Беспощадный. Не русские идут Василий Васильевич Головачев
        Большая серия русской фантастики #3
        Хранители Рода Русского вступают в борьбу против Геократора, целой системы темных сил, претендующих на верховную власть на планете и грозящих России уничтожением. На битву отправляются лучшие бойцы - Андрей Данилин, Гордей Буй-Тур и Владислав Тарасов. Их пытались сделать врагами, но они стали друзьями. Из них рассчитывали сделать убийц, но они стали лишь мстителями, руководимыми справедливостью и возмездием. Их лишили прошлого, но они устремились в будущее, творя его собственными руками. Но никто еще не знает, как много врагами светлого будущего Земли в этот раз поставлено на карту, как яростно они будут сражаться с теми, кто верен отчизне, силен духом и беспощаден к несправедливости. Впервые под одной обложкой дилогия Грандмастера отечественной фантастики о Носителях Смерти! Содержание: 1. Беспощадный 2. Не русские идут
        Беспощадный
        В романе использованы стихи М. Алигер, В. Брюсова, В.Вишневского, И.Васильевой, А.Кравцова, С.Павлишина, В.Высоцкого.
        Пробудись от сна, душа,
        Огляди в раздумье строго
        Все, что живо:
        Как проходит жизнь, спеша,
        Как подходит смерть к порогу
        Молчаливо. [1 - Хорхе Манрике, испанский поэт, 1440-1479 гг.]
        Но есть еще одна святая сила.
        Она меня любовью осенила,
        Благословение дала свое -
        Не женщина, не смертная -
        Россия,
        Великое отечество мое. [2 - Николай Грибачев, рус. поэт, р. 1910 г.]
        Хорхе Манрике, испанский поэт, 1440-1479 гг
        11652 год до н.э
        День летнего солнцестояния
        Впервые за многие сотни лет небо над горой очистилось от туч, и на величественный белый терем Храма Китовраса упал первый луч солнца, превратив его в сияющий снежно-золотой кристалл.
        На верхней террасе Храма, венчающей главную маковку терема, стояли двое в бело-алых одеждах, глядя с высоты гигантского сооружения, единственного уцелевшего во время войны, на склоны горы, испещренные шрамами и трещинами, и на руины древнего города, засыпанные слоем пепла и обломками скал. Гора и остров представляли собой остатки некогда великой Гипербореи, исчезнувшей в волнах океана. Они медленно, но неотвратимо погружались в воду, со всех сторон окруженные подступающими льдами.
        - Цена заплачена высокая, - глухо проговорил старший из жрецов, высокий, седой, с сияющими желтым огнем глазами провидца. - Может быть, слишком высокая.
        - Но заставит ли это потомков наших следовать законам Прави? - отозвался второй, пониже ростом, но плотнее, с иссеченным морщинами жестким волевым лицом; глаза его казались прозрачными аквамаринами, подсвеченными изнутри. - Я не вижу будущего, оно для меня закрыто. А что видишь ты, Сварг?
        Седой долго молчал, подставив лицо солнцу и полузакрыв глаза. Наконец он заговорил:
        - Цель достигнута. Ликвидированы две последние тайные системы, паразитирующие на человечестве. Но я предвижу появление новых систем управления, еще более изощренных и агрессивных. Они превратят род человеческий в стадо, послушно кормящее избранных. Одна из систем искусственно создаст новый вид рабов, который станет носителем удивительной, но жестокой религии.
        - Такое уже было, - покачал головой спутник седого.
        - Эволюция идет по спирали, - рассеянно сказал седой. - Циклы повторяются. Структура контроля реальности создавалась уже не один раз.
        - Коррекция популяции динозавров, - кивнул морщинистолицый. - Распад Лемурии. Теперь очередь Атлантиды и Гипербореи… Что дальше?
        - Маги уходят. Останутся жрецы-бессмертные, хранители знаний. Социум изменится, но вместе с появлением новых пастуховпоявятся и новые носители ответственности. Структура контроля проснется и очистит землю от тех, кто жаждет абсолютной власти. Это Закон.
        - И все вернется на круги своя, - усмехнулся его собеседник. - О нас будут сложены легенды, как слагались они о тех, кто чтил законы Прави до нас, потом легенды воспоют подвиги потомков, и так далее, и так далее. Кончится ли этот процесс когда-нибудь?
        - Творец вернется, - убежденно сказал седой, - чтобы проверить, как живут Его Дети и Его Творение. Возможно, людям придется выпить океан страданий, прежде чем они окончательно сбросят всех пастухов. Но для этого им прежде всего надо изменить себя.
        Помолчали, разглядывая стаю серебристых птиц, облетавших остров и гору с Храмом на вершине.
        - Грустно уходить, - вздохнул спутник седого по имени Даждь. - Знаю, что это необходимо, но все равно грустно. Хочется пожить еще пару циклов, чтобы посмотреть на тех, кто придет нам на смену. Какими они будут?
        - Смелыми, отважными, - улыбнулся седой, - справедливыми. Они будут нашими потомками, потомками богов, хотя и вспомнят о своих корнях не скоро. Их назовут славопоющими русами, то есть светловолосыми. Они заселят Святой материк и никому эту землю не отдадут. Несмотря ни на что!
        - Ты… знаешь, Сварг?
        - Я верю, Даждь, - ответил седой Сварг. - Верю и надеюсь. Пошли к остальным. Время не ждет, пора уходить и нам.
        Один за другим они спустились по белокаменной лестнице вниз, в недра Храма, хотя могли бы перенестись туда мысленным усилием, так как оба владели легкоступом, то есть умели уменьшать вес тела, проходить сквозь стены и преодолевать мгновенно большие расстояния. В центральном зале Храма, где стояла фигура Китовраса, его основателя, высотой в пятьдесят локтей, сделанная из цельной глыбы железного метеорита, вокруг которой постоянно вились струйки золотистого сияния, уже собрались соратники Сварга и Даждя. Они представляли собой команду, исполнившую закон Прави: «Никого над нами, кроме Творца!» Команда выполнила свою задачу, сбросив путы пастухов, пытавшихся управлять человечеством согласно своим принципам. Дорогой ценой, но выполнила, хотя при этом война магов Атлантиды и Гипербореи-Арктиды уничтожила цивилизации, сбросив социум на уровень нулевого отбора. Но человечество уцелело, и у него еще был шанс восстановить свой потенциал и достигнуть вершин духовной зрелости, преодолев все свои комплексы, звериные инстинкты и неуемную жажду власти. Команде пришла пора уходить со сцены истории. Так велел
Закон, установленный Творцом. Но только Сварг, пресветлый Князь Собора - водителькоманды знал, что не за горами время активации Закона, следующего за самоликвидацией команды. Им еще предстояло вернуться в земной мир, хотя и в другом обличье, ибо на смену уничтоженным поводырямлюдей уже двигались их последователи.
        Уходящие стояли в центре зала - две сотни владык в белых с пурпуром одеждах, седые и темноволосые, старцы и мужчины в расцвете сил, молодые женщины и старухи-ведуньи, и молча смотрели на водителя, понимая все без слов.
        - Мы уходим, - заговорил Сварг, и звучный голос его взлетел птицей над всеми, странным образом не создающими впечатление покорной толпы, вернулся обратно вибрирующим эхом, от которого шатнулось пространство зала. - Мы уходим, но мы останемся здесь, на Земле. У каждого из вас есть своя личная задача и есть общая - хранить традиции Рода и передавать их потомкам нашим неискаженными. Это трудная задача, но ее надо выполнить. Слава Роду!
        - Слава Роду! - отозвались сподвижники Сварга, будущие прародители и водители славопоющихплемен, наполнив гулом гигантское помещение.
        - Прощайте! И да хранит вас Род!
        Эхо последних слов Сварга метнулось между резными колоннами и статуями зала, колыхнуло световую вуаль, окутавшую фигуру Китовраса красивой феерической радугой. Люди в бело-пурпурных одеяниях двинулись мимо нее к арке из белого, с блестками, камня. Проходя по одному под аркой, они замирали на короткое время, закрывая глаза, и шли дальше уже с иным выражением просветленныхлиц. С этого момента они переставали быть бессмертными носителями Закона и становились защитниками Рода. Их ждала нелегкая судьба хранителей знаний.
        Храм опустел.
        Соратники Сварга и Даждя, витязи и ведуны, сели в летающие лодки - раманы и отбыли на материк, названный впоследствии Евразией. Руководитель командыи его уладич, заместитель, снова поднялись на террасу, венчающую Храм.
        Стая птиц все так же продолжала летать над горой и Храмом, словно предчувствуя их скорое исчезновение и прощаясь с ними. Последние зеркально-прозрачные блики раман скрылись за горизонтом. Теперь двое магов на террасе остались последними представителями некогда могучей северной цивилизации, пережившими ее распад. Но пришло и их время уходить в Навь.
        - Мы вернемся, - едва слышно пообещал Сварг.
        И словно дождавшись его слов, остров под горой вздрогнул, низкий гул раскатился по водам океана, гора затряслась, завибрировала, длинные трещины разорвали ее основание. Храм на вершине горы закачался, задрожал, стал разваливаться.
        Два мага поднялись в воздух мысленно-волевым усилием, продолжая наблюдать за развивающимся катаклизмом с высоты четырех тысяч локтей.
        Из трещин в основании горы ударили вверх струи пара. Остров стал погружаться в воду быстрее. От него во все стороны прянула волна цунами, достигла льдов на горизонте, обрушилась на них, ломая огромной толщины поле на отдельные плиты и айсберги.
        Затем буквально в несколько мгновений остров и гора ушли под воду, вверх взлетел гигантский пароводяной фонтан, с торжественной медлительностью оплыл, и вторая волна цунами помчалась к ледяным полям, довершая их ломку. Однако волнение воды продолжалось недолго, вскоре океан успокоился, превратился в зеркало - при полном безветрии, пряча под толщей вод утонувший материк - Арктиду, и лучи низкого солнца образовали золотой ореол вокруг двух крохотных фигурок, висящих в воздухе. Миг - и их не стало!
        Защитники человечества, которым суждено было много тысяч лет спустя стать в памяти людей богами, ушли в иные сферы бытия…
        Где океан, век за веком, стучась о граниты,
        Тайны свои разглашает в задумчивом гуле,
        Высится остров, давно моряками забытый, -
        Ultima Thule.
        Остров, гденетничего и все толькобыло,
        Краем желанным ты кажешься мне потому ли?
        Властно к тебе я влеком неизведанной силой,
        Ultima Thule.
        Пусть на твоих плоскогорьях я будуединым!
        Я посещу ряд могил, где герои уснули,
        Я поклонюсь твоим древним угрюмым руинам,
        Ultima Thule…
        Кострома
        ХХI век

15 ноября, вечер
        Квечеру пошел густой мокрый снег, и мир сразу преобразился, став плоским, двухмерным и двухцветным, серо-белым. Снег облепил ветви деревьев, скрыл под собой изъяны городского пейзажа и выглядывающие кое-где зеленые стрелочки елей, а пятна травы лишь подчеркивали всевластие наступающей зимы.
        Преобразились и люди, уставшие от осенней распутицы и грязи. На лицах прохожих замелькали улыбки. И хотя до Нового года было еще далеко, целых полтора месяца, все ощущали приближение праздника, чему способствовали и отреагировавшая заранее реклама, и появившиеся в продаже елочные игрушки.
        Однако настроение Андрея Данилина, бывшего инструктора спецназа по выживанию в экстремальных условиях, а теперь учителя физкультуры, было минорным. Во-первых, он окончательно разошелся с женой, переставшей терпеть покладистость мужа по отношению к начальству и его малые заработки.
        Длилась эта агония совместной жизни уже много лет и наконец разрешилась естественным образом. Жена устроила Андрею очередной скандал (в молодости она была красавицей и знала себе цену), обвинила его во всех смертных грехах, в том числе - в наличии любовницы, чего он себе никогда не позволял, - и Андрей ушел из дома. Собрал вещи, книги, сел в машину - у него была двухлетнего возраста вазовская «Лада 2120» «Надежда» - и уехал. Теперь он снимал комнату у Анны Игнатьевны Резниченко, семидесятивосьмилетней старушки, бывшей учительницы русского языка, в доме по улице Беговой, недалеко от ресторана «Север» и гимназии, в которой работал. Естественно, данное обстоятельство не способствовало хорошему настроению. Но были и другие, не позволяющие чувствовать себя хозяином положения.
        К примеру, в гимназии появилась в восьмом классе новая ученица. Девочка привыкла помыкать родителями, считала ниже своего достоинства заниматься физкультурой, за что и получала соответствующие оценки. А родители, особенно ее мать Эльвира Жановна, тут же начали жаловаться директору гимназии о «притеснении их любимого чада». Кроме того, отец пообещал даже устроить учителю физкультуры «сладкую жизнь», кое обещание недавно вылилось в открытый конфликт между друзьями отца девочки и Андреем.
        К нему на квартиру заявились четверо подвыпивших мужчин и агрессивно потребовали «не издеваться над ребенком» и поставить дочери Эльвиры Жановны пятерку в четверти. Конечно, Данилин выставил за дверь всех четверых, но мужчины пообещали вернуться и «как следует проучить строптивого учителишку», что, в общем-то, вполне могло случиться.
        Второе обстоятельство было сродни первому.
        Три раза в неделю Данилин вел в городском Дворце спорта секцию русского боевого искусства «Характерник». В секцию ходили как молодые люди восемнадцати-двадцати лет, так и взрослые дяди и тети тридцати-сорокалетнего возраста. И вот однажды в середине октября к Андрею в зал ввалились крутые парни в одинаковых фиолетовых костюмах и потребовали научить их «сворачивать челюсти и ломать кости». Андрея покоробила их фамильярность и безапелляционность, но он, наверное, не стал бы противиться и принял парней в группу, если бы случайно не выяснил, что все пятеро являются телохранителями депутата Костромской городской Думы Иосифа Ивановича Лазарева, бывшего подполковника милиции, сколотившего состояние на посредничестве между криминальными структурами и государственными органами. Пришлось «фиолетовым» отказать, на что они отреагировали крайне болезненно и тоже пообещали Данилину «надрать задницу, чтоб не залупался», и если не согласится учить - засадить его на нары. В серьезности их намерений Андрей не сомневался. Эти люди, не знающие и не пытающиеся принять нормы нравственности и общественной жизни, жили по
волчьим законам и считали себя хозяевами страны.
        В шесть часов стемнело, на улице зажглись фонари, высвечивая торжественно-медленный, тихий снегопад, а Андрей все сидел у окна в темной комнате, смотрел на снег и думал о свой судьбе, впервые оценив одиночество не как дар, а как испытание. Данилину недавно исполнилось сорок шесть лет. Рост он имел высокий - под метр девяносто, седина только появилась в его темных, не очень длинных волосах. А в карих глазах, да и во всем облике чувствовалась дремлющая сила и доброжелательность. Друзья у Андрея были, но далеко: Толя Гармаш в Киеве, Юра Георгиади в Тбилиси, Слава Кондратьев, с которым он проучился в школе, в одном классе, все одиннадцать лет, в Москве. В Костроме же друзья так и не появились, были только хорошие приятели, с которыми он изредка встречался на работе, в спортзале или на вечеринках. Все-таки этот город не стал для него родным, хотя он и прожил в Костроме двадцать лет, переехав сюда - к жене - после свадьбы.
        Впрочем, один друг все-таки имелся в наличии - Лёва, или Лев Людвигович Федоров, инженер-механик, кандидат технических наук, пятидесяти четырех лет от роду. Познакомился с ним Андрей десять лет назад, случайно, на дне рождения у двоюродного брата жены, также инженера. С тех пор они довольно часто встречались, особенно в те дни, когда Лев Людвигович возвращался в Кострому из длительных командировок, и с удовольствием проводили время в беседах. Федоров был старше Андрея на семь лет, но живой и общительный характер, увлеченность идеями и работой делали его намного моложе своего возраста, а если к этому прибавить отменное физическое здоровье - Лев Людвигович выглядел атлетом, - то получался облик спортсмена, а не заморенного кабинетной тишиной ученого. Недаром коллеги Федорова из Института прикладной механики шутили, что он - первый силач среди инженеров и первый инженер среди силачей. Иногда шутка сводилась к тому, что Льву Людвиговичу в институте нет равных по физическому развитию. После паузы следовало продолжение: и по физико-математическому тоже. Что, кстати, вполне соответствовало истине, потому
что математическим аппаратом Федоров владел на уровне доктора физматнаук и все свои инженерные решения обосновывал и обсчитывал сам.
        Правда, в последнее время, примерно с год, Андрей виделся с ним всего два раза, да и то минутно. У Льва Людвиговича началась полоса каких-то жизненных неурядиц, он ушел из института, некоторое время работал в Брянске у знаменитого на весь мир Владимира Леонова, отца-основателя теории упругой квантованной среды, потом жил в Москве, еще где-то, и Андрей почти потерял его след. Подумав об этом, он потянулся к телефону, собираясь тут же позвонить другу, но телефон вдруг зазвонил сам, будто ждал этого момента.
        - Алло, - сказал Андрей, сняв трубку.
        - Привет, дружище, - зарокотал в мембране голос Федорова. - Жутко рад, что застал тебя дома!
        - И я рад! - искренне ответил Андрей. - Только что о тебе подумал, и тут ты звонишь! Прямо мистика. Ты где?
        - Час назад из столицы. Не забежишь? А то я завтра опять уеду. Бог знает, когда еще свидимся.
        - Непременно зайду. Лена с тобой?
        - Нет, жена в Брянской губернии осталась, у родственников, я один прискакал. Но через месяц и она приедет. Так когда тебя ждать?
        - У меня с семи до девяти тренировка, поэтому жди не раньше половины десятого.
        - Обнимаю. - В трубке послышались гудочки отбоя.
        Андрей, улыбаясь, положил трубку и стал собираться, чувствуя легкое нетерпение и теплое дуновение положительных эмоций. Хотелось бежать к другу немедленно, однако пропустить занятия с группой он себе позволить не мог.
        - Я на тренировку, - предупредил Андрей хозяйку. - Буду поздно, друг приехал неожиданно, я к нему загляну. Так что вы меня не ждите, я буду сыт и весел.
        - Ты уж поосторожней там, Андрюша, - озабоченно покачала головой худенькая, с лучиками-морщинками на добром лице и прозрачно-голубыми глазами Анна Игнатьевна. - Неровен час, хулиганы встретят. Вон что творится в городе-то - чуть ли не каждый день стреляют!
        - Ничего, я тихонечко пройду, как тень, - пообещал Андрей.
        Анна Игнатьевна улыбнулась, глаза ее молодо блеснули, и он вспомнил стихотворение:
        Вот женщина - она не молода.
        Вот женщина - она не хороша.
        Но в ней стоит, как вешняя вода,
        Высокая и светлая душа.
        Поцеловав старушку, ставшую ему чуть ли не матерью, Данилин вышел с сумкой через плечо, но вынужден был остановиться, так как хозяйка догнала его и протянула зимнюю шапку.
        - Зима уже на дворе, - сказала она строго, - голову простудишь.
        Пришлось надевать шапку, хотя во все времена года он предпочитал обходиться без головного убора, потому что умел регулировать тепловой обмен организма и не мерз даже в лютые морозы.
        В семь часов вечера Андрей был уже во Дворце спорта.
        Свою секцию он организовал семь лет назад по образу и подобию Школы русского воинского искусства «Любки» (с ударением на последнем слоге), с руководителем московского филиала которой Данилин познакомился много лет назад, еще будучи инструктором минюстовского спецназа. Свою работу с членами секции он построил точно так же: сначала изучение законов движения и строения тела человека - через видение русской традиционной культуры, исследование возможностей своего тела, укрепление здоровья, изучение основ народного целительства, а уж потом - обучение способам самозащиты против одного или нескольких противников и работа с оружием. Такая практика принесла свои плоды. Кроме детской группы, набралась еще и взрослая, люди ходили на занятия с удовольствием, потому что в отличие от «сенсеев» других школ боевых искусств их учитель никогда ни на кого не повышал голос, не муштровал, не заставлял бездумно выполнять приемы и уж тем более не наказывал, хотя дисциплину на занятиях поддерживал достаточно строгую. За это его любили, уважали и готовы были выполнить любое распоряжение.
        На этот раз к началу занятий взрослой группы пришли трое новеньких, двое парней и девушка, которые услышали о секции от своих друзей и решили попробовать себя в новом для них деле. Андрей усадил их на скамеечке за пределами тренировочной зоны, посоветовал сначала присмотреться к занятию, а уж потом прийти на следующий «сход» в спортивной форме - если они за это время не раздумают стать «характерниками», как называли сами себя члены группы.
        - Сегодня наша теоретическая часть такова, - начал Данилин, когда группа рассредоточилась по залу так, как было удобно всем; одевались ученики по-разному, кто в спортивное трико, кто в кимоно, но большинство все же предпочитали носить обычные холщовые свободные штаны и такие же рубахи с вырезом на груди, как и сам Андрей. - Поговорим об экспресс-оценке возможностей противника. За несколько секунд до нападения вы должны выяснить много важных вещей: физические данные противника, наличие оружия, степень готовности к реальному бою, нервно-психическое состояние и уровень опьянения, если таковое имеется. Последние два аспекта наиболее важны, так как вам могут встретиться люди, которых в народе прозвали отморозками. Это в большинстве своем психопаты и акцентуированные личности, пребывающие в постоянном нервном напряжении, разряжать которое они могут только агрессией, издевательством и физическим насилием. Они отличаются крайней жестокостью, пониженной чувствительностью к боли и притуплением инстинкта самосохранения. И вот с ними-то надо уметь общаться и вести себя достойно.
        - Это значит - надо их не раздражать? - спросила одна из женщин, крупнотелая и мощная, способная, наверное, как говорил поэт, и коня на скаку остановить.
        - Это значит, - улыбнулся Андрей, - что надо ясно понимать, с кем вы имеете дело. Отморозки, равно как пьяные и наркоманы, способны на что угодно. Многим из них убить человека так же легко, как раздавить муху. Поэтому для общения с ними надо не выглядеть сильным, а бытьсильным, и демонстрировать не показное умение строить «японские» позы, а реальное умение драться до конца, невзирая на боль и раны. В ином случае лучше сразу же обратиться в бегство или сдаться на «милость» победителя - со всеми вытекающими последствиями.
        Члены группы - в этот вечер их собралось больше тридцати - зашумели и смолкли.
        - Но есть ли смысл начинать бой, если они вооружены? - задал вопрос пожилой мужчина с окладистой бородой, Багратион Петрович Самохин, сторож санатория, которого все за глаза почему-то прозвали Кутузовым.
        - Вот об этом и побеседуем, - сказал Андрей. - А потом приступим к физическим упражнениям.
        Однако побеседовать с учениками ему не дали.
        В зал вдруг вошли плотной группой человек семь - все крепкие, накачанные, в одинаковых фиолетовых костюмах, и Андрей узнал среди них своих недавних визитеров, пожелавших поучиться боевому мастерству. Затем из-за их спин не спеша выдвинулся невзрачный господин в желтом костюме, худой, лысоватый, заросший рыжей щетиной, обозначающей, очевидно, бородку. Глаза его закрывали модные «витрины» - зеркальные очки, покрытые светоотражающей, как мыльный пузырь, пленкой. Это был депутат городской Думы Иосиф Иванович Лазарев собственной персоной.
        - Мне тут сообщили, - сказал он жирным мурлыкающим голосом, не здороваясь, - что ты отказался учить моих мальчиков. Подумал о последствиях?
        Андрей переглянулся с Багратионом Петровичем, прочитал вопрос в его глазах и отрицательно качнул головой. Затевать скандал не хотелось.
        - Прошу вас выйти из зала, - сказал он с максимальной вежливостью и убедительностью. - Если вы хотите поговорить со мной, я сейчас подойду.
        - Ты отказал моим пацанам, - не обратил на его слова внимания депутат. - Без всякого повода. Меня это сильно огорчило. Ну, раз ты такой крутой и не хочешь их учить, тогда мы тебя слегка поучим. Мальчики, сделайте мастеру бо-бо.
        Семеро крепышей двинулись к Данилину, поигрывая появившимися в руках резиновыми дубинками и бейсбольными битами.
        Ученики Андрея, ошеломленные таким оборотом дела, в замешательстве начали переглядываться, роптать, кое-кто из парней шагнул вперед, собираясь защитить учителя, но он их остановил.
        - Урок продолжается. Вспомните, о чем мы с вами только что говорили. Это те самые отморозки, и с ними надо вести себя соответственно. Никаких переговоров! Голая правда жизни! Передвигайтесь мягко и быстро, не отрывая стопу от пола. Не подпрыгивайте на носках, как боксеры на ринге, не делайте финты, не тратьте время и силы. Смотрите и запоминайте.
        Андрей спирально-сложным движением уклонился от ударов двух дубинок сразу, ускорился и уложил обоих атакующих несильными с виду тычками костяшек пальцев в шоковые точки на шее и на затылке. Парни еще не успели упасть на пол, как он достал третьего - сильным ударом в локоть выбил бейсбольную биту, а вторым - ногой в голень - заставил молодого человека с криком отскочить на одной ноге.
        На несколько мгновений движение остановилось.
        - Может, хватит? - миролюбиво спросил Андрей, продолжая контролировать ситуацию. - Поговорим как цивилизованные люди.
        - Я т-тебе покажу цивилизованных! - прошипел Лазарев, ощерясь. - Поломайте ему ребра! Шамиль!
        Смуглолицый, с черными усами и гривой черных волос парень достал из чехла на лодыжке нож и, пригибаясь, раскачиваясь с ноги на ногу, держа в одной руке биту, а в другой нож, пошел на Андрея.
        - Уровень два, - обратился Андрей к ученикам, словно продолжая лекцию. - Нападение с применением холодного оружия. Никакие спортивные схемы в таких случаях не действуют. И бить противника надо в полную силу, без пощады.
        Он дождался, когда подкравшийся со спины парень ударит его дубинкой, ушел с вектора удара и тут же рывком за руку подставил нападавшего под удар черноусого Шамиля, не то чеченца, не то аварца. Раздался крик. Бита легла прямо на плечо парня, перебив ему ключицу. В то же мгновение Андрей оказался сбоку от противника, сжал железными пальцами запястье руки с ножом и сильным ударом в нос отбросил черноусого на двух еще не принимавших участия в схватке приятелей. Затем добил крепыша, который вознамерился было напасть на него с тыла.
        Вскрикнувший Шамиль выронил нож, упал, закатывая глаза. У него был сломан нос.
        Двое парней с дубинками попятились было, оглянулись на своего босса, потом, повинуясь его жесту, бросились на Андрея.
        Ему понадобилось ровно четыре секунды, чтобы справиться с ними.
        Русская школа боя культивирует около двух десятков приемов, позволяющих остановить противника сильной болью, не причиняющих при этом существенного вреда здоровью, и Андрей воспользовался двумя из них. Первому парню он, соскользнувс дубинки, нанес удар в бровь, второму - также выкрутившисьс траектории дубинки - в спину меж лопатками. С криками боли оба отскочили к своему господину, уже не помышляя о нападении.
        Движение в зале снова прекратилось.
        Ученики Андрея, восхищенные демонстрацией мастерства своего учителя, замерли и смотрели то на него, то на охающих гостей, то на их обескураженного предводителя.
        Очнувшийся Шамиль сунул было руку под борт пиджака, где у него находился пистолет в наплечной кобуре, но Лазарев не стал доводить ситуацию до криминального завершения. Свидетели вооруженного нападения ему были не нужны.
        - Уходим! - каркнул он, отступая. - Ну ты и козел, мастер! Ведь мы ж тебя теперь…
        Андрей шагнул к нему, и депутат отшатнулся, замолчал, бледнея, попятился к выходу из зала.
        Послышался смех - это засмеялись зрители удавшегося спектакля, парни и девушка, впервые пришедшие на тренировку.
        Скрипя зубами, прихрамывая, морщась, держась за головы и травмированные части тела, грозные визитеры удалились, оставив несколько дубинок и бит.
        - Соберите и выбросьте, - кивнул на них Андрей.
        Ученики помоложе с охотой выполнили просьбу.
        - Ну а теперь продолжим наши занятия.
        - Андрей Брониславович, - сказал Кутузов, теребя бороду, - я не понял, как вы уложили первых двух гангстеров. Что это за приемы?
        - Это приемы из арсенала «отравленный коготь» - удары по нервным центрам и чувствительным точкам. У японцев это искусство называется Дим-Мак - искусство «ядовитой руки», у китайцев - Да-цзе-шу - искусство пресечения боя. В русских стилях нет специального термина, хотя некоторые инструкторы и дают данной области единоборств свои названия типа «отравленный коготь» или «техника смертельного касания». Мы тоже будем изучать эту технику, но прежде научимся находить обезболивающие нервные узлы и точки реанимации, что намного важнее. Все, разговорам конец, начинаем заниматься.
        Обступившие было учителя взволнованные происшедшим ученики быстро построились, и Андрей мимолетно подумал, что визит депутата Лазарева со своими телохранителями сделал доброе дело - показал всем возможности русского стиля боевых искусств. Более удачных «показательных выступлений» придумать было невозможно.
        Тренировка прошла исключительно продуктивно. Воодушевленные примером учителя члены секции занимались познанием техники самореализации с небывалым рвением. Заставлять их добиваться максимальной точности выполнения приемов Андрею не пришлось ни разу.
        Закончив занятия, он принял душ и поехал к Федорову, по пути заскочив в магазин и купив коробку конфет. Как и он сам, Лев Людвигович алкоголь не употреблял, зато любил сладкое и соки.
        Они обнялись.
        Хозяин сжал гостя так, что у того затрещали ребра. Одет он был в цветастый китайский халат, в котором могли уместиться двое таких, как Андрей.
        - Рад тебя видеть, мастер. Есть хочешь?
        - А что ты можешь предложить? - полюбопытствовал Андрей, разглядывая необычно худое, с темными кругами под глазами, лицо друга. - Ты неважно выглядишь, Людвигович. Али случилось что?
        - Ничего не случилось, - отмахнулся Федоров, смурнея, жестом пригласил гостя на кухню. - Лечит меня жизнь, лечит от наивности, да все никак вылечить не может. Может, возраст еще детский, раз я в идеалы продолжаю верить? От искушений отказываюсь?
        - Возраст не приносит мудрости, - покачал головой Андрей. - Он лишь позволяет видеть дальше: как вперед, так и назад. И очень грустно бывает оглядываться на искушения, которым ты вовремя не поддался. Так что пора и тебе над этим задуматься.
        - Прямо афоризмами заговорил.
        - А это и есть афоризм. Роберту Хайнлайну принадлежит, был такой американский фантаст.
        - Читал в детстве, хотя ничего не помню. Из еды у меня жареная картошка и селедочка, соления всякие. Будешь?
        - Не откажусь после тренировки. Пить что-нибудь в твоем доме имеется?
        - Молоко, чай, вишневый сок. Да, я от деда из Брянской губернии сбитень малиновый привез, хочешь попробовать? Только он хмельной, в голову будь здоров как ударяет.
        - Нет, лучше соку налей.
        - Вольному воля, спасенному рай. А я хлебну дедового сбитня, мне можно, я не спортсмен.
        Они чокнулись стаканами, выпили каждый свой напиток. Потом Лев Людвигович поставил на стол сковороду с картошкой, открыл банку с консервированным салатом, и оба принялись жевать, поглядывая друг на друга.
        - Я не понял твоего высказывания насчет искушений, - сказал Андрей. - Что ты имел в виду?
        - Не то, о чем ты подумал, - ухмыльнулся Федоров; глаза его заблестели. - Как известно, пророков в родном отечестве не любят и не замечают. Попробовал я сунуться со своими предложениями в госструктуры и получил от ворот поворот. Осмеяли и даже пообещали посадить «за попытку получения государственных средств в личное пользование».
        - Ну, тупости нашим чиновникам не занимать, - согласился Андрей. - Давно известно, что самый страшный на свете зверь - российский чиновник, защищающий свою персональную кормушку.
        - Вот я и говорю - выперли меня на всех уровнях. Только в военном ведомстве пообещали рассмотреть мою заявку, да уже почти год прошел, а от них ни слуху ни духу. Зато американцы готовы взять меня на полный кошт, обеспечить всем необходимым, дать квартиру, машину, счет в банке…
        - Искушение действительно великое, - кивнул Андрей. - Неужели ты не согласился?
        - Я русский человек, - с прорвавшейся горечью вздохнул Лев Людвигович. - Не могу я жить за границей, вдали от родины, и не хочу. К тому же янки практически в кабалу загоняют, так как по условиям контракта я не имел бы права не то что в Россию ездить, родителей навещать, но и вообще носа высовывать с территории научного центра. Отказался я, разумеется. Вот и маюсь теперь, деньги ищу на исследования и создание опытной установки.
        - О чем речь?
        - Ты об эффекте Ушеренко что-либо слышал?
        - Нет.
        - А о теории упругой квантованной среды?
        - Ничего, - виновато развел руками Андрей. - Честно говоря, я наукой не сильно интересуюсь.
        - Не ты один. Эту теорию создал мой учитель Владимир Семенович Леонов, еще в прошлом веке, в девяносто шестом году. Сейчас он в Белоруссии работает, строит первый У-реактор и кое-что еще. Но не суть. Его теория УКС, естественно, не признается ортодоксальной наукой, в том числе и нашими академиками, ибо это сразу выбивает у них почву из-под ног, но подтверждений правильности теории уже накопилось столько, что отмахнуться от нее никому не удастся. За ней будущее. К тому же Владимир Семенович шел к своей теории от практики, как инженер, поэтому все его постулаты и формулы р а б о т а ю т, то есть проверены в реальных условиях.
        - И что конкретно проверено? - скептически хмыкнул Андрей.
        - Да все! В том числе созданы первые «летающие блюдца» на эффекте деформации вакуума и энергоустановки, КПД которых достигает семидесяти процентов. Да и это далеко не предел.
        - Ну и ну! - качнул головой Андрей. - Ни о чем подобном не слышал. Неужели это возможно?
        - Я сам такие фокусы показываю, - махнул рукой Лев Людвигович. - Могу тебе продемонстрировать. Я в деревне под Костромой хату купил и лабораторию соорудил, так как никто из больших начальников ни рубля не дал на проведение экспериментов, вот и пришлось из подручных средств сварганить испытательный стенд и приборную линейку. У меня там энлоид стоит, хочешь посмотреть?
        - Что стоит? - не понял Андрей.
        - Это я так назвал свой опытный образец летающей «тарелки», она использует те же принципы, что и настоящие НЛО.
        - Хотелось бы взглянуть.
        - Съезжу в столицу по одному делу, приеду обратно и повезу тебя на экскурсию. Тут недалече, всего-то восемнадцать километров от Костромы, деревня Суконниково.
        - Хорошее название.
        - Деревня блинами знаменита, так что гарантирую блинную жизнь, а почему ее Суконниковым называют, не знаю. Веселого, кстати, в деревенской жизни мало. - Лев Людвигович погрустнел.
        - Иногда мне кажется, что страдания народа российского закономерны. Ведь что материальный достаток и благополучие сделали с Америкой и Европой? Превратили тамошний народ в зажравшееся тупое стадо! Правильно наш известный сатирик Миша Задорнов утверждал: это цивилизация тел, цивилизация жратвы. Мы же вечно находимся в поиске смысла жизни, правды и справедливости, поэтому еще не ожирели и не расслабились, а потому наша цивилизация, Русь - духовна!
        - И среди наших соплеменников немало моральных уродов и просто равнодушных ко всему людей.
        - Ницше устами Заратустры говорил: «Человек есть нечто, что должно превзойти. Что сделали вы, чтобы превзойти его?»
        Лев Людвигович сморщился.
        - Такими вопросами интересуются единицы, большинство же довольствуется животной жизнью, удовлетворением инстинктов. Мессии от этой болезни не спасают, ибо требуют изменить себя и свой образ жизни. А кому охота изменять себя, ограничивать свои желания и потребности? Ты много знаешь таких?
        Андрей подумал.
        - В моей группе есть вполне адекватные ребята, искренне желающие изменить мир к лучшему.
        - Все равно их мало и всегда будет мало. Таков человек - хомо стадный. Мой школьный приятель, ставший успешным писателем, недавно бросил писать. Я ему: Серега, ты с ума сошел? У тебя же все хорошо, твои книги раскупаются, пишешь ты интересно… А он в ответ: я всю жизнь писал не о том, понимаешь? Работал не на людей, а на определенную систему идей, оказавшихся ложными. Мои произведения отвлекали читателей от истинного пути, направляли их не в ту сторону, не к тому богу. Я понял это слишком поздно, но хорошо, что понял… Теперь он работает редактором в каком-то издательстве.
        - Я его знаю?
        - Фантастику читаешь?
        - Редко.
        - Тогда можешь и не знать. Его зовут Сергей Чесноков. Мне его по-человечески жаль, но ведь нашел же он силы бросить писать. Это многого стоит.
        - Волевой мужик. - Андрей отодвинулся от стола. - Все, спасибо, насытился. Расскажи о своей работе. Что такое теория УКС? Над чем ты сейчас работаешь конкретно?
        - Теория УКС очень проста. Владимир Семенович доказал, что так называемая «пустота» - вакуум представляет собой на самом деле высокопотенциальную энергетическую среду, своеобразный «вакуумный кристалл», включающий «примеси» - атомы, планеты, звезды и галактики, то есть материю. Он же открыл электромагнитный квадруполь или квантон - элементарный квант пространства, состоящий из четырех безмассовых зарядов: двух электрических и двух магнитных. Вот из этих «кирпичиков» и состоит вакуум, образуя сверхупругую среду. Их поляризация определяет электромагнитные свойства Вселенной, а деформация - гравитационные.
        - В школе я учил, что гравитация является искривлением пространства, как доказал Эйнштейн.
        - Ничего он не доказал. Он вцепился в свою теорию относительности и проглядел выход на теорию единого поля. УКС же как раз и представляет собой эту теорию, объясняющую не определенную область взаимодействий, а буквально вседиапазоны силовых взаимодействий.
        - Тогда твоему учителю надо срочно давать Нобелевскую премию.
        - Я тебе уже говорил о пророках в родном отечестве, - усмехнулся Лев Людвигович. - Владимир Семенович не исключение. Его просто-напросто не пускают на сцену науки, замалчивают открытия, не дают выхода в печать. Да и мне, кстати, тоже. Я не могу заявить о своих достижениях ни в одном серьезном научном журнале.
        Федоров налил полный стакан сбитня и залпом выпил.
        - Хрен с ними, с академиками, для них наука - кормушка, а для меня - область применения знаний. Проживу и без их признания. - Он оживился. - А работаю я сейчас над моделью У-реактора. Один УР мы с Владимиром Семеновичем запустили, маленький, всего на сто киловатт. Теперь я скоро запущу реактор на один мегаватт. Ни тебе нефти не надо, ни газа, ни радиоактивных расщепляющихся материалов типа урана и плутония. Знаешь, каковы будут его размеры?
        - Величиной с комариный член, - хмыкнул Андрей.
        - Подкалываешь? - погрозил ему пальцем Федоров. - Если бы у меня были деньги, я бы, конечно, не экономил на материалах, а так мой УР будет занимать всего лишь багажник автомобиля. В перспективе его можно будет упаковать и в дипломат.
        - Неплохо, - сказал Андрей. - Хотя и непонятно, на чем он будет работать. Разве для него топливо не нужно?
        - Абсолютно! Необходим некий расходный материал, но им вполне может быть обыкновенный песок. Сам понимаешь, насколько выгодна такая технология. Кремниевого песка на Земле хоть отбавляй.
        - Неужели никто из твоих оппонентов этого не понимает?
        - Как раз понимают все, да только ничего не хотят делать. Им это невыгодно, теряет смысл собственная работа.
        - Ну, хорошо, так реагируют ученые, их понять можно, а практики? Почему они тоже не берутся помогать?
        - Потому что многие не хотят рисковать положением, вкладывать деньги в проекты, которые не дают скорого результата. - Лев Людвигович махнул рукой, потянулся было к банке со сбитнем, но передумал. - За все нужно платить. Никто не желает платить вперед и думать о завтрашнем дне, вот я и бегаю по кабинетам олигархов, пытаюсь найти спонсора.
        - К сожалению, у меня нет друзей с такими связями.
        - Ничего, справимся. Хочешь, фокус покажу?
        - Валяй.
        Лев Людвигович поспешил из кухни, жестом пригласив гостя следовать за ним. Открыл шкаф в прихожей, вытащил оттуда штангу с коромыслом и железной коробочкой на одном конце коромысла размером с два кулака. Подключил устройство к розетке в гостиной.
        - Что это? - полюбопытствовал Андрей.
        - Демонстратор антигравитации, - прищурился Лев Людвигович.
        Зашелестел, разгоняясь, гироскоп.
        Федоров подождал немного, глядя на экранчик какого-то прибора, укрепленного на штанге, щелкнул переключателем, и коромысло с коробочкой, опущенное прежде почти до пола, вдруг начало подниматься вверх.
        - Мощность образца всего пятьдесят ватт, - сказал Лев Людвигович, - а поднимает килограмм массы. Точнее - нейтрализует вес тела массой в один килограмм. Моя летающая «тарелка» в деревне уже может поднять человека. Ну, как?
        - Здорово! - искренне восхитился Андрей. - Если только это не розыгрыш.
        - Обижаешь, начальник, - с улыбкой сказал Федоров. - Этот опыт известен давно, однако лишь теория упругой квантованной среды объясняет его эффект правильно. Конечно, это не прямая антигравитация, надо признаться, но тем не менее изменение квантовой плотности вакуумного поля налицо. Когда увидишь мой энлоид в действии - поймешь, что я занимаюсь серьезными вещами.
        - Я и так тебе верю.
        Зазвонил телефон.
        Лев Людвигович вздрогнул, меняясь в лице.
        - Неужели они?..
        - Кого-то ждешь? - спросил Андрей, удивляясь перемене настроения инженера.
        - Никого не жду. - Лев Людвигович снял трубку. - Слушаю.
        Что ему ответили, Андрей не услышал, но увидел, как потемнело лицо друга и побелели крылья носа.
        - Пошли вы все!.. - Федоров резко бросил трубку на аппарат, помял лицо ладонями, криво улыбнулся, поймав недоумевающий взгляд гостя. - Сволочи!
        - В чем дело?
        - Уже не первый раз звонят какие-то типы, стращают, грозят башку оторвать… Откуда только телефоны мои узнают! Даже по мобильному находят.
        - Ну, это в нынешние времена не проблема. Что они от тебя хотят?
        - Требуют, чтобы я прекратил работу над своими проектами.
        Андрей выпятил губы.
        - Ерунда какая-то! Кому это понадобилось - запрещать ученому работать над какими-то теоретическими проектами?
        - В том-то все и дело, что это не теоретические проекты, а практические, дающие реальный результат. Больше всего этих «доброжелателей» волнует как раз мой УР.
        - Реактор?
        - Да.
        - В чем там соль?
        - Все энергетические процессы в конечном итоге сводятся к освобождению энергии из вакуумного поля, независимо от того, зажигаем ли мы свечу или взрываем атомную бомбу. В У-реакторе мы разгоняем с помощью кумулятивных взрывов микрочастицы - обыкновенные песчинки, которые ударяются о мишень и порождают ливни ядерных реакций с очень приличным энерговыделением - до десяти миллиардов джоулей на килограмм массы. Хотя и это не предел. Представляешь?
        - Нет.
        - Короче, одна опытная установка уже работает, та, которую мы создали с Леоновым, она сейчас в Белоруссии. А вторую я потихоньку монтирую, вот только средств не хватает. Из-за нее и разгорелся сыр-бор. Кстати, начались звонки аккурат после моей встречи с представителями Министерства обороны. Сначала уговаривали не лезть в «закрытые» области науки, потом начали грозить.
        Лев Людвигович снова изобразил кривую улыбку.
        - И ты не знаешь, кто именно?
        - Увы, не знаю. Поэтому и перестраховываюсь, поселил Леночку у родственников, чтобы одна не оставалась, пока я по кабинетам бегаю. Ничего, не бери в голову, прорвемся, мне не впервой воевать с чинушами и рэкетирами. Пойдем еще чайку глотнем.
        - Нет, спасибо, поздно уже, хозяйка будет волноваться. - Андрей встал. - Рад был повидаться. В следующий раз уже ты ко мне заявишься.
        Лев Людвигович проводил гостя до порога.
        - Диана не звонит?
        - Встретились как-то раз в универмаге, случайно, с ней какой-то мужичок был молодой, весь в коже, ну я и прошел мимо. А так не звонит.
        - Правильно сделал, что ушел, - сказал Федоров. - Она в нашей компании никогда о тебе доброго слова не говорила, да и… - Он осекся.
        - Дело прошлое, - слабо улыбнулся Андрей. - Не будем ворошить. Пусть живет, как хочет. А тебе я посоветовал бы заявить в милицию об анонимных угрозах. Делать они ничего не станут, но не принять заявление не имеют права. Если же угрозы будут повторяться, то можно и в Федеральную службу расследований пожаловаться.
        - Я подумаю.
        - Позвони, как вернешься.
        - Обязательно.
        Они обменялись рукопожатием, и Андрей вызвал лифт.
        По дороге домой он думал о том, что не перевелись на Руси гениальные умельцы, идущие на шаг впереди всей цивилизации, и что их по-прежнему не признают ловкие дельцы от науки и преследуют «авторитеты» всех мастей.
        Анна Игнатьевна не спала.
        - Тебе только что звонили.
        - Кто? - Андрей посмотрел на часы, спохватился. - Извините, Анна Игнатьевна, что так поздно заявился, у друга задержался, давно не виделись. Так кто звонил?
        - Он не представился, - пожала плечами старая учительница. - Голос какой-то неприятный, ядовитый. Я его спросила: что передать? А он помолчал и выдал: пусть гостей ждет, должок за ним. Что за гости, Андрюша?
        Данилин вспомнил недавний «урок» во Дворце спорта и понял, что в покое его не оставят. Надо было срочно вырабатывать стратегию поведения с обиженным господином Лазаревым.
        Остров Мауи, Гавайи
        ХХI век, 16 ноября
        Небо было странным, темно-бордовым, кристаллическим, с блестками звезд, и эти звезды мерцали не как звезды, а как искры костра. Впрочем, это и в самом деле были не звезды - кристаллики полевого шпата, и смотрел Владислав не на небо, а на стену пещеры, в центре которой горел костер.
        Послышались голоса:
        - Гроза возвращается.
        - Надо сказать командиру…
        - Успеем, пусть поспит еще пару минут…
        Однако командир группы спецназа, полковник Владислав Захарович Тарасов, не спал. Он вспоминал…
        Сначала случился кошмар с «Норд-Остом», когда чеченские боевики захватили ДК на Дубровке с восемью сотнями зрителей, среди которых оказались и родители Тарасова, решившие сводить на мюзикл внучку - двенадцатилетнюю Марину, дочку Владислава. Жена Светлана на представление не пошла, она такие шумные молодежные тусовки не любила, поэтому и осталась в живых. Родители же и дочка домой так и не вернулись, став жертвами террористов в числе других ста двадцати восьми официально зарегистрированных погибших.
        Сам Тарасов в это время находился в Северной Корее, будучи сотрудником Службы внешней разведки. Узнав о трагедии, он вылетел в Москву на третий день после штурма Дворца, но успел лишь на похороны близких. В гибель дочери он поверил, только увидев ее в гробу. В одну минуту он поседел и держался лишь на самообладании и силе воли. Рядом находилась превратившаяся в тень жена, которую надо было во что бы то ни стало поддержать.
        Ему дали отпуск, и он две недели провел в Москве и на родине отца - в Рязанской губернии, в деревне Чернава, вместе с женой, почти потерявшей интерес к жизни. Лишь его присутствие и терпеливое ухаживание, а в особенности желание родить еще одного ребенка, не позволили Светлане замкнуться и уйти в депрессию. В конце сентября они вернулись домой, и Светлана вышла на работу: она работала старшим продавцом в детском универмаге на улице Народного Ополчения. Владислав же снова улетел в Корею, хотя думал о своей работе меньше всего.
        Новая драма разыгралась уже в его отсутствие.
        Десятого октября в подсобное помещение магазина, где Светлана разбирала товар, вошел высокий и широкий, как шкаф, рыжий мужчина с усиками соломенного цвета и уставился на нее немигающим взором.
        - Сюда, к сожалению, нельзя, - мягко проговорила женщина. - Пройдите, пожалуйста, в торговый зал.
        Мужчина продолжал молча смотреть на нее стеклянными глазами.
        - В это помещение посторонним вход воспрещен, - продолжала Светлана, почувствовав закрадывающийся в душу страх. - Вы наш покупатель? Пойдемте, я помогу вам выбрать покупку.
        - Почему нельзя? - с трудом выговорил посетитель; говорил он с отчетливым акцентом.
        Светлана повторила свои слова, добавив, что это служебное помещение не является торговой зоной.
        - Почему? - снова спросил незнакомец.
        Светлана растерялась. Посетитель явно не понимал русского языка. Она позвала подругу Женю, но та не отозвалась, в то время как посетитель все продолжал твердить, как попугай, свое «почему». Затем он внезапно схватил Светлану за волосы и потащил за собой.
        - Это было очень страшно! - рассказывали потом Владиславу шокированные происшедшим продавщицы. - Огромный разъяренный рыжий мужик таскал Свету по всему магазину за волосы, кидал на витрины, бросил ее в стеклянную дверь! Мы кинулись к нему, а он вдруг отпустил Свету, фыркнул, как верблюд, повернулся к нам спиной и спокойно удалился.
        Охранник подскочил было к нему, но он показал какую-то книжечку, сказал с акцентом: я есть дипломат неприкосновенни, - и ушел.
        Хулиганом оказался тридцатидевятилетний британец Роджер Джордж Уилсон. В родной Шотландии мистер Уилсон занимался посредническими операциями, но разорился и решил поработать в России в качестве поставщика в Шотландию русских девушек. В универмаг на улице Народного Ополчения он завернул случайно, посетив до этого ирландский паб, где выпил несколько кружек пива.
        Все это Владислав выяснил уже потом, спустя несколько дней после случившегося. Светлана не стала беспокоить мужа по таким «пустякам», однако по совету коллег написала заявление в милицию, которое подписали все свидетели хулиганской выходки иностранца.
        Но ходу ее заявлению не дали.
        Сначала Светлану Тарасову вызвали в ОВД «Щукино» и попросили забрать заявление в связи с тем, что мистер Уилсон «очень раскаивается и является ценным партнером» российских бизнесменов. Что, кстати, соответствовало истине. Светлана с таким поворотом дела не согласилась.
        Тогда ее вызвали в районную прокуратуру и снова попросили не затевать тяжбу с иностранцем, ссылаясь на «некие важные обстоятельства». Светлана показала работникам прокуратуры свои синяки и царапины, медицинское заключение о побоях, гневно спросила, сколько им заплатили, чтобы они замяли скандал, и ее отпустили. А на следующий день ее сбила машина, которую милиции так и не удалось найти. Через час Светлана умерла по дороге в больницу, прямо в салоне «Скорой помощи».
        Владислав прилетел из Кореи на следующий день. Отпускать его не хотели, Москва не дала добро на похороны жены в связи с важными переговорами делегации России в Пхеньяне, но Тарасов все же не послушался, бросил все дела и примчался в столицу хоронить любимую. Его попытались вызвать «на ковер» к руководству, применить методы увещевания и давления, и тогда он просто положил на стол непосредственному начальнику рапорт об увольнении «по жизненно важным личным обстоятельствам». И поскольку российская Фемида не спешила с поисками преступников, начал собственное расследование причин гибели Светланы.
        Благодаря многочисленным служебным связям, он сумел установить обстоятельства случившегося, нашел сначала иностранца - в Шотландии, умело пользуясь навыками спецназа, и жестоко избил его, сломав обе руки и челюсть. Расчетливо, с холодной яростью потерявшего всех своих близких человека.
        Потом вышел на след убийц, исполнителей преступления, сбивших Светлану, и убил их одного за другим, не пощадив никого!
        Его взяли, когда он вышел на заказчика убийства - помощника депутата Госдумы Сясикова, непосредственно занимавшегося прибыльным ремеслом - торговлей девушками и отправкой их за рубеж.
        Взяли грамотно, быстро и жестко, так как обеспокоенные начавшейся на них охотой чиновники высшего эшелона власти, коррумпированного чуть ли не на все сто процентов, задействовали лучшие силы Федеральной службы расследований (ФСР) - команду «Рэкс». Конечно, Владислав, в совершенстве владевший искусством рукопашного боя, мог, наверное, освободиться, но для этого надо было действовать на поражение, убивать, а убивать профессионалов, виноватых лишь в том, что они выполняют приказы командования, он не хотел.
        Допрашивали его на резервной базе ФСР в подмосковном Дягилеве. Он молчал. Его начали бить. На третий день допросов Владислав понял, что долго не протянет. Следователи не хотели выяснять истину, им было приказано во что бы то ни стало вытащить из пленника, что он знает, а останется ли он после этого живым и здоровым, никого не интересовало. И тогда Тарасов разработал и привел в исполнение план побега, настолько дерзкого и внезапного, что охрана базы не смогла ему помешать. Правда, пришлось драться на пределе сил и стрелять, и, возможно, во время побега он ранил не одного охранника, однако все-таки смог уйти и скрыться от преследователей.
        Домой забежал буквально на несколько минут; запасные ключи от квартиры хранились у соседки. Умылся, переоделся, собрал самые необходимые вещи, одежду, забрал спрятанные в тайнике и не найденные операми при обыске деньги и тут же ушел. Нагрянувшие на квартиру по плану перехвата охотники ФСР его там уже не застали.
        Зато на следующий день - Владислав переночевал у приятеля - к нему прямо в метро подошли мужчина и девушка, на которых он не обратил внимания, хотя следил за всеми подозрительными лицами, зная, что его усиленно ищут, и предложили ему следовать за ними. Предложили тихо, спокойно, не повышая голоса.
        Одно мгновение он колебался, начинать ли схватку в переполненном вагоне метро или подчиниться судьбе, но девушка, уловив его колебания, с мягкой полуулыбкой добавила: «Мы не из Федеральной службы расследований», - и Владислав расслабился, вдруг почуяв изменениепсихофизического фона: люди, выследившие его, не желали ему зла.
        На площади Маяковского они вышли из метро и сели в поджидавшую их отечественную «Волгу-3111». Мужчина сел рядом с Тарасовым, девушка - рядом с водителем, белобрысым парнем с веснушчатым лицом.
        - Кто вы? - повернул голову к соседу Владислав.
        Тот молча отвернул мочку левого уха, на которой с обратной стороны был вытатуирован силуэтик летящего сокола.
        - Не понял.
        - Русский национальный орден, - оглянулась девушка.
        - Никогда не слышал о существовании такого ордена, - озадаченно покачал головой Тарасов. - Что это такое и с чем его едят?
        - Все скоро узнаете, - пообещал спутник девушки; внешность его была так неприметна, что забывалась тут же, как только Владислав отворачивался.
        - Значит, вы не имеете отношения к силовым структурам?
        - Имеем, но совсем не такое, о каком вы думаете.
        - Интересно… А вы, часом, не ошиблись?
        - Нет.
        Владислав хмыкнул, ощущая волну уверенности, исходившую от спутников.
        - Как вам удалось меня выследить? Я вроде бы профессионал, но слежки не заметил.
        - Мы тоже профессионалы, - буднично, без тени рисовки или насмешки ответил мужчина.
        Больше они не разговаривали.
        «Волга» выехала на Волоколамское шоссе, пересекла МКАД и свернула направо, по указателю «Пенягино». Проехали Пенягинское кладбище, свернули за заправкой налево и через полкилометра остановились у сплошного бетонного забора с металлическими воротами, окрашенными в зеленый цвет, с красными звездами на створках. Рядом с воротами, врезанное в забор, располагалось небольшое одноэтажное строение без окон, но с дверью, на которой красовалась табличка: «В/ч 2112. Посторонним вход воспрещен».
        Владислав напрягся.
        Девушка достала мобильный телефон, сказала негромко:
        - Мы прибыли.
        Выслушала ответ, спрятала телефон.
        Владислав, понимая, что машина подъехала к какой-то военной базе, начал было прикидывать варианты бегства отсюда, но в это время дверь строения распахнулась и порог переступил плотного телосложения мужчина в форме полковника Российской армии. Выглянувший охранник проводил его глазами до «Волги» и скрылся за дверью.
        Девушка вышла.
        Полковник сел на ее место, снял фуражку. Волосы на его крупной круглой голове были короткими и седыми.
        - Поехали, лейтенант.
        «Волга» развернулась и оставила за собой площадку въезда на территорию неизвестной базы.
        Полковник оглянулся. Глаза у него были светло-серые, цепкие, умные и - в глубине - властно-беспощадные.
        - Кто вы? - разжал челюсти Тарасов.
        - Полковник Родарев, Всеслав Антонович, начальник двенадцатой базы Управления спецопераций ФСБ. Остальное узнаете чуть позже, Владислав Захарович, не возражаете?
        - Откуда вы меня знаете?
        - Поговорим и об этом.
        - Куда мы едем?
        - Ко мне домой. Я живу тут рядом, в Пенягине, потерпите несколько минут.
        Попетляв немного, «Волга» остановилась у шестиэтажного жилого дома, стоящего на берегу довольно большого пруда. Высадив пассажиров, она тут же уехала.
        Родарев повел Владислава и молчаливого коллегу к дому.
        Поднялись на третий этаж недавно отремонтированного, судя по запахам, здания. Ни консьержа, ни охранника в подъезде Тарасов не увидел, но почему-то был уверен, что дом охраняется и не слабо.
        Квартира начальника базы ФСБ оказалась трехкомнатной, но лишенной уюта и жилого духа. То ли полковник здесь почти не жил, то ли не был женат, и квартиру заботливые женские руки не убирали.
        - Проходите, - отступил он в сторону, - обувь можете не снимать. Жена уже полгода гостит у родственников, сын недавно женился и живет у тещи, и я обитаю тут один. Да и то редко. Степаныч, свари кофейку, пока мы побеседуем с полковником Тарасовым.
        Спутник Родарева без слов удалился на кухню.
        Хозяин пропустил гостя в большую комнату, где располагались старинный комод, стол с вычурными ножками, диван и пианино. На крышке комода стояла цветная фотография в рамке: улыбающийся, загорелый хозяин квартиры, лет на двадцать пять моложе нынешнего, хотя уже с сединой в волосах, миловидная женщина с косой через плечо и юноша - копия отца, лет четырнадцати от роду.
        Родарев поймал взгляд Тарасова, кивнул.
        - Моя семья: жена Нина и сын Ратибор. Присаживайтесь, Владислав Захарович, разговор у нас будет долгий.
        - На какую тему? - осведомился Тарасов, не двигаясь с места.
        - Не торопите события, я все скажу.
        - Надо понимать так, что я ваш пленник?
        - Отнюдь.
        - А если я сейчас повернусь и уйду, ваш Степаныч не выстрелит мне в спину?
        - Конечно, нет, - спокойно сказал Родарев. - Вы свободны, полковник, хотя и в пределах допустимого. Я имею в виду, что следаки ФСР вас рано или поздно вычислят и возьмут, и тогда даже мы будем бессильны чем-либо вам помочь.
        - Я умею прятать концы в воду.
        - Не сомневаюсь, и тем не менее…
        - Вы хотите предложить мне «крышу»?
        - Нечто в этом роде. - По жестким губам полковника скользнула беглая улыбка. - Садитесь, в ногах правды нет.
        Владислав подумал и сел на диван.
        Родарев скрылся в спальне, вернулся уже переодетым в домашнее и расположился на стуле, по другую сторону стола.
        - Начну издалека, если позволите.
        - С вашего Русского ордена, если можно.
        - С нашего, - усмехнулся Родарев. - Это организация общего российского пространства, объединенная идеей возрождения традиций русского Рода. В принципе, я не имею права раскрывать вам герметические принципы ордена. Могу лишь дать о нем самое общее представление.
        - Что ж, давайте.
        - Русский национальный орден был создан в конце прошлого столетия как ответ на распад советской империи, спровоцированный конкурирующими структурами управления. Всего структур три. Одна захватила Америку, вторая Европу, третья исламский мир.
        - А Китай? - не выдержал Владислав. - Корея, Япония?
        - Китай и Азия вообще - наша надежда… с некоторыми нюансами. Менталитет этих народов таков, что не приемлет никакого давления сверху. Но об этом позже. Таким образом Россия оказалась в кольце чужеродных управленийи в конце концов подчинилась одному из них. Окончательную точку в захвате власти в стране поставили, как ни странно, чеченские боевики, захватив Дом культуры на Дубровке в октябре две тысячи второго года.
        - Они-то какое отношение имеют к захвату власти?
        - Терпение, Владислав Захарович. После событий с захватом почти тысячи заложников и гибели ста двадцати восьми из них стало ясно, что стране требуется не только глобальная просветительская и учебная система, которую начал создавать Русский орден, но и организация типа «Стопкрим», описанная в известных книгах. Эта организация должна была нести разведывательно-карательные функции, чтобы успешно очистить государство в первую очередь от террористов и бандитов, во вторую - от коррумпированных чиновников.
        - В рамках существующего правового поля?
        - Вне всяких рамок и ограничений. Официально такую организацию не дали бы создать те же чиновники и наши рьяные «правозащитники», показавшие себя прямыми предателями России, а также истеричные СМИ, уже давно управляемые той самой сатанинской системой. Поэтому «Стопкрим» пришлось создавать в строжайшем секрете. Хотя название организация получила иное.
        - Но это же незаконно!
        Родарев изобразил улыбку.
        - Если судишь по закону - забудь о справедливости, если же судишь по совести - забудь про закон. Я продолжу, с вашего позволения. Думаю, вы вполне согласитесь с тем, что страна катится - при всем внешнем благополучии - в пропасть. Президент откровенно слаб и не может освободиться от влияния известных всем криминальных кланов. Представители власти либо идиоты, либо подчиняются командам сверху. Защитить народ некому! Государство сегодня не обеспечивает выражение интересов российского общества в целом и его корневого ядра - русского народа. Оно обслуживает интересы лишь самого богатого и ничтожного социального среза общества и транснациональных сил. В финансовых структурах, информационном пространстве, идеологической сфере доминируют представители определенных масонских националистически-клановых образований, относящихся к совершенно иному культурно-историческому типу и насаждающих чуждые русскому и другим коренным народам России духовные, точнее - бездуховные ценности. Налицо культурная революция, сопровождающаяся деградацией российских народов, разрушением их многовековых общинных традиций,
насильственным подавлением русской самобытности, свободолюбия и творческой инициативы.
        - Пропаганда… - пробормотал Тарасов.
        - Правда, - грустно качнул головой Родарев. - Это правда, Владислав Захарович. И никуда от нее не деться, не спрятаться. Сегодня операция по ослаблению и расчленению Российского государства вошла в заключительную стадию, и если этому не помешать, будет окончательно разрушена внутренняясистема управления страной, начнется разлад хозяйственной жизни, сопровождающийся ростом сепаратистских устремлений и агрессивного национализма. Вы в курсе, что некие силы пытаются приватизировать военно-промышленный комплекс России?
        - Нет.
        - А к чему это приведет, понимаете?
        - Будет потерян контроль за потенциалом Вооруженных Сил… - осторожно сказал Тарасов.
        - С их последующим уничтожением… В общем, нет смысла перечислять, что произойдет. Этот процесс уже идет.
        - И вы решили…
        - И руководство ордена решило: хватит унижений! Пора мочить всех предателей и торговцев Россией! Пора запускать программу ликвидации управляющей нами транснациональной Системы! В результате была создана особая служба, которую ныне возглавляю я.
        - Чистилище…
        - Что? А-а… Нет, наша служба имеет другое название. - Всеслав Антонович помедлил немного и добавил с едва заметным колебанием:- Она называется СОС.
        - СОС? - удивился Владислав. - «Спасите наши души», что ли?
        - Не совсем, - улыбнулся собеседник, - хотя и близко по значению. Это аббревиатура слов «суд отложенной смерти». Позже вы поймете, почему она так называется.
        - И чем же она занимается? - скептически поджал губы Тарасов.
        - Как бы высокопарно это ни звучало, служба рассматривает себя как порождение внутреннего времени российского суперэтноса, его эксперта, хранителя и гаранта.
        - Гаранта чего?
        - Гаранта сохранения духовной вертикали и связи с коллективным бессознательным русского народа в первую очередь. Служба ставит своей целью такое развитие событий в объективной реальности, при котором максимально сохраняется структура и естественная динамика внутреннего пространства российского этноса.
        - Это все общие слова, а конкретно?
        - Конкретно роль службы можно сравнить с деятельностью психоаналитика и хирурга, пациентом которых является не отдельный человек, а целое государство. Уговаривать - значит уговаривать, резать - значит резать!
        - Круто! - усмехнулся Владислав. - И при этом вы, разумеется, оставляете за собой право решать, в каком случае - уговаривать, в каком - резать.
        Родарев остался невозмутимым, хотя глаза его на мгновение стали вдруг как наждачная бумага.
        - Да, мы считаем, что у нас есть такое право, хотя мы не играем ни по правилам бандитов, ни по правилам государства, прогнившего насквозь. Политики, торгующие жизнями солдат, и высшие армейские чины, получающие свою часть прибыли от этой торговли, доигралисьв войну, не понимая, что мир изменился. Пора с этим кончать! Да вы и сами недавно прошли через это ощущение, потеряв всю свою семью. Не так ли?
        Владислав сжал челюсти, отвернулся. Выдавил через силу:
        - Я не философ…
        - Дело не в философии, Владислав Захарович, вам необходимо осознать то, что осознали мы: пора менять концепцию власти в стране. Нами никтоне должен управлять, кроме тех, кого выберет русская идея! Согласны с этим?
        Владислав помолчал, пытаясь найти в рассуждениях полковника слабое звено.
        - Согласен.
        - Чудесно. Идем дальше.
        - Я понял. Это… вербовка?
        - Скорее предложение о сотрудничестве.
        - А если я все же откажусь?
        - Не откажетесь, Владислав Захарович. В настоящее время наши интересы совпадают. Мы не только хотим остановить беспредел преступности в стране, но и воздать по заслугам некоторым конкретным деятелям политики, экономики, финансовых и силовых структур. Ваш опыт работы за рубежом очень пригодился бы.
        - Что вы хотите сказать?
        - Мы дадим вам возможность отыскать спонсоров и помощников чеченских боевиков в Москве, не ради мести, ради восстановления справедливости. В одиночку вам с этим делом не справиться. Кроме того, мы выведем вас на тех, кто прикрывал убийцу вашей жены.
        Владислав выдохнул воздух сквозь стиснутые зубы, закрыл глаза, успокаивая разогнавшееся сердце. Мышцы рук напряглись, пальцы скрючились… и расслабились.
        - Допустим, я соглашусь, - глухо сказал он. - Что потом? Что вы потребуете от меня? Я убежден, что за все надо платить.
        - Мы не являемся эмиссарами дьявола, - улыбнулся Родарев. - Мы на другой стороне. Но придется поработать на благо Родины.
        - За рубежом?
        - В силу ваших возможностей, образования и опыта. Специалистов по России и у нас хватает, но таких, как вы, знающих языки и специфику забугорной жизни, мало. Насколько я осведомлен, вы владеете четырьмя языками? Английским, французским, китайским и корейским.
        - Немного знаю латышский и финский.
        - Тем более. У России за рубежом нет друзей, как бы сладко ни пели политики и журналисты, уверяя нас в обратном. У нас есть только враги, явные и скрытые, и деловые партнеры. Президент, кстати, этого не понимает, иначе не способствовал бы приближению НАТО к границам России и не закрывал бы наши военные базы на Кубе, во Вьетнаме, в Корее и Индии, в странах СНГ. Кольцо врагов сжимается, а он целуется с президентом США даже после войны в Ираке и любуется собой.
        - Не надо так… о президенте…
        - Извините, если я слишком резок, но ведь за державу обидно. Но это к слову. Я не люблю Америку, их паразитарное отношение к природе и остальным народам. Не люблю чиновников, политиков, высокопоставленных говорунов, ненавидящих все русское, и не люблю весь американский народ, давно превратившийся в стадо баранов. Вы не ловили себя на мысли, просматривая американские фильмы, что вам никого не жалко? Ни бандитов, ни героев, ни так называемых простых граждан?
        - Я редко смотрю боевики…
        - Правильно делаете. Так вот мне никогов этих фильмах не жалко! Да и кого жалеть, если в них отъявленный негодяй сражается за место под солнцем с не менее отъявленным героем, как правило - бывшим бандитом или киллером. И все они действуют по принципу Флеминга: живи и дай умереть другим.
        Тарасов усмехнулся.
        - Ваша команда разве не пользуется тем же принципом?
        - Нет! - отрезал полковник. - Мы пользуемся другим принципом: живи и дай жить другим! Вот почему наша команда называется СОС - «Суд отложенной смерти». Убиваем мы по крайней необходимости, если у наших врагов из террористического интернационала руки по локоть в крови и если объект коррекции не внял предупреждению. Вы еще убедитесь в этом.
        В гостиную бочком вошел помощник Родарева с подносом, на котором стояли кофейный прибор, конфеты и сахар.
        - Спасибо, Степаныч, - кивнул хозяин. - Подсаживайтесь, Владислав Захарович, кофе отменный, привезен прямо из Бразилии. Я растворимого не употребляю.
        Молчаливый помощник полковника присел рядом с Тарасовым, взял чашку. Владислав встрепенулся, подвинулся ближе к столу, размышляя о полученной информации. В глубине души он уже принял предложение Родарева, но оглашать свое согласие не спешил.
        - Я бы хотел кое-что уточнить.
        - Ради бога.
        - Русский орден… это масонская организация? Он как-то связан с другими тайными орденами?
        Родарев и Степаныч, возраст которого был трудно уловим, переглянулись. Полковник дернул уголком губ, обозначая усмешку.
        - Нет, мы не связаны с другими орденами. Более того, мы с большинством из них антагонисты, хотя едва ли они догадываются об этом. Ведь нас как бы нет. Это тот самый единственный случай, когда страна не должназнать своих героев.
        Улыбнулся и Владислав.
        - Это я понимаю. Еще вопрос: орден - военная организация?
        - Орден - нет, команда СОС - да. Все мы русские офицеры и люди чести. Вы тоже офицер, кадровый разведчик, и понимаете толк в дисциплине, так что для вас не составит труда войти в наш коллектив. Единственное, что вы должны будете усвоить: добровольно принимая на себя обязанность служить высоким целям ордена, его кавалер не ищет в том личных выгод и почестей и подчиняется его правилам и распоряжениям иерархов.
        - Добровольно… - скривил губы Владислав.
        - Я уже сказал: вы можете уйти отсюда в любой момент. Разумеется, дав обязательство хранить в тайне полученные сведения.
        - Этого достаточно?
        - Для вас вполне, - кивнул Родарев, и глаза его снова на миг царапнули лицо Тарасова наждачной бумагой. - Вы человек чести, Владислав Захарович, иначе этот разговор не состоялся бы. Могу вас заверить, что РуНО всегда поддержит вас в должной мере и в должное время. Итак, ваше решение?
        Владислав допил кофе, действительно оказавшийся ароматным и вкусным.
        - Мне надо исчезнуть.
        Родарев понял.
        - Завтра ваше тело найдут среди участников автокатастрофы в районе Тулы. У вас есть на теле какие-либо заметные пигментные образования, наколки?
        - Родинка на животе… и вот это. - Владислав показал выколотую на сгибе указательного пальца букву С.
        - С вашего позволения мы скопируем их, а также папиллярный узор на пальцах. Судмедэксперты должны опознать личность погибшего.
        - Вы что же, заранее подготовили варианты моего исчезновения?
        - У нас большой опыт, - заговорил индифферентным тоном Степаныч, кинув на Тарасова безразличный взгляд. - В командах СОС только двое - живые и реальные люди, не прошедшие «спецотбор», я и Всеслав Антонович. Остальные - «мертвецы».
        - И много таких команд?
        - Две: СОС-1 и СОС-2. Одна специализируется на Азии, другая на Европе и Америке.
        - Понятно. Я хотел бы оставить свое имя.
        - Боюсь, это невозможно, - качнул головой Родарев.
        - А фамилию?
        Собеседники Тарасова обменялись взглядами.
        - Это уже технические детали… - начал полковник.
        - Фамилию можно оставить, - сказал Степаныч. - Все равно после смерти его никто не будет искать. Хотя не факт. Но имя и отчество придется изменить. Как вам - Роман Алексеевич, подойдет?
        - Не имеет особого значения. Пусть будет Роман Алексеевич. Последний вопрос: что я должен делать?
        - Придется кое-чему подучиться. - Степаныч собрал чашки, унес на кухню и вернулся. - Методам отвлечения внимания, психотехнике внушения, стимуляции организма, возбуждению экстрасенсорики и другим важным вещам. Через месяц начнете работать самостоятельно. Идемте, я провожу вас.
        Тарасов выбрался из-за стола.
        - Куда?
        - Будете жить и тренироваться на базе. Там вас никто не найдет и никто из посторонних не увидит.
        - Удачи. - Родарев протянул крепкую руку. - Мы будем встречаться с вами часто, Владислав… э-э, Роман Алексеевич.
        - Вы хороший психолог, Всеслав Антонович. Так быстро меня еще никто не обрабатывал. Кто вы в иерархии ордена?
        - Первый князь. Что касается психологии, то, во-первых, вы были готовы к восприятию данной информации.
        - А во-вторых?
        - Во-вторых, я не только полковник Федеральной службы безопасности, но и доктор психологии.
        Владислав встретил полный скрытой озабоченности взгляд Родарева, сквозь которую на мгновение проскочила веселая искра, и они расстались, чтобы встретиться на другой день уже на базе и послушать сообщение по телевизору о крупной автокатастрофе, в которой погибли члены одной из дагестанских криминальных группировок и бывший работник посольства России в Корее Владислав Захарович Тарасов.
        Месяц Тарасов провел на базе ФСБ, занимаясь спецподготовкой под руководством Степаныча - Николая Степановича Корнейчука, оказавшегося воеводойРусского ордена и инструктором команды СОС.
        В декабре Тарасов получил первое задание - разобраться с чеченскими спонсорами теракта в Москве и с покровителями поставщиков русских девушек за границу.
        В конце января он впервые провел операцию за рубежом - в Дании, уничтожив руководителей датского Комитета в защиту Чечни. Затем началась череда других зарубежных операций, и Роман Алексеевич Макаров - фамилию ему все-таки сменили - на год поселился за пределами России. Сердце его после смерти родителей, дочери и жены так и не оттаяло…
        Чья-то рука дотронулась до плеча:
        - Командир, Гроза вернулся.
        Владислав открыл глаза, рывком сел, помассировал шею и оглядел свою гвардию «сосунков».
        В наличии имелись все шестеро, запакованные в камуфляжные комбезы, в том числе посланный на разведку Иван Пантелеев по кличке Гроза; они все носили клички и отзывались только на них.
        Самым старшим в группе был пятидесятилетний белорус Егор Лукаш, отзывающийся на псевдо Нос. Самым примечательным в его облике действительно был нос - картошкой, причем весьма приличных размеров. И хотя ни на силача, ни на бойца спецназа он не походил никак - с виду обыкновенный мужичонка с пегими волосами и хитрым прищуром глаз, Егор Лукаш на самом деле был высококлассным профессионалом-подрывником и вообще мастером на все руки.
        Под стать ему в группе был еще один малороссиянин - сорокалетний Сергей Сергиевский по прозвищу Хохол, также с виду мало напоминающий мастера воинских искусств. Обстоятельный, неторопливый, малоразговорчивый, он больше походил на запорожского казака, торгующего арбузами, хотя в нужное время демонстрировал великолепную сообразительность, подвижность и реакцию. В группе он исполнял обязанности водителя и пилота, а также по совместительству повара, хозяйственника и стрелка.
        Остальные были моложе: татарин Резван Темирхан по кличке Хан, тридцати шести лет от роду, снайпер от бога, владеющий всеми видами огнестрельного и холодного оружия, тридцатитрехлетний Гогия Донелиади по прозвищу Батон, тридцатилетний Иван Пантелеев - Гроза и самый молодой боец группы двадцативосьмилетний Анатолий Юрчик по кличке Инженер, спец по компьютерам, устройствам связи и вообще дока в электронной технике любого назначения.
        Самому Тарасову исполнилось в июне этого года тридцать пять лет. Был он высок - под сто девяносто сантиметров, широкоплеч, русоволос, голубоглаз, с весьма симпатичным «нордическим» лицом, в данную минуту угрюмым. Угрюмость эта, подчеркнутая сжатыми губами, поселилась на его лице с момента похорон жены и редко уступала место выражению приязни или улыбке.
        Бывший полковник Службы внешней разведки был наделен хищной энергией и грацией спортсмена-гимнаста. По природе своей он был скрытен, внимателен к собеседнику, привык держать под контролем собственные эмоции, ценил физическую и психологическую независимость. Иногда он бывал высокомерен - в пределах необходимого, особенно когда этого требовала ситуация, но никогда никого не подводил, был целеустремлен и надежен.
        Полковником и помощником пресс-атташе российского посольства в Корее он стал рано, в тридцать два года, а до этого окончил Академию Генерального Штаба, был направлен в Главное разведуправление Министерства обороны, а потом переведен в СВР. Если бы не случившаяся трагедия с захватом заложников и гибелью семьи, Владислав Тарасов добился бы многого на поприще разведчика и дипломата. Теперь же он был «мертв» - официально и носил другое имя: Роман Алексеевич Макаров.
        Впрочем, все бойцы группы тоже прошли через это - гибель близких и «собственные похороны».
        - Что у тебя? - посмотрел на Пантелеева Тарасов.
        - Их шестеро, не считая трех аборигенок, - доложил Гроза. - Можем устроить маленькую победоносную войну в любой момент.
        - Нам не нужна война, ни маленькая, ни большая. - Владислав перевел взгляд на Юрчика-Инженера. - Эфир?
        - Чист, - отозвался белобрысый крепыш, прослушивающий местный радиоэфир с помощью компьютеризированного сканера. Комплекс в его ранце включал широкодиапазонный пеленгатор и позволял не только перехватывать радиоразговоры в радиусе полсотни километров, но и быстро расшифровывать кодовые передачи.
        - Он считает себя в полной безопасности, - подал голос педантичный Хохол-Сергиевский. - Его прятало здесь ФБР, пообещав, что никто не найдет. К тому же он родом отсюда и знает местность как свои пять пальцев.
        - Переходим на режим «стойка», - сказал Владислав, поднимаясь с надувного пленочного матраса, на котором спал. - Запускайте «стрекозу». Объект должен услышать «глас божий» не позднее двух часов ночи. В половине третьего за нами прилетит челнок.
        Лукаш-Нос кивнул и извлек из контейнера «стрекозу» - летательный аппарат размером с ладонь в виде натуральной стрекозы. Насекомое имело ультраоптику, позволяющую вести видеосъемку днем и ночью, в любую погоду, телепередатчик и систему управления и слышала все звуки в пределах трехсот метров. Использовалась «стрекоза» для разведки и состояла на вооружении израильских спецслужб. Российские спецслужбы тоже имели подобную технику, отечественного производства, но группы СОС за рубежом всегда использовали чужие разработки.
        Объект ликвидации, о котором шла речь, был не просто наемником, воевавшим в Чечне на стороне боевиков, но, во-первых, осведомителем Федерального бюро расследований США, во-вторых, журналистом, в-третьих, кинооператором, снимавшим фильм о деятельности чеченских «борцов за свободу». Звали его Аукей Роллинг. Он родился на Гавайях, учился в Канаде, стал корреспондентом журнала «Серые гуси», несколько лет провел в Афганистане, Кашмире, в Косове и, наконец, в Чечне. Себя он считал профессиональным «воином ислама», сражающимся с «неверными». Хотя при этом он служил тем же «неверным» верой и правдой, как пес, выполняя весьма деликатные поручения фэбээровцев. Однако в вину ему вменялась не его работа на спецслужбы США, а кровавая дорожка, оставленная Роллингом в Чечне. Он убивал русских солдат так же бездумно и жестоко, как и его приятели-боевики, и снимал все убийства на пленку. А когда у него под ногами загорелась земля, «воин джихада» сбежал к своим покровителям в Америке, которые попытались спрятать полезного слугу, знающего слишком много, подальше от людских глаз.
        Разведка СОС искала его полгода, пока, наконец, не обнаружила на бывшей родине - на острове Мауи, втором по величине из островов Гавайского архипелага. Аукей Роллинг построил себе бунгало на гребне вулкана Халеакала и устроился там со всеми удобствами в окружении пятерки телохранителей и трех девиц, не то жен, не то наложниц. Связь с прибрежными поселениями и столицей Гавайского штата Хало он осуществлял с помощью вертолета, поставляющего воду и продукты. Кроме того, по сведениям разведки СОС, проникшей почти во все структуры американских и западных служб, над Гавайями каждые три часа пролетал американский военный спутник, контролирующий территорию архипелага, через который Аукей Роллинг поддерживал связь со своими боссами из ФБР.
        - Поехали, - сказал Толя Юрчик, надвигая на голову дугу с наушниками. - Спутник только что прошел, все тихо.
        Владислав подсел к раскрытому на камне кейсу с пультом управления «стрекозой» и экраном наблюдения.
        Аппарат шевельнул крылышками, тихо зажужжал и взлетел под потолок пещеры, в которой уже третий день пряталась группа. Сделав круг над головами бойцов, он вылетел в расщелину выхода.
        Засветился экран видеопередачи. Стали видны уплывающие вниз склоны кратера.
        Халеакалу, воспетую еще Джеком Лондоном, открыл на Мауи в тысяча семьсот семьдесят восьмом году Джеймс Кук. Вулкан высотой три километра доминировал над островом. В переводе с полинезийского Халеакала - Дом Солнца. Местные легенды связывали вулкан с богом Мауи, в честь которого был назван остров.
        Ни Тарасов, ни члены его команды никогда не были на Гавайях, поэтому им пришлось сначала изучить географию островов и особенности климата, чтобы ориентироваться на Мауи без проводников. Однако красота Халеакалы превзошла все их ожидания, и если бы не задание, все бойцы, наверное, не преминули бы побродить по окрестностям вулкана, производящего на всех туристов неизгладимое впечатление. Когда они впервые встретили здесь рассвет, членов отряда охватило странное ощущение: надо было смотреть не вниз, на дно кратера, чтобы разглядеть его детали, а вверх! Этот своеобразный обман зрения сопровождал их и дальше, и понадобилось время, чтобы приспособиться к явлению.
        «Стрекоза» изменила курс. Стал виден белый конус бунгало Роллинга, выделяющийся на фоне красно-бурых, с сиреневым оттенком, скал. До него от пещеры, в которой расположился отряд, было около трех километров по прямой. Пещеру удалось найти с помощью особой аппаратуры, способной обнаруживать пустоты в горных породах, а также распознавать человека с оружием и даже определять направление ствола оружия противника по характерному ряду резонансов в выходном отверстии пистолета или автомата.
        Солнце готовилось нырнуть за гребень противоположной стороны кратера, по дну которого от скал, более мелких вулканических конусов и валунов, протянулись длинные тени.
        Аппарат завис в двух сотнях метров от строения, окруженного цепью столбов с металлической сеткой. Стала видна ровная площадка с торчащим посреди вертолетом - легким «ФН-1100» фирмы «Роджерсон хиллер корпорейшн». Никакого движения в радиусе километра от двухэтажной пирамиды Роллинга телекамера «стрекозы» не отмечала.
        Солнце зашло.
        Вулкан сразу погрузился в полумрак, лишь некоторое время еще светились алым стены бунгало, отражая быстро тускнеющий закат. Восточную часть небосклона затянули приближающиеся полосы облаков.
        - Выступаем, - коротко скомандовал Тарасов.
        Бойцы группы закинули за плечи ранцы, надели шлемы и превратились в кибер-солдат, принадлежащих неизвестной армии. Маскировочные комбинезоны на них были американского производства, оружие - бельгийское и немецкое, органайзеры и системы связи - японские. Это не говорило о том, что подобные устройства, оружие и обмундирование не имелись в наличии у отечественных спецслужб, но группа действовала за границами России, и во избежание огласки при обнаружении и несчастливом стечении обстоятельств экипировку для бойцов подбирали такую, чтобы нельзя было вычислить государственную принадлежность команды. Правда, с отрядом Тарасова такие случаи еще не происходили. А вооружен он был несколько иначе, в отличие от подчиненных, имеющих бельгийские снайперские винтовки, немецкие пистолеты-пулеметы бесшумного боя и немецкие ножи. Кроме пистолета - Владислав предпочитал испанскую девятимиллиметровую «астру-100», - он имел еще абсолютно секретное оружие, снабженное на всякий случай системой самоликвидации. Любой, кто попытался бы выстрелить из него или просто взять в руки, кроме самого Тарасова, неминуемо был бы
уничтожен. Этим оружием был инфран - излучатель инфразвука, поражающего внутренние органы человека без видимых внешних повреждений кожи и мышц. В зависимости от мощности импульс инфрана, настроенный на резонансы с колебаниями внутренних органов человека, мог вызывать страшную боль, ослеплять, парализовывать и убивать.
        Для ликвидации Аукея Роллинга Тарасов настроил инфран на мгновенное поражение сердца киллера. Мысль помучить «воина ислама», убившего по крайней мере два десятка российских солдат и офицеров, не один раз возникала в голове, но садистом Владислав не был и наслаждаться болью и муками людей, даже таких законченных отморозков как Аукей Роллинг, не умел.
        Краски заката поблекли. Небо налилось фиолетовой глубиной. Темнота в кратере сгустилась.
        Все включили приборы ночного видения, переходя на инфракрасное зрение. Нагретые за день скалы щедро отдавали тепло, поэтому ориентироваться в горном хаосе было достаточно легко.
        Три с лишним километра от пещеры до бунгало Роллинга, по кромке обрыва, отряд преодолел за час.
        Залегли в десяти метрах от сетчатого забора. Юрчик включил малый СЭР, [3 - СЭР - система электронной разведки.]сканируя местность, и через две минуты доложил:
        - Сетка под током, но телекамер и лазерных охранных систем периметр не имеет.
        - Я вижу на крыше антенну, - сообщил Донелиади; Батоном его прозвали не за любовь к белому хлебу, а в связи с грузинским батоно- сударь, пан.
        - Это спутниковый коммуникатор. Территория дома никакой электроникой не контролируется.
        - Тем лучше.
        - Собаки? - подал голос Владислав.
        - Снаружи ни одной. Внутри как будто одна имеется, хотя это может быть и кошка и любое другое животное.
        - Начинаем! - скомандовал Тарасов. - До пролета спутника осталось чуть больше часа, так что торопиться особо не стоит.
        Инженер и Нос вернули «стрекозу», затем бесшумно выдвинулись вперед и занялись вырезанием отверстия в сетке, используя специальные керамические кусачки. Через минуту метрового диаметра дыра была проделана. Группа переместилась на территорию бунгало, подобралась к стенам строения, сделанного из туфа и покрашенного серебристой краской для лучшего отражения свето-теплового потока. Все же Мауи был тропическим островом и температура воздуха в районе Халеакалы даже зимой не опускалась ниже плюс пятнадцати градусов.
        На несколько мгновений все замерли, прислушиваясь к звукам, долетавшим сюда из глубины кратера; на дне вулкана водились дикие свиньи, козы, гавайские гуси и белохвостые кочурки, чьи крики изредка доносились до гребня.
        В самом бунгало играла музыка, раздавались голоса хозяев, женский смех и шаги. Включилась душевая кабина. Заработал кондиционер. Все эти звуки ловили спецприборы в ранцах за спиной бойцов и передавали им через наушники. А включенный СЭР, имеющий лазер терагерцового диапазона, мог не только определить количество движущихся людей - по сердцебиению, дыханию и магнитной модуляции крови, текущей по сосудам, [4 - Благодаря эритроцитам, включающим атомы железа, кровь имеет магнитные свойства.]но и видетьих сквозь стены.
        На уточнение расположения всех присутствующих в доме мужчин и женщин ушло четыре минуты. Затем началось движение.
        Гроза и Батон подобрались к главному входу в дом и занялись замками.
        Хан проник в бунгало через вторую дверь, играющую роль запасного аварийного выхода.
        Хохол и Нос аккуратно выдавили стекло окна на первом этаже и забрались в одно из пустующих помещений дома.
        Юрчик-Инженер страховал всех, прослушивая эфир и контролируя территорию бунгало системой электромагнитного сканирования. В непосредственном действиион не участвовал, выполняя более важную задачу идентификации объекта ликвидации и слежения за пространством действия.
        Тарасов вошел в бунгало последним, вслед за Грозой и Батоном.
        Операция разбилась на фазы.
        Первую исполнили Хан и Нос, проникнув в комнату, где располагалось оборудование спутниковой связи, и уничтожили коммуникатор.
        Вторую фазу завершил Инженер, определив точное местонахождение Аукея Роллинга и дав соответствующее целеуказание. «Воин джихада» занимался любовью одновременно с двумя девицами в спальне на втором этаже.
        Третья фаза означала общее движение к цели - с попутным устранением помех. Каждый член команды делал это по-своему, но - не убивая тех, кого не следовало убивать без нужды, а только отключая сознание - ударом ли в голову, в шею, или тихим удушением.
        На второй этаж поднялись только двое, Тарасов и Хан. Несколько мгновений прислушивались к возне в спальне, сопровождающейся стонами, ахами, возгласами и смехом.
        - Все тихо, - доложил по рации Инженер. - У нас в запасе двенадцать рабочих минут плюс полчаса на отход.
        Владислав посмотрел на спутника. Хан поднял ствол пистолета-пулемета, ударом ноги распахнул дверь и вскочил в спальню, слабо освещенную синеватым ночником.
        Тарасов вошел следом.
        Это была не просто спальня, но будуар, оборудованный всем необходимым для получения плотских утех. Но больше всего поражала необъятная кровать, на которой смогли бы, наверное, расположиться сразу не менее десяти человек.
        Занятые любовью обитатели будуара не сразу поняли, что произошло.
        - Какого черта?.. - начал было хозяин бунгало по-английски, абсолютно голый, волосатый, бритоголовый, с роскошной «моджахедовской» бородой, и замер.
        Девицы под ним завизжали, заметив наконец две темные фигуры в спальне.
        Вспыхнула люстра - Гроза нашарил выключатель.
        - Аукей Роллинг? - равнодушно задал вопрос Тарасов.
        Бывший наемник оторвался от девиц, сел, потянулся к дверце в стене за кроватью, но до нее было далеко.
        - Кто вы?!
        - Аукей Роллинг? - повторил вопрос Тарасов, не обращая внимания на девиц, отползших в угол кровати и пытавшихся прикрыться простынями; одна из них была явно аборигенкой, вторая - белой.
        - Не знаю никакого Роллинга! - огрызнулся блестящий от пота хозяин бунгало. - Я Абу Муджад.
        - Это он, командир, - доложил Инженер. - Аукей. Звуковая карта голоса совпадает полностью.
        Тарасов достал инфран, направил ствол на грудь Роллинга и нажал спусковую скобу. Сказал глухо:
        - Don't worry, be happy! [5 - Не тревожься, будь счастлив (англ.).]
        Роллинг вздрогнул, широко раскрывая глаза, перевел взгляд на грудь, схватился за нее руками. Еще раз вздрогнул, лицо его исказилось, и он ничком повалился на кровать. Конвульсивно дернулся несколько раз, затих.
        Девицы снова завизжали.
        Хан навел на них пистолет-пулемет, они умолкли.
        - Контрольный выстрел не понадобится, командир?
        Тарасов подошел к Роллингу, дотронулся пальцем до шеи, покачал головой.
        - Он умер.
        - Жаль, что слишком легко.
        - Уходим!
        - Сидите тихо! - приказал Хан девицам по-английски.
        Они выскользнули из спальни, где остался лежать остывающий труп бывшего наемника, служившего многим хозяевам. Возмездие настигло его там, где он меньше всего ждал.
        Через несколько минут группа расположилась в вертолете Роллинга и вылетела за пределы территории бунгало и вулкана Халеакала, а затем высадилась на южном побережье Мауи. Еще через двадцать минут, переждав пролет спутника, группу забрал катер и доставил на борт подводной лодки, дожидавшейся их вторые сутки. О миссии группы не знал даже ее капитан, получивший приказ снять с острова отряд численностью в семь человек, который выполнял какое-то секретное задание.
        Буй-Тур

27 - 29 ноября
        Он не пощадил никого…
        Банда промышляла в Уфе грабежом и разбоем. Всего в ней насчитывалось девять человек, уроженцев Чечни, Таджикистана, Грузии и Украины. Управлял бандой молодой отморозок Вано Доридзе по кличке Президент. В августе ему исполнилось двадцать шесть лет.
        Во вторник третьего сентября они подстерегли ученого секретаря Академии наук Башкортостана, профессора Нургалина Зинура Амирхановича, шестидесяти шести лет, отца пятерых детей, деда семерых внуков, в подъезде дома и напали на него, очевидно, зная, что ученый получил зарплату за три месяца и нес семье. На беду свидетелями расправы стали сестра Ирина и мать Буй-Тура, проживающие в этом же подъезде, этажом выше. Свидетели бандитам были не нужны, поэтому женщин тоже избили, жестоко и беспощадно.
        Все трое: профессор, мать и Ирина скончались, не доехав до больницы. Спасти никого не удалось.
        Гордей Буй-Тур, будучи подполковником Национальной гвардии, [6 - Внутренние войска МВД стали Национальной гвардией в 2004 г.]узнал о случившемся, находясь в Чечне, спустя сутки после трагедии. Ему дали пятидневный отпуск, и подполковник улетел в Уфу, чтобы похоронить близких.
        По горячим следам задержать бандитов не смогли.
        Их давно подозревали в подобного рода преступлениях, искали, но найти не могли. Как потом выяснилось, в милиции у них были свои покровители, прикрывающие деятельность банды. Не удовлетворенный темпами следствия, Буй-Тур позвонил в Управление гвардии в Грозном и попросил командира дать ему еще неделю отпуска. Командир не разрешил. Тогда Гордей слетал в Грозный, написал рапорт об увольнении и положил на стол командующего группировкой. И вернулся в Уфу. Считая себя свободным от воинских обязательств, он начал собственное расследование обстоятельств гибели семьи; отец, сраженный происшедшим, военный химик в отставке, слег в больницу с инфарктом и умер на третий день после похорон жены и дочери. Таким образом Гордей Миронович Буй-Тур остался один, не считая стариков-родственников, разбросанных по необъятным просторам России.
        В мае этого года Гордею исполнилось тридцать шесть лет. Со своим небольшим ростом - метр семьдесят восемь - он не выглядел ни силачом, ни спортсменом, ни мастером воинских искусств. Впрочем, он таковым себя и не считал. Но защищать себя научился, обладая феноменальной для такого невидного мужчины силой и умением ориентироваться в пространстве боя. Родившись на окраине Уфы, в неблагополучном районе Нижегородка, он все детство провел среди хулиганов и шпаны, терроризирующей все местное население, и к совершеннолетию превратился в гения драки, не знающего ни одного «классического» приема, но всегда выходящего победителем из любой потасовки.
        Потом была армия, служба в воздушно-десантных войсках, где из него сделали отличного бойца-профессионала, хотя адептом какой-то определенной боевой системы он так и не стал. Приемы рукопашного боя Гордей учил, но оставался все тем же характерником, то есть знатоком своих возможностей и прекрасным мастером их спонтанного применения.
        После отбытия обязательного срока службы в армии он остался служить контрактником, перешел в Национальную гвардию и быстро поднялся по служебной лестнице от прапорщика, командира взвода, до капитана, командира батальона. Закончил высшие курсы МВД, получил в тридцать лет звание майора… и едва не отсидел срок за «неадекватное превышение служебных обязанностей». В те времена он служил в Дагестане и перекрыл одну из троп наркотрафика, контролируемого кем-то из высших чинов МВД.
        Его понизили в звании до старшего лейтенанта, но он снова поднялся и в тридцать четыре года стал подполковником Национальной гвардии. В тридцать шесть Буй-Тур уже командовал полком, расквартированным в пригороде Грозного.
        Волосы у него были темные, глаза зеленоватые, нос пуговкой. А по натуре Гордей был жестким, грубоватым, прямым человеком, иногда вспыльчивым, хотя отходил быстро. Данное кому-либо обещание он выполнял непременно, любой ценой, за что был уважаем всеми, от рядового до командира бригады. По жизни он всегда испытывал потребность в справедливости, за что и попадал в разные неприятные ситуации. Однако никогда не жаловался на судьбу, любил приключения, часто шутил и упрямо шел к цели.
        В силу своего характера он и дал себе обещание найти убийц сестры и мамы и покарать. Невзирая ни на что!
        В конце концов Буй-Тур нашел их, всех девятерых. Но это были исполнители, а существовал еще высокопоставленный чиновник, предоставлявший бандитам «крышу», который был весьма заинтересован в сокрытии тайных контактов с криминалом. По своим каналам он быстро выяснил о Буй-Туре все и сообщил командованию Национальной гвардии о «связи подполковника с мафией».
        Гордея взяли на другой день после его операции возмездия, спящим у друга на квартире. Командир башкирского ОПОНа [7 - ОПОН - Отряд полиции особого назначения.]получил приказ ликвидировать задержанного при попытке сопротивления, однако Буй-Тур не сопротивлялся и остался жив.
        Его допрашивали сначала в местной прокуратуре, потом отослали в Москву по требованию Генпрокуратуры. А там, на следующее утро, пятого августа, к нему прямо в камеру в Лефортово пришли двое мужчин в штатском, один помоложе, с короткой стрижкой и шрамом на виске, второй постарше, лет под пятьдесят, седой, с удивительно прозрачными глазами. Иногда он хмурился, хотя это и не относилось к нюансам беседы. Просто он скорее всего вспоминал какие-то неприятные моменты своей работы.
        - Здравствуйте, Гордей Миронович, - сказал седой глуховатым голосом. - Мы в курсе ваших злоключений, поэтому пришли побеседовать о вашей судьбе. Она повернулась к вам темной стороной, а это несправедливо.
        - Спасибо за сочувствие, - иронически хмыкнул Буй-Тур. - Хотя видит бог, я в нем не нуждаюсь. Сесть не предлагаю, негде. Кто вы и с чем пожаловали?
        - У нас к вам деловое предложение.
        - У кого это - у нас?
        - Мы из службы ППП.
        - Никогда не слышал о существовании такой службы.
        - Надеюсь, вы в курсе событий, происходящих в стране. Поголовная коррупция, криминал полез изо всех щелей во власть, беспредельщики отстреливают бизнесменов, мэров и губернаторов десятками, разгул бандитизма достиг критической точки, террористы перешли в наступление… в общем, дела неважные. Вы и сами ощутили, что такое криминальная структура, поддерживаемая чиновниками всех уровней, политиками, силовиками и правительством.
        Буй-Тур глянул на визитеров исподлобья.
        - Выражайтесь конкретнее, я лекций не люблю.
        - Мы знаем, - без эмоций кивнул младший из гостей.
        - Вас повязали не потому, что вы без суда и следствия замочили банду, - продолжал седой, - а в связи с тем, что вы осмелились пойти дальше, замахнулись на «крышу» бандитов. Ваш настоящий противник сидит в милицейских сферах, большой начальник, и добраться до него нелегко. Даже нам. А пока в милиции, полиции и Национальной гвардии будут работать подонки, обиратели и вымогатели, идиоты, карьеристы и предатели, порядка в стране не будет.
        - А вы, значит, этот самый порядок наводите? ППП - это случайно не «прямое поддержание порядка»?
        - Это служба профилактики и пресечения преступлений. Она создана в недрах… одной тайной организации, сведения о которой вы получите, когда согласитесь работать с нами.
        - А если не соглашусь?
        - Тогда вы просто забудете о нашем визите. Но вы согласитесь.
        - Почему вы так уверены?
        - Потому что страна требует глобальной чистки от всякой мрази, - убежденно сказал молодой, со шрамом. - Потому что только наша служба сможет это сделать. Потому, наконец, что только с нами вы сможете восстановить справедливость, найти мерзавца, торгующего человеческим горем, и покарать его.
        Буй-Тур закрыл глаза, откинулся спиной на стенку камеры. Сказал после паузы:
        - Ваша служба… законна?
        - В рамках Конституции - нет, - улыбнулся седой. - В глобальном человеческом ведическом смысле - да.
        Гордей не обратил внимания на слово «ведический».
        - Допустим, я согласен. Что дальше? Как вы меня вытащите из тюрьмы? Что потом? Кто вы?
        - Официально мы работаем в Управлении специальных операций ФСБ, а неофициально - на организацию, которая называется Русским национальным орденом.
        Буй-Тур невольно качнул головой.
        - Не слышал. И чем он занимается, ваш орден?
        - О целях и задачах ордена вам расскажут позднее, но обязательно, гарантирую. Главное сегодня - ваше согласие.
        - Чем я буду заниматься?
        - Ликвидацией бандитов и деятелей, до которых наше правосудие не доходит. Без суда и следствия, разумеется. Точнее - без гражданского суда. Суд будет - наш!
        - А вы не находите, что это жестоко? Вдруг произойдет ошибка и вы накажете не того человека?
        - Мы еще ни разу не ошиблись, - пожал плечами молодой.
        - Ну а если?
        - Наше общество вообще жестоко, - сказал седой. - Жестоко по отношению к тысячам детей в детских домах, к беспризорникам, к старикам, инвалидам, к тем, кто оказался на дне не по своей воле. Мы сталкиваемся с жестокостью каждый день, и вы это отлично знаете. Вовсе не факт, к примеру, что подростки и молодые люди, участники групповых драк и беспорядков, - нетрезвые или «обкуренные».
        - Они «волки»…
        - Верно, «волки», не знающие и не пытающиеся понять законы общественной жизни и нравственности. Но кто их сделал такими? Кто провоцирует их на «стихийные протесты»?
        - Телевидение…
        - Не только, хотя за ним стоят конкретные люди, кому выгодно, чтобы страна все время воевала сама с собой и всего боялась. Вот от них вам и предстоит избавить общество.
        - Их миллионы, - усмехнулся Буй-Тур. - А я один.
        - У вас будет группа.
        - Все равно.
        - Таких групп у нас несколько. Одни работают за рубежом, отстаивают интересы государства, другие внутри страны. Но об этом мы еще поговорим.
        Буй-Тур еще раз покачал головой, собираясь с мыслями, помял ладонями лицо.
        - Вы меня озадачили…
        - К сожалению, времени на размышления у вас нет, - немного мягче сказал седой. - Ваше дело хотят запустить как «образцово-показательное», наказать «по всей строгости закона», чтобы убедить общественность в «справедливости власти». Поэтому решайте сейчас.
        - Уже решил. Я с вами. Как вы меня вытащите отсюда?
        - Завтра вас повезут для допроса в Генпрокуратуру. По дороге вы попытаетесь бежать, и вас «убьют».
        - Круто!
        - Здесь подробности операции. - Молодой передал Гордею два листочка папиросной бумаги. - Прочтите и съешьте.
        - Хорошо. Что еще?
        - Больше у меня все, как говорил один генерал, - с улыбкой развел руками седой.
        - Дальнейшие инструкции получите после освобождения, - добавил парень со шрамом. - До встречи.
        Седой протянул руку.
        - Удачи, полковник.
        Буй-Тур пожал сухую и жесткую ладонь гостя, затем второго, и они ушли. Звякнули засовы на двери камеры. Гордей остался один. Спохватился, что не спросил имен вербовщиков неведомой службы ППП, потом прочитал два раза текст инструкции, разжевал листочки папиросной бумаги и проглотил. В душе поднялось волнение, которое он попытался успокоить хождением по камере и физическими упражнениями. Затем лег и уснул.
        На следующий день его «убили» при попытке к бегству.
        Так бывший подполковник Национальной гвардии Гордей Буй-Тур оказался в сверхсекретной службе ППП Русского ордена и получил в подчинение группу «Сокол» в количестве пяти человек. Через месяц он прошел «боевое крещение», уничтожив генерала уфимской милиции, покровительствовавшего бандитам…
        Поезд замедлил ход.
        Гордей открыл глаза, выглянул в окно.
        Показались пригороды Нижнего Новгорода. Пора было готовиться к высадке.
        В купе, кроме него, ехали двое пожилых мужчин, с увлечением обсуждавших газетные новости, и старушка с удивительно светлымлицом, с которого не сходила добрая полуулыбка. Она охотно участвовала в беседах мужчин, имея собственное мнение по всем вопросам, но никого, в отличие от них, не ругала и не обвиняла. Хотя более всего Буй-Туру понравилась ее готовность всем помочь и всех успокоить. У него тоже были еще живы бабушки, которые когда-то его воспитывали по очереди, и теперь он с нетерпением ждал встречи с одной из них - бабулей Аграфеной, матерью отца. Жила Аграфена Поликарповна в Нижнем Новгороде одна, похоронив мужа еще в начале девяностых годов прошлого столетия, и недавно прислала письмо, в котором просила внука заступиться перед властью. Буй-Тур не понял толком, чего хотела бабушка, но отказать ей не мог и отпросился у начальства ППП на три дня «по личным обстоятельствам». Благо ему не надо было являться на работу к определенному часу каждый день. Операции же по «лечению» чиновного люда и ликвидации бандитов обычно случались не чаще одного раза в неделю.
        Попрощавшись с попутчиками, Буй-Тур вышел на привокзальную площадь и поймал частника, согласившегося отвезти его в центр города, на Большую Покровскую улицу, всего за «скромных» две сотни рубликов.
        Однако на улице Большой Покровской его ждал сюрприз.
        Двухэтажный деревянный дом, в котором жили четыре семьи, в том числе - Аграфена Поликарповна с двумя кошками, оказался наполовину сгоревшим. Пожар случился уже давно, судя по убранной территории, но в воздухе все еще пахло гарью. Тем не менее жители дом не покинули, только забили досками и затянули полиэтиленовой пленкой окна. Подивившись такой любви к «малой родине», Гордей нашел квартиру бабушки Аграфены и постучал в обуглившуюся снаружи, обклеенную вокруг ручки газетами дверь.
        - Входи, милок, - послышался за дверью знакомый голос.
        Буй-Тур потянул дверь за ручку, переступил порог, стараясь не испачкаться. Кутаясь в шаль - в доме температура явно была намного ниже оптимальной, на дворе стоял сырой и холодный ноябрь, - на гостя смотрела хозяйка квартиры, высокая, худая, с морщинистым суровым лицом и прозрачно-голубыми глазами, в глубине которых мерцал упрямый огонек. Бабушка Аграфена всегда казалась Гордею слишком строгой и требовательной, и все же он ее любил и в детстве слушался беспрекословно.
        - Гордеюшка! - узнала гостя хозяйка, протянула к нему дрожащие руки. - Приехал! Уж и не чаяла увидеть!
        Буй-Тур обнял старуху, чувствуя подступивший к горлу ком.
        - Я письмо получил, вот и приехал. Что тут у вас случилось?
        - Это я от отчаяния написала. Холода наступают, а жить в этой халупе зимой нельзя, никто не хочет ни ремонтировать, ни в новую квартиру переселять. Да ты проходи, раздевайся, - засуетилась Аграфена Поликарповна. - У меня на кухне газ горит, там теплее. А в комнате плюс десять всего.
        Гордей снял куртку, прошел в комнату, оглядел небогатое бабушкино хозяйство - все было знакомо и не менялось много лет, - кинул взгляд на фотографии в рамочках на стене. Покачал головой.
        - Это я виноват. Давно надо было забрать тебя в город.
        - Да я бы не поехала, Гордеюшка, - махнула рукой Аграфена Поликарповна. - Тут моя родина, тут я отца твоего родила и выходила, тут и помирать буду. Только вот хотя бы последние денечки хочется пожить в тепле и покое. Проходи, позавтракаешь, я тебе омлет сделаю царский, твой любимый.
        - Не откажусь, - улыбнулся Буй-Тур.
        Они прошли на крохотную кухню, и ожившая, повеселевшая старушка занялась плитой, начала пересказывать новости:
        - Мы уже второй раз горим, Гордейша. Поджигают, антихристы, чтобы им пусто было, чуть не каждую неделю. Дома на улице старые, им по сто с хвостиком лет будет, но крепкие еще, столько же простоят, а кому-то в верхах очень хочется тут строительство многоэтажных гаражей развернуть, вот и выгоняют нас отсюда таким способом. Соседский дом тоже подожгли, все сараи сгорели, даже кирпичный с магазином пытались поджечь, спасибо, пожарные отстояли.
        - Да глупости это все, - не поверил Гордей. - Никто в наше время не станет терроризировать население таким образом, ради новостройки, проще договориться с мэрией и выселить людей официальным путем. Дать им другие квартиры. Дешевле обойдется.
        - Может, оно и так, да только слухи идут, что схватились какие-то крымальные группировки меж собой, нашу улицу не поделили, вот и поджигают дома друг другу в отместку.
        - Наверное, не крымальные, а криминальные? - улыбнулся Буй-Тур.
        - А один бес!
        - Вы не пробовали в милицию обращаться, к властям?
        - Как же, не один раз петиции писали и на прием ходили, да так ничего и не выходили. Если квартиры и дают, то у черта на куличках, в Гнилицах или в Сормове, где ни магазинов, ни рынка поблизости не видать, а куда мне старой ездить по магазинам, по транспортам клыпать, коли я еле ползаю? Как-никак девяносто пятый годок пошел. Да что это я все о себе? Рассказывай, как живешь. Женился иль бобылем ходишь? Давненько я от тебя весточки не получала.
        Буй-Тур почувствовал угрызения совести, обнял бабушку, пробормотал виновато:
        - Прости неразумного, я человек военный, подневольный, служу там, куда пошлют, оглянуться по сторонам не успеваю. Но теперь обещаю приезжать чаще. Разберусь тут с вашими ЖЭКами и хозяйственными службами, уеду, конечно, но по весне обязательно навещу.
        - Да я не в обиде, - мягко сказала бабушка Аграфена. - Сама была молодая, родителей не часто вспоминала. Правда, время было другое, тяжелое, послевоенное, учиться надо было и работать. Погоди-ка, помешаю, а то сгорит все.
        Гордей сел за стол, любуясь суетой бабушки.
        - Да и наши времена не из легких, бабуля. Без войны нас завоевали супостаты, до сих пор прийти в себя не могу, поверить, что великая Русь стала подневольной Россией. Куда ни кинь взгляд, что ни тронь - везде завоеватели у власти, нами управляют. Отсюда и все беды наши.
        - Я тоже это вижу, внучек, не слепая, - пригорюнилась Аграфена Поликарповна. - Смотрю телевизор, а там все нерусские люди об устройстве русской жизни рассуждают. При коммунистах и то такого не было. А уж при царе - тем боле.
        - Цари нынче другие пошли, - усмехнулся Гордей. - Президенты, премьер-министры, депутаты… и все норовят отхватить кусок пожирней, украсть или отнять. Живем, как в той песне:
        Нас побить, побить хотели,
        Нас побить пыталися.
        А мы тоже не сидели,
        Того дожидалися.
        Бабушка оглянулась на внука, с лукавой усмешкой погрозила ему пальцем.
        - Ой, не верю я, что ты из тех, кто дожидается. Сызмальства упрямый был, упертый, как Мирон-покойник говорил, царство ему небесное. Всегда окорот хулиганам давал. Неужто изменился?
        Буй-Тур засмеялся.
        - Ты права, бабуля, не изменился. Терпеть ненавижу, когда врут, воруют, обижают маленьких и предают своих! Вмешиваюсь, знамо дело, за что и получаю подзатыльники. Вот недавно иду по улице, вижу, к торговой палатке машина милицейская подъезжает. Выходят двое бравых служителей порядка, что-то говорят женщине-продавщице, и она безропотно начинает набивать пакет фруктами, протягивает им. Да еще деньги сует! Представляешь? Ну, я не удержался…
        - Эк, удивил, - не обратила старушка внимания на обмолвку внука. - Все знают, что милиционеры дань собирают со всех торгашей. Я их не оправдываю, но и торговцев не привечаю. У нас в Нижнем всей торговлей кавказцы заправляют, чего их жалеть? Ты где-нибудь в других городах видел, чтобы торговцы русскими были?
        - Редко, - признался Гордей, жалея, что затронул эту тему.
        - Вот и у нас все рынки в городе - черные заполонили. Азербайжаны, армяны, таджики и чечены… А власть берет с них мзду и ничего не делает, чтобы нас защитить.
        - Ничего, все скоро изменится, - пообещал Гордей. - Найдутся люди, наведут порядок в стране. Будет и на нашей улице праздник.
        Аграфена Поликарповна поставила на стол дымящуюся сковороду с омлетом.
        - Ешь, вот грибочки соленые, капустка, огурчики, свое все. Летом-то я на участке живу, а зимой… Ладно, не буду жаловаться. Я так рада, что ты приехал! - Она села напротив, подперла кулачками голову. - Скучаю я по тебе, внучек. По мамке твоей скучаю тоже, по Светочке… - В глазах старушки набухли слезы. - Так хочется на могилку к ним сходить, да уж очень далеко Уфа-то…
        Буй-Тур пережил сердечную судорогу, с трудом удержался, чтобы не заплакать самому.
        - Весной я заберу тебя, и мы слетаем в Уфу.
        - Доживем - увидим. Где ж ты теперь служишь? Все там же, в Чечне? Письмо я тебе на старый адрес послала.
        - Мне его передали в Москве. Я теперь в столице живу, а работаю в одной секретной службе.
        - Военной? Али в фэсэбэ?
        - Не в ФСБ, но тоже в очень серьезной и крутой, - улыбнулся он. - Наводим страх на бандитов. Доберемся и до Нижнего Новгорода.
        - Хорошо бы, - покивала старушка. - Только ты на рожон-то не лезь, знаю я тебя, бедового. Ты всегда норовил прежде всех в огонь кинуться.
        - Не буду кидаться, - пообещал Гордей. - Я в начальниках хожу, других вперед посылаю.
        - Генерал, что ль?
        - Не генерал, но полковник. - Он не стал говорить бабушке правду. Ей ни к чему было знать, что полковник он теперь липовый, хотя в ППП его так и звали - полковник. - Расскажи-ка, к кому ты ходила по поводу ремонта и переселения.
        - В ЖКУ ходила, к заместителю начальника Управы района ходила, и даже в МЧС вместе с соседями обращалась. А толку никакого.
        - Ничего, будет толк. Сама-то ты чего хочешь? Переехать или здесь остаться?
        - Я бы здесь осталась, Гордеюшка. Соседи переезжать хотят, их дело молодое, а я старая уже по квартирам бегать.
        - Вряд ли Управа согласится ремонтировать дом, - покачал головой Буй-Тур. - Развалится он скоро, стены вон снаружи все в дырках и трещинах. Придется, наверное, переезжать.
        - Я понимаю, прикажут - перееду, только не на Гнилицы же, поближе бы к родным местам. Ты уж там не шуми, Гордейша, а то еще в милицию заберут.
        - Не беспокойся, бабуля, все будет хорошо. Я знаю, как надо разговаривать с этими деятелями.
        Позавтракав, Гордей переоделся, выяснил адреса коммунальных служб района и, успокоив бабушку еще раз, отправился выяснять истинную подоплеку пожаров.
        Сначала он посетил районное ЖКУ.
        К начальнику управления была очередь. Буй-Тур терпеливо простоял час, потом понял, что может потерять весь день, и зашел в приемную.
        - Мне к начальнику.
        - Клара Тимофеевна занята, - бросила на него недовольный взгляд смазливая белобрысая секретарша, болтавшая с кем-то по телефону. - Выйдите, не мешайте работать.
        - Я по делу, - сухо сказал Буй-Тур, показал красную книжечку и без дальнейших переговоров открыл обитую коричневым дерматином дверь с табличкой: «Начальник ЖКУ № 43 Сидорович К.Т.».
        Кабинет начальника управления был невелик, но довольно уютен. За столом с компьютером сидела немолодая женщина с ярко напомаженными губами, в обтягивающей большую грудь белой кофте. У стола маялись два мужика в рабочих робах. Еще один посетитель - в дубленке - сидел напротив начальницы и курил. Все четверо оглянулись на вошедшего.
        Брови начальницы сошлись над переносицей.
        - Я занята! Кто вас пропустил?
        Дверь приоткрылась, выглянула секретарша с виноватым выражением лица.
        - Клара Тимофеевна, он…
        - Я же сказала никого не пускать! Выйдите, гражданин! - сказала начальница ЖКУ. - Сегодня приема по личным вопросам не будет.
        - У него удостоверение… - пискнула секретарша.
        Начальница, собравшаяся было добавить что-то нелицеприятное, открыла и закрыла рот, окинула посетителя недобрым взглядом и, видимо, почувствовала в нем что-то необычное. Посмотрела на мужчину в дубленке.
        - Найди материал и сделай к вечеру. Я проверю.
        - А с пожарной сигнализацией что нам делать? - заискивающим тоном поинтересовался мужик в робе, худой и усатый.
        - Отключите пока. Приедет комиссия, будет разбираться, почему она гудит. Все, идите.
        Мужики вышли, дверь закрылась.
        - Слушаю вас, - попыталась смягчить свой тон начальница ЖКУ. - Вы по какому вопросу?
        Буй-Тур подошел к столу, сел без приглашения.
        - Собственно, дело простое, хотя и требует кое-каких организационных усилий. Ваше управление обслуживает улицу Большую Покровскую?
        - А что? - насторожилась Клара Тимофеевна.
        - Меня интересует судьба жильцов сгоревшего дома номер шестьдесят дробь один.
        - Во-первых, он не сгорел…
        - Он горел! - перебил начальницу Гордей. - И жить в нем нельзя, тем более зимой. Вы должны это понимать. Или вы собираетесь ждать, пока жильцы благополучно перемерзнут?
        - Кто вы такой? - возмутилась Клара Тимофеевна. - Я сейчас вызову органы…
        - Органы уже здесь, - ухмыльнулся Буй-Тур, показывая книжечку с золотым тиснением: «МВД России». - Я задал вам вопрос.
        Клара Тимофеевна ошеломленно похлопала ресницами, потянулась к телефону, и до нее наконец дошло.
        - Вы… из милиции?
        - Берите выше, - еще раз ухмыльнулся Буй-Тур. - Хотя это не имеет большого значения. Что вы собираетесь предпринять в связи с создавшимся положением?
        Тон начальницы изменился.
        - А что я могу? У нас в районе таких жилых домов целых семь! Четыре сгорели полностью! Все требуют сноса или капитального ремонта. Где найти средства? Город выделяет крохи. Будем, конечно, пытаться…
        - Стоп! - Буй-Тур стукнул пальцем по столу. - Что значит - будем пытаться? На улице минус восемь, в квартире моей бабушки не намного выше! Если с ней что-либо случится, вы же первая под суд пойдете! Вы лично! Устраивает вас такая перспектива?
        Клара Тимофеевна вдруг успокоилась.
        - Это вы о Савельевой говорите, из второй квартиры? Скандальная старуха…
        - Стоп! - угрюмо оборвал собеседницу Буй-Тур. - Это моя родная бабушка, и оскорблять ее не надо. Ничего лишнего она не потребует.
        - Мы уже предлагали ей переехать в новый дом…
        - Знаю, в Гнилицы, но к каждому жильцу надо подходить индивидуально, как требует если и не закон, то совесть. Аграфене Поликарповне перевалило за девяносто, ей будет трудно жить в неблагоустроенном районе. Если не найдете старушке жилье покачественнее, будем разбираться в другом месте. Вам это нужно?
        - Вот и разбирайтесь, - совсем спокойно сказала хозяйка кабинета. - Что у меня есть, то я и предлагаю. Никакой суд не придерется, что я действую неправильно. А вы не боитесь, что вас снимут с работы после этого визита, как вас там? Кто вы по званию, лейтенант, капитан? - В голосе начальницы прорезались нотки пренебрежения.
        Буй-Тур понял, что его собеседница вспомнила о своих покровителях, надеясь на их связи и защиту.
        - Не капитан, - качнул он головой, - полковник. И мне нечего бояться, кроме страха. Но если я пойду выше, уважаемая Клара Тимофеевна, вы в этом кресле долго не задержитесь. Это я вам обещаю. - Он встал. - Мы договорились?
        - Я подумаю, что можно сделать для вашей… бабушки, - проговорила начальница ЖКУ, сдерживаясь, хотя взгляд ее был красноречив: и не таких видали!
        Выйдя из ЖКУ, Буй-Тур с минуту размышлял, что делать дальше, и решил продолжить свое хождение по коммунальным мукам. Над Кларой Тимофеевной Сидорович располагалась целая иерархия начальников, которые могли одним росчерком пера или просто телефонным звонком решить проблему.
        Ему повезло. Зам главы районной Управы господин Веллер, отвечающий за коммунальное хозяйство района, был на месте и не рискнул отказать в приеме визитеру, представившемуся «полковником Тимошенко, сотрудником Федеральной службы расследований».
        Кабинет заместителя главы Управы оказался не в пример больше и роскошнее кабинета начальницы ЖКУ. Он весь блистал стеклом, фарфором, никелем, полированным деревом и напоминал одну из комнат Эрмитажа, где Буй-Туру как-то посчастливилось побывать на экскурсии.
        - Что привело столь высокого гостя в наши скромные владения? - вышел навстречу Гордею из-за роскошного стола Веллер. - Мне сказали, что вы из Москвы… э-э…
        - Полковник Тимошенко, - небрежно сказал Буй-Тур, решив поменять тактику контактов с представителями местной власти. - Юлий Сергеевич. - Раскрыл и закрыл удостоверение, которое не сдал еще со времени прошлой операции; по мере надобности паспортисты ППП снабжали оперативников поддельными документами любого уровня. - Подразделение «Р».
        - Присаживайтесь, пожалуйста. - Невысокий, толстый, лысоватый Веллер галантно шаркнул ножкой. - Можете снять верхнюю одежду.
        Буй-Тур расстегнул куртку, подсел к столу.
        Веллер сел в свое черное кожаное кресло, выжидательно посмотрел на гостя.
        - Слушаю вас.
        - Мы начинаем негласное расследование поджогов домов в центральном районе города, - веско проговорил Буй-Тур. - Улицы Большая Покровская, Нижегородская, Трудовая. Что вы можете сказать по этому поводу?
        - А что я могу сказать? - заскучал господин Веллер, отводя взгляд. - Ничего. Поджоги действительно имеют место, но этим делом занимаются прокуратура и милиция…
        - Я знаю, кто занимается этим безобразием. Меня интересует ваша точка зрения. Что происходит? Кому это выгодно, по вашему мнению?
        - Откуда же мне знать? - ненатурально удивился заместитель. - Мы-то здесь при чем?
        - Послушайте, господин Веллер, - нахмурился Буй-Тур. - Если вы будете со мной откровенны, возможно, я помогу вам избавиться от неприятных дознавательных процедур. Надеюсь, вы меня понимаете? В противном случае мы включим вас в список лиц, подозреваемых в коррупции. Подходит вам такой вариант?
        - Н-нет, - выдавил вспотевший Веллер. - Но я в самом деле не понимаю…
        - Все вы прекрасно понимаете, иначе не сидели бы в этом удобном кресле. Итак, повторяю вопрос: кому выгодно отселять людей из старых домов таким диким способом? Я, например, знаю, что жильцы еще не сгоревших домов установили круглосуточное дежурство, чтобы поджигатели не смогли подобраться к ним. Да еще и вооружились. Представляете, чем это может закончиться?
        - Честное слово…
        - Ну, не надо, - поморщился Буй-Тур. - Давайте обойдемся без излишнего драматизма.
        - Не знаю точно… только подозреваю…
        - Смелее!
        - Одна из крупных строительных фирм города хочет построить там коттеджный поселок…
        - Я слышал - гаражи.
        - И гаражи. - Веллер вытер взмокшую лысину платком. - Но у муниципальных властей другие намерения…
        - То есть у вас. А вы что хотите там строить? Супермаркет? Рынок?
        - Здание мэрии…
        - Вот оно что! - Буй-Тур хмыкнул, разглядывая лицо собеседника. - Значит, никак не поделите землю? Не сошлись в цене? Кто же поджигает дома? Ваши люди или «шестерки» строительной фирмы?
        - Я к этому делу не имею никакого отношения! - заторопился Веллер. - Лично я занимаюсь благоустройством района и отвечаю за теплоснабжение, подачу воды и тому подобное.
        - А за отселение и ремонт разве не вы отвечаете?
        - Я только составляю списки… утверждает же их Любовь Егоровна Салазка… начальник Управы.
        - Это интересно. Документы у вас под рукой? Давайте посмотрим, что вы собираетесь делать с жильцами аварийных домов. К примеру, дом номер шестьдесят по улице Большой Покровской. Сигнал в нашу службу поступил от них.
        - Сию минуту. - Веллер нажал клавишу селектора. - Аврора Свиридовна, принесите мне папку номер тринадцать.
        - Проверочную? - послышался голос секретарши.
        - Рабочую, - покосился на гостя Веллер. - По Большой Покровской.
        - Сейчас принесу, Герберт Эмильевич.
        Через минуту дородная секретарша Веллера принесла бювар из черной кожи, внутри которого лежала обычная папка из белого картона с номером 13.
        - Может, кофе, Герберт Эмильевич?
        - Да, свари, Аврора… э-э, Свиридовна. - Веллер посмотрел на гостя. - По капельке коньячку для бодрости, Юлий… э-э, Сергеевич?
        - Спасибо, по капельке можно - в кофе, - разрешил Буй-Тур, руководствуясь китайской стратагемой «кнута и пряника».
        - Вот, нашел. - Веллер открыл папку и вытащил стопку листков. - В шестидесятом три семьи и гражданка Савельева, очень скандальная старуха, скажу я вам.
        Буй-Тур сжал зубы, чтобы не выругаться, сохраняя на лице строго-барскую мину.
        - Может быть, она просто ищет справедливости?
        - Слишком часто жалуется… так… дом ремонту не подлежит, - продолжал Герберт Эмильевич, - и мы предложили жильцам переселиться…
        - В Гнилицы и Сормово, - закончил Буй-Тур.
        - Да. Так вы знаете? - растерянно поднял на него глаза заместитель начальника Управы. - Они же отказались…
        - Еще бы, - усмехнулся Гордей. - На их месте любой бы отказался. Во-первых, далеко от центра, во-вторых, районы не благоустроены, это еще когда инфраструктура обслуживания там появится, и в-третьих, транспортное сообщение с левобережьем аж никакое.
        - Но у нас ведь не только они на очереди…
        - Бросьте, - перебил его Буй-Тур. - Не надо мне вешать лапшу на уши, Герберт Самойлович!
        - Эмильевич…
        - Я все отлично понимаю. Хотите совет?
        - Я весь внимание…
        - Переселите жильцов втихую, туда, куда они хотят. И сразу избавитесь от всех проблем. У нас был родственник этой вашей… бабушки Савельевой, тоже сотрудник спецслужб, между прочим. Полковник Буй-Тур. У него весьма большие связи. Если вы обидите старуху…
        - Я понял, - закивал Веллер. - Переселим к рынку, там у нас шестнадцатиэтажка скоро сдается. Всего в двух кварталах от Большой Покровской.
        - Это правильно, - снисходительно кивнул Гордей, берясь за чашку с кофе. - Одной заботой у вас будет меньше.
        - А остальных?
        - Разберитесь и с остальными. Мы будем следить за ходом дела. У нас везде свои люди.
        - Я понимаю… Но вы в случае чего…
        - Можете рассчитывать, - подобрел Гордей. - Будете сотрудничать с нами, вам это зачтется. Скоро выборы в городскую Думу, и вы должны успокаивать людей, а не возбуждать.
        - Я понимаю…
        - Вот и отлично. А о моем визите вашему начальству знать не обязательно. Если понадобится, мы сами его известим.
        - Ее… глава Управы - Любовь Егоровна…
        - Само собой разумеется. Вот телефончик. - Буй-Тур протянул хозяину кабинета кусочек картона с золотой птичкой и номером телефона, без имени и фамилии. - Если у вас появится информация - позвоните мне.
        Телефон был настоящий, мобильный, хотя им Гордей пользовался редко. Определить по нему настоящего владельца номера было невозможно. Однако заместителю начальника Управы знать это было не нужно.
        - Конечно, конечно, Юлий… э-э, Сергеевич. - Веллер спрятал визитку.
        Допив кофе, Буй-Тур пожал вялую потную руку Герберта Эмильевича и вышел, пообещав наведаться «через неделю». Он не был уверен в действенности своей «терапии», но не сомневался, что коммунальный начальник все же исполнит данное обещание и переселит бабушку Аграфену поближе к ее нынешнему жилью.
        Вечером Гордей рассказал старушке историю своих вежливых бесед «с властями», и обрадованная Аграфена Поликарповна даже всплакнула, пораженная успешной попыткой внука восстановить справедливость. Уснула она нескоро.
        Гордей тоже долго не ложился спать, прокручивая в памяти все свои перипетии разговоров с начальницей ЖКУ и замом главы Управы. В конце концов он согласился с собственной оценкой ситуации, что все закончится хорошо. Даже если начальница ЖКУ обратится в Управу, ей объяснят, что происходит, а ее «крыша» вряд ли захочет связываться с Управлением «Р» Федеральной службы расследований. Пусть представитель этого Управления полковник Тимошенко и не существовал в природе.
        Однако на душе у Гордея так и осталась царапина: его метод восстановления справедливости был далеко не безупречен. А главное - не гарантировал стопроцентного результата.
        Ничего, в случае чего я еще раз приеду, пообещал он сам себе, и уже не один, а с группой. Посмотрим тогда, чья возьмет.
        Внезапно зазвонил мобильник.
        «Неужели Веллер? - удивился Буй-Тур. - Что там у него стряслось?»
        Но это был не заместитель начальника Управы.
        - Добрый вечер, Гордей Миронович, - раздался в трубке голос главного наводчика ППП Афанасия Петровича Лапина. - Ты где?
        - В Нижнем, - ответил озадаченный Буй-Тур.
        - Возвращайся, есть дело.
        - Что случилось?
        - В общем-то, что и обычно. Трупы.
        - Конкретнее.
        - Чеченский синдром.
        - Где?
        - Волгоград, Ростов, Челябинск. Убито двадцать семь человек, в основном русские, два украинца, армянин. В общем, дело не терпит отлагательств.
        - Я давно говорил, что пора мочить этих гребаных «шахидов», житья не дают!
        - Завтра в двенадцать сбор по сигналу «Вихрь».
        - Есть.
        Связь прервалась.
        Буй-Тур выключил телефон и с грустью подумал, что побыть с бабушкой подольше и окончательно успокоить ее не удастся. Его ждала работа.
        Федоров
        Кострома - Москва

1 декабря
        Лев Людвигович с детства отличался упорством в достижении цели. В Московский инженерно-физический институт он поступил только с третьего раза, но все-таки добился своего, не изменив ни мечте, ни характеру. Закончив институт, он поступил в аспирантуру, хотя рано оставшаяся без мужа мать Федорова не могла реально помочь сыну деньгами, и ему пришлось учиться и одновременно зарабатывать на жизнь и платить за квартиру, которую он снимал на окраине Москвы.
        В двадцать пять лет Лев Людвигович женился на студентке медицинского института, тоже иногородней, как и он сам. Но брак его неожиданно оказался настолько удачным, что вытерпел все жизненные потрясения, неудобства, отсутствие собственного жилья, денежных средств и перспектив. Единственное, с чем никак не мог смириться Лев Людвигович, это отсутствие детей. Лена по каким-то физиологическим причинам никак не могла родить, несмотря на все попытки медиков помочь супругам обзавестись ребенком. Спустя тридцать лет совместной жизни с женщиной, которую он любил, Федоров перестал мечтать о ребенке, всецело отдаваясь работе и своей выстраданной теории.
        Конечно, он понимал, что добиться признания в столь консервативной среде, как академическая наука, очень трудно, если вообще возможно, однако упрямо шел вперед, экспериментировал, описывал опыты, писал статьи и книги и продолжал обивать пороги кабинетов академиков, известных ученых и чиновников, отвечающих за развитие науки в стране. Пока безуспешно. Его не пускали на академический Олимп, ибо его теория камня на камня не оставляла от фундамента признанных теорий, таких, как теория относительности или квантовая хромодинамика, хотя Лев Людвигович и не отрицал их важность и значение. Он просто отталкивался от них и шел вперед своим путем. Но главное - он мог доказатьправильность своих расчетов не только теоретически, но и практически, так как подобрался к апробации УКС со стороны эксперимента, а не теоретических выкладок и экзерсисов. Будучи инженером с изумительным чутьем и знанием математики, Лев Людвигович сначала строил реально действующие модели - как это делал и его учитель Владимир Семенович Леонов, также мало чего добившийся на поприще признания истинности теории УКС, а уж потом объяснял их
действие. Другое дело, что даже эксперименты не производили на ученых и чиновный люд должного впечатления. А на создание полномасштабных моделей антигравитационных «летающих тарелок» и ударно-ядерных реакторов на эффекте Ушеренко у Федорова не хватало денег. Он и так всю свою институтскую зарплату тратил на приобретение аппаратуры и материалов. Жили они с Леной на ее скромную зарплату детского врача-терапевта.
        И тем не менее Лев Людвигович не отчаивался, будучи оптимистом по натуре, и продолжал заниматься разработкой новых устройств на базе УКС и хождением по кабинетам в надежде на то, что когда-нибудь ему встретится влиятельный и умный чиновник или олигарх, который проникнется идеей создания мощных источников энергии с почти стопроцентным КПД, не зависящих от нефти и газа, и летательных аппаратов, способных в считаные часы доставить экспедицию землян на Марс или на любую другую планету Солнечной системы.
        В Костроме тех, кто бы мог помочь Федорову создать научно-экспериментальный центр, не оказалось. Не нашлось энтузиастов, готовых рискнуть состоянием, и в Брянске, на родине Лены. Белорусы могли принять инженера, но в Минске уже работал Леонов, а расширять базу и увеличивать расходы на содержание ученых они не могли. Сам же Лев Людвигович не хотел стеснять учителя, справедливо полагая, что должен выйти из положения самостоятельно.
        В принципе, он мог бы уехать за границу. Американцы предлагали ему место в Йеллоустоунском научном центре, работающем на Пентагон. Но, во-первых, по условиям предлагаемого контракта Федоров не должен был покидать территорию научного городка ни под каким предлогом. Мало того, он не имел права не только посещать родину, но и писать научные статьи и публиковать их в журналах. Во-вторых, Лев Людвигович не мыслил себя без России, так как был ее патриотом не на словах, а на деле.
        Встреча с Андреем Данилиным, к которому он питал искренние дружеские чувства, взбодрила Льва Людвиговича, заставила его посмотреть на мир другими глазами и преодолеть апатию, владевшую душой последние несколько дней. Снова появилось чувство уверенности в своих силах и убеждение, что он добьется-таки своего вопреки всем проискам недоброжелателей.
        Вообще уже не впервые Федоров уверялся, что после встреч с бывшим инструктором по рукопашному бою у него всегда повышается настроение, уходит усталость и тоска, «растут крылья», образно говоря. И он пришел к выводу, что Данилин не просто мастер воинских искусств, но мастер жизни, прекрасный психолог, способный работать целителем, восстанавливать у людей тонус и утраченное душевное равновесие. Лев Людвигович наутро после встречи даже хотел позвонить Андрею и поблагодарить его за «лечение», но передумал. Приеду с результатами и позвоню, решил он. Надеюсь, мне удастся в конце концов свернуть горы.
        В тот же день он уехал в Москву, где ему пообещали устроить встречу с одним из бизнесменов, интересующихся, по слухам, наукой, чье имя уже вошло в первую двадцатку олигархов России. Звали этого бизнесмена Иван Кежеватович Шарипов, он был одним из директоров концерна «Ямалгаз».
        Приятели из числа приближенных к властным структурам не подвели.
        Утром первого декабря за Федоровым к гостинице «Академическая» подъехал сверкающий лаком джип «Лексус», и Лев Людвигович впервые почувствовал себя важной персоной. Правда, ненадолго, буквально до ворот подмосковной виллы, принадлежащей Ивану Шарипову.
        Он даже улыбнулся, вдруг припомнив свой визит к одному из королей российского бизнеса Олегу Дерифаксу. Ситуация повторилась даже в мелочах: у Дерифакса была точно такая же вилла - с виду, и за Федоровым он тоже прислал джип, только не «Лексус», а «Лендкрузер».
        Льва Людвиговича провели через металлоискатель на входе в один из корпусов виллы, двухэтажный, из белого и бордового кирпича, с коричневой металлокерамической крышей в форме скопления конусов разных размеров, и когда он «зазвенел», велели открыть портфель. Пришлось показать охране «демонстрационный набор» и заверить, что к бомбе предметы в портфеле не имеют никакого отношения, и что он не камикадзе. Однако пропустили его в здание только после того, как портфель обнюхала собака - на предмет наличия взрывчатых веществ.
        Владелец виллы Иван Кежеватович Шарипов ждал гостя в огромном холле, в котором он устроил самый настоящий японский сад камней.
        - Точная копия сада Рёандзи, - сказал Шарипов, оценив взгляд гостя; подошел, пожал руку. - На меня он производит изумительный успокаивающий эффект. Не удержался, сделал себе такой же.
        Федоров бывал в Японии и видел сад камней храма Рёандзи в Киото. Зрелище действительно впечатляло. Одни созерцатели видели в скоплении камней образы тигрицы с маленькими тигрятами, другие - горы, окутанные облаками, третьи - китайский иероглиф сердца на фоне моря, сам же Лев Людвигович представлял сад в виде полевых взаимодействий квантонов - мельчайших «кирпичиков» пространства, заполняющих, точнее, образующих вакуум. Некоторые группы камней почти идеально соответствовали наглядным изображениям поляризации и деформации вакуума, ответственным за электромагнитные и гравитационные свойства Вселенной.
        - Я гляжу, вас заинтересовало мое невинное увлечение? - улыбнулся Шарипов.
        - Как иллюстрация моих идей, - очнулся Лев Людвигович.
        - На композицию лучше всего смотреть именно с той точки, где вы сейчас стоите. А вообще по словам ученых, анализирующих влияние таких садов на психику человека, пространство между камнями образует как бы ствол дерева с ветвями, что подсознательно улавливает человек. При созерцании этого «дерева» человек расслабляется, отдыхает.
        Шарипов бросил задумчивый взгляд на свой сад, повел рукой.
        - Пойдемте наверх, в гостиную. Не хотите оставить портфель здесь?
        - Нет, он мне понадобится для беседы, - сказал Федоров.
        - Как пожелаете.
        Хозяин повел гостя на второй этаж виллы.
        Был он молод, высок, строен, черноволос, хотя в резковатых чертах лица проглядывали славянские «мотивы»: нос луковкой, широкие скулы, серые глаза.
        Гостиная Льва Людвиговича привела в состояние ступора. Ее интерьер был выполнен в стиле «нью-мобайл», и разобраться в переплетениях и пересечениях труб, крученых решеток, лент, стоек и плоскостей было трудно. Казалось, вся комната представляет собой гротескно увеличенную кристаллическую решетку какого-то минерала, едва оставляющую место для небольшого стеклянного столика, дивана и пары кресел.
        - Присаживайтесь, - кивнул Шарипов на одно из бесформенных с виду зеленоватых кресел. - Шампанское, вино, ром, коньяк?
        - Сок, - ответил Федоров, осторожно устраиваясь в кресле. - Вишневый, если можно.
        Тотчас же одна из «молекулярных панелей» интерьера отошла в сторону, и молодой человек в белом костюме вкатил в гостиную столик с напитками. Налил гостю в широкий фужер вишневого сока, бесшумно исчез.
        - Слушаю вас, - проговорил Шарипов, изучая лицо инженера. - Я навел о вас справки, Лев Людвигович, на всякий случай, вы уж не обижайтесь. Все говорят о вас как о человеке дела.
        - Понимаю, - кивнул Федоров. - Шарлатанов вокруг масса, и у всех «гениальные» идеи, требующие вложения больших сумм денег.
        По губам директора «Ямалгаза» скользнула улыбка.
        - Рад, что вы понимаете ситуацию. Говорят, вы недавно посещали Америку.
        - Да, в составе научной делегации, на симпозиуме по проблемам высшего образования.
        - Какое отношение вы имеете к образованию?
        - Я читаю лекции в МИФИ по основам торсионной механики.
        - И что же вы привезли из Америки?
        Лев Людвигович скривил губы.
        - Убеждение, что уровень русской школы преподавания, особенно в области математики и физики, намного выше американского и западноевропейского.
        - Никто в этом не сомневается, - улыбнулся в ответ Шарипов. - Я иногда заседаю в ученом совете при президенте и знаю проблему. Кстати, как вы относитесь к очередной попытке реформаторов от науки ввести некий «стандарт знаний»?
        - Отрицательно! - качнул головой Федоров. - Обсуждаемый проект предусматривает беспрецедентное снижение уровня образования в стране! Я абсолютно согласен с академиком Арнольдом: вслед за неизбежным снижением интеллектуального уровня населения реализация этого плана повлечет за собой и снижение индустриального и оборонного уровней. «Реформаторов» надо не просто остановить и лишить всех постов, их надо посадить за решетку!
        Шарипов засмеялся.
        - Не слишком ли вы драматизируете ситуацию?
        - Нисколько! Франция увеличила затраты на науку и образование с пяти процентов национального валового дохода до семи, а мы, наоборот, снизили в десять раз! Куда же дальше? «Реформаторы» как раз и хотят добиться очередного снижения расходов, хотя суть их «благих намерений» в другом: их планы сводятся к снижению нашего образовательного уровня до американских стандартов. Я был в Калифорнии и встречался с членами комитета по подготовке студентов и школьников, возглавляемого известным физиком Гленом Сиборгом, так вот этот комитет стал требовать от абитуриентов при поступлении в вузы следующего стандарта знаний: поступающие должны уметь делить число сто одиннадцать на три без помощи компьютера.
        Шарипов с недоверием посмотрел на гостя.
        - Вы серьезно?
        - Более чем, - кивнул Лев Людвигович. - Но и этот уровень для американских школьников оказался непосильным, поэтому вашингтонские федеральные власти потребовали отменить эти «антиконституционные и расистские» стандарты. Есть примеры и похлеще. По статистике Американского математического общества, в нынешних Штатах разделить число «одиннадцать вторых» на число «одна четвертая» могут от силы два процента школьных учителей математики. Представляете? И вот теперь нам предлагают стать такими же «образованными», как американцы! Впрочем, и европейцы недалеко ушли от этого уровня. Один студент-математик четвертого курса Второго парижского университета спросил меня на экзамене по теории динамических систем: «Скажите, пожалуйста, дробь четыре седьмых больше или меньше единицы»?
        Иван Кежеватович снова засмеялся.
        - Не может быть!
        - Может, к сожалению. Так что я готов подписаться под любым письмом президенту, чтобы образумить наших мракобесов из Минобразования. Это не что иное, как диверсия, попытка направить Россию по пути уничтожения образования, науки и культуры. Принятие идиотских «стандартов» нанесет огромный ущерб государству. Наверное, даже больший, чем «утечка мозгов» за границу.
        - Да, это в нынешние времена тоже большая проблема. Хотя мы пытаемся ее решить.
        - Каким образом?
        - Летом я у себя в Ямало-Ненецком округе выдал наиболее одаренным выпускникам школ вместе с аттестатами еще и специальные сертификаты. Те из них, кто останется в округе, а не уедет за рубеж, через пять лет получат по две тысячи долларов.
        - Я слышал о подобном эксперименте в Нижнем Новгороде. - Лев Людвигович с интересом посмотрел на собеседника. - Но не очень верю, что идея сработает.
        - Тем не менее что-то в этом направлении делать надо, раз государство ничего делать не желает.
        - Согласен.
        - А вы, оказывается, патриот России, - сказал Шарипов с некоторым удивлением.
        - Это плохо?
        - Почему же плохо, это хорошо. Слава богу, в этом плане в стране начали появляться носители национальной идеи. По крови я наполовину мордвин, наполовину украинец, но по духу - русский, так что хорошо понимаю ваши чувства. Но к делу. О чем вы хотели поговорить со мной?
        - О будущем.
        Шарипов с сомнением приподнял бровь.
        - О моем? Или о вашем?
        - О будущем всего человечества.
        - Тогда вы обратились не по адресу. Хотя если это шутка…
        - Я редко шучу на деловых встречах. Здесь - расчеты и описание проектов. - Лев Людвигович достал из портфеля красную папку. - Не хотите взглянуть?
        - Расчеты чего?
        - Расчеты У-реактора с практическим выходом энергии до тысячи мегаватт и летательного аппарата на базе УКС.
        - Что такое УКС?
        - Теория упругой квантованной среды, разработанная моим учителем Владимиром Семеновичем Леоновым.
        Шарипов снова шевельнул бровью, но папку взял. Открыв, начал рассматривать схемы и рисунки, нашел текст.
        - Читайте только резюме, - посоветовал Федоров. - Этого пока достаточно. Я тоже наводил о вас справки, прежде чем идти к вам на прием, и мне понравился ваш деловой подход. Если вы рискнете вложить в эти проекты не такие уж и большие средства, отдача будет во сто крат больше. Это я вам гарантирую. У-реакторы могут быть какой угодно мощности и размеров. Их можно ставить хоть на автомобили, хоть на корабли, хоть на самолеты. А моя «летающая тарелка» способна долететь до Марса за сорок два часа.
        Шарипов дочитал пояснительную записку, вскинул на гостя глаза, в которых сквозь сомнения и колебания просверкивал огонек заинтересованности.
        - Вы серьезно предлагаете мне вложить капиталы в эти проекты?
        - Абсолютно, - кивнул Лев Людвигович. - Для начала хватит ста тысяч «зеленых» - для создания лаборатории и проведения полномасштабных экспериментов. Хотя я спокойно приму любое ваше решение. Отфутболивали меня много раз и на разных уровнях, так что я уже привык. Тем не менее хотел бы, чтобы ко мне не относились как к сумасшедшему.
        - Это будет нелегко, - улыбнулся Иван Кежеватович. - Особенно после заявления о полете на Марс за сорок часов.
        - Сорок два часа - не предел, этот срок просто отражает нынешнее состояние техники и материаловедения. В будущем длительность полета можно будет сократить вдвое.
        - Тем более.
        - Я понимаю, - усмехнулся Лев Людвигович. - Наверняка вам уже приходилось сталкиваться с разного рода фанатиками и псевдоучеными, обещающими грандиозную прибыль. Теоретическую. Я же - практик. У-реактор в действии я вам показать не могу, первая модель сейчас находится в Минске, а вторую я недоделал из-за отсутствия финансирования. Но модель «летающей тарелки» могу продемонстрировать.
        - Она у вас с собой?
        - Естественно. - Лев Людвигович вытащил из портфеля коробку из-под электроутюга. - Это уже второй образец. Первый я подарил генеральному директору концерна «Энергия». Все надеялся, что его заинтересует мой проект.
        - Не заинтересовал?
        - Увы. Ракетные технологии для наших космофирм гораздо привычнее и надежнее, да и поддерживаются на государственном уровне. Мои технологии для ракетчиков - темный лес, а конкурентов они не любят.
        - Конкурентов никто не любит.
        Лев Людвигович открыл коробку и достал оттуда обычную детскую юлу, только без центрального стержня.
        - Вот мое творение.
        - Юла?!
        - Энлоид - летательный аппарат на базе сферической деформации вакуумного поля. Внутри - гироскоп, батарейка «Крона», чип и устройство возбуждения поперечных квантовых осцилляций. То есть, по сути, генератор гравитации. Очень маломощный, конечно.
        - И это- летает?
        Вместо ответа Лев Людвигович установил юлу на специальной подставке с конической выемкой, вытащил из портфеля пульт дистанционного управления и нажал кнопку включения аппарата.
        Тонко свистнул гироскоп, разгоняясь до нужной скорости.
        Подождав минуту, Лев Людвигович нажал другую кнопку.
        Генератор изменил вакуумную плотность над юлой, и она вспорхнула в воздух как пушинка, словно внезапно потеряла вес. Поднялась к потолку гостиной, где сходились косые решетки и плоскости, образуя своеобразный шатер.
        Лев Людвигович слегка уменьшил скорость вращения гироскопа, и юла начала плавать в воздухе, стукаясь иногда о металлические детали интерьера.
        - Неплохой фокус, - хмыкнул Шарипов.
        - Это не фокус, - возразил Федоров. - Конечно, в модели нельзя реализовать полную антигравитацию, для этого нужны другие мощности и сдвоенные торсионы, однако принцип тот же. Генератор изменяет квантовую плотность вакуумного поля, возникает градиент силы, и объект начинает двигаться в сторону отрицательного градиента. В пояснительной записке есть схема…
        - Я видел. Значит, вы утверждаете, что открыли антигравитацию?
        - Антигравитация - иллюзия, я создал летательный аппарат, использующий базовые эффекты УКС - деформацию и поляризацию вакуума. Но выглядит энлоид как описанный сотни раз в фантастических романах антиграв.
        - Как долго он будет летать? - полюбопытствовал Шарипов, наблюдая за эволюциями юлы.
        - Пока не кончится заряд батарейки. В этой модели я не стал монтировать управляющий контур, для демонстрации эффекта достаточно и просто подъема, но в принципе нет никаких препятствий для создания управляемого аппарата. У себя в деревне я строю «тарелку», способную поднять человека. Скоро она полетит.
        - На какую высоту?
        - На любую. Хоть за пределы атмосферы.
        Иван Кежеватович покачал головой, налил себе соку.
        - Неужели наши вояки отказались от этой штуки? Ведь антигравитационные двигатели - мечта всех транспортников, это переворот в технике, тем более - военной. Если только и в самом деле - не фокус.
        - Можете не сомневаться. Хотя военных можно понять: с фантазией у них всегда были проблемы, а рисковать креслом не хочет ни один генерал.
        - Идиотизм!
        - Полностью с вами согласен. - Лев Людвигович выключил игрушку, юла тихо спланировала на пол. Он упаковал ее в коробку, выжидательно посмотрел на директора «Ямалгаза». - Вас это не заинтересовало?
        - Как раз наоборот, - не согласился Шарипов. - Это революция в технике, колоссальный прорыв…
        - И вы будете первым, кто оседлает этого коня.
        - Допустим, я рискну… - Иван Кежеватович почесал горбинку носа, оттянул губу. - С чего начать? Меня же могут запросто придавить коллеги по бизнесу, получающие прибыль с продажи традиционных энергоносителей…
        - Это уже детали.
        - Для вас, может быть, и детали, для меня - вопрос безопасности, - слабо улыбнулся Иван Кежеватович. - Пожалуй, начну я с поддержки на правительственном уровне, позвоню Лойману…
        - Кто это?
        - Замминистра энергетики. Потом встречусь с… ладно, не буду вас больше задерживать. - Шарипов встал. - Это мои проблемы. - Он достал мобильный телефон, набрал номер, подождал ответа. - Куда он подевался, хотел бы я знать?
        - Кто?
        - Борис Абрамович… - Шарипов поймал взгляд гостя, добавил: - Я имею в виду Лоймана. - Позвал: - Саша, зайди.
        В гостиной объявился давешний молодой человек в белом.
        - Найди мне Бориса Абрамовича.
        - Слушаюсь, Иван Кежеватович.
        Шарипов кивнул на портфель Федорова:
        - Вы оставите ваши доказательства?
        - Конечно, у меня есть несколько копий на дискетах и комплект записки.
        - А юлу… э-э, то есть энлоид?
        Лев Людвигович посмотрел на коробку с моделью «летающей тарелки», поколебался немного, потом махнул рукой.
        - Пусть остается. Но через пару дней я ее заберу.
        - Двух дней мне будет достаточно для консультаций. Просто мне хочется произвести впечатление на господ чиновников. Как она управляется?
        Федоров показал собеседнику нужные кнопки на пульте управления, и Шарипов проводил гостя к выходу.
        - Куда вас отвезти, Лев Людвигович?
        - Обратно к гостинице, если вас не затруднит.
        - Ответ я вам дам завтра после обеда.
        - Спасибо, буду ждать.
        Охранники усадили инженера в джип, и он уехал.
        Шарипов проводил машину задумчивым взглядом, передернул плечами - на улице было довольно холодно - и вернулся в здание. Несколько минут забавлялся новой игрушкой, запуская юлу. Пробормотал:
        - Чем черт не шутит? Вдруг это и в самом деле великое открытие? Почему бы не стать первым, кто начнет его эксплуатировать?..
        Зазвонил мобильный телефон.
        - Слушаю, - поднес трубку к уху Шарипов.
        - Ты меня искал, Иван?
        Это был Лойман.
        - Появилась интересная идея, Борис Абрамович. У меня только что побывал один творческий чудак, оставил проект и действующую модель летательного аппарата. Не хочешь взглянуть?
        - Кто был?
        - Лев Людвигович Федоров, инженер, кандидат технических наук, слышал о таком?
        - Еще бы, он нам все пороги пооббивал, пытаясь доказать, что он гений, и требуя открыть финансирование для создания холодно-ядерного реактора нового поколения.
        - А мне он показался вполне адекватным человеком.
        - Наплюй и забудь! Это псих.
        - Значит, не приедешь?
        - У меня нет времени заниматься псевдонаучной галиматьей. И тебе не советую. Не суй нос в это дело, прищемят. Все, пока, я на совещании в главке, времени нет. Забегай как-нибудь, побеседуем.
        В трубке засвиристели сигналы отбоя.
        Шарипов выключил телефон, полюбовался плавающей по комнате юлой, покачал головой.
        - Что-то ты больно категоричен, Абрамыч. Да и проговорился, напомнив о чьих-то интересах. Как еще понимать твое: «не суй нос в это дело, прищемят»? Выходит, дело-то существует? Иначе за что будут мне нос прищемлять? Нет, тут разобраться надо. Уж не хочешь ли ты сам снять сливки, начав раскрутку проекта? Или наоборот - закрыть его наглухо…
        Иван Кежеватович походил по гостиной, поглядывая на шелестящую гироскопом юлу, и снова взялся за телефон.
        Мон-Сен-Мишель

2 декабря
        Маленький островок Мон-Сен-Мишель у юго-западного побережья Нормандии известен паломникам и путешественникам более тысячи лет. Много столетий назад он был частью материка и во времена древних римлян назывался Могильной горой - кельты использовали его как место захоронения предков. Друиды поклонялись здесь солнцу.
        В пятом веке земля осела, а еще через сто лет гора стала островом. Во время прилива море полностью отрезало его от материка. Затем остров привлек внимание монахов, которые построили там маленькую часовню. Острову дали новое имя - Мон-Сен-Мишель, что означает - гора Св. Михаила. По преданию, явивший-ся во сне основателю часовни епископу Обберу Авраншскому архангел Михаил указал источник пресной воды и велел воздвигнуть часовню. В девятьсот шестьдесят шестом году на этом месте был построен бенедиктинский монастырь. Возведение монастырской церкви, и поныне венчающей вершину скалы, было начато в тысяча двадцатом году, а достроено в пятнадцатом веке. Еще одно чудо архитектуры - готический монастырь Ла-Мервей был построен на северной стороне острова к тысяча двести двадцать восьмому году. В нынешние времена, после всех достроек и реставраций, Мон-Сен-Мишель является одной из основных туристических достопримечательностей Франции, наравне с Парижем и Версалем.
        В тысяча четыреста шестьдесят девятом году король Людовик ХI основал орден рыцарей Св. Михаила, и один из залов Ла-Мервея, разделенный на четыре части рядами каменных колонн, стал залом заседаний ордена.
        Над островом и монастырем пронеслись пять столетий, изменился мир, изменились мораль и власть, наука и техника достигли небывалых высот, а в зале по-прежнему продолжались - сначала явно, потом тайно - заседания ордена Св. Михаила.
        В двадцатом веке мистерии заседаний претерпели трансформацию, да и сам он изменился, подчиненный СТО - Союзу тайных орденов мира. К началу двадцать первого столетия его деятельность была уже так засекречена, что ни рядовые монахи, ни духовенство Ла-Мервея не знали ничего об истинном положении вещей. О том, что на территории Мон-Сен-Мишеля существует прекрасно оснащенный всеми чудесами техники эзотерический центр СТО - Синедрион, управляемый жрецами, так называемыми бессмертными, не догадывался даже управделами монастыря, отвечающий за его охрану.
        Сначала Синедрион располагался в Египте, затем в Византии, перебазировался в Швейцарский Базель, но в конце девяностых годов двадцатого века был перенесен в Ла-Мервей. К этому времени на территории монастыря, точнее - в его недрах, был оборудован суперсовременный компьютерный центр, куда начали стекаться потоки информации о деятельности всех тайных орденов Земли.
        Первым Великим Отцом СТО стал испанский архиепископ Маруцци, однако не преуспел на этом поприще, открыто выступив против «засилья» в Совете СТО американских пастырей. Его место занял датский епископ Акум III, молодой, жестокий, амбициозный, дерзнувший заявить о своих претензиях на власть. В две тысячи втором году он был посвящен в главные тайны СТО и стал бессмертным. Спустя еще два года его допустили до личного контакта с руководителем Криптосистемы, осуществляющей надгосударственную концептуальную власть на Земле. Система эта именовалась Геократором. Направлял деятельность Геократора жрец Тивел, носящий сан Кондуктора Социума. Сколько ему исполнилось лет, не знал никто. Акум подозревал, что не менее двухсот.
        Обитал Кондуктор Социума в Мировом центре Геократора, располагающемся в американском штате Аризона, в Долине памятников. Хотя никто из коренных жителей штата об этом не знал и не догадывался. Те, кто случайно становился свидетелями появления «неопознанных летающих объектов» - Геократор пользовался принципиальнодругой техникой - или удивительных «явлений природы», как правило, теряли память или вообще исчезали.
        Акум дважды посещал центр управления Геократором и каждый раз восхищался его совершенной системой защиты и маскировки. Ни издали, ни вблизи, ни с высоты птичьего полета или со спутниковых орбит распознать центр в одном из гигантских каменных останцов Долины памятников было невозможно. Впрочем, и система защиты Синедриона была достаточно мощной, чтобы не допускать утечек информации о его существовании. Однако все же жрецы Геократора имели больше возможностей, чем бессмертные, и главу СТО это задевало.
        Первое декабря началось для него с плохих новостей от агентов влияния, внедренных практически во все правительства мира. Наметилось некое движение, мешающее Союзу проводить свою политику, проявляющееся в участившихся провалах агентов и исчезновении некоторых наиболее ценных и активных исполнителей.
        Рабочий кабинет аббата Ла-Мервея - официально - и главы СТО - неофициально - располагался в недрах монастыря, рядом с компьютерным центром Союза. По сути, это была комфортабельная «келья», в которой можно было работать и жить, не вылезая на божий свет. Рядовым монахам Ла-Мервея кабинет аббата был недоступен. На этот уровень допускались лишь маршалы и генералы орденов, если Акуму требовалось их личное присутствие, а также охранники и слуги. Плюс работники компьютерного центра Синедриона. Их насчитывалось всего шесть человек. Это были наиболее одаренные специалисты в области компьютерных технологий, отобранные кадровиками СТО и проверенные на молчание. Через них проходили все информационные потоки, объединяющие ордена, секты, научные центры и военные базы, подконтрольные Синедриону. Они могли вскрыть любые засекреченные и защищенные сети и знали столько, что их приходилось охранять как самого владыку СТО. Один из них серьезно заболел, что тоже не повышало настроения Великого Отца, так как теперь он был вынужден искать замену компьютерщику, получившему инсульт.
        Ознакомившись с перечнем первоочередных задач, которые надо было решить лично главе Синедриона, Акум вызвал своего ближайшего помощника и агента по особым поручениям Джеральда Махаевски, магистра ордена Раздела, пользующегося большим авторитетом среди руководителей европейских масонских лож.
        Махаевски появился в кабинете Акума через пять минут. Он не имел личной «кельи», как его господин, так как резиденция ордена Раздела располагалась в Базеле, но большую часть времени магистр проводил в Мон-Сен-Мишеле.
        Это был тридцатишестилетний американец, закончивший Московский государственный университет, а также Лондонский богословский институт и ставший профессором богословия. Кроме того, он всерьез занимался боевыми искусствами и овладел третьим «кольцом силы» древней боевой школы друидов «черная завеса». Эта школа славилась жестокостью приемов, а ее адепты превосходили по мастерству широко известных монахов Шаолиня и других боевых эзотерических систем. На равных с ними могли сражаться лишь последователи гиперборейских боевых практик «жива» и «потоп», передаваемых из поколения в поколение славянскими правниками- витязями и волхвами. При всех своих достоинствах Джеральд Махаевски не выглядел атлетом, но Акум видел его в деле и знал, на что способен его помощник.
        Волосы Махаевски носил до плеч, бледное равнодушное лицо тщательно брил и больше походил на учителя истории, нежели на монаха или мастера боевых искусств. Желтоватые глаза его оживлялись редко, да и то лишь в моменты принятия какого-либо важного решения или во время получения сексуального удовольствия. Вывести магистра из равновесия было практически невозможно. По сути, он являл собой достойного кандидата на пост Великого Отца и мог заменить Акума по многим вопросам. Что, с одной стороны, радовало владыку Синедриона, с другой - заставляло держать магистра на дистанции.
        Одевался Махаевски подчеркнуто щегольски, «от кутюр», покупая костюмы известных во всем мире модельеров. Некоторые из его приобретений стоили немалых денег, так как изготавливались эксклюзивно, чуть ли не в единственном экземпляре, но Джеральд Махаевски мог позволить себе невинное развлечение и жил и одевался так, как хотел. По вызову Великого Отца СТО он явился в темно-коричневом, в желтоватую полоску, костюме фирмы Альцгеймера. Такие костюмы носили только три человека в мире: премьер-министр Великобритании, президент России и сам мастер Альцгеймер. Джеральд Махаевски был четвертым обладателем престижной модели, цена которой зашкаливала за шестьдесят тысяч долларов. Однако мало кто знал, что основную долю стоимости костюма составлял особый материал подкладки, представляющий собой процессор компьютера. По сути, этот костюм был «распределенной» компьютерной системой, позволяющей владельцу в считаные секунды решать задачи связи с любым абонентом в любой точке земного шара, входить в Интернет и локальные компьютерные сети спецслужб, получать почтовые сообщения, анализировать политические и
экономические новости, обходиться без переводчика при беседах с людьми на любом языке, управлять своими помощниками.
        Акум знал об особенностях носимых Махаевски одежд, но сам предпочитал одеваться скромнее. Компьютеризированные пиджаки, фраки, штаны и свитера он не любил, хотя понимал, что за ними будущее. Техника уверенно шагала по пути создания «компьютерного человека», живущего виртуальной жизнью.
        - Слушаю вас, лорд, - склонил голову магистр, переступив порог кабинета аббата.
        - У нас проблемы, - сказал глава СТО, жестом приглашая помощника сесть.
        - Все наши проблемы решаемы, - бесстрастно отозвался Махаевски.
        - Надеюсь, что так. Вам придется вплотную заняться Россией.
        - Разве наши люди в России не справляются со своими обязанностями? Маршал Буркин докладывает, что у них все в порядке.
        - Уже не в порядке. Буркин не справляется со своей миссией контролера. Маршал Меллон предпочитает европейский климат и безвылазно сидит в Копенгагене. Маршал Российского ордена Власти Етанов докладывает, что все идет нормально, что во всех эшелонах властных структур сидят наши агенты, что наука и культура управляются нашими эмиссарами, а интегральный анализ показывает, что в России появилась неподконтрольная нам сила. Вы в курсе?
        - Самая неконтролируемая силав любом государстве - это его народ, - хладнокровно проговорил Махаевски. - Россия не исключение. Именно русский народ и порождает пассионарность, как обозначил это явление их ученый и наш ставленник Лев Гумилев. То есть - непокорность и непринятие иных ценностных ориентиров. Но мы работаем над этим…
        - Я имел в виду другое явление. Наметилась некая негативная тенденциясопротивления нашей деятельности. Властные структуры России действительно подчиняются нам, но в ее социальных недрах родился слой носителей национальной идеи, достигший, судя по результатам, качества самовыражения.
        - Русские до сих пор руководствовались нашей идеей, подсунутой им с подачи наших агентов влияния - получение материальных благ вне сферы созидания.
        - Это хорошая идея, но в России она работает плохо. Мне кажется, наряду с реанимированием древних языческих традиций в России предпринята попытка перехвата управления. Есть у вас информация в этой области?
        Джеральд Махаевски на мгновение задумался. Лицо его при этом осталось абсолютно равнодушным. Ничего нельзя было прочитать на этом лице, и даже глаза магистра, подернутые флером легкого безумия, не выдавали его мыслей и настроения. Акуму захотелось причинить собеседнику сильную боль, чтобы тот наконец проявил хоть какие-нибудь эмоции.
        - Последняя отчаянная попытка перехвата управления была предпринята в России в начале пятидесятых годов прошлого века, - сказал наконец Махаевски. - Остальные не в счет. Управляли процессом наши люди. Приоритеты те же - методология, хронология, идеология, все они находятся под нашим контролем.
        - Уже не все. Под второй приоритет давно копают объявившиеся в России аналитики и реаниматоры истории.
        - Вы имеете в виду Фоменко, Носовского, Бузгинова, писателей Демина и Асова, историков Платонова и Леонова? По-моему, наши агенты успешно манипулируют общественным мнением, вымазав этих деятелей дерьмом, доказав, что они создают заказные исторические мифы. В то время как…
        - В то время как все обстоит наоборот. Ну, это не наша заслуга, а наших предшественников. Вам предстоит усилить колонну агентов влияния в России. Для борьбы с новой силойнужны другие раскрученные имена.
        - Солженицын…
        - Солженицын, Лихачев, Волкогонов, Гумилев, Зюганов уходят в прошлое, как ушли Маркс, Троцкий, Ленин и Сахаров. Нужны такие люди, как Александр Мень, Виссарион, Кураев, хорошо зарекомендовавшие себя в навязывании религиозных «истин», подменяющих откровения божьи.
        - Наши люди работают и в этом направлении. Мы создали вокруг России и внутри ее второй Террористический интернационал…
        - Этого мало. Национальное самосознание русских не приемлет диктата, поэтому террор не пройдет. Нужны другие методы, более тонкие. Для того чтобы дискредитировать какое-либо общественное движение, его надо возглавить. Именно таким образом были перехвачены линии управления наукой и культурой. Хотя и этот метод не дает стопроцентного результата. Всегда находится гений-самоучка, который начинает ниспровергать столпы и колебать устои. Вы знаете, что в России появились ученые, непростительно близко подобравшиеся к истинному устройству Мироздания?
        - Вы имеете в виду академика Леонова? Он под контролем.
        - Я имею в виду его ученика Федорова. Этот изобретатель вышел на одного из молодых олигархов, трудно поддающихся разумным доводам, с предложением создать летательный аппарат на основе эффектов теории упругой квантованной среды и снабдить его реактором на принципе, открытом еще одним русским ученым…
        - Ушеренко.
        - Вы знаете?
        По губам магистра скользнула едва заметная улыбка.
        - Все под контролем, владыка.
        Акум пережил приступ раздражения, тщательно скрытый от посторонних глаз. Ему еще ни разу не удалось поймать помощника на незнании предмета, уязвить его, заставить оправдываться. Но очень хотелось.
        - Что ж, держите руку на пульсе, магистр. Русские не должны получить доступ к технологиям, открывающим прямой выход в космос и сберегающим экологию. Прорыв надо немедленно нейтрализовать.
        - Будет сделано, лорд.
        - А теперь о том, чего вы не знаете. Сила, мешающая нам полностью перехватить управление Россией, называется Русский национальный орден. Это секретная организация, не контролируемая государством, глубоко законспирированная, имеющая своих покровителей в военных кругах и отличных исполнителей. Основа ордена…
        - Славянские, ведические, языческие национальные общины и союзы, казачество и хранители древней веры.
        Акум встретил иронично блеснувший взгляд магистра и содрогнулся. Сведения, которые он получил от Кондуктора Социума, были достаточно целевыми, секретными, не доступными никому из генералов орденов и даже Высшим Посвященным. Но Махаевски откуда-то имел о них представление. Вспомнился универсальный принцип управления, используемый жрецами Геократора: разделяй и властвуй! Вполне возможно, что Кондуктор Социума применял этот принцип и в отношениях с членами СТО, приближая одних и держа на дистанции других, а то и стравливая их между собой.
        - Я займусь Русским орденом, лорд, - добавил магистр, почуяв сдерживаемое неудовольствие аббата. - Воевать с ним на шестом приоритете не стоит, мы справимся с ним изнутри, на третьем или на втором уровне [8 - Полная функция управления человеческим обществом подразделяется на шесть уровней или приоритетов: методология, хронология, идеология, экономика, средства геноцида, военные средства.]средств управления.
        - Конкретнее.
        - Мы стравим меж собой лидеров ордена, вечевой службы Рода и государственной власти. Это первая фаза перехвата управления. Вторая фаза: утверждение своих ставленников на руководящие места. Третья: изменение идеологии, а потом полный разворот системы в противоположную сторону. Точнее - в нужную нам сторону. Это проверено веками, лорд.
        - Недурно, - усмехнулся Акум. - Я хотел то же самое предложить вам, а вы и сами все знаете. Что ж, свяжитесь с маршалом Етановым и задействуйте его профессионалов. У маршала есть неплохие наработки в данной области использования человеческого материала. Однако перехват управления дело долгое, а утечка информации может произойти в любой момент. Начните с ликвидации возможных источников утечки и с дискредитации идей этих русских гениев. Человеческому стаду еще рано думать о звездах, еще не все непокорные обращены в лоно нашей веры.
        - Слушаюсь, лорд. Считайте, что так называемый Русский национальный орден уже вошел в наш Союз. Но я знаю, что он подчиняется высшим иерархам национальной русской элиты - волхвам. Разрешите внедрить агентов влияния в их систему?
        - Волхвы - не ваш уровень, магистр. С ними впрямую не рискуют связываться даже наши покровители.
        - Я бы рискнул.
        - Не берите на себя… - Акум замолчал, вдруг подумав, что если магистр сломает на войне с волхвами шею, то это решит многие проблемы. - Впрочем, почему бы и не попытаться? Я подумаю над вашим предложением. А пока займитесь этим регионом вплотную. Вы хорошо знаете русский язык?
        - Я пять лет учился в Москве.
        - Ах, да, я забыл. Что ж, ступайте. Жду вас с планом действий.
        Джеральд Махаевски склонил голову и бесшумно покинул кабинет-келью Великого Отца Союза тайных орденов.
        Акум проводил его темным взглядом, посмотрел на часы. В Аризоне, где находилась резиденция Кондуктора Социума, еще была ночь, но дело не терпело отлагательств. Глава СТО тронул клавишу с цифрой 1 на клавиатуре компьютера. Заработала спутниковая система связи. Через полминуты на экране монитора проявился красный паучок - символ защиты канала, и на хозяина кельи глянул жрец Тивел, Кондуктор Социума, колдун и маг, осуществляющий контроль деятельности тайных орденов. Его узкие синеватые губы шевельнулись:
        - Что-нибудь случилось, владыка?
        Акум выдержал черный огонь взгляда жреца, поежился, стараясь выглядеть таким же невозмутимым.
        - Мой помощник получает откуда-то важную конфиденциальную информацию…
        - Это нормально, - ровным голосом сказал Тивел. - У него должны быть свои каналы получения информации.
        - Да, конечно, - согласился Акум, - только при этом он мне не отчитывается. Что настораживает. Но суть не в этом. Попытки полного подчинения России нашей идеологической системой не приводят к успеху. Мало того, наших людей начинают уничтожать. Причем везде: не только на территории самой России, но и за ее пределами. Требуется пересмотреть целевые установки…
        - Я понял. Хотя… пересматривать наши идеологемы рано. Мы еще не полностью реализовали потенциал третьего приоритета. Дойдем и до второго, и до первого. Всему свое время. Ошибочно считать, что покорение России - дело одного-двух десятилетий. Мы работаем с ней уже две тысячи лет. А вашему Союзу - всего полстолетия. Работайте в прежнем режиме.
        Акум поймал еще один высверк гипнотического взгляда собеседника, склонил голову.
        - Согласен, господин.
        - У вас все?
        - Есть абсолютно неотложные мероприятия…
        - Я в курсе. Ваш помощник вполне справится со всеми вашими поручениями.
        - Он жаждет схватиться с Русским орденом, - ухмыльнулся аббат.
        - Это ему не по зубам, но пусть попробует. Что-нибудь еще?
        - Русский орден подчиняется вашим соперникам, волхвам…
        - Это заблуждение. Орден действует самостоятельно, хотя контакты и возможны. Кстати, этим обстоятельством можно воспользоваться для дискредитации движения и перехвата управления. Орден должен войти в СТО, под ваше крыло, дорогой лорд, и тогда мы займемся…
        Он не договорил, но Акум и так понял, кем собирается заняться Кондуктор. Русские волхвы в самом деле были непримиримыми врагами жрецов и магов Криптосистемы. И несмотря на то что волхвы потерпели поражение в прямой войне с магами, еще во времена гипербореев, они не подчинились Геократору и продолжали готовить своих учеников, витязей, для новой освободительной войны. И становилось их - несущих идею русского возрождения - все больше и больше.
        - Прощайте, лорд, - сказал Тивел. - Понадобитесь, я сам свяжусь с вами.
        Он как бы подчеркивал, что не стоит беспокоить его по пустякам. Хотя Акум на сто процентов был уверен, что Стратега волнуют те же проблемы.
        Экран монитора показал красного паучка и погас.
        В кабинете тенью проявился слуга.
        - Время омовения, владыка.
        - Иду, - отозвался Великий Отец СТО.
        Федоров

6 декабря
        Лев Людвигович ехал из Москвы в Кострому буквально окрыленный.
        Шарипов не только пообещал профинансировать проекты по созданию У-реактора и «летающей тарелки», но и построить научно-производственный центр, который должен был возглавить Федоров. Задачи центру пока не ставились, но и так было понятно, что главный спонсор ждет от этого начинания конкретной отдачи, воплощения в металле теоретических разработок инженера.
        Договорились они и о том, что создание центра пока должно вестись тайно, тихо, без пиара и шума в прессе, чтобы идею не перехватили возможные конкуренты. Последняя просьба Шарипова показалась Льву Людвиговичу смешной, конкурентов у него не было, если не считать Владимира Семеновича, работавшего в Минске, но тем не менее обещание сохранить развертывание центра в тайне он дал.
        - Поезжайте домой, - сказал ему на прощание директор «Ямалгаза», - подготовьте все материалы, модели и недостроенные аппараты к перевозке. Я еще не знаю, где мы будем устраиваться, в столице или в Салехарде, где я ни от кого не завишу. Как только решение созреет, я дам вам знать. Желаю удачи.
        С этим напутствием Лев Людвигович и уехал из Москвы. Сначала в Кострому, чтобы разобраться в документации, потом в Брянск, за женой, а оттуда снова в Кострому. Позвонил Данилину, чтобы обрадовать друга своими успехами, пригласил его к себе. Договорились встретиться в субботу седьмого декабря на квартире Федоровых, предвкушая теплую дружескую беседу.
        Пятого декабря Лев Людвигович съездил в деревню Суконниково, полдня провозился в холодном сарае, заканчивая монтаж действующей «летающей тарелки», хотел было даже запустить ее, но отложил эксперимент: ударили морозы, температура воздуха упала ниже двадцати градусов, и полет был чреват обморожением. Нужно было подготовиться к летным испытаниям серьезно, приобрести летный комбинезон и унты.
        Шестого декабря Лев Людвигович снова занялся упорядочиванием документации, хранящейся в шкафах, и копированием наиболее важных своих теоретических работ и расчетов. Переписав их на дискеты, он спрятал один комплект в стол, а второй положил в конверт, написал: «Андрюше Данилину», - и спрятал в карман зимней куртки, чтобы передать при встрече Андрею. Не то чтобы он подстраховывался на случай потери расчетной части проектов, не слишком надеясь, что она для кого-то будет представлять интерес, но все же считал, что документация должна храниться в надежных руках.
        В принципе, он мог бы и отдохнуть дома после трудов праведных, расслабиться в компании с женой, привыкшей терпеливо ухаживать за мужем и сносить его образ жизни, но дом для Льва Людвиговича никогда не был тихой гаванью. Он везде работал, в том числе в собственной квартире, превратив ее в лабораторию, в небольшой испытательный стенд. Здесь он сделал первые расчеты стандартных квадрупольных генераторов, здесь провел первые опыты с антигравитационными весами, здесь построил и испытал первые модели «летающих тарелок».
        Вечер шестого декабря застал Федорова за компьютером. Он все еще искал «изящное» решение конструкции космического корабля для полета на Марс. Хотелось окончательно сразить Шарипова и его экспертов, представив им детальный чертеж «тарелки», способной доставить на Красную планету экипаж в количестве семи человек.
        - Может быть, сходим поужинать в ресторан? - робко заглянула в кабинет мужа Лена.
        Лев Людвигович отрицательно мотнул головой, увлекшись работой. Жена тихо закрыла дверь, зная, что в минуты творчества мужу лучше не мешать. Она была идеальной супругой для такой увлекающейся натуры, как Федоров, и он иногда ловил себя на мысли, что ему крупно повезло в жизни. Женщины, подобные Елене, дарини и берегини, - встречаются на дороге жизни нечасто.
        Подумав об этом, Лев Людвигович записал изображение «тарелки», вместе с расчетами, на «сиди», прибавил несколько слов от себя - напутствие Данилину и решительно выключил компьютер. Надо было отдохнуть. Предложение жены пойти поужинать в ресторан прозвучало весьма кстати.
        - Собирайся, Ленок, - объявил он, появляясь в гостиной, где жена смотрела телевизор. - Пойдем ужинать.
        Елена расцвела, засуетилась, убежала в спальню переодеваться. Оделся для похода в ресторан и Лев Людвигович, вытащив из шкафа единственный «парадно-выходной» костюм в темно-синюю полоску, в котором он ездил в Москву.
        Однако осуществить задуманное супругам не удалось.
        В дверь позвонили.
        - Открой, Лева, - попросила из спальни Елена. - Я еще не готова.
        - Интересно, кто это решил навестить нас, - хмыкнул Лев Людвигович, глянув на часы: шел девятый час вечера. - Может, Андрей?
        Он посмотрел в дверной «глазок».
        На лестничной площадке перед дверью стояла молодая женщина в дубленке зеленоватого цвета и вязаной шапочке. В руках она держала блокнот и ручку.
        - Кто там? - спросил Федоров.
        - Я из ЖЭКа, - заговорила женщина. - Откройте, пожалуйста. Мы проводим опрос жильцов района и записываем их пожелания по улучшению качества обслуживания.
        - Надо же, проснулись… - пробормотал Лев Людвигович. - Неужели у властей руки и до этого дошли? Не зря я за мэра голосовал.
        Он открыл дверь.
        И тотчас же возникшие буквально из воздуха дюжие молодые люди в обычной гражданской одежде - куртки, вязаные шапочки, кепки, шарфы - заломили за спину руки Льву Людвиговичу и втащили в прихожую.
        Из спальни на шум выглянула Елена в темно-вишневом вечернем платье, округлила глаза.
        - Что вы делаете?! Кто вы такие?!
        Женщина в дубленке и третий молодой человек в меховой куртке подскочили к ней, схватили за руки, зажали рот. Затем силой усадили на стул и связали принесенной с собой клейкой лентой, сноровисто заклеили рот.
        Льва Людвиговича тоже попытались усадить в кресло, но он уже пришел в себя и начал сопротивляться. Обладая недюжинной физической силой, он буквально впечатал одного из держащих его парней в комод, а второму сломал палец, стряхивая его с себя. Однако брали его профессионалы, знающие приемы рукопашного боя, поэтому борьба длилась недолго.
        Льва Людвиговича ударили в живот, в спину, по голове, скрутили, связали и впихнули в кресло. Женщина в дубленке подошла к нему, дернула за волосы, заставляя Федорова задрать голову к потолку.
        - Где материалы?!
        - Какие материалы? - с трудом выговорил инженер, перед глазами которого плыли огненные круги; от удара в живот внутренности плавились и корчились, и он боялся, что его вот-вот вырвет.
        - Те, что ты привозил Шарипову!
        - Я ничего не…
        Удар по затылку! Искры из глаз!
        - Где расчеты У-реактора и «летающей тарелки»?! Говори, иначе умрешь!
        - Подите вы на…
        Еще удар!
        - Не скажешь, герой, искалечим жену! Миха, выколи ей глаз!
        - Нашел, - раздался из кабинета Федорова голос одного из непрошеных гостей. - У него все расчеты в компе и дискеты в столе.
        - Должны быть еще копии.
        - Вроде нет ничего.
        Женщина сняла вязаную шапочку, приблизила странно неподвижное, равнодушное лицо со сверкающими фанатическим блеском глазами к лицу Льва Людвиговича. У нее были очень короткие льняные волосы, как у мальчишки. И еще Лев Людвигович заметил в ушах гостьи черные - не металлические, а как будто керамические - сережки в форме креста.
        - Есть еще копии? Говори!
        - Н-нет… - прохрипел Лев Людвигович.
        - Миха, отрежь ей нос!
        - Не надо! - дернулся Лев Людвигович, застонал, получив удар по лицу. - У меня все там… в компе… в кабинете… За что?! Чего вы хотите?!
        - Ты влез не в ту сферу знаний, изобретатель, - усмехнулась визитерша, провела ладонью по лицу; у нее были длинные ногти, выкрашенные черным лаком с золотыми точечками. - Занялся бы лучше разработкой тракторов для сельского хозяйства, а не теорией УКС. Или спортом. Вон какой ты большой и здоровый. Как там говорит пословица? В здоровом теле - здоровый член?
        Спутники допросчицы заржали.
        Она тоже улыбнулась, и тут же глаза ее заледенели.
        - Где твои экспериментальные образцы? Ну?!
        - Я отдал…
        - У Шарипова только один, игрушка, где остальные?
        Удар в грудь!
        Лев Людвигович задохнулся от боли, закашлялся.
        - Говори!
        - Дураки… будьте прокляты!.. у меня ничего не…
        Удар, глухая темнота.
        Женщина в дубленке недовольно скривилась, подошла к Елене. По ее жесту парень сдернул с губ пленницы ленту.
        - Может, ты знаешь, где муж прячет свои цацки?
        - Здесь у него куча всяких приборов и устройств, - подал голос помощник женщины. - Две юлы, какие-то коробки…
        - Шарипов признался, что инженер где-то строит образец в натуральную величину. Где он, моя милая? Говори, не то отрежу нос и уши!
        - Я не знаю… - проговорила, содрогаясь, Елена, с ужасом глядя на допросчицу с мальчишеской прической. - Здесь ничего нет, только в деревне…
        - Конкретнее!
        - Лена, молчи! - пришел в себя Федоров.
        Его ударили по затылку, но он вдруг неимоверным усилием разорвал путы, вскочил и страшным ударом в лицо отбросил повисшего на нем парня к стене, буквально расплющив ему нос.
        Раздался выстрел.
        Пуля попала Льву Людвиговичу в грудь.
        Он с удивлением посмотрел на дырочку, появившуюся в белой рубашке на груди, поднял брови. Потом ноги его подкосились, и он мягко осел в кресло.
        - Идиот! - гневно бросила предводительница группы. - Он был нам нужен живым!
        - Он мне башку чуть не снес!
        Завизжала Елена, пытаясь встать. Парень сзади ударил ее рукоятью пистолета по затылку, и она потеряла сознание.
        Женщина склонилась над Федоровым.
        - Кто еще знает о твоих разработках? Ну?! Где ты хранишь свою «тарелку»? Здесь? В Брянске? Ну?! Говори!
        - В Брянске… - Лев Людвигович поднял на нее мутнеющие глаза; изо рта на подбородок и на рубашку стекла струйка крови. - Вас будут судить…
        - Вряд ли. Но твои исследования мы закроем.
        - Дураки… этот процесс… уже не остановить… по моим следам идут десятки других исследователей… а будут сотни и тысячи…
        - Где ты спрятал аппарат?!
        Лев Людвигович скосил глаза на скорчившуюся жену, прошептал:
        - Прости, Леночка… - Затем пальцы его правой руки сложились в кукиш, он вздрогнул, широко раскрывая уже ничего не видящие глаза, и застыл. Пальцы разжались.
        - Сволочь! - выругалась начальница группы, разгибаясь. - Ищи теперь…
        - Она сказала - в Брянске, - заметил парень, который стрелял в Федорова, морщась и держась за голову. - Найдем.
        - Обыщите квартиру.
        - Здесь больше ничего нет.
        - Уходим.
        - А с ней что делать?
        - Не оставлять же в живых, свидетели нам не нужны. Поройтесь в их вещах, заберите деньги и бижутерию, пусть менты думают, что это ограбление.
        Раздался еще один негромкий выстрел…
        Данилин

7 декабря
        Неделя закончилась спокойно, без инцидентов и конфликтов. Депутат городской Думы Лазарев и его «шестерки» больше не приставали с требованием «поучить мальчишек» рукопашному бою, в школе тоже установился благоприятный климат, и Андрей слегка расслабился, веря в окончательную победу здравого смысла над темными силами. Добавил приятных оттенков в настроение и звонок Федорова, который приехал из Брянска с женой и пригласил Данилина в гости, на семейный ужин.
        Утром в субботу седьмого декабря Андрей встал рано, убрал кровать, позанимался полчаса растяжкой мышц и сухожилий - без особой нагрузки - и принялся разбирать сложенные стопками по углам комнаты книги. Единственный книжный шкаф был забит под завязку, две полки над столом тоже ломились от книг, и надо было почистить библиотеку, освободиться от старых, ненужных и прочитанных книг.
        В девять часов его позвала Анна Игнатьевна - завтракать.
        Сначала он стеснялся такого проявления заботы со стороны старой учительницы, потом понял, что иначе она жить не может, не ухаживая за кем-нибудь, и смирился с положением «полуквартиранта-полуродственника».
        На завтрак были манные котлеты, фруктовый салат и чай.
        Бабушка Аня знала пищевые пристрастия постояльца и всегда готовила ему именно то, что он выбрал бы и сам.
        - Прочитала тут газету недавно, - сказала она, наблюдая, как Андрей ест. - Правительство автор высмеивает. Как ты думаешь, имеет право?
        - Наверное, имеет, - пожал плечами Данилин. - В нынешние времена всяк может слабого обидеть. А что пишут-то?
        - Сейчас процитирую, - улыбнулась Анна Игнатьевна, разворачивая газету. - Уж больно ерничает автор. Вот, нашла. - Она поправила очки. - «Наше правительство - это команда единомышленников. Артель профессионалов. Союз смышленых и находчивых. Смешливых и добычливых. Это - наши Столыпины, Плеве и Витте. Наши битте-дритте. Наши грефы и трефы. Они - те, кто по первому зову, отбросив все лишнее, несущественное, могут тут же собраться и сыграть в преферанс».
        Андрей не выдержал, засмеялся.
        Рассмеялась и Анна Игнатьевна.
        - Тут еще есть пассажи, про министров - кто за что отвечает, и даже про президента. Не боятся же такое писать! Раньше при коммунистах автор живо загремел бы на Соловки.
        - Свобода слова, Анна Игнатьевна, ничего не поделаешь. А что про министров пишут?
        - Пожалуйста. «У каждого свой участок, свое хобби. Военный министр отвечает за падающие вертолеты и взорванные бэтээры. Вице-премьер ответственна за голодовки учителей и самоубийство безденежных офицеров. Министр экономразвития отвечает за «экономическое чудо» в отдельно взятых родовых поместьях олигархов. Сельхозминистр - за лебеду. Министр образования - за неграмотность. Министр культуры, с привычным для элиты матерком, занимается реституцией».
        Андрей опять засмеялся.
        - Хорошо их припечатали, весело. Только вряд ли они читают газеты, наши супердорогие министры. Как занимались своими личными делами, не обращая внимания на критику, так и будут заниматься.
        - Это верно, - грустно согласилась Анна Игнатьевна. - Что для наших чиновников глас народа? Пустой звук. Главное для них - добраться до властного кресла, а там хоть трава не расти. Ты куда сейчас собираешься?
        - На тренировку.
        - Отдохнул бы, а то вон какой худой, никак я тебя не откормлю.
        - Я всегда такой был, Анна Игнатьевна. А отдыхать не приучен. Как говорит мой друг Лева: жизнь - это небольшой труд перед большим отдыхом.
        - Это какой-то классик говорил, уж не помню, кто именно.
        - Может быть.
        - Лева - это Лев Людвигович, у которого ты в гостях был недавно?
        - Он приехал с женой, сегодня посиделки устраиваем. Очень интересный человек и блестящий ученый. Открытие сделал.
        - Какое?
        - Как полететь на Марс, не применяя жидкотопливные ракеты.
        - А какие же? Атомные, что ли?
        - Говорит - антигравитационные. Игрушки у него действительно летают, так что чем черт не шутит? Вдруг получится.
        - Ну, пожелай ему божеского просветления.
        - Непременно передам.
        Повозившись еще с полчаса с книгами, Андрей побрился и поехал на тренировку.
        Собрались почти все. Отсутствовал только Кутузов, который передал через свою племянницу, тоже ходившую на занятия, что он в командировке.
        - Сегодня мы продолжим знакомство с упражнениями, которые начали изучать на прошлом занятии, - сказал Андрей, привычно прикидывая готовность группы воспринимать его указания. - Медитативно-сенсорная гимнастика поможет вам раскрыть ранее неизвестные силовые возможности. Для того чтобы они проявились еще более мощно и помогли добиться цели, нужно прежде всего восстановить былую гибкость позвоночника, суставов и эластичность мышц. Упражнения, которые я вам предлагаю, предельно просты в исполнении, но прекрасно развивают суплес, помогают разработать суставы и добиться истинной молодости тела. Кстати, их можно выполнять вместо утренней гимнастики.
        Итак, начнем с дыхания. Эта дыхательная система проверена опытом тысяч людей и зарекомендовала себя как эффективное средство очищения организма от негативных энергий и «шлаков» - остатков психических перенапряжений.
        - Вопрос можно? - поднял руку Жора Решетов, самый молодой член группы; его больше всех интересовал смысл каждой практической методики. - Дыхание ведь это один из методов подготовки медитации, так? Разве мы будем медитировать, а не тренироваться?
        - Не спеши, - улыбнулся Андрей, - всему свое время. Вы должны научиться не только защищаться и калечить противника, но и самостоятельно лечиться, нормализовать сосудистые реакции, гармонизировать сердечную деятельность, укреплять мышцы диафрагмы, восстанавливать самочувствие и многое другое. Начинаем. Исходное положение: ноги чуть шире плеч, слегка согнуты в коленях, спина прямая, ладони повернуты к животу, кончики указательных и больших пальцев соприкасаются, образуя ромб.
        Андрей прошелся по рядам учеников, показывая, на какой высоте устанавливаются ладони.
        - Руки согнуты в локтях, локти разведены в стороны. А теперь делай, как я. Вдох начинаем медленно, ровно и одновременно поднимаем раскрытые ладони, повернутые вверх, к плечам…
        Он показал упражнение, проверил выполнение каждым учеником. Затем продолжил занятие, показав вторую и третью фазу цикла, отличную от первых двух тем, что последний вдох задерживался в груди, и выдох делался за счет мышечного сокращения грудной клетки.
        - Это стандартный «лотос», - закончил движение Андрей. - Если будете начинать день с этого упражнения и делать постоянно, по девять циклов в течение дня, то скоро почувствуете значительное повышение тонуса. Теперь займемся непосредственно системой восстановления позвоночника. На эту тему есть великолепные стихи, написанные одной целительницей: [9 - И. А. Васильева, научный работник, специалист по аутотренингу.]
        Тихо замираю - силу собираю
        И ее пускаю молнией-спиралью
        Каждой клетке тела, чтобы тело пело,
        Чтоб оно звенело, птицею летело!
        Синей птицей счастья я парю над лесом,
        Сила защищает от болезней, стрессов.
        От хандры, от горя нет верней защиты.
        Справа вижу моря зеркало в морщинках.
        В этом небе синем я над морем синим
        Стану крепкой, сильной, молодой, красивой!
        Я могу, я смею, человек все может!
        Выстоять сумею. Сила мне поможет.
        Сила в жилах потекла,
        Позвоночник как стрела.
        С-с-сила! Ставлю я замок,
        Чтобы стресс пройти не смог.
        Последние слова Андрей выговорил с мощной подачей вибрирующего звукового потока, и группа шатнулась, зароптала, послышались восклицания, вздохи восхищения, хлопки в ладоши.
        - Приготовились, - поднял руку Андрей, покоряя шум. - Встанем в исходную стойку. Ноги шире плеч, слегка согнуты в коленях. Руки согнуты в локтях перед грудью…
        Занятия продолжались еще час и закончились тренингом приемов рукопашного боя без оружия. В половине второго Андрей вышел из Дворца спорта, глубоко вдохнул морозный воздух и подумал, что, несмотря ни на что, жизнь продолжается. Хотя отношение к ней у разных людей разное. Вспомнились стихи Анны Ахматовой:
        Все мы немного у жизни в гостях.
        Жить - это только привычка.
        Наверное, у поэтессы имелись причины так говорить, но Андрей в данную минуту был с ней не согласен. Он делал свое дело, учил детей, тренировал взрослых, ищущих способы самовыражения и самосовершенствования, он был востребован жизнью и любим учениками, и некоторые мешающие жить счастливо моменты погоды не портили. В конце концов, как говорил первый учитель Данилина по рукопашному бою: все проблемы решаемы, кроме смерти.
        На деревья в парке напротив Дворца спорта села стая ворон. Одна из них сделала круг над Андреем, словно спрашивая, чего он остановился, и ему вспомнился случай, происшедший во дворе дома, где он теперь жил. В подъезде жила семья бездомных котят, которых кормили чуть ли не все жильцы дома. Андрей тоже иногда выносил им остатки еды и стал свидетелем того, как огромная ворона вдруг стала оттаскивать котят от плошки с кашей за хвосты! А тех котят, которые норовили подойти к своей кормушке снова, она тюкала клювом по голове. Пришлось отгонять наглую птицу, прославленную во многих сказках и легендах благодаря отнюдь не птичьему уму.
        Андрей улыбнулся, зашагал к машине.
        Ворона, наблюдавшая за ним, сорвалась с ветки и сделала над ним еще один круг.
        Что за наваждение? Неужели он так ей понравился? Или, наоборот, птицу раздражает цвет его куртки - голубой, с белыми прострочками?
        Андрей вдруг почувствовал легкую тревогу. Прислушался к себе, не понимая, чем вызвано беспокойство.
        Субботний день был по-зимнему свеж, безмятежен, искрился снег под лучами низкого солнца, прохожие спешили по своим делам, не обращая внимания на застывшего Данилина, редкие машины проскакивали мимо, шелестя по асфальту шипованными шинами, ничто не задевало сознания и не привлекало взор. И тем не менее Андрею показалось, что небо закрыла грозовая туча.
        Он поспешил к машине, подумав прежде всего об Анне Игнатьевне. Старушка часто жаловалась на быструю утомляемость и головные боли. Он лечил ее, снимал синдром хронической усталости, понимая, что старость не лечится никакими медикаментами, но всерьез за жизнь старой учительницы не беспокоился. Ее предел еще не наступил. Но вдруг случилось что-то более серьезное?..
        Однако все его страхи оказались напрасными.
        Анна Игнатьевна спокойно сидела в гостиной в своем уютном старом кресле и вязала.
        - С вами все в порядке? - обрадовался он, сдерживая разогнавшееся сердце. - В магазин сбегать не надо?
        - Да я уже сама сходила, - улыбнулась Анна Игнатьевна. - Тебе звонили из милиции, капитан Скы… Скир…
        - Скрылев? - Андрей почувствовал, как напряглись мышцы живота. Интуиция его не подвела: что-то случилось. Но что? И с кем?
        - Что он сказал?
        - Просил позвонить, как только ты приедешь.
        Андрей без лишних слов набрал номер мобильного телефона Скрылева. Кирилл Степанович был капитаном криминальной милиции, его сын занимался в спортивной секции в школе, где работал Данилин, и они были знакомы давно, уже несколько лет.
        - Кирилл Степанович? Это Данилин. Вы мне звонили?
        - Приезжайте на Советскую, срочно!
        - Что случилось?
        - Убиты ваши знакомые.
        - Кто?!
        - Лев Федоров и супруга.
        Сердце оборвалось.
        - Еду! - глухо проговорил Андрей, глядя перед собой невидящими глазами. Бросил трубку, зашагал к выходу.
        - Что с тобой, Андрюша?! - всполошилась Анна Игнатьевна. - Случилось что?
        - Леву убили… - выговорил Андрей замерзшими губами и стремительно вышел.
        Возле дома Федорова стояли полицейский «уазик» с мигалкой и «Скорая помощь». У подъезда толпился народ. Тихо переговаривались мужчины, некоторые женщины плакали.
        Андрей протиснулся сквозь толпу, по лестнице поднялся на третий этаж и на лестничной площадке, где беседовали какие-то люди в гражданской одежде и полицейские, был остановлен парнем в серой форме с погонами сержанта:
        - Сюда нельзя.
        - Там мой друг…
        - Идет дознание, посторонним вход запрещен.
        - Позовите капитана Скрылева.
        Сержант хотел было привычно спровадить настырного гражданина, но встретил его взгляд, переменился в лице. Достал рацию:
        - Товарищ капитан, вас тут спрашивают… Фамилия? - спросил он у Андрея.
        - Данилин.
        - Какой-то Данилин… понятно… - Сержант отступил в сторону. - Проходите.
        Андрей вошел в приоткрытую дверь, наткнулся на работавших криминалистов, отметил беспорядок в прихожей: все вещи и одежда были разбросаны по полу, будто здесь шла нешуточная борьба. Из гостиной выглянул Скрылев в обычной гражданской одежде: распахнутый полушубок, свитер, шарф, форменные брюки. Увидев Данилина, мотнул головой:
        - Они здесь.
        Андрей вошел в гостиную и увидел сидящего на стуле Льва Людвиговича в окровавленной белой рубашке. Глаза инженера кто-то закрыл, поэтому казалось, он спит. Лицо его было спокойное, разгладившееся, только слегка удивленное и бледное.
        - Пуля в сердце, - сказал Скрылев, наблюдая за Андреем. - Но умер он, судя по всему, не мгновенно. Очень сильный мужик был.
        Андрей перевел взгляд на скорчившееся в кресле тело Елены. Было видно, что в нее стреляли с близкого расстояния, сзади, и пуля попала ей в затылок.
        Эксперты, работавшие в квартире, мешали смотреть на погибших, Андрей шагнул было к ним, но капитан удержал его за локоть.
        - Не подходите, затопчете следы. Пойдемте на кухню.
        Они прошли на кухню Федоровых, где тоже работали молчаливые криминалисты.
        - Их обнаружили случайно, соседка позвонила в дверь, хотела попросить отвертку, а дверь открылась. Но убили их давно, еще вчера вечером.
        - За что? - глухо спросил Андрей.
        - Похоже на ограбление, но истинные мотивы станут известны позже. Вы давно их знаете?
        - Десять лет.
        - Когда виделись с ними в последний раз?
        - С Левой… Львом Людвиговичем - несколько дней назад, он звонил мне, и мы встретились. Лена была у родственников в Брянске, еще с лета…
        - Федоров был инженером, кандидатом технических наук и даже лауреатом Государственной премии - мы тут нашли кое-какие документы. Над чем он работал?
        - Над практическим применением УКС.
        - Уголовного кодекса, что ли?
        - УКС - это теория упругой квантованной среды. Лев строил летательный аппарат на основе антигравитации и проектировал реактор на базе эффектов УКС.
        Скрылев, полный, лысоватый, с длинными рыжеватыми бачками, превращавшими его в шкипера, слабо улыбнулся.
        - Фантастика…
        - Я видел его модели в действии. Они летают. Это прорыв в науке и технике, можете быть уверены.
        - Да я не возражаю. Его убийство может быть связано с его научной деятельностью?
        - Не знаю.
        - А коммерческой деятельностью Федоров не занимался?
        - Насколько мне известно - нет.
        Андрей вспомнил чье-то [10 - Элдридж Кливер, общественный деятель США.]изречение, которое любил повторять Лев Людвигович: «Либо вы часть проблемы, либо вы часть решения». Очевидно, жизнь Федорова в чем-то подчинялась этой формуле. Его убили за то, что он стал частью проблемы. Но чьей?
        - Следы какие-нибудь нашли?
        - Следов много, но отпечатков пальцев ни одного. Работали явно профессионалы. И на мой взгляд, это не просто ограбление.
        - У них нечего было грабить, Лева вечно сидел без денег.
        - Может быть, грабители приходили за его инженерными разработками?
        - Возможно.
        - Вы могли бы определить, что у него пропало? Патенты, изобретения, документы, чертежи какие-нибудь.
        Андрей неопределенно дернул плечом.
        - Не уверен.
        - Сейчас следователь освободится, и мы посмотрим, что осталось у хозяина, а что пропало, не возражаете?
        Данилин равнодушно кивнул.
        Через несколько минут его пригласили в небольшой кабинет-спальню Федорова, где эксперты разбирали бумаги покойного. Однако помочь им Андрей ничем не смог. Лев Людвигович никогда не показывал ему свои чертежи и расчеты, за исключением последней встречи, поэтому судить о том, что именно пропало, а что нет, он не имел возможности.
        Прощаясь с капитаном, Андрей спросил:
        - Вы мне потом расскажете о результатах следствия?
        - Вообще-то не имею права, - вздохнул Скрылев. - Но вам сообщу. Кстати, соседка вроде бы видела двоих мужчин и женщину, куривших на лестничной площадке в тот вечер. Женщина была молодая, высокая, скуластая, в зеленоватой дубленке. Еще соседка заметила, что у этой дамы были черные сережки в форме креста и длинные ногти с черным лаком.
        Андрей покачал головой.
        - Наблюдательные у нас соседи. Вы хотите сказать, что это были грабители?
        - Не обязательно, но весьма вероятно. И еще… - Скрылев поколебался немного, что-то решая про себя. - Мы нашли в кармане пальто убитого конверт с дискетой…
        Андрей подождал продолжения.
        - Так вот эта дискета предназначалась вам, - закончил капитан. - Мы ее просмотрели. Там - несколько слов хозяина, что, мол, сохрани, Андрюша, для потомков, на всякий случай, и чертежи каких-то устройств, копии патентов. Сейчас отдать вам дискету мы не сможем, но вернем, как только закончится следствие.
        - Спасибо. Это все, что там записано?
        - Еще Федоров сообщил, что был у некоего Шарипова, и тот обещал ему всестороннюю поддержку.
        - Кто такой Шарипов?
        - Только один Шарипов имел возможность помочь вашему другу - Иван Кежеватович, директор компании «Ямалгаз». Но он тоже убит. Вчера днем. У себя на даче, в бассейне. Такие вот дела.
        Андрей постоял немного, переваривая услышанное, закрыл глаза, вспоминая басовитый смех Льва Людвиговича, его оптимизм, веру в людей и в себя, и мысленно поклялся найти убийц инженера. Во что бы то ни стало!
        Хоронили Федоровых девятого декабря.
        Из Брянской губернии прилетели родственники Елены: отец, мать, тетки, а также престарелый отец Льва Людвиговича. Мать инженера приехать не смогла, у нее случился сердечный приступ, и ее положили в больницу.
        Всего в похоронах участвовало около тридцати человек, в том числе коллеги Льва Федорова по работе, институтское начальство, приятели и друзья. Андрей помогал нести гроб с телом друга, а потом долго успокаивал - своим присутствием, заговорами и энергетически - родичей Федоровых, среди которых почти не было молодежи, а возраст стариков перевалил за семьдесят. Он и с кладбища уходил одним из последних, вспоминая свои встречи с Левой, беседы, споры, совместные походы на лодках по рекам и озерам Костромской губернии и на Урал.
        Собственное расследование обстоятельств гибели Федоровых Андрей начал, не надеясь на российскую Фемиду, сразу же после второй - вечерней - встречи с капитаном Скрылевым. Выяснились дополнительные подробности происшествия, которыми Скрылев поделился с Данилиным, уступив его просьбам.
        Во-первых, нашлись свидетели, которые тоже видели молодую женщину с очень короткой прической, в светло-зеленой дубленке. «Стриженая» садилась во дворе дома в новую «Ладу-151» цвета «брызги шампанского». С ней вместе якобы сели в ту же машину еще четверо молодых людей, хорошо одетых, но неразговорчивых и несуетливых. Как призналась свидетельница, выгуливавшая свою собаку породы чау-чау, она была удивлена поведением молодежной компании, не произнесшей ни одной шутки, ни одного слова. Все словно воды в рот набрали, и никто из них ни разу не улыбнулся. А двое из них передвигались с трудом. Один держался за голову, второй баюкал руку.
        Во-вторых, убиты были Федоровы из одного и того же пистолета калибра четыре и пять десятых миллиметра иностранного производства, пули которого, попадая в тело жертвы, разворачивались лепестками, увеличивая объем поражения тканей. Бронежилет такие пули не пробивали, и использовалось оружие подобного типа исключительно в целях быстрой ликвидации пленников интернациональными диверсионно-террористическими группировками, имеющими к этому времени собственные оружейные мастерские и конструкторские бюро.
        В-третьих, еще один свидетель якобы видел, что за рулем «сто пятьдесят первой» «Лады» тоже сидела женщина, курившая сигарету.
        - Нашли окурок? - поинтересовался Андрей.
        - Мы нашли почти два десятка окурков, - ответил хмурый Скрылев, которому поручили расследование преступления; сам он считал, что это стопроцентный «висяк». - Один из них явно бросила женщина - на окурке остались следы помады. Сигарета без фильтра, с добавлением «травки», такие сейчас официально разрешены к употреблению во многих европейских странах, в том числе в Латвии.
        - Женщины… - пробормотал Андрей.
        - К сожалению, - вздохнул Скрылев. - Самый непредсказуемый и опасный контингент. Причем день ото дня количество преступлений, совершенных «слабой половиной» человечества, увеличивается. Мало того, если у мужской жестокости есть тормоза, то у женской - нет.
        - Это ваш личный вывод?
        - Это статистика, - снова вздохнул капитан. - Кстати, на лице Федорова и на шее его жены обнаружены ссадины и царапины от женских ногтей.
        Андрей пристально посмотрел на собеседника, и тот добавил:
        - Их били, пытали, требуя что-то отдать.
        - Документы…
        - Точно так. Поэтому я считаю, что убийство было заказным. Это не рядовое ограбление, как утверждает… - Скрылев замолчал.
        - Кто?
        - Начальство настаивает квалифицировать инцидент как ограбление и искать преступников среди уголовников.
        - Вы тоже так считаете?
        - Я считаю, что действовали профессионалы.
        - Но они же оставили следы, прокололись с машиной…
        - Полагаю, это группа некоего определенного круга, но не военные и не из спецслужб. Те сделали бы все тихо, без свидетелей.
        - Наверное, вы правы. Номер «Лады» установили?
        - Только цифры - 316.
        - Можно найти машину по этому номеру?
        - Мы уже ищем, но вряд ли он настоящий. Скорее всего грабители перевесили номера, так что ничего мы доказать не сможем, несмотря на запоминающийся цвет минивэна. Однако искать будем.
        - Фотороботы предполагаемых убийц будете составлять?
        - Попытаемся.
        - Мне нужны копии.
        - Зачем это вам, Андрей Брониславович? - Скрылев с грустным недоумением посмотрел на Данилина. - Вы хотите участвовать в расследовании?
        - Я хочу найти убийц.
        - Едва ли мы их найдем. Знаете, каков у нас по стране средний процент раскрываемости особо тяжких? Всего восемь процентов!
        - И все же я вас очень прошу помочь.
        Скрылев помолчал, закуривая.
        - Хорошо, Андрей Брониславович. Я вам позвоню. Кстати, вот ваша дискета. - Он достал из кармана куртки прозрачную коробочку с дискетой. - Мы скинули файл в наш компьютер.
        - Спасибо.
        - Не за что. Как там мой Вовка?
        - Хороший парень, - усмехнулся Андрей. - Волевой, настырный, занимается с удовольствием.
        - Он у меня философом растет, книжки всякие умные читает, библиотеку собирает. Спасибо, что вы его в секцию взяли.
        - Не за что.
        Этот разговор состоялся девятого декабря, сразу после похорон Федоровых. А вечером того же дня Андрею позвонили.
        Сняла трубку Анна Игнатьевна:
        - Але? Да, здесь… сейчас… Андрюша, тебя.
        - Кто? - выглянул из спальни Данилин.
        - Женщина какая-то, голос не узнаю.
        Андрей взял трубку, подумав о жене.
        - Слушаю.
        - Будешь путаться под ногами - уберем! - раздался незнакомый женский голос, уверенный и грубый. - Понял?
        - Кто говорит?
        - Пиковая дама, - засмеялись на том конце провода. - Имей в виду, мы не шутим.
        - О чем идет речь?
        - Не притворяйся, ты знаешь. И если твой дружок дал тебе какие-нибудь бумаги на сохранение - лучше уничтожь, пока не поздно.
        - Это все?
        - А разве мало?
        Андрея вдруг озарило: с ним разговаривала та самая молодая женщина в дубленке, которую видели соседи Федоровых. Она, очевидно, и руководила группой ликвидации.
        - Я понял, - медленно проговорил он. - А теперь послушай, что я тебе скажу… пиковая дама. Обещаю приложить все усилия, чтобы найти всех убийц Левы! Даже если вы спрячетесь на дне океана!
        - Ну-ну, - ответили ему с сарказмом. - Безумству храбрых поем мы песню… Прощай, учитель. Мы тебя предупредили.
        - До встречи, - ответил Андрей, слушая раздавшиеся гудки.
        До этого разговора он действительно колебался, стоит ли продолжать собственное расследование трагедии, теперь же вдруг понял, что стоит. Сомнения испарились.
        Русский орден

8 декабря
        Владимир Владимирович Белогор родился в тысяча девятьсот сорок пятом году в Смоленской губернии.
        Окончил Московский химико-технологический институт имени Менделеева, затем экономический факультет МГУ.
        Работал начальником цеха, главным инженером Карачаровского завода пластмасс, первым заместителем гендиректора НОП «Полимербыт».
        В тысяча девятьсот девяносто первом году стал председателем Московского городского комитета по науке и технике, в девяносто втором - председателем совета директоров закрытого акционерного общества «Москомнаука». Защитил две диссертации, получив степени кандидата экономических наук и кандидата химических наук.
        В тысяча девятьсот девяносто пятом году создал и возглавил корпорацию «Ком-С» («Компьютерные системы»), начавшую разработку новейших периферийных устройств для компьютерных сетей.
        Женился поздно, в сорок лет, поэтому ребенок в семье был один - сын Руслан.
        По всем отзывам Белогор слыл человеком целеустремленным, требовательным, жестким, не любил людей необязательных, не держащих слово, ленивых и болтливых. Увольнял таких безжалостно, даже если они были хорошими специалистами, следуя мудрости Софокла: «Много говорить и многое сказать - не одно и то же».
        Однако мало кто из его коллег, приятелей и даже родственников знал, что Владимир Владимирович является еще и Пресветлым Князем Русского ордена, раскинувшего крылья над территорией многострадальной России от Калининграда до Владивостока. Эта организация была так глубоко законспирирована, что о ее существовании не ведала ни одна государственная спецслужба страны. Уровень ее возможностей был еще невелик, но уже начал вносить существенный вклад в расстановку политических сил внутри России. О чем опять же знали только несколько человек в высших эшелонах власти, ставшие адептами ордена.
        Восьмого декабря Владимир Владимирович вызвал в свой офис, располагавшийся на территории корпорации «Ком-С», Первого князя ордена, занимавшего официальный пост начальника базы Управления спецопераций ФСБ. В одиннадцать часов утра Первый князь - полковник Всеслав Антонович Родарев переступил порог кабинета главы «Ком-С».
        Они поклонились друг другу.
        - Присаживайся, Всеслав Антонович, - повел рукой глава ордена.
        Родарев подсел к Т-образному столу, на краю которого стоял плоский монитор современного компьютера, выполняющего роль защищенной системы связи и постоянно включенного.
        - Слушаю, князь, - сказал полковник. - Плохие новости?
        - Аналитические, - ответил Белогор без улыбки; в его устах это означало - «новости напряженные», то есть новости рабочего состояния. - Аналитики выдали последние расчеты, и по их прогнозам ничего хорошего ситуация нам в ближайшее время не сулит.
        - Кто-нибудь из наших агентов провалился? - осторожно поинтересовался Родарев.
        - Прямых провалов нет, однако наметились некие опасные тенденции. Разведка докладывает, что СТО начинает усиливать давление на Россию. В ближайшие дни следует ждать идеологической, а то и агентурной атаки. В связи с чем я забираю из-под твоего крыла, князь, тактическое подразделение и передаю твоему заместителю.
        - Воеводе Николаю?
        - Нет, князю Шельмину.
        Родарев помолчал, обдумывая решение главы РуНО.
        - Алексей не справится с ППП.
        - Первое время ему будет действительно нелегко, пока он не войдет в курс дела. Но он справится. Ты же полностью переключишься на решение стратегических задач. Деятельность дружин СОС мало эффективна. Ликвидация лидеров бандформирований - не главная их головная боль. Лидерами СТО делается очередная попытка полного подчинения управления Россией. Они многого добились, надо признаться, расставив везде своих людей, контролируя сферы производства, финансов, культуры и образования, осталось только прибрать к рукам управление спецслужбами, институтом президентства, местными органами самоуправления и творческой реализацией.
        - Ты имеешь в виду науку?
        - Науку в том числе. По нашим сведениям, нападения на известных ученых, изобретателей и гениальных самоучек не случайны, все это часть плана СТО по уничтожению творческого потенциала России.
        - Творческий потенциал народа уничтожить никому не под силу, - усмехнулся Родарев.
        - Тем не менее реагировать на попытки уничтожения надо быстро и остро.
        - Согласен.
        - Вот почему я и разделил нашу оперативную базу. Для твоих людей есть цели поважнее: финансисты боевиков, агенты Синедриона, чиновники - торговцы людьми и ресурсами, министры-коррупционеры, разработчики планов дробления России, уничтожения ее культуры и традиций, духовного потенциала, прямые враги отечества за рубежом.
        - Чем же тогда будет заниматься система ППП?
        - Не беспокойся, у нее работы хватит. Предстоит очистить от скверны всю территорию страны. Но если ты против назначения Шельмина…
        - Я плохо его знаю.
        - Он молод, амбициозен, но проверен в деле, хороший тактик и многого добьется. В случае каких-либо негативных последствий назначения мы его заменим. Но ведь и молодежи надо приобретать опыт?
        Родарев промолчал, не желая вслух высказывать свои сомнения. Алексей Харлампиевич Шельмин был сыном старого приятеля главы РуНО и давно зарекомендовал себя ярым последователем этнической чистки государственных властных структур.
        - У тебя есть возражения по существу? - сузил проницательные карие глаза Владимир Владимирович. - Зная присущую тебе осторожность…
        Родарев качнул головой, по его губам скользнула тонкая усмешка.
        - Мне как феномену присущ самовозрастающий логос.
        Глава ордена поднял брови, откинулся на спинку стула, с некоторым сомнением разглядывая твердое волевое лицо полковника.
        - Очень интересное заявление.
        - Я пошутил. Это не мои слова. [11 - Венедикт Ерофеев.]Если ты решил назначить руководителем системы ППП князя Шельмина - ничего не имею против. До сих пор он действовал в пределах наших представлений и доктрин, выполнял все поручения, хотя мне и не нравится его упрямство и чрезмерная заносчивость. По опыту знаю, что гордыня - прекрасная база для ошибок и смены ценностных ориентиров.
        - Тем не менее мы с тобой не боги и не в состоянии лично контролировать все сферы деятельности ордена. Пусть Алексей поработает.
        - Ему придется несладко. Мы живем в эпоху великого равнодушия, и подвигнуть инертную массу народа, полностью зазомбированного телевидением и средствами массовой информации, на благое деяние- почти невозможно.
        - На первых порах ты ему поможешь. Он справится. И все на этом, вопрос с назначением решен. Давай поговорим о твоих собственных проблемах. По данным разведки, стало известно, что Синедриону требуется компьютерщик, и не просто компьютерщик, а высококлассный специалист. Необходимо подсуетиться и устроить туда нашего человека. Сможешь?
        Родарев провел ладонью по седому ежику волос.
        - Такие задачи мы еще не решали. Сколько у меня времени?
        - Вчера.
        - Понятно.
        - Если мы внедрим в СТО нашего агента, будем знать все о планах врагов.
        - Меня агитировать по этому поводу не надо. Но и проваливаться бы не хотелось. Разреши позвонить?
        - Звони.
        Родарев включил свой сотовый:
        - Николай? Найди Сашу Королева… Через полтора часа будьте у меня… все. - Выключил телефон. - Вторая проблема?
        - В течение двух недель надо сделать два дела. Первое: обложить со всех сторон, как волка, одного религиозного деятеля - Етанова Николая Игоревича.
        - Архимандрита РНХЦ? [12 - Русская неохристианская церковь.]
        - По нашим предположениям, он является не только главой церкви, но и маршалом Российского ордена Власти. Но учти, он дружен с самим Джеральдом Махаевски, Высшим Посвященным…
        - Магистром датского ордена Раздела.
        - Все-то то знаешь, князь. Махаевски - очень сильный противник. Адепт черной магии, мастер воинских искусств, философ, ученый, знаток России. Блестяще знает язык.
        - У меня тоже есть орлы такого полета.
        - Сомневаюсь. Поэтому будь осторожен. Вторая задача, которую тебе надо решить быстро, - Грузия. По нашим сведениям, на территории Грузии оборудованы схроны с переносными зенитно-ракетными комплексами «Игла-2» российского производства.
        - Которыми боевики сбивают наши вертолеты на границе с Чечней?
        - Теми самыми. Требуется уничтожить схроны, боевиков, использующих ПЗРК, а также грузинских чиновников, прикрывающих эти операции. Хватит цацкаться с ними и уговаривать коллег не зарабатыватьна крови наших солдат и офицеров!
        - Хватит, - согласился Родарев. - Может, заодно прихлопнуть и этого маразматика, грузинского президента? Попил кровушки своего родного народа, не одного хорошего человека в тюрьме сгноил, да и нам насолил крепко.
        - Его свои уберут, надоел всем, так что не надо суетиться. Кроме этих двух первоочередных задач, тебе следует заняться и другими, не менее важными. Космонавтика, медицина, общее состояние науки - это тоже наши приоритетные направления работы. Науку разваливают практически в открытую, космонавтику в первую очередь.
        - Для этого нужны специалисты.
        - Получишь. Будешь работать с Андреевым и его молодыми и рьяными «лаборантами», которые разбираются в научных проблемах не хуже академиков.
        - А что у нас с наукой? Я как-то не интересовался…
        - А зря. В развитых странах в сфере науки и высоких технологий занято до двадцати пяти процентов трудовых ресурсов, в России - три. Финансирование НИОКР в странах ЕС достигает пятидесяти пяти процентов, в США - шестьдесят семь, у нас - двенадцать. Есть разница?
        - Существенная. Причины проанализированы?
        - Та же коррупция и прямое предательство. Чиновников, голосующих за сокращение расходов на высокие технологии и ратующих «за улучшение жизни народонаселения», будем убирать беспощадно! В отдельных областях знаний царит тот же беспредел. Космонавтика - яркий пример. Сейчас в космосе летает более тысячи аппаратов, из них российских - сколько ты думаешь?
        - Двести?
        - Всего сто десять! О бюджете отечественной космонавтики и говорить не приходится, цифра просто смехотворна. А принимают решения о финансировании отрасли известные всем министры и лоббисты из Госдумы.
        - Всех - мочить!
        - Давно пора.
        - А что в медицине?
        - Тебе выдадут полный пакет данных по медицине. Один только пример: в Питере закрыли Институт мозга, ученые которого начали успешно лечить наркоманов стереотоксическими методами.
        - Хотят, чтобы Россия стала «отстойником» алкоголиков и наркоманов…
        - Именно. Те, кто начал кампанию травли медиков и дискредитации метода, известны.
        - Понял.
        - Я в тебе не сомневался, - улыбнулся Владимир Владимирович. - Теперь давай покумекаем над нашими проектами…
        Через полчаса Всеслав Антонович покинул кабинет Пресветлого Князя, нагруженный информацией «под завязку». Однако привычка контролировать эмоции помогла выглядеть уверенным, невозмутимым, сильным, и подчиненные полковника увидели своего командира таким же подтянутым и деловито-сосредоточенным, как и прежде.
        - На базу, - бросил он водителю новой «триста двенадцатой» «Волги», принадлежащей Управлению спецопераций.
        В час дня Родарев встретился у себя в кабинете с воеводой ордена Николаем Степановичем и специалистом по компьютерным сетям Александром Королевым, который знал всехизвестных компьютерщиков мира. Только он мог порекомендовать специалиста из числа своих друзей или знакомых, кто согласился бы послужить ордену - и Отечеству - верой и правдой, внедрившись в святая святых СТО - Синедрион.
        Буй-Тур

8 декабря
        Обычно задание Гордей получал через службу наведения ППП. На этот раз его вызвал к себе сам Спирин - воевода ордена, правая рука князя, руководившего операциями ППП на всей территории России.
        Встретились они в профилактории «Благоево» Министерства обороны, располагавшемся в десяти километрах от Московской кольцевой автодороги по Новорижскому шоссе, где Русский орден создал базу службы ППП. Буй-Тур бывал здесь нечасто и не знал, где находится кабинет воеводы, но догадывался, что Спирин принадлежит скорее всего к руководству профилактория.
        Так оно и оказалось. Кабинет под номером 3, куда ему велено было явиться, оказался владениями заместителя директора профилактория по хозяйственной части.
        Встретил Буй-Тура средних лет мужчина с тяжелым мясистым лицом, на котором выделялись густые брови и прозрачно-серые цепкие глаза. Волосы у замначальника профилактория были черные, тоже густые, с проседью. Весь его облик дышал силой и властной непреклонностью.
        - Садитесь, Гордей Миронович, - привстал он из-за стола, протягивая широкую ладонь. - Давайте сразу к делу, времени у меня мало.
        Гордей оглянулся на дверь.
        - Вы без охраны?
        - Пусть вам так не кажется. Территория профилактория охраняется по высшему разряду.
        - Я заметил только дежурного на входе.
        - В устах профессионала это похвала. Итак, вашей группе поручено выполнить за десять дней два задания. Первое: надо физически устранить одного иркутского бизнесмена, возжелавшего обанкротить, а потом за бесценок купить Верхне-Ленское речное пароходство, и предупредить губернатора края, что если он будет и дальше поддерживать бандитов, сам отправится на тот свет. Фамилия бизнесмена - Добрынин, он, кроме всего прочего, еще и депутат краевой Думы. Второе задание - ликвидировать чеченскую бандитскую команду, терроризирующую весь юг России - от Ставрополья до Ростова и Волгограда. Нельзя допускать, чтобы бандиты диктовали свою волю местным властям и ставили на колени весь народ.
        - Снова чеченцы?
        - Вас что-то не устраивает, полковник?
        - Просто это слово уже оскомину набило…
        - К сожалению, оскомина - не главная наша беда. Хотите недавний пример? Позавчера кавказцы избили в кафе «Мартан» двух девочек-школьниц. [13 - Реальное событие.]Им не понравилось, что девочки не захотели с ними знакомиться. И что? Вы думаете, кто-нибудь встал на их защиту? Даже скины не почесались! Другой пример: в Корее американский пьяный офицер сбил на джипе двух девушек, [14 - Реальный факт.]так по всей Корее прокатилась волна антиамериканских выступлений! Избили полсотни американцев, солдат и туристов! Вот как надо защищать свой народ! И пока мы этого не поймем - над нами будут измываться все, кому не лень. Еще примеры нужны?
        - Нет.
        - Вот, ознакомьтесь.
        Спирин подал Буй-Туру стопку листов.
        Гордей быстро прочитал отпечатанный на листах текст - донесения разведки ППП с мест событий. Всего донесений было шесть, и все они рассказывали о бесчинствах переселившихся из Чечни, Дагестана и Ингушетии жителей этих субъектов Федерации на территории Волгоградской, Ростовской, Челябинской, Курганской, Ярославской губерний и Ставропольского края.
        Хмыкнув, Буй-Тур перечитал донесения внимательней.
        В одном говорилось об убийстве на дискотеке в станице Клетской двумя чеченцами русского парня Романа Лопатина. Поминки по убитому переросли во все-станичный сход, потребовавший от властей выгнать всех кавказцев и запретить им селиться в районе. Как всегда, нашлись горячие головы, а возможно - провокаторы, ринувшиеся мстить и увлекшие за собой толпу. Сгорело общежитие, в котором проживали одна чеченская семья и три русских. Милиция перекрыла дороги и не пустила в станицу чеченскую подмогу. Но общая ситуация в Клетском районе осталась напряженной. Численность населения района составляет двадцать семь тысяч человек, чеченцев насчитывается всего около трехсот, но им удалось организовать сбор «дани» с местных жителей и держать в страхе даже милицию. Роман Лопатин был убит за то, что отказался платить свой «взнос». Следствие по этому делу, как водится, зашло в тупик «из-за отсутствия доказательств».
        Второе донесение рассказывало о побоище между местными казаками и чеченцами в селе Богородицком Ростовской губернии. В нем участвовало более семидесяти человек, вооруженных металлическими прутьями, обрезками труб, топорами и ножами. Чеченцы к тому же имели и огнестрельное оружие - обрезы и самодельные пистолеты. Тяжелые ранения получили двенадцать человек.
        Совет атаманов губернии закончился массовыми беспорядками. Чеченцы притихли, но не надолго.
        Но больше всего Гордея поразило сообщение из поселка Черниговка Челябинской губернии. Жители поселка оказались жертвами систематического террора чеченцев из соседнего села Магнитка. Началось все с дискотеки, как и в станице Клетской. Группа чеченцев стала приставать к шестнадцатилетней Евгении Лошкиной. Вступившегося за нее Антона Седого пятнадцати лет выволокли на улицу и жестоко избили, угрожая пристрелить любого, кто попытается вмешаться. Покидая место конфликта, опьяневшие от злобы чеченцы въехали на «копейке» в толпу молодежи, сбив и покалечив несколько человек. В Агаповском РОВД жителям Черниговки в помощи отказали. И через неделю не получившие отпора хулиганы заявились на танцплощадку снова. Напали на парней, нанесли семь ножевых ран двум молодым людям - Соловьеву и Дьяченко, выкрикивая: мы вас, русских свиней, в Чечне резали и здесь будем резать!
        Пятеро казаков во главе с атаманом Магнитогорского казачьего войска обратили банду в бегство, но при въезде в Магнитку все были задержаны милицией.
        - И осуждены за разбой!.. - вслух дочитал Гордей. Поднял на воеводу посветлевшие от сдерживаемого гнева глаза. - Их засудили?!
        - Казаков? Увы, да. Троим дали по три года, одному - два и атаману - четыре. Общего режима.
        - А чеченцам?
        - Ничего. Предупредили, что если будут безобразничать - их привлекут к ответственности.
        - Но это же кретинизм!
        - Согласен. Однако судьи у нас до сих пор легко продаются и покупаются. А чеченцы все так же издеваются над жителями Черниговки и всего района.
        - Вожаков выявили?
        - Вот все данные. - Спирин подвинул к Буй-Туру папочку алого цвета с тисненым серебряным соколом. - Я мог бы и не вызывать вас сюда, полковник, но хочу предупредить. Разборки с кавказцами - дело тонкое, требующее учета всех местных деталей, особенностей, отношений, традиций и менталитета. Бандитов, причастных к террору, надо наказать, рядовых чеченцев и других южан - предупредить, но так, чтобы они поняли. Нам не нужны грандиозные победоносные войны с тяжкими последствиями. Законопослушные граждане страны пострадать не должны.
        - Меня уже инструктировали по этому поводу.
        - И тем не менее я вынужден еще раз акцентировать внимание на подходе к проблеме. Нельзя наказывать всех чеченцев огулом, и нельзя дать повод «правозащитникам» кричать на каждом углу, что мы разжигаем межнациональную рознь.
        - Мне кажется, разборки с шайками отмороженных - дело неблагодарное и второстепенное.
        - Кому-то надо выполнять и эту далеко не чистую работу. Приграничные с Чечней районы - не последние очаги терроризма на территории России, и вам придется чистить ее всю, в том числе в сердце страны - на Южном Урале и в Сибири. Но вы правы, ликвидация бандитов - важная, хотя и вторичная проблема. Террор - дело интеллектуалов, а не «обколотых» исполнителей. Боевики, к великому нашему сожалению, имеют не только высоких покровителей у нас и за рубежом, получающих бешеные прибыли на использовании бандформирований, но и свои интеллектуальные центры, мозговые штабы экстремистских партий и международных «миротворческих» организаций.
        - Вот ими и надо заниматься в первую очередь.
        - Ими занимаются другие наши дружины.
        - Тогда ладно. С какой задачи мне начать?
        - По вашему выбору.
        - Тогда начну с «лечения» чеченских отморозков и фанатиков.
        - Не возражаю. Но помните…
        - Не забуду, Михаил Константинович. - Буй-Тур встал. - Правду говорят, что у нас новый генеральный?
        - Руководство ППП осуществляет теперь другой князь.
        - А старый что ж, сплоховал?
        - Он отвечает за другую область деятельности службы, - сухо ответил воевода, давая понять, что разговор окончен.
        Гордей взял пакет с данными по решению конкретной задачи и вышел.
        Уговаривать его «работать тихо, без последствий» не требовалось, он и сам понимал последствия возможной неудачи, утечки информации или неосторожного обращения с населением глубинки России. Люди должны были знать, что их защищают, но не должны были даже догадываться - кто этим занимается.
        Каждую операцию Буй-Тур со товарищи готовил тщательно и проводил в шесть этапов.
        Первым этапом шло изучение материалов дела, подробностей, фактов, документов следствия - если таковыми располагала группа, а также личных характеристик и привычек объектов воздействия.
        На втором этапе группа изучала местность, где проживали объекты, на третьем - выбирала место, где должна была проходить операция, и готовила подходы к нему.
        Четвертый этап включал в себя разработку основного и запасных вариантов воздействия на «клиентов» ППП, а также вариантов отхода группы.
        Пятый представлял собой выбор средств доставки и воздействия, связь со службой обеспечения, экипировку и снабжение группы в соответствии с «легендой» ее передвижения по району операции.
        Шестой завершал операцию, ибо по сути являлся ее вершиной - ликвидацией или иным способом воздействия на объект.
        На все подготовительные этапы операции в Челябинской губернии, куда сначала направилась группа, ей потребовалось три дня.
        До Челябинска летели из подмосковной Лялихи на военном транспортнике - как «армейские снабженцы», имеющие предписание доставить в столичный гарнизон новое обмундирование. Из Челябинска в Златоуст их отвезли на автобусе, заказанном в военной комендатуре Челябинска специально для «снабженцев». Из Златоуста в Магнитку, где проживали основные главари чеченской диаспоры, терроризирующие местное население, а также их покровители из местной администрации и силовых структур, каждый член группы добирался самостоятельно, чтобы не вызвать подозрения у правоохранительных органов.
        Одиннадцатого декабря, когда в округе слегка потеплело - температура воздуха повысилась с минус двадцати двух до минус двенадцати, все пять членов группы «Сокол» - включая Гордея - собрались на квартире, которую им сняла в Магнитке заранее квартирьерская служба ППП. Все они когда-то были офицерами Российской армии, служили в спецназе или в десантно-воздушных войсках, и это было все, что знал о них Буй-Тур. Настоящих фамилий своих подчиненных он не знал, во время операций они пользовались поддельными документами, как и он сам, и отзывались исключительно на имена: Влад, Борис, Жека-Евгений и Олег.
        Влад был блондином, всегда тщательно брился, носил очки, хотя обладал острым зрением; в группе он выполнял роль снайпера.
        Впрочем, все они отлично стреляли, владели приемами рукопашного боя и всеми навыками десантника-диверсанта, а главное - были хорошими актерами, легко при нужде перевоплощавшимися в стариков, женщин и «хлипких интеллигентиков». За плечами всех четверых были два, а у кого и четыре года работы в службе ППП, поэтому свое дело они знали туго.
        В списках объектов воздействия, которые имелись на руках у Буй-Тура, значилось двенадцать человек. Троих из них - двух наиболее агрессивных, злобных и жестоких вожаков бандформирования, называвших себя «шахидами» - мстителями за веру, а также их покровителя из местных силовых структур, надо было убрать физически. К остальным следовало применить меры «административного воздействия»: четверых избить до полусмерти - эти люди также отличались жестокостью и агрессивным поведением и уважали только силу; троих напугать до такой степени, чтобы они до конца своих дней не решились выходить «на тропу войны» с исконными хозяевами земли русской; двоих предупредить.
        После короткого совещания решено было начать операцию с «крайних мер», требующих особой осторожности. До сих пор операции по ликвидации бандитов, ушедших от возмездия со стороны правоохранительных органов, удавалось проводить без шума. Группа появлялась и исчезала как «небесная карающая сила», не оставляющая следов. Гордей надеялся, что и здесь им повезет, так как они не были простыми наемниками, работающими за деньги, но очищали свою землю от нелюдей, от подонков, не имеющих права жить. Правда, в их случае дело осложнялось тем, что операцию надо было проводить в зимних условиях, что накладывало дополнительные условия по маскировке группы и усложняло отход.
        Первым в плане ликвидации стоял молодой чеченский отморозок Абдулла Темиров, родственник местного чеченского богатея Аслаханова, сколотивший из шпаны, в основном - чеченского и ингушского происхождения, мобильную команду, вымогавшую у молодежи района дань за «крышу». Хотя жителям окрестных сел и поселков никакой «крыши» не требовалось, защищать их надо было скорее от самих «защитников».
        Вторым в списке на уничтожение значился майор городского РОВД Мовсар Аллаулин, прикрывающий деятельность банды. Каким образом этот человек, воевавший против федеральных войск в тысяча девятьсот девяносто шестом году на стороне Дудаева, стал начальником РОВД Магнитки, еще предстояло выяснить. Очевидно, у него были очень влиятельные покровители в Челябинске, а может быть, и в Москве. Сомнений же в том, что именно Аллаулин закрыл несколько заведенных на чеченцев уголовных дел, у Буй-Тура не было.
        Майора решено было брать в сауне, куда он любил заглядывать по четвергам в компании с местными красавицами.
        Операция началась в семь часов вечера по местному времени.
        В сауну, построенную на деньги Аслаханова, создавшего Общество с ограниченной ответственностью «Алко-борз», которое торговало пивом и алкогольными напитками, и располагавшуюся в центре Магнитки, на улице Уральской, зашел средних лет мужчина в дорогой меховой шубе и не менее дорогой пыжиковой шапке, небольшого роста, с усиками «а-ля Чарли Чаплин».
        - Прошу прощения, уважаемый, - сказал он, картавя. - Могу я погреться в вашем заведении?
        - К сожалению, сауна сейчас занята, - развел руками охранник. - Моется один очень важный начальник. Если хотите - подождите до девяти часов вечера или приходите завтра, мы вас обслужим.
        - Позовите вашего директора. Я хотел бы посмотреть на удобства.
        - Он… ушел по делам, - замялся охранник. - Могу позвать кого-нибудь из обслуживающего персонала.
        - Вас так много?
        - Четверо. Напарник на запасном выходе дежурит и двое на обслуживании.
        - Неужели двух официантов хватает, чтобы обслужить компанию клиентов?
        - Как правило, приходят по трое-четверо, максимум - шестеро, так что справляемся. А вы хотите прийти один или с друзьями?
        - С друзьями. А с этим вашим «важняком» много людей?
        - Сегодня он один, - расплылся в улыбке охранник. - Если не считать девушек.
        - Неужели он ничего не боится?
        - А чего ему бояться, он сам из милиции. - Охранник виновато кашлянул, понимая, что сболтнул лишнее. - Я сейчас позову Мамеда…
        Он повернулся спиной к посетителю… и упал лицом вниз от несильного, но точного удара по затылку.
        Мужчина в шубе достал рацию.
        - Начали.
        Тотчас же в небольшой вестибюльчик сауны быстро вошли трое парней в одинаковых серых куртках, натянули на головы вязаные шапочки с прорезями для глаз.
        - На улице все чисто, - обронил один из них.
        - Второй охранник дежурит у запасного выхода, - сказал гость в шубе. - Снять тихо, без летального исхода.
        - Обижаешь, командир, - проворчал тот же парень, доставая дистанционный электрошоковый разрядник. - Много их здесь?
        - Охранников всего двое, плюс обслуга - два человека, плюс девочки и клиент.
        - Он что же, без телохранов в сауну ходит?
        - Зачем ему телохраны в родном поселке? К тому же вряд ли в его интересах светиться в саунах с компанией. Все, время пошло!
        Парни в масках рассредоточились. Двое скользнули в дверь, ведущую в комнату обслуживающего персонала, третий направился по коридору в торец строения, где дежурил второй охранник. Мужчина в шубе подождал немного, прислушиваясь к звукам музыки, долетавшим в вестибюль из анфилады комнат, в которых располагались парилки, бассейн, бильярд и зона отдыха, потом не спеша двинулся вслед за двумя парнями, не снимая ни шубы, ни шапки.
        Майор Мовсар Халилович Аллаулин, начальник РОВД Магнитки, плавал в бассейне, гоняясь за двумя девицами, когда в зал вошли трое незнакомцев: один в шубе, двое - в куртках, с шапочками на головах, скрывающими лица. Майор был волк битый и сразу все понял, но попытался выкрутиться из безнадежного положения.
        - Вы что здесь делаете?! - заорал он, прячась за девиц. - Вон отсюда!
        Девушки, заметив гостей, завизжали, но тут же притихли.
        - Он? - спросил один из парней.
        - Он, - подтвердил мужчина в шубе.
        - Девочки - вон из бассейна!
        Испуганные приятельницы майора поплыли к лесенке, полезли на бортик бассейна. Аллаулин ухватился было за одну из них, пытаясь прикрыться ею, снова заорал:
        - Я начальник милиции! Немедленно убирайтесь! Не то вызову ОМОН!
        - ОМОН уже здесь, - спокойно сказал мужчина в шубе. - Я полковник службы пресечения и предупреждения преступлений Русского ордена. Судья и палач в одном лице. Майор Аллаулин, ты приговорен к смерти за связь с бандитами и предательство своих товарищей. Пора отправляться на встречу со своим богом.
        - Да я вас!..
        Раздался тихий хлопок, почти не слышный на фоне музыки.
        Во лбу майора расцвела красная розочка. Сила удара пули отбросила тело к стенке бассейна, затем оно без плеска ушло под окрасившуюся кровью воду.
        - Уходим, - ровным голосом сказал мужчина в шубе; это был Буй-Тур.
        Не торопясь, но и не медля, они покинули притихшее заведение для отдыха местной «элиты» и через несколько минут сели в поджидавший их микроавтобус «Баргузин» с челябинскими номерами, за рулем которого был пятый член группы «Сокол», круглолицый, с обманчиво добродушными глазами, Жека-Евгений.
        - Удачно? - спросил он.
        - Нормально, - ответил Буй-Тур, не испытывающий ни малейших угрызений совести. - У нас всего час времени, если девицы не поднимут шум раньше.
        - Не поднимут, - отозвался Борис. - Я запер их на кухне, вместе с обслугой и приказал сидеть тихо до двенадцати часов. Телефон обрезал, а мобила была только у одного охранника.
        - Все равно рано или поздно органы перекроют дороги района и придется напрягаться.
        - Успеем, не впервой.
        «Баргузин» резво помчался по улицам поселка, очищенным от снега только в центре. Выскочил на трассу, соединявшую Магнитку с городом Куса. В начале девятого он остановился на окраине поселка Октябрьский, куда, по данным разведки, направился следующий объект ликвидации Абдулла Темиров и его «кунаки», особенно отличившиеся в запугивании населения района.
        - Что слышно? - повернул голову к Борису Буй-Тур; он уже снял шубу и пыжиковую шапку, отклеил усы и теперь переодевался в спецназовский комбинезон для ведения боевых действий в зимних условиях. Остальные члены группы делали то же самое.
        - Пока все тихо, - ответил Борис, прослушивающий с помощью монитора диапазоны милицейской связи. - Обычный служебный треп.
        Буй-Тур включил рацию:
        - «Две тройки», как слышите? Прием.
        Позывной «две тройки» принадлежал группе разведки и обеспечения, контролирующей передвижение объектов воздействия по территории района.
        - Слышим хорошо, «две единицы», - отозвался динамик рации. - Объект только что подъехал к магазину «Продукты» на улице Пугачева, там у них пиво-водочный склад. С ним трое неправильных пацанов.
        - Охрана у магазина есть?
        - Небритый дядя неопределенного возраста, изредка выходит на улицу покурить. Вооружен кобурой, но что в кобуре - неизвестно. На всякий случай будьте порасторопней. Склад же охраняется двумя джигитами, у одного помповое ружье, второй что-то носит под курткой, скорее всего обрез.
        - Понял, «две тройки». Из магазина на склад можно пройти?
        - Можно, через подсобку.
        - Мы уже в селе, начнем через четверть часа. Конец связи.
        Буй-Тур выключил рацию, оглядел «соколов».
        - Темиров со своими абреками сейчас в магазине. Более удобного случая не представится. Нас здесь не ждут, поэтому операцию можно провернуть за несколько минут. Все готовы?
        - Как штык! - дружно ответили «соколы» ППП.
        - Работаем на опережение, желательно - без лишней стрельбы. Мирные жители пострадать не должны.
        - Да знаем… - начал было Олег.
        - Отставить базар! - жестко перебил его Буй-Тур. - Я знаю, что вы знаете. Но буду всегда напоминать об осторожности. Люди должны быть уверены, что мы действуем безошибочно. Только тогда нам будут сочувствовать, доверять и помогать. Любой наш прокол или неосторожность обернутся против нас же. Поэтому ошибок не потерплю! Всем ясно?
        Ответом Гордею было молчание.
        - Вопросов нет. В таком случае поехали.
        «Баргузин» устремился к центру поселка, освещенного оранжевыми фонарями.
        Буй-Тур вспомнил одну из своих операций в Чечне, когда он с группой спецназа «зачищал» село Тамашки в горном районе республики. Операция закончилась провалом, потому что боевики успели уйти из тех домов, где они останавливались на ночлег. Их предупредили сами жители Тамашек, симпатизировавшие родичам, а не федеральным силам. Как только группа «зачистки» вошла в село, забрехали собаки, и тотчас же как по команде в некоторых домах загорелись окна. Причем не хаотично, а по определенной схеме, выстроившись в цепочку в сторону гор. Одновременно с оконной сигнализацией над печными трубами появились белые дымки, хорошо видимые издали.
        Для этих целей пособники боевиков зимой всегда держали ворох кукурузной соломы, летом - промасленную бумагу, для черного дыма. Кинул спичку - и готово.
        Когда спецназ подошел к домам, в которых, по агентурным данным, должны были отдыхать «воины гор», там уже никого не было.
        Буй-Тур невольно бросил взгляд на проплывающие мимо дома Октябрьского. Тряхнул головой, сбрасывая наваждение. Это был русский поселок, и пособники бандитов среди его мирного населения не водились, они сидели в начальнических кабинетах, как майор Аллаулин.
        «Баргузин» остановился у освещенного магазина «Продукты».
        Подождали, пока вышедшие оттуда две пожилые женщины скроются в переулках поселка.
        - Начинаем, «две тройки», - включил рацию Буй-Тур.
        - Горизонт чист, - отозвался наблюдатель группы обеспечения; Гордею очень хотелось бы знать, где он находится в данный момент, но ребята свое дело знали. - Объект все еще на складе.
        - Не вижу его машины.
        - Она во дворе, белая «девятка».
        - Понял. Мы пошли.
        Буй-Тур вылез из машины и, не мешкая, зашагал к магазину. Его подчиненные направились следом, на ходу перестраиваясь. Олег остался сзади прикрывать командира, остальные обогнули магазин, чтобы зайти на склад через другой вход.
        Буй-Тур натянул шапочку поглубже, превращаясь в спецназовца без лица, имени и фамилии, открыл дверь, впуская в магазин клуб пара, и сразу увидел охранника, о котором предупреждали наводчики группы. Он сидел на стуле у игрового автомата (надо же - и в глубинку России проникла эта цивилизованная зараза!) и отреагировал на появление двух мужчин в камуфляже слишком поздно. Приблизившийся к нему Гордей вырубил небритого увальня одним ударом, стараясь не покалечить. Огляделся.
        В торговом помещении магазина присутствовало всего три человека: двое покупателей - молодой парень в кожаном полушубке, женщина в летах и продавщица в халате, натянутом на ватник. Все они оглянулись на входную дверь, проводили глазами упавшее тело охранника и теперь молча, в изумлении, дивились на спецназовцев, не понимая, что происходит.
        - Спокойно, граждане, - сказал Буй-Тур скучным тоном. - Без паники. Просим всех оставаться на местах и не мешать работе ОМОНа. Мы проводим операцию по захвату бандитов, терроризирующих район. Пожалуйста, отойдите к прилавку и подождите. Как только операция закончится, мы вас отпустим. Сюда входили лица кавказской национальности?
        - Трое, - кивнула на дверь подсобки за своей спиной ошеломленная продавщица. - Взяли деньги и пошли на склад.
        - Они у вас всегда деньги берут?
        - Магазин принадлежит их родственнику…
        - Понятно. Хозяин, значит, тоже здесь?
        - На складе.
        - Понятно.
        - А этот с ними был, - затараторила пожилая покупательница. - Он на рынке часто ошивается, тоже деньги собирает, моего племянника застращал…
        Парень в желтом полушубке с капюшоном сунул руку в карман, и тотчас же Олег прыгнул к нему через ящик с крупами, в два удара уложил на пол. Залез под мышку парня и достал старинный «наган».
        - Ковбой хренов! Где они только такое коллекционное оружие достают? Плюс патроны к нему. Этой пукалке лет шестьдесят, не меньше.
        Буй-Тур промолчал, огибая прилавок.
        Дверь в подсобку скрипнула, открываясь. Из нее выглянула смуглая бородатая физиономия.
        - Что тут у вас за шум?
        Буй-Тур ударил мужика в лоб рукоятью пистолета, оглянулся на застывших женщин.
        - Прошу вести себя тихо, на улицу не выходить, на помощь не звать. Везде наши люди.
        Перешагнул тело бородатого, одного из тех, кто вместе со своим вожаком Абдуллой Темировым принимал участие в наведении «чеченского порядка» на территории района.
        Короткий коридор с рядом закрытых дверей, последняя дверь - из толстых прокопченных досок - приоткрыта. Она и ведет на склад, принадлежащий родственнику Темирова, который контролирует в районе алкогольный бизнес.
        - Где Шалва? - послышался из-за двери чей-то гортанный голос. - Пусть грузит товар.
        Говорящему ответили не то на чеченском, не то на грузинском языке. Послышались приближающиеся шаги.
        Буй-Тур оглянулся на Олега, придвинул к губам усик рации.
        - Вы где?
        - На месте, - ответил Жека. - Во дворе. Водитель «девятки» уснул, все тихо. Кто начинает?
        - Время пошло!
        - Яволь, командир. Как говорил поэт: «Вперед, заре навстречу, товарищи в борьбе! Штыками и картечью проложим путь себе». [15 - А.И.Безыменский.]
        - Никакой картечи!
        - Яволь! - Жеке-Евгению нравилась его работа.
        Дверь открылась, пропуская молодого чеченца в стандартном «кавказском мундире»: черная кожаная куртка, черные штаны, горные ботинки, вязаная шапочка. Едва ли он успел сообразить, что происходит, получив ослепляющий удар в лицо, сломавший ему нос и швырнувший в глубь полутемного помещения склада.
        Буй-Тур и Олег ворвались туда мгновением позже, застав обитателей склада врасплох. Всего их там оказалось четверо, включая вожака банды Абдуллу Темирова и его дядю Асламбека Аслаханова, владельца сети ларьков и магазинов, торгующих, по данным разведки ППП, «паленой» водкой.
        На появление гостей в камуфляже оперативно отреагировал лишь один человек из четверых - Абдулла Темиров. Он вдруг бросился бежать к другому выходу из помещения, на ходу вытаскивая из-под полы обрез.
        - Не двигаться! - рявкнул Буй-Тур. - Всех перестреляем!
        Темиров оглянулся, выстрелил.
        И в этот момент дверь, ведущая из помещения склада во двор, распахнулась, в ней сформировалась из облака пара человеческая фигура, и в плечо полуобернувшегося Темирова вонзилась извилистая фиолетовая молния электроразряда. С диким воплем он выронил обрез, упал на четвереньки, очумело тряся головой.
        Его приятели и подельники опомнились, вскакивая из-за стола, за которым играли в карты.
        Но Олег, Жека и Влад в течение нескольких секунд скрутили чеченцев, уложили на пол лицом вниз, и операция по захвату «сборщиков дани» закончилась.
        - В чем дело?! - обрел голос хозяин склада, все еще не понимая, что происходит. - Кто вы такие?!
        - Лекари мы, - тем же скучным голосом проговорил Буй-Тур, подходя к Аслаханову. - Ассенизаторы. Насколько я понимаю, вы Асламбек Аслаханов, почтенный бизнесмен, торгующий подпольно изготовленной водкой.
        - Какой еще подпольной? - возмутился чеченец, озираясь. - У меня лицензия… разрешение… меня начальник РОВД знает…
        - С удовольствием отправил бы тебя к твоему другу начальнику РОВД, сволочь, - тем же тоном сказал Буй-Тур, - но у меня нынче другой заказ. Тебя же мы пока предупреждаем: не прекратишь поддерживать бандитов, финансировать боевиков, содержать притон - последуешь за ним.
        Гордей кивнул Борису, и тот выстрелил в голову Темирова из его же пистолета.
        Чеченец упал навзничь, раскинув руки.
        - Это касается всех! - добавил Буй-Тур, повысив голос. - Будет лучше, если вы по-тихому уберетесь отсюда к себе в Ичкерию. А это вам за лозунг: «Мы вас в Чечне резали, русские свиньи, и здесь будем резать!» Помните?
        Гордей снова кивнул.
        Влад и Жека вывернули руки молодых подельников Темирова и прострелили им ладони. Оба с воплями схватились за простреленные места, попадали на пол от ударов по затылку, замолчали.
        - Не переборщили? - недовольно хмыкнул Буй-Тур.
        - Выживут, гниды! - мрачно процедил сквозь зубы Жека.
        - Итак, повторяю вопрос: вы все поняли? - повернулся к Аслаханову Гордей.
        - По-по-понял… - мелко закивал владелец склада.
        - Учти, мы на ветер слов не бросаем. Будешь продолжать свою поганую политику - пойдешь вслед за этим волком.
        - Н-не б-буду…
        - Вот и славно.
        Гордей кинул взгляд на Олега, и тот нанес Аслаханову точный удар в висок, погрузивший чеченского «бизнесмена» в долгое беспамятство.
        - Уходим.
        В ухе заговорила рация:
        - «Две единицы», что у вас? «Вертушка» на подлете.
        - Закончили, выходим, минут через пятнадцать будем на месте.
        На сбор и посадку в машину потребовалась минута. Еще через десять минут «Баргузин» выехал за пределы поселка и остановился у приткнувшейся к заснеженной обочине шоссе белой «Волги». Из «Волги» вылез мужчина в полушубке, поднял вверх сжатый кулак. Это был один из сотрудников группы обеспечения ППП.
        Буй-Тур и его «соколы» вышли из «Баргузина». Мужчина в полушубке пожал Гордею руку и сел на место водителя. «Баргузин» уехал. За ним умчалась «Волга». Оперативники «Сокола» остались одни в полной темноте. Однако через минуту послышался гул вертолетных винтов, на дорогу с неба упал сноп света, и над людьми зависла туша «Ми-8».
        Когда в районе была объявлена тревога - в связи с убийством начальника Магнитского РОВД майора Аллаулина, группа «Сокол» в полном составе была далеко за пределами Челябинской губернии.
        Тарасов

12 декабря
        Что его потянуло в недавно построенный недалеко от Поклонной горы и запущенный в эксплуатацию аквариум-аттракцион «Океан», Владислав не знал. Тоска. Или, может быть, судьба, как говорят в таких случаях.
        Аквариум был спроектирован и построен новозеландской фирмой Marinescape и вошел в Книгу рекордов Гиннесса как самое первое, самое большое и самое стильное заведение подобного рода в мире. Площадь его достигала двадцати пяти тысяч квадратных метров, а вмещал аквариум одиннадцать миллионов литров воды. Его изогнутый горизонтально акриловый тоннель - самый длинный в мире - для рассматривания подводной фауны и флоры являлся новым технологическим вывертом среди подобных развлечений. В аквариум было запущено около десяти тысяч рыб разных видов, в том числе двадцать трехметровых акул, а за жизнью обитателей аквариума можно было наблюдать часами. Недаром к кассам аквариума тянулись длинные очереди и даже существовал черный рынок входных билетов: тысячи россиян, жителей столицы и ее гостей, никогда не видевших жизнь моря «изнутри», стремились познакомиться с ней с веселой энергией энтузиастов-любителей аттракционов.
        Увлекся и Тарасов, обойдя аквариум кругом и потратив на это занятие больше полутора часов.
        Впрочем, посетителей аквариума ждало немало сюрпризов другого плана, способных задержать их еще больше. На его территории располагались и подводный ресторан, и подводный театр, и детский развлекательный комплекс, а также учебные аудитории, конференц-зал, пляж с тропическим лесом и клуб подводного плавания. Кроме того, встретившись под водой, влюбленные пары могли здесь же и пожениться - не выходя на поверхность, так как здание аквариума имело еще и подводный свадебный зал.
        По слухам, на возведение этого развлекательного гиганта было потрачено больше пятидесяти миллионов долларов. Однако, во-первых, государство, по тем же слухам, не потратило при этом ни копейки, а во-вторых, заведение стоило того, чтобы его построили в столице России и о нем заговорили во всем мире, как об очередном технологическом «чуде».
        Побродив по территории гигантского сооружения, Тарасов проникся восхищением к создателям «чуда» и простил правительству Москвы, что оно доверило строительство аквариума не отечественным, а зарубежным специалистам.
        Полтора часа пролетели незаметно.
        Прогуливаясь по тоннелю, Тарасов вдруг обратил внимание на очень красивую девушку с печальным лицом, длинноногую, стройную, с волной пышных рыжеватых волос, падающих на плечи. Ее сопровождали трое плечистых парней вполне определенноговида, в строгих костюмах песочного цвета, скорее всего не друзья, а телохранители, судя по их поведению, и они, очевидно, раздражали девушку своим присутствием, так как она все время пыталась дистанцироваться от них. Поймав ее тоскливо-равнодушный взгляд, Владислав понял, что она тяготится своим положением и с удовольствием осталась бы одна, но существовал некий порядок, установленный кем-то еще, мужем или отцом, который она не могла нарушить при всем своем желании.
        Посочувствовав незнакомке с милым курносым носиком, Тарасов уже было забыл о ней, любуясь проплывающими над головой акулами, но тут к ней и компании охранников присоединился еще один молодой джентльмен в светло-коричневом костюме, отличавшийся от троицы бодигардов большей живостью лица и свободными манерами.
        Он был длинноволос, длиннонос, смугл, носил галстук золотистого цвета и крупный перстень-печатку из желтого металла. Он часто улыбался, прикасаясь пальцами к локтю девушки, хотя улыбки эти Тарасову не понравились. Было в них нечто притворное, циничное, самоуверенное, будто молодой человек то и дело норовил показать собеседнице, что хозяин здесь он.
        Тарасов невольно прислушался к разговору понравившейся ему незнакомки с ее кавалером.
        Говорил больше молодой человек, продолжая прикасаться к локтю или к плечу девушки, что ее, судя по мимике, раздражало. Она морщилась, отклонялась и в конце концов отдернула локоть, бросив тихо-гневное:
        - Не трогай меня! Я не хочу с тобой разговаривать!
        - А ты пожалуйся отцу, - засмеялся длинноволосый. - Посмотрим, что он скажет.
        Девушка закусила губку, бросила вокруг слепой взгляд человека, обреченного слушать собеседника, опустила голову. Видимо, она знала, что жаловаться отцу бесполезно. К тому же было неясно, кем является для нее самоуверенный молодой человек с длинными волосами и неприятными нагловатыми маслеными глазами.
        - Идем домой? - предложил длинноволосый.
        - Не хочу, - сжала зубы его спутница.
        Лицо парня на мгновение стало злым.
        - Идем, я сказал! - прошипел он. - Не забывай, что мы помолвлены, и ты будешь делать то, что я велю, поняла?
        Девушка снова оглянулась вокруг. Владиславу был знаком этот отчаянный молчаливый призыв - мольба о помощи, неприцельно брошенная в никуда и как пуля попавшая в цель! Целью же оказался Тарасов, подспудно готовый завладеть вниманием незнакомки.
        Подошел к молодой паре. Сказал предельно вежливо, ловя боковым зрением встрепенувшихся атлетов в желтоватых костюмах:
        - Прошу прощения, сударыня, я все слышал. Одно ваше слово - и я избавлю вас от этого надоедливого хамоватого кавалера.
        В широко распахнувшихся глазах девушки сквозь тоску проглянуло изумление и радостное недоверие. Но тут же сменилось обреченностью.
        - Спасибо, не надо.
        - Ты чего, козел?! - опомнился спутник незнакомки. - Совсем оборзел?!
        - Как знаете, - кивнул Тарасов и сделал одно мгновенное движение, почти незаметное со стороны, точно попав пальцем в нервный узел над верхней губой парня, начавшего угрожающе надвигаться на Владислава.
        Парень застыл столбом, бессмысленно вытаращив глаза и потеряв дар речи.
        Тарасов отошел и принялся неторопливо разглядывать очередные подводные «чудеса», одновременно удерживая в поле зрения всех спутников девушки. Они ничего не поняли, хотя и заговорили меж собой, кидая озадаченные взгляды на возмутителя спокойствия. Зато поняла девушка, которую они не то опекали, не то охраняли, не то содержали под стражей. Она посмотрела на своего кавалера, перевела взгляд на Тарасова, и в глазах ее зажглись искорки любопытства и удивления. Впрочем, ненадолго. Ее спутник очнулся, что-то сказал обступившим его приятелям, а может быть, подчиненным, и те одновременно оглянулись на оставшегося невозмутимым Владислава. Затем он, потирая губу, бросил что-то резкое спутнице, так что она возмущенно и беспомощно посмотрела на него, покраснела, и свет в ее глазах погас.
        - Послушай, ты… - прошипел длинноволосый, подходя к Тарасову. - Я же тебя…
        - Милейший, - перебил его Владислав ровным голосом, не глядя на него, - еще раз оскорбишь даму словом или действием в моем присутствии, я тебе вобью язык в глотку. Же не компран? Донт андестенд? Или повторить?
        Все замерли.
        - Что ты сказал?! - обрел дар речи длинноволосый. - А ну, повтори!
        Владислав посмотрел на него снизу вверх, усмехнулся.
        - Я не то еще сказал бы. Про себя поберегу.
        - Чего?!
        - Да ты, оказывается, туговат на ухо. Был такой поэт, Твардовский, это его стихи. Вопросы еще есть?
        - Ну, ты сам напросился! - Длинноволосый попытался ударить Тарасова в лицо, но кто-то вдруг дернул его за руку, и он промахнулся, оглядываясь: сзади стояла его собеседница, гневно хмуря брови.
        - Геннадий, сейчас же прекрати!
        - Да пошла ты на… - договорить он не успел.
        Тарасов без замаха ткнул пальцем ему под кадык, и Геннадий онемел, захлебнулся собственной слюной, схватился за горло, скорчился, опускаясь на четвереньки. Прием этот назывался «шарик для гольфа» и входил в арсенал приемов смертельного касания, известный далеко не всем мастерам рукопашного боя. Заметить движение Тарасова никто не сумел, с такой быстротой оно было сделано.
        - Он, наверное, что-то съел, - сказал Владислав озабоченно. - Вызовите врача на всякий случай, не помер бы.
        Растерянные приятели Геннадия захлопотали вокруг босса, пытаясь привести его в чувство.
        Владислав поймал удивленно-вопросительный взгляд незнакомки, виновато пожал плечами.
        - Извините, пожалуйста. Так получилось, не сдержался. Однако я посоветовал бы вам сменить компанию. Скучноватая она какая-то.
        Несколько секунд девушка смотрела на него невидящим взглядом, потом словно что-то вспомнила, повернулась к нему спиной и направилась к выходу из аквариума. Тарасов с сожалением вздохнул, понимая, что шанс познакомиться упущен. В поведении красивой незнакомки крылась какая-то загадка, и было видно, что она почему-то зависимаот своего окружения.
        - З-з-задержите… ее… - прохрипел длинноволосый. - И этого… г-гребаного… к-каратиста…
        Один из атлетов подскочил к девушке, дернул ее за руку.
        Закусив губу, она попыталась вырваться.
        Тарасов преодолел внутреннее сопротивление - была надежда на мирное урегулирование инцидента - и превратил себя в боевую машину. Только с поправкой на реалии жизни: перед ним были не враги, которых можно и нужно было ликвидировать, а хамы и наглецы, не умеющие себя вести в приличном обществе, поэтому их надо было просто поставить на место в пределах «пресечения грубости».
        Парень, схвативший и удерживающий девушку, внезапно отпустил ее и потерял всякий интерес к происходящему, согнулся и оперся о стену тоннеля, пугая посетителей. Глаза его остекленели.
        Два его напарника, повернувшиеся к Тарасову, чтобы исполнить приказ своего вожака, успели увидеть лишь мелькнувшую перед глазами тень, затем тоже согнулись пополам, глотая воздух раскрытыми ртами. Бронежилетов на них не было, и Тарасов безошибочно «обработал» солнечное сплетение каждого, хотя и не в полную силу. Таким ударом - прием назывался «бросок кобры» - можно было и убить.
        Девушка, вырвавшаяся из лап своего опекуна, быстро направилась, почти побежала к выходу из аквариума, провожаемая тихим шумом и возгласами посетителей, обративших внимание на эту сцену. Затем вдруг замедлила шаги, оглянулась и подбежала к медленно идущему следом Владиславу.
        - У вас есть машина?
        - «Субару», - кивнул Тарасов.
        - Увезите меня отсюда!
        - С удовольствием.
        Длинноволосый, что-то бормочущий себе под нос, наконец разогнулся, ощерился, сунул руку под борт пиджака.
        - Эй, ты!..
        Тарасов и девушка оглянулись.
        - Ты пожалеешь, что связался со мной, пидор! Оставь ее, иначе…
        - Идемте, - взял незнакомку под руку Тарасов. - У него временное помутнение рассудка.
        Они пошли к двери, навстречу двум молодым парням в белых рубашках с галстуками; это были охранники.
        - Выпроводите их, - кивнул назад Тарасов. - Привязались, буянят. Только будьте осторожны, они, похоже, вооружены.
        В машине девушка запахнула красивую бело-полосатую шубку из искусственного меха, притихла, прижав к груди кулачки.
        Тарасов вырулил на шоссе, направил машину в сторону Кутузовского проспекта.
        - Куда едем?
        Девушка не сразу отвлеклась от своих невеселых мыслей, тряхнула головой.
        - В Гнездники… Большой Гнездниковский, дом десять.
        Владислав кинул на спутницу оценивающий взгляд. В центре Москвы по нынешним временам могли себе позволить жить лишь старожилы-москвичи, унаследовавшие жилплощадь, либо состоятельные граждане, бизнесмены, имеющие возможность купить квартиру за весьма солидную сумму.
        - Мы недавно туда переехали, - добавила девушка, догадавшись о мыслях спутника. - Всего два года назад. Папа купил трехкомнатную квартиру…
        - Кто же ваш папа, если не секрет?
        - Директор авиакомпании «Росавиа».
        Тарасов хмыкнул.
        - Кажется, я зря затеял разборку. Это были ваши телохранители?
        - Вы жалеете?
        - Ни в коей мере. Не терплю хамского обращения, а тем более с женщинами. Как говорил мой приятель: сам не хам и другому не дам. Однако мне показалось, что тот молодой человек с длинными волосами вел себя не как простой охранник.
        Девушка закусила губу, отвернулась.
        - Это партнер папы… и мой друг… бывший.
        - Друзья себя так не ведут, даже бывшие. Но это к слову. Давайте не будем о грустном. Меня зовут Влади… э-э, Роман, а вас?
        Дочь директора авиакомпании «Росавиа» не обратила внимания на обмолвку Тарасова.
        - Меня зовут Яна.
        - Очень приятно. Учитесь, работаете?
        - Закончила МГИМО, работаю в МИДе секретарем-референтом.
        - Я примерно так все и представлял. Ну и как работа, нравится?
        Яна слегка оживилась.
        - В общем, нравится, хотя есть свои плюсы и минусы. Очень мало свободного времени, много встреч, переговоров, аналитических совещаний и бумажной рутины.
        - За границей бываете?
        - Не часто, но бывала. К сожалению, перспектива роста слабая, поэтому иногда я хандрю.
        - Как сегодня?
        Яна улыбнулась.
        - Нет, сегодня я просто повздорила с…
        - Другом.
        - Он работает в папиной фирме, и папа хочет, чтобы я… вышла за него замуж.
        - А вы?
        - А я не хочу!
        - Полностью на вашей стороне. Я бы тоже не вышел за него замуж.
        Яна снова улыбнулась, оценив способность спутника шутить.
        - Ну а вы кто? Где работаете? Случайно не в спецназе? Уж больно лихо вы справились с телохранителями Геннадия.
        - Так это были не ваши телохраны, а его?
        - Конечно. Мне-то они зачем?
        - Как я сразу не понял? Что ж, это совсем другой расклад. Одно дело - обижать ваших приятелей или охранников, другое - приятелей постороннего лица. А то у меня кошки на душе скребли. Не люблю конфликтных ситуаций, которые надо разрешать силовым путем. С другой стороны, такие амбалы понимают только силу, вежливость они воспринимают как проявление слабости. Что касается вашего предположения, то отдаю должное вашей проницательности: я действительно работаю в спецназе. Однако не спрашивайте - в каком, наша служба не любит утечек информации.
        - Мне знакомы многие офицеры из ФСБ - через папу.
        - Нет, я не служу в ФСБ. - Тарасов вспомнил изречение: если хочешь выглядеть умным в глазах женщины - заставь ее говорить. - Обычная рутинная служба, с частыми командировками, но тихая и спокойная. Как зовут вашего отца?
        - Виталий Евгеньевич Гладышев.
        - Кажется, я слышал эту фамилию. А маму?
        - Мама - Галина Ивановна, работает в рекламной компании «Русь». Она у меня очень занятая женщина, я ее вижу реже, чем отца. Кстати, ее подруга - вице-спикер Госдумы Любовь Плиска.
        - Слышал, - кивнул Тарасов. - Крутая женщина. Я гляжу, у вас суперсовременная бизнес-семья.
        - Это следует понимать как порицание?
        - Отнюдь. Ведь ваши родители достигли своего положения самостоятельно? Головой, руками, убеждениями, работой. За что же их осуждать? Это только люмпены считают, из зависти, что все богатые люди - бандиты, ворюги и коррупционеры. Я прекрасно знаю, что такое - работать директором крупной компании или менеджером.
        Яна задумчиво посмотрела на профиль Тарасова, ведущего машину с обманчивой небрежностью профессионала.
        - Вы странный…
        - Чем же? - удивился он.
        - Из моих знакомых никто не рассуждает так…
        - Занудно?
        - Здраво.
        - Спасибо. Вот и ваш Большой Гнездниковский. Иногда я проезжаю мимо, теперь буду проезжать медленней. Как получилось, что вы переехали именно сюда? Кстати, откуда?
        - Из старой шестнадцатиэтажки на Рогова. А почему именно сюда - это вопрос к папе. Хотя мне здесь нравится.
        - Дом-то, по-моему, тоже довольно старый.
        - Не старый, а старинный. Его построили в прошлом веке, в тысяча девятьсот четырнадцатом году, по проекту архитектора Эрнста-Рихарда Нирнзее. В те времена этот дом был самым большим во всей Москве. У него интересная коридорная система - заблудиться можно, да и форма окон необычная, видите? А на крыше устроена площадка для увеселений. Правда, сейчас ею никто не пользуется.
        - Откуда вы так хорошо знаете историю дома?
        - Я познакомилась с соседями, они старожилы, знают все обо всем. - Яна взялась за ручку дверцы. - Спасибо вам за помощь, Роман. Вы меня выручили. Только будьте осторожны, Геннадий считает себя птицей высокого полета и не прощает оскорблений.
        - Переживу, - улыбнулся Тарасов. - А вы тоже считаете его птицей высокого полета?
        Яна задержала на его лице задумчивый взгляд.
        - Нет, я так не считаю. Но папа ему доверяет во всех делах. До свидания, и еще раз спасибо.
        Она вышла.
        - Подождите, - быстро сказал Владислав, наклоняясь к противоположной дверце. - У меня возникла идея. Не хотите съездить в Ново-Переделкино, покататься на лыжах? Там построили чудесный горнолыжный комплекс. Если, конечно, вам ничто не помешает…
        Девушка усмехнулась.
        - Вы неправильно оценили ситуацию Я, конечно, кое-чем обязана Геннадию, но не до такой степени. Хотя мне надо подумать.
        - Хорошо, думайте. Когда мне позвонить?
        - Завтра. Запишите телефон.
        - Я запомню.
        Яна продиктовала номер, протянула ему руку, и он галантно поцеловал ее холодные пальцы. Задержал руку в своей ладони.
        - Простите за назойливость. Где вы встречаете Новый год?
        Она прищурилась, не спеша отнимать руку.
        - Это следует считать предложением?
        - Почему бы и нет? Это действительно серьезное предложение.
        - Обычно я справляю новогодний праздник в кругу семьи, иногда с друзьями… а у вас есть идеи?
        Владислав понял, что дочери директора авиакомпании осточертела компания партнеров отца и она не прочь изменить устоявшиеся и не слишком приятные традиции.
        - Вообще-то я тоже провожал Старый и встречал Новый год с родителями…
        - Что-то изменилось?
        - Родители погибли.
        Яна огорченно прижала свободную руку к груди.
        - Простите, я не знала.
        - А теперь я стараюсь проводить праздник вне стен квартиры. На улице, к примеру, на площади, в парке. Или в каком-нибудь уютном клубе.
        Яна сморщила носик.
        - Я не люблю шумные клубные тусовки, все-таки новогодний праздник имеет иные корни. Для народных гуляний годятся другие праздники.
        - Вы меня озадачили.
        - Чем же?
        - Трезвостью суждений. Современная молодежь весьма неравнодушна к тусовкам.
        - Можно подумать, вам за семьдесят.
        - Жизнь не всегда измеряется количеством прожитых лет. Однако спорить не буду, так как полностью с вами согласен. Кстати, я читал рекламу, что с двадцать восьмого на площади Революции начнется международный фестиваль и выставка ледовых скульптур.
        - Да, я знаю, моя подруга принимает в ней участие, она архитектор и скульптор. Если пригласите, наверное, я пойду.
        - Приглашаю.
        Яна снова окинула Тарасова задумчивым взглядом.
        - Позвоните мне. До свидания.
        Пошла к дому, ощутимо гибкая и притягивающая взоры, открыла дверь подъезда, исчезла. Тарасов ждал, что она оглянется, но крутая дочь крутых родителей, странно зависимая от папашиного партнера и заместителя, не оглянулась. Впрочем, настроение у Владислава от этого не испортилось, оно так и осталось приподнятым и радужным. Интуиция подсказывала, что знакомство продолжится, несмотря на все проблемы, огорчающие Яну. Которые, кстати, наверняка можно было решить тем или иным способом.
        Зазвонил сотовый.
        Тарасов очнулся от грез, достал телефон.
        - Говорите.
        - Владислав Захарович, - заговорила трубка, - вы где?
        Тарасов окончательно пришел в себя. Владиславом его называли только два человека: воевода и князь ордена. Звонил ему воевода Николай.
        - Еду домой, - ответил он, трогая машину с места.
        - Подскочите, пожалуйста, на Новокузнецкую.
        - Буду через полчаса. Что-нибудь случилось?
        - Назрела необходимость срочной командировки.
        - Куда?
        - В Грузию.
        Тарасов, наметивший на следующий день встречу с Яной, испытал разочарование и сожаление.
        - Задержаться на день-два нельзя? По личным… э-э, обстоятельствам.
        - Это очень важно?
        Тарасов помолчал, вздохнул.
        - В принципе, не очень.
        - Тогда жду. Дело не терпит отлагательств.
        - Понял. Еду.
        Вздохнув еще раз, он повел машину в сторону Новокузнецкой, где Русский орден имел нечто вроде оперативного штаба, управляющего деятельностью команд СОС. Еще была надежда, что ему удастся выкроить часок на короткую встречу с понравившейся ему девушкой.
        Чуда не произошло.
        Поздно вечером двенадцатого декабря Тарасов вылетел в Тбилиси рейсом Аэрофлота - как сотрудник фирмы, торгующей изделиями АвтоВАЗа. Остальные члены группы должны были прибыть в Грузию самостоятельно, по одиночке, под разными «легендами». Тринадцатого декабря в четырнадцать часов по местному времени, в местечке Зугдиди, в десяти километрах от столицы республики, их ждали сотрудники службы наведения СОС.
        Еще в Москве, во время сборов, Тарасов порывался позвонить Яне и отложить поход в Ново-Переделкино. Но что-то мешало. Не то чувство неловкости: он не любил торопить события, а тем более - приятные, - не то ощущение вины, хотя ни в чем виноват, в сущности, не был. Поэтому позвонил он девушке уже утром тринадцатого, прямо из аэропорта Тбилиси.
        Она не особенно удивилась, услышав, откуда он звонит, но и не обрадовалась, судя по голосу. Видимо, проблемы, мешающие ей чувствовать себя свободной, так и не разрешились, да и не могли разрешиться за один вечер и ночь. Конечно, она пообещала подождать возвращения Владислава, однако занимали ее другие мысли, и теплого разговора не получилось.
        Настроение Тарасова сразу стало минорным, и лишь внутренние волевые установки не дали прорваться этому настроению наружу. К моменту встречи со своими ребятами и сотрудниками группы наведения он выглядел, как всегда, собранным, энергично-деловым и целеустремленным.
        Наводчиков было двое, оба они были грузинами и работали в местных силовых структурах. Майор Тамаз Гамсахурдиа - в Национальной гвардии, капитан Кето Кавсадзе - в Управлении национальной безопасности. Почему они - люди иной национальности и жизненных приоритетов - стали сотрудничать с Русским орденом, Тарасов не знал, да и не задавался такими вопросами. Достаточно было того, что грузинские мужчины нашли в себе силы и мужество сразиться с земляками, став на сторону справедливости и правды.
        Встреча с ними длилась около часа. Офицеры показали на карте, где находится секретная база грузинской армии, на которой чеченские боевики, свободно перемещавшиеся по территории Грузии, хранили похищенное оружие, - естественно, не обошлось без прямого предательства со стороны высших должностных лиц республики, - и сообщили обо всех подходах к ней и о способах преодоления защитных линий. Кроме того, грузины дали всю имевшуюся у них информацию о тех, кто прикрывал террористов, сотрудничал с ними и помогал скрываться от правосудия.
        Таких людей в списке службы СОС оказалось шестеро: двое - из окружения президента, остальные работали в спецслужбах и в штабах разного рода армейских подразделений Грузии. Однако ликвидации подлежали только трое особо отличившихся в истории с похищением и передачей боевикам десяти комплектов зенитно-ракетных комплексов «Игла». Остальных надо было напугать до такого состояния, чтобы они сами пошли в правоохранительные органы и во всем сознались.
        Помимо того, группе предстояло уничтожить са-му базу с оружием, на которой хранились российские ПЗРК. Причем сделать это надо было быстро, безошибочно, без затяжных боев с охраной и без потерь со своей стороны, а главное - таким образом, чтобы ни у кого не возникло сомнений - кто это сделал: не российский спецназ, а «чеченцы-кровники», поклявшиеся добраться до своих сородичей. Для этого группа должна была оставить следы, прямо указывающие на принадлежность диверсантов к одному из чеченских родовых кланов, наиболее пострадавших от набегов своих же земляков. Что, кстати, имело место в реальности.
        Наводчики ушли.
        Группа приступила к разработке плана операции.
        Решили разделиться на двойки, так как объектов ликвидации было трое, и все они жили и работали в разных селениях. Полковника Мерзоева доверили Хану и Хохлу, капитана Чодишвили - Грозе и Инженеру, а Тарасову с Батоном таким образом достался генерал Шеварадзе, начальник грузинской погранслужбы, контролирующей Панкисское ущелье и горные склоны северной границы республики. Именно его «умелое» руководство подчиненными ему погранчастями позволяло боевикам чуть ли не свободно пересекать границу с Россией, уходить от преследования и проникать в города Грузии, где у террористов имелись свои лечебные и реабилитационные центры, арсеналы и источники финансирования.
        По данным наводчиков, генерал Шеварадзе в настоящее время находился в Тбилиси. После недавних событий с прорывом группы боевиков из России в Грузию, когда ему не удалось замять этот факт, генерал решил взять отпуск и до Нового года подлечить расстроенную нервную систему в одном из домов отдыха, принадлежащих Министерству обороны Грузии.
        Дом отдыха располагался в древнем замке, некогда принадлежавшем князю Лордкипанидзе, хорошо охранялся, и атаковать его в лоб силами спецгруппы было безумием. Тем не менее Тарасов решил не отступать и довести дело до конца. С некоторых пор он изъял из своего лексикона слово «невозможно».
        Спорили долго, до вечера, обсуждая варианты операции, пока не пришли к единому мнению. После этого начали готовиться, звонить снабженцам СОС, дожидавшимся сигнала, чтобы те к утру следующего дня доставили по указанным адресам требующуюся технику и снаряжение. Тарасов уже привык к своему положению: группа СОС представляла собой как бы «наконечник копья», в то время как очень большую часть работы службы выполняло «древко копья» - наводчики, наблюдатели, снабженцы, техники, компьютерщики и прочий технический персонал. Правда, лишь после нескольких операций Владислав узнал, что служба подготовки СОС опирается на старые базы КГБ СССР, расположенные практически во всех странах мира, в том числе в странах СНГ.
        Для ликвидации Мерзоева решили использовать новейшую снайперскую винтовку «ТУ-02», разработанную в мастерских ордена. «ТУ» означало - «ты убит». Сама же винтовка была сделана из дерева, по особой технологии: для прочности ствол ее подвергался молекулярному уплотнению. Хватало винтовки всего на один-два выстрела, но больше, как правило, и не требовалось. Металлодетекторы такие винтовки не брали, а уничтожить ее было очень просто: стоило поджечь приклад, снабженный специальной камерой с воспламенителем, как винтовка в считаные секунды сгорала без остатка.
        Капитана Чодишвили, лично знакомого с чеченскими полевыми командирами Бушменом и Пещен-Бабой, решили просто взорвать. Он часто ездил один на служебной «Ниве» и посещал хорошо известное в Тбилиси увеселительно-развлекательное заведение под названием «Казино Тбилисо». Что косвенно подтверждало его вину: капитаны тбилисской спецслужбы зарабатывали на службе гораздо меньше, чем тратил Чодишвили за одно посещение казино.
        План ликвидации генерала Шеварадзе, предложенный Тарасовым, почти не обсуждали. Он был до безумия прост, абсурден, лаконичен и неожидан, а потому гениален. Исполнить его мог только суперпрофессионал. И все же Тарасов настоял на своем. Все члены группы в прошлом были офицерами, понимали толк в дисциплине и доверяли своему командиру всецело, зная его высокие физические и психические кондиции.
        Утром четырнадцатого декабря снабженцы доложили о выполнении своей части операции, сообщили точки выдачи заказанного снаряжения, и группа отправилась на задание, имея конкретные сроки выполнения личных планов. После ликвидации «клиентов» и акции устрашения остальных деятелей, причастных к похищению «Игл» и получающих мзду за сотрудничество с чеченскими боевиками, всем предстояло снова собраться в Зугдиди и закончить операцию уничтожением базы с оружием. Для этой акции требовалось участие всех членов группы.
        Тарасов и Батон направились по указанному адресу в одиннадцать часов утра. Для решения своей задачи им понадобился старенький джип «Паджеро», инфразвуковой разрядник с блоком самоликвидации, замаскированный под мобильный телефон, форма грузинского спецназа и кое-какие изменения внешности. После гримировки Тарасов выглядел как чистокровный бородатый чеченец с безумными светящимися белыми глазами; для того, чтобы они «светились», Владиславу закапали в глаза специальное средство аллотропан, не влияющее на зрение, но усиливающее люминесцентный - как у кошки - отсвет.
        Батона же гримировать почти не пришлось, он и так был грузином. В жизни он брился, теперь же стал усатым. Кроме того, его повысили в звании до «подполковника грузинской армии».
        Замок Лордкипанидзе, ставший домом отдыха, располагался в красивейшем ущелье Галадзор, на обрыве, нависающем над речкой Метехи, притоком Куры. Естественно, он охранялся силами Национальной гвардии, так как числился на балансе Министерства обороны Грузии. История создания замка уходила в начало восемнадцатого века, когда Грузией правила династия Сасанидов. Он был невелик - четыре башни и центральное строение - и довольно угрюм, как и все готические сооружения подобного рода, много раз достраивался и ремонтировался, но сохранил величие старины, а главное - вполне устраивал армейское начальство, любившее отдыхать на лоне природы и создавшее внутри замка уютное гнездышко со всеми суперсовременными техническими комплексами и дизайнерскими решениями.
        В половине первого к воротам замка подкатил заляпанный снегом фиолетовый джип «Паджеро» с тбилисскими номерами. Посигналил. Из ворот вышел рослый молодой человек в форме грузинской армии, поправил автомат, висевший на ремне, таким образом, чтобы ствол смотрел на джип, остановился в трех метрах от машины. Внимательно посмотрел на седого подполковника, сидевшего за рулем, потом на пассажира - угрюмого бородача со сверкающими глазами.
        - Документы, - потребовал страж ворот по-грузински, невольно прикинув положение пассажира, водителем которого был подполковник.
        Водитель опустил стекло дверцы, протянул охраннику коричневую книжечку с гербом Грузии и надписью на грузинском языке: «Министерство национальной безопасности». Тот раскрыл удостоверение, глянул на фотографию, вернул книжечку, козырнул.
        - Проезжайте.
        Ворота раскрылись. Джип проехал во двор замка, остановился у входа в центральное строение, имевшее вполне современный вид, несмотря на узкие стрельчатые окна с решетками и готического вида детали, надстройки и обводы. Двор был вымощен брусчаткой и очищен от снега, по периметру были припаркованы несколько автомашин разного класса, от военного «УАЗа» до «пятисотого» «Мерседеса».
        Из двери центрального входа в здание вышел еще один атлетического вида спецназовец в камуфляже, с автоматом Калашникова через плечо. Он посмотрел на джип, на водителя-подполковника, перевел взгляд на пассажира.
        - Документы.
        Дверца джипа открылась. Из него неторопливо выбрался верзила в камуфляже, с завязанным платком на голове, смуглый, горбоносый и бородатый. Глаза его сверкали, как лед, неукротимой фанатической воинственностью. Он мельком взглянул на мрачные стены и башни замка, достал из внутреннего кармана квадратик черного картона с отпечатанной на нем белой краской головой волка.
        - Что это? - Охранник удивленно повертел в пальцах кусочек картона.
        - Пэрэдайтэ гэнэралу Шэварадзэ, - проговорил бородач гортанным голосом по-русски, но с довольно сильным акцентом.
        - Какому генералу?
        Бородач повернулся к охраннику спиной и залез в джип. Сказал, закрывая дверцу:
        - Я падажду.
        Охранник еще раз повертел в руке черный квадратик с изображением головы волка, пожал плечами и скрылся за дверью. Прошла минута, другая, пятая.
        Подполковник-водитель и пассажир джипа за это время не сказали друг другу ни слова, ни разу не оглянулись и не сделали ни одного лишнего движения. Они знали, что двор просматривается телекамерами и сейчас за ними наблюдают внимательные глаза охранников.
        Дверь открылась, вышел тот же гигант-охранник.
        - Пройдемте.
        Бородач в платке вылез из джипа, кивнул на водителя:
        - Он подождот мена здэс.
        - У нас мало времени, - обрел дар речи водитель.
        - Успээм, - отмахнулся бородач.
        Один за другим они вошли в здание, где их встретили еще двое охранников с автоматами.
        - Оружие есть? - обратился к гостю один из них, сделав движение стволом автомата.
        - Нэт, - лаконично ответил бородач, приподнимая руки.
        Охранники переглянулись. Тот, что был постарше, провел вдоль тела гостя рамкой металлоискателя. Загорелась красная лампочка, прозвенел звонок.
        Руки охранников легли на стволы автоматов.
        - Это нож, - остался спокойным бородач. - В сапогэ. И мобыла.
        Его обыскали, вытащили из чехла на лодыжке финский охотничий нож, из кармана мобильный телефон.
        - Больше ничего, - доложил охранник.
        - Отдай мобылу, - сверкнул лютыми глазами бородач.
        Охранники снова переглянулись.
        - Отдай, - приказал старший. - Гурген, проводи его в солярий, генерал сейчас поднимется наверх.
        Бородача отвели в левое крыло здания с высокими стрельчатыми окнами и оставили одного. Он оглядел практически пустой зал с плиточным полом и двумя диванами у стен, подошел к окну, сцепив руки за спиной. Однако стоял так недолго. Из коридора донеслись шаги, и в помещение вошли трое мужчин. Один из них, одетый в песочного цвета махровый халат, оказался генералом Шеварадзе, два его спутника, молодые, сильные, угрюмые, были его телохранителями.
        - Кто ты? - нахмурился генерал; лицо у него было одутловатое, тяжелое, в складках, лысину на голове окружал венчик белых волос, и он очень здорово походил на бывшего президента Грузии.
        - Шамиль, - глухо сказал бородач, опуская руки по швам. - У мэна пысмо вам.
        - От кого?
        Бородач посмотрел на телохранителей генерала, качнул головой.
        - Ныкто нэ должэн знат.
        - Говори при них.
        - Нэт, - упрямо качнул головой бородач. - У мэна прыказ командыра.
        - Я тебя не знаю. Не хочешь говорить - уходи.
        Бородач молча повернулся и пошел к двери.
        - Стой! - Генерал посмотрел на своих спутников. - Отойдите в угол. Глаз с него не спускайте!
        Телохранители повиновались.
        - Подойди!
        Бородач приблизился.
        - Кто тебя послал?
        - Мачо Кетоев.
        Генерал вздрогнул, нервно облизнул губы.
        - Я же говорил ему - никаких прямых контактов! Скотина упрямая! Ему надо немедленно убираться из ущелья! Иначе все закончится трибуналом!
        - Он пэрэдал пысмо.
        - Сахацеви берел! - выругался генерал по-грузински. - Скотина безмозглая!.. Давай письмо!
        Бородач достал из кармана дискету и мобильный телефон.
        - Мнэ надо позвоныт командыру.
        - Звони и убирайся!
        Бородач повернулся спиной к телохранителям генерала, направил на него торец мобильника и набрал номер. На трубке мигнул красный огонек.
        И тотчас же генерал вздрогнул, широко раскрыл глаза, схватился за грудь.
        - Быстро! - рявкнул бородач, оглядываясь на телохранителей. - Эму плохой!
        Парни бросились к своему боссу, подхватили под руки, наперебой спрашивая, что с ним. Бородач в это время успел еще раз набрать на мобильнике ту же цифровую комбинацию, и генерал потерял сознание, получив еще один инфразвуковой импульс «отложенной смерти».
        Его уложили на диван, расстегнули халат, начали массировать грудь; причем бородач принимал в этом самое деятельное участие, до тех пор, пока не прибежали врач и дежурная медсестра. После этого о бородаче забыли, и он спокойно вышел из здания, сел в джип.
        - Поехали.
        Подполковник-водитель завел двигатель, повел джип к воротам. Выпустили машину через минуту. И лишь когда она скрылась за поворотом дороги, ведущей в обход ущелья, к городу, во дворе замка началась суета. Генерал Шеварадзе умер от сердечного приступа, и очнувшаяся охрана военного дома отдыха вспомнила о посетителях замка.
        Однако догнать их не удалось. На дне ущелья в семи километрах от замка нашли джип «Паджеро». Но ни водителя, ни бородача-чеченца грузинские спецподразделения обнаружить и задержать не смогли. А еще через час стало известно о гибели полковника Мерзоева и капитана Чодишвили. Одного застрелил неизвестный снайпер, второго взорвали вместе с его внедорожником «Нива».
        Спустя сутки после этих событий недалеко от Телави был взорван склад боеприпасов грузинской армии. Вину за эту акцию взяли на себя представители некоего интернационального движения СОС, обвинившие убитых грузинских военачальников в пособничестве бандитам.
        Но следов после себя боевики этого движения не оставили никаких - кроме дискеты с перечислениями преступлений покойников.
        В Москву Тарасов прилетел шестнадцатого декабря.
        КС

16 декабря
        Сигнал срочной связи застал Махаевски рано утром в городе Санкт-Петербурге, который сами жители называли «второй столицей» России. Он прибыл сюда двое суток назад как представитель миссии ОБСЕ и устроился в офисе этой международной организации, имеющей давние связи с тайными орденами Европы.
        Мобильный телефон магистра имел некоторые дополнительные функции и мог работать в режиме автосинхронизации с местными компьютерными сетями, то есть подключаться к ним дистанционно. Получив сигнал, напоминающий плач ребенка, Махаевски дотянулся до телефона - Джеральд еще спал в комнате для VIP-гостей, перевел его в нужный режим и прочитал проступивший на миниатюрном дисплее текст сообщения: «Кондуктор - балансору: ответьте по варианту «оборотень».
        Махаевски дернул уголком губ, обозначая снисходительную улыбку. Звонил сам глава Геократора жрец Тивел. Его требование «ответить по варианту «оборотень» означало проверку абонента - работает он самостоятельно или под контролем. Магистр набрал на клавиатуре телефона буквенно-цифровой код варианта, отправил сообщение. Экранчик телефона почернел, высветил в уголке алый крестик и выдал новый текст: «Магистр, вы опаздываете! Мы только что получили информацию о ликвидации в Грузии наших агентов влияния. Вы знаете об этом?»
        «Знаю», - отстучал ответ Махаевски.
        «Немедленно выясните, кто это сделал, и доложите!»
        «Судя по почерку, это работа какой-то оперативной спецкоманды Русского ордена. В ближайшее время я получу последние данные и нанесу ответный удар: уберу лидеров ордена, руководящих этими командами, а также исполнителей».
        «Наносить ответные удары на территории, контролируемой другой системой, стратегически неверно! Это будет, как говорил философ, не та война, не в том месте, не в то время и не с тем противником. Такая война никогда не будет эффективной. Гораздо лучше подчинить лидеров, заставить их бессознательно или сознательно выполнять нашу волю».
        «Мне понадобится высокопрофессиональная спецкоманда воинов».
        «Команда с этим делом не справится. Нужна иная концепция».
        «Прошу прощения?»
        «Нет смысла убивать руководителей движения, на их место придут другие и, возможно, еще менее сговорчивые. Но любого человека можно купить».
        «Вы не знаете русских».
        «Я знаю человеческую натуру! Купить можно любого, вопрос только в цене. Что касается исполнителей Русского национального ордена, уничтоживших много наших людей, их надо достатьво что бы то ни стало! Они слишком рьяно взялись за дело. Но ни в коем случае не превращайте этих людей в героев! Они должны уйти из жизни безымянными».
        «Почему?»
        «Отрицательная роль героев очевидна: они зарождают в народе надежду на торжество идеалов добра и справедливости. Этого допускать нельзя!»
        «Не помню, кто сказал: несчастна страна, которая нуждается в героях».
        «Бертольт Брехт. Но сказанное им не вечно, в наше время его слова надо понимать с точностью до наоборот. Что касается исполнения задачи, то тут я согласен - вам команда понадобится. Сформируйте ее из местного материала, желательно - из женщин, сидящих в русских исправительных учреждениях».
        «Вы уверены, что это правильное решение?»
        «Не настаиваю, но убежден, что в профессии киллера с женщинами не сравнится никто. Они гораздо большие фанатики, чем мужчины, способны выполнить любое задание, преданны, послушны, дисциплинированны и не ведают сомнений. Для набора команды используйте связи маршала Етанова, он хорошо знает обстановку в России».
        «Мне понадобится одобрение и помощь лорда Акума. Насколько я могу на него положиться?»
        «Только в пределах его компетенции. Он постарается сделать все, чтобы вы сломали себе шею в России, но, с другой стороны, он предоставит вам любую помощь».
        «Понял, великий! На все ваша воля!»
        «Вы уже выяснили, как далеко продвинулся вперед этот русский ученый - Федоров?»
        «Дальше небольших демонстрационных моделей он не пошел».
        «Найдите всех, кто его знал, с кем он работал, и ликвидируйте».
        «Будет сделано, великий».
        «Сколько вам понадобится времени?»
        Махаевски замешкался с ответом, поколебался немного, осторожно набрал текст:
        «Две недели».
        На экранчике высветился алый паучок, и связь прервалась.
        Магистр подождал немного, держа в руке мобильный телефон как готовую взорваться гранату, потом сменил режим работы аппарата и пошел умываться. Он был доволен разговором с главой Криптосистемы, управляющей почти всеми государствами мира. Кондуктор Социума Тивел не был обычным человеком, он был магом, и его покровительство значило очень и очень многое, а главное - давало возможность возвыситься, стать одним из тех, кто дергает за ниточки управления не только толпой, но и пастырями этой толпы из СТО.
        В этот же самый момент жрец Тивел думал примерно о том же, разве что с еще большей долей цинизма и уверенности в своих возможностях. Он был доволен, что приблизил к себе молодого и амбициозного магистра, уравновесив таким образом силы влияния внутри СТО, глава которого аббат Акум такжехотел добиться еще большей власти, нежели имел. Что ж, пусть оба доказывают, что каждый из них полезен больше, чем другой. Это заставит их работать с максимальной отдачей. А кому в конце концов достанется трон- неважно.
        Тихо засвистел датчик консорт-линии: включилась спутниковая связь.
        Тивел, облаченный в белые одежды, напоминающие саронг, встрепенулся и подошел к компьютеру, дисплей которого был встроен в стену кабинета, хотя мог бы беседовать с абонентом и с помощью своего компьютеризированного саронга, как только что беседовал с Джеральдом Махаевски. Однако на этот раз его вызывал тот, кого он ненавидел и боялся, хотя Тивел и не был ксенофобом.
        По экрану разлилось жемчужное сияние, собралось в изображение паутины, расплывшейся через несколько мгновений серым туманом. Затем на экране возникло печальное человеческое лицо, смуглое, с бородой и усами, обрамленное длинными вьющимися русыми волосами. Большой нос, печально опущенные уголки губ, большие глаза, полные неизбывной скорби. Собеседнику явно нравилось представать пред глазами Тивела в облике Иисуса Христа.
        Жреца передернуло.
        Перед ним находился властелин Экзократора, высшего Центра управления человечеством, формирующего законы транснациональной концептуальной власти и стратегию развития мира. Нечеловек, отзывающийся на странное имя-кличку - Арот. Если история Геократора как Криптосистемы, управляющей человечеством, уходила в прошлое на двадцать тысяч лет, то история Экзократора была смехотворно малой, умещаясь в две тысячи лет. И тем не менее именно Экзократор олицетворял собой нынче Власть! Именно он управлял жизнью Земли, подмяв под себя все региональные управленческие структуры.
        - Приветствую Превышнего, - склонил голову Тивел.
        Арот ответил не сразу, разглядывая владыку Геократора своими «кроткими» глазами, разливающими вокруг мировую скорбь. Он никогда и ни с кем не здоровался. Наконец губы его шевельнулись:
        - Мы обеспокоены.
        - Чем же, ваше первейшество? - вежливо осведомился Тивел.
        - По нашим расчетам, деятельность вашей системы сползла в область неблагоприятного прогноза. Случайные флуктуации почему-то ведут к накоплению негативных статистических последствий.
        - У нас есть проблемы, - поджал губы Тивел, - но они решаются и не ведут к нарушению равновесия. Однако мы учтем ваши замечания и проанализируем ситуацию в тех странах, где уровень нашего контроля недостаточен.
        - Вы должны были сделать это самостоятельно, геарх. Китай, Иран, Индия, Корея до сих пор плохо управляемы. В России тоже появилась не контролируемая нами сила. Что сделано в ответ?
        - Мы работаем, ваше превышество, - холодно сказал Тивел. - Такие проблемы быстро не решаются. Мы шли к перехвату управления в России тысячи лет и уже близки к завершению задачи. Не стоит волноваться по поводу какой-то там «неконтролируемой силы». В скором времени мы подчиним русское Сопротивление. Для этого я усилил наше давление на этот регион.
        - Для эффективного надгосударственного управления не нужны армии агентов и властные пирамиды. Достаточно в каждой из стран иметь пять-десять процентов беспрекословно подчиняющихся человеческих особей, чтобы возник эффект автосинхронизации. Тогда дальнейшие события будут развиваться в нужном для нас направлении. Разве у вас в России не работает сеть агентов влияния?
        - Работает, ваше превышество, но их недостаточно, и я счел необходимым послать туда команду быстрого реагирования. Это профессионалы, и они справятся с любой проблемой.
        - Вы так доверяете этому человеку?
        - Какому? - сделал непонимающие глаза Тивел.
        - Джеральду Махаевски. Насколько нам известно, он предан своему господину лорду Акуму.
        Тивел раздвинул в сардонической усмешке сухие губы.
        - Как говорил один очень известный политик: [16 - Т. Рузвельт.]«Может быть, это сукин сын, но это нашсукин сын».
        - Что вы имеете в виду? - не понял Арот.
        - Джеральд Махаевски мойагент и подчиняется в первую очередь мне. Скоро он сменит лорда Акума на его посту.
        - Акум еще молод и полон сил.
        - К сожалению, ноша держателяСоюза тайных орденов ему не по плечу. Именно из-за его упрямства и амбиций некоторые направления деятельности СТО нами упущены.
        - Это ваши проблемы.
        - Это нашипроблемы, - согласился Тивел.
        - Попрошу ускорить строительство в России и странах Азии элитарных управленческих структур. Этот процесс непозволительно затянулся.
        - А чем будете заниматься вы, ваше превышество? - не выдержал Тивел.
        Арот не возмутился и не обиделся. По-видимому, человеческие эмоции были ему недоступны.
        - Мы занимаемся формированием определенных типов психики человеческих особей, способствующих прямому подчинению. Держите нас в курсе событий, особенно в части деятельности вашего эмиссара.
        Скорбный лик Экзократора стал на мгновение объемным и исчез. По экрану монитора рассыпались и поползли алые паучки защитной программы. Затем экран погас.
        Тивел задумчиво подошел к нему ближе, щелкнул пальцами. Экран ожил, снова превратился в объемное изображение головы «мученика» Арота. Тивел несколько мгновений рассматривал его лицо, потом плюнул, и во лбу изображения открылся «третий глаз» - слепой и черный.
        Движением руки Тивел убрал «голову Экзократора» и, не оглядываясь, вышел из кабинета.
        Данилин

17 декабря
        Урок физкультуры в школе закончился неприятным инцидентом.
        Новая ученица Люся снова отказалась выполнять задания учителя, и Данилин без лишних слов отправил ее за пределы спортзала, чтобы она не расхолаживала остальных учеников. Однако Люся закатила истерику, пообещала пожаловаться «директору и прокурору» и со слезами на глазах выскочила из зала. Данилин понял, что родители девочки продолжают поощрять дочь, и решил после уроков поговорить с директором школы, чтобы разработать дальнейшую стратегию поведения. Но директор сам пришел в спортзал, понаблюдал за уроком и вызвал Андрея в коридор.
        - Знаете что, Андрей Брониславович, - сказал он, страдальчески изогнув брови, не глядя на собеседника, - наверное, нам придется расстаться. Мне постоянно поступают жалобы от родителей ваших учеников, вот и сегодня Эльвира Жановна Агапова…
        - Знаете что, Семен Аркадьевич, - перебил директора Данилин, - если хотите разобраться во всей этой истории с жалобами, давайте поговорим отдельно, у вас в кабинете, а сейчас у меня урок.
        - Хорошо, зайдите ко мне, - согласился директор. - Я соберу педсовет, и мы обсудим ваше… э-э, поведение.
        - Обсуждать надо не мое поведение, - усмехнулся Данилин. - Обсуждать надо школьную атмосферу, созданную задолго до моего появления, причем не без вашего участия.
        Директор вздернул редкие брови, пожевал губами, смерил Данилина неприязненным взглядом и направился к лестнице.
        Андрей с грустью подумал, что ему действительно придется уходить из гимназии в скором времени. На директора, стареющего партфункционера, давно заслужившего пенсию и пожизненное заключение одновременно, вышли влиятельные друзья обиженного Андреем депутата Лазарева, и тот начал давить на учителя физкультуры, изобретая все новые и новые причины для его увольнения.
        Закончив урок, Андрей к директору не пошел. У него была назначена встреча с капитаном Скрылевым, что для Данилина было намного важнее внутришкольных разборок.
        Встретились они в кафе «Лицедей» на улице Советской. Управление внутренних дел, где работал Скрылев, находилось в двух кварталах от кафе.
        Капитан был хмур и малоразговорчив.
        - Новых данных почти нет, Андрей Брониславович, - сказал он, заказав пиво и овощной суп. - Дело об убийстве Федорова ушло «наверх», в Москву. Так что больше ничем не смогу вам помочь.
        Данилин тоже заказал суп, начал есть, как будто сказанное собеседником к нему никак не относилось.
        Скрылев покосился на него, болезненно поморщился, пригладил редкие волосы на макушке.
        - Я действительно ничем больше не смогу вам помочь. К великому сожалению. Не обижайтесь.
        - Я понимаю, - сдержанно отозвался Андрей. - И не обижаюсь.
        - Единственное, что удалось установить точно, так это принадлежность микроавтобуса, на котором предполагаемые убийцы подъехали к дому Федорова. «Баргузин» приписан к гаражу костромской службы МЧС. Но и водитель, и завгар клянутся, что никто им в тот день не пользовался. Машина как стояла в гараже, так и стоит.
        - Вы ее осмотрели?
        - Как положено. Ничего. Ни одного самого малейшего следа. - Скрылев промокнул губы салфеткой. - Кроме одного: в салоне сохранился запах женских духов.
        Данилин вспомнил разговор по телефону с «пиковой дамой».
        - Значит, им кто-то покровительствует в МЧС?
        - Возможно. Однако дело у нас забрали, и доказать мы уже ничего не сможем. - Капитан виновато развел руками.
        - Ничего, я пойду дальше. Духи не идентифицировали?
        - Эксперт сказал, что это скорее всего недорогие «Серебряные росы» отечественного производства. У них камфарно-травянистый запах, и не очень приятный, на мой вкус.
        - Что ж, Кирилл Степанович, спасибо и на этом.
        - Не за что. А правда, что ваш друг… э-э, Лев Людвигович, изобрел «летающую тарелку»?
        - Разве вы не просмотрели дискету с его чертежами? Там есть и почти детальная схема аппарата.
        - Чертежи-то мы видели, а вот «летающую тарелку» в натуре…
        - Будьте уверены, она существует. И летает.
        - Мы ничего у него не нашли.
        Данилин вспомнил слова Федорова, что один экземпляр опытного образца «летающей тарелки» в натуральную величину стоит у него в сарае в деревне под Костромой. Интересно, никто не догадался туда заглянуть?
        Скрылев оценил молчание собеседника, кивнул со вздохом.
        - Жаль мужика. Знаете статистику? За последний год в России убито уже девять ученых разных научных направлений. Непонятно, что происходит, но создается впечатление, что идет планомерный отстрел лучших отечественных умов, не уехавших по каким-то причинам за границу. Неужели в верхах никто этой проблемой не занимается?
        - Должны заниматься, - сказал Данилин не слишком уверенно.
        - Я тоже так думаю. Ходят слухи, что у нас появилась какая-то крутая организация, мочит бандитов и крупных аферистов без пощады. Не слышали?
        - Нет.
        - Ну, ладно, заговорился я тут с вами. - Скрылев торопливо допил пиво, подозвал официанта. - До свидания, Андрей Брониславович. Если понадоблюсь - звоните.
        Капитан расплатился за обед, пошел к выходу из кафе, но вдруг вернулся, наклонился к уху Данилина:
        - В Брянске сгорел дом родителей жены вашего друга Федорова. Погибли все, кто там был, в том числе мать и отец жены и родная сестра. И еще: в Минске совершено покушение на учителя Льва Людвиговича. Он чудом остался жив. Понимаете?
        - Нет.
        - Идет охота за всеми родственниками и друзьями Федорова. А вы его друг. Так что будьте осторожны, Андрей Брониславович.
        Скрылев ушел.
        Данилин же еще посидел за столом несколько минут, ссутулившись, рассеянно наблюдая за обедавшей неподалеку симпатичной девушкой с длинными волосами редкого льняного цвета. Девушка заплатила за обед, встала, и Данилин увидел ее выдающийся животик: она была беременна. Хотя беременность - тоже редкий случай - почти не портила ее фигуру. Видимо, до замужества она занималась художественной гимнастикой либо фигурным катанием.
        Девушка, вернее молодая женщина, оделась в белую шубку, заметила взгляд Данилина, подняла бровь, и он поспешил отвернуться, не желая смущать приглянувшуюся ему будущую маму. В голове вращалась одна мысль: убийцы Левы продолжали свое черное дело, планомерно уничтожая всех его родных и близких. И он чувствовал, что они находятся где-то неподалеку, хотя с момента телефонного разговора с «пиковой дамой» никто его не тревожил.
        Из кафе он вышел спустя пару минут после беременной и сразу увидел ее возле голубой «Оки», растерянно пятившуюся от какого-то здоровенного молодого мужика в дутой куртке с откинутым капюшоном, небритого, с квадратной челюстью, коротко стриженного. В руке он держал авоську с несколькими банками пива. Мужик замахнулся на женщину, та отпрянула и чуть не упала, успев опереться о капот своей «консервной банки».
        Данилин сделал три быстрых шага, перехватил руку мужика, завернул за спину, так что тот охнул и согнулся.
        - Что случилось? - мягко спросил Андрей незнакомку.
        - Отпусти, с-сучара, убью! - прохрипел мужик.
        Данилин нажал на локоть небритого чуть сильнее, тот еще раз охнул и перестал сопротивляться.
        - Отпустите его, пожалуйста, - прошептала женщина; в глазах ее стояли слезы. - Это мой муж.
        - Муж? - удивился Андрей, слегка ослабляя нажим. - Почему же он так себя ведет?
        - Мне нельзя было идти… одной… в кафе…
        - Вот те раз! Мне казалось, в России законы шариата не действуют. - Андрей освободил руку мужа незнакомки. - Извините, что вмешался. Я не знал, что она ваша жена. Хотя так с женами не поступают.
        - Ах ты, курва пере…я! - Небритый поставил авоську на тротуар и очень умело нанес Данилину удар в живот правой рукой и в челюсть левой; по-видимому, он был когда-то неплохим боксером. Если бы Андрей не был готов к такому повороту событий, удары вполне могли пройти.
        Движением живота он «притормозил» удар правой руки, чуть увел в сторону голову, и прохожим со стороны, невольным зрителям сцены, показалось, что высокому парню в отливающей серебром черной куртке, без шапки, очень крепко досталось.
        Вскрикнула женщина в шубке, бросаясь к мужу.
        - Борис, не смей!
        Тот отшвырнул ее, так что она снова отлетела к машине и на этот раз не удержалась на ногах, пошел на Данилина, оскалясь, держа перед собой руки, сжатые в кулаки.
        - Ну что, с-сучара?! Давно не били?!
        Желание Андрея решить конфликт мирным путем улетучилось.
        Демонстрировать приемы «ядовитой руки» на морозе, в условиях зимы, на скользком тротуаре не стоило. Поэтому он просто заблокировал удары небритого - точно боксер, собака, профессионально лупит! - а затем сам нанес один мощный рубящий удар в переносицу парня. Тот отлетел назад и упал с выражением изумления на лице.
        Андрей погасил тигриный блеск глаз, помог подняться беременной женщине.
        - Еще раз прошу прощения за причиненные неприятности. Но пройти мимо просто так я не мог. Как вас зовут?
        - Млада.
        - Красивое имя. И редкое.
        Женщина перевела взгляд на ворочавшегося в снегу мужа, всхлипнула, передернула плечами:
        - Не могу так больше…
        Андрей хотел сказать: правильно сделаете, зачем жить с узурпатором, если он так относится к вам? Ребенка можно воспитать и без мужа. Но вслух он этого не сказал.
        - Хотите, я подвезу вас до дома?
        - Спасибо, не надо, я на машине. - Женщина открыла дверцу «Оки», оглянулась на вставшего на четвереньки мужа, поколебалась немного и села в кабину.
        - Стой, стерва! - хрипло взревел небритый Борис. - Я кому говорю?!
        - Езжайте, - кивнул Андрей. - Где вы живете?
        - На Беговой, дом девять.
        - Так это же рядом со мной! - Андрей с невольным удивлением покачал головой. - Я в третьем живу, рядом с рестораном «Север». Позвольте вас проводить?
        - Не надо. Спасибо за помощь. До свидания.
        Дверца закрылась. «Ока» тронулась с места, уехала. Толпа зрителей стала расходиться.
        Небритый муж Млады наконец встал на ноги, сунул руку в карман, вытащил складной нож.
        - Ты покойник, сучара! Понял?! Я тебя на ремни порежу…
        К нему подскочил какой-то чернявый парень, такой же небритый, но моложе, в кожаной куртке и вязаной шапочке.
        - Ты что, упал, Борик?
        - Вот этот сучий потрох меня ударил! - Борис, ощерясь, щелкнул лезвием ножа, указывая на Данилина.
        Чернявый недоверчиво оглядел Андрея.
        - Не может быть! Его же соплей перешибить можно. А ты мастер по боксу.
        - Он ударил… сзади.
        - Во, бля! Так давай сделаем его!
        Андрей шагнул к ним, сунув руки в карманы. Глаза его снова вспыхнули хищным угрожающим блеском. Боксер и его приятель замолчали, вдруг ощутив внутреннюю силуприблизившегося к ним человека.
        - Слушай внимательно, мразь! - медленно, тяжело, глубоким бархатным баритоном проговорил Андрей. - Я не знаю твоих отношений с женой, но это далеко не любовь. Не любишь - уйди! Будь мужчиной, а не бандитом в семье. Станешь продолжать ее обижать - я тебя найду! Обещаю!
        Он еще несколько мгновений гипнотизировал боксера светящимися тигриными глазами, потом повернулся и спокойно пошел к своей машине.
        - Что он сказал?! - очнулся чернявый парень. - Ты слышал, Борик?! Он же нас за пидоров держит! Давай догоним…
        За спиной началась возня, но Андрей не оглянулся. Сел в машину, завел двигатель, прогрел салон, боковым зрением фиксируя действия небритой парочки. Чернявый прыгал вокруг своего вожака, жестикулировал, что-то доказывал, кивая на «Надежду» Данилина, а Борик гладил лоб, щупал переносицу и явно не торопился лезть в драку.
        Андрей усмехнулся. Удар, которым он остановил боксера, запомнится ему надолго и храбрости не прибавит. Обычно «колун» приводит к сотрясению мозга, и применяют его исключительно в целях пресечения атаки. Что ж, сам виноват, боксер.
        Андрей вспомнил полный тоски и боли взгляд Млады. Жалость к ее мужу тут же прошла.
        Кафе с матерящейся парой и редкими зеваками осталось позади. Лишь одна машина - белый микроавтобус «Лада-151» - двинулась следом за «Надеждой» Данилина. Сначала он не придал этому значения, желая догнать «Оку» с Младой за рулем, потом вдруг вспомнил, что к Леве Федорову убийцы тоже приехали на «пятьдесят первой», и начал присматриваться к держащемуся в сотне метров позади микроавтобусу. Через несколько минут он понял, что за ним ведется слежка.
        Сердце заработало в полную силу.
        С момента похорон Федоровых и звонка неизвестной женщины, представившейся «пиковой дамой», прошло уже несколько дней, и появление «пятьдесят первой» «Лады» с наблюдателями явилось первым напоминанием о том, что охота на приятелей Левы продолжается. Вот только охотники едва ли догадывались, что объект их охоты - не простой школьный учитель физкультуры.
        «Ока» стояла во дворе дома номер девять.
        Андрей вышел из машины, прошелся по двору, глядя на окна дома и гадая, какие из них принадлежат квартире Млады. Сел обратно в кабину, размышляя, что делать дальше. «Пятьдесят первая» во дворе не появилась, но это ничего не значило, наблюдатели могли ждать его и на улице, зная, где он живет на самом деле.
        Подождав несколько минут, Андрей решил уже ехать домой, и в это время во двор заехала красная «Лада-112», из которой выбрались недавние оппоненты Данилина - Борис, муж Млады, и его приятель. Не обратив внимания на машину Андрея, они зашагали к подъезду, налитые угрюмой недоброжелательностью ко всему на свете. Было видно, что настроены они весьма решительно, а что стояло за этой решительностью, представить не составляло труда.
        Андрей вылез из «Надежды», направился следом.
        Муж Млады и его спутник поднялись на второй этаж дома, открыли дверь своим ключом. Их голоса пропали.
        Андрей бесшумно преодолел два лестничных пролета, остановился на лестничной площадке, прислушиваясь к звукам, долетавшим из четырех квартир. Сосредоточился на резонансной ориентации в звуковой среде. И тотчас же услышал голос Млады:
        - Я ни в чем не виновата! И я не хочу больше жить как в тюрьме! Не хочу!
        - Тебя никто не спрашивает, чего ты хочешь! - раздался угрожающий голос ее мужа. - Сказано - сиди дома, значит, сиди!
        - Не буду! Я ухожу!
        - Никуда ты не уйдешь, сучка! Будешь делать то, что я скажу! Кто этот тип, что вмешался не в свое дело?!
        - Не знаю. Ты ведешь себя, как свинья, вот он и вмешался.
        - Кто свинья?! Я свинья?! А ты тогда кто?! Б…ь?!
        Послышался треск и вслед за ним вскрик женщины.
        Андрей одним рывком сломал замок двери и стремительно ворвался в квартиру, уже не думая о последствиях.
        Млада, скорчившись, держась за щеку, сидела на диване. Ее грозный муж горой навис над ней с ремнем в одной руке и боксерской перчаткой в другой. Его приятель сидел за столом с бутылкой минеральной воды и пил из горлышка. От обоих за версту разило перегаром. Видимо, друзья успели где-то крепко нагрузиться.
        Действуя в темпе пулеметной очереди, Андрей хлопнул ладонями по ушам небритого Бориса, вырвал у него ремень и в мгновение ока скрутил ему руки. Несильным, но точным толчком в грудь отправил парня в кресло в углу комнаты. Тем же манером обработал чернявого приятеля боксера, едва не захлебнувшегося водой, усадил на пол, рядом с креслом. Подошел к ошеломленно взирающей на него Младе, у которой на щеке алел рубец - след ремня.
        - Извините, что снова вмешиваюсь в вашу жизнь, - сказал он виноватым тоном. - Если вы меня прогоните, будете совершенно правы. Но тогда у вас не будет шанса избавиться от этой скотины.
        - Как вы сюда попали?!
        - Случайно проходил мимо, - улыбнулся Андрей.
        По губам Млады тоже скользнула беглая улыбка.
        - Вы не понимаете… я хочу…
        - Ничего не надо объяснять. Собирайтесь и уходим.
        - Куда?! - растерялась женщина.
        - Я найду вам уютную квартиру, где вы обретете покой и уход. Верьте мне! - последние слова он произнес как мантру, с подачей энергетического импульса.
        - А-а-а… э-э… - послышался голос Бориса, таращившего на них глаза. - Т-ты кто, с-сучара? Чего тут распоряжаешься?! Совсем оборзел?!
        Андрей и Млада одновременно посмотрели на него, переглянулись.
        - Собирайтесь. - Он мягко подтолкнул ее к гардеробу. - Я не дам вас в обиду.
        Она несколько мгновений колебалась, прикусив губу, потом глянула на боксерскую перчатку и решительно бросилась в спальню.
        Зашевелился спутник небритого боксера, начал материться, пытаясь встать на ноги.
        Андрей пнул его в колено.
        - Сидеть! - От его голоса зазвенели стекляшки люстры под потолком. - Время рабства кончилось! Она будет жить отдельно. И не дай вам бог попытаться найти ее и заставить вернуться! Поняли?
        - Я же тебя, сучара, из-под земли… - Борис не закончил.
        Андрей шагнул к нему, лязгнули зубы.
        Боксер прикусил язык, ойкнул.
        - Понял, спрашиваю?!
        Борис кивнул, бледнея.
        Из спальни выскочила Млада с большой синей сумкой в руке, где лежали ее наспех собранные личные вещи.
        - Все, мне больше ничего не надо.
        - Идемте.
        - Эй, ты куда?! - опомнился Борис. - Не сходи с ума! Куда ты пойдешь, беспризорщина?! Ни кола, ни двора! Я этого твоего хахаля по асфальту раскатаю, ты меня знаешь! Вернись, курва!
        Млада съежилась как от удара, но Андрей подхватил ее под руку, вывел из квартиры.
        - Спускайтесь к моей машине - белая «двадцатка», я сейчас.
        Он вернулся в квартиру, откуда на лестничную площадку долетали крики и мат, зашел в гостиную. Приятели, уже почти освободившиеся от пут и пришедшие в себя, разом замолчали, увидев сверкающие глаза их «воспитателя».
        Андрей звонко шлепнул ладонью по лбу чернявого, усаживая его обратно на пол, и с неизъяснимым удовольствием врезал вскочившему и ставшему в стойку боксеру кулаком в живот, пробивая неслабый мышечный каркас. Таким ударом, уплотнив его энергетическим посылом, можно было пробить человека насквозь. Но Андрей не ставил задачи убить или покалечить противника, он только добавил инерционную волну, усиливающую массу удара, и боксер улетел в другой угол гостиной, влип спиной в шкаф, выбив телом дверцу, и сполз на пол, хватая ртом воздух и выпучив помутневшие глаза.
        - Еще раз услышу оскорбления в адрес этой женщины - выбью зубы! - предупредил Андрей. - А обещания я обычно выполняю!
        Он тихо вышел из квартиры, догнал во дворе Младу, оглядывающуюся на дверь подъезда.
        - Что вы с ними сделали?
        - Не беспокойтесь, просто посоветовал вести себя по-человечески. Садитесь, пожалуйста. - Он открыл дверцу машины.
        - Куда мы едем?
        - К одной очень хорошей женщине, старой учительнице. У нее трехкомнатная квартира, и там вам будет хорошо.
        Млада села, сжалась на переднем сиденье, глядя перед собой огромными черными глазами. Губы у нее были пухлые, потемневшие, искусанные. И Андрей мимолетно вспомнил Леву Федорова, который любил шутить по поводу губ своей жены, что «такие губы уже не носят».
        «Пятьдесят первая» «Лада» стояла на другой стороне улицы. Как только машина Данилина выехала из арки, микроавтобус тут же тронулся с места и пристроился в ста метрах сзади. Следившие за Андреем люди не скрывали своих намерений, а может быть, наоборот, хотели показать своему «клиенту», что он находится «под колпаком», заставить его нервничать и спешить.
        Потерпите немного, подумал он угрюмо, поиграем в кошки-мышки в следующий раз. Сейчас я занят более важными делами.
        Словно услышав его мысли, микроавтобус отстал, а затем и вовсе свернул в переулок.
        Андрей загнал машину во двор своего дома, помог тихой и подавленной Младе вылезти и повел ее на квартиру Анны Игнатьевны.
        Старая учительница встретила их улыбчиво, без каких-либо расспросов согласилась оставить гостью у себя, захлопотала вокруг нее, повела переодеваться, потом в ванную. Андрей предложил было свою помощь, но был с негодованием отвергнут и загнан на свою территорию, где просидел почти час, пока Анна Игнатьевна ухаживала за Младой, лечила ссадины на лице и показывала новое жилье. Единственное, что она согласилась принять от постояльца, так это его бальзам.
        Этот бальзам Андрей приобрел в Москве, в общине «Любки», которой руководил его учитель и друг Иван Попов. «Ярила» - так называлось это средство - замедлял старение организма, укреплял иммунитет, избавлял от насморка и кашля, уменьшал усталость и прибавлял сил. Анна Игнатьевна по совету квартиранта принимала бальзам по чайной ложечке каждый день и уже оценила его лечебную силу.
        Наконец-то хлопоты закончились, и Андрею любезно разрешили присоединиться к женщинам пить чай с вареньем.
        Млада в халатике, чистая, свежая, румяная, разомлевшая от тепла и ухаживаний, выглядела по-домашнему милой и близкой. Даже позеленевший синяк на лице не портил ее, и Андрей вдруг получил самый настоящий сердечный приступ, сразу и бесповоротно осознав, что эту юную женщину он ждал всю жизнь!
        Анна Игнатьевна почувствовала его скрытое волнение, искоса посмотрела на постояльца, улыбнулась и снова захлопотала возле гостьи, предлагая ей то одно, то другое, то третье. Млада смущенно принимала ухаживания, отвечая на взгляды Андрея как-то по-особенному, с верой и надеждой - так ему показалось, и в душе у него поселилось светлое ожидание чуда. И страстное желание стать небезразличным этой женщине, отважившейся бросить все и уйти от мужа.
        Он затеял было разговор, вспоминая веселые случаи из школьной жизни, но заметил, что Млада клюет носом, и решительно поднялся из-за стола.
        - Уложите ее спать, Анна Игнатьевна, она устала.
        Млада запротестовала, однако ее подхватили под руки, увели в спальню и уложили на кровать. Уснула она мгновенно, как только ее голова коснулась подушки. Анна Игнатьевна вышла из комнаты, приложила палец к губам:
        - Спит, сердешная. Где это ты такую красавицу раздобыл, Андрюша?
        - На улице нашел, - улыбнулся Данилин. Заглянул в спальню, полюбовался на умиротворенно-счастливое расслабленное лицо Млады, послал ей импульс «эфирной нежности», закрыл за собой дверь.
        - В кафе познакомились, случайно, - добавил он. - К ней пристали какие-то негодяи, я немножко поговорил с ними, они отстали. А потом выяснилось, что это ее муж с приятелем.
        - Странное знакомство, - покачала головой старушка. - Такие просто так не происходят. Как же ты ее увез, от мужа-то?
        - Под наркозом, - пошутил Андрей, смущенно пожал плечами. - Достал ее муж, вот она и ушла. Вы уж простите меня, что я привел ее сюда. Поговорю с друзьями, найдем ей другую квартиру.
        - Зачем же другую? Пусть живет с нами, все веселей будет. Только ты уж поосторожней на улице, Андрюша, больно времена плохие настали. Да и муж у нее бывший мастер спорта по боксу, связался с дурной компанией, нигде не работает, озлобился на весь мир.
        - Откуда вы знаете?
        - Она сама рассказала. А что тут такого? Тепло да ласка любой язык развяжут. Сначала у них все хорошо было. Познакомились на Спартакиаде народов России, в Москве, она тогда художественной гимнастикой занималась, даже в сборную страны попала, а он тоже в сборной был - по боксу. Поженились, год прожили в разъездах, потом он вдруг запил, вылетел из сборной, и покатилось все под откос.
        - Примерно так я себе это и представлял. Но если он нигде не работает, откуда берет деньги на еду, на машины? Ведь Млада тоже не работает?
        - Этого не знаю, не спрашивала. Но девица она хорошая, чистая, только робкая, затурканная.
        - Какая? - удивился Андрей.
        Анна Игнатьевна усмехнулась.
        - Так моя мама говаривала. Это значит - забитая, несамостоятельная, обиженная судьбой.
        - Скорее мужем, а не судьбой. Если она решилась уйти, не все еще потеряно. Да и я буду рядом… - он осекся.
        Анна Игнатьевна прищурилась.
        - А не пожалеешь, Андрюша? Ребеночек-то не твой, трудно тебе будет.
        - Будет мой! Не пожалею. Лишь бы она не отвернулась.
        - Да, судя по разговорам, ты произвел на нее благоприятное впечатление.
        - Правда? - обрадовался он.
        - Можешь не сомневаться. Заговорилась я с тобой, пойду постираю ее бельишко, пока она спит.
        Зазвонил телефон.
        Анна Игнатьевна просеменила в прихожую, сняла трубку.
        - Але?.. Да, он дома… тебя, Андрюша.
        Данилин взял трубку.
        - Слушаю.
        - Андрей Брониславович?
        - Так точно. Кто говорит?
        - Майор Ларин. Убит капитан Скрылев. Вы можете подъехать в управление?
        - Когда?!
        - Прямо сейчас.
        - Нет, когда убит? Я же с ним виделся буквально два часа назад!
        - Приезжайте, поговорим.
        В трубке раздались гудки.
        - Что случилось? - всполошилась Анна Игнатьевна. - Кого убили?
        - Моего знакомого, - глухо ответил Андрей, - капитана Скрылева Кирилла Степановича. Его сын у меня в секции занимается.
        - Матерь божья! - перекрестилась старушка. - Что творится! За что же его убили, бедного?
        Андрей вышел из ступора, быстро оделся и выскочил из квартиры, на бегу попросив учительницу не выпускать Младу на улицу. Ответа Анны Игнатьевны он не услышал. А когда выехал на машине со двора, снова увидел белую «пятьдесят первую», выехавшую из-за угла и направившуюся за ним. Наблюдатели действительно знали, где он живет, и продолжали слежку. Пора было выходить на «тропу войны» и начинать активные действия.
        Буй-Тур

17 декабря
        Разговор по телефону с бабушкой Аграфеной из Нижнего Новгорода слегка улучшил настроение Гордея. Его визит к местным хозяйственным начальникам возымел действие, они засуетились и предложили старушке неплохой вариант обмена старой квартиры в полусгоревшем доме на новую. Гордей пообещал ей помочь с переездом и попросил предупредить его за три-четыре дня до этого события, чтобы успеть договориться с начальством о небольшом отпуске. До конца года времени у него на визит в Нижний не было совсем.
        Шестнадцатого декабря его снова вызвал к себе в профилакторий «Благоево» воевода Спирин и вручил план работы на оставшиеся две недели до праздника. План состоял из четырех пунктов.
        Пункт первый: разобраться в пожарах, случившихся в Москве, в результате которых сгорели сразу пять деревянных зданий дореволюционной постройки - на Трубной площади, на Остоженке, в Леонтьевском переулке, на улице Сергия Радонежского и на Пятницкой. Гордей, прочитав задание, подивился сходству ситуации с той, которую он решал в Нижнем Новгороде, где тоже горели старые дома, мешающие кому-то завладеть территорией.
        Пункт второй: «подлечить» главу Ленинского района Московской губернии, почуявшего себя «удельным князем» на землях района и творившего неслыханные беззакония.
        Пункт третий: наказать националистов из Татарского общественного центра «Миллийорт», поддерживающих банду братьев Кашаповых, которые затерроризировали русское население Набережных Челнов и ближайших к ним городов Татарстана под лозунгами «движения за права татарских мусульман». По данным разведки ППП, эта банда успела разрушить две церкви, православный храм, русскую школу, разорить несколько русских кладбищ.
        И, наконец, четвертым пунктом плана было уничтожение сети порноиндустрии в славном русском городе Костроме.
        Этот пункт заинтересовал Буй-Тура больше всего, так как он даже не представлял себе, какой размах может приобрести торговля порнографической продукцией через Интернет.
        А началась вся эта история с письма директора ФБР США директору Федерального агентства расследований России, в котором говорилось о появлении во «всемирной паутине» ужасного полутораминутного видеофильма, показывающего сцены издевательства над девочкой шестилетнего возраста. На кадрах были запечатлены поистине изуверские сцены. Двое «актеров»-мужчин сначала насиловали кроху, а потом забавлялись ее мучениями, отрезая уши, выкалывая глаза и так далее. Проведенная американцами экспертиза показала, что фильм не является плодом больного воображения и спецэффектов, а отражает реальное событие. Следствием также было установлено, что этот видеоролик американские пользователи Сети получали всего за четыреста долларов - за копию - со специализированного русского сайта.
        Отечественные киберсыщики провели оперативное расследование и вышли на след так называемой «порнотриады». В эту триаду входили группа, непосредственно занимавшаяся подбором малолетних «актеров», съемкой, распространением видеопродукции в Сети, и «крышующая» бандитская структура. Второй неотъемлемой частью триады являлись коррумпированные чиновники, лоббирующие интересы преступников, предупреждающие их об опасности и оказывающие любые другие услуги. Третьей частью триады являлась банковская структура.
        Доходы порнодельцов, по данным ГУВД России, составляли около тридцати тысяч долларов в месяц с одного только сайта или более тысячи процентов чистой прибыли от вложенных на создание фильмов затрат. Было от чего хвататься за голову и принимать немедленные меры. Однако дальше предварительного расследования факта продажи видеофильма с жуткой сценой дело не пошло. И тогда расследованием занялась служба ППП Русского национального ордена, быстро вышедшая на тех, кто смог закрыть расследование (уровень правительства!), и на тех, кто заказал, исполнил, записал фильм и распространил его по Сети.
        Группе «Сокол» под командованием Буй-Тура предписывалось уничтожить всю цепочку триады - от исполнителей до чиновников, сотрудничающих с порнодельцами, и Гордей взялся сначала именно за это дело. Люди, зарабатывающие деньги таким путем, а точнее - нелюди, не должны были, не имели права жить!
        Конечно, Гордей не состоял в лагере ханжей, на словах осуждающих «свободную любовь», а на деле вовсю пользующихся ею. Однако и к женщинам он относился специфически, считая, что каждая из них должна выполнять определенную функцию. Одни хорошо готовили, другие находили себя в сфере обслуживания, третьи были отличными продавцами, четвертые устраивались моделями в салоны мод. Но существовали и женщины, предназначенные для производства детей, а также те, что прекрасно обходились без них, посвятив себя божеству секса. Последних Гордей презирал, хотя не чурался встреч с ними, объясняя это «сохранением мужского здоровья». В последнее время, на исходе тридцать шестого года жизни, он уже начинал подумывать о женитьбе, слегка изменив свою «натурфилософию», хотя женщину, способную стать женой - по его меркам, - пока так и не встретил. Однако заниматься сексом - одно, а снимать порнофильмы и напрягать ими неокрепшую детско-юношескую психику - по Интернету бродило огромное стадо младолетних юзеров - другое, и Гордей был абсолютно убежден, что порнодельцы заслуживают самого сурового наказания.
        В Кострому группа «Сокол» прибыла семнадцатого декабря и сразу приступила к реализации задания.
        Следаки ППП выяснили, что владельцем сервера, через который шло распространение «порноужастика», является один из мелких костромских провайдеров из числа тех, которые выкупают около тысячи доменных имен (адресов в Интернете), а потом предоставляют клиентам за определенную плату. Данный провайдер использовал свой сервер в качестве анонимайзера - устройства, скрывающего реальный сервер, на котором фактически хранился фильм. Его партнерами были именно те члены «порнотриады», которые и снимали фильм. Разведка ППП дошла до оператора и «актера», участвующего в съемках ролика, но оставались неизвестными еще второй «актер» - вьетнамец, судя по лицу, и заказчики продукции, а также те, кто помогал триаде процветать, чиновники костромской администрации, имеющие также высоких покровителей в Москве.
        Гордею и его людям предстояло размотать всю цепочку производства и сбыта порнофильмов и ликвидировать ее «под ноготь». Что вполне соответствовало его внутренним убеждениям о вредоносном воздействии «всемирной паутины» на психику людей. Да и в приложении к заданию приводились страшные факты такого воздействия. С тысяча девятьсот девяносто седьмого года прошлого столетия по нынешний год только в США школьники, воспитанные «стрелялками» и «ужастиками», распространяемыми по Интернету, убили больше трехсот человек - одноклассников, учителей и случайных прохожих! Появились такие «герои», убежденные в том, что жизнь - такая же видеоигра, которую всегда можно «перезагрузить», и в России.
        Начал Буй-Тур свою работу с визита к оператору, снявшему жуткий фильм с убийством девочки.
        Оператором оказался Иван Кирунов, двадцативосьмилетний безработный костромич, закончивший в свое время журфак МГУ. Жил он тем, что торговал видеопродукцией определенного содержания, а потом начал снимать порнофильмы, не брезгуя самыми грязными сюжетами. Жил он на улице Катушечной, недалеко от стадиона Октябрь.
        Вечером того же дня Гордей, переодевшись в форму офицера криминальной милиции, позвонил в дверь квартиры номер одиннадцать на третьем этаже старого шестиэтажного здания. Жилец на звонок отреагировал не сразу. Оторвать от компьютера его было трудно. Наконец кто-то посмотрел на Гордея в дверной «глазок».
        - Кто там? - послышался чей-то недовольный голос.
        - Гражданин Кирунов? - вежливо проговорил Буй-Тур. - Откройте, милиция.
        За дверью озадаченно помолчали.
        - В чем дело?
        - К нам поступил сигнал от ваших соседей, что вы поздно вечером включаете громкую музыку.
        - Что за фигня? - удивились за дверью. - У меня даже музыкалки нет.
        - Разрешите проверить? Вот мое удостоверение. - Буй-Тур развернул красную книжицу с буквами МВД.
        На этот раз молчание за дверью длилось дольше. Обострившимся чутьем Гордей поймал тоненький писк и понял, что хозяин квартиры кому-то звонит по мобильному телефону. Отвернувшись, он придвинул к губам усик рации:
        - Будьте готовы к появлению «крыши». Клиент кому-то звонит.
        - Всегда готовы, - отозвался Олег. - Надеюсь, он звонит не в милицию.
        Загремели засовы, дверь открылась.
        На «офицера милиции» глянул длинноволосый молодой человек с бледным лицом, заросшим многодневной рыжей щетиной. Хотя, возможно, владелец лица просто «косил» под известных отечественному телезрителю шоуменов типа музыканта Гергиева и художника Краснова. Гордей сам брился не каждый день, но почему-то заросших и щетинистых мужиков не любил.
        - Вы один? - подозрительно осведомился Кирунов хриплым голосом; одет он был в спортивные штаны и белую запятнанную футболку.
        - А с кем я должен быть? - шевельнул бровью Буй-Тур. - Конечно, один.
        - По-моему, у нас другой участковый.
        - Я не участковый, наша контора покруче. Показывайте свое жилище, гражданин Кирунов.
        Хозяин отступил в сторону, пропуская гостя, выглянул в коридор, закрыл дверь.
        - Проходите, обувь можете не снимать. У меня нет музыкального центра, а телевизор я практически не включаю. Сижу за компьютером или балуюсь с видеоаппаратурой. Вот, пожалуйста, смотрите.
        Буй-Тур заглянул на кухню, увидел в мойке гору грязной посуды, стоявшую на столе початую бутылку водки, консервы, засохший хлеб. По всему было видно, что женские руки не прикасались к интерьеру кухни давно.
        Квартира у Кирунова состояла из двух комнат.
        В гостиной стояли ширмы, по всему полу были разбросаны подушки и пуфы, стол отсутствовал, а на диване лежали фотоаппараты разных марок, видеокамера «Сони» и куча видеокассет и лазерных дисков.
        - Я занимаюсь любительской видеосъемкой, - пояснил Кирунов, наблюдая за гостем. - Но очень тихо. Никто не жаловался. Даже странно, что вам кто-то позвонил.
        Буй-Тур прошел в другую комнату, соединявшую в себе спальню и кабинет. Здесь стояла неубранная кровать, а на столе у окна красовался современный компьютер с плоским двадцатидюймовым монитором. Компьютер был включен, и по экрану плавали человеческие губы, то складываясь в ехидную улыбку, то принимая скорбное выражение.
        - Хорошая машина. - Гордей одобрительно кивнул на компьютер. - Не каждому по карману. Вы, наверно, неплохо зарабатываете, гражданин Кирунов.
        - Гроши, - ухмыльнулся хозяин.
        - Так уж и гроши. Небось в коммерческой фирме работаете?
        Глаза Кирунова сузились, ухмылка пропала.
        - В фирме. - Голос его дрогнул. - У вас ко мне все, товарищ капитан?
        - Тамбовский волк тебе товарищ, - усмехнулся Буй-Тур, выходя в гостиную, указал на диван. - Садись, поговорим.
        - Мы же все выяснили…
        - Не все, однако. - Буй-Тур повернулся к Кирунову лицом, расставил ноги, спрятал руки за спину. - Теперь ты расскажешь, гнида, кто твой заказчик. Кому ты сбываешь свои «художественные фильмы»? Сам ведь не продаешь? Только снимаешь?
        Глаза оператора триады вильнули, хотя он тут же принял оскорбленный вид.
        - Не понимаю, о чем вы говорите. Я сейчас позвоню в милицию и…
        - Да хоть самому мэру или даже президенту. Я задал вопрос: кто твой хозяин, тварь?! Кому ты продал ролик, на котором записано, как твои дружки насиловали и убивали девочку? Где они? Ну!
        Кирунов отступил на шаг, глаза его забегали, пальцы на руках скрючились.
        - Вы меня с кем-то путаете… я журналист, интеллигентный человек… и никогда не позволю…
        Буй-Тур усмехнулся, вспомнив слова вождя мирового пролетариата товарища Ленина: «Интеллигенция не мозг нации, а говно».
        - Не виляй глазками, интеллигент поганый! Вопрос повторять больше не буду! Не ответишь здесь - поедешь со мной.
        - Куда?
        - В столицу нашей родины. Там тебя живо приведут в чувство и заставят говорить.
        - Я ничего не понимаю… - Кирунов отступил еще дальше, прислушиваясь к чему-то и кидая взгляды на часы.
        - Один мой знакомый говорил: [17 - И. Губерман.]
        Давно пора, … твою мать,
        Умом Россию понимать!
        - Собирайся, пошли.
        - Никуда я с вами не пойду! - окрысился Кирунов. Глаза его радостно вспыхнули - он услышал шаги нескольких человек в коридоре. - Сейчас с тобой разберутся мои друзья, капитан долбаный, в натуре объяснят, что ты ошибся адресом.
        Дверь открылась. В квартиру вошли двое.
        У Кирунова отвисла челюсть.
        - В-вы к-кто?! К к-кому?! - Он вдруг прыгнул к двери спальни, но Гордей подставил ногу, и оператор порностудии, споткнувшись, врезался головой в косяк двери, охнул, хватаясь за голову, упал. Его подхватили под руки и усадили на диван.
        Буй-Тур посмотрел на Олега, также переодетого в представителя органов охраны правопорядка.
        - Их было четверо, - ответил тот на молчаливый вопрос в глазах командира. - На белой «пятьдесят первой». Трое вооружены пистолетами, у четвертого еще и «калаш» десантного образца.
        - «Крыша»?
        - Так точно. Жека с ними сейчас разберется и все выяснит. Ну а с этим что?
        Буй-Тур подошел к обалдевшему хозяину квартиры, наклонился над ним, заглядывая в глаза.
        - Он туго соображает, но заговорит. Как сказал один уважаемый человек: [18 - А. Блок.]
        Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет
        В тяжелых, нежных наших лапах?
        Олег хмыкнул, опустился у ног Кирунова на корточки, ласково спросил:
        - Сам будешь говорить, падаль, или нам сделать то же самое, что сделали твои приятели с той девчушкой?
        Кирунов попытался вскочить, но получил толчок в грудь и упал обратно на диван, бледнея еще больше.
        - Я ничего не знаю… не понимаю… я никого не убивал. Это их инициат… - Он осекся, поняв, что проговорился.
        Гордей кивнул. Олег вонзил в ладонь парня нож. Тот взвизгнул, хватаясь за рану, вскочил и снова был усажен на диван.
        - Тихо! - проговорил Олег, поднося к его лицу лезвие ножа. - Соседей разбудишь!
        Кирунов сжался, замолчал.
        - Тебе лучше все рассказать сейчас. - Буй-Тур присел на диван рядом с ним. - Мы не изобретем ничего нового, пытая тебя, все уже изобретено до нас, но уверяю тебя, ты заговоришь.
        Сказано это было спокойно, равнодушно, обыденным тоном, но даже подчиненных Гордея продрал мороз по коже от его слов.
        Широко раскрытые глаза Кирунова помертвели.
        - Х-хорошо… я с-скажу… - выдохнул он. - Весло… Веселовский живет на седьмой Рабочей, дом семнадцать… а Саня… Санг Вонг, он вьетнамец, в общаге на Шагова, напротив депо.
        - Молодец, - кивнул Гордей. - Ведь можешь, если хочешь… - Он помолчал и добавил: - Жить. Но это мы выяснили только адреса «актеров». Кто из них был инициатором съемок?
        - Саня…
        - Понятно. Азиаты всегда бежали к пропасти впереди цивилизации. Как там говорилось в лозунгах: русский и вьетнамец - братья навек?
        - По-моему, это про китайцев было сказано, - подал голос Влад, просматривающий записи в компьютере. - Посмотрите-ка, что у него тут хранится.
        - Потом. Идем дальше. Кому ты сбывал свою продукцию?
        - Я его не знаю, общались только через комп… - забормотал Кирунов, прижимая к груди окровавленную ладонь.
        - Врешь, - покачал головой Гордей, посмотрел на Олега. - Давай.
        Бывший лейтенант армейского спецназа замахнулся ножом.
        Кирунов пискнул, вжимаясь в спинку дивана.
        - Он меня убьет!
        - Сначала это с удовольствием сделаем мы, тварь, но будем делать это долго!
        - Говори, - кивнул Гордей. - Как ты уже догадался, мы не государевы люди, хотя и радеем за государство, но до суда доводить это дело не будем. Пришьем - и все! Итак?
        - Он… депутат… нашей Думы… уважаемый человек…
        - Конкретнее.
        - Лазарев… Иосиф Иванович…
        Буй-Тур и Олег переглянулись.
        - Кажется, у нас есть компромат на этого деятеля, - вспомнил Олег. - Но в другой сфере.
        - Поставка девочек в Москву на всевозможные кастинги и конкурсы.
        - Точно! Оказывается, наш клиент подходит к бизнесу со всех сторон, спереди, и сзади, и сверху.
        - То есть полностью в дерьме. - Буй-Тур посмотрел на потного жалкого Кирунова. - Где живет твой заказчик?
        - В центре, на проспекте Мира… и еще у него особняк за городом, недалеко от Ипатьевского монастыря. Но туда вам не пройти, дом хорошо охраняется.
        - Разберемся. Где он любит отдыхать?
        - В казино «Север»… в ресторанах… в боулинг-клубе «Депо»… - Кирунов оживился. - У нас проходит чемпионат города по преферансу, Лазарь… э-э, Лазарев в нем участвует. Завтра финал.
        Буй-Тур смерил оператора оценивающим взглядом, посмотрел на Олега.
        - Может быть, это вариант.
        - У нас маловато времени на разработку.
        - Попытаемся успеть. Где проходит чемпионат?
        - В ДК «Космос» на Советской. Начало турнира в четыре часа дня.
        - Спасибо за информацию. - Буй-Тур встал с дивана. - Уходим.
        - А с ним что делать?
        - Командир, посмотри-ка, - позвал Влад.
        Гордей вошел в спальню, несколько секунд разглядывал картинку на дисплее компьютера, включенного Владом, вернулся в гостиную. Молча вынул пистолет с глушителем и выстрелил Кирунову в голову.
        - Ему нет прощения! Пиши записку, пусть народ знает, за что он сдох.
        Олег хмыкнул, заглянул в спальню, полюбовался на экран компьютера и вышел.
        - Вот сволочь!
        Влад отстучал на клавиатуре текст записки, отпечатал на принтере, вложил листок бумаги в пальцы убитого.
        Через минуту группа собралась во дворе дома, у белой «пятьдесят первой» «Лады», в салоне которой сидели связанные бандиты из местной группировки, охраняющей дельцов порнобизнеса. Двое из них так и не пришли в себя после короткой схватки с «соколами» Буй-Тура, двух пришедших в себя допрашивали Жека и Борис.
        - Все тихо, командир, - доложил Жека, загримированный под кавказца. - Они все рассказали. «Крыша» работает на депутата местной Думы Лазарева, ее вожак - начальник частного охранного агентства «Туз», бывший подполковник внутренних войск МВД. В команде этого «туза» спортсмены, боксеры и самбисты. Похоже, они весь город держат в ежовых рукавицах.
        Буй-Тур кивнул. Он читал сводку криминальных новостей по Костроме. Только за последнюю неделю в городе произошло больше десятка громких преступлений, среди которых наиболее важными были убийства известного ученого Федорова, вместе с женой, а также капитана Скрылева из Управления внутренних дел Костромы.
        - Обычное дело. «Крыша» и должна выглядеть достаточно респектабельной. Будь у нас время, можно было бы заняться этими ребятами, но у нас другая задача. Едем к «актерам», которых сдал оператор. Потом начнем работать по ДК «Космос».
        - Зачем?
        - Клиент завтра будет играть там на первенстве города по преферансу.
        - Ух ты! Клевая игра! Я тоже иногда пишу «пульку» в приятной компании. А с этими что делать?
        - Отключи их.
        Жека двумя ударами «отключил» парней в салоне «Лады», выжидательно глянул на Гордея.
        - Что дальше? «Мочить» их без веских причин…
        - «Мочить» не придется. Отведи машину поближе к местному УВД, сунь в руки каждому их оружие и двигайся на седьмую Рабочую, к дому номер семнадцать. Будем брать «актера» Веселовского.
        - А вы?
        - Позвоним в милицию, что видели белую «пятьдесят первую» с вооруженными людьми, и тоже поедем на Рабочую. Да, не забудь уничтожить их мобилы, чтобы не смогли позвонить своему боссу.
        - Он и так узнает о захвате.
        - Но не сегодня.
        - Понял. - Жека сел за руль «Лады» и уехал.
        Остальные члены группы сели в серенькую вазовскую «десятку», предоставленную им группой обеспечения, и отправились по указанному Кируновым адресу, где проживал один из «актеров» порнофильма, подлежащий безусловному уничтожению.
        В половине двенадцатого группа обнаружила «клиента» в компании девиц в своей квартире на седьмой Рабочей улице и тихо выполнила свою работу, оставив труп со свернутой шеей стыть на кровати, приказав девицам молчать и сидеть в ванной до утра.
        Еще через час с небольшим в общежитии для иностранцев на улице Шагова был убит вьетнамец Санг Вонг, известный в городе торговец порнографическими слайдами и фотографиями. Приятели, в компании которых он находился, отстоять своего компаньона не смогли. Их избили до потери сознания, а когда они очнулись, увидели труп Санг Вонга с приколотой к груди фотографией, на которой он терзал малолетнюю девочку.
        Первенство Костромы по преферансу среди профессионалов и любителей проводилось под эгидой Российской лиги интеллектуальных игр уже пятый год подряд и собрало в Доме культуры «Космос» более ста участников. Организаторы турнира озаботились квалифицированной судейской коллегией и свято блюли принцип справедливости и равенства возможностей. Вступительный взнос «профи» составлял семьсот пятьдесят долларов, «мастера» платили по двести, а любители - по двадцать долларов за участие в состязаниях. Из этих сумм и формировался призовой фонд в каждой из категорий, плюс утешительные призы от мэрии города, взявшей на себя хлопоты с арендой Дома культуры.
        Первый этап в четыре тура по швейцарской системе, когда все участники играют без выбывания, занимая места за столами по жребию, прошел семнадцатого декабря. На следующий день игроков рассаживали уже по суммам набранных очков, и в действие вступила неумолимая олимпийская система.
        Состязания начались в четыре часа пополудни, и к восьми часам вечера ряды бойцов, без устали писавших «пулю» за «пулей», изрядно поредели. В десять за столами остались только три «великолепные четверки» финалистов, среди которых - за столом профессионалов - оказался и публично известный депутат городского собрания Иосиф Иванович Лазарев.
        Вопреки расхожему мнению преферанс не французская игра, а чисто русского происхождения. Она появилась в России в тридцатых годах девятнадцатого века и, в отличие от «железки», фараона, кикса и других, стала игрой не только азартной, но и коммерческой. По сложности и красоте комбинаций ее не зря сравнивают с шахматами, а некоторые даже усматривают в ней родство с древнеиндийскими шахматами, в которые тоже играли вчетвером.
        Преферансу отдавали дань уважения Белинский, Некрасов, Достоевский, Толстой, Тургенев, выдающиеся отечественные композиторы и ученые, хотя в России он считался традиционно офицерским развлечением, воспитывающим джентльменский дух и мужественность, умение принимать непростые решения, просчитывать шансы и предвидеть удачу.
        Неизвестно, владел ли игрок Лазарев всеми этими качествами, однако играть он умел и уверенно шел к победе.
        Игра проходила в фойе Дома культуры, за ломберными столиками, доставленными сюда из казино «Север».
        Зрителей было мало, в основном - те, кто уже закончил игру и остался за бортом турнира. Хотя среди присутствующих находились и влиятельные люди города, чиновники местной администрации, депутаты Думы, бизнесмены и бандиты, легализовавшие свой преступный промысел и ставшие «уважаемыми коммерсантами».
        Шести судьям помогали молодые охранники из частного агентства «Туз». Кроме того, здание ДК охранял костромской ОМОН, а обстановка в фойе и в двух буфетах контролировалась телекамерами.
        Игрокам разрешалось вставать со своих мест и прогуливаться у зеркальной стены с фарфоровыми панелями, вычурными светильниками и современной скульптурой из металлических труб и шаров. Они также могли у специальной стойки пить различные напитки и при необходимости посещать туалеты.
        Правда, гуляли игроки редко, предпочитая обдумывать свое положение за столом, но пили и ходили в туалет довольно часто. Не отличался долготерпением и Лазарев, одетый в белоснежный костюм с черной рубашкой. Он играл нахально, считал быстро и к концу игры начал посматривать на своих соперников с брезгливым высокомерием. В своей победе он уже не сомневался.
        Пил Иосиф Иванович только пиво - отечественную «Балтику» № 8, изредка закусывая солеными орешками. Перед финальной раздачей карт он опрокинул кружечку «Балтики» и направился в туалет в сопровождении трех богатырского телосложения телохранителей, дежуривших вне зоны игры. У некоторых VIP-персон тоже имелись телохранители, но и они тусовались за пределами фойе, чтобы не отвлекать игроков и судей. Соревнования проводились под патронажем мэрии города, и это создавало иллюзию порядка и защищенности. Да и вход в здание охранялся дюжими молодцами в камуфляже, что также добавляло уверенности всем присутствующим.
        Туалеты Дома культуры располагались в двух противоположных торцах здания, слева и справа от фойе, снабженные табличками с силуэтами мужчины и женщины. Лазарев, с кружкой пива в руке, остановился у двери с мужским опознавательным символом, кивнул телохранителям. Двое из них зашли в туалет, осмотрели помещение и вышли. Депутат передал кружку ближайшему телохранителю и скрылся за дверью.
        Истекла минута, другая, третья. Лазарев не показывался.
        Судьи за столом профессионалов объявили перерыв.
        Телохранители депутата переглянулись, самый мощный из них попытался открыть дверь, не смог, в недоумении нажал на створку сильнее. Дверь не поддалась. Его сослуживцы кинулись к нему, налегли на дверь и сломали внутренний запор, ворвались в помещение. Однако внутри никого не было! Туалет был пуст!
        - Что за хрень?! - пробормотал первый. - Куда он подевался?!
        - Ищи! - выдохнул второй, нагибаясь к полу.
        Третий еще раз проверил кабинки одну за другой, заглянул зачем-то в писсуар, ошалело потряс головой.
        - Нет его нигде!
        - Ищите, идиоты! Он никуда не мог деться!
        Они с новым рвением принялись осматривать туалет, теряя драгоценное время и давая похитителям депутата шанс выбраться из здания ДК до объявления тревоги…
        Команда Буй-Тура готовилась к этой акции с раннего утра.
        Сначала под видом пожарных бойцы «Сокола» проникли в здание, осмотрели все подсобные помещения, туалеты, коридоры, комнаты различного назначения, киноконцертный зал и фойе, чтобы наметить варианты основного действияи отходы. И ушли, оставив Жеку в пустующем кинозале.
        Затем они вернулись в ДК, но уже в облике электриков и сантехников, якобы для проведения «технических работ по замене лампочек, пускателей, насосов и труб». На этот раз Дом культуры посетили четверо «рабочих», а вышло двое. Влад и Борис остались в здании, маскируя разобранную стену в мужском туалете. Буй-Тур и Олег пришли в ДК к шести часам вечера как болельщики и зрители турнира.
        Конечно, они устали, дожидаясь своей минуты, будучи не до конца уверенными, что их план сработает. Но «клиент» не подвел, решив посетить «разгрузочное» заведение, и группа захвата сработала превыше всяческих похвал.
        Жека и Влад легко скрутили Лазарева, так что он и пикнуть не успел, выдернули из туалета через пролом в стене. Борис мгновенно замаскировал пролом древесно-стружечной плитой с наклеенным на ней кафелем. Буй-Тур и Олег, переодевшись в камуфляж-комбинезоны, сняли двух омоновцев на запасном выходе, и вся группа пропала в темноте за Домом культуры; фонарь во дворе был выведен из строя заранее.
        На всю операцию потребовалось четыре минуты.
        Тревога в ДК началась, когда машина с пленником была в трех кварталах от здания. Однако догнать похитителей депутата не удалось. Свидетелей похищения практически не оказалось, не считая охранников, но они только разводили руками, не понимая, что произошло, и клялись, что никого не видели…
        Допрашивали Лазарева прямо в машине, используя пословицу: куй железо, пока горячо.
        Он долго не сопротивлялся, признавшись во всех своих грехах и сообщив все о своих покровителях в мэрии города и в правительстве Москвы. Видимо, Иосиф Иванович своей откровенностью рассчитывал смягчить сердца молчаливых и страшных допросчиков. Но он не учел, что их сердца давно сгорели, ожесточились, превратились в камень. Щадить его не стали.
        Затем Жека сел за руль «десятки», на заднем сиденье которой остался труп Лазарева, разогнал машину и направил ее с обрыва на лед Волги в районе Краснинской пристани. Машина лед не проломила, хотя и разбилась вдребезги, а потом загорелась.
        Ждать, пока она догорит, Буй-Тур не рискнул. Бойцы группы разошлись в разные стороны, чтобы перебраться на новые места жительства. Задание еще не было выполнено в полной мере, и им предстояло задержаться в Костроме на какое-то время.
        Гордей, поселившийся в гостинице «Театральная», менять место проживания не стал. Он был уверен, что никто не сможет опознать в скромном тихом постояльце гостиницы командира группы киллеров, «замочивших» четырех дельцов, связанных с порнобизнесом.
        Приняв душ и переодевшись в чистое, Гордей включил телевизор, послушал новости - о смерти «клиентов» и похищении депутата в них не было сказано ни слова - и лег спать. Однако уснуть не успел, зазвонил мобильный телефон.
        - Что у вас, полковник? - раздался в трубке голос воеводы.
        - Все идет по плану, - доложил Буй-Тур. - «Шестерки» ушли. Осталась более крупная рыба.
        - Похоже, вам придется задержаться в Костроме сверх необходимого.
        - Причина веская?
        - Найдите там одного местного жителя, учителя физкультуры двенадцатой гимназии, и приглядитесь к нему. Фамилия учителя - Данилин.
        - Он тоже из этой шайки?
        - Нет.
        - Тогда зачем он нам нужен?
        - Возможно, его тоже придется… нейтрализовать.
        - Вы не уверены? - удивился Гордей.
        - Приказ поступил от князя, а информации у меня нет, поэтому я и прошу понаблюдать за парнем, выяснить, с кем он встречается, на кого работает, что вообще за человек.
        Гордей озадаченно дернул себя за ухо.
        - Мы же не разведчики…
        - Давайте не будем обсуждать мои задания, полковник.
        - Слушаюсь.
        - Жду сообщений.
        В трубке запищали сигналы отбоя.
        Гордей посмотрел на нее, нажал кнопочку с красной трубочкой и пошел спать. Задание его не взволновало и не расстроило. Хотя показалось странным, что воевода, похоже, не был уверен в необходимости «нейтрализации» объекта по фамилии Данилин. Да и фамилия эта ничего не говорила Буй-Туру. Человека с такой фамилией он не встречал и был равнодушен к его судьбе.
        Тарасов

18 декабря
        Несмотря на то что он вернулся из Грузии шестнадцатого декабря, с Яной ему удалось встретиться только восемнадцатого.
        Естественно, он позвонил ей сразу, как только прилетел и отчитался перед воеводой о проделанной работе. Но девушка явно не была настроена общаться с новым знакомым и быстро свернула разговор, сославшись на спешку: она куда-то опаздывала.
        На следующий день Тарасов снова позвонил ей и снова получил вежливый отказ в виде туманного обещания подумать над его предложением встретиться «на природе». Он расстроился, понимая, что пришелся не ко двору, и даже решил больше не звонить, чтобы не выглядеть чересчур назойливым. Однако обладая упрямым и целеустремленным характером, Владислав на следующее утро вдруг поехал в центр и остановил машину напротив высотки под номером десять в Большом Гнездниковском переулке, где жила Яна. С собой он никогда не лукавил и, если девушка нравилась, комплексовать по этому поводу не собирался.
        Интуиция его не подвела.
        В девять часов утра дверь подъезда распахнулась, и по ступенькам на тротуар сбежала Яна в золотистой короткой дубленке с меховой оторочкой, в меховом берете такого же цвета и замшевых сапожках, обтягивающих лодыжку. У Тарасова перехватило дыхание. Девушка безусловно была красива, на нее оглядывались мужчины и с завистью поглядывали женщины.
        Он вышел из машины, галантно распахнул дверцу.
        - Доброе утро. Садитесь, подвезу.
        - Вы? - не сразу узнала своего защитника дочь директора авиакомпании. - Как вы здесь оказались?
        - Случайно проезжал мимо.
        - Вы меня ждали, - догадалась Яна.
        - Прошу прощения за настойчивость, но вы обещали подумать над моим предложением поехать на выходные в Ново-Переделкино. Если обещание было дано из вежливости, я уеду и больше надоедать не буду.
        - Вы действительно настойчивы. - Девушка смерила Тарасова задумчиво-оценивающим взглядом. - Но я еще не решила.
        - Ситуация почти по Блоку, - улыбнулся он.
        - Это как? - подняла она брови.
        Я звал тебя, но ты не оглянулась,
        Я слезы лил, но ты не снизошла.
        Яна тоже улыбнулась.
        - Вы любите стихи Блока?
        - Не только. Мне нравится Бунин, Киплинг, Есенин, Лермонтов, Верхарн, Андреев.
        - Удивительно. Впервые встречаю человека спецназа, читающего стихи. Однако вы меня совсем не знаете, Роман. У меня не все гладко складывалось в жизни. И ситуация моя - почти по Есенину, а не по Блоку.
        - Это как? - прищурился он.
        Кто любил, уж тот любить не может,
        Кто сгорел, того не подожжешь.
        Тарасов покачал головой.
        - Уверен, вы ошибаетесь. Я действительно не знаю, как вы живете, что у вас стряслось, какие проблемы вы решаете, но убежден, что неразрешимых проблем не существует.
        - Я думаю иначе.
        - Это по молодости. Есть только одна по-настоящему нерешаемая проблема - воскрешение мертвых. - Глаза Владислава на мгновение потемнели. - Я бы дорого заплатил, чтобы она… - он замолчал. - Извините.
        - У вас кто-то умер? - догадалась девушка.
        - Давно. Однако не будем о грустном. Куда вы идете? Разрешите, я вас подвезу?
        - Вообще-то за мной должны прислать машину… - Яна глянула на ряд стоящих вдоль тротуара автомобилей, затем решительно тряхнула головой. - Поехали. Мне на работу, на Смоленку.
        - К зданию МИДа?
        - Не к главному входу, а со стороны Арбата.
        - Без проблем.
        Он помог девушке сесть в машину, и в это время к подъезду подкатил черный, сверкающий лаком джип «Лендкрузер». Из него выскочил крутоплечий атлет в кожаной куртке нараспашку, а вслед за ним вылез длинноволосый молодой человек, в котором Тарасов узнал приятеля Яны по имени Геннадий. Посмотрел на девушку.
        - Это за вами?
        Она прикусила губку.
        - Поехали.
        Владислав завел двигатель, хотел было сдать назад, чтобы развернуться, но джип вдруг рывком перекрыл ему дорогу, а бугай в кожаной куртке постучал костяшками пальцев по боковому стеклу:
        - Выходи, водила.
        - Не связывайтесь с ними, - быстро проговорила Яна. - Лучше я выйду.
        - Посидите минутку, - вежливо ответил он. - Я быстро урегулирую этот вопрос.
        - Кажется, ты так и не понял, каратист, - сказал Геннадий, подходя ближе; на нем было длинное меховое пальто и шарф; шапку или иной головной убор он не носил. - Эта девушка не нуждается в защите и ухаживании. А непонятливых мы…
        Тарасов без замаха, сверху вниз, выбросил кулак, попадая парню в куртке точно в низ живота. Обошел его, согнувшегося от боли, приблизился к джипу, рванул дверцу со стороны водителя на себя и, когда щель оказалась достаточной, схватил водителя за плечо и одним рывком выдернул из кабины. Добавил ускорения, так что крепкий молодой человек в такой же черной кожаной куртке врезался головой в стоявшую рядом «Газель» и упал на гору неубранного снега.
        Из кабины джипа выскочил третий спутник Геннадия в кожане, бросился на Тарасова с кастетом на руке и получил хлесткий удар тыльной стороной ладони по скуле, а затем второй - по шее. Владислав сел на место водителя, не обращая внимания на застывшего с изумлением на лице Геннадия, отвел в сторону «Лендкрузер», выдернул ключ зажигания и бросил шоферу, очумело трясшему белой от налипшего снега головой.
        - Лови. - Посмотрел на приятеля Яны. - Я один раз уже предупреждал, это второй и последний. Еще раз вякнешь что-либо своим грязным языком - останешься немым на всю жизнь!
        После этого он сел в кабину своей «Импрезы» и выехал из переулка на соседнюю улицу.
        С минуту в кабине царило молчание. Потом Яна негромко сказала:
        - Вы действительно ничего и никого не боитесь? У Геннадия много знакомых в милиции, полиции и ФСБ.
        - Извините, - сказал Владислав без особого раскаяния в голосе. - Но хамы всегда вызывали у меня обострение синдрома хронического бешенства. С любым разумным человеком всегда можно договориться, найти компромисс, но с хамом - никогда! Ваш Геннадий - хам, даже если он партнер вашего отца. А теперь признавайтесь, почему он вас преследует и при этом ведет себя как…
        - Кто?
        - Как муж, подозревающий жену в измене.
        Яна с любопытством посмотрела на твердый профиль спутника, прикусила по обыкновению губку, помолчала.
        - Зачем вам это знать?
        - Я вижу, что вы зависимы от этого человека, причем сильнее, чем может себе позволить такая девушка, не нуждающаяся в средствах и чьей-то персональной опеке. Если вас тяготит эта опека, а я вижу, что вы действительно не хотите быть зависимой от него, то я помогу вам освободиться.
        - Это невозможно.
        - Я не знаю такого слова.
        Машина выехала на Садовое кольцо, и в зеркальце заднего вида Тарасов увидел догоняющий их знакомый джип. Однако увеличивать скорость не стал и спутнице о преследователях не сказал.
        - Итак?
        - Я сказала вам неправду… Он… мой муж.
        «И улыбка познанья играла на счастливом лице дурака», - вспомнил Владислав стихотворение Юрия Кузнецова. Дураком в данном случае был он сам. О непростой связи Яны с Геннадием ему следовало догадаться раньше.
        - Кажется, я попал впросак. Хотя все равно не понимаю, почему ваш муж так относится к вам.
        - Мы не живем вместе уже год…
        - Ну и разошлись бы, если все кончилось.
        - Мы состояли в гражданском браке.
        - Тем более.
        - Папа настаивает на официальной регистрации…
        - Почему? Он же не может заставить вас выйти замуж силой.
        - Есть два обстоятельства…
        - Говорите все. По крайней мере я буду знать, что нам делать.
        Яна пропустила его «нам» мимо ушей.
        - Я не уверена, что это вам нужно знать. Вы не в состоянии мне помочь.
        - Думаю, вы ошибаетесь, - твердо заявил он. И эта его твердость и решительность благотворно сказались на ее настроении.
        - Вы услышите неприятные вещи…
        - Я готов!
        - Геннадий хотел ребенка… но я сделала аборт.
        - Аборт вещь жестокая, но не смертельная.
        - Он в самом деле меня любит и очень хотел… и хочет ребенка.
        - Хочет - перехочет. Вы же не любите его?
        - Нет.
        - И не хотите с ним жить?
        - Н-нет.
        - Так в чем же дело?
        Яна помолчала, набираясь храбрости.
        - Второе обстоятельство хуже… Это Геннадий помог папе стать директором компании… дал деньги… и устроил меня в МГИМО.
        - Та-ак, - протянул Тарасов. - Час от часу не легче. Значит, от этого человека зависит вся ваша семья, а не только вы?
        Яна опустила голову.
        - Теперь вы знаете все. Надеюсь, охота встречаться со мной у вас отпала?
        Машина остановилась на углу Арбата и Денежного переулка.
        - Наоборот, - усмехнулся Владислав. - Я псих и люблю преодолевать непреодолимые препятствия. Мне очень хочется разрубить этот ваш гордиев узел. И много ваш отец должен своему заму?
        - Много… лучше не спрашивайте.
        - Как же это произошло? Откуда у Геннадия такие деньги? И почему он сам не стал директором?
        Яна отвернулась, колеблясь, отвечать ей или нет.
        - Геннадий связан с какой-то криминальной структурой… ему нельзя было сразу идти в чиновники такого масштаба, поэтому он подставил папу… он страшный человек! - Яна зябко передернула плечами.
        Тарасов стиснул зубы, однако постарался держаться уверенно и оптимистически. Положил ей руку на локоть.
        - Доверьтесь мне, Яна. Я вполне отдаю отчет своим словам. Организация, в которой я работаю, покруче любой криминальной структуры. Если понадобится, мы отобьем охоту вашему бывшему мужу даже смотреть в вашу сторону. За километр будет обходить вас.
        Яна посмотрела на него завороженно, слабо улыбнулась.
        - Вы странный… и сильный… мне почему-то хочется верить вам…
        - Так в чем же дело?
        Она задумалась на несколько мгновений, потом решительно вздернула подбородок.
        - Вы хотели поехать в Ново-Переделкино, покататься на лыжах, не передумали?
        - Никогда!
        - Увезите меня из Москвы! Я сейчас возьму отпуск на неделю, и мы сразу уедем.
        Владислав не поверил ушам.
        - Согласен.
        - Ждите.
        Она выпорхнула из машины и побежала к левому крылу здания Министерства иностранных дел, скрылась за дверью служебного входа. А он остался сидеть в машине с эйфорически кружащейся головой, в которой металась одна мысль: она согласилась! Затем Владислав увидел остановившийся неподалеку джип «Лендкрузер», и эйфория прошла. Подумав немного, он неторопливо вылез из машины и направился к джипу, сунув руки в карманы, являя собой решимость.
        Но пассажиры джипа не стали дожидаться того, кто играючи справился с ними у дома Яны. «Лендкрузер» тронулся с места и влился в плотный поток машин на Садовом кольце.
        - Так-то лучше, - проворчал Тарасов, глядя ему вслед. Он понимал, что основные разборки с командой Геннадия еще впереди, но не боялся их, веря в свои силы и возможности команды СОС.
        Яна появилась через сорок минут, оживленная, раскрасневшаяся, деловито-энергичная. Плюхнулась на сиденье «Импрезы».
        - Ох, что было!.. Пинский ошалел… Но меня все же отпустили.
        - Едем.
        - Интересно, что я маме скажу.
        - Мы ей позвоним из Переделкина.
        Яна озадаченно глянула на спокойно-сосредоточенное лицо Тарасова, вдруг обхватила его шею рукой, поцеловала.
        - Теперь поехали! Двум смертям не бывать, а одной не миновать.
        - Я знаю другую поговорку, более жизнерадостную, - хмыкнул он. - Да здравствует все то, благодаря чему мы, несмотря ни на что!
        Она засмеялась в ответ, и обоим стало легко и радостно, будто небосвод наконец очистился от снежных туч, появилось солнце, все невзгоды отступили и впереди засияла надежда на счастье.
        В три часа дня они поселились в гостинице «Переделки», принадлежащей оздоровительному горнолыжному комплексу Ново-Переделкино. Причем Тарасов хотел взять два раздельных номера, но Яна, все еще находясь под впечатлением собственной смелости, настояла на том, чтобы они сняли один двухкомнатный люкс.
        Ни один, ни другая не брали с собой лыжи, однако здесь можно было взять напрокат отличные «джампинги», чем и воспользовались новые постояльцы гостиницы.
        Как оказалось, Яна прекрасно умела кататься на лыжах, не боялась крутых виражей, Тарасов тоже прилично стоялна «горняках», и они наслаждались снежными склонами, свежим воздухом и отличной погодой практически до ужина.
        Вечером, после сауны и бассейна, пара сидела в ресторане гостиницы на втором этаже, с удовольствием пила легкое вино и с аппетитом поглощала пищу, приготовленную весьма умело местными поварами.
        Яна буквально светилась от избытка впечатлений, часто смеялась, и Тарасов подумал, что это реакция на давно желанную свободу. Хотя, возможно, добавил он про себя, ей и в самом деле интересно с ним, несмотря на значительную - десять лет - разницу в возрасте.
        Заговорили о литературе.
        Яне нравилась проза Улицкой и Арсеньевой, детективы она не любила и потому мастеров этого жанра не читала, зато не чуралась фантастики, что Владислава порадовало. Он любил фантастику с детства и привычек не менял до зрелого возраста, хотя читал уже не все подряд, а выборочно, зная, что и от какого автора ждать. В конце концов сошлись на том, что так называмые «элитарные» авторы, лауреаты всяких Букеров и Антибукеров, либо маргиналы, либо бездари, поддерживаемые такими же бездарями, а читать стоит только тех, тиражи книг которых говорят сами за себя. В нынешние времена ни славу, ни известность, ни многомиллионные тиражи купить было невозможно, и если книги автора раскупались быстро, это подтверждало известный тезис: дыма без огня не бывает. Интересные писатели не зря становились народными любимцами, а бесталанные - «элитарными» соискателями всевозможных, пусть даже скандальных, премий.
        Увидев входящую в ресторан молодую пару в вечерних туалетах, заговорили о моде.
        Яна хорошо разбиралась в известных всему миру домах моды, отличала костюмы Ива Сен-Лорана от костюмов Жанфранко Ферре и могла точно сказать, где и по какой цене куплено то или иное платье. В бытность свою сотрудником внешней разведки Тарасов тоже следил за модой, обращал внимание на одежду, поэтому беседовал на эту тему со знанием дела. Удивил он спутницу тем, что знал имена модельеров и мог оценить их вкусы.
        Поговорили о жизненных приоритетах. Эта тема почему-то волновала собеседницу. Для нее самой важной проблемой оказалась проблема свободы и безопасности, а уж потом шли закон, семья и достаток. Тарасов ее понял, хотя с грустью посетовал, что один из главных приоритетов, от которого зависела нормальная жизнь общества, - справедливость - задвинут у нынешней молодежи куда-то на задний план. Впрочем, как и достоинство, труд, воля и духовность. Хотя потом выяснилось, что Яна все-таки думает о таких вещах и не ставит во главу угла материальные блага.
        Тарасов вспомнил своего школьного приятеля, ставшего известным ученым-физиком, лауреатом Госпремии, но не уехавшим за границу, и разговор свернул в русло творческих успехов бывших однокашников и студенческих знакомых обоих.
        Яна рассказала о дальнем родственнике отца, который получил Нобелевскую премию по химии, а Владислав привел примеры так называемых Иг-Нобелевских премий, присуждаемых Гарвардским университетом за тупость, шарлатанство и абсолютную бесполезность проделанных работ. Яна долго смеялась, узнав, что лауреаты премии на полном серьезе доказывали присутствие сексуального влечения страусов к людям, рассчитывали площадь поверхности слонов, уверяли, что пивная пена оседает в сосуде, подчиняясь математическому закону экспоненциального затухания, приводили всеобъемлющую классификацию человеческих пупков и разрабатывали наиболее оптимальный способ макания бисквита в жидкость.
        - Идиоты! - заключила Яна, отсмеявшись.
        - Больные люди, - кивнул также развеселившийся Тарасов. - Даже по этим примерам видно, как вырождается зажравшийся Запад. Хотя справедливости ради замечу, что я встречался там и с умными симпатичными людьми. Мне жаль наших соотечественников, бегущих за границу ради заработка и мифических свобод. Россия, конечно, не идеальное место для талантливых людей и пророков, но Запад их просто съедает с потрохами и выплевывает уже тупыми и безвольными.
        На эстраде в торце зала зашевелился оркестр, молодая певица в немыслимом костюме запела что-то о «я тебя люблю - лю-лю-лю…».
        Яна поморщилась.
        - Не терплю попсы. Я и в Москве редко хожу на концерты, слушать нечего, кроме такого вот «лю-лю-лю».
        - Один юморист заметил, что нет такой глупости, которую нельзя было бы спеть. Вот и поют. Самое плохое, что молодежь от этих песен «тащится». Хотя это еще вовсе не означает, что из слушателей попсы обязательно вырастут дураки и бандиты. Я в свое время тоже увлекался музыкой - от рока до рэпа, практически не вслушиваясь в слова песен.
        - Классику любишь? - перешла на «ты» Яна.
        - Не дошел, - развел руками Владислав. - Остановился на романсах, предпочитаю старинные русские, с гитарными переборами и флейтой.
        В зале появились двое крупногабаритных парней в одинаковых свитерах, сели недалеко от столика Тарасова. Яна остановила на них взгляд, перестала улыбаться. Парни оценивающе посматривали на нее, обмениваясь репликами, и не обращали внимания на спутника девушки.
        - Успокойся, - сказал Владислав, накрывая руку девушки своей ладонью. - Здесь нас никто из твоих опекунов не найдет. Ты маме не сказала, куда поехала?
        - Нет.
        - Ну и не переживай.
        - Эти… так смотрят…
        - Ты красивая, вот и смотрят, терпи. Всем глаза не заклеишь. Пока я с тобой, тебе нечего бояться. Да и не увлекаются бандиты горными лыжами, они энтузиасты других видов спорта.
        На лицо Яны набежало облачко.
        - Я знаю… Геннадий любит играть в гольф… чуть ли не каждый день посещает боулинг-клуб… А его «шестерки» ходят качаться…
        - Стандартные увлечения стандартной полукриминальной тусовки. Надеюсь, твой Геннадий все же повыше уровнем. Он не связан со спортивным бизнесом, случайно? Или его деньги добыты с помощью нефтяных скважин?
        - Я не интересовалась. - Яна передернула плечиками. - Иногда мне казалось, что он способен убить любого… - Она снова зябко вздрогнула. - В каком же сволочном и страшном мире живут эти люди - бандиты, воры, убийцы, насильники! Как они не стреляются от дикой безысходности? Ведь никто из них не доживает до старости!
        - Потому что они не люди, Яна, - мягко сказал Владислав; на миг показалось, что рядом сидит жена и печально улыбается; он зажмурился, надавил пальцами на глаза - видение исчезло. - Они нелюди. Но давай не будем портить себе вечер чужими проблемами. Мы приехали сюда отдыхать, и никто нам не помешает. Потанцуем?
        - Хорошо, - согласилась она, с усилием заставляя себя думать о приятном.
        Через минуту они забыли обо всем, что не входило в сферу их отношений, и снова почувствовали себя независимыми и счастливыми. Больше Яна чужих взглядов не пугалась.
        - У меня предложение, - сказал Владислав, прижимая к себе девушку, хмельной от близости и ожидания чего-то.
        - Ты не человек, - засмеялась она, находясь примерно в таком же настроении, - а фонтан идей. Готова выслушать любое твое нескромное предложение.
        - А если скромное?
        - Тогда я в тебе разочаруюсь.
        Он улыбнулся в ответ.
        - В воскресенье, двадцать второго, московский клуб исторической реконструкции «Серебряный волк» будет справлять йоль. Не хочешь со мной посмотреть на это экзотическое зрелище?
        - Что такое йоль?
        - По языческому календарю это начало года, то есть языческий Новый год. Мне рассказывал приятель, что на таких сборищах бывает очень весело и интересно.
        - Я согласна. Никогда не встречала Новый год в компании с язычниками. Далеко ехать?
        - На берег Пироговского водохранилища, есть там такая бухта Радости. За час доберемся. Представляешь? Сказочный заснеженный лес, огромный шатер посреди поляны, в нем люди в старинных одеждах, на стенах оружие - мечи, секиры, копья, щиты, горит очаг, полно питья - горячего пива в деревянных чашах и в бычьих рогах, дохристианский антураж…
        - Не представляю, но гулять так гулять. А поскольку твое предложение действительно чересчур простое, я предлагаю подняться в номер.
        Владислав отодвинулся, продолжая сжимать талию девушки в своих руках, разглядывая ее разрумянившееся лицо с маняще полуоткрытыми губами.
        - Не рано?
        Яна прыснула.
        - Не помню, кто из поэтов написал:
        Ты сказала мне: «Нельзя же сразу».
        Я сказал: «Нельзя же никогда!»
        Теперь засмеялся Владислав.
        - Все-таки ты удивительная девушка! То вздрагиваешь от любого неосторожного слова, то ничего не боишься!
        - Это похвала или осуждение?
        - Пойдем. - Он взял ее под руку. - Я закажу шампанское в номер.
        Они выбрались из толпы танцующих, поднялись на свой этаж гостиницы, прижимаясь друг к другу, открыли дверь в номер. Владислав хотел было включить центральную люстру, но Яна остановила его, дернула за шнурок бра, свет которого создал в комнате уютный полумрак. Затем, глядя на него огромными дразнящими глазами, она потянула «молнию» на платье, гибко шевельнулась, платье соскользнуло с ее плеч на пол, и красота обнаженного тела девушки заставила его замереть бездыханным. Вспомнилось:
        Одежды на ней - поясок из бус
        Да грива шальных волос.
        А в черных глазах, как смертельный укус,
        Таится немой вопрос…
        Три дня и три ночи пролетели незаметно.
        Они любили друг друга, наслаждались уединением, ни на кого не обращали внимания, с удовольствием катались по «горным» склонам Ново-Переделкина, веселились, дурачились, шалили, посещали ресторан, бар и боулинг-зал, загорали, снова катались и снова любили друг друга, щедро растрачивая поступавшую откуда-то - с небес, что ли? - энергию.
        Наверное, идиллия могла бы продолжаться и дальше, так как никаких признаков скуки, пресыщения или усталости Яна не демонстрировала, но появилось препятствие, которое Владислав подспудно ждал, хотя и молился в душе, чтобы оно позволило им отдохнуть - если их образ жизни можно было назвать отдыхом - еще несколько дней. Препятствием этим было сообщение координатора СОС, полученное Тарасовым по мобильному телефону, что ему в субботу двадцать первого числа надлежит явиться к воеводе.
        Владислав попытался сманеврировать, сославшись на недомогание, и перенести встречу на понедельник, однако координатор сухо подтвердил дату и время встречи, и Тарасов с сожалением констатировал, что его отпуск кончился. Он смущенно доложил Яне о необходимости отлучиться в Москву на несколько часов, еще не зная, сможет ли вернуться обратно в гостиницу, и был приятно удивлен, когда девушка заявила, что поедет с ним и подождет, где бы и сколько бы времени он ни задержался.
        - Это по работе? - спросила она проницательно, нежась под пуховым одеялом. - Нельзя отказаться?
        - К сожалению, нет, - развел он руками. - Дисциплина в конторе - святое дело.
        - У нас еще есть один день и одна ночь, так что не будем печалиться. Потом поедем в Москву, и если удастся - вернемся сюда. Или поедем встречать твой йоль.
        Он потянулся к ней руками, норовя поцеловать в шею, одеяло соскользнуло… и встали они нескоро.
        Позавтракали, покатались на лыжах, провели день в прекрасном расположении духа. Поужинали в ресторане, почти выспались ночью, а наутро, в субботу, поехали в Москву. Яна уговорила Тарасова забросить ее на пару часов домой, что он и сделал с облегчением, трезво рассудив, что это лучший выход из положения. Он всегда чувствовал себя неуютно, заставляя кого-то ждать своего возвращения, а тут все сложилось удачно, и Яна могла не волноваться, и ему не надо было поглядывать на часы и торопить события.
        Воевода Николай Степанович ждал командира группы СОС на квартире, принадлежащей не ему лично, а Русскому ордену. Но он был не один. Вместе с ним ждал Тарасова сам князь ордена, полковник Родарев.
        У Владислава непроизвольно участилось дыхание. Присутствие князя указывало на важность проблемы, которую надо было решить, а это в свою очередь означало, что с лыжным отдыхом в Ново-Переделкине пора было прощаться. Задавив в душе сожаление и разочарование, Владислав поздоровался с руководителями службы СОС РуНО, сел в предложенное кресло.
        - Я готов выслушать вас, судари мои.
        Воевода и князь переглянулись.
        Родарев улыбнулся.
        - Мы знаем, что оторвали вас от увлекательного занятия, Владислав Захарович, и, возможно, вам еще представится возможность вернуться на пару дней в Ново-Переделкино. Однако ситуация в стране осложнилась, а я на несколько дней вынужден покинуть Россию, поэтому и решил поговорить с вами сегодня, дать новое задание.
        Тарасов порозовел.
        - Я только хотел…
        Родарев прервал его жестом.
        - Не надо оправдываться, вы имеете полное право отдыхать, как вам заблагорассудится. Даже поехать на Пироговское озеро и встретить языческий Новый год.
        Владислав нахмурился.
        - Меня «пасут»… ваши люди?
        - Никто никого не «пасет». Так получилось, что гостиница «Переделки» является нашей вотчиной. Там отдыхают многие наши сотрудники.
        Тарасов вспомнил двух парней в свитерах, которые часто встречались ему на пути то в баре, то на лыжных трассах комплекса. Покачал головой.
        - Мне следовало самому догадаться.
        - Не обижайтесь, Владислав Захарович. У нас нет причин не доверять вам, а вот причины оберегать вас - есть.
        - Не понял?
        - По нашим данным, за вашей командой началась охота. Для этой цели в Россию заброшен один из операторов Союза тайных орденов Европы Джеральд Махаевски. А это очень сильный противник, маг и мастер воинских искусств. Вот почему мы решили вызвать вас для беседы сюда, оторвав от заслуженного отдыха.
        - Это любопытно, - хмыкнул Тарасов. - До сего времени я считал, что наша контора покруче каких-то там «тайных орденов».
        - К сожалению, у нас маловато опыта, в то время как история тайных союзов уходит корнями в седую древность. Но мы быстро учимся.
        - Однако для того, чтобы начать охоту за моей группой, этот Махаевски должен знать ее членов. У нас произошла утечка информации?
        - Мы не уверены, поэтому запустили систему собственной безопасности, проверяющую сейчас все наши службы. Тем не менее у СТО есть агенты во всех государственных и коммерческих структурах России, и не будет ничего удивительного, если один из них окопался в наших рядах. Разведки таких серьезных организаций для того и существуют, чтобы внедрять своих эмиссаров в управленческие структуры противника.
        - Откуда вам стало известно о заброске Махаевски?
        Родарев усмехнулся.
        - Мы тоже не сидим сложа руки. Наши парни работают в большинстве государственных служб, в том числе в правительстве, в ФСБ, СВР и ГРУ. Ну и, естественно, за рубежом. Однако давление на Россию со стороны СТО увеличивается, и мы должны реагировать на угрозу адекватно.
        - Бедная Россия, - пробормотал Тарасов. - Кто только не пытается прибрать ее к рукам.
        - Она не бедная, - качнул головой воевода Николай. - Она очень богатая, особенно творческим потенциалом, потому ее и пытаются подчинить и уже почти добились цели. Россия завоевана, завоеватели сидят во всех властных креслах, и это надо признать со всей очевидностью. Только мы пока не все осознаем эту трагедию.
        Родарев погладил бритый череп.
        - Согласен.
        - Что ж, пусть поохотится за нами господин Махаевски, - пожал плечами Тарасов. - Мы отобьем ему охоту охотиться.
        - Не переоцените свои силы, Владислав Захарович. К тому же Махаевски - не ваша забота. Группа СОС - лезвие оружия справедливости, она должна заниматься своим непосредственным делом. Контрразведкой у нас ведает другая служба. Хотя предупредить вас мы были обязаны. Теперь к делу. Давайте обсудим дальнейшие планы вашей дружины.
        Тарасов тряхнул головой.
        - Мы готовы. Однако я хотел бы просить вас об усложнении заданий. Мы способны на большее, нежели ликвидация террористов и их пособников. Я неплохо разбираюсь в социальных проблемах страны и считаю, что борьба с бандитизмом и криминалом вообще - уровень государственных структур. Мы можем и должны работать глубже, искать корни явлений, а не рубить головы по верхам.
        Родарев и Николай обменялись понимающими взглядами.
        - Я иногда забываю, что вы бывший аналитик Службы внешней разведки, - улыбнулся полковник. - Хотя вы безусловно правы. Несомненно, ваша группа заслуживает более серьезного отношения, о чем я имел честь беседовать с Пресветлым Князем ордена. После чего произошла некая переоценка ближайших планов СОС. Мы хотели направить вашу дружину в Америку, чтобы вы нашли и наказали предателей, сбежавших в последние годы за рубеж.
        - Вы имеете в виду перебежчиков из спецслужб?
        - Совершенно верно. Уже длительное время разведки мира по негласной договоренности никого из перебежчиков не похищают и не расстреливают. Но перебежчик перебежчику рознь, и такие мощные фигуры, знающие очень много государственных секретов, как экс-генерал КГБ Калугин, экс-полковник ГРУ Бохан, майор внешней разведки Бутков и другие, не должны жить. С другой стороны, не они наносят самый большой ущерб отечеству и, конечно же, не террористы.
        - Те, кто за ними стоит?
        - Агенты влияния СТО, просочившиеся на все посты управленческих систем страны. Примеров - бесчисленное количество. Причем не надо особенно стараться, чтобы выйти на тех, кто занимается деструктурирующей деятельностью, достаточно почитать газеты или посмотреть некоторые аналитические программы ТВ. Захватчикам пока не удается реализовать план контроля всехСМИ, и это вселяет надежду. Хотите примеры?
        - Я читаю газеты.
        - Тогда вы должны понимать, что тайная подрывная работа агентов влияния в России продолжается, полным ходом идет невидимый непосвященным процесс развала экономики, снижения производства, деградация промышленности, вывоз энергоносителей и ценнейшего сырья. За примерами далеко ходить не надо. Почти открыто, на уровне решений правительства, уничтожается авиационная промышленность, космическая, снижается доля наукоемких технологий. Представьте, куда может завести страну этот процесс. Вот вам маленький конкретный пример. Некая коммерческая организация в Питере «Прометей-инжиниринг» решила сознательно обанкротить и распродать имущество крупнейшего артиллерийского завода в регионе, а также Кронштадтского морского завода, основных поставщиков оружия и отремонтированной военной техники на Северный Кавказ. Об этом действительно писали газеты.
        Тарасов качнул головой.
        - «Мочить»!
        Родарев усмехнулся.
        - Это правильная реакция. Но для контроля таких инцидентов у нас существует другая служба, родственная вашей: ППП.
        - Что-нибудь вроде «поиск и перехват преступников»?
        - Это аббревиатура слов «пресечение и предупреждение преступлений». Одно из подразделений службы уже неплохо зарекомендовало себя чисткой рядов спецслужб, второе успешно ликвидирует террористов и бандитов. Есть и другие «чистильщики», занимающиеся криминалом. А вот ваша задача - окружение России. Точнее - заграница.
        Тарасов понял, что лирические отступления кончились, подтянулся.
        - Слушаю вас.
        - Точек приложения силы за рубежом - множество. Практически весь Запад так или иначе не дружитс Россией, пытаясь при этом извлечь свою выгоду. Я не говорю о народах, населяющих те или иные земли, я говорю о политических и управленческих системах, замыкающихся на определенные структуры и агентуры. Поэтому нам очень важно заставить эти структуры не только уважатьнас, но и прекратить экспансию чуждой нам культуры и так называемых «демократических ценностей». На уровнях политики и дипломатии работают другие наши люди, вашей же группе предстоит жестко пресечь попытки наших врагов унизить, растоптать достоинство, вымазать грязью, засудить россиян или превратить их в бессловесных рабов, в рабочий скот.
        - Чаю хотите? - предложил воевода, заметив взгляд Тарасова, брошенный на графин с водой.
        - Соку, если можно, - согласился Владислав, - или минералки.
        Николай вышел и принес чашку вишневого сока.
        - Вам на выбор предлагается посетить «с дружественным визитом» четыре страны, - продолжил Родарев. - Турцию, Данию, Швецию и Францию. Определенные круги этих стран «достали» нас окончательно. Турция - связями с чеченскими и международными террористами, Дания - также своим чересчур лояльным отношением к террористам и экстремистам, и Франция - чудовищной кампанией против наших спортсменов и тоже связями с экстремистами.
        - О нападениях на автобусы с нашими туристами в Турции я слышал, - кивнул Тарасов. - С Данией вроде бы тоже все ясно. Там до сих пор привечают чеченских эмиссаров, разрешают проводить «Всемирные чеченские конгрессы» и открывают «Центры помощи чеченским борцам за свободу». Давно пора по-серьезному разобраться, кто все это делает и с какой целью. А Франция и Швеция?
        - Вы не следите за успехами наших спортсменов за рубежом?
        - Специально - нет, разве что с удовольствием смотрю по телевизору соревнования по теннису, чемпионаты мира по футболу и волейболу и Олимпийские игры.
        - Несколько лет назад Международный олимпийский комитет и Международная федерация лыжных видов спорта дисквалифицировали наших лыжниц Ларису Лазутину и Ольгу Данилову якобы за применение допинга. Затем и Арбитражный спортивный суд - CAS отклонил апелляции спортсменок, оставив решения МОК и FIS в силе. Хотя их «доказательства» были абсолютно неубедительными, наши эксперты доказали это. И вот новые скандалы: с подачи Международной антидопинговой комиссии WADA лишили золота Веронику Орлову, нашу чемпионку по художественной гимнастике. Почти одновременно с этим эти же деятели лишили чемпионских медалей нашу мужскую сборную по биатлону. Апелляции не помогли. Международные федерации по этим видам спорта с нескрываемым удовлетворением дисквалифицировали наших спортсменов, а CAS поддержал их своим скандальным решением. Наши эксперты опять доказали, что допинговый скандал инициирован директором антидопинговой комиссии во Франции господином Салье и поддержан арбитрами и президентом CAS господином Мбоангом Тротом, бывшим вице-президентом МОКа, ныне гражданином Франции. Эти люди должны уйтисо сцены истории!
Церемониться с ними мы больше не намерены.
        - Я хотел бы получить более подробную информацию об этом деле.
        - Разумеется, мы предоставим вам все необходимые материалы. Кроме спортивных деятелей, если их можно причислить к спортивным, вам надо будет разобраться еще с двумя прямыми врагами родины. Один - судья, по сговору с истцом отсудивший дочь у законной матери, нашей соотечественницы, второй - директор французской Национальной федерации Лиги прав человека.
        - Неужели он такой же рьяный правозащитник, как наши?
        Родарев усмехнулся краешком губ.
        - Наши доморощенные «правозащитники» не уступают ему по цинизму, но с ними разберутся другие наши службы.
        - Что же сделал директор федерации?
        - Господин Штиффлер является еще и другом Ханби Умарова, президента Комитета Чечни во Франции, защищая деятельность этого Комитета с пеной у рта. Между тем Умаров уже объявил о намерении чеченских шахидов-смертников, так сказать, «борцов за независимость», сбивать наши самолеты над территорией Франции.
        - Это серьезная угроза или пиар?
        - Нельзя утверждать наверняка, но ведь вы знаете: иной раз угроза сильнее ее исполнения. Так что влияние Штиффлера велико, и терпеть это дольше невозможно.
        - Я понял, - сказал Тарасов. - Несомненно, эти люди должны быть наказаны. Срок выполнения задания?
        - До двадцать восьмого декабря. Мы даем вам два дня на ознакомление с материалами и разработку вариантов операции. В понедельник двадцать третьего самолет доставит вас вместе с командой в Германию. До Парижа будете добираться самостоятельно. Документы готовы. Там вас будут ждать люди из службы обеспечения и наведения.
        Тарасов кивнул. Он давно не удивлялся молниеносности проведения десантных операций по ликвидации тайных и явных врагов родины. Собственно операции предшествовала долгая, кропотливая, скрупулезная работа разведчиков, аналитиков и экспертов СОС, и группа Владислава лишь завершала эту работу, являсь своеобразным инструментом - «острием меча возмездия», удар которого и должен был наноситься быстро и точно.
        - Тогда у нас все, - развел руками полковник. - Еще раз прошу вас быть осторожнее, внимательно присматривайтесь ко всему необычному вокруг вас, особенно к поведению случайных прохожих. Угроза в отношении вас и ваших людей со стороны Махаевски не просто слова, этот господин обладает редкостным талантом доводить свои угрозы до исполнения. Мы дважды пытались ликвидировать его…
        Тарасов встал, вполне понимая смысл недосказанной фразы князя.
        - Обещаю быть осторожным. Надеюсь, наша контрразведка не оплошает и найдет этого парня. С удовольствием приму участие в его захвате.
        - Едва ли это доставит вам удовольствие, - проворчал Николай. - Желаю удачи.
        Тарасов сделал короткий поклон и вышел, сохраняя в памяти взгляды людей, наделенных полномочиями судить врагов Отечества. Они не сомневались в своем праве уничтожать предателей и подонков, но привыкнуть посылать своих подчиненных в бой не могли. Именно так Владислав расшифровал тень вины и сожаления, отраженную во взглядах, которыми проводили его руководители РуНО.
        Данилин

20 декабря
        Млада оказалась настолько милой и благодарной квартиранткой, что Анна Игнатьевна души в ней не чаяла, ухаживая за молодой женщиной как за собственной дочерью. Естественно, сначала Млада стеснялась, не решаясь принимать эти ухаживания как должное, пыталась помогать хозяйке убирать квартиру, готовить пищу и стирать. Потом смирилась со своим привилегированным положением и превратилась по сути в члена семьи, хотя семьи необычной: Данилин и Анна Игнатьевна в родственных связях не состояли, да и сама Млада была для них чужой, случайной знакомой.
        Андрея такое положение «семьи» вполне устраивало, поэтому он старался сделать так, чтобы понравившаяся ему женщина чувствовала себя как дома. Все свободное время он проводил с ней. По вечерам поил Младу бальзамом, настоял на необходимости принимать массаж и с удовольствием занимался лажением, [19 - Традиционный русский массаж.]способствующим восстановлению энергетического баланса организма и обмена веществ, а также улучшающим местное кровообращение и циркуляцию нервных «токов». Почувствовав целебную силу рук Андрея и явное повышение тонуса, Млада перестала стесняться и смотрела на Данилина с тихим обожанием. Он же, понимая ее состояние, не торопил события и вел себя скорее как отец, а не влюбленный мужчина.
        Поскольку срок беременности Млады пошел всего лишь на восьмой месяц, прогулки на свежем воздухе ей противопоказаны не были, и Андрей каждый день гулял с ней по проспекту Мира до парка за областной больницей и обратно. Кроме того, он дважды приглашал будущую маму на свои занятия с учениками в секции единоборств, а в пятницу повез посмотреть на состязания по натурбану, проводившиеся под Костромой, в местечке Коряково, где для этой цели были созданы санные трассы и возведен целый комплекс для отдыха горожан и местных жителей.
        Дословный перевод слова «натурбан» - натуральная трасса. Спортсмены в этом виде спорта мчатся наперегонки не по ледяному желобу, как в бобслее, а по горному склону, выбирая кратчайший путь к финишу, и смотреть на это лихое действо интересно. Данилин уже бывал на чемпионате мира по натурбану, проводившемся в деревне Парамоново Дмитровского района Московской губернии, и ему очень понравился этот вид «гонки по жилам адреналина». Вообще же натурбан зародился в Норвегии и быстро распространился по всей Европе, а потом добрался и до постсоветского пространства. Его фанаты замечены не только в России, но и в Белоруссии, Грузии, Украине и Казахстане. Предпоследний этап Кубка мира по натурбану проходил в Костроме впервые, и Данилин не мог пропустить столь увлекательное зрелище.
        Млада отнеслась к его предложению скептически, но ехать согласилась, и к одиннадцати часам - как раз к началу соревнований - они уже заняли места на ступенчатом склоне амфитеатра для зрителей, подобравшись к санным трассам поближе, чтобы видеть не только склон холма, но и финишный створ. Данилин взял с собой термос с чаем и булочки, жестом фокусника предъявил это богатство Младе, что произвело на нее должное впечатление.
        - Вы, оказывается, очень хозяйственный мужчина, Андрей Брониславович, - сказала она, когда он подал ей стаканчик горячего чая. - У меня отец был такой же, и больше никого подобного ему я не встречала, вы первый.
        Млада упорно отказывалась переходить с ним на «ты», каковое обстоятельство первоначально огорчало Андрея. Но потом он понял, что ей хочется сохранить хотя бы иллюзию дистанции, позволявшую считать себя независимой и благодарной одновременно, и смирился с этим. «Не гони лошадей», - любил повторять отец, и это правило Андрей усвоил на всю жизнь.
        - Ты мне так и не сказала, где живут твои родители.
        - Отец умер шесть лет назад - рак, - опечалилась Млада. - Мать вышла замуж за другого человека и теперь живет в Армении. Я была у нее в гостях один раз, но больше не поеду.
        - Почему?
        - Не спрашивайте. - Млада отвернулась. - Давайте смотреть.
        - К тебе приставали тамошние джигиты? - догадался Данилин.
        - Не хочу вспоминать об этом.
        - Хорошо, не буду. Я давно хотел задать тебе вопрос, достаточно интимный, можно?
        Млада с любопытством покосилась на собеседника, сморщила носик.
        - По-моему, вы имеете полное право задавать любые вопросы.
        - А ты имеешь право не отвечать на них, - засмеялся Андрей. - Вопрос простой на самом деле: почему ты ушла из спорта? Ведь тебе всего двадцать лет, еще можно было заниматься гимнастикой лет пять.
        Млада закусила губу, снова отвернулась.
        - Борис не захотел, чтобы я оставалась в команде… после того как ему пришлось уйти… поэтому я и ребенка захотела… думала, он образумится… только хуже стало…
        - Он что же, не хотел иметь детей?
        - Он их ненавидит! Когда узнал, что я беременна, чуть не… убил!
        - Понятно. Дрянь - человек! Ничего, ты теперь свободна. А вот я люблю детей.
        - Правда? - с радостью и сомнением спросила Млада.
        - Конечно, правда, иначе я не работал бы в школе. В нашей семье было семь детей, я - шестой ребенок, предпоследний. Мы жили в деревне, в собственном доме, и, несмотря ни на что, жили дружно и хорошо.
        - Но это же очень большая семья!
        - Ну что ты, бывают и больше. Например, у царя Алексея Михайловича было четырнадцать детей. Правда, от разных жен. А у Льва Толстого - тринадцать. Хотя рекордсмен, по-моему, немецкий композитор Иоганн Себастьян Бах, у него было двадцать детей.
        Млада недоверчиво покачала головой, но в это время начались заезды, и отвлекаться на разговоры стало недосуг. А Данилину вдруг показалось, что солнце, сиявшее в синем безоблачном небе, на несколько мгновений потускнело. И настроение его упало. Экстрасенсорика организма отметила какие-то негативные изменения, происшедшие вокруг, нестандартные колебания общего пси-фона, что могло означать вполне конкретное проявление недружественных сил. А их хватало.
        Во-первых, директор гимназии все-таки собрал педсовет и сообщил учителям о «недостойном» поведении учителя физкультуры, предложив вынести ему общественное порицание и уволить. С этим решением согласились не все учителя, выговор получился вялый, но свое положение в гимназии Андрей оценивал как очень шаткое.
        Во-вторых, он продолжил свое собственное расследование обстоятельств гибели Федоровых и убийства Скрылева и на этом поприще также нажил недоброжелателей и даже откровенных врагов, хотя сдаваться не собирался, решив идти до конца. Так, ему удалось выявить свидетелей, видевших предполагаемую убийцу капитана - женщину в зеленой дубленке и машину, на которой она уехала. После этого выйти на след группы, орудовавшей в Костроме и разъезжавшей на автомобилях местного отделения МЧС, не составило труда. Андрей был знаком с диспетчером этой организации Марией Парамоновой, подругой бывшей жены, чей сын занимался в секции Данилина, и через нее он выяснил, кто ведает транспортом МЧС и где живет. Теперь ему оставалось выйти на этих людей и задать им несколько вопросов. А в том, что они знаютзаказчиков транспортных средств, он не сомневался.
        В кармане запиликал мобильный телефон.
        Андрей с замиранием сердца включил его и услышал голос майора Гарина, непосредственного начальника Скрылева:
        - Андрей Брониславович?
        - Да, слушаю, Николай Сергеевич.
        - Когда вы в последний раз общались с депутатом Лазаревым?
        - С кем? - удивился Данилин. - С Лазаревым? Я практически с ним не общался. Как-то дней десять назад он заходил в спортзал, где я веду занятия с ребятами, и после этого я его не видел. А что?
        - Он убит. Вы не могли бы подъехать и дать показания?
        - Вот это сюрприз! - Андрей покосился на Младу, вцепившуюся в локоть и азартно переживавшую за мчащихся по склону саночников. - Но я действительно с той поры его не встречал.
        - Тем не менее прошу вас зайти в управление, у меня к вам есть еще пара вопросов.
        - Хорошо, после обеда буду.
        - Мы можем прислать за вами машину.
        - Не надо, я нахожусь за городом и смогу прибыть только после трех часов.
        - Хорошо, жду.
        Майор отключил связь.
        - Что-нибудь случилось? - поинтересовалась Млада, не отрывая взгляда от склона горы. - Смотрите, как они несутся! Здорово, правда?
        - Здорово, - согласился он. - Ничего не случилось. Но мне часа в три надо быть в УВД.
        Млада перевела взгляд на него, лицо женщины стало серьезным.
        - Значит, что-то все-таки произошло. У вас неприятности? Из-за меня?
        Андрей улыбнулся.
        - Во-первых, ты здесь совершенно ни при чем, тем более что твой уход от мужа - твое личное дело. - Он подумал и добавил: - И мое. Во-вторых, в Костроме каждый день что-то происходит, в том числе - преступления разной степени тяжести. К примеру, мне сообщили, что убит депутат Лазарев Иосиф Иванович. Но я не знаю, доброе это известие или нет. Человеком он был неприятным.
        - Я тоже его знаю. То есть знала. И он действительно очень нехороший человек.
        - Откуда ты его знала?
        - Борис встречался с ним, и мы даже отдыхали вместе прошлым летом в Греции.
        Андрей невольно покачал головой.
        - Действительно, мир тесен. Однако давай смотреть соревнования и наслаждаться жизнью. Мы приехали сюда не для того, чтобы переживать по поводу разгула преступности. За кого будем болеть?
        - За наших, конечно, - заявила Млада.
        - Согласен, - засмеялся он. - Наши, кстати, выступают в бело-сине-красных костюмах, легко различить.
        Прозвучал голос диктора, назвавший победителя заезда, вниз сорвалась очередная лавина саночников, и зрители зашумели, засвистели, закричали, переживая за спортсменов и радуясь погоде, свежему воздуху и солнцу. А вместе с ними и Андрей с Младой включились в это веселое сумасшествие, отбросив заботы, невзгоды, неприятности и проблемы. И длилось их бодрое настроение больше трех часов, до обеда, пока судьи не объявили перерыв.
        На финалы решили не оставаться. Млада явно устала, а Данилин все время ощущал тревожное напряжение пси-фона, что мешало ему сосредоточиться на отдыхе и чувствовать себя свободным, несмотря на умение отстраиваться от внешнего воздействия.
        Допив чай, они спустились к автостоянке, сели в машину, и Андрей сразу заметил выехавшую вслед за ними белую «десятку». Интуиция была права. Неведомые наблюдатели продолжали следить за ним, не выпуская из поля зрения ни на миг. Стиснув зубы, он увеличил скорость, понимая, что они не отстанут, пока он не предпримет ответные активные шаги. Появление в его жизни Млады заставило Андрея отложить разыскные мероприятия, и теперь он остро пожалел об этом. Надо было не поддаваться чувствам, а делать свое дело, потому что убийцы Левы Федорова продолжали топтать землю и считать себя хозяевами положения.
        Конечно, вести слежку за ним могли и муж Млады с приятелями, которые каким-то образом вычислили «похитителя». Но скорее всего это были филеры бандгруппы, убившей Леву и капитана Скрылева и почуявшие угрозу со стороны самодеятельного следователя. Их долготерпение - ничего не предпринимают, только следят - тревожило и наводило на размышления. Вполне вероятно, что они просто готовились к внезапной атаке.
        Сдав подопечную Анне Игнатьевне, он поехал в Управление внутренних дел Костромы.
        Белая «десятка», сопровождавшая его «Надежду» от Корякова до Костромы, куда-то запропастилась, зато появилась белая «Лада-151», которая принадлежала все тому же гаражу МЧС, как уже знал Андрей. Его «пасли» открыто, словно подчеркивая, что никуда он не денется и ничего сделать не сможет. Возможно, будь на месте Данилина человек послабее духом, он, наверно, занервничал бы, стал суетиться и звонить в милицию, но Андрей прошел такую школу выживания, которая и не снилась тем, кто следил за ним. Поэтому он делал вид, что ничего не замечает, и спокойно ждал следующих шагов преследователей.
        В Управлении внутренних дел его встретила целая команда сыщиков, специализирующихся по уголовным делам. Их интересовали все мелочи, известные Данилину, и в особенности - суть отношений тренера по боевым искусствам и депутата костромской Думы Лазарева. Андрей честно рассказал полицейским все, что знал сам, и удивился, когда майор Гарин прокомментировал его рассказ одной фразой:
        - С депутатами лучше не ссориться.
        - Я и не ссорился, - возразил Данилин. - Просто считал и считаю, что имею право тренировать тех, кого уважаю. «Шестерок» Лазарева я не уважаю.
        - И теперь эти «шестерки» валят все на вас, - буркнул майор. - Утверждают, что вы угрожали Лазареву, а потому повинны в его смерти.
        - Чушь, - спокойно сказал Андрей. - У меня нет никаких причин убивать Иосифа Ивановича. Да и не волк я по крови своей.
        Гарин с любопытством окинул взглядом лицо Данилина, кивком отпустил подчиненных и, когда они покинули кабинет, сказал, понизив голос:
        - Если бы не ваша репутация, Андрей Брониславович, и не знакомство с капитаном Скрылевым, загремели бы вы сейчас на нары по подозрению в убийстве.
        - Вопрос можно?
        - Ну?
        - Нашли убийц Скрылева?
        Гарин нахмурился, поиграл желваками, смерил собеседника неприязненным взглядом.
        - Не суйте свой нос куда не следует, Андрей Брониславович. Мне сообщили, что вы пытаетесь расследовать дело об убийстве Федоровых, посещаете некоторые организации, задаете вопросы… Так вот мой вам совет: прекратите самодеятельность! Иначе придется вас арестовать.
        Андрей помолчал, сидя с каменным лицом.
        - Значит, я свободен?
        - Пока да. Оформим подписку о невыезде и можете идти. Но учтите, что вы первый кандидат на арест по делу об убийстве Лазарева.
        Андрей хотел было съязвить, но глянул на бледное одутловатое лицо майора, лицо человека, обремененного множеством забот, и передумал.
        - Что мне подписать?
        - Вот эту бумажку.
        Он подписал бланк предупреждения о невыезде за пределы Костромы и вышел.
        Интуиция сработала, когда он уже подходил к своей машине.
        Мотоциклист, сидевший на своем тарахтевшем монстре в десяти шагах от автостоянки УВД, вдруг сорвался с места, в секунду преодолел расстояние до Андрея и нанес ему сильнейший удар монтировкой по голове. Точнее - хотел нанести. Предупрежденный проснувшейся экстрасенсорикой организма, Данилин среагировал вовремя, отпрянув в сторону, и мотоциклист промахнулся. Его монтировка только скользнула по плечу Андрея и начисто снесла левое зеркальце машины.
        Однако это было еще не все.
        Если бы Андрей, ошеломленный нападением, провожал мотоциклиста взглядом, второй мотоциклист, прятавшийся за зданием УВД, смог бы довершить начатое напарником. Он объявился рядом как чертик из коробки и тоже ударил Данилина металлическим ломиком, целясь в голову. К счастью, Андрей уже вошел в состояние боевого транса и контролировал сферу воздействия-ответа, ощущая все пронизывающие окружающее пространство токи угрозы.
        Ломик зацепил воротник куртки, больно царапнул затылок, дернул куртку и вылетел из руки нападавшего. Андрея бросило вперед, но он все-таки удержался на ногах и, не мешкая, прыгнул на сиденье своей «Надежды».
        Первый мотоциклист уже достиг перекрестка, свернул и исчез. Второй, едва не упавший с сиденья мотоцикла, вильнул вправо, ударился боком о снегоуборочный агрегат, вильнул влево и понесся вслед за своим напарником. Но скрыться не успел. Андрей на форсаже - с ревом мотора и визгом шипованных колес - устремился за ним и догнал на втором перекрестке, когда мотоциклист сворачивал на улицу Горького.
        Удар!
        Мотоцикл подбросило вверх, так что он перелетел ограждение бордюра и врезался в овощную палатку.
        Мотоциклист выпустил руль, кувыркнулся через голову и растянулся на тротуаре, сбив с ног двух прохожих. Остальные шарахнулись прочь, раздались крики испуга.
        Андрей с трудом затормозил, выскочил из кабины, подбежал к ворочавшемуся мотоциклисту. Выбил у него из руки нож, рванул за ремешок и сдернул с головы шлем. На него, моргая и кривясь, смотрел муж Млады Борис, небритый по обыкновению и едва ли трезвый: от него несло перегаром и сложным коктейлем неприятных запахов.
        - Жаль, что мне не разрешили взять шпалер, - прохрипел он, пытаясь вырваться из железных пальцев Данилина. - Ты был бы уже трупом, козел…
        - Кто не разрешил?! - металлическим голосом спросил Андрей. - Кто тебя послал, урод?! Кто за мной следит?! В глаза смотри!
        Борис дернулся назад, глаза его расширились.
        - Они тебя… все равно достанут… рано или поздно…
        - Кто они?! Говори!
        - Отдай жену сначала… тогда скажу…
        - Она не вещь! Сначала научись уважать ее мнение. Кто тебя послал?!
        В глазах Бориса мигнул торжествующий огонек.
        Андрей, еще не видя опасного движения, но ощущая луч угрозы, резко развернулся влево, отгораживая себя от проезжей части дороги телом противника. И пуля, предназначенная ему, попала в затылок Борису. Брызнула кровь. Борис обмяк. Завизжали остановившиеся неподалеку женщины.
        Белая «Лада-151», из окна которой раздался неслышный в уличном гаме выстрел, сорвалась с места - видимо, она следовала за машиной Данилина от здания УВД - и помчалась прочь, в сторону улицы Ленина.
        - Вызовите «Скорую» и милицию! - крикнул Андрей потрясенным прохожим, метнувшись к своей машине.
        Через несколько секунд он уже несся за «пятьдесят первой», выжимая из рыдающего мотора все, на что тот был способен.
        Микроавтобус проскочил город, не останавливаясь на светофорах, лихо нырнул под железнодорожный мост и свернул направо, к выставочному центру, расположенному посреди Ребровского парка. Данилину удалось сократить дистанцию между автомашинами, поэтому он «пятьдесят первую» из виду не потерял и увидел, как из притормозившей на повороте «Лады» выскочила черная фигурка, метнулась к ограде комплекса. Андрей проследил направление движения беглеца, но не свернул, продолжая преследовать микроавтобус. Тот проскочил ворота на ипподром, метнулся за угол здания центра и скрылся между трибунами. Когда машина Данилина повторила эти маневры и показалась у трибун, в ее лобовом стекле вдруг появилась дырка с паутинами трещин, затем вторая. По ней начали стрелять!
        Не задумываясь, Андрей рванул дверцу и вывалился на снег, ударившись боком о низкий заборчик ипподрома. Машина продолжала некоторое время двигаться прямо, затем крутанулась вправо, врезалась в колонну, поддерживающую трибуны, и заглохла. Однако Данилин, взяв темп, был уже в полусотне метров от этого места, недалеко от сломанного бампером «Лады» шлагбаума, выбравшись из сектора стрельбы.
        Стрелял по машине Андрея, очевидно, именно тот человек, что минуту назад высадился из микроавтобуса. Это явно был почерк спецслужбы, и уже в который раз Андрей подумал о команде спецназа, прибывшей в Кострому для выполнения особого задания - ликвидировать Федорова. Хотя вопрос: за что? - так и оставался открытым.
        В наступившей тишине стали слышны звуки музыки, долетавшие сюда из здания центра. Затем послышались голоса, заскрипел снег - к воротам шли люди. Из ворот показались двое в камуфляжных комбинезонах, вооруженные пистолетом и снайперской винтовкой.
        Андрей стремительной текучей струей метнулся вперед.
        Приземистого он уложил сразу, мощным ударом в грудь, с передачей энергетического импульса. Со вторым пришлось повозиться, так как он проявил неожиданную прыть и начал сопротивляться, успев дважды выстрелить из пистолета; у него был отечественный «ГШ-18». Лишь пропустив два удара - по запястью руки и по уху, сутулый выронил оружие и схватился за голову. Данилин скрутил ему руку и повел вперед, уже примерно зная, что будет дальше.
        «Пятьдесят первая» стояла на дорожке ипподрома, очищенной от снега, боком к трибунам. Дверцы ее были распахнуты, внутри никого не было. Но стоило Андрею с пленником сделать два шага за ворота стадиона, как слева раздался женский голос:
        - Эй, учитель, замри! Еще шаг - стреляю!
        Андрей слегка подкорректировал положение тела пленника, чтобы оно перекрывало вектор стрельбы, и увидел прятавшуюся на трибуне женщину в зеленоватой дубленке и берете. В руках она умело держала снайперскую винтовку с приспособлением для бесшумной стрельбы, ствол которой смотрел на появившуюся в проходе между трибунами пару.
        Андрей не сомневался, это была та самая киллерша, которую описали свидетели, заметившие во дворе дома Федоровых белый микроавтобус. Случайных совпадений в таких делах не бывает.
        - Стреляй, - сказал Андрей, направляя на нее поверх плеча пленника ствол захваченной у приземистого спецназовца снайперки.
        Раздался тихий щелчок выстрела.
        Сутулый дернулся и кулем свалился под ноги Данилину. Но прежде чем он упал, Андрей успел выстрелить ответно и метнулся под прикрытие стенки трибуны, уходя в мертвую зону.
        Снова послышался насмешливо-ироничный женский голос:
        - Отличная подготовка, господин учитель. Кажется, мы вас недооценили. Предлагаю начать переговоры.
        - Вряд ли мы договоримся… пиковая дама, - ответил Данилин, тут же меняя позицию.
        Раздались два тугих хлопка, и в досках стены трибуны ипподрома, как раз в том месте, где он только что стоял, появились две дырки. Оценив владение оружием противника, Андрей выстрелил в ответ и тут же нырнул в проход между сеткой, отгораживающей поле ипподрома от трибун, и первым рядом очищенных от снега сидений.
        Но и женщина в дубленке не дремала, успев взбежать на несколько рядов вверх и спрятаться за спинками сидений. А так как ее положение было выгодней, Андрей не стал продолжать тактическую перестрелку, а просто встал во весь рост и побежал по ступенькам бокового выхода вверх, готовый «качать маятник» - то есть «по-змеиному» менять положение тела и стрелять в ответ.
        Однако его умение экстремального лавирования не пригодилось. Женщина в дубленке появилась над рядом сидений с пистолетом в одной руке и мобильным телефоном в другой. Снайперской винтовки у нее не было. Скорее всего кончились патроны.
        - Предлагаю обмен! - хищно оскалилась она, сузив черные глаза; берет с ее головы свалился, и стало видно, что у нее очень короткая - на грани бритья - стрижка и черные сережки в форме крестов. - Лови!
        Брусок телефона полетел к Данилину.
        Он, как циркач, поймал его локтем, продолжая держать женщину под прицелом винтовки.
        - Позвони домой, - добавила женщина, раздувая ноздри. - Узнаешь много интересного.
        Андрей вдруг понял, что она его нисколько не боится и азартно играет в игру под названием «ошибся - умри!».
        - Брось пистолет! - жестко сказал он. Женщина показала прокуренные желтоватые зубы, подумала несколько мгновений, уронила пистолет под ноги.
        - Звони, клоун. Потом поговорим.
        Он прижал мобильник к щеке, на ощупь набрал номер квартиры Анны Игнатьевны. Ответил мужской голос:
        - Ильза? Где вы там? Сколько нам еще ждать?
        - Пусть позовет к телефону твою бабу, - усмехнулась стриженая.
        - Дай трубку Младе! - глухо проговорил Андрей.
        В трубке хмыкнули, некоторое время было тихо, потом раздался голос Млады:
        - Андрей?!
        - Да, я.
        - Ой, что тут было! Они убили Анну Игнатьевну!.. меня связали… их трое…
        Голос пресекся, заговорил мужчина:
        - Ну, слышал? Дай мне Ильзу.
        Андрей посмотрел на женщину в дубленке, глаза его потемнели, потом засветились, как у рыси.
        - Вы… убили… бабу Аню?! Зачем?!
        - Дай телефон, - скривила зубы стриженая.
        Он бросил ей мобильник.
        - Крот, вези ее на ипподром, клиент созрел. Приберите там, да не светитесь. - Она выключила телефон, смерила Данилина презрительным взглядом. - Опусти винтарь, дурак. Иначе передача не состоится.
        - Вы… убили… Анну Игнатьевну… - повторил он почти беззвучно.
        - Ну, убили, бывает, старухе давно пора было на тот свет. Теряют больше иногда, как говорили герои «Собаки на сене», не смотрел? А тебе еще есть что терять. Итак, у нас предложение: ты говоришь нам, где твой дружок, изобретатель хренов, спрятал свои разработки, мы отдаем твою беременную бабу. Годится обмен?
        Андрей заметил движение глазных яблок женщины - она кого-то увидела за его спиной, - стремительно крутанулся волчком, одним взглядом окидывая панораму ипподрома, и выстрелил. Человек, целившийся в него из-за изгороди загона для лошадей на другом конце поля, исчез. Андрей, продолжая вращение, чуть поднял ствол винтовки и выстрелил еще раз.
        Женщина в дубленке была профессионалкой. Ей хватило всего секунды, чтобы подобрать пистолет и направить его на противника, но выстрелить она уже не успела. Пуля снайперки - «СВС-2000», калибр девять миллиметров - вошла ей точно в переносицу и отшвырнула на ступеньки лестницы.
        - Дрянь! - сказал Андрей гортанным от ненависти голосом.
        Однако поединок с убийцами еще не закончился, поэтому он не стал разбираться в своих чувствах и анализировать варианты боя. Спрыгнув с лестницы в проход между трибунами, Андрей метнулся к спутникам стриженой киллерши.
        Приземистый амбал уже пришел в себя и матерился, сидя на снегу и пытаясь привести в чувство напарника. Увидев Андрея, он сунул руку за пазуху, собираясь вытащить оружие, но Данилин рывком повернул его спиной к себе и сдавил локтем горло.
        - Не дыши!
        - Х-р-р… отпус-с-с-сть… ф-р-рай… - послышалось в ответ.
        - Ответишь на вопросы - отпущу!
        - Х-р-р-шо…
        - Кто вы такие?!
        - Х-г-ррупа з-зач-чисст…
        - Какой конторе принадлежите?!
        - С-служ-жба б-без-зопасс…
        - ФСБ?!
        - Н-нет…
        - Говори яснее!
        - С-служба б-безопасс-ности часс-тной с-структур-ры…
        - Какой?!
        - Н-не знаю… я наемник… мне п-платят - я д-делаю…
        Где-то за шеренгой тополей, отделяющих стадион от выставочного центра, послышалось рычание мотора. Андрей заторопился.
        - Сколько вас всего?
        - Ш-шестеро…
        - Командир группы?
        - Ильза… фамилии не знаю…
        - Зачем вы убили Федорова?!
        - Приказали… больше я ничего не…
        - Кто приказал?!
        - Н-не знаю… приехал один… длинноволосый… я его раньше не видел…
        Звук мотора приблизился.
        Андрей прижал губы к уху пленника:
        - Сейчас ты выйдешь из ворот и помашешь рукой своим приятелям. Один лишний жест - и ты покойник! Понял?
        - П-по…
        - Помоги оттащить твоего напарника. Помашешь рукой и вернешься. - Андрей сунул в руку пленника разряженный пистолет. - Иди!
        Кряжистый спецназовец помассировал шею, выпрямился, сделал несколько шагов на деревянных ногах за ворота с сорванным шлагбаумом, поднял руку.
        Андрей прислонил к стенке трибуны второго парня, присел возле него на корточки, делая вид, что приводит его в чувство.
        Показалась белая «десятка», остановилась в двадцати шагах. Из нее выбрался небритый мужик в кожаной куртке и джинсах.
        - Что тут у вас? - буркнул он, рассматривая зашевелившегося напарника приземистого и спину Данилина. - Где Ильза?
        В то же мгновение Андрей взял темпи взвился в воздух, преодолевая разделявшее их расстояние за несколько мгновений. Не успев ничего сообразить, небритый грохнулся спиной на капот «десятки» от сильнейшего удара - даже куртка лопнула на груди!
        В кабине машины, кроме Млады, находились еще два члена банды, водитель и толстяк в комбинезоне спецназа, но оба они отреагировали на атаку слишком поздно, абсолютно не ожидая такой развязки событий.
        Толстяка Андрей достал ударом в голову, пробив кулаком стекло задней дверцы «десятки». Водитель успел выхватить пистолет - удивление в глазах, перекошенное лицо, - и Андрей выстрелил, не чувствуя ни капли жалости. Пуля снесла водителю челюсть, брызнула струя крови, заливая рулевое колесо и приборную панель.
        Вскрикнула Млада, сидевшая на заднем сиденье, рядом с толстяком, только сейчас сообразив, что происходит.
        Андрей рванул дверцу машины, протянул ей руку.
        - Выходи!
        Она вылезла, круглыми от ужаса глазами разглядывая труп водителя и лежащих на снегу членов банды.
        - Ты… их?..
        - Уходим! Не жалей, это мразь, убийцы! Они убили Федоровых, капитана Скрылева, следили за мной…
        - Я ничего не понимаю…
        - Потом все объясню. - Андрей потащил спотыкавшуюся Младу за собой к стоящей на дорожке ипподрома белой «пятьдесят первой». - Садись, поехали.
        - Это же не твоя машина…
        - Моя разбита. Быстрей.
        - Куда мы поедем?
        - Сначала домой.
        - Там же… они убили…
        - Заберем Анну Игнатьевну и уедем.
        - Далеко?
        Он помог женщине сесть на переднее сиденье «Лады», подумал о деревне, где у Левы Федорова была оборудована в сарае лаборатория.
        - Не очень далеко, километров двадцать от Костромы. Там решим, что делать дальше.
        Андрей сел за руль и, не глядя на двух оставшихся в живых киллеров, растерянно провожавших глазами машину, повел микроавтобус к воротам ипподрома.
        Буй-Тур

21 декабря
        Воевода позвонил рано утром.
        - Приветствую, Гордей Миронович, не разбудил?
        - Я еще не ложился, - буркнул Буй-Тур, с трудом разлепив веки; лег он всего два часа назад и выспаться, разумеется, не успел.
        Воевода шутки не оценил:
        - Прошу вас не перенапрягаться, иначе это напрямую скажется на результатах работы. Как обстановка?
        - Нормальная, в пределах флюктуаций погодных условий, - прежним тоном ответил Буй-Тур. - Сегодня «подчистим» основные «конюшни», и можно сваливать отсюда.
        - Придется все-таки задержаться. Князь требует ликвидировать «объект раздражения» - учителя Данилина. Вы нашли его?
        - Чего его искать? Он не прячется. И, судя по всему, не имеет никакого отношения к «браткам». У него убили друга - инженера-изобретателя Льва Федорова, и он пытается самостоятельно расследовать это убийство. Кстати, дело само по себе загадочное. Мы тут покопались в базе данных местного УВД…
        - Отставить! - сухо сказал воевода. - Расследование убийства Федорова не ваша забота. Заканчивайте главную работу и займитесь учителем. Он должен исчезнуть.
        - В чем его вина?
        - Это вы должны выяснить, в чем его вина, и доложить. Затем ликвидировать. Срок исполнения задания - два дня.
        - Но вы говорили, что задание не имеет доказательной базы…
        Голос Спирина стал еще суше:
        - Я так не говорил. У нас есть информация, что Данилин связан с криминальной группировкой Лазарева. Соберите доказательства.
        - А если не соберем?
        - Тогда и поговорим. Желаю удачи, полковник.
        Связь прервалась.
        Буй-Тур выругался, выключил телефон. Вставать не хотелось. Думать не хотелось. Усталость брала свое, причем усталость не физическая, а моральная. Ненависть к мрази, попирающей законы общества и диктующей людям свою волю, давно прошла. Гордей насытился мщением, отправляя в ад подонков и убийц, бандитов и нелюдей, торгующих совестью и жизнью других. Их ликвидацию он воспринимал как необходимую работу, работу мусорщика, чистильщика, ассенизатора, которую тоже кому-то надо было выполнять. Но иногда у него появлялось ощущение, что этот путь порочен, бесперспективен. Потому что количество отморозков и подонков разного сорта не убавлялось. Нужен был иной подход к проблеме, который гарантировал бы избавление общества от воинствующей мрази, создал бы такие условия жизни, при которых просто невозможно было воровать, красть, унижать, насиловать, убивать.
        Будучи военным человеком, Буй-Тур привык подчиняться дисциплине и выполнять приказы вышестоящих командиров. В принципе, так оно и было до последнего времени: воевода ордена выдавал ЦУ - Гордей собирал группу и выполнял задание. Но последнее задание воеводы, связанное с ликвидацией костромского учителя физкультуры Андрея Данилина, приводило Буй-Тура в состояние горестного размышления, в дурное расположение духа.
        Во-первых, группа выполняла не свойственные ей функции разведки и анализа обстоятельств, что было чревато появлением неучтенных рисков и ошибок. Во-вторых, воевода не выдал полный пакет информации о клиенте, сам будучи не уверенным в необходимости акции. В-третьих, те данные, которые смогли наскрести подчиненные Буй-Тура о Данилине, говорили о полной непричастности последнего к каким бы то ни было уголовно наказуемым деяниям.
        - Сволочизм! - вслух проговорил Гордей, подводя итог своим размышлениям.
        Отбросив одеяло, он поплелся умываться и бриться.
        В девять утра позвонил Олег и сообщил о появлении объекта. С этого момента группа начала наблюдение за Данилиным, который повез симпатичную молодую беременную женщину за пределы Костромы. Как оказалось - в Коряково, на соревнования по натурбану.
        Гордей ни разу не посещал спортивные мероприятия ради приятного времяпрепровождения, поэтому наблюдал за зрителями с любопытством и сомнением, не понимая, почему они ведут себя так свободно, легко и радостно. Потом он и сам увлекся зрелищем санных гонок, почувствовал азарт и единение с огромным количеством людей и даже включился в процесс, болея за «наших», то есть за саночников России.
        Олег, выполнявший роль ординарца при командире, принес два стаканчика горячего кофе и наблюдал за происходящим с недовольно-скептическим видом. По его признанию, он не увлекался зимними видами спорта и кайфа от их созерцания не получал.
        Остальные члены группы располагались на трибунах так, чтобы всегда можно было сменить наблюдателя и вести клиента непрерывно, не давая ему возможности скрыться. Впрочем, Данилин и не пытался от кого-либо прятаться или скрываться. Судя по всему, он искренне радовался отдыху на природе и возможности поухаживать за дамой, на которую смотрел так, что даже у Буй-Тура возникала зависть, не требующая оценки и анализа. Было видно, что Данилин обожает эту женщину, годящуюся ему по возрасту в дочери, и можно было только гадать, кем она ему приходится на самом деле.
        В час дня первый этап финальных заездов закончился, и Данилин, поговорив с кем-то по мобильнику, повел свою даму к автостоянке. Пришлось и команде Буй-Тура, привязанной к объекту слежки незримыми струнами персонального внимания, покидать зону соревнований.
        За руль «десятой» «Лады» сел Жека, остальные расселись по ранжиру: Гордей - спереди, Олег, Борис и Влад - сзади, и началось то, что меньше всего любил Буй-Тур - авторалли, призом которого было спокойствие ведомого объекта. Члены группы «Сокол» не считались асами слежки, и самое трудное для них было не только не потерять объект из виду, но и не обнаружить себя.
        Данилин сначала направился домой. Затем через несколько минут появился во дворе без спутницы и поехал в Управление внутренних дел, озадачив тем самым наблюдателей.
        - Ничего не понимаю, - сказал Влад. - Какого дьявола мы «пасем» этого парня? По-моему, он внештатный сотрудник милиции.
        - Кажется, не мы одни его «пасем», - сказал Борис, сидевший с биноклем в руке; бинокль был специальный, он соединялся с компьютером СЭРа, и с его помощью вести наблюдение было намного легче.
        - Где? - подобрался Буй-Тур, забирая у него бинокль.
        - Левее, у магазина «Свет», за серым пикапчиком.
        - «Пятьдесят первая»?
        - Она. Внутри трое, понаблюдай за ними. Плюс два мотоциклиста, ошивающихся поблизости. Они явно кого-то ждут.
        - Я заметил их еще полчаса назад, - заметил Жека. - Ехали за «Надеждой» нашего клиента.
        - Чушь собачья! Кому понадобилось следить за ним, кроме нас?
        - Может быть, это наши следаки?
        - Наши так грубо не работают.
        В кабине на некоторое время установилась тишина. Буй-Тур наблюдал за мотоциклистами, людьми в микроавтобусе и все больше убеждался, что эти люди действительно принадлежат какой-то спецслужбе и ждут Данилина. Возможно, это были сотрудники уголовного розыска или отдела по борьбе с организованной преступностью. В таком случае задача команды Буй-Тура упрощалась, им не надо было искать компромат на учителя физкультуры, проверять его связи и принадлежность к одной из криминальных структур города: за них это могла сделать контора, севшая на хвост клиента. Но возникали дополнительные вопросы, например: почему воевода не сообщил о заинтересованности клиентом других родственных контор, а главное, почему этим делом заинтересовался сам князь ордена, отдавший приказ без колебаний ликвидировать «простого» учителя физкультуры.
        Данилин появился на ступеньках парадного входа УВД через сорок минут, задумчиво направился к своей машине. И в этот момент началось то, чего подспудно ждал Гордей, ощущавший разлитое в воздухе напряжение готовящейся акции.
        Первый мотоциклист сорвался с места, догнал Данилина и ударил его монтировкой. Промахнулся. Затем то же самое попытался сделать его напарник. И тоже промахнулся!
        Не успел Буй-Тур удивиться и восхититься неожиданной сноровкой и прытью клиента, как тот вскочил в кабину «Надежды» и устремился за мотоциклистами. Вслед за ним двинулась и «пятьдесят первая» «Лада».
        - Вперед! - скомандовал Гордей, хотя Жека и без команды уже включил двигатель и вырулил на дорогу.
        Действия разворачивались столь стремительно, что никто из подчиненных Буй-Тура, да и он сам тоже, не смогли предположить, чем все закончится. А закончилось противостояние Данилина и его многочисленных противников нешуточным боем на ипподроме, в результате которого «простой» учитель физкультуры уложил сначала тех, кто следил за ним и пытался убить, а потом, дождавшись второй группы на белой «десятке», такой же, какую использовали бойцы Буй-Тура, уничтожил и ее.
        - Ни хрена себе! - буркнул Гордей, наблюдая за происходящим на ипподроме в бинокль; машину они оставили за пределами территории ипподрома и дальше следовали пешком, стараясь не подставиться ни глазу воюющих сторон, ни случайным прохожим, посещавшим выставочный центр.
        - Три танкиста, три веселых трупа! - прокомментировал Олег бой Данилина с противниками на «десятке». - Экипаж, так сказать, машины боевой. Как он их сделал, а?! А я хотел было ему помочь!
        - Не удивлюсь, если он какой-нибудь бывший инструктор по рукопашке, - заметил Влад. - А такие ребята форму не теряют никогда.
        - Интересно, кого это он замочил? - проворчал Жека. - Неужели ментов?
        - Не похоже, - качнул головой Олег. - Те вызвали бы подмогу с мигалками, и сейчас тут уже хозяйничал бы ОМОН или СОБР.
        - Что будем делать, командир? Возьмем его?
        - Нет, - отрезал Гордей. - Продолжаем наблюдение. Посмотрим, что он собирается предпринять.
        Данилин в это время помог девушке в белой шубке, которую привезли с собой молодцы на «десятке», перебраться в «пятьдесят первую» и поехал с ней прочь от места боя. Оставшихся в живых врагов он не добил, что, на взгляд Буй-Тура, было ошибкой. Коль уж на тебя серьезно наехали, устроили охоту, относись к охотникам так же, как они к тебе. Но в остальном упрекнуть учителя было трудно. Он показал себя классным профессионалом.
        - Надо выяснить, кто они и откуда, - сказал Буй-Тур, когда группа вернулась к машине. - Борис, останься. Если те двое на ипподроме будут шебуршиться, действуй по обстановке. И будь на связи.
        Молчаливый Борис кивнул и направился обратно к ипподрому. Остальные сели в «десятку», и Жека погнался за «пятьдесят первой», успевшей свернуть на улицу Ленина, к центру города. Пошел снег, видимость ухудшилась, но Буй-Тур не обратил на это внимания, зная природное дарование Жеки-Евгения не упустить из виду объект преследования в любых погодных условиях.
        Как оказалось, Данилин ехал домой.
        Но там он пробыл недолго, всего полчаса. Вынес на руках какую-то худенькую седую женщину, завернутую в одеяло, уложил в салоне «Лады», затем вернулся за спасенной им девушкой. «Пятьдесят первая» помчалась переулками и узкими улочками куда-то к окраине Костромы, остановилась у церкви. Данилин скрылся за оградой церкви и вскоре вернулся с двумя монахами, помог им вынести из машины тело седой женщины.
        - Ты что-нибудь понимаешь? - поинтересовался Олег, обращаясь к Буй-Туру, и передал ему бинокль.
        - Эта старушка - хозяйка квартиры, - сказал Влад. - Судя по всему, она умерла. Или ее убили.
        - Кто?
        - Очевидно, те парни, на «десятке», которые подъехали потом с беременной.
        - Зачем?
        - Спроси чего-нибудь полегче.
        - У меня есть версия, - сказал Жека. - Им надо было убрать учителя, поэтому они подстраховались - захватили его пассию и решили пошантажировать. Да не на того напали. Он рискнул и выиграл. А хозяйку эти подонки замочили просто так, походя. Может быть, она закричала или попыталась позвонить в милицию.
        - Что скажешь, командир?
        - Я привык опираться на факты, - шевельнул каменными губами Буй-Тур. - Не отвлекайтесь. Борис, ты где?
        - Еле успел слинять, - отозвался по мобильнику Борис. - Приехали менты. Я успел только пошарить в карманах убитых. Из документов - два удостоверения московской полиции и один интересный значок. Но они не полицейские, это однозначно. Удостоверения - липа. Что мне делать?
        - Двигайся к Галичскому шоссе и жди на развилке.
        - Есть.
        - А мы что будем делать? - осведомился Жека.
        - Следовать за клиентом.
        - Он попытается смыться.
        - Надеюсь, ты его не упустишь.
        Помолчали, разглядывая сквозь пелену снега церковь за оградой, безрадостный зимний пейзаж и машину Данилина.
        - Что он там делает? - не выдержал Олег. - Почему повез старуху сюда, а не в больницу? На его месте я вообще вызвал бы ментов.
        - А если у него рыльце в пушку?
        - Хорошо бы захватить парня и поговорить с ним по душам.
        - Кажется, он возвращается.
        Из-за каменной пристройки возле церкви появились Данилин и его понурая спутница в сопровождении монаха. Сели в машину. Монах поклонился, прижав руку к груди. «Пятьдесят первая» развернулась и, еле видимая в снежной пелене, покатила на восток, явно намереваясь выехать за пределы города.
        Свернули на улицу Шагова, потом на Смирнова. «Лада» увеличила скорость, но Жека - бывший автогонщик и испытатель, не особенно заволновался, зная, что мотор у микроавтобуса слабый и оторваться от преследователей он не сможет.
        На перекрестке Галичского шоссе и улицы Смирнова подобрали Бориса, стоявшего с поднятым воротником и в натянутой на уши вязаной шапочке. Издали он был похож на жалкого бомжа, не знающего, куда пойти, где найти пристанище и погреться, и не ждущего от людей каких-либо милостей.
        - Замерз? - пожалел его Влад.
        - Только что подъехал. Кстати, мимо проскочила знакомая «Лада»…
        - Гони! - буркнул Гордей.
        - Не боись, командир. - Жека вдавил педаль газа.
        Вскоре в сгущающихся сумерках они увидели габаритные огни «Лады» и уже больше не теряли их из виду.
        Проехали Фанерник, свернули с трассы на Никольское.
        - Покажи документы, - обернулся к Борису Гордей.
        Тот молча передал ему две красные книжечки. Потом вспомнил о значке.
        - Вот, полюбуйтесь.
        Буй-Тур повертел в пальцах металлический треугольничек в форме глаза.
        - Странный значок.
        - Похож на масонский герметический символ, - сказал Влад со знанием дела. - Я как-то листал словарь символов и рун, там был нарисован точно такой же значок.
        - Откуда в России масоны? - хмыкнул Олег.
        - Тут еще какие-то буковки выгравированы на обратной стороне, - сказал Борис. - Латинские.
        - Не вижу.
        - Включи свет.
        - Не надо, потом разберемся. - Буй-Тур спрятал значок и удостоверения в карман. - Бензина нам хватит?
        - Километров на сто, - буркнул Жека. - Я не думаю, что клиент собрался ехать за пределы Костромской губернии. Кстати, командир, а как вы догадались, что он поедет именно по Галичской трассе?
        - Интуиция, - подсказал Олег.
        - Расчет, - хладнокровно ответил Буй-Тур. - Клиент явно не хочет связываться с органами - это раз. После такой переделки, замочив четверых охотников, он должен быстро убраться из города - это два. Собравшись, он поехал на восток, а из Костромы на восток ведет только одно шоссе - Галичское, это три.
        - Гениально! - восхитился Олег.
        - Отставить ерничество, лейтенант! - приказал Буй-Тур. - Приготовились! Что бы ни случилось, клиента будем брать живым! Всем ясно? Не стрелять!
        Ответом ему было общее ворчание:
        - Не маленькие… ясно… сделаем…
        «Лада-151» Данилина миновала Никольское и свернула к деревушке Суконниково. Дорога здесь, пробитая в снегу трактором, почти не освещалась, но фары Жека не включал, боясь, что водитель микроавтобуса заметит преследование, и полагаясь только на интуицию.
        Въехали в Суконниково.
        Деревня насчитывала всего с десяток дворов. Машина Данилина остановилась у старенькой бревенчатой хаты, покрытой сугробом снега. Света в окнах хаты не было, но, судя по следам и расчищенной дорожке, ведущей к сараю, за домом кто-то ухаживал.
        В свете фар появился Данилин, направился почему-то к соседней избе, но вскоре вышел и открыл замок на двери хаты, у которой стояла машина.
        - За ключом ходил, - догадался Олег, наблюдая за «Ладой» в бинокль. - Наверное, соседи следят за домом и у них есть ключи. Интересно, почему он свой не взял? Забыл? Или это не его фазенда?
        Никто Олегу не ответил.
        Из микроавтобуса выбралась беременная в шубке, держась обеими руками за живот. Данилин помог ей дойти до хаты, затем загнал машину за ограду, поближе к сараю, и тоже скрылся в доме. В окнах хаты зажегся свет, а через несколько минут из трубы потянул дымок: гости затопили печь.
        - Пора, - сказал Буй-Тур.
        Группа вылезла из «десятки» и быстро направилась к дому, где нашли пристанище беглецы из Костромы. Снег продолжал идти, фонарь в деревне наличествовал один, освещая продовольственный магазинчик, жители деревни в такую погоду предпочитали сидеть дома, и отряд Буй-Тура подобрался к объекту атаки незаметно.
        Борис с Олегом перелезли через забор со стороны сарая и заняли позицию у второго выхода из сеней - во двор. Жека хотел было подобраться к окнам, но увяз в снегу и вернулся. Даже если бы Данилин вознамерился бежать от преследователей через окна, далеко уйти ему бы не дали, снег был слишком глубок и рыхл.
        Внезапно свет в хате погас.
        Все замерли.
        Обострившийся слух Буй-Тура поймал едва слышный скрип засова на входной двери, затем еще один скрип - открываемой двери во двор.
        И тотчас же послышался глухой удар, шум, падение тела, чей-то тихий вскрик, шаги, скрип снега, возня…
        - Вперед! - выдохнул Гордей, бросаясь к сараю. За ним метнулись Жека и Влад.
        Вспыхнули фонари, выхватив из темноты два тела на снегу, у стен хаты, и пригнувшегося, готового к прыжку Данилина, одетого в спортивный костюм.
        - Собака бешеная! - удивленно воскликнул Жека, выхватывая пистолет. - Он же наших замочил!
        - Не стрелять! - лязгнул голосом Буй-Тур, выходя вперед.
        Олег, лежащий у двери, зашевелился, сел, держась за голову.
        - Вот падла! Чем это он меня?..
        Данилин не оглянулся, склонив голову к плечу и прислушиваясь к чему-то. Он явно колебался, не решаясь на активные действия, и Гордей чутко уловил эти колебания, поняв, что учитель физкультуры переживает не за себя, а за свою подругу.
        - Сдавайся, - предложил Буй-Тур. - Со всеми тебе не справиться. А у меня приказ в случае сопротивления открывать огонь на поражение. Может, поговорим?
        Вместо ответа Данилин сделал шаг назад и вдруг… исчез! А затем появился в шаге от Буй-Тура, нанес ему мгновенный удар в грудь и тут же второй в голову. Первый достиг цели - Гордей задохнулся от боли, а от второго он все же ухитрился увернуться благодаря своему непревзойденному чутью и феноменальной ориентации в пространстве боя.
        Однако Данилин снова оказался рядом, и снова Буй-Тур не успел отреагировать на двойной удар, хотя смог заблокировать удары, подставив плечо и локоть. Едва не заорал от боли: противник не собирался его щадить и бил с такой силой, что запросто мог бы пробить кирпичную стену.
        Жека рванулся на помощь командиру, давая ему секундную передышку, и взлетел в воздух, только ботинки мелькнули в свете фонаря. Олег выстрелил.
        - Не стрелять, я сказал! - рявкнул Буй-Тур, сбрасывая куртку. - Я возьму его!
        Жека очухался от полученного удара, сел на снег и включил выпавший из руки и потухший фонарь. Теперь арену боя - заснеженный деревенский двор - освещали три столба света.
        Данилин прыгнул вперед, буквально растворяясь в воздухе.
        На сей раз Гордей успел просчитать намерения противника и на прием не купился. Он просто нырнул «под атаку», инстинктивно уводя голову от предполагаемого удара, и по свисту воздуха над ухом понял, что отреагировал правильно. Бросил кулак вправо и тут же отскочил, лягнув пустое место, только что занятое телом противника. Еще раз метнулся вперед, уходя от очередного свиста, но не совсем удачно. Ухо обожгла острая боль. Палец Данилина как железный коготь разорвал мочку уха.
        Гордей понял, что проигрывает, перестав угадывать векторы появлений противника и направление ударов. Лишь однажды ему удалось попасть ребром ладони по щеке Данилина, да и то вскользь, не причинив ему особого вреда. Зато сам он пропустил два потрясших его удара и провалился в сумрак полубессознательного состояния, чудом увернувшись - сработало подсознание - от добивающего высверка ладони учителя.
        Раздался щелчок выстрела, а за ним звон стекла: пуля попала в окошко сеней.
        Вихрь ударов, опутавших Гордея прочной паутиной, стих.
        - Не стрелять! - выдохнул он, поднимая вверх руки. - Сдаюсь! Остановись, мастер!
        Данилин, только что продемонстрировавший умение уходить с траектории пули, замер в трех метрах от Буй-Тура, исподлобья глядя на всехсвоих противников сразу. Гордей вдруг заметил, что над ним дрожит воздух - как от раскаленного солнцем асфальта, и снежинки тают, не долетая до головы и кистей рук.
        - Нас пятеро, - продолжал Буй-Тур хрипло, - и все мы неплохо стреляем. Каким бы ты мастером рукопашки ни был, от пяти пуль тебе не увернуться. Если хочешь жить и защищать свою подругу - сдавайся.
        Данилин молчал. Глаза его светились, как у кошки, и страха в них не было. Только затаенная мука и сомнения. И Гордей шестым чувством угадал причину его сомнений: учитель снова думал о женщине и не хотел оставлять ее одну. Не будь этого обстоятельства, он наверняка справился бы с командой Буй-Тура, несмотря на ее превосходство в оружии.
        - Кто вы? - спросил Данилин наконец.
        - Во всяком случае - не бандиты.
        - Спецназ… Чей? Не ГРУ, это точно. И не ФСБ.
        - Покруче, пожалуй. Частная структура, не государственная, хотя и радеющая за интересы государства.
        По губам Данилина скользнула усмешка.
        - Насчет «покруче» можно поспорить. Вы не специалисты слежки, хотя допускаю, что вам поручили не свойственную вам работу. Я заметил вашу машину еще в городе, но подумал, что…
        - Что мы друзья тех, кого вы толково обработали на ипподроме.
        - Да.
        - Может, пригласите нас в дом? Неудобно разговаривать на морозе, да и соседи могут заметить.
        - Идемте.
        Буй-Тур подобрал куртку, кивнул Жеке: останешься на стреме, сменим через полчаса. Догнал учителя.
        - Это ваш дом? Или родителей?
        - Это дом моего друга Левы Федорова, - глухо ответил Данилин. - Его убили недавно.
        - Мы в курсе. Сочувствую.
        Из сеней на шею Данилина кинулась фигурка в светлой одежде.
        - Андрей!
        - Все в порядке, милая, - мягко сказал он, обнимая девушку. - Иди в дом, готовь стол. Это друзья.
        Буй-Тур усмехнулся на эти слова, но возражать не стал. Он почему-то был уверен, что воевать с учителем им больше не придется. Где-то в сети аналитиков ППП произошел сбой, и князь ордена получил неверные сведения о клиенте, порочащие его. Хотя существовала другая версия событий: Данилина намеренно подставили.
        В хате было еще холодно, сказывалось долгое отсутствие хозяев. Но печь весело потрескивала поленьями, от нее веяло теплом, по центральной комнате избы плавали вкусные запахи сосновой смолы и дымка, что придавало деревенскому жилищу неповторимый колорит и уют.
        Хозяйка, кутаясь в пушистый белый шарф, поставила чайник, накрыла стол и присела на диванчике рядом с Данилиным, прижавшись к его плечу. Остальные расположились кто где, посматривая на хозяина с уважением и опаской, а на его подругу с интересом.
        - Зачем вы следите за мной? - задал вопрос первым Данилин.
        - Я бы предпочел услышать сначала ваши ответы на наши вопросы, - сказал Буй-Тур. Помассировал грудь, шею, потрогал вспухшее ухо, покачал головой. - Где вы научились так драться?
        - Я бывший инструктор Главного разведуправления, - сказал Данилин равнодушно.
        - Нет, я имею в виду - до ГРУ.
        - Первым моим тренером был Валерий Николаев, друг отца, бывший подводник. И отличный самбист. Вторым - мастер школы русбоя. Фамилия вам ни к чему.
        Члены команды Буй-Тура переглянулись.
        - За что вас преследовали те люди, в микроавтобусе? - продолжил Буй-Тур.
        Девушка в шарфе вздрогнула. Данилин успокаивающе сжал ее пальцы на сгибе своего локтя.
        - Я не знаю.
        - Говорил бы правду, - мрачно посоветовал Олег.
        Буй-Тур качнул головой.
        - Не хотелось бы напоминать о вашем положении…
        - Я действительно не понимаю, в чем дело, - сухо сказал Данилин. - Могу только предполагать. Несколько дней назад убили моего друга Льва Федорова… вместе с женой… Я начал собственное расследование… и заметил слежку. После чего мне позвонили по телефону и пригрозили… А через день убили капитана Скрылева, который занимался расследованием убийства официально и дал мне кое-какие сведения.
        Присутствующие в избе снова переглянулись.
        - Кто вам звонил? - спросил Буй-Тур.
        - Точно не знаю, голос был женский, но скорее всего это была та самая дама в дубленке, командир киллеров, которую я… на ипподроме…
        - Вы уверены, что вас ничто не связывает?
        Данилин с недоумением посмотрел на полковника.
        - Нас связывает только убийство Федоровых. До этого я никого из преследователей не встречал. Кроме ее мужа. - Данилин кивнул на спутницу. - Как он оказался замешан в этом деле, я не представляю. Но начал он и его дружок…
        - Мы видели. Странно все это.
        - Что?
        Буй-Тур не ответил, размышляя о задании воеводы. Зрело убеждение, что воевода действительно не владел полной информацией о костромских разборках и просто выполнял приказ князя. А какие были у князя основания ликвидировать учителя физкультуры, знал только он сам.
        - Странно, - повторил Гордей. - Все в нашем мире взаимосвязано и имеет причину.
        Он вдруг подумал, что воевода мог послать вторую группу чистильщиков, не предупредив его. Но тогда выходило, что ему не доверяют, хотя начальство и не имело на то никаких оснований.
        - Вы не заметили у этих людей каких-либо особых примет?
        - Каких именно? - поднял бровь Данилин.
        - Например, вот таких. - Гордей отвернул мочку здорового уха, показывая вытатуированный силуэтик сокола.
        - Нет, не заметил. Что это за знак?
        - Опознаватель службы ППП.
        - Никогда не слышал.
        - И не надо. А этот значок вам знаком? - Гордей показал найденный Борисом «глаз».
        Данилин осмотрел значок, покачал головой.
        - Впервые вижу. Но вообще-то это символ масонских лож, знак принадлежности к определенной касте масонов.
        - Откуда вы знаете?
        Данилин усмехнулся.
        - Почитываю кое-какую эзотерическую литературу.
        - Итак, вы не связаны с местными криминальными кругами и не работаете на бандитов. Зачем тогда этим «масонам» понадобилось вас убирать?
        Данилин исподлобья посмотрел на Буй-Тура, медленно проговорил:
        - Но ведь и вы приехали в Кострому с таким же заданием?
        - Не совсем. - Буй-Тур посмотрел на своих подчиненных. - Что скажете, мужики?
        Борис неопределенно пожал плечами. По натуре он был скептиком и никому не верил.
        Влад отвернулся, предпочитая не взваливать на свои плечи ответственность за решения командира.
        Олег поковырял ножом деревянный стол, произнес рассудительно:
        - Ты командир, тебе и решать.
        Буй-Тур хмыкнул, кинул взгляд на не сводившую с него больших тревожных глаз беременную женщину, подсел к столу:
        - Будем пить чай. Нам надо завтра утром быть уже в столице.
        Олег, прищурясь, озадаченно посмотрел на него, хотел было задать какой-то вопрос, но уловил угрожающий блеск в глазах командира и передумал.
        - Пить так пить, неплохо бы действительно хлебнуть горяченького.
        Встрепенувшаяся пассия Данилина захлопотала вокруг гостей, и вскоре все пили чай с конфетами и пряниками, хранившимися в буфете хозяина хаты. Пряники были уже твердые, но это не помешало гостям сгрызть их почти полностью.
        - Уходим, - поднялся Буй-Тур. - Спасибо за гостеприимство.
        Данилин, не вставая, вопросительно посмотрел на него, и Гордей добавил:
        - Не знаю, какие основания были у ваших врагов ликвидировать вас, но теперь вами займутся всерьез. Советую уехать куда-нибудь подальше отсюда. Желаю удачи. Прощайте. Влад, возьми стакан чая для Евгения.
        Они вышли, оставляя пораженную решением Буй-Тура пару наедине.
        - Ты уверен, что поступаешь правильно? - осведомился Олег, отворачивая лицо от разыгравшейся на улице метели.
        - Я редко ошибаюсь в людях, - отрезал Буй-Тур. - Учитель ни в чем не виноват.
        - Не наше дело решать, виноват он или не виноват. У нас есть приказ…
        - Я привык иметь полный конфиденциал о преступлениях человека, которого надо замочить. На учителя у нас компромата нет.
        - Но…
        - Отставить разговоры! Приедем - разберемся.
        - Нас снова пошлют в Кострому.
        - Пошлют - поедем.
        Через несколько минут последние избы деревни скрылись сзади в пелене снегопада. А Буй-Тур подумал, что история с учителем на этом не закончится.
        РуНО

23 декабря
        Михаилу Константиновичу Спирину исполнилось пятьдесят лет. Он и выглядел на все пятьдесят: сутулый, седой, с тяжелым мясистым лицом и серыми цепкими глазами, постигшими такие тайны бытия, о которых не подозревал ни один среднестатистический гражданин страны. Воеводой Русского национального ордена он стал всего четыре года назад, а до этого командовал одной из оперативных групп службы ППП, успешно поработавшей на Дальнем Востоке и в Приморье. Именно усилиями его группы край был очищен от коррумпированных чиновников и генералов, а честные предприниматели и рыбаки вздохнули с облегчением, почувствовав изменения в социальной политике новых руководителей края, которые пришли на смену «отмытым» бандитам и вожакам криминальных группировок.
        Еще раньше Михаил Константинович служил в знаменитой группе спецназа ФСБ «Альфа», но был комиссован по ранению и несколько лет работал в Ассоциации ветеранов спецслужб. Там и обратили на него внимание кадровики РуНО, предложив иную службу - секретную, но на пользу Родине. Раздумывал над предложением Михаил Константинович недолго. Он хорошо разбирался в процессах, происходящих в обществе, видел всю пагубность коррупции, в которой погрязло чиновничество страны вплоть до самых верхов, и вполне сочувствовал тем, кто пытался исправить создавшееся положение. Понимал он и то, что убеждениями и уговорами из коррумпированных чиновников честных людей не сделать. Эти паразиты, ничего сами не создавшие в жизни, но пользующиеся всеми благами цивилизации, понимали только силовоевоздействие. И этим они практически ничем не отличались от бандитов.
        Вечером двадцать третьего декабря, когда Михаил Константинович уже собирался лечь спать: жил он в Благоеве, рядом с профилакторием, в двухэтажном деревянном коттедже, предоставленном ему службой размещения ордена, - сработал сигнальщик компьютерной связи, встроенный в мобильный телефон. Вызов означал, что воевода зачем-то срочно понадобился князю и что разговор требует криптозащиты.
        Михаил Константинович вернулся в свой кабинет, расположенный на первом этаже главного корпуса профилактория, и открыл дверь в потайной «карман» кабинета, замаскированный книжными полками. Этот «карман», по сути, представлял собой футуристического вида «рубку», под завязку набитую аппаратурой контроля службы ППП и особой защищенной спутниковой связи.
        На рабочем столе воеводы стоял панорамный монитор с диагональю около двух метров, полукругом изгибающийся вокруг оператора, чтобы избежать искажений передачи. Штатная акустическая система, поддерживающая модный формат «Долби диджитал», давно стала предметом офисной обстановки, присутствовала она и здесь, позволяя говорить с абонентами из любой точки кабинета и прослушивать любые аудиопередачи любого уровня.
        Кроме систем защиты и связи, аппаратура кабинета имела систему внутрикорпоративного документооборота, использующую высокоскоростные локальные сети, по которым отправлялись аудио - и видеофайлы, а также электронные таблицы, мгновенно присоединявшиеся к основной базе данных, чтобы получатель мог вникнуть в содержание передаваемого пакета без дополнительных процедур включения и поиска. Программа сверхбыстрого обмена сообщениями самостоятельно выстраивала иерархию пользователей в зависимости от их корпоративного статуса, и три красные звездочки на панели сервера в данный момент указывали на важность абонента: на связь с воеводой действительно вышел князь ордена, отвечающий за работу службы ППП.
        Михаил Константинович сел на стул перед монитором, включил консорт-линию защиты.
        На экране сквозь жемчужное облако свечения, разбежавшееся к краям, проступило суровое, бледноватое, иссеченное морщинами, но более молодое, тщательно выбритое лицо князя.
        - Слушаю, Алексей Харлампиевич.
        - Я ознакомился с планами ваших подразделений на следующий год, - сказал князь красивым сочным баритоном. - Надеюсь, их можно корректировать?
        - В оперативном порядке, - подтвердил воевода. - К примеру, мы наконец выявили предателей, виновных в гибели Сергиево-Посадского ОМОНа в Чечне в двухтысячном году, их девять человек, в том числе - шишки с генеральскими погонами, и я дал команду в ближайшее время ликвидировать всех, отложив менее значимые операции.
        - Кому вы поручили чистку? Надеюсь, не «Соколу»?
        - Группе «Барс». Но я не считаю группу «Сокол» небоеспособной.
        - Они не выполнили приказ, не ликвидировали объект. В связи с чем группу - расформировать, бойцов раскидать по другим группам, а ее командира посадить под арест. До выяснения обстоятельств дела.
        Спирин покачал головой.
        - Я не знаю, какими данными владеете вы, Алексей Харлампиевич, но у меня нет прямых доказательств вины объекта. Данилин на самом деле является учителем физкультуры и не связан ни с одной криминальной структурой. А вот кто «наехал» на него - это вопрос. - Михаил Константинович достал значок, символически изображающий человеческий глаз. - Вам знакома эта эмблема?
        Князь нахмурился, пожевал губами.
        - Что вы хотите сказать?
        - Этот значок мои парни обнаружили на теле убитой Данилиным женщины, которая командовала отрядом киллеров, охотников на учителя.
        - Так он еще и женщин убивает?!
        - Это не женщина, - усмехнулся воевода, - дьявол в юбке. Она киллерша. Ее команда специально приехала в Кострому, чтобы ликвидировать ученого-изобретателя Федорова. А потом начала зачищать следы. Данилин попал под их удар из-за своей дружбы с Федоровым. Кстати, я понял так, что эта команда продолжает… э-э, вернее, что-то искала в Костроме, связанное с деятельностью ученого. Но кому она подчинялась, неизвестно.
        - Не ломайте себе голову, - сухо сказал князь. - Ваша задача - ликвидация лидеров преступного мира и религиозных сект. Остальные задачи, в том числе контрразведывательного характера, оставьте другим подразделениям. Что касается ситуации в Костроме, то вам необходимо доделать начатое. У меня есть сведения, что Данилин пытается торговать секретами государственной важности, поэтому он должен быть «зачищен». Федоров занимался вопросами энергетики и новыми видами транспорта, его архив исчез, но у него где-то была оборудована лаборатория. Найдите ее.
        Спирин помедлил.
        - Хорошо, я пошлю людей. Но Данилин…
        - Отставить пререкания, воевода! - Глаза князя сверкнули. - Распустил вас прежний князь, отсюда и проблемы! Делайте, что велят. На все - моя воля!
        Михаил Константинович упрямо боднул воздух лбом.
        - Я не согласен с вашим решением. Дайте доказательную базу. Мы не киллер-команда, убирающая неугодных кому-то людей.
        Князь потемнел, разглядывая лицо воеводы так, будто выискивал точку удара.
        - Вы отказываетесь выполнять задания старшего иерарха?
        - Не отказываюсь, но требую доказательств, на что имею полное право. Я сам и мои люди должны быть убеждены, что наказывают именно тех, кто достоин наказания. Невинные граждане пострадать не должны.
        Князь пожевал губами, его изображение на несколько секунд исчезло, потом проявилось вновь.
        - Вы получите доказательства. Хотя… - Алексей Харлампиевич потер горбинку носа. - Пожалуй, Данилиным займусь я сам. Группа «Барс» еще в Москве?
        - Уже в дороге.
        - Дайте мне прямой канал связи с ними. Вы же решайте остальные задачи. Да, и направьте ко мне командира группы «Сокол». Под конвоем.
        Лицо князя растаяло.
        Пискнули сигналы отбоя связи.
        Михаил Константинович выключил монитор, посидел перед темным экраном, размышляя о наметившемся конфликте с князем, и решительно набрал номер телефона своего прежнего начальника, князя Родарева. Надо было посоветоваться, что делать в создавшемся положении. Очень уж не хотелось отправлять Гордея Буй-Тура в резиденцию князя. Вся вина полковника состояла в том, что он всего лишь потребовал полный пакет информации о преступлениях клиента. А был ли виноват учитель физкультуры - воевода не знал.
        Однако прошла минута, другая, а линия не включалась. Компьютер мигнул красным индикатором, сообщил, что полковник Родарев находится «вне зоны приема». Это могло означать что угодно, например, Всеслав Антонович заблокировал телефон или вообще вылетел куда-то по делам службы и не может говорить. Но у Михаила Константиновича испортилось настроение. Отсутствие связи с Родаревым было дурным знаком, а одному идти на поклон к главе ордена, Пресветлому Князю, со своими подозрениями не хотелось. Для такой встречи требовались очень веские причины.
        Скрепя сердце воевода отдал приказ охране найти Буй-Тура и заключить под стражу.
        Данилин

23 декабря
        Млада заснула у него на плече, и Андрей час просидел, не шевелясь, боясь разбудить измученную женщину, пережившую немало горьких и страшных минут. Он сидел и размышлял о своей судьбе, переплетенной с судьбой спутницы, о внезапной смерти Анны Игнатьевны, об убийцах старой учительницы и Левы Федорова, и у него окончательно созрело убеждение, что узел событий вокруг изобретений Левы завязался неспроста. Что-то открыл талантливый изобретатель, куда-то он влез, в какую-то сферу интересов неизвестных простому народу сил. И эти силы очень не хотели раскрывать свое инкогнито, а также поставили себе целью убить любого, кто прикоснется к тайне их деятельности. Интересно, каким боком работа Левы коснулась этой сферы? Неужели есть деятели, акулы бизнеса, действительно посчитавшие работу Федорова опасной? И дело упирается только в олигарха, заинтересованного в сохранении своего положения и потому уничтожавшего ученых, чьи идеи и разработки способны поколебать его трон?
        Андрей вспомнил значок, показанный ему командиром группы ликвидаторов, принадлежащих еще к одной спецслужбе; интересно, что это за служба такая - ППП? Как понимать намек о «частной структуре, радеющей об интересах государства»? Что это за структура такая, занятая ликвидацией бандитов, как сказал командир этих парней? И почему они хотели убрать костромского учителя физкультуры, ничем себя не запятнавшего? Произошел некий сбой в работе аналитиков этой структуры? Или все опять упирается в деятельность Левы, активно пробивающего свое ноу-хау?
        Млада вздрогнула во сне, пошевелилась, что-то прошептала.
        Андрей мягко высвободил плечо, уложил Младу на диван и накрыл пледом. Постоял немного над женщиной, по бледному лицу которой бродили тени, и на цыпочках вышел из горницы в сени. Мысль о треугольном значке в форме глаза не давала покоя. Значок - символ масонов - принадлежал кому-то из киллеров, с которыми Андрей расправился на ипподроме, и простым стечением обстоятельств объяснить это было нельзя. Эти люди работали на какую-то закрытую секту, на масонский орден, который почему-то не хотел, чтобы изобретения Левы увидели свет.
        Надев куртку и взяв фонарь из комнатушки за печкой, где хозяин устроил нечто вроде мастерской, Андрей вышел во двор.
        Снег по-прежнему засыпал деревню пушистой белой пеленой, намело уже по колено. Утопая в нем, Андрей добрался до сарая, потрогал висячий амбарный замок на воротах и замок поменьше на двери. Пришлось вернуться в дом и поискать ключи.
        Дверь в бревенчатый сарай, такой же старый, как и изба, открылась без скрипа. В лицо пахнуло сложной смесью запахов трав, дерева, машинного масла, ацетона и солярки. Андрей прислушался к своим ощущениям, нашарил на стене выключатель, повернул. Вспыхнули две лампочки в разных концах сарая, освещая сухой дощатый пол с охапкой сена в углу и какой-то металлической конструкцией в центре.
        Конструкция напоминала гондолу самолета братьев Райт. Она имела дверцу в боку и два сиденья одно за другим. Судя по конфигурации корпуса и деталей, Лев Людвигович Федоров использовал для создания «модели НЛО» корпус отечественных «Жигулей», жестяной бак, уголки, трубы и арматуру. Трудно было поверить, что эта ощетинившаяся прутьями и трубками конструкция способна взлететь.
        Андрей обошел ее кругом, заглянул в гондолу, с любопытством осмотрел приборную доску всего с двумя индикаторами и тремя кнопками разного цвета, и потрогал обыкновенный рычаг тормоза от тех же «Жигулей», поставленный вертикально. Очевидно, он представлял собой «джойстик» - ручку управления «тарелкой». Хотя летательным аппаратом назвать эту уродину не поворачивался язык.
        Кроме «тарелки», в сарае стоял на верстаке какой-то полуразобранный, а может быть - полусобранный агрегат, опутанный проводами, и два аппаратных шкафа без стенок. Андрей потрогал выпуклые детали генератора СВЧ, погладил экран осциллографа и вышел. Захотелось просмотреть диск Федорова, который ему вернул капитан Скрылев. Вполне возможно, на нем была записана инструкция, как включать и управлять аппаратом.
        Компьютер в мастерской Федорова наличествовал далеко не новый, однако с его помощью Андрей просмотрел компакт-диск друга и действительно обнаружил нечто вроде инструкции, как включать двигатель «летающей тарелки» и управлять полетом.
        Почему бы не испытать? - мелькнула безумная мысль. Когда-то это делать все равно придется. Так почему не сейчас, когда никто не мешает?
        Андрей походил по дому, перешагивая скрипучие половицы, чтобы не разбудить Младу, потом все же позволил желанию одержать верх над скепсисом, и направился к сараю. Спать не хотелось, несмотря на поздний час, а возня с «летающей тарелкой» позволяла отвлечься от невеселых дум.
        Посмеиваясь над собой, веря и одновременно сомневаясь, что ему удастся запустить аппарат в воздух, он занял место водителя, вспомнил описание конструкции и нажал на зеленую кнопку на приборной панели.
        Раздался усиливающийся вибрирующий свист - начали разгон гироскопы или компенсирующие сельсины, как назвал их Федоров в пояснительной записке.
        Дождавшись, пока на панели затеплится желтый огонек готовности к старту, Андрей повернул рычажок пуска двигателя - как он действует, осталось за гранью понимания - и едва не вскрикнул от неожиданности. «Тарелка» с седоком вдруг подскочила вверх и зависла в метре от пола, покачиваясь, как лодка на легкой волне.
        - Рехнуться можно! - глубокомысленно пробормотал Андрей, чувствуя вибрацию аппарата всем телом. Видимо, Леве не удалось добиться полной синхронизации вращения гироскопов, и двигатель слегка подрагивал.
        Посидев немного и освоившись со своим положением пилота, Андрей глубоко вздохнул и шевельнул рукоятью управления.
        В ту же секунду аппарат рванулся вперед и едва не сбил стоящий на верстаке агрегат. Андрей чудом - интуитивно - качнул рукоятку-джойстик влево, и «летающая тарелка» миновала верстак, зато врезалась в столб, поддерживающий потолок. Спасла незадачливого пилота только малая скорость аппарата. Андрей отдернул руку от рукояти управления, и «тарелка» перестала двигаться, зависла у столба с погнутыми от столкновения арматурными стержнями, покачиваясь с боку на бок.
        Сзади раздался тихий возглас удивления.
        Андрей оглянулся.
        У двери сарая стояла Млада в накинутой на плечи телогрейке и смотрела на него круглыми глазами.
        - Что это?!
        Андрей опомнился, нашел на приборной доске красную кнопку, нажал.
        «Тарелка» пошла вниз и шмякнулась на пол. Гироскопы зашелестели тише, снижая обороты. Андрей вылез, подошел к женщине.
        - Перед тобой энлоид - «летающая тарелка» моего друга.
        - На «тарелку» она не похожа. - Млада вцепилась в его локоть, разглядывая неказистый с виду аппарат. - Неужели она может летать?!
        - Ты же видела. Лева, изобретатель этого монстра, называл его энлоидом.
        - Как?
        - От слова НЛО - энлоид. Лева считал, что НЛО используют тот же принцип антигравитации, что и он сам.
        - Его убили?
        Андрей кивнул, мрачнея.
        - За что?
        - Может быть, как раз за изобретение энлоида. И вот за ту штуковину. - Он показал на агрегат на верстаке.
        - Трансформатор?
        - Нет, это ядерный реактор.
        Млада недоверчиво сморщила носик.
        - Шутишь?
        - Ни капельки. Только этот реактор безопасен и использует другие принципы. Лева собирался запатентовать его и подарить людям независимость.
        - Как это?
        - Я имею в виду - независимость от обычных источников энергии - нефти, газа, радиоактивных элементов. Но его убили!
        Андрей сжал пальцы в кулак, резко опустил руку. Лицо его на мгновение стало белым, глаза вспыхнули.
        Млада поежилась, робко погладила его руку.
        - Но я еще найду заказчика! - глухо пообещал он неизвестно кому, с усилием возвращая утерянное душевное равновесие. - Пойдем, здесь холодно. Зачем встала?
        - Увидела, что тебя нет, - виновато заглянула ему в лицо Млада, - и испугалась.
        Сердце Андрея омылось теплой волной удовлетворения: она перешла на «ты», даже не заметив этого, - но он не стал заострять на этом внимание.
        - Лева действительно был гением. Я даже не представлял себе, насколько он ушел вперед от собратьев по науке. Не знаю, что толкнуло меня посмотреть на его поделки, но только убедившись, что он не просто мечтатель, но реализатор идей, я понял…
        Они вышли из сарая, закрыли за собой дверь, попадая под заряд вьюги.
        - Ух ты, красота! Давно не любовался метелью.
        - Что ты понял? - потянула его за рукав Млада.
        Андрей хотел сказать, что он понял, за что убили Федорова, но передумал.
        - Как же мы далеки от понимания реального построения мира! Ведь если идеи Левы работают, это означает, что эйнштейновские постулаты и концепции, на которых базируется современная физика, - тупик! Понимаешь?
        - Нет.
        Он засмеялся, привлек Младу к себе, поцеловал в холодные губы.
        - Женщинам это действительно не нужно. Знаешь, чего мне сейчас хочется?
        - Горячего чаю?
        - Вторая попытка.
        - Искупаться?
        - И этого тоже, но позже. Мне очень хочется покататься на лыжах в пургу.
        Млада подставила ладонь под хлопья снега.
        - Давно не каталась на лыжах…
        - Ничего, у нас все еще впереди.
        Ветер бросил на них струю снега, холодные снежинки попали им за шиворот, они пригнулись, спасаясь от дуновения метели, и вскочили в сени, обняв друг друга. В свете слабой лампочки лица обоих казались бледными масками. Улыбка в глазах Млады сменилась тревожной неуверенностью.
        - Зачем ты мной занимаешься? Я же беременная…
        - Ты красивее всех, кого я встречал! - заявил он с преувеличенной серьезностью. - А беременность преходяща и тебя вовсе не портит.
        - Я не об этом. У меня будет ребенок… я ничего не умею… ничего не смогу тебе дать…
        - Ошибаешься, - тем же преувеличенно серьезным тоном сказал Андрей. - Китайские императоры традиционно искали себе «энергетических» женщин и даже выкупали их у семьи, отсыпая столько жемчуга, сколько весила избранница. Женщины эти не обязательно становились наложницами, но всегда были при императоре.
        - Я не «энергетическая» женщина, - слабо улыбнулась Млада.
        - Да и я не китайский император, - кивнул он с ответной улыбкой. - Но очень хотел бы всегда иметь тебя рядом.
        Она спрятала лицо у него на груди.
        - Я согласна… только ты меня бросишь…
        - Никогда!
        Он отстранил ее от себя, поцеловал в мокрые от слез щеки, потом в губы, она ответила, и этот долгий поцелуй окончательно сблизил их, разорвал круг условностей, нейтрализовал запреты и блоки, превратил обоих в мужчину и женщину, жаждущих друг друга…
        Она снова уснула у него на груди, умиротворенно теплая, домашняя, уютная, нежная, пахнущая сеном и молоком. А он долго смотрел в потолок, прислушиваясь к своим ощущениям, и трезво обдумывал свое положение.
        В гимназию можно было не возвращаться. Несмотря на несогласие большей части учителей применять к учителю физкультуры какие-то меры «воспитательного характера», было ясно, что директор в конце концов найдет способ от него избавиться, и лучше ситуацию до этого не доводить, уйти самому. Однако тогда возникала проблема поиска работы, которая могла бы прокормить семью, так как занятия с учениками в секции самозащиты не приносили большого дохода. Можно было согласиться на предложение заместителя мэра Костромы, курирующего культуру и спорт, войти в состав Комитета русских народных игр, созданного недавно, и возглавить одно из направлений. Но Андрей сомневался, что его оставят в покое ликвидаторы некоего мистического ордена, расправившиеся с Федоровым, Скрылевым и Анной Игнатьевной и попытавшиеся убить самого Андрея. Поэтому стоило подумать над другими вариантами, например, уехать из Костромы вообще и начать строить жизнь с нуля в другом районе России. В Брянске, на родине Левы, или в Улан-Удэ, где у Данилина жили тетка и дядька по отцовской линии.
        Незаметно он уснул, и снилось ему, что он бежит голый по льду какого-то озера, а за ним гонятся огромные черные псы с кроваво-горящими глазами, то и дело превращавшиеся в человекообразных монстров. Они почти настигли его, и тогда он с разбегу нырнул в дымящуюся полынью. Обожгло кожу, перехватило дыхание…
        Вздрогнув, он проснулся.
        Замер, прислушиваясь к дыханию Млады, высвободил тихонько руку, встал.
        Шел седьмой час утра, на улице было темно. Снегопад прекратился, и дом окружало смутно-белое пространство без границ и четких очертаний; даже ночью снежная пелена отражала рассеянный атмосферой свет, делая видимым необозримые снежные поля.
        Он прислушался к себе.
        Сон не был порождением внутренних нервных процессов, психика снова уловила некую негативную тенденциюи предупредила хозяина об опасности. А такими предупреждениями пренебрегать не стоило.
        Андрей затопил печь, бесшумно оделся, собираясь посетить «удобства во дворе», и в это время тихо тренькнул мобильный телефон. Недоумевая, кто звонит ему в такую рань, он выскользнул в сени, включил телефон.
        - Андрей Брониславович?
        - Он, - ответил Данилин, узнавая голос майора Гарина; сердце дало сбой.
        - Где вы находитесь?
        - У… друга. А что?
        - Понятно. А то мы звонили вам домой, но никто не ответил. Можете подъехать в управление?
        - По какому поводу?
        - Вы что-нибудь слышали о бое на ипподроме?
        - Ничего. О каком бое речь?
        Гарин хмыкнул.
        - Странно. Там найдена ваша разбитая машина.
        - Не может быть! Ее у меня угнали два дня назад.
        - Вы писали заявление об угоне?
        - Нет. Какой смысл? Если уж у министра МВД угнали «мерин» и не нашли, то что говорить о моей старенькой «Надежде».
        - Как-то это все выглядит… впрочем, речь в данном случае не об этом. Мы хотели бы разъяснить ситуацию и снять с вас подозрения. Подъезжайте к нам к девяти часам. Могу прислать служебный транспорт.
        - Не надо, я сам, но приеду не раньше десяти.
        - Хорошо, ждем.
        Сзади скрипнула дверь, выглянула Млада.
        - Ты здесь?
        Он быстро втолкнул ее в горницу, погрозил пальцем.
        - Застудишься! А болеть нам ни к чему. Марш в постель!
        Млада юркнула под одеяло, высунула нос.
        - Тебе кто звонил?
        - Один не очень симпатичный человек. Мне надо с тобой… - он не договорил: телефон зазвонил снова.
        - Привет, учитель, - раздался в трубке чей-то глуховатый, но уверенный голос. - Ты все еще на фазенде?
        - Кто говорит? - не узнал абонента Данилин.
        Короткий смешок.
        - Я не представился в тот раз. Гордей Буй-Тур.
        - Да, понял.
        - Буду краток, нет времени рассусоливать. Не нравится мне настроение моего начальства, брат, недовольно оно моим самовольством. Боюсь, к тебе пошлют еще кого-нибудь, половчее меня, так что будь начеку.
        Андрей помолчал.
        - Ясно, спасибо. Хотя я ни в чем не…
        - Я тебе поверил, - перебил его собеседник, - не трать слов понапрасну. Сваливай куда-нибудь подальше из деревни, если ты еще там, да и вообще из Костромской губернии. Все, будь.
        Связь прервалась.
        Андрей запоздало сказал «спасибо», выключил телефон, посмотрел на Младу, не сводящую с него тревожных глаз.
        - Кто звонил?
        - Наш вчерашний знакомый, - задумчиво ответил он.
        - Это тот, с кем ты?..
        - Он самый. Хороший мужик оказался. Давай-ка собираться.
        - Что ты хочешь делать?
        - Поедем в Кострому. Мне надо доделать кое-какие дела, похоронить Анну Игнатьевну, кое с кем повидаться и позвонить друзьям.
        - А потом?
        - Потом мы поедем с тобой к моим родичам в Архангельск. Или в Улан-Удэ. Будем жить там. Если ты, конечно, не возражаешь.
        - И ты никуда после не уедешь?
        - Как же я тебя брошу?
        - Тогда я согласна.
        Он обнял женщину, они постояли так недолгое время, ощущая биение сердца друг друга, и начали собираться. Через час, когда окончательно развиднелось, машина с единственной пассажиркой уже двигалась по заснеженной дороге на запад. Домики деревни Суконниково, почти засыпанные снегом, остались позади. Снегопад кончился, сквозь рваные тучи на мгновение выглянуло солнце, и поля вокруг заискрились мириадами алмазных игл.
        В Управление внутренних дел Данилин не поехал.
        Ничего хорошего встреча с майором Гариным не сулила. Поскольку машина Андрея действительно осталась на ипподроме, оправдаться ему или объяснить свое присутствие во время бандитской «стрелки» было трудно. Наскоро придуманный «угон машины» гарантий безопасности не давал. Поэтому он заехал сначала домой, то есть к Анне Игнатьевне, собрал вещи, свои и Млады, позвонил в гимназию и сообщил директору, что увольняется по собственному желанию. Затем договорился о встрече с Володей Кабановым, давним приятелем. Оставаться на квартире Анны Игнатьевны было опасно. Едва ли Буй-Тур шутил насчет возможного появления в городе второй группы ликвидаторов, работающих на неведомую службу ППП. А уехать из Костромы сразу Данилин не мог, для этого надо было хотя бы попытаться договориться с родственниками, предупредить их о приезде.
        Понимая, что микроавтобус, принадлежащий местному отделению МЧС, уже может быть объявлен в розыск, Андрей все же рискнул доехать на нем до центра города, то есть до площади Революции, где он договорился встретиться с Володей, и оставил машину у торговых рядов, чтобы уже не возвращаться к ней.
        Володя подъехал на новенькой «Хёндэ Соната» серебристого цвета, напоминающей по форме не то «Мерседес», не то «Крайслер». Хотя, надо признаться, машина стоила того, чтобы относиться к ней с уважением: по параметрам она ни в чем не уступала знаменитым немецким маркам.
        Володя Кабанов, плотный, круглоплечий, седой, темнолицый, был так похож на «лицо кавказской национальности» - хищным носом и щеточкой усов, что нередко жаловался на стражей правопорядка, останавливающих его машину для проверки документов. К «лицам кавказской национальности» он не имел никакого отношения и был человеком мягким, добрым и чрезвычайно обязательным. Познакомился с ним Андрей много лет назад - пригнал свою машину (тогда у него была «вазовская» «семерка») в мастерскую автосервиса, где в то время Володя работал мастером. С тех пор они дружили, хотя встречались нечасто.
        - Привет, - потряс руку Андрею Кабанов, глянул на Младу. - Добрый день. И где с такими красивыми женщинами знакомятся?
        - На улице, - усмехнулся Данилин.
        - На улице таких не встретишь.
        - Это моя жена, зовут Млада.
        - Очень приятно. Володя.
        Млада удивленно глянула на Андрея, подала руку его приятелю, и тот галантно поцеловал ее пальцы.
        - Садитесь, в машине теплее. Сумки ваши? Кладите в багажник.
        Они уместились в салоне «Сонаты».
        - Куда вас отвезти? - обернулся к ним Володя. - Домой?
        - Мы только оттуда. Вова, нам надо где-то перекантоваться пару ночей. Не спрашивай, в чем дело, я пока не могу объяснить тебе всего.
        - Значит, вам нужна «крыша»? - улыбнулся Володя. - Это не проблема. Можете пожить пару дней у меня. Жена с дочкой и тещей улетела отдыхать на моря, так что я уже почти неделю живу один.
        - Мы тебя не сильно стесним?
        - Мои вернутся только через три дня, к Новому году, поэтому можете не переживать. Поехали.
        Андрей и Млада переглянулись. Взгляд женщины сказал ему, о чем она думает.
        - Все в порядке, - сказал он тихонько, погладив ее руку. - На него можно положиться.
        Доехали до площади Мира, свернули на Сенную улицу, затем на Лавровскую.
        - Все, доплыли, - оглянулся Кабанов, подмигивая Андрею.
        Данилин хотел было пошутить, что в такой машине можно покататься еще, и в этот момент в зеркальце заднего вида заметил знакомую белую «десятку». Вспомнил номер той машины, на которой убийцы привезли на ипподром Младу. Без сомнения, это была та самая «десятка».
        Кабанов показал левый поворот, собираясь заехать в арку девятиэтажного дома, в цокольном этаже которого располагался мебельный магазин, но Андрей быстро проговорил:
        - Езжай прямо!
        - Что? - не понял Володя.
        - Не сворачивай! Возле светофора останови, я сяду за руль.
        - Зачем?!
        - Потом объясню. Делай, как я сказал.
        Кабанов посмотрел на затвердевшее лицо приятеля с угрюмо вспыхнувшими глазами и повел машину мимо своего дома.
        Млада сжала плечо Андрея, шепнула:
        - Это… они?
        - Не знаю, но лучше перестраховаться.
        «Соната» остановилась у перекрестка. Андрей и Володя поменялись местами.
        - Вы что-нибудь понимаете? - пробормотал растерянный Кабанов, обращаясь к Младе.
        Та промолчала, кутаясь в воротник шубки.
        - Держитесь!
        Андрей дождался переключения светофора и с визгом шин пересек улицу на красный свет, прямо перед носом начавших двигаться автомобилей.
        «Десятка» отстала, но вскоре показалась сзади, явно не собираясь сдаваться. Возможности «вазовских» уродцев, конечно, были намного ниже «хендэвских», но светофоры и скользкие зимние улицы не позволяли Андрею оторваться от преследователей, да и рисковать жизнью пассажиров не хотелось, и он принял другое решение. Прижал машину к тротуару напротив магазина «Одежда» на Депутатской улице, вылез.
        - Садись за руль.
        - А ты? - недоумевающий Володя занял место водителя.
        - Как только я побегу - жми на газ!
        - Ты объяснишь наконец, что происходит?!
        - Не время. Извини, что заставляю суетиться, но у меня нет выбора. - Андрей боковым зрением отметил остановившуюся в полусотне метров «десятку». - Не останавливайся, что бы ни произошло!
        - Дьявол! Ничего не понимаю! За вами гонятся, что ли?
        - Все, начали.
        - Где тебя потом подобрать?
        - Езжай домой, я сам приеду.
        - Андрей! - слабо вскрикнула Млада.
        - Все будет хорошо, - постарался улыбнуться Андрей и медленно двинулся к магазину. Затем вдруг стремительно рванул с места, направляясь к «десятке».
        Володя, выполняя просьбу приятеля, отъехал от магазина и уже не видел, чем закончился рывок Данилина.
        Андрей в это время, находясь в состоянии мобилизации всех сил организма, в темпепреодолел расстояние, отделявшее его от машины преследователей, и с ходу пробил рукой-»копьем» боковое стекло со стороны водителя.
        Они были профессионалами, пассажиры «десятки»: один на переднем сиденье, двое сзади, - но не успели отреагировать на внезапное нападение, так как не ждали подобной наглости от «клиента» и не были готовы к действию. Да, они попытались оказать сопротивление, ошеломленные атакой, и даже открыли огонь из пистолетов с глушителями, но Данилин действовал втрое быстрей, и бой с четверкой преследователей закончился через несколько секунд.
        Водитель, оглушенный ударом в голову сквозь стекло, участия в схватке не принимал.
        Андрей же, действуя с той же стремительностью, на «пределе» физиологии, точно таким же ударом пробил стекло задней дверцы автомобиля и достал ближайшего седока. Его сосед, одетый в камуфляжный комбинезон, выдернул пистолет, выстрелил, но попал в потолок кабины: Андрей успел перехватить его руку и направил ствол пистолета вверх. Еще через одно мгновение ствол пистолета смотрел уже вперед и следующая пуля досталась переднему пассажиру, выстрелившему чуть позже и попавшему в водителя.
        Андрей ребром ладони успокоил копошившегося парня в камуфляже, сдавил горло второго:
        - Не дыши, мразь! Кто вас послал?!
        - От-х-х-х-пус-с-сти-и…
        - Кто?!
        - К-х-нязь…
        - Какой князь?!
        - Ид-диот-тт… т-тебя вс-се р-равно… - парень дернулся, пытаясь освободить руку с пистолетом.
        Андрей сжал горло противника сильней, и тот затих.
        С переднего сиденья послышался хрип: водитель, схлопотавший пулю от своего же командира, держась за горло, пытался что-то сказать. Потом глаза его остановились, голова упала на руль. Андрей чисто интуитивно отогнул мочку его уха и увидел татуировку - фигурку барса. Быстро осмотрел уши остальных: точно такие же знаки. Не соколы, как у команды Буй-Тура, но из той же породы хищников. Кто же их послал?..
        Он закрыл дверцу машины и быстро зашагал прочь, сутулясь, прихрамывая, надвинув шапку на лоб.
        Замершие в столбняке прохожие, не успевшие ничего понять, молча смотрели то на его спину, то на машину с разбитыми стеклами и четверкой омоновцев - если судить по форме, - истекающих кровью.
        Вместе с ними стоял возле темно-синей «БМВ» высокий мужчина с прозрачно-голубыми, буквально светящимися глазами и тоже смотрел вслед Данилину…
        Буй-Тур

24 декабря
        Сон был неглубок и неприятен: Гордей никак не мог найти свои трусы и вынужден был прикрываться от прохожих подолом тельняшки. Затем он оказался в каком-то здании с длинными коридорами; это было общежитие военного городка, и Гордей никак не мог вспомнить номер своей комнаты, дергал за ручки дверей и с ужасом представлял, что сейчас его в таком виде - тельняшка и больше ничего! - застанет командир части и отправит на «губу»…
        Чем закончилось хождение по бесконечным темным коридорам, Гордей так и не узнал, он проснулся. Привычно прикинул время пробуждения, потом глянул на часы: пять минут седьмого. Будильник организма отставал от жизни, но не на много, как раз на пять минут. Что ж, его можно понять, время в камере движется с другой скоростью, нежели на воле.
        Он полежал на топчане, прикрытом тонким и жестким тюфяком. Вспомнил сон. Неизвестно, чем был навеян этот сон, однако он почти в точности соответствовал ситуации, случившейся с другом детства Гордея, Толиком Шкодиным. Тот учился в Брянском машиностроительном институте, жил в общаге и однажды, выйдя ночью из комнаты по малой нужде, после обильного потребления алкогольных напитков, забыл номер комнаты и долго скитался по этажам общежития в одних трусах…
        Гордей невольно улыбнулся, припомнив этот случай, покачал головой. В его положении скитания по коридорам исключались принципиально, ибо находился он на базе ППП в Благоеве, располагавшейся на территории профилактория Минобороны, в отдельном «номере», переоборудованном под камеру предварительного заключения. Буй-Туру даже в голову не приходило, что на базе есть такие «комфортные апартаменты», предназначенные для содержания под стражей людей. Узнал он об этом только по прибытии на базу, после того, как за ним пришли угрюмые сотрудники службы охраны ППП, посланные воеводой.
        Без лишних слов полковника поместили в камеру, и с тех пор прошли сутки, но никто к нему так и не пришел, чтобы объясниться, если не считать тюремного сторожа, трижды приносившего еду и питье.
        Впрочем, Гордей не испытывал особых тревог, не считая себя виноватым в каких-то грехах. Единственным прегрешением, в котором его могли обвинить, было, по его мнению, решение отпустить костромского учителя физкультуры Данилина, но и оно имело вполне веские основания. Доказательств вины учителя Гордею так и не представили. К своему же нынешнему положению он относился философски, веря, что темная полоса в его судьбе в конце концов минует. А если нет - значит, он того заслужил. Хотя не сделал ни одной ошибки, ни одного неверного шага, за который было бы стыдно. Он честно принял принципы и законы жизни Русского национального ордена и осознал важность деятельности службы ППП.
        Первым его заданием было «хирургическое лечение» фашиствующих русских националов из Нацединства, щеголявших в нацистской форме со свастикой. Управляли этой организацией явные провокаторы, поставившие целью измазать грязью, дискредитировать русское национальное движение и потому организовывающие погромы, побоища и преследование инакомыслящих. Именно их группа Гордея и ликвидировала, дав тем самым возможность оставшимся в живых «здоровым» лидерам движения осознать свое настоящее предназначение и поставить истинно значимые цели, такие, как величиеРоссии.
        После скинхедов Буй-Туру поручили несколько «мелких» дел: изувечить отца четырехлетней дочери, которую тот садистски мучил в отсутствие матери (суд его оправдал, так как отец оказался высокопоставленным чиновником и имел большие связи); крепко «поучить» хакера-вирусоконструктора, из-за которого в Челябинске в лютые зимние морозы «полетели» компьютеры, обслуживающие энергохозяйство города, и были отключены от отопления больницы и родильные дома (в результате от холода погибли несколько человек, в том числе - дети); наказать сотрудников вневедомственной охраны, разъезжавших по Москве на машине ОВО и собирающих мзду с иногородних (возле метро «Пролетарская» они остановили старика-азербайджанца и после ссоры убили на пустыре); наказать двух молодых наркоманов, убивающих ломиками женщин с целью ограбления (наркоманы успели убить восемь несчастных женщин, но в тюрьму их не посадили, отправили на лечение, и Буй-Тур с подчиненными с особым старанием исполнил приговор ППП - отрубил обоим правые руки).
        Потом были другие задания: группа «мочила» всех, кто смог подкупить прокуроров и судей и уйти от возмездия за совершенные преступления. Особенно Буй-Тур не щадил именно эту категорию нелюдей, а также работников правоохранительных органов, пошедших на сговор с преступниками. Их он убивал жестоко! Но и в этом винить его было трудно. Слишком многих потерял этот человек, слишком много пережил, и душа его почти умерла, покрылась панцирем ненависти к отморозкам и бандитам, а также к их пособникам. Излечить эту ненависть могло только время. Или любовь. Но женщины, способной разбудить сердце и душу Буй-Тура, он пока не встретил. Хотя кое-какие подвижки в тлеющей под слоем гнева, презрения и цинизма душе уже были налицо: учителя Данилина Гордей просто пожалел, хотя мог бы и не разбираться в ситуации, а просто выполнить приказ начальства. И вот теперь ему представилась возможность разобраться в своих чувствах, мыслях и отношениях с начальством и самим собой, чтобы потом спросить с себя по полной программе: готов ли он и дальше беспрекословно выполнять задания князя или позволить себе прежде думать, а потом
выполнять.
        «Интересно, что они мне сделают? - подумал Гордей. - Понизят в звании? Переведут в группу рядовым? Объявят выговор? С занесением в брюшную полость…»
        Буй-Тур усмехнулся: ладно, посмотрим. Еще не вечер. Как известно, безвыходных положений не бывает. В крайнем случае можно будет уволиться из рядов ППП по собственному желанию. Или не по собственному. Если такое положение предусмотрено кодексом ордена. Но казнить людей без разбора, без доказательств их вины он не станет.
        Незаметно он уснул и проспал почти до обеда. Проснулся от металлического позвякивания.
        У двери камеры послышалась возня, заскрежетал ключ в замке. Дверь распахнулась, и в камеру вошли двое: высокий мужчина с волевым, тщательно выбритым лицом и холодными, стального цвета глазами, с рыжей шевелюрой, и парень чуть ли не вдвое ниже его, коренастый, с тяжелыми плечами борца-профессионала. Судя по отсутствию мысли на его плоском лице с монголоидными чертами, он был телохранителем рыжеволосого. Вслед за ними в камере появился еще один визитер - воевода Спирин.
        - Здрасьте, - сел на топчане Буй-Тур, широко повел рукой. - Располагайтесь поудобнее, гости дорогие, будьте как дома.
        - Знакомьтесь, Гордей Миронович, - сказал Спирин извиняющимся тоном. - Это Алексей Харлампиевич, князь улуса национального возрождения, отвечает за работу ППП.
        Буй-Тур помедлил, но поднялся, кинул подбородок на грудь.
        - Полковник Буй-Тур, командир группы «Сокол».
        - Уже не полковник и не командир, - густым красивым баритоном произнес князь, разглядывая лицо Гордея так, будто собирался дать ему пощечину.
        - Вот как? - поднял брови Буй-Тур. - Это за что же мне такая немилость? Неужели проштрафился по-крупному?
        Воевода отвернулся. Было видно, что он чувствует себя не в своей тарелке.
        - Вы прекрасно знаете причины этой, так сказать, «немилости», - продолжал князь брезгливым тоном. - Вы не выполнили задание, а неповиновение иерархам у нас карается строго.
        - В штрафбат сошлете? - полюбопытствовал Буй-Тур. - Чтобы я кровью искупил вину?
        - Понадобится - будете искупать вину кровью, - кивнул Алексей Харлампиевич. - Не хорохорьтесь, полковник, вы не в том положении, чтобы вести себя вызывающе.
        - Значит, я еще полковник?
        - Вы понижены в звании до лейтенанта и переведены в группу «Росомаха», базирующуюся в Западной Сибири. Профессионалы вашего уровня нужны и там.
        - Очень приятно. Я думал, вы разжалуете меня в рядовые. Лейтенант - это настоящий подарок. Однажды меня уже разжаловали, так что мне не привыкать. А если я откажусь переводиться в Западную Сибирь?
        - Тогда судьба ваша будет незавидной. Но я пришел не за тем, чтобы пикироваться с вами и выслушивать детский лепет. У меня к вам два вопроса. Первый: это вы предупредили Данилина?
        - Кого? - сделал удивленный вид Буй-Тур.
        - Учителя физкультуры из Костромы, которого вы должны были тихо убрать.
        - В последний раз я видел его два дня назад. Этот парень не имеет никакого отношения к криминалу. Он не виновен.
        - Не вам судить, какова степень его вины. Этот человек украл материалы убитого ученого Федорова и собирается сбежать с ними за границу.
        - Чушь собачья! - махнул рукой Буй-Тур. - Он не похож на вора и тем более предателя Родины. Никаких материалов Федорова у него нет.
        - Откуда вам это известно?
        Буй-Тур пожал плечами, вспоминая беседу с Данилиным.
        - Мы обыскали его… - Это была полуправда, но правду князю говорить почему-то не хотелось. - Ни рукописей, ни дискет, ни дисков - ничего.
        - Он их спрятал.
        - Я допросил его. Говорю же - он вполне нормальный и вменяемый человек и не помышляет ни о каком бегстве за границу. Вы бы лучше послали в Кострому наших контрразведчиков, пусть разберутся, кому, кроме нас, понадобилось Данилина «замочить». Выяснили, откуда у киллеров удостоверения ФСБ? И что означает значок в форме масонского глаза?
        Князь и воевода посмотрели друг на друга.
        - Разбираемся, - сказал Михаил Константинович, отводя глаза.
        - Это не ваше дело, - сказал князь.
        - Ошибаетесь, мое! - твердо заявил Буй-Тур. - Вы шьете мне дело, в котором я не виноват. Дайте железные доказательства вины учителя - и завтра же он исчезнет! Если же доказательств нет…
        - Данилин час назад ликвидировал группу «Барс», - мрачно проговорил воевода, не глядя на Буй-Тура. - Мы объявили его в розыск.
        - Что?! - не поверил ушам Гордей. - Он «замочил» всю группу?! Значит, вы все-таки послали за ним чистильщиков? Поздравляю!
        - Я не имею к этому отношения, - отвернулся Спирин.
        - Группа подчинялась мне, - поморщился князь, - хотя это не имеет никакого значения. Данилин - убийца и должен быть наказан в соответствии с нашими законами.
        Буй-Тур покачал головой.
        - Вы сделали роковую ошибку, уважаемый Алексей Харлампиевич. Данилина нужно было переманить на свою сторону, а не начинать с ним войну. Он суперпрофессионал, и у вас теперь будет большой геморрой с его вербовкой.
        - Никто не собирается его вербовать. Он будет ликвидирован в ближайшее время.
        - Ну-ну, - скептически скривил губы Гордей. - Не завидую тем, кто будет его выслеживать и ловить. Недаром говорится: бойся гнева терпеливого человека. Данилин как раз из терпеливых, но у него убили друга, жену друга, хозяйку квартиры, заменившую ему мать. Кроме того, он будет защищать любимую женщину, так что потерь вам никак не избежать. Еще раз утверждаю: он не тот, за кого вы его принимаете, у вас неверные сведения. Советую побыстрей разобраться с этим и завербовать Данилина на нашу сторону. Возможность еще есть.
        - Свое мнение держите при себе, полк… э-э, лейтенант! Решать буду я, вы же будете исполнять приказы. Или…
        - Или вы меня ликвиднете? - ухмыльнулся Буй-Тур. - Без суда и следствия? Хорош орден, нечего сказать! Я считал, что служу Отечеству, а оказывается - бандитам!
        - Выбирайте выражения, Гордей Миронович, - хмуро пробормотал Спирин.
        Похожий на монгола спутник князя двинулся к Буй-Туру, но тот наставил на него палец и с расстановкой сказал:
        - Стой, где стоишь, чингисхан! Будешь потом зубы по всей камере собирать!
        - Тенгиз! - отрицательно качнул головой князь.
        Монгол отступил.
        - У вас ко мне все, господа-товарищи? - поинтересовался Буй-Тур. - Надеюсь, я вас не шибко разочаровал? Прошу учесть на будущее: если вы хотите работать со мной и дальше, будьте добры уважать мое мнение. Это раз. Два: «замочить» человека не проблема. Я злой, но не настолько, чтобы работать обыкновенным киллером.
        Князь смерил Буй-Тура нехорошим взглядом, повернулся к нему спиной.
        - Доставьте его ко мне, Михаил Константинович.
        - Может быть, я с ним побеседую? - проворчал воевода, выходя следом за иерархом ордена.
        - Я сам с ним побеседую, - донеслось из коридора. - Перевезите его в мою резиденцию в Серебряном… впрочем, я пришлю за ним своих людей.
        Дверь камеры закрылась, отрезая голоса удалявшихся визитеров.
        Буй-Тур сплюнул, глубокомысленно почесал за ухом.
        - Кажется, мы серьезно влипши, полковник… то бишь лейтенант. Как бы нам не сделали верхнее обрезание… Или не стоит унывать? В конце концов, можно и в лейтенантах походить какое-то время, и даже рядовым. Не впервой. Как говорил поэт: [20 - В.Н. Коростылев.]«Это даже хорошо, что пока нам плохо».
        Гордей усмехнулся, походил по камере, успокаиваясь, и лег на топчан. Через несколько минут он уже спал. А еще через час к нему пришел воевода Спирин.
        - Что, уже? - подхватился Буй-Тур. - За мной пришли?
        - Едут, - сказал Михаил Константинович.
        - Зачем же вы меня разбудили? Я мог бы еще покемарить полчаса.
        Воевода помедлил.
        - Я был против вашего ареста…
        Гордей усмехнулся.
        - Разве это меняет ситуацию? Вы же знаете, что я прав.
        - Знаю.
        - Тогда до свидания, Михаил Константинович. - Буй-Тур улегся на свою твердую кровать. - С вашего позволения, я еще подремлю чуток.
        - Пойдемте, Гордей Миронович.
        - Куда?
        - Я вас выведу.
        Гордей сел, с интересом глянул на морщинистое неподвижное лицо воеводы.
        - Это как понимать?
        - Боюсь, князь вынашивает какие-то далеко идущие планы, а вы этими планами не предусмотрены. Точнее - мешаете ему. Думаю, вам лучше с ним не встречаться.
        Буй-Тур покачал головой.
        - Это будет выглядеть как признание вины, а я ни в чем не виноват.
        - Я попытаюсь разобраться с ситуацией в Костроме и доложить об этом князю Родареву. После этого можно будет выйти на Пресветлого и обсудить проблему. Но вы должны дать мне слово, что по первому же требованию…
        Буй-Тур прервал его жестом.
        - Я не буду давать слова. Возможно, вы правы, но я не привык бегать от опасности, прятаться за чужие спины и ждать помилования. Пусть все остается так, как есть.
        - Вы делаете ошибку, полковник.
        - Уже лейтенант.
        - Алексей Харлампиевич не прощает неповиновения. Вы в очень большой опасности. Уходите, пока есть возможность.
        - Но тогда в опасности окажетесь вы.
        - Я как-нибудь оправдаюсь, - раздвинул сухие губы в улыбке Михаил Константинович. - Меня он не посмеет обвинить в предательстве интересов ордена, я работаю на этом посту дольше, чем он на своем. Уходите, дружище.
        Где-то в коридоре послышались голоса. Буй-Тур прислушался, развел руками.
        - Кажется, уже поздно, это за мной.
        - Они не посмеют, здесь я хозяин!
        - Не беспокойтесь за меня, - улыбнулся Гордей. - Мне нечего терять, и я смогу за себя постоять. Спасибо за предупреждение и добрые слова.
        Дверь распахнулась, в камеру вошли трое: давешний монгол по имени Тенгиз, что сопровождал князя, низкорослый, широкоплечий, равнодушный ко всему на свете, и две атлетически сложенные девицы в камуфляж-форме; у одной были светлые волосы, коротко стриженные, у другой черные. В ушах обеих красовались черные сережки в виде крестов.
        - Кто вас впустил? - нахмурился Спирин, выпрямляясь.
        - Нам не требуется ничье разрешение, - небрежно отрезала одна из девиц, светловолосая и грудастая. - Мы пришли за вашим зэком. - Она посмотрела на Буй-Тура. - Пошли, олень. Руки за спину!
        Буй-Тур и воевода переглянулись.
        - А повежливей нельзя? - осведомился Гордей. - Я как-никак бывший полковник…
        В следующее мгновение девица ударила его в лицо, да так быстро и сильно, что он не успел отреагировать. Отлетел к топчану, с трудом удержался на ногах.
        - Отставить! - скрежетнул голосом воевода. - Вы с ума сошли?! Кто учил вас так обращаться с подследственными?!
        - Не вмешивайся, старик, - оскалилась вторая девица. - Ты нам не указ. Выходи, ублюдок, и не дергайся, не то руки-ноги поломаем.
        - Вот, бля! - Гордей озабоченно потрогал рассеченную губу, посмотрел на кровь на пальце. - Кажется, вы были правы, Михаил Константинович. Князь - человек дела и своих убеждений не меняет. Вот только слуг своих распустил, это политически неправильно. - Он посмотрел на грудастую. - Еще раз посмеешь поднять на меня руку - поставлю в угол и выпорю, не посмотрю, что ты баба.
        - Я сказала - иди! - Грудастая ударила Буй-Тура ногой и тут же кулаком в лицо.
        Однако он уже был готов к действию и ответил в своем излюбленном стиле - не уходя от ударов, но и не доводя их силу до порога болевого шока, самортизировал, то есть как бы «поймал» телом удары, а затем ответил. Девица с воплем удивления и боли отлетела в угол камеры, схватилась за нос: удар Буй-Тура не сломал его, но был достаточно сильным, чтобы из глаз девицы брызнули слезы.
        - Ах ты, пидор! - бросилась на Гордея вторая девица… и тоже отлетела в сторону, задохнувшись от боли в животе.
        Монгол-телохранитель князя шагнул было вперед, сунув руку под борт пиджака, и воевода закрыл Гордея грудью:
        - Прекратите! Еще одно движение - и живыми вы отсюда не уйдете!
        - Прочь с дороги!
        - Уйми старика! - прохрипела грудастая, также сунув руку за пазуху и доставая пистолет. - Я из этого пидора «петуха» сейчас сделаю!
        - Вот теперь пора! - кивнул сам себе Буй-Тур и прыгнул к черноволосой, толкнул ее на Тенгиза, а когда девица и монгол упали от столкновения, едва не сбив с ног светловолосую с пистолетом, прыгнул к ней и одним ударом сломал руку, держащую пистолет.
        Вопль боли, затем еще один: кулак Буй-Тура впечатался в ухо второй девице, и утробный крик-выдох - это второй кулак Гордея угодил в пах монголу. Все три конвоира, присланные князем за пленником, оказались на полу.
        Буй-Тур посмотрел на них чернымиглазами, пососал содранные костяшки пальцев, поднял выпавший пистолет.
        - Как поется в песне: мальчик в деревне нашел пулемет, больше в деревне никто не живет.
        - Э-э… - вышел из столбняка воевода.
        - Пойдемте, Михаил Константинович, - сказал Буй-Тур. - Я, пожалуй, воспользуюсь вашим предложением. Можете потом сказать князю, что я освободился силой, без вашего участия. Что вполне соответствует истине.
        Светловолосая девица, присевшая на корточки от боли, прижала сломанную в запястье руку к груди, попыталась ударить Буй-Тура головой в живот. Он без жалости опустил ей на голову рукоять пистолета. Посмотрел на пистолет.
        - Надо же - неизменно превосходный результат, как утверждает реклама… м-да. Не стоило вам, леди, обращаться так грубо с полковником спецназа, даже бывшим. Я на своем веку повидал немало таких вот крутых баб, и все они кончили плохо.
        - Ублюдок! - прошипела светловолосая. - Я тебя из-под земли…
        Буй-Тур поднял пистолет. Выстрелил.
        Пуля звучно пробила деревянную ножку топчана.
        Девица отшатнулась, широко раскрывая глаза, побледнела.
        - В следующий раз я тебя не пожалею, сука! Даже если ты любовница князя!
        Повернувшись, Гордей вышел из камеры в коридор.
        Воевода догнал его на лестнице.
        - Хочу извиниться, Гордей Миронович…
        - Не стоит, - сквозь зубы процедил Буй-Тур. - Если бы я знал, что ордену служат такие засранцы… вас я не имею в виду.
        - Это нетипичная ситуация. С приходом нового князя мне самому многое перестало нравиться. Но уверяю вас, полковник, мы разберемся.
        Они поднялись на первый этаж второго - хозяйственного - корпуса, встретили двух мощного телосложения парней в синей форме федеральной службы охраны.
        - Выпроводите гостей из подвала, - хмуро распорядился Михаил Константинович. - Кто их пропустил?
        - Они показали «корочки», - виновато шмыгнул носом один из охранников. - Сказали, что по приказу директора…
        - Впредь без моегоприказа никого на территорию профилактория не пускать!
        - Слушаюсь, Михаил Константинович.
        Вышли в вестибюль.
        - Что вы собираетесь делать дальше, Гордей Миронович? - Воевода вдруг заметил, что Буй-Тур одет не по-зимнему. - Подождите, я принесу вашу одежду. - Он включил мобильник. - Вадим, принеси во второй корпус куртку полковника.
        - Еще не знаю, - ответил Гордей на вопрос. - Но при такой постановке дела служить под началом князя не хочу.
        - Мы наведем порядок…
        - Вот когда наведете, тогда и поговорим. Телефон вы мой знаете.
        - Вы мой тоже. Звоните, если понадоблюсь. И еще раз прошу не держать зла на всю службу и на меня лично.
        Прибежал ординарец воеводы с полушубком Буй-Тура и шапкой. Все трое вышли из здания в хмурый - небо затянуто тучами - зимний день.
        - Могу подбросить вас куда захотите.
        - Не стоит, сам доберусь. - Взгляд Буй-Тура задержался на черном мерседесовском джипе. - Чей это БТР? Не команды князя, случайно?
        - Да, они на нем приехали, - подтвердил Вадим.
        - Пожалуй, я его реквизирую на время.
        - Но… - начал было ординарец.
        - Забирайте, - махнул рукой Михаил Константинович. - Пусть это будет им уроком.
        Буй-Тур подошел к джипу, постучал в дверцу. Водитель приспустил затемненное стекло дверцы.
        - Выходи.
        - Чего?!
        - Выходи, дело есть.
        - Я подчиняюсь только…
        Буй-Тур дернул за ручку дверцы, цапнул водителя за плечо и одним рывком выдернул из кабины. Водитель - невысокий, чернявый, с усиками, бросился было на обидчика и замер, увидев направленный на него ствол пистолета.
        - Всем лечь на снег! - скопировал Буй-Тур стандартную сцену из боевика. - Это ограбление, изнасилование и побег! Ну?!
        Водитель упал на заснеженную площадку автостоянки.
        Воевода усмехнулся.
        - Доброго пути, полковник. Надеюсь, еще увидимся. В более подобающей обстановке.
        Буй-Тур залез в кабину джипа, дал газ. «Мерседес» с темными стеклами и крутым номером: А333АА-97, - умчался к воротам профилактория, взвихрив снежную пыль.
        Из двери входа в хозяйственный корпус выскочили девицы и монгол-телохранитель князя.
        - Где он?!
        Водитель, вскочивший с земли, весь в снегу, молча показал на оседавшую снежную пелену.
        - Ну, вы ответите! - прошипела светловолосая, кусая губы.
        - Отвечу, - равнодушно сказал Михаил Константинович. - Убирайтесь отсюда, и побыстрей! - Он посмотрел на выглянувших из дверей охранников. - Проводите их, парни.
        Визитеры поплелись к воротам профилактория.
        Уже выехав на Новорижскую трассу, Буй-Тур позвонил Олегу:
        - Привет, лейтенант. Ты где?
        - А вы где, командир? - отозвался обрадованный Олег.
        - Еду в Москву. Мне понадобится твоя помощь.
        - Я сейчас в казарме, на базе, под негласным арестом: запретили покидать территорию базы, грозят перевести в другое подразделение. Но в случае надобности могу слинять.
        - Дуй в Беляево, часа через два встретимся у «Макдоналдса» на Обручева, рядом с заправкой.
        - Ребят брать с собой?
        - Не надо пока, просто предупреди, чтобы держали ухо востро. Не нравится мне позиция начальства.
        - Понял. Что вы намечаете?
        - Поеду в Кострому.
        - Зачем?
        - Одному хорошему человеку помочь надо.
        - Случайно, не учителю физкультуры?
        - Догадливый.
        Олег помолчал.
        - Почему вы это делаете, командир?
        Буй-Тур усмехнулся.
        - Хочу понять, тварь я дрожащая или право имею. Ты, кстати, можешь отказаться.
        - Еду, - отозвался Олег без колебаний.
        Буй-Тур, продолжая улыбаться, спрятал мобильник и увеличил скорость.
        Ни один пост ГАИ его джип не остановил.
        Тайная вечеря

25 декабря
        Клуб «Лайт ин найт» располагался на Кутузовском проспекте, в глубине двора, за рестораном «Золотой», славившимся европейской кухней. Но о существовании клуба знало весьма ограниченное количество лиц. Вернее, вывеску клуба на белоснежной стене с вычурными чугунными вензелями видели все, кто проходил мимо, но вот внутрь никто из прохожих попасть не мог. Клуб был закрытым, и посещали его только посвященные в тайну создания и существования заведения. То есть - свои. А именно - руниты, члены Русского национального ордена. Алексей Харлампиевич Шельмин бывал здесь нечасто, да и то не для приятного времяпрепровождения, а для совещаний с иерархами ордена и решения важных задач. Поэтому он был сильно озадачен, когда увидел в ресторане клуба человека, которого ожидал увидеть здесь меньше всего. Человек этот не принадлежал к элите клуба, не был его завсегдатаем и вообще не должен был находиться на его территории. Как его пропустила охрана, было непонятно.
        Не подавая виду, что знает посетителя, Алексей Харлампиевич сел за «свой» столик за резной деревянной колонной возле аквариума и заказал ужин: соленья, маринованные грибы, салат из черемши и баранину по-боярски.
        Человек, на которого он обратил внимание, сидел неподалеку, у другой колонны, с какими-то двумя девушками спортивного телосложения и характерно одетыми - в платья-чулки. Это был Джеральд Махаевски, бывший сокурсник Шельмина, с которым они после окончания университета не виделись много лет и который прибыл в Москву чуть больше недели назад. Как он нашел Шельмина, тоже осталось загадкой. Однако он позвонил ему на работу - официально Алексей Харлампиевич работал советником министра финансов - и предложил встретиться. Семнадцатого декабря бывшие студенты МГУ встретились в ресторане «Яръ» на Ленинградском проспекте и долго пытались выяснить, кто чем занимается. Кончилось все тем, что Махаевски с усмешкой назвал Алексея Харлампиевича князем, и тот понял, что гость знаето нем если не все, то многое. Пережив неприятное ощущение человека, стоящего голым под пронизывающим холодным ветром, Шельмин решил было захватить Махаевски, чтобы потом допросить в удобном месте, откуда тому известно о настоящей службе Алексея Харлампиевича, однако у него ничего не вышло. Разговор зашел в тупик, Шельмин отвлекся на
официанта, а когда опомнился - Махаевски уже не было в зале.
        Так бывший сокурсник впервые показал приятелю свои возможности манипуляции людьми. В дальнейшем эти возможности он демонстрировал постоянно, и Алексею Харлампиевичу ни разу не удалось застать его врасплох и выяснить о нем необходимые сведения. Разведчики ППП, пущенные за Махаевски, возвращались всегда ни с чем, а допросы людей, с которыми он встречался - в гостинице «Персона» на Таганке, в Министерстве иностранных дел, в ресторанах и барах, в московской мэрии, - ничего не дали. Никто не помнилэтого человека и не мог сказать, о чем они говорили.
        Зато Махаевски действительно знал, кто такой Шельмин Алексей Харлампиевич, и однажды предложил ему… помощь!
        - Какую помощь?! - не понял князь, удивленный такой постановкой вопроса; власть его была велика, и в помощи он не нуждался. - В чем?!
        - В изменении статуса, - хладнокровно ответил Махаевски. - Сейчас ты - князь второго уровня, отвечающий за конкретику службы ППП, а можешь стать магистром первого уровня, а потом и главным. Как вы его называете? Большой князь?
        - Пресветлый…
        - Пусть будет Пресветлый.
        Шельмин опешил, потом возмутился, даже рассвирепел, еще не осознавая силы полученного удара. Но вызванные оперативники личной охранной гвардии князя, попытавшиеся задержать Махаевски на автостоянке, едва не перестреляли друг друга, а Джеральд исчез как призрак, еще раз доказав, что его кондиции намного выше, чем у тренированных бойцов спецназа РуНО.
        О своем провале Шельмин думал всю ночь, анализируя, что он сделал не так и откуда Махаевски черпал секретные сведения об ордене. Надо было идти к Пресветлому и обо всем ему доложить. Но наутро к Алексею Харлампиевичу заявился сам магистр в сопровождении тех же девиц и снова предложил ему помощь в реализации амбиций князя. А что такие амбиции были, Алексей Харлампиевич не признавался никому и никогда, идя к власти семимильными шагами, не пренебрегая порой сомнительными связями, шантажом, подкупом и угрозами. Человеком он был жестким, порой жестоким, казался прямым и честным, болеющим за дело, это подкупало многих, и князем в системе РуНО Алексей Харлампиевич стал не за особые заслуги, а скорее вопреки воле тех, кто видел его сущность и пытался его остановить.
        После пятой встречи с Махаевски он сдался. И лишь тогда узнал, что его вездесущий, всезнающий и неуловимый «совратитель» является магистром ордена Раздела, Высшим Посвященным Синедриона - центра Союза тайных орденов мира. На миг совесть Алексея Харлампиевича шевельнулась, и возникло желание немедленно доложить главе РуНО о своих контактах с «дьяволом». Потом пришла более трезвая мысль: почему бы и в самом деле не воспользоваться предложением? Дойти до заветной цели, стать главным, а потом…
        Что будет потом, Шельмин решил не загадывать. Естественно, у него были благие намерения использоватьМахаевски для достижения могущества, как личного, так и ордена. Но до этого момента надо было еще дожить. А пока следовало делать вид, что после долгих колебаний он согласен принять помощь - ради блага ордена и Отечества…
        Махаевски что-то сказал своим спутницам, и они быстро покинули зал ресторана. Шельмин был абсолютно убежден, что девицы не имели права находиться здесь, и их присутствие лишний раз подчеркивало особые - магические - способности магистра. На все мояволя! - как он любил повторять с усмешкой превосходства, обладая даром отводить глаза и заставлять людей повиноваться.
        Что-то мелькнуло перед глазами.
        Алексей Харлампиевич вздрогнул, внутренне съеживаясь: Махаевски уже сидел рядом и смотрел на него, кривя тонкие губы в иронической усмешке. Как он оказался за столиком, Шельмин не понял. Ведь только что сидел в десяти шагах, у колонны.
        - Не нервничай, князь, - произнес Махаевски отеческим тоном, - никто не обратил и не обратит на нас внимания, все под контролем. Давай спокойно посидим и обсудим наши проблемы.
        - Ты с ума сошел! - прошипел Алексей Харлампиевич. - Здесь же охрана, телекамеры на входе… Стоит оператору зафиксировать твою физиономию, и заварится такая каша!..
        - Не заварится, - пренебрежительно отмахнулся магистр. - Мою физиономию видишь только ты, для остальных я не существую. И вообще мне не нравится твое состояние. Что случилось, чего не знаю я?
        Шельмин кинул косой взгляд на зал, буркнул, сдерживаясь:
        - Зря я пошел у тебя на поводу. Надо было сразу сдать тебя своим контрразведчикам, глядишь, одной проблемой было бы меньше.
        Махаевски осклабился.
        - Надо было, да уже поздно. - Улыбка втянулась в его узкие бледные губы, глаза мрачно сверкнули. - А теперь докладывай, отчего ты такой нервный сегодня.
        Алексей Харлампиевич сжал зубы, чтобы не выругаться, налил себе минеральной воды, выпил залпом.
        - Больше ко мне своих блядей не присылай! Из-за них я теперь вынужден напрягать своих людей, охотиться на полковника Буй-Тура.
        - Не из-за них, - качнул головой Махаевски. - Твоему полковнику помог бежать воевода. Пора тебе разобраться с ним.
        - Легко сказать - разобраться, он человек Родарева, правой руки Пресветлого, к нему просто так не подступишься.
        - Придет время, разберемся и с Родаревым. А полковника я тебе помогу достать. Он не иголка в стоге сена, где-нибудь всплывет. Может быть, даже в Костроме. Кстати о Костроме: что с Данилиным? Нашли лабораторию Федорова?
        - Данилин убрал почти всю группу «Барс». Мы его недооценили. Придется теперь ломать голову, кого за ним посылать.
        - Не надо ломать голову, договорись с первым князем, пусть пошлет туда своих волкодавов. С одной стороны, это будет выглядеть попыткой примирения, попыткой вернуть его расположение, с другой - передачей ответственности. Спросят в конечном счете с него, а не с тебя.
        - Хорошо, я подумаю, - скрепя сердце сказал Алексей Харлампиевич; он знал, что князь его недолюбливает, считает выскочкой, и идти к нему на поклон не хотелось. - Лабораторию Федорова мы еще не нашли. Но она где-то недалеко от Костромы, в какой-то из деревень, где изобретатель купил дом. Думаю, скоро мы выйдем на нее. Да что вам далась эта лаборатория? Федоров ведь не занимался разработкой оружия.
        - Это как посмотреть, - рассеянно ответил Махаевски, к чему-то прислушиваясь. - В наши времена любое научное открытие можно использовать для создания оружия.
        - Я где-то слышал выражение: стоит ученым сделать открытие, как дьявол его крадет, в то время как ангелы дискутируют о лучших способах его применения.
        - Ты веришь в дьявола? - поднял брови Махаевски.
        - Нет, конечно.
        - Теперь вижу, что мы добились главного: благодаря долгой обработке умов население Земли перестало верить в дьявола и пришельцев, в НЛО и полтергейст. Еще немного - и с человечеством можно будет делать что угодно.
        - Можно подумать, ты сам служишь дьяволу, - скривил губы Шельмин.
        - Ну, это смотря как посмотреть. Что касается лаборатории, то если ее обнаружат твои люди - пусть уничтожат на корню, чтобы и следа не осталось.
        Алексей Харлампиевич пристально посмотрел на бесстрастное лицо собеседника, но промолчал.
        - Кроме того, желательно, чтобы исчез еще один ваш ученый, - продолжал магистр, - Владимир Леонов, учитель Федорова. Неважно, как вы это сделаете, но он должен… последовать за учеником.
        - В чем его вина?
        Махаевски перевел взгляд на Шельмина, и в его глазах князь прочитал беспощадное желание повелевать. Впрочем, тон магистра остался прежним:
        - Этот человек опасен.
        - Кому?
        - Нам. Контролерам и манипуляторам социума. Время антигравитационных машин и дармовой энергии вакуума еще не пришло. Работы Леонова могут пошатнуть сложившееся равновесие и ухудшить наше положение. Это недопустимо.
        - Именно поэтому вы убрали Федорова?
        - Ты догадлив, - снова скривил губы Махаевски.
        - Но в таком случае вы… уже владеете секретами антигравитации?
        - Разумеется, - кивнул магистр. - Иначе нам не удалось бы контролировать деятельность всей цивилизации. Правда, этой техникой мы пользуемся в крайних случаях, если не справляется техника традиционная. К сожалению, все трудней становится удержать в тайне наши знания и возможности, человечество слишком рьяно рвется в будущее, овладевая новыми, более совершенными технологиями. И Россия здесь впереди планеты всей. Ее надо остановить.
        - Россия находится на грани вымирания…
        - И тем не менее ее творческий потенциал намного выше творческого потенциала мира в целом. Это нас беспокоит.
        - Вот почему вы охотитесь за нашими доморощенными гениями-одиночками и учеными?
        - Закончим наш разговор, - ушел от прямого ответа Махаевски. - Тебе ни о чем не говорит фамилия Етанов?
        Алексей Харлампиевич задумался.
        - Редкая фамилия… я знаю только одного человека с фамилией Етанов - главу Русской неохристианской церкви.
        - Это он. Тебе надо установить с ним тесный контакт.
        - Зачем?!
        - Он не просто клирик, патриарх РНХЦ, но и маршал ордена Власти. Серый кардинал, как принято говорить у вас в России. Он дружен со многими членами кабинета министров, с руководителем администрации президента, с премьер-министром и даже с некоторыми силовиками. Именно он оказывает наибольшее влияние на решения вашего правительства. - Махаевски подумал. - И президента. Поэтому его епархия и называется орденом Власти. Я вас познакомлю, и вы поддержите друг друга, где надо.
        - Я не понимаю, чем он…
        - Конкретные детали узнаешь позже. Если не справишься с ликвидацией нарыва в Костроме, он поможет. В его распоряжении спецгруппа исламских камикадзе, готовая пойти на любую акцию, хотя используют их редко.
        - Исламисты… на христианской службе? Бред!
        Махаевски рассмеялся.
        - Почему тебя это удивляет? При чем тут вообще религия? Для достижения общей цели объединяются даже самые лютые враги.
        - И какая же у них цель?
        - Догадайся с трех раз. - Магистр допил минералку, с рассеянным видом поглядывая по сторонам; его девицы больше не появились в зале, по-видимому, он отослал их из клуба с каким-то поручением.
        - Не хочу гадать, - нахмурился Шельмин.
        - Наша цель - абсолютнаявласть! - веско заявил Махаевски. - Это единственное, ради чего стоит жить на свете. Кстати, ты тоже будешь допущен к этому властному пирогу, когда Россия окончательно покорится нам. Так что будь с нами, князь, не прогадаешь.
        Внезапно взгляд Махаевски остановился, весь он мгновенно собрался, застыл, черты лица хищно заострились, ноздри раздулись.
        - Фак ю!..
        Алексей Харлампиевич проследил направление взгляда собеседника, но увидел в двери на кухню лишь исчезающий силуэт.
        - В чем дело?
        - Черт побери! - сдавленным голосом произнес Махаевски. - Не может быть…
        - Что случилось? Кого ты увидел? - встревожился Шельмин. - Говорил тебе - не рискуй!
        Вместо ответа магистр встал… и исчез! Объявился у прохода на кухню, снова исчез, как привидение.
        Алексей Харлампиевич почувствовал сосущую пустоту в желудке, но остался на месте, будучи уверенным, что уж ему-то на территории клуба ничто не грозит. Охрана заведения отлично знала свое дело, да и телохранители князя ждали в комнате обслуги неподалеку, так что беспокоиться по большому счету было нечего. И все же князь не сразу совладал с нервами. Чутье на опасность он имел острое, и своей психике доверял.
        Махаевски вернулся через несколько минут, поманил Алексея Харлампиевича пальцем. Они вышли в коридор.
        - Займись Костромой немедленно, - бросил Махаевски; по его лицу ходили тени. - Чтобы через три-четыре дня все источники беспокойства были устранены.
        - Что с тобой? - угрюмо полюбопытствовал Шельмин. - Какая муха тебя укусила?
        - Не муха, - бледно улыбнулся магистр, - шершень. И если он действительно был здесь…
        - Кто, шершень?
        - Это я образно… Есть один человек, очень сильный… но как они разнюхали?!
        - О ком ты говоришь, черт возьми?!
        Махаевски очнулся.
        - Все, до связи, князь. Помни: на все - мояволя!
        Темная сила качнула Алексея Харлампиевича, а когда зрение восстановилось, магистра рядом уже не было. Сомневаясь, что встреча с ним состоялась наяву, Шельмин побрел к выходу из клуба.
        Тарасов

26 декабря
        Вразгар лыжного сезона в Европе разразился очередной скандал с допинговым «разоблачением», инициированный главой WADA [21 - WADA - Всемирное антидопинговое агентство.]господином Ричардом Паддлом. В интервью, данном мистером Паддлом шведскому Radiosporten, он заявил о готовящейся дисквалификации большого количества лыжников и конькобежцев, среди которых оказались семеро известнейших российских спортсменов и пятеро спортсменов Германии.
        Паддла поддержал руководитель медицинской комиссии Международной лыжной федерации (FIS) Берт Салкинг, безапелляционно обвинивший федерации зимних видов спорта этих стран в «противодействии закону».
        Кроме того, еще один известный спортивный чиновник, член CAS - Арбитражного спортивного суда Клайв Пенюс подтвердил выводы суда о виновности лыжников и конькобежцев, назвав их «преступниками от спорта». На доводы юристов и адвокатов, защищавших права спортсменов обеих стран, этот деятель лишь издевательски пожимал плечами и переводил процесс в плоскость юридических заморочек, по существу уничтожавших доказательства невиновности спортсменов.
        К этим трем «законникам» присоединилась и генеральный секретарь FIS Клара Люис-Долбон, также обвинившая спортивные федерации России и Германии в «сговоре с целью фальсификации результатов чемпионатов мира и Олимпийских игр», что соответствовало истине с точностью до наоборот.
        Сговор действительно имел место, но - со стороны указанных чиновников и их покровителей. Таким способом они хотели исключить из соревнований сильнейших лыжников, конькобежцев, саночников, прыгунов с трамплина и слаломистов, претендовавших на «золото». Уж очень им хотелось добиться пересмотра пьедестала, верхние места которого уже на протяжении многих лет принадлежали российским, немецким, финским и австрийским спортсменам. Не мытьем, так катаньем. Не смогли спортсмены стран, которые представляли чиновники FIS, WADA, CAS, Международного олимпийского комитета, завоевать первые места в честном состязании, почему бы не устранить конкурентов иным путем? С помощью «антидопинговой кампании»?
        Скандал грянул.
        Федерации России и Германии подали иск в Европейский суд по правам человека на всех причастных к скандалу лиц, но выиграть процесс не смогли. В европейских судах, особенно в датских и французских, сидели друзья поименованных чиновников, отстаивающие «права человека» в соответствии с двойными стандартами. И дисквалифицированные по решению WADA российские лыжники и немецкие конькобежцы так и не добились справедливости.
        А двадцать шестого декабря всю Европу потрясло известие о гибели президента WADA Ричарда Паддла, руководителя медицинской комиссии FIS Берта Салкинга, судьи CAS Клайва Пенюса, директора шведской компании IDTM, отвечающей за проведение допинг-контроля, Рольфа Свенссона и генерального секретаря FIS Клары Люис-Долбон. Все они были взорваны в офисе компании IDTM в Стокгольме во время совещания. Совещание было неофициальным, никто из чиновников его не афишировал, деятели европейского и североамериканского спорта встретились тайком, чтобы обсудить возникшие проблемы. Но их вычислили и взорвали.
        О том, что речь не идет ни о каком несчастном случае - взрыве газа или возгорании электропроводки, мировая общественность узнала сразу же после трагедии от вездесущих журналистов. Первым прибыл к месту взрыва корреспондент радио «Свобода», и ему удалось заснять на видеокамеру дымящийся офис IDTM и найденный полицейскими клочок бумаги с надписью на английском языке: «Каждому воздастся по делам его. Будьте людьми, судите по совести…»
        Ответственность за взрыв и ликвидацию столь важных чиновников не взяла на себя ни одна террористическая организация в мире. Да и не могла взять. Потому что это было делом рук отряда Тарасова.
        Два дня они добирались до Швеции, готовились к операции и ждали момента. Когда же им предложили взорвать офис в Стокгольме - согласились без колебаний. Более удобный случай трудно было представить. Лишь моральная сторона дела заставила Владислава колебаться и сомневаться в правильности выбранного способа ликвидации объекта. Чиновников он жалел меньше всего, это были форменные подонки с благообразными манерами, но в сферу взрыва могли попасть случайные люди, а этого допустить было нельзя. Поэтому операция разрабатывалась с учетом всех возможных последствий и была проведена с ювелирной тщательностью.
        Поскольку здание IDTM хорошо охранялось и проникнуть внутрь незамеченными не представлялось возможным, группа Тарасова остановилась на самом простом и авантюрном варианте.
        Окна зала заседаний компании выходили на авеню Штиргаузен, славившуюся тишиной и зелеными насаждениями. Магазинов улица имела мало, зато много разного рода деловых контор и фирм. Из квартиры на втором этаже, располагавшейся над одной такой фирмой, и были сделаны два выстрела из гранатомета, найденного потом полицией на месте преступления; гранатомет оказался китайского производства.
        Первый выстрел пробил пуленепробиваемое окно офиса IDTM, а второй угодил в дыру и разнес в клочья всех, кто находился внутри помещения; граната, проделавшая это, была особо мощной, сделанной в Израиле, и спастись от взрыва никому из заседавших чиновников не удалось. По счастливой случайности погибли только они, чувствующие себя в полной безопасности и считавшие весь мир за стенами офиса принадлежащим им. То есть тем, кому все дозволено. Однако они просчитались и были наказаны, что должно было послужить хорошим уроком их последователям. Весь мир должен был осознать, что существует высшая справедливость, которую игнорировать нельзя уже в этойжизни. Так что задумайтесь, господа…
        «Так что задумайтесь, господа воры и грабители», - повторил про себя Тарасов, когда группа собралась на конспиративной квартире в столице Дании. Их работа еще не закончилась. В Копенгагене группу должны были вывести на новую цель - чиновников датского парламента, поддерживающих чеченских эмиссаров и открыто помогавших датскому Комитету защиты Чечни. Кроме того, во Франции группе также предстояло поработать с «клиентами», среди которых была судья муниципального парижского суда мадам Бове, вопреки доказательствам и здравому смыслу отнявшая своим решением ребенка у матери - российской гражданки. Плюс французские чиновники, проявившие себя большими «гуманистами», друзьями «чеченских борцов за свободу», которые начали настоящую охоту за российскими самолетами в небе Франции.
        Собравшись в небольшой двухкомнатной квартирке на улице Ривассе, члены группы СОС завалились спать: сказалось дикое нервное напряжение последних дней. Однако поспать им удалось всего около трех часов. Вечером двадцать шестого декабря звонок по мобильному телефону разбудил Тарасова. Выслушав сообщение, Владислав разбудил остальных.
        - Подъем, лежебоки! У нас всего два часа на подготовку и выход к цели.
        - Эх, командир, - с сожалением проговорил Хохол, протирая кулаком глаза. - Такой сон пропал!
        - Небось сало ел? - съехидничал Нос, не упускавший случая подшутить над «братом-славянином».
        - Сало - це проза жизни, - не обиделся Сергиевский, - я девушку раздевал.
        - Тю! - удивился Нос. - И тебя достала местная секс-реклама?
        - Не обращай на него внимания, - посоветовал Хохлу Инженер, - он просто завидует. Кстати, а зачем ты девушку-то раздевал?
        Гроза и Хан засмеялись.
        - Я люблю долго раздевать женщину, - с той же мечтательной интонацией проговорил Хохол. - Это был такой кайф…
        - Ожидание удовольствия сравнимо с самим удовольствием, - сказал Батон со знанием дела. - Я вот помню…
        - Отставить базар! - повысил голос Тарасов. - Пять минут на туалет и в путь. Нас ждут.
        - Кто на сей раз? - стал серьезным Нос.
        - Два местных политика, руководители Комитета в поддержку освободителей Чечни.
        - Ну, этих я замочу, не моргнув глазом.
        - Работать будут двое, Инженер и Гроза. Остальным - обеспечение скрытности и отхода. Полиция в Дании ленивая, но лучше на глаза ей не попадаться. Сразу после операции улетаем в Париж.
        - Не нервничай, командир, - пожал плечами Хан, - это же наш штатный режим. Все пройдет как по маслу.
        - Поехали.
        Тарасов не стал объяснять подчиненным, что волнуется он по другой причине: бойцы группы были слишком спокойны, уверены в себе, и это их скрытое пренебрежение к опасности могло сыграть злую шутку.
        Но система наведения СОС и на сей раз сработала безупречно.
        Политики, о которых говорил Тарасов, занимались еще и бизнесом - их фирма оказывала ритуальные услуги и продавала гробы, поэтому группа целеуказания вывела отряд Владислава точно в нужное место: на Бюргерплац на окраине Копенгагена, где располагалась фирма. Служба снабжения за беспрецедентно короткое время выполнила заказ Тарасова. Служба доставки перевезла отряд к офису фирмы. Группа поддержки переодела и загримировала бойцов, изменив их облик. Группа разведки заняла эфир и взяла под контроль передвижение и переговоры копенгагенской полиции. В двадцать часов ноль две минуты по местному времени команда Тарасова приступила к операции.
        Фирма ритуальных услуг «ИГ-Мортиал» была создана чуть ли не полстолетия назад и зарекомендовала себя с самой лучшей стороны. Ее гробы славились по всей Дании изяществом отделки. К тому же не было такого заказа, который фирма не выполнила бы. К примеру, один из таких клиентов заказал гроб для своего родителя из спрессованной скорлупы фисташек, другой - из осколков битой стеклянной посуды. Фирма выполнила заказы. Но она не только изготавливала гробы, но и помогала кремировать усопших по желанию родственников. Одна прогрессивная дама решила сделать из пепла своей покойной мамочки картину, нарисовала абстрактный пейзаж, сверху особым раствором приклеила прах усопшей, повесила картину на стену и тем самым чудесно «облагородила» гостиную.
        Однако она была не самой экстравагантной в своем «творчестве». Ее друзья пошли дальше, изготовляя из праха родичей собственные портреты. Естественно, фирма «ИГ-Мортиал» шла навстречу таким клиентам. О моральном уродстве этих людей речь не шла, ведь они платили за услуги хорошие деньги, так почему бы не помочь? Почему не положить в гроб мобильный телефон, если того хочет клиент? Вдруг покойник оживет и позвонит родным - сообщить радостную весть. Или почему не сделать двухместный гроб, оставить, так сказать, место для супруги и супруга? Приятно же знать, что тебе уже уготован уютный уголок рядом с любимым человеком…
        В общем, фирма делала все, чтобы угодить своим клиентам, а ее руководители с такой же охотой делали все, чтобы угодить другим клиентам - террористам любого вероисповедания, и на этом поприще заработали славу «великих борцов за права человека».
        Вечером двадцать шестого декабря они приехали на фирму, чтобы обсудить свои планы. Пробыв в офисе фирмы полтора часа, оба ее директора в половине десятого сели в новейший «Мерседес», собираясь поехать в ресторан на ужин. В этот момент к зданию фирмы подкатили на мотоциклах двое полицейских и вежливо попросили водителя выйти из машины. На вопрос сидевших в салоне «гробовых президентов»: «В чем дело?» - полицейский - негр - ответил по-английски, улыбаясь: «Все в порядке, проверка документов». Второй полицейский усадил водителя на заднее сиденье мотоцикла и умчался. Первый же стал энергично убеждать прохожих отойти подальше от автостоянки. Затем тоже сел на мотоцикл и уехал. А через несколько секунд «Мерседес» с пассажирами взлетел на воздух…
        В двадцать два часа сорок минут из аэропорта столицы Дании отправился в полет аэробус, на борту которого находились и бойцы группы СОС. Аэробус направлялся в столицу Франции. Полицейские догадались перекрыть аэропорт в связи с «террористическим актом» в Копенгагене только два с лишним часа спустя, когда аэробус уже шел на посадку в Ле-Бурже.
        Когда-то скорость проведения операций поражала Тарасова. Пройдя большую армейскую и житейскую школу, он не привык особенно полагаться на взаимодействие спецслужб, зачастую мешающих друг другу. Но подразделения СОС Русского национального ордена, составляющие основу пирамиды сил и связей, которая выводила на цель «истребитель» оперативной команды, еще ни разу не подвели, и Тарасов почти не беспокоился о точности целеуказаний и не сомневался в необходимости проведения операций.
        Из аэропорта группа отправилась по указанному адресу; мобильная связь имела очевидное преимущество перед другими средствами связи, а тем более - защищенная компьютерной криптосистемой, и позволяла получать необходимые данные практически в любой точке земного шара. На квартире, снятой для группы квартирьерской службой СОС, Тарасов проинструктировал каждого, добиваясь полной ясности задания, и все снова завалились спать. Сорок минут, проведенные в самолете, никого не удовлетворили.
        Спали до часу дня.
        Потом Тарасов включил особый прибор ЭЗИМ - электронный звуковой имитатор и позвонил в приемную суда кантона Марэ, где работала мадам Бове. Говорил он от имени префекта кантона месье Помероля, который вежливо просил мадам встретиться с ним на рю Риволи «для конфиденциальной беседы». Мадам удивилась такой просьбе, но согласилась встретиться, так как не имела причин не доверять такому известному человеку. Который, кстати, всегда поддерживал судью в отстаивании «европейских ценностей и свобод».
        В три часа пополудни мадам Бове подъехала к магазину женского белья на рю Риволи в белоснежном «Рено Лагуна». Ее сопровождали двое молодых людей в кожаных пальто, похожие друг на друга как близнецы. Мадам Бове, тяжелым квадратным лицом, набрякшими веками и узкими губами похожая больше на трансвестита, чем на женщину, огляделась, префекта не увидела и недовольно посмотрела на часы. Свое время она ценила.
        В этот момент спящий прямо на тротуаре, под витриной с дамскими аксессуарами, бомж разлепил глаза и грязно выругался, показывая пальцем на выглядывающую из машины судью. Это не понравилось телохранителям, и они вылезли из кабины, подошли к бомжу, повторявшему все те же четыре слова (больше по-французски Гроза ничего не знал, да и клошаром был временным), попытались его остановить. Тщетно. Тогда парни решили убрать бомжа с этого места. Завязалась легкая потасовка.
        В кабину «Рено» вдруг стремительно ворвались два негра, и один из них, воткнув водителю в спину ствол пистолета, сказал только одно слово:
        - Поехали!
        Когда телохранители судьи Бове оглянулись, разгоряченные дракой, машина их босса уже выруливала к Елисейским Полям. Они бросились было в погоню, но тут же потеряли машину из виду, а когда, заподозрив неладное, вернулись к магазину, бомжа там уже не было.
        Ехали недолго. На площади Пигаль негр приказал водителю остановиться и ударил его рукоятью пистолета по голове. Водитель отключился.
        - Выходи! - приказал негр судье; говорил он по-французски с акцентом. - Закричишь - пристрелю!
        Не совсем понимающая, что происходит, мадам Бове кивнула, и все трое направились под ручку к фуникулеру, поднимавшему жителей и гостей города с площади на Монмартр. Миновав шеренгу уличных рисовальщиков, троица добралась до станции метро Абиссе и свернула к кварталу старых трех-четырехэтажных зданий, прошла мимо ресторана «Мама Катя», поднялась на третий этаж старого дома. Негр открыл дверь грязной квартиры, где воняло камфарой, мочой и мускусом.
        - Куда вы меня ведете?! - опомнилась наконец судья.
        Никто ей не ответил.
        Негры молча связали женщину, заклеили ей рот. Потом заговорили по-английски, точнее, заспорили - убить ее сразу или сначала помучить? Спорили недолго (мадам Бове побелела от ужаса, вдруг сообразив, что шутками здесь не пахнет), победил здоровенный негр в очках (Инженер), требующий убить судью немедленно. И в это время во дворе дома взвыла полицейская сирена.
        Негры замерли, переглянулись, подкрались к окну, выглянули во двор, залопотали на каком-то тарабарском языке и кинулись к двери. Но один вернулся, процедил сквозь зубы на плохом французском:
        - Мы еще вернемся!
        Бросив к ногам обмершей со страху женщины клочок бумаги с надписью на английском: «Суди по совести!» - он скрылся вслед за своим напарником. Хлопнула дверь. Наступила тишина.
        Мадам Бове просидела привязанной к стулу больше часа, пока не поняла, что чудом осталась жива и кошмар кончился. Лишь после этого она попыталась освободиться или хотя бы позвать на помощь. Спустя еще час ее обнаружили на лестнице - со стулом - жители дома.
        Команда Тарасова к этому времени, освободившись от грима и одежды «негров», находилась в воздухе. Аэробус «А-300» нес их в своем чреве в Германию.
        Там они тоже не задержались, и в шесть часов утра двадцать восьмого декабря по московскому времени Тарасов сошел с борта самолета в аэропорту Шереметьево-2. В общей сложности группа за пять дней совершила вояж по Европе длиной в девять тысяч километров и выполнила три задания «по защите государственных интересов в особо сложных условиях».
        На звонок ответил уверенный женский голос:
        - Алло? Кто говорит?
        - Извините, - пробормотал Тарасов, - Яну можно к телефону?
        - Кто ее спрашивает?
        «Владислав», - чуть было не брякнул Тарасов.
        - Роман.
        Пауза.
        - Ее нет дома.
        - А где я мог бы ее найти? Мобильник не отвечает…
        - Она поехала на выставку.
        - Вы имеете в виду ВВЦ?
        - Нет, она поехала на выставку ледовой скульптуры в сад Баумана. - Еще одна пауза. - Вместе с Геннадием.
        - Понятно, - пробормотал Тарасов. - Извините… - Он хотел положить трубку, но собеседница вдруг быстро сказала:
        - Яна не хотела ехать… если не побоитесь, найдите ее там, она будет рада.
        - Вы так думаете?
        Собеседница - очевидно, мать Яны - хмыкнула.
        - Я это знаю, молодой человек. Мой вам совет: начали - заканчивайте! Не останавливайтесь на полдороге. Я вас не знаю совсем, но дочь рассказывала… Если вы… - Она замолчала.
        - Как честный человек я теперь обязан жениться, - улыбнулся Тарасов.
        - Где-то так, - улыбнулась, по-видимому, в ответ мать Яны. - Наверно, вы действительно сильный человек и сможете изменить…
        Он подождал продолжения.
        - Что?
        - Существующее положение вещей. Жизнь Янки. Геннадий ей не пара. Всего хорошего.
        В трубке послышались гудки отбоя.
        - Он и мать достал… - вслух проговорил Тарасов. - Что ж, спасибо за совет, мамуля. Я им, пожалуй, воспользуюсь. Пора окончательно отвадить этого козла ходить в наш огород.
        Подумав, он набрал номер телефона Грозы:
        - Лейтенант, ты сильно занят?
        - Собираюсь завалиться спать. Вот только пивка хлебну. А что?
        - Собери ребят и подъезжай с ними к саду Баумана.
        - Зачем? Нам дали новое задание?
        - Вы нужны мне лично. Увидите меня, сразу не подходите, но будьте рядом. Может быть, ваша помощь и не понадобится. Однако этот наглец уважает только силу, поэтому стоит эту силу показать, чтобы он запомнил на всю жизнь.
        - Ты кого имеешь в виду?
        - Одного очень нехорошего человека.
        - Понял. Через час будем на месте.
        Тарасов потрогал щетину на подбородке, взялся было за бритву, но потом решил не тратить время на прихорашивание. Вид у него был еще тот: глаза ввалились, нос заострился, щеки впали, колючая поросль усеяла подбородок - сразу видно, серьезный мужчина. Лучше с таким не связываться.
        Владислав усмехнулся и начал переодеваться.
        Через сорок минут он оставил машину возле метро и направился к саду имени Баумана, на территории которого проходил международный фестиваль и выставка ледовых скульптур «Сказки народов мира». Яну Тарасов не осуждал. Они еще неделю назад договаривались посетить выставку, но потом он улетел на задание, а она, не дождавшись его возвращения (он даже позвонил только один раз - из Германии), приняла, очевидно, предложение Геннадия. Хотя мог быть и другой вариант: бывший друг-любовник (мужем назвать его не поворачивался язык), поддерживаемый отцом Яны, просто заставил ее пойти с ним силой.
        Нынешний сад имени Баумана некогда представлял собой усадьбу Голицыных. Потом она на некоторое время попала в собственность московских купцов. В начале двадцатого века князь Голицын Николай Дмитриевич выкупил свою бывшую усадьбу на Старой Басманной и передал ее Москве для устройства городского сада. В советские времена к саду присоединили территории трех соседних усадеб, и здесь появились грот, горка и вековые дубы. Имя саду дали автоматически: все вокруг носило имя знаменитого революционера - район, станция метро и памятник. На эстраде сада часто проходили концерты, устраивались танцы для молодежи и по вечерам показывали кино.
        В начале девяностых годов прошлого века вокруг этого уголка патриархальной Москвы развернулось настоящее сражение, инициированное желающими его купить. Но жители района отстояли свое достояние, и сад начал возрождаться. Практически каждый год здесь проходят массовые гулянья и проводятся праздничные мероприятия. Выставка ледовой скульптуры была одним из таких мероприятий, на которое съезжались не только жители Москвы, но и гости из других городов России.
        За резной чугунной оградой сада появилась чудесная сказочная страна. Ледяные сфинксы, драконы и чудовища располагались рядом с добрыми волшебниками, Снегурочками, Дедами Морозами, принцессами и невиданной красоты дворцами и цветочными композициями, подсвеченными изнутри. Тарасов едва не загляделся на шеренги скульптур, каждая из которых вполне могла претендовать на первый приз.
        Яну он увидел неожиданно.
        Девушка стояла у двухметрового ледяного самовара, уйдя мыслями в себя. На ней была синего цвета дубленка с голубым мехом несуществующего животного, голубой пушистый шарфик, стягивающий волосы, и голубые сапожки. Руки она прятала в такого же цвета муфту. Рядом с ней никого не было. Но, судя по обреченному виду девушки, ее приятели-конвоиры находились где-то поблизости. Зрители подходили, разглядывали самовар, шутили или восхищались, смеялись, брели дальше, а она все смотрела перед собой как зачарованная и ничего не замечала.
        Тарасов подошел к ней, молча стал рядом, глядя на светящийся самовар.
        Яна продолжала стоять в той же позе. Глаза ее были широко раскрыты, но вряд ли она что-либо видела. Потом она все-таки почувствовала чье-то присутствие, бросила на Владислава косой взгляд, тут же отвернулась… и снова медленно повернула голову к нему. С минуту смотрела, вспоминая, будто всплывала из глубин океана непонимания, и вдруг с тихим сдавленным вскриком «Роман!» бросилась к нему на шею.
        - Осторожно, - недовольно проговорил Тарасов, пытаясь удержать рванувшееся галопом сердце. - Уколешься, я уже год не брился. Привет. Вот, случайно проходил мимо, дай, думаю, загляну в сад. Такая неожиданная встреча.
        - Это ты! - выдохнула она, прижимаясь к нему всем телом. - Это действительно ты! Приехал! Господи, как же я тебя ждала! Ты не представляешь!
        - Я звонил, но твой мобильник почему-то молчит, как партизан.
        - Геннадий разбил его… уведи меня отсюда! Они пошли за пивом и сейчас придут.
        - Не бойтесь, сударыня, я здесь, с вами, и все теперь будет хорошо. Хотелось бы посмотреть на выставку, великолепное зрелище.
        Она зябко передернула плечами.
        - Я уже насмотрелась, не хочу больше. Пошли отсюда, пожалуйста.
        - Как скажешь.
        - Ни хрена себе! - раздался сзади чей-то удивленно-язвительный голос. - Стоило ее оставить на минуту, как она хахаля нашла!
        Тарасов оглянулся.
        Раздвигая поток гуляющих по саду людей, к ним подходили четверо парней в меховых шубах и вязаных шапочках. Один из них, без шапки, с гривой рыжих волос, держал в руках две банки пива. Это был Геннадий.
        - Ба, знакомые лица, - продолжал компаньон отца Яны с кривой ухмылкой. - Наш ухажер заявился. Как говорится, на ловца и зверь.
        Тарасов вспомнил фразу из речи одного из депутатов Госдумы: «Водка помогает нам вести нормальный образ жизни».
        Глаза Геннадия сузились. Несмотря на состояние «подшофе», он заметил легкую усмешку, скользнувшую по губам Тарасова.
        - Что ухмыляешься, каратист? Давно не били? Так мы ща исправим упущение. Я же тебя предупреждал: не лезь к моей бабе!
        - Я тоже предупреждал, - тихо проговорил Владислав, сатанея. - Очевидно, поганец, ты не понял. Это последняя капля!
        Парни, сопровождавшие Геннадия, переглянулись и дружно заржали.
        - И что же ты сделаешь, каратист? - с той же кривой усмешкой поинтересовался бывший муж-приятель Яны. - Неужели поколотишь всех четверых? Может, ты и от пули увернешься? Давай, покажи класс.
        Один из парней, с усиками и сигаретой в зубах, вытащил пистолет.
        Яна вздрогнула, вцепилась в локоть Тарасова.
        - Не связывайся с ними! Лучше я…
        - Не волнуйся. - Он мягко снял с локтя руку девушки. - Отойди в сторонку.
        - Вот это по-мужски, - широко осклабился парень с усиками. - Покажи нам, как надо «качать маятник». Умеешь?
        - Вы сами этого хотели, - глухо сказал Тарасов.
        В ту же секунду слева и справа от парней, полукругом оцепивших Владислава и Яну, выросли две фигуры. Раздались глухие удары. Двое парней беззвучно сложились пополам, упали на очищенную от снега асфальтовую дорожку. Парень с пистолетом повернул голову налево, и Тарасов прыгнул вперед, туго толкнув телом воздух.
        Реакция у приятеля Геннадия была неплохой. Он даже успел отпрянуть в сторону и нажать на курок, выворачивая пистолет особым приемом - «по-спецназовски», то есть плоскостью рукояти параллельно земле, - но пистолет стоял на предохранителе, и выстрел не прозвучал.
        Тарасов выбил оружие из руки усатого (прием «клешни краба») и коротким, но мощным ударом в челюсть послал его в долгое путешествие «по астралу». Получись удар чуть побыстрей, потребовалось бы немедленное вмешательство врачей. Но Владислав инстинктивно остановилруку, в глубине души не чувствуя ненависти к недоумкам, считавшим себя повелителями жизни.
        На мгновение начавшееся движениепрекратилось. Все, кто в это время находился поблизости от места инцидента - посетители сада, Геннадий, Яна, команда Тарасова, - замерли. Потом Владислав кивнул подчиненным и сделал шаг к побледневшему, стоявшему с вытаращенными глазами - банки пива в разведенных в стороны руках - «благодетелю» семьи Яны.
        - Слушай внимательно, засранец!
        Геннадий затравленно оглянулся, бросил пиво на снег, сунул было руку под полу своего мохнатого пальто, но увидел черные, полные жестокого обещанияглаза противника и перетрусил.
        - Чех-хо… - голос сорвался, и он повторил: - Чег-хо тебе н-надо?
        - Повторять больше не буду, мразь! Еще раз приблизишься к Яне или к ее дому на километр - убью! Начнешь искать меня - убью! Пожалуешься своему боссу - убью! Понял?!
        Тарасов сделал еще шаг, и Геннадий испуганно загородился рукой.
        - Х-хошо… х-хорошо…
        - Пшел вон!
        Геннадий отшатнулся, потея и бледнея еще больше, и торопливо засеменил прочь.
        - Может, мы тут еще погуляем, командир? - поинтересовался Гроза, поглядывая на Яну. - Для страховки.
        Тарасов пожал руки Батону и Грозе, помахал маячившему в отдалении Хану.
        - Спасибо, орлы. Можете отдыхать.
        - Понадобимся - звони, командир. Но мы тут еще все-таки побродим.
        Тарасов повернулся спиной к троице парней, с трудом приходивших в себя, и взял под руку Яну.
        - Все в порядке, малыш. Куда пойдем?
        - С ума сойти можно! - опомнилась девушка. - Я ничего не поняла…
        - Не бери в голову. Куда пойдем? Можем в ресторан, я есть хочу, можем поехать ко мне.
        - Я боюсь в ресторан…
        - Прекратить бояться! - нарочито строго сказал Тарасов. - Больше ты своего бывшего дружка не увидишь, обещаю!
        Яна несмело улыбнулась.
        - Как здорово, что ты приехал! Расскажешь, где был?
        - В Европах отдыхал.
        - А что делал?
        - Порядок наводил. Чем меньше государство, тем больше у его вождей спеси и амбиций. Таких надо лечить. Вот я этим и занимался.
        Они двинулись мимо шеренги ледяных скульптур, которые обтекала толпа отдыхающих. Приятели Геннадия, с трудом пришедшие в себя, догонять обидчика не решились. Они наконец осознали, что есть более крутые конторы, чем та, в которой служит их босс.
        - Кто были те люди? - спросила Яна.
        - Какие?
        - Что помогли нам.
        - Мои друзья.
        - Классные у тебя друзья! Они твои телохранители? Или тоже служат в твоем спецназе?
        - Бойцы моего подразделения. А телохранители мне не нужны. Охрана нужна только бизнесменам, олигархам да большим чиновникам.
        Яна засмеялась.
        Он вопросительно посмотрел на нее.
        - Что смешного я сказал?
        - Нет, это я вспомнила фразу бывшего нашего министра иностранных дел: «Начальник охраны иногда ближе, чем жена. Это в хорошем смысле».
        Тарасов кивнул с улыбкой.
        - По части косноязычия наши чиновники не имеют равных в мире. Недавно смотрел новости, так там один депутат, человек известный, заявил, что «нет необходимости решать, кто из нас сильнее и чаще любит Россию».
        Яна снова засмеялась. Уверенность и спокойствие спутника передались и ей, и настроение девушки заметно улучшилось. Она крепче сжала его локоть.
        - Господи, как хорошо, что ты меня нашел!
        Владислав остановился, повернул ее к себе, они поцеловались, не обращая внимания на окружающих.
        Мелькнувший в толпе Гроза поднял большой палец, и Тарасов незаметно показал ему кулак. Ухмыльнувшийся лейтенант исчез.
        Уже на выходе из сада закудахтал мобильник.
        - Тарасов, - сказал Владислав, включая телефон.
        Яна удивленно посмотрела на него, и он понял, что проговорился. Она знала его под другой фамилией.
        - Когда освободитесь, забегите ко мне, - раздался в трубке голос воеводы Николая, мало чем отличавшийся от ушата холодной воды.
        - Может быть, завтра? - мягко попытался Тарасов выразить свое недовольство.
        Воевода понял.
        - Можно завтра утром.
        - Далеко?
        - В Кострому.
        Тарасов недоуменно хмыкнул.
        - Я не ослышался?
        - Подробности при встрече, полковник. - Связь прервалась.
        - Тебе опять надо уезжать? - огорчилась Яна.
        - Завтра, - сказал Владислав. - Не расстраивайся. У нас впереди вечер и ночь. К тому же я не собираюсь уезжать надолго.
        Он не знал, зачем его посылают в русский город, располагавшийся всего в пяти часах езды от Москвы, однако надеялся, что командировка не займет много времени. Рядом была любимая женщина, и думать о деле не хотелось.
        Данилин

29 декабря
        Млада спала, свернувшись в клубочек, и лицо у нее было тихо-умиротворенное, чистое и спокойное. Возможно, она уже привыкла к своему положению защищеннойженщины и перестала вспоминать былую жизнь, полную страхов и стрессов.
        Андрей поправил одеяло, бесшумно выскользнул из спальни.
        Несмотря на позднее утро - стрелка часов миновала цифру «восемь», было еще темно, и квартиру освещали только оранжевые лучи дворового фонаря.
        Володя Кабанов еще спал. Вставал он по обыкновению около девяти, а потом в темпе приводил себя в порядок, пил кофе и мчался на работу.
        Андрей вышел в коридорчик, привычно прислушиваясь к долетавшим в квартиру сквозь стены звукам. Дом, где жил Кабанов, был рабочим, большинство его обитателей уже проснулось и приводило себя в порядок, чтобы «на автомате» пойти на работу. Дом скрипел паркетом, сопел, шелестел, шагал, пел трубами туалетов и умывальников и напоминал разбуженный улей.
        Почистив зубы, Андрей сел на коврик в гостиной и приготовился к упражнению «осознание Мира». Упражнение включало в себя семь «вхождений» в измененное состояние сознания и начиналось со ступени сосредоточения на самом себе, на своем физическом теле.
        Через три минуты Андрей чувствовал каждую мышцу, каждый сосудик, каждый нейрон нервной системы. Сердце заработало медленней, спокойнее, но мощнее. Легкие тоже изменили ритм вдоха-выдоха, прокачивая большие объемы воздуха за короткое время - для более интенсивного насыщения крови кислородом. Голова начала кружиться, затем обрела «опору» и прояснилась.
        Андрей стал видеть-ощущать всю квартиру со всеми ее спящими обитателями, включая кошку, затем горизонт видения расширился, охватил все здание, заполненное тысячами разнообразных звуков.
        Третий уровень «вхождения» позволил ему сосредоточиться на городе - как на скоплении психо-силовых структур, образующих полевую сеть единого организма. Этому организму не хватало многоуровневой организации, и он не представлял собой разумную систему, но безусловно был живым- на «тонком» полевом плане - организмом.
        Сфера сознания Данилина превратилась в расширяющееся с космической скоростью световое облако и охватило всю планету. Он ощутил ее неимоверную сложность и массу, связанные между собой системы потоков энергии, текущих по замкнутым петлям в глубинах океанов и в недрах коры и мантии, медленную пульсацию ядра и еще более медленные изменения конфигурации силовых структур воздушной оболочки. Земля тоже представляла собой живой организм, только более сложный, многомерный, принимающий и излучающий энергию и, возможно, думающий. Только думающий иначе, не так, как человек. «Мыслями» планеты были ее природные явления, материализованные состояния стихий, еще не познанные людьми. И эти состояния, подключаясь к сфере сознания Андрея, раскрывали ему тайны бытия всей планеты. Деяния людей, губительно сказывающиеся на ее экологическом балансе, заставляли Землю, как масштабную живую систему, включать свои защитные системы, и Андрей давно сделал вывод, что, если понадобится, эти защитные системы просто уничтожат человечество, сотрут цивилизацию с лица планеты, как это уже случалось в прошлом.
        Сознание охватило всю Солнечную систему, еще одну живую и динамическую структуру более высокого уровня. «Мозгом» этой структуры было Солнце, планеты же представляли собой «периферийные органы» или «нервные узлы». Если бы Андрей захотел, он, наверное, смог бы разглядеть поверхность любой из планет или отыскать в пространстве запущенные людьми космические аппараты. Однажды, в начале тренировок с пси-драйвом, он попытался это сделать и действительно обнаружил летящий уже за орбитой Плутона американский «Пионер», поврежденный ударом метеорита, но не разрушенный полностью. Интересно было посмотреть и на российский «Марс-грунт», летящий к Марсу и еще подающий признаки жизни.
        Андрей почувствовал нехватку внутреннего тепла и заторопился. Шестой уровень - галактический - он проскочил, не задерживаясь на созерцании великолепного вида родной Галактики, включающей двести миллиардов звезд, и ее сияющего ядра - балджа. Сознание превратилось в пустоту, и он наконец вышел на седьмой уровень иерархии - вселенский.
        Обычно сознание тут же отключалось, так как не в состоянии было «объять необъятное», оценить масштабы Мироздания и понять его запредельные, недоступные обычному человеку «этажи». Но на этот раз Андрей «краем души» успел зацепить сетчатую структуру Вселенной и на мгновение ощутить биение «мысли Бога», то есть понять грандиозность всей сверхмногомерной и суперсложной структуры Мира. Затем свет истиныпомерк перед глазами, и он провалился в темную бездну небытия.
        Очнулся от ясного осознания опасности.
        Встрепенулся, замирая и прислушиваясь к темноте вокруг, «растопырил пальцы» внечувственного восприятия.
        Ощущение опасности притупилось, дом и его окрестности не несли ему неприятностей и бед. Но все же он понял, что в городе снова появилась вражья сила, которая, еще не найдя Данилина, уже тянула к нему щупальца злого намерения.
        Собственно, ради оценки положения и вероятностных жизненных осложнений Андрей и выходил в «астрал» - общее энергоинформационное поле Вселенной. Но прогноз его не удивил и не обрадовал. Ситуация снова требовала выбора: защищаться, воевать со злом или бежать от него. И ни тот, ни другой вариант не гарантировали спокойной жизни и благополучного завершения конфликта с неизвестными «масонами».
        Размышляя над этим, он сделал зарядку, принял душ и приготовил на кухне завтрак: Володе поджарил «Докторской» колбасы, себе сделал яичницу, Младе сварил манную кашу. Когда он уже заваривал чай, на кухне появился сонный Кабанов в пижаме.
        - Хозяйственный ты мужик, Данилин. Повезло твоей жене. А вот моей нет, я готовить совершенно не умею. Разве что банку тушенки способен открыть.
        - Просто ты никогда не голодал, - пошутил Андрей. - Пожил бы с недельку на необитаемом острове - живо научился бы готовить.
        - Жуть какая! - покачал головой Володя. - Я человек городской, меня на необитаемый остров трактором не затащишь. А если бы я там ненароком оказался, нашел бы аборигеночку, чтобы кормила меня и поила.
        Почесывая волосатую грудь, он удалился в ванную.
        Андрей снял фартук, тихонько открыл дверь в спальню, и тут же его шею обвили теплые тонкие руки и теплые губы поцеловали в ухо.
        - Я уже давно не сплю. Не знаю, почему я такая нервная, но стоит тебе уйти, и я просыпаюсь.
        Он поцеловал женщину, мягко коснулся пальцами ее округлившегося живота.
        - Как там маленький? Еще не бегает?
        - Не бегает, - засмеялась Млада, - но уже сучит ножками. Особенно когда хочет есть.
        - Завтрак готов.
        - Данилин, ты чудо!
        - Не ты первая мне это говоришь, - скромно заявил он.
        Млада огорчилась.
        - Значит, ты бабник?
        Он засмеялся в ответ.
        - Иногда я получаю комплименты от мужчин. Давай, отнесу тебя в ванную.
        - Володя еще спит?
        - Умывается.
        - Тогда сама дойду.
        Вскоре они завтракали втроем, обмениваясь впечатлениями от просмотра поздним вечером отечественного боевика из сериала «Запрещенная реальность». Андрею фильм понравился, так как, по его мнению, идея сериала о влиянии на общество Монарха Тьмы - носителя вселенского зла - была нетривиальной. Кабанов же везде и всегда искал слабые стороны явления и, как правило, находил. Зато его мнение о роли телевидения и средств массовой информации в жизни людей вполне совпадало с мнением самого Данилина. Оба считали, что ТВ давно перестало играть роль доброго и полезного информатора, приятного собеседника и компаньона для общения, превратилось в гигантского вампира, питающегося энергией человеческого внимания, интеллекта и эмоций.
        - У меня друг работает в аналитическом отделе ФСБ, - добавил Кабанов, допивая кофе. - По его оценке, работа большей части СМИ - это навязывание более низкой энергии, нежели та, которую дает, например, такой способ получения информации, как чтение книг, требующее дополнительных умственных усилий. А телевидение вообще так препарирует информацию, что она изменяется до неузнаваемости.
        Андрей кивнул, соглашаясь. Он тоже знал, что система искажениязнаний, успешно применяемая руководством каналов ТВ, намеренно наполняет память телезрителя ненужными вторичными знаниями, не дающими ни полноценного удовлетворения, ни ответов на запросы духовного порядка.
        - Ну, я поскакал. - Володя помахал всем рукой и скрылся за дверью.
        - Что будем делать? - Млада нерешительно посмотрела на задумавшегося Данилина.
        - Я отлучусь часа на два, - очнулся он. - Съезжу в церковь, узнаю, где похоронили Анну Игнатьевну, встречусь с одним полезным человеком и вернусь. Тебе придется поскучать одной.
        Млада улыбнулась.
        - А телевизор смотреть можно?
        - Можно, - засмеялся он в ответ. - Не обращай внимания на умные разговоры мужчин. Никому не открывай и на звонки не отвечай. В десять выпей ложечку бальзама, не забудь. Его надо пить регулярно. И ни о чем не беспокойся, я всегда буду рядом. Возможно, уже сегодня вечером мы уедем.
        - Куда?
        - Я тебе говорил - к моим родственникам в Улан-Удэ. Или в Брянск. Но это мы еще обсудим.
        Он оделся, поцеловал женщину, не желавшую его отпускать и одновременно не решавшуюся сказать ему об этом, и вышел. Ему самому не хотелось лишний раз гулять по городу, где его могли встретить посланцы-киллеры какого-то секретного ордена, но, прежде чем уезжать из Костромы, надо было утрясти кое-какие проблемы и решить насущные жизненные задачи.
        Дьякон Варавва, с которым Данилин договаривался о похоронах Анны Игнатьевны, встретил его хмуро.
        - Тело убиенной у нас забрали, - сказал он, отводя глаза. - Приехали из органов, велели отложить похороны и забрали. Нам пришлось сказать, кто ее привез.
        Андрей пристально посмотрел на молодого монаха.
        - Но ведь вы знаете только мое имя.
        - Я так и сказал - привез раб божий Андрей.
        Не раб божий, хотел возразить Данилин, и никогда не был рабом, но вслух говорить этого не стал.
        - Интересно, откуда органы узнали о смерти Анны Игнатьевны? Не ваши ли братья сообщили им об этом?
        - Не суди сам и не судим будешь, - поднял перст дьякон, снова отводя глаза.
        - Понятно. А почему вы решили, что тело забрали сотрудники органов внутренних дел? Они были в форме? Или показали документы?
        - Сии деятели были в мирской одежде, но один показал удостоверение офицера, кажется, майора полиции. И я слышал, как он по телефону говорил с кем-то о вашем розыске. Если вы ни в чем не виноваты, я бы посоветовал вам пойти к властям и все рассказать.
        - Боюсь, они мне не поверят, - качнул головой Андрей. - Но все равно спасибо за совет. До свидания.
        - Бог в помощь, - поклонился дьякон, пряча руки в рукава рясы.
        Андрей вышел с территории церкви, побрел к остановке автобуса, жалея, что не может воспользоваться своей «Надеждой». Вспомнил долгие разговоры со старой учительницей о смысле жизни. Теперь, после ее смерти, после гибели Федоровых жизнь перестала казаться наполненной смыслом. И лишь мысль о Младе, ждущей ребенка, еще поддерживала Андрея, вселяла надежду в его заполненную смутой душу.
        Внезапно похолодало.
        Андрей невольно посмотрел на пасмурное небо, готовое разродиться новым снегопадом, потом понял, что похолодание не связано с изменением погоды. Это сработал камертон экстрасенсорного восприятия мира, настроенный на улавливание негативных энергетических потоков. Вокруг него произошла перестройка тонких пси-информационных потенциалов, указывающая на появление злобного агрессивного намерения. Продолжая неспешно двигаться по тротуару к остановке автобуса, он перестроил сферу внимания и через минуту определил источники беспокойства.
        За ним наблюдали, причем осторожно и умело, с двух сторон сразу.
        В полусотне шагов, у тротуара на противоположной стороне улицы, стоял джип «Мицубиси Паджеро» с темными стеклами, прямо-таки «светящийся» в диапазоне враждебного внимания. А сзади Андрея медленно нагоняли двое - мужчина и женщина в светло-желтых дубленках, делающие вид, что они увлечены разглядыванием фасадов домов и витрин магазинов. Женщина шагала широко и целеустремленно, специфической походкой спортсменки, упруго и независимо, и у нее были очень короткие волосы, что сразу напомнило Андрею девицу в зеленоватой дубленке, командиршу отряда киллеров, посланного неизвестным орденом убить Федорова и всех, кто был с ним связан.
        Вспыхнувшая в душе ненависть едва не заставила Андрея сделать глупость - напасть на «сладкую парочку» и заставить признаться, что они здесь делают. Но он все-таки сдержался. Сел в автобус, идущий в центр, сошел на площади Революции, смешался с толпой прохожих, обходивших торговые ряды напротив сквера.
        Пара, идущая за ним от церкви, пропала еще на автобусной остановке, зато джип последовал за автобусом, что говорило об основательности намерений его пассажиров. Данилина вычислили - Млада была права, он не должен был идти в церковь - и теперь «пасли», чтобы в конце концов выбрать момент и довершить начатое. Если это были коллеги Буй-Тура, с ними, наверное, еще можно было договориться, хотя Андрей и не собирался этого делать, но в случае контакта с киллер-командой ему не хотелось быть великодушным. Он никого не собирался щадить.
        Спины коснулся чей-то острый ищущий взгляд.
        Нашли, сволочи! Что ж, поиграем в кошки-мышки, ребята, опыта у нас не занимать.
        Останавливаясь у торговых палаток, он вычислил наблюдателя - девицу в дубленке зеленоватого цвета, с черными крестообразными сережками (это у них униформа такая, что ли?) и ее прикрытие - ту самую пару, которая «пасла» его у церкви. Сомнений не было: эти люди точно знали, кто такой Данилин. Оставалось загадкой, как они его нашли. Хотя вероятнее всего они выяснили, благодаря «благим намерениям» монахов, что в церкви находится старая учительница, которую убили их коллеги, и ждали Андрея неподалеку.
        Млада! - вдруг обожгла голову пугающая мысль. Если эти гады нашли его, то могут выйти и на квартиру Кабанова. Не надо было оставлять ее одну! Но кто же знал, что киллер-команда сработает так оперативно и сядет ему «на хвост» при первом же его выходе в город?!
        Несколько мгновений Андрей колебался, решая, что делать. Можно было попытаться снять «хвост» и отбить охоту у преследователей следить за ним. Но в данной ситуации лучшим выходом из положения все-таки следовало признать отступление, а затем по возможности быстрое и скрытое бегство из города. Если им удастся добраться до аэропорта незамеченными и улететь, киллеры потеряют их след…
        Женщина в дубленке приблизилась, делая вид, что приценивается к товарам на прилавках.
        Андрей снова вспомнил предводительницу убийц, похожую на нее неподвижностью и грубоватостью лица и короткой прической. Волна крови ударила в голову, помутила рассудок.
        Женщина в этот момент посмотрела на него, взгляды их скрестились, и она вздрогнула, широко раскрывая глаза, буквально ослепленная огненным высверком взгляда клиента. Когда она пришла в себя, того, за кем она следила, среди покупателей уже не было. Женщина в дубленке достала мобильный телефон.
        - Клиент ушел, ищите на остановках, похоже, он без машины.
        Она набрала другой номер.
        - Лис, что у тебя?
        - Он мог остановиться у знакомых, - ответил аналитик команды, изучающий связи клиента. - Удалось узнать адреса двоих: некоего Кабанова Владимира Игоревича, помощника мэра, и бывшей жены клиента Дианы Верник.
        - Давай адреса!
        Лис продиктовал названия улиц и номера домов.
        Женщина махнула рукой паре в дубленках, всматривающейся в прохожих, и все трое быстро сели в подъехавший джип.
        Андрей в это время, оторвавшись от преследователей, остановил частника и за пять минут доехал до Володиного дома. Когда входил в подъезд, ощутил знакомое холодное дуновение ветра в затылок - реакцию экстрасенсорики организма на чей-то взгляд. Но не остановился. Взбежал на второй этаж, позвонил в дверь.
        Млада встретила его одетой в дорожный костюм. Глаза у нее были большими и тревожными.
        - Хорошо, что ты собрана, - одобрительно сказал Андрей. - Уходим отсюда.
        - Кто-то звонил в дверь, - виноватым голосом сказала Млада. - Я думала, это Володя, посмотрела в «глазок», но никого не увидела.
        - Может, ошиблись дверью, - отмахнулся неприятно удивленный Данилин, стараясь выглядеть уверенным и спокойным; не оставалось сомнений, что охотники вычислили их местонахождение. - Ты обедала?
        - Еще рано…
        - Значит, пообедаем вместе. Одевайся и слушай. - Он подал Младе шубку, помог надеть сапожки. - Сейчас ловим такси и едем в аэропорт. Что бы ни происходило - не волнуйся, тебе вредно волноваться, и делай то, что буду говорить.
        - Я поняла. Снова… они?
        - Не знаю. Кого ты имеешь в виду? Но кто бы то ни был, мы уйдем от них и забудем обо всем, как о дурном сне. Это твоя сумка?
        - Я собрала самое необходимое…
        - Самое необходимое купим по дороге или уже на месте. С сумками мы далеко не уйдем. Возьми только документы и деньги.
        - Хорошо.
        Он шагнул в гостиную, чтобы написать Володе записку, и остановился, услышав - сквозь стены! - осторожные шаги двух человек. Один остановился у лифта, потом сбежал вниз, на первый этаж. Второй подошел к двери квартиры и позвонил.
        Млада оглянулась на дверь, посмотрела на Данилина.
        - В спальню! - одними губами выговорил он.
        Женщина послушно шмыгнула в спальню.
        Андрей поискал глазами оружие, пожалев, что выбросил отобранные у киллеров пистолеты, взял с буфета столовый нож и вилку, спрятал в рукав. Затем обнаружил спицы - жена Володи любила вязать, забрал и их. Подошел к двери.
        Звонок повторился.
        Если бы это были представители органов власти, они стучали и звонили бы уверенно и громко, а так вежливо, предупредительномогли звонить только люди, не желавшие поднимать лишнего шума. Киллеры, к примеру. Или друзья. Правда, друзей Данилин не ждал, а у Володи был свой ключ.
        - Кто?
        Тишина за дверью. И негромкий глуховатый голос:
        - Свои, мастер. Открывай быстрей.
        Андрей узнал голос Буй-Тура:
        - Гордей?! Ты, что ли? Один?
        - Двое нас… пока. Открывай, нет времени на базар.
        Андрей отодвинул засов, открыл дверь.
        - Как ты меня нашел?
        - По запаху, - буркнул Буй-Тур, окидывая прихожую прицеливающимся взглядом. - Где твоя подруга?
        - Здесь.
        - Уходить надо, за тобой «хвост».
        - Я знаю, собирался ехать в аэропорт и…
        - Они наверняка держат под контролем аэропорт и оба вокзала - железнодорожный и авто. Так что лучше не рисковать. У меня другой план.
        - Какой?
        Андрей вынул из рукава нож и вилку, положил на телефонную подставку.
        Буй-Тур понимающе усмехнулся.
        - Поехали, по дороге расскажу.
        В кармане куртки Буй-Тура пискнул телефон. Он достал трубку, выслушал, качнул головой.
        - Хреново! Твои пастухи приехали.
        Андрей посмотрел на него вопросительно, и полковник добавил:
        - Там Олег внизу, мы вдвоем приехали. Тебя увидели случайно, на рынке, хотели подойти, но заметили слежку. Решили понаблюдать издали.
        - Ничего случайного в жизни не бывает. Зачем вы меня искали?
        - Не поверишь, - усмехнулся Буй-Тур. - Просто хотели помочь. Но об этом мы еще успеем поговорить. Ты готов к напрягу?
        Из спальни робко вышла Млада.
        Мужчины посмотрели на нее.
        - Готов! - твердо сказал Андрей.
        - Тогда действуем таким образом. Девушка пусть пока посидит дома у телефона, в случае чего позвонит в милицию. Ты выходишь первым и делаешь вид, что ничего не замечаешь.
        - А вы в нужный момент…
        - Соображаешь. Ну, с богом!
        - Жди звонка, - посмотрел на Младу Андрей. - Позвоню - сразу выходи.
        - Хорошо, - кивнула Млада.
        - И ничего не бойся.
        - С тобой я не боюсь ничего!
        - Правильный подход, - одобрительно подмигнул Младе Буй-Тур.
        Андрей выскользнул в коридор, увидел поднимавшегося по лестнице мужчину и мгновенно оценил его оперативную готовность действовать. Этот человек явно прошел спецподготовку и владел навыками рукопашного боя. Лишь в последний момент Андрей узнал его и сдержал движение- это был напарник Буй-Тура по имени Олег.
        Долю секунды они смотрели друг на друга, потом Олег ткнул пальцем в лифт, Андрей ответил понимающим кивком и нажал кнопку вызова. Когда он садился в кабину, Буй-Тур и Олег уже бесшумно спускались по лестнице на первый этаж дома.
        Внизу Данилина ждали трое: пара в светлых дубленках - молодой мужчина и женщина - и старик в тулупе; Андрей узнал его, этот старик жил этажом выше.
        Делая вид, что решает в уме какую-то неотложную задачу, он неспешно двинулся к выходу из подъезда. Пара направилась за ним. Уловив краем глаза их маневр, он внезапно повернулся и, ускоряясь до предела, до красного тумана в глазах, атаковал догонявшую его пару. Выбил из руки женщины пистолет с глушителем, рывком развернул ее спиной к себе. Ее напарник выстрелил - пистолет тихо тявкнул, он тоже был с насадкой бесшумной стрельбы. Пуля попала женщине в шею, брызнула кровь.
        Андрей выпустил обмякшее тело незнакомки, собираясь в темпе «обработать» мужчину, но его вмешательства не понадобилось. Появившийся на лестнице Олег прыгнул через перила и нанес мужчине в дубленке удар по затылку рукоятью своего пистолета. Тот сунулся носом в пол вестибюля, затих.
        - Обыщи, - приказал спустившийся следом Буй-Тур. - Теперь пойдем иначе: я первым, ты вторым - через пару секунд, Олег последним.
        Данилин глянул на своих преследователей, не испытывая к ним никакой жалости, кинул косой взгляд на остолбеневшего старика, приложил палец к губам и двинулся вслед за полковником.
        Джип «Паджеро» стоял в десяти шагах от подъезда.
        Возле него курили и разговаривали две девицы в дубленках, усиленно не обращая внимания на окружающих. Чуть поодаль прохаживался по двору молодой парень в кожаном пальто, мощного сложения, с лицом, не отягощенным никакой мыслью. Было видно, что он работает, хотя и пытается выглядеть миролюбивым и задумчивым.
        Буй-Тур в это время миновал парня - никто не обратил на него внимания - и согнулся, завязывая на ботинке кстати развязавшийся шнурок.
        Андрей, оценив обстановку, направился прямо к джипу, сказал, приятно улыбаясь:
        - Привет, девочки. Вы не меня ждете, случайно?
        Девицы сделали вид, что заметили его только что. Одна подняла тонко подведенные брови, глянула на подругу.
        - Ты его знаешь?
        - Знает, знает, - кивнул Андрей с той же улыбкой; глаза его посветлели и налились тигриным блеском. - У нее вон моя фотография в кармане торчит. Джипчик ваш не одолжите? Очень мне машина нужна.
        Дальнейшее произошло в течение пяти-шести секунд.
        Парень в кожаном пальто сунул руку под мышку, шагнул к джипу… и лег от удара Буй-Тура, не успев достать оружие.
        Одна из девиц, черноволосая, с неприятным прищуром глаз, тоже сунула руку под борт дубленки, и Андрей ударил ее по руке, не давая возможности выстрелить, и еле успел увернуться от умелого удара второй девицы, с виду полной и неповоротливой, с толстым некрасивым носом. Подхватил ее ногу, рванул вверх, бросая девицу в сугроб. Пригнулся, пропуская над головой удар черноволосой, и ударил еще раз. Черноволосая с воплем отлетела к джипу, ударилась о бампер всем телом, упала. Ее подруга все-таки ухитрилась достать пистолет, не отвлекаясь на лишние движения, что говорило о ее профессионализме. Другая на ее месте сначала попыталась бы выбраться из сугроба, встать на ноги, она же сначала схватилась за оружие.
        Андрей «качнул маятник», начиная подход к ней в стиле казачьего спаса, но опоздал. Олег, оказавшийся уже за джипом, выстрелил первым. Пуля попала девице в плечо, опрокинула ее на снег.
        Стало совсем тихо.
        Люди, оказавшиеся во дворе дома в это время: старушка с ребенком, пожилой мужчина и мальчишка, - застыли, не понимая, что происходит. И даже водитель джипа, открывший дверцу и собиравшийся помочь своим, замер, ошеломленный случившимся.
        Мгновение тишины прошло.
        Водитель очнулся, хотел было захлопнуть дверцу и уехать, но получил удар в висок от Олега, вскочившего в джип с другой стороны, и обмяк.
        - Вызывай жену, - будничным тоном сказал Буй-Тур, глянув на часы. - Будем делать ноги.
        Андрей достал мобильник, вызвал Младу и подошел к парню в кожаном пальто, который начал подавать признаки жизни. Рывком вздернул его подбородок, перехватывая горло сгибом локтя, чтобы он не мог пошевелиться.
        - Кто вас послал?!
        - П-пах-ха…
        - Кто?!
        - Пахан, наверно, - хмыкнул Буй-Тур. - Врежь ему по нижней чакре, сразу все вспомнит и заговорит.
        - На кого вы работаете?!
        - Я н-не знаю… он никогда с нами н-не встречался… Марго называла его Джеральдом…
        - Кто он?!
        - Н-не знаю… он откуда-то приехал… из Питера, кажется…
        - Джеральд - не русское имя.
        - Н-не знаю…
        - Кто из вас контактировал с ним?
        - Марго…
        - Та, черноволосая, или вторая?
        - Они обе в отключке, - заметил Олег.
        - Она в подъезде с Быком…
        - Пора уходить, - напомнил Буй-Тур. - Не хватало нам милиции дождаться. Посмотри, что там у них в карманах.
        Олег подошел к девицам, быстро обшарил карманы дубленок, вытащил электронную записную книжку, два кошелька, духи, помаду, какие-то бумажки, фото и черные карточки с серебряным тиснением каких-то рун и букв. Кошельки и духи засунул обратно в карманы дубленок, подошел к Буй-Туру.
        - Смотри, тот же значок.
        На его ладони лежал треугольный «глаз» из желтого металла, с гравировкой и чернением, создающими эффект угрожающего взгляда.
        - Снова масоны, - поджал губы Буй-Тур, забирая значок. - Хотел бы я знать, что за сволочная команда охотится за тобой, мастер.
        - Я не знаю, - тихо сказал Андрей.
        - Ладно, разберемся, по коням. Где твоя подруга?
        Из подъезда выбежала Млада, прижимая к груди коричневую сумочку.
        - Наконец-то. Поехали.
        Они быстро сели в джип, и Олег лихо вырулил со двора на улицу.
        - Куда, командир?
        - У меня есть идея. - Буй-Тур, севший рядом с водителем, оглянулся. - Эти киллер-масоны не отстанут, пока не добьются своего или не получат приказ отмены операции. А так как все дело упирается, на мой взгляд, в открытие твоего друга Федорова, надо это открытие предъявить общественности. Кто-то очень не хочет, чтобы люди узнали о возможности альтернативного подхода к энергетическим и транспортным проблемам. Возможно, это кто-то из нынешних отечественных или забугорных олигархов, снимающих миллиарды «зеленых» с торговли нефтью. Естественно, им не хочется терять налаженный процесс получения прибыли, а рисковать вкладывать деньги в новые технические разработки они не хотят. Но может быть, твои недруги действительно работают на орден. - Буй-Тур повертел в пальцах значок в форме глаза. - Тогда проблема начинает выглядеть в ином свете, хотя нам от этого не легче. И все-таки я считаю, что если мы покажем… как ты сказал? энлоид? - твоего друга телевизионщикам и передадим его разработки в Академию наук или лучше президенту, от нас отстанут.
        Андрей посмотрел на Младу, ответившую ему доверчивым взглядом, помедлил.
        - Похоже, другого выхода у нас нет. Едем в деревню. Но на джипе мы энлоид Левы не вывезем.
        - Определимся на месте. В крайнем случае одолжим у сельчан трактор или «Газель».
        - Вообще-то тут у вас становится шумно, - заметил Олег, посмотрев на пассажиров в зеркальце заднего вида. - Пора отсюда сматываться. Мне здесь не комфортно. Командир, ну-ка глянь, не за нами ли шпарит вот тот броневичок «мерин»?
        Буй-Тур тоже посмотрел назад в зеркальце.
        - Давани на газ.
        Олег увеличил скорость.
        Черный джип «Мерседес ML-200» отстал. Но ни у кого из мужчин сей факт облегчения не вызвал. Они справились с группой, преследующей Данилина, но не были убеждены, что неизвестные спецназовцы действовали без поддержки других групп.
        - Я боюсь! - шепнула Млада на ухо Андрею.
        Он молча прижал ее к себе.
        Тарасов

29 - 30 декабря
        После ужина в ресторане «Золотой» Тарасов повез Яну к себе, и они провели вдвоем чудесный вечер, полный ожидания любви и теплой тяги тел к взаимному обладанию. Все было в радость: лукавый взгляд из-под длинных ресниц, шутка, притворная строгость, размышления о жизни, случайное касание рук и не случайное - губ. Им было интересно друг с другом, мир за стенами квартиры временно стал лишним, и они разговаривали, пили вино и кофе, смеялись, устраивали шутливые перепалки, обнимались и целовались, и этого было мало, а вечер длился, длился, длился до утра, и встреча перешла в фазу отдыха, лишь когда оба устали от ласк и угомонились, лежа в обнимку на кровати: он - на спине, она - у него на груди.
        - Ты не рассердишься, если я задам интимный вопрос? - прошептала Яна.
        - Рассержусь, - сказал он; ее волосы щекотали ему нос.
        - Ты говорил, что был женат… а как вы познакомились?
        Он помолчал, вспоминая встречи со Светланой.
        - Это случилось на дне рождения у друга. Его жена пригласила подружку, нас посадили рядом… Но сначала мы не понравились друг другу.
        - Почему?
        - Я был молодой, ферзевый, самоуверенный… впрочем, и Света тоже была не подарок в этом смысле. Мы долго пикировались, я даже разозлился… дубина. - Он усмехнулся. - Помню даже, что мы сказали напоследок, при прощании.
        - Что?
        - Она заметила: будь вы моим мужем, я бы подсыпала вам яд в кофе.
        - А ты?
        - Я ответил: будь вы моей женой, я бы этот кофе выпил.
        Яна засмеялась.
        - Эта фраза приписывается Уинстону Черчиллю.
        - Не приписывается, это история его знакомства со своей женой, описанная им в мемуарах. Таким образом оказалось, что Света читает не только дамские романы. В общем, мы потом встретились и в конце концов поженились. Потом я уехал в Корею, а мои пошли на «Норд-Ост». А спустя месяц погибла и Света.
        Яна поежилась.
        - Извини…
        - Тебе не за что извиняться. Именно после гибели Светланы я и стал работать в… отделе спецопераций. Тогда я даже не представлял, что террористы имеют свои собственные научно-исследовательские институты и центры управления, в основном - за рубежом. Как же славно было их находить и…
        - Ты серьезно - об институтах?
        - Ну, не совсем институты, такие, как везде, но самые настоящие интеллектуальные центры. Это и спецслужбы, генеральные штабы государств-заказчиков, и мозговые штабы экстремистских партий и всяких международных организаций. Позже я осознал, что терроризм в отличие от обычной преступности, которая по большей части спонтанна, есть регулируемый криминально-политический процесс. О нем нельзя судить по обколотым исполнителям. Террор - дело интеллектуалов, которые всегда шли и идут на полшага впереди спецслужб. Тем почетнее и весомее каждая наша победа над ними.
        - Значит, ты служишь в подразделении антитеррора?
        Он улыбнулся.
        - Можно сказать и так. Но об этом никому ничего нельзя рассказывать, даже маме. Кстати, как она относится к нашим встречам?
        - Положительно, - улыбнулась и Яна. - Она у меня строгая, но справедливая.
        - А отец?
        - Он как раз слишком добрый… и несамостоятельный. Мне иногда его так жалко… а иногда убить хочется!
        - Из-за Геннадия?
        - Да. Геннадий маме никогда не нравился, но папа настоял на своем… Хочешь, я тебя познакомлю с мамой?
        - Думаешь, уже пора?
        - Ах ты, противный! Соблазнил девушку, а теперь хочешь сделать вид, что это я тебе на шею вешаюсь?! - Она попыталась стукнуть его по носу.
        Он легонько выкрутил ей руку и поцеловал в подбородок, потом ниже - в грудь, и еще ниже… Сказал глубокомысленно, не спеша ее освобождать:
        - Чем выше интеллект, тем ниже поцелуй…
        Она не выдержала, рассмеялась.
        - Нет, ты все-таки невозможный человек, Роман. Кстати, когда знакомились, ты называл другую фамилию - Макаров. А недавно сказал по телефону: «Слушаю, Тарасов». Какая фамилия у тебя настоящая?
        - Никому не скажешь?
        - Никому! - поклялась Яна.
        - Тарасов. И не Роман, а Владислав. Но и об этом никому знать не надобно.
        - Я не проговорюсь. А зачем тебе две фамилии и два имени? Для конспирации?
        - Ты слишком догадлива для своего возраста.
        - Опять? - нахмурилась она притворно.
        - Сдаюсь! - вытянул он руки вперед. - Хочешь кофе?
        - То-то же! Я хочу спать.
        - Тогда спи, я постерегу твой сон.
        - Нет, если я усну, то просплю весь день, а мне к девяти на работу. Давай свой кофе. Хотя мама всегда говорила, что кофе - это лишнее. Для русского менталитета лучший напиток - чай.
        - Дед мой утверждал - квас.
        - Квас хорош летом, а чай - в любое время года. И все же приготовь кофе. Как заявил поэт: [22 - М. Светлов.]«Я могу прожить без необходимого, но без лишнего - не могу».
        - Готов подписаться под этими словами обеими руками.
        Владислав чмокнул Яну в плечо, накинул на себя халат и пошел на кухню варить кофе.
        Через четверть часа они пили кофе, сидя в кровати. Но, несмотря на этот вкусный допинг, Яна все же уснула, и вернувшийся из кухни Тарасов, относивший посуду, не стал ее будить. Залез в ванну, искупался, хотел было прилечь рядом - теплая ванна разморила, - и в это время промурлыкал телефон.
        - Меня нет дома, - пробормотал Тарасов, но трубку снял. В столь ранний час звонить могли только по делу, поэтому игнорировать телефон не стоило.
        - Изменились обстоятельства, Владислав Захарович, - раздался в трубке голос воеводы Николая. - Вам надлежит немедленно выехать в Кострому по тому делу, о котором я говорил. Объект изучения - учитель физкультуры Двенадцатой гимназии Данилин Андрей Брониславович.
        - Изучения? - поднял брови Тарасов.
        - Мне сильно не по душе давление, оказываемое на нашу структуру князем Шельминым, который в отсутствие Всеслава Антоновича требует ликвидации объекта. Поэтому вам придется своими силами отыскать компромат на Данилина и только после этого объект нейтрализовать. Все необходимые документы вам и членам дружины привезет мой послух Василий. У вас на руках будет карт-бланш на содействие местных правоохранительных органов. Настоящий. Только с другой фамилией. Желаю удачи.
        - Благодарю.
        Тарасов подержал трубку возле уха, вслушиваясь в звоночки отбоя, потом сквозь зубы выругался, вдруг поймав себя на мысли, что не хочетникуда ехать, кого-то искать и нейтрализовывать.
        Заглянул в спальню.
        Яна спала, уютно свернувшись под одеялом.
        Жизнь была здесь, а не где-то там далеко, за стенами квартиры, дома, города. Она звала, она ждала, и жить стоило только ради нее.
        «Вернусь - потребую отпуск!» - подумал Тарасов строптиво.
        Яна все поняла, как надо, и оправдываться ему не пришлось.
        - Надеюсь, ты вернешься к Новому году, - сказала она с притворной строгостью, намекая, что до первого января осталось всего два дня. - Хотелось бы встретить его вместе.
        - Встретим, - пообещал он уверенно. - Если не смогу приехать я, ты приедешь ко мне.
        - Куда?
        - В Кострому.
        - Ты же говорил, что специализируешься по зарубежу.
        - Так сложились звезды. Как говорится, начальству виднее, кого и куда посылать.
        Он отвез девушку домой - она захотела переодеться перед работой - и поехал к воеводе. Обсуждение деталей предстоящего рейда в Кострому не заняло много времени, информации у воеводы было мало, Владислав забрал необходимые для поездки документы и отправился обратно домой, вызвав по дороге свою команду.
        Первым в квартире Тарасова появился Хан, сердитый и раздраженный. Оказалось, что он ехал на метро, и сотрудники милиции метрополитена заставили его предъявить документы.
        - Козлы! - заключил он после того, как рассказал об инциденте. - Пока не показал им «корочки» - не хотели отпускать.
        - Больно физия у тебя специфическая, - улыбнулся Тарасов. - За версту видно, что ты «лицо кавказской национальности».
        - Ни хрена подобного, я татарин.
        - Тем более. А почему ты не со всеми?
        - У девушки ночевал.
        - И давно ты с ней знаком?
        - Вчера познакомился, - ухмыльнулся лейтенант.
        - Быстро ты с ними…
        - А чего лясы точить, цветочки дарить? Понравились друг другу - и в постель. Поэтому и пришлось ехать на метро. Кстати, ты сам давно в метро не спускался?
        - Да уж порядочно, а что?
        - Эти идиоты - метрополитеновцы стали дублировать надписи на латинице. Представляешь? В парижском метро все надписи только на французском, в Нью-Йорке - на английском, а у нас почему-то решили выпендриться.
        - Там уважают свой язык, а наши чиновники - нет.
        - Скоты!
        - Полностью согласен. Жаль, что всех дураков и сволочей не «перемочишь».
        - Но работать в этом направлении надо. Зачем вызывал?
        - Едем в Кострому.
        - Куда?!
        - Сейчас приползут остальные, и я все расскажу.
        - У тебя пиво есть?
        - Отставить пиво, с этой минуты пьем только соки.
        - Туркменбаши нашелся, понимаешь… - проворчал Хан. - Тот вон тоже запретил пить пиво «настоящим» туркменам. Вспомнил, наверное, как в советские времена устраивали антиалкогольные кампании.
        - У него получится.
        - Эт точно, всех задавил своей простотой.
        Через несколько минут заявились остальные бойцы группы. Гроза и Хохол веселились, Инженер и Батон выглядели как всегда, Нос был мрачен.
        - В чем дело? - осведомился Тарасов.
        - Им бы только поиздеваться… - отвернулся белорус.
        - Ты глянь, командир, в чем он пришел, - хихикнул Гроза. - То ли сослепу, то ли с перепою.
        - Склероз, однако, - добавил Хохол.
        Тарасов перевел взгляд на ноги лейтенанта и невольно улыбнулся.
        Нос был обут в летние туфли.
        - Почему не по форме?
        - Промахнулся, - подсказал Гроза, давясь от смеха.
        - Сам дурак, - огрызнулся Нос.
        - Почему же вы не вернулись, чтобы переобуться?
        - Заметили, когда уже полпути проехали, возвращаться не стали - плохая примета.
        - Ладно, найдем мы ему зимние сапоги, у меня запасные есть, а размер носим одинаковый.
        - Анекдот вспомнил, про сапоги, - вставил слово Хохол.
        - Отставить анекдоты!
        - Он короткий и смешной. Генерал говорит солдатам: «Хочу иметь крокодиловые сапоги!» Ночью рота спецназа десантируется на берег Нила. Проходит день, другой, третий, никаких новостей. Генерал сам летит к месту высадки. Весь берег реки завален трупами крокодилов. Спецназовцы в воде, выгоняют крокодилов на берег. Из воды показывается очередной крокодил, его бьют по башке дубиной, вытаскивают, и старший группы кричит: «Давай следующего! Этот тоже без сапог».
        Засмеялись двое - Батон и сам Хохол. Остальные знали этот анекдот давно.
        - Пошутили? - оглядел команду Владислав. - А теперь за дело. Час на экипировку, четыре часа на дорогу. В два часа дня мы должны быть в Костроме. Вопросы - в машине.
        Кострома встретила их снегопадом.
        Тарасов ехал на своей голубой «Субару Импрезе» вместе с Инженером, поэтому снегопад его не напрягал. Но остальные сидели в салоне минивэна «Баргузин» отечественного производства, не рассчитанного на эксплуатацию в экстремальных условиях, и Тарасову приходилось сдерживать прыть своего «мустанга», способного двигаться вдвое быстрей.
        В Костроме разделились на пары.
        Гроза с Инженером поехали в гимназию, где работал Данилин, Батон с Хохлом - к нему домой, Носова Владислав отправил в городскую прокуратуру, а сам с Ханом направился в Управление внутренних дел Костромы.
        Дежурный долго вертел в пальцах удостоверение Тарасова, утверждавшее, что он является полковником Управления антитеррора ФСБ Макаровым. Потом все же пропустил обоих в здание, назвав номер кабинета начальника УВД.
        Начальник встретил их, стоя.
        - Подполковник Браверман. Какими ветрами занесло вас в наши края?
        - Попутными, - туманно пояснил Тарасов. - Я бы хотел получить от вас кое-какую информацию.
        - Весь штат Управления в вашем распоряжении.
        - Весь не нужен. - Владислав сел, Хан тоже. - Во-первых, покажите нам сводку по городу и району за последние десять дней. Во-вторых, предоставьте доступ к базе данных. В-третьих, о нашем визите рядовые сотрудники вашего управления знать не должны.
        - Само собой разумеется, с этим проблем не будет. - Лысый, но усатый Браверман почесал затылок. - Но вот с доступом…
        - Нам не нужны кадровые файлы, нас интересуют контакты ваших сотрудников с приезжими. Я хочу знать, кто приезжал в Кострому с документами типа моего, с кем из ваших подчиненных встречался, что это были за люди.
        - Не понимаю, при чем тут мои…
        - Потом поймете. Добавлю: количество звездочек на ваших погонах находится в прямой зависимости от вашего желания помогать нам. Дело серьезное, так что давайте обойдемся без удивленных взглядов и вопросов.
        Подполковник вспотел, но сохранил лицо: возражать не стал и качать права не решился.
        - Сделаю все, что в моих силах. Вот сводка криминогенной обстановки в городе за последнюю декаду декабря.
        На экране монитора появился текст, фотографии, схемы происшествий.
        - Садитесь на мое место, удобнее будет… - Браверман приподнялся.
        - Не беспокойтесь, только поверните монитор.
        Подполковник с готовностью повиновался.
        - Что-нибудь еще?
        - В вашей конторе варят приличный кофе? - впервые подал голос Хан.
        - Сделаем, - кивнул начальник УВД, нажал клавишу селектора. - Татьяна, принеси кофе на двоих… нет, на троих, только свари настоящий.
        - Сейчас принесу, Вадим Аркадьевич, - ответила секретарша.
        Вскоре в кабинете запахло кофе.
        Тарасов с удовольствием опорожнил чашку, продолжая читать сообщения о разбойных нападениях, кражах, угонах автомобилей и убийствах. Наконец, в сводке мелькнула фамилия Данилин.
        - Что у вас на этого человека?
        Браверман пожал круглыми плечами.
        - Его делом занимается майор Гарин. Данилин подозревается в убийстве ученого Федорова и его жены, а также своей квартирной хозяйки Анны Игнатьевны Горобец. Кроме того, ему инкриминируется убийство четверых молодых приезжих, в том числе - женщины.
        Тарасов покачал головой.
        - Крутой парень! У вас есть доказательства?
        - Прямых нет, но… могу вызвать майора, он знает все подробности дела.
        - Вызывайте.
        Браверман нажал клавишу:
        - Таня, найди мне Гарина, срочно.
        - Хорошо, Вадим Аркадьевич.
        Через десять минут в кабинет вошел небольшого роста, лысоватый, как и его начальник, с резкими чертами лица майор.
        - Николай Сергеевич, вот товарищи из Москвы интересуются делом Данилина. Расскажи о нем, что знаешь.
        - Не они первые интересуются Данилиным, - пробурчал Гарин, окидывая Тарасова и Хана неласковым взглядом.
        Владислав и лейтенант переглянулись.
        - Интересно, - сказал Тарасов. - Это кто же еще им интересуется?
        - Ну, во-первых, наша прокуратура. Во-вторых, мне звонили из Москвы, из главной конторы…
        - Какой?
        - Из Федерального агентства расследований, генерал Махневский. Ему нужны были сведения о Данилине. Я дал.
        Браверман побагровел.
        - Почему же меня не предупредил?!
        - Он сказал, что с вами согласовано… - Гарин понял, что попал впросак, сделал каменное лицо. - Я готов понести наказание.
        - Да я тебя, майор!..
        - Подождите, подполковник, - остановил Тарасов начальника УВД, - потом разберетесь, кто прав, кто виноват. Я не знаю в агентстве генерала по фамилии Махневский. Но не суть. Давайте поговорим о Данилине, чисто конкретно. Что это за человек?
        - Учитель физкультуры, - сказал Гарин, вздыхая с облегчением. - Мастер рукопашного боя, тренирует в городе пацанов. По нашим данным, он бывший инструктор ГРУ, но по какой причине уволен - неизвестно. Его хорошо знал наш сотрудник капитан Скрылев.
        - Могу я с ним побеседовать?
        - Вы не дочитали сводку, - сказал Браверман, недовольный своим подчиненным. - Скрылев убит. И в этом деле тоже не все ясно. Такое впечатление, что все знакомые Данилина вдруг начинают погибать. Непонятно, за что он их убивает и он ли, но тенденция странная.
        - Я с ним беседовал, - сказал Гарин. - С виду вполне нормальный мужик. Но ведь недаром говорится: в тихом омуте…
        - Вопрос, - перебил его Тарасов. - Здесь указано, что машину Данилина нашли на ипподроме, разбитую, и там же произошла перестрелка между неизвестными…
        - Наличие машины Данилина на месте преступления дает нам основания подозревать его в совершении преступления и участии в криминальных структурах. На ипподроме было убито четверо: трое молодых людей и женщина. Принадлежность их к одной из преступных группировок устанавливается. Никаких документов на их телах не обнаружено. Ясно одно: они не местные, прибыли скорее всего из Москвы, угнали из гаража МЧС «десятку» и микроавтобус и устроили охоту на Данилина.
        - Вот как?
        - Это мое личное мнение, - сказал Гарин. - Но картина вырисовывается такая. А это, в свою очередь, говорит о том, что тихоня-учитель - не тот, за кого себя выдает.
        - Еще неизвестно… - начал Браверман.
        - У вас есть досье на Данилина? - спросил Тарасов. - Где родился, учился, проходил службу, работал…
        - Принеси, - посмотрел на майора начальник УВД.
        - А также дело Федорова.
        - И дело Федорова.
        Гарин вышел.
        - Еще кофе? - предложил подполковник.
        - Если не сложно.
        - Татьяна, еще кофе.
        Секретарша унесла пустые чашки и принесла полные.
        - Вот тут у вас в сводке упоминается еще одна бандитская разборка - во дворе дома номер три по улице Островского. Труп один, но симптоматика схожа с разборками на ипподроме. Удалось что-нибудь выяснить?
        - Почти ничего, - поморщился Браверман. - По свидетельствам очевидцев произошла драка между двумя группами каких-то отморозков. Трое отметелили семерых, убили девицу, забрали какую-то беременную женщину и уехали на джипе «Мерседес». Джип в розыске.
        - Данилин тоже замечен с какой-то беременной дамой, - сказал Хан. - Это не он там был, случайно?
        Браверман развел руками:
        - Следствие продолжается, но ничего конкретного сказать не могу.
        Вернулся майор, подал две папки, одну тощую, другую потолще.
        - Зачем вам это, если не секрет?
        - Секрет, - усмехнулся Тарасов. - Но вам я скажу. Делом Данилина заинтересовались на самом верху. - Он поднял глаза к потолку. - У меня карт-бланш на расследование всех обстоятельств дела. Но не дай бог произойдет утечка информации! Понимаете, чем это вам грозит?
        - Так точно! - в один голос ответили подполковник и майор.
        - Ну и хорошо. Занимайтесь своими делами, а мы тут посидим в уголочке, покумекаем, почитаем материальчик. Появятся вопросы - побеседуем.
        - Да, конечно.
        Браверман движением бровей выставил майора за порог, усадил гостей за журнальный столик в углу кабинета, и они принялись изучать досье на Федорова и Данилина, изредка делая пометки в блокнотах. Через час Тарасов знал примерно столько же о Данилине, сколько и следователи.
        Поблагодарив начальника УВД «за содействие особо важному расследованию», гости покинули управление.
        - Ты действительно знаком с начальством ФАР? - полюбопытствовал Хан. - Откуда тебе известно, что генерал Махневский там не работает?
        - Этого я не знаю, - дернул уголком губ Тарасов. - Но абсолютно уверен, что никакой генерал не станет звонить майору в Костромское УВД и интересоваться каким-то учителем физкультуры. Не генеральский это уровень. Кто-то просто прикрылся фамилией генерала, причем кто-то неплохо знающий местное милицейское начальство.
        - Кто?
        - Хороший вопрос. Я бы тоже хотел иметь на него ответ.
        - Куда мы теперь?
        - Соберемся вместе - обсудим. А пока давай-ка пообедаем, я тут недалеко заметил ресторанчик.
        К трем часам дня, после сверки всех полученных сведений, наметились реальные пути поиска Данилина. Всего таких путей оказалось три: первый - через бывшую жену учителя, второй - с помощью его близкого приятеля Владимира Кабанова, третий - через связь Данилина с убитым Федоровым. Удалось найти след ученого: по данным налоговой инспекции, Лев Людвигович Федоров летом этого года приобрел в деревне Суконниково под Костромой старый дом. Если Данилин знал об этом, а он наверняка знал, так как был близким другом покойного, то вполне мог поехать в деревню, чтобы отсидеться там какое-то время в относительной безопасности.
        Отправив по двум первым адресам Грозу и Носа, Тарасов посетил гараж МЧС Костромы и выяснил, что угоны машин - «десятки» и микроавтобуса «Баргузин» - действительно имели место. При этом у Владислава создалось впечатление, что руководство гаража отнеслось к этому слишком спокойно, словно имело гарантии возвращения угнанных авто. Будь у Тарасова время, он добился бы полной ясности в этом вопросе, однако ему очень хотелось вернуться в Москву до наступления Нового года, и свои подозрения он проверять не стал.
        Гроза и Нос вернулись ни с чем.
        Бывшая жена Данилина давно с ним не встречалась и разговаривать о нем с «представителем органов» не захотела.
        Владимир Кабанов оказался человеком порядочным и любезным. Он был весьма обеспокоен отсутствием друга и его знакомой, но помочь «следователю» найти Данилина не смог. Назвав две фамилии приятелей учителя, с которыми тот изредка встречался, Кабанов развел руками и виновато улыбнулся:
        - К сожалению, больше я никого не знаю. А почему вы ищете Андрея? Он что-нибудь натворил?
        - Разве ваш друг способен что-нибудь натворить? - осведомился «следователь» - Нос.
        - Нет, но… - смешался Кабанов, - я просто так спросил. Андрей очень хороший человек, зря мухи не обидит, никогда ни с кем не конфликтует. Но в последнее время с ним что-то происходит, а мне он ничего не говорит.
        - Он в большой ж… опасности, - мрачно сказал Нос. - Если что-либо узнаете или Данилин позвонит вам - дайте нам знать. Вот телефон. И последний вопрос: он за последние две недели не выезжал за пределы Костромы?
        - Н-нет… то есть не знаю… хотя подождите… Андрей говорил, что ездил к Леве в деревню… это друг Андрея, его убили недавно…
        - В какую именно деревню?
        - Вот этого не знаю, - снова развел руками Кабанов.
        - Что ж, и на этом спасибо, - сказал Нос, протягивая ему руку.
        - Подведем итоги, - сказал Тарасов, выслушав подчиненных. - Ясно, что после всех событий Данилин постарается исчезнуть из города. Но поскольку за ним ведет охоту какая-то крутая контора, он, как человек опытный, вряд ли кинется на вокзал или в аэропорт. Поэтому у нас есть шанс застукать его на «лежбище». В городе его скорее всего нет. Значит, он действительно уехал в деревню. Едем туда. Возражения есть?
        Возражений не последовало.
        Через полчаса две машины отряда выехали на Галичское шоссе. В половине шестого, когда уже стемнело, они миновали окраины села Никольского и свернули на дорогу к деревне Суконниково. Пошел снег, но дорогу недавно прочистили грейдером, и особых хлопот водителям она не доставляла. Потом водитель «Субару» - за рулем сидел Гроза - обратил внимание на следы недавно проехавшего по дороге автомобиля.
        - Смотри, командир. Похоже, мы на верном пути. Кто-то здесь проехал перед нами, с полчаса назад, следы еще не замело. Судя по ширине отпечатков, это был джипер.
        - Приготовились, - бросил Тарасов в телефон; в салоне «Субару», кроме него, находился еще Батон, остальные ехали сзади в «Баргузине». - Покажется деревня - останавливаемся.
        Снегопад усилился, и тьма вокруг сгустилась. Лучи фар проделывали в белой пелене тоннели, которые заканчивались уже в двадцати метрах перед автомобилем. Скорость движения упала. Однако от Никольского до Суконникова было всего два километра, поэтому дорога потребовала не больше десяти минут.
        Показался зыбкий световой конус - у въезда в деревню горел фонарь.
        Колонна остановилась. Гроза оглянулся.
        - Нам нельзя бросать здесь машины. Если кто-нибудь вздумает поехать в деревню или обратно - не проедет.
        - В такую погоду вряд ли кто-нибудь рискнет выехать из дома, - сказал Тарасов. - Но ты прав, лучше перестраховаться. Поедем тихо, без света. Если бы мы знали точно, где тут дом, принадлежащий Федорову…
        - Придется допросить аборигенов.
        - Могу зайти в гости, - предложил Батон.
        - Ага, иди, они как тебя увидят - со страху обмочатся, - съязвил Гроза. - Ты же вылитый террорист.
        - Нос пойдет, - решил Тарасов, вызывая вторую машину.
        Лейтенант выбрался из микроавтобуса, зашагал к первой избе деревни, у которой светилось одно окошко. Пропадал он недолго, минут семь, всунулся в «Субару»:
        - Бабуля говорит, что тут многие сельчане свои избы продали, очевидно костромичам, «новым русским». Но вроде бы одну хату - у тетки Граихи - купил какой-то ученый.
        - Федоров!
        - Едва ли тут решили осесть сразу несколько ученых, кроме Федорова. А хата Граихи стоит справа, предпоследняя в ряду.
        - Поехали.
        Машины осторожно двинулись по улице, освещенной только в начале и в конце двумя фонарями. Остановились на площади, где стоял какой-то сарай и небольшой деревянный домик с железной крышей, оказавшийся магазином. По причине непогоды он был уже закрыт.
        - Все, дальше идем пешком, - решил Тарасов. - Стрелять только в крайнем случае! Данилин мне нужен живым и здоровым. Я до сих пор не знаю причин, по которым этот человек должен умереть.
        - Не беспокойся, командир, - сказал Гроза. - Все сделаем в лучшем виде. Будь он трижды семи пядей во лбу, с нами этому парню не справиться.
        Дом, принадлежащий Федорову - по словам жительницы деревни, группа окружила в пять минут восьмого. Снегопад чуть приутих, но все же не позволял различать детали пейзажа уже в десяти шагах, что было только на руку бойцам СОС.
        За воротами во двор Тарасов разглядел некую металлическую громаду, подал знак: все надели инфраочки и теперь видели друг друга желтыми призраками на фоне коричневых и темно-зеленых пятен и полос. Во дворе хаты стоял джип, и его мотор еще не успел остыть до температуры окружающей среды.
        Жест Владислава - большой палец вниз - означал, что объект поиска находится здесь, в доме, в котором светились все окна.
        Группа быстро, не советуясь, «на автомате», разобрала «зоны внимания»: Батон и Хохол - взяли под контроль окна, Нос и Хан - двор, Инженер, Гроза и сам Тарасов - вход в избу с улицы.
        Подготовка к атаке длилась около минуты. Все замерли, оглянувшись на командира. Тарасов поднял вверх кулак: знаком к началу операции должны были послужить растопыренные пальцы.
        И в этот момент в сенях избы вспыхнул свет, загремело, раздались мужские голоса, шаги, дверь во двор распахнулась и из нее к джипу вышли трое мужчин. Нос и Хан едва успели спрятаться за джипом. Однако мужчины в накинутых, но не застегнутых ватниках, без головных уборов, подошли к сараю, открыли дверь рядом с воротами и вошли внутрь. В сарае вспыхнул свет, судя по засветившимся щелям.
        Сориентировавшись, Тарасов подал сигнал, и отряд окружил сарай, внутри которого раздавались голоса, восклицания, слышались стуки и металлические позвякивания. Затем раздался треск и гудение, начавшееся с низких тонов и перешедшее в тонкий свист.
        Владислав махнул рукой и первым ворвался в сарай, сжимая в руке бесшумный «кедр». Перед его взором предстала прелюбопытная картина.
        Две лампочки без отражающих плафонов освещали самую настоящую мастерскую с верстаком, на котором красовалась непонятная конструкция, напоминающая небольшой раскуроченный батискаф, с двумя аппаратными шкафами, приборами, опутанными проводами и разным металлическим хламом. А посреди сарая висела в воздухе свистящая металлическая лодка-гондола, утыканная стержнями и трубками, внутри которой сидел русоволосый мужчина с яркими - не карими, а скорее янтарно-желтыми глазами. Тарасов узнал его - это был объект их поиска, учитель физкультуры Двенадцатой гимназии Андрей Данилин.
        Еще двое мужчин, застыв как изваяния, задрав головы, разглядывали висевшую в воздухе «лодку». Один был мал ростом, но крепок, подвижен и ощутимо опасен. Второй был на голову выше, шире в плечах и тоже опасен, как готовый к прыжку зверь. Однако самым опасным из всех присутствующих - по ощущениям Тарасова - был третий, в гондоле, с виду приятный и уравновешенный. В глазах его, устремленных на Тарасова, не было ни страха, ни неуверенности, ни сомнений, только сосредоточенное внимание и вопрос.
        Когда полковник ворвался в сарай, все трое мужчин оглянулись, но не сделали ни одного движения, хотя менее опасными от этого не стали.
        - Стоять! - приказал Владислав, направляя ствол пистолета-пулемета на Данилина. - Дом окружен! Сопротивление бессмысленно!
        Из-за его спины в сарай вошли Хан и Нос с пистолетами в руках, взяли под прицел тех, кто стоял на полу сарая. Несколько секунд гости и хозяева разглядывали друг друга. Потом мужчина небольшого роста, с карими глазами и носом-картошкой, сказал без особой тревоги в голосе:
        - Я полковник Федеральной службы расследований Гордеев. Не изволите представиться?
        Тарасов шагнул вперед, продолжая контролировать каждое движение незнакомцев. Они были профессионалами, судя по реакции и поведению, и отсутствие оружия в их руках еще не гарантировало бойцам Тарасова полной и бескровной победы.
        - Я полковник Макаров, - сказал Владислав, - отдел спецопераций. Мне поручено взять под стражу Андрея Брониславовича Данилина, допросить и доставить в Москву.
        - Кем поручено?
        - Моим начальством.
        - А вы понимаете, полковник, что я не дам вам этого сделать? Мое начальство приказало мне то же самое, и я здесь оказался раньше вас.
        - Надеюсь, вы тоже понимаете, полковник, что ваше начальство нам не указ. К тому же сила не на вашей стороне. А еще я очень прошу не делать резких движений и сдать оружие.
        Низкорослый и его напарник переглянулись.
        - А хорошо смазанная кочерга вам не нужна? - поинтересовался высокий. - Мы ведь при исполнении, можем и сами потребовать того же от вас.
        - Закон на нашей стороне, - усмехнулся Тарасов, чувствуя дискомфорт; Данилин продолжал сидеть без движения в парящей под крышей сарая гондоле и разглядывать его с какой-то странной задумчивостью. Это беспокоило и заставляло напрягаться.
        - Какой еще закон?
        - Закон силы.
        - Я знаю другой закон: тот, кто пришел первым, пользуется преимуществом.
        - Обыщите их, - сказал Тарасов.
        Хан двинулся к мужчинам, качнул стволом пистолета:
        - Руки!
        Низкорослый помедлил, но руки поднял. Его сосед медленно развел руки в стороны, сцепил пальцы на затылке.
        Хан обыскал низкорослого, обнаружил пистолет, бросил его Носу. Начал обыскивать второго… и тут же отпрянул в сторону, обладая врожденным чутьем опасности. Напарник низкорослого выбил у него пистолет, вцепился в плечо, развернул для проведения приема. Но и Хан не сплоховал, перехватил руку противника, второй вцепился в ухо, ударил, получил ответный удар и отпрыгнул с удивленным вскриком:
        - Твою мать! Это же наши!
        Здоровенный напарник низкорослого бросился было на Хана снова, но Тарасов дал короткую - в три патрона - очередь ему под ноги.
        - Замри! Пули не маслины, не перевариваются! В чем дело? - Вопрос предназначался Хану.
        - У него маркер за ухом! - ответил лейтенант, держась за щеку. - Птица!
        Тарасов нахмурился.
        - Может, родинка?
        - Сам посмотри!
        Владислав смерил взглядом бугая в ватнике, глянул на низкорослого.
        - Служба расследований, говоришь? Покажи-ка ухо, полковник.
        - Это может стоить тебе жизни, полковник, - покачал головой низкорослый. - Сначала свое ухо покажи.
        Тарасов подошел к нему, отогнул левое ухо: у него там был вытатуирован профиль тигра. Низкорослый отогнул свое, показывая изображение сокола.
        - Вот так сюрпризец!
        - Это уж точно!
        - Группа «Сокол», если не ошибаюсь?
        - Так точно. А вы - группа СОС, если не ошибаюсь?
        - Произошла накладка. Придется докладывать начальству.
        - Звони. Только нет никакой накладки, полковник, мы тут по другому делу.
        Тарасов глянул на смотревшего на них сверху Данилина, махнул рукой:
        - Спускайтесь, господин учитель, побеседуем.
        Данилин что-то сделал в гондоле, и та, изменив тон гудения-свиста, пошла на снижение.
        Периметр ВВС

30 декабря
        Отверских болотах ходит много легенд, в том числе таинственных, пугающих и страшных. Местные жители знают их достаточно хорошо и гиблые, опасные места обходят стороной. Смельчаки же, исследователи-одиночки, посвятившие себя изучению аномальных явлений природы и зачастую пренебрегавшие советами старожилов, не всегда находят то, что искали, зато почти никогда не возвращаются, уходя в болота.
        Конечно, аномальные или, как принято говорить, геопатогенные зоны действительно способны преподнести сюрприз, так как в этих местах физические характеристики пространства отличаются от нормальных. К примеру, в таких зонах может резко увеличиться сила тяжести, электромагнитный фон, темп времени, вырасти или сократиться количество какого-то химического элемента, измениться состав воздуха, консистенция горных пород: твердь под ногами человека вдруг превращается в кисель или, наоборот, прозрачная заводь становится твердью, в которую напрочь вмуровываются ноги. Бывает, что от человека, попавшего под разряд энергии в центре геопатогенной зоны, вообще ничего не остается! Либо он перемещается в будущее или прошлое, не в силах вернуться обратно.
        Наука двадцать первого века уже начала подходить к разгадке этих природных явлений, обработав большой массив данных, полученных многими самодеятельными исследователями порой ценой здоровья, а то и жизни.
        Но, кроме природных аномальных зон, на территории России существовали аномальные зоны, созданные искусственным путем - для ограничения доступа непосвященных и защиты секретных миссий, время разгерметизации деятельности которых еще не пришло. На северо-востоке Тверской губернии в болотах Оршинского Моха существовала одна из таких зон, закрытая шатром непрогляда. Здесь располагался древний эзотерический центр Союза русских общин - ВВС. Расшифровывалась эта аббревиатура не как Военно-Воздушные Силы, а как Возрожденная Ведическая Служба Рода, и правили ею волхвы и правники- витязи, отвечающие за деятельность ведических, казачьих, славянских национальных общин, соборов и союзов.
        Летом в этот район Оршинского Моха пройти и проехать было практически невозможно из-за определенным образом сориентированных трясин и топей. Зимние морозы и снегопады эти топи сковывали снежно-ледяным панцирем, давая возможность смельчакам дойти до центра болот, но тогда включалась другая система защиты ВВС - магическая, отводящая глаза, туманящая сознание, создающая «ведьмины поляны» и «змиевы лабиринты» - особые каналы-ловушки воздействия на подсознание человека, служащие надежными «трансформаторами намерений». Попадая в эти ловушки и исколесив весь лес, человек обычно отказывался от своих замыслов найти проходы к сердцу топи.
        Центр ВВС представлял собой комплекс красивейших деревянных шатров и кремлей, создающих эффект благостного сияния. Построен он был больше тысячи лет назад, когда болот в этих местах еще не было, а кругом на сотни верст стоял могучий бор. С тех пор многое изменилось в мире, лес поредел, заболотился, кругом появились города и села, связанные сетями электропередачи, над болотами начали летать самолеты и спутники, а Ладомирье - селище ВВС - так и осталось такой же красивой, ажурной, светлой, сияющей, неподвластной времени.
        Двадцать третьего дня месяца сиченя, послуха Стрибога, семь тысяч пятьсот одиннадцатого года Проснувшейся Опоры Рода, то есть тридцатого декабря по нынешним календарям, в светлице Мастера Жизни волхва Гостомысла, заботникаРода, в три часа пополудни беседовали трое: сам хозяин, темноволосый, с нитями седины в волосах и густой бороде, сероглазый, с тонким носом, витязь Бран, защитник Рода, с виду - мужчина средних лет, гладко выбритый, с располагающим лицом и карими глазами, в которых изредка вспыхивал огонь сурового предупреждения, а также седобородый, крупнотелый, ощутимо властный Владыко - Белый волхв, хранительРода. Он был стар - по слухам, ему исполнилось двести с лишним лет, - но двигался легко, думал быстро и разговаривал глубоким бархатным баритоном, подчеркивающим гордую внутреннюю силу, твердость и достоинство.
        Речь шла о положении, сложившемся в управлении государством, о проникновении на территорию России прямыхагентов СТО - Союза тайных орденов и об усилении давления на властные структуры страны внедренных эмиссаров-жрецов Криптосистемы, постепенно распространяющей свои законы и морально-этические установки по всему миру.
        - На Земле в настоящее время действует множество тайных организаций, - продолжал неспешную речь Владыко, - и все они стремятся управлять развитием человечества согласно своим целям и пониманию божественной концепции. Но беда в том, что эти организации отрицают Истину: Творец заложил в человека свободный выбор и ответственность за свой выбор, дав ему свободу воли!
        - А как можно отвечать за свои решения, - усмехнулся Бран, - если выбор за тебя тайно делают другие? Да еще и нелюди к тому же.
        - Все попытки тайно управлять поступками, душами и судьбами людей противны Замыслу Бога нашего, - добавил Гостомысл. - Совершающие сие непотребство должны быть низвергнуты и наказаны. К сожалению, мы видим обратное: человечество почти полностью порабощено, хотя и не осознает этого.
        - Предел близок, - согласился Владыко. - Но система нейтрализации контроля проснулась, избрав средоточием светлых сил Русь-Россию. Нас с вами. Россия в конце концов сформирует своечеловечество, отринув сообщества упырей и монстров. Даже если весь остальной мир погибнет, Россия останется, ибо существует и вне своей территории - в душах людей. Россия вечна и неуничтожима, как неуничтожим Абсолют и Запредельная Бездна - лоно Творца, так как она является прямым продолжением мыслиТворца. Свидетельством тому, что цикл экстазиса сменился циклом катарсиса, служит и появление таких систем, как Русский национальный орден. Но ему не справиться с наступлением многоуровневой экспансии Тьмы, подчинившей высшие институты власти всех государств Земли. Ваши соображения по этому поводу?
        - Геократор пытается перехватить управление Россией любой ценой, - сказал Гостомысл, огладив бороду. - В иных случаях нам приходится отступать. Наша опора - панславянское движение, русские и славянские общины и союзы, но они еще не окрепли, да и в руководство их проникли агенты СТО. Опора Геократора - Синедрион с его колоссальной сетью масонских лож, орденов и сект, военные базы, научные центры, так называемые «общественные правозащитные» организации, христианские и неохристианские церкви и купленное на корню чиновничество. Жрецы Геократора подбираются уже и к руководству казачьих и славянских общин, организовали провокационное «языческое» сословие, и даже пытаются подчинить РуНО.
        - Да, у нас есть такие сведения, - кивнул Бран. - В России сейчас находится магистр ордена Раздела Джеральд Махаевски, установивший контакт с одним из князей РуНО. Однако его очень трудно, почти невозможно засечь и захватить, он обладает даром магического повелевания.
        - Пустите по его следу равного ему.
        - Таких у нас мало, Владыко. По пальцам можно пересчитать. И все заняты деланием.
        - Чей он посланец? Лорда Акума?
        - Геарха, Кондуктора Социума - жреца Тивела.
        - Старый враг все еще в седле, - усмехнулся Владыко в бороду. - Давненько я с ним не встречался.
        - Судя по его замашкам, жречество вырождается, превращается в бандитский клан, - проворчал Гостомысл.
        - Жрецы тоже когда-то были людьми с выдающимися способностями. Однако авторитет высшей касты жрецов всегда привлекает подонков всех мастей, и, при слабости ее защиты, выродки проникают в касту и разлагают ее изнутри. Так произошло со всеми тайными орденами и ложами, не избежал этой участи и Геократор. Что мы можем противопоставить эмиссарам Тивела?
        - Я направил в Первопрестольную витязя Лихаря. Среди нас ему нет равных в искусстве охоты и бранного дела. К тому же у нас появились неожиданные сподвижники - потенциальный характерник и вой Данилин, учитель из Костромы, и полковник Буй-Тур, получивший «черную метку» от проникших в РуНО агентов Акума. Лихарь свяжется с ними и попробует уговорить их послужить богоугодному делу.
        - Ты имеешь в виду Данилина Андрея, друга убиенного злодеями изобретателя Федорова?
        Гостомысл кивнул. Он давно привык к тому, что Владыко, занятый стратегическими масштабными планами ВВС, нередко знает все подробности и мелкие детали отдельных событий.
        - Федоров самостоятельно подошел к решению Замысла Миродержателя, создал теорию вакуума и даже соорудил действующую модель летающей лодки. Он назвал ее энлоидом. Но уберечь его мы не смогли.
        - Это большая потеря для нации. Давно надо было запустить программу защиты отечественных ученых, стоящих на пороге объяснения основ Мироздания. Мы постоянно теряем блестящие умы. Вот и Федорова не защитили. Надеюсь, его учитель Владимир Леонов не пострадает? Примите надлежащие меры для его охраны, коль уж по Руси бродят псы-выродки Тивела и Акума.
        Бран опустил голову. Упрек в первую очередь предназначался ему, отвечающему за оборону и охрану российского пространства, защиту Рода.
        - Программа защиты ученых разработана и скоро будет запущена.
        - Обратите также внимание на охрану наших суперкомпьютерных центров в Дубне, Черноголовке, в Институте прикладной математики РАН, в МГУ и в Информационно-аналитическом центре параллельных вычислительных сетей. В ближайшее время следует ожидать мощной вирусной атаки на наши сети, а допустить этого нельзя.
        - Мы готовимся, - сказал Бран. - Князю Родареву Всеславу удалось внедрить своего человека в компьютерный центр Синедриона, и мы начали получать ценную информацию прямо с «обеденного стола» Акума. Коммуникационный мониторинг запущен, отслеживаются все возможные направления удара, разработана «зеркальная» антивирусная программа.
        - Надо собирать Вечевой Сход. - Владыко поднялся. - Мы теряем мастеров и не приобретаем учеников. Пока не заработают в полную силу наши духовные школы- мы будем проигрывать в этой войне, которую не видит народ.
        Он шевельнул пальцем, вычерчивая в воздухе сложный символ проявления незримого, произнес глубоким баритоном:
        - ОсветиЯвь, отец Богов!
        Стены светлицы Гостомысла исчезли, за ними пол и потолок. Находящихся в комнате со всех сторон окружила голубоватая бездна. Затем под ногами людей возникли очертания удаляющейся земли - будто они летели на самолете или в ракете, поднимаясь в космос.
        Длился этот «подъем» недолго. Люди повисли на грани тьмы - вверху - и зеленого свечения - внизу. Картина прояснилась. И они увидели под собой огромное пространство страны: поля, леса, озера, реки, горы, города и села, окутанные серой, коричневой или черной дымкой - эманациями Зла. Перед ними лежала пресветлаяРусь, завоеванная и униженная чуждыми идеологическими стратагемами, идеями, ложными постулатами, кривыми этическими установками. Земля эта не молила о пощаде, но требовала очищения. Очищения от скверны чужихмыслеформ и законов.
        Тарасов

31 декабря
        Ехали всю ночь.
        В семь утра прибыли в Благоево, и Тарасов сдал задержанных - Данилина с его беременной подругой, которая никак не хотела оставаться одна в деревне, и Буй-Тура с Олегом - охране профилактория, в присутствии воеводы Николая и сурового с виду человека, оказавшегося таким же воеводой, но из другого ведомства РуНО - службы «внутренней коррекции» или ППП.
        - Я надеюсь, князь разберется, - сказал Владислав, когда за его «клиентами» закрылись двери хозяйственного корпуса. - Если хотите знать мое мнение, то Данилин ни в чем не виноват. Его подставили. Я проанализировал всю историю с убийством Федорова, в ней нет противоречий. Все дело в работе ученого, которого ликвидировали киллеры какого-то ордена.
        Тарасов вложил в ладонь воеводы значок в форме глаза.
        - Вам знаком этот предмет?
        - Разберемся, - сказал воевода ППП. - Если вы понадобитесь князю, он вас вызовет.
        - Ваш князь - не мой прямой начальник, - не сдержался Тарасов; ему все больше начинало казаться, что он поступил неправильно, доставив задержанных сюда.
        - Вы обязаны подчиняться каждому иерарху этого уровня. Но, повторяю, мы во всем разберемся, полковник. Благодарю за удачное завершение операции.
        - Прощайте, Михаил Константинович, - поклонился воевода Николай говорившему. - Помните наш разговор. Идемте, полковник.
        Они сели в «Субару» Тарасова.
        - Что вообще происходит? - посмотрел на него Владислав. - Почему нами руководит другой князь? Где Всеслав Антонович?
        - Скоро будет, - ответил воевода с философским спокойствием. - Может быть, уже сегодня, к обеду. Но отдаю должное вашей интуиции, Владислав Захарович. Происходит действительно нечто странное, чему нет объяснений. Если бы я мог…
        Тарасов подождал продолжения.
        - Что?
        - Нет, это я о личном. Хорошо, что вы не ликвидировали Данилина, а привезли его сюда вместе с полковником Буй-Туром. Воевода Спирин доложит князю, что полковник по своей инициативе помог вам, и это позволит несколько снять остроту ситуации. Узнав о задержании, а не о ликвидации Данилина, князь пришел в ярость.
        - Почему он так заинтересован в уничтожении учителя?
        Воевода вздохнул.
        - Я не знаю. Пока. Но вы теперь в большой опасности, полковник. Да и мы тоже. Я это чую. Будьте внимательны и осторожны.
        - Спасибо за предупреждение. Если бы я хоть что-нибудь понимал… Дай бог, чтобы все обошлось и никто не пострадал. Мне лично Данилин понравился, да и Буй-Тур классный мужик. Если бы они захотели повоевать с нами, наверняка были бы жертвы.
        - Все позади, Владислав Захарович, отдыхайте.
        - Ребят отпустить?
        - Да, пускай возвращаются на базу.
        - Вас подвезти?
        - Не надо, у меня свой транспорт. - Воевода подал руку Тарасову, вылез из машины, направился к главному корпусу профилактория.
        Владислав проводил его задумчивым взглядом, подозвал топтавшихся в отдалении бойцов.
        - Все свободны, возвращайтесь на базу. Желаю приятно встретить Новый год.
        - Может, тебя подстраховать, командир? - предложил Гроза. - Мало ли что придет в голову твоим рыжим недругам.
        - Понадобитесь - вызову. Но, думаю, обойдется. Сами будьте поосторожней, не проводите время в незнакомой компании. Я вам раньше не говорил, теперь скажу: за нашей группой началась охота. Кто и зачем - не знаю сам, но если заметите что-нибудь подозрительное - сразу дайте знать.
        Бойцы молча смотрели на Тарасова, и он добавил с кривой усмешкой:
        - Звучит как розыгрыш, но информация исходит от проверенных и надежных людей. Вы же слышали признание полковника? Если уж он попал под подозрение по чьему-то расчету, то, вполне возможно, и мы превратимся в дичь.
        - Выкладывал бы уже все, командир, - покачал головой Батон.
        - Пока я знаю не многим больше, чем вы. Буду знать подробности - сообщу. Все, до связи.
        Тарасов пожал руки подчиненным и оставил их размышлять о странном предупреждении командира. Люди они были хладнокровные, уверенные в себе, но опытные и думающие, и Владислав надеялся, что его слова заставят их вести себя посдержаннее.
        В Москву он приехал в начале девятого и сразу позвонил Яне.
        Она уже собиралась на работу - тридцать первое декабря в МИДе было рабочим днем - и очень обрадовалась, услышав его голос:
        - Роман?! Ты вернулся?!
        - Только что. Предлагаю забить болт на работу, хватать тачку и мчаться ко мне. Начнем провожать старый год с приятного общения в спальне.
        - Ой, не могу, - огорчилась Яна. - Сегодня я обязана быть на торжественном приеме всех послов.
        - Жаль, - огорчился и он. - А когда освободишься?
        - Не раньше двух.
        - Ладно, не переживай, все равно празднуем вместе. Я заеду за тобой, а пока буду готовиться.
        - Я пообещала маме познакомить вас. Ты не против?
        В голосе девушки зазвучали умоляющие нотки, и Тарасов засмеялся.
        - Вообще-то я и сам хотел познакомиться с будущей тещей.
        - Что ты сказал?!
        - Жди, в два буду у вашей конторы.
        Он положил трубку, представил, улыбаясь, лицо девушки и снова засмеялся. На душе, несмотря на все беды и горести российской жизни, было легко и радостно. Он знал, что все у них будет хорошо и ничто и никто не помешает им быть вместе.
        Зазвонил телефон. Он снял трубку.
        - Я люблю тебя, Слава! - с придыханием сказала Яна.
        В трубке запульсировали молоточки отбоя. А он остался стоять в ступоре, вслушиваясь в звон, сквозь который в голове продолжали звучать волшебные слова: я люблю тебя, Слава… Она назвала его настоящим именем, что тоже имело большое значение. Такие слова не говорят кому попало.
        Телефон зазвонил снова.
        Он быстро схватил трубку, поднес к уху, собираясь пошутить: вы ошиблись номером. Однако вместо ожидаемого голоса Яны раздался незнакомый мужской голос:
        - Роман Алексеевич Макаров?
        Владислав едва не ответил: его заместитель, - но прикусил язык. Голос ему не понравился, он отдавал запахом пороха и войны.
        - Кто спрашивает?
        Голос пропал, будто говорившему заткнули рот. Вообще исчезли все шумы линии, в трубке на несколько мгновений воцарилась мертвая тишина, словно связь прекратилась, затем трубка посмотрелана Тарасова оценивающе, со злобной иронией, жестко и грозно, и тишина в динамике сменилась гудочками отбоя.
        Владислав осторожно, как змею, положил трубку на рычаг, глянул на свою влажную ладонь и выругался. Интуиция подсказывала, что ему позвонил не просто человек, знавший его по имени, не «телефонный террорист», но очень информированный и опасный наглец, по сути, предупредивший противника о своих намерениях. Это мог быть только тот, о ком Тарасова предупреждали князь и воевода, - прибывший в Россию со своими гнусными планами магистр, ордена Раздела Джеральд Махаевски.
        «Махневский!»- всплыла вдруг в памяти фамилия якобы генерала ФАР, позвонившего в Кострому майору Гарину и уговорившего последнего дать ему сведения о Данилине. Может быть, звонил именно Махаевски, а не Махневский?
        Тарасов походил по комнате, размышляя о цели звонка неизвестного, потом тряхнул головой и начал раздеваться. Черт с ними со всеми, генералами и магистрами, сегодня праздник, Новый год у ворот, надо жить и веселиться. А магистры пусть убираются в ад и не мешают честным людям радоваться жизни!
        В начале двенадцатого, освеженный, чистый, благоухающий дорогим одеколоном (Тарасов предпочитал туалетную воду, одеколон и лосьон после бритья фирмы «Булгари»), он спустился во двор, к машине, открыл дверцу… и упал лицом на тротуар, отреагировав на острое чувство «ветра смерти».
        Выстрела он не услышал, зато услышал удар пули, пробившей дверцу машины. Если бы он не упал - аккурат получил бы пулю в живот. Однако, упав, он не стал дожидаться еще одного выстрела, прекрасно понимая ситуацию. Мгновенно откатился в сторону и рывком за колесо втянул себя под защиту заднего бампера «Субару». Пока он демонстрировал чудеса ловкости и гимнастический эквилибр, вторая пуля едва не поставила точку в представлении, пробив воротник зимней куртки, ужалив по касательной шею и вонзившись в литой диск колеса.
        За те мгновения, что судьба отвела Владиславу на отступление, он все же успел бросить взгляд на двор и теперь, лежа за машиной, прокручивал в памяти увиденную картину.
        Во дворе стояли три-четыре машины, называемые «подснежниками», - из тех, что постоянно забивают дворы многоэтажек Москвы, так как хозяева пользуются ими редко. Кроме них, среди сугробов, оставшихся после чистки двора спецтехникой, располагались еще с десяток автомобилей разных классов. Но из какого именно стреляли, понять сразу было трудно. Требовался еще один взгляд на двор - с другой точки, но для этого надо было рисковать, высовываться, брать темпи действовать, чего Тарасов делать не хотел.
        Стрельба прекратилась.
        Во дворе ничего не изменилось.
        Жители трех девятиэтажек, образовывающих квадрат двора, которые в этот момент находились на его территории, ничего не поняли - стрельба велась из пистолета с насадкой бесшумного боя - и спокойно продолжали заниматься своими делами: выбивали ковры, выгуливали собак, присматривали за маленькими детьми и неторопливо брели через двор.
        Секунда истекла.
        Тарасов упруго подскочил вверх, охватывая одним взглядом всю панораму двора… и замер, увидев направленный в лицо ствол пистолета в трех шагах от себя. Пистолет принадлежал белокурой девице в дубленке, сидевшей в серой «Волге» с приспущенными боковыми стеклами. Рядом с ней сидела еще одна девица и держала в руке мобильный телефон. Но за минуту до этого стреляла в Тарасова не эта белокурая красавица, она просто выбирала момент, чтобы открыть огонь по «клиенту», который не ждал удара с этой стороны.
        Время почти остановилось.
        Тарасов совершенно четко увидел движение пальца на курке пистолета («вальтер», мать твою!), прищуренный глаз, ярко размалеванные губы, искривленные азартной полуулыбкой. И одновременно с этим он боковым зрением заметил еще один черный зрачок - «глаз смерти» - в двадцати шагах от этого места, торчащий из окна джипа «Лексус». Кто держал пистолет, разглядеть было невозможно, стекло было тонированное, но Владислав не сомневался, что стреляли в него только что именно из него.
        Еще мгновение…
        Пальцы киллеров почти вдавили курки пистолетов…
        И вдруг что-то произошло!
        Какая-то тень мелькнула сбоку, сформировалась в зыбкий текучий силуэт, бесшумно переместившийся к «Волге». Раздался удар в дверцу автомобиля. Девица вскрикнула, роняя пистолет.
        Тарасов инстинктивно отшатнулся в сторону, и пуля, выпущенная из джипа, пролетела мимо, с грохотом разнесла заднее стекло старенького желтого «Москвича».
        «Призрак» в это время завладел пистолетом девицы в дубленке и сделал несколько выстрелов по джипу. Пули пробили боковое стекло, дверцу, лобовое стекло, оставив в нем две дырочки с паутиной трещин. Водитель «Лексуса», обладая отличной реакцией, рванул машину с места, зацепил мусорный бак, ободрал крыло, но не остановился. Вырулил к проходу между домами, исчез.
        За ним помчалась «Волга», пассажирка которой сидела, прижав к груди сломанную руку и глядя на того, кто отнял у нее оружие, круглыми от бешенства и боли глазами.
        Машины скрылись из виду. Стало тихо.
        «Призрак», превратившийся в невысокого худощавого мужчину средних лет, не выглядевшего атлетом, - обыкновенная фигура, обыкновенное, губастое, гладко выбритое лицо, внимательные голубоватые глаза, - спрятал чужой пистолет в карман серой замшевой куртки, поправил на голове вязаную шапочку. Посмотрел на Тарасова. Глаза его на мгновение вспыхнули, и Владислава шатнуло! Он едва не загородился от этих глаз рукой, с изумлением разглядывая незнакомца.
        - Спасибо за помощь… кто вы?
        - Будьте внимательнее, Владислав Захарович, - ровным голосом произнес мужчина. - Вас же предупреждали, не стоит пренебрегать добрыми советами. В следующий раз я могу и не успеть.
        - Кто вы, черт возьми?!
        По губам незнакомца скользнула тонкая снисходительная усмешка.
        - Не ангел-хранитель, поверьте. Мы еще встретимся и поговорим, а сейчас я спешу. Повторяю, не будьте беспечным. Советую также не проводить праздник дома. До встречи.
        - Погодите… - Рука ухватила воздух.
        Неизвестный спаситель Тарасова буквально растворился в воздухе, исчез. Владислав огляделся, поймал несколько любопытных взглядов, брошенных на него прохожими, отряхнулся от снега и подошел к своей ставшей грязно-синей «Субару», потрогал пальцем дырочку от пули.
        - Вот паразиты!
        Он вдруг только теперь осознал, какой беды избежал. Спину охватил ледяной озноб. Черт возьми, это действительно серьезно! Его враг в Москве и строит свои планы, жаждет убить! Пора принять меры, начать контрохоту и ликвидировать наглеца! В конце концов, он здесь гость, причем гость нежданный и подлый, имеющий связи и средства. Жить спокойно этот подонок не даст!
        Тарасов тряхнул головой, сбрасывая оцепенение, сел в машину и обнаружил на сиденье сплющенную пулю. Повертел ее в пальцах, усмехнулся, обретая былую уверенность и хладнокровие. Ну, заяц, погоди! Дай только справить Новый год, а там я тобой займусь!
        Он вывел машину на улицу и поехал за Яной.
        Пообедали в ресторане «Гетьман» на Арбате.
        Яна была счастлива и не скрывала этого.
        Тарасов незаметно контролировал окружавшее их пространство, то есть работал, но скрывал свою озабоченность. Впрочем, несмотря на утренний инцидент с нападением и порожденный им душевный дискомфорт, он тоже ощущал радостное нетерпение. Даже ожидание праздника и встречи с любимой девушкой наедине доставляло ему удовольствие. Если бы не предупреждение неизвестного спасителя быть внимательнее, он вообще был бы на верху блаженства.
        В четыре с минутами купили на елочном базаре небольшую пушистую елочку и повезли ее на квартиру Гладышевых. Тарасов решил принять предложение Яны встретить новый год у нее. Отец с мамой должны были уйти после восьми к друзьям, с которыми они постоянно встречались, и квартира девушки таким образом до утра была в распоряжении влюбленных.
        Мать Яны оказалась очень похожей на дочь, разве что носила другую прическу, покороче, и разрез глаз у нее был чуть иным. Косметикой она практически не пользовалась, поэтому в свои сорок семь лет выглядела на тридцать, как старшая сестра Яны. Тарасову она понравилась сразу, с первых же минут знакомства, и, почувствовав его расположение, Галина Ивановна ответила тем же. Наблюдавшая за беседой Яна вздохнула с тайным облегчением. Она любила свою строгую маму, но побаивалась ее оценки.
        А вот отец девушки Виталий Евгеньевич произвел на Тарасова впечатление человека недалекого, высокомерного и напыщенного. Он не говорил, а вещал, часто не заканчивал начатую фразу, словно забывал, о чем говорил, умолкал, застревая взглядом в неведомых далях, и переводил разговор на другую тему. Узнав, что Тарасов - полковник «отдела спецопераций», он одобрительно похлопал его по плечу и сказал с барской небрежностью:
        - Мы тоже служили в армии, звездочки старшего лейтенанта получили. Так что знаем, что такое дисциплина.
        А Тарасов вдруг понял, что этот человек до сих пор продолжает оставаться «старшим лейтенантом» в жизни, достигнув «генеральского» положения. Его «благодетелю» Геннадию, рвущемуся к власти через легализацию криминального бизнеса мафии, было легко держать в узде старшего Гладышева, привыкшего не быть, а казатьсяхозяином положения.
        Яна, заметив скользнувшую по губам друга улыбку, сказала виноватым тоном, когда они остались одни:
        - Извини, папа такой… невоспитанный.
        - Почему же мама не занимается его воспитанием? - покачал головой Владислав.
        - С ней он ведет себя по-другому.
        - Тише воды, ниже травы?
        - Он любит ее.
        - Верю, у тебя красивая мама. На самом деле я не осуждаю твоего родителя. Какой есть - такой есть. Но все же до сих пор не понимаю, почему он симпатизирует Геннадию.
        Яна отвернулась.
        - Я уже говорила: Геннадий купил ему место в совете директоров компании, и с этого момента он… находится под влиянием. А убедить его в этом невозможно.
        Тарасов прищурился.
        - Ты его дочь, вот и защищаешь.
        - Ты не все знаешь…
        - Чего я не знаю?
        - Когда я ему сказала, что у меня… есть ты, - пробормотала Яна, - он устроил жуткий скандал!
        Владислав помедлил, обнял ее.
        - Как же тебе удалось замять скандал?
        Яна слабо улыбнулась.
        - Мама помогла. Не знаю, о чем они там говорили, однако наутро он даже не вспомнил о тебе. Будто ничего не произошло. И сегодня вел себя на удивление спокойно.
        - Кажется, я не ошибся в своей будущей теще, - засмеялся Тарасов. - Ну, что, будем наряжать елку?
        Яна ткнулась ему лицом в шею, обняла, замерла на несколько секунд, потом отстранила и побежала в ванную. Крикнула оттуда:
        - Доставай игрушки, я сейчас.
        - Где они лежат?
        - На антресолях, на веранде.
        Через полчаса елка стояла на специальной подставке в гостиной, сверкая шарами и гирляндами. Яна занялась столом, Владислав сходил в магазин докупить кое-что из мелочей. В девять часов вечера они сели за стол, открыли шампанское и начали провожать старый год, чувствуя себя легко и свободно. Ни она, ни он не знали, что ждет их в наступающем году, какие сюрпризы приготовила судьба, но оба верили, что им удастся преодолеть все препятствия, победить всех врагов и добиться исполнения всех желаний.
        В одиннадцать с минутами Владиславу позвонил веселый Гроза и поздравил с Новым годом. Как оказалось, вся команда Тарасова собралась на квартире у Хана и веселилась, как могла. Судя по возгласам, доносившимся из телефонной трубки, среди мужчин были и женщины.
        Улыбаясь, Владислав передал Яне привет от подчиненных, вспомнил о воеводе, хотел было позвонить ему, но опоздал. Николай позвонил на несколько мгновений раньше:
        - У вас все в порядке, полковник?
        Тарасов вспомнил свое недавнее приключение во дворе собственного дома, настроение упало.
        - В общем, все нормально, отмечаем… Поздравляю вас с наступлением… или что-то случилось?!
        - Тяжело ранен князь.
        До Владислава не сразу дошел смысл сказанного.
        - Князь? Какой? Всеслав Антонович?!
        - Он должен был встретиться со вторым князем и собрать сход. Его нашли час назад на пустыре в Бутове, без сознания. Четыре пули в груди. Его добивали в голову, но пуля прошла по касательной.
        - Четыре пули!..
        - Одна в сердце.
        - И он еще жив?!
        - Всеслав Антонович посвящен в некоторые тайны мастеров жизни, поэтому он и остался жив. Сейчас он находится в реанимации в Склифе.
        - Я поеду к нему!
        - Отставить, полковник. Вы ему ничем не поможете. С ним мои люди. Звоню же я вам с тем, чтобы еще раз напомнить об осторожности. Охота началась серьезная, и надо быть готовым ко всему.
        - Без предательства не обошлось, я уверен. Кто-то из наших работает на Махаевски. Я не хотел вас беспокоить, - Тарасов понизил голос, - но днем на меня напали…
        Воевода ответил не сразу:
        - Напрасно вы мне не доложили сразу. Как вам удалось выкрутиться?
        - Мне помог очень интересный тип, явно не простой прохожий, а человек боя. Обещал встретиться.
        - Странно… мы никого для вашей подстраховки не посылали… ладно, разберемся. Сколько их было?
        - Человек пять или шесть, на двух машинах, причем двое - молодые бабы. Стреляли из «вальтера» с глушителем, у меня пуля сохранилась.
        - В князя тоже стреляли из «вальтера».
        - Та же команда!
        - Когда произошло нападение?
        - В одиннадцать утра с минутами.
        - По заключению экспертов, князь получил ранения около пяти часов вечера. Возможно, это действительно одна команда, подчиненная Махаевски. Он всегда набирает себе в подчинение женщин, отсидевших в колониях срок за особо тяжкие преступления.
        - В Костроме на Данилина тоже нападали женщины! - вспомнил Тарасов. - Это они?
        - Очевидно.
        - Но тогда получается, что Данилина пытается убрать сам Махаевски? Чем же он не угодил магистру? И, кстати, если князь Шельмин посылает людей в Кострому с той же целью, то не связан ли он с самим Махаевски?!
        - Разберемся.
        - Будет поздно! Надо срочно спасать ребят - Данилина и Буй-Тура с его телохраном! Я сдуру приволок их прямо в пасть зверя!
        - Это еще надо доказать.
        - Да какие еще доказательства?! И так все ясно! Пока мы будем выяснять, кто прав, кто виноват, связан ли князь с магистром или нет, ребят тихо зароют в землю.
        Пауза.
        - Я не могу самостоятельно принимать такие важные решения. Мне нужна консультация с Первым…
        - Консультируйтесь, а я пока освобожу их.
        Еще одна пауза, подольше.
        - Хорошо, разделим ответственность. Спирин поможет вам, ему тоже многое непонятно в деятельности князя. Действуйте, полковник.
        Телефон умолк.
        Тарасов выключил его, постоял, сгорбившись, размышляя о ситуации, окончательно возвращаясь к прозе жизни, почувствовал спиной взгляд и оглянулся. Вышедшая из гостиной Яна смотрела на него большими потемневшими глазами.
        - Я слышала… тебе надо уходить?
        Он попытался бодро улыбнуться.
        - Новый год не отменяется, малыш. Но мне действительно необходимо срочно сделать одно дело.
        - Освободить друзей?
        - Да, но ты об этом никому не говори.
        - Не скажу. Это опасно?
        - В какой-то степени. - Он обнял ее. - Но обещаю, что я буду очень осторожен. Возможно, к утру я уже вернусь. Хочешь, отвезу тебя к родителям?
        - Нет, - покачала она головой. - Я подожду тебя здесь.
        - Не хочется уходить…
        - Я знаю.
        Владислав отстранил ее, поцеловал в щеки.
        - Никому не открывай, пей шампанское и думай о хорошем.
        Она грустно улыбнулась.
        - Буду думать о тебе.
        Он окинул ее жаднымвбирающим взглядом, запоминая каждую деталь праздничного платья, каждую черточку лица, и стремительно вышел из квартиры. Бойцам группы он позвонил уже из машины.
        Заложники

31 декабря
        Они ждали, что их в скором времени вызовут на допрос и предъявят обвинение «в пособничестве врагам народа». Но минуты ползли как сонные мухи, складывались в часы, прошли сутки, а к ним никто не приходил и на допросы не вызывал. Лишь дважды молчаливый тюремщик в синей форме приносил еду в сумке: хлеб, кусок колбасы и чай в термосе. Да под вечер пришел воевода и мрачно сообщил, что князь требует доставить пленников в свою резиденцию, но он, воевода, не согласился с решением князя, и что теперь будет - неизвестно.
        - Ничего хорошего, - сказал Буй-Тур.
        - Попробую дойти до Пресветлого, - сказал Спирин. - Мое заявление о том, что это вы помогли обнаружить и захватить Данилина, никакого впечатления на Алексея Харлампиевича не произвело. Никак не забудет ваше недавнее… гм-гм, освобождение. Он пообещал разобраться, но таким тоном, что ждать объективной оценки ситуации не приходится.
        - Ох не нравится мне эта старуха… - пробормотал Олег.
        Воевода непонимающе посмотрел на него.
        - Какая старуха?
        - Это я наш мультик вспомнил, по Киплингу: «Откуда пошли броненосцы» называется. Не смотрели? Там мать леопарда советы сынку давала, а еж и черепаха подслушали, после чего еж и сказал: «Не нравится мне эта старуха».
        - Я мультики уже почитай лет тридцать не смотрю, - хмуро улыбнулся Спирин. - Но положение наше хреновое. Тем не менее ждите.
        - Что нам остается? А где наши клиенты, Данилин с женой?
        - В такой же камере, но чуть дальше по коридору.
        - Она же беременна! Ей уход нужен.
        Спирин развел руками.
        - Я понимаю, но ничего не могу поделать. Разрешил пользоваться туалетной комнатой на первом этаже. Потом переведу ее в отдельный номер, если ничего не изменится.
        Он ушел.
        Ночь прошла спокойно.
        Утром тот же сторож принес завтрак и записку от воеводы: «Я поехал на встречу с начальством».
        А к обеду начались какие-то подозрительные шумы, и вскоре выяснилось, что князь прислал новую смену для охраны пленников, и эта смена, состоящая почти из одних женщин, с первых же минут повела себя по отношению к ним как к врагам, взятым в плен на поле боя.
        Во-первых, им надели наручники.
        Олег было запротестовал и был избит двумя девицами, показавшими себя настоящими мастерами рукопашного боя. Буй-Тур попытался вмешаться, однако под угрозой оружия также был закован в наручники и связан. Когда он, лежа на полу, процедил сквозь зубы: «В следующий раз, суки, я вас щадить не стану!» - получил такой удар ногой в бок, что задохнулся от боли.
        Одна из девиц рывком за волосы приподняла его голову и сказала с презрительной ухмылкой:
        - Я просто вернула должок, не помнишь?
        Буй-Тур вспомнил. Эта белокурая стерва с толстым носом приезжала за ним вместе с монголом - телохранителем князя по имени Тенгиз.
        - Вспомнил, - удовлетворенно кивнула девица. - Но мы еще поговорим, полковник гребаный, ты мне дорого заплатишь за тот случай. Да не ешь глазами-то, не то выбью оба!
        Она ударила Гордея затылком об пол и вышла вслед за подругой.
        Некоторое время в камере были слышны только стоны Олега. Потом лейтенант перестал стонать и проговорил сдавленным голосом:
        - Они мне, курвы, плечо вывихнули…
        - Надо было бить их всерьез, - пробормотал Буй-Тур, - а не гладить…
        - Кто ж знал, что они профессионалки… Все внутренности отшибли… Однако надо что-то делать, командир, пока они не вернулись.
        - В таком положении много не сделаешь.
        - Так что же, как в песне поется: напрасно старушка ждет сына домой?
        - Давай думать. Безвыходных положений не бывает. Ты наручники не умеешь снимать?
        - К сожалению, не обучен. Вот стрелять - да, из любого вида.
        - Жаль.
        - Надо было еще вчера уговорить полковника, чтобы он нас отпустил.
        - Он человек подневольный: приказали - всех задержанных доставить пред светлые очи начальства, он и доставил.
        - Могли бы и сами освободиться.
        - Не ерзай жопой по стеклу, лейтенант, - недовольно проговорил Буй-Тур. - Они профи, положили бы обоих без сомнений.
        - Эт точно, - уныло согласился Олег. - Как говорил какой-то знаменитый врач: [23 - Гиппократ.]«Лучше десять раз тяжело заболеть, чем один раз легко умереть».
        - Умный был врач, - хмыкнул Буй-Тур.
        Помолчали.
        Олег попытался сесть и зашипел от боли.
        - Вот гадство! Шевельнуться не могу!
        - Лежи, соображай, как вылезти из этого дерьма. Кстати, как ты оказался в команде ППП?
        Олег помолчал, умащиваясь, прикусив губу. Сказал глухо:
        - Как и все… Этажом выше поселилась бандитская семейка, началась «сладкая» жизнь: каждый вечер и до глубокой ночи - крики, ор, песни, музыка… Я-то сам редко бываю дома, да сплю крепко, а старики мои… В общем, отец как-то поднялся наверх, урезонить хотел…
        Гордей подождал продолжения.
        - Урезонил?
        - Избили его, на следующий день умер, кровоизлияние в мозг. Мать слегла сразу, на неделю пережила отца… сердце.
        - И ты?..
        - Не сразу. Следствие началось, да ничем не закончилось. Отпустили их - «за отсутствием улик». Как будто смерть - не улика! Даже до суда дело не дошло. Следователь «доказал», что отец сам на них набросился, начал драку. Представляешь?
        - Знакомый сюр… - пробормотал Гордей.
        - В общем, нашел я их, они все в бега подались, в Ингушетию… там и остались. Мне тоже пришлось уехать из города, я ведь из Орла… Жил в деревне Аксеново, у бабушки моего приятеля. Но тем же летом и оттуда бежать пришлось. Бабушка пошла картошку копать, у нее свой огород большой был, а там воры поле чистят. Она на них с криком: воры! Один мордоворот толкнул ее, ударил… ей и одного удара хватило. Через два дня я их нашел… Потом на меня ребята из отдела кадров ППП вышли.
        - Они знали, что это ты… совершил правосудие?
        - К моему удивлению, знали. Предложили работу, ну, я и согласился. Тем более что до сих пор убежден: антикоррупционный террор нашему государству необходим как воздух! Единственное, к чему я никак не могу привыкнуть, так это к тому, что я живу в оккупированной стране.
        - Я тоже, - усмехнулся Буй-Тур, морщась; резко заболел ушибленный затылок. - Когда князь впервые коснулся этой темы, я ужаснулся. Зато понял, что если не бороться с засильем в верхах нелюдей, будет только хуже.
        - Мы все через это прошли. Ну, вот, потом началась работа. Сначала я попал в подразделение «икс-пи» по выявлению и нейтрализации хакеров и создателей компьютерных вирусов. За три месяца работы нашли пятерых доморощенных «гениев», в основном безусую молодежь. В голове - ни грана здравомыслия! Технически и математически - все гении! Но в остальном - полная мразь, не признающая никаких моральных норм! А я с детства ненавижу вымогателей и психов, людей даже не задумывающихся о последствиях своих «гениальных» разработок.
        - Тут мы смотрим на это дело одинаково, - буркнул Гордей. - Не прав был классик: гений и злодейство еще как совместимы! Вот только душа у такого «гения» мертвая. Именно поэтому он никогда не поймет, что своей деятельностью мешает жить миллионам других людей. А что вы делали с хакерами? Не пробовали увещевать?
        - Били их нещадно! - улыбнулся Олег и тут же зашипел от боли, неловко дернув плечом. - С-сука толстоносая… Ставили на контроль, снова били - тех, кто продолжал плевать на закон и наши предупреждения… Пробовали и воспитывать. Да это все равно, что просить рыбу бороться за права червяков. Никакого положительного результата! Да и какой должен быть результат, если у всех у них психика нарушена? Я уже потом понял, когда перешел в другое подразделение, что этих тварей невозможно усовестить и вылечить, их можно только «мочить». Потом я работал с телефонными террористами, из тех, что любят сообщать по телефону о минировании больниц, школ и вокзалов. Это в основном подростки и молодые идиоты до двадцати лет, редко - старше. Этих мы тоже пиз…ли жестоко, предупреждали родителей и друзей, что будем калечить…
        - Результат был?
        - За полгода работы этот вид кретинизма снизился в Москве на пятьдесят с лишним процентов, я читал сводку. Приятно было, что работал не зря. - Олег вдруг хихикнул. - Мне даже удалось побыть в шкуре телохрана.
        - Что тут смешного?
        - Так ведь охранял я не просто VIP-персон, а наших девчонок, участвующих в конкурсах типа «Мисс Мира». Навидался такого, что до сих пор с удовольствием вспоминаю. Им ведь разрешалось переодеваться только в присутствии охраны, представляешь? Мы отворачивались первое время… И знаешь, что я тебе скажу?
        - Что?
        - Видел я многих красавиц, в том числе зарубежных, европейских, американских, азиатских, но, ей-богу, лучше наших не встречал! Американки вообще все уродки: грудь деланая, попа подтянутая, носик исправленный - сплошной силикон и хирургия! А наша - утречком проснулась, потянулась, яблочко съела - и хоть замуж, хоть на конкурс! А губки какие! - Олег зажмурился. - Так и целовал бы сутками!
        Буй-Тур засмеялся.
        - Поцелуй - источник заразы.
        - Это ты просто завидуешь. Не, командир, я правду скажу, наши девки лучше всех! Ну а уже после всех тестов я и попал под твое начало.
        - Не разочаровался?
        - Ни на грош. Наоборот, понял, что без нашей работы с паразитами не справиться. Я как-то полистал брошюрку под интересным названием «Азбука российских скинхедов». Изданную, между прочим, типографским способом. Так вот там говорится, что быть скинхедом почетно, что бритоголовые - солдаты своей расы и нации, белые воины, что именно они стоят на передовой расовой борьбы, каждый день сражаясь за будущее и счастье своего народа. А разве мы не делаем то же самое?
        - Движение скинхедов - политическая провокация, - вспомнил Буй-Тур свои беседы с князем. - Национальное движение должно быть чистым, не агрессивным, хотя и твердым, а скины работают грязно, настраивают общественное мнение против в с е х попыток выражения национальной идеи.
        - Ну, в философии я не силен, но уверен, что мы - воины справедливости, от которых многое зависит. Ты разве не так думаешь?
        - Болтаешь много… воин справедливости, - проворчал Буй-Тур. - Пора выбираться на волю. Нехорошо у меня на душе, чую чье-то недоброе намерение сделать нам секир башка. Как бы воеводу нашего не угрохали по дороге к главному…
        - Что предлагаешь?
        - Надо снять наручники.
        - Как?
        - Ключом, естественно.
        Олег хохотнул и охнул, снова дернув плечом.
        - Хорошо же мы встречаем Новый год! В разных местах бывало, но в камере - первый раз. Однако ключа у нас нет, ты связан, я практически некомбатант. Может, ребятам позвонить?
        - В рельсу, что ли? Мой телефон сразу изъяли, как только нас сюда сунули. Остается только позаимствовать ключ у тюремщиков.
        - Я баб уговаривать не умею, а добровольно они не отдадут.
        - Значит, придется отбирать принудительно. Я начну, когда кто-нибудь явится, а ты поддержишь. Вряд ли они будут ждать нападения.
        - Я-то поддержу, - с сомнением проговорил Олег, - да только я не большой спец по рукопашке. Пострелять - да…
        - Ничего, прорвемся, не ждать же, пока нам кишки выпустят.
        - Они могут, стервы еще те… Хотя я предпочел бы сейчас сидеть за столом с ребятами, а не лежать здесь и ждать конца.
        - Тише… идут!
        Пленники замерли. Потом Олег прошептал:
        - Это просто муха залетела…
        Буй-Тур фыркнул.
        - Ты чего? - хмуро удивился лейтенант.
        - Представил, как муха залетела…
        - Ну?
        - Не врубился? Знаешь, как бабы между собой говорят, забеременев? Я, кажется, «залетела».
        Олег хмыкнул.
        - Ну и воображение у тебя, командир… а вот теперь, похоже, идут!
        В коридоре за дверью камеры послышались голоса, шаги, металлическое позвякивание, деревянный стук. Загремел, поворачиваясь в замке, ключ, дверь открылась. В камеру вошли две давешние девицы: мускулистая белокурая блондинка с толстым носом и смуглолицая, с лицом некрасивым и злым, и с ними знакомый Гордею монгол, узкоглазый и равнодушный.
        Блондинка подошла к Буй-Туру, пнула его носком сапога.
        - Вставай, полковник, пора начинать бал.
        - Дед Мороз ждет, - ухмыльнулась ее напарница.
        Буй-тур понял, что шансов на объективное разбирательство дела у них нет. И допрашивать их князь вовсе не собирается. Ему они не нужны, ни как сотрудники, ни как свидетели. А это означает одно: жить им с Олегом осталось всего ничего - от силы полчаса. Убивать их здесь не будут, это вотчина воеводы, уберут за пределами Благоева «при попытке к бегству». Значит, атаковать конвоиров надо при посадке в машину, иначе будет поздно. Понимает ли это лейтенант?
        Буй-Тур поймал косой взгляд Олега, сказавший ему, что напарник думает о том же. Что ж, не все потеряно, господа. Как там говорил депутат в Думе? «Наша партия состоит не только из коммунистов, но и из умных людей». А это обнадеживает.
        - Вставай, дядя! - Блондинка с толстым носом одним рывком подняла Буй-Тура на ноги. - Да не вздумай брыкаться, башку проломлю!
        Гордей стиснул зубы, чтобы не сказать лишнего. Понуро побрел в коридор, всем видом выказывая покорность.
        Застонал Олег: брюнетка грубо дернула его за руки.
        - Осторожнее, мадама! У меня плечо сломано!
        - Ничего, до могилы дойдешь.
        - Премного благодарен, я еще пожить хочу.
        Удар, стон. Олег упал на колени, однако был поднят с двух сторон и вынесен в коридор. Блондинка заперла камеру, толкнула Буй-Тура в спину:
        - Шагай!
        Коридор был неширок - метра два от стены до стены - и освещен тусклым плафоном у лестницы. Воняло в нем краской и ацетоном, видимо, стены недавно красили. В левой стене коридора было три двери, в правой две. Процессия остановилась у последней, напротив пожарной камеры. Блондинка вставила ключ в замок и повернула…
        Млада проснулась в половине одиннадцатого.
        Уснула она всего два часа назад, после массажа, который Данилин называл лажением, но все же успела за это время отдохнуть и чувствовала себя бодро.
        - Ты не спал?
        - Охранял твой сон, - сказал Андрей. - Не волнуйся за меня, я вообще мало сплю.
        - Потому что занимаешься единоборствами?
        - Единоборства - всего лишь одна из составляющих общего психофизического тренинга. Я давно этим занимаюсь, с детства, прошел много школ, пока не встретил мастера Школы русского воинского искусства и не начал тренироваться по особой системе.
        - «Любки»?
        Андрей с мягкой улыбкой погладил девушку по щеке.
        - Запомнила, молодец. Да, эта система называется «Любки» и, кроме приемов рукопашного боя, очень своеобразных, кстати, характерных для спирально-вибрационных техник, дает еще и основы традиционного русского целительства, позволяет укрепить здоровье и полней раскрыть возможности своего тела.
        - Ты меня научишь?
        - Зачем?
        - Хочу быть сильной и защищать своих детей.
        - Будем вместе их защищать. Вот кончится черная полоса в нашей жизни, мы выберемся на свободу, устроимся где-нибудь основательно, и я начну тебя тренировать.
        - Ты уверен, что все так и будет?
        Он постарался передать ей импульс уверенности и силы.
        - Обещаю! В конце концов выяснится, что мы ничего дурного не делали, только защищались.
        Млада поежилась; она лежала на топчане, он сидел рядом.
        - Эти женщины… у них больные глаза!
        - У них больные души, - вздохнул он. - Я вообще не понимаю, почему такая организация, как Русский орден, опирается на людей, которые ставят себя вне рамок нормальных человеческих отношений, вне моральных принципов.
        - Полковник Буй-Тур, что нам помогал, хороший человек…
        - Грубоват, но не глуп и совестлив, что отрадно. Да и второй тоже приятный мужик. Но они люди подневольные, вынуждены подчиняться приказам начальства, а вот начальство у них поганое. Я это чувствую.
        - Что они с нами сделают?
        - Допросят, наверное, проведут следствие и отпустят.
        - А если нет?
        - Тогда мы сами освободимся.
        - Как?
        Он с легкой усмешкой показал ей снятые наручники; перед тем как уйти, новые стражники - молодые женщины вызывающего вида - надели Андрею наручники. Младу они тоже хотели заковать, но пожалели.
        Девушка удивленно округлила глаза.
        - Как ты это сделал?!
        - Я и тебя научу. Существует особая система тренировки скелетной подвижности: кости можно вынимать из суставных сумок и возвращать на место.
        - Здорово! А что еще ты умеешь?
        - Например, дистанционно манипулировать движением противника.
        - Разве это возможно?
        - Конечно.
        - Покажи.
        - Подними руку вверх.
        Млада повиновалась.
        Андрей засмеялся.
        - Ну вот, пожалуйста.
        - Что - пожалуйста? - не поняла девушка.
        - Я к тебе не прикасался, но ты выполнила мое желание - подняла руку. Разве это не дистанционное манипулирование?
        - Обманщик! - притворно рассердилась Млада.
        - Ничуть, - не обиделся он. - На самом деле существует древняя борейская система аудио - и пси-манипулирования людьми, доступная только большим мастерам воинских искусств. На Земле таких наберется не больше сотни человек.
        - Ты тоже?
        - Кое-что я, конечно, умею, но овладел далеко не всеми приемами этой системы.
        - Карате?
        - Карате - японский вариант более мощной системы «Жива». Я изучал русбой школы Васильева, стиль Кадочникова, казацкий спас, русский «барс», восточные стили, но все они - лишь отголоски «Живы», которой владели наши предки более семи тысяч лет назад.
        - Откуда ты это знаешь?
        - Рассказывали знающие люди, посвященные в тайны боевых техник. По их словам, в те времена существовало четыре сословия, четыре касты, и русские среди них были кастой витязей, то есть профессиональных воинов, защищавших цивилизацию.
        - А потом?
        - Потом была война… с магами… и началось долгое нравственное падение людей, распад цивилизации, приход ложных мессий и богов. Но это отдельная история. Как-нибудь мы поговорим об этом.
        - Я думала маги - это сказки…
        - К сожалению, это реальность, хотя и скрытая от большинства людей.
        - Почему - к сожалению?
        - Потому что нынешние маги вобрали в свои души все зло мира и действуют не во благо людей, а ради своих корыстных целей. Добрых среди них очень мало.
        - Плохо…
        - Еще бы! - согласился Андрей.
        - А ты встречался с ними?
        - Как тебе сказать… впрямую не встречался, но мой первый учитель по русбою был знаком с волхвом.
        - Настоящим?
        - Самым что ни на есть. А теперь я подозреваю, что и мой родной дед по маминой линии тоже был знаком с шаманами и волхвами. Он и сам был ведуном, костоправом и целителем.
        Помолчали.
        Млада устроилась поудобнее, прижимая к груди руку Андрея.
        - Тебе будет тяжело со мной…
        - Это еще почему? - удивился он не столько словам девушки, сколько смене хода ее мыслей.
        - Я такая неумеха… я даже готовить как следует не умею.
        - Ты мне это уже говорила. Не горюй, жизнь - хороший учитель, научит всему. А во-вторых, родишь, посидишь годик с маленьким и учиться пойдешь.
        - Куда?
        - Сама решишь.
        - Это когда еще будет. А тебе придется меня содержать…
        - Что за глупости лезут тебе в голову? Ты не содержанка, ты моя жена, а это совсем другое дело. Не волнуйся, нам будет на что жить. Устроюсь на работу, и все образуется.
        - Учителем?
        - Не обязательно. В подмосковном Серпухове создана спортивная федерация русских народных игр, мне предлагали ее возглавить. Но даже если мы уедем из Москвы, везде можно будет найти работу, создать такую же федерацию или спортивный центр.
        - Ты так уверенно говоришь…
        - Потому что знаю, о чем говорю.
        Он не стал продолжать: «Главное - выбраться из этой передряги живыми». Вслух говорить такие слова было нельзя. Андрей хорошо знал, как любое, даже небольшое волнение сказывается на здоровье будущей матери и ребенка.
        Внезапно по камере протекла струйка холодного воздуха.
        Андрей насторожился, прислушался к себе. Организм, настроенный на получение внечувственной информации, отреагировал на изменение полевой обстановки вокруг.
        - Приготовься, - тихо сказал он.
        Млада вскинулась.
        - К чему?!
        - К встрече Нового года, - как можно мягче улыбнулся он. - Все уже давно сидят за столами, празднуют, вот и вспомнили, наверное, о нас.
        - Шутишь?
        - Хотелось бы верить, что нет. На всякий случай будь готова ко всему, но ни во что не вмешивайся.
        В коридоре за дверью родилось эхо приближающихся голосов, шаги и шум. Где-то недалеко загремел засов, скрипнула дверь. Голоса смолкли.
        - Это не к нам… - прошептала Млада.
        - К соседям, - кивнул Андрей, начиная настраиваться на боевой лад. - Буй-Тур и Олег сидят в другой камере.
        - Чего им надо?
        - Сейчас узнаем.
        Прошла минута, другая… Снова скрипнула дверь. Послышались женские голоса, чей-то стон, глухая возня.
        - Еще раз что-нибудь скажешь - язык отрежу! - отчетливо услышал Андрей.
        В замке повернулся ключ, дверь камеры рывком распахнулась, на пороге возникла крутобедрая, широкоплечая, толстоносая блондинка в камуфляже. В руке она держала резиновую дубинку.
        - Выходите!
        - На ночь глядя? - сказал Андрей с рассеянно-вопросительной интонацией. - Может, лучше завтра утром?
        - Еще один разговорчивый попался, - презрительно скривила губы блондинка. - Выходи, петух, да не пытайся приемчики показывать - живо инвалидом сделаю! О бабе своей подумай, ребеночка может лишиться.
        Млада вздрогнула, вцепилась в локоть Данилина.
        - Не бойся, тетя шутит, - успокоил ее Андрей. В состоянии боевого транса он легко мог справиться с блондинкой, отобрать у нее дубинку и пистолет в кобуре на боку, но в коридоре наверняка ее ждали сослуживцы, и, не зная, сколько их и как они вооружены, рисковать не стоило.
        Блондинка отступила в сторону.
        Андрей и Млада вышли в коридор, увидели мрачно сгорбившегося, закованного в наручники Буй-Тура и согнувшегося, обвисшего на руках здоровяка-монгола и второй девицы Олега.
        - Вперед! - скомандовала толстоносая блондинка.
        Андрей уловил косой предупреждающийвзгляд полковника и понял, что другого такого шанса освободиться у них не будет.
        Он вспыхнул- по телу разлилась волна энергии, - и время послушно замедлило свой бег…
        База

31 декабря
        Вдве тысячи четвертом году с Гондурасской верфи «Freedom», на одно сооружение которой потребовалось двадцать пять миллионов долларов, был спущен на воду величайший в мире корабль «Sun Freedom», на постройку которого было потрачено десять миллиардов долларов за два с половиной года. Задуманный как цитадель справедливого социального устройства, десятипалубный корабль по официальным данным принадлежал группе известных олигархов Старого и Нового Света, на самом же деле его владельцем был Экзократор, тайная организация, формирующая стратегию развития человечества как глобального «донора» черных «надцивилизаций». Руководил Экзократором Арот Сенечел Си-Он, «злейший друг» жреца Тивела, осуществительконцептуальной транснациональной власти. Тивел догадывался, что Арот Превышний не является человеком, но не знал, что тот был рожден на Земле, только очень давно - около двух тысяч лет назад, и не в человеческом обществе, а в сокрытой от людей реальности, управляемой остатками цивилизации ушедших в небытие лемурийцев.
        Спуск на воду гигантского «Солнца Свободы» - его длина превысила один километр сто метров [24 - Длина печально знаменитого «Титаника» составляла всего 250 метров.]- после войн в Афганистане, Ираке и Пакистане, закончившихся небывалым падением авторитета американцев, многим показался обыкновенным вызовом «мирового гегемона» - США всем террористам мира. Слишком уж удобной мишенью был этот корабль, по сути - искусственный остров, оснащенный всеми чудесами техники, использующий замкнутый экологический цикл и имеющий собственный ядерный реактор. В средствах массовой информации даже развернулась дискуссия, долго ли продержится на плаву «Солнце Свободы», на борту которого удобно разместились банки, казино, стадионы, парки и сады, а также университет, колледж и больница. Кроме того, корабль вмещал тридцать тысяч апартаментов стоимостью от полумиллиона до полутора миллионов долларов, и все они были раскуплены еще до его постройки и спуска на воду. Журналисты держали пари - кто первым нанесет удар по столь значимой цели, потрясающей человеческое воображение, исламские террористы-смертники под командованием
полумифического Усамы бен Ладена или шахиды Саддама Хусейна, поклявшегося «затопить Америку кровью американцев».
        Но шли дни, месяцы, прошел год, а «Солнце Свободы» продолжал плавать по морям и океанам как незыблемая твердыня, не имеющая с виду никаких защитных средств. И лишь несколько человек во всем мире знали, что секрет этого успешного проекта кроется в присутствии на борту корабля Арота Сенечела Си-Она. Здесь была его резиденция, центр Экзократора, имеющий мощнейшую магическую криптозащиту. Ракеты, пушки, пулеметы и торпеды «Солнцу Свободы» были не нужны. Он охранялся особым состояниемпространства, окружавшего корабль, которое не допускало людей, имеющих намерения причинить кораблю какой-либо ущерб, ближе, чем на полсотни километров.
        Конечно, как и любое государство, имеющее четкие границы и конституцию, корабль, число обитателей которого превысило сто двадцать тысяч человек, имел свою полицию, разведслужбу и даже тюремный изолятор, но эти атрибуты власти нужны были не Экзократору, а «простым смертным», пассажирам-жителям корабля, по сути, представляющим собой «маскировочное поле» Экзократора. Этим «полем», в случае каких-либо осложнений политического или природно-стихийного характера, можно было пренебречь.
        Апартаменты Арота Си-Она были расположены в носу корабля, в особой зоне, недоступной для остального населения. Ему незачем было показываться на людях, он мог созерцать красоты природы прямо из своей каюты, построенной по образцу жилищ, бесчисленное множество которых Арот Превышний имел в разных концах света на земной тверди. Поскольку биологической основой мага было тело лемура, то и жилище представляло собой нечто вроде кусочка сельвы - древних джунглей с центральным стволом мангра, по которому любил лазать Арот, размышляя над решением стоящих перед Экзократором задач. Лишь перед слугами и во время сеансов связи со своими эмиссарами Превышний менял облик, выбрав для этого - то ли ради шутки, то ли из презрения, то ли по другим мотивам - облик христианского распятого бога. Ему нравилось, когда его собеседники-люди раздражались, с трудом сдерживаясь, чтобы не выразить свое недоумение или ярость, но особенно его забавляла реакция главы Криптосистемы жреца Тивела. Жрец был полукровкой: отцом его был человек, матерью - лемурийка. Именно поэтому он люто ненавидел и тех, и других. Людей - за то, что они
мешали ему осуществлять свои планы, потомков лемурийцев, некогда владевших планетой, - за то, что они до сих пор стояли вышеего, обладая той властью, о которой он мечтал.
        Тридцать первого декабря в девять часов вечера («Солнце Свободы» стоял на траверзе бухты Фолс-Бей в Атлантическом океане, почти у самой южной оконечности Африки), что соответствовало одиннадцати часам вечера по Москве, Арот Превышний слез со своего «древа размышлений», накинул на себя оранжевый хитон и сел в уголке каюты, оборудованной всеми элементами человеческого быта, на особый диван, подстраивающийся под форму тела и позу седока.
        Перед ним высветился в воздухе плоский квадрат экрана размером в рост человека, покрылся красными «паучками» криптозащиты и превратился в мерцающий тоннель, уходящий в бесконечность. Затем из глубин тоннеля вынеслись серебристые пузырьки, похожие на пузырьки воздуха в воде, вырвались наружу и трансформировались в звуки речи. Человеку они показались бы невнятными, шипящими, дребезжащими, непонятными, но голос, который услышал Арот, человеку не принадлежал. Это был голос автомата, контролирующего канал личной связи Превышнего с коллегами на других мирах Галактики.
        Из устья тоннеля вылетел шарик побольше, превратился в голову такого же лемура, каким был Арот, только совсем седого и с глазами, светящимися изнутри как два уголька.
        - Что-нибудь случилось, Кондуктор? - спросил соплеменник Превышнего.
        Его звали Адуи Сенечел Ди-Ж, он руководил Тайным Кнессетом Галактической империи «надцивилизаций» и курировал экзократоры второго Звездного Рукава, в который входило и земное Солнце.
        - Соскучился, - пошутил Арот. - Давно не беседовали.
        - Возникли проблемы? - не принял шутки Адуи.
        - Проблемы всегда были и всегда будут, - перешел на официальный тон Арот. - Возникла угроза разгерметизации знаний об истинном устройстве Универсума. Однако все находится под нашим контролем. Мои слуги устранили источник угрозы, и обстановка нормализуется.
        - Не устранили, - показал острые желтые зубы Адуи Сенечел Ди-Ж. - Ваш посланник слишком самонадеян, ему не справиться с такой системой, как «Три-Эн».
        Арот озадаченно пригладил лапкой усы на лемурьей мордочке.
        - Вы полагаете, эта система… запущена?
        - А вы разве этого не ощущаете, Кондуктор? - Тон голоса Главного контролера стал холодным и язвительным. - Или пытаетесь меня успокоить?
        - Мы работаем…
        - Тогда перестаньте тратить попусту мое время! «Три-Эн» инициирована, хотите вы этого или нет! Если вы не пошевелитесь - нашему владычеству на Земле придет конец! Найдите всех, кто причастен к запуску «Три-Эн», и уничтожьте!
        - Но я…
        Видеопризрак Адуи растаял.
        - С-с-саш-ши-хосс ушш-фотт-сса-а… - проговорил вслух Арот с философской кротостью, что в переводе на земные языки означало: «Чтоб ты сдох!» Он никогда не питал к Главному манипулятору каких-либо дружеских чувств и всегда ему завидовал, так как считал себя по рождению, образованию и положению не ниже, чем выскочка из клана Ди-Ж. Однако вынужден был подчиняться и раболепно гнуть перед ним спину, в надежде, что когда-нибудь они поменяются ролями.
        Взяв со столика, плавающего в воздухе у дивана, бокал с мерцающей синеватой жидкостью, Арот в три глотка осушил его и некоторое время просидел в одной позе со сведенными к носу глазами. Очнулся, тонкими безволосыми пальчиками отправил в рот ломтик муравейной струганины, пососал и одним движением пальца соорудил вокруг головы сферу мысленного общения-оперирования с Общим Компьютером Экзократора. Получив исчерпывающую информацию обо всем, что происходило на Земле, он снова включил консорт-линию связи.
        На этот раз поиск абонента потребовал больше времени, так как абонентом этим был жрец Тивел, глава Криптосистемы Геократора, который всем своим поведением давал понять Превышнему, что подчиняется ему лишь по традиции.
        Пора менять, подумал Арот без особого раздражения, как о чем-то давно решенном. Геократором должен руководить более гибкий и послушный Кондуктор. Облизав пальцы, Арот решил не включать программу виртуального преобразования, меняющую его облик для внешних корреспондентов.
        Перед ним проявилась зыбкая фигура Тивела в красно-коричневых одеждах. Лицо жреца было бесстрастным, лишь в глубине черных глаз пряталась саркастическая искорка. Увидев главу Экзократора в естественном обличье, он не удивился, только по синеватым губам жреца скользнула непонятная усмешка.
        - Приветствую Превышнего. Как ваше здоровье?
        - Прекрасно, - сухо сказал Арот на своемязыке. - Доложите обстановку в русском регионе.
        - Все под контролем, Превышний, - перешел Тивел с английского на лемурийский.
        - Конкретнее, дражайший Кондуктор.
        - Мой агент добился прекращения утечки информации, ситуация в русском регионе стабилизируется.
        - Вы ошибаетесь, Кондуктор.
        - Что? - удивленно поднял серебристые брови Тивел. - Я ошибаюсь?! Я правильно вас понял, Превышний?
        - Ваши агенты докладывают вам не все.
        - Этого не может быть!
        - Магистр Махаевски - так зовут вашего агента? - ошибается в оценке ситуации в России. Это чревато негативными последствиями. Если он будет продолжать действовать слишком прямо, его ликвидируют.
        - Едва ли это кому-нибудь удастся сделать, - скривил губы Тивел.
        - Он излишне самонадеян и ограничен. Зачем он пытался нейтрализовать князя Русского ордена, вместо того чтобы подчинить его пси-энергетически?
        - Что значит - пытался? Он его убрал… Князь мешал ему…
        - Князь жив, и теперь вся ваша агентура в России находится под угрозой ликвидации. РуНО - не обычный орден, его деятельность контролируется Русской Вечевой Службой.
        Тивел вспыхнул, но секундой позже овладел собой.
        - Русский орден нам не помеха. В его ряды внедрены наши агенты…
        - Вы ошибаетесь, Стратег. Нельзя недооценивать противника, искушенного в выживании. ВВС - древнейшая система самосохранения русского Рода, с ней не справились даже наши предки. Ее адепты-волхвы - сильные операторы реальности.
        - Волхвы уже давно не контролируют информационное поле и социум России. В скором времени мы их окончательно раздавим.
        - Очевидно, у нас разные источники информации о состоянии дел в России. По моим данным, речь идет о возрождении национального самосознания русских. А это означает, что территория России снова начинает выпадать из-под контроля.
        - Мои сведения говорят о другом.
        - Проанализируйте всеаспекты этого процесса. Боюсь, мы на пороге большойвойны.
        Взгляд Тивела изменился, стал властным и жестким. Его можно было упрекнуть в самолюбии и пренебрежении мнением собеседника, но не в отсутствии ума и инстинкта самосохранения.
        - Вы полагаете… процесс… запущен?
        - Несомненно. В России сработал инициатор «Три-Эн». Отзовите своего алчного пса, он только навредит общему делу. Действовать надо тоньше, не силовыми методами, а через первый и второй приоритеты управления. Только так мы сможем управлять в с е й Россией, а не только верхушкой ее власти. Силовые методы на уровне шестого и пятого приоритетов только заставят противника сплотить ряды. Необходимо явное и неявное, прямое и косвенное оболваниваниемасс, переход к бесструктурному управлению, основанному на ложном миропонимании. Наши эксперты две тысячи лет готовят методологические установки перехвата власти в России, а вы хотите справиться с этой задачей за несколько дней.
        - Это не так, Превышний. Мои агенты решают неотложные оперативные задачи в рамках общей концепции.
        - Отзовите магистра Махаевски, он увлекся личнымиделами, что вредит главному. Разница между вектором целей и вектором текущего состояния слишком велика для такой деликатной миссии, как ликвидация источника утечки информации на чужой территории. Я все сказал.
        Арот выключил канал связи и снова взялся за ломтик наркотической струганины, позволяющей испытывать кайф от безмыслия.
        В свою очередь Тивел, сидя перед опустевшим экраном монитора связи, взял с подноса, висящего перед ним в воздухе, бокал темно-рубиновой жидкости, рассеянно отхлебнул, вздрогнул - организм отреагировал на удар наркотизированной сомы вспышкой жгучего наслаждения, и вызвал посланца. Через несколько секунд на экране возник текст ответа:
        «Я весь внимание, повелитель».
        - Магистр, возвращайтесь.
        Пауза. Текст на экране сменился:
        «Доведу дело до конца и вернусь».
        - Вами заинтересовалась служба безопасности ВВС. Оставьте решение задачи магистру Етанову и возвращайтесь.
        «Етанов не в состоянии самостоятельно решить эту проблему. Его так называемые профессионалки, которыми он меня одарил, далеки от кондиций. Все свидетели по делу Федорова у меня в руках, осталось только убрать команду СОС. На это мне понадобятся от силы два дня».
        - Нет смысла тратить время на ликвидацию команды СОС, это ничего не решает.
        «Позвольте мне выбирать противника самому, повелитель. Команда СОС слишком часто стала переходить нам дорогу. Она будет уничтожена!»
        - Личные мотивы только мешают делу, магистр. К тому же вы можете столкнуться с более мощным противником.
        «С витязями, что ли? Буду очень рад. Давно не встречал серьезных конкурентов».
        - Но вы не знаете их возможностей!
        «Абсолютно не важно, каковы возможности противника, повелитель. Восторг тела во время схватки сильнее всяких предупреждений об опасности! Сильнее любого наркотика! Но еще не родился на Земле мастер, достойный меня. Я преподам их хваленым витязям хороший урок и вернусь».
        - Вы делаете большую ошибку, магистр.
        «Посмотрим, повелитель».
        Тивел выключил систему связи и снова взялся за бокал, размышляя над словами магистра: «это сильнее любого наркотика…» Что хотел сказать этот самолюбивый потомок побочной линии жрецов-левитов? Зачем ему понадобилось будить «русского медведя» в его собственной берлоге? Может быть, Махаевски, сам того не ведая, и является спусковым механизмом системы включения «Три-Эн»? Как ключ для снятия блокировки в ядерной бомбе?.. Но в таком случае Превышний прав, магистр сам копает себе яму!
        Тивел допил жидкость в бокале… и забыл, о чем думал. Его дух улетел в страну блаженства и наслаждения, где не было места трезвым мыслям.
        Тарасов

31 декабря
        Времени на базовую экипировку у группы не было, и бойцы прибыли к пункту сбора - на дачу воеводы Николая, расположенную в поселке театральных деятелей недалеко от метро «Беговая», - буквально «в чем мать родила», то есть в тех костюмах, в каких они встречали Новый год.
        Воевода отдал все, что у него было: два комбеза типа «драйв», три пистолета «котик», один разгрузочный жилет, именуемый в просторечии «разгрузкой», один бронежилет первого класса защиты типа «камбий» (вес - пять килограммов), боевой арбалет и комплект РДД. [25 - РДД - спецкостюм для разведывательно-диверсионной деятельности.]Лишь Гроза явился вооруженным и в обычном джинсовом «прикиде»: он оставался на базе и справлял праздник в узком кругу готовившихся заступить на дежурство сослуживцев.
        Быстро переоделись.
        Тарасов натянул РДД, превращаясь в зыбко-туманную тень (костюм был покрыт специальным составом, почти не отражавшим свет), приладил на ухо усик рации; к счастью, раций хватило на всех.
        - Эх, нам бы инфранчик…
        - Чего нет, того нет, - развел руками воевода. - Все инфраны в сейфе у князя.
        - Жаль.
        - Какова задача? - полюбопытствовал Гроза.
        - Задача одна: без выстрела захватить хозяйственный блок профилактория «Благоево», освободить наших парней и тихо, без шума, незаметно покинуть территорию. Вопросы?
        - Что за спешка? - осведомился мрачный Хан; ему пришлось уговаривать подругу подождать его возвращения, а не искать компанию, и настроение у лейтенанта было минорное.
        - Глупых вопросов не задавать! - отрезал Тарасов. - Если все понятно - поехали.
        Через минуту они мчались по сверкающей фейерверками Москве в сторону МКАД на джипе «Вольво», принадлежащем воеводе, с трудом разместившись в салоне внедорожника. Сам Николай Степанович с ними не поехал, у него в связи с последними событиями были свои соображения, что надо делать.
        В Благоево приехали в половине первого ночи, став свидетелями небольшого фейерверка, который устроила отдыхающим администрация профилактория. Народ гулял, веселился, пел, танцевал, пил и не обращал внимания на мороз и сопутствующие ему обстоятельства - пар изо рта, отмороженные щеки, уши и пальцы.
        Охрана на воротах профилактория отсутствовала.
        - Приготовились! - негромко скомандовал Тарасов, почуяв знакомую «предстартовую лихорадку». - Похоже, нас опередили!
        Никто из бойцов отряда не задал ему вопрос: как он это определил? В анализе обстановки их командир практически не ошибался.
        Гроза вылез из джипа, толкнул дверцу караулки, зашел внутрь и через минуту появился у ворот с той стороны. Отодвинул одну створку, вторую, залез в кабину.
        - Охранник мертв!
        Тихо присвистнул Нос.
        - Давай, - кивнул Тарасов Инженеру, сидевшему за рулем.
        Джип въехал на территорию профилактория, обогнул центральный корпус, у которого на площади веселились отдыхающие, притерся к заборчику возле одноэтажного строения с табличкой на фасаде: «Общественный пункт охраны порядка». Света в окнах строения не было.
        - Выходим.
        Группа высадилась, озаряемая всполохами взлетающих в небо ракет. Но уже через минуту фейерверк закончился, и стало темно.
        Бойцы выстроились за командиром в цепочку, и Тарасов первым направился к двухэтажному хозяйственному корпусу профилактория, у входа в который горел фонарь.
        На площадке перед входом мерзли четыре автомобиля.
        Один был занесен снегом по крышу, представляя собой типичный «автоподснежник». Черная «Волга», очевидно, принадлежала кому-то из начальства профилактория. А чуть поодаль, развернувшись носами в разные стороны, стояли серый джип «Лексус» и минивэн «Фольксваген Шаран» лилового цвета. Темные стекла и слабое освещение стоянки не позволяли разглядеть, сколько человек находится внутри, но Тарасов не стал ждать, пока пассажиры сами обнаружат себя. Молча сжал локоть Грозы.
        Лейтенант надвинул на лоб вязаную шапочку, исчез и появился уже на дорожке, ведущей к зданию со стороны главного корпуса, с бутылкой в руке. Где он ее нашел, осталось неизвестным. Покачиваясь и что-то напевая, он двинулся мимо автостоянки ко входу в корпус. Когда до крыльца с тремя ступеньками оставалось всего пятнадцать шагов, дверца минивэна отошла вбок, на снег выпрыгнул здоровенный детина в камуфляже и окликнул Грозу хриплым басом:
        - Эй, придурок, куда прешь? Заворачивай!
        - Чаво? - пьяно обернулся Гроза. - С Новым годом, братан! Давай выпьем за дружбу. - Он протянул бутылку детине.
        - Проваливай! - громила в камуфляже схватил лейтенанта за плечо… и рухнул в снег лицом вниз.
        - Первым прибыл - первого и обслужим, - прошептал Гроза, отшвыривая бутылку. - Закон ателье, однако.
        В то же мгновение рядом с джипом и минивэном возникли две фигуры в маскировочных комбинезонах, выдернули из кабин двух водителей - один из них оказался женщиной - и успокоили ударами в голову.
        - Прости, господи! - пробормотал Хохол, которому пришлось нейтрализовать женщину в дубленке.
        - Батон, Инженер - ко второму выходу! - бросил Тарасов. - Нос, останешься здесь. Остальные за мной!
        Он тенью скользнул вперед и открыл тяжелую, деревянную, обитую металлическими полосами дверь в здание.
        В небольшом квадратном холле, освещенном одним бра на стене, прохаживалась по мозаичному полу рослая девица с круглым, равнодушным, рябым лицом. Она оглянулась на громыхнувшую дверь, сунула руку под борт коричневой дубленки, и Тарасов на бегу метнул нож. Попал. Нож воткнулся в руку девицы, она вскрикнула, отшатываясь, попыталась достать оружие левой рукой (хорошая реакция, но любительская), и Владислав, приблизившись вплотную, без жалости ударил рябую в подбородок. Девица отлетела к стене, разбила спиной стеклянную витрину с какими-то плакатами и сползла на пол.
        Из коридора слева метнулся к Тарасову смазанный силуэт в камуфляже, раздался глухой хлопок выстрела: пистолет у нападавшего был с глушителем. Однако еще раз выстрелить ему не дали. Со стоном спущенной тетивы арбалета воздух прошила стрела, находя горло плечистого малого в шапочке-маске, скрывающей лицо. Раздался булькающий хрип. Парень выронил пистолет, схватился руками за горло и рухнул на ступеньки холла, заливая их кровью.
        - Только покойник не ссыт в рукомойник! - прокомментировал это событие Гроза.
        На мгновение движение группы остановилось.
        Тарасов окинул взглядом помещение.
        На полу холла неподвижно лежали три тела. Два принадлежали тем, кто пришел сюда раньше - девице и парню в комбезе, третье - охраннику в синей форме. Он был убит выстрелом в голову.
        Владислав поднял вверх растопыренную ладонь, согнул два пальца.
        Гроза с арбалетом и Хан метнулись в правый и левый проходы коридора, Хохол взял под контроль лестницу, ведущую на второй этаж. Тарасов направился к лестнице, уходящей вниз, в подвальные помещения корпуса, прихватив по пути свой нож и пистолет убитого.
        - Здесь никого, - прошелестела рация. - Спускаемся за тобой.
        Тарасов не оглянулся, будучи уверенным, что подчиненные не подведут. За спиной у группы было около полусотни операций, и все они закончились успешно. Конечно, экипировка оставляла желать лучшего, они привыкли к супертехнологичным новинкам типа инфразвукового излучателя, терачастотного лазера, с помощью которого можно было видеть сквозь стены, или органайзера - компьютерного терминала, позволяющего ориентироваться на любой местности и управлять каждым бойцом группы. Но они так давно работали вместе, так хорошо дополняли друг друга, что действовали как одно многорукое, многоногое и многоголовое существо.
        Тарасов спустился до площадки между этажами, готовый мгновенно отреагировать на любое изменение обстановки, осторожно глянул вниз поверх перил.
        Выход с лестницы в коридор подвального этажа освещался тусклой лампочкой, света которой едва хватало для ориентации в нешироком пространстве коридора. На нижней ступеньке спиной к неслышно спускавшемуся Владиславу неподвижно стоял высокий мужчина в кожаном пальто, вооруженный пистолетом. Его спина не позволяла видеть весь коридор. Но по звукам, доносившимся из коридора, можно было судить о количестве людей, находившихся там. Голоса принадлежали женщинам, да изредка слышался чей-то мужской голос. Звякнули запоры двери, раздался скрип.
        Идущий следом за командиром Гроза дотронулся пальцем до его плеча, протянул арбалет.
        Тарасов отрицательно качнул головой, поднял над головой сжатый кулак, растопырил пальцы. И прыгнул вперед, преодолевая одним прыжком сразу весь нижний пролет лестницы. Ударил мужчину в кожане рукоятью пистолета по затылку. Ворвался в коридор.
        Его взору представилась следующая картина.
        В коридоре всего в нескольких шагах от него стояли Буй-Тур со скованными за спиной руками, согнувшийся Олег, поддерживаемый здоровяком-монголом и черноволосой девицей, и еще одна крупнотелая, бедристая девица в камуфляж-комбинезоне, придерживающая дверь в ближайшее помещение, из которого в этот момент выходили Данилин и его беременная подруга.
        Бедристая, с крупным некрасивым носом девица единственная из троих конвоиров сразу поняла, что происходит, и очень грамотно отреагировала на падение одного из своих помощников. Не оборачиваясь, она сделала шаг в сторону, доставая пистолет, и одним движением спряталась за толстой деревянной дверью камеры, в которой до этого находились пленники.
        Если бы мужчины в этот момент замешкались, промедлили, все могло кончиться печально. Однако они не промедлили, доказав, что не зря считаются профессионалами.
        Буй-Тур вдруг ударил ногой по носку ботинка черноволосой - сверху, так что она, охнув, согнулась, выпуская локоть Олега. В то же мгновение лейтенант, казавшийся совсем обессиленным, крутанулся на каблуках, вонзая локоть в живот монголу. Данилин, как бы продолжая заранее отработанный прием, ударил коленом в лицо брюнетку, отбрасывая ее к стене, на мгновение буквально исчез из глаз - так быстро он двигался и успел перехватить руку с пистолетом, высунувшуюся из-за двери. Резко рванул ее вверх и вниз, ломая кисть блондинке. Затем в действие вступили бойцы группы СОС.
        Звонко щелкнула тетива арбалета. Толстая короткая стрела прошила дверь и пришпилила к ней блондинку с толстым носом.
        Тарасов бросил нож в монгола, попадая ему точно в переносицу.
        Хан выстрелил, и успевшая поднять свой пистолет брюнетка в камуфляже отлетела в глубь коридора, отброшенная ударом девятимиллиметровой пули «котика». Второго выстрела не потребовалось.
        Короткий бой закончился. Движение в коридоре остановилось, словно кадр на экране телевизора.
        Где-то в недрах здания наверху зародился короткий шум, смолк.
        Тарасов кинул взгляд на Грозу, и тот метнулся к лестнице, исчез.
        - Привет, полковник, - будничным тоном сказал Буй-Тур. - Честно говоря, мы тебя не ждали. Что заставило тебя и твоих парней вылезти из-за праздничного стола?
        - Скучно стало, - ответил Тарасов без улыбки. - Все живы-здоровы? Идти сможете?
        - Поползем, если понадобится, только наручники снимите.
        Хохол вышел из-за спины командира, нагнулся, поднимая связку ключей, выпавшую из руки так и оставшейся висеть на двери девицы с толстым носом. Звякнули, падая на пол, наручники.
        - Якши вашу мать! - сказал Буй-Тур с кривой улыбкой, разминая кисти рук. - До чего же приятно быть свободным! Ты как, лейтенант?
        - Хреново, - сквозь зубы процедил Олег, - болит…
        - Что болит? - поднял голову Данилин, обнимавший Младу.
        - У него плечо выбито.
        - Разрешите, я посмотрю?
        - Лечиться будем не здесь, - буркнул Тарасов. - Пора уходить.
        - Я быстро.
        Данилин помог Олегу снять куртку и рубашку, осмотрел его плечо, поводил над ним ладонями, не прикасаясь к телу.
        - Закрой глаза и представляй, что тебе на плечо льют холодную воду. Представил?
        - Ну?
        Данилин дернул Олега за руку, одновременно поворачивая ее в локте.
        Раздался хруст, короткий вскрик.
        Олег отскочил, открывая глаза. Лицо его побледнело еще больше, покрылось каплями пота.
        - М-мать!.. Извините… предупреждать же надо…
        - Все, - пожал плечами Данилин, пристально рассматривая издали плечо лейтенанта. - Пошевели пальцами.
        Олег пошевелил, прислушался к своим ощущениям, недоуменно поднял брови.
        - Не болит, зараза… надо же… ты врач, что ли?
        - Не врач, но немножко разбираюсь в этом.
        - Спасибо! Прямо как заново родился! Я теперь твой должник! Отблагодарю при первом же случае.
        - Потом будете благодарить друг друга, - недовольно напомнил о себе Тарасов. - Соберите оружие, вдруг понадобится.
        Он первым направился к лестнице, чувствуя не облегчение, а наоборот, беспокойство. Показалось, будто он упустил из виду нечто важное, от чего зависит его судьба. Да и боевая часть операции завершилась слишком удачно, без особого напряга. Но разбираться в своих ощущениях было недосуг, оставалась не менее важная часть операции - возвращение.
        На первом этаже Владислава встретили Гроза и Батон.
        - Нашли еще двух деятелей, - сказал возбужденный и злой лейтенант. - Точнее, одного мордоворота - прятался на втором этаже. И бабу - сторожила запасной выход. Она подстрелила Инженера.
        Екнуло сердце.
        - Сильно?!
        - Бедро прострелила, пуля в ноге сидит.
        Тарасов выбежал из холла наружу, наткнулся на сидящего на ступеньках крыльца Инженера, вокруг которого хлопотал Нос, заматывая ногу бинтом.
        - Как это случилось?
        - По глупости, - скривился Инженер. - Сам подставился. Баба такая шустрая оказалась, если бы еще и стрелять умела, я бы тут с тобой не разговаривал.
        - Где они? - Владислав посмотрел на Батона.
        - Обоих положили, - оскалился капитан. - Уговорами таких не возьмешь. Мы им предложили нихт шизн и гитлер капут - не подействовало.
        - Как ты себя чувствуешь? - снова наклонился к Инженеру Владислав.
        - Как рыба на крючке, - бледно улыбнулся лейтенант.
        - Как бы парень кровью не истек, - озабоченно сказал Нос.
        Подтянулись остальные. Данилин вышел вперед.
        - Подождите, не бинтуйте, я посмотрю на рану.
        - Тогда штаны снимать придется.
        - Дайте нож.
        Тарасов протянул учителю свой нож.
        Данилин воткнул его пару раз в снег, затем разрезал слипшуюся от крови штанину, сосредоточенно ощупал бедро Инженера пальцами, не надавливая на рану. Замер на несколько секунд. Глаза его посветлели и буквально засветились изнутри медвяно-желтым блеском.
        Инженер вздрогнул, шире раскрывая глаза.
        - Горячо!..
        Данилин разогнулся, вытер окровавленные ладони снегом.
        - Кровь больше идти не будет. Но потом все равно его надо к хирургу. Я не могу достать пулю. Она повредила вену, в этих условиях восстановить стенку сосуда не удастся.
        - Ничего, наши врачи быстро его прооперируют, - сказал Гроза. - Давайте я отвезу его на базу.
        - Встать сможешь? - посмотрел на раненого Тарасов.
        Инженер встал, опираясь на протянутые руки, наступил на поврежденную ногу, прикусив губу, с удивлением оглянулся на Данилина.
        - Не болит!
        - Я заговорил рану, - пожал плечами Андрей. - Можете идти, только не особенно нагружайте ногу.
        Бойцы с уважением глянули на освобожденного пленника.
        - Вам цены нет, - проворчал Нос. - Присоединяйтесь к отряду, мы похлопочем перед начальством.
        - Спасибо, - вежливо покачал головой Данилин.
        - Нет, серьезно.
        - Отставить болтовню! - нахмурился Тарасов. - Батон, Хохол, возьмите минивэн, отвезите Анатолия Михалыча на базу, к хирургу. Остальные - по машинам.
        - Куда едем? - осведомился Гроза.
        - Сначала ко мне домой, мне кое-что проверить надо… Потом все соберемся у воеводы.
        - А трупы куда?
        - Я вызову наших чистильщиков, пусть позаботятся о трупах, а заодно выяснят, что это за спецгруппа здесь была. Если она подчиняется князю…
        - Тот монгол был телохраном князя, - заговорил Буй-Тур. - Я с ним уже встречался. Кроме того, мы там нашли вот это. - Он подал Тарасову значок в форме глаза.
        - Знакомая штучка.
        - И я о том же.
        - Ладно, разберемся, садитесь.
        Внезапно рация в ухе Тарасова сыграла мелодию консорт-вызова. Он отошел в сторону.
        - Как дела, полковник? - раздался в наушнике голос воеводы Николая.
        - Норма, - ответил Тарасов. - Ранен Инженер, но не тяжело, пуля в ноге. Мы возвращаемся.
        - Успели?
        - В самый раз.
        - Сколько их было?
        - Десять штыков. У одной из девиц обнаружен значок в форме глаза.
        - Это знак принадлежности к российской масонской ложе под названием орден Власти. Главой ордена является патриарх Русской неохристианской церкви Николай Етанов. Это его люди, группа особого назначения, так сказать.
        - С ними был телохран князя…
        - Ничего удивительного, князь сотрудничает с Етановым, они росли в одном городе и даже учились в одной школе. Телохран - лишнее свидетельство их связи. Но я звоню по другому поводу: убит воевода Спирин.
        Тарасов оглянулся на своих подчиненных и на освобожденных пленников, выглядывающих из машин, сдержал проклятие.
        - Когда это случилось?
        - Полчаса назад его тело нашли на льду Москвы-реки в районе Крымского моста.
        - Как он там оказался?
        - Вопрос не по адресу. Известно лишь, что воевода добился аудиенции у Пресветлого, но, видать, не дошел.
        - Как он погиб?
        - Удар в грудь. Очень мощный удар. Сломаны ребра, грудная клетка вдавлена, сердце буквально сплющено.
        - Черт!
        - Именно, полковник, словно черт копытом ударил, - невесело пошутил воевода. - На базе вам лучше не появляться, езжайте сразу ко мне, там обсудим положение.
        - Инженера надо в больницу…
        - Я привезу хирурга. До связи.
        Рация замолчала.
        - Что там, командир? - осведомился Гроза.
        - Убит воевода Спирин, - глухо ответил Тарасов, направляясь к джипу. - Поехали.
        За Кольцевой автодорогой разделились.
        Хохол, Нос и Батон пересели в минивэн к Инженеру и бывшим пленникам и поехали к воеводе.
        Тарасов, Хан и Гроза на джипе воеводы отправились к дому Яны. Недоброе предчувствие, терзавшее душу Владислава на протяжении всего пути, выросло в тревогу. Яна не отвечала на звонки, а ее мобильный был заблокирован. Оставалась маленькая надежда, что она все-таки решила не оставаться дома одна и поехала к родителям.
        Однако надежда не оправдалась.
        Дома девушки не было. Никто на длинное пение дверного звонка не отреагировал и к двери не подошел.
        - Ключа нет? - поинтересовался Гроза.
        Владислав отрицательно качнул головой.
        - Не помнишь, какой здесь замок?
        - По-моему, один с защелкой, наподобие английского, второй фигурный, и засов.
        - Если дверь закрыта на засов, придется ломать.
        - Если бы Яна была дома, она бы уже подошла.
        Гроза достал небольшой пенальчик, в котором лежал необычной формы инструмент, похожий на вилку, нож и шило одновременно.
        - Хорошо, что я всегда ношу с собой зубочистку.
        Тарасов усмехнулся. «Зубочисткой» лейтенант называл отмычку.
        Замок щелкнул.
        - Все правильно, это однозубый «англичанин», его расческой открыть можно. А второй не заперт.
        Гроза потянул за ручку, дверь открылась.
        Тарасов бесшумно шагнул в прихожую, принюхиваясь к запахам квартиры и прислушиваясь к ее тишине. Ноздрей коснулся чужой недобрый запах, запах страха и опасности.
        В гостиной все выглядело, как и до ухода Владислава, лишь на ковре валялся разбитый бокал и темнело пятно впитавшегося в ворс вина. Тарасов заглянул в спальню Яны, потом в спальню родителей, в туалетную комнату, никого не обнаружил и вернулся в гостиную. Глаз зацепился за клочок бумаги, выглядывающий из-под вазы с цветами. Владислав вытащил свернутый листок с надписью: «Позвони». Чуть ниже был нацарапан номер мобильного телефона.
        Он вздохнул с облегчением и тут же сглотнул ком в горле. Почерк не принадлежал Яне.
        - Записка? - полюбопытствовал Гроза, вернувшийся из кухни.
        Вместо ответа Владислав набрал указанный номер. После долгой паузы в трубке заговорил сухой мужской голос:
        - Полковник Макаров?
        - Да, - мрачно ответил Тарасов, не сразу вспомнив свое нынешнее «псевдо». - Кто говорит?
        - Вы нас очень разочаровали, полковник, - продолжал голос, игнорируя вопрос. - Ваша самодеятельность будет вам дорого стоить. Ваша дама у нас. Если до семи часов вечера первого января вы не приедете туда, куда мы укажем, она умрет.
        - С кем я говорю, черт побери?!
        - Не перебивайте! Вы прикажете своим солдатикам отправиться на базу в Бескудниково - мы проследим за ними, а сами - без оружия - явитесь ко мне для переговоров. Запоминайте адрес: Серебряный Бор, улица Березовая - бывшая Первая линия, дом девять. Запомнили?
        - Идите к дьяволу!
        - У вас четырнадцать часов, полковник. Решайте, жить вашей подруге или нет.
        - Это решает Господь…
        - На все моя воля, полковник! Я вас жду.
        В трубке загудело.
        Тарасов некоторое время смотрел перед собой ничего не видящими глазами, очнулся от прикосновения.
        - Они взяли ее? - с утверждающей интонацией спросил Гроза.
        Тарасов кивнул.
        - Кто?
        - Не знаю. Велено приехать по указанному адресу… для переговоров.
        Гроза хмыкнул, переглядываясь с Батоном.
        - Может быть, это князь?
        - Нет смысла гадать.
        - Так давай съездим. Ребят вызывать?
        - Я должен быть один.
        - Хорошо, ты будешь один, а мы - где-нибудь поблизости. Куда ехать?
        - В Серебряный Бор.
        - Там моя девушка живет, - оживился Хан. - Я неплохо знаю те места.
        - Отставить, - поморщился Тарасов. - Я пойду один. Выходите.
        - Ты прямо сейчас поедешь?
        - Мне дали время до семи часов вечера. Едем к воеводе, посоветуемся.
        - Вот это правильно, нечего пороть горячку.
        Хан и Гроза вышли.
        Тарасов окинул взглядом гостиную Яны, представляя, как девушку хватали грубые руки, затыкали рот, связывали, выносили из квартиры, и дал в душе клятву убить всех, кто похитил его любимую ради своих гнусных целей.
        Деревня Суконниково
        Новогодняя ночь
        Глубокой ночью в спящую деревню тихо въехала машина иностранного производства, но с костромскими номерами - «Опель»-фургон. Она остановилась у первого жилого дома, к крыльцу которого была протоптана в снегу узкая дорожка. Фары погасли. Хлопнула дверца. Из кабины выбралась на дорогу, укрытую недавно прошедшим снежком, темная фигура, сверкнул фонарь.
        Скрипя снегом, фигура двинулась к дому, подсвечивая под ноги, постучала в дверь. Долгое время никто не открывал. Потом за дверью послышался старческий голос:
        - Кого нелегкая несет в такую познь?
        - «Скорая помощь», - буркнула фигура. - Нам нужна дача профессора Федорова.
        - Не знаю никаких прохвессоров.
        - Открой, дедушка, людям помочь надо.
        Загремела щеколда, дверь приоткрылась. На пороге появился старик в наброшенном на исподнее тулупе, со свечой в руке. Свет свечи упал на фигуру, и стало видно, что это рыжебородый монах в черной рясе, отороченной мехом. На груди у него висел странный крест в виде человеческой фигуры с выпученными глазами на прямоугольной голове.
        - У вас здесь живет ученый Федоров, - продолжал монах сиплым голосом. - Его жена заболела.
        - Кажись, есть один вченый, - согласился старик, почесываясь. - Вторая изба с краю. Токмо он под Новый год уехал, кажись. Хоча, могеть быть, и приехал обрат.
        - Приехал, приехал. Проспал ты, дед. А ты один живешь или с семьей?
        - Дети в городе, старуха уехала к родственникам, один я нонича.
        - Значит, второй дом с краю, говоришь?
        - Там Граиха ране жила, да преставилася, царствие ей небесное. - Старик перекрестился. - А дочка Граихина хату-то и продала какому-то вченому. Труба у них новая и ворота крашены.
        - Спасибо, дед. - Монах достал из складок рясы пистолет, выстрелил, проследил за падением тела, впихнул его ногой в сени и закрыл дверь. Вернулся к машине.
        - Вторая изба с другого краю.
        «Опель» двинулся дальше, урча мощным мотором, миновал центр деревни с магазином, освещенным фонарем на столбе. Остановился у хаты, купленной, по словам старика, «вченым». Из кабины вылезли на снег три фигуры: монах, женщина в дубленке и мужчина в камуфляжной форме. Подсвечивая под ноги фонарями, все трое направились к дому Федорова. Осмотрели замок на двери, потолкали ворота.
        - Все закрыто, придется ломать, - проворчал мужчина в камуфляже.
        - Окно выбей, - посоветовала женщина, закуривая.
        - Соседи услышат.
        - Уберем, если услышат.
        Мужчина, увязая в снегу по колено, перелез палисадник и в три удара выбил раму ближайшего окна, скрылся в доме. Через минуту появился во дворе, загремел засовами, приоткрыл створку ворот.
        - Заезжать будем?
        - Нет, - коротко ответила женщина.
        - Осторожнее, там внутри черт ногу сломит.
        - Кот, обыщи хату, - распорядилась женщина. - Вдруг документы какие найдешь, чертежи или дискеты. Спиридон, загляни в сарай. Здесь тачка недавно стояла, может, бензин отыщется.
        Мужчины разошлись.
        Тот, кого предводительница отряда назвала Котом, включил фонарь и начал шарить по комодам, столам и шкафам в хате, то и дело наступая на какие-то лопающиеся под ногами зерна. Заинтересовавшись, он нагнулся, разглядывая рассыпанное по полу пшено.
        - Что за хрень?!
        Разогнуться и понять, что происходит, он уже не смог. В глазах вдруг потемнело, воздух застрял в легких, сердце остановилось. Он выронил фонарь, схватился руками за горло, попытался разорвать воротник комбинезона, не сумел и повалился на пол, судорожно царапая грудь ногтями. Попытался крикнуть, но изо рта вырвался только тихий хрип. Дернувшись несколько раз, он затих.
        В углу комнаты сгустился мрак, бесшумно - несмотря на пшено на полу - переместился к упавшему, превратился в зыбкую человеческую фигуру. То ли призрак, то ли оборотень без плоти, поднял фонарь и направился к двери, обретая массу и форму того, кто только что умер от неизвестных причин.
        Монах в это время включил свет в сарае, осмотрелся и вернулся к начальнице.
        - Там действительно лаборатория, хламу полно, какие-то железные машины стоят, но бензина нет.
        - Принеси канистру из багажника.
        Монах послушно направился за канистрой.
        Женщина в дубленке подошла к сараю, заглянула в распахнутую дверь. Ее внимание привлекла конструкция на верстаке, и она подошла ближе, разглядывая металлический шар с рычагами, опутанный проводами.
        Что-то прошелестело за спиной, будто легкий сквознячок.
        Она оглянулась, и на голову ей рухнул потолок…
        Монах вернулся во двор с канистрой бензина в руке, никого не увидел и позвал:
        - Хильда!
        Никто ему не ответил. Только в сарае что-то стукнуло, послышались легкие потрескивания, словно по рассохшимся половицам шагала женщина в сапожках.
        Монах кивнул сам себе, вошел в сарай, ища глазами спутницу.
        - Вот, принес… - Он не договорил.
        Перед ним в воздухе образовалась тень с глазами, в которых горел ледяной огонь приговора.
        - Изыди, антихри… - Монах бросил канистру, попятился, доставая из-под полы рясы пистолет.
        Но рука его вдруг перестала слушаться, ноги ослабли, стали ватными, в сердце вошла острая боль. Задохнувшись, монах прижал руки к груди, покачнулся и упал навзничь. Глаза его так и остались открытыми, полными предсмертного ужаса.
        Текучая тень выбралась из сарая, неслышно пересекла двор и растворилась в темноте ночи.
        В кабине «Опеля» сидели двое, водитель и пассажир на заднем сиденье, куривший сигарету. Они почти не разговаривали, изредка перебрасываясь односложными репликами.
        Прошло несколько минут с момента выхода группы, однако в доме и во дворе ничего не изменилось, не было слышно голосов ушедших, и покой ночи не нарушало ни одно движение.
        - Что они там копаются? - буркнул тот, что сидел сзади. - Всего-то делов - облил углы бензином и поджег.
        - Сходи, поторопи, - предложил водитель.
        Куривший затянулся, открыл дверцу и выдохнул дым уже снаружи, за пределами кабины. Больше он ничего не успел сделать.
        Чья-то рука зажала ему рот, рванула голову влево. Раздался хруст. Курильщик обмяк, не издав ни звука.
        - Ну, что застрял? - оглянулся водитель. - Кабину выстудишь, мороз на улице.
        Он вдруг увидел два светящихся ледяных глаза, глядящих на него из темноты, выговорил оторопело:
        - Ты чего, Макс?!
        - Спи! - раздалось в ответ.
        Водитель вздрогнул, шире открывая глаза, хотел было достать пистолет, но руки не слушались, в голове раздался гитарный звон, она поплыла куда-то, качаясь на невидимых волнах, и водитель уже не видел, как обладатель светящихся глаз, человек-тень легонько прижал ему пальцем сонную артерию.
        Постояв немного возле «Опеля» с работающим двигателем, человек, легко уничтоживший группу зачистки, которую послал в Костромскую губернию глава ордена Власти для ликвидации последних «очагов утечки информации», связанных с работой Льва Людвиговича Федорова, обыскал салон автомобиля. Затем втащил в салон тела убитых - вынес их по очереди из дома и со двора, погасил свет в сарае, запер двери и ворота, сел за руль.
        Машина сдала назад, до площади с фонарем, развернулась и тихо двинулась к выезду из деревни. У крайнего дома остановилась. Водитель, не выключая мотора, заскочил в дом, с минуту колдовал над телом старика, тяжело раненного в грудь, перенес его в горницу, уложил на кровать. Потом постучал в дверь соседнего дома, дождался, пока ему откроют, и попросил соседку поухаживать за раненым. Снова сел в машину.
        Двигатель заворчал громче, «Опель» тронулся с места и пропал в темноте. Перекрестившись, пожилая женщина в пуховом платке, накинутом на голову и плечи, побежала к хате старика.
        «Опель» между тем миновал село Никольское, выехал на Галичское шоссе, повернул к городу, но двигался недолго. Водитель, ориентируясь только по ему известным приметам, свернул налево, разогнал машину и, выпрыгнув из нее на ходу, направил с моста в реку. Проломив ограждение моста, «Опель» упал на лед и взорвался.
        - Порядок! - проворчал человек, отряхиваясь. - С Новым годом, господа мерзавцы. Передайте там, в аду, что пастухинам не нужны.
        Отойдя полкилометра от места падения «Опеля» в реку, он сел в стоявший у обочины шоссе серебристый «Ягуар» и уехал.
        «Опель» догорел - за это время мимо не проехала ни одна машина, шоссе в новогоднюю ночь пустовало, - и стало совсем темно. Лишь звезды равнодушно смотрели на лес, поле и дорогу, не желая вмешиваться в суетные дела людей.
        Тарасов

1 января
        Шел уже четвертый час длинной новогодней ночи, когда Тарасов, оставив джип во дворе, вошел в коттедж воеводы в сопровождении Хана и Грозы. Дверь открыл молчаливый охранник с автоматом через плечо, и по одному этому факту - охрана владений обычно перед гостями воеводы не показывалась - можно было судить о тревожной атмосфере, царящей в доме.
        Бойцы группы ждали своего командира в гостиной, о чем-то беседуя. Воевода показался на винтовой лестнице, ведущей на второй этаж, махнул рукой и скрылся, бросив:
        - Я сейчас.
        - Ну, что там, командир? - заметил Тарасова Хохол.
        - Где Инженер? - вопросом на вопрос ответил Владислав.
        - Спит, - ответил Нос. - Приезжал врач, вытащил пулю, все нормально.
        - А где наши подопечные?
        - Разъехались, кто куда.
        - Как это разъехались?!
        - Полковник со своим телохраном вызвал своих орлов и направился куда-то отдыхать. Куда поехали Данилин с дамой, неизвестно, он не сказал. Пообещал позвонить. А что, надо было их не отпускать?
        - Одной заботой меньше. - Тарасов сел в кресло, помял лицо ладонями. - Лишь бы не попались снова.
        Появился воевода, а вместе с ним сурового вида мужчина в свитере. У него были усы и седоватая бородка, придававшие ему вид представителя творческой интеллигенции - художника или артиста.
        - Знакомьтесь, - произнес Николай. - Валентин Платонович, полковник, начальник службы целеуказаний.
        Тарасов пристально оглядел человека, подчиненные которого не однажды выводили группу СОС на цель и еще ни разу не ошиблись. Встав, пожал ему руку.
        - Не ожидал вас увидеть, Валентин Платонович.
        - Обстоятельства, - отрывисто бросил главный «наводчик» СОС. - У нас серьезные проблемы. Воевода в курсе, обсудите с ним ситуацию, я скоро вернусь.
        Он вышел.
        Тарасов покачал головой, глядя ему вслед.
        - Если уж такой человек рискует «засветиться», дела наши действительно неважнецкие.
        - Что случилось, Владислав Захарович? - сказал Николай, ощупывая лицо Тарасова проницательными серыми глазами. - У вас похоронный вид.
        - Какие-то мерзавцы похитили его девушку, - ответил за командира Гроза.
        Воевода нахмурился.
        - Так… Кто?
        Тарасов сел, посмотрел на него снизу вверх.
        - Подозреваю, что это люди князя Шельмина, которому мы подложили хорошую свинью, освободив полковника Буй-Тура. Или… - Он помолчал. - Или наш «доброжелатель» из-за бугра.
        - Махаевски.
        Тарасов кивнул.
        Воевода пригладил волосы на затылке, задумчиво прошелся по комнате, сел напротив.
        - Рассказывайте.
        Владислав коротко поведал ему историю с возвращением и поисками Яны. Подсевшие ближе бойцы группы смотрели на командира с удивлением и недоверием, потрясенные известием. По их мнению, такого просто не могло случиться ни с кем из них, а тем более с командиром. Лишь Гроза и Хан, знавшие о похищении, не реагировали на рассказ, оглядывая интерьер гостиной, отделанный под старину: длинный деревянный стол, деревянные кресла, сундуки, лавки вдоль стен, коллекции деревянных ковшей, ложек, изделий из дерева на стенах, домотканые дорожки и коврики, рушники с орнаментами, красивые занавески.
        - Они все-таки опережают нас, - проговорил Николай, когда Тарасов закончил. - На полшага, но опережают. Боюсь, князь уже доложил первому о вашей «измене», полковник. Возможны осложнения.
        - У вас же есть доказательства, что князь связан с Махаевски и Етановым.
        - Этого мало. Шельмин наверняка каким-нибудь образом подстрахуется, к примеру, соорудит «легенду» о раскрытии «заговора». Или подсунет Пресветлому план операции по внедрению в орден Власти своих агентов. А теперь еще и вы у него на крючке.
        - Я должен дать ответ до семи вечера.
        - Советую не идти. Мы с Валентином собираемся добиться приема у Пресветлого и все объяснить.
        Тарасов покачал головой.
        - Князь пошел ва-банк. Он убрал Спирина, покушался на Всеслава Антоновича… и вас уберет, не задумываясь. Вряд ли Пресветлый вас примет, а если и примет, то не поверит, а если и поверит, то обязан будет проверить. Проверка же займет не один день. К тому времени князь наверняка найдет способ добраться до вас. А я не могу рисковать… жизнью… ни в чем не повинного человека.
        - Мы пойдем с тобой, командир, - сказал Батон. - Неужели не справимся с каким-то там князем?
        - Не забывайте, что на стороне князя магистр Махаевски.
        - Да пусть даже сам дьявол! Вспомни, командир, какие операции мы проворачивали.
        - Я не могу рисковать, - повторил Владислав. - Серебряный Бор наверняка просматривается телекамерами, вам шагу не дадут ступить. Нет, я пойду один, выясню обстановку, условия, какие мне предложат, и позвоню.
        - Но, командир…
        - Отставить пререкания! - Тарасов встретил взгляд воеводы и увидел в его глазах понимание и сочувствие. - Машину дадите?
        - Нет, - сказал Николай. - Вам лучше отправиться туда на такси. Но я бы посоветовал перед встречей поспать пару часов. Вы должны быть в форме.
        Тарасов подумал и согласился. Спать не хотелось, мысли о Яне, находившейся в плену у неизвестных похитителей, не давали покоя, будили злое воображение, заставляли придумывать все новые и новые способы освобождения девушки и планы мести. Но он все же заставил себя принять душ, лечь на диван в одной из комнат коттеджа и смежить веки.
        Освоению красивейшего Серебряного Бора на северо-западе столицы положила начало еще Екатерина II, повелев устроить там Конный двор. Строительство первых дач в этом прекрасном уголке Москвы началось в девятнадцатом веке. Одним из первых здесь построился Великий князь Сергей Александрович, сын императора Александра II. Вслед за ним и его семейством сюда постепенно перебазировалась практически вся московская знать и особенно купеческая верхушка: Морозовы, Рябушинские, Бахрушины, Баевы. Так в конце девятнадцатого - начале двадцатого века возник дачный поселок. Городским парком он стал уже в советские времена, когда городские власти разрешили провести там мелиоративные работы, осушить болота, берега Москвы-реки повысить, а саму реку расширить. Вековые деревья и песчаный пляж сделали Серебряный Бор любимым местом отдыха москвичей, хотя к концу двадцатого века многие дачи перешли в разряд частных владений, и территория бора, доступная для отдыха, резко сократилась.
        Тарасов бывал здесь лишь однажды, да и то пару лет назад, поэтому ориентировался плохо. Таксист высадил его в конце короткой Березовой улицы, упиравшейся в водоканал, и уехал. А Тарасов, озабоченно глянув на табличку с номером 7 - дом за глухим и высоким забором был последним, размышляя теперь, что делать, так как ему было предписано прибыть к дому номер 9. Именно этот дом на Березовой улице и отсутствовал.
        - Что-то ищете, молодой человек? - раздался из-за двери в заборе чей-то голос; дверь приоткрылась, на Тарасова глянул пожилой человек в меховой шубе и пыжиковой шапке.
        - Извините, - пробормотал Тарасов, - я ищу дом номер девять…
        - Нет здесь такого, - снисходительно пожал плечами обладатель шубы. - Напротив дом номер восемь, мой - номер семь. Не перепутали чего?
        - Мне дали этот адрес - улица Березовая, дом девять.
        Еще раз извинившись, Тарасов добрел до конца улицы, мельком глянув на лыжника в синем спортивном костюме; это был Гроза.
        Улица упиралась в каменный бордюр с перилами, за которыми виднелся канал, скованный льдом, и плотина слева. День клонился к вечеру, но на льду еще кое-где неподвижно стыли рыбаки. Вполне возможно, кто-то из них в настоящий момент следил за берегом и всеми, кто появлялся в поле зрения, и сообщал обо всем начальству.
        Сзади послышалось урчание мотора.
        Тарасов оглянулся.
        В двадцати шагах от него остановился черный джип «Мерседес» с темными стеклами. Открылась дверца, из джипа высунулась молодая женщина в дубленке и вязаной шапочке, призывно махнула рукой:
        - Подойди.
        Тарасов, чувствуя на себе взгляды нескольких пар глаз, приблизился к джипу.
        - Садись.
        - Кто вы?
        - Узнаешь в свое время.
        Тарасов оглянулся, лыжника в синем не увидел, молча полез в салон «Мерседеса». Его подхватили сильные руки, грубо вдавили в сиденье, быстро обыскали.
        - Чист, - раздался равнодушный мужской голос.
        Кто-то сел рядом. Тарасов оказался зажатым между двумя мордоворотами в черном.
        - Завяжи ему глаза, - распорядилась дама, усаживаясь впереди.
        Тарасову заклеили скотчем глаза, джип тронулся с места, развернулся и покатил по улице, не особенно разгоняясь. Свернул налево, потом направо, еще раз налево, притормозил, снова свернул. Владислав по памяти представил схему улиц Серебряного Бора и хмыкнул про себя. Похоже, его просто возили по дачному поселку, делая вид, что везут в другое место, пытаясь запутать. И длилась эта «экскурсия» около получаса.
        Джип наконец остановился, затем, судя по доносившимся в кабину звукам, заехал во двор чьей-то усадьбы.
        Тарасов улыбнулся в душе. По его расчетам, усадьба находилась буквально в двух сотнях метров от Березовой улицы, может быть, даже в соседнем переулке. Что ж, пусть хозяева думают, что им удалось запудрить ему мозги. И ребятам. Едва ли опытные бойцы клюнут на эту удочку и побегут к машине, чтобы не упустить джип из виду.
        Его толкнули в плечо.
        - Выходи!
        Тарасов вылез, гадая, кого увидит. Попытался унять поднявшееся в душе волнение.
        Те же руки больно сдернули с лица липкую ленту, толкнули в спину.
        - Шагай!
        В сгущающихся сумерках Владислав увидел красивый двухэтажный особняк из серого камня, стилизованный под средневековый замок. Особняк был окружен двухметровой ширины канальчиком с текущей (!) водой. Над каналом стлался пар, и деревья в саду стояли седые от инея.
        К Тарасову с двух сторон подошли два здоровенных лба в черных куртках с эмблемами в форме двуглавого орла, взяли его под руки и повели через мостик к воротам замка. Рядом с воротами открылась дверь с выпуклым бронзовым щитом, в глаза брызнул свет.
        Ступеньки. Короткий коридор. Поворот. Еще ступеньки. Большой холл с витражами из цветного стекла, витые колонны, кадки с фикусами по углам, в центре - круглый бассейн с подсвеченной изнутри голубой водой. Тишина. И ни души.
        Тарасова оставили одного.
        Недоумевая, он прошелся по шестиугольным плитам мозаичного пола, с интересом рассматривая стены холла с фресками на библейские мотивы, куполовидный потолок с херувимами и солнцем. В недрах особняка послышалась тихая музыка, смолкла.
        Кто-то кашлянул за спиной.
        Тарасов стремительно обернулся.
        На него смотрел, заложив руки за спину, неизвестно откуда появившийся молодой черноволосый мужчина.
        Глаза у незнакомца были черные, с поволокой, умные и злые. На лице выражение силы и властности. Одет он был в строгий коричневый костюм с красным галстуком и модные туфли малинового цвета.
        - У меня мало времени, полковник, - сказал он звучным, поставленным голосом, удовлетворившись осмотром. - Вы не послушались меня, пришли не один, поэтому откровенного разговора не получится. А жаль.
        - Князь Шельмин, - шевельнул занывшими губами Тарасов.
        В глазах хозяина особняка мелькнули иронические огоньки.
        - Отдаю должное вашей проницательности, Роман… э-э, Алексеевич. У вас ведь такое «псевдо»? Итак, у меня, собственно, только одно…
        - Где Яна? - перебил его Владислав.
        Шельмин сдвинул брови, смерил Тарасова выразительным взглядом.
        - Вы не слишком воспитанны, полковник. Подруга ваша жива и здорова… до поры, до времени, разумеется. Но все будет зависеть от вас, от вашего желания сотрудничать.
        - С предателями я не сотрудничаю.
        - Ну что вы, полковник, право слово, это вы у нас предатель. Вы не выполнили приказ, вы отпустили преступника, вы помогли бежать проштрафившемуся полковнику Буй-Туру. Так что кругом виноваты, с какой стороны ни посмотри. А вы знаете, что в нашей системе бывает с людьми, изменившими принципам. Орден ошибок не прощает. Но у вас еще есть шанс избежать наказания… если мы договоримся.
        - Вряд ли.
        - Надеетесь на свою команду? Напрасно. - Шельмин глянул на часы, поднес их к губам. - Джеральд, что там у тебя?
        - Все в порядке, взяли всех, - раздался из часов тихий голос. - Сейчас приду.
        Тарасов напрягся, холодея. Если команда провалилась, ждать помощи будет не от кого. Николай один ничего не сделает, если только не воспользуется услугами другой команды, как СОС. Владислав знал, что орден имел по крайней мере три таких оперативных дружины, готовых выполнить любые сложные операции за рубежом. Вот только подчиняются ли они воеводе так же, как СОС-1?
        Открылась входная дверь. Вошел человек.
        Тарасов внутренне содрогнулся.
        Ничего демонического в облике этого человека не было, если не считать горящих черным огнем глаз, и тем не менее он производил впечатление исключительно сильного и опасного противника, мастера боевых искусств. А еще он здорово походил на князя, почти как родной брат, особенно ощущением властной уверенности и угрозы. Только лицо у него было бледнее и равнодушнее.
        - Привет, полковник, - сказал он таким же звучным голосом, что и князь, с едва уловимым акцентом. - Не думал, что вы романтик. Между тем романтики всегда были легкой добычей.
        - Джеральд Махаевски, - сквозь зубы выговорил Тарасов.
        Черноволосый незнакомец, одетый в черное пальто, смерил Владислава насмешливо-презрительным взглядом.
        - Неужто меня здесь знают?
        - Твой словесный эквилибр излишен, - сухо и недовольно сказал князь. - Среди наших потери есть?
        - Двое убитых, двое раненых. Эти парни неплохо знают свое дело, пришлось успокаивать их по полной программе.
        У Тарасова заныло сердце.
        - О чем речь?
        Князь и его приятель посмотрели на него.
        - Речь идет о ваших парнях, полковник. Не стоило полагаться на их опыт и профессионализм. Сейчас они у нас. Так, магистр?
        - Трое, - осклабился Махаевски. - Двое успокоились навсегда.
        - Кто? - севшим голосом произнес Тарасов, с трудом сдерживаясь, чтобы не броситься на врагов.
        Махаевски оценивающе глянул на него.
        - Кажется, полковник не прочь помахать кулаками. Доставим ему такое удовольствие?
        - Кто… погиб? - хрипло выговорил Тарасов.
        Махаевски пожал плечами.
        - Какая, в сущности, разница, полковник? Одним оперативником больше, одним меньше… вы лучше подумайте о себе. Не хотите показать свое мастерство? Говорят, вы классный рукопашник.
        - Джеральд! - недовольно сдвинул брови Шельмин. - У нас нет времени на развлечения.
        - Мне хватит двух минут. Ну так как, полковник? Пободаемся? Если выстоишь пять минут, что практически невозможно, я отпущу тебя, твоих людей и сеньориту. Если две минуты - только сеньориту. Идет?
        Тарасов с трудом преодолел приступ ярости.
        - Идет…
        - Отлично! Алексей, отойди в сторонку. Заключим пари?
        - Приспичило тебе ерундой заняться…
        - Размяться хочу, а где еще у вас в России найдешь хорошего спарринг-партнера?
        Шельмин отступил к стене холла, заложил руки за спину.
        Махаевски сбросил пальто, остался в тонком - под горло - сером свитере и брюках.
        Тарасов сбросил куртку и пиджак, хотел было снять рубашку, но передумал. Зато снял ботинки.
        Махаевски, усмехнувшись, покачал головой.
        - Боитесь покалечить? Уверяю вас, полковник, вы меня ни разу не зацепите.
        Он вдруг сорвался с места, в течение долей секунды преодолел расстояние, их разделявшее - около десяти метров, и Тарасов едва успел поймать опасный всплескприема. Заблокировал один удар, принял на мышечный каркас живота другой, отскочил. Но тут же был вынужден защищаться снова, потому что противник продолжил атаку, не давая ему времени на оценку ситуации. Тело потряс еще один мощный удар, отозвавшийся болью в грудной клетке.
        Конечно, Владислав умел держать удары. Техника сопротивления ударам входит во все традиционные виды подготовки, которые служат укреплению внутренних (духовных) и внешних (физических) сил организма. Подготовка эта состоит в проведении специальных упражнений путем нанесения ударов по различным частям тела в сочетании с движением внутренних потоков энергии - ЦИ, как говорят адепты восточных единоборств. ЦИ способствует укреплению мышечной ткани, наполняет ее жизнестойкостью, умножает возможности тела противостоять значительным ударным нагрузкам. В начале своей карьеры рукопашного бойца Тарасов поражался способности учителя держать удары, в том числе и по голове. Он и сам в конце концов освоил «противоударный» комплекс, намного расширив диапазон проведения болевых приемов. Однако удар Махаевски был так силен, изощренно точен и неуловим, что устоять Владислав не смог.
        Он отлетел на несколько шагов, упал на колени, едва не провалившись в беспамятство, и понял, что удар противника разорвал ему мышцы на груди и, возможно, сломал ребро.
        Если бы магистр в этот момент захотел добить его, это ему вполне удалось бы. Но Махаевски испытывал наслаждение от беспомощности противника и растягивал удовольствие.
        - Я же говорил, - с пренебрежением процедил он сквозь зубы. - Прошла всего минута и пара секунд.
        - Хватит, - сказал Шельмин, - он мне нужен живым.
        - Живым - не значит здоровым. Пусть получает то, что хотел.
        Махаевски скользнул к упиравшемуся в пол кулаками, опустившему голову Тарасову, нанес ему в голову удар ногой… и взлетел в воздух, не успев среагировать на прием, грохнулся на спину. И хотя он тут же в бешенстве вскочил - разгибом вперед, факт успеха противника был налицо.
        - Фак ю!.. Я же тебя на клочья!..
        - Джеральд! - попытался остановить магистра князь, но тот его не послушал.
        Бой длился еще с полминуты - ровно столько смог продержаться Тарасов, лавируя между вихрями ударов и атак разъяренного его сопротивлением магистра. Однако силы были неравны. Махаевски действительно являлся непревзойденным мастером рукопашного боя, владевшим не только бесконтактными способами воздействия на противника, но и применявшим затемняющие сознание «черные» пси-энергетические приемы. Тарасов же, получив травму, сопротивляться в полную силу не мог. И хотя он бессознательно ушел в «красный коридор» физического состояния, позволяющий тратить энергию взрывным темпом, и избрал тактику «оборонительной атаки» без нанесения множества контрударов, с подготовкой одного-единственного, способного прекратить бой, использовал весь свой арсенал приемов схождения с вектора атаки, закручивания тела в спираль, разгибов и финтов, это ему не помогло.
        Лишь однажды его хитрая «звериная» отмашка-удар достигла цели, отчего на щеке Махаевски образовалась царапина, но этот успех оказался единственным. Магистр обрушил на него серию сверхбыстрых ударов, прижал к бордюру бассейна и безжалостным ударом ногой в лицо отбросил Владислава прямо в бассейн.
        На голову Тарасова упала тьма…
        - Хватит, я сказал! - повысил голос Шельмин, заметив движение Махаевски: тот намеревался добить противника. - Вытащи его, захлебнется.
        - Одним полковником больше, одним меньше… - проворчал магистр, но все же вытащил Тарасова на бордюр. - Неплохо подготовлены ваши парни, князь, но недостаточно.
        - Ты еще не встречался с витязями.
        - То же самое будет и с витязем. - Махаевски потрогал пальцем окровавленную щеку, озабоченно посмотрел на палец. - Вот скунс, достал-таки!
        - Пошли, обсудим положение. Надо спешить, пока Пресветлому не вздумалось затеять проверку. - Князь открыл дверь в стене, замаскированную под деревянную панель.
        - А с ним что делать?
        - Пусть бросят к остальным. Надеюсь, ты его не убил?
        Махаевски оскалился, подошел к лежащему ничком Тарасову, с которого на пол холла стекала вода, приложил ухо к спине.
        - Живучий, полковник.
        - Идем.
        Махаевски достал мобильный телефон, приказал кому-то поместить потерявшего сознание командира группы СОС к его уцелевшим подчиненным, и холл опустел.
        Буй-Тур - Данилин

1 января
        Гордей еще спал, когда зазвонил мобильник. С третьего раза сцапав телефон с тумбочки у кровати, он буркнул, не открывая глаз:
        - На трубе…
        - Гордей Миронович, - раздался в трубке голос Данилина, - извините, что беспокою, но тут обстоятельства… полковника взяли.
        - Какого полковника?
        - Что нас освободил, Тарасова. И его людей.
        Сон сняло как рукой.
        - Славу взяли?! Кто?! Каким образом?!
        - Я случайно оказался свидетелем. Мы с Младой поехали к ее подруге в Серебряный Бор, у нее тут небольшая дача, устроились, и я решил сходить в магазин. Еще светло было. Ну, и увидел, как полковника затолкали в джип и увезли. Затем началась какая-то суета, драка, стрельба, кто-то куда-то бежал, понаехали машины… Короче, я успел заметить, как в микроавтобус погрузили два тела, а в другой затолкали трех парней. Одного узнал - он был с полковником, кличка - Гроза.
        Буй-Тур выругался.
        - Вот хрень!.. Извини… На кой ляд Тарасову понадобилось соваться туда?
        - Не знаю.
        - Черт! Ничего не понимаю… Ты не видел, куда их этапировали?
        - В том-то и дело, что видел. Зима - все просматривается хорошо. Полковника сначала впихнули в джип, увезли, а через полчаса привезли на соседнюю улицу, там стоит очень крутой коттедж в три этажа, каменный. Туда же чуть раньше отправили и задержанных парней.
        - Понял. Вот блин! Только собрался отдохнуть как следует… Можешь показать, где располагается коттедж?
        - Конечно.
        - Тогда жди нас через час. Я соберу своих ребят и подъеду. Встретимся у моста, в конце проспекта Жукова.
        Буй-Тур набрал номер телефона Олега:
        - Живой, лейтенант?
        - Такое впечатление, что по мне проехал асфальтовый каток, - признался Олег.
        - Плечо как?
        - Побаливает, но терпимо, двигаться могу.
        - Где ты находишься и что делаешь?
        - Сплю… у знакомой. На базу не поеду, пока все не устаканится. А что? - В голосе Олега послышалось удивление. - Моя подруга не знает, где я работаю. К тому же любой человек имеет не только право, но и лево на жизнь.
        Гордей не обратил внимания на каламбур подчиненного.
        - Какие-то мерзавцы замели нашего приятеля-полковника и его мальчишек.
        - Всю команду?! - после долгой паузы недоверчиво сказал Олег. - Что же они тогда за профи?
        - Не обобщай, ситуации бывают разные. Вспомни, как нас самих взял тот же Тарасов. Тем более, уж ты-то должен знать, что на каждого крутого мастера найдется мастер покруче.
        - На каждую хитрую жопу есть х… с винтом.
        - Вот именно.
        - Откуда тебе это известно?
        - Наш второй приятель позвонил, он случайно стал свидетелем захвата.
        - Какой приятель?
        - Данилин.
        Олег хмыкнул.
        - Как все складывается…
        - Вызывай пацанов, и чтобы к семи часам все были у Хорошевского моста, с оружием.
        - Боюсь, пацаны сейчас не в кондиции, как-никак сегодня первое января, а они наверняка приняли на корпус известное количество алкоголя. Тем более, я не знаю, где они.
        - Найди! - Буй-Тур выключил телефон, почесал грудь, находясь в полном раздрае, потом побежал под душ.
        На Олега можно было положиться в любом деле. Лейтенант был беспощаден к отморозкам и всякой мрази, но всегда мог подстраховать, прийти на помощь и лечь грудью на амбразуру, зачастую не спрашивая причин, по которым он должен это делать.
        В семь часов вечера к мосту через Москву-реку, соединявшему проспект Жукова и Серебряный Бор, подъехали два автомобиля: белая «Лада Самара», за рулем которой сидел Буй-Тур, и такая же белая «Лада-111». В ней сидели трое: Олег, Влад и Жека.
        Буй-Тур вылез из машины, огляделся, никого не увидел и подошел к «сто одиннадцатой», открыл дверцу.
        - Все здесь?
        - Борюня уехал на базу еще вчера, - доложил Влад, - по распоряжению воеводы, и на звонки не отвечает. Можно, конечно, съездить за ним…
        - Нет времени. Жаль, подрывник нам может понадобиться.
        - Новое задание? Отдохнуть не дадут…
        - Надо выручить из беды хороших парней. В нашей системе что-то сломалось, наметились очень нехорошие тенденции «мочить» ни в чем не виноватых людей, это надо исправить. Но прежде мы освободим полковника Тарасова из параллельной структуры.
        - Почему мы должны этим заниматься? - недовольно спросил Жека. - Они что, твои родственники?
        - Больше - единомышленники! - отрезал Буй-Тур. - Да и долг платежом красен. Они уже выручили нас с Олегом однажды, теперь наша очередь. Экипировку взяли?
        - Взяли, что было, - ответил Олег, сидевший за рулем. - Комбезы, «разгрузка», кое-какое оружие.
        - Машина чья?
        Сидевшие в кабине «сто одиннадцатой» бойцы группы переглянулись.
        - Угнали, - сказал наконец Олег, пожав плечами. - Что было делать? Не звонить же в хозчасть? К тому же топать пехом через всю Москву не хотелось. Да ты не беспокойся, командир, тачки не скоро хватятся. Мы подстерегли одного лоха у гаража, дождались, пока он поставит машину и уйдет, открыли гараж и тихонько уехали. А сам-то ты где тачку взял? - Он подозрительно посмотрел на Буй-Тура.
        - Где взял, где взял… - проворчал Гордей, отводя глаза, - купил.
        - Понятно, - ухмыльнулся лейтенант. - Ну и где наш приятель?
        - Должен быть… - Гордей не договорил. На плечо его опустилась чья-то рука.
        Дернувшись назад всем телом, он хотел нанести удар незнакомцу, неслышно подкравшемуся сзади… и в слабом свете фонаря на мосту узнал Данилина.
        - Вы?! Черт возьми, как вы подошли незаметно? Так же инфаркт схлопотать можно!
        - Извините, - смущенно сказал бывший учитель физкультуры.
        - Садитесь в машину.
        Они залезли внутрь «Лады».
        - Рассказывайте.
        Данилин сжато, но информативно, в деталях, описал сцену захвата оперативников группы полковника Тарасова неизвестным спецназом.
        - Сколько их было? - уточнил Буй-Тур.
        - Пятеро.
        - Это людей полковника. А в подразделении спецназа?
        - Точно не знаю, где-то человек восемь, не больше.
        - Странно… парни у Тарасова профи до мозга костей, не чета вам, они не могли не просчитать все варианты операции. Что-то здесь не так.
        - Какого дьявола они вообще искали в Серебряном Бору? - пробурчал Жека. - Да еще первого января?
        - Потом узнаем, - сказал Буй-Тур. - Уверен, все эти странности как-то связаны с делами князя. Хотя все равно не понимаю, как Тарасов и его команда допустили, чтобы их так лихо повязали.
        Данилин помялся, не решаясь высказать свои соображения.
        - Может, это был спектакль? - предположил Буй-Тур. - А на самом деле никто никого не хватал?
        - Я бы это понял, - качнул головой Андрей. - Все было всерьез. Двое парней погибли. Я мог вмешаться, но вряд ли это изменило бы исход боя. К тому же там был… - Он снова заколебался.
        - Кто?
        - Может, мне показалось… но командовал группой захвата один весьма необычный человек… владеющий приемами…
        - Ребятишки Тарасова и он сам тоже владели неслабо рукопашкой.
        - Я имею в виду приемы трансфизического воздействия. Не знаю, верите вы в это или нет, но существует реальная магия боя, законы которой базируются на пси-энергетике. Так вот этот человек, похоже, владеет системой магического оперирования. Он вмешался в операцию захвата дважды, и оба раза со смертельным исходом.
        - Почему вы решили, что он маг?
        - Я не говорил, что он маг, - слабо улыбнулся Данилин. - Но он явно на голову выше любого вашего рукопашника. Я видел.
        В кабине машины установилась тишина.
        - Да хрен с ним, с магом! - нарушил ее Влад. - Не верю я в эти колдовские заморочки. Мой старик говорил: «Бога нет и никогда не было, это медицинский факт». А раз бога нет, то и магов никаких не существует. Я еще не встречал человека, переваривающего девятимиллиметровые пули.
        - Правильно, сержант. - Олег похлопал его по плечу. - Что будем делать, командир?
        - Нужна рекогносцировка, - буркнул Жека. - Не зная местности и планов объекта, мы запросто можем попасть в мясорубку.
        - К сожалению, об этом придется забыть, - вздохнул Буй-Тур. - Нужен простой, эффективный, наглый способ проникновения на территорию поместья, куда увезли Тарасова. Есть идеи?
        - Это самоубийство, - снова не выдержал Жека, заметно нервничавший. - Там небось кругом телекамеры понатыканы, электрозабор по периметру и охраны немерено.
        Олег посмотрел на него оценивающе.
        - Знаешь что, сержант, или ты идешь с нами и молчишь, в крайнем случае - говоришь по делу, или…
        - Что?
        - Вали домой!
        - Я не с тобой разговариваю…
        - Заткнитесь оба! - жестяным голосом сказал Буй-Тур. - Если кому-то страшно не хочется помочь своим, пусть уходит. Я не держу.
        - Он прав, - тихо сказал Данилин. - В лоб тот особняк не взять. Там и телекамеры, и скрытые огневые точки, сейчас это модно. Тем более если особняк принадлежит вашему ордену. Но я не думаю, что охраняет его батальон спецназа. Человек шесть-семь, не больше. Можно прорваться.
        - Вы же говорили, что парней Тарасова брали восемь спецназовцев. Прибавьте их.
        - По-моему, все они уехали. Я видел, как из ворот дачи спустя десять минут выехал микроавтобус.
        - А если нет?
        Данилин промолчал.
        - Ладно, я понял, все равно придется соображать на ходу. У вас есть план?
        Данилин помедлил.
        - На соседней улице идет строительство коттеджа. Строители уже ушли, а техника осталась. Можно взять трактор и «случайно» зацепить забор дачи, на которой сидит полковник. Охрана наверняка сбежится, чтобы…
        - Гениально! Пока они будут разбираться с трактором, мы проникнем на территорию с другой стороны! Остальное дело техники. Кто хочет побывать в шкуре тракториста?
        - Я водил трактор, - мрачно сказал Жека.
        - Хорошо, ты и пойдешь. Что еще мы можем сделать?
        - Позвонить ихнему воеводе, - сказал Олег.
        - Точно! - Гордей набрал на мобильнике номер Николая. - Надо было сразу догадаться…
        Прошла минута.
        - Не отвечает.
        - Я тоже ему звонил, - негромко сказал Данилин. - Безрезультатно.
        - Придется идти без него. И хорошо бы взять «языка», чтобы он обрисовал нам коттедж.
        - Вряд ли стоит на это рассчитывать. Хотя идея неплохая. Что ж, начинаем стриптиз. Спасибо, мастер, что позвонил, теперь мы сами.
        - Я с вами, - сказал Данилин.
        Гордей хмыкнул.
        - Зачем тебе это нужно? Ну, мы люди привычные к такому образу жизни, к тому же обидно, что мерзавцы проникли и в наши ряды. Но ведь ты не обязан рисковать ради какого-то дяди. Да и жена твоя вот-вот родит.
        - Если только говорить о справедливости, ничего не делая, чтобы ее восстановить, будет только хуже. Зло жиреет, коли ему не сопротивляться.
        Буй-Тур глянул на своих «соколов».
        - Правильно мыслит мужик. Ладно, пойдешь с нами. Оружие есть?
        - Мне не нужно оружие, и, если позволите, я пойду первым.
        - Почему?
        Вместо ответа Данилин вдруг неуловимо быстрым змеиным движением вытащил пистолеты: левой рукой - у Влада, правой - у самого Буй-Тура, - приставил стволы к их головам, затем протянул оружие ошеломленным собеседникам.
        - Е…ческая сила! - выдохнул Жека.
        - Кажется, я понял, - с опаской и уважением произнес Гордей. - Так мы не умеем, к сожалению. Ладно, пойдешь первым. В поселок въезжаем с интервалом в две минуты. Я с мастером еду в головной машине, вы за мной.
        Они пересели в «Самару» Буй-Тура, и Гордей повел машину через мост.
        Без четверти восемь к дому номер одиннадцать по улице Вторая линия Хорошево-Серебряного Бора подъехал, громыхая траками, мощный бульдозер «Катерпиллер» и неожиданно для обитателей особняка, а также, очевидно, для самого водителя, вильнул влево и протаранил кирпичную стену, окружавшую дачу.
        Выскочившие охранники с изумлением увидели пролом в заборе, заглохший трактор и водителя, пытавшегося выбраться из кабины. От него несло самогоном и луком, двигался он с трудом, и было видно, что парень в ватнике абсолютно пьян.
        - Ты что, ослеп?! - рявкнул на него первый охранник, ошалевший от случившегося. - Куда полез, кретин?!
        - Дык… это… я нечаянно… - забормотал тракторист, с трудом ворочая языком. - Мне б отлить…
        - Я те щас отолью!
        Охранник сграбастал тракториста за воротник, сбросил с гусеницы трактора на снег, начал бить его прикладом автомата, потом ногами. Парень вяло отбивался, умудряясь убирать из-под ударов голову и низ живота.
        - Он же пьян в стельку! - сказал второй охранник, разглядывая угол тракторного ножа, снесшего часть стены. - Лыка не вяжет.
        - Вот сука, всю кладку разворотил! - покачал головой третий охранник, подоспевший на помощь первым двум. - Как бы не пришлось ремонтировать.
        - Кто разворотил, тот пусть и ремонтирует.
        - Он тебе наремонтирует.
        - Давай бросим его в подвал. К утру очухается, и, пока не восстановит забор, мы его не отпустим.
        - Что случилось? - раздался голос от главного входа в особняк. Накинув меховое пальто на плечи, к охранникам подходил хозяин дачи. - Прекратите, Кузьмин. Кто это?
        - Тракторист, - виновато шмыгнул носом охранник. - Пьян вдрезину. Умудрился вот поломать стену забора.
        - Как он здесь оказался?
        - Да вроде ехал мимо… а потом вломился…
        - Я имел в виду: откуда здесь трактор?
        - На соседней улице стройка, наверное, оттуда.
        - Выяснить, найти прораба, вызвать сюда. - Шельмин глянул на лежащего на снегу тракториста, закрывшего голову руками, и зашагал обратно к особняку.
        Охранники переглянулись.
        - Ты его не забил?
        - Пьяного не забьешь.
        - Чего же он тогда не шевелится?
        - Усрался с испугу. Бери с другой стороны.
        Охранники подошли к трактористу, намереваясь отволочь его под руки в дом, но тот вдруг вскочил с криком: «Жеку бить?! Я вам покажу!» - и накинулся с кулаками на опешивших парней. Причем, махая руками и ногами с виду бестолково, он ухитрился крепко въехать коленом в пах одному охраннику и дать по морде второму.
        Разъяренные его сопротивлением парни, забыв про оружие, ввязались в драку, и длилась эта потасовка до тех пор, пока подоспевший третий охранник не ударил тракториста сзади прикладом автомата по затылку.
        Оглянувшийся Шельмин понаблюдал за схваткой, сплюнул и вошел в дом со словами:
        - Не охрана, а сброд…
        Данилин, Буй-Тур, Олег и Влад в это время находились уже внутри периметра, проникнув на территорию дачи со стороны соседнего владения.
        У соседа князя почти впритык к забору стоял ветхий сарайчик, едва возвышавшийся над забором, но его высоты хватило, чтобы группа беспрепятственно перемахнула через колючую проволоку, идущую поверху забора, и оказались в саду. Телекамера, смотревшая на этот участок стены с одного из деревьев, была включена, Андрей это чувствовал, но затеянная Жекой драка отвлекла внимание дежурного у монитора охраны, и десантирование группы он прозевал.
        Особняк, кроме главного, имел еще два входа-выхода - южный и восточный, также контролируемые телекамерами. Поэтому идти через них в дом было нельзя, поднялась бы тревога. Андрей избрал другой путь. Поскольку стена особняка, построенного в форме замка, имела выступы и карнизы, можно было попытаться влезть на крышу, имеющую выход в солярий, либо попасть в здание через окно второго или третьего этажа.
        Так и получилось.
        Форточка одного из окон башни, рядом с зубчатой кромкой фронтона, оказалась приоткрытой. Андрей, действуя на пределе доступной телу скорости, ужом влез в форточку, применяя приемы «гуттаперчевого вычитания костей», и оказался в одном из помещений третьего этажа.
        Помещение, судя по всему, служило хозяину курительной комнатой: здесь вокруг овального столика стояли три кожаных кресла, а воздух был пропитан сигаретным дымом. Дверь в комнату была не заперта, и Андрей выбрался из нее в коридор, который тянулся, очевидно, вокруг всего замка, пронизывая его башни и стену.
        Находясь в состоянии резонанса с окружающими полями, Андрей контролировал пространство не меньше, чем на три десятка метров, поэтому вычислить местонахождение постов охраны и вообще живых людей не составило для него особого труда.
        Постов он насчитал три - на всех этажах здания. Людей же в особняке было больше - душ двенадцать, если не считать тех, кто сейчас разбирался на улице с «трактористом». Кроме того, где-то в недрах здания, внизу, возможно в подвале, обнаружилась странная концентрация «пси-напряжения». Там скорее всего и держали захваченных в плен бойцов Тарасова и его самого.
        Андрей снял ботинки, бесшумным привидением проскочил коридор, на мгновение задерживаясь в нише у поворота на лестничную площадку. Выглянул, одним взглядом вобрал открывшуюся взору картину.
        Пост представлял собой обыкновенный стол, стул и небольшой телевизор, очевидно - экран монитора. За столом сидел толстяк в синей форме и читал книгу.
        Андрей скользнул к нему и, когда толстяк поднял голову, щелкнул его в адамово яблоко.
        Толстяк вскинулся, закатил глаза и оплыл на стуле, едва не сломав спинку.
        Второй пост - этажом выше - оказался под стать первому. Только дежурный здесь не читал книгу, сидя за столом, а прохаживался по холлу с сигаретой в зубах. Он тоже ничего не успел сообразить, получил точный удар-тычок пальцем в сонную артерию и потерял сознание.
        Третьего охранника, дежурившего на посту на первом этаже здания, Андрей завлек кошачьим мявом - охранник удивился странным звукам, но не насторожился, и это сгубило его - в тупик коридора и тихо придушил. После этого он открыл дверь, выходящую на восточную сторону замка, и впустил остальных.
        Они разделились.
        Буй-Тур с Олегом остались в холле ждать охранников, выяснявших отношения с «трактористом»-Жекой, Данилин с Владом сначала «отработали» дежурного у общего монитора охраны, располагавшегося в отдельной комнатушке, затем тоже разделились: Влад спустился в подвал, разделенный на отсеки, где сидели пленники (на мониторе это было хорошо видно), а Данилин поднялся на второй этаж особняка, где у хозяина были спальни, рабочий кабинет, гостиная с камином и домашний кинотеатр.
        Боевой режим требовал большого расхода энергии, но выходить из него было еще рано, поэтому Андрей позволил себе лишь десятисекундный отдых, пока неуловимым глазу фантомом бежал по лестницам и коридорам особняка.
        Холл второго этажа был вдвое меньше первого. Из него начинались коридоры, ведущие в левое и правое крыло здания, которые изгибались, но не соединялись в кольцо, создавая внутренний двор замка, накрытый прозрачным куполом. На первом этаже это пространство двора служило гаражом, на втором здесь располагалась гостиная. Но она в данный момент пустовала - по ощущениям Андрея. Владелец особняка находился в соседней комнате, из которой сочился в коридор тихий шелест системы охлаждения компьютера.
        Кто-то вышел из этой комнаты, неся на подносе кофейный прибор: девушка в короткой юбочке и переднике.
        Андрей успел спрятаться - в холле стояли два кресла и столик, подождал, пока горничная, а может быть, подруга князя удалится, толкнул дверь комнаты.
        Это был кабинет Шельмина.
        Диван, три кожаных кресла, стол, новейший компьютер с объемным экраном чуть ли не в рост человека, какие-то металлические стойки, картотека, книжные полки, ковер на стене с мечами и саблями. Запах дорогих сигар и озона.
        - Принесла? - поднял голову от стола сидевший за ним человек, черноволосый, смуглолицый, суровый, с хищным взглядом привыкшего повелевать господина.
        Андрей ни разу не встречался с князем Русского национального ордена, однако сразу понял, что это он и есть.
        - Пойдемте со мной, - тихо сказал он.
        - Вы кто?! - опомнился Шельмин, потянувшись к кнопке вызова обслуживающего персонала.
        Из глубин здания вдруг донеслись выстрелы, крики, шум драки, который через несколько секунд стих.
        Оба прислушались к наступившей тишине, посмотрели друг на друга.
        - Не надо, - качнул головой Андрей, - не нажимайте кнопку, никто не придет. А нам надо поговорить.
        В глазах князя протаяло понимание, хотя страха в них Андрей не увидел.
        - Вы Данилин?
        - Не тяните время, князь. Мы хотим кое в чем разобраться и освободить наших.
        Шельмин вдруг выхватил откуда-то пистолет, направил на гостя.
        - Руки!
        Андрей усмехнулся.
        - Это вам не поможет, князь. Ведь вашего слуги-мага здесь нет, не так ли?
        - Я вас пристрелю!
        - Попробуйте.
        Шельмин выстрелил.
        Но за мгновение до этого Андрей ушел с траектории пули, ускорился и в два прыжка достиг стола. И хотя князь успел выстрелить еще раз - в то место, где только что видел своего противника, Андрею это не помешало выбить у него оружие и мощным ударом плеча отбросить князя к экрану.
        Раздался грохот, упало кресло, не удержался на ногах и Шельмин. Вскочил, бледный от ярости, раздувая ноздри, в глазах по-прежнему ни капли страха. Сдаваться он явно не собирался. Прошипел:
        - Ты пожалеешь об этом! Жаль, что я рано отпустил Дже…
        - Джеральда Махаевски, - ровным голосом подсказал Андрей.
        Князь выпрямился.
        - Вы неплохо осведомлены о моих… гм, слугах. Однако он скоро найдет… - Шельмин прикусил губу, останавливая себя.
        - Прежде чем он найдет нас, - проговорил Андрей, - мы с вашей помощью найдем его. Вы идете, или вас отнести?
        Шельмин глянул на старинные часы с маятником в углу кабинета. Было видно, что он пытается найти выход из положения, но не решается продолжить схватку.
        - Хорошо, я иду. Но предупреждаю…
        - Идите! Руки за спину!
        Князь сложил руки за спиной, направился к двери.
        Андрей отступил в сторону, вышел следом.
        Они спустились в холл первого этажа, на мозаично-плиточном полу которого лежали четыре тела. Три принадлежали охранникам особняка, четвертое - Жеке. Возле него сидели на корточках угрюмый Буй-Тур и Олег. Буй-Тур поднялся, услышав шаги спускавшихся по лестнице людей, сказал с неожиданной тоской:
        - Я не умею плакать… а так иногда хочется…
        - Что? - тихо спросил Андрей.
        - Убили Жеку подонки… он это чувствовал, поэтому и не хотел идти с нами… - Буй-Тур посмотрел на озиравшегося Шельмина, и в глазах его родился свирепый блеск. - Это все его банда! - Он подошел к князю вплотную, сунул ему в кадык ствол пистолета. - Ну что, благородный дон Алексей Харлампиевич? Может, расскажете, как вы ссучились, продали всех нас и предали дело?! Вас прямо сейчас пристрелить или помучить?
        - Ах, полковник, полковник, - скривил губы Шельмин, - вы все такой же прямой, простой и недалекий, как и весь ваш казацкий род. Ну неужели вы думаете, что переживете меня?
        Буй-Тур ощерился, сильнее вдавил ствол пистолета в шею князя.
        - Давай поспорим!
        - Гордей, не надо, - сказал Данилин. - Он не стоит вашего гнева.
        Из коридора послышались голоса, топот, и в холл, ковыляя, вышли пять человек: Тарасов в окровавленной на груди рубашке, босой, прижимающий к груди руку, трое парней из его группы, избитых, раненых, в испятнанной кровью одежде, и Влад. Тарасов посмотрел на тела на полу, на князя, окинул взглядом Данилина, подковылял к Буй-Туру.
        - Спасибо, полковник. Я уже и не надеялся…
        - Ему скажи спасибо, - кивнул Буй-Тур на Данилина. - Это он заметил, как вас брали, и позвонил мне. Каким ветром тебя сюда занесло?
        - Потом расскажу.
        - Они захватили его девушку, - сказал Влад. - Но ее здесь нет, во всяком случае - внизу. Я все помещения осмотрел. Может, он знает? - Влад показал на Шельмина.
        Все посмотрели на князя.
        - Где Яна? - севшим голосом проговорил Тарасов.
        Шельмин, не потерявший присутствия духа, усмехнулся.
        - Вряд ли я чем-либо смогу вам помочь, полковник. Ваша дама у моего приятеля, но он мне не подчиняется. Вам придется договариваться с ним лично.
        - Где он?
        - Не знаю. Честное слово. Сказал, что поехал искать одного человека… женщину. - Шельмин мельком глянул на Данилина. - Но вы не беспокойтесь, он сам вас найдет.
        Тарасов вдруг шагнул вперед, и от его быстрого неожиданного удара Шельмин взвился в воздух, не успев защититься, пролетел метров пять и грохнулся спиной о каменный бордюр бассейна. Раздался глухой удар, хруст, вскрик. Шельмин дернулся, выгибаясь, и обмяк. Глаза его, полные удивления и недоумения, так и остались открытыми.
        Буй-Тур исподлобья глянул на вновь согнувшегося Тарасова, приблизился к хозяину особняка, вывернул веко и отступил.
        - Поспешил ты, полковник. Он был нам живым нужен. Кто теперь скажет, где искать того парня, у которого твоя девушка?
        - Надо порыться в его компьютере, командир, - предложил Олег. - Наверняка там есть данные о других базах князя.
        - Его приятель Махаевски, если речь шла о нем, не числится в штате РуНО. Он числится магистром другого ордена.
        - Уходим, - едва слышно проговорил Тарасов, позеленевший после выплеска энергии. - Здесь нам делать больше нечего. Кстати, Андрей, где твоя жена?
        Данилин, бесцельно бродивший поодаль, оглянулся.
        - Дома… у подруги… их дача стоит в начале улицы Березовой…
        - Что-то мне не нравится намек князя…
        - Какой?
        - Он сказал, что его приятель, а это определенно Джеральд Махаевски, поехал искать человека - женщину. Вдруг речь шла о Младе?
        - Он не должен был знать, где мы остановились… - Голос Данилина упал до шепота. Побледнев, он стремительно пересек холл и исчез за дверью.
        - За ним! - кивнул Олегу Буй-Тур.
        Лейтенант скрылся следом за Данилиным.
        - Итак, что будем делать, мужчины?
        - Я бы все-таки порылся в его компе, - проворчал Тарасов.
        - Надо похоронить парней… по-человечески.
        Где-то в районе моста - в чистом морозном воздухе звуки разносятся далеко - послышались вопли милицейских сирен.
        - Господа, нам лучше покинуть сей приют, - посоветовал Буй-Тур. - Кто-то из охранников мог вызвать сюда доблестный ОМОН или, что хуже, спецгруппу ордена, а мы тут не пончиками балуемся. Забирайте своих, не надо оставлять их здесь.
        Тарасов молча поплелся к выходу, за ним двинулись подчиненные, вынося тела убитых товарищей. Уже на улице Тарасов спросил глухо:
        - Куда поедем?
        - Сначала к учителю на дачу, - ответил Буй-Тур. - Потом посмотрим.
        Тела убитых погрузили в стоявший на площадке у входа микроавтобус, сами сели в джип, Влад открыл ворота, и машины выехали с территории дачи.
        Свернули на соседнюю улицу, упиравшуюся в дебаркадер канала, остановились у первого дома за деревянным забором, у которого прохаживался Олег.
        - Ну, что? - высунул голову в окошко Буй-Тур.
        - Он только что вошел, - пожал плечами лейтенант.
        Скрипнули ворота, из них выбежал Данилин, увидел Олега, микроавтобус, джип, подскочил к нему. На учителя было страшно смотреть, так изменилось его лицо.
        - Они увезли ее!
        - Куда? - Буй-Тур вылез из машины, за ним Влад и Тарасов.
        - Никто уже не ответит. Подруга Млады, ее мать и дед убиты! Млады нигде нет!
        Буй-Тур выругался.
        - Вот зверье! Их-то зачем было убивать?!
        - Найдем этого мерзавца - за все заплатит, - мрачно проворчал Влад. - Интересно, как он узнал, что вы остановились именно здесь?
        - Если я его увидел- во время захвата полковника, то и он мог почувствовать. Этот человек - очень сильный оператор.
        - Оператор чего?
        - Жизни. И смерти…
        - И боец, - криво усмехнулся Тарасов. - Он утрамбовал меня как асфальтовый каток, а я ведь не шпана с улицы.
        - Где будем искать его?
        - Князь обещал, что он сам найдет нас.
        - Лучше бы наоборот.
        - Все равно надо побыстрей смываться отсюда.
        В кармане Данилина запищал телефон. Он выхватил трубку, светлея лицом.
        - Млада?! Ты…
        Лицо учителя погасло, заострилось, губы сжались.
        - Да… слушаю… знаю… приеду…
        Он выключил телефон, глянул на всех по очереди.
        - Это он!
        - Как ему удалось узнать номер твоей мобилы? - хмыкнул Влад.
        - У него девчонка учителя, - хмуро напомнил Буй-Тур. - От нее и узнал. Чего он хочет?
        - Чтобы мы приехали к нему.
        - Куда?
        - Нас у моста будет ждать машина.
        - Что значит - нас? Он приглашает к себе всех?!
        - Вас, полковника и меня.
        - Ну уж хер ему! - оскалился Олег. - Мы тоже поедем!
        Данилин отрицательно качнул головой.
        - Если поедут все, наши женщины умрут. Он хочет встретиться только с троими.
        Буй-Тур и Тарасов переглянулись.
        - Магистр желает развлечься, - бледно улыбнулся Тарасов. - Одного меня ему мало.
        - Наглец, однако! Не переоценивает ли он свои силы?
        - Боюсь, это мы его недооцениваем.
        - Что предлагаешь?
        Они одновременно посмотрели на Данилина.
        - Поехали, - сказал Андрей.
        - Вылезайте, - приказал Буй-Тур бойцам обеих групп. - Олег, мчись к воеводе. Если он дома, обрисуй ситуацию. Сможем - позвоним.
        - Вы ищете смерти, - пробормотал лейтенант.
        - Часом раньше, годом позже - не все ли равно? Каждый из нас когда-нибудь повстречается со своей смертью. Но мы еще поживем.
        - А если мы незаметно сядем на «хвост» вашим провожатым? - предложил Гроза.
        - Спасибо, Иван Сергеич, - тряхнул ему руку Тарасов. - Не стоит рисковать. Мы справимся.
        - Как знаете…
        - Уезжайте. Похороните ребят.
        Они обнялись по очереди, и микроавтобус уехал.
        - Пора и нам, - обыденным тоном сказал Буй-Тур. - Покажем этому монстру-магистру кузькину мать?
        Три ладони легли одна на другую…
        Один за всех

1 января
        Здание велотрека, похожее на бабочку, было построено в Крылатском - бывшей великокняжеской вотчине к Московской Олимпиаде-80, вместе с гребным каналом и спортивным комплексом. В те годы этот крытый велотрек стал самым большим олимпийским велотреком в мире. Прообразом сооружению послужили постройки олимпийского же комплекса Йойоги в Японии, возведенные еще в тысяча девятьсот шестьдесят четвертом году. Основной эстетический эффект велотреку создавало его покрытие из четырех изящно изогнутых наклонных арок, между которыми была натянута кровля из рулонной стали. Благодаря аркам сооружение действительно издали, со строгинских холмов, напоминает присевшую на поле бабочку.
        Ремонтировали велотрек дважды, еще в двадцатом веке, в советские времена. В начале двадцать первого столетия в арках появились трещины, крыша просела, и столичные власти закрыли велотрек на капитальный ремонт.
        К моменту, когда джип с Тарасовым, Данилиным и Буй-Туром, следуя за «Газелью», подъехал к западному входу в здание, ремонт велотрека длился уже год. А когда ожидалось его окончание и ввод сооружения в эксплуатацию, не знал никто.
        Машины свободно проехали на территорию комплекса, остановились рядом со штабелем шлакоблоков. Дверцы «Газели» отошли в сторону, на снег выпрыгнули одна за другой четыре фигуры в камуфляж-форме. Все четверо были молодыми женщинами. Они окружили джип, за рулем которого сидел Буй-Тур, направили на него стволы пистолетов-пулеметов.
        - Рота торжественного караула, - усмехнулся Гордей. - Снова бабы. Где они их обучают этому делу?
        - Не все ли равно? - поморщился Тарасов. Разорванные мышцы груди не давали двигаться, болели, и это обстоятельство заставляло полковника нервничать.
        - Похоже, живыми нас не выпустят. Как говорится: нам казалось, что это конец. Оказалось, что не казалось…
        - С таким настроением мог бы и остаться.
        Буй-Тур задумчиво почесал бровь.
        - Да это я придуриваюсь. Мы еще повоюем. Однако их много, и все вооружены, а нас двое с половиной. Вот я и прикидываю варианты. Помните, у Вишневского? «На бал мы автоматчиков не взяли, о чем не раз, конечно, пожалели».
        Тарасов и Данилин переглянулись.
        - Женщины - не помеха, - сказал Андрей равнодушно. - Они не профессиональные бойцы спецподразделения и умеют только расправляться с безоружными. Не злите их. Наш главный противник не они.
        - Но их тоже нельзя сбрасывать со счетов.
        - По мере необходимости.
        Из дверей напротив «Газели» - все гигантское здание было погружено в темноту - вышел монах в черной рясе, подозвал одну из молодиц, что-то сказал и скрылся. Она подошла к джипу, стукнула кулаком по корпусу:
        - Выходите!
        Пассажиры вылезли.
        Тотчас же в спины им уперлись стволы пистолетов-пулеметов, умелые руки обыскали всех, и девица в маске скомандовала:
        - Руки за голову и вперед! Кто дернется - пристрелю на месте!
        Мужчины молча повиновались.
        Обходя ящики, штабеля досок, трубы, груды кирпичей и строительного мусора, процессия направилась в обход здания, вошла в стеклянные двери центрального входа. Вспыхнули фонари, высвечивая картину ремонта холла.
        - Сюда!
        Женщины повели пленников вслед за появившимся монахом. Показались и скрылись в темноте еще два монаха в фиолетовых рясах.
        Лавируя между колоннами, горами мусора и механизмами, конвоиры и конвоируемые вошли под купол велотрека, поддерживаемый четырьмя ажурными фермами строительных лесов. Девицы вытолкали пленников на дорожку велотрека и отошли назад, к трибунам, выстроились в ряд, направив на мужчин оружие.
        Что-то лязгнуло.
        Под куполом зажглись светильники, освещая безрадостную картину ремонта здания. Лишь центральное поле велотрека было более или менее свободно от мусора и строительных конструкций, если не считать ферм со стропилами для ремонта купола.
        Из-за ближайшего штабеля картонных коробок и связки труб вышел еще один мужчина, в расстегнутой шубе, без шапки, черноволосый, с хищными чертами бледного лица. Черные глаза его излучали жестокое упрямство, волю и брезгливую снисходительность. Это и был магистр ордена Раздела Джеральд Махаевски.
        - Не подобает думать о Нем как о богах или о чем-то подобном, - заговорил магистр высокомерным тоном, с едва уловимым акцентом. - Ибо Он больше бога, ведь нет никого выше Него, нет никого, кто был бы господином над Ним.
        Пленники переглянулись.
        - Это он о себе? - вполголоса осведомился Буй-Тур.
        - Он цитирует апокриф Иоанна, - тихо сказал Данилин.
        - Все равно он говорил о себе. Господь, е-мое! Вот это самомнение у мужика!
        - Самомнение, подкрепленное правом сильного, - услышал Гордея Махаевски, изображая светскую улыбку. - Ибо на все м о я воля, господа! Вот он уже проверил этот тезис. - Магистр кивнул на Тарасова.
        - Не слишком ли ты крут, парень? - покачал головой Буй-Тур. - Обычно такие быстро сдуваются, как воздушные шарики.
        - Опустите руки, - сказал Махаевски, подходя ближе. - До сих пор не могу понять смысл этого вашего русского слова «крутой». Но неважно. Отвечаю на ваш вопрос, полковник. Я не крутой, я владеющий. Вот он понимает. - Магистр посмотрел на Данилина. - Не так ли, мистер учитель? Ведь вы тоже в некоторой степени посвящены и владеете повелеванием? Очень хочется проверить - на каком уровне. Я посылал за вами две свои группы и две - из вашего ордена, и вы справились со всеми. Это впечатляет. Пришел мой черед проверить вас на вшивость, как говорят русские.
        - Где Млада?
        - Здесь, неподалеку, - небрежно отмахнулся Махаевски. - И ваша жена, и подруга полковника Макарова… то бишь Тарасова. На всякий случай я их заминировал, а пульт вот. - Он вытащил из кармана пальто черный пенальчик с мигающей красной искоркой.
        Пленники снова обменялись взглядами.
        Махаевски усмехнулся.
        - Да вы не переживайте, до этого не дойдет. Их стерегут мои бешеные «вуменс». - Магистр посмотрел на четверых «герл» с пистолетами-пулеметами. - Рекомендую, полковник Тарасов. Никто не знает их имен. Их фотографий не встретишь на страницах модных журналов, разве что - на страницах газет в разделе «Криминальная хроника» или в рубрике «Их ищет полиция». - По губам магистра скользнула ироническая усмешка. - О них умалчивают репортеры - из-за желания остаться в живых до и после репортажа. И они гораздо решительнее нас, мужчин. Вон та рыжая, к примеру, зарезала всю свою семью. А та чернявая, с челочкой, задушила ребенка. Так что не рассчитывайте на легкое освобождение в случае непредвиденных обстоятельств. Они вас пристрелят, не задумываясь.
        - Отпусти наших девчонок, - угрюмо-насмешливым тоном произнес Буй-Тур. - Не прячься за их спины, если ты, конечно, мужчина. Давай перейдем сразу к делу. Или ты сначала спустишь на нас своих овчарок?
        Одна из девиц дала короткую очередь: пули с треском вонзились в метровую катушку кабеля.
        - Откроешь пасть еще раз - схлопочешь свинцовую маслину, - предупредила она, злобно сверкнув глазами.
        Махаевски улыбнулся.
        - На сердите моих леди, полковник. Они не настроены шутить. Что касается ваших девчонок, то их судьба в ваших руках. Сможете выстоять - я их отпущу. Не сможете, - Махаевски развел руками, - они будут работать на меня. Причем, уверяю вас, добровольно.
        - Дерьмо! - выдохнул Тарасов.
        Махаевски перестал улыбаться, глаза его сверкнули, и Владислав отшатнулся, потерял равновесие, но не упал. Данилин успел поддержать его, подставив руку.
        - Советую не выказывать свои чувства открыто, - покачал головой магистр. - Иначе вы проиграете еще до начала поединка. Впрочем, полковник Макаров, то есть Тарасов, если не ошибаюсь, свое уже отыграл и вряд ли способен реально претендовать на победу. Пусть подождет. Хотя, как говорится, ожидание смерти хуже самой смерти. Ну а с вами мы посоревнуемся. Кто первый?
        - Я! - шагнул вперед Буй-Тур.
        - Замечательно. - Махаевски посмотрел на Данилина. - А вас, мистер учитель, я оставлю на десерт. Сразимся после разминки. Отойдите в сторонку, чтобы не мешать. Да не делайте глупостей, мои «вуменс» не станут предупреждать, откроют огонь на поражение без колебаний.
        Буй-Тур сбросил куртку, оставаясь в свитере.
        Махаевски передал свое пальто одной из девиц, затем снял пиджак, под которым был надет черный тонкий джемпер с алым пауком на груди. Вытащив из кармана черный брусок взрывателя, он передал его рослой девице в черной шапочке-маске.
        - В случае некорректного поведения учителя нажми эту кнопочку, плиз. - Махаевски повернулся к Буй-Туру. - Ну-с, господин полковник, начнем?
        Буй-Тур красноречиво оскалился. Данилин хотел предупредить его, что противник владеет темпом, но не успел.
        Махаевски вдруг исчез - он стоял в пятнадцати шагах от пленников - и мгновением позже оказался рядом с Гордеем.
        Свистнул воздух.
        Охнув, Буй-Тур, начавший встречное движение, согнулся, сделал по инерции два шага и упал лицом вниз. Однако тут же вскочил, пригибаясь, прижал к груди кулаки, ища глазами противника. Свитер у шеи был разорван, на горле алела длинная царапина.
        Махаевски прыгнул.
        Буй-Тур отпрянул в сторону, но недостаточно быстро, и ребро ладони противника врезалось ему в ухо.
        Раздался хруст, вскрик.
        Полковник крутанулся волчком, прижав к уху ладонь, и снова упал.
        Махаевски, остановившись в метре от него, оценивающе глянул на вздрагивающее тело.
        - Что-то я не в форме. Третий удар - это уже слишком. Придется добить.
        Он шагнул к Буй-Туру, но был вынужден отвлечься на атаку с двух сторон: Тарасов и Данилин, не сговариваясь, забыв о предупреждении, бросились на врага.
        Раздалась короткая очередь, затем вторая.
        Пули вонзились под ноги Тарасову, одна из них прошила бедро, и он упал. Однако Андрей, находясь в состоянии «боевой струны», сумел славировать и достал Махаевски невероятным вывертом руки: бил, казалось, в одну точку, а ударил в другую.
        Магистр отскочил, с изумлением и гневом глядя на противника, чьи глаза вдруг засветились изнутри угрожающим янтарным блеском.
        - Фак ю!..
        Андрей снова бросился к нему, входя в пространство прямого поражения, и, хотя магистр тут же разорвал дистанцию, успел нанести ему три удара: два легких, отвлекающих, растопыренными пальцами в лицо и костяшками пальцев другой руки по локтю, и сильный - «лапой тигра» - по ключице.
        Прозвучали еще две очереди.
        Девицы хладнокровно выцеливали жертвы и действительно не мучились сомнениями, стрелять или не стрелять в безоружных людей.
        Тарасов, поднявшийся на ноги, получил еще две пули в спину, снова свалился. Буй-Тур вообще затих. Удар Махаевски сломал ему внутреннюю кость за ухом. Одна из пуль зацепила бок Данилина, заставив его отступить.
        - Не стреляйте! - оглянулся Махаевски. - Этого я отработаю сам!
        Андрей, чувствуя горячую пульсацию крови в ране, метнулся к нему, и они закружились в стремительном боевом танце, демонстрируя чудеса ловкости, гибкости, скоростного движения и богатый арсенал приемов, многие из которых были недоступны даже профессионалам боя.
        Однако Андрей вскоре стал проваливаться в атаках, не успевая за противником, а тот, наоборот, взвинтил темп боя до немыслимых инстинктивных реакций и все чаще доставал Данилина из положений «мертвых зон». К тому же он великолепно владел волновыми, вибрационными резонансами тела и энергетическими выбросами, в то время как Данилин вынужден был нырять в «бессозналку» - отбивая выпады магистра на сверхскорости, и экономить силы, уходящие вместе с вытекающей из раны кровью. Еще через несколько секунд он понял, что его подготовки недостаточно, чтобы справиться с «боевой машиной», владеющей какими-то секретами физического воздействия на противника.
        Нырнув в очередной «темный омут» рефлекторной фазы боя, Андрей уклонился-отбил-сошел со спирали атаки Махаевски, отпрыгнул в сторону, уже почти бездыханный, лишенный каких бы то ни было сил, и вдруг ощутил некое изменение в обстановке. «Включил» сознание.
        Девицы с пистолетами-пулеметами неподвижно лежали на полу возле трибуны велотрека, будто их застиг внезапный сон.
        Андрей опомнился, автоматически выставил вперед руки, отскочил, ожидая удара противника, но удара все не было, сам Махаевски стоял в пяти шагах от него, оскалившись, в полуприседе, а к нему текуче-медленно, как поток воды, приближался какой-то человек в спортивном костюме, с ярко полыхавшими голубым огнем глазами.
        - А вот и витязь пожаловал, - произнес Махаевски сквозь зубы. - Легок на помине. Я только что подумал о новом спарринг-партнере. Надеюсь, вы меня не разочаруете, мистер? А то эти парни какие-то дохлые попались, даже от пуль уворачиваться не умеют.
        Человек, неизвестно каким образом за считаные мгновения уложивший четверых вооруженных «овчарок» Махаевски, остановился. Не поворачивая головы к Данилину, быстро проговорил:
        - Спасайте женщин, они в правом коридоре от выхода из холла, в помещении буфета.
        Данилин вздрогнул, получая откуда-то импульс энергетической подпитки, бросил взгляд на тела Буй-Тура и Тарасова, метнулся к проходу между трибунами.
        - Итак, господин… э-э? - прищурился Махаевски, начиная боком обходить незнакомца. - Может, назовете свое имя? Я Джеральд Махаевски, магистр ордена Раздела, посвященный третьей сефироты, паладин Звезды Изначалия, правая рука Кондуктора Социума, мастер смерти. А вы?
        - Лихарь, - негромко ответил человек в спортивном костюме; казалось, его тело все время колеблется, зыбится, течет, как облако тумана или скорее как сгусток жидкого огня. - Витязь Рати Рода.
        - О! Неужели мне предстоит сражаться с самим Беспощадным? Я слышал о вас, ратник Рода, но не думал, что судьба сведет нас. Какая честь для меня! - Губы Махаевски исказила язвительная улыбка. Он был настолько уверен в своих силах, что не боялся показать пренебрежение к противнику, а может, пытался вывести его из себя. - Что ж, ваша голова, господин Лихарь… э-э, Беспощадный, украсит мою коллекцию в родовом замке. Если вы, конечно, не блефуете.
        Вместо ответа Лихарь живой металлической каплей скользнул к нему, почти не касаясь пола ногами, и бой двух операторовпространства, владеющих приемами физического, психического и энергетического повелевания, начался. Закончился же он через минуту - слишком малый отрезок времени для обычного человека и очень большой - для человека, посвященного в тайны сверхскоростного движения.
        Несомненно, Махаевски был очень сильным бойцом, мастером воинских искусств высочайшего уровня. Однако на этот раз ему встретился противник, превосходящий его по многим параметрам, а главное - по духовномунаполнению. Ибо настоящий воин - не просто знаток боевых тактик и приемов и прекрасный спортсмен, владеющий телом и физиологическими реакциями организма, он еще и носитель духа, объединяющего мудрость и действие, ведущего человека по Пути Истинного Знания.
        Движения поединщиков были почти невидимы, так быстро они сменяли друг друга. Череда атак-ответов следовала за чередой, вихри тающих призраков носились по бетонной дорожке велотрека, замирая на мгновения лишь ради осмысленияпозиций. Казалось, что феерическое зрелище, недоступное никому из живущих на земле, будет длиться вечно.
        Однако в какой-то момент стало наблюдаться осторожное отступлениеМахаевски. Он не успевал за своим противником и ничего не мог с ним сделать, даже включив экстрарезервные каналы и полностью раскрыв свои магические возможности, в особенности - по дистанционному воздействию на людей. Но его энергополевые посылы и мыслеформы разбивались о «железную рубашку» воли витязя, а ответные силовые выпады все чаще доставали магистра, пробивали защиту, заставляли напрягаться, и наступил миг, когда он дрогнул и… побежал!..
        Данилин в это время обнаружил сторожей, стерегущих дверь в буфет, и сначала не понял, что они делают. Потом понял, и ему стало противно: сторожа - толстая девица в камуфляже и рыжебородый монах - занимались оральным сексом. Оказать полноценное сопротивление налетевшему на них «привидению» они не смогли. Несмотря на раны и страшную усталость, Андрей все еще находился в состоянии гипердействия и контролировал пространство адекватного ответа с почти абсолютной непогрешимостью.
        Монаха он отправил в нокаут ударом в голову, ошалело вскочившую девицу с мокрым ртом отшвырнул, а когда она потянулась за оружием, сильным ударом в горло отправил за «любовником».
        Постояв над телами сторожей пару мгновений - пока подсознание ощупывало холл и коридоры здания сферой внечувственного восприятия в поисках опасности, Андрей наклонился к девушке, обыскал карманы ее комбинезона, достал ключ и открыл замок буфета.
        В помещении было темно, однако расширившийся волновой диапазон зрения позволял ему видеть даже в полной темноте, поэтому Андрей безошибочно отыскал в углу сидящих на ящиках женщин. Это были Млада и Яна, подруга полковника Тарасова. Она еще не знала, что ее друг и защитник ранен, а может быть, и убит.
        Кроме того, Андрей увидел-почуял и некий чужеродный и очень опасный предмет, стоявший на полу буфета. Это было взрывное устройство, способное разнести на куски весь велотрек.
        - Выходите, - негромко сказал Данилин. - Не бойтесь, это свои.
        - Андрей! - тихо ахнула Млада. Бросилась к нему на грудь, заплакала.
        - Успокойся, потом будешь плакать, - проворчал он, отстраняя женщину. - Надо уходить отсюда, и чем быстрей, тем лучше.
        - Кто вы? - подошла к ним Яна.
        - Не отставайте, - буркнул Андрей, борясь с головокружением.
        Они выбрались из помещения, пропахшего кисло-горькими запахами, в тусклый свет пыльной люстры, горевшей под потолком холла.
        Из центрального зала велотрека прилетел неясный дробный стук: словно по каменным плитам протопали два мелких беса на копытцах. Затем раздался чей-то леденящий душу вопль.
        Женщины вскрикнули в ответ, цепляясь за Андрея.
        - Стойте здесь! - приказал он, срываясь с места.
        На дорожке велотрека никого не было.
        Лишь спустя несколько секунд Андрей заметил на поле, захламленном строительным мусором, у дальней трибуны, человеческую фигуру. Нет, две. Один человек стоял, второй лежал в неестественной позе, раскинув руки, согнув ноги под углом к туловищу, запрокинув голову так, что было ясно - шея у него сломана.
        Сердце колотилось о ребра с набатным гулом, глаза слезились, Андрей никак не мог сфокусировать зрение и распознать того, кто лежал.
        Стоящий над телом вдруг исчез и возник уже на дорожке велотрека. Это был тот, кто спас Данилину жизнь.
        Андрей расслабился.
        - Это вы… что с Махаевски?
        - Мертв, - отозвался незнакомец, гася голубой огонь в глазах. - Помогите мне.
        Они перевернули на спину Буй-Тура и Тарасова. Полковник застонал.
        - Жив! - обрадовался Андрей.
        Незнакомец погладил рукой лоб Тарасова - Данилину показалось, что с его пальцев сорвались извивающиеся змейки света и всосались в кожу головы, - затем склонился над Буй-Туром. Сказал чуть погодя:
        - Плохо…
        - Что?!
        - У него кровоизлияние в мозг. Треснула височная кость. Требуется лажение.
        - Операция?
        - Нет, черепное лажение. Я закрыл ему сосуды, прервал поступление крови, но долго он не продержится. Его срочно надо…
        - В больницу!
        - Уходим. - Незнакомец легко поднял тело Буй-Тура на руки и быстро зашагал к выходу из зала. Потом вдруг остановился, подумал немного и повернул обратно.
        - Куда вы? - не понял Андрей.
        - Забирайте женщин и помогите полковнику. У магистра есть рамана.
        - Что?
        - Транспорт. Быстрее!
        Андрей вздрогнул - голос этого человека внушал уважение и опаску, подскочил к зашевелившемуся Тарасову.
        - Держитесь!
        - Иди… за… девчонками… - в три приема выговорил полковник. - Я сам…
        Андрей метнулся к выходу, выскочил в коридор, наткнулся на Младу с Яной, двигавшихся навстречу.
        - Я же приказал ждать на месте!
        - Да-а, там страшно! - ответила Яна с простодушной прямотой. - И кто-то смотрит в спину…
        - Домовой, - невольно улыбнулся Андрей, - точнее, велотречный. Шагайте за мной.
        Они вошли в зал.
        - Слава! - взвизгнула Яна, бросаясь к Тарасову.
        Андрей остановился, округляя глаза. Но его поразила не встреча влюбленных, а нечто другое.
        Из-под купола гигантского сооружения спускалась на поле велотрека десятиметровая летающая «тарелка», сверкающая голубым металлом, постреливающая искрами, испускающая струйки дыма.
        - Что это?! - прижалась к плечу учителя Млада.
        - Энлоид… - прошептал Андрей, внезапно догадавшись, что имел в виду их спаситель под «транспортом» магистра.
        Тарасов с Яной перестали обниматься, также увидев «тарелку», замерли.
        - Идите сюда, - послышался голос незнакомца.
        «Тарелка» зависла в метре над полем, лопнул бок аппарата, из образовавшегося в нем стеклянно-прозрачного «объема пустоты» выпрыгнула легкая подвижная фигура, склонилась над телом Буй-Тура, вложила его в «пустоту». Тело исчезло.
        Незнакомец оглянулся.
        - Поторопитесь!
        Очнувшиеся пленницы со своими защитниками поспешили к «тарелке».
        - Энлоид… - еще раз сказал Андрей. - Над такой машиной работал Лева…
        Ясноглазый незнакомец посмотрел на него с прищуром.
        - Вы правы, сударь. Пришло время открытий. Но сейчас нам пора уходить отсюда, залезайте.
        Андрей и Владислав переглянулись.
        - Давай, ты первая, - сказал Тарасов Яне.
        Они скрылись в «пустоте» входа.
        - Теперь мы, - ободряюще сжал плечо Млады Андрей.
        По глазам ударил световой зайчик, на мгновение волна темноты и свежести прокатилась по телу, и взору открылось кубическое помещение без острых углов, с бежевого цвета стенами. Потолок помещения слабо светился. Вошедшие ранее Тарасов и Яна стояли, озираясь, оглянулись на вскрик Млады.
        - Чудеса в решете! - вполголоса проговорил полковник. - Интересно, куда делся Гордей Мироныч? «Зеленые человечки» забрали?
        - На борту раманы никого нет, - ответил появившийся ниоткуда «ангел-хранитель», с виду - обыкновенный человек. - Это личный транспортник магистра. Нам повезло, что он не заговорен. Магистр понадеялся на свои возможности. Но все разговоры потом.
        Незнакомец протиснулся мимо спасенных, вошел в противоположную стену, исчез. Потом из стены показалась его голова.
        - Прошу прощения, но кабина раманы рассчитана только на двух пассажиров. Одно занято вашим приятелем. Вам придется во время полета побыть здесь.
        - Без проблем, - кивнул Тарасов, по лицу которого разлилась бледность. - Только я, с вашего позволения, присяду.
        - Куда мы полетим? - робко спросила Яна.
        - Туда, где вас вылечат, - сказала голова незнакомца и скрылась.
        Все присутствующие в странном тамбуре обменялись выразительными взглядами.
        - Как ты думаешь, кто он? - прошептала Млада, зябко вздрагивая от волнения.
        - Не знаю, - так же тихо ответил Андрей, - но догадываюсь.
        - Спецслужба РуНО? - поднял бровь Тарасов. - Хотя, надо признаться, таких суперов просто не должно существовать в природе.
        Данилин помолчал.
        - Это скорее всего витязь… я слышал о воинах русской Рати, но не верил…
        - Что еще за витязи такие?
        Одна из стен помещения вдруг растаяла, превратилась в экран телевизора.
        Стал виден зал велотрека.
        Центральное поле строения плавно понеслось вниз. Экран мигнул - и в тамбур с экрана хлынула темнота ночи. Вниз ушел главный купол велотрека, затем вся «бабочка» сооружения, уменьшаясь на глазах. А еще через несколько секунд бесшумного неощутимого полета на пестром темно-белом фоне расцвел огненный фонтан, разбрасывая во все стороны обломки стен и крыши велотрека. Это взорвалась адская машина магистра, хороня его и всех, кто с ним был.
        На все наша воля

2 января
        Он был очень похож на старика с картины Константина Васильева «Человек с филином». Та же сурово-величавая осанка, тот же пронзительный взгляд мудрых глаз, седина в волосах, та же ощутимая силав каждом движении. Разве что человек этот был моложе. Звали его Гостомыслом. Волхв Гостомысл, заботникРусского Рода.
        Когда летающая «тарелка» с пассажирами, проделав часовой перелет, приземлилась посреди какого-то замерзшего и заснеженного болота с чахлыми кустиками и кривыми стволами березок, встретил их именно Гостомысл, одетый в меховой зипун, но без шапки, несмотря на мороз. Он кивнул незнакомцу, победившему магистра и спасшему пленников, приложил руку к груди, поклонился.
        Озеро освещалось только светом звезд, но лицо Гостомысла было видно так, будто освещалось солнечным светом.
        - Здравы будьте, родичи, в обители Ладомирья. Прошу следовать за мной.
        - Я отведу раману в северный скип, - сказал спаситель Данилина. - Пусть постоит покамест закрытой.
        - Хорошо, - коротко ответил волхв.
        Незнакомец полез в люк «тарелки», ощущаемый как объем пустоты.
        - Спасибо, - запоздало спохватился Тарасов.
        Незнакомец не ответил, скрылся в «пустоте», и через несколько секунд «тарелка» подпрыгнула в небо, исчезла.
        - Обиделся? - пробормотал Тарасов.
        - О, нет, - качнул головой седовласый. - Лихарь просто сделал свое дело и не считает вас обязанными ему. Хотя мы обычно не произносим слово «спасибо», оно имеет другой смысл. Мы говорим - благодарствуем.
        - И какой же другой смысл сокрыт в «спасибе»?
        - Изначально, по искону, это слово - аббревиатура, как принято говорить, слов «спаси» и «бог». В сочетании они не несут благодарности. От кого нас должен «спасать бог»? И для чего? Однако об этом мы поговорим позже. Идемте, я провожу вас в свою будову, вам требуется лажение.
        Волхв ничего не сделал, не махнул рукой, не произнес никакого заклинания, но в пятидесяти шагах от людей вдруг сформировался в воздухе удивительной красоты светящийся терем. За ним еще несколько, едва видимые в ночи, словно сделанные из расплавленного стекла.
        Замершие спутники Андрея молча дивились на возникший ниоткуда деревянный град, не в силах вымолвить ни слова.
        - Я сплю… - наконец пробормотал Тарасов.
        Данилин промолчал, погладив пальцы Млады. Он уже догадывался, что видят его глаза, но не спешил делиться своим прозрением ни с кем.
        Седовласый подошел к неподвижно лежащему Буй-Туру, наклонился над ним и тут же отступил. Тело полковника потеряло вес, всплыло над снегами и льдом, скользнуло к резному крыльцу ближнего терема.
        - Идемте, - оглянулся Гостомысл. - Не бойтесь, это будовы Ладомирья, недобрым людям они не видны и недоступны.
        - Никогда не слышал о таком поселении… Здесь ваша база, что ли?
        - Что-то вроде того, - усмехнулся волхв, огладив бороду.
        Медленно, осторожно, стараясь не поскользнуться, они один за другим приблизились к терему, взошли на крыльцо, деревянные балясины которого, бревна и доски излучали ровный золотисто-медовый свет. Дверь в терем открылась сама собой, являя взору недлинный и неширокий коридор, с виду весь обшитый деревянными досками с янтарно светящимся рисунком. Он был пуст, прост - и сказочно красив!
        Тело Буй-Тура поплыло дальше.
        Гостомысл снова оглянулся.
        - Пойдем со мной, Владислав Захарович. - Посмотрел на остальных, прищурясь. - Вы же подождите меня в светлице. Я поправлюваших друзей и приду.
        В стене коридора сама собой распахнулась незаметная дверь, тело полковника втянулось в проем, за ним шагнули Гостомысл и Тарасов, державшийся из последних сил. Две пули в спине и одна в ноге, заговоренные Лихарем, все же шевелились при движении и вызывали приступы боли.
        Дверь закрылась.
        Женщины, взволнованные и ошеломленные происходящим, с надеждой посмотрели на Данилина. Он постарался ободряюще улыбнуться, хотя сам чувствовал себя не в своей тарелке, сказал мягко:
        - Кажется, существует слой жизни, о котором мы ничего не знаем.
        - Где мы? - решилась на вопрос Млада.
        - В обители волхвов, где же еще. Это все, что я могу сказать более или менее определенно. Вы слышали о тайном храме индийских магов - Шамбале?
        - Да, я читала, - кивнула Яна.
        - Похоже, на Руси тоже имеется своя Шамбала, а то и не одна. Эту зовут Ладомирьем, а я слышал о другой, якобы прячущейся в озере, под названием Град-Китеж. Почему Ладомирье вдруг открылось нам, я не знаю, но уверен, что нас здесь не обидят. Идемте в светлицу хозяина.
        - Куда?
        Андрей не успел ответить. Из стены коридора в двух шагах от него высунулась чья-то прозрачная лапка, и на пол шлепнулись… берестяные лапти без пяток.
        Млада и Яна ахнули, хватая Андрея с двух сторон.
        - Не пугайтесь, - усмехнулся он, готовый к таким чудесам. - Это, наверное, домовой. Предлагает переобуться.
        Из стены снова высунулась ручка, бросила еще две пары лапоточков. Мелькнули любопытный глаз, мохнатое ухо, и необычное создание, не побоявшееся показаться гостям, исчезло.
        Они переобулись.
        - Удобно… - шепнула Млада, - и тепло… Вениками пахнет…
        - Медом, - нерешительно возразила Яна.
        Андрей согласился и с той, и с другой. В тереме действительно витали запахи дерева, сушеных трав и полевых цветов.
        В торце коридора проявилась еще одна дверь, открывая вход в палаты невиданной красоты.
        Хоромы!
        Именно этим словом можно было назвать то, что увидели гости, шагнув за порог светлицы Гостомысла.
        Внутреннее убранство терема, в общем-то, не отличалось от уже известных Андрею, виденных в деревне деда и на родине мамы. Но здесь все предметы интерьера казались произведениями искусства, удивительным образом сочетались друг с другом, укладываясь в понятие хоромы. Здесь хотелось жить, долго рассматривать детали обстановки, все эти скамьи, лавки, голбцы, ставни, оконца, печь, изваяния русских богов, резные балясины, коники, столы, утварь по стенам, рушники, красный угол с неугасимой лампадой, но без икон и крестов.
        - Как красиво! - прошептали в один голос завороженные женщины.
        Данилин с любопытством огляделся, потом почувствовал легкое головокружение и присел на лавку. Силы кончались, организм требовал отдыха и энергетической подпитки.
        - Что с тобой?! - заметила его состояние испуганная Млада.
        - Устал… - виновато улыбнулся Андрей и потерял сознание.
        Он уже не видел, как над ним захлопотали встревоженные женщины, пытаясь привести в чувство, затем появился седовласый хозяин и унес его в спальню, чтобы совершить обряд лажения.
        Проснулся Андрей спустя три часа после своего обморока, свежий и бодрый.
        Он лежал в длинной белой полотняной рубашке на широкой деревянной кровати с высокими подушками. Помещение, в котором он находился, было заполнено полумраком, лишь в толще потолка светился узор сучков на доске.
        Но стоило ему открыть глаза, прислушаться к тишине и пошевелиться, как потолок засветился весь, и в спальне стало светло.
        Открылась дверь, вбежала Млада, одетая в красивое цветастое платье до колен, с оборками и рюшами, бросилась к нему на грудь. - Проснулся?! Ничего не болит?
        Он прислушался к своим ощущениям, пробормотал:
        - Ничего… здоров как бык… есть хочу.
        - Пойдем, там уже все готово, стол накрыт.
        - Где остальные?
        - Владислав с Яной переодеваются, сейчас придут, а Гордей Миронович еще спит. Но врач сказал, что все будет хорошо, он поправится.
        - Врач… - усмехнулся Андрей.
        - Ну, целитель, - смутилась женщина.
        - Он волхв, целительство - не главная его забота.
        - Все равно он врач, раз вылечил всех.
        - Это ты меня раздела?
        - Нет, я не знаю, я только смотрела… пока меня не попросили выйти, а потом оказалось, что ты раздет.
        - Помоги найти одежду.
        Млада оглядела спальню, нашла ряд выпуклостей на одной из стен, подошла ближе.
        - Какой интересный комод…
        - Не трогай ничего, мы не дома.
        - Сам же сказал - помоги найти одежду.
        Верхняя выпуклость вдруг вылезла из стены, будто живая.
        - Ай! - отскочила Млада.
        Андрей засмеялся.
        - Здесь все подчиняется своим магическим законам. Это действительно комод.
        Млада с опаской, вытянув шею, оглядела высунувшийся ящик, покачала головой.
        - Там белье, но твоей одежды нет.
        - Поищи в других ящиках.
        - Здесь нет ручек… ой!
        Верхний ящик сам собой втянулся в стену, зато открылся ящик пониже.
        - Я боюсь! - оглянулась Млада.
        - Не надо бояться, милая, - вошла в комнату улыбчивая пожилая женщина в красивом платье с лентами и кружевами, с платком на седой голове. - Никто вас здесь не обидит. А одежа его сохнет. Пусть пока майстру накинет.
        Женщина вытащила из нижнего ящика комода, встроенного в стену, длинный пушистый халат зеленоватого цвета, с переливами, протянула Младе.
        - Идемте в трапезную.
        Она вышла.
        Млада протянула халат Андрею.
        - Иногда мне кажется, что я сплю.
        - Мне тоже, - задумчиво ответил он, накидывая легкий и теплый халат, сшитый из какой-то толстой ворсистой ткани. - Хотя я теперь понимаю…
        - Что?
        - За нами все время наблюдали люди волхва. Я чувствовал, но не мог определить, кто. Думал - наши враги.
        - Почему ты решил, что за нами наблюдали волхвы?
        - Иначе трудно объяснить появление нашего спасителя в здании велотрека. Пока мы сражались с магистром, он уничтожил всю его команду.
        Млада зябко вздрогнула.
        - Отвечать тем же - быть таким же, как магистр.
        - У него не было выбора. Он спасал нас. Хотел бы я еще раз встретиться с ним - это великий мастер… Но не будем о грустном, идем обедать.
        - Завтракать, еще утро.
        - А впечатление такое, будто я сутки спал.
        Они выбрались из спальни, располагавшейся на втором этаже терема, в короткий коридорчик с еще одной дверью.
        - Что там?
        - Такая же спальня, там лежит Гордей Миронович.
        Андрей приоткрыл дверь в комнату, разглядел в полутьме лежащее на кровати под белой простыней тело, но входить не стал. В комнате светился лишь сучок над изголовьем кровати, освещая бледное лицо полковника, но психоэнергетический фон в спальне был спокойный, умиротворенный, и запахи по ней бродили живые, запахи сосновой смолы и трав.
        - Живой, полковник, - прошептал Андрей, закрывая дверь. - Я уж думал - кранты ему, убил магистр, височную кость проломил, как-никак. А где другой наш полковник?
        - Уже со своей девушкой обнимается, - улыбнулась Млада. - Из него лекарь три пули вытащил, и раны сразу заросли! Даже не верится, что такое возможно.
        - Мы еще многому здесь будем удивляться. Хотя главное не в этом.
        - А в чем?
        - Существование Ладомирья и других волхвовских центров дает надежду… надежду на возрождение. Сейчас наступила эпоха катарсиса, эпоха очищения России от зла, и я думаю, что волхвы все-таки принимают в этом участие, хотя и скрытно.
        - Почему - все-таки?
        - До сих пор я думал иначе, что Россия завоевана - в информационном и финансовом планах - и уже никогда не поднимется с колен. Буду очень рад, если ошибался.
        Они спустились по винтовой деревянной лестнице на первый этаж терема, услышали смех и вошли в открытую дверь, ведущую в трапезную хозяина.
        Тарасов, в таком же халате, что и Андрей, держал в объятиях Яну, пытавшуюся вырваться, увидел входящую пару и, ничуть не смутившись, вскинул руку над головой.
        - Привет, мастер. Как самочувствие?
        - Нормально, - сдержанно ответил Андрей.
        - Ну и отлично! Садись, позавтракаем.
        Вырвавшаяся из объятий полковника покрасневшая Яна подошла к Младе, взяла ее за руку.
        - Все хорошо?
        - Как в сказке со счастливым концом, - улыбнулась Млада. - Не хочется просыпаться, если это сон.
        - Как ты думаешь, - понизил голос Тарасов, подходя к Андрею, - нас не просто так вытащили из петли? Не потребуют платы?
        - Это не те люди, - осторожно возразил Данилин.
        - Дай бог, как говорится, только я совершенно точно знаю, что за все надо платить. Ты что-нибудь слышал о Духовно-Родовой Державе Русь?
        Андрей задумался.
        - Пару раз мне попадались брошюрки с интересной информацией о существовании определенной структуры… Существует несколько славянских центров, союзы и общины… Вполне возможно, что все они объединены в единую систему, эту самую Державу. А что?
        - Этот парень, что нас освободил…
        - Лихарь.
        - Он из рати Рода, витязь. Слышал что-нибудь о такой рати?
        - Нет.
        - Это мне наш хозяин сказал, Гостомысл. Он ждет нас после завтрака в соборной.
        - Что ж, там все сразу и выяснится.
        - Соборная - это его кабинет, что ли?
        - Узнаем.
        - Мужчины, завтрак стынет, - с притворной строгостью сказала Млада.
        - Садимся, - сразу согласился Тарасов.
        Они сели за стол, способный уместить не менее десяти едоков.
        - Наверное, у хозяина большая семья, - предположила Яна.
        - Скорее трапезная рассчитана на множество гостей, - ответил Тарасов. - Если бы здесь жила большая семья, мы бы то и дело сталкивались с домочадцами.
        - Может быть, они не хотят стеснять нас. Да и утро еще…
        - Может быть. - Владислав потер руки, оглядывая стол. - Приступим, гости дорогие, что-то я проголодался.
        На столе дымились четыре керамических сосуда с яствами. В первом была вареная картошка с маслом, во втором овсяная каша, в третьем тушеные овощи, в четвертом жареные грибы. Кроме того, здесь стояли блюда с маринованными огурчиками, квашеной капустой и солеными груздями, а также салаты из свежих - как только что с грядки - овощей, из корней лопуха и вяленой рыбы, из крапивы и сельдерея и баклажанная икра. Плюс горка блинов, сметана, варенье и мед. Плюс самовар и чайник.
        Тарасов поймал вилкой груздь, положил в рот, проглотил и сказал, закатив глаза:
        - Уму непостижимо! Пожалуй, я бы не отказался здесь пожить пару недель.
        Остальные засмеялись и принялись накладывать себе кто что хотел, почувствовав себя свободно и легко, как дома.
        Завтрак закончился чаепитием. Но пресыщения едоки не ощутили, организм каждого воспринял еду как нерасслабляющий добрый дар, вливающий силы и бодрость духа.
        Пришла та же пожилая седая хозяйка, а может быть, домработница, которую звали Аглая, очень подвижная и быстрая, и поблагодарившие ее за изумительно вкусную еду женщины начали собирать посуду со стола, чтобы отнести на кухню и помыть.
        - А вас ждет Владыко Сварг, - сказала седая со значением. - Пройдите в соборную.
        - Значит, Гостомысл тут не главный? - поинтересовался Тарасов.
        - Гостомысл - заботник, а Владыко - Белый волхв, Хранитель Рода. Он хочет побеседовать с вами.
        - Во как! - пробормотал Владислав, встретив взгляд Андрея. - За что же это мы удостоены такой чести?
        - Где ваша соборная? - обратился полковник к Аглае.
        - А наверху, в маковке, по лесенке подниметесь, минуя спаленки.
        - Неудобно в халатах-то идти…
        - Сейчас принесу одежу, - засуетилась Аглая, исчезая, и вскоре принесла выстиранную и поглаженную одежду мужчин. Тарасов и Данилин переоделись.
        - Даже дырки зашили… - пробормотал Владислав. - Что значит - русское гостеприимство.
        - Гостеприимство не имеет национальности, - улыбнулся Андрей. - Но наши предки, по отзывам чужестранцев, действительно славились гостеприимством.
        По винтовой лестнице они поднялись на третий уровень терема, в «маковку», как сказала хозяйка, и вошли в просторную комнату с закругленными стенами, которую занимал большой круглый деревянный стол и с десяток деревянных же кресел с резными спинками. Навстречу гостям поднялись двое: сам Гостомысл, высокий, крепкий, сильный, одетый в серую рубаху с шитьем, подпоясанную витым синим шнуром, и такой же высокий, могучий телом, но совсем седой, с длинной белой бородой, темнолицый старец, глаза которого светились как два чистейшей воды аквамарина. Кроме белой рубахи, на нем был необычного покроя пиджак без воротника, синего цвета, с орнаментальным шитьем, и такие же штаны.
        Хозяева поклонились.
        Тарасов и Данилин ответили тем же.
        - Присоединяйтесь, други, - сказал Гостомысл, - побеседуем, рассеем темь непонимания. С вами хочет погомонить сам Хранитель Рода.
        Седой старец с молодыми глазами огладил бороду, оценивающе глянул на застывших гостей, кивнул.
        - Сядем.
        Все сели.
        Андрей почувствовал стеснение, сердце заработало чаще, в душе поднялось волнение. Не каждый день встречаются на пути мудрые люди, а тем более волхвы.
        - Прежде всего прошу не обижаться, родовичи, - начал Владыко звучным сильным голосом, без всяческой старческой хрипоты, - ежели я буду звать вас на «ты». И даже не потому, что мы к этому привычны, а потому, что местоимение «вы» обезличивает человека, лишает его индивидуальности. Оно должно обозначать лишь количество. С помощью «вы» нас когда-то трагически разделили на близких и далеких, своих и чужих, врагов и друзей, а между тем «вы» с праязыка означает «тьму». Издревле на Руси родовичи «тыкали», говорили друг другу «ты», подчеркивая внутреннюю значимость собеседника. Это уж в христианские времена пришло обесценивающее «вы», с перевернутым смыслом ложного уважения. Понимаю, что у вас накопились вопросы к нам, и смиренно жду их. Начинайте.
        Владислав и Андрей покосились друг на друга.
        - Вопросов действительно много, - сказал Тарасов. - Но начать нужно с главного: что происходит? С нами, вокруг нас, с Русским орденом, со страной, наконец.
        - Что ж, вопрос и впрямь важный, - согласился Белый волхв. - Позвольте начать издалека.
        Десятки и даже сотни тысяч лет на Земле существуют тайные организации: ордена и союзы магов, колдунов и шаманов, бессмертных жрецов, сверхученых, овладевших секретами более древних цивилизаций, а также представителей иных рас, населявших нашу планету до человека, и чужепланетян. Эти ордена стремятся управлять развитием человечества согласно своим целям и пониманию прогресса, отрицая то безусловно божественное, что заложено в человеке. А именно - свободный выбор и полную ответственность за свой выбор. Или, как сейчас принято говорить, свободу воли. Хотя надобно знать, что слово «свобода» - также термин перевернутого смысла, внедренный не только в русский язык, но и в сознание народа существующей ныне Криптосистемой управления человечеством.
        - Не понял, - озадачился Тарасов.
        - «Свобода» - аббревиатура слов «с волей Бога бодаться». Лучше говорить - независимость.
        - Никогда бы в голову не пришло…
        - К сожалению, в современный русский язык «имплантировано» много слов с перевернутым смыслом, что заметно снижает его творящий потенциал. Самое отвратительное в том, что наши враги украли у нас наши священные тексты и переписали их, изменили в свою пользу, закрыв каждое правдивое слово двумя лживыми, выдавая их за истинно языческие и ведические книги. Вот почему мы проиграли им тысячи лет назад. Мы проиграли прежде всего информационную войну. Однако идем далее. Кроме свободы волеизъявления - приходится пользоваться этим словом, - Творец вложил в человека и нечто сакральное, сокрытое от него, проявляющееся лишь в моменты угрозы исчезновения как вида.
        - Совесть, - тихо обронил Андрей.
        Владыко огладил бороду сухой рукой, кивнул.
        - Верно, воин, совесть, а через нее - стремление постичь Замысел Божий, истинное Знание мироустройства, правду о себе и о Творце, родителе своем. Подвижники, в ком просыпается экстазис, соединяются в некую структуру нейтрализации тайного контроля, которая называется теперь «Три-Эн» - «Никого над нами»! Кроме Бога, разумеется, основателя Рода. Около двенадцати тысяч лет назад эта структура дала отпор всем нелюдям, возжаждавшим управлять человечеством как стадом, чтобы питаться его энергией. Сделав свое благое дело, «Три-Эн» растворилась в народе, ушла со сцены истории. Хотя, к слову, современное слово «история» тоже является словом-хамелеоном, прячущим свой истинный лик от простых людей. Но мы не об этом. Итак, «Три-Эн» прекратила существование, и некоторое время Земля процветала - как уравновешенная система взаимодействия человечества и природы. Но потом вновь подняли головы нелюдии человекоподобные существа, созданные жрецами по образу и подобию настоящих людей, а также маги и жрецы, обладавшие знанием, которое позволяло им идти наперекор божественному Промыслу. Так возникли религии- системы
управления людьми, затем секты, якобы стоящие «ближе к Богу», союзы, ордена, использующие философские методологические доктрины рабства - физического и духовного - и психического подчинения слабых сильному.
        - Да, я читал об этом, - сказал Тарасов. - Князь Всеслав давал мне кое-какую литературу… - Он понял, что проговорился, и досадливо поморщился.
        В проницательных глазах Белого волхва мелькнула улыбка.
        - Князь Родарев - правник, он знает, кому довериться.
        - Вы его знаете?
        - Русский национальный орден - не наше детище, но является одним из инструментов недавно включившейся системы «Три-Эн». Путь РуНО в некоторых аспектах ошибочен, особенно в части решения проблем силовым путем, однако благой результат его действий пока превышает наносимый им же вред. Мрази в лице человецев в России становится меньше. Ваша команда СОС, равно как и команда ППП полковника Буй-Тура, была создана с благими намерениями. Но реализаторы каждой идеи- люди, конкретные личности, зачастую не имеющие канала связи с Богом.
        - Опять же - совести.
        - Совершенно верно. И этих людей можно купить или запрограммировать. Что, собственно, и произошло с князем Шельминым.
        - Почему же вы проглядели, что это за человек?
        - Не мы - руководители РуНО, и даже властники Духовно-Родовой Державы Русь, основатели РуНО. Это послужит им большим уроком на будущее.
        - Чем же тогда занимаетесь вы?
        Волхвы обменялись понимающими взглядами.
        - Мы - заботникиРода, - сказал Гостомысл, - хранители древних знаний, правникиобщины, отвечающие за сохранение связи с Родом-Вседержителем. Мы помним все прошлые включения структуры «Три-Эн». Наша сила не в оружии, не во владении магией и навыками физического оперирования, наша сила в Знании.
        - Все равно не понимаю, чем вы занимаетесь конкретно.
        - Если задачами РуНО является ликвидация лидеров бандформирований, сект и коррумпированных чиновников на территории России и за ее пределами, а также ликвидация систем управления Россией - внешних и внутренних, сатанинских, то в нашу задачу входит организация глобального контроля за деятельностью всех тайных союзов и орденов, и главное - организация глубинной системы воспитания.
        - Хорошо, допустим, вы все знаете. Почему же допустили завоевание Руси чужими идеологемами?
        Волхвы-хозяева остались благожелательно-спокойными, что говорило об их внутренней уравновешенности и твердости убеждений.
        - Должно пройти еще много циклов самоочищения человечества от звериных и алчных желаний, - сказал Гостомысл, - прежде чем система «Три-Эн» самоликвидируется окончательно. Но мы все-таки идем к Богу, и остановить нас невозможно.
        - А мы зачем понадобились?
        - Нам нужны люди действия, не потерявшие совесть, - усмехнулся в бороду Владыко. - Таких всегда мало. Вы же подготовлены к восприятию законов Творца, хотя и посредством самого худшего из Путей самопознания. В каждом из вас потом придется убить дракона.
        - Но ведь вы допускаете убийство других людей во имя своих целей? Ваш витязь классно обработал магистра Махаевски со всей его свитой.
        - Мы не ханжи, - качнул головой Гостомысл. - Убийство - крайняя мера, но оно допустимо, когда мы поставлены перед выбором, кому жить дальше - мерзавцу без совести или доброму человеку. Однако мы не должны отвечать нашим врагам тем же, ибо не должны быть подобны им! Ты должен помнить, воин, что все сделанное тобой возвращается к тебе же. Злость, гнев, нетерпение, обида, ненависть - тоже. Так пусть лучше возвращаются обратно любовь и свет.
        За столом воцарилась тишина.
        Потом Гостомысл налил из графина в стакан воды, сделал глоток, заметил взгляд Данилина.
        - Не хотите родниковой водички испить? Очень здравым размышлениям споспешествует.
        - Тут впору коньячку хлебнуть, - проворчал Тарасов.
        - Нет ничего проще. - Гостомысл налил в другой стакан воды, подержал над ним ладонь, и вода окрасилась в прозрачно-коричневый цвет. - Вот, прими, коли надобность имеется.
        Тарасов удивленно глянул на стакан, поднес ко рту, сделал глоток.
        - Точно, коньяк! Как вы это делаете?
        - Не вы, а ты.
        - Прошу прощения…
        - Это несложный процесс, узнаешь в свое время.
        - Итак, что скажете, родовичи? - сказал Белый волхв. - Согласны послужить Отечеству и Роду?
        - Я бы все-таки хотел знать, чем мы будем заниматься конкретно, - сказал Андрей негромко, но твердо.
        - Дел невпроворот, - усмехнулся Гостомысл. - О конкретике вам сообщит витязь Бран, защитник Рода. К примеру, надобно ослабить и нейтрализовать влияние на Россию Синедриона, центра Союза тайных орденов, руководит которым Великий Отец лорд Акум. Впоследствии придется выйти на Криптосистему, называемую еще Геократором, управляет которым жрец-бессмертный Тивел. Центр этой тайной жреческой структуры располагается ныне в Америке, в Аризоне. Конечная же наша цель - Экзократор, мировой центр стратегического управления человечеством, ставленники которого контролируют все национальные властные структуры. Владыкой Экзократора является нечеловек Арот, называющий себя Превышним.
        - Дьявол, что ли?
        - В некотором смысле. - Гостомысл улыбнулся. - Рогов и копыт у него, во всяком случае, нет. Кстати, у него недавно появился передвижной центр управления - самый большой корабль в мире.
        - Случайно, не «Солнце Свободы»?
        - Он.
        - Послать туда спецкоманду - и дело с концом…
        - Не так все просто, Владислав Захарович. Арот - маг и забавник, к нему обычный спецназ и близко не подойдет.
        - А ваши витязи?
        - Готовимся, - лукаво прищурился Гостомысл. - Да и вы должны созреть. А опора у вас есть.
        - Какая опора?
        - Ваши берегини. Вот полковнику Буй-Туру будет сложнее.
        - Брат мой несколько упрощает ситуацию, - сказал Владыко. - Наша конечная цель не ликвидация Экзократора, а создание корректирующего импульса, возвращающего жизнь на Земле к соответствиюИзначальному Замыслу Творца. Наша Держава - всего лишь проявление алгоритма «Три-Эн», неумолимо транслирующего законы Божественной Этики. Мы - частица общности, коллективный реализатор этой идеи, но каждый из нас волен поступать так, как велит ему совесть.
        - Что касается тебя, Андрей Брониславович, - добавил Гостомысл, - то мы и твоим способностям найдем справное применение. Посвятим тебя в витязи, благо ты почти готов, либо будешь работать учителем, просветителем Рода. Тысячелетнее навязывание русскому народу чужебесия под личиной «истинно русской религии», засилье идеологических и религиозных догм, чьи идеалы и цели прямо противоречат духовным ценностям Рода нашего, требуют очень больших усилий по чистке умов. Осознанное и здоровое преодоление чуждых русскому Духу напластований в русской культуре - важнейшая часть ведического просвещения Руси. Хотя при этом и ты должен помнить, что любовь к родной земле и сородичам не должна измеряться отторжением, обидой, гневом и ненавистью к инородцам. Наша борьба не должна вестись такими же вероломными и бесчестными способами, кои используются нашими врагами.
        - Понимаю… - тихо сказал Андрей.
        - Тогда позвольте откланяться, - сказал Владыко, поднимаясь. - Мне пора славутворить. Вам же хочу пожелать терпения и твердости духа. И светлого будущего. На все - вашаволя!
        Белый волхв сделал шаг и исчез.
        По комнате прошелестел прохладный ветерок. На мгновение всем присутствующим в ней показалось, что кто-то большой, сильный изучающе и строго посмотрел на них из глубин Вселенной и снова стал неощутим и далек. Хотя Он-то уж точно знал, что не должно быть
        никого над нами,
        над истинно детьми Его…
        Москва - Гряды.
        Март, 2003
        Не русские идут
        Гренландия
        XXI век. 21-23 мая
        Город Упернавик расположен на западном побережье Гренландии и является одним из самых северных городов планеты. Славен он не только окружающими фьордами, но и самой северной паромной переправой в мире. Это на самом деле очень красивое место, правда, с чрезвычайно суровым климатом.
        Название города переводится весьма забавно - «Весеннее место», - хотя средняя температура летом здесь не поднимается выше плюс пяти градусов по Цельсию. Зимняя же на пиках холодов может опускаться и ниже минус шестидесяти. С другой стороны, когда первые поселенцы появились на побережье Баффинова залива, климат Гренландии был значительно мягче. И лишь после похолодания шестнадцатого - восемнадцатого веков Упернавик превратился в один из самых «холодных» городов Земли.
        В среду, двадцать первого мая, с борта парома «Свиссун» в порту Упернавика на берег сошёл неприметной наружности гражданин с рюкзаком за плечами. По документам он значился как англичанин Майкл Браун, прибывший на Гренландию из Эдинбурга.
        Май в этом году выдался тёплым, и путешественник был одет, как и все туристы, в универсальный походный костюм серого цвета.
        В принципе, такие костюмы (неофициально их называли «урсами», хотя ничего медвежьего в них не было) предназначались когда-то для бойцов войск специального назначения, служащих в условиях низких температур. Потом их доработали, пустили в общую продажу, и теперь половина туристов всего мира, жаждущих экзотики на Крайнем Севере или в Антарктиде, носила удобные и комфортные «урсы».
        Англичанин, ничем особенным не отличаясь от других любителей северных путешествий, терпеливо дождался автобуса, который отвёз прибывшую группу в город.
        В гостинице он не то чтобы держался особняком, но особо ни с кем и не общался, лишь изредка присоединяясь к общей трапезе в ресторане.
        Группа в гостинице «Инуит» долго не задержалась.
        Уже на следующий день её погрузили в вездеход на воздушной подушке и повезли к самой высокой горе в окрестностях Упернавика - Инусуссак, откуда она должна была совершить трёхчасовую экскурсию к северной оконечности острова - мысу Наярсуит.
        Группа из двенадцати человек, состоявшая наполовину из молодых девиц, весело двинулась по маршруту, обмениваясь впечатлениями, созерцая поистине волшебный пейзаж.
        Температура воздуха на острове уже больше недели держалась плюсовая, и путешественники могли в полной мере оценить красоту гор и каменистых холмов, чьи склоны сверкали вкраплениями минералов всех цветов и оттенков. Особенно необычными были выходы жил естественного графита, казавшиеся изделиями рук человеческих. Кроме того, таинственную атмосферу долин подчёркивала уникальная акустика, позволяющая даже шёпоту распространяться на многие километры, что не могло не повлиять на эмоции туристов.
        Дошли до Наярсуита, полюбовались крутыми ледяными обрывами фьорда и белёсым, без единой морщинки, морем, пообедали. Вернулись к вездеходу.
        Гражданин Браун спрятал бинокль, с которым не расставался, и тихонько занял своё место на борту современной машины, способной преодолевать любые препятствия.
        Группа вернулась в гостиницу.
        Браун держался вместе со всеми, а потом незаметно исчез. В отличие от спутников, которые должны были скоро уезжать, у него были иные намерения. Попросив водителя вездехода снова отвезти его на мыс Наярсуит, к побережью моря, Браун щедро заплатил флегматичному датчанину и договорился, что тот заберёт его через три дня.
        - Хорошо, - кивнул водитель, даже не поинтересовавшись, что будет делать этот чудак один среди льдов и хватит ли ему пищи.
        Вездеход, окутанный снежной пылью, умчался к югу.
        Проводив его глазами, Браун открыл рюкзак и достал из него две коробки, наклейки на которых указывали, что внутри находятся консервы. Однако вместо консервов в первой коробке оказалась разборная антенна, достигшая двухметровой высоты после её развёртки, а во второй - приборчик, напоминающий необычный ноутбук с трёхмерным экранчиком и лёгкий прозрачный шлем.
        Браун подсоединил приборчик к антенне и шлему, надел шлем на голову. Посидел пару минут, глядя на экран, неторопливо снял шлем и стал ждать.
        Через двадцать минут с безоблачного неба послышался нарастающий тихий свист и в ледяной бугор в полусотне метров от сидевшего на камне Брауна с треском воткнулась двухметровая стрела, имеющая посредине утолщение диаметром около тридцати сантиметров.
        Он подбежал к ней, посмотрел на часы: на этой широте уже начался «полярный день», поэтому солнце не садилось, а лишь чуть опускалось к горизонту. До пролёта чужого спутника, обозревающего Гренландию, оставалось не так уж и много времени, надо было торопиться.
        Браун достал из рюкзака инструмент, разобрал капсулу, выпущенную с борта подводной лодки в акватории залива Мелвилла, собрал снова, но уже в виде устройства, напоминающего обод велосипедного колеса с десятком дуг, образующих остов зонтика. После этого он включил ноутбук, снова надел шлем на голову, устроился поудобнее между камнями, так, чтобы с моря его невозможно было увидеть. Подождал, глядя на циферблат часов.
        Спутник пролетел.
        - Запускаю, - сказал он по-английски.
        - Подключаемся, - прошелестел в наушниках ответ оператора, находившегося в данный момент за несколько тысяч километров отсюда.
        «Колесо с зонтиком», в котором трудно было предположить средство передвижения, вдруг плавно поднялось в воздух, зависло на несколько секунд. Вокруг него замелькали крохотные радужные проблески, форма устройства исказилась, и оно исчезло. Лишь изредка в образовавшейся «пустоте» вспыхивали светлые паутинки, указывая на присутствие в этом месте изделия из металла и пластика.
        Затем вспыхивающие паутинки стали удаляться: собранный Брауном необычный летательный аппарат направился к береговым обрывам, держась на высоте двадцати метров от поверхности моря.
        Засветился экранчик «видеофона», представлявшего на самом деле навигатор и устройство слежения, развернул объёмную карту местности. Жёлтый огонёк на ней указывал положение устройства наблюдения.
        Браун какое-то время следил за огоньком, потом начал ставить палатку.
        До «вечера» он провёл два сеанса связи с оператором системы наводки, располагавшейся в Европе, и продолжал следить за полётом «велосипедного обруча-зонта», державшего направление на западное побережье Гренландии, точнее - на город Канак. Аппарат официально назывался «средством электронной разведки», неофициально - «одуванчиком», имел телекамеры высокого разрешения и датчики полей. Двигался он со скоростью около ста километров в час. К полуночи он должен был добраться до Канака, точнее - до американской военной базы Туле.
        Однако в начале девятого произошли события, помешавшие «отдыху» туриста.
        Сначала Брауна предупредили, что у побережья моря Баффина рыщут вертолёты, американские «Чинуки».
        - Советую свернуть лагерь и вернуться в город, - сказал оператор связи.
        Браун подумал, глядя то на небо, то на море с высоты берегового уступа, то на экранчик навигатора. Быстро собрался, свернул палатку, упаковал рюкзак. Направился к ближайшим скалам, где можно было укрыться от любопытного взгляда.
        И в это время над морем показался вертолёт.
        Поскольку он шёл прямо на мыс, где находился англичанин, Брауну стало ясно, что его каким-то образом засекли, хотя палатка сверху вряд ли была заметна, имея особое, поглощающее свет и радиоволны покрытие. Но те, за кем он хотел установить наблюдение, тоже обладали соответствующими системами контроля земной поверхности.
        Браун спрятался среди камней за длинным ледяным валом.
        Вертолёт - это был небольшой «AW 139» итальянского производства - сделал круг над берегом острова, второй, третий, сел в двухстах метрах от спрятавшегося разведчика. Из него выпрыгнули четверо солдат в серо-белой униформе американского северного контингента, сняли с плеч автоматы и направились прямо к скалам, за которыми сидел Браун. Не было сомнений, что они точно знали, где искать англичанина.
        Браун оценил ситуацию в течение нескольких секунд.
        Снял с плеч рюкзак, покопался в его боковом кармане, достал чёрный пенальчик величиной с ладонь, нажал на торце кнопку, спрятал пенальчик обратно. Вытащил шлем, надел на голову, покрутил рюкзак в руках, как бы ориентируя его на определённый участок неба. Сказал два слова:
        - Я обнаружен.
        Помолчав немного, добавил:
        - «Одуванчик» на подлёте к базе, код доступа - «беркут».
        После этого он вложил в рюкзак шлем, размахнулся и бросил его с обрыва.
        Через две секунды раздался взрыв: рюкзак, не долетев до берега, превратился в облачко пламени, дыма и мелких осколков.
        Солдаты в сотне метров от скал попадали на землю, вертя головами, но тут же вскочили и бросились к обрыву.
        Браун встал на камень, поднял руки над головой:
        - Я гражданин Великобритании, не стреляйте! У меня дипломатическая неприкосновенность! Прошу зафиксировать, что я не оказал…
        Бегущие солдаты открыли огонь!
        Они получили приказ ликвидировать «террориста», не вступая с ним в переговоры.
        Ладомирье
        XXI век. Конец мая
        Владыко
        На опушку леса вышел человек: высокий, седой, с сурово-величавой осанкой. В каждом его движении крылась внутренняя сила, а взгляд ясных глаз был исполнен мудрости и печали. Одет он был в белый холщовый костюм без ворота, с красным орнаментом по краям рукавов и силуэтиком летящего сокола на груди.
        Перед ним на многие вёрсты простиралось болото, усеянное кочками, поросшее осокой и высокими метельчатыми травами, с редкими хилыми берёзками да куртинами низких кустарников.
        Однако седого это не встревожило. Он посмотрел на безоблачное синее небо, на низкое солнце - не щурясь, будто свет его не слепил, кинул взгляд на стену леса за спиной и неторопливо побрёл к болоту, обходя кочки, выбирая одному ему ведомую тропинку. Ступил на упругую губку мха, потом на кружево ряски, но не провалился в трясину, словно внезапно потерял вес, а, рассеянно оглядываясь по сторонам, легко зашагал дальше.
        Так он двигался около полукилометра, почти не потревожив поверхности болота, пересёк широкое ржавое окно в кольце кувшинок и лилий, взобрался на пригорок, и перед ним вдруг невдалеке сформировался из воздуха невиданной красоты высокий светлый терем. За теремом один за другим появились другие терема и строения с двускатными крышами и резными коньками, подрагивающие в густом мареве летнего зноя.
        Старик остановился, разглядывая непонятно откуда взявшееся видение, огладил седую бороду длинными пальцами, улыбнулся. Губы его беззвучно выговорили певучее слово: Ладомирье…
        Послышался тихий звон, будто в центре болота проснулся колокол.
        Тотчас же перед стариком объявилась светлоголовая фигурка юноши в синем кафтане. Юноша поклонился. Старик сделал ответный поклон, и они направились по соткавшейся из ниоткуда песчаной дорожке к теремам поселения.
        Дивный свет за их спинами померк. Строения Ладомирья, обители волхвов и заботников Руси, были недоступны взгляду изредка появлявшихся у болота людей, и даже искусные спутниковые системы наблюдения за поверхностью Земли их не видели.
        Возле центрального терема с высоким крыльцом юноша попрощался. Старик поднял глаза на крыльцо, где его ждали двое мужчин в старинных кафтанах, подпоясанные витыми шнурками с кистями на концах. Один был кряжист, с проседью в тёмных волосах. Второй, пониже ростом и потоньше, с голубым огнём в глазах. На вид ему было лет сорок, и выглядел он, как обыкновенный сельский мужичок, в меру деловитый и несуетливый. На самом деле он был витязем ВВС - Возрождённой Вечевой Службы Рода - и звался Лихарем. Спутником же его был волхв Гостомысл, наставник и заботник Рода.
        Все трое поклонились друг другу.
        Седой старец заговорил:
        - Здравы будьте, родовичи.
        - Здрав будь, Владыко, - ответили ему. - Не ждали тебя после Купалы.
        - Нужда заставила, - улыбнулся в усы старик. - Пойдёмте в светлицу, поговорим.
        Гость прошёл в дом, поздоровался с хозяйкой, улыбчивой и полной, прижав к щеке её ладонь.
        Поднялись в «маковку» соборной комнаты терема, на самый верх, расположились за круглым деревянным столом, на красивых резных деревянных креслах.
        Солнце светило в распахнутые окна соборной вовсю, но внутри было прохладно, по закруглённым углам горницы гулял слабый свежий ветерок.
        Владыко оглядел обращённые к нему лица, привычно огладил бороду. По губам его промелькнула странная виноватая улыбка.
        - Ухожу я, родовичи.
        В светлице стало совсем тихо.
        Гостомысл пригладил волосы на голове, глянул остро.
        - Ох, не время… Несмотря на успокаивающие речи министров и чиновников во власти, дела на Руси далеко не блестящи. Давление Криптосистемы на души людей усиливается, зомбирующие нас силы перестраиваются, завоёвывают властные высоты…
        Старик повёл рукой, останавливая волхва.
        - Ты прав, заботник, нас обложили со всех сторон, завоевание Руси продолжается, чёрные туманы потянулись к детям нашим. Но и мы не стоим на месте, Владыко.
        Гостомысл непонимающе встопорщил брови.
        - Владыко ты, Сварг.
        Седой покачал головой.
        - Теперь ты. Закончу. Община живёт, растёт и укрепляется, РуНО [26 - РуНО - Русский национальный Орден.]всё больше получает поддержку в глубинах народа, программа «Три-Эн» продолжает развиваться, и её уже не остановить. А я слишком стар, чтобы провидеть Замысел Вседержителя.
        Снова комнатой завладела тишина.
        Шевельнулся Лихарь.
        - Среди властников Духовно-Родовой Общины нет надлежащего согласия.
        - Знаю, потому и задержался. Но в РуНО пришли другие люди, более ответственные, имеющие канал связи с этическим Промыслом бытия, они справятся с тенденцией раскола и без меня.
        - В Гренландию повадились эмиссары жрецов. Двое наших разведчиков погибли.
        - Пошлите туда витязя.
        - Завтра посвящение в князи Рода, - сказал Гостомысл.
        - Я буду.
        - В наши школы нужны учителя, - добавил Лихарь.
        - Учителей тоже надо учить, чтобы они могли бороться с чужими идеологемами так же естественно и просто, как дышат. Это главная задача Общины, и вам придётся многое изменить на этом пути.
        - Но без защиты нам не обойтись, без правников, витязей и людей действия.
        - Разумеется, воевода. Когда на кону стоит чья-то жизнь, её надобно защищать в предельно жёсткой форме, хотя убийство - крайняя мера, заставляющая нас делать непростой выбор. Всё сотворенное нами возвращается в той или иной мере, гнев и страх тоже. Прошу прощения за стариковское ворчание. И всё же мне пора. Теперь вы будете заканчивать то, что не успел я.
        - Формирование корректирующего импульса, - медленно проговорил Гостомысл, вдруг демонстрируя жест Белого волхва: пальцы огладили бородку; Сварг заметил это, глаза его лукаво сверкнули.
        - Становление Державы, - почти неслышно сказал Лихарь.
        - Однако нам будет тебя не хватать, Владыко, - со вздохом признался Гостомысл.
        Сварг усмехнулся.
        - Справитесь. Хотя… возможно, я ещё вернусь.
        Двое смотрели на старшего пытливо и с надеждой, и он ответил им ясным взглядом понимающего жизнь человека.
        Геократор
        Северный ледовитый океан
        Жрец Тивел, носитель сана Кондуктор Социума, правил Криптосистемой всего лишь двадцать лет с небольшим, но возраст его превышал двести десять лет, хотя при этом он выглядел на сорок: высокий, осанистый, с гривой иссиня-чёрных волос, падающих волной на шею. Тонкая талия, широкие плечи. Таких падкие на прозвища журналисты называют мачо. Однако глава Геократора женщинами не интересовался. Его влекла к себе другая половина человечества, о чём знали только немногочисленные доверенные лица жреца.
        Мировой центр Геократора, системы, стремившейся управлять всем человечеством, располагался в американском штате Аризона, в долине Памятников. Правда, никто из коренных обитателей штата, а также секретные структуры типа ЦРУ и ФБР, об этом понятия не имели и долину Памятников считали чисто природным образованием. Те же, кто случайно становился свидетелями полетов «неопознанных летающих объектов» - Геократор пользовался принципиально другой техникой - или наблюдал удивительные явления природы, как правило, не спешили к журналистам. И либо быстро забывали об увиденном, либо - если начинали проявлять интерес, - вообще исчезали.
        Мировой центр Геократора обладал совершенной системой маскировки и защиты, опирающейся на древние магические знания жрецов. Ни издали, ни вблизи, ни с высоты птичьего полёта или со спутниковых орбит распознать центр в скоплении каменных останцов долины Памятников было невозможно. Утечка информации из святая святых Геократора исключалась напрочь.
        При этом геарх догадывался, что о существовании Мирового центра знают на другом континенте, который до сих пор не покорился влиянию Геократора. Русское сопротивление, выраженное деятельностью не менее секретных систем - РуНО и ВВС, имело свои планы относительно развития России и со всё большим упорством пресекало попытки Геократора перехватить управление государством.
        Именно это обстоятельство и подвигло Тивела решиться без согласования с главой Экзократора Аротом провести запуск Водоворота Оси Мира. Много тысяч лет назад Ось венчал Храм Странствий, отражённый в мифах и легендах как вселенская гора Меру, и располагался этот пирамидальный Храм над устьем Водоворота, принадлежащего мифической Гиперборее. Впрочем, мифической она представлялась разве что «расходному материалу», как пренебрежительно Тивел оценивал народы Земли. На самом деле в прошлом Гиперборея существовала, как и Атлантида, её соперница, ныне погребённая подо льдами Антарктиды, только и называлась она в те времена иначе. Но главное, что гиперборейцы оставили наследство, ставшее достоянием жрецов, и теперь предстояло завладеть этим наследством, запустить Водоворот и стать властелином мира, возможности которого трудно было переоценить. В этом случае не Экзократор, а Геократор превращался в центр глобального мирового управления и начинал диктовать условия всем живущим на Земле. А внешнее управление, олицетворяемое Экзократором, становилось лишним.
        Тивел потёр ладонь о ладонь, испытывая чувство мстительного злорадства, усилием воли успокоил сердце. Сначала надо было завершить начатое, а потом радоваться.
        Тихий и незаметный, как мышь, служка принёс фрукты и соки.
        Тивел накинул на себя шёлковый хитон, ласкающий кожу, вышел на балкон, искусно замаскированный под естественную нишу в скале. Перед ним с высоты четырёхсот метров открылась долина Памятников, таинственная и прекрасная, отражённая во множестве легенд и преданий. В некоторых из них о ней говорилось как о каменном саде богов.
        Тивел усмехнулся. Богом он не был, представитель бессмертных жрецов, владеющих тайными знаниями древних, но власть имел большую. Долина Памятников принадлежала ему, как и сотня других владений во всех уголках Земли, люди рождались и умирали ради него, призванные исполнять его волю, и портило ощущение всевластия только одно обстоятельство: глава Экзократора, Превышний, Решатель Судеб, Манипулятор Социума, нечеловек Арот всё ещё стоял выше в иерархии глобальной системы контроля над человечеством. С этим обстоятельством пока надо было мириться и доказывать, что Геократор не нуждается в дополнительных структурах контроля.
        Тивел снова усмехнулся.
        Эксперимент, затеянный им помимо воли Арота, и должен был доказать, что Экзократор - лишняя надстройка над Криптосистемой. Пастухи человечества вполне могли обойтись и без неё.
        В бездонном синем небе просияла золотая точка.
        Тивел поднял голову, прищурился, разглядывая спутник, пролетающий над Аризоной на высоте трёхсот сорока километров, вернулся в резиденцию, имеющую несколько уровней, в том числе - жилой. Спутники с их электронными системами слежения были Мировому центру не страшны. Проникнуть своим электронным взором в толщу камня они не могли.
        Москитом прозвенел вызов линии связи, защищённой не только техническими устройствами типа наноскремблера, но и магическим приёмом неслышимости.
        Мысленным усилием геарх включил видеообмен.
        Напротив столика с фруктами над видеомодулем соткалась из воздуха объёмная фигура лорда Акума, Великого Отца Союза тайных орденов, аббата Ла-Мервея, жреца Синедриона, резиденция которого находилась на островке Мон-Сен-Мишель у юго-западного побережья Нормандии.
        Тивел знал, что лорд давно метит на его место, замыслив нечто вроде переворота, но пока что он был полезен геарху, в окружении Акума имелось много людей, верных Тивелу, поэтому на замыслы главы Синедриона можно было не обращать внимания. После того как «заработает» механизм Водоворота на Cеверном полюсе и Храм Странствий снова поднимется в воздух и даст доступ к иным мирам, власти Тивела ничто уже не будет угрожать. Во всяком случае? сам он рассчитывал именно на этот результат.
        - Геарх, - склонил голову Акум.
        Его загорелое жёсткое лицо не отражало никаких чувств, лишь мерцавший в глазах огонёк самодостаточности говорил собеседнику, что лорд подчиняется ему исключительно из вежливости, соблюдая субординационный ритуал.
        Тивел знал также, что лорд Акум презирает всех без исключения, полагая себя «высшим» существом, и прощал ему эту слабость, поскольку сам был не лучшего мнения о людях.
        - Лорд, - кивнул он, что означало приветствие.
        Акум заговорил не на английском или французском, а на древнем «сорочьем» языке.
        - Всё готово, геарх. Можем начинать.
        Тивел бросил взгляд на комбинацию индикаторов модема: Акум говорил не из своей резиденции, в настоящий момент он находился в Гренландии, на мысе Муюмю, под скалами которого начинался спуск в систему тоннелей, созданных гиперборейцами ещё тринадцать тысяч лет назад.
        - Хорошо, буду через два часа. Обстановка?
        - Всё чисто. Ни малейшего намёка на скрытое движение.
        - Что, и в РуНО никто не знает об эксперименте?
        Лицо Акума осталось подчёркнуто бесстрастным.
        - Мы закрыли все «окна»? геарх. - Речь шла о системе защиты секретности акции. - Никто ни о чём не догадывается. В России работает наш агент…
        - Лукьяневский?
        - Мандель.
        - Вы заменили агента?
        - Нет, архимандрит Лукьяневский заменил Етанова. Мандель - магистр Ордена Раздела, паладин Звезды Изначалия…
        - Один паладин у нас уже был - Джеральд Махаевски.
        Акум поджал губы.
        - Мне он не подчинялся. Махаевски всегда подчёркивал, что служит только вам.
        Тивел покачал пальцем.
        - Махаевски был вашим протеже, лорд. И он сильно облажался в России. - Слово «облажался» Тивел произнёс по-русски. - Однако не будем вспоминать старое.
        Акум растянул узкие губы в подобие улыбки.
        - У русских есть хорошая пословица: кто старое помянет, тому глаз вон.
        Тивел кивнул, хотя он хорошо знал продолжение пословицы: а кто забудет - тому оба.
        - Ждите, лорд.
        Изображение жреца Синедриона растаяло.
        Тивел задумчиво побарабанил пальцами по толстой прозрачной столешнице, внутри которой загорались и гасли зелёные и жёлтые огоньки, свидетели тайной работы защитных устройств, и стал переодеваться. Через полчаса он появился в транспортном павильоне центра, упрятанном внутри каменного останца километровой высоты, в самой его верхушке. Там располагался парк раман и виман - «летающих тарелок», созданных ещё во времена расцвета Атлантиды. Люди на Земле знали их под аббревиатурой НЛО (изредка полёты виман прослеживались земными радарами, да и очевидцы находились), а в России даже родился термин - энлоиды.
        Личная рамана геарха очертаниями напоминала хищного зверя - даже не птицу. Но увидеть её можно было только здесь, в транспортном эллинге центра, так как при полётах в атмосфере Тивел накрывал аппарат зоной непрогляда, магического слоя осцилляций воздуха, в котором «вязли» лучи света. Сама же рамана никаких волшебных свойств не проявляла, будучи сугубо техническим приспособлением для преодоления больших расстояний в воздухе или в космосе. Принципы её движения опирались на «нормальные» физические законы, которые людям ещё только предстояло узнать.
        Впрочем, многие блестящие умы на планете уже вплотную подошли к обнаружению свойств пространства и вакуума, позволяющих овладеть гравитацией и безинерционным маневрированием, что и демонстрировали раманы. В России даже испытали нечто вроде энлоида, настроение у Тивела падало при воспоминании об этом. Несмотря на все усилия жрецов, заинтересованных в сохранении тайн древних цивилизаций, остановить изобретателей-одиночек было трудно. Процесс разгерметизации эзотерических знаний продолжал развиваться.
        В эллинге бесшумно объявился телохранитель геарха, которым он гордился: после двухтысячелетних попыток повторить опыт Творца жрецам удалось создать баревра - существо, во многом превосходящее человека по физическим возможностям, и Тивел немало поспособствовал этому, будучи великолепным биологом и антропологом.
        К сожалению, во время опытов генетически модифицированные особи иногда сбегали от экспериментаторов, пугая людей, отчего службе сохранения секретности Геократора пришлось всерьёз заняться разработкой достоверной легенды о снежном человеке. Люди охотно верили в существование йети, [27 - Подобные создания получили множество прозвищ у разных народов мира: бигфут, аламас, йерен, каптор, метох, саскавач и т. д.]абсолютно не догадываясь, что многие зафиксированные видеокамерами и фотоаппаратами встречи с гоминидами отражают на самом деле реальные факты встреч с бареврами или, как модно было называть такие искусственные создания, с киборгами.
        Баревр - широкоплечая громадина ростом под два метра - поклонился Тивелу.
        - Летим, Реллик, - сказал геарх.
        Баревр молча шмыгнул в открывшийся люк на боку раманы. Несмотря на габариты и массу, сделал он это легко и ловко, чуть ли не «размазываясь» от скорости, что подчёркивало его физические кондиции.
        Тивел ещё не видел телохранителя в реальном деле, но смотрел видеоотчёты испытаний баревра и был уверен, что эта человекообразная «машина» сумеет справиться с любым вооружённым до зубов противником. В принципе телохранитель был ему не нужен, он и сам мог постоять за себя и как воин, и как маг. Но с телохранителем за спиной геарх чувствовал себя уверенней, к тому же он был ему почти как сын, что вызывало приятные чувства.
        Личная рамана Тивела отличалась от стандартных «тарелок» не только внешним видом, но и внутренним убранством. В её кабине могли расположиться сразу шесть человек, а багажный отсек вмещал до пяти тонн груза. Правда, отсек этот не использовался как грузовой, зато в нём располагалось несколько систем вооружения, в том числе зенитно-ракетный комплекс «Тор-2М» российского производства и ракетный комплекс класса воздух - земля «Блэк эйприкот», укомплектованный ракетами, способными нести небольшие ядерные заряды. Тивел использовал этот комплекс лишь дважды - в Ираке и в Зимбабве, но готов был применить в любом другом регионе мира, появись причина. Впрочем, он мог нанести ракетный удар и не имея на то объективной мотивации, а соблазн «наказать» своих противников из Русского национального Ордена владел им давно.
        Баревр по имени Реллик сел справа и чуть сзади хозяина.
        Тивел занял место рядом с пилотом, таким же баревром, только помоложе и попроще.
        Купол кабины стал прозрачным.
        Водитель посмотрел на геарха.
        - Гренландия, - бросил Тивел.
        Зашелестели гироскопы, формирующие поле инерции, которое служило зародышем деформационного вектора вакуума.
        Рамана плавно поднялась под купол эллинга.
        В куполе открылся люк. В эллинг брызнул дневной свет.
        Рамана скользнула в люк, вознеслась над вершиной останца, действительно напоминающего гигантский выветрившийся монумент.
        Повисев над останцом, внутри которого пряталась резиденция Мирового центра, пока проходило тестирование систем защиты - автоматы оценивали обстановку и докладывали компьютерам защиты об отсутствии каких либо угроз центру, - рамана, невидимая со стороны, устремилась в безоблачное белёсое небо Аризоны. Достигнув высоты в тридцать километров, она резко изменила направление движения, как настоящий НЛО, повернула на северо-восток и набрала скорость. Судя по перехваченным следящими системами разговорам военных США, раману не фиксировали радарные системы штатов, над которыми она пролетала.
        Полёт до Гренландии длился всего один час: рамана легко достигала скорости в десять тысяч километров в час.
        Тивел, рассеянно перелистывающий старинные манускрипты (библиотека Геократора насчитывала более ста тысяч сохранившихся раритетов с доегипетских и доинкских времён), что он делал всегда во время долгих перелётов, посмотрел на приближающийся остров.
        Несмотря на то что Гренландия стала одним из туристических регионов мира, куда ежегодно стекались тысячи любителей экстремальных путешествий, большая её часть оставалась не освоенной людьми. Поэтому службе безопасности Геократора пока удавалось держать в тайне свой интерес к острову, на северной оконечности которого, в окрестностях Уманака, был обнаружен около ста лет назад вход в сеть тоннелей, прорытых гиперборейцами во времена существования северного материка - Арктиды. Точнее - архипелага Арктиды, состоящего из четырёх больших островов и множества мелких, погрузившихся на дно океана более одиннадцати тысяч лет назад.
        С открытием самой Гренландии были связаны десятки легенд и преданий. По одним из них первым европейцем, ступившим на эту землю, являлся знаменитый викинг Эрик Рыжий, осуществивший беспримерный поход на запад в девятом веке нашей эры и давший название острову - Гринланд. Этот топоним порождал и порождает массу вопросов наподобие такого: почему Гренландия названа именно так - «Зелёная страна», - в то время как остров на девяносто процентов покрыт льдом и снегом?
        По другим легендам, Гренландию открыли исландцы, высадившиеся на восточном берегу острова во втором веке новой эры.
        Высаживались на нём и ирландские монахи в шестом веке, занесённые в эти края штормом, и другие мореходы Западной Европы.
        Но все эти версии не волновали Тивела. Он точно знал, что остров был открыт гораздо раньше, до христианской эпохи, и его не зря называли на латинский манер - Ультима Туле. Хотя прародиной топонима была Гиперборея, располагавшаяся чуть севернее.
        Рамана миновала Аванерсуак, стала снижаться.
        Городок находился в полутора тысячах километров от южного Нуука, в одном из наиболее труднодоступных районов полярных широт мира. Даже в нынешние дни в Аванерсуак попасть совсем непросто. Впрочем, как и к более северным поселениям Гренландии - Канаку и Нору. На руку жрецам и посланцам Тивела было и присутствие возле Аванерсуака и Канака американских баз. Сами же жрецы имели всё необходимое для скрытого подхода к Пасти - как они называли вход в систему тоннелей, - расположенной в двадцати четырёх километрах от Канака.
        Рамана пролетела над заливом Мелвилла, берег которого представлял собой огромный ледяной обрыв, считавшийся самой высокой и длинной ледяной стеной в Северном полушарии Земли.
        Над стеной крутились два пятнистых вертолёта американских военных, но их пилоты не заметили стремительно проскочившего мимо летательного аппарата геарха.
        Показалось скопление серых конусовидных, стилизованных под эскимосские яранги строений в понижении ледяного берега, стоящий рядом оранжевый вертолётик, мотосани, бочки и контейнеры. Здесь проживали туристы, которым гренландская туркомпания организовала охоту на моржа и проживание в фольклорном поселении инуитов, местных жителей.
        Рамана скользнула к сопкам, округлые каменные вершины которых вылезли из-под ледяного щита восточнее Канака, нырнула в расщелину, пересекавшую снежно-ледяной горб. Остановилась она буквально в сантиметре от каменной стены, без всякого снижения скорости. Инерция ей была не страшна.
        Водитель посмотрел на Тивела.
        - Хорошо, - сказал геарх, давно привыкший к таким манёврам. - Жди.
        В боку раманы открылся люк.
        Тивел вылез на каменную площадку перед овальным зевом пещеры, обозначенным тусклыми алыми огоньками. Вблизи он, окаймлённый острыми клыками выступов, действительно напоминал пасть апокалиптического зверя.
        Геарха встретили двое: лично лорд Акум и магистр Кадум Чоловс, помощник верховного жреца Синедриона, мрачная бородатая личность, одевающаяся с подчёркнутым пренебрежением к моде. Вот и сейчас на нём была невообразимая мешанина из рубах, безрукавок, пиджака, мятых штанов горчичного цвета и шарфа, обматывающего толстую шею. В то время как Акум одевался щегольски и мог бы хоть сейчас предстать перед королевой Великобритании.
        Оба поклонились геарху.
        Тивел ответил кивком, оглянулся на зыбкий силуэт раманы.
        - За мной, Реллик.
        Акум широко зашагал в глубь тоннеля, с виду никем не охраняемого, косясь на двинувшегося следом Тивела.
        С лязгом за ними опустилась толстая металлическая плита, отрезавшая выход наружу.
        Разумеется, Пасть охранялась не хуже американского Форт-Нокса с его золотом, однако ледяная пустыня в этом районе острова казалась мёртвой и неподвижной. Все охранные системы, люди, аппараты, оружие - прятались в скалах и во льду, накрытые маревом непрогляда.
        Внутри Пасть представляла собой продолговатую пещеру с грубо обработанными стенами и полом. Это сделали ещё первооткрыватели тоннеля, до появления посланцев жрецов и самого Тивела. Им пришлось здорово попотеть, чтобы расширить расселину и убрать упавшие со свода груды камней.
        В центре стоял ряд ажурных металлических колонн, поддерживающих балки, на которые теперь опирался свод пещеры. Это уже отметились современники Тивела, заменив обветшавший за сотню лет крепёж.
        Рядом с колоннами красовались три виманы, совсем небольшие, на четырёх пассажиров. С их помощью жрецы и путешествовали по сети гиперборейских тоннелей, протянувшихся под материками Земли на тысячи километров. Многие из тоннелей за прошедшие тринадцать тысяч лет обрушились, стали недоступными. Многие заполнились водой. Однако жрецам удалось отыскать сохранившиеся, те, что вели под океаном к Северному полюсу, к устью Водоворота, в настоящее время заткнутому опустившимся Храмом Странствий.
        Тивел, мечтавший запустить механизм Водоворота и овладеть доступом к порталам Храма, почувствовал волнение. Покосился на Акума, почтительно ожидающего, пока он займёт место в вимане.
        В отличие от геарха, лорд Синедриона был молод, горяч, несмотря на внешнюю сдержанность, и не сомневался в праве повелевать и делать всё по своему усмотрению. Его амбиции, наверно, не уступали амбициям геарха, а может, и превосходили их.
        Расположились в тесной кабине летательного аппарата.
        Телохранитель с трудом втиснулся на заднее сиденье.
        Акум бросил косой взгляд на пилота.
        Пожилой монах, служитель какого-то Ордена, поднял аппарат в воздух.
        Вимана устремилась в тоннель, освещённый редкими красными лампочками в потолке, установленными недавно.
        Тоннель уходил под землю наклонно и напоминал ребристыми стенами тоннель метро, только без рельсов и шпал. На глубине километра он уткнулся в другой тоннель, ещё более широкий, уже без ламп освещения, и вимана повернула направо, увеличив скорость.
        В принципе она являлась продуктом вполне реальных технологий, хотя и существовавших тысячелетия назад, и была сделана из «нормальных» материалов, в основном композитного свойства, да и систему управления имела не отличимую от современных, компьютеризированную, хотя опять же - в соответствии с технологиями древних гиперборейцев, поэтому автоматика позволяла ей не бояться непродуманных действий пилота, ведущих к авариям. Но Тивел всё же подстраховывал полёт энлоида ясновидением на уровне «умолчания» и потому мог быть спокоен.
        Тоннель достиг глубины в четыре километра и пошёл дальше прямой и ровный как стрела. Лишь однажды он пересёкся с другим коридором, промелькнувшим почти незаметно для пассажиров, и в конце концов привёл аппарат к пещере, в которой располагался терминал Инициатора Оси Мира, как его благоговейно называли люди, сподвижники жрецов.
        На весь путь длиной около двух тысяч километров вимане потребовалось всего двадцать минут. И на всём протяжении тоннель был тёмен и пуст, проложенный в твёрдых горных породах с такой лёгкостью, будто его создатели работали не с камнем, а с желе.
        Стены тоннеля не обрабатывались, он не предназначался для путешествий по нему людей, но и в таком виде грандиозная сеть тоннелей, длина которых достигала ста тысяч километров, впечатляла даже магов Геократора.
        Вимана остановилась перед металлической стеной, преградившей путь.
        Вспыхнули осветители, выгоняя мрак из тупика.
        В стене зажглись вертикальные алые огни, в её центре возникла щель. Стена с гулом начала раздвигаться.
        Поскольку жрецы были уверены, что сюда никто из живущих на Земле никогда не доберётся, пост внешней охраны отсутствовал. Достаточно было отпугивающего заклинания чёрной навети, не допускающего людей ко входу в терминал.
        Щель в стене достигла пятиметровой ширины.
        Вимана скользнула в неё и оказалась в большой круглой пещере, освещённой двумя десятками светильников.
        Разумеется, электрическая линия передач с поверхности Земли сюда дотянуться не могла, поэтому источником энергии был вакуум-генератор, такой же, какой и на виманах, только на порядок мощней. До последнего времени технология создания таких генераторов являлась только прерогативой жрецов, имеющих доступ к знаниям давно исчезнувших цивилизаций, но в России - Тивел снова испытал приступ раздражения - уже появились гениальные изобретатели, раскрывшие секреты вакуума, что не могло не тревожить главенство Союза тайных Орденов мира. Знания, а с ними и власть начинали потихоньку ускользать от «пастухов» цивилизации, и этому следовало помешать.
        Эксперимент по включению Водоворота, задуманный геархом, должен был продемонстрировать всем, кто на Земле главный!
        Вимана опустилась на иссечённый трещинами, слегка влажный пол пещеры.
        Сказывалась близость воды: над пещерой всего в двухстах метрах располагался Северный Ледовитый океан. Ось Мира, которую олицетворяла ось вращения Земли, гигантский тоннель, соединявший полюса через ядро планеты (по утверждениям сохранившихся источников), и служащий для питания Водоворота терминал отделяло всего двадцать километров.
        Сам терминал - как понимали его профессионалы-технологи и специалисты в области управления - занимал большую часть пещеры: ажурный пояс конструкций, склонившийся над пятидесятиметрового диаметра кратером в центре с выступающим из него прозрачным горбом не то слюды, не то какой-то кристаллической породы наподобие горного хрусталя.
        На самом деле это был водяной горб, подчиняющийся иным физическим законам, в результате чего поверхностное натяжение воды здесь превышало естественное в сто раз. Разумеется, подобное состояние воды поддерживалось специальными генераторами и магическими заклинаниями, играющими роль законов.
        А на вершине водяного горба стоял, не проваливаясь, небольшой, величиной с человеческую голову, многогранник, слепленный из текучего жидкого огня. Многогранник то темнел, то светлел, меняя геометрическую форму от куба до икосаэдра, свечение внутри него пульсировало, и в такт с этой пульсацией содрогался весь водяной горб диаметром в двадцать и высотой в десять метров.
        Тивел задержал на многограннике взгляд.
        Это был ангх, или Ключ Храма Странствий, способный запустить Водоворот в центре Северного Ледовитого океана при определённом стечении обстоятельств. Ему было больше пятнадцати тысячелетий, и о нём мало кто знал даже из посвящённых в сакральные тайны Гипербореи. Хотя отзвуки изначальных событий при его создании и сохранились в мифах и преданиях под названиями Алатырь-камень, Кристалл Вечной Жизни, Пекло-камень, Камень Силы, Чимбулатов камень, по легендам исполняющий одно желание. В руках жрецов он оказался совсем недавно, всего сорок пять лет назад, благодаря их упорным исследованиям сети тоннелей под океаном. И теперь от его включения зависело, сможет ли Геократор, а с ним и верховный жрец Криптосистемы, заявить всему миру о смене власти.
        Ключ просиял чистым изумрудным светом.
        Водяной горб под ним покрылся красивой интерференционной рябью мелких волн.
        - Хорошее предзнаменование, - пробормотал Акум за спиной Тивела.
        Геарх покосился на него, встретил равнодушный взгляд телохранителя. Баревра не интересовало происходящее в зале терминала, и о будущем он скорее всего никогда не задумывался.
        - Подожди здесь, Реллик.
        Телохранитель кивнул.
        Тивел направился к мостику, перекинутому через ажурную стену генератора инициации, к площадке над кратером, на которой располагались все главные вариаторы управления и контроля. Работу этих устройств координировал быстродействующий компьютер, подчиняющийся особой программе. Рассчитал же программу блестящий математик и программист польского Ордена Возвращения Мощи Вацлав Качиньски, лауреат Нобелевской премии по математике. Работать на Союз тайных Орденов он согласился без каких-либо возражений и условий. Ему было всё равно, какую программу рассчитывать: войны или мира, улучшения условия жизненных условий где-нибудь в Африке или уничтожения какого-либо этноса в Азии с помощью генетически модифицированных продуктов питания.
        Тивел жаждал с его помощью в ближайшее время создать программу падения рождаемости и увеличения смертности в России, которую он люто ненавидел.
        Перед ним соткалась из воздуха и пропала лучистая корона - знак магической защиты терминала управления.
        Тивел качнул пальцем, нейтрализуя её, шагнул к мостику.
        Площадка нависала над краем кратера и была огорожена сеткой с поручнем.
        Главный вариатор управления: специальный стол, сенсорные панели, системы датчиков, опухоль компьютера с рожками мысленного съёма, резервная тастатурная клавиатура, объёмный экран компьютера размером два на три метра занимал большую часть площадки.
        За столом сидел Вацлав Качиньски в сером балахоне, рыжий, тщедушный, с кротким бледным личиком, на котором выделялись большие, с длинными «женскими» ресницами жёлтые глаза. В моменты увлечённого творческого поиска они становились совсем прозрачными, и тогда Качиньски вообще переставал что-либо слышать и видеть.
        Кроме координатора, на площадке сидели ещё три оператора с наушниками на бритых головах, обслуживающие свои системы. Жрец, контролирующий их работу, располагался в особом кресле на возвышении. Он подчинялся непосредственно Тивелу и знал досконально все детали эксперимента. Звали его коротко - Орк. Заросший волосами чуть ли не по брови, угрюмый, тучный, коротконогий и длиннорукий, он и в самом деле напоминал мифического орка.
        Орк неуклюже слез со своего «королевского» возвышения, склонился до пола.
        Качиньски оглянулся, стащил с головы дугу с наушниками, помахал рукой:
        - Шеф, мы готовы.
        Тивел спрятал усмешку, подошёл к программисту. По-видимому, бывший брат Ордена Возвращения Мощи так до конца и не усвоил, на кого именно работает. Жрецов, владеющих магическими приёмами, он жаловал ничуть не больше, чем юзеров, которым было недоступно «высшее» знание принципов работы компьютера.
        Тивел сел на место Орка, обратил взор на стену пещеры за кратером, из которого вырастал водяной горб.
        В стене виднелся десятиметрового диаметра металлический щит, состоящий из шести сегментов. Это был своеобразный люк в тоннель, ведущий к Водовороту, созданный с помощью вполне реальных земных механизмов. Сотни людей осторожно рыли его в течение тридцати с лишним лет, пока тоннель не подошёл вплотную к Устью Водоворота, в котором, как пробка в горлышке бутылки, торчал «выключенный» Храм Странствий.
        Несколько лет жрецам понадобилось для установления в тоннеле особого магического инициатора, способного направить в сердце Храма луч силы. В других пяти тоннелях, подходивших к Водовороту с пяти сторон, были установлены отражатели силы, предназначенные стать вакуумными зеркалами и не выпустить за пределы Устья ни кванта энергии.
        Тивел ощутил всю торжественность и одновременно ответственность момента.
        У него вспотели руки.
        Мелькнула мысль связаться с Аротом и пригласить для участия в эксперименте. Всё же риск был велик, а неудача могла стоить геарху не только положения, но и жизни. Однако звонить Ароту было всё равно что признаваться в своей неуверенности и слабости, и Тивел отогнал эту мысль. Успокоился с помощью привычной мысленной скороговорки древнего утишения, подал знак Акуму:
        - Начинайте.
        Жрец Синедриона хлопнул Качиньски по плечу, что-то проговорил неразборчиво, обращаясь, наверное, к своим помощникам, обеспечивающим его личную безопасность; на горле у него виднелась родинка НР - рации с приставкой «нано»; при всём своём умении поддерживать мысленную связь с любым человеком лорд не забывал подстраховываться.
        Качиньски натянул на голову дугу с наушниками, сосредоточился на экране компьютера, на котором засветилась схема предстоящего эксперимента.
        В пещере тявкнул колокол предупреждения.
        Движение замерло.
        Немногочисленные технические работники и обслуживающий персонал инициатора попрятались по закоулкам пещеры.
        С потолка на кратер опустились на тросах стеклянные с виду стержни, образовали над водяной опухолью нечто вроде беседки без крыши.
        К многограннику Ключа, засиявшему сильней, протянулась длинная суставчатая рука манипулятора, обхватила «пальцами» основание артефакта.
        Акум и Качиньски одновременно посмотрели на Тивела.
        Геарх в свою очередь пристально посмотрел на Ключ. Ему не понравилось, что многогранник ангха к основанию потемнел ещё больше. Хотя вёл себя при этом спокойно.
        - Все системы функционируют нормально, - доложил гулкий металлический голос.
        Тивел снял с шеи цепочку с талисманом тайной власти жрецов - когтем дракона Ву, пронзённым алмазной иглой, положил на ладонь, направил острие когтя на пирамиду Ключа.
        Внутри когтя проснулась сила. Он оделся слоем алых искр, задымился, потёк струйками сияния.
        Сияние собралось в пушистый шар, начавший расти в диаметре.
        В ушах Тивела вдруг зазвенело: сознание отреагировало на чей-то мысленный вызов.
        «Стратег, прекратите запуск! Вы не сделали главного - не сориентировали менгиры и сейды в лексему разрешения!»
        «Превышний! - оскалился Тивел. - Вам всё-таки доложили».
        «Стратег, вы допускаете большую ошибку! Инициировать Водоворот в настоящий момент нельзя, рано!»
        «Поздно, ваше Первейшество! Я это уже сделал!»
        Шар пушистого пламени на ладони Тивела вытянулся мордой зверя, и геарх запустил этот огненный «протуберанец» в текучий многогранник Ключа.
        Произошло нечто вроде короткого замыкания.
        Точнее, при попадании «протуберанца силы» в многогранник из него вырвались десятки неярких синеватых молний, с треском вонзившихся в пол, потолок и стены пещеры.
        С потолка посыпались камни.
        Кто-то закричал.
        Но Тивелу было не до эмоций наблюдателей.
        Сегменты люка в стене начали раздвигаться.
        Манипулятор начал поднимать Ключ, а вслед за ним потянулась и водяная колонна, не желая отсоединяться от многогранника. С его вершины сорвалась яркая жёлто-лимонная молния, ударила в глубь открывшегося тоннеля.
        Водяной бугор в кратере закипел, поднялся фонтаном вверх, охватывая ангх, и с гулом устремился в тоннель.
        Вода проходила сквозь стеклянную «беседку», окрашиваясь в чисто изумрудный цвет, поэтому казалось, что в тоннель течёт расплавленная изумрудная масса.
        Тивел сосредоточился на талисмане. Теперь надо было сделать так, чтобы вместе с водой силавошла в кольцо на дне океана, венчающее Водоворот, инициировала древний генератор изначального формированияпространства и заставила его поднять Храм Странствий надо льдами и водами Северного Ледовитого океана.
        Ключ освободился от слоя воды, поднялся выше.
        Тивел улыбнулся.
        И тотчас же с когтя талисмана сорвалась алая искра, вонзилась в основание многогранника. Но вместо того, чтобы подпитать его, искра разбилась на множество дымных струек, посыпавшихся с многогранника вниз, на поток воды. Одна из струек попала на стеклянный стержень и легко проела его, превратила в такую же дымную струю.
        Спустя мгновение начали дымить и расплываться остальные стержни.
        Поток воды забурлил, вспенился, тихий гул его сменился угрожающим бульканием и клокотанием.
        Руку свело.
        - Дьявол! - выговорил Тивел, кусая губы.
        Акум, занявший место одного из технических операторов, побледнел, оглянулся на геарха.
        Заёрзал и Качиньски, следивший за развитием процесса инициации по монитору.
        Тивел оскалился, напрягаясь, направляя на пирамидку Ключа дополнительные разряды силы.
        Однако стихия магических взаимодействий уже вышла из-под контроля жреца, и сила перестала уноситься с потоком изменённой воды полностью.
        Молнии брызнули из пирамидки во все стороны, заскакали по ажурному поясу вакуум-зеркал, с шипением вонзаясь в воду. Одна из них, отразившись от щита, ударила по манипулятору, державшему ангх.
        Металлический сустав переломился как спичка, и пирамидка рухнула в водяную гору, стала погружаться в неё, чернея, окутанная молниями и струями пара.
        Яростный грохот потряс пещеру.
        С воплями операторы начали разбегаться кто куда.
        Тивел, раздувая ноздри, тщетно пытался с помощью мысленно-волевого манипулирования вытащить из воды ангх и прекратить эксперимент. Погасший окончательно Ключ его уже не слушался.
        Поток воды подхватил многогранник, остановивший свои трансформации на форме пирамидки, швырнул в тоннель инициатора.
        Вода заполнила кратер, достигла края кольца отражателей и хлынула на пол пещеры, снося колонны и всевозможные постройки.
        - Что происходит?! - крикнул Акум, озираясь.
        Площадка начала скрипеть и покачиваться, готовая рухнуть в прибывающую воду.
        Тивел оглянулся.
        Пещера, освещённая только одним прожектором, быстро заполнялась водой. Стало ясно, что исправить ситуацию не удастся. Ключ Храма исчез, влекомый потоком воды, и даже силаталисмана не могла его вернуть.
        - Реллик!
        Телохранитель, не сводящий преданного взгляда с хозяина, понял призыв, прыгнул к вимане.
        Аппарат геарха открыл дверцы, взлетел.
        Тивел, владеющий левитацией, поднялся над площадкой, направляясь к вимане.
        Акум сделал то же самое, торопясь занять место в кабине.
        - Сначала он! - оттолкнул его Тивел, кивая на не знающего, что делать, Качиньски.
        Жрец, побледнев ещё больше, нырнул обратно на площадку, подхватил тщедушного компьютерщика и подбросил в воздух, так что тот головой влетел в кабину виманы.
        Тивел занял место рядом с водителем.
        Акум рухнул на заднее сиденье.
        - А я, господин?! - завопили в один голос Орк и Чоловс.
        - Здесь есть ещё летуны, - показал губы Акум. - Ищите и догоняйте.
        Вимана геарха рванулась к выходу из пещеры.
        Волна клокочущей воды накрыла отражательное кольцо инициатора, стала разливаться по громадному залу.
        Тивел представил выражение глаз Превышнего, и ему на мгновение стало зябко.
        Серпухов
        Данилин
        Данилину исполнилось сорок восемь лет.
        За два года, истекшие с момента столкновения с магистрами и жрецами Союза тайных Орденов мира, он стал витязем Рати Рода Русского национального Ордена (РуНО), возглавил ГОР - группу оптимизации рисков военизированной структуры РуНО, имеющей название «суд отложенной смерти» - СОС, и смог приблизиться вплотную к состоянию мастера жизни, какими были волхвы.
        СОС, при всей своей одиозной высокопарности, рассматривал себя как порождение внутреннего времени российского суперэтноса, психического хранителя народной духовности, и ставил целью не только и не столько террор в отношении подонков, убийц, коррупционеров и негодяев всех мастей, сколько в первую очередь формирование такого вектора развития событий, чтобы исчезали стимулы античеловеческого поведения и максимально сохранялась структура и естественная динамика российского этноса, позволяющего жить свободно всем другим народностям и нациям на территории России. Естественно, при условии отсутствия у них криминально-властных амбиций.
        К этому времени Андрей перебрался с женой в Серпухов и возглавил там Федерацию русских народных игр, одновременно став руководителем регионального отделения ВВС - возрождённой вечевой службы РуНО. Зоной ответственности для него как для витязя Рати стал центральный регион России, Москва и Подмосковье, наиболее коррумпированная и криминализированная часть страны, требующая постоянного «медицинского» вмешательства.
        Млада родила двойню, мальчика и девочку.
        Мальчика назвали Фомой, девочку Анфисой.
        С тех пор жена Данилина превратилась в «наседку» и с удовольствием занялась воспитанием детей. Предполагалось, что до пяти лет она будет воспитывать их сама при участии просветителей РуНО, а потом отдаст детей в Школу Шерстнева, где ими займутся духовные наставники ВВС.
        Млада расцвела, перестала прятаться от мира, превратилась в женщину, желанней которой для Данилина никого не было. Он видел её стремление стать необходимой ему и сам стремился каждую свободную минуту проводить с женой и детьми.
        Друзья не отстали от него. В том смысле, что не разбрелись кто куда, а продолжили свой путь в Духовно-Родовой Общине, проявив настойчивость и упорство при достижении поставленной цели - стать защитниками России. Они встречались, хотя и не часто, продолжая поддерживать дружеские отношения.
        Владислав Тарасов возглавил службу СОС, переехал в Калугу, где официально занял пост заместителя начальника УВД города. Его жена Яна тоже родила двойню - Улю и Ромашку. Из Министерства иностранных дел России ей пришлось уйти, но она об этом не жалела и тоже с удовольствием отдалась новой роли - матери и жены.
        Гордей Буй-Тур остался в «профилактории», как шутя называли ППП - подразделение профилактики и пресечения преступлений, стал воеводой и занял должность заместителя директора дома отдыха в Благоеве, представлявшего на самом деле базу ВВС. Он остался единственным, кто так и не нашёл себе подругу жизни, способную разделить его радости и печали.
        Кондиций оба не потеряли, несмотря на все полученные раны и стрессы. Два года с ними занимался витязь Рати Рода Лихарь, сумевший одолеть магистра Ордена Раздела Махаевски в прямой схватке, и теперь Тарасов и Буй-Тур сами могли инструктировать бойцов любого спецназа, постигнув многие тайны древнерусских воинских искусств. Недалеко было то время, когда они должны были пройти посвящение в витязи.
        Данилин вспомнил последнюю свою встречу с Белым Волхвом.
        Сварг заговорил с ним как с равным, ещё раз обратив внимание Владислава на деятельность РуНО в целом и его подразделений - СОС и ППП - в частности. Подчеркнул, что задачи по ликвидации лидеров сект и бандформирований, «пастухов» Союза тайных Орденов, и даже пресечение преступлений не являются приоритетами деятельности вечевой службы Рода. Самыми важными оставались задачи формирования корневых, глубинных, истинно российских систем управления государством и организация системы воспитания подрастающего поколения.
        - Уже работают Союзы славянских общин, - осторожно заметил в ответ на это Данилин. - И правильные школы… я имею в виду школу Шерстнева.
        - Этого недостаточно, - сказал Сварг, в светлых глазах которого то и дело сквозь решительный высверк проступала печаль. - Даже внутри наших общин проросли сорняки иных идеологий, носители которых мешают нам жить и развиваться. Их надо выявлять и…
        - Уничтожать.
        Белый Волхв улыбнулся.
        - Перевоспитывать.
        - Я должен перейти в другую область заботничества?
        - Ты возражаешь?
        - Нет, но у меня много нерешённых проблем. Не лично моих. Хотя, если вы прикажете…
        - Я не приказываю, витязь, просто прошу обратить внимание на твои другие возможности. Ты воспитываешь двоих отроков, и у тебя, я слышал, неплохо получается.
        Данилин невольно улыбнулся.
        - Жена воспитывает. Я просто не мешаю.
        - Рад за вас. Бросать свои занятия не следует, ещё придётся драться с чёрными колдунами, я знаю. Однако надо думать и о будущем иного уровня.
        - Я понял, Владыко.
        Этот разговор случился ещё в мае, а потом Данилин узнал, что Сварг ушёл. Что это означало, догадаться было нетрудно, однако не хотелось верить, что хранитель древних родовых традиций и знаний больше не появится, не придёт на помощь в трудную минуту.
        Зазвонил телефон на столе.
        Данилин очнулся от воспоминаний, взял трубку; в данный момент он находился в своём кабинете президента федерации. Благодаря усилиям заботников местной славянской Общины в новом офисном здании напротив Собороной горы федерации выделили несколько помещений, после чего она и заявила о себе всей стране, объединив множество спортивных организаций подобного типа в провинциальных городках глубинки России. Уже два года в Серпухове проводились народные чемпионаты по городкам, стеночным боям, силовым единоборствам, по играм в лапту и поисковым играм. И всё больше людей принимали в них участие.
        - Андрей Брониславович, - заговорил в телефоне голос Белогора, - нужна твоя помощь.
        - Я готов, - не сразу отозвался Данилин. - Когда подъехать?
        Владимир Владимирович Белогор возглавлял корпорацию нанотехнологий «Ком-С» и одновременно являлся пресветлым князем РуНО, контролирующим деятельность образовательных систем Ордена. То есть он по сути был прямым начальником Данилина.
        - Приезжать ко мне не надо, в Серпухов сегодня завернёт Всеслав Антонович, он и расскажет о своих проблемах.
        Голос князя был, как всегда, ровен и тих, но Данилин почуял дуновение тревоги. Что-то случилось в епархии Родарева, первого князя РуНО, занимающего пост начальника двенадцатой базы Управления спецопераций ФСБ, иначе он не попросил бы Белогора дать ему в помощь витязя из другого подразделения. Но уточнять свои догадки Данилин не стал.
        - Хорошо, Владимир Владимирович, я понял.
        - Слава богам. - Голос Белогора пропал.
        Данилин положил трубку, глотнул холодной воды с лимоном, унимающей жажду, подошёл к окну.
        Окна кабинета выходили на площадь, и Андрей невольно залюбовался Троицким собором за восстановленной белокаменной стеной кремля.
        Серпухов как древний стратегический форпост Московского княжества известен был с тысяча триста двадцать восьмого года. Но Серпуховский кремль, получивший сначала дубовые стены, начал строиться лишь во второй половине четырнадцатого века, а в шестнадцатом стал белокаменным: камень добывали неподалёку от города, поэтому стены кремля и соборов на его территории были полностью сложены из натурального белого камня, а не из кирпича, как в других местах России. Троицкий собор заложили в семнадцатом и достроили в восемнадцатом веке. В нынешние времена в нём располагался филиал историко-художественного музея, известного и далеко за пределами Серпухова. Данилин посещал музей дважды, и ему нравился торжественно-строгий облик собора, хранящего память иных времён.
        Телефон зазвонил снова.
        Это был Родарев:
        - Здрав будь, витязь.
        - Быстро ты, - покачал головой Данилин. - Только что звонил Владимир Владимирович. - Спохватился: - И ты здрав будь, князь.
        - Занят?
        - Готов к труду и обороне.
        Родарев хмыкнул:
        - Я всегда относился к тебе с опаской: больно легко ты откликаешься.
        Данилин засмеялся:
        - Ко мне правильно относятся только мои враги. Друзья относятся ко мне неправильно: я - лучше.
        Родарев снова хмыкнул:
        - Буду рад оказаться в кругу твоих друзей. Не отвлеку сильно, коли заявлюсь к тебе через тридцать минут?
        - Ни в коем разе, до пятницы я совершенно свободен.
        Родарев хмыкнул в третий раз, оценив шутку: он тоже помнил незабвенный советский мультфильм про Винни Пуха, - и выключил связь.
        В кабинете Данилина он появился ровно через полчаса. Пожал руку хозяину, огляделся.
        - Уютно у тебя. Как работается?
        - Нормально. Пить хочешь? Жарко на улице. У меня есть минералка и соки.
        - Нет, спасибо. Меньше пьёшь - меньше хочется. Не возражаешь, если я прямо к делу?
        Данилин выжидательно посмотрел на гостя.
        Родарев был среднего роста, но жилист, подвижен, ощутимо силён и энергичен. Стальные глаза его улыбались редко, хотя он умел и пошутить, и ответить на шутку. Он сел напротив Андрея, остро глянул на него - как иголкой уколол.
        - Прости, что вешаю на тебя свою проблему, но ситуация требует нестандартных решений, а ты подготовлен лучше всех моих ребят. Да и язык знаешь.
        - Русский?
        - Английский, - не принял шутливого тона князь.
        Данилин внутренне подобрался.
        - Извини. Слушаю.
        - Надо выехать за границу.
        Данилин помолчал.
        - На мне строительство новой школы…
        - Понимаю. Как говорится, если сейчас не строить новые школы, завтра придётся строить новые тюрьмы. Повторюсь, я долго подбирал кандидатуры на задуманное одоление, остановился на тебе. Откажешься - придётся искать другого исполнителя.
        - Не придётся.
        - Хорошо, закончили с прелюдиями. С магистрами Союза тайных Орденов ты уже знаком. Твой нынешний уровень позволяет контактировать уже с более мощными носителями идеологии СТО - жрецами. А они не зря зачастили в Гренландию.
        - Куда? - невольно удивился Данилин.
        - Наша разведка заметила там посланцев Геократора ещё два года назад. Потом накопились данные: примерно раз в месяц в гренландских городках Нор и Канак появляются странные люди, контактирующие либо с лордом Акумом…
        - Главой Синедриона? - проявил знание ситуации Данилин.
        - Либо с самим Тивелом, Кондуктором Социума, как его называют в Геократоре, - закончил Родарев. Помолчал и добавил: - Где работают наши люди. Главное, что отмечена таинственная активность жрецов в этом районе, льды которого скрывают следы нашей древней родины.
        - Гипербореи.
        - Абсолютно верно. Мы посылали туда разведчиков, последний раз - в мае этого года. Все они погибли. Понимаешь, о чём речь?
        - Ты хочешь, чтобы я отправился в Гренландию.
        - И выяснил причины интереса Синедриона и Геократора к этому острову. Вполне вероятно, жрецы нашли вход в патерниаду.
        - Прости, куда?
        - В сеть тоннелей, сооружённых ещё гиперборейцами десятки тысяч лет назад. Мы имеем сведения, что тоннели эти объединяются в особую систему - патерниаду - и ведут к Оси Мира, то есть к скважине, соединяющей полюса Земли.
        - Если вы знаете о существовании тоннелей…
        - То почему не ищете входы в систему? - усмехнулся Родарев. - Ищем, друг мой, уже который год, но пока все найденные штреки упираются в завалы или в глубинные озёра. А нам очень хотелось бы пройти под океаном к Оси Мира и посмотреть, что там оставили наши предки. Возможно, легенды о бел-горюч камне-Алатыре имеют под собой основание.
        Данилин задумался, не спеша отвечать.
        - Я плохо знаю Гренландию. Сколько у меня времени?
        - Как всегда, его нет совсем. Могу дать сутки на изучение материала.
        Данилин снова задумался, мимолётно представив лицо Млады: она привыкла к его частым командировкам, но вряд ли обрадуется новой.
        - Мне нужен полный интенсионал по Гренландии и по наблюдению за Синедрионом.
        - Вот. - Родарев подал Андрею блестящий стерженёк флэшки. - Здесь всё, что нужно. Потребуется дополнительная консультация - свяжешься с информбазой по своему консорту. Экипировка - по обычной схеме на базе в Благоеве. Последний наш разведчик оставил под Канаком беспилотный модуль «одуванчик», что облегчит твою задачу. Со спутников управлять им тяжело, надо подобраться поближе. Впрочем, наши спутники над Гренландией не летают. По косвенным данным мы можем судить, что в районе Туле обнаружен странный объект. Нужно подтверждение. Вопросы?
        - Зачем жрецам тоннели?
        - Хороший вопрос. Думаю, они давно пытаются завладеть древними знаниями и артефактами гиперборейцев и атлантов, погребёнными подо льдами Арктики и Антарктиды. С целью перехвата управления цивилизацией. Последняя попытка перехвата в России провалилась два года назад, но едва ли это остановит жрецов Геократора и Экзократора.
        - Нас ждёт новая война?
        Родарев поморщился.
        - А разве война когда-нибудь заканчивалась? Она принимала разные формы, и только. Самое плохое, что мы по-прежнему проигрываем чёрным силам на главных фронтах: их оружие на основе формирования искажённых систем ценностей, навязывания инородных идеологических установок, инородных культурных отношений, инородного образа жизни действует безотказно и продолжает торжественное шествие по России. А мы только-только начинаем осознавать пагубность массового увлечения молодёжью Интернетом, распространения духовного «наркотика» в виде фантастических боевиков типа «Всеминутный дозор», «Особо опасен» и «Враг», только-только начинаем продвигать свою идеологию на основе традиционных общинных систем.
        Данилин поднял бровь.
        Князь заметил, усмехнулся.
        - Извини, тебя убеждать не надо, ты и сам всё это видишь. Итак, завтра встречаемся у Степаныча, он подготовит всё необходимое для похода. Нет?
        - Да! - твёрдо сказал Данилин.

* * *
        Поздно ночью он закончил изучать предоставленный князем материал, забрёл на кухню в одних трусах, достал из холодильника бутылку айрана.
        В коридоре прошелестело, и на пороге появилась Млада в ночных шортиках, без верхней блузки. Несколько секунд они смотрели друг на друга. Потом Данилин строго сказал:
        - Сударыня, вам не стыдно бродить по окрестностям в таком виде? У вас всё видно!
        - Стыдно - не у кого видно, - со смехом проговорила жена, - а у кого нечего показать.
        Данилин фыркнул.
        Млада бросилась к нему на шею.
        - Почему не ложишься? Уже три часа.
        - Сейчас лягу. Мне завтра утром рано… то есть сегодня уже надо уезжать.
        - Надолго? - огорчилась она.
        - Может быть, на недельку.
        - Я страшно соскучусь!
        - Я тоже, но ты ведь знаешь, что без необходимости я никогда никуда не уезжаю.
        - Далеко?
        - В Москву, - сказал он почти убедительно.
        Млада отодвинулась, вглядываясь в его лицо широко раскрытыми тревожными глазами.
        - Ну чуть подальше, в Гренландию. - Андрей погладил жену по волосам.
        - Я чувствую, что это опасно.
        Он улыбнулся, потянулся к её груди губами, и она снова обняла его за шею, прижалась всем телом…

* * *
        Двадцать первого июня, в канун местного праздника Уллортунек (самого длинного дня), в десять часов утра Данилин сошёл с трапа самолёта в аэропорту Нуука, столицы Гренландии, одетый, как обычный клерк среднестатистической компании. У него и документы были оформлены на имя немецкого франчайзера Фридриха Герберштейна, представителя компании «Хорьх УПС», специалиста по «закупке моржового клыка для нужд зубного протезирования». Никакой поклажи у него не было, только современный бокс-офис размером с портфель, в котором лежали бумаги, подтверждающие его статус, и прочие документы компании.
        Разумеется, такой компании не существовало, но она была официально зарегистрирована в Сети, как и другие подобные ей виртуальные корпорации, поэтому проверить её наличие было трудно, отследить связи и того трудней, а Данилину для его миссии требовалось всего два-три дня.
        Нуук (старинное название - Готхоб) располагался на западном побережье Гренландии, на небольшом полуострове у подножия горы Сермитсиак. Население его едва достигало четырнадцати тысяч человек, поэтому он представлял собой самую маленькую столицу планеты. Основан город был в тысяча семьсот двадцать восьмом году норвежским миссионером Хансом Егеде, а название Готхоб - с инуитского «Добрая надежда» - получил от коренных обитателей острова, откликнувшихся на проповеди Егеде.
        Ко времени появления Данилина Готхоб-Нуук представлял собой своеобразный винегрет старой европейской архитектуры с её невысокими домами в стиле оригинальной гренландской школы и безликих жилых кварталов, построенных по блочному принципу, с редкими современными зданиями из бетона, стали и стекла.
        Данилин с удовольствием прогулялся по кварталу Колонихавнен - историческому ядру Нуука, постоял в толпе туристов возле дома Егеде, в котором ныне располагался зал приёмов местного парламента, полюбовался на церковь Савур-Черч со статуей основателя города напротив, на Арктический сад, церковь Ханс-Егед-Черч, университет Илисиматусарфийк. Все эти старинные сооружения были сосредоточены на двух улицах между госпиталем имени королевы Ингрид на юге, Гренландским колледжем на севере и почтой Санта-Клауса на юго-западе, поэтому Данилину потребовалось на ритуальный обход достопримечательностей города не больше двух часов.
        Конечно, экскурсию он совершил не ради удовлетворения эстетических потребностей, а для выявления структуры наблюдения, для чего настроил себя соответствующим образом. Однако, судя по ощущениям, никто за ним пока не следил. Можно было двигаться дальше.
        В три часа дня по местному времени он сел на электроход «Катуак» вместе с двумя группами говорливых и шумных туристов: одна была из Италии, другая из Франции. Наутро судёнышко доставило их в Кекертарссуак, располагавшийся на южном мысу залива Диско. На самом деле это был не залив, а пролив, но северная часть Диско постоянно была блокирована льдами, поэтому этот обширный водоём представлял собой настоящую «страну айсбергов», по которой курсировали в разных направлениях сотни ледяных гор.
        Данилин не стал бродить с туристами по местным буеракам, а сразу направился в мэрию города и зафиксировал там своё появление как «агент по закупке моржового клыка». Затем дождался теплохода «Суиссун» и отправился вместе с одной из групп - итальянцы пошли дальше на север - в Упернавик. Поскольку он был немцем по паспорту, то старался держаться с немецкой чопорностью и с экспансивными итальянцами общался редко. Его попытались разговорить, потом поняли, что он зациклен на «моржовой кости», и отстали.
        В Упернавике документы туристов впервые проверила пограничная служба, хотя таможенный и пограничный контроль они уже проходили в Нууке.
        Данилин привёл себя в полную боеготовность: проверка документов явно была провокационной, потому что теплоход отправлялся в Канак, где располагалась американская военно-воздушная база. Стало ясно, что за всеми прибывающими на остров ведётся умелое наблюдение, а наиболее подозрительные личности, такие как «агент по закупке моржового клыка», проверялись с особой тщательностью. Возможно также, что и контрразведка Геократора принимала в этом участие, контролируя всю территорию Гренландии.
        Документы у Данилина, то есть «герра Фридриха Герберштейна», были в порядке, хотя пограничный капрал и запросил коллег проверить «агента компании „Хорьх УПС“ по своим каналам.
        Проверили, вернули паспорт и бумаги.
        Данилин холодно откланялся, не теряя бдительности. Он всё время чувствовал на себе чей-то внимательный взгляд, поэтому вёл себя предельно сдержанно, с изрядной долей снисходительного высокомерия, по-немецки. И продолжал сканировать пространство вокруг сферой внечувственного восприятия, пока не обнаружил источник беспокойства: к его костюму оказалась прицеплена «блоха» - сверхминиатюрная видеокамера, созданная по нанотехнологиям. Кто её прицепил и когда, Данилин вспомнить не мог, да это и не имело значения. Если бы не его экстрарезерв, видеокамера осталась бы необнаруженной, а его миссия - проваленной. Теперь надо было рассчитывать каждый свой шаг и каждый жест, потому что уничтожать «блоху» было нельзя. Это сразу показалось бы подозрительным тем, кто камеру активировал.
        Двадцать четвёртого июня вошли в бухту Аванерсуак, на берегу которой распростёрся четырёхкилометровой полосой город Канак.
        Данилин сразу почувствовал «запах» радиоактивности в бухте и вспомнил обзорную статью о Гренландии: в шестьдесят восьмом году прошлого века под Канаком разбился о льды залива американский бомбардировщик «Б-52» с ядерными бомбами, и радиоактивный фон здесь так и остался повышенным.
        В сущности Канак, он же Туле, с населением всего в полторы тысячи человек, являлся факторией, а не настоящим городом. Лишь расположенная практически в черте фактории военно-воздушная база с отстроенными коттеджами для офицеров и придавала эскимосскому поселению видимость города.
        Поскольку началось лето, туристам, прибывающим в Канак, не надо было предъявлять air attach, то есть разрешение на посещение города и авиабазы от датского посольства или командования базы, и Данилин порадовался этому обстоятельству: лишнее «засвечивание» перед контролирующими органами ему было ни к чему.
        Он сошёл на берег в толпе оживлённых «макаронников» (итальянцы и на борту теплохода вели себя экспрессивно), осмотрелся и направился к мэрии Канака, чтобы честно оповестить местных чиновников о цели своего прибытия, а также попросить содействия.
        Определив место установки «блохи», Данилин снимать её не стал, лишь изредка как бы невзначай прикрывал видеокамеру то локтем, то рукавом куртки, то бокс-офисом - чтобы наблюдатели привыкли к временной «слепоте».
        В мэрии он щедро поделился своими грандиозными планами заготовок моржовой кости и китового уса, и ошеломлённые чиновники городка посоветовали ему обратиться в Сьорапалук, соседнее эскимосское поселение, жители которого охотились на моржей и тюленей.
        - Транспорт дадите? - обрадовался «Фридрих Герберштейн», недвусмысленно доставая бумажник, туго набитый сотенными еврокупюрами.
        Чиновники переглянулись, и один из них, лет шестидесяти, с аккуратной седой бородкой и бакенбардами, поманил гостя за собой.
        На пороге небольшого одноэтажного здания мэрии с флагом Гренландии на коньке крыши он показал на двухэтажное красное строение на другой стороне площадки, на крыше которого висел уже датский флаг:
        - Там есть офис туристической компании «Суиссун», которая организует восьмидневные походы в Сьорапалук. Присоединяйтесь к первой же группе, и вас отвезут в факторию на оленях.
        - Сердечное спасибо, - сказал Данилин, протянув седобородому сотенную купюру. - Премного благодарен.
        Его английский нельзя было назвать совершенным, ну так он и не был англичанином, а всего лишь немецким гражданином, впервые попавшим так далеко на север.
        - Только купите себе туркомплекс «урс», - посоветовал сотрудник мэрии, обрадованный возможностью хоть на пару минут избавиться от рутинной размеренной работы. - Температура на побережье не поднимается выше минус пяти градусов, в этой курточке вы замёрзнете.
        - Непременно куплю, - пообещал Данилин, который не боялся никаких морозов, умея поддерживать терморегуляцию организма в пределах от минус сорока до плюс пятидесяти градусов Цельсия.
        В компании «Суиссун» его приняли радушно и пообещали включить в состав первой же группы любителей северной экзотики, которая должна была прибыть в Канак на следующий день.
        - В гостинице есть свободные номера, - сказали ему, - располагайтесь смело, господин Герберштейн. В Канаке вам найдётся на что посмотреть, так что не соскучитесь. Если хотите, можем организовать экскурсию на американскую базу.
        - Спасибо, не надо, - вежливо отказался Данилин. - Я поброжу по городу.
        Он и так знал, что военно-воздушная база США была создана на территории Гренландии в начале пятидесятых годов двадцатого века, в соответствии с американо-датским договором тысяча девятьсот пятьдесят первого года «о защите Гренландии». В настоящее время она представляла собой один из основных элементов обороны Соединённых Штатов, прикрывающих американскую территорию от возможного удара с Востока. И хотя персонал базы сократился по сравнению с началом эксплуатации втрое, на ней дислоцировались стратегические бомбардировщики и была реконструирована мощная радиолокационная станция раннего предупреждения, способная вести наблюдение за территорией России.
        - Можем дать экскурсовода, он расскажет о местных достопримечательностях.
        - Благодарю. Устроюсь в гостиницу и зайду к вам.
        Однако прежде, чем устраиваться, он зашёл в один из универсальных магазинчиков на площади Гунбьёрна и купил туристический костюм «урс», в котором действительно можно было путешествовать по любым местам сурового острова. Теперь он мог избавиться от «всевидящего ока» микротелекамеры, имея на это вполне убедительные причины.
        Гостиница оказалась маленькой, всего на двенадцать номеров, но вполне современной и комфортабельной. Работали в ней одни мужчины, в большинстве своём - инуиты. Во всяком случае, ни одной женщины Данилин не заметил.
        Расположившись в номере, небольшом по нынешним меркам, зато с модулем душа и объёмным экраном телевизора, Данилин переоделся в новый костюм, рассовал по карманам необходимые вещи: мобильный вифон, ручку, нож, бумажник, очки, футляр от бритвы, - и вышел на прогулку.
        На город опустился вечер двадцать пятого июня.
        Было тихо и почти тепло - плюс семь градусов.
        Солнце висело над горизонтом на северо-западе и, похоже, заходить не собиралось. В этих широтах царил длинный полярный день.
        Народу на улицах Канака, мощёных камнем, почти не было видно. Изредка проезжали машины, в основном - «Фольксвагены», один раз промелькнул пятнистый американский джип.
        В спину Данилина кто-то посмотрел.
        Делая вид, что глазеет на кирху, он оглянулся, никого не заметил, настроился на ментальное сканирование и через минуту понял: над Гренландией пролетал спутник, внимательно наблюдавший за наиболее важными объектами и территориями.
        Данилин спустился к порту, где у причала стояли несколько малотоннажных судёнышек: три сейнера, чья-то яхта под названием «Mystery», военный катер и с десяток лодок.
        Дорога обходила порт и ныряла за изрезанный тенями берег фьорда. Она вела напрямую к авиабазе и была заасфальтирована.
        Данилин не спеша двинулся в обратном направлении, поднялся на холмик, заметил стоящие неподалёку старинные эскимосские жилища, неотличимые от чукотских чумов. Их насчитывалось штук десять разного размера, и никто их не охранял.
        Прислушиваясь к своим ощущениям, Данилин обошёл стоянку, предназначенную скорее всего для экскурсий: местные жители-инуиты давно жили в современных домах, - и нырнул в одно из конусовидных жилищ, накрытое оленьими шкурами. У него было минут десять на то, чтобы устроить сеанс связи с «одуванчиком», ждущим указаний в полусотне километров севернее Канака, и направить беспилотник на поиски «странного».
        В иглу было темно, однако это не помешало Данилину собрать передатчик из мобильника, ручки, ножа и футляра для бритвы. Не обращая внимания на неаппетитный запах внутри ветхого строения, Данилин включил вифон, быстро набрал кодовое слово «беркут». Через несколько секунд развернувшийся экранчик вифона отразил сначала алую звёздочку вызова, сменившуюся зелёной (код был принят), затем показал картинку - вид с высоты двадцати метров на поверхность острова под аппаратом.
        Белое пространство с голубыми тенями, чёрные трещины, камни, расселины. И ничего больше.
        Данилин, сообразивший, что белое пространство является снежно-ледяным покровом северной части Гренландии, подключил навигатор. Стало видно, что «одуванчик» висит в сорока девяти километрах северо-восточнее Канака и находится в рабочем состоянии. Ни американские спутники, контролирующие территорию острова, ни колдовские системы жрецов Геократора обнаружить его не смогли.
        - Славно… - прошептал Данилин, набирая комбинацию цифр - программу для компьютера аппарата.
        В соответствии с этой программой «одуванчик» должен был исследовать небольшую долину среди льдов Аванерсуака, где прятался вход в систему тоннелей - по расчётам специалистов ВВС - и где, по сведениям разведчиков, месяц назад объявился какой-то необычный объект.
        «Ищи», - набрал Данилин слово, соответствующее включению программы.
        Пейзаж под телекамерами «одуванчика» сдвинулся с места, повернулся, горизонт раздвинулся: аппарат поднялся на полкилометра выше.
        Понаблюдав за его манёврами, Данилин быстро разобрал передатчик, рассовал «невинные» с виду предметы по карманам и вышел из иглу, предварительно ощупав местность внечувственным «локатором». Пробыл он внутри эскимосского жилища всего шесть минут, и за это время вблизи поселения не появился ни один подозрительный человек.
        Агент Компании «Хорьх УПС» Фридрих Герберштейн не заинтересовал местные спецслужбы до такой степени, чтобы те организовали за ним слежку.
        До вечера, относительного, конечно, так как солнце действительно не собиралось скрываться за горизонтом, Данилин успел оплатить в туркомпании «Суиссун» экскурсию в Сьорапалук и сходить в местный ресторанчик «Топпен», где послушал джаз в исполнении аборигенов-иннуитов. А в гостинице мобильник сыграл ему «бетховенскую оду», что означало: «одуванчик» наткнулся на что-то интересное и хочет показать находку оператору.
        Данилин поплотней упаковал «блоху» на старой куртке, чтобы та не смогла не только ничего увидеть, но и услышать, собрал передатчик.
        Объёмный экранчик органайзера раскинулся зеленоватым эфемерным кубиком размером с две человеческие ладони, подмигнул красной и зелёной звёздочкой. В его растворе показалась испещрённая тенями, бугристая ледяная поверхность плато. В ней протаял шрам - это начиналась ложбина, к которой и направлялся беспилотник. А точно посреди ложбины вырастала вверх… самая настоящая гигантская капля воды!
        Данилин надавил на глазные яблоки пальцами, вгляделся в мерцающее изображение странного объекта.
        Ничего не изменилось.
        Над ложбиной красовалась огромная, стометрового диаметра и пятидесятиметровой высоты прозрачная водяная опухоль! Истинная капля, только набухшая не на обрезе крана, а выпирающая из земли в небо! Лучи солнца пронизывали её насквозь, собираясь в пучок, как в линзе. Опухоль-капля иногда подрагивала, покрываясь, как чешуёй, рябью мелких волн, однако продолжала невозмутимо сохранять свою форму, словно издеваясь над законами физики и человеческим воображением.
        - Шоб я вмер! - с расстановкой пробормотал Данилин на украинском. - Що це такэ?!
        У подножия водяной горы правильной геометрической формы - ну, капля, и всё тут! - возник короткий блик.
        Данилин вгляделся.
        Ложбину поверху окружала цепь чёрных пятен разной формы. Возле одного такого пятна шевелились маленькие чёрные точки, подползла продолговатая закорючка, от которой и отразился солнечный луч. Стало ясно, что вокруг водяной горы раскинулся лагерь экспедиции, изучающей природный феномен. А поскольку ни в одну из газет мира и даже в Интернет не просочилось ни крохи информации о водяной горе, охраняли эту тайну весьма тщательно и жёстко. Возможно, в обеспечении секретности феномена участвовали не только американские военные, но и агенты Геократора, а то и сами жрецы.
        «Поближе!» - передал Данилин команду компьютеру «одуванчика».
        Однако выполнить манёвр беспилотник не успел.
        Едва он двинулся к ложбине, из центра которой торчала притягивающая взор капля, у прямоугольного чёрного пятна, представляющего очевидно какую-то машину, сверкнул новый блик. И на сей раз это был не отразившийся от металла или стекла солнечный луч.
        Данилин увидел блестящую иголку с дымком на торце, сообразил, что это ракета.
        «Назад!»
        Однако приказ запоздал.
        Иголка выросла в размерах, превратилась в огненный шар, и передача с телекамер «одуванчика» оборвалась.
        - Дьявол! - отшатнулся от экранчика Данилин.
        Посидел несколько мгновений, лихорадочно соображая, что делать, приказал себе успокоиться. Занялся разборкой передатчика. Выключил вифон. И задал сам себе риторический вопрос:
        - Как они увидели «одуванчик», накрытый от любых взглядов заклинанием непрогляда?!
        Красноярск - Чукотка
        Кожухин
        Когда Мирослава Кожухина вызвал директор института и предложил отправиться с небольшой группой геологов аж на север Чукотки, в село Энурмино, он даже не стал спрашивать - зачем экспедиции понадобился физик. Закончив в Томске институт, Мирослав уехал домой в Красноярск и устроился в местном институте геофизических исследований - как специалист по изучению быстропеременных явлений природы.
        Ему едва исполнилось двадцать семь лет, и он ещё не успел растерять запас романтических побуждений, сокрытых в профессии, поэтому мог по заданию руководства лететь куда угодно, хоть на край света, и когда угодно.
        О цели экспедиции он всё-таки спросил, когда утих в душе первый восторг:
        - Что за чудо нас ожидает?
        - Догадливый, - проворчал директор Любушинский, возраст которого - семьдесят два года - не позволял академику самому возглавлять научные экспедиции. - Будь я помоложе… Короче, опухоль там обнаружили местные охотники, её и будешь изучать.
        - Опухоль?! - не сдержал удивления Мирослав.
        - По словам охотников-чукчей, открывших сей феномен, они увидели, как «земля пухнет и водой капает». Мы как раз в тот район собрались геологоразведку направить, так что, считай, плановый рейд предстоит. Ну, а ты, Мирослав Палыч, будешь за старшего исследовательской группы.
        - Я согласен! Кто будет в группе?
        - Да ты и один справишься. Мы договорились с краевой администрацией, вам дадут вертолёт и всё необходимое.
        - «Земля пухнет»… и «водой капает»… странная характеристика. А фото имеется?
        - Нету фотографий, есть обзорная панорама со спутника, с разрешением до полусотни метров, видно какое-то бельмо, а что именно - непонятно. Короче, вылет вечером, успеешь?
        - Успею! - кивнул Мирослав.
        А утром двадцать седьмого июня, преодолев в общей сложности более шести с половиной тысяч километров: до Анадыря - на самолёте, от Анадыря до Эвекинота и дальше, до Энурмина, в двадцати километрах от которого и обнаружили «опухоль» - на вертолётах, - он уже стоял на обрыве, рядом с низкорослой сосной, удивительным образом укоренившейся на скале, и смотрел на «бельмо», оно же «опухоль», в бинокль.
        Опухоль - её так и начали называть с большой буквы - впечатляла.
        Гигантская водяная капля диаметром больше двухсот и высотой около пятидесяти метров, вылезла из центра маленького островка посередине небольшого заливчика, да так и застыла, искрясь в лучах низкого солнца, прозрачная как горный хрусталь или чистая морская вода, насмехаясь над человеческим здравым смыслом.
        Взломанные какой-то невероятной силой куски острова никуда не делись, застыли на капле у её основания, будто вклеенные в прозрачно-голубую субстанцию - водой называть её не поворачивался язык - Опухоли. А когда облака расходились, лучи солнца собирались в капле и образовывали на выходе яркий пучок, способный если не обжечь, то уж точно ослепить.
        Объяснить, что это такое, Мирослав не мог, как ни ломал голову. Ничего близкого он в своей жизни прежде не видел. Впрочем, как и любой другой человек на его месте. Тем не менее Опухоль существовала реально, жила своей жизнью: изредка её бликующая поверхность вздрагивала как живая, покрываясь чешуёй мелких волн, - и не собиралась раскрывать свои тайны.
        Геофизик оторвался от бинокля, оглянулся на спутников.
        Их было трое, все в одинаковых северных костюмах типа «медведь», в каких с начала века путешествовали по свету все геологи России, и с одинаковыми кепками на головах, которые брались с собой в экспедиции в качестве талисманов удачи. Они тоже были ошеломлены, озадачены и растеряны, и не скрывали своих чувств.
        - Этого не может быть! - опустил свой бинокль бородач Веллер-Махно; эту фразу он повторял уже не в первый раз, выказав своё отношение к увиденному ещё на борту вертолёта. Несмотря на необычную фамилию, кличку коллеги ему так и не дали, больно суров был бородач.
        - Почему она не расплывается? - отозвался второй геолог отряда, Химчук, худой и длинный как оглобля.
        - Может, это и не вода вовсе? - сказал третий член экспедиции, кряжистый, степенный, обстоятельный. Фамилия у него была Дядьковин, но за глаза все звали его Дядькой.
        Все трое, сдвинув кепки на затылки, одновременно посмотрели на Кожемякина.
        - На свете есть много чего, - развёл руками геофизик, - чего быть не должно.
        Дядька почесал туфлеобразный нос, Веллер-Махно крякнул, Химчук осуждающе покачал головой.
        - Тебе бы только зубы скалить.
        - Я пошутил, - сконфузился Мирослав. - Я тоже не понимаю, что это за явление такое. Подберёмся поближе, возьмём анализы, замерим фон. По виду - это чистая вода, а на самом деле…
        - Ладно, хватит лясы точить, - прервал его Веллер-Махно, олицетворяя собой начальника экспедиции. - Начнём устраиваться.
        - Мне лодка понадобится.
        - У них попросишь, - кивнул бородач на стоявших особняком охотников, которые и наткнулись на Опухоль.
        Их было двое, одетых в свои лохматые оленьи парки, смуглолицые, черноволосые, один старый, другой помоложе. На Опухоль они смотрели с интересом, но без особой опаски. В данный момент она не ярилась, на людей не бросалась как медведица, в страшных тварей не превращалась, а физика этого явления волновала их мало.
        - Лодка нужна, - подошёл к ним Мирослав.
        - Каяк, однако, можна, - сказал старый эскимос, ткнул пальцем под обрыв. - Там хоронисса.
        - Спасибо. Поможете сплавать к Опухоли? - Кожемякин посмотрел на водяную каплю, придавившую заливчик.
        Эскимосы дружно залопотали, замотали головами, отступили.
        - Увелельын будет сильно сердисса, начальнык, - сказал старый охотник. - Упадёт вода, потом много будет, однако. Не ходи туда.
        - Какой я вам начальник, - улыбнулся Мирослав. - Мне нельзя не ходить, замеры надо сделать, датчики установить. Ладно, придётся самому.
        Эскимосы снова залопотали на своём языке, тыкая друг другу пальцами в грудь, потом старик сказал:
        - Хоросо, он иди с тебе. - Охотник показал на молодого сородича. - Опасно, однако, думай долго. Аппалувик сердисса будет, не надо его будить.
        - Кто такой этот ваш Аппалувик?
        - Дух, однако, очен страшны, молния бьёт, за тучу швырят. Батар нужно, ыясык.
        - Что?
        - Жертвоприношение, наверно, - проворчал Веллер-Махно. - Обойдутся. Пусть лучше помогут установить палатки.
        Мирослав объяснил охотникам, что от них требуется, и те с готовностью начали разбивать лагерь, ставить палатки и распаковывать груз, оставленный вертолётом неподалёку от берега заливчика.
        Вертолёт - старый-престарый «МИ-8», улетел, но к вечеру должен был прилететь другой, приданный экспедиции на весь период работ. С его помощью геофизик мечтал облететь Опухоль и сделать замеры полевой обстановки в непосредственной близи. Радиацией здесь, как говорится, «не пахло», но электромагнитный и гравитационный фон мог быть нарушен. Мирослав был на сто процентов уверен, что с такой аномалией наука ещё не встречалась.
        Палатки поставили за два часа.
        Охотники расположились рядом, в одной вполне современной палатке из пан-волокна, не боящегося никаких морозов.
        Для исследовательской аппаратуры понадобилась отдельная палатка. У геологов главным оборудованием были портативные вибраторы для прокладки шурфов и химлаборатория, Кожемякину же для его работы нужны были радиобуи, гравиметр, датчики для измерения геомагнитного фона, электростатических напряжений, счётчики радиации, экспресс-лаборатория, глубинные термометры, телеметрическая и реологическая аппаратура для изучения остаточных деформаций горных пород. Не считая различного рода щупов, штанг и кирок. По сути, ему одному потребовалось распаковывать три контейнера, в то время как геологам на троих - два.
        Пока коллеги обстоятельно готовили ужин, освободив его от этих обязанностей, геофизик успел установить на скальном карнизе, нависающем над водой, дистанционный анализатор, грависканер и радиометр, замерил полевой фон. Почесал затылок.
        Приборы не отметили никаких аномальных отклонений!
        Радиационный, магнитный и электрический фон местности в километре от Опухоли находились в пределах природных значений. Никакой радиации Опухоль не излучала. Был слегка повышен гравитационный потенциал в направлении на водяную сверхкаплю, но не до таких значений, чтобы предполагать в этом месте наличие маскона. [28 - Маскон - гравитационная линза, объясняемая наличием более плотного рудного тела.]
        - Ну, что у тебя? - полюбопытствовал Веллер-Махно, поднявшись к физику на скалу.
        - Норма, - ответил Мирослав. - Никаких отклонений. Надо подобраться поближе.
        - Завтра, - отрезал бородач, глянув на застрявшее над горизонтом солнце. Гладь Чукотского моря за Опухолью была пустынна и казалась мёртвой. - Утром прилетит вертолёт, начнём работать.
        - Он же должен был прилететь сегодня вечером.
        - Что-то у них не сложилось, лётчик заболел, ищут второго. Зачехляй свои цацки и иди ужинать, а то ляжешь голодный. Отбой в десять.
        - Я бы ещё на лодке… - заикнулся Кожемякин.
        - Отбой в десять! - Начальник экспедиции бросил взгляд на Опухоль, невозмутимо подпиравшую чистое безоблачное небо, и вернулся в лагерь.
        Мирослав вздохнул с сожалением, понимая, что его энтузиазм оценен не будет. Геологи были суровыми людьми, прошедшими хорошую жизненную школу, привыкшие к тяжёлому труду и дисциплине, к определённому укладу бытия, и заставить их изменить этот уклад и привычный ритм было невозможно.
        Сам Мирослав был слеплен из другого теста.
        Среднего роста, широкоплечий, но худой (на гантели и прочую физкультуру вечно не хватало времени), с обаятельной улыбкой, он выглядел по-мальчишечьи непосредственным, хотя при этом был достаточно упрям, импульсивен и мог настоять на своём. Если хотел. Однако чаще всего он уступал оппонентам, зато мыслил творчески и принимал решения быстро. Смелым его назвать было нельзя, но и совсем трусом он не был, зачастую поддаваясь романтическому порыву и со всех ног мчась туда, куда, говоря словами классика, даже ангелы не решаются пробираться на цыпочках.
        Экспедиции для Кожухина являлись не целью, а средством познания мира и построения собственных умозаключений. Вот почему он с удовольствием отправлялся туда, куда посылала его судьба в лице начальника отдела или директора института.
        Глаза у Мирослава были светло-серые, волосы - льняные, почти белые, из-за чего в школе, да и во время учёбы в Томске его прозвали Светиком. Впрочем, он не обижался на кличку, хотя она и отражала некую некатегоричную «женственность», так как к своей внешности относился абсолютно равнодушно.
        До отбоя, чувствуя накопившуюся за почти двое суток дороги усталость, он отбирал аппаратуру, определяя её необходимость.
        Разложил все приборы у палатки для определения качества и физических характеристик воды, прикинул свои возможности и после тщательной проверки рассовал по карманам «разгрузки» - специального жилета-безрукавки самые нужные: ультразвуковой вискозиметр, измерявший вязкость жидкостей, батитермограф - прибор для изучения вертикального распределения температуры воды, тензиометр, измеряющий силу поверхностного натяжения, радиометр и нефелометр - прибор для количественного химического анализа. Все они представляли собой пенальчики размером с ладонь, легко влезающие в карманы.
        Остальные приборы: термодинамический анализатор, ареометр, спектрометр, метеорограф, магнитудный искатель, кассета с пробоотборниками и экспресс-лаборатория представляли собой объёмистые ящики, требующие отдельной переноски.
        На включение и тестирование «умника» - компьютера для анализа полевой обстановки - у Мирослава не хватило сил. Он сходил к скальному карнизу, полюбовался Опухолью, без трёх минут десять залез в спальник, переполненный впечатлениями, и мгновенно уснул, надеясь утром решить все проблемы разом.

* * *
        Вертолёт прилетел, когда члены экспедиции заканчивали завтрак, - в половине девятого по местному времени.
        Геологи с удивлением смотрели на машину, на которой им ещё ни разу не приходилось путешествовать.
        Это был новейший «Ка-92» с двумя несущими соосными винтами, обеспечивающими взлёт и посадку, и с одним толкающим, расположенным в хвостовой части, позволяющим летать со скоростью более пятисот километров в час. Выглядел он непривычно современным в условиях Крайнего Севера и казался почти что машиной пришельцев.
        - Красавец! - оценил Химчук.
        - Забурели эскимосы, - проворчал Дядька. - Я таких геликоптеров даже в центре не видал.
        Вертолёт сел в полусотне метров от лагеря, воздушной волной сорвав мох с южных сторон валунов и скал.
        Пилотировал его один человек, оказавшийся молодой и симпатичной девушкой, державшейся независимо и энергично. Глаза у неё были синие, дерзкие и весёлые.
        - Супер! - заявила она, спрыгивая из кабины на землю: лётный комбинезон сидел на ней как необычного покроя платье на девушке с подиума, подчёркивая выпуклость бёдер и груди. - Чисто капля из носика чайника, если смотреть издали. Не поверила бы, расскажи кто.
        Она сдвинула наушники на затылок, протянула руку:
        - Белоярская, пилот первого класса, придана экспедиции.
        Веллер-Махно церемонно пожал её руку.
        - С прибытием.
        - Что это, по-вашему? - Она кивнула на скалу, за которой пряталась Опухоль.
        Мужчины, приблизившиеся к вертолёту, переглянулись.
        - Такая вот хреновина с морковиной, - хмыкнул Химчук. - Он утверждает, - кивок на Кожухина, - что это вода чистой воды.
        Девушка изогнула бровь, посмотрела на Мирослава.
        - Вы начальник экспедиции? Веллер… э-э, Махно?
        - Махно - он, - кивнул на бородача геофизик. - Я по части геофизики, Мирослав Кожухин. А вас как зовут?
        - Наталья.
        - Рад познакомиться.
        - Погоди, молодёжь, - буркнул Дядьковин. - Что, кроме вас, послать больше было некого?
        - А чем я вас не устраиваю? - нахмурилась девушка. - Я уже десять лет на вертолётах летаю, больше ста тысяч часов в воздухе. Да и Чукотку хорошо знаю.
        - Сколько же вам лет?
        Девушка прищурилась.
        - Вопрос некорректный, но вам отвечу: двадцать пять. У меня отец - тоже вертолётчик, так что я за штурвалом с пятнадцати. Ещё вопросы будут?
        - Мне надо облететь Опухоль кругом… - начал Мирослав.
        - Не спеши, торопыга, - буркнул недовольный чем-то Дядька. - До тебя очередь дойдёт.
        - Но чем скорее мы…
        - Цыц, я сказал, успеешь.
        - Он прав, - проговорил Веллер-Махно, терзая бородку. - Сейчас это главная задача - определиться с Опухолью. Составим график полётов и начнём работать. На сколько вам хватит бензина?
        - Весь грузовой отсек - бензин, двадцать бочек по сто литров, на неделю полётов. Выгружать надо. А почему вы называете ту каплю Опухолью?
        - Потому что она выросла как опухоль на человеческом теле, - пояснил Мирослав, в нетерпении поглядывая на руководителя группы. - Борис Аркадьевич, так я могу грузить приборы в кабину?
        Веллер-Махно помедлил, посмотрел на часы, махнул рукой.
        - После разгрузки бензина. Мы все полетим, посмотрим.
        - Сто лет мне сдалась эта ваша Опухоль, - проворчал Дядька.
        Но его уже никто не слушал.
        Бочки с бензином укатили в ложбину между грудами камней, накрыли брезентом.
        Эскимосов-охотников оставили стеречь лагерь.
        Мирослав пристроил в грузовом отсеке вертолёта приборы, необходимые для прикидочной оценки физических условий феномена, геологи залезли в отсек, расселись по удобным креслам (в этом вертолёте лавки вдоль бортов отсутствовали, зато стояли самые настоящие удобные самолётные кресла для шести человек), и «Ка-92 взлетел».
        Скалы с плоскими вершинами, сопки, карниз над заливом с корявой сосной, болотистая низина, кочки, заросли низкорослого кустарника ушли вниз. Стала видна Опухоль, пронзаемая лучами солнца.
        У Мирослава захватило дух.
        Ему разрешили лететь в кабине вертолёта, рядом с пилотом, и теперь он оценил этот жест: Опухоль отсюда была вида во всей своей красе.
        - Ух ты! - восхитилась Наталья, искоса глянула на пассажира. - Языком слизнуть хочется.
        - Языком не получится, - помотал головой возбуждённый молодой человек; глаза его горели. - В этой капле и великан утонет.
        - Почему она не расплывается под собственной тяжестью? Это же нарушение законов физики. Или я чего-то недоучила в школе?
        - В таком случае я тоже недоучил, - развёл руками Мирослав. - И в школе, и в институте. Вода собирается в капли до определённого размера, который диктуется поверхностным натяжением. Если судить по размерам Опухоли, её поверхностное натяжение просто чудовищно!
        Вертолёт приблизился к водяной горе.
        Кожухин бросил взгляд на гравидетектор: сила тяжести рядом с Опухолью не изменилась.
        - Можете зависнуть прямо над ней? Не свалимся?
        - Да не должны.
        Наталья шевельнула джойстиком.
        Вертолёт послушно приподнялся над Опухолью и завис в десяти метрах от её удивительно гладкой и ровной поверхности.
        Поток воздуха из-под лопастей винтов бил по округлой вершине капли с большой силой, но она только вздрагивала и рождала серии мелких волн, похожих на прозрачную рыбью чешую.
        - Что дальше?
        - Надо взять пробу.
        - Как?
        - Я опущу пробоотборник, только надо опуститься ещё ниже.
        - Без проблем. Только как вы возьмёте пробу, если у этой капельки гигантское поверхностное натяжение?
        - Попробуем. В случае чего рвите когти!
        Наталья улыбнулась.
        - Рвать когти не придётся, «Каштанка» - мощная и быстрая машина. Я на ней даже фигуры высшего пилотажа могу продемонстрировать.
        - Надеюсь, высший пилотаж нам не понадобится.
        Мирослав пробрался в отсек с прилипшими к окнам геологами, достал пробоотборник для жидкостей - длинный цилиндр из прочного стекла, с особым механизмом, использующим принцип разницы давлений.
        - Помочь? - предложил Дядька, оторвавшись от созерцания Опухоли.
        - Сам справлюсь. - Мирослав подумал. - Вообще-то подержите меня, пока я буду опускать стакан.
        - Может, лучше подойти на лодке с моря?
        - И с моря придётся, и сверху надо, чтобы сравнить показания.
        - Надевай сбрую.
        Мирослав хотел отказаться, так как сбруей называлась специальная альпинистская обвязка, позволяющая человеку смело высовываться из окон высотных зданий или из летательных аппаратов во время монтажных работ на высоте, но проявлять смелость в таких делах, даже на глазах у симпатичной девчонки, было не резон, и он подчинился.
        Крикнул в проём двери, связывающей кабину и отсек:
        - Наташа, ниже!
        Вертолёт опустился на три метра ниже, едва не касаясь поверхности Опухоли колёсами шасси.
        Мирослав открыл дверцу грузового отсека, высунулся по пояс, опустил вниз на тросике цилиндр пробоотборника.
        Вспомнился прочитанный в детстве роман братьев Стругацких «Пикник на обочине». Исследователи таинственной Зоны в романе тоже опускали на тросах механизм захвата, собираясь вытащить из Зоны разного рода артефакты, но тросы начали обрастать каким-то пухом, и их пришлось бросить.
        Мирослав представил эту картину, нервно хихикнул и усилием воли отогнал воспоминание.
        Пробоотборник коснулся гладкой подрагивающей поверхности водяной горы.
        И… ничего не произошло!
        Дно цилиндра упруго подскочило, пшикнув пневмозаборником.
        Собравшийся в случае проявления неких злых сил бросить трос, Кожемякин перевёл дух, вытащил цилиндр, озадаченно потряс.
        - Пустой…
        - Попробуй ещё раз, - посоветовал Веллер-Махно.
        - Поверхностное натяжение.
        - Что?
        - Наташа права, слишком большое поверхностное натяжение у воды. Нужен специальный пробоотборник, с ударно-взрывным механизмом.
        - Мы такой взяли?
        - Кто же знал, что он понадобится.
        Мирослав попытался взять пробу воды ещё раз и ещё - с тем же результатом. Пневмозаборник не мог пробить плёнку воды, удерживающую форму гигантской капли. Для этого ему не хватало мощности. И всё же на пятый раз по гладкой поверхности Опухоли пробежала рябь мелких волн, дно цилиндра увлажнилось, и Мирослав успел засунуть торец пробоотборника в приготовленную к работе экспресс-лабораторию. Пробежался пальцами по клавиатуре.
        - Блин… обычная аш два о… пи аш в норме… минерализация стандартная… морские соли…
        - Эй, экспериментаторы, долго ещё висеть будем? - окликнула их Наталья.
        - Да, поехали отсюда, - спохватился Веллер-Махно, явно нервничая; на лбу его выступил пот. - Буду докладывать директору, что сюда нужна комплексная группа с передвижной химлабораторией и кучей разных приспособлений для контроля объекта. Один ты не справишься.
        - Справлюсь! - запротестовал Мирослав.
        Начальник отряда махнул рукой, крикнул пилоту:
        - Уходим!
        Вертолёт резко подпрыгнул вверх, словно его снизу шлёпнула невидимая рука, боком пошёл над Опухолью, выровнялся.
        Кожухин включил все настроенные регистраторы, расположенные в отсеке, перебрался в кабину с радиометром в руке.
        - Как тебе Опухоль?
        - Жуть! - весело отозвалась Наталья. - Такое впечатление, что из неё кто-то смотрит на нас.
        - Мне иногда тоже кажется, что она смотрит на нас. А ведь это всего-навсего водяная гора.
        - Таких гор не бывает.
        - Раз мы её видим, значит, бывают.
        - Меня предупредили, с чем придётся столкнуться, но я не представляла, что это так необычно.
        - Мы тоже не представляли всей картины. Эскимосы талдычут - это Аппалувик вылез.
        - Кто?
        - Водяное божество, связанное с разрушением и смертью.
        - Сказки.
        - Кто знает, как далеки эти сказки от реальности. На чём-то же их мифология держится. Там много всякого страшного.
        - Я думала, вы ничего не боитесь.
        - Я и не боюсь, но у меня есть начальство. - Мирослав оглянулся, посмотрел на молчаливых геологов. - Оно сейчас в сильной задумчивости. - Геофизик засмеялся, подмигнул девушке. - Вряд ли они понимают, что это такое.
        - А вы?
        - Слушай, давай на «ты»?
        - Вы учёный, а я просто лётчик.
        - Ерунда.
        - Хорошо, как хочешь.
        Мирослав стал серьёзным.
        - Убеждён, что такие явления имеют абсолютно нестандартные причины. За всю историю наблюдений за природой человечество ничего подобного не регистрировало. Значит, в недрах земли произошло что-то неординарное.
        - Что?
        - Не знаю. Будем изучать. Нам невероятно повезло, что мы первыми наткнулись на Опухоль.
        Сделав круг над сверкающей водяной горой, вертолёт повернул к лагерю.
        До обеда Мирослав разбирался в записях, сделанных вискозиметром, батитермографом, спектрографом и другими анализаторами физических параметров среды. Вместе с молодым охотником-эскимосом по имени Нанук сплавал к островку, из центра которого выросла Опухоль, и с помощью ареометра и нефелометра провёл количественный химический анализ пород островка и воды в заливе. Он даже влез на край Опухоли, на те пласты камня, которые влипли в воду и казались приклеенными, но взять нормальную пробу жидкости так и не смог. Поверхностное натяжение плёнки воды оказалось столь невероятно сильным, что не позволяло никакому инструменту проникать внутрь материала Опухоли.
        Впрочем, это всё-таки была вода. Пробник пару раз становился влажным, и экспресс-лаборатория по ничтожному количеству влаги снова и снова выдавала ответ: Опухоль состояла из обыкновенной морской воды.
        Вечером геологи собрались у костра, вскипятили воду для чая.
        Эскимосы пить чай отказались, разожгли свой костёр в сторонке.
        К мужчинам присоединилась Наталья, натянувшая поверх лётного комбинезона тёплую куртку, и Кожухин доложил Веллеру-Махно свои выводы:
        - Это очень странная аномалия. Опухоль состоит целиком из самой обычной морской воды. Солёность, гидратация, жёсткость, минерализация - в норме. Я имею в виду - соответствуют нормальной воде. С физическими параметрами сложнее. Температура Опухоли ничем не отличается от температуры воды в заливе, радиации никакой, электромагнитные поля практически отсутствуют, а плотность замерить не могу. Плёнку воды, сохраняющую форму капли, я не только ареометром продавить не могу, но даже киркой пробить. То есть поверхностное натяжение как минимум на два порядка выше, чем у обычной воды. Если бы натяжение было меньше, форма капли была бы другой, и на ней не держались бы целые пласты пород и каменные блоки, когда вода взламывала остров.
        - Откуда она взялась? - спросил багровый от выпитого чая Химчук.
        Мирослав пожал плечами.
        - Вероятно, поднялась по какой-то расщелине из глубин земли. Я разговаривал с охотниками, они утверждают, что на острове была пещера, уходящая глубоко под землю. По их верованиям, это вход в жилище Тарнарсука - духа царства мёртвых. Якобы кто-то из людей пытался проникнуть в жилище духа, и на свет божий вылез Аппалувик, дух смерти и разрушений.
        Дядька скептически скривил губы.
        - Ты их слушай больше, они ещё и не такого наговорят. Опухоль ни с какой мистикой не связана, необыкновенное физическое явление, и только. Его тщательно изучать надо. Пусть пацанва занимается этим потихоньку, а нам пора приступать к своим делом, искать маркшейдерские метки и закладывать шурфы. А для этого нужен вертолёт.
        - Мне тоже нужен вертолёт, - сказал Мирослав, пропустив мимо ушей слово «пацанва».
        - Обойдёшься два-три дня.
        - Мне нужно делать замеры со всех точек каждый день.
        - Не собираешься же ты высаживаться на макушку Опухоли.
        - Может, и соберусь.
        - Стоп, спорщики, - сказал Веллер-Махно. - Я составил график полётов. Утром на один час и вечером вертолёт поступает в распоряжение Кожухина. Днём он с нами. И всё-таки я не понял, Слава, с чего это вдруг из-под земли выдавилась эта мокрая громадина? Там что-то взорвалось?
        - Не знаю. - Мирослав загорелся. - А вообще идея хорошая! Может, где-нибудь под мантией сохранился мешок с водой, нагрелся и под большим давлением вырвался через трещину наружу. Или через пещеру, о которой говорили эскимосы. Мне бы эхолот пригодился, а ещё лучше многочастотный радиосканер для просвечивания пород. Сразу бы определили, есть тут ход в недра или нет.
        Геологи переглянулись.
        - У нас есть гаммаген, - сказал Химчук расслабленно.
        - Во-первых, - покосился на него Дядька, - он нам самим нужен, а во-вторых, он просвечивает породы всего до глубины в полкилометра.
        - Да мне больше и не надо, - обрадовался Мирослав.
        - Выделим, - пообещал Веллер-Махно. - Тебе же он не нужен постоянно?
        - На часок всего.
        - Ладно, договоримся.
        Кожемякин допил чай, занятый своими умозаключениями, направился было к обрыву, но вспомнил о существовании Натальи, заворожённо глядевшей на угли костра, и предложил:
        - Не хочешь перед сном полюбоваться на Опухоль?
        Девушка очнулась, поднялась со смущённой улыбкой:
        - Замечталась… давно так спокойно не сидела… да, пойдём, посмотрим.
        Мужчины, оставшиеся у костра, смотрели им вслед.
        А они чуть ли не час, почти не разговаривая, в полной тишине северной ночи, почти не отличавшейся ото дня, разглядывали водяную гору, отблёскивающую синим и зелёным, и думали каждый о своём.
        - Красиво как! - выдохнула Наталья.
        Мирослав кивнул, хотя ему было не до романтики. Он прикидывал, с какой стороны сделать шурф под Опухоль, чтобы уточнить характеристики среды в непосредственной близости от феномена.
        Благово
        База ВВС
        Несмотря на высокий уровень современной компьютерной системы связи, позволяющей почти мгновенно решать большинство задач по обмену информацией, руководители вечевой службы предпочитали чаще обсуждать проблемы на «живых» совещаниях. Всё-таки существовала немалая вероятность перехвата сообщений, передающихся по любым, даже сверхзащищённым, линиям связи, а тем более когда перехватом занимались магические эгрегоры, управляемые жрецами-магами СТО. Поэтому главные решения волхвы и заботники ВВС принимали в присутствии друг друга.
        Двадцать девятого июня в офисе компании «Ком-С» на Сухаревской собрались в девять часов утра пять человек, относящихся к руководству РуНО и подразделений ВВС. Совещание начал Владимир Владимирович Белогор, президент корпорации и пресветлый князь Русского национального Ордена.
        - Буду краток, друзья. Хотелось бы услышать о конкретных делах подразделений, о проблемах, с которыми вам пришлось столкнуться, и выработать стратегию на ближайшие полгода. Степаныч, тебе слово.
        Пожилой, степенный с виду, ни дать, ни взять - деревенский мужичок, с успехом занимающийся ремонтом техники на хоздворе, - воевода Николай Степанович Корнейчук пригладил на темени редкие волосы.
        - В середине июля в Питере состоится очередной форум «Гиперборея - Арктида - Арьяварта», тема - истоки цивилизации. Стало известно, что подручные лорда Акума в России, Кадуми, Чоловс и Отто Мандель, готовят провокацию. Надобно усиление по охране учёных и вообще самой конференции.
        Белогор посмотрел на Буй-Тура.
        - Гордей Миронович, дашь своих людей?
        - На мне охрана Володина в Жуковке и Жирко в Томске.
        - Дело важное.
        - Могу выделить людей из группы Северцева, - нехотя сказал Буй-Тур.
        - Северцев справится с охраной учёных и без тебя. Желательно, чтобы ты сам отправился в Питер.
        - Как прикажете.
        - Это очень важное мероприятие, наметился серьёзный прорыв в разгерметизации древних знаний о Гиперборее, и жрецы СТО сделают всё, чтобы не допустить нас к тайнам древних цивилизаций. Надеюсь, вам не надо напоминать об ответственности за порученное дело. Идёт война жрецов СТО не за умы, а за души! Чем больше людей перейдёт на сторону Акума, тем сильнее власть пастухов помельче и самого Великого Отца. Даже в наших рядах находятся слабые, неуверенные в себе люди, которых легко переманить посулами и которые становятся предателями. Что, кстати, и происходит. Гибель наших разведчиков в Гренландии не в последнюю очередь обоснована предательством в системе СОС.
        - Я не занимался Гренландией, - меланхолически пожал плечами Буй-Тур, приняв сказанное на свой счёт.
        - Я занимаюсь Гренландией, - сверкнул глазами Родарев. - Моя ошибка, что я не проконтролировал подготовку задания лично. Тем не менее работа ведётся, лишние люди выведены за пределы системы ведания, а в Гренландии работает витязь.
        - Данилин. Что нового от него?
        - Гостомысл рёк истину: Геократор давно нашёл вход в патерниаду, систему гиперборейских тоннелей, и провёл какой-то эксперимент, в результате которого из гренландского тоннеля выдавилась аномально связанная, по сути - поликристаллическая вода. Данилин выяснил всё, что мог, дальше ему хода нет.
        - Значит, возвращайте его.
        - Задание вернуться он уже получил, через пару дней будет в Москве.
        - К теме: по докладам ваших служб водяные сверхкапли, подобные той, какую обнаружил Данилин в Гренландии, замечены и в других местах, практически на всех северных землях Европы, Азии и Америки.
        - Девять капель. С лёгкой руки Степаныча мы называем их водяными Опухолями. Пять находятся на территории России: на Кольском полуострове, в устье реки Печенги, на островах Земли Франца-Иосифа и Новой Земли, в районе Вилюя и на Чукотке.
        - Бросьте на них все наши силы. Нам надо добраться до сети тоннелей, а по всем расчётам капли… э-э, Опухоли вылезли как раз из пещер, венчающих тоннели.
        - Готов представить план мероприятий. Но людей у нас не так много, как хотелось бы, поэтому будем заниматься Опухолями по очереди. На следующей неделе одна группа отправится на Кольский полуостров.
        - Одной группы мало.
        - Я закинул директору конторы идею разведки артефактов на Земле Франца-Иосифа. Вопрос прорабатывается. Если будет дано разрешение, на острова пойдёт официальная экспедиция, и мы сможем присоединить к ней наших специалистов.
        - Поторопись, князь. Тивел с Акумом не зря затеяли возню вокруг тоннелей, что-то они нашли там под землёй, что-то очень важное, иначе не стали бы рисковать с экспериментами, будить древние силы.
        - Что говорит Гостомысл?
        - Владыко утверждает, что Геократор мечтает о запуске гиперборейского Водоворота и подъёме Храма Странствий. Возможно, Тивел и попытался это сделать, да не учёл заклинаний Запрета. Вот тоннели и закрылись. Но зная упрямство Кондуктора Социума, не стоит сомневаться, что он пойдёт дальше. С этого дня наши разведка и контрразведка переводятся на усиленный режим работы.
        - Слушаюсь, Владимир Владимирович.
        - Подключите к проблеме тоннелей всех витязей.
        - Свободных нет ни одного…
        - Освободите, кого сможете, от других дел.
        - Хорошо.
        - Теперь о других наших заботах. - Белогор посмотрел на Лихаря. - Иван, на тебе СОС и ППП.
        Координатор востребованности витязей встрепенулся.
        - В принципе мы справляемся. Ни Грузия, ни Украина, слава богам, уже не торопятся в НАТО. Бесноватого грузинского «фюрера» поправили сами же грузины, но ему на смену пришла «леди-смерть», готовая пойти гораздо дальше. Ею тоже надо заниматься. В Крыму необходимо успокоить татар, готовых отделить полуостров не только от Украины, но и от России.
        - Что с украинским подпольем?
        - Два дня назад нам удалось уточнить третий выпуск агентов разведшколы в Киеве, управляемой эмиссарами ЦРУ. Сегодня этот список появится в Интернете. В работе с учёными никаких неожиданностей. В Жуковке Леон Володин готовит к запуску экспериментальную виману, защита обеспечена. Из внутренних дел отмечу разработку ВИП-сопровождения чиновников из «Промгаза».
        - А что там такое? - поднял брови Буй-Тур.
        - Администрация «Промгаза» создала целую сеть «модельного бизнеса» для сопровождения чиновников в командировки и на отдых. Пытающихся сопротивляться молодых девушек запугивают… ну, и так далее. «Крыша» у системы очень высокая, отсекает все попытки раскрутить это дело в прессе, но мы их вразумим.
        - Да, пока это проблема, - согласился Родарев, - несмотря на все антикоррупционные кампании и правительственные зачистки. Чиновник хочет жить лучше всех, кем управляет. Проблему хакеров решили?
        - Кое-что предприняли, двух посадили.
        - Идиоты грёбаные, - пробурчал Буй-Тур. - Неужели не понимают, что их когда-нибудь да схватят за руку?
        - Проблема воспитания, - усмехнулся Степаныч. - Сложнее проблемы нет. Даже продавцы секретных баз данных не доставляют нам столько хлопот, сколько хакеры.
        - Мочить их!
        - Всех не перемочишь, к сожалению, опять же нужна адекватная система воспитания, идеологическая платформа, разъяснительная работа.
        - Есть и внешние проблемы, - продолжил Лихарь. - Но они решаемы. В Афганистане начала работать система ликвидации полей опийного мака, которая основана на реализации занятости населения в реальном производственном секторе. Монголию мы почти успокоили, на очереди Турция, Србия, Албания, Израиль. Плюс наши бывшие республики - Белоруссия, Азербайджан, Узбекистан.
        Белогор кивнул.
        Речь шла о так называемых «оранжевых революциях», насаждаемых Союзом тайных Орденов с помощью ЦРУ и других спецслужб Европы и Америки в странах, окружающих Россию. Подобные «революции» зародились ещё в начале века, когда в Соединённых Штатах был разработан «План глобального Раздела» и его концепции проверялись на бывших советских республиках. Убереглись от «революций» лишь немногие из республик, властные структуры которых хорошо понимали всю пагубность подобных процессов. Однако и в последующие годы «План Раздела» продолжал действовать, и в его орбиту втягивались всё новые и новые страны в Европе и Азии: Чехословакия, Югославия, страны исламского кольца, а затем Монголия, Индия и страны Африки.
        В Монголии «оранжевая революция», названная «революцией юрт», не прошла. Да и в Индии попытки тамилов «отрубить» часть государства и построить «свободное демократическое общество» тоже пока не достигли цели, хотя обстановка в северо-западных областях страны оставалась напряжённой, продолжали гибнуть люди.
        - Турция на грани гражданской войны, - сказал Белогор. - И без вмешательства янычар Акума не обошлось. Надо обезглавить руководство СТО, занимающееся Турцией и всем Кавказом.
        - Занимаемся, - сказал Лихарь. - После операций в Хосове и в Ливии я отправлюсь туда лично.
        Белогор снова кивнул, зная, о чём идёт речь.
        Международная организация «Чистые души», прозванная «чистилищем», созданная ещё в конце двадцатого века в Испании, предложила РуНО участвовать в ликвидации главарей бандформирований, запятнавших себя кровью, ставших в результате «оранжевых революций» президентами «свободных демократий» и обласканных Гаагским трибуналом. После долгих многолетних размышлений ВВС России откликнулось на просьбу. Политика «двойных стандартов», проводимая пособниками СТО, не должна была шествовать по Европе торжественным маршем. За ней стояли известные всему миру спецслужбы, а управляли спецслужбами агенты СТО. Лорд Акум и геарх Тивел медленно, но верно опутывали международное сообщество паутиной своих методологических, концептуальных и идеологических диверсий, приближаясь к главной цели - абсолютной власти на Земле. Координировал же их работу Экзократор во главе с нечеловеком Аротом, Решателем Судеб, Превышним и Смотрящим, как его называли.
        - Пора с ним кончать, - проворчал Буй-Тур, отлично понимая недосказанное.
        - План уничтожения резиденции Смотрящего готовится, - сказал Родарев.
        Белогор кивнул в третий раз.
        Речь шла об уничтожении базы Экзократора, расположенной на борту самого большого в мире корабля «Солнце Свободы». Этот удар не мог полностью лишить «пастухов» человечества их власти, но серьёзно нарушил бы их планы и ослабил влияние чёрных сил на все управленческие структуры в мире. Особенно - на институт власти в России.
        - Хорошо, продолжаем правление. Альтернативы «чистилищу» пока нет. Наше учение завоёвывает души соотечественников медленно, школы не успевают готовить правников и заботников Рода. Вот главная наша забота - школы истинного знания.
        Буй-Тур усмехнулся.
        Князь остро глянул на него.
        - У тебя есть возражения?
        Гордей качнул головой.
        - Вспомнил одно четверостишие.
        - Напомни и нам.
        - Рынок? Вера? Ни хрена!
        Только грозная година
        Соберёт нас воедино,
        Как в былые времена.
        По губам Белогора скользнула улыбка.
        - Возможно, поэт [29 - Е. Лукин.]был прав.
        - Волхвы должны помогать нам в этом вопросе больше, - тихо проговорил Лихарь. - Пора перестать прятаться, надо наступать. Иначе потеряем Россию.
        - Согласен, воевода. Для обсуждения этой проблемы я и пригласил на встречу наших заботников.
        Белогор посмотрел на дверь, она открылась, и в кабинет князя один за другим вошли старцы, Хранители Рода, живущие среди людей как обычные люди, но знающие все тайны мира и прозревающие будущее.
        Руководители ВВС дружно встали, поклонились.
        Волхвы ответили им. Расселись.
        Владыко Гостомысл сел рядом с Белогором.
        Все молча смотрели на старика.
        Он огладил бороду сухой рукой, сказал звучным голосом:
        - Здравы будьте, родовичи. Начну с важного: Тивел нашёл Ключ Храма Странствий и попытался запустить Водоворот…
        Европа. Хосово
        Тарасов
        Тарасов приехал в Хосово через Македонию, имея на руках документы на имя турка Саида Метоху, в начале июня.
        Бойцы группы присоединились к нему чуть позже, пересекая границу «наполовину признанной» республики, как жители Албании, Турции, Черногории. В середине июня все были в сборе, устроившись в Приштине, Урошеваце и Гнилане: Нос - Егор Лукаш, Хохол - Серёга Сергиевский, Хан - Резван Темирхан. Не было только Грозы - Ивана Пантелеева, погибшего два года назад, и его место в группе занял Доктор - Кирилл Баргузин, тридцатилетний спецназовец из Красноуфимска, прекрасно владеющий албанским, турецким, сербским и английским языками.
        Задача перед ними была поставлена одна: ликвидировать помилованного Гаагским трибуналом Тачима Хаши, лидера албанских сепаратистов, сумевшего отколоть с помощью американцев край Хосово от Сербии. Все материалы, собранные военными Сербии на Тачима Хаши, изобличающие его как преступника, убившего собственноручно десятки сербов, на трибунал не подействовали. А так как Тачим Хаши продолжал свою политику отстаивания интересов США в регионе, изгоняя из края, а где и уничтожая коренных жителей, «чистилище» приняло решение изменить эту тенденцию.
        Американцами, имеющими несколько баз на территории Хосова, начали заниматься чистильщики из европейских стран. Тачима Хаши поручили российскому отделению «чистилища», и Тарасов, возглавляющий к этому времени подразделение СОС, отправился в Хосово лично. Операцию надо было провести ювелирно, чтобы никто в Европе и Америке не догадался, кто «зачистил» край от подонка, сумевшего стать президентом.
        Тарасов попытался отказаться от задания, получая его от Родарва:
        - Я не убийца…
        Князь остался спокоен.
        - Зато он убийца. Вот досье: по нашим данным он лично убил около сотни человек, сербов, словенцев и русских.
        Тарасов помолчал.
        - Тогда надо заняться и теми, кто ему помогает.
        - Занимаемся.
        Отказаться от задания Владислав не смог.
        Почему Тачиму Хаши помогали американцы, было абсолютно понятно.
        Во-первых, на территории Хосова они понатыкали свои базы, обозревающие локаторами всё западное пространство России.
        Во-вторых, несмотря на название - Хосово - с сербского переводилось как «земля чёрных дроздов», - край был богат не только дроздами, но и полезными ископаемыми: свинцом, цинком, никелем, кобальтом, бокситами, имел хорошие запасы индия, германия, таллия и лигнита.
        В-третьих, население Хосова, на три четверти состоящее из молодых людей не старше тридцати пяти лет, в основном не работающее, легко было направить куда угодно, хоть работать, хоть воевать, отстаивать интересы «демократии и свободы».
        Особенности жизни в Хосовое, её географию, экономику и культуру группа изучила ещё на базе, но всё же несколько дней бойцам пришлось вживаться в свои роли, учиться поведению у жителей городков и сёл, искать работу и собирать информацию о передвижении чиновников из высшего эшелона власти края.
        Двадцать первого июня стало известно, что президент республики собирается посетить военную базу американцев в Урошеваце, и группа приступила к разработке плана перехвата президентского кортежа. Приштину, столицу Хосова, отделяло от Урошеваца всего сорок километров, поэтому Тачим Хаши должен был либо ехать на автомобиле в сопровождении охраны, либо лететь на базу на вертолёте.
        Обсудили оба варианта.
        Первый - автомобильный казался более хлопотным и вязким, поскольку требовал установки на пути кортежа взрывного устройства либо устройства засады с гранатомётчиками.
        Второй - вертолётный не требовал особой подготовки и имел очевидные преимущества: выпустил ракету из ПЗРК - и умыл руки.
        Но к большому сожалению стрелять из переносного ракетного комплекса отряд Тарасова не имел права, потому что количество жертв при этом было непредсказуемо. И хотя сопровождали лидера «хосовской оранжевой революции» такие же отморозки, как он сам, Тарасов вынужден был отказаться от расстрела вертолёта. Действовать надо было тоньше, изобретательнее, так, чтобы погиб только Тачим Хаши, по которому давно плакала петля.
        За сутки непрерывного бдения план с автомобильной засадой был наконец окончательно сформирован, оброс деталями и запасными маневрами, и группа приступила к его реализации.
        Климат в Хосове был континентальный, с тёплым летом и холодной снежной зимой, поэтому в конце июня температура в крае держалась на уровне двадцати двух - двадцати шести градусов выше нуля. При этом жители края редко ходили в рубашках с короткими рукавами, что было на руку диверсантам. Носить куртки и безрукавки было удобнее, так как это позволяло иметь при себе много необходимых вещей.
        Вечером двадцать шестого июня собрались все вместе на конспиративной квартире в Приштине, в доме на улице Вучи.
        - Предлагаю рвануть клиента при подъезде к Яневу, - сказал Хохол, а ныне - македонец Измир Прилеп. Благодаря усам, складу лица и характеру он действительно смахивал на македонца.
        Ещё в бытность Тарасова полковником и командиром группы десанта Службы внешней разведки Хохол играл роль водителя и пилота. Продолжал он играть ту же роль и сейчас, но всегда имел свою точку зрения и не боялся её отстаивать.
        - Да, Нос? - посмотрел «македонец» на Егора Лукаша.
        Подрывник пожал плечами. Он-то как раз чаще отмалчивался, предпочитая давать советы лишь в тех случаях, когда решение проблемы зависело от его профессионализма.
        - Взорвать можно кого угодно и где угодно.
        - В Яневе есть удобный поворот направо к аэропорту, мимо которого кортеж не проедет, а главное, там очень симпатичный овраг, по которому можно легко уйти к дороге и сесть в тачку.
        Тарасов посмотрел на Хана.
        - Твоё мнение?
        - Любой взрыв повлечёт за собой включение плана перехвата. Далеко мы не уйдём. Перекроют все дороги. Лучше использовать «винторез».
        - А выстрел из снайперки лучше? - хмыкнул Хохол.
        Оба посмотрели на Тарасова.
        Он помолчал, разглядывая на экране ноутбука схему операции.
        С оружием проблем не было, хотя с собой группа из России ничего не везла. Оружие свободно можно было купить здесь, на месте, почти любое. Не «винторез» - исключительно надёжный российский снайперский комплекс, но достаточно мощную винтовку западного производства. Однако Хан был прав, быстрый отход группы был практически невозможен. Оставался лишь вариант, при котором группа рассеивалась по местности, бойцы затаивались в схронах, в местных сёлах на какое-то время, а потом поодиночке переходили границу Хосова.
        - Есть другое предложение, - сказал молчавший до сих пор Доктор.
        - Да? - поднял голову Тарасов.
        - Экзотика.
        Хохол фыркнул.
        - Давайте заглядим его до смерти. Тачим часто выступает перед соратниками. Чем не экзотика?
        - Что ты имеешь в виду? - спросил Хан.
        - Я участвовал в операции «Укол» в Америке, - остался невозмутимым Кирилл. - В Нью-Йорке. Наших спортсменов стали принципиально отлавливать перед крупными международными соревнованиями в подозрении на допинг. Случаи употребления допинга действительно были, но чаще подозрения заканчивались невнятными извинениями допинг-комитета.
        - Ну, насколько я знаю, эта бодяга началась ещё лет десять назад, - сказал Хан, - перед пекинской Олимпиадой.
        - Продолжай, - переждал шум Тарасов.
        - Надо было выйти на председателя антидопинговой комиссии США, с подачи которого всё это и делалось. Мы применили разработанный американцами же «нокаут» и заставили этого деятеля во всём признаться перед телекамерами и кучей журналистов.
        - Помню, скандал получился изрядный, - кивнул Нос.
        - «Нокаут» - это что-то психотронное? - уточнил Хан.
        - Психотронный генератор, подавляет волю.
        - У вас было больше времени на подготовку.
        - Около двух месяцев.
        - Что ты предлагаешь конкретно?
        - Использовать экзотику: «ёрш» с парализующими иглами, инфран «хирург», воздействующий на внутренние органы. Через пару часов у клиента, к примеру, останавливается сердце. Вы разве не применяли такие игрушки?
        - Почему не применяли? - сказал Хан. - Тазеры применяли с передачей электроимпульса по лазерному лучу, «крикун», «мыльный» газ, «смирительную рубашку». [30 - Тазер - электрошокер, «ёрш» - пистолет-игломёт, «крикун» - генератор шума, «смирительная рубашка» - быстрозастывающая полимерная пена, инфран - инфразвуковой излучатель.]Но все эти игрушки в основном хранятся в спецхранах ЦРУ и в Лос-Аламосе, где они разрабатываются. Вряд ли мы успеем раздобыть их к сроку.
        - Да, инфран нам не помешал бы, - кивнул Нос.
        - Хорошая идея, - согласился Тарасов. - Но для того, чтобы инфран сработал стопроцентно, надо подобраться к объекту как можно ближе, метров на десять. Сможем?
        Бойцы переглянулись.
        - У нас есть инфран? - почесал усы Хохол.
        Все посмотрели на Тарасова.
        - Допустим, инфран у нас будет, - медленно сказал он, с некоторым удивлением разглядывая нового члена группы. - Как мы подберёмся к объекту?
        - Кортеж надо остановить всего на несколько секунд. Я изучал местность на пути следования. Объект поедет в Урошевац по трассе Приштина - Скопье, через Янево и Липлян. Другой дороги просто нет. За Липляном дорога на протяжении километра идёт вдоль речушки…
        - Всё равно надо что-то взорвать, - перебил Кирилла Хохол, - чтобы остановить колонну.
        - Не надо ничего взрывать, там три моста, можно один разобрать наполовину, сузить дорогу до одной полосы, остальное - дело техники.
        Бойцы группы снова дружно посмотрели на командира.
        Тарасов помолчал, не спеша с ответом, то укрупняя схему операции на экране ноутбука, то уменьшая. Думал он о том, что у более молодых оперативников мышление креативнее и решения они находят быстрее.
        - У нас же есть свои штатные колдуны, - заметил Хохол меланхолично. - Пусть колданут, отведут глаза охране…
        - Колдовство необходимо там, где без него просто нельзя обойтись, - покачал головой Тарасов. - Мы и сами справимся, не с такими ситуациями справлялись. Или у тебя задрожала нижняя чакра?
        - Обижаешь, командир.
        - В таком случае, господа македонцы, албанцы, турки и цыгане, давайте обсосём предложенный вариант со всех сторон.
        Бойцы придвинулись ближе к столу.

* * *
        Тачим Хаши выехал в Урошевац двадцать девятого июня, в девять часов утра, на длинном, чёрном, бронированном «Хорьхе».
        Его сопровождали четыре машины с охраной: мощные джипы «Esсalade» - и два сине-зелёных полицейских «БМВ» с белыми полосами и спецмигалками.
        На всём протяжении трассы от Приштины до Урошеваца, где располагалась вторая по величине военная американская база, были расставлены посты автоинспекции республики, а в самом Урошеваце кортеж должен был встретить комиссар международных полицейских сил KFOR.
        Полицейские посты распределялись по дороге почти равномерно, на расстоянии от двух до трёх километров друг от друга.
        Под городком Липляном трасса делала три поворота, образуя латинскую букву «s», пересекала три моста и дальше шла почти прямо до самого Урошеваца. Посты здесь располагались на каждом мосту и не видели соседей из-за холмов и леса.
        Полицейские заняли пост на втором мосту, переброшенном через неширокую речку Гниловаце, в начале девятого утра, осмотрелись и стали ждать проезда главного действующего лица.
        Через двадцать минут со стороны Липляна показался старый пикапчик «Шкода», пыхтя, поднялся на мост и остановился, чихнув.
        Водитель, смуглолицый усатый македонец, вылез из кабины под внимательными взглядами полицейских развёл руками: старьё, мол, что поделаешь, - открыл капот.
        Один из полицейских подошёл к нему, хмуро оглядел машину, буркнул на албанском:
        - Здесь нельзя останавливаться.
        В настоящее время население Хосова на девяносто пять процентов составляли албанцы, поэтому государственным языком, естественно, стал албанский.
        Усач, не оглядываясь, ткнул пальцем в мотор.
        Полицейский подошёл ближе, наклонился… и получил короткий удар в лицо, отбросивший его к перилам моста.
        Напарник полицейского опешил, схватился за карабин.
        Но за его спиной возник человек, тенью перемахнувший через перила моста с другой стороны, сжал шею полицейского особым приёмом, и тот, дёрнувшись, затих.
        Возник второй человек, в полицейской форме.
        - Пакуем, быстро! - Фраза была сказана по-русски.
        Вместе с водителем пикапа и первым нападавшим они мгновенно загрузили тела полицейских в пикап, и вовремя: мимо проехали один за другим несколько грузовых и легковых автомобилей.
        Пикап уехал, но вскоре вернулся к оставшемуся на мосту «полицейскому». Из него вылез второй «полицейский» - переодевшийся в форму представителя власти Доктор, за ним - Хан и Нос в форме дорожных рабочих. Они начали выгружать из пикапа дорожные знаки и строительные инструменты.
        Хохол - «македонец»-водитель взялся за перфоратор и за несколько минут прорубил в покрытии моста несколько канавок.
        В течение четверти часа мост преобразился.
        Весь транспорт вынужден теперь был пробираться по одной полосе, так как вторая оказалась перегороженной и на ней копались рабочие, затеяв нехитрый ремонт.
        Хохол бросил перфоратор, сел в пикап и уехал. Вернулся через несколько минут уже на контейнерном кране, развернулся, выдвинул стрелу и сгрузил с подъехавшего пикапа - за рулём сидел Нос - ограждение и две плиты.
        Полицейские - Тарасов и Доктор - смотрели на возню рабочих с философским спокойствием, поглядывая на дорогу и на проезжающие машины, изредка закрывая проезд - для тренировки.
        В четверть десятого полицейская рация принесла Тарасову, исполняющему роль старшего, весть о выдвижении колонны президента из Приштины.
        - Понял, - ответил он по-албански, подражая манере говора своего визави, в настоящий момент связанного и отдыхающего в кустах под мостом.
        Это был самый ответственный момент. Несмотря на то что десантники допросили полицейских и выяснили, что и как они отвечают на запросы начальства, существовал шанс, что ответственный за сопровождение кортежа почувствует неладное и пошлёт подчинённых проверить, почему полицейские в районе моста через Гниловаце бубнят не по уставу.
        Однако обошлось. Тарасов скопировал голос полицейского удачно, у командира группы оцепления подозрений не возникло.
        Доктор, получивший такое же сообщение, посмотрел на Тарасова со своей стороны моста.
        Владислав придвинул к губе усик оперативной - «родной» рации:
        - Готовность «раз»!
        «Рабочие» развернули ограждение, натыкали в дорогу арматурные стержни, поправили красно-белые конусы ограничителей движения.
        Группа приготовилась к команде «начали!».
        - Двадцать минут до драйва, - доложила рация.
        - Ждём, - отозвался Тарасов.
        Им помогали спецы из подразделения информационного обеспечения и целеуказаний СОС, имевшие свои системы разведки, поэтому ударной группе не нужно было отвлекаться на дополнительные мероприятия, требующие большой затраты времени и средств.
        - Пятнадцать минут до драйва!
        - Принял.
        Проехали две финские фуры.
        Поток машин нарастал, автомобили стали скапливаться в пробки с обеих сторон шоссе. Но водители не роптали, полагая, что у дорожных рабочих имеется веская причина для перекрытия одной из полос.
        - Десять минут до… - Голос в наушнике рации на секунду пропал. - Внимание, директива «ноль в ноль»! Отбой операции!
        - В чём дело?! - не поверил ушам Тарасов.
        - Секунду… сообщение из центра… броня «Хорьха» ослабляет инфразвук в десять раз. Инфран не сработает. Сворачивайтесь!
        Тарасов выругался, ощущая себя как старик перед разбитым корытом из сказки Пушкина.
        Заподозривший неладное Доктор подошёл ближе.
        - Что?
        - «Ноль в ноль»!
        - С какого бодуна?! - изумился оперативник.
        - Броня «Хорьха» ослабляет инфразвук. Центр отменяет операцию.
        Доктор думал ровно две секунды. Он всё понял мгновенно.
        - Значит, надо выманить объект из машины.
        - С ума сошёл?! Как?
        Ещё две секунды размышлений.
        - Авария.
        Тарасов не понял.
        - В смысле?
        - Устроим на мосту аварию.
        - Вряд ли это заставит Тачима выйти из машины.
        - Аварию надо рассчитать так, чтобы она произошла прямо на глазах президента, а ещё лучше - с одним из джипов сопровождения. Главное, чтобы открылась дверца «Хорьха».
        - Не успеем.
        - У нас есть альтернатива?
        Теперь уже задумался на пару секунд Тарасов. Включил рацию:
        - «Глаз-один», связь с центром.
        - Директива императивная.
        - Дайте связь!
        В наушнике стало тихо, затем после двух щелчков раздался тихий голос:
        - «Дельта», слушаю тебя.
        - Степаныч! - разобрал, кому принадлежит голос, Тарасов. - У нас есть шанс.
        - Уверен?
        - Пятьдесят на пятьдесят.
        - Мало.
        - Разреши попробовать.
        - Вы не должны рисковать безбашенно.
        - Я понимаю. Протяните нам канал «ПВ», [31 - «Пассионарное везение» - канал психоэнергетической поддержки.]попросите Гостомысла. Мы справимся!
        Короткое молчание.
        - Хорошо.
        Тарасов посмотрел на Доктора:
        - Работаем! Конкретика?
        - Стрела крана имеет аварийный реверс…
        - Плюс струя «жидкого льда»…
        - И джип летит в кювет!
        - Лучше сбросить «Хорьх». В этом случае Хаши вылезет из машины вынужденно. Лишь бы не начала стрельбу охрана.
        - Здесь узко, разоружим первый джип и уедем.
        Тарасов стукнул ногтем пальца по усику микрофона, подавая сигнал «внимание»:
        - Меняем план! Работаем следующим образом…
        Инструктаж длился минуту. Затем группа начала без суеты и спешки действовать в режиме форс-мажора. Бойцы умели приспосабливаться к любому повороту событий и не тратили зря силы и нервы на панику и напрасные переживания.
        Когда рация сообщила, что до подъезда кортежа Тачима Хаши остались секунды, десантники СОС были готовы встретить его во всеоружии.
        Показалась головная машина полицейского эскорта. Увеличила скорость: полицейские увидели перекрытую полосу и дорожных рабочих в оранжевых робах.
        Тарасов - он стоял перед мостом - кинул два пальца к околышу фуражки.
        Машина остановилась, из неё выскочил толстенький черноволосый коротышка-полицейский с автоматом через плечо, заорал фальцетом, по-албански:
        - Кто позволил?! Что тут происходит?!
        Тарасов пожал плечами.
        - Они тут с утра, показали наряд-заказ, документы в порядке.
        - Какой наряд-заказ?! Трасса должна быть освобождена! Вас что, не предупредили?
        - Предупреждали.
        Глаза толстяка сузились.
        - Серб, что ли? Говоришь с акцентом. Имя, батальон.
        - Я татарин, капрал Сабир Набикул, двенадцатый батальон.
        - Что-то я не припоминаю там…
        Рявкающий сигнал за спиной заставил полицейского оглянуться.
        Это подъехал первый джип сопровождения с охраной президента.
        - Убирай их к дьяволу!
        - Вы проедете, а пока они будут убирать технику…
        - Я сказал - всех с дороги!
        Раздался ещё один рявк.
        Полицейский нервно засуетился, побежал к своей машине, на ходу пообещав «Сабиру Набикулу» выгнать его со службы.
        Автомобиль с полицейскими тронулся с места, свернул на освободившуюся полосу мимо стоящих автомобилей, задержанных Тарасовым за несколько минут до этого.
        За полицейской машиной тронулся джип, затем вся внушительная колонна президентского кортежа.
        «Хорьх» двигался за вторым джипом. Стёкла его были тонированными, поэтому, кто и сколько человек едет в автомобиле, не было видно.
        Джипы миновали вытянувшихся в струнку «дорожных рабочих», пикап и контейнерный кран.
        «Хорьх» приблизился к крану.
        В то же мгновение стрела крана стала падать, грозя ударить по переднему стеклу машины.
        Водитель, заметив это опасное движение, вдавил педаль газа и рванул руль «Хорьха» влево, не зная, что аварийный реверс не допустит сброса стрелы крана.
        Действительно, стрела резко провалилась вниз всего на полтора метра и остановилась.
        Зато не остановился «Хорьх».
        Хан, удачно расположившийся за корпусом автокрана, успел выпустить струю «жидкого льда» под колёса «Хорьха», причём так ловко, что никто этого не заметил: ни водитель и пассажиры бронированного чудовища, ни полицейские, ни водители скопившихся по обе стороны моста автомобилей.
        Тарасов мимолётно подумал, что волхвы всё-таки согласились протянуть канал «ПВ» в Хосово и фактор везения сработал отменно. Потом думать стало некогда и вредно, пришёл его черёд выходить на сцену.
        «Хорьх» занесло влево, так что он ударился кормой о бордюр моста, едва не проломив ограду.
        Водитель резко крутанул руль вправо, и это было его ошибкой, потому что передние колёса машины уже проскочили полосу «жидкого льда» на асфальте, а задние только что въехали на полосу, и «Хорьх» снова занесло, теперь уже кормой влево. Правое заднее колесо ударилось о лежащую косо бетонную плиту, и машина грузно перевернулась, пропахав крышей асфальт и сбив ограждение «ремонтируемого» участка моста.
        Тарасов метнулся к «Хорьху», нащупывая под полой полицейской куртки рукоять инфрана.
        Захлопали дверцы: это из остановившихся джипов начали выскакивать телохранители Тачима Хаши.
        Открылась и правая задняя дверца перевернувшегося «Хорьха».
        Тарасов подскочил к ней раньше всех, увидел красное злое лицо президента Хосова, нажал на спуск и тут же подал руку:
        - Господин президент!
        Тачим Хаши вздрогнул, бледнея.
        Тарасова грубо оттолкнули в сторону, крупногабаритные парни в чёрных комбинезонах, вооружённые до зубов, подхватили своего кумира, помогли вылезти из машины.
        Подбежали запыхавшиеся полицейские.
        - В джип его, быстро! Господин президент, просим вас пересесть в джип, надо ехать. Мы тут разберёмся, в чём дело. В Урошеваце вас будет ждать другой автомобиль.
        Тачим Хаши заторможенно помотал головой и на подгибающихся ногах, обвисая на руках телохранителей, направился к сдавшему задом «Esсalade».
        Тарасов, в общей суматохе точно нацеливший инфразвуковой излучатель, выстрелил ещё раз.
        Хаши едва не упал, но его подняли, полагая, что он в шоке от аварии, втащили в джип.
        Снова захлопали дверцы джипов и машин сопровождения.
        - Я сейчас вернусь! - Толстый полицейский помахал кулаком перед лицом вытянувшегося по стойке «смирно» Тарасова. - Ты у меня под трибунал пойдёшь! На пять лет сядешь!
        Джипы сорвались с места.
        Толстый капитан бросился к своей машине, и через несколько секунд рёв машин кортежа стих за поворотом.
        Разбираться, почему асфальт перед «Хорьхом» стал на несколько мгновение тёмным и влажным, никто не стал.
        На мосту остался лежать перевёрнутый помятый «Хорьх», сидящий на корточках у машины с отвисшей челюстью водитель президентского автомобиля и «ремонтники» у своих механизмов.
        Плюс грузовики и легковушки с высунувшимися в окна головами водителей.
        - Проезжайте! - махнул жезлом сориентировавшийся Доктор.
        - Уходим! - коротко скомандовал Тарасов в усик рации.
        - Вариант? - уточнил Доктор.
        - «Транзит».
        По этому варианту группа пересекала границу Хосова и Македонии и улетала из Скопье в Турцию, откуда по проверенным каналам должна была добираться домой.
        Тарасов не сильно рисковал, надеясь, что грозному капитану полицейского сопровождения, чтобы проверить своих подчинённых на мосту, понадобится больше времени, чем десантникам, чтобы убраться из опасной зоны. Документы у них были на руках, а от Урошеваца до Скопье было всего шестьдесят километров, при благоприятных обстоятельствах - полчаса пути.
        - Поехали, - согласился Доктор, сделав в уме тот же расчёт.
        Через минуту «полицейские» и «дорожные рабочие» ехали в пикапе к Урошевацу. По пути переоделись, и в город въехали уже «немецкие туристы», изменившиеся до неузнаваемости.
        Поскольку навстречу за это время не промчалась ни одна полицейская машина, Тарасов сделал вывод, что толстяк-капитан не успел связаться с двенадцатым батальоном автоинспекции Хосова, чтобы дать команду проверить полицейских на мосту.
        Вариант отхода был выбран правильно.
        Доктор, сидевший в «Боинге» чуть впереди и посматривающий на командира через голову Носа, ответил на его взгляд поднятием большого пальца. Похоже, он понимал Тарасова с полувзгляда.
        Через двадцать минут, сменив пикап на немецкий «Фольксваген Туарег», они прошли пограничный пункт и таможню на границе Хосова с Македонией, а ещё через двадцать минут высадились в аэропорту Скопье.
        Самолёт начал готовиться к взлёту в двенадцать часов тридцать минут по местному времени. И только тогда Тарасов получил сообщение по рации, что Тачима Хаши поместили в реанимационную палату в американском госпитале на базе в Урошеваце.
        Доктор оглянулся.
        Тарасов наметил слабую улыбку, подумав, что новый боец группы отлично показал свои возможности.
        Кирилл понимающе подмигнул, склонился к сидящему рядом Носу, передавая ему, очевидно, успокаивающий жест командира.
        Уже в Турции, после приземления, стало известно, что президент Хосова Тачим Хаши скоропостижно скончался от остановки сердца.
        Одним террористом, пришедшим к власти на крови и на чужих штыках, в мире стало меньше.
        Санкт-Петербург
        Буй-тур
        Получив задание подготовить систему тайной охраны петербургского международного форума «Гиперборея - Арктида - Арьяварта», Гордей Буй-Тур быстро передал свои полномочия и воеводские дела заместителю и отбыл в Санкт-Петербург с группой поддержки.
        Бывшему подполковнику Национальной гвардии некого было предупреждать о командировке и успокаивать, равно как и долго собираться. Дожив до тридцати восьми лет, он так и не женился, полагая, что семейная жизнь требует внутренней готовности к ней и особого отношения к женщине: не как к поставщику сексуального наслаждения, а как к берегине, дарине и продолжательнице рода.
        Показная «любовь» нынешней молодёжи, как и герою ремарковского романа «Три товарища», ему претила.
        Так же, как и он, Гордей презирал все эти «туповато-блаженные прижимания» и поцелуи у всех на виду, непристойное баранье счастье, не способное выйти за пределы данного момента вожделения, ненавидел маслянистые расплывчатые взгляды «влюблённых».
        Ему было противно слушать болтовню о «слиянии воедино влюблённых душ», о «вечном единении», поскольку он считал, что надо чаще разлучаться, чтобы ценить новые встречи и поддерживать напряжение и горение любви.
        Впрочем, это была его личная философия, порождённая отношениями отца и мамы, которые часто разлучались и проявляли при встречах самые настоящие взрывы чувств, что не могло не сказаться и на мировоззрении их сына.
        Однако не все женщины, которые ему нравились, терпеливо принимали философию Гордея. Поэтому пока ни одна подруга не стала его женой, а он упрямо гнул свою линию и оставался принципиально одиноким, ожидая встречи с той, единственной, которая позовёт за собой и заставит изменить собственные целевые установки и взгляды на совместную семейную жизнь.
        Правда, внешность свою он изменил сам, без всякого давления со стороны, хотя и не для того, чтобы казаться красавцем.
        Во-первых, стал наголо брить голову.
        Во-вторых, завёл усы и бородку.
        В-третьих, начал носить серьгу в ухе. Сначала - как украшение, потом - как наушник рации, замаскированный под серьгу.
        Родарев, которому Буй-Тур подчинялся как воевода Рати ВВС, сначала отнёсся к его новому имиджу отрицательно, потом присмотрелся и махнул рукой.
        - Ты выглядишь как моджахед, но, возможно, в будущем нам пригодится подобная экзотика.
        В Питере Буй-Тур устроился в мини-гостинице «Невский двор» недалеко от железнодорожного вокзала, на площади Восстания, прогулялся по «культурной столице» России, как называли город сами петербуржцы, и выслушал доклады подчинённых.
        Все пятеро расположились в частном секторе на окраинах Санкт-Петербурга, то есть сняли комнаты в старых домах. Работать это не мешало, светиться по гостиницам не рекомендовал сам смысл предстоящей работы, а для оперативных встреч Родарев выделил квартирку, принадлежащую функционалам СОС в Питере, расположенную на Литейном проспекте.
        Вместе с Гордеем в город прибыли все его бывшие подчинённые, по тем или иным причинам уволившиеся из Национальной гвардии России: Влад - лейтенант Косарев, Олег - лейтенант Тюхин, и Борис - прапорщик Полтавский. Кроме этого, группе были приданы из подразделений ППП поручики Устин Снытьев - Ус и Николай Голубев - Ник. Отбирал их в группу сам Буй-Тур, будучи воеводой Рати, поэтому без колебаний мог положиться на новобранцев.
        Работу начали вечером первого июня: познакомились со зданием бывшего Университета сетевых коммуникаций, в котором должна была состояться конференция, и начали изучать состав делегаций.
        Уже было известно, что в форуме примут участие двадцать две делегации из разных стран, в том числе из Канады, США и даже из Азии: о своём желании приехать заявила группа тибетских монахов. Всего же набиралось более двухсот человек, любой из которых мог быть посланцем Геократора или Союза тайных Орденов. Их надо было вычислить до начала заседаний конференции, для чего требовалось время, терпение и наблюдательность. Плюс разведданные от зарубежных источников, работающих на Вечевую Службу.
        Конечно, кроме группы Буй-Тура, в этом процессе участвовали и наблюдатели СОС, пользующиеся своими информационными каналами. Именно на них лежала ответственность за идентификацию агентов Акума и Тивела. Однако и Буй-Тур хорошо понимал свою задачу, давая инструкции бойцам группы с таким расчётом, чтобы они не ослабляли внимание ни на минуту.
        Роль группы состояла в том, чтобы после выявления сексотов СТО обезвредить их до того, как они устроят какую-нибудь провокацию и сорвут конференцию. Охранять же сам форум должна была местная служба охраны, ОМОН и сотрудники ФСБ, среди которых находились и подчинённые Родарева, служащие на двенадцатой базе Управления спецопераций.
        Ночь и следующий день прошли тихо и мирно.
        Вечером второго июля бойцы группы собрались на конспиративной квартире и доложили Буй-Туру о своих наблюдениях, впечатлениях и выводах. Все предложения были конкретными и точными, что говорило о готовности группы выполнить задание.
        - Получено предупреждение, - сказал Буй-Тур, - о регистрации на форуме известных европейских и наших доморощенных правозащитников. А вы должны быть в курсе, как они люто ненавидят Россию и готовы с пеной у рта отстаивать права подонка, лишь бы тот был нашим врагом.
        - У нас за рубежом и так нет друзей, - хмыкнул белобрысый, похожий на студента Влад, - одни враги. В крайнем случае временные партнёры.
        - Это правда, - согласился Буй-Тур. - Но мы не должны давать им ни одного повода, чтобы гости возбудились и призвали Россию к очередному ответу. Поэтому работать придётся ювелирно.
        - Почему бы не спустить на них милицию?
        - И что мы ей скажем? Агенты Акума являются официальными представителями каких-то институтов. Только мы знаем, что они есть на самом деле.
        - Справимся, командир, - проворчал Олег. - Хотя я тоже правозащитников не люблю, несмотря на их благородную миссию. Я читал, что они горой стояли за отмену смертной казни, когда решался этот вопрос. И до сих пор защищают убийц и бандитов.
        - Они, видите ли, считают, - добавил Борис, - что преступник в камере будет больше мучиться. А ведь главное - он будет жить, сволочь! В то время как его жертвы мертвы.
        - Отставить философию, - поднял ладони Буй-Тур. - Мы не на занятии в школе. Вопросы по существу есть?
        - Мне не понравился один тип, - сказал Борис. - Представляет Финляндию, но не финн.
        - Отто Мандель, - кивнул Ус. - По документам он монах, а по роже - бандит.
        - Ориентировку на него нам уже передали. С завтрашнего утра возьмём его под плотный контроль. Если он не тот, за кого себя выдаёт, наверняка занервничает. В списках есть ещё несколько лиц, требующих идентификации. Кроме того, зарегистрировался архимандрит Неохристианской церкви Лукьяневский.
        - Маршал российского ордена Власти, - пробормотал Ник.
        - Совершенно верно. А поскольку он зарегистрировался открыто, как докладчик, командовать парадом назначен не он.
        - Всё равно надо за ним походить.
        - За ним будут ходить другие люди. Итак, если всем всё понятно, отдыхайте. Завтра начнём.
        Расходились по одному.
        Буй-Тур запер квартиру, спустился во двор старого шестиэтажного здания, построенного сразу после войны.
        Лето в этом году выдалось ненастное, с частыми дождями, хотя температура воздуха не опускалась ниже двадцати градусов. Иногда в центральные районы России приходила жара, на три-четыре дня, таяла на севере, подпираемая холодными антициклонами, и тогда в Санкт-Петербурге неделями держалась хорошая сухая погода.
        Этим вечером второго июля как раз и началась такая тёплая полоса, вызвавшая оживление среди молодёжи, потянувшейся в скверы и парки, и на набережные Невы.
        Буй-Тур, которому на ум пришли подобные соображения при виде пробежавшей мимо стайки девушек (его покоробило от мата, через слово употребляемого подружками), улыбнулся (и огорчился одновременно), предаваясь философскому настрою, зашагал через арку на улицу. Увидел прижавшуюся к стенке девчонку, двух парней, кивнул сам себе, признавая правильность собственной оценки действительности: жизнь брала своё, подчиняя человека зовам будущего, властно утверждая законы страсти и любви.
        И вдруг ему показалось неестественным поведение парней.
        Они явно не давали девчонке - лет восемнадцать, не больше (под аркой царил сумрак, однако Гордей хорошо видел в темноте) - пройти, хватая её за руки и плечи. Почему она при этом не кричала и не звала на помощь, а только пыталась оттолкнуть руки и вырваться, Гордей не понял, зато понял, что девушка в беде.
        - Эй, гренадёры, - негромко сказал он, приближаясь. - Давайте-ка без рук. По-моему, она не хочет с вами беседовать.
        Оба оглянулись.
        Один был широк, имел пузо и руки-грабли, свисающие ниже колен.
        Второй, смуглолицый, небритый, с чёлочкой, одетый в спортивные штаны и майку неопределённого цвета, на интеллигента тоже не тянул. По морде он был самый настоящий бандит, не боящийся ни бога, ни чёрта. Глаза у него были шалые и больные.
        - Проходы мымо, дядя, - прохрипел он с акцентом. - Этот тёлка нам должен.
        Второй заржал, показав гнилые зубы.
        Гордей покачал головой, стараясь быть вежливым.
        - Улыбаясь, друг мой, вы делаете свои зубы беззащитными.
        - Чего?
        Гордей протянул руку девушке.
        - Идите сюда, мадмуазель. Я провожу вас до дому.
        Девушка освободилась от руки смуглолицего и тенью перелетела арку, спряталась за спиной Буй-Тура.
        Парни переглянулись, находясь в явной растерянности.
        - Ты чего, мужик, офонарел?! - с угрозой пробасил пузатый амбал. - Жить надоело?!
        - Жизнь - штука сложная, - сказал Гордей, по-прежнему настроенный философски. - То одним боком повернётся, то другим. Сегодня она предлагает вам мирно отправиться по домам.
        - Вот козёл! Совсем ошизел! - Пузатый двинулся к нему, раскрывая объятия, словно борец на татами. Возможно, он и в самом деле был когда-то борцом.
        Буй-Тур сдвинул брови.
        - Это только кажется, что я козёл. На самом деле я гораздо хуже. - Он повернулся к девушке. - Пойдёмте, барышня. Где вы живёте?
        - Здесь, в двенадцатом. - Глаза незнакомки расширились, она увидела движение чернявого парня. - Осторожнее, он…
        Буй-Тур, не оборачиваясь, нанёс парню, вытащившему нож, короткий и точный удар в нос. Перехватил руку второго, ощущая его бычью силу, крутанулся на пятках и впечатал парня спиной в щербатую кирпичную стену арки.
        Амбал приложился затылком о кирпич, хрюкнул и сполз на асфальт.
        Его напарник, выронив нож, присел на корточки, взявшись за разбитый нос.
        Гордей, косо глянув на обоих, сделал приглашающий жест:
        - Идёмте же.
        Девушка, широко раскрыв глаза, посмотрела на парней, перевела взгляд на Буй-Тура, не потерявшего своей меланхоличности, передёрнула плечиками и поспешила во двор дома, прижимая к груди сумочку и красную кожаную папочку.
        Гордей последовал за ней.
        - Надеюсь, они не входят в число ваших друзей?
        - Нет-нет, - торопливо сказала она.
        - Чего они хотели?
        - Так… ничего.
        - Понятно. Почему же вы не крикнули, не позвали на помощь? Испугались?
        - Нет, я таких не боюсь. Боги их накажут.
        - Боги? - поднял брови Гордей. - Вы верующая?
        - Я почитаю славянских богов.
        - Язычница, значит?
        - Нет, не язычница. - Она остановилась у двери крайнего подъезда; дом был тот же самый, где группа Буй-Тура имела конспиративную квартиру, и он подивился такому совпадению. - Извините, я дошла. Благодарю за помощь.
        - Как тебя зовут? - перешёл на «ты» Буй-Тур, зная, что все старые славяне не употребляли местоимение «вы».
        Брови девушки изогнулись.
        - Аглая. Вы… ты тоже из наших?
        Буй-Тур хотел отшутиться, спросить, кого она относит к «нашим», но вместо этого сказал:
        - Из ваших. Меня зовут Гордей… Миронович. В следующий раз не стесняйся, зови на помощь во весь голос. Такой отморозок, - он кивнул на арку, - мог запросто пырнуть ножом.
        - Хорошо. - Девушка кивнула и скрылась за дверью подъезда.
        Буй-Тур постоял немного, задумчиво склонив голову набок, потом неторопливо побрёл обратно, вспоминая лицо новой знакомой с необычным именем Аглая, её жесты, фигурку, голос. Красавицей назвать её было нельзя, но что-то в ней крылось, притягивающее взор, вызывающее желание продлить знакомство, и сердце невольно «оглядывалось», огорчённое слишком кратким визуальным контактом.
        Хулиганы, напавшие на Аглаю, уже ретировались, впечатлённые аргументацией Буй-Тура. Не встретились они и на улице, решив не испытывать судьбу. Гордей даже испытал лёгкое разочарование, предполагая, что пара наглецов попытается отомстить ему каким-нибудь образом. Однако мстить они не стали.
        В гостиницу он вернулся в начале первого, постоял под душем, глотнул минералки и блаженно вытянулся на чистой кровати. Перед глазами проплыло милое, простодушно-удивлённое лицо Аглаи, её тёплые карие глаза, и он уснул.
        На следующее утро группа приступила к выполнению своих обязанностей.
        В десять часов утра в главном зале института состоялось открытие конференции, на котором официальную речь произнёс недавно избранный мэр Санкт-Петербурга Голицын. После этого начались выступления прибывших на форум историков, археологов, эзотериков и учёных в разных областях науки. Были и физики, и психологи, и астрономы, изучающие феномен развития и угасания на Земле древних цивилизаций.
        Толкнул речь и настоятель Русской Неохристианской Церкви Лукьяневский, громадный, толстый, с бородой, колечком соединявшейся с усами, похожий на древнего монгольского божка У-хууна. У него была большая круглая голова, волосы ёжиком, обрюзгшее лицо и маленькие, блеклые, водянистые глазки.
        Буй-Тура он не заинтересовал. Несмотря на принадлежность этого «церковного деятеля» к Союзу тайных Орденов, ничего значительного и опасного внутри него не просматривалось. Он верой и правдой, в силу своего понимания, служил жрецу Акуму и не жаждал выйти в мировые лидеры. Возможно даже, что он был зомбирован подручными лорда, как и многие политические деятели Европы.
        Зато Отто Мандель, посланец финской епархии Православной Церкви, и он же - магистр ордена Раздела, произвёл на Буй-Тура неизгладимое впечатление.
        Во-первых, магистр был молод, ощутимо силён, ходил упруго, как спортсмен-гимнаст, и мгновенно реагировал на любой заинтересованный взгляд. Во всяком случае, он сразу оглянулся на Гордея, когда тот обратил на «финна» внимание.
        Взгляд у Манделя был умный, острый, оценивающий и вспыхивал иронией, словно он абсолютно точно знал, кто такой Буй-Тур и что здесь делает.
        Во-вторых, посланец Акума был опасен. От него исходила волна безграничной уверенности в себе и жестокой целенаправленной воли. Магом, по информации Буй-Тура, он не являлся, однако был учеником Акума и скорее всего владел кое-какими элементами нейролингвистического программирования, что почти ничем не отличалось от мысленно-вербального магического оперирования.
        К обеду бойцы Буй-Тура установили наблюдение за всеми возможными источниками провокационных акций.
        Их оказалось шесть. Самыми опасными среди них были магистр Мандель и корреспондент газеты «Европейский вестник» литовец Канчельскис, известный своими эпатажными выступлениями и злобными репортажами, в которых почти не встречалось объективных оценок происходящего.
        Манделя взял под наблюдение Буй-Тур.
        Лукьяневского начал «пасти» Борис.
        Канчельскиса поручили Нику, хорошо знавшему литовский язык и методы работы провокаторов, каким и являлся на самом деле Зигфрид Канчельскис.
        Форум между тем продолжался.
        Наиболее интересными оказались доклады русских полярников во главе с академиком Ченгаровым, открывших на дне Северного Ледовитого океана развалины древнего города: обработанные гладкие прямоугольные плиты и блоки. Кроме как легендарной Гиперборее, город этот никому больше принадлежать не мог.
        В дополнение к этому открытию прозвучало сообщение археологов об открытии на Земле Франца-Иосифа экспедицией Академии наук следов поселений десятитысячелетнего возраста.
        Но самым сенсационным явилось короткое сообщение известного исследователя русского Севера, историка, этнографа и археолога Вишневского, работающего в Красноярском институте историко-архивных исследований. Ссылаясь на своих коллег из геологического института, Вишневский заявил о находке необычного физического объекта на Чукотке, в районе посёлка Энурмино, названного водяной Опухолью. По мысли Вишневского, Опухоль представляла собой продукт деятельности древних арктов, сохранившийся со времён погружения остатков Гипербореи на дно океана.
        Буй-Тур, точно знавший, что водяные Опухоли - продукт эксперимента Тивела в пещерах Гренландии, тут же сообщил о докладе Белогору, предположив, что произошла утечка информации. И не ошибся.
        - Да, проворонили, - согласился князь. - Наши люди не проверили информативную ёмкость докладов. С другой стороны, миру уже известен феномен Опухолей, поэтому ничего особенного не произошло. У вас появилась возможность оценить интерес к Вишневскому тех деятелей, которых мы знаем как пособников Акума и Тивела. Вишневского возьмите под плотный контроль. Не исключено, что Лукьяневский или Мандель захотят узнать больше.
        - Возьмём, - пообещал Буй-Тур.
        После обеда он пошёл на очередное слушание и на лестнице нос к носу столкнулся с девушкой, которой вчера вечером помог избавиться от пары грабителей.
        - Аглая? - не поверил он. - Здравствуй.
        - Ой, это вы? - ответно удивилась она. - Гордей Миронович?
        - У тебя хорошая память. Но ведь мы уже были на «ты», помнится мне.
        - Я растерялась просто, - смутилась девушка. - А что ты здесь делаешь?
        - Тот же вопрос я хотел задать тебе.
        - Я участница конференции, готовлю выступление.
        - Вот как? А по возрасту ты должна учиться в школе.
        - Мне уже девятнадцать, я учусь на втором курсе Московского инженерно-физического института.
        Буй-Тур хмыкнул, озадаченный известием.
        - Раньше я угадывал возраст людей безошибочно. Каким же образом физика и Гиперборея уживаются в одном сосуде?
        - Мой папа возглавляет Общество по изучению гиперборейского наследства, я ему помогаю.
        - Ни разу не слышал о таком Обществе. А кто твой папа?
        - Доктор исторических наук, работает старшим научным сотрудником историко-архивного института.
        Буй-Тур напряг память.
        - Гамаюн Антон Анурьевич?
        Роскошные ресницы Аглаи сделали взмах.
        - Ты его знаешь?
        Гордей рассмеялся.
        - Запомнил фамилию, редкая и необычная.
        - Мой дед - старовер, на Севере живёт, на Кольском полуострове. А его дед из переселенцев, хотя это и не нация. Извини, мне нужно идти, скоро выступаю.
        - Иди, конечно. - Буй-Тур спохватился. - А что ты вечером делаешь? Может, посидим здесь в кафе? Расскажешь о своей работе.
        - Разве ты не будешь на моём выступлении?
        - Не знаю, если работа позволит.
        - Значит, ты не докладчик?
        - Я защитник, - серьёзно сказал Буй-Тур. - Но ты меня заинтересовала. Как называется твой доклад?
        - «Россия - душа Мира».
        - О! - Гордей с любопытством посмотрел на строгое лицо девушки, на котором проступило выражение сосредоточенности. - Не боишься, что найдутся оппоненты и обольют грязью?
        - Не боюсь! - Брови Аглаи сдвинулись. - Россия действительно душа Мира, его надежда и опора. Мы, живущие на её святой земле, всегда в поиске: истины, правды, справедливости и лучшей жизни. Наше время - вечность! Наши пределы - Вселенная!
        - Ух, ты! - добродушно крякнул Буй-Тур, погладив ладонью затылок. - Глобально мыслишь!
        - Ты против?
        - Ни в коей мере.
        Лицо Аглаи просияло; было видно, что она очень искренний и простодушный человек.
        - Приходи, начало моего выступления в три часа.
        Взмахнув рукой, она убежала, тонкая, светлая, тёплая, увлечённая делом.
        Буй-Тур долго смотрел ей вслед, размышляя, почему она ему нравится, потом услышал щелчок вызова и очнулся.
        - Слушаю.
        - Вишневский выходит из здания, за ним топают два амбала весьма определённого вида, - заявил Ник.
        Буй-Тур отбросил лишние мысли.
        - Куда он направляется?
        - Садится в такси.
        - А «топтуны»?
        - Садятся в джип.
        - За ними! Я пока соберу группу.
        - Ок.
        Группа собралась за две минуты.
        Буй-Тур объяснил всем ситуацию, оставил Уса на конференции, приглядывать за интересующими группу лицами, и они сели в белый микроавтобус «Березань», приданный группе для проведения необходимых мероприятий.
        Мощный «Ауди RS6», на котором Ник отправился вслед за Вишневским, принадлежал ему самому. На нём бывший спецназовец приехал в Питер из Москвы.
        Уже через несколько минут Ник сообщил:
        - Проехали Исаакий, движемся на ту сторону Невы.
        - Принял, - отозвался Буй-Тур. - Не упускай их из виду. Мы в пяти минутах от вас.
        Он неплохо знал город, но за рулём минивэна сидел Олег, который здесь родился и знал Санкт-Петербург как свои пять пальцев.
        Ник заговорил, когда машина пересекла Троицкий мост:
        - За такси Вишневского следуют уже две тачки, джип «Кашкай» и чёрный «семисотый» «мерин».
        - Уверен?
        - Обижаешь, начальник.
        - Кто это может быть?
        - Не знаю.
        - Держись в тени, не высовывайся.
        - Знамо дело.
        - Две тачки - это уже акцентация, - проворчал Борис; рации членов группы работали на одной волне, и все слышали переговоры.
        Буй-Тур промолчал, хотя думал о том же: целенаправленное выслеживание и сопровождение объекта двумя машинами говорило о подготовке к операции по его задержанию или устранению.
        Проехали Приморское шоссе, свернули направо, в сторону Выборга. Через четверть часа Ник доложил:
        - Переехали мост, свернули с трассы налево, здесь какой-то городок.
        - Комарово, - сказал Олег.
        - Следуй за ними тенью!
        - Крадусь аки невидимка. Тут какой-то переулок с глухими заборами, свернули направо… проехали магазин «Продукты».
        - Жми, - коротко приказал Олегу Буй-Тур.
        «Березань» увеличила скорость.
        Свернули перед носом отчаянно сигналившей фуры, промчались по улице между заборами, миновали продуктовый магазинчик и увидели «Ауди» Ника.
        Олег притормозил в полусотне метров от «Ауди».
        - Здесь они, остановились возле старой двухэтажки за углом, - доложил Ник. - Вишневский вошёл в подъёзд, двое «топтунов» из джипа двинулись за ним.
        - Что «мерин»?
        - Стоит… погодите-ка… кто-то выползает… - Послышался тихий присвист. - Офигеть! Знаете, кто это?
        - Дурацкий вопрос.
        - Мандель!
        Сидевшие в микроавтобусе переглянулись.
        Прав был князь, подумал Буй-Тур, магистр заинтересовался сообщением Вишневского, хочет узнать подробности.
        - Выходим.
        Бойцы покинули минивэн.
        Двое сразу перешли на другую сторону улицы, Буй-Тур и Олег направились к двухэтажному жилому дому, неизвестно как уцелевшему среди новостроек Комарова.
        - Ник, проверь, кто остался в джипе и в «мерине».
        Из «Ауди» выбрался нескладный с виду Николай Голубев, достал пачку сигарет, похлопал по карманам, подошёл к «семисотому» «Мерседесу», показал сигарету.
        Водитель роскошной иномарки с агрессивно-спортивными обводами остался сидеть за рулём, неподвижный как монумент. Буй-Тур разглядел его, похожего на тяжелоатлета, несмотря на тонированные стёкла.
        Ник пожал плечами, направился к джипу.
        Его водитель тоже не прореагировал на жест, означавший просьбу прикурить, и раздосадованный Ник двинулся к подъезду дома.
        - В «мерине», похоже, один водила, в «Кашкае» водила и ещё кто-то на заднем сиденье. Не то баба, не то мужик, плохо видно.
        - Иди в дом.
        - Иду.
        Ник скрылся за дверью, почему-то не снабжённой устройством домокома.
        - Влад, останешься снаружи, следи за тачками. Остальные по одному за мной.
        - Не возбудились бы.
        - Дашь знать. Борис, возьми «ТГ», я возьму «СЭР».
        Оружие они с собой не брали, зато взяли спецаппаратуру: «ТГ» или «третий глаз» - микроволновой интроскоп для просвечивания стен зданий и прослушивания разговоров, и «СЭР» - сканер электронной разведки, способный определять живую силу противника и тип оружия, которым тот владеет.
        Вошли в здание.
        - Всё тихо, - встретил их Ник. - Постоял перед дверями, нигде ничего не слышно.
        Буй-Тур вынул из кармана летней курточки небольшой тубус «СЭРа», выдвинул антенны, вдавил кнопочку.
        Борис надел наушники, включил свой «третий глаз», похожий на фонендоскоп, направил чашку антенны на первую дверь. Постоял, ворочая прибором, отрицательно качнул головой.
        Буй-Тур, посматривающий на развернувшийся экранчик «СЭРа», ткнул пальцем в соседнюю дверь.
        Проверили все три квартиры на первом этаже, поднялись на второй.
        Борис поднял вверх палец.
        Все замерли.
        Буй-Тур кивнул. В растворе экрана зашевелились бесплотные зеленоватые тени. Сканер насчитал в квартире пять человек, причём пятый то возникал, то исчезал как призрак.
        - Что слышно? - одними губами спросил Гордей.
        - Один что-то говорит торопливо… стук… бьют его, что ли? Второй спрашивает… голос глухой… кто возглавлял экспедицию?.. удар… что-то упало… где точно нашли водяную Опухоль, координаты?
        - Мандель! - прошептал Влад.
        - Входим! - сжал зубы Буй-Тур. - Телохранов Манделя успокаиваем сразу, чтобы у него не возникало ложных надежд. Его я беру на себя. Дверь!
        Олег ощупал ручку обитой коричневым дерматином двери, осмотрел замок.
        - Английский, старый. Влад, помоги.
        Влад взялся за ручку двери, Олег просунул в щель лезвие ножа, тихо нажал. Влад дёрнул за ручку, распахивая дверь, и группа ворвалась в квартиру.
        Буй-Тур вошёл последним, готовый действовать по обстоятельствам.
        Амбалы, прозванные Ником «топтунами», следившие за Вишневским, отреагировали на появление оперативников Буй-Тура запоздало. Влад и Олег чисто взяли их «на удар», и оба улетели в глубь гостиной, сбивая стулья и чашки со стола.
        В гостиной, кроме них, находилось ещё трое мужчин.
        Один был сед, стар и немощен. Он полулежал на диване, одетый в пижаму, и держался за ухо. Его Буй-Тур не знал. Очевидно, это был хозяин квартиры.
        Вишневский, багровый и потный, в строгом кремовом костюме, сидел на стуле, держась за живот.
        Мандель, высокий, черноволосый, с непроницаемым лицом, стоял напротив, сложив руки на груди. Появлению оперативников он ничуть не удивился, словно ждал их, и в глазах магистра прыгали насмешливо-ироничные искры. Проводив глазами упавших парней, он не сделал ни одного движения, лишь перевёл взгляд на вошедшего в гостиную Гордея.
        Несколько мгновений они смотрели друг на друга.
        - Воевода, - растянул губы в странной усмешке Мандель.
        - Магистр, - сказал Буй-Тур, дёрнув уголком губ; тому, что Мандель знал его звание, он не удивился.
        Мандель, не разнимая рук на груди, поклонился.
        - Мы тут беседуем.
        - А я думал, вы плюшками балуетесь.
        Мандель поднял брови. Мультфильм «Малыш и Карлсон» ему, очевидно, знаком не был.
        - Не понял шутки. Вы нам мешаете, воевода. Не соблаговолите ли покинуть квартиру? Вы нарушили территориальную целостность частного владения.
        По-русски магистр ордена Раздела говорил бегло, хотя и с лёгким акцентом.
        - Хозяин тут не вы, - качнул головой Буй-Тур. - Так что предлагаю вам соблаговолить покинуть помещение.
        Мандель поиграл бровью.
        - Вас всего четверо, и вы не витязи.
        - Вас и того меньше, гость незваный, а нас - Рать. Хотите убедиться?
        По губам Манделя снова скользнула косая усмешка. По-видимому, скрытый смысл словосочетания «нас - Рать» он понимал.
        - Ваша команда не работает на госструктуру. Я могу вызвать милицию…
        - Вызывай, мы подождём, - равнодушно сказал Буй-Тур.
        Наступило молчание.
        Амбалы Манделя очнулись, заворочались на полу, начали вставать. Один сунул лапу под мышку.
        Буй-Тур наставил на него палец:
        - Не делай лишних телодвижений, малыш, останешься цел. - Перевёл взгляд на Манделя. - Магистр, мы оба понимаем, что происходит. У тебя ровно минута, чтобы уйти самому и увести своих шестёрок. Не уберёшься подобру-поздорову, здесь появится другой спецназ. Устраивает тебя такой вариант?
        Мандель перестал излучать иронию. Бросил взгляд на Вишневского, на старика, на Буй-Тура.
        - В принципе я выяснил, что хотел. Но тебя я…
        - Магистр, - поморщился Гордей, - я же не детским садом заведую. Это моя земля, мой город, моя родина, и защищаю я своих людей. Увижу ещё раз, что ты ходишь за нашими учёными, в Европу тебя увезут в цинковом гробу.
        Глаза Манделя сверкнули.
        - Ты мне угрожаешь?!
        - Предупреждаю.
        Несколько мгновений Мандель смотрел на Буй-Тура горящими страшными глазами, потом улыбнулся… и растаял в воздухе, возник уже у выходной двери.
        - До встречи, воевода.
        Исчез.
        Дверь слегка шевельнулась, но осталась закрытой, словно магистр прошёл сквозь неё.
        Спутники Манделя трусцой выбежали следом.
        Оперативники Гордея переглянулись.
        - Ни хрена себе! - пробормотал Влад.
        - Они уезжают, - доложил Ник с улицы.
        - Пусть. - Буй-Тур повернулся к Вишневскому. - Извините, доктор, что мы опоздали. Чего они от вас добивались?
        Вишневский смахнул пот со лба, улыбнулся дрожащими губами.
        - Про Опухоли спрашивали, где да что. А вы кто? Из ФСБ?
        Буй-Тур дал своим команду выходить.
        - Надеюсь, больше они сюда не сунутся. Вот телефон. - Он подал учёному визитку с именем и отчеством «Сан Саныч». - Заметите, что за вами следят, позвоните.
        - Да зачем кому-то за мной следить? - неуверенно проговорил Вишневский. - Я к учителю приехал, давно не виделись.
        - Этот тип следил за вами тем не менее и хотел узнать об открытии Опухолей детально.
        - Попросил бы на конференции, я дал бы ему диск. Кто он?
        - Враг! - коротко ответил Буй-Тур. - Будьте осторожнее. До свидания.
        Он вышел вслед за оперативниками, унося с собой два растерянных взгляда ничего не понимавших мужчин.
        Чукотка
        Кожухин
        Такого удовольствия, с каким он занимался изучением Опухоли, Мирослав прежде не испытывал никогда.
        Первые два дня прошли как во сне, в лихорадочной спешке установки аппаратуры и съёма параметров среды.
        Затем ритм работы замедлился, геологи успокоились, Веллер-Махно составил график использования вертолёта каждым из членов экспедиции, и Кожухин мог теперь лишь раз в два дня вылетать к Опухоли, чтобы визуально контролировать изменения геометрии водяной горы и снимать показания ранее установленных на островках вокруг Опухоли датчиков.
        Опухоль практически не изменялась, только «дышала»: то слегка приподнималась вверх - на два-три метра, то чуть уменьшалась. Взять пробы воды непосредственно из её глубин по-прежнему не удавалось. Однако с некоторых пор на её поверхности после интерференционного волнения рождались водяные капли размером с голову человека, скатывались к основанию, и Мирославу однажды удалось вовремя подоспеть к этому месту на каяке охотников-эскимосов и добыть драгоценную пробу.
        Вода оказалась вполне нормальной по всем показателям, кроме одного: она была поликристаллической. Её молекулы соединялись в гексагональные текучие структуры, которые долго держали эту удивительную форму. Пробовать воду на язык Мирослав не решился, чувствовал, что ни к чему хорошему это не приведёт.
        Эскимосы, с которыми он сдружился, перестали относиться к Опухоли как к хищному зверю, хотя и поговаривали о Великом Духе Анирниалуке, о демоне Туурнгаите и водном божестве Аппалувике, за дом которого они и принимали Опухоль. Именно они первыми увидели вторичные эффекты, сопровождавшие жизнь гигантской водяной капли, выдавленной из недр земли какими-то процессами. Оба много раз проплывали с опаской мимо Опухоли к выходу из залива, где охотились на нерп, когда их помощь Мирославу была не нужна, и рассказали ему сначала о «глазе Аппалувика», разгоравшемся внутри горы, а потом о «танцах духов».
        «Танцы духов» оказались струйками воздушных пузырьков, поднимавшихся из глубин Опухоли к её вершине. Мирослав впоследствии не раз любовался такими струйками, в принципе ничего особенного собой не представлявшими. Подобные очереди воздушных пузырьков часто можно было наблюдать и в приповерхностном слое обычной морской воды. Единственное, что их отличало от нормальных пузырей, - величина. Они были с кулак человека и больше, всплывали медленно и торжественно и казались шарами из жидкого серебра.
        А вот «глаз Аппалувика» Кожухина озадачил.
        Под вечер на боку Опухоли появлялось пятно свечения эллиптической формы, с чёрным пятнышком внутри, напоминавшим зрачок. И весь овал действительно сильно смахивал на глаз, угрюмо наблюдавший за морем, скалами и лагерем геологов.
        Мирослав даже выпросил у Веллера-Махно вертолёт для близкого знакомства с «глазом».
        Наталья, также заинтересованная явлением, подвесила машину в пяти метрах от склона Опухоли, геофизик направил на «глаз Аппалувика» все имевшиеся у него на руках приборы: радиометр, термодинамический анализатор, магнитный сканер и спектрометр, - но пятно тут же погасло, а приборы так ничего и не успели зафиксировать. Причина свечения воды в форме глаза осталась неразгаданной.
        Лишь позже, после возвращения, Мирослав вспомнил свои ощущения в момент замера (тогда он был очень занят работой и не отвлекался на собственные переживания) и поёжился: «глаз» смотрел на него! На вертолёт. На небо и море. И ему не нравилось, что люди приближаются к Опухоли вплотную.
        Химчук, дежуривший у костра в этот день, заметил его застывший взгляд:
        - Что новенького увидел?
        Мирослав оглянулся на остывающую глыбу вертолёта. Захотелось спросить у Натальи, чувствовала ли она что-нибудь подобное, но его отвлёк запах варева: проснулся аппетит.
        - «Глаз» этот какой-то странный… такое впечатление, что Опухоль смотрит на тебя недовольно.
        - Может, она живая? - пошутил геолог.
        - Может, и живая, - рассеянно сказал Мирослав. - Что ты варишь?
        - Уху, эскимосы рыбы наловили.
        - А помидорчик украсть можно?
        - Помидорчики здесь в дефиците. Скажи спасибо, что Наталья с собой сумку овощей прихватила. Возьми, раз хочется.
        Мирослав отыскал дольку помидора побольше, сунул в рот.
        - Люблю жёлтые, они слаще. В Испании в конце августа устраивают на улицах городов битву помидорами. Сумасшедшие люди, столько добра пропадает.
        - Каждому свои праздники. Ты в Японии был?
        - Нет.
        - В третью субботу февраля по всей Японии празднуют Хадаку Мацури. Это самое холодное время на острове, и тысячи японцев в одних набедренных повязках бегают по улицам.
        - Зачем?
        - Среди них кто-то бегает совсем голый, и если удастся до него дотронуться, будешь целый год счастливый.
        Мирослав засмеялся.
        - Сказки.
        - Не сказки, сам видел, хотя до голого так и не дотронулся.
        Подошла Наталья, набрасывая на плечи меховую курточку: вечера и ночи здесь, хотя и относительные, были холодными, несмотря на лето и круглосуточное солнце.
        - Что тебя развеселило?
        - Японские праздники. Ты в Японии не была?
        - В Китае была. - Девушка подсела к костру. - Удивительная страна.
        - Если бы не китайцы, - буркнул появившийся Дядька. - С одной стороны, трудоголики, с другой - сильно нечестный народ. Я как-то купил у одного китайца…
        Химчук и Веллер-Махно, выглянувший из палатки, засмеялись. К ним присоединился Мирослав.
        - Чего ржёте? - обиженно проговорил Дядька.
        - Не все китайцы - продавцы некачественного ширпотреба, - покачала головой Наталья. - Что вы у него купили?
        - Электрочайник с голосовым детектором.
        - Хороший?
        - На втором кипячении он стал хрипеть…
        Химчук захохотал:
        - И ругаться матом?
        Снова все засмеялись.
        - Да ну вас, - махнул рукой геолог.
        Химчук похлопал его по плечу.
        - Верю, у них вся техника на соплях.
        - Вся не вся, но на Луну они полетели, - возразил Мирослав.
        - На наших ракетах. Переделали чуть-чуть. И на самолётах наших же летают, слегка изменённых, да ещё и продают как свои.
        - Им же надо как-то выживать? - пожал плечами Веллер-Махно. - Как-никак их уже почти два миллиарда.
        - Во-во, а скоро вся земля будет населена одними китайцами. Чем не глобальная катастрофа? Польский учёный Пол Эрлих утверждал, что мир достиг пика сельскохозяйственного производства в тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году. А через девятьсот лет на одном квадратном километре суши будут жить по сто человек.
        - Одни китайцы, - фыркнул Химчук.
        - Что вы к ним привязались? - улыбнулась Наталья. - Перенаселение - не самое страшное, что ожидает Землю. Угроз гораздо больше.
        - Это каких же? - заинтересовался Дядька.
        - Мало ли? Столкновение с астероидом, к примеру. Я читала, что в две тысячи двадцать девятом году астероид диаметром полкилометра пролетит рядом с Землёй. А если не пролетит, врежется? Будет всемирный потоп. Либо Земля превратится в пустыню. Эпидемии тоже возможны, новые болезни, вирусы из американских лабораторий.
        - Почему из американских? - не понял Химчук.
        - А из каких же? Доказано, что колорадский жук - их разработка, СПИД - тоже, птичий грипп, атипичная пневмония, болезнь Луксера и так далее.
        - Ну, это если верить жёлтой прессе.
        - Это не жёлтая пресса, - запротестовала Наталья. - Существуют доклады Европейской комиссии по здравоохранению, я читала.
        - Да ладно вам спорить, - махнул рукой Мирослав. - Глобальные катастрофы действительно могут родиться от чего угодно. Даже от Опухоли. Откуда мы знаем, что управляет такими феноменальными процессами? Кто-то из философов предупреждал, что началась эпоха перелома в отношениях Земли и человечества, она начала нас сильно ограничивать, вот и усилились землетрясения, цунами, вулканизм, участились появления НЛО.
        - Ты ещё о предсказаниях Нострадамуса заведи речь, - презрительно изогнул губы Дядька.
        - А вот в его предсказания я не верю, - пожал плечами Мирослав.
        - А в чьи веришь?
        - Хватит разговоров, - прервал беседу Веллер-Махно, - давайте ужинать, подсаживайтесь ближе.
        Какое-то время все молчали, получив порции супа, а потом второе - жареную рыбу, сосредоточенно жевали.
        Потом Мирослав, расправившись с порцией раньше всех, снова завёл разговор о неизвестных науке физических явлениях:
        - На Кольском полуострове тоже нашли озеро, в котором вода имеет кластерную структуру.
        - Какую? - не поняла Наталья.
        - Собирается в молекулярные конгломераты, имеющие определённую поликристаллическую организацию. Вдруг и там вылезла Опухоль?
        - Когда это случилось? - поинтересовался Химчук.
        - В прошлом году.
        - Ни о какой Опухоли газеты тогда не писали.
        - Просто её не заметили, а потом она расплылась.
        Земля под сидящими внезапно вздрогнула.
        Все замолчали, прислушиваясь к прозрачной тишине морского берега.
        От уреза воды закричали эскимосы-охотники.
        Геологи вскочили, бросились к обрыву скалы, нависающей над заливом. За ними замешкавшийся Кожухин и Наталья.
        Водяная капля над остатками островка в центре залива подрагивала и качалась, брызжа фейерверками крохотных радуг от преломлявшихся в ней солнечных лучей. А на склоне Опухоли, обращённом к берегу, горел огненный глаз, медленно расплываясь облачком тающих нитей.
        - «Глаз Аппалувика», - пробормотал Мирослав.
        - Ты ещё не нашёл объяснения этому явлению? - поинтересовался Веллер-Махно.
        - Только мистические, - скривил губы Мирослав. - Здесь работает какая-то другая физика, отрицающая старые законы. Либо магия. Недаром же эскимосы утверждают, что Аппалувик выходит из пещер раз в год, чтобы вправить людям мозги. Мы много чего натворили на Чукотке, особенно после открытия на шельфе газовых месторождений, вот демон и вылез, чтобы выгнать нас отсюда.
        - Ты же учёный, - укоризненно качнул головой Дядька, - а рассуждаешь как школяр, начитавшийся фантастики. Все эти сказки про подземных духов - только отражение страхов древних аборигенов.
        - Не только, - тихо проговорила Наталья, завороженная язычками радужных высверков Опухоли. - Мы не знаем, что происходит, а древние легенды иногда реальнее действительности и научных законов.
        - Ты что же, веришь в этого… Апульвика? - прищурился Химчук.
        - Моя вера здесь ни при чём. Посмотрите на эту гору. Она реальна! До неё можно дотронуться рукой. А причиной её появления может быть как неизвестный физический процесс, так и неизвестная магия.
        Мужчины замолчали, по-новому глядя на бликующую каплю Опухоли.
        - Тьфу ты! - опомнился Дядька. - Заворожила! Что вы все заладили: магия да магия! Нету никакой магии, есть только то, что мы можем увидеть и пощупать. Я сроду ни в какие сказки не верил.
        - Принципиально? - хмыкнул Химчук.
        - Да, если хочешь, принципиально. Ни одна сказка ещё никому не помогла. В жизни важен прагматизм, а не вера в волшебство, и тогда все будут нормально жить.
        - Это цинизм, а не прагматизм.
        - Цинизм принципов, - усмехнулся Веллер-Махно, - мало влияет на иллюзии отдельных индивидуумов. Лично я в сказки верил, что не помешало мне закончить институт и воспитать троих сыновей. А теперь, судари мои, пьём чай, кто хочет, и спать. Почти десять уже.
        Он кинул взгляд на успокоившуюся Опухоль, спрыгнул с бугра на каменную складку, направляясь к лагерю.
        За ним потянулись геологи.
        Мирослав тоже побрёл к палаткам, потом заметил, что Наталья осталась, и вернулся к обрыву.
        - Ты чего не идёшь?
        - Смотрю, - так же тихо сказала девушка, завороженно глядя на водяную гору. - Там внутри что-то есть… я чувствую…
        - Что? - Мирослав напряг зрение, но ничего особенного не увидел.
        - Не знаю… что-то странное… плавает в глубине… не наше…
        - Что значит не наше?
        - Ну, как бы не земное… не могу объяснить.
        - Слушай, а что, если это пришельцы? - загорелся Мирослав.
        - Что - пришельцы?
        - Высадились здесь? Не на космическом корабле, а из каких-то других измерений? Я читал, что на Земле существует древняя цивилизация, живущая в четвёртом измерении, а все эти НЛО и непознанные явления природы - по сути проявления её деятельности.
        - Вот это уж точно сказки, - слабо улыбнулась Наталья.
        - Почему сказки? Об этом пишут очень известные учёные, серьёзные уфологи теории разработали. Вдруг Опухоль - тоже какой-то прорыв в нашу реальность из параллельного мира?
        - Опухоль выдавилась из пещеры.
        - Ну, значит, параллельщики живут под землёй.
        - Ты не оригинален. Я интересовалась местной космогонией и мифами, так вот эскимосы, чукчи, эвены и другие малые народы удивительно солидарны в описании каких-то существ, живущих в этих местах под землёй. Вдруг это и в самом деле одичавшие потомки древних народов, когда-то населявших Север?
        - Гиперборейцев, что ли? - пренебрежительно отмахнулся Мирослав. - О них много пишут, но вряд ли кто-то всерьёз занимался исследованием гиперборейской истории.
        - Людям рано знать правду.
        - Почему?
        - Потому что любое знание они способны повернуть во вред другим. Иди спать.
        - А ты?
        - Я ещё постою здесь.
        Мирослав потоптался рядом, косясь на загадочный девичий профиль, выглядевший чеканно бронзовым на фоне закатного зеленоватого неба. Захотелось сказать что-нибудь важное, значимое, чтобы она обратила внимание, поняла и оценила его ум.
        Однако секунды таяли, а в голову ничего путного не приходило.
        Тогда он брякнул:
        - Можно, я тебя поцелую?
        Рассеянно-задумчивое лицо девушки стало печальным. Она посмотрела на него как на мальчишку.
        - Зачем?
        - Ну… - Он покраснел, не зная, что ответить. - Просто так…
        - Просто так не надо.
        - Ладно, я пошёл.
        - Иди.
        Мирослав, злясь на себя, испытывая смущение и неловкость, зашагал со скалы в низину. Оглянулся. И душа вдруг отозвалась звоном на тонкий девичий силуэт на обрыве, очень одинокий и сиротливый, полный странного ожидания.
        А ведь она всегда казалась ему решительной особой, уверенной в себе и знающей цену всему на свете. Так, может быть, не так уж она и счастлива?
        - Эй, Ромео, - послышался из палатки ворчливый голос Дядьки, - один вернулся?
        - Один, - буркнул он.
        - Прогнала она тебя, что ли?
        Мирослав вздохнул и полез в палатку, чувствуя, как слипаются веки.

* * *
        Следующий день начался с неожиданности.
        В девять часов утра вдруг прилетел стремительный зелёно-голубой «Ми-ХI», похожий на гигантскую хищную стрекозу, и высадил капитана милиции, который оказался участковым инспектором Чукотки в районе побережья от Энурмино до Инчоуна.
        Удивлённые геологи, собравшиеся лететь на своём вертолёте по экспедиционным делам, потянулись в лагерь.
        Мирослав, укладывающий в эскимосский вельбот щупы и пробоотборники, поднялся снизу к палаткам, обрадованный, что это прилетел вертолёт с комплексной экспедицией для изучения Опухоли, о чём Веллер-Махно просил начальство по спутниковому телефону.
        - Кто это? - удивился он, узрев милиционера в северной форме, напоминавшей десантный комбинезон-куртку, но без камуфляжа.
        - Сейчас узнаем, - пропыхтел Химчук.
        Они подошли к начальнику экспедиции, уже беседующему с представителем власти.
        - Вот, все четверо, - оглянулся Веллер-Махно. - Плюс лётчик, пилот вертолёта.
        Капитан, низкорослый, с мелкими чертами лица, похожий скорее на корейца, чем на эскимоса, неприветливо оглядел воинство Веллера-Махно.
        - Мы получился сигнал. - Говорил он по-русски с сильным «чукотским» акцентом. - Вы тут занимаесса незаконны промысла.
        - Каким промыслом? - удивился Дядька, дожёвывающий на ходу яблоко. - О чём разговор? Мы геологи, изучаем выходы полезных ископаемых, нефть ищем. Вот он, - Сергей Степанович кивнул на Кожухина, - исследует Опухоль в заливе. Видели небось. Всё по закону.
        Капитан, не меняя выражения лица, оглядел Мирослава маленькими чёрными глазками.
        - Документа ес?
        - Разумеется, есть, - сухо сказал Веллер-Махно. - Сейчас покажу. А от кого поступил… э-э, сигнал, что мы занимаемся… э-э, незаконным промыслом?
        - От местыны населени, - веско сказал участковый.
        - Да где же вы видите местное население? - удивился Дядька, ткнул пальцем в сопки. - Здесь вокруг на десятки вёрст никто не живёт. До Энурмино.
        - С вами должны быть проводники.
        - Есть проводники, два охотника из Энурмино, они на берегу.
        - Вот они и заявили.
        - Чушь какая! - взорвался Дядька. - Как они могли заявить, если у них нет ни рации, ни мобил с выходом на спутник?
        Мирослав открыл рот, собираясь поддержать Сергея Степановича, но заметил предупреждающий жест Натальи. Наклонился к ней.
        - Здесь что-то не так, - едва слышно проговорила девушка. - Он прилетел не для инспектирования побережья.
        - А для чего?
        - Кому-то захотелось проверить, не открыли ли мы ещё что-нибудь, кроме Опухоли.
        - Ты о чём?
        Капитан, бегло просмотревший бумаги и документы геологов, сунул их Веллеру-Махно, обратил свой непроницаемый взгляд на пилота:
        - У вас есть разрешение на полёты?
        - Какое разрешение? - не поняла Наталья.
        - Здесь граница, - с непоколебимой назидательностью сказал инспектор, - стратегическая зона, однако. Для полётов нужен пограничный допуск.
        - Есть у меня допуск, - пожала плечами девушка.
        - И разрешение администрации района.
        - Впервые слышу, что для работы здесь требуется разрешение местной администрации.
        - В таком случае вам необходимо слетать в посёлок Лаврентия и взять разрешение.
        - Э, служивый, - вмешался в разговор Веллер-Махно, - все необходимые для работы формальности соблюдены. Наше руководство не первый десяток лет посылает экспедиции на север, к побережьям морей, и знает, что для этого необходимо.
        - Надо разрешение! - отрезал участковый. - Собирайтесь, полетите с нами.
        - До Лаврентия больше ста километров! - возмутился Мирослав. - Это сколько же лишней горючки спалим?
        Капитан посмотрел на него.
        - Вы изучаете тот объект в заливе?
        - Ну, я.
        - Вам тоже надо разрешение на исследования.
        Геологи переглянулись.
        - Послушайте, любезный… - начал раздосадованный Веллер-Махно.
        - Собирайтесь, - бросил капитан, кинув взгляд на макушку Опухоли, торчавшую над обрывом.
        - Вот тебе разрешение! - по-мальчишечьи запальчиво сказал Мирослав, сделав неприличный жест. - Связывайся с нашим руководством и требуй, а к нам не приставай, не мешай работать!
        Стало тихо.
        Капитан глянул на раскрасневшегося Кожухина, на замолчавших геологов. Глаза его сузились, рука потянулась к кобуре пистолета.
        Химчук и Дядька одновременно сделали шаг к Мирославу. Помедлив, то же самое сделал Веллер-Махно, проговорил мрачно:
        - Вы тут не командуйте, капитан. Мы свои права знаем и, если потребуется, в суде докажем. Претензии к нам есть? Природу мы загрязняем? От кого-нибудь прячемся? Делаем что-либо недозволенное? Нет и нет! Мы выполняем свою работу. Вот и вы выполняйте свою, а нам действительно не мешайте. Мы тоже можем позвонить, кому следует, и доложить о вашем самоуправстве.
        Снова стало тихо.
        Капитан покачал перед носом начальника экспедиции заскорузлым пальцем с чёрным ногтем.
        - Многа болтаисса, гражданин.
        - Так у нас же демократия, - ухмыльнулся Дядька.
        Инспектор повертел головой, глядя на палатки, контейнеры, ящики с оборудованием, потом отвернулся и зашагал к своему новенькому вертолёту, не сказав больше ни слова. Влез в кабину.
        Вертолёт взвыл винтами, прыгнул в небо, сделал круг над лагерем и унёсся в сторону залива.
        - Интересно, кто его больше напугал? - хмыкнул Химчук, вытирая руки ветошью. - Ты, Степаныч, или ты, Аркадьич?
        Дядька рассмеялся.
        - Я ж только про демократию напомнил. Не про диктатуру же, мать порядка.
        - Зря напомнил. Демократия нуждается в бардаке больше, чем диктатура в порядке.
        - Да-а? - чрезвычайно удивился старый геолог.
        - Да-а, - передразнил его Химчук.
        - Я не знал. А что касается этого служителя закона, то у него даже рожа позеленела. Интересно, вытащи он пистолет, что бы мы стали делать?
        - Утопили бы, - серьёзно сказал Химчук.
        Наталья засмеялась.
        Веллер-Махно повернулся к Мирославу:
        - Ты что же хамишь представителю власти, салага?
        - Да я… - заикнулся геофизик.
        - А если бы он взял тебя под стражу и отволок в посёлок? Да ещё посадил бы на пятнадцать суток за неподчинение?
        - Да я…
        - И директор не помог бы, с работы выгнал.
        - Ладно, не кори его, - добродушно проворчал Дядька, - терпения у парня не хватило. Дело наживное. С таким дураком разговаривать - уметь надо. Вообще непонятно, зачем он прилетал, вояка тундровый. Явно не за тем, чтобы порядок навести.
        - Хотел сорвать исследования, - негромко заметила Наталья.
        - Зачем?
        - Опухоль представляет собой очень важный артефакт.
        - Не пори чепухи, - поморщился Дядька. - Это для эскимосов Опухоль - чудо света, Аппалувик соплю выдавил. - Он хохотнул. - А на самом деле неизвестное науке естественное природное явление. При чём тут артефакт?
        - Опухоль вылезла из пещеры, - напомнил Мирослав.
        - Ну и что?
        - Эскимосы зря ничего не выдумывают, пещера куда-то ведёт, может быть, под океан, на север, где раньше была Гиперборея.
        - Далась тебе Гиперборея, копайся лучше со своими приборами, делай выводы.
        - Всё, закончили дебаты, - хлопнул себя по ляжкам Веллер-Махно. - Пора за работу, а то не успеем до вечера выполнить намеченный план.
        Геологи улетели.
        Мирослав, предоставленный самому себе, спустился к заливу, поговорил с эскимосами и начал готовиться к очередному рейду к Опухоли. Какое-то время он размышлял над словами Натальи: «Вот кто-то и не хочет, чтобы мы до него добрались (до артефакта, надо полагать, только что это за фигня, ей-богу?)», - потом увлёкся делами и перестал думать о посторонних вещах.
        Полдня он провёл на островке, из которого выросла Опухоль, с тревогой посматривая на небо. Над морем с севера появилась глухая серая пелена, предсказывающая скорое изменение погоды.
        Проворчал под нос, с шутливой интонацией:
        - Лишь бы не снег…
        Погода на побережье Чукотки иногда выкидывает фортели, и даже летом, в середине июля, может пойти снег.
        Опухоль между тем продолжала невозмутимо торчать над островком, держа на краях каменные расколотые плиты и камни. Ничего в её облике не менялось. Лишь высота уменьшилась - на три метра, будто водяная капля начала потихоньку подсыхать.
        Мирослав долго высматривал в бинокль внутренности Опухоли, пытаясь увидеть тот самый «артефакт», который чувствовала Наталья; почему-то он поверил, что лётчица не сомневается в его существовании. Однако масса водяной капли казалась однородной, прозрачной почти до самых глубин, и в окулярах бинокля виднелись лишь цепочки воздушных шариков, неторопливо всплывающих к округлой вершине Опухоли, да таяли паутинки света, изредка соединяясь в красивые фрактальные узоры.
        Чем были вызваны эти светящиеся кружева, догадаться Мирослав не мог.
        Геологи прилетели к шести часам вечера, голодные и раздражённые.
        - Что случилось? - поинтересовался Кожухин у начальника экспедиции.
        - Перфоратор сломался, - буркнул Веллер-Махно. - А у нас их всего два.
        - Давайте починим.
        - Что-то с сервоприводом, в мастерскую надо. Придётся заказывать новый. Одна надежда - что директор добьётся посыла комплексной экспедиции для изучения Опухоли и перфоратор нам привезут. У тебя что нового?
        - Опухоль уменьшилась в объёме, процентов на десять.
        - Сохнет?
        - Не уверен, испаряется она слабо. Может, уходит под землю, в пещеру. Я могу взять вертолёт?
        - Дай отдохнуть девчонке, она весь день крутилась с нами. Предложи обед.
        - Хорошо.
        Мирослав побежал к вертолёту, в кабине которого возилась Наталья.
        - Бугор велел тебя покормить.
        - Я не голодна, - отозвалась девушка, спрыгивая на землю. - Пока они били шурфы, я спала, читала и ела.
        - Тогда полетели к Опухоли.
        - Аппаратуру брать будешь?
        - Только малые анализаторы: датчик радиации, магнитометр, бинокль и пробник, остальное уже стоит на острове.
        - Иди, я пока схожу в сопки.
        - Зачем?
        - Иди! - рассердилась девушка.
        Мирослав понял, что сморозил глупость, побежал к палаткам. Вернулся через десять минут, готовый к полёту, когда Наталья уже вернулась из похода «в сопки».
        Вертолёт зашелестел винтами, взлетел.
        Горизонт раздвинулся.
        Солнце скрылось за растущей пеленой туч, но Опухоль на воде залива видна была хорошо.
        Кожухин замер, переживая мгновенное чувство сопричастности к великому открытию. Показалось, что водяная гора посмотрела на него с прежним недовольством и строгостью.
        Наталья искоса глянула на пассажира, словно ощутила его переживания.
        Он криво улыбнулся.
        - Мне тоже кажется, что она живая. Ничего не могу с собой поделать, смотрю и жду, когда она со мной заговорит.
        - Здесь повышен психофизический фон, а натура у тебя тонкая, чувствительная.
        - Я серьёзно.
        - И я серьёзно. Опухоль вылезла после каких-то крутых магических операций под землёй и несёт на себе отпечаток древней силы.
        - Откуда ты знаешь?
        - Говорю, значит, знаю. Как-нибудь потом расскажу. Работай пока.
        Вертолёт завис над Опухолью.
        Потоки воздуха из-под лопастей винтов его собрали на вершине капли гармошку мелких волн, побежавших по склонам вниз, к основанию.
        - Красиво, - проговорила Наталья задумчиво.
        Мирослав, занятый измерениями радиоактивного и электромагнитного фона над Опухолью, не ответил. Через минуту взялся за бинокль.
        - Увидеть бы…
        - Что?
        - Дырку в острове, пещеру.
        - Это не главное, она существует наверняка, иначе Опухоли просто неоткуда было взяться.
        - Ты правда считаешь, что она выдавилась из-под океана?
        - Откуда же ещё?
        - Из земли под островом.
        - Чем же эта земля отличается от тундры кругом? Почему Опухоль вылезла именно здесь, а не где-нибудь в другом месте?
        - Думать надо, - согласился он.
        - Вот и думай.
        Мирослав оторвался от окуляров бинокля.
        - Ты классно справляешься с вертолётом!
        - Спасибо, - улыбнулась Наталья.
        - Почему ты стала лётчицей?
        - Так получилось. Брат пошёл в лётное училище, и я с ним.
        - А семья есть? Муж, дети?
        Она удивилась.
        - Что за вопросы, геолог? Зачем это тебе? Неужто жениться захотел?
        - Н-нет, - опешил Мирослав, видя в словах спутницы ехидный подтекст.
        Наталья прыснула. Вертолёт рыскнул вправо.
        - А что? - обидчиво вскинулся Мирослав. - Нельзя?
        - Можно, - разрешила девушка. - По возрасту проходишь.
        - А по чём не прохожу?
        - Просто так, абы отбыть повинность, не женятся, друг мой милый, влюбиться надо. А замужем я уже была, вот только детей не успела нарожать. Вопросы ещё есть? Нет? Тогда хватит романтики, не для того сюда летели.
        Смущённый Мирослав снова взялся за бинокль.
        С минуту вертолёт кружил над Опухолью, то поднимаясь выше, то чуть ли не касаясь колёсами её блестящей поверхности, покрытой бегущими гладкими волнами. Наконец молодой человек насытился созерцанием водяной горы, хотел было скомандовать: полетели в лагерь, - и в этот момент заметил просиявшую в толще воды зеленоватую звёздочку.
        - О! Смотри-ка!
        Наталья на его возглас не прореагировала, так как почему-то напряглась за секунду до этого, рассматривая водяной бугор под вертолётом расширенными глазами.
        - Держи так! - воскликнул Мирослав.
        - Что ты увидел?
        - На, посмотри сама! - Он сунул ей бинокль.
        Вертолёт едва не окунулся в воду, но удержался.
        - Боже мой, Ключ! - прошептала Наталья. - Я не верила, что он проклюнется именно здесь…
        - Кто? - не понял Мирослав.
        Наталья вернула бинокль.
        - Надо его вытащить! Никому об этом не говори, ладно?
        - Почему?
        - Это… тайна… Никому ни слова! Надо срочно придумать, как его достать.
        - Как?
        - Не знаю.
        Мирослав приник к окулярам бинокля.
        Стало видно, что просиявшая звёздочка представляет собой прозрачный, почти невидимый в воде четырёхгранник. Если бы он вдруг не засветился, вряд ли кто-нибудь смог бы его увидеть. Он то пропадал из виду, то появлялся, наливаясь серебристым свечением, отчего казалось, что он шевелится как живой.
        Москва
        Данилин
        Млада встретила его так, будто он вернулся с того света, и Данилин даже растерялся, не зная причин её страхов и радостного нетерпения. Лишь поздно ночью, когда они насытились друг другом, она поделилась с ним своими переживаниями:
        - Америка снова заявила, что Россия ущемляет её интересы в Северном Ледовитом океане, а ты полетел в Гренландию, которую они считают своей территорией.
        Данилин улыбнулся, расслабленный и удовлетворённый, взъерошил волосы на голове жены, лежащей у него на груди.
        - Базы у них действительно везде понатыканы, однако мало ли что они заявляют? С нами не надо разговаривать языком угроз и ультиматумов, не надо хамить и брызгать слюной, гладить по головке своих и бить наотмашь чужих. Мы им везде отпор можем дать. А я хоть и был в Гренландии, так и вовсе по мирным делам. Хотя об этом никто не должен знать.
        - Я поняла. - Млада потёрлась носом о его ключицу. - Всё равно страшно было. В Инете говорят о каких-то Опухолях, появившихся у нас на Крайнем Севере, а также в Канаде и Гренландии. Не знаешь, что это такое?
        - Неизвестное науке физическое явление, - ответил он почти правду. - Неужели и в Интернете об этом пишут?
        - Я случайно в новостном сайте выкопала.
        Данилин покачал головой. Информация о странных водяных каплях не являлась особо тайной, но жрецы должны были позаботиться о сохранении секретности своих экспериментов, а появление в Сети сообщений о водяных Опухолях говорило о невозможности в настоящее время скрыть от человечества результаты любых секретных операций.
        Он встал, полюбовался на спящих детей, поправил одеяльца и вернулся в спальню.
        Поговорили о будущей работе Млады, о грядущих семейных заботах в связи с ростом детей, о друзьях, с которыми давно не встречались.
        - Давай позовём всех на твой день рождения? - предложила Млада.
        - Давай, - согласился Андрей. - Было бы здорово собрать их всех у нас на даче.
        Потом он уснул и проснулся уже утром, в начале седьмого. Бесшумно встал, стараясь не разбудить свернувшуюся калачиком жену, сделал зарядку в гостиной, сварил кофе, позавтракал: творог со сметаной и мёдом (улыбнулся: молодчина, супружница, не забыла купить свеженького творожку любимому мужу), кофе, орехи. Залез в компьютер, прочитал поступившую почту, обнаружил лаконичное письмо пресветлого князя: «Приедешь - позвони».
        С Белогором он связывался сутки назад, еще из аэропорта гренландского Нуука, но письмо пришло ночью, что означало: князю он нужен срочно, и лишь врождённое благородство не позволило ему позвонить вернувшемуся из командировки сразу после его возвращения.
        - Благодарю, Владимир Владимирович, - пробормотал Данилин, набрал номер Белогора.
        - Вернулся, всё в порядке? - отозвался пресветлый.
        - Так точно.
        - Извини, ты мне нужен, срочно.
        - Я уже понял, буду к одиннадцати.
        - Жду.
        На кухню тихо вошла заспанная Млада в халатике.
        - Опять исчезаешь?
        Он подхватил её на руки, закружил по кухне.
        - Князь вызывает.
        - Зачем?
        - У нас много работы, ты же знаешь.
        - Спасать Россию?
        - Ну, спасать её не надо, а защищать, заботиться надо, врагов у нас предостаточно. Что на западе, что на юге, что на востоке.
        - Но ведь и друзья есть? Бывшие страны соцлагеря, Индия, Венесуэла.
        - Не хотелось бы тебя разочаровывать. - Данилин опустил жену на стул. - Но бывшие страны соцлагеря предали нас первыми. Примеров - хоть отбавляй: Польша, Румыния, Албания, Венгрия, Чехия. И хотя виноваты в этом правящие круги тех стран, легче от этого нам не становится. Вспомни профашистские страны Балтии, Грузию, Украину. Теперь там сплошная Америка, что по уровню запрограммированности населения, что по уровню жажды потребления, что по уровню падения духовных ориентиров.
        - А разве у нас не так? - простодушно спросила Млада.
        Он покачал головой.
        - Мы пока держимся, несмотря на колоссальное давление внешних и - самое плохое - внутренних врагов. Провидение всё же бережёт Россию от опасности следования путём Европы - вслед за Америкой. Если же и мы последуем за ними, скатимся к бездумному потреблению всего и вся, человечеству ни за что не удастся выжить на Земле, а тем более выйти в космос.
        - Ты так уверенно говоришь, - зябко передёрнула плечами она.
        Андрей щёлкнул её в нос, поцеловал бережно, прижал голову жены к груди.
        - Надеюсь, у нас всё будет по-другому, для того мы и работаем. Иди, досыпай, пока дети не проснулись.
        - Уже не буду, почитаю лучше, потом завтрак начну готовить. Ты прямо сейчас уедешь?
        - Зато рано приеду, и мы пойдём с детьми в парк.
        - А работа?
        - Работа не волк, - улыбнулся Андрей, - в лес не убежит. Я мог из командировки и днём позже приехать. Так что успеем погулять.
        - Обещаешь?
        Вместо ответа он поцеловал жену ещё раз и долго не отпускал.
        Собрался за пять минут. В Москве был через час.
        Белогор ждал его в своём офисе в Сити-центре.
        Они пожали друг другу руки.
        - Дополнительные сведения по Гренландии есть? - Князь усадил гостя в кресло, подвинул тоник.
        - Все подходы к Опухоли жрецы перекрыли, - сказал Данилин, наливая тоник в стакан, - с помощью военных, которые даже не подозревают, что у них торчит практически под носом. Однако это им не помогло. Информация о выбросе Опухолей просочилась уже и в Сеть.
        - Да, без всяких усилий с нашей стороны. Рад, что у тебя всё прошло гладко. В Канаде и на Аляске мы понесли потери. Выползло по нашим подсчётам уже более двух десятков Опухолей, все практически на окраинах северных территорий, и доступ к ним сильно затруднён. Лишь две Опухоли нашлись достаточно удобно: одна на Чукотке, в районе посёлка Энурмино, там работает геологическая разведка. Вторая в Долине смерти на Вилюе.
        - Мне туда?
        - Нет, витязь, у тебя другое задание, не менее важное и срочное.
        - Слушаю, - подобрался Данилин.
        - Сомали.
        Белогор подождал реакции Андрея, не дождался и добавил:
        - Мы приступаем к плану ликвидации господина Арота, резиденция которого находится на борту левиафана «Солнце Свободы». По нашей информации корабль в середине июля должен будет пройти из Красного моря через Баб-эль-Мандебский пролив и Аденский залив в Индийский океан.
        Он снова замолчал.
        Молчал и Данилин, понимая, что последует за вступлением князя.
        Тот дёрнул уголком губ, что означало понимающую усмешку.
        - Пройдёт он мимо Сомали, в непосредственной близости от провинции Барии. Понимаешь, о чём речь?
        - «Солнце Свободы» - большой корабль, - задумчиво сказал Данилин, - лакомый кусок для местных пиратов. Не так?
        - Ну-ну?
        - Мы уничтожаем корабль, а решат, что это сделали пираты. Так?
        - Нет, - качнул головой Белогор. - Кроме Арота и его свиты, на борту «Солнца Свободы» живут полторы тысячи человек, не считая команды. За что их убивать? Не в наших правилах жертвовать чужими жизнями ради ликвидации двух-трёх мерзавцев. Твоя задача - организовать нападение пиратов на корабль.
        Данилин свёл брови.
        - Отвлекающий манёвр? - Он замер, сузил глаза. - Ах, вон оно что… Атака пиратов заставит Арота проявить свою систему защиты.
        - Абсолютно верно! А мы будем внимательно наблюдать за атакой, отряд экстрасенсов, плюс разведтехника разного рода, от спутниковых систем до летающих «наномух» и «комаров». Только после того, как мы выявим все охранные комплексы Арота, и будет нанесён точный нацеленный удар.
        - Идея понятна. Я полечу один?
        - Вдвоём с Браном. В Сомали к вам присоединятся наш нелегал и местные проводники. Вот, изучай пока. - Князь передал Данилину DVD. - Сведения о Сомали и о методах пиратских кланов. Арабский ты знаешь, на нём говорит половина населения страны, а сомалийский знает наш человек. Выучишь пару выражений, обиходные слова, этого достаточно.
        - Когда вылетать? - Вопрос Андрей задал с замиранием сердца. Вспомнилось обещание Младе погулять с детьми в парке.
        - Завтра.
        Отлегло от сердца.
        - Время?
        - Самолёт «Люфтганзы» вылетает во Франкфурт в шестнадцать с минутами.
        - Успею, - пробормотал Данилин.
        Белогор посмотрел на него испытывающее, но спрашивать, что он имеет в виду, не стал.
        - Вопросы, просьбы?
        - Я бы хотел заняться российскими Опухолями.
        Князь скупо улыбнулся.
        - Если бы нас кто-нибудь слышал, подумал бы, что говорят два врача.
        - А мы и есть врачи, - серьёзно сказал Данилин. - И вся наша Рать родовая - врачи по сути, ибо многое надо лечить в нашей отчизне.
        - Приедешь оттуда, займёшься Опухолями. С ними пока будут работать твои друзья, Буй-Тур и Тарасов.
        Данилин встал, подал руку.
        - Тогда до связи.
        Взгляд князя был полон сдержанной решимости, хотя изредка в нём проглядывали печальная величавость и горечь. Этот человек давно нёс крест заботника ВВС и тратил всего себя до капли на великое дело восстановления традиционной этики Рода.
        Через полтора часа Данилин был в Серпухове.
        Обещание, данное жене утром, он выполнил по полной программе.
        До самого вечера семья Данилиных отдыхала, сначала - за городом, на территории Приокско-террасного заповедника с его ледниковыми озёрами и зубровым выгоном, потом в Пущине-на-Наре, где посетила недавно отреставрированный старинный дворец. Закончила поход она в парке Олега Степанова, где маленькие Анфиса и Фома с удовольствием покатались на каруселях и качелях, и на колесе обозрения.
        Поздно ночью, когда дети, а за ними и утомлённая Млада, уснули, Данилин вложил диск Белогора в компьютер и принялся изучать материалы о Сомали.
        До этого он знал лишь то, что Сомалийская Республика - африканское государство, существующее практически только на бумаге. Приведенное к власти с помощью штыков Эфиопии правительство не контролировало большую часть страны. Действительность же оказалась ещё более запутанной.
        После две тысячи десятого года Сомали вообще не имела признанного общенационального правительства.
        Объявили о своей независимости бывшее Британское Сомали - Сомалиленд и американский Пунтленд.
        За ними то же самое сделал ряд непризнанных в мире государственных образований.
        С тех пор на территории древнего султаната - в двенадцатом веке здесь возникло владение султанов Зимбабве - с разной степенью активности функционировали девять крупных «государств», от Джуббаленда до Альянса полевых командиров, делящихся в свою очередь на восемнадцать провинций, от Авдала до Вокуй-Гальбида.
        Данилину со товарищи предстояло высадиться в провинции Барии, принадлежащей клану Дарод, одному из самых влиятельных в Республике. Барии была одной из беднейших провинций, отчего народ, доведенный до отчаяния, и встал на путь выживания, называемый во всём мире пиратством.
        Кроме того, Данилин выяснил, что Сомали - до сих пор экономически отсталая и бедная страна, почти лишённая минеральных ресурсов. На её благосостояние регулярно влияли отрицательные факторы в виде долгих засух и войн с Эфиопией. Ещё больший урон наносила экономике страны межклановая борьба, не прекращавшаяся много столетий, а после свержения режима Сиада Барре с конца двадцатого века вообще ведущаяся непрерывно. Именно поэтому на территории Республики трудно было общаться с населением и искать сторонников, так как принадлежность к тому или иному клану могла повлечь быструю или, наоборот, медленную и мучительную смерть.
        Дочитав сведения о провинции Барии, где вели войну меж собой и с миротворцами ООН кланы Дарод и Исаак, Данилин запомнил имена полевых командиров и главарей кланов, затем перечитал текст с неменьшей тщательностью, чем первый раз. Потренировался в произношении обиходных выражений на арабском и сомалийском языках. Пропел гимн страны - «Somaaliyeey Toosoow» (Проснись, Сомали). Выпил чаю. И долго стоял в детской, прислушиваясь к спокойному дыханию детей.
        Лёг он успокоенный, словно получил дополнительный энергозаряд, в начале четвёртого. Встал в семь. И обнаружил, что Млада уже не спит и ждёт его на кухне, приготовив завтрак.
        Грустной она не выглядела, хотя, возможно, прятала грусть в глубине души. Деловито обняла, поцеловала в щёку.
        - Позвонишь?
        - А как же? - ответил он, не представляя, сможет ли дозвониться до дому из Африки.
        Позавтракали вместе, поговорили об успехах детей, уже практически научившихся читать. Затем за Данилиным пришла машина, посланная Белогором, и он уехал, унося в сердце полный любви и невысказанного беспокойства взгляд жены.
        В аэропорту Домодедово его встретил Бран.
        Знал его Данилин уже два года, но до этого момента работать с ним в паре ему не приходилось.
        Бран был витязем с середины двадцатого столетия, пошёл же ему семьдесят девятый год. Выглядел он немолодо, однако и стариком не казался: эдакий мужичок-боровичок, с абсолютно свободной от волос головой. Нос пуговкой, губы скобочкой, розовые щёки, широкие скулы, глаза неопределённого цвета, изредка вспыхивающие медвяной желтизной. Не сильно крутые плечи, не накачанная фигура, рост под метр семьдесят пять. Не боец с виду, хотя и подвижен не по возрасту. И при этом - мастер рукопашного боя, равных которому в Рати было немного. Разве что витязь-воевода Лихарь не уступал ему в ратном мастерстве. К тому же они и похожи были чем-то, внешне - не выделяясь ничем особенным из толпы, и внутренне - собранностью и глубокой уверенностью в своих силах.
        Звали Брана Диомидом Аполлинариевичем.
        Полчаса они пили чай в кафе аэропорта.
        Потом Данилин заметил лейтенанта милиции, беседующего с пожилой женщиной, и ему не понравилась аура стража порядка. Он посмотрел на пару внимательней.
        Видимо, речь шла о каком-то распоряжении, потому что лейтенант настойчиво чего-то требовал от женщины, а она возмущалась, хотя и тихо, что-то быстро говорила, потом заплакала.
        Данилин показал взглядом на неё:
        - Подожди-ка.
        Подошёл к беседующим и услышал:
        - Иди отсюда, я сказал! Увижу ещё раз - вызову наряд!
        - Да куда ж я пойду? - всхлипнула женщина; судя по чертам и смуглости лица, она была с Кавказа. - Сын прилетит, заплатит, у него деньги.
        - Я тебе покажу сына!
        - Я жаловаться буду…
        - Кому? - Лейтенант взял женщину под руку. - А ну, пойдём!
        Данилин ловко отцепил его руку от локтя женщины, встал между ними.
        - Командир, объясни-ка мне, в чём дело.
        - А ты кто? - вытаращился милиционер.
        - Дед Пыхто. Я слышал, что речь шла о деньгах. О каких, собственно? Что ты с неё требуешь?
        Женщина бросила на Данилина испуганный взгляд.
        - Да что вы, мы просто так… я сына встречаю.
        - Никого она не встречает, сидит тут со вчерашнего вечера… а ну, гражданин, - глаза лейтенанта сузились, - предъявите-ка документы!
        - Я тебе сейчас покажу… - начал, сдерживаясь, Данилин.
        - Что тут у вас? - объявился рядом Бран.
        Данилин не поверил глазам: вид у спутника был что ни на есть самый официальный, строгий и презрительно-важный. Таким его Андрей ещё не видел.
        - Да вот, пацан в погонах деньги требует у несчастной женщины. Она сказала, что будет жаловаться, так он вызверился.
        - Ничего я не вызверился, - дал петуха милиционер, поправил китель. - И вас я тоже прошу предъявить документы.
        Бран вытащил малиновую книжечку с золотым тиснением (Данилин не смог прочитать, что там было написано), махнул ею перед носом милиционера:
        - Полковник Петушило. Фамилия?
        - Ле… Лещинский…
        - Батальон?
        - Второй, Домодедово…
        - Я сейчас улетаю, но послезавтра вернусь и вызову тебя к себе. Поговорим. Женщину не тронь. Понял?
        - Т-так точно…
        Бран повернулся и пошел к кафе.
        Данилин смерил вспотевшего милиционера нехорошим взглядом, ободряюще кивнул женщине и прошёлся по залу. Но лейтенант, получив, очевидно, энергопосыл от Брана, забыл и о женщине, и о своём дежурстве, поспешил на площадь перед аэропортом.
        Данилин вернулся к Диомиду Аполлинариевичу.
        - Извини, сорвался. Но этот тип точно требовал у неё деньги. Возможно, она бомж.
        - Не похожа, да и какая разница? Жертвами милицейского беспредела, к великому сожалению, становятся не только бомжи, алкоголики и проститутки, но и самые обычные законопослушные граждане. Мой сосед, ветеран Росатома, сидел вечером на остановке, ждал автобус, подошли два милиционера в гражданке, потребовали документы, не представившись. Он отказался показать. «Защитники закона» его избили.
        Данилин подождал продолжения.
        - Ну, и?
        - Теперь оба работают в колонии.
        - Понятно.
        Больше они на эту тему не говорили.
        В самолёте их места были рядом.
        Обсудили предстоящие дела, Бран передал Данилину диск с дополнительной информацией о порядках, царящих в провинции Барии и на побережье Индийского океана, и Данилин, вставив диск в ифон, почти час изучал новые данные, пока не выучил их наизусть.
        В аэропорту Франкфурта они пробыли всего четверть часа, сразу пересев на рейс до Могадишо. Несмотря на то что это был чартер, рейс не задержали, и Андрей посчитал это хорошим предзнаменованием.
        До столицы Сомали летели шесть часов.
        «Боинг-767» авиакомпании «Эйр форс» считался достаточно комфортабельным самолётом, хотя его и нельзя было назвать современным, поэтому Данилин расслабился, положившись на спутника, и проспал весь полёт.
        В Могадишо прибыли в девять часов вечера по местному времени.
        Бран с кем-то поговорил по мобильному, когда они вышли из зала прилёта на маленькую площадь перед аэропортом и к ним через пару минут подкатил пятнистый джип с открытым верхом, за рулём которого сидел чернокожий водитель в военной форме, хотя и без знаков отличия. В таких костюмах, представляющих некий местный стандарт, здесь ходили почти все мужчины, достаточно было бросить беглый взгляд на суету аэропорта.
        Данилин и Бран сели в джип.
        Негр сдвинул кепи на затылок, протянул руку Данилину и сказал на чистом русском языке:
        - Поздравляю с прибытием на африканский континент. Меня зовут Абдула Даар.
        Данилин покосился на невозмутимого Брана.
        - Андрей Брониславович.
        Бран буркнул:
        - Он учился в Рязанской военной академии.
        Негр улыбнулся, показав ослепительно-белые зубы, встряхнул руку витязя.
        - Если ещё учесть, что я родился в России, где тогда жили мои родители, учился в обычной русской школе, а потом в академии, то удивляться нечему. Хотя я сомалиец.
        - Вы знакомы? - кивнул Данилин на Брана.
        - Уже лет десять. Вам придётся переодеться, господа, чтобы не бросаться в глаза. Сумка на заднем сиденье.
        Проводник крутанул руль и лихо повёл джип между снующими по площади людьми и автомобилями.
        Данилин нащупал нечто вроде защитного цвета рюкзака под сиденьем, вытащил. В рюкзаке оказались прозрачные пакеты с какой-то одеждой белого цвета, шарфы, плащи и пятнистые комбинезоны американского образца. Комбинезоны представляли собой форму спецназа, но и этому обстоятельству можно было не удивляться. Штаты снабжали оружием и спецснаряжением антагонистические и откровенно террористические режимы по всему свету, надеясь, что будет легче ими управлять. И эта ошибочная политика не раз обходилась им же очень дорого.
        - Куда едем? - спросил Данилин. - В Могадишо?
        - Нет, в столице нам делать нечего, - ответил водитель. - Едем в порт. Ночью в Бессуду отправляется катер, на нём мы доберёмся до Имкаа, родового поместья одного из лидеров клана Исаак. Если уговорим его напасть на «Солнце Свободы», полдела будет сделано.
        - А если не уговорим?
        - Поплывём дальше, до мыса Хоррорсмит, там встретимся с полевым командиром Буушта из клана Хавийе, предложим идею ему.
        - Времени у нас хватит?
        - Если не убьют сразу - хватит, - осклабился русский сомалиец.
        Данилин снова покосился на невозмутимого Брана, однако тот никак не прореагировал на шутку проводника. Возможно, считал, что это и не шутка вовсе.
        Джип выехал на шоссе, соединявшее аэропорт с городом, но уже через несколько километров свернул направо и помчался к синей полоске воды на горизонте, за песчаными холмами, принадлежащей океанскому простору.
        Нельзя было сказать, что шоссе забито автомобилями, и тем не менее потоки машин в обе стороны - к городу и от него - были достаточно плотными.
        Данилин обратил на это внимание, и Даар пояснил:
        - Американцы пришли. Собираются строить под Могадишо военную базу, и народ сразу навострил уши. Многие налаживают каналы для перепродажи оружия.
        - Зависимость от Америки их не пугает?
        - Кто об этом думает? Народ здесь нищий, вот и радуется любой возможности заработать. Пиратами становятся далеко не все сомалийцы, большинство из них пытается заниматься сельским хозяйством.
        Свернули ещё раз и оказались на бетонном причале, огороженном со стороны суши проволочным забором. Шлагбаум - заржавевшая железная труба с остатками белой и красной краски - был открыт, никто его не охранял.
        Джип остановился на краю причала, у которого стоял красавец-катер стремительных и агрессивных очертаний. Название судна было написано по-сомалийски, и прочитать его Данилин не сумел.
        - Перебираемся на борт, - спрыгнул на бетон Даар.
        Пассажиры вылезли. Бран забрал сумку с одеждой.
        Водитель достал ещё две большие сумки, передал их появившемуся из рубки худому и мосластому негру в таком же камуфляже.
        Из-за старых контейнеров выскочил ещё один негр, маленький и юркий.
        Даар кинул ему ключи от джипа, сомалиец забрался в машину без единого слова и уехал.
        - Сколько ему лет? - поинтересовался Данилин, глядя вслед джипу.
        - Тринадцать, - показал роскошные зубы Даар. - Здесь рано становятся мужчинами.
        Они поднялись на борт катера, прошли в рубку, из которой был проход в небольшую каюту, отделанную дешёвым пластиком, а не деревом. Никаких суперустройств или роскошеств в стиле хайтека каюта не имела: диван, два принайтовленных к бортам столика, два иллюминатора, шкафчики и квадрат плоского телевизора на стене.
        - Располагайтесь и переодевайтесь, - сказал Даар. - Одному из вас надо стать похожим на араба.
        Он вышел.
        Бран и Данилин посмотрели друг на друга.
        - Как он собирается уговаривать полевых командиров? - задал Андрей давно мучивший его вопрос.
        - Деньги, - кивнул на одну из сумок Бран. - И оружие.
        - Здесь есть оружие?
        - На борту катера нет, но у него есть связи и канал поставки.
        Данилин кивнул, с треском сдёрнул замочек молнии на сумке-рюкзаке, начал доставать и разворачивать пакеты. В одном оказался белый бурнус, во втором - белые мужские платки-куфии с красным орнаментом и ленты, в третьем белые штаны, в четвёртом сандалии. Кроме того, отдельно лежали пятнистые комбинезоны, куртки и штаны армейского спецназа.
        - Никогда не носил арафатку.
        Бран отобрал у него платок и бурнус:
        - Это куфия. Арабом побуду я, не впервой. Надевай комбез.
        Они быстро переоделись.
        В арабской одежде Диомид Аполлинариевич выглядел таким заправским арабом, что Данилин восхитился:
        - Чистый воды мусульманин! Недаром говорят: не усы красят турка, а турок - усы.
        - При чём тут турок? - не понял Бран.
        Данилин засмеялся.
        - Я пошутил. Смысл шутки - турок действительно самостоятельно красит свои усы, чтоб красивше были.
        Бран поправил ленту на лбу, придерживающую куфию.
        - Всё надо делать с юмором?
        - Сказал палач, рубя голову дольками, - подхватил Андрей.
        Бран сморщился, что у него обозначало улыбку. И хотя он тоже пошутил, юмор он понимал как-то иначе.
        В каюту заглянул проводник.
        - О, сородичи, выглядите весьма колоритно. - Взгляд на Брана. - Ты прямо настоящий египтянин. - Взгляд на Данилина. - А ты - янки. Что ж, надеюсь, даже если нас остановит береговая охрана, вы сойдёте за чужих своих.
        - Разве у вас есть пограничники? - поднял брови Данилин.
        - Террористы - самые надёжные пограничники, - хохотнул Даар. - Устраивайтесь поудобнее, скоро отплываем.
        Он снова исчез.
        Данилин тоже поднялся на палубу.
        Темнело на глазах. Казалось, само небо опускалось на лагуну и порт, скрадывая их размеры и очертания. На причале кое-где зажглись редкие фонари.
        С берега на нос катера ловко прыгнул сомалиец-матрос, молча скрылся в рубке.
        Со стороны твиндека появился Даар.
        - Советую не светиться на палубе, дружище, у нас иногда с берега палят по лодкам.
        - Зачем?
        - Не поверите - без всякого злого умысла, чтобы отогнать непрошеных гостей. Пираты могут и своих грабануть, их ничто не останавливает.
        Данилин спустился вниз, в каюту, сел рядом с неподвижным как скала спутником.
        - Ну, хорошо, у сомалийца есть аргументы для переговоров с этими бандитами. А у нас?
        - Это не его аргументы, это аргументы оперативного управления СОС, - проговорил Бран. - А значит, наши общие. Другое дело - сможем ли мы ими…
        - Воспользоваться?
        - Удовлетвориться. Возможно, придётся пустить в ход иную дипломатию, сыграть на самолюбии, вседозволенности или жёсткой конкуренции со стороны других любителей наживы.
        - Мы должны быть красноречивы?
        - И чертовски убедительны. Говорить будет он, а может быть, и я, твоя же задача - ловить негативные тенденции, нюансы и оговорки. Нас не должны застать врасплох.
        - Не застанут, - усмехнулся Данилин.
        Катер заворчал моторами, сдал назад, развернулся, закачался на лёгких волнах.
        - Ложись спать, - предложил Диомид Аполлинариевич, - глянув на часы.
        - Я выспался в самолёте, - признался Данилин.
        - Тогда разбудишь, когда захочешь отдохнуть.
        - Хорошо. Кстати, вспомнил, где тебе довелось носить бурнус?
        - В Испании.
        Данилин с любопытством посмотрел на витязя, и тот добавил:
        - В настоящее время это уже не та Испания, что была лет десять назад, теперь она называется Арабское Королевство Испания. Испанцев там всего сорок процентов, остальные - выходцы из Азии и Африки.
        Бран улёгся на диване и мгновенно уснул.
        Данилин выключил свет в каюте, присел за столик, глядя в иллюминатор.
        Судя по прекращению боковой качки, катер выбрался из лагуны и удалился от берега, увеличил скорость.
        В каюте возник Даар, оценил тишину и отсутствие света, сел напротив.
        - Утром будем на месте. Советую прилечь.
        - Негде.
        - Там, за шкафчиком, дверь в соседнюю каюту с двумя койками.
        - То-то я удивился, прикинув размеры катера, что на борту только одна каюта. Какое расстояние нас отделяет от пункта назначения?
        - До Буушты триста сорок километров.
        Данилин присвистнул.
        - И вы собираетесь дойти до неё за шесть часов?
        - «Мираж» развивает скорость свыше тридцати пяти узлов. Это очень хорошая лодка, несмотря на простоту убранства.
        Сомалиец встал, подошёл к стенке каюты, что-то нажал и открыл узкую дверцу.
        - Ложитесь.
        - А ты?
        - Я устроюсь в рубке. - Он бесшумно растворился в темноте.
        Данилин покачал головой, пролез в замаскированную каюту, предназначенную скорее всего для отдыха экипажа, обнаружил две подвесные койки и растянулся на одной из них, не снимая одежды. Через минуту сон сморил и его.
        Проснулся он от предчувствия беды.
        Рывком поднялся, открывая глаза.
        Катер не двигался, слегка покачиваясь с боку на бок.
        Скрипели снасти, с палубы доносились голоса, стук, позвякивание, скрип металла о металл.
        Иллюминатор казался окном в морскую синь - наступило раннее утро.
        Голоса на палубе смолкли и взорвались хором.
        Данилин разобрал сомалийское слово «долор» - платить, вылез из своей каюты, но Брана в первой не обнаружил. Тогда он поднялся в рубку.
        До берега было далеко, не меньше пяти километров, отчего он виделся на западе волнистой жёлто-бурой полоской.
        Рядом с катером покачивался на волнах другой катер, побольше «Миража», но гораздо более затрапезного вида: с облезлыми бортами, ржавыми поручнями, вмятинами и пробоинами на рубке и - крупнокалиберным пулемётом на носу. Ствол пулемёта был направлен на «Мираж», а на его станину небрежно опирался рослый европеец, судя по бледной небритой роже, в грязном военном мундире, с грязным же синим беретом, сдвинутом на ухо.
        Кроме него, на палубе катера торчал негр в пятнистой куртке, в таком же берете, с автоматом под мышкой - самым настоящим «калашниковым», а из окна рубки выглядывала ухмыляющаяся чёрная рожа другого негра.
        Ещё трое сомалийцев в комбезах американских морских пехотинцев, увешанные оружием, обступили на палубе «Миража» Даара и Брана в бурнусе, прячущего руки в рукавах. Негр-рулевой лежал у их ног, обхватив затылок ладонями.
        Данилина заметили.
        Один из пиратов (сомнений в том, что это именно пираты, не оставалось) направил на рубку автомат, поманил его на палубу.
        Сомалийцы залопотали, второй из них, худой и жилистый, оттолкнул вышедшего из рубки Данилина и залез туда, юркнул вниз.
        Данилина подтолкнули в спину стволом автомата, жестом велели поднять руки, сноровисто обшарили. Он спокойно сложил руки на затылке, перехватил короткий предупреждающий взгляд Брана, означающий: ждать!
        Сомалийцы заговорили, размахивая перед носом Даара кулаками. Тот ответил, помогая себе энергичным жестикулированием. Вёл он себя очень адекватно, как свой, а жесты помогали держать руки открытыми, свободными, что говорило о его спецназовских навыках.
        Несколько раз в его речи прозвучало слово «эмерико», и Данилин понял, что Абдула пытается объяснить налётчикам причину пребывания на катере «американского гражданина».
        На Даара заорали сразу двое.
        Снова раздалось слово «долор»: у сомалийца требовали заплатить за что-то: то ли за то, что он «незаконно» вёз Данилина, то ли вообще за проход в водах, контролируемых местными полевыми командирами.
        Даар развёл руками.
        Его ударили прикладом автомата в живот.
        Данилин косо глянул на Брана и понял, что пришла пора действовать.
        Сомалиец, ударивший Даара (тот согнулся от боли, но успел сунуть руку под мышку), повернулся к Данилину, заорал, замахнулся автоматом.
        Дальнейшие события развернулись в течение нескольких секунд.
        Одним движением Данилин вырвал у сомалийца автомат и ударом приклада в скулу сбросил пирата в воду.
        Второго мгновенно скрутил оживший Бран, также отбирая у него автомат.
        Данилин прыгнул на борт чужого катера, ударом ноги сбросил негра с «калашом» в воду и обработал запоздавшего с реакцией, открывшего рот пулемётчика.
        Бран нырнул в рубку, чтобы перехватить спустившегося в каюту третьего члена банды.
        Ухмылявшийся за штурвалом катера негр выдернул из окошка рубки голову, схватился за оружие, но Данилин не остановился в движении, продолжая держать темп, и успел ворваться в рубку до того, как рулевой начал стрелять.
        Из рубки на палубу «Миража» вышел Бран.
        Даар разогнулся, шаря по сторонам глазами, держа руку на рукояти торчащего за пазухой пистолета. Затем расслабился. Подошёл к борту катера, посмотрел на барахтавшихся в воде пиратов, погрозил им пальцем, бросил какую-то короткую фразу на сомалийском, означавшую, очевидно, что-то вроде «не балуйте».
        - Никого не убили?
        - Зачем? - буркнул Бран.
        - Это правильно, нам бы этого не простили. Однако ловко вы их обработали. Сколько тебя знаю, а видеть, как работают витязи, не доводилось.
        - Что дальше? - нетерпеливо спросил Данилин.
        Вскочивший на ноги рулевой «Миража» выдернул откуда-то автомат, и тоже - русский «калашников», направил ствол на отфыркивающихся в воде пиратов, помог им забраться на катер, отобрал оружие и уложил рядом с пулемётчиком.
        - Предлагаю связать всех покрепче, закрыть в трюме, вывести из строя передатчики, рации и мобильные телефоны, - ответил Даар. - Часа через два они освободятся, но мы уже будем на месте. К счастью, эти парни из клана Дир, соперничающего с кланом Дарод, поэтому в Бууште, принадлежащей дарод-сомалитам, мы будем в безопасности.
        - Заканчиваем, - согласился Бран.
        Они быстро загнали примолкших пиратов в трюм их судёнышка, связали всех таким образом, чтобы те не смогли освободиться по крайней мере часа два-три, побросали за борт их рации и мобильники, а также оружие вместе с пулемётом, и заперли дверь трюма.
        Через минуту после этого «Мираж» помчался в прежнем направлении, оставив за кормой катер пиратов.
        Данилин и Бран спустились в общую каюту. Вскоре к ним присоединился жизнерадостный Даар, с уважением оглядел обоих.
        - Круто справились! Аж слюнки потекли. Прошу прощения.
        - Чего они хотели? - спросил Данилин.
        - Получить «таможенный сбор», - усмехнулся сомалиец.
        - За что?
        - За пересечение морской границы «независимого» государства Дирстан.
        - Я так и думал.
        - Может, поучите меня работать, как вы?
        Данилин покосился на спутника.
        - Вряд ли у нас будет время на это. Появишься в России - милости прошу в одну из школ Рати.
        - Сэнк ю, мистер американец, - засмеялся Даар. - Ну что, господа переговорщики, давайте завтракать? У нас ещё час пути, если никто больше не перехватит.
        - Горячий чай можешь сделать?
        - Без проблем. - Сомалиец исчез.
        - Мы прошли всего лишь простейший тест на профпригодность, - хладнокровно сказал «араб» Диомид Аполлинариевич. - Это были только цветочки.
        - Догадываюсь, - улыбнулся Данилин. - Ягодки впереди.
        Санкт-Петербург
        Буй-тур
        Конференция заканчивала работу в шесть часов вечера, поэтому Буй-Тур успел к её завершению вернуться в институт и у выхода из конференц-зала перехватил Аглаю, появившуюся с какой-то женщиной.
        - А я тебя жду.
        - Тебя не было на моём докладе, - огорчённо сказала девушка.
        - Так получилось. Надеюсь, ты дашь мне его почитать?
        - Конечно, с удовольствием, он у меня на диске записан.
        - Как на него прореагировали делегаты?
        - Очень хорошо, даже замечательно, хлопали долго.
        - Значит, ты хороший докладчик. - Буй-Тур заметил брошенный украдкой взгляд на часы и заторопился: - У меня предложение: что, если нам вместе поужинать?
        - Меня дома ждут, - начала девушка нерешительно, потом посмотрела на полное надежды лицо Буй-Тура и махнула рукой: - А, подождут, если недолго. Куда ты хочешь пойти?
        - На Московском проспекте есть одна хорошая кафешка.
        - Поехали, - согласилась Аглая.
        - Ник, подойди к машине, - скомандовал Буй-Тур по мобильному.
        Девушка посмотрела на него вопросительно, и он добавил:
        - Водителя вызываю.
        Они вышли из института в толпе делегатов конференции, среди которых мелькнули Влад и Борис.
        Ник уже ждал командира возле «Ауди».
        - На Московский, - сказал ему Гордей. - Ужинать едем.
        Оперативник бросил оценивающий взгляд на Аглаю, кивнул и сел за руль, не решившись на шутку.
        - Гордей Мироныч, - заговорил в микронаушнике рации голос Уса, - к вам направляется этот наглый журналюга.
        Буй-Тур оглянулся.
        К машине действительно спешил Канчельскис с фотоаппаратом в руке. Он и здесь, на конференции, уже приобрёл славу скандалиста, взяв интервью у двух докладчиков и переврав их ответы в эфире радиостанции «Свободная Эстония», вещавшей на Россию.
        - Еле успел, - подбежал он к Аглае, собравшейся сесть в машину; ни с ней, ни с Гордеем он не поздоровался и его мнения не спросил, можно ли поговорить с его спутницей. - Я слышал, вы выступали с темой о России, якобы она душа мира и всё такое прочее. Ответьте на несколько вопросов для газеты «Новости».
        Аглая нерешительно посмотрела на Буй-Тура.
        - Все ко мне, - приказал он в бусину рации на губе, шагнул к журналисту, но прервать его не успел.
        Канчельскис быстро сделал два снимка Аглаи, сфотографировал машину и навёл фотоаппарат на Буй-Тура, так что тот едва успел среагировать на это, отведя объектив.
        Журналист, действуя словно автомат, тут же отвернул фотоаппарат, задал вопрос:
        - Правда, что ваш доклад готовила российская спецслужба, ФСБ?
        - Что за чушь? - удивилась Аглая.
        - Вы утверждали, что Россия является главным государством мира…
        Буй-Тур наконец достал журналиста, крепко взял его под локоть, сжал пальцы так, что того перекосило.
        - Господин Канчельскис. - Гордей хотел в краткой матерной форме попросить корреспондента неизвестно чьих «Новостей» удалиться, но заметил, что за ними со ступенек входа в институт наблюдает Мандель с каким-то молодым монахом в рясе, и передумал. - Господин Канчельскис, я как раз представляю ту самую спецслужбу, которой вы хотите приписать несвойственные ей функции. В связи с этим хочу предупредить: если вы и дальше будете задавать издевательские и провокационные вопросы, я привлеку вас к уголовной ответственности за клевету.
        Глаза толстяка (не зря журналиста прозвали Боровом) вылезли из орбит, лицо посерело.
        - Я… я… вы не имее… права…
        - Я как раз имею право, - задушевно улыбнулся Буй-Тур. - Я даже имею право задержать вас на тридцать шесть часов для проверки документов и установления личности, а потом и выдворить за пределы России. Ну, как, дражайший господин щелкопёр, мы с вами договорились?
        Он сжал локоть журналиста сильнее.
        - Я… ой!.. да, я понятно…
        - Вот и отлично. Идите пока. Услышу вас в эфире какой-нибудь радиостанции с очередной клеветой, разговор у нас состоится другой.
        Гордей отпустил локоть Канчельскиса, и тот, взмокший, потрусил прочь, вытирая лоб рукой. Возмущаться «произволом властей» он почему-то не стал, и это было странно, так как в подобных случаях «правозащитники» его уровня всегда начинали кричать «караул», надеясь на помощь коллег.
        Мандель! - мелькнула догадка. Не зря он здесь пялится на происходящее. Уж не с его ли подачи этот ублюдок полез к Аглае?
        - Садись в машину, - сказал он девушке, - я сейчас.
        Оперативники команды уже появились в поле зрения, и Гордей сделал то, чего от него не ждал никто, в том числе магистр: быстро поднялся по ступенькам к Манделю и монаху.
        - Привет, сеятель.
        Брови Манделя прыгнули на лоб.
        - Вы мне?
        - Тебе, тебе, шестёрка Акума, сеятель смуты. Я же предупреждал, не лезь в наши дела, не науськивай шавок вроде этого болвана на добрых людей, не шпионь, не ищи повода для провокаций. Неужели не понял?
        В чёрных глазах магистра вспыхнули молнии.
        - Я бы попросил…
        - Да брось ты, эмиссар грёбаный, мы отлично понимаем друг друга. Пока я прошу тебя по-хорошему, но могу и по-плохому.
        Губы Манделя побелели. Он сжал кулаки, открыл рот, собираясь что-то сказать.
        И тотчас же оперативники Буй-Тура по его жесту обступили разговаривающих со всех сторон.
        Он замер, озираясь, оценивая силы противника, с усилием привёл себя в благостный вид, растянул губы в холодной улыбке.
        - Воевода, воевода, вы не представляете, кому бросаете вызов. Я этого не забуду.
        - Разумеется, не забудете. Хотите добрый совет? Уезжайте-ка домой, господин «финский представитель». Здесь вам ничего не обломится. А главное, ну никак не удастся напакостить. Мы будем очень внимательно следить за вами. - Гордей повернул голову к монаху, стоявшему совершенно спокойно, будто его ничто не интересовало. - И вам, уважаемый батюшка…
        - Климентий, - подсказал Борис, - гражданская фамилия Кокс, служит у Лукьяневского.
        - И вам, отец Климентий, я бы посоветовал поменьше встречаться с этим господином, да и с патроном тоже, ни к чему хорошему это не приведёт.
        - Я тебя встречу, шеклехави! - прошипел Мандель и исчез. Объявился в пяти метрах от того места, где только что стоял, кинул на Буй-Тура горящий взгляд и снова исчез.
        Монах молча засеменил вниз по лестнице, ни разу не глянув на собеседника Манделя.
        Оперативники затоптались на ступеньках, ища глазами магистра, переглядываясь и посматривая на командира.
        - Круто бегает, колдун чёртов, - пробормотал Влад.
        Буй-Тур вздохнул с завистью. Так быстро передвигаться, даже владея темпом, он не умел.
        - Отбой, разбежались по объектам.
        - За Манделем идти? - спросил Ус.
        - Во-первых, вряд ли ты его найдёшь. Во-вторых, за ним должны следить наши нюхачи. Работай в паре с Борисом. Вечером часов в десять - сбор.
        Гордей вернулся к «Ауди», сел рядом с Аглаей.
        - С кем это ты разговаривал? - спросила она.
        - Так, с одним очень неприятным типом. Лучше тебе его не знать.
        - А что ты сказал журналисту, я не поняла? Ты серьёзно из ФСБ?
        - Нет, если честно, - признался Гордей. - Но мы работаем в родственной структуре и печёмся о безопасности законопослушных граждан страны. В нашу задачу входит охрана наших общественных мероприятий.
        - Охрана таких конференций, как эта? - лукаво прищурилась девушка.
        - Что значит - таких? - озадачился Буй-Тур. - Что ты имеешь в виду?
        - Это конференция славянских общин.
        - Ну, почему только славянских? На форум съехались со всего света, в том числе тибетские монахи, индийцы, делегаты из Монголии и Канады. Но с другой стороны, ты права, по большей части материалы, представленные на конференции, касаются наших предков, гиперборейцев.
        - И как же называется ваша организация?
        Буй-Тур помедлил, решая, может ли он довериться совсем молодой девчонке.
        Ник за рулём не реагировал на беседу командира с пассажиркой, но не это останавливало Гордея.
        - Никому не скажешь?
        - Даже под пыткой, - серьёзно ответила Аглая.
        - «Три Н».
        Лицо девушки отразило забавную смесь эмоций, от озабоченности до удивления.
        - Как?
        - Это аббревиатура трёх слов «никого над нами», отсюда «Три эн». Для удобства произносится как одно слово.
        - Странное название. Что оно означает?
        - Если тебе будет интересно, я как-нибудь расскажу.
        - Очень интересно!
        - Пока я могу сказать только одно: наша организация, принадлежащая родовой вечевой службе, добивается того, чтобы никто чужой не смел управлять Россией - в частности, и человечеством - в целом.
        Аглая покачала головой.
        - Ты говоришь как мой отец.
        - Это плохо?
        - Просто удивительно, что вы смотрите на мир почти одинаково.
        - Познакомишь меня с ним?
        - Приходи завтра на конф… - Она сконфузилась. - Извини, забыла, что ты там всё время. Завтра увидимся, и я вас познакомлю.
        Машина попетляла по узким улочкам города, выехала на Московский проспект, и Буй-Тур приказал ехать помедленней. Остановились у отреставрированного старинного здания с новомодной стеклянной верхней пристройкой. На первом этаже здания и располагалось кафе под названием «Вита Нова».
        Аглая с любопытством посмотрела на вывеску.
        - Надо же, сколько раз была на проспекте, а этого кафе ни разу не видела.
        - Значит, его открыли недавно.
        - Подежурить? - индифферентно спросил Ник.
        - Будь здесь через час, - попросил Гордей.
        Они прошли в кафе через стеклянную дверь, сели у окна за столик для двоих.
        - Есть по-крупному хочешь?
        - Нет, я по вечерам обычно ем что-нибудь лёгкое, овощи, салаты, фрукты.
        - Я тоже не склонен к чревоугодию. Тем более что это большой грех.
        Аглая испытывающее глянула на спутника.
        - Ты же говорил, что ты из наших.
        - В каком смысле?
        - Чревоугодие - христианское понятие греха, как и другие шесть: гордыня, зависть, похоть, гнев, алчность и праздность.
        Буй-Тур стал серьёзным.
        - Не соглашусь с тобой. Это общечеловеческие прегрешения, от которых следует избавляться всем людям.
        На лбу Аглаи собрались морщинки, в глазах мелькнуло удивление.
        - Как странно, я об этом не думала. Наверно, ты прав.
        - Прав, прав, - кивнул Гордей, вдруг ловя себя на мысли, что его всё больше тянет к этой девчонке, годящейся ему в дочери.
        Буй-Тур заказал сидр, а Аглая свежевыжатый грейпфрутовый сок, полистали меню.
        - Я бы не отказалась от тушёной капусты, - призналась девушка смущённо.
        Гордей фыркнул.
        - А сама утверждаешь, что чревоугодие - грех. - Он заметил уже знакомую морщинку и поспешил добавить: - Я пошутил. Заказывай, что душе угодно, я лично закажу лобио и китайский белый чай.
        - Какой чай?
        - Белый. Или тебя смущает, что он китайский?
        - Нет, я просто ни разу не пробовала.
        - На свете есть много такого, чего не пробовал и я, если не считать жареных кузнечиков. А что касается белого китайского чая - это всё-таки не порох, который они якобы придумали. Хотя я лично отношусь к китайцам с опаской, несмотря на достижения.
        Принесли длинные стаканы с сидром и соком.
        Буй-Тур с наслаждением отпил треть, он любил этот слабоалкогольный яблочный напиток.
        - Да, они молодцы, две Олимпиады в две тысячи восьмом году провели хорошо, космическую станцию запустили, на Луну полетели, и при этом они - всёпожирающая человеческая, - Гордей поискал слово, - саранча мира, жаждущая поживиться за счёт других, стремящаяся к власти и к тихому, не агрессивному захвату чужих земель. Вся их так называемая культура - глубочайшее заблуждение, великий миф! Ибо они - всегда и всюду крали всё, что плохо лежит, в том числе - знания, технологии, достижения науки и техники. Они и у нас много чего украли, к примеру, технологии создания суперсамолётов, ядерных реакторов, автомобилей. И в космос они полетели на наших ракетах, слегка модернизированных нашими же инженерами.
        Буй-Тур залпом допил сидр.
        - И технологию изготовления пороха они украли у индейцев Америки.
        Аглая с любопытством заглянула в глаза собеседника.
        - Это неправда.
        - Может быть, - легко согласился Гордей, успокаиваясь. - Есть такая гипотеза. Но я с ними сталкивался не один раз и знаю, что запрограммировать китайцев проще простого, после чего они превращаются в машины для достижения целей их правителей.
        - Папа тоже отзывается о них отрицательно, утверждает, что китайцы, и вообще жёлтая раса, скоро вытеснят все остальные нации.
        - Белую расу точно. Вот видишь, мы с ним единомышленники.
        - В вас говорит гордыня.
        - Опять ты сводишь всё к смертным грехам. Я не горделив, я просто объективно оцениваю реальность. Кстати, насчёт грехов. К семи общепринятым папа Бенедикт XVI присоединил ещё несколько. Знаешь об этом?
        - Нет, - покачала головой Аглая.
        - Он предложил добавить к семи смертным грехам ещё пять: аборты, педофилию, загрязнение окружающей среды, наркоторговлю и манипуляции с человеческими генами.
        Аглая зарделась под взглядом Буй-Тура.
        - Разве это плохо? Я бы тоже присоединила эти пункты. Ну, кроме, может быть…
        - Абортов, - лукаво улыбнулся он.
        Девушка смутилась ещё больше.
        - Там есть спорные пункты.
        Буй-Тур смягчился.
        - Ты права, к семи смертным грехам можно добавить ещё двадцать, типа лжи, социальной несправедливости и так далее, но люди всё равно найдут способ обмануть других, а главное - себя, купив индульгенцию на отпущение грехов. Я считаю, что надо просто жить по совести, которая предполагает и целомудрие, и щедрость, и доброту, и смирение.
        Аглая задумалась, рассеянно поглядывая по сторонам, потом отрицательно качнула головой.
        - Грешникам не страшно.
        - Вот именно, - с удовлетворением сказал Гордей. - И, к сожалению, их очень и очень много. Даже я, каюсь, бываю грешен.
        - Правда?
        - Гневаюсь по пустякам иногда, - сокрушённо развёл руками Буй-Тур. - Завидую людям, которым удалось понять то, чего не понимаю я. Ем много.
        Аглая засмеялась.
        - Надеюсь, это самый главный твой порок?
        Буй-Тур улыбнулся ответно, чувствуя, как поднимается настроение. Аглая тонко понимала его намёки, несмотря на свой юный возраст, и удачно их обыгрывала, что вызывало у него желание и дальше шутить и разговаривать с ней в том же ключе.
        Принесли заказанные блюда.
        Девушка принялась есть, аккуратно и медленно, совсем не красуясь и не желая произвести «интеллигентное» впечатление на собеседника. Чувствовалось, что воспитана она прекрасно.
        Чай тоже был прекрасен.
        Мир вокруг выглядел чудесно.
        Жизнь удалась.
        Буй-Тур поймал себя на мысли, что хочет объясниться в любви Аглае и всем посетителям кафе. Такое с ним уже было после прохождения комплекса процедур в Домрачёвском Центре русского народного СПА. В комплекс входило объёмное очищение организма в натуральной растительной эмульсии, ароматерапия, мягкое мануальное воздействие, обтирание лечебными настоями, медовая терапия, сеансы силовых нагрузок и релаксаций, фитооздоровление клеток. Тогда уже после первого сеанса он вышел окрылённым человеком. И то же самое почувствовал в кафе.
        Это отрезвило.
        Буй-Тур внимательно прислушался к своим ощущениям, гадая, отчего ему так похорошело, и вдруг уловил смущённый, слегка виноватый и в то же время полный надежды взгляд девушки.
        - Это твоих рук дело? - догадался он. - Пардон, глаз?
        На щёки Аглаи легла краска.
        - Извини, я хотела… просто само по себе вышло…
        - Дистанционное психическое оперирование.
        - Папа называет это лажением. Я не думала, что смогу… у тебя аура очень тревожная… и я попробовала…
        - Слегка почистить её.
        - Прости, пожалуйста.
        - Ничего, очень даже интересно. Ты на всех так можешь влиять?
        - Нет, конечно, только на родственные… не знаю, как объяснить…
        - Психонатуры.
        - Да, верно, - обрадовалась Аглая, потом тревожно свела брови, положила ладошку на руку Гордея. - Ты не сердишься?
        По руке Буй-Тура протёк щекочущий ручеёк тепла и удовольствия.
        - Значит, я родственная натура?
        Она отняла ладошку.
        Он чуть было не схватил её руку, чтобы продлить удивительное ощущение.
        - Прости, я иногда перехожу грань шутки. Ты случайно не целительница?
        - Нет, но могу видеть, что у человека болит. А вот отец может лечить, хотя и не занимается лечебными практиками.
        - Всё равно ты в него пошла.
        - Скорее уж в деда, - улыбнулась Аглая, - он известный целитель, к нему со всего Кольского полуострова едут лечиться. Отец от него многое перенял.
        - Мне всё больше хочется познакомиться с ним.
        - Давайте познакомимся, - раздался за спиной Буй-Тура негромкий басовитый голос.
        Он оглянулся.
        К столику подошёл высокий седоватый мужчина с умными карими глазами, волевой складкой губ, со шрамом на виске. Одет он был в обычный белый летний костюм, сидевший на нём как вторая кожа. Одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы понять, на кого похожа Аглая.
        - Я присяду?
        Буй-Тур спохватился, встал, протянул руку:
        - Гордей.
        - Антон Гамаюн.
        Отец Аглаи сел рядом с дочерью, смотревшей на него вопросительно, хотя и без удивления. Он дотронулся до её локтя:
        - Проходил мимо, почуял тебя. Я всего лишь на минутку.
        - Ваша дочь рассказывала о вас, - проговорил Буй-Тур, ощущая ток холодного воздуха от собеседника: его откровенно оценивали и прощупывали на тонкополевом уровне.
        - Ваша? - приподнял бровь Антон Анурьевич.
        - Твоя, - наметил улыбку Гордей. - Мы одного поля ягоды.
        - Хотелось бы верить. Дочь тоже говорила о тебе, ты спас её от бандитов.
        - Ерунда.
        - К тому же ты работаешь на Славянский Союз, верно?
        Буй-Тур глянул на Аглаю.
        На её щеках выступил румянец, но глаз она не опустила.
        - У меня нет тайн от…
        Буй-Тур поднял руку, останавливая девушку:
        - Всё понимаю, никаких претензий. Только я служу более конкретной организации, принадлежащей вечевой службе Рода.
        - ВВС.
        - Вот и ты слышал о ней. Тоже в наших рядах?
        - Нет, я учёный и занимаюсь изысканиями следов древних цивилизаций вне национального фона. Мне предлагали вступить в ваши союзы, из РНХЦ приходили.
        Буй-Тур покачал головой.
        - Русская неохристианская Церковь не входит в наши структуры, это епархия Союза тайных Орденов Европы и Америки.
        - Мне безразлично, - пожал плечами Гамаюн. - Я не занимаюсь политикой. Вектор моих интересов в настоящее время устремлён в глубь гиперборейской истории.
        - Которую никто из ортодоксально мыслящих историков не воспринимает напрочь.
        Гамаюн пропустил слова Гордея мимо ушей.
        - Вот она, - Антон Анурьевич кинул взгляд на дочь, - больше увлечена движением возрождения ведичества и славянства в целом.
        Аглая стоически выдержала взгляд Буй-Тура. Было видно, что она уважает отца и в то же время имеет своё мнение по теме разговора.
        - Зато мне небезразлично, что творится на моей земле, - усмехнулся Гордей. - Поэтому я и пытаюсь нейтрализовать Криптосистему в силу своего разумения.
        - Криптосистему?
        Рядом со столиком возник молодой человек в белых штанах и майке с надписью «Не флуди». Он улыбнулся Аглае и что-то быстро сказал на ухо её отцу.
        - Иду, - откликнулся Гамаюн, встал. - Извини, меня ждут. Хотелось бы встретиться по свободе и поговорить обо всех этих… Криптосистемах. Не возражаешь?
        - Нет, конечно.
        - Завтра тебя устроит, после обеда?
        - Вполне.
        Антон Анурьевич глянул на дочь:
        - Не задерживайся.
        Мужчины вышли.
        - Строгий у тебя отец, - заметил Буй-Тур задумчиво.
        - Хороший, - не менее задумчиво ответила Аглая.
        Он посмотрел на неё внимательно, и вдруг до него дошло, что девушка взвешивает поведение отца и пытается понять, какое впечатление произвёл на старшего Гамаюна её новый приятель.
        На мгновение Гордею стало стыдно. Разница в возрасте казалась настолько очевидной, что он мог себе позволить в отношении к ней только поучительную беседу. Потом вспыхнуло желание доказать всему миру свою состоятельность и права на другие области бытия, в том числе право на ответные чувства. Аглая явно решала какую-то внутреннюю проблему, возможно даже, он ей нравился, и это предположение наполнило душу Гордея странной надеждой. Он развеселился, мысленно погрозив сам себе пальцем.
        - Что это был за парень?
        Девушка очнулась, взялась за чашку с чаем.
        - Саша Фахрутдинов, ученик папы.
        - Футболка у него интересная, с модной надписью.
        - А-а, - слабо улыбнулась Аглая, - не флуди? Не мусори, значит. Саша действительно считает, что сетевые жаргонизмы снижают грамотность пользователей.
        - Он прав, - пожал плечами Буй-Тур, - хотя сам же использует тот же жаргон.
        - Вынужденно. Он очень умный и хорошо знает язык, учится в универе. Книгу пишет про онлайн-сленг. Утверждает, что количество правильно написанных слов перед глазами детей должно преобладать над сленгом, а в Инете этого нет.
        - Это уж точно, - согласился Буй-Тур. - Аффтар аццки жжот, да?
        Аглая снова улыбнулась.
        - Ты ведь спросил про Сашу не для того, чтобы поговорить о его занятиях?
        Гордей вознамерился пошутить, что он уже начинает ревновать её ко всем знакомым, но передумал.
        - Мне очень хочется продолжить знакомство с твоим отцом.
        - Правда? - обрадовалась девушка.
        - Мы найдём с ним общий язык.
        В ухе проклюнулся голос Влада:
        - Командир, за Лукьяневским везде бродят трое мордоворотов в рясах, все в золоте, так вот мы подозреваем, что их трости - замаскированное оружие.
        Буй-Тур с трудом заставил себя сосредоточиться на рабочей действительности.
        - Где они сейчас?
        - В гостинице «Петров двор», вертятся вокруг делегатов конференции, большинство которых также поселилось здесь.
        - Понятно, не упускайте их из виду, я скоро приеду.
        - Надо идти? - с ноткой огорчения спросила Аглая.
        Буй-Тур, уловивший эту нотку и обрадованный ею, развёл руками:
        - К сожалению, не все делегаты приехали на форум с мирными целями.
        На лицо девушки легла тень.
        - Да, я знаю, есть скандалисты и какие-то мышиные личности, шныряющие по углам. Один долго ходил за мной, потом исчез.
        - Ты его запомнила? - нахмурился Гордей.
        - Он какой-то неуловимый, незаметный, но я запомнила.
        - Покажешь. - Он встал.
        Аглая поднялась тоже.
        - Иди, я сама доберусь.
        - У меня ещё есть время, довезу до дома, спокойнее будет.
        Они вышли из кафе, сели в подъехавшую «Ауди» Ника.
        По дороге к дому Аглаи почти не разговаривали, сидя рядом, касаясь друг друга плечами и коленями и получая от этого удовольствие. Во всяком случае, так считал Буй-Тур. А поскольку девушка не отодвигалась, это было хорошим знаком.
        Во дворе дома, где у группы была конспиративная квартира, он вышел первым, подал руку спутнице, провёл её мимо компании веселящейся молодёжи. Прощаясь у двери квартиры на третьем этаже, задержал её руку в своей:
        - Увидимся завтра?
        - Да, - без колебаний согласилась она.
        - Пообедаем вместе?
        - Да.
        - И поужинаем?
        Аглая засмеялась, открыла дверь, перешагнула порог, и только после этого прозвучало третье «да». Дверь закрылась.
        Буй-Тур постоял немного, склонив голову к плечу, улыбнулся и заскакал вниз через три-четыре ступеньки, как мальчишка.
        Во дворе остановился, ища глазами окна квартиры Аглаи, и не сразу услышал звонок мобильного. Поднёс к уху свой старенький айфон.
        - Воевода, завтра выезжай в Москву, - заговорил телефон голосом Родарева. - Жду вечером у себя. Есть срочное задание.
        - То есть как в Москву? - удивился Буй-Тур. - А форум?
        - Группа останется, нужен ты. Оставляй кого-нибудь за старшего, и утром бегом в аэропорт.
        - Что за спешка?
        - Гордей Миронович! - Голос князя стал жёстким.
        - Слушаюсь, - разочарованно вздохнул Буй-Тур, мысленно прощаясь с девушкой, которая ему понравилась.
        Чукотка
        Кожухин
        Геологи отбирали вертолёт всё чаще, и Мирослав вынужден был пользоваться «подручными средствами»: лодкой охотников, биноклем и собственными глазами, - чтобы не упускать из виду обнаруженный объект, который он назвал «соринкой в глазу великана» или просто Соринкой.
        Соринка то пропадала в глубине Опухоли, то поднималась к её поверхности, продолжая дразнить воображение и заставляя Мирослава ломать голову над проблемой - как её достать.
        Он не однажды пытался пробить водную плёнку, когда странный объект подплывал к основанию Опухоли и до него, казалось, можно было дотронуться рукой. Но каждый раз, когда геофизик начинал свои манипуляции, Соринка отдалялась и скрывалась в водной толще.
        Геологи, заинтересованные поведением тетраэдра, понаблюдали за танцами Соринки, дали несколько советов, которые также не привели к достижению цели, и умыли руки. Опухоль, несмотря на «водянистость», продолжала оставаться неприступной крепостью и хранить свои тайны.
        - А что, если устроить направленный взрыв? - предложила как-то Наталья, увлёкшаяся задачей вытаскивания Соринки из недр Опухоли не меньше остальных. - У вас же есть взрывчатка?
        - Есть-то есть, - почесал затылок расстроенный Мирослав, - да не про нашу честь. Взрывчатки мало, и Махно не согласится на такой эксперимент.
        - Попытка не пытка.
        - Ладно, - решил геофизик, - поговорю.
        Поговорил, получил отказ.
        - Не расстраивайся, - пожалела его лётчица, когда он пожаловался ей на невезение, - что-нибудь придумаем. Как говорил мой инструктор: не получить желаемое - это иногда и есть везение.
        - Я же не хочу ничего недозволенного, - скривил губы геофизик. - Соринка наверняка даст ответ на многие вопросы эзотериков. Во всяком случае, я тоже считаю, что она является артефактом древней северной цивилизации. Кстати, ты заметила, как на неё реагируют охотники? Они боятся её как чёрт ладана!
        Наталья усмехнулась; разговаривали они, стоя на обрыве скалы и глядя на Опухоль.
        - Ещё бы, это только ты такой толстокожий, что не чувствуешь ментального излучения Ключа. На них это излучение действует безотказно.
        - Почему это я толстокожий? - обиделся Мирослав. - Мне тоже иногда кажется, что Соринка шевелится, как живая. А иногда - что это чей-то костяной череп. Просто я занят делом.
        - Тогда я тебя прощаю.
        Кожухин не обратил внимания на иронию собеседницы.
        - Был бы у нас мощный импульсный насос, какие стоят на атомных реакторах, качают расплавленный натрий, враз бы вытащили Соринку.
        - Каким образом?
        - Насос не сильно велик, приставили бы патрубком всоса к Опухоли, дождались появления твоего Ключа и включили. Достаточно одного импульса, чтобы втянуть одним глотком пару кубометров воды вместе с Соринкой.
        - Кто нам даст такой насос? - отмахнулась Наталья.
        - О то ж.
        - В здешних условиях поможет только направленный взрыв.
        - Махно отказал.
        - Надо сделать так, чтобы он согласился.
        - У тебя есть конкретные предложения?
        - Пока нет.
        - У меня тоже.
        Наталья поправила локон волос.
        - Ты напомнил мне старый анекдот. Жена - мужу: негодяй, почему, когда мы ссоримся, ты всё время молчишь?
        Кожухин отвлёкся от созерцания Опухоли.
        - Какая жена, какому мужу?
        Наталья засмеялась.
        - Поняла, проехали. До мужа тебе ещё далеко. Я сама попробую уговорить начальника.
        - Вряд ли на него подействуют твои чары, - буркнул Мирослав, теряя настроение.
        - Ты возражаешь?
        - При чём тут мои возражения?
        - Мне кажется, ты нервничаешь.
        - Это только кажется. - Он отвернулся и направился к лагерю, обходя камни и рытвины.
        Наталья с улыбкой смотрела ему вслед. Ей нравилось поддразнивать геофизика, хотя он и не спешил раскрывать свои чувства.
        Потом она перевела взгляд на Опухоль, и лицо девушки изменилось, стало строгим и сосредоточенным.
        В глубине водяной горы зажглась зелёная звезда, стала изменять цвет и тускнеть, пока не погасла на фиолетовой «ноте».
        Наталья прерывисто вздохнула, прижала кулачок к груди.
        Возможно, появление звезды сопровождало какой-то процесс внутри горы, а возможно, и вообще не представляло никакой ценности, но ей почему-то показалось, что это был некий намёк на тайну, скрытую в глубинах водяного купола.
        - Благодарю, богиня, - прошептала девушка.
        Её предупреждали, что Ключ Храма Странствий почти недоступен одному человеку, им можно было овладеть только двоим - мужчине и женщине. Но рядом с ней не появилось мужчины, который смог бы повести её за собой, а Мирославу не хватало главного - решительности.
        Наталья знала, что она ему нравится, и всё же дальше ни к чему не обязывающих шуток их отношения не развивались. Для геофизика она оставалась далеко не самой главной загадкой в жизни.
        Звезда в глубине водяного купола разгорелась снова, мигнула и погасла окончательно, словно соглашаясь с оценкой девушки.
        Она слабо улыбнулась. Лично ей Мирослав нравился, чего греха таить, но объяснять ему смысл происходящего не хотелось. До всего он должен был дойти сам.
        На следующий день Наталье удалось поговорить с Веллером-Махно и убедить его, что эксперимент со взрывом необходим. Опухоль начала уменьшаться в размерах, и близился час, когда она вообще могла уйти под землю.
        - Как вы собираетесь рассчитывать вектор взрыва? - спросил начальник экспедиции, озабоченный своими делами.
        - Разве вы этого не делаете, когда расширяете шурфы или делаете градирни для анализа горных пород? - вопросом на вопрос ответила Наталья.
        - Шурфы - одно дело, - почесал в затылке Борис Аркадьевич, - а Опухоль - другое. Ваш артефакт не стоит на месте, всё время плавает, перемещается, как вы его поймаете?
        - Опустим взрывное устройство на тросе с вертолёта. Конечно, надо будет ухитриться поймать нужный момент, но мы справимся.
        - Рисковать вертолётом не дам.
        - Какой риск, о чём вы говорите? Мощность взрыва будет совсем маленькая, на пару килограммов тротила, к тому же он будет направленным. А без вертолёта мы и не подберёмся к Опухоли.
        - Всё равно это риск.
        - Не больше, чем обычный полёт над Опухолью.
        Веллер-Махно поморщил лоб, поскрёб затылок, пребывая в нерешительности, потом заметил насмешливый блеск в глазах лётчицы и согласился.
        - Ладно, рассчитывайте свой террористический акт, Химчук поможет. Когда будете готовы - скажете.
        Мирослав, услышав новость от Натальи, опешил:
        - Неужели тебе удалось убедить этого рогатого каменного идола?
        - Как видишь. Почему рогатого?
        - В институте он славится своим упрямством. Если упрётся рогом - с места не сдвинешь.
        - Ему тоже хочется узнать, что там плавает внутри Опухоли.
        - Ну, разве что. - Мирослав подозрительно посмотрел на девушку. - А может быть, ты его просто соблазнила?
        - Дурак, - сказала Наталья, поворачиваясь к нему спиной и направляясь к вертолёту.
        Мирослав дёрнул себя за мочку уха, догнал Наталью:
        - Извини… больше не буду… честно.
        Она не ответила. Залезла в кабину, захлопнула дверцу.
        Он потоптался у холодного заиндевевшего бока вертолёта, понуро побрёл обратно.
        Химчук, возившийся у контейнера с оборудованием, заметил его состояние.
        - Снова поссорились, что ли?
        - Как чёрт за язык дёргает, - признался геофизик.
        - Не сваливай на чёрта, сам хорош. Как говорится: человек - сам пи…ц своего счастья. Аркадьич сказал, чтобы я помог вам рассчитать направленный взрыв.
        - Я посчитаю, - вздохнул Мирослав, - вы проверите.
        - Считай. И не обижай нашу птичку.
        Кожухин невольно оглянулся на вертолёт.
        - Её обидишь…
        - Правильно, она серьёзная девица. Был бы я помоложе… - Химчук достал из контейнера рулон прорезиненной ткани, поволок к вертолёту.
        Мирослав представил, как геолог обнимает Наталью, и ему сделалось нехорошо. Сердце заныло. Пришло желание загладить свою вину и вообще пересмотреть отношения с лётчицей, которая нравилась ему всё больше. Но повода не было, и он вернулся к своим делам.
        Вертолёт с геологами улетел.
        Геофизик сплавал с эскимосом Даней к Опухоли, снял показания приборов, понаблюдал за толщей воды внутри сверхкапли. «Костяной тетраэдр», который Наталья назвала Ключом какого-то Храма, не показывался, и Мирослав направился к лагерю, отчего-то злясь на артефакт, на водяной купол с его тайнами и вообще на весь мир.
        До вечера он рассчитывал параметры взрыва, способного вырвать кусок Опухоли и вынести его за пределы горы.
        Вернулись геологи, мрачные, неразговорчивые, перепачканные в грязи, побрели мыться, не отвечая на взгляды Кожухина.
        - Что это они как в болоте искупались? - поинтересовался он у Натальи.
        - В подземную западину провалились, - коротко ответила девушка, скрылась в палатке.
        Мирослав потоптался рядом, нашёл Веллера-Махно.
        - Что у вас произошло?
        - Ничего особенного, - ответил начальник экспедиции. - Обходили косую слоистость в песчаниках девона, напоролись на размыв интрузии.
        - Нефть нашли?
        - Нефти здесь мало, надо идти к Инчоуну. Зато, похоже, близко сброс гранитов, полиметаллы, платиноиды. Рассчитал взрыв?
        - Рассчитал, покажу Петру Леонидовичу. - Мирослав поспешил к своей палатке, на ходу позвал Химчука.
        - Поужинаю и проверю, - откликнулся уставший геолог.
        После ужина, во время которого все молчали, даже ворчливый Дядька, Химчук просмотрел на экране ноутбука все выкладки Кожухина, расслабленно потёр глаза.
        - Ошибок не вижу. Хотя двух килограммов ВУ будет многовато.
        - Чтоб уж наверняка. Надо захватить куба четыре воды Опухоли, иначе повредим Соринку.
        - Не уверен, что у тебя получится.
        - Почему? Попытка не пытка.
        - Это правда, - хмыкнул Химчук, глянув на мрачное лицо Мирослава. - Рискуют большим иногда. А тут какая-то Соринка.
        - Поэтому я и пытаюсь её сохранить, - огрызнулся геофизик. - Вдруг это и в самом деле какой-то Ключ.
        - Про Ключ тебе Наталья наплела?
        - Почему наплела? Она встречалась со знающими людьми… к тому же никто не опроверг гепотезу существования Гипербореи. Про неё даже в индийских Ведах написано. Что, если она и в самом деле располагалась на Северном полюсе? Ведь Меркатор свою карту не выдумал, срисовал откуда-то? Не мог же он так круто пошутить. Фантастов в его время не было.
        - Фантасты существовали всегда.
        - Всё равно о Гиперборее столько слухов ходит, что не может эта масса базироваться только на мифах. Дыма без огня не бывает. А Соринка как раз и могла вылезти из-под земли под давлением воды.
        - Ну-ну, верь, если хочешь, - добродушно отмахнулся Химчук. - Таким, как ты, надо во что-то верить.
        - Каким?
        - Молодым, конечно. Лет двадцать назад я тоже верил.
        - Во что?
        - Что Земля круглая, - усмехнулся геолог. - Иди, готовь своё ВУ, будем взрывать Опухоль. Спроси на всякий случай у Натальи, важна ей твоя Соринка или нет. Вдруг и правда артефакт гиперборейский повредим.
        Мирослав хотел сказать, что Наталья сама заговорила о направленном взрыве, но у него появился ещё один повод помириться с лётчицей (хотя он вроде бы и не ссорился с ней), и Кожухин согласился.
        - Ключ погас, - бросила девушка в ответ на его вопрос, - и стал уязвим, но у нас нет другого способа завладеть им. К тому же Тивел может каким-то образом запеленговать его и послать сюда своих подручных.
        - Какой ещё Тивел? Кто это?
        Наталья посмотрела на темнеющее небо, передёрнула плечами:
        - Есть один человек… точнее, не совсем человек. Жрец. Может, участковый прилетал к нам по его запросу. Ты сделал расчёт?
        - Леонидович проверил, всё нормально. Будем мастерить взрывное устройство с конусовидным отражателем. Поможешь?
        - Я не специалист по взрывам.
        - Хорошо, мы сами сделаем и полетим. Нужен трос.
        - В кабине лежит целая бухта.
        Мирослав понял, что расшевелить Наталью не удастся, и повернул назад. Оставалась надежда, что она перестанет дуться, когда они полетят к Опухоли.
        Устройство направленного взрыва удалось соорудить к концу дня.
        Однако Соринка исчезла в глубинах водяного купола и больше не появилась. Пришлось отложить операцию по её выковыриванию до утра.
        Мирослав спал плохо. В четыре часа утра он даже встал и вылез из палатки, накинув куртку с капюшоном: несмотря на светлое небо и блёклое пятно солнца в расщелине между сопками, было холодно, всего плюс пять.
        Он поднялся на обрыв, полюбовался бликующим куполом Опухоли, торчащим над водой. Полосы утреннего тумана скрывали его основание, отчего казалось, будто он парит в невесомости. Ни звезды, ни Глаза Туурнгаита внутри купола не появлялись, водяная капля имела вполне обыденный смирный вид, и лишь причина её выдавливания из недр земли заставляла работать фантазию и волноваться.
        Замёрзнув, Мирослав вприпрыжку вернулся к палатке, юркнул в спальник, накрылся с головой.
        Спавший рядом Химчук пошевелился, но глаз не открыл.
        Утром Мирослав поставил задачу эскимосам наблюдать за Опухолью, да и сам то и дело прикладывал к глазам бинокль. Однако пришлось ждать до обеда, пока Соринка наконец не всплыла из глубин водяной горы, подмигнув ему зелёной искоркой свечения.
        Ожила Наталья, до этого момента безучастно наблюдавшая за действиями мужчин:
        - Вылезла?
        - Полетели! - засуетился возбуждённый Кожухин.
        - Осторожнее там, - проворчал Веллер-Махно, в общем-то, не скрывавший своей заинтересованности. - Не угробьте вертолёт. Леонидыч, ты моя правая рука, следи за пацаном.
        - Я уже боюсь своих обязанностей, - отозвался Химчук. - Всё будет нормально, енерал.
        Взрывное устройство ещё с вечера было установлено в грузовом отсеке, поэтому времени на его погрузку не потеряли.
        Вертолёт оторвался от земли.
        Опухоль выросла впереди ощутимо массивным водяным куполом, пронизываемая лучами низкого солнца.
        Наталья заложила вираж, машина крутанулась вправо и точно зависла над краем Опухоли, где плавала Соринка.
        - Вот она! - заорал Мирослав, тыкая пальцем вниз; он сидел не в кабине, рядом с лётчицей, а в отсеке, напротив Химчука, но девушка услышала его:
        - Вижу.
        - Спокойнее, студент, - почти неслышно в рёве винтов проговорил геолог, - не суетись при родах.
        Вертолёт, вздрагивая, опустился почти к самому основанию Опухоли.
        Химчук открыл дверцу отсека. Мирослав осторожно высунул наружу деревянный ящик со взрывчаткой и металлическим конусом отражателя. Один бок ящика они выкрасили в яркий красный цвет, чтобы он послужил своеобразным прицелом, поэтому ошибиться было трудно. А чтобы ящик не закрутило под порывами ветра, тросов было два, держащих его за углы.
        Весил же он более пятнадцати килограммов, в основном из-за отражателя. Конечно, направленным взрыв должен был получиться с помощью распределённого особым образом подрыва, однако отражатель лишним не был, и теперь манипулировать устройством было тяжело.
        - Командуй, - сказал Химчук, берясь за тросы.
        - Опускайте.
        Геолог начал вытравливать тросы, упираясь ногами в борта отсека вокруг дверцы. Мирослав, держась одной рукой за поручень, высунулся с биноклем в другой, прижал окуляры к глазам.
        - Ниже… ещё… ниже…
        Вертолёт рыскнул.
        - Оп-ля! - едва не вывалился Мирослав.
        - Целься быстрее! - пропыхтел Химчук.
        Вертолёт опустился ещё на пару метров. Лопасти винтов чертили круг у самой поверхности водяного купола, и Мирослав снова мимолётно подумал, что Наталья классный лётчик.
        Девушка что-то прокричала. Кожухин услышал только слово «ветер».
        Действительно, порывы ветра могли снести машину на Опухоль, и тогда авария была бы неизбежна.
        - Приготовились!
        - Соринку свою видишь? - прокричал багровый от усилий геолог.
        - Отлично вижу, прямо к краю подплыла. Начинаю отсчёт, на «три» - врубаю!
        - Давай, я сам направлю бомбу.
        - Времени нет… раз… два… три!
        Мирослав, не глядя, повернул рычаг старинного коммандера, шлёпнул ладонью по красному грибку выключателя.
        Раздался взрыв.
        Огненно-дымный язык вонзился в гладкую плёнку основания Опухоли, чуть левее «костяного» четырёхгранника Соринки, проделал в воде глубокую яму.
        Рождённый взрывом прозрачно-зеленоватый гребень воды выметнулся в сторону, достиг трёхметровой длины, захватив тетраэдр, но от тела Опухоли не оторвался и не рассыпался на фонтаны брызг, начал втягиваться обратно, как резиновый жгут.
        Надо было подготовить два взрыва, мелькнула запоздалая мысль.
        Действительно, если бы в этот момент сработало ещё одно взрывное устройство, направленное таким образом, чтобы отсечь водяной выброс, дело было бы сделано. Но второго ВУ у них не было, и водяной желвак втянулся в основной массив Опухоли, не потеряв ни грамма воды.
        - Чёрт! - выдохнул Мирослав.
        Химчук, отпустивший тросы, успел увидеть последние метаморфозы водяного пузыря.
        - Ёлки-моталки! Надо было чем-нибудь рубануть по ножке фонтана!
        Вертолёт вздрогнул, шатнулся из стороны в сторону.
        Мужчины, держась за края дверцы, вынуждены были спрятаться в отсеке.
        - Уходим! - процедил сквозь зубы геолог.
        Наталья, очевидно, и сама поняла, что эксперимент со взрывом провалился, отвернула машину от Опухоли, подняла её на два десятка метров.
        Стало видно, что эскимосы на лодке отчаянно гребут к берегу, спасаясь от волн, бегущих по заливчику от островка с Опухолью.
        И в этот момент произошла резкая коренная перестройка водяной сверхкапли.
        После взрыва её поверхность покрылась чешуёй волн, заходила ходуном, однако не успокоилась, как бывало раньше после ударной волны от винтов вертолёта или когда люди касались воды инструментами, пытаясь взять пробы, а стала вибрировать и дрожать сильнее. Амплитуда волн начала увеличиваться.
        Через несколько секунд Опухоль вся покрылась пенящимися язвами и водными волдырями, заклокотала, как кипящая вода в котле. Из её вершины с рёвом и свистом вырвалась в небо струя пара и воды, едва не задев вертолёт.
        - Что творится! - весело и со страхом воскликнул Мирослав.
        - Аркадьич нам головы оторвёт! - мрачно пообещал Химчук.
        - Мы ни в чём не виноваты.
        - Видишь, что наделал взрыв?
        - Ну и что? Мощность взрыва была совсем никакой, он не мог так всколыхнуть всю массу воды.
        - Значит, он запустил какой-то резонансный процесс внутри Опухоли.
        Мирослав стиснул зубы, понимая, что геолог прав.
        Взрыв действительно породил в водной горе продольные колебания, которые почему-то начали усиливаться и активировали в воде странный энергетический колебательный контур. И останавливаться этот процесс не хотел.
        Наталья прокричала что-то.
        Кожухин очнулся, направил на Опухоль глазок видеокамеры своего айфона и включил запись. Он совершенно упустил из виду, что попытку выковырнуть Соринку из тела Опухоли надо было снимать на плёнку или «на цифру».
        Между тем движение внутри и на поверхности водяного купола продолжалось.
        Вся Опухоль превратилась в единый интерференционный узор из волн, некоторые из них достигали высоты двух и более метров.
        - Что происходит?! - услышал наконец Мирослав голос Натальи.
        - Она пошла вразнос! - прокричал он в ответ, продолжая снимать процесс турбулентного волнения Опухоли. - Если амплитуда колебаний превысит предел поверхностного натяжения…
        - Что тогда?
        - Опухоль расплескается на капли!
        - Надо было предупредить охотников.
        - Они уже почти на берегу.
        Однако предположению Кожухина насчёт «расплескается» не суждено было сбыться.
        Когда вертолёт поднялся на высоту полусотни метров над вершиной водяного купола, он весь вдруг с длинным всхлипом - звук был слышен даже сквозь гул винтов - ушёл под землю.
        Вертолёт дёрнуло вниз, в образовавшуюся воронку, волной внезапного падения давления.
        Однако Наталья не дала ему упасть в провал, сделала разворот и подняла вверх на глиссаде выхода, повторив форму провала - почти идеальную полусферу - в метре над кипящей плёнкой начавшей успокаиваться воды.
        С высоты зависшего над островком вертолёта люди молча разглядывали воронку на месте Опухоли.
        Вода не ушла вся, и теперь можно было любоваться красивым полусферическим «зеркалом» диаметром около сотни метров и глубиной в пятьдесят. Опухоль как бы вывернулась наизнанку, превратившись в идеальный водяной «кратер». А точно в центре «кратера» была видна белёсая запятая под плёнкой воды, в которой не сразу все опознали четырёхгранник Соринки.
        Она словно дразнила наблюдателей, то уходила вниз, то всплывала, но не тонула окончательно, давая надежду на то, что новая попытка достать её из воды будет более удачной.
        Северодвинск
        Родарев
        В Северодвинск, центр российского военного, в основном - подводного судостроения, Всеслав Антонович прибыл как специалист по вооружению морского спецназа. Вместе с тем его ждала встреча с князем РуНО Шиловым Алексеем Георгиевичем, отвечавшим за северные территории России. А поскольку Шилов являлся капитаном атомного подводного крейсера «Сталинград», недавно спущенного на воду, Родарев назначил встречу руководителей РуНО на борту подлодки.
        Северодвинск возник как посёлок Судострой на берегу Белого моря, в устье Северной Двины, в тысяча девятьсот тридцать шестом году. С девятьсот тридцать восьмого по девятьсот пятьдесят седьмой назывался Молотовском. От Архангельска его отделяет всего тридцать пять километров, поэтому Родарев из аэропорта Архангельска доехал до города на машине: его встречали посланцы ФСБ края на отечественной «Сайбирии» - как нынче называли «Волгу».
        Кроме того, что Северодвинск построили как посёлок судостроителей в начале двадцатого века, Всеслав Антонович знал, что ещё в конце шестнадцатого на месте будущего города располагался первый русский торговый порт при Николо-Корельском монастыре.
        Сам монастырь, оказавшийся ныне на территории «СевМашПредприятия», был к началу повествования уже полностью восстановлен.
        Родарев бывал в Северодвинске всего дважды, последний раз - в прошлом году. Останавливался в лучшем в городе отеле «Никольский Посад» и намеревался снова заночевать в нём.
        На КПП в Неноксе, предварявшей закрытую зону порта, у всех сидящих в машине проверили документы и только после этого пропустили на территорию.
        Родарев обратил на это внимание:
        - У вас поменялись правила?
        - Поменялось всё, - ответил ему сопровождающий майор по фамилии Яременко. - Сразу после спуска «Сталинграда».
        Всеслав Антонович кивнул, понимая, с чем это связано.
        Подводная атомная лодка «Сталинград» класса «Ясень-М» олицетворяла собой корабль пятого поколения, превосходящий по бесшумности, скрытности, многофункциональности и вооружению все существующие АПЛ мира. Даже у США не было таких лодок, и появиться они могли только через шесть-восемь лет.
        Помимо того, что при создании «Сталинграда» были использованы самые передовые технологии, в том числе с приставкой «нано» и «стелс», его снабдили системой трансформации тепла земли, из-за чего лодка могла пересечь всю планету по экватору, ни разу не поднимаясь на поверхность океана. Поэтому охрана порта учитывала возросший интерес разведок других стран к АПЛ типа «Ясень-М» и бдила по-настоящему.
        В начале двенадцатого «Сайбириа» пересекла остров Ягры, где весной тысяча девятьсот тридцать восьмого года был создан «Ягринлаг» - исправительно-трудовой лагерь для заключённых, трудом которых и был построен Северодвинск, и подвезла Родарева к пирсу на западной оконечности Никольского Устья. Он увидел стоящие на рейде корабли, в основном - подводные лодки, плюс катера охраны.
        Многие из лодок давно выработали ресурс и ждали своего часа на демонтаж и утилизацию. Три лодки принадлежали Северному морскому флоту России и стояли особняком.
        «Сталинград» венчал линейку подлодок и для несведущего человека мало отличался от соседних. Однако Родареву были известны его характеристики, и при взгляде на узкую хищную рубку с нависающим «клювом» он почувствовал гордость и нежность к кораблю, призванному защищать рубежи Родины.
        Мало того, что лодка имела лучшее в мире вооружение: от сверхзвуковых ракет-торпед «Шквал» до противокорабельных ракет «Малахит» и «Базальт», а также стратегических ракет «Булава-2», - она была оснащена ещё и ядерной энергетической установкой пятого поколения, выполненной в виде моноблока и обладающей сверхвысокой надёжностью и безопасностью. Энергетические установки подобного типа ещё только разрабатывались в КБ других стран, а до введения их в строй должны были пройти годы и годы.
        Поскольку подлодке предстояло не только нести дежурство под водой, но и всплывать в некоторых районах земного шара, её спецназ должен был иметь вооружение, соответствующее поставленным задачам. Именно поставкой оружия на подводные лодки и занимался Всеслав Антонович как начальник двенадцатой базы Управления спецопераций ФСБ.
        Правда, кроме него, капитана лодки Шилова и сотрудников РуНО, имевших официальные должности в системе Военно-морского флота России, никто не знал, что «Сталинград», готовившийся к походу в район Индийского океана у берегов Сомали, должен был выполнить одну важную миссию. Поэтому второй - и главной - задачей Родарева являлся инструктаж Шилова и командира бортового спецназа лодки полковника морской пехоты Тенгиза Отарашвили для выполнения данной миссии.
        Катер отвёз прибывших к подлодке.
        Родарев посмотрел на мглистое небо, и его провожатый скупо улыбнулся:
        - Два америконатовских спутника торчат над нами постоянно, смотрят за акваторией как пауки.
        - Пусть смотрят, - рассеянно ответил Всеслав Антонович. - Когда понадобится, никто нас не увидит.
        - Согласен, - кивнул майор.
        Он имел в виду, что «Сталинград» был практически недоступен радиолокационным и гиперзвуковым системам обнаружения, поскольку имел специальный комплекс электромагнитной маскировки в глубинах океана с использованием плазменной «шубы» и особый материал покрытия корпуса.
        Родарев же имел в виду другое: в нужный момент лодку даже на поверхности океана можно было накрыть магической вуалью непрогляда, отчего она становилась абсолютно невидимой.
        Поднялись на борт лодки, спустились через люк в рубке на первую палубу. Родарева провели в кают-компанию, предложили обед.
        - Я не голоден, - отказался князь, потом заметил косые взгляды офицеров и согласился: - В принципе уже время обеда, не будем менять распорядок дня.
        Кроме кают-компании, на подлодке была и отдельная офицерская столовая на двадцать человек, где обедали сменами по восемь человек - от мичмана до капитана.
        Родарев оценил современное убранство столовой: просторно, уютно, красиво, - обратил внимание на присутствие живых растений в специальных кадках, и Шилов ему пояснил:
        - Элемент психологической релаксации. Матросы в дальних походах с удовольствием ухаживают за цветами, лианами и мини-соснами.
        После обеда Всеслав Антонович собрал в кают-компании офицеров, в том числе - прибывших с берега представителей технических и оперативных служб Северного флота, и провёл двухчасовое совещание, на котором окончательно были определены новейшие образцы стрелкового оружия спецназначения, которые должны были в скором времени поступить на вооружение. «Сталинград» становился первым кораблём флота, на борту которого это оружие должно было пройти испытания в условиях, приближенных к боевым.
        Речь шла о новейших подводных автоматах, пистолетах, пистолетах-пулемётах, стреляющих ножах, а также о средствах нелетального поражения противника, среди которых были электрошокеры с наведением по лазерному лучу, инфразвуковые генераторы и экзотические системы остановки человека с помощью мгновенно застывающих клеев.
        Затем выступили оружейники флота, уже испытавшие многие системы на полигонах и знавшие их сильные и слабые стороны.
        - Хорошо, съездим на полигон, - согласился с их доводами Родарев. - Готовьте на завтрашнее утро испытательный контент. Времени мало, поэтому работать с заключением надо быстро.
        Он имел в виду, что оружие на борт «Сталинграда» должно было поступить до его похода, то есть уже через три дня.
        После совещания делегацию провели по трюмам подводного крейсера, и приглашённые отбыли на берег.
        Родарев остался, чтобы обсудить с капитаном «Сталинграда» и командиром спецназа тонкости предстоящего задания.
        Лодка должна была присоединиться к группировке российских кораблей в Индийском океане, но до этого ей предписывалось приблизиться к берегам Сомали и взять под контроль все проходящие через Аденский залив корабли, а главное - не пропустить самый большой круизный теплоход «Солнце Свободы».
        После беседы с исполнителями задания Всеслав Антонович попил с капитаном чаю и также покинул борт ракетоносца.
        На пирсе его ждали те же оперативники, что встретили в аэропорту.
        - Гостиница? - спросил майор Яременко.
        - «Никольский Посад», - ответил Родарев.
        Ему уже позвонили все заботники РуНО, работающие на Крайнем Севере, которые прибыли в Северодвинск для традиционного совещания по проблемам Ордена, и все они поселились в этой же гостинице.
        - Охрана? - предложил Яременко, когда «Сайбириа» остановилась у трёхэтажного здания гостиницы.
        - Не надо, - отказался князь. - Машину завтра к девяти утра, поедем на полигон.
        - Как прикажете, - козырнул майор.
        Машина с сопровождающими уехала.
        Родарев поднялся в холл, зарегистрировался и расположился в двухкомнатном номере, снятом специально для встреч с многочисленной компанией. Поужинал он в восемь часов вечера в ресторане гостиницы. А в девять в номер начали сходиться посланцы северных общин РуНО, знающие «волшебные» слова идентификационного пароля.
        Всего набралось одиннадцать человек, среди которых были и три женщины. Но самым неожиданным гостем оказался волхв Гостомысл, сменивший на посту Белого волхва ушедшего Сварга. Он подошёл последним, когда Родарев готов был начать встречу, и князь, открыв дверь, не сразу сообразил, кого видит перед собой.
        - Привет из Ладомирья, - усмехнулся в усы Гостомысл, высокий, сероглазый, с нитями седины в тёмных волосах и бороде, одетый в белый плащ с красной вышивкой. - Примете гостя?
        Такие плащи нынче не носили, но волхв обладал легкоступом и не нуждался в транспортных средствах, поэтому прибыл сюда прямо из центра ВВС, располагавшегося на северо-востоке Тверской губернии, в болотах Оршанского Моха. В Ладомирье разрешалось носить любую одежду, но Гостомысл предпочитал древнеславянские мотивы.
        - Доброго здравия, - поклонился Родарев. - Проходи.
        Гостомысл прошёл в гостиную комнату номера.
        Все присутствующие дружно встали.
        Владыко поклонился, кинул взгляд на каждого, встретил десять ответных взглядов. Девять из них были прямыми и внимательными, один - с почти незаметной опаской.
        - Прошу прощения, други, что не предупредил о появлении, нужда заставила встретиться. Повестка дня прежняя?
        Всеслав Антонович кивнул, зная, что Владыко самолично принимал участие в разработке плана совещания в Северодвинске, куда непросто было попасть людям, не знакомым с приграничными и военными проблемами края. Заботникам и правникам-витязям РуНО предстояло обсудить задачи по ликвидации псевдорелигиозных сект, расплодившихся на Крайнем Севере России, а также по организации глобального контроля за деятельностью внутренних и внешних систем перехвата управления местной властью. На повестке дня стоял и вопрос формирования систем воспитания на примерах частных школ славянского Союза.
        Гости Родарева расселись, используя все имеющиеся в номере кресла, диваны и стулья.
        - Хочу обратить ваше внимание на старые и вновь возникшие обстоятельства, - продолжил Гостомысл. - Перво-наперво базовые. Население страны продолжает сокращаться. Это вы знаете. Но вряд ли анализировали, что из-за неумелой демографической политики властей начался процесс замещения коренного населения России пришлыми народами, якобы абсолютно необходимыми для создания внутренней рабочей среды. Решение проблемы занятости коренной нации сброшено на уровень местного самоуправления, которое ради экономии средств вовсю использует гастарбайтеров из сопредельных государств.
        - Китайцы уже и в Воркуте появились, - хмуро проговорил координатор РуНО по Северному Уралу.
        - Примеров можно привести много. Поэтому наша задача усложняется, надо готовить отечественные рабочие кадры, иначе мы скоро тоже превратимся в какой-нибудь арабско-исламо-китайский султанат наподобие европейских новообразований. Продолжу. Преступность растёт, несмотря на принимаемые президентом и правительством меры, в том числе детская, что особенно страшно, ибо снижает наш здоровый этический потенциал. Наркомания, проституция превращаются в системы. Коррупция по-прежнему съедает все усилия власти изменить отношения в обществе.
        - Судьи, - тихо сказал кто-то.
        - Правильно, - согласился Гостомысл, - недавно прошёл процесс над двадцатью служителями судейского корпуса, что с одной стороны хорошо, так как мы остановили продавшихся дельцов от Фемиды, с другой - куда уж дальше?
        - Ты хочешь сказать… - Родарев не договорил.
        - Пора открыто признать наличие в нашей стране чужой и чуждой нашему народу идеологии, направленной на уничтожение России и россиян.
        - Происки СТО, - бросил заботник зоны Дальнего Востока.
        - Берите выше, - вздохнул Гостомысл. - Союз тайных орденов - лишь орудие в руках Геократора, который в свою очередь является орудием Экзократора. Вот чьи мы заложники. Огромная, мощная страна с прекрасным свободолюбивым народом была и будет камнем преткновения для тайных властителей мира, его пастухов. Сильная Россия их не устраивает, поэтому они и пытаются посеять здесь хаос, подменив наши ценности фальшивыми, прославляя самые низменные человеческие качества.
        - Культ секса, - брезгливо поджала губы средних лет женщина, заботник полуострова Таймыр, - культ насилия и садизма.
        - И многих других культов. Нет смысла пространно обсуждать самодурство чиновников, которых жрецы СТО покупают по рублю пачка, как рупоры идей беспринципности. Честность и порядочность так нагло осмеиваются средствами массовой информации, что почти исчезли как пережитки прошлого.
        - Жрецы не должны заниматься такими делами.
        - Нынешние жрецы перестали быть хранителями древнего Знания, они выродились в паразитов на теле цивилизации.
        Владыко оглядел лица сидящих, огладил бороду.
        - Я знаю, что вы это видите и чувствуете. Но давление Криптосистемы на Россию из года в год увеличивается, и нам необходимо принять дополнительные меры для нейтрализации директив СТО. С этим условием мы и должны работать дальше, и как заботники Рода, и как заботники государства.
        С минуту в гостиной никто не шевелился.
        Гостомысл налил в стакан минеральной воды из бутылки, стоящей на столике, сделал глоток.
        - Беловодная, вкусная, славно… Теперь поговорим об Арктике, если не возражаете. Не стоит доказывать, что Арктика ныне - приоритетная область приложения усилий, как государственных, так и национальных.
        По комнате прошло движение.
        Гостомысл поднял глаза на мужчину средних лет, сидевшего, ссутулившись, в уголке комнаты на мягком пуфике без спинки.
        - Не так ли, друг мой?
        Мужчина отвёл глаза, уши его вспыхнули.
        - Встань! - негромко бросил волхв.
        Мужчина подскочил, словно подброшенный пружиной.
        Родарев виделся с ним только один раз, гость был представителем Анадырской родовой Общины и знал слово, потому и присутствовал на встрече.
        - Слепшов Иван Иванович, - продолжал Владыко с укоризной, будто выговаривал ребёнку за плохое поведение, - Сеятель Чукотской Общины, радетель земли отечества. Что же тебя подвигло на ту сторону?
        - В чём дело? - лязгнул Родарев металлом голоса.
        - Прости, что не предупредил, - вздохнул Гостомысл, становясь печальнее. - Предатель это, к великому сожалению.
        Мужчина внезапно бросился вон из номера и - будто на стену налетел, застыл, полупарализованный, на полушаге, с трудом повернул голову к оставшемуся спокойно сидеть Гостомыслу.
        Собравшиеся дружно встали.
        Волхв повёл рукой, останавливая их.
        - Успокойтесь. Да, Иван, я знаю тебя двадцать лет, с тех пор, когда ты был ещё пацаном. Мы не были близки, но твои родители достойные люди, и я верил их оценкам. Один вопрос: чем тебя купили?
        - Он - предатель? - Родарев стиснул челюсти так, что заныли зубы.
        - Я… ничего… не знаю, - выдавил Слепшов, мокрый как мышь.
        - Ломать твою психику я не хочу, - с той же грустью сказал Гостомысл. - Она и так сломана. Ответь просто, по-человечески.
        - Не имеете… права… я не…
        Глаза волхва вспыхнули.
        Слепшов отшатнулся, бледнея до синевы.
        - У меня дети… восемь душ…
        - У всех есть дети.
        - Все имеют достаток! - В тоне заботника вдруг прорвалась ненависть. - Дома, дачи, машины! А у меня - кукиш на аркане! Ничего! Почему я должен жить не по-людски?! Почему мне никто…
        Глаза Гостомысла засветились, брови встопорщились.
        Слепшов умолк, тяжело дыша.
        Некоторое время в номере стояла шершавая как наждак тишина.
        Потом шевельнулся вышедший из ступора Родарев:
        - Я его…
        - Не надо, князь, - качнул головой Гостомысл. - Это я виноват, упустил из виду, хотя знал его слабости. Я и исправлю ошибку.
        - Иван - предатель. С трудом верится, если честно.
        - Когда мне передали сведения о его контактах, я тоже не поверил.
        - На кого он работает?
        - На господина Кудеяра, чулымского бизнесмена, а тот на Лукьяневского, который в свою очередь…
        - Слуга Акума!
        Гостомысл встал.
        - Пойдём, Иван.
        - К-куда? - У Слепшова затряслась челюсть, на щёки снова легла землистая бледность.
        Родарев почувствовал жалость к нему и презрение одновременно.
        - Владыко, мне нужны сведения о контактах.
        - Он всё расскажет, подождите меня.
        Гостомысл увёл заботника Анадырского края.
        В номере стало светлее, словно ветерок разогнал темноту по углам. Заботники РуНО переживали потрясение и не скрывали своего беспокойства. Взгляды присутствующих скрестились на князе. Он развёл руками:
        - Безопасность схода не в моей компетенции, простите.
        - Мы все виноваты, - пробасил кряжистый представитель Северо-Уральской Родовой Общины, - проглядели. Никогда бы не подумал, что Иван способен продаться. Как бы трудно ни приходилось, все мы преодолевали в себе алчность.
        - Это страшный прецедент, - негромко произнесла одна из женщин, седая и дородная, с добрым круглым лицом. - На кого же опираться, коли предают свои?
        - Ну, не каждого из нас можно купить, - сердито бросил заботник с Кольского полуострова; фамилия у него была Гамаюн, и Родарев знал старика давно.
        - Зато каждого можно продать, - пробасил уралец.
        - Давайте не будем обобщать, - поднял руку Всеслав Антонович. - Все мы люди, способные ошибаться. Происшедшее - урок для нас всех. Хорошо, что Владыко успел предупредить наши беседы, всё могло закончиться печально.
        Вошёл Гостомысл, сурово задумчивый, налил минералки, выпил, но не сел.
        Все выжидательно смотрели на него.
        - Непорядок, - угрюмо сказал он. - Я спешил и не верил… К счастью, Иван не успел нанести нам большого вреда. Хотя с нами ему уже не по пути.
        - Что ты с ним?.. - начал Родарев.
        - А ничего, поспит и помнить ничего не будет. Его заберут правники.
        - Как его завербовали?
        - Позже расскажу. Ещё несколько слов, и я уйду. Начали об Арктике, поэтому продолжу. Все вы должны понимать, что наш арктический Север - лакомый кусок для безумцев, управляющих сопредельными странами. Хребет Ломоносова, ныне лежащий подо льдом, не только делит Северный Ледовитый океан на две материковые платформы, резко отличающиеся по геологическому строению, он ещё набит полезными ископаемыми, запасы которых трудно переоценить.
        - Нефть, газ, полиметаллы, - сказал уралец.
        - Гиперборея, - усмехнулся Гостомысл. - Прародина наша, сокровища которой также сокрыты льдами и океанской толщей. Вот почему к полюсу рвутся как простые любители поживы, так и посланцы жрецов, открывшие сохранившиеся тоннели, которые ведут к утонувшему архипелагу с его некогда работающим центральным Водоворотом. Теперь могу точно сказать вам, что такое Опухоли, усеявшие все побережья северных морей.
        Присутствующие подались вперёд.
        Родарев, примерно представлявший суть проблемы, тоже почувствовал, как сердце забилось сильней.
        - Два месяца назад геарх Тивел попытался запустить систему Водоворота вопреки здравому смыслу. К счастью, Ключ Ворот Храма не активировался полностью, в результате чего волна магически перестроенной воды затопила едва ли не все тоннели к сердцу Гипербореи. Таким образом, Опухоли - это…
        - Капли воды из тоннелей! - закончил уралец.
        - Совершенно верно. От наших людей в окружении Акума стало известно, что Ключ Храма Странствий, с помощью которого жрецы надеялись включить Водоворот, был поглощён водой. Не исключено, что он будет вынесен потоком в одну из Опухолей. Понимаете, что это значит?
        - Надо его найти!
        Гостомысл посмотрел на Родарева.
        - Обсудите все наши возможности, князь. Ключ мы должны обнаружить раньше Тивела.
        - Понимаю.
        - До связи, родовичи. - Владыко поклонился всем и направился к выходу, оглянулся на пороге. - Ивана заберут мои люди.
        Исчез.
        Поднявшиеся заботники сели на свои места.
        - Продолжим. - Родарев в задумчивости потёр лоб, слабо улыбнулся. - Я должен был это знать.
        - Про Опухоли? - уточнил уралец.
        - Нет, про Ивана. Какое-то из звеньев контроля дало слабину.
        - Жаль Ивана.
        - Владыко вылечит его, сомнений быть не может, но работать с Иваном никто уже не станет. Однако не будем терять времени. На повестке дня изучение Опухолей. В России обнаружено восемь штук: одна на Чукотке, одна на Кольском полуострове, на одном из островов Северной Земли, Земли Франца-Иосифа, на Шпицбергене и на Вилюе. Все эти районы находятся в вашем ведении. Кто из наших людей туда добрался?
        Присутствующие обменялись взглядами.
        - На Шпицберген отправился известный путешественник Сундаков, он наш человек, - сказала Варвара, заботник Архангельской Общины. - От него мы будем иметь сведения буквально завтра-послезавтра. Он уже сообщил, что вышел из Пирамиды [32 - Пирамида - посёлок угледобытчиков на берегу бухты Свальбарда, о. Шпицберген (Грумант).]в поход.
        - Ждём. Кольский?
        - Я присоединюсь к отряду, посланному к Опухоли, сразу после своего возвращения, - сказал Гамаюн.
        - В отряде будет наш человек, витязь Буй-Тур.
        - Буду рад познакомиться.
        - Северная Земля?
        - Готовится экспедиция, - отозвалась другая женщина, седая и строгая. - Однако нужна помощь по проводке и контролю маршрута. Своих средств у нас нет.
        - Получите. С оснащением есть проблемы?
        - Пока нет.
        - Поторопитесь с отправкой. Франц-Иосиф?
        - Лично отправил отряд четыре дня назад, - сообщил худой, узколицый представитель Архангельской Общины. - Он уже на острове Хейса.
        - Там, где работает самое северное в мире почтовое отделение? - проявил знание географии Родарев.
        - «Архангельск 163100», - кивнул заботник. - С оказией отряд переберётся на остров Земля Георга не сегодня-завтра. Пока всё идёт нормально.
        - Чукотка? - Родарев спохватился. - Ах, да, епархия Ивана… Кто из ваших витязей ближе всего к этому району?
        Гости снова начали переглядываться, не спеша отвечать.
        - Понятно, лишние хлопоты, - задумчиво кивнул князь.
        - Уж больно далеко от моей зоны ответственности, - пробормотал анадырский заботник. - Я мог бы кого-нибудь послать, но…
        - Хорошо, попробую направить туда парней из центра. - Всеслав Антонович вспомнил о Данилине, который вскоре должен был вернуться из командировки в Сомали. - Последний вопрос - Вилюй. Вернулись наши разведчики?
        Речь шла об отряде искателей геомагнитных и геопатогенных зон на территории междуречья Нюргун Боотур, которые согласились проверить слухи о появлении Опухоли в знаменитой вилюйской Долине смерти.
        - Уже семь дней от них ни слуху, ни духу, - мрачно проговорил анадырский заботник. - Зав местного охотоведческого хозяйства пообещал послать вертолёт на их поиски.
        - Опухоль?
        - Вроде бы её видели возле Олгуйдаха, однако точных сведений у меня нет.
        - Должны быть. Я пошлю к вам витязя из резерва. Теперь поговорим о деталях экспедиций и о наших общих планах. Чаю хотите?
        Чаю захотели все. Засуетились, выходя за посудой: в номере Всеслава Антоновича нашлось всего три чашки и два стакана. Вскоре гости пили чай с баранками и печеньем, которое принесли женщины.
        Совещание закончилось глубокой ночью.
        Всё это время гостиница была накрыта вуалью непрогляда, поэтому никто не мог ни подсмотреть, ни подслушать со стороны беседу руководителей северного отделения РуНО.
        Когда Родарев, проводив собеседников, собирался ложиться спать, позвонил Белогор:
        - Не поздно, Всеслав Антонович?
        - Нормально, увиделся со всеми светлыми, обсудил проблемы. Хотя среди нас, как оказалось, были и…
        - Знаю, Ивана уже везут в престольную. Информация была шаткая, неубедительная, мы хотели посмотреть за Слепшовым, но Владыко сам решил проверить.
        - Он не ошибся.
        - Белый волхв не должен ошибаться в таких делах. Твои выводы по сути встречи?
        - Работа ведётся надлежащим образом. Претензий почти нет. Что касается Опухолей, то к ним уже пошли группы дознавателей, хотя их ещё мало.
        - Скоро освободятся Данилин и Тарасов, пошлём их в самые труднодоступные районы.
        - Я тоже подумал о них. Одного на Вилюй, другого на Чукотку.
        - Возможно, им придётся столкнуться со спецгруппами Акума.
        - Справятся. Как правило, боевики таких групп подчиняются командирам не за совесть, а за страх и деньги, поэтому и они, и их владыки обречены. Шилов готов к походу?
        - «Сталинград» даже на меня произвёл впечатление. Как было бы славно запустить одну ракету, и дело с концом!
        - Если бы Арот плыл на корабле один, тогда да, но он прикрылся тысячами ни в чем не повинных людей.
        - Вся его Криптосистема действует подобным образом. Шилов и Отарашвили понимают всю сложность задачи, но берутся её выполнить. Кто из витязей будет их сопровождать?
        - Я ещё не решил, надо подумать. Может быть, придётся отправить на рандеву с Аротом весь наш боевой отряд. Приедешь, поговорим.
        Связь прекратилась.
        Родарев походил по номеру, обдумывая слова Пресветлого, вышел на балкончик.
        Моря отсюда видно не было, но в той стороне низко над горизонтом просияла вдруг золотом звезда, и князь посчитал это хорошим предзнаменованием.
        Чукотка
        Кожухин
        Высылка из Красноярска комплексной экспедиции по изучению Опухоли, которая разом превратилась в водяной кратер, откладывалась по неясным причинам.
        Мирослав так надоел Веллеру-Махно с вопросами: почему директор не посылает группу учёных, - что начальник экспедиции в сердцах предоставил ему право самому побеседовать с директором института.
        Кожухин побеседовал и решил больше никогда не звонить начальству, занятому более важными делами, так как познал сполна пословицу, что инициатива наказуема. Ему посоветовали ускорить изучение феномена и через два дня представить подробный отчёт, что он успел сделать за это время.
        Теперь ему приходилось прикладывать неимоверные усилия для того, чтобы поддерживать минимально необходимый порядок исследований, поскольку вертолёт геофизику давали только раз в двое суток и то всего на один час.
        Свойства воды в «вывернувшейся наизнанку» Опухоли практически не изменились. С одной стороны, она оставалась обыкновенной «аш два о», не потерявшей аромат морского рассола, с другой - её поверхностное натяжение по-прежнему было аномально высоким. Если раньше оно поддерживало форму капли, выдавленной вверх вопреки закону всемирного тяготения, то в настоящее время Опухоль стала кратером с точно таким же градиентом кривизны, только не выпуклым, а вогнутым.
        В остальном всё оставалось по-старому.
        Камешки, обломки островных плит и песок, провалившиеся в кратер, прилипали к его поверхности, как прилип и один из пробоотборников, выпавший из рук Мирослава.
        Сам он едва не свалился однажды вниз, когда хотел дотянуться до ближайшего каменного обломка, потом понял, что сможет даже ходить по воде «аки посуху» - она выдерживала его вес, почти не прогибаясь, - а главное, подошвы сапог также прилипали к плёнке, и геофизик начал всё смелее обследовать кратер.
        Утром девятого июля он спустился к его центру и посветил в глубины необычного колодца фонарём, надеясь обнаружить «что-нибудь интересное». Заметил поднимавшиеся снизу струйки пузырей, какие-то тёмные образования, похожие на клочья мха.
        Соринка не показывалась, и Кожухин испытал разочарование. Наталья очень сожалела о том, что им не удалось достать Ключ, отчего геофизика постоянно глодало чувство вины. Ему страшно хотелось добраться до Соринки, вручить девушке и получить в ответ благодарную улыбку.
        Однако пока никаких позитивных идей - как решить проблему - в голову не приходило.
        Дважды белый тетраэдр всплывал из глубин кратера-колодца, дважды Мирослав пытался пробить плёнку воды киркой, ломом и зубилом (казалось - ещё чуть-чуть, и всё получится), но ему так и не удалось это сделать. Дикое натяжение поверхностного слоя воды, порождённое неизвестной силой, не изменилось ни на одну сотую паскаля. Всё, что скрывал в себе «колодец Опухоли», оставалось недоступным.
        Веллер-Махно заметил спуск геофизика в кратер без всякой страховки. Он почему-то в это утро остался в лагере и добрался до обрыва с биноклем в руках. Когда Кожухин вернулся из похода, начальник экспедиции устроил ему настоящий разнос.
        Мирослав обиделся, хотя понимал, что начальник прав, и спорить не стал. Пообещал больше не рисковать. Затем заметил любопытный взгляд Натальи, присутствующей при гневном нагоняе, и ему стало совсем тоскливо. Впору было вешаться. Отношения с девушкой никак не складывались, она явно не видела в нём мужчину своей мечты, а может быть, и вообще мужчину, что не могло не отразиться на его настроении. А стоило ему заговорить «по-мужски», как тут же следовал ироничный отпор, и Мирослав снова чувствовал себя мальчишкой, которого отшлёпали по мягкому месту.
        К этим неприятностям добавилась ещё одна: он заболел.
        Сначала болезнь проявилась в форме насморка, отчего пришлось всюду ходить с носовым платком. Потом заболело горло.
        Дядька, заметив его покашливание, озабоченно пожаловался Веллеру-Махно:
        - Аркадьич, похоже, малец подхватил ОРЗ. Не дошло бы до чего серьёзного.
        Начальник экспедиции перехватил Кожухина у лодки охотников:
        - Ну-ка, дай я на тебя посмотрю.
        - Чего на меня смотреть? - огрызнулся Мирослав. - Я не модель.
        - Открой рот, скажи а-а.
        - Не буду.
        - Открой, я сказал!
        Мирослав просипел а-а-а, и Борис Аркадьевич покачал головой:
        - Этого нам только не хватало. А ну, быстро мерять температуру, напиться чаю с морошкой и в спальник!
        - Никуда я не пойду! - возмутился Мирослав. - Работы непочатый край. Само пройдёт.
        - Ни бронхит, ни ангина сами не проходят, их лечить надо.
        - Я выпил таблетку аспирина из аптечки.
        - Аспирин твоей ОРЗе как мёртвому припарки. Сейчас поищем что-нибудь посильней. Хорошо бы в аптечке ингалипт нашёлся.
        Веллер-Махно удалился в лагерь, а когда Мирослав собрался уже отплыть с грузом приборов и анализаторов, на берег вышла Наталья.
        - Борис Аркадьевич сказал, что ты заболел. Вот, ингалипт нашли.
        - Ерунда, рассосётся, - пробормотал Мирослав, сдерживая кашель.
        - Выйди, я погляжу.
        Он помедлил, но всё-таки выбрался из лодки на берег.
        Наталья заставила его открыть рот, пощупала лоб рукой. Ладошка у неё была прохладная и нежная.
        - Голова болит?
        - Нет… слегка…
        - Температура наверняка есть, горло красное, сопли - типичное ОРЗ. Тебе бы и в самом деле полежать надо.
        - С тобой? - брякнул он, тут же возненавидев себя за идиотский вопрос.
        Однако вопреки ожиданиям она не рассердилась.
        - Возьми ингалипт, прыскай в горло каждые два часа. Вечером я попробую полечить тебя методом ВВМ.
        - Каким методом? - не понял он.
        - Возбуждения волновой матрицы организма. Меня учили этому когда-то. Болезнь начинается с «загрязнения» энергетического каркаса человека, и если его очистить, организм быстрее восстанавливается.
        - Ладно, попробуй, - согласился Мирослав. - Я где-то читал о волновой коррекции тканевых структур. Но ведь для этого нужно спецоборудование?
        - Не всегда, - улыбнулась девушка.
        - Ты целительница?
        - Нет, но, как говорил мой учитель, у меня врождённые экстрасенсные способности.
        - У тебя есть учитель?
        - А что тут такого?
        - Что же он преподаёт?
        - Рукопашку. Или, как модно говорить, боевые искусства.
        - Ты занимаешься рукопашным боем? - удивился Мирослав.
        - Можно и так сказать.
        - Ух ты, я не знал.
        - Наталья! - послышался крик Веллера-Махно из лагеря.
        - Всё, пора лететь. - Девушка заторопилась к вертолёту. - Вечером увидимся.
        Она убежала.
        Мирослав заторможенно проводил её взглядом, изрёк глубокомысленно:
        - Если гора сама идёт к Магомету, что бы это значило?
        - Мирослав, плывём, да? - окликнул его младший из охотников.
        - Плывём, - вздохнул геофизик, высмаркиваясь. Достал ингалипт, вставил наконечник, прыснул в горло. Показалось, что стало значительно легче.
        - Волновая матрица, однако. М-да. Чего хочет моя волновая матрица, я знаю, а чего хочет её матрица?
        Эскимос споро заработал вёслами, берег отдалился, островок с дырой в центре, занятой «антиопухолью», приблизился.
        Кожухин ещё раз высморкался и забыл обо всём, кроме работы. Правда, иногда приходилось отвлекаться на «обслуживание носа и горла», но это не помешало ему до обеда снять показания приборов и понаблюдать за поведением водяного кратера.
        «Антиопухоль» дышала: уровень воды то повышался на два-три метра, то понижался. И с каждым таким «вздохом» у Мирослава крепла уверенность, что совсем скоро вода уйдёт вниз совсем. А вместе с ней они потеряют и возможность добыть Соринку, в настоящее время плавающую в приповерхностном слое, под упругой плёнкой аномально натянутой воды, в центре кратера. Мысль достать её во что бы то ни стало снова начала зреть в голове геофизика, мешая ему думать о других проблемах и «спокойно болеть».
        Возвращаясь на берег, он обратил внимание на появившихся птиц. Раньше их не было видно, улетели прочь, когда выросла Опухоль. Теперь же их поведение указывало на отсутствие опасности, будто они точно знали, что в лагуне им больше ничто не угрожает.
        Обедал он в компании с охотниками, сварившими вкуснейшую уху из пойманной рыбы, которую они называли тиркы. Хотел было снова плыть к «антиопухоли», но начавшийся озноб заставил его вспомнить слова Веллера-Махно, и Кожухин, напившийся горячего чаю с какими-то горьковатыми, но приятными на вкус и запах травами, залез в спальник. И уснул.
        Проснулся он от гула вертолётных винтов.
        Разлепил глаза, посмотрел на часы: стрелки показывали пять часов пополудни. За тонкими стенками палатки было всё так же светло, что никак не соответствовало ощущению близившейся ночи. Летом ночи на окраинах Чукотки были почти такими же светлыми, как и дни.
        Неужели геологи вернулись? - вяло подумал Мирослав, торопливо выползая из спальника, а потом из палатки. Что-то рано они сегодня…
        Однако это были не геологи.
        Рядом с лагерем сел знакомый вертолёт с бело-синими полосами, красивый, стремительных очертаний «Ми-ХI», а из него выпрыгнули два человека, оба в милицейской форме.
        Одного Мирослав узнал сразу - это был тот самый участковый капитан, который навестил лагерь геологов несколько дней назад. Второго геофизик видел впервые: хмурого детину под два метра ростом, в комбинезоне-куртке с нашивками сержанта. Глянув на его лицо, не обременённое интеллектом, Мирослав понял, что с ним лучше не связываться. У сержанта были белые равнодушные глаза и отсутствовали губы, настолько они были узкими и почти невидными, словно и вправду прорезанные бритвой.
        - Кде началник? - спросил Кожухина капитан, и не подумав поздороваться.
        Мирослав хотел съязвить: в Караганде, - но удержался. Вспомнилось чьё-то шутливое изречение: первым здоровается тот, у кого слабые нервы. Поэтому и он здороваться не стал, неторопливо высморкался, поправил шарф на шее.
        - Работает, однако.
        - Зови его.
        - Ага, щас, - скривил губы Мирослав. - Мне он не подчиняется. К тому же вся бригада улетела на вертолёте.
        - Куда?
        - Они же прилетели искать полезные ископаемые, вот и ищут.
        - Вызывай.
        - Вертолёт прилетит к шести часам, раньше они всё равно не вернутся.
        - Звони! - разомкнул губы-лезвия сержант.
        Мирослав заглянул в его глаза, поёжился, достал мобильник.
        Веллер-Махно отозвался через три минуты:
        - Чего трезвонишь?
        - Начальство прибыло.
        - Какое ещё начальство?
        - Большое, доблестная милиция. Требует вас.
        - Шутки шутишь?
        - Какие тут шутки! - рассердился Мирослав. - Пристали с ножом к горлу, вызывай да вызывай. Сегодня их двое, капитан-участковый и мордовор… - Он заметил высверк глаз сержанта и дипломатично поправился: - И крупногабаритный сержант.
        - Чего они хотят?
        - Не знаю. Скорее всего будут требовать документы и разрешения, как в прошлый раз.
        - Пусть ждут. - Борис Аркадьевич отключил связь.
        - Он сказал - пусть ждут, - передал Мирослав слова начальника экспедиции.
        Милиционеры переглянулись.
        Капитан махнул рукой, и оба двинулись к обрыву.
        Мирослав проводил их взглядом, не зная, что делать дальше, потом занялся дневником, в котором описывал происходящее за день во всех подробностях. Потом подумал, что они наверняка потребуют отчёт, и быстро спрятал дневник под спальник.
        Милиционеры вернулись в лагерь быстро.
        - Где Опухоль? - каркнул капитан.
        - А откуда вы знаете, что мы называли эту каплю Опухолью? - осведомился Мирослав.
        - Где она?
        - Ушла под землю, теперь там кратер, «антиопухоль», так сказать. Разве вы с вертолёта не видели?
        - Почему она ушла?
        - А фиг её знает! - чистосердечно признался Мирослав. - Была - и не стало.
        Говорить о том, что это именно после его инициативы со взрывом Опухоль провалилась в пещеру, он не счёл нужным. Однако милиционеры оказались проницательнее, чем он думал.
        - Говори, гражданин Кожухин, - угрожающе пробасил глыбистый сержант. - Что здесь произошло?
        - Во, блин, - озадаченно проговорил Мирослав, - вы и мою фамилию знаете?
        Сержант демонстративно положил руку на кобуру пистолета.
        - Будешь утаивать правду, мы привлечём тебя к уголовной ответственности.
        Мирослав отступил, затравленно озираясь.
        Эскимосы-охотники, появившиеся в этот момент на гребне прибрежного вала, молча смотрели то на него, то на представителей правопорядка.
        Капитан заметил взгляд геофизика, оглянулся.
        - Ага, Мисуимов, тут ещё есть свидетели, допроси-ка.
        Сержант двинулся к эскимосам.
        Мирослав понял, что, если охотники расскажут милиционерам о том, что случилось на самом деле, тюрьмы ему не миновать. С другой стороны, у него не было решительно ничего козырного, что оправдало бы его действия в глазах представителей власти. Сопротивляться же было бессмысленно, он был один в лагере, и заступиться за него было некому.
        Вспомнился анекдот: Штирлиц готов был сдаться, но немцы его опередили.
        Представив, как милиционеры поднимают руки вверх и кричат «Гитлер капут!», Мирослав фыркнул.
        Капитан смерил его нехорошим взглядом.
        - Однако, зря смеёшься, тэрыквы, полетишь с нами.
        - Не полечу! - упрямо сжал зубы Мирослав.
        - Документа нет, разрешении нет, незаконно действии, плохо ответственность, неправильно. - Акцент в речи капитана стал слышен отчётливее. Дознаца надо соблюдаца, однако. Понял есть, тэрыквы?
        - А вы не ругайтесь, - отмахнулся Мирослав. - Я человек подчинённый, у меня начальство есть, с ним и договаривайтесь.
        - И с ним тожа договоримца. Собираяся.
        - Дождёмся начальника экспедиции и решим.
        Вернулся сержант.
        - Они говорят, Опухоль сама провалилась, раз - и нету. Несут чушь про какого-то злобного Турнгата, про Поплувика какого-то. Но что-то скрывают, это видно.
        - Забрать всех.
        - Слушаюсь.
        Сержант поманил эскимосов:
        - Идите сюда.
        Охотники не сдвинулись с места.
        - А вы их пристрелите, - ехидно посоветовал Мирослав.
        Капитан бросил на него прицеливающийся взгляд.
        - Надо будет, пристрелим.
        По коже геофизика пробежали холодные мурашки. Он вдруг понял, что милиционер не шутит, он тут главный, и если потребуется, он действительно откроет стрельбу. Мёртвые же вряд ли смогут доказать свою невиновность.
        И всё же Мирослав не чувствовал за собой никакой вины, кроме разве что за последствия эксперимента со взрывом, и это заставляло его сопротивляться.
        - Вы не имеете права!
        - Имеем, имеем, - равнодушно сказал капитан. - Что там находил? Показвай, сейчас, да, быстро.
        Вот козёл, прицепился, подумал Мирослав озадаченно. Значит, есть причина? Он знает, что в Опухоли прячется Ключ или ещё что-то серьёзное? Но откуда? Мы же никому не сообщали. Если только Веллер не доложил о Соринке в институт.
        И всё равно неувязка: директор не стал бы делиться сведениями о находке с милицией.
        - Докладываю! - вытянулся Мирослав. - Гидратация воды, показатели трофосапробности, солёности, пи-аш, концентрации, жёсткости, минерализации, органолептики - в норме. Вязкость слегка повышена. Тензиометры показывают аномально высокое поверхностное натяжение воды.
        Капитан выслушал тираду геофизика с каменным лицом. Потом проговорил тем же тоном:
        - Что находил, а? Вопрос непонятно, да?
        - Понятно, да, - кивнул Мирослав. - Внутри Опухоли вода, понятно, да? Сейчас там «антиопухоль», кратер, впадина, понятно, да? Если что непонятно, скажите, а лучше спросите у Аппалувика или у Туурнгаита.
        То же каменное лицо, те же глаза.
        - Кто такой Аплувик? Тургат?
        - Злобные духи, - охотно поделился Мирослав своими знаниями мифологии эскимосов. - Сидят в Опухоли, теперь в кратере. Иногда вылезают и безобразничают, пугают людей.
        - Ты их видеть?
        Мирослав вытаращил глаза.
        - Вы и в самом деле верите в злых духов?
        - Кого ты видеть?
        - Глаз. - Мирослав подумал и добавил: - Глаз Туурнгаита, есть такой демон. Очень даже впечатляет. А вот качественно и количественно определить, что это такое, не удалось. Никакого изменения полевой обстановки Глаз не демонстрирует, анализаторы излучений и полей молчат.
        Подошёл сержант.
        - От этих скотов ничего не добьёшься. Давай заберём пока этого деятеля и допросим.
        - Э, э, вы не имеете права! - попятился Мирослав. - Начальник уже докладывал директору о ваших угрозах, так что неприятности у вас ещё будут.
        Милиционеры переглянулись.
        - В машину его, - бросил капитан. - Он что-то видел. Подождём остальных и тоже допросим. Не нравится мне, что произошло с Опухолью.
        - Темнишь, гад? - Сержант снова взялся за кобуру пистолета. - Иди в вертолёт!
        - Не пойду! - ещё дальше отступил Мирослав, лихорадочно соображая, что предпринять. - Это произвол! Прилетит начальник, с ним и разбирайтесь. И вообще сегодня должен прилететь посланец из центра, имеющий полномочия, ему ваше самоуправство не понравится.
        - Брешет, - сплюнул сержант.
        - Допроси и пристрели, - сказал капитан, - если не признается, что видел. Обыщи палатки, может, они что прячут. А я поговорю с местными.
        Сержант вытащил пистолет.
        - Рассказывай, что тут у вас произошло, почему ушла Опухоль.
        - Откуда я знаю? - Мирослав облился потом, прикидывая, успеет он добежать до каменных изломов у подножия сопки или нет; выходило - не успеет. - Мы утром встали - Опухоль пропала.
        Правду говорить по-прежнему не хотелось. К тому же Мирослав почему-то был уверен, что представители власти отрабатывают чей-то приказ, не связанный с их профессиональными обязанностями.
        Сержант вдруг выстрелил.
        Пуля попала в камень под ногой Кожухина.
        Он подскочил.
        - Вы что, обалдели?!
        - Говори, сучий потрох!
        - Я буду жаловаться!
        Ещё один выстрел. Пуля выбила облачко пыли из каменной плиты, продырявила палатку.
        Мирослав понял, что шансов выжить у него нет, и принял решение, какого от него никто не ждал, в том числе он сам.
        Когда сержант с белыми глазами душевнобольного направил ствол пистолета ему в голову, он метнулся к нему, схватил за руку и сбил с ног!
        Упал сверху, рыча от бешенства, ударил кулак с пистолетом о камень, но сержант был сильнее и одним движением оторвал геофизика от себя, отбросил в сторону. Вскочил.
        Мирослав прокатился по буграм и рытвинам, ударился плечом о каменную глыбу, заорал от боли. С трудом перевернулся на спину.
        Сержант, оскалясь, навёл на него пистолет.
        Мирослав закрыл глаза, замер, ожидая выстрела.
        Но выстрела всё не было, послышался какой-то короткий шум, удар, что-то упало на землю.
        Геофизик открыл глаза.
        Сержант лежал неподалёку лицом вниз и не шевелился.
        Рядом с ним стоял высокий седоватый мужчина в ветровке и зеленоватых штанах со множеством кармашков. Заметив движение Мирослава, он шагнул к нему, подал руку.
        Кожухин заглянул в его светящиеся жёлтые - «тигриные» глаза, опёрся на руку, встал. Охнул от боли, схватившись за плечо.
        - Ранен? - спросил незнакомец глубоким баритоном.
        Мирослав мотнул головой.
        - Нет, о камень ударился… вывихнул, наверно.
        - Полечим, это не смертельно. Чего они хотели?
        Мирослав вспомнил о капитане, поискал его глазами.
        - Там ещё один мент… участковый.
        Мужчина оглянулся, но на его лице не отразилось ни тени беспокойства.
        - Я с ним уже встретился.
        - Они хотели узнать, что случилось с Опухолью… и про Соринку. - Признание слетело с губ само собой, однако Мирослав почему-то не испугался этого.
        Незнакомец прищурился, разглядывая лицо геофизика. От него веяло таким спокойствием, уверенностью и силой, что Мирослав невольно расправил плечи. Хотя тут же согнулся от укола боли в плече.
        - Мы обнаружили внутри Опухоли объект… тетраэдр… назвали Соринкой. Хотели достать…
        - И Опухоль ушла под землю.
        Мирослав виновато поёжился.
        - Так получилось.
        Мужчина улыбнулся. Глаза его погасли, стали карими, тёплыми.
        - Каким образом вы намеревались достать эту… гм, Соринку?
        - С помощью направленного взрыва.
        - Понятно. И что же? Соринка исчезла?
        - В том-то всё и дело, плавает под водой до сих пор. - Кожухин оживился. - Могу даже показ… - Он подозрительно посмотрел на кареглазого. - А вы кто?
        - Данилин моя фамилия. - Мужчина вынул из кармана куртки мобильный айфон. - Андрей Брониславович, служба ВВС… да, Владимир Владимирович, я на месте… Ключ здесь… разберусь и доложу.
        Он сунул мобильник в карман.
        - Что это за спецслужба - ВВС? - поинтересовался Мирослав.
        - Есть такая, - рассеянно ответил Данилин.
        - Десантники, что ли? Лётный спецназ?
        - Нет.
        - Разве ВВС - не военно-воздушные силы?
        - Нет.
        - Круче ФСБ?
        - Покруче, но не ФСБ. ВВС заботится о российском народе. Давай-ка я тебе плечо вправлю.
        Мирослав нерешительно покосился на ноющее плечо.
        - Мне бы врачу показать…
        - Все мы врачи. Не бойся, хуже не будет.
        - Меня уже обещали полечить, - вспомнил геофизик предложение Натальи. - Методом ВВМ.
        Данилин посмотрел на него с любопытством.
        - Даже так? Ты болен?
        Что такое метод ВВМ, он спрашивать не стал.
        - ОРЗ, горло болит, ангина, наверно.
        - Понятно. В вашей команде действительно должен быть специалист.
        - Она лётчица, Наталья.
        - Повернись и потерпи чуток.
        Мирослав хотел сказать, что он не любит боли, но вместо этого покорно повернулся боком к гостю, закрыл глаза.
        Плеча коснулись пальцы Данилина, пробежали вверх-вниз, рождая странные вибрации тепла и болевых всплесков, вполне терпимых. Кожу лица и носа обдало теплом. Затем последовал несильный рывок-толчок в плечо.
        Мирослав охнул, открывая глаза, увидел сияющие глаза «врача».
        - Ну, как?
        Он пошевелил рукой, поднял брови.
        - Не болит… нормально… пальцы шевелятся…
        Плечо действительно не болело, только зудело и чесалось изнутри, нагретое, казалось, до высоких температур. И точно так же зудел и чесался нос, нагретый, будто геофизик держал его над открытым огнём.
        - Носом подыши.
        Мирослав вдохнул холодный воздух, выдохнул, боясь выдавить сопли, потом задышал смелее.
        - Ух ты, сухо!
        - Горло проверь, сглотни.
        Мирослав проглотил слюну, не ощущая ставшей привычной шершавой колючести нёба, с удивлением посмотрел на Данилина.
        - Так вы всё-таки целитель?
        - Не практикующий, - усмехнулся витязь. - Позже и тебя научу справляться с такими простыми болезнями.
        - Почему мы все не можем этого делать?
        - Потому что в этом случае никто не боялся бы законов общежития, особенно ущербные умом и душой люди. Творец не зря поставил барьер, чтобы негодяи не могли сами себя лечить, отращивать конечности и заменять органы.
        - Не думал об этом.
        - Подумай.
        Верзила-сержант в метре от них зашевелился.
        Данилин нагнулся, поднял пистолет, выщелкнул обойму, выбросил в кусты, положил пистолет на землю.
        Сержант сел, ворочая белыми мутными глазами. Цапнул пистолет, направил ствол на Данилина.
        Тот покачал головой.
        - Лучше бы ты этого не делал, служивый. Кто вас послал?
        Сержант нажал на курок, но выстрела не последовало.
        Мирослав облизнул губы, потрясённый спокойствием спасителя.
        - Он же мог…
        - Не мог. Кто тебя послал? Говори.
        Сержант тупо начал нажимать на курок, и Данилин точным движением выбил у него из руки пистолет.
        - Похоже, мозги у тебя практически отсутствуют. Ладно, посиди пока, потом поговорим. - Данилин бросил взгляд на Кожухина. - Подожди меня тут, я поговорю с капитаном.
        Мирослав хотел спросить: а если мент начнёт драться? - но не успел. Спаситель уже поднялся на откос и скрылся за береговым валом.
        Милиционер же перестал вдруг шевелиться, замер в странном ступоре, взгляд его остановился.
        - Как тебя скрутило, - пробормотал геофизик, понимая, что новый знакомый каким-то образом заставил сержанта забыть о себе.
        Очень хотелось посмотреть, как спаситель допрашивает участкового, но перед глазами стояли его сияющие жёлтые глаза, и Мирослав не решился ослушаться приказа.
        Данилин появился через минуту.
        - Вставай, иди к вертолёту.
        Сержант встал как автомат, двинулся к посадочной площадке за лагерем, деревянно переставляя ноги.
        Показался капитан, пересёк лагерь, не глянув на Кожухина, влез в кабину вслед за подчинённым. Лопасти вертолёта дрогнули, разогнались, и вертолёт косо пошёл в небо, улетел.
        На землю вернулась первозданная тишина.
        - И что он сказал? - не удержался от вопроса сгорающий от любопытства Мирослав. - Они настоящие менты или нет?
        - Настоящие, только зомбированные.
        - Как это?
        Данилин направился к плитам обрыва.
        Мирослав вынужден был бежать за ним вприпрыжку.
        - Их использовали для поиска инициатора… э-э, вашей Соринки. Кстати, они знают, что она выплыла здесь?
        - Н-нет… по-моему, нет, - поправился Мирослав. - Веллер-Махно - это наш начальник - докладывал директору института, разве что тот мог кому-то сообщить.
        - В таком случае нам надо поторопиться.
        - Мы не один раз пробовали выковырнуть Соринку, ничего не получается.
        - Идея со взрывом была правильная, а исполнение никудышное. Попробуем повторить опыт. Когда вернутся геологи?
        - Уже скоро, через полчаса.
        Они вышли на кромку обрыва, к сосне, и перед ними легла как на ладони панорама заливчика и островок с дырой «антиопухоли» посредине.
        10 июля
        Жрецы
        Самый большой в мире круизный лайнер «Carnival Destiny» построила ещё в тысяча девятьсот девяносто шестом году компания Carnival Cruise Lines. В те времена стотысячетонный корабль, вмещавший три тысячи четыреста пассажиров, действительно был самым большим и самым красивым.
        Впоследствии другие компании одно за другим ввели в эксплуатацию ещё несколько судов подобного типа, от стосорокатысячетонного «Voyager of the Seas» до «Queen Mary 2» и стовосьмидесятитысячетонного «Ultimate Carribben Princess». Однако лайнер «Mistery» - превзошёл их и размерами, и мощностью силовых установок, и роскошью кают. Он был спущен на воду в начале двадцать первого века и сразу явил собой новый класс судов, независимых от каких-либо ограничений. По сути он представлял собой «плавучий остров», описанный ещё Жюлем Верном в девятнадцатом веке, и не подчинялся юрисдикции ни одного из государств.
        Однако к две тысячи девятому году, олицетворявшему небывалый кризис американской и мировой экономики, он устарел, и владелец судна заказал себе новый корабль, ещё больше и мощней.
        Конкурс на строительство лайнера выиграла в две тысячи девятом году находящаяся в Сен-Назере французская верфь Wartsila de L’Atlantique, входящая в состав компании Shtil Group, которая в свою очередь принадлежала известному миллиардеру Фридлянду. Что за именем миллиардера прячется иное лицо - глава Экзократора Арот, в мире знали только несколько человек.
        Лайнер под названием «Sun Freedom» - «Солнце Свободы» сошёл со стапелей верфи уже через два года и действительно превзошёл все плавающие лайнеры по размерам и роскоши.
        Архитектура корабля сознательно была выполнена в подчёркнуто консервативном стиле, стиле лайн-трансатлантиков двадцатого века, в отличие от футуристического вида современных яхт и кораблей типа «слоеный пирог». Тем не менее лайнер конструктивно представлял собой ультрасовременное судно со множеством технологических новшеств.
        Его энергетическая установка была самой мощной, а движители располагались в подводных обтекаемых гондолах с тридцатимегаваттными электродвигателями, вращавшими тянущие и толкающие гребные винты. Четыре такие гондолы способны были вращаться на триста шестьдесят градусов, заменяя тем самым обычные рули.
        Электроэнергию для таких мощных двигателей вырабатывал ядерный реактор, запрятанный в машинном отделении, а его мощность превышала полмиллиона мегаватт, что обеспечивало работу восьми электродвигателей и позволяло поддерживать скорость судна более сорока узлов.
        Общая пассажировместимость лайнера равнялась пятидесяти тысячам человек, размещаемых в тридцати пяти тысячах кают разного класса. Для любителей роскоши на корабле были сооружены пентхаусы площадью до шестидесяти квадратных метров, а также десять стометровых люкс-пентхаусов и один трёхэтажный гранд-пентхауз площадью более пятисот квадратных метров, с отдельными спардеками, трапами, лестницами, лифтами и балконами.
        Комплекс имел по две стеклянные стены с видом на море на каждом этаже и располагался на трёх верхних палубах лайнера, выступающих козырьком над носовой палубой. В его распоряжении была вертолётная площадка, а специальный скоростной лифт соединял каюты с гондолой в корпусе корабля, где пряталась специальная мини-подлодка на пятнадцать человек.
        Комплекс этот принадлежал самому Ароту, называемому Превышним, Смотрящим, Решателем Судеб. Именно он осуществлял концептуальную транснациональную власть на Земле, опираясь на структуры Экзократора, а также Геократора, которым управлял жрец Тивел, и Союза тайных Орденов мира.
        Если первый лайнер «Mistery», спущенный на воду в две тысячи шестом году, не оправдал своих надежд и был продан американскому медиамагнату Маккейну, а потом и вовсе стал на прикол после небывалого падения авторитета американцев в конце две тысячи восьмого года, «Солнце Свободы» оказался востребованным, и на нём с удовольствием отдыхали одновременно «сильные и бессильные» мира сего, не заботясь ни о чём, кроме своевременной смены белья в каютах и «независимого» осуществления своих потребностей.
        Ещё с момента спуска «Mistery», послужившего прообразом «Солнца Свободы», многие специалисты прочили ему скорую гибель, так как корабль действительно представлял собой слишком удобную мишень для террористов и пиратов всего мира. Что, естественно, мешало пассажирам лайнера чувствовать себя комфортно. Однако плавал он мирно, никто на него не позарился, и лишь финансовый кризис конца две тысячи восьмого - начала две тысячи девятого годов заставил его фактического владельца превратить корабль в музей.
        «Солнце Свободы» ожидала другая участь.
        Впрочем, только неосведомлённым людям корабль, на палубах которого разместились банки, казино, стадионы, бассейны, парки и сады, больницы, университет и колледжи, казался незащищённым. На борту его размещались полицейские силы, морской спецназ, вооружённый самым современным оружием, а в случае нападения пиратов или фанатиков-смертников на помощь ему должны были прийти авиационные соединения, расположенные на всех материках и готовые по вызову примчаться через полчаса, где бы судно ни находилось.
        Как и любое государство, имеющее чёткие границы и конституцию, корабль, имел, кроме полиции, даже собственную разведку и тюремный изолятор, хотя все эти атрибуты власти нужны были не Экзократору и не Ароту лично. Он мог не беспокоиться вообще, так как имел ещё одну систему защиты - магическую. Лайнер охранялся особым состоянием пространства, которое не допускало террористов ближе чем на километр, а при необходимости и ближе чем на десять километров.
        Однако главным защитным «полем» корабля было присутствие пассажиров, а не его ракеты и торпеды, полиция и спецназ. Ибо, чтобы уничтожить Экзократор, надо было потопить сам корабль, а на это могли бы отважиться только религиозные смертники, если бы имели возможность подобраться к лайнеру вплотную. Но такой возможности они не имели.
        Апартаменты Арота Сенечела Си-Она располагались на самой верхней палубе его гранд-пентхауса, в особой зоне, недоступной для остального населения лайнера. Ему абсолютно незачем было показываться на глаза людям, поскольку он мог созерцать красоты земной природы прямо из своей каюты, построенной по образцу жилищ, бесчисленное множество которых Арот Решитель Судеб имел в разных концах света на земной тверди, да и на других мирах тоже. Так как биологической основой мага являлось тело лемура, то и жилище представляло собой нечто вроде кусочка джунглей с центральным «гнездом» в переплетении мангровых стволов. Арот любил лазать по своему «дереву» и размышлять над решением стоящих перед Экзократором задач.
        Лишь перед слугами и во время сеансов связи со своими эмиссарами на земных материках Превышний менял облик, выбрав для этого - ради издевательской шутки - облик христианского распятого бога. Ему нравилось, когда его собеседники-люди раздражались, с трудом сдерживая свои чувства, гнев или ярость. Но особенно его забавляла реакция главы Криптосистемы мага-жреца Тивела.
        Жрец был полукровкой: отцом его был человек, маг Лейбандион, мать - лемурийка. Именно поэтому он люто ненавидел и тех, и других. Людей - за то, что они мешали ему осуществлять его планы, потомков лемурийцев - за то, что они до сих пор стояли выше его, обладая той властью, о которой он мечтал.
        Правда, в последние годы ярость Тивела несколько поутихла, ушла в глубь его психосферы. Но не потому, что он поумнел с возрастом, а вследствие вынашиваемых тайных замыслов, реализация которых позволила бы ему утвердиться на вершине власти, прибрать к рукам не только все земные ресурсы, но и саму систему Экзократора, имеющую базы в космосе.
        Попытка включить Водоворот в центре Северного Ледовитого океана, некогда регулирующий теплообмен Гипербореи, была из разряда тех самых замыслов, потому что осуществись она - и Тивел заполучил бы власть над Храмом Странствий, то есть - над прямым выходом во Вселенную. Однако замысел провалился, жрец не учёл многих обстоятельств таинства включения, запуск Водоворота стал бы колоссальной по масштабам катастрофой, что не послужило бы на пользу ни Геократору, ни Экзократору. И дело было вовсе не в том, что количество жертв среди населения Земли достигло бы сотен миллионов человек. Ни Тивела, ни тем более Арота это обстоятельство не беспокоило. Но человечество напряглось бы в преодолении «стихийного» бедствия, объединилось бы, и тогда труды «пастухов» по созданию грандиозной системы откачки психофизической энергии землян пошли бы насмарку. Им было нужно слабое человечество, стадо, а не система борьбы с внутренними и внешними обстоятельствами.
        Почти все государства Земли уже подчинились Экзократору, правители большинства стран давно служили ему в меру своего «понимания» истории, и лишь Россия, великая, гордая, униженная и оскорблённая, но не терпящая внешнего давления, всё ещё сопротивлялась эмиссарам Арота, заставляя его скрежетать зубами и наслаждаться истреблением тех, кто пытался поднять голову и подумать о смысле существующего миропорядка.
        Тивел позвонил десятого июля в десять часов утра по времени египетской Александрии; корабль вошёл в порт города, чтобы пополнить запасы пресной воды (хотя имел собственные опреснители) и сменить несколько тысяч пассажиров. Дальнейший путь лайнера лежал через Суэцкий канал в Красное море и дальше, через Баб-эль-Мандебский пролив в Индийский океан.
        Арот Превышний слез со своего «гнезда» на «дереве размышлений», накинул на себя жёлто-синий халат и сел на особый диванчик, подстраивающийся под форму тела и позу седока.
        Перед ним высветился в воздухе двухметровый квадрат, покрылся «жемчугом» криптозащиты и превратился в тоннель, уходящий в невероятную даль. Затем из глубины тоннеля вынеслись серебристые шарики, похожие на воздушные пузырьки в толще воды, трансформировались в звуки человеческой речи.
        - Да, - ответил Арот на земном языке - английском.
        Почти невидимая вуаль света накрыла его с головой. Теперь абонент, который ждал его со своей стороны, должен был увидеть длинноволосого, с прямым носом от бровей, скорбноликого бога христиан.
        Из тоннеля вылетел шарик побольше, развернулся в фигуру Кондуктора Социума, как называли жреца Тивела, главу Геократора. Чем-то жрец походил на маску Арота: такой же благообразный и печальный.
        - Превышний, - согнулся в поклоне Тивел.
        - Слушаю вас, Кондуктор, - отозвался Арот.
        В глазах жреца мелькнули колючие искорки, но выглядел он по-прежнему смиренным, и это имело своё объяснение: провал эксперимента с запуском Водоворота лежал исключительно на его совести. Точнее, на умственной потенции, потому что совести у Тивела никогда не было.
        - Ключ не найден, Превышний. Но мы его ищем.
        Арот зашипел, как рассерженный кот, вскочил на мохнатые ножки. Паутинка маскера слетела с него, и он предстал перед жрецом маленьким, седым и плешивым животным, действительно похожим на большую кошку, одетую в распахнувшийся халатик.
        В глазах Тивела зажглись огоньки усмешки, но Ароту было всё равно, что о нём подумает владыка Геократора, по сути - его вассал.
        - Ищите, милейший! Ключ Храма - ключ ко всем кладовым затонувшего материка! Без него мы не сможем завладеть гиперборейским наследием. А мне нужна эта планета!
        - Мне тоже, - сухо сказал Тивел.
        Арот успокоился, сел, взял с подплывшего к нему подноса узкий стакан с дымящейся, чёрной как смола жидкостью, сделал глоток. Глаза его подёрнулись плёнкой удовольствия.
        - По моим данным, наибольшее количество «слёз бога» выдавилось в северных районах России.
        - К настоящему моменту двадцать шесть, из них в России - четырнадцать.
        - Ищите, геарх, от этого зависит и ваше собственное положение. Ключ имел программу доступа ко всей сети тоннелей. Если им завладеют непосвящённые, в частности - функционеры пресловутой русской «Три Н», мы проиграем. Представляете, что вас ждёт?
        - Более половины Опухолей уже изучено, - ещё более сухим тоном проговорил Тивел. - Ключа нет. Но он будет найден, обещаю.
        - Пошлите в Россию лучших агентов, не ждите, пока это сделаю я.
        - Агенты работают, - склонил голову Тивел.
        - И зачистите все следы «слёз»… э-э, этих ваших Опухолей.
        - Зачем? - не понял жрец. - Кончится запас сокрытия повелевания, они сами уйдут под землю.
        - Зачистить! - отрезал Арот. - Вам объяснить как?
        Тивел налился тёмной кровью.
        - Не надо, Превышний.
        - Лучше всего нанести по всем выходам «слёз» ракетный удар.
        - Я найду способ, Превышний.
        - Ракеты уничтожат и сами тоннели.
        - Я понял, Превышний.
        - А если у вас нет доступа к ракетным дивизионам…
        Изображение Тивела растаяло.
        - …то я помогу вам с доступом, - закончил Арот перед пустым экраном связи. Склонил голову к узкому плечику, поправил халат, растянул губы в хищной улыбке, показав множество острых, маленьких, жёлтых зубов. Улыбаться лемуры не умели, но Арот научился этому специально, чтобы сполна пользоваться замешательством собеседника.
        - У-у йам е-ем болях, - произнёс он с удовлетворением на родном языке, что примерно означало: «слуга должен знать своё место».
        Тивел слугой не был, но Ароту было приятно, что жрец ему подчиняется. Пока ещё подчиняется. Близится момент, когда главу Геократора надо будет поменять.
        Арот сосредоточился на канале связи и вызвал лорда Акума, владыку Синедриона - центра управления Союза тайных Орденов.
        Тивел выключил видеокомплекс связи в своём кабинете и несколько секунд сидел без движения, медленно выходя из состояния ярости. Лицо его, наконец, приобрело естественный цвет, и он выцедил стакан пенящегося кобыльего молока, приятно щекочущего нёбо. Проговорил с выдохом:
        - С-скотина!
        Швырнул стакан в стену, и тот беззвучно исчез.
        - Ему нужна Земля… мне она нужна больше! Ты в космосе ещё два десятка земель найдёшь, чего присосался к нашей старушке как пиявка?
        Распахнулась замаскированная дверь, высунулась голова служки, посчитавшего, что господин его вызывает.
        Тивел махнул рукой, голова скрылась.
        Служке было всего девятнадцать лет, он был добр, ласков и стоически сносил все претензии жреца, а также его нечасто проявлявшиеся плотские желания. Его ждала скорая смерть - Тивел менял слуг часто, но парень этого не знал и жил только одним днём.
        Жрец подошёл к панорамному окну, и ему с высоты полукилометра открылся вид долины Памятников с её красивейшими скалами-останцами.
        Он знал, что ни издали, ни вблизи, ни с высот птичьего полёта или спутниковых орбит распознать центр Геократора в одном из каменных останцев было невозможно. Хотя всё чаще мечтал заполучить мобильный центр управления Криптосистемой, наподобие того, что имел владыка Экзократора. Стационарные центры были уязвимы, несмотря на мощные системы маскировки и защиты. И прятать центры надо было не в пустыне, а в наиболее многолюдных местах, как сделал это Арот.
        Десятое июля в Аризоне выдалось сухим и жарким. Температура воздуха в долине Памятников достигла тридцати семи градусов в тени, на небе не показалось ни одного облачка, над каменными россыпями и стенами дрожало раскалённое марево, но Тивел вдруг почувствовал ледяной озноб. Слова Превышнего: представляете, что вас ждёт? - продолжали звучать в душе, и не стоило сомневаться, что Арот найдёт способ расквитаться с геархом, допусти он ещё какую-нибудь ошибку.
        - Дьявол! - пробормотал жрец на древнелемурийском. - Я же знаю, что твои эмиссары тоже ищут Ключ. Боишься, что я найду его первым? Значит, не так уж ты и всесилен, старик?
        В кабинете тихо зазвонил телефон.
        Тивел встрепенулся - это был лорд Акум, глава Синедриона.
        - Лёгок на помине…
        Над столом вырос куб объёмной видеопередачи.
        - Кондуктор, - поклонился появившийся в нём Акум.
        Резиденция Синедриона располагалась на территории монастыря Ла-Мервей, на французском островке Мон-Сен-Мишель, и Тивел знал, что Акум тоже мечтает о мобильном центре управления, который невозможно было бы вычислить и уничтожить. Начались же эти страхи после того, как на всех материках Земли заработало боевое подразделение возрождённой вечевой службы Русского национального Ордена, под названием Суд отложенной смерти. Боевики этой службы начали отслеживать и ликвидировать посланцев, агентов, эмиссаров и миссионеров СТО, где бы они ни находились. Близилось время, когда они вполне реально могли подобраться и к штабам Геократора и Синедриона.
        - Лорд, - высокомерно кивнул Тивел.
        Он знал, что Акум так же мечтает получить повышение, то есть занять его место, и это желание бессмертного уже не казалось геарху смешным, пустым и неосуществимым. Глава Синедриона был достаточно молод, амбициозен, жесток и шёл к власти по головам, не задумываясь о цене. Тивел был в курсе его планов и пока сдерживал владыку СТО, но и его власть имела пределы. Следовало поторопиться, найти Ключ Храма, занять место Арота, и тогда он становился недоступен Акуму на сотни, а может быть, и тысячи лет.
        - Вызывали, геарх?
        - Есть новости, лорд?
        - Новостей много, геарх, - усмехнулся Акум. - Но ведь вы в курсе событий, не так ли?
        Тивел преодолел желание осадить соратника, по его жёстким губам пробежала ответная улыбка.
        - Разумеется, Великий Отец. Однако я всё же хотел бы услышать от вас, как идут поиски ангха.
        - Обследованы все Опухоли на Аляске, в Гренландии и Норвегии. Осталась Россия.
        - Разве вы не послали туда своих людей?
        - А разве вы не знаете, что группы уже действуют на территории России? Кстати, две из них провалили миссию, но их заменят другие.
        - Неужели русским удалось перехватить вашего любимца?
        Тивел имел в виду Отто Манделя.
        Глаза Акума метнули молнии.
        - Он работает, геарх, скоро мы получим отчёт о его действиях. Насколько мне известно, он вычислил наиболее вероятные выходы «слёз бога» и уже послал разведчиков.
        - Не будете так любезны назвать координаты? Во избежание пересечения моих и ваших групп.
        Акум пожевал губами, но всё же ответил:
        - Кольский полуостров.
        - И всё?
        - Чукотка, Вилюй, Земля Франца-Иосифа, Северная Земля. - Акум помолчал. - Новая Земля.
        - Наши данные совпадают. Однако, насколько мне известно, Земля Франца-Иосифа, Северная Земля и Новая являются архипелагами.
        - Мне это тоже известно, - дёрнул щекой Акум. - Опухоли замечены на десяти островах этих архипелагов. Уточнить, на каких именно?
        Количество выходов «слёз бога», как их назвал Арот, соответствовало тому, что знал Тивел, поэтому он сказал:
        - Не надо. Мои люди исследуют в настоящий момент шесть из островов: Рудольфа, Артура, Греэм-Белла, Шмидта, Комсомолец и Большевик.
        - Мои работают на остальных. - Акум снова пожевал губами, нехотя добавил: - На Вайгаче исчезла группа разведчиков, на вызовы не отвечает.
        - Пошлите ещё одну, поопытнее. Кстати, отзовите своих людей с Новой Земли, туда отправились мои агенты.
        Акум нахмурился.
        - Целесообразно ли это? Пусть потрудятся вместе.
        - Хорошо, пусть, - согласился Тивел. - Теперь главное: все обследованные выходы «слёз бога» взорвать! Немедленно!
        - Зачем?! - вытаращился Акум.
        - Приказ экзарха.
        - Но это абсолютно нецелесообразно!
        - Приказы не обсуждаются, лорд, вы это знаете. Но могу объяснить его цель: все устья тоннелей должны быть уничтожены, чтобы наши противники не смогли проникнуть в сеть тоннелей. В ином случае это обстоятельство существенно снизит наши возможности по реактивации Водоворота.
        - Но, геарх…
        - Вы хотите получить реальный доступ к терминалам Храма Странствий?
        - Ещё никто не доказал, что он сохранился.
        - Хотите или нет?
        - Хочу.
        - Тогда действуйте.
        - Группы, обследующие Опухоли, уже отозваны…
        - Верните назад, а лучше выйдите на военные базы в Польше вблизи границ России. Пусть ракетчики поупражняются в стрельбе по островам.
        - Но Россия может воспринять это как… начало войны!
        - Пусть себе воспринимает, - хладнокровно пожал плечами Тивел. - Даже интересно будет посмотреть, как русские отреагируют на ракетный удар по их территории.
        - Может быть, использовать те базы, что появились в странах Балтии?
        - Отличная мысль! В крайнем случае русские ответят ударом по своим бывшим вассалам, а Европа спустит на них всех своих шакалов-правозащитников. И последнее. Меня беспокоит то обстоятельство, что русские скупают земли, месторождения и объекты не только в Европе, но и на обоих материках Америки. Это надо прекратить.
        - Как?
        - Думайте.
        - Кондуктор! - прижал руку к сердцу Акум.
        - Великий Отец! - с немалой долей иронии ответил Тивел.
        Видеообъём связи свернулся в квадрат, погас.
        - Война, - пробормотал геарх, удовлетворённый переговорами. - Ну, так что ж? Как говорят русские: для кого война, для кого мать родна.
        Он плеснул в рюмку виски, поднял:
        - За мать!
        И выпил.
        Акум побарабанил пальцами по резному подлокотнику огромного, деревянного, но с мягким сиденьем кресла, встал и принялся выхаживать по кабинету, запрятанному в глубинах Ла-Мервея. Потом вызвал помощника:
        - Найди мне Отто.
        Манделя отыскали в Санкт-Петербурге. Его мобильный гугльфон был не самым лучшим средством связи, поэтому в объёме видеокомплекса Акума он казался маленьким, желтолицым и худым.
        - Великий Отец?
        - Что нового, Отто?
        - В Питере нас засекли бойцы русской СОС.
        - Не понял!
        - Всё нормально, - презрительно рассмеялся магистр ордена Раздела. - Они не могут предъявить нам никаких претензий. Мы де-юре - граждане сопредельных государств. К сожалению, этот грёбаный форум сорвать не удалось, зато я получил кое-какую интересную информацию.
        - Как вас засекли?
        - Такое впечатление, что они точно знали, кто я. Возможно, источник утечки обо мне и о моих людях находится в нашем отделе кадров.
        - Это невозможно!
        - Проверьте, лорд. Другого объяснения у меня нет.
        - Хорошо, я устрою чистку, хотя не верю… - Акум прервал сам себя. - Кто контролирует группы, обследующие Опухоли?
        - Лично я.
        - По моим сведениям, русские собираются послать две экспедиции: одну на Кольский полуостров, в район устья реки Индиги, вторую на Вилюй. Ещё одна экспедиция работает на Чукотке.
        - Чукотку я проверил, удалось выйти на местную полицию, она сообщает, что Опухоль исчезла, но Ключ не найден.
        - Исчезла? Это странно.
        - Могу проверить ещё раз.
        - Проверьте, магистр, будьте так любезны. Не нравится мне, что «слеза бога» сама вдруг убралась под землю. В других тоннелях ничего подобного не наблюдалось. И последнее: сможете взорвать проверенные Опухоли?
        Мендель озадаченно потёр переносицу.
        - Насколько это необходимо?
        - Приказ экзарха.
        - Почему бы не уничтожить Опухоли из космоса? У нас там найдётся пара спутников с лазерными пушками.
        Акум пожевал губами - с этой дурацкой привычкой он боролся уже не один год, но она была сильнее, - помедлил:
        - Прикиньте планы уничтожения Опухолей на месте. Возможно, удастся задействовать российских ракетчиков.
        - Чем плоха моя идея?
        Владыка Синедриона выключил связь. Поправил золотую цепь на шее, держащую шестиконечную звезду, усыпанную бриллиантами.
        - Может быть, я и воспользуюсь вашим предложением, магистр. Но решать буду я!
        Он вывел на экран компьютера схему расположения Опухолей на северных территориях России и стал изучать, прикидывая, где может появиться его надежда и опора в будущей борьбе за власть - Ключ Храма Странствий.
        Питер - Москва - Кольский полуостров
        Буй-тур
        Уезжал из Санкт-Петербурга Буй-Тур с тяжёлым сердцем. Аглая стояла перед глазами, его тянуло к ней как магнитом, и воевода ничего не мог с собой поделать. Единственное, что он мог себе позволить в этой ситуации, - позвонить девушке и сказать, что убывает по делам на пару недель. Пообещал сразу после возвращения из командировки приехать в Питер. Услышал в ответ: приезжай обазательно, буду ждать, - и сердце отозвалось падением и взлётом, потому что в тоне девушки послышались нотки грусти и одновременно надежды на встречу.
        - Я тоже уезжаю, - добавила она, - может, на весь июль. Позвони, когда освободишься.
        - Обязательно позвоню! - железобетонно пообещал он.
        Прощаясь с группой, Гордей наказал Владу глаз не спускать с Аглаи Гамаюн, защищать её денно и нощно и отбыл в Москву.
        В Благоеве он встретился с Родаревым.
        - Завтра вылет, - сказал князь.
        - Куда?
        - На Кольский полусотров, в устье реки Печенги, там найдена Опухоль. С тобой пойдёт экспедиция федералов из трёх человек: полковник Строев, капитан Няндома и лейтенант Пинский. Все трое - специалисты по криптоархеологии.
        - Прекрасно. Зачем им я, специалист совсем в другой области?
        - Несмотря на всю секретность похода, о нём будут знать соответствующие службы Синедриона.
        Буй-Тур пристально посмотрел на князя.
        - Отвлекающий манёвр?
        - Для федералов экспедиция абсолютно реальное дело. Им дан приказ обнаружить тайные входы в подземелья древней северной цивилизации. Опухоль в районе Печенги труднодоступна, однако наши враги имеют все необходимые средства, чтобы достичь Печенги и обследовать Опухоль раньше нас. Пока что гостей там не видели, поэтому шанс опередить их у нас есть.
        - Почему бы и нам не использовать… гм, необходимые транспортные средства? Те же энлоиды? Разве наши умельцы не разработали свои «тарелки»?
        - Во-первых, мы имеем пока всего два энлоида, один - наш, созданный по чертежам Льва Фёдорова.
        - Погиб мужик, к сожалению.
        - Да, очень жаль, гениальный конструктор был. Второй энлоид мы забрали у магистра Махаевски. Оба уже используются нами. На втором твой друг Данилин полетел на Чукотку. Но ФСБ не в курсе наших планов, как ты понимаешь.
        - В своё время чекисты отмахнулись от Фёдорова и его идей, а ведь мы могли иметь уже целый воздушный стелс-флот.
        - Этого не произошло, к чему лишние вздохи? В любом случае вам придётся добираться до места назначения стандартными методами. До Мурманска - самолётом, оттуда на берег Баренцева моря, к устью Печенги, на вертолёте.
        - Может, взять с собой ещё кого-нибудь из команды? Мои парни проверены в деле.
        - Нам с трудом удалось убедить командиров нужного уровня, что отряду нужен опытный человек и охранник. - Придётся тебе изучить всю географию, особенности полуострова, фауну и флору. Причём - за сутки. Успеешь?
        Буй-Тур почесал затылок.
        - Куда ж я денусь?
        - Кроме того, обязательно полистай эзотерические материалы по Кольскому полуострову. Слышал что-нибудь об экспедициях Барченко и Дёмина?
        - Нет, - честно признался Гордей.
        - В принципе ещё Екатерина II и Ломоносов снаряжали туда экспедиции для поисков Гипербореи. Гитлер очень сильно интересовался этим краем. Барченко, знаменитый в прошлом веке исследователь-археолог и эзотерик, направился с отрядом в глубь полуострова в тысяча девятьсот двадцать втором году. Известно, что его поддержал сам Дзержинский.
        - Железный Феликс? Что он рассчитывал найти?
        - Искали рецепт эликсира молодости, исследовали эффект мерячения - полярного психоза, присущего аборигенам и шаманам при камлании.
        - Что такое мерячение?
        - Нечто вроде массового транса. ВЧК заинтересовало это явление, чекисты уже тогда задумывались над созданием психотронного оружия. Но материалы Барченко, добравшегося до Сейдозера, так и исчезли в недрах конторы. Даже мне ничего не удалось отыскать. Либо отчёты экспедиции действительно были уничтожены в сорок первом году, когда немцы подходили к Москве, либо их запрятали так, что чекисты сами же потом забыли, где именно, либо попали в руки…
        - Фашистов!
        - Жрецов. Сам же Барченко был в тридцать восьмом расстрелян. Потом в конце двадцатого и начале двадцать первого веков на Кольском работали экспедиции Дёмина, доктора философских наук, историка и этнографа. Я с ним был лично знаком. Дима Михайлов, наш историк, тоже исходил Кольский полуостров, много интересного обнаружил, а потом утонул.
        Буй-Тур поймал острый взгляд Родарева.
        - Утонул?
        - Странная смерть, если честно, тела его мы так и не нашли. Да и Дёмин странно умер. - По губам князя скользнула кривая усмешка. - Не хочет Гиперборея раскрывать свои тайны.
        - А может быть, не Гиперборея вовсе, а те, кто ищет её следы? Эмиссары жрецов СТО и Геократора?
        - Вот и разберёшься, Гордей Миронович. Все материалы получишь у Спирина. В Лахте к вам присоединится местный старожил, охотник и следопыт, целитель к тому же, он будет тебе во всём помогать. Отбытие завтра утром.
        - Тогда я пошёл к Михаилу Константинычу.
        Буй-Тур пожал твёрдую руку князя и отправился искать воеводу Спирина, отвечающего за информационное обеспечение и экипировку отрядов ППП.
        До глубокой ночи он читал с экрана материалы о Кольском полуострове, полученные у воеводы. Узнал много нового, в том числе о находках прямоугольно обтёсанных гранитных глыб, лабиринтов, странных фигур, сейдов - пирамид из необработанных камней, вымощенных плитами участков плато - древних дорог, лазов в глубь земли, окружённых легендами. На дне Сейдозера также были обнаружены геометрические правильные плиты и блоки, образующие самые настоящие мегалитические комплексы, а на горе Куамдеспакх - геоглифы и обтёсанные каменные структуры.
        Опухоль же возникла не возле озера, не в средней горной части полуострова, а в устье реки Печенги, берущей начало в озере Пиедсьяур. Сама речка, протяжённостью около ста десяти километров, не казалась непреодолимой, но по отзывам старожилов и исследоватей края была рекой контрастов, так как её ложе прорывало и многометровые слои торфа, и песчаник, и твёрдые горные породы, формируя песчаные, галечные и каменистые перекаты и пороги. В устье река расширялась до одного километра, образуя длинную Печенгскую губу. Именно здесь, на довольно крутом правом берегу, в километре от впадения реки в море, и выросла Опухоль, которую можно было увидеть лишь со спутника.
        Спать Буй-Тур лёг в начале четвёртого, встал в шесть, не чувствуя никакого желания что-то делать. Однако заставил себя провести комплекс упражнений «самотряса», поднимающих тонус, принял контрастный душ и почувствовал вкус к жизни. В машину, поданную Спириным к жилому корпусу пансионата в семь утра, он садился уже в другом настроении.
        Вышел Родарев, пожал руку.
        - Задачу понял?
        - Так точно, Всеслав Антонович. Самому не терпится побыстрей добраться до Опухоли и посмотреть, что это такое.
        - Заметишь слежку - звони.
        - Не замечу - тоже позвоню, - улыбнулся Буй-Тур.
        На этом они расстались.
        Через час серебристая «Волга Сайбириа» доставила его на военный аэродром в Кубинке, где Гордея представили группе, командовал которой полковник Строев, почти безволосый крепыш с мышцами атлета.
        Капитан Няндома оказался худеньким ненцем, черноволосым и невозмутимым. Звали его Иваном Ератовичем.
        Лейтенанта Пинского характеризовал выдающийся нос на пол-лица. Глаза у него были маленькие, сведенные к переносице, брови подняты, отчего всё время казалось, что он постоянно всему удивляется. Сослуживцы звали его Кокой, на самом деле он был Константином Меркурьевичем. Впоследствии оказалось, что лейтенант очень увлечённый человек, хороший собеседник и много знает о скрытой истории России.
        Самолёт - транспортный «Ил-76» взлетел в девять часов утра.
        Группа с относительными удобствами расположилась в грузовом отсеке самолёта, переоделась в походное: всем четверым достались спецкостюмы КИС-2 «медведь» российского производства для действий в условиях низких температур. Они представляли собой куртки с микропористым слоем из особой износостойкой ткани с велюровой прокладкой, водостойкие, тянущиеся, но воздухопроницаемые штаны, кожаные ботинки со стальными вставками, также не пропускающие воду, рюкзаки с комплектами походного оборудования, инструменты, аптечки, очки, рации и прочее.
        Буй-Туру полагалось оружие, поэтому ещё на базе он выбрал пистолет бесшумного боя «котик», нож и метательные звёздочки.
        До Мурманска долетели без пересадки за два с половиной часа.
        За это время члены группы освоились с костюмами, познакомились поближе и побеседовали на разные темы, сойдясь во мнениях по многим вопросам общественно-политической жизни. Во всяком случае, действия представителей системы правопорядка, то есть прокуратуры и милиции, осудили: Пинский рассказал, как молодому парню, сыну его знакомого, пришлось отсидеть три года в тюрьме по ложному обвинению, - а решение Европейского суда по правам человека компенсировать страдания ещё одного парня, не выдержавшего пыток при допросе и выбросившегося из окна третьего этажа, ставшего в результате инвалидом, - одобрили. [33 - Оба случая реальны и были описаны в газете «Известия».]
        Затем заговорили о загадках русского Севера, и Буй-Тур с удивлением узнал правду о заселении приморских территорий, в частности - Кольского полуострова еще в начале первого тысячелетия, о чём учебники истории для средней и высшей школы умалчивали.
        При этом капитан Няндома вообще не принимал участия в разговорах, полковник Строев говорил редко, зато Пинский разливался соловьём, заполучив благодарного слушателя в лице Гордея, и время в полёте пролетело незаметно.
        Отдельного военного аэродрома в Мурманске не было, поэтому самолёт посадили в аэропорту «Мурманск», имеющего статус федерального и расположенного в посёлке Мурмаши.
        «Ил-76» загнали на охраняемую площадку, группа выгрузила своё снаряжение - два небольших контейнера синего цвета и один тюк с палатками. После этого Строев и Буй-Тур отправились к военному коменданту аэропорта, через которого нужно было получить обещанный вертолёт.
        Слежку Гордей почуял, когда комендант - худой и согнутый, как крючок, повёл их к своему пятнистому зелёному «Патриоту», чтобы подбросить к вертолёту, стоявшему в километре от приземлившегося «Ила».
        Спину мазнул неприятный взгляд, оставивший впечатление липкого грязного пальца.
        Буй-Тур остановился, присел на корточки, сделал вид, что завязывает шнурок на ботинке.
        Возле машины коменданта стояла тёмно-синяя «Шевронива» с тонированными стёклами. Боковое стекло со стороны пассажирского сиденья было полуопущено, и Гордей увидел голову мужчины с роскошной причёской «а ля ёжик», с интересом наблюдавшего за группой «туристов» в «медведях». Он сразу поднял стекло, как только увидел движение Буй-Тура, но было ясно, что интересуется он новыми на аэродроме людьми не как обыкновенный зевака.
        «Газик» коменданта покатился мимо череды унылых строений, навевающих тоску, и «Шевронива» последовала за ним.
        Буй-Тур кивнул сам себе: он не ошибся в ожиданиях. Подумал: как же они собираются следить за нами, если мы улетим?
        Подъехали к вертолёту - старенькому «Ми-8» с тоскливо обвисшими лопастями винтов.
        Строев посмотрел на коменданта:
        - А он летает?
        - Вертолёт в отличном состоянии, - буркнул подполковник, доставая какие-то таблетки и засовывая их под язык.
        Строев и Буй-Тур переглянулись.
        - Звоните начальству, - посоветовал Гордей. - На этой колымаге мы далеко не улетим. «МИ-8» уже лет пять как все списаны к чёртовой матери.
        - Звоните куда хотите, - меланхолично отозвался комендант. - Всё равно других машин нет. А эта способна и до полюса добраться.
        - Нам до полюса не надо. - Строев обошёл вертолёт. - Ладно, не будем терять времени. Перевезите сюда наш груз, и мы отправимся в путь.
        - У меня нет свободного транспорта, - начал комендант.
        - Дружище, славный наш вояка, мать твою, - проникновенно заговорил Буй-Тур, беря подполковника за краешек воротника и приблизив его лицо к своему, - если хочешь дослужить до пенсии - найти грузовичок и быстренько перевези наши вещи сюда. Не хочешь - так и скажи.
        Мутноватые глаза коменданта увеличились вдвое.
        - Как вы смеете…
        - Смею! Один звонок, болезный мой, и погоны слетят с твоих плеч как чижики с забора. Хочешь проверить?
        На лбу коменданта выступила испарина.
        - Я исполняю приказы…
        - Ну, так исполняй, отправляй нас в путь, и побыстрей. Чтоб через четверть часа машина была, понял?
        - Хорошо, ждите, - заторопился комендант, ныряя обратно в кабину своего «недохаммера».
        «Патриот» укатил. «Шевронива», остановившаяся в полусотне метров, осталась на месте.
        Строев косо посмотрел на Буй-Тура.
        - Однако строг ты, Гордей Миронович. Неужели и вправду можешь позвонить так громко, что с этого стрючка слетят погоны?
        - Позвонить могу, - подтвердил Буй-Тур без улыбки. - А последствия могут быть и более печальные.
        - Интересно, с кем это у тебя такая связь?
        - У каждого свои секреты, - пожал плечами Гордей.
        - В таком случае я не беспокоюсь за судьбу экспедиции.
        Гордей промолчал, вспоминая оценивающий взгляд мужика в «Шеврониве».
        Комендант не подвёл, впечатлённый обещаниями Буй-Тура.
        Через полчаса к вертолёту подъехала новенькая грузовая «Шкода», привезла груз и остальных членов экипажа. Комендант суетился больше всего, из чего Буй-Тур сделал вывод, что полковник позвонил местному начальству, а оно посоветовало ему «не сердить» людей из Москвы.
        Контейнеры и тюк с палатками перегрузили в вертолёт.
        - Спасибо, подполковник, - поблагодарил коменданта Буй-Тур. - Миссия у нас секретная, поэтому будь любезен, не говори о нас никому. Помни о погонах, я человек злопамятный.
        - Счастливого пути, - кисло улыбнулся комендант, давая знак своему водителю.
        «Патриот» укатил, за ним - «Шевронива». Те, кто следил за посадкой отряда, убедились в том, что экспедиция отправилась к месту назначения. А это означало, что её впереди ждали сюрпризы. Гордей в этом ничуть не сомневался, доверяя предчувствиям, и пожалел, что не взял с собой оружия помощней.
        Пилот запустил двигатель.
        Взлетели ровно в час дня.
        - Обед, - объявил Строев.
        Открыли консервы и спецпластеты с чаем: чай сам нагревался в результате процедуры открывания пластета.
        Буй-Тур, держа на коленях банку с тушёнкой, принялся рассматривать проплывающий под вертолётом пейзаж.
        В общем-то, ничего особенного он не увидел.
        Удаляющиеся окраины Мурманска, полоска моря справа от города (вертолёт повернул на северо-запад, от моря), домики посёлка Мураши и поле аэродрома.
        Сопки, чаще совсем голые, каменистые, без всякой растительности, реже - поросшие берёзой и сизой ивой, а также кустарником.
        Море трав и заросли кустарника в распадках, между сопками, разноцветная скатерть тундры от горизонта до горизонта.
        Стаи птиц, вспугнутых винтокрылой машиной, разлетавшихся в разные стороны.
        Ручьи и речки, осколки небесной голубизны - озёра, в изобилии усеивавшие равнинные тундровые ландшафты.
        Торфяные, изжелто-коричневые болота.
        Языки и россыпи камней.
        Заливные луга, очень красивые, цветущие, волнующиеся под порывами ветра.
        И редколесье, среди которого Буй-Тур узнал рябину, хилые берёзки и можжевеловые куртинки.
        Он не считал себя особым любителем природы, но и «человеком асфальта» - так Гордей называл горожан, редко покидающих города, не понимающих, отрицающих природу, - не был и с удовольствием походил бы по местным урочищам, заполненным запахом древности. Во всяком случае, в материалах Спирина утверждалось, что Кольская земля хранит в себе множество следов древних цивилизаций, а желающих их отыскать год от года становилось всё больше.
        - Я здесь бывал дважды, - сообщил Пинский, кивнув на иллюминатор; он с увлечением выскрёбывал остатки тушёнки. - У Канозера и в Хибинах.
        Буй-Тур вспомнил об открытии странных фигур и остатков сооружений в горах Хибин, на берегах и в глубинах озёр Кольского полуострова. Находок становилось всё больше, и учёным-ортодоксам, всяким борцам со «лженаукой» уже нельзя было просто отмахнуться от лавины информации, стучать себя кулаками в грудь и доказывать, что Гипербореи не было, «потому что не могло быть никогда».
        - Что интересного видел?
        - Следы цивилизации атлантов, - заявил Пинский.
        - Кого?! - изумился Буй-Тур.
        - Атлантов. Когда Атлантида затонула, они высадились в том числе и здесь, на Кольском.
        - Я считал, что на наших северах высаживались гиперборейцы.
        - Один чёрт, - отмахнулся лейтенант. - Никто ещё не доказал, что Гиперборея - не Атлантида. Не ссылайся на термины, они придуманы нами же.
        - Но я читал, что Атлантида сейчас лежит подо льдами Антарктиды, то есть на Южном полюсе, а Гиперборея - на Северном.
        - У меня своя теория, когда-нибудь я напишу об этом книгу.
        - Ты ж вроде не имеешь права.
        - Я не собираюсь всю жизнь служить в конторе, - огрызнулся лейтенант. - Я исследователь, а не прапорщик на побегушках.
        Буй-Тур засмеялся. Горячность и безапелляционность Коки ему нравились, хотя он точно знал, что контора, то есть ФСБ, своих специалистов в отставку не отправляет.
        Через час прилетели в Лахту, маленький посёлок на берегу небольшого озерца. Здесь отряд должен был взять на борт проводника, о котором предупреждал Родарев.
        Посёлок неожиданно оказался вполне современным, что объяснялось наличием хорошей, хотя и грунтовой, дороги, проходящей через него и соединявшей посёлки Нял и Титовка. Аэропорта Лахта естественно не имела, поэтому «Ми-8» сел в полукилометре от него, на каменистой возвышенности, с которой хорошо было видно озеро.
        - Порыбачить бы, - кивнул на него Пинский.
        - Ты рыбак? - поинтересовался Буй-Тур.
        - Люблю посидеть у воды с удочкой. В здешних реках водится даже лосось, но голец и сиг вкуснее. Хариуса не пробовал?
        - Нет.
        - Попросим проводника наловить и нажарить.
        Буй-Тур посмотрел на Строева, открывавшего люк.
        - Выходим?
        - Незачем, сам придёт, посадку видели отовсюду.
        - Разомнусь. - Гордей спрыгнул на галечную осыпь, подставил лицо лучам низкого солнца.
        Лето было в самом разгаре, но температура воздуха на севере Кольского полуострова не поднималась выше восьми градусов. И всё же здесь было хорошо, тихо и не летали комары, что было немаловажно. В аэропорту Мурманска их было много, несмотря на постоянный шум и воздушные вихри от взлетающих и садящихся самолётов.
        На каменистой дорожке, ведущей от посёлка к озеру, появился золотистого цвета двухдверный автомобильчик, резво подкатил к вертолёту. Буй-Тур с любопытством оглядел его, гадая, что это за модель. Оказалось - старая «Вольво».
        Из автомобильчика вылезли двое, и он не поверил глазам: одним из встречающих оказалась… Аглая! Разве что одетая не по-городскому.
        Оба уставились друг на друга, ошеломлённые встречей.
        - Здравы будьте, - густым баритоном сказал спутник девушки, высокий седой старик с умными светло-серыми глазами. Он был так похож на Аглаю, что не приходилось сомневаться: они - родственники.
        Буй-Тур очнулся, шагнул ему навстречу, подал руку.
        - Гордей Буй-Тур.
        - Анурий Фокич, - показал крепкие белые зубы старик, сжал руку Буй-Тура как клещами. - Ваш Сусанин. А это моя внучка, Аглая свет Антоновна.
        - Мы знакомы, - хмыкнул Гордей.
        - Вот как? - Гамаюн-старший оглянулся.
        Аглая смущённо улыбнулась.
        - Мы познакомились в Питере, на форуме. Я тебе рассказывала. Не ожидала увидеть тебя… так скоро.
        - Я тоже, - признался Гордей. - Ты собиралась куда-то ехать на весь июль.
        - К деду, в Лахту. Какое удивительное совпадение!
        Анурий Фокич, переводивший глаза с одного на другую, покачал головой.
        - Всё, что ни делается, делается к лучшему. Ничего, если она пойдёт с нами?
        Из люка вертолёта на землю спрыгнул Строев.
        Буй-Тур посмотрел на него.
        - Я-то не против, но командир он.
        - Здравствуйте, - подал ладонь полковник. - Я Строев Борис Егорович, начальник отряда.
        - Анурий Фокич. Это моя внучка.
        - Слышал, но не хотелось бы лишних хлопот, если честно. Поход нам предстоит необычный, а она…
        - Аглая в курсе событий, не раз ходила в экспедиции, закалена, к тому же она будет под моим полным контролем, так что не беспокойся.
        Из люка выглянул Пинский.
        - Пусть летят, командир, веселей будет.
        Строев нахмурился, покосился на Буй-Тура.
        - Отойдём-ка.
        Они зашли за вертолёт.
        - Ты откуда знаешь эту девицу?
        - Познакомились на конференции по вопросам гиперборейского наследия. Она делала доклад.
        - А ты?
        - Я охранял форум, - усмехнулся Гордей.
        - Ей нечего делать с нами, это не экскурсия.
        - Насколько я знаю эту семью, они не из тех, кто прячется за чужие спины и создаёт трудности другим. Да и дед обещает присматривать.
        - То есть ты за?
        - Почему бы и нет? Старик сказал - не помешает, а я склонен ему верить. Да и отца Аглаи знаю хорошо, очень твёрдый человек.
        - Я против, но не искать же другого проводника.
        - Решайте, товарищ полковник, - расправил плечи Гордей с подчёркнутой исполнительностью.
        Строев окинул его лицо мрачным взглядом, вернулся к «Вольво».
        - Хорошо, летим вместе, но вынужден предупредить: о нашем походе никому ни слова! Это не общественное мероприятие.
        Аглая, вопреки ожиданиям Буй-Тура, не запрыгала на месте и не захлопала в ладоши, несмотря на свой юный возраст, только улыбнулась застенчиво.
        Буй-Тур поймал её взгляд, и на душе у него потеплело.
        - Не сомневайся, мил человек, - прогудел Гамаюн-старший, - мы знаем своё дело. Залезай, Глаша.
        Он вытащил из багажника «Вольво» два рюкзака, побольше и поменьше, махнул рукой водителю:
        - Езжай, Гриша, скажешь Фросе, я позвоню.
        - Любопытный аппарат, - кивнул на отъезжавшую машину Строев.
        - Почитай годков двадцать пять на нём езжу, - сказал Анурий Фокич. - Справный ещё.
        - Разве такое возможно? Автотранспорт столько не живёт, да ещё в ваших условиях, на севере, в болотах.
        - Слово знать надо, - усмехнулся в усы Гамаюн. - Сделанное человеческими руками может храниться долго.
        Буй-Тур запрыгнул в люк, подал руку Аглае:
        - Обопрись.
        В глазах девушки мелькнул лукавый огонёк.
        - Надёжно?
        - Исключительно! - подыграл он ей.
        - А надолго?
        Буй-Тур сделался серьёзным.
        - На всю оставшуюся жизнь. Подходит?
        - Хорошо, - засмеялась девушка, отлично понимая подтекст сказанного, опёрлась о руку Гордея и легко взобралась в отсек.
        Разместились таким образом, что он оказался рядом с Аглаей с одной стороны и Строевым - с другой. Пинский, обидевшись на Гордея (тот вовремя отпихнул лейтенанта в сторону), сел напротив, надул губы. Гамаюн-старший устроился в кабине пилота. Он был единственный, кто знал, куда надо лететь.
        - Похоже, вы с ней специально договорились, - наклонился к уху Гордея полковник.
        - А если и так? - весело ответил ему Гордей, чувствуя тепло бедра и плеча девушки. - Что это меняет, кроме моего настроения? Но я не договаривался, Борис Егорыч, так получилось.
        - Странное совпадение. Тебе не кажется? Я же вижу, как ты на неё смотришь.
        - Я и не отрицаю, полковник, ибо это знак.
        - Какой?
        Буй-Тур не ответил, нашёл пальцы Аглаи, сжал и уловил ответное пожатие. Ни о чём её можно было не спрашивать, она была рада встрече, и от этого хотелось свернуть горы.
        Строев понял его состояние, перестал донимать вопросами.
        Буй-Тур уловил острый оценивающий взгляд деда Аглаи, высунувшего голову в дверь из кабины в отсек, и перестал улыбаться. Старшему Гамаюну что-то не нравилось. Однако настроение от этого не ухудшилось. Гордей был уверен: он сумеет объяснить Анурию Фокичу, что его внучка дорога ему не менее.
        Вертолёт, накренившись, покачиваясь, поскрипывая стареньким корпусом, полез в небо.
        Стал виден посёлок - с десяток домиков вдоль жёлтой ленты дороги, сопки невдалеке, полоса леса.
        - Часто здесь бываешь? - кивнул на иллюминатор Буй-Тур.
        - Каждое лето, - ответила Аглая.
        - Природа здесь небогатая, но интересная.
        - Мне нравится.
        - А комары и мошки не мешают отдыхать?
        - Мы умеем с ними договариваться.
        - Это как?
        - Захочешь, я и тебя научу, как дед меня, это просто.
        - Энергетика?
        - Действительно работает энергетика организма, хотя практика называется лажением покоя.
        - Примерно то же, что ты опробовала на мне тогда, в кафе?
        - В принципе, да.
        - Мои друзья умеют это делать.
        - Кто твои друзья?
        - Андрюша Данилин, витязь, Слава Тарасов.
        - Ты сказал - витязь?
        - Обережник Рода, очень приятный парень. Я тебя познакомлю с ними. Можно вопрос?
        Аглая кивнула.
        - Ты знала, что я приеду сюда, на Кольский?
        - Нет, не знала, хотя предчувствовала, что мы встретимся раньше.
        - Я тоже, веришь?
        - Верю.
        Слабое пожатие пальцев. Тёплая волна по руке, до головы.
        Боже, как приятно!
        Он не удержался и, не обращая внимания на взгляды Пинского, быстро поцеловал её дрогнувшие пальцы.
        Мальчишка - пришла и ушла смешная, восторженная и осуждающая одновременно мысль.
        Что ж, рассудительно отозвался внутренний голос, не так уж и плохо оставаться мальчишкой в тридцать восемь лет.
        Вертолёт начал снижаться, потом поднялся выше.
        Пассажиры приникли к иллюминаторам.
        Впереди, по вектору полёта, появилась сине-туманная полоса моря. Под машиной раскинулась дельта реки. Берега её были достаточно крутыми, поросшими густым ивняком, а кое-где берёзовым и еловым лесом.
        Слева берег Печенги прорывала заболоченная низинка, уходящая на километр к обрывистой стене, напоминавшей крепостную, с зубцами и нишами. А из этой стены вырастал, полустекая вниз, к болоту, прозрачно-белёсый овальный пузырь диаметром около пятидесяти метров в самой узкой части и высотой чуть больше сорока. Увидеть его можно было только со стороны реки. А так как судоходство на Печенге практически отсутствовало, неудивительно, что Опухоль - это была именно она - была открыта лишь со спутника.
        Буй-Тур хотел спросить у проводника, откуда он знает о появлении водного пузыря в этих местах, но тут же забыл о своём желании.
        Вертолёт поднялся ещё выше, повернул к Опухоли.
        - Опа! - крякнул Строев.
        Буй-Тур невольно напрягся.
        Над обрывом, там, где располагалась вершина водяной горы, показались две чёрно-зелёные палатки, почти не выделяющиеся на пёстром фоне елового стланика, каменных осыпей, бугров и ям. И всё же это были палатки, опытный глаз полковника мгновенно оценил принадлежность двух пятнышек над обрывом к искусственным сооружениям.
        - Кто это? - прочитал по губам Строева Буй-Тур.
        Ответить ему было нечего. Их опередили, а кто - можно было только догадываться.
        Из проёма двери в кабину выглянул Гамаюн.
        - Там кто-то есть.
        - Видим, - мрачно откликнулся Буй-Тур. - Садимся рядом.
        Дед Аглаи пробрался в отсек, потрепал внучку по плечу, наклонился к уху Гордея:
        - Наших здесь быть не должно.
        - Понятное дело, - кивнул Буй-Тур. - Ничего, разберёмся. За нами следили ещё в аэропорту Мурманска.
        - Славно, - качнул головой старик. - Надо было сразу сказать, ещё в Лахте, я бы подготовился.
        - Мы уже готовы, Анурий Фокич, не беспокойтесь.
        - Хорошо, коли так.
        Гамаюн вернулся в кабину.
        Вертолёт сделал круг над Опухолью и пошёл на посадку, сел в сотне метров от двух палаток иностранного производства. Буй-Тур определил это с первого взгляда. И хотя чужеземным вещам в России давно никто не удивлялся, Гордей почему-то был уверен, что в этой дыре на Кольском полуострове поселились не русские люди.
        Вилюй
        Тарасов
        Если бы не поддержка местных властей (среди чиновников были заботники РуНО), Тарасов добирался бы до места назначения месяц, если не больше. Используя связи ордена, он достиг Вилюя за два дня. Вертолёт - новёхонький «Ка-92» (такие машины уже начали поступать в народное хозяйство) - высадил группу в долине Смерти, как её называли местные жители, и Тарасов вместе со своими подчинёнными остался на берегу речушки Алгый Тимирнить, притока реки Вилюй, в местах, через которые в прошлые века проходил кочевой торговый путь эвенков.
        Долиной Смерти эту местность назвали неспроста.
        Тянется она вдоль правого притока реки Вилюй как цепочка долин на два десятка километров, и про неё якуты даже сложили легенды. По одной из них в древние времена здесь жил гигант Уот Усуму Тонг Дуурай, что в переводе на русский язык означает «Злой Дух, продырявивший землю, укрывшийся в дыре и уничтожающий всё вокруг». На самом деле Долина являла собой аномальную зону, отнимавшую у людей силы, вызывавшую у них сонливость и плохое самочувствие.
        Ещё в тысяча девятьсот тридцать третьем году на Вилюе в десятилетнем возрасте побывал некий гражданин Михаил Петрович Корецкий из Владивостока, письмо которого потом обнаружилось в архиве Национальной библиотеки. Разумеется, побывал он не один, а вместе с отцом. Они обнаружили странные «железные котлы», про которые местные жители говорили, что в них живут «шибко худые черноглазые люди в железных одеждах». Корецкий побывал в долине ещё дважды, в тридцать девятом году и после войны, в сорок девятом, вместе с группой сверстников, и хотя «шибко худых людей» - сииртя по-ненецки, они не встретили, нашли около десятка «котлов», врытых в землю, сделанных из металла, не поддающегося никаким инструментам. Во всяком случае, ни ножом, ни топором, ни молотком и зубилом не удалось отбить от «котлов» ни единого кусочка. Сверху металлические остовы «котлов» были покрыты слоем серебристой крошки, похожим на наждак, но и крошку эту заполучить в качестве образца для анализа не удалось.
        Корецкий унёс оттуда чёрный камешек - половинку идеального шара диаметром около шести сантиметров, которым впоследствии резал стекло - настолько камешек был прочным и твёрдым.
        По мнению Михаила Петровича, «котлы» являлись изделиями мастеров какого-то древнего народа, населявшего эти места сотни и тысячи лет назад. С другой стороны, они могли быть и природными образованиями, вулканическими «пузырями», оказывавшими негативное влияние на все живые организмы в пойме Вилюя.
        Самодеятельные исследователи геопатогенной зоны долины Смерти так больше и не собрались в экспедицию, что объяснялось не только внутриобщественными процессами и кризисами, но и физическим состоянием парней: один из них начисто облысел через год после похода, второй покрылся бородавками, третий исчез в неизвестном направлении.
        А долина Смерти продолжала манить энтузиастов своими тайнами, в то же время ревностно их оберегая. До «котлов» добрались лишь единицы, в том числе - посланцы РуНО, принёсшие известие, что «котлы» - скорее всего изделия гиперборейцев. Тарасов же узнал об этом по долгу службы, когда получил задание организовать новую экспедицию на Вилюй. Для этого ему пришлось изучить и историю края, и легенды, сложенные о нём аборигенами.
        Однако в настоящий момент его интересовали не «котлы», «норы» и «железные люди», а Опухоль, выдавившаяся из-под земли в сотне метров от речки Алгый Тимирнить, в переводе на русский - Утонувший Котёл.
        До посёлка Мирный группа в составе шести человек (после возвращения из Хосова им удалось хорошо отдохнуть) добиралась на двух военных бортах, а от Мирного до Вилюя - около двухсот километров по прямой - их домчал «Ка-92», очень комфортный, современный и быстрый отечественный вертолёт.
        Задачу группе ставил сам пресветлый князь: не только добраться до вилюйской долины Смерти, но и «грамотно нашуметь», чтобы все в округе знали - на Вилюй послана экспедиция изучать загадки геопатогенной зоны.
        Первую часть задачи - «нашуметь» - группе удалось выполнить без особого труда. В местные СМИ - от Вилючинска до Мирного - был запущен слух об экспедиции, и группу в аэропортах ждали журналисты, охочие до сенсаций. Разумеется, члены группы «непреднамеренно» допустили «утечку информации», намекнули о планах изучения долины Смерти, и отправлялись они туда уже героями, так как всем были памятны «страшные» рассказы самодеятельных исследователей долины прежних времён и легенды о живущих в «котлах» сииртя - подземного народца, охраняющего железные убежища.
        Слежку Тарасов обнаружил практически сразу после появления в Мирном. Однако предпринимать ничего не стал, поскольку был заинтересован в таком проявлении скрытых «вражеских» сил, только передал свои выводы товарищу из местного отделения ордена.
        Вторая часть задачи - изучение Опухоли и поиск «странного» - началась с посадки вертолёта у каменистой возвышенности в окружении хвойного леса, из центра которой и выросла водяная капля диаметром чуть больше двадцати метров и высотой с пятиэтажный дом.
        Вертолёт, управляемый тихим немногословным мужичком средних лет, улетел. Пилот оказался нелюбопытен и любоваться Опухолью не стал, а возможно, уже успел насмотреться на необычный природный феномен.
        Тарасов, рассмотрев Опухоль со всех сторон в бинокль, приказал разбивать лагерь. На Вилюе он ни разу не был, но хорошо представлял себе особенности таёжной жизни, так как в бытность свою офицером СВР успел побывать и в джунглях Мадагаскара, и в никарагуанской сельве, и в родной сибирской тайге.
        Палатки - три для проживания и одну хозяйственную - поставили за час, однако обнести Опухоль анализаторами и датчиками не успели, стемнело.
        - Предлагаю всем лечь спать, - сказал Тарасов, направляя струю спрея от комаров на тыльные стороны ладоней, пошлёпал себя по лицу. - Дорога была долгая, начнём работать с утра.
        - Командир, можно, я посмотрю на этот водяной волдырь вблизи? - взмолился Доктор. - Никогда не видел ничего подобного.
        - В таком случае будешь дежурить первым. Тебя сменит Нос.
        - Я с ним схожу, - сказал Нос.
        Тарасов тоже был не прочь прогуляться, так как Опухоль поразила его до глубины души, не размерами - тайной своего рождения, поэтому он раздумывал недолго:
        - Ладно, пройдёмся. Предупреждаю всех: нас засекли в Мирном, а кто здесь в окрестных урманах живёт, мы не знаем. Быть готовыми ко всему.
        - Есть быть готовыми! - вытянулись бойцы группы.
        В темноте их лица трудно было разглядеть, но Тарасов хорошо знал каждого и не сомневался в том, что его приказ будет исполнен безукоризненно, несмотря на маску шутовства и ёрничества. Проворчал для острастки:
        - Пиво на время командировки отменяется. Замечу - поставлю в угол.
        - Командир, мы же практически не пьём.
        - Пьянству - бой! - легкомысленно заявил Доктор.
        - А б…ву - гёрл, - добавил Хан меланхолично.
        Нос и Доктор засмеялись.
        Тарасов улыбнулся, оценив каламбур: слово «бой» можно было прочитать и как английское «boy».
        - Умники… пошли. Фонари возьмите. Хан - остаёшься.
        Они поднялись на возвышенность, подсвечивая путь фонарями.
        Опухоль выросла перед ними холодной стеклянной горой, бликуя зайчиками света в лучах фонарей.
        - Ближе чем на десять метров не подходите, - предупредил Тарасов.
        Остановились.
        Несколько минут разглядывали на фоне темнеющего небесного полога гигантскую водяную гору с округлой вершиной, чудесным образом выросшую среди лесных зарослей. Лучи фонарей проникали внутрь горы, преломляясь и рассеиваясь, отчего она казалась наполненной текучим туманом и вздрагивала как живая.
        - Чудо из чудес, - пробормотал Доктор. - Тебе не говорили, командир, что это такое?
        - Нет, - коротко ответил Тарасов, хотя знал историю появления Опухолей.
        - Зачем нас сюда заслали? Мы же боевая единица, а не исследовательский отряд.
        - А вдруг вылезут сииртя, о которых нам талдычили журналисты? - заметил Нос.
        - Я в нечистую силу не верю.
        - Зря, домовые, кикиморы и лешие - не выдумки необразованных предков, а слой жизни, уступивший хозяйствование землёй человеку.
        - Сказки.
        - Братцы, а вы заметили, что около Опухоли нет комаров? - удивлённо произнёс Хохол.
        - Точно, ни комаров, ни гнуса, - сказал Нос.
        Бойцы посмотрели на Тарасова.
        - Излучение, что ли? - продолжал Нос. - Не хватало подхватить какую-нибудь лейкемию.
        - Опухоль не радиоактивна, - успокоил его Тарасов. - До нас проверено. Другие параметры замеряем завтра.
        - И долго будем замерять?
        - А что, тебя кто-то ждёт в столице? - насмешливо спросил Доктор. - Неужели женщина?
        - Не твоё дело.
        - Хватит трепаться, - приказал Тарасов. - Будем сидеть здесь, пока не прибудут гости. - Он подумал: - Или пока не получим приказ возвращаться.
        Он первым направился к лагерю.
        Нос догнал его:
        - А что за гости должны прибыть?
        - Поживём - увидим.
        Белогор предупреждал, что Опухоль могут навестить посланцы Синедриона, и тогда их надо будет встретить «дружескими объятиями, переходящими в мордобой», как любил повторять Хохол. Но об этом Тарасов своих гвардейцев уже предупредил.
        Ночь прошла спокойно. Не беспокоили ни комары, ни бич здешних мест - гнус.
        Утро выдалось хмурым, облачным и холодным, вопреки июльским прогнозам.
        Пришлось натягивать куртки и греться у костра, в нетерпении поглядывая на каплю Опухоли в сотне метров от лагеря.
        Пока пили чай, Хохол отправился разведывать окрестности со словами: здесь должны быть грибы, нутром чую. Но вернулся он подозрительно быстро, странно задумчивый и рассеянный.
        - Командир, я тут нашёл кое-что интересное.
        - Подосиновик величиной с гору, - пошутил Нос.
        - Не-а, не подосиновик. Пошли, покажу.
        Тарасов присмотрелся к нему и взялся за карабин.
        - Кирилл, останься.
        - Я с вами… - попробовал возразить Доктор.
        - Останься! Потом посмотришь.
        Хохол нырнул в лес, остальные двинулись следом.
        Поднялись на холмик, спустились в распадок и через три десятка шагов вышли к обрывчику, помеченному упавшей сосной метрового обхвата.
        Хохол остановился перед сосной, оглянулся. Глаза у него были шалые.
        Тарасов обошёл его и только потом сообразил, что край обрыва представляет собой ровный округлый бок какого-то огромного бака высотой в несколько метров.
        - Ни хрена себе! - пробормотал Нос.
        Хан, хищно раздув ноздри, скользнул к обрыву, вскарабкался на ствол сосны и, балансируя руками, поднялся над краем обрыва, посмотрел вниз.
        - Здесь кто-то копался.
        Тарасов поднялся к нему.
        Край бака из красноватого пупырчатого материала, вовсе не напоминающего сталь или железо, уходил под пласт земли и камней, но всё же было видно, что в земле прорыта ложбина длиной около трёх метров и глубиной больше двух. Причём сделана она была недавно.
        - Вход искали, - сказал Хан.
        Тарасов кивнул. Все они знали историю открытий в Долине смерти «железных котлов» и других таинственных объектов, хотя и не рассчитывали встретить один из объектов возле Опухоли.
        - Что вы тут углядели? - поднялся к ним Нос. - Ух, ты, мать честная! Да это же самый настоящий «котёл»!
        Хан поднял камешек, постучал по ровному краю бака: раздался глухой металлический звук.
        - Металл всё-таки.
        - Подкоп рыли недавно, вон дёрн лежит, трава чуть подзавяла.
        - Возвращаемся. - Тарасов спустился в низинку под баком, оценил его высоту.
        Бойцы последовали за ним.
        - Командир, давай попробуем углубить яму, - предложил Нос.
        - Это не входит в нашу задачу, - сухо отрезал Тарасов.
        - Интересно же, что это такое. Вдруг и в самом деле встретим инопланетян?
        - Каких инопланетян? - округлил глаза Хохол, постепенно приходя в себя.
        - Каких-каких, обыкновенных. Вдруг это их корабль здесь лежит?
        - Бред!
        - Почему бред? Есть такая гипотеза. А Опухоль твоя - не бред?
        - Опухоль - физическое явление.
        - Много мы знаем.
        - То, что Опухоль выросла рядом с «котлом», - заговорил Хан, - имеет смысл.
        - Какой?
        - Насколько мне известно, Опухоли найдены на всех материках, и вылезли они из пещер и подземных тоннелей.
        - Ну?
        - Кроме «железных котлов», в Долине смерти найдено множество нор и подземелий, заплывших мерзлотой, и все они могли соединяться в одну сеть, а из центрального тоннеля и выползла Опухоль.
        - Не вижу связи.
        Хан посмотрел на Тарасова:
        - «Котлы» - следы деятельности предков, арктов или гиперборейцев, Опухоль - того же рода явление.
        - Ну, это ещё надо доказать, - запротестовал Нос.
        - Отставить дискуссии, - бросил Тарасов. - Ясно одно: надо держать ухо востро! Если те, кто копал здесь яму, вернутся, им может не понравиться наше присутствие. Понятно?
        Бойцы дружно закивали. Объяснять им последствия контакта с копателями не было нужды.
        Возвратились в лагерь.
        - Ну, что там? - сунулся к Тарасову сгорающий от любопытства Доктор.
        - «Котёл» нашли, - пояснил подошедший Нос.
        - Какой котёл?
        - Тебе же давали читать вводную.
        - Что, серьёзно?
        Нос отмахнулся, догнал Тарасова у хозяйственной палатки.
        - Командир, мы все читали материалы по феномену Елюю черкечех, почему же его не изучают? Ведь сюда добраться на вертолёте - раз плюнуть.
        - Экспедиций было много, - ответил Тарасов, копаясь в вещах. - Многие исследователи пропали без следа, многие заболели. Такое впечатление, будто долину кто-то охраняет.
        - Кто?
        - Спроси что-нибудь полегче.
        - А что говорят наши волхвы?
        Владислав разогнулся, держа в руках коробку с патронами.
        - Я с ними насчёт Долины не разговаривал. Князь говорит - тысячи лет назад здесь было какое-то опасное производство, не то гиперборейцев, не то атлантов, обслуживаемое искусственными существами.
        - «Шибко худыми железными людьми»?
        - Возможно, в легендах ненцев и якутов отражена истина. После взаимной гибели Атлантиды и Гипербореи производство осталось, но программа начала сбоить, объекты начали взрываться и взрывались чуть ли не до наших времён. Во всяком случае, взрывы отмечались вплоть до начала двадцать первого века.
        - Что же они там производили? - покачал головой Нос.
        - Скорее всего энергию, - сказал Тарасов. - Или энергетические консервы, если хочешь.
        - Аккумуляторы?
        - Чёрт его знает, может, и аккумуляторы, батареи, реакторы, ещё какую-нибудь хрень. Главное, что все эти штуки опасны, поэтому к «котлам» лучше не приближаться.
        - Понятно. - Нос поскрёб в замешательстве затылок, хотел продолжить расспросы, но Тарасов приказал всем сосредоточиться на решении насущных проблем, и группа начала работу.
        К обеду установили датчики вокруг Опухоли, внимательно изучили её глубины, из которых изредка всплывали цепочки воздушных шариков. Однако ничего необычного не обнаружили. Самым странным объектом был сам водяной пузырь, сохранявший форму капли вопреки гравитации и законам физики.
        - Здесь пахнет магией, - заявил по этому поводу Нос.
        - Ничего подобного, магии не существует, - заспорил с ним Доктор. - Люди привыкли ссылаться на колдовство, не зная, как объяснить то или иное природное явление.
        - Ну-ка, ну-ка, поподробнее, на примерах.
        - Пожалуйста. В африканских пустынях нашли «бродячие» камни весом до нескольких тонн. Тут же возникла идея, что это колдовство местных магов. А потом выяснилось, что существует квазирезонансное состояние броуновского движения, охватывающее кластеры материи, то есть камни определённых размеров.
        - Чушь!
        - Ты просто не интересуешься наукой.
        - Да по фигу она мне.
        - Вот и споришь как дилетант.
        - Не может вода выдавливаться каплями такого размера.
        - Раз выдавилась, значит, может.
        - Не, ты мне зубы не заговаривай: квазирезонное, кластеры, броуны, - это магия, нутром чую.
        - Нутро у тебя слабое.
        - Какое есть.
        Тарасов в спорах не участвовал. Причину возникновения Опухолей он знал - со слов князя, но она действительно больше смахивала на магическое деяние, чем на физическое явление. Душу охватывала тревога, когда он пытался представить пределы могущества жрецов, того же Тивела, владыки Геократора. Судя по всему, они были близки к перехвату власти в масштабах всей цивилизации, и остановила их только неудача с запуском полярного Водоворота.
        Пообедали супом из тушёнки, который сварил Хохол.
        Нос обошёл территорию вокруг лагеря и обнаружил заросли гигантских лопухов и стебельчатой травы в два роста человека.
        Однако эта аномалия уже не удивила и не обеспокоила, так как замеры радиоактивности возле Опухоли в радиусе сотни метров показали, что фон держится в пределах нормы. Только возле найденного Носом «котла» датчики отметили рост коротковолнового и гамма-излучения, хотя и не сильно превышающий фоновые значения. Больше напрягало отсутствие комаров, гнуса и птиц, равно как и мелких зверюшек. Вряд ли стоило сомневаться, что они покинули места обитания, не имея на то веских причин.
        После обеда три часа потратили на поиск «странного» внутри водяной горы. И снова их ждало разочарование. Водяной волдырь казался кристально чистым, не содержащим никаких посторонних примесей, и лишь иногда в нём возникали струйки газовых пузырьков, медленно всплывающих к вершине, и туманные облачка, принимающие причудливые формы, однако быстро рассасывающиеся.
        Хохол не удержался и запустил в Опухоль камнем.
        Ничего не произошло.
        Камень ударился о поверхность пузыря, породив на ней слабые кольцевые волны, и буквально прилип, остался лежать на боку Опухоли, несмотря на внушительную массу.
        - Прекрати, - буркнул Тарасов, которого тоже одолевало желание бросить в удивительную гору камень.
        - Вылезет демон - всех сожрёт! - со смешком добавил Доктор.
        - Надоел со своими смехуёчками, - проворчал Нос.
        Тарасов хотел остановить очередную «научную перепалку» и в этот момент почувствовал неуютную оголённость бойцов на фоне Опухоли. Что-то изменилось вокруг, словно на солнце набежала тень, хотя оно и так пряталось за облаками.
        - Нюх! - прошипел он.
        Без единого слова или удивлённого взгляда тренированные бойцы попадали на камни, и это наверняка спасло кого-то из них.
        Сначала Тарасов уловил шлепок пули о камень, потом услышал тихий - стреляли из винтовки с глушителем - звук выстрела.
        Упавшие бойцы группы замерли, вглядываясь в стену леса в сорока шагах от возвышенности.
        Тарасов тоже застыл, навострив уши, готовя себя к темповому действию.
        Ни одна веточка близстоящих деревьев и кустов не шевельнулась, но стрелок был где-то здесь, почти рядом, и ловил очевидно очередную мишень, озадаченный слаженным маневром жертв.
        - На раз! - выдохнул Тарасов; это означало вопрос: живы, здоровы?
        - Ван, - просипел Нос, включая рацию.
        - Ту, - отозвался следом Доктор.
        - Сри, - ответил Хохол сдавленным голосом.
        Тарасов облегчённо вздохнул: никто не был ранен.
        - На два! - Слова означали команду приготовиться к работе по стресс-варианту, который за много лет сотрудничества и проведения совместных операций все выучили назубок.
        Выстрел!
        Пуля вонзилась в бугорок прямо перед лицом Владислава.
        - Три!
        Группа «вскипела»: бойцы бросились в разные стороны, качаясь из стороны в сторону, то и дело падая за бугры и камни, перекатываясь на метр-два и снова вскакивая. Поймать их на прицел сейчас не смог бы и профессионал-снайпер, так слаженно и грамотно они побежали, растягивая фронт обстрела и мешая стрелку целиться. Поэтому неизвестный киллер успел выстрелить ещё только раз, потом понял маневр противника и начал отступление.
        Однако Тарасов успел заметить, откуда раздался последний выстрел, и метнулся к лесу, переходя в темп.
        Ему хватило минуты, чтобы догнать стрелка - тот успел обернуться, поднять винтовку. Тарасов «сделал пластилин» - так назывался приём из техники русбоя, отчего стрелок повернулся вокруг своей оси и упал лицом в сухую подушку лишайника.
        В ухе пискнула бусина рации.
        - Ищите других! - бросил Тарасов. - Он наверняка не один!
        Где-то затрещали кусты, покатились камни.
        - Слева от меня! Брать живым!
        Удаляющийся топот, треск ветвей, шорохи, каменные шлепки.
        Снова пискнула рация.
        - Периметр! - коротко сказал Тарасов.
        Это была команда Доктору, оставшемуся в лагере, стеречь подходы к лагерю. Он услышал шум в лесу и на всякий случай запрашивал инструкции по рации.
        В сотне метров от Тарасова раздался выстрел, затем крик. И всё стихло.
        - Голос? - проговорил он.
        - Порядок, командир, - отозвался Хан. - Кроме твоего, было ещё двое. Одного задержали, второй сиганул с обрыва в реку.
        - Понаблюдай за рекой, вдруг выплывет. Задержанного в лагерь.
        - Есть!
        Усмирённый Владиславом стрелок (винтовочка у него очень даже недурна, а главное - не наша, немецкая) зашевелился, поднял голову.
        На нём была маска - вязаная шапочка-«чеченка» чёрного цвета, и Тарасов одним движением сорвал её.
        Смуглое лицо, давняя небритость, усики, глаза мутные, желтоватые, волосы тёмные, грязные, свалявшиеся так, будто были завязаны в косички.
        - Привет, - доброжелательно сказал Тарасов. - Кто, откуда, зачем стрелял, кто дал задание?
        Стрелок сел.
        Тарасов рывком за воротник комбинезона поднял его на ноги.
        Он был настолько лёгкий и тощий, что пятнистый комбез болтался на нём как на вешалке.
        - Таныш тугел, - пробормотал он.
        - Не понимаешь, - огорчился Тарасов. - Что ж, будем искать нетрадиционные методы коммуникации. Руки за голову, шагай.
        Незнакомец вдруг бросился бежать, но Тарасов, готовый к любой неожиданности, догнал его и сунул носом в промоину с грязью. Подержал немного, избегая судорожных ударов и летящих брызг, выдернул голову киллера из ямы.
        - Больше не будешь? Или тебя доставить в лагерь полумёртвым?
        - Ма кирэк, - выбулькнул киллер.
        Тарасов вытер ему лицо травой, обыскал, нашёл нож, фонарик, колоду игральных карт, мобильный телефон, рассовал по карманам.
        - Всё?
        - Анлашылмый.
        - По-моему ты ругаешься.
        - Ма сэйлэш-ергэ…
        - А зря, не стоило бы усугублять своё положение. - Владислав подобрал винтовку тощего. - Вперёд!
        Через несколько минут они выбрались на опушку леса, подошли к палаткам лагеря.
        Нос и Хан подвели своего пленного.
        - Хохол остался на берегу.
        Тарасов оглядел напарника тощего.
        Он был пониже и покрепче, но тоже не являл собой крутого спецназовца, хотя и был одет в пятнистый комбез образца конца прошлого века. Голова у него была угловатая, составленная из одних бугров, волосы рыжие, борода пегая, нос картошкой и мутные голубоватые глазки-буравчики.
        - Будем знакомиться? - спросил Тарасов. - Или ты тоже ничего не понимаешь по-русски?
        В глубине глаз-буравчиков незнакомца (лет сорок, наверно) мелькнула тень, но он промолчал.
        - Понятно, - огорчённо кивнул Тарасов. - Киллеры не сдаются. Чем он был вооружён?
        Нос подал винтовку, такую же, какую Владислав отнял у своего задержанного.
        - «Хеклер и кох», недурно. Такие пушки в местных магазинах не купишь. Что будем с ними делать, парни?
        - Утопить, - буркнул Нос.
        Появился Хохол, неся в руке полусвёрнутую палатку.
        - Там у них лагерь разбит, по ту сторону Опухоли, метров триста отсюда. Рюкзаки, бинокли, радиометр - всё немецкое.
        - С войны, что ли, здесь сидят? - пошутил Доктор. - В сорок первом как забросили, так и шастают тут по лесам, поезда под откосы пускают.
        Тарасов сдвинул брови, и Кирилл смущённо засопел, сообразив, что шутит не к месту.
        - Принесите топорик.
        Нос нырнул в хозяйственную палатку, вернулся с небольшим топориком для рубки сушняка.
        - Руку на плаху.
        Хан сдавил запястье рыжеволосого, силой прижал ладонь к чурбачку, предназначенному служить стулом.
        - Уговаривать долго не буду, - равнодушно сказал Тарасов. - Ты всё равно заговоришь, я вижу, что ты меня понимаешь, только останешься без пальца. Или вовсе без руки. Выбирай.
        Рыжеволосый дёрнулся, пытаясь освободиться.
        Нос придержал его за плечи. Хан снова подсунул ладонь под топорик.
        Тарасов ударил.
        Лезвие топора точно (как он и хотел) срезало ноготь на указательном пальце незнакомца.
        Тот вскрикнул.
        - Надо же, промазал, - хладнокровно произнёс Владислав. - Держите крепче.
        Он замахнулся.
        - Не надо, я всё скажу, не руби! - быстро заговорил-запричитал рыжеволосый с явным прибалтийским акцентом. - Нас привезли сюда…
        - Утер-ергэ! - выкрикнул его тощий напарник, вывернулся из руки Доктора, прыгнул к бородачу. В руке его сверкнул взявшийся словно из воздуха нож.
        Однако Тарасов встретил его ударом топора - обухом по руке, потом пятернёй в лицо, и смуглый хиляк (татарин, судя по всему) отлетел прямо в объятия Хохла, роняя нож.
        - Продолжай, - кивнул Тарасов как ни в чём не бывало, подумав, что плохо обыскал киллера.
        Рыжеволосый сглотнул, переводя расширенные глаза с напарника на него и обратно.
        - Нас привезли…
        - Сколько вас было?
        - Трое: Алпар, Петух и я…
        - Эстонец?
        - Да… Урво Тамм.
        - Урво - курво, - пробормотал Хохол.
        - На чём вас привезли?
        - На такой железной тарелке…
        - На вертолёте, что ли?
        - Нет, она круглая и без мотора, но летает… быстро…
        Бойцы переглянулись.
        - Неужели мы думаем об одном и том же? - хмыкнул Хохол.
        Тарасов озадаченно помял подбородок: он подумал об энлоиде, имеющем и другие названия - рамана или вимана.
        - Какой приказ вы получили?
        - Смотреть, не всплывёт ли в горе кость.
        - Кость? Что ты имеешь в виду?
        - Нам сказали, всплывёт белая кость треугольником, велели сразу позвонить.
        - Доктор!
        Доктор передал присмиревшего татарина Хохлу, быстро обыскал рыжеволосого, достал мобильник.
        - Смотри-ка, гуглик, красивый какой, с выходом на спутник.
        Тарасов повертел мобильник в руке, спрятал в карман.
        - Значит, кость вы не нашли. Зачем же открыли огонь?
        - Нам приказали никого не подпускать к горе.
        - Кто приказал?
        Рыжеволосый взопрел.
        - Я не знаю.
        Тарасов поднял топорик.
        - Я правда не знаю, - заторопился эстонец, - он не представлялся… все называли его магистром.
        Тарасов задумчиво поиграл топориком, потрогал пальцем лезвие, театрально замахнулся.
        Урво Тамм зажмурился, выдохнул:
        - Кто-то назвал его Отто…
        Тощий напарник эстонца, которого, очевидно, и звали Алпаром, рванулся из рук Хохла, свирепо вращая глазами:
        - Убю, сволоч эстонски, с-сук, замолчи! Юлар!
        Хохол сдавил ему горло.
        Тощий захрипел, закатил глаза, дёрнулся и обвис в руках оперативника.
        Хохол отпустил его.
        Татарин кулем упал на землю.
        - Блин, что с ним? Я же легонько…
        В тот же момент и рыжеволосый Тамм вдруг закатил глаза, начал судорожно извиваться, уронил голову на чурбачок и перестал двигаться.
        Хан отпустил его руку.
        Тамм свалился набок, из уголка рта вытекла струйка слюны.
        Доктор нагнулся к нему, отогнул веко, положил пальцы на запястье руки.
        То же самое проделал Хохол с тощим.
        Оба выпрямились, посмотрели на Тарасова.
        - Готовы.
        - Какого рожна? - удивился Нос. - С чего это они?
        - Самоликвид, - сморщился Доктор. - Да, командир?
        - Обыщите их, - мрачно приказал Тарасов. - Они были запрограммированы на суицид в случае захвата. Их хозяева не хотели, чтобы мы узнали их имена.
        - Он назвал имя - Отто.
        - Магистр, - добавил Нос многозначительно. - Не товарищ ли Отто Мандель?
        - Точно! - взмахнул кулаком Доктор.
        Хан обыскал трупы, развёл руками.
        - Никаких документов, ничего.
        - Сходите в их лагерь, поищите там. Трупы закопать, там же, в лагере, ничего не трогать, следы не оставлять.
        - Винтовки возьмём?
        - Нет.
        - Понял.
        Нос, Хохол, Доктор и Хан унесли умерших киллеров.
        Тарасов обошёл лагерь, прислушиваясь к тишине леса, потом достал свой айфон, набрал номер.
        Белогор ответил тотчас же, словно ждал звонка:
        - Слушаю, Владислав Захарович.
        Тарасов коротко обрисовал ситуацию.
        Князь помолчал.
        - Ещё раз просканируйте Опухоль, очень тщательно, скрупулёзно, каждый сантиметр водяной горы. Вдруг «белая кость» где-то там плавает. Завтра утром за вами прилетит вертушка.
        - Мы можем подежурить здесь ещё неделю.
        - Не имеет смысла. Вы засветились, команда Манделя не нашла здесь то, что искала, и больше он сюда никого не пошлёт.
        - Мы не виноваты.
        - Возвращайся, полковник, для вас найдутся другие дела.
        Связь прекратилась.
        Тарасов выключил телефон, поиграл желваками, взял бинокль, карабин и направился к Опухоли.
        Князь чего-то недоговаривал, но Владислав привык подчиняться распоряжениям старших - по званию или положению и не стал допытываться у пресветлого, почему их команду возвращают так быстро.
        Бойцы вернулись через полчаса.
        - Похоронили, - сказал Хохол.
        - Берите бинокли и не спускайте глаз с Опухоли.
        - Чего они к нам лезут? - угрюмо поинтересовался Доктор. - Эстонцы, татары… Мандель этот. Жили бы дома и жили. Мёдом, что ли, наша земля намазана?
        - Какая разница, какой они национальности, - буркнул Хохол. - Думаешь, кацапов среди них нет? Закодировать сейчас можно любого, тем более что любителей лёгкой наживы пруд пруди.
        - Философ, - скривил губы Доктор.
        - А что, не так? У Хана спроси, он тоже не русский.
        - Я русский, - меланхолично отозвался снайпер.
        Хохол вытаращил глаза.
        - Ты же татарин.
        - Татарин, но по мировоззрению русский. Это наша земля, и я хочу её защищать. Если вы учили историю, то должны знать, что только Россия никогда не навязывала свои взгляды, традиции и привычки, позволяя развиваться самобытным культурам, не пыталась задавить и заставить следовать в кильватере собственной национальной идеи.
        - Понял? - Доктор поднял палец.
        - А? - сказал Хохол растерянно.
        Нос и Доктор засмеялись.
        - Работаем, - недовольно сказал Тарасов, и вдруг его прошиб ледяной озноб.
        Мгновение он стоял, оглушённый новым состоянием, которое характеризовалось двумя словами: «ветер смерти». Потом скомандовал:
        - Ноги! Бегом!
        Они помчались вниз, не разбирая дороги, прыгая с камня на камень, не спрашивая ни о чём и не оборачиваясь. А когда нырнули в лес, с неба на Опухоль упала металлическая капля и взорвалась!
        Река Печенга
        Буй-тур
        Лагерь решили разбить на пологом подъёме берега, с северной стороны от Опухоли и в полукилометре от палаток неизвестных туристов, установленных по другую сторону водяной горы.
        - Там была охотничья сторожка, - сказал Анурий Фокич, когда отряд высадился. - Могли бы и не ставить палатки.
        - Пока остановимся здесь, - решил Строев. - Потом посмотрим, что там за туристы, и переберёмся.
        - Было бы время, я показал бы вам местные достопримечательности. В Печенге были?
        - Нет, не доводилось.
        - А в Раякоски? Там красивые церковки стоят. Да и на Луоявре тоже есть что посмотреть, красивое озеро, птицы много.
        - В другой раз, отец, - сказал Буй-Тур.
        - Да другого раза может и не быть, - огладил бороду старик.
        Буй-Тур чувствовал на себе его взгляды, и ему было неуютно, как под рентгеновским аппаратом. Хотя виноватым себя он не ощущал, перейдя границу, за которой было уже невозможно отказаться от сердечных мук и притязаний. Аглая становилась для него всё дороже и ближе, и для неё он готов был на любой подвиг.
        - Пойду, познакомлюсь с соседями, - сказал он Строеву, когда отряд расположился на местности и готов был приступить к изучению Опухоли. - Не расслабляйтесь, мало ли кто тут хозяйничает.
        - Вопросы безопасности в твоём ведении, - отрезал полковник, - ты и занимайся ими. У нас свои задачи.
        Группа вооружилась биноклями и датчиками, побрела к водяному волдырю через каменистую осыпь.
        - Я тоже хочу посмотреть, - дёрнула Аглая деда за рукав.
        - Вместе пойдём, - согласился он.
        - А ты? - обернулась девушка.
        - Я ещё успею, - ответил Буй-Тур, прикидывая, брать с собой оружие или не брать.
        - Не беспокойся за палатки, - понял его по-своему Анурий Фокич, - ничего с ним не случится. Я на всякий случай накинул на это место закло недоступа.
        - Что?
        Гамаюн усмешливо сверкнул глазом.
        - Заклинание такое, - пояснила Аглая. - Никто не подойдёт, ни зверь, ни человек. Идём с нами, всё равно те зелёные палатки стоят по ту сторону Опухоли, тебе мимо идти.
        - Пожалуй, - согласился Гордей, озадаченный откровениями старика. Ему говорили, что проводник далеко не прост, однако по всему выходило, что старший Гамаюн, знающий заклинание (закло, м-да) недоступа, не просто заботник местной Общины, он - волхв!
        Группа двинулась к водяному пузырю, устроившемуся в узкой расселине, которая зигзагом спускалась к реке, точнее, к длинной неширокой бухточке Долгая Щель.
        Берег бухты в этом месте был обрывист и каменист, а Опухоль выдавилась из раскола берегового утёса, поэтому увидеть её со стороны было не просто. Но поскольку неизвестные любители природы остановились точно в этом месте, это наводило на мысль, что они хорошо знали его координаты.
        Подошли к обрыву, остановились, разглядывая прозрачный водяной пузырь, форма которого действительно напоминала каплю воды, увеличенную в десять тысяч раз, съехавшую набекрень с гористого уклона.
        Пинский, возбуждённый до крайности, начал фотографировать удивительный объект, его сослуживцы также приступили к работе, не желая терять времени. Они тоже были заинтересованы, но не показывали вида. Капитан Няндома вообще никогда не проявлял своих чувств, оставаясь равнодушно-спокойным в любой ситуации, а полковник Строев слишком долго занимался изучением археологических артефактов, чтобы относиться к ним с мальчишеским восторгом.
        Аглая увязалась за ним, попросила бинокль. Было видно, что девушка ошеломлена открытием не меньше лейтенанта Пинского.
        - Знаешь, что это такое? - кивнул на Опухоль Анурий Фокич.
        Буй-Тур помедлил, находясь в необычном для него состоянии стеснения, относящегося не столько к природному феномену, сколько к своему положению.
        - Знаю.
        - Ключа здесь нет.
        Буй-Тур пристально посмотрел на старика.
        - Откуда вы знаете?
        - Знаю, - ответил Гамаюн тем же тоном, каким только что отвечал он сам.
        - Бывали здесь? - догадался Гордей.
        - Как только вылез Айске-Тиермес.
        - Кто?
        - Так саамы-лопари называют страшного бога-громовника, за которым стоят разрушительные явления природы.
        - Значит, мы опоздали?
        Гамаюн понял, глянул на каменный гребень за Опухолью, за которым прятались палатки туристов.
        - Вчера ещё их не было.
        - Вы… уверены?
        - Сынок, коли я говорю - не было, значит, не было. Мы тут прошустрили первыми, как только узнали про Опухоль, и закрыли этот район непроглядом. Но, видать, нехорошие люди за границей прознали про нашу находку и послали своих варнаков проверить.
        - В таком случае, если они ещё здесь…
        - То ищут известный нам предмет.
        - Пусть ищут, это хорошо.
        - В связи с чем у меня вопрос: коли они задумают лихое дело…
        Буй-Тур улыбнулся.
        - Пусть попробуют.
        Гамаюн смерил его оценивающим взглядом.
        - Прости, сынок, не сразу сообразил. Ты из обережников, витязь?
        - Ц-с-с! - Гордей прижал палец к губам. - Об этом никто не должен знать. Хотя я только посвещён в бративои, ещё не витязь. Встречный вопрос, отец: Опухоли, насколько мне известно, вылезают из сохранившихся старых тоннелей, значит, здесь находится один из таких подземных ходов?
        - Верно.
        - И по нему можно добраться аж до полюса? То есть до затонувшей Гипербореи?
        - Зачем тебе это? Я имею в виду - добираться до Матери нашей?
        - Почему же, интересно… хотелось бы увидеть.
        - Что?
        Буй-Тур смущённо рассмеялся.
        - Да я и сам не знаю что. Столько читал о прародине нашей, столько слышал, а почти ничего не видел.
        - Вон, посмотри.
        Гордей проследил за взглядом старика и увидел на гребне, как раз напротив Опухоли, пирамиду из камней.
        - Ух, ты! Как кто глаза отвёл. Неужто сейд?
        - Ему поболе двух тысяч лет будет, саамы отметили вход в пещеру, откуда начинается ход в тоннели. Ходы эти берегут чахкли, подземные жители.
        - Легенда?
        - С одной стороны, легенда, с другой - сущая правда, хотя жители эти всего лишь полевые фантомы, как нынче выражается учёная братия. Все следы деятельности предков наших были сокрыты теми, кто желал возродить былое могущество постлемурийской цивилизации.
        - Жрецами?
        - Жрецы были разные, и светлые, и тёмные.
        - Но выжили только тёмные, нет?
        Гамаюн хмыкнул.
        - Может, и светлых доведётся узреть. Нынешние жрецы не те, что были прежде. Им нужна власть. Мы ещё поговорим с тобой на эту тему.
        - А почему древние цивилизации погибли? Я имею в виду те, что были до Гипербореи?
        - Уровень полученных в древности знаний превышал нравственный и этический уровень их носителей. Вот природа их и «сбросила» в небытие.
        Подбежала раскрасневшаяся Аглая.
        - Что стоите как истуканы? Неужели не интересно? Чудесная капля! В ней есть какое-то дыхание, и ещё она что-то скрывает, манит, так и хочется туда проникнуть.
        Мужчины переглянулись.
        - Манит она не только нас, к сожалению, - проворчал Буй-Тур. - Любуйтесь пока, а я пойду побеседую с туристами, или кто они там есть.
        - Можно, я пойду с тобой?
        Гордей нерешительно посмотрел на Анурия Фокича. Тот усмехнулся.
        - Не помешает, Гордей Миронович?
        - Чего хочет женщина, того хочет бог, - ответил Буй-Тур поговоркой.
        Аглая рассмеялась.
        - Ой, спасибочки, защитил. Истина не всегда глаголет устами младенца, изредка мужчины тоже способны её изрекать.
        - Во как, - снова улыбнулся Гамаюн. - Внучка у меня востра на язык, намаешься с ней. Не больно-то она привечает мужчин.
        - Не всех, - прыснула Аглая. - Идём, Гордей?
        Буй-Тур развёл руками, направился к Опухоли. Девушка засеменила рядом, подлаживаясь под его шаг, легко перепархивая с камня на камень. Анурий Фокич остался стоять, глядя им вслед.
        - Не боишься деда? - спросил Буй-Тур, когда они миновали край расселины, над которой возвышалась вершина водяной капли.
        - Почему я должна его бояться? - удивилась Аглая. - Он очень хороший и всё понимает.
        - Ну, подумает чего…
        - Чего?
        - Не знаю… ты ему родная кровинка, а я - чужой человек.
        - Вот уж ерунда какая, - рассердилась Аглая. - Ты же ничего плохого не задумал?
        - Задумал.
        Она остановилась на плоской каменной плите, лёгкая, тоненькая, красивая в порыве удивления: глаза большие, зелёные, светящиеся, губы полураскрыты, полные, алые.
        У него оборвалось сердце.
        - Что задумал, говори!
        Не спуская с её лица взора, он подошёл к девушке почти вплотную.
        - Мне тридцать восемь…
        - Чем удивил, - фыркнула она.
        - Тебе всего девятнадцать. Не побоишься выйти за меня замуж?
        Аглая замерла.
        Глаза её стали ещё больше, потемнели, посерьёзнели, губы сдвинулись, казалось, она вот-вот бросит резкое слово и убежит.
        Гордей затаил дыхание.
        Но девушка вдруг рассмеялась - словно колокольчик зазвонил, прижала пальчик к его губам, покачала головой.
        - Не надо спешить, витязь мой дорогой, я ещё ничего не решила.
        - Но ведь это знак - что мы с тобой здесь встретились?
        - А может быть, я так наколдовала?
        Она побежала вниз по камням, обернулась.
        - Что стоишь? Так мы до вечера не управимся.
        Буй-Тур как в тумане последовал за ней, пока не понял: она уже ответила! И сразу на душе стало легко и светло.
        Он догнал её, прыгая, как юноша, с камня на камень, взял за руку.
        Они замерли, не сводя глаз с друг друга. Аглая качнула головой, и он поспешно убрал руку, хотя поцеловать её в губы хотелось до головокружения.
        - Я не умею говорить важные слова…
        - И не надо. - Дразнящие огоньки в глазах, но не обидные, тёплые, обещающие. - Я сама скажу, когда придёт время. Ладно?
        - Ладно, - еле выговорил он.
        Она фыркнула, стремительно чмокнула его в щеку и побежала дальше.
        Только после этого Гордей вздохнул свободней, хотя тут же переключил внимание на дело, ради которого прилетел сюда: стали видны зелёные с чёрным палатки.
        - Подожди, я пойду первым.
        Аглая послушно остановилась.
        Буй-Тур, прислушиваясь к изумительной природной тишине речного берега, принюхиваясь и всматриваясь в детали пейзажа, прокачал через нервную систему все полевые потоки и закончил анализ.
        Обстановка ему не понравилась. Палатки не вписывались в ландшафт по-доброму, они являли собой чужеродные элементы и несли печать какой-то скрытой озабоченности и угрюмой недоброжелательности.
        Аглая прерывисто вздохнула за спиной.
        - Мне здесь не нравится.
        - Мне тоже. Посиди на камешке, покуда я буду разговаривать.
        - Будь осторожен.
        Он усмехнулся, легонько сжал её плечо и направился к палаткам, обходя упавшие деревца и чувствуя потянувшиеся к нему потоки внимания.
        Палатки были небольшие, двухластные, каркасные. Таких российская промышленность не выпускала, по мнению Буй-Тура. А вот кострище - ажурная конструкция из керамических трубок и спиц подсказала ему страну-изготовитель: такие кострища делали только в Финляндии, для условий Крайнего Севера и низких температур. Они позволяли зажигать и поддерживать костёр даже при сильном ветре, а топливом могли служить не только древесные щепки, сучья и поленья, но и кубики сухого спирта, и керосин, и любой другой вид жидкого топлива.
        Когда до палаток осталось с десяток шагов, полог одной из них распахнулся, и навстречу Гордею вылез плотный парень в чёрно-зелёном комбинезоне-пуховике, небритый, с непокрытой головой, уставился на гостя.
        Гордей кивнул.
        - Привет. Не ожидал здесь увидеть туристов. Мы тут недавно прилетели, археологи из центра. А вы чьи будете?
        - Из Мурманска, - буркнул парень с едва уловимым акцентом.
        - Как интересно. В Мурманске знают об этой штуке? - Буй-Тур кивнул на Опухоль за спиной.
        Послышался стук скатывающихся камней, шарканье, из-за палатки вышел ещё один парень, такой же крутоплечий, небритый, бледнолицый, с выстриженным особым образом виском слева.
        Буй-Тур невольно напрягся, хотя с виду продолжал оставаться благожелательно-сдержанным. Выстриженный висок туриста являлся опознавательным знаком принадлежности его к касте спецназа СТО. В этом у Гордея не было никаких сомнений, он хорошо знал такие знаки, так как и сам носил за ухом знак - символический силуэтик сокола. Все бойцы ППП носили такие знаки, в то время как оперативники СОС - силуэтик тигра.
        - Чего надо? - буркнул второй турист; в его речи тоже слышался почти неуловимый акцент.
        Гордей, перебиравший в памяти говоры живущих за рубежом людей, которые достаточно хорошо знали русский язык, наконец определил: язык парней явно принадлежал к романской группе. То есть они были не то испанцами, не то итальянцами. Что они нашли здесь, в российской глуши, можно было не спрашивать, вывод напрашивался сам собой.
        - Что ж вы так грубо? - укоризненно проговорил он. - Я ведь не требую ваши документы… пока. Зона здесь особая, можно и наряд вызвать.
        Из-за груды камней, увенчанной комлем упавшей сосны, вышел ещё один турист, постарше первых двух, но такой же широкоплечий, мощный и по-медвежьи медлительный на первый взгляд. У него было гладкое плоское лицо, неожиданно махонький нос и огромная челюсть.
        - А вы, собственно, кто, гражданин? - спросил он фальцетом.
        - Пограничник без пальто, - съязвил Буй-Тур. - Показать документы? Или сразу вызвать пограничный наряд?
        Туристы переглянулись.
        - Мы тоже на службе, - сказал старший, с тонким голосом. - Передвижной отряд Мурманского историко-этнографического института.
        - Впервые слышу, что в Мурманске есть такой институт. И что же здесь, на берегу Печенги, делают этнографы? Насколько я понимаю, они должны работать в селениях, деревнях и посёлках, собирать фольклор, изучать топонимы, переписывать население.
        - Мы были в Лиинахамари.
        - Допускаю.
        - Дальше пойдём в Сальмиярви и Раякоски.
        - Отсюда до Сальмиярви километров сорок, да ещё через Печенгу придётся переплавляться. Лодки у вас есть?
        - Да что мы с ним вязнем? - буркнул первый турист. - Пусть убирается.
        Внезапно все трое посмотрели за спину Буй-Тура.
        Он оглянулся, не выпуская их из периферийного поля зрения.
        К ним подходила Аглая, сияя демонстративной улыбкой.
        - Здрасьте. Как вас тут много. - Она посмотрела на Гордея. - Можно тебя на минутку?
        - Да я, собственно, закончил. - Буй-Тур взял её под локоть, глянул на туристов. - Мы ещё поговорим, сеньоры, я к вечерку подойду.
        Он повёл несопротивлявшуюся девушку прочь от палаток.
        - Ты зачем пришла? Я же просил сидеть и ждать.
        - Почуяла тревогу. - Аглая виновато шмыгнула носом. - Они недобрые, озабоченные какие-то, и место здесь, - она передёрнула плечами, - неуютное.
        - Согласен, очень неуютное. А главное, парни не те, за кого себя выдают. Подожди секунду.
        Он достал мобильник, глянул на часы: спутники бороздили небо над Кольским полуостровом строго по расписанию, и в настоящий момент связь обещала быть устойчивой.
        Родарев отозвался быстро:
        - Гордей Миронович?
        - Мы на месте, Всеслав Антонович. Однако нас опередили.
        Секундная пауза.
        - Кроты?
        - Трое, двое из них скорее всего итальянцы, хотя русский знают хорошо, третий - наш, россиянин. Но это явно разведчики. Мы прибыли буквально на пару часов позже, они не успели тщательно обследовать Опухоль. Я их немножко встряхнул, так что надо ждать реакции.
        - Прислать подмогу?
        - Не надо, обойдусь местными помощниками. - Буй-Тур бросил взгляд на деликатно отошедшую в сторону Аглаю, и девушка одарила его восхитительной улыбкой.
        - Будь осторожен, воевода, эти деятели не остановятся ни перед чем, а вы им мешаете.
        - Учту.
        Буй-Тур выключил телефон, догнал спутницу.
        - Знаешь, о чём я подумал?
        Ответный вопросительный взгляд.
        - Хорошо бы ничего этого не знать и не видеть, устроиться в палатке на берегу моря, рыбу ловить, восходы встречать, закатами любоваться. И не ждать ножа в спину.
        Аглая забежала вперёд, заставила его остановиться. Глаза у неё стали заботливыми и тревожными.
        - Устал, да?
        Он погрустнел.
        - Не то чтобы устал, просто не вижу просвета в этой вечной суете, а жизнь - яркая, светлая, беззаботная - всё ждёт где-то за поворотом. Понимаешь?
        - Понимаю, - кивнула она без улыбки. - Ты человек боя, обережник, а обережникам всегда достаётся тяжёлая доля.
        - Откуда ты знаешь?
        - Дед говорил. Ещё он говорил, что жизнь любит тех, кто любит жизнь.
        Глаза их встретились. И тогда Гордей поцеловал её по-настоящему, так что едва не задохнулся сам…
        Группа полковника Строева всё ещё крутилась вокруг Опухоли, выполняя свою задачу.
        Гамаюн-старший куда-то исчез.
        - Пойду готовить ужин, - сказала Аглая, понаблюдав за суетой мужчин.
        - Я помогу, - встрепенулся Буй-Тур, сердце которого никак не желало успокаиваться. - Костёр разведу.
        - Отлично, все будут довольны.
        - Пока будешь готовить ингредиенты, я поищу грибы.
        - Далеко не заходи, ладно? А то я стану беспокоиться.
        Буй-Тур воровато оглянулся и ещё раз быстро поцеловал её, ощущая себя всё тем же восторженным мальчишкой восемнадцати лет.
        Аглая засмеялась, погрозила ему пальцем.
        - Дед увидит - уши оборвёт.
        - Кому? - весело спросил он.
        - Тебе, конечно, не мне же.
        - Это очень не просто сделать. Дед - не воин.
        - Он знает с л о в а, а против закла и воины бессильны.
        - Так он колдун? Можно, я поспрашиваю его про эти ваши закла? Заклинания, да?
        - Закло - это по-простому, поговори, если хочешь, может, ему тоже будет интересно поделиться с тобой веданием.
        - Тогда побежали.
        Он нарубил сушняка, запалил костёр и оставил девушку в лагере, взяв с собой нож и пустой полиэтиленовый пакет для грибов. Но сначала решил проверить, чем занимаются товарищи из «Мурманского историко-этнографического института».
        Обошёл Опухоль изрядным крюком, углубился в лес, вышел в распадок и осторожно, замирая на несколько секунд, прислушиваясь к долетавшим отовсюду шёпотам природной жизни, вышел к лагерю туристов, отмахав в общей сложности около двух километров.
        Палаток не было!
        Он присел на корточки, сунул в рот листик брусники.
        Солнце, низко склонившись над сопками на северо-западе, освещало пологую возвышенность берега и груду камней с комлем упавшей сосны. Но палатки, ещё час назад стоявшие у этой гряды, исчезли. От них остался лишь тонкий запах чужеродности и неуюта, порождённого их недобрыми обитателями. Сами они, оценив угрозу в словах Буй-Тура, сочли необходимым убраться отсюда, испугавшись появления пограничного наряда. Пропуска на туристические маршруты и прочие мероприятия в закрытой прибрежной зоне у них наверняка не было.
        Буй-Тур задумчиво прошёлся по территории лагеря, всматриваясь в оставленные следы - головешки костра, разбросанные поленья, сучья, камни. С одной стороны, он был удовлетворён тем, что напугал кротов, как назвал разведчиков СТО князь, с другой - понимал, что расслабляться ни в коем случае нельзя. «Этнографы» не могли уйти далеко от предмета изучения - Опухоли.
        Вспомнив о грибах, Гордей метнулся в лес и вскоре вернулся к своему лагерю, неся в пакете с десяток лисичек и пару моховиков.
        - Грибы есть, но за пять минут много не насобираешь.
        - Ничего, этого хватит на подливку, - ответила Аглая. - Сходишь за водой?
        - Давай посуду. Дед не приходил?
        - Не беспокойся за него, он где-то близко.
        Буй-Тур взял пластиковую канистру и спустился к реке, зачерпнул воды. Когда вернулся, увидел Анурия Фокича, разговаривающего с внучкой. Но не встревожился, хотя и смутился, словно собирался что-то украсть у старика. И всё же его помыслы были чисты и простодушны, и он ни перед кем не лукавил.
        - Отойдём-ка, - шевельнул бровью Гамаюн.
        Зашли за палатки.
        - Туристы убрались, - сказал Буй-Тур.
        - Никуда они не ушли, - отмахнулся старик, - здесь крутятся, варнаки.
        - Понятно. - Спрашивать, откуда Гамаюн знает о том, что агенты СТО остались у Опухоли, Гордей не стал. - Интересно, что они задумали?
        - Ничего хорошего. Обучены они серьёзно, поэтому не отвлекайся, не ходи в лес за грибами.
        - Это не просто походы за грибами.
        Анурий Фокич бросил взгляд из-под насупленных бровей.
        - Тебе видней.
        - Не ходи вокруг да около, отец, - не выдержал Буй-Тур, - скажи прямо, что тебя беспокоит.
        Гамаюн пожевал губами, кинул косой взгляд на внучку, хлопочущую у костра.
        - Ты воин…
        - И что?
        - Жизнь воина суетная, непростая. Может, не стоит вовлекать в эту жизнь других людей? Как говорил поэт: в юдоли, где мы обитаем, любое деяние - зло.
        Гордей стиснул зубы, переживая раздражение и чувство вины одновременно.
        - Воины - тоже люди, отец.
        - Тоже верно. И всё же…
        - Я люблю её! - Признание вырвалось само собой, и он тут же пожалел об этом, хотя мгновением позже подумал: а пусть знает!
        Гамаюн окинул его лицо усмешливым взглядом.
        - Ты же не знаешь Глашку.
        - Знаю!
        - Что ж, взялся за оглобли - вези. Опора ей надобна.
        - Всё будет зависеть от её слова.
        Анурий Фокич отошёл, полуобернулся:
        - Я тут недалече на дот немецкий набрёл, будет время, сходи.
        - Хорошо, - пообещал Буй-Тур, переживая смущение и облегчение. Всё-таки он боялся, что дед Аглаи запретит ему встречаться с внучкой, сославшись на её молодость. Хотя вряд ли запрет подействовал бы на его решение.
        - Что он тебе сказал? - шепнула любопытная Аглая, когда он вернулся к костру.
        Буй-Тур сурово сдвинул брови:
        - Велел завязать и прекратить!
        Девушка фыркнула.
        - Не наоборот?
        Гордей понизил голос:
        - Сказал, чтобы я о тебе заботился.
        - Я серьёзно.
        - И я серьёзно. Как только сыграем свадьбу, я переквалифицируюсь в управдомы либо буду в школе преподавать уроки вязки свитеров.
        Аглая округлила глаза:
        - Ты умеешь вязать?
        - А то! - гордо вскинул он подбородок. - Бабушка в детстве учила.
        Аглая засмеялась, сообразив, что он шутит.
        - Ты несерьёзный человек, Гордей Буй-Тур. Но идея мне нравится - насчёт школы. Меня никто вязать не учил. Ну, всё, зови учёных мужей, а то остынет ужин.
        Буй-Тур послушно двинулся к Опухоли.
        Через полчаса они ужинали, с удовольствием уписывая рисовую кашу с тушёнкой и картофельное пюре с грибами.
        Пинский, наевшись от пуза, отвалился от костра с кружкой горячего чая.
        - Здорово как! Спасибо, хозяйка. Всё было очень вкусно, как дома. Вообще мы попали на курорт: тепло, сухо, комаров нет - цимес! А как вам этот водянистый пузырь? Ничего не напоминает?
        - Каплю, - простодушно пожала плечами довольная похвалой Аглая.
        - Пирамиду! Разве что её не строили, а слепили из воды.
        - Слепили? - фыркнула девушка. - Кто?
        - Энелобы.
        - Кто?!
        - Создатели НЛО. Я пишу монографию о неопознанных летающих объектах, которые являются техническими системами криптоцивилизации. Ни одна из прежних цивилизаций, считая легендарные Атлантиду и Гиперборею, с Земли не ушли и уходить не собираются. Они и сейчас живут рядом с нами, только параллельно. Их объекты мы и видим как НЛО. И этот водяной пузырь - тоже их объект.
        Строев, допивавший чай, молча поднялся и ушёл к берегу реки.
        Буй-Тур и Гамаюн переглянулись.
        - Классная идея для романа, - улыбнулся Гордей, подмигивая старику.
        - Монография - не роман, - пренебрежительно махнул рукой Пинский. - Закончу, Нобелевку получу.
        - Значит, Опухоль, по-твоему, - пирамида атлантов?
        - Или гиперборейцев.
        Аглая посмотрела на деда.
        - Насчёт цивилизаций не знаю, - отозвался на её взгляд Анурий Фокич, - а древние живут с нами бок о бок, это точно.
        - Кого вы имеете в виду? - озадачился Буй-Тур.
        - Лешие, домовые, бабаи, болибошки, вазилы.
        Лейтенант хохотнул.
        - Ну, это сказки.
        - Вовсе не сказки, - тихо возразила Аглая. - У нас домовушка живёт, хитренький и весёлый.
        - Ты серьёзно? - удивился Пинский.
        - Она любит с ним разговаривать, - усмехнулся Гамаюн.
        - Шутите.
        - Ты человек городской, потому и не знаешь природы.
        - Почему же не знаю? Каждый год на природе, всю географию изучил.
        - Костя, подойди, - раздался голос Строева.
        Пинский лениво повернул голову, потом всё-таки поднялся и, ворча что-то под нос, поплёлся на голос начальника с кружкой чая в руке. За ним последовал и молчаливый капитан Няндома, за всё это время не обронивший и трёх слов.
        Буй-Тур понизил голос.
        - Не удивляйтесь, Анурий Фомич, они люди подневольные, на государевой службе, им многое не позволено.
        - Я уже понял, - кивнул Гамаюн.
        - А на самом деле, вы верите в гиперборейскую версию наших предков?
        - Вера - дело хорошее, если голова не способна к размышлению, а я не верю - знаю. Борейцы жили там, на севере. - Старик бросил взгляд за спину. - Последние из них ушли на наш материк одиннадцать тысяч лет назад, стали истинно волохами, знатоками волшбы.
        - Волхвами?
        - Волхвы появились позже. Кстати, в Гиперборее был матриархат, что и послужило основой правильного развития цивилизации. Те, кто не хотел подчиняться Матери Сва, ушли на юг, образовали…
        - Атлантиду!
        - Верно. Атланты создали оппозицию учению Материнского Покоя, боготворили Бездну, Тьму, Вихрь-стихию. Основой их энергетического могущества был экстаз, внезапные порывы. Главным же занятием наших предков были странствия по Мирам Вселенной. Они создали…
        - Храм Странствий.
        Анурий Фокич пожевал губами.
        Буй-Тур сконфузился.
        - Прости, отец, больше не буду перебивать.
        - Да, Храм Странствий. Который лежит сейчас на дне морском, закупоривает жерло Водоворота.
        - Вы его видели?
        - Храм? Нет, к сожалению, не видел, хотя знаю, что он существует.
        - А Ключ, который ищут эти варнаки? - Буй-Тур кивнул на каменистую гряду, за которой скрывался лагерь «этнографов».
        - Ключа два. Один инициирует Водоворот, второй открывает двери Храма.
        - Я не знал, - удивлённо произнёс Гордей. - Князь говорил об одном Ключе.
        - Имеет ли это какое-нибудь значение?
        Буй-Тур задумался, ощущая токи открытого расположения, соединяющие Аглаю с ним. Встрепенулся.
        - Ты прав, Анурий Фокич. Я знаю то - что достоин знать. Не нужно торопить время, чтобы достичь вершин знаний за один день, хотя и останавливаться нельзя. Моё от меня не уйдёт.
        - Приятно слышать такие речи.
        - От простого воина?
        - От человека, способного задумываться. - Гамаюн хлопнул себя по коленям, встал. - Пойду пройдусь перед сном.
        Скрылся за деревьями.
        - Давай помогу посуду помыть, - предложил Буй-Тур.
        Широко раскрывшиеся глаза девушки сказали ему всё, что она думает о предложении.
        Он засмеялся.
        - Ты что? - не поняла она.
        - Вспомнил шутку: женщина может всё. А мужчина - ещё и вынести ведро с мусором.
        Аглая прыснула.
        - Хорошо, помоги.
        Он взял у неё пластиковое ведёрко с посудой, руки их соприкоснулись. Оба замерли, глядя друг на друга. Неизвестно, чем бы это закончилось, не появись Пинский.
        - Не хотите посмотреть на пузырь? Солнечные лучи так красиво в нём преломляются. - Он подозрительно вгляделся в лица пары. - Что это вы какие-то заторможенные?
        - Мы составляли план. - Буй-Тур понёс ведёрко к реке.
        - Какой?
        - План дежурств. Завтра твоя очередь.
        Аглая прошла мимо растерявшегося лейтенанта, кусая губы, чтобы не рассмеяться.
        - Почему я? - жалобно возопил он им вслед.
        - Не хочешь дежурить, - оглянулся Гордей, - будешь мыть руки не перед едой, а вместо еды.
        Аглая не выдержала, засмеялась.
        - Это нечестно, - попытался возразить Кока, но они его уже не слушали.
        Полюбовались на крохотные радуги, вспыхивающие за горбом Опухоли, спустились к реке, поглядывая на противоположный берег, на текущую воду, отнюдь не вызывающую желание искупаться. Ни Строева, ни капитана на берегу видно не было, поэтому местность казалась пустынной и безжизненной. Не летали даже чайки, которые всегда селились в прибрежных скалах.
        Гордей тронул воду рукой.
        - Холодновата.
        - Ничего, я взяла хороший гель для мытья посуды. Но сначала надо очистить миски песком.
        Руки их снова встретились.
        Потом оба, не сговариваясь, потянулись друг к другу.
        Целовались несколько минут, пока Аглая не опомнилась и не оттолкнула его.
        - Не надо, Гордеюшка… нас увидят.
        - Кто?
        - Дед.
        - Он и так всё понял.
        - Всё равно не надо, неправильно это.
        - Почему неправильно?
        - У нас принято сначала просветить совлечение.
        - Что это значит?
        - Решает женщина.
        - Матриархат? - улыбнулся он.
        - Называй как хочешь. Ты люб мне, но я ещё не решила ничего.
        Он посерьёзнел.
        - Я подожду. - Его влекло к ней так сильно, что сдерживался он с трудом, но сдержался.
        Она это поняла, погладила его по щеке кончиками пальцев.
        - Не думала, что встречу такого, как ты.
        Внезапно Буй-Тур почувствовал дуновение холодного ветра сверху, даже кожу на голове свело.
        Аглая тоже застыла, испуганно глянув в небо.
        - Успение летит…
        - Что?!
        - Смерть… она приближается!
        На гребне речного обрыва возник Анурий Фокич.
        - В камни падайте, быстро!
        Привыкший повиноваться командам, спасающим жизнь, Гордей схватил Аглаю в охапку и нырнул в расселину под берегом.
        Гамаюн каким-то чудом оказался рядом.
        В тот же момент послышался нарастающий свист, а за ним взрыв!
        Ахнуло так, что задрожали скалы, с обрыва посыпались камни, а над ним выросла туча дыма.
        - Что это?! - едва слышно выговорила Аглая.
        Буй-Тур оставил её и в два прыжка поднялся на обрыв, уже понимая, что произошло.
        На месте Опухоли оседал фонтан пыли и сизого дыма. Сама Опухоль исчезла.
        Кто-то тронул его за плечо.
        - Вот теперь нас опередили, - проговорил Гамаюн.
        Кольский полуостров
        Ковдор
        Секретная база РВСН России
        Начальник базы полковник Браташов ужинал в столовой, когда ему доложили о запуске с территории Польши ракеты класса «земля-земля».
        - Вектор отследили? - спокойно спросил он у дежурного офицера; дивизион противоракет не находился на боевом дежурстве.
        - Никак нет, - виновато ответил майор-дежурный. - Это крылатая ракета типа «Дайвер», дальность полёта около тысячи километров. Предположительно, она может направляться в район Баренца.
        - Сейчас буду, - буркнул Браташов, берясь за чашку с кофе.
        На КП базы он прибыл через пятнадцать минут.
        База была сдана в эксплуатацию недавно, год назад, и всё её оборудование было новым, суперсовременным и технологичным. Вместо прозрачного пластикового листа с картой местности для проводки маршрутов летящих по всем направлениям самолётов и спутников она имела пятиметровый объёмный экран целеуказаний, который отражал обстановку в подконтрольном секторе в реальном масштабе времени.
        Зал управления был невелик, в нём работали всего два десятка операторов за своими пультами, но компьютерная система наблюдения и отработки команд позволяла не только мгновенно отображать ситуацию в секторе, но и поддерживать связь с другими базами, спутниками и радиолокационными станциями. Поэтому отсюда легко можно было наблюдать за территориями стран Европы, а также за пусками ракет на других материках.
        - Вот, - показал светоуказкой майор район запуска ракеты, - между Трещанкой и Тополани.
        - Дивизион американской ПРО.
        - Так точно, второй пиндосовский ППР.
        - Предупреждение о запуске они давали?
        - Никак нет.
        - Связь с центром.
        Дежурный повернул на пульте усик связьсистемы.
        - Они уже звонили. У нас чисто, перехват по нулям. Но в районе Печенгской губы датчики землетрясов зафиксировали колебания почвы силой до полутора баллов.
        - «Дайвер»!
        - В принципе, совпадает с параметрами запуска. Но мы ничего не увидели. - Майор виновато развёл руками. - «Дайвер» летит над местностью на высоте не больше десяти метров, засечь его трудно.
        - Что там у нас на Печенге?
        - Ничего, Сергей Михалыч. Никаких заводов, фабрик и важных объектов.
        Полковник включил канал связи:
        - Москва-три, первый Ковдор, зафиксировано падение объекта в районе Печенгской губы, предположительно - ракета типа «Дайвер» с обычным ВВ.
        - Работайте в прежнем режиме, Сергей Михайлович, - ответили ему из центра управления европейским эшелоном РВСН. - Инцидентом занялись наши коллеги из ГРУ. Если понадобится, скинете им данные по перехвату.
        - Мы зафиксировали только пуск.
        - Ну и достаточно.
        - Слушаюсь. - Браташов щелчком развернул усик микрофона. - Работай, Саша.
        - Что же это такое, Сергей Михалыч? Провокация или что посерьёзней?
        - Не знаю, нам сообщат.
        Полковник понаблюдал немного за движением огней по огромной карте целеуказателя и покинул КП базы. В своём кабинете он набрал номер мобильного телефона и услышал ответ:
        - Мы в курсе, заботник. Эти идиоты из команды Чоловса начали уничтожать Опухоли, используя американскую базу в Польше.
        - Надо их остановить. База пиндосов у нас в целике программы.
        - Мы решаем эту проблему. Если они запустят ещё одну ракету, придётся ответить.
        - Я готов.
        - Понимаешь, чем это тебе грозит, Сергей Михайлович?
        - Понимаю.
        - Жди команды.
        Браташов выключил телефон, подумав, что у князя, принимающего решения о привлечении служб СОС и ППП к той или иной операции против врагов Отечества, гораздо больше степень ответственности, чем у него. Хотя при решении нанести ответный удар по взбесившейся американской базе именно он, полковник Браташов, стал бы в глазах европейской общественности преступником.
        Но ведь нельзя же вечно подставлять другую щёку, когда бьют по одной?
        Чукотка
        Данилин
        Соринка, как Наталья, пилот вертолёта, и она же - посланец двенадцатой сибирской ведической Общины, называла Ключ Храма, на время спряталась в толще вод «антиопухоли», и Данилин сообщил об этом князю.
        - Как только появится - дай знать, - ответил Белогор. - И жди гостей. По нашим сведениям, Тивел послал в Россию многочисленную команду для поиска и добычи Ключа. Проверенные Опухоли он уничтожает.
        - Каким образом? - поразился Данилин.
        - Две были взорваны с помощью крылатых ракет типа «Дайвер» и «Магнум», обе запущены с территории Польши.
        - Чёрт побери!
        - Вот именно. Ещё одну взорвала команда Манделя на побережье Норвегии. Думаю, придёт черёд и нашим Опухолям на Шпицбергене, Новой Земле, Северной Земле и на Чукотке.
        - Здешнюю Опухоль они вроде бы уже проверили.
        - Тивел не уверен в качестве проверки и попытается послать своего эмиссара.
        - Понял, буду ждать.
        Выключив телефон, Данилин поднялся на обрыв, постоял рядом с низкорослой сосной, глядя на островок посреди бухточки с кратером «антиопухоли», и направился к лагерю.
        Все ещё спали, так как было раннее утро - начало седьмого, хотя солнце по-прежнему висело над горизонтом, как прибитое гвоздями, поддерживая длинный - на всё здешнее лето - полярный день.
        Зажёг костёр, подбрасывая сосновые чурбачки, повесил над огнём котелок с водой.
        Проснулись геологи, начали обычные утренние процедуры.
        Начальник экспедиции со смешной фамилией Веллер-Махно, каждое утро купался в заливе, и это было удивительно, так как температура воды не поднималась выше десяти градусов.
        Последним встал Мирослав Кожухин, к которому у Данилина сложилось двойственное отношение. С одной стороны, парень был увлекающейся натурой, способной терпеть всякие лишения и самозабвенно трудиться над решением научных проблем. С другой - он мог позволить себе не выполнить обещание, забыть про обязанности, а то и вовсе поддаться лени, чего Данилин терпеть не мог в принципе.
        Было видно, что лётчица Наталья нравится геофизику, но при этом Кожухин не прилагал никаких усилий для сближения, а иногда и шутил так неудачно, что девушка лишь молча уходила к вертолёту. Правда, судя по всему, она умела прощать, поскольку потом сама же заговаривала с Мирославом и летала с ним к «антиопухоли».
        Данилину она нравилась: симпатичная, сильная (в прошлом - бывшая гимнастка), уверенная в себе, - но главное, что Наталья принадлежала к касте обережников РуНО, то есть работала на структуры ВВС и была послана сюда сибирским волхвом Трояном для той же цели - оценки Опухоли и поиска Ключа. С её сообщения о находке Ключа-Соринки и началась эпопея Данилина: возвращение из Сомали, беседа с Белогором и полёт на Чукотку на энлоиде.
        Высадили его вовремя, как раз в момент визита милицейского участкового наряда, имевшего задание от неизвестного пока эмиссара Тивела проверить Опухоль на предмет наличия внутри него Ключа. После чего Данилин и применил приём «чаромутия», заставив поверить милиционеров, что Опухоль пуста. Но, очевидно, их доклад не показался эмиссару убедительным, раз Белогор заговорил о возможности новых проверок.
        - Снова вы раньше всех, - не то похвалил, не то упрекнул Андрея геолог Сергей Степанович, которого все за глаза звали Дядькой.
        - Организм такой, - развёл руками Данилин. - Больше шести-семи часов горизонтального положения не выдерживает.
        Вообще геологи ему пришлись по душе, спокойные, несуетливые, обстоятельные, абсолютно непьющие, умеющие поддержать разговор и пошутить. Поэтому Данилин сдружился с ними быстро.
        Вечером тринадцатого и утром четырнадцатого июля он сначала полетал над «антиопухолью» на вертолёте, а потом вместе с Кожухиным сплавал к островку и уже вблизи внимательно рассмотрел, что осталось от гигантского водяного пузыря.
        Вид кратера не обрадовал. Было ясно, что вода в нём держится только благодаря силе поверхностного натяжения, и стоит ей ослабеть, вода уйдёт. А вместе с ней ухнет в неизведанные глубины земли и Ключ, после чего найти его будет архисложно, если вообще возможно. Надо было срочно предпринимать какие-то меры для выковыривания Соринки из-под воды.
        Поначалу Данилин хотел даже ещё раз позвонить князю и попросить помощи. Потом разозлился. Ему предложили решить эту проблему самому, и её надо было решить во что бы то ни стало, хотя бы для того, чтобы просто уважать себя. Чтобы шутка воеводы Степаныча: голова не роскошь, а средство питания, - не стала истиной. И ещё Андрей твёрдо был убеждён, что человек является либо частью проблемы, либо частью её решения. Применительно к ситуации, он, Андрей Брониславович Данилин, должен был сыграть роль алгоритма решения проблемы. За тем его сюда и послали.
        Геологи улетели.
        Эскимосы ушли в тундру на охоту.
        Кожухин, несколько приунывший в последнее время, отплыл на каяке эскимосов к «антиопухоли».
        Данилин остался в лагере.
        Все обстоятельства и физические характеристики явления Опухоли он помнил, и лишний раз любоваться водяным кратером не имело смысла.
        В течение часа он изучил местность вокруг лагеря, автоматически отметил два удобных скрытых подхода к палаткам, которые следовало бы стеречь, будь с ним обученная команда. Подумав, соорудил в этих узких ложбинках нечто вроде ловушек из камней: стоило задеть один камень - обрушивалась вся хитрая стенка.
        Полюбовавшись на результат своей работы, он остался доволен.
        Во-первых, лазутчики, вознамерься они подкрасться к лагерю геологов ночью, неминуемо застрянут на какое-то время. Во-вторых, нашумят и дадут ему время подготовиться к «тёплой» встрече.
        Хотя тут же пришла мысль, что лучше бы этого не произошло. Хотелось достать Ключ и убраться из этих мест до того момента, когда появятся посланцы Тивела.
        Данилин покидал пару камешков одной рукой, как это делают фокусники. Один камешек рассыпался в песок.
        Он выбросил камни, потом задумчиво потёр переносицу пальцем.
        Подобрал другой камешек, сдавил, вспыхнул, переходя на экстраэнергетику, и раздавил камешек. Внимательно оглядел потеплевшие кусочки.
        Мысль, робко постучавшая в голову, была правильной. Теперь её надо было «провентилировать» и потренироваться в реализации идеи, хотя вполне возможно, объект, то есть «антиопухоль», и не позволит эту идею осуществить.
        Данилин нашёл скалистый выступ на склоне сопки, несколько раз примерился, медленно поднося к выступу сжатый кулак, потом вспыхнул и ударил вполсилы.
        Откололся небольшой кусочек. Но пальцы выдержали. В состоянии темпа и экстравозбуждения человеческие органы могли выдерживать и не такие нагрузки.
        Сосредоточился, вошёл в силу, ударил.
        Ребро скалы пошло трещинами, часть его рухнула на землю.
        Данилин пососал костяшки занывших пальцев, сказал с удовлетворением:
        - И так будет с каждым!
        Решение созрело. Теперь надо было обсудить детали эксперимента с Натальей и Мирославом. Без их помощи обойтись было нельзя.
        Вертолёт прилетел к обеду, хотя ждали его к вечеру.
        - Что случилось? - подбежал к остывающей машине Кожухин.
        Данилин, хозяйничавший в лагере, подошёл тоже.
        - Они решили не возвращаться сегодня, - ответила Наталья. - Повезу им сухпай.
        - С чего это?
        - Выбились из графика.
        - А назад ты прилетишь сегодня?
        - Завтра вечером.
        - У меня есть идея, - сказал Данилин, - как достать Соринку.
        Наталья и Мирослав обменялись взглядами.
        - Как? - спросили оба в один голос.
        Он коротко объяснил им суть предложения.
        Геофизик в сомнении почесал затылок.
        - По «антиопухоли» ходить можно, представляешь, какова сила натяжения плёнки? Уйма паскалей!
        Вместо ответа Данилин подбросил приличных размеров камень и одним молниеносным ударом раздробил его на куски, свистнувшие как шрапнель.
        Мирослав сглотнул.
        - Ну, ты даёшь!
        - Попробовать можно, но на это уйдёт время, - сказала Наталья. - Мне пора возвращаться.
        - Ситуация может измениться в любой момент, - мягко возразил Данилин. - И ты не хуже меня знаешь, что достать Ключ важнее всех других дел. Мне нужна ваша помощь.
        - А если Соринка не всплыла? - осведомился Мирослав.
        - Давайте слетаем и посмотрим. Если её нет, ты возвращаешься к геологам. Если мы её увидим, я опущусь в кратер на тросе и попробую пробить плёнку воды и достать Ключ.
        Наталья размышляла недолго.
        - Хорошо, полетели, один час они потерпят.
        Погрузились в вертолёт, вооружились биноклями, поднялись в воздух.
        Ландшафт побережья лёг под винтокрылой машиной пёстрой мозаикой скал, каменистых осыпей, низинок, болот, кочек, зарослей ивы и ольхи и пятнами цветущих трав.
        Приблизился островок с кратером. Вертолёт завис над ним.
        - Рябь мешает смотреть, - прокричал Мирослав, держась рукой за спинку пассажирского сиденья; Данилин сидел рядом с пилотом.
        - Подними повыше, - сказал Андрей.
        - Мы ничего не увидим, - засомневалась Наталья.
        - Подними, я увижу.
        Вертолёт пошёл вверх, завис в двух десятках метров от водяного кратера.
        Лопасти по-прежнему гнали вниз тонны воздуха, и по вогнутой чаше «антиопухоли» бежала интерференционная рябь мелких волн. Тем не менее это не помешало Данилину войти в трансовое состояние и сосредоточиться на восприятии объекта, резко отличавшегося по физическим параметрам от воды.
        Наталья покосилась на него с интересом, Кожухин судорожно водил окулярами бинокля по кратеру, но оба молчали, и Данилин наконец в о ш ё л внутрь водяной чаши мысленным усилием.
        Соринка-Ключ была здесь, но плавала она в настоящий момент на глубине трёх-четырёх метров под поверхностью воды, и достать её оттуда не было никакой возможности.
        - Возвращаемся, - открыл глаза Данилин.
        - Зачем? - возопил геофизик, отрываясь от окуляров. - По-моему, Соринка где-то в кратере, я её видел.
        - Не утонула? - с сомнением проговорила Наталья.
        - Держится на большой глубине, - сказал Данилин.
        - Как же мы будем её доставать?
        - Надо, чтобы она поднялась к поверхности воды. Я подумаю, как это устроить. Возвращаемся.
        - Вот ёшкин кот! - расстроился Мирослав. - Опять ждать придётся.
        Наталья взялась за джойстик управления, и в этот момент раздались три отчётливых звонких шлепка в борт вертолёта.
        Машина вздрогнула.
        - Что это? - Кожухин удивлённо посмотрел назад, на грузо-пассажирский отсек.
        Данилин прислушался к себе, выпростался из кресла, нырнул в отсек.
        В борту светились три дырочки. По вертолёту вели огонь с земли!
        - Вашу мать! Крути пируэт!
        Наталья повиновалась с похвальной быстротой.
        Вертолёт крутанулся вокруг оси, клюнул носом вниз и тут же полез в небо, лопоча винтами.
        Однако неведомый стрелок успел сделать ещё пару выстрелов, и пули пробили отсек с другой стороны, вышибли иллюминатор.
        Кожухин ойкнул: пуговка внутренней обшивки салона обожгла щеку.
        - Ложись! - рявкнул Данилин.
        Оба упали на пол отсека.
        Наталья заставила машину сделать тройной разворот, потом змейку и с ходу посадила на малюсенькую площадочку рядом с палатками, отчего они надулись парусами под напором волны ветра и улетели к берегу. Благодаря этому маневру стрелок, начавший стрельбу очередями, попал в вертолёт всего один раз, хотя выстрелов Данилин насчитал больше.
        - Ныряйте под вертушку!
        Он рванул дверцу отсека и прыгнул, одновременно вгоняя себя в темп.
        Свистнуло!
        Под ногой разлетелся камень, в который попала пуля.
        Данилин определил, откуда стреляли, метнулся туда зигзагами, временами пропадая из поля зрения всех, кто наблюдал за ним.
        Стрельба прекратилась.
        За каменистой осыпью, поднимающейся языком на склон ближайшей сопки, мелькнуло пятнышко: стрелок начал отступление, сообразив, что его могут достать. Но подготовки и физических возможностей витязя он учесть не мог.
        Данилин, превратившийся в струю движения, остро чувствующий ментальные потоки и колебания полей, догнал его уже в леске за сопкой.
        Это был плотный молодой мужик в пятнистом комбинезоне, с рюкзаком за плечами, небритый, скуластый, короткостриженый, с ушами, буквально свёрнутыми в трубочки. В одной руке он держал винтовку «Хеклер и Кох», снабжённую насадкой бесшумного боя, в другой - навигатор. Столкнувшись с преследователем нос к носу - Андрей обошёл его справа, - стрелок оторопел (глаза круглые, блёклые, без единой мысли), поднял было винтовку и упал от удара, отбить который он был не в состоянии.
        - Герман! - послышался за негустыми зарослями кустарниковой ольхи приглушенный вскрик.
        Данилин замер: у стрелка был напарник.
        - Герман, с-сучий потрох!
        - Я! - ответил Данилин так же глухо, невнятно. Быстро приподнял потерявшего сознание стрелка, прислонил его к дереву, спрятался поблизости за крепью зарослей ольхи.
        Послышались шаги, стук раскатывающихся камней. Из-за кустов ивы показался ещё один пятнистый комбинезон, увидел напарника, стоявшего к нему спиной, на коленях, придерживающего сухую ольху.
        - Герман? - Говорили с акцентом. - Какого хрена ты побежал?! Мы бы его…
        Сообразить, что происходит, он не успел.
        Данилин проводил глазами его недолгий полёт, вернулся к первому «комбинезону».
        Тот уже пришёл в себя, зашевелился, озираясь, хотя соображал ещё туго.
        Данилин дал ему отрезвляющую затрещину.
        Мужик отшатнулся, держась за щеку, сел на подушку лишайника.
        - Привет, - сказал Данилин, рассматривая странно согнутые уши парня. Впечатление было такое, будто они свернулись в трубочку под воздействием высокой температуры.
        В глазах стрелка протаяла мысль.
        Данилин кивнул.
        - Вот и хорошо, ожил. Фамилия, имя.
        Мужик сверкнул глазами, потянулся к лежащей в двух шагах винтовке.
        Данилин подобрал её, положил себе за спину.
        - Повторять вопросы больше не буду. Фамилия, имя.
        Стрелок снова начал озираться.
        - Он не придёт. - Данилин ухватил небритого за ухо, развернул головой налево, чтобы он увидел лежащего в кустах напарника. - Его ждёшь?
        Стрелок попытался освободиться, и Андрей сжал ухо сильней.
        - Начнём сначала. Имя, фамилия.
        Стрелок взвыл.
        - Гэрман… Гургенидзе…
        - Грузин, значит. Далеко тебя занесло, однако. Кто послал?
        Сопение, яростные взгляды.
        Данилин дёрнул стрелка за ухо так, что тот снова взвыл.
        - Нэ знаю, он нэ прэдставылса. Дал дэнги, высадил здэс, сказал, искат бэлый камэн, бэлый как кост.
        - Где он тебя нашёл?
        - Мы в Эстонии работаэм.
        - В Эстонии? Кем?
        Гургенидзе дёрнулся, скрипнул зубами.
        - Батальон «Мааильм».
        - Даже так, наёмники? То есть «серые гуси». Надо же, где вас нашли посланцы Тивела. Как звали вербовщика?
        Стрелок снова засопел, стал наливаться кровью.
        Данилин отпустил ухо, озабоченно разглядывая спецназовца из иностранного эстонского батальона, предназначенного действовать за границей во славу «независимой Эстонии».
        Парню стало худо.
        Он покрылся потом, стал задыхаться, схватился за горло. Глаза вылезли из орбит. Через несколько секунд он упал на бок, захрипел, дёрнулся несколько раз и затих.
        Данилин выпрямился. Помочь ему он был не в силах. «Гусь» был запрограммирован на самоликвидацию, программа сработала и запустила ураганный отёк лёгких. Сделать с человеком такое мог только специалист в области НЛП либо жрец, маг с чёрной душой.
        Неужели кодированием занимался сам Тивел?
        Данилин представил себе эту картину, качнул головой.
        У Тивела было достаточно помощников-магов, поддерживающих киллер-команды. Запрограммировать посланцев могли и Кадуми Чоловс, и Лукьяневский, и магистры Синедриона, тот же Отто Мандель, о возможностях которого предупреждал князь.
        Что ж, господа диверсанты, подручные дьявола, придёт и ваше время отвечать за содеянное перед законом.
        Данилин обыскал карманы умершего, нашёл мобильный телефон европейского образца - футурфон, сигареты, зажигалку, пакетик с каким-то белым порошком и пластиковую карточку с набором выпуклых цифр. Документов, подтверждающих личность владельца, у Германа Гургенидзе не обнаружилось.
        Заворочался его напарник.
        Данилин подошёл к нему, помог перевернуться на спину, пошлёпал по щекам.
        Глаза мужчины, плотного, мордатого, небритого, как и коллега, белобрысого, открылись, прозрачные как вода. Не надо было даже напрягаться, прикидывая его национальность: это был чистой воды эст. Увидев над собой незнакомца, он сел, опёрся спиной о камень.
        - Твой дружок умер, - обрадовал его Андрей. - Поэтому долго я тебя допрашивать не намерен. Ответь на один вопрос: кто вам давал задание обследовать Опухоль? Имя?
        - Них сельтсимеес, - пробормотал белобрысый.
        - Я слышал, что ругался ты по-русски, - терпеливо сказал Данилин, - когда звал напарника. Больше от тебя ничего не требуется. Имя вербовщика?
        Высверк глаз, молчание.
        Данилин усмехнулся, опустился перед ним на корточки, показал найденный футурфон.
        - Хочешь, я спрошу вашего непосредственного командира? Когда у вас с ним назначен сеанс связи?
        Белобрысый начал бледнеть и потеть.
        - Всё, всё, - поднял руки Данилин, - больше не буду, успокойся, а то загнёшься ещё. Что же мне с тобой делать? Пограничников вызвать?
        - Арусааматулт…
        Эстонец начал судорожно мять горло, глаза его остекленели.
        - Вот незадача! - Данилин повалил его на землю, прижал к вискам ладони, вспыхнул, передавая энергоимпульс.
        Но это не помогло.
        Тот, кто программировал посланца, учёл возможное вмешательство лекарей и заблокировал нервные каналы, отвечающие за передачу поддерживающих мозг и сердце энергий.
        Белобрысый захрипел, забился в конвульсиях, обмяк.
        - Дерьмо! - выдохнул Андрей, подумав обо всей жреческой касте в целом, отнял руки.
        Со стороны лагеря прилетел слабый женский крик:
        - …ей …ич!
        Данилин обыскал карманы белобрысого, нашёл ещё один футурфон, с выходом на спутник. Вернулась мысль позвонить нанимателю «гусей», получивших задание обследовать Опухоль. Вряд ли вербовщик приказывал убить свидетелей, то есть геологов, мешающих выполнению основного задания. Это решение посланцы Синедриона приняли скорее всего самостоятельно, в силу своих ограниченных мыслительных способностей. Однако суть происходящего от этого не менялась. Гости, обречённые на смерть, задание провалили, поэтому следовало ждать новых. Звонок же мог ускорить их прибытие, что было нежелательно.
        Данилин открыл меню мобильника, нашёл последний номер, по которому звонил эстонец. Номер был шестизначным, что говорило о его европейской интеграции, а закодирован он был именем «Отто».
        «Мандель! - мелькнула мысль. - Это его команда!»
        Подумав, Данилин достал свой мобильный, набрал номер князя.
        Ждать ответа пришлось три минуты.
        - Аврал? - задал вопрос Белогор, решив, что витязь звонит в тревожном режиме.
        - Пока нет, - усмехнулся Андрей. - Обезвредил посланную спецгруппу, закодированную на суицид в случае провала.
        - Понятно. Кто послал?
        - Очевидно, Отто Мандель, хотя впрямую они подтвердить это не успели. Пробейте номер, по которому они звонили отсюда, соединяясь с Эстонией. Оба оттуда, из иностранного легиона.
        - «Серые гуси». Больше ничего?
        - Документов никаких, только карточки с цифрами и мобилы. Одного звали Германом Гургенидзе. Он и открыл стрельбу по вертолёту, когда мы искали Ключ.
        - Жертвы?
        - Нет.
        - Боюсь, магистрат пошлёт к вам другую группу, посерьёзней, на энлоидах. Поторопись с извлечением Ключа.
        - Постараюсь.
        - Звони, если учуешь угрозу. - Белогор отключил связь.
        Данилин спрятал телефон, оглядел место схватки с киллерами Синедриона, однако похоронить их без инструмента было сложно, и он вернулся в лагерь, где его ждали возбуждённые, встревоженные Кожухин и Наталья.
        - Что там, кто стрелял? - сунулись они к нему.
        - Ждите. - Он взял сапёрную лопатку, растворился в кустах, но тут же высунулся из зарослей. - За мной ходить не надо.
        Скрылся.
        Мирослав, действительно вознамерившийся последовать за ним, споткнулся, глянул на лётчицу.
        - Он читает мысли, - улыбнулась она.
        - Я хотел помочь…
        - Он бы попросил.
        Данилин нашёл узкую промоину между двумя кочками в болотистой низинке, углубил, сложил в неё тела наемников, закидал землёй и камнями, вернулся в лагерь.
        Палатки, сорванные до этого порывами ветра от винтов вертолёта, уже стояли на месте. Наталья и Мирослав крепили последнюю.
        - Ты его угрохал, что ли? - оторвался от работы геофизик, пожирая глазами винтовку в руке Андрея.
        - Их было двое, - ответил Данилин не столько геофизику, сколько Наталье, чей взгляд был значительно красноречивее. - При допросе сработала программа.
        - Самолик, - поняла девушка.
        - Чего? - не понял Мирослав.
        - Они самоликвидировались.
        - Как это?
        - Вертолёт не повреждён? - Данилин положил винтовку у палатки, направился к накренившейся машине. - Я имею в виду, ничего серьёзного?
        - Двигатель не задет, я смотрела. Надо менять иллюминатор и позатыкать дырки в салоне.
        - Лети к геологам, вези им провиант. Возвращайся завтра утром, но одна. Пусть они пока работают подальше отсюда.
        - А ты?
        - Я покумекаю, как достать Ключ.
        - Они могут вернуться.
        Данилин невольно улыбнулся.
        - Эти - не смогут, а других я встречу.
        Наталья забралась в кабину, закрыла дверцу, помахала рукой.
        Завертелись лопасти винтов, вертолет поднялся в воздух.
        Данилин и Кожухин, придерживая рвущиеся из рук под напором ветра палатки, проводили его взглядами.
        Мирослав взялся за винтовку.
        - Какая красивая, необычная. Немецкая?
        - Немецкая. - Данилин отобрал винтовку, сунул в палатку. - Ты чем сейчас будешь заниматься?
        Кожухин почесал затылок.
        - Да, в общем-то, я свободен. Параметры среды не меняются, ничего не происходит, изучать практически нечего. Повожусь с экспресс-лабораторией. А что?
        - Я возьму лодку, сплаваю на остров.
        - Я с тобой.
        Данилин отрицательно мотнул головой.
        - Кто-то должен остаться в лагере. Мало ли какой гость забредёт.
        - Да кто сюда сунется… - Мирослав осекся, оглянулся на кустарниковые заросли. - Думаешь, ещё гости пожалуют?
        - В случае чего свистнешь, я услышу.
        - А винтовку можно взять на всякий случай?
        - Лучше не трогай, ещё пристрелишь кого ненароком, доказывай потом, что винтовка сама выстрелила.
        - Хорошо, - покорно согласился геофизик, не обратив внимания, что Андрей шутит.
        Данилин спустился на берег, залез в каяк эскимосов, отчалил.
        В заливе дул ветерок, поднимая рябь мелких волн, но вёрткое судёнышко легко пересекло открытую воду, ткнулось носом в каменистую осыпь.
        Данилин выпрыгнул на берег, вытащил полкорпуса каяка на отмель, взобрался на крутой откос, за которым прятался водяной кратер «антиопухоли». Зрелище предстало взору необычное, кратер напоминал чашу радиотелескопа и казался рукотворным изделием. Но веяло от него таким угрюмым холодом и неприветливостью, что приближаться к нему не хотелось.
        «Надо, браток!» - приказал сам себе со вздохом Данилин.
        Спустился к кромке чаши, потрогал воду рукой, ощущая упругое сопротивление. Не пускает пока. Интересно, как долго вода может поддерживать состояние недоступа? Сила магического заклинания не вечна.
        Он осторожно ступил на воду ногой.
        Водяная плёнка слегка прогнулась, но удержала его вес.
        Тогда Данилин спустился к центру кратера, превозмогая недобрые предчувствия (казалось, вот-вот вода перестанет быть упруго-твёрдой и он ухнет в неё с головой), расставил ноги, вгляделся в толщу «антиопухоли».
        Голова закружилась: бездна под ногами притягивала взор, манила и обещала какие-то невероятные окрытия. Ход, из которого выдавилась капля Опухоли, вёл в таинственные глубины земли и являлся не простым природным образованием, а искусственным сооружением, древней шахтой, соединявшейся где-то внизу с сетью тоннелей, прорытых тысячи лет назад.
        Данилин закрыл глаза, заставил сердце биться ровней. Сосредоточился на вхождении в трансовое видение реальности и погрузил «щупальце» ментального взора в глубины кратера.
        Соринка-Ключ всё ещё находилась здесь, плавала кругами на глубине двух метров и не торопилась подниматься к поверхности.
        Данилин обхватил белый «костяной» четырёхгранник мысленными «пальцами», потянул к себе.
        Соринка неожиданно повиновалась, откликаясь на мысленный зов человека, медленно пошла вверх.
        Полтора метра, метр, полметра… остановилась.
        Ну же, давай, иди сюда!
        Ещё пара сантиметров…
        Данилин вспыхнул, чувствуя, как катастрофически слабеет.
        Соринка снова двинулась к свету и всплыла наконец в метре от его ног, соблазнительно тыкаясь углами в плёнку воды, словно дразня человека: ну, попробуй, возьми меня!
        Другого шанса может не быть, трезво подумал он. Надо брать!
        Плыви к берегу!
        Соринка не отреагировала, разве что опустилась на пару сантиметров глубже.
        Тогда не вертись, взмолился он, постой спокойно пару секунд.
        Данилин подошёл ближе, нагнулся, примерился, преодолел приступ слабости (не магия, всего лишь мысленно-волевой посыл, но сколько же энергии он забирает) и вонзил руку приёмом «копьё» в воду таким образом, чтобы успеть схватить двадцатисантиметровый тетраэдр Ключа.
        Удар получился мощный, с выплеском энергии. Таким ударом, наверное, можно было пробить и броневой лист толщиной в пару сантиметров.
        Мысль мелькнула и исчезла.
        Рука пробила упругую плёнку воды, ухватилась за четырёхгранник.
        Ура, он сделал это!
        В следующее мгновение всё вокруг волшебно изменилось.
        Сопротивление воды скачком исчезло, она превратилась в обыкновенную «аш два о», какой пользовались люди.
        Данилин провалился вниз, с головой, забарахтался, пытаясь всплыть, и почувствовал, как вся масса «антиопухолевой» воды пришла в движение, устремилась в шахту слитным потоком, увлекая его за собой…
        Вилюй
        Тарасов
        Они молча смотрели на неглубокую воронку, оставшуюся от Опухоли, полузасыпанную камнями и ветками срезанного под корень кустарника.
        - Это у меня в глазах двоится? - поинтересовался Нос. - Или там и в самом деле две дырки?
        - В глазах не двоится только у пьяного циклопа, - буркнул в ответ Хохол.
        Тарасов сместился левее, чтобы лучше рассмотреть воронку. Впечатление складывалось такое, будто здесь произошло два взрыва, что могло объясняться и детонацией склада боеприпасов.
        Впрочем, о складе речь не шла. Под Опухолью действительно могло находиться некое взрывное устройство, предназначенное для недопущения любопытных в пещеру, которое и сработало вслед за падением ракеты, уничтожившей Опухоль.
        - Что будем делать, командир?
        Тарасов очнулся, оглядел ждущие лица бойцов.
        - Предложения есть?
        - Надо разобрать завал, - сказал Нос.
        - Зачем? - не понял Доктор.
        - Посмотрим, куда делась Опухоль.
        - Как куда, ушла под землю, это же вода.
        - Всё равно для очистки совести надо убедиться.
        - В чём?
        - Что ты его за язык дёргаешь? - хмыкнул Хохол. - Знаешь, что главное в танке?
        - Пушка?
        - Не обгадиться.
        Хан расхохотался.
        Тарасов тоже улыбнулся.
        - При чём тут это? - рассердился Доктор.
        - А при том, - поучительно поводил пальцем у него перед носом Хохол, - что для нас сейчас тоже главное - не обо… ся.
        - Тьфу! - сплюнул Доктор в сердцах.
        - Попробуем очистить устье пещеры, - сказал Тарасов.
        - А если ещё раз кто-нибудь шарахнет ракетой? - проворчал Доктор.
        - Не шарахнет, нет причин. Несите лопатки и монтировки.
        - У нас всего две сапёрки и один ломик.
        - По очереди будем копать, поехали.
        Вскоре группа уже работала в кратере, вынося наверх камни и выбрасывая из самой глубокой воронки песок, землю и гравий.
        Камни побольше приходилось таскать вдвоём, а то и втроём. Те, что поменьше, выносили в ведре.
        Через час после начала «землеройных» трудов Тарасов объявил перерыв.
        - Ничего мы тут не найдём, - прохрипел Хохол, припадая к пластиковой бутылке с минералкой.
        Нос хлопнул себя по шее ладонью.
        - Вот гадство, комар!
        - Неужели вернулись? - не поверил Доктор, но тут же отмахнулся от струйки насекомых. - Точно, гнус! Этого нам только не хватало. Побегу за репеллентом.
        - Репеллент от гнуса на спасёт, тащи москитеры.
        Доктор убежал и вернулся через пять минут с накидками, сделанными по современным нанотехнологиям: сквозь отверстия этих почти невидимых антимоскитных сеток никакой гнус пробраться не мог. Мало того, насекомые не могли садиться на сетки, так как невидимые глазу шипы-шерстинки легко прокалывали насекомое насквозь.
        Глотнули вкусного горячего чаю из термоса.
        - Интересно, кто запустил сюда ракету? - задал давно волновавший его вопрос Доктор. - Это ведь ракета была, так ведь?
        - Ракета запущена с польской территории, - ответил Тарасов, который уже получил разъяснение князя.
        - Сами поляки стреляли или американцы?
        - Угадай с одного раза.
        - Значит, пиндосы, со своей базы ПРО, небось. Почему они к нам лезут, почему не боятся? Ведь может случиться международный скандал. Или того хлеще - мы ответим.
        - А чего им бояться? - пожал плечами Хохол. - Территория-то не американская, а если мы ответим - сами будем виноваты в развязывании конфликта. Я вообще считаю, что ракету с территории Польши запустили намеренно, чтобы спровоцировать нас на ответ. Да, командир?
        - Может быть.
        - Ну, ты и философ, батя, - восхитился Доктор. - Всё объяснил. Не понимаю только, зачем пиндосам понадобилось стравливать нас с поляками.
        - Им выгоден любой скандал. Помнишь библейскую доктрину «Разделяй и властвуй»? Вот они и пользуются ею.
        - Скандал выгоден жреческой касте, - сказал Тарасов. - Синедриону и его владыкам. Они хотят добиться абсолютной власти, поэтому и провоцируют нас, разобщают славянство, ещё не полностью поддавшееся Системе носителей смерти.
        - Какой системе? - переспросил Нос.
        - Россию пытается задавить Геократор, представляющий собой Систему носителей смерти, как говорил мой учитель.
        - Гостомысл?
        - Поменьше болтай.
        Нос сконфузился.
        - Понял, не буду.
        - Мой учитель - историк, вам тоже не мешало бы поучиться у него.
        - Но ведь насколько я знаю, наша история переписана много раз и не соответствует истинному значению слова «исстари», - сказал Доктор. - Историкам верить нельзя. В глобальном масштабе идёт оболванивание населения России, утверждается, что вся её история укладывается в одну тысячу лет. Разве не так?
        - Так, - согласился Тарасов. - Поэтому история и не опирается на слово «исстари», полностью соответствуя искажённой парадигме иноязычия, поэтому её и отсылают к источнику искажений.
        - К Торе. То есть история на самом деле черпает информацию «из Торы».
        - Всё-то ты знаешь, лейтенант. Тема интересная, но об этом вам лучше поговорить с самим Гостомыслом. Закончили перекур.
        Группа снова принялась за работу.
        Ещё через час стал виден узкий лаз под землю, забитый каменными глыбами под завязку. Чтобы пролезть в него и проникнуть дальше, в пещеру, надо было выбирать и эти камни, на что требовалось немало времени.
        - Зря долбались, - пропыхтел уставший Нос. - Чтобы разобрать завал, надо месяц вытаскивать каменюки.
        - Действительно, командир, - поддержал подрывника Доктор, - на кой хрен нам эта дыра? И так ясно, что Опухоль ушла вниз через этот проход.
        Тарасов подумал, успокаивая натруженные мышцы спины, достал мобильник.
        - Отдыхайте.
        Отойдя в сторонку, он включил телефон.
        - Слушаю, Владислав Захарович, - отозвался Белогор через минуту; голос его был еле слышен, и Тарасов подумал о спутнике, который, наверно, в этот момент выходил из зоны связи.
        - Мы упёрлись в завал. Камни ещё сырые, значит, Опухоль ушла туда, в тоннель. Но чтобы расчистить проход, нужна техника.
        В ответ раздалось тусклое шипение. Лишь через какое-то время донеслось слово «…пробуйте», и связь прекратилась.
        Тарасов отмахнулся от облачка назойливых мошек, спрятал телефон. Подумал трезво: ничего мы тут не найдём. Кроме разве что «шибко худых железных людей». Но с другой стороны, всё же интересно, куда ведёт ход, из которого выползла Опухоль. Вдруг и в самом деле он пересекается с тоннелем, ведущим на север?
        - Ну, что, командир? - подошёл Доктор. - Какую задачу нам поставили?
        - Будем разбирать завал, - буркнул он. - Один дежурит в лагере, остальные здесь.
        - Вообще-то мы не спелеологи и не канавокопатели.
        - Отставить ненужные языковые упражнения, лейтенант.
        - Есть отставить. Хотя…
        - Передохнули? Начали!
        Бойцы, ожидавшие другого приказа, переглянулись и нехотя взялись за камни.
        К вечеру - если верить часам, поскольку темнело на Вилюе летом только после двенадцати ночи, - удалось углубиться в лаз на несколько метров.
        - Похоже, мы-таки пробьёмся, - сказал Хохол, вытирая потное багровое лицо клетчатым платком. - Там дальше пусто. Позвонил бы на базу, может, не стоит нам корячиться?
        - Ты просто ленишься, - похлопал его по спине Доктор. - Все вы, хохлы, ленивые.
        - А то вы, москали, трудолюбивые, - вскипел Хохол.
        - Врежь ему, - посоветовал Нос, неодобрительно глянув на Доктора. - Националист нашёлся. Сравни свои белые ручки с руками Сергеича. Ты ещё пешком под стол ходил, когда он баранку крутил.
        - Прекратите, - устало поморщился Тарасов. - Не хватало, чтобы вы тут передрались.
        - А чего он насмехается? - буркнул отходчивый Хохол.
        - Я же пошутил, - примирительно сказал Доктор.
        - Шутник хренов! Ещё раз так пошутишь…
        - Отставить, я сказал! - Тарасов бросил последний камень за гребень кратера, выпрямился. - Кто у нас дежурит сегодня?
        - Я, - сказал Хан.
        - Марш в лагерь, готовь ужин. Мы подойдём через полчаса.
        Хан отряхнул комбинезон, подхватил свой «винторез», с которым не расставался с момента нападения на них «засланцев» Тивела, и вылез из ямы наверх, растворился на фоне лесных зарослей.
        Тарасов, который также носил оружие с собой, в том числе - экспроприированную у киллеров снайперскую винтовку, хотел было дать команду продолжить расчистку завала, и в это время из лагеря в кратер прилетел щелчок выстрела.
        Мгновение все прислушивались к наступившей пронзительно прозрачной тишине, затем бросились наверх, на вал кратера, приникли к иззубренным каменным глыбам, изучая недалёкие палатки и заросли кустарника.
        Хана нигде не было видно.
        «Хоть бы не произошло крайнего!» - взмолился в душе Тарасов, включая рацию.
        - Резван!
        Ответом был ещё один выстрел, чуть тише первого.
        - Юго-запад! - определил Тарасов, не глядя на подчинённых, но зная, что они его слышат. - Брать живым!
        Группа на едином дыхании вынеслась из кратера, рассыпалась по склону возвышенности и образовала общий фронт движения, а потом начала обходить источник стрельбы справа и слева, образуя «клещи».
        Тарасов вошёл в коллективный ритм чуть позже, настраивая чутьё и сенсорику на ментальный запах чужого. Обнаружил скользящую к реке «струйку» злобного «запаха», рванулся к ней наперерез.
        Однако его опередили.
        «Струйка» внезапно остановилась, стала таять. И тотчас же заговорил наушник рации:
        - Командир, я его взял.
        - Резван?! Не ранен?
        - Нормально.
        - Идём к тебе.
        Бойцы, также принявшие вызов Хана, сориентировались и вышли на него одновременно с Тарасовым.
        На краю небольшой проплешины среди кустов ольхи, недалеко от речного обрыва, лежало тело в пятнистом комбинезоне. Рядом на камне сидел Хан, зажимая рукой окровавленное плечо. Увидев Тарасова, он встал, виновато сморщился.
        - Вот, понимаешь.
        - Чёрт! А говоришь - нормально!
        - Плечо прострелил, башибузук. Сидел в засаде внутри палатки. Хорошо, я его унюхал - сигареты курит ненашенские.
        - Да это же тот самый, третий, что сбежал от нас, сиганул в реку, - нагнулся над ним Хохол.
        - Надо было тщательней проверить реку.
        - Извини, командир, думали, он утонул. Опытный, гад, не высунулся из воды.
        - Перевяжите Резвана.
        Тарасов перевернул стрелка.
        Худощавый, выбритый до синевы (в отличие от подельников), по лицу - англосакс или шотландец. Вспомнились слова Доктора: «Почему они к нам лезут, почему не боятся?»
        Потому что жрецы пошли ва-банк, пришла неожиданная мысль. Россию подчинить не удалось. Запустить Водоворот и объявить всему миру свою волю Геократор не смог. Жрецы - Тивел и Акум - в панике, им некогда вербовать халдеев из россиян, искать предателей, вот и запускают команды из Европы и Америки.
        Тарасов подобрал винтовку - знакомую снайперку «Хеклер и Кох».
        - Приведите его в чувство.
        Хохол пошлёпал стрелка по щекам.
        Тот дёрнулся, открыл мутные глаза.
        - Имя! - резким металлическим голосом спросил Тарасов.
        - Джон…
        - Английский Иван, однако, - хмыкнул Нос, бинтующий плечо Хана.
        Тарасов заговорил на английском:
        - Цель заброса?
        - Изучить… Опухоль, - ответил стрелок также по-английски.
        - Опухоль уничтожена, зачем остался?
        - Нельзя… допустить…
        - Что?! Говори!
        - Никто не должен… знать… о выходе…
        - О выходе тоннеля здесь, на Вилюе?
        - Да…
        Глаза диверсанта по имени Джон закатились, он вздрогнул, выдохнул и затих.
        Нос прижал палец к его шее, качнул головой.
        - Каюк.
        Тарасов отвернулся, достал мобильник.
        - Похороните его.
        Белогор долго не отзывался, но всё-таки голос его пробился сквозь помехи:
        - …слав …харович.
        Тарасов коротко рассказал об инциденте, добавил:
        - Он не зря остался. Им дали задание найти Ключ, а когда Опухоль взорвали, велели никого к лазу под землю не пропускать. Значит, есть что прятать.
        - Попытайтесь пройти глубже, - попросил князь. - Возможно, там находится одна из вентиляционных шахт, ведущая в главную систему тоннелей.
        - Разберёмся, - пообещал Владислав.
        После недолгих похорон диверсанта, запрограммированного на самоликвидацию, как все его сослуживцы, вернулись в лагерь.
        Хана переодели, заставили выпить травяного настоя с листьями лимонника, собранными Носом, и уложили в спальник. Тарасов поколдовал над ним, попытался передать энергозаряд, но добился ли этого, не понял - Хан уснул.
        Впрочем, они и сами еле держались на ногах, поэтому легли пораньше, в начале двенадцатого, не способные вести длительные философские диспуты. Даже неугомонный Доктор, читавший им по вечерам наизусть Бодлера, Хайяма и Бальмонта, на этот раз не стал переходить в состояние чтеца-декламатора и подтрунивать над Хохлом. К физической нагрузке типа долгого перетаскивания тяжёлых камней он привыкать не хотел.
        Ночь прошла спокойно.
        В семь часов Тарасов поднял группу.
        Позавтракали овсяной кашей с тушёнкой, напились чаю, превозмогая утреннюю прохладу, поднялись к «дурацкому карьеру», как назвал Нос кратер на месте Опухоли: Тарасов, Хохол и Доктор. Носа оставили ухаживать за раненым и «держать круговую оборону». Тарасов был уверен, что неизвестный эмиссар Тивела, не получив доклада от посланного на Вилюй отряда, пошлёт для проверки новую команду. Встретить её надо было «по-царски».
        Начали углублять и расширять лаз, ведущий в довольно большую пещеру с ровным дугообразным сводом. К обеду расчистили вход в пещеру до размеров, позволяющих проникнуть внутрь.
        Тарасов вооружился фонарём и протиснулся в щель через груду камней. Под ногами захрустело.
        Пещера по первому впечатлению казалась убежищем звероедов: по всему бугристому полу зала валялись кости, причём как рыбьи, так и звериные, словно пещеру много лет использовали как столовую, где разделывали и ели животных и рыбу сырыми. Во всяком случае, следов костра Владислав не заметил.
        - Что там, командир? - донёсся голос Доктора.
        - Лезьте сюда, - скомандовал он.
        Через несколько минут к нему присоединились бойцы, преодолев щель между потолком пещеры и длинной осыпью набившихся в неё камней.
        - Потолок какой интересный, - заметил Доктор. - Словно его грызли ковшом экскаватора.
        - Откуда здесь столько костей? - удивился Хохол.
        Тарасов, обведя лучом фонаря стены и пол подземелья, направился в дальний её конец, с хрустом давя кости.
        Длина пещеры достигала метров тридцати, и вся она напоминала трубу, укреплённую когда-то бандажом в виде обручей, которые то ли проржавели и рассыпались в прах, то ли растворились в воде. Последнее предположение родилось в голове от того, что пол, потолок и стены пещеры были мокрыми, хотя скорее всего это оставила след вода Опухоли, опустившаяся после взрыва в недра земли.
        Луч фонаря выхватил круглую дыру в торце пещеры.
        Костей здесь не было, все они остались в передней части зала, зато перед дырой высились две самые настоящие ступеньки геометрически правильной формы и высотой по полметра.
        - Батюшки-светы! - изумился Доктор. - Лестница, что ли?
        Его голос метнулся по стенам и вернулся обратно дребезжащим эхом.
        - Тише ты, - буркнул Хохол, ёжась и озираясь. - Не нравится мне здесь. Кто-то в спину смотрит.
        - Ты ещё о «худых железных людях» вспомни, - отмахнулся Доктор. - Командир, можно, я разведку устрою?
        Тарасов прислушался к своим ощущениям. Ему тоже было неуютно в подземелье, хотя он и понимал, что никого живого здесь не должно было остаться после длительного присутствия Опухоли. Не считая разве что мистических духов, охраняющих подобные пещеры согласно древним легендам.
        - Ждите здесь.
        Он осторожно поднялся по ступенькам к овальной дыре, направил луч фонаря в глубь лаза.
        Проход полого уходил вниз, похожий на гофрированную металлическую трубу. Диаметр трубы достигал двух метров, поэтому по ней можно было двигаться, не сгибаясь.
        Вентиляционная шахта, вспомнились слова князя. Похоже, он был прав. Хотя это не металл, просто гладкие стенки. Вот почему нас не хотели сюда пускать, да и Опухоль уничтожили с таким расчётом, чтобы потолок пещеры обрушился и завалил ход.
        - Труба! - жарко задышал в спину Тарасову Доктор. - Стены какие гладкие, да? Могу побиться об заклад, что ход проплавили в породе.
        - Стой тут! - приказал Тарасов.
        - Там же ничего страшного…
        Тарасов посветил в лицо лейтенанта, и тот загородился рукой:
        - Хорошо, постою.
        Тарасов задержал дыхание, сделал шаг, другой, третий.
        Пол под ногами был гладкий, но не очень скользкий. Идти мешала лишь его влажность. Через десять метров ход повернул, и Доктор, подсвечивающий на потолок, скрылся из глаз. Ещё через двадцать шагов Тарасов понял, что, стоит ему поскользнуться и упасть, назад он не выберется.
        Остановился, погасил фонарь, прислушиваясь к шорохам подземелья. Звуки доносились из-за спины, со стороны выхода, но изредка казалось, что снизу тоже прилетают какие-то тихие скрипы и стуки, что невольно заставляло напрягать слух и зрение.
        Через пятнадцать минут он выбрался к началу каменной трубы, где его ждал приплясывающий от нетерпения Кирилл.
        - Что случилось, командир? Тупик?
        - Спуск больно крут, да и скользко, без спелеологической оснастки не обойтись.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Нужна верёвка, зажимы, кирки, фальшфейера, крючья и прочее.
        - Где ж мы их достанем?
        - Пока не знаю.
        - Давай, я попробую спуститься, я лёгкий и прилипучий.
        - Ты не прилипучий, ты прилипчивый, - проворчал Хохол.
        - Ты же не полезешь?
        - У нас есть бухточка бечёвки, метров сто. Принести?
        - Неси, - согласился Тарасов.
        Доктор, возбуждённый до крайности, прошёлся вдоль стен пещеры, внимательно их разглядывая.
        - Такое впечатление, что пещеру чем-то ковыряли, стены все в ямках. Как ты думаешь, кто мог это сделать?
        - Тот, кто оставил котлы наподобие того, что нашли мы.
        - Но ведь не местные жители? Здесь техника нужна. И котлы эти железные - тоже загадка. Вряд ли материал, из которого они сделаны, является железом. Может, и в самом деле их оставили пришельцы?
        - Пришельцы всем уже оскомину набили, - сказал Тарасов. - Наша история хранит столько тайн, что наверняка корни всех загадок растут из глубин древних земных цивилизаций.
        - Ты думаешь, котлы сделали наши предки?
        - Не люблю гадать.
        - Сейчас всё больше появляется материалов о Гиперборее. Возможно, котлы и подземные ходы - дело рук гиперборейцев?
        - Возможно.
        - Какой-то скучный ты сегодня, командир. Вот бы добраться до полюса по этим ходам и посмотреть, что осталось от прародины!
        Тарасов промолчал. Ему хотелось того же, и знал он больше, но понимал, что, если наследие гиперборейцев и сохранилось, его наверняка прячут наиболее заинтересованные в будущем использовании люди - жрецы. Причём - едва ли в интересах всего человечества.
        Хохол принёс бухту крепкой бечевы, способной выдержать вес человека, и два широких монтажных пояса.
        - Вот нашёл в рюкзаке. Не знаю, зачем нам давали эти ремни, но теперь пригодятся. Только я не полезу, с детства боюсь узких коридоров и погребов.
        - Полезу я. - Тарасов надел пояс, привязал к нему конец бечевы. - Будете травить по мере надобности. Дёрну один раз - придерживайте, два раза - отпускайте, три - вытаскивайте.
        - Я легче, - заикнулся разочарованный Доктор.
        - Может, и тебе придётся, - успокоил его Владислав.
        Хохол намотал другой конец бечевы себе на руку.
        - Мы готовы.
        - Что в лагере?
        - Нос варит бульон, Хан спит.
        Тарасов кивнул и, преодолевая внутреннее сопротивление, полез в дыру хода, и в самом деле напоминающего проплавленный в каменных породах штрек.
        Первые сорок метров ему удалось пройти быстро. Затем уклон трубы стал круче, она явно стремилась превратиться в колодец, пришлось снизить скорость и высматривать неровности на полу, чтобы не споткнуться или не поскользнуться.
        Ещё двадцать метров.
        Тарасов взмок, остановился передохнуть, дёрнул за бечёвку.
        Ход стал таким крутым, что теперь следовало всё время подстраховываться, натягивать бечеву, чтобы не покатиться вниз подобно мячику.
        Впереди что-то сверкнуло, словно зажглась и погасла рубиновая звёздочка.
        Он выключил фонарь, напряг зрение.
        Рубиновая искра мигнула ещё раз.
        Интересно, что это такое? Флуоресценция породы под влиянием радиации? Или оставленный строителями колодца датчик, сигнализирующий о проникновении в него нежелательных гостей?
        Тарасов попробовал вызвать группу по рации, но в ответ услышал лишь тусклое шипение: радиосигнал полностью поглощался толщей каменных пород над головой.
        Ладно, посмотрим, что там мигает, и назад.
        Тарасов дёрнул за бечеву, включил фонарь, начал осторожно сползать к неравномерно помаргивающей на уровне колена звёздочке.
        В этом месте в стене каменного колодца начинался горизонтальный выступ, подозрительно ровный и гладкий. Больше всего он напоминал вмурованную в стену полку. Звезда мигала в двадцати сантиметрах над ним, упрятанная в узкую щель.
        Тарасов приблизился, удерживаясь только с помощью бечевы, наклонился над щелью.
        Нога его внезапно соскользнула с бугорка, и он сунулся носом вперёд, проехал на животе два метра, пока не натянулась бечёвка, замер. Медленно перевернулся на бок, собираясь встать на ноги и дать сигнал, чтобы его вытаскивали, приподнялся. И в этот момент звёздочка в стене разгорелась сильнее, метнула тонкий красный лучик, и этот лучик легко разрезал бечеву.
        Тарасов, слишком поздно сообразивший, что происходит, упал плашмя на пол и заскользил вниз, ускоряясь, пока не почувствовал, что летит…
        Чукотка
        Кожухин
        Сначала Мирослав услышал странный звук, похожий на глубокий густой всхлип. Посмотрел на небо, на сопки, сообразил, что звук донёсся со стороны островка. Взбежал на плиту обрыва с растущей на ней сосной, но ничего не увидел: «антиопухоль» отсюда была не видна.
        Позвал:
        - Андрей!
        Ответом был затихающий гул, словно где-то открыли шлюз и по крутому желобу потекла вода.
        Мирослав вспотел. Пришло ясное понимание беды: его спаситель упал в кратер «антиопухоли», водяная плёнка не выдержала, и вся масса воды устремилась в тоннель!
        Или это всего лишь его фантазии?
        - Андре-ей!
        Тишина, посвисты ветра, неясные хрипы, бульканье.
        Чёрт, лодка у острова, как туда добраться?!
        Мирослав метнулся к берегу, побегал вдоль, продолжая звать Данилина, потом стащил куртку и бросился в воду, исчерпав все другие варианты достичь островка.
        Вода обожгла разгорячённое лицо, рубаха и штаны прилипли к телу, мешая плыть, но он всё-таки пересёк проливчик и с размаху выбросился на камни острова, полез на склон, не обращая внимания на его крутизну. Лишь много позже пришло трезвое понимание случившегося: раньше он не смог бы не то что взобраться на почти отвесную скалу, но и проплыть по холодной воде больше полусотни метров.
        Взору открылась глубокая воронка с мокрыми стенками, спускавшимися к дыре подземного хода. Вода «антиопухоли» ушла. А вместе с ней пропал и Андрей Данилин, провалился в колодец и, возможно, утонул.
        - Гадство! - проговорил Мирослав растерянно. - Как я тебя искать там буду?
        Покричав немного на всякий случай, он обошёл островок, вспомнил о мобильнике, но тот остался в куртке, и теперь ничего не оставалось делать, кроме как возвращаться назад. К счастью, у него была лодка Данилина, поэтому нырять в воду не пришлось. Через несколько минут он был на берегу, торопливо схватил мобильник, чувствуя порывы ветра всем телом, подсунулся к костру и трясущимися руками набрал номер Натальи.
        - Не может быть! - не поверила девушка его сбивчивой речи. - Андрей Брониславович не стал бы так рисковать!
        - Но его нигде нет, я искал! А Опухоль вылилась в колодец!
        - Хорошо, жди, я вылетаю.
        Ждать вертолёт пришлось больше часа, в течение которого Мирослав с грехом пополам согрелся и обегал окрестности лагеря в поисках Данилина, а также ещё раз побывал на острове с дырой в недра земли, куда утекла «антиопухоль».
        Вместе с Натальей прилетели и геологи, хмурые и недовольные происшествием.
        - Где он? - осведомился Веллер-Махно с таким видом, будто Кожухин сам всё организовал.
        Мирослав только поёжился под его взглядом, и в самом деле чувствуя себя виноватым, молча показал на бухту с островком.
        Геологи взялись за бинокли, взобрались на береговой откос.
        - Как это случилось? - спросила Наталья.
        - Он поплыл к острову на лодке, - ответил расстроенный Мирослав. - Я занялся настройкой анализатора, услышал странный такой всхлип, побежал туда.
        - Дальше.
        - Потом поплыл к острову.
        Наталья оглядела его критическим взглядом.
        - Прямо так?
        - Куртку снял. А что? Лодка там была, у острова. Приплыл, увидел - «антиопухоли» нет, вся вода ушла. И Андрея нет.
        - Что он тебе говорил, когда собирался на остров?
        - Посмотрю, мол, на кратер, подумаю, как Соринку извлечь.
        - А не мог он в тайгу уйти?
        - Ну, да вплавь, что ли? Лодку тогда зачем оставил? Нет, он скорее всего упал в кратер, и вода увлекла его за собой.
        - Пошли, посмотрим, - вернулся с обрыва Веллер-Махно.
        Мирослав дёрнулся к берегу, но Борис Аркадьевич остановил его:
        - Побудь пока в лагере, без тебя обойдёмся.
        - Да какого рожна вы на меня вызверились? - разозлился Мирослав. - Я его в «антиопухоль» не засовывал! Надо не смотреть, а срочно спускаться в тот колодец, куда вода ушла, может, удастся найти живого.
        Наталья приподняла бровь, удивлённая горячностью геофизика, посмотрела на начальника экспедиции.
        - Он прав, Борис Аркадьевич. Дорога каждая минута. Берём снаряжение, страховочные пояса, фалы и верёвку, у нас есть в запасе, и попробуем спуститься в кратер.
        - Если вашего Андрея унесло водой, - пробурчал Дядька, разглаживая щетину на щеках, - мы его не найдём.
        - Так что же, бросим и не будем искать?
        - Доставай резервную оснастку, Леонидович, - сказал Веллер-Махно. - Не бросать же человека в беде.
        На островок лодка перевезла всех за два раза.
        Выстроились на валу кратера, разглядывая его слоистые стенки, ещё не высохшие после заполнявшей его воды.
        - Я полезу первым, - предложил Мирослав.
        - Ты альпинист? - покосился на него Химчук.
        - Нет.
        - Тут альпинист нужен.
        - У меня первый разряд по горному туризму, - сказала Наталья, посматривая на Кожухина с оттенком задумчивости. - Спущусь и посмотрю, какова глубина колодца.
        - Одна ты не справишься, - забеспокоился Мирослав.
        Лётчица улыбнулась.
        - Я в одиночку лазала по пещерам Крыма. Давайте пояс, вбейте костыль вот здесь, зацепите крюк. - Девушка споро нацепила широкий спасательный пояс, умело обвязалась, взялась за бечёвку. - Страхуйте вдвоём, так проще. Один рывок - отпускаете, два - держите, три - поднимаете.
        - Может, лучше я всё-таки полезу? - проворчал Кожухин.
        - Кто у нас мастер спорта по гимнастике, ты или она? - скривил губы Дядька.
        Наталья подмигнула смутившемуся Мирославу, начала спускаться в кратер. Делала она это так ловко и уверенно, что у геофизика отлегло от сердца. Мелькнула мысль, что напрасно он после школы перестал заниматься спортом, а ведь мог стать хорошим бегуном-стайером. Пять километров он пробегал за перворазрядные секунды.
        Наталья приостановилась у круглого отверстия в дне кратера, посветила в глубь дыры фонарём.
        - Глубоко, метров десять, дальше не вижу.
        - Осторожнее, - напомнил Веллер-Махно. - Не рискуй понапрасну.
        Девушка скрылась в дыре.
        Мирослав обошёл кратер поверху, пытаясь найти место, откуда отверстие колодца было бы видно лучше, но оставил свои попытки. Со всех сторон дыра была видна одинаково.
        Потянулись секунды, складываясь в длинные резиновые минуты.
        Верёвка постепенно исчезала в горле колодца метр за метром. Когда длина ушедшего отрезка достигла двенадцати метров, Химчук и Дядька, державшие бечеву, почувствовали двойной рывок.
        - Придерживаем, - сказал Пётр Леонидович.
        - Что?! - подсунулся Мирослав.
        - Не мешай, - отодвинул его Веллер-Махно. Достал мобильник, попытался вызвать Наталью.
        Неожиданно для всех она отозвалась, хотя голос был еле слышен сквозь хрипы и шипение:
        - Тут поворот… дальше… тров …цать… ещё…
        - Поворот, никого не видать, - прокомментировал Борис Аркадьевич геологам. - Наташа, возвращайся, нет смысла идти глубже.
        - … бую …тров, - долетел ответ.
        Вслед за этим последовал рывок верёвки.
        - Поднимаем? - спросил Сергей Степанович.
        - Опускайте ниже, - сделал жест большим пальцем Веллер-Махно. - Метров на десять.
        Бечева медленно поползла в дыру колодца.
        Отсчитали десять метров, остановили спуск.
        Последовал рывок.
        Веллер-Махно снова взялся за телефон, но ответа девушки не услышал.
        Она рванула верёвку ещё раз.
        - Опускайте.
        - Опасно, Аркадьич.
        - Ты полезешь вместо неё?
        - Я! - сделал шаг вперёд Мирослав.
        - Опускаем ещё метров на десять.
        Бечева пошла вниз.
        На берегу, за обрывом, внезапно послышался гул раскручиваемых винтов вертолёта.
        Все оглянулись на береговой откос.
        - Что за ерунда? - удивился Дядька.
        - Вертолёт… взлетает! - прошептал Мирослав.
        - Там же никого нет! Не могут же эскимосы запустить двигатель!
        Гул винтов стал громче, и над берегом показался их «Ка-92» во всей красе. Под лучами низкого солнца блеснул блистер кабины, словно машина подмигнула им, как живое существо. Вертолёт сделал горку и хищно пошёл к острову, намереваясь протаранить его скалы.
        - Вот собака бешеная! - воскликнул Дядька с ещё большим изумлением. - Это же наша вертушка! Кому поиграться захотелось?!
        - Ложись! - рявкнул Веллер-Махно.
        Геологи попадали на камни.
        Мирослав хотел нырнуть за скальный выступ, но какая-то отчаянная сила вдруг подняла его и направила вниз, в кратер. Как на крыльях он слетел на дно воронки, нырнул в дыру колодца, и тотчас же вертолёт врезался носом в гребень кратера на противоположной стороне, взорвался, и пылающая махина рухнула в кратер, накрыла собой колодец.
        - Слава! - крикнул Химчук, бросая ослабевшую верёвку, попытался встать.
        Веллер-Махно вжал его в расщелину между глыбами.
        - Куда?! Сгоришь как спичка!
        Раздались два взрыва потише, на вал взлетели какие-то горящие лохмотья, куски пластмассы, осколки фибергласа и раскаленного металла. Один из них упал на спину закрывшего голову руками Дядьковина. Зоркий Веллер-Махно сбросил зазубренный лоскут со спины геолога.
        Взрывы прекратились.
        Борис Аркадьевич осторожно высунул голову из-за глыб.
        Вертолёт горел - смятая изуродованная куча железа со скрученными винтами, закупорившая дыру в дне кратера.
        Дядька и Химчук привстали рядом с начальником.
        - Ну, и что будем делать? - просипел Сергей Степанович.
        Веллер-Махно не ответил. Он понимал, что объяснить происшедшее начальству или представителям МЧС, которых теперь придётся вызывать, он не сможет. В голове вращалась как заведенная одна мысль: кто, какой самоубийца и зачем поднял вертолёт в воздух и направил его в кратер, недавно накрытый Опухолью?

* * *
        Зачем он прыгнул в кратер, Мирослав не смог бы объяснить никому, в том числе самому себе. Нырнул в дыру, как в воду, закрыв глаза и задержав дыхание.
        Странным образом он не ударился о край дыры ни головой, ни боком, словно она расступилась, пропуская «ныряльщика».
        Полёт был недолгим, как показалось. Он был уже на глубине десятка метров, когда сзади грохнуло, и в колодец ворвалось огненное облако взрыва, догоняя прыгуна. Спасло его то, что колодец изогнулся коленом, и пламя погасло, долетев как раз до изгиба. А затем начался кошмар.
        Мирослава впечатало в стену хода, затем он проехался пузом по скользким и гладким буграм, ударился головой о выступ, к счастью, тоже округлый и гладкий, и какое-то время его вращало, кидало из стороны в сторону, пока ход не кончился бездной. Во всяком случае, так ему показалось, пока он летел в темноте и пустоте.
        Длился полёт всего пару-тройку секунд, после чего Мирослав ударился обо что-то хрупко-рыхлое, рассыпавшееся от столкновения, и потерял сознание.
        Очнулся какое-то время спустя от световых стрел, вонзившихся в глаза. Застонал, попытался загородиться от света рукой.
        - Живой, headless horseman, - раздался чей-то знакомый голос.
        В голове щёлкнуло: голос принадлежал пропавшему Данилину, а его фраза переводилась с английского как «всадник без головы».
        Мирослав с трудом сел, тараща глаза, разглядел два силуэта в зыбком отсвете от потолка пещеры, куда упирался луч фонаря.
        - Погаси, - продолжал удаляющийся мужской голос, - надо экономить батареи.
        - Пусть придёт в себя, - отозвался женский голос.
        - Наталья? - узнал Мирослав.
        - Соображает, всё в порядке.
        Фонарь погас. Всё вокруг погрузилось в чернильную темноту.
        - Как ты себя чувствуешь, всадник? - Тёплые пальчики пробежали по голове Кожухина, по лицу, остановились на груди.
        - Нормально.
        - Ничего не поломал?
        Мирослав прислушался к себе, пошевелил плечами, пальцами рук и ног.
        - Бок болит…
        - Здесь? - Ласковые пальчики переместились на правый бок, ушибленный при падении. - Рёбра вроде бы целы.
        - Обо что я стукнулся? Показалось, упал на строительные леса.
        - Взгляни.
        Фонарь вспыхнул, высветил стены пещеры полусферической формы, усеянные кристалликами каких-то минералов, и большую кучу странных изогнутых палок, похожих на серо-белые кости и обломки исполинского скелета.
        - Что это?
        - Похоже, сюда проваливались люди и звери, где и погибали. Сначала сюда упала я, потом ты.
        Мирослав передёрнул плечами.
        - Хороший могильник получился! Андрей тоже сюда свалился?
        - Меня пронесло мимо, - послышался голос Данилина, и в дальнем конце пещеры сгустилась тень; он пересёк пещеру, остановился за спиной сидевшей на корточках лётчицы. - Мне удалось зацепиться за выступ в этой кишке и дождаться, пока схлынет вода.
        - Значит, ты…
        - Я достал Ключ.
        - Правда?! - не поверил ушам Мирослав.
        Вместо ответа Данилин расстегнул куртку и вытащил почти невидимый в сумраке тетраэдр. Точнее, предмет непонятной формы, так как в данный момент он больше напоминал многогранный кристалл полевого шпата или хрусталя величиной с кулак.
        - Это… он? Соринка?
        - Он, он, - подтвердила Наталья, выпрямляясь. - Если способен идти, вставай, будем двигаться.
        - Куда?
        - Назад дороги нет, без альпоснастки сто с лишним метров нам не преодолеть, поэтому предлагается двинуться вперёд.
        - К центру Земли, что ли? - пошутил Мирослав.
        - Идёмте, - коротко бросил Данилин, пряча Соринку и направляясь в дальний угол пещеры.
        Наталья взяла фонарь, подала руку геофизику. Тот поднялся, стискивая зубы от уколов боли в ушибленных местах.
        - Как тебя занесло сюда? - поинтересовалась девушка.
        - Сам прыгнул, - пожал он плечами.
        - Зачем?!
        - Не знаю, - ответил он честно. - Побоялся, что больше тебя не увижу.
        - Без шуток.
        - Я серьёзно.
        Несколько мгновений девушка смотрела на него, не отрываясь.
        - Что там у вас случилось?
        Он нехотя рассказал о вертолёте, неизвестный угонщик которого направил машину на кратер.
        - И ты… - начала ошеломлённая лётчица.
        - Прыгнул до того, как он грохнулся в дыру, - закончил Мирослав.
        - Ты сумасшедший!
        - Ещё какой! - подтвердил он со смешком.
        - Андрей, - позвала Наталья.
        - Я слышал, - донёсся голос Данилина. - Это моя вина.
        Девушка догнала его, остановившегося у громадного пролома квадратной формы в полу пещеры.
        - О чём ты?
        - Их было трое. Надо было обследовать всё побережье, а я этого не сделал.
        - Ты говоришь о посланцах Тивела?
        - Да.
        - Это те, которых ты…
        - Без комментариев.
        - Может быть, поделитесь своими тайнами? - подошёл Мирослав.
        - Посмотрите. - Данилин взял фонарь у Натальи и посветил в пролом.
        Луч фонаря выхватил из темноты ребристые бликующие стены четырёхугольного колодца, торчащие из них короткие толстые штыри и стеклянистые с виду наплывы, похожие на заросшие бельмами глаза динозавров.
        - Шахта? - неуверенно проговорил Мирослав.
        - Не шахта, но искусственный колодец.
        - Там, внизу, свет, - заметила Наталья.
        - Совершенно верно, что-то светится. Попробуем спуститься.
        - Как? - скептически хмыкнул Мирослав. - Снова будем прыгать и хлопать ушами вместо крыльев?
        - Хлопая ушами, летать не научишься. У нас есть метров тридцать верёвки.
        - Откуда? - Мирослав вспомнил, что до вертолётной атаки они опускали Наталью в кратер на верёвке. - Ах да, забыл. Можно, я первым пойду? Я лёгкий.
        - Первым пойду я, - сказал Данилин таким тоном, что возражать никто не решился. - Снимай пояс.
        Наталья не сразу вспомнила, что страховочный ремень до сих пор на ней, похлопала себя по бокам, отстегнула пояс.
        Данилин обернул его вокруг своей талии.
        - Где верёвка?
        - Посвети.
        Данилин направил луч фонаря в ту сторону, откуда они пришли.
        Лётчица сбегала к куче костей, вернулась с верёвкой.
        Данилин скрутил узел, подал конец верёвки Кожухину.
        - Держи, намотай на руку.
        Мирослав послушно обвязал руку бечевой, как это делал Химчук.
        - А если верёвки не хватит?
        - Вытащите.
        Данилин примерился, прыгнул вниз, так что у Кожухина вырвался невольный возглас, и ловко уцепился пальцами за карниз обрыва.
        - Травите потихоньку.
        Мирослав и Наталья вцепились в бечеву, и Данилин медленно пополз в бездну, прижимаясь всем телом к стене колодца. Фонарь он оставил наверху, и Наталье приходилось одной рукой держать его, а другой помогать геофизику. К сожалению, оба помощника не имели возможности наблюдать за процессом спуска, так как стояли на одной стороне пролома и не могли в него заглянуть.
        Данилин пропал из виду.
        - Видно что-нибудь? - крикнул Мирослав спустя пару минут.
        - Опускайте, - долетел ответ.
        Бечева снова поползла в колодец.
        Ещё через пару минут послышался тихий, но отчётливый голос Андрея, практически не искажённый дребезжанием эха:
        - Вижу дно, можете опускать быстрей.
        - Примерно двадцать метров, - пропыхтел Мирослав.
        - Двадцать три, - уточнила девушка, обладавшая хорошим глазомером. - Устал?
        - Нормально.
        - Всё! - донёсся неожиданно громкий - словно включили динамики - голос Данилина. - Сможете закрепить конец верёвки, чтобы спуститься ко мне по одному?
        Наталья повертела головой, посылая луч фонаря во все стороны в поисках надёжной основы для верёвочной петли.
        - Ничего не вижу.
        - Может, отыщем кость подлиннее? - предложил Мирослав. - Положим сверху как перекладину.
        - Трёхметровых костей там нет.
        - Свяжем.
        - Нет, это ненадёжно, нужен большой камень или выступ.
        - Да вон же выступ, слева от тебя.
        Наталья посветила на стену.
        В этом месте действительно из пола вырастала кривая неровная дуга, соединяясь со стеной, и образовывала нечто вроде толстой ручки.
        - Как ты разглядел эту штуковину в темноте?
        - Не знаю, разглядел.
        - Ну, ты орёл! - Наталья быстро обвязала «ручку» верёвкой, подёргала. - Вроде бы держит. Спускайся, я подстрахую.
        - Сначала ты.
        - Спускайся, Слава, не ершись.
        - А ты не командуй, - упрямо заявил он. - Спускайся, я за тобой.
        Наталья помедлила, пытаясь поймать взгляд Кожухина, однако больше спорить не стала. Взялась за бечеву, начала сползать в колодец, пока не упёрлась ногами в ближайший бугорок. Скрылась из глаз.
        Вскоре снизу вылетел её гулкий голос, сопровождаемый звонким цвиньканьем эха:
        - Я на месте, начинай. Учти, бечева режет руки.
        - Ничего, не сорвусь, - пробормотал он. - А если сорвусь, у меня есть смягчающее обстоятельство: меня не спрашивали, родить или не родить.
        Шутка помогла сосредоточиться.
        Он подёргал верёвку, которая только сейчас стала казаться слишком тонкой и ненадёжной, впивалась в ладони, скользила, и осторожно придвинулся к краю пролома. Свесился, не глядя вниз, начал спускаться. Это было тяжело и не так просто, как казалось вначале, тем не менее Мирослав заставил себя не отвлекаться и сумел добраться до дна колодца за рекордные несколько минут.
        Его подхватили сильные руки.
        - Отпускай верёвку.
        Скрюченные пальцы не хотели распрямляться, пришлось их уговаривать.
        - Молодец, - погладила его по тыльной стороне ладони Наталья. - Без практики спускаться таким манером непросто.
        - Готов брать уроки, - выдохнул он.
        - Возможно, всем нам ещё придётся учиться скалолазанию.
        - Отдохнули, спелеологи? - осведомился Данилин. - Тогда следуйте за мной. Погасите свет.
        Наталья выключила фонарь.
        Сначала Мирославу показалось, что наступила полная темнота. Затем эта темнота стала расступаться, сереть, в стенах помещения проявились паутинки тусклого серебряного свечения, а где-то в невообразимой дали засветился, как монета на дне колодца, мерцающий диск.
        - Где мы? - прошептал Мирослав.
        - В тоннеле. Точнее, это соединяющий штрек, стены его оплавлены. А там, впереди, виден выход в другой тоннель, возможно, главный.
        - Кстати, заметьте, дышится здесь нормально, - проговорила Наталья. - Очевидно, вентиляция продолжает работать.
        - Сыростью пахнет.
        - Здесь долго стояла вода.
        - Куда же она делась?
        - Растеклась по системе пещер и тоннелей. Вопрос в другом: почему она вылезла из пещер в виде Опухолей.
        - Почему? - наивно спросил Мирослав.
        Наталья рассмеялась.
        - Этот вопрос надо задать тем, кто сотворил Опухоли.
        - Не отставайте, - бросил Данилин, устремляясь к зыбкому диску света, - смотрите под ноги.
        - Фонарь включить можно?
        - Пока рано, неизвестно, что ждёт нас впереди.
        Зашагали по коридору, квадратному в сечении, явно вырубленному или действительно проплавленному в горных породах, если судить по возникающим бликам. Пол коридора был мокрым и скользким, поэтому двигались осторожно, стараясь не создавать большого шума. Каждый шаг порождал цокающее эхо, отчего казалось, что по коридору бежит стадо коз.
        Сравнение, пришедшее в голову, развеселило. Мирослав догнал Данилина.
        - Извини, я не верил, что система тоннелей существует в реальности. - По коридору метнулись лающие отголоски эха, и геофизик невольно понизил голос: - Наталья утверждает, что этим тоннелям десятки тысяч лет. Как же они сохранились, ежели по Земле каждый год прокатывается больше двух сотен землетрясений?
        - Сохранились, как видишь - рассеянно сказал Данилин, занятый анализом угроз и опасностей.
        Мирослав подождал продолжения.
        - Может быть, строители знали секреты демпфирования колебаний?
        - Может быть.
        - Не мешай ему, - дёрнула Наталья геофизика за рукав.
        Мирослав споткнулся, засеменил, с трудом удержался на ногах, умолк.
        Так они прошагали около сотни метров, приближаясь к светящемуся кружочку (душа ждала, что коридор вот-вот оборвётся на склоне сопки и ходоки окажутся на поверхности земли), пока Данилин не остановился:
        - Побудьте здесь.
        - Почему? - возразил Мирослав. - Лучше идти вместе.
        - Магнитное поле усилилось.
        - Ты чувствуешь магнитное поле? - недоверчиво посмотрел на спутника геофизик.
        Данилин вдруг исчез. Возник тенью в десяти шагах, бесшумный и бесплотный, снова исчез.
        Мирослав сглотнул:
        - Как он это делает?!
        - Тише, - шепнула Наталья.
        - Я и так тихо. Что он унюхал?
        - Впереди пещера… и какие-то непонятные вещи.
        Мирослав прислушался к шуршащей тишине подземелья, и ему тоже показалось, что коридор в сотне метров от них переходит в зал, полный пересекающихся перегородок сложной геометрической формы.
        - Какой-то лабиринт…
        - Помолчи!
        Издалека прилетел тихий скрежет, стук осыпающихся камней.
        Оба замерли.
        Длинный металлический стон.
        Наталья вздрогнула.
        - Андрей!
        - Идите сюда, смелее, - раздался голос Данилина.
        Они побежали вперёд с колотящимися о рёбра сердцами.
        Двадцать метров, пятьдесят, сто, ещё немного.
        Освещённый изнутри прямоугольный проём, какие-то изогнутые полосы по бокам, небольшой уклон - и оба вынеслись на край обрыва с каменной перегородкой балюстрады, разглядывая открывшуюся взору пещеру со светящимися, как слой рыбьей икры, стенами.
        Форму пещеры описать было невозможно, она и в самом деле напоминала необычный лабиринт с пересекавшимися стенами и колоннами. Но главный эстетический эффект крылся не в геометрии пещеры, а в центральном звёздчатом ядре, хорошо видимом с высоты обрыва, куда сходились ходы лабиринты, - ажурный, явно технологического исполнения помост, на котором стояли две матово-стеклянные с виду полусферы, живо напомнившие Мирославу Опухоль.
        - И здесь они?! - удивился геофизик.
        - Энлоиды, - будничным тоном проговорил Данилин, появляясь из-за ближайшего каменного выступа. - Нам повезло, это великолепно сохранившийся терминал пограничной заставы.
        - Какой терминал?!
        - Потом объясню. Нам повезло дважды: вода разрядила все охранные устройства терминала, иначе мы бы сюда не дошли. Спускаемся, здесь есть лестница.
        Данилин скрылся за скалой.
        - Не отставай, - подтолкнула Наталья Мирослава, и они двинулись за проводником, одинаково ошеломлённые открытием.
        Москва. РуНО
        Заботники
        Весть об исчезновении Данилина Родарев получил от Белогора.
        Голос пресветлого князя был сух и лишён эмоций, но Всеслав Антонович понял, что князь обеспокоен.
        - Молчит?
        - Вторые сутки, - сказал Белогор.
        - Пошли кого-нибудь из обережников.
        - Твои все заняты?
        - Тарасов тоже замолчал и молчит вторые сутки. Гордей Миронович приступил к работе, я не стал бы его отвлекать.
        - Нужен хороший чрезвычайник.
        - Понял, подумаю.
        - В двенадцать будь у меня.
        - Хорошо, буду.
        В кабинет вошёл худощавый, хорошо сложенный парень с открытым, но твёрдым лицом. У него были тёмно-синие глаза и светлые, почти соломенного цвета волосы. Это был Ратибор, сын Всеслава Антоновича, заканчивающий в настоящее время Академию Генштаба.
        - Что случилось?
        - Проблемы.
        - Секретные?
        Князь помял лицо ладонями, вздохнул.
        - Нужен опер на Чукотку.
        - Могу слетать, до конца июля я свободен.
        - Твоя кандидатура пока не одобрена Сходом.
        - Но ты же знаешь, что я готов.
        - Знаю. - Родарев побарабанил пальцами по столу. - Собирайся, поедем к ВВ.
        Ратибор молча вышел. Он редко высказывал недовольство решениями отца, а если и высказывал, то в крайне деликатной форме. Всеслав Антонович мог быть доволен сыном, избравшим путь заботника Рода и практически готовым к посвящению в обережники. Сработала система воспитания, заложенная в основы школ славянских общин, и атмосфера, царившая в семье Родаревых, при которой любое возмущение или повышение голоса указывало на неправоту говорившего, на его слабость.
        Князь безумно любил свою жену Нину, посвятившую себя восстановлению истинной истории праславянства, но Ратибора воспитывал сам, доверяя жене лишь общие для семьи этические проблемы. Не помешали этому процессу ни сдвиги в служебном положении, ни кризисные ситуации, ни проблемы РуНО, где он возглавил наиболее активные структуры СОС и ППП, ответственные не только за выживание Ордена в условиях тотальной психологической войны, которую вели с ним агенты влияния, внедрённые Синедрионом во все общественные организации и властные институты, но и за выживание русского Рода, и за развитие государства в целом. Сын вырос таким, каким хотел воспитать его отец, ставший первым князем Русского национального ордена: убеждённым сторонником сохранения и возрождения традиций Рода, умным политиком, умелым бойцом и деликатно-интеллигентным человеком, чуравшимся любого матерного слова.
        Летом Ратибор, как правило, жил на базе, где с увлечением занимался рукопашным боем под руководством витязя Лихаря или воеводы Корнейчука. Мать же почти всё время проводила в Москве, где у неё было множество учеников и соратников, с которыми она вела историко-изыскательскую работу, нередко отправляясь в командировки в глубинку России, на Дальний Восток или на Крайний Север. Вместе семья Родаревых собиралась только в те моменты, когда Всеславу Антоновичу становилось невмоготу и он объявлял «общий сбор».
        Нынешний вызов пресветлого оказался как нельзя более кстати, пора было встречаться и пользоваться той роскошью, которую даёт только семейное общение. Поэтому Всеслав Антонович позвонил жене и предупредил, что они с сыном будут к обеду.
        - Ой, как здорово! - только и успела выговорить удивлённая и обрадованная Нина Анатольевна.
        В двенадцать Родаревы вошли в кабинет главы корпорации связи «Ком-С»; этот пост Белогор занимал уже несколько лет и не собирался пока оставлять, так как должность президента давала ему ряд преимуществ, главным из которых была независимость большинства структур РуНО от финансовых потрясений любого уровня.
        К удивлению Всеслава Антоновича, он застал князя в компании с Гостомыслом. Остановился на пороге.
        - Проходите, гости дорогие, - повёл рукой волхв, - не помешаете.
        - Может, я лучше подожду в приёмной? - замялся Ратибор.
        - Нет-нет, наши секреты тебе известны, - сказал Белогор, выходя из-за стола и пожимая руки вошедшим. - Садитесь, поговорим.
        Гостомысл, блеснув живыми умными глазами, обнял по очереди отца и сына, и оба сели напротив, ожидая, пока Владимир Владимирович закажет напитки.
        - Не ждали увидеть? - улыбнулся Белый волхв. - Я тут случайно, заскочил на минутку.
        - Я знаю, что такое случайность, - ответно улыбнулся Родарев. - Даруется она тем, кто нуждается в каком-либо напоминании. Что я не сделал вовремя?
        - Приятно иметь с тобой дело, князь, - огладил бороду рукой Гостомысл. - Впрочем, иного быть не могло. Но сначала ответь на пару вопросов.
        - Весь внимание.
        - Насколько нам известно, наш противник продолжает уничтожать Опухоли, в основном - с помощью крылатых ракет с территории Польши. Зачем он это делает?
        - Опухоли вскрыли местонахождение шахт, уходящих в систему тоннелей.
        - Не мала ли причина?
        Родарев помолчал.
        - Возможно, эти шахты заканчиваются…
        - Так-так?
        - Какими-то тайными складами гиперборейцев либо терминалами с уцелевшими транспортными средствами.
        Белогор поставил принесённый поднос на столик.
        - Владыко, Всеслав Антонович знает столько же, сколько и я.
        - Наши оценки совпадают, хотя и не во всём. Как вы думаете, Тивел знает, что Данилин нашёл Ключ?
        Белогор и Родарев переглянулись.
        - Если бы знал, послал бы проверщиков на Чукотку, - осторожно сказал Всеслав Антонович.
        - А может быть, уже послал? Оттого Данилин и не отвечает?
        Родарев не посылал Данилина на Чукотку, но ответить предлагалось ему, и он сказал:
        - Андрей не просто опытный воин, он - витязь и должен был оценить степень опасности, чтобы вовремя предупредить нас.
        - И всё же он не позвонил. Почему? Ошибся?
        - В чём сомневается Владыко? - поднял бровь Белогор. - В способностях Данилина или в нашей компетентности?
        - Чукотку надо было закрыть наглухо! - Гостомысл снова огладил бороду пальцами. - Я рассчитывал, что мы справимся малыми силами, но ошибся. Отправляйте туда группу. Немедленно!
        Родарев искоса глянул на сына.
        - Я готов послать Ратибора.
        - Это я уже понял. - Гостомысл пристально посмотрел на молодого человека. - Справишься, сынок?
        Ратибор встал, щёки его порозовели.
        - Справлюсь, Владыко.
        - Учти, Синедрион пошлёт на проверку сильный отряд, и разбираться с ним придётся по-серьёзному.
        - Разберёмся, - проворчал Белогор. - Я надеюсь, что сработает наша программа ложного навета, и Тивел займётся сначала Кольским полуостровом и Вилюем. Если у Тарасова команда, то один Буй-Тур может не справиться.
        - С ним Гамаюн, - сказал Белый волхв кротко. - Должны управиться. Они уже нашумели, создали атмосферу заинтересованности к выходу Опухолей, и это хорошо. Посланцам Акума и Тивела придётся делить свою команду, а работать в России - не так сладко, как им кажется. Хотя драться за Ключ они будут зверино. Теперь хочу сказать вам обоим то, что собирался сказать. Если Тивелу удастся заполучить Ключ…
        - Не удастся! - стиснул зубы Родарев. - Прошу прощения, Владыко.
        - Если жрецам удастся завладеть Ключом Храма, мир ждёт катастрофа! Поэтому сделайте всё, чтобы этого не случилось. Нужна будет моя помощь - позовите, появится нужда в общих действиях - созовём Сход.
        - Мы понимаем, Владыко, - проговорил Белогор твёрдо.
        - И последнее, что я хотел бы услышать от вас. Вашими планами предусмотрено уничтожение американской базы ПРО в Польше.
        - Есть три варианта…
        - Я о другом. Стоит ли тратить на это время, ресурсы и рисковать людьми?
        - Но американцы запустили уже четыре ракеты! - напомнил Родарев.
        - Ракетчики - лишь исполнители приказа владык Синедриона и Геократора.
        - Стоит, Владыко! Эти твари понимают только язык силы и не задумываются о последствиях. Надо, чтобы задумывались.
        - Так попробуйте найти другой язык, не менее убедительный, чтобы они понимали всю пагубность замыслов хозяев. Конфликт раздуть легко, погасить трудно. Американские военные легко прикроются Директивой две тысячи четвёртого года, разрешающей им атаковать террористов на территории любой страны.
        - Но мы-то не террористы!
        - А кто на Западе в это поверит?
        - Уже начинают верить.
        - Пока что мы не создали мощной пропагандистской системы наподобие жреческой, отстаивающей наши интересы во всём мире.
        - Рано или поздно она будет создана.
        - Вот когда будет, тогда и вернёмся к этому разговору.
        Гостомысл аккуратными глотками допил горячий чай, поднялся, поклонился всем, сделал к двери шаг, другой и исчез.
        Руководители РуНО смотрели на то место, где он только что стоял, и молчали. Поглядели друг на друга.
        - Я не вижу другого пути, - сказал Родарев озадаченно. - Мы не воюем ради войны, мы всего лишь защищаемся.
        - Давай думать, Всеслав Антонович, - сказал Белогор со вздохом. - Владыко ничего не говорит зря. Чего-то мы не понимаем.
        - Чего? Жрецов надо уничтожить как класс! Это моё глубокое убеждение! Именно с их подачи творятся на Земле все безобразия.
        - Так-то так, однако мы, возможно, излишне формализованы, а надо быть гибче, он прав.
        - Что ж получается, мы и Ключ напрасно ищем, и на корабль Экзократора нацелились зря?
        - Не напрасно, работа продолжается, и от планов своих мы не отступим. Но вспомни историю: Гиперборея тоже не смогла найти подходы к Атлантиде, кроме военного, и что получилось?
        Родарев заметил на себе взгляд сына, поэтому возражать не стал.
        Белогор ответил на несколько звонков за столом, вернулся к гостям.
        - Группу готовим. Поведёт Ратибор.
        Родарев-младший встал, но тут же сел обратно, повинуясь жесту князя.
        - Сначала проверим геологов под Инчоуном. Если Данилину удалось достать Ключ, соберём Сход и передадим Ключ волхвам. На Кольский полуостров я пошлю Лихаря. После Чукотки, возможно, придётся лететь на Вилюй.
        - Подготовку операции по «Солнцу Свободы» продолжать?
        - Без сомнений. Это заставит Экзократор умерить амбиции и на какое-то время отступиться от России. А мы за это время соберём силу.
        - И всё же я уничтожил бы польскую базу. Достаточно одного точечного посыла нашего «Искандера», и пусть потом разбираются, что произошло.
        - Подумаем, Всеслав Антонович. Если американцы запустят в нашу сторону еще одну ракету, мы ответим. Но в ближайшем будущем, возможно, придётся свернуть зарубежные операции во избежание мировой кампании против нас. У жрецов под началом все СМИ, все средства для лжи и оболванивания людей. Мы всё ещё проигрываем им методологически, информационно и идеологически. Много у тебя сторонников в конторе?
        - Есть… ты же знаешь.
        - Мало, князь, мало. Нужно, чтобы нашим идеям сочувствовали миллионы, а не те сотни, с которыми мы работаем.
        - Такой задачи мне не ставили.
        - Придётся теперь ставить. Всё, у меня выезд в Тверь, ждут люди. Поговорим вечером. Готовь команду.
        Родаревы встали, откланялись, вышли.
        Уже в машине Ратибор сказал:
        - Почему они оставили меня, отец? Обычно вы совещаетесь в закрытом режиме.
        Всеслав Антонович положил руку на локоть сына, взгляд его перестал выражать жёсткую волю.
        - Может, и вправду мы слишком погрязли в вечных боях, сынок? Отпор врагам давать нужно, в этом нет никаких сомнений, но вдруг и в самом деле существуют иные способы защиты от внешней агрессии и внутреннего предательства? Думай, ты моложе и должен быть гибче нас.
        - Хорошо, отец, - серьёзно кивнул Ратибор.

* * *
        Он никогда не летал на энлоидах, но чтобы не показывать перед подчинёнными отсутствие опыта полётов на «летающих тарелках», делал вид, что ему всё нипочём. С другой стороны энлоид или вимана, как называли «тарелку» технари СОС, представляла собой самолёт без крыльев и реактивного двигателя, и оперативники, как и сам Ратибор, привыкли к ней быстро.
        Виману эту, добытую в бою витязей с магистром ордена Раздела Махаевски, использовали теперь часто, так как это был единственный летательный аппарат, способный развивать скорость до шести тысяч километров в час и незаметный для радаров земных средств ПВО. По слухам, такими аппаратами пользовались только сами жрецы. РуНО, к сожалению, обладал только двумя энлоидами, трофейным и созданным по чертежам инженеров Леонова и Фёдорова. «Доморощенный» энлоид был поменьше и всё ещё проходил испытания.
        Вимана, похожая скорее на двояковыпуклую линзу с разной степенью кривизны, чем на «летающую тарелку», - невидимой она становилась в полёте, когда её корпус покрывался слоем плазмы, поглощающим свет и почти все виды радиоволн, - стартовала ночью, и уже утром, в начале шестого, доставила группу Ратибора к берегу Ледовитого океана. Пилот хорошо знал местность, так как высаживал здесь Данилина несколько дней назад, и не заплутал.
        Сели между сопками, в распадке, по дну которого струился ручеёк с прозрачной и вкусной - все попробовали - водой, покрытый струями утреннего тумана.
        - Утряска, - скомандовал Ратибор, когда вимана улетела, в мгновение ока растаяв в небе.
        Бойцы группы попрыгали на месте, проверяя, не звенит ли какая-нибудь деталь боевой укладки.
        - Вопросы?
        Три пары глаз отразили готовность работать. Всем всё было понятно, обстановку они знали, местность изучили ещё до полёта и хорошо представляли, с чем предстоит столкнуться.
        - Уши! Ноги!
        Группа пришла в движение.
        Команда «уши!» означала: сосредоточиться на бесшумности бега и прослушивании всех долетающих до слуха звуков. Команду «ноги!» можно было не комментировать.
        До лагеря геологов от места высадки было около трёх километров, и отряд СОС преодолел это расстояние за полчаса. Вышли к сопке, с вершины которой открылся вид на береговые обрывы бухты с островком посредине и на палатки лагеря.
        - Вертолёта не вижу, - доложил глазастый Икона; в отряде, как и вообще в системе СОС, бойцы звали друг друга только по кличкам; кроме Иконы (парень действительно походил на молодого Христа) под командованием Ратибора находились ещё Кремень и Клюв.
        - Лагерь не охраняется, - добавил Кремень.
        - Охват, - сказал Ратибор. - С оглядкой!
        Бойцы, одетые в боевые спецкостюмы с интеграционным защитным слоем, превращавшим их в зыбкие тени, бесшумно метнулись вниз, охватывая лагерь слева и справа. Ратибор остался на месте, наблюдая за сопками и окрестностями лагеря, ловя подозрительные сдвиги перспективы и колебания растительности. Данилин до сих пор не дал о себе знать, и это тревожило: он был витязем (кем мечтал стать и Родарев-младший) и не мог пропасть без вести без веской причины. Поэтому надо было на все сто процентов соблюдать пункт наставления для спецназа, имеющий говорящее название «СРАМ»: «сведение риска к абсолютному минимуму».
        Кремень спустился к палаткам, осмотрел одну, вторую, третью, заглянул в четвёртую, самую большую, и вскинул над головой три пальца.
        - Икона! - позвал Ратибор в усик рации.
        Оперативник скользнул к палаткам, скрылся в той, возле которой остановился Кремень. Через несколько секунд наушники раций донесли его приглушенный голос:
        - Геологи здесь, трое, лежат связанные, с кляпами во рту!
        - Клюв, обзор! - Ратибор скатился с сопки, держа наготове оружие (все они были вооружены новейшими «ПП-10»), влез в палатку.
        Отчётливо пахло мочой.
        Икона уже развязывал зашевелившихся бородачей.
        - Тихо! - прижал палец к губам Ратибор. - Свои! Что тут у вас произошло?
        - Сначала дай пос…ть! - чуть ли не со слезами попросили геологи. - Сутки здесь лежим!
        - Кремень, наружка!
        - Всё тихо.
        Геологи, ворочаясь с трудом, вылезли из палатки, помочились за камнями.
        Один из бородачей, с редким пушком на голове, кряжистый, начал было сыпать проклятиями, но его остановил другой, повыше и пожилистей, он и оказался начальником партии по фамилии Веллер-Махно:
        - Вертолёт захватили, нас скрутили как котят…
        - Помедленнее и по порядку.
        Веллер-Махно набычился, помял губы, затекшие от кляпа, заговорил потише, выбирая выражения.
        С его слов выходило, что пришлый товарищ по фамилии Данилин исчез вместе с «антиопухолью». Лётчица Наталья полезла в кратер на острове, чтобы посмотреть, не свалился ли Данилин в дыру в дне кратера, туда же прыгнул молодой геофизик (кряжистый геолог назвал его башибузуком), а затем в кратер свалился вертолёт, управляемый неизвестно кем.
        - Теперь они все трое там, под сгоревшей вертушкой, - угрюмо сказал третий бородач, которого звали Петром Леонидовичем.
        - Кто же вас повязал?
        - Это потом уже случилось, - снова взял инициативу в свои руки Веллер-Махно. - Мы вернулись в лагерь, я позвонил в Красноярск начальству, хотел доложить о происшествии, не дозвонился, а тут в лагерь ворвались трое в каких-то странных мундирах - зелёное с чёрным, пятнистое, почти невидимое…
        - Сначала пролетела «тарелка», - перебил коллегу кряжистый.
        Бойцы переглянулись.
        - Что за тарелка? - раздул ноздри Ратибор.
        - Да мы её почти не видели, - недовольно бросил взгляд на кряжистого Веллер-Махно. - Свистнуло, как будто кто камень бросил, над головами пролетело что-то стеклянно-металлическое, мы толком не разглядели, что это было.
        - Говорю же - «тарелка», - поджал губы кряжистый. - Круглое, метров десять в диаметре, скрылось за сопкой, а потом оттуда и выскочили эти… инопланетяне, блин! Ни одного слова не сказали! Повязали за секунду и побросали в палатку!
        - Хорошо, хоть не убили, - проворчал Пётр Леонидович.
        - Где они, инопланетяне ваши?
        - А кто ж знает? Мы их больше не видели, так и лежим с прошлого обеда, пошевелиться боимся.
        Откуда-то издалека прилетел металлический стон.
        Все застыли.
        - Залив! - прошептал Икона.
        - Вот они где, - оскалился Веллер-Махно, - на острове, вертолёт разбирают.
        - Зачем?
        - Ну, не разбирают, пытаются сбросить с дырки, в которую убралась Опухоль и ушли наши ребята.
        - Странно, что они не оставили здесь сторожа, - заметил Икона.
        - Торопятся поди, - отозвался Кремень.
        - Затягиваем петлю, - бросил Ратибор, посмотрел на начальника экспедиции. - А вам лучше не высовываться. Оружие есть?
        - Карабин был.
        - Вооружитесь на всякий случай. На остров можно добраться иным путём?
        - Мы добирались на лодке эскимосов или на вертолёте.
        - Понятно, ждите. - Ратибор сделал понятный бойцам жест, и они присели за палатками. - Клюв?
        - Всё в норме, старшой, - отозвался оперативник, наблюдавший за периметром возможных боевых действий. - Видел какое-то движение на острове.
        - Скрытно подходим к берегу.
        - Понял.
        Группа в темпе перемахнула каменную осыпь, засела в глыбах на берегу залива, непрерывно ведя наблюдение за островком, с которого то и дело доносились металлические взвизги, скрежет и стоны.
        - Кремень - слева, Клюв - справа, «тюленями»!
        Бойцы натянули на лица особые маски, с помощью которых можно было держаться под водой до десяти минут (всё это входило в комплект БК), без всплеска скрылись под водой.
        Над гребнем центрального возвышения островка появилась «тающая» в воздухе фигура, что-то блеснуло в её верхней части.
        Ратибор и Икона замерли, превращаясь в камень.
        Фигура вытянулась вверх, метнув ещё один блик: это был бинокль.
        Ратибор взмолился в душе - не всплывайте!
        Но всё обошлось. Фигура скрылась за гребнем, удовлетворившись осмотром местности и кажущимся покоем. Вжавшихся в скалы Икону и Ратибора наблюдатель не заметил.
        Через несколько минут головы Кремня и Клюва показались у каменных глыб острова.
        - Стандарт! - передал Ратибор.
        Бойцы осмотрелись, полезли на берег, используя в качестве укрытий щели, ниши и скалы. Взобрались на неровные, усеянные взломанными плитами и камнями склоны центральной возвышенности.
        Ратибор сделал знак Иконе, и оба погрузились в воду, натянув маски.
        Вода была холодная, зато почти прозрачная, ориентироваться в ней было легко. Двести метров проплыли за шесть минут.
        Ратибор всплыл, подозрительного движения на острове не заметил, взобрался на береговой откос.
        То же самое сделал Икона.
        - Воздух?
        Два ответных щелчка в наушниках рации: Кремень постучал пальцем по бусине микрофона, докладывая, что всё спокойно.
        - Наверх!
        Бойцы полезли на склоны кратера, стараясь не производить ни малейшего шума, перебегая с места на место тогда, когда начинались металлические стуки.
        Ратибор взобрался вслед за Иконой, осторожно высунул голову из-за скалы.
        В кратере кипела работа. Трое в боевых костюмах типа «хамелеон» разбирали сгоревший вертолёт на части, укладывая обломки и детали корпуса на внутренних стенках кратера. Судя по количеству обломков, устилавших воронку, работать им осталось совсем мало, от силы пару часов. И снова Ратибор подивился отсутствию у чужаков охраны. То ли они действительно торопились, то ли привыкли к кажущейся вседозволенности, то ли считали край абсолютно мёртвым, пустым, незаселённым.
        Икона посмотрел на командира группы круглыми глазами.
        Ратибор понял, что все ждут его команды. Но убивать неизвестных десантников не хотелось, несмотря на их злую целевую направленность. Геологов они убивать не стали, хотя могли, и это заставляло относиться к ним уважительно.
        Ратибор выждал момент, поднялся на край вала кратера, сложил ладони рупором:
        - Эй, внизу! Внимание!
        Троица, разбиравшая вертолёт, замерла и с похвальной быстротой разбежалась по сторонам, ища укрытия.
        - Предлагаю поднять руки, бросить оружие и выходить по одному! Вы окружены!
        Тишина в ответ. Чужаки обдумывали свои действия.
        Ратибор хотел повторить предложение на английском, но почувствовал холодное дуновение ветра - это подсознание отреагировало на возникший ментальный ток угрозы - и нырнул за камни. Пули, выпущенные из десантного пистолета-пулемёта кем-то из пришельцев, впились в глыбу, за которую он упал.
        Кремень и Клюв ответили.
        По кратеру заметалось дробное эхо.
        - Сдавайтесь! - крикнул Ратибор. - Выхода нет! Через минуту открываем огонь на поражение!
        Несколько выстрелов, ответная очередь, чей-то истошный крик:
        - Don’t shoot! We are coming out! [34 - Не стреляйте! Мы выходим! (англ.)]
        В то же мгновение раздался мощнейший взрыв!
        Выглянувший из-за укрытия Ратибор успел увидеть, как небольшой с виду красный шарик возле кучи железа превратился в язык яркого белого пламени, а потом во все стороны полетели камни, на лету превращаясь в пыль, обломки вертолёта и струи огня и дыма! Сотрясение почвы было таким сильным, что Ратибор едва не свалился с кратерного вала. Однако сумел удержаться.
        Грохот стих, камни и горящие лохмотья перестали сыпаться с неба.
        - Старшой! - донесла рация выдох-вызов Кремня.
        - Живы? - хрипло спросил Ратибор.
        - Ван, ту, три, - ответили подчинённые дружно.
        - Что произошло? - добавил Клюв.
        - Мы попали в упаковку ВВ! - догадался Кремень.
        - Стандарт «два нуля»!
        Бойцы выглянули из-за каменных глыб, осматривая кратер и весь остров.
        Туча пыли и дыма в кратере осела, стала видна ещё одна воронка в дне кратера, глубиной около пяти метров и диаметром вдвое больше.
        - Ни фига себе ахнуло! - пробормотал Икона.
        - Пластит, - предположил Кремень.
        - Нет, посмотри, там же всё оплавилось! Это «объёмник», точно! УОВ! [35 - Устройство объёмного взрыва.]
        - Тише! - остановил подчинённых Ратибор, поднимаясь. - Эй, внизу, есть кто живой?
        Никто ему не ответил.
        - Пойти, посмотреть? - нерешительно предложил Икона.
        - Нет смысла, - покачал головой Ратибор. - Там ничего не уцелело.
        - Зачем они притащили сюда «объёмник»?
        Мысль, объясняющая случившееся, мелькнула у Ратибора в тот момент, когда его взгляд упал на кучу глыб и расколотых каменных пластов, загромоздивших дно кратера. Совсем недавно там была дыра, которую закрывал собой корпус вертолёта.
        - Они хотели опустить «объёмник» в колодец.
        - Зачем?!
        Ратибор, не отвечая, достал мобильник. Можно было звонить отцу и докладывать, что они прибыли к геологам вовремя.
        Икона, сообразивший наконец, зачем десантники в иностранном камуфляже хотели опустить бомбу в колодец, шёпотом выругался.
        - Ещё бы час, и они успели бы взорвать ход под землю! Да, командир?
        - Да, - ответил Ратибор.
        Кольский полуостров
        Печенга
        Буй-Тур
        Им повезло: никто при взрыве не пострадал. Буй-Тур, Аглая и её дед успели спрятаться в скалах, а команда исследователей во главе с полковником Строевым находилась в лагере, готовясь к очередному походу к Опухоли.
        Спустя минуту после взрыва Буй-Тур взобрался на вал выброшенной из воронки земли, каменной крошки и скальных обломков, к нему присоединились Аглая и Анурий Фокич, и они молча стали рассматривать развороченную взрывом стену расщелины.
        Ракета не попала в Опухоль, она разорвалась рядом, и хотя и уничтожила водяную гору, но выход Опухоли скорее открыла, не завалив дыру тоннами горных пород. Теперь отчётливо было видно, что внутрь возвышенности, под береговой обрыв, уходит тоннель диаметром около пяти метров, и его зев окаймлён зубцами странно симметричных, геометрически правильных глыб.
        Прибежали «археологи» во главе с полковником Строевым, с изумлением и недоверием уставились на преображённый ландшафт.
        - …! - проговорил Пинский длинную яркую фразу, перевести которую можно было короче: «Ну и ну»!
        - Прекрати! - осадил его Строев.
        - Извините, - смутился лейтенант.
        Капитан Няндома помял лицо ладошкой, что-то проговорил под нос. Проняло и его.
        - Что случилось? - проговорил Строев.
        - Бабахнуло! - отозвалась Аглая, на щеках которой выступил румянец возбуждения. - Сюда упал самолёт и разбился!
        - Не самолёт, - возразил Буй-Тур, - ракета.
        - Какая разница?
        - Большая. - Буй-Тур посмотрел на Анурия Фокича, разглядывающего дымящуюся воронку с задумчивым видом. - У меня есть предложение, отец. Почему бы нам не посмотреть, что это за пещера?
        - Ракету кто-то навёл, Гордей Миронович.
        - Я тоже так думаю. Хотя сейчас траектории программируются без какого-либо участия наводчиков.
        - За пару секунд до взрыва я почуял радиосигнал.
        Буй-Тур хотел уточнить, каким образом старик мог почуять радиосигнал, но передумал. Дед Аглаи был волхвом, и это всё объясняло.
        - Ты хочешь сказать…
        - Наводчики не ушли, они прячутся где-то здесь.
        - Понял, я это выясню. Однако как насчёт идеи обследовать дырку?
        - Она пахнет древностью.
        - Тем более!
        - Можно попробовать.
        - Тогда просьба: готовьте верёвки, фонари, костыли, чтобы можно было спуститься туда, а я пока поброжу по окрестностям, грибы поищу. Вернусь, попытаемся найти ответ на вопрос: зачем кому-то понадобилось сбрасывать на Опухоль бомбу.
        - Надо получить разрешение, - угрюмо обронил Строев. - Это территория секретного объекта исследований.
        - Где вы видите секретный объект, Борис Егорович? - с иронией спросил Буй-Тур. - Нету его. Да и не нуждаемся мы в чьём-либо разрешении. Захотите помочь - присоединяйтесь, не захотите - управимся без вас.
        - Это самоуправство.
        - Ещё какое! - кивнул Гордей. - Вся страна так живёт, сверху донизу, давно пора порядок навести. Но поскольку ситуация у нас форс-мажорная, а до начальства далеко, полезно проявить инициативу.
        Строев покосился на Анурия Фокича. Тот благостно улыбнулся.
        - Гордей Миронович прав.
        - Можно, я с тобой по грибы? - подбежала Аглая.
        - Нет! - ответил Буй-Тур твёрдо. - Это мужская работа, да и грибы, гм, гм, тут шастают опасные. Никуда от деда не отходи.
        Он оставил команду Строева у развороченного обрыва, вооружился, предчувствуя неприятные контакты, и поднялся на самую высокую горку местного ландшафта, с которой видны были все достопримечательности побережья Печенги, сама река, лагерь и обрыв с расщелиной, из которой недавно торчала Опухоль. Отсюда вполне можно было подать сигнал на спутник и передать точные координаты места на борт ракеты, после чего проследить за её падением. Однако никаких следов пребывания на голой вершинке сопки предполагаемых корректоров стрельбы Буй-Тур не обнаружил. Да и спрятаться здесь от посторонних глаз было негде, вершинка продувалась всеми ветрами и была голой - как моя башка, пришло в голову мимолётное сравнение.
        Тогда он поднял к глазам бинокль и принялся изучать местность с большей тщательностью. Через полчаса наметились ещё две возвышенности в пределах километра от лагеря исследователей Опухоли. Они были пониже этой сопки, но и с их вершин можно было вести наблюдение за лагерем и за Опухолью.
        Буй-Тур спустился в распадок с метровой ширины ручьём, преодолел его, припустил к первой сопке, потихоньку приводя организм в боевое состояние. Через несколько минут достиг каменистой проплешины, ведущей вверх, усеянной мелкими россыпями камней, прокрался слева мимо группы низких скал, обошёл заросли ольхового кустарника и вышел к лобастой вершине сопки.
        Но и здесь было неуютно, голо, холодно и ничто не говорило о присутствии нехороших парней с хорошей оптикой и современной аппаратурой для наводки ракет на наземные цели.
        Буй-Тур обшарил для верности кусты на вершине, сделал два глотка воды из фляги, наметил новый маршрут и направил бег к следующей возвышенности, располагавшейся ближе к крутому берегу Печенги.
        Он уже приближался к леску, окружавшему даже не сопку - тридцатиметровой высоты курган с рядами скал, когда услышал-почувствовал толчок в плечо и отреагировал на него единственным доступным способом - упал лицом вперёд, в спружинившие подушки лишайника.
        Настоящий звук - тихий, едва слышный щелчок выстрела, он услышал мгновением позже. Стреляли из снайперской винтовки с насадкой бесшумного боя, и, судя по высокой скорости полёта пули, это был новейший снайперский комплекс арктического стандарта «Arctic Wartare».
        И всё же стрелок промахнулся: пуля попала в край защитного погончика на плече, под углом, а благодаря тому, что Гордей бежал, миллиметра этого движения оказалось достаточно, чтобы она вмяла выпуклый кевларовый кругляш на плече, срикошетировала и унеслась в кусты, не причинив человеку вреда.
        Гордей превратился в слух, оставаясь совершенно неподвижным, как мёртвый.
        Через минуту издали, с расстояния в двадцать метров, прилетел шорох раздвигаемых ветвей кустарника, тихий стук рассыпающихся камней, шаги. Навыки киллеров не предусматривали встречу с профессионалом класса Буй-Тура, и всё же недооценивать их не стоило.
        Шли двое, с разных сторон, что заставило Гордея напрягать сенсорику до предела и ловить момент атаки, чтобы охотники не успели сделать контрольный добивающий выстрел.
        Слева, в пяти метрах от лежащего ничком Буй-Тура сформировалась тень.
        Такая же тень возникла справа и чуть сзади. Буй-Тур людей не видел, так как лежал лицом вниз, но видел-чувствовал их багровые эфемерные ауры так отчётливо, что мог бы, наверно, своим ментальным «ухом» просчитать пульс каждого.
        Левая тень была опасней, поэтому первой нейтрализовать надо было её носителя.
        По спине просквозил ручеёк смертельного холода.
        Буй-Тур высчитал вектор приложения «чёрного желания добить»: одна тень подняла оружие - и рывком откатился в сторону.
        Щелчок выстрела! Пуля пробила подушку лишайника там, где только что была голова Гордея.
        Он, продолжая движение, вскочил на ноги, метнулся к тени, выросшей в пригнувшегося небритого молодца в камуфляже, с винтовкой в руках; в глазах - изумление, лицо тупое, очумелое.
        Гордей узнал в парне одного из «питерских этнографов».
        Что ж, я вас сюда не звал, господа «учёные».
        Рывок за ствол винтовки. Спираль выверта.
        Удар в висок развернул стрелка на сто восемьдесят градусов и бросил в кусты.
        Буй-Тур нырнул следом, выворачивая ствол винтовки (мать вашу, это же «Super Magnum-10»!), и выстрелил, не целясь.
        Пуля калибра восемь и шесть десятых миллиметра попала напарнику «этнографа» в лоб и снесла полчерепа. Выстрелить из пистолета-пулемёта он уже не успел.
        Война кончилась.
        Буй-Тур замер, ожидая появления ещё одного «этнографа», но всё было тихо. Никто на помощь киллерам бежать не торопился, никто не стрелял. Хотя опасность почему-то не уменьшилась, как показалось Гордею, а наоборот увеличилась, будто к нему бежал целый батальон врагов, готовясь открыть ураганный огонь.
        Он огляделся, прислушиваясь к тишине леса, заставил себя расслабиться, унял панику в душе.
        Тревога отступила, но не ушла полностью.
        Что за чёрт?! Откуда это ощущение? Может, третий «этнограф» сидит в засаде и целится в него, что и улавливает подсознание?
        Буй-Тур перекатился на другое место, попытался определить источник тревоги, напрягаясь до предела сенсорных возможностей, но ничего не услышал, никого не увидел, никого не почувствовал. В радиусе сотни метров кроме поверженных врагов и его самого никого не было. А вот подспудное ощущение скрытого наблюдения так и осталось, разве что слегка притупилось. Источник угрозы как бы отдалился, улетел куда-то вверх, в небо.
        Буй-Тур даже всмотрелся в белые северные небеса, словно собирался увидеть наблюдателя. Потом встал, нагнулся к первому «этнографу».
        Парень начал подавать признаки жизни, вздохнул, открыл тусклые глаза.
        Буй-Тур пошлёпал его по щекам.
        - Поднимайся, милый. Где третий?
        - М-м-м… - промычал здоровяк.
        Гордей терпеливо повторил вопрос.
        - Ай эм… - начал «этнограф».
        Буй-Тур с удовольствием съездил ему по небритой физиономии сильней.
        - Недавно все вы хорошо говорили по-русски. Имя?
        Парень попытался привстать, и Гордей вдавил его рукой обратно в кусты.
        - Соображай быстрей! Имя?
        - Эрнест…
        - Фамилия!
        - Талонен.
        - Эстонец?
        - Финн.
        - Вас было трое, где третий?
        - Не знаю…
        Удар по щеке, лязг зубов.
        - Церемониться с тобой мне недосуг, лучше говори правду, это не столь болезненно, чем врать.
        - Он был… наверху…
        - На сопке, чуть выше по берегу?
        - Да.
        - Как вы меня засекли?
        - СЭР…
        Буй-Тур выругался про себя, сплюнул с досады. У десантников Тивела было устройство для электронного сканирования местности. Они видели его передвижение и вышли навстречу, когда поняли, что он проверит все местные горки.
        - Кто вас послал сюда? Зачем?
        Финн попытался отодвинуться, от щёк его отхлынула кровь.
        - Доунт андестенд… нихт чизн… тоимиа аикаилематта… эн айо тендё… - бормотание «этнографа» перешло в хрип, он изогнулся дугой, схватился за шею, подёргался и затих.
        Буй-Тур выпрямился.
        Не было сомнений, что финна запрограммировали на суицид, и программа сработала.
        - Чёрт бы вас побрал, идиотов!
        За спиной раздался шорох.
        Гордей сделал шаг влево, разворачиваясь и поднимая винтовку. Встретил взгляд Анурия Фокича, оказавшегося буквально в двух метрах от него. Почему Гордей не услышал деда Аглаи раньше, он не понял.
        - Ёханый бабай! Я же мог выстрелить!
        - А не мог, - спокойно ответил старик, переводя взгляд на тела «этнографов». - Не те ли это варнаки, что прибыли сюда раньше нас?
        - Представились этнографами из Питера. На самом деле оба - из батальона спецопераций Синедриона. Вот этот молодец - финн Эрнест Талонен.
        - Ты его…
        - Сам умер, сработала программа самоликвидации. Второй собрался выпустить мне в спину очередь из «ПП».
        - Понятно. - Анурий Фокич прислушался к тишине распадка. - Где-то недалеко прячется третий.
        - Я это почувствовал. Подожди меня здесь, очень прошу. Я найду его.
        - Зачем искать? Сам придёт.
        - То есть как - сам?
        Анурий Фокич снова прислушался к чему-то, повертел головой, повернулся лицом к берегу Печенги и произнёс странное свистящее и курлыкающее слово: не то журавль прокричал, не то гусь прошипел.
        Слово укатилось шариком в лес, стихло.
        Затем в сотне метров от застывших мужчин раздался ответный вскрик, послышался треск валежника, стук рассыпающихся камней, шлепки по воде: бежал человек. Вскоре он приблизился, в кустах замелькало рыже-зелёное пятно, и на Буй-Тура выскочил ещё один знакомый - рыжеволосый небритый «этнограф». Резко остановился, увидев перед собой не тех, кого рассчитывал увидеть.
        Буй-Тур шагнул к нему и выбил из руки оружие - пистолет-пулемёт «ПП-10» немецкого производства.
        Рыжеволосый начал было ошалело махать руками и ногами, демонстрируя технику «европейского кунг-фу», получил удар в ухо, отскочил и замер, услышав новое свистящее, как щелчок плети, слово.
        - Кто таков? - дружелюбно обратился к нему Анурий Фокич. - Говори, не бойся, не обидим.
        - Фридолинен, - пробормотал «этнограф» покорно; взгляд его остановился, глаза подёрнулись дымком безразличия.
        Буй-Тур невольно поёжился, вдруг ощутив силу старика, превратившего мощного боевика в зомби.
        - Спрашивай, - посмотрел на него дед Аглаи.
        Гордей встрепенулся.
        - Кто вас послал сюда?
        - Магистр… Отто.
        - Мандель?
        - Отто… да…
        - С какой целью?
        - Изучить… Опухоль… уничтожить…
        - Вы подали корректирующий сигнал?
        - Эрнест… включил коммандер… сигнал ушёл.
        - Что прячется там, в пещерах, из которых выдавилась Опухоль?
        - Не знаю… нам… приказано… всех…
        Глаза здоровяка начали закатываться, он зашатался.
        - Сейчас загнётся! - быстро сказал Буй-Тур, оглядываясь на Анурия Фокича.
        - Не загнётся, я повернул ему сознание. Но лучше прекратить допрос. И так понятно, чего они ждали.
        - Я имел в виду - что находится в самих пещерах.
        - Увидим. - Старик вытолкнул ещё одно слово-свист, добавил гортанным голосом: - Похорони товарищей и уходи отсюда. Иди в Печенгу, сдайся пограничникам. Запомнил?
        - Запомнил, - тупо кивнул «этнограф».
        - Начинай!
        Рыжеволосый повернулся, глянул на своих мёртвых подельников, поискал что-то глазами.
        - Нет инструмента…
        - Сходи за лопатой.
        «Этнограф» зашагал прочь, деревянно переставляя ноги. Исчез за деревьями.
        - Не удерёт? - с сомнением заметил Буй-Тур.
        - Не удерёт, - ответил Анурий Фокич рассеянно. - Идём, закончим наши дела. Погода меняется, надо ждать бури.
        Буй-Тур озадаченно посмотрел на небо.
        - Вроде бы не предвидится бури-то. - Он вдруг понял. - Нас ждут новые встречи… с варнаками?
        - Готовься.
        Анурий Фокич повернулся и бесшумно растворился в лесу.
        Буй-Тур невольно восхитился: так исчезать и появляться он не умел. С другой стороны, у нас всё ещё впереди, полковник, не так ли? Если идти правильным путём, можно в конце концов добиться и полного физического совершенства. Добились же этого Лихарь и Андрюша Данилин. Чем ты хуже?
        Повеяло холодом.
        Гордей очнулся, кинул взгляд на мёртвых «этнографов» и двинулся к лагерю. Через несколько минут, настроенный показать любым пришельцам кузькину мать, он вышел к палаткам.
        Аглая кинулась к нему птицей, смущённо остановилась, пряча руки, окидывая его лицо тревожными глазищами.
        Они постояли так в безмолвии, просто глядя друг на друга, одинаково переживая радость этого визуального общения.
        Я люблю тебя! - сказала глазами Аглая.
        И я тебя люблю! - отозвался он, понимая взгляд девушки без всякого перевода.
        - Я заждалась…
        - Всё нормально. Где дед?
        - Ещё не выходил из леса. Разве вы не встретились?
        Буй-Тур понял, что старший Гамаюн решил обойти лагерь и проверить, не прячутся ли где другие «этнографы».
        - Мы поговорили и разошлись.
        - Видели кого-нибудь?
        - Видели, - неохотно сознался он. - Старые знакомцы, ты их тоже видела.
        - Где они? Я слышала выстрелы.
        - Ушли… в Печенгу. - Он сделал сердитое лицо. - Хватит допросы допрашивать, следователь ушастый! Что дозволено знать, тебе скажут.
        - Я боялась за тебя…
        - А вот это правильно. - Буй-Тур направился к бытовой палатке, возле которой возились Строев и Пинский. - Нашли снаряжение?
        Аглая засеменила рядом.
        - Верёвку, фонари, крюки, одну кирку. Я смотрела, там легко можно спуститься в пещеру, всего метров пять по уступам. Возьмёшь меня с собой?
        - Посмотрим.
        - Я не помешаю, я ловкая, у меня разряд по художественной гимнастике.
        Буй-Тур приостановился, с любопытством посмотрел на раскрасневшуюся Аглаю.
        - Разряд по гимнастике? Здорово! Чего ещё я не знаю о тебе?
        - А что ты хочешь знать?
        Он подумал.
        - К примеру, был ли у тебя парень.
        Аглая взмахнула ресницами, прикусила губку, радость её померкла.
        - Ты спрашиваешь для того, чтобы… упрекнуть?
        - Прости! - Он взял её за руку, прижал к груди. - Сердце давно всё решило, а сознание, подлая скотина, ищет какие-то предлоги поревновать. Если хочешь - убей, хочешь - не разговаривай полчаса, только не обижайся.
        Унылый вид подействовал.
        Девушка смягчилась.
        - Больше никогда не задавай глупых вопросов.
        - Не буду! - клятвенно пообещал он.
        Глаза Аглаи снова наполнились светом, она быстро поцеловала Гордея в губы, так что он не успел ответить, и упорхнула к появившемуся из леса деду.
        Гордей почувствовал затылком взгляд, оглянулся.
        На него, прищурясь, с недоверием, смотрел Пинский.
        - Вот такие пироги, - хладнокровно пожал плечами Буй-Тур. - Везёт всегда сильнейшему, это закон.
        Лейтенант хотел что-то сказать, но его позвал Строев.
        Буй-Тур подумал, что вряд ли в лице Пинского он приобретёт друга. Лейтенант не зря кидал на Аглаю заинтересованные взгляды и затевал умные разговоры, желая произвести впечатление. Но ведь должен же ты когда-нибудь понять, парень, что твои усилия напрасны?
        Подошёл Анурий Фокич.
        - Нам бы лучше уйти отсюда.
        - Гости? - встревожился Буй-Тур.
        - Гости пока не пожаловали, но места здесь дикие, со всех сторон можно беспрепятственно и скрытно подобраться к лагерю.
        Буй-Тур оценивающе глянул на палатки.
        - Давай перенесём стоянку повыше.
        - А смысл?
        - Тоже верно. Тогда поторопимся. Я осмотрю ту пещерку, из которой выглядывала Опухоль, и мы перебазируемся в более укромный уголок.
        Анурий Фокич пожевал губами, но возражать не стал.
        Буй-Тур подошёл к Строеву.
        - Борис Егорович, вооружитесь на всякий случай.
        - А в чём дело? - отвлёкся от сборов полковник.
        Буй-Тур коротко рассказал о встрече с «этнографами», упустив подробности боя.
        - Вы серьёзно? - нахмурился Строев.
        - Более чем. И ещё я уверен, что к нам скоро пожалует ещё одна команда такого же плана, что и первая. Уж больно интересное место рассекретила наша Опухоль.
        - Какое?
        - Пещеру, а скорее всего - ход в тоннель, прорытый в незапамятные времена.
        - Это вам проводник наговорил?
        - А у вас есть повод сомневаться? Или вы предпочитаете не верить никому до того момента, когда в руки свалится объяснение происходящего?
        Строев подумал и достал мобильник.
        Буй-Тур отвернулся, краем уха услышав, как полковник вызывает неведомого «Ивана Иваныча», координатора отдела ФСБ в Москве, посвящённого в тайны работы группы Строева. Судя по репликам, полковнику пообещали в скором времени прислать подмогу из Мурманска.
        Через четверть часа всё население лагеря поднялось на береговой обрыв, к расщелине, в стене которой виднелось мрачноватое, похожее на глотку апокалиптического зверя, отверстие пещеры.
        Буй-Тур заявил, что он спустится в пещеру первым, и ему никто не возразил, даже Пинский.
        - Оружие? - шепнул Гордей Строеву.
        Тот покосился на капитана Няндому, державшегося поодаль. По-видимому, капитан получил задание охранять группу и взял с собой карабин. Вряд ли с помощью карабина можно было отбиться от боевого десант-отряда, но какое-то психологическое облегчение он обеспечивал.
        Гордей обвязался верёвкой, пропустил петлю под мышками, подмигнул Аглае, смотревшей на него с беспокойством и одновременно с любопытством (усмехнулся в душе: она уже верила в него), и начал спускаться по крутому лбу скалы, ища ногами опору.
        Спуск не занял много времени. Уже через семь минут Гордей соскочил на карниз перед пещерой и прокричал наверх:
        - Отпускайте, я на месте!
        Верёвка ослабла.
        Он отвязался, с интересом оглядел каменные зубцы над входом, напоминающие клыки, углубился в пещеру. Сразу включать фонарь не хотелось, поэтому несколько минут Гордей привыкал к полумраку, умело готовя глаза к отсутствию света.
        Темнота наконец отступила, и он увидел ребристые стены бесформенного помещения, груды камней, расщепленные, разбитые в труху деревянные колоды, частокол стволов, не то каменных, не то деревянных, и дыру в полу, заполненную текучим мраком. Из дыры тянуло сырым холодом, словно это был колодец, доверху наполненный водой.
        Буй-Тур разочарованно обошёл его, прислушиваясь к тишине и к своим ощущениям, подумал: здесь нужны водолазные костюмы. Потом на всякий случай посветил в дыру фонарём.
        Луч света выхватил из темноты слоистые, словно набранные из широких выпуклых каменных обручей стенки колодца. Однако воды в нём не было. Насколько хватало луча, везде глаз видел одно и то же - обручи, рёбра, бугры и выступы наподобие торчащих из стен концов балок.
        Буй-Тур заинтересовался ближайшим выступом, нагнулся, пристально разглядывая самый настоящий брус, по форме напоминающий торец рельса.
        «Шоб я вмер!» - как говорил Андрюша Данилин. Не может быть, чтобы это было естественное образование! Таких выступов больше трёх десятков. Не значит ли это, что тут когда-то располагался лифт? Или устройство для подъёма грузов? И на какую глубину в таком случае уходила эта, с позволения сказать, шахта?
        - … дей! - донёсся снаружи девичий крик.
        Буй-Тур разогнулся, выбрался из пещеры на карниз.
        - Всё в порядке! Здесь колодец внутри, глубокий. Пещера интересная. Похоже, её расширяли.
        - Мы спустимся, - прокричал невидимый Пинский.
        - Пусть сначала спустится Анурий Фокич.
        - И я! - заявила Аглая.
        - Ты подождёшь. Анурий Фокич, сможешь спуститься?
        - А чего ж? - согласился старик, внезапно оказываясь рядом с Гордеем.
        Несколько мгновений тот ошеломлённо разглядывал его как привидение, помял подбородок, криво улыбнулся.
        - Тебя не зря послали с нами? Ты хранитель?
        - Хранитель, - кивнул Гамаюн. - Я, почитай, весь Кольский излазил, много чего видел. Но об этом ходе ничего не знал. Показывай свой колодец.
        - Дед! - снова прилетел голосок Аглаи.
        - Всё нормально, - отозвался Анурий Фокич.
        На скале заговорили в три голоса, их перебил голос Аглаи, что-то объясняющей команде Строева.
        - На их месте я бы тоже рехнулся, - хохотнул Гордей.
        - Ничего, пусть привыкают.
        - А если проговорятся?
        - Кто им поверит?
        - Тоже верно. Как ты это делаешь?
        - Легкоступ это, Гордей Миронович, ничего сложного, надо лишь настроиться должным образом.
        - Я бы тоже не прочь научиться настраиваться.
        - У тебя всё ещё впереди. Потренируешься - сможешь.
        Старик исчез в пещере.
        Буй-Тур, задумчиво почесав затылок, последовал за ним.
        В подземелье они пробыли минут двадцать.
        Обследовали каждый уголок, убедились в том, что здесь и в самом деле когда-то сотни лет назад обитали люди, оставив реальные следы - деревянные балки, остатки стены и колоды. Над колодцем, ведущим в недра горы на глубину около полусотни метров, очевидно, был сооружён помост или крышка, но её взломала вода Опухоли. Выступы же, на которые обратил внимание Гордей, действительно могли служить основанием какой-то лифтовой конструкции, исчезнувшей под воздействием времени или разрушенное той же Опухолью.
        - Я бы попробовал спуститься, - сказал Гордей, когда оба вылезли на свет божий. - Как ты думаешь, что там может прятаться?
        - Пай тянуга.
        - Что? - не понял Буй-Тур.
        - По-саамски - верхний выход, конец патерниады, системы подземелий.
        - Я тоже так считаю. Если Тивел инициировал Ключ включения Водоворота под полюсом, в полутора тысячах километров отсюда, то вода могла прорваться в эти места, образуя Опухоли, только по уцелевшим тоннелям.
        - Спускаться туда опасно.
        - Думаешь, древние строители заблокировали выходы ловушками?
        - Не просто ловушками - закло.
        - А не могла вода разрядить их?
        Анурий Фокич оглянулся на зев пещеры, качнул головой.
        - Могла, но з а п а х всё равно остался.
        - Какой запах?
        - Фонит, понимаешь ли.
        - А-а… ты чуешь магию?
        Гамаюн улыбнулся.
        - Точно подмечено. Хотя называется сие чувство иначе - чароведие.
        - К сожалению, я в этом плане совсем глухонемой.
        - Каждый человек способен раскрыть в себе чароведие, надо только…
        - Научиться настраиваться?
        Гамаюн не ответил, превращаясь в соляной столб. Глаза его остановились и буквально засветились.
        - Что?! - насторожился Буй-Тур.
        - Быстро наверх! - очнулся старик.
        - Гости?!
        - Не знаю, дышит кто-то в спину, кто-то очень свирепый и серьёзный.
        - Тогда поспешим. Ты первый.
        Гамаюн возражать не стал. Опоясался верёвкой, крикнул вверх:
        - Тащите!
        Верёвка натянулась, Анурий Фокич исчез за крутым лбом скалы.
        За ним тот же трюк проделал Буй-Тур.
        - Где Няндома? - пресек он попытку Строева выяснить, что они увидели.
        Ответить полковник не успел: из-за скал раздался выстрел. Стрелял капитан из карабина, в этом Гордей был абсолютно уверен.
        - Прячьтесь за камни!
        - Но мы не можем… - начал Строев.
        - Прячьтесь! - оскалился Буй-Тур. - Мне не нужны помощники. Придержите лейтенанта, чтобы не бросился сдуру на выручку.
        - Что это вы так обо мне? - возопил было Пинский.
        - Я обойду их слева, - сказал Анурий Фокич.
        - Только ради бога - не подставляйся!
        Гамаюн улыбнулся и растаял в воздухе.
        - Гордей! - слабо вскрикнула Аглая.
        Он на мгновение прижал девушку к себе и метнулся к береговой цепочке поднятий и скал.
        Мечты и планы
        Жрецы
        Сегодня ему было не до красот долины Памятников. Несмотря на то что Тивел сидел на балконе в любимом кресле, с банкой пива «Fortress» в руке и смотрел на заходящее солнце, пейзажем он не любовался. Он мечтал!
        В грезах он путешествовал по Вселенной как Фа-Ро - Тёмный Владыка, бог разрушения, тушил звёзды, взрывал облака газа, превращая их в сверхновые, сталкивал галактики, создавал чёрные дыры, а главное - с наслаждением уничтожал владения Экзократора в родной Галактике Млечный Путь.
        Владений было много - несколько тысяч у разных звёзд, плюс центральное Э-Сгущение, располагавшееся на границе балджа, почти в центре Галактики, рядом с чёрной дырой, окутанной вихрями падающего на дыру газа. И Тивел с особой тщательностью мысленно бомбил жилище Арота Сенечела Си-Она, продолжавшего контролировать жизнь на Земле.
        Разумеется, цели Тивела были далеки от патриотических устремлений и гуманистических соображений. Не любил он Арота Превышнего не как человек Земли, жаждущий освободить её от внешнего контроля, а как претендент на власть масштаба планеты. Если бы у него была возможность, он не задумываясь превратил бы Арота в раба и заставил выполнять самую грязную работу. Такую, какую выполнял ныне Акум, владыка Синедриона. Однако таких возможностей у Тивела не было. П о к а не было. Ибо близился час, когда он, несмотря ни на что, должен был запустить гиперборейский Водоворот в Северном Ледовитом океане и превратиться в самого могущественного из Бессмертных.
        За спиной бесшумно возник служка, принёс поднос с фруктами.
        Тивел бросил в рот звёздочку мультифрика, вкусом напоминающего дуриан, но не имеющего столь гнусного запаха, и мысли жреца свернули в иное русло. Уровень желаний спустился с космических высот на грешную землю, где у жреца тоже были враги. К примеру, он с удовольствием избавился бы от Акума, мечтающего о власти Геократора, а ещё лучше с величайшим наслаждением ликвидировал бы Русский национальный орден, торчащий как кость в горле и мешающий прибрать к рукам лакомый кусок - Россию. Уже и министры российского правительства сдались в плен, и депутаты российского парламента - Государственной думы, и руководители кое-каких спецслужб, и лидеры партий, и даже сам президент, а РуНО продолжал свою деятельность по защите русского пространства и не собирался просить пощады.
        На балконе появился телохранитель-баревр, почтительно опустился на одно колено.
        - Уже иду, Реллик, - вернулся Тивел из мира мечты. - Жди в ангаре.
        Посидев ещё пару минут в кресле, подстраивающемся под позы хозяина, он встал, сбросил малиновый хитон и переоделся. В транспортном ангаре Мирового Центра Геократора он появился в алом плаще, скрывающем фигуру и обладающем свойством «драконьей кожи» - превращаться в броню при малейшей опасности.
        Реллик отступил в сторону, пропуская господина внутрь раманы.
        Тивел сел.
        - Гренландия.
        Пилот - ещё один баревр, попроще, сориентированный заменять пилота (и автопилот тоже), обладающий реакцией компьютера, поднял аппарат вверх.
        - Измени маршрут, - сказал Тивел. - Вдоль девяностого меридиана до полюса, потом вернёмся на семидесятый, к мысу Махха.
        - Слушаюсь, хозяин, - ответил пилот.
        В куполе эллинга открылся люк, рамана окунулась в поток солнечного света, воспарила над скалой, внутри которой и располагалась штаб-квартира Геократора.
        Тивел кинул взгляд на скалу, ничем с виду не отличавшуюся от других таких же скал-останцов долины Памятников, мимолётно подумал, что пора присматривать новое пристанище для Мирового Центра. По данным разведки, витязи РуНО уже наметили план ликвидации Аризонской резиденции Геократора, а они никогда не отказывались от задуманного. Рано или поздно Центр подвергнется атаке, а устоит ли его защита, использующая не только компьютерные системы, но и разработанные ещё во времена противостояния Атлантиды и Гипербореи устройства, Тивел не знал. Точнее, сомневался, что устоит. Лучше всего было бы вообще покинуть Землю и построить Центр на одной из планет Солнечной системы или других звёзд (у Тивела имелся каталог обитаемых звёзд, сохранившийся со времён Гипербореи). Но для этого надо было завладеть Храмом Странствий, погруженным в воды Северного Ледовитого океана, и запустить его терминалы, ведущие в другие миры. Пока же об этом можно было только мечтать. Владыка Экзократора не спешил посвящать своего Исполнителя в тайны вселенской сети «кротовых нор», соединяющих звёзды.
        Рамана поднялась на высоту тридцати километров, устремилась на север, мгновенно набрав максимальную скорость - десять с лишним тысяч километров в час.
        Иногда Тивелу нравилось сбрасывать с летательного аппарата магическое покрывало невидимости, и тогда в СМИ появлялись рассказы потрясённых лётчиков и космонавтов, наблюдавших «НЛО в виде гигантской хищной птицы».
        Мимо пронесло воздушный шар метеорологов.
        Внизу, на высоте десяти километров, проскочил авиалайнер с пассажирами.
        Вверху пролетел спутник.
        Геарх прикинул, сколько в настоящий момент находится в атмосфере планеты воздушных судов, средств сообщения и связи, спутников и военных модулей, и невольно усмехнулся: никто из пилотов этих судов, пассажиров и абонентов даже подумать не мог, что они представляют собой обыкновенную «питательную массу» Бессмертных и находятся внутри социума, в то время когда есть те, кто стоит над ним. Понимающих ситуацию в мире было мало, ещё меньше было тех, кто управлял всеми процессами на Земле. И то, что он, геарх Геократора, Кондуктор Социума, Стратег Криптосистемы, принадлежал к великой касте пастухов, управляющих народами и государствами, льстило самолюбию.
        До полюса долетели за сорок пять минут.
        - Спустись на пять миль и постой, - приказал Тивел.
        Рамана послушно спикировала вниз, зависла над снежно-белым торосистым полем льда, покрывающим океан точно в точке Северного полюса. Именно здесь, на глубине четырёх с лишним километров, венчая Ось Мира, располагалось жерло Водоворота с «пробкой» Храма Странствий. И здесь же, только ещё глубже, в недрах базальтового ложа океана, на глубине двухсот метров проходил тоннель инициации Водоворота, сложная техническая система, сыгравшая с реставраторами злую шутку в мае этого года, когда Тивел решился на запуск Водоворота и подъём Храма в обход Экзократора. Тогда не получилось. Но геарх верил, что следующая попытка, которую втайне готовили жрецы, опять же попреки воле главы Экзократора, наконец-то удастся. Надо было только найти Ключ Храма или Ключ Оси Мира, обладающий магической силой, с помощью которой только и можно было разбудить уснувший на тысячелетия механизм Водоворота.
        Над головой проросло «семя неудобства».
        Тивел поднял голову.
        Над полюсом пролетел очередной спутник, причём русский. Его видеосистемы внимательно разглядывали необозримые ледяные поля, поделённые между странами Северного Альянса: Канадой, США, Россией, Норвегией и Данией. В последнее время русские запускали всё больше спутников, контролирующих северные владения государства, и Тивелу даже захотелось уничтожить потревоживший его модуль. Никто бы ничего не узнал, спутник для Центра управления просто замолчал бы. Но акция эта не имела смысла, и геарх скомандовал:
        - Гренландия.
        Рамана прыгнула вверх, не считаясь с законами инерции, и понеслась к Пасти - ближайшему входу в сеть тоннелей, расположенному в Гренландии, неподалёку от американской военной базы «Туле». В Пасть она влетела через десять минут.
        Здесь её ждали два летательных аппарата поменьше - две виманы, рассчитанные на четыре-шесть человек пассажиров. Одна принадлежала лорду Акуму, вторая служила средством доставки гостей к терминалу инициатора, располагавшемуся в двадцати километрах от полюса.
        Тивел вылез, отмечая оживление в пещере: люди в чёрных, с золотыми и голубыми нашивками комбинезонах разгружали виману Акума, складывая контейнеры с грузом рядом со штабелями таких же контейнеров и бочек.
        - Кондуктор, - склонил черноволосую, без единого седого волоска голову владыка Синедриона.
        - Что это? - кивнул на рабочих-баревров Тивел.
        - Дополнительная квантроника, - сказал Акум, одетый в комбинезон «урс». - Монтаж укреплений закончен, мы выносим линии контроля к Инциатору запуска и устанавливаем резервные ВГ.
        - Зачем?
        - В прошлый раз мы потеряли почти полсотни специалистов, хочется подстраховаться.
        Тивел, уловивший тонкий упрёк в словах лорда, отвечать не стал, молча полез в виману. За ним последовали Реллик, Акум и его массивный телохранитель.
        Пилот виманы не отреагировал на появление жрецов, неподвижностью и равнодушным выражением лица похожий на робота, какими их описывали писатели-фантасты в двадцатом веке.
        Тивел бросил на него оценивающий взгляд, и Акум, обозначив улыбку, добавил:
        - Водитель Тонгкат, сопровождавший нас, погиб.
        Геарх сделал жест, означавший: поехали.
        Вимана устремилась в тоннель, заполненный мраком почти на всём своём протяжении. После того, как в тоннели прорвалась вода океана и уничтожила сеть освещения, приходилось летать в темноте. Сеть восстанавливалась медленно, да и никому не хотелось тратить на это ресурсы и время. У техников же хватало работы, особенно в части очистки тоннелей от воды и отложений ила. Многие из них так и остались заполненными водой.
        Тем не менее пилот ни разу не ошибся, представляя собой «живой компьютер», да и автоматика аппарата, использующая иные принципы контроля пространства, не подвела, и до цели жрецы домчались всего за семнадцать минут.
        Вимана остановилась перед металлической стеной, освещённой двумя прожекторами. Заклинание «чёрного тумана», ограничивающее доступ к терминалу, не действовало, поэтому Тивел испытал нечто вроде страха, представив, насколько его «собственность» уязвима. К сердцу Водоворота вело около двадцати тоннелей, и по некоторым из них, очищенным водой от защитных устройств и ловушек, можно было добраться до терминала запуска.
        - Остальные тоннели перекрыли? - пробурчал геарх.
        - Практически все, Стратег, - ответил Акум так, будто ждал этого вопроса. - Осталось буквально пять-шесть, но они не играют роли.
        - Перекрыть все!
        - Слушаюсь, Кондуктор.
        - Опухоли уничтожены все?
        - Так точно. Последнюю Опухоль в России только что ликвидировал магистр Мандель.
        - Я хочу с ним побеседовать.
        - Он сейчас на Кольском полуострове, вернётся - я доставлю его к вам. По моим сведениям русские готовят операцию по ликвидации американской базы в Польше, которую мы использовали для запуска ракет по Опухолям. Я хотел послать туда Манделя.
        - Не надо, русские и так обломают зубы на штурме базы, без нашего участия. База хорошо охраняется. Что с Ключом?
        Акум отвёл глаза.
        - Не найден. Но Мандель уверен, что Ключ всплыл в России.
        - Почему там?
        - Все Опухоли вне России оказались пустыми. По данным разведки, русские направили три группы в места выхода Опухолей: на Чукотку, в Долину Смерти на Вилюе и на Кольский полуостров, в низовья Печенги.
        Тивел помолчал. Втайне от Акума он уже послал на Чукотку группу зачистки, но та замолчала и признаков жизни больше не подавала.
        - Хорошо, бросьте на эти точки самых опытных агентов. Докладывайте о результатах поиска каждый час.
        - Слушаюсь, Кондуктор.
        В стене открылась щель, оконтуренная красными огнями.
        Вимана скользнула в эту щель и оказалась в круглой пещере с мокрыми осклизлыми стенами, покрытыми полосами соли и грязи - следами морской воды. К счастью, после неудачного эксперимента с запуском Водоворота ворвавшаяся в зал терминала вода не разрушила пояс основных конструкций, лишь снесла площадку с аппаратурой контроля над центральным колодцем, над обрезом которого снова выступала громадная водяная капля, пронизанная лазерными лучами. Площадка к настоящему времени была уже восстановлена, и на ней возились техники Синедриона, тестирующие новую аппаратуру контроля генератора инициации. Сам генератор не пострадал, как и вакуум-генератор, установленный в конце тоннеля, в непосредственной близости от Оси Мира и Храма Странствий. В любой момент его можно было включить, хотя энергии вакуум-генератора не хватало для запуска Водоворота. Дополнительную с и л у должен был дать Ключ Оси Мира, пропавший во время первого неудачного запуска.
        Вимана опустилась на возвышение рядом с ажурным поясом инициатора. Тивел первым выбрался на помост, затем как мальчишка взбежал по мостику на площадку управления, чувствуя нетерпение и возбуждение. Это была его идея - создать инициатор под дном океана, и все устройства, аппараты и оборудование в зале призваны были воплотить эту идею в жизнь. Они принадлежали ему и только ему, как и люди, создававшие технику и отлаживающие программы запуска.
        Новая площадка операционной зоны инициатора почти ничем не отличалась от старой, разве что была накрыта прозрачным куполом из особо прочного стекла.
        Тивел оглядел вариатор управления: стол с сенсорными панелями, компьютер, мигающие «свечи» датчиков, - жестом разрешил сесть вставшим операторам, сел на место жреца Орка, сумевшего уцелеть после прошлого запуска.
        Всё было как прежде: системы контроля работали слаженно, в глубине трёхмерного экрана развернулась виртуальная модель будущего эксперимента, операторы снова начали тестировать аппаратуру, руководители контроля привычно подключили свои рабочие модули к общей компьютерной сети. Не хватало лишь малости - самого Ключа, для которого соорудили прозрачное гнездо над водяной горой в кратере.
        Тивел испытал приступ разочарования и обиды пополам с бешенством, с усилием заставил себя успокоиться.
        - Откройте Горло.
        - Мы ещё не закончили проверку секвентов, - заикнулся координатор; Вацлав Качиньски, к сожалению, заболел, и его место занял толстяк Плющ, лучший компьютерщик Украины.
        - Откройте!
        Металлический щит, состоящий из шести сегментов, начал раздвигаться, обнажая вход в Горло - тоннель, ведущий к вакуум-генератору и собственно к механизму Водоворота. Тоннель-Горло был тёмен и мрачен, внутри его клубилась туманная пелена, и разглядеть, что кроется в его глубине, было невозможно.
        - Почему Горло не освещено?
        Орк подсунулся ближе, тучный, заросший волосами до бровей, не признающий ни бритв, ни ножниц; от него разило пивом.
        - Не успели установить осветители, Кондуктор. Но они в общем-то и не нужны.
        - Установить!
        - Слушаюсь.
        - Ускорьте все работы, инициатор должен быть готов к запуску в ближайшие двое суток.
        - Будет сделано.
        Тивел несколько минут наблюдал за действиями операторов, кинул взгляд на Горло, с сожалением выбрался из кресла.
        - Есть те, кто не справляется с делом?
        - Были, Кондуктор, сейчас нет.
        - Работайте. - Геарх поманил Акума, терпеливо ждущего повелений главы Геократора, и они сошли вниз.
        - Как только инициатор будет готов, всех строителей и наладчиков…
        - Понял, Кондуктор. Это было предусмотрено нашими планами.
        Заняли места в вимане. Аппарат поднялся в воздух, заложил вираж и пулей вонзился в щелевидный люк зала, выходящий в тоннель.
        - Здесь мы тоже проведём освещение, - подобострастно сказал Акум.
        Тивел промолчал. Как раз в этом тоннеле можно было и не восстанавливать освещение, но он собирался пользоваться тоннелями и дальше, поэтому хотел вернуть былой порядок.
        Через четверть часа вимана доставила жрецов в пещеру, где их ждали личные аппараты.
        - Присядем, Великий Отец, - кивнул на свою раману Тивел, - поговорим.
        Акум, скрывая недоумение, покосился на телохранителя, однако брать его с собой не стал.
        Жрецы расположились в просторной кабине раманы.
        - Выйди, - приказал Тивел пилоту.
        Баревр послушно вылез.
        Акум поднял бровь, озабоченный поведением геарха.
        - Слушаю, Кондуктор.
        - РуНО готовит операцию под названием «Никого над нами» по уничтожению резиденции Экзократора на «Солнце Свободы».
        - Знаю, мы собираемся им помешать и готовим…
        - Мешать им не надо.
        - Не понял?!
        Тивел усмехнулся.
        - Русским надо помочь.
        Акум озадаченно потёр лоб пальцем, хмыкнул.
        - Вы хотите…
        - У нас появилась уникальная возможность избавиться от главы Экзократора Арота-Смотрящего. Он перестал быть Манипулятором социума Земли, эту роль хорошо выполняем мы сами. Он стар и немощен и не видит перспектив. Его надо срочно менять, и чем скорее, тем лучше. Или у вас иное мнение на этот счёт, Отец?
        Акум проглотил слово «да», поправил воротник комбинезона, качнул головой:
        - Нет, но…
        - Одним ударом мы решим две проблемы: заставим Кнессет Галактики заменить Арота, подсказав нужную кандидатуру, и уничтожим РуНО.
        - Ах, вот как!
        - Никак иначе, лорд. Надеюсь, вы способны разработать детальный план операции?
        - Конечно, разработаем, без сомнений. Однако, в случае удачи, кого мы порекомендуем Кнессету в качестве преемника Арота? - Последние слова Акум произнёс с замиранием сердца.
        - Меня, разумеется, - пожал плечами геарх.
        СОС РуНО
        Замыслы
        Князь назначил ему встречу вместе с сыном, который вернулся с Чукотки буквально полчаса назад, не в своём офисе в Москве, а на базе в Благоеве, и Родарев едва не опоздал, попав в две пробки на Звенигородском шоссе - из-за ДТП и на проспекте Жукова - также из-за автоаварии.
        Ратибору удалось приехать раньше, поскольку он добирался из дома через МКАД и Новорижское шоссе.
        Территория пансионата, под вывеской которого пряталась база СОС, казалась неохраняемой, безлюдной и заброшенной. Но этот вывод был ошибочным. Во-первых, в его коттеджах и корпусах кипела скрытая от людских глаз интенсивная работа подразделений ВВС, отвечающих за операции рунитов за рубежом и внутри России. Во-вторых, пансионат охранялся с помощью самых современных активных, а также пассивных электронных устройств и наносистем, и пробраться на его территорию незамеченным было невозможно.
        В кабинете заместителя директора пансионата - эту должность занимал отсутствующий в настоящий момент Гордей Буй-Тур - Родаревых ждали трое: пресветлый князь, воевода Корнейчук, которого все называли просто - Степаныч, и витязь Бран.
        Обменялись рукопожатиями, расселись вокруг стола, на котором светился объёмный экран монитора.
        - В принципе, я знаю, что там случилось, - глянул Белогор на Родарева-младшего. - Можешь доложить подробности?
        Ратибор встал, но его усадили обратно.
        - Вход в тоннель пытались разрушить с помощью «объёмника». - Он рассказал, как всё было. - От группы десанта не осталось никого. В километре от залива мы обнаружили палатку и две разгрузки, никаких документов.
        - Данилин?
        Ратибор виновато поёжился.
        - Не нашли. Ни его, ни лётчицу, ни геофизика Кожухина. Все трое скрылись в этом колодце, через который ушла вода Опухоли. Взрыв «объёмника» очистил устье колодца от остатков вертолёта, и мы спустились в него, насколько хватило верёвок.
        - Следы?
        - Никаких. И тел тоже не нашли.
        Белогор перевёл взгляд на Родарева-старшего.
        - Твоё мнение?
        - Они живы! - уверенно заявил Всеслав Антонович. - И Ключ у Данилина. Скорее всего они провалились до выхода в сеть тоннелей и теперь пытаются выбраться из неё в другом месте.
        - Другое место - это разве что Северная Земля.
        - Остров Комсомолец, совершенно верно. Там тоже была обнаружена Опухоль.
        - Опухоль исчезла после взрыва, который зафиксировали пограничники.
        - Значит, поработали эмиссары Тивела.
        - Ракета.
        - В таком случае надо ускорить подготовку операции по уничтожению базы в Польше. Терпеть это больше нельзя.
        - Это не главное.
        - Знаю, потому и не торопился. Уверен, Данилин жив, сориентировался и движется теперь к островам Северной Земли под… гм, гм, землёй.
        - От Чукотки до Северной Земли - почти восемь тысяч километров.
        - Его это не остановит.
        - Да, но мы не можем столько ждать! Надо срочно направить на Чукотку спецотряд со спелеологической оснасткой и вытащить Данилина.
        - Я готов вернуться туда, - снова поднялся Ратибор.
        Родарев взглядом усадил сына.
        - У тебя другая задача, - сказал Белогор.
        - Хорошо, - кивнул Всеслав Антонович, - я соберу другую группу.
        Князь налил всем минералки.
        - Теперь главное на сегодняшний день. Послезавтра «Солнце Свободы» пройдёт Африканский Рог и войдёт в прибрежные воды Сомали. Группа Ратибора присоединится к спецназу Отарашвили для усиления. Подводная лодка Шилова будет ждать группу в условленной точке Индийского океана сегодня в полночь.
        Родаревы переглянулись.
        - Кроме того, к вам присоединится Диомид Аполлинариевич.
        Бран встретил заинтересованный взгляд Ратибора, слабо пошевелил пальцами, как бы подавая знак: мол, всё будет нормально.
        - Ваша задача - проникнуть на борт корабля во время атаки пиратов и попытаться дойти до верхнего носового яруса, где расположена резиденция Экзократора. Спутник наведения будет к тому времени вести десант. Плюс помощь волхвов по обеспечению «отвода глаз».
        - Только дойти? - уточнил Родарев-старший.
        - И уничтожить.
        - А-а…
        Белогор нахмурился.
        - Тебя что-то беспокоит, Всеслав Антонович?
        - Кто командует операцией?
        - Я, - сказал Корнейчук.
        - В таком случае я не возражаю.
        - А мог бы?
        - Две недели назад мы обговаривали кандидатуру Буй-Тура.
        - Он занят.
        - И всё же команды Гордея будет не хватать.
        - Попробуем справиться.
        - Хорошо.
        - Группа Ратибора будет действовать с Диомидом.
        - Понятно.
        - Детали операции обсудите со Степанычем.
        Родаревы, Бран и воевода дружно встали, поклонились, вышли.
        - Прошу прощения, милостивые государи, что не предупредил заранее, - сказал Корнейчук. - До вечера придётся готовиться здесь, потом отлёт.
        - Нормально, - проворчал Всеслав Антонович, чувствуя, как защемило сердце. - Парень должен тренироваться в любых условиях.
        Ратибор промолчал, всем своим видом показывая, что его не волнует новое неожиданное задание.
        Энлоид Махаевски принял на борт всех: группу Ратибора в составе четырёх человек, Брана и Корнейчука, экипированных с ног до головы в новейшие комплекты спецназа «ночной охотник». Энлоид включил систему маскировки, окутался плазменным слоем и исчез из поля зрения провожавших его людей.
        Ратибор уже успел насладиться полётом на этом летательном аппарате, способном достигать низких космических орбит, но и он с интересом смотрел, как быстро уходит вниз земля, небо светлеет, а потом «наступает утро»: виману осветили лучи солнца.
        - Ра красен, - задумчиво проговорил Бран, глядя на солнце совершенно спокойно, не отрываясь и не прикрывая глаза ладонью.
        Ратибор попытался сделать то же самое, но едва не ослеп.
        Витязь заметил его движение, усмехнулся.
        - На солнце можно посмотреть только дважды.
        - Почему? - не понял Ратибор.
        - Левым глазом и правым.
        Ратибор засмеялся, оценив шутку.
        - Это верно. Но ты смотришь обоими и даже не моргаешь. Как это возможно?
        - В своё время научишься и ты. Для этого существует старославянская практика «потоп».
        - Меня не учили.
        - Вернёмся - позанимаемся, коли найдёшь время. Хотя долго смотреть на солнце всё равно не рекомендуется.
        Вимана поднялась над облаками, понеслась на юг, оставляя солнце за кормой, на севере. Вскоре оно скрылось за горизонтом, хотя небо при этом осталось светлым. Впереди по курсу обозначилось сгущение темноты: там спали Гималаи, Индия и ещё дальше - Индийский океан.
        - Сколько нам лететь? - наклонился к уху Ратибора Кремень.
        Ответил оперативнику Бран:
        - Полтора часа.
        Больше не разговаривали. Вимана продолжала свой не слышимый и не видимый никем полёт, пока окончательно не окунулась в ночь. Береговую черту Индии в районе полуострова Катхиявар, над Порбандаром, она пересекла в полной темноте. Ещё через полчаса неведомо как ориентирующийся в пространстве пилот заставил аппарат снизиться к поверхности океана, и вимана замерла.
        Оперативники зашевелились (кое-кто из них уснул), оглядываясь по сторонам, пытаясь хоть что-либо разглядеть снаружи в густом мраке.
        - Мы над Аравийской котловиной, - сказал Бран.
        - Ничего не видно.
        - Сейчас увидите.
        Внизу, под виманой, в океане мрака родилось зелёное пятнышко.
        Пилот шевельнул рукой, и аппарат спикировал к этому пятнышку, превратившемуся в столб подсвеченной снизу морской воды. Столб этот истончился, погас, а на его месте из текучей темноты вылез твёрдый чёрный горб - рубка подводной лодки.
        - Переходим, - скомандовал Бран, открывая бортовой люк виманы.
        Он же первым спрыгнул на палубу лодки у основания рубки. Корнейчук и десантники последовали за ним.
        Ратибор покинул виману последним, проводил взглядом уносящийся в небо аппарат.
        На море царил абсолютный штиль. Было тепло. Пахло водорослями и йодом. Над лодкой раскинулся великолепный звёздный полог. Ратибор едва не засмотрелся на звёзды, но опомнился и по лесенке взобрался на крышу рубки.
        Их встречал матрос.
        - Осторожнее, люк узкий.
        - Ничего, не обжоры, пролезем, - проворчал Корнейчук.
        Один за другим они полезли в люк, прошли через фильтр-камеру и остановились перед овальным люком.
        Люк открылся. Навстречу десантникам шагнул светловолосый, с круглым улыбчивым лицом офицер в золотисто-чёрной форме, снял пилотку. Это был капитан подводного крейсера Шилов.
        - Добро пожаловать на борт «кашалота», - сказал он мягким баритоном. - Меня зовут Алексей Фёдорович. Но можно обращаться просто - капитан.
        Ратибор в числе других пожал его руку, и ему передалось то ощущение силы и уверенности, которое владело князем РуНО.
        - Располагайтесь в кубрике, вас проводят. К утру мы должны дойти до Сокотры.
        Повернувшись, он исчез за крышкой люка в боевой рубке лодки.
        - Нам вниз, - сказал матрос, встретивший группу.
        Пол под ногами дрогнул: лодка начала погружение.
        - Ну, что ж, - проговорил Бран, - под водой я ещё не плавал.
        - Я тоже, - улыбнулся Ратибор.
        - Надеюсь, никто из нас не страдает клаустрофобией. Кстати, вас инструктировали, что на подводных кораблях нельзя нажимать кнопки и трогать рукоятки?
        - Инструктировали, - проворчал Корнейчук укоризненно, - не издевайся, Диомид.
        - Тогда пошли спать.
        Десантники двинулись за матросом.
        «Солнце свободы»
        Пираты и Арот
        Обычно лайнер обходил остров Сокотру с востока, чтобы не приближаться к побережью Сомали во избежание встреч с пиратами, продолжавшими грабить и захватывать корабли, несмотря на международные силы безопасности: с две тысячи восьмого года восточное побережье Африки от Сомали до Мозамбика барражировали военные суда десятка стран. Однако на этот раз капитан изменил маршрут, имея на то свои соображения, и гигантский десятипалубный лайнер вошёл в прибрежные воды Сомали, пересёк довольно широкий пролив между йеменским островом Сокотрой и сомалийским Абд-эль-Кури, направляясь мимо Баргаля и мыса Рас-Хафун к Могадишо.
        Было раннее утро. Практически всё «население» лайнера спало. Бодрствовали только работники многочисленных служб, призванных заботиться о комфорте пассажиров, да дежурная смена матросов.
        Глава Экзократора Арот Сенечел Си-Он тоже не спал. Он занимался своеобразной зарядкой: бегал по стенам каюты, кувыркался на специальных лианных растяжках и бросал стеклянные шарики в ниши - поддерживал таким образом физическую форму. Правда, если раньше, лет двести назад, он занимался упражнениями по часу-два, то нынче терпения хватало всего на десять минут.
        Попрыгав по стволу мангра, он окунулся в солевую ванну, влез под водопад с чистейшей холодной водой, обмылся, поплавал по бассейну, отфыркиваясь, и вылез на сухой язык «берега», где его ждал столик с яствами.
        Размышляя над стоящими перед Экзократором задачами, Превышний съел засахаренного паука-птицееда, потом два плода манго и банан, запил горячим соком элеутерококка.
        Тело прошибло потом.
        Арот блаженно растянулся на мягкой кушетке, испускающей дразнящие запахи самки лемура. Правда, в свои две с лишним тысячи лет Арот уже не занимался сексом, но запахотерапия помогала возвращаться в прошлое и вспоминать, на что он был способен.
        В половине седьмого по местному времени он накинул на себя оранжевый халат, собрался было погулять по палубе, но под потолком задребезжал звонок, а над столиком в углу каюты вспыхнул вертикальный алый ратьер вызова.
        Арот сморщился, склонив голову набок. Но вызов повторился, и ему пришлось сесть перед коммуникатором на специальный диван, позволяющий не напрягать спину при долгом сидении.
        Перед ним высветился в воздухе мерцающий трёхмерный куб размером в рост человека, пророс в глубину и превратился в тоннель, уходящий в бесконечность. Из глубины тоннеля вынеслись серебристые пузырьки, похожие на пузырьки воздуха в воде, трансформировались в звуки речи, шипящие и дребезжащие: автомат контроля связи Превышнего с базой в центре Галактики подтверждал отсутствие помех и попыток пеленга.
        - Я весь внимание, Ослепительный.
        Из тоннеля вылетел шарик побольше, развернулся в изображение такого же лемура, как и сам Арот, седого, с плешивой головой и глазами, горящими как два уголька.
        Это был преарх Кнессета Галактического Союза, курирующий экзократоры второго Звёздного Рукава, в который входила и звезда Солнце. Хотя он был намного моложе Арота, но добился своего положения благодаря связям и финансовой поддержке тёмных владык в других звёздных рукавах, и это обстоятельство сильно уязвляло Арота, считавшего, что именно он должен был занимать кресло галактического Координатора.
        - Что случилось, Ослепительный?
        - Ещё ничего не случилось, но может случиться в любой момент, - показал острые жёлтые зубки Адуи Сенечел Ди-Ж. - Недавно я вас предупреждал, экзарх, что в России запущена система «Три Н».
        - Ничего серьёзного, - небрежно отмахнулся лапкой Арот. - Попытки рунитов устранить мою систему контроля неэффективны. Они проигрывают в главном - в методологии и идеологии. Формирование искажённых систем ценностей в России почти завершилось, правительство в наших руках. Русские уже давно живут в условиях превалирования инородных культур и ценностных установок.
        - Не все, экзарх, не все, вы должны это знать. Русский орден поднимает голову и скоро нанесёт удар. Мы получили сведения о планировании нападения на ваш центр управления.
        Арот остался бесстрастным, только шёрстка на голове встала дыбом, что означало ироническое пренебрежение к словам собеседника.
        - Пусть планируют, Ослепительный, я преподам им хороший урок. Кстати, откуда вам известно о планах рунитов?
        Адуи мелко-мелко затрясся, что означало усмешку.
        - Ваши планы мне известны тоже, экзарх. Советую обратить особое внимание на деятельность владыки Геократора, который пытается восстановить механизм Водоворота в Северном полушарии.
        - Я в курсе его попыток. Ему не удастся…
        - Удастся! Если он найдёт ангх! Вы ему станете не нужны! Власть и функции полного контроля перейдут к нему. Вы этого хотите?
        Арот сунул в рот сухую корочку чиабатто, пососал.
        - Тивел не найдёт ангх. А если и найдёт, мои сервы заранее предупредят меня об этом, и я найду способ обезвредить жреца.
        - У вас есть агенты в его окружении?
        Арот ухмыльнулся во весь рот.
        - Вряд ли он догадывается об этом. Даже лорд Акум на моей стороне.
        - Это интересно.
        - Владыка Синедриона мечтает занять кресло Тивела и сообщает обо всех его замыслах. К примеру, он и сообщил о планируемом нападении на лайнер.
        Адуи потёр лапкой седую грудь; перед коммуникатором он сидел в голубом распахнутом хитоне, а не в мундире Координатора.
        - Вы уверены, что отразите удар? Насколько мне известно, все операции, задуманные русскими в отношении ваших структур, закончились успешно.
        - Во-первых, не все, во-вторых, властные структуры России нашпигованы агентами влияния Геократора до такой степени, что русским никогда не освободиться от глобального контроля и добиться победы в любом начинании. Их возрождение - мыльный пузырь.
        Последние два слова Арот произнёс по-русски.
        - Что такое «мыльный пузырь»? - повторил их преарх.
        - Иллюзия.
        - И всё же я хотел бы получить от вас план окончательного сброса России в нишу зависимости. У вас он есть?
        Арот сунул в рот сушёную лапку лягушки.
        Плана у него не было. Он считал, что и так всё идёт хорошо и менять в процессе управления Землёй ничего не нужно.
        - Ослепительный, я подчиняюсь парадигме Кнессета, которую никто не отменял. Этого мало?
        - Мало! - отрезал Адуи Сенечел. - Кнессет погряз в дискуссиях и не жизнеспособен, процесс стагнации всего Союза достиг пика. Надо двигаться вперёд, что-то менять. Подготовьте мне свои предложения по этой проблеме. Через двадцать пять периодов состоится заседание Координационного Совета, вас вызовут.
        Тоннель в глубине экрана свернулся в паутинку.
        Арот выплюнул лапку лягушки, растянулся на кушетке, созерцая утреннее небо за прозрачным потолком каюты. Он был озадачен. Адуи никогда не говорил с ним в таком тоне, а это означало, что в Галактическом Союзе грядут перемены. В этих условиях земной социум должен был находиться под абсолютным контролем Кнессета. Потеряв его, Адуи Сенечел мог потерять свой пост.
        Превышний слез с кушетки, побегал по стволу мангра, лёг опять с одурманивающей пахитоской в зубах. Впервые в жизни он подумал о том, что Геократор является лишним звеном в процессе управления Землёй.
        Лайнер, идущий со скоростью десяти узлов - из-за плавности хода движение не ощущалось вовсе, - вдруг начал сбрасывать скорость.
        Арот мысленно включил информсистему, имеющую сотни датчиков по всему лайнеру и телекамеры почти во всех его каютах.
        Причиной замедления хода оказалась чья-то суперсовременная яхта, внезапно остановившаяся перед носом корабля, буквально в пяти кабельтовых. После предупредительного гудка рулевой «Сердца Свободы» запросил помощи «живого» штурмана - управлял кораблём компьютер - и стал сбавлять ход.
        - Забавно, - мурлыкнул Арот, нетерпеливо подсеменил к панорамному окну каюты, выходящему на верхнюю носовую палубу лайнера.
        Действительно, впереди, совсем близко, виднелся корпус яхты, напоминающий утюг, явно стилизованный под военные дредноуты Первой мировой войны и одновременно подводную лодку. Такие яхты изготовлялись по индивидуальным заказам, и во всём мире их насчитывалось не больше десятка. Арот знал об их существовании, но видел впервые. Поэтому с интересом всмотрелся в очертания корабля, над которыми немало потрудился некий дизайнер-оригинал.
        «Характеристики», - мысленно скомандовал Арот своему информ-комплексу.
        Ответ - тоже мысленный - пришёл через несколько секунд.
        Яхта называлась «Алеф», принадлежала она арабскому миллиардеру Аль Уханиди, стоила около двухсот пятидесяти миллионов евро и считалась «самой невероятной и современной» в истории яхтостроения. Над формами судна работал знаменитый французский дизайнер Филипп Старк. На судне был установлен абсолютно новый лопастно-роторный двигатель, разработанный в России, который позволял ей двигаться со скоростью более сорока узлов, а специальная геометрия профиля яхты позволяла не поднимать никаких волн при движении с любой скоростью.
        Пропустив мимо ушей данные об интерьерах яхты и её оборудовании, Арот связался с мостиком; команда лайнера никогда в глаза его не видела, но знала, что верхние апартаменты принадлежат «турецкому миллиардеру» Нирдуку.
        - Всё в порядке, господин Нирдук, - ответили ему. - Просим извинения за отклонение от курса. Обойдём препятствие и вернёмся на курс.
        «Солнце Свободы» повернул влево, собираясь разминуться с яхтой. Но та почему-то сдвинулась на кабельтов влево, словно не желала уступать гиганту дорогу.
        Лайнер начал тормозить.
        В тот же момент к нему кинулась стая быстроходных катеров, выросших на горизонте как по мановению волшебной палочки. За считаные минуты катера достигли корабля и бесстрашно подсунулись под его борта.
        - Забавно, - повторил Арот, ни капли не беспокоясь. - Вот и пираты пожаловали. Лорд Акум не ошибся.
        Однако дальнейшие события развивались по сценарию, которого владыка Экзократора не знал, хотя был уверен, что охрана лайнера справится с пиратской атакой. А в том, что пираты и неведомые десантники-руниты, о которых тоже предупреждал Акум, не доберутся до святая святых Экзократора - до апартаментов самого Арота, он не сомневался.
        Катеров, атаковавших «Солнце Свободы» с двух бортов сразу, с кормы и с носа, было больше дюжины. Все они были мощными, скоростными, современными, что наводило на мысль: производители таких судов хорошо грели руки на этом бизнесе.
        Пираты прекрасно знали тактику и стратегию своего промысла.
        Они умело сманеврировали, чтобы не попасть под огонь охранников корабля (знали, где именно располагаются стационарные терминалы охраны), расстреляли носовой и кормовой посты и полезли вверх по бортовым надстройкам лайнера.
        Охрана отреагировала, придя в себя от беспрецедентной наглости бандитов, начала концентрироваться на носу и корме «Солнца Свободы», чтобы отразить нападение.
        И в этот момент пираты начали штурм другими силами.
        С катеров внезапно стартовали десантники с наплечными реактивными ранцами! Они почти без потерь перенеслись на верхнюю палубу лайнера и дружно ударили по мостику управления, за две минуты уничтожив его охрану, рулевого и всю дежурную смену матросов. После этого военные действия по сути закончились.
        Включились громкоговорители. На ломаном английском языке все проснувшиеся по тревоге пассажиры и команда корабля услышали, что «Солнце Свободы» захвачен «повстанцами Народного Фронта Сомали». Во избежание дальнейшего кровопролития охране гиганта было велено прекратить сопротивление и сложить оружие. В противном случае повстанцы оставляли за собой право уничтожать заложников из числа особо важных пассажиров и членов команды. Объявлено было также, что пассажиры пусть не надеются на военные корабли, уже идущие на помощь «Солнцу Свободы». В случае попытки освободить корабль захватчики пообещали залить его кровью.
        Лайнер окончательно остановился.
        Стрельба начала стихать.
        Яхта «Алеф», преградившая путь «Солнцу Свободы», набрала скорость и исчезла, унося с собой тайну инцидента: то ли она оказалась здесь случайно, то ли её владелец - что не укладывалось в голове - был в сговоре с пиратами.
        Арот восхитился простотой замысла и его исполнением. По всему было видно, что операцию пиратам помогли разработать профессионалы. И скорее всего это были агенты РуНО, о которых предупреждал Акум.
        «Ну, и где вы, мальчики? - подумал Арот, в возбуждении потирая лапки. - Я вас давно жду…»

* * *
        Перед тем как сосредоточиться в отсеке десанта, Ратибор и командир морского спецназа полковник Отарашвили полдня провели в каюте командира, обсуждая все варианты предстоящего рейда.
        Полковник оказался неразговорчивым, но спокойным (вопреки расхожему мнению о вспыльчивости грузин), опытным, внимательным и вежливым (опять же вопреки, но на этот раз профессии) человеком. Ратибор сразу же проникся к нему доверием и впоследствии не пожалел об этом.
        В их обоюдную задачу входило следующее.
        Надо было проникнуть на лайнер во время атаки пиратов через отсек с подводной мини-лодкой, пройти сквозь все десять палуб до самой верхней, заложить взрывчатку по периметру резиденции Экзократора и после взрыва вернуться обратно тем же путём.
        Взрыв был рассчитан таким образом, чтобы уничтожить только «гнездо» Арота со всеми устройствами защиты, связи, контроля и магическими причиндалами. Для этого с группой Ратибора и шёл витязь Бран, способный преодолевать магические заслоны и снимать «порчу» - всякого рода заклинания типа «чёрных туманов».
        Час «Х» наступил в шесть часов утра по времени пятидесятого меридиана или по времени российского Екатеринбурга. В Москве ещё не рассвело, там только-только пошёл пятый час утра.
        Лодка Шилова догнала «Солнце Свободы» на глубине трёхсот метров и пошла с такой же скоростью.
        Кремень, сидевший на скамье в отсеке десанта слева от Ратибора, пошутил, что легче всего было бы стрельнуть из-под воды ракетой и разнести весь этот чёртов оплот Экзократора к чертям собачьим.
        Бран, сидевший у выхода из отсека, но обладавший абсолютным слухом, ответил ему с флегматичным смирением:
        - Ракета либо отклонится от цели, либо не взорвётся.
        - Почему? - не понял оперативник.
        - Потому что корабль прикрыт «чёрной завесой» магической защиты, хотите вы в это верить или нет. Арот - очень сильный маг, его можно только напугать или потеснить, но вряд ли убить.
        - Зачем же мы тогда затеяли эту заваруху?
        - Наша акция - по сути предложение отступиться от России, - вмешался в разговор Корнейчук. - Мы пока не в силах совладать с Экзократором, да и с Геократором тоже, но когда-нибудь сможем от них избавиться. Россия просыпается, люди всё больше хотят знать о прошлом, о своих корнях, и активно помогают создавать светлый эгрегор.
        - А если этот Арот узнает, что мы собираемся сделать ему приятный сюрприз?
        - Он знает.
        Кремень встопорщил усы, с недоумением посмотрел на Ратибора.
        Тот успокаивающе положил ему руку на плечо.
        Корнейчук усмехнулся.
        - Между жрецами свара, все они хотят достичь большего, добиться абсолютной и безраздельной власти над человечеством и ненавидят конкурентов. То есть друг друга.
        - Ну и что?
        - Тивел хочет сменить Арота, Акум самого Тивела, потому и предал его, сообщив экзарху о замыслах своего хозяина. Придёт время, они передерутся за власть между собой. Но и сейчас их желания пересекаются таким образом, что они мешают друг другу. Арот многое знает, но не всё.
        - А вы откуда знаете, что он знает?
        Бран и воевода переглянулись.
        Корнейчук снова усмехнулся:
        - Везде есть наши люди, однако, даже в епархии Арота Превышнего.
        Кремень угомонился, получив порцию информации для размышлений.
        В половине седьмого прошёл сигнал о начале операции. На пути «Солнца Свободы» должна была оказаться яхта, взятая в аренду у арабского миллиардера.
        Без четверти семь лодка начала всплывать.
        - Приготовились! - негромко скомандовал полковник Отарашвили.
        Ратибор оглядел своих оперативников, растерянности и волнения на их лицах не увидел, кивнул сам себе: парни показали себя в деле на Чукотке с лучшей стороны и были сильными бойцами, на них можно было положиться.
        - Маски!
        Десантники натянули на головы маски с прорезями для глаз, такие же, какие по всему свету носили террористы и пираты. На всех были американские боевые костюмы «котик». Кроме того, вооружена группа была только немецким и бельгийским оружием.
        Движение лодки вверх прекратилось.
        - Фаза А! - прокомментировал Корнейчук, оставаясь на месте, в то время как десантники Отарашвили исчезали в люке верхнего кессон-выхода.
        Процедура проникновения на лайнер через дно предусматривала крепление особой камеры к створкам люка, через который опускалась бортовая мини-подлодка, разблокирование люка и подъём группы в док с лодкой. Самой сложной фазой операции при этом являлся именно выпуск камеры и её «приклеивание» к дну корабля. На неё отводилось больше всего времени - четыре минуты, в то время как остальные фазы операции требовали от тридцати секунд до минуты.
        - Наша очередь! - скомандовал Корнейчук.
        Бойцы группы последовали за отрядом Отарашвили.
        Матросы уже подготовили «пузырь», как они называли камеру, и прикрепили с помощью вакуум-присосок к дну лайнера.
        Всего в камеру набилось тринадцать человек, из-за чего на ум пришло сравнение: как сельди в бочке.
        На миг стало страшно: таких операций никто в мире ещё не проворачивал.
        Бойцы вдруг тоже начали переглядываться, ёжиться.
        Ратибор уловил косой взгляд Брана (глаза витязя засветились) и понял, что камера вошла в зону магической защиты Арота, и на людей повеяло «чёрным туманом» устрашающего заклинания.
        - Сверкайте! - раздался непривычно гулкий голос воеводы.
        Это означало, что бойцы должны были мысленно надеть на себя «ореол свечения», который нёс функцию личной защиты. Это был элемент одной из боевых праславянских практик, и он работал, позволяя не паниковать и не нервничать чрезмерно.
        Бойцы - и Ратибора, и Отарашвили - послушно занялись «авторелаксацией». Все они изучали материалы НЛП о результатах воздействия на психику «тонкоматериальных» излучений и умели с ними бороться, пусть и на самом простом уровне.
        - Медвежатники! - бросил полковник Отарашвили.
        В потолке камеры беззвучно открылся люк. Двое оперативников полковника исчезли в нём, вооружённые компьютерными коммуникаторами для взлома замков.
        Прошла минута.
        - Поехали! - Отарашвили полез в люк.
        За ним быстро, но без суеты, полезли бойцы его отряда.
        - Пошли и мы, - сказал Корнейчук. - Ни пуха, ни пера!
        - К чёрту! - дружно прошептали бойцы Ратибора.
        Первым из камеры в донный док лайнера, где находилась подводводная лодка для экскурсий пассажиров, выбрался Бран. За ним Ратибор.
        Док представлял собой длинный ангар с аппарелью, на которой в резиновых захватах стояла лодка. В данный момент он освещался только цепочкой синих «ночников», да в стеклянном кубике дайвер-управления светилась панель. Ни одного матроса в ангаре не было видно.
        Оперативники Отарашвили уже разбежались по ангару, взяли под контроль выходы в колодцы и на палубы. «Медвежатники» вскрывали замок двери, выходящей на площадку тамбура, где находились лифты и лестницы, ведущие на верхние горизонты.
        Снова спину мазнул чей-то ледяной взгляд: заклинание «чёрного тумана», наведенное Аротом, продолжало держать в страхе всех, кто намеревался взломать защитные порядки Экзократора, и заставляло напрягаться до предела, несмотря на самовнушение и присутствие витязя, взявшего на себя львиную долю «омертвляющего тумана».
        - Твоя задача? - оглянулся, оскалясь, на Ратибора полковник; он был сильным человеком, но и на него колдовская наветь действовала не меньше, чем на остальных.
        - Верх! - одним словом ответил Ратибор.
        - Удачи!
        - Тебе тоже!
        Дверь с лязгом распахнулась.
        Десантники, вооружённые бесшумными пистолетами-пулемётами и пистолетами, стрелявшими иглами, мгновенно усыплявшими любого человека, бросились вперёд. Двое метнулись к лестницам, двое в коридор, ведущий в машинное отделение. Остальные сосредоточились у лифтовых коробок; лифтов было два - грузовой и пассажирский.
        - Отстаём на минуту, - сказал Бран. - Мы уходим первыми. Дойдёте до седьмого этажа - дайте знать.
        - Как скажете.
        Бран обернулся к группе Ратибора.
        - Работаем по ситуации. Подчёркиваю: охрану лайнера нейтрализовать мягко, без летального исхода. Охрану Арота уничтожать беспощадно!
        - Как мы их различим? - проворчал Кремень.
        - Они вооружены по-другому, увидите и почувствуете.
        Дверцы пассажирского лифта открылись.
        - Садимся!
        Команда Ратибора, Бран и Корнейчук с трудом разместились в тесной кабине, рассчитанной всего на четверых. Бойцам мешали горбы «разгрузок» со взрывчаткой и всякими приспособлениями, но всё-таки они нашли способ уплотниться: кто-то присел, кто-то встал на цыпочки.
        Лифт пополз вверх в прозрачной трубе лифтопровода.
        Первую, вторую и третью палубы проехали беспрепятственно, не заметив в коридорах особой суеты. На четвёртом уровне уже бегали матросы и охранники в бело-синей униформе, а на пятой палубе лифт остановился.
        - Выходим! - отреагировал Бран. - Нас почуяли.
        Объяснять никому ничего не пришлось, все понимали, о чём идёт речь.
        Дверца лифта ушла в сторону.
        И Бран исчез!
        Ратибор выскочил на лестничную площадку, входя в боевой режим, основанный на возросшей скорости реакций и мгновенной оценке ситуации.
        Бойцы последовали за ним.
        По палубе метались ополоумевшие пассажиры и матросы, среди которых возникали и пропадали охранники лайнера и жуткие фигуры в невообразимом хламье, с масками на головах или в голубоватых чалмах - пираты.
        Откуда-то сверху доносилась стрельба, кто-то истошно кричал, кто-то звал на помощь. В другое время Ратибор непременно бросился бы на зов, спасать пострадавших, но в данный момент он выполнял более важную задачу (хотя душа протестовала против оценки «более важная»), и выяснять, кто кричит, он не стал.
        Три секунды, три пролёта лестницы вверх, шестая палуба.
        Пассажиров практически не видно, зато по коридору бегут в бело-синих комбезах чернолицые охранники: сверкающие белки глаз, разинутые рты, в глазах оторопь.
        Прошу прощения, господа хорошие, вам здесь делать нечего.
        Два выстрела, две усыпляющие иглы в головы.
        Справа бегут ещё двое, но этих успокоят идущие следом. Вперёд!
        Ещё три секунды, три пролёта лестницы, седьмая палуба.
        И удар по затылку!
        Сознание едва не вылетело мотыльком из головы.
        Ратибор чудовищным усилием воли удержался на ногах, тряхнул головой, вяло соображая, что никто его по затылку не бил. Снова сработал невидимый барьер магической защиты Арота, нацеленный на выявление агрессивно настроенных - к нему лично и к Экзократору как к объекту - пришельцев. Корнейчук не зря акцентировал внимание на возможных преградах психофизического плана, а преодолеть их можно было только с помощью сильной воли и аутотренинга.
        Ратибор оглянулся, приходя в себя.
        Бойцы отстали.
        Кремень сидел на корточках пролётом ниже, держась обеими руками за голову. Клюв и Икона вообще не успели взбежать на лестницу с шестой палубы.
        Кремень поднял голову, бледный до синевы, дёрнул губой.
        - Что за б…во, командир?! В глазах всё зелено!
        - Дождись остальных, идите вместе, светитесь, как учили! Это сработало заклинание блокировки. Я иду выше.
        - Хорошо.
        Ратибор заставил лёгкие протолкнуть застрявший в груди воздух, почувствовал прилив сил, начал подниматься по лестнице.
        Кто-то поддержал его. Он дёрнулся, повернул голову: воевода.
        - Сейчас будет легче, - хрипло сказал Корнейчук. - Осталось немного. Держись в кильватере.
        - Где Бран?
        - Работает.
        - Команда полковника сюда не доберётся.
        - Уже добралась.
        - Как?!
        - На грузовом лифте.
        - Почему же наш остановился?
        - Мы опаснее, чем морпехи. Всё нормально, идём «эшелоном», морпехи впереди, мы следом. Арот бросил на них свою защитную бригаду, и мы войдём в бой вовремя.
        Корнейчук легко перепрыгнул несколько ступенек, словно ему было не шестьдесят с гаком, а пятнадцать лет.
        Ратибор, наливаясь злостью на самого себя, преодолевая слабость в ногах, устремился за ним.
        Действительно, на седьмой палубе шёл бой.
        Бойцы Отарашвили отстреливались от возникающих то справа, то слева чёрных фигур, а те стреляли в ответ из какого-то странного «электрического» оружия, и по коридорам скакали льдисто-голубые молнии, оставляющие на стенах чёрные шрамы в обрамлении снежно-белого инея. Молнии не только пробивали поручни и стеклянные щиты палубных ограждений, но и порождали волны жуткого холода, способного заморозить человека вживую!
        - Не отставай! - оглянулся Корнейчук. - Они прикроют!
        Ратибор побежал за ним, постепенно обретая былую лёгкость в теле и ясность мышления.
        Три пролёта, шесть секунд, выход на восьмую палубу. К корме - налево, к резиденции Арота - направо. А там…
        Направо было не пройти, там стояла кипучая огненная стена!
        Ратибор невольно замедлил бег. Крик воеводы: не останавливайся! - он услышал позже, чем нужно. Вылетевшая из открытого иллюминатора молния вонзилась ему в шею… точнее, должна была вонзиться. Потому что рядом в этот миг сформировалась живая текучая тень, и мощный удар в плечо отбросил Ратибора к перилам ограждения.
        Молния всё же задела его, и он закричал от свирепой обмораживающей боли, когтями разодравшей плечо. Упал на колено, хватаясь рукой за буквально оледеневшее, покрывшееся изморозью предплечье.
        Бран - это был он, успевший в последний момент опередить неминуемую гибель Ратибора, выстрелил в окошко (мелькнул и пропал яркий алый всполох, будто ракета фейерверка взорвалась), рывком поднял командира спецгруппы на ноги. От его руки по локтю Ратибора прянула тёплая волна, нейтрализующая смертельный холод в плече.
        - Идти можешь?
        - Могу! - стиснул зубы Ратибор, оглядываясь: огненной стены, а по сути - энергоинформационного призрака, рождённого волей Арота, уже не было.
        - Нужна слаженная атака всеми силами, чтобы Арот поверил в наши намерения достать его стандартным приёмом.
        - Мы готовы. - До Ратибора внезапно дошёл смысл сказанного. - Что значит - поверил? Мы же несём ВВ!
        - Взрывчатка не понадобится. Как только доберёмся до апартаментов Экзократора, тут же разворачиваемся и несёмся на всех парах назад.
        - Зачем?!
        - Приказ понятен?
        - Д-да…
        - Действуй. - Бран снова исчез. Его реакции и скорость движения были за пределами человеческих возможностей.
        Ратибор очнулся, вызвал Отарашвили.
        - Понял, начинаем атаку с трёх лестничных выходов седьмой палубы.
        - Кремень!
        - Я слышал, командир.
        - Держитесь в пределах прямой видимости, наша лестница справа.
        Появился Корнейчук, измазанный в саже с ног до головы.
        - Охрана Арота концентрируется наверху. Мы с Диомидом ударим им в спину, ловите момент.
        - Хорошо.
        Воевода исчез так же, как и Бран, он тоже умел пользоваться легкоступом.
        Зелёные молнии засверкали чаще.
        - Из чего это они стреляют? - родился в наушниках голос Иконы. - Из электрошокеров?
        - Магия, - коротко ответил Ратибор, борясь с болью в плече и затылке и с головокружением. - Не подставляйтесь.
        Наверху раздался хор криков. Молнии, метавшиеся по ступеням лестницы, погасли.
        - Вперёд! - бросился вверх Ратибор, забывая о своей ране.
        Группа преодолела три пролёта лестницы, не жалея патронов, выцеливая чёрные фигуры. То и дело на их пути вырастали призрачные огненные стены, но тут же растворялись в воздухе. Вероятно, их гасили каким-то образом, нейтрализуя магические ловушки, Бран и Корнейчук.
        Восьмая палуба лайнера отличалась от остальных прежде всего архитектурой надстроек, интерьерами - всё здесь сверкало фарфоровой белизной, хрустальными панелями и золотом - и организацией пространства для отдыха. Правая часть палубы была отделена глухой стеной от остальных «кварталов» - там находилась резиденция Арота, и смотреть на неё было страшно: стена корчилась как живая, из её вибрирующего нутра вылезали жуткие морды и прятались обратно!
        Ратибор понимал, что таким образом его психика реагирует на психоэнергетическое воздействие иных законов физики, физики магической, которыми свободно манипулировал хозяин Экзократора, но со страхом совладать не смог, отступил.
        Кремень дал очередь по стене, но тут же с воплем отскочил назад, получив ответный огненный разряд. Молния вонзилась ему в ногу, и он упал, роняя пистолет-пулемёт.
        Ратибор бросился к нему на помощь, взялся за ногу и отдёрнул руку: нога оперативника превратилась в самую настоящую глыбу льда!
        - Уходим! - донёсся гулкий крик Корнейчука.
        Подбежал Клюв.
        - Что с ним, командир?
        - Бери за руки, - просипел Ратибор. - Икона!
        - Здесь я!
        - Помоги, уносим.
        - Но мы ещё не заложили ВВ!
        - Берись!
        Втроём они понесли потерявшего сознание Кремня вниз, на седьмую палубу.
        Корнейчук догнал их.
        - Быстрее, сейчас грохнет!
        - Что грохнет? - не понял Ратибор, едва не выронив тяжёлую ношу.
        Воевода оскалился.
        - Наш выход - отвлекающий маневр. Над лайнером летит высотник, в данный момент он запускает «скальпель», причём заговоренный.
        - Какой «скальпель»?
        - Снаряд с особой начинкой объёмного взрыва, рассчитанного на уничтожение конкретного объекта.
        - «Объёмник»?!
        - «Скальпель» разнесёт только апартаменты Арота.
        Бойцы донесли Кремня до седьмой палубы.
        - Под козырёк все на всякий случай!
        Бойцы послушно прижались к стене коридора.
        - Где Бран? - вспомнил Ратибор.
        - Корректирует выстрел, за него не беспокойся. Ну, теперь… - Корнейчук не договорил.
        Над головой рвануло!
        Чукотка
        Данилин
        Если бы не светящиеся жилы в стенах пещеры, вряд ли «спелеологи» смогли бы её разглядеть детально. Не помог бы и фонарь. Но пещера была заполнена тусклым серебристым свечением, и ориентироваться в ней можно было без труда.
        Двояковыпуклые «глыбы льда», одновременно кажущиеся водяными линзами, и в самом деле оказались энлоидами. Данилин называл их виманами.
        - Светлые боги! - с дрожью в голосе проговорила Наталья, рассматривая их снизу. - Не ожидала, что прочитанное и услышанное мной от учителей реализуется так скоро!
        - Каких учителей? - ревниво поинтересовался взволнованный Кожухин.
        Время от времени он тёр лоб, как бы сомневаясь в своей трезвости, и Данилин понимал его чувства. Геофизик тоже не ожидал, что его приключения на Чукотке с изучением Опухоли на поверхности земли не закончатся.
        Кроме того, Андрей иногда ловил на себе ревнивые взгляды Мирослава, особенно в те моменты, когда Наталья держалась рядом с ним, и усмехался в душе: парень начинал «неровно дышать» в отношении лётчицы. Это радовало. Наталья была посвящена во многие тайны древнерусской истории, занимала пост мифохранительницы в иерархии РуНО, и Мирослав ей нравился. Поэтому стремление геофизика подняться до её уровня, пусть пока и неосознанное, было на пользу дела.
        Впрочем, о пользе пока речь не шла. И о любви тоже. Любовь такой девушки, как Наталья, Мирославу ещё надо было заслужить.
        - Да, я тоже не ожидал, честно говоря, - признался Данилин, обходя возвышение с двумя аппаратами, возраст которых по крайней мере превосходил одиннадцать тысяч лет. Примерно столько времени утекло с тех пор, как Гиперборея утонула в водах океана, а её конкурент, названный людьми Атлантидой, превратился в ледяной континент Антарктиду.
        - Найти терминал, - продолжал Андрей, - это невероятная удача! Я об этом и не мечтал.
        - Точно! - не сдержался Кожухин. - Мы теперь сможем до полюса добраться.
        Данилин и Наталья с одинаковым интересом посмотрели на него. Мирослав смутился.
        - Что вы на меня так смотрите? Если виманы исправны, мы и в самом деле долетим на них до полюса, практически до Гипербореи.
        Данилин невольно улыбнулся.
        - Интересное предложение.
        - У него крыша поехала! - сердито сказала Наталья. - Сначала в шахту сиганул без страховки, теперь предлагает утонуть.
        - Почему утонуть? - возразил Мирослав. - Вода ушла, тоннель, вон он, большой и просторный, можно рискнуть.
        - А если мы нарвёмся на ловушку? Думаешь, строители оставили терминал и тоннели без охраны?
        - Проверим.
        - Для этого нужна серьёзная подготовка.
        - Раз уж мы здесь, почему бы не попытаться?
        - Я же сказала - у него башню сорвало!
        - В таких случаях хорошо линкору, - серьёзно сказал Данилин.
        Спорщики посмотрели на него с недоумением.
        - Если линкору сорвёт башню, у него ещё останется две-три, - добавил Андрей.
        Кожухин фыркнул.
        - Жаль, что я не линкор. Давайте всё-таки попробуем, а?
        - Погодите, надо сначала проверить, в рабочем ли они состоянии и есть ли в их аккумуляторах энергия.
        - Ты действительно хочешь отправиться к полюсу? - нахмурилась девушка.
        - К полюсу не к полюсу, а попытаться выбраться из-под земли надо. Не здесь, так в другом месте. Не возражаешь?
        Данилин постучал костяшками пальцев по корпусу ближайшей виманы.
        Раздался тонкий стеклянно-фарфоровый звон.
        - Осторожнее! - вырвалось у Натальи. - Если они заговорены…
        - Не похоже, магией не пахнет. Виманы оставлены специально, в надежде на то, что ими будут пользоваться. Они сухие и тёплые.
        - На вид словно из стекла.
        - Дотронься.
        Наталья коснулась пальчиком обманчиво прозрачного корпуса летающей машины.
        То же самое сделал и Мирослав.
        - Действительно, тёплая. Интересно, на каком принципе работают их аккумуляторы, что не разряжаются тысячи лет?
        - Скорее всего об аккумуляторах речь не идёт. Древние знали способы добычи энергии из вакуума.
        - Но эта штука закрыта. Как мы туда влезем?
        - Пока не знаю.
        Данилин ещё раз обошёл виману, высота которой в самой сердцевине достигала трёх метров. Попытался мысленным взором проникнуть внутрь аппарата, но не смог. Вимана не была заколдована, на ней не лежала печать «чёрного тумана недоступности», однако всё же какую-то скрытую сторожевую систему имела.
        - Помочь? - подошла Наталья.
        - Слово знаешь? - усмехнулся Андрей.
        - Не знаю, но все древние машины имели мысленно-волевое управление и такие же ключи.
        - Откуда тебе это известно?
        - От учителя.
        - Кто же был твоим учителем?
        - Лесобор, он живёт в Магадане. А до него - Гостомысл.
        Данилин с уважением посмотрел на девушку.
        - Сам Владыко?
        - Тогда он ещё не был Белым волхвом.
        - Я тебя понял. Что ж, давай попробуем договориться со сторожем виманы на мысленном уровне.
        - Я с вами, - предложил Кожухин, услышав, о чём идёт речь.
        - Присоединяйся.
        Они замолчали, настраиваясь каждый по-своему на поиски кода, с помощью которого открывался летательный аппарат. И свершилось чудо! Буквально через несколько секунд после начала «мозгового штурма» что-то звонко щёлкнуло, по борту виманы пробежала тонкая ломаная линия, и вниз, к подножию аппарата, опустился ковшеобразный пандус.
        - Трап! - ошеломлённо проговорила Наталья. Несмотря на показную уверенность, в душе она сомневалась, что им удастся открыть древнюю машину.
        - Подумаешь, обыкновенный ментальный блокератор, - небрежно бросил Кожухин, собираясь первым подняться на борт виманы. - Такие и у нас уже делают.
        Данилин остановил его:
        - Не спеши в пекло поперёк батьки. Постойте здесь, я позову.
        Он снова напряг экстрасенсорику, сканируя видимое пространство внутри машины: тамбур, какие-то перегородки, аппараты, коридорчик и центральный купол главной кабины. Начал осторожно подниматься по матово-жёлтому шершавому языку трапа.
        В тамбуре можно было стоять, только согнувшись. Очевидно, предназначалась вимана для низкорослых людей. Или для лемуров, пришла убеждающая мысль. До Гипербореи и её визави-оппонента на Земле царствовала Лемурия.
        - Ну, что? - окликнул его нетерпеливый геофизик.
        Данилин двинулся дальше, дотронулся до овальной, склёпанной с виду из чисто золотых кругляшей дверцы, и та беззвучно скользнула вбок, открывая проход внутрь аппарата. Вспыхнули неярким жёлтым светом запрятанные в толще стен светильники. Аппаратура виманы вела себя так, будто машина была недавно спущена со стапелей завода. Это говорило об её энергетической независимости, а главное - о рабочем состоянии, которое поддерживалось некими компьютерными системами жизнеобеспечения.
        Конечно, вряд ли древние строители этих технических устройств знали, что такое компьютеры, но устройства обработки информации, контроля и управления были и у них.
        Выпукло-вогнутые волнистые стенки, выступающие из них жилы, напоминающие вены на руках человека, ниши, фасетчатые тарелки в потолке, и почти всё - из золота, если верить ощущениям.
        Данилин постучал ногтем пальца по стене, колупнул. Нет, не золото, какой-то пластик или композит. Но похоже здорово.
        Коридорчик привёл к новой овальной дверце.
        Вот и кабина управления.
        Андрей вежливо постучался, добавил мысленно: сим-сим, откройся!
        Дверца послушно убралась в стену.
        В кабине виманы вспыхнул свет, такой же неяркий, жёлтый, не сильно приятный для глаз, как и в тамбуре.
        Данилин, не обнаружив источников опасности, вошёл.
        Купол, два метра в высоту, три в диаметре. Стены мозаичные, из тех же «золотых» выпуклых кругляшей. Выступающие «вены», собирающиеся на потолке в единый «нервный» узор. Ниши и выпуклости. Пол абсолютно белый и жидкий с виду, как пролитое молоко. Четыре небольших сиденья из какого-то полупрозрачного, с красной искрой материала. Явно сделаны для детей.
        Или опять же - для лемуров, подумал Данилин. Интересно, кому понадобилось в этом терминале хранить «лемуриную» технику?
        Впрочем, вопрос излишен. Что сохранилось, то и сохранилось. После той страшной войны между Гипербореей и Атлантидой, в результате которой даже полюса сместились на девяносто градусов, вообще удивительно, что хоть что-то сохранилось. Сеть тоннелей уберегли предки, они же строили и терминалы для уцелевшей техники, в надежде что она когда-нибудь пригодится потомкам. Пригодилась, однако.
        - Ух, ты! - возник за спиной Андрея Кожухин. - Какая необычная архитектура!
        - Я же просил подождать, - рассердился Данилин.
        - Я его не пускала, - появилась Наталья.
        Андрей оглядел нервные лица обоих, засмеялся, махнул рукой.
        - Ладно, проходите, тут безопасно.
        Геофизик и лётчица начали с любопытством осматриваться.
        Данилин же напряг свой «биолокатор», пытаясь определить, каким образом управлялась вимана. Он не раз летал на энлоиде Махаевски, представлявшем такой же аппарат, но тот был доделан современными специалистами, поэтому имел нечто напоминающее пульт управления и вертолётный джойстик. Здесь же ничего этого не было, и только усложнённые контуры одного из сидений подсказывали, что оно является креслом пилота.
        - В этой машине летали карлики, - заявил Кожухин. - Или африканские пигмеи.
        Данилин не ответил, с трудом уместился на пилотском месте, разглядывая его утолщённые подлокотники со щетиной «усов» и наплывы на гнутых ножках.
        - Магико? - полюбопытствовала Наталья, наблюдая за ним. Под этим термином она понимала магическое оперирование.
        - Наверняка психоэнергетика, мысленно-волевое управление. Надеюсь, древний компьютер откликнется на мои мысли.
        Данилин сосредоточился на вхождении в «нервно-компьютерную» сеть кресла и аппарата в целом. В голове расцвела «роза» непривычных ощущений. Все предметы в кабине стали восприниматься как узлы какой-то иной геометрии, пропорции собственных рук и ног исказились. Сиденье под ним превратилось - для части сознания - в седло, руки «погрузились» в подлокотники, которые в свою очередь стали казаться «рукоятями торпедных аппаратов».
        Он мысленно потянул за одну «рукоять».
        Вимана в течение двух секунд убрала трап, закрыла люки и подпрыгнула вверх, едва не врезавшись верхним куполом в потолок пещеры.
        Кожухин и Наталья охнули, повалились друг на друга.
        - Извините, - пробормотал Андрей, - защиты от дурака эта машина не имеет.
        - Ты научился управлять ею? - жадно спросил Мирослав.
        - Ещё нет, только учусь. Сядьте в креслица.
        Наталья пристроилась на левом сиденье, Кожухин на правом.
        - Хочешь, мы присоединимся в мысленном диапазоне?
        - Пока не надо.
        Данилин «подкрутил» левую «рукоять».
        Воздух в кабине загустел. Тело на мгновение потеряло вес.
        Мирослав и Наталья с одинаковым испугом вцепились в подлокотники. Всем показалось, что вимана начала падать, хотя она по-прежнему висела в воздухе.
        Андрей понял, что он включил устройство нейтрализации инерции и тяготения.
        - Прошу прощения, о нас начали заботиться.
        - Что это было?
        - Эта техника использует гасители инерции.
        Андрей «пошевелил» правой «рукоятью».
        Стены кабины почти полностью исчезли.
        - Блин! - восхитился Мирослав.
        - Поехали, - весело сказал Данилин.
        Вимана прыгнула в угол пещеры.
        При этом пассажиры ничего не почувствовали, словно законы инерции их не касались. Впечатление было такое, будто они находились в объёме виртуальной игры, воздействующей на игроков только визуально.
        - Блин! - повторил Кожухин восторженно и нервно.
        Вимана прыгнула назад: Данилин испытывал возможности управляющей системы. Затем аппарат плавно облетел оставшуюся виману и скользнул в отверстие тоннеля, уходившего по версии людей на север, к утонувшему архипелагу островов Гипербореи.
        Какое-то время Данилин экспериментировал с управлением, мысленно разворачивая «рукояти газа» в разные стороны, пока не добился понимания со стороны местной автоматики. После чего начал постепенно увеличивать скорость аппарата, включил прожектор - у виманы был внешний источник света, и повеселел окончательно.
        Сначала он решил просто добраться до ближайшего выхода из системы тоннелей, однако почувствовал мальчишеский азарт и сменил приоритеты: захотелось, как и предлагал геофизик, добраться до полюса. Или хотя бы до первой непреодолимой преграды.
        - Как настроение, путешественники?
        - Классное! - доложил Кожухин. - Я даже представить не мог, что буду летать на «тарелке» и разгуливать под землёй. А можно мне поуправлять этой штуковиной?
        - Не сейчас.
        - Почему не сейчас? - разочаровался Мирослав. - Потому что у меня нет прав?
        - Семи пядей во лбу, - пошутила Наталья.
        - А у него есть?
        - Компьютер виманы подстраивается под пилота, - попыталась успокоить геофизика Наталья. - Зачем же нам перенастраивать контур управления?
        - Он должен подстраиваться быстро и под любого человека. Если Андрей смог, то и я смогу.
        Вимана внезапно начала сбрасывать скорость, затормозила, хотя Данилин не давал такой команды.
        Наталья почувствовала заминку.
        - Погаси свет.
        Данилин «шевельнул» левой «рукоятью».
        Прожектор виманы погас. Со всех сторон в кабину хлынула темнота. Однако впереди по ходу движения проявилось колечко розоватого свечения, вызывающее неприятные ассоциации.
        Данилин напряг зрение.
        В ста метрах от них светились стены тоннеля. Именно на этот феномен и отреагировал «компьютер» аппарата, имевший какие-то свои резоны.
        - Где мы? - спросила Наталья.
        Андрей понял.
        - По моим подсчётам пролетели под Чукотским морем.
        - Будем двигаться дальше?
        - Развилок мы пока не пересекали. Доберёмся до ближайшей - сориентируемся, что делать дальше.
        - Вимана не хочет лететь?
        - Нет, она управляется. - Данилин мысленно «надавил на педаль газа», и вимана послушно скользнула вперёд на пару метров. - Но ведь не зря же что-то её остановило?
        - Давай вылезем, пройдёмся пешком, посмотрим.
        Андрей подумал.
        - Слишком рискованно. Попробуем проползти в то колечко тихонько как мышка.
        Вимана медленно двинулась в глубь тоннеля.
        Прожектор Данилин включать не стал, обострившееся экстрасенсорное зрение позволяло ему отчётливо видеть каждую складку на полу и на стенах тоннеля.
        Колечко света приблизилось. Теперь стало видно, что оно представляет собой ажурную толстую плёнку, похожую на слой плесени. И чем ближе к ней подходила лемуриная машина, тем больше Данилину не хотелось преодолевать эту невинную с виду поросль.
        Аппарат остановился.
        Мирослав поёжился, хмыкнул.
        - Да, неприятный лишайничек.
        - Это закло, - негромко проговорила Наталья. - Остатки магической ловушки, сильно подпорченной водой Опухоли. В нормальном состоянии наговоры не видны. Надо её каким-то образом разрядить.
        - Давайте устроим мозговой штурм, - предложил Кожухин. - Открыли же мы виману? Может, и сейчас получится.
        Данилин помолчал.
        - В принципе, почему бы и нет? Настройтесь на преодоление психофизического барьера. Я не знаю этого закло, з а п а х незнакомый, поэтому воздействовать он может на каждого по-разному.
        - А если оттуда выбежит какой-нибудь призрак? - ухмыльнулся Кожухин. - Чем мы его встретим? Кстати, на вимане имеется оружие?
        - Оружие в этом случае не поможет, - осуждающе качнула головой Наталья. - Против магии работает только встречная магия.
        - Вот вы всё о магии, да о магии, а объяснить толком, что это такое, не удосужились.
        - Магия - просто другая физика, о которой люди не имеют никакого представления, кроме мифического.
        - Всё не так просто, - задумчиво сказал Данилин. - После глобальной катастрофы, случившейся около одиннадцати тысяч лет назад…
        - Ты имеешь в виду Всемирный потоп?
        - Потопов на Земле было много, хотя все они только следствие более значимых физических явлений, по большей части созданных искусственным путём. После той катастрофы люди забыли о своих божественных способностях, и это великое счастье, потому что, владей мы магией так же, как наши предки, давно разнесли бы планету в щебень. На этом дискуссии в сторону, начинаем… э-э, мозговой штурм.
        В кабине виманы воцарилась тишина.
        Данилин сосредоточился на «запахе гнили», исходящем от светящейся плесени на стенах тоннеля.
        Цвет её в сознании стал меняться, стал грязно-коричневым. Плесень задымилась струйками красноватых испарений. Эти струйки начали собираться в туманные воздушные шарики, внутри которых проклюнулись и стали расти самые настоящие глаза! Не человеческие, а скорее кошачьи, с вертикальным зрачком.
        - Ох, ты! - вздрогнул Кожухин. - Пошла вон, тварь!
        Светящиеся глаза (Данилин понимал, что таким воспринимает воздействие плесени на мозг его воображение) распахнулись шире после вскрика геофизика… и лопнули!
        Плесень начала меркнуть.
        Данилин вдруг ощутил облегчение, будто в кабине подул сквознячок свежего воздуха.
        Наталья глубоко вздохнула.
        Их глаза встретились.
        Он кивнул, внимательно глянул на побледневшее лицо Мирослава. Тот виновато шмыгнул носом, криво улыбнулся.
        - Вот зараза, а?
        - Что тебе померещилось?
        - Морда страшная, - признался Кожухин. - Клыкастая, с тремя глазами.
        - Прямо с тремя? - улыбнулась лётчица.
        - Может, и с четырьмя, я не запомнил.
        - И что ты сделал?
        - Врезал ей… мысленно.
        Наталья снова посмотрела на Данилина, продолжавшего изучать лицо геофизика.
        - Похоже, он в несознанке оперирует…
        - Очень богатым экстрапотенциалом. Люди с таким экзо рождаются крайне редко.
        - Вы о чём? - пробормотал Мирослав.
        - О своём, о женском, - улыбнулась лётчица. - Мне, к примеру, померещились выползающие из щелей змеи.
        - Мне глаза, - признался Андрей, - внутри светящихся шариков. Однако поздравляю, милые мои, похоже, мы разрядили ловушку.
        Вимана «на цыпочках» двинулась вперёд.
        Тоннель уже не светился, пришлось включать прожектор.
        Никаких следов плесени на стенах не осталось, если не считать следами многочисленные ямки и поры. «Испорченное» заклинание, предназначенное не пропустить чужаков в подземный мир, разрушилось окончательно. Можно было лететь дальше.
        - Мы его и в самом деле задавили, - сказала Наталья с долей удивления в голосе.
        - Без меня вы бы не справились, - выпятил грудь Мирослав.
        - Может быть, - согласился Данилин.
        - Теперь-то дашь порулить?
        Наталья хотела осадить молодого человека, но Данилин неожиданно уступил:
        - А попробуй. Кто знает, на чём и как нам придётся возвращаться? Садись, устраивайся покомфортней и думай о машине как пилот.
        - Разберусь. - Кожухин сел на его место, нервно облизнул губы, красный от волнения.
        - Локти на подлокотники.
        - Сам знаю.
        - А если мы наткнёмся ещё на одно закло? - поинтересовалась девушка.
        - Вимана остановится, - уверенно сказал Данилин. - Её автоматика каким-то образом чувствует заряженные магией объекты.
        Вимана дёрнулась вперёд, как стрела из лука. И так же резко остановилась.
        К счастью, система гашения инерции продолжала работать, и пассажиры в кабине рывка не почувствовали.
        - Осторожнее, - посоветовал Данилин, - полегче «нажимай на педали».
        - Он со мной разговаривает, - ошеломлённо сказал Мирослав.
        - Что значит - разговаривает?
        - Я слышу речь… странное ощущение… слов не понимаю, а смысл понимаю.
        Вимана дёрнулась ещё раз, теперь уже назад.
        - Вот! Он меня тоже понял.
        - Кто? - удивлённо оглянулась на Данилина Наталья.
        - Машинный комп… теперь понятно, что надо делать… держитесь!
        Вимана устремилась в глубь тоннеля с нарастающей скоростью.
        Лётчица и Данилин переглянулись. В глазах девушки стоял вопрос, и Андрей ответил на него кивком. Он уже понял, что геофизик действительно обладает экстрасенсорным запасом, и этот запас начал просыпаться в нужные моменты.
        - Не ожидала, - почти неслышно прошептала Наталья.
        - Я тоже, - успокоил её Данилин. - Надеюсь, это нам поможет в дальнейшем.
        - Всё будет «ок»! - улыбнулся Мирослав, отдаваясь неиспытанному ранее ощущению владения сильной и быстрой машиной. - Через полчаса будем на полюсе!
        - Ну-ну, не разгоняйся, - строго сказал Данилин. - Остановишься на первом же перекрёстке. Я ещё не решил, нужен нам полюс или нет.
        - Ладно, как скажешь. Хотя ты вроде был не против.
        - Без комментариев, пожалуйста.
        - Слушаюсь, кэп!
        Вимана ещё больше увеличила скорость, так, что стены тоннеля слились в сплошные коричнево-чёрные полосы.
        Данилин кое-как пристроился на полу, справа от пилотского сиденья, и, уверовав в хорошую реакцию системы безопасности аппарата, позволил себе слегка расслабиться.
        Наталья села на стульчик слева, продолжая всматриваться в наплывающее чёрное пятно подземных недр.
        Мелькнуло и пропало бочкообразное расширение тоннеля.
        Затем точно такие же полости, то короткие, то длинные, пошли сплошным потоком.
        - Притормози-ка, - попросил Данилин.
        - Это газовые интрузии, - сказал Кожухин весело. - Возможно, тоннель проложен под бывшими вулканами.
        - Притормози.
        Вимана замедлила скорость, выплыла в очередное желудкообразное расширение и замерла посредине.
        Пещера длиной около полусотни метров и диаметром около двадцати имела форму овального мешка с бугристыми неровными стенами, которые сверкали так, будто были усеяны бриллиантами.
        - Как красиво! - прошептала Наталья.
        - Серые кристаллы - это фенакит, - уверенно определил Мирослав. - Наверно, здесь много бериллия. Белые, полупрозрачные кристаллы - горный хрусталь, золотистые с белым - миллерит. Кстати, очень редкий минерал.
        - Я думала - это алмазы, - разочаровалась девушка.
        - Может, и алмазы есть. Хотите, вылезем и посмотрим.
        - Не стоит рисковать, - отрезал Данилин. - Мы не знаем состава воздуха, вдруг здесь ядовитые газы, сернистый ангидрид, ещё какая дрянь?
        - Я могу дыхнуть и назад.
        - Нет, я сказал! Давайте решать, путешественники, куда направляться дальше. По моим подсчётам мы пролетели около тысячи километров и не встретили ни одного пересечения с другим тоннелем. До полюса осталось не меньше.
        - Я бы вернулась, - передёрнула плечами Наталья.
        - Надо лететь дальше, - безапелляционно возразил Мирослав. - Доберёмся до полюса, до развилки или до узла, где встречаются все тоннели, и выберем нужный.
        - Как у тебя всё просто получается.
        - А чего мучиться зря?
        Оба посмотрели на Данилина.
        Он кинул взгляд на сверкающие бархатно-кристаллические стены пещеры, помедлил. Как и Наталье, ему очень хотелось повернуть обратно. Однако он задавил эту трусливую мысль.
        - Курс на север!
        - Ура! - возликовал Кожухин.
        Вимана молнией рванулась в чёрное устье тоннеля в конце пещеры.
        Печенга
        Буй-Тур
        Лагерь встретил его тишиной.
        Никто не стрелял, никто не метался среди палаток, никто не кричал и не звал на помощь.
        Буй-Тур прислушался к этой странной тишине всем организмом, настроенный на почти критическую энергоотдачу, и уловил дыхание угрозы.
        Что-то прошуршало за грудой камней в трёх метрах справа.
        Буй-Тур превратился в струю движения, обогнул огромный валун и столкнулся с пригнувшимся человеком в чёрно-зелёном камуфляже, с пистолетом-пулемётом в руках. На голове не маска, а суперсовременный шлем с защитной оптикой и электронными устройствами связи, ориентации на местности и контроля биообъектов. Он явно знал, где находится противник, но не ожидал от него такой прыти.
        - Привет! - беззвучно выговорил Гордей. Ударил!
        Кулак вбил прозрачную пластину шлема в переносицу боевика, раздробившую её как фарфоровую, и тот упал навзничь в двух метрах от Буй-Тура уже без сознания.
        Прошумело слева.
        Буй-Тур стремительно переместился за соседнюю глыбу, но успел увидеть только тающий в листве за кустами абрис человеческой фигуры. Затем оттуда вынесся язычок злого огня, и скалу стегнула короткая очередь. Пули с визгом ушли в рикошет, так как Буй-Тура на этом месте уже не было. Он находился в четырёх метрах левее камней. Но преследовать нового противника не стал. Потому что в лагере, возле кострища появился человек.
        Он словно сформировался из воздуха, одетый во всё чёрное, но с алой накидкой за плечами, повернулся к застывшему за кустарником Гордею.
        - Мандель! - прошептал Буй-Тур. - Ах ты, дрянь!
        - Выходи, Гордей Миронович. - Мандель театральным жестом поднял вверх руки, как бы демонстрируя, что не вооружён. - Не прячься, я тебя вижу.
        - Церберов своих убери, - кинул ему точно в голову свой голос Буй-Тур, используя технику сферического звукового резонанса.
        Не слышимый никем, кроме того, кому предназначался, голос незримым «бильярдным шаром» вонзился магистру в уши, и тот от неожиданности шарахнулся в сторону, хотя тут же вернул себе прежний уверенный вид и попытался сделать хорошую мину: рассмеялся, погрозил пальцем:
        - Не балуйтесь, князь. Охотно верю, что готовили вас хорошо.
        - Не имею чести быть князем. - Гордей вышел из-за кустов, бдительно следя за шевелящимися в десятке шагов «змеями» боевиков.
        - Пусть будет витязь. Какая неожиданная, но приятная встреча, вы не находите?
        Буй-Тур заметил лежащее ничком тело у одной из палаток.
        Это был капитан Няндома. А поскольку он лежал в таком положении давно и не двигался, следовало признать факт, что он убит. Или очень серьёзно ранен.
        - Это вы его убили?
        - Да какая разница, - равнодушно пожал плечами Мандель. - Он нам помешал. Вся остальная ваша команда, надо полагать, торчит возле Опухоли? Точнее, у выхода меридионала?
        Буй-Тур хотел спросить, что такое меридионал, потом понял, что речь идёт о тоннеле.
        - Зачем пришёл?
        - Узнаю витязя: вы сразу предпочитаете… как там говорят русские? - брать быка за рога?
        - Через полчаса здесь будут пограничники. Советую убираться подобру-поздорову.
        - Ну, за полчаса многое может измениться. Нас здесь много, четверо со мной…
        - Минус один.
        - Пусть будет трое, - легко согласился магистр. - Кстати, вы у них на прицеле, так что не делайте резких движений. А ещё четверо упаковывают вашу команду.
        Издалека, со стороны берега, прилетел тонкий девичий вскрик.
        Буй-Тур дёрнулся, побледнел, только сейчас подумав о том, что оставил Аглаю с отрядом полковника напрасно. Надо было сразу уходить с ней вдоль берега, к болотам, Мандель не рискнул бы их преследовать.
        - Да не переживай, витязь, - пренебрежительно ухмыльнулся магистр. - Ничего с ней не случится… если я не прикажу. Предлагаю сделку. Ты уже пару раз перешел мне дорогу, а это меня нервирует. Давай разберёмся как мужчина с мужчиной, кто из нас тварь дрожащая, а кто право имеет. Не возражаешь? Победишь ты - я отпущу твою девицу, ну, а не получится - извини, волновать тебя это уже не будет.
        Буй-Тур мысленно позвал Аглаю, но неожиданно уловил ответную мысль Гамаюна-старшего, несущую смысл - «соглашайся»…
        - Пусть твои нукеры выйдут из-за укрытий, я хочу их видеть.
        - Условия здесь ставишь не ты, уважаемый.
        «Соглашайся…»
        Буй-Тур помедлил и начал спускаться к палаткам.
        Мандель качнул головой.
        - Подними руки.
        - Я не вооружён. - Гордей развёл руки в стороны.
        До палаток было около тридцати метров, и он преодолел это расстояние за полминуты. Остановился напротив Манделя.
        Служитель жрецов критически оглядел его, поиграл бровью.
        - А комбезик-то спецназовский.
        - На тебе тоже не гражданский костюмчик, - усмехнулся Гордей. - Предлагаю раздеться.
        - Это мысль. - Мандель сбросил алую накидку. - Твоя очередь.
        Презрительная наглость этого человека была очевидна, он считал себя в праве диктовать условия, и разочаровывать его не стоило.
        Буй-Тур расстегнул куртку, снял вместе со штанами, оставаясь в синем шерстяном трико. Куртку положил на камень таким образом, чтобы её карманы - он расстегнул молнии заранее - были на виду, в них лежали метательные звёзды и нож.
        - Развит ты неплохо, - небрежно бросил Мандель. - Фитнесом занимаешься?
        Буй-Тур молча сделал шаг к нему, и в то же мгновение магистр сорвался с места, растворяясь в сверхскоростном движении, и очутился рядом. По-видимому, он решил покончить с противником одним эффектным ударом, так как избрал сложный финт с уклонами и спиралевидным вывертом тела на векторе удара. Причём удара из серии «неотбиваемых», судя по исполнению. Однако Буй-Тур ждал чего-то подобного и, ответно перейдя в темп, обратной спиралью сошёл с линии удара.
        Мандель, промахнувшись, по инерции пролетел на метр дальше, мгновенно развернулся, раздувая ноздри.
        - Отличная реакция, господин русский, - сказал он одобрительно. - Витязей действительно неплохо готовят. А как тебе вот такое «облачко»?
        Мандель снова превратился в сгусток движения и создал три эфемерных «пузыря», как бы «вытаивая» из воздуха и каждый раз нанося по удару.
        Приём назывался «выращиванием облаков» и базировался на «вынесении центра тяжести» за пределы тела. Такая позиция дарит удивительные возможности исполнителю «облачных» движений, так как противник не может ударить или атаковать его, поскольку «вынесенный центр» является виртуальным и легко перемещается вокруг тела. Ответные удары противника при этом проваливаются в пустоту.
        Поэтому Гордей не стал ловить магистра в «перекрестие ударного прицела», а просто пропустил удары мимо, рассчитав их допустимую близость, и ушёл от добивающего «колуна».
        Мандель снова отскочил на пару метров, остановился, явно озадаченный.
        - Чёрт возьми, маэстро, тебя и этому учили?
        - Не отвлекайся, - разжал губы Буй-Тур.
        Мандель исчез, объявился в полуметре справа, зыбкий и текучий как привидение. Он собирался атаковать противника в том же стиле, формируя «танец» петлеобразных «облачных» траекторий тела, рук и ног. Но Буй-Тур действительно знал эту технику боя и противопоставил ей технику «застывших форм», как бы превращаясь в монолитную скалу.
        Мандель, пугливо отработав возможные его уклонения и ответы, ударил в финале цепочки тающих поз… и нарвался на встречный удар кулак в кулак!
        Удар едва не раздробил ему костяшки пальцев, так как он был готов только к атакующей фазе приёма и не мог предвидеть реакции «встречного форсажа».
        С воплем он отскочил назад, тряся кистью.
        Однако Буй-Тур не дал ему времени на восстановление повреждённого энергетического каркаса, метнулся вперёд и добавил два касания костяшками пальцев - в ухо и в тыльную сторону другой ладони, вскинутой для защиты.
        Мандель вскрикнул ещё раз, но всё же он был очень умелым бойцом и тут же ответил ударом ноги и локтя, останавливая Гордея. Отбежал на три шага, пригнулся. Глаза его загорелись лютой ненавистью.
        - Что ж, витязь, я и не с такими умельцами справлялся. В другой раз не пощажу. А сейчас мне просто некогда возиться с тобой.
        Буй-Тур прыгнул к нему, ускоряясь, и тотчас же «змеи», которых он держал в памяти, объявились воочию чёрно-зелёными фигурами и начали стрелять.
        Гордей вынужден был включаться в сверхскоростное маневрирование, называемое «качанием маятника», отвлекаться на трассы пуль, сделал несколько нырков за камни. Положение было почти патовое, потому что он был безоружен, а метательные пластины хороши в ближнем бою.
        И вдруг стрельба начала стихать.
        Замолчал один боевик, потом второй и, наконец, третий.
        Буй-Тур вскочил на ноги.
        На плоском камне появился Гамаюн с палкой в руке.
        Мандель, ошеломлённый финалом боя, ощерился.
        - Год демент! Кажется, я вас недооценил, русские свиньи! Придётся действовать иначе.
        Он исчез.
        Тотчас же исчез и дед Аглаи.
        Буй-Тур беззвучно выругался, схватил свой комбинезон и метнулся к берегу Печенги, уже понимая, куда направился Мандель.
        Однако магистр ордена Раздела опередил и его, и Гамаюна-старшего.
        Когда Гордей появился на крутом обрыве вблизи того места, где в расщелине под обрывом пряталась Опухоль, Мандель был уже там. И не один - с Аглаей! Одной рукой он прижимал девушку к себе, другой держал пистолет, прижатый стволом к её виску.
        Рядом стояли, раскорячившись, трое боевиков в чёрно-зелёном камуфляже, похожие в шлемах на пришельцев. Четвёртый лежал ничком в десяти шагах от них.
        Полковника Строева и лейтенанта Пинского нигде не было видно.
        Гамаюн возник за спинами «пришельцев».
        Один из них тут же упал.
        Мандель, попятился, озираясь.
        - Стоять! Ещё одно движение, и я снесу ей голову!
        - Магистр, отпусти её! - глухо произнёс Буй-Тур. - Мы разрешим тебе уйти, даю слово!
        - Я не нуждаюсь в вашем разрешении! Отойдите назад!
        Буй-Тур посмотрел на Гамаюна. Старик отрицательно качнул головой:
        - Отойди.
        - Эта тварь её…
        - Повинуйся!
        Гордей сдержал ругательство, отступил на несколько шагов.
        Старик сделал то же самое.
        - Прощайте, господа колдуны и витязи, - злобно рассмеялся Мандель. - Не советую преследовать, дольше проживёте. Надеюсь, мы больше не увидимся.
        Мандель вдруг прыгнул с обрыва, подхватив вскрикнувшую Аглаю.
        Буй-Тур рванулся к обрыву, и под ноги ему легла очередь из пистолета-пулемёта. Выбитая пулей каменная крошка обожгла ногу.
        - Убейте их! - послышался замирающий голос магистра.
        Боевики начали стрелять.
        Однако ни Гордея, ни Гамаюна на открытом пространстве берегового подъёма не оказалось.
        Дед Аглаи появился позади уцелевших боевиков, и еще один из них сунулся носом в камни. Оглянуться и выстрелить он не успел.
        Буй-Тур заметил, что Гамаюн выстрелил из обыкновенной суковатой палки: маленькая алая молния вонзилась в голову киллеру, и он, упав, задымился, будто его ошпарили кипятком.
        Второй боевик быстро переместил огонь на старика, однако в этот момент его достал Буй-Тур и уложил двумя жестокими ударами в голову.
        У этого парня был рюкзак за плечами. От падения он раскрылся, и из него выпал стандартный армейский боезаряд «мангуст» тротиловым эквивалентом в десять килограммов. Судя по всему с его помощью отряд Манделя собирался взорвать вход в пещеру.
        Гамаюн, ничего не говоря, прыгнул с обрыва в расщелину как заправский спортсмен-скалолаз.
        Буй-Тур, не задумываясь, кинулся за ним, цепляясь за выпуклости и торчащие рёбра скалы как паук.
        На козырьке перед пещерой никого не было. Не нашёл Гордей деда Аглаи и в самой пещере. Торопливо напялил спецкостюм, позвал:
        - Анурий Фокич!
        Беззвучным толчком в голову влетел шарик невербального зова, телепатический импульс:
        «Спускайся ко мне…»
        Он напряг зрение, отыскал в дальнем конце пещеры знакомый колодец, заколебался было: в спецшколе много лет назад самым трудным испытанием для него было проползти сквозь тесный каменный лаз, - но в голове зазвучал крик Аглаи, и сомнения испарились как дым.
        Мелькнула мысль: если старик здесь просочился, то и я смогу.
        «Спускайся…»
        Буй-Тур сполз в колодец, повисел на пальцах, с похолодевшим сердцем отпустил карниз.
        Пять метров… десять… пятнадцать… полёт нормальный!
        Горло перехватил спазм смеха. Но радоваться собственному остроумию было недосуг. Он попытался облегчить свой вес - в практике медитативных состояний была и такая установка - и почувствовал себя воздушным шариком.
        Но состояние это длилось недолго. В следующее мгновение он чувствительно приложился шеей об изгиб колодца, его закрутило, и лишь с большим трудом ему удалось сгруппироваться и лететь вниз ногами вперёд, скользя всем телом вдоль стены с буграми и шрамами. На какой отметке его выкинуло в слабо освещённый зал с рядами неровных колонн, он не определил. Выкатился прямо к подножию невысокой горки, сложенной из блиновидных слоёв горных пород. Приподнялся, ошеломлённый падением и кувырканием, не понимая, куда попал.
        Гамаюн стоял в десяти шагах от него и всматривался в какие-то непонятные горбы на вершине горки, похожие на полупрозрачные глыбы льда. Повернул голову к Буй-Туру.
        - Шею не сломал?
        - Вроде нет, - просипел Гордей, садясь и берясь за ноющую шею.
        - Голова цела?
        - А что ей сделается, там кость одна.
        - Ага, - сказал Анурий Фокич хладнокровно, - вижу, всё в порядке.
        - Что это?
        Старик кинул взгляд на стены зала, покрытые ветвистым рисунком светящихся нитей.
        - Похоже, терминал древних. Не зря нас не хотели сюда пускать.
        - Лёд?
        - Это виманы. Было три, осталось две.
        - Третью…
        - Угнал господин похититель.
        - Это магистр ордена Раздела Отто Мандель. Мы с ним уже встречались в Питере. Его надо догнать.
        Гамаюн пропал из виду и вырос на горке, рядом с куполовидными «ледяными» образованиями, представляющими собой летательные аппараты.
        Буй-Тур погладил незримыми пальцами по ушибленным местам, волевым усилием прогнал боль и с некоторым трудом поднялся на «блинную» возвышенность.
        Анурий Фокич осматривал матово-белую, полупрозрачную на вид, правильных геометрических очертаний «ледяную» линзу.
        - Дас ист фантастиш! - пробормотал Гордей.
        - Да нет, вполне реальная машина.
        - Такое впечатление, будто она живая.
        - Не сильно живая, но активная, - оглянулся Гамаюн.
        - Сможем открыть?
        - А без проблем, - спокойно ответил старик.
        В то же мгновение с тонким металло-стеклянным звоном в кажущемся сплошным борту аппарата прорисовался овальный контур, и к ногам мужчин опустился необычной формы трап.
        - Меня чужая техника так не слушается, - с завистью сказал Буй-Тур.
        - Экстрасенсорика - дело тонкое, - усмехнулся Гамаюн. - Я в твои годы тоже не знал всех своих возможностей.
        - А я так смогу?
        - Раньше меня. Садись, поехали за Глашей.
        Они по очереди проникли внутрь «глыбы льда», беспрепятственно добрались до центральной кабины, в которой могли уместиться всего два человека. Вспыхнувший по стенам помещения желтоватый свет, тусклый и не слишком комфортный, высветил два небольших сиденья из розоватого материала, кучки «венозных» утолщений по стенам, выпуклости и ниши, гнутые панели, напоминающие крылья летучих мышей, только в несколько раз больше.
        - Какая странная геометрия…
        - Сделано не для людей и не людьми.
        - А кем?
        - Лемурами, очень давно, миллионы лет назад. Наши предки просто приспособили эту живучую, наполовину живую технику для своих целей.
        - Мне давали читать кое-какие эзотерические материалы, но я никогда не думал, что увижу древние изделия.
        - У тебя ещё есть шанс увидеть и древних разумников, потомков лемуров.
        - Ты имеешь в виду Арота?
        - Глава Экзократора лемур только на три четверти, на двадцать процентов он человек. Владыка Геократора жрец Тивел, наоборот, лемур только на одну четверть.
        - Да, я бы с ними с удовольствием поговорил!
        - Упаси тебя Сварг! - серьёзно сказал Гамаюн. - Даже я супротив них - амёба. Они признают лишь чаровников своего уровня.
        - Владыко?
        - Ещё кое-кого. Остальные же люди для них - расходный материал, биомасса, ментальной энергетикой которой они питаются.
        Анурий Фокич отставил свою палку, попытался уместиться на одном из сидений, самом большом и сложном.
        Буй-Тур сел на пол, кивнул на палку:
        - Разрядник?
        Гамаюн покосился на неё.
        - Обыкновенный сук. Любой острый предмет может послужить своеобразным эффектором. Теперь не мешай.
        Буй-Тур примолк.
        Свет в кабине виманы как бы влился в стены, погас. Зато сами стены стали прозрачными, и кабину заполнило сумеречное «пещерное» свечение.
        - Заработало, - с удовлетворением огладил бороду Гамаюн.
        Вимана поднялась в воздух.
        - Телекинез? - пошутил Гордей.
        - Не наш компьютер, но мыслеприказы понимает.
        Вимана медленно поплыла к стене зала, облетела кособокие, оплывшие, каменные колонны, поднялась выше.
        - Не вижу тоннеля, - сказал Буй-Тур. - Мандель мог сбежать только в тоннель.
        Гамаюн не ответил, вслушиваясь в неведомые звуки, слышные только ему. Наконец, он определил, где находится устье тоннеля, в котором скрылся магистр со своей добычей. Вимана метнулась к груде каменных глыб, обрушившихся с потолка зала в незапамятные времена, и взору людей открылась треугольная щель в стене, наполненная угрюмым мраком.
        Буй-Тур напрягся: показалось, что в щели прячется целый взвод боевиков, готовых открыть огонь на поражение.
        Вимана остановилась.
        - Не понимаю. Закло? - сам себя спросил Анурий Фокич.
        - Давай, я проверю.
        - Не похоже, - снова сам себе ответил Гамаюн. - Похоже на кладезь силы. Магистр - не чаровник, закло ему не подвластны. Ну-ка, подожди здесь.
        Старик поднялся, выбрался из виманы, захватив свой суковатый «жезл». Объявился перед устьем тоннеля, вглядываясь в его глубины. Поднял палку.
        С острия естественного посоха сорвалась яркая алая искра, вонзилась в темноту устья. И тотчас же там вспыхнуло ядовитое сине-зелёное пламя, сформировалось в клубок змеящихся молний, которые пробили темноту, вонзились в стены, пол и потолок тоннеля.
        Шипение, треск, визг заполнили пещеру.
        Во все стороны полетели каменные обломки.
        Одна из молний дотянулась до Анурия Фокича, ужалила его в плечо. Он отпрыгнул назад, к вимане, шлёпая ладонью по задымившейся обожжённой на плече куртке.
        Змеистый огонь погас.
        Анурий Фокич снова направил посох в тоннель. Слетевшая с острия алая искра утонула в темноте, не возбудив ответного взрыва.
        Магическая «мина», оставленная Манделем, была разряжена.
        Гамаюн вернулся в кабину.
        - Злобник.
        - Я так и понял - мина. - Буй-Тур сочувственно дотронулся до локтя старика. - Ранен? Могу подлечить.
        - Сам управлюсь.
        Анурий Фокич сел на пилотское сиденье.
        Вимана медленно двинулась вперёд, окунулась в чернильный мрак тоннеля.
        Вспыхнул яркий свет, столбом вытянувшийся перед аппаратом, высветивший гладкие сырые стены хода, прорытого, а точнее - проплавленного в горных породах древними строителями.
        Буй-Тур внутренне вздрогнул, посчитав, что сработала ещё одна злая «мина», но это просто включился прожектор виманы.
        - Как ты думаешь? Что намерен делать господин Мандель? - спросил Гамаюн.
        Вопрос застал Гордея врасплох.
        - Чёрт, я не подумал! Вряд ли он побежит далеко.
        - Я тоже так считаю. Ищем развилку или перекрёсток. Этот поганец не станет мчаться вслепую, возможно, он знает здешние лабиринты и попытается добраться до выхода из сети тоннелей вне территории России.
        - А если тоннель не имеет пересечений?
        - В таком случае мы нагоним его под океаном.
        Вимана увеличила скорость, и стены тоннеля слились в туманные сверкающие полосы.
        Долина памятников
        Тивел
        Полное имя его состояло из девяти слов: Икус Тупак Тедуб Месв Хампасту Иезод Нечел Тивел. Гневался он редко, и, тем не менее, несмотря на почти реализованный план - резиденция Арота на «Солнце Свободы» была уничтожена, но самим десантникам удалось скрыться, - настроение было пакостным.
        Акум предал его, сообщив подробности им же разработанного плана главе Экзократора, именно поэтому в настоящий момент и встала необходимость решать проблему собственной защиты. Не просто охраны, но - защиты по всем направлениям, с полной реализацией активных схем. Ибо Геократор становился теперь врагом Экзократора, а эта система опиралась не на людей, а на Галактический Союз цивилизаций, контролирующий свободолюбивые и тем самым опасные режимы. Такие, как современная человеческая цивилизация.
        В спальню неслышно вошёл юный служка.
        Тивел отмахнулся от него пальцем. Было не до удовольствий.
        Служка так же тихо исчез.
        Из кабинета в конце анфилады комнат донёсся трубный звук: в девять часов утра начиналось очередное совещание эмиссаров Геократора, проводящих политику Тивела на других материках, практически во всех государствах мира. Но Тивелу не хотелось ничего делать. В сердце поселилась хандра и не желала уходить.
        Компьютер, координирующий совещание, подал ещё один сигнал.
        «Сообщи им, что сбор откладывается на час», - приказал ему геарх мысленно. Полежал, глядя на кусочек синего неба в окне спальни. Мысленным усилием включил телесистему.
        Стена напротив кровати превратилась в море тумана и провалилась сама в себя, образовав трёхмерный объём передачи. Но Тивела не интересовали новости. Захотелось ещё раз посмотреть на позавчерашние события, происшедшие на борту лайнера «Солнце Свободы», молва о которых облетела всю Землю.
        Атака пиратов на судно удалась на славу. Они явно действовали по заранее написанному сценарию, не боясь группировки военных кораблей, охраняющих караваны судов у берегов Сомали и Кении. Их слаженности мог бы позавидовать спецназ любой европейской державы.
        Одновременно с атакой на лайнер высадились и спецгруппы СОС РуНО, имеющие целью уничтожение резиденции Арота. Телекамеры корабля засекли их трижды: в трюме с мини-подлодкой, у лифтов и на седьмой палубе. Хотя определить принадлежность десанта не представлялось возможным: оперативники были в боевых американских комбинезонах, с масками на головах, мало отличаясь от тех же пиратов. Лишь Тивел знал, кто именно пробрался на борт «Солнца Свободы» и с какими намерениями. Следователи, разбиравшие дело о нападении после ухода пиратов, считали всех людей с оружием в руках террористами.
        Спецназ РуНО хорошо знал своё дело. Легко преодолев сопротивление дезорганизованной охраны лайнера на нижних палубах, он дошёл до седьмого горизонта и наткнулся на охрану резиденции Арота, большинство бойцов которой состояло из баревров. Здесь по замыслу Тивела и должно было произойти главное: руниты закладывают взрывчатку, их уничтожает охрана, взрывчатка взрывается, разрушая апартаменты Арота, сам он бежит, и власть на Земле переходит в руки владыки Геократора, «вовремя раскрывшего заговор Русского национального ордена» против суверенной территории «Солнца Свободы» в частности и Галактического Кнессета в глобальном масштабе.
        Однако всё пошло не по сценарию Тивела.
        Арот узнал о плане нападения заранее - от лорда Акума, разумеется, - и подготовился.
        Русские не пошли в лобовую атаку на цитадель Арота. Сделав вид, что они готовы сражаться до последнего, бойцы СОС неожиданно отступили, стремительно освободили восьмую палубу, и на апартаменты Арота упала одна-единственная ракета, запущенная с беспилотника, который следовал над лайнером на высоте тридцати километров. Перехватить ракету никто не смог, её не увидел даже Арот, увлёкшийся схваткой на корабле. И бомба объёмного боеприпаса, идеально рассчитанного и абсолютно точного, разнесла в пыль плавучую резиденцию Экзократора, не затронув больше ни одной каюты, ни одной пристройки на верхней палубе.
        Арот, к сожалению, остался жив.
        А русские ушли.
        Тивел залпом допил полстакана одурманивающего мескалито (алкоголь на него не действовал), настоенного на экзотических мексиканских кактусах, и некоторое время находился в блаженном оцепенении. Но раздавшийся мягкий голос флейты заставил его вернуться в реальность.
        Жрец выключил ТВ, встал, пошатываясь, поплёлся в комнату водных процедур, одновременно включая информ.
        Звонил начальник личной охраны Рульин:
        - Кондуктор, нам стало известно о намерениях известной вам структуры нанести недружественный визит в Аризону. Мало того, агенты системы «Э» группируются и в Доме Европы в Брюсселе. Я бы рекомендовал вам не появляться на Конгрессе СТО.
        - Он не посмеет, - пробормотал Тивел, подумав об Ароте.
        - И всё же я настаиваю…
        - Делайте своё дело, Валеро! В десять вечера по Европе я должен быть в Брюсселе!
        - В таком случае я хотел бы лично сопровождать вас.
        - Не возражаю.
        Экранчик информа погас.
        Тивел принял душ, приободрился. Вызвал начальника управления спецопераций Геократора, носящего красноречивую фамилию Иезуит:
        - Гильермо, я просил вас разработать одну акцию.
        - Уже готово, геарх, - тонко улыбнулся Иезуит.
        Речь шла о ликвидации Акума.
        - Приступайте к подготовке.
        - Слушаюсь! - Начальник управления склонил голову, и экран погас.
        - Кто не с нами, - пробормотал Тивел, - тот против нас.
        Через полчаса он начал совещание с полномочными представителями Геократора, быстро закончил и начал собираться на Конгресс Союза тайных орденов, где должен был произнести речь. Одновременно он разговаривал с начальником управления разведки, который сообщил последние данные о передвижении Арота.
        Властелин Экзократора, чудесным образом избежавший смерти, успевший сбежать с борта «Солнца Свободы» за мгновение до взрыва, сначала перелетел на Луну, в одну из закрытых Э-баз, потом, взбешённый, вернулся на Землю и ликвидировал почти всех тайных агентов Тивела, которые следили за Аротом, будучи его слугами и помощниками. После этого он перебрался в Афганистан (всех наблюдателей убрать он не сумел) и расположился в резервном центре управления Экзократором, находящимся в провинции Кандагар, на глубине километра под горами Гиндукуша. Он явно опасался других покушений, поскольку резервный центр был создан еще во времена предшественника Арота для работы в условиях войны.
        - Кому он звонил? - спросил Тивел.
        Он имел в виду «обычную» мобильную связь, развитую на Земле. Магические или психофизические виды связи, которыми владел Превышний, перехвату и пеленгации не поддавались.
        - Никому, - был ответ.
        - Продолжайте наблюдение.
        Геарх накинул на себя фиолетовую мантию, воротник которой был украшен бриллиантами, надел на шею медальон в форме мальтийского креста, также украшенный алмазами. Он был готов к полёту в Европу.
        Разница во времени между Бельгией и Аризоной составляла десять часов, и в Европе уже наступил вечер, но Тивел собирался перед Конгрессом встретиться со своими соратниками из стран Европы, в первую очередь с архимандритом РНХЦ Лукьяневским, и разработать стратегию Геократора в новых условиях. Надо было доказать, что Экзократор потерял влияние на цивилизацию и в таком виде, каком функционировал до сих пор, существовать не может. А его повелитель Арот Превышний не смог предотвратить нападение на резиденцию и «потерял лицо». Его пора заменить.
        При этом Тивел понимал, что его сил может не хватить в борьбе за Престол, поэтому и хотел заручиться поддержкой Союза тайных орденов. Как поведёт себя при этом лорд Акум, не имело значения. Он тоже подлежал «замене».
        И ещё одна причина звала геарха в Европу - наличие там, в северных территориях, Ключа Храма Странствий, с помощью которого можно было не только запустить механизм древнего Водоворота, но и стать Властелином Мира.
        Вошёл Реллик.
        Тивел бросил взгляд на его неподвижное лицо, на фигуру, полную сдержанной мощи. Телохранитель, как всегда, был молчалив, готов к повиновению и не думал о том, что ждёт его впереди. Вполне возможно, он вообще никогда ни о чём не думал, и Тивел почувствовал мимолётное раздражение. Всё-таки иногда ему был нужен не слуга, исполнительный и надёжный, а собеседник. Баревр же был создан не для таких тонких материй, как беседа.
        Поднялись на самый верх Центра, вошли в ангар с летательными аппаратами.
        Ожидавший геарха начальник охраны Валеро Рульин поклонился.
        Он был высок, физически развит, исключительно уравновешен и никогда ни с кем не спорил, имея при этом своё мнение. Лицо у него было длинное, холёное, угрюмоватое, редко выражающее другие эмоции, а в водянистых глазах можно было прочитать только непоколебимую уверенность в себе.
        Правда, сегодня он почему-то не излучал обычной уверенности, стараясь не встречаться с господином взглядом, и Тивел невольно насторожился, потому что причин для такого поведения у начальника службы охраны не могло быть никаких.
        Рамана геарха подплыла к нему эфемерной облачной громадой. Опустился пандус.
        Реллик скользнул внутрь аппарата, выбрался обратно, отступил в сторону.
        - Прошу вас, геарх, - слегка поклонился Рульин.
        - После вас, магистр, - сделал любезный жест Тивел.
        Лицо Рульина вытянулось ещё больше, но он тут же совладал с собой, ответил жестом, означающим: как пожелаете, - кивком подозвал своего телохранителя, и они первыми взошли на борт раманы.
        Разместились в удобных креслах: Рульин с бодигардом в ряду слева, Тивел справа, Реллик сзади.
        Пилот-баревр оглянулся на геарха, и тот сказал:
        - Брюссель.
        Аппарат закрыл все люки, воспарил к куполу ангара и вылетел наружу, надевая на себя «шапку-невидимку» - плазменный слой, поглощавший почти все виды излучений.
        В кабине установилась шелестящая тишина.
        Тивел сделал вид, что размышляет, полузакрыв глаза. На самом же деле он осторожно зондировал эмоциональные сферы спутников, которые перестали ему нравиться, и решал задачу, как вести себя дальше. Уже одно то, что Рульин вдруг настоял на своём желании сопровождать его в Европу, порождало определённые сомнения, а присутствие на борту «королевской» раманы лишнего баревра-телохранителя и вовсе заставляло беспокоиться и думать о причинах такой нетривиальной заботы о главе Геократора.
        Мозг баревра не содержал секретных «файлов», Тивел вычислил это быстро. Одно настораживало: баревр был запрограммирован на беспрекословное повиновение хозяину, то есть Валеро Рульину. Ещё больше настораживало поведение самого магистра, защитившего свою сферу сознания энергоинформационным блоком. При всём своём желании Тивел не смог прочитать, о чём думает один из отпрысков знатной фамилии Рульиных.
        Рамана устремилась на северо-восток, в наплывающую ночь.
        Снова захотелось проложить курс через Северный Ледовитый океан и пролететь над пучиной, поглотившей Водоворот и Храм Странствий. Но Тивел превозмог желание, находясь в зыбком состоянии неуверенности в завтрашнем дне. Он вдруг осознал, что вовсе не так неуязвим, как ему казалось раньше, и что в любой момент может стать объектом нападения охотников Арота, либо хорошо знакомых людей, перекупленных Превышним. Или запрограммированных.
        Последняя мысль обожгла, как глоток водки.
        Тивел бросил взгляд на двух надёжных до сего момента индивидуумов, призванных его охранять, и окончательно убедился в своих подозрениях: оба светились в диапазоне траурных прогнозов.
        По-видимому, Рульин, в общем-то неплохой искусник-маг и экстрасенс, о способностях которого знали многие, понял, что его вычислили.
        Он посмотрел на обманчиво расслабленного геарха, перевёл взгляд на своего спутника. Между ними проскочила «искра» телепатического вызова. Именно так Тивел и воспринял мысленную команду Рульина.
        Баревр-телохранитель встал и, не меняя равнодушного выражения лица, выстрелил в Тивела из появившегося в кулаке пистолета.
        Вернее, хотел выстрелить. Направил ствол в голову жреца, но нажать на курок не смог, так и застыл, выпучив глаза, не дыша и не моргая.
        Тивел усмехнулся, жестом остановил вскочившего Реллика.
        Рульин перевёл взгляд с лица геарха на пистолет в руке телохранителя, на его лицо, снова на лицо Тивела. Вскочил. Глаза его расширились, налились безумной чернотой. В скрюченной руке вырос острый конус какого-то необычного оружия.
        Тивел откинулся на спинку кресла, забавляясь ситуацией.
        Рульин тоже застыл, лицо его набрякло кровью.
        - И ты, Брут? - с иронией проговорил геарх. - Кто же вас купил, друг мой? Лорд Акум? Или сам Превышний?
        - Я фс-сё раффно… - Челюсти свело, и начальник охраны замолчал, пытаясь доделать начатое.
        Однако воля Тивела была сильнее. Он мог бы одним мысленным усилием остановить сердце этого человека, заставить его вырвать сердце у самого себя, застрелить своего телохранителя, а потом застрелиться, но решил продлить удовольствие.
        - За всё надо платить, друг мой. Это закон. Особенно за предательство. Хотя, возможно, ты и не виноват в этом при существующих пси-технологиях. Кто-то меня опередил. Акум?
        - Н-н-н… - попытался выговорить Рульин.
        - Нет? Неужели всё-таки сам Арот Превышний? Где же вы с ним встретились?
        Рульин не успел ответить.
        Внезапно Реллик, готовый сражаться за хозяина - по первому впечатлению, в руке он держал тридцатизарядный «штейер», заряженный отравленными иглами, - отступил в сторону и направил оружие на Тивела.
        К такому повороту событий геарх, сам не раз предававший друзей, готов не был. Он мог представить всё, что угодно, даже ракетно-ядерный удар по Аризонскому Центру Геократора, который вполне способен был нанести Арот. Но чтобы его предал баревр, которого он создал и вырастил, о таком чудовищном обмане жрец не подумал.
        Реллик выстрелил!
        Очередь игл, содержащих растительный яд из корней чарнара, перечеркнула кресло и человека, сидящего в нём. И хотя из тридцати игл в Тивела попала всего одна, ему пришлось переходить в мистическое «сатори» и драться в условиях двойной, а точнее, четверной атаки!
        Первую атаку начал Реллик.
        Вторую - яд в теле Тивела.
        Третью - Рульин, освободившийся от «накидки» мышечного ступора.
        Четвёртую атаку начал телохранитель Рульина, начавший стрелять из пистолета. Пули были разрывными, и первая же разнесла голову пилота, не успевшего ничего предпринять.
        Рамана косо пошла вверх, к границе атмосферы.
        Тивел исчез.
        Опустился, не видимый никем, на пол, частью сознания ограничивая поражённую ядом зону на шее, а другой частью сознания приказал телохранителям стрелять друг в друга.
        Рульин на мгновение замер, ворочая головой из стороны в сторону, как антенной радара. Неизвестно, каким образом, но ему удалось увидеть геарха. И он выстрелил.
        Оружие в его руке пистолетом не являлось. Это был «излучатель боли», психотронный генератор, прозванный «припадком» и разработанный ещё во времена Лемурии. Получить его Рульин мог только от Арота, в арсенале Геократора такого оружия не было, а это означало, что запрограммировал магистра действительно Превышний.
        И снова Тивелу пришлось сопротивляться двум противникам одновременно: Рульину и волновой «пуле», ударившей по сознанию, как дубина по голове, заставившей нервную систему «искрить и дёргаться», а потом «бежать во все стороны сразу».
        Боль захлестнула первый контур сознания волной «кипятка». Однако вторым контуром Тивел вспыхнул ответно, сжигая мозг начальника охраны, а третьим начал очищать организм от пси-волновой «грязи».
        Реллик и телохранитель Рульина упали, расстреляв друг друга.
        Рамана повернулась боком к солнцу, и Тивел мысленным усилием остановил аппарат.
        С минуту он сидел на полу в странном оцепенении, прокручивая в памяти события последних минут, потом пришла страшная мысль: Арот может запеленговать раману! Он очень сильный маг!
        И эта мысль заставила геарха действовать.
        Сначала Тивел дополнительно завернул аппарат в «саван» заклинания «чёрная яма»; русские волхвы называли это заклинание «непроглядом».
        После этого он связался с Акумом через ментал - всепланетное энергоинформационное поле.
        Глава Синедриона долго не отзывался, однако всё же снизошёл до ответа:
        «Стратег? Я весь внимание».
        «Вы отстранены от руководства Союза, Великий Отец!»
        В мысленном голосе Акума проскользнули бархатисто-масленые ехидные нотки:
        «А кто вынес такое решение, геарх?»
        «Я!» - отрезал Тивел.
        «Странно, мне показалось, что вас уже нет в этой реальности, Кондуктор».
        «Ваши посланцы сплоховали, лорд. Держитесь, у меня хватит сил и средств ответить вам в ближайшее время!»
        «Буду ждать, Кондуктор. - Акум явно издевался и наслаждался своим положением. Он был уверен, что находится под защитой самого Арота. - Советую спрятаться куда-нибудь подальше, мой друг Арот Величайший вряд ли простит вам попытку переворота».
        «Чёрная душа!» - не выдержал Тивел.
        «Стараюсь во всём походить на вас», - смиренно согласился Акум.
        «Мы ещё встретимся!»
        «Очень на это надеюсь».
        Связь прервалась.
        В бессильной ярости Тивел ударил кулаком о поручень перед креслом. Боль отрезвила.
        - Ну, хорошо же, Великий Отец! - прошипел он сквозь зубы. - Я найду способ уничтожить тебя!
        Луч солнца уколол глаза.
        Тивел очнулся, устроился в кресле поудобнее, бросил взгляд на неподвижные тела на полу кабины. Заколебался, решая, что с ними делать. Затем всё-таки заставил себя сосредоточиться на с и л е, открыл бортовую дверцу.
        Тела убитых всплыли над полом кабины, медленно вылетели в коридорчик, ещё дальше - в тамбур, и выпали в воздух.
        Тивел представил, как с неба на какое-нибудь селение падают трупы, и засмеялся. Настроение улучшилось.
        «Ну, и куда теперь, друг мой? - спросил он сам себя. - В Брюссель? Чтобы никто не посмел упрекнуть нас в трусости? Или жизнь дороже?»
        В ухе проклюнулся звоночек мобильного айфона:
        - Господин?
        - Павел Урмасович? - не сразу отозвался удивлённый Тивел; это звонил Лукьяневский.
        - Простите за беспокойство, важное сообщение.
        - От лорда Акума?
        - Почему от лорда?
        - Вы же ему служите?
        Лукьяневский не обиделся на «служите»:
        - О нет, геарх, я служу вам.
        - Слушаю, маршал.
        - По моим сведениям ангх найден на Чукотке.
        Сердце трепыхнулось в груди колючей рыбой.
        - Где?!
        - На Чукотке, в районе селения Энурмино. Ангх обнаружили члены геологической экспедиции. Трое из них достали ангх и спустились в сеть тоннелей через выход Опухоли.
        - Где они сейчас?
        - Мои люди утверждают, что геологи до сих пор не поднялись на поверхность, а там терминал…
        Тивел раздул ноздри, сдержал проклятие. Потом вообще успокоился. Всё складывалось как нельзя лучше, и у него действительно появился шанс перехватить обладателей ангха в тоннелях.
        - Взорвите вход в терминал, чтобы они не смогли выйти.
        - Вход закупорен взорванным вертолётом.
        - Прекрасно, маршал! Благодарю за службу! Могу сообщить, что вы являетесь первым кандидатом на кресло Великого Отца Синедриона, готовьтесь к посвящению.
        - Но Великим Отцом является лорд…
        - Акум совершил большую ошибку и будет низложен.
        Лукьяневский, сражённый вестью, залепетал что-то, но Тивел его не слушал, выключил айфон.
        Само небо даровало ему власть! Грех было не воспользоваться представившимся случаем. Если Ключ Храма окажется у него…
        Тивел прервал свои размышления и мысленно приказал компьютеру раманы лететь в Гренландию.
        Вилюй. Долина Смерти
        Тарасов
        Иос вернулся из подземного рейда мрачным и неразговорчивым.
        - Колодец поворачивает под углом в шестьдесят градусов, - сказал он. - Командира нигде нет. Верёвки не хватает, я до конца провала не добрался. А вот это я нашёл в нише, на максимальной глубине, куда доставала верёвка.
        Оперативники сгрудились вокруг находки.
        Света, просачивающегося в пещеру через щелевидный лаз, не хватало, поэтому приходилось пользоваться фонарём.
        - Что это? - спросил Хан.
        - Он был горячий и крепился к кронштейну, который остался там.
        Изогнутая необычным образом рукоять; в обиходе прижился термин «эргономическая». Хотя приспособлена рукоять была явно не для человеческой ладони. Вытянутый конус на рукояти, синеватый, гладкий, заменивший ствол, если бы предмет был пистолетом. Но оружием он не выглядел, хотя от него веяло - не порохом, нет, но угрозой.
        - Холодный, - пробормотал Хан.
        - И тяжёлый, - добавил Доктор, взвесив находку в руке. - Не свинец, а весит прилично, килограмма четыре. Хочешь подержать? - Он протянул конус Хохлу.
        Сергиевский спрятал руку за спину, отступил.
        - Не люблю брать чужие вещи.
        - Этой штуке наверняка много лет, - спокойно пожал плечами Нос. - Так что она по сути археологический раритет.
        - Всё равно надо держаться от таких находок подальше.
        - Не ворчи, - сказал Нос, забирая конус на рукояти.
        - Оружие? - спросил Хан.
        - Вполне вероятно. Хотя сделано не для людей.
        - А для кого? Для пришельцев?
        - Почему сразу - для пришельцев? - запротестовал Доктор. - Снова ты за старое.
        - Потому что они тут были, на Вилюе, котлы оставили металлические, курганы. Ты же видел их железный бак, скажешь, люди сделали?
        - Никто серьёзно эти котлы не изучал. Их вполне могли ковать древние люди, наши предки.
        - Гиперборейцы, что ли?
        - Атланты, ещё какие-нибудь монстры. Мало ли кто?
        - Сам-то веришь в то, о чём говоришь?
        - Перестаньте, - сказал Хан, пряча находку в карман. - Нашли время спорить.
        - Что будем делать? - спросил Доктор. - Верёвка командира явно обрезана. Кстати, может быть, именно эта штука и разрезала верёвку.
        - На лазер она не похожа.
        - Она ни на что не похожа, и тем не менее…
        - Что ты предлагаешь?
        - Надо лезть за командиром. Хорошо, что у нас есть ещё полсотни метров шнура, сумеем спуститься.
        - Куда?
        - Да откуда я знаю? - вскипел Доктор. - Искать надо, а не задавать глупые вопросы.
        Все посмотрели на немногословного Хана.
        - Хохол, неси оставшуюся верёвку, - сказал снайпер. - Ножи неси, все, что есть. Полезем вниз.
        - А если и той верёвки не хватит?
        - Сообразим по ситуации.
        - Не надо было вообще лезть в эту дыру, - буркнул Хохол, направляясь к выходу из пещеры.
        Он действительно плохо чувствовал себя в условиях подземелья, всё время ёжился, но терпел.
        - Разве тебе не хочется узнать, куда тянется тоннель? - поинтересовался Доктор.
        - Да плевать.
        - А мне нет.
        - Разошлись, - прервал спорщиков Хан.
        Дождались возвращения Хохла с бухточкой прочной веревки с нитями фуллерена, способной выдержать тонну веса, и ножами, способными втыкаться в камень. Надеяться, что этого окажется достаточно для «спелеологических исследований», тем более что никакого другого скалолазного инструмента у них не было, было наивно, тем не менее проблема требовала решения, и вызывать помощь «с материка», ждать прибытия спецгруппы было бы неправильно.
        Не забыли и про оружие, с которым не расставались даже ночью, так как вероятность возвращения лихих людей в иностранных комбезах была высока.
        Решили, что вниз снова пойдёт Нос, поскольку он уже спускался в колодец и был знаком с его конфигурацией, пусть и до сорока метров по длине верёвки.
        - Потом спущусь я, - сказал Доктор.
        - И я, - вдруг сказал Хохол.
        Все посмотрели на его лицо, слабо освещённое фонарным отсветом от стен пещеры.
        - Ты же этот… клаустрофоб, - удивился Нос. - Не любишь лазать по тесным коридорам.
        - Не люблю, но полезу.
        - Возможно, придётся лезть всем. - Ногс накинул на плечи петлю ремня, пропустил через неё бечёвку и стал сползать по краю лаза, пока не окунулся в него с головой. - Травите понемногу.
        Он исчез из глаз.
        Верёвка стала постепенно уходить в наполненный мраком колодец, в котором изредка вспыхивал свет: Нос включал фонарь.
        - Сорок метров, - прошептал Доктор, когда бухта уменьшилась наполовину. - Остановите.
        Верёвка перестала уходить в колодец.
        - …ой… тите… льше, - прилетел далёкий голос.
        - Что?
        - Нос, что-нибудь видишь? - крикнул Доктор в бездну.
        Снова снизу прилетел искажённый отголосками эха голос:
        - …зу… айте… льше!
        - Похоже, он просит опускать дальше, - неуверенно сказал Хохол.
        - Жаль, рации не работают.
        - Опускаем?
        - Давайте.
        Верёвка снова пошла в отверстие колодца.
        Пятьдесят метров, шестьдесят…
        - Эх, лучше бы я пошёл! - крякнул Доктор. - Я всё-таки легче килограммов на пять.
        Верёвка вдруг ослабла.
        - Стоп! - отреагировал Хан.
        - Нос, что? - крикнул Доктор изо всех сил.
        - … тесь, - вылетело из колодца короткое слово.
        - Ага, он дошёл, - обрадовался Доктор. - Теперь моя очередь.
        - Нет, сначала спустим Хана, а потом полезу я, - возразил Хохол. - И не спорь, я старше по званию.
        - Ну и наглые нынче хохлы пошли, - возмутился Доктор. - В НАТО их не пустили, так они под землю норовят залезть.
        - Сдурел? - посмотрел на него Хан.
        - Я пошутил.
        Хохол на шутку не ответил, только погрозил лейтенанту кулаком.
        Вытравили верёвку, привязали к ней Хана.
        Упёршись в камни, Хохол и Доктор начали потихоньку опускать его, пока он не скрылся из глаз.
        Спуск закончился через десять минут.
        Снизу вырвался «шарик» искажённого голоса:
        - …мально…
        - Нормально, - обрадовался Доктор. - Ну, теперь ты.
        Хохол обвязался верёвкой, быстро сбросил ноги в пропасть и чуть не сорвался.
        - Не спеши, брат! - прошипел Доктор.
        - Удержишь? - поднял напряжённое лицо Хохол.
        - Постараюсь.
        - Жди нас здесь, не суйся один, сорвёшься.
        - Не учи учёного.
        Хохол исчез за обрывом колодца.
        Мимо поплыли гладкие, будто покрытые глазурью стены, перетянутые вздутиями, как тело червя - кольцами. Конечно, такой ход могла проплавить и расплавленная магма, будь колодец жерлом вулкана, однако вулканов в здешних местах не водилось, и Хохол был уверен, что шахта проплавлена искусственным путём.
        Через сорок метров наклонный колодец стал круто опускаться вниз.
        Хохол включил фонарь.
        Стали видны ниши, опоясывающие колодец. В одной из них действительно виднелась какая-то установка явно искусственного происхождения, в которой, очевидно, и был закреплён конусовидный артефакт, найденный Носом.
        - Отпускай! - крикнул Хохол, с трудом справляясь с паникой. Ну не любил он подземелий, что тут поделать! Он вдруг подумал, что конус предназначен был для ограничения доступа посторонним, и вполне мог разрезать не только верёвку, но и самого командира.
        Через двадцать метров колодец стал вертикальным, но вскоре ещё раз повернул, впереди появилось пятно света, и Хохол оказался перед устьем в горизонтальный тоннель, освещённый с той стороны, куда он стремился.
        Забыв об оставшемся наверху товарище, он бросился к двухметровой дыре, но опомнился, отвязался, подёргал за верёвку, снова поспешил вперёд и вышел под своды большой пещеры, в потолок которой упирался луч фонаря.
        Стены пещеры представляли собой нагромождения каменных глыб, сформировавших необычную кладку фрактальных форм. Приближаться к ним было опасно, так как по первому впечатлению они могли легко осыпаться.
        Посреди пещеры толстая колонна, похожая на гигантскую ножку гриба, расширяясь кверху, поддерживала потолок.
        А левее от неё, на складчатом возвышении, располагались необычные объекты, похожие на двояковыпуклые линзы из молочно-белого стекла. Там же, у ближайшей такой линзы диаметром около четырёх метров и высотой в два человеческих роста, стояли Хан и Нос. Затем из-за линзы вышел человек, и Хохол хлопнул себя по ляжкам от избытка чувств:
        - Командир! Живой!
        Оперативники оглянулись.
        - Живой, живой, - отозвался Тарасов ворчливо. - В рубашке родился. Нос уже рассказал, как он реквизировал охранный лазер.
        - Какой лазер? - Хохол подошёл ближе.
        Нос пошлёпал себя по карману.
        - Конус, что ли, на рукояти? Разве он лазер?
        - Не знаю, что оно на самом деле, но если бы я не увернулся от луча, мне снесло бы голову. К счастью, он выстрелил только один раз и сдох.
        - Точно, повезло. А это что за «тарелки»? - Хохол перевёл взгляд на стеклянную линзу.
        - Не узнаёшь? Энлоиды.
        - Что?!
        - Мы летели на таком на Вилюй, - сказал Хан.
        - Тот был не такой.
        - А эти такие, - пожал плечами Хан. - Командир, они случайно не в рабочем состоянии?
        - Они тёплые, значит, в рабочем. Но как открыть хотя бы один, я не… - Тарасов не договорил.
        Раздался звонкий щелчок, и борт ближайшей линзы прочертила тонкая чёрная линия, образовав контур многоугольника. Этот многоугольник стал выпуклым и выпал наружу, превратившись в своеобразный пандус.
        - Шоб я вмер! - хрипло проговорил Хохол.
        Тарасов, бросив подозрительный взгляд по сторонам, подошёл к пандусу, сжал в ладони рукоять пистолета-пулемёта.
        - Неплохая нервная чувствительность у аппарата. Подождите здесь.
        - Давай лучше я… - заикнулся Нос.
        Хан предупреждающе тронул его за рукав, прижал палец к губам.
        Все взялись за оружие.
        Тарасов скрылся в тёмном проёме входа, там вспыхнул неяркий жёлтый свет.
        Потянулись секунды ожидания.
        Из ближнего конца пещеры вдруг послышался шум скатывающихся камней, скрип и вопль, закончившийся тяжёлым шлепком и новым воплем.
        Оперативники направили стволы пистолетов-пулемётов на тёмный провал. Из него выросла тень и превратилась в Доктора.
        Нос захохотал.
        - Явление Баргузина народу! Ты что, полез вниз без страховки и свалился?
        - Попробовал бы ты спускаться по тонкой бечёвке без зажимов, - пробурчал Доктор, стаскивая с рук дымящиеся рукавицы. Поморщился, растирая ушибленные колени. - Что тут у вас?
        - Командир пошёл в разведку.
        - Куда?
        - Внутрь энлоида.
        - Так это всамделишные «летающие тарелки»? - Доктор забыл о своих ушибах, с любопытством обошёл три «стеклянно-молочные» линзы. - Мать моя женщина! Никогда не думал, что увижу «тарелки» так близко.
        - Ещё один Фома-неверующий. - Нос посмотрел на Хана. - Что-то долго его нету. Я бы проверил.
        - Сказано - ждать.
        - А если там засада?
        - Ага, мертвецы с косами в туалетах засели, - хмыкнул Хохол. - Ждут, когда кто-нибудь войдёт.
        - Почему мертвецы?
        - Кто ещё? Этим аппаратам тыщи лет.
        - Ну и что? В них могут сидеть и современные охранники.
        - Охранники встретили бы нас на подходе к залу.
        Пандус, по которому Тарасов проник внутрь энлоида, внезапно поднялся и закупорил входное отверстие.
        Энлоид засветился по всей поверхности, с его выпуклостей сорвались на пол змеистые фиолетовые молнии, заставив оперативников попятиться.
        Затем громадная линза легко подскочила над блинообразным возвышением сразу на метр, повисела, покачиваясь, словно решая, что делать дальше, и нырнула в дальний конец пещеры, чудом увернувшись от центральной колонны.
        - Командир! - кинулся за линзой Доктор.
        - Успокойся, псих, - остановил его Хан.
        - Вы что, не понимаете?! Его похитили!
        - Никто его не похищал, он просто учится управлять этой машиной.
        Доктор разжал руку, держащую оружие, сказал уже спокойней:
        - Так же убиться можно!
        Энлоид вернулся, сделал два пируэта, избежав встречи со сталагмитами потолка и торчащими из стен глыбами, мягко сел на прежнее место.
        В борту проявился многоугольник люка, выпал языком пандуса.
        Из люка выглянул Тарасов, оглядел лица оперативников, выражавшие разные чувства пополам с тревожным ожиданием, подмигнул:
        - Прошу занять места согласно купленным билетам, леди и джентльмены. Вимана отправляется в путь.
        - Ты заставил её слушаться? - недоверчиво спросил Доктор.
        - Не сразу, но мы поняли друг друга.
        - Кто - мы?
        - Я и бортовой комп. Ну, или автопилот. Хрен его знает, как он называется. Проходите, только не цепляйтесь за выступы, их тут много, да и тесно.
        Тарасов скрылся в люке.
        Переглянувшись, бойцы последовали за ним.
        Короткий коридорчик, стены которого поросли крупной рыбьей чешуёй - с виду, привёл их в полусферическую кабину с тремя стульчиками, вырастающими из пола. Стены кабины отливали тусклым золотом, а пол был тёмно-коричневым и напоминал лужу пролитого кофе. К ногам, правда, он не прилипал.
        В кабине стоять во весь рост было нельзя. Судя по всему, предназначалась она не для человеческого экипажа. Группа уместилась в ней с трудом, при том что Тарасов занял одно из сидений, выделявшееся размерами.
        - Ну, поехали?
        - Куда? - пробормотал Хохол, едва справляясь с нервным ознобом.
        Впрочем, остальные испытывали то же самое.
        - Я звонил ещё наверху князю, он предложил исследовать тоннель, если удастся в него спуститься.
        - Это пещера, а не тоннель.
        - В принципе, это древняя автостоянка или терминал, которыми заканчиваются многие тоннели, идущие из-под океана на материки.
        - Откуда ты знаешь?
        - Мне доверены кое-какие секреты. Так вот, Опухоли как раз и обозначили выходы таких тоннелей, а мы попали в один из них. Нас потому и пытались убрать, чтобы мы не смогли добраться до терминала.
        - Кто?
        - Какая разница? Слуги жрецов, хранящих тайны гиперборейского наследия. Там, за колонной, есть ход, вимана пролезет. Идём дальше?
        - Я бы всё же не стал рисковать, - нервно облизнул губы Хохол. - За тысячи лет от вашего наследия ничего не осталось.
        - Сохранились же виманы? - возразил Доктор.
        - Итак, решайте.
        - Идём! - вскинул вверх кулак Доктор.
        - Егор?
        - Почему бы и нет? - пожал плечами Нос.
        - Резван?
        Хан молча кивнул.
        - Я тоже пойду, - с тяжким вздохом проговорил Хохол. - Куда ж вы без меня?
        - Отец родной! - с чувством обнял его за плечи Доктор. - Даже подумать страшно, что мы будем без тебя делать.
        - Не издевайся.
        - Да я серьёзно. - Доктор повернул голову к Тарасову. - Чего стоим?
        Стены кабины вдруг стали зыбкими и растаяли. Показалось, что пассажиры в самом деле очутились под куполом пещеры без всякой защиты.
        Хохол даже привстал:
        - М-мать вашу! Что случилось?
        - Спокойно, граждане, спокойно, включилась визуальная система ориентации, - сказал Тарасов. - Всё работает как часы. Взлетаем.
        Снаружи вспыхнул свет, мгновенно разлетевшийся по стенам и потолку миллионами крохотных радуг.
        - Ох ты ё моё! - выговорил Нос. - Что это?
        - Прожектор, - ответил Хан.
        - Нет, я о свечении.
        - Не знаю, может, это кристаллы хрусталя или полевого шпата.
        - Отломать бы парочку.
        - Зачем?
        - Привёз бы своей любимой женщине.
        Пол под виманой провалился вниз, справа мелькнула колонна, опасно навис над головой клыкастый потолок.
        Аппарат двигался, причём быстро, скачками, но люди внутри ничего не почувствовали, законы инерции в кабине не работали.
        Впереди раскрылась широкая глотка тоннеля.
        - Не врежься, - севшим голосом проговорил Хохол.
        - Он маневрирует в автоматическом режиме, - успокоил его Тарасов. - Я только даю указание, куда лететь.
        - Каким образом?
        - Думаю, он читает мысли.
        - Биоуправление?
        - Скорее, телепатическое.
        - Наши учёные тоже достигли результатов в этом направлении, - сказал Доктор. - Я читал, что уже созданы опытные образцы бесконтактных операторов.
        - Ты забываешь, что сейчас мы пользуемся техникой, - сказал Нос, - созданной тысячи лет назад.
        - Что ж тут особенного? Новое - это хорошо забытое старое. Люди просто не научились ещё консервировать свою технику, чтобы она сохранялась тысячи лет.
        Вимана углубилась в тоннель.
        Оперативники примолкли, разглядывая проплывающие мимо гладкие складчатые стены, бросающие блики от луча прожектора.
        Коридор был широким и овальным в сечении. Каким образом он сохранялся в первозданном виде так долго, было непонятно, так как ни поддерживающих колонн, ни тюбингов, используемых людьми при прокладке тоннелей метро, бойцы не заметили. По-видимому, прокладчики тоннеля пользовались какими-то особыми технологиями, позволяющими содержать подземные коммуникации без видимого крепежа.
        Пролетели с десяток километров.
        Тоннель пошёл под уклон, погружаясь, очевидно, под ложе Карского моря, прямой, как ствол карабина.
        Зашевелился Хохол.
        - Долго мы ещё будем путешествовать по-пустому?
        - Пока не доберёмся куда-нибудь, - ответил возбуждённый Доктор.
        - Это куда же?
        - Да какая тебе разница? Вдруг найдём клад.
        - Детская мечта, что ли, найти клад? А если у этой машины топливо кончится?
        - Бензин, что ли? - фыркнул Доктор. - Она летает на антигравитации.
        - Гравитацию тоже надо генерировать.
        - Об этом я не подумал, - вдруг признался Тарасов.
        Вимана, разогнавшаяся до приличной скорости, начала тормозить.
        - Да ты что, командир? - бурно запротестовал Доктор. - Не останавливайся! Ежели эти энлоиды до сих пор живы, у них должны быть независимые источники энергии. В крайнем случае запроси комп, пусть подтвердит.
        Вимана остановилась.
        Тарасов посидел немного, шевеля пальцами рук, лежащих на подлокотниках, с сожалением покачал головой.
        - Не понимает… или я его не понимаю. Лиловые круги перед глазами вспыхивают, и всё.
        - Значит, запасы есть! Точно вам говорю.
        - Ну, ты и анархист, - пробурчал Нос, которому тоже не хотелось лететь к чёрту на кулички.
        Хан вдруг оглянулся.
        - Командир!
        Тарасов тоже оглянулся на тоннель позади виманы, по которому они двигались, и увидел приближающееся облачко света.
        - Что за фигня? - удивился Нос.
        - Нас кто-то догоняет, - хладнокровно сказал Хан.
        - Кто?!
        Никто Носу ответить не успел.
        Из облачка света вырвалась извилистая ядовито-зелёная молния и вонзилась в борт виманы.
        Оперативники отшатнулись, забыв, что они защищены корпусом аппарата, а их «оголённость» создана работающей системой видеокамер.
        Раздался оглушительный треск.
        Вимана вздрогнула. В воздухе перед лицами бойцов образовалось тусклое жёлтое пятно.
        - Разбило одну из камер! - догадался Доктор. - Командир, рви когти!
        Но Тарасов уже сам понял, что их действительно догнала такая же вимана, вооружённая электрическим разрядником, и скомандовал автопилоту «рвать когти».
        Вимана, увильнув от второй молнии, метнулась в глубь тоннеля, набирая скорость.
        База экзократора
        Арот
        Несмотря на то что Арот был человеком лишь на одну четверть, он тоже испытывал человеческие эмоции, хотя и в меньшей степени. А после покушения на него и уничтожения резиденции на борту лайнера «Солнце Свободы» им и вовсе завладела жажда мщения, почти несвойственная руководителям такого ранга. Однако он был стар, несамокритичен, малоинициативен и гнев свой посчитал выражением воли Кнессета Галактики. О последствиях своих решений и действий думать он не научился.
        Сначала Превышний был испуган по-настоящему и не успокоился, пока не нашёл надёжное убежище на Земле - резервную базу под горами Гиндукуша в Афганистане. База создавалась около десяти миллионов лет назад на случай всеобщей энвайронментальной войны и благополучно дожила до нынешних времён. Расконсервировать её и превратить в центр управления Экзократором не составило особого труда.
        Затем Арот созвал на совещание всех комиссаров и поставил задачу заменить структуры Геократора на структуры Экзократора, не считаясь с потерями и последствиями, что означало объявление «секретной» войны жреческой касте во главе с Кондуктором Социума. Планы замены давно были готовы, а возражать Ароту Превышнему почти никто не стал, за исключением пары молодых деятелей из Европы.
        После этого Арот начал охотиться за Тивелом, создав особую команду из наблюдателей, компьютерщиков, сильных магов и киллеров, которых ему предоставил лорд Акум.
        Конечно, Арот понимал, что Тивела победить нелегко, если вообще возможно, и тем не менее понадеялся на свою нешуточную магическую силу и на технологические преимущества, которые гарантировала ему связь с Галактическим Союзом. Геарх не имел доступа к разработкам других цивилизаций и не мог воспользоваться их опытом. Именно поэтому он и стремился побыстрее реанимировать портал древних гиперборейцев - Храм Странствий, чтобы выйти в космос и стать вровень с контролёрами других экзократоров.
        База древних лемуридов, которой действительно исполнилось десять миллионов сто сорок шесть тысяч лет, не располагала такими комфортными апартаментами, как «Солнце Свободы». Ароту пришлось создавать дополнительные пространства, жизненно необходимые и достаточно уютные, чтобы чувствовать себя спокойно, а также реанимировать источники питания, подводить контуры защиты и переводить каналы связи на новые компьютерные модераторы. О былой роскоши, разумеется, речи не было, однако спустя какое-то время, когда база заработала почти в штатном режиме, Превышний почувствовал удовлетворение. Тем более, что ему доложили о переживаниях Тивела, включившего на всю мощь средства своей личной защиты.
        С удовлетворением Арот воспринял и вызов координатора Кнессета Адуи Сенечела Ди-Жа.
        Включилась телесистема галактической связи, образовала «бесконечный тоннель», в котором из «воздушного пузырька» вылупилась фигура координатора.
        «Смотрящий, вы докладываете нам не обо всём», - сразу начал Адуи Сенечел, облизывая наркотическую сосульку; на нём был играющий алыми огнями мундир с погончиками, который он надевал в особо официальных случаях.
        Арот внутренне подобрался.
        «Не понимаю, о чём вы, Ослепительный. О предательстве жреца Тивела я вам докладывал, о переносе Э-центра на базу „000“ тоже».
        «Тивел вновь собирается поднять Храм Странствий, что даст ему возможность выйти в Галактику».
        «Ему не удастся сделать это».
        «Удастся! Если вы перестанете Орр-хорр-де-урр!»
        Последняя тирада Адуи переводилась бы на земные языки как: «глотать сопли».
        Арот изогнул спину, зашипел как кот.
        «Вы не имеете права, Ослепительный!»
        «Имею, - небрежно махнул лапкой Адуи Сенечел. - Вы утратили контроль над социумом, Экзарх, что недопустимо. Жрец Тивел оперативнее вас и скоро завладеет ангхом».
        «Ангх утерян в недрах океана».
        «Не утерян! Его нашли на территории России. Ангх в настоящее время находится в руках одного из русских прозревающих, и Тивел это знает».
        Арот снова зашипел.
        «Не может быть!»
        «Не теряйте времени даром. Немедленно займитесь этой проблемой, дражайший Решатель! Если вам не удастся опередить геарха Тивела, вашей судьбой займётся трибунал Кнессета!»
        Фигура Адуи Сенечела начала таять.
        Арот механически попытался остановить его, но тщетно, «тоннель» связи истончился и оборвался.
        «Йо-тво-мма!» - выговорил глава Экзократора страшное ругательство, позаимствованное у людей.
        Он вдруг понял, что не только карьера, но и жизнь его висит на волоске. Координатор явно дал понять, что недоволен его деятельностью, и всё теперь зависело от правильности принимаемых решений, а главное - от скорости их выполнения.
        Выцедив литр текилы, Арот вызвал начальника личной охраны. Надо было мчаться через тоннели древней системы демпфирования колебаний Земли к сердцу Гипербореи, под воды Северного Ледовитого океана, и остановить Тивела.
        Тоннель
        Данилин
        Есть захотелось внезапно. И пить.
        Данилин понял, что он поступил недальновидно, отправившись без определённых запасов еды и питья неведомо куда.
        Он положил руку на плечо сидящего в кресле пилота Кожухина.
        - Ты что? - удивлённо оглянулся на Данилина Мирослав, замедляя ход вимана.
        - У нас нет ни глотка воды.
        - Я взяла флягу, - показала Наталья.
        - Молодец. Однако и консервов нету.
        - Подумаешь, поголодаем сутки, - небрежно махнул рукой геофизик. - Я и больше голодал.
        Данилин и Наталья переглянулись.
        - Ладно, моё дело предупредить. Хотя так долго бродить под землёй я не собирался. Найдём выход - выберемся наружу.
        Вимана снова устремилась вперёд. Стены тоннеля слились в бликующие жемчужные полосы.
        Пролетели через анфиладу пустот разного размера, затем оказались в громадном зале диаметром не менее полусотни метров и длиной около километра.
        Данилин заметил на дне пещеры какие-то упорядоченные структуры. Кожухин, тоже заинтересовавшись пейзажем, направил виману вниз.
        Это и в самом деле были искусственные постройки, нечто вроде лабиринта из толстых стен, змеящихся по дну пещеры среди осклизлых мокрых бугров и скал. Мелькнуло озерцо, за ним другое, третье. На берегу последнего возвышалась самая настоящая четырёхгранная пирамида, сложенная из блестящих как металл брусков.
        - Красота какая! - восхитился Мирослав. - На рений похоже.
        - На что? - не поняла Наталья.
        - Очень редкий металл и очень дорогой, дороже золота. Цвет вполне как у рения. Хотя это может быть и обыкновенный кальцит. Спустимся, посмотрим?
        - Не время, - отказался Данилин. - Сюда надо направить хорошо оснащённую экспедицию.
        - Как думаешь, кто соорудил этот городок?
        - Не люди.
        - Это и ежу понятно. Геометрия другая, неуютная. Неужели опять лемуры?
        - На Земле существовали и другие разумные расы.
        - Фантазировать можно сколько угодно, а следов практически никаких нет.
        - Это спорный вопрос.
        Вимана поднялась над пирамидой, лабиринт пропал в темноте.
        Приблизилось жерло тоннеля. Снова мимо побежали, сливаясь в струи, гладкие глазурованные стены.
        Мирослав завёл было разговор о цивилизациях прошлого, начал спорить сам с собой о том, кто первым прорыл тоннели и зачем, но никто с ним дискутировать не захотел. Наталья явно устала. Данилин же почуял некоторый дискомфорт, начал прислушиваться к себе и понял, что его психика уловила приближение опасности.
        Почуял это и Мирослав. Он вдруг умолк, склонил голову к плечу, закрыл глаза.
        - Знаете, братцы, я бы остановился.
        Данилин и Наталья снова обменялись быстрыми взглядами.
        - Что случилось? - спросила девушка.
        - Впереди… темно… что-то приближается.
        Вимана вылетела в очередную пещеру, совершенно бесформенную, ощетинившуюся красивым лесом сталагмитов и свисающими с потолка гроздьями сталактитов.
        Здесь тоже были постройки - кубы, пирамиды и призмы без окон и дверей, сложенные всё из тех же мокрых с виду металлических брусков. Но Данилину было не до любования древними сооружениями. Неуютное чувство подглядывания в спину превратилось в «ветер смерти», как называли подобные ощущения японцы, а это означало, что близится некий негативный контакт с силами, имеющими очень недобрые намерения.
        Вимана спикировала к подножию невысокого четырёхметрового куба.
        - Вылезайте! - скомандовал Андрей.
        На этот раз Мирослав не стал перечить, на удивление быстро подчинившись приказу. Каким бы неопытным «экстрасенсом» он ни был, проняло и его.
        - Спрячьтесь за камни и не высовывайтесь, - добавил Данилин, провожая выходящих спутников глазами.
        Подождал, убедившись в правильности действий геофизика и его подруги, сел в кресло пилота, рывком поднял машину в воздух.
        Интуиция сработала, когда он выключил прожектор и освещение кабины.
        В конце пещеры, там, где должно было начинаться продолжение тоннеля, возникло сгущение тьмы.
        Данилин инстинктивно рванул виману вправо, и тотчас же сгущение тьмы извергло длинную извилистую молнию ядовито-зелёного цвета, пробившую всю пещеру насквозь. Воткнувшись в стену, молния с визгом и грохотом разнесла торчащие из неё глыбы камня. Но виману Данилина не задела.
        Тем не менее, действуя на опережение в том же «внесознательном» режиме, он дёрнул аппарат влево, и новая молния снова пролетела мимо, круша на сей раз свисающие с потолка сталактитовые «люстры».
        Андрей понял, что неизвестный агрессор каким-то образом видит его, в то время как он действует вслепую. Возможно, его вимана тоже имела систему волнового контроля пространства и могла отвечать выстрелом на выстрел, однако он не знал, как они включаются, научившись разве что азам пилотирования. Надо было предпринимать ответные активные меры, а он владел всего лишь своей психофизикой, никак не связанной с контурами управления виманы.
        «Впрочем, почему не связанной? - мелькнула здравая мысль. - Подчиняется же местный компьютер моим мысленно-волевым приказам?»
        Рывок вверх!
        Молния пролетает под дном аппарата.
        Ах ты, сволочь!
        Данилин вспыхнул, переходя в состояние сатори.
        Сгусток тьмы обрёл чёткие контуры двояковыпуклой линзы.
        Такая же вимана, как и у него. Значит, по каким-то параметрам мы равны? Тем более что маневренность и скорость не потеряны.
        Данилин метнулся влево и вниз, едва не задел сталагмитовые свечи, закрутил спираль и благополучно увернулся от двух сверкающих ручьёв смертельного огня. Но пространства для манёвра в пещере не хватало, и стало ясно, что в конце концов чужая машина зажмёт его в одном из тупичков пещеры и расстреляет, не получив разряда в ответ.
        «Таран! - мелькнула ещё одна здравая мысль. - Вряд ли киллеры поймут, что моя атака рассчитана на столкновение. А иначе крышка, братец витязь! Их аргументы убедительнее».
        Почти в полной темноте - кое-где слабо светились участки стен пещеры - начался танец в воздухе двух машин, ведомых абсолютно разными по возможностям и менталитету пилотами. Данилин не знал, кто управляет вражеской виманой, он видел только коричнево-серую ауру этого человека (кстати, мало похожую на ауру нормального человека), но ощутил его обжигающе холодное равнодушное желание убить и действовал столь же холодно, хладнокровно и бесстрастно, задвинув остальные эмоции в глубины рассудка.
        И всё же ему повезло, хотя причина везения вскрылась позже.
        В какой-то момент он всё-таки оказался в ловушке, нырнув в ложбинку между сталагмитами и упёршись в глыбистую перегородку.
        Вимана преследователей, сделав горку, вынеслась сверху, нацеливая - он это чувствовал - своё жуткое оружие. Если бы не перегородка, Данилин смог бы «змейкой» проскочить сужение и уйти от выстрела, но свободной лазейки не было, оставалось только считать мгновения до выстрела и попытаться увернуться от молнии.
        И тут чужая машина почему-то остановилась на краткий миг, словно потеряла его из виду, затем сделала неуверенное движение в сторону.
        Данилин интуитивно посмотрел по ходу её движения и увидел распустившийся яркий бутончик света - ауру человека. Мгновением позже пришла догадка - это был геофизик, зачем-то выбравшийся из-за укрытия и вставший на каменную глыбу в полный рост.
        Счёт пошёл даже не на сотые - на тысячные доли секунды.
        Данилин не понял, зачем Мирослав открылся так демонстративно, на анализ ситуации времени не оставалось, но ему давали шанс довести дело до конца, и он воспользовался моментом.
        Вимана стрелой метнулась вверх, набирая скорость невиданными темпами, и как ни быстро действовал пилот вражеской машины, увести свою виману от столкновения не смог.
        Удар был столь силён, что в кабине на мгновение отключилась система инерционной защиты.
        Данилина выбросило с сиденья, впечатало в стену, и две-три секунды он потратил на ориентацию и попытки добраться до пилотского места.
        Вражеская машина в это время врезалась в острые зубья сталактитов, сметая их полосой в два десятка метров, перекувырнулась несколько раз, ударилась о столбы сталагмитов и отлетела в угол пещеры, к устью тоннеля, из которого недавно выбралась вимана Данилина со товарищи.
        Раздался взрыв!
        Во все стороны полетели языки яркого радужного огня, струи пыли и камней.
        Потолок в этом месте рухнул, загромождая тоннель обломками глыб.
        Виману Данилина отнесло к другому концу пещеры, но компьютер управления удержал её от столкновения с каменными шипами, повинуясь своим программам обеспечения безопасности экипажа.
        Пламя взрыва погасло. В пещеру вернулась темнота.
        Данилин включил осветитель, вгляделся в опадающее облако дыма и пыли.
        Чёрт возьми, он этого не хотел! Сами виноваты! Однако как же теперь выяснить, кто же были нападавшие?
        В отражённом от стены свете зашевелились тени, одна и другая.
        Наталья и Мирослав, живы, слава богам!
        Вимана спикировала к «металлическим» сооружениям, возле которых прятались спутники Андрея. Он живо выскочил из аппарата, подбежал к геофизику:
        - Ты зачем выперся на камень перед той виманой?!
        - Хотел помочь, - смутился Мирослав.
        - Каким образом?
        - Ну, я начал мысленно звать этого урода за рулём… чтобы он отвлёкся.
        Данилин открыл рот, собираясь обозвать парня идиотом, и закрыл, вспомнил, что пилот вражеской машины действительно на пару секунд отвлекся, обратив внимание на вызов Кожухина, который и дал возможность самому Данилину пойти на таран.
        - Как именно ты звал этого… гм, урода?
        Мирослав смутился ещё больше.
        - Ругался матом…
        Данилин засмеялся, посмотрел на хмурую лётчицу, ответившую ему отнюдь не весёлым взглядом.
        - Он ненормальный.
        - Не похоже, - качнул головой Андрей, разглядывая виноватое лицо Мирослава. - Либо в рубашке родился, либо в нём по-настоящему заговорил…
        - Кто? - не выдержал Мирослав.
        - Дед Пыхто. У тебя не слабый экстразапас, коль пилот разбившейся виманы почуял твой мысленный вопль. Интересно, он был один или с группой?
        - Мне показалось - двое, - робко сказал Мирослав.
        - Да? Возможно. Пошли-ка посмотрим.
        - А они не бросятся на нас? - с прежней хмуростью осведомилась Наталья.
        - Некому бросаться, вимана взорвалась.
        Данилин направился в дальний конец пещеры, к горе камней, обрушившихся с потолка.
        Свет прожектора виманы сюда почти не доставал, но всё же было видно, что каменные глыбы образовали большую гору, закрывшую отверстие тоннеля. И теперь, чтобы вернуться назад, эту гору надо было разбирать.
        - М-да, - почесал затылок Мирослав. - Мы и за месяц не управимся. Придётся лететь дальше.
        - Чтобы нас подстерегли ещё где-нибудь? - покосилась на него девушка.
        - У тебя есть другие предложения?
        - Нет.
        - Вот видишь.
        Данилин сбежал вниз, к дымящемуся остову «летающей тарелки», разорванному взрывом едва ли не на клочья. Стало понятно, что никто в её кабине уцелеть не мог, взрыв буквально выпотрошил содержимое кабины, разнёс на куски, и найти какие-нибудь следы тех, кто там находился, не представлялось возможным.
        - А пахнет не порохом, - понюхал воздух Мирослав, появляясь рядом. - И не бензином.
        Данилин не ответил.
        Источником энергии виман были вакуум-генераторы наподобие тех, что разработал погибший два года назад Лев Людвигович Фёдоров, успевший построить экспериментальный образец энлоида. Ни бензином, ни ещё каким-нибудь видом топлива энлоиды и виманы древних жителей Земли не заправлялись.
        - Поехали. - Данилин взобрался на бугор, на котором стояла, сунув руки в карманы, Наталья.
        - Куда? - поспешил за ним геофизик.
        - Назад ходу нет, значит, полетим вперёд.
        - Отлично, посмотрим, что там ещё… - Мирослав осекся, виновато глянул на девушку, но та уже направилась к вимане и на его тираду не обратила внимания.
        Заняли места в кабине, глотнули воды из фляги Натальи.
        - Не переживай, - мягко тронул её за рукав Данилин, - всё образуется.
        - Не понимаю, почему нас сразу атаковали?
        - Думаю, это охрана сети тоннелей, в задачу которой входит уничтожение любого, кто случайно или не случайно забрёл под землю.
        - Лемуриды, что ли? - фыркнул Мирослав. - Или гиперборейцы?
        - О существовании тоннелей знают жрецы Геократора, которые и направили сюда патруль.
        - Что ещё за Геократор?
        - Позже узнаешь.
        - Но тогда она права? - Мирослав кивнул на спутницу. - Нас могут подловить ещё раз?
        - Попытаемся прорваться.
        - Без оружия?
        Данилин задумчиво пощипал подбородок, помолчал.
        - Это мысль. Не попробовать ли выяснить, есть у нас хоть какое-нибудь оружие? Желательно - с молниями. Посидите тихонько.
        Свет в кабине погас. Через прозрачную толщу экранов был виден оскалившийся сталактитами потолок пещеры, груды камней, сталагмиты и крутые изгибы скал.
        С минуту ничего не происходило.
        Мирослав не выдержал:
        - Давай я помогу.
        В тот же момент свободное пространство между частоколами сталактитов и сталагмитов прошила ярко-голубая извилистая молния.
        Наталья вздрогнула и тихо вскрикнула.
        У Мирослава лязгнули зубы, так резко он закрыл рот.
        - Блин! Предупреждать же надо!
        - Порядок, работает, - с удовлетворением сказал Данилин.
        - Значит, у нас есть свой скорчер?
        - Что?
        - Я читал Стругацких, у них там герой стреляет из скорчера - миллионновольтного разрядника.
        - Вряд ли это скорчер, хотя принцип, наверно, тот же. Разряды, похоже, электрические.
        - Только цвет у наших голубой, а у той виманы был зелёный.
        - Не имеет значения.
        Данилин скомандовал пилоту-роботу виманы выстрелить ещё раз, прицельно.
        Воздух стегнула ещё одна голубая молния, снесла округлую голову сталагмита, похожего на тюленя.
        - Ну вот, теперь мы на равных, - кивнул сам себе Андрей. - Пусть попробуют сунуться.
        Оживилась и Наталья.
        - Он тебя слушается?
        - Робот? Странное ощущение - будто я разговариваю с телевизором, а он меня понимает.
        - Как ведёт себя Ключ?
        Данилин прислушался к шевелению на груди, достал вытащенный из Опухоли артефакт.
        В данный момент Ключ представлял собой додекаэдр с неровными гранями, внутри которых плавали золотистые искорки. Изредка он вздрагивал как живой, и Данилин испытывал щекотное прикосновение к ладони эфемерных «детских пальчиков».
        - Можно, я подержу? - загорелся Мирослав.
        Данилин посмотрел на его раскрасневшееся лицо с сомнением, протянул додекаэдр.
        - Осторожнее, не урони.
        Геофизик осторожно взял артефакт в руки, вздрогнул, едва не упустил на пол, поднял брови:
        - Ух, ты, кусается!
        - Не понял.
        - Он же электрический! Аж мурашки побежали! - Мирослав жадно вгляделся в искры на гранях Ключа. - Такое впечатление, будто внутри прячется живая ящерка… нет, не ящерка… не знаю, как сказать.
        Данилин отобрал додекаэдр, сунул в карман куртки на груди.
        - Итак, спелеологи, вперёд? Или повернём назад?
        - Смелее! - проговорил Мирослав с великолепной самоуверенностью. - Можешь на нас полностью положиться.
        Наталья посмотрела на него оценивающе и с надеждой.
        Данилин усмехнулся. Команду его нельзя было назвать боевой, но всё-таки кое-чего она стоила.
        Тоннель
        Буй-Тур
        Нетерпение, гнев и бессилие изменить ситуацию в свою пользу заставляли душу корчиться и страдать.
        Вимана мчалась в тоннеле, как пуля в стволе винтовки, но Гордею казалось, что летят они медленно, и он даже хотел напомнить Гамаюну о цели полёта. Однако всё же удержался от советов и напоминаний и лишь сжимал и разжимал кулаки, пытаясь успокоиться.
        Старик покосился на него.
        - Не изводи себя, воевода, это я виноват, что так получилось. Не надо было брать Глашку с собой.
        - Летим уже больше часа. - Гордей попытался перевести разговор на другую тему. - Ни одного перекрёстка. Сколько осталось до полюса?
        - Много ещё, полпути. Мы сейчас под Баренцевым морем, правее Груманта.
        - Быстрее можем лететь?
        - Не думаю, мы и так мчимся метеором, больше тысячи километров в час.
        - Понял. Грохнемся - костей не соберём!
        - Машина имеет систему безопасности, так что об стену мы не ударимся. Главное - не проскочить развилку или перекрёсток.
        - Я могу помочь?
        Анурий Фокич обозначил ироническую усмешку, и Буй-Тур поднял вверх руки:
        - Понял, прошу прощения. Я просто нервничаю.
        Какое-то время в кабине было тихо, только из недр виманы доносился «гитарный» звон: это работали какие-то генераторы либо неизвестного назначения механизмы.
        Пролетели ряд шарообразных пустот.
        Вимана ускорила бег. Дед Аглаи попытался увеличить скорость «тарелки». Ему тоже не терпелось догнать похитителя внучки и разобраться с ним по-мужски.
        Внезапно вимана выскочила в гигантский пустой пузырь, словно упала в бездну, и резко остановилась.
        - Перекрёсток? - подался вперёд Буй-Тур.
        Гамаюн не ответил, выключая прожектор.
        Виману обнял полный мрак.
        Кто-то посмотрел на пассажиров, сидящих в кабине.
        Буй-Тур напрягся, пытаясь спрятаться от этого неприятного липкого взгляда.
        - Мерзотник! - едва слышно проговорил Анурий Фокич.
        - Кто?
        - Надо проскочить это место.
        - Неужели Мандель?! Ждёт в засаде?
        - Похоже, он оставил ещё один злобник.
        - Мину, что ли?
        - Попробуй «ощетиниться», мысленно окружи себя острыми саблями.
        Буй-Тур послушно напряг фантазию, представляя себя закованным в латы, держащим в обеих руках по мечу, а из каждой детали панциря выдвинул острые шипы.
        Вимана рванулась в темноту, как камень из пращи.
        В то же мгновение сверху, из невидимых складок потолка на неё упала светящаяся сетка, сплетённая из молний, обернулась вокруг как авоська.
        Буй-Тур почувствовал, как тело сжала невидимая ледяная рука, сдавила сердце и лёгкие, так что потемнело в глазах.
        Он отмахнулся вслепую мечами, окружил себя веером виртуальных смертоносных ударов, заставил шипы искриться, посылать в темноту электрические разряды.
        «Авоська» из молний порвалась на части, перестала плющить корпус виманы.
        Гамаюн выговорил гортанную короткую фразу - будто стегнул воздух плёткой.
        Буй-Тур почувствовал облегчение. Невидимая рука ослабила нажим, перестала сдавливать сердце.
        Молнии «авоськи» сплелись в узел, который истёк огненным ручьём за кормой мчавшегося в полной темноте аппарата.
        Неприятные ощущения прошли окончательно.
        - Дьявольщина!
        - Закло «огненной западни», - пробормотал Анурий Фокич.
        - А мне показалось, на виману набросили электрическую сеть.
        - Это очень сильная закло. Нашему ворогу кто-то помогает.
        - Конечно, коль слуга выполняет волю господина. Интересно, много ещё сюрпризов приготовил нам господин Мандель?
        - Едва ли этот последний.
        Грот, в котором сработала магическая «мина», озарился вспышкой света: Гамаюн включил осветитель.
        Пещера сузилась, плавно перешла в тоннель.
        - Спасибо, отец, - сказал Буй-Тур. - Без тебя я бы тут не прошёл.
        Мимо побежали, сливаясь в пёстрые ленты, гладкие стены хода, ведущего в неведомые глубины земли.
        - Скажи, отец, - вспомнил свои ощущения Гордей, - беспокоит меня этот вопрос: наши законы физики отрицают магию как реальность, но она всё равно работает. Почему ею нельзя овладеть как технологией?
        - Во-первых, не законы физики отрицают магию, а люди, не понимающие основ мира. Учёные, боящиеся потерять свои удобные кресла, с удовольствием размышляющие о «лженауке». Во-вторых, изменились сами физические законы, что связано с объективным расширением Вселенной. Магия перестала быть технологией, как ты говоришь, потому что люди перестали владеть словом, языком деванагари, структурирующим пространство и время. Этот язык доступен теперь только тем, кто имеет внутреннюю силу.
        - Жрецам, что ли? Но они все - чёрные изнутри!
        - Сила не имеет окраски, ею могут управлять, к великому сожалению, не только светлые души. Если человечество выживет, в чём я сомневаюсь, используемые им технологии будут мало чем отличаться от магии. Хотя опять же в массовом порядке такое владение магией чревато серьёзным искушением употребить её во благо себе любимому и во вред другим. Люди не доросли до неё этически.
        - А технологии между тем становятся всё изощрённее.
        - Вот почему человечество висит над бездной небытия: природе противны великаны с куриными мозгами.
        Помолчали.
        Вимана пролетела ещё одну анфиладу пустот.
        Гамаюн вдруг выключил прожектор. Впереди стал виден тусклый кружок света, похожий на стёртую серебряную монету.
        - Выход? - неуверенно произнёс Буй-Тур.
        - Очень приличная пещера. Освещённая.
        - Сколько мы пролетели?
        - Больше двух тысяч километров.
        - Тоннель прямой как рельс, Мандель не мог никуда свернуть.
        - Он впереди.
        - Ты уверен?
        - Я его чувствую… точнее, Глашку.
        «Серебряная монетка» приблизилась, превратилась в колечко: в тоннель из какого-то невидимого пока подземелья просачивался свет.
        - Приготовься, - сказал Гамаюн отрывисто.
        Вимана преодолела оставшиеся до освещённого пространства сотни метров и зависла на срезе тоннеля, превращавшегося впереди в узкий проход, напоминающий горное ущелье с отвесными стенами. Потолок этого щелевидного коридора терялся во мраке, но по стенам змеились светящиеся жилы, создающие эффект паутины. Кое-где ущелье раздувалось пузырями по дну, неровному, каменистому, из которого вырастали бесформенные глыбы и округлые наплывы. Хаос был явно природным, рука человека не касалась его геометрии, и только светящийся паутинный узор на стенах говорил о присутствии какого-то иного порядка.
        - Закло? - пробормотал Буй-Тур.
        - Нет, это иллюминаты. Но нас ждут.
        - Я никого не вижу.
        Словно в ответ на слова Гордея из левой ниши коридора вывернулась вдруг текучая полупрозрачная струя и метнула в виману ручей ядовито-смарагдового огня.
        Если бы Гамаюн оставил аппарат там, где он был, в центре тоннеля, увернуться от выстрела он бы не смог. Но реакция у волхва была не хуже, чем у Буй-Тура, а может быть, и лучше, да и чувствовал он тонкие полевые сгущения безошибочно, поэтому успел бросить аппарат в коридор и взлететь над змеистым электрическим разрядом, улетевшим в тоннель.
        - У нас есть что-нибудь похожее? - сквозь зубы процедил Буй-Тур, имея в виду оружие.
        Сгусток непрозрачност и воздуха метнулся к ним, как хищник на мирную птицу. Из его полупрозрачного тела вырвалась ещё одна молния, с треском вонзилась в стену коридора.
        Гамаюн ловко увёл виману от огненного росчерка, направил на скрытого неведомой силой противника и ответил: ярко-зелёный клинок огня сорвался с корпуса виманы, скользнул по краю сгустка, заставив его сманеврировать и на какое-то время забыть об атаке.
        Буй-Тур перестал видеть струение воздуха, прячущее внутри чей-то аппарат. Но Гамаюн, похоже, чувствовал его местонахождение и ещё дважды посылал вперёд ветвистые молнии разрядов. Один из них нашёл-таки агрессора, и тотчас же тот стал виден в полусотне метров как «глыба льда» линзовидных очертаний. Это была вимана, не отличимая от той, в которой находились Буй-Тур и Анурий Фокич.
        - Мандель! - выдохнул Гордей. - Это он! Не стреляй! Там же Аглая!
        Вместо ответа Гамаюн направило виману к чужой «тарелке», выстрелил.
        Молния разряда коснулась дна вражеской машины, заставила её метнуться вверх.
        - Не стреляй! - схватил Буй-Тур старика за локоть.
        - Глашки там нет, - оскалился Анурий Фокич; волосы на голове у него встали дыбом, в них проскользнула искра. - В кабине двое, но это не Мандель.
        - Почему? - не поверил Буй-Тур.
        Чужая вимана сделала переворот, ответила водопадом молний, разнёсших с десяток гранитных глыб на дне коридора-ущелья. Однако Гамаюн в очередной раз опередил противника, точно просчитал маневр, отвернул виману от смертоносного залпа и выстрелил в тот момент, когда машина неизвестных недоброжелателей, потерявшая возможность становиться невидимой, показала днище.
        Молния вонзилась в льдистое дно «тарелки», и по «льду» мгновенно разбежались чёрные трещины, образуя сетчатый узор, наподобие того, что получается при попадании пули в лобовое стекло автомобиля.
        Виману бросило вверх, она перекувырнулась несколько раз, ударяясь попеременно боками об одну и другую стены коридора, косо пошла вниз и врезалась в скопление камней, проделала в них рваную борозду, задымилась.
        Буй-Тур ждал взрыва, но его не последовало.
        - Кто это нас так встретил?
        - Значит, есть кому, - шевельнул усами Анурий Фокич.
        - Точно не Мандель?
        - Впереди какая-то большая пещера, - предпочёл не отвечать на вопрос Гамаюн. - Механизмы, люди… плюс старый злободуй.
        - Кто?
        - Не кто, а что: пещера закрыта «чёрной печатью дьявола», не пропускающей непосвящённых.
        - Заблокирована.
        - Можно сказать и так.
        - Снять эту «печать» можно?
        - Не знаю.
        - Мандель там?
        Гамаюн закрыл глаза, пригладил рукой бороду, кивнул:
        - Мандель там… и Глаша там.
        - Тогда чего мы ждём?
        - Я не справлюсь с атакой злободуя. Его носитель сильнее меня.
        - Тогда я пойду один!
        - Ну-ну, - усмехнулся старик. - Храбрость - великая сила, её надо запретить как психическое оружие.
        - Но у них моя любимая… - Буй-Тур спохватился, однако сжал зубы и закончил: - Моя любимая девушка! Я не брошу её!
        - Никто не предлагал тебе её бросить. Вместе пойдём, однако. Только помоги мне мысленно. Как говорится, если с первого раза не получится, значит, прыжки с парашютом не для нас.
        Гордей нервно рассмеялся, усилием воли успокоился, подставил ладонь.
        Гамаюн шлёпнул по ней своей ладонью.
        - Представь, что мы пробиваем головой стену.
        - Будь что будет!
        Вимана устремилась в ущелье, растянувшееся в длину на пять километров, прямое, как разрез кинжалом. Анурий Фокич выключил осветитель, и дальше они летели уже в темноте. Правда, длился этот полёт недолго. Через два десятка километров тоннель стал расширяться и вскоре превратился в череду овальных в сечении полостей, соединявшихся в один «коровий желудок».
        Все полости носили следы искусственной обработки - геометрически правильные рёбра, ниши и выпуклости, и большинство было освещено вертикальными люминесцентами, прямыми, как лыжные палки.
        В другое время Буй-Тур попросил бы пилота остановиться и рассмотреть интерьеры залов подробнее, но сейчас ему было не до любопытства, нетерпение жгло душу калёным железом, отчего хотелось быстрее нагнать похитителя и вызволить Аглаю.
        Последняя полость из десятка ей подобных и вовсе имела технологически завершённый вид.
        На её дне расположились вполне современные строения, серые, с виду - литые из бетона: кубы, полушария, пирамиды, - а также металлические фермы, башенки и антенны. Спрятанные в складках дна, среди скал и нагромождений камней, они тем не менее сразу бросались в глаза, освещённые тремя знакомыми фонарями, которыми пользовались люди на поверхности земли для освещения стадионов.
        Рядом с бетонным кубом, служившим основанием для решётки антенны, располагалась ровная площадка, а на ней красовался самый настоящий вертолёт класса «Муха» и стояли две виманы. Они тут же подпрыгнули в воздух и хищно ринулись к появившемуся аппарату, заходя с разных сторон.
        Гамаюн остановил виману, как бы не зная, что делать дальше.
        Буй-Тур едва не крикнул:
        - Маневрируй!
        Но нерешительность пилота на деле оказалась уловкой. Волхв отлично чувствовал помыслы и желания пилотов вражеских машин и воспользовался их недальновидностью.
        В момент, когда они открыли огонь, практически одновременно, вимана Гамаюна оказалась точно между чужими виманами, но сделала изумительно точное уклонение, и молнии двух стрелков её не зацепили. Зато нашли машины друг друга.
        Неизвестно, почему не сработали их защитные системы. Возможно, они были отключены, поскольку хозяева виман находились в своей среде и были полностью уверены в своём превосходстве. Возможно, от разрядов не спасали никакие полевые экраны. Факт оставался фактом: молнии пробили корпуса виман, одна из них тут же взорвалась в воздухе, вторая покрылась сетью чёрных трещин и нырнула вниз, врезалась в бетонные пирамиды, окутавшись облаком дыма. Смела вертолёт, превращая его в груду металла и пластмассы.
        - Ну, ты даёшь, отец! - опомнился Буй-Тур. - Тебе бы работать инструктором спецназа. Надеюсь, Аглаи на борту этих «тарелок» не было?
        Вимана вдруг кинулась влево как испуганный заяц.
        Однако Гамаюн запоздал с манёвром, не ожидая нападения.
        Из-за каменной стены вырвался сполох изумрудного огня, пронзил пространство пещеры и задел бок виманы.
        Послышался треск, будто разорвали парусину, в кабине резко похолодало.
        Гамаюн выговорил энергичное слово, заискрился весь, словно на него просыпался светящийся иней.
        Вимана спикировала на бетонный купол, пропахала в камнях борозду и остановилась. Стены кабины перестали быть экранами, почернели.
        - Ноги в руки! - Анурий Фокич исчез.
        Буй-Тур бросился к выходу, выскочил из виманы в облако оседающей пыли.
        Состояние сатори позволяло ему видеть в инфракрасном диапазоне спектра и замечать малейшие изменения обстановки в радиусе полусотни метров, поэтому от него не укрылась ни странная поза Гамаюна, застывшего на камне в десяти шагах, ни движение тусклых светящихся «привидений» за скалами и строениями.
        «Привидения» представляли собой полевые оболочки прятавшихся в пещере людей. Трое из них излучали намерения определённого вида, говорящие об их принадлежности к охране подземного поселения. Четвёртое «привидение» представляло собой ауру сильного, злобного и уверенного в себе человека. Пятое Буй-Тур узнал бы из миллиона без особого напряжения, потому что оно характеризовало Аглаю.
        В пещере воняло соляркой, асфальтом, пылью, железом и серой. Воздух был тяжёлым и спёртым, но дышать им было можно.
        Уловив запах серы, Буй-Тур невольно усмехнулся: подземелье нельзя было назвать ни адом, ни чистилищем, и тем не менее его угрюмость и запахи навевали жуть.
        - Эй, русские! - разнёсся по залу зычный голос, породив серию гулких отголосков. - Вы в ловушке! Сдавайтесь!
        Буй-Тур не стал ждать продолжения, будучи уверенным, что от него не ждут военных действий. Он вогнал организм в сверхскоростной режим и метнулся к «привидениям» охраны.
        Первого охранника, одетого в спецкомбинезон и вооружённого автоматом, он ударом в шлем сбросил с трёхметрового уступа в ложбину с водой.
        Второй открыл стрельбу, но двигался он гораздо медленнее, поэтому серьёзного сопротивления не оказал, после чего последовал за напарником.
        Третьего Буй-Тур обошёл сзади и хладнокровно прострелил ему плечо из автомата, отобранного у предыдущего противника. На всё движение ему потребовалось меньше двадцати секунд.
        В пещере установилась тишина.
        Остановившись, он обернулся, полагая, что Гамаюн в это время успел освободить внучку. Однако увидел старика, стоявшего на прежнем месте.
        Никуда не делся и Мандель, продолжая излучать в привычном для него диапазоне самоуверенного пренебрежения ко всему на свете, с большой долей злобной мстительной враждебности.
        Наоборот, он явно наслаждался ситуацией, потому что вдруг вышел из-за укрытия, толкая перед собой Аглаю и направляя ей в висок ствол пистолета.
        - Эй, витязь, может быть, посоревнуемся, кто из нас быстрее?
        Буй-Тур сделал к нему шаг и остановился, услышав отчётливый голос Анурия Фокича, шариком вонзившийся в ухо:
        - Стой, где стоишь! У него синх!
        - Отец, нас двое…
        - Он не один!
        Буй-Тур напряг зрительно-чувственную сферу, раздвигая диапазон экстрасенсорного восприятия, и обнаружил за спиной Манделя зыбкую, кружевную, почти невидимую, эфемерную тень.
        - Ну, что Гордей Миронович? - насмешливо сказал Мандель. - Слабо рискнуть её жизнью?
        - Отпусти! - глухо проговорил Буй-Тур.
        Мандель визгливо рассмеялся.
        - Стань на колени! И я, может быть, пощажу её.
        Гамаюн поднял вверх ладонь, с кончиков пальцев которой сорвалась длинная золотистая искра.
        - Великий Отец, выйди, поговорим.
        Эфемерная призрачная тень за спиной магистра исчезла, и перед Гамаюном сформировалась фигура человека в удобном арктическом костюме «урс», какие использовали путешественники по северным территориям мира.
        Буй-Тур вдруг понял, кто преградил им дорогу и почему Мандель столь пренебрежителен.
        Это был лорд Акум собственной персоной, глава Синедриона.
        Тоннели
        Тарасов
        На какое-то время им удалось оторваться от преследователей.
        Тарасов даже подумал, что неведомые забияки отстали, оценив бесперспективность преследования. Но уже через четверть часа виману догнал змеистый электроразряд, и бойцы поняли, что боя не избежать.
        - Давай остановимся где-нибудь и обломаем им зубы! - предложил Доктор.
        - Где ты тут остановишься? - пробурчал Нос. - Тоннель гладкий как кишка, они нас просто расстреляют из своей электрической пушки.
        - В ближайшей пещере.
        - До неё ещё надо добраться.
        Тарасов попробовал увеличить скорость.
        Преследующая их машина снова отстала, но вскоре снова села на хвост, стегая воздух в тоннеле длинными зелёно-синими молниями.
        Стало ясно, что прямого столкновения не избежать, хотя беглецы и преследователи находились далеко не в равном положении: последние имели явное преимущество в виде грозного оружия, стреляющего мощными электрическими разрядами.
        Тогда Тарасов решился на маневр, которого от него не ждали; вимана хорошо слушалась «руля», то есть мысленных команд, и маневр имел шанс на успех.
        Слегка оторвавшись от вражеской машины, он вдруг заставил свой энлоид рвануться назад, практически не теряя скорости. Техника создателей «тарелок» позволяла им компенсировать инерцию, что не раз наблюдали свидетели появления НЛО.
        Преследователи поняли, что вимана беглецов идёт на таран, в самый последний миг. Им удалось увернуться, всё-таки их машина была того же типа и легко маневрировала. Однако пыл их угас, и с полчаса вражеская вимана оставалась далеко позади, словно её пилот никак не мог прийти в себя от шока. Затем она догнала виману группы СОС.
        Правда, в этот момент тоннель перешёл в округлую полость диаметром около тридцати метров, и оказалось, что полость соединяет под острым углом два тоннеля.
        Тарасов сообразил, что здесь можно дать бой преследователям, крикнул:
        - Выбирайтесь по команде! Я отвлеку эту скотину, а вы попытайтесь продырявить ей дно!
        Прожектор погас.
        В полной темноте, окутавшей виману, она нырнула к скалам на дне подземного перекрёстка (Тарасов интуитивно остановил её в метре от каменной осыпи), не надеясь на автоматику, запомнив нужную точку высадки), и бойцы под его клич «Вперёд!» выпрыгнули из кабины с оружием наизготовку.
        Пещеру озарил луч прожектора преследователей: они не боялись лететь с полным освещением, уверенные в том, что беглецы безоружны.
        Тарасов заложил вираж, начал кружить, чтобы не дать вражеской машине пристроиться сзади, и эта карусель длилась несколько минут, пока ему не удалось приблизиться к месту высадки группы.
        Однако финал боя оказался не таким, каким он себе его представлял.
        Бойцы дружно открыли стрельбу по вимане преследователей, заставив её резко изменить курс.
        Тарасов бросил свою машину ей наперерез, собираясь устроить нечто вроде тарана или хотя бы напугать пилота. Но его опередили.
        Внезапно в пещере объявилась ещё одна вимана, вылетевшая из другой полости, и метнулась к двум первым.
        Сначала Тарасов подумал, что это к первой пришла на помощь другая группа преследователей. Поэтому он изменил курс и тут же получил в бок ветвистую молнию разряда от первой машины. Стенки виманы мгновенно потеряли прозрачность, в кабине резко похолодало, и вимана начала падать вниз, перестав слушаться мысленных команд.
        Удар был сильным - системы инерционного демпфирования отключились, - и Тарасов боками пересчитал все выступы по стенам и сиденья в кабине. Тем не менее ему удалось выбраться из виманы (трап выпал сам собой) первым, и он увидел финальную фазу боя.
        Отличить виманы не было никакой возможности, так как они походили друг на дружку как блины, поэтому понять, кто победил, - оказалось, что пилоты конфликтуют, - сразу не удалось.
        Одна вимана поразила вторую каскадом молний, и та на полной скорости врезалась в потолок пещеры, окуталась дымом, по её бортам замелькали тусклые вспышки, похожие на короткое замыкание. Слепо потыкавшись бортами о выступающие из стен рёбра, она плавно опустилась на острые камни и почернела, словно обуглилась.
        - Командир! - раздался из-за скал голос Доктора.
        - Глаза! - приглушённо скомандовал Тарасов.
        Это означало, что группа должна была действовать согласно ситуации, по обстоятельствам, максимально эффективно используя свои возможности. С этого момента бойцы становились самостоятельными боевыми единицами, хотя и продолжали служить общему делу. Дело же это называлось - выживание.
        Все затаились, высматривая пропавшую в темноте виману с неизвестными доброхотами, но она вернулась сама, осветила каменную осыпь, приземлилась. Открылся трап, на камни спрыгнул человек в светлом комбинезоне, и Тарасов, шалея от неожиданности, поднялся на ноги.
        Это был Андрей Данилин, витязь, спец по особым поручениям ВВС.
        Из-за его спины ступили на землю двое: молодой человек неприметной наружности и девушка в лётном комбинезоне.
        - Привет, Влад, - сказал Данилин негромко, с мягкой доброжелательностью. - Я тебя почуял. Кто с тобой?
        - Свои, - сглотнул горькую слюну Тарасов, приходя в себя. - Нос, Хохол, Хан. Откуда ты свалился?
        - Не с верблюда. Искал Ключ, если тебе это о чём-то говорит.
        - Говорит, я тоже искал, на Вилюе.
        - Я на Чукотке.
        - Нашёл?
        - Давайте-ка побыстрей в нашу машину, там поговорим.
        Бойцы Тарасова по его сигналу потянулись к вимане Данилина вслед за командиром.
        Молодой человек, улыбаясь, каждому потряс руку, представился:
        - Мирослав Кожухин.
        Девушку звали Натальей, и она действительно оказалась лётчицей, пилотировавшей вертолёты.
        С большим трудом, вплотную друг к другу, все восемь человек разместились в тесной кабине летательного аппарата. Данилин занял сиденье пилота.
        Взлетели.
        - Рассказывай, - сказал Данилин.
        Тарасов сжато поведал ему историю приключений группы на Вилюе. Добавил:
        - Ты и в самом деле раздобыл Ключ?
        - Точно, - подтвердил Мирослав, сообщив, что он геофизик. - Мы пытались с Наташей его вытащить из Опухоли чуть ли не две недели, потом Андрею всё-таки удалось это сделать.
        Данилин ещё более кратко рассказал о своём участии в событиях на Чукотке.
        - И теперь вот летим к полюсу, - закончил Мирослав. - Обратной дороги нет. Кстати, осталось немного, километров сто.
        - А что там? - подал голос Доктор.
        - Никто не знает. Надеемся, что там соединяются все меридиональные тоннели, и мы повернём назад по какому-нибудь из них.
        - А если не удастся?
        - Так ведь всё равно ничего другого не остаётся, - простодушно пожал плечами геофизик.
        Сидящие в кабине переглянулись.
        - Это правда, - согласился Доктор.
        Неизвестно, на какой вес груза был рассчитан двигатель виманы, но взлетела она легко. И по тоннелю мчалась с прежней скоростью. Единственное, что показывало несоответствие расчётов строителей аппарата с реальным вариантом его эксплуатирования, это спёртый воздух. Кабина не была рассчитана на столько пассажиров, и генератор очистки воздуха не справлялся со своей задачей.
        Данилин выключил внутреннее освещение, стены кабины стали прозрачными. Пассажиры принялись всматриваться в глубины тоннеля, разворачивающиеся впереди.
        Доктор заговорил было о гиперборейских тайнах, не дающих ему покоя, но его никто не поддержал, даже разговорчивый Мирослав. Все чувствовали приближение неведомой опасности, дыхание тех самых «тайн», и это действовало на психику угнетающе и одновременно возбуждающе.
        Тарасов придвинулся к Данилину, и они перебросились несколькими фразами, скупо передавая последние новости.
        - Гордей тоже нашёл вход в тоннель? - переспросил Данилин.
        - Я понял князя, что да, нашёл.
        - Тогда у нас есть шанс встретиться с ним, - с улыбкой заметил Андрей.
        По спине пробежали морозные мурашки.
        Он снизил скорость, выключил прожектор.
        - Впереди пещеры! - заговорил Мирослав.
        Никто не спросил его, почему он так уверен в своих оценках.
        - Внимание! - сказал Данилин. - Действуем по обстоятельствам. Возможно десантирование, будьте готовы.
        - Мы готовы, - подтвердил Тарасов.
        Вдали показалось пятнышко тусклого серебристого света. Оно приблизилось, вырастая в «стакан», в «тарелку», в «бочку», пока не превратилось в отверстие тоннеля, выходящее в более объёмную полость.
        Данилин остановил машину на срезе выхода.
        Видеосистема аппарата работала исправно, поэтому в кабину стали долетать звуки жизни, которой была наполнена пещера.
        Данилин разобрал металлические скрипы, стуки, голоса людей, сопровождавшиеся гулкими отголосками эха.
        Один голос показался знакомым.
        - Там люди! - прошептала Наталья, зябко вздрагивая.
        - Пятеро, - тотчас же отозвался Мирослав, жарко дыша Данилину в ухо. - Они вооружены. А один из них… не могу понять… какой-то жидкий.
        - Что значит - жидкий? - удивился Хохол.
        - Он как ртуть… очень холодный.
        - Колдун! - сказал Данилин. - Я его тоже чувствую.
        - И ещё один почти такой же… но он не холодный, зыбкий.
        - Странно, - сказал Тарасов. - Если бы они ждали нас, то встретили бы ещё на подходе.
        - Кажется, они заняты друг другом, - поднял к потолку кабины потное лицо Мирослав.
        - В смысле?
        - Правильно, - сказал Данилин. - Я не сразу сообразил. Они - противники!
        - Кто же это может быть?
        - Увидим. Поехали!
        Вимана прыгнула в пещеру, вознеслась над какими-то бетонными с виду строениями, скалами и ложбинками, освещёнными тремя установками бестеневого света.
        Достаточно было одного взгляда, чтобы понять ситуацию.
        Рядом с дымящимся остовом разбитой виманы, на грудах камней стояли пять человек: двое - седой старик и мужчина в камуфляже - напротив троих - двух мужчин, одетых в северные костюмы, и девушки. Один из них держал девушку за плечо, приставив к её виску дуло пистолета.
        - Гордей! - узнал мужчину в камуфляж-комбинезоне Тарасов.
        - Вижу, - лязгнул металлом голоса Данилин. - Выбрасываемся!
        Вимана спикировала к группе людей, повернувших к ней головы.
        На десантирование потребовалось всего несколько секунд.
        Бойцы Тарасова мгновенно рассредоточились, обходя Буй-Тура и его спутника, а Данилин вышел вперёд, похлопав его по плечу. Проходя мимо шепнул:
        - Кто это?
        - Мандель, - скрипнул зубами Буй-Тур. - Магистр. Взял в заложницы Аглаю. Рядом - лорд Акум.
        - Кто с тобой?
        - Анурий Фокич, дед Аглаи.
        - Понял. - Данилин посмотрел на старика, на лбу которого выступили капли пота. Было видно, что силы его на исходе. - Не обидитесь, если мы договоримся с ними?
        - Попробуйте, - едва слышно ответил старый волхв.
        Мандель, до этого момента ждавший прибытия своих единоверцев, перестал улыбаться, нервно посмотрел на благодетеля.
        - Лорд…
        - Они нам не ровня, - вибрирующим голосом проговорил Акум.
        - Это витязи…
        - У тебя синх, уложи кого-нибудь, заставь остальных отступить. Я справлюсь с этой старой развалиной, и мы заберём ангх.
        Мандель навёл ствол своего оружия на Данилина, однако выстрелить не успел.
        Данилин исчез. И возник рядом с ним как призрак.
        Мандель, демонстрируя отличную реакцию, воткнул дуло синха в шею Аглаи, но она увернулась, укусила его за руку.
        Магистр вскрикнул, механически вдавил курок, и воздух прошила ослепительно-яркая голубая молния, сопровождаемая хвостом радужных искр, порождая волну жуткого холода.
        Разряд заставил Акума отскочить в сторону, вонзился в антенну на бетонном кубе и разнёс её в пыль!
        Данилин почувствовал не просто холод - омертвение кожи на левой щеке, мимо которой пролетел смертельный синий огонь. Но останавливаться было нельзя, и он начал атаку, зорко следя за тем, чтобы дуло чудовищного оружия противника (никакой это не пистолет!) не глянуло в сторону присевшей и съёжившейся девушки.
        Буй-Тур бросился к ней как на крыльях, прикрыл собой.
        Акум поднял руку, в которой вырос белый посох, похожий на длинную мосластую кость.
        Но старик-волхв не дал ему использовать жезл силы, выбросил вперёд острие какой-то суковатой палки, и сорвавшаяся с острия алая искра заставила мага сделать заячий прыжок в сторону.
        Мандель уклонился от одного выпада Данилина, от другого, направил на него синх, но очередь из пистолета-пулемёта точно пересекла ему предплечье, - стрелял долго целившийся Хан, - и магистр с воплем выронил своё оружие, способное поражать любой боевой объект, в том числе самолёты и ракеты на большой дальности.
        Акум и Анурий Фокич обменялись молниями силы.
        Разряды посоха владыки Синедриона сопровождались морозными всплесками, от которых воздух превращался в иней.
        Разряды Гамаюна вызывали тёплые волны, но они были слабее и легко отбивались энергетическими щитами более молодого противника.
        Тем не менее Акум не чувствовал торжества, потому что в бой вступили бойцы Тарасова, начавшие стрелять по нему, и магу пришлось проявлять чудеса маневрирования, чтобы успевать отбиваться от волхва и не попасть под пули.
        Мандель выстрелил в Буй-Тура из пистолета, сумев вытащить его из плечевого захвата левой рукой, и бросился бежать.
        Акум заколебался, решая, не последовать ли примеру магистра.
        Но в этот момент к нему пришла помощь, на какую он не рассчитывал.
        Сначала в пещере появилась вимана, с ходу открывшая огонь по бойцам Тарасова.
        Данилин вынужден был перестроиться, отвлечься от спасения Аглаи и Буй-Тура и метнуться к своей вимане, чтобы ответить новому противнику на его уровне.
        Вимана взлетела, и обе «летающие тарелки» завертелись в смертельном танце боя, победителем которого через пару минут всё-таки вышел Данилин.
        Однако эти минуты позволили Акуму сориентироваться, он завладел синхом и воспользовался Аглаей как щитом. Девушка находилась в полуобморочном состоянии, поэтому оказать ему сопротивление не смогла.
        А затем в пещере, играющей роль энергораспределительного узла для инициатора запуска Водоворота, до которого было всего около полукилометра, проявилась рамана Тивела.
        Акум, изумлённый и озадаченный выходом главы Геократора, увидел-почуял это сразу.
        Данилину и его друзьям пришлось ощутить силу жреца чуть позже, когда рамана легко расстреляла виману (за две секунды до того, как Андрей выбрался из неё), и возле владыки Синедриона выросла фигура геарха, облачённого в фиолетовую мантию.
        Бой на короткое время прекратился.
        Бойцы Тарасова не подавали признаков жизни, и сам он, оглушённый и раненный осколками камней, не знал, живы они или нет.
        Буй-Тур, раненный в плечо, нашёл в себе силы приподняться и целился в Акума из пистолета, не решаясь стрелять, так как боялся зацепить Аглаю.
        Анурий Фокич стоял за полуразрушенной бетонной стеной, опираясь на свой посох и хватая воздух ртом. Сил у него почти не осталось, и, может быть, он был единственным из всех, кто понимал своё поражение.
        Впрочем, сдаваться никто не собирался. Витязи были полны решимости и веры в правое дело, удесятерявшей их силы.
        Воздух в пещере, пересыщенный эмоциями людей и магической энергией, начал мерцать.
        XXI век
        Люди и нелюди
        - Геарх? - пробормотал Акум. - Вы здесь?
        - А вы надеялись, Великий Отец, что ваши наймиты справятся со мной? - с усмешкой осведомился Тивел, вычисляя положение каждого противника и прикидывая их возможности.
        - Что вы имеете в виду?
        - Вы знаете, лорд, что я имею в виду. Лучше ответьте на вопрос: вы-то что здесь делаете?
        - Я… получил информацию…
        - Что Ключ Храма у них?
        - Д-да.
        - Ваши информаторы не ошиблись, Ключ здесь, и это я заставил этих людей принести его мне.
        - Вы?! - поразился Акум.
        Тивел смерил его высокомерно-насмешливым взглядом.
        - Странный вопрос. Кстати, что это вы прячетесь за бедную девушку? И где ваш порученец Мандель? Выполняет важное задание?
        - Он… сбежал.
        - Я так и думал. Что ж, давайте разберёмся с посланцами Русского ордена, заберём Ключ и запустим Водоворот. Не возражаете?
        Акум мотнул головой.
        - Нет.
        - Ну, и отлично! Начинаем. Поддержите меня. - Тивел на мгновение задумался. - А эту девушку отдайте мне.
        Акум подтолкнул ничего не соображавшую Аглаю к жрецу. Сделав шаг, девушка упала на камни, а Тивел, в этот момент нанёс противнику мощный псиэнергетический удар и произнёс заклинание «пустоты», отнимающее силы.
        Воздух в пещере шатнулся! Стены загудели.
        Данилину показалось, что каменистое дно пещеры стало жидким. Но он остался на месте, понимая, что это всего-навсего иллюзия.
        Бойцы Тарасова, уцелевшие после залпа электрических молний, оцепенели, буквально теряя возможность дышать.
        Сам он с трудом ослабил психофизическое давление заклинания, хотя какое-то время не мог ни видеть, ни слышать, ни думать.
        Буй-Тур упал от нахлынувшей слабости, почти теряя сознание.
        Данилин и Анурий Фокич устояли, отбили удар, но Андрей потерял несколько секунд, очищая сознание от «дыма» бестолково заметавшихся мыслей. Поэтому он не сразу сообразил, что Тивел стоит рядом и смотрит на него чёрным взглядом, несущим смерть!
        - Отдайте ангх! - почти ласково проговорил жрец по-русски, протягивая руку. - Вам он не нужен.
        - А ты возьми, - ответил Данилин, преодолевая оцепенение. - Прятаться за спину женщины как-то не по-мужски.
        На груди сам собой шевельнулся Ключ Храма, отзываясь очевидно на зов жреца, стал нестерпимо холодным, холоднее льда.
        - Зачем он тебе? - увереннее добавил Данилин, мысленно успокаивая «текучий» артефакт.
        - Для эксперимента. Могу даже пригласить тебя в качестве почётного гостя.
        - Такого же эксперимента, какой вызвал рождение Опухолей?
        Тивел сверкнул глазами, сдерживаясь.
        - Тот эксперимент был плохо просчитан.
        - Что он мог тебе дать?
        - Почему только мне? Всему человечеству. Думаю, ты знаешь, что на дне океана прячется гиперборейский Храм Странствий, на самом деле представляющий портал галактического выхода.
        - Мне говорили.
        - Кондуктор, - пробормотал с трудом пришедший в себя Акум, - я бы советовал не говорить об этом вслух.
        - А чем он рискует? - усмехнулся Данилин. - Если собирается убрать всех свидетелей? Кстати, вас тоже, Великий Отец. Не правда ли, геарх?
        - Чепуха, - пожал плечами Тивел, сдерживаясь с превеликим трудом. - Не имеет смысла убирать вас. Мне нужна власть, но и вам тоже она нужна, не так ли?
        - Стратег…
        - Есть хорошая пословица на этот счёт, - сказал Данилин. - Если не можешь иметь то, что хочешь, научись хотеть то, что имеешь.
        - Шутите, - констатировал Тивел с прежней насмешливостью. - Это хорошо. Однако мы отвлеклись. Ключ!
        Поднялся Буй-Тур.
        - А разводной не подойдёт?
        Тивел усмехнулся.
        - Ещё один шутник. Похоже, вам сильно повезло, если вы ещё живы, господин защитник девиц.
        - Не везёт мне только в смерти, господин колдун, зато повезёт тебе.
        - Ну, это вряд ли.
        Акум, оскалясь, навёл на Гордея синх, но выстрелил почему-то… в Тивела!
        Как жрецу удалось увернуться от разряда, осталось загадкой.
        Синий высверк синха пронзил пещеру по всей длине, вырвал часть дальней стены, вызвал обвал стены и части потолка.
        Тивел, проявившись в двух метрах от Акума, навёл на него палец с когтем дракона Ву и каркнул одно слово:
        - Мизр!
        Из когтя вылетело струение воздуха, воткнулось в грудь владыки Синедриона и отбросило его на несколько метров, к оплывшим как свечи скалам.
        Акум тут же вскочил, бледный от бешенства, попробовал выстрелить в Тивела ещё раз, но с тем же успехом. Всплеск какого-то поля, рождённый волей геарха и инициированного когтем дракона, снова отбросил его назад, на скалы.
        На этот раз он не смог удержать синх, зато ответил как маг - разрядом белого «костяного» посоха, и между жрецами завязалась яростная психоэнергетическая схватка, победу в которой одержал Тивел. Ему наконец удалось окончательно повергнуть Великого Отца тайных Орденов и обратить его в бегство.
        Бойцы Тарасова, получившие неожиданную передышку, да и сами витязи, сумели опомниться за это время и первым делом оттащили в укрытие раненых. Потом попытались вывести из-под огня Аглаю и Буй-Тура.
        Но Тивел, прекрасно чувствующий обстановку, отбросил назад Тарасова и Анурия Фокича мощными всплесками невидимой силовой «дубины», подхватил выпавший из руки Акума синх и выстрелил в Данилина, подобравшегося к нему совсем близко.
        Если бы Андрей не просчитал выстрел, находясь в состоянии боевого экстазиса, он не смог бы ни отбить разряд, ни увернуться. Тем не менее ослепительно синяя молния неведомой энергии пролетела буквально в сантиметре от плеча, и тело свела судорога онемения, от которой он ослеп и оглох.
        Тивел мог спокойно добить его, застывшего в полуприседе, но Анурий Фокич вовремя выстрелил из посоха, - алая искра разряда ужалила жреца в ногу, - а Тарасов и Доктор открыли огонь из пистолетов-пулемётов; позже к ним присоединился Хан, очереди которого ложились точно в цель. И Тивел вынужден был отвлекаться, защищаться, увёртываться, отвечать выстрелом на выстрел, в холодной ярости круша скалы и вызывая обрушение потолка пещеры.
        Возможно, он не выдержал бы настойчивых атак со всех сторон опытных воинов и сбежал бы, плюнув на Ключ. Но к нему неожиданно пришла подмога, какую он, как и Акум до него, не ждал.
        Пещеру потрясла мелкая вибрация.
        Два десятка округлых скал и крупные валуны лопнули с оглушительным треском.
        По стенам пещеры побежали извилистые паутинки свечения.
        Возле бетонных сооружений, на горизонтальной плите проявился вдруг трёхметровый стеклянный кокон, разошёлся лепестками тюльпана, и замершие бойцы увидели фигурку обезьянки, седоголовой, плешивой, с маленькими лапками, одетой в золотистый комбинезончик. Впрочем, мгновение спустя стало ясно, что это не обезьянка, а лемур, с виду трогательный и беспомощный. И лишь после того, как он обвёл арену боевых действий большими жёлтыми глазами, в которых играли вихрики огня, все поняли, что его беспомощность - иллюзия.
        - Арот! - ахнул Акум, соображая, пользу или вред принесёт ему появление главы Экзократора.
        По комбинезончику Арота побежали пушистые голубые искорки.
        В пещере ощутимо похолодало.
        Тивел вдруг впервые со страхом в душе признал, что магические возможности экзарха значительно шире его собственных.
        Акум приободрился, поспешил назад, к своему патрону.
        Арот оглядел глыбистое дно пещеры, горы камней и постройки, за которыми прятались люди, внимательно посмотрел на Аглаю, склонившуюся над Буй-Туром, на Анурия Фокича, с трудом державшегося на ногах. Перевёл взгляд на Данилина.
        Андрей вздрогнул, ощутив мысленно-волевой посыл мага: подойди! Но не тронулся с места.
        В пещере вдруг объявилось много людей - их привёл Мандель, сумевший добраться до терминала запуска Водоворота. В основном это были технические работники терминала в оранжевых робах, но среди них мелькали и чёрно-синие мундиры охранников.
        Началась стрельба, закончившаяся через полминуты ликвидацией охраны терминала: бойцы Тарасова были намного опытнее.
        Лемур в центре зала ни разу за это время не глянул на сражавшихся, только однажды отбил ладошкой шальную пулю. Когда стрельба стихла, он снова мысленно позвал Данилина, добавив какое-то заклинание.
        И Андрей не устоял.
        В глубине души он понимал, что нужно опереться на энергетику друзей, сбросить тяжкий груз дьявольской силы, но его воля была слабей воли Арота. Тело, не подчиняясь собственной мысли, безропотно повиновалось приказу мага, способного повелевать огромными толпами людей.
        - Андрей! - крикнул Тарасов.
        Тивел выбросил в его сторону руку, и Тарасов умолк.
        - Андрей! - бросилась к Данилину Наталья.
        Тивел повернулся к ней, намереваясь повторить пси-удар.
        И в этот момент вперёд выбежал Мирослав, движением ладони отбив струение воздуха, сопровождавшее магическую операцию.
        Пещера со всем её содержимым завибрировала.
        С её свода посыпались камни. Один осветитель погас.
        Акум и Тивел озабоченно посмотрели на свод, инстинктивно сделали шаг к Ароту, словно собираясь просить у него защиты.
        Мирослав исчез и оказался возле Данилина, положил ему руку на плечо.
        - Дай Ключ.
        Данилин очнулся.
        - Зачем?!
        - Дай.
        Данилин хотел ответить отказом, но посмотрел в ставшие большими, прозрачными, полными солнечного огня и неизбывной печали глаза геофизика, не глаза молодого человека - глаза тысячелетнего мудреца, и как завороженный вынул драгоценную реликвию.
        Мирослав взял многогранник в руки, и тот начал струиться, плавиться, превращаться в геометрические фигуры, следующие одна за другой: тетраэдр, куб, октаэдр, икосаэдр, додекаэдр… И лишь одна из этих фигур - куб - получилась не светящейся, слепленной из «жидкого» огня, как другие, а осталась дымчато-серой, с искорками внутри. Но видно это было только Мирославу и Данилину, стоящему рядом.
        - Кто… ты? - шевельнул онемевшими губами Андрей.
        С пальца Тивела сорвалась багровая молния, вонзилась в камень у головы Буй-Тура.
        - Отдай ангх, смертный! - проскрежетал геарх. - Или они умрут!
        - Ошибаетесь, любезный, - с кротким достоинством отозвался Мирослав звучным - не своим - голосом. - Я не смертный.
        - Кто бы ты ни был, помешать нам ты не сможешь.
        - Я и не собираюсь. Не трогайте этих людей. Отпустите всех. И я отдам Ключ.
        Тивел повернул голову к Ароту.
        - Превышний, они в наших руках…
        - Арумма тариумма, - слабым голоском ответил Арот.
        Сказано это было на неизвестном языке (скорее всего на лемурийском), но смысл фразы был понятен всем: владыка Экзократора не согласился с владыкой Геократора.
        - Мы договорились? - мягко, но так, что качнулся воздух, проговорил Мирослав.
        - Слава! - тихо вскрикнула Наталья, бросаясь к нему. - Они же нас убьют!
        - Успокойся, - погладил он её по волосам, - никто никого не тронет, обещаю.
        - Превышний, вы делаете ошибку.
        - Пусть уходят, - с акцентом, но по-русски сказал Арот, почесав седые бакенбарды на острой мордочке.
        Мирослав оглянулся на Тарасова, державшегося за грудь, сделал ему знак:
        - Садитесь в раману.
        - Превышний! - с удивлением и гневом бросил Тивел. - Вы дадите им уйти?!
        - Ключ важнее, - с тем же ложным смирением сказал Арот, на этот раз по-лемурийски. - Неужели вы не понимаете, Стратег? Этот человек способен его инициировать, не видите?
        Тивел, готовый нанести психоэнергетический удар по ненавистным русским, с трудом вернулся к действительности.
        - Он всего лишь человек.
        - Делайте то, что я сказал!
        Маги скрестили взгляды.
        По каменным глыбам пещеры пробежало потрескивание, со свода посыпались мелкие камешки и струйки пыли.
        Среди уцелевших во время боя рабочих, приведенных Манделем, послышались крики. Они выскочили из-за укрытий, бросились к тоннелю.
        Тивел отступил первым, почуяв нечеловеческую силу Превышнего. Сделал шаг назад, поклонился:
        - Как прикажете, экзарх. Хотя я мог бы всех их уничтожить.
        Арот почесал подмышками, качнул пальчиком, перешёл на русский язык:
        - Можете уходить.
        К рамане Тивела, похожей на гигантскую хищную птицу, стали сходиться раненые бойцы, обгоревшие в невидимом пламени магического оперирования.
        Анурий Фокич помог встать Буй-Туру и вместе с Аглаей повёл его к аппарату. У трапа Буй-Тур оглянулся, поискал глазами Манделя.
        Плачущая Аглая обняла его.
        - Идём, Гордейша.
        - Я хотел сказать пару слов одному негодяю.
        - Он сбежал, - усмехнулся Гамаюн.
        Буй-Тур глянул на стоящих друг против друга Данилина с Мирославом и Тивела с Акумом и Аротом. Но Тарасов подтолкнул его к трапу.
        - Двигай, они сами разберутся.
        - Товарищи пассажиры, экипаж прощается с вами и желает приятного полёта.
        - Шутишь - значит, голова работает. Залезай, Мироныч.
        Буй-Тур скрылся в кабине раманы вместе с Аглаей.
        Анурий Фокич вернулся к Мирославу, задумчиво рассматривающему Ключ Храма, что был способен отпирать двери в иные сферы бытия.
        - Мы готовы, Сварг.
        Данилин выпрямился, непонимающе глянул на старика, перевёл взгляд на геофизика.
        - Ты сказал… Сварг?!
        Гамаюн огладил рукой бороду.
        - Не чуешь?
        - Садитесь в раману, - сказал Мирослав тем же бархатистым басовитым баритоном, в котором играла сила. - Я за вами.
        Анурий Фокич взял Наталью под локоть, посмотрел на Данилина.
        - Идём, сынок.
        - Слава, - едва слышно прошептала Наталья.
        - Иди, всё будет хорошо, - улыбнулся Мирослав.
        Все трое, оглядываясь, двинулись к аппарату, сопровождаемые горящими взглядами жрецов.
        - Я не советую вам возвращать мир в прошлое, - сказал Мирослав, отрывая взгляд от Ключа. - Он изменился и требует иных подходов. А главное, что он может обойтись без вас, пастухов беззакония.
        Тивел стиснул зубы, борясь с желанием разрядить в молодого человека синх. Удерживало его от этого шага только присутствие Арота.
        - Вы переоцениваете свои силы.
        - Кем бы вы себя ни считали, тайны древних владык не для вас.
        Тивел всё-таки не сдержался.
        Сине-зелёный пламень синха рванулся к геофизику… и обтёк его плёнкой света, погас.
        Акум открыл рот. Тивел застыл, не понимая, почему человек не превращается в ледышку.
        - Прощайте, нелюди, - как ни в чём не бывало закончил Мирослав.
        В то же мгновение он оказался возле раманы, вытянул руку вперёд, и текучий жидкопламенный многогранник Ключа всплыл над ладонью, повис в воздухе.
        Мирослав несколько мгновений смотрел на него со странным ожиданием, скрылся внутри аппарата.
        Трап убрался в корпус раманы, она подпрыгнула вверх, плавно скользнула к оконечности пещеры, ныряющей в тоннель.
        И тотчас же Тивел и Акум, забыв обо всём на свете, метнулись к оставшемуся висеть в воздухе артефакту, желая заполучить его как можно быстрее.
        Арот остался на месте, лишь показал зубы и шевельнул тонким пальчиком.
        Ключ поплыл к нему, подчиняясь воле мага.
        Тивел подпрыгнул, пытаясь схватить его. Акум ухватил его за ногу.
        Оба упали на камни, стали душить друг друга. Отброшенный в сторону, Акум выстрелил из своего костяного «энергоразрядника»…
        Что было дальше, люди в кабине раманы уже не увидели.
        «Летающая тарелка» геарха углубилась в тоннель и понеслась прочь от терминала запуска Водоворота, от Оси Мира и Храма Странствий, играющего роль гигантской пробки в жерле Водоворота.
        - Зачем ты отдал Ключ? - спросил Данилин, расслабляясь. Помедлив, добавил: - Сварг?
        Мирослав, обнимавший Наталью, обвёл всех сидящих в кабине светящимися мудрыми глазами, улыбнулся.
        - Настоящий Ключ Оси Мира - человек, носитель магического Заклинания Странствий. Но он родится в другой эпохе. Ещё не время запускать Водоворот и поднимать Храм.
        - Как это понимать? - вскинулся Буй-Тур, к которому прижалась Аглая. - Зачем же мы искали тот чёртов многогранник, дрались за него?
        - Пусть верят, что с его помощью они овладеют волшебными силами прошлых тысячелетий.
        - А если жрецы снова попытаются запустить Водоворот?
        Мирослав весело прищурился.
        - Это было бы славно.
        Витязи переглянулись.
        - Что ты имеешь в виду? - пробормотал Данилин.
        - Они потерпят поражение как носители смерти. Если не поубивают себя сами до запуска. И хотя впереди нас ещё ждут суровые испытания, мы будем жить.
        Все невольно оглянулись назад, туда, откуда вырвалась летающая «колесница» жрецов. Но там царила глухая мрачная темнота, скрывшая сражавшихся за «абсолютную» власть нелюдей.
        Январь 2009
        notes
        1
        Хорхе Манрике, испанский поэт, 1440-1479 гг.
        2
        Николай Грибачев, рус. поэт, р. 1910 г.
        3
        СЭР - система электронной разведки.
        4
        Благодаря эритроцитам, включающим атомы железа, кровь имеет магнитные свойства.
        5
        Не тревожься, будь счастлив (англ.).
        6
        Внутренние войска МВД стали Национальной гвардией в 2004 г.
        7
        ОПОН - Отряд полиции особого назначения.
        8
        Полная функция управления человеческим обществом подразделяется на шесть уровней или приоритетов: методология, хронология, идеология, экономика, средства геноцида, военные средства.
        9
        И. А. Васильева, научный работник, специалист по аутотренингу.
        10
        Элдридж Кливер, общественный деятель США.
        11
        Венедикт Ерофеев.
        12
        Русская неохристианская церковь.
        13
        Реальное событие.
        14
        Реальный факт.
        15
        А.И.Безыменский.
        16
        Т. Рузвельт.
        17
        И. Губерман.
        18
        А. Блок.
        19
        Традиционный русский массаж.
        20
        В.Н. Коростылев.
        21
        WADA - Всемирное антидопинговое агентство.
        22
        М. Светлов.
        23
        Гиппократ.
        24
        Длина печально знаменитого «Титаника» составляла всего 250 метров.
        25
        РДД - спецкостюм для разведывательно-диверсионной деятельности.
        26
        РуНО - Русский национальный Орден.
        27
        Подобные создания получили множество прозвищ у разных народов мира: бигфут, аламас, йерен, каптор, метох, саскавач и т. д.
        28
        Маскон - гравитационная линза, объясняемая наличием более плотного рудного тела.
        29
        Е. Лукин.
        30
        Тазер - электрошокер, «ёрш» - пистолет-игломёт, «крикун» - генератор шума, «смирительная рубашка» - быстрозастывающая полимерная пена, инфран - инфразвуковой излучатель.
        31
        «Пассионарное везение» - канал психоэнергетической поддержки.
        32
        Пирамида - посёлок угледобытчиков на берегу бухты Свальбарда, о. Шпицберген (Грумант).
        33
        Оба случая реальны и были описаны в газете «Известия».
        34
        Не стреляйте! Мы выходим! (англ.)
        35
        Устройство объёмного взрыва.