Сохранить .
Бесплатно Сергей Гончаров
        В сборник вошли рассказы писателя, которые можно найти в сети. Вы можете потратить время на поиски, а можете бесплатно скачать всё под одной обложкой.
        Сергей Гончаров
        Бесплатно
        Об авторе
        Сергей Александрович Гончаров родился 18 марта 1987 года в Ростове-на-Дону.
        Закончил Литературный институт им. А. М. Горького (семинар прозы А. Ю. Сегеня).
        Первые рассказы начал писать в пятнадцать лет, но всерьёз творчеством занялся много позже. Играл в рок-группе. Финалист премии «Писатель XXI века».
        Рассказы публиковались в журналах: "Полдень XXI век", "Юность", "Знание-сила. Фантастика", "Урал" и ряде региональных газет и сборников.
        Все романы написаны в жанре социально-психологической или научной фантастики с элементами боевика.
        Роман "Сихирти" вошёл в 55 лучших книг 2016 года по версии газеты «Литературные известия».
        Официальный сайт автора:
        Побег от мамочки
        Тимур наблюдал за посадкой серебристого модуля. Снег, который лежал повсюду, отражал свет почти потухшей звезды и сильно слепил. Куполообразный модуль, выставив четыре лапы, сел на посадочную площадку. Взметнулся ураган снега - долго на эту площадку никто не садился.
        Четыре часа назад Тимур получил сообщение следующего содержания:
        «Узнал, что ты застрял на этой проклятой планете. Иду выручать».
        Конечно же, это оказался старший брат. Тимур ни секунды не сомневался в этом. Лишь он, да покойная мать могли так выражаться. Мать до последнего вздоха называла его «маленьким пингвинчиком». Брат, после смерти матери, принял на себя роль защитника. И где бы ни оказался Тимур, всегда приходил Данил и вытаскивал младшего. В этом нет ничего плохого, думал Тимур, не будь брат настолько дотошным, что старался знать каждый шаг младшего, чтоб сейчас же вмешаться и помочь. И неважно, нужна ли помощь.
        Серебристый модуль громко пшикнул, выпуская отработанный пар. Дверь пассажирского отсека медленно поползла вниз. Она успела опуститься лишь наполовину, а Тимур уже видел счастливую улыбку высокого мужчины крепкого телосложения. На лысой голове Тимур заметил три шрама. Один, достаточно глубокий, прорезал правую щеку. Данил жизнерадостно помахал рукой. Тимур вяло ответил. Он не питал к брату таких же восторженных чувств. За что себя, впрочем, винил.
        Не успела дверь до конца открыться, как Данил, не спуская лестницы, прыгнул на снег. Тимур всегда поражался энергичности старшего брата. В школе он был лучший во всех видах спорта. В армии никому ни в чем не уступал. И когда его ровесники сидели с толстым пузом, обсуждая очередной футбольный матч, Данил мог, не затрудняясь, пробежать сорокакилометровый кросс хоть в двух снаряжениях, убить быка одним ударом, а в пьяном состоянии даже на медведя с голыми руками изредка ходил.
        Наверно потому и работал в дивизии разведчиков - искал новые миры.
        Тимур не пошел за братом. Он не был первым в школе по физической подготовке. Больше того, одноклассники издевались над ним - ведь грех не пошутить над маленьким и слабым. К тому же он ничего не говорил брату, а если бы сказал, то нашелся б еще один повод поиздеваться.
        Но Тимур преуспел в другом. В то время как брат рвал груши с одного удара, Тимур изучал историю. Постепенно увлечение переросло в манию. Ему стало казаться, что чем он больше учит, тем меньше знает. И Тимур начал учить еще усерднее. Не закончив школы, он получил место на историческом факультете бюджетного отделения самого престижного вуза Земли. А через два года с отличием окончил. Преподаватели восхищались его знаниями. Предлагали, не откладывая, идти в аспирантуру, но…
        Тимур выбрал собственный путь.
        Данил со счастливой улыбкой заключил брата в объятия. Тимур чувствовал, что ребра с секунды на секунду превратятся в труху, но не возражал. Ради любви можно все перетерпеть.
        - Как ты, братик? - Данил лишь на секунду отстранил Тимура, а в следующее мгновение обнял еще сильнее. - Не загнулся от холода?
        - Еще нет, - Тимур с большим трудом освободился из объятий Данила. - А вот ты вполне можешь, если не оденешь это.
        Тимур протянул брату термоскафандр.
        Планета, где он жил последние семь лет, представляла собой ад. Только наоборот. Днем температура держалась в пределах минус ста пятидесяти по Цельсию, ночью падала до двухсот. Без скафандра обширное обморожение и воспаление легких через несколько минут, а смерть через десять. Но это для неподготовленного человека.
        Данил удивленно посмотрел на термоскафандр, затем на брата. Теперь он заметил, что Тимур одет в точно такой же красный комбинезон с прозрачной маской для лица.
        - А это обязательно? - поинтересовался Данил.
        - Обязательно, - ответил Тимур. - Мне удивительно, что ты еще не заметил здешнего холода.
        - Заметил… Немного.
        Тимур выискал среди оставшихся комбинезонов самый большой размер. Но теперь, взглянув на брата, засомневался, что Данил сможет его надеть.
        Брат быстрыми, выверенными движениями натянул комбинезон. Со стороны могло показаться, что он всю жизнь только и делал, что надевал термоскафандр. Конечно, он ему оказался немного маленьким, но, главное, застегивался плотно.
        - Пойдем в машину, - указал рукой Тимур на припорошенный свежим снегом вездеход. - Термоскафандр все равно плохо помогает от здешних морозов.
        - Это?! Мороз?! - Данил небрежно махнул рукой. - Мы год назад были кто-его-знает в какой галактике. Так там на одной из планет, вследствие каких-то аномалий, минус тысяча по Цельсию. Нам даже приземляться не разрешили…
        Он направился за братом продолжая рассказывать о галактике кто-его-знает.
        - Но высаживаться там надо было, ведь сканеры вторично показали на одной из планет огромное наличие… кажется каменного угля. Ну и что ты думаешь? Скрепя сердце, командир отправляет наш батальон на высадку, сразу предупредив, что вернуться могут не все… Что это за развалина?!
        Данил остановился в недоумении. Вездеход действительно выглядел архаично - старая гусеничная машина на солнечных батареях.
        - Ты на этом здесь ездишь?!
        Казалось, брат всплеснет руками да добавит, как когда-то мать: «Пингвинчик мой, этого нельзя делать!»
        - Нормальная машина, - попытался оправдаться Тимур, прекрасно понимая бесполезность усилий. - Она имеет достаточную проходимость для здешних снегов, да и неприхотлива в обслуживании…
        - Сколько ей сотен лет?! - брат с непритворным удивлением обошел вокруг вездехода.
        - Да если честно, то и не знаю, - ответил Тимур. - Я нашел ее в одном из местных ангаров пять лет назад. Отогрел, отмыл, зарядил и вот… езжу.
        Тимур открыл дверь. Сел на водительское место. Данил с огромным трудом протиснулся в узенькую дверь и занял место рядом.
        Мотор размеренно загудел. В его рычании чувствовалась мощь. Первобытная, неконтролируемая, даже дурная, но невообразимо сильная. В вездеходе, как подметил Данил, оказалось лишь несколько рычагов, три кнопки да руль больше похожий на штурвал музейных самолетов.
        - Ну и как ездит твоя колымага?
        В следующую секунду Тимур нажал педаль газа. Вездеход, взметнув столбы снега, тронулся. Изнутри казалось, что находишься в огромном и свирепом животном каждое мгновение готовом к битве. Через несколько секунд вездеход набрал скорость девять миль в час - быстрее ездить Тимур не рисковал, ведь снег временами коварнее болота.
        Посадочная полоса находилась в часе езды от базы.
        - А теперь рассказывай, чего ты тут застрял? - Данил заворожено рассматривал вид за окном.
        Рассматривать было что. Умершие цивилизации, сколько на них не смотри, все равно притягивают взгляд. Это как смотреть на собственное чадо в кроватке.
        Высокие, спрятавшиеся за облаками, громады небоскребов. Переливающиеся всеми цветами радуги обледеневшие стекла. Застывшие на улицах автомобили. И все покрыто снегом.
        Казалось, жители покинули эту планету в огромной спешке. Или погибли отчего-то настолько смертоносного, что война по сравнению с этим детская шутка.
        - Впечатляет, - на выдохе произнес Данил. - Прям как классический Нью-Йорк на фотографиях. Я видел сотни погибших цивилизаций, но такой красоты еще не наблюдал. Кощунственно, правда, звучит, но… - Данил не мог оторваться от окна. - Потрясающе красиво! Я теперь понимаю, почему ты не спешишь отсюда убраться.
        - Вообще-то не поэтому, - сказал Тимур. - Здесь есть нечто более интересное, чем неизвестно когда погибшая цивилизация.
        - Из-за этого «нечта» ты здесь и торчишь седьмой год?
        Вездеход продолжал ехать вдоль города, но Данил переключил внимание на брата.
        - Честно? - спросил Тимур.
        - Желательно.
        Тимур резко повернул руль. Данилу показалось, что примитивная машина чуть не перевернулась.
        - Куда ты? - десантник удивленно взглянул на брата.
        - Ты никогда не задумывался, почему мы так быстро уничтожили наш мир? - вопросом на вопрос ответил Тимур.
        - Это имеет отношение к делу? - в свою очередь поинтересовался Данил.
        - Прости, но придется зайти издалека.
        Брат некоторое время смотрел в окно, затем с самым простодушным видом ответил:
        - Нет, я никогда не задумывался, почему мы уничтожили Землю.
        Вездеход въехал в город и, лавируя между машин, начал углубляться. Стекла нижних этажей слепили глаза, потому Тимур сбросил скорость. Не хватало только врезаться. Патрульно-постовые и скорая на этой планете отсутствовали уже давно.
        - А кто здесь вообще жил? - поинтересовался Данил.
        - Люди, - ответил Тимур. - Обычные люди, как мы с тобой.
        - И выкачали все полезные ископаемые, - завершил мысль Данил.
        - Так и было. Мы, когда прилетели, не нашли ничего. Планета пуста. Она словно воздушный шарик - внутри полая.
        - Так, а чего ж ты тут тогда остался? - вновь спросил Данил. - Если вы не нашли здесь ничего, то, что смог найти ты, раз решил остаться когда остальные улетали?
        - Мы скоро приедем, и я тебе покажу, что я здесь делаю, а пока позволь рассказать.
        Данил махнул рукой, мол, рассказывай.
        - Если честно, - начал Тимур. - То мне странно, что ты служишь в одной из структур разведки и не обратил внимания на закономерность погибших цивилизаций.
        - Я разведчик, а не ученый, - попытался оправдаться Данил. Он со школы питал некую зависть к брату, который хоть и младше, а знаниями обладал большими.
        - Не обращал внимания, что везде, где есть погибшие цивилизации, нет больше ничего? Это погибшие планеты, где…
        - Что это?! - указал Данил на здание, мимо которого проезжал вездеход.
        На третьем этаже отсутствовало одно из стекол. Из дырки, головой вниз, свешивалось тело. Если б не черная шерсть, то Данил мог подумать, что видит человека.
        - Местный хищник, - буднично сообщил Тимур.
        - Здесь еще кто-то живет?!
        Тимур посмотрел на брата. Ему казалось, по меньшей мере, странным, что он, столько повидавший на просторах космоса, еще способен удивляться.
        - Это последние, кто был жив на этой планете, - сказал Тимур. - На планете, где есть погибшая цивилизация, нет абсолютно ничего ценного. Это вскоре станет аксиомой.
        Данил почесал затылок.
        - Ну, - несколько неуверенно начал он. - Я подмечал такое обстоятельство, но это ж не означает…
        - В том то и дело, что означает, - перебил Тимур. - Планета уничтожена, а населения нет - вот, что это означает.
        Данил хотел что-то сказать, но Тимур жестом остановил.
        - А что мы сделали с Землей?
        - Плохо мы сделали с Землей, - лаконично ответил брат.
        - На нашей родной… - Тимур сделал ударение на последнем слове. - …планете мы выкачали все ресурсы, загадили все что можно и убили всех, кого можно убить.
        - Собственно, это еще в школе проходят, - сказал Данил. - Чего тут удивительного? Или ты мне хочешь доказать, что везде и на всех погибших планетах жили люди?
        - Именно.
        - А что ты скажешь про землянки размером с остров, где семиметровые скелеты с тремя глазами? Тоже люди? Или про ходы в пол человеческого роста, которыми испещрена вся поверхность Мейтаны? Причем там обнаружено нечто наподобие автомата, только маленького размера. Тоже люди, только карлики? А на Дэкаденсе мы застали и вовсе умирающую цивилизацию. Знаешь, чьими родственниками их признали? - не дожидаясь ответа, Данил сказал. - Медведей.
        - Я не буду сейчас с тобой спорить, - сказал Тимур. - Только кое-что расскажу.
        Вездеход выехал на площадь, где в центре стоял огромный памятник человеку с бородой и в скафандре наподобие тех, что одевали первые космонавты. Тимур повернул руль направо, и вездеход скрылся в одной из выходящих на площадь улиц.
        - И все же, - продолжил Тимур. - Большинство же погибших цивилизаций человеческие?
        Данил кивнул.
        - Может, помнишь теорию, что человек не с планеты Земля и произошел не от обезьяны?
        - Да знаю я эту теорию, - отмахнулся Данил. - Бред сивой кобылы в лунную ночь под барабанную дробь! Давным-давно доказано, что как ни крути, а мы произошли от обезьяны. У нас одинаковый геном, привычки…
        - Согласен, - перебил Тимур. - Привычка убивать по пустякам у обезьян сильно развита! Я тебе говорю о том, что у человека изначально имелось много качеств и привычек, которыми земные животные не обладали. Взять хотя бы логическое мышление, волосы, абсолютную неприспособленность к миру. Как мы могли спрыгнуть с дерева и начать ходить в рост? Ведь любой хищник сразу бы задрал такую слабую особь. Как мы могли убить целый вид пещерных медведей каменными ножами?.. А вообще ты посмотришь сейчас на все сам.
        Вездеход подъезжал к концу улицы. Впереди виднелась еще одна площадь, только огромного размера. Данил поначалу не поверил глазам, увидев посреди площади порядка тридцати деревянных домиков выстроенные в одну улицу. Во главе стояло трехэтажное деревянное сооружение без окон и с расходящимися от него проводами. Провода подходили к каждому дому, а от самого здания уходили вверх.
        Данил, насколько позволяло окно вездехода, высунулся, чтоб посмотреть, куда же они идут. Оказалось, что на всех близлежащих крышах небоскребов стояло по несколько ветряных электростанций. Их силуэты смутно-смутно проглядывались сквозь пелену облаков.
        - Это электростанция? - указал Данил на здание без окон.
        - Да. Причем она до сих пор работает, - ответил Тимур.
        Все выглядело настолько неестественное, что казалось галлюцинацией.
        Тимур повел вездеход вокруг поселка посреди города. Позади домиков стояла деревянная ограда с острыми кольями, через каждые пять метров находились стальные бойницы.
        - Что это вообще такое?! - задал, наконец, Данил вертевшийся на языке вопрос.
        - Скоро узнаешь.
        Впереди показалась брешь в стене. Лишь когда вездеход подъехал ближе Данил увидел, что часть ограды попросту выломана, а ближайшая бойница разорвана.
        - Кто-то штурмовал этот поселок? - спросил Данил.
        - Сородичи того, что висел из окна, - ответил Тимур.
        Он сбавил скорость и медленно проехал в брешь. Внутри царил беспорядок. Повсюду, покрытые слоем снега, лежали разнообразные предметы обихода. Двери практически всех домов валялись рядом, вырванные вместе с лутками, хоть и открывались когда-то наружу.
        Тимур повел вездеход прямо к центральному строению без окон. В одном из домов, сквозь дыру на месте двери, Данил смог разглядеть скромное убранство. Точнее то, что осталось от оного. Какой-то примитивный станок лежал на боку, стол переломлен на две части, кровать поставленная «на попа» в последние мгновение явно выполняла функцию двери. Повсюду валялась припорошенная снегом посуда и прочие мелкие предметы быта.
        Вездеход остановился возле единственного входа центрального строения. По тому, как «приладили» дверь, Данил сразу догадался, что ее восстановлением занимался Тимур.
        - Выходим, - Тимур выключил вездеход.
        Данил еще с большим трудом, чем забирался, выбрался. Размял затекшие конечности, сделал пару упражнений разминки, нанес «двоечку» воображаемому противнику.
        - Как можно строить такие маленькие машинки?! - возмутился он.
        Тимур выбрался следом, открыл дверь здания, закрытую на обычный крючок.
        - Заходи, - пригласил он брата.
        Внутри царил мрак. Тимур пропустил брата и запер дверь изнутри на такой же крючок, клацнул тумблер возле входа, и помещение залил яркий белый свет. Оказалось, что здание не трехэтажное. Просто меньшее строение для предмета внутри, построить оказалось невозможно. Посреди единственной комнаты находилось нечто странное - большое квадратное сооружение. Его поверхность словно сделана из стекла, а внутри бурлила светло-зеленая жидкость. Сверху воткнуты провода. Вдоль стен располагались более знакомые вещи - радиаторы странной формы, здоровый пульт с множеством кнопок и большим экраном над ним, да десяток кресел на ножках, которые были явно откуда-то вырваны.
        - Что это? - указал на квадрат с жидкостью Данил.
        - Хотел бы я знать, - вздохнул Тимур. - Мы еще не достигли такого прогресса. Могу лишь сказать, что это нечто наподобие повышающего трансформатора. Те крохи электроэнергии, что поступают внутрь, он усиливает до нескольких сотен тысяч киловатт. Как? - не спрашивай.
        Данил обошел странное изобретение вокруг. Нигде ничего хоть отдаленно напоминающего кнопки «вкл/выкл» или регулятора мощности.
        - Это явно не человеческое изобретение… - рассеянно пробормотал Данил. - Я нигде ничего подобного не встречал… А ты не пытался взять на пробу этой жидкости? - спросил он брата.
        Тимур усмехнулся.
        - Еще как пытался! Я тоже вначале подумал, что это стекло, - он взял стоявшую возле стены кувалду достаточно внушительных размеров. - Вот, инструмент из местной кузницы. Попробуй стеклышко.
        Данил не заставил просить себя дважды. Схватил одной рукой кувалду и что есть сил ударил по квадратному сооружению. В следующую секунду выронил кувалду и затряс рукой от боли.
        - А сверлить не пробовал?
        - Пробовал, - ответил Тимур. - Я что только не пытался сделать. Пойми, мы еще не достигли такого развития, чтоб создавать подобные вещи.
        - Но провода туда как-то ж воткнули? - не унимался Данил.
        - Я действовал по точно такой же логике. Ничего не вышло. Подойди сюда, - Тимур присел на одно из кресел возле пульта. - Садись, - указал на соседнее.
        Данил еще раз кинул взгляд на квадрат с бурлящей жидкостью, затем послушно сел.
        - Я долго разбирался в этом оборудовании, - Тимур нажал несколько кнопок и экран вспыхнул помехами с характерной статикой. - Нашел много интересного, но самый большой интерес представляет вот эта запись.
        На экране возник мужчина в рубахе из коричневого меха, с седой бородой и волосами, хоть и не казался при этом старым. Он сидел на том же месте, что и Тимур, за его спиной возвышался тот же бурлящий квадрат, а в комнате была та же обстановка.
        Человек начал говорить. Данил внимательно слушал около минуты, затем спросил:
        - Это что за язык? Со мной служит китаец, постоянно песни свои распевает. Это точно не китайский. Про языки романской группы тут можно и не говорить…
        - Можешь не гадать, - перебил Тимур. - Это шумерский.
        - Какой?! - Данил посмотрел на брата, как на чокнутого, затем перевел взгляд на экран и больше не отрывал.
        Человек минут пять говорил. Постепенно Данил начал улавливать какие-то посторонние звуки. Поначалу подумал, что с улицы, но, вслушавшись, понял - с экрана. В паузах между словами мужчины до слуха Данила долетали какие-то возгласы, крики, иногда рычание и что-то напоминающее выстрелы. Крики усиливались. В одно из мгновений начала вопить женщина. Крик как начался, так и оборвался. Слышалось, что звуки приближаются. Дверь за спиной мужчины дрогнула. Он обернулся. Когда повернулся обратно, на его лице без труда читался страх. Он успел сказать несколько фраз, когда дверь вырвали. В комнату ворвались существа. Они перемещались на двух лапах и очень напоминали бы человека, не имей волчьих морд, лап, заканчивающихся когтями, да меха коричневого цвета.
        Дальнейшее заняло несколько секунд.
        Двое, что ворвались первыми, мгновенно оценили обстановку. Опустившись на четыре лапы, они кинулись на мужчину.
        Экран зашипел статикой. Некоторое время Данил с Тимуром сидели молча.
        Затем Тимур встал, прошел к одному из кресел, где лежал ворох бумаг. Немного покопавшись, выбрал одну и протянул Данилу.
        - Не буду вдаваться в подробности, - сказал Тимур. - Начнем с того, что я нашел человека, который владел шумерским. Оказалось это не тот шумерский, что знают сейчас, а его неизвестная проформа. Несмотря на протесты, что это не до конца изученный, мертвый, да к тому же, отходящий на многие тысячелетия от классического, язык, я все-таки уговорил его перевести. Но он не смог полностью и дословно этого сделать, сказал, что много чего додумывал и логически домысливал.
        Тимур замолчал. Данил некоторое время смотрел на брата, словно сомневался, стоит ли читать. Потом опустил взгляд.
        «Мы потомки тех, кто семьдесят прореев (не смог расшифровать данное выражение, потому привожу его, как есть) назад сбежал с Эйтона (такая же проблема). Невыносимые условия и агрессия эксплуататоров заставили наших отцов и матерей бежать. Они угнали один из пространственных крейсеров (не уверен в дословности перевода, но думаю, что здесь имеется в виду нечто летающее) и только поэтому смогли скрыться. В полете они решили, что надо разбиться на группы. Одну оставили здесь. Вторая группа отправилась на третью планету от вновь зарегистрированной звезды, где, по предположениям, обитали подобные нам существа. Рассчитывали, что они, укрывшись там, спрячутся среди местной фауны, а позже вновь вернуться за оставшейся здесь группой. Если же их найдут, то на этой мертвой планете искать не станут и тогда хоть кто-нибудь выживет. Но эта планета оказалась не пуста… (далее два предложения практически непереводимы, а из отдельных понятных слов общей картинки не получается). В назначенное время крейсер не вернулся и на связь не вышел. Эта планета оказалась еще страшнее, чем мы думали. Когда наши предки установили,
что здесь жили люди… (несколько непонятных слов) то опасаться за свою жизнь пришлось вдвойне. Здешние здания заражены. К кораблю в порту вообще нельзя приближаться. Но самое опасное это местные хищники. Они борются за еду. А еда мы. Но самое страшное в том, что и они для нас единственная еда. В этот раз мы, похоже, не выстоим. Они…»
        - Не повезло, - подвел итог Данил. - Их попросту кинули умирать. Мне, знаешь, кажется странным, что мертвый язык, который плохо изучен, настолько хорошо переведен.
        - Я же говорил, что человек, который переводил, многое домысливал, - повторил Тимур.
        - Кажется, он слишком многое присочинил, - усмехнулся Данил. - Удивительно, что они смогли выжить в деревянных домиках при такой температуре!
        - Знаешь, сколько этой записи лет? - Тимур не услышал брата. - Она сделана около сорока тысяч лет до нашей эры. В этих условиях все отлично сохраняется. Так отлично, что я даже не смог установить, когда построен город вокруг нас. Но я предполагаю, что эта цивилизация погибла незадолго перед прибытием экспедиции, раз на планете оставались живые хищники.
        - Это все поистине занимательно, - сказал Данил. - Но неужели ты думаешь, что тебе поверят?
        - Я не думаю, а знаю! - возразил Тимур. - Против таких доказательств не попрешь! Я сообщу…
        - А ты уверен, что человечество готово к раскрытию тайны? - перебил брат.
        - Да ведь это прорыв! - воскликнул Тимур. - Десятки тысячелетий человек гадал, откуда взялся, а здесь такое открытие…
        - Брат мой, - вздохнул Данил. - Ты засел на этой покинутой даже микробами планете и думаешь, что облагородишь человечество? Я повторю вопрос. Ты уверен, что человечество готово узнать, откуда оно?
        - Но ведь это…
        - Ты уверен, что человечество готово узнать, откуда оно? - повысил голос Данил.
        - Да! - посмотрел в глаза брату Тимур.
        - Хорошо, - согласился Данил. - Ты здесь сидишь и не видишь, что человечество на месте не стоит. Оно активно заселяет другие планеты. Естественно, близлежащие. Как я понял из перевода, наши предки прилетели из далекого далека, где были рабами.
        - Не факт, - вставил Тимур, но Данил его и не старался услышать.
        - Заселяя другие планеты, люди истребляют местное население, ведь врага за спиной оставлять опасно. На самый крайний случай, под видом помощи превращают в рабов. Нигде не встречают сопротивления, и тут объявляется молодчик, который сбрасывает с человечества нимб и опускает до уровня прислуги. Мы не будем даже вспоминать о людях, которые до сих пор считают, что произошли от бога или о тех, кто убежденно верит в силу ветки и вкус бананов. Мы возьмем людей, кто более-менее трезво оценивает свое бытие. И ты думаешь, они готовы узнать, что являются бывшими рабами?
        - А что в этом плохого? Человеческая история вся состоит из рабства. - Тимур никак не мог понять, куда клонит брат.
        - В том-то и дело… получается, это не наше изобретение. Получается, мы используем чужие достижения. Опять же, на этой планете, как и на множестве других, жили люди, а потом куда-то делись. Когда вновь объявились, то были уже рабами.
        - Я не пойму, куда ты клонишь, - признался Тимур.
        - Попробуй объяснить трехлетнему ребенку, что его не аист принес, а мама с папой в прямом смысле слова «сделали». И процесс в подробностях объясни. Думаешь, поймет? Оценит прогрессивность родителей? Так же и с человечеством. Ты попросту угробишь жизнь впустую. Ты мой брат. В твоих жилах течет моя кровь, и я не допущу, чтоб тебя, как Бруно, сожгли на костре за правду. Придет время, человечество повзрослеет и само все поймет, а пока мы еще в трехлетнем возрасте. Повторно убежали от родителей и как истинные дети истребляем все вокруг. Нам все надо потрогать, пощупать, разобрать. Но если придет мама и увидит, что мы наделали… не сносить людям голов за побег от мамочки.
        Послесловие автора:
        Рассказ написан в 2011 году. В 2016 опубликован в журнале «Знание - сила. Фантастика». Входит в авторский сборник «Ядерная зима», который можно найти на ЛитРес:
        
        После написания рассказа родился цикл «Мир Евы», где рассказывается о горстке людей, выживших после апокалипсиса, когда на планете появился новый, более приспособленный, вид.
        Первую книгу цикла - «Выбор Евы» - можно найти на ЛитРес:
        
        Вторую книгу цикла - «Путь Евы» - можно найти на ЛитРес:
        
        Третью, финальную, книгу цикла - «Правда Евы» - можно найти на ЛитРес:
        
        Поезд должен жить
        Михаил ступил на чистенький эскалатор. Металлическая лестница двигалась бесшумно. Открывшаяся четыре дня назад станция «Марьина роща» блестела чистотой. Встречный подъёмник пустовал, что и неудивительно для шести утра. Люблинская ветка и так не перегружена, а ранним утром в среду на ней хоть голышом можно ехать.
        Внизу зевала дежурная. Михаил обернулся. На эскалатор вступил рослый мужчина в белой футболке, за собой вкатил чемодан на колёсиках. В руках он держал электронную книгу, которую тут же принялся читать. Михаил лет на двадцать младше, но не понимал такого веяния моды, как электронный носитель. С каждым днём в составах прибавлялось людей с новенькими устройствами. Смотрели на них косо. В основном народ читал обыкновенные бумажные книги.
        Михаил расстегнул наплечную сумку, где лежал пластиковый контейнер с обедом, термосок с чаем и новенький роман Пехова «Страж». Вынул книгу и застегнул молнию. Он работал продавцом на Южке, рядом с «Кожуховской», поэтому много читал. Поначалу это было непривычно, но постепенно втянулся. Вообще он предпочитал боевики, где бравые спецназовцы ликвидировали очередных преступников. Всего четыре года назад Михаил демобилизовался из рядов воздушно-десантных войск и с большой симпатией относился к людям военной профессии. Помыкавшись в родном городе без работы, он, вместе с другом детства, рванул в столицу за лучшей жизнью. Последние пару лет Михаил чувствовал себя как рыба в воде. Продавал запчасти, поднаторел в автомобильном бизнесе и мечтал открыть собственную точку.
        Зайдя накануне в магазин за очередным боевичком, Михаил случайно увидел книгу, на обложке которой был нарисован он же: высокий русоволосый парень с решительными манерами. Сходство оказалось поразительным. Михаил попросту не смог пройти мимо и купил эту книгу.
        Он сошёл с эскалатора, размашистыми шагами прошёл к середине пустой платформы. Ненавязчиво пахло креозотом. Боковым зрением увидел, что за ближайшей колонной целовалась парочка. Девушке не больше восемнадцати. Парень явно разменял третий десяток. На его левой кисти красовалась топорная наколка в виде якоря с русалкой.
        Михаил открыл книгу и принялся читать. Описывалось некое Пугало в старой шляпе, трусливый Проповедник. Из тоннеля дохнуло тёплым воздухом. Послышался грохот состава. Михаил неожиданно для себя вчитался. Когда понял это, хмыкнул, улыбнувшись лишь левым уголком рта. Ещё вчера он называл фэнтези не иначе как «Хрень сказочная». Даже перед продавщицей стало стыдно, когда подошёл на кассу.
        Мимо проехал длинный серебристый состав. Прямо перед Михаилом открылись двери. Дохнуло чем-то несвежим и приторно-сладким. Михаил вошёл и опустился на скамью. Перевернул страницу. В книге как раз рассказывалось, где главный герой познакомился с Проповедником. Двери закрылись, поезд тронулся. В этот момент Михаил почувствовал неладное. Он даже не понял, что именно вырвало из мира, созданного автором «хрени сказочной». То ли отсутствие стандартного: «Осторожно. Двери закрываются. Следующая станция «Достоевская»». То ли сильный, сладковато-приторный запах, в вагоне. Михаил поднял голову от книги. На противоположной лавке лежал старый, местами истлевший пиджак. Сквозь дыры виднелись кости. Михаил сумел сохранить самообладание и осмотрелся. Скелетов в вагоне оказалось не меньше двадцати. Одни скорчились на сиденьях в позе эмбриона, большинство осыпались на пол. Возле дальней скамьи, на полу, лежал черноволосый мужчина в кожаном плаще. У Михаила возникло чувство, будто тот пытался спрятаться за лавкой.
        В этот момент пришло осознание, что при посадке вагон был серебристым - из новеньких. Внутренность поезда оказалась незнакомой: длинные коричневые сиденья, как в старых составах, полное отсутствие форточек и однорожковые бра вместо привычных светильников.
        - Твою ж мать… - Михаил инстинктивно загнул угол страницы, как закладку, захлопнул книгу. Рванул молнию и запихнул её в сумку. Осмотрелся в поисках устройства экстренной связи с машинистом. Такое обнаружилось над головой. Тёмно-зелёное с простой инструкцией: «Говорите при нажатой кнопке». Михаил вскочил и вдавил чёрный кругляшок.
        - Алло! Алло! Тут… - на мгновение замялся. - Куча трупов! Вызывайте наряд! Немедленно!
        Отжал кнопку и осмотрелся. Во многих местах вагона имелись надписи, сделанные ручками и маркерами, краской и баллончиками. Михаил не придал им значения. В переднем вагоне ехали парень с девушкой, целовавшиеся возле колонны. Теперь они прижались к двери и широко раскрытыми глазами смотрели под ноги. В заднем вагоне ехал мужчина. Он также прижался к двери, электронную книгу сжимал так, что костяшки пальцев побелели.
        Динамик молчал. Поэтому Михаил ещё раз вдавил кнопку и повторил:
        - Алло?! Вы меня слышите?! В салоне куча трупов! Вызывайте наряд!
        Снова никто ему не ответил. Михаил поискал глазами другое устройство - оно обнаружилось возле дальней двери, рядом с человеком в кожаном плаще. Поезд покачивало. Некоторые из костей перекатывались с лёгким постукиванием. Не сразу Михаил понял, что звук ему мерещится, ведь из-за грохота колёс ничего не может быть слышно.
        Он прошёл точно по центру вагона к дальней двери. Чем ближе подходил, тем острее чувствовал сладковато-приторный запах. Начало подташнивать. Запросился наружу завтрак. При ближайшем рассмотрении стало понятно, что мужчина в кожаном плаще и есть виновник тошнотворной вони: его живот раздулся, на лице появились зеленоватые пятна. Михаилу бросился в глаза потрёпанный коричневый блокнот, зажатый в правой руке трупа.
        Поезд качнулся и начал притормаживать. Свет мигнул. Михаил и думать забыл об устройстве экстренной связи с машинистом. Прильнул к двери и всматривался в кабели, укреплённые на серой стене.
        Неожиданно кабели метнулись вверх, мелькнула решётка, тусклый жёлтый фонарь, металлическая дверь, показалась станция. На перроне стояли люди. Две женщины, мужик полубомжеватого вида, подросток в большущих наушниках. Состав, наконец, остановился. Михаил приготовился выскочить. Приложил пальцы к резиновым уплотнителям, чтобы поскорее раздвинуть…
        …двери не открылись, сколько он ни пытался их расцепить. Поезд попросту стоял на станции. Сбоку что-то мелькнуло. Михаил увидел, что парень с якорем на кисти бьёт кулаками в стекло. Столько силы и злости он вкладывал в эти удары, что не устояла бы и бетонная стена. Рядом подпрыгивала от нетерпения девушка, её губы двигались - она беспрестанно говорила. В заднем вагоне мужчина долбился в окно, пытался доораться до подростка, но тот кивал в такт музыки и невидящим взглядом смотрел сквозь пассажира поезда.
        Михаил сделал шаг назад и долбанул ногой в стекло. Стопу пронзили сотни иголок, в колене неприятно заныло. На стекле от удара не осталось и следа. Поезд тронулся и начал быстро набирать скорость. Парень из переднего вагона уже сбил кулаки в кровь, но продолжал дубасить стекло. Подруга прикрыла рот руками и отошла на два шага. Мужчина из заднего вагона побежал назад, продолжая тарабанить в стёкла, пытался привлечь внимание.
        Михаил подскочил к устройству экстренной связи с машинистом. Зажал кнопку.
        - Эй!? Меня вообще кто-нибудь слышит?!
        Динамик молчал.
        - Алло? - предпринял Михаил последнюю попытку связаться с машинистом.
        Девушка тыкала пальцами на кнопки телефона. Парень демонстративно небрежно вытирал кровь с разбитых костяшек. В заднем вагоне мужчина уже держал телефон возле уха, но его губы не шевелились. Затем он начал тыкать в кнопки, снова приложил к уху. Михаил запустил руку в карман. Вначале ему попался маркер, которым подписывал ценники на рынке, а накануне случайно утащил домой. Рядом нащупал мобильник и вынул его из кармана. Разблокировал. Связь отсутствовала. Тогда нажал два раза единицу, затем двойку, клацнул зелёную кнопку. Приложил аппарат к уху и несколько мгновений ждал. Ничего не происходило.
        Михаил бросил телефон в карман и отошёл в противоположный конец вагона, подальше от смердевшего трупа. Поезд начал замедляться. Вскоре показалась и станция, но не привычная «Трубная», а «Маяковская». Людей на перроне стояло больше: несколько старушек, волосатый мужчина с гитарным чехлом, длинноногая блондинка в модно порванных джинсах, двое парней. По центру платформы прохаживался милиционер. Все они скучающими взглядами провожали поезд. Михаил начал долбиться в двери, привлекая к себе внимание, но люди на перроне его не замечали. Парень в переднем вагоне принялся бить в стекло ногами, девушка пыталась дозвониться в экстренные службы. Мужчина в заднем вагоне схватил чемодан и начал колотить им в большое стекло над сиденьем, как тараном. Безрезультатно. Лишь одно за другим отскочили колёсики, а за ними и пластиковое основание.
        Михаил подскочил к дверям и снова попытался их раздвинуть. С тем же успехом можно толкать скалу. Или многоэтажку.
        Никто из людей на перроне не обратил внимания на попытки пассажиров выбраться из состава. Поезд тронулся и начал быстро набирать скорость. Михаил удручённо упал на сиденье, где недавно с удовольствием читал книгу.
        Боковым зрением заметил движение. Сосед из заднего вагона вначале подёргал за ручку межвагонной двери, затем начал что-то показывать. Михаил стянул сумку и бросил на коричневый кожзам сиденья. Поднялся и подошёл к двери. В соседнем вагоне лежали два женских тела. Под одним образовалась лужа. Второй труп выглядел свежее. Русоволосая женщина смотрела в потолок. Казалось, она отдыхала. Однако бледная кожа, заострившиеся скулы и светло-зелёное пятно на носу говорило о том, что она мертва. В целом вагон казался чистым, словно прошлые «жильцы» прибирались. Все кости оказались свалены в дальнем углу. Как на картине Верещагина «Апофеоз войны».
        Мужчина много говорил, усиленно жестикулировал руками. Михаил попытался читать по губам, но так и не понял, чего от него хотели. Помотал головой и сказал:
        - Не понимаю.
        Мужчина показал указательным и средним пальцем жест «ножницы». Приложил эти два пальца к межвагонной двери и повернул ладонь. Михаил понял, что ему нужно. Наклонился к замку. Будь у него с собой инструменты, смог бы открыть без проблем. Он распрямился и покачал головой. Вдруг глаза мужчины округлились, он начал тыкать в стекло. Михаил обернулся. В переднем вагоне на ногах остался лишь парень. Он избивал ногами лежачего. Не составило труда догадаться, кого именно. Михаил рванулся через вагон, под ногу попала выкатившаяся на дорогу берцовая кость. Сладковато-приторный запах гнили усилился. Снова начало подташнивать. Михаил подскочил к межвагонной двери, ожесточённо затарабанил по стеклу. Труп мужчины в кожаном плаще лежал в нескольких сантиметрах от его ног. В соседнем вагоне все кости оказались хаотично разбросаны, словно кто-то глумился над мертвецами.
        Поезд начал замедляться. Замелькали укреплённые на стенах тоннеля фонари.
        Парень, с якорем на кисти, обернулся. Его подруга корчилась на полу среди костей. Её лицо скрылось под кровавой маской, она держалась за живот и кричала беззубым ртом.
        Михаил покрутил пальцем у виска. Парень улыбнулся и показал средний палец. Затем ещё раз, со всего размаха, пыром ударил девушку в лицо. Перевернувшись на спину, она затихла. Неважно, какая проблема свалится на твою голову. По-настоящему важно лишь кто с тобой в этот момент будет рядом.
        Состав въехал на станцию «Юго-Западная». На перроне стояло не меньше сотни людей, провожавших поезд недовольными взглядами. Парень с якорем на кисти снова подошёл к двери. Попытался выколупать резиновый уплотнитель. Состав остановился. Пассажиры с перрона должны видеть, что происходит внутри… но не видели.
        Парень из переднего вагона снова начал бить в стёкла кулаками. Мощно, со всей силы. Кровь из разбитых костяшек разлеталась по стенам, сиденьям, стекала по дверям. Однако он не останавливался и продолжал долбить, пока состав не скрылся в тоннеле. Девушка лежала без движения. Михаил всматривался и не мог понять: дышит она или нет.
        Вдруг парень с якорем подскочил к межвагонной двери. В упор уставился на Михаила. Его чёрные глаза блестели безумием.
        Несколько мгновений они смотрели друг другу в лицо. Михаилу надоела эта игра в гляделки, он отвернулся. Сделал шаг назад. В этот момент поезд качнулся, и он задел ногой блокнот. Потрёпанная книжица вылетела из рук мертвеца, проскользила по пыли и стукнулась о череп, рядом с которым лежали волосы и посеревшее от времени платье.
        - Твою ж мать… - полушёпотом произнёс Михаил.
        * * *
        Сосед из переднего вагона продолжительное время долбился в двери на каждой станции. Михаил откровенно не понимал, откуда у него столько сил. На кулаках уже живого места не осталось. Скорее всего, у этого человека на всю жизнь будут серьёзные проблемы с руками, но из-за беды с головой его это не волновало.
        Девушка так и не поднялась. Михаил несколько раз подходил к межвагонной двери и видел её в одной позе.
        Мужчина из заднего вагона вытащил из чемодана завёрнутую в фольгу курицу и принялся есть, помогая себе красным перочинным ножиком. Его ни капли не смущали два смердевших трупа и гора костей в углу.
        Михаил несколько раз прошёлся по вагону в поисках путей спасения. Возле одной из дверей, засохшей жвачкой на полу, выложена цифра «1». Михаил не придал этому значения, так как ему в голову пришла банальная мысль: «Стоп-кран». Он бросился его искать. На стенах, возле дверей, после начал опускать спинки, поднимать сиденья…
        Экстренной остановки этого поезда не планировалось.
        Зато он прочитал некоторые из надписей на стенах. «Проклятое место», «Метро нами питается», «Если поезд остановится - всё рухнет».
        Утомившись, Михаил прилёг на единственном, ни в чём не запачканном сиденье. Поначалу считал станции, на которых останавливался состав. Сбился после семнадцатой. Несколько минут смотрел на надпись маркером, выведенную на противоположной стене вагона: «Поезд опустеет - всё рухнет». Сладковато-приторный запах мертвечины уже не чувствовался. Стук колёс убаюкивал, но о том, чтобы уснуть, Михаил боялся даже подумать. Сердце гулко колотилось в груди. В мыслях царствовал первозданный хаос. На каждой станции Михаил видел лица людей. Отрешённые, раздражённые, задумчивые, скучающие, взволнованные. Какие угодно на них проскальзывали эмоции, кроме ужаса. Все эти люди равнодушно смотрели на вагон, словно перед ними обычный поезд, по какой-то причине не открывший двери. Он вспомнил, как и сам не единожды провожал взглядом вагоны дефектоскопа.
        Михаил не мог сконцентрироваться. Закрыл глаза и попытался ни о чём не думать. Просто полежать. Иногда ответы приходят сами собой, надо просто открыть для них разум.
        Время текло неспешно и монотонно. Сердце постепенно начало биться медленнее. Кроме стука колёс до ушей не долетало ни единого звука. Изредка состав останавливался на станциях. Иногда проезжал, лишь замедляясь. Михаилу показалось, что он проваливается в пустоту, а в следующий миг услышал тихий шёпот. Распахнул глаза и увидел, что на противоположной скамье сидит скелет в чёрном, потрёпанном временем костюме. Белая рубашка давно пожелтела, галстук сбился. Скелет смотрел на пассажира подземки. Затем начал говорить. Михаил мог поклясться, что он говорил, но ни одного звука не долетало. Неожиданно свет погас. В дальнем конце вагона появились зелёные глаза и стали приближаться. Послышался звук открывающихся дверей…
        Михаил вскочил, бросился к выходу из вагона. Состав по-прежнему ехал, но начинал замедляться. Свет горел. Никакого скелета на противоположной скамье он не увидел. Не сразу Михаил осознал, что видел сон. Сердце учащённо билось в груди, но постепенно успокаивалось. Поезд въехал на станцию «Царицыно». Людей на перроне ожидало немного. Когда состав остановился, Михаил оказался лицом к лицу с прыщавым пареньком лет шестнадцати. Пассажир подземки заглянул в вагон. Поводил глазами. Отстранился и зевнул.
        Секунд через тридцать поезд снова тронулся. Сосед из заднего вагона читал электронную книгу, развалившись на скамье. Парень из переднего упёрся лицом в дверь и смотрел на серые стены тоннеля. Михаил подошёл к межвагонной двери, глянул на его спутницу. Рядом с трупом мужчины в кожаном плаще снова стала чувствоваться вонь. Девушка по-прежнему лежала в той же позе и без сомнения умерла. Парень повернулся, посмотрел на Михаила. Его губы что-то произнесли, затем он кинулся на соседа по несчастью.
        Михаил инстинктивно скакнул назад, встал в стойку. Парень подскочил к двери и нанёс два удара. Больше не смог. Его кулаки уже превратились в куски мяса, откуда торчали кости. Якорь с русалкой скрылся под засохшей кровью. Михаил не понимал, как он ими вообще мог бить. Парень положил окровавленные ладони на стекло, отклонился и ударил головой. Стекло осталось на месте.
        Михаил отвернулся и направился к скамье. На глаза попался блокнот. Поднял книжицу, протёр от пыли. Раскрыл наугад. В середине. Пожелтевшие листы «в клеточку». Казалось, они вот-вот рассыплются от прикосновений. Михаил открыл блокнот с начала. Страницы оказались исписаны мелким почерком. Синяя паста сильно выцвела, во многих местах расплылась, и слова не читались. Михаил попытался разобрать почерк. Понял лишь, что хозяину блокнота следовало куда-то явиться и не забыть там что-то сделать. Следующий десяток листов оказался испещрён этим же мелким почерком. Даты встреч полувековой давности, телефоны, имена, малосодержательные записи, длинные подсчёты «в столбик», короткие и бессмысленные для стороннего человека напоминалки.
        Поезд начал замедляться. Михаил достал мобильник. Подождал, пока состав остановится на станции. Людей на перроне стояло предостаточно, но никто из них по-прежнему не видел узников. Михаил внимательно наблюдал за дисплеем в надежде, что мелькнёт хотя бы слабый сигнал сети. Понимал, что этого не будет, но никто не запрещает надеяться.
        Поезд тронулся. Михаил спрятал телефон и удручённо поплёлся на скамью, где совсем недавно сумел уснуть. Присев, несколько минут смотрел на мелькавшую за стеклом серую бетонную стену, кабели на ней. Опустил взгляд на блокнот. Уже собирался отбросить его, перевернул ещё один лист…
        Плохочитаемые мелкие буквы сменились каллиграфическими. Кое-где имелись странные завитушки и росчерки, но Михаил догадался, что появились они вследствие того, что писали в движущемся и качающемся поезде.
        Хоть отдельные слова читаемы, в целом с распознаванием текста возникли проблемы. Во многих местах буквы, и целые предложения, «поплыли». Бумага пожелтела, стала хрупкой. Не хватало листов. В нескольких местах Михаил обнаружил бурые пятна, делавшие нечитаемыми целые куски текста на нескольких страницах.
        В целом смысл оказался понятен, но деталей Михаил не уловил. С самого открытия метро было проклятым местом. Первый пробный состав, пущенный пятнадцатого февраля, тысяча девятьсот тридцать пятого года, так никуда и не приехал. В дальнейшем метро питалось пассажирами. И чем сильнее оно разрасталось, тем больше требовало жертв. Автор дневника утверждал, что, если состав останется без пищи - метро рухнет.
        Свет мигнул. Михаил отбросил коричневый блокнот и поднялся. Прошёлся вдоль стен, читая надписи, оставленные прошлыми пассажирами.
        «Двери откроются, когда будет один»
        «Поезд - это метро»
        «Поезд опустеет - всё рухнет»
        «Иногда они открываются»
        «Поезд - это смерть»
        «Если он остановится - всё развалится»
        «Метро питается нами»
        «Проклятое место»
        «Состав остановится и все-все-все погибнут»
        Михаил прочёл всё, что нашёл. Большинство надписей по смыслу дублировали друг друга. Тогда он заглянул в вагон к парню, который опустился на колени перед дверьми на платформу. Там тоже разглядел на стенах надписи, но прочесть их не смог. Прошёл к заднему вагону. Мужчина уснул с электронной книжкой на груди. В его вагоне надписи на стенах были в меньшем количестве.
        Состав начал замедляться. Вскоре остановился на станции «Бибирево». Через полминуты снова двинулся. Михаил вернулся на лавку и лёг. Из головы не выходила фраза: «Двери откроются, когда будет один». Поразмыслив, он пришёл к выводу, что поезд перестраховывается. Когда останется один пассажир, двери откроются, чтобы набрать ещё людей. Именно в этот момент существует единственный шанс на спасение.
        * * *
        Парень из переднего вагона стоял на коленях четыре дня. Иногда вставал и пытался раздвинуть двери на станции. Несколько раз мочился в ладони и пил. На пятый день принялся бесноваться, и Михаил порадовался, что каждый вагон звукоизолирован. Парень поднимал окаменевшую подругу и бросал в двери, в окна. Когда выдохся, принялся швыряться костями предыдущих пассажиров. Михаил отвернулся и старался не обращать внимания на сумасшедшего.
        Мужчина из заднего вагона почти всё время лежал, читал книгу. В тот день доел курицу. На следующие сутки вмял батон и банку шпрот. На третий день затянувшейся поездки съел пару-тройку конфет. На четвёртые сутки ничего не ел. Пятые провёл, беспрестанно обшаривая вагон.
        Михаил перевёл телефон в режим полёта и смотрел лишь время, чтобы новенький аппарат продержался как можно дольше. Старался меньше двигаться. В первый день пытался читать книгу, но вскоре отказался от этой затеи. Ему требовалось максимально поберечь силы. Поэтому он просто лежал с закрытыми глазами и старался ни о чём не думать. Лишь раз в четыре-пять часов съедал маленькую часть обеда из пластиковой чашки и делал глоток чая. Вскоре ему пришлось силой воли заставлять себя не съесть всё сразу.
        В поведении поезда ничего не изменилось. Он беспрестанно ехал, останавливаясь на станциях. Когда метро закрывалось, остановки прекращались, за окном мелькал бесконечный тоннель.
        К шестому дню еда и чай закончились. Михаил ощущал постоянный сосущий голод, мешавший связно мыслить. Во рту давно поселилась сухость.
        Парень из переднего вагона лежал возле двери, слабо скрёб её пальцами. Его руки загноились.
        Мужчина из заднего вагона ковырялся перочинным ножиком в трупах.
        Михаила чуть не стошнило. Все понятия человечности, которые вдалбливаются с детства, вылетают за считанные часы, стоит людям оказаться в ситуациях, где на кону их жизни.
        Михаил прошёлся по вагону из конца в конец, только чтобы размяться. В теле чувствовалась странная и неестественная лёгкость. Затем лёг обратно и вскоре уснул. Снилось, что зашёл в ресторан с огромным залом, где столы ломились от яств. Михаил ел и пил. Пил и ел. Понимал, что перед ним всего лишь сон, но не мог остановиться.
        Разбудило сильное бурчание в животе. Поезд как раз стоял на станции. Людей на перроне столпилось много. Михаил узнал «Выхино». Бросился к окну. Голубое небо и восходящее солнце вызвало столько эмоций, что он с трудом сдержал слёзы. За окном стояли москвичи с хмурыми лицами. Они в упор не видели чуда над головами и ужаса перед глазами. Беспокоились о глупых проблемах, о том, что через год уже и не вспомнят.
        Поезд тронулся. Михаил смотрел в окно, пока состав не скрылся в тоннеле. После лёг на лавку. Закрыл глаза и долго-долго находился без движения.
        * * *
        На седьмой день парень по-прежнему лежал у двери на перрон. Михаил несколько раз подходил, чтобы посмотреть на него. По разбитым рукам ползали опарыши, однако ни одной мухи не наблюдалось.
        Мужчина из заднего вагона лежал на лавке со вздувшимся животом. Рядом с покромсанным трупом остался валяться перочинный нож. Михаил быстро отвернулся, так как к горлу начала подкатывать тошнота, а в сложившейся ситуации каждая капля воды бесценна.
        На восьмой и девятый день ничего не изменилось. Парень из переднего вагона лежал без движения и, судя по всему, умер. Мужчина из последующего вагона слабо ворочался. Жизнь и смерть боролись за его тело.
        Михаил чувствовал слабость - поднять руку стало значимым событием, а встать - героизмом. Во рту образовалась Сахара. Кожа иссохла. Глаза болели от света. Участилось сердцебиение.
        Поезд несколько раз выезжал из тоннелей, судя по всему, на Филёвской ветке. Один раз остановился на тёмной станции.
        Михаил начал терять связь с реальностью, принимал сон за явь и наоборот. Ему мерещилось, что поезд открывал двери. Он вскакивал и понимал, что попусту израсходовал силы. Постоянно снилась еда. Начал чудиться звук водопада. За ведро с помоями он бы отдал всю зарплату.
        В очередной раз из сна вырвал мелькнувший свет. Михаил посмотрел на телефон. Прошло ровно одиннадцать дней с тех пор, как зашёл в метро. Он торжественно поклялся себе: если выберется, больше никогда-никогда его ноги не будет в подземке. Лучше пешком пойдёт из конца в конец Москвы.
        Михаил с трудом сел на лавке. Уцепился глазами за надпись маркером на противоположной стене: «Поезд опустеет - всё рухнет».
        Состав начал замедляться перед очередной станцией. Михаил поднялся и посмотрел в задний вагон. Мужчина лежал без движения на полу, лицом вниз, пальцы на его вывернутой руке скрючились. Из носа текла ярко-красная кровь. Открытыми глазами он смотрел в пол.
        Поезд выехал на станцию «Марьина роща». Михаил с трудом удержал вертикальное положение. То ли от волнения, то ли от бессилия. На заплетающихся ногах подошёл к двери. Прислонился лбом к холодному стеклу. Поезд затормозил. Михаил почувствовал, с какой силой забилось сердце, словно пыталось пробить грудную клетку.
        Двери раскрылись. В лицо ударил прохладный воздух. Пахло креозотом и пылью. После вони в составе эти запахи казались божественны. Михаил сделал нерешительный шаг, ещё до конца не поверив в то, что бодрствует.
        По станции пробежала лёгкая дрожь, из тоннеля донёсся глухой гул, срывавшийся на инфразвук, под ноги Михаила упали несколько камешков с потолка. Он посмотрел влево, затем вправо. В раннее воскресное утро перрон станции «Марьина роща» пустовал.
        Михаил почувствовал, как в груди сжалось. Тянущее чувство несправедливости завладело каждой клеточкой тела.
        Станция едва ощутимо дрогнула.
        Михаил отчётливо понял, что если не войдёт обратно, то рухнет всё метро. Большинство радиальных веток пролегает под дорогами и тысячи автомобилистов, попадут в страшнейшие аварии. Вместе с метро рухнут и постройки в центре столицы. При самом удачном стечении обстоятельств погибнут тысячи людей. Если не повезёт, то счёт пойдёт на десятки тысяч.
        Михаил сотни раз читал и смотрел фильмы про военных, которые героически вставали на пути врага. Он всегда восхищался людьми, способными пожертвовать собой ради других. Считал героями.
        Геройствовать самому стало страшно. А ещё душу терзала обида, что об этом всё равно никто не узнает.
        - Может это и есть настоящий подвиг? - прошептал Михаил и сделал шаг назад.
        Перед носом захлопнулись двери. Поезд тронулся и начал медленно набирать скорость. Колени подогнулись, и Михаил рухнул на пол, сил сражаться за жизнь не осталось. Он вынул из кармана маркер. Зубами снял колпачок и выплюнул. В последние моменты жизни ему невыносимо захотелось оставить на этой планете хоть что-нибудь после себя.
        «Поезд должен жить» - вывел он корявыми буквами на двери возле пола.
        Маркер вывалился из рук. Сознание начало медленно затухать. Михаил осознал, для чего мужчина в чёрном плаще спрятался за лавкой: чтобы со входа его было видно как можно меньше. Чтобы поезд не остался без пассажиров. Напрягая последние силы, он отполз за ближайшую скамью. Прижался спиной к холодному металлу. Положил голову на пол и вдохнул пыльный, пропитанный мертвечиной воздух.
        Поезд начал замедляться и вскоре остановился. Раскрылись двери. Перед тем, как сознание окончательно померкло, Михаил увидел чёрные женские туфли.
        Послесловие автора:
        Рассказ входит в авторский сборник «Мышиная возня», который можно найти на ЛитРес:
        
        До часовой стрелки
        В глаза Никите смотрел волк. Он взгромоздился на узкий больничный подоконник возле койки и, не мигая, изучал потенциальную еду. Мгновение человек и хищник глядели друг на друга. После волк отпрянул. Его задние лапы потеряли опору и, клацнув зубами о карниз, он бухнулся в фиолетовые кусты.
        Никита ещё несколько мгновений лежал, а затем попытался вскочить. Тело отяжелело, и каждое движение давалось с невероятным трудом. Зато он увидел застывший возле койки труп девушки. Облокотившись на постель, она окаменела в последней молитве. Её ярко синее платье приятно гармонировало с распущенными рыжими волосами. На разгладившемся лице застыло умиротворенное выражение.
        Поднявшись, Никита несколько мгновений разглядывал обстановку. Десять металлических коек со скомканным бельём, на тумбочках бутылки, кружки. По ободку одной, в лучах восходящего солнца, ползает муха, настолько толстая, что вряд ли способна летать. Взгляд Никиты уцепился за густые фиолетовые кусты, в которых скрылся волк. Слабый ветерок трепал их листья, и шелест был единственным окружающим звуком. Никита вглядывался в кусты и не мог понять, что же с ними не так. Посмотрел на труп. В нём тоже было нечто неестественное, но что именно очнувшийся пациент понять не смог.
        В тёмном коридоре поселился сквозняк. С дальнего конца разбитое окно, а почти рядом с палатой приоткрытая дверь на улицу. В мутном стекле Никита увидел странное отражение: голый и неимоверно раздутый торс, лысая голова будто слоновьей болезнью поражённая… Из одежды лишь джинсы.
        «Стекло искажает» - пронеслось в мыслях.
        Улица встретила тишиной. На бетонной площадке перед зданием стояло пять машин скорой помощи. Вокруг высились деревья с фиолетовыми листьями. Изгибавшиеся под невообразимыми углами стволы и ветви закрыли дальнейший обзор. Среди деревьев проглядывали тропинки, но их почти полностью скрывали переплетения деревьев.
        Никита направился к ближайшей дорожке. Шагал невообразимо долго, всё время осматривался, но так никого и не увидел.
        Добравшись до тропинки, побрёл в гущу деревьев, где свет нарождающегося дня почти не пробивался сквозь тёмно-фиолетовые кроны. На тропинке встретилось несколько очень крупных корней, которые проломили землю и начали расти, огибая и заключая в объятия соседние деревья. Перелазить через них оказалось так же тяжело, как и идти.
        Наконец, среди густо переплетённых ветвей появился просвет. Никита зашагал быстрее - не терпелось выйти из-под покрова деревьев. Было в них что-то страшное. Когда до границы больничного парка осталось совсем немного, он побежал. Точнее постарался - бег выглядел как ускоренный шаг.
        Последние ветви остались позади. Никита остановился отдышаться и оглядеться. Страх отпустил - чувство опасности исчезло. Но, повернувшись, он вновь почувствовал волну животного ужаса.
        От улицы его отделял чёрный, с копьями, забор. Безмолвные машины застыли посреди дороги, а окна зданий на противоположной стороне зияли чернотой. Никита поискал глазами калитку. Она оказалась совсем близко, да к тому же настежь распахнута, но… следовало вновь идти через деревья, чего ему делать категорически не хотелось. Подсознание вопило и умоляло, не делать глупость.
        Тогда он принялся карабкаться на решетку, благо параллельных земле прутьев имелось в достатке. Руки на поверку оказались неимоверно слабы. Приходилось прилагать все силы, чтоб преодолеть очередной сантиметр забора. Когда до верха осталось около полуметра, а силы на дальнейший подъем растаяли, в деревьях раздался тихий шорох. Никита замер как кролик перед удавом. Спиной чувствовал надвигающуюся опасность, но двигаться не мог. Шорох не повторялся, но и легче от этого не становилось. Он попытался обернуться, но голова оказалась настолько раздутой, что не могла поворачиваться.
        Шорох повторился ближе и отчетливее.
        Усталость забылась сразу. Почти моментально Никита оказался на вершине забора. Перекинул одну ногу. Второй в спешке зацепился штаниной за копьё. Отпускать руку, чтоб отцепить штанину боялся. Потому просто дёргал ногой, скосив глаза на фиолетовые заросли.
        Наконец, штанина треснула и начала рваться. Никита задёргал сильнее. Штанина хрустела и продолжала разлазиться по шву. Из переплетения веток выбралось существо. Тонкие, худые ноги, облачённые в разодранные брюки, несли тщедушное, но в неожиданных местах раздутое, тело. Голова существа выглядела, будто оплывший сгусток кожи. Ни глаз, ни рта, ни носа, ни ушей и волос, - ничего, что находится на голове нормальных существ. Страх, источник которого, наконец, выбрался из деревьев, возобновился с утроенной силой. Существо двигалось проворнее Никиты, но всё равно достаточно медленно. Оно находилось в трех шагах от забора, протягивало руки к добыче, когда штанина хрустнула в последний раз.
        Боль в спине и голове на некоторое время перекрыла окружающее. Когда сознание начало возвращаться, перед глазами Никиты замельтешила рука существа. Оно даже присело, чтоб дальше дотянуться. Когда поняло, что не получится, издало надсадный вопль, эхом разлетевшийся по округе, несколько мгновений постояло, а после шаркающей походкой скрылось в чаще.
        Никита вспомнил о распахнутой калитке…
        Постоянно оглядываясь, он, по своим меркам почти на третьей космической, заковылял в противоположную от калитки сторону. Когда ушёл достаточно далеко, остановился передохнуть - существо не преследовало.
        Далеко сзади послышался рык, быстро перешедший в хрип. Из калитки, один за другим, выскочило четыре волка. Пятый лишь показался, но сзади на него накинулось существо. Оно упало и схватило его за задние лапы. Волк принялся яростно отбиваться, но существо неуловимым движением свернуло ему шею и потащило в чащу. Собратья волка без оглядки на сородича скрылись между домов.
        Никита направился дальше по улице, огибая застывшие машины. Желудок принялся просить еду. В мыслях беспрестанно что-то вертелось. Оно стучалось и просилось в сознание. В голове мельтешили непонятные образы, воспоминания прорывались, но что-то их останавливало. Когда взгляд зацепился за покосившуюся вывеску «Продукты» на одном из домов, Никита непроизвольно замер.
        Он не понял, значения слова «продукты», но осознал, что умеет читать. Тело будто окаменело, а глаза вновь и вновь читали «Продукты». Воспоминания, образы вертелись в голове, но в единое, осознанное, целое не складывались.
        Никита брёл и читал вывески - на этой улице их оказалось много. «Супермаркет», «Книжный магазин», «Модная одежда», «Сеть цифровой техники» - буквы каждой вывески были родными. Из всего прочитанного лишь слово «одежда» оказалась знакомо, остальные остались за гранью понимания.
        Одна из вывесок гласила: «Ювелирный магазин». После находилось ещё слово, но в нем оказались странные буквы. Сколько Никита ни старался, а прочесть не смог. Точнее смог, но чувствовал, что неправильно. Оно читалось не как остальные слова, а будто на…
        «Другом языке» - пронеслось в мыслях.
        Дикий, безудержный восторг был ни с чем несравним. Никита даже непроизвольно попытался подпрыгнуть от радости.
        Восхищение быстро поутихло. Стоило лишь задуматься, что такое «язык» и как это «на другом языке».
        «Уходи отсюда - это наша территория!» - из глубины ювелирного магазина выступило существо, поразительно похожее на отражение Никиты в загрязненном стекле больницы.
        Подсознание во всю глотку вопило, что надо сваливать, но Никита застыл, глупо блымая глазами. Вслед за первым существом из недр магазина выбралось второе. Оно, так же как и первое, выглядело слишком раздуто, с единственным отличием - на груди висело два болтающихся кожаных мешка. Передвигались они, как и Никита, слишком медленно, будто тащили непосильный вес.
        «Убирайся отсюда, - повторно раздался в голове голос первого существа. - Это наша территория!»
        Никита продолжал глупо пялиться на странных созданий, когда нечто острое впилось в мозг. Боль разорвала сознание на клочки. Глаза перестали связно видеть, в ушах поселился устрашающей силы звон, пространство вертелось в бешеной пляске. С секунды на секунду мозг собирался лопнуть, как перекачанная шина.
        Всё прекратилось также моментально, как и началось.
        «Убирайся!» - раздалось в голове.
        Никита протёр рукой глаза и поспешил пойти дальше по улице. Один раз обернулся. Существа наблюдали.
        Остальные вывески читались машинально. Мысли Никиты занимала странная парочка и дом со странным словом. Воспоминания изо всех сил ломились, но сознание отказывалось понимать образы, навязываемые мозгом.
        Увлеченный мыслями, Никита почти не смотрел по сторонам. Просто брёл вперед. Солнце, тем временем, поднялось в зенит и принялось клониться к земле. Парочка существ давным-давно забылась, а слово, наоборот, не выходило из головы. И чем дольше он думал, тем острее понимал, что чего-то не помнит.
        «Да ведь я всего не помню!» - остановился Никита.
        В этот момент он и увидел человека. Молодой парень застыл в маленьком аппендиците между домов. Штаны его темно-зелёной формы были приспущены. В трясущихся руках он держал странный, направленный на незваного гостя, предмет.
        «Как же я рад, что встретил хоть…» - начал Никита.
        - Уберись из моей головы!!! - истошно завопил парень. Он, выронив странную штуковину, упал на землю. Закрыл руками голову и продолжал неистово вопить.
        «Да подожди ты! - Никита двинулся на помощь бедняге. - Сейчас помогу»
        Парень, не прекращая вопить, схватил с земли странную штуковину, поднялся на колени.
        - …не позволю! - только и вычленялось из его вопля.
        Сухой треск отразился миллионным эхо от пустующих домов и скрылся где-то вдали. Никиту сильно ударило в левую часть груди и правое плечо. В местах удара остались кровавые полосы.
        «Прекрати!» - скомандовал Никита.
        К удивлению, парень опустил автомат.
        «Встань и подойди!»
        Парень поднялся с колен и со спущенными штанами направился к Никите. Автомат он держал одной рукой. В какой-то момент запутался в сползших до щиколотки штанах и упал лицом вперед.
        И тогда произошло неожиданное. Парень рывком поднялся на колени. Из носа ручьём текла кровь. Со слезами на глазах, он засунул дуло автомата в рот. Выстрел - и из затылка веером брызнула кровь. Труп ещё несколько мгновений стоял на коленях, а после грохнулся на асфальт. Вокруг головы быстро растеклась огромная лужа.
        - Н-е-е ш-ш-шевелись… - раздался позади наполненный страхом голос. - Г-г-голову прош-ш-шибу! Е-е-если по-по-полезешь в моз-з-ги с-с-сразу с-с-стреляю!
        Никита замер.
        - И-и-иди дальше по улице, - скомандовал окрепший голос. - Попытаешься ч-ч-что-нибудь выкинуть и-и-из своих штучек - мигом зашибу.
        Никита послушно заковылял, затылком ощущая опасность.
        Идти пришлось долго. Частью из-за скорости Никиты, частью из-за того, что далеко. Улицы сменялись улицами, дома домами, вывески вывесками.
        Один раз на глаза попалась облезлая белая кошка. Никита захотел, чтоб она подпрыгнула. Кошка подскочила выше человеческого роста, а после со всех ног скрылась в одном из домов.
        На автостраде застыло огромное количество машин. У некоторых стекла разбиты, в других виднелись разлагающиеся тела. С огромным трудом Никита перебирался через тесно прижатые друг к другу автомобили. Конвоир беспрестанно подгонял тычками, приговаривая: «Быстрей! Быстрей, я сказал!».
        За автострадой высилась роща. Деревья в ней показались какими-то странными. Чтоб обхватить стволы не хватило б и пятидесяти человек, а кроны скрывались за низко нависшими белёсыми облачками.
        - Стоять! - раздался окрик.
        - Всё нормально! - ответил конвоир. - Это я - сержант Кочетов!
        - Санёк, ты?!
        - Я, я.
        - А тварь зачем притащил?
        В глазах Никиты помутилось от сильного удара по голове. Перед тем, как потерять сознание он успел вспомнить, что неизвестное слово на вывеске ювелирного магазина, в переводе с английского, означает «блеск».
        * * *
        - …что вы меня понимаете! Но я не соображу, зачем мне рисковать парнями… Глядите!
        Сознание вернулось моментально. Только что Никита стоял перед высочайшими деревьями, а в следующее мгновение сидел на неудобном стуле в комнате с голубыми обоями. Помимо него в ней находилось три человека да пыльный стол в углу.
        Двое - военные. Первый - молодой парень возле двери с автоматом наперевес, а второй - мужчина лет сорока пяти с чёрными усами и пистолетом в потрёпанной кобуре. Он спорил с маленьким, толстеньким старичком в синем спортивном костюме.
        - Очнулся! - воскликнул старичок. - Очнулся, родимый. Ну, ты нас и перепугал! Дыхания почти нет, импульсы мозга на нуле… Что ж ты так?!
        Никита ничего не ответил и постарался даже не думать. Солдат, ковыляющий со спущенными штанами, прыгающая кошка… Да и волк с подоконника свалился не просто так.
        - Да ты не молчи, - подбодрил старичок. - Мы же видели, что ты не безмозглый. Слышал приказания, повиновался им…
        - Профессор, - перебил усатый военный. - Мы таких больше двадцати переловили. И ни один не подавал признаков разума…
        - Вы, что не видите?! - старичок подпрыгнул от возмущения. - Он не нападает!
        - Тем не менее, он Ведущий, а значит…
        - Да ничего это не значит! - махнул рукой профессор. - Этот экземпляр представляет огромный интерес.
        - Послушайте, - военный достал пистолет. - Вы затащили меня с этим монстром в одну комнату и теперь хотите…
        - Уберите оружие! - замахал руками старичок. - Быстро уберите оружие! Вы его можете испугать!
        - Я его могу испугать?! - военный всё же спрятал пистолет. - Я его могу испугать?! Да он нас своей воле подчинять умеет! Через мгновение вы можете начать вырывать собственное сердце! Я его могу испугать?!
        Старичок причитания военного не слушал. Он склонился к Никите и полушёпотом произнёс:
        - Вижу, что вы меня понимаете. По глазам вижу. Пожалуйста, не бойтесь, мы друзья. Мы не причиним вам вреда. Если вы заметили, то вас не привязывали. Вы совершенно свободны и можете встать. Может, хотите попить или поесть?
        Никиту заинтересовал любопытный факт. Старик с военным обменивались репликами при помощи губ, когда он ничего не делал, чтобы заставить парня идти, а кошку прыгать.
        - Пъэсть… - повторили непослушные губы последнее слово старичка.
        Профессор и оба военных чуть глаза не обронили.
        - Вы хотите поесть? - с придыханием переспросил старичок.
        - Поэсть.
        Профессор замахал руками, скороговоркой повторяя:
        - Быстрей, быстрей, быстрей, что-нибудь съестное, быстрей, быстрей, быстрей!
        Парень вопросительно посмотрел на военного с усами.
        - Принеси, - поступила команда.
        Парень вышел.
        - Вы можете назвать своё имя? - поинтересовался старичок.
        Несколько долгих минут Никита глядел ему в глаза.
        - Не помню, - выдавил он и сам поразился насколько обыденно и привычно произнёс эти слова. Наслаждаясь звуком голоса, повторил:
        - Я не помню.
        - Потрясающе! Восхитительно! - старичок едва не плясал, а военный застыл с суровым выражением на лице. Рука непроизвольно поглаживала кобуру.
        - Может, вы помните, где работали, что делали?
        Никита ещё несколько минут напряжённо размышлял.
        - Не помню…
        - Ты знаешь, что с тобой произошло? - неожиданно поинтересовался военный.
        - Не помню. А должен?
        - Такое-то забыть?! - усмехнулся военный. - Апокалипсис локального масштаба!
        - А-по-ка-лип-сис? - в голове начали появляться несвязные воспоминания.
        - Да, - подтвердил старичок. - Большинство населения города умерло, но некоторые организмы смогли адаптироваться. Например, люди с избыточным весом превратились в Ведущих.
        - Ведущих, - повторил Никита. Слово будто застревало на губах. - Ведущие это я?
        - Подобные тебе, - поправил военный. - Толстые, медлительные твари в бронебойной шкуре и крупицей мозга, но способные повелевать другими. В общем, отдельные организмы выжили, но подверглись серьёзным мутациям, зачастую убивающим человеческий облик.
        Никита вспомнил существо из больничного парка. Одновременно сознание подкинуло картинку, как медсестра и внучка выводят его под руки из машины скорой помощи.
        От воспоминаний по телу пробежала дрожь.
        - Вы что-то припомнили? - заметил старичок. - Вы даже не представляете, какой вы кладезь информации. За этот месяц вы первый, кто выбрался с опасной территории в здравом уме…
        Военный хмыкнул.
        - …и способностью вести адекватную беседу.
        - Вспомнил, - произнёс Никита медленно.
        Военный почувствовал напряжение, но предпринять ничего не успел. Ведущий заставил его достать пистолет.
        «Направь мне в голову и выстрели» - приказал Никита.
        Военный подчинился…
        * * *
        Сознание к Никите вернулось достаточно быстро. Профессор застыл, будто замороженный. Военный же не растерялся. Пока к Ведущему возвращалось сознание, он успел разрядить магазин. Патроны ссыпал в карман.
        - Ну, и чего ты вспомнил? - военный наклонился над Никитой, как Пизанская башня. - Советую больше не выкидывать своих штучек. Я триста пятьдесят парней потерял, пока они отстреливали Ведущих. А вас, тварей, меньше не становится. Да мне бы, знаешь и ничего - периметр перекрыт, и вы бы давно там попередохли с голода. Но маленькая загвоздка - гражданские лезут туда как мухи на говно. Догадываешься почему?
        Никита помотал отяжелевшей головой.
        - Драгоценностей в уничтоженном городе осталось много. И теперь такие твари как ты питаются этими мародёрами, а мне мозги сушат, почему я за целый, видите ли, месяц не уничтожил всех мутантов… А я бы уничтожил! Давно бы уничтожил, а вместо этого теряю парней…
        - Туда им и дорога! - буркнул Ведущий.
        - Тебе, тупой твари, - продолжал военный. - Даже невдомёк, хоть тебе и говорили, что вот это не пробить, - он ткнул пальцем Никите в грудь. Вам, ублюдкам, надо по глазам стрелять, чтоб убить. А теперь рассказывай, что ты вспомнил.
        Несколько мгновений Никита размышлял, а потом понял, что терять ему уже нечего.
        - Это я сделал этот апокалипсис, - буднично сообщил он. - Я дал шанс сбежать людям, предупреждал! - повысил голос Никита. - Но воспользовались им немногие.
        Военный с профессором застыли с окаменевшими лицами.
        - Мне заплатили, я и создал эту гадость, - пожал плечами Ведущий. - Не так уж и тяжело имея деньги и мозги создать в наше время мощное оружие. А что мне оставалось?! Я за год лишился всех родных кроме внучки! Жена умерла от рака, сын в тюрьме от туберкулеза, дочь на самолете разбилась. У меня остались нищенская пенсия и внучка с лейкемией! Где мне было брать деньги на её лечение?! Может, по полису бы вылечили? Как государство отнеслось ко мне, так и я к ним.
        На несколько минут повисло молчание. Профессор с военным даже предполагать не могли, что им в руки попадёт зачинщик катастрофы.
        - И где же Елена двадцать первого века? - военный достал патрон из кармана, повертел меж пальцев, вторая рука непроизвольно потянулась к пистолету.
        Никита молчал. Признаваться, что несколько часов назад не узнал труп внучки, он не собирался.
        - И не жалко? - сузились глаза военного. - Ладно, уничтожил тех, кто в Кремле сидел. Но ведь ты, получается, убил миллионы невинных людей.
        Щелкнул затвор, патрон занял место в патроннике.
        - Не жалко, - через несколько мгновений ответил Никита. - Вы сами знаете, что покинувшие опасную зону в первые часы не заразились.
        - Не заразились, - кивнул профессор.
        - А те, кто остались, хотели пограбить. Или не верили. В общем, дураки и мародёры. Вот их вы теперь и отстреливаете.
        * * *
        Катя стянула с головы обруч для проецирования сновидений в мозг. Несколько мгновений просто смотрела в потолок. Возле люстры жужжала муха. По маленькой однокомнатной квартире ещё витал слабый запах кофе. Андрей сидел возле стола, где громоздились коробки и коробочки от пицц, роллов и прочего, заказываемого через Интернет, фастфуда.
        - Ты хоть что-нибудь скажешь? - взмолился хозяин квартиры. Он сидел на стареньком офисном стуле. Пальцы левой руки нервно теребили подлокотник. В давно немытых чёрных волосах виднелась перхоть.
        - Это ты сделал сам? - Катя поднялась с кровати и положила обруч на компьютерный столик. Прядь русых волос скользнула к носу, и она её вернула за ухо.
        Вообще обруч для проецирования сновидений в мозг зовётся шлемом, так как первый прототип, изобретённый инженером самого известного в мире поисковика, Дэнисом Грогоровым, действительно походил на мотоциклетный шлем. Через год, устройство уменьшилось, превратившись в обруч, получило обтекаемые формы, мощную начинку и начало захватывать мир. Вскоре о шлеме знали все, начиная от полуторагодовалых детей и заканчивая стариками, родившимися при Сталине. Суть состояла в том, что в специальных сервисных центрах на телефон ставилась программа, к которой привязывался определённый шлем. В программу записывались параметры сна, а в шлем видеоряд. Если внести только параметры в программу на телефоне, то шлем не активируется. Если записать лишь видеоряд, а в настройки ничего не вносить, то мозг настолько испортит режиссёрскую задумку, что никакого удовольствия от просмотра человек не получит.
        Изобретение Дэниса Грогорова позволяло человеку контролировать и запоминать сновидения, которые, к тому же, всегда имели продолжение. Рухнули целые индустрии, казалось бы, нерушимых, развлечений: кино, игры. Их стало возможно заменить сном, причём тем, который будет интересен именно тебе. Кто ж променяет «вторую жизнь», где ты можешь быть кем угодно и где угодно, на очередной бестолковый трэш?
        При включении программы на телефоне, шлем, с выставленной задержкой, вводил в фазу быстрого сна. Пробуждение возможно: при физическом удалении шлема, при сильных свето-шумовых воздействиях, по будильнику в программе, когда обруч на голове прекращает работу. Учёные не советовали уделять сну в шлеме более двух часов в сутки. А для детей до шестнадцати так и вовсе не более получаса. Но многие этими советами пренебрегали, вовсе отказавшись от обычного сна. Существовали и их противоположности, принципиально не имеющие шлема. В народе таких звали пузодавами.
        В фазе быстрого сна шлем активно воздействовал на таламус и кору головного мозга, передавая необходимые данные, посредством абсолютно коротких волн. Мозг трактовал полученные данные по-своему, отчего невозможно посмотреть два одинаковых сна, несмотря на идентичные исходные данные. Большую роль играл жизненный опыт и знания, которые мозг использовал помимо воли человека. В зависимости от модели шлема степень участия в процессе сновидений варьировалась. В самом дешёвом устройстве человек выступал лишь в роли наблюдателя. Самый дорогой, называемый в народе «обручем богов», способен заменить реальность. Популярными стали модели средней ценовой категории, где человек может принимать решения, но основное действие идёт согласно настройкам и плану.
        Катя задумчиво посмотрела на соседа. Запоздало отметила, что он немного похудел.
        Когда-то он её добивался. Теперь Катя радовалась, что так и не добился. В то время, когда его ровесники покупали себе первые машины, Андрей сидел на шее родителей и создавал сны, которые намеревался продавать в сети.
        Чтобы самостоятельно создать сон никаких особенных навыков не требовалось. Надо лишь много времени и усидчивость, для настройки десяти тысяч параметров в специальной программе. Для шлема требовался видеоряд, который можно достать откуда угодно. Хоть из Интернета. При этом затраченное время не всегда выливалось в качественный продукт. Это сродни созданию видеоигр. Какую-то тяп-ляпицу может смастерить любой, для качественного продукта нужны люди, время и деньги. К тому же самостоятельное залитие программы в телефон, а видеоряда в шлем чревато ошибками или вирусами. А с мозгом шутки плохи. Через сон вполне возможно украсть любые данные или подчинить человека собственной воле. Неправильно поставленная программа может нанести вред психике. Иногда это заканчивается трагично для человека. Могут развиться умственные отклонения. В принципе ничего тяжёлого в установке нет, нанести вред человеку можно лишь умышленно. Или устанавливая самостоятельно через домашний компьютер.
        Катя согласилась посмотреть сон, созданный Андреем, только из жалости. Она его знала с детства, тепло относилась к его маме. Нанести ей какой-либо вред сосед вряд бы посмел, а вот опустить его на землю стоило.
        Пускай у Андрея и получится создать что-нибудь толковое. Катя совершенно не представляла, как он это собрался распространять через Интернет. Кто это будет покупать?! Дураки, которые закачивают нелегальные сны из сети, конечно, находятся. Но они ищут бесплатные варианты популярных снов. Так что прожить за их счёт вряд ли получится.
        - Это отлично, - решила Катя начать с позитива. - Действительно занятное начало. Я очнулась в больнице, в непонятном и странном теле. Вышла в странный мир…
        - И как он тебе? - Андрей поёрзал на стуле, ожидая дальнейших похвал.
        - Давай по порядку, - строго сказала соседка. - Где ты брал видеоряд?
        - Вообще… - начал Андрей.
        - Монстра, в тело которого вселяется смотрящий этот сон, я уже где-то видела. Какая-то игра была. Человекоподобный, с одутловатым телом, из одежды лишь джинсы, и… умение управлять другими существами. Я определённо где-то его уже видела. Только не помню, где.
        - Ну да, - Андрей потупил взгляд. - Ты права. Просто я подумал, что его никто не узнает…
        - Второе, - вновь перебила Катя. - Все эти брошенные скорые, пустые дома, апокалипсис… Надоело. Это уже настолько избито и заезжено, что дальше некуда.
        - Но это же локальный, а не всеобщий, - попытался оправдаться Андрей.
        - Всё равно надоело, - строго, точно учительница, произнесла соседка. - Идём дальше. Что за шаблонный профессор и военный?! О картонности этих персонажей даже говорить нет желания. И, самое главное, конец… Его просто нет. Всё что там есть - это притянутое за уши безобразие. Какой-то полудетский намёк на социальщину и оканчивается всё вообще без конца. Это знаешь… Это как заниматься сексом, а потом просто прекратить, одеться и разойтись. Понимаешь?
        - Вообще не понравилось? - грустно спросил Андрей.
        Катя на мгновение задумалась.
        - Понравилось. В целом понравилось. Но… сколько ты времени потратил на этот фрагмент? - указала на обруч для сна.
        - Месяц, - сразу же ответил сосед. - Ровно месяц безвылазной работы. У меня в планах сделать целый мир…
        - Андрей, - перебила Катя. - Ты потратил месяц на создание довольно посредственного и незаконченного сна, без впечатляющего сюжета и с кучей заимствований.
        - С какой кучей заимствований?! - развёл руками Андрей. - Фиолетовые деревья я придумал сам! Даже нарисовал их сам! Монстра из зарослей я тоже придумал сам!
        - Главный герой, - вздохнула Катя. - Его ты украл. Просто взял и украл, надеясь, что никто этого не заметит. Заметит. Вот, я уже заметила. Ладно, бог с ним, - махнула она рукой. - Предположим, никто этого не заметит. Сколько ты потратишь время на создание полноценного сна? Год? Два? Три?
        - Ну-у-у… - протянул Андрей.
        - Работать иди, - вздохнула Катя. - Тебе двадцать три, а ты до сих пор сидишь на шее родителей. Девушку найди… - соседка замолчала на полуслове, увидев кислое лицо Андрея. - Ладно, пойду я.
        - Спасибо, что посмотрела, - буркнул Андрей.
        И он медленно поплёлся за соседкой, чтобы закрыть входную дверь.
        * * *
        Жизнь закрутила и завертела Катю. Новая работа, новые романтические отношения, новая машина и новый стиль жизни - фитнес, диета, бассейн, книги.
        Об Андрее Катя если и вспоминала, то лишь в тех случаях, когда, выходя из лифта, видела его старенькую входную дверь. Да ещё пару раз, когда встречала его мать.
        Однажды, в четверг вечером, Андрей прислал сообщение, в котором снова попросил зайти к нему для тестирования сна. Первой порывистой мыслью Кати было отказаться, сославшись на усталость. Она уже начала набирать короткий ответ. Потом на несколько мгновений замерла и стёрла буквы с экрана телефона. Она и вправду устала, оттого делать по дому ничего не хотелось. Даже телевизор смотреть не хотелось. Тогда почему бы и не развлечься очередной поделкой наивного соседа?
        Она вышла на лестничную площадку. Андрей уже ждал.
        - Привет, - улыбнулся он.
        За прошедшее время он сильно зарос. По-хорошему, его следовало немедленно отвести к парикмахеру.
        - Вэлком, - пригласил сосед.
        Катя вошла в квартиру, закрыла дверь. Прошагала за хозяином в его комнату. За прошедшее время в квартире ничего не изменилось. Как и за последнее десятилетие.
        На компьютерном столе по-прежнему громоздились коробки и коробочки от пицц и роллов.
        - Улаговляйся, - показал Андрей на свой диван.
        На этот раз собранный. Катя не единожды слышала через стенку, как мать ругалась на сына за то, что он никогда не убирает постель.
        «Отчего же никогда?! - подумала Катя. - Иногда собирает».
        Она легла. Взяла шлем и осторожно надела его на голову.
        - Тебе должно понравиться, - сказал Андрей, нажимая одну из иконок на рабочем столе компьютера.
        * * *
        Я лежала и смотрела на голубое небо. На перистые и белоснежные облака. Далеко-далеко раздался треск. Так трещали палки хилых и уродливых созданий, внешне отдалённо похожих на нас.
        Я всегда много времени провожу на крыше. Даже когда с неба льёт вода, я люблю лежать и смотреть на капли.
        «Спускайся» - прозвучал в голове голос. - «Они идут».
        Идти могли только хилые и уродливые создания, которых мы употребляем в пищу. Я неохотно поднялась. Оправила некогда пышную белую тряпку, висевшую на мне. Когда-то, давно-давно, я в ней очнулась в странном месте, где пахло воском, а на стенах висели плохонькие изображения хилых созданий. Они всегда очень странно реагировали на неё. Пытались помочь, ужасались. Я даже запомнила, как эта тряпка называется на их примитивном языке - свадебное платье.
        Со временем тряпка поизносилась, потеряла пышность, перестала быть белой. Да и количество хилых созданий уменьшилось. Многие из них стали осторожны. Перестали реагировать на мою белую тряпку. Но мы всё равно пытались их поймать благодаря ей. А если не срабатывало, то впереди их ждала ловушка посерьёзнее. Её делали такие же хилые создания, чтобы ловить и убивать себе подобных. Мы, когда поняли, как работает ловушка, убили хилых созданий и начали сами ею пользоваться.
        Я сбежала по бетонной лестнице. Прошла через коридоры к другой лестнице. В здании неприятно пахло гнилыми останками хилых созданий. Мы с собратьями уже давно бы покинули это место, но не хотелось оставлять ловушку. Поэтому с вонью приходилось мириться.
        Я сбежала по ступеням на нижний этаж. Все мои собраться уже столпились в просторной, но тёмной комнате с несколькими большими воротами. Я не видела их лиц, только голодные горящие глаза. А ещё слышала скрежет зубов.
        «Выходи. Они уже близко» - раздалась в голове команда.
        Я послушно отправилась к распахнутой двери, через которую лился яркий дневной свет. Перешагнула порог. Размашистыми шагами прошла по заросшему фиолетовой травой тротуару. Проезжая часть заросла чуть меньше. Я вышла на её центр и остановилась. На меня ехало изобретение хилых созданий. Большая и неказистая машина - таких по городу много наставлено. За рулём я увидела рыжеволосую женщину. У машины имелась башня, откуда на меня, через прицел смотрел мужчина.
        Это плохо.
        Внутри всё сжалось. И я, подчиняясь инстинктам, сделала шаг вбок. Тут же позади щёлкнуло, пуля впилась в асфальт, чуть дальше того места, где я стояла. Не сделай я шаг вбок и она пронзила бы мне голову.
        Я побежала к спасительной тьме здания, где меня ждали сородичи. Ничего-ничего. Эти уродливые и хилые создания далеко не уедут. Чуть дальше их ждёт ловушка, из которой ещё никто живым не выбирался…
        * * *
        Сон прервался. Если быть точнее - его прервали. Катя стянула шлем и положила его на тумбочку. Села на кровати.
        - Ну? Как? - Андрей скрестил руки на груди и всем видом старался показать, что он, мол, знает, что круто, но разрешает и соседке себя похвалить.
        - Первый сон был лучше. В разы лучше. Там монстр хоть и был краденный, но он был ярче. Там был сюжет. Пусть и насквозь шаблонный, и оканчивающийся как-то… да никак он не заканчивался. Но сюжет там был интереснее. Тут же просто… просто…
        Катя видела, как с каждым её словом лицо соседа тускнеет, превращается в маску.
        - В этом сне просто набор образов. Без сюжета, без идеи, не вызывающий никаких эмоций. Это просто картинка, - Катя собралась с духом и добавила. - Просто бестолковая картинка. Выброшенное на ветер время.
        Соседка поднялась. Хотела сказать какие-нибудь утешительные слова. Попыталась найти в просмотренном сне хоть что-нибудь, что можно похвалить. Но в голову так ничего и не пришло.
        - Спасибо, - буркнул Андрей, поднимаясь следом.
        Катя медленно прошла к выходу. Она чувствовала, что надо ещё что-то сказать, но не могла сформулировать в голове мысли. Слышала, как Андрей шлёпал следом. Перед входной дверью соседка остановилась. Взялась за ручку и замерла.
        - А кто были эти… на грузовике?
        Андрей на неё непонимающе уставился. В следующую секунду понял, о ком Катя спросила.
        - Я им только название придумал. «Ангелы жизни». По моей задумке они ездят по разрушенному миру и спасают людей. Только как этот сон воплотить в жизнь я не знаю. Слишком там технически всё сложно. Назвать-то можно «Против часовой стрелки», но где брать весь видеоряд? Да и настроек там будет просто неподъёмное количество. В общем… не знаю, нужно ли утруждаться.
        - Нужно, - Катя нажала дверную ручку. - Вот про них будет интересный сон. Он будет на порядок лучше того, что ты мне показывал. В общем, сделаешь - позовёшь.
        Послесловие автора:
        Рассказ является своеобразной предысторией к роману «Против часовой стрелки».
        Аннотация к роману: «После изобретения контролируемых снов у всех людей появилась возможность сбежать из реальности. Оказаться в том мире, где ты хочешь жить. Стать тем, кем желаешь. Рухнули индустрии игр и кино, ведь в контролируемых снах параметры всего задаёшь ты. Но что, если такой сон выйдет из-под контроля? Ведь человеческий мозг - уникальная выдумка природы. Для него новая жизнь может быть в тягость, сон превратиться в кошмар, а смерть стать лишь началом чего-то большего…»
        Жанр: социальная фантастика, научная фантастика, боевик.
        Роман «Против часовой стрелки» можно найти на ЛитРес:
        
        Рассказ «До часовой стрелки» входит в авторский сборник «Мышиная возня», который можно найти на ЛитРес:
        
        Доченька
        С моря дул лёгкий бриз. Доносил пьянящий запах открытой воды. Я выбросил из ямы очередную лопату земли и остановился немного передохнуть. Поясницу ломило. Бешено, словно сумасшедшее, колотилось в груди сердце. Дрожащей рукой потянулся и взял металлическую флягу. Открутил крышку и напился воды с лёгким привкусом водорослей.
        Солнце спряталось за облачком. За спиной находился лес, где уже минут тридцать надо мной, издевалась кукушка. Отсчитала мне столько лет, сколько люди в принципе не живут.
        Хотя… люди и так не живут. Нет их больше. Я последний. А ещё моя дочь.
        Взялся за лопату и воткнул её в податливую землю. Копалось легко. Будь лет на сорок помоложе, успел бы вырыть четыре могилы. Но возраст… возраст…
        Я не знаю, сколько мне лет. Для последнего человека на Земле это не имеет значения.
        Когда всё случилось, мне было тридцать два, а моей Насте семь. Какой-то пьяный урод сел за руль и сбил её во дворе собственного дома. Ей потребовалась дорогостоящая операция и кровь, благо у меня с дочерью, она была одной группы и одного резуса. Естественно, я стал донором. До сих пор помню, как Настенька умоляла не оставлять её, словно чувствовала, что не выйдет из-под наркоза.
        И я пообещал, что никогда её не брошу.
        Понятия не имею, откуда взялся вирус, за считанные месяцы уничтоживший население планеты. Каких только версий ни слышал: американские военные разработки, инопланетяне, решившие очистить планету, мутировавшая чума и ещё сотни других. Распространялся вирус по воздуху и имел сумасшедшую вирулентность. Ветер за несколько недель разнёс его по планете. Когда человечество осознало, с каким мощным врагом столкнулось, уже были заражены свыше девяноста девяти процентов населения, словно кто-то вышестоящий запустил программу «выключение человечества». После длительного инкубационного периода под мышками и в паху набухали огромные чёрные шишки, издававшие жуткое зловоние. Поднималась температура и начиналась рвота. Человек либо «сгорал», либо умирал от обезвоживания. Я не слышал, чтобы какие-либо из имевшихся лекарств помогли. Поговаривали, что если вскрыть чёрные наросты, то человеку удавалось прожить на несколько дней дольше. Правда это или нет - не знаю. Некому подтвердить или опровергнуть.
        Мир моментально захлестнула анархия. Некоторые пытались спастись, прятались в правительственных бункерах, уплывали на необитаемые острова; другие занимались насилием и грабежом, ни в чём себе не отказывая; третьи с решимостью фанатиков искали лекарство. Всё оказалось тщетно. Погибли все. Правда те, кто искал лекарство, доставили мне немало хлопот.
        Подозреваю, что в моей крови есть вирофаг. Потому что я единственный, кто не заразился. И этот вирус вируса передал дочери. Настенька заразилась, не выходя из комы. В то время, как остальные погибали, доченька продолжала жить, а потом зловонные чёрные наросты начали спадать и вскоре вовсе прошли. Она стала первым и единственным человеком, победившим смертоносную болезнь.
        К тому моменту от человечества остались считанные крохи. Весть о чуде со скоростью молнии разнеслась по планете. Не успел я обрадоваться выздоровлению ребёнка, как нагрянули люди, решившие сделать из моей дочери лекарство. О чём-то с ними договариваться было бесполезно. Они ничего не слушали, действовали нагло и напористо - защищали свой вид, ставший на финишную черту вымирания. У меня был шанс спасти людей, но я… никто не может сказать, что смалодушничал. Никто не может меня ни в чём попрекнуть.
        Для этих фанатиков моя доченька была всего лишь живым трупом, из которой они собирались извлечь для себя лекарство. Именно тогда я впервые осознал, что дал дочери обещание не оставлять её.
        Я сумел забрать тело Настеньки и сбежать.
        Долго бы у меня скрываться не получилось. Помогла пандемия, которая избавила от преследователей, вместе с тем вычеркнув из моей жизни и какую-либо помощь.
        Я выкинул очередную лопату земли, остановился передохнуть. В глазах на несколько мгновений потемнело. Сердце тяжело и неравномерно колотилось в груди. Оно отработало свой век и хотело отдохнуть.
        Много лет я колесил по планете с дочерью, находившейся в коме. Поначалу у меня не хватало знаний, как ухаживать за больным ребёнком. Рылся в библиотеках и больницах, по крупицам собирая сведения. Затем стали приходить в негодность лекарства, бензин, батарейки…
        Я обещал дочери, что не оставлю её! Шли года, я набирался опыта и научился варить отвары, заменившие лекарства, смастерил динамо-машину, обеспечившую электричеством все необходимые приборы, научился добывать еду.
        И каждый день молился, чтобы Настенька пришла в себя. Зима сменялась зимой, а чуда не происходило. Дочь превратилась в девушку, затем в женщину. Я стриг ей волосы и ногти, обмывал, расчёсывал, читал книги, подолгу разговаривал. Умолял Бога вернуть её к жизни. Но Бог стал глух к человечеству.
        Растения давно поглотили города. В квартирах, как в норах, живут дикие звери. Природа быстро отвоевала своё. В реках рыбу можно ловить руками. Подстрелить зайца на ужин, можно чуть ли ни пальнув наугад в кусты. Хищников стало больше, но это не беда - они сыты, и мы стараемся обходить друг друга стороной.
        Я снова начал копать. Выкинул несколько лопат земли, после чего решил, что могила достаточно глубока. Даже для нас двоих. С кряхтением, на трясущихся руках, выбрался из ямы. Несколько минут лежал и смотрел в голубое небо.
        Могильный памятник я заготовил несколько дней назад. Нашёл на берегу моря овальный и идеально гладкий камень. Выбил на нём незамысловатое: «Здесь похоронены последние люди».
        Я медленно перевернулся на живот, вдохнул полной грудью запах свежей земли. Затем встал на четвереньки. В левой части грудной клетки сильно заболело. Начало простреливать в левую руку, шею и живот. Я зажмурился и, превозмогая себя, поднялся. В последние дни такая боль стала привычной. Даже научился с ней жить. В глазах потемнело. На длительное мгновение сердце замолчало. Так, бывало, несколько раз за последние сутки. В такие моменты неизменно думал, что пришла смерть…
        Сердце тяжело ухнуло и начало неравномерно стучать. Боль затихла. Прошёл к повозке, где находилось тело дочери. Взял большой кусок брезента. Осталось накидать на него землю и подвесить к дереву. Возле удерживающей верёвки поставить свечу, чтобы та подпалила верёвку и брезент, вместе с землёй, упал в могилу. Похоронил меня и дочь.
        Этим занимался оставшуюся часть дня. Вначале подвесил брезент, затем накидал в него землю. После врыл надгробный камень. Закончил в сумерках. Бриз сменил направление на ночное и теперь доносил из леса запахи разнотравья и хвои.
        Я подошёл к повозке и посмотрел на доченьку. На худое и бледное тельце взрослой женщины. Последние несколько лет она дышала сама. Вначале надеялся, что Настенька придёт в себя, но чуда так и не случилось.
        Вновь заболело сердце. Сильно-сильно. Так, что даже в ушах и пятках отдавалось.
        - Ещё чуть-чуть! - пробормотал, выпрашивая хоть немного времени.
        Несколько минут стоял над телом и смотрел в лицо доченьки. Я прекрасно помнил её светлое детское личико. Теперь передо мной лежала взрослая женщина с морщинами на лбу и заострившимися скулами. На глаза навернулись слёзы. Наклонился и поцеловал её в лоб. Вдохнул родной запах волос.
        - Прости меня, - прошептал ей на ухо. - Прости меня, моя хорошая… Видит бог, я старался. Прости.
        Неимоверным усилием воли заставил себя отключить все приборы от тела дочери. Поднял воздушное тело и направился к нашей могиле. Очередной приступ боли накрыл возле ямы. Не удержавшись на ногах, упал на колени и чуть не выронил Настеньку.
        - Ещё чуть-чуть! - прошептал сквозь зубы.
        Боль немного стихла. Тогда я сполз в могилу, взял тело дочери и уложил на землю. Сам лёг рядом. По моим предположениям свеча должна поджечь верёвку минут через десять. В левой части груди монотонно и тягуче заболело. Я смотрел на доченьку и чувствовал, как по щекам текли слёзы.
        Тьма поглощала мир. На небе, видном из-за нависшего брезента, проступили мириады звёзд. Ветерок легко зашелестел в близких кронах. Послышался далёкий-далёкий волчий вой.
        Настенька дышала ровно. В какой-то миг я снова почувствовал, что сердце перестало биться. В мыслях мелькнуло: «Вот и всё».
        Веки доченьки дрогнули.
        Сердце гулко ударило в груди. Начало неравномерно стучать. Я лежал, смотрел на бледное лицо Настеньки, позабыв дышать.
        Её губы едва заметно зашевелились.
        - Папа, - она произнесла заветное слово настолько тихо, что я скорее прочёл по губам, нежели услышал.
        Когда вскочил, в глазах потемнело, а в левой части груди сильно заболело, словно туда вбили осиновый кол. Не обращая внимания на эти недоразумения, рывком поднял тело Настеньки. Положил на край могилы. Сбоку раздался тихий треск. Горела верёвка, удерживавшая брезент с землёй.
        - Ну уж нет! Только не теперь! - прорычал я.
        Шкрябая старыми ботинками по стенам могилы, выбрался на поверхность. Верёвка прогорела, брезент рухнул в пустую яму. Сильно запахло землёй.
        - Папа! - чуть громче прошептала Настенька.
        Она смотрела на звёздное небо, а из её глаз катились слёзы.
        - Папа!
        - Я здесь, родная! - прикоснувшись к её тонкой руке, зажмурился от боли, поселившейся в левой части груди. - Всё будет хорошо! - выдавил через силу.
        Произнося эти слова, я чувствовал, как боль понемногу стихала. Глаза наполнились слезами то ли радости, то ли горя.
        Даже не представляю, что будет дальше - об этом я никогда не задумывался. Мне казалось, что стоит доченьке выйти из комы и всё закончится. Глупец! Когда мы достигаем мечты, нам требуется ещё больше сил на дальнейший путь…
        Послесловие автора:
        Рассказ входит в авторский сборник «Мышиная возня», который можно найти на ЛитРес:
        
        Ядерная зима
        Крохотный столик ломился от чизбургеров и прочих гамбургеров, которые Ян набрал, но не съел. Он откинулся на спинку стула, погладил вздувшийся живот. Впервые за шесть месяцев наелся вдоволь. За один присест съел то количество глутамата натрия, которого не хватало в течение ста восьмидесяти дней. Поглядел на пустые коробки и громко хмыкнул. Сознание пронзила мысль, насколько сильно организм стал зависеть от белого, кристаллического порошка. Понял, почему последний месяц снились чипсы, дошираки и прочие глутаматные вкусности, коих в Припяти днем с огнем не сыскать. Ян медленно перевел взгляд на детей рядом. Они уплетали пирожки в красивых продолговатых упаковках, смеялись, наперебой рассказывали друг другу о какой-то игре. В глубине души Ян их пожалел. Дети ели, радовались и даже не представляли, какой опасный наркотик им купили родители.
        После невероятно сытного ужина захотелось пройтись. С огромным трудом поднялся. Кола в животе громко булькнула. Несколько минут простоял, глядя на черный с фиолетовыми лямками рюкзак, добросовестно прошедший с ним через зону отчуждения.
        - Гудя, Гудя… - пробормотал Ян. - И сколько мне тебя таскать?
        Рюкзак, которому он поначалу смеха ради дал кличку Гудвин, дожидался хозяина на соседнем стуле. Одна из фиолетовых лямок соскользнула, пару раз качнулась и застыла.
        - Гудя, Гудя… - взгромоздил рюкзак на плечи Ян.
        Москва возвращалась с работы шумным потоком - сотни машин, множество людей. Ян понятия не имел, где находился, но в последнее время его это обстоятельство перестало пугать. Карту Припяти перед поездкой он умудрился оставить на рабочем столе, а там, в отличие от Москвы, спросить дорогу не у кого. С работниками зоны отчуждения Ян предпочитал не встречаться. Его раздражали их косые взгляды на все разрешающий пропуск, вопросы, в честь чего такой выдали.
        Ян шел и разглядывал людей. Каждую девушку старше шестнадцати и младше сорока провожал жадным взглядом. Иногда засматривался и на дам под пятьдесят, ведь в Припяти женщины еще большая редкость, чем Е621.
        Свист тормозов заставил отскочить назад.
        - Твою дивизию! Ты из леса выбрался?! - высунулся из черной «тойоты» мужик с неопрятной бородой. Ян усмехнулся, недоумевая как можно посреди коммунального рая выглядеть как первобытный человек. Тот момент, что сам зарос бородой, волосами, одежда поизносилась - не принимал в расчет, ведь еще сутки назад находился среди руин человеческих возможностей.
        - Хуже, - ответил Ян. - Я смерть обманул.
        Водитель несколько секунд таращил глаза.
        - Баран! - буркнул он и помчался дальше.
        Как выяснилось, дорогу Ян переходить напрочь разучился. Летящий поток машин очень сильно действовал на нервы. После развалюх в зоне, что даже при помощи господа никогда не сдвинутся с места, машины, которые могли не только ездить, а почти летать, наводили суеверный страх. Словно австралопитек, он наблюдал за бурной рекой автомобилей, пока не сообразил, что ему без разницы, куда идти. До утра совершенно свободен.
        Ян вошел в какой-то двор, присел на лавочку. Рядом поставил рюкзак. Хрущевка, разноцветные качели, машины вдоль дома, пьяная компания, что-то выяснявшая вдалеке - можно представить, что вокруг Ростов. Яну до боли в сердце захотелось попасть в родные места, вновь пройти по улицам, где когда-то папа - чешский эмигрант, завладел сердцем мамы - ростовчанки. Он вообще не понимал, из-за чего задержался в Москве. Догадывался, что чего-то ждет, но под дулом автомата не ответил бы чего именно.
        Поглядел на дом перед собой. Шесть месяцев в мертвом городе не прошли даром для психики. Казалось невероятным, что в окне мерцал телевизор, подъезды освещены, а из ступеней не торчало деревце. В киевском аэропорту думал, что рехнется от количества людей, но постепенно попривык. Однако на лавочке вновь стало странно слышать пьяную ругань компании, видеть людей, шедших по тротуару вдоль дома, смотреть на припаркованные машины.
        Поначалу Ян назвал свое изобретение ППРЗ, то есть «прибор, предотвращающий радиационное заражение». Но когда находился в зоне отчуждения, начал звать Тотошкой, а потом и вовсе упростил до Тошки. В свое детище Ян встроил дозиметр, с подбором же сигнализирующего звука голову не ломал - взял первый попавшийся. В зоне Тошка часами молчал, но если заходился истошным тявканьем, то на душе сразу теплело, а чувство одиночества пропадало.
        Когда Ян впервые пришел к директору родного НИИ с заявлением, что изобрел сенсационный прибор, то чуть не вылетел с работы. Директор долго смеялся, а потом сказал, что умалишенные на должности техника КИПиА ему не нужны.
        Когда второй раз пришел к директору с заявлением, что усовершенствовал сенсационный прибор, то узнал три новых матерных слова.
        Когда третий раз пришел, то директор с ехидной улыбочкой поинтересовался, а не помогает ли сенсационное изобретение пережить направленный ядерный взрыв. Ян чистосердечно ответил «Нет», а после три недели не мог спины разогнуть - директор придумал гору работы, чтоб подчиненному не лезли в голову дурные мысли.
        Когда Ян семьдесят четвертый раз пришел, то директор пообещал, что соберет экспертов для оценки ППРЗ.
        - Тошка, Тошка, - с улыбкой погладил прибор на груди Ян. Он вспомнил, как вытянулись лица экспертов, когда они увидели, что изобретение, предоставленное на обследование, имеет столько же функциональных возможностей, как и разбитый кирпич. Вспомнил вычурные ругательства директора. Вспомнил злобу и бессилие, когда оказалось, что плюсовой провод от аккумулятора был плохо припаян.
        Ни о каких сенсационных приборах директор больше слышать не хотел. Однако после долгих споров и пререканий, в обмен на заявление по собственному желанию, пообещал договориться с украинцами насчет пропуска в зону отчуждения. Но, помимо, потребовались еще и деньги. Много денег. Ян продал квартиру, машину и всю мебель. Вырученных средств хватило на проезд и еду, которую ему обязались поставлять в Припять.
        Он жил и радовался царившему в мертвом городе покою. Правда, по ночам было немного жутко. Пустые скелеты домов, какие-то шорохи, вой то ли собак, то ли волков. Один раз даже на стадо кабанов наткнулся. Благо обошлось без происшествий, ведь из оружия лишь походный нож.
        Поначалу Ян избрал жильем высотку на улице Набережная, недалеко от того места, куда, по договору с украинцами, должны были привозить еженедельный паек военные, охранявшие периметр зоны отчуждения. Но проведя три ночи в одной из квартир, он периодически слышал шум. Кто-то ходил ночью по дому. Один раз Ян отважился выйти на лестничную клетку и взглянуть вниз. Поселился он на предпоследнем этаже, хотел на последнем, да любой дождь застал бы врасплох. Внизу увидел свет. Непонятно, то ли свечи, то ли фонарика. Стараясь не издать ни единого звука, медленно вернулся в квартиру. Собрался закрыть дверь, да вовремя вспомнил, что петли наделают больше шума, чем четвертый энергоблок.
        Той ночью Ян не спал, а утром поспешил убраться подальше от Набережной и переселился на проспект Энтузиастов. Но там долго не задержался, логически рассудив, что нет смысла сидеть на одном месте, когда твой дом всегда с тобой.
        Каждый день начинался с того, что Ян проверял Тошку на исправность, завтракал, собирал Гудю и шел гулять. Поначалу не решался далеко отходить, но постепенно ареал обитания разросся. Зона манила сильнее русалки. Он собирался обойти известные с детства места, не опасаясь подцепить какие-то там рентгены.
        Поначалу с огромным трудом заставлял себя прикасаться к зараженным предметам, а тем паче находиться вблизи радиоактивных строений. Но через неделю, когда в организме при самой тщательной проверке обнаружилась лишь врожденная радиация (как не удивительно, но даже одежда, обувь и Гудя ничего не «подцепили», а на такой успех изобретения Ян даже не рассчитывал), успокоился и принялся исследовать зону отчуждения. Почитал разваливавшиеся по листкам книги в библиотеке, посидел на колесе обозрения и электрических машинках, побродил по окрестностям станции Янов, переночевал в «Полесье», охранники склада заброшенной техники согласились пустить внутрь, где он провел целый день, не только рассматривая, но и «щупая» большинство технических средств, которые участвовали в ликвидации взрыва. И лишь после второго обследования, когда в организме вновь ничего не нашли, Ян отправился в разрушенный реактор. Посмотреть на идиота, решившего войти в саркофаг даже без противорадиационного костюма, сбежались посмотреть чуть ли не все работники ЧАЭС. Внутри он пробыл полчаса, хотя планировал три-четыре - устоявшийся за
жизнь страх радиации быстро выгнал наружу.
        Бродить по заброшенным местам через месяц надоело. Везде одно и то же - разруха и запустение.
        Скуку разбавило неожиданное происшествие. Как-то, через день или два после четвертого получения недельного пайка, Ян брел по Леси Украинки неизвестно куда и неизвестно зачем. Гудя сильно оттягивал спину. Вояки привезли столько тушенки, что Ян смог бы роту мамонтов накормить. Он глядел под ноги на пробивавшуюся сквозь асфальт траву и о чем-то думал. Услышал «Привет». Машинально ответил «Здорова» и, не поднимая взгляда, направился дальше. Через минуту сообразил, что произошло. Обернувшись, увидел беззубого и лысого старика в вылинявших брюках и непонятного фасона нательной одежде. Старик улыбался.
        Яна предупредили, что в зоне отчуждения, кроме работников, проживает около тысячи человек. Некоторые полуофициально, а другие потому, что последствия взрыва менее страшны, чем то, что ждет вне зоны.
        - Новенький? - спросил старик.
        - Ага! - кивнул Ян и понял, что от удивления нижняя челюсть расслабилась.
        - Не турист? - настороженно поинтересовался абориген.
        - Не, - помотал Ян головой. - Не турист.
        - Ну, тогда пока, - махнул рукой дед. - Еще увидимся.
        Он развернулся и побрел дальше, а Ян минут пять стоял и смотрел ему вслед. В голове вертелось множество вопросов. Как он здесь живет? Чем питается? Как умудряется не попадаться военным на блокпостах и охранникам Припяти? Позже ему не единожды встречались нелегальные припятчане и прочие жители атомной зоны, но первая встреча запомнилась навсегда.
        Почему старик поинтересовался насчет туризма, Яну пришлось узнать несколько позже, когда группа россиян «дикарями» приехала осматривать знаменитый на весь мир город. К несчастью, Ян имел неосторожность на них наткнуться. Они закидали его вопросами! Правда, встреча не прошла даром. Они дали шоколада и три бутылки водки, радиацию из организма выводить. В душе Ян над ними посмеялся, мол, насмотрелись всякого бреда в интернете и думают, что водка лекарство от всех бед. Правду говорят, что она у русских лечит все, только одни ее пьют, чтоб от чего-то избавиться, а другие не пьют, чтоб чего-нибудь не приобрести. Поблагодарил щедрых соотечественников, запихнул водку в рюкзак и поспешил убраться на несколько дней подальше от Припяти.
        Пьяная компания успокоилась и начала расходиться. Город затих.
        - Тошка, Тошка, - погладил Ян детище. Он вспомнил удивление врачей, когда им сообщили, что человек, у которого они безуспешно искали признаки лучевой болезни, полгода не только бродил по земле, где нельзя жить сотни лет, но и пил исключительно местную воду.
        Он улыбнулся и представил, как приедет в Ростов… Дальше фантазия почему-то не шагнула, а сразу перепрыгнула. Ян увидел себя в большой квартире с гигантским телевизором, да мебелью на заказ.
        - И обязательно пентхаус с огромным панорамным окном, - прошептали губы, пока рука поглаживала Тошку.
        Воображение живо рисовало картинки счастливого будущего. Не в силах усидеть на месте он встал. Обошел вокруг лавочки.
        - Гудя! Подъем! - скомандовал Ян, взваливая рюкзак на плечи. - Что ж ты такой неуклюжий?! - пробормотал, когда что-то кольнуло под ребра. - Мало того, что на шею сел и ножки свесил, так еще и пихаешься?!
        * * *
        Ян брел и не видел окружающих домов, людей, машин… Не видел жизни вокруг. Его сознание настолько привыкло к одиночеству, что даже живой город не мог вытеснить тех мироощущений, что остались от мертвого. В зоне он привык погружаться в мысли, ведь все равно вокруг разруха и смотреть не на что. Топая по Москве, невольно переместился в Припять. Вновь предался мечтам о будущей счастливой и безбедной жизни. Вначале представил, что купит пентхаус в доме на пересечении Горького и Соколова в Ростове. Он ежедневно проезжал мимо этого дома на работу и не единожды мечтал там жить. Но вскоре мечты перенеслись в Москву. Живо представил такой же дом где-нибудь в центре столицы, поближе к Кремлю. Как в него въезжает, а на следующий день едет покупать машину. Какой-нибудь большой черный джип с невероятно комфортным салоном. Представил, как обрадуется мать, которая третий год твердит: «Тебе скоро четвертый десяток пойдет! Думаешь, я вечная? А хочется же и на внуков посмотреть!». Ян всегда придерживался мудрого изречения, что не стоит искать женщину, надо искать деньги, а женщина сама найдется. Теперь, когда деньги,
за разработку прибора препятствующего проникновению любого излучения в организм, польются рекой, ему останется лишь выбрать, на ком жениться.
        Ян настолько замечтался, что чуть не врезался в столб. Перед самым носом заметил серое строение. Поднял взгляд и увидел, что очутился перед тем же заведением, где прошлым вечером с аппетитом наелся глутамата натрия. На улице рассвело, появились машины и пешеходы.
        - Ни фига себе?! - Ян огляделся, не понимая, каким образом так быстро закончилась ночь.
        Домой захотелось жутко - поспать в не разваливающейся кровати и укрыться нормальным одеялом, посидеть в ванной и побриться, посмотреть телевизор и попить пиво с друзьями. Такие обыденные события, на которые мы даже внимания не обращаем в повседневной жизни, показались ему чем-то недостижимым, почти химерой.
        Но запах манил и притягивал, как блесна рыбу. Секундное размышление и Ян направился в глутаматник.
        * * *
        С чизбургами он переусердствовал. Каждое движение вызывало боль в животе. Казалось, что дернись чуть резче, и желудок разорвется от тех канцерогенов, которыми его напичкали.
        В метро он вошел медленно-медленно. На бешеный эскалатор вообще боялся вступить, пока кто-то сзади со словами «Да шагай ты!» не пихнул в спину. Подавив спазм в желудке, Ян очередной раз удивился количеству людей. В обычном, не зараженном радиацией мире, он прожил сутки и, тем не менее, не смог привыкнуть к ним. Наблюдал за поднимавшимися на поверхность москвичами, а по большей части теми, кто мнил себя ими. Пресные, вялые лица, задумчиво-бессмысленный, блуждающий, взгляд.
        «Разве им нужен Тошка? - задумался Ян. - Зачем людям, не умеющим ценить жизнь, устройство способное ее сохранить?»
        Соскочив с эскалатора, направился к составу. В памяти всплыли вагоны с Янова. Поржавевшие цистерны, платформы и тепловозы. На них не читались надписи, а кое-где наоборот появились новые, сделанные баллончиком с краской. На одно короткое мгновение он увидел станцию такой, какой она могла быть в Припяти - безлюдной, пыльной, мусорной, с облезлыми стенами и поржавевшим составом, наполовину скрывшимся в тоннеле.
        В вагоне зацепился взглядом за двух японцев или китайцев, кто разберет? Бухнулся на сидение. Гудю бережно устроил на коленях. Взглянул на женщину с котом, которая сидела напротив.
        Глаза закрылись сами собой. Ян с усилием их открыл, попытался сфокусировать на коте. Но они неудержимо слипались.
        «Хотя… - продолжал размышлять Ян. - С другой стороны… А не все ли равно? Ну и пускай уничтожают себя».
        Он непроизвольно улыбнулся, когда вспомнил, как выглядит мир, где нет подонков на улицах, органов правопорядка, при каждом удобном случае обещающих показать настоящий беспредел. Вспомнил, как понравилось жить в тишине, спокойствии, когда есть время поразмышлять, наслаждаясь жизнью, а не тратить ее впустую на телевизор, эфемерные проблемы, пьянки, погоню за ненужными вещами.
        «Да и безопасней там, - подумал Ян, подъезжая к Лубянке. - Никто ничего не взрывает, не стреляет… Не убивает просто так».
        Перед тем как утомленный разум погрузился в сон, Ян понял, что он даже хотел бы, чтоб сейчас произошел взрыв.
        Тогда человечество будет по-прежнему бояться радиации, и следующая зима не станет ядерной.
        Послесловие автора:
        Рассказ «Ядерная зима» - вставная новелла из романа «Спящие».
        Аннотация к роману: «Каждый способен изменить мир. Главное - не упустить свой шанс. После болезненного расставания с любимым человеком, Вика устраивается на новую высокооплачиваемую работу, единственный недостаток которой - иногда оживающие трупы. Она собирается начать новую жизнь, но оказывается по другую сторону смерти. Сможет ли она вернуться? Ведь за чертой жизни она получает знания, скрытые от обывателя, возможности, способные изменить мир. Но как быть, если этот мир не желает меняться?»
        Жанр: Социальная фантастика, научная фантастика, ужасы.
        Роман «Спящие» можно найти на ЛитРес:
        
        Рассказ «Ядерная зима» входит в одноимённый авторский сборник, который можно найти на ЛитРес:
        
        Двойник
        Леонард пригнулся. Массивная ветвь проплыла над головой. Конь шел медленно, быстрее в этом лесу передвигаться опасно. Справа, в просвете деревьев, блеснуло. Всадник присмотрелся. Нагрудник лежал на крохотной полянке, наполовину спрятавшись в траве, а неподалёку, рядом с кустом волчьей ягоды, - череп, уставился пустыми глазницами в проступавшее меж крон голубое небо. Леонард остановил коня и ловко спрыгнул. Правая штанина выбилась из коричневого сапога. Наклонился заправить. Провиант, двуручный меч из лучшей стали, кольчуга, шлем, поножи закреплены на лошади. Тяжелых доспехов нет. Да и не защитят они от врага, с которым рано или поздно предстоит сражение. На поясе лишь ножны с серебряным мечом - самым действенным оружием в этих землях. Леонард заправил локон русых волос за ухо. Проверил на груди каплевидный амулет от хищного зверя. В дождливую погоду левый бок болел, напоминал о той ночи пару лет назад, когда чуть не задрал медведь.
        В этих местах хищник один - двойной лик. В простонародье двойник. Страшная смесь человека и паука - наследие тех эпох, когда магические эксперименты над людьми не были запрещены. То столетие породило множество монстров, а десятки тысяч людей пропали без вести. Но хуже всего, что некоторые из чудовищ оказались способны к самовоспроизводству через заражение. Достаточно лишь царапины на теле человека. Животные под эту магию не подпадали и были в относительной безопасности.
        Прошло много лет, сменилось несколько поколений. За опыты над людьми стали вырывать язык и отрезать руки. Да и заклинания, способные превратить человека в монстра, давно позабылись. Но то, что получило жизнь, расставаться с ней не собиралось.
        И Леонард - один из немногих, кто помогал смертельно опасным для всего живого тварям, покинуть мир навсегда.
        Сутки назад наткнулся на первый скелет. Обглоданные лошадиные останки лежали в кустах у дороги и были совсем неприметны. Он бы не придал им значения. Мало ли издохших лошадей вдоль трактов?! Но в черепе между глаз зияла дыра. Верный признак двойника. Сколько Леонард не искал останки наездника - безрезультатно. Либо тварь утащила в чащу, либо всадник оказался счастливчиком и смог убежать.
        Найти логово чудовища - дело времени. За прошедшие годы он научился безошибочно определять их следы. Где-то пробитое дерево, где-то перебитый корень. И чем ближе к логову, тем больше скелетов.
        Леонард присел возле нагрудника. За последний час это третьи останки человека. И у всех одна причина смерти - пробитая грудная клетка. Ничего интересного на поляне не обнаружилось. Лишь чуть поодаль, в зарослях, отыскал обломок меча. Леонард вернулся к лошади. Прислушался. В лесу мертвая тишина, только где-то вдали чирикала одинокая птичка.
        Логово рядом.
        * * *
        Через час наткнулся на человеческие кости, разбросанные под толстым деревом с причудливым переплетением ветвей. Дикие звери и дожди еще не успели их выбелить и отшлифовать. Кое-где виднелись остатки плоти. Разорванные, словно бумага, латы валялись вокруг. Огромный двуручный меч вошел по середину лезвия в толстую ветвь, проткнул её насквозь. Обладатель такого оружия должен иметь необычайную силу, чтобы просто носить его, не говоря о том, чтобы драться.
        Спрыгивать с лошади не пришлось - вся трагедия как на ладони. Хитрый двойник гнал человека, как зверя, сквозь лес к логову. Жертва сама себя принесла на ужин монстру. Иначе, зачем тяжеловооруженному воину бродить по лесу?
        Леонард вынул из ножен серебряный меч. Двойники охотились по ночам. Как говорили поверья, чтобы не видеть собственного отражения в каплях воды. Но за время работы пришлось убедиться, что из правил бывают исключения. Потому оружие на изготовке лишним не будет. Эти твари настолько быстрые и проворные, что даже подготовленного и ждущего нападения человека способны застать врасплох.
        Он тронул лошадь и тут приметил нечто серое, мелькнувшее среди крон деревьев. Пригнулся, пытаясь пробиться взглядом сквозь пелену листьев. Конь сделал пару шагов, и всадник разглядел башню Рассвета.
        Высокое сооружение времён войны Семнадцати. Строились такие башни магами и не имели входа в обычном понимании. Единственное отверстие - окно на самой вершине. Попасть внутрь можно лишь при помощи зелья левитации, которое и сегодня стоило сумасшедших денег, а в те времена выдавалось по дозволению императора. Башни Рассвета не поддавались разрушению, потому и смогли пережить не только войну, но и несколько поколений людей. Ходили слухи о несметных богатствах, спрятанных там. Леонард не верил в эти россказни. Башни изначально строились для оповещения о приближении врага. Наблюдающему, как гласила история, стоило лишь разбить специальный флакон о стену, и башня начинала светиться зелёным огнём, видимым за много-много миль вокруг.
        Та война многое изменила в жизни семнадцати стран: некоторых не стало, а другие заметно подвинули границы. Подавляющее большинство башен оказались не у дел и были заброшены.
        Вскоре Леонард выехал на большую поляну. Деревья по краям стояли, будто солдаты в строю - не возникало сомнений, что здесь поработал маг. Башня Рассвета высокая, как скала, и тонкая, как мачта, упиралась в облака, словно поддерживала небесный свод. Более идеального места для логова двойник выбрать не мог. Многие мили открывались острому взору монстра с верхушки этого строения. А специфическая конструкция обеспечивала королевскую безопасность.
        Леонард подъехал к массивному основанию, потрогал гигантские булыжники. На первый взгляд камни и камни - ничего особенного, но поверхность их оказалась склизкая, будто рыбья чешуя. Эта слизь и создавала обман зрения, делала башню невидимой издалека.
        Он объехал основание кругом, внимательно всматривался в камни. С одной из сторон на стыках увидел небольшие зазоры. «Трещина» шла от самого низа до тех пор, насколько хватало глаз. То ли маг не досмотрел, то ли не захотел исправлять, решил, что строение и так простоит тысячелетия. Именно эта особенность сооружения позволила двойнику найти идеальное логово.
        Леонард задрал голову, посмотрел на вершину. Где-то там сидело одно из самых страшных существ. Плотоядное отродье, бывший человек.
        Маги создавали мощное средство убийства противника на поле брани, а получили всепоглощающую смерть. Помимо быстрой регенерации ран от обычного оружия двойники имели иммунитет к магии.
        Леонард уверен - тварь заметила его ещё вчера. Иначе бы уже напала. Увидев, что жертва сама идёт в лапы, попросту ожидала удобного момента.
        Из всех монстров, порожденных магией, самые страшные - двойники. Но именно их он убивал с особенным, ни с чем несравнимым наслаждением.
        Покружил по окрестностям в поисках полянки, где мог бы устроиться. Нашёл несколько скелетов. От одного остался лишь череп, да пара рёберных костей, а второй лежал рядом с пепелищем от костра.
        Судя по всему, двойник в этих краях жил давно. Лет пять, а может и больше. Поблизости нет населённых пунктов, монстр охотился лишь на путников - потому и смог оставаться незамеченным столько лет.
        Солнце начало клониться к горизонту. В кронах зашуршал лёгкий ветерок. До ночи несколько часов.
        Наконец Леонард нашёл подходящее место: небольшая полянка. Вокруг плотной стеной росли деревья, в некоторых местах между ними не смог бы протиснуться и человек.
        Спрыгнул с лошади, амулет от хищного зверя холодил грудь. Неспешно сгрузил снаряжение и еду, расседлал коня. Погладил по холке, а затем со всей силы ударил ладонью по крупу. Верный спутник во всех путешествиях радостно заржал и скрылся в чаще.
        Двойники относились к монстрам, которые сохраняли большинство человеческих качеств. И обычно понимали, что в первую очередь необходимо убить коня - чтобы жертва не смогла убежать. Судя по тому, что пришлось увидеть, монстр из башни Рассвета сообразителен и опытен - вдвойне опасный противник.
        Конь обучен откликаться на свист. А если человек погибнет, то хоть ни в чём неповинное животное останется цело.
        Леонард собрал хворост, разложил костёр, но разжигать не стал. Принялся за создание защитного круга, чтобы двойник не застал врасплох. Единственная магия, которая действовала на этих тварей - магия сдерживания. Именно благодаря ей, чудовищами поначалу удавалось управлять.
        Он начертил палкой круг, произнёс длинное заклинание. Несколько минут просидел с закрытыми глазами. Достал из маленького мешочка на поясе семь сухих и сморщенных головок чеснока. Разложил по кругу в тех местах, где проходила линия. После лег на бок, под голову примостил сумку с едой, а укрылся походным плащом. Крупного зверья бояться не стоило, двойник его давно уничтожил, а мелкое и само боялось человека.
        Отдых перед серьёзным делом необходим. В последний раз, когда сражался с двойником, монстр сломал серебряный меч и Леонард чудом сумел распороть ему брюхо. А после семь часов просидел на верхушке дерева, ждал, когда тварь сдохнет. Двойник же пытался взобраться вверх, убить обидчика. Помешали запутавшиеся в нижних ветвях кишки.
        * * *
        Рядом с головой зашуршало. Леонард открыл глаза. Темно. На небе яркими свечами горели звезды. Луны не видать - значит стемнело недавно. Рядом с головой возилась маленькая тень. Фыркала и тяжело посапывала. Леонард вытащил из-под плаща руку, погладил храброго зверька по грубой щетине. Вместо того чтобы свернуться, ёжик возмущённо фыркнул и усерднее завозился в траве.
        Леонард сладко потянулся. Скинул плащ и поднялся. В лесу стояла абсолютная тишина. Жуткая, гулкая, сводящая с ума. Двойник уничтожил всё живое в округе. И только смелый ёж фырчал и возился в траве под ногами. Леонард присел на корточки. Несколько минут искал в вещах кремень и огниво. Развёл огонь. Когда по поляне разлился слабый свет пламени, ёжик зашуршал по траве и скрылся в чаще. Без него стало тоскливо и одиноко. А главное страшно. Словно крохотное существо могло защитить от зла, созданного людьми против людей.
        Леонард достал из сумки полбуханки черствого хлеба и головку сыра. Воды во фляге осталось мало. Перед тем как ложиться спать следовало поискать ручей. Решил не расстраиваться. Если двойник одолеет, то вода не понадобится.
        Хлеб громко хрустел на зубах. Сыр оказался безвкусный. Воду допил всю. Пустую флягу кинул обратно в мешок. Из-за верхушек крайних деревьев показался нарождающийся месяц. Костёр потрескивал, заглушал гулкую тишину.
        Двойник медлил.
        От нечего делать Леонард принялся точить меч из стали. Серебряный клинок до прихода монстра доставать не стоило. Бывали случаи, когда твари, заприметив такое оружие, сбегали в другие земли. По пути, естественно, сеяли страх, панику, смерть и, что самое худшее, таких же монстров. Проблем от не вовремя оголённого серебряного меча могло быть неимоверно много.
        Вдали ухнула сова. Залётная или очень шустрая, раз до сих пор жива. Месяц завис над головой. Лезвие уже стало настолько острое, что можно бриться.
        А двойник медлил.
        Закралось сомнение. А был ли он вообще? Леонард мысленно пробежался по тем свидетельствам, на которые натолкнулся за последние два дня. Ошибки быть не могло. В этих местах точно водился монстр. И жил здесь долго. А башня Рассвета лучше всего подходила для логова. По крайней мере Леонард бы выбрал именно её местом пристанища. Оставалась крохотная вероятность, что двойника убили совсем недавно. История знала случаи, когда неподготовленные люди, без серебряного оружия расправлялись с этими тварями, сами не заразившись. Но это были сумасшедшие приступы удачи, такие улыбаются человеку лишь раз в жизни.
        Месяц клонился к закату, скоро рассвет. А двойника нет. Леонард уверился, что монстр не появится, кто-то опередил и убил его раньше. Подкинул в костёр последний хворост. Широко зевнул и собрался лечь поспать.
        - Здравствуй, любимый, - раздался за спиной голос, который он узнал бы из миллиона.
        У Леонарда на мгновение прекратило биться сердце. Во рту пересохло, в груди похолодело, руки затряслись, будто после тяжёлого запоя. За пять лет он привык к любым сюрпризам от этих тварей. Кроме сокрушительного удара ниже пояса.
        Медленно, словно боялся спугнуть мираж, повернулся всем телом. Перед защитным кругом стояло отродье из ночного кошмара, которому, вопреки логике, нашлось место под солнцем. Когда-то золотистые волосы местами вылезли, оставшиеся клочки походили на старую половую тряпку. Черты некогда прекрасного лица заострились. Зубы отросли, превратились в клыки. От белого подвенечного платья остался кусок серой ткани. Конечности перестали быть человеческими: руки заканчивались мохнатыми лапами с одним огромным шипом, способным пробить любой доспех; вместо ног из тазобедренных суставов росли шесть паучьих конечностей с когтем на концах. Благодаря им двойник поднимался и спускался по башне, а также мог передвигаться быстро и бесшумно.
        - Здравствуй, - Леонард почувствовал, как предательская слезинка защекотала правый глаз.
        - Сколько лет прошло? - двойник присела на землю, подложив все шесть лап под себя. Её кожа выглядела, как снег, а глаза поблёскивали при определённом повороте головы. Словно кошачьи.
        - Пять. В этом году будет пять, - он опустил глаза. Чувствовал, что чем дольше будет смотреть, тем сложнее окажется убить.
        - Пять лет! Как живешь? Всё также делаешь чучела на заказ? Ты здесь на медведя охотишься? - двойник поглядела на звёздное небо. - У тебя наверно семья есть… дети…
        Леонард спрятал лицо в ладонях и несколько секунд молчал.
        - Нет, - выдавил с трудом. - После твоего… я не женился.
        - Отчего же?
        - Я отправился искать ту тварь, что убила тебя, - он потянулся за серебряным мечом, положил к себе на колени. - А потом… потом начал убивать этих тварей за то, что они лишили меня… тебя, - потянул за рукоять, отблески костра заиграли на лезвии.
        - Значит не на медведя, - голос бывшей возлюбленной не изменился, она, казалось, и не заметила угрозы. - Из-за меня ты начал убивать и меня же теперь хочешь… убить? - вздохнул двойник.
        - Ты монстр! - Леонард чувствовал фальшь в словах. Они были чужие.
        По левой щеке пробежала слеза, капнула на руку и скатилась в траву. Последний раз он плакал пять лет назад. Когда думал, что больше не увидит возлюбленную.
        - А я ведь просто пытаюсь выжить, - дрогнул голос двойника. - Ушла подальше от людей, чтобы меньше убивать, но… Ты не знаешь, что такое голод!
        - Это не настоящий голод. Это магическое наваждение, чтобы ты убивала.
        - Я знаю, - грустно улыбнулась она. - Я, когда-то была такой же как ты. С двумя ногами, руками и… красивая…
        - Ты чудовище! - собрал он волю в кулак и поднял голову. - И ты уже не та, которую я любил, - выдавил из себя слова, тогда как сердце говорило совсем другое.
        В свете догорающего костра Леонард впервые увидел слёзы в глазах двойника. Захотелось, как и прежде, обнять и утешить.
        - Все эти годы я просила небо о нашей встрече. Память о тебе, единственное, что грело мою душу в этом лесу. В этих проклятых и холодных стенах башни. Но… Ты прав, - она опустила голову. - Я чудовище, если пять лет ждала чуда.
        Леонард почувствовал, что действовать надо немедленно. Словно молния, вскочил. Занёс руку назад, чтобы колющим движением пробить монстру грудную клетку.
        И заставить навсегда замолчать сердце.
        * * *
        Леонард завязал мешок с покупками. Ему не терпелось выйти из душной лавки. Окна хозяин помещения не открывал, боялся сквозняков.
        - Четыре золотом, - полненький торговец пригладил тонкие усики. - Да и за прошлый раз доплатить десять серебром неплохо бы.
        - Точно, - Леонард раскрыл кошель и высыпал на прилавок содержимое. Четыре золотых и семь серебряных. - Три буду должен, - подвинул деньги. Пустой кошель привесил обратно на пояс.
        - Отлично, - расплылся в улыбке торговец. - Для хорошего человека не жалко. Кстати! - спохватился он. - Вы же, насколько я знаю, шкурами занимаетесь? Чучела хищников делаете? Медведи там, тигры и прочие опасные твари?
        Леонард кивнул.
        - Страшный вы человек! - с уважением посмотрел торговец. - Ходить на таких зверей, да в одиночку…
        - Ближе к делу, - перебил покупатель.
        - Дочь росомаху хочет. Живую. Точнее самца и самку, чтобы…
        - Росомахами не занимаюсь. Тем более живыми, - оборвал Леонард. - В городе есть множество ребятни, которые вам с удовольствием их поймают.
        - Ребятня притащила полуживого зверька, который через день издох! Зачем мне такое?! А если вы принесёте самца и самку, то я вам прощу три серебряных и кое-чего дам! - загадочно улыбнулся торговец. - Смотрите, - поспешно нырнул под прилавок, и через миг вынырнул с пузырьком фиолетовой жидкости. - По себе знаю, как работает! Опробовал! - хозяин лавки хитро подмигнул. - Новое изобретение столичных магов! Пол флакона себе, пол жене и на неделю… - закатил глаза. - Как в семнадцать лет!
        Леонард открыл рот, но торговец поспешно перебил:
        - Я не видел вашу жену, собственно, как и никто в городе, но уверен, что она самая красивая женщина в мире! Однако поверьте, если вы обновите ваши чувства, даже на неделю, то выиграете много! Отличная магия!
        Леонард закинул мешок на плечо. Внутри грюкнули металлические рейки, которые вскоре должны превратиться в каркас для чучела. Подошёл к выходу.
        - Ну так как? Договорились? - не сдавался торговец, дочь видимо допекла попрошайничеством.
        - У тебя подобие магии. А настоящую ты с женой, наверное, и не испытывал. - Леонард открыл дверь. - Три серебряных отдам в следующий раз, - вышел из лавки.
        Послесловие автора:
        Рассказ входит в авторский сборник «Ядерная зима», который можно найти на ЛитРес:
        
        «Двойник» участвовал в одном из сетевых конкурсов и вызвал волну вопросов: убил он её или нет?
        Поэтому хочу сказать, что этот рассказ является своеобразным экспериментом, призывающим читателя задуматься над интеллектуальной составляющей книг, которые мы читаем. Прочувствовать на себе, как бывает тяжело «включить» мозги после того, как они привыкли отдыхать.
        Вся первая часть рассказа состоит сплошь из фантастико-фэнтезийных шаблонов и рассчитана на усыпление внимания читателя, который погружается в мир, вместе с героем собирается убить монстра. Однако, никакого интеллектуального наполнения эта часть не несёт.
        Последний же абзац, наоборот, рассчитан на внимание, способность замечать и анализировать детали.
        «…Вы же, насколько я знаю, шкурами занимаетесь? Чучела хищников делаете? Медведи там, тигры и прочие опасные твари?
        Леонард кивнул.
        - Страшный вы человек! - с уважением посмотрел торговец. - Ходить на таких зверей, да в одиночку…»
        Первый намёк. Любой охотник вам скажет, что на тигра и на медведя ходить с мечом, луком, арбалетом и прочим колюще-режущим оружием - это к собственной смерти. Герой, конечно, убиватель монстров, поэтому смотрим дальше…
        «…Дочь росомаху хочет. Живую. Точнее самца и самку, чтобы…
        - Росомахами не занимаюсь. Тем более живыми»
        Второй намёк. Тигров и медведей, он, значит, убивает, а какую-то росомаху поймать не может? А может просто для того, кто убивает тигров и медведей, росомаха мелкая дичь?
        «Я не видел вашу жену, собственно, как и никто в городе»
        Третий намёк. Все знают, что у него есть жена, но никто её не видел. Странненько. А, может, потому и не видел, что это монстр, который способен убивать тигров и медведей?
        Именно поэтому герой и отказывает от предлагаемой ему «виагры». Он знает, что такое настоящая любовь…
        Снежная кошка
        Когда в дверь постучали Иван задумчиво смотрел на ладонь в лучах всходившего солнца. Пригладил бороду, немного поерзал на резной скамье, приосанился.
        - Входи, - тихо сказал царь.
        Иван Васильевич не верил в сложившуюся легенду о прародителе Рюрика, но пользовался. Считал, что придворные должны слышать потомка Августа, основателя династии Рюриковичей, как бы тихо он не говорил.
        И все слышали.
        Двустворчатые двери отворились. Четыре стражника стояли, словно статуи, сжимали древки бердышей так, что пальцы побелели. Совсем недавно Иван слышал их приглушенный смех, но размышления настолько захватили внимание царя, что он оставил такую вольность без внимания.
        В палаты вошел протопоп Сильвестр - в неизменной рясе, с черной, густой бородой по пояс.
        - Доброго здравия, государь! - приветствовал он.
        Стражники закрыли двери и оставили их наедине.
        - Здравствуй отец, - Иван провел рукой по рыжей, клиновидной бороде. - Здравствуй, здравствуй, - встал со скамьи, потянулся. - Эх, думы, думы… Знаешь, отец, что я сегодня узнал? - приблизился к Сильвестру. От него пахло ладаном и жаренным мясом.
        - Нет, государь! - хоть протопоп был не низкого роста, ему пришлось поднять голову, чтоб смотреть царю в лицо.
        - Сейчас, - Иван подошел к большому столу с ножками в виде кошачьих лап, поискал в ворохе бумаг нужный документ. - Сегодня узнал, как меня называют там, - указал рукой за спину.
        Протопоп молчал.
        - Московский тиран! - всплеснул руками царь. - Московский тиран строит флот в Нарве! Представляешь, отец?! Московский тиран! Какой же я тиран?! - в тоне Ивана слышалось столько обиды, будто его обвинили в святотатстве. - Или я чего-то не замечаю?
        - Наши западные соседи, безусловно, не правы…
        - Не правы?! - грохнул кулаком по столу Иван. - Не правы!!! Да они меня боятся, как черт ладана! - улыбнулся и добавил. - Естественно, когда Балтика будет в моих руках…
        - Они стараются тебя очернить. - Сильвестр начал догадываться, что с ним играют, как с мышью. Сомнений Иван не допускал - как чужих, так и собственных. - Ведь признать, что ты царь, означает признать, что Россия стала великой державой. А им это не выгодно. Вот и называют тебя тираном, мол, если первый царь у них такой, то, чего от них можно ждать.
        - Знаю, знаю, дорогой отец, - Иван подошел к окну с резной рамой, поглядел на улицу. - Просто обидно. Неужели я настолько плох?
        - Ты царь, - рискнул ответить протопоп. - И другого нам не нужно.
        - Мудро говоришь, отец. - Иван Васильевич обернулся, поглядел в глаза Сильвестра.
        - У каждого своя правда, государь, - выдержал взгляд протопоп. - Ты хочешь потеснить их на море. Они же, как собаки, лают, а броситься боятся.
        - Прав ты, как всегда, отец. Прав, - царь обошел вокруг гостя. - Не хватает мне сейчас Алексея Федоровича. Он бы сейчас меня ободрил. Умеет он это делать!
        - Алексей Федорович в Ливонии…
        - Да знаю я, что в Ливонии, - махнул рукой Иван.
        Протопоп молчал.
        - Да он же у меня ложничим и мовником был! Я его в окольничьи произвел. Не просто ж так я это сделал?
        - Государь, если ты помнишь, я был свидетелем нескольких событий… - тактично умолк протопоп. Он успел пожалеть, что согласился на уговоры прийти к царю.
        Иван Васильевич сверкнул глазами, после вернулся на скамью, пригладил бороду.
        - Недосуг мне сейчас рассуждать, что да как да почему. Уехал, - подвел итог царь. - Его воля.
        Несколько мгновений затуманенным взглядом смотрел в одну точку.
        - Так что привело тебя, отец, ко мне в столь ранний час? - спросил он.
        - Ко мне пришел купец, - начал Сильвестр. - Яшка Сивый. Он вчера вернулся от хана Едигера…
        - Помню, помню… - задумчиво погладил бороду Иван.
        - …с подарком.
        - Подарок - это хорошо! Знает хан, на чьей стороне сила. Так что за подарок?
        - Государь, о подарке пускай тебе расскажет Яшка Сивый… - замялся протопоп. - Слишком необычный подарок.
        - Пускай, - махнул рукой царь. - Приведи ко мне этого Яшку.
        - Он здесь, государь.
        - Так пусть входит! - Иван приосанился, пригладил бороду.
        Его не смущало отсутствие царских принадлежностей - неудачной дубины, тяжелого шара и колючей шапки - как про себя называл скипетр, державу и шапку Мономаха. Он считал, что потомка Августа должны узнавать в лицо, а не по державным символам.
        И его узнавали.
        Двери раскрылись, пропуская мужичка маленького роста с торчавшей клочками бородой. Купец остановился рядом с протопопом и до земли поклонился. Яшка старался не поднимать голову, чтоб не встретиться с проникновенным взглядом Ивана.
        - С чем пожаловал? - строго спросил царь.
        - Я… ездил на… восток, - запинался Яшка. - Закупал… там шкуры… зверей. И… когда хан Едигер узнал, что я купец… из Руси, то пригласил к…
        - Какой подарок? - перебил Иван. Слушать испуганное блеяние купца в это утро ему хотелось меньше всего.
        - По-подарок… очень… очень… бо-большой, - сильнее запинаясь, продолжил Яшка. - Если го-го-государь… позволит… то… мо-ои с-с-слуги… затащат… с-с-сюда…
        * * *
        Костер потрескивал сырыми бревнами. Пахло затхлыми листьями и мокрой землей. Летний день заволокло туманом, за семь шагов ничего не было видно. Как всегда в этом месте.
        Вокруг намного верст ни души. Едигер специально выехал поздно вечером, чтоб к утру быть здесь, по расчетам в это время к Иоанну должны доставить подарок. Лощина, что пристроилась между трех холмов удивительно подходила для предстоящего действа. Отец в детстве возил Едигера с братом сюда.
        «Здесь, - сказал он в первый раз по приезду. - Страшное место. Вам могут привидеться странные люди. Не обращайте на них внимания. Будьте крепки духом. Только тогда они ничего вам не сделают».
        Действительно, лощина оказалась, по меньшей мере, странной. Мальчики слышали крики, вопли, звон оружия, женский плач, детский хор, шепот предлагающий погулять, рядом беспрестанно кто-то ходил, часто доносился запах гниения и странный звук, больше похожий на раздираемую плоть. И всегда туман.
        Касым, отец Едигера и Бекбулата, не случайно выбрал эту лощину. Именно здесь он научил сыновей тому, за что в Европе сжигали невиновных. Именно это место излучало энергию способную при правильном использовании сделать невозможное. Отец много раз их сюда возил, многому учил. Бекбулат плохо впитывал знания. Едигер же старался запоминать каждое слово, каждую интонацию, каждое движение.
        Он подставил руки ненасытному огню, будто чувствовавшему, что зажато в правом кулаке. Приятный жар разлился по телу. Хан улыбнулся, представил, как Бекбулат будет весь день врать, что брат заболел и не хочет никого видеть. Если учесть, что он плохой врун, то выходила занятная картина.
        За спиной послышались легкие шаги. Они приближались.
        Едигер продолжал греть руки. Он ждал того сердечного позыва, что должен оповестить о прибытии подарка к Иоанну.
        Шаги смолкли за спиной.
        - Пойдем со мной, - прошелестел приятный женский голос.
        - Не приставай, - отмахнулся Едигер. Он чувствовал, что с минуты на минуту надо приступить к действию.
        - Пойдем со мной, - настойчиво повторил приятный шепот.
        Хан ощутил укол в сердце - признак готовности. Он кинул в огонь, зажатый в кулаке порошок. На мгновение костер полыхнул, а после разостлался по земле. Огненные языки потемнели и в них начали появляться детали обстановки.
        Спустя несколько минут хан кошачьими глазами видел Иоанна.
        * * *
        В палаты втащили клетку с невиданным зверем. На первый взгляд обычная кошка, но большая и со странным окрасом. На густой серо-дымчатой шкуре черные кольцеобразные пятна, хвост длинный и пушистый.
        Лицо Яшки раскраснелось, в движениях появилась медлительность, а в глазах наглость.
        - Хан Едигер, - начал он, когда слуги вышли и стражники закрыли двери. - Заставил повторить меня семь раз его слова, чтобы…
        - Так говори, раз заучил, - перебил царь, не сводя глаз с кошки.
        Животное забилось в угол тесной клетки и смотрело на него со страхом.
        Иван считал, и с измальства учил сыновей, что царя всея Руси, потомка Августа, должны бояться.
        И его боялись.
        - Воины хана Едигера поймали этого зверя южнее озера Байгал-Далай, что на местном наречии значит «природное море», - начал Яшка. - Поймали, когда у него была сломана нога. Там повсюду горы и воины предположили, что зверь упал со скалы. Он не подпускал к себе воинов, но его все равно удалось связать. Воины принесли зверя хану Едигеру. Старый хан очень удивился, увидав его. Он сказал, что давно живет, а такого не видел. Тогда он узнал, что я торгую у него шкурами и вызвал к себе. Мне сказал, чтоб я передал этого зверя царю всея Руси. Также сказал, что подарок олицетворяет неукротимую силу хана Едигера, которую смог укротить лишь Великий Иоанн.
        - Так, а что это за бестия? - погладил бороду Иван.
        Он встал и подошел посмотреть зверя поближе.
        - Будь осторожен, государь, - предостерег Сильвестр, но царь не отреагировал.
        - Как узнали воины хана Едигера, - отвечал Яшка. - Местные племена зовут его ирвиз, что в переводе означает «снежная кошка».
        Иван обошел вокруг клетки, несколько раз стукнул ладонью по прутьям, вернулся на скамью.
        - Местные жители, - продолжал купец, искоса поглядывая на кошку. - Почитают это животное! Оно у них вроде божества, что спускается с гор. Когда наступают холода, люди приносят ирвизам еду и…
        - Открой, - приказал Иван.
        Купец замолк.
        - Государь, - Сильвестр отшатнулся. - Прошу тебя, государь, не делай этого. Это может быть опасно!
        - Опасно?! - усмехнулся царь. - Опасно было, когда я возглавлял три похода на Казань. А сейчас я хочу, чтобы кошка погуляла!
        Яшка побледнел, но приказа не ослушался. Он отворил дверцы клетки и поспешно отошел к протопопу.
        - Выходи, снежная кошка, - улыбнулся Иван. - Выходи.
        Зверь выбираться не спешил. Он оглядел палаты, людей. Нагнул голову и медленно подошел к открытым дверцам.
        Яшка, тем временем, маленькими шажками перебрался за спину Сильвестра. Такими же маленькими шажками перебрался в угол, наклонил голову и постарался притвориться, что его нет.
        Зверь обнюхал пол и посмотрел на Ивана.
        - Выходи, выходи, - подбодрил ирвиза царь. - Никто тебя не обидит.
        Снежная кошка словно сообразив, что ей говорят, вышла из клетки. Двигалась она медленно и осторожно. С первого взгляда Иван понял, что перед ним опасный хищник.
        * * *
        Едигер наклонился над пламенем, превратившимся в картину. Удачнее момента и выбрать невозможно. Хан рассчитывал на невообразимые трудности. Долго продумывал каждую мелочь, а оказалось все настолько просто - Иоанн освободил собственную смерть.
        Едигер закрыл глаза. Секунды хватило, чтоб сосредоточиться. После произнес короткую фразу, больше похожую на карканье вороны.
        Хан открыл глаза. Через секунду должно начаться убийство ненавистного человека.
        Поглощенный событиями, разворачивавшимися за много верст от лощины, Едигер давно позабыл, что над ним что-то стоит.
        * * *
        Иван наблюдал в детстве за повадками кошек и даже пробовал повторять их подвиги. Маленького царевича всегда восхищали эти быстрые и сильные охотники, способные сделать убийство изящным. Он подолгу пытался с кошачьей скоростью забраться на дерево, поймать мышь, голубя.
        А потом приходило разочарование и злость. Почему эти бестии могли сделать то, что не мог он - царевич? Обычно находилась кошка, которую маленький Иван замучивал до смерти, а на следующий день вновь пытался повторять их подвиги.
        Грация ирвиза завораживала. Он двигался таким образом, что с каждого шага мог нанести сильный удар. Даже пребывая в страхе неизвестности, зверь не потерял животной силы и ловкости, которые в каждом движении наблюдал Иван.
        - Государь, - сказал Сильвестр, и кошка мигом обернулась на звук. - Я позову стражу!
        - Не надо! - остановил Иван. - Он ничего не сделает.
        Снежная кошка обошла вокруг клетки, обнюхала пол и одним прыжком оказалась в углу рядом с дверьми. Там животное бросило затравленный взгляд на царя, перевело на протопопа и купца.
        - Я же говорил, - Иван наблюдал за зверем. - Он нас не тронет, так как не чувствует запах страха! - проговорил царь с особенным наслаждением.
        * * *
        Едигер все просчитал, но одного не учел. Животное попросту боялось нападать на того, кто совершенно не испытывал страх. Сколько хан не готовил зверя к этому убийству, ирвиз отказывался сеять смерть.
        Хан до боли зажмурился, каркающие звуки разносились на всю округу, но зверь, за много верст от лощины меж трех холмов, отказывался исполнять задуманное. Хан открыл глаза, что есть сил, стукнул кулаком по колену. От злости хотелось рвать и метать, но Едигер нечеловеческими усилиями сдержался. Он вновь закрыл глаза и повторил два раза древние слова.
        * * *
        Яшка, забившись в угол за спиной протопопа, немного расправил плечи и заложил руки за спину. Купец знал, что сейчас должно случиться убийство. Он лишь не понимал, почему до сих пор не произошло.
        За дверьми раздался приглушенный разговор. Не успел царь сообразить, в чем дело, как двери открылись, пропуская Анастасию. Этим утром царица выглядела неимоверно хорошо. Длинные, черные волосы собраны в две косы и повязаны косынкой (так она делала, когда сидела с бабами в собственной мастерской), платье надела ничем не примечательное и тем самым нравилась царю еще больше. В руках держала пелен.
        - Государь, - сказала Анастасия с порога. - Я узнала, что ты не почиваешь, и пришла тебя порадовать!
        Она тряхнула руками, разворачивая пелен. В этот момент стражники закрыли двери.
        Когда царица развернула полотно перед лицом, то невольно взглянула вбок, где перепуганная стуком двери и резкими движениями застыла снежная кошка.
        - Господи! - Анастасия уронила пелен, прикрыла рот руками.
        Она сделала шаг назад, но, вспомнив о пелене, нагнулась подобрать…
        Зверь почувствовал страх.
        Одного прыжка хватило ирвизу, чтоб достигнуть Анастасии. Царица успела прикрыться пеленом, потому зверь не прокусил яремную вену, а лишь разорвал когтями платье, оцарапал бедра, да цапнул за плечо.
        - Стража! - первым опомнился Иван Васильевич.
        Стражники находились в возбужденном состоянии - не каждый день царю привозили невиданного зверя. Они как раз спорили, есть ли такой на Руси, когда услышали крик царя. Но стоило первому из них открыть двери, как в ногах у них проскочило огромное бело-серое животное. Спустя мгновение оно скрылось.
        - Зосима сюда! - закричал Иван так, что его не только вся Москва могла услышать, но и хан Едигер.
        Царь подбежал к Анастасии и упал на колени. Она находилась в сознании. В глазах больше испуга, нежели боли. Иван и сам видел, что раны незначительные. Из царапин кровь чуть-чуть выступила, а из укуса немного сочилась.
        Доктор Линзей служивший при дворе царя всея Руси, возвращался с коробком наполненным отварами трав от приболевшего боярина. В одном из коридоров, неподалеку от палат царя, встретил Аграфену - подмастерью царицы. Крик «Зосима сюда!» застал Линзея в тот момент, когда он раскрыл рот для очередной шутки, которые так любила Аграфена.
        Линзею прозвище «Зосим» казалось настолько обидным, что в те редкие моменты, когда он позволял себе «принять на грудь», неизбежно плакал от досады на этого «Зосима».
        Но Линзей давно осознал, что как Иван Васильевич скажет, то так и будет. Потому старался меньше пить.
        Линзей так ничего Аграфене и не сказал, а, что есть сил, бросился на крик. Перед палатами никого - четверо стражников столпились в дверях. Иван держал на коленях голову царицы. Помимо них в палатах находился протопоп Сильвестр да какой-то мужичок с жиденькой бороденкой и настолько испуганными глазами, что Линзей поначалу подумал, будто помощь требовалась ему. Клетка немного удивила лекаря, но вопросы он решил оставить на потом.
        - Все вон! - Иван не мог сдержать волнения, будь у него такие раны, то он бы их даже не заметил, но любимая женщина свята. - Этого… - указал царь на купца. - С этим я поговорить хочу!
        Царь так недобро посмотрел на купца, что Яшка, шагая по коридору в сопровождении стражников, успел проклясть ирвиза, хана Едигера, уговорившего на убийство, и самого себя, согласившегося на это гнусное дело.
        Иван прикрыл обрывками платья ноги царицы. Рассматривать там царапины, по его мнению, не стоило вовсе. Плечо же ей оголить пришлось. Линзей кинул единственный взгляд и облегченно вздохнул.
        - Все будет хорошо? - Иван застыдился, что из-за каких-то царапин так разволновался.
        - Ничего страшного, - пообещал Линзей. - Я сейчас сделаю примочку, а через неделю даже намека не останется.
        - Постарайся Зосим, - Иван посмотрел на Анастасию.
        Царица начала приходить в себя. Она достаточно осмысленно и даже с интересом наблюдала, как Линзей откупоривал пузырьки, смешивал их содержимое.
        Дверь без стука отворилась. Иван поднял голову, чтоб посмотреть, кто же в его государстве столь бесцеремонен.
        - Государь, - Сильвестр говорил тихо, протяжно. - Беда, государь!
        - Что за беда? - похолодело у царя в груди.
        - Арбат горит. Все бегут. Пожар очень сильный. Идет к Кремлю…
        Иван моментально принял решение.
        - Отвези царицу в Коломенское, - он аккуратно опустил голову Анастасии на пол, поднявшись, направился к дверям.
        Поравнявшись с протопопом, шепотом произнес:
        - Сделай все аккуратно…
        - Государь?! Мне кажется я нужнее здесь!
        - Ты нужнее там, где я скажу!
        Сильвестр промолчал.
        - Вот и я так думаю, - подытожил Иван.
        Царь вышел. Он остался доволен тем, что отправил с Анастасией Сильвестра. Протопопа давно следовало помирить с царицей, а удачней повода не подобрать.
        * * *
        Едигер долго наблюдал за происходившем в черном пламени. Ирвиз напал на царевну, затем выскочил и побежал коридорами, залами, дворами. Хан смотрел глазами кошки за мелькавшей обстановкой, но мыслями находился далеко. Запланированное убийство не свершилось - предусмотрено было все, кроме животной реакции. Смерть, предназначавшаяся Иоанну, досталась его жене. Едигер ни капли не жалел царицу, но все же обидно, что погиб не царь всея Руси. Царь, что должен был помочь в трудную минуту. Царь, которому Едигер с братом доверились, а он только и мог, что дань собирать.
        «Так зачем тогда такой царь?» - спросил у Едигера как-то брат.
        Хан и не заметил, как кошка оказалась посреди огня. Она металась между пламенем, искала выход.
        Выхода не было.
        Едигер слегка дунул на расползшееся по земле пламя. Оно потухло.
        Про Яшку Сивого хан давно уж позабыл - не переведется на Руси жадность. Надо будет… найдется другой.
        «Плохо другое, - подумал Едигер. - Как Иоанн узнает, кто виновен в смерти его жены!»
        Конечно, он запугал купца, но достаточно ли? Хана начали терзать сомнения. Не сносить им с братом головы, если царь узнает, кто убил жену.
        В том же, что царица умрет, Едигер ни секунды не сомневался. Несколько месяцев назад он собственноручно приготовил яд. Опаснейшее вещество, рецептом которого поделился с ним отец. Перед прибытием в Москву купец должен был накормить отравленным мясом ирвиза. А зверь, в свою очередь, через укус заразить царя. Хан практически не верил, что снежной кошке удастся убить Иоанна. Потому подстраховался ядом, который не сможет выявить ни один лекарь, пока человек не умрет.
        Хан медленно поднялся, с досады плюнул в кострище.
        - Ты умрешь через три года, - весенним ручейком разлился женский шепот. - От руки Кучума. Ваша династия умрет вместе с вами.
        Едигер резко повернулся. Сзади ничего кроме тумана. Подул слабый ветерок. С собой он принес настолько невыносимый смрад смерти, что хан, согнувшись пополам от душивших спазмов, побежал прочь из лощины.
        * * *
        В наступившей, после того дня, «Эпохе террора Ивана Грозного», приближенные царя панически боялись даже упоминать об Ирвизе, отчего и получилось, что этот вид обнаружили лишь через сто лет после смерти Ивана.
        Царь всея Руси, самолично отправился тушить пожар и настолько преуспел в этом деле, что сбежавшие от огня горожане и, в особенности, вельможи, завидя смелость Ивана, вернулись и, жертвуя жизнями, принялись гасить пламя.
        Купца Яшку Сивого больше никто и никогда не видел. Поначалу поговаривали, что он вновь отправился к Сибирскому хану, но, в конце концов, договорились до того, что он и есть Сибирский хан. А спустя некоторое время о нем позабыли.
        Сильвестр выполнил приказ и увез царицу в Коломенское. Он видел, что ее состояние ухудшалось день ото дня…
        Когда Линзей рассказал Ивану Васильевичу, что в смерти царицы повинен яд, царь не сильно удивился. Где-то в глубине души он догадывался, что протопоп способен на убийство.
        Поначалу Иван отправил Сильвестра в Соловецкий монастырь, затем перевел в Кирило-Белозерский, а закончил протопоп жизнь в северных монастырях.
        Послесловие автора:
        Когда я учился на первом курсе Литературного института, мастер семинара прозы, Александр Юрьевич Сегень, дал каждому из своих студентов индивидуальное задание для написания рассказа. В каждом задании было три главных критерия: известная личность, животное и город. Моё задание было следующим: «Царю Ивану Васильевичу в Москву привезли снежного барса, который напугал царицу Анастасию Романовну».
        Рассказ, написанный по заданию, вы только что и прочли. Он опубликован в авторском сборнике «Ядерная зима», который можно найти на ЛитРес:
        
        Также «Снежная кошка» опубликован в сборнике рассказов выпускников Литературного института, который можно найти на ЛитРес:
        
        Позже мне захотелось видоизменить эту историю, добавить в неё фантастику.
        Я не люблю так называемый жанр «историческая фантастика», а проще говоря, попаданцев в прошлое. Поэтому я решился на небольшой эксперимент. На основе рассказа, который вы прочли выше, написал повесть «Ратоборцы», которой попытался показать историческую фантастику такой, какой она, по моему мнению, должна быть. Действительно фантастикой, действительно исторической. Повесть опубликована в авторском сборнике «Мышиная возня», который можно найти на ЛитРес:
        
        А также отдельной книгой:
        
        Бешеный Пёс Динго
        Человек в скафандре шагнул в сочную зелёную траву. Чужое светило играло бликами на посадочном модуле. Под голубым небом раскинулся загадочный мир.
        Мир деревьев.
        Для посадки Антон выбрал одну из редких полянок. Ему хотелось открыть шлем, но предварительный анализ атмосферы показал перенасыщение кислородом.
        В выпускном классе школы он начал вести свой Прямой Канал. Спустя пять лет его детище набрало невероятную популярность. Аудитории он стал известен как Бешеный Пёс Динго. Члены рабочей команды за глаза называли его матерной рифмой к слову "Антон". А иногда просто Гондурасом.
        Антон бодро шагал по упругой траве, когда из динамика раздалось:
        - Гроза. Гроза. Я Буран. Как слышно? Приём.
        - Ты не Буран. Ты баран, - рыкнул репортёр. - К трансляции готов? Если ещё раз сорвётся, станешь безработным.
        - Смотри, как интересно, - задумчиво ответил помощник. - Буран рифмуется со словом баран, а гроза со словом коза. Как думаешь, это совпадение?
        - Работаем, болван! - чуть повысил голос Антон. - Не забудь включить переводчик, как в прошлый раз.
        Лёгкий ветерок доносил шёпот листьев. До границы опушки оставалось совсем чуть-чуть. Слева чернело пятно выжженной земли - след от посадки предшественников.
        - Начинаем, - донесся голос помощника из динамика. - Айн, цвай… наливай!
        - Доброе время! С вами Бешеный Пёс Динго и новые шокирующие факты из жизни обитаемых планет.
        Внутренняя камера снимала лицо репортёра, четыре наружных создавали панорамный вид. Корабль на орбите получал запись. Спустя тридцать секунд, после обработки помощником, она транслировалась через Прямой Канал.
        - Я нахожусь на Отау, и сейчас мне предстоит встреча с деревьями-людоедами, - ветви уже нависали нал головой репортёра. - Вот-вот они меня схватят. Я могу спалить тут всё, но тогда мы не пообщаемся с аборигенами. На всякий случай приготовлюсь.
        Антон повернул кольцо на левом запястье. В динамике шлема щёлкнуло - огнемёт приведён в боевую готовность. На тыльной стороне ладони появился язычок пламени. При сжатии кулака огонь вырывался на двести метров. Он направил руку на ближайшее дерево. В этот момент ветви резко опустились, и, словно лианы, опутали его конечности, а самая толстая сдавила грудь. В следующий миг репортёра оторвало от земли. Огнемёт прекратил работу - помощник отключил его дистанционно. Антона затянуло в чащу. Деревья бережно передавали его. Наконец одна из веток обвилась вокруг его запястий. Репортёр повис среди четырёх мощных стволов. На каждом из них угадывались лица, состоявшие из неровностей коры, наростов, дупл и щелей.
        - Зачем ты угрожаешь нам огнём? - послышался глухой голос. Черты одного из деревянных лиц пришли в движение. - Мы не собирались причинять тебе вред.
        - Про огонь оставь, про вред вырезай, - скомандовал Антон помощнику. В его репортаже не было места безобидным жителям этой планеты. Публике требовались монстры. - Вы убийцы и заслуживаете этого! - громко и чётко произнёс Бешеный Пёс Динго.
        Лица деревьев замерли. Глаза-дупла расширились.
        - До тебя здесь было мало людей, но никто не обвинял нас в этом, - брови коренного жителя сошлись у переносицы.
        - Потому что они все мертвы! - Антон всматривался в глуповатые лица аборигенов. - Вы убиваете каждого, кто к вам прилетает? Или у меня есть шанс спастись?
        - Ты можешь спастись, - губы аборигена двигались медленно. - Тебе ничего не угрожает.
        - Про угрожает убери, - тихо сказал репортёр помощнику. - Вы убиваете гостей или едите живьём? - громко произнёс он. - Как вы будете меня делить? Сколько вас?
        - Нас много, - ответило одно из деревьев. - Но мы не будем тебя делить.
        - Значит, используете меня как удобрение.
        - Мы не питаемся людьми.
        Антон собрался скомандовать «Вырежи», когда из динамика раздался голос помощника:
        - Полетели пингвинов или котят снимать. Они агрессивнее будут. Просмотры падают.
        - Вырезай их последнюю фразу, - тихо произнёс Бешеный Пёс Динго. - Будут сейчас просмотры.
        - Что ты шепчешь? - прищурилось одно из деревьев в тот момент, когда Антон закричал. Он попытался вложить в этот крик всю боль, страх, ярость и отчаяние, которые мог бы испытывать в этой ситуации, будь она правдива.
        - Не на того напали! - выпалил Антон.
        Помощник догадался дистанционно включить огнемёт. Репортёр сжал кулак. Мощная струя пламени подожгла ветви, удерживавшие его. Листва в кронах мгновенно превратилась в пепел. Бешеный Пёс Динго приземлился на ноги. Первым делом направил огнемёт в деревянные лица. Глухой вой разнёсся над планетой. Кричало не несколько деревьев.
        Кричал лес.
        Антон шёл в сторону посадочного модуля. Левый кулак сжат. Смертоносный огонь пожирал всё вокруг. Окружающая температура поднялась и ощущалась даже в скафандре. Земля дрожала от боли своих детей. Репортёр выбрался на поляну. Отошёл подальше от деревьев. Повернул кольцо на левом запястье. В динамике шлема щёлкнуло - пламя потухло.
        Антон остановился и равнодушно посмотрел на умиравших в мучениях живых существ.
        - С вами Бешеный Пёс Динго! И я снова жив! Не по зубам оказался деревьям-людоедам с планеты Отау! А людям здесь всё так же лучше не появляться. До встречи на Прямом Канале в следующем выпуске шокирующих фактов из жизни обитаемых планет!
        Он развернулся и быстрым шагом направился к посадочному модулю.
        - Гроза. Гроза. Я Буран, - раздалось в динамиках. - Просмотры зашкаливают. Ты как всегда неподражаем. Может, теперь поищем что-нибудь действительно опасное?
        - Это мне решать, - огрызнулся репортёр. - Твоё дело - монтаж.
        И перед тем, как связь прервалась, Бешеный Пёс Динго услышал слова пилота: «Забирай этого Гондураса, пока он всю планету не спалил».
        Послесловие автора:
        Рассказ входит в авторский сборник «Ядерная зима», который можно найти на ЛитРес:
        
        Провинция Россия
        Никогда по собственной воле не брошу курить. Что бы ни говорили, а сигарета райское наслаждение. Единственный повод не работать. И ни один начальник не придерется. Другое дело если придерется… Тогда не повезло с начальником. У меня пятьдесят на пятьдесят: иногда Ми Вэй забегает в курилку с выпученными глазами и что есть сил машет руками, возмущаясь, почему я не на рабочем месте, но, зачастую, перекур у меня длится около десяти минут. Больше не решаюсь. Ведь так можно и под расстрел попасть.
        Курилка в моем цеху располагается на втором этаже. Маленькая комнатушка, где ничего, кроме лавочки, мусорника да окна нет.
        Дверь в курилке отсутствует, потому я заблаговременно услышал мягкие, быстрые шаги. Вскоре мимо, словно ураган, пронесся Ми Вэй. Но уже через несколько секунд его раскосая физиономия с фингалом под правым глазом заглянула в курилку. Опять встретил китайцененавистников? Что-то в последнее время ему не везет, что ни месяц, то фингал. Ми Вэй что-то прочирикал на своем, китайском. Я почел за благо кивнуть, а в следующую секунду услышал его удаляющиеся шаги.
        Я вообще плохо понимаю китайский. Напрочь не разбираюсь в его диалектах. Но а начальника не понимаю втройне. Он всегда говорит так быстро, что я абсолютно ничего не могу разобрать и предпочитаю кивать и отвечать либо «да», либо «конечно». Троих на прошлой неделе за «нет» расстреляли, да и сегодня по заводу уже говорят о двух «нетовцах».
        Вообще с начальником мне повезло. Он редко на меня кричит (только по крику я понимаю, что сделал что-то не так), к себе вызывает редко. И сталкиваюсь я с ним в цеху крайне редко, он основную часть рабочего времени просиживает в кабинете. Когда же у меня заканчивается работа, а на встречу торпедой летит Ми Вэй, то делаю умное выражение лица и принимаюсь делать любую работу. Если я, например, прохожу мимо котла (а работаю я на котельной завода), то сразу же начинаю демонтировать какой-либо прибор, проверять его. В общем, начинаю делать любую работу. И не важно, входит ли это в мои обязанности.
        Ми Вэй, когда проходит и видит меня в белой рубашке усердно демонтирующим какой-нибудь газоанализатор всегда с довольным лицом кивает и идет дальше искать желающих свинца.
        А вот моему соседу по лестничной клетке, Илье, не повезло с начальником. Начиная с имени (я под дулом автомата не смогу его правильно произнести) и заканчивая тем, что Илья ежедневно приходит выжатый как лимон. Минимум пять из шести рабочих дней он к тому же обязательно часа на три задерживается. Раз начальство приказывает, как не задержаться?
        Но Илья не жалуется. А я так тем более. Илья-то, до того как стать слесарем, был крутым продюсером и жену себе выбрал соответствующую. Приходится мне удовлетворять ее, раз муж приходит уставший.
        Вообще все стало намного лучше после того, как Российская Федерация перестала существовать как страна.
        Как позже выяснилось, разведка заблаговременно донесла, что Китай готовит нападение на Россию. Естественно все власть имущие, имеющие связи в правительстве, мигом скрылись за границей. Простой же народ жил как ни в чем не бывало. А в одно прекрасное утро сообщили, что Китай объявил войну и всем лицам призывного возраста следует обратиться в ближайший военкомат. Я тогда был с бодуна (ах это сладкое слово!) и никуда не пошел.
        Китайцы, захватив Россию долго шутили, что штурмовали большую песочницу с тремя детьми. Если сказать по правде, то так оно и выглядело. Толика сопротивления, что мы оказали миллиардной армии Китая, равнялась школьнику собравшемуся из рогатки убить слона. Срочники только и умели, что автоматы чистить, а общая мобилизация захлебнулась в массовых неявках. И правильно. А кто хочет отдавать жизнь за кучку олигархов?
        Война длилась две недели и унесла жизни десяти тысяч человек с обеих сторон. Все ракеты, что так гордо выставлялись нашим, тогда еще, государством, оказались бесполезны. Часть ракет так и остались в пусковых шахтах, часть улетела в Америку (конечно, много шума наделали эти ракеты), а часть оказались изготовлены в Китае. Когда об этом рассказали по телевизору, я долго смеялся, особенно после того, как сообщили, что большинство членов властной верхушки, уже за границей. Те крохи, что остались, не смогли дать должного сопротивления. Эта ситуация напоминала кадровую чистку перед Великой Отечественной, только самовольную, а не как в тридцатых.
        Остальной мир слабо погавкивал на действия самого многочисленного народа, но не более. Каждый предпочитал сидеть в собственной песочнице. Пусть других завоевывают, они-то в безопасности. Единственной страной, кто вмешался, стали США. Хорошо, что они оказались не настолько глупы, чтоб ответить ракетным ударом, а решили разобраться. Но, пока разбирались, почему Россия разбомбила пол Америки, России уже не стало.
        Я в тот год окончил технический институт по специальности инженер КИПиА. Как я не хотел в него поступать… А учиться как не хотел… Кто бы знал! Но мама заставила. Причем заставила именно выучиться. Я ни разу не заплатил денег ни за один предмет. Все освоил собственным умом. Не спорю, было тяжело. Сессию вообще ждал как чистилища. Но я не жалею, а даже радуюсь.
        Как говорит наша мудрая пословица: «Новая метла по-новому метет». Так и получилось. Поначалу мы смотрели на преобразования страны с грустью: повсеместно начались стройки. По всей бывшей стране, а ныне провинции, начали строить заводы. Огромное множество заводов. Я сам принимал участие в строительстве завода военных электроприборов, где по сей день и работаю. Вначале мешал цемент, таскал песок и кирпичи. Потом меня повысили, и я стал класть кирпичи. Но все рано или поздно заканчивается. Теперь я работаю на этом заводе начальником участка.
        Хуже пришлось тем, кто получал другие, кроме технических и строительных, специальности. Кое-как оказались еще востребованы филологи да медики, а вот все экономисты, юристы, продавцы да менеджеры теперь работают в лучшем случае слесарями, а в основном шахтерами, лесорубами да поломойками. В этом я поддерживаю китайцев. Зачем такой огромной стране как Китай огромное множество этих балаболов да бездельников, когда столько заводов? Да и с техническими специальностями не все работают по профилю. Ведь в большинстве наших учебных заведений прейскуранты висели чуть ли не на входной двери. Китайцы быстро сообразили, что важен не диплом, а знания. Они позакрывали большинство российских вузов, а в тех, что остались, учатся не детки богатых, а талантливые ребята, что смогут принести пользу стране.
        Я затушил сигарету, посмотрел в окно, где в лучах полуденного солнца с понурыми лицами стояли три здоровых мужика в засаленных робах, а рядом махал руками и подпрыгивал от злости китаец. И почему они все так любят махать руками? Или кун-фу у них в крови?
        Я прикурил еще одну сигарету. Жадно затянулся. Горький, но такой приятный кайф. Единственный повод отдохнуть.
        И все-таки жить стало лучше! То, к чему стремилась Россия многие века, китайцы сделали за месяц - устранили зажиточный класс. Они вообще много полезного сделали. Теперь дать взятку практически нереально. Все госслужащие китайцы, а у них за взятку расстрел. А еще теперь нет безработных и нищих - их определили на специальные заводы. Правда, есть и минус - вернулись к изначальному предназначению трудовых книжек.
        Жилье теперь есть у всех. Выдается в зависимости от количества членов семьи. Но и тут не обошлось без минусов. Если уменьшается количество членов семьи, заставляют переезжать в меньшую коммуналку.
        А еще они большие молодцы, что избавили нас от пробок! Зарплаты мы получаем теперь одинаковые, так что машину попросту купить не на что, а которые были - отобрали. Ведь как только штаты остудили припаленный зад, то начали затяжную войну. Потому китайцы и забрали у новой провинции все излишние транспортные средства. Оставили лишь служебные. Теперь никто не мешает карете скорой помощи быстро добраться до места, а автобусы не стоят в километровых заторах.
        Цены на продукты питания упали, чуть ли не в десять раз. Рис и прочие каши, хлеб, овощи, чай - все за бесценок. Хочешь больше - копи.
        Но не все так радужно. Из всех преобразований я ненавижу обязательные занятия по китайскому языку. Да не просто по китайскому, а по большинству его диалектов. Мне после этой учебы и телевизор смотреть не хочется. В дни, когда нет занятий, я хоть прихожу да смотрю, пусть на китайском. Когда же возвращаюсь с занятий… Брр. Вспоминать не хочется.
        А вот выпить бы я не прочь. Три года капли в рот не брал. Но все-таки они молодцы, что запретили это жуткое пойло, вместе с любым видом наркотиков. За употребление расстрел. Объявляют, что хотят улучшить генофонд. И это правильно, кто побеспокоится о гражданах как не государство? В будущем году предполагают запретить и табак. Конечно, плохо, что придется бросать курить, а с другой стороны, во сколько ж возрастет производительность труда?
        Но главное, что сделали китайцы, это поставили экономику в нужное русло. Ведь Россия к моменту захвата ее Китаем практиковала меркантилистическую экономику. Теперь же наша провинция в составе Китая прекратила быть сырьевым придатком запада, а Китай стал главным и единственным производителем в мире. Насколько я понимаю из новостей, теперь мы постепенно начинаем диктовать условия всему миру. А кто будет спорить с супердержавой?
        Из коридора начал доноситься стук каблучков. Я уже прекрасно знал кто это. В нашем цеху работала одна девушка - Ксяу Тэй, метролог.
        Я всегда думал, что китайские девушки некрасивые. Признаюсь, сильно ошибался. Ксяу появилась в дверном проеме. Ее чудная головка повернулась в мою сторону. Лицо озарила улыбка. Я помахал в ответ рукой.
        Все-таки великолепная девушка. Иногда, когда по ночам не спится, думаю на ней жениться. Подопечные давно меня подкалывают, что метролог на меня запала. Собственно, и я не слепой. Если женюсь, возьму ее фамилию. Может годам к сорока смогу получить должность мастера цеха. Но главное, что мои дети станут полноправными гражданами страны.
        Все. Однозначно женюсь. Завтра же принесу ей коробку конфет, цветы и приглашу в кино. Там как раз какая-то китайская комедия. Плевать, что ничего не пойму, главное ее сводить.
        Надо еще не встретить китайцененавистников, что ходят по ночным улицам да бьют до полусмерти китайцев и русских, что с ними. Тогда несладко придется. Эти придурки появились не так давно. Создали подпольную партию с наиглупейшим лозунгом: «Долой захватчиков!». Мне интересно, где эти клоуны были раньше? Сплотились, хотят выгнать китайцев, мол, они захватчики и с ними надо поступать как с татаро-монголами. А где вы, спрашивается, были, когда в стране царили однопартийность и местничество? Или тогда были все «свои»? Раньше надо было свергать. Своих. Может тогда бы и не находились в составе Китая.
        Поразмышлял и хватит, надо идти работать. Порядки у нас жестокие, но справедливые: за прогулы и отлынивание от работы расстрел, но только после пяти предупреждений.
        У меня пока одно.
        В коридоре послышались шаги Ми Вэя. Не прошло и пары секунд, как он влетел в курилку с красными от злости глазами и затарабанил что-то на своем, птичьем.
        Предвкушая что-то нехорошее, я затушил сигарету. Поглядел в окно. Там как раз шли два военных, китайца, с автоматами наперевес. Перед ними, гордо подняв голову, шла моя мама. Она прихрамывала на правую ногу (позавчера на гвоздь наступила), потому ее беспрестанно подталкивали автоматами.
        На расстрел повели. И правильно. На работе надо работать, а не бегать к сыну с пирожками.
        Ми Вэй, тем временем, так размахался руками, будто взлететь собрался. Да и кричит слишком сильно. Наверняка дело плохо, как в тот раз, когда прорвало газовую трубу.
        Ну что ж… Пойду работать.
        Послесловие автора:
        Рассказ написан весной 2011 года. Вышел в журнале «Полдень XXI век» в феврале 2012 года. Прошло совсем немного времени, а политическая ситуация в мире кардинальным образом изменилась. Этот рассказ научил меня тому, что человек творческий должен держаться от политики на максимально возможном расстоянии. Политики договорятся или придут новые, и когда-то живое произведение будет смотреться уже совсем по-другому. Я бы даже сказал странно.
        Рассказ «Провинция Россия» входит в авторский сборник «Ядерная зима», который можно найти на ЛитРес:
        
        Первые люди
        Я припарковал серебристый «Ниссан» на вертикальной парковке возле здания, куда недавно устроился работать мой друг. Утром здесь припарковаться невозможно. Днем это сделать тяжелее, чем прогнать по Красной площади стадо коров. Вечером же каждое первое машиноместо свободно.
        Название известной международной корпорации, под окнами которой я остановился, называть не стоит. Все в нашей стране, от Калининграда до Сахалина, хоть раз, но пользовались ее продуктами.
        Выбрался из машины размяться, заодно и позвонить, сообщить, что приехал. На улице середина мая, легкий ветерок приятно и тепло подул в лицо. Нашел в телефонной книге имя Давид. Нажал вызов.
        - Привет. Приехал? - в голосе друга чувствовалась странная, неестественная для него, настороженность. - Тогда подожди пару минут, я за тобой спущусь. Покажу кое-чего.
        - В смысле спущусь, кое-чего покажу?! Нам еще ехать через половину Москвы! - с этим человеком знаком с детства. В отношении него лучше сразу поднимать панику, даже если он ничего не натворил. Потом может быть поздно.
        - Успеем, - слишком спокойно ответил Давид и положил трубку.
        Я почесал голову и задумчиво поглядел на аппарат, будто он мог рассказать о странном поведении друга. Теряясь в догадках, направился к проходной. Внутрь заходить не стал, да меня бы и не пропустили. Седовласый старик в зарешеченной стеклянной будке вяло на меня посмотрел и вновь вернулся к разгадыванию сканворда. Я остановился у выхода, свежим воздухом подышать, о вечном подумать, как некоторые называют безделье.
        Моя машина на парковке смотрелась покинутой и одинокой, словно игрушка, брошенная повзрослевшими детьми. Закатное солнце отражалось от стекол соседних домов, от проезжавших автомобилей. Слепило. Посмотрел на чистое, редкое для Москвы, голубое небо. Если бы люди умели летать, то махнул бы крыльями и унесся в эту манящую высь! Летел бы над Москвой, смотрел на суетившихся в пятничный вечер людей…
        - Ау! - потряс друг за плечо. - Замечтался?
        Посмотрел на Давида. Взлохмаченный, с вечно красным, как у последнего пьяницы, носом. Каждые три секунды поправляет очки в тонкой оправе. На распахнутом белом халате нет двух пуговиц. Под правой мышкой дырка. Бейджик «Лаборант» из горизонтального положения умудрился переместиться в вертикальное.
        - Что случилось? - присмотрелся к другу. Блестевшие глаза и слегка подергивавшийся уголок рта выдавали его, как хвост из-за дивана - кошку.
        - Пойдем, - он взял меня под руку и потащил ко входу в здание.
        - Да подожди ты, - попытался высвободиться, но Давид держал крепко.
        - С тобой? - седовласый охранник поднял взгляд от сканворда.
        - Со мной, - друг приложил к желтому кружочку пластиковую карту, стрелка турникета замигала зеленым. По его пропуску прошел и я.
        Миновали светлый и просторный холл, где стояло с десяток диванчиков.
        - Что произошло? - мы вошли в серебристый лифт с зеркалом на задней стене.
        - По-моему тебе лучше посмотреть, - он нажал кнопку третьего этажа.
        Двери мягко и бесшумно закрылись. Кабина беззвучно и едва ощутимо тронулась вверх.
        - Не боишься, что опоздаем?
        - Не боюсь, - отмахнулся Давид. - Мы мигом.
        - Как знаешь, - пожал я плечами. - Только странно ты себя как-то ведешь. Думаешь, меня здесь всерьез что-то заинтересует?
        Друг не ответил. Несколько секунд мы проехали в тишине. Серебристые двери тихо раскрылись. Нас встретил мрачный, полутемный коридор с крашенными в салатовый цвет стенами.
        - Сюда, - направился влево от лифта Давид.
        Попалось несколько деревянных дверей, от одной из них слабо пахло краской. Лифт за спиной бесшумно закрылся, стало еще темней.
        - Невеселое какое-то место, - честно признался я.
        Вдали виднелось еще несколько дверей, затем коридор поворачивал. Тишина стояла оглушающая, будто вокруг могила, а не Москва.
        - А здесь ничего веселого и не должно быть, - бросил Давид через плечо. - Здесь долгосрочные эксперименты проводят, помнишь, рассказывал?
        - Помню, - соврал я.
        Мы дошли к следующей двери. Друг нажал на золотистую ручку и зашарил по стене в поисках выключателя. Я остановился у него за спиной и терпеливо дожидался. Наконец, под потолком мигнула люминесцентная лампа, а уже через секунду она осветила неживым, голубым светом квадратную комнату без окон. Центральным предметом была огромная кастрюля диаметром около двух метров и высотой полтора. Из нее слышался многоголосый писк. Лишь подойдя ближе, увидел, что это огромный миксер, накрытый стеклянной крышкой. В нем находилось несколько сотен крыс. Некоторые дрались, другие спали на огромных, блестящих в голубом свете ножах. Большинство же попросту носились от стенки к стенке, сталкивались и кусались. Заметил несколько истерзанных и разорванных трупиков. Две белых крысы дрались за кусок мяса, судя по всему, лапку сородича. В центре, на высоте метра от пола, подвешена небольшая деревянная площадка, по размеру как раз для одной крысы. На ней лежали три кусочка копченой колбасы.
        - И в чем… прикол? - посмотрел я на друга.
        - Прикол… - как эхо повторил Давид. Он нагнулся над огромным миксером и с интересом посмотрел внутрь. - Прикол в том, что я об этом эксперименте узнал несколько дней назад. Естественно, подумал, что это полнейший… - на секунду глянул на меня. - Идиотизм, в общем. Понял, в чем он состоит?
        - Нет, - я еще раз заглянул в огромный миксер. Две белых крысы уже не дрались. Одна из них конвульсивно дергалась, а вторая вгрызлась ей в живот.
        - Значит, - Давид подошел к небольшому пластиковому щитку с динамиком на стене и постучал по нему костяшками пальцев. - Через каждые двадцать минут отсюда на русском, а затем на английском раздается: «Запрыгни наверх, убей остальных». Та крыса, которая сумеет забраться на площадку, включает миксер. Естественно, в живых остается лишь она.
        - И? - я еще не понимал, к чему он клонит.
        - Это лишь первая стадия эксперимента, - удрученно вздохнул и добавил. - К остальным у меня нет допуска.
        - И зачем ты мне это показал? - начало раздражать, что из-за чьего-то странного и непонятного опыта мы можем опоздать.
        - А вот теперь включи воображение, - Давид подошел к двери и взялся за ручку. - Не могли ли и над людьми когда-то поставить такой эксперимент? Например, высокоразвитая раса сделала нас по своему подобию, отобрала подобным образом самых… живучих и отправила на Землю! - он посмотрел мне в глаза, видимо рассчитывал увидеть в них понимание. - Ладно, пойдем. Вижу по недовольной физиомордии, что тебе все равно.
        - Да мне не все равно, - я вышел в коридор. - Просто ты вечно витаешь в облаках, а того, что под носом, как всегда, не видишь.
        Давид молча выключил свет и закрыл дверь. Приглушенный мужской голос произнес: «Запрыгни наверх, убей остальных. Jump up, kill others».
        Послесловие автора:
        Рассказ «Первые люди» опубликован в журнале «Юность». Входит в авторский сборник «Ядерная зима», который можно найти на ЛитРес:
        
        Никогда не любил
        Егор слушал тишину из телефонной трубки. Так было уже много раз, и он к этому привык. Очередная девушка на том конце линии услышала: «Нам не стоит больше видеться». После могло произойти что угодно. Начиная от швыряния телефона о землю и заканчивая душераздирающими истериками.
        - Хорошо, - донёсся равнодушный голос. - Прощай.
        - Прощай, - ответил Егор и связь оборвалась.
        Он бросил мобильник на пассажирское сиденье. Вытащил ключ из замка зажигания и покинул автомобиль.
        Июнь выдался тёплым. Каждое утро приходилось бороться с соблазном надеть шорты. Но менеджеру супермаркета «Схватишка» такой вид одежды стал бы непростителен. Приходилось носить исключительно брюки, туфли и белые рубашки. Егор закрыл серебристый «Хёндай» и оглядел парковку супермаркета. Сегодня он приехал последним. Машины директрисы и коллег уже нагревались под солнцем.
        Неподалёку находилась станция метро «Савёловская». Людской поток тёк ко входу в подземку и от него. Вообще Егор жил в «Трёх сёстрах» на «Тимирязевской», и на работу мог без проблем добираться на метро или троллейбусе. Но в последнее время он настолько привык повсюду ездить на автомобиле, что от одного воспоминания о дискомфорте в общественном транспорте приходил в ужас.
        Егор посмотрелся в заднее, тонированное стекло своей машины. Возле левого уголка губ шелушилась кожа, видно мыло плохое купил. Поскрёб ногтем. Лишь после этого отправился на работу.
        Вечером, после напряжённого рабочего дня, Егор отправился в фитнес-клуб, куда наведывался по вторникам, четвергам и субботам. Но по дороге передумал и поехал в бассейн. Плавание успокаивало, вселяло уверенности. Он, как и любой деревенский житель, чувствовал себя в воде, как рыба. Не пропали даром детские игры «кто быстрее реку переплывёт». Но в этот раз он осилил всего две дистанции и вышел. Что-то сидело внутри, не давало вернуться к обычному и безмятежному существованию. Егор сходил в душ и отправился домой. По дороге попытался отвлечься на радио. Тем более там, словно на заказ, играла уже его третья любимая песня.
        Вспомнил о важном событии он, как всегда, неожиданно. Попросту смотрел на светофор, ожидал зелёного сигнала, когда понял, что у отца на следующей неделе день рождения. И плохая новость состояла в том, что придётся лететь домой. Всё-таки пятьдесят исполнялось.
        Последний раз Егор ездил на малую родину три года назад, на похороны матери, скончавшейся от инсульта. Тогда он прилетел на один день. Выпил водки с мрачным, как сто туч, отцом; принял утешения от рыдавших, как профессиональные плакальщицы, подруг покойной. Прикоснуться к побледневшей матери в гробу не смог, но ком земли на крышку кинул. Когда закапывали могилу, Егор меланхолично подумал, что навсегда прощается с человеком, подарившим ему этот мир. Тогда он выпил ещё стопку водки и прямо с кладбища уехал в аэропорт, где сел на ближайший рейс. Уже через несколько часов он вернулся к столичной жизни, где его не касались смерть и деревенская нищета, а самой большой проблемой было: «чем занять вечер».
        До смерти матери, Егор ещё изредка звонил родителям. За три года после её кончины, он созванивался с отцом лишь на дни рождения. И всегда общение занимало не больше минуты.
        Требовался подарок. Проезжая по Новоарбатскому мосту Егор придумал, что надо преподнести - электронную сигарету.
        Отец к курению относился с трепетом и восхищением. Всю жизнь выращивал табак, сушил, измельчал, забивал трубку. И ничего не хотел и слышать о том, что это вредно. В последний раз, когда они созванивались, папа сильно кашлял. Егор попробовал упомянуть, что времена изменились и курение теперь не в моде, но отец перебил, сказав, что мода для тех, кто не умеет думать своей головой. На том разговор и закончился.
        Следующим утром Егор добавил в кружку с кофе пятьдесят грамм коньяка и отправился к компьютеру - заказывать билеты. Боялся, что на самолёт уже не осталось и придётся ехать в поезде. А этого бы он не перенёс. После приобретения машины он быстро привык к комфорту и быстроте. А поезд не располагал первым свойством и совершенно не отвечал второму критерию. Но страхи оказались необоснованны. Билеты были в наличии. Егор несколько минут размышлял, насколько отправиться домой. В итоге решил, что суток, проведённых с отцом, будет вполне достаточно.
        Заказать электронную сигарету оказалось проще простого. Интернет-магазинов с таким товаром больше, чем приезжих в столице. Оплата при получении, вызов курьера куда угодно и во сколько угодно. Выбрал модель, добавил к ней десяток картриджей. Сходил к комоду и пересчитал наличность в одном из ящичков. Хватало и даже чуть-чуть оставалось. Заказал доставку на восемь вечера. После душа отправился на работу.
        Отпроситься на два дня посреди следующей недели проблем не составило. На выходных Егор колесил по столице, ходил по ночным заведениям и почти не спал. На бензин ушло целое состояние, но такие мелочи его не волновали. Он привык тратить деньги на одноразовую любовь в туалете ночного клуба, на квартиру с необоснованно завышенной ценой, на понравившиеся шмотки, на питание вне стен дома. И на многое-многое другое, что в список необходимых вещей не входит и во всей России называется «роскошью».
        Друзьями в Москве он так и не обзавёлся. По его мнению, в столице не могло быть друзей или подруг. Конечно, были случайные собутыльники, были и подружки, с которыми он начинал строить отношения. Но первые так и остались собутыльниками, а вторые подружками. Первым ничего кроме компании не нужно, а вторым наоборот хотелось всего и сразу.
        Очень быстро Егор воздвиг невидимую стену между всеми людьми и собой. И скоро понял: ему это нравится. Проще заплатить и приобрести, нежели прилагать усилия и созидать. Егору оказалось очень комфортно за стеной. Высунулся, купил общение или секс, и вновь спрятался.
        В понедельник утром на работе произошёл большой скандал. В детском питании обнаружилась просрочка. Да и мамаша попалась донельзя скандальная. Её даже не успокоило, что ей отдали два детских питания бесплатно, а точнее за счёт продавца, не уследившего за сроком годности. Дамочка продолжала кричать и грозить всем, что в голову приходило, начиная от Роспотребнадзора и заканчивая звонком лично президенту. И вот этот конфликт Егору и пришлось решать.
        Вторник был обычным рабочим днём. Вечером Егор съездил на фитнес, сделал маникюр, постоял из-за двух круглых ослов в пробке. И к одиннадцати вечера приехал домой. Сон, как назло, не шёл. В итоге всю ночь ворочался с боку на бок. Утром, наскоро собравшись, чуть не забыл подарок. Несколько минут раздумывал, ехать на своей машине, или вызвать такси. Склонился к последнему варианту.
        Рейс задержали всего на десять минут. Полёт Егор и не заметил. Уснул, когда самолёт ещё выезжал на взлётную полосу, а проснулся, когда за плечо потрясла стюардесса. До этого дня Егор не верил, что возможно проспать взлёт и в особенности посадку. Оказалось, что возможно всё.
        В Ростове, как всегда, жарко, душно и пыльно. Прямо в аэропорту Егор взял такси. Сумма до села Самарского, названная таксистом, вполне могла конкурировать с московскими цифрами. У Егора даже появилось желание из принципа проехать на общественном транспорте. Но в следующий миг он передумал. Тащиться на пыльных маршрутках он был не готов. Таксист оказался на редкость болтлив. Он даже радио не включал. Беспрестанно кого-то ругал. То президента, то премьера, то американцев, то европейцев, то мэра Ростова. Потом перешёл на личности поскромнее, типа Петьки, конкурента, и жены-шалавы. Все ему мешали жить. Когда проезжали по Советской, Егор попросил остановить у алкомаркета, где купил несколько литров водки. Решил, пусть лучше останется, чем не хватит.
        Ростов был неприятен. В основном из-за воспоминаний, связанных с ним. Кем здесь был Егор? Неприметной сошкой. Вначале студентом колледжа, затем продавцом в магазине электрики. Он даже призадумался, а как бы сложилась жизнь, не решись он тогда на переезд в Москву? А ведь его отговаривали. Рассказывали различные страсти, что там чуть ли не люди с пёсьими головами живут.
        Ближе к Самарскому водитель неожиданно замолк. Может оттого, что выговорился, но скорее потому, что Егор ни пол кивком не отвечал ему. Такси остановилось возле маленького дома, с низким жёлтым забором. В соседских домах прибавилось этажей, разрослись деревья на их участках. Свиньями больше не воняло, видимо сосед напротив прекратил их разводить. На дороге стало больше щебня и меньше глины. Но в отчем доме не изменилось ровным счётом ничего. Даже куст, который при маминой жизни нависал над дорожкой, по-прежнему загораживал проход. Егор так и не запомнил, как называлось это растение, но маме нравилось, как оно цвело. Для кого теперь оно росло - непонятно, ведь Егору с отцом всегда приходилось пригибаться чтобы пройти.
        Замок на калитке оказался закрыт. Не то, чтобы Егор не мог перелезть через преграду чуть выше пояса, просто впервые пожалел, что приехал без предупреждения. Ведь отца-то могло и не быть. Третье июля, среда. Хоть школа и не работала, отец, как ответственный учитель труда, мог что-нибудь там ремонтировать. Мог и поехать куда-нибудь. Хотя второе на него не похоже.
        Егор поставил пакет с водкой и сумку с вещами во двор. С лёгкостью перемахнул через калитку. В памяти всплыли воспоминания, как стоял перед этой же калиткой, а она казалась огромной. И желтее она тогда была. Взял сумку, водку, «поклонился» цветущему кусту и оказался в крохотном дворике между гаражом и домом, где летом стоял пластиковый стол, и вся семья завтракала. На сердце защемило от воспоминаний. Много воды с тех пор утекло.
        Стол, кстати, был на месте. И три пластиковых стула стояли. Мама летом всегда держала наготове уличную кухню. Всегда приговаривала: «А вдруг сын приедет, а у меня и присесть некуда».
        Егор взялся за ручку двери, совершенно не рассчитывая, что она откроется. Он уже придумал, как поступит. Пакет и сумку спрячет в сарае за домом, а сам возьмёт бутылку водки и пойдёт в школу, к отцу.
        Но ручка нажалась и дверь открылась. Егор на несколько секунд замер, а потом сделал решительный шаг в тёмные сени. На полу лежала полосатая дорожка. В углу стояла полочка для обуви, а напротив старый холодильник в роли тумбочки. Егор сбросил туфли и ступил на скрипнувший пол. Всё, настолько родное и знакомое, словно и не пролетело десяти лет. На мгновение даже показалось, что вот-вот выйдет мама с тазиком, вылить помои.
        Но маму из этого дома три года назад выносили вперёд ногами.
        Егор тихонько закрыл дверь и, словно вор, прокрался ко входу в дом. Моментально вспомнились давно утраченные знания, куда надо наступать, чтобы половицы не скрипели. Губы непроизвольно растянулись в улыбке. Дверь в дом всегда открывалась тихо. Открылась бесшумно и в этот раз. На уровне головы висела «музыка ветра». Когда-то мама прочитала, что она не пропускает негативную энергию. Правда это или нет, неизвестно, а вот о приходе чужого эта многоголосо дзинькающая штуковина сообщала всегда. И свои научились пригибаться. Это прямо ритуал семейный - «поклонись» кусту, «поклонись» дому.
        Егор тихонько закрыл дверь и прислушался. Ни звука. В коридоре, через который требовалось пройти, всегда росли цветы. Некоторые из них разлаписты, и под них тоже приходилось подныривать. Мама их очень любила, разбиралась и тщательно ухаживала. Но мама умерла три года назад, а отец всю жизнь к цветам относился прохладно. И вновь у Егора возникло чувство, что вот-вот появится мать и строго, но при этом с трудом скрывая радость, спросит: «А чего это ты, сына, крадёшься?!». В дальнем от входа углу коридора стоял отопительный котёл. Егор «поклонился» разлапистому растению, которое помнил с детства, внимательно посмотрел на котёл, словно тот мог быть включен. По привычке принюхался. Зимой в коридоре всегда воняло газом. Не сильно, но вполне ощутимо. Из дома донесся надрывный сухой кашель.
        Отца Егор обнаружил на кухне. Александр Витальевич пил чай и читал газету. Когда заметил сына, то несколько секунд на него смотрел, а затем поднялся и протянул крепкую, мозолистую руку. Егор почувствовал, как его ладонь утонула в лапищах отца.
        - С днём рождения… папа, - Егор выдавил улыбку.
        У отца заблестели глаза.
        - Здравствуй, сынок, - полушёпотом произнёс он.
        Они несколько мгновений смотрели друг другу в глаза. Егор видел, что отец за последние несколько лет постарел. Он по-прежнему оставался коренастым и сильным мужчиной. Только смерть любимой женщины и игнорирование сына не прошли для него бесследно. В уголках глаз появились морщины. Всегда гладковыбритые щёки стали дряблыми. И седины приумножилось в чёрных волосах.
        - Я тебе тут кое-чего прикупил… - и Егор неожиданно для себя протянул отцу пакет с водкой. Бутылки внутри звякнули. - Ой… - он убрал пакет за спину и вместо него протянул сумку со сменными вещами, где действительно находился и подарок. - Ой… - повторил сын и убрал обе руки за спину. Чувствуя себя полным кретином, он присел на стул. Пакет и сумку поставил у ног. - Вот, в общем, - покопался в вещах и вынул коробку с электронной сигаретой. - Ленточку не привязывал, прости… Думаю, она тебе на фиг не нужна.
        Отец надрывно закашлялся. Затем, лишь мельком глянув на чёрную коробочку, указал пальцем на пакет.
        - Давай доставай, что у тебя там звенит!
        * * *
        Через час отец с сыном сидели за накрытым столом во дворе. На тарелках дымилась варёная картошка, в пиале стояли маринованные грибы, а на тарелке выложены корнишоны. Картошку варил Егор. Отец не умел и не любил готовить. И, собственно говоря, после смерти жены, не делал этого. Пока Егор возился на кухне, он сбегал в магазин за огурцами и грибами, а ещё притащил торт-мороженное. Но его на стол решили не выставлять. На улице душно, быстро растает. Водка оказалась хорошей и две рюмки прошли незамеченными.
        После очередного приступа кашля у отца, сын вновь пододвинул к нему чёрную коробку.
        - Пап, глянь. Это тебе на день рождения. Подарок.
        Александр Витальевич посмотрел на коробку. Взял её в руки и повертел.
        - Сигарета, - сказал он. - Как её? Электрическая?
        - Электронная, - поправил сын.
        - Ты же знаешь моё отношение…
        - Я помню, - Егор взял бутылку и начал наливать по рюмкам. - Хороший табак - свой табак.
        - Я с восемьдесят третьего года, как пришёл с армии, курю трубки. И ни разу не закурил… - он покраснел и надрывно закашлялся.
        Егор смотрел, как отца скручивали и выворачивали лёгочные спазмы, а сам думал, что ему не электронную сигарету надо было покупать, а книгу Аллена Карра. Но вряд ли папа её прочтёт. Он из тех, кого называют убеждёнными курильщиками.
        - И ни разу, - продолжил отец прокашлявшись. - Не закурил сигарет. Тем более сейчас, когда в них добавляют столько химии.
        - Это другая, - обречённо сказал Егор. Он уже понял, что с подарком прогадал, настолько же, насколько прогадали Наполеон с Гитлером. - В этой нет никаких примесей. Только никотин. А вообще бы тебе надо бросать. Очень нездоровый кашель…
        - Я попробую. Спасибо, - Александр Витальевич взял подарок сына и отложил на угол стола.
        Егор по опыту знал, что это действие означало: «Спасибо, что позаботился, но ты купил ненужную мне ерунду».
        - Давай выпьем, - поднял он рюмку.
        Выпили за приезд. Закусили и сразу повторили. Потом отец сходил за табаком, трубкой и, развалившись в пластиковом стуле, закурил. После первой же затяжки он раскашлялся.
        - Вот поэтому я и купил тебе эту сигарету. В ней яда меньше. Видишь же, что тебя кашель душит. Не просто так ведь он.
        Отец промолчал. Сделал вид, что не услышал. Как и все курильщики, делают вид, что не своё здоровье портят.
        - Ты насколько приехал? Успеем крышу на гараже сделать? - указал он на строение из белого кирпича. - А то этой весной уже в некоторых местах текла. Да и на доме кое-где не мешало бы подлатать.
        Егор замялся. Он знал, что папа любил с ним работать. Мог и про обед забыть, и про то, что на улице уже ночь и спать пора.
        - Я завтра улетаю. В шестнадцать двадцать.
        Отец глубоко затянулся, да так и остался сидеть. Через несколько мгновений выдохнул ядовитый дым. А после закашлялся.
        - Давай выпьем что ли, - удручённо произнёс Александр Витальевич.
        Егор налил водку по рюмкам. Наколол огурец на вилку. Выпили молча.
        - Мне в доме как-то странно, - начал Егор через несколько минут, только чтобы не молчать. - Такое чувство, что вот-вот мама выйдет. Вся обстановка такая, как и три года назад, когда она ещё живая была… Кажется, что даже если в шкаф заглянуть, то и там её вещи висят…
        - Висят, - кивнул папа. Он отстранённо смотрел на дверь в сени.
        - Ты хочешь сказать, что не выкинул их?! - Егор поглядел на него так, будто тот объявил, что три года назад похоронили манекен.
        - Я ничего не выкинул и не собираюсь, - сказал, как отрезал, отец. - Я, наоборот, поддерживаю память о ней. Мне было приятно приходить в этот дом, когда здесь была она. Поэтому и стараюсь поддержать иллюзию, что она здесь до сих пор.
        - И я любил маму, - вкрадчиво начал Егор, теперь понимая, «откуда ветер дует». - Но жизнь-то не стоит на месте. Тебе бы другую женщину найти. Ведь мужчина ещё в полном…
        Отец настолько выразительно посмотрел на сына, что тот мгновенно умолк.
        - Говоришь, любил? - покивал он. - Женщину, другую, говоришь, найти? - отец выделил слово «другую».
        - Да, - не очень уверенно произнёс Егор. - Я советую найти другую женщину. На маме свет клином не сошёлся и жизнь продолжается. Ты мог бы ещё…
        - Ты никогда не любил, - Александр Витальевич затуманенным взором посмотрел на сына. - Если бы ты когда-нибудь, кого-нибудь любил, то не смог бы найти ему замену. Это всё равно, что… всё равно, что найти замену… - он попытался подобрать слова и не смог. - А-а-а, - махнул рукой.
        Встал и ушёл к калитке. По пути «поклонился» цветущему кусту. А Егор налил себе водки и выпил. Скривился, но из принципа не закусил. Сразу налил вторую рюмку, хотел и её влить внутрь, но решил повременить.
        Через несколько минут потянуло тяжёлым махорочным дымом. Раздался кашель отца. Он, по всей видимости, курил, облокотившись на ворота.
        Егор выпил водку, но на этот раз закусил. Откинулся на спинку стула и посмотрел в голубое небо.
        Внезапно стало тоскливо. То ли водка взяла своё, то ли слова отца зацепили. Как это «никогда не любил»? А он любил? Или сохранение дома в том виде, в каком он был и при матери и есть любовь?
        Егор хмыкнул. Хорошенькая любовь, если тебя «не отпускает» мёртвый человек. Что ты ему уже можешь дать? Что он тебе?
        Налил ещё водки. Посмотрел на бутылку, а затем неожиданно для себя сделал из горлышка несколько больших глотков. Гортань обожгло. Затошнило. Съел сразу три огурца. Рвотные позывы немного поутихли.
        Егор посмотрел на расплывавшуюся дверь в сени. Подумал, что давно так не напивался. Тем более водкой. Самое плохое, что он пил за последние несколько лет, это какой-то дешёвый джин.
        Егор вспомнил, как напился в первый раз и мать наутро вместо того, чтобы прочищать мозги, отпаивала его кефиром и активированным углём. Мать его любила. А он её? Егор всерьёз призадумался. Вот отец любил точно, если до сих пор не может отпустить из своего сердца, из своей жизни. Собственно, она и была его жизнью, а сейчас он попросту существует по инерции. Егор понял, почему он так прохладно отнёсся и к подарку. Отцу не нужно меньше яда. Ему уже ничего не нужно, всё, что он имел в этой жизни, умерло.
        Или уехало.
        Егор прекрасно помнил свои отношения с отцом до переезда в общежитие колледжа. И на сегодняшние они походили как небо на землю.
        Неожиданно захотелось напиться так сильно, чтобы вообще забыться. Послышался кашель отца. Егор мутным взглядом посмотрел на давно налитую рюмку и недолго думая, замахнул её содержимое. Возникло чувство, что выпил воду, даже закусывать не пришлось. Сразу налил новую. Бутылка закончилась, и он поставил её под стол. В доме стояло ещё три, но за ними надо идти.
        Егор опустошил рюмку. Затошнило. Закусил последним огурцом. Откинулся на спинку стула и посмотрел в небо.
        Пришло острое осознание того, насколько он одинок в этом мире. И нет на свете человека, который будет о нём заботиться, помогать, утешать, поддерживать. Нет человека, который его любит. Потому что нет человека, которого любит он. В Москве всё подменяли деньги. А точнее, он думал, что подменяли.
        В груди защемило. Показалось, что он забыл в столице о чём-то ценном, самом главном в жизни. Заслонил это пеленой денег.
        У его отца была любимая женщина. У его матери был любимый мужчина. И всю жизнь они прожили душа в душу, каждую свободную минуту старались быть друг с другом.
        И даже спустя три года после смерти жены, его отец не мог думать о других женщинах. Разве не это называется любовью?
        Егор положил руки на стол, а сверху голову. И заплакал. Стало неимоверно обидно. Пьяный разум уже был не в состоянии понять, что именно его расстроило. Но где-то в глубине сознания носилась пьяная мысль: «Ты никогда не любил».
        * * *
        Проснулся Егор в своей комнате, на диване. Простынь скомкана, подушка влажная. Как ложился спать - не помнил. Вроде сидел во дворе за столом…
        На улице уже рассвело, хотя дешёвые китайские часы, купленные ещё в конце девяностых, показывали всего семь тридцать.
        Первое, на что наткнулся глазами - графин с водой на столе. Медленно сел. Голова не болела, но общее самочувствие разбитое. Оказалось, что он в носках и трусах. Остальная одежда аккуратно сложена на стуле. Егор взял кувшин и разом выпил половину. Вытер губы, довольно крякнул и выхлебал оставшуюся воду. Поставил графин на стол и тяжело поднялся с дивана.
        С кухни доносилось шкворчание масла и пахло чем-то вкусным. Держась за стены, Егор выбрался из комнаты. Отец готовил. На сковороде жарилась картошка, закипал чайник.
        - Доброе утро, - папа внимательно посмотрел на сына. - На, хлебни рассольчика, - протянул гранёный стакан с мутной жидкостью.
        Егор выпил горьковато-солёную воду. Поставил стакан на стол и тяжело присел на стул. Отец зашёлся кашлем. Когда отпустило, помешал картошку и выключил конфорку.
        - Ты как раз вовремя, - сказал он.
        Картошка оказалась невкусная. Отец, после смерти матери питался пельменями, яйцами и полуфабрикатами. Поэтому приготовленная им картошка смотрелась вдвойне странно. Особенно если учесть, что порезана она была криво и косо, а также, в большинстве своём, оказалась горелая.
        - Ну как, - нарочито безразлично поинтересовался отец. - Вкусно?
        - Да. Очень, - ответил сын.
        И съел всё. Даже тарелку хлебом вычистил, чтобы папе было приятно.
        Разговор не клеился. Егор чувствовал напряжение, повисшее между ними. Видел, что сам же его и создал. Отец его отволок в комнату, раздел, поставил воды, приготовил рассол и завтрак. А чем ответил он? Тем, что уже через несколько часов надо собираться и улетать обратно в Москву. К красивой и счастливой жизни.
        «А счастливой ли?» - вспомнил свои пьяные рассуждения Егор.
        Отец надрывно закашлялся. Начал убирать со стола, не прекращая содрогаться под ударами точившей изнутри болезни.
        Егор сходил в комнату за телефоном. Как был, в трусах, вышел во двор. В тени ещё стояла прохлада, но роса на траве уже высохла. Чистый воздух опьянял. Егор «поклонился» кусту и подошёл к калитке. Нашёл в телефонной книге номер начальника и нажал «вызов».
        * * *
        Александр Витальевич вытер крошки. Ждал, когда водонагреватель сможет дать достаточное количество тёплой воды для мытья посуды. Егор вошёл на кухню. Бросил телефон на стол.
        - Батя, наливай! - задорно махнул он рукой и плюхнулся на стул.
        - Тебе сегодня вылетать. Может не надо? - в недоумении посмотрел на него отец.
        - Батя! Наливай! - повторил Егор. - Нам есть, что отметить!
        Александр Витальевич немного удивлённо посмотрел на сына, но водку из холодильника достал.
        - Давай рюмки и парочку огурчиков, - Егор поёрзал на пятой точке и сам немного удивлённый тем, что отец настолько послушный.
        Папа поставил две рюмки, положил на тарелку огурцов. Егор разлил водку.
        - Так что отмечаем? - Александр Витальевич присел за стол и взял рюмку.
        - Моё возвращение, - Егор схватил рюмку и чокнулся с отцом. - Я остаюсь! Навсегда! - и махом вылил содержимое в рот. Закусил огурцом. - Ну, чего сидишь? Пей!
        Александр Витальевич отсутствующим взглядом смотрел на отпрыска.
        - Папа? - Егор помахал ладонью перед его лицом. - Ты чего?
        Отец выпил рюмку. Скривился.
        - Закуси, закуси, - протянул ему огурчик сын.
        И тут произошло неожиданное. Из глаз Александра Витальевича брызнули слёзы.
        - Батя, ты чего? - нагнулся к нему не на шутку встревоженный Егор.
        Отец смотрел на него и тихо всхлипывал.
        - Ты… правда… остаёшься? - он смахнул слёзы, но те вновь залепили глаза.
        - Да. Правда. Я сейчас выходил, чтобы позвонить Жорику. Помнишь, я рассказывал? - отец поспешно кивнул. - Квартира у меня оплачена до конца месяца. А там вместе съездим, заберём мои вещи и обратно приедем уже на машине. Посмотришь…
        Егор видел, что дальше продолжать не требовалось. Отец закрыл лицо руками и старался сдерживать эмоции, но те всё равно рвались наружу. Тогда сын встал и обнял родителя за голову, прислонил к своему животу.
        - Спа… спасибо! - сумел выговорить сквозь слёзы Александр Витальевич.
        - Переложим за этот месяц крышу на гараже. Жорик сказал, что попробует оформить мне перевод в ростовскую «Схватишку». Если не получится, то устроюсь на какую-нибудь другую работу. А потом уже посмотрим, что там с крышей на доме. И… - замялся Егор. - Ты должен бросить курить!
        - Конечно, сынок, - всхлипывал отец. - Брошу! Обязательно брошу!
        Егор смотрел на тонкие ветви яблони за окном, на колышущиеся от лёгкого ветерка листья. Это дерево посадила его мать. Он даже помнил, как она рассказывала об этом. Егор тогда не хотел слушать, по глупости думал, что мать будет всегда.
        Впервые в жизни Егор видел, как его отец плакал. И впервые в жизни радовался, что довёл кого-то до слёз.
        Послесловие автора:
        Рассказ «Никогда не любил» опубликован в журнале «Урал». Входит в авторский сборник «Ядерная зима», который можно найти на ЛитРес:
        
        Контакты
        Официальный сайт автора:
        
        Все книги автора на ЛитРес (подписывайтесь на новинки):
        
        В оформлении обложки использована фотография с
 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к