую разведчик делал по пять-шесть раз на дню. После сделал взмахи руками, разгоняя кровь.
        - Бримо, - позвал второго по старшинству брата. - За частоколом размяться не хочешь?
        Они частенько боролись или тренировались на свободном пространстве.
        - Нет, - брат лежал лицом к стене. - У меня голова разболелась.
        - Как хочешь, - пожал плечами Гтирер. - Байомин, - окликнул старшего сына. - Давай, собирайся. За частокол пойдём. Попрактикуемся в выстреле после прыжка через голову.
        Старший сын, Байомин, был также не похож на Гтирера, как Зайрик на отца. Редкие кучерявые волосы, лицо, на котором ни тени мужественности, хлипкое телосложение. Многие всерьёз были уверены, что если подует сильный ветер, то Байомина унесёт куда-нибудь на край мёртвого города.
        Гтирер как-то раз представил, что если вырядить сына в платье, которое шьют девочкам, причесать соответствующе, то вряд ли и различишь, какого тот пола. Не единожды задумывался над верностью Тири, но вслух об этом никогда не заговаривал.
        Всё поселение считало Байомина «последователем» Ди, таким же не нужным и бессмысленным человеком. Никто не видел в нём разведчика, и только отец не терял надежды, что сможет сделать из старшего сына достойного наследника.
        - И я хочу! - завопил младший. - Папа! И я хочу!
        - Подрастёшь, - погладил разведчик его по голове. - Будешь с нами ходить, а пока бегом к маме!
        - Папа! - не сдавался ребёнок. - Я уже большой! Я хочу с вами!
        - Тири, - позвал Гтирер жену. - Забери, - и подтолкнул малыша к матери.
        - Я хочу с ними! - разревелся младший сынишка. - Я хочу…
        - А ну не вопи! - прикрикнула Тири. Ребёнок послушно умолк, потёр кулачками глаза. Открыл рот что-то сказать, да так и застыл, наблюдая, как старший брат с папой уходят за тот самый, таинственный и непознанный, частокол.
        На улице было полно людей. Все повылазили из тёмных домов навстречу солнышку и ясному безоблачному дню. Где-то смеялись, где-то болтали, из-под навеса донёсся женский визг. Видимо опять кто-то что-то не поделил. Детвора с гомоном носилась от дома к дому.
        Гтирер улыбнулся.
        - Чему ты улыбаешься, пап? - Байомин осмотрелся кругом. Поселение, как всегда, бурлило и кипело, радовалось жизни.
        Разведчик хмыкнул, но ничего не ответил. Ещё несколько мгновений постоял, с улыбкой разглядывая окружающую жизнь.
        - Пойдём, - еле слышно ответил он.
        Когда проходили мимо навеса, оттуда, словно поджидала его, выскочила Сия.
        - Привет, Гтирер!
        - Привет, ещё раз, - остановился разведчик.
        - Мы же теперь работаем в команде, ты помнишь? Потому нам стоит…
        - Я уже сказал, - оборвал он. - Что когда найду этого человека, то позову тебя.
        - Гтирер, - мягким голосом сказала Сия. - Это не обычное дело, которые тебе доводилось не единожды расследовать. Здесь нечто посерьёзнее, и намного важнее. К тому же это не моя прихоть, а приказ. Так что… - виновато развела она руками.
        - И что ты предлагаешь? - усмехнулся он. - Ходить и выспрашивать у каждого: «А не вы ли собираетесь захватить власть»?!
        - Аккуратнее, - шепнула дочь судьи, мельком глянув на притихшего Байомина. - Здесь ушей больше чем снега.
        - Тогда отстань и не мешай. Когда понадобишься - позову.
        - Я тебе понадоблюсь уже сегодня, - Сия сделала шаг к разведчику. - Я знаю ещё кое-что, чего мой отец не посчитал нужным тебе рассказать, хотя эти знания могут сильно облегчить дело. Да к тому же, - посмотрела в сторону. - Я забыла тебе рассказать, - она подошла близко-близко к разведчику. - Что твой брат, Ди, ушёл за головой Вожака.
        - Куда?!?! - воскликнул Гтирер так, что дочь главного судьи попятилась. - Куда он пошёл?!
        - За головой Вожака, - неуверенно пробормотала она.
        - Куда?! - сделал шаг к ней разведчик. - Куда пошёл?!
        - Вожака убивать, - прошептала Сия.
        Гтирер почесал затылок через шапку, размышляя, двинуться ли следом на помощь. С одной стороны брат, родная кровь. С другой, а стоит ли рисковать жизнью из-за глупого человека? Остановился на втором варианте. Родство родством, а глупость глупостью.
        «Сам виноват» - подумал Гтирер.
        На душе стало спокойнее. В этот момент из дома вышла Тири. Она сразу заметила возле навеса мужа с дочерью главного судьи.
        - Ты отправишься его спасать? - поинтересовалась Сия.
        - Нет, - разведчик махнул сыну, мол, пойдём.
        - Пока! - помахала она пальчиками. - С тобой так приятно общаться! Надеюсь, работать будет ещё лучше!
        Гтирер посмотрел на неё как на необходимую, но надоевшую вещь.
        - Пока, пока, - вздохнул он.
        Под навес Сия вернулась задумчивая. Бабы, как всегда, галдели, наперебой что-то обсуждая. Дочь же главного судьи, словно выпала из реального мира. Мысленно она погрузилась в тот день, когда сможет исполнить мечту - выйти замуж за Гтирера. Представила, как возвращается домой с большим тазом еды, а там ждёт Гтирер и парочка детишек.
        Внезапно Сия поняла, что вокруг абсолютная тишина. Она, будто выплыла из сна. Перед ней стояла Тири.
        - Ну что… - сдержалась жена разведчика от гнусных слов. - Я же тебя предупреждала, чтоб не приближалась к моему мужу. - Она смахнула шапку с головы Сии, схватила за волосы и кинула на землю. - А ну отвечай! Говорила?
        Бабы, молча, обступили их кольцом. На лицах некоторых появились довольные ухмылки.
        - Отстань от меня, дура! - дочь главного судьи попыталась отползти. - Нам мой отец, поручил дело, и…
        - Я тебя предупреждала, чтобы не приближалась к моему мужу? - Тири не собиралась ничего слушать, наступила ей на лопатки и прижала к земле. - Предупреждала?
        - Я отцу расскажу! - в голосе Сии послышались слёзы, она попыталась выбраться, потом дотянуться до ноги между лопаток, но ничего не вышло.
        - А мне всё равно, - неожиданно тихо сказала жена разведчика. - Я тебя прям сейчас засуну головой в котёл, обварю твою мерзкую морду и тогда посмотрим, кто на тебе вообще женится.
        - Помогите! - заверещала дочь судьи. - Пожалуйста, помогите!
        Тири наклонилась, и, схватив Сию за волосы, стукнула лицом о каменную плитку, изо рта Сии полилась кровь, из глаз слёзы. Но та ещё громче закричала, прося о помощи.
        - Если я ещё раз увижу, что ты приблизилась к моему мужу…
        - Я отцу расскажу! - взвыла дочь главного судьи. - Он тебя зверям отдаст!
        - Да мне всё равно! - Тири отпустила волосы соперницы, отошла на несколько шагов. - Для меня моя семья это всё! И за неё я… Это было последнее предупреждение.
        Сия резво вскочила и рванула к выходу. После бабы услышали, удаляющийся крик «Папа-а-а-а! Папа-а-а-а!».

* * *
        Ди забыл о преследователе, который мог ожидать у основания лестницы. Забыл о холоде и непокрытой голове. Забыл даже зарядить обрез. Так и нёс в руках разряженным.
        Меньше всего на свете он ожидал благодарность от зверя. Наверно б не так удивился, проснись на крыше небоскрёба.
        На последней ступени лестницы в горах Ди поскользнулся и грохнулся. Удар мягким местом вернул к реальности. Молодой разведчик огляделся, а после принялся торопливо, а оттого неуклюже, заряжать обрез. Когда курки щёлкнули, немного успокоился.
        Поднявшись, снова внимательно огляделся. Ветер немного поутих, видимость стала лучше, насколько это вообще возможно посреди Снежной Преграды. Ди зажмурился от стыда и даже немного покраснел. Представил, как придёт в поселение, а Сия начнёт над ним насмехаться и просить показать голову Вожака.
        «Хотя… - призадумался он. - Может быть, я узнал кое-что и важнее?!»
        Разведчик зажал обрез между колен и потуже затянул пояс. Постарался выкинуть из головы все мысли. Бодрой походкой зашагал по направлению к городу. Однако очень скоро вновь появилось стойкое чувство, что за ним наблюдают. Ди завертелся с обрезом наизготовку, стараясь разглядеть изгнанника, но никого не увидел. Зашагал дальше. Иногда оглядывался. Курки со взвода не снимал.
        Ветер продолжал стихать. Видимость заметно улучшилась. Наконец, из белоснежного марева выплыли неясные очертания небоскрёбов. Ди непроизвольно пошёл быстрее. Чем ближе подходил, тем сильнее убеждался, что до поселения топать и топать!
        «А мы-то удивлялись, почему не можем их найти?! - хмыкнул Ди. - Да не в той стороне, потому что искали!»
        Наконец молодой разведчик дошёл к первому небоскрёбу. Остановился поглядеть вверх, стараясь запомнить каждое стёклышко. Но здание мало отличалось от соседних.
        «Надо как-то пометить!» - догадался он.
        Душу переполняла радость, от которой хотелось петь и плясать или начать резвиться в снегу как ребёнок. Как ни крути, а открытие он сделал большое. Ди представил, как возвращается домой, рассказывает о своём походе. Всё поселение ликует, ведь появилась возможность разворошить логово, вернуть к состоянию рассеянности, которое было до Вожака. Дидли предлагает жениться на Сие…
        Разведчик вспомнил, что отправлялся-то за головой чёрного зверя. Вновь представил, как самая желанная женщина будет над ним насмехаться.
        «Ничего, - подбодрил он себя. - Не всё сразу. Зато теперь я знаю, где искать зверей. А в следующий раз точно найду его и убью!»
        Одновременно с этим решением, придумал, как пометить небоскрёб. Попросту разбить стекло на третьем или четвёртом этажах. Ди подошёл ближе. Положил палец на спусковые крючки, да так и застыл.
        Между близлежащих домов разговаривали двое.
        Отец и Вожак.
        5
        - Спасибо, - зверь с чёрной шкурой надел медальон на шею и тот сразу затерялся среди густой шерсти.
        - За что? - хмыкнул разведчик. - Я лишь принёс тебе средство к достижению общей цели.
        Несколько мгновений простояли в молчании.
        - Ты бы знал, как мне надоели эти… слепцы, - поглядел Флор в разноцветные глаза Вожака.
        - Что на этот раз? Вновь разговор о моём уничтожении или что-нибудь поинтереснее?
        - Опять разговор о твоём уничтожении, - махнул рукой разведчик. - Я не понимаю как, но… - он усмехнулся и развёл руками. - Слишком самоуверенны.
        Флор глянул в сторону. Вожак тоже потупил взор. Разговор не клеился. Всё, что могли обговорить, уже обговорили.
        - С Эвой там всё в порядке? - глухо произнёс зверь.
        - Угу.
        И вновь гнетущая тишина.
        - Как там, у вас с едой?
        - Вроде нормально. Должно хватить и оленьего мяса. Если Период Бурь не затянется, то однозначно хватит. А у вас?
        - А у нас? - Повторил Вожак. - А у нас всё заметно хуже. Еды очень и очень не хватает! Нас уже слишком много. Я не могу остановить размножение. Они попросту не понимают. Мозгов нет. Остались лишь инстинкты.
        - Всё настолько плохо?
        - Даже хуже. Я уже слишком стар. Мой сын… Лучше бы он мозги от меня наследовал, а не силу, - глубоко вздохнул Вожак. - Он от остальных и отличается-то лишь цветом шкуры да силой. А голова уже такая же. Пустая. Да что тебе рассказывать?! Ты и сам всё знаешь. Я их сдерживаю лишь благодаря силе. Но мне это всё тяжелее и тяжелее даётся. Я слишком стар. И они это видят.
        - А с едой-то что? - Флор привык к жалобам зверя.
        - Да что, что? - махнул лапой Вожак. - Не хватит нам её! Однозначно не хватит!
        Разведчик опустил взгляд. Нарисовал ногой на снегу незатейливый узор.
        - Ты когда его заметил? - спросил зверь с чёрной шкурой, чтоб как-то прервать молчание.
        - Да почти с самого начала, - вздохнул Флор. - Разведчик из него, конечно, никудышный!
        - Как думаешь, не разболтает ли о том, что видел нас? - Вожак мельком посмотрел в ту сторону, где прятался Ди.
        - Вряд ли, - улыбнулся главный разведчик. - Он единственный в этой поселении, кто умеет думать собственной головой, а не следовать заданным шаблонам.
        - А всё-таки, вдруг разболтает?
        - Думаешь, ему кто-то поверит? Ты же знаешь, что он и Эва изгои. К тому же Ди ещё и фантазёр приличный. Чего стоит, например, его история как он прыгал по крышам?
        - И именно поэтому медальон ему доверить нельзя? - сказал Вожак.
        - И именно поэтому медальон ему доверить нельзя, - эхом повторил разведчик. - Он сейчас в Сию влюблён. Может и разболтать. И тогда… - умолк, но продолжения Вожаку и не требовалось.
        - Длинная получается цепочка, - вздохнул зверь. - Много звеньев. Порваться может.
        - Есть шанс, - согласился Флор. - Но Эве мы медальон оставить не можем. Неизвестно какую тревогу поднимут судьи. Могут ведь и всё поселение вверх дном перевернуть. Про Ди сейчас и разговора нет. Он вообще, считай сам, его обратно отнесёт, - разведчик кисло улыбнулся. - Тебя в любой момент могут убить. Меня, кстати, тоже. Чувствую, что Гтирер слишком много побегал в небоскрёбы. А остальные даже не встанут у него на пути. Боятся.
        - Ладно, не начинай, - Вожак похлопал друга по плечу. - Сейчас нам раскисать уже нельзя. Финишная прямая. Я отношу медальон Давине и она вместе с картой передаёт его Эве с Ди.
        - Даже если поселение и разнесут в клочья твои подданные, то медальон с картой останутся в безопасном месте.
        - И никому не нужные, - Вожак задрал голову и посмотрел в небо.
        - До этого не дойдёт, - тихо и неуверенно произнёс Флор. - Ди сообразительный парень. Эва должна его убедить. Он может порвать окружающую действительность, так как способен взглянуть дальше собственного носа. Я очень на это надеюсь.
        - Будем надеяться вместе. Иначе все наши старания бессмысленны.

* * *
        Молодой разведчик наивно думал, что Вожак и отец не видели его. О чём-то заспорив, размахивали один руками, второй лапами.
        От удивления Ди раскрыл рот. Снежинки залетали туда, таяли, но он и думать не думал об этом. Вожак говорил. Молодой разведчик видел, как шевелились его губы, видел мимику, жесты. За один день он узнал о зверях больше, чем многие за всю жизнь.
        А ещё многое узнал об отце. Когда предатель кто-то другой, то испытываешь к нему лишь ненависть. Но когда предатель твой родитель… Ди догадался, что отец вероятнее всего пошёл на эту сделку чтобы сохранить жизни близких. Но в голове, в принципе, не укладывалось, как можно пойти на сделку с заклятым врагом?!
        Зверь с человеком о чём-то договорились. Вожак похлопал по плечу разведчика и направился к горам. Отец повернулся и трусцой побежал в поселение.
        Ди надо было где-то срочно спрятаться, чтоб не столкнуться нос к носу со зверем. Несколько мгновений оставалось на размышления. Ничего лучше, чем скрыться в небоскрёбе он не придумал. Забежал внутрь. Противный и выворачивающий нутро запах чуть не порвал ноздри. Разведчик бухнулся на пол возле самого входа, подумал, что сможет дышать через щёлочку между дверьми, но не тут-то было. Дверь закрывалась плотно.
        - Хоть бы пронесло! - прошептал он в оцепенении. - Хоть бы пронесло!

* * *
        Когда Ди вернулся, братья уже приладили дверь так, чтоб она открывалась внутрь. Обшили листами стали, поставили три массивных засова и укрепили лутку металлическими прутьями. Вряд ли после таких совершенствований найдётся зверь, способный в одиночку её выломать.
        «Если это не будет Серый или Вожак!» - Молодой разведчик вспомнил, как чёрный зверь возвышался над отцом. А папа ведь не маленького роста.
        Внутри дома было холодно, почти как снаружи.
        «Опять три дня будем согреваться» - Ди помнил, что когда ремонтировали дверь в прошлый раз, из-за холода вся семья не спала три ночи.
        Тири весь день командовала, кому и чем следует заниматься. Загоняла всех, но и сама свалилась в изнеможении. Один из племянников, сын Бримо, второго по старшинству брата, болел уже несколько дней. Но то, что ему недолго осталось, выяснилось лишь сегодня, когда он показал маме ладошку с капельками крови. На вопрос, почему начал кашлять кровью, мать прошептала лишь: «Не повезло». Тщательно проверила остальных детей, но никто больше не заразился.
        Когда Ди вошёл, она сидела с больным ребёнком в обнимку. Гладила по голове и беззвучно плакала. Дом утонул в тишине. Каждый знал, что день, от силы два, и мальчик умрёт. Не знал лишь ребёнок. Он уснул на руках матери. Может быть в последний раз, ведь скоро кровавый кашель начнёт душить, а там совсем немного и до смерти.
        Ход болезни каждый знал хорошо. Даже лучше чем хотелось бы, слишком много людей умирало от неё. А лекари разводили руками, не в силах ничего сделать.
        От этих объяснений, смертей меньше не становилось. Умирали в основном дети, но и взрослым иногда доводилось испытывать весь ужас подобной кончины.
        Первой приход Ди заметила Тири. Занавески, разделявшие дом, были подняты, а люди посбивались в кучки, грели друг друга.
        - Жив? - поинтересовалась невестка.
        - Я такое видел!!! - с порога заявил молодой разведчик. - Такое!
        - Что, за частокол впервые вышел? - пошутил Гтирер.
        Пока Ди добирался до поселения, эмоции заметно поостыли. Про лестницу в горах и отца решил пока не говорить. Сам не мог понять, почему, но чувствовал, что так надо.
        - Меня зверь вместо того, чтобы убить, отблагодарил! - Ди сел за стол.
        В семье разведчиков было заведено, что если кто-то рассказывает об интересном, то садится во главе стола. Ди с самым серьёзным видом туда и примостился. Гордо положил перед собой обрез. Братья в недоумении переглянулись. Никому не хотелось покидать тёплое место под шкурой.
        - Давай, рассказывай, - выразил общее желание Гтирер. - Вряд ли ты поведаешь то, из-за чего стоит вылезать из тепла.
        - Так, да? - насупился Ди. - Вряд ли расскажу?
        - Ты рассказываешь или нет?! - вспыхнул Бримо. Его колотило от ярости. Приходилось смотреть, как от кровавого кашля погибает собственный ребёнок. Видеть и ощущать бессилие.
        Ди пересказал произошедшее с ним. Придумал несколько новых деталей. Сказал, что спас целый выводок зверёнышей. Чуть не наврал, что добрым зверем оказался Серый, но вовремя одумался. Вряд ли кто-нибудь поверит в такую чушь. Вместо этого брякнул, что на обратном пути за ним гнался изгнанник.
        Пока Ди рассказывал отец подошёл к столу, присел напротив.
        - … и отстал изгнанник уже недалеко от поселения. Я тогда пальнул по нему последний раз, и, мне показалось, попал, - закончил Ди.
        Повисла пауза. Каждый обдумывал услышанное.
        - По-моему ты нам какую-то свою очередную выдумку рассказал! - прервал молчание Гтирер. - Ты же, вроде не в спасательную экспедицию отправился, а Вожака убивать, чтоб на Сие жениться! Или если не получилось, то не с пустыми же руками возвращаться, подумал ты, и вот мы слышим историю о спасении целого выводка зверёнышей!
        Братья дружно расхохотались. Веселье передалось жёнам, а за ними и детям. Вскоре весь дом задрожал от смеха. Не смеялись лишь отец и мать.
        - Это не враньё, - мощный отцовский голос разом прервал насмешки. - Я верю ему!
        - Тебе, старый, вообще кто право голоса давал? - нахмурился старший сын. - Ты мне разве ответил, где пропадал столько времени?
        - Я - глава семьи и не обязан отчитываться…
        - Обязан! - прикрикнул Гтирер. - У меня есть чёткое задание от Дидли и ты, в том числе, на подозрении. Где был?
        - Не твоё дело, - тихо произнёс отец и, стараясь увести разговор в другое русло, продолжил прерванную тему. - А вам бы следовало верить младшему брату, а не смеяться как дураки.
        - Ты, старый, говори, да не заговаривайся, - полным презрения голосом произнёс Гтирер. - Верить Мя… Ди тебе никто не запрещает. Но не надо убеждать других, что они дураки, когда у самого с мозгами не всё нормально.
        - Всё у меня хорошо с мозгами, - отец побаивался старшего сына после того, как тот избил его. - А вот вы дураки, что не верите. Ведь помните же Давину?!
        Полулегендарную историю этой женщины знали все.

* * *
        Давина росла, обычным ребёнком. Играла со сверстниками, училась у судей. После мать стала водить под навес, заставляла постигать искусство стряпни.
        Она родилась в семье оружейников. Её готовились выдать замуж за кого-нибудь из литейщиков. Но чем ближе подходил необходимый возраст, тем страшнее становилось матери.
        Давина не полнела. Оставалась худой и стройной. Пытались откармливать, заставляли целыми днями и ночами лежать на кровати. Но ничего не помогало. Она оставалась худой, а как следствие вряд ли могла кому-то понравиться. Кто захочет брать в жёны девушку, которая и одного ребёнка родить не сможет?
        В конце концов, один из литейщиков согласился женить умственно-отсталого сына на Давине. Нормальная, здоровая девушка за такого не пойдёт, а нечто наподобие Давины…
        Дочка оружейника переехала в новую семью. Её, как и новоиспечённого мужа, не принимали всерьёз. Вскоре даже начали считать, что раз у сына проблемы с головой, то и у невестки проблемы с головой. Она выполняла всю чёрную работу и терпела унижения, а муж целыми днями играл с детьми на улице.
        Вскоре свекровь забеспокоилась, почему у новой невестки не растёт живот. Начали полагать, что она не только слаба здоровьем, но и бесплодна. И тут очередной Период Бурь затянулся. Еда заканчивалась и некоторые из членов семьи начали подозрительно коситься на жену умалишённого родственника. И нетрудно было догадаться, что их мысли были о людоедстве. Её бы непременно съели, не случись разговор, в котором выяснилось, что новоиспечённый муж, даже не догадывался, зачем нужна жена.
        Пришлось Давине перенести ещё больший позор. Её раздели и уложили в постель. Непутёвого мужа положили рядом. А после вся семья стояла над кроватью и давала указания, как следует совершать таинство рождения нового человека.
        С первого раза не получилось. И половину Сезона, изо дня в день, она испытывала на себе унижение. Вся семья уже стала над ней смеяться и подшучивать. А кто постарше начал подозревать, что она бесплодна.
        Однако их подозрения не оправдались. К следующему Периоду Бурь у Давины появился животик. Когда начались ветра и холода, в доме было достаточно еды, чтоб пережить непогоду. Но тот Период Бурь затянулся дольше предыдущего. Снега намело столько, что поселение завалило по самые крыши. Еда закончилась. В соседних домах начали поедать стариков. В доме литейщиков собрали совет и в очередной раз решили съесть Давину. Её на семейный совет не позвали. Но она и так находилась в том же доме и попросту не могла не слышать!
        Слёзы и мольбы не помогли. Давину собрались съесть на следующий день. Насмешливо предложили выспаться…
        На следующий день Период Бурь закончился и пришли звери. Они исхудали и были не менее голодны, чем люди. Много тогда погибло людей и зверей. Мужа Давины в тот день они угнали к себе. Она стала свободна и категорически отказалась оставаться в чужом доме. Начались скандалы. Литейщики заставляли остаться, под предлогом, что она носит в чреве внука, при этом их ни капли не смущало, что ещё совсем недавно они собирались съесть и мать и будущее дитя. Родная семья её приняла, но в споры старалась не вступать. Никто из, тогда ещё многочисленных, оружейников не рискнул пойти против сложившейся традиции. А по ней Давина должна была остаться в доме мужа.
        Саму Давину никто особо не спрашивал. Бабы под навесом быстро сошлись во мнении, что она умалишённая, раз решила нарушить правила предков. Вскоре так думало и всё поселение. Даже некоторые родные начали считать её ненормальной.
        Из о?тчего дома не выгоняли, но иногда намекали, что выступать против системы, значит выступать против людей. А против людей выступать нельзя. Рассказ дочери о том, что её хотели съесть, а в следующий Период Бурь обязательно съедят, никто всерьёз не воспринял. Всем было прекрасно известно, что если это и происходит, то поедают стариков или слишком захворавших больных. Литейщики тоже отнекивались. Они с невинными глазами, при Давине, утверждали, что съесть беременную невестку у них даже в мыслях не было!
        Обратились к судьям. Дидли (в то время он, молодой парень, путём страшных ухищрений, только-только стал главою семьи) вынес решение, что девушке полагалось вернуться в новый дом. Что она часть новой семьи, а в чреве носит продолжение рода литейщиков.
        Когда глава дома литейщиков, который собственно и предложил съесть невестку, пришёл забрать её, Давина приставила к животу нож. Отговоры и увещевания, как родителей, так и новой семьи не подействовали. Она наотрез отказалась переступать порог дома, где её намеревались сожрать.
        Вызвали Дидли. Главный судья долго и без свидетелей беседовал с девушкой. Бесполезно. Тогда он вынес беспрецедентное решение: предоставить ей свободу выбора. Из-под навеса поползли слухи, что Давина ведьма. Якобы охмурила непутёвого сына литейщиков специально, чтоб попасть в дом и выведать секреты мастерства. Когда всё вызнала, то позвала зверей, чтоб его забрали. Именно этим начали обосновывать то, что она долго оставалась небеременной, мол, сделала так, что у сына литейщиков пропало желание женщин. Конечно, решение Дидли также относили к силе колдовства. Когда Давина родила здорового малыша, всё поселение окончательно уверилось в её причастности к потустороннему. Люди попросту не могли понять, как стройная девушка умудрилась выносить и родить ребёнка. Повитуха подлила масла в огонь, рассказав, что роды прошли на удивление легко. Ребёнок, выбравшись из утробы, встал на ножки и попросил водицы напиться. Однако рос отец Эвы обычным мальчиком, потому слова повитухи вскоре забылись.
        Литейщики не успокоились. Они всеми правдами и неправдами пытались забрать внука в свой дом. Несколько раз даже заманивали и укладывали спать. А когда приходила разгневанная мать, утверждали, что ребёнка у них нет.
        Притязания закончились тем, что Давина подожгла их дом. За любое неаккуратное обращение с огнём Совет всегда приговаривали людей к изгнанию. В тот раз вновь не обошлось без вмешательства колдовства, как утверждали бабы под навесом.
        Дом литейщиков обуглился лишь с одной стороны. Потом огонь успели потушить. Дидли внимательно выслушал причины, побудившие Давину на этот поступок, и уговорил Совет назначить ей двадцать ударов палкой по пяткам.
        Возмущению литейщиков не было предела. На семейном совете они решили перейти к более активным действиям.
        Отец Эвы рос сильным и крепким мальчиком. Умственными способностями намного опережал сверстников. Первым пытливый ум заметил Дидли. На занятиях молодой Силиан схватывал всё с первого раза. За один Сезон успевал впитывать столько знаний, сколько многим не удавалось за весь период обучения.
        Про Давину, тем временем, слухи ползли всё страшнее и страшнее. Поговаривали, что видели, как она ночью ходит в один из небоскрёбов. Некоторые бабы под навесом и вовсе договорились до несусветного. К северу от города, в заливе, зажатый льдами стоял огромный белый корабль. В отличие от того, на котором приплыли первые поселенцы, судно в заливе не уходило под воду, а его иллюминаторы исправно, из ночи в ночь, светились жёлтым. И бабы под навесом, в итоге договорились до того, что Давина родилась на этом корабле.
        Жители поселения старались не разговаривать с девушкой. Испытывали суеверный страх перед кораблём. Каждый понимал, что жёлтый свет, испускаемый по ночам, дело рук человека. Но любые попытки забраться на корабль заканчивались смертью. Стоило человеку появиться на палубе, как раздавались выстрелы, и он падал замертво. Пытались докричаться, убеждали, что не хотят зла. Тщетно. С вмёрзшего в лёд большого белого судна не отвечали.
        Вскоре не осталось ни одного человека, исключая родных и судей, кто бы желал перекинуться с девушкой хоть парой слов. Давина по-прежнему не полнела, тогда как ребёнок рос крепкий и здоровый. Родители отчаялись повторно выдать её замуж, а она сама не сильно-то и хотела. Но её, как повелось, никто и не спрашивал. Когда она приходила под навес за едой, бабы замолкали. Когда шла через поселение, встречные старались отойти подальше, ведь неизвестно чего можно ждать от умалишённой ведьмы.
        Быстро Давина превратилась в изгоя и в отчем доме. Родные не смогли устоять против натиска окружающих. Апофеозом стало случайно вырвавшееся у матери: «Она же умалишённая! Чего ты от неё хочешь?!».
        Давина стала частенько уходить за пределы поселения. Гуляла меж пустых небоскрёбов, гадала, зачем нужны небольшие железные конструкции, застывшие на улицах. Но особенно поражал каменный человек на соседней площади. Она часами стояла перед огромной статуей бородатого мужчины в странной одежде. Казалось, крикни чуть громче, и тот сойдёт с пьедестала.
        Однажды Давина поняла, что стоит перед памятником и разговаривает. Рассказывает каменному человеку своё горе. Рассмеялась, махнула рукой и поплелась в поселение. А на следующий день вновь пришла. Каменный человек завоевал любовь и дружбу Давины. В поселении даже родные и судьи перестали с ней общаться. Не давали общаться с племянниками. Родители начали говорить сыну, что мать ведьма и проклятая. Дед, чтоб помешать общаться с матерью, принялся усердно обучать того оружейному мастерству.
        Вскоре и мальчик поверил, что мать умалишённая ведьма. А как не поверить, если все вокруг в один голос твердят?
        Давина начала дольше и дольше находиться в городе. Бродила по заснеженным улицам, фантазировала. Гадала, что могло произойти на этой планете.
        Она не верила в то, что рассказывал Дидли детям при обучении. Судьи утверждали, что люди в поселении откуда-то пришли. Якобы из какого-то тёплого рая, как они называли это место. Утверждали, что когда первые поселенцы вышли оттуда, звери сразу на них накинулись, и люди нашли спасение лишь на корабле. Оставаться на том материке было нельзя, и они переплыли океан в поисках лучшей жизни.
        «Зачем ушли из этого тёплого рая?» - не понимала Давина. Впрочем, как не понимали и многие другие жители поселения. Но если большинству ответ на этот вопрос, по сути, и не требовался, то дочь оружейника он волновал.
        И вскоре она его нашла.
        Как-то Давина остановилась напротив входа в здание. Она отражалась в стеклянной двери. Худая с длинными светлыми волосами, одетая в рыжие шкуры. Подошла ближе, посмотрела сквозь дверь в здание. Стулья, какие-то мягкие большие приспособления на которых можно как сидеть, так и лежать. Ещё множество непонятных предметов. К каждому из них хоть раз, но прикасалась человеческая рука. У неё появилось непреодолимое желание войти внутрь. Открыла дверь, сделала шаг. За спиной тихо щёлкнула закрывшаяся дверь.
        Запах в здании стоял донельзя мерзкий. Давина сделала несколько вдохов и поняла, что ещё чуть-чуть и задохнётся. Выскочила на улицу. Втянула полную грудь…
        Воздух застрял в лёгких, когда увидела, что с противоположной стороны улицы за ней наблюдал зверь с чёрной шкурой.
        С тех пор в поселении Давина стала появляться крайне редко. В основном чтоб поспать ночью, да поесть утром и вечером. Остальное время проводила в обществе нового знакомого.
        Однажды один из бойцов приметил, что при нападении зверей, Давина, как ни в чём не бывало, гуляла по поселению. Рассказал старшему в доме. Таким образом, эти сведения, в итоге, дошли к Дидли. Главный судья, поначалу, не придал им значения. Ведь всем известно, что девушка умалишённая, а значит, попросту не понимает, что такое смерть. Но вскоре увидели, как при нападении она столкнулась лицом к лицу со зверем и тот вместо того, чтоб утащить, обошёл её.
        Сразу вспомнили о колдовстве. Начали приписывать Давине все происшествия из жизни поселения.
        Умирал ребёнок - виновата ведьма.
        Нападали звери - виновата ведьма.
        Происходил несчастный случай - виновата ведьма.
        Происходило хоть что-то плохое - значит, виновата ведьма.
        Окончательно жизнь Давины испортилась, когда её увидели со зверем.
        Она, как обычно, утром ушла из поселения. В тот день одна из семей литейщиков отправились в город за сталью. Каково было их удивление, когда за стёклами одного из зданий они увидели ведьму со зверем. Влюблённые о чём-то беседовали - так показалось литейщикам. Хоть люди и не поняли, как можно разговаривать со зверем, но на следующий день всё поселение знало о том, что ведьма приворожила Вожака. Мать начала приглядываться к Давине. Вскоре опасения подтвердились. У дочери появился животик. Тогда отец побежал к Дидли за советом. Главный судья долго раздумывал над случившимся. Наконец решил, не выпускать её из дома и дать родить. Он с трудом верил в россказни о звере, полюбившем человека. Больше склонялся к версии о тайном ухажёре.
        Дидли послушались и в течение всей беременности Давину не выпускали из дома. Когда родился младенец, покрытый серебристым пушком, с острыми зубами и с крохотными когтями на руках и ногах, то Давину, вместе с новорождённым, выгнали из поселения.

* * *
        - Раз Вожак когда-то сумел общаться с человеком, то почему его, - отец указал на Ди. - Не могли отблагодарить?
        - Потому, - усмехнулся Гтирер. - Что легенды о любви и общении человека со зверем это всего лишь пересуды баб под навесом. Любовь требует осмысленности, чувств, чего у зверей нет, и быть не может! И если Давина попросту ложилась под зверя, то это ещё не означает, что они друг друга любили и общались в привычном понимании этого слова. Понимаешь? Или уже совсем ума лишился?
        На лицах братьев появились улыбки. Гтирер давно их убедил, что отец выжил из ума.
        - Прекрасно понимаю, - со сталью в голосе произнёс отец. - А вот тебе, как будущему главе семьи, стоит быть поумнее. Мне недолго осталось, а потом ты займёшь моё место. И что люди будут думать о нашем доме, когда его глава такой тупица? Я когда был у зверей…
        Лишь Ди услышал последнюю фразу отца. Гтирер с покрасневшим лицом, выскочил из-под шкуры и кинулся на Флора. Реакция не подвела главного разведчика. Старик вскочил и отпрыгнул. Гтирер грохнулся через стул, на котором мгновение назад сидел отец.
        - Я убью тебя, старый придурок! - старший сын бросился на отца.
        - Стой! - завопила мать в тот момент, когда главный разведчик, уклоняясь от нападения сына, коснулся головой одновременно двух проводов, вмурованных в стену.
        Недолго тело сотрясали мелкие судороги, после лицо посерело, глаза вылезли из орбит и он рухнул замертво.
        Дом замер.
        - Милый… - пробормотала мать. Попыталась встать, но ноги не слушались. Упала на пол. - Милый… - потянулась рукою к человеку, с которым прожила жизнь. - Милый… - повторила в исступлении.
        Завыли дети. Братья словно окаменели, а их жёны глупо хлопали глазами.
        - Вот падаль! - тихо пробормотал Гтирер, но Ди всё равно услышал. - Даже умереть как мужчина не смог.

* * *
        Вожак понял, что вернулся слишком поздно. Несколько самых слабых сородичей ещё догрызали кости растерзанной добычи, но большинство валялось со вспухшими от обжорства животами и стонали.
        Посреди огромной пещеры, которую, как говорила когда-то мама Вожаку, люди ранее использовали для добычи чего-то драгоценного, лежало много трупов зверей. Те, кто смог самостоятельно дойти, но не сумел выжить из-за полученных ран. Они старались умереть где-нибудь у стены, куда не доставал свет, из пробитых в потолке дыр.
        Вожак осмотрел стонавших от обжорства сородичей. Нашёл среди них и сына. Серебристая шкура, огромный рост, сила и мощь пятерых. Но он не имел одного. Того, чего отец желал ему больше всего - ума.
        - Что же вы делаете, звери безмозглые?! - вздохнул Вожак.
        Он частенько их ругал самыми гнусными словами, которые только знал. А особенно часто это делал в последнее время, когда понял, что зверей становится всё больше и больше, тогда как люди, наоборот, редеют.
        Зверь с чёрной шкурой побрёл через тёмные каменные коридоры к пещере, где содержались люди. Охранникам пришлось дать о себе знать предварительным рыком. Здесь он оставлял исключительно проверенных сородичей. Лишь тех, кто без его команды не покусился бы на людей. Однако в этот раз не выдержали и они. Вид человека начисто лишил всех разума. Когда-то Вожак думал, что звери сильно любят человечину. Но правда оказалась намного-намного страшнее.
        Горстка людей забилась в угол, когда услышала, что к ним кто-то зашёл. В их камере-пещере навсегда поселились непроглядная тьма, страх и вонь испражнений.
        - Привет, - глухо произнёс Вожак.
        Тишина была ему ответом. Прислушавшись, он даже различил далёкие стоны сородичей в огромной пещере, услышал дыхание охранника у входа.
        - Я тот, кого вы больше всего ненавидите и хотите убить, - представился зверь с чёрной шкурой.
        И вновь в ответ тишина. Вожак опустился на холодные камни, прислонился спиной к стене. Однако не расслабился. Он помнил, что доведённый до отчаяния человек способен на многое. Потому на него не единожды и пытались напасть.
        - Сколько вас здесь? - уныло спросил он.
        - Тебе какая разница?! - прозвучал робкий женский голос.
        - Чем больше вас здесь, тем больше у моего народа еды, тем дольше мы не будем нападать на поселение, а значит, ваши родственники смогут дольше пожить, - устало пояснил Вожак. - Ещё вопросы?
        В ответ вновь тягучая тишина.
        - Так сколько вас?
        - Мы не боимся тебя! - тот же робкий голос попытавшийся храбриться.
        - А мне и не нужно, чтобы вы боялись. Просто скажите, сколько вас, или мне по головам пересчитать?
        Когда послышалось странное шубуршание, Вожак понял, что его неправильно истолковали. Девушка попыталась ещё что-то сказать, но на неё шикнули.
        - Семеро, - раздался хриплый мужской голос.
        Зверь с чёрной шкурой насторожился. Если в женском голосе была бессмысленная бравада, то мужчина был сух и скуп. Он собрался встать и уйти, когда чьи-то руки намертво сомкнулись на его шее. Вожак попытался разжать их, когда услышал:
        - Я схватил его, - тот же мужской голос. - Помогайте!
        Массового побоища зверь допустить не мог. Он ударил когтями в живот мужчины. Лапы покрылись вязким и липким - кровью. Человек заорал, словно освежёванный заживо. Послышалась возня. В пещеру вбежали охранники. Вожак рыкнул им, приказывая уходить. После нашёл орущего, и перерезал тому глотку.
        - Бессмысленная затея была, - сказал он, когда замолкли последние хрипы. - Совершенно бессмысленная. Поймите же, я не собираюсь вас мучить или угрожать или ещё какие-то устрашающие действия делать. Мне просто важно, чтобы вы понимали: у меня просто нет другого выхода. Мои сородичи неохотно едят мясо оленей, моржей… любое другое мясо кроме человеческого. Я их заставляю есть его как можно меньше, но… мне всё тяжелее держать их под контролем. Когда-нибудь они разгромят ваше жильё и убьют всех. - Вожак замолчал, но через минуту добавил. - А я не смогу ничего сделать.
        - Что ты за бред несёшь?! - раздался женский голос, но уже другой. - Да и вообще… С какой стати ты вообще умеешь разговаривать?!
        - И действительно, - хмыкнул Вожак. - С какой стати я вообще умею разговаривать?! Я же зверь! Это же вы люди, стреляете из оружия, живёте в деревянных домах, пожираете родственников. А мы всего лишь пользуемся когтями и живём в пещерах. Мы звери!
        Ему не ответили. У выхода зверь остановился и, полуобернувшись, со вздохом произнёс:
        - Старый я стал, сентиментальный. Был молодой, сразу убивал вас. Вы должны благодарить Давину, что вообще дожили до этого дня. Помните её? Ту, которую с ребёнком, моим сыном, выгнали? - он подождал ответа, но так его и не получил. - Никто из вас, наверно, даже не задумывался, почему звери и люди так похожи? Никто не задумывался, почему вся планета разрушена, и, конечно же, никто не задумывался, из-за чего звери, которые живут на поверхности, ненавидят людей вышедших из бункера?

* * *
        Тело отца сожгли на костре под навесом поздно вечером, когда никого там уже не было. Рыдающую мать Бримо с Зайриком держали под руки. Невестки, словно сговорившись, зевали во весь рот. И лишь у Ди слёзы щекотали глаза.

* * *
        Утром жизнь вернулась в свое русло. Пришёл глава литейщиков - Дон. Высокий, мускулистый, на голову выше Гтирера. В поселении о его трусливом характере не знали лишь младенцы. Его семье требовалось найти сталь. Эти задания, обычно, выполнял Зайрик - средний брат.
        Днём мама доделала ремешок для младшего сына. Ди сразу прицепил его на обрез и долго любовался. Ремешок получился хороший, многократно переплетённый. Такой вряд ли когда-нибудь порвётся.
        - Ну и зачем тебе такой? - усмехнулась Тири. - Лучше бы старшему сыну, что-нибудь смастерила, - попрекнула свекровь. - А то для куска мяса потратила столько сил…
        - Не твоё звериное дело кому, что и для чего я делаю! - огрызнулась мать.
        - Ах не моё звериное дело! - деланно всплеснула руками жена Гтирера. - Не моё дело, заявляешь…
        Но перепалка в этот раз получилась какая-то вялая. У жены Бримо, на руках, умирал ребёнок. С самого утра он зашёлся сильным кашлем. Руки, постель, даже мать, были в крови. Ребёнок уже не мог нормально плакать - мешал кашель. Между приступами просил мать помочь. Жена Бримо лишь смотрела на него круглыми, глупыми и полными слёз глазами. Ничего не говорила, а просто гладила по голове и смотрела. Сам Бримо ушёл к самогонщикам. В семье разведчиков никогда не было любителей пойла. Но никто, даже Гтирер, не смел его попрекнуть. Люди в поселении умирали часто, особенно в последнее время. К смерти более-менее привыкли. Если, конечно, это смерть чужого человека. Но не когда это твоё дитя.
        Ди всё утро проиграл с ремешком из волос матери, точно ребёнок с черепом зверя. Ближе к полудню вспомнил, что надо сходить за новой шапкой к одёжникам.
        На улице светило солнышко. Погода стояла отменная, даже не верилось в приближающийся Период Бурь. Ди вприпрыжку направился по улице. Насвистывая, беззаботно крутил в руке новенький ремешок. Встречных девушек моложе себя хлестал по попе, младших парней по голове, а тех, кто постарше поддразнивал и отбегал. Заглянул и под навес, но Сии там, естественно, не оказалось.
        - Тебе чего, Мясо? - поинтересовалась жена одного из бойцов. - Вариться пришёл?
        - Не, - улыбнулся Ди. - Сказать, что я твою дочь только что… - и показал недвусмысленное движение туловищем и руками.
        Женщина побелела. Дочь на выданье и если сказанное разведчиком, правда, то не видать ей достойного мужа. В лучшем случае станет женою мусорщика или самогонщика. А в худшем обедом.
        - Ты… - выплюнула женщина. Глаза озверели, она кинулась на Ди с вытянутыми руками. Пальцы скрючились, собираясь вцепиться в глотку, волосы, лицо. Куда угодно лишь бы душить и терзать. Но парня и след простыл.
        - Неумелая у тебя дочь, кстати, - крикнул Ди вдогонку. Поскользнулся и шмякнулся. - Да чтоб тебя! - выдал любимую присказку.
        Глава одёжников, когда увидел, кто пришёл, кисло улыбнулся и пробормотал:
        - Щас.
        Скрывшись в доме, вернулся через несколько мгновений. Сунул в грудь заказчику комок шерсти. Ди рефлекторно взял. Дверь закрылась, и послышался скрип задвигаемого засова. Молодой разведчик развернул комок. Старая-престарая шапка с местами вытертым мехом, и даже не понятно чьим. Её мог носить как дед, так и прадед, а могли сшить ещё и первые поселенцы.
        Ди, недолго думая, нахлобучил шапку, приспустил штаны и начал поливать дверь одёжников. Справившись, осмотрел собственное творение.
        «Теперь кто-нибудь обязательно грохнется!» - удовлетворённо подумал он, всем сердцем желая, чтоб упал именно глава семьи.

* * *
        Зайрик долго занимался тем, что чистил и смазывал ружьё.
        - Что, идти никуда не хочется? - участливо поинтересовался Гтирер.
        - А ты как думаешь?! - рыкнул средний брат. - Я, по-твоему, только и мечтал, что куда-нибудь сходить? Почему вообще я?! Почему не Бримо, ни Траан, ни Ди, в конце концов?
        - Потому что это твоя работа! - твёрдо сказал старший разведчик. - Хочешь, не хочешь, а делать её тебе. И если ты её не любишь, то это твои проблемы. Значит, живёшь ты зря.
        - Зря, да? - исподлобья взглянул на него Зайрик. - Балахон свой дашь?
        Гтирер, когда-то за выполнение «щекотливого» задания от судей получил две шкуры зверей. Он мог сшить себе тёплую одежду и ходить гоголем, но вместо этого Тири смастерила ему балахон с двойным слоем меха. А если учесть, что мех зверей был очень тёплый, то двойной слой не позволял замёрзнуть человеку в этом балахоне даже ночью.
        - Нет, - Гтирер принял «упор лёжа» и начал отжиматься. - Не дам.
        - Послушай, я могу задержаться, - попробовал надавить на жалость средний брат. - Ведь в твоём балахоне и ночь не страшна. Он мне, как сам понимаешь, сейчас позарез!
        - А… - отжался старший разведчик. - Чего ж ты… - ещё раз. - Тогда дома… Сидишь… Ночь… Ждёшь?
        - Балахон дашь?
        - Нет.
        - Тебе для брата жалко? - Зайрик закончил возиться с ружьём, вставил патроны и закрыл стволы.
        - Нет, - Гтирер сделал паузу в отжиманиях и посмотрел на среднего брата. - Просто, утеплить тебе балахон - работа для твоей жены. Каков ты, такова и твоя женщина. Чем же я тогда могу помочь?
        После вновь начал отжиматься. Зайрик покраснел, потом побледнел.
        - Ты хуже зверей, - прошептал средний брат.
        - Нет, я не хуже, - Гтирер опять сделал паузу и посмотрел на него. - Я сильнее.
        - Одно другому не мешает.
        6
        После ухода Зайрика, Гтирер отправился к судьям. Дверь вновь открыла Сия. В этот раз она явно не ожидала прихода разведчика. На её лице перемешались озабоченность и вселенская грусть. Но стоило ей поднять глаза на гостя, как улыбка появилась на губах, а в глазах заплясали искорки. От разведчика не скрылись две ссадины на её лице.
        - Здравствуй, Гтирер! - проворковала Сия. - Очень приятно тебя видеть!
        - Привет. К отцу проводишь?
        Он хотел спросить, где дочь судьи заработала такие украшения лица, но в последний момент передумал.
        - Ты прям сегодня так свеж и бодр! - пригласила его в дом Сия. - Я несколько раз видела, как ты по утрам всякие упражнения делаешь. Разминка, да?
        Она провела его через жилую часть дома, где несколько детей играли черепами зверей, да женщина, присматривая за ними, рукодельничала за столом.
        - Она самая, - буркнул Гтирер.
        - А научишь меня? - заискивающим взглядом посмотрела на него дочь главного судьи.
        В третьей части дома, за столом, где обычно проходил Совет, водя рукой над свечой, размышлял Дидли.
        - Гтирер? - выплыл он из дум. - Какие-то новости?
        - Какие могут быть новости, когда я ещё ничего и не начал делать?! - хмыкнул разведчик.
        Он сел на стул и вытянул ноги под стол.
        - Тогда… - настороженно посмотрел на гостя судья. - Чем обязан? - он сложил руки перед собой, всем видом показывая, что готов внимательно слушать.
        Гтирер усмехнулся. Слишком усердно старик делал вид, будто даже не догадывался для чего пришёл гость.
        - Мне надо осмотреть место кражи, но перед тем ещё и расспросить, как…
        - Что?! - лицо Дидли вытянулось, повернувшись, он поглядел на закрытый люк. - Ты хочешь осмотреть эту комнату?! - переспросил он, будто в первый раз плохо услышал. - Ты хоть понимаешь, о чём говоришь?
        Гтирер почувствовал, как в душе закипает злость. Он закрыл глаза и досчитал до десяти.
        - Я прекрасно понимаю, о чём говорю, а вот ты, как мне кажется, не очень. Причём второй раз!
        Дидли покраснел. Не привык главный судья, что с ним так разговаривают.
        - Послушай, - Гтиреру надоело это представление. - Ты мне можешь быть полезен, а можешь быть бесполезен. От этого зависит, найду я твой медальон или не найду. Выбор у вас невелик. Потому советую…
        - Запомни, то, что я сейчас скажу, - тихо сказал Дидли. - Хорошенько запомни, глава семьи. Хорошо живёт тот, кто не спрашивает, чем судьи могут быть ему полезны, а спрашивает, чем он может быть полезен им. А теперь слушай ещё более внимательно. Если медальон не будет найден в ближайшее время, то я тебя выгоню из поселения. Ты понял? - судья протянул руку и задержал над свечой.
        Гтирер смотрел на судью исподлобья и молчал.
        - Раз молчишь, значит понятно, - расценил его реакцию по-своему Дидли. - Моя дочь будет за тобой следить. И я приказываю отныне слушать её во всём. Понятно?
        Гтирер промолчал.
        - Не слышу ответа? - поморщился Дидли от жгучей боли в ладони.
        Разведчик вновь не ответил. Судья глубоко вздохнул, кинул быстрый взгляд на Гтирера.
        - Иди и займись делом. У тебя не так-то много времени, - поднялся он из-за стола.

* * *
        Зайрик медленно брёл по мёртвому городу. Ружьё положил на плечи и придерживал руками, будто коромысло. Если встречались сугробы, то неизменно ворошил их ногами. Во-первых, любил делать так с детства, а во-вторых, в одном из таких сугробов, он однажды нашёл листок из плотной бумаги, на котором была изображена стройная блондинка в коротком, еле-еле прикрывающем все прелести, чёрном платье. Её волосы волнами спадали на плечи, глаза сузились, губы сложились для поцелуя. Левой рукой она упиралась в колено, а правой манила изящным пальчиком.
        Когда разведчик учился у судей, то они показывали изображения гор и рек. Называли их фотографиями и даже объясняли принципы получения. Часто такие изображения встречались в книжках, по которым каждое новое поколение училось читать.
        После того, как Зайрик нашёл фотографию в сугробе, то полдня простоял на месте, будто окаменел, рассматривая давно погибшую красавицу. Женщина, тогда, настолько поглотила внимание разведчика, что подкрадись к нему хоть все звери, он бы этого не заметил. Выкинуть такую красоту у него не хватило духу, и он спрятал её во внутреннем кармане куртки. Каждый вечер, засыпая, Зайрик думал о блондинке. Пытался даже представить, что вместо жены, рядом, лежит Она! Но верилось в это с трудом. Он чувствовал толстый бок, тяжёлое и учащённое дыхание, а когда супруге снилось что-нибудь страшное, она ещё и тихо-тихо повизгивала. Девушка с фотографии, в представлении Зайрика, так делать не могла. Она очень быстро стала идеалом в мировоззрении разведчика. И чем больше он влюблялся в блондинку с фотографии, тем ненавистнее становилась ему толстая и одутловатая жена.
        Разведчик остановился и вынул из внутреннего кармана фотографию красотки. Жадно впившись глазами, в миллиардный раз изучил каждую клеточку её тела.
        - Э-э-эх! - вздохнул он и убрал снимок. - Бреди тут, ищи им металл… - разбурчался под нос, как старик. - Где его искать?! Пусть вон сами идут и ищут!
        Зайрик какое-то время брёл по улице, ворошил сугробики и бухтел под нос. Недовольство работой вошло у него в привычку, но в поселении высказывать всё, что о ней думал, было опасно. Когда начал подмерзать, то развязал тесёмки на макушке шапки-ушанки и вновь завязал их под подбородком. Лицу стало намного теплее.
        Остановившись на перекрёстке, покрутил головой, решая, куда брести дальше.
        - Да какая разница, - пробурчал он. - Всё равно уже вблизи всё собрано ещё до меня! Прись теперь, кто его знает куда!
        Он достал из кармана фотографию и жадно поглядел на блондинку. Мысли мигом унеслись в мечты, где он один с этой девушкой. В тепле. Он её ласкает. Всю! От кончиков пальцев на ногах до макушки, а она сладко постанывает и горит желанием.
        Зайрик размечтался не на шутку, почувствовал, как напряглось тело. Тогда он поставил ружьё прикладом вниз и прислонил к бедру. Взял в левую руку фотографию, а правой начал массировать между ног…
        …и словно перенёсся в другой мир. Окружающий мёртвый город, снег, вечный холод, жена, дети, братья и племянники, звери, опасность - всё прекратило для него существовать. Он погрузился в мечты, где была лишь блондинка.
        Разведчик выпал из реального времени и под угрозой смерти не смог бы сказать, сколько его «не было». Вполне вероятно он бы и «не вернулся» пока не удовлетворена естественная потребность организма, да только в какой-то момент понял, что света на фотографию стало падать намного меньше. Первой мыслью было паническое: «Ночь надвигается!». Однако краем глаза заметил, что рядом по-прежнему светло. С замирающим сердцем оторвал взгляд от блондинки. Перед ним возвышался Серый, и со своего гигантского роста заглядывал в снимок. Зверя явно заинтересовало, на что человек так упоённо смотрел, раз не обращал на приближающуюся опасность никакого внимания.
        У разведчика челюсть отвисла, в голове застучала паническая мысль: «Бежать». Однако разум говорил, что это уже бесполезно. И вообще любое движение уже бесполезно.
        Серый глянул на человека разноцветными глазами, в них будто читалось: «И ради неё ты пренебрёг собственной жизнью?». Зверь медленно поднял правую лапу…
        Разведчик зажмурился. Оно даже как-то не верилось, что жил-жил и вот… конец. И не придёт он больше домой, не будет искать для литейщиков металл, спать с толстой и некрасивой женой, глядеть на любимую блондинку. Под вечер от него останутся лишь косточки, которые вечно будут валяться где-то в горах.
        Однако зверь вместо того, чтоб ударить когтями, лишь сильно толкнул ладонью человека в лоб. Зайрик грохнулся на спину и, перекатившись по инерции через голову, оказался на коленях. Он заморгал глазами, приходя в себя. В руке, по-прежнему, фотография которую разведчик поспешно спрятал в нагрудный карман. Этот жест не укрылся от зверя. Серый ухмыльнулся, а после нагнулся и подобрал ружьё. Крутанув его раз в лапах, зверь бросил оружие в снег, рядом с человеком. В его разноцветных глазах разведчик прочёл: «На. Возвращаю. Ты и палкой своей громыхающей, мне ничего не сделаешь».
        Зайрик поднял ружьё, не спуская глаз с противника. Патроны в стволах уже были, потому разведчик поочерёдно взвёл лишь оба курка. Их сухие щелчки тоскливо отразились от погибших стеклянно-бетонных зданий, словно сообщая, что вскоре мертвецов на этой планете прибавится.
        Зверь не шелохнулся и даже ухмыляться не прекратил. Тогда Зайрик вскинул оружие и прямо из сидячего положения пальнул в брюшину противнику. Серый резко повернулся и дробь, не отыскав цели, полетела дальше по улице.
        Разведчик, конечно же, слышал о способности серебристого зверя уворачиваться от выстрелов, но считал это выдумкой. Естественно понимал, что на пустом месте она не возникла и это очень опасный и сильный противник. Но чтоб с расстояния в несколько шагов «скрыться» от дроби…
        Зайрик нажал второй спусковой крючок. И вновь зверь отклонился и дробь не нашла цели. Теперь противник ухмылялся ещё больше. На его довольной физиономии отпечаталось: «И это всё что ты можешь?».
        Несколько мгновений человек и зверь смотрели друг другу в глаза, после разведчик вскочил и побежал к поселению. Серый посмотрел вслед улепётывающей пище. Его улыбка достигла апогея и, если бы ещё немного, то могла зацепиться за уши и остаться навсегда. Из груди вырвалось довольное порыкивание. Зверь медленно опустился на четыре лапы, почесал брюхо и лишь потом, плавно набирая скорость, побежал за человеком.
        Зайрик обернулся - зверь преследовал, ухмылка с его морды сошла, но в глазах появился азарт.
        «Не успею» - промелькнуло у разведчика.
        Ему пришлось чуть замедлиться, чтоб достать из сумки патроны и зарядить обрез. Надеяться человеку оставалось лишь на неожиданность. Взведя курки, он резко затормозил и, рывком обернувшись, надавил спусковые крючки. Бухнул двойной выстрел, но дробь улетела, никому не причинив вреда.
        Зверя позади не было.
        Тревожное чувство зашевелилось в душе. Заирик сглотнул и полез в сумку за патронами. Посмотрел вправо - в сумрачном проулке между домами никого. По спине кто-то постучал. Разведчик медленно обернулся, прекрасно понимая, кто за ним стоит. Лишь недоумевал, почему ещё жив.
        Зверь взял разведчика за шею и, приподняв, в упор поглядел в глаза. Зайрик схватился за лапу, сдавившую горло. Ружьё и патроны упали в снег. Зелёный и голубой глаза посмотрели с любопытством на человека, словно оценивали сейчас съесть, или ещё поиграть.
        Он откинул разведчика в снег и поднял за стволы ружьё. Зайрик, грохнувшись спиной на землю, затих. Он ожидал, что зверь накинется и попытается «вскрыть» грудную клетку или начнёт терзать. Но ничего не происходило. Тогда он открыл глаза и приподнялся на локте.
        Последнее, что увидел Зайрик перед тем как потерять сознание, это приклад ружья, летевший ему точно в лоб.

* * *
        Вожак вошёл в крохотную каюту, где уместились лишь кровать да миниатюрный столик. Из иллюминатора, находившегося достаточно близко к обледеневшей поверхности моря, по каюте разливался яркий дневной свет. Женщина с серебристой шерстью, мать его единственного сына, радостно улыбнулась. Было видно, что ей очень плохо, но его приход хоть на мгновение затмил боль, намертво вцепившуюся в тело.
        - Здравствуй, Дин! - в следующий миг она свернулась в позе эмбриона на постели, схватилась за живот. Лицо исказилось, из горла вырвался сдавленный крик.
        Вожак отвернулся к стене, всеми силами постаравшись не заплакать. Он бы разорвал эту боль на мелкие кусочки, только б отделить её от единственного родного человека.
        - Прости, - тихо произнесла Давина.
        Зверь с чёрной шкурой медленно повернулся.
        - Я вот… - поднял он руку с замороженным куском мяса. - Принёс тебе.
        - Спасибо, - натянуто улыбнулась любимая. - Но боюсь уже поздно. Присядь, - она похлопала ладонью по постели рядом с собой.
        Вожак упал на колени в изголовье с такой резвость, будто весь день только и ждал этих слов. Давина провела ладонью по его лицу, когтями почесала за ухом.
        - Прости, - одними губами произнесла она.
        - За что?
        - За то, что тебя покидаю.
        - Рано отчаиваться! - не слишком-то и бодро произнёс Вожак. - Давай я перенесу тебя к нам, в пещеру. Там я смогу за тобой ухаживать, питаться будешь…
        - Милый, - оборвала Давина. - Мы же с тобой много раз это обсуждали. Я не буду жить среди зверей. И неважно живут они в пещере или в деревянных домиках.
        - Но я не могу быть рядом! Ты же знаешь! Без меня они отправятся всей сворой разорять поселение! Сколько раз уже пытались! Стоит их надолго оставить…
        - Милый мой! Хороший! - Давина провела ладошкой по его щеке. - Я всё это знаю и понимаю. К тому же этого и не надо, радость моя! Чувствую, что мне уже больше ничего не надо. Прощай… Прощай и спасибо, что был со мной. Я благодарю небо, что мы встретились! Ты единственное, из-за чего я жила!
        У Вожака слова застряли в горле. Отчаяние сковало мышцы, глаза заволокла пелена. Давина схватилась за живот и протяжно заскулила. Зверь с чёрной шкурой опустил лицо на кровать. В этот момент он бы сделал что угодно, чтобы вынуть боль из организма любимой женщины. Отправился бы на другую сторону планеты, если б был хоть крохотный шанс на то, что ей это поможет.
        - Я больше не покину тебя, - прошептал он, когда боль выдернула цепкие когти из жертвы.
        - Милый, - Давина погладила его по затылку. - Ты же сам сказал, что без тебя они могут…
        - Мне всё равно, - сорвавшимся голосом произнёс Вожак. Он не поднимал головы с кровати, чтоб не показывать слёз.
        - Нет, мой драгоценный и хороший, - Давина гладила любимого по голове, трепала шёрстку. - Ты единственный, кому не всё равно. Любой другой может чистосердечно сказать эти слова, а ты отказался жить рядом с любимой женщиной только для того, чтобы сохранить всем этим людям жизнь.
        - Дурак, - чистосердечно произнёс Вожак.
        - Нет, милый, - любимая остановила руку на могучем плече любимого. - Это зовётся мудростью. И за это я тебя люблю.
        Зверь поднял голову, посмотрел влажными глазами на родного человека, стараясь запомнить каждую чёрточку, каждую шерстинку на лице.
        - Эта мудрость… Чья она?! - Вожак чувствовал дрожь в голосе. - Кого выгнали из родного дома? Кто отговорил меня уничтожать поселение? Кто столько лет радел за жизнь этих людей? Кто, в конце концов, затеял всю эту историю с отправкой детей в этот мифический бункер?
        Давина улыбнулась.
        - Прощай, - провела ладонью по его щеке Давина. - Спасибо тебе за то, что был в моей жизни!
        Она вновь скрутилась и в этот раз закричала от нахлынувшего приступа боли. А потом резко распрямилась и застыла с открытыми глазами.
        Вожак минут тридцать сидел и смотрел в лицо любимой женщины. Приблизительно такое же отчаяние он чувствовал, когда умерла мама. На этом же корабле, только на другой палубе. С одной лишь разницей - тогда он был молод, и жизнь была впереди. Теперь он стар. И основа этой жизни, любимая женщина, канула в прошлое.
        Он медленно поднялся на ноги. Последний раз, глянув сверху вниз на самого драгоценного человека, побрёл к выходу. Его шатало так, будто он выпил у самогонщиков ведро пойла. Глаза застлала пелена слёз. В руке кусок замороженного мяса, но зверь его не чувствовал.
        А также забыл о медальоне для Ди и Эвы, который должен был оставить Давине.

* * *
        Когда сознание начало возвращаться, Зайрик почувствовал, как кто-то натирает ему снегом лицо, хлопает по щеке. Он открыл глаза, но зрение ещё не вернулось, лишь яркий солнечный свет ослепил.
        - Гтирер, как ты меня нашёл? - разведчик был уверен, что никто кроме старшего брата не пустился бы на его поиски.
        «Хотя мог бы ещё Ди, - подумал он. - И ему бы я сейчас обрадовался не меньше».
        В ответ послышалось сопение. Зайрик расценил это как недовольство тем, что Гтиреру пришлось тащиться неизвестно куда.
        - Не ворчи братишка, я так тебе благодарен… - разведчик закрыл глаза и попытался встать, брат ему помог. - Ты не представляешь, с кем я столкнулся…
        Зрение вернулось, и он увидел, что рядом с ним, вместо брата, стоял Серый. Озабоченность на морде зверя сменилась улыбкой. Похлопав когтистой лапой по щеке ошалевшего человека, он резко и во всю силу лёгких зарычал тому в лицо. Разведчик шарахнулся, будто снег под ним превратился в огонь. Мгновения хватило ему, чтоб сориентироваться в какую сторону бежать. Зверь ещё немного посмотрел на удирающую добычу, а после поднял ружьё. Перебросив его из лапы в лапу, швырнул вдогонку человеку, но теперь с расчётом на то, что попадёт по ногам.
        Так и произошло. Ружьё, пущенное мощной лапой Серого в полёт, попало по ногам своего хозяина и сбило его. Зайрик, как подстреленный, рухнул в снег. Зверь утробно зарычал и всего за несколько прыжков оказался возле человека. Разведчик полез за ножом, но только лезвие оказалось на свободе, как Серый выбил его из рук. Когтём разорвал на лежащем разведчике куртку и как снежинку вытрусил оттуда жертву.
        Зайрик окунулся лицом в снег и несколько мгновений так пролежал, приводя мысли в ледяное спокойствие. Он уже понял, что зверь с ним попросту играет. Развлекается. Это осознание так взбесило, что разведчик рывком подскочил, готовый рвать обидчика голыми руками на куски, только не быть больше игрушкой. Однако весь пыл моментально улетучился, когда Зайрик увидел, что Серый извлёк из кармана куртки фотографию блондинки. В душе человека похолодело. Зверь бросил растерзанную куртку под ноги разведчику, а сам, нагнувшись, с лёгкостью приподнял крышку люка и отправил снимок под землю.
        Зайрик почувствовал, как лицо налилось кровью. Он даже и представить не мог, что больше не увидит любимую. Однако понимал, что в подземелье не полезет. Без света это гарантированное самоубийство. В семье ходила легенда, что троюродный дедушка спускался под землю и много дней потом не мог оттуда выбраться. Ужасы, которые он рассказал, последующие поколения приукрасили и приумножили.
        - Ах ты… - зарычал разведчик не хуже зверя.
        Он схватил ружьё и попытался достать из сумки патроны. Но сколько не щупал, не мог её найти. Лишь глянув вниз, понял, что она тоже лежала под ногами, Серый разорвал ремешок вместе с курткой.
        - Ах ты… - Зайрик перехватил ружьё за стволы и, подбежав к противнику, ударил того прикладом. Хотел по голове, но Серый защитился лапой. Приклад треснул.
        В глазах зверя с серебристой шкурой впервые мелькнула злость. Удар был действительно болезненным. Он со всей силы толкнул ушибленной лапой человека в грудь. Немного не рассчитал и на груди у жертвы налились кровью три неглубоких пореза.

* * *
        Ди лежал на лавочке, болтал ногой и слушал разговор невесток. Тири, жёны Зайрика и Траана уселись рукодельничать за стол, но вскоре всё свелось к тому, что начали попросту сплетничать.
        Ди не уставал любоваться подарком матери. Рассматривал то с одной, то с другой, то с третьей стороны. После прикрепил к обрезу и повесил на металлический крючок, вбитый в стену над лавочкой. Невестки, тем временем, обсуждали всех, кто попадал на язык. Мерзкие слова сыпались из их ртов, с такой же лёгкостью, как снег падал с неба. Каждому жителю они приписывали отвратные поступки. И рассказывали их с такими подробностями, будто рядом стояли.
        - Да она же ноги раздвигает перед первым встречным! - воскликнула Тири. - Я сама видела, как она заигрывает с Вэлдисом!
        - А я видела, за домом судей, как она стояла перед ним на коленях и… В общем вы поняли, что делала!
        - Да Вэлдис и сам не подарок! - махнула рукой Тири. - Помните, какой трус-то был?
        Невестки могли так днями просиживать, обсуждая чужие поступки. А если чего-то не знали, то мигом придумывали?!
        Сын Бримо к вечеру кашлял без перерыва и даже слова сказать не мог - душили спазмы. Мать обернула его голову старой шкурой, крепко прижала к себе, чтоб руками не мог дотянуться до повязки на голове. Так и сидела с пустым лицом и потухшим взором. Отец семейства приполз в прямом смысле слова. Сил добраться к кровати не осталось, и он уснул в передней части дома, в обнимку с лопатой.
        - Помните его, его же друзья бойцы привязали за… - помахала жена Гтирера рукой внизу живота. - К столбу навеса, прям перед нападением зверей? Чтоб не прятался! - невестки захохотали. - Помните, как он вопил? - у Тири проступили слёзы. - Там звери нападают, а у него не только руки за спиной связаны, но ещё и к столбу… - не смогла договорить от смеха. - Я думала, он оторвёт их и убежит!
        Зайрик не вернулся, хотя пора бы. Ди, хоть и не общался со средним братом, а волновался за него. Ему даже показалось, что он вообще единственный, кто волнуется о том, что смеркается, а разведчика всё нет.
        - Кстати, а как у него изо рта воняет?! - скривилась жена Зайрика. - Я как-то с ним… - замялась она. - Разговаривала. Думала, стошнит!
        - Это ещё что! - сказала Тири. - Вон у этой, у давалки, как из пасти-то несёт?!
        Ди подобные разговоры слышал бесчисленное количество раз. Молодой разведчик недоумевал, почему они обсуждали других людей так, будто им одним знакомы истинные правила поведения в обществе. Он сам видел и помнил много забавных, а зачастую и унизительных случаев с невестками. Знал о некоторых из их грешков. Например, одного из детей жена Зайрика «нагуляла». Тири до замужества была не лучше той самой «давалки», а жена Траана и по сей день бегает на свидания. Каждый раз, когда начинались подобные обсуждения, Ди так и подмывало спросить: «А чем вы лучше?». И перечислить их «заслуги». Только вряд ли братья по достоинству оценили бы правду о своих жёнах.
        Под голос невесток и кашель ребёнка Ди задремал. Проснулся от того, что дверь резко распахнулась, стукнувшись в спавшего Бримо. В дом ввалился Зайрик. Из одежды на нём остались лишь клочья штанов, да шапка. В руках ружьё с расколотым прикладом. На теле многочисленные раны с запёкшейся кровью.
        К тому моменту дом уснул, а на улице давным-давно стемнело. Ночь накрыла страшной лапой мёртвую планету. И живым Зайрика не ждали, но свечу на столе всё-таки оставили.
        - Я… я… - зубы разведчика стучали.
        Первым опомнился Гтирер. Выскочил из-под тёплой шкуры и кинулся к брату.
        - Тири, Нини, - скомандовал старший брат. - Быстро раздевайтесь и в кровать Зайрика!
        Девушки вяло повылазили из тёплых постелей. Гтирер, тем временем, разогнул закоченевшие пальцы брата, вытащил ружьё.
        - Я… я… - пытался сказать Зайрик.
        - Да что вы копошитесь?! - прикрикнул старший разведчик на женщин. - Человек умирает, а они копошатся! Ты чего разлеглась?! - гаркнул на жену Зайрика, застывшую на семейном ложе. - Быстро собрала детей и вон из постели!
        Тири с женой Траана разделись и неловко прикрывали наготу. Гтирер подвёл среднего брата к постели, аккуратно уложил.
        - Ложитесь и нашёптывайте ему что угодно, но он должен отогреться! - скомандовал Гтирер жене и невестке.
        Женщины, под пристальными взглядами домочадцев, легли с двух сторон от разведчика.
        - Почему я не могла этого сделать?! - пробормотала жена Зайрика.
        - Потому что пресытился он тобой уже давно, дура! - ответил Гтирер.
        Женщины обвили замёрзшего человека, принялись по очереди нашёптывать всевозможные пошлости.
        Свет не погасили, но кровать с замёрзшим человеком и обвившими его женщинами прикрыли занавеской. Этот способ отогревания был очень стар, но использовался мало. Редко человек замерзал до такой степени, чтобы его требовалось отогревать таким образом. Обычно люди или возвращались подмёрзшие, или не возвращались вовсе. И самой большой загадкой было обморожение конечностей. Ходила легенда, что первые поселенцы боялись этого странного и непонятного явления. Современные жители поселения ничего о нём не знали, но детей зачем-то пугали.
        Постепенно щёки Зайрика порозовели, грудь начала вздыматься плавно и высоко.
        - Фу-у-у-х! Будет жить! - Гтирер заглянул за ширму. Вытер испарину со лба.
        - Мой сын умер, - глухим голосом произнесла жена Бримо.
        И лишь теперь все обратили внимание, что никто уже не кашлял.
        - Он будет жить, а мой сын умер! - она сидела на кровати и гладила по голове бездыханное тело. Слёзы капали на окровавленное лицо трупа. Старая шкура валялась рядом, на полу, вся в крови. - Он будет жить, а мой сын умер! - в исступлении повторила она. - Почему?

* * *
        Утром Ди проснулся в потрясающем настроении. Мать, как всегда, сидела за столом, а весь дом ещё спал.
        - Привет! - помахал рукой молодой разведчик.
        - Привет, - улыбнулась мать.
        Он полуодетый выскочил на крыльцо. В честь хорошего настроения собрался зарядку сделать, но вспомнил, что так и не отчитался перед ремонтниками.
        - Да чтоб тебя! - хлопнул ладонью по бедру.
        Ди не умел делать зарядку, да и упражнений не знал. Лишь видел, как покойный отец, да Гтирер, иногда, выходили по утрам на крыльцо делать зарядку. А возвращались взбодрившиеся и полные сил.
        Молодой разведчик заскочил. Натянул одежду.
        - Что делаешь? - поинтересовался перед тем, как выйти.
        Мать посмотрела на него долгим взглядом, полным боли и скорби. Ди несколько минут подождал ответа, а потом пожал плечами и выскочил на улицу. Он сам не понимал, каким образом так лёгко отнёсся к смерти отца. Но факт оставался фактом - исчезновение Флора, по сути, заметила лишь его жена.
        Поселение спало. По периметру частокола ходили наблюдающие, но улица ещё пустовала. Ди, по дороге, заглянул под навес. Сии нет. Насвистывая, направился дальше. Когда подошёл к дому ремонтников, оттуда донёсся приглушённый крик. После громкая ругань.
        «Вряд ли я вовремя пришёл» - заключил Ди.
        Тихо спустившись с крыльца, на всякий случай отошёл от входа. Решил пока побродить, да полазить по горам хлама вокруг дома. Чуть углубившись внутрь разнородного, а зачастую и непонятного барахла, мельком увидел чёрную шкуру.
        Ди застыл в оцепенении.
        «Не может быть! Показалось! От голода мерещится!» - вертелись в голове мысли, запрыгивая одна на другую.
        Он медленно и тихо пробрался к тому месту, где увидел зверя. На снегу осталось множество отпечатков. Ди сглотнул. Выходило, что Вожак узнал подземный ход в поселение.
        «Может и не такие уж это сказки про то, что изгнанница пробралась под землёй?!» - с ужасом подумал молодой разведчик.
        Получалось, что теперь, в любой момент, на поселение могли незаметно напасть! Ди задумался, а не вернуться ли за оружием, заодно и о находке братьям рассказать.
        «Нет, - заключил он. - Или не поверят, или трусом посчитают. Опять будут насмехаться!»
        Вдохнув поглубже, направился по следам. Медленно, осторожно и тихо. Каждый раз, перелезая какую-нибудь преграду, или поворачивая за угол, боялся наткнуться на Вожака. Но следы уводили глубже в завалы. В одном месте пришлось даже проползать на брюхе под ящиком.
        Следы закончились перед небольшим металлическим листом, на импровизированной полянке, посреди хлама. Ди застыл в оцепенении. Снег покрывал каждое строение и сооружение. И молодой разведчик с детства знал, что так и должно быть. Однако, на листе стали снега не было. Он небольшой горкой лежал на противоположной от человека стороне. Ди взялся за ледяное железо. Приподнял…
        В каменной плитке площади располагался люк без крышки. Разведчик сильнее поднял лист и подобрался ближе, заглянуть внутрь. Внутри люк был выложен красным кирпичом. С одной стороны вделаны металлические скобы. Ди так и подмывало крикнуть что-нибудь в темноту. Даже рот раскрыл и воздуха набрал, но в последний момент передумал. Стальной лист он по-прежнему держал и даже не чувствовал, что тот холодит руки. Воображение нарисовало печальную картину последнего нападения.
        «Если есть выход, то есть и вход, - размышлял Ди. - Как-то же Вожак сюда пробрался. В этот раз он лишь нашёл лаз. А в следующий… Все будут ждать нападения из-за стены, а звери попрут отсюда. Пока люди что-нибудь поймут, их будет слишком много».
        Ди всмотрелся и на миг различил в темноте очертания звериной морды. Отпрянув, стукнулся спиной о ящики, огораживающие «полянку». Сверху на голову свалился снег. Лист грохнулся на землю, взметнул снег из-под ног.
        - Да чтоб тебя! - пробормотал Ди и, отплёвываясь, повторил. - Да чтоб тебя!

* * *
        Отчитавшись перед главным ремонтником, Ди собрался уходить, когда на крыльцо выскочили трое парней.
        - Пойдёшь с нами? - пригласили они.
        Ди наблюдал за работой юных ребят, не успевших набраться ядовитых насмешек. Они копались в горах хлама вокруг собственного дома, искали подходящие для укрепления стены металлические рейки. Им не доверяли серьёзных работ, приходилось делать черновую.
        Ди напряжённо застыл на деревянном ящике. Боялся, что ремонтники могли найти подземный ход, а тогда и вся слава достанется им. Идти сообщать о своей находке молодой разведчик не спешил. Какое-то непонятное чувство удерживало. Он сидел, прислушивался к разговорам и пристально наблюдал, чтоб никто из парней, даже не вздумал посмотреть в сторону подземного хода.
        - Но как-то же возможно убить Серого?! - воскликнул младший.
        Ребята довольно долго уже рассуждали, смертен ли зверь с серебристой шкурой. Старший из ремонтников утверждал, что видел, как от Серого отскакивали пули. Младший старался придумать способы убить зверя. Средний становился то на сторону старшего, то на сторону младшего. Ди деланно, а иногда и всерьёз, забавлялся, но бдительности не терял.
        - Да, возможно, - ответил старший. - Дать умереть с голоду!
        Средний рассмеялся. Ди хохотнул.
        - Я, между прочим, серьёзно говорю, - насупился младший ремонтник. - Ведь он постоянно прорывает оборону! Он даже стены в одиночку ломает! Ведь чем мы быстрей его убьём, тем больше жизней спасём!
        - При следующем нападении я вытолкну тебя из дома, - пообещал старший. - Хочешь убить Серого - убивай!
        Ди схватился за живот и непременно грохнулся бы в снег, не уцепись за край ящика. Конечно, это выглядело смешно, но то, что сам недавно собирался убить Вожака, он позабыл.
        - Думаешь такой умный? - продолжил старший ремонтник. - Сколько людей убил Серый? Сколько на него устраивали облав бойцы? А ведь они гораздо подготовленнее в битвах, чем ты!
        - Да я и не собираюсь его лично убивать, - стушевался младший. - Ведь достаточно найти способ и кого-нибудь попросить, благо…
        - Попросить?! - старший даже прекратил ковыряться в хламе, выпрямился. - Это ты собрался кого-то попросить убить Серого?! - переспросил, будто сомневаясь в услышанном.
        - Но я же не просто так попрошу, - замялся младший. - Я придумаю какой-нибудь оригинальный план…
        - Вот сам возьми тогда и сделай его, - ввернул средний ремонтник. Он также прекратил копаться в хламе, предчувствуя развлечение.
        - Помнишь, что Дидли нам рассказывал? - поинтересовался старший у младшего.
        - О чём именно?
        - О нашей родине.
        - Ну… - после долгого молчания начал младший. - Он говорил, что мы жили там в тепле и там…
        - Да не это! - махнул рукой старший ремонтник. - Он как-то рассказывал, что раньше люди верили в какого-то всевышнего. Они думали, что есть какое-то бессмертное существо. Верили, что это существо дало им всё вокруг. Когда им тяжело, они вместо того, чтоб пытаться выбраться из ямы, в которую провалились, начинали просить помощи у этого существа.
        - Так это же великолепно! - причмокнул губами средний. - Сидишь, ничего не делаешь… Попросил, тебе дали…
        - В том-то и дело, - усмехнулся старший ремонтник. - Если б даже такое существо и было, разве б оно исполняло желание каких-то людей?
        Никто не ответил. Ремонтники, как и Ди, глупо хлопали ресницами, даже не пытаясь сообразить в какую сторону клонит старший.
        - Ведь жизнь даёт тоже это существо. Означает, с какого перепугу оно ещё что-то будет давать, когда всё и так уже в твоих руках. Хочешь - делай. А просить кого-то…
        - У тебя просто талант морали читать! - хмыкнул младший ремонтник. - Мне пока и мамы хватает, чтоб…
        - Не согласен, - вставил Ди. - В жизни не всё зависит от человека.
        - Что же не зависит от человека? - улыбнулся старший. - Проблемы внутри нас, а не снаружи. Вот тебя, например, зовут Мясом. А ведь ты способен всё изменить. Только надо поднять зад с этого ящика и начать что-то делать!
        - Что? - незамедлительно поинтересовался разведчик.
        - Откуда я знаю? - пожал плечами старший ремонтник. - Жизнь-то твоя, тебе и решать. Можешь ничего не делать. Просто прожить жизнь и умереть. Так проще всего.
        7
        Ди медленно брёл домой. В голове одна мысль перебивала другую и, в свою очередь, перебивалась третьей. Размышления, в основном, сводились к тому, что для свадьбы с Сией не обязательно убивать Вожака, которого найти ещё надо, достаточно убить Серого. Шаркая по снегу, молодой разведчик размышлял над способом, как сокрушить зверя.
        «Подкрасться! - рассуждал сам с собой Ди. - Нет. Вряд ли получится подкрасться к тому, кто от пуль уворачивается. Прыгнуть сверху! С крыши дома и перерезать шею ножом! Нет… У меня будет лишь одна попытка. Вряд ли он даст себя так легко зарезать. Выстрелить с отцовского оружия!»
        Ди чуть не подпрыгнул от радости.
        Как гласила семейная легенда, оружие отца принадлежало первыми поселенцами. Патроны оружейник изготавливал для этого оружия специально. Иногда по целым дням один. Тогда как обычные в день делал десятками. Отец никому не разрешал притрагиваться к своему достоянию. Но Ди, однажды, уличив момент, когда никого в доме не было, сумел покрутить его в руках. Тонкий и длинный ствол, огромный приклад с мягкой подкладкой для подбородка и плеча, странная и сложная конструкция ствольной коробки. Отец как-то упомянул, что магазин к оружию изначально был на десять патронов, но кто-то из предков его потерял. Литейщики, совместно с оружейником, сделали новый, но всего на пять.
        Главное отличие отцовского оружия, помимо убойной силы, - продолговатое устройство, прикреплённое сверху. Через него любой объект становился намного ближе. Внутри находились какие-то символы. Ди догадался, что они нужны для прицеливания, но как ими пользоваться не сообразил.
        Отец редко применял своё оружие - каждый патрон на счету. Также никогда и никому не давал в руки. Но теперь его не было, а снайперская винтовка висела на стене. Гтирер почему-то не прибирал её к рукам. И молодой разведчик догадывался, что это лишь дело времени.
        Возле навеса Ди замер. Услышал интересный разговор. Там, закрывшись шкурами, готовили еду три женщины. По крайней мере, Ди услышал голоса трёх.
        - …я иногда ночью просыпаюсь из-за того, что тяжело дышать. А у меня на груди, оказывается, сидит чёрный-пречёрный человек. А его глаза, пылают в темноте. И вот так, полночи мы друг на друга смотрим. Потом он дотрагивается рукой до моего лба, и я засыпаю, а когда просыпаюсь, его уже нет. И так почти каждую ночь!
        - Это домовой тебя хочет о чём-то предупредить, а ты не понимаешь! Вот он и приходит к тебе каждую ночь.
        - Да! Ты спроси у него в следующий раз к худу ли он приходит или к добру.
        - Да спрашивала уже. Молчит. Я знаете, чего боюсь? - последовала долгая пауза. - Как бы это не был кто из семьи гончаров!
        - Может быть, может быть! Им ничего не стоит пробраться в дом, где все спят. Я сама видела, как один из них, превратился в пар, и через крохотную щель просочился в дом.
        - А там превратиться в зверя и сесть к тебе на грудь. Вот только зачем?
        - Да как зачем?! Нравится она ему! Это же мужик! Он вначале пытается куда-нибудь присунуть, а потом думает.
        - Скорее всего, так и есть. Ну, тогда ещё проще. Скажи, что не любишь его, да и дело с концом!
        - Говорила. Не помогает. Он сидит, смотрит на меня красными глазами и молчит.
        - Это Гтирер! Точно! Это он! Я видела, как он однажды поздно вечером подкрадывался к твоему дому! Я тогда и сама на улице задержалась, подумала, что и он задержался. А теперь понятно, почему у него глаза сверкали!
        - Ты думаешь…
        - Да чего тут думать?! Он же разведчик! Он может проникнуть везде! У тебя в доме открыта отдушина в чердаке? Не знаешь? Значит, открыта, потому что через неё он и пролазит!
        - Как? Она же крохотная! И… Зачем?
        - Как? Как? - передразнили её. - Он разведчик! Везде пролезет!
        - Это точно! И, скорее всего, подсказывает зверям кого в следующий раз утащить. Вот, видимо, тебя присмотрел…
        Ди с улыбкой отшатнулся.
        - Дуры! - произнёс одними губами. - Звери и те умнее!
        На чём-то поскользнулся и непременно бы грохнулся, не успей подхватить Силиан - отец Эвы.
        - Я искал тебя, - оружейник вернул разведчика в вертикальное положение. - Мне нужна твоя помощь!
        Ди некоторое время глупо смотрел на низкого мужчину с повреждённой правой ногой. В то самое нападение, когда звери громили дом оружейников, один из нападавших не смог победить человека, которого лишили всей семьи. Он лишь успел перегрызть сухожилия, перед тем как разъярённый оружейник голыми руками оторвал ему голову.
        - Моя?! - молодой разведчик почувствовал, что ещё чуть-чуть и лопнет от гордости.
        - Мне отказали… - теперь Ди заметил, что в глазах Силиана застыли слёзы. - Гтирер отказал.
        - В чём отказал?
        - Эва ушла ещё вчера. - Руки оружейника тряслись, а в голосе без труда слышались всхлипы. - Я обратился к Дидли… Он тоже сказал, что нет смысла отправляться на её поиски. Что она уже мертва. Но этого не может быть!
        При последних словах на его глазах всё же выступили слёзы. Теперь для Ди всё встало на свои места. Братья отказались отправляться на поиски чудаковатой ведьмы. Да и судьям она была не нужна.
        - Но ведь она твоя единственная наследница?! - почесал затылок Ди. - Как же…
        - Предложил жениться на своей дочери, Сие, чтоб она родила сыновей, которых я ещё успею обучить.
        В груди разведчика похолодело. У него даже в мыслях не укладывалось, как ЕГО Сия может стать чьей-то?! На короткое мгновение представил, как оружейник продолжает потомство…
        - Я найду её, - со сталью в голосе произнёс Ди.
        Он почувствовал странное, ледяное воодушевление, будто намеревался совершить единственно верный поступок. Понимал, что идёт на риск, но ощущал, что принял правильное решение.
        Словно в подтверждение оружейник произнёс:
        - Она, перед тем как ушла, сказала, что ты здесь единственный человек…

* * *
        Гтирер подстерёг Сию, когда та шла к навесу.
        - Разговор есть, - преградил ей дорогу разведчик.
        Несмотря на грозный тон, с которым он к ней обращался, дочь главного судьи мило улыбнулась.
        - Я нашёл его, - тихо сказал Гтирер и полез в сумку, где обычно хранились патроны и прочие принадлежности для похода. - Вот, - вынул маленький и тонкий золотистый медальон с гравировкой на одной из сторон. Покачал на порванной цепочке перед лицом Сии. Когда-то в юности он нашёл эту вещь на двадцатом этаже одного из небоскрёбов. Много лет она валялась на чердаке, пока младшая дочь Бримо не нашла её и не начала играться.
        Восторг возникший на лице Сии быстро сменился разочарованием.
        - Это не он! - поджала она губки.
        - А что это?! - вспыхнул Гтирер. - Разве это не ключ?! - помотал у неё перед носом.
        - Нет не ключ, - промямлила Сия.
        - А, по-моему, это он и есть.
        - Нет, - поджала губы Сия. - Это не тот медальон.
        - И как ты определила?
        - По его определённым чертам.
        - Тогда как мне, мать твою, искать тот медальон, который нужен, если я даже толком не знаю, как он выглядит?! - неожиданно закричал ей в лицо Гтирер. Народ на улице обернулся на них. - Как он выглядит?!
        - Он такой же как этот, только больше и с надписью «Пропуск для двоих», - округлившимися глазами посмотрела на него дочь судьи. - Больше на нём примет вроде… - осеклась она.
        - Спасибо, - улыбнулся Гтирер. - Именно этого я и добивался, прости, что пришлось применять такие грубые методы. Пропуск для двоих, говоришь? В трансформаторную? Останавливает её? За дурака меня держите?
        Он развернулся и направился к дому. На лице появилась довольная улыбка, а медальон раскрутил на цепочке и запустил в сторону ближайшего небоскрёба.

* * *
        Из поселения Ди вышел никем не замеченный. Его, естественно, увидели и дома, и со стены, и на улице - просто никому не было дела, куда направился отщепенец общества.
        Оказавшись за частоколом, огляделся. На площадь выходило семь улиц мёртвого города. Одна была заметена снегом в человеческий рост. Вторая вела в тупик. Остальные пять куда-то да выходили. Поразмыслив, в какую сторону отправиться, Ди закрыл лицо ладонью, покрутился на месте. Остановился против улицы, ведущей на соседнюю площадь, где стоял каменный человек.
        - Ну что ж… - пробормотал молодой разведчик. - Туда, так туда.
        Чувствовал, что теряет время. Братья вряд ли б искали наугад. Отец, так тем более. Но единственный метод поиска известный Ди, не подходил - следы давно исчезли.
        На ходу раскрыл обрез, достал из сумки патроны. Один выскользнул в снег и Ди нагнулся за ним.
        - Эй, Мясо, умирать пошёл? - крикнули со стены.
        - Выживать, - ответил Ди, даже не догадываясь о пророческом содержании своих слов.
        - Иди, иди. Меньше голодных ртов будет!
        Ди яростно запихнул патроны в стволы, будто обрез тоже считал его лишь мясом. Захотелось повернуться и садануть дробью по бойцу. Он усмехнулся, но в следующий момент погрустнел. После такой выходки вряд ли пустят обратно в поселение.
        «Хотя, - подумал Ди. - А почему бы и нет?!»
        Он чуть не выстрелил по человеку. Левая рука непроизвольно взвела курки. Палец лёг на спусковые крючки, приостановился…
        «Так я ничего и никому не докажу, - пролезла в голову мысль. - А вот из-за Эвы стоит рискнуть».
        Разведчик вдруг неожиданно для себя понял, что отправился бы на поиски подруги, даже если б оружейник и не просил. Он помнил, как в детстве Сия к нему пренебрежительно относилась. Эва же всегда была рядом. Даже когда над Ди насмехалось всё поселение, Эва была рядом. Лишь в последний Сезон, когда она вернулась от зверей, молодые люди перестали общаться.
        «И то, в этом я виноват, - заключил молодой разведчик. - Это я прекратил с ней дружить».
        Ди брёл по улице меж небоскрёбов. Поглядывал на собственное отражение в стёклах первых этажей. Зачем-то представил, что Эву загрызли звери. На глаза навернулись слёзы, а сердце сковал холод. Он боялся даже подумать, что такое в действительности могло произойти. Представил, что при нападении зверей погибла Сия. Перед глазами возник труп с разорванной шеей и распоротым животом. Чувства словно выключились. Отказались реагировать на такую мелочь. Каждый раз при нападении зверей кого-то убивали, кого-то угоняли как живую пищу. Так чего переживать ещё из-за одного трупа? - твердила логика.
        Вскоре разведчик вышел на площадь, где застыл каменный человек в странной одежде. Остановился посмотреть на величественное строение.
        - Чего пригорюнился? - раздался рядом голос.
        Ди отпрыгнул, с перепугу нажал первый спусковой крючок. Курки со взвода снять забыл. Повезло лишь, что в момент выстрела поскользнулся и грохнулся. Вспомнилась насмешка братьев: «У тебя ноги из ушей растут! Одна влево, другая вправо!». Дробь улетела в воздух.
        - Ты чуть меня не убил, - буднично сообщила Эва.
        - Эва… - подскочил молодой разведчик. - Ты совсем из ума выжила?! Нельзя так людей пугать! Я ведь… - запнулся он. - Я ведь чуть тебя не убил.
        - Значит, не время мне умирать, - она посмотрела голубыми, полными искренней симпатии, глазами. Губы раздвинулись в лёгкой улыбке.
        Ди немного расслабился. Достал из сумки патрон, дозарядил обрез.
        - Ты чего тут бродишь-то одна, - сказал медленно и тихо, чтоб не выдать волнения. - Тебя отец обыскался!
        - А ты меня отправился искать потому, что я тебе дорога?
        Ди чуть обрез не выронил. В горле застыл ком. Эва вопросительно посмотрела на друга детства.
        - Ладно, - махнула рукой. - Не отвечай. Не надо. Прости.
        Подруга направилась к памятнику. Ди, словно привязанный, поплёлся следом.
        - Я тебя искал, - забормотал он. - Надо возвращаться. Ты и так уже долго на улице. Всю ночь… А где ты провела ночь? - сообразил Ди. Внимательно оглядел её. На замёрзшую не походила.
        - Ты когда-нибудь обращал внимание на это строение? - указала Эва на памятник.
        - Я у тебя, кажется, спросил, - повысил голос Ди. - Ты где провела ночь? Если в поселении тебя не было, значит…
        - Ничего это не значит, - оборвала дочь оружейника. - Посмотри на его глаза. Как они великолепно сделаны! Его полный решимости взгляд, кажется, пронзает пространство…
        - Эва! - Ди схватил подругу за локоть, резко повернул к себе. - Где ты провела ночь?
        - В безопасности, - улыбнулась она. Голубые глаза словно подсвечивались изнутри. - А какая тебе вообще разница, где я была?
        - Волнуюсь я за тебя! - выпалил Ди. Почувствовал, как кровь приливает к лицу.
        Эва высвободила локоть и продолжила путь к памятнику.
        - Эва, - Ди почувствовал дрожь в голосе. - Надо возвращаться. Твой отец с ума сойдёт…
        - Не успеет, - оборвала подруга. - Представь, - резко остановилась, и разведчик чуть на неё не натолкнулся. - Ведь мы когда-то были настолько сильны, что могли не только двигать скалы, но ещё и придавать им нужную форму, - указала на памятник. - Что же с нами произошло? - Продолжила размышлять Эва. - Почему мы теперь такие?
        - Нам надо возвращаться, - вставил Ди.
        - Ведь этот каменный человек явно же когда-то жил здесь. Посмотри, какой у него смелый взгляд!
        - Эва! - разведчик тронул её за плечо. - Надо возвращаться. На нас в любой момент могут напасть.
        - Никто нас не тронет, - Эва, не моргая, глядела на каменное изваяние.
        Ди захотелось отвесить ей оплеуху, вернуть к реальности. Даже замахнулся, но в последний момент передумал.
        - Ты вообще… с ума сошла?! - закричал молодой разведчик. - Я ей говорю здесь опасно, а она «нас никто не тронет». Ты что, со зверьми подружилась?
        - Нас никто не тронет, - спокойно произнесла дочь оружейника.
        - Да с чего ты это решила?!
        - Поверь, - посмотрела на друга детства. - Я не выжила из ума. Я просто точно знаю.
        Ди захотелось сказать что-нибудь обидное, но неожиданно понял, что верит подруге. Эва выглядела настолько спокойной, что чувство безопасности передалось и ему. Долгое время простояли молча.
        - Я смотрела на этого человека, - кивнула Эва на памятник. - И думала, знаешь о чём?
        - О чём? - после некоторого молчания спросил Ди.
        - Дидли ведь может говорить правду. И мы откуда-то приплыли. Не понимаю только зачем? - она усмехнулась.
        Разведчик открыл рот сказать очевидное и давно в поселении заученное, но Эва продолжила:
        - Знаю, знаю. Мы - спасались от зверей. А теперь вопрос: если мы жили в тёплом и безопасном месте, то зачем мы из него вышли? Почему нам пришлось спасаться от зверей, если мы жили там, где их не было? - Она несколько мгновений помолчала. - И ещё мне не даёт покоя вот какая вещь… Ведь планеты могут быть живыми существами! Помнишь, как нам рисовал Дидли? Что они крутятся вокруг звезды, которая в свою очередь крутится вокруг… - замялась Эва.
        Ди улыбнулся. Не он один плохо слушал судей.
        - В общем, - продолжила подруга. - Всё вокруг чего-то крутится. Понимаешь? Нет? Смотри, они все совершают движение. Почему планета, на который мы сейчас стоим, не может быть жива? Почему все они не могут быть живы?!
        - Ну-у-у - протянул Ди.
        - Потому что нам так сказали. Потому что нам с детства так говорят, и мы попросту привыкаем!
        Разведчик усмехнулся.
        - Нам с самого рождения дают представление о мире. Не важно, правильно оно или нет. Если ты, повзрослев, найдёшь в себе силы заметить, что мир не таков, как тебе об этом сказали в детстве, то сразу нарвёшься на упрёки стариков. Помнишь, когда нам Дидли рассказывал про душу?
        Ди кивнул. Дидли говорил, что у каждого человека есть душа. Когда человек умирает, то душа улетает обратно в рай, туда, где тепло и нет зверей. Эва усомнилась. Спросила где она, почему её никто и никогда не видел. Главный судья вначале попытался объяснить, но Эва быстро поймала на несоответствиях. Тогда Дидли рассердился и сказал Эве, что она лишь маленькая девочка, которая ничего не знает о жизни.
        - И так обо всём, - усмехнулась Эва. - Нам говорят, что звери глупы и неразумны, что мы откуда-то приплыли, что есть какой-то мифический рай… А вдруг планеты живые?! Вдруг планета, на которой мы сейчас стоим, взяла да когда-то уничтожила людей!
        - Зачем?!
        - Откуда мне знать?! Может, потому что слишком нагло вести себя стали. А может ещё почему-то? Но уничтожить у неё получилось не до конца. Остались звери. И мы. - Эва выдержала паузу. - Лечение насмарку. Даже защита в виде этого бесконечного холода не помогла. Люди вновь здесь.
        - Ты предполагаешь, что мы нечто вроде… - начал догадываться Ди.
        - Да. Нечто вроде болезни. Мы её уничтожаем.
        - Весело, - хмыкнул молодой разведчик.
        - Ещё бы! Кому же понравиться узнать, что он, его жизнь, полная радости, горя, мечтаний и идей, по сути, лишена смысла? Он всего-навсего часть болезни, которая пытается уничтожить живой организм. Никому не захочется такого знания. Вот нам с детства и говорят, что люди это высшие существа. А на деле-то всё может оказаться совершенно не так, как мы привыкли видеть.
        Ди сглотнул. Отца в компании Вожака он увидеть не предполагал. Вообще общение со зверем выходило за рамки понимания. Этого не могло быть.
        - Знаешь… - медленно произнёс молодой разведчик. - Ты заглянула слишком… далеко. Я настолько глубоко не смотрел. Но… знаешь… логично. Даже больше. Я допускаю, что так всё и обстоит!
        - Пойдём, - взяла Эва за руку. - Я тебе кое-что покажу.
        Ди, словно одурманенный, поплёлся следом.
        - Куда мы идём?
        - На корабль, - буднично ответила подруга.
        - Куда?! - остановился Ди. - На корабль?! Ты с ума сошла?!
        - Ответь на один вопрос, - Эва подошла вплотную к нему. - Ты веришь мне?
        У разведчика в голове закружился вихрь.
        «С какого перепугу я должен ей верить?!» - вывел он хоть какую-то логическую цепочку.
        Но эти умозаключения смыла волна симпатии. Ди смотрел в голубые глаза, наслаждался их глубиной и понимал, что ему всегда нравилась эта девушка. Она кардинально отличалась от других женщин.
        - Я верю тебе, - тихо произнёс молодой разведчик. - Я тебе верю.
        - Тогда пойдём, - Эва потянула за руку.

* * *
        Ди с Эвой и другими ребятами однажды сбежали из поселения, чтоб посмотреть на вмёрзший в лёд большой белый корабль. Никто уже не помнил, как выглядел тот, на котором приплыли первые поселенцы. А по торчавшему изо льдов боку невозможно определить, даже его размер, не говоря о форме. Поэтому все жители поселения представляли, что их предки приплыли на таком же большом и белом судне, которое стояло на севере от города, вмёрзшее в лёд залива.
        В детстве между детьми не существовало семейных разногласий. Никто не требовал от них выполнения обязанностей, и они жили в собственное удовольствие.
        Однажды, под вечер, Виль - будущий боец, предложил сходить к кораблю в заливе. К тому времени дети много о нём слышали, но дальше чем до ближайших небоскрёбов их, естественно, не пускали. Виль сказал, что знает, когда должны сменяться караулы, и в этот момент есть возможность сбежать.
        Сказано - сделано. Пять ребят прошмыгнули за частокол и, будто за ними гнались звери, помчались через мёртвый город к кораблю в заливе.
        Когда прибежали начало смеркаться. Ребята как раз успели на тот момент, когда по всему судну зажёгся жёлтый свет.
        - Мой папа говорит, - сказал запыхавшийся Виль. - Что огонь зажигают маленькие человечки. Они иногда выходят оттуда и приманивают к нам зверей!
        - Чушь, - буркнул Ди. - Никаких маленьких человечков не существует.
        - Хочешь сказать, мой отец врёт? - надвинулся на разведчика боец.
        - Я никогда не слышал от братьев и отца о каких-то человечках, которые приманивают к нам зверей, - промямлил Ди.
        - Ты хочешь сказать, что мой отец врёт?! - Виль толкнул его грудью.
        Между ними вклинилась Эва.
        - Мы пришли сюда затем, чтобы посмотреть на корабль или подраться? - спросила будущего бойца.
        - Он говорит, что мой отец врёт! - Виль кивнул в сторону Ди.
        - Я предлагаю завтра спросить у Дидли, врёт твой отец или нет? - предложила Эва. - Тогда и решим, кто из вас не прав.
        - Да зачем я буду спрашивать?! - хмыкнул будущий боец. - Я ему сейчас просто морду начищу, да и всё.
        - И мне начистишь? - с улыбкой поинтересовалась Эва. - Мне тоже кажется, что твой отец какую-то чушь говорит.
        У Виля покраснели глаза, раздулись ноздри. Кулаки сжимались и разжимались, но поднять руку на девочку будущий боец так и не решился. Судьи с самого первого дня учили мальчиков выдержке. Говорили, что ударить слабого может каждый, а чтоб доказать, что ты сильнее - надо как раз не бить. В детстве люди это помнили, но повзрослев, напрочь забывали. Виль не единожды видел, как домочадцы били жён. Как отец наказывал мать. В неокрепшем сознании начали зарождаться мысли, что когда у него будет жена, он тоже будет её бить. Но Эва не жена, а в голове ещё звучали слова судей.
        - Чего стоим? - будущий боец сделал два шага назад. - Полезли.
        У корабля, с одного из бортов, свисала верёвочная лестница. Она была закреплена на верхней палубе и висела вдали от иллюминаторов. Сколько люди ни пытались её раскачать, чтоб заглянуть внутрь корабля, ничего не выходило.
        Виль первым начал взбираться. Никто его не остановил. Дети застыли в каком-то оцепенении. Виль явно плохо понимал, что делал. Он успел забраться почти до верха, когда Эва опомнилась:
        - Не лезь туда! - закричала она.
        Виль остановился, посмотрел вниз.
        - Я лишь одним глазком взгляну, что там, - будущий боец собрался выглянуть на палубу…
        Ребята разом обернулись, когда услышали скрип снега за спиной. К ним шёл медведь. Как они не заметили самое огромное животное - неизвестно. Но медведь их заметил. Его глаза перебегали с ребёнка на ребёнка, он словно не мог выбрать с кого начать, хотя каждый годился ему лишь на роль зубочистки.
        Медведь двигался медленно и вальяжно. Был уверен, что добыча от него уже никуда не денется. Дети несколько мгновений смотрели на огромную, хищную, безэмоциональную медвежью морду, а после с криками побежали к лестнице. Толкая друг друга, начали карабкаться вверх. Зверь подошёл к лестнице. Ребята визжали, кричали, подгоняли друг друга. Виль, застыв на самом верху, вопил, чтоб не лезли выше.
        Медведь положил громадную лапу на одну из перекладин и легонько подёргал, словно примеряясь, какую силу следует приложить, чтобы оторвать лестницу от креплений.
        Дети ещё сильнее завизжали и с утроенной скоростью принялись карабкаться вверх. Виль захлёбывался в крике. Когда ребята подобрались близко, начал бить ногой по лицам. Ему оставалось либо лезть на палубу, либо падать вниз.
        Но стоило ему лишь наполовину высунуть голову, как раздался сухой треск. Голова мальчика ошмётками разлетелась в разные стороны. Одновременно со звуком автоматной очереди раздался одинокий, но точный выстрел Флора из снайерской винтовки в задранную кверху голову медведя. Детей, когда они убегали из поселения, увидели и отправились в погоню. Не успели совсем чуть-чуть.

* * *
        - А зачем мы туда идём? - тихо спросил Ди. - Ты помнишь, что рассказывал Дидли об этом проклятом месте?
        Эва не ответила и он продолжил:
        - Что люди пытались разными способами туда попасть. И всех поубивало. Помнишь, нам говорили, что у этого корабля вся палуба усеяна человеческими костями? А наш поход помнишь? - разведчик увидел, как Эва передёрнулась от воспоминаний. - Помнишь, что осталось от головы Виля? И ты после этого хочешь пойти на корабль?
        - Хочу, - глухо ответила Эва.
        - Ты умереть решила что ли?! - Ди подскочил к ней, схватил за руку. - Не слышишь, что я говорю?!
        - Слышу, - улыбнулась Эва. - Паникуешь. - Высвободила руку и пошла дальше.
        Молодой разведчик чуть не задохнулся от такой наглости.
        - Мы видели уже этот корабль. Ничего там интересного нет, - предпринял ещё одну попытку Ди. - Просто груда железа не несущая ничего кроме смерти. Давай сходим в другой раз, а сейчас вернёмся в поселение.
        - На этом корабле есть кое-что интересное, что тебе стоит увидеть, - ответила Эва.
        - Знаешь… Не очень-то я хочу. Настроения нет. Может в другой раз?
        Дочь оружейника резко остановилась. Обернулась к другу детства.
        - Не будет другого раза, - её глаза метали молнии. - Я была там. И тебе стоит побывать!
        «Чокнутая!» - подумал разведчик.

* * *
        Молодые люди шли по мёртвой улице мёртвого города к кораблю, который много-много Сезонов подавал признаки жизни. Эва впереди, Ди плёлся следом, оглядываясь по сторонам.
        Сразу вспомнилось, что болтали об Эве под навесом. Как невестки приходили и пересказывали со своими добавлениями и умозаключениями. Поговаривали, что недавно, сразу после ссоры с ней, от кровавого кашля умерла одна из жён бойцов. Начали ей приписывать и смерть ребёнка у столяров, ведь неспроста она такая же худая.
        Но главное, что вернулась от зверей.
        Ди вспомнил, с каким особенным упоением невестки обсуждали последний факт. Тири договорилась даже до того, что обвинила Эву в любовных связях с Серым. Невестка постепенно мало того, что сама в этом уверилась, так и других убедила. Матери нашёптали парням, что от Эвы держаться надо подальше. Ди также не избежал нравоучения.
        - Ты продолжаешь дружить с Эвой? - наставляла мать. - Я тебе запрещаю это делать! Она плохая девушка! Ведьма, как и её бабка. Я помню Давину! Помню, как её изгоняли. А Эва как две капли воды на неё похожа! Говорят, что она тоже завела любовную связь со зверем. Да ещё и с Серым, который столько людей убил! Явно она его наущает, как нападать!
        Ди не стал перечить матери и прекратил общаться с девушкой. Теперь, топая позади, засомневался в правильности решения.
        «Может, мама права?!» - задумался разведчик.
        Но эти мысли быстро забылись. Он глядел на спину подруги детства, и чувствовал желание, поднимавшееся из глубины организма. Впервые понял, что Эва нравится ему больше чем Сия. Просто по чужим идеалам Сия должна быть красивее.

* * *
        - Ты сумасшедшая! - Ди разглядывал большой корабль, будто в первый раз его видел.
        Эва задорно рассмеялась.
        Молодые люди стояли перед огромным белым лайнером, который вмёрз в лёд недалеко от города. На судне была лишь одна открытая палуба, на которой, ближе к корме, располагалась надстройка, по виду напоминающая пятиэтажный дом. Дидли как-то рассказал, что этот корабль, по своему предназначению и использованию, очень странен, он одновременно похож и на грузовой и на пассажирский. Одним боком лайнер смотрел на небоскрёбы, словно хотел по ночам расстрелять их жёлтым светом из иллюминаторов. Вторым боком - на бескрайнюю ледяную пустошь. Лестница висела со стороны города, почти на носу корабля, где на палубе не было никаких надстроек.
        - Ну и чего мы сюда припёрлись?! - развёл руками Ди. - Что здесь нового или интересного?! Ничего не вижу! - демонстративно повертел головой по сторонам.
        Настроение дочери оружейника резко поднялось. Она посмотрела на друга детства и рассмеялась. Разведчик тоже повеселел.
        - Хорошо, убедила. Здесь бояться нечего! - Ди подошёл, подёргал свисавшую лестницу. - В остальном ничего не изменилось. Пойдём домой?
        - Как пойдём?! - вопросительно посмотрела на него Эва. - Мы ещё самого главного-то не видели!
        - Самого главного? - с сомнением поинтересовался Ди.
        Подруга начала карабкаться вверх. Разведчик замер, кровь в жилах заледенела, сердце на несколько секунд прекратило биться. Эва, тем временем, успела забраться на середину лестницы. Посмотрела вниз.
        - Ты лезешь?
        Ди большими круглыми глазами смотрел снизу вверх.
        - Поднимайся, - улыбнулась Эва. - Это шанс.
        - Какой ещё шанс?! - нервно сглотнул молодой разведчик.
        - Спастись, - улыбка исчезла с её лица.
        Она полезла дальше. Забравшись до самого верха, не стала высовывать голову, а схватилась за борт и, перебирая руками, поползла вдоль. Ди побледнел, когда представил, что Эва не удержится и сорвётся. Даже открыл рот, чтоб закричать: «Что ты делаешь?!». Но так ничего и не произнёс.
        Она добралась к носу корабля. Остановилась, посмотрела вниз.
        - Так ты ползёшь? - крикнула подруга. - Повторяю, это последний шанс.
        - Чокнутая! - пробормотал Ди. - И я чокнутый! Мы точно друг друга стоим! - Закинул обрез за спину. Сняв перчатки, заткнул их за пояс. Потерев руки друг о дружку, начал карабкаться по лестнице.
        Разведчик взбирался, а ему казалось, что лестница порвётся, или сзади раздастся скрип снега под лапами медведя. Чудилось, что каждое мгновение голова разорвётся от пуль. Даже начал чувствовать, как сталь пробивает черепную коробку и вонзается в мозг.
        Ди взобрался к самому верху, когда услышал, как на палубе корабля тихо заскрипело. Он застыл. Захотелось вернуться в поселение. Пусть насмехаются, называют «мясом» - всё лучше, чем погибнуть от пули.
        «Это шанс спастись» - раздался голос Эвы в голове.
        - Кто-то выжил из ума, - Ди поглядел на побелевшие от страха руки перед глазами. - Либо Эва, либо я.
        Добравшись к краю, схватился за перила борта. Пока полз, слышал лёгкое поскрипывание, будто что-то крутилось на палубе. Перед глазами застыли картинки из далёкого детства - труп Виля, медведь. А ещё запомнилась жуткая боль. Ди помнил, как несколько дней лежал на лавке не в силах подняться. Сейчас-то понимал, зачем отец отлупил. Но тогда, поклялся, что убьёт отца, когда сможет. Стало стыдно за такие мысли, пусть они и были много Сезонов назад. И вдвойне стыдно, что хотел, пусть и мысленно, поднять руку на папу.
        Добравшись к носовой части корабля Ди решил передохнуть. Руки сильно устали, но после того, как посмотрел вниз, и вовсе чуть не разжались. Разведчик даже не представлял, что судно настолько высокое. Когда смотрел снизу, то видел большой белый лайнер со множеством иллюминаторов. Взглянув сверху вниз, увидел вдалеке запорошенный снегом лёд.
        «Что я делаю?!» - пронеслась в голове мысль.
        Ди живо представил, как рука соскальзывает, мгновение он держится второй за борт, а потом и та сползает. В полёте пытается ухватиться за гладкую поверхность и ломает ногти. А после холодный и твёрдый лёд встречает хрупкое человеческое тело.
        Левая рука чуть не соскочила. Ди пополз дальше, каждый миг опасаясь, что руки и взаправду соскользнут. Когда обогнул носовую часть, то увидел в борту корабля проплешину. Квадратный кусок отсутствовал.
        «Дверца открыта», - он видел, что в том месте, где привязана лестница, дверца в борту тоже имелась, но, по всей вероятности, была закрыта изнутри.
        На краю сидела, болтая ногами, Эва. Улыбнулась, когда увидела, как красный и сопящий Ди ползёт к ней.
        - Давай, чуть-чуть осталось, - подбодрила подруга.
        Ди добрался к открытой дверце. Эва помогла забраться.
        В глаза разведчику сразу бросилось оружие, установленное на треножниках по всему периметру палубы. Он никогда не видел такого, но быстро догадался, что оно самозарядное и самонаводящееся. Попасть на палубу можно было лишь там, где это сделали молодые люди. В нескольких местах стояли большие ящики, из которых к ближайшим орудиям тянулось по ленте с патронами. Две треноги припорошены снегом, третья сломалась - пыталась повернуться вправо, но не могла. Именно скрип её заклинившей шестерёнки слышал Ди. Лестница оказалась привязана к какой-то толстой и круглой металлической штуковине, закреплённой на палубе. Кое-где, вдоль борта, стояли небольшие шкафчики непонятного назначения.
        По всём видимом пространстве разбросаны всевозможные предметы обихода, начиная от стульев и заканчивая ложками. Среди этих разнородных вещей, чаще всего встречались палки, дубинки, трубы, металлические прутья - всё, что можно использовать как ударно-колюще-режущее оружие. Валялось много костей, Ди даже несколько черепов приметил. Один с круглой и аккуратной дырочкой промеж глаз, у второго из глазницы торчал короткий нож.
        У разведчика создалось впечатление, что когда-то на этой огромной палубе случилось ужасное. Услужливое воображение сразу нарисовало картинку, как люди озверев от голода, начали пожирать друг друга. Попытавшись отвлечься от печальных фантазий, решил сориентироваться в стратегической составляющей жизни на корабле. Выходило, что даже от толпы зверей мог отбиться один человек.
        «Если патронов в треногах предостаточно», - сам себя поправил Ди.
        Если звери всё же смогли бы убить сторожа и пробраться на палубу, то несколько человек легко бы их остановили. Им достаточно было засесть в надстройке на корме. Вооружиться ружьями с прицелом как у отца и у нападающих не оставалось шанса. Спрятаться на палубе не за что, а бежать до надстройки от любого из бортов далеко.
        «Идеальное место для обороны» - пришёл к заключению разведчик.
        - Получается с той стороны вообще не забраться?! - потёр он заледеневшие ладони друг о друга.
        - Да. А здесь специально открыто. Это чёрный ход.
        - Странно, что никто раньше не видел… - пробормотал Ди. - Откуда вообще узнала об этой дверце? - прищурился он.
        Эва улыбнулась, но ничего не ответила.
        - Пойдём, - направилась к палубной надстройке.
        - А тут больше никаких… секретов нет? - последовал за девушкой Ди.
        Она остановилась, медленно обернулась.
        - Это, - указала на автоматическое оружие. - Не секрет. Настоящие секреты внутри.
        8
        В корабле оказалось тепло. Конечно, не так, как в натопленном доме, но заметно теплее, чем на улице. Пока Эва вела по коридорам, Ди, много раз останавливался и, не в силах сдержать любопытство, рассматривал каюты и прочие помещения, мимо которых проходили. Пару раз даже внутрь заходил, и подруге приходилось вытаскивать его за руку обратно.
        Двери большинства кают были распахнуты. Через иллюминаторы попадало достаточно света, чтоб всё внимательно изучить. Чувствовалось, что на корабле долго-долго жили люди. Когда дочь оружейника вела Ди по надстройке на палубе, то кое-где валялись разные предметы обихода, но в основном всё выглядело как чердак в доме разведчиков. Чувствовалось, что использовалось это помещение сугубо в технических целях. Обжитость проявилась, когда молодые люди начали спускаться с палубы на палубу. И чем ниже спускались, тем сильнее она чувствовалась. В коридорах теплело, в каютах попадалось множество вещей, зачастую незнакомых. Одежда и обувь, которые встречались и в мёртвых небоскрёбах; предметы, назначение которых разведчик бы ни за что не разгадал. Ножи, разной длины и толщины попадались довольно часто. Некоторые настолько огромны, что их и метать-то проблематично. Огнестрельное оружие находилось реже, но на него разведчик обращал внимания больше чем на всё остальное вместе взятое. Аккуратно брал, рассматривал, пока не подходила Эва и не волокла за руку дальше.
        При спуске по очередному трапу на очередную палубу, Ди поскользнулся и пересчитал пятой точкой оставшиеся ступени.
        - Жив? - усмехнулась Эва, когда увидела, что он серьёзно не ушибся, но застыл с таким выражением на лице, будто собрался сделать сенсационное заявление.
        - Откуда это?! - Ди сидел на полу и, не моргая, глядел на подругу. - Откуда здесь это?!
        - Ты о чём? - повертела головой Эва.
        - Об этом! - раскинул он руки.
        - Ну, корабль, как нам говорил Дидли, вмёрз в лёд, когда…
        - Да я не о том! - махнул рукой разведчик. Поднялся, стряхнул несуществующий снег. Дочь оружейника улыбнулась его привычке. Она знала, что по какой-то странной случайности, не проходило и дня, чтоб он не бухнулся в снег. - Откуда здесь люди?! - Ди возмущался так искренно, будто Эва главная виновница. - Как они здесь жили?
        - А где ты видишь людей? - развела она руками. - Ау? Люди?
        - Вот именно, где они?
        - Узнаешь, - ответила Эва. - Пойдём.
        Они спустились ещё на несколько палуб, а после долго шли по извилистому коридору. По обеим сторонам вновь были каюты. Но в них Ди не видел того обжитого состояния, как на верхних палубах, а наоборот, они походили на какую-то большую мастерскую. Металлические детали, непонятные механизмы, странные приспособления. Не подходило это место для комфортного жилья, но здесь могли создавать оружие, охранявшее корабль. Как, впрочем, и что-нибудь посерьёзнее.
        В конце коридора виднелась открытая дверь, откуда лился жёлтый свет.
        - Это тот, который ночью по всему кораблю включается? - догадался Ди.
        Эва кивнула. Она самым внимательным образом наблюдала за разведчиком. Долго думала, решалась, но всё равно не до конца уверилась, что сделала правильный выбор.
        - В этом… корабле скрыта та же энергия, от которой зависим мы, - нерешительно начала дочь оружейника. - Потому здесь люди и смогли выжить. Здесь тепло и безопасно.
        - Хм… Я заметил, - вставил Ди.
        - Они очень долго здесь жили. Питались продуктами с этого корабля, а также всем, что получалось раздобыть в городе. Но еды стало не хватать и им пришлось уходить всё дальше и дальше от корабля. Многие погибали от лап зверей.
        Молодые люди почти подошли к комнате, освещённой жёлтым светом.
        - И откуда ты всё это знаешь? - С нескрываемым скепсисом в голосе поинтересовался Ди.
        Эва пропустила молодого разведчика вперёд. Когда он перешагивал порог, произнесла:
        - От неё.

* * *
        На кровати в крохотной каюте лежал труп. Вначале Ди подумал, что человеческий, после понял, что звериный и лишь потом догадался, что труп принадлежит изгнаннику.
        Точнее изгнаннице - Давине.
        Женщина преклонного возраста в странной одежде, которую Ди видел на верхних палубах. Поджарая и стройная, можно даже сказать, что красивая, если б лицо и тело, не поросли мелкой серебристой шерстью. Ногти заметно удлинились и сильно погрубели, превратились в когти. Рот застыл в беззвучном крике, виднелись отросшие зубы. Голубые глаза неотрывно смотрели в потолок каюты.
        - Она жива? - единственное, что Ди смог выдавить.
        - Нет, - разведчик отчётливо услышал скорбь в голосе. - Прошлой ночью умерла. Я не успела.
        - Ты с ней общалась?! - Ди посмотрел на подругу такими глазами, что Эва догадалась о недосказанном.
        - Да. И она не нападала. Да и почему должна была нападать? Она была человеком и моей бабушкой.
        - Но говорят же… - Ди переводил взгляд с подруги детства на изгнанницу. В голове всё перемешалось. В короткий миг разрушились десятки представлений об окружающем мире. Всё, чему учили с детства судьи, оказалось неправдой. Мозг защищался. Старался не принимать новую информацию, подвергать её жёсткой критике, а в итоге вешать ярлык «брехня». Но Ди постарался противостоять защитной реакции организма. Видел доказательства слов Эвы. Видел и старался их принять.
        - Много чего говорят, - вновь догадалась подруга. - Кто же будет говорить об изгнанниках что-то хорошее?
        Эва вошла в каюту. У кровати опустилась на колени. Погладила бабушку по ладони. На глаза навернулись слёзы.
        - Я любила её, - прошептала она, силясь не зареветь в голос.
        Ди глядел на труп и убеждал себя в правдивости слов Эвы. Лишь один нюанс выбивался из стройного рассказа дочери оружейника.
        - А откуда твоя бабушка узнала всё тобою рассказанное?
        - От Вожака, - Эва посмотрела на него долгим взглядом. В глазах застыли слёзы. - Мы живы лишь благодаря ему.
        - И сколько у тебя ещё секретов? - выдавил Ди.
        - Один, - грустно улыбнулась подруга. - Но он перекрывает все остальные.

* * *
        - Мне кажется… - начал Дон, глава литейщиков.
        - Заткнись! - перебил Илнос, глава семьи бойцов.
        - Так! - постучал ладонью по столу Дидли. - Мы собрались не для того, чтоб друг с другом ругаться! У нас есть задачи и поважнее!
        - Как это не для того, чтоб ругаться?! - деланно удивился Илнос. - А мне казалось, что мы тут только и делаем, что друг с другом ругаемся! За малым глотки не перегрызаем!
        - Говори за себя, - если Волт, глава семьи столяров, вставлял слово, то к нему прислушивались. - Нормальные люди здесь обсуждают планы, как сделать жизнь лучше. А такие, как ты, думают, как бы пустить кулаки в ход.
        - Что-то я не заметил, чтоб жизнь стала лучше, - с ехидцей произнёс Илнос. - Наоборот. Она ухудшается.
        - Это и понятно! - хмыкнул Гтирер. - После-то того, как зверьми начал командовать Вожак. С чего бы ей быть лучше?!
        Новый глава семьи разведчиков чувствовал себя неуютно. Мало того, что он был самый младший в Совете, так к нему ещё и относились пренебрежительно. С самого начала, когда Дидли сказал о целях сбора, Гтирер попытался возмутиться, что у них есть вопросы более насущные, нежели наказание наблюдающего, заснувшего на частоколе. Нового главу разведчиков грубыми выражениями заткнули. Некоторое время Гтирер сидел молча. Не привык он к хамству. Обидчики всегда наказывались. А тут…
        - Вожак это вообще проблема из проблем, которую всё никак не получается решить, - аккуратно произнёс глава бойцов. Прищурившись, поглядел на нового члена Совета, неожиданного и нежданного союзника.
        - Молодой человек! - наклонился Дидли над столом. - Вы здесь в первый раз. Вам бы сидеть да помалкивать, а не лезть со своими, как вам кажется, умными замечаниями. Понаберитесь опыта у стариков…
        - Если ты не заметил, - перебил Гтирер. - То стариков мы стали поедать в Период Бурь, а не опыт у них перенимать. А когда это произошло? Именно с приходом Вожака.
        - И ведь вы знаете, что он прав! - воскликнул Илнос. - Сколько раз я говорил об этом?! Вожака надо убить!
        - Причём сделать это в первую очередь! - для пущей важности треснул кулаком по столу Гтирер. - А потом уже можно обсудить и как наказать наблюдающего, и прочие подобные вопросы!
        - Полностью поддерживаю парня! - главный боец выпрямил спину, сложил руки на груди, всем видом стараясь показать «я же говорил».
        - Мне кажется… - начал Дон.
        - Да заткнись, ты! - рявкнул Илнос. - Я с людьми разговариваю, а не с тобой!
        Глава литейщиков замолчал и от страха быстро-быстро заморгал глазами.
        - Мы много раз поднимали вопрос об убийстве Вожака, - задержал руку над пламенем свечи Дидли. - И твой отец всегда настаивал на том, что его нельзя убивать.
        - Мой отец, под конец жизни, выжил из ума, - хмыкнул Гтирер. - Странно, что вы этого не заметили?!
        - Заметили, заметили, - глава бойцов почувствовал, что вражда двух семей уходит в прошлое, а между разведчиками и бойцами налаживаются новые отношения. Размечтался, как две сильнейших семьи сольются в единое целое. И тогда в Совете больше не будет трусов и бесполезных представителей. Мечты заглянули намного дальше. Он увидел себя председателем, а Гтирер стал верным союзником. Вместе они полностью подчинили Совет.
        «Моей воле!» - улыбнулся Илнос.
        - Вы ещё не знаете, что он дома чудил, - продолжил новый глава разведчиков. - Потому я не очень удивляюсь, что он его защищал. Но посмотрите правде в глаза! Даже не так… Просто откройте их, и правда не замедлит ударить по глазам! После того как пришёл Вожак, началось уничтожение поселения! Постоянное и беспощадное уничтожение! Почему он сам не нападает?! Да всё потому же! Зачем нападать, когда за тебя и так сделают всю черновую работу. Лишь указал пальчиком, да приказал напасть. Почему мы сами не убираем отходы? Да потому что у нас есть, кому убирать! Зачем делать черновую работу, когда её сделают другие? Но если, предположим, мы погибнем, то разве семья мусорщиков сможет выжить? Вряд ли. У нас такая же ситуация. Вожак попросту организовал зверей. Он ими командует. Сможем убить его, значит, сможем выжить. Не сможем - нас попросту перебьют.
        - Парень дело говорит, - поддержал Илнос. - Сколько раз я пытался вас убедить. Не слушали. Вот, человек пришёл и сразу увидел, что мы здесь ерундой занимаемся, вместо того, чтоб помочь нашим же родным выжить. Может, хоть теперь послушаете?
        - Вы считаете, что надо убить Вожака? - Спросил Дидли, и единственным, кто не увидел нерешительности судьи, была Чуна. И то, потому что спала.
        - Да! - в один голос ответили Илнос с Гтирером. После переглянулись, улыбнулись.
        - Его не только надо убить, но сделать это необходимо незамедлительно, если не хотим умереть! - добавил глава бойцов.
        - Полностью согласен и поддерживаю! - сказал глава разведчиков.
        Судья отдёрнул руку от свечи, потёр ладонь.
        - Кто ещё «за»? - обвёл остальных взглядом.
        Главы семей потупили взоры. Рассматривали стены, потолок, руки, вглядывались в пламя свечи на столе. Молчание затянулось.
        - Я думаю, что со мной согласятся, - медленно произнёс Бакхард, глава одёжников. Его правая рука была на перевязи, после того, как поскользнулся на крыльце. - Что мысли высказанные новым членом Совета, заставляют задуматься. И даже больше… По-моему к ним стоит прислушаться…
        - Решено! - стукнул ладонью по столу Илнос. - При следующем нападении основная задача - уничтожение Вожака!
        - Я промолчу, что несколько раз уже пытались…
        - То было раньше, - уверенно перебил глава бойцов.
        - Сейчас будет по-другому! - закончил Гтирер.
        Главный судья глубоко и тяжко вздохнул.
        - Сделайте это аккуратно, - Дидли провёл ладонью над пламенем, схватил его в кулак и сразу отдёрнул руку. - Нас и так осталось слишком мало.
        - Не волнуйтесь, - миролюбиво произнёс Гтирер. - Я смогу его убить.
        - Какой самоуверенный, - засопел Дон.
        - Если не заткнёшься, то я тебе нос сломаю, - пообещал Илнос.
        - Главное - это отвлечь остальных зверей, - продолжил главный разведчик. - У бойцов это должно получиться. А я с братьями, тем временем, смогу пробраться в город и убить Вожака.
        - А почему это ты будешь убивать?! - возмутился главный боец.
        - Потому, что перед твоими людьми стоит не менее важная задача. Нам надо будет подобраться к нему незаметно, а если звери нас заметят…
        - Да, я согласен, - Илнос понял собственное ребячество. Зачем рисковать людьми, когда, по словам Гтирера, можно лишь указать пальчиком. - У моих ребят лучше получится отвлечь зверей, да отстоять поселение, нежели убить Вожака.
        - Вот и отлично, - сказал Дидли. - Договорились. Договорились? - обвёл остальных членов Совета взглядом. Люди перестали прятать глаза. Кивали, отвечали согласием, радовались, что не взяли на плечи ответственности. - Теперь можем вернуться к обсуждению вопроса о наказании наблюдающего? - с иронией спросил главного разведчика.
        - Я считаю, он заслуживает если не высшей меры наказания, - начал Гтирер, - То достаточно серьёзной.
        - Да с какой это стати?! - вступился Илнос за представителя своей семьи.

* * *
        - Я понимаю, что тебе трудно поверить, - начала Эва. - Но прими как есть. К несчастью, ты скоро убедишься в правдивости моих слов.
        Подруга надолго замолчала. Ди вышел в коридор, заглянул в соседнюю каюту. Там стоял стол с всевозможными металлическими инструментами, в большинстве незнакомыми.
        - Она охраняла тебя. Когда могла.
        Ди застыл, будто обледенел. Сразу вспомнился поход за головой Вожака, след возле обреза, силуэт у основания лестницы.
        - И чем я заслужил такую… привилегию? - нервно сглотнул разведчик.
        Эва долго не отвечала. Ди пристально осмотрел каюту, но ничего достойного внимания не нашёл. Отправился в соседнюю. Подруга на его уход никак не отреагировала. Она по-прежнему сидела возле кровати с трупом и невидящим взглядом смотрела в стену.
        В следующей каюте оказалось больше разнородных предметов. Ди в первую очередь подошёл к иллюминатору, из которого открылся вид на небоскрёбы, столпившиеся, будто великаны.
        - В то нападение, - тихо начала Эва. Ди с трудом расслышал. Постарался даже дышать тише, чтоб ничего не пропустить - чувствовал, дочь оружейника собралась сказать что-то важное. - Нас долго гнали сквозь город, затем через Сад… или как вы её, разведчики там называете? Снежная Преграда? В общем, гнали через ветряки. У меня даже мысль возникла вскарабкаться на один из них и ждать помощи. Такое было отчаяние… Я чувствовала себя загнанным оленем, которого ведут на убой. Звери заставляли нас бежать, окружив в плотное кольцо. Наконец, мы пришли к горам. Помню, тогда наивно засомневалась, что нас собираются убить. Помню удивление, когда мы начали подниматься по каменной лестнице вырубленной прямо в скалах. Не сильно, конечно, помню последующее… Я была слишком напугана. Помню, шли, шли и шли.
        Эва замолчала. В то нападение звери угнали много людей. И вероятно по дороге произошло что-то, о чём она предпочитала не вспоминать. Ди отошёл от иллюминатора, внимательно оглядел каюту. Странный стол, со странными приспособлениями. Молодой разведчик попытался задействовать фантазию, чтоб понять, чем могли здесь заниматься.
        - Нас приволокли в какую-то тёмную пещеру, - резким голосом продолжила Эва. - Там воняло… испражнениями. И ещё чем-то… страхом наверно. Мы сидели в темноте долго. На выходе из этой пещеры постоянно находилось несколько зверей. Они рвали в клочья любого рискнувшего выйти. Талайлу разорвали… Инсина… Мы слышали их крики… - подруга глубоко-глубоко вдохнула, чувствовалось, что воспоминания давались тяжело. - Мы сидели в этой пещере долго… очень долго. Нас забирали по двое. Когда кого-то забирали, остальным вскоре давали какие-то плохо пахнущие объедки. В темноте было не видно, но я думаю, что это были кишки только что уведённых. Никто конечно не ел это… да и как вообще можно… Думаю, это была насмешка. Или унижение. Иногда нам наваливали снега. Он быстро таял, и приходилось слизывать воду с пола. Потом приходили и забирали ещё двух людей. Потом ещё.
        Эва надолго замолчала. Ди напряжённо замер, словно за переборкой находился зверь, и любой звук неминуемо грозил смертью. Послышался всхлип, за ним ещё один.
        - Если не хочешь рассказывать - не надо, - произнёс разведчик и не узнал собственного голоса.
        - Я бы и рада не рассказывать, - грустно усмехнулась Эва. - А надо.
        - Понимаешь… - начал Ди.
        - Ты должен узнать кое-что важное! - перебила дочь оружейника.
        Молодой разведчик прошёл в другую каюту. Там стены занимали полки с множеством неизвестных предметов, в основном стальных, с торчащими из них проводами.
        «Для чего такие маленькие?» - удивился Ди, когда вспомнил, какой толщины кабеля вмурованы в стены домов.
        - Однажды… не знаю через сколько, потащили и меня… с сестрой, - продолжила Эва. - Нас пытались отобрать, но звери… Нас приволокли в огромную пещеру. Там в потолке несколько дырок и света было достаточно, чтоб всё в подробностях рассмотреть. У меня ноги подкосились, когда я увидела, сколько в этой пещере зверей… Я видела, как они на меня смотрят. Все коричневые, с голодными глазами… Они были везде. Там повсюду какие-то огромные металлические приспособления, видимо людям когда-то была нужна эта пещера. Так вот, звери позалазили на эти металлические предметы, чтоб лучше меня рассмотреть… Я впервые увидела их детёнышей… Знаешь чем они играли?
        Ди сглотнул, догадываясь.
        - Обглоданными человеческими черепами!
        - Этого следовало ожидать, - пробормотал разведчик. - Ведь у каждого ребёнка в поселении имеется звериный череп.
        - На естественном возвышении лежал Вожак. Рядом крутилось несколько зверей-женщин. Знаешь… что я там ещё заметила… - Эва усмехнулась. - Их женщины не полные!
        Ди вспомнил зверя с опаленной мордой. Раньше он даже не задумывался мужчина или женщина перед ним, видел лишь бесполого зверя. А их надо попросту убивать, а не рассматривать. Теперь, вспоминая, понял, что зачастую сталкивался именно с женщинами. А в те редкие разы, когда встречал мужчин, то спасался лишь чудом.
        - Серый тоже был на этом возвышении, - продолжала Эва. - Он лежал прямо на камне, и его блестящая серая шкура отливала стальным цветом. Меня подвели к Вожаку. Он тоже большой и сильный… До этого-то я видела его лишь издалека… У него чёрная-чёрная, прямо чернющая шкура. Такая же чёрная, как ночь. Он поглядел на меня долгим взглядом… Знаешь, я тогда так сильно испугалась, что… - она надолго замолчала. - Звери вокруг возвышения неистовствовали. Я видела их голодные глаза, коричневую шерсть, вставшую дыбом от предвкушения скорой еды. Они лезли друг другу на головы, клацали зубами, тянули когтистые лапы… Я боялась представить, с каким остервенением они будут меня рвать на клочки… Вожак поманил когтем. Я не поверила глазам! Странно смотрится человеческий жест в зверином исполнении… Это я тогда так думала! - неожиданно усмехнулась Эва. - Ты где вообще?
        - Здесь я, - Ди подошёл к каюте, но внутрь не зашёл. - Слушаю.
        Эва поглядела на друга детства. Буря эмоций давно искала выход.
        - Он взял в лапу моё лицо и пристально осмотрел. - Эва не сводила глаз с друга детства. - Я увидела… а точнее сказать… мне показалось, будто на его морде появилась улыбка. В этот момент сзади кто-то схватил меня за затылок и поднял над ревущей толпой зверей. Я вертелась и кричала. Догадывалась, что Серый готовился кинуть меня на растерзание сородичам… - дочь оружейника вздохнула, опустила голову на кровать. - Я упала на камни, завязалась потасовка. Серый дрался с Вожаком. Когти зверей, пытавшихся достать меня снизу, клацали совсем рядом. Женщины зверей, крутившиеся на возвышении, резко исчезли в толпе. Серый с Вожаком рвали друг друга с каким-то, непонятным мне остервенением. Я отползла подальше от края и… Если честно, то не помню. - Эва подняла голову, посмотрела на разведчика. - В какой-то момент я поняла, что драка уже закончилась. На возвышении остался лишь Вожак. Звери снизу всё пытались ко мне дотянуться. Тут я заметила, что к возвышению ведут мою сестру… - сдавленный всхлип вырвался из горла Эвы. - Её так же подвели к окровавленному Вожаку. Он так же поманил её пальцем. Но когда она
подошла, то схватил за лицо и кинул в толпу… У меня не получалось зажмуриться…
        У подруги выступили слёзы. Она положила голову на руки, остановила взгляд на трупе бабушки.
        - Её рвали… она кричала… - слёзы проложили дорожки по щекам Эвы, но Ди чувствовал, что это лишь невыплаканные остатки, о которых напомнила гибель бабушки. В мире, где смерть становится ежедневной гостьей, о близких долго не грустят. - Я видела, как ей оторвали руки и ноги, какой-то зверь вгрызся в живот… кровь хлестала…
        Эва спрятала лицо в ладонях и захныкала. Ди захотелось подойти, обнять, погладить по голове и сказать ласковые слова. Но молодой разведчик испугался. Лишь в мечтах он мог представить себя рядом с женщиной. На мгновение перед глазами возникла Сия. Ди вообразил, как звери её раздирают. Отрывают руки и ноги. Один вспарывает толстый живот и вываливает кишки. Он с неожиданным хладнокровием представил убийство той, ради которой совсем недавно рисковал жизнью.
        - Ты улыбаешься?! - всхлипнула Эва. - Чему?
        - Знаешь… - Ди вспомнил, с каким пренебрежением смотрела на него дочь главного судьи. Смотрела так, будто и не на человека вовсе. - Для некоторых из ныне живущих описанная тобою смерть вполне подойдёт!
        Несколько минут молчали.
        - Звери были слишком заняты, чтоб видеть, как Вожак поманил меня за собой, - Эва немного успокоилась, вытерла слёзы. - Я поплелась за ним через неприметный ход в соседнюю маленькую пещерку. Я будто спала с отрытыми глазами. Совершенно не понимала, что делала. - Дочь оружейника резко поднялась. - Пойдём отсюда, - шепнула она. - Не могу здесь больше находиться.
        - Пойдём, - постарался придать голосу меланхоличный оттенок Ди, хотя самому страсть как хотелось исследовать корабль. Но он решил, что вернётся сюда в другой раз. - Она тут одна была? - кивнул на Давину.
        - Одна, - ответила подруга. - Остальные изгнанники живут в зданиях и от зверей мало отличаются.
        Они направились обратно по длинному коридору. Трапы сменялись трапами, коридоры коридорами. И отовсюду веяло запустением и смертью. Ди с большим интересом разглядывал внутренности кают. Некоторые были закрыты, и сколько разведчик ручки не дёргал, а открыть не получилось.
        «Поем и отправлюсь обратно» - решил он, остановившись возле очередной закрытой каюты.
        - В крохотной пещерке также находились какие-то железные приспособления, - продолжила Эва рассказ. - Вожак пригласил меня сесть… совершенно человеческим жестом. Я тогда плохо понимала, что вокруг происходит, потому мало удивилась. Я даже не заметила. Но когда он заговорил…
        Молодой разведчик подумал, что послышалось. Но перед глазами появилась картинка, как отец стоит рядом с Вожаком. По жестам и мимике видно - беседуют.
        Ди оцепенел напротив маленькой каюты, где вместилось лишь две кровати. Одна была застелена, а одеяло второй скомкано на полу. Посеревшие от времени простыни в больших бурых пятнах.
        Дочь оружейника повернулась. С улыбкой поглядела на друга детства.
        - Я тоже, мягко говоря, была шокирована. Забыла все страхи, волнения, смерть сестры… - она направилась дальше, а Ди поплёлся следом, стараясь не пропустить ни единого слова. - Я понимала его! Иногда, вместо слов, из его пасти вырывался рык, но… он говорил!
        - Что говорил? - спросил Ди.
        - Тяжело рассказывать, - призналась Эва. - Я вспоминаю и… сама не верю! Я сидела на какой-то большой, холодной железке. Вожак присел напротив… Он сказал, что эту планету много лет назад постигла страшная катастрофа…
        - Какая? - не удержался разведчик.
        - Он сказал, какая, - неохотно повинилась Эва. - Но я предпочитаю, чтобы ты узнал это из другого источника.
        - Из какого?! - Ди уже надоело удивляться.
        - Скоро узнаешь. Пойдём.
        Они поднялись на следующую палубу и долго шли по извилистым коридорам. Каюты были закрыты, но из-под потолка лился жёлтый свет. Тот самый, который ночью включался по всему кораблю.
        - Вожак сказал, что каждый раз боится, что в поселении всех перебьют. Зверей очень много. И он когда-нибудь, вероятно очень скоро, уже не сможет остановить соплеменников. Они его попросту не послушают. А если власть захватит Серый, то людей сразу всех перебьют.
        - Но как?! - воскликнул Ди. Хотел ещё что-нибудь сказать, возмущение и гнев рвались наружу, да не нашёл слов.
        - Так, - обернувшись, Эва грустно усмехнулась. - Я тоже думала, что бред какой-то, но когда прочла… И ты поймёшь, когда прочтёшь.
        - Что прочтёшь? - задал Ди резонный вопрос.
        - Записи матери Вожака, - Эва остановилась перед одной из кают. - Не считая моей бабушки, она была последним жителем этого корабля. И когда ей пришлось искать пропитания в городе, она смогла сохранить разум. Как рассказал Вожак, она начала записывать мысли, заставляла голову работать. Не давала самой себе скатиться к животным инстинктам, но тело всё же менялось. В итоге она стала выглядеть как зверь, но при этом оставалась человеком. А после того, как побывала у нас в поселении, то продолжила вести дневник, чтобы передать своему сыну всё, что знала.
        Эва открыла дверь. Внутри крохотной каюты стояла койка с пожелтевшим бельём и внушительных размеров письменный стол, который и занимал почти всё пространство внутри. Роль стула выполняла кровать, на помятых простынях которой, в изголовье, разведчик заметил бурые пятна. Словно кто-то умирал от кровавого кашля.
        - Постой, постой, постой! - Ди остановился, глаза чуть не выкатились из орбит. - Мне не послышалось?! Мне ничего не послышалось?
        Эва поглядела на него. Лицо осунулось, повзрослело, в глазах появилась жизненная усталость мудрой женщины.
        - Ты же помнишь, что нам рассказывали про Ни-Диидо? А ведь всё было самую чуточку иначе. Мне Вожак рассказал недостающие фрагменты…

* * *
        Ни-Диидо с самого детства отличался беспокойным нравом. Будущий глава семьи свечников родился крупным ребёнком. Повитуха тогда сказала матери:
        - Благодари, что это у тебя первый. Только потому и выжила.
        Молодой папаша не мог нарадоваться новорожденному сыну. Точь-в-точь в отца: нос с крупной горбинкой, да глаза, один голубой, а второй зелёный.
        Единственное, что по-настоящему отличало Ни-Диидо от всех жителей поселения - необычайная сила. Ещё не научившись ходить, он выломал входную дверь - хотелось ребёнку посмотреть, что снаружи. После родители Ни-Диидо с ним намучились. Мальчик рос, как и другие, но… возможно ли с такой необыкновенной силой быть как все?
        Проблемы начались на пятый Сезон, когда детей обычно начинали выпускать из дома в одиночку. К тому моменту Ни-Диидо настолько вымахал, что возвышался над сверстниками, как небоскрёб над человеком. Естественно, что мало кто с ним дружил. Лишь двое из детей бойцов, отличающиеся таким же буйным характером, но сильно не дотягивавшие до такой же комплекции, смогли найти с ним общий язык. Втроём они доставляли столько проблем, сколько не каждый зверь сможет.
        Началось с того, что отца Ни-Диидо принудили восстанавливать стену, которую малыш попробовал на прочность. Отец попыхтел, но стену отстроил заново. Хотел задать трёпку сыну, но после решил поступить иначе.
        «Зачем заглушать талант?! - подумал он. - Его наоборот надо развивать! Но под чутким контролем».
        С того дня отец занялся воспитанием сына - уговорил одного дюжего бойца с ним заниматься, водил в город, где всё показывал и рассказывал.
        Но мальчишка есть мальчишка. На восьмой Сезон, когда начались занятия, начались и очередные проблемы. Ни-Диидо не нашёл общий язык с главным судьёй - Уэйлеем, одна из методик обучения которого заключалась в крепких подзатыльниках. Однажды, бахвалясь перед друзьями, Ни-Диидо заявил, что если учитель отвесит ему подзатыльник, то ему не поздоровится. Однажды Уэйлей, на собственное горе, всё-таки отвесил подзатыльник возмужавшему не по возрасту ученику. Его брови поползли вверх, когда ученик вместо того, чтоб виновато склониться над столом, со свирепым видом поднялся.
        - Разорву! - прошептал покрасневший от душившей злости и стыда сын свечника.
        Учитель застыл перед возвышающимся над ним восьмисезонным парнем.
        - Да как ты смеешь?! - успел выдавить Уэйлей, перед тем как Ни-Диидо схватил его и, перевернув, грохнул головой в пол.
        Шейные позвонки старого судьи не выдержали перегрузок. Несколько мгновений он корячился в судорогах на полу, а после испустил дух.
        На несколько дней поселение парализовало. Люди пребывали в сильнейшем замешательстве. Никто и никогда не убивали судей. Тем более главных. Лишь однажды, один из этой семьи погиб в лапах зверя. Занявший место главного судьи Стирд - старший сын Уэйлея - настаивал на том, чтоб не просто изгнать Ни-Диидо, а казнить.
        - Нестандартное преступление, - говорил он на Совете. - Требует нестандартной казни! Как так, взял и убил главного судью?! Заметьте, намеренно убил!
        В те времена Совет также проходил в доме судей, в специально отведённой комнате. Свечей тогда изготавливалось много. Потому на каждой стене висело по несколько канделябров. Представители семей сидели полукругом на табуретах, а председатель стоял в центре. Именно председатель в те времена принимал окончательное решение. Стирд предлагал четвертовать зарвавшегося свечника. Да не просто отрубить руки и ноги, а выколоть глаза, отрезать язык и кастрировать.
        - При этом приложить все возможные усилия, чтоб он выжил! - объяснял новый главный судья. - Пусть оставшуюся жизнь лежит и мучается! Осознаёт собственный поступок. А остальным будет назидание!
        Мать Ни-Диидо (в порядке исключения, по настоятельной просьбе допущенная на Совет), когда услышала эти слова, моментально поседела. Отец со спокойным, даже скучающим видом спросил:
        - А кто за ним ходить-то будет?! Нам такой подарочек не нужен!
        - Вы и будете! - тыкнул в них пальцем Стирд. - Детей надо воспитывать, а не пускать всё на самотёк.
        - А мы и воспитываем, - отец Ни-Диидо скрестил руки на груди и всем видом показывал величайшее спокойствие. - А вот кто-то явно позволяет себе лишнее! - он почти сразу решил, что сына на растерзание не отдаст ни при каких обстоятельствах.
        «Только через мой труп» - заручившись таким настроем, отец Ни-Диидо прекратил волноваться. Всё равно бессмысленно.
        - Да как ты смеешь?! - повторил Стирд роковые слова отца. - Как ты смеешь мне говорить такое!
        Стирд был чуть ли не вдвое младше родителей Ни-Диидо. Но он с детства видел, как говорил отец с остальными.
        «Кто не судья - тот шваль!» - ещё тогда сделал заключение Стирд.
        - Я, конечно, понимаю, что ты, как и любой родитель, готов защищать собственное чадо, но… Он преступил все возможные и невозможные границы и заслуживает смерти.
        - А я считаю, что не заслуживает, - неожиданно подал голос глава бойцов. - Не тебе, молокососу, который даже пороху не нюхал, решать, кто заслуживает смерти, а кто не заслуживает!
        - Да ты… - Стирд затрясся от ярости.
        Остальные главы семей улыбнулись. Боец продолжал:
        - Он совершил непозволительный поступок, но… Он слишком важен для всей поселения.
        - Он, значит, важен… - оскалился Стирд. - А судьи нет?
        - Да вам-то что?! - искренне пожал плечами глава бойцов. - Вон, одного убили, и моментально его место занял другой. Если тебя сейчас убить, то моментально найдётся замена. А жизнь Ни-Диидо важна для всего поселения.
        На несколько долгих мгновений повисла гнетущая тишина. Никто и никогда не смел так высказываться.
        - Да как твоя… пасть открылась сказать такое?! Я сейчас же прекращу подачу энергии и вы все… Все замёрзнете!
        Он двинулся к двери. Глава бойцов улыбнулся.
        - От зверей отбиваться будешь самостоятельно?
        Главный судья застыл. Глаза почернели от душившей ярости. Казалось, она даже стены разрушить могла.
        - Ты прав, преступление нестандартное, - согласился глава бойцов. - Потому и решения требует нестандартного. Предлагаю при следующем нападении дать ему ружьё и выставить вместе с моими ребятами на передовую. Выживет - значит, так тому и быть.
        - Он же ещё ребёнок! - всхлипнула мать, но на возглас не обратили внимания. Главы семей призадумались.
        - Я поддерживаю такое решение, - медленно, словно пробуя слова на вкус, сказал глава литейщиков. - Он слишком ценный человек, чтоб убивать его просто так. Но и безнаказанно оставлять такой поступок нельзя.
        - Я настаиваю на предложенной мною казни! Не только настаиваю… Я принимаю окончательно решение на Совете! И я его принял! - попытался придать голосу стальные нотки Стирд. - Человек, покусившийся на судей должен умереть!
        Глава бойцов потянулся за ножом. Достав, несколько раз подкинул на ладони, а после бросил в главного судью. Стирд секунд пять глупо таращился на лезвие, насквозь прошившее руку.
        - Что, может, теперь и мне отрежем руки, ноги, язык, выколем глаза и кастрируем?
        Главный судья заорал, словно рожающая женщина. Выбежал из дома и кинулся к лекарям.
        Главы семей решили поступить так, как предложил умудрённый опытом боец.
        Пусть Ни-Диидо и был сильнее большинства взрослых мужчин, но в душе по-прежнему оставался ребёнком. Когда отец сообщил о решении Совета, он расплакался. Начал просить прощения.
        - Запомни сынок, - отец говорил медленно, с натугой, сам едва не плача. - Что-то сделать - это полдела. Важно ещё суметь принять ответственность за совершённый поступок.
        Естественно, что при нападении зверей отец не отпустил Ни-Диидо одного. Он всеми правдами и неправдами старался оттеснить сына от пролома. Звери в тот раз атаковали особенно ожесточённо. Тогда они нападали неорганизованно, небольшими группами и далеко не всегда могли прорваться внутрь. А как раз предыдущие два нападения закончились неудачей.
        Ни-Диидо видел, как звери окружили отца. Кинулся на помощь, но было слишком поздно. Мощный удар лапой располосовал отцу лицо, а следом клыки разорвали шею.
        Именно в тот момент и произошло впервые то, о чём потом слагались легенды.
        Ни-Диидо, в поглотившей ярости, и думать забыл о том, что можно стрелять. Вместо этого запустил ружьём в одного из зверей. Приклад разлетелся в щепки, а зверя отбросило на несколько шагов. Рухнув в снег, он больше не шелохнулся.
        На дальнейшее бойцы смотрели с открытыми ртами и круглыми глазами.
        Ни-Диидо подлетел к следующему зверю и одним движением порвал тому пасть. Другого, под руку подвернувшегося, ударил кулаком в грудь так, что тот отлетел в хозпосройки. После Ни-Диидо выскочил за частокол, где и началось самое интересное. Звери летели в разные стороны. Те, кто выживал, поспешили убраться восвояси, но большинство осталось лежать с пробитыми черепами, свёрнутыми шеями и проломленными грудными клетками. Когда ни одного живого зверя в округе не осталось, Ни-Диидо принялся терзать трупы поверженных врагов. Бойцы, с немым удивлением наблюдавшие за всем происходящим, не рискнули остановить парня. Чего доброго и сами под руку могли попасть.
        Наконец силы истощились, злость отступила. Ни-Диидо бухнулся в снег и заплакал.
        - Папа! Папуля! - подполз он к отцу. - Поднимайся папочка! Давай я тебя отнесу к лекарям? Они помогут! Папочка! - Ни-Диидо попытался поднять окровавленный труп отца, но четверо бойцов с трудом ему помешали.
        9
        Стирд, даже после случившегося, не переменил решения о казни.
        - Смерть отца не заменит смерти сына! - говорил на очередном Совете. - Тот погиб по своей тупости, а…
        - Ещё раз такое скажешь и точно погибнешь от своей тупости! - сказал Брёх, дядька Ни-Диидо, ставший по старшинству главою семьи свечников.
        - В последнее время я наблюдаю разложение установленного нашими предками строя, - прищурился главный судья. - Меня ни во что не ставят, ножами швыряют…
        - О каком разложений ты говоришь?! - хмыкнул глава столяров. - У нас Совет. Судьи его председатели. И не более. Просто в какой-то момент они начали сами всё решать. И, наконец-то, это закончилось…
        Стирд выпрямился, расправил плечи. Молодой судья чувствовал, что его пытаются принизить. Шваль пытается затянуть к себе. Превратить в такую же шваль.
        - Главный здесь я! И мне решать…
        - А кто ты такой? - спросил глава бойцов. - Что ты сделал для людей, чтоб величать себя «главным»? Вот он, например, сделал порядка двенадцати ружей. Он сшил и заштопал столько одежды, что не перечесть. Он изготовил огромное множество посуды. Я убил сорок зверей. Здесь у каждого можно перечислить заслуги. Даже Брёх, который впервые присутствует на Совете, изготовил множество свечей. Вполне вероятно, что вот эти, на стенах, его рук дело. А что сделал ты?
        - Я сын предыдущего главного судьи! - гордо задрал голову Стирд.
        - Да ты что?! - всплеснул руками глава бойцов. - Эта заслуга тебе не принадлежит. А теперь назови пользу, которую лично ты принёс для поселения. Вообще назови, что ты сделал полезного для общества. А потом ещё и обоснуй, чем твоё «полезное» отличается от «полезного» других членов Совета. Почему это ты назначил себя главным?
        Повисла гнетущая тишина. Стирд с главой бойцов глядели друг другу в глаза.
        - Вообще-то мы говорили о том, что Ни-Диидо по-прежнему заслуживает наказания, - выдавил главный судья.
        - Всё правильно, - подтвердил боец. - Мы об этом и говорим. Парень, прожив всего восемь Сезонов, сделал невозможное - он в одиночку отбил нападение зверей, потеряв при этом отца. По-моему он вполне расплатился за совершённый поступок. К тому же он сделал для поселения столько полезного, сколько все судьи, вместе взятые, не смогли.
        - Я не намерен выслушивать оскорбления от какого-то бойца, - брезгливо скривился Стирд. - По-моему у Совета появился новая тема для обсуждения. Выбор нового главы семьи бойцов. На этот раз выбор я буду делать лично! - неожиданно повысил судья голос. - Кто-то, может быть, против?
        - Может, поинтересуешься, кто «за»? - улыбнулся боец.
        - А мне плевать, кто «за». Мне вообще плевать на ваши мнения. Я чувствую, что здесь начало вонять неподчинением. Не мы создавали существующий строй. И не нам его рушить. А тот, кто смеет покуситься на судей… Должен умереть. И ты, - ткнул пальцем в бойца. - В первую очередь!
        - А мы вроде говорили о наказании Ни-Диидо, - пожал плечами глава семьи бойцов. - Но раз ты хочешь так… Думаешь в прошлый раз я промахнулся? - рука непроизвольно потянулась за ножом.
        Стирд несколько ночей не спал, продумывал план действий. Вооружившись крохотным и бесполезным против зверей оружием, ждал подобного развития событий. О существовании пистолета жители поселения давно позабыли. О системе самозаряда тем более. Оружие, привезённое первыми поселенцами, давно не применялось и либо пропало, либо сломалось. Лишь у судей осталось несколько десятков экземпляров, да у разведчиков из поколения в поколение передавался один - снайперская винтовка. Крайне редко удавалось найти оружие в мёртвом городе. Кто-то высказал мнение, будто раньше оно было запрещено. Оружейники не брались делать патроны для найденных стволов, говорили, что толку от них будет не много, а времени на изготовление уйдёт немало. И судьи поддерживали их в этом суждении.
        Стирд выхватил пистолет и один за другим отправил в грудь бойца семь патронов. Остальные главы семей окаменели, словно статуя на соседней площади.
        - Все, кто попытается хоть как-то перечить мне будут немедленно наказаны, - сказал Стирд, когда тело бывшего главы бойцов сползло на пол. - При малейшем неповиновении дом будет отключаться от энергии, а провинившийся отправляться в изгнание. Вопросы?
        Люди молчали. Каждый из них оказался слишком труслив, чтоб объединиться против узурпатора.
        - Вот и славно, - убрал пистолет Стирд. - А теперь продолжим обсуждение о наказании Ни-Диидо.
        Молодой свечник спал. После нападения он сильно заболел. Горячка и бред не прекращались два дня. Ни-Диидо метался в постели, звал отца, просил прощения. Мать неотлучно находилась рядом.
        Но стоило прийти спасительному сну, как дверь с грохотом распахнулась. В дом ввалилось порядка десяти мужчин.
        - Я теперь глава семьи, - авторитетно заявил молодой боец. - Ваш сын приговорён к казни. Я требую, чтоб он прошёл с нами.
        - Прошёл с вами… - поднялась мать с пола. - Если ты… подстилка стирдовская попробуешь прикоснуться к моему сыну… я тебе глаза выцарапаю!
        Новый глава отпрянул, но после вспомнил, кем его назначили.
        - Угомоните её! - приказал он.
        Бойцы кинулись на мать. Скрутить женщину для них проблем не составило.
        - Вы бы лучше так поселение защищали! - вопила она. - Герои недорезанные!
        Многочисленная родня сбилась в дальнем углу дома. Мужчины, женщины, дети… Их не трогали и они молчали. Ни-Диидо от криков проснулся. Затуманенным взором увидел, что мать пытается вырваться из крепких рук бойцов. На коротенькое мгновение возникла ярость, но быстро сменилась страхом. Ребёнок и есть ребёнок. Даже если способен убить в одиночку голыми руками множество зверей.
        Сознание к Ни-Диидо вернулось в доме судей. Мать кричала, Стирд кричал в ответ, а бойцы столпились вокруг. Он хотел попросить воды, но пересохшие губы отказались шевелиться.
        В следующий раз выплыл из чёрного облака забытья привязанный к чему-то деревянному. Ноги затекли, глаз чесался. Ни-Диидо хотел дотянуться, но не смог. А глаз чесался сильно.
        - Очнулся? - раздался голос над ухом. - Тогда можно приступать.
        Сознание окончательно вернулось. Он увидел, что привязан к старой двери. Вокруг, под навесом, столпились жители поселения. Шкуры, закрывающие навес от ветров, задрали вверх, чтобы все могли посмотреть казнь.
        Среди зрителей Ни-Диидо увидел некоторых родственников, друзей. Выискивал глазами мать, но не нашёл. Её Стирд приказал связать в доме судей.
        - …человек, посягнувший на устои общества должен подвергаться наказанию. И не важно, кто он! - распинался меж тем главный судья. - Впредь, любой, кто попробует посягнуть на судей будет подвержен жестокому наказанию!
        Он властно махнул рукой. Из толпы вышел дюжий боец с огромным топором. Ни-Диидо начало не хватать воздуха. Он открывал и закрывал рот, хлопал глазами. Где-то в глубине души догадался, что его собираются убить. Но в детское сознание не вмещалось, как ЕГО могут убить!
        Палач остановился возле правой ноги. Поудобнее перехватил топор. Все видели, что ему тяжело и непривычно. Боец с детства учился убивать зверей, а не людей. Учился убивать тех, кто неимоверно опасен. Под навесом же находился привязанный к старой двери беззащитный человек, хоть и большого роста вкупе с невообразимой силой, но ребёнок.
        Палач поднял топор. Ни-Диидо зажмурился. Хотел закричать от страха, но мышцы словно парализовало. Ни единого звука не вырвалось из раскрытого рта.
        - Я не буду этого делать! - раздался голос палача.
        Ни-Диидо открыл вначале голубой глаз, затем второй, зелёный. Боец опустил топор и хмуро глядел на главного судью.
        - Я видел, как дрался этот парень. Такого… такое невозможно. И я бы не поверил, если бы мне просто рассказали. Но я видел.
        - Ты что вытворяешь?! - подлетел к нему глава семьи. - Быстро делай, что приказано! - хлопнул палача по плечу. - Быстро, я сказал!
        - Хорошо, - пробормотал боец.
        Выхватил нож, с которым ни один боец никогда не расставался. Перед тем как кто-нибудь успел о чём-то сообразить, разрезал путы на руках и ногах пленного.
        - Повернись, предатель! - раздался голос Стирда.
        Неудавшийся палач медленно обернулся. Ему в лицо глядела смерть. Маленькое, но мощное оружие под названием пистолет, смотрело чёрным глазом в лоб.
        Для окружающих прошёл короткий миг.
        Для Ни-Диидо прошла вечность.
        Некоторым взрослеть приходится быстро. Сложившиеся обстоятельства играют злую шутку - заставляют перепрыгнуть через годы безмятежного детства. Ни-Диидо понял, что именно от его поведения зависит если не всё, то многое. Именно сейчас решалось кто жертва, а кто охотник.
        Прямо из лежачего положения он кинулся на Стирда. Сухо щёлкнул пистолет. Пуля застряла в крыше навеса. Вокруг произошло какое-то движение. Главный судья попытался застрелить возникшую опасность, но успел лишь загнать ещё одну пулю в потолок, прежде чем разъярённый мальчик проломил ему ударом кулака лицо.
        Поднявшись, Ни-Диидо увидел, что находится в кольце мужчин, в руках всех ножи. Рядом неудавшийся палач с огромным топором наизготовку. Под ногами помимо умершего в страшных мучениях Стирда, с расколотым черепом валялся и назначенный им глава бойцов.
        - Чего стоите, - с насмешкой в голосе сказал бывший палач. С топора в снег щедро бежали капли крови. - Подходите.
        Но бойцы - обычные люди. И как любой человек, за чью-то власть умирать не собирались. Они даже радовались, что нашлись сильные духом.
        - Да делать что ли больше нечего, как своих убивать?! - опустил нож один из них. Остальные согласно закивали, загалдели и попрятали оружие.
        Новый главный судья оказался умнее. Посчитал, что, конечно, убийства не являются нормой, но за смерть Уэйлея, Ни-Диидо расплатился, а Стирд так и вовсе её заслуживал. Неудавшегося палача назначил главою семьи бойцов.
        - Храбрость главное качество лидера, - прокомментировал новый судья, и Совет согласился с таким выбором.
        События быстро позабылись. Звери предприняли ещё одно нападение. На этот раз даже сила Ни-Диидо не помогла. Занятия у судей продолжились. Новый учитель никогда не позволял себе распускать руки. Но неодобрение в его голосе было хуже всяких подзатыльников. Дядя начал обучать премудростям профессии. А физическим развитием занялся неудавшийся палач.
        Сезон тянулся за Сезоном. Ни-Диидо становился взрослее, умнее и сильнее, а на пятнадцатом Сезоне ростом превосходил всех. Стоило зверям его увидеть, как они в панике бежали.
        Подходило время выбора спутницы жизни. По этому поводу люди волновались меньше всего. Один из судей заявил, что с удовольствием возьмёт в зятья такого выдающегося человека.
        На свадьбе несколько дней гуляло всё поселение. Самогонщики долго никому не давали пойла - готовились к предстоящему торжеству. Когда, наконец, праздник настал, люди так перепили, что потом кроме десятка окоченевших трупов нашли даже в усмерть пьяного зверя. Но роковым событием стало то, что Ни-Диидо попробовал пойло, варимое самогонщиками.
        И вновь Сезон потянулся за Сезоном. Ни-Диидо начал обрастать детьми, заботами. Старое поколение умирало. Звери приходили реже и реже. Каждый раз их нападало всё меньше. Людям даже начало казаться, что вот-вот нападения прекратятся вовсе и звери полностью переключатся на оленей и других животных.
        Дядьку, при очередном нападении зверей, уволокли. Ни-Диидо выбрали главою свечников. С женой отношения портились всё сильнее из-за того, что начал ходить к самогонщикам. Чем больше ходил, тем сильнее портились. Чем сильнее портились, тем чаще ходил. Пойло казалось Ни-Диидо единственной отрадой и поддержкой - оно согревало, придавало смелости. Давало повод не сидеть дома рядом со смурной женой и надоедливыми детьми.
        День тёк за днём. Ночь сменялась ночью. Жена вообще прекратила разговаривать с мужем. А Ни-Диидо не особенно-то и расстроился. Очередной глоток мерзкой жидкости стал для него желаннее жизни.
        Проснувшись поутру, первым делом бежал к самогонщикам. Выпив несколько чарок, как сам признавался, просыпался. После начинал заниматься различными насущными проблемами. Не забывая при этом наведываться к самогонщикам.
        Жизнь текла не нарушаемая тревогой и тоской. Жену замечать прекратил. Родных тоже. Общался лишь по поводу обязанностей семьи. Единственная, кто нашла с ним общий язык - старшая дочь. Она даже спала рядом с отцом, согревая родного человека таким необходимым теплом живого тела. Несколько раз отец, в пылу пьяного бреда, посреди ночи пытался изнасиловать дочь, но та тихими, ласковыми словами заставляла не совершать глупостей.
        И Ни-Диидо не совершал. Старшая дочь вскоре стала единственным человеком во всём поселении, кто вообще разговаривал с ним. Огромный, сильный, вечно пьяный и злой односельчанин у всех вызывал лютое чувство омерзения, граничащее со страхом.
        В одно из нападений зверей дочь уволокли.
        Много дней Ни-Диидо находился в сильнейшем опьянении. Самогонщики даже ходили жаловаться к судьям, что тот выпил почти все запасы.
        Глава свечников осунулся, сильно похудел. И так вечно плохое настроение стало поистине ужасным. Столкнувшись однажды с одним из оружейников, он сломал тому позвоночник. За что? Непонятно.
        Работой заниматься бросил. Ни-Диидо только и делал, что потреблял пойло, спал, да иногда ел. Из Совета тоже выгнали, а главой семьи назначили двоюродного брата. В поселении поговаривали об изгнании бывшего силача, а ныне полностью деградировавшего существа.
        Но такому, казалось бы, закономерному развитию событий помешал случай.
        Ни-Диидо брёл, сильно пошатываясь, мимо хозпостроек. Навстречу шёл один из разведчиков. Когда поравнялись, Ни-Диидо втемяшилось, что разведчик мог найти дочь, но не сделал этого.
        Не успел Ни-Диидо и руки протянуть к подвернувшемуся односельчанину, как растянулся на снегу. Разведчик, лишь заметив косой взгляд, сразу ударил. Он привык нападать на зверей без предупреждения. В его деле неожиданность решала всё.
        - Моя дочь! - пробормотал, ворочаясь в снегу, Ни-Диидо.
        - Что «твоя дочь»? - разведчик ожидал, что бывший глава свечников кинется в драку, а не будет реветь и пускать слюни. - Был бы настоящим мужиком, то вместо того чтобы пить эту гадость, пошёл бы и спас дочь.
        - Моя дочь! - бормотал Ни-Диидо, вообще с трудом воспринимая окружающее. - Моя дочь!
        Вероятно, этим бы его жизненный путь и закончился. Односельчане проходили мимо с брезгливым выражением. Никому даже и в голову не пришло попытаться спасти спившегося человека.
        «А зачем? - думал каждый. - Он сам для себя избрал такую жизнь!»
        Они наоборот радовались, что утром окоченевший труп надо будет лишь выкинуть за пределы города и звери быстро оставят от него лишь косточки. Слишком сильно они любят человечину, чтобы брезговать падалью.
        Ни-Диидо ворочался в снегу, пока не уснул. В обезумевших от количества выпитого мозгах творился сумбур. В какой-то момент перед глазами возникла дочь. Она кричала: «Папа! Папочка!». Но сколько Ни-Диидо не пытался приблизиться, дочь отдалялась и продолжала звать.
        «Был бы настоящим мужиком, то вместо того чтобы пить эту гадость, пошёл бы и спас дочь!» - прозвучал в голове голос разведчика.
        Ни-Диидо распахнул глаза. Вокруг темнота и тишина - люди спрятались от жестокой ночи. На лицо хлопьями падал снег, кончики пальцев рук и ног онемели, будто по ним долго молотками стучали. По телу прошла крупная дрожь.
        «Выпить!» - потребовало сознание.
        - Спасти дочь! - посиневшими губами пробормотал Ни-Диидо.
        Семья свечников давно спала. Об одном из членов, оставшемся замерзать на улице, никто и не подумал. Каждый, кто начинает дружить с самогонщиками должен понимать, что рано или поздно, но весь мир от него отвернётся.
        По двери кто-то ударил. Весь дом затрясся. Люди повыскакивали из кроватей. Мужчины в спешке и потёмках заряжали ружья. Спросонья у них это не сильно-то и получалось. Дети завыли от страха, женщины заголосили.
        Дом вздрогнул от второго удара, а после донёсся голос.
        - Откройте.
        Люди оцепенели, а после жена Ни-Диидо кинулась отворять. Боялась, что следующий удар снесёт дверь и половину стены.
        - Ты совсем сбрендил?! - сказала ему хоть что-то впервые за долгий-долгий период.
        - Отойди! - Ни-Диидо с лёгкостью отодвинул её в сторону. Протиснувшись в узкую дверь, уверенным шагом прошёл к койке.
        В доме успели зажечь свечи. Плакали перепугавшиеся дети. Но никто из домочадцев не посмел попрекнуть Ни-Диидо. Каждый давно привык, что он пьян, агрессивен и неадекватен. Но когда бывший глава семьи снял со стены ружьё, все насторожились.
        Ни-Диидо не обращал на родственников внимания, словно они такое же необходимое дополнение, как и снег. Пересчитал патроны в оружейной сумке - тридцать две штуки. Хмыкнул и принялся натягивать всю тёплую одежду, которую имел.
        - Всего хорошего, - буркнул на прощание опешившей родне.
        Ночь отступала. Первые лучи солнца выбрались из-за вершин гор, к которым Ни-Диидо и направлялся.
        «Выпить! Хочу выпить!» - безостановочно твердило сознание.
        Бывший глава семьи усиленно сопротивлялся велению души. Поначалу, когда вышел из поселения, этого желания даже не было. Но чем дальше шёл, тем сильнее оно становилось. Мрачные и холодные небоскрёбы заблестели от первых лучей нового дня, а Ни-Диидо с трудом заставлял себя делать очередной шаг.
        «Надо! - попытался задушить жгучее желание. - Надо спасти!»
        Выход нашёлся совершенно неожиданно. Ни-Диидо вышел из города, когда сообразил, что вероятно и спасать уже некого. Попробовал вспомнить, сколько дней прошло с тех пор, как уволокли дочь, но в памяти всё перемешалось. Казалось, это было вчера, хотя накануне, судя по другим воспоминаниям, он пил у самогонщиков.
        «Вероятно, прошло много времени, - заключил Ни-Диидо. - А какой тогда смысл в спасении? Кого я собрался спасать? Её-то, скорее всего, уже съели!»
        Остановился и несколько мгновений размышлял над сложившейся ситуацией.
        «Выпить! - продолжало голосить сознание. - Выпить!»
        Ни-Диидо сдался. Развернувшись, спешно направился обратно. Поначалу быстро шёл. Но с каждым шагом понимал, что становится ближе к вожделенной жидкости. Потому вскоре не смог удержаться и побежал. Даже начал чувствовать вкус желанной гадости во рту, когда естество пронзила мысль: «Променял дочь на пойло!»
        Ни-Диидо остановился, попытался основательнее разобраться в тревожных мыслях.
        «Ведь я уже не могу ей помочь, - убеждал он. - Её, скорее всего, уже съели!»
        «Ты сам говоришь «скорее всего» - отвечало подсознание. - Ты неуверен. Ты просто нашёл предлог, чтобы выпить и обо всём забыть»
        «Да, мне надо выпить! - согласился Ни-Диидо. - Не каждый день убивают дочь!»
        «А с чего ты заключил, что она умерла?! - спрашивало подсознание. - Ты не видел её трупа… Ты даже не видел, как её утащили. Ты всё время пил. А ведь мог её спасти. Мог сразу же отправиться по следам зверей. Скорее всего, увидев тебя, они бы дали такого стрекача, что напрочь забыли б о захваченной девушке. А ты сидел и пил».
        «Да, пил! Но мне надо было хоть ненадолго уйти от мира, где нет дочери!»
        «Ушёл? Теперь ты вновь в мире, где нет дочери. Теперь ты навсегда в мире, где нет дочери. Смысл тогда постоянно пить, чтоб уйти от мира? Какой смысл даже иногда пить, чтоб уйти от этого мира? Если он тебе не нравится, то заберись на крышу любого небоскрёба да прыгни вниз. А если нравится, тогда зачем мучить родных?!»
        Ни-Диидо снял шапку и почесал затылок. Душу разрывало в клочья желание выпить. Но теперь бывший глава семьи понимал, что не сможет заглушить противный голос в душе, не сможет пойти на сделку с собой. Совесть не даст сделать и глотка, непрерывно напоминая, что прыгнуть с крыши проще, чем ежедневно пить противную гадость.
        Ни-Диидо поднимался по лестнице. Казалось, она бесконечна. Он два раза успел передумать прыгать. Два раза вновь решился. Четыре раза боролся с желанием вернуться в поселение, выпить, а потом прыгнуть. Ружьё упорно тащил с собой, ещё до конца не решив, застрелиться или всё же прыгнуть.
        Остановившись на лестничном пролёте отдышаться, вновь призадумался:
        «А может вернуться и выпить? Тогда и веселее будет!»
        Соблазн был настолько велик, что стал материален. Ни-Диидо не смог себя заставить подниматься по лестнице.
        «Выпью, а потом уже буду думать, как уйти из этого мира. - Пошёл на сделку с совестью Ни-Диидо. - Ведь всё равно заразился. Слишком долго уже нахожусь в здании».
        Начал спускаться, когда услышал за спиной странный шорох. В душе противно заныло, сердце прекратило биться.
        Ни-Диидо рывком повернулся. На него из крохотной рекреации смотрел зверь с чёрной шкурой. Реакция не изменила бывшему главе семьи. Моментально ружьё перекочевало со спины в руки. Заряженные стволы нацелились в голову зверя.
        «Видимо отшельник» - подумал Ни-Диидо, но в следующий момент понял, что ошибся. Разглядел, что перед ним самка. Причём молодая и дурная. Вместо того чтоб кинуться из темноты, она наблюдала.
        - Глупая ты, - с какой-то теплотой в душе произнёс Ни-Диидо. - Я и не таких убивал. Неужели всерьёз рассчитывала на меня напасть?
        - А почему и нет? - произнесла зверь.
        У Ни-Диидо ноги подкосились. Ружьё чуть не вывалилось из рук. Он вспомнил тех, кто слишком частил к самогонщикам. У них иногда начинались сильнейшие галлюцинации. Нередко заканчивалось тем, что беснующегося человека пристреливали.
        Голос зверя слишком походил на голос дочери. Да и комплекцией зверь напоминала…
        - Этого не может быть! - прошептал Ни-Диидо. - Мне мерещится!
        На морде зверя появилась улыбка.
        - Нет. Не мерещится. Я могу разговаривать.
        Ни-Диидо глупо блымал глазами. Всегда он видел перед собой неразумных тварей, что умеют лишь убивать и жрать. Конечно, они иногда идут на хитрости, но всё ради того, чтобы пожрать.
        - Ты морок! Тебя нет! - вновь нацелил ружьё в голову зверя.
        В её глазах Ни-Диидо увидел выражение, виденное один раз у дочери. Когда он однажды пришёл сильно пьяным и хотел её ударить. Она заслонилась руками и тихо всхлипнула. Глаза умоляли: «Папочка, я же ничего плохого тебе не сделала! За что?!». Тогда отец не смог ударить.
        Не выстрелил и в этот раз.
        Появление зверя в доме, семья свечников встретила полнейшей тишиной. Когда Ни-Диидо распахнул дверь, вся родня застыла. Меньше всего на свете они ожидали увидеть живого зверя, которого на плече притащил родственничек. Чёрная шкура бросилась всем в глаза. Зверей такого цвета никто никогда не встречал.
        «Гостья» была без сознания - Ни-Диидо воспользовался всем своим мастерством, чтоб не убить, а лишь отправить в отключку.
        - Последите, я скоро, - положил зверя на свою койку, ружьё с патронной сумкой вернул на место.
        - Это же… - только и смогла пробормотать жена, большими круглыми глазами глядя на зверя.
        - Это наша дочь! - резко перебил Ни-Диидо. - Она смогла выжить! Сейчас, схожу за цепью… - и вышел, оставив домочадцев один на один со смертью.
        Взятая с заледеневшей пристани толстая цепь быстро нашлась среди хлама ремонтников. Даже Ни-Диидо она показалась тяжёлой. Он сгрёб её в кучу и потащил домой.
        Когда вошёл, вокруг койки, с ружьями наизготовку, столпились взрослые мужчины. Зверь приходила в себя. Цепь тяжело грохнула об пол.
        - Вы… на мою дочь… - глаза бывшего главы семьи застлала пелена ярости. - Да я вас сейчас всех…
        Родственники убедились, что Ни-Диидо сошёл с ума. Взгляд метал молнии, огромные ладони сжались в кулаки.
        - Да я вас сейчас…! - проревел так, что любой зверь моментально бы обделался.
        Люди не струхнули. Пока бывший глава семьи бегал за цепью, его договорились убить. Ружья моментально перенацелились на него. Мгновение было у Ни-Диидо на раздумья. За короткий миг он успел просчитать, кто и куда выстрелит, каким образом лучше уйти от пуль. Тело сразу повиновалось. Нестройный залп дроби впился в стену, а человек уже стоял в другом месте. Второй залп также угодил в стену. Ни-Диидо увернулся.
        - Я убью следующего, кто попытается убить меня! - пообещал он.
        Дни потекли за днями. Зверь, очнувшись, оказалась на цепи. Теперь Ни-Диидо пил беспробудно - поначалу от радости, потом от горя.
        «Дочь» не разговаривала, сколько он ни старался. Создавалось впечатление, что её глаза затянуло пеленой. Она лишь рычала и бесновалась. Однажды поутру, когда Ни-Диидо сидел возле и, отхлёбывая смердящей жидкости, разговаривал, сложилась ситуация, что в доме больше никого не осталось. Родственники разошлись по делам, а детвора убежала играть.
        - Я не твоя дочь, - неожиданно произнесла зверь. Её взгляд стал ясным. - Отпусти меня.
        - Ты просто забыла! - от радости, что дочь, наконец, заговорила, Ни-Диидо чуть не подпрыгнул. - Ты видимо спряталась в доме, заболела и всё забыла! Но я тебя вылечу! Второй раз я дочь не потеряю!
        - Я нигде не пряталась. Я не твоя дочь! - её взгляд опять начал мутиться.
        Дверь открылась и вошла жена.
        - Она заговорила! - подскочил Ни-Диидо к перепуганной женщине. - Наша дочь заговорила!
        Но зверь рычала, сколько бывший глава дома свечников не просил её заговорить.
        Жена направилась к главному судье с просьбой как-то повлиять на мужа, а если не получится, то убить.
        - Невозможно, - коротко ответил главный судья.
        - Вы наверно не поняли! - всплеснула руками женщина. - У нас в доме живой зверь! Он посадил его на цепь и утверждает, что это наша дочь! Целыми днями сидит перед зверем, глушит пойло и разговаривает. Хочет вернуть «нашей дочери» память! Это нормально?! А как нам спать-то, когда рядом зверь?!
        - Он же ни на кого не нападает, зверь на цепи. Как я понимаю, угрозы нет. А всё остальное ваши страхи, - пожал плечами судья. - Повлиять на него не получится. Уже пытались. А изолировать… Сам сопьётся. Я не собираюсь терять людей из-за того, что вы боитесь собственных страхов.
        - Но ведь его можно попросту пристрелить!
        - Это вы так думаете, - усмехнулся главный судья. - Я уже отдавал приказ его убить. Сделать это во время нападения зверей. Он увернулся от пуль двух бойцов, а после раскроил им черепа. Да и ваши родственники, кажется, пытались это сделать, когда он зверя приволок?
        - Да это же была случайность!
        - Случайностей не бывает, - наставительно произнёс глава судей. - Он уже несколько раз доказывал, что может уходить от пуль.
        - Но это же бред! - вскликнула в сердцах женщина. - Как это от пуль уходит?!
        - А вы сами попробуйте пристрелить, а потом, если живы останетесь, мы с вами и обговорим, как это у него получается.
        Ночью жена и попыталась сделать то, чего трусы мужики не в состоянии.
        «Как всегда, - думала она. - Всё свалилось на хрупкие женские плечи!»
        Утром «дочка» завтракала трупом «мамы».
        Ни-Диидо начал пить ещё больше после смерти жены.
        - Как жесток мир! - горевал, сидя напротив зверя. - Дочь хоть и спаслась, превратилась в неразумное существо. Жена… Родная жена, хотела убить! Как жесток мир! Как он жесток! Дочь! Родная дочь спаслась, но превратилась в неразумное существо, а родная жена хотела убить! Родная-то жена! Как жесток мир!
        Зверь постоянно предпринимала попытки достать кого-нибудь из людей. Однако, когда с ней разговаривал Ни-Диидо она успокаивалась. Так и в этот раз, она прислонилась к стене, подпёрла лапой голову и со скучающим видом в миллионный раз выслушивала бред «папочки».
        Поначалу повышающуюся агрессивность Ни-Диидо жители поселения списывали на пристрастие к пойлу. Но когда на теле и лице начала расти шерсть, немного призадумались.
        На очередном Совете единогласно приняли решение избавить поселение от Ни-Диидо. Главе бойцов поручили разработать план нападения.
        Но судьба вновь помешала планам людей.
        В тот вечер, когда глава бойцов разрабатывал план нападения на одного из самых опасных обитателей мёртвой планеты, Ни-Диидо выпил слишком много.
        - С горя, - пояснил заплетающимся языком самогонщикам. - Никого у меня нет, а единственная дочь не узнаёт отца! Как тут не запить?!
        - Да, да, - соглашались самогонщики, лишь бы обросший шерстью односельчанин ушёл от них.
        Ни-Диидо вернулся в дом, где, как всегда, уселся напротив зверя и начал пить. Пил долго и много. По обыкновению жаловался на жизнь.
        В какой-то момент замолчал. Прикорнувшая «дочь» проснулась от тишины. Ни-Диидо смотрел на неё сумасшедшими глазами.
        - Ты не моя дочь! - прошептал он одними губами.
        После кинулся, подмял под себя и принялся насиловать. У родственников чуть ужин обратно не полез от такого непотребства. Для них Ни-Диидо продолжал быть человеком хоть и выглядел уже почти как зверь. Кто-то догадался задуть свечи, чтоб дети не видели творившейся мерзости, потому никто и не увидел, как Ни-Диидо, в пылу страсти, разогнул звеневший и мешавший сосредоточиться ошейник.
        Удовлетворив потребность организма, бывший глава семьи свечников провалился в сон. Зверь долго не могла выбраться из-под насильника. Когда все уснули, у неё это, наконец, получилось. Методично и хладнокровно, одного за другим, она перебила всех мужчин, женщин и детей. Начав, соответственно, с Ни-Диидо.
        Перед самым рассветом, когда наблюдающие ещё не заступили на дежурство, перебралась за частокол.
        С тех пор жители гадали, каким образом загорелся дом свечников. Выдвигалось множество версий, среди которых, естественно, лидировала та, где в поджоге обвиняли Ни-Диидо. Подумать же на сбежавшего зверя, никто не удосужился. Жители сошлись во мнении, что раз семья свечников занималась изготовлением горючего материала, то они попросту забыли что-то потушить и дом сгорел вместе со всеми обитателями.
        С тех пор остатки дома семьи свечников стояли деревянным приведением, а бабы под навесом поговаривали, что там живут призраки.
        10
        - Ты хочешь сказать, что тот зверь, который, якобы, жил в сгоревшем доме был человеком? Мать Вожака?! - Ди невидящим взглядом посмотрел на подругу детства. Перед глазами возник зверь с опаленной мордой. Молодой разведчик вновь пережил страх и удивление, когда вместо того, чтоб убить, зверь отблагодарил.
        - Все звери - бывшие люди, - мрачно произнесла Эва, её глаза остановились на постели с бурыми пятнами. - Когда люди, приплывшие на этом корабле, поняли, что застряли здесь надолго, то начали искать пропитание. Им приходилось выходить, охотиться на животных, искать еду в зданиях и они тоже начали становиться зверьми.
        На несколько минут замолчали. Ди обдумывал услышанное. Весь стройный, известный с детства, мир разрушился. За мгновение звери прекратили быть зверьми. Молодой разведчик снял шапку, пригладил волосы. Неожиданно глаза загорелись. Крутнулся вокруг, будто что-то услышал. Но корабль безмолвствовал. Света, лившегося с потолка, было предостаточно. Сумрак забился в углы, словно нашкодивший ребёнок. Одному на этом вместилище последних надежд было бы жутко.
        - Получается… - медленно начал он. - Мы уже были здесь, когда люди ещё жили на этом корабле.
        - Да. Получается. Может, человечки о которых тогда говорил Виль не такая уж и брехня? - грустно улыбнулась Эва. Вспомнила собственные слова: «Мне тоже кажется, что твой отец какую-то чушь несёт».
        - Может, - Ди посмотрел под ноги.
        - Вожак рассказал, что, повзрослев, понял: люди вскоре перебьют малочисленные разрозненные группки зверей.
        Эва подошла к внушительному столу в каюте. На нём лежало около десяти толстых тетрадей. В белом пластиковом стаканчике стояли семь ручек, точь-в-точь как те, что изредка попадались в небоскрёбах, и которыми дети учились писать у судей. Дочь оружейника взяла одну из тетрадей, в коричневой обложке, и сунула Ди.
        - Как ты знаешь, Вожак собрал зверей вместе.
        - И теперь они нас убивают, - закончил молодой разведчик, принимая тетрадь. Также он заметил на столе ещё одну вещь, которая его заинтересовала. Разведчик мог поклясться, что в дальнем углу огромного стола лежала сложенная вполовину карта.
        - Хуже, - глухо произнесла подруга. - Они нас уже убили, просто мы об этом ещё не знаем.

* * *
        Вожак очнулся на плато, недалеко от входа в сеть пещер, где жили звери. Он лежал на спине, на лицо падали большие хлопья снега. Ветер стих, дневной свет мягко рассеивался в снежной пелене. Сознание вернулось, но память нет. Он помнил, как ушёл от любимой, а после брёл по палубам лайнера. Что было потом, терялось в темноте и неведении.
        Зверь поднялся и поглядел на лапы. Перед глазами вспыхнула картинка, как он бродил по небоскрёбу, где когда-то, будто бы в прошлой жизни, прятался с Давиной от холода и ненужного внимания. Вспомнил, как сидел на тех самых местах, где когда-то сидел с любимой, как закрывал глаза и представлял, что она жива и сидит рядом.
        Он отчётливо осознал, что единственного, по-настоящему родного человека, больше нет. А так же понял, что его время прошло. Умерла Давина и скоро умирать ему. Без неё жизнь теряла всякий смысл.
        Впервые Вожак «выпал» на какое-то время из реального мира. Практически не помнил, где бродил весь вечер, всю ночь и половину дня. Обрывки воспоминаний в расчёт не принимал. Он привык полагаться на разум, единственного помощника в этом проклятом мире. И то, что не мог толком вспомнить, где был, сильно его сердило.
        Память услужливо подкинула картинку, как он пробрался в поселение через подземный ход, который вёл из депо метро в бомбоубежище. Как говорила когда-то мама, люди с корабля пытались туда достучаться, или как-то оповестить о своём существовании. Но бункер остался глух и нем.
        Что Вожак собирался делать в поселении он бы и сам не ответил. Поначалу, кажется, хотел мстить за то, что Давину выгнали умирать голодной смертью, да ещё и с ребёнком на руках. Потом передумал и хотел встретиться с Флором.
        А потом вспомнил, что чуть не убил младшего сына единственного друга. В груди похолодело, будто сердце подменили куском льда. Он представил, сколько мог бед натворить, да и вообще сорвать все планы одним ненужным и глупым походом через подземный ход в поселение.
        Вожак глубоко вздохнул и медленно побрёл к пещере. Возле самого входа остановился. Ноздри почувствовали нечто странное, но мозги ещё не вернулись в свой обычный ритм, потому он не сразу осознал, что именно учуял.
        - Теперь и ты ещё надвигаешься! - наконец сообразил зверь с чёрной шкурой.

* * *
        Молодые люди поднялись на верхние, необжитые, палубы. Холод не замедлил пробраться под одежду. Ди брёл, с трудом переставляя ноги. Пять раз споткнулся и чуть не грохнулся - четыре раза поймала Эва, один раз сам удержался.
        - Зверей невообразимо много, - продолжила подруга. - Еды им не хватает. А Вожак уже слишком стар.
        - Да как не хватает?! - возмутился Ди. - Оленей полно! Моржей ещё больше! Они их не могут есть что ли?! Брезгуют?!
        - Могут. И едят, - Не оценила шутку подруга. - Но человечина для них имеет несколько иное значение. Если нас не будет, они будут спокойно питаться моржами и оленями.
        - Ничего не понимаю… - признался разведчик.
        - Поймёшь когда прочтёшь, - кивнула Эва на тетрадь в его руках.
        Несколько мгновений шли молча.
        - Ты сказала, что Вожак стар. Для чего он стар? - Ди остановился возле металлического стола, на котором лежал огромный тесак, а вокруг навсегда застыли бурые пятна. Он почти увидел людей, живших на корабле в последние дни. Как безнадёга лишила их разума, и начались бессмысленные убийства.
        - Серый, его сын и мой… - Эва усмехнулась. - Дядя, считает, что отец выжил из ума. Если можно так выразиться про зверей. Он считает, что людей надо истребить.
        - Но… - задохнулся Ди.
        - Всё правильно, - усмехнулась дочь оружейника, по-своему расценив возглас друга. - Когда Серый всё-таки сможет победить отца и займёт его место…
        - Поселение перебьют, - холод закрался разведчику в сердце. - А Гтирер… Он же спит и видит, как убить Вожака!
        - А он, как я понимаю, теперь глава семьи?
        - Надо предупредить, - пробормотал Ди.
        - Нет, - посмотрела ему в глаза подруга. - Надо бежать. По льду. Вожак сказал, что у зверей ещё живёт инстинкт, будто лёд был глубокой водой, потому они не пойдут следом.
        - Но ведь мы не утащим всё поселение?!
        Эва усмехнулась, отошла на несколько шагов, а после резко повернулась и подошла вплотную.
        - Он сказал, что поселение беспрестанно стерегут и всем не уйти. Не погонятся лишь за несколькими людьми. И нам повезло. Нас выбрали.
        Ди молчал и смотрел на неё пустым взглядом.
        - Ты хоть что-нибудь скажешь? - через десяток-другой секунд поинтересовалась Эва.
        - Дай собраться с мыслями! - замахал руками молодой разведчик, взял в руки тесак с деревянной ручкой, слегка подкинул на ладони. - Означает, что Вожак разумен, - Ди вызвал улыбку подруги. - Он сказал, что несколько людей смогут уйти, перед тем как вся эта толпа нападёт и перегрызёт всем шеи. Так?
        Эва кивнула.
        - Если я правильно понимаю, то изначально он собрал разрозненных зверей, чтобы убивать людей?
        - Да, - кивнула Эва. Она пристально смотрела в глаза разведчику.
        - Однако сейчас он пытается спасти этих самых людей, - Ди бросил тесак. Лезвие угрюмо грюкнуло по металлической столешнице. - Как так?
        - Всё просто, - деланно пожала плечами Эва. - Был молодой - хотел убить. А потом стал взрослее, умнее. Прочёл ещё раз эти записи, - кивнула на тетрадь в руках разведчика. - И понял, что человечество надо спасать.
        - Как-то глобально, - Ди смотрел в глаза подруге и не верил в слова. Как-то странно и пафосно всё звучало. Прямо как его слова, о том, что он убьёт Вожака. - А его не смущает, что на севере, за заливом, тоже стоит город, где живут люди? Да и наше поселение не так давно разделилось. Не правда ли? Так почему мы тогда должны спасать человечество? Что-то мне не верится, - признался он, наконец.
        - Всё намного проще, чем ты думаешь, - Эва чувствовала, что единственный человек, которому она могла понадеяться, вот-вот может потерять к ней доверие. Но лучше чем написано в тетради, рассказать она бы всё равно не смогла. - Он действовал не один. Насколько я знаю. А в остальном… как только ты прочтёшь эти записи, сразу всё поймёшь. Всё встанет на свои места.
        - Ладно… - Ди закрыл лицо руками, затем резко убрал и посмотрел в глаза подруге. - Ты предлагаешь мне уйти? Из поселения? Оставить всё и всех? Навсегда?
        - Именно, - дочь оружейника ещё не поняла, куда клонит Ди.
        - Предположим мы ушли по льду… И что? Предположим, мы даже ночь пережили. И что? Какой смысл? Если мы не умрём от холода, то сдохнем от голода!
        - Я тоже спросила это у Вожака. Он сказал, чтоб мы заготовили мяса и ушли. Оставшись, мы всё равно умрём. А так есть шанс.
        - Какой шанс?! - неожиданно вспылил Ди. - У нас есть шанс, если останемся и будем обороняться!
        - Ты не видел, сколько там зверей, - тихо произнесла Эва. - У нас даже патронов столько нет…
        - Как это «патронов нет»?! А ты и твой отец на что?! Они же, надеюсь, не завтра нападут. Сделаете!
        - Ди… - неуверенно начала дочь оружейника. - Ты всерьёз не видишь того, что творится вокруг?
        - Да о чём ты?! - в глазах молодого разведчика полыхал огонь.
        - Не будет больше никаких патронов. Не будет оружия. Ничего не будет! - Эва всплеснула руками. - Как ты не видишь?! Когда в поселении сделали последнее ружьё?! Ещё до нашего рождения! Когда изготовили последний приличный клинок? Ещё до нашего рождения! Почему звери постоянно рвут бойницы? Да потому что приличную сталь изготавливали ещё до нашего рождения! Пороха нет! Понимаешь? Нет! Патроны делать не из чего!
        - Но… как?! - Ди глупо хлопал глазами. - Как это «нет»?
        - В городе есть одно большое помещение. Туда можно спокойно заходить и выходить. Отец мне рассказал, что когда мы приплыли в этот город, то умели изготавливать порох. Но потом, когда нашли этот склад… Там хранятся… Хранились большие патроны. Не знаю, куда такие применяли… Из них-то мы порох много-много поколений и доставали. Но эти большие патроны закончились! Порох доставать больше неоткуда.
        Эва несколько минут смотрела на обалдевшего друга.
        - Тебе уже должны были попадаться патроны без дроби. Попадались? - Ди медленно кивнул. - Отец готовит какую-то смесь. Она лишь вспыхивает и бу?хает, но дробь вытолкнуть не может. Потому дробью такие патроны и не начиняются…
        Лицо у разведчика побелело, но в следующее мгновение начало наливаться краской.
        - Ножами перекромсаем всех! - воодушевился он.
        - Я думала ты умнее, - одними губами произнесла дочь оружейника.
        - В смысле умнее? Ты хотела сказать трусливее? Убежать, когда всем грозит истребление? Вообще, чего мы стоим-то? - Ди направился к выходу.
        - Постой, - схватила за локоть Эва. - Давай ещё кое-что обговорим.
        - Нашим родным грозит опасность! - воскликнул он. - Потом обсудим! Сейчас надо предупредить.
        - Не делай этого.
        - Не делать чего? - не понял молодой разведчик.
        - Не предупреждай.
        У Ди от удивления нижняя челюсть отвисла.
        - Ты хочешь, чтоб всех убили?! - наконец выдавил он.
        Эва посмотрела на него голубыми глазами.
        «Прям как небо», - вспомнил он последнее нападение, когда лежал и глядел на бесконечно чистую высь.
        - Да, - тихо произнесла дочь оружейника. - Я хочу, чтоб их всех убили. Моя бабушка перед смертью сказала, что из всех дорог надо выбирать самую тяжёлую, потому что она единственно верная. Сейчас самый тяжёлый путь, это уйти и попытаться выжить. Или выберешь лёгкую тропинку и умрёшь со всеми? Пойми, поздно что-то делать. Ты никого не спасёшь. А умирать вместе со всеми глупо.
        - Ты предлагаешь мне попросту струсить и сбежать, - угрюмо вставил Ди.
        - Пусть так, - легко согласилась Эва. - Но я выбрала тебя не за красивые глаза. Мне кажется только ты и можешь понять… Нам предложили шанс на спасение, а ты кичишься какой-то бессмысленной храбростью… Подумай, может храбростью, как раз будет попытка выжить?
        У Ди во рту пересохло. Вряд ли бы даже у смерти получилось настолько неожиданно застать его врасплох. Ещё утром он проснулся в другом мире. Реальность выпрыгнула из-за угла, будто миллион разъярённых зверей. Набросилась на молодого разведчика и принялась терзать хрупкую душу. Реальность оказалась более жестокой, чем звери. Она наслаждалась мучениями, подкидывала для осознания новые и новые факты. Конечно, каждый в поселении знал, что вечно противостояние зверей и людей продолжаться не может. Три дома пустовали, тогда как старики рассказывали, будто им говорили, что раньше домов не хватало. Жили ещё предания, как за малейшие провинности изгоняли. Но с приходом Вожака звери быстро истребили излишек. И продолжали истреблять.
        - Не говори никому ничего, - попросила Эва.
        - Но тогда никто не подготовится… - пробормотал друг детства.
        - К смерти не подготовишься.
        - Почему обязательно к смерти?! - Ди гневно вырвал локоть. - Ведь есть же шанс выжить?! Ведь пока мы живы, то жива и надежда!
        - Пойми, - вздохнула дочь оружейника. - Мы здесь с тобой не стояли бы и ничего не обсуждали. Вожак оказался гораздо умнее всего нашего Совета! Стоило нам найти их логово, и они бы сразу всех нас перебили, опасаясь за своё потомство. Пойми, они намного сильнее и приспособленнее нас! У нас оружие и, несмотря на это, они нас уничтожают! Лишь благодаря Вожаку у нас есть шанс уйти из этого проклятого города. У тех людей, в городе за заливом, вряд ли был такой шанс. Да, они там когда-то жили. Но когда ты слышал о них в последний раз? Почему нет никакой связи с теми, кто ушёл из нашего поселения? Ты уверен, что они до сих пор живы? Просто почитай эти записи и ты поймёшь, за что звери уничтожают людей. И почему они их уничтожают. И они их обязательно уничтожат. Нас уничтожат. Вполне вероятно, что мы последние люди. И всё благодаря Вожаку, который попросту сдерживает своих собратьев. Он должен нам дать ещё медальон-ключ от бункера. Карта, как к нему добраться, и так здесь. Я не гарантирую, что мы выживем, если уйдём из поселения. Но мы попытаемся! Если же останемся, тогда в любой момент нас могут перебить
всех, как мы убиваем оленей перед Периодом Бурь!
        - А я гарантирую, что мы выживем, если я сейчас же расскажу всё, что узнал! - выпалил Ди, пропустив мимо ушей слова о медальоне-ключе и бункере.
        - Думаешь, тебе поверят?
        На секунду разведчик замялся с ответом.
        - Уверен!
        Эва вздохнула, опустила глаза.
        - Давай договоримся, - медленно произнесла подруга. - Что ты всё расскажешь, но после Периода Бурь, когда прочтёшь эти записи. Ведь, по идее, он наступит уже скоро.
        - Столько времени впустую? - Ди не терпелось прибежать к судьям и всё поведать. Он представил, как глаза Дидли расширяются. В них поначалу проступает страх. Но быстро уступает место решительности. Тут Ди сообщает о корабле, где можно жить. Дидли говорит, что не ожидал такой смекалки и храбрости. Назначает его главным по переселению на корабль. - Ведь если я сообщу сейчас, то и приготовления начнутся немедленно!
        Эва улыбнулась ретивости друга детства.
        - Дай людям спокойно пережить Период Бурь, - попросила она. - Ведь это и так большое испытание. К тому же, сам знаешь, что в Период Бурь никаких приготовлений не будет. Так к чему людям лишний раз волноваться?
        - Да… - многозначительно покивал разведчик. - Ладно, - махнул он. - Ты права. Я скажу сразу после.
        - Только после того, как прочтёшь эти записи! - поправила Эва. - Обещаешь?
        Ди долго не отвечал.
        - Обещаешь? - с нажимом повторила дочь оружейника.
        - Обещаю, - с неохотой ответил разведчик и тихо повторил. - Обещаю.

* * *
        Когда Ди вернулся, в доме стояла гробовая тишина. Как ему шёпотом пояснила мама, только-только удалось успокоить бесновавшуюся в припадках жену Бримо. Она не давала даже вынести из дома тело покойного сына. Всем было удивительно, с чего она вообще истерику закатила? В итоге сошлись на мнении, что первого ребёнка терять всегда тяжело.
        Умершего от кровавого кашля сына Бримо решили сжечь под навесом на следующее утро. А пока поместили в самую холодную и малопосещаемую часть дома - на чердак.
        Но этим планам так и не суждено было сбыться. Ночью начался Период Бурь.
        Часть 2
        Период Бурь
        1
        Ветер завывал и свистел в крохотных щелях дома. Вьюги с ожесточением били в стены, будто задались целью повалить человеческое сооружение. Злобное завывание, стук крупных снежинок по дереву… Днём эти звуки переносились легко, но по ночам, людям частенько снились кошмары. Слишком завывание ветра походило на вой зверей, а стук снега на скрип когтей.
        Особенно для Ди.
        Гтирер, с непривычки, иногда ждал чьего-нибудь совета. Боялся принимать решения. Тири, наоборот, быстро вошла в роль. Её ни капли не смущало, что хозяйка ещё жива. В первые же сутки Периода Бурь, она заявила свекрови, что надо было вместе с мужем помирать и не портить жизнь остальным. Хозяйка она уже никудышняя, с обязанностями не справляется, да и домочадцев нужно держать в ежовых руковицах, а то совсем обленятся. В её доме должен быть полный порядок.
        Ди ненавидел Период Бурь из-за того, что из дома никуда нельзя выйти. На улице человек замерзал быстро. Бывало, что даже до соседнего дома добраться не успевал. Снега в Период Бурь иногда наваливало столько, что нередко поселение скрывалось под одним большим сугробом. Можно открывать дверь, и, не выходя из дома, накидывать лопатами снег в котёл системы отопления. Люди целыми днями сидели друг против друга. Разговаривали, играли в игры, спали. Но отдых от повседневных забот быстро надоедал. И тогда начинали коситься друг на дружку. Начинались ссоры, склоки, драки.
        - Ты, обрубок человека, - кричала Тири на свекровь. - Да как ты вообще смеешь вякать?! Хотела она полежать! Остальные тоже много чего хотят! Вставай, я сказала! Говоришь, что хозяйка? Так покажи пример остальным. Внуками займись или чистотой. Я не покладая рук тружусь. Весь день. А ты не можешь? Так уступи место.
        И никто ничего не смел сказать. Братья боялись Гтирера, невесткам всё равно, а многочисленные внуки благоразумно помалкивали.
        - Чего? Ноги не слушаются?! А так? - послышался звонкий шлепок. - Сейчас слушаются? А теперь? - ещё шлепок.
        Ди лежал на лавке. Укутался в старую, местами потёртую шкуру моржа и старался думать о чём-нибудь приятном. Представил, как ходит по кораблю, рассматривает предметы.
        В последние дни он стал задумываться над тем, чтоб сбежать из дома на корабль. Но не знал как.
        «Заберу с собой часть оленя, - не единожды размышлял разведчик. - Как-нибудь затащу на верхнюю палубу. Да там и оставлю. Буду отрезать по куску и готовить».
        Каждый день люди так и делали. Отрезали от четырёх оленей, доставшихся при последнем в Сезоне дележе, куски, и готовили в котле для обогрева, который в Период Бурь исполнял несколько функций. Всем, даже детям, было понятно, что еды на Период Бурь не хватит.
        Ди бы уже ушёл, но он боялся окоченеть, даже не выбравшись за частокол поселения. Масла в огонь подливали и родственники, рассказывали друг дружке жуткие небылицы. Именно в Период Бурь люди больше всего любили вспоминать всевозможные страшные истории. Каждый старался если не вспомнить, то придумать случай пострашнее. На этой почве происходило много ссор. Каждый рассказывал историю по-своему. Вмешивался другой и говорил, что было иначе, а третий и вовсе утверждал, что ничего подобного никогда не происходило. Единственное предание, где люди придумывали, что хотели и как хотели - история столяра Гига. Она обросла ужасающими подробностями и отличить правду от вымысла стало невозможно. Особенно в семье разведчиков, главой которой стал людоед. История столяра Гига производила крайне сильное впечатление именно в Период Бурь. Потому что именно в Период Бурь у одной из семей столяров закончилась еда, а холода всё не прекращались.
        Но столяру Гигу удача улыбнулась… всеми своими прогнившими зубами.

* * *
        Ветер поднялся нешуточный. Как всегда в конце Периода Бурь. Он выметал из города весь тот снег, который успел намести до этого. В доме столяров не было ни единой щели или зазора, а как следствие ни одного звука. Отец хорошо передал сыну знания о столярном мастерстве. Передал так, что сын заинтересовался, а не просто вызубрил.
        Гиг сидел на кровати, глядел на спавшую жену, сладко посапывавших детей. Они скоро станут взрослыми, а жена постареет и в один из Периодов Бурь пойдёт на пропитание.
        «Как и я, - взгрустнул Гиг. - Ночью перережут глотку и всё. Смерть».
        Несколько минут назад он сам попытался перерезать глотку сестре - бобылке. Индра - так звали сестру - в детстве дотронулась до одного из проводов в стене. Ничего не произошло. Тогда, не отпуская первый, прикоснулась ко второму. Её отбросило. После того правая рука отсохла. Правая нога с трудом слушалась, а сама Индра начала периодически «выпадать» из реального мира. Могла сидеть за столом и приняться разговаривать с какими-то выдуманными людьми, а могла начать биться головой о стену. В общем, отчебучивала любое чудачество. Потом ничего не помнила, но родным от этого легче не становилось. Замуж такую, естественно, никто не взял, и она осталась жить в родительском доме.
        Перед глазами возникла картинка, как подкрадывается к кровати. Подносит нож к горлу. И тут сестра просыпается. Она словно почувствовала подступающую угрозу. Открыв глаза, мигом поняла, что с ней собираются сделать, закричала диким голосом. Весь дом вскочил. Многим сквозь сон привиделось, что Период Бурь прошёл, и напали звери. Иначе, из-за чего так вопить?
        Гиг полоснул сестру по шее. Но мышцы были так напряжены, что нож оставил лишь небольшую царапину. Индра с нечеловеческой силой оттолкнула брата двумя!!! руками, а после с резвостью бросилась к выходу. Распахнула дверь. На пороге последний раз взглянула на брата. Столько презрения было в её взгляде, что Гиг до сих пор чувствовал, будто измазался в чём-то… грязном.
        Столяр погладил младшего сына по голове. Они не ели несколько дней. Период Бурь затянулся. Сильно затянулся. В соседних домах наверняка такой же голод. Едой никто не поделится. Даже махоньким кусочком.
        Гиг оглядел малочисленную семью. Остальные: братья, сёстры, и их дети, слишком молоды. Как потом перед судьями держать ответ, когда спросят: «А почему себя не убил, чтоб других прокормить? Почему выбрал такого-то». Лишь несколько позже всем на всех станет наплевать, а целью жизни начнёт казаться набитое брюхо.
        Гиг - самый старший в семье. Потому и не спал. Ему чудилось, что стоит уснуть, как нож кого-нибудь из братьев «прогуляется» по горлу.
        Требовалось решение. Срочное. Может, даже и последнее. О самоубийстве он и подумать не мог. Вечно бодрствовать, тоже не получится.
        Столяр знал ответ, но до жути боялся.
        «Я замёрзну! - сам себя убеждал Гиг. - Я замёрзну и тем более не принесу пользу родным! И сам умру, и родные с голоду начнут друг друга кромсать!»
        Из глаз покатились слёзы. Всегда тяжело сделать мужественный поступок. Тот, что не требует напряжения всех душевных струн и мужественным-то назвать нельзя.
        Он потрепал волосы сынишки, глубоко вздохнул. Из горла вырвался тихий всхлип.
        «Мужчины не плачут, - любил приговарить отец. - Мужчины расстраиваются!»
        Гиг улыбнулся. Он любил отца. Но сыновей любил больше, потому отца пришлось съесть. Столяр осознал, что себя-то любит, но сыновей больше, а потому пойдёт вдогонку за сестрой. Может она околевшая где-то рядом с домом валяется?
        Он нацепил все тёплые вещи, которые попались под руку и налезли. С особенным удовольствием надел перекрёстный патронташ - брачный подарок жены. Всю жизнь она следила за его целостностью и сохранностью. Не единожды именно патронташ спасал жизнь Гигу. Патроны доставались из него легко и быстро, почти выскальзывали, хотя сидели крепко. Подарок, сшитый с любовью, выигрывал те секунды, когда от скорости перезарядки ружья зависела жизнь. Патронташ всегда был снаряжён и готов к дальнему походу.
        Перед дверью Гиг остановился. Сомнение ворвалось в душу.
        «Почему я?! - вопило подсознание. - Ведь можно отправить других!»
        Но столяр знал, что никто из братьев не высунет и носа наружу. Как только Индра скрылась за дверью, семья, недовольно побурчав, завалилась спать. Каждый ещё не верил, но уже знал, что следующим на очереди старший брат.
        «Я её никогда не найду?! - продолжало голосить подсознание. - Я не разведчик! Мне рубанок в пасть и строгать, а не пытаться выследить сестру в Период Бурь!»
        Гиг прекрасно понимал, что собрался сделать невозможное. Однако он помнил рассказы судей о первых поселенцах. Как люди тогда сделали невозможное.
        «Я умру!!! - захлёбывалось от криков подсознание. - Ты умрёшь!!! Не ходи!»
        Гиг собрал волю в кулак. Медленно потянулся к дверной ручке. Взялся за холодный металл. Резко дёрнул и выскочил на улицу.
        Солнце, которое светило, но не грело - ослепило. Ледяной ветер обжёг похлеще огня. Мгновенно столяр продрог. Одежда, которую так усердно напяливал, даже когда та уже не хотела налезать, казалось, вовсе не спасала. Но Гиг понимал, что ошибался.
        «Индра ушла плохо одетая, - остановился столяр на крыльце, пустившись в размышления куда направиться. - Значит, далеко не уйдёт. Друзей у неё нет, значит, по соседям искать бесполезно. Вряд ли у неё хватит ума на большее, чем спрятаться под навесом».
        Прикрывая ладонью глаза от зверски лупивших снежинок, он бодрой походкой направился к навесу. Против ветра приходилось идти согнувшись. Стоило выпрямиться, как тот старался повалить человека, словно тщедушную соломинку. На расстоянии вытянутой руки ничего не было видно. Лишь жёлтый диск солнца проглядывался сквозь стену снега. Лучи отражались от бесчисленных снежинок, слепили глаза. Гиг вообще закрыл их ладонью, ведь поселение, как и каждый житель, знал наизусть. Остановившись точно перед навесом, зарядил ружьё.
        «Неизвестно, на что ещё она способна!» - подумал столяр, вспомнив, с какой прытью сестра двигалась, тогда как всю жизнь волочила правую ногу.
        Под навес Гиг заскочил. Даже чуть на спусковой крючок не нажал, до того был уверен, что сестра прячется там. Но под навесом никого. Лишь одну из шкур ветер неистово трепал.
        - Не понял?! - Гиг покрутил головой. - И куда ты пошла?!
        Начал размышлять, кто мог приютить Индру.
        «Лишь при одном раскладе её вообще могли впустить в дом. Для того, чтоб убить и съесть. Индра должна была это и сама понимать. Значит, она…»
        Этого-то он и боялся. Идти в город… в Период Бурь… Столяр сильно замёрз. Хотелось в тепло. Гиг вышел из-под навеса. Ноги сами понесли в сторону дома.
        «Нет, - вяло сопротивлялся столяр. - Надо найти Индру»
        «Дома тепло, - боролось подсознание. - А Период Бурь скоро закончится»
        Поднимаясь на крыльцо, он услышал выстрел. Стреляли в соседнем доме гончаров. В памяти всплыли слова их главного.
        «Тяжёлый будет Период Бурь, - пожаловался тот Гигу. - Сегодня-завтра уже наступит, а у нас еды совсем немного. Даже на половину не хватит. Придётся кого-нибудь из молодняка убить, - заметив удивлённый взгляд соседа, пояснил. - А что ты предлагаешь, себя убить? Мне проще спровоцировать неподчинение, да застрелить!»
        Гиг развернулся и побрёл к частоколу. Внешняя лестница на стене, по которой забирались или выбирались, была спущена.
        «Как?! - продолжал удивляться Гиг. - То всю жизнь калека, а тут за ночь излечилась?!»
        В том, что лестницу спустила Индра, он не сомневался. Не могли бойцы быть настолько беспечны, чтоб оставить лестницу без присмотра. Кто угодно мог беспрепятственно подняться в поселение, начиная от зверей и заканчивая животными. Однажды изгнанник в самом начале Периода Бурь, поднялся по забытой лестнице. Ворвался в дом, где когда-то жил и быстро всех убил. Неподготовленные люди не смогли оказать ему должного сопротивления. А потом весь Период Бурь прожил припеваючи, валяясь на кровати с полным брюхом еды. Даже снег в котёл отопления подкидывал. Изгнанник до того расслабился, что нашли его лишь на второй день после окончания Период Бурь. Когда судья заглянул поинтересоваться, почему из дома никто не выходит.
        Спустившись по лестнице, Гиг присел в тщетной попытке разглядеть следы.
        - Ну и куда ты пошла?! - покрутил головой.
        «Умом и логикой она не блещет, - размышлял столяр. - Значит надо рассчитывать на самые примитивные действия. Выходит, что она пошла просто прямо».
        Гиг направился вперёд.
        «Неужели она спряталась в одном из небоскрёбов?! - недоумевал он. - Не настолько же она тупа?!»
        Хотя здесь он сильно сомневался. Конечно, ни один человек в трезвом уме, по доброй воле и без особой нужды не войдёт в городские здания, но в том-то и проблема, что у Индры в голове могло что-нибудь заклинить или привидеться.
        Перед носом из снежного бурана выросло гигантское строение.
        «Если она спряталась возле выхода, то это не беда, - размышлял Гиг. - Если на чуть-чуть войти внутрь, то ничего не будет. Хуже если её угораздило пойти вглубь».
        О таком бесперспективном варианте столяр старался даже не думать. Прислонился лицом к заиндевевшему стеклу. Ничего кроме нечёткого очертания обстановки не различил. Внутри господствовали мрак и опасность. Гиг, как и любой житель поселения, с детства наслушался страшилок о людях, которые много времени провели в зданиях. Как они потом лишались разума. Но также не единожды слышал о людях, которые на спор или по каким-то другим причинам ненадолго входили. И с ними ничего не происходило. Где та тонкая грань, когда человек прекращал быть человеком, никто не знал. Было весело и рискованно забегать в здания. Молодые люди, таким образом, друг перед другом хвастались проявленной отвагой. Кто дольше простоит, кто глубже забежит, кто ценнее предмет вынесет. Глупая и бессмысленная трата сил, времени, здоровья.
        Гиг подошёл к стеклянной двери. Легонько толкнул. Мерзкий запах ударил в ноздри. Столяр шагнул внутрь. Дверь за спиной с тихим щелчком захлопнулась. В здании пахло пылью и чем-то мерзким, будь Гиг наеден, непременно опорожнил бы желудок.
        Сквозь заиндевевшие окна пробивался свет. Но его хватало только на то, чтоб осветить предметы возле окон. Темнота чёрной тучей выползала из недр здания.
        - Индра, - крикнул Гиг и эхо разнесло голос по закоулкам небоскрёба. - Выходи! Я знаю, что ты здесь. - Чуть-чуть подождал. - Обещаю, больно не будет! Я всё сделаю по-быстрому! Индра! - вспылил столяр. - Сама знаешь, что войду, и тогда тебе будет плохо! Поверь, умереть от болезни, которую вызывают эти здания, гораздо хуже того, что я предлагаю!
        В ответ тишина. Но Гиг был уверен, что сестра спряталась именно в этом небоскрёбе. Ведь тот стоял прямо напротив скинутой лестницы, а на большее, как ему казалось, Индре ума не хватило бы.
        - Индра! - крикнул столяр. - Последний раз прошу!
        Тишина.
        - Сама напросилась… - прошипел Гиг и сам удивился лютой ненависти, поднявшейся из глубин души.
        «Когда я успел её так возненавидеть?! - опешил столяр. - И главное, за что?!»
        Сделал несколько шагов по просторному холлу.
        «Хотя, за что - понятно. От неё зависит моя жизнь. И не только моя».
        - Индра! - двигался медленно, маленькими шажками. - Индра, выходи, по-хорошему!
        Тьма вокруг сгущалась. Гиг стиснул покрепче вспотевшими ладонями ружьё. Будто оно могло помочь от заразы, поселившейся внутри.
        - Индра! - почти прошептал он.
        Если сказать, что столяру не хотелось идти вглубь здания - не сказать ничего. Ноги с трудом отрывались от пола для очередного шага.
        - Индра! - голос сорвался на хныканье. - Ну, выходи! Индра!
        Гиг наступил во что-то липкое. Нагнулся посмотреть. На полу было разлито вязкое бело-розовое вещество. В детстве Гиг слышал историю, что как-то судьи решили заманить зверей в ловушку. Для этих целей долго изобретали какую-то жидкость, мол, звери в неё наступят и прилипнут. Предполагалось, что этой жидкостью будут обмазываться стены, чтоб звери не могли их проломить. Испытание решили провести на изгнаннике, который в ту пору жил в этом небоскрёбе. Намазали пол, а через сутки обнаружилось, что на морозе состав до конца не затвердевает. Его липкости оказалось недостаточно даже для того, чтоб удержать изгнанника, не говоря о звере. Судья, затеявший всё, взялся за улучшение, но напали звери. И он оказался тем самым членом семьи судей, кого по ужасному стечению обстоятельств, убили. А после его смерти разработка клея сошла на «нет».
        На бело-розовой маслянисто-вязкой жидкости до сих пор отчётливо виднелись следы изгнанника. Он один раз прошёл этой дорогой, а потом начал выходить через другую дверь.
        «Понятно, - невесело усмехнулся Гиг. - Здесь её не было. И что? Блуждать теперь по всем домам?»
        Отсутствующим взглядом он посмотрел на следы изгнанника.
        «Куда её могло понести?! Да куда угодно! Вокруг десятки небоскрёбов! Не все же обходить?!»
        Появилась мысль попытаться. Но Гиг её быстро отогнал.
        «Надо возвращаться домой. Бродить искать - лишь отсрочивать смерть».
        Опять вспомнил слова главного гончара. На мгновение задумался, а как можно спровоцировать неповиновение? Но и эти мысли быстро отогнал. Понял, что мозг придумывает любые средства, чтоб выжить.
        Гиг развернулся и побрёл обратно. Поглощённый мыслями, чуть не стукнулся лбом о дверь. Поднял взгляд. На улице светило солнце, метель мешала разглядеть даже вытянутые руки. Столяр открыл дверь. Ветер моментально пронзил тело холодом. Чистый воздух опьянил сильнее пойла самогонщиков. На душе стало так мерзко, что из глаз потекли слёзы.
        Гигу стало страшно умирать. Когда нападали звери, то он не боялся смерти. Но сейчас, когда надо прийти в дом и самому себя убить… Сильно захотелось жить. Послать обязанности и просто жить! Он может поселиться в здании и иногда выбираться на охоту. Поговаривали, что в небоскрёбах много деревянных предметов. Значит, можно будет разводить огонь, и готовить на нём мясо…
        «Которое буду добывать, убивая людей, - содрогнулся от мысли столяр. - А что если придётся убить и есть собственного сына?!»
        Гиг даже представить себе не мог подобный расклад. Понял, что ради семьи готов пожертвовать всем. Даже собственной жизнью.
        В пелене летевшего снега показалась стена. Гиг подошёл вплотную, но лестницы не нашёл. Закинул ружьё за спину и пошарил руками вправо и влево. Лестницы нет.
        - Что такое?! - Столяр прошёл далеко вправо, щупая руками стену. Вернулся и прошёл влево. Лестницы нет.
        Звать на помощь такое же бессмысленное занятие, как и употребление пойла самогонщиков. Гиг вообще не понимал, зачем судьи держат этих вечно пьяных людей. Но судьи настаивали, что самогонщики делают полезное дело. Много кто из поселения к ним захаживал. В том числе и сами судьи.
        Гиг направился вдоль стены на поиски бойницы. В выпуклых металлических приспособлениях по всему периметру в центре имелась достаточная щель. Зверь в неё пролезть не мог, но человек при желании… Гиг надеялся, что у него получится.
        Наконец, руки нащупали металл, а следом и узкое отверстие в нём. Столяр попытался засунуть голову, но слетела шапка. Поднял и попытался ещё раз. Голова пролезала, а тело, укутанное во множество одежд, нет. Гиг попытался ещё раз, затем ещё и ещё. Но тщетно. Одежда мешала протиснуться в узкую щель. Снял патронташ и закинул внутрь, следом полетело ружьё и шапка. Пролезть всё равно не получилось. Голова проходила, а плечи застревали.
        Холод сковал мышцы. Гиг чувствовал, что если вскоре не пролезет, то попросту замёрзнет. Скинул немного одежды, но всё равно не смог протиснуться.
        - Дрянь дрянная! - Столяр рывками сорвал одежду, кинул на снег. Ветер пробрал до костей обнажённое человеческое тело.
        Гиг всунул голову. Плечи не проходили. Тогда, превозмогая боль, начал протискиваться. Стальные края рвали кожу, кости смещались, суставы хрустели, но столяр протиснул плечи. До поясницы тело проскочило, а таз застрял.
        «Плевать, - подумал столяр. - Уже скоро я ничего не буду чувствовать. А чуть-чуть боли можно и перетерпеть. Тем более царапины какие-то».
        Зажмурился, мышцы на теле напряглись.
        - Мне не больно! Мне не больно! - заорал Гиг. - Мне не бо-о-о-ольно-о-о-о!
        Металлические края срывали кожу с ягодиц целыми пластами. Неизвестно, решился бы он пролазить через отверстие бойницы, если бы знал, что литейщики специально затачивали края, на случай какого-нибудь слишком голодного зверя.
        Грохнувшись на снег, Гиг облегчённо вздохнул. Тело онемело от холода, перестало чувствовать боль обширных ран.
        «Домой, - твердило сознание. - Надо идти домой».
        Кровь обильно стекала по спине, груди, ногам. Гиг нахлобучил шапку, в одну руку взял патронташ, в другую ружьё. Пьяной походкой направился домой. По пути хладнокровно раздумывал, каким способом лучше всего умертвить себя.
        «Стрелять из ружья в голову крайне неудобно, да к тому же мозги разлетятся. Ножом?»
        Он помнил, что на шее есть вена, перерезав которую не только человек, но и зверь быстро умирает. Но не помнил, где она находится. А тыкать в собственную шею несколько раз ножом посчитал занятием крайне нелогичным.
        «Может, попросить кого-нибудь? - задумался он. - Кто-нибудь из братьев уж точно согласится».
        Столяр так и не придумал, каким образом лишить себя жизни, когда добрёл до дома.
        «Посоветуюсь с братьями», - решил перед дверью Гиг.
        В доме никто не спал. Множество лиц с удивлением обернулись на вошедшего. В душе Гига шевельнулась тревога.
        За столом с открытым ртом застыла Индра.
        - Убейте его! - Сестра резво подскочила с табурета, будто никогда и не имела никаких физических дефектов. - Он пришёл нас всех перебить!
        Один из братьев потянулся к своему ружью.
        - Замри! - направил на него оружие Гиг. - Что здесь происходит?!
        - Это ты нам объясни! - указал на труп жены один из братьев.
        Диблия умиротворённо лежала с закрытыми глазами. Под кроватью скопилась громадная лужа крови, а из груди, пробив насквозь сердце, торчал боевой нож Гига. В семье знали, что главный столяр не ладил в Диблией. Но с ней половина семьи не общалась - слишком тяжёлый у неё был характер.
        - Ах ты… - захлебнулся от ненависти Гиг. Он из обоих стволов выстрелил в сестру. Индру откинуло на стену. Несколько мгновений она неверующим взглядом смотрела на брата. После глаза заволокло пеленой, и бездыханный труп сполз по стене.
        Семья достаточно быстро поверила Гигу, ведь к его приходу Индра запуталась и завралась. Оказалось, что она преподнесла всё таким образом, будто брат сошёл с ума. Убил невестку, погнался за ней, а она, вся настолько героическая, оставила его на улице замерзать. Но доводы старшего столяра выглядели гораздо убедительнее. Особенно когда рассказал, откуда жуткие раны на теле. Конечно, ему не сильно поверили, что он так хотел попасть домой, но Гиг не очень-то и расстроился.

* * *
        - А я бы так не смог, - вздохнул Байомин, старший сын Гтирера, когда очередной раз услышал историю про столяра Гига. - Не пошёл бы я.
        Сын уже считал себя слишком взрослым, чтобы подходить к рассказчице и слушать истории. Он, копируя отца, лежал на лавочке и вертелся с боку на бок. Но детская жилка в нём ещё не исчезла, потому во время историй он замирал, и, чтоб ничего не пропустить, старался даже тише дышать.
        Из домочадцев вздох мальчика услышал лишь его отец. Гтирер медленно и вяло повернулся на кровати. Мутными ото сна глазами посмотрел на сына.
        - Не смог бы ради семьи пойти на риск? - пробормотал он.
        - Не смог бы, - тихо-тихо ответил Байомин, уже предчувствуя реакцию папы.
        Гтирер широко зевнул, сладко потянулся.
        - Значит, слушай сюда, - поднявшись с постели, сказал старший разведчик. - Тебе, в будущем, предстоит быть отцом семейства, а может быть, даже, и главою семьи. Как я.
        - Я обязательно стану главою семьи. Как ты! - взыграло самолюбие у мальчика.
        - Да никем ты не станешь, пока так рассуждаешь! - Гтирер пересел к сыну на кровать, потрепал волосы.
        - Стану! - привстал тот от возмущения. Домочадцы оторвались от дел, поглядели на старшего разведчика и его чадо.
        - Нет, - повторил Гтирер. - Не станешь. Пока не научишься думать о других больше, чем о себе… - помотал головой. - Не станешь.
        Байомин оторопело поглядел на отца. Открыл рот что-нибудь сказать, возмутиться или съязвить, но, не найдя слов, закрыл.
        - Ты меня понял?
        - По… Понял, - выдавил он. - Главный… разведчик… это тот… кто заботится о… других.
        - Молодец! - Гтирер широко улыбнулся. - Весь в меня. Будешь слушать, что тебе папа говорит, и когда-нибудь обязательно станешь самым главным в доме, а может быть и… - Старший разведчик набрал полные лёгкие воздуха, и шёпотом произнёс. - А может быть и самым главным во всём поселении.
        Сын отодвинулся и округлившимися глазами посмотрел на отца.
        - Странно звучит, да? - усмехнулся Гтирер. - Но это нормально. Чем более сумасшедшим и невозможным кажется поступок, тем проще его выполнить. Запомни это. - Потрепав сына по волосам, поднялся с кровати.

* * *
        На четвёртый или на пятый день Периода Бурь Ди вспомнил о тетради с корабля. Вернувшись домой, он кинул её в угол, под лавочку и прикрыл валявшейся там старой дырявой сумкой. Читать в открытую, как он догадывался, нельзя. Этим бесполезным делом жители поселения занимались лишь во время обучения у судей. Да и то не понимали зачем. Всё утро Ди думал, где бы спрятаться, а сам тем временем затачивал нож. Обращаться с ним он не умел, зато любил точить. Изредка усаживался в тёмном углу, наблюдал за домочадцами и водил лезвием по камню. Критерием считал, когда кладёшь нож на руку и тянешь за рукоятку, если лезвие, под своим же весом, режет кожу до крови - значит, хватит точить.
        В тот день в семье было на удивление спокойно. Братья занимались чем-то в задней части дома. Невестки, ещё поутру поссорившись из-за какого-то пустяка, демонстративно молчали, а детвора разбилась по кучкам и тихо о чём-то болтала. Что, кстати, само по себе было странно, но Ди решил по этому поводу не беспокоиться. У них есть матери, пусть у тех голова и болит, отчего это дети так странно себя ведут.
        Молодой разведчик положил лезвие на руку. Провёл. Осталась белая полоса, но кровь не выступила. Начал вновь точить, когда заметил, что ребятня немного оживились. Они зашептались друг с другом, потом начались перемигивания между группами, стали подавать друг другу знаки.
        О том, что должно произойти Ди догадался за секунду до того, как всё началось. Дети вдруг вскочили на ноги и во всю глотку закричали. Писк и визг поднялся немыслимый. Нож с камнем выпали, и разведчик схватился за уши. Невестки, будто заранее сговорившись, бросились в заднюю часть дома. Оттуда как раз выскочили братья. Траан, выбежавший первым, был сметён тучной Тири, и в свою очередь, налетел на Бримо. Сношенницы наткнулись на жену Гтирера. Жена Зайрика даже перескочить через неё умудрилась. В итоге почти все упали, поднялась суматоха. В продолжавшемся детском визге ничего нельзя было разобрать. Ди даже показалось, что глаза от этого крика начали слезиться, а барабанные перепонки вот-вот грозили лопнуть. Мать, как лежала на кровати, так и продолжала лежать. Лишь поморщилась слегка, когда дети начали хулиганство.
        - Вы чего орёте?! - Гтирер выскочил из задней части дома. Только ему удалось перекричать детвору. - Вам что заняться больше нечем?! - в резко наступившей тишине его голос прозвучал как выстрел над ухом.
        - Нечем, - искренне ответил за всех Байомин. - Вот и развлекаемся, как можем.
        Дети захихикали.
        - Заняться нечем?! - пришла в себя Тири. Она выскочила на середину дома и схватила за шею первого подвернувшегося ребёнка, дочь Бримо. - А ну быстро вылизывать пол! Живо я сказала! - закричала она не тише детворы. - Делать им нечего! Ты чего стоишь?! Быстро уборкой занялся! - продолжала она «воспитание».
        Гтирер махнул рукой братьям, мол, возвращаемся к прерванным делам. Невестки тоже засуетились, помогая сношеннице приводить наказание в исполнение. Дети же даже обрадовались хоть какой-то работе. Крики и подзатыльники взрослых на них не действовали. Они продолжали хихикать.
        Ди подобрал нож и камень, вернулся к прерванному занятию. Наблюдал, как Тири со сношенницами наказывала малышню, а сам погрузился в воспоминания.
        Однажды, когда ему пошёл лишь пятый Сезон, Бримо с Зайриком ночью украли у отца его оружие. В задней части дома вдоволь с ним наигрались, даже частично разобрали, но собрать не смогли. Тогда они, испугавшись справедливого возмездия отца, подбросили оружие к младшему брату под лавку. Утром, когда пропажа была обнаружена, а затем найдена, Ди всыпали так, что он несколько дней не мог сидеть. Однако всё уравновесилось, когда в следующий Период Бурь он среди ночи сломал блочно-поворотную конструкцию в туалете. Все видели, что вечером туда последним ходил Зайрик. Его отец и отлупил. Средний же брат вырывался и кричал, что он не причём, а во всём виноват Бримо. Тогда и его отлупили. Отец рассудил, что если Бримо не виноват, то его отлупить всё равно есть за что. Эти два оболтуса вечно какие-нибудь фортеля на пару выкидывали.
        Вспомнил Ди и своё любимое развлечение: обливание водой. Четыре Периода Бурь он от всей души развлекался. Дело состояло в том, чтобы, когда все лягут спать, не уснуть самому. А потом встать, набрать воды из чана отопления и немного остудить. После наступала самая интересная фаза развлечения. В кромешной тьме надо было подобраться к жертве и вылить в изголовье кровати воду. Частенько получалось прямо на лицо. Пока жертва просыпалась, фыркала и ругалась, Ди всегда добегал до лавочки и ложился. Когда свет, наконец, загорался, он щурил глаза и деланно возмущался вместе со всеми. Всё закончилось, когда Гтирер решил найти шутника. Перед сном он начал класть рядом с собой заряженное ружьё. Все недоумевали, зачем он это делал. Когда же среди ночи очередной негодующий вопль разбудил домочадцев, старший брат пальнул с обоих стволов в потолок. В мгновенной вспышке он и успел увидеть то, что рассчитывал.
        О дальнейшем наказании Ди вспоминать не любил и не хотел. А вообще, каждый развлекался в Период Бурь как умел.
        Задумавшись, он отрешённо встал из угла и прошёл к своей лавочке. Бросил нож и точильный камень на шкуру. Встал на колени и влез под лавку. Коричневая тетрадка лежала там, где он её и оставил. В этот момент Ди понял, что незачем оттягивать чтение. Весь Период Бурь в доме будет такое же количество народа и такое же количество комнат. Ни больше, ни меньше. И если он хочет прочесть записи, которые дала Эва, то прочтёт.
        А он хочет.
        Ди засунул тетрадь под одежду через горловину. Ненавязчиво придерживая её рукой, выбрался из-под лавки. Проходя мимо стола, взял огарок и поджигалку. Сделал это с самым независимым видом. Если кто-нибудь и обратил на него внимание, то не увидел в этих действиях ничего экстраординарного. Затем прошёл мимо братьев, которые затихли, когда его заметили. Чем они занимались Ди так и не понял.
        В туалете было холодно и для чтения это место подходило наименьшим образом. Но только здесь были гарантии, что его не застанут за этим, странным для всех жителей поселения, занятием. Внутри стояла щеколда.
        Ди присел на пол, прислонившись спиной к стене. Почувствовал холод, пожалел, что не прихватил шкуру. Замёрзшими пальцами зажёг и установил огарок свечи. Наконец бегло пролистал тетрадь. Все записи сделаны крупным почерком с сильным наклоном влево. Каждая - с нового листа. В конце вставлены несколько листков, скреплённых маленькой металлической загогулиной. Они были меньшего размера, а почерк на них маленький и аккуратный.
        Ди открыл тетрадь с начала и принялся читать.
        «Меня зовут Вайнея. Я - последний человек на корабле. Писать буду очень подробно, обстоятельно и часто. Как меня и учили. Так нужно, чтобы сохранить мозги в порядке и не превратиться в зверя. Необходимо описывать свой день, анализировать прошлое. В общем, всячески задействовать мыслительный процесс. Отныне мне придётся каждый день самой искать себе пропитание, а также записывать все мысли в эту тетрадь, чтобы остаться в своём уме и не присоединиться к остальным зверям.
        Сегодня я первый раз вошла в отравленное здание. Так что придётся писать. Кстати, не знаю, зачем вошла. Ничего полезного я там так и не нашла, но гадостью этой надышалась вдоволь.
        Стоит объяснить, что это за гадость. А для этого лучше начать с самого начала, которого я уже не застала. Что ж. Перескажу то, что знаю. Но уже завтра. С непривычки устала писать».
        Ди читал медленно, по слогам. Поначалу слова давались и вовсе тяжело, но постепенно мозг вспоминал забытое умение.
        «Ранним утром выбралась в город. В двух из семи капканов были лемминги. Моя первая добыча!
        Не люблю и не хочу писать. Но придётся. Я видела, как люди сходили с ума. Причём очень быстро. Вначале человек становится агрессивным, потом начинает расти шерсть, а потом он начинает убивать. Страшно это, если честно.
        Ну что? Попробую систематизировать то, что знаю?
        Когда-то люди жили в городах. В этих прекрасных и высоких гигантах. Умели летать по воздуху, в космос. Умели строить мощные машины. Много чего умели. И среди этих умений было одно совершенно не нужное человечеству. Люди умели создавать оружие массового поражения. Много было всяких видов этого оружия.
        И в какой-то день это оружие понадобилось. Климат резко изменился. Стало очень холодно и людям начало чего-то не хватать. Я не знаю, чего. По-моему у людей всё было хорошо до того самого момента, когда кому-то показалось, что ему чего-то не хватает. И началась война. Последняя война. Я родилась намного позже и всегда видела лишь последствия. Мир опустел. А те, кто выжили на поверхности, превратились в зверей. Правда были ещё и те, кто выжил под землёй. Правящие верхушки всех стран рассматривали возможность Последней войны и построили себе сверхзащищённые бункеры, куда и скрылись в первые же минуты опасности. Насколько я знаю, глубоко под каждым городом располагается разветвлённая сеть подземных сообщений - метро. А вот ещё глубже этого метро и находятся бункеры. Конечно же, о них знали многие, предполагалось, что вместить они могли половину населения каждого города. По крайней мере, строились с расчётом на это. Но срок пребывания в убежищах был пропорционален количеству человек. И в большинстве городов получилось так, что скрыться в этих убежищах смогли лишь властная верхушка, близкие к ним люди,
и обслуживающе-технический персонал, который бы осуществлял комфортную жизнь в подземном бункере. На поверхности же этот момент стал переломным для эры человечества. Оно прекратило существовать. Люди сбрасывали на людей бомбы по приказам тех, кто давно спрятался как от самих бомб, так и от их последствий. Людей не осталось - только звери, которые были в прошлом людьми. В оружии, которое люди сбрасывали друг на друга, было какое-то вещество, вызвавшее мутацию всего человечества, отравившее навсегда жилище человека и сделавшее невозможным его дальнейшую жизнь.
        На сегодня всё. Нужно спать».
        В дверь постучали. Ди вздрогнул и чуть в действительности не опоржнил кишечник.
        - Эй! - крикнул Траан. - Ты что там, спишь? Выходи быстрее и мне туда надо!

* * *
        - И долго будешь лежать?! - в голосе Тири послышалась смесь удивления и усталости. - Мне тебя что, за волосы стягивать? Работать надо!
        Ди много бы отдал, чтоб добраться к кораблю. Он уже успел прокрутить в голове миллион вариантов, но все заканчивались смертью. Период Бурь вне стен пережить невозможно.
        - Ах ты… - завопила Тири. Последовала цепь изощрённых ругательств, даже привычные ко всему уши Гтирера не выдержали.
        - Тири, - сказал он тихо. - Прекрати.
        Но жена не услышала. Схватила сопротивлявшуюся мать и поволокла к выходу.
        - Я тебя мерзость ленивая научу, как быть хозяйкой дома! Так научу, что на всю свою никчёмную жизнь запомнишь! Встать она не может… Языком пол мети, раз встать не можешь!
        У Ди в голове перемкнуло. Он задрожал, глаза сузились и налились кровью, челюсти сильно сжались. Мгновение, как аккумулятор, собирал ярость, а потом, словно спущенный курок вскочил с лавочки.
        - Оставь её! - закричал младший сын. - Я тебе глаза вырву, если ещё раз к ней прикоснёшься!
        Дом замер. Тири, естественно, отпустила мать и ошалело уставилась на деверя.
        - Мясо… - пробормотала невестка. - Ты… Ты совсем сдурел?! Ты как смеешь на меня кричать?
        Ди увидел, как мать отползает от невестки. Поднял взгляд, посмотрел в раскосые глаза.
        - Ты слышала, что я сказал. Ещё раз тронешь мою мать и я…
        Договорить не успел. Гтирер молниеносно подскочил. Тяжёлая рука отвесила Ди такой подзатыльник, что тот кубарем покатился к ногам Тири. Только сориентировался, где находится, как над ним навис брат. Стальные пальцы сжали шею.
        - Ты, падаль, мясо никчёмное, как с моей женой разговариваешь?! - прорычал глава семьи.
        «Наверно таким голосом разговаривал Вожак с Эвой» - пронеслась мысль в голове молодого разведчика. Открыл рот, но оттуда вырвался лишь сдавленный хрип. Гтирер чуть отпустил хватку.
        - Но она же нашу маму…
        - Она моя жена! И не тебе решать права она или не права! Ты меня понял? - старший разведчик сдавил горло брату.
        Ди прохрипел невнятицу.
        - Не слышу ответа! - прокричал ему в лицо Гтирер. - Ты меня понял? Моя жена - это моя жена, и кричать на неё право имею только я! Ты меня понял?
        - Угу, - единственное, что смог выдавить Ди.
        - Не слышу? - сильнее сжал горло.
        У младшего брата перед глазами появились разноцветные круги.
        - Ты меня понял? - повторил Гтирер.
        - Понял, - нечеловеческим усилием прохрипел Ди.
        Глава семьи разжал хватку и медленно поднялся. Молодой разведчик потёр передавленное место.
        - Ещё раз посмеешь так разговаривать с Тири… - ткнул пальцем в лицо родного брата Гтирер. - Отправлю на улицу. Погулять, да мозги проветрить!
        Ди поглядел на возвышавшихся над ним Тири и Гтирера. Невестка ухмылялась, раскосые глаза смотрели в разные стороны. У брата лицо превратилось в каменное изваяние и лишь глаза полыхали огнём.
        - Мясо… - Тири пнула ногой под рёбра.
        2
        Вскоре семья разведчиков перестала замечать смену дня и ночи. Пару раз в день отворяли дверь, чтоб набрать снега. И тогда, если лучам удавалось пробиться сквозь толщу снега, получалось определить время суток. Обычно в Период Бурь хозяин и хозяйка устанавливали, когда бодрствовать, а когда спать. Остальной семье приходилось подстраиваться под них.
        Когда был жив отец, то вся семья целыми днями спала, или лежала. Отец говорил, что нечего тратить силы, мол, меньше двигаемся, меньше тратим энергии, а значит, меньше едим. Гтирер, став главою семьи, так и продолжал валяться на кровати. Даже детвору согнал, чтоб не мешали бездельничать. Тири, в противоположность супругу, носилась по дому, как ветер - заставляла работать других. Делать и переделывать одну и ту же работу. Выдумывала невесть что, только б не давать человеку сидеть без дела. Дети, почти без передыху драили полы. Ди однажды пошутил, что они вскоре станут более скользкими, чем лёд. За шутку получил от Тири такую оплеуху, что до крови прикусил язык. Сношенниц заставляла убирать, вычищать, зашивать, латать. Ди по этому поводу однажды пошутил, что они вскоре зашьют даже рот Тири, если она будет продолжать командовать. Разъярённая невестка отвесила такой подзатыльник, что разведчик кубарем покатился по полу. Деверей новая хозяйка заставляла двигать мебель, меняя обстановку по несколько раз на день. Ди как-то пошутил, что когда зверю заняться нечем, он между ног чешет, а когда хозяйке
заняться нечем, она перестановку затевает. Невестка с перекошенным от злости лицом подскочила, молодой разведчик прикрыл голову руками, но вместо этого получил ногой в пах.
        Отношения с Тири испортились.
        Жена Гтирера спала мало. А когда не спала - не спал и весь дом. Кроме самого Гтирера. Тири, конечно, и ему пыталась найти дело, но тот лишь махнул рукой, мол, отстань. Остальные валились от усталости из-за бесконечной и бессмысленной работы. Иногда доходило до смешного, если бы не было грустно. Тири могла лечь спать, но потом вскочить из-за того, что не спится и заставить людей, вновь делать и переделывать одну и ту же работу.
        - Да сколько можно?! - не выдержал как-то Бримо. - Ты совсем чокнутая?! Чего тебе неймётся?
        - Ты собираешься ослушаться хозяйку в доме?! - подскочила к нему Тири. - Как ты меня назвал?! - дошло до неё. - Чокнутая?!
        Она отвесила ему пощёчину. Бримо в ответ выбил четыре зуба.
        В тот раз Гтирер чуть не убил брата. Всё произошло почти как с Ди, лишь с той разницей, что душил старший разведчик по-настоящему. Когда он отпустил задыхающегося, с выпученными глазами, Бримо, то напоследок ещё раз напомнил, что право кричать и бить Тири принадлежит только ему. И неважно, права она или нет.
        Ди тоже как-то попытался парочкой небрежных слов избавиться от приставаний невестки:
        - Отвянь, - вяло произнёс он, лёжа вверх лицом на лавочке. Руки положил под голову, глаза закрыл.
        Тири схватила деверя за волосы и стащила на пол. Невестка с такой силой приложила его лицом об пол, что молодой разведчик ненадолго потерял сознание. Когда очнулся, в черепе поселилась тупая ноющая боль, в глазах плыло, в желудке обжилась тошнота, а во рту обосновался противный металлический привкус. Ди оторвался от пола. Выплюнул сгусток крови и два зуба.
        - … - прошептал он такое ругательство, коим одаривают лишь самых ненавистных людей.
        - Чего?! - услышал над головой раскатистый возглас. - Как ты меня назвал, Мясо?
        Тири схватила его за волосы и снова треснула лицом об пол.
        Очнулся разведчик на собственной лавочке. Вокруг темнота - дом спал. Движение вызвало приступ тошноты. Голова чуть не раскололось от боли, а тело, словно семь зверей разом рвали.
        - Почему я не дал тебя убить, - в сердцах прошептал Ди.
        Лишь ветер ответил звериным воем.

* * *
        Утро началось с того, что Тири приказала Ди наполнить чан снегом. Как только разведчик шевельнулся, нутро разорвала боль. Он свесился с лавки. Внутренности содрогались от спазмов, но желудок был пуст и кроме небольшой струйки жёлтой и горькой водички, выдавить ничего не смог. Рефлексы шли, но внутри была лишь желчь. Голова раскалывалась, будто составляла единое целое по жутчайшему недоразумению.
        - Я не… могу, - наконец прошептал молодой разведчик.
        - Ах ты… Мясо! - Тири чуть не задохнулась от возмущения.
        «Будь что будет, - равнодушно подумал он. - Убьёт, так убьёт».
        Невестка подскочила к Ди.
        - Отстань от него, - сказал Гтирер тихо, но достаточно, чтоб голос разнёсся по всему дому. Тири замерла. - Не видишь, ему плохо?
        - Он придуряется, - неуверенно ответила жена.
        Глава семьи так многозначительно вздохнул, что каждый услышал в этом вздохе: «Бабы, бабы… Что с вас взять!»
        - Я сам накидаю, - Гтирер поднялся с постели. - Пусть сегодня полежит, отдохнёт.
        - Хорошо, - промямлила Тири и отошла. Кинула на Ди взгляд, обещавший ещё много «приятных» мгновений.
        Молодому разведчику хотелось сказать «спасибо» старшему брату, но он чувствовал, что если откроет рот, то вновь будет, долго свесившись с лавочки, пытаться опорожнить пустой желудок.
        - Полежи, полежи, братишка, - Гтирер подошёл, потрепал по волосам. Он наслаждался властью, упивался возможностью кого-то пощадить. Желание порисоваться иногда толкает людей на поступки благороднее их самих. Он присел к брату на лавочку, приложил ладонь ко лбу. - Попытайся уснуть, - заботливо произнёс глава семьи. - Сегодня тебя никто не тронет. Я об этом позабочусь. Отдыхай, братишка.
        Ди кивнул и поспешно перевернулся на живот. Сильный приступ рвоты даже не заметил. Глаза заволокло пеленой слёз. Захотелось навзрыд расплакаться. Он долго лежал, уткнувшись лицом в шкуру, старался заглушить всхлипы. Сон пришёл, как всегда незаметно.
        Во сне Ди вновь находился на корабле. Вначале один. Бродил по каютам, что-то рассматривал, куда-то проваливался, потом с кем-то разговаривал. Во сне корабль иногда менял цвет с белого на чёрный. На него пытались влезть звери, но Ди стойко защищал своё убежище. Во сне Давина не умерла и помогала ему обороняться. Сон был настолько правдоподобен, что Ди всерьёз поверил, будто всегда жил на корабле, а в поселение приходил лишь проведать родных. И в один из приходов он нашёл поселение пустым. Когда зашёл в собственный дом, то увидел, что Гтирер лежал на кровати с «раскрытой» грудью. Звери съели его сердце.
        Ди проснулся. В доме висела кромешная тьма. Слышались многочисленные посапывания родственников.
        «Обязательно утром скажу Гтиреру» - подумал молодой разведчик.

* * *
        - Вставай! - зависла Тири над деверем.
        Ди с трудом разлепил глаза.
        - Оглох? Или для тебя особенное приглашение нужно?
        Ди медленно поднялся. Голова вроде не болела, но казалась безмерно тяжёлой. Желудок перестал бунтовать, но в теле засела сильная усталость.
        - Если бы все двигались с такой скоростью, то поселение бы только вчера достроили! - съязвила Тири. - Давай живее. У тебя ещё куча дел.
        Ди поднялся, поискал глазами Гтирера. Брат сидел за столом перед разобранным отцовским оружием. Выглядел таким серьёзным и сосредоточенным, что Ди передумал рассказывать. Утром ночные страхи казались пустыми.
        - Ты сегодня у нас главный нарезальщик! Отрежь от туши оленя передние ноги. Да не копайся там. - Тири сунула ему в руку нож, топорик и молоток.
        Ди машинально взял и продолжал смотреть на брата. Перед глазами появились образы из сна.
        - Кажется, я слишком сильно тебя об пол головой… - по-своему расценила задумчивость деверя Тири. - Или слишком слабо. Иди, режь мясо! Все есть хотят.
        Мясо хранилось на чердаке. Ди захватил свечу, поджигалку. Потом вернулся к лавочке и, так же как и в прошлый раз, неприметно взял коричневую тетрадь.
        Взобравшись на чердак, зажёг огарок. Подвешенные оленьи туши отбрасывали тени. Ди сел поближе к свету и принялся читать. Оранжевый огонек свечи плясал в такт дыханию молодого разведчика. В отличие от затхлых запахов дома, здесь дышалось легко и приятно.
        «Сегодня в один из капканов попал песец. Это настоящая удача! Хоть его мясо на вкус и ужасно, но всё же! Теперь у меня еды на три-четыре дня! А может и больше. Также нашла в небоскрёбе интересный предмет. Фотографию людей. Они стоят на берегу океана. Не замерзшего, как сейчас, а того, который был раньше. Мне даже не верится, что когда-то в океане можно было купаться. Как это?
        Мясо у песца, конечно, мягко говоря, невкусное. И, думаю, кстати будет сказать, что после резкого похолодания и того, что устроили люди, на планете осталось лишь несколько видов животных. По крайней мере, которых я знаю, так что выбирать не приходится. Какими-то мне люди кажутся странными. Мало того, что планета их решила уничтожить, и им полагалось бы сплотиться, они начали драться между собой. Зачем? К сожалению, ответа на мой вопрос уже не будет.
        В первые дни, когда бомбы разрывались над городами, не все превратились в зверей. Были те, кто жил не в городе, а за его пределами. Были те, кто догадался к чему идёт дело, и покинул города, были те, кто спрятался в метро. Вот эти все люди выжили и сохранили человеческий облик. Корабль, на котором я всё это пишу, раньше не стоял, вмёрзший в лёд. Он плавал. И как раз в момент его рейда и случилось то, что случилось.
        Но те, кто сохранил человеческий облик, рано радовались, ведь те, кто остались, превратились в зверей и стали чрезвычайно опасны. Их живучести можно лишь позавидовать. Их сила намного превосходит человеческую. Да что говорить… будущее за ними. Люди себя уничтожили. А те, кто выжил, стали пищей для зверей. Кое-кого удалось спасти нам и таким же кораблям как мы, но большинство всё же стали жертвой зверей. Всё. Надоело».
        Ди поёжился, потёр руки друг о друга. Всё же температура в доме и на чердаке существенно отличалась. Примерно как на чердаке и на улице, где выжить вовсе невозможно. Окоченевшими пальцами перевернул страницу.
        «Сегодня я никуда не ходила. Зато приходили ко мне. Двое зверей крутились вокруг корабля. Но внутрь забраться не пытались. Жаль.
        Продолжим. Мы плавали на корабле очень долго. Поначалу спасали тех, кто не превратился в зверей, от зверей. Потом спасать уже было некого, и мы искали место, где можно устроиться жить. Но такого места не находилось. Звери были везде. И с каждым Сезоном их становилось всё больше. Они размножались очень быстро. А место для жилья мы так и не нашли. Тёплых мест на планете не осталось. Везде был дикий холод. И высаживаться на каком-нибудь острове не имело смысла. А всё построенное человеком было занято зверьми. В итоге мы приспособились жить на корабле. Когда я была маленькой, мне говорили, что этот корабль - вершина человеческого гения. И, судя по тому, что на нём до сих пор живут люди в моём лице, то это действительно так. Не знаю, кто его спроектировал, но уверена, они были необыкновенно умными людьми».
        Ди попытался согреть руки дыханием, боязливо покосился на дверь. Дольше читать было опасно. Спрятал тетрадь за шиворот и принялся орудовать топориком и молотком.
        Ночью вновь приснилось, что бродит по кораблю. Но в этот раз среди жителей поселения. Все лежали с «раскрытой» грудью, а некоторые, например Тири, ещё и выпотрошенные. Ди долго обходил каюты в тщетной попытке найти выживших.
        Утром Тири принесла с чердака труп сына Бримо. Положила на обеденный стол.
        - Режь, - протянула нож его матери.
        - Зачем? - в тупом оцепенении ответила сношенница.
        - Режь, я сказала! - жена Гтирера начала выходить из себя. - Быстро!
        Дом с интересом смотрел на разворачивающуюся трагедию. Бримо заскрипел зубами, но выступить против Тири побоялся.
        - Не буду, - из глаз сношенницы потекли слёзы. - Зачем ты меня заставляешь это делать?
        - Ты тупая? - Тири ударила её ладонью по лицу. - Я сказала режь!
        - Нет…
        Ди хотел вмешаться, но глянул на Гтирера и сразу передумал. Старший брат откровенно развлекался. Никогда молодой разведчик не видел на его лице такой довольной улыбки.
        - Последний раз говорю: режь! - Тири демонстративно протянула нож.
        - Представь, если бы тебя заставили отрезать кусок от своего ребёнка… - начала сношенница.
        - Меня бы не заставили! - ухмыльнулась Тири. - Я же не такая тряпка, как ты.
        Она ударила жену Бримо ножом плашмя, та даже не отшатнулась, будто заслужила подобное обращение.
        - Режешь? - поинтересовалась Тири. - Оленей нам не хватит, потом будем есть твоего сына. Кровавый кашель не заразен, а вот от голода умирают. А это хилое ничтожество, - указала она на труп. - Породила ты! Так что тебе его и резать.
        - Не буду, - потупила взгляд мать погибшего ребёнка.
        Жена Гтирера с неожиданной прытью подскочила к сношеннице. Схватила за волосы и рывком кинула на пол.
        - Не хочешь, да?! - исказилось от гнева её лицо. - Не хочешь?!
        Весь дом наблюдал, как Тири прыгнула сверху на сношенницу и принялась полосовать ей руки ножом. Жена Бримо истошно вопила, но помогать ей никто не собирался.
        - Ладно, оставь, - лениво сказал Гтирер и Тири моментально прекратила. - А то ещё убьёшь ненароком.
        Сношенница рыдала на полу. Из порезанных рук лилась кровь. Жёны Траана и Зайрика кинулись на помощь.
        - Это я ещё добрая! - улыбнулась Тири. - Следующего, кто посмеет меня ослушаться, отправлю на улицу. Остудиться. К тебе, Мясо, это в первую очередь относится! - обратила внимание на Ди. - А ты, - несильно пнула по лицу сношенницу. - Всё равно сейчас будешь резать то мясо, которое наплодила! Поняла?
        Жена Бримо рыдая посмотрела на новую хозяйку дома.
        - Поняла? - замахнулась на неё ножом Тири.
        - По… По… - задыхаясь от слёз, усиленно закивала сношенница.

* * *
        Через два дня Тири заболела. Утром дом вместо крика «подъём, лодыри» услышал кашель.
        Поднявшись, невестка с трудом устояла на ногах.
        - Кажется, я больна, - вяло пробормотала она, а в следующую секунду рухнула на пол без сознания.
        Гтирер подскочил, как ошпаренный. Подбежали их дети. Вместе они смогли переложить мать и жену с пола, обратно на кровать.
        Весь дом будто увидел говорящего зверя. Каждый до конца не понял, что произошло, но в глубине души уже начал надеяться на её смерть.
        Весь день Тири пролежала, натужно кашляя. При каждом её всхлипе домочадцы с надеждой смотрели, не появилась ли кровь на губах. Дом будто ожил. Люди веселились, играли, невестки по очереди рассказывали ребятне истории. И лишь Гтирер со своими детьми неотлучно сидел возле постели Тири.
        Ди, никого не опасаясь, достал тетрадь. Даже не спрятав её, взял со стола огарок свечи, поджигалку и отправился в туалет. Дом был поглощён весельем, на него никто не обратил внимание.
        «Пропустила четыре дня. Никуда не ходила, потому решила ничего не писать. Потому что не хочу. И не буду», - прочёл Ди первую короткую запись. Почесал затылок, словно в этой фразе содержалась загадка.
        «Чувствую, что-то начинает происходить. Зря бросила писать. Всё-таки это правда. Помогает.
        Уже три дня как выходила и при этом не писала. Ничего интересного на прогулках не произошло, не считая того, что столкнулась с людьми из поселения на площади. Но они меня не заметили. Эти люди, кстати, вообще отдельная история, которую стоит рассказать с самого начала.
        Мы долго плавали по морям и океанам, в поисках места, где можно остановиться, но место было либо непригодно для жилья, либо там жили звери. Несколько раз пытались выгнать или перебить зверей. Не смогли. При всём нашем оружии, они победили нас одними когтями, напором и невероятной жаждой жизни.
        Собственно, во время таких поисков, были спасены трое людей. Они рассказали, что существует на планете тёплое место, где можно жить многим людям в течение долгого-долгого времени. Сказали, что это секретное сооружение, где в любом случае должно сохраниться человечество. И ключ есть в каждом из бункеров, где в начале войны спрятались люди. Он представляет собой медальон с надписью «Пропуск для двоих».
        В дальнейшем мы не единожды встречали людей, которые встречали людей говорили то же самое то.
        Всё, спать».
        Ди улыбнулся. Вспомнил, как сам на уроках сонным писал подобную абракадабру.
        «Сегодня нет настроения писать, но надо. Никуда не ходила. Нет настроения. Ничего не делала. Нет настроения. Ну и всё. Утром увидела в зеркале крохотные чёрные волоски на лице. Вчера вечером их не было».
        В доме кто-то из детей радостно завизжал. Ди прислушался, а потом продолжил чтение.
        «Не хочется, но буду писать. Скатиться до звериного облика не хочу. Внешность меняется и это видно невооружённым глазом. У меня мохнатое лицо и руки. Всё тело поросло мягкой и приятной шёрсткой. Издалека её даже не видно, но присмотришься, и бросается в глаза. Не могу смотреть на себя в зеркало.
        А вообще я вру. Видно. Всё прекрасно видно».
        Орава ребятишек с визгами пробежала мимо туалета к лестнице на чердак.
        «Ночью проснулась от грохота по всему кораблю. Сказать, что перепугалась, то не сказать ничего. Думаю, корабль сдвинулся немного относительно льдов и сдвиг вызвал этот грохот. Оно-то в принципе и логично. Сейчас середина Сезона, залив немного оттаял. Даже видно воду вдали. Сегодня утром всматривалась в эту далёкую воду и думала, а что если потеплеет и лёд растает больше, чем обычно? Освободит корабль и я смогу на нём уплыть. И что тогда? Хотя зря я наверно тешу себя иллюзиями. Вряд ли он уже куда-нибудь поплывёт с такой пробоиной в борту. Пойду, поищу еду. Вечером продолжу».
        Ди на какой-то миг показалось, будто он никогда и не был на корабле. Так неправдоподобно то, что там жила мать Вожака.
        Мать! Вожака!
        У Ди плохо укладывались в голове эти два слова. Особенно в отношении друг к другу. Можно сказать, он их стягивал вместе насильно.
        «Вчера не продолжила. До ночи ходила по окрестностям. Получилось подбить пингвина на побережье океана. Вот у них мясо вкусное! Но они и хитрые! Посты выставляют! Надо же! Такие маленькие, а такие умные! Вот тебе и потомки апокалипсиса! Сегодня хочу написать много! Какое-то писучее у меня настроение. Да и идти никуда не надо.
        За время плаваний мы встретили ещё много людей, которые утверждали, что есть убежище, где можно жить бесконечно долго, где тепло, много еды и нет опасности. Но туда требуется ключ, который есть в каждом обычном убежище на тот случай, если люди выйдут, а жить на поверхности окажется нельзя. Тогда им надо будет идти к центральному убежищу, где они смогут спастись. Такое желание забежать вперёд и рассказать, хотя, почему бы и не забежать, ведь всё равно для себя пишу, а с другой стороны, какая-то дурацкая уверенность, что не для себя. Тогда для кого? Для тех, кто выстроил деревянное поселение посреди города? Они и так всё это знают.
        Все кого мы встречали, рассказывали одну и ту же историю про центральный бункер, а если учесть, что встречали мы их на разных континентах и говорили они на разных языках, то вывод напрашивается сам собой.
        Все нами встреченные утверждали, что родились и выросли под землёй, а бункеры покинули, потому что там закончились ресурсы. И, когда поднялись, то те, кто владел медальоном, исчезли. И так говорили все. Я не знаю, сколько мои предки встретили людей, но все они говорили одно и то же, что их бросили на произвол судьбы те, кто владел медальоном. Может быть, это так и осталось бы легендой, но произошёл один случай. Мы подобрали людей, которые утверждали, что видели центральный бункер. Рассказали историю, что, как и все остальные, покинули свой бункер, который стал непригоден для жилья. Их главари сказали, что знают место, где можно выжить, и они все дружно пошли к этому месту. По дороге больше половины погибли от различных обстоятельств, но самое ужасное произошло, когда они всё же добрались. Главарь бросил их на произвол судьбы, а сам скрылся в бункере. Попасть внутрь у оставшихся на поверхности не получилось. От них же и узнали о том, где находится это место. Я, к сожалению, не умею читать карты, а там отмечено это место. Да что я вру самой-то себе? Какое ещё сожаление? Я родилась на этом корабле,
когда он уже стоял вмёрзший в лёд рядом с этим мёртвым городом. Какое может быть сожаление? Что я видела? И, даже если у меня будет этот ключ, как я доберусь до этого бункера? А если и доберусь, то кто меня впустит? У меня же всё тело в чёрной шерсти. На улице стемнело. Ещё попишу. Сейчас гуляла на верхней палубе. Надо будет как-нибудь заняться её уборкой».
        И вновь в дверь постучали. Ди вздрогнул.
        - Сейчас, сейчас, - отозвался он.

* * *
        На следующий день кашель усилился. Невестка даже вдохнуть толком не могла. Дом веселился и ликовал.
        - Веселитесь, сволочи?! - пробормотала Тири, наблюдая за домочадцами. - Не умру я, слышите?! Не умру! - и зашлась кашлем. На ладони остались капельки крови. - Не умру! - завопила так, что и звери в горах наверняка вздрогнули.
        - Не волнуйся, - погладил жену по голове Гтирер. - Не волнуйся, дорогая! Ведь я люблю тебя, а значит, всё будет хорошо. Ты не умрёшь! Слышишь меня? Я не дам тебе умереть! Закрой глазки и поспи, а я пока что-нибудь придумаю.
        Тири послушно закрыла глаза и провалилась в спасительный сон.
        Ди так и подмывало сказать, что шансов на выживание у невестки столько же, сколько и у оленей в загоне.
        - Вряд ли она… - молодой разведчик умолк, сообразив, что Гтирер не простит такое высказывание.
        Весь дом, как по команде, посмотрел на него.
        - Что ты сказал?! - до Гтирера начал доходить недосказанный смысл.
        - Да я тут задумался, - ляпнул первое, что пришло в голову Ди. - Ведь мы-то когда-то людей не ели!
        - Ты на что намекаешь? - не смог понять глава семьи.
        - Да я не намекаю, - грустно усмехнулся разведчик. - Я прямо говорю. Мне кажется, мы не всегда занимались людоедством. Мам, ты, может, что-нибудь знаешь?
        Мать приподнялась на локте, внимательно посмотрела на младшего сына.
        - Знаю, - произнесла она. - Мне прабабушка рассказывала, когда я маленькой была.
        - Кончай байки травить, - махнул рукой Гтирер. - Всегда люди пожирали людей.
        - Не совсем так, - мать легла обратно на кровать, прикрыла глаза. - Когда я была меленькой, моя прабабушка много чего рассказывала. Какая я была дурёха, что не запоминала!
        Весь дом замолк. Слышалось лишь сопение спящей Тири, да тихий, напевный голос матери.
        - Люди раньше жили не как сейчас. Они были дружнее, сплочённее. Добрее, что ли…
        Голос подхватывал, обволакивал и уносил людей в былые времена.
        В далёкое, счастливое прошлое.

* * *
        - Прабабушка рассказывала, что поначалу, у первых поселенцев, и мысли не возникало съесть человека. Добывали еду в городе, ели животных. А трупы всегда хоронили.
        - Всё как сейчас? - спросил один из внуков.
        - Нет, - усмехнулась мать. - Не всё как сейчас, потому что сейчас нас практически уже нет. А тогда люди с трудом помещались в дома. Сейчас же видите, сколько у вас пространства для игр? Играй - не хочу! А тогда играли только на улице. Так вот… тех, кто умер, хоронили в том месте, которое мы зовём «Снежной Преградой» или «Садом». А точнее за ним. Между ветряными электростанциями и горами. Выкапывали неглубокую яму, клали в неё человека и закапывали. Спросите зачем? Не знаю. Просто так делали там, откуда мы приплыли. Потому и здесь так делали. Поначалу трупы хоронили в деревянных ящиках. Но потом начали хоронить просто так. Звери быстро вынюхали, стали раскапывать могилы и пожирать мертвецов. А потом их стало много, - мать надолго замолчала, а домочадцы так и не поняли, кого стало много, мертвецов или зверей, но боялись даже пошевелиться, чтоб не сбить её с мыслей. - Конечно, всё началось не сразу. Прабабушка рассказывала, что вначале это делали тихо и скрытно. Не как сейчас. Но по-настоящему людоедство появилось с приходом Вожака, который объединил разрозненных зверей. Они начали сплочённо
охотиться, плодиться. И тогда еды нам стало не хватать.
        - А Вожак уже очень давно? - начал прикидывать Ди. - Это от него Давина нагуляла ребёнка?
        - От него, - согласилась мать. - Я была ещё молода, когда Давину выгнали. Получается, Вожак уже долго заправляет зверьми.
        - Всё продолжаете нести эту чушь про Давину и Вожака?! А… - махнул рукой новый глава семьи разведчиков. - Ну и ладно. Всё равно недолго ему осталось! Я убедил Совет в том, что его необходимо убить. Сразу после Периода Бурь и убьём, во время первого нападения. Когда звери будут ослабевшие.
        Повисло тяжёлое молчание. Казалось, выстрели кто-нибудь из ружья, и дробь застрянет в этом вязком и плотном воздухе.
        - Убьём Вожака?! - Бримо посмотрел на старшего брата, будто тот моментально оброс шерстью, а во рту за одно мгновение появились огромные клыки.
        - Убьём, убьём, - улыбнулся глава семьи, довольный результатом. - Мы с вами и убьём!

* * *
        Через несколько дней Тири закашляла кровью всю кровать. Гтирер осунулся, похудел, под глазами появились чёрные круги. Он неотрывно сидел возле неё, сжимал руку, бормотал что-то ободряющее. Ди никогда не видел брата в таком подавленном состоянии. Мать всё время внимательно наблюдала за старшим сыном.
        - Знаете, - начала она, кода Тири забылась в тяжёлом сне, а Гтирер попросту отключился после двух суток безотлучного бдения. - Мне в детстве рассказали одну историю… Думаю вам будет интересно послушать…
        Дом замер. Мать редко рассказывала истории. Её увлекательные сказания не затёрлись от времени и количества повторов. Дети, ещё мгновение назад занимавшиеся каждый своим делом в разных частях дома, уже через секунду расположились полукругом вокруг бабушки. Взрослые тоже побросали дела. Как любил приговаривать глава столяров: «Дело не зверь, в Период Бурь не убежит».
        - Жил-был один литейщик, - начала мать. - И звали его Фут. Он был обычный парень. Рос, как все, играл как все. Истории любил послушать, как вы сейчас. Только вряд ли он догадывался, что сам станет героем одной из легенд. Дело было давно, ещё когда людей закапывали в землю, потому вряд ли даже сами литейщики помнят своего предка. А там кто его знает… В общем, рос Фут ничем не выделяясь от сверстников. Учился у судей, играл, когда пришло время, начал заниматься стрельбой. А ещё позже, когда пришло время жениться, выбрал девушку. Пусть её будут звать Вирой.
        Мать всех девочек в рассказах называла этим именем. Братья знали, что так звали первого ребёнка, старшую сестру, пропавшую при самых странных обстоятельствах накануне свадьбы. Ди с жалостью поглядел на маму. Как это, прожить целую жизнь и не терять надежду, что первенец жив?
        - У них в доме царила такая идиллия, что все завидовали. С первого взгляда люди видели, что они друг друга любят, - мать недвусмысленно посмотрела на старшего сына. - Видимо им слишком сильно завидовали, - вздохнула она. - И Вира вскоре умерла. Она была беременной, до родов оставалось уже немного, когда у неё начался кровавый кашель. Лекари тогда умели больше чем сейчас. Не редки были случаи, когда у них получалось вылечить эту болезнь. Но даже они не смогли помочь. Вира умерла, во время родов. Ребёнок не успел выбраться, и тоже умер. На Фута без слёз нельзя было взглянуть. Он ходил, делал работу, ел, спал. Но делал всё это, как призрак. С ним нельзя было поговорить. Он попросту не отвечал - не слышал. Нельзя было развеселить - тоже не слышал. Он вообще не замечал окружающий мир. Вскоре в поселении заметили, что он частенько куда-то уходит. Решили за ним проследить. Оказалось, что он ежедневно ходил на могилу Виры. Приходил и садился. Всем, естественно, стало понятно, что парень попросту сильно скорбит. Вполне нормально для того, кто потерял любимого человека. Время шло. А оно, как известно,
лечит. Вылечило и Фута. Он вышел из своего «забытья». Начал улыбаться, разговаривать. Его ещё раз пытались женить, но он честно признался, что пока не может. Боится, что будет постоянно сравнивать новую жену с Вирой. Обидит ещё ненароком. К его постоянным походам на кладбище к тому времени все уже привыкли. Даже прекратили их замечать. Наверно всё мною рассказанное так бы и забылось, не произойди один случай. У кого-то в доме литейщиков случилось прибавление. Естественно, что сходили к самогонщикам, набрали пойла и принялись отмечать. И в пьяном угаре, Фут на вопрос, что он делает на кладбище, ответил, что говорит самые важные слова. Тогда на это никто не обратил внимания. Лишь утром, протрезвев, его брат вспомнил давешний разговор и решил проследить. Когда Фут, как обычно, пошёл на кладбище, брат тенью направился следом. У него получилось тихо подползти на кладбище к Футу. Настолько близко, что он услышал: «Я люблю тебя! Люблю тебя моя Вира! Прости, что мало это говорил. Прости, что ты мало это слышала. Прости… Я люблю тебя!». Брат вернулся и рассказал эту историю в доме. Другие братья сильно
отметелили его. Мол, нечего подслушивать. Вот, собственно и всё.
        - А что было потом-то? - поинтересовался старший сын Гтирера - Байомин.
        - А что потом, - усмехнулась мать. - Всё как обычно. Повторно женился, нарожал детей, вырастил их, да умер. Ничего необычного.
        - А как же Вира? - всхлипнула дочь Зайрика, совсем малышка. - Он же её любил!
        - Любил, - мать погладила девочку по головке. - Я думаю даже больше. Он любил её до своего последнего вздоха.

* * *
        Вместо того чтобы умереть, Тири пошла на поправку. Гтирер светился от радости. Сидел рядом с кроватью и беспрерывно что-то рассказывал. Руку жены держал, как самое драгоценное в жизни.
        Тири слушала, иногда улыбалась. Кровавый кашель не прекратился, но заметно пошёл на убыль. С каждым днём она кашляла тише и тише, а крови становилось меньше и меньше.
        У домочадцев руки опустились. Веселье прекратилось. Все лежали на кроватях и каждое мгновение ждали: «Подъём, лодыри!». Ни у кого не осталось сомнений, что Тири выживет. И не просто выживет, а припомнит домочадцам всё.
        Жена Зайрика начала рассказывать детям историю. Ди поначалу не слушал - в голове пустота. Ни мыслей, ни желаний. Он просто лежал и смотрел в потолок. Но тут невестка стала описывать внешность, и Ди даже приподнялся на локте, чтоб отчётливей расслышать.
        - …семь пальцев было у него на каждой ноге, да семь на каждой руке. По семь зрачков было в каждом его глазу, а в каждом зрачке сверкало по семь звёзд. На голове же у него было пятьдесят прядей светло-жёлтых волос. Но самое страшное произошло, когда он изготовился к бою со зверьми! - дети даже дышать прекратили, пытались вообразить метаморфозы героя. - Он чудовищно преобразился в гневе! Стал Бракозябра многоликим, ужасным, диким! Задрожало всё внутри него, каждый сустав, каждый член. А потом… - с придыханием произнесла невестка. - Под кожей выгнулось тело, так что ступни, колени и голени повернулись назад, а пятки, икры и ляжки очутились впереди. Но и это зверей не испугало! И тогда Бракозябра продолжил превращаться! У его затылка сошлись мышцы головы, и любой из их непомерных, бессчётных, могучих, увесистых круглых бугров был подобен голове ребёнка. Звери попятились, и тогда Бракозябра втянул внутрь один глаз, да так, что ни у одного зверя не получилось бы его выковырять, а второй выпал наружу и принялся дико вращаться! Его рот искривился, и зубы выгнулись вперёд, готовые растерзать любого из
зверей! Грозные тучи и огненные искры виднелись в воздухе над его головой. Они кружили и плясали вокруг его топорщащихся волос. Геройское сияние исходило со лба Бракозябры, длинное и широкое! Будто городской небоскрёб был высокий, прямой, крепкий, могучий и длинный поток тёмной крови, что вздымался над его макушкой и расходился тёмным туманом…
        - Что это вообще за чушь?! - не вытерпел Ди. - Ты хоть сама понимаешь, что несёшь?!
        - Я-то понимаю, Мясо! - ехидным тоном ответила невестка. - Это один из первых поселенцев - Бракозябра! А вот ты, бестолковый, даже не знаешь, кому жизнью обязан. Он в одиночку защищал поселение, когда остальные валялись от страшной боли!
        - Да такого никогда не существовало и существовать не могло!
        - Не слушайте Мясо, - обернулась она к детям. - Он глупый, поэтому его и ремеслу не учили! Вот и сейчас вместо того, чтобы слушать о герое, он говорит, что такого не было! Разве это не глупость? - дети неуверенно закивали. - Никогда не делайте как он!
        Ди так и хотелось ответить что-нибудь обидное. Он видел презрение в глазах детей. Ведь для них-то всё легко и понятно: говорят «глупый», значит человек глупый; говорят, что некто всесильный и могучий существует, значит существует. Он открыл рот, чтоб высказать невестке всё, что о ней думает, да в последний момент передумал. Лёг обратно на лавочку.
        «Так я ничего и никому не докажу, - решил молодой разведчик. - Устрою из себя очередное развлечение».
        Он ещё немного полежал, послушал небылицы, а после взял тетрадь и отправился со свечой в туалет.
        «Сегодня поднялась на крышу ближайшего к кораблю небоскрёба. Не знаю, зачем это сделала. Больше всего похоже на обычное любопытство. И оно того стоило! Я себе даже не представляла такое! Там жутко холодно! Невероятно! Но такая красота открывается, что не могу даже слов придумать, чтобы передать! Невероятно! Я видела океан. Видела город за заливом. Видела горную цепь на западе. Если мне память не изменяет, она называется Широкой. Не знаю, откуда такое название, но оно уже и не важно. Вид оттуда просто завораживает! Невероятно! Потрясающе! Восхитительно! Но устала очень».
        «Еда есть. Вода есть. Когти на руках и ногах тоже появились. Шерсть гладкая и чёрная. Всё классно! Живём! Может мне и самой уже начать нападать на это странное поселение посреди города? А что, интересно, отличат ли они меня от остальных?
        Я не умею читать карты. А там отмечена точка, где находится бункер. Я знаю лишь то, что у его входа грандиозное сооружение. Или его вход в грандиозном сооружении. Не помню этого нюанса. Знаю лишь, что вход в бункер находится на берегу океана, а само оно располагается в скале. Когда мы к нему подплыли, оно было закрыто. Попытки открыть или достучаться до тех, кто внутри закончились безрезультатно. А вот почему мы потом оттуда уплыли - не знаю. Разное говорят. Точнее говорили. Иногда забываю, что я последняя живая душа на этом вмёрзшем в лёд корабле. Я знаю бесконечно количество версий, почему мы оттуда уплыли. Но факт остаётся фактом. Мои предки отправились искать ключ. И закончились эти поиски здесь. Глубоко под городом, как и везде, располагается громадная сеть подземных тоннелей. Метро. А вот под метро и есть бункер. И вход в этот бункер как раз под селением, которое построили эти неизвестно откуда взявшиеся люди. Думаю, стоит начать с того, как мы жили здесь, когда поняли, что уплыть никуда не сможем. Да и вообще как такое получилось. Но это уже завтра. Устала».
        «Сегодня гигантская птица села на палубу корабля. Что она там увидела? Я в это время как раз была в палубной надстройке и всё видела из окна. Какая же она огромная! Не хотелось бы попасть к ней в когти. Когда я была маленькой, мне рассказывали, что она хватает жертву и относит в своё гнездо, где отдаёт птенцам. И уже они начинают драть жертву клювами. Брр! Жуть.
        Всё, не буду больше о плохом.
        Возле этого города, насколько я знаю, мы пришвартовались, чтобы проверить бункер под ним. Мы так делали в каждом встречном городе и везде бункеры были покинуты. Здесь же он оказался цел. Значит, люди из него не выходили. Пока мы пытались в него попасть произошли две плохих вещи. Первая - это о нашем присутствии узнали звери, и вторая - это неаккуратное обращение с оружием. Я точно не знаю, что произошло. Как поговаривали, ниже ватерлинии взорвалась бомба. Что за бомба и откуда она там взялась - не знаю, но корабль начал тонуть и капитан загнал его во льды. Надеялся, что корабль застрянет, и тогда мы сможем его подлатать. Корабль-то застрял. Вот только подлатать было некому. Зверей здесь было очень много. Просто поразительно много. Они не давали нам чинить корабль, беспрерывно нападали. В итоге мы нашли их логово и ценой собственных жизней истребили всех. Но, как оказалось впоследствии, не всех. Немногим удалось сбежать. После чего они поселились в старых рудоносных шахтах, к западу от города. Подлатать корабль мы не смогли - пробоина оказалась огромной. Достучаться к людям в бункере тоже не
смогли. А потом приплыли эти, которые в деревянных домиках живут. Всё. Надоело. Завтра продолжу».
        «Не писала два дня. Сегодня произошло кое-что странное и страшное. Я нашла в небоскрёбе кости. Много костей. Там были и кости животных и человеческие. Кажется, я наткнулась на логово. Эти, которые живут в деревянных домиках, частенько выгоняют людей. Наказание у них такое. Полагаю, что некоторые из этих изгнанных выживают. Да что там полагаю?! Я видела его логово. На шестом или седьмом этаже. Тёмное, вонючее. Бррр! Сейчас, когда пишу на корабле, в безопасности, страшно становится, что могла столкнуться с хозяином! Вряд ли он чем-то отличается от зверя. Хотя, говоря начистоту, я в зеркало тоже предпочитаю не смотреться. Настроение испортилось, когда вспомнила, что там отражается».
        «Сегодня к кораблю приходили эти, из деревянных домиков. Раскачивали лестницу, пытались добраться до иллюминатора. Одного убило автоматическое оружие. Какие-то они дурные. Собственно, ведь я хотела рассказать об их приходе, да что-то подзабыла.
        Начнём с их прибытия. Приплыли они на какой-то полуразвалившейся лоханке из океана. Корабль их почти сразу затонул невдалеке от берега. Видимо они тоже хотели посадить его на мель, чтобы подлатать. Когда он затонул, то даже полностью под водой не скрылся, так кусок и торчит. Собственно потом они начали обустраиваться. А мы боялись, что они смогут пробраться на корабль. Но они, поначалу, о нашем существовании и не догадывались, были заняты обустройством собственной жизни. Тогда у нас не стояло автоматического оружия вдоль всей палубы, и не висела лестница. У нас тогда были вахтенные, и мы спускали трап, который сейчас лежит без дела. А эти, приплывшие, умели пользоваться техникой, и, при желании, могли пробить дыру в корабле. Но нашли они нас уже слишком поздно. К тому времени на корабле осталось мало людей, а в этом поселении посреди города забыли, как ремонтировать и пользоваться машинами. В итоге нас стало совсем мало и трап спускать было некому. Мы сделали маленькую хитрость, и она неожиданно возымела успех. Спустили верёвочную лестницу, схватившись за которую стоило проползти на другую часть
борта и спокойно подняться. А вдоль всего борта поставили самонаводящееся автоматическое оружие с запасной лентой к каждому орудию на 17000 патронов. Ещё никто из них не догадался, как забраться на корабль. И уже вряд ли догадается. Конечно, и нам поначалу попадать было тяжело, но ничего. Привыкли. А сейчас я неимоверно рада, что кто-то придумал эту защиту. Что бы я делала без неё - не представляю. Наверняка бы уже была мертва. Пришла бы как-нибудь с вылазки, а внутри сюрприз. Неприятный.
        Почему мы не вступили в контакт с людьми прибывшими из-за океана? Мне тоже интересен этот вопрос. С детства интересен. И все, у кого я спрашивала, говорили по-разному. Одни, что они людей едят, другие, что приплывшие хуже зверей. Третьи отвечали, что с этими людьми что-то не то и я должна и сама это видеть. В общем, я так и не получила внятного ответа. В итоге они отстроили поселение, смогли получить электричество. И зажили. Насколько я понимаю, они думали, что зверей здесь нет. Ведь мы их почти всех истребили, а те одиночные группы, которые остались, предпочитали обходить такие скопления людей стороной. И действительно, почему мы не вступили с ними в контакт??? Почему не пригласили жить на корабль???»
        «Мне понравилось охотиться на пингвинов. Сегодня пришлось пойти на такие ухищрения, чтобы к ним подобраться! Просто фантастика! Но их мясо того стоит. Да и сопротивления они не оказывают. Главное подобраться. Они меня, если честно поражают своей организованностью.
        Непроизвольно весь день размышляла о том, почему мы не вступили в контакт с жителями деревянных домиков. Анализировала собственное детство, когда на корабле ещё жило много людей. И почему они не хотели ничего слышать об этих, приплывших на развалившемся корабле? Пришла к такому выводу: без сомнения, люди, приплывшие на развалившейся лоханке, вышли из какого-то бункера. Медальона у них нет, иначе бы они им уже воспользовались. А вот зверей они начали отвлекать здорово! К нашему кораблю эти мохнатые недочеловеки перестали приходить. (Смешно, только почему-то не очень. «Мохнатые недочеловеки» пишет та, кто к зеркалу не подходила уже много дней, а в отражающие поверхности старающаяся не смотреть! Меня-то от зверя отличить можно? Думаю, что вряд ли, пока не заговорю. А если перестану писать, то наверно вообще уже никто не отличит. И даже я). К тому же поначалу, насколько я понимаю, мы надеялись, что они отопрут бункер под площадью, и тогда мы сможем неожиданно напасть и отобрать медальон. Однако, скорее всего, мы ненавидели тех, кто спрятался под землёй. Они начали войну, убили миллионы людей, и они же
спрятались, чтобы пережить все невзгоды. В этом вопросе со зверьми мы оказались единомышленниками. Пока мы плавали по морям и океанам они попросту жили себе в тепле и достатке. Пока нас убивали, пока мы замерзали, они размножались, не испытывая тревог и хлопот. Как к ним можно по-человечески относиться? Про зверей вообще страшно представить. У них явно уже в крови эта ненависть. Иначе не объяснить их стремление убить человека. Но и их можно понять. Весь удар эти ни в чём неповинные люди приняли на себя. По-моему это основная причина, почему мы не захотели иметь с ними никаких дел.
        Может, я уже рассуждаю как зверь, считая, что потомков тех, кто устроил апокалипсис, надо убить? Тогда как рассуждали те, кто отдал приказ выпустить бомбы, а сам при этом спрятался? Если я зверь, тогда кто были они? И кто тогда их потомки?»
        В этот раз Ди сам прекратил читать. Больше не смог.
        3
        Через несколько дней Тири впервые встала с кровати. Хоть Гтирер и поддерживал её, она сделала всего три шага, а потом свалилась ему в руки без сил. Для неё это были всего три шага, а для домочадцев целых три шага. Те крохи надежды, что ещё теплились в сердцах людей, окончательно и бесповоротно потухли.
        Болезнь, от которой умирал каждый первый, сдалась именно на том, чьей смерти почти вся семья разведчиков желала больше всего.
        - Подъём, лодыри! - проснулся на следующее утро Ди от слабого шёпота. - Я что, неясно говорю?
        Молодой разведчик разлепил глаза. Тири разожгла на столе свечу и присела на стул.
        - Подъём! - прохрипела и закашлялась.
        «Без крови» - с грустью отметил Ди.

* * *
        Тири заметно подобрела. Ко всем кроме Ди.
        Хотя домочадцы не особо-то и верили в такое чудо. Думали, что, скорее всего, она лишь накапливает силы.
        В первые дни жена Гтирера лишь совсем немного заставляла работать. Если сравнить с тем, что было до её болезни, то она позволила всем бездельничать.
        - Что вы на меня смотрите, как на зверя?! - не единожды за эти дни спрашивала Тири.
        Люди не могли привыкнуть к переменам. Жена Гтирера ни разу не наорала на свекровь. Вообще ни на кого не кричала и даже голос не поднимала.
        «Из-за кашля! - догадался молодой разведчик, когда поймал её взгляд, преисполненный ненависти вперемешку с презрением. - Просто бережёт себя».
        В доме стало тихо и спокойно. Даже до рукоприкладства дошло всего один раз - она ударила своего младшего сына, за то, что тот не слушался.
        Домочадцы быстро привыкли к новому характеру Тири. Сношенницы уже через несколько дней весело с ней щебетали, все дети льнули, будто к мамке родной, братья улыбались, а Бримо даже начал рассыпаться в комплиментах. Новая хозяйка как-то попробовала и свекровь расположить к себе. С престарелой женщиной ей разговаривать оказалось тяжело, да и не о чем. Мать все разговоры начала сводить к тому, как всё было в её молодости, как она любит отца, и через слово утверждала, что вскоре они будут вместе. И уже навсегда.
        Очень быстро Тири поняла, что её попытки бессмысленны. Один из самых старых людей в поселении потихоньку начал сходить с ума. Она ещё рассказывала внукам внятные истории, но все они были о любви. Могла и с сыновьями пообщаться, но любая тема разговора очень быстро трансформировалась в любовь и воспоминания о Флоре.
        Ди по-прежнему посматривал на невестку холодно и с опаской. И она отвечала ему взаимностью.
        Как-то вечером жёны братьев сели за стол - рукодельничать. Тири тоже уселась, но делать ничего не стала. Будто оправдываясь, произнесла:
        - Руки слишком слабы после болезни. Боюсь, если сейчас что-то буду делать, то потом ещё и переделывать придётся.
        - Да, естественно, - ответила жена Траана. - Дурная работа никому на пользу не шла. Это мне однажды Хайла, жена того, хилого бойца, рассказывала, как однажды три раза переделывала мужу патронташ.
        - Так у неё же руки из пяток растут, - хмыкнула жена Зайрика. - Ничего толково сделать не может. - Ей бы повилять задом перед мужиками. Почему же к ней прям так и липнут?
        - Да известно почему! - Тири говорила шёпотом, так ей меньше хотелось кашлять. - С ней не был только самый ленивый. До меня вообще доходили сведения, что её муж знает, о том, что с ней спит всё поселение.
        - Да-а-а-а! - протянула жена Зайрика. Она представила, как хорошо оказаться на месте этой Хайлы. Посмотрела на сношенниц. У каждой на лице появилось грустное выражение. Лишь Тири сидела равнодушная.
        - Помните Виму? - спросила жена Бримо. - Её-то муж тоже знал, что она слаба на передок. И что в итоге из этого вышло?
        Ди лежал на лавочке в полудрёме. Но сон сразу забылся и он в оба уха начал слушать разговор невесток. Как давненько заметил, девушки в таких обсуждениях легкодоступны, да и парни не отличались верностью.
        Ди привык к таким разговорам. Но только теперь понял, что слышит коллективные мечты. Невестки, кроме Тири, были отданы замуж насильно, за нелюбимого человека. Еды мало… лишний рот… Пусть лучше идёт в другой дом, детей рожает. Мать как-то призналась, что и своих дочерей отдавала по такому же принципу.
        - Я перед самым Периодом Бурь слышала, что в доме Сийна точно еды не хватит, - начала Тири. - Как вы думаете, переживут? Не прирежут кого-нибудь?
        - Да какая разница? - махнула рукой жена Бримо. - Я вот слышала, как Хлаала с Дорном договаривались в Период Бурь под навесом встретиться!
        Жёны Зайрика и Траана прикрыли ладонями рты, чтоб не рассмеяться в голос.
        - Как же они будут..? - сквозь смех выдавила жена Траана.
        - А что им-то? - Хихикнула жена Зайрика. - Что им какой-то холод?! Помнишь, поговаривали, что Дорн положил Хлаалу на мужа и…
        Ди отвернулся к стенке и больше не слушал.
        - Только бы не ошибиться! - пробормотал он.
        Перед глазами возникли Сия и Эва. Одна красотка, по меркам поселения, а вторая уродина.
        - Только бы не ошибиться! - повторил разведчик, хотя чувствовал, что выбор уже сделал.

* * *
        За едой молодой разведчик внимательно осмотрел многочисленную родню. Они поедали мясо, веселились и шутили. Племянники и племянницы носились вокруг стола, играли в прятки. Глядя на царившую в доме атмосферу семейного счастья, Ди даже засомневался в том, что кто-то может его разрушить. Слова Эвы казались плохим сном, игрой больного разума. Как могли звери прийти и убить столько здоровых и сильных мужчин? Перебить беспомощных детей?
        «Не может быть, - размышлял разведчик. - Ведь мы уже здесь сколько? Да долго! И что? Они всегда нападали. Всегда кого-то убивали, кого-то уводили. Но это не значит, что они смогут перебить всех!».
        Но Ди почувствовал фальшь в собственном внутреннем диалоге.
        - Эй, Мясо, передай мясо! - Тири рассмеялась собственной шутке. Она вообще в последние дни слишком нагло вела себя с деверем.
        Он передал. Когда тарелку с одной стороны сжала её рука, а с другой ещё сжимала его, их взгляды встретились. В раскосых глазах невестки Ди увидел веселье и смех.
        Ночью приснилось, что приходит в поселение, а лестница спущена. Перелезает внутрь и видит, что всё поселение в крови. Дома, снег, навес, частокол. Спешит в дом. Вломившись внутрь, видит, что родня стоит возле своих кроватей. У всех вспорот живот и внутренности дымятся на полу. Они одновременно поднимают на него взгляд полный боли.
        - Где ты был? - спрашивают их губы.
        Ди вскочил с постели.

* * *
        Зверь с чёрной шкурой поднялся на возвышение. Его сын, с серебристой шерстью, последовал за ним. Вожак подошёл к огромному булыжнику, который имитировал трон. Неожиданно вспомнилась мать, детство. Короткое, но очень счастливое. Он уже тогда, живя на корабле, знал, что есть какие-то плохие люди, которые живут в горах, а есть ещё более плохие люди в мёртвом городе. Видел он и тех и других, но не понимал, почему они между собой так мало похожи. Мать же не могла внятно этого объяснить. И тогда он разделил их по-своему. По-детски. На «свои» и «чужие».
        Много позже на его мать напали «свои». Они не причинили ей сколько-нибудь серьёзных ран, но он пошёл им мстить. Неожиданно, даже для самого себя, стал главным в одной из разрозненных кучек себе подобных. Потом понял, что пока его сородичи разрозненны, люди легко и планомерно их истребляют. Объединить сородичей для Вожака большой проблемой не стало. Они все были слабы и податливы, как пластилин, которым он в детстве играл на корабле.
        Лишь много позже он понял, что по детской неразумности неправильно разделил на «свои» и «чужие».
        Вспомнилась встреча с человеком из поселения. К тому времени он знал, что сильнее людей. Но этот человек из поселения оказался ему не по зубам. Как, собственно, и наоборот. Это оказался тот человек, с кем он сумел поговорить, в лице которого обрёл друга и верного соратника.
        От мыслей отвлёк рёв сородичей. Вожак и думать забыл о собственном приказе привести человека. Развернувшись, рванулся назад и столкнулся с сыном.
        Зверь с серебристой шкурой зарычал. Сделал несколько шагов назад. Вожак краем глаза заметил, как в пещеру ввели сильно похудевшую женщину. Даже успел подумать, что людей осталось мало, а мясо этой женщины достанется лишь единицам. И сородичи потребуют ещё еды…
        Серый кинулся на отца. Вожак лишь в последний момент успел уклониться от когтей, нацеленных в грудь и зубов, собиравшихся перегрызть шею. Лапой, наотмашь, он попал сыну по затылку. Брызнула кровь.
        Сородичи зарычали, начали лезть друг другу на головы, чтобы лучше рассмотреть, что творилось на возвышении. О еде они забыли. Вожак знал, что каждая из этих коричневых шкур спит и видит, чтобы его сын стал главою стаи.
        Морда Серого скривилась в жутком оскале. Вряд ли он чувствовал боль. Его раздражал зверь с чёрной шкурой. Его слабохарактерность и трусость. Бесчисленное количество раз он пытался убить этого старого и глупого сородича, занять его место. И всегда проигрывал.
        Звери ревели и рычали - выражали дикий восторг всеми доступными способами. Чтобы быть ближе к возвышению в толпе завязалась драка.
        Серый медленно двинулся к противнику. Вожак напрягся. Что-то в поведении сына показалось ему странным и неестественным. Его движения замедленны, глаза смотрят в сторону, шагает на согнутых лапах…
        Слишком поздно зверь с чёрной шкурой разгадал задумку сына. Серый метнулся к отцу, занёс лапу для удара, но уже в следующий миг оказался по другую сторону. Вожак же, увидев, как к нему бросился сын, приготовился отразить удар, чтоб сразу нанести свой, на этот раз сокрушительный. Но когда Серый возник с другой стороны, отец попросту оказался к этому не готов. Впервые он с болью в сердце осознал, что сын превзошёл его в мастерстве. В следующий миг когти воткнулись под рёбра. Резкая боль заволокла сознание, вытащила на волю звериные инстинкты. Рёв бесновавшихся сородичей слился в единый устрашающий крик. Вожак не понял, что произошло в дальнейшем. Не смог бы повторить этого или рассказать.
        Очнулся он верхом на поваленном сыне. Когти грозились впиться в шею единственного отпрыска при малейшем усилии. На миг возникло желание убить. Избавиться от постоянного страха. Но в следующую секунду Вожак отпрянул, будто обжёгшись. Серый медленно поднялся. Воинственности в нём поубавилось. Но, как понимал зверь с чёрной шкурой, ненадолго.

* * *
        - Гтирер, мне надо с тобой поговорить.
        - Говори, - вяло махнул рукой старший брат.
        - Давай отойдём, - Ди застыл возле кровати главного разведчика. Гтирер, как всегда, валялся и ничего не делал.
        - Не досуг, - перевернулся брат на другой бок.
        - Но это важно!
        - Важно - говори.
        - Гтирер! - взмолился Ди. Обвёл взглядом домочадцев. Все с интересом наблюдали за их разговором.
        - У меня нет секретов от своей семьи, - зевнул брат. - Если есть что сказать, то говори, а нет, значит отвали.
        - Гтирер, это очень-очень важно, - предпринял последнюю попытку молодой разведчик. - Ничего важнее ты ещё не слышал и не услышишь, если останешься валяться.
        Старший брат повернулся, с интересом посмотрел.
        - Ну, гляди, - пообещал он. - Если это окажется какая-нибудь ерунда… - Гтирер медленно, демонстративно лениво поднялся. - Пойдём, - махнул рукой.
        Они прошли в заднюю часть дома, остановились перед туалетом. Свечу с собой не взяли, потому говорить пришлось в темноте.
        - Ну, жду, - буркнул брат.
        - На нас хотят напасть звери! - выпалил Ди.
        - У тебя всё в порядке с головой? - участливо поинтересовался Гтирер. - Может, заболел? - пощупал лоб брата.
        - Я хотел сказать, - понял оплошность молодой разведчик. - Что нам грозит уничтожение. Как только Вожак умрёт и Серый займёт его место, нас всех перебьют!
        - Откуда такие сведения? - насторожился Гтирер. - Опять кто-то снюхался со зверьми? А-а-а-а! - протянул он. - Эта твоя подружка, как её? В общем, скелет, обтянутый кожей…
        Ди так и захотелось вставить: «Да она во много раз красивее твоей жирной и косоглазой Тири».
        - …как и бабка загуляла с каким-то зверем? Не повезло тебе брат, - Ди услышал веселье в его голосе. - Даже такая некрасивая и бесперспективная девушка и та предпочла тебе зверя!
        - Нам сейчас не до насмешек! - вспылил молодой разведчик. - Ты услышал, что я сказал? Нам грозит уничтожение! Слышишь? Полное уничтожение!
        - Не кричи, - потрепал брата по плечу Гтирер. - Никакого уничтожения не будет. У нас, что, по-твоему, нет оружия? Или мы не сможем за себя постоять?
        - Их слишком много!
        - И что? Перестреляем больше зверей, чем обычно.
        - Пойми, Гтирер, - Ди затрясло от злобы. - Их настолько много, что мы их не перебьём! Серый, в одиночку, может если и не всё поселение убить, то большую его часть! А ведь он не один нападёт…
        - Мне надоело! - вскипел старший разведчик. - Серый! Вожак! Ну и что?! Думаешь, они такие непобедимые?! Тебе бы вначале со страхом своим сразиться, осилить его, - ткнул он младшего брата пальцем в грудь. - А следом исчезнут и все остальные проблемы. Понятно?
        Ди промолчал. Вопроса он попросту не услышал, задумавшись над тем, как прятался под лавочкой и вздрагивал от каждого резкого звука. Вспомнил, как Тири его вытолкнула умирать.
        - …тебе пора бы детей уже иметь, а ты всё ерундой всякой занимаешься, в мечтах плаваешь, - продолжал Гтирер. - То по крышам небоскрёба прыгаешь, то Вожака убиваешь, то выводок зверей спасаешь. Сейчас какую-то панику развёл. Что это вообще за чушь ты мне наговорил?! Откуда все эти сведения?
        - Из надёжного источника, - Ди услышал лишь последний вопрос.
        - От Вожака, что ли? - нечаянно отгадал, но не понял того, Гтирер.
        - Из… надёжного источника, - на секунду молодой разведчик засомневался, а не сказать ли правду.
        - Да знаю я твой надёжный источник, - усмехнулся старший брат. - Её бабка была звериной подстилкой, и она уже стала такой же, раз сумела вернуться. Это же насколько надо тронуться умом, чтоб под зверей ложиться?! - хмыкнул он. - Ты вероятно единственный, кто с ней общается. Ну и задурила она тебе голову! Ну и задурила!
        Брат ушёл, а Ди остался стоять будто оплёванный, а потом несколько дней выслушивал насмешки, какой он неказистый мужчина, что даже Эва предпочла зверя.

* * *
        Любимая байка детей - о ремонтнике Тите. Когда дети подрастали, они её знали наизусть и рассказывали своим детям. Каждый взрослый настолько же не любил её, насколько обожал в детстве.
        Ди валялся на лавке, положив руки под голову. Жена Зайрика начала рассказывать детворе историю о Тите. Невестка долго сопротивлялась, предлагала рассказать, что угодно только не о ремонтнике Тите. Но детвора настояла. Они так кричали и вопили «Хотим Тита», что невестка сдалась.
        Ди и сам наизусть знал эту байку. Сам ещё не так давно кричал и вопил «Хочу Тита». Но делать нечего, принялся слушать. Неожиданно повествование увлекло, передвинулся поближе к рассказчице.
        - Жил-был ремонтник Тит, - голос невестки ласкал, словно материнские руки. - Он был обычный паренёк и рос, как все дети. Любил, так же как и вы, кричать «Хочу, хочу» и так же не слушаться родителей. Потом подрос, и отец научил его работать. Потому что работа - главная цель жизни. Без работы человек глупеет и в итоге превращается в глупого-глупого! Вы хотите быть глупыми?
        - Нет! - в один голос ответила ребятня.
        - Поэтому, когда вырастите, надо будет постоянно работать!
        - А я уже работаю! - похвастался старший сын Гтирера, Байомин. Отец ему, действительно, несколько раз поручал кое-какие задания в пределах поселения и один раз даже невдалеке за частоколом. Он находился в том возрасте, когда сам себя считаешь взрослым, но другим видно, что ты ещё ребёнок.
        - Знаем, знаем, - кивнула невестка. - Так вот, Тит был обычным мальчиком. Даже силой особенной не отличался. Один хулиган, из бойцов, к нему постоянно приставал и не единожды поколачивал. Однажды Тит работал. Так как он был ремонтником, то ремонтировал всё, что в нашем поселении ломалось. И вот выпало ему отремонтировать частокол снаружи. А надо сказать, что звери тогда нападали не так часто. Да и было их не так много. Но поступали они тогда гораздо умнее, чем сейчас. Тогда они даже придумывали, как не тратить силы и жизни, на то, чтобы свалить частокол, а предпочитали попросту перебраться через него. Много различных средств придумывали. И в один из разов ремонтники увидели, что они начали в частоколе когтями выцарапывать что-то наподобие ступеней. Представляете?
        Дети в один голос ахнули, хоть и слышали эту историю много раз. Ди улыбнулся. Байка про Тита на глазах обрастала новыми невероятностями. Он точно помнил, что в прошлый Период Бурь жена Зайрика рассказывала, будто звери попросту повалили частокол.
        - Они нападали и пока на одном конце поселения, рискуя шкурами, отвлекали, на другом, несколько зверей процарапывали когтями ступени! - ребятня испуганно переглянулась. - Вот Тит ремонтирует стену, что-то насвистывает. Он-то ремонтирует снаружи, а внутри его племянник стоит. Они в паре ремонтировали. То ли простукивали, то ли ещё что-то делали. Кто-то положил Титу на плечо руку. Он подумал, что это кто-нибудь из бойцов. Спрашивает «Что надо?». А ему в ответ какое-то сопение. Он чуть поворачивает голову и видит, что рука на самом деле лапа, а «кто-то» - зверь. Сам Тит потом рассказывал, будто ничего не помнил, а его племянник говорил, что ремонтник попросту перепрыгнул частокол!
        Дети засмеялись. Ди усмехнулся, представив как сильно надо испугаться, чтоб сделать то, чего даже звери не пытались.
        - Зверь тоже не ожидал от человека такой прыти. Он ещё немного постоял, а потом поспешил скрыться, пока не начали стрелять. Тит потом много раз пытался повторить свой подвиг, но не мог даже дотянуться до верха частокола. Причём сильно не дотягивался. Как он перепрыгнул частокол, никто так и не понял и…
        - Мы можем всё! - неожиданно даже для самого себя выпалил Ди. Впервые он воспринял эту байку по-иному, взглянул с другой стороны.
        - Да неужели! - съязвила невестка. - Ну, раз ты можешь всё, то раздобудь для своей семьи еды. А то знаешь… Она заканчивается!
        Ди прекрасно знал, что еда заканчивалась. Но надеялся, что и Период Бурь завершался.

* * *
        - Пап, пап, ну расскажи! - канючил Байомин. - Пап, пап, ну ты же обещал! Ну, пап!
        Гтирер лежал спиной к стене, последними усилиями сдерживаясь, чтоб не отвесить отпрыску подзатыльник.
        - Пап, ну пап, - попрошайничал сын.
        - Ладно! - рявкнул Гтирер. Рывком поднялся с кровати, схватил Байомина за плечи. - Слушай внимательно. Понял?
        Сын радостно закивал.
        - Наша семья одна из самых необходимых семей! Мы выживаем там, где любой другой умрёт. Мы не боимся выходить в город и далеко за его пределы. Мы ничего не боимся! Ты понял?
        - Да, папа, - сын расплылся в улыбке. Его самолюбие чертовски тешила предстоящая история. Особенно когда её рассказывал отец. Грозный и мощный глава семьи разведчиков, которого даже бойцы уважали за умение уничтожать зверей. - А ты расскажешь, как было вначале?
        - Ладно, расскажу, - улыбнулся Гтирер. - Вижу, достойная замена растёт! - потрепал сынишку по волосам.
        Остальные дети тоже подобрались. Они не так любили эту историю, вероятно потому, что не имели в отцах главу семьи.
        - Среди приплывших сюда людей было несколько разведчиков. И здесь они здорово пригодились. Выслеживать зверей оказалось не так-то просто! А ведь поначалу они жили отдельными группами, и мы постепенно уничтожали их. И непременно бы уничтожили, не появись Вожак! Но ничего, мы его обязательно уничтожим! И тогда перебьём зверей и будем жить в тишине и спокойствии! - Он несколько секунд помолчал, затем продолжил. - Наши предки даже ходили в город за заливом, общались с людьми, которые живут там. В Период Бурь залив замерзает, но ближе к середине Сезона его центральная часть оттаивает. И вот в самом начале Сезона они вышли и успели пройти по льду. В том городе их встретили…
        - Ты лучше скажи, чем наша семья сейчас занимается! - неожиданно влезла мать. - А то про былые подвиги все горазды рассказывать! Расскажи, что сейчас творится в городе за заливом? Что молчишь? Не можешь ничего сказать? Или не хочешь говорить, что в том городе уже наверняка всех перебили звери…
        - Ты вообще из ума выжила?! - лицо Гтирера вытянулось. Невестки, шушукавшиеся в углу, замолчали, детвора переводила недоумённый взгляд с бабушки на главу семьи. Братья насторожились, а Ди забыл закрыть рот, после зевоты.
        - Нет, не выжила, - мать приподнялась на локте, посмотрела в глаза старшего сына. - Скажи, скажи.
        - Да ты что несёшь, старая?! - Гтирер по-прежнему находился в прострации.
        - Я несу?! - деланно удивилась мать. - А, по-моему, это ты несёшь какую-то чушь. Хвастаешься победами, которые тебе не принадлежат, былым величием, когда сами стоим на пороге смерти. Может, если расскажешь детям правду, то они смогут выправить ситуацию. А ты им продолжаешь рассказывать байки.
        - Мама, что с тобой? - Бримо подошёл, присел к ней на кровать. - Что на тебя нашло?
        - Я же вас учила… рассказывала, - вздохнула мать. - А вы всё равно, продолжаете гнуть своё… Это всё было раньше! Сейчас, по сути, никто и ничего не делает! Каждая семья лишь создаёт видимость работы!
        - И это нам говорит она! - Тири вышла на середину дома. - Тебе бы, дрянь старая, заткнуться и молчать. Ничего не делаем… Говори за себя! Сама же целыми днями лежишь! Может помочь тебе встать?
        В тот вечер, Тири долго таскала мать за волосы по полу, приказывая встать и начать работать. Гтирер смотрел на происходившее безучастным взглядом.
        - Пап, а это правда? - поинтересовался Байомин у него перед сном. - Бабушка правду говорила?
        - Если сейчас же не уснёшь, то я тебя выпорю так, что до конца Периода Бурь на животе спать будешь!

* * *
        Молодой разведчик накидывал в чан снег, когда в доме произошла склока. Вновь Тири кричала на мать. К вечному крику домочадцы привыкли. Но когда она схватила мать за волосы и принялась тягать по полу со словами: «Я тебя научу ходить! А не хочешь - заставлю! А если сейчас же не научишься, то на улицу отправишься лежать, чтобы последнюю еду на тебя не расходовать. Или вообще на мясо пущу!», - все застыли.
        Гтирер вяло посмотрел на происходившее, после отвернулся к стене. Остальные побоялись даже пошевелиться, чтоб не привлечь внимания Тири.
        Ди, с ледяной решимостью, зачерпнул полную лопату снега, бросил в чан. Аккуратно поставил лопату и с деловым видом прошёл к лавочке. Снял со стены обрез, вытащил из сумки два патрона. Открыв оружие, дунул в стволы.
        - Что ещё не научилась ходить?! Не научилась?! Только другим горазда указывать, что бездельники, - кричала Тири. - Ничего! Я хороший учитель! Быстро тебя на ноги поставим! А не поставим, так съедим!
        Мать вопила не своим голосом. Царапала невестке руки, но Тири, в пылу гнева, этого не замечала. Тогда мать попыталась встать, но правая нога не шевелилась.
        - Вставай, подобие человека! - Тири разошлась сильнее обычного.
        Ди поглядел через стволы на свет. Удовлетворённо хмыкнул. Попробовал пальцами механизмы.
        «Смазать надо» - пришёл к заключению.
        Вставил два патрона и захлопнул обрез. Медленно, чтоб не привлекать лишнего внимания, взвёл поочерёдно курки, поднялся и неспешно прошёл к невестке. Остановившись в десяти шагах, поднял обрез. Весь дом замер, а молодой разведчик стал центром внимания. Все знали, что с такого расстояния промазать невозможно.
        Невестка вздрогнула, когда Ди нажал первый спусковой крючок. Полыхнул огонь, но Тири осталась стоять. Тогда он нажал второй спусковой крючок. Вновь полыхнул огонь, но смертоносный металл не вылетел из ствола. Молодой разведчик глядел на Тири, но вместо женщины видел зверя в человечьем обличье.
        - Ещё раз посмеешь коснуться моей матери… - Ди не опустил обрез, будто мог ещё выстрелить. - Я убью тебя, даже если все патроны окажутся без дроби! Пробью твоей головой стену, если понадобится, но в живых ты не останешься!

* * *
        - Нам надо поговорить, - у Ди под ложечкой засосало. Естественно он моментально понял, по какому вопросу брат разбудил посреди ночи, начал догадываться, о чём весь вечер тот шептался с Тири. Молодой разведчик лишь удивился, почему Гтирер не убил его сразу.
        Братья прошли в заднюю часть дома, огонь не зажигали, потому ничего не видели. Лишь слышали дыхание и чувствовали присутствие друг друга.
        Гтирер долго молчал, не зная, с чего начать. Ди неловко переминался с ноги на ногу, благо никто не видел.
        - Ты… - прошептал Гтирер и замолчал.
        - Я, - неожиданно осмелел Ди.
        - Ты же мог убить Тири! - Выпалил главный разведчик.
        - Поправочка. Я её и собирался убить.
        - Если я ещё раз…
        - Если я ещё раз увижу, что она трогает нашу… Заметь, нашу маму - то я её убью. И будь что будет.
        Гтирер засопел. Подобный разворот событий застал его врасплох. Младший брат неожиданно осмелел. Если бы был хоть кто-то третий, Гтирер бы озверел, и, по меньшей мере, избил младшего брата. Авторитет подрывать нельзя.
        - Ты хоть понимаешь, что ты мне угрожаешь? - ошалело пробормотал глава семьи. - Понимаешь, чем это кончится?
        Настала очередь Ди задуматься. Он чувствовал, что от этого ответа зависит вся дальнейшая жизнь. А может и её конец. Ведь если он убьёт Тири, то его, как минимум, изгонят.
        - Послушай, братишка, - начал Ди издалека. - Ведь у нас одни родители, в наших жилах течёт одна кровь. Так зачем мы её друг другу портим? Я не хочу убивать твою жену. Мне даже всё равно, что она издевается надо мной… Но мама! Ты не видишь, что она творит?!
        - А ты не видишь, что нам грозит?! - нервно перебил старший брат. - Ты не видишь? Нам до конца Периода Бурь еды не хватит. Кто, думаешь, на очереди?
        Сердце у молодого разведчика похолодело. Ди даже не думал, что маму могут съесть. Соседи могут пожирать собственных родителей. Но братья, племянники… Как они смогут?
        - Но ведь мы существуем благодаря им, - впервые задумался над этим молодой разведчик. - Мы сейчас живы благодаря старикам! И мы к ним так относимся?
        - Ты не сошёл с ума? - спросил Гтирер. - Что-то ты бред какой-то несёшь. Всегда так делали.
        - А не боишься, что и с тобой так сделают?
        Гтирер долго не отвечал. В темноте раздавалось лишь учащённое дыхание.
        - Нам есть вскоре будет нечего, - пробурчал старший брат. - И тебе кстати тоже. Мы все будем смотреть друг на друга и мучиться. Думаешь, наша мать глупа. Если не мы её убьём, то она сама себя прикончит. Невозможно смотреть на голодных детей.
        - И ты ей так поганишь последние дни?! - выдавил Ди. - Зачем?! Да просто бы прибил её…
        - Вот и сделай это.
        - Что?
        - Маму убей!
        Ди даже не нашёлся, что ответить. Представил, как вытянулось лицо.
        - Я не буду этого делать… - пробормотал он. - Ни за что не буду. Да я лучше от голода пропаду…
        - Обязательно пропадёшь. - Оборвал старший брат. - Думаешь, я хочу мать убивать? Но, если честно, мне теперь вообще всё равно. После того, что она сказала о нашей семье.
        - Будто она неправду сказала?! Чистейшую правду!
        - А кому она нужна, эта правда?! - вспылил Гтирер. - Люди живут, делают вид собственной значимости, а тут… Правда нужна лишь тем, кто её не видит. А те, кто видят, предпочитают о ней наоборот забыть.
        - Получается, ты знаешь, о том, что никто ничего не делает?! - переспросил Ди. Он вглядывался в темноту, силясь рассмотреть брата.
        - А кто об этом не знает?! - хмыкнул старший разведчик. - Наверно только дети и не знают. Зачем им портить детство?
        - Постой-постой! - Ди помотал головой. - Получается, ты знаешь, что мы из поколения в поколение тупеем?! Знаешь и не стараешься это изменить?!
        - Что изменить?! - улыбнулся Гтирер. - Я и не собираюсь ничего менять! Я не просил давать мне жизнь. А раз дали, то не мешайте жить! Понял?
        - Понял, - прошептал младший из братьев. Новый мир обрушился на него огромной снежной лавиной. Он почувствовал, что задыхается в буре эмоций.
        - Я бы убил мать, - продолжил Гтирер. - Но… Пусть лучше это сделает Тири.
        Ди ничего не смог ответить. Язык будто онемел. Если бы получилось повернуть время вспять, то он вернулся бы в тот день, когда пошёл на поиски Эвы и…
        «Никуда бы я не пошёл! - подумал молодой разведчик. - Жил бы обычной жизнью, ничего не знал! Как бы всё было проще!»
        Но сердцем он почувствовал, что вернись всё в действительности вспять, то на поиски Эвы он бы не пошёл, а побежал. Ведь она на самом деле предлагала выжить. Но для этого надо было всего лишь понять, что творится вокруг.
        - А ты, если ещё раз посмеешь прикоснуться к моей жене, пойдёшь на корм вместо матери. Тебе всё ясно?
        Ди сглотнул. В спокойно-ледяном тоне брата содержалось столько угрозы, что будь она материальна, то могла бы служить великолепной дверью.
        - Уяснил? - Гтирер сдавил плечо.
        - Я понял, - прошептал молодой разведчик.

* * *
        В остаток ночи Ди не смог заснуть. Долго валялся, а потом взял тетрадь, новую свечу, поджигалку и отправился в туалет.
        «Отросшие верхние клыки мешают. Сильно мешают, хотя я, кажется, уже начала привыкать.
        В выдвинутую мною теорию, почему жители корабля не стали входить в контакт с поселением, не укладывается тот нюанс, что мне рассказывали, будто мы много спасли вышедших из бункеров. Правда, об их дальнейшей судьбе неизвестно ничего. Я даже не знала никого, у кого бы предки были жителями бункера. Интересное, кстати, наблюдение. И в особенности своевременное. Когда я осталась одна на этом огромном корабле, то задалась вопросом, а куда подевались все те, кого мы спасали? И спасали мы их вообще? Или получали нужные сведения и отправляли за борт? Последнему предположению я совершенно не удивлюсь. Они сделали этот мир таким, надеюсь, они первыми и отхлебнули с его краёв.
        Что-то я сегодня какая-то агрессивная. Наверно попадись мне сейчас человек из поселения, перегрызла бы ему горло. Хоть клыки для чего-нибудь использую».
        «Ночью снилось, что хожу по городу, а за мной толпами ходят звери. И что самое интересное, я командовала ими. Интересно, к чему бы это?»
        Следующая запись, как заметил Ди, была сделана тем же почерком, но с заметной дрожью в руке.
        «Сегодня убила человека из поселения. Страшно так, что до сих пор руки трясутся. А если они придут мстить? Что делать?
        Я вышла из здания, где нашла какие-то консервы. Не знаю, можно их есть или нет? Всё же этим консервам уже… я даже не могу сказать сколько Сезонов.
        В общем, вышла и столкнулась нос к носу с группой людей. Они принялись в меня стрелять. У меня получилось схватить одного и, прикрываясь им, зайти обратно в небоскрёб. Они за мной не пошли. Остались на улице караулить. Окружили небоскрёб и начали ждать. Заложника я убила. Не знаю почему. Не было для этого причин. Просто мне был противен его запах. А ещё он обмочился. Это потомок тех людей, которые сделали мой мир таким. Потомок тех людей, из-за которых у меня никогда не будет семьи. Потомок тех людей, из-за которых я превратилась в зверя. Он мне стал противен, и я перерезала ему горло. Выбраться проблем не составило. Пришлось просто дождаться ночи. Конечно, потом было очень холодно, в какой-то момент даже думала, что не добегу.
        Добежала. Хоть когда-то эта черная шерсть принесла пользу».
        «Странное такое чувство. Вроде и надоело писать. А вроде и начало нравиться».
        «Сегодня видела огромного бурого медведя. Он пошёл в город. Надеюсь, разнесёт это поселение. Хотя какая мне от этого разница?»
        «Оттягиваю момент. Не хочу писать о последних жителях корабля. Тут творилось… Слов нет, чтобы это описать. Заметила, что уже не надо каждый день писать. Мозги уже не съезжают, как было поначалу. Консервы кстати, оказались мясными и потрясающе вкусными! Я даже не заметила, как их съела! Только, что мучилась, открывала. И вот, уже сижу перед пустой банкой. Надо будет ещё полазить в небоскрёбах в поисках этой вкусности».
        Далее записи прерывались. Ди с некоторым удивлением перевернул около семи листов разрисованных так, словно баловался ребёнок. На восьмом он различил в некоторых местах среди каракуль буквы. На девятом появились более-менее связные, но бессмысленные слова. На десятом было написано всего одно длинное слово:
        «сыжирниыжмрутыжимтсыдфюмтмтяыэфю»
        Но уже без каракуль. Далее каждая запись, как и раньше, следовала с чистого листа.
        «менязовутменязовутменязовутменязовут»
        «Менязовут Абвгдеёжзклмноп»
        «Меня зовут»
        «Меня зовут Вайнея! Меня зовут Вайнея! Меня зовут Вайнея! Вайнея! Меня зовут Вайнея! Вайнея! Вайнея! Меня зовут Вайнея!»
        «Меня зовут Вайнея! Я помню это! Я помню, как меня зовут. Я помню, что писала. Только для чего я это делала?»
        «Меня зовут Вайнея. И недавно я убила много людей. В поисках… не помню, что я искала. Память шалит. В общем, что-то я искала. А потом встретила в небоскрёбе человека. Очнулась в его доме. Помню, там было много людей, но они меня боялись, хотели убить. А потом».
        «Помню, я их всех убила. Не знаю зачем. Детей жалко».
        «Зачем?????»
        «Я беременна. Надеюсь это не так».
        «Тошнит. То ли от себя, то ли от людей, то ли от развивающегося внутри плода».
        «Четыре дня не выходила».
        «Сегодня»
        «Я не знаю, как это описать. Не могу понять, что со мной происходит. Словно внутри появилась пустота. Если раньше я задумывалась об этих людях, то теперь от одного воспоминания проведённого в их доме тошнит».
        «Тошнит сильно и постоянно. Вряд ли от людей».
        «В голову пришла кое-какая мысль, когда прогуливалась сегодня по главной палубе. Соберусь с силами и завтра запишу сюда».
        «Пришла в голову мысль простая до безобразия. А что если звери, совсем и не звери? Что если в них просто в чистом виде выражена сущность человека? То, что мы скрывали за умными машинами, гигантскими зданиями и многообещающими улыбками? Я всё больше и больше склоняюсь к мнению, что тех, кого мы подбирали, были потом нами же и убиты. Мы недалеко ушли от тех, кто всю эту кашу вообще заварил. Апофеозом же стали звери. Одни в человечьем обличье, другие в зверином. Но смысл от этого сильно не меняется. Может так людям и надо, раз они не умеют жить друг с другом?»
        Последние слова были написаны на обложке. Ди захлопнул тетрадь и почесал нос. Попытался припомнить, сколько всего тетрадей лежало на том столе, в каюте. А так же задумался почему Эва не дала их почитать. В том, что он видел карту на углу большого стола, молодой разведчик теперь не сомневался. Он даже знал, в какое место указан путь на этой карте.
        Ди отодвинул щеколду и вышел.
        Отсутствия отдельных листочков, которые были исписаны мелким аккуратным почерком и скреплены маленькой металлической штуковиной, молодой разведчик не заметил.
        4
        Утром первая в туалет отправилась Тири. Вернулась она оттуда с листами, которые потерял Ди. К тому времени дом уже не спал, потому все заметили находку в её руках.
        - Интересные вещи происходят в моём доме, - Тири потрясла стопкой листов. - Кто-то читает, - вывела глубокомысленную фразу и поочерёдно посмотрела каждому в лицо.
        У Ди было невыносимое желание отвести взгляд, но вместо этого он постарался придать лицу удивлённое выражение.
        - Что там? - Гтирер вяло потянулся на кровати.
        - Исписанные листы! - указала ими в мужа Тири.
        - Это я вижу, что там написано?
        На мгновение её лицо утратило наглость, а глаза забегали, но нашлась она быстро:
        - Байомин, иди, читать будешь.
        Старший сын, подражая отцу, лениво сполз с кровати. Вяло поплёлся к матери.
        - Шагай быстрее! - прикрикнула Тири. Когда подошёл, сунула листы и приказала. - Читай!
        - На тридцать третий Сезон после начала Последней войны я начинаю вести этот дневник, - Байомин совсем недавно учился у судей, потому навыки чтения не растерял, слова произносил быстро и чётко. - Который даже и не знаю пригодится ли кому-нибудь или не пригодится, но будем верить, что мои старания не пропадут даром.
        - Ты что за чушь несёшь?! - прикрикнула Тири. - Я сказала читать!
        - Он это и делает, - зевнул Гтирер. - Не отвлекай его.
        Сын немного презрительно посмотрел на мать и продолжил:
        - Думаю, стоит начать с того, чтобы представиться самому - меня зовут Араан и когда-то я работал лифтёром. Мне очень хочется начать…
        - А что такое лифтёр? - высоким голосом спросила дочь Зайрика у матери. - А как работают лифтёром?
        - Не знаю, - полушёпотом ответила мать. - Тсс! - приложила палец к губам. - Слушай.
        - …писать с самого начала, как говорится, бумага вытерпит всё, но как представлю, что кто-нибудь и когда-нибудь будет читать мои стариковские сентиментальные воспоминания, то аж тошнить начинает, поэтому начну с фактов, которые пусть и известны, но всё равно требуют повторения, потому что те, кто будет это читать, могут их уже и не помнить, ведь уже сейчас рядом со мной, на этом корабле, живут люди, которые родились после Последней войны и начинают забывать и перевирать то, что было. Они начинают придумывать. А я хочу, чтобы всё было записано так, как оно было на самом деле. Итак. Начнём. Не буду голословно обвинять кого-то в начале войны, да и кому спустя тридцать три Сезона нужны эти имена? А спустя сто лет эти имена уже точно никому и ничего не скажут, то же самое относится и к странам, которые сбросили первые бомбы. Какая разница, какое они носили название, если их всё равно уже нет? Я думаю, что будет правильно сказать, что война началась в тот день, когда неожиданно наступил холод, который как утверждали все ученые мира, аномальный. Все они в один голос говорили, что это временно, искали
теории, оправдывающие резкие климатические изменения, придумывали новые, но ни один так и не признал, что резко и неожиданно наступил ледниковый период, который, по их мнению, обязан наступать исключительно медленно. Как мне кажется именно в то время и началась война. Не было коалиций, не было правых и нападающих, а была лишь одна тотальная цель - выжить, причем любой ценой, и цена эта оказалась слишком-слишком-слишком-слишком огромная. Люди убили людей и, прежде всего, каждый в самом себе. Может это и пафосно для тебя звучит, человек будущего (я надеюсь что ты, читающий мои скромные записи, человек, именно тот человек который покорил космос, который построил великие города Третьего Острова, а не те отродья, что остались…
        - Мам, а что такое «Третьего острова»? - снова послышался звонкий голос дочери Зайрика.
        - Тсс! - единственное, что ответила мать.
        - А что такое «пафосно», - не унималась малышка. - И кто такие отродья?
        - Да помолчи ты! - начала выходить из себя её мать. - Потом поговорим.
        - …бродить по миру после этой проклятой войны, хотя они всего лишь жертвы, а настоящие отродья спрятались, но думаю, что я сильно забежал вперёд и лучше буду писать по очереди). Так вот, может для тебя и пафосно звучит, что люди убили в себе людей, но иначе я это назвать не могу, это так и есть. И как бы эти слова не звучали спустя столетия, но смысл их не меняется, поверь, будущий читатель, старому и больному человеку, который всё, о чём он собирается писать, видел своими глазами. Я не знаю, кто и когда первым нажал ту самую кнопку, не знаю кто и когда отдал приказ начать атаку, не знаю куда упала первая бомба и кто стал первой жертвой, но это и неважно, поверь мне читатель, что по меркам вселенной совершенно не важно какая именно особь начала войну, ведь мы не разбираемся кто из грызунов на кого напал первым, а если бы у грызунов было оружие, которое убивает массово грызунов, то мы бы тоже не очень то и пытались разобраться в их грызуньей войне, а может даже бы и обрадовались, если бы они друг друга истребили, так может и вселенная сейчас радуется, что мы уничтожили друг друга? Поверь, человек
будущего…
        - Мам, а кто такие грызуны? - разлился по дому звонкий голос дочери Зайрика.
        - Я не знаю, - ответила мать.
        - Заткни её! - презрительно бросила Тири.
        - …надеюсь счастливого мира, - продолжал чтение Байомин. - Что совершенно не важно, кто начал ту войну и совершенно не важно, кто в ней победил, кто остался последним. Если бы ты видел заснеженные руины города на побережье, которые мы сейчас проплываем, то ты бы это понял.
        - Фигня какая-то, - вставил Бримо, но на его слова никто не отреагировал. Лишь Гтирер хмуро глянул, но ничего не сказал.
        - Я долго не писал, не потому что не хотел, - продолжал читать Байомин. - Просто было уже некогда, а в какие-то моменты мне казалось, что уже и не зачем. Нам надо было пополнить запасы свежего мяса и мы стали на рейд неподалёку от некогда прекарсного Веронда, в который я мечтал попасть с детства и что получилось? Я попал в великолепный и некогда красивый Веронд. Интересно, мой дорогой будущий читатель, а ты знаешь город Веронд?
        - Мам, а что такое… - начала дочь Зайрика, но мать схватила её и зажала рот рукой. Тири одобрительно посмотрела на сношенницу.
        - Город, где изготавливали парулу, лиограхт и свуорум, - продолжал чтение старший сын Гтирера. - Ты вообще понимаешь значение этих слов, мой читатель из будущего? Впрочем, если не знаешь, то уже и не важно. Мы стали на рейд и группа Сторна отправилась на охоту на берег. Мы начали латать наш «Новый дом» (да, так мы назвали наш корабль), а я с другими стариками начал ловить рыбу. Как развился океан! Ты бы знал, мой читатель будущего. Это просто не укладывается в сознании, какой он стал насыщенный рыбой, а ведь прошло всего лишь тридцать три Сезона, а природа уже полностью забрала его в свои владения, мы даже не пользуемся сетями после того раза как кит чуть не утянул «Новый дом» на дно, а теперь представь, какой вес должен был быть у кита, если «Новый дом» сейчас спокойно вмещает в себя восемь тысяч человек и никто не в обиде, согласен, иногда теснимся, но в целом никто не жалуется.
        - Я кушать хочу! - тихонько хныкнула дочь Зайрика.
        - Вначале дослушаем, - сказал, как отрезал новый глава семьи.
        У Ди под ложечкой засосало. Не мог старший брат с таким интересом слушать, не заподозри он чего-то.
        - Да, может, поедим? - неожиданно сам для себя выпалил молодой разведчик. - Ведь действительно чушь какая-то, а желудок уже…
        - Мы сейчас поедим! - вылупила на него раскосые глаза Тири. - Тебя! Заткнись и слушай!
        Остальные тихонько лежали на кроватях и боялись прервать чтение. Ди был уверен, что большая часть жителей дома вообще не понимали того, что слышали.
        Байомин посмотрел на отца, словно спрашивая, можно ли продолжать и получив утвердительный кивок, сказал:
        - Со следующего листа записи начинаются другим почерком, - произнёс он с такой интонацией, будто извинялся. - Меня зовут Вин. Я продолжу дневник моего отца. Сколько себя помню, отец мечтал написать книгу о выживании последних людей на планете. И после его смерти я обнаружил, что он её начал. Постараюсь закончить. Я родился в Герасибэлле в 88/04. Учился. Женился. У меня было трое детей. Потом началась Последняя война. Детей и жену я больше не видел. На «Новый дом» мы с отцом попали случайно. Как и большинство его жителей. Все кто на нём живёт это или счастливчики, которых подобрали с берега или те, кто был на нём изначально в плавании. Мы искали выживших, подавали радиосигналы и на них откликались. Поначалу часто. Потом реже и реже. Куда мы успевали доплыть, тех спасали, куда не успевали, тех убивали нелюди. Но уже очень скоро на сигналы отвечать прекратили. А на берегу мы видели лишь коричневые шкуры нелюдей. С тех пор мы плавали. Несколько раз пробовали пристать к берегу и всё безрезультатно. Нигде человек уже не сможет жить. Ничто его уже не спасёт от когтей нелюдей. По крайней мере я уже не
рассчитываю закончить жизнь на земле. Надеюсь, что рассказ про последних выживших людей получился, как этого и хотел мой отец. Надеюсь, он тебе помог, мой будущий читатель. Постарался даже закончить словами отца. Прощай папа. Здесь записи вновь заканчиваются и отсюда начинаются другими чернилами и другой рукой, - сказал Байомин.
        - А ну-ка, дай сюда, - Гтирер привстал на локте и протянул руку. - И свечу заодно, подай. А ты начинай готовить еду, - последние слова были адресованы жене.
        Тири от радости, что больше не придётся слушать непонятную тягомотину, резво подскочила с кровати. Подняла всех сношенниц, будто затевался пир, а не обычный завтрак.
        Гтирер же принялся читать.
        «Я нашла этот дневник три дня назад. Прочитала и ничего не поняла. Точнее поняла, что хотел сказать автор/авторы, но считаю, что информации недостаточно. Она нуждается в систематизации.
        - Наступил ледниковый период. Теперь, спустя 58 Сезонов в этом уже нет сомнения.
        - Произошла Последняя война. В этом тоже на 58-ом Сезоне сомнений не осталось, так как не осталось больше государств, чтобы воевать. Не осталось людей, чтобы воевать.
        - В подавляющей части города целы. На первый взгляд можно возвращаться и жить. Но в них теперь живут звери.
        - Звери - бывшие люди. На большинство поселений было скинуто RS-232/485. Оружие, которое было применено первый и последний раз. Насколько я смогла узнать, это химическое оружие должно было уничтожить население многих государств. Но почему-то оно повело себя совсем иным образом. Вероятно температурные условия, сложившиеся на планете, полностью изменили его свойства. Точнее, к сожалению уже не ответит никто.
        - «Новый дом» - корабль на котором остались последние люди, последний оплот человечества. Мы подобрали с берегов за время плавания тысячи людей. А ещё больше мы подобрать не смогли. Их растерзали звери. Я не знаю почему, но звери с особенным остервенением убивают людей. От них не помогут стены, и не спасёт оружие. Человеку теперь путь на землю заказан. Я стояла на земле один раз. Мой сын ни разу.
        - Я бы не хотела такими словами заканчивать, но выбора у человечества не осталось. Только исчезнуть».
        «Я не собиралась больше писать. Думала незачем и не для кого. Но теперь понимаю, что обязана написать всё, что узнала. Вчера мы спасли трёх человек. Трёх мужчин. Мы нашли их там, где меньше всего ожидали встретить - в городе!!! Они махали с пристани!!! Я не могу передать, какое волнение поднялось на корабле!!! Последний раз мы спасали людей 3 °Cезонов назад!!! Мужчины рассказали, что с детства жили в бункере, но несколько дней назад им пришлось выйти из него, так как системы воздухоочистки забились. На поверхности они встретили зверей, которые перебили всю их группу. Спаслись лишь эти трое. Капитан продолжает их допрашивать. Остальных удалили. Думаю, что легенда подтвердилась на все 100 %. Под всеми городами есть гигантские убежища, где спаслись власти и технический персонал. Бабушка рассказывала, что оттуда они пытались управлять своими народами, пока все оставшиеся не превратились в зверей. Вероятно, я начинаю понимать, почему звери с таким остервенением уничтожают людей. Мне если честно тоже хотелось убить этих людей. Они живут в тепле и уюте. Они, те, кто сделал эту планету, мою планету,
такой!»
        «Их убили. Никто не знает, кто это сделал. Первое убийство за 22 Сезона. Тройное убийство. Завтра высаживаемся на берег. Будем пытаться попасть в убежище».
        «Мы опоздали. Убежище разграблено и частично разрушено. Видимо они недооценили зверей. Группа не нашла никого из выживших, хотя без сомнения там недавно жили. Сегодня на общем голосовании будем решать вопрос о переселении в это убежище».
        «89 Сезон после Последней войны. Три дня назад погиб мой сын. Я не знаю, что должна чувствовать мать в этом случае. Я чувствую, что во мне что-то оборвалось. Я не знаю, как это передать. Я не плакала. Ни одной слезинки. Он просто ушёл с группой за медальоном-ключом с гравировкой «пропуск для двоих», который открывает двери центрального убежища. Поговаривали, что люди из бункера не успели далеко уйти и если их догоним, то сможем отобрать этот медальон.
        Он не вернулся. Пропала вся группа. Не было выстрелов. Ничего не было. Просто их нет три дня и всё. Мне хочется верить в лучшее, но я уже долго живу и многое повидала. И меньше всего верю в чудо. Ночь на улице не пережить. А тем более 3. Вероятно это моя последняя запись. Не вижу больше смысла. Зачем пишу? Для чего пишу?»
        «Они ушли».
        «Мы встретили ещё группу, жившую в бункере. 33 человека, которые…»
        «Позавчера был шторм. Мы налетели на айсберг».
        «Пробоину заделал мой сын. Своим телом».
        «Зачем пишу я эти строчки?
        Затем, что вам душою не понять
        Что чувствует за смертью сына
        Мать».
        «Ночь на улице пережить невозможно. Но я попробую. Если смогу пережить эту ночь на палубе, значит и мой сын ещё жив».
        После прочтения Гтирер сложил аккуратно листы и сел на кровати. Несколько мгновений смотрел на них, а потом с остервенением порвал на мелкие кусочки.

* * *
        Через несколько дней доедали последние крохи. За столом сидели молча. Даже шумная детвора присмирела. Все чувствовали, что назревает кое-что пострашнее смерти - голод.
        Ели уткнувшись в тарелки. Иногда кто-нибудь поднимал голову и обводил взглядом остальных, словно примеряясь, кому стать следующей жертвой. Каждый понимал - одну из грядущих ночей кто-то не переживёт. Конечно, мать первый претендент, но в свете последних событий с Ди, может стать и… другой.
        Гнетущее чувство в душе росло с каждым проглоченным куском. Чем меньше на общем блюде их оставалось, тем ближе чья-то смерть.
        Ди жевал, глотал мясо, но если бы кто-нибудь подсунул взамен снег, то подмену бы молодой разведчик не обнаружил. Он лихорадочно искал выход. Понимал, что одно дело отстоять мать у тупой и злобной невестки, а совсем другое, когда детей кормить нечем. Он даже прикинул, а не смотаться ли на корабль. Но эту мысль пришлось быстро откинуть. Во-первых, не дойдёт, а во-вторых, на корабле тепло, а значит, труп Давины успел разложиться.
        Где взять мяса Ди не знал. Рассмотрел миллион вариантов, но еды достать негде.
        Он иногда, украдкой, поглядывал на мать, старался запечатлеть её образ. В один из разов встретился с ней глазами.
        «Прости» - постарался извиниться взглядом.
        «Тебе не за что себя винить, - ответили материнские глаза. - Всё закономерно».

* * *
        Ди лежал на лавочке, слушал очередную байку, которою рассказывали многочисленным племянникам. На этот раз про электрика Мусу, который, возвращавшись домой, надолго застрял в хламе вокруг дома ремонтников. В детстве он с превеликим удовольствием слушал эту байку. Смеялся во всё горло, когда Муса заблудился и решал в какую сторону пойти. Долго решал. Байка заканчивалась тем, что Муса всё-таки добрался до жены и детишек. Когда Ди подрос, то услышал настоящую версию: электрик так и не добрался, а жена и дети этому только радовались.
        Мать закричала резко и оглушительно. Тири с ножом в руке и звериной ухмылкой на лице подходила к постели свекрови.
        Ди кинулся к обрезу на стене. Но не успел раскрыть, чтоб вставить патроны, как перед глазами возникло ружьё с двумя вертикальными стволами.
        - Дёрнешься - голову разнесу, - пообещал Гтирер. - Или ты будешь едой или она. Выбирай.
        Молодой разведчик застыл. Видел, как невестка приближалась к постели матери; как заносила нож, а мать выставила руки и кричала. Слабо дёргала левой ногой, правая лежала без движения. В глазах застыл страх.
        «Оттолкнуть ружьё, - размышлял Ди. - Гтирер выстрелит в стену, а я могу ударить его обрезом в живот. Пока будет корчиться, зарядить и выстрелить в Тири».
        Но стоило взглянуть в лицо брату, как всякая надежда отпала - глава семьи чуть не нажал спусковой крючок, когда Ди пошевелил зрачками.
        Молодой разведчик понимал, что у него есть лишь несколько мгновений для того, чтобы спасти мать. Посмотрел на Гтирера. Брат не сводил с него глаз. Ди почувствовал, что мышцы налились тяжестью, мысли начали ворочаться медленнее.
        «Я не успею, - завертелось в мыслях. - Не успею. Он выстрелит и раздробит мне голову».
        Оружие Гтирера было сделано первыми поселенцами. При нажатии спускового крючка выстрелы происходили один за другим. И при большой убойной силе ружья, попадали в одну точку. Выстрел из этого ружья превращал зверей в полуживое кровоточащее месиво.
        Ди видел, что Тири подошла вплотную к кровати. Занесла нож, а потом начала бить. Видел, как мать кричала, пыталась отползти, но невестка наносила новые удары. В грудь, в живот, по рукам. Кровь брызгала на стены, на людей, а Ди стоял и смотрел. Понимал, что мгновение ушло. Теперь даже если и сможет вытащить мать из-под ножа, та всё равно умрёт от потери крови.
        «Одно мгновение, - Ди продолжал смотреть на смерть матери. - Короткий миг, который я не использовал».

* * *
        Гтирер забрал у Ди обрез и нож.
        - Закончится Период Бурь - отдам, - сказал брат.
        - А если я её потом убью? Я, в принципе, могу и потерпеть, - ответил Ди.
        - Посмотрим, - туманно бросил Гтирер.
        Дом блестел чистотой. Тири приказала сношенницам всё вымыть и вычистить от крови, а сама отправилась на заслуженный отдых. Невестки быстро справились. Вскоре ничего не напоминало о случившейся трагедии. Даже на кровати, где совсем недавно лежала свекровь, новая полноправная хозяйка разместила трёх своих детей.
        После этого случая Тири перестала замечать молодого разведчика. Будто в упор не видела. Ди даже несколько раз попытался с ней заговорить, но она игнорировала обращённые к ней слова. Тогда он пожал плечами и успокоился, посчитал, что к лучшему.
        Мясо матери оказалось жёстким. Жена Траана его долго варила, но всё было тщетно. Сношенницу Тири оттаскала за волосы и расцарапала лицо в кровь.
        За столом всё же пришлось давиться жёстким, как сталь, мясом. Первыми заплакали дети. Потом начали отказываться и взрослые.
        - Если я зубы попереломаю об это мясо, - бросил Гтирер кусок на тарелку. - То потом точно умру от голода!
        Остальные тоже неохотно отложили куски. Вкусный, обволакивающий ноздри запах пьянил разум.
        - Оставим на чёрный день, - сказала Тири. - Когда вообще нечего будет есть, тогда и съедим. Доваришь, - бросила жене Траана. - И смотри мне на этот раз! - погрозила пальцем новая хозяйка. - Делай что хочешь, но мясо должно быть съедобно! Поняла?
        Сношенница, не поднимая головы, кивнула.
        - В смысле «Когда вообще будет нечего есть»? - поинтересовался Бримо. - У нас сейчас что, табун оленей на чердаке, а я не знаю?
        Вопрос повис в воздухе. Тири начала о чём-то рассказывать мужу, а Гтирер сделал вид, будто внимательно её слушал.
        Вечером Ди долго не мог уснуть. Он ворочался с боку на бок, несколько раз тяжело вздыхал. Лежать на привычной, родной лавке неожиданно стало неудобно. В довесок сердце отдавалось в ушах беспрерывным стуком. Со всех сторон давным-давно раздавалось храпение, посапывание, булькание, а Ди никак не мог уснуть. Глаза отказывались закрываться, и сколько разведчик не старался их слепить, они упорно распахивались.
        Когда раздался стук в дверь, Ди внутренне отнёсся к этому с таким спокойствием, будто в Период Бурь к ним каждый день нахаживали толпы гостей. Даже подумал: «И кого это принесло?!».

* * *
        Когда стук повторился, Ди натужно вздохнул. В темноте зашуршало - кто-то проснулся. Снова раздался стук. На этот раз проснулись все. Чей-то ребёнок захныкал.
        - Да зажжёт кто-нибудь свет?! - раздалось шипение Гтирера.
        Что-то бухнуло. По предположениям Ди, кто-то попытался встать с кровати, но не рассчитал и грохнулся на пол. Вновь шубуршание, и, наконец, на столе затеплился красный огонёк. Зажгла его Виида, жена Траана. В тусклом пламени свечи её лицо выглядело бледным, уставшим и на несколько лет постаревшим.
        И вновь в дверь постучали.
        - Сходи открой, Мясо, - властно приказала Тири.
        Ди поглядел на неё, словно на извалявшегося в собственных испражнениях зверя, но в ответ сказать ничего не рискнул. Медленно поднявшись, окинул взглядом тех, кого видел в слабом свете свечи. Племянники заползли под стол и перешёптывались. Их глаза сверкали далёкими звёздами в ясную ночь. Для детей это всего лишь игра. Гтирер с недоумением смотрел на дверь, гадал, кто же мог прийти. Тири раскосыми глазами наблюдала за Ди.
        - Ты чего такой медлительный? - прикрикнула она. - Думаешь там тепло? Там Период Бурь, мясо бестолковое!
        - Да иду, иду, - буркнул молодой разведчик.
        Он медленно потопал открывать. Гтирер снял со стены ружьё. Достав из рядом висевшей сумки два патрона, зарядил.
        - Шкуру не задвигай, - сказал он, когда брат вышел в переднюю часть дома.
        Ди и самому было немного жутковато. На его памяти в Период Бурь к ним никто не приходил. Кто же пойдёт на верную смерть?
        Старший разведчик, не вылезая из кровати, упёр ружьё в плечо и взял на мушку дверь.
        - Открываешь и сразу отпрыгиваешь, - дал он указание Ди. - Я сразу буду стрелять. Какая разница, кто там, нам всё равно еда нужна.
        - Понял, - прошептал младший брат.
        - Да и его заодно пристрели! - вмешалась Тири. - Зачем он нужен, а так хоть…
        - Рот закрой, - даже не глянул на жену Гтирер. Та послушно умолкла.
        Ди взялся за ручку. Чуть-чуть надавив на дверь, чтоб засов не скрипнул, он его отодвинул. Глубоко вздохнул и закрыл глаза. Затем дёрнул дверь, одновременно отпрыгнув в сторону.
        Он ждал выстрела, но Гтирер почему-то медлил. В дом ворвался ветер и снег. Чьи-то тяжёлые шаги бухнули по деревянному полу.
        - Ну чего же ты ждёшь?! - зажмурился Ди. - Стреляй!
        Когда надоело ждать, разведчик раскрыл глаза. От увиденного, затряслись руки, колени грозили подогнуться. Разведчик понял, почему старший брат не стрелял. Он тоже был в шоке.
        На пороге стоял человек… Но это был не житель поселения. Высокий мужчина средних лет. Одежда его состояла из красно-жёлтого комбинезона, высоких сапог и шлема со слегка затемнённым смотровым стеклом. В правой руке, наклонённым вниз стволом, гость держал ручной пулемёт с большой, полукруглой, обоймой.
        - Я-я-я… - выдавил пришелец.
        Только теперь Ди обратил внимание, что визитёр не просто замёрз, а почти труп. Кожа на лице полопалась, по рукам и ногам проходила крупная дрожь.
        - Быстрее! - первым пришёл в себя молодой разведчик. - Надо его раздеть и согреть!
        Он закрыл дверь и попытался взять у гостя пулемёт. Но человек настолько замёрз, что руки ему уже не принадлежали. Пальцы попросту не разгибались.
        - Я п-п-п-пришёл… - он смотрел на Гтирера, который так и застыл на кровати, с ружьём наизготовку. - Т-т-т-там м-м-мож-ж-жно…
        Гость опустил взгляд на парня, пытавшегося разжать его руку.
        - Я з-з-за в-в-вами п-п-п-п-при… Ид-дти на-на-надо нн-н-а з-з-з-з-зак-к-к-ккк-катное с-с-с-солнце, т-т-там м-м-можно с-с-с-с-спас…
        Его глаза закатились, колени подогнулись и всем своим немаленьким весом он грохнулся на Ди.
        5
        Гтирер долго всматривался в обезображенное морозом лицо трупа, старался рассмотреть в нём знакомые черты. Но их не было. Этот человек никогда не жил в поселении. Гтирер с Бримо перенесли пришельца на стол и раздели. Ни когтей, ни зубов с шерстью на его теле не росло.
        - Значит, в здания ты не заходил, - пробормотал старший разведчик, закончив осмотр.
        Весь дом погрузился в тишину. Сон как рукой сняло. Люди сидели на кроватях и, молча, смотрели на труп. Ди забрался к себе на лавку и рассматривал пулемёт. В магазине оказалось восемьдесят патронов, а все механизмы были тщательно перебраны и смазаны.
        - Он же пришёл к нам из города за заливом! - неожиданно писклявым голосом произнёс Байомин. - Ведь судьи говорили, что там живут.
        - Они много чего говорили, - перебил его Ди. - А правда ли это, вот в чём вопрос.
        - Это ты много чего говорил. И всё неправду, - Гтирер подошёл и забрал у него пулемёт. - Не игрушка это тебе, тем более в доме, где дети. Со своим ружьём смерти возись!
        - Да оно ещё опаснее! - в сердцах воскликнул младший брат.
        - Кто? - улыбнулся Бримо. - Твоё ружьё смерти?!
        Родственники, как по команде, усмехнулись.
        Дом понемногу начал оживать. Дети под столом о чём-то зашептались, женщины, по одной, отправились посмотреть на неожиданного гостя и все нашли его очень симпатичным и физически хорошо развитым. Братья же заинтересовались комбинезоном с сапогами и шлемом.
        - По всему выходит, что он пришёл издалека. Но в Период Бурь… - умолк Бримо на полуслове.
        - Да-а-а-а! - протянул Траан. - Это точно кто-то из города за заливом! - он с подобострастием посмотрел на старшего разведчика.
        - Нет, - ответил Гтирер.
        - Надо сходить, куда он сказал, - Ди подошёл к братьям и задумчиво поглядел в лицо незнакомца. - На закат солнца.
        - Оп-па! А ты здесь, что делаешь?! - отвесил ему подзатыльник Зайрик. - А ну беги, прячься под лавку! - толкнул младшего брата.
        - Ты хоть подумал, где этот закат солнца? - поинтересовался у него Гтирер. - Или просто так брякнул, что первое на ум пришло?
        Ди опустил взгляд и несколько мгновений простоял.
        - Просто так брякнул, - признался он.
        - Ну а чего от Мяса ожидать! - ухмыльнулся Траан. - Он же…
        - А ты знаешь, в какой стороне закат солнца? - перебил его Гтирер.
        - Знаю, - невозмутимо ответил тот.
        - И где? - старший разведчик был подозрительно спокоен.
        - Там, - неопределённо махнул рукой Траан.
        - Там, да? - повторил его жест Гтирер.
        - Ага.
        Остальные братья с интересом наблюдали за разыгрывающейся комедией.
        - Почему ты, бестолочь, над этим дураком смеёшься, - указал Гтирер на Ди. - Когда сам такой же тупой?
        Траан побагровел, кулаки затряслись. Он даже открыл рот, что-нибудь сказать, да так и не рискнул ничего произнести.
        - Где солнце заходит? - поинтересовался старший разведчик у Бримо.
        - За горами.
        - Вот то-то же, - повернулся Гтирер к младшему брату. - А куда ушли эти… - презрительно сморщился он, ни капли не сомневаясь, что та группа людей, которая ушла в прошлом Сезоне - предатели. - Отделившиеся? За горы, - наставительно посмотрел на Траана. - Потому что считали, что там тепло и нет зверей. И теперь от них приходит человек, который никогда не жил в поселении и говорит, что там нас ждёт спасение. Не подозрительно ли?
        Он посмотрел на каждого из братьев. Бримо неуверенно кивнул. Зайрик потупил взгляд. Траан тупо улыбался. Ди внимательно посмотрел в лицо главы семьи и сказал:
        - Не надо туда идти.
        - Почему не надо? - приподнял бровь Гтирер. - Или опять брякнул?
        - Не знаю почему не надо, - посмотрел под ноги Ди. - Просто брякнул.
        Глава семьи хмыкнул.
        - А ведь теперь он попал в точку, - он несильно ткнул Ди кулаком в грудь. - Вероятно, наши встретили там ещё какую-то группу людей и теперь у них настолько сильный голод, что они отправили его, - указал на труп. - В надежде, что он может нас заманить.
        - А может, он действительно пришёл нас спасти, считая, что у нас голод? - неожиданно влез в разговор Байомин.
        - Нет, - кисло улыбнулся Гтирер. - Он приманка лучшей жизни. Крючок, на который мы должны клюнуть.

* * *
        Ди снилось, что он бежит через горы, а по пятам следует человек с пулемётом. Он иногда останавливается и делает по несколько одиночных выстрелов разведчику в спину, но постоянно промахивается. И тогда из его, изрезанного трещинами лица, начинает сочиться кровь. В какой-то момент он догнал, и испещрённое порезами лицо оказалось совсем рядом…
        Ди распахнул глаза. Домочадцы давным-давно проснулись. Племянники носились по дому с громкими воплями, и было удивительно, как его раньше не разбудили. Невестки, всей гурьбой, варили мясо и о чём-то весело щебетали. Бримо и Зайрик разобрали пулемёт и внимательно изучали его детали. Гтирер возился с костюмом пришельца, а Траан демонстративно чем-то гремел в передней половине дома.
        - Доброе утро! - потянулся Ди.
        Дом его пробуждения словно и не заметил.
        - Ну и ладно, - обиженно осмотрелся молодой разведчик. - Не очень-то и хотелось.
        В ноздри вполз запах мяса. Желудок томно заурчал.
        - А скоро еда будет готова? - подошёл Ди к женщинам.
        - Тебе чего, Мясо? - обратила на него внимание Тири.
        - Есть хочу, - буркнул разведчик. - Скоро будет готово?
        - Скоро, скоро, - улыбнулась она. - Да только не тебе. Не заработал.
        Тири толкнула его в лоб и Ди, не удержавшись спросонья на ногах, грохнулся пятой точкой на пол. Невестки расхохотались. Племянники, подражая взрослым, тоже рассмеялись. Обернулись и братья. Зайрик буркнул что-то о вечно разъезжающихся ногах, после они вернулись к оставленным занятиям.
        Во время завтрака все жевали молча. И даже многочисленные племянники не пытались друг друга ущипнуть или как-то поддразнить. Когда насыщение уже пришло, но глазами хотелось ещё, Байомин сказал:
        - Пап я жениться хочу.
        Родственники моментально прекратили жевать, вначале поглядели на Байомина, а после на закашлявшегося Гтирера. Тири подскочила, похлопала мужа по спине.
        - Чего-чего? - с раскрасневшимся лицом выдавил старший разведчик.
        - Хочу жениться! - твёрдо ответит сын.
        - А-а-а! - ещё пребывал в лёгкой прострации глава семьи. - И как же зовут твою избранницу?
        - Бриста.
        - Это дочь судьи?! - поинтересовалась Тири. - Как его… ну… тот?
        Сын кивнул и потупил взгляд. Хорошо зная отца, он почувствовал, что должна начаться буря.
        - Так, давай сначала. - Гтирер отложил мясо и заговорил слишком спокойно. - Ты хочешь жениться на Бристе?
        - Да, - прошептал Байомин.
        - А ты у неё спрашивал, хочет ли она?
        Взрослые улыбнулись. Дети, подражая родителям, тоже заулыбались.
        - Да, хочет! - гордо вскинул голову старший сын. - И мы уже запланировали ребёнка!
        - Что?! Какого ещё ребёнка! - хрястнул по столу Гтирер с такой силой, что все тарелки подпрыгнули. - Ты сам ещё ребёнок! Каких тебе детей?!
        - Я не ребёнок! - выскочил из-за стола Байомин, пламя свечи дёрнулось, и огромные размытые тени заплясали по стенам. - Я уже достаточно взрослый, чтоб иметь свою жену!
        - Ещё одного рта нам здесь только не хватало, - проворчала Виида, жена Траана. - Женилка только-только отросла, а он уже жениться надумал!
        - Пасть закрой, - так же шёпотом ответила ей Тири. Она вступилась за чадо, хоть и полностью разделяла мнение сношенницы.
        - А ты уверен, что сможешь прокормить свою жену? - прищурился Гтирер. - Думаешь, Совет даст согласие на это?
        - Так ты же его член! Убедишь! - просто и нагло ответил сын.
        - Ах вот как?! - улыбнулся старший разведчик. - А если я и сам против твоей женитьбы?
        - Но… папа… - раскрыл рот Байомин, да так и застыл.
        - Ты ещё ничего из себя не представляешь, - сказал, как отрезал Гтирер. - Потому иметь жену и детей тебе ещё рано. Я сам решу, когда это будет возможно.
        - Но… папа… - лицо сына скривилось, глаза наполнились слезами. - Её же может взять замуж кто-нибудь другой…
        - Заодно и посмотришь, любит ли она тебя, - вставила Тири. - Женщина, если любит, других мужчин не замечает.
        - Но… папа…
        - Разговор окончен, - и Гтирер демонстративно принялся за недоеденный кусок.

* * *
        Вечером на Тири словно нашло какое-то помешательство. Во-первых, она всё-таки схлестнулась с женой Траана, Виидой. Из-за чего произошла ссора никто, даже сами участницы, так и не поняли. После недолгой перепалки, жена старшего разведчика принялась избивать сношенницу и если бы не Гтирер, то неизвестно б чем дело кончилось.
        Чуть позже Тири сидела за столом, одна, и мастерила из своих волос нечто странное, вряд ли даже сама понимала, что у неё получалось. Младший сын попросил её что-нибудь рассказать. Остальная малышня мигом сбежалась послушать. Ди лежал на лавочке, лицом к стене, и притворялся спящим. Непроизвольно и сам начал слушать, что рассказывала детям невестка.
        - … и приходят по ночам. Они очень безобразны…
        - Как звери? - поинтересовалась дочь Зайрика.
        - Нет. Они ещё безобразнее. У них перекошенные лица, а зубы отрасли и не дают рту закрыться. Длинные волосы всклокочены и торчат во все стороны. Они полностью раздеты и их опухшие и почерневшие тела сильно смердят.
        - Фу-у-у! - в один голос произнесли дети, скривившись.
        - Если вы их увидите, то убегайте! - наставительно произнесла Тири. - Ведь они любят ловить людей и пожирать их сердце!
        - А почему? - звонким голоском произнесла дочь Зайрика.
        - Всем надо чем-то питаться. А мёртвым людям обычное мясо не подходит, они могут пожирать лишь сердца.
        - Так они ещё и мертвы! - воскликнул старший сын Бримо. - А как они могут быть мертвы и при этом приходить к нам в поселение?
        - А это потому что некоторые люди любят пожирать сердца, естественно скрытно, и после того как умерли не могут успокоиться. Они ищут живых людей и пожирают их сердца, а особенно они любят детское маленькое и мягкое сердечко, оно так вкусно…
        - Тири! - Виида услышала рассказ сношенницы. - Ты хоть понимаешь, какую чушь детям несёшь?! Зачем ты их пугаешь?
        - А тебе, звериное отродье, мало сегодня показалось? Так я тебе добавлю!
        Траан напрягся. Больше жену в обиду он давать не собирался.
        - Тири, - старший разведчик тоже сидел за столом и разбирался в электронной начинке костюма пришельца. Правда о том, что она называется «электронная» он не знал. - Ты, действительно, лишку дала. Какие ещё трупы, пожирающие сердца?!
        Жена посмотрела на него долгим взглядом. Потом вздохнула и опустила голову.
        - Хорошо, как скажешь, - промямлила она. - Ладно, дети. Не было ничего. Это всё выдумки. А вот про ремонтника Тита…
        Договорить ей не дали счастливые вопли детворы.
        - Значит, - начала Тири, когда дети поутихли. - Жил-был ремонтник Тит. Был он, как и все в поселении работящий…

* * *
        Через два дня ели последнее мясо. Завтрак Ди проспал, потому подсел, когда у всех в тарелках уже осталось по два кусочка, а у него было ещё пять. Пришлось молодому разведчику их запихивать в себя, почти не разжёвывая. За последним куском Тири наблюдала так внимательно и сосредоточенно, что Ди всерьёз испугался, как бы не забрала. Даже когда он целиком запихнул его и принялся медленно перемалывать зубами, невестка смотрела на его рот.
        - Тири, - обратил на поведение супруги Гтирер. - Ты чего так на него смотришь?
        - Да не заслужил он, чтоб жрать столько! - воскликнула она обиженно, будто Ди украл мясо из её тарелки. - Столько жрать и всё впустую! Просто перевод еды.
        Гтирер промолчал.
        И это был первый тревожный звоночек, на который молодой разведчик не обратил внимания.

* * *
        Через три дня от голода живот начало скручивать. Ди очередной раз напился воды из чана и завалился на лавочку. Вода лишь раздражала желудок, который после этого начинал требовать еду.
        - Бурчи, не бурчи, - погладил разведчик живот. - А еды от этого не возникнет.
        - Ты чего там болтаешь, Мясо? - услышала Тири также развалившаяся на кровати. - С ума сошёл от голода? Тогда помоги своим родным не скатиться туда же. Ладно-то мы… Дети голодают!
        Ди так хотелось сказать убийце матери что-нибудь гнусное, оскорбить её. Но разведчик понимал, что невестка именно этого и добивалась.
        - Мясо, чего молчишь? - поинтересовалась Тири. - Сделаешь единственное в своей жизни доброе дело? Ну, чего молчишь? Ладно, - махнула она рукой. - Отмалчивайся, отмалчивайся. Всё равно тебе это не поможет.
        И это был второй тревожный звоночек, который Ди проигнорировал.

* * *
        Среди ночи Ди проснулся от шороха. Мозг «включился» моментально, будто ждал ночного пробуждения. Разведчик вгляделся в кромешную тьму, но, естественно, ничего не увидел. Едва уловимый шорох приближался. Рука у Ди непроизвольно потянулась к стене, где на гвоздиках должны были висеть обрез с ножом. Лишь когда вместо оружия он нащупал доски, стало по-настоящему страшно. Почудилось, что звери изголодались и пришли в поселение раньше. Проникли в дом и переходили от кровати к кровати. Перерезали спящим горло.
        - Может, попробуем продержаться? Ты уверен, что стоит? - послышался тихий-тихий шёпот. Кто говорил, Ди не разобрал.
        - Да! - бескомпромиссный тон Гтирера узнал сразу.
        Сердце закололо от страха. Он вспомнил вечер и намёки. Понял, почему у него забрали оружие, а также, почему не убили, когда покусился на Тири. Времени для действий осталось мало. Лишь несколько мгновений. Потом братья будут рядом. А после удар ножом по горлу… Дальше Ди представлять не захотел.
        «В этот раз я не упущу момент!» - твёрдо решил молодой разведчик.
        Он сполз с лавочки, а за собой стянул и шкуру, на которой спал. План в голове созрел моментально: бесшумно пробраться мимо братьев в заднюю часть дома, где сквозь дыру для туалета выбраться на улицу.
        Период Бурь заканчивался. На улице ещё перед приходом чужака немного потеплело, но поднялся сильнейший ветер, который уносил огромные сугробы. Ди надеялся, что ветер вынес большую часть снега, иначе он попросту не сможет уйти - закоченеет ещё раньше, чем доберётся до частокола. До корабля путь не близкий, если учесть холод на улице. Но у Ди не осталось выбора: или добраться до корабля и попытаться выжить, или утром дымиться на столе, разложенным по тарелкам.
        Молодой разведчик, стараясь даже не дышать, медленно пробрался в заднюю часть дома. Прислушивался к каждому шороху, малейшему скрипу половиц. Но братья его побега не обнаружили. Добравшись до заслонки, разделявшей заднюю часть дома и жилую, услышал тихое восклицание:
        - Его нет!
        И вновь в запасе осталось лишь несколько мгновений, пока братья не зажгли огонь. Ди опрометью бросился в заднюю часть дома. Обо что-то споткнулся - загрохотало. Но молодой разведчик на такие мелочи внимания уже не обращал. Поднял крышку и бросился в отверстие для испражнений. Проломил доску, а после скрипнуло, треснуло, и Ди вывалился из отхожего места вместе с блочно-поворотной конструкцией.
        Ветер разнёс снег. Ди довольно чувствительно шмякнулся о плитку, покрывавшую площадь. Свет ослепил. Оказалось, что на улице день в полном разгаре. Сверху донёсся топот. Весь дом проснулся и недоумевал, что произошло. Убийцы кинулись вдогонку.
        Первой мыслью было бежать к Эве. Их в доме всего двое. Он точно не станет обузой. Но Гтирер может догадаться и убить его там. Оружейник не станет вмешиваться в дела семейные. Ди вскочил и бросился к частоколу. Ветер сбивал с ног, вырывал из рук шкуру, ещё хранившую тепло тела. Ног он не видел. В густой снежной пелене всё, что ниже пояса расплывалось, а от колен и вовсе пропадало в белом мареве.
        Выбравшись за частокол, успокоился. Братья слишком трусливы, чтоб повторить подвиг Гига. Хотя на счёт Гтирера Ди сомневался. Тот мог совершить что угодно. И самое страшное, что у него бы получилось. Укутавшись в шкуру, молодой разведчик побрёл к кораблю. Тело моментально продрогло, губы посинели, кончики пальцев на ногах и руках онемели. Как будет забираться на палубу, Ди постарался не думать. Первоочередной задачей было добраться, а потом уж волноваться, как подняться.
        Разведчик упорно шагал через мёртвый город. Ветер дул в лицо, бил снежинками, сдирал с плеч шкуру, забирал последние частички тепла из замёрзшего насмерть организма. Ди с трудом делал каждый шаг. При обычной погоде он бы упал, ударившись лицом об асфальт - так сильно пришлось наклониться, чтоб устоять.
        «Я дойду, - непрерывно твердил про себя. - Я обязательно дойду! Заберусь и отогреюсь».
        Он так сильно замёрз, что уже не чувствовал холод. Снежинки продолжали наносить жесточайшие удары, но кожа задубела и перестала их ощущать. Мышцы закаменели. Ди с трудом делал каждый следующий шаг, а ветер, казалось, наоборот дул всё ожесточённей и ожесточённей.
        Первым прохожим была стройная женщина в странной одежде и с меховым воротником. Она вышла из здания и направилась по тротуару. Ди поглядел вслед с небольшим удивлением. Все силы молодой разведчик употреблял на то, чтобы двигаться против ветра. И для удивления их попросту не нашлось. Следующий - пузатый мужчина. Он шагал по противоположной стороне проезжей части, параллельно Ди. На поводке держал маленькое существо на четырёх лапах. Оно весело тявкало и мочилось под каждый столб. Вскоре люди стали появляться один за другим. Выходили из зданий, шли по тротуарам. Снег постепенно пропадал, а с ним исчезал и ветер. Люди куда-то спешили, подносили к ушам небольшие предметы и разговаривали. Смеялись, злились, ругались, толкались. Ди шёл по центру дороги, наблюдал за происходившим без удивления. Понимал - то, что видят глаза - немыслимо. Но эти люди походили на живых. Они не косились друг на друга голодными глазами; девушки, все как на подбор, стройные и красивые, а мужчины, наоборот, тучные. Они жили и радовались, а не гадали, кого будут есть завтра.
        «И я так хочу, - неожиданно подумал Ди. - С чего я решил, что буду трусом, если убегу? Чем звери, которые собираются напасть, лучше зверей, которые выдают себя за людей? И пусть их пожирают, - принял решение Ди. - Заслужили. Если они всё в округе меряют как еду, то пусть не удивляются, что с ними поступят так же!»
        Когда по дороге начали передвигаться машины, разведчик и вовсе воспринял это как должное. Внутри сидели люди. Иногда по несколько. Иногда машины достигали огромных размеров - туда вмещалось множество людей. Ди даже ушёл с проезжей части и пошёл мимо зданий, когда одна из них на него чуть не наехала.
        Люди улыбались ему. Ди засматривался на красивых, с его точки зрения, девушек, вяло лыбился в ответ. Подумал, что в поселении этих худышек вряд ли бы всерьёз воспринимали, как и Эву. Прохожих становилось всё больше и больше. Они продолжали выходить из зданий и куда-то направляться. Количество машин возросло. Вскоре на дороге не осталось свободного места. Неожиданно ворвались звуки. Клаксоны и беспрерывный гул голосов окружающих людей оглушил. Прохожие начали кидать на молодого разведчика слишком пристальные взгляды. Ди вначале не сообразил из-за чего, но когда ветер очередной раз чуть не вырвал из рук шкуру, догадался, что одет не так, как остальные. Навстречу мать вела за руку девочку. Малышка показала на него крохотным пальчиком. Сквозь гул города Ди чётко услышал звонкий детский вопрос:
        - Мам, а почему дядя так странно одет?
        Из-за спины выскочил мужчина в синей одежде и непонятными приспособлениями, закреплёнными на поясе.
        - Предъявите документы! - встал перед Ди, мешая пройти.
        «Сумасшедший, что ли?» - подумал разведчик и постарался обойти.
        Но мужчина оказался настойчив.
        - Я сказал, предъявите документы! - вновь преградил дорогу.
        Лицо показалось до боли знакомым. Ди всмотрелся в черты. Когда, наконец, понял, кто на него смотрит…

* * *
        Зверь с чёрной шкурой подошёл к выходу из пещеры. Ветер трепал мех, залеплял глаза снегом. Холод пробирал до костей, мёрзла даже душа. Вожак глубоко втянул обжигающе-ледяной воздух через ноздри.
        - Отступает! - пробормотал он.
        Потрогал медальон на шее. Чувствовал, что надо срочно передать его Эве. Но как?! Самым подходящим вариантом казалось оставить его на корабле, на видном месте. Сделать это сразу после первого нападения на поселение. Раньше вряд ли получится.
        Сзади послышалась возня. Зверь резко обернулся. К выходу подбирались двое сородичей. За Период Бурь они сильно похудели, а в глазах застыло единственное желание.
        Вожак обречённо вздохнул. Он понимал, что уже скоро не сможет их удержать. Выстоит ли он ещё один бой против сына?

* * *
        Ди лежал на собственной лавочке, а в лицо глядел Гтирер.
        «Сейчас перережет горло!» - пронеслась у молодого разведчика паническая мысль.
        Он рывком подскочил, выхватил из ножен брата нож.
        - Только попробуй подойти, - молодой разведчик стал в оборонительную стойку.
        - Братишка, - неподдельно удивился Гтирер. - Ты чего?!
        Ди поглядел назад. Дверь на улицу в нескольких шагах.
        - Не подходи, - выпалил он, когда старший разведчик сделал к нему несколько шагов. - Порежу, как зверя последнего!
        Домочадцы наблюдали за разыгравшейся сценой с нескрываемым интересом. Последний Период Бурь стал для семьи разведчиков вообще интересным. Ди начал чудить, и никто бы не удивился, послужи он на утро завтраком. Но Период Бурь, как всегда, резко закончился, семья охотников отправилась к океану, а с ними пошли и добровольцы. Скоро должна быть еда, а пока стоило ждать и готовиться к приходу зверей.
        - Братишка, - тихим и мягким голосом произнёс Гтирер. - Что с тобой?
        - Что со мной?! - Ди почувствовал сильный озноб. - Со мной-то как раз всё нормально. А вот что с тобой?
        Молодой разведчик ощущал, как силы вытекали с каждым сказанным словом.
        «Ещё чуть-чуть и я свалюсь! - с ужасом подумал Ди. - Надо бежать, пока не поздно».
        Ди рванулся к двери. Ноги заплелись и он грохнулся на пол, сильно ударившись головой. Гтирер моментально оказался рядом. Забрал из руки нож, хоть Ди и не собирался отдавать.
        - Ну чего ты вытворяешь? - он перенёс брата на лавочку. Присел рядом. - Что это тебе привиделось?!
        - Мне не привиделось, - пробормотал Ди. - Ты хотел меня убить!
        - Я?! - так искренне удивился Гтирер, что младший брат даже на одно мгновение поверил. - Я когда утром проснулся, тебя уже не было. Мы все, - обвёл рукой домочадцев, ни капли не смущаясь, что некоторые ещё в постелях лежали. - Отправились на твои поиски. Я нашёл тебя на одной из улиц. Ты лежал и бредил.
        - Ты хотел меня убить и… съесть, - тихо пробормотал Ди, проваливаясь в вязкую черноту. - Я слышал!
        - Ты бредишь, - брат потрепал его по волосам. - Ты бредишь. - Повторил он, но Ди уже погрузился в блаженное царство сна.
        Часть 3
        Выбор Евы
        1
        Ди показалось, что он лишь мгновение назад провалился в черноту, ни боли, ни холода, а его уже начали толкать.
        - Эй, Мясо! Мясо! Мясо!
        Ди хотел сказать «чего», но вышло нечто наподобие «у-у».
        - Дядя Ди, - залепетал детский голосок. - Тут Эва пришла. Мы тебя не хотели будить, но она говорит, что ей надо с тобой поговорить.
        - Ди, вставай, - донёсся голос Эвы.
        Вспомнился корабль, поход через город, а также то, что Гтирер собрался убить Вожака. Ди с трудом разлепил глаза. В доме сумрак - на столе горела лишь одна свеча. Рядом с племянницей стояла Эва. Её лицо показалось ему настолько серьёзным, что разведчик улыбнулся. Но в следующий миг понял: она вошла в дом.
        - Ты что здесь делаешь?! - Ди резко подскочил с лавочки, в глазах потемнело. - Зачем зашла?! Ведь мои братья убьют тебя! - оглянулся, но в доме, кроме детей, никого.
        - Надо уходить, - сказала Эва. - Причём срочно!
        - Понятно, что после такого тебя убьют! - хмыкнул молодой разведчик. - Кто тебя просил заваливаться в мой дом?
        - Да у тебя же ничего секретного нет! Да и какая уже разница? - вздохнула подруга. - Мне тут отец сказал…
        - Что Гтирер собрался убить Вожака?
        - Да.
        - И убьёт, - авторитетно заявил Ди. - Если собрался он, значит…
        - И ты валяешься?! - воскликнула Эва.
        - Я себя неважно чувствую, - Ди поглядел на испуганное лицо подруги. - Меня тут вообще недавно хотели съесть…
        - Тебя точно съедят, если мы сейчас же не уберёмся из поселения!
        Ди в задумчивости посмотрел на ораву племянников. На лице у каждого появился неподдельный ужас. Он всерьёз начал опасаться, как бы кто-нибудь не всхлипнул, ведь за одним этим всхлипом, как цепная реакция, начнут всхлипывать остальные. Моментально это перерастёт в громкий плач, и тогда сбегутся родственники.
        Эва наклонилась к молодому разведчику и зашептала:
        - У нас в доме осталось много мяса. Нас-то всего двое. Берём его, тёплую одежду и уходим, - приказала она.
        - Куда уходим? - Ди подошёл к столу и зажёг ещё одну свечу, темнота его почему-то угнетала. Дети тихонько сидели по кроватям и молодому разведчику это не нравилось. Он не понимал, отчего они присмирели. То ли из-за отсутствия взрослых, то ли смущались чужого человека. - По льду залива? Навстречу неизвестности?
        - Ты прочёл то, что я тебе давала? - Эва не понимала, к чему клонил Ди. - Или?
        - Прочёл, - кивнул молодой разведчик. - Поэтому и задаю такие вопросы. Из прочитанного я понял, что на корабле есть карта этого самого бункера. Правильно?
        - Правильно.
        - Предположим, мы возьмём её, возьмём еду, теплые вещи, оружие и пойдём. Предположим, что пройдём неизвестно какое расстояние до этого бункера. Но кто нас там будет ждать? Как мы туда попадём?
        Этого вопроса Эва боялась больше всего. Даже сама себе его не задавала.
        - Не знаю, - глухо ответила дочь оружейника. Она прекрасно понимала, что где-то была допущена ошибка и медальона-ключа им теперь не видать. Эва думала, что после её слов Ди начнёт своё «нам надо остаться и защищать поселение».
        - Собираемся, - подскочил со стула Ди. - Это, конечно, бред! Сумасшествие! Идти непонятно куда, где нас никто не ждёт… - он удивленно покачал головой. - Но сидеть в этих стенах я больше не вижу смысла. Гтирер убьёт Вожака и тогда… - поглядел он на детвору.
        Эва около минуты стояла посреди дома разведчиков и в глупом оцепенении смотрела на друга детства. Затем медленно, словно боялась спугнуть наваждение, подошла к двери.
        - Я за едой и вещами. Я их уже подготовила, - сказала она. - Встречаемся у частокола возле лестницы со стороны корабля.
        - Именно, - подмигнул Ди. - Думаю, что мы на нём и вовсе задержимся. На некоторое время.
        Подруга выбежала. Разведчиком овладело безграничное спокойствие. А также чувство, что он решил сделать кое-что правильное и необходимое. Он медленно поднялся со стула. Сладко потянулся.
        Под кроватью Гтирера Ди отыскал его знаменитый балахон. Старший брат надевал его, когда отправлялся в дальние походы и мог не успеть вернуться к ночи. Там же обнаружились обрез и нож, которые главный разведчик забрал у младшего брата. Балахон Ди нахлобучил. Нож взял. Обрез нежно погладил по стволам, глубоко вздохнул. На щёку выбралась предательская слезинка. Снял ремешок, подарок матери, и завязал его как пояс, а оружие кинул под свою лавочку.
        Над бывшей кроватью отца по-прежнему висело его оружие. Матово-чёрное, хищное. Оно походило на те, которые Ди видел на корабле. Разведчик с благоговением снял отцовскую гордость и несколько мгновений привыкал к весу и ощущениям. Патроны были рядом, в сумке, которую ещё отцовская рука повесила на гвоздик. Ди заглянул внутрь - их там накопилось много. Отец тратил не в тех количествах, в каких заказывал. Длинные, заострённые, с жёлтым наконечником - они не оставляли шансов на жизнь.
        - Дядя Ди, - осмелела одна из племянниц, дочь Зайрика. - А что ты делаешь?
        Разведчик задумался.
        - Ухожу.
        - Куда? Нападение зверей отбивать?
        Ди не ответил. Меньше всего ему была нужна детская паника. А ответ «Ухожу навсегда из поселения, так как звери скоро здесь всех убьют» мог её вызвать.
        Ди медленно, с благоговением, зарядил в обойму пять патронов. Передёрнул затвор.
        - Дядя Ди, - продолжала надоедать племянница. - А тебе разве можно брать это оружие?
        Разведчик вновь не ответил. Осталась лишь самая малость: незаметно выскочить из поселения. Но Ди не успел даже выйти из дома. Дверь открылась и внутрь, как буря, влетела Тири. Её озабоченный вид сменился на радостный, стоило ей увидеть деверя.
        - И куда это ты собрался? - улыбнулась косоглазая невестка. - Неужели родных защищать?!
        - Не твоё дело, - буркнул Ди и попытался пройти.
        Тири, с улыбкой, преградила путь.
        - Балахон Гтирера положи, где взял, - улыбка резко пропала. - Да и оружие оставь. Воин ещё нашёлся!
        - Дай пройти, - потребовал Ди.
        - Ты глухой? - Тири так сильно толкнула в лоб, что он грохнулся на спину. - Я сказала, оставь балахон, оружие и можешь идти! Что непонятного?
        - Чем я буду в зверей стрелять? - попытался мирным путём выйти из сложившейся ситуации Ди. - Чем я буду свою семью защищать? Голыми руками рвать зверей?
        - Да меня вообще не волнует, чем ты будешь защищаться, - хмыкнула невестка. - От тебя толку нет никакого, что ты с ружьём, что без. Только балахон порвёшь да ружьё потеряешь.
        - Да ничего я не порву! - Вскочил Ди. - Я не ребёнок!
        - Ты хуже. Ты - мясо. Положи, где взял оружие и балахон! - Невестка вцепилась одной рукой в балахон, а второй в оружие. - Отдай, говорю тебе! - завопила она. - Отдай! Отдай! Ты мясо, ты их потеряешь!
        Ди даже не сильно сопротивлялся. Круглыми глазами уставился на Тири, которая впала в какое-то исступление, беспрерывно повторяя несколько фраз. По довольной улыбке понимал, что она получала своеобразное, извращённое, удовольствие. Как брат мог жениться на такой особе и дать ей замучить и убить родную мать?
        Вечно так продолжаться не могло. Ди выбрался из раздумий. Резко выхватил спрятанный под балахоном нож и приставил к горлу невестки.
        - Отойди!
        - А то что? Убьёшь? - Тири чуточку «отрезвела».
        - А почему бы и нет?! - и Ди улыбнулся.
        Лицо Тири мгновенно поменялось. Она, слишком резко для своей комплекции, отскочила назад.
        - Думаешь, взялся за нож и герой? - прорычала похлеще зверя невестка.
        Ди напрягся. Требовалось волевое усилие. Вот-вот мог кто-нибудь войти. Даром если невестки. А если кто-нибудь из братьев?
        «Стрелять тоже нельзя, - носились мысли в голове молодого разведчика. - Услышат и точно прибегут. Даже если я смогу сбежать из дома она разорётся на всё поселение… Выход один - убить».
        - А ну-ка, Байомин, сбегай за отцом. - Приказала Тири старшему сыну. - Пусть полюбуется на своего младшего братика!
        - Стой! - рявкнул Ди на племянника. - Если выйдешь из дома, то я убью твою мать.
        Старший сын Гтирера застыл, как вкопанный.
        - Ах ты!.. - задохнулась от возмущения Тири. - Да как ты, мясо прогнившее, смеешь голос на моего сына повышать?!
        Женщина разъярённым зверем кинулась на молодого разведчика. Ди даже испугаться не успел. Инстинктивно закрыл глаза и выставил нож. Мышцы на руке напряглись, когда тучная Тири животом напоролась на лезвие. Ди раскрыл глаза. Невестка удивлённо смотрела на рукоять, торчавшую из левого бока. Ноги подкосились и она медленно, будто обленившись, упала на спину. Племянники даже дышать перестали. Широко раскрытыми глазами смотрели на рукоять ножа.
        - Ну, что… - грустно усмехнулась Тири. - Победил женщину? Теперь героем наверно себя чувствуешь? Убьёшь?
        Невестка не выглядела умирающей, да и вряд ли собиралась заниматься такой ерундой. Ди и сам зачарованно смотрел на рукоять. Тряхнул головой, убирая наваждение.
        - Нет, - сказал он. - Это было бы слишком милосердно для такой дряни как ты. Тебя звери убьют.
        Надо уходить, а Ди всё мешкал. В любое мгновение могли заявиться и остальные невестки.
        «Наверно сплетничать под навес побежали», - решил разведчик.
        А могли вернуться и братья.
        - Если кто выйдет из дома, - пригрозил племянникам. - Застрелю как зверя последнего!
        Ему было жаль, что приходилось прощаться с детьми именно таким образом. Но своя шкура ближе - как любил приговаривать отец.
        Ди выскочил на улицу. Ему даже странно стало, как в ясный и солнечный день, могло произойти тотальное уничтожение?! На секунду он засомневался в правильности своих действий.
        «Если принял решение, - прозвучал в голове голос отца. - Никогда больше не подвергай его сомнению».
        Ди оглянулся. По улице сновали люди. Молодой разведчик никогда не видел столько перепуганных лиц. Сердце неприятно защемило.
        - Эй, Вэлдис? - окликнул пробегающего мимо бойца без левой кисти. - Что происходит?
        - Ты что, совсем тупой?! Нападения зверей, естественно, ждём. Их там видимо-невидимо! Крутятся вокруг, но почему-то ждут. Не нападают. - Боец даже приостановился от такого глупого вопроса.
        Он припустил дальше, а Ди несколько мгновений бессмысленно таращился перед собой. Душа опустела. Медленно повернул голову из стороны в сторону. Последний раз оглядел дома и людей. Навес и частокол. Хозпостройки. Что бы ни случилось, а в поселение он больше не вернётся.
        Эва ожидала на условленном месте. На плече большая сумка, в левой руке маленькое, почти игрушечное ружьишко. Молодые люди встретились взглядами. У обоих промелькнуло сомнение. Трудно рушить привычный уклад жизни. Трудно поверить, что всё, знакомое с детства, вскоре перестанет существовать.
        - Пойдём? - прошептала Эва. Она до сих пор боялась, что Ди откажется.
        - Пойдём, - уверенно произнёс молодой разведчик. - Но через частокол нам путь заказан. Там зверей в округе множество, да и наблюдающие увидят.
        - И как тогда? - растерялась дочь оружейника.
        - Под землёй.

* * *
        Лист стали занесло снегом. Когда Ди его приподнял, глаза Эвы округлились.
        - Откуда ты об этом знаешь?
        - Кое-что из знаний Вожака перепало и мне! - подмигнул разведчик. - Спускайся.
        - Я туда без света не полезу! - Эва выставила перед собой руки. - Ни за что! - Сделала пару шагов назад, упёрлась спиной в ящики. - Мы же без света можем вообще оттуда больше не выбраться!
        Ди не хотелось этого признавать, но подруга была права. А больше всего раздражало, что сам не подумал об этом.
        - У меня дома есть свечи. Причём не нашего изготовления. Гтирер из города притащил. Они лучше и дольше горят. Придётся вернуться и взять.
        - Домой? Но это же… - осеклась Эва. Сама поняла, что другого выхода нет.
        - Жди здесь… - начал Ди, но подруга перебила.
        - Нигде я ждать не собираюсь! Если мы взялись что-то делать, то давай доводить до конца. Спина к спине.
        Ди демонстративно вздохнул, мол «Бабы, бабы», а на деле с трудом сдержал довольную улыбку.
        Когда молодые люди выбрались из кучи хлама вокруг дома ремонтников, поселение уже кипело. Жители носились с ошалевшими лицами, спешно чистили, перебирали и смазывали ружья (будто Периода Бурь для этого было недостаточно), друг на друга кричали, злились. Росла паника.
        К дому семьи разведчиков молодые люди добрались незамеченными. Никто не обратил на них внимания, переживая лишь о собственной шкуре. Ди всем сердцем надеялся, что никого из братьев в доме не окажется. Иначе предприятие накроется. Особенно боялся присутствия Гтирера.
        - Я захожу в дом, - перед самой дверью Ди остановился и начал давать указания Эве. - Если в доме кто-то из братьев, то я ещё попытаюсь взять свечи. Если в доме Гтирер, то сразу убегаем, пока он не успел сообразить, что к чему. Бежим к дому ремонтников и лезем под землю. Если Вожак там прошёл, то и мы сможем. Всё ясно?
        - Ясно, - кивнула Эва с серьёзным видом. В следующую секунду открыла дверь и вошла внутрь.
        - Всем замереть! - услышал Ди зычный голос. - Первого, кто дёрнется - пристрелю как зверя последнего!
        У разведчика сердце замерло. Медленно-медленно он вошёл и огляделся. Братьев не было. Тири на постели, а вокруг суетились старшие из детей и жена Бримо. На столе горело пять свечей, занавески-шкуры подняты. В пляшущем свете Тири выглядела жутко, как мёртвая. Эва застыла у входа с ружьишком наперевес. По её лицу Ди увидел, что подруга всерьёз выстрелит, если понадобится.
        - Я всего лишь возьму несколько свечей и поджигалку, - Ди сжимал побелевшими руками оружие, но направлять его на кого-то не спешил. Медленно двинулся через дом к ящику, где лежали свечи и устройство, выдающее огонь.
        - Что, Мясо, пришёл добить? - не удержалась от ехидства Тири.
        Ди захотелось что-нибудь ответить, но усилием воли он промолчал.
        «Есть цель, - сказал сам себе. - Вот и иди к ней. Нечего на эту дрянь обращать внимание!»
        Молодой разведчик взял из ящика пять свечей, поджигалку. Положил в сумку. Дети наблюдали за его действиями с непониманием. У невесток же глаза горели от злости. Тири успела так приукрасить жене Бримо подробности, что Ди получился врагом похлеще Вожака и Серого вместе взятых.
        - Что, Мясо, прятаться бежишь? - спросила Тири. - Под лавочкой со своим «ружьём смерти» теперь уже недостаточно безопасно?
        Ди понимал, что Тири тянула время. Надеялась, что кто-нибудь из братьев придёт. Разведчик с трудом сдерживался, чтоб не нагрубить.
        «И плевать, что женщина. Если она женского пола это не означает, что она женщина. Как собственно и наоборот», - Ди вспомнил, как совсем недавно прятался с обрезом под лавкой, хотя гордо величал себя мужчиной.
        Молодой разведчик схватил всё необходимое и выбежал из дома.

* * *
        Спускаться вниз пришлось долго. Стальной лист Ди поставил вертикально, чтоб свет попадал внутрь. Но всё равно его не хватило, чтоб осветить дно.
        - Я первый, - сказал Ди и начал спускаться.
        Эва подождала, пока макушка друга скроется в темноте. Затем полезла следом. Ди ждал внизу. Когда Эва спустилась, он успел зажечь свечу и, прикрыл её ладонью. Сверху, вначале, послышался отдалённый вой Вожака, а после выстрелы, слившиеся в одно громадное «Ба-Бах».
        - И в какую нам сторону? - поинтересовалась Эва.
        В слабом свете разгоревшейся свечи молодые люди увидели узкий коридор. На одной стене, в металлических поддонах, уложены толстые кабели. Краска на второй покрылась сетью трещин, вздулась и местами отпала. Ди поглядел назад - коридор скрывался в темноте. Впереди такая же ситуация.
        - Туда, - уверенно кивнул Ди, моментально прикинув, в какой стороне залив.
        - Точно? - прищурилась Эва.
        Молодого разведчика так и потянуло сказать что-нибудь вроде «Мне так кажется» или «По идее туда».
        - Да, - вместо этого произнёс Ди. - Нам точно туда.

* * *
        Ди шагал первым. Оружие закинул за спину. Одной рукой держал свечу, второй прикрывал пламя от встречного потока воздуха. Эва двигалась позади. Ружьишко держала наготове. И больше всего разведчик боялся, что, испугавшись, дочь оружейника первым делом пальнёт ему в спину.
        Идти пришлось долго. Коридор много петлял, но, тем не менее, вёл людей к цели. На одной стене так и продолжали тянуться поддоны с вложенными кабелями. На другой иногда попадались низкие металлические двери. Но они были заперты.
        - Давай я впереди пойду? - предложила Эва, словно почувствовала страх друга. - От меня всё равно не будет толку, если понадобится стрелять.
        Гордость не позволила Ди радостно ответить «Давай».
        - Хорошо, - медленно, через силу, произнёс он. - Только не забывай смотреть под ноги.
        Ди передал Эве свечу. Дочь оружейника приняла её нежно и ласково. Словно мать ребёнка.
        «Она права, - размышлял разведчик. - Как всегда права. Ведь если придётся стрелять, то у меня и оружие лучше. Да и стреляю я лучше! И в неё точно не попаду!»
        Молодые люди поменялись местами. Теперь Эва шла впереди, зажав в одной руке свечу, а второй прикрывала пламя от встречного потока воздуха. Ди шагал следом. Оружие держал над плечом Эвы.
        Отцовское ружьё оказалось тяжёлым - руки быстро устали держать его готовым к бою. Но Ди терпеливо топал за подругой, ни на мгновение не расслабляясь.
        Повернув за очередной угол, молодые люди замерли. Перед ними, лицом вверх лежала изгнанница. Та, которая когда-то пробралась в поселение под землёй. Они именно такой её и запомнили: поросшее рыжей шерстью существо женского пола. В ней ничего не осталось от человека, но и до зверя было далеко. На шее виднелся след от ошейника. Изгнанница явно собиралась повторно пробраться в поселение. Но кто-то помешал: в центре лба виднелась аккуратная дырочка. Ди приметил и гильзу на полу. Присел поднять…
        Развернувшиеся в подземном коридоре события пронеслись перед глазами.
        Изгнанница шла в темноте. Когтями скребла с одной стороны по металлическим поддонам, а с другой по стене. Флор, отец Ди, застыл за углом, стараясь даже не дышать. Изгнанница всё ближе, слышен хрип. Она устала. Флор напрягся, ожидая удобного момента. Больше всего он боялся ошибиться. Звук в подземелье играл злые шутки. Ему уже давно казалось, что изгнанница рядом. Но теперь он начал различать новый призвук. Лёгкое постукивание крохотных когтей на ногах. Означало она совсем близко. Послышался хрип в лёгких… Резко вывернув из-за угла разведчик направил вперёд оружие. В мгновенной вспышке Флор увидел, что ствол упёрся точно в лоб недочеловека.
        - Это мой отец её убил, - Ди поднялся, сжимая между пальцев гильзу. - Он был здесь. Знал об этом ходе.
        Молодой разведчик достал из сумки патрон. Гильзы одинаковы.
        - От кого ты, говоришь, узнал об этом ходе? - Эва взглянула на труп изгнанницы, в глазах которой навсегда застыла злоба вперемешку с удивлением.
        - Я видел Вожака. В поселении. - Подруга посмотрела на него широко раскрытыми глазами. - Проследил и нашёл.
        - А что он делал в поселении? - Эва словно чувствовала, какие именно вопросы надо задавать.
        Ди глубоко вздохнул. Не хотелось рассказывать об отце и Вожаке. Хотя теперь он догадывался, что дело обстояло несколько иначе, нежели показалось вначале.
        - Мне кажется, мой отец с Вожаком были в сговоре, - молодой разведчик вернул патрон в сумку, гильза улетела за спину, несколько раз дзинькнула и эхо многократно повторило этот звук. - Я как-то видел, что они общались. Подумал, что мой отец предатель… - домямлил Ди.
        - Ничего удивительного, - ободрила подруга. - Любой бы так подумал.
        - А потом, когда мой отец умер, у них видимо было договорено о встрече. Отец-то не пришёл. Вот Вожак и забрался внутрь.
        - Ладно, не грусти, - закончила Эва разговор, видела, что разведчик начал раскисать. - Пошлёпали дальше!
        Она стойко перешагнула через труп изгнанницы, казалось, что зрачки пошевелятся и лапа схватит за лодыжку. Дочь оружейника понимала - такого не бывает. Мертвецы могут быть только мертвыми. Понимала, но боялась.
        Ди побрёл следом.

* * *
        Идти пришлось недолго. Коридор закончился огромной комнатой, где навсегда застыло множество странных приспособлений на колёсах. Соединённые между собой прямоугольные металлические домики с множеством окон покоились на прикрученных к полу, узких стальных конструкциях.
        - И куда нам теперь? - эхо трижды повторило голос Эвы.
        Молодые люди стояли на возвышении. Отчётливо видели лишь первые домики на колёсах. Остальное тонуло в черноте. Однако слабые отблески пламени от стекла и металла мелькали повсюду, завораживали. Казалось, в этом огромном подземном сооружении спряталось множество людей. Вот только неизвестно, добрых или злых.
        - Жуткое место, - сказал Ди, и эхо многократно повторило.
        - Страшное, - согласилась Эва. - Куда нам идти?! - И чуть не добавила «Лучше бы попробовали поверху пробраться!», но вовремя сдержалась.
        - Думаю… надо пройти по прямой.
        - Почему ты так решил?
        - Не знаю, - пожал плечами молодой разведчик. - Просто кажется мне, что выход на поверхность должен быть где-то рядом. Пойдём.
        Ди спустился по каменной лестнице. Эва, прикрывая свечу, направилась следом. Поначалу разведчик подумал, что придётся искать проход между этих домиков на колёсах, но, нагнувшись, понял, что можно пробраться и под ними.
        Прополз, поднялся, прополз… Молодым людям казалось, что они пробирались так целую вечность. Приблизительно на середине остановились. Как раз напротив раскрытой двери. Чтобы попасть внутрь состава требовалось подпрыгнуть.
        - Устала, - упёрлась ладонями в колени Эва.
        - Угу, - Ди глубоко вдохнул через нос, пытаясь привести дыхание в норму.
        В этот момент он заметил небольшую картинку. Она лежала в вагоне, рядом с раскрытыми дверьми. Разведчик потянулся и взял её. На фотографии красивая блондинка навеки застыла в призывном жесте. Ди жадно впился в неё глазами, как когда-то и брат. Но смог побороть себя и с видимой неохотой вернул изображение обратно, на пол вагона метрополитена.
        - Пойдём, - сказала Эва. Если бы она умела взглядом воспламенять предметы, то фотография с блондинкой сгорела бы за секунду.
        Вторая часть пути далась ещё тяжелее. Ползти на карачках оказалось не так-то и просто, как подумалось вначале. Наконец вагоны закончились, и они очутились перед гладкой каменной стеной.
        - Пошли вправо, - Ди закинул оружие за спину.
        Эва, наоборот, почувствовала затаившуюся опасность.
        - Ты чего такая настороженная? - заметил разведчик. - Здесь точно никого нету. Слышишь, какой звук? Если бы кто-то был, мы бы слышали каждое его движение. Собственно как и он наше.
        Эва не ответила. Она на каждом шагу оглядывалась назад. Казалось, что именно оттуда, из темноты, кто-то за ними следил. Подбирался, чтобы неожиданно напасть.
        - Приготовь оружие, - голос дочери оружейника задрожал, словно у человека половину ночи просидевшего на улице.
        Ди остановился, посмотрел на подругу.
        - Что-то ты слишком струхнула! Я конечно понимаю, темнота… под землёй… Но не настолько же.
        - Мне кажется, там кто-то есть, - Эва медленно повернулась.
        Ди захотелось сдёрнуть оружие.
        «Нет врага хуже страха» - вспомнились слова отца.
        А также вспомнилось, как прятался под лавкой. Как не звери, а страх съедал его живьём.
        - Там никого нет, - ледяным тоном произнёс Ди. - Никого! Мне сходить, проверить?
        - Просто приготовь оружие! - разведчик услышал, что подруга чуть не хнычет.
        - Ладно! Сделаем по-другому!
        Ди достал из сумки ещё одну свечу. Поджёг от огарка в руках Эвы.
        - Что ты делаешь?! - поняла, наконец, дочь оружейника смысл этих действий.
        - Жди здесь, а я тебе крикну с того конца, - сказал Ди. - Где бы он ни был.
        И, не дожидаясь ответа, направился в темноту.
        Эва застыла, словно парализованная. Глядела, как удалялся огонёк.
        - Ди! - прошептала она. Голос показался чужим. Сзади тихо-тихо скрипнуло. Эва резко повернула голову, ожидая увидеть, что угодно.
        Никого.
        Огонёк, тем временем, застыл далеко-далеко.
        - Как я и говорил, - Эва услышала голос многократно усиленный эхо. - Никого здесь нет!
        Темнота вокруг душила. Дочь оружейника глубоко вдохнула, но спёртый воздух не желал проникать в лёгкие.
        - Ди! - прошептали губы. И вновь показалось, что сзади кто-то есть.
        Эва резко повернулась. Пламя колыхнулось и погасло. Лишь красненькая точечка затеплилась на фитиле. Она ошарашено посмотрела на остаток света. Вскоре и он погас.
        - Ди! - в голос хныкнула Эва.
        Сзади к ноге что-то легко и мимолётно прикоснулось. Эва бросила свечу и, повернувшись, начала пятиться. Ружьишко на плече, как назло, застряло.
        - Ди! - завопила она. - Здесь кто-то есть!
        Мельком глянув через плечо, увидела, что огонёк приближался. Ружьишко, наконец, перекочевало во вспотевшие ладони. Эва вглядывалась в окружающую черноту до рези в глазах, но ничего не видела.
        - Ди! Ну, где ты?!
        - Да здесь я уже!
        По ближайшему вагону побежали блики, и, с каждым мгновением, света становилось всё больше. Эва застыла с ружьишком наперевес.
        - И в кого ты собралась стрелять? - подошёл разведчик.
        - Здесь кто-то есть, - неуверенно произнесла подруга. - Он коснулся меня.
        - Кроме нас здесь нет никого, - наставительно ответил Ди. - Пошли. Там выхода нет. Только туннель, из которого эти, видимо, и приехали, - кивнул на домики на колёсах.
        С приходом света и разведчика страх исчез. Эве даже стало стыдно.
        2
        Выход оказался недалеко. Прятавшаяся в нише лестница уводила вверх. И чем выше молодые люди поднимались, тем сильнее становился запах. Мерзкий, противный, выворачивавший внутренности.
        - Пошли быстрее, - Ди прижал свечу к груди, а ладонью почти обнял пламя, только бы свет не погас.
        - Когда же она закончится?! - пропыхтела выдохшаяся Эва.
        Следующий лестничный пролёт оказался последним. Ди толкнул металлическую дверь. Свет, падавший из окон, ослепил. Большую комнату со столами, шкафчиками, стульями, молодые люди пробежали прищурившись. Ди инстинктивно прижал свечу, но от бега та всё равно потухла. Выбросил лишь перед дверью на улицу. Одна из створок оказалась закрыта. Разведчик толкнул её, дёрнул на себя. После пнул и с силой дёрнул. Эва толкнула соседнюю, и та с лёгкостью раскрылась.
        Свежий воздух опьянил. Холод забрался под одежду. Разница температур между зданием и улицей оказалась ощутима.
        - Фу-у-у-ух! - выдохнула Эва.
        - Да-а! - Ди задумчиво оглядел ничем не отличавшуюся от остальных улицу. Небоскрёбы из стекла и бетона, автомобили, застывшие у обочин. Здание, из которого они вышли, было всего в пять этажей. Эта крохотулька смотрелась, как ребёнок рядом с великанами.
        Зверя, появившегося из ниоткуда, молодые люди заметили слишком поздно. Эва отшатнулась. Поскользнувшись, грохнулась в снег. Ди застыл в оцепенении - слишком неожиданна оказалась встреча.
        Опаленная выстрелом морда подзаросла новой шерстью, но рана, всё равно, сильно выделялась. На некоторых рубцах шерсть так и не появилась, а та, что выросла, отличалась более ярким цветом. Красивые зелёные глаза с удивлением уставились на человека.
        - Привет, - зачем-то сказал Ди, когда мамаша поднялась на задние лапы.
        Несколько мгновений и взаправду ожидал, что зверь ответит. Раз Вожак мог разговаривать, то почему не могли остальные? Но зверь смотрела на человека в недоумении. И молчала. Скосила взгляд за его спину, ощетинилась и зарычала. Ди резко обернулся. Эва целилась в зверя.
        - Стой! - закричал разведчик. - Не стреляй! Это друг!
        - Друг?! - Эва медленно-медленно опустила ружьишко. - У тебя зверь друг?!
        - Ну-у-у, - протянул молодой разведчик. - Не все звери на самом деле звери. Как и не все люди на самом деле люди.
        Ди подал руку подруге. Эва не сводила глаз с новой знакомой.
        - Пойдём? - прошептала она и насильно потянула разведчика дальше по улице. Ди послушно поплёлся следом. Оглянувшись, встретился глазами с мамашей.
        - Спасибо! - одними губами произнёс он.
        Зверь кивнула. Ди даже показалось, что улыбнулась.

* * *
        На обледенелой пристани беглецы остановились. Недалеко впереди стоял навсегда вмёрзший в лёд корабль.
        - Я…не…могу… - больше всего Ди боялся вдохнуть через рот. Знал, что моментально простудит лёгкие. А потом кровавый кашель и всё… Конец всем планам. Потому, говорить пришлось на выдохе. - Мне…надо…отдо…хнуть…
        Эва не ответила. Опёрлась руками на колени и тяжело дышала. Пробежка через город, по заснеженным улицам без снегоступов - занятие не из лёгких.
        - Давай… дойдём… и там… уже… будем отдыхать… В тепле и… безопасности. - Ди посмотрел на видневшуюся на борту верёвочную лестницу, как умирающий от переохлаждения на огонь. - Отсидимся…а…завтра…пойдём…
        - Ты слышишь? - перебила Эва. Она выпрямилась, подняла палец вверх.
        - Слышу что?! - насторожился разведчик. Прислушался к лёгким завываниям ветра на верхних этажах зданий, показалось, что даже уловил отзвук поскрипывания сломанного автоматического оружия на лайнере. Хотя перевозбуждённый мозг, скорее всего, придумал этот звук. Корабль был ещё не настолько близко. К тому же громче всего бухало сердце в грудной клетке.
        Одиночный выстрел прозвучал уныло. Привычное «Бах» раздалось настолько печально, что Ди чуть не прослезился. В душе с последним выстрелом словно оборвалась тонкая нить - единственное, что связывало с прошлой жизнью. Он чётко осознал, что никогда не будет так, как прежде. Никогда не будет дома, племянников, братьев, привычной лавочки и, даже, Тири. Весь привычный мир рухнул - впереди неизвестность.
        А также белая, простирающаяся до горизонта, гладь заледеневшего моря.
        На несколько минут молодые люди словно выпали из реального мира.
        - Кажется… всё закончилось, - глухо произнёс разведчик.
        - Закончилось, - уверенно сказала Эва. - Но если твоя… - она усмехнулась. - Подружка проболтается… Мы не сможем потом выбраться с этого корабля. И либо умрём с голода, либо сами станем пищей.
        - А с чего это ты её в мои подружки вдруг занесла? - напыжился Ди.
        - Да так… - покрутила кистью Эва. - Видела её взгляд.
        - И что?! - надулся Ди. - Это означает, что она моя подружка?
        - Так ты ведь сам это сказал! - ненатурально удивилась дочь оружейника.
        Ди хлопал ресницами, раскрывал рот, но каждый раз не находил, что ответить и закрывал. Эва улыбнулась. Схватил его за руку, и потащила к спасительному кораблю.

* * *
        Гтирер находился на стене, когда началось нападение. Звери появились сразу из трёх улиц. Старший разведчик нервно сглотнул. Убить двух зверей в одиночку - поступок достойный героя. А при количестве, которое вывалило на площадь, как раз и выходило, что на одного взрослого мужчину приходилось по два зверя.
        «Всем придётся стать героями» - с грустью усмехнулся Гтирер.
        На его памяти звери нападали с двух, трёх и редко с четырёх сторон. Глава семьи разведчиков не поверил глазам, когда понял, что звери собрались атаковать сразу по всему периметру.
        Коричневые шкуры рассредоточились вокруг поселения. Голодные глаза блестели от предвкушения еды. Гтирер поглядел на свою руку. Он не смог представить, как кто-то из этих зверей, будет её грызть?! Как она, такая подвижная, такая живая, через несколько мгновений может стать пищей, а вскоре и вовсе костью, которую выкинут?!
        Гтирер посмотрел на других мужчин. Все, даже самые закалённые в схватках бойцы, ошалевшими глазами смотрели за стену. Каждый, кто видел полчища зверей, собравшихся штурмовать, в глубине души понимал - это конец.
        Понимал и Гтирер. Никто даже не решался выстрелить, хоть некоторые звери настолько осмелели, что подобрались на расстояние точного выстрела. Люди боялись спровоцировать и так неминуемое нападение.
        - Бримо, Зайрик, Траан! - окликнул Гтирер.
        Братья вяло, неохотно подошли.
        - Чего? - буркнул Бримо.
        Отец всегда говорил детям, что отчаиваются глупцы и неудачники. Пока ты жив, добавлял он, всегда есть возможность всё поправить. Гтирер хорошо запомнил эти слова. Лица братьев осунулись, глаза потухли. Они уже считали себя трупами, видели, как их пожирали. Братья тоже много раз слышали наставления отца. Но лишь слышали, а не слушали.
        - Вы, надеюсь, помните, что в этот раз наша цель Вожак? - спросил Гтирер.
        Лица братьев не изменились. Они по-прежнему смотрели на главу семьи с безразличием и апатией.
        - Переждём нападение, не слишком высовываясь, - давал указания Гтирер. - Будьте рядом, далеко не отходите. Стрелять в случае опасности. Когда звери окажутся внутри, мы отправимся за Вожаком. Всё ясно?
        - Думаешь, он нам так и дастся? - буркнул Бримо. - Сколько его уже пытались поймать?!
        - У нас есть выбор?! - указал за частокол Гтирер.
        Звери, тем временем, настолько обнаглели, что некоторые из них подошли под самый частокол, но не нападали. Ждали сигнала.
        - Мне кажется это бессмысленная затея, - высказался Траан. - Мы и Вожака не убьём и поселению не поможем.
        - Не поможем?! - вспылил Гтирер. - Убить главного в их стае это не помощь? Ты что, не видишь? Да это вообще единственный шанс выжить! Или ты всерьёз решил перебить всю эту орду?!
        - Можно попытаться, - тихо произнёс Бримо.
        - Да вы что, ударились где-то головой?! Все вместе?! - закричал главный разведчик. - У нас патронов, во всём поселении, в миллион раз меньше, чем зверей здесь стоит! Или ты решил их героически ножом резать?
        Гтирер закричал громко - многие услышали. Впервые дух борьбы дал слабину. Всем мужчинам, ожидавшим нападения на стене, безумно захотелось домой. Многие прикинули, что если запереться и забаррикадироваться в доме, то шансов выжить будет больше. Некоторые даже начали продумывать, как, не привлекая особого внимания, слинять. Другие пересчитали патроны. Оказалась так, как и сказал Гтирер - зарядов как обычно, а звери продолжали прибывать.
        Братья потупили взоры. Бримо усердно рассматривал новую обувь, Зайрик чистил пальцем стволы ружья, Траан глядел в небо и посвистывал.
        - Твоё предложение не лишено логики, - сказал Бримо, когда дальнейшее молчание стало выглядеть настолько же неуместно, как зверь в роли судьи. - Можно попытаться.
        Гтирер облегчённо вздохнул. Одновременно с его вздохом послышался вой Вожака.

* * *
        Звери напали. Послышались выстрелы, крики.
        - Ждём моей команды, - прокричал сквозь начавшийся гвалт главный разведчик. - Как появится брешь - идём. Патроны тоже не расходуем попусту. Стреляем лишь наверняка.
        Братья скучковались на стене. Вдалеке послышался хруст дерева, а потом истошный вопль.
        «Вскрыли грудь» - с холодной решимостью заключил Гтирер.
        Звери выломали кусок стены. Как заметил главный разведчик, они применили новую тактику: попросту навалились огромной толпой, и кусок стены рухнул. Люди-то успели пристрелить десяток зверей, но последних было слишком много, чтоб обращать внимание на такие ничтожные потери.
        К тому же проломить мало - ещё надо прорваться. С остальных сторон люди успешно отстреливались. Сильно выручали бойницы - позволяли вести перекрёстный огонь. Но они же представляли дополнительную опасность. Какой-то шибко голодный зверь, не обращая внимания на выстрелы в упор, разорвал стальной лист. Образовалась вторая брешь в стене.
        Гтирер видел, что некоторые мужчины дезертировали со стен. Медленно, будто вовсе ненароком, они отправлялись якобы за патронами. И уже не возвращались. Конечно, целая ватага коричневых шкур производила сильное впечатление, одним метким выстрелом убивала всякую надежду. Гтирер с трудом сдержался, чтоб не приказать братьям пройтись по домам с ружьём наперевес.
        Глава семьи прицелился в одного из зверей, нажал спусковой крючок. Крупная дробь выбила нападавшему глаз и искромсала половину челюсти. Зверь конвульсивно дёрнулся, попытался сделать ещё шаг, а после рухнул замертво. Он увидел, как один из литейщиков, с затравленным взглядом, принялся спускаться по лестнице.
        - Вот падаль! - Гтирер прицелился и раскроил человеку череп. Труп кулём рухнул вниз.
        - Враги там! - опешил Траан. - Или ты целиться разучился?!
        - Страх тоже наш враг! Этот трус мог наплодить ещё уйму таких же трусов. Пусть лучше делу тогда послужит. Сбегай, возьми у него патроны.
        Траан глупо уставился на старшего брата. Лишь когда Гтирер повторил приказ, отправился исполнять. Количество зверей со стороны братьев сильно уменьшилось. Многие из них инстинктивно предпочли попробовать прорваться через уже имевшуюся брешь в стене, чем рисковать жизнью и делать новую. Многие остались лежать на окровавленном снегу. Некоторые шевелились, но опасности уже не представляли.
        - По-моему стоит выдвигаться! - сказал Зайрик.
        - И, по-моему, - ответил старший разведчик. Переломил ружьё, вытащил отстрелянные гильзы, вставил патроны. - Пошли!
        Бримо скинул лестницу и спустился. Остальные братья в это время прикрывали.
        - Учтите, - предостерёг Гтирер когда все оказались за частоколом. - Эта падаль отлично путает следы. Это раз. А два - это то, что он опаснее Серого.
        - Не к добру поминаешь, - нахмурился Зайрик.
        Братьям, о своей встречи с этим зверем, он так и не рассказал. Выдумал историю, будто его весь день гоняли по городу и безуспешно пытались убить четыре зверя. Эта история, хоть и выдуманная, выглядела намного правдивее того, что Серый играл с человеком, как ребёнок с черепом.
        Гтирер посмотрел на брата. Хотел нагрубить, да передумал.
        - Далеко друг от друга не расходимся, - вместо этого дал старший разведчик последние указания. - Не забываем, что звери кругом.
        - Да мы, как-то, и не собирались, - вставил Бримо.
        - Об опасности предупреждаем сразу, даже если это предполагаемая…
        - Да чего ты нам как детям рассказываешь?! - перебил Траан. - Мы вроде не первый раз за стены вышли!
        - Ты такой же тупой как Ди? - поинтересовался Гтирер.
        - Не понял?! - щёки младшего из собравшихся братьев надулись, глаза сузились. - Ты на что намекаешь?
        - На то, - закричал старший разведчик. - Что ты Вожака идёшь убивать. Понимает это твоя тупая башка? - отвесил брату подзатыльник. - Или ты настолько же глупый как Ди? Может, тоже желаешь в одиночку отправиться за его шкурой? Чего молчишь?
        - Понимаю… - пробормотал Траан. - Руки не распускай, а то и пообламывать могу.
        - Что ты там можешь, мы ещё с тобой обсудим, - зло зыркнул на брата Гтирер. - А сейчас вам важно уяснить, что любая… Понимаете? Любая, даже самая крохотная ошибка будет стоить вам жизни!
        - Да понимаем мы, - сказал Бримо. - Мы Вожака-то убивать идём? А то он уже скоро наверно отход выть будет, а мы тут стоим… Языками чешем.
        - Ты прав, - успокоился глава семьи. - Как я подметил, в последние нападения он скрывается меж тех домов, - указал Гтирер на парочку небоскрёбов. - Как видим чёрную шкуру этой падали…
        - Стреляем, - закончили Зайрик.
        - Наставник ещё выискался, - обречённо вздохнул Траан.

* * *
        Нехорошее предчувствие закралось в душу. Вожак разгрёб лапой снег, наступил в образовавшуюся кучку. Гремели выстрелы, слышались крики, рык. Совсем близко происходила братоубийственная война, но братья-участники об этом и не догадывались.
        «Хотя… - задумался зверь с чёрной шкурой. - Можно ли их назвать братьями?»
        Над таким несущественным вопросом он ломать голову не собирался. Душу бередила странная тревога, будто должно произойти страшное.
        Во время нападений Вожак всегда считал вслух до пяти тысяч, потом выл отход. Сейчас он ещё и до тысячи не дошёл, а необоснованное волнение всё усиливалось и усиливалось.
        Сам он никогда не нападал. Боялся, что, увлёкшись, мог причинить непоправимый вред поселению. Хватало и сына, которого он обычно отпускал лишь под конец и то, тот успевал натворить огромное количество бед. На этот раз удержать кого-то из сородичей от нападения не получилось. Голод полностью завладел их разумом. Но он же гнал и их самих на смерть. Сегодня Вожак решил считать до трёх тысяч, ведь напали практически все звери. В пещерах остались лишь совсем малыши, да несколько женщин с ними.
        «Много сегодня будет крови, - отстранённо подумал зверь. - Наверно больше чем когда-либо».
        От таких мыслей тревога лишь усилилась.

* * *
        Вожак оказался в точности там, где и предполагал Гтирер. Он нервно ходил между небоскрёбов, невидимый из поселения. Когда заметил людей - обомлел и несколько мгновений удивлённо хлопал глазами.
        - Вот он! - восторженно завопил Траан, будто остальные были слепые.
        Люди, как по команде, вскинули ружья.
        - Целимся в туловище! - скомандовал Гтирер. - Огонь!
        Выстрелы слились в одни громкий «Ба-бах». У разведчиков даже уши заложило. Каждый выстрелил из обоих стволов. Вожак попросту не мог выжить. Однако зверь лёгким и почти неуловимым движением переместился влево. Глава семьи заметил, что на шее Вожака, на цепочке, в лучах солнца что-то блеснуло. Присмотревшись, смог различить среди густой чёрной шерсти небольшой круглый медальон.
        - Да на нём ни кровинки! - на выдохе произнёс Зайрик. - Он что, стальной?
        - Хуже, - мрачно ответил Гтирер. - Перезаряжаем, чего стоим, зеваем?
        Братья синхронно переломили стволы, вытащили отстрелянные гильзы и вставили новые патроны. Вожак хмуро пронаблюдал за действиями людей, а после неторопливой походкой вошёл в ближайший небоскрёб.
        - И что будем делать? - поинтересовался Бримо. Чуть не добавил: «Я туда не пойду».
        - Начали дело, надо до конца довести, - хмуро сказал старший разведчик. Настроение испортилось. Где-то в глубине души он надеялся, что будет легче лёгкого. Что они придут, увидят Вожака и выстрелят. Зверь закачается, посмотрит на убийц жалостливым взглядом, а после рухнет в снег. Гтирер допускал, что, может быть, им придётся перезарядить и выстрелить повторно. Оставался шанс, что Вожак от первых выстрелов будет лишь серьёзно ранен, но не убит. Но глава семьи даже не предполагал, что у зверя после выстрелов не окажется и царапины.
        - Страшновато идти в здание, - сглотнул Траан.
        - Гтирер прав, - поддержал старшего брата Зайрик. - Начали, давайте доводить до конца.
        - Вы хоть понимаете, чем это грозит? - на всякий случай поинтересовался Траан.
        - Нет, не понимаем, объясни, пожалуйста! - съязвил Гтирер. - Не задавай глупых вопросов. Двигай, давай вперёд!
        - А ведь мы можем остаться здесь, и подождать пока он выйдет, - предпринял последнюю попытку младший из присутствовавших братьев. - Даже здание с четырёх сторон можем окружить! - с надеждой посмотрел на главного разведчика Траан. - Зачем нам обязательно заходить?!
        - Тяжёлый случай… - провёл ладонью по лицу Гтирер. - Ладно, серьёзные случаи требуют серьёзных решений. Или ты, падаль, идёшь с нами… или я добьюсь, чтоб тебя изгнали.
        Траан ошалело поглядел на брата. Такого ответа от родного человека он точно не ожидал.
        - Иду… с вами… - выдавил наконец.
        - Тогда шагай! - толкнул в спину Бримо. - Развёл здесь слёзы! Ты вообще мужчина или нет? Разведчик ещё! Достался братик! Хуже Ди, честное слово!
        Когда подошли к небоскрёбу, Гтирер рассчитывал, что Вожак не скроется в глубине и темноте. Но расчёты не оправдались. Через стёкла, был виден большой холл с какими-то непонятными возвышениями. В лучшие времена на первом этаже этого здания проходили выставки.
        - Заходим! - раскрыл дверь старший разведчик.
        Войдя внутрь, каждый человек непроизвольно задержал дыхание. К запаху пыли примешивалась неповторимая вонь.
        - Вот мерзкий-то запашок! - выразил общую мысль Бримо. - Сколько раз его чувствовал, а всё равно… не могу привыкнуть к этой гадости!
        - Никто не может, - Зайрик прикрыл лицо ладонью, будто это помогало. - Я вообще не знаю кого-нибудь, кто привык.
        - Расходимся в шеренгу, - скомандовал Гтирер. - Двигаемся медленно. Присматриваемся к каждой тени.
        Большой холл закончился узким коридором. Люди прошли мимо всех возвышений, заглянули в каждый угол - на случай если Вожак решил где-то спрятался. Перед коридором столпились.
        - Жутковато туда идти, - сказал Зайрик, глядя в чёрный провал, по стенам которого пристроились двери со стальным отливом. Две ближайшие были приоткрыты.
        - Ещё есть шанс вернуться! - не вытерпел Траан.
        Гтирер направил ружьё в лицо младшему из братьев. Палец напрягся на спусковом крючке.
        - Ты, падаль, ещё раз заикнёшься о возвращении, - голос главного разведчика дрожал от злости. - И я не пожалею двух патронов, чтоб размозжить твою трусливую голову! Ясно?
        - Угу, - кивнул Траан.
        - Пошёл, проверил правую комнату! - рыкнул Гтирер, не убирая оружие.
        Траан нервно сглотнул. Конечно, в комнате могла поджидать опасность, но два ствола перед лицом - весомый аргумент. Он поднял оружие и медленно подошёл к приоткрытой двери. Воображение разыгралось настолько, что разведчику показалось, будто вот-вот дверь распахнётся и из темноты выпрыгнет огромный чёрный зверь с розовой пастью.
        Траан толкнул дверь. Пальцы на спусковых крючках напряглись, готовые каждое мгновение согнуться. Комната, по планировке, находилась приблизительно в центре здания. Света с улицы не хватало, чтобы осветить даже коридор.
        - Здесь абсолютная темнота, - жалобно произнёс Траан. - Ничегошеньки не видно!
        - На ощупь, - подсказал Гтирер.
        «Сам бы пошёл, раз такой умный!» - подумал младший из братьев, но вслух, естественно, не озвучил.
        Траан зашёл в комнату. Как убивать зверя на ощупь он даже не представлял. Решил пустить ситуацию на самотёк и начал обходить комнату вдоль стены. Перед тем как шагнуть, прощупывая правой ногой.
        Шаг. Прощупал ногой. Никого и ничего.
        «А ведь логично бы было спрятаться сразу за дверью!» - подумал он. А в следующий миг привиделось, будто зверь спрятался с другой стороны двери и теперь подкрадывается, чтоб вцепиться острыми зубами в шею.
        Траан резко повернулся. Но ничего кроме слабо подсвеченного проёма двери не увидел.
        - Чтоб вы сдохли! - пробормотал разведчик.
        Колени тряслись, сердце бухало громко и натужно, каждый раз как последний. Траан направился дальше вдоль стены.
        Шаг. Прощупал ногой. Никого и ничего. Ещё шаг. Прощупал ногой. Никого и ничего. Ещё шаг. Прощупал…
        Нога что-то зацепила. «Что-то» дзинькнуло и покатилось. Палец чуть самостоятельно не надавил правый спусковой крючок. Траан представил, как братья покатывались бы со смеху, когда узнали, чего он испугался.
        - Чтоб вас на куски разорвало! - с ненавистью пробормотал младший из героев, отправившихся на охоту за Вожаком.
        Несколько раз глубоко вздохнув, Траан отправился дальше.
        Шаг. Прощупал ногой. Никого и ничего. Шаг. Прощупал ногой. Никого и ничего. Ещё шаг…
        Лицо уткнулось в нечто мягкое и ворсистое. Сердце ушло в пятки. Траану привиделось, что Вожак каким-то образом устроил засаду на потолке. Но, махнув рукой, почувствовал, что это всего лишь подвешенная тряпка.
        - Да чтоб вас живьём сожрали! - в очередной раз пожелал младший из братьев.
        Слева дзинькнуло. Траан почувствовал, что ещё один такой звук и по ногам потечёт. Руки так сильно вспотели, что ружьё чуть не выскользнуло.
        Поднял оружие и, ощупывая правой ногой пространство перед собой, пошёл на источник звука.
        Шаг. Никого и нечего.
        Второй. Траан кожей почувствовал присутствие ещё кого-то. И даже догадался кого.
        Третий шаг. Каждый миг разведчик ожидал, что уткнётся ногой в мягкое…
        Когда пнул что-то стеклянное, и эта вещь покатилась по полу с многоголосым «дзинь», Траан почувствовал, что штаны промокли.
        - Я их поубиваю! - прошептал он. - Я им глотки вспорю!

* * *
        Гтирер, Зайрик и Бримо застыли в напряжении. Каждый из них, как взведённая пружина, был готов в любой момент нажать на спусковой крючок. Но ничего не происходило, а напряжение не может быть вечным.
        - Чего он там копается?! - прорычал Гтирер.
        Дзинькнуло. Братья напряглись. Спустя несколько долгих томительных мгновений звон стекла многократно повторился.
        - Да никого здесь нет! - донёсся пылающий злостью голос Траана. - Ерундой…
        Речь оборвалась на полуслове глухим ударом. А в следующий момент в коридор выкатилась голова Траана. Из разорванной шеи вытекала кровь.
        Жизнь и смерть делили права на человека. Смерть наступала, а жизнь неистово отбивалась. Разведчики отчётливо увидели, как глаза младшего из братьев сфокусировались на них и моргнули. Губы слегка раздвинулись, а в следующий миг жизнь проиграла человека. Тело рухнуло на пол - разведчики этого, естественно, не увидели, но услышали мягкое «бух».
        - Эта падаль в западне, - первым пришёл в себя Гтирер. - Никуда не денется - достанем!
        Послышался громкий треск, будто что-то ломалось. Следом нечто большое упало и громко ухнуло.
        - Он проломил стену! - догадался Зайрик.
        Братья осторожно, каждый стараясь держаться за спиной другого, подошли к распахнутой двери. Гтирер небрежно пнул голову брата, и та укатилась во тьму коридора. В противоположной от входа стене отсутствовал приличный кусок. В следующем помещении солнечный свет падал слева.
        - Пошли, - скомандовал Гтирер.
        Он первым направился сквозь комнату, брезгливо переступил через тело Траана и море вытекшей крови. Зайрик с Бримо двинулись следом.
        Перешагнув пролом в стене, братья оказались в большой прямоугольной комнате с очень высоким потолком. Левая стена состояла сплошь из стёкол. Солнечный свет играл весёлыми бликами на матово-бордовой винтообразной лестнице, возвышавшейся в центре до самого потолка. На каждом этаже от неё отходили крохотные мостики к распахнутым дверям.
        Зверя братья заметили, когда тот пробежал по мостику четвёртого этажа.
        - Удивительно, что он не выбил стекло, да не скрылся в городе, - хмыкнул Зайрик. - Неужели не догадался?
        - Просто уничтожить нас хочет, - замогильным голосом ответил Бримо. - Чтоб другим неповадно было.
        - За ним! - скомандовал Гтирер так, что стёкла задрожали.
        Разведчики кинулись вверх по лестнице. Мигом добрались до четвёртого этажа. За дверью, где скрылся Вожак, находился широкий коридор. И вновь чёрный, как ночь. Трое братьев одновременно подумали, что вряд ли есть резон идти в непроглядную тьму, но азарт охоты охватил Гтирера и тот приказал:
        - Вперёд!
        Если бы велел идти вперёд кому-то другому, то в здании произошло бы братоубийство. Зайрик с Бримо прекрасно понимали, что Траана, по сути, убил старший брат.
        Но Гтирер, как скомандовал, так первый своей команде и подчинился. Подняв ружьё, старший разведчик на согнутых ногах направился в коридор.
        - Провались оно всё пропадом! - пробормотал Бримо, ни к кому конкретно не обращаясь.
        - Гтирер, - позвал Зайрик. - Мы слишком долго уже в здании. Надо возвращаться.
        - Нельзя! - сквозь зубы процедил глава семьи. - Начали дело - надо довести до конца!
        - Может, хватит уже смертей? - не сдавался Зайрик. - Смерть Вожака не стоит того, чтобы мы все клали за это голову.
        - За мной! - прохрипел Гтирер вместо ответа.
        Шагнул в коридор, и тьма сразу поглотила его.
        Братья переглянулись. Каждому до дрожи в коленях не хотелось туда идти. Первым решился Бримо. Оружие не поднимал. Боялся, что нервы не выдержат, и выстрелит в Гтирера. Зайрик, с поникшим видом, поплёлся следом. Чем ближе подступала тьма, тем тревожнее становилось у него на душе. Бримо вошёл в коридор, часто поморгал, помогая глазам привыкнуть к кромешной тьме.
        - Гтирер, - шёпотом позвал он.
        - За мной! - также шёпотом донеслось из темноты.
        Бримо шагнул в темноту. Медленно, пробуя, куда становится, пошёл вперёд. Зайрик слегка замешкался на входе. Он бы предпочёл даже стоять напротив пролома в стене и голыми руками отбивать атаки зверей, нежели заходить в наполненный чернотой коридор.
        Зайрик, крепко сжал ружьё и сделал шаг.
        После ещё один.
        Третий шаг…
        По спине пробежали мурашки. Он каждой клеточкой тела почувствовал затаившуюся опасность. Открыл рот, но вместо крика из горла донеслось лишь бульканье. Разведчик схватился за огромную рану. В ладонь сильным напором хлынула кровь.
        - Помогите! - хотел сказать Зайрик, но изо рта вылетел лишь непонятный хрип. Сознание покидало тело. Попытался ещё раз позвать на помощь, но провалился в чёрную дыру.
        «Я умираю!» - пронеслась в голове паническая мысль, а в следующий миг он сильно ударился лицом.
        3
        Ни Бримо, ни Гтирер не обратили внимания на странные похрипывания за спиной. Но когда Зайрик грохнулся на пол, оба резко повернулись. Свет из дверного проёма закрывала огромная фигура зверя, в ногах которой в последних предсмертных конвульсиях подёргивался Зайрик.
        Бримо выстрелил навскидку. Но даже при таком выстреле шансов промахнуться, у него было крайне мало. Однако дробь, вместо того, чтоб пробить Вожаку грудную клетку, полетела дальше.
        Зверь с лёгкостью уклонился от выстрела из двух стволов. Повернувшись, бросился бежать по мостику к лестнице.
        - Ложись! - закричал Гтирер. Бримо моментально среагировал. Стоило ему упасть на пол, как прогрохотал двойной выстрел. Зверь собирался сбежать вниз по лестнице, но дробь угодила ему под ноги. Вожак непроизвольно побежал наверх.
        - За ним! - старший разведчик помчался к выходу, пытаясь перезарядить ружьё. Бримо бросился следом.
        На лестнице Гтирер на мгновение затормозил. Во-первых, чтоб попасть патронами в стволы, а во-вторых, посмотреть, куда побежит Вожак. Зверь добрался к седьмому этажу и по мостику скрылся в коридоре.
        - Вот падаль! - у главного разведчика от злости затряслись руки. - Вперёд! Мы его сейчас достанем! Во что бы это ни стало!
        Гтирер устремился вверх по лестнице.
        «Это уже слишком во много стало!» - подумал прыгавший через две ступени Бримо. Но азарт охотника успел охватить и его, потому доводы разума остались не услышанными.
        Крохотный коридор заканчивался освещённым прямоугольником двери. Гтирер не спешил заходить. Поначалу быстро заглянул. После, резко заскочив, нажал спусковой крючок. Дробь первого выстрела вонзилась в пустой угол. За махонький промежуток времени, пока срабатывал механизм последовательного выстрела, разведчик успел повернуться на сто восемьдесят градусов. Полыхнувшая вспышка осветила второй пустой угол, но дробь не вылетела. Зверь оказался не настолько глуп, чтоб думать, будто другие глупее него.
        - Идём рядом! - зарядил Гтирер ружьё. - Чтоб эта падаль не смогла пробраться нам за спину. Тут как раз ширина коридора для двух человек.
        Бримо и сам хотел предложить такой вариант.
        Разведчики медленно, готовые каждое мгновение стрелять, направились вперёд. Глаза попривыкли к полумраку и стали различать на стене какие-то изображения. Бримо даже вгляделся. От увиденного стало чуточку жутковато.
        На стене висело огромное изображение города. На улицах виднелись люди. И не было снега. В автомобилях сидели люди. За стёклами некоторых небоскрёбов горел свет, как по ночам на корабле. И там тоже были люди. Город жил. И жили в нём такие же люди, как он сам. Ни одного зверя Бримо не увидел, сколько ни всматривался. Однако в каждом из нарисованных людей виделся зверь. Один застыл, будто собрался прыгнуть. Второй прикрылся рукой от света, как иногда молодые звери прикрывались от выстрелов. Третий притаился за углом дома, будто в засаде… Бримо вгляделся тщательнее. Без сомнения, глазами он видел людей. Но тогда почему так защемило в груди?
        Разведчики подошли к освещённому прямоугольнику. По ту сторону распахнутой настежь двери находилась огромная комната. Три из четырёх стен были из стёкол, то тут, то там располагались крохотные столики непонятного назначения. В этой части здания, в былые времена, тоже презентовали различные товары. Вожака видно не было.
        - Выскакиваешь и берёшь под контроль всю правую часть, - дал указания Гтирер. - Я беру левую.
        Бримо кивнул. Глубоко выдохнул и прыгнул вперёд.
        Последнее, что увидел разведчик - сосредоточенный взгляд хладнокровного убийцы.
        Удар оказался не настолько силён, чтобы снести голову как Траану, но достаточный, чтоб раздробить человеку лицевые кости и переломать шейные позвонки.
        Гтирер не устоял на ногах, когда его сбило тело, отправленное в полёт могучей лапой Вожака. Он повалился на спину, а Бримо распластался поперёк. По искорёженному лицу брата глава семьи понял, что ему уже не помочь. Можно лишь отомстить.
        Именно это старший разведчик и собрался сделать. Причём не просто убить, а заставить мучиться. Пока выбирался из-под трупа, больше всего опасался, что зверь нападёт именно в этот момент. Но Вожак упустил шанс.
        Гтирер достал из сумки два патрона, зажал в левом кулаке. Перед дверным проёмом присел и кувырком отправил тело внутрь. Резко повернулся и почти нажал на спусковой крючок, но зверя у стены не было.
        Подсознание сработало моментально - сказалась выучка покойного отца. Тело самостоятельно совершило ещё один кувырок, именно в тот момент, когда когтистая лапа собралась опуститься на голову разведчика.
        Периферийным зрением Гтирер увидел движение. Поэтому когда кувырок закончился, ружьё сразу сказало своё смертельное слово. Два выстрела прогремели один за другим. Дробь обоих попала зверю в правую часть туловища. Вожака откинуло назад. Он с трудом удержался, чтоб не навалиться на стекло. Бок представлял ужасное месиво из вывернутых внутренностей и рёбер. Зверь посмотрел на развороченное тело, потом поднял полный боли и недоумения взгляд на главного разведчика.
        «Один зелёный, второй голубой», - посмотрел в глаза зверя Гтирер. Как всегда в ответственный момент жизни в голову лезла всякая глупость.
        Руки, тем временем, работали. Самостоятельно переломили ружьё, вытащили гильзы и вставили новые патроны.
        Вожак с тоской пронаблюдал за молниеносными действиями главного разведчика.
        Гтирер направил стволы на зверя, но спусковой крючок не нажал.
        - Где твой отец? Как он позволил тебе на меня охотиться?! - произнёс Вожак.
        Главный разведчик не поверил собственным ушам. Глядел, как кровь толчками выплёскивалась из развороченного бока.
        - Твой отец умный человек… - голос зверя превратился в хрип. - Он никогда не сделает такую глупость! - с каждым словом он заметно слабел. - Дай мне провыть отход, - зверь помолчал, собираясь с силами. - Иначе мой сын всех убьёт!
        Вожак с трудом держался на ногах, под лапы натекла огромная лужа.
        - Мой отец мёртв, - глухо произнёс Гтирер. Он смотрел на кровь и не мог поверить в то, что слышал. Не могли звери разговаривать!
        - Подойди, посмотри, - с трудом указал Вожак лапой на окно. - Ведь там…
        Гтирер выстрелил.
        «Наверно я схожу с ума, - подумал разведчик. - Я уже слишком долго в здании. Надо завершать дело и уходить».
        Двойной выстрел дробью разворотил зверю грудную клетку, перевернул и кинул назад. Стекло не выдержало давления и лопнуло. Тело Вожака животом напоролось на оставшийся торчать огромный осколок и застыло, наполовину свесившись из окна. У Гтирера появилось желание подойти и столкнуть вниз. Он медленно перезарядил ружьё. В каждом движении, непроизвольно, сквозила неописуемая гордость. Разведчик чуть ли сам себя не гладил по голове, приговаривая: «Какой я молодец! Вожака-то убил!»
        Защёлкнув стволы, Гтирер подошёл к трупу. Занёс ногу, чтоб столкнуть тело, когда вспомнил о странном блеске на шее зверя. Нагнувшись, увидел, что у трупа медальон, который вот-вот соскользнёт по шкуре и свалится вниз. Гтирер сгрёб ногой битое стекло и встал на колени. Нагнулся над зверем и торчавшим из него огромным осколком. С трудом дотянулся к медальону.
        «Это небольшой медальон на цепочке, - прозвучал в голове голос Сии. - На котором выгравировано «Пропуск для двоих».
        Медальон, несмотря на размеры, имел внушительный вес. И на одной из сторон Гтирер увидел гравировку «Пропуск для двоих». В этот момент взгляд упал на родное поселение, краешек которого выглядывал меж небоскрёбов. За забором творилось невообразимое. Кровь застыла в жилах разведчика. Выстрелы из поселения раздавались уже редко. Никто не защищал дома. Звери вытаскивали людей на улицу и жестоко расправлялись. Без разбору: женщины, дети, старики.

* * *
        Гтирер завороженно смотрел на творившийся в поселении разбой.
        - Тири… Байомин… - прошептал одними губами.
        Эти два родных имени вывели его из ступора. Он собрался сунуть медальон в сумку, но потом нацепил на шею. Поспешил к выходу. В коридоре споткнулся о труп брата и больно ударился правым локтем об пол. Но страх за родных подбросил его, словно ураган клочок бумаги.
        Гтирер побежал во весь дух. На лестнице, когда перепрыгивал через четыре-пять ступеней, подумал, что совершает непростительную для разведчиков ошибку - торопится.
        Глава семьи глянул на ступени. Успел понять, что нога сейчас оступится…
        Мир крутнулся, лестница встретила хрупкое человеческое тело холодным бетоном. Ружьё выскочило из руки после второго кувырка. На мгновение у главного разведчика возникла надежда, что сумеет схватиться за перила, но он лишь ударился тыльной стороной ладони левой руки во что-то твёрдое, а потом сустав большого пальца хрустнул. Боль пронзила руку, а в следующий миг перед глазами, в вихре крутившейся реальности, возник угол ступеньки. Гтирер почувствовал прикосновение переносицы к сухому и холодному бетону.
        «А боли-то нет!» - успел он подумать, перед тем как тьма заволокла сознание.

* * *
        Байомин очнулся, когда солнце давно перевалило зенит. Вначале он почувствовал, как щеки касается что-то холодное. Вскоре понял, что это плитка на площади. Вернулось зрение. Он раскрыл глаза и столкнулся со стеклянным взором дочери Зайрика. На её шее красовалась огромная рваная рана.
        Когда в дом ворвался Серый и схватил вначале Вииду, жену Траана, затем и мать, Байомин прятался под лавкой Ди. Потом звери начали вытаскивать на улицу всех детей. Отлавливали на чердаке, доставали из-под кроватей. Когда дошли до Байомина, то он решил не сдаваться. И принялся царапаться, кусаться и лягаться. Зверь, который его тащил, стукнул беснующуюся жертву головой о косяк. Успокоить хотел, да перестарался. По молодости и неопытности решил, что убил и бросил к трупам.
        Молодой разведчик слегка поднялся. То, что предстало его глазам, походило на дурной сон. Но нещадная боль в голове утвержадала, что всё это правда. Поселение было разорено. В каждом доме выломаны двери, повсюду валялись трупы людей, изредка зверей. Вдали, из развороченного дома бойцов, вышел зверь. Он обгладывал человеческую руку. Байомин быстро лёг. Почувствовал, как к горлу подступает комок. Ещё раз встретился со стеклянными глазами дочери Зайрика, зажмурился и глубоко задышал. Потом вновь медленно приподнялся. Зверь куда-то ушёл. Больше он никого не видел. Тогда молодой разведчик ползком начал пробираться к дому. И лишь оказавшись у крыльца, сообразил, что в доме спрятаться не получится - дверь валялась неподлёку, вырванная вместе с дверной коробкой.
        На мгновение Байомин застыл. Не мог поверить, что родные стены больше не защитят.
        Но здравый рассудок всё же победил. Разведчик ещё раз внимательно огляделся. В поле видимости никого не было. Он встал и побежал к частоколу. Остановившись за углом своего дома, выглянул. Где-то вдали, напротив пролома в стене, мелькнула шкура. Байомин ещё несколько мгновений подождал, не появится ли зверь вновь, а затем припустил к ближайшей лестнице. Подняться на частокол было делом двадцати секунд. Но спрыгивать за пределы поселения разведчик не спешил. И не зря. На площадь вышла группа зверей. Не менее тридцати особей. Они передвигались на двух лапах, вальяжно, и явно никого не опасались. Именно эта группа зверей добила после уничтожения поселения всех охотников, которые искали еду возле океана. Оказавшись в поселении, каждый из зверей взгромоздил на плечо человеческий труп. Так же группой они направились обратно. Байомин всё это время лежал на площадке частокола, там, где раньше ходили наблюдающие. Следил за зверьми. Догадался, что очнись он чуть позже и мог уже никогда не выбраться.
        На площадь вышла ещё одна группа. Они, так же как и первая взяли на плечо каждый по трупу, и куда-то потащили.
        «К себе в горы» - решил молодой разведчик.
        Долго оставаться на площадке частокола нельзя. Его мог увидеть кто-нибудь из бродивших в поселении зверей.
        С замершим сердцем Байомин скинул верёвочную лестницу. Оглянулся, никто ли не видел. Мигом по ней соскочил, при этом каждая из деревянных перекладин посчитала своим долгом стукнуть о деревянную стену. Оказавшись на земле, молодой разведчик припустил к ближайшему небоскрёбу. Внутри, как всегда, невыносимо воняло, и было темно. В прошлом Сезоне Байомин наспор вынес из этого здания статуэтку обнажённой женщины, которую отыскал на втором этаже. Совершенно ненужную и бесполезную вещь. К тому же статуэтка изображала худую девушку, как Эва, а такие в поселении считались уродинами. Тогда разведчик надышался противной гадости и долго кашлял. А после зарёкся появляться в небосрёбах. Но сегодня был отдельный случай.
        Байомин остановился лишь в глубине первого этажа, когда сам уже находился под прикрытием темноты, но спокойно мог видеть, что творилось на улице. Его никто не преследовал. Сердце учащённо билось, хотелось глубоко вдохнуть, но разведчик себя контролировал. Он ещё несколько минут наблюдал за улицей, а потом направился к выходу. В этот момент из-за угла соседнего здания показалась ещё одна группа зверей. Эти шли плотной кучкой и на четырёх лапах. Байомин замер, а потом на всякий случай лёг на пол. Хоть звери даже не смотрели в его сторону, предосторожность была не лишней. Когда они скрылись в поселении, разведчик вновь поднялся и побежал к выходу. Если судить по предыдущим группам, то у него была пара минут, на то, чтобы скрыться с площади.
        Свежий воздух, после удушающей вони здания, опьянил сильнее пойла самогонщиков. У Байомина ненадолго закружилась голова. Он сделал несколько неуверенных шагов, а после побежал.
        Без снегоступов порою было тяжеловато. Ноги проваливались, несколько раз он чуть не потерял равновесие.
        «Больше не придётся ходить за снегом» - как-то отстранённо подумал Байомин. Почему-то ему не было никого жалко. Даже отца с матерью. У него в душе засела странная лёгкость, будто он сбросил с плеч непосильный груз. Единственный человек, которого не хватало - Бриста.
        Но почему-то Байомину казалось, что она жива, просто звери, как всегда, угнали часть людей живыми, чтобы потихоньку забивать и пожирать. Кулаки разведчика сжались. Но сколько бы злости у него не было, а лишь ею зверей не победить.
        «На закат» - помнил он указание странного человека, заявившегося к ним в конце Периода Бурь.
        - На закат, - произнёс он на бегу. И только теперь обратил внимание, что непроизвольно побежал в нужную сторону. А потом подумал: «А в какую ещё я мог побежать сторону?!». Усмехнулся.
        Судя по снаряжению гостя, экипированы Там люди были на порядок лучше жителей поселения. А значит, и со зверьми могли помочь управиться. Или, по крайней мере, помочь выручить Бристу.
        Байомин посмотрел на солнце. Когда-то он любил наблюдать за этим небесным светилом. Судьи на уроках рассказывали, что это крохотное солнышко настолько огромно, что человек по сравнению с ним, как снежинка по отношению к небоскрёбу.
        - На закат, - пробормотал он.
        Байомин остановился отдышаться. Вытер рукавом выступивший на лбу пот.
        Он не знал, как будет добираться к людям на западе, за горами. Как он будет эти самые горы пересекать? Без оружия, еды и даже тёплой одежды.
        Знал одно - больше идти некуда.
        - На закат, - подбодрил сам себя Байомин, сын Гтирера.

* * *
        К тому времени, когда солнце растратило весь запас теплоты и завершало триумфальное шествие по небосклону, бойня уже давным-давно закончилась.
        Кроху выживших людей согнали в пещеры, трупы перетаскали. Долго искали Вожака. Наконец нашли свисавшим из окна. В снегу, под небоскрёбом, замёрзла огромная лужа крови. Серый попытался заставить двух зверей войти в здание и вытащить труп отца. Но те предпочли погибнуть, нежели это сделать. Страх перед отравленными домами был настолько силён, что передавался от родителей к детям уже много-много поколений.
        Серый сиял от радости. В один день, совершенно неожиданно, исполнились обе его заветные мечты: стал главным и уничтожил всех людей.
        С кучкой соплеменников новый главарь зверей вернулся в поселение. На «группу сопровождения» смотрел с нескрываемым презрением. Самки льнули к нему, самцы превратились в подхалимов. За возможность выполнить самый незначительный приказ чуть ли не дрались.
        В битве, неожиданно ставшей решающей, Серый вновь не получил ни единой царапины. Люди защищались отчаянно, но куда им устоять против него? Единственно, кого он хотел встретить и не встретил - высокий и крепкий человек с русыми волосами. Единственный серьёзный противник, с которым было бы интересно сразиться. Серый искал его поначалу среди живых, после среди мёртвых, но человека как будто никогда и не бывало. Вскоре зверя увлекли другие события, и он забыл о поиске врага.
        У Серого имелся маленький грешок: он любил остановиться у какого-нибудь небоскрёба и смотреть на собственное отражение. Вертеться то тем, то этим боком. Огромный рост, красивая шкура, мощь в конечностях - многие самки мечтали, чтоб он стал отцом их детей. И некоторые удостаивались этой привилегии. Вновь возвращаясь на место победы, Серый остановился и принялся разглядывать собственное отражение. Остальные в недоумении застыли. Одна из самок усмехнулась. Новый главарь одним ударом раскроил ей череп. Больше никто смеяться не собирался и Серый принялся рассматривать собственное отражение. Любоваться собой он мог вечно. Если бы не луч солнца, который так удачно отразился от стекла и ударил Серому в глаз, то звери могли и не добраться в тот день до разорённого поселения.
        Новый главарь зажмурился, потёр лапами глаза. Будто проснувшись, с неподдельным удивлением заметил «группу сопровождения».
        Поселение он вначале обошёл вдоль забора. Сколько раз Серый лично ломал эти стены - не перечесть. Ему доставляло эстетическое удовольствие наблюдать высокую и крепкую, заострённую наверху, преграду. Понимать, что больше никогда её не придётся штурмовать. Хоть всегда и получалось уворачиваться от выстрелов, Серый понимал, что когда-нибудь везение закончится. Лишь надеялся, что это произойдёт не раньше, чем поселение будет уничтожено.
        Проходя мимо металлических бойниц, зверь царапал их когтями. Душераздирающий звук был ему настолько приятен, что от наслаждения он закрывал глаза. Огромное удовольствие получал от осознания, что никогда больше не придётся их рвать лапами, каждый миг, рискуя получить заряд дроби в пасть.
        Серый остановился напротив одного из проломов в стене. На несколько мгновений замер, вспоминая утренние события.
        Вэлдис, молодой боец без левой кисти, первым встал на пути страшного зверя. Его кровь до сих пор была на снегу. Но что мог сделать один человек против него? Серый лапой разворошил кровавый снег. Улыбнулся, вспомнив, как разорвал человека на две части. По его представлениям люди не заслуживали быстрой смерти.
        Серый мотнул головой, стряхивая туман задумчивости. Люди, по его представлениям, не более чем развлечение, с которым можно поиграть, а потом съесть. Они созданы, чтобы удовлетворять его соплеменников - более сильных, ловких… более приспособленных. Он давно мечтал согнать всех людей в одну из огромных неиспользуемых пещер и заставить размножаться. И никогда не мог понять, почему отец так не сделал. Почему заставлял каждый раз нападать и терять соплеменников?!
        Зверь обошёл вокруг одного из домов, заглянул внутрь. Он первым вытащил из этого дома женщину…
        Виида, жена Траана, визжала, умоляла сношенниц помочь. Но с таким же успехом могла просить о помощи небо, солнце, или стену. Серый выволок её на крыльцо, где вспорол живот и кинул вниз. А после вытащил из дома следующую женщину.
        Тири сильно перепугалась, увидев серебристую шкуру. Серый, когда выволок её на крыльцо, даже поморщился от запаха испражнений. Больше всего он ненавидел трусов. А для таких исключительных случаев, придумал особенную смерть. Резким движением он вырвал пленнице нижнюю челюсть, после чего толкнул с крыльца. Тири от адской смеси страха, боли и шока, ловко сбежала по ступеням.
        Жена Гтирера вопила, ворочала ошмётками языка, старалась нащупать нижнюю челюсть. Руками закрывала огромную рану, но каждый раз, прикоснувшись, нервно отдёргивала. И сразу тянулась вновь.
        Серый направился дальше по единственной улице. В центре поселения, окружённое деревянными хозпостройками, стояло большое каменное строение. Именно там прятался последний выживший мужчина. Его выволокли на улицу, поставили на колени.
        Дидли бесстрашно смотрел в глаза огромному зверю с серебристой шкурой. Знал, что его всё равно убьют. Звери в округе убивали даже детей. Серый собрался вырвать ему нижнюю челюсть, как очередному трусу, когда человек подскочил и, толкнув зверя, побежал по улице. Серый опешил. Даже растерялся, преследовать или нет? Ведь куда мог убежать человек? Но вскоре увидел, как возле одного из домов хилый зверь пытался убить девушку. Они сцепились в клубок и катались по снегу. Мужчина бежал к ним.
        Сия схватилась не на жизнь, а на смерть. Понимала, что выжить не удастся при любом раскладе, но сопротивлялась. Зверь, тем не менее, оказался сильнее и ловчее. Улучив момент, он приготовился вонзить когти Сие под рёбра. Мгновение и её грудная клетка была бы «раскрыта». Но подоспел разъярённый отец. Он оттолкнул зверя, прыгнул на него сверху и наивно хотел задушить.
        Новый главарь хищно улыбнулся, когда вспомнил разъярённого мужчину, который всю битву прятался в крепком центральном здании, трансформаторной, а когда его достали, принялся бессмысленно геройствовать за дочь. На зверя-то с голыми руками…
        Серый просто свернул человеку шею, а теперь пожалел, что дал так легко отделаться. Как всегда, хорошие мысли приходят после свершившегося события. Сейчас бы многое уже сделал по-другому.
        За это время девушка уже куда-то подевалась. Скорее всего, как заключил зверь с серебристой шкурой, она убежала, и её растерзали где-нибудь в другом месте.
        Он долго бродил между деревянных домиков, представлял, как бы изощрённо убивал, подвернись возможность всё повторить. Это была его мечта - уничтожить поселение людей. А мечты существуют, чтобы сбываться.

* * *
        Гтирер открыл глаза. Поначалу пронеслась паническая мысль, что ослеп, но вскоре зрение вернулось.
        Старший разведчик понял, что скатился с лестницы и остался лежать у её основания. Нарастающая боль разрывала тело на клочки. Он попробовал подняться. И со второго раза это даже получилось. На поверку все кости оказались целы. Только большой палец на левой руке напух, и не двигался. Но этому обстоятельству Гтирер даже обрадовался. Он посмотрел вверх и прикинул, сколько ступеней пересчитал и сколько при этом должен был костей переломать, а отделался лишь кучей ушибов да одним незначительным пальцем.
        Ружьё нашлось быстро. Старший разведчик, наконец, зарядил его и направился в поселение. На душе было тоскливо и неспокойно. На улице почти стемнело, и он понимал, что безнадёжно опоздал. Поселение либо отбилось, либо…
        О втором Гтирер старался не думать, но кровавые образы сами нагло лезли в голову.
        Когда глава семьи вышел из здания, то лёгкие чуть не разорвались от чистого кислорода. Сколько времени провёл внутри, разведчик боялся даже предположить, да и не заботило его это в данный момент.
        Лёгкой трусцой он побежал к дому. Тишина, разлившаяся над городом, успокаивала. Не слышно выстрелов, криков - значит, звери уже ушли и опасности нет.
        Гтирер выбежал к частоколу. Наблюдающих не увидел.
        - Эй! - крикнул он. - Лестницу… - горло разорвал кашель, слишком много отравленного воздуха из здания засело не только в лёгких, но и в голосовых связках. - …кто-нибудь скинет? - хрипло закончил глава семьи.
        Никто не откликнулся. За стеной властвовала странная, слишком подозрительная, тишина.
        - Не может быть, - пробормотал разведчик.
        Вскинув ружьё, двинулся вдоль частокола. Заглянул в подвернувшуюся бойницу, внутри увидел заднюю часть дома литейщиков. Ни движения, ни голосов.
        В груди похолодало, руки задрожали. Гтирер закрыл глаза и несколько раз глубоко-глубоко вдохнул.
        «Не раскисать! - приказал сам себе. - Не раскисать! От тебя сейчас многое может зависеть!»
        Разведчик открыл глаза, ещё раз глубоко вдохнул и побежал вдоль забора искать пролом в стене, всей душой надеясь, что такового нет, и всё поселение попросту спит. Отдыхает после нападения зверей. Хоть такого никогда не было, но мозг придумывал любые уловки, чтобы не верить в очевидное.
        Брешь в стене нашлась очень быстро. Внутри поселения лежал огромный кусок частокола, вымазанный в крови.
        Совсем рядом прогрохотал выстрел.
        Реакция натренированного тела оказалась быстрее мысли. Гтирер испугался выстрела уже после того, как отпрыгнул под прикрытие частокола.
        - Вы чего в своих палите?! - горло саднило и разрывалось от кашля, слова давались с трудом. - Совсем с ума сошли?!
        - Гтирер?! - раздался знакомый женский голос. - Гтирер?! Это ты?!
        - Я, я. - Разведчик вышел из-за стены.
        Сия застыла с ружьём наперевес. Её взгляд моментально зацепился за медальон на шее разведчика. «Для двоих», увидела она часть надписи.
        - Прости, - пробормотала она.
        - Оружие опусти! - разведчик с тревогой посмотрел, как палец дочери главного судьи упирался во второй спусковой крючок.
        - А ты где был?! Почему не умер? - Сия послушно опустила ружьё.
        - Я Вожака убил! - Гтирер хотел сказать это с гордостью, но получилось вымученно.
        - Вожака, говоришь, - грустно усмехнулась дочь судьи. - Ну, тогда пройди дальше, - показала на пустую улицу. - Посмотри, чем звери занимались, пока ты Вожака убивал.
        Разведчик её уже не слушал. Он побежал к дому. Конечно, показалось странным, что стену не ремонтировали, а на улице никого кроме Сии. Но об этом Гтирер подумал после.
        Крыльцо было в крови, дверь вырвана вместе с дверной коробкой. Внутри темнота и тишина. Он сделал шаг к крыльцу.
        - Надо уходить, - Сия возникла, словно из неоткуда. Впервые с детства кто-то подкрался к разведчику незаметно. - Всех убили… Только я… спаслась, - на выдохе закончила она.
        О том, что после схватки со зверем пряталась в подземной комнате, она предпочла умолчать.
        Гтирер даже не слушал, что говорила дочь главного судьи. Он боролся с мыслью пуститься по следам зверей и отбить родных. Понимал, что если на улице даже трупов уже не осталось, то ушли они давно, а значит, за людьми придётся лезть в самое логово. Но для похода туда, вначале, стоило подготовиться.
        Злость толкала на необдуманный и безрассудный поступок.
        - Послушай, - тихо сказала Сия. - У нас есть шанс спастись. - Забрать медальон она не могла, была уверена, что Гтирер его просто так не отдаст, особенно в сложившихся обстоятельствах. - Надо попробовать перейти залив. Там в городе должны быть люди, у них мы можем спастись от зверей, а потом…
        - Спастись?! - Гтирер повернулся к ней. Его глаза блестели, как у сумасшедшего. - Наши родные у зверей! Их собираются съесть, а ты… - он чуть не задохнулся от нахлынувших чувств. Впервые в жизни он потерял контроль над собственным разумом. Схватил Сию за волосы и дёрнул к земле. Та заверещала и грохнулась в кровавый снег. - Где ты была когда всех убивали?!
        Дочь судьи подняла голову, но Гтирер наступил ей на спину и вновь ткнул в кровавый снег.
        - Я спрашиваю, где ты падаль была, когда убивали твоих родных?
        - В подземной… - сплюнула снег Сия. - Комнате пряталась! - Сия со злостью скосила глаза на главного разведчика. - Ты это хотел услышать? Или подробности? Что я не пустила туда детей и родных, что бы спастись самой?
        - Это вполне на тебя похоже, - убрал ногу с её спины Гтирер.
        «Да что это со мной?!» - подумал отстранённо глава семьи, будто и не о себе вовсе.
        - Здесь умерла твоя Тири! - дочь судьи вскочила, будто пружиной подкинутая, брезгливо отряхнула красный снег. - Видишь кровь? А вот там убивали твоих детей и племянников! Всех! - указала в сторону. - А там…
        Гтирер отстранённо посмотрел вокруг. Мысли запутались. В голове творилось что-то странное и непонятное, чего раньше никогда не бывало. Будто мозги постепенно превращались в водянистую субстанцию, и выполнять своё главное предназначение постепенно отказывались.
        - …и кого ты собрался спасать?!
        Разведчик посмотрел на неё мутным взглядом. Ему захотелось задушить или пристрелить эту наглую, беспокоящуюся только о себе, женщину. Невероятным усилием сдержался.
        - Уберись с глаз моих, падаль, - глухим голосом произнёс он.
        Сия открыла рот, но сразу закрыла. Её глаза сузились, на мясистом лице заиграли желваки.
        - И сдыхай тогда здесь, раз настолько туп!
        И она демонстративно направилась в сторону пролома. Однако уходить не собиралась. Без медальона это не имело смысла. Ещё десять минут назад Сия думала, что жизнь закончилась. И появившуюся надежду упускать не собиралась. Ни при каких обстоятельствах.
        Гтирер медленно, опираясь на перила, поднялся на крыльцо собственного дома. Тьма густела в осиротевшем дверном проёме. А ещё разведчик почувствовал боль. Словно все погибшие родственники попытались передать ему, какие муки испытали перед смертью.
        Он вошёл в дом.
        - Тири! - шёпотом произнёс Гтирер. Где-то глубоко в душе ещё теплилась искра надежды, что всего произошедшего не было и он видит дурной сон.
        «Но с чего я решил, что Тири убили? - задумался разведчик. - Потому что Сия сказала?!»
        Мысли вновь резко отяжелели. Гтирер понял, что прошедший день был слишком многочислен на события. И сейчас требовалось лишь одно.
        Он посмотрел на валявшуюся дверь, которую ещё совсем недавно, после прошлого нападения зверей, ремонтировал вместе с братьями. Ещё живыми братьями.
        В носу защекотало, ноги налились тяжестью. Разведчик понимал, что надо предпринимать что-то немедленно. Чем раньше, тем больше живых людей смогут вернуться обратно. Но также он понимал, что в таком разбитом состоянии он даже за пределы города выйти не сможет, это не говоря о том, что предстояло ещё найти логово зверей и в одиночку их всех перебить.
        Он усмехнулся.
        - Перебить всех зверей! - произнёс вслух.
        Разведчик вошёл внутрь. Нашарил на столе свечу и зажёг. Пламя заколыхалось из-за ветра задувавшего снаружи. Тогда Гтирер любовно повесил ружьё над кроватью, а потом поставил вывороченную дверь так, чтоб она как можно плотнее закрывала дверной проём.
        Одинокий огарок свечи на столе нагонял тоску. Гтирер подошёл к чану с отопительным прибором. Воды оставалось на самом дне.
        - Да будь оно всё… - зарычал он и, бросившись на кровать, зарылся лицом в шкуру, которая ещё хранила запах Тири. - Отдых… А потом…
        Гтирер перевернулся на спину. Не лежалось и не спалось, пока можно хоть кого-то спасти. Однако опыт подсказывал, что в таком разбитом состоянии он даже себя защитить не сможет. Не то, чтобы кого-нибудь спасти.
        Гтирер потянулся за ружьём. Когти клацнули по стене. Глава семьи заворожено посмотрел на четыре борозды, оставшиеся на дереве. Поднёс руку к лицу и с пристальным вниманием изучил пальцы и щепки, застрявшие под отросшими когтями.
        Понял, что в организме начался необратимый процесс. Да и мозг, в целом, отказывался работать. Сознание будто заволокло чем-то мутным, похожим на масло, которое выдавал для смазки оружейник.
        - Гтирер? - донёсся тихий голос. - Ты здесь?
        Тихо-тихо, практически бесшумно, скрипнула первая ступень лестницы. Вскоре, ещё тише, вторая. Теперь он понял, почему зверей невозможно застать врасплох, и почему они с такой лёгкостью это делают с людьми.
        - Гтирер? - заскрипела третья, последняя ступень. - Я захожу, Гтирер!
        Она с трудом отодвинула дверь немного в сторону. Ворвавшийся ветер колыхнул пламя свечи. Разведчик понял, что по-прежнему лежит на кровати и глупо таращится на щепки под когтями. Он резко спрятал руку за спину. Запоздало сообразил, что такое движение попросту не могло не привлечь внимания.
        - Последний раз предлагаю, - после улицы Сия не могла ничего разглядеть. Подслеповато щурилась. Мрак лишь чуть-чуть разгонял дрожавший огонёк свечи. - Я иду к людям за заливом. Я знаю, что они там есть. По крайней мере, жили когда-то. Если мы где-то ещё можем спастись, то только там. Здесь нас перебьют точно. Одна я могу не дойти. Твоё же мастерство поможет нам выжить. Вместе мы сможем многое. Ты со мной?
        Гтирер приблизительно с минуту лежал и смотрел в потолок. Сия терпеливо ждала результата.
        - С тобой? В город за заливом? - приподнял он бровь, будто только что услышал предложение. - Спастись, говоришь? - Вскочив с кровати, схватил ружьё. - Пойду.
        Перед глазами на мгновение возникли образы Тири и Байомина. Разведчик понял, что ему на них наплевать. Начались необратимые изменения не только в теле, но и в голове. Он видел перед собой самку, способную наплодить ещё много детей. Глава семьи осознал, что рисковать собственной жизнью ради спасения других попросту глупость.
        - Чего стоишь? - прикрикнул на Сию.

* * *
        Когда Ди с Эвой оказались на корабле, то первое, что сделали - поели. Для приготовления еды на кухне судна имелось специальное устройство. Дочь оружейника назвала его «плитой». На неё она поставила кастрюлю, в которой сначала растопила лёд, а после уже бросила мясо.
        Лед достать проблем не составило. Стоило лишь спуститься в трюм, где на восемь отсеков красовалась огромная пробоина. И через эту пробоину люди когда-то доставали лёд. Таким образом рядом с кораблём образовался целый лабиринт ходов.
        У Эвы не было аппетита, она съела один небольшой кусок оленины. Ди наоборот, уплетал за обе щёки. Голод последних дней Периода Бурь давал о себе знать - молодой разведчик не мог остановиться.
        Наконец и он насытился. Причём до такой степени, что встать из-за стола показалось невозможно.
        Во второй раз корабль не произвёл на Ди впечатления. Он влез на него с чувством, будто жил всю жизнь. И даже лабиринт в толще льда не сильно удивил, словно это обычное дело.
        И когда Ди откинулся на спинку металлического стула, то подумал, что за последние время он столько раз удивлялся, что удивлялка сломалась.
        - Хорошо здесь, - протяжно и довольно произнёс разведчик. - Сытно, тепло. Мы же останемся?
        Ди уже успел нафантазировать жизнь в безопасности, уйму детей, как будет стрелять по зверям с верхнего этажа палубной надстройки. И всё в тепле, уюте, любви и безопасности.
        - Думаю, что нет, - Эва пристально смотрела на разведчика. Она больше всего боялась, что Ди не захочет уходить с корабля. - Здесь оставаться небезопасно.
        - Здесь небезопасно?! - выпучил глаза разведчик. - А где тогда безопасно?
        - В центральном бункере, про который ты читал, - Эва тоже откинулась на спинку стула, но расслабленной не выглядела. - Вот там по-настоящему безопасно.
        - А ещё я читал про ключ, на котором написано «Пропуск для двоих», - Ди широко зевнул. - Которого у нас нет. И как мы попадём в твой центральный бункер. По-моему лучшего места для жизни, чем этот корабль нам не найти. Пойду, прилягу, а то живот что-то… того…
        И, не дожидаясь ответа, он поднялся. Эва проводила разведчика недоумённым взглядом. Она, конечно, догадывалась, что такое развитие событий может иметь место. Да что там… Она и сама понимала, что её слова, о центральном бункере смешны и глупы. Покидать действительно безопасный корабль ради какого-то мифического убежища, к которому необходим ключ? Даже Эве это казалось глупостью наивысшего уровня.
        Она положила руки на стол, опустила на них голову. Через минуту первая слезинка скатилась по щеке. Дочь оружейника не знала, что делать. Выполнять то, что сказала бабушка и ради этого пуститься в неведомый и наверняка опасный путь с крохотной надеждой на удачное завершение или остаться в безопасном месте, где они с Ди смогут жить ещё долго и вероятно счастливо.
        Молодой разведчик, тем временем, поднялся в каюту, где видел карту. На большом столе по-прежнему лежала стопка тетрадей, в подставке стояли канцелярские принадлежности. А на углу, как и в прошлый раз, лежала свёрнутая в несколько раз карта. Ди её развернул.
        Когда-то судьи рассказывали, из каких материков и островов состоит мир. И карта на корабле была очень похожа на ту, из детства. Только немного больше. Ближе к правому верхнему углу Ди увидел жирную красную точку, а в нижнем левом маленькую чёрную. Догадаться где они, а где бункер труда не составило. Только вот расстояние между точками получалось нешуточное. Ди отыскал масштаб. Даже по самым скромным подсчётам выходило, что им потребуется два или три Сезона, чтобы добраться к бункеру. И если отбросить все опасности, поджидающие в дороге, то где пережить Периоды Бурь?
        Молодой разведчик ещё несколько минут самым внимательным образом рассматривал карту. Для себя отметил странную полоску, соединявшую материк, на котором находился он, с соседним континентом, в дальней оконечности которого и находилась красная точка. Он, конечно, слышал легенду про гигансткий мост через океан. Но легенда оставалась легендой. Как про Бракозябру, ремонтника Тита, блуждавшего по округе в Период Бурь столяра Гига. Легенд были сотни, и среди них была про мост, соединявший два континента.
        Ди аккуратно сложил карту и вернул на угол стола. Пытаться добраться к бункеру - сумасшествие. Ди никогда далеко не уходил от поселения. Отец рассказывал, что в молодости добирался до большой реки на юге. Прадед ходил в город на севере, за заливом. Пересечь горы попытки предпринимались, но никто из ушедших обратно не вернулся. На этом мир, в котором жили потомки первых поселенцев, заканчивался.
        Ложиться на посеревшие от времени простыни Ди не хотелось. На палубе выше от той, где умерла Давина, он отыскал кожаный диван. В большой комнате раньше явно собирлись люди для общения. Помимо мягкой мебели там находились тренажёры и столы для различных игр. Стоило ему сесть и закрыть глаза, как сон моментально сковал разум.
        Как показалось Ди, он открыл глаза в следующую секунду. Однако по факту прошло больше семи часов. Он встал, помассировал затёкшую шею. Из иллюминаторов лился тусклый дневной свет, подступала ночь. Широко зевая, Ди поднялся на верхнюю палубу, в кухню, где молодые люди готовили еду. Снайперская винтовка, балахон Гтирера и сумка с патронами лежали там, где он их оставил - на одном из хромированных столов. Тарелки и кастрюля стояли на том же месте. Стул, где сидела Эва, лежал на спинке. Ди не придал этому значения. Подумал, что подруга вероятнее всего тоже где-то спит.
        Разведчик взял оружие и отправился к трапу на верхние палубы. Теперь он начал чувствовать себя хозяином в доме. И стоило провести первый обход территории. Но для начала подняться на самый верх и оценить обозримое пространство.
        Немного проплутав в переплетениях коридоров, он всё же нашёл трап. Когда поднимался наверх, по всему кораблю разом зажёгся жёлтый свет. Ди споткнулся о следующую ступень и чуть не грохнулся носом вперёд.
        - Да чтоб тебя! - пробормотал любимую присказку.
        В надстройке было заметно прохладнее и отсутствовали жилые каюты. Все помещения, куда разведчик заглянул по пути, выглядели как технические. Нигде он не встретил кроватей и даже кресел. Столы, стулья, шкафы, непонятного назначения агрегаты.
        Ди, не особо задерживаясь, поднялся на самый верх. Обходить владения он собрался потом. Времени ещё будет вдоволь. Последняя палуба представляла собой идеально ровную площадку с ограждением по периметру. Точно в центре нарисован странный знак, в виде множества прямых линий пересекавшихся в одной точке. Для чего служил этот рисунок Ди не догадался. И понимал, что подобных, непонятных вещей на корабле ему предстоит встретить превеликое множество.
        Когда он подошёл к краю палубы, то увидел двух людей, направлявшихся со стороны города к кораблю. Два быстро шагавших человека, на белом снегу, бросались в глаза. Разведчик присел за ограждение борта, благо оно было цельным, а не перила с горизонтальными прутьями, как на некоторых ярусах палубной надстройки. Ди помнил одно из правил разведчиков - если ты видишь противника, то и противник может видеть тебя. Всмотрелся, и что-то в шагавших по льду людях показалось ему странным. А может быть и знакомым. Он положил снайперскую винтовку на палубное ограждение, приложился глазом к прицелу.
        Дыхние спёрло, когда сквозь зелёную разметку разведчик увидел старшего брата и Сию. Он минуту попросту смотрел в прицел, не мог понять, откуда взялись Гтирер и дочь судьи. Также не мог понять, почему они вдвоём идут по льду к кораблю? И зачем вообще они куда-то идут? Вдвоём?
        В этот момент его взгляд уцепился за тускло поблёскивавшую вещь на шее старшего брата. Расстояние не позволяло рассмотреть предмет. Однако Ди и так уже знал, что увидел. А также понял, что поселения уже не существует, а старший брат с дочерью судьи такой же беглец, как и он сам. И идут они совсем не к кораблю.
        Словно в подтверждение его мыслей Гтирер и Сия немного повернули в сторону, чтобы обогнуть огромное судно с кормы.
        Ди продолжал всматриваться в вещицу на шее брата. А главный разведчик, тем временем, подходил всё ближе и ближе. Наконец Ди отчётливо смог прочитать «Пропуск для двоих».
        Он снял винтовку с предохранителя. Удобнее устроил её на ограждении борта. Целиться по насечкам Ди не умел, понадеялся, что попадёт и через обычное перекрестие - Гтирер был достаточно близко. При большом желании и с толикой везения, имея оболочную пулю, можно было в него и с ружья попасть.
        Ди непроизвольно задержал дыхание. Голова брата была точно в перекрестие прицела. Одно движение и тяжёлая пуля с жёлтым наконечником пробьёт мозг. Сия с медальоном тоже далеко уйти не сможет. Обзор с самой верхней точки корабля открывался восхитительный. Ди надавил на спусковой крючок…
        Но в последний момент передумал. Пригнувшись, чтобы Гтирер его не увидел, молодой разведчик побежал к трапу. Перепрыгивая через три, а то и четыре ступени, понёсся вниз. Один раз поскользнулся и грохнулся на пятую точку.
        Наконец Ди выскочил на огромную верхнюю палубу. Подходить близко к треногам с автоматическим оружием он побоялся. Упёр приклад в плечо и посмотрел сквозь прицел на брата и дочь главного судьи. Сия и Гтирер уже обогнули корму и шли дальше на север, в простиравшуюся до самого горизонта ледяную пустыню.
        Ди вновь забежал в надстойку на палубе. В спешке забыл, где трап на нижние ярусы. Побежал не в ту сторону, заплутал в коридорах.
        - Да чтоб тебя! - пробормотал, когда понял, что заблудился.
        Ещё несколько минут Ди бегал по первому этажу надстройки, пока, наконец, не наткнулся на трап. Кубарем скатился вниз.
        - Эва! - крикнул в надежде, что подруга услышит. - Эва!
        Эхо далеко разносило звук его голоса по громадному кораблю. Но ответа Ди не слышал.
        - Эва! Эва! - кричал Ди безостановочно, перебегая с палубы на палубу. Но подруга не откликалась. - Эва! - крикнул молодой разведчик в последний раз. После в горле запершило, и он закашлялся.
        Конечно, была надежда, что подруга попросту не слышала. Но Ди понимал, что, скорее всего, её нет на корабле.
        И нет карты.
        Эпилог
        Ветер на крыше небоскрёба не давал расслабиться, постоянно норовил скинуть хрупкое человеческое тело вниз. Ему пришлось сесть, чтобы лучше рассмотреть в бинокль двух людей, следовавших точно на север. Мужчина и женщина. Оба в шкурах животных. У мужчины на плече ружьё, женщина безоружна. Рука в перчатке потянулась к сенсорной кнопке в нижней части шлема.
        - Вижу двух людей. Двигаются в сторону объекта.
        - Ключ у них?
        - Да.
        - Возвращайся на базу.
        Он ещё несколько мгновений наблюдал за беглецами, затем поднялся. Уложил компактный военный бинокль в специальный отсек костюма на бедре. Прошёл к кабине вертолёта, как по старой привычке называли бесшумный самолёт с вертикальным стартом и посадкой.
        Двигатели загудели ровно и протяжно. В следующую секунду он взмыл в воздух на стальной машине. Сделал круг над городом. Через панорамные камеры, благодаря увеличению, увидел, что поселение посреди мёртвого города разорено. На тепловизоре осталишь лишь маленькие точки - следы отопительных систем.
        Он повернул вертолёт на запад и включил максимальную скорость.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к