Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / AUАБВГ / Головачёв Василий / В Огне : " №02 Огнетушитель Дьявола " - читать онлайн

Сохранить .
Огнетушитель дьявола Василий Головачёв
        Цикл о династии Ромашиных #2
        Негуманоиды из будущего нашли эффективный способ завоевания жизненного пространства в Галактике. Достаточно переправить в прошлое «звездный огнетушитель» - и процесс гашения звезд и уничтожения цивилизации пошел. Однако непредсказуемые обитатели системы желтого карлика, называемого Солнцем, получив известие от погибающих «братьев по разуму», вознамерились противостоять агрессии. Когда другие средства защиты были исчерпаны, началась подготовка беспрецедентной экспедиции в недра Солнца…
        Василий Головачёв
        Огнетушитель Дьявола
        Глава 1
        МИССИЯ НЕВЫПОЛНИМА
        Но однажды из страшных орудий
        Я пальну по себе самому. Л. Филатов
        Багровое, покрытое оспинами фиолетовых и коричневых пятен и малиновыми космами протуберанцев светило медленно опускалось за горизонт, протягивая дорожку бликов, похожую на жидкое пламя, по льду замерзшего моря к мрачному строению на берегу, напоминавшему проросший черной травой панцирь черепахи. «Панцирь» был огромен: два километра в поперечнике и полкилометра в высоту - и представлял собой одну из десятка уцелевших на всей планете жилых зон некогда могучей цивилизации. Эта зона была защищена от катаклизмов лучше других, так как в ней обитало правительство планеты во главе с Великим, Имеющим Право Контроля, но и она постепенно умирала. Цивилизация мантоптеров, переставшая получать от светила требуемое количество энергии, чахла и деградировала, не способная бороться со свалившейся на нее бедой.
        О переселении речь уже не шла. В звездном скоплении, к которому принадлежало светило системы, и даже в ближайших галактиках звезд с такими характеристиками обнаружено не было, а у похожих по параметрам мантоптеры жить не могли, уж слишком узким оказался диапазон условий, позволивший миллиарды планетарных циклов назад появиться жизни и разуму возле этой зеленой циркониевой звезды. Теперь же она быстро угасала, превратившись в багрового карлика, температура поверхности которого падала все ниже.
        В резиденции правителя, расположенной под куполом панциря «черепахи», в огромном Зале Приемов возле плоской наклонной стены экрана стояли трое мантоптеров и смотрели на заход светила. Один из них, закутанный в блистающую перламутром чешуйчатую мантию, из-под которой высовывались лишь две пары конечностей и голова с выпуклыми фасетчатыми глазами, был последним правителем планеты, Великим, Имеющим Право Контроля. Его молчаливыми собеседниками были двое мантоптеров в мундирах поскромнее: Первый, Имеющий Право Исполнять Волю Великого, и Второй, Имеющий Право Докладывать о Происходящем.
        - Наше время уходит, - нарушил мысленное молчание Великий. - Время старых разумных. Надежды нет.
        - Есть, Великий, - не согласился Второй. - Нам на смену идет молодая волна разума, она способна отразить агрессию Останавливающих и помочь нам.
        - Они слишком далеко.
        - Мы негласно провели поиск ближайших «разумных» систем, одна из них расположена в тридцати тысячах светоединиц. Ее обитатели - существа, называющие себя людьми, а систему Солнечной, - вполне могли бы справиться с Останавливающими.
        - Мы не успеем.
        - Но это шанс, Великий, - вмешался Первый, Имеющий Право Исполнять. - Мы пошлем в эту систему курьера, который предупредит их и снабдит всей информацией, которая нам доступна.
        Великий, Имеющий Право Контроля, долго молчал, глядя на тускнеющую малиновую полосу заката. Потом глянул на своих помощников.
        - Что ж, как говорится: попытка - не казнь. Попытайтесь. Отберите лучших, пошлите не одного курьера, а команду, которая сможет дойти до Солнечной системы и передать наше послание.
        - Почтительно признаемся, что подготовка такой команды уже началась. Через три-четыре суточных цикла курьеры будут готовы.
        - Необходимо принять все меры для обеспечения секретности миссии. Останавливающие не должны знать о наших планах.
        - О цели экспедиции не будет знать никто, даже командир пространственного преодолевателя. Нами запущена дезинформация о попытке поиска подходящей для переселения звезды. Командир экспедиции узнает об истинной цели похода лишь в точке поворота преодолевателя.
        - Боюсь, это не гарантирует безопасности экспедиции, - мрачно проговорил Второй, Имеющий Право Докладывать о Происходящем. - Останавливающие имеют уши везде. - Он подумал и добавил: - Кроме разве что резиденции Великого.
        - Ступайте, - отвернулся последний правитель колонии мантоптеров. - И да поможет нам Всевидящий, Имеющий Право Всех Прав!

* * *
        Пространственный преодолеватель был огромен и стар, но еще вполне оправдывал свое название: «Проникающий в глубины». Таких давно не строили, колония мантоптеров с трудом поддерживала технологический потенциал сферы обслуживания и практически не мечтала о создании новых технологий и разработок.
        Команду «Проникающего» составили пятеро космолетчиков, самых опытных и сильных, которые еще работали в Сфере космоплавания. Двое из них служили в корпусе звездной разведки: Сто Второй Высокого Ума и Двести Шестой Исполняющий, один ведал защитой: Девятьсот Девяносто Девятый Исполняющий, и один имел ранг Прокладывающего Курс к Цели. Командиром экспедиции был назначен сын Первого, Имеющего Право Исполнять Волю Великого, - тоже Первый, но уже рангом ниже: Первый, Поднимающийся к Крыльям Великого. Он прожил на свете более ста планетарных циклов и был одним из самых известных космолетчиков мантоптеров, побывавшим даже в соседних галактиках.
        Прощаться мантоптеры не умели, хотя в какой-то мере были эмоциональными существами. Правда, эмоции они выражали в мысленном диапазоне, так как гибкие хитиновые оболочки тел не позволяли им визуально изображать чувственные переживания.
        Цель экспедиции не скрывалась ни от членов экипажа, ни от остающихся на планете сородичей. Надо было найти пригодную для обитания звезду с планетной системой, куда могла бы переселиться колония мантоптеров.
        «Проникающий в глубины» стартовал не с поверхности планеты, - для этого он был слишком велик и громоздок, - а от узла контроля гигантской древней сети энергоприемников, окружающей светило. Путь его лежал в сторону ближайшей галактики, самой большой в местном скоплении, содержащей около трех триллионов звезд. По ложной информации, запущенной в общую информационную сеть системы, косморазведка якобы обнаружила там звезды, близкие по составу и параметрам излучения к родному угасающему светилу.
        Пятеро заняли места в гнезде управления, и командир - Первый, Поднимающийся к Крыльям Великого - мысленно приказал быстродействующему обслуживателю космолета начать разгон. Полет начался. И уже через несколько единиц времени, являвшихся десятыми долями планетарного цикла, родное светило скрылось за кормой в сиянии сотен тысяч звезд шарового скопления, самого старого звездного образования в местной системе галактик.
        Цивилизация мантоптеров насчитывала уже миллиарды планетарных циклов и в миллион раз была старше человеческой, но рассчитывать могла только на помощь людей, существ углеродно-азотного цикла, развивающихся очень динамично, бурными темпами осваивающих свою Галактику. Остальные цивилизации в шаровом скоплении давно прошли свой путь и исчезли, оставив после себя только следы былого могущества. У людей же все еще было впереди.
        Но о цели экспедиции экипаж «Проникающего» узнал лишь на третий день полета, когда космолет преодолел одну сотую расстояния до Галактики и командир вскрыл секретный кокон целеуказания. По объему гнезда управления растеклось тяжелое молчание экипажа.
        - Нам предписано лететь к желтой звезде во втором рукаве Галактики, - сказал командир, прочитав приказ. - Курс меняется.
        - А как же поиск системы для заселения? - спросил Сто Второй. - Разве может быть задание важней этого?
        - Может, - рассеянно кивнул Первый.
        Члены экипажа переглянулись.
        - Что нам предстоит сделать? - выразил общую мысль Двести Шестой.
        - Доставить разумникам с планеты Земля - так они называют вскормившую их планету - послание Великого, Имеющего Право.
        - Что за послание? - осведомился Прокладывающий Курс.
        - Оно закодировано. - Командир космолета погладил хваталом чешуйчатую шишку секретного кокона, подключенного к обслуживателю. - Но я думаю, что это просьба о помощи и предупреждение о возможном появлении Останавливающих.
        - Почему же нам не сказали о цели полета на базе? - недовольно спросил Сто Второй.
        - Потому что об этом могли узнать Останавливающие.
        В объеме гнезда управления установилась тишина. Члены экипажа переваривали полученную информацию. Первый Поднимающийся смотрел на них с пониманием и сочувствием. Он-то знал о цели полета с самого начала.
        «Проникающий» изменил курс на десять градусов и окутался слоем анизотропного вакуума, вспарывая пространство со скоростью, в сто тысяч раз превосходящей скорость света. А на второй день после поворота корабля следящие системы зафиксировали погоню.
        Сначала Девятьсот Девяносто Девятый, отвечающий за безопасность экспедиции и защиту космолета, принял догонявшее их тело за второй корабль родной цивилизации, посланный для поддержки первого; с расстояния в пять светоединиц форму и размеры тела определить было трудно. Затем стало ясно, что это не пространственный преодолеватель, использующий принцип «вакуумной смазки». Тело - сфера идеальной формы, отражающая многие виды излучений, - двигалось иначе, прыжками, исчезая в одной точке пространства и появляясь в другой, но уже ближе к «Проникающему», и скорость его была в результате почти вдвое больше, чем у корабля мантоптеров. Вскоре сферу можно было разглядеть на экране обзора, невозмутимо мчавшуюся вприпрыжку за кормой корабля.
        - Что это такое? - осведомился встревоженный Сто Второй.
        Никто ему не ответил, даже командир, хотя он и догадывался о характере погони.
        - Мы можем увеличить скорость? - не унимался Сто Второй.
        Первый молча отдал приказ обслуживателю, и космолет начал новый разгон, сотрясающий метрику пространства примерно так же, как крейсер взбаламучивает воду, создавая за кормой кильватерный след.
        Зеркальная сфера отстала, затем снова подтянулась к «Проникающему», держась в пределах прямой видимости, не отставая и не перегоняя его.
        Космолет достиг максимальной скорости, в двести тысяч раз превосходящей скорость света. Сфера начала отставать, но снова догнала корабль. Тогда командир принял решение атаковать ее имеющимися на борту средствами активной защиты.
        Попытки связи с преследователями и подготовка атаки не заняли много времени. Убедившись, что неведомые повелители зеркальной сферы не собираются контактировать, командир «Проникающего» отдал приказ уничтожить сферу, и Девятьсот Девяносто Девятый, занявший особое гнездо боевой зоны корабля, открыл по ней огонь из метателя антиматерии.
        Однако ничего не произошло!
        Сгусток антипротонов врезался в отражающее свет как зеркало тело сферы и пропал, будто нырнул в бездонную пропасть. Сфера как ни в чем не бывало продолжала полет, но уже не в режиме «мигания», а как обычный преодолеватель пространства, имеющий генератор «вакуумной смазки».
        Девятьсот Девяносто Девятый повторил атаку.
        Новый антипротонный луч вонзился в бликующую поверхность сферы. Его энергии хватило бы для испарения одного из морей родной планеты мантоптеров. Однако и на этот раз луч бесследно канул в недра гигантского зеркального шара, не вступая в реакцию аннигиляции с его веществом.
        - В чем дело? - неприятно удивленный Сто Второй посмотрел на командира. - У нас нет оружия помощней?
        - Возможно, материал сферы имеет экзотические свойства, - проговорил Прокладывающий Курс. - Мы уже сталкивались в системе с телами, частицы которых имеют отрицательную массу.
        - Левая материя? - скептически хмыкнул Двести Шестой.
        - Попытайся разрезать его монохроником, - посоветовал Сто Второй.
        Девятьсот Девяносто Девятый привел в действие лазерное устройство, но с тем же результатом: высокоэнергетический луч света бесследно утонул в теле сферы, вызвав лишь слабенький лучик отражения. По всей видимости, шар действительно отражал только фотоны в узком диапазоне электромагнитного спектра, поглощая все остальные виды энергии и материи.
        - Запускаю ядерный резонатор, - доложил Девятьсот Девяносто Девятый, имея в виду взрывное устройство на основе спонтанного ядерного распада.
        Однако запустить ракету с атомной бомбой мантоптеры не успели, сфера вдруг ответила на их атаки, выпустив по космолету точно такой же антипротонный сгусток, каким угостили ее. Девятьсот Девяносто Девятый едва успел перестроить защитные экраны «Проникающего» таким образом, чтобы отклонить сгусток, а затем второй и - через некоторое время - третий, но уже не антипротонный, а лазерный. Впечатление было такое, будто выпущенные космолетом лучи проникли внутрь сферы, поплутали там и вылетели обратно, практически не изменившись.
        - Великий Всевидящий! - пробормотал ошеломленный Сто Второй (ругаться мантоптеры не умели). - Что за жаба нас догнала?! Неужели мы не можем от нее оторваться?
        - Мы и так идем на пределе.
        - Внимание, включаю форсаж! - предупредил экипаж Первый Поднимающийся.
        «Проникающий» устремился вперед с возрастающей скоростью, жадно глотая энергию запасных генераторов хода. Все помещения космолета заполнил низкий гул: корпус преодолевателя пространства начал резонировать в унисон с пульсацией защитных полей.
        Зеркальная сфера, выворачивающая «наизнанку» все, что в нее попадало, начала отставать и вскоре затерялась в черноте космоса на фоне россыпи звезд и далеких галактик. Еще некоторое время мантоптеры вглядывались в пустой экран обзора, ожидая доклада искусственного интеллекта корабля о маневрах погони, и лишь потом расслабились, позволив себе отметить это событие глотанием «жидкости счастья», приводившей их в легкое эйфорическое состояние.
        Не пил «счастье» лишь командир «Проникающего», предчувствующий близкую беду. До цели полета оставалось чуть больше половины пути - около восемнадцати тысяч светоединиц, и все еще могло повториться.

* * *
        Предчувствия Первого Поднимающегося сбылись, когда до спирального рукава Галактики, в котором находилась желтая звезда Солнце - цель экспедиции, осталось каких-то две тысячи планетарных циклов. На той скорости, с какой мчался сквозь пространство корабль миссии, ему требовался для преодоления оставшегося отрезка пути всего один суточный цикл, а то и меньше. Он уже был в пределах внешнего спирального рукава Галактики и слегка изменил курс, точно нацеливаясь на Солнце, и в этот момент обслуживатель корабля доложил о появлении в кильватере знакомой зеркальной «жабы». Преследователи догнали «Проникающий». А командир космолета вдруг понял, что отставание погони было просто хитрым маневром. Преследователи не знали, куда направляется корабль, и появились, как только определился курс и стала видна цель экспедиции.
        - Внимание! - объявил Первый Поднимающийся. - Тревога первой степени! Начинаем маневр сближения и атаки! Шанс - один из тысячи, что мы уцелеем. Прошу приготовиться к небытию.
        - Что ты задумал, командир? - подал голос Сто Второй.
        - Мы пошлем к Солнцу автономную капсулу с посланием и атакуем преследователей в режиме «таран».
        Тишина в гнезде управления.
        - Может быть, есть другое решение? - нарушил молчание Прокладывающий Курс.
        - Я его не вижу.
        - Но мы не использовали всего нашего арсенала…
        - Его недостаточно, нужен нестандартный подход. За нами идет не просто погоня Останавливающих. Это сферический хроноинверсор.
        Пауза. Возглас Двести Шестого:
        - Сохрани нас Всевидящий!
        - Почему ты уверен, что Останавливающие послали за нами хроноинверсор? - спросил Сто Второй. - Зачем? Он не сможет нас остановить.
        - Но сможет задержать, - тяжело сказал Первый Поднимающийся. - Тогда наша миссия теряет смысл. К тому же инверсор послан не за нами. Останавливающим нужно было узнать, куда мы направляемся, чтобы предотвратить утечку информации о положении дел в Метагалактике. Они своей цели добились. Теперь на очереди - те существа, которым мы должны передать послание. Оно дойдет, если только мы уничтожим посланца Останавливающих. Вы готовы?
        Долгая пауза.
        - Другого выхода нет?
        - Нет.
        - Тогда мы готовы, - ответил за всех Прокладывающий Курс.
        - Начинаем маневр.
        Корабль увеличил скорость.
        Зеркальная сфера начала отставать, и некоторое время казалось, что он оторвется от преследования, но спустя несколько долей суточного цикла она снова догнала корабль, и Первый привел в действие разработанный план.
        Гигантский космолет вдруг сделал неожиданный пространственный кульбит: прыгнул вверх - вниз, влево - вправо, развернулся носом к настигавшей его сфере и ощутимо «уперся в вакуум» - затормозил, на мгновение выключив генератор «вакуумной смазки». И преследователи не успели затормозить, чтобы избежать столкновения. Но перед тем, как столкнуться лоб в лоб, Девятьсот Девяносто Девятый выстрелил из корабельного деформатора, изменяющего метрику пространства, и словно огромным ножом буквально вспорол сферу как воздушный шарик.
        Деформатор - по сути преобразователь кривизны пространства - изменил топологию сферы таким образом, что она «лопнула» и «вывернулась наизнанку» сама, пропустив сквозь себя корабль мантоптеров. Затем она развернулась в сложной формы «цветок», напоминающий земную гвоздику, и стала складываться в плоскость, пока не превратилась в идеальный зеркальный квадрат, продолжавший лететь в прежнем направлении и с прежней скоростью. Корабль мантоптеров отразился в нем во всех деталях, догоняя это чудовищное «зеркало», и обслуживателю космолета с трудом удалось избежать столкновения: «Проникающий» тоже продолжал мчаться в прежнем направлении кормой вперед, оказавшись позади бывшей сферы благодаря своему маневру.
        Они сбросили скорость, наблюдая, как гигантский плоский зеркальный лист уносится в темноту космоса, отражая звезды и туманности, затем командир напомнил экипажу о выполнении служебных обязанностей, и очнувшийся Прокладывающий Курс занялся наведением «Проникающего» на цель. Вскоре космолет, на безопасном расстоянии миновав «зеркало», устремился к звезде людей - Солнцу, до которой оставались всего доли суточного цикла полета. Неожиданная метаморфоза сферы на мантоптеров особого впечатления не произвела, их техника тоже могла вытворять подобные фокусы с формой предметов, а о смысле происходящего должны были размышлять исследователи, сородичи с соответствующим образованием и функциональным предназначением. Таких мантоптеры обычно называли «яйцеголовыми».
        При подходе к Солнечной системе «Проникающий» сбросил скорость до десяти световых и вошел в нее уже не так стремительно, как покидал окрестности родной планеты. Всего местная система насчитывала девять крупных планетарных тел, около двух тысяч тел размерами поменьше и множество искуcственных сооружений, но корабль направился сразу к третьей планете системы, на которой обитали люди.
        Беда случилась, когда космолет пролетал мимо второй с краю планеты, которую хозяева системы называли Ураном.
        Внезапно впереди по ходу корабля, всего в тысячных долях радиуса орбиты планеты мантоптеров, объявился такой же преодолеватель пространства, шедший встречным курсом. Расстояние между ним и «Проникающим» было столь мало, что ни Прокладывающий Курс, ни обслуживатель корабля не успели предотвратить столкновение или отвернуть в сторону. Шедший на скорости в десять световых космолет мантоптеров врезался в лоб чужаку… и промчался сквозь него, как сквозь голографический призрак!
        «Зеркало!» - успел подумать Первый Поднимающийся, прежде чем потерять сознание. Это всего лишь зеркальное отражение…
        В следующее мгновение в гнездо управления хлынула тьма, и пятерка мантоптеров перестала что-либо ощущать. Никто из них уже не увидел, как «Проникающий в глубины», вонзившийся в зеркальный лист хрономембраны, через несколько долей суточного цикла вылетел обратно, странным образом развернувшись в неведомых измерениях «зеркала», и направился туда, откуда прибыл, к границам Солнечной системы, только с гораздо меньшей скоростью. Радарные комплексы людей, следящие за пространством Солнечной системы, засекли его в тот момент, когда он пересекал орбиту Плутона.
        Однако экипаж корабля к этому моменту был уже мертв.
        Глава 2
        НЕБОЛЬШИЕ ЛИЧНЫЕ ПРОБЛЕМЫ
        Сначала их было трое на плоту, неторопливо дрейфующему по водной глади Валлес Маринерис - Великой Марсианской Долины, расположенной в экваториальной области Марса в окружении величественных стен гигантской системы каньонов. Потом Ходя (Хасид Хаджи-Курбан, перс, уроженец Исфахана, безопасник-бобер,[1 - Бобер - боец обоймы риска (жаргон спецслужб УАСС).] полковник и друг Кузьмашина) и Гера (Герман Алнис, социолог по образованию, лирик по натуре, ксенопсихолог, сотрудник Института внеземных культур, поэт и сорвиголова) почти одновременно получили вызовы из своих засекреченных контор и улетели. Таким образом Кузьма (Кузьма Ромашин, двадцати девяти лет от роду, специалист-теоретик в области таймфаговой физики, женатый, детей нет; шатен, метр восемьдесят росту, лицо открытое, глаза карие, упрямый подбородок, крупные губы, нос далеко не греческого происхождения) остался на плоту один. Торопиться ему было некуда, в Институте ТФ-проблем его ждали через месяц, отпуск же только начинался, и к рабочему комбайну еще не тянуло. А отсутствие на плоту жены объяснялось двумя причинами. Первая: отдыхать собирались
сугубо мужской компанией. Вторая: Алевтина все равно не полетела бы с мужем на Марс, предпочитая отдыхать в более комфортных условиях в окружении друзей, бездельников и трепачей, называющих себя «служителями муз» или «артистами свободного поиска».
        Аля действительно когда-то закончила театральный институт, некоторое время работала в Магаданском театре оперетты, потом переехала в Петербург, вышла замуж за Кузьму и устроилась в знаменитый Мариинский театр, которому исполнилось уже почти полтысячелетия. Однако в Мариинке она не прижилась, имея довольно склочный характер (Кузьма поначалу считал эту ее черту склонностью к независимости), и кочевала из театра в театр по всей Земле, нигде не задерживаясь подолгу. Признаваться же в малом калибре таланта ей не хотелось, женщиной она была красивой и все неудачи привычно сваливала на мужа. В результате чего, прожив с ней пять лет, Кузьма понял, что их брак был ошибкой. Уйти от Алевтины следовало еще четыре года назад, когда у нее завелись друзья, бесцеремонно вмешивающиеся в семейную жизнь Ромашина.
        Над головой раздался писк.
        Кузьма лениво открыл глаз, увидел радужную кружевницу - бабочку Марса размером с две ладони, и снова зажмурился, подставив лицо лучам солнца.
        Солнце с поверхности Марса виднелось размером с человеческий зрачок и почти не грело, но благодаря искусственно созданному парниковому эффекту практически на всей экваториальной полосе планеты от шестидесятого градуса южной широты до шестидесятого градуса северной было тепло. Летом в иных местах температура поднималась до плюс тридцати пяти по Цельсию, зимой на равнинах не опускалась ниже восемнадцати, и лишь на плато и выше - на горных складках царил тридцатиградусный мороз. По сути, после появления атмосферы, таяния подкорковых льдов полярной шапки и создания лугов и лесов Марс превратился в одну из самых комфортных зон отдыха в Солнечной системе с немного меньшей, чем на Земле, силой тяжести,[2 - По последним данным ускорение свободного падения на Марсе равно не 3,74, а 8,39 метра в секунду за секунду.] что, естественно, доставляло удовольствие всем отдыхающим и проживающим здесь и способствовало хорошему настроению. В том числе - Кузьме Ромашину, избравшему романтическое путешествие на плоту по рифтовой долине длиной около трехсот километров.
        Конечно, внезапное отбытие друзей на Землю на некоторое время повергло его в уныние, однако все же он решил достичь намеченной цели: они намеревались пересечь Валлес Маринерис по диагонали, провести несколько дней в заповеднике Эола с его причудливым ландшафтом и лишь потом стартовать домой на Землю. Покинуть же Марс труда не составляло: Кузьма, как и любой другой специалист с высоким социальным статусом, имел тайф и мог в любой момент «внедрить» себя в систему метро, соединявшую все планеты и спутники, а также искусственные сооружения человеческой цивилизации, почти полностью обжившей околосолнечное пространство. Тайфом называли разработанный еще дедом Филиппом ТФ-эмиттер, позволявший обходиться без громоздких передающих и приемных антенн, и Кузьма пошел по его стопам, закончив семь лет назад Московскую физическую академию и став теоретиком тайфага. Теперь он был уже доктором наук, ведущим специалистом Института ТФ-проблем и метил в академики, значительно продвинув науку вперед. Мешала ему в этом лишь авантюрная жилка, присущая всему роду Ромашиных, заставляющая иногда резко менять направление
деятельности, жизненные концепции, философские установки (но - не принципы!) и при этом попадать в опасные ситуации.
        Таков был дед Кузьмы Филипп, которому пошел девяносто пятый год, но который все еще работал директором Управления аварийно-спасательной службы (УАСС). Лет семьдесят назад он, конструктор тайфаговой аппаратуры, вдруг ушел из Института ТФ-связи в службу безопасности УАСС и с тех пор сам стал частью этой системы, отвечающей за безопасность человечества.
        Таков был отец Кузьмы Игнат Ромашин, безопасник, пограничник, косморазведчик, рисковавший жизнью сотни раз и едва выживший после столкновения с Артефактом, которому дали название Спящий Джинн или Демон. Случилось это около сорока лет назад, когда Кузьмы и в проекте не существовало, но историю он знал досконально, тем более, что сохранились записи контакта спецслужб с Артефактом - забытым на Земле миллионы лет назад «роботом, выполняющим желания». Многие тогда хотели включить этого «робота», добиваясь своих личных целей, пока не произошла экологическая катастрофа и люди не поняли, что если Спящий Джинн и исполняет желания, то только не человеческие.
        Слава богу, за ним прилетели создатели, вспомнившие о ценном объекте, так и не пожелавшие вступить в контакт с людьми, забрали своего «робота», и все закончилось более или менее благополучно. А главную роль в этом деле сыграл отец Кузьмы, протаранивший Демона и заставивший его очнуться от миллионнолетнего сна, оценить ситуацию и убраться с Земли.
        Два года после этого Игнат Ромашин пролежал в коме, но все-таки выжил и снова влился в ряды безопасников. В свои шестьдесят шесть лет он все еще занимался боевыми искусствами и работал комиссаром погранслужбы УАСС. Однако приучить к единоборствам сына ему не удалось. Ромашин-младший не полюбил этот вид самореализации, хотя спортом занимался - довольно неплохо играл в гимнасион.[3 - Игра в мяч (ведение мяча сквозь систему колец) с элементами гимнастики в условиях пониженной силы тяжести.] Отец и мать Кузьмы жили под Волоколамском, на берегу небольшого живописного озерца, и Кузьма, давно имевший свое жилище в Московском мегаполисе (Строгинская жилая гроздь, сто десятый уровень, парковое кольцо, зона тысяча первая), любил гостить у них в свободное от работы время. Правда, удавалось это нечасто, ритм работы комиссара погранслужбы не позволял отцу отвлекаться от дел надолго.
        Снова раздался прерывистый настойчивый писк.
        Над плотом кружили уже три кружевницы и явно требовали от лежащего человека еды. Эти существа на самом деле были не бабочками, а термитами, завезенными на Марс и претерпевшими мутацию. Как правило, они селились возле человеческих жилищ и нахально требовали пищи. Кузьма перевернулся на бок, кое-как дотянулся до походной кухни, достал из блокпласта банку сгущенки. Открыв, поставил на край плота и стал смотреть, как кружевницы длинными хоботками едят сгущенку. Потом искупался в прозрачно-зеленоватой воде, испытывая восхитительное чувство легкости, и включил интервижн, чтобы послушать новости.
        Ничего особо выдающегося узнать он не надеялся, по привычке меняя каналы и выбирая спортивный, однако неожиданно заинтересовался сообщением Информцентра Солнечной системы об обнаружении искусственного объекта за орбитой Плутона. Объект больше всего напоминал суковатое полено размерами десять на полтора километра и представлял собой гигантский космический корабль. Как он оказался у границ Системы, почему следящие устройства, контролирующие пространство Системы, не заметили его приближения, в сообщении не говорилось.
        И еще одно известие неприятно подействовало на Кузьму: так называемые «мертвяки» - «мертвые зеркала» появились уже не только на других планетах Системы, но и на Земле. «Мертвяками» же их назвали по той простой причине, что от обычных «хронозеркал», возникших в Солнечной системе и вообще в Галактике более семидесяти лет назад, они отличались смертельным воздействием на человека и вообще на любое живое существо. Если в простое «зеркало» можно было войти как в дверь и выйти через какое-то время обратно живым и невредимым - время задержки варьировалось от минут до нескольких дней, - то войдя в «мертвое зеркало», человек возвращался уже мертвым. Без всяких видимых причин. Медики пришли к выводу, что у людей просто останавливалось сердце. И таких случаев с момента обнаружения «мертвяков» насчитывалось немало.
        Выключив аппарат объемной видеоинформсети, Кузьма поразмышлял над услышанным, оглядел акваторию озера, сильно вытянутого в меридиональном направлении и сверху похожего на банан, заметил в лесу на западном берегу столбик дыма: там явно жгли костер, - и решил устроить себе праздник знакомства. Одному отдыхать уже поднадоело, захотелось внести в размеренную растительную жизнь толику разнообразия.
        Кузьма развернул десятиметровой длины плот, сварганенный из четырех полос пенокремнелита, идущего на строительство подземных холодильников, прочного и легкого, как пробка, и погнал его к берегу, используя небольшой струйный движитель. До берега было километров семь, и когда плот приткнулся к темно-коричневым базальтовым столбам и валунам, еще недостаточно обточенным прибоем, солнце заметно сползло к горизонту. Наступал вечер, шестой вечер на озере Валлес и седьмой вообще на Марсе, куда прибыла троица друзей с Земли, уповающая на увлекательный и необременительный отдых.
        Кузьма вздохнул. Ходя и Герка давно были на Земле и лишь позвонили по разу, не обещая скорого возвращения. А отпуск без них все-таки терял смысл.
        Кузьма вспомнил, как два дня назад, когда они были еще вместе, над озером пролетели на антигравах две девушки, транспортирующие за собой капсулу стандартного туркомплекса. Они искали место для стоянки и приглашали друзей в гости. Герка, необычайно быстро сходящийся с людьми, даже пообещал завернуть к ним на чай. Одна из девушек, блондинка с роскошными золотыми волосами, весьма заинтересовала ксенопсихолога, не обремененного узами брака, она понравилась и Кузьме, ответив ему заинтересованным взглядом, но познакомиться они не успели. Спутница блондинки потянула ее за собой, и они умчались вперед, скрывшись за полосой тумана. Теперь Ромашин прикидывал, не принадлежит ли костер, дым которого он обнаружил, биваку незнакомок. После разлуки с друзьями это было бы неплохой компенсацией за одиночество.
        Привязав плот к одному из валунов, Кузьма натянул шорты, белую футболку и кроссовки, положил в гостевую сумку бутылку шампанского, коробку конфет (все это богатство принадлежало Герману, предусмотрительно запасшемуся атрибутами знакомства именно на такой случай), нацепил пояс-антиграв и поднялся над береговой линией на десяток метров.
        Струйка дыма, которую он заметил с озера, несколько посветлела, но была видна хорошо на фоне серо-фиолетовой стены рифта. До нее было всего около двух километров по прямой, но если бы Кузьма решился идти пешком, преодолевать каменистый, усеянный обломками скал и валунами береговой откос ему пришлось бы не менее часа, несмотря на меньшую, чем на Земле, силу тяжести.
        Под ногами поплыли трещины, изломы скал, ямы с водой, пласты горных пород, покрытые зеленоватым налетом ила и водорослей. Чуть выше этот налет сменился куртинами голубоватого мха, а у самой стены каньона рос уже настоящий кустарник - марсианский можжевельник, крапивник, суходол, буревей, переходивший в редкий лес, состоящий из плосковершинных сосен и карликовых - не выше трех метров - секвой. Секвойи на Марс завезли американцы еще двести лет назад, надеясь, что эти земные гиганты покорят марсианские просторы, но секвойи хоть и выжили в суровых условиях чужой планеты, расти, как на Земле, до двухсотметровой высоты, отказывались.
        Вскоре Кузьма услышал музыку, шум и среди высоких столбовых скал заметил палатки лагеря: их оказалось не две, как он думал, а целых восемь. Настроение слегка упало. Он надеялся еще раз увидеть золотоволосую незнакомку с теплыми янтарными глазами, но ей с подругой хватило бы и одной, в крайнем случае, двух палаток, а тут располагалось восемь, что означало: лагерь принадлежал какой-то большой группе путешественников. Золотоволосая девушка здесь скорее всего не отдыхала.
        Однако делать было нечего, отступать не хотелось, и Кузьма опустился на каменистую марсианскую почву, еще не измененную травой так, как на Земле. Последние полсотни метров до лагеря он решил пройти пешком.
        Прислушиваясь к долетавшим из лагеря звукам, он медленно двинулся вперед, разглядывая скалы и деревья.
        Местность здесь была живописная, скалы диаметром от двух до десяти метров и высотой до сорока-пятидесяти придавали ей необычный «археологический» колорит. Так и казалось, что сейчас он увидит жилище марсианина или его самого с копьем в руке. По-видимому, лагерь отдыхающие разбили в этом месте не случайно, о чем говорил и ручей, сбегающий к озеру по камням. Подумалось, что здесь поработали ландшафтные операторы, создавшие уголок «дикого» отдыха для какой-то важной персоны.
        Кузьма остановился, зачерпнул пригоршню воды, попробовал на язык. Вода была вкусная, пресная, колючая, как нарзан, и попахивала мятой. А поскольку ключей и минеральных источников на Марсе не водилось, Кузьма сделал окончательный вывод: источник создали искусственно, а скалы обработали для придания ландшафту «археологической законченности». Это подтверждало прежнее заключение Кузьмы о вмешательстве в пейзаж терраформистов. Захотелось посмотреть на людей, отдыхающих в этих местах, ради которых хозяйственники пошли на значительные затраты для облагораживания дикой природы.
        Кузьма двинулся было дальше и вдруг услышал голоса. Невольно сбавил шаг, прислушиваясь, потом и вовсе остановился. Разговаривали двое: мужчина и женщина - и, судя по эмоциональной окраске речи, ссорились.
        - В конце концов, я мог бы тебя и не приглашать, - зло бросил мужчина.
        - Тогда зачем пригласил? - сдавленным голосом отозвалась женщина.
        - Да уж не для того, чтобы ты демонстрировала свою независимость. Если ты со мной, изволь делать то, чего я хочу.
        - А если не хочу я?
        - Тогда не надо было соглашаться. Я специально выбрал место с «зеркалом», угрохал уйму кредитов на подготовку лагеря, пригласил известных людей, и после этого ты закатываешь истерику на глазах у всех и выставляешь меня на посмешище!
        - Я не игрушка и не твоя вещь! Со мной так нельзя…
        - Я так хочу, поняла?! И будет по-моему! Если я тебя хочу, ты будешь моей где угодно, даже в зале приемов Правительства, даже на Солнце!
        - Не буду!
        - Будешь!
        Возня, стук раскатывающихся камней, тихий вскрик:
        - Пусти, мне больно!
        Кузьма без колебаний шагнул вперед, отбрасывая ногой камни, чтобы его услышали, и увидел борющихся собеседников. Мужчина повалил женщину, одетую в шорты и майку, на землю и пытался снять с нее шорты, затем одним движением разорвал на ней майку и дал пощечину. Женщина снова вскрикнула.
        - Эй, красавец, - окликнул Кузьма. - Нельзя ли обращаться с дамой повежливей?
        Мужчина гибко вскочил, оглядываясь, яростно сверкнул глазами. Он был выше Кузьмы на голову и шире в плечах, великолепно сложен, красив, смугл, курчав, носил бородку и усы. Кузьма перевел взгляд на поднимавшуюся женщину и вздрогнул: это была та самая золотоволосая незнакомка, с которой их свела судьба два дня назад. Она попыталась натянуть майку, закрыла грудь рукой и торопливо пошла к лагерю. Мужчина оскалился, догнал ее в два прыжка, рванул за плечо, разворачивая к себе, и дал еще одну пощечину.
        - Ты уйдешь, только когда я тебе позволю! Поняла? - Он оглянулся на Кузьму. - А ты проваливай отсюда, пока я не позвал охрану!
        Кузьма увидел слезы, стекающие по щекам девушки, и покачал головой.
        - Сударь, вы не джентльмен. Она не хочет быть с вами, зачем же удерживать ее силой?
        - Проваливай, я сказал, защитник хренов! - Мужчина толкнул девушку в спину. - Иди в лагерь, там поговорим.
        В то же мгновение какая-то сила оторвала его от земли и отбросила в сторону. Кубарем прокатившись по каменистому пригорку, он ошеломленно вытаращил глаза и на несколько мгновений затих, затем вскочил.
        - Ты… меня… ударил?!
        - Остановил, - спокойно сказал Кузьма, поворачиваясь к незнакомке. - Извините, вас проводить?
        - Не вмешивайтесь, - покачала головой незнакомка. - У вас могут быть неприятности. Это мое личное дело.
        - Может быть, вас проводить на Землю? У меня есть тайф.
        - Не надо, я справлюсь сама, уходите.
        Девушка вытерла ладошкой мокрые щеки, на одной из которых рдело пятно от удара, и быстро зашагала к лагерю.
        - Стой, Екатерина! - рявкнул смуглолицый красавец.
        Но она не откликнулась, скрылась за скалой. Тогда мужчина посмотрел на Кузьму, раздвинул губы в нехорошей усмешке и проговорил, растягивая слова:
        - Что ж, рыцарь, ты сам захотел на свою задницу приключений, и ты их получишь! Придется тебя проучить, чтоб неповадно было связываться с уважаемыми людьми. Ты же понимаешь, что бывает со свидетелями, попадающими не в то место и не в то время.
        - Еще раз ее ударишь - поломаю руки! - глухо сказал Кузьма, включая антиграв.
        - Я же тебя везде достану! - донеслось с земли.
        - Я тебя тоже, - пообещал Ромашин.
        На берег озера он возвращался в недобром расположении духа. Угроз незнакомца Кузьма не боялся, но сам факт конфликта подействовал на него угнетающе. А главное, не хотелось верить, что золотоволосая девушка является женой мерзавца, поднявшего на нее руку, или же любовницей.
        Кузьма бросил сумку с шампанским и конфетами в палатку, отвязал плот, собираясь отчалить, и в этот момент из-за скал посыпались с воздуха на берег мужчины в ярких нарядах популярной объемной расцветки по моде «какаду». Всего их было семеро, а возглавлял отряд смуглолицый красавец, не стеснявшийся поднимать руку на женщину.
        - Никак ты куда-то спешишь, приятель? - осклабился он. - Погоди, мы еще не договорили. - Он обернулся к своим сопровождающим. - Парни, этот козел напал на Катю и пытался изнасиловать. Накажем мерзавца?
        - По полной программе, - отозвались парни, кидаясь сверху на Кузьму.
        Тот понял, что отдых его закончился, чем бы ни закончилась «встреча». Драться, доказывать свою правоту не хотелось, но и покорно ждать расправы от компании каких-то высокопоставленных подонков не стоило. Молодые ребята жаждали развлечений, и эти развлечения им надо было предоставить. По полной программе. Впервые в жизни Кузьма пожалел, что не послушался отца и не стал мастером рукопашного боя.
        Он вздохнул, одним движением застегнул антиграв и ввинтился в воздух, избегая рук и ног первых нападавших.
        Собственно, боем эту воздушно-наземную свалку назвать было трудно. Самыми опасными из всей компании были только двое парней в серых комби - та самая охрана, о которой упоминал смуглолицый богатырь. Они владели рукопашкой, как говорил Ходя, и быстро перекрывали Кузьме пути для маневра. Остальные только размахивали кулаками и сильно вопили, вероятно, считая себя крутыми бойцами. Однако их было много, и справиться с ними Кузьма не мог. Спустя минуту он был сбит на камни, и за него принялся предводитель компании, судя по специфике движений, владевший одним из так называемых «ближневосточных» стилей, присущих адептам боевых искусств Междуречья. Кузьма любил наблюдать за тренировками Ходи и знал, что это такое.
        Смуглолицый красавец был выше, шире и мощнее сухощавого на вид, без чрезмерно развитой мускулатуры Кузьмы, и если бы не слишком много говорил, издеваясь над соперником, явно рассчитывая на психическую поддержку приятелей, то быстро расправился бы с неопытным противником, метя в так называемые «точки смерти» на его теле. Он явно хотел покалечить Ромашина или вообще убить. Когда Кузьма понял его намерения, демонстрировать свою решительность ему окончательно расхотелось. К тому же берег марсианского озера мало походил на арену спортивных состязаний, на которой можно было бороться без риска сломать себе шею. Поэтому Кузьма, получив несколько мощных ударов в грудь и в голову, собрался включить свой тайф и сбежать, но не успел: ударом выпрямленной руки в грудь смуглолицый отбросил его на камни. Оглушенный Кузьма грохнулся спиной о валун и сполз по каменистой осыпи к воде.
        - Это будет тебе хорошим уроком, - осклабился смуглолицый. - В следующий раз подумай, прежде чем вмешиваться в чью-то личную жизнь. Вставай, я еще не закончил тренировку.
        Кузьма с трудом встал.
        Смуглолицый шагнул к нему, начиная картинный разворот для удара, и в этот момент откуда-то вынеслась рубиновая нить, и камень под ногой парня пересекла огненная черта. Он остановился, выхватывая оружие, оглянулся.
        Из-за скал появилась летящая на антиграве золотоволосая женщина, одетая в походный комби-костюм песочного цвета. В одной руке она держала большую белую сумку, в другой - пистолет, называемый в обиходе «универсалом».
        - Оскар! Прекрати!
        Смуглолицый оглянулся.
        - Катя?! Почему ты здесь? Кто тебе позволил покинуть лагерь?
        - Я сама себе позволила. Опусти «универсал»!
        - Ты не понимаешь…
        Катя выстрелила, но использовала на сей раз не лазерный импульс, а плазменный разряд. Бледный сгусток вихрящегося перламутрового пламени ударил под ноги Оскару, он отшатнулся и едва не сорвался со скалы вниз. Изумленно вскрикнул:
        - Ты что, с ума сошла?! Ты же чуть в меня не попала!
        - Брось пистолет и уходи.
        Оскар оглянулся на приятелей, не знавших, что делать в такой ситуации, пожал плечами и спрятал «универсал» под куртку.
        - Хорошо, я найду этого засранца позже. Не скажешь, куда ты собралась?
        - Тебя это не касается. - Девушка опустилась рядом с Кузьмой, удивленно наблюдавшим за ней, помогла ему встать и добраться до плота. Встретила его взгляд, невесело скривила губы.
        - Вы так и будете стоять столбом? Поплыли.
        Кузьма с готовностью включил движитель, задал автомату курс, и плот двинулся прочь от берега.
        - Эй, мастер, - насмешливо позвал Ромашина Оскар, - ты с ней поосторожней в постели, она и укусить может. Лучше привязывай.
        В то же мгновение Кузьма выхватил у девушки «универсал» и выстрелил, использовав его в качестве полевого разрядника. Невидимый сгусток силового поля вонзился в скалу, на которой стоял Оскар, раздробил ее на куски, и смуглолицый с воплем свалился вниз, на камни, сразу умерив красноречие. Послышались невнятные восклицания, ругань, шум камней, приятели Оскара бросились вытаскивать его, мешая друг другу, и девушка рядом с Кузьмой невольно засмеялась. Потом покачала головой и нахмурилась.
        - Напрасно вы так с ним, Оскар злопамятен и обязательно отыщет вас, чтобы отомстить.
        - Он слишком много говорит. - Кузьма протянул ей «универсал». - Извините, не сдержался, но хамства не терплю ни в каком виде. Откуда у вас оружие?
        - Неважно. Я имела в виду другое. Оскар - сын Артура Мехти, знаете такого?
        - Нет.
        Девушка удивленно взглянула на Ромашина.
        - Артур Мехти - министр общественной безопасности Правительства Земли.
        - А-а… То-то этот красавчик показался мне знакомым, отца-то я лицезрел в новостях. Да вы не волнуйтесь за меня, я ведь тоже не беззащитен. У меня тоже есть друзья.
        - Как вас зовут, рыцарь? - Катя окинула исцарапанное лицо Ромашина оценивающим взглядом.
        - Кузьма.
        - И все?
        Кузьма засмеялся.
        - Кузьма Ромашин, физик-теоретик, ведущий спец института ТФ-проблем. Достаточно?
        - Вполне.
        - А вас, кажется, зовут Катей?
        - Екатериной. Катя я для знакомых, Катька - для друзей. - Она по-новому взглянула на лицо Кузьмы с упрямой складкой губ и прозрачно-карими глазами. - Комиссар погранслужбы Игнат Ромашин случайно не родственник вам?
        - Отец.
        Брови Екатерины прыгнули вверх. В ее взгляде сквозь любопытство и удивление протаяло уважение.
        - Надо же, какая встреча. А я Катя Лапарра, внучка Яна, советника СЭКОНа.[4 - СЭКОН - Комиссия социального и этического контроля за опасными исследованиями (отдел ВКС).] Не помните такую фамилию? Ваш отец и мой дед когда-то работали вместе в секторе безопасности УАСС.
        - Отец мне рассказывал. Действительно, мир тесен. А как вы оказались среди… этих… любителей острых ощущений?
        Свет в глазах Екатерины погас, она отвернулась.
        - Подруга уговорила.
        - Та самая, с которой мы вас встретили?
        - Да, это она, Майга.
        - Судя по поведению, Оскар - не муж вам?
        Катя искоса посмотрела на Кузьму.
        - Это имеет какое-то значение?
        - Никакого, - покачал он головой. - Просто меня поразили ваши отношения.
        Она покраснела, отошла к краю плота, повернулась спиной к Ромашину, глядя на заходящее солнце. Помолчав, проговорила с какой-то необычной тоской:
        - Оскар меня спас… рисковал жизнью… и я ему должна быть благодарна.
        Но не до такой же степени, хотел возразить Кузьма, однако вслух говорить это не стал. Подкорректировал курс плота, направляя его на северо-восток, к горам Эола, до которых оставалось не так уж и много - километров сорок пути, и занялся уборкой в палатке, мечтая о том, что Катя останется с ним на плоту до конца путешествия. Однако все вышло иначе.
        - Где же ваши друзья? - очнулась девушка от каких-то горестных воспоминаний.
        - Увы, они себе принадлежат реже, чем хотелось бы. - Кузьма вылез из палатки с надувным матрацем в руках. - Обоих вызвали по какой-то надобности, и я теперь кочую в одиночестве. Если хотите, располагайтесь в палатке, там вполне уютно и тепло, а я переночую на открытом воздухе.
        - Спасибо, я, пожалуй, воспользуюсь вашим тайфом, если он у вас действительно есть. Не хочется больше здесь оставаться.
        - Что ж, дело ваше. - Кузьма с разочарованием вынес из палатки персональный тайф - тяжелый браслет из лоснящегося чернотой материала с выпуклым синим глазом антенны. О таком в свое время мечтал дед Филипп, рассчитавший вошедшую во все учебники физики «формулу Ромашина».
        - Вам его вернут, - усмехнулась Екатерина, застегивая браслет на запястье, - не переживайте.
        - Я не переживаю.
        - Спасибо за помощь, рыцарь. Может быть, вам тоже не стоит оставаться одному? Этот аппарат вполне потянет двоих.
        - Нет, я еще попутешествую.
        - Будьте осторожны, не лезьте на рожон, если Оскар начнет вас провоцировать. Я уже говорила: он злопамятен.
        - Как-нибудь справлюсь. Я могу надеяться на встречу с вами?
        Девушка приподняла бровь, разглядывая нарочито простодушное лицо Ромашина, снова улыбнулась.
        - Не обещаю, это зависит не только от меня. Но кто знает? Прощайте.
        Над синим глазом антенны тайфа заклубилась серебристая пыль, окутала фигуру девушки снежным вихрем, затем этот вихрь сжался в тонкий луч, ударивший в зенит, и погас. Золотоволосая внучка Лапарры стала частью гигантской сети мгновенного транспорта, соединявшей все планеты Солнечной системы и сотни ближайших звезд, превратилась в суперпозицию информационных полей и переместилась с Марса на Землю, за одно мгновение преодолев более ста миллионов километров.
        Кузьма снова остался один, ощутив вдруг прилив горечи и тоски, а также такой властный зов сердца, что едва удержался от поспешных решений: бросить плот, на антиграве добраться до ближайшей станции метро, перелететь на Землю и немедленно отыскать золотоволосую принцессу по имени Катя. Трезво оценив свое положение, он растянулся на плоту лицом вверх, закинув руки за голову, понаблюдал за быстро тускнеющей малиновой полосой заката, вспоминая все детали знакомства с внучкой Лапарры, и неожиданно поймал себя на мысли, занозой торчавшей в подсознании: откуда у нее «универсал»? С каких это пор молодые девушки носят штатное оружие безопасников? Ведь даже общественная охрана городов имеет право применять лишь парализаторы и электрошокеры. «Универсалы» - уровень спецслужб. На кого же тогда работает Екатерина Лапарра, бросившая вызов сыну министра безопасности? На пограничников, безопасников, на Даль-разведку?
        Кузьма приподнялся на локтях, вспоминая поведение девушки, ее решительные действия, и покачал головой.
        - Надо было сразу догадаться, - проговорил он вслух. - Если ее дед - советник СЭКОНа, то и она небось там же. Вот только Оскар…
        Вот только Оскар, подумал он. Зачем ей такая грубая свинья? Разве что - любовь? Недаром говорят: любовь зла, полюбишь и… м-да. Или все-таки долг? Хорошо бы - только долг… ведь он ее где-то спас… а долг, как известно, платежом красен. Как же этот бандит умудрился ее спасти? Неужели хватило мужества? Надо бы выяснить…
        С этой мыслью Кузьма уснул.
        Утром он свернул палатку, упаковал снаряжение в походный кокон, подвесил его на антиграве, перепоясался вторым антигравом и взял курс на запад. Примерно в ста двадцати километрах от озера Валлес Маринерис в долине Арес Валлес располагался второй по величине город Марса - Патфайндер, откуда можно было по линии метро добраться до Земли.
        Весь путь до Патфайндера занял около трех часов. Никто за Кузьмой не следил, никто не преследовал, и останавливался он всего один раз - посмотреть на обнаруженное сверху «зеркало».
        Давно было известно, что «зеркала» представляют собой не только пассивные накопители информации, но и своеобразные хрономембраны, особые объекты с «глубокой хронопотенциальной ямой». Их создателей не удалось обнаружить до сих пор, хотя погранслужба и служба безопасности УАСС сделали все возможное и невозможное для их поисков. Однако таинственный хозяин «зеркал», прозванный Наблюдателем, отказывался контактировать с людьми, а его «зеркала» продолжали появляться в контролируемой землянами области космоса и следить за деятельностью человеческой цивилизации, и поделать с этим ничего было нельзя, приходилось как-то мириться, а в последнее время и охранять «зеркала», чтобы любопытствующие экспериментаторы, в основном дети и студенты учебных заведений, не рисковали своей жизнью ради бахвальства, бравады и эффектных фокусов с «хроновывертами». Эксперименты с «мертвыми зеркалами», неотличимыми от обычных, все чаще заканчивались гибелью людей.
        В Патфайндере Кузьма задержался лишь для того, чтобы сдать туркокон в грузовое окно метро, а сам налегке отправился на Землю.
        В Москве стоял поздний вечер середины марта: леса вокруг жилых комплексов были еще все в снегу, температура минус пять, безветрие, небо ясное, вспыхивающее полотнищами реклам, сквозь которые не всегда могли пробиться лучи звезд. Однако в конце двадцать четвертого века это было обычным зрелищем и особых эмоций ни у кого не вызывало. Хотя сам Кузьма рекламу не любил, зная ее агрессивную направленность на увеличение объема материального потребления.
        Строгинская жилая гроздь со стороны действительно напоминала исполинскую виноградную гроздь высотой около двух километров. Такси-антиграв доставило Кузьму на сто десятый ярус комплекса, он вышел в парковое кольцо и направился к своему жилому блоку под номером «1001». Блок имел пять комнат: рабочий модуль, гостиную, спальню, каминный зал, мастерскую - для театральных репетиций жены, - и узел хозяйственного обслуживания. Алевтина готовить не умела, кухню не любила, и чета Ромашиных питалась с помощью линии доставки или в ресторанах парковой зоны.
        Входная дверь разошлась лепестками диафрагмы, узнавая хозяина, Кузьма вошел, и его сразу оглушили звуки музыки: у жены были гости. Он уезжал под этот шум и приехал - в такой же шум. Складывалось впечатление, будто компания друзей Алевтины отсюда не уходила, и гуляния продолжались все шесть дней, пока отсутствовал Ромашин. Кроме того, он не узнал своей собственной квартиры.
        Современное градостроительство давно перешло на городские ландшафты с «плывущей геометрией», используя принципы индивидуальной застройки, хотя и подчиняющейся единой концепции того или иного жилого массива. Однако главным звеном этой геометрии были жилые модули с конформно изменяющимся интерьером, использующие материалы с многовекторной внутренней симметрией, которые могли изменять форму комнат, мебели в широком диапазоне используемых программ. Такой же программой руководствовался и Ромашин, подогнав убранство модуля под свои (плюс жена) вкусы. Теперь же его дом был полностью изменен, гостиная превратилась в подобие пляжа, а во что превратились другие помещения, можно было только догадываться.
        Кузьма прошествовал на «пляж» гостиной, увидел ряд шезлонгов, пляжные диваны, матрацы, на которых сидели и лежали обнимающиеся и целующиеся молодые люди в нарядах, которым трудно было подобрать эпитеты, жены среди них не увидел, пересек гостиную (на него не обратили никакого внимания) и открыл дверь в спальню.
        Это помещение тоже претерпело трансформацию, превратившись в круглый будуар с небольшим бассейном у стены. На огромной роскошной кровати, занимавшей чуть ли не всю спальню, удобно расположилась обнаженная парочка (Аля когда-то познакомила мужа с актером Милославовым и его подругой Соней - это были они) и, воркуя, пила вино из высоких зеленоватых бокалов. Больше всего Кузьму взбесило именно это невинное обстоятельство - бокалы, доставшиеся ему в наследство от прабабки Маши.
        Он шагнул к смятой кровати, дал оплеуху актеру Милославову, так что тот выронил бокал (Кузьма успел его подхватить) и слетел на пол. Затем бросил ему одежду.
        - Одевайтесь, и чтоб духу вашего здесь не было!
        - Как ты смеешь?! - заикнулась было Соня.
        Кузьма сдернул ее с кровати, шлепнул по голому заду и подтолкнул к двери.
        - Вон!
        После этого он вернулся в гостиную, выключил конформатор (гостиная приобрела вид бункера с голыми серыми стенами), затем эйдомузыкальную установку и в наступившей тишине сказал раздельно:
        - Все вон!
        Кто-то охнул, удивленно хихикнули девицы с невообразимо сложными прическами. Мужчина, обнимавший их, проворчал что-то насчет «узурпаторов, не имеющих никаких прав». Кузьма подошел к нему, рывком за воротник блузона поднял с дивана и толкнул к двери.
        - Вон!
        Мгновение все гости Алевтины немо взирали на вернувшегося хозяина, потом засуетились, стали собираться и потихоньку исчезать. Какой-то молодой «носитель творческой свободы» попытался было устроить революцию и даже снова включил музыку, но Кузьма без особых церемоний скрутил ему руку, довел до двери и вышвырнул на светящуюся дорожку паркового кольца. Остальные гости бузить и сопротивляться не решились.
        Гостиная опустела. Кузьма заглянул в свой рабочий модуль (никого, слава богу!) и открыл дверь в мастерскую Алевтины. В лицо пахнуло сложным набором запахов: пот, духи, наркотический дым сигарет, ароматы выпитых напитков.
        Жена была не одна. Двое блестящих от пота мужчин танцевали с ней, полуобнаженной, под медленную музыку «магической эротики», по очереди целуя Алю, прижимаясь к ней и сбрасывая с нее одежду. Еще двое мужчин и женщина смотрели на этот эротический спектакль блестящими глазами и молча курили тонкие и длинные черные кайфьяносы - запрещенные минздравом Земли сигареты, возбуждающие подкорку и вызывающие психическую аберрацию сознания.
        Эра повальной «виртуализации» человечества прошла. Видеоигры, достигшие чуть ли не абсолютного совершенства, уводившие людей в виртуальные миры до полной потери чувства реального, сильно сократившие численность населения наименее развитых зон Земли, таких, как Северная Америка и Восточная Азия, канули в прошлое. Возвращалась эра биохимических стимуляторов и психоделитиков нового поколения, поражающих центральную нервную систему исподволь, медленно и неотвратимо, снижающих интеллект и создающих слой моральных уродов, готовых ради кайфа на все. Кузьма не раз слушал сообщения о распространении индустрии «химических» развлечений, от которой особенно страдали дети наиболее обеспеченных родителей, имеющих средства и не контролирующих досуг своих детей, но сам сталкивался с кайфьяносами впервые.
        Стараясь не дышать, он выхватил у курящих сигареты и вытолкал мужчин за дверь. Вернулся, дал под зад женщине в псевдомехах, так что та взвизгнула, выключил музыку и одного за другим вышвырнул танцующих мужчин в коридор, не обращая внимания на оцепеневшую, обхватившую руками грудь жену.
        Выгнав последних гостей, он вернулся в дом и принялся наводить порядок, придавать комнатам первоначальный вид и убирать мусор, призвав на помощь домового, который подключил к процессу юрких домашних уборщиков.
        Квартира почти приобрела прежний идеальный вид, когда в гостиную вошла Алевтина, одетая в длинное облегающее платье, похожее на полупрозрачную, мерцающую зеленоватым светом, змеиную кожу.
        - Тебе не кажется, что ты себе много позволяешь?
        Кузьма молча рассматривал жену, красивую до умопомрачения, вызывающе женственную, уверенную в себе, и вдруг понял, что она ему абсолютно чужая!
        Это не было откровением или озарением, они шли к этому состоянию достаточно долгое время, чтобы понять и принять отдаление душ, а затем и тел, и все же это было грустное открытие.
        Алевтина занервничала, обеспокоенная его молчанием.
        - Может быть, ты объяснишь, что происходит? - Она вдруг заметила синяки и царапины на его лице. - Что с тобой? Ты подрался?
        Кузьма продолжал изучать лицо жены, находя в нем новые черточки: морщинки у припухлых губ, часто складывающихся в ироничную полуулыбку, тени под глазами, на дне которых прятался испуг. И одновременно агрессивное желание оправдаться. Интересно, найдет ли она довод, который заставит его перейти на ее сторону?
        - Давай поговорим без обычных истерик, - сказал он наконец почти миролюбивым тоном. - Пора рубить этот затянувшийся узел. Время показало, что мы совершенно разные люди, а подстраиваться под твое настроение и «творческие поиски» я больше не хочу. Предлагаю мирно разойтись по разным квартирам.
        - Ты нашел другую женщину, - утвердительно проговорила Алевтина, с интересом окинув его взглядом.
        Кузьма вздрогнул. Раньше жена не обнаруживала такой прозорливости, но ведь и он не давал повода. А женская интуиция редко прогнозируема и срабатывает именно тогда, когда этого не ждешь.
        - Я сыт по горло твоими друзьями и постоянными тусовками в моем доме. Если хочешь, чтобы мы жили вместе, измени образ жизни. Иначе…
        - Что? - высокомерно приподняла брови Алевтина. - Иначе что?
        - Мы расстанемся.
        - Тебе не кажется, что ты ведешь себя как тупой мещанин?
        Кузьма покачал головой, с сожалением глядя на изменившееся лицо жены.
        - Зато ты ведешь себя как… - Он хотел добавить: «С кем из своих друзей ты еще не спала?» - но не стал этого делать. - Давай не будем опускаться до обывательской перепалки. Я сейчас отделю свой рабочий модуль от всей квартиры, сделаю отдельный вход, и ты сможешь заниматься в оставшейся части всем, чем угодно. Потом что-нибудь придумаем. Возможно, я переселюсь к родителям.
        - Что же все-таки произошло? - полюбопытствовала Аля, отнюдь не огорошенная и не расстроенная решением мужа. - Ты же всегда терпел…
        - Запасы терпения не вечны. Мы не любим друг друга, не стоит сохранять вид благополучной пары.
        - И как же ты будешь жить без меня? Уже есть программа?
        Кузьма невольно улыбнулся.
        - А я уже давно живу без тебя, ты просто этого не замечаешь. Я ведь нужен тебе только в качестве фирменной этикетки: мальчики - это мой муж Кузя Ромашин, знаменитый ученый, он участвовал в экспедиции к центру Галактики, умеет петь, плясать и готовить барбекю. Кузя, покажи свое искусство.
        - Ты болен, - поджала губы Аля. - Тебя надо лечить.
        - Нельзя вылечить больного, который считает себя здоровым. Итак, Алевтина свет Венедиктовна, я могу считать, что мы мирно разошлись по сторонам?
        - Ты не понимаешь, что делаешь.
        - Наоборот, я наконец понял, что надо делать.
        - Не пожалеешь?
        - Вряд ли.
        - А если я заставлю тебя изменить решение?
        - Каким образом? - удивился Кузьма.
        Алевтина приблизилась к нему, ступая по-особому соблазнительно и призывно, закинула ему руки за шею, прижалась всем телом, облизывая губы языком. Волна желания ударила в голову Кузьмы, закружила, заставила напрячься мужское естество, ощутить жар и упругую податливость прекрасной женской плоти. Он едва сдержался, чтобы не стиснуть ее в объятиях и не усыпать лицо и шею поцелуями, как делал всегда, когда она этого х о т е л а. Чувствуя, что теряет волю (все-таки у нее явно задатки колдуньи), Кузьма грубо отстранил Алю от себя, сделал шаг назад, сказал хрипло:
        - Прием хорош, но однообразен. Кончим на этом.
        В гостиную неожиданно вошел длинноволосый молодой человек в ярко-голубом унике с радужными просверками в паху и под мышками. Его Кузьма уже видел в компании с Алей, это был один из актеров Архангельского театра оперетты, где сейчас выступала Алевтина.
        - Я немного опоздал, - сказал он с улыбкой, не здороваясь и не глядя на Кузьму. - Что у нас сегодня запланировано?
        - У нас сегодня развод по-настоящему, - усмехнулся Кузьма. - И ты здесь лишний. Выйди и подожди в парке, пока не позовут.
        Молодой человек с модной степенью небритости на лице мотнул головой, убирая волосы со лба, перевел взгляд на Кузьму, пожал плечами, снова повернулся к Алевтине:
        - А где остальные? Биткин обещал принести черный кайф…
        Кузьма шагнул к нему, перехватил руку и повел пискнувшего от неожиданности гостя к выходу в полуприседе, вытолкал за дверь, вернулся в гостиную, где Аля ждала его с задумчивым выражением лица.
        - Сегодня заниматься разделом уже поздно, я перепрограммирую модуль завтра, не возражаешь? Спокойной ночи, дорогая.
        - Зачем ты выгнал Митю? Он славный, талантливый, симпатичный мальчик.
        - Конечно, славный, и, как все таланты, слегка невоспитанный. Посоветуй ему не убирать волосы со лба, а то на нем написано: идиот.
        - Да, ты изменился, - покачала головой Аля не то с удивлением, не то с сожалением. - Жаль, я этого не поняла раньше.
        Кузьма отступил еще на шаг, удерживая готовые сорваться с языка ненужные вопросы и слова, поклонился и вышел из комнаты, направляясь в свой рабочий модуль на втором этаже, который дед называл старинным словом «кабинет». Душа молчала, будто ее происходящее не касалось вовсе, и лишь оказавшись один в четырех стенах небольшого помещения с комплексом видео, компьютерным анализатором и приставкой инка, Кузьма ощутил странное облегчение с оттенком грусти. Ощущение было действительно необычным, словно он долго решал какую-то сложнейшую задачу, решил-таки ее и при этом потерял часть личности - нечто эфемерное, прозрачное, неуловимое, но важное, необходимое, принадлежащее внутреннему миру и наполнявшее душу уверенностью в своей правоте.
        Перед внутренним взором всплыла фигура Кати, внучки Лапарры. Она смотрела на него строго, ожидающе, с недоверием, и Кузьма молча развел руками, как бы приглашая девушку саму оценить его состояние.
        Захотелось спать. Приказав домовому никого в кабинет не впускать, он устроился на диванчике как был - в одежде и мгновенно уснул, будто кто-то нажатием кнопки выключил сознание.
        Однако выспаться ему не дали.
        Ровно в два часа ночи позвонил дед Филипп:
        - Надеюсь, я тебя не разбудил?
        - Разве что самую малость, - пробурчал сонный Кузьма, пялясь на физиономию деда в растворе виома. - Как ты узнал, что я уже дома?
        - Или я уже не директор УАСС? Сорока на хвосте принесла.
        - А ты знаешь, директор, который сейчас час?
        - Всего лишь двенадцать по среднесолнечному. Кончай ворчать, собирайся и выходи. Тебя встретят.
        Сон слетел с Кузьмы окончательно, он даже зевок проглотил.
        - Кто меня встретит?!
        - Узнаешь. Жду тебя через полчаса на второй лунной базе.
        Виом превратился в белесое облачко, свернулся в нить и погас.
        Кузьма почесал в затылке, размышляя, что могло случиться в конторе деда и зачем он ему понадобился в такое время, потом очнулся и побежал умываться. О том, что квартира ему как бы уже и не принадлежит, Кузьма вспомнил, встретив в коридоре полуодетую жену. Хотел было поинтересоваться, что она тут делает, но вовремя прикусил язык.
        - Ты далеко? - спросила Аля, кутаясь в ажурный кусок ткани, почти не скрывающий прелестей тела.
        - За кудыкины горы, - буркнул он. - Извини, если разбудил.
        - Может быть, посидим за бокалом вина, поговорим?
        - Мне некогда.
        - А куда ты спешишь, если не секрет?
        - К деду.
        Объяснять больше ничего не хотелось, поэтому Кузьма скрылся в туалетной комнате, ополоснул водой лицо, решая, стоит бриться или нет, потом порылся в своем платяном шкафу, переоделся в уник со стандартной энергоподпиткой и, не отвечая на красноречивый взгляд Али, вышел из дому.
        К удивлению Кузьмы его действительно ждали, и не кто иной, как Ходя собственной персоной. То есть Хасид Хаджи-Курбан, по его уверениям - чистокровный перс в тридцатом колене, улыбчивый, смуглолицый, чисто выбритый, черноволосый и черноглазый, высокий, гибкий и сильный. Однако отличительной его чертой Кузьма считал немногословие. Выражался Ходя исключительно лаконично.
        - Привет, - протянул он руку Кузьме, демонстрируя свою обычную извиняющуюся улыбку.
        - Ну, дед, погоди! - проворчал в ответ Кузьма. - Мог бы и предупредить. Или ты ко мне по другой надобности? Дед сказал, что меня ждут, но не объяснил - кто.
        - Я.
        - Понятно. Зачем я ему понадобился?
        - Он сам расскажет.
        Кузьма давно убедился, что из Ходи лишнего слова клещами не вытянешь, поэтому расспрашивать его больше не стал.
        - Где твоя машина?
        - Рядом.
        Они обогнули парковое кольцо, свернули в проход, ведущий из парковой зоны к выходу из «виноградины» сто десятого яруса Строгинской грозди, сели в четырехместный куттер с красной полосой по борту и мигалкой аварийно-спасательной службы, и автомат открыл им окно в прозрачном колпаке сферозоны.
        Пока летели к метро в ночной темноте, Кузьма рассказал другу о своих приключениях на Марсе, и Ходя пообещал разобраться с Оскаром Мехти, выяснить, что он за человек, кем ему приходится девушка Екатерина, внучка Лапарры, и каким образом он ее спас.
        Затем Хасид связался с каким-то «вторым» и «сто шестым», выяснил, что «горизонт чист» и все тихо, посоветовал «покачать частоты визинга», и через минуту они вышли у станции метро, располагавшейся практически рядом со Строгинской жилой зоной, прямо над рекой возле Серебряного Бора. Но пошли не в зал станции, способный отправить и принять одномоментно около четырехсот человек, а обошли купол станции и свернули к двери с табличкой: «Только для технического персонала».
        Кузьма хотел спросить: «Куда это мы?» - но Ходя опередил его:
        - У нас своя линия.
        «У нас» означало - у сектора безопасности, и Ромашин поежился, внезапно осознавая, что ночной вызов деда не является розыгрышем и не объясняется желанием старика пообщаться с внуком, а несет в себе некую тревожную информацию. В свое время, семьдесят или около того лет назад, деда Филиппа точно так же срочно вызвали в отдел безопасности, и это круто изменило его судьбу.
        Никто не попался им навстречу, не смотрел вслед, никто не встречал и не охранял служебный вход, и тем не менее у Кузьмы сложилось впечатление, что постороннему человеку пройти здесь не удастся. Современные методы охраны тайны позволяли держать секреты под замком без видимого присутствия людей и технических систем.
        Короткий коридор с плавающим сектором освещения идущих. Автоматически открывающиеся и закрывающиеся за спиной двери, световая нить опознавания, зеленый зигзаг разрешенного доступа, небольшая кабина метро.
        Ходя вошел, посторонился, пропуская Кузьму. Свет в кабине погас, сердце на секунду сжалось, кольнуло глаза. Свет вспыхнул снова, дверь открылась. Кузьма почувствовал легкость во всем теле и понял, что они действительно перенеслись на Луну. Ходя вышел первым, доложил кому-то:
        - По всем уровням - ноль.
        - Хорошо, - раздался хорошо знакомый басовитый голос деда.
        Кузьма вышел из кабины и оказался лицом к лицу с дедом Филиппом, одетым в уник официала УАСС с нашивками высшего должностного лица.
        - Привет, внук, - сказал седовласый, крупногабаритный, мощный, несмотря на возраст, директор Управления, обнимая Кузьму.
        - Привет, дед, - ответил Ромашин-младший, чувствуя себя не в своей тарелке; хотя, с другой стороны, он был очень рад встрече. - Надеюсь, это не похищение и не арест?
        - Обещать не могу, - хладнокровно проговорил Филипп с насмешливыми искрами в глазах. - Все будет зависеть от расположения звезд. Хасид, ты ему дал что-нибудь?
        - Нет, - мотнул головой молодой человек.
        - Хорошо. Тогда загружаемся обратно. Объяснять причину твоего вызова придется на месте, нас уже ждут эксперты.
        Директор УАСС подтолкнул растерявшегося Кузьму в кабину метро, шагнул следом, за ним вошли Ходя и еще один мужчина в сером унике муниципала безопасности, и дверь закрылась.
        - Куда мы? - вырвалось у Кузьмы.
        - На Тритон, - ровным голосом ответил дед.
        Глава 3
        «ПОТРЯСАТЕЛЬ МИРОЗДАНИЯ»
        Спутник Нептуна Тритон, открытый земными астрономами еще в тысяча восемьсот сорок шестом году, представляет собой каменисто-ледяное тело размером с земную Луну и точно так же, как Луна к Земле, всегда повернут к Нептуну одной стороной. С точки зрения ученых, это довольно необычный спутник, потому что его орбита не имеет эксцентриситета, а вращается он вокруг Нептуна в обратную сторону, причем синхронно с вращением самой планеты.
        Значительная часть поверхности Тритона покрыта океаном жидкого азота глубиной всего в несколько метров. Атмосфера у него тонкая и разреженная и состоит в основном из азота с примесью метана. Сила тяжести на поверхности Тритона не превышает одной пятой земной, то есть близка к лунной, поэтому передвигаться в этом мире довольно легко, хотя это требует определенной сноровки.
        По оценке ученых, Тритон обречен. Потери энергии вращения в приливном взаимодействии с Нептуном таковы, что он постепенно приближается к своему патрону и через несколько миллионов лет должен войти в зону Роша, в результате чего приливные силы разорвут его на части. Однако это обстоятельство не помешало землянам построить на Тритоне несколько исследовательских станций и туристический модуль, а также пробурить в его коре несколько десятков скважин и две шахты. Одна из этих шахт, достигшая глубины ста с лишним километров, заканчивалась сферической полостью диаметром в километр, и в этой полости был смонтирован агрегат, получивший много десятилетий назад образное название «Потрясатель Мироздания».
        От деда и отца Кузьма не раз слышал рассказы об Австралийском эксперименте «галактического просвечивания», в результате которого люди получили полную картину взаимодействия черной дыры, звезд и тяготеющих масс в центре Галактики. Знал он и о постройке на Тритоне более мощной установки для ТФ-взрыва, но видел ее впервые в жизни и был поражен масштабами строительства, а более того - замыслом экспериментаторов. По идее ученых, разработавших установку, мощный ТФ-взрыв должен был «высветить» не только ближайшие галактики, но и всю Метагалактику, что дало бы колоссальный прорыв в знании об устройстве Вселенной. Однако после Австралийского эксперимента, во время которого погиб ведущий ученый института ТФ-связи, учитель и руководитель деда Кирилл Травицкий, от эксперимента на Тритоне отказались. По многим причинам. В том числе - по причине вмешательства Наблюдателя. Но «Потрясатель Мироздания» не уничтожили и даже не разобрали на части, а законсервировали. Кузьму же, как известного теоретика тайфага, вызвали на Тритон для того, чтобы он в составе бригады экспертов оценил готовность «Потрясателя» к        - Вы что же, хотите все-таки взорвать эту бомбу? - спросил ошеломленный перспективой Кузьма. - Но ведь ты сам считал, что взрыв опасен, он вполне способен расщепить метрику пространства во всем объеме Метагалактики…
        - Во-первых, мои расчеты сделаны семьдесят лет назад, - ответил Филипп. - Теперь твоя очередь. Во-вторых, ты должен будешь продолжить с того момента, на каком расчеты закончил я. Но «Потрясатель» нужен нам для другого дела.
        - Какого?
        Филипп долго не отвечал, глядя на гигантский щетинистый шар в центре полости, похожий на каштан, удерживаемый шестью штангами толщиной в туловище человека и казавшимися издали металлическими паутинками.
        Группа прибывших с Земли специалистов Управления аварийно-спасательной службы стояла на балюстраде, опоясывающей сферическую полость чуть выше плоскости, проходящей через ее центр. Воздуха в полости не было практически никакого, и люди пользовались поясами бижо - блоков индивидуального жизнеобеспечения, создающих невидимый кокон защитного поля и пригодную для дыхания атмосферу внутри кокона.
        Директор УАСС наконец перестал созерцать «каштан» «Потрясателя» и покосился на Кузьму, стоявшего рядом с выражением недоверия и священного трепета на лице.
        - По оценке специалистов, в Системе насчитывается около миллиона простых «зеркал» и около восьми сотен «мертвяков». Это пахнет уже не любопытством Наблюдателя, а агрессией. Смекаешь? «Зеркала» не просто мешают нам жить и работать, они начинают нас доставать. Есть идея уничтожить их все разом.
        - С помощью «Потрясателя»?! - догадался Кузьма.
        - Ты уже работал с «зеркалами» как с хрономембранами и топологическими преобразователями и знаешь границы применения ТФ-теории. Тебе и карты в руки. «Зеркала» можно уничтожить только с помощью ТФ-резонанса.
        Кузьма хотел возразить, что под таким углом зрения он «зеркала» не рассматривал, но дед уже направился к площадке с капсулой доставки, и Ромашину ничего не оставалось делать, как последовать за ним.
        В капсулу доставки уместились не все, поэтому сначала к «Потрясателю» отправились трое прибывших вместе с директором, в том числе Кузьма и Ходя, следовавший за другом с невозмутимостью витса.[5 - Витс - высокоинтеллектуальная техническая система; термин, заменивший устаревшие названия таких систем типа «кибер» и «робот».]
        Вблизи установка для взрывного возбуждения ТФ-поля уже не воспринималась как компактное техническое устройство, она скорее представляла собой некий гротескный город, состоящий из металлокерамических секций, которые крепились друг к другу с помощью специальных «вилок». Каждая секция, в свою очередь, состояла из множества гранул, соединяющихся по принципу пшеничного колоса, стометровый слой таких «колосьев» образовывал сферическую антенну для «высших гармоник» ТФ-поля, а собственно генератор тайфаговых, или, как их еще называли, торсионно-фрактальных полей, был вложен в шар «Потрясателя» как гигантская косточка в персик.
        Вся сложнейшая аппаратура контроля и синхронизации взрыва и управления периферийной автоматикой располагалась в центре колючего шара. Командовал ею инк по имени Гром. Когда делегация экспертов добралась до центра управления через узкий тоннель, напоминавший червоточину в яблоке, Филипп объявил начало работы.
        Эксперты УАСС должны были осмотреть все секции «Потрясателя» и дать заключение о готовности каждой к эксплуатации. Кузьме досталась задача включить центральный компьютер и побеседовать с ним в режиме «один-на-один» для выяснения характеристик колоссальной «интеллектуальной бомбы» и готовности Грома выполнить эксперимент в оптимальном режиме.
        Никаких удобств для прибывших гостей, естественно, конструкторы «Потрясателя» не предусмотрели. Бомба она и есть бомба, предназначенная для уничтожения чего бы то ни было, а то, что эта бомба управляется мощным искусственным интеллектом, не меняло ее функционального назначения. Однако в небольшой шестиметровой каверне, в центре сферы управления взрывным устройством, все же наличествовало кокон-кресло для оператора, и Кузьма не без облегчения занял это сооружение, похожее на матово-белый цветок тюльпана. Работать с инком в режиме «один-на-один» без аудио-видео-мента-обмена он бы не смог.
        - Никаких мысленных ускорений, никаких мозговых штурмов, - предупредил его Филипп. - Ты должен всего лишь оценить состояние Грома, проспавшего в консервации семьдесят лет.
        - Он уже устарел, - пробормотал Кузьма. - Инк-техника сейчас использует квантовые осцилляции вакуума, а Гром наверняка - электрон-фотонная машина с уровнем не выше «септа».
        - Он создавался с большим запасом быстродействия и надежности и был самой мощной инк-машиной того времени. К тому же его быстродействия для решения прямой задачи хватало. Приступай.
        Лепестки «тюльпана» ожили, прижались к телу оператора, и Кузьма оказался запеленутым в своеобразное упругое яйцо с теплыми шелковистыми стенками. Затем включилась аппаратура кресла, и Кузьма перестал ощущать материал кокона и вообще чувствовать пространство вокруг.
        Он оказался в некоем многоугольнике с перламутровыми стенами. Напротив в обычном кресле сидел приятной наружности человек средних лет в черном комбинезоне, с усталым строгим лицом. Заметив взгляд Кузьмы, он мысленно заговорил:
        «Приветствую вас на борту „Потрясателя“. Я Гром, инк-водитель этого левиафана. Прошу прощения, если мой интеллектуальный уровень покажется вам низким».
        «Почему ты заговорил об этом?» - спросил Кузьма.
        «Я слышал ваш разговор. Любая машина отражает уровень своих создателей. Я не исключение. Начинайте тестирование. Ведь вы прибыли для этого?»
        «Не только. - Кузьма постарался скрыть смущение. - Мне поручено оценить состояние „Потрясателя“, но прежде я хотел бы поговорить с тобой о цели эксперимента и о возможных последствиях. У тебя есть такие данные?»
        «Разумеется, однако хочу заметить, что доступ к ним ограничен, а специфика эксперимента требует специальных знаний».
        «У меня есть доступ, и я специалист в области ТФ-теории».
        «В таком случае возражения снимаются. Цель эксперимента, доверенного мне, состоит в ударном возбуждении ТФ-поля в объеме Метагалактики. Эхо ТФ-взрыва, отразившись от всех объектов Мироздания, будет уловлено специальными антеннами, и мы узнаем точное расположение объектов, а также сможем оценить их параметры. Что касается последствий, то этими расчетами занимался аналитический отдел СЭКОНа, у меня их нет. Знаю только, что по каким-то причинам эксперимент был остановлен. Следовательно, он небезопасен».
        «С момента постройки „Потрясателя“ прошло много лет, получены новые данные, многие разделы ТФ-теории подкорректированы, разработаны краевые задачи применения, доказаны связи микроквантовых явлений с мегакосмосом через ТФ-поле».
        «Это интересно, - вежливо сказал собеседник. - Тогда, может быть, начнем оперировать математическим аппаратом теории?»
        «Изволь», - согласился Кузьма, мысленно выводя формулу ТФ-поля, которое можно было интерпретировать и как систему топологических свойств пространства, и как особое поле, создаваемое вращением виртуальных частиц, заполняющих вакуум.
        Гром ответил каскадом уравнений, на котором базировался эксперимент «высвечивания» Метагалактики, и беседа приобрела иной уровень, разворачиваясь в «десятимерном» семантическом пространстве, форма которого менялась в зависимости от мысли каждого собеседника. Длилась эта беседа всего несколько минут - по независимому времени, но Кузьма устал от нее так, будто провел в дискуссии сутки. Режим «один-на-один» всегда отнимал у собеседника-человека много психической энергии, поэтому и разрешался лишь в исключительных случаях.
        Лепестки «тюльпана» перестали сжимать тело Ромашина, он попытался выбраться из операторского кресла, но Филипп жестом остановил его:
        - Посиди немного, отдохни. Я знаю, каково после сеанса.
        Подошел Ходя и протянул Кузьме открытую бутылку с тоником. Ромашин благодарно кивнул, залпом выпил полбутылки и откинулся на спинку кресла, чувствуя облегчение. Текучий хаос геометрических конструкций перед глазами - отражение беседы с инком - стал бледнеть. Возбужденный мозг, оперирующий сложнейшими математическими преобразованиями, начинал успокаиваться.
        - Он в порядке, - сказал Кузьма сиплым голосом. - Никаких сбоев, тесты прошел блестяще, состояние всех цепей в пределах допустимых отклонений. Но эксперимент действительно проводить было нельзя.
        - Я понял это еще семьдесят лет назад, - проворчал Филипп. - Успел заблокировать и отстрелить инициатор реакции буквально за несколько мгновений до взрыва.
        Кузьма озадаченно посмотрел на деда.
        - Этого не может быть. То есть я хотел сказать, что инициатор на месте, я его тестировал…
        - Это второй экземпляр, резервный, из благих намерений он был смонтирован на случай отказа первого.
        - Где-то я читал, - хмыкнул Кузьма, - что всякий раз, когда человек допускает глупость, он это делает из благородных побуждений. Итак, моя миссия закончена?
        Директор УАСС покачал головой, с неопределенным сомнением глядя на внука, перевел взгляд на Ходю:
        - Хасид, собирай экспертов у метро, мы подойдем чуть позже.
        Безопасник ушел.
        - Твоя миссия только начинается, - негромко проговорил Филипп, когда они остались одни в каверне управления с похожими на светящийся лед стенами. - Необходимо рассчитать параметры нового взрыва, который уничтожил бы «зеркала», не затрагивая метрику пространства. Ну, или почти не затрагивая.
        - Вряд ли это возможно, - скептически усмехнулся Кузьма. - Параметры «зеркал» близки к параметрам «струн» метро, ты же знаешь. Изменяя одни, мы неизбежно изменим другие. Вся система метро полетит к чертовой матери!
        - Вот и реши эту проблему, - обыденным тоном сказал Филипп. - Ты сможешь, я уверен. Если смотреть на «зеркала» как на хрономембраны, создающие тоннели перетекания энергии из прошлого в будущее и обратно, то поискав в этом направлении, можно выйти на эксперименты с локальным изменением мерности времени.
        - Это опасная мысль, дед.
        - Как сказал классик: мысль, которая не опасна, не достойна того, чтобы называться мыслью. Ты же проводил цикл расчетов по мнимым структурам, введи эти расчеты в аппарат ТФ-теории с выходом на трехмерное тело времени.
        Кузьма с любопытством и недоверием заглянул в прозрачно-серые умные глаза Филиппа.
        - Дед, да ты никак занимаешься теорией?
        - Для поддержки тонуса, - усмехнулся директор Управления. - Чтобы не потерять форму. Ну что, согласен?
        Кузьма вылез из кресла.
        - Как я могу отказать, если ты просишь?
        - Я так и думал. Работать будешь не у себя дома и даже не в институте, а здесь, на Тритоне. Мы смонтируем отдельный терминал для связи с Большим Умником Управления.
        - Зачем? - удивился Кузьма. - В институте у меня тоже хорошая машина…
        Филипп, шагнувший было к выходу, обернулся к внуку и приблизил лицо к его лицу:
        - Мальчик, эта работа секретна! Никто не должен знать, чем ты занимаешься. Ни жена, ни друзья, ни родственники.
        - А отец?
        - Отец знает. Но главное, чтобы не узнал Наблюдатель. Прежде чем собраться здесь, на Тритоне, мы выявили все «зеркала», следящие за «Потрясателем», и заблокировали их. Наблюдатель явно что-то готовит, и мы должны действовать быстро и тайно, чтобы если не упредить, то смягчить удар.
        - Почему ты решил, что он готовит удар?
        - Я передам тебе интенсионал по этой проблеме, сам все поймешь. Никому ни слова! Договорились? От этого будет зависеть не только успех операции, но и твоя жизнь. С этого момента ты будешь находиться под негласной опекой безопасников.
        - Я сам могу за себя постоять.
        - Это условие работы.
        - Но я не работаю на Управление!
        - Кто тебе сказал? - поднял бровь Филипп.
        Кузьма невольно засмеялся.
        - Ох и умеешь ты уговаривать, дед. Ладно, будь по-твоему, но пусть меня опекает кто-нибудь из знакомых, хотя бы Ходя.
        - Хорошо, это будет полковник Хаджи-Курбан.
        Они выбрались из недр «Потрясателя», дождались капсулы доставки, и та перенесла их на балюстраду, откуда открывался вид на «каштан» взрывной установки. Оба, не сговариваясь, оглянулись на нее. У Кузьмы мелькнуло странное подозрение, что за ними наблюдают чьи-то внимательные глаза, но проверить это ощущение он не успел. Филипп повернулся к шару «Потрясателя» спиной и направился по тоннелю к подъемнику, который около двух часов назад опустил их с поверхности Тритона сюда, на глубину ста километров. Кабину метро устанавливать здесь не стали, предполагалось, что полость в недрах Тритона вместе с шахтой просуществует недолго, то есть только до момента взрыва.
        Под куполом, венчавшим шахту, Филипп выслушал доклады экспертов, дожидавшихся его вместе с Хасидом, напомнил об ответственности каждого за утечку информации, и все заняли места в галионе, который за полчаса домчал группу до поселка исследователей, имевшего собственную станцию метро. Здесь Кузьма и Филипп задержались, попрощавшись с немногословными парнями из технической бригады УАСС.
        - Я все понял, - пробормотал Кузьма в ответ на вопросительный взгляд деда, - кроме одного. В институте меня наверняка спросят о причине моей самодеятельности, и я должен буду что-то ответить.
        - Отвечать ничего не придется. Твоему начальству позвонит зампред ВКС[6 - ВКC - Всемирный Координационный Совет.] и сообщит, что ты какое-то время будешь работать на Правительство Земли. Что, в принципе, в какой-то степени соответствует истине. Хотя конкретно работать ты будешь на сектор контрразведки. Еще вопросы?
        - Разве у вас есть контрразведка?
        - У вас, - передразнил Филипп. - Она неотделима от рода человеческого. Сектор контрразведки в Управлении существует уже десятки лет. Его первым начальником был мой друг Никита Богданов. - Ромашин-старший нахмурился, пожевал губами. - К сожалению, он погиб десять лет назад.
        Кузьма хотел сказать: «Я знаю», - но не решился отвлекать деда (стариком его называть не поворачивался язык), ушедшего в воспоминания. Филипп оценил его деликатность, очнулся, похлопал внука по плечу:
        - Не обращай внимания на мое занудство, мальчик, возраст берет свое, как его не обманывай. Иди досыпай, я ведь, наверное, из постели тебя выдернул? Кстати, заскочил бы к нам на днях с Алькой, бабка Аларика вас заждалась.
        Кузьма отвел глаза.
        - Хорошо.
        - Э-э, - внимательно посмотрел на него Филипп. - Что-то случилось?
        - Ничего не случилось.
        - Я же вижу, что ты мнешься. Лучше говори все, как есть.
        - Да что говорить, - нехотя буркнул Кузьма. - Разошлись мы с Алевтиной.
        - Ага. - Филипп помолчал, прислушиваясь к чему-то, и снова повернулся к внуку (видимо, он получил сообщение по сети «спрута» и мысленно ответил на него). - Это окончательное решение или, так сказать, профилактическое?
        - Окончательное.
        - Понятно. Тем более забеги, поговорим.
        - Хорошо, - кивнул Кузьма, - обязательно.
        Филипп покачал головой, сжал ему локоть и скрылся за дверью метро вместе с мужчиной в черном комбинезоне. К задумавшемуся Кузьме подошел Хасид.
        - Не возражаешь, если я тебя провожу?
        Кузьма вспомнил наставления деда, криво усмехнулся.
        - Ты же теперь мой телохранитель. Или тебе об этом еще не сказали?
        - Разве ты возражаешь?
        - Нет, - вздохнул Кузьма с унынием. - Черт знакомый лучше черта незнакомого. Надеюсь, ты не будешь вмешиваться в мою личную жизнь?
        - Боже упаси! - осклабился Ходя.
        - Ну и славно. А кто это с дедом? Странный какой-то тип, глаза - что локаторы.
        - А его глаза и в самом деле локаторы. Это витс охраны. Такие системы положены только официалам уровня директора УАСС. Ты пока не тянешь.
        - Вон в чем дело… - протянул Кузьма. - То-то я засомневался.
        Они вошли в кабину метро, выдержали процедуру старта-финиша и вышли уже в зале Строгинской станции. Сели в пинасс, принадлежащий аварийно-спасательной службе, который вызвал по своему каналу Хасид, и аппарат поднялся над темно-зеленой шкурой хвойного леса.
        - Слушай, Ходя, - рассеянно проговорил Кузьма, - зачем тебя вызывали в Управление во время нашего похода? Ты же в отпуске.
        - Был, - коротко ответил безопасник и добавил: - Есть причина.
        - «Зеркала»?
        - Не только. Служба контроля засекла у границ Системы чужой корабль.
        Кузьма вспомнил заинтересовавший его репортаж по информсети, встрепенулся.
        - Я слышал, было короткое сообщение о чужаке. При чем тут ты, сотрудник безопасности?
        - Как же в таком деле обойтись без нашей службы? А я в обойме твоего отца, которому поручили расследование.
        - Значит, ты видел корабль?
        Хасид кивнул.
        - Что за корабль? Чей?
        - Не знаю. Откуда-то издалека. Негуманы, похожи на огромных богомолов. Экипаж мертв. Остальное выяснится в ходе следствия. Там, между прочим, сейчас работает Гера.
        - Вот как? - Кузьма присвистнул. - Мир тесен. Впрочем, чему удивляться, если он спец по внеземным формам жизни. Значит, и его вызвали по той же причине? Интересно было бы взглянуть на корабль поближе.
        - Еще доведется. Туда сейчас никого не пускают, ни корреспондентов новостей, ни любителей острых ощущений, ни даже чиновников. История с гибелью экипажа выглядит довольно странно.
        Пинасс аккуратно вписался в окно жилой сферозоны сто десятого яруса Строгинской грозди, без толчка сел на площадке общественного транспорта. Пассажиры спрыгнули на пол эллинга.
        - Зайдешь? - посмотрел на браслет универсального инкома Кузьма: зеленые цифры показали среднесолнечное время - пять часов, что соответствовало семи часам утра по Москве.
        - Если только на пару минут. Надо решить кое-какие проблемы. Но к обеду я полностью в твоем распоряжении. Дождись меня, и мы вместе отправимся к месту твоей дислокации, на Тритон. Думаю, к тому времени терминал для работы с Умником уже смонтируют.
        Друзья подошли к жилому модулю Ромашина, однако дверь, вопреки ожиданию Кузьмы, не открылась. Ходя вопросительно посмотрел на него, и Кузьма хладнокровно сказал:
        - Она заблокировала вход.
        - Кто, жена?
        - Вчера у нас состоялось объяснение, и мы решили расстаться. Но не пускать друг друга не договаривались.
        - Ты серьезно?
        - А ты сомневаешься?
        - Вот почему я до сих пор не женился. Один старый человек сказал: жениться - значит наполовину уменьшить свои права и вдвое увеличить свои обязанности.
        - Это кто же такой шибко умный?
        - Очень древний философ Шопенгауэр. Ты разве с ним не согласен?
        - Согласен, только его сентенция запоздала лет на триста. Черт, как же мне домой-то попасть? Не ломать же дверь.
        - Позвони Але, пусть откроет.
        - Не хочу. - Кузьма подумал и через инком связался со своим рабочим компьютером. - Гоша, ты сможешь сориентировать домового, чтобы он открыл дверь?
        - Попробую, - отозвался инк голосом отца.
        Через полминуты входная дверь в жилой модуль бесшумно разошлась лепестками диафрагмы, и друзья вошли в небольшой холл, носивший следы чьего-то присутствия. Во всяком случае, покидая дом, Кузьма оставил его почти в полном порядке, теперь же интерьер холла был изменен, а на его «мраморном» полу валялись окурки сигарет и смятые обертки от жевательной резинки.
        Кузьма заглянул в гостиную и понял, что, пока он отсутствовал, к Але успела присоединиться новая компания друзей. Видимо, она посчитала его ночной уход окончательным и перепрограммировала домового, чтобы он не пускал бывшего мужа.
        Заходить в гостиную, превращенную в кусочек джунглей, а тем более в спальню, Кузьма не стал. Оглянулся на оставшегося в холле Хасида.
        - Пойдем поднимемся ко мне в кабинет. Я соберу вещи, мы отправим их рапид-почтой к отцу и позавтракаем где-нибудь в кафе. Все равно спать уже не придется.
        - Ты оставишь дом ей?
        - У тебя есть другое предложение? Поживу пока у отца, он поймет, потом что-нибудь придумаю.
        Из туалетной комнаты в коридор вывалился осоловелый длинноволосый молодой человек, застегивая на ходу уник, вытаращился на друзей.
        - А вы что здесь делаете?
        Кузьма и Хасид переглянулись.
        - Хочешь, я их отсюда аккуратно выставлю? - предложил безопасник.
        - Я уже это делал, - усмехнулся Кузьма. - Как видишь, не помогло. Выгони черта в дверь, он влезет в окно. Пошли.
        Они двинулись к лестнице на второй этаж. Приятель Алевтины попытался было их задержать, и Хасид, не останавливаясь, щелкнул его в нос снизу вверх, так что тот охнул и отступил, хватаясь рукой за нос. Из глаз парня потекли слезы.
        Собрав кое-какие личные вещи в сумку, Кузьма попрощался с Гошей, заблокировал дверь в кабинет, и они спустились вниз, где в холле наткнулись на четверых парней и трех девиц в ярких костюмах по моде «полный отпад». Из-за их спин вышла раскрасневшаяся Алевтина в облегающем тело «змеином» платье, и по лихорадочному блеску ее глаз Кузьма понял, что она одурманена дымом кайфьяноса.
        - Заходить без разрешения в мой дом невежливо, - сказала Алевтина.
        - Это пока еще и мой дом, - кротко отозвался Ромашин. - Пожалуйста, не меняй код замка без предупреждения, в следующий раз я сломаю дверь.
        - Эй, домовладелец, - подал голос крепкий молодой человек с бритым черепом и небольшим чубчиком на затылке, - повежливей с дамой!
        - А вас, Штирлиц, я бы попросил не вмешиваться, - посмотрел на него Кузьма. - Иначе я вас просто выгоню отсюда вместе с вашими мускулами.
        Парень сжал кулаки, крылья носа его побелели.
        - Да я же из тебя омлет сделаю, невежа ученая! Уматывай отсюда и больше не возвращайся!
        Кузьма посмотрел на Хасида.
        - Кажется, этому крутому дебилу хочется пободаться. Как ты думаешь, он понимает свое положение или нет?
        - Вряд ли. Чтобы мысль попала ему в голову, ему надо сделать трепанацию черепа.
        - Ах ты обезьяна! - бросился вперед бритоголовый и… сунулся носом в пол, странным образом потеряв равновесие. Удар Хасида, точнее тычок указательным пальцем в энерготочку на шее, заметил только Кузьма, остальные зрители ничего не поняли.
        - Не бейте моих друзей! - взвизгнула Аля. - Полицию вызову!
        - Мы уже уходим, - шагнул вперед Кузьма. - Чао, мальчики и девочки, желаю хорошо развлечься. Впрочем, едва ли вы умеете делать что-либо еще. Дорогая, не забудь мою просьбу.
        Группа гостей Али расступилась, Кузьма и Хасид вышли из дома, сопровождаемые шепотком и недобрыми взглядами парней и восхищенными - девиц. Дверь закрылась, отрезая начавшийся шум.
        - Ну? - сказал Кузьма, покосившись на друга.
        - Да! - ответил Ходя.
        Они засмеялись.
        - Что ж, попробую начать холостую жизнь. - Взгляд Кузьмы стал задумчивым, он вспомнил знакомство с Катей. - Может быть, стану философом.
        - Ты и так долго продержался, целых пять лет. Мы с Герой удивлялись, как ты терпишь ее выходки.
        - Творческие поиски.
        - Творческий блуд. Извини, если я резок. Любовь зла, как говорится. Но я рад, что ты наконец прозрел. Куда идем?
        - В кафе. Хочу чего-нибудь тонизирующего.
        - Я тоже.
        Они дошли до стоянки транспорта, бросили в кабину пинасса сумку с вещами Ромашина и отправились на эскалаторе в зону отдыха над сто десятым ярусом, где располагались кафе и рестораны, работавшие круглосуточно. Выбрали уютный ресторанчик под названием «Живописный» - с видом на панораму Москвы-реки и лесных массивов, который обслуживался «живыми» официантами, а не витсами, и в золотоволосой посетительнице ресторана, сидевшей в одиночестве у прозрачной стены, Кузьма вдруг узнал Катю. Внучку Яна Лапарры.
        Несколько мгновений они смотрели друг на друга сквозь матовое стекло воспоминаний и решаемых каждым проблем. Потом Кузьма очнулся и быстро подошел, обрадованный и удивленный встречей.
        - Вы? Вот уж никак не ожидал встретить. Доброе утро. Какими судьбами вас сюда занесло?
        - Доброе утро, - улыбнулась Екатерина, обозначив трогательные ямочки на щеках. - Я здесь живу недалеко, на сто шестнадцатом ярусе, зона тысяча сто один.
        - А у меня сто десятый угол, зона тысяча один. Надо же, жить так близко и ни разу не встретиться!
        - Вот и встретились. Честно говоря, я бываю здесь редко, это родина бабушки, она уже умерла, а дом остался. Основное время я провожу в доме отца, в Риге. Вы позавтракать заскочили? Тогда присоединяйтесь.
        Кузьма вспомнил о Хасиде.
        - Я не один.
        - Это ваш друг? - Екатерина перевела взгляд на безопасника. - Кажется, я его где-то видела.
        - На плоту, - отозвался Ходя, приблизившись. - Мы с этим типом и еще одним приятелем плыли по марсианскому озеру, когда вы…
        - Да-да, припоминаю.
        - Его зовут Ходя, - сказал Кузьма. - Хасид Хаджи-Курбан. Очень надежный товарищ.
        - Спасибо, - заулыбался Ходя.
        - Катя, - подала руку девушка. - Присаживайтесь, пожалуйста.
        Хасид галантно поцеловал ей пальцы и отступил от столика.
        - Прошу извинить, у меня дела и я уже опаздываю. Как-нибудь в другой раз посидим. Кузьма, я тебе позвоню через пару часов.
        Он ушел. Кузьма сел за столик, стараясь преодолеть внезапную робость. Девушка была одета в летнюю тунику, под которой почти ничего не было (во всяком случае, по ощущению Кузьмы), подчеркивающую формы тела, и вызывала восхищение не какой-то особой красотой, а естественной грацией и женственностью. Распущенные волосы падали за плечи тяжелым, ощутимо «массивным» водопадом, зеленоватые глаза сияли, полные губы необычного рисунка притягивали взор, чуть вздернутый носик говорил о легкости характера, а в глазах удивительным образом сочетались ум, ирония, грусть и решимость.
        Она поняла его чувства, улыбнулась, продолжая потягивать через соломинку какой-то сок, протянула черный браслет с голубым камнем и мигающей внутри него красной искрой.
        - Вот ваш тайф. Два дня ношу с собой на всякий случай, хотя могла бы отдать деду, а он уж нашел бы способ вас найти. Спасибо за помощь. Кстати, я у вас в долгу.
        Кузьма, обрадованный скрытым смыслом сказанного, кивнул, принимая блок входа в систему метро.
        - Всегда к вашим услугам. Может быть, перейдем на «ты»?
        - Не рано? - прищурилась девушка.
        - А мне кажется, в самый раз. Ведь это не первая наша встреча?
        Катя засмеялась:
        - Логично. Я согласна. Хотя штурм и натиск вам не к лицу, рыцарь.
        - Я исправлюсь.
        Подошел официант, принял несложные заказы у обоих и удалился. Разговор зашел о профессиональных пристрастиях Кузьмы, и он рассказал о своей работе, умолчав только о последнем предложении деда. В свою очередь Катя коротко сообщила о себе: закончила юридический факультет Рижского университета по специальности «Социальные конфликты и методы их разрешения», работала в отделе эфанализа службы безопасности Правительства, где и познакомилась с Оскаром Мехти, теперь работает в комиссии СЭКОНа по защите прав человека.
        Однако завтрак быстро закончился, а вместе с ним и беседа. Катя торопилась по своим делам и не приняла предложение Кузьмы проводить ее до места назначения.
        Они дошли до эскалатора.
        - Но хоть вечером мы встретимся? - поинтересовался приунывший Ромашин, не решаясь взять собеседницу за руку.
        - Не обещаю. - Катя мило сморщила носик. - Но ты позвони. - Она продиктовала номер личного инкома. - Если удастся вырваться, поужинаем где-нибудь по моему выбору.
        Помахав рукой, она прыгнула на эскалатор, взметнулась туника, мелькнули загорелые икры и бедра, и эскалатор унес девушку на высшие этажи зоны. А Кузьма остался стоять с ощущением сердечного приступа, не обращая внимания на увеличивающийся поток людей. Город проснулся, многие его жители работали в других районах Земли и спешили на работу. Если бы Кузьма не находился под впечатлением встречи с Катей, он, наверное, смог бы определить пару человек, проявлявших к нему скрытый интерес, но он был занят своими переживаниями и мыслями и ничего не заметил.
        Глава 4
        ЧУЖИЕ В СИСТЕМЕ
        Корабль был огромен!
        Длина его от носа до кормы достигала почти двенадцати километров, а поперечник самой толстой части корпуса равнялся полутора километрам! Даже в эпоху гигантизма, закончившуюся полстолетия назад, люди строили вдвое меньшие - пяти-, семикилометровые космические корабли. Этот колосс поражал воображение, причем не только размерами, хотя термин «строить» к нему не подходил. Эксперты службы безопасности, прибывшие на борт чужака вместе с Германом, сделали вывод, что корабль выращен и представляет собой единый кристалл, а может быть, и живой организм.
        Впрочем, особого удивления это открытие в среде специалистов не вызвало, люди тоже научились выращивать функционально зависимые квазиживые системы, в том числе - межзвездные корабли, хотя и гораздо меньших размеров. Зато материал, из которого был создан чужак, поверг экспертов в состояние шока: это был редкий, практически не встречавшийся в контролируемой землянами области Галактики, изотоп циркония ярко-голубого цвета. Все-таки выращивать такие гигантские «металлические кристаллы» люди еще не умели.
        Кроме голубого циркония эксперты обнаружили еще целый ряд редкоземельных элементов, использующихся в различных системах корабля, а также удивительный трансурановый элемент под номером сто двадцать шесть,[7 - Ядро атома этого элемента насчитывает 126 протонов.] самый стабильный из существующих, не считая свинца. Именно из барашения, создаваемого земными инженерами в мизерных количествах для нужд промышленности, на чужом корабле были смонтированы камеры с вакуумгенераторами, дающими космолету энергию для движения. Короче говоря, чужак оказался кладом драгоценнейших материалов, запасов которых земной промышленности хватило бы на многие годы, если бы люди решились использовать космолет таким образом.
        Однако об утилизации гиганта речь не шла. Во всяком случае до тех пор, пока не выяснится тайна его появления из глубин космоса и тайна гибели экипажа. Когда земные корабли догнали чужака и проникли в рубку управления, обнаружилось, что существа, управляющие космолетом, погибли одновременно и совсем недавно. Их тела не были повреждены, никаких следов борьбы или насилия также найдено не было, и тем не менее эти существа, удивительно похожие на земных насекомых - богомолов, только в полсотни раз крупнее, были мертвы. Медики службы безопасности, обследовавшие разумных богомолов, пришли к выводу, что у всех пятерых астронавтов просто остановились сердца; каждый имел пару сердец, дублирующих энергоснабжение организма, и причина, по которой могли остановиться сразу оба сердца, земным биологам и врачам была неизвестна.
        Еще одним открытием, смутившим умы исследователей корабля, оказался способ его движения в космосе. Если земные космолеты давно перешли на «струнную» технологию, то есть не ломились сквозь пространство, а преобразовывали его топологию, изменяли мерность и создавали квантовые тайфаговые «тоннели», позволявшие преодолевать огромные космические расстояния практически мгновенно, то цивилизация богомолов пошла другим путем.
        Давно известно, что вакуум, заполняющий Метагалактику, - не пустота, а особое «виртуальное» состояние материи, океан рождающихся и тут же исчезающих частиц. Именно гиперчастотные осцилляции этих частиц и создают трение для любых энерговзаимодействий, когда сквозь пространство перемещается объект - будь то твердое тело, элементарная частица или фотон электромагнитного поля. Из-за такого «вакуумного трения» скорость передачи энергии (и информации) в нашей части Вселенной ограничена так называемой скоростью света.[8 - 300 000 км в сек.] Земные ученые обошли этот закон созданием мгновенных «струн», богомолы же научились нейтрализовывать вакуумное трение! По сути форма их корабля отражала реализацию этого принципа, а сам он являлся преобразователем ТФ-поля, создающим вокруг себя слой «анизотропного» вакуума. Точно так же земные летательные аппараты создают вокруг себя слой плазмы, позволяющий им летать в воздухе с любой скоростью.
        Таким образом скорость, с какой чужак мог преодолевать межзвездные расстояния, в сотни и тысячи раз превосходила скорость света.
        Все эти любопытные данные становились известны Герману по мере изучения корабля. Сам же он занимался другой проблемой, проблемой побуждений, заставивших этих интересных существ создавать такие огромные корабли, а также изучением особенностей их мышления и психологии, что в дальнейшем могло объяснить цель их путешествия и помочь отыскать их родину. Все специалисты сходились во мнении, что звезда, давшая жизнь богомолам, находится достаточно далеко от зоны космоса, контролируемой землянами. Не в рукаве Ориона, членом которого является Солнце, и даже не в рукаве Персея, располагавшегося от центра Галактики на два килопарсека дальше.
        Чужак с мертвым экипажем был обнаружен за орбитой Плутона четырнадцатого марта по земному времяисчислению, и уже спустя несколько часов его догнали земные корабли - пылинки рядом с дредноутом. Разведчики проникли внутрь гиганта, определили, что он неуправляем, и приступили к операции торможения. «Дредноут», издали напоминавший суковатое полено, шел со скоростью около двухсот пятидесяти тысяч километров в секунду, имел массу в четыреста миллиардов тонн, и остановить его было нелегко.
        Однако остановили, а потом и неторопливо повели обратно. К восемнадцатому марта он уже пересек орбиту Плутона, сопровождаемый свитой земных космических машин, и поплыл к Солнцу со скоростью всего в сто километров в секунду. Путь его должен был закончиться в поясе астероидов, где земляне выстроили целый исследовательский полигон, следуя глобальной стратегии СЭКОНа: выносить все опасные производства и экспериментальные центры за пределы обитаемых планет.
        Поскольку исследованием ситуации с чужим кораблем с самого начала занялась служба безопасности Солнечной системы, доступ к нему был резко ограничен, и бригаде специалистов в количестве пятидесяти человек, в которую вошли пять представителей Института внеземных культур (ИВК), в том числе - ксенопсихолог Герман Алнис, пришлось разместиться на борту гиганта, чтобы не терять времени на дорогу домой и обратно и не допустить преждевременной утечки информации. В одном из километровых гротов внутри чужака был развернут жилой комплекс типа АРМ - «автономный разведмодуль», где эксперты отдыхали, жили, обрабатывали результаты поисков, строили гипотезы и делились новостями. Если, конечно, новости того стоили. Каждая группа имела свою задачу, свою область ответственности и свои обязанности, координировала же их работу глава сектора контрразведки службы безопасности УАСС китаянка Юэмей Синь.
        Герман не задумывался над такими мелочами, как координация усилий исследовательской бригады, и ему в голову не приходило поинтересоваться у кого-нибудь, почему ими руководит контрразведчик. Он с головой окунулся в привычную атмосферу творческого поиска и спустя три дня пришел к кое-каким интересным предположениям.
        Во-первых, пятерка погибших астронавтов-богомолов (начальник группы экспертов ИВКа Абрахам Кларк предложил называть их мантоптерами) принадлежала к разным этническим группам своей расы. Все они достаточно заметно отличались друг от друга: длиной конечностей, формой головы, размерами фасетчатых глаз, рудиментами крыльев - хотя несомненно принадлежали одному виду. Они и одежду носили разную - нечто вроде пластинчатых доспехов и кольчужных сеток с разной формы накладками и бляхами. Роскошнее других - его костюм был ярче и сложнее - одевался, очевидно, руководитель экспедиции, занимавший в момент смерти центральное - и более сложное - сооружение, которое люди с некоторой натяжкой назвали креслом. Вся же рубка управления больше всего походила на большое птичье гнездо, сложенное из металлических «прутьев» и разноцветных «камешков». Человеку было бы трудно чувствовать себя уютно в таком «гнезде», но мантоптеров оно вполне устраивало, а всего таких «гнезд» в корпусе исполина было обнаружено пять. Может быть, это были запасные центры управления, дублирующие или работающие в параллели, а возможно, некоторые
из них несли другие функции, такие, например, как контроль за состоянием агрегатов и всего корабля или защита его в условиях нападения извне.
        Во-вторых, Герман с товарищами пришли к выводу, что пятерка мантоптеров представляла собой не обычную команду астронавтов, а специальный отряд, посланный в Солнечную систему с некоей секретной миссией. С какой именно - еще предстояло разобраться. Однако один тот факт, что экипаж такого исполина должен был состоять из команды в сто особей, как минимум, говорил сам за себя. Посылать в космические дали всего лишь пятерых специалистов, какими бы асами они ни были, сородичей мантоптеров могли заставить только какие-то форсмажорные обстоятельства. Однако с ходу определить, что это были за обстоятельства, не удалось. Центральный компьютер корабля, работающий по принципу биомашины (такие компьютеры были когда-то в моде и на Земле), использующий тонкие биохимические реакции, также оказался мертвым и вряд ли подлежал восстановлению, и тем не менее Герману удалось разобраться с этим гигантским - по человеческим меркам - искусственным интеллектом, занимавшим чуть ли не треть объема корабля. А помогли ему в этом сами мантоптеры, подключенные к компьютеру и, очевидно, жившие с ним в своеобразном симбиозе.
        Третий вывод группы ксенопсихологов не повлиял на ход следствия по делу гибели экипажа, но оказался не менее ценным. Кларк сформулировал его таким образом: цивилизация мантоптеров насчитывает, как минимум, полтора миллиарда лет. То есть люди наткнулись на представителей одной из самых древних цивилизаций в космосе, сумевшей прожить так долго. Другие цивилизации давно канули в прошлое, и разведка землян обнаруживала лишь их редкие следы.
        Рабочий день девятнадцатого марта (на борту жилого модуля сохранялся обычный земной распорядок, сутки равнялись двадцати четырем часам, а утро начиналось в четыре часа по средне-солнечному времени) закончился для Германа довольно неожиданно: его вдруг вызвала на аудиенцию госпожа Юэмей Синь.
        Герман только что поужинал и собирался уединиться в своей каюте, чтобы поработать с персональным инком, идти на прием к начальству ему не улыбалось, но посланец госпожи Синь был настойчив (странно, почему она просто не позвонила по инкому?), и молодому человеку пришлось скрепя сердце решиться на визит руководителю контрразведки.
        Сектор контрразведки занимал центральную часть жилого модуля, но каюта начальницы контрразведчиков располагалась в другом месте, прямо у стены защитного купола. Проводник Германа остался в коридоре, кольцом опоясывающем весь модуль. Алнис вошел и вежливо поздоровался.
        Каюта высокого начальства ничем не отличалась от его собственной: та же спартанская обстановка, то же встроенное в стены хозяйственное обеспечение, вириал инка на столе, видеопласт. Правда, в отличие от Германа госпожа Синь предпочитала просто подсветку стен, создающую впечатление янтарно-звездной глубины, в то время как молодой ученый любил пейзажи и часто их менял.
        Главная контрразведчица была не одна, ее гостем оказался еще один высокопоставленный чиновник - комиссар службы безопасности УАСС Владилен Ребров. С ним Герман был уже знаком, но с хозяйкой каюты встречался впервые и удивился. Он ожидал увидеть перед собой пожилую грымзу со строгим лицом и суровым взглядом, а перед ним сидела в низком кресле молодая красивая китаянка с лучащимися теплотой глазами, цвет которых изменялся от черного до светло-коричневого, с крутыми бровями, изящным носиком и красивого рисунка губами. Одета она была в жемчужно-серый уник с эмблемой УАСС на рукаве.
        Оценив его взгляд, она улыбнулась и проговорила нараспев, по-русски, чисто, без акцента:
        - Сяньшэн Герман Алнис? Проходите, пожалуйста, присаживайтесь.
        - Спасибо, - опомнился Герман, вспоминая обращение к молодым китайским женщинам, и добавил: - Сяоцзе.
        Оглядевшись, он сел в кресло рядом с комиссаром службы безопасности, разглядывающим его с благожелательным интересом.
        - Кофе, чай, матэ, тоник? - предложила Юэмей Синь, и Герман мимолетно подумал, что это имя ей идет.[9 - Юэмей - цветок лунной сливы (кит.).] В детстве он долгое время жил в Китае, в провинции Ляодун, и знал этот язык неплохо.
        - Тоник, если можно.
        Китаянка хлопнула в ладоши, и тотчас же в комнату бесшумно вплыл поднос-антиграв, на котором стояли бутылки с различными напитками и соками, бокал и чашка из тонкого, почти прозрачного фарфора. Хозяйка самолично налила в бокал девясилового тоника, подала Герману, тот благодарно кивнул, нечаянно дотронулся до ее пальцев и ощутил, как они вздрогнули.
        - Спасибо.
        - Не за что. Говорят, вы много лет прожили в Китае, хотя родились в Риге.
        - Отец и мама работали в Шихуандинской обсерватории, и я жил с ними.
        - Где именно?
        - Недалеко от Ляодунского залива, там, где начинается Великая стена.
        Юэмей Синь задумчиво пригубила чай из фарфоровой чашки, разглядывая гостя, чувствующего себя немного не в своей тарелке.
        - Вам нравится наша Стена слез?[10 - Великая Китайская стена называлась еще Стеной слез и «Самым длинным кладбищем мира».]
        - Как памятник старины, - пробормотал Герман, не понимая, к чему клонит китаянка.
        - Что вы о ней знаете?
        - Она была построена в третьем веке до нашей эры. - Герман вспотел, вспоминая историю создания «самого длинного кладбища мира», при возведении которого погибло больше полумиллиона человек. - При императоре Цинь Шихуанди. Длина стены - шесть тысяч пятьсот километров, ширина - до пяти с половиной метров, высота в среднем - около девяти…
        - Это все?
        - Все. - Герман разозлился и с вызовом встретил оценивающий взгляд женщины, на дне которого мерцали искры усмешки и ожидания. - Надеюсь, вы меня вызвали не для экзамена по истории Китая?
        Юэмей и ее высокий гость переглянулись.
        - Извините, сяньшэн, я не хотела вас обидеть. Просто захотелось узнать, любопытны ли вы.
        - Зачем? Разве от этого что-то зависит?
        - Ваша жизнь, - ровным голосом проговорил Ребров.
        Герман вздрогнул, посмотрел на него с недоверием.
        - Как это понимать?
        - Как предупреждение, - ответила Юэмей Синь. - Наши службы не зря взяли под контроль изучение чужого космолета. Вы наверняка знаете, что Солнечная система и поселения людей у других звезд контролируются Наблюдателем с помощью «зеркал», то есть хрономембран.
        - Какое отношение Наблюдатель имеет к машине мантоптеров?
        - Наши специалисты только что обнаружили в его недрах и на корпусе несколько «зеркал», а это верный признак того, что Наблюдатель очень не хочет допустить, чтобы мы узнали, с какой миссией был послан в Солнечную систему корабль мантоптеров.
        - Но ведь он шел в другую сторону - от Солнца, когда его засекли…
        - Эксперты сделали вывод, что он сначала двигался именно к Солнцу, но потом наткнулся на «мертвяка» и…
        - Его развернуло! - догадался Герман. - Экипаж, естественно, погиб…
        - Именно так.
        В каюте наступила тишина. Герман встрепенулся.
        - Допустим, это правда. Почему вы говорите это мне? Зачем предупреждаете?
        - Я недаром заговорила о вашем любопытстве, - улыбнулась Юэмей Синь, - и оно вполне оправдано. Каждый творчески мыслящий человек должен быть любопытным, иначе люди давно деградировали бы, не получая удовольствия от стремления узнать новое. В нашем случае это любопытство опасно. Вы хорошо подготовленный специалист и любите копаться в проблеме глубоко, а это может стоить вам жизни.
        - Но почему?!
        - Потому что Наблюдатель сделал все, чтобы мы не узнали истинной причины гибели экипажа космолета, а тут появляетесь вы, начинаете серьезно изучать проблему и во всеуслышание заявляете, что команда мантоптеров была отобрана специально и что она несла какую-то важную информацию. Как вы думаете, отреагирует на это Наблюдатель?
        Герман в замешательстве перевел взгляд с лица китаянки на невозмутимое лицо Реброва и обратно.
        - Ну-у… не знаю… если честно… и вообще, почему я должен об этом думать?
        - Согласна, - кивнула начальница контрразведки, - об этом обязаны думать мы. Поэтому я и вызвала вас к себе. С этого дня вы будете находиться под охраной безопасников, а отчитываться о работе будете не Кларку, а лично мне. Особенно, если удастся выяснить, что заставило мантоптеров преодолеть бездну пространства глубиной в тридцать тысяч светолет.
        - Разве уже известно, откуда они прибыли?
        - Мантоптеры - циркониевые существа, - сказал Ребров, - цирконий в их крови играет ту же роль, что в нашей крови - железо. Так вот единственная известная нам циркониевая звезда находится в шаровом звездном скоплении М19 в Змееносце.
        - Вы думаете, это родина мантоптеров?
        - Хотелось бы. Мы это проверим, - спокойно сказал Ребров. - В ближайшее время Даль-разведка планирует экспедицию в том направлении, хотя и намного ближе, и мы немного подкорректируем задание. Разумеется, втайне от широкой общественной аудитории.
        - Так далеко… тридцать тысяч световых лет!..
        - Далековато, конечно, мы еще не залетали за пределы нашего звездного рукава, теперь попробуем.
        Герман хмыкнул, но полемику о целесообразности такого полета затевать не стал.
        - Я могу идти?
        - Естественно. Только помните: о нашей беседе - никому ни слова!
        Герман посмотрел на Юэмей Синь. Китаянка мило сморщила носик, хотя глаза ее остались серьезными и чуть печальными.
        - Извините, пожалуйста. Мы надеемся на вас.
        Он поднялся, молча поклонился и вышел, унося в душе два разных по мысли, но одинаковых по эмоциональному наполнению взгляда. Когда дверь за молодым ксенопсихологом закрылась, Ребров повернулся к Юэмей Синь и встретился с ней глазами.
        - Он умный симпатичный парень, но к службе в наших рядах непригоден.
        - У него просто замедленная реакция, - задумчиво отозвалась женщина. - И он не видит, насколько серьезна угроза. Мне бы не хотелось, чтобы с ним что-нибудь случилось. Ученых такого калибра надо беречь.
        - Я замкну на него «эшелон». Но не перестраховываемся ли мы? Ведь случаи гибели людей, связанные с «зеркалами», единичны. Мы всегда склонны преувеличивать вес кирпича, упавшего нам на голову.
        Юэмей Синь невесело усмехнулась, превращаясь в суховато-деловую женщину, какой ожидал ее увидеть Герман.
        - Ты, Владилен, похоже, пытаешься уговорить сам себя. Давление Наблюдателя на нас увеличивается, и мы обязаны реагировать на это самым жестким образом, чтобы не проглядеть беду. За последние полтора года пропали две экспедиции Даль-разведки, посланные на поиски звезд, идентичных Солнцу, пограничники все чаще натыкаются на «мертвяки», Система пересыщена «зеркалами»… Неужели не понимаешь, о чем это говорит?
        Ребров машинально отхлебнул остывшего чаю.
        - Об изменении поведения Наблюдателя.
        - Это говорит о намеренном ограничении экспансии человечества. И я не удивлюсь, если завтра… - начальница контрразведки не договорила.
        По сети «спрута», к которой они оба были подключены постоянно через личные рации, прилетел сигнал тревоги:
        - Внимание всем ответственным! «Две девятки» по треку!
        Ребров посмотрел на Юэмей Синь, та стремительно встала, включая настольный вириал инка, который через мгновение развернул виом связи с центральной диспетчерской Управления. На руководителей спецслужб смотрел дежурный системы СПАС Йоган Киршнегер.
        - В чем дело, Йоган? - быстро спросил Ребров.
        - В Системе появился опасный объект, - доложил дежурный. - Движется по направлению к Солнцу в режиме «мигания» со скоростью около двух тысяч километров в секунду. Я разворачиваю «дхияну».[11 - Дхияна - императив службы наблюдения за опасными объектами.]
        - Что за объект? Почему он опасен?
        - Это сфера диаметром около тысячи километров, отражающая свет.
        - «Зеркало»?!
        Дежурный некоторое время не отвечал, общаясь сразу с несколькими абонентами, затем нашел глазами комиссара.
        - Умник тоже склонен полагать, что это сферическое «зеркало». Оно наткнулось на одну из антенн «Большого Уха»[12 - Имеется в виду гравитационный телескоп, развернутый на периферии Солнечной системы.] и проглотило ее как пылинку.
        Комиссар безопасности думал несколько мгновений.
        - Проверьте вектор движения сферы!
        - Она движется к Солнцу…
        - Конкретнее! Какие планеты и сооружения она заденет?
        Киршнегер снова занялся переговорами со службами Управления, в то время как волна тревоги двигалась по Солнечной системе, включая все новые и новые тревожные каналы. Наконец дежурному ответили аналитики службы наблюдения за пространством, и он сообщил их мнение:
        - На пути сферы Нептун, десятки сооружений разного назначения, Венера и Меркурий. Землю он, к счастью, минует.
        Ребров повернулся к Юэмей Синь.
        - Тритон!
        - «Потрясатель Мироздания!» - кивнула начальница контрразведки, мгновенно поняв его мысль. - Я ожидала чего-то подобного. Наблюдатель знает о наших намерениях уничтожить «зеркала» и решил нанести упреждающий удар.
        Комиссар потер подбородок пальцем, задумавшись о чем-то, глянул на торчащую в виоме голову дежурного.
        - Йоган, какая машина ближе всего к объекту?
        - Спейсер погранслужбы «Ковчег».
        - Вызывай туда командора Ромашина, я и госпожа Синь будем там через минуту.
        Ребров и Юэмей Синь одновременно взялись за браслеты тайфов, которые они всегда носили на руках, посмотрели друг на друга и так же одновременно исчезли, перемещаясь на борт погранкорабля «Ковчег».

* * *
        Спустя двое суток стало окончательно ясно, что гигантский сферический объект, вторгшийся в Солнечную систему и представлявший собой по сути такое же «зеркало», какие использовал Наблюдатель, нацелен точно на Нептун. Мало того, расчеты показали, что в момент встречи сферы с планетой спутник Нептуна Тритон окажется именно в этой точке, и люди поняли, что «сферозеркало», получившее образное название «теннисный мяч дьявола», имеет своей целью Тритон. Вернее, установленный в его недрах более полувека назад «Потрясатель Мироздания».
        Госпожа Юэмей Синь, руководитель сектора контрразведки УАСС, была права, утверждая, что Наблюдатель посчитал пассивное давление на человеческую цивилизацию недостаточным и перешел к активным действиям. А так как включение людьми «Потрясателя» действительно могло привести к уничтожению системы «зеркал», первым делом Наблюдатель решил покончить с этой угрозой и выстрелил, оставаясь недосягаемым для спецслужб защитной системы человечества.
        Выяснив назначение «теннисного мяча дьявола», аварийно-спасательная служба перешла в режим ликвидации потенциальной угрозы, к проблеме подсоединились многие научные институты Земли, и началась гонка: кто быстрее найдет способ остановки «сферозеркала» или хотя бы отклонения его от заданной траектории. Одновременно с этим служба безопасности спешно организовала оборону Системы, с согласия СЭКОНа решив использовать уже имеющиеся средства.
        «Теннисный мяч дьявола» потратил на преодоление расстояния от границы Солнечной системы до Нептуна восемь дней, и все это время его обрабатывали, атаковали, бомбардировали, обстреливали из разных видов оружия земные корабли, имеющие мощные энергоизлучатели - плазмеры и лазеры, излучатели кварковой «праматерии» и антиматерии, генераторы гравитационных полей и вакуумные преобразователи. Однако «сферозеркало» без видимых последствий поглощало все эти виды излучений и продолжало мчаться в режиме «мигания» к своей цели, то появляясь в пространстве на несколько десятков секунд, то исчезая и появляясь снова, но уже дальше по траектории. Поскольку оно никаких ответных действий не предпринимало, земные космолеты зачастую пренебрегали правилами безопасности и подходили к нему все ближе, надеясь испепелить таинственный шар или разрезать на части, но через шесть дней после первой атаки «теннисный мяч» внезапно ответил и в течение нескольких секунд уничтожил два спейсера с экипажами и повредил три пограничных брандера с исследовательской аппаратурой. И тогда всем стало ясно, что хозяева «сферозеркала» объявили
людям войну!
        Впрочем, такого мнения придерживались далеко не все высокопоставленные лица, вовлеченные в решение проблемы. Наиболее рьяно его отстаивал глава министерства общественной безопасности Правительства Земли Артур Мехти. Директор УАСС Филипп Ромашин и комиссар службы безопасности Владилен Ребров склонялись к другому выводу, но предпочитали об этом пока не распространяться. Хотя «теннисный мяч дьявола» и ответил на атаки людей, его стрельба весьма сильно смахивала на зеркальное отражение ударов, только с замедлением на шесть дней: энерготрассы, уничтожившие земные корабли, как две капли воды походили на торсионно-фрактальные всплески, изменяющие структуру вакуума, которыми люди пытались воздействовать на «сферозеркало». Мало того, шар начал «возвращать» и остальные виды излучений, а также ядерные ракеты, кварковые торпеды и генераторы полей, превращаясь в огрызающуюся огнем летающую крепость. Земному флоту пришлось защищаться от собственного «рикошета» и удалиться от «сферозеркала» на приличное расстояние, чтобы не попасть под удар.
        Когда до Нептуна осталось всего два дня полета «дьявольского мяча», директор УАСС созвал на совещание всех руководителей тревожных служб, пригласив кроме комиссара безопасности и командора погранслужбы еще и председателя СЭКОНа Бернхарда Спенсера и министра безопасности Правительства Артура Мехти. Совещание состоялось на борту спейсера погранслужбы «Мощный», и в нем приняло участие пятнадцать человек.
        На совещание был вызван и Кузьма Ромашин, все еще работавший на Тритоне над проблемой реанимации «Потрясателя», а также занимавшийся оценкой его воздействия на Солнечную систему. Однако в зал визинга, где собрались руководители спецслужб, Кузьму, которого теперь всюду сопровождал Хасид Хаджи-Курбан, не пустили под предлогом секретности переговоров. Узнав об этом, Филипп Ромашин, во власти которого было снять все запреты и провести с собой любого человека, хотел было отдать соответствующий приказ охране зала, но передумал и сам вышел к внуку.
        - Подожди меня в рубке, - сказал он озабоченно. - Я хотел, чтобы они услышали доклад о состоянии «Потрясателя» из уст профессионала, но теперь вижу, что это лишнее. Ты мне понадобишься в другом деле, поэтому жди.
        Размышляя над словами деда, Кузьма вернулся к Хасиду, со скучающим видом прогуливающемуся по коридору, и передал ему слова Филиппа и свои выводы.
        - Правильно, - согласился безопасник, - нам с тобой лучше не появляться в той компании. Пойдем полюбуемся на «теннисный мячик дьявола».
        Друзья пронзающим лифтом добрались до кокон-рубки спейсера и неожиданно нос к носу столкнулись с Оскаром Мехти, приятелем Кати, с которым Кузьма имел честь подраться на Марсе.
        - Какая встреча! - с удивлением уставился на Ромашина черноволосый смуглолицый Мехти-младший. - Вот уж не ожидал встретить тебя так далеко от Марса. Может быть, сразу и объяснимся?
        - Объясняться тебе придется со мной, - вышел вперед Хасид. - Обстоятельства инцидента мне известны, так что не стоит качать права, парень.
        - А ты кто такой? - с недоумением посмотрел на него Оскар.
        - Сотрудник службы безопасности, - спокойно сказал Хасид.
        - Плевать я хотел на тебя и на твою службу! Ты хоть знаешь, с кем разговариваешь?
        - Конечно, - кивнул Хасид, - с наглецом. С человеком, отец которого вполне может потерять из-за сына кресло министра.
        - Да что ты говоришь?! - издевательским тоном проговорил Оскар. - И каким же это образом мой отец потеряет кресло? Вы пожалуетесь в комиссию по правам человека? Или прямо в прокуратуру?
        - Зачем? Есть инстанции посерьезней. Его отец - командор погранслужбы, а дед - директор УАСС. Устраивает тебя такой вариант? Если да, то можно и объясниться.
        Оскар перевел взгляд с невозмутимого лица Хасида на Кузьму и, видимо, понял, что безопасник не шутит. Скривил губы, отступая в сторону.
        - Ладно, поговорим в другой раз, еще встретимся на кривой дорожке.
        Хасид и Кузьма проводили его взглядами.
        - Парень уверен, что его власть безгранична, - сказал Кузьма задумчиво. - Интересно, как он сюда попал?
        - Наверное с отцом, - предположил Хасид. - Скверный человек.
        - Отец?
        - Оба.
        Они засмеялись.
        - Как говорит старая пословица, - сказал Кузьма, - кресло власти сработано не по мерке головы.
        - Согласен. Но ты будь поосторожнее с ним, этот парень «отморозок», хотя и выглядит цивилизованно. Всегда носит с собой оружие, всегда и всюду его сопровождает охрана, по моим сведениям, он замешан в десятках скандалов, из которых его, естественно, вытаскивал высокопоставленный папаша. В общем - своего рода реликт.
        - Я его не боюсь.
        - Дело не в страхе, а в том, что он всегда готов на подлость.
        - Да черт с ним, пусть бесится. Кстати, ты обещал узнать, где и когда он спас Екатерину.
        - Пытался, но дело темное, не сразу поймешь, что произошло. Дай мне еще пару дней.
        Они вошли в рубку управления спейсера, представлявшую собой половинку эллипсоида со встроенными в стены и пол кокон-креслами экипажа.
        Управлять кораблем мог и один человек, но по соображениям безопасности и для соблюдения квалитета ответственности команды земных космолетов насчитывали от трех до семи человек в зависимости от класса корабля. Спейсер «Мощный» вполне оправдывал свое название, имея запас хода около тысячи парсеков, и по энерговооруженности почти не уступал машинам Даль-разведки. Управлял им экипаж из семи человек во главе с капитаном Хорхе Луисом, с которым Кузьма, благодаря отцу и деду, был уже знаком.
        В данный момент в рубке находилось всего три члена экипажа: драйвер-прима вел корабль, драйвер-секунда наблюдал за пространством (на его кресло были выведены все системы слежения спейсера), а командир Луис контролировал обстановку на борту, ведя неспешные переговоры с членами экипажа и с капитанами других земных кораблей. Увидев гостей, он, не вылезая из кресла, приветственно помахал им рукой и включил панорамный обзор, словно знал, зачем они пришли.
        Стены рубки, словно сплетенные из бежевого цвета светящихся изнутри жил, нитей и растяжек, создающие впечатление ажурной губчатой массы, расплылись туманом и исчезли. Члены экипажа и гости оказались висящими в черной бездне космоса, проколотой лучами ярких немигающих звезд, среди которых одна была намного крупнее других. Этой звездой было Солнце.
        Приглядевшись к «пейзажу», Кузьма стал замечать и другие огни, принадлежащие кораблям земного космофлота, а также увидел чуть в стороне от Солнца узкий серпик Нептуна, куда направлялся «теннисный мяч дьявола». Правда, самого «мяча» видно не было, и, словно угадав мысли гостей, командир спейсера включил дополнительный контур визуального наблюдения, позволявший людям видеть объекты в космосе объемно и в естественном диапазоне цветовосприятия.
        «Теннисный мяч дьявола» появился на черном фоне маленьким серебристым пятнышком размером с ноготь. До него было примерно двадцать тысяч километров, и детали «сферозеркала» разглядеть на таком расстоянии не представлялось возможным. Впрочем, никаких деталей «мяч» не имел. Зрители убедились в этом, как только справа от убегающего шарика вариатор вырезал окно увеличения и показал «сферозеркало» почти в натуральную величину - как бы с расстояния в три-четыре километра.
        Ничего демонического и опасного в этом шаре, отражающем свет, как металлический экран, не было. Ну, мчится себе эдакое гигантское сферическое зеркало и мчится, то исчезая из поля зрения, то появляясь вновь. Люди видели сооружения посложней и помасштабней. Однако исполинский шар представлял реальную угрозу всему космическому дому человечества, и с этим надо было считаться, тем более, что он, как вулкан, все еще продолжал извергать энергетические фонтаны из того, чем «кормили» его люди на протяжении шести прошедших суток.
        Кузьме удалось увидеть один из таких фонтанов: блестящая сфера вдруг исторгла огромную ветвистую фиолетово-голубую молнию, пронзившую пространство на многие сотни километров. Это был импульс кваркового разряда, видимый в результате взаимодействия токовых[13 - Токовые или так называемые «голые» - кварки, свободные от «шубы» других кварков и частиц.] кварков с вакуумными флуктуациями. Попади он по какому-нибудь земному судну, вряд ли то спасла бы полевая защита.
        Налюбовавшись «теннисным мячом дьявола», гости поблагодарили гостеприимных хозяев спейсера и вернулись к залу визинга, где все еще заседали члены «малого совета безопасности», как можно было назвать совещание. Кузьма ждал встречи с Оскаром Мехти, но сынок министра, наверное, уже покинул борт «Мощного», в коридоре его не оказалось, и Кузьма вздохнул с облегчением. Конфликтовать ни с кем он не любил.
        Через час совещание наконец закончилось, его участники начали расходиться. Последними из зала наблюдения вышли Ромашины - отец и сын. Изрезанное морщинами, суровое и твердое лицо Филиппа было спокойно, Игнат выглядел задумчивым, но от обоих веяло такой тревогой и холодом, что Кузьма поежился, вдруг замечая, насколько похожи друг на друга его отец и дед. Впрочем, и он мало чем отличался от них, разве что разрезом глаз и ростом: отец был выше его на полголовы, а дед - на целую голову.
        Хасид корректно отступил назад, но Филипп остановил его жестом:
        - Не уходи, понадобишься.
        Они остановились в нише коридора, имеющей выход в систему пронзающих лифтов корабля. Витс охраны, сопровождавший директора УАСС, остался в коридоре.
        - Твоя задача усложняется, - продолжал Филипп, разглядывая лицо внука так, словно только что его заметил. - Во-первых, ты присоединяешься к группе специалистов, рассчитывающих эксперимент с локальным изменением метрики пространства. Как ТФ-теоретику, решавшему подобные проблемы, тебе и карты в руки.
        - Зачем кому-то понадобилось изменять метрику пространства?
        - Не кому-то, а службе безопасности. Мы хотим если не уничтожить, то хотя бы отклонить этот «дьявольский теннисный мяч».
        Кузьма скептически покачал головой.
        - До столкновения «мяча» с Тритоном осталось всего два дня…
        - Все расчеты сделаны, монтируется установка, снижающая мерность до двух, в идеале - до единицы. «Мяч» или схлопнется в точку или отразится от плоскости вырожденного трехмерного пространства. Ты должен проверить расчеты и дать рекомендации, если они будут.
        Кузьма посмотрел на отца, и тот на мгновение прижал сына к себе.
        - Постарайся, сынок. От этого зависит судьба не только Тритона с «Потрясателем Мироздания», но и многих других планет. «Теннисный мяч» сейчас - что слон в посудной лавке, наделает дел, если не остановим.
        - Хорошо, постараюсь, па.
        - Это еще не все, - проворчал Филипп. - Теперь главное. Даже если мы убережем «Потрясатель», все равно Наблюдатель найдет способ его уничтожить или повредить. Пока мы будем изо всех сил защищать установку, кто-то должен рассчитать новый «Потрясатель», не менее мощный, но с иными характеристиками, не затрагивающими основы Мироздания, а главное - стопроцентно гарантирующий уничтожение «зеркал».
        Стало тихо.
        Кузьма некоторое время молчал, взвешивая решение. Он прекрасно понял недосказанное. Наконец проговорил:
        - Об этом никто не должен знать, не так ли?
        - Так, - одновременно кивнули директор Управления и командор погранслужбы.
        - И это задание очень опасно, - добавил Филипп. - Стоит Наблюдателю узнать о расчетах…
        - Я понял.
        - Поэтому я не настаиваю.
        - Я согласен. Но мне потребуется независимый и неконтролируемый выход на Больших Умников.
        - Ты получишь консорт-доступ к Стратегу Управления. Знать об этом будут только трое, не считая тебя и Хасида.
        - Вы двое и кто еще?
        - Советник СЭКОНа Ян Лапарра.
        Кузьма с удивлением посмотрел на отца, мимолетно подумав, что случайного ничего в мире не бывает, и его знакомство с внучкой Лапарры лишь предваряет знакомство с ним самим.
        - Помнишь, я рассказывал тебе о нем? - понял его взгляд по-своему Игнат. - Это бывший комиссар отдела безопасности.
        - Я думал, он погиб… когда вы с ним таранили Спящего Джинна.
        - Он жив.
        - Сколько же ему лет?
        - Девяносто шесть.
        - Патриарх, однако.
        - В СЭКОНе работает еще один наш давний знакомый, Керри Йос, он когда-то возглавлял службу безопасности, а недавно ему исполнился сто двадцать один год. Тебе неплохо было бы встретиться и с тем, и с другим.
        - Зачем?
        - Мало ли, может быть, посоветуют что-то дельное. Старики мудрые. Итак, ты берешься?
        Кузьма выпрямился под испытующим взглядом Филиппа.
        - Берусь!
        - Тогда ни пуха ни пера!
        Филипп так же на мгновение прижал к себе внука и скрылся за диафрагмой входа в ячейку пронзающего лифта. Витс охраны последовал за ним. Игнат задержался:
        - Дома тебе лучше не появляться, чтобы избежать расспросов Алевтины. Будешь жить и работать у Хасида.
        Кузьма хотел сказать, что он разошелся с женой, но передумал.
        - Хорошо, отец. Значит, на Тритон мне можно не возвращаться?
        - Можно. Группа технарей Управления дислоцируется на спейсере «Гиперборей», направляйся сразу туда. Когда эксперимент с остановкой «мячика» закончится, вернешься на Землю и поживешь какое-то время у Хаджи-Курбана. Он уже дал согласие. Удачи тебе!
        Командор погранслужбы сжал локоть сына, кивнул Хасиду и удалился вслед за директором УАСС. Друзья проводили его глазами и одновременно вскинули кулаки с прижатыми пальцами. У Кузьмы было прижато три, у Хасида - два.
        - Победила дружба, - хладнокровно сказал безопасник.
        Кузьма улыбнулся. Хотя думал он в данный момент не о счете пальцев и даже не о задании, а о том, что получил вполне легальное обоснование визита в дом Лапарры. У которого имелась изумительно красивая внучка Екатерина. Катя…

* * *
        Нептун всего лишь в четыре с половиной раза больше Земли: его экваториальный диаметр[14 - Планета заметно сплюснута у полюсов, ее полярный диаметр на два процента меньше экваториального.] равен пятидесяти тысячам двумстам километрам. Тем не менее это настоящая планета-гигант, имеющая протяженную - толщиной в семь тысяч километров - водородно-гелиевую, с примесями метана и аммиака, атмосферу, ледяной слой толщиной около десяти тысяч километров и твердое каменное ядро. Кроме того, вокруг него вращаются восемь спутников и два пылевых пояса.
        Жизнь на Нептуне есть, но это жизнь бактерий и микроорганизмов, населяющих плавающие на дне воздушного океана планеты облака пыли и «газовые острова» из кристалликов водяного льда, аммиака и метана.
        Эти сведения успел почерпнуть Кузьма в беседе с одним из технарей Управления, перед тем как наступил долгожданный момент истины: к Нептуну приблизился «теннисный мяч дьявола», и люди включили установку, изменяющую метрику пространства. Установка, называемая трансформатором измерений, а среди специалистов - «делителем», располагалась на орбите второго «крупного»[15 - Диаметр Нереиды - около ста шестидесяти километров.] спутника планеты - Нереиды.
        «Делитель», напоминавший собой десятикилометрового осьминога с вытянутыми во все стороны щупальцами, впечатления какой-то особой мощи не производил, но Кузьма знал его возможности и ждал момента запуска с нетерпением. Точно так же вместе с ним ждали тысячи людей на кораблях космофлота, на станциях систем СПАС, в погранпостах, в кабинетах УАСС и у виомов информвидения в поселениях людей на спутниках внешних планет.
        «Теннисный мяч дьявола» продолжал двигаться в прежнем направлении и с прежней скоростью, все еще изрыгая пламя и дым развернутых вспять энергетических атак, по-прежнему не отвечая на запросы и предложения вступить в переговоры. По-видимому, он и вправду представлял собой «пулю» или самонаводящуюся «торпеду» без экипажа, что дало основания СЭКОНу разрешить спецслужбам применение любых средств для ее уничтожения.
        Установка, трансформирующая метрику пространства, то есть, выражаясь «по-простому», изменяющая мерность континуума в данном локальном объеме пространства, сработала точно в нужный момент, когда мигающее «сферозеркало» достигло орбиты Нереиды.
        Это засвидетельствовали приборы наблюдения, установленные на десятках зондов вблизи «делителя». Увидеть сам процесс человеческий глаз был не в состоянии.
        Казалось, ничего не произошло, только мигнули звезды, на фоне которых виднелся «осьминог» трансформатора. Однако последствия мигания сказались мгновенно.
        Мчавшийся вперед к цели тысячекилометровый шар «сферозеркала» наткнулся на «вздыбленный» слой измененного вакуума, представлявший собой двухмерное пространство, которое сработало как абсолютно твердый плоский лист, и отскочил от него! Отразился! Изменил траекторию полета!
        По всем залам наблюдений земных кораблей пронесся единый выдох сдержанного ликования, и снова наступила тишина, потому что схватка земной техники с пришельцем еще не закончилась. Сохраняя прежнюю скорость, он должен был преодолевать расстояние от орбиты Нереиды до Нептуна целых пять минут[16 - Радиус орбиты Нереиды равен пяти миллионам пятистам пятидесяти тысячам километров.] и вполне мог успеть вернуться на старую траекторию, выводящую его к Тритону.
        Однако все обошлось. Пришелец, очевидно, был так потрясен ударом «плоскомерия», что не успел прийти в себя (Кузьма невольно оразумлял объект, приписывая ему какие-то человеческие черты) и изменить вектор движения. Спустя пять минут, протянувшихся улиткой под жуткое молчание эфира, он воткнулся в Нептун. А так как планета была окружена целой сетью спутников, имевших спецаппаратуру для наблюдения за процессами в недрах гиганта, люди смогли увидеть весь процесс прохождения «теннисного мяча» сквозь тело Нептуна.
        Внешний слой атмосферы толщиной в семь тысяч километров, состоящий из молекулярного водорода и гелия, «мяч» проскочил за три с половиной секунды, не встретив сопротивления. Второй слой, образованный жидким водородом, водой, метаном и аммиаком, слегка изменил скорость «сферозеркала», но не намного. Притормозил «мяч», лишь когда преодолевал твердое ядро планеты, сжатое до одного миллиона атмосфер, и тем не менее не застрял и не был раздавлен. Спустя восемь секунд с момента входа в атмосферу Нептуна он вынырнул с противоположной стороны и со скоростью в полторы тысячи километров в секунду умчался в космос, сопровождаемый длинным газовым хвостом. В Тритон, ползущий по своей орбите на расстоянии триста пятьдесят тысяч километров от Нептуна, «теннисный мяч дьявола» не попал.
        Люди, наблюдавшие за проходом «мяча» системы Нептуна, бросились обниматься и поздравлять друг друга. Лишь Кузьма и Хасид, стоявшие среди разного рода специалистов в зале визинга спейсера «Гиперборей», реагировали более сдержанно.
        - Это пристрелка, - сказал безопасник, не отходивший от друга ни на шаг. - В следующий раз Наблюдатель выстрелит удачней.
        Кузьма был с ним согласен. Тот, кто запустил «теннисный мяч» в Солнечную систему, просто проверил возможности людей «брать его подачу». Первый эйс не прошел, надо было ждать второго.
        К друзьям подошел с рассеянным видом Филипп Ромашин.
        - Ваши впечатления?
        - Мы приняли подачу и отбили «мяч», - сказал Кузьма, - но он вернется. Или же Наблюдатель подаст другую подачу. Надо не отбивать удары, а нападать самим.
        - Согласен, мы уже думали над этим. Начинаем новый этап схватки с Наблюдателем. Ты хорошо поработал здесь, это оценка моих людей, и я тобой доволен, но впереди более ответственная работа, не подведи.
        - Не подведу, дед, - слабо улыбнулся Кузьма.
        - Внимание! - раздался вдруг под куполом визинга чей-то властный голос. - Объявлены «две девятки»! В Системе обнаружен еще один сферозеркальный объект! Диаметр - около десяти тысяч километров, скорость - пять тысяч километров в секунду. Направление движения - на Солнце!
        В зале установилась пугливая тишина.
        - Вот вам и ответ Наблюдателя, - усмехнулся Филипп, поворачиваясь спиной к внуку, оглянулся. - Немедленно отправляйтесь на Землю, вечером я вас найду.
        - Вот гадство! - мрачно сказал Кузьма, мысленно прощаясь с отдыхом и с мечтой о встрече с Катей.
        Глава 5
        ЧТО-ТО ПРОИСХОДИТ
        В две тысячи сто восемьдесят втором году на Земле заработал первый матричный репликатор, позволявший на основе нанотехнологий воспроизводить молекулярные дубликаты любых веществ и предметов. Бриллианты, золото, одежду и продукты можно было с этих пор делать из любой материальной субстанции, хоть из воздуха, хоть из воды, хоть из грязи.
        Через двадцать лет промышленность (за исключением строительной и монтажной) и сельское хозяйство утратили смысл и прекратили существование, как еще раньше, после перехода транспортных систем на антигравитационную тягу, умерли нефтяная и газовая виды промышленности. Человеческая цивилизация лишилась своего главного занятия - работы ради выживания и пропитания. Резко возросли потребности в искусстве, играх, театральных представлениях, образовании. Индустрия развлечений пережила невиданный бум, сокративший, как уже говорилось ранее, численность населения наименее развитых зон Земли.
        Хотя огромные промышленные и сельскохозяйственные пространства и превратились в леса и луга, экологическая чистота не компенсировала начавшуюся деградацию человечества, и лишь ценой неимоверных усилий правительству Земли и социальным институтам охраны здоровья удалось остановить безудержный рост виртуальных развлечений и распад главного социального института - семьи. Люди снова потянулись к работе в коллективах, находя себе занятия по душе (а также по оплате), и человечество ожило. Хотя о возврате оставшихся видов промышленности из космоса на Землю речь не шла. Земля к этому времени превратилась в скопление мегаполисов, окруженных зонами игр и парками развлечений, соединенных не наземными дорогами, а воздушными магистралями и сетью метро. Среди бескрайних лесов, полей и водных пространств стали появляться так называемые хилариты - башни удовольствий, вмещавшие все виды услуг, какие только мог себе позволить человек, в том числе наркообслуживание и программы сексуальных наслаждений. Человечество перешло на легальное предоставление желающим всего спектра удовольствий - в зависимости от фантазии
жаждущего, ибо только так могло проконтролировать опасные тенденции в развитии общества и реализацию его агрессивных потенций.
        Башни строились в самых живописных районах Земли, а также на других планетах, их количество постепенно росло. Желающих получать удовольствие, ничего не давая взамен, становилось все больше. Не спасала ни ставшая более изощренной религия, ни законы, ограничивающие зомбирование и кретинизацию населения техногенными системами, ни полиция нравов, ни моральные принципы цивилизации, нарабатывающиеся веками. Человечество стало стремительно стареть, детей рождалось все меньше, ничто не могло изменить этот дисбаланс долгое время, пока появление Наблюдателя в начале двадцать четвертого века не встряхнуло людей и не заставило их задуматься над ситуацией. Как известно, большие потрясения сплачивают и заставляют думать и бороться, а тот факт, что человечество находится под чьим-то неусыпным надзором, действительно явился ударом. Правда, позже это потрясение прошло, и люди снова занялись своими делами, предпочитая больше отдыхать, чем работать и напрягаться ради каких-то открытий и наград.
        Но вот пришла весь о вторжении в Солнечную систему сферических «зеркал», способных простреливать планеты насквозь и уничтожать сооружения людей, и человечество, взволнованное пугающими слухами о грядущем Апокалипсисе, начало просыпаться от долгого эйфорического сна. Хотя в массе своей и не помышляло о каком-либо сопротивлении. Первыми, как всегда, приняли на себя удар (пока еще только психологический) защитные системы человечества: аварийно-спасательная и пограничная службы. Причем удар этот был двойным: со стороны Наблюдателя, которому не понравилась идея человека уничтожить «зеркала», и со стороны Правительства Земли, которое мгновенно осознало опасность и истерически потребовало от спецслужб немедленной реакции. Как будто они никак не реагировали на вторжение и пассивно созерцали, как по Солнечной системе мечутся чужие гости.
        Конечно, сектор контрразведки службы безопасности имел свою резиденцию - левое крыло здания центра УАСС, располагавшегося на берегу Оки, в сердце древнего Мещерского заповедника. Но руководитель контрразведки госпожа Юэмей Синь редко бывала здесь, предпочитая встречаться со своими подчиненными в более спокойных и менее контролируемых местах. Самым излюбленным уголком работы и отдыха для нее был небольшой тихоокеанский остров Науру, один из немногих, где не были построены жилые комплексы и хилариты.
        Остров Науру представлял собой атолл, в продольном сечении имеющий форму гриба. Он почти весь зарос пальмами, скрывшими дикий «лунный» ландшафт, который образовался здесь три сотни лет назад из-за добычи фосфоритов, созданных залежами птичьего помета. Вокруг всего острова примерно в те же времена было проложено асфальтовое шоссе длиной около двадцати километров, сохранившееся до сих пор.
        Купаться на атолле было можно, однако далеко заплывать не рекомендовалось: остров омывался быстрым течением, и с одной его стороны могло затянуть на рифы, а с другой - унести в открытый океан.
        Население острова составляло всего четыре тысячи человек, занимавшихся в большинстве своем, несмотря на цивилизованный образ жизни, рыбной ловлей, сбором жемчуга и добычей раковин моллюсков. Остальные работали в отелях, которых насчитывалось на острове с дюжину, и обслуживали туристов, изредка забредающих сюда в поисках экзотики и «древней австралийской магии». Своего метро остров не имел (спецлиния сектора контрразведки не в счет), и добирались сюда по воздуху или на морских судах.
        Коттедж, принадлежащий Юэмей Синь, располагался на берегу океана, среди пальм и зарослей кустарника буш. Естественно, он охранялся, хотя заметить со стороны это было невозможно, и коттедж с виду ничем не отличался от других строений острова. Внутри он имел оригинальную отделку в духе китайских традиций, хотя встроенное в него инженерно-техническое оборудование обеспечивало широкий диапазон интерьеров и позволяло изменять «геометрию» дома в зависимости от вкусов владельца.
        Гостей Юэмей Синь принимала в чайном зале коттеджа, где они могли расположиться на мягких ковриках или на подушках, обслуживаемые витсами в виде «живых» миниатюрных китаянок. Гостей было шестеро, и среди них оказались Кузьма Ромашин, Хасид, приставленный к нему в качестве телохранителя, и Герман Алнис. Ошеломленные и обрадованные встречей, друзья начали выяснять причины вызова, но были вынуждены отложить разговор, попав в тишину и покой. Они уже не удивились, встретив у кабины метро трех других гостей Юэмей Синь: двух старших Ромашиных - Филиппа и Игната и комиссара службы безопасности Владилена Реброва.
        Их проводили до чайного зала, усадили на коврики, и хозяйка коттеджа пригласила всех поучаствовать в чайной церемонии, не уступавшей по торжественности и мироощущению японским традициям. Кузьма заметил необычную реакцию Германа на появление руководительницы контрразведки: ксенопсихолог порозовел, глаза его заблестели, - и обменялся с Хасидом понимающим взглядом. Реакция Геры означала, что он увлечен.
        Мило поговорили об острове, о коралловых полипах, об экологии и местных обычаях, выпили по чашке ароматнейшего чая, и Юэмей Синь начала совещание, ради которого пригласила сюда руководителей спецслужб, своего непосредственного начальника Реброва и двух специалистов, волей судьбы оказавшихся в гуще событий.
        Витсы-китаянки собрали посуду и удалились, унося подносы с чайными приборами. Гости сели в кружок, поджав ноги, лицом друг к другу, и в центре круга над полом возникла объемная модель Солнечной системы.
        - Итак, джентльмены, вот что мы имеем. - Из пальчика Юэмей вырвался тонкий лучик света, уперся в пульсирующую алым светом движущуюся точку за орбитой Урана. - Это второй сферозеркальный объект, названный по аналогии с первым «футбольным мячом дьявола», который нацелен точно на Солнце. По нашим расчетам, он угрожает лишь двум сооружениям, располагающимся у него на пути. Его скорость такова, что через три недели он вонзится в Солнце.
        Лучик переместился на еще одну мерцающую точку между орбитами Нептуна и Урана.
        - Это первый объект, названный «теннисным мячом дьявола», который нам удалось отклонить. Однако вектор его движения меняется, и специалисты склонны полагать, что он скоро развернется и снова направится к Тритону. Вывод: мы столкнулись с целенаправленной акцией, смысл которой достаточно ясен. Наблюдатель узнал о наших планах уничтожения своих средств наблюдения и нанес упреждающий удар.
        - Но зачем он послал еще одно «сферозеркало»? - поинтересовался Игнат Ромашин. - Для уничтожения «Потрясателя» - если речь идет о ТФ-эмиттере - хватило бы и первого «мяча».
        - Этого мы не знаем, - ответила Юэмей Синь. - Возможно, цель второго «мяча» проявится позже. Я надеюсь, что это будет не Земля.
        - А что будет, если «футбольный мяч» врежется в Солнце? - спросил вдруг Ребров.
        Все, не сговариваясь, посмотрели на Кузьму. Тот невольно вздрогнул, смутился, взглядом спрашивая разрешения у деда, получил ответный понимающий взгляд и проговорил:
        - Если свойства «мячей» идентичны, «сферозеркало», воткнувшись в Солнце, начнет сначала поглощать солнечную плазму, а потом извергать обратно. Я не знаю, что получится в результате столкновения потоков, нужны расчеты. Возможно, «мяч» переполнится, и на этом все закончится, но возможен и грандиозный взрыв.
        Гости Юэмей Синь перевели взгляды на хозяйку.
        - В любом случае, - сказала она, - объект надо останавливать. И одновременно работать над созданием ТФ-эмиттера нового поколения. «Потрясатель» скорее всего обречен, ему нужна компактная, хотя и не менее мощная, и безопасная для Солнечной системы замена. - Китаянка посмотрела на Кузьму оценивающе. - Как продвигается работа по созданию «паньтао»?
        - Чего? - не понял Кузьма.
        Юэмей Синь улыбнулась.
        - Паньтао в китайской мифологии - персик, дающий бессмертие. Предлагаю использовать этот термин в качестве названия операции и собственно ТФ-эмиттера. Не будем же мы наш проект называть по-старому - «Потрясателем Мироздания».
        Мужчины обменялись короткими взглядами, но никто не возразил.
        - Я закончил два цикла расчетов, - сказал Кузьма. - Однако решения пока не нашел. Для уничтожения «зеркал» требуется гиперволна с возбуждением солитонных кластеров, способных вызвать резонанс «зеркал» без сотрясения всей метрики Вселенной. Теоретически это возможно, и все же универсального решения скорее всего не существует.
        - Что вы хотите сказать?
        - Каждое «зеркало» придется уничтожать индивидуально.
        - Это потребует слишком много времени и средств. Необходима одноразовая акция. Учтите, Наблюдатель не стал бы вмешиваться и уничтожать «Потрясатель» просто ради развлечения, значит, угроза реальна, и «Потрясатель» можно доделать.
        Кузьма опустил голову, пробормотал:
        - Я учту.
        - Постарайтесь решить проблему побыстрее, время не ждет. - Юэмей Синь посмотрела на пошевелившегося директора УАСС.
        Тот проворчал:
        - Боюсь, у нас меньше времени, чем мы думаем. В Правительстве активизировались те, кто хочет взобраться на вершины власти, используя любую возможность.
        - Ты имеешь в виду Мехти? - понимающе кивнул Игнат.
        - Министр безопасности давно ведет политику дестабилизации властных структур, и если он вдруг начал громче всех кричать, что мы не справляемся с работой, а «Потрясатель» - опасен и его надо немедленно уничтожить, значит, Наблюдатель начал действовать и в социальной сфере.
        - К чему ты клонишь?
        - К тому, что у Наблюдателя в Системе есть агентура, - ответила за Филиппа Юэмей Синь. - И ее надо искать и обезвреживать.
        Игнат скептически сморщился.
        - Попробуй обезвредь Артура Мехти…
        - Доберемся и до него, - возразила начальница контрразведки. - Мы не даром едим свой хлеб и кое-что имеем в досье на господина министра. Но нам нужны основания для более решительных действий, а эти основания можете дать только вы, сяньшэн, - Юэмей глянула на Кузьму совсем не по-женски, - и вы. - Взгляд на Германа. - Потому что только от вас теперь зависит, как скоро мы получим сведения о миссии мантоптеров и расчеты по «паньтао».
        Герман хотел что-то сказать в ответ, но посмотрел на задумчиво-мрачного Кузьму и передумал. Филипп Ромашин понял его чувства, едва заметно улыбнулся.
        - Они сделают все, что от них зависит, тайтай,[17 - Тайтай - обращение к молодой женщине в Китае.] и даже больше. Я их знаю. Хотя времени, конечно, мало. Меня почему-то особенно тревожит второй зеркальный «мяч» - «футбольный». Уж больно он велик - почти равен Земле! Мне кажется, он решает иные задачи, нежели первый.
        - Знать бы, какие это задачи… - вздохнул Игнат, помолчал и повернулся к Реброву. - Что ты там намекал насчет Солнца?
        - Просто поинтересовался, чем может закончиться рандеву «мяча» с нашим светилом, - ответил комиссар. - А что?
        - Возможно, оно и есть цель Наблюдателя.
        - Солнце?!
        - Почему бы и нет? А вдруг этот «мячик» его действительно взорвет ко всем чертям?
        - Зачем это Наблюдателю?
        - Мы ему мешаем, где-то наступили на лапу в космосе, вот он и решил разом покончить с цивилизацией.
        - Не проще ли покончить с ней, уничтожив Землю?
        - За Землей еще надо погоняться, тем более что мы будем ее защищать, а Солнце - вот оно, запускай в него мину и жди. Ты можешь исключить такой вариант?
        Ребров хмыкнул, снова помолчал, привычно потеребил пальцами подбородок.
        - Не могу. Но не вижу причин, по которым Наблюдатель мог бы предъявить нам претензии. Раньше он действовал достаточно мягко. К тому же он должен понимать, что таким образом не остановит экспансию человечества, расширение контролируемой нами зоны Галактики.
        - Вот почему так важно знать о намерениях мантоптеров, - сказала Юэмей Синь. - Что заставило их пересечь пространство между рукавами галактической спирали? Какое важное сообщение они несли?
        - Еще не доказано, что они его хотели передать нам.
        - Зато доказано, что их гибель - результат столкновения корабля с «зеркалом», точнее, с «мертвяком».
        Ребров мельком посмотрел на Германа.
        - Компьютер космолета запустить не удалось?
        - К сожалению, основной массив его памяти уничтожен, - виновато ответил молодой ксенопсихолог. - Но я не оставляю надежды решить проблему через мента-сканирование мантоптеров. Если только мне разрешат эту операцию.
        Ребров кивнул, покосился на директора УАСС.
        - Когда Даль-разведка планирует экспедицию в Змееносец?
        - Старт перенесен на двадцать девятое марта. Если все сложится удачно, уже через десять дней после старта они подойдут к шаровому скоплению с циркониевой звездой. А сколько им понадобится времени на поиски родины мантоптеров, одному богу известно.
        Помолчали. Затем Филипп Ромашин уперся кулаками в пол и встал. За ним поднялись остальные гости и хозяйка.
        - Итак, судари мои, у нас три приоритетные задачи: «Потрясатель», то бишь «паньтао», корабль мантоптеров с его дохлым инком и… Солнце. Интуиция мне подсказывает, что последняя проблема самая важная. - Он помедлил и процитировал: - Как сказал Сократ: например, если угодно, о Солнце достаточно будет, по-моему, сказать, что оно самое яркое из всего, что движется вокруг Земли.[18 - Платон. Теэтет.] - Он посмотрел на Кузьму. - Я еще раз советую тебе нанести визит Яну Лапарре и Керри Йосу. Они могут дать дельный совет.
        - Какой совет могут дать старики? - вполголоса заметил Кузьма.
        Филипп нахмурился.
        - Они, конечно, старики, но ведь мудрость не имеет возраста? В отличие от глупости. Слетай, поговори, возможно, получишь ключ к новым расчетам.
        Кузьма смешался под взглядами присутствующих, промямлил:
        - Хорошо, я у них побываю.
        Все потянулись к выходу. Юэмей Синь смотрела им вслед до тех пор, пока все не вышли, и позвала:
        - Герман, я попрошу вас задержаться.
        Выходившие последними Кузьма, Хасид и Герман переглянулись, Герман сделал им ручкой, и дверь за ним закрылась.
        - Как ты думаешь, - спросил Кузьма безопасника, когда они были уже в кабине метро, - зачем она его оставила?
        - Чтобы дать какие-нибудь инструкции, естественно.
        - Но ведь уже все обговорено.
        - Это тебе так кажется. Ты не безопасник и многого не улавливаешь. Может быть, она предложит ему работать на контрразведку.
        Кузьма хмыкнул:
        - Герка никогда не согласится.
        - Если только не влюбился.
        Они оценивающе посмотрели друг на друга.
        - Ты думаешь?..
        - Я вижу.
        - Сколько же ей лет? Ведь явно не двадцать и даже не двадцать пять. В такие годы не становятся руководителем спецслужбы.
        - Какое это имеет значение? Она красивая и умная, чего тебе еще надо?
        - Мне - ничего.
        Хасид засмеялся, улыбнулся и Кузьма, вспомнив о существовании Кати.
        - Знаешь, я вдруг подумал, что эти люди встревожились не зря. Я имею в виду отца и деда… вообще спецслужбы… Что-то происходит, но никто толком не знает - что именно.
        Хасид промолчал.
        Через несколько мгновений они были уже в другом уголке Земли, выйдя из кабины метро в Исфахане, родном городе Хасида.

* * *
        Спустя пять дней после того, как «теннисный мяч дьявола» прострелил Нептун насквозь, он сделал в Солнечной системе гигантскую петлю и вновь устремился к «раненой» планете, нацеливаясь на ее спутник - Тритон. А на шестые сутки «мяч» начал фонтанировать газами - водородом, гелием, метаном, аммиаком, а затем и плотными струями пыли и сгустками твердых каменных пород. Это были те объемы атмосферы Нептуна и его ядра, которые «провалились» внутрь «сферозеркала» при прохождении им недр планеты.
        Однако людей больше взбудоражил не этот факт, а маневр «мяча», который заставлял их снова решать проблему его уничтожения или отклонения от цели. Тревожным службам человечества опять надо было напрягаться, изыскивать средства для нейтрализации опасности и рассчитывать последствия столкновения «теннисного мяча» с Тритоном в частности и Наблюдателя, до сих пор остающегося анонимом, с земной цивилизацией вообще.
        Между тем «футбольный мяч дьявола» продолжал мчаться в прежнем направлении, не обращая внимания на возню вокруг себя космофлота Земли, ни на йоту не отклоняясь от избранной траектории, упирающейся в Солнце. Не приходилось сомневаться, что именно оно является целью полета, хотя ни один теоретик не мог пока точно сказать, что произойдет при столкновении гигантского зеркального шара с центральной звездой Солнечной системы. К моменту старта дальней звездной экспедиции двадцать девятого марта, целью которой по официальной версии была Синистра - ню Змееносца, звезда светимостью в сто семьдесят солнц, расстояние до которой равнялось двумстам семнадцати световым годам, «футбольный мяч» достиг орбиты Юпитера.
        Остановить его люди не пытались, таких возможностей человеческая цивилизация не имела.
        Экспедиция, направленная «для изучения процессов, идущих в недрах цефеид и звезд-гигантов с нетермоядерным циклом» в сторону созвездия Змееносца, стартовала точно в соответствии с планами Дальразведки двадцать девятого марта две тысячи триста девяносто девятого года. В ее состав входили два корабля: «Стерегущий» и «Мехико» - класса «независимый абсолют» с дальностью хода до тысячи парсеков. Но мало кто знал, что это были модули нового типа, при соединении дающие качественно иной уровень корабля, позволяющий ему преодолевать расстояния в двадцать и более тысяч парсеков.
        Командовал экспедицией универсалист, доктор ксенопсихологии, директор Института внеземных культур Май Ребров, несмотря на почтенный возраст активно работающий и способный решать любые проблемы. Под его начало была отдана группа исследователей в количестве сорока человек.
        Экипажи Далькораблей состояли из семи человек каждый. «Стерегущим» командовал Лешек Стецковский, «Мехико» - Альваро де ла Вега. Оба они имели беседы с руководством службы безопасности и так же, как и Ребров, знали истинную подоплеку полета.
        Каждый космолет имел нейтридную оболочку и генераторы фазового возбуждения, создающие «анизотропный» слой вакуума, и, по мысли конструкторов, могли не бояться звездных катаклизмов. Кроме того, корабли по сути представляли собой генераторы «струнного» хода и в любой момент могли унести свои стотысячетонные тела из опасного района космоса. Выглядели они изящными, стремительными птицами, похожими на пикирующего сокола, и в отличие от космических машин недавнего прошлого не производили впечатления всеподавляющей мощи и монолитности. И тем не менее эти корабли были энергетически намного мощнее и защищеннее, могли выполнять множество не связанных с транспортной переброской функций и были практически независимы от внешних условий.
        Их старт состоялся в десять часов по среднесолнечному времени с космодрома на Ганимеде, спутнике Юпитера, и особого ажиотажа среди обитателей Солнечной системы не вызвал. К звездным экспедициям, которые запускались чуть ли не ежемесячно, давно все привыкли.
        Оба корабля плавно пошли вверх, в черное небо Ганимеда (Юпитер находился с другой стороны планеты и виден не был), окутались слоем бледного золотистого пламени и исчезли. Их путь в бездну пространства, отделявшую Солнце и звездный рукав Ориона от шарового скопления М19, начался.
        Глава 6
        ПРЯМОЕ ПОПАДАНИЕ
        Из сияющей алой бездны выросло дерево причудливой формы, увешанное гирляндами мигающих разноцветных звезд. Оно плавно и быстро меняло очертания, цвет ветвей, перетекающих из одной геометрической формы в другую, и постепенно заполняло собой алую пустоту, которая, в свою очередь, пыталась вытеснить «дерево» или поджечь его ветви. Это был уже десятый вариант решения проблемы уничтожения «зеркал»-хрономембран - так называемый фрактал отображения многомерной информации, описывающий инварианты всевозможных состояний квантомеханических структур, которые влияли на метрику Мироздания, и этот вариант никак не хотел нейтрализовывать «зеркала», не трогая основу всех основ Вселенной - ее вакуум.
        «Дерево» в растворе оперативного виома вспыхнуло мертвенно-синим пламенем запредельного режима, стало течь, рассыпаться в прах, который собрался в черные кляксы сингулярных кластеров, и Кузьма в сердцах сбросил с рук перчатки интерфейса, ударил по красной кнопке отбоя связи с инком, выключая всю аппаратуру. Посидел с гудящей головой, глядя перед собой невидящими глазами, дотянулся до бутылки с тоником и осушил ее в три глотка. Швырнул бутылку в стену комнаты, и тотчас же в дверь заглянул заботливый Хасид, удивительно быстро реагирующий на состояние друга, который жил у него уже вторую неделю.
        - Что, не получается? - участливо спросил он.
        - Я слепой, - горько ответил Кузьма, разминая пальцами лицо. - Решение где-то рядом, но я его не вижу.
        - Отдохни, мозги загонишь. Тебе вообще надо отвлечься, сменить обстановку, погулять, поговорить с природой. Может, махнем на Марс, пройдем по старому маршруту?
        Кузьма отрицательно мотнул головой.
        - Я бы не против, но нет времени, ты же знаешь. Стоит мне подумать об отдыхе, как я начинаю видеть перед собой укоряющие глаза мадам Синь, и внутри все холодеет.
        - Ты ее так боишься?
        - Не боюсь, но она в меня поверила, а я дал слово… Короче, не могу я все бросить и признаться в бессилии. Решение существует, я точно знаю, но не вижу.
        - Тогда, может быть, посетим хиларит? В Исфахане, правда, их нет, мы придерживаемся традиций, но найти башню удовольствий нетрудно.
        - Нет, - буркнул Кузьма, вставая и направляясь в ванную комнату. - Искупаюсь, попью кофейку и за… - Он вдруг остановился, лицо его прояснилось. - Впрочем, есть идея получше. Дед настоятельно советовал проконсультироваться со стариками, и я даже пообещал. Пришло время выполнять обещание. Который час?
        - У нас вечер, в Системе - девятнадцать по среднесолнечному.
        - Значит, в Риге сейчас восемь часов вечера, еще не поздно.
        - Ты о чем?
        - Поехали к Яну Лапарре. Надо все-таки встретиться с этим легендарным патриархом, ставшим советником СЭКОНа. Вдруг он и в самом деле даст хороший совет.
        Друзья переоделись в гостевые уники, позволявшие менять форму и цвет костюма в соответствии с местными обычаями, временами и модой, и покинули гостеприимный жилой блок Хаджи-Курбанов, принадлежащий семье из одиннадцати человек, семь из которых были женщинами. Мусульманские традиции в этом доме чтились свято, в доме всегда царили тишина, чистота и порядок, женщины редко напоминали о себе, мужчины же занимались своими делами, и собиралась семья лишь вечером, на вечернюю молитву. Ибо первейшим долгом мусульманина было и оставалось - ежедневно молиться аллаху. Правда, если в прежние времена этот долг выполнялся пять раз в день, дома или там, где верующий находился в момент молитвы, то в нынешние времена фетва высшего муфтия разрешала это делать три раза в день: утром, в обед и вечером. Кузьма не раз становился свидетелем того, как город в одночасье замирал, когда муэдзин с Шахского минарета начинал призывать жителей Исфахана к молитве.
        Несмотря на современный облик города, в жилых зонах которого использовались современные материалы и оборудование, Исфахан, как и все города Средней Азии, сохранил свой неповторимый облик, создаваемый мечетями и высокими стройными контурами минаретов. Веяния архитектурной моды не смогли изменить этот облик, и центральная площадь Исфахана - Мейдани-Шах, с ее мечетями - Шахской и шейха Лотфоллы, с дворцом Али-Капу пятнадцатого столетия, - оставалась столь же красивой и торжественной, как и много веков назад, во времена шейхов, имамов и аятолл. Впрочем, аятоллы - духовные лидеры мусульманской религии - имелись и сейчас, разве что несколько утратили свое влияние на просвещенную паству.
        Кузьма мог бы добраться до жилища Лапарры с помощью тайфа, не выходя из дома Хасида, однако предпочел дойти до метро «по воздуху» и с удовольствием полюбовался панорамой города, жилые зоны которого были мастерски вписаны в природу и дышали историей.
        В начале девятого по местному времени друзья вышли из метро Риги, Хасид вызвал транспортное управление службы безопасности, и через минуту они получили в свое распоряжение скоростной куттер с синей полосой и мигалкой на крыше. Еще через четверть часа куттер доставил их в жилую зону номер семь Рижского мегаполиса, имеющую форму ажурного шатра и расположенную почти в центре бывшей столицы Латвии, рядом со Старым городом, сохраненным со времен Великого Распада[19 - Имеется в виду распад СССР в ХХ веке.] в первозданном виде. Или почти в первозданном. Во всяком случае, властям города удалось сохранить не только церкви Екаба, Петера и Домскую, Орденский замок четырнадцатого века и жилые дома пятнадцатого - восемнадцатого веков, но и брусчатку мостовых, и даже асфальтовые и плиточные тротуары. Несмотря на нетерпение, сжигавшее душу Кузьмы в предвкушении встречи с Катей, он все же нашел время полюбоваться Старым городом сверху и получил от этого эстетическое удовольствие. К жилому блоку Яна Лапарры, мало чем отличающемуся с виду от других блоков местной ветви, он подходил уже в философском настроении.
        Дверь в дом открылась тотчас же, как только друзья оказались в поле зрения видеокамер. Хасид и Кузьма переглянулись.
        «Нас тут ждут», - говорил взгляд безопасника.
        У Кузьмы тоже появилось такое ощущение, но связывал он его с другим человеком и, как выяснилось, ошибся. Кати дома не оказалось, а ждал его сам Ян Лапарра, бывший глава службы безопасности, бывший зампред СЭКОНа.
        Увидев его, Кузьма не сразу поверил, что перед ним девяностошестилетний патриарх. С виду Лапарра был цветущим мужчиной сорокапятилетнего возраста, бритоголовый, мощного сложения, с тяжелым неподвижным лицом, на котором выделялись прозрачные серые глаза. Но когда об этом зашел разговор, Ян сказал, обозначив специфическую кривоватую улыбку:
        - Все это - не мое. - Он сделал жест рукой, как бы охватывая все тело. - Квазоид, искусственный организм. Когда мы с твоим отцом протаранили Спящего Джинна, я был без скафандра и вполне мог растаять, как кусок сахара. Игнат вытащил практически мой скелет и череп. - Старик снова усмехнулся. - Ну, и мозги с ним вместе, разумеется, иначе я бы тут с вами не беседовал.
        Кузьма покачал головой, ошеломленный признанием патриарха, но продолжать эту скользкую тему не стал.
        Беседа происходила в «келье» Лапарры на втором этаже дома, в его рабочем модуле.
        Оказалось, что весь его интерьер - «твердый», единожды изготовленный из разных древних материалов типа дерева, пластика, керамики и стекла. В эпоху пластичных материалов, трансформируемых интерьеров и текучей архитектуры, «метаморфной реальности» и видеопласта, было удивительно осознавать, что есть люди, предпочитающие грубую материальность и неподвижность плывущей виртуальности и непостоянству.
        Мебель в кабинете-спальне Лапарры была деревянной и прекрасно смотрелась на фоне кирпичных стен и плиточного пола. В нее входили полки со старинными книгами и коллекцией бело-голубых кувшинов, стол, шкаф, комод, подставки с разной формы мечами, модель ветряной мельницы в рост человека и такого же размера модель старинного звездолета «Илья Муромец».
        Собственно спальный угол с большой деревянной кроватью, убранной так тщательно и строго, что возникала мысль - спит ли здесь хозяин? - отделялась от рабочего пространства узорчатой металлической решеткой. На стенах висели не картины, а «окна» из декоративных тканей, и светильники на потолке поражали своей видимой массивностью и старинным декором.
        Лапарра усадил гостей на резные деревянные стулья, предложил вино и более крепкие напитки, но они отказались. Тогда слуга домового - юркий многоног, единственная современная вещь в кабинете - приволок поднос с кофейным прибором, и Кузьме с Хасидом пришлось пить кофе. После чего началась беседа, продлившаяся около часа, инициатором которой был Ромашин, хотя сам он и не представлял, что хотел бы узнать, какую информацию получить от человека-киборга, едва не погибшего в результате столкновения с неземным «спящим роботом».
        - А откуда он появился на Земле? - поинтересовался Хасид, пытавшийся поддержать друга. Впрочем, он и в самом деле был заинтригован. - Извините, что спрашиваю, но я родился уже после всех этих событий, а о Спящем Джинне ходят разные слухи, достоверной информации мало.
        - Она до сих пор засекречена, - ответил Лапарра. - Джинном пытались завладеть разные властные структуры, что едва не привело к общеземной катастрофе. Нам с колоссальным трудом удалось разбудить его и уговорить покинуть Землю. Откуда он родом и почему оказался на Земле, точнее, в Солнечной системе, никто не знает.
        - А вы?
        Лапарра раздвинул губы в понимающей усмешке.
        - Я тоже. Лет двадцать назад пытался разобраться, но не преуспел. Знаю лишь, что Джинн - объект не из нашей Галактики. Возможно даже - не из нашей Вселенной.
        - Он и в самом деле мог исполнять желания?
        - По-видимому, он действительно владел тем, что мы называем магическим оперированием. Но воли человека недостаточно для управления таким могучим объектом, он инструмент существ с иными возможностями.
        - Вот бы его найти! - простодушно сказал Хасид. - Глядишь, уговорили бы помочь нам справиться с «мячами» и «зеркалами» вообще.
        - Вряд ли.
        - Но ведь вас он послушался?
        Лапарра пожевал губами, оценивающе глядя на безопасника, перевел взгляд на задумчивого Кузьму.
        - Нас было трое, один погиб… впрочем, это детали. У меня есть кое-какие данные по Джинну, все, что удалось выяснить в процессе его изучения и контакта с ним. Могу дать вам интенсионал, авось пригодится.
        - Спасибо, - пробормотал Кузьма, не зная, зачем ему информация о чужом «роботе». - Мы вам очень благодарны за помощь.
        Где-то в глубине дома зародился легкий шумок, покатился по комнатам и коридорам, просочился в «келью» Лапарры. Послышались голоса, шаги, звуки музыки. В дверь постучали, она распахнулась, и в кабинет вошли трое новых гостей: внучка Яна Катя, улыбающийся, веселый Оскар Мехти и молодой бритоголовый парень с косичкой на затылке. Увидев сидящих, они остановились. Катя хотела что-то сказать деду, с удивлением перевела глаза с него на Хасида и Кузьму, нахмурилась.
        - Извини, дед, я не знала, что у тебя гости. Добрый вечер.
        - Добрый вечер, - в один голос ответили друзья.
        С губ Оскара сбежала улыбка, глаза его сузились.
        - Ну и ну, приятная встреча, ничего не скажешь! Как говорится, наш пострел везде поспел. Какого дьявола вам здесь нужно?
        - Не забывайся, - одернула Оскара Екатерина. - Извините нас. Дед, я зайду позже.
        Она повернулась к выходу, разворачивая обоих приятелей и подталкивая их к двери, оглянулась на Кузьму и вышла. Дверь закрылась, потом приоткрылась немного - отошел один сегмент, в щель высунулась голова Оскара, нашла глазами Кузьму:
        - Я тебя подожду, господин хороший.
        Голова скрылась.
        Гости переглянулись, посмотрели на невозмутимого Лапарру.
        - Не связывайтесь с этим человеком, - сказал тот. - Неприятностей наживете. Я терплю его только из-за Катерины, но придет время, когда он перестанет сюда приходить. Катя уверена, что он ее спас, поэтому считает себя обязанной в какой-то мере… хотя вряд ли здесь стоит говорить о какой-то привязанности и высоких чувствах.
        - А разве Оскар ее… не спас? - осторожно полюбопытствовал Кузьма.
        Лапарра покачал головой.
        - Я имею основания полагать, что он оказался на месте катастрофы не случайно. Если быть точным, он и его компания и стали причиной катастрофы, в результате которой погибли двадцать два человека. - Ян помолчал. - В том числе мой сын и невестка, родители Кати.
        - Но если вы знаете, что Оскар… виноват, почему же позволяете ему приходить, встречаться с Катей?
        - У меня нет прямых доказательств, - сухо сказал Лапарра, вставая и давая понять, что беседа закончилась. - К тому же не хочется травмировать душу девочки. Но это уже другая история. Надумаете побеседовать, заходите, буду рад. Всего доброго.
        - Вы обещали интенсионал, - напомнил Хасид.
        - Да, конечно. - Советник СЭКОНа достал из кармана домашнего халата блестящий красный крестик молика, протянул Кузьме. - Надеюсь, это вам поможет.
        Кузьма взял молик, почувствовав прикосновение сухих и горячих пальцев Лапарры («Биоплоть!» - мелькнула мимолетная мысль), с некоторым колебанием протянул руку Яну, и тот с улыбкой твердо пожал ее, поняв переживания молодого человека.
        Друзья спустились на первый этаж дома, где их встретили Оскар и его бритоголовый компаньон с мышцами Геракла. Кати не было видно ни в коридоре, ни в холле.
        - Эй, мужчина, - окликнул Ромашина Оскар. - Поговорить надо.
        - Говори, - равнодушно пожал плечами Кузьма.
        - Желательно тет-а-тет, если не боишься. - Черноволосый красавец осклабился.
        - А со мной поговорить не хочешь? - кротко спросил Хасид.
        - Ты в нашем деле лишний. У меня пара вопросов к твоему дружку.
        Хасид посмотрел на Ромашина. Тот кивнул.
        - Не волнуйся, все будет нормально.
        Оскар сделал приглашающий жест, пропуская Кузьму в гостиную. Дверь за ними закрылась с мягким шорохом.
        - Вот что, теоретик, - язвительно сказал сын министра, прищурив один глаз, - буду краток. Мне не нравится, что ты крутишься вокруг Катьки. Еще раз попробуешь с ней заговорить или предложить встречу, а также если будешь продолжать мелькать у меня перед глазами, утоплю в болоте! Не поможет и папаша-пограничник. Понял?
        - Это все? - спокойно осведомился Кузьма.
        - Тебе мало?
        - Тогда пока. - Ромашин повернулся, собираясь выйти в коридор.
        - Э-э, погоди! - рванул его за плечо Оскар. - Ты мне не ответил!
        - Убери руку! - тихо сказал Кузьма, у которого скулы свело от желания ударить собеседника.
        - А то что? - удивился тот. - Ты меня в порошок сотрешь? Или бросишь перчатку?
        - Брошу перчатку, - глухо проговорил Кузьма и влепил парню звонкую пощечину.
        - Ах ты, придурок! - изумленно отшатнулся Оскар, держась за щеку. - Да я же из тебя червяка сделаю!
        Он прыгнул к Ромашину и в ярости ударил его в грудь и голову, затем снова в грудь, и Кузьма, интуитивно закрывший лицо, пропустил последний удар и отлетел в глубь гостиной, спотыкаясь о мягкий пуф и падая на красивый стеклянный столик в форме кленового листа.
        Тотчас же в комнату ворвались Хасид и накачанный приятель Оскара, игравший, очевидно, роль телохранителя. Оскар, не довольствуясь результатом, подскочил к Кузьме, намереваясь продолжить избиение. Однако Хасид действовал быстрее. Он на бегу рубанул бритоголового по мощной шее ребром ладони, так что тот сунулся носом в ажурно-серебристый «кактус» музфона, и успел перехватить Оскара, ударившего ворочавшегося среди осколков столика Кузьму ботинком в висок.
        Черноволосый сынок Артура Мехти картинно изобразил позу «мастера восточных боевых искусств», давно утратившую функциональную необходимость и действующую только на детей и не разбирающихся в этом деле людей.
        - Давай, давай, - оскалился он, поощряя Хасида жестом, уверенный в своем мастерстве, и в то же мгновение улетел в угол гостиной, наткнулся на диван, врезался головой в стену и сполз на пол. Его напарник, стоявший на полу на четвереньках, ничего не понял и только таращился на предводителя, не подающего признаков жизни.
        Хасид вышел из темпа - состояния, позволявшего как бы замедлять время боя, приблизился к Ромашину, державшемуся за голову, и помог подняться.
        В гостиную вбежала Катя с бокалами в руках, остановилась, расширенными глазами оглядывая мужчин, увидела кровоподтек и ссадину на лице Кузьмы, бросилась к нему, но потом заметила лежащего у стены Оскара и замерла.
        - Что здесь происходит?!
        - Это я виноват, - невнятно пробормотал Кузьма, морщась. - Он сказал глупость, а я не сдержался, дал пощечину.
        - Но он же…
        - Это уже моих рук дело, - виновато развел руками Хасид. - Ваш друг ударил Кузьму ногой - видите? - и мне пришлось вмешаться. Извините, больше этого не повторится. Мы уходим.
        Оскар очнулся, сел, глядя перед собой мутными глазами, потом осознал, что произошло, и, оскалясь, достал из-под молнии уника необычной формы пистолет с игольчатым дулом - парализатор «удав».
        - Ну, гаденыш, молись!
        Катя шагнула к нему, вытягивая вперед руку с бокалом:
        - Оскар! Прекрати!
        Мехти-младший с трудом встал, поднимая парализатор, в глубине его черных глаз загорелся злобный огонек.
        - Уйди, защитница! Они подняли руку на меня, Оскара Мехти, а я такого не прощаю. Петро, вызывай наших, я их тут подержу на мушке…
        В гостиную внезапно вошел Ян Лапарра, не торопясь, спокойно приблизился к замолчавшему молодому человеку, отобрал у него парализатор и повел стволом к двери:
        - Уходи.
        Оскар очнулся, прошипел:
        - Вы еще пожалеете!
        Лапарра смял парализатор в ком (!), вложил этот ком в ладонь оторопевшего черноволосого красавца и повторил:
        - Уходи! И больше здесь не появляйся.
        Оскар перевел взгляд на ладонь, посмотрел на Лапарру, на застывших свидетелей сцены, криво улыбнулся и направился к двери, подтолкнув к ней очухавшегося приятеля. На пороге оглянулся на Катю:
        - Ты идешь с нами?
        - Нет, - ответила девушка твердо.
        - Ну, смотри. - Мехти-младший перевел взгляд на Хасида: - А с тобой мы еще встретимся, земеля, гарантирую.
        Хасид промолчал.
        Дверь закрылась. Все посмотрели на Кузьму, на скуле которого все отчетливее становился виден кровоподтек, да и под глазом намечался красивый синяк.
        - Я сейчас тебя полечу, - спохватилась Екатерина, бросаясь к двери.
        - Не надо, - глухо проговорил Кузьма, пряча глаза от стыда и испытывая чувство унижения. - Мы пойдем. До свидания. Извините, что так все некрасиво вышло…
        Не оглядываясь, он зашагал к двери, скрылся за ней. Хасид развел руками, поклонился и вышел вслед за другом, чувствуя спиной взгляды внучки и деда.
        В кабине куттера они посидели немного, думая каждый о своем, потом Хаджи-Курбан тихо спросил:
        - Ну что, летим домой?
        - Куда же еще? - буркнул Кузьма. - Куда я с такой физиономией? Кстати, где ты научился так драться?
        - Я этим с детства занимаюсь, - пожал плечами Хасид. - Отец приучил, он адепт кушти. Могу и тебя научить. Но ты ведь этим раньше не интересовался.
        - То было раньше. Теперь понимаю, что был не прав.
        Куттер поднялся в воздух, взлетел над сияющей огнями Ригой, нырнул в коридор скоростных машин и вскоре достиг станции метро. Через несколько минут друзья выходили уже из метро Исфахана. Кузьма старался идти боком и держался за скулу, пряча синяки. Жалел он лишь о том, что не занимался раньше физическим совершенствованием. Когда они вернулись в дом Хасида, Ромашин твердо решил освоить науку боя и отомстить Оскару за испытанное унижение.
        Однако вопреки собственному настроению и желанию отойти от стресса в одиночестве оставаться в доме Хаджи-Курбанов Кузьма не стал. Кое-как подлечив и замаскировав синяки, он огорошил друга тем, что отправляется в гости к Керри Йосу, и Хасиду ничего не оставалось делать, как последовать за ним.
        Стодвадцатилетний патриарх СЭКОНа, под руководством которого много лет назад работал Филипп Ромашин, жил в Сеуле, где уже наступило утро. Почему Керри Йос, датчанин по национальности, выбрал столицу Кореи для проживания в старости, Кузьма у деда не поинтересовался, но, как потом выяснилось, виновата в этом была третья жена патриарха, уроженка Корейского полуострова.
        В Сеуле на данный момент насчитывалось около семнадцати миллионов человек, и это был один из самых больших, высоких и динамично изменяющихся мегаполисов Восточной Азии, умудрявшийся сочетать новейшие принципы градостроительства с традициями древней культуры. Особенно выделялась в нем жилая зона Еидо, представлявшая собой единый ансамбль в стиле гигантской пагоды высотой в четыре с половиной километра.
        Сеул был основан за сто лет до знакомства Колумба с Америкой (открытой до него несколько раз). Раньше на этом месте существовали поселения Намген и Ханьян. Несколько веков он являлся резиденцией корейских королей. В дворцовом ансамбле Токсунун, сохранившемся до нынешних времен, трагически закончила существование династия Ли, правившая Кореей в течение пяти веков - до тысяча девятьсот десятого года.
        Переплетение старого и нового, их мирное соседство вообще характерно для Кореи с ее культом традиций и устремлением к достижениям современной цивилизации, и особенно заметно это переплетение стало в конце двадцать третьего столетия. Рядом со старинными комплексами зданий, таких, как дворец Кенбоккун с его Тайным садом, дворец Чхангенгун с древними - шестнадцатого века - воротами, усыпальница королей Чонме, буддийские монастыри, высились удивительного вида ветвистые башни из зеркального и серебристого материала, устремившиеся в небо. Многие из них имели форму старинных пагод, деревьев, животных, некоторые напоминали космические корабли, некоторые копировали древние дворцы, и все они с большим мастерством вписывались в живописный ландшафт мегаполиса со множеством садов и рощ.
        Керри Йос жил в башне-кристалле, имея двухкомнатный жилой блок со всеми атрибутами традиционного корейского дома - опдоля, но со встроенным инженерно-техническим оборудованием. Вставал старик рано и визиту гостей не удивился.
        Чем-то патриарх напоминал Яна Лапарру: такое же тяжелое, разве что более морщинистое лицо, голый череп, прозрачные глаза, почти полное отсутствие бровей. Но в отличие от последнего Йос был очень худ, и традиционная корейская одежда - чогори и пачжи - болталась на нем, как на вешалке. Да и передвигался по дому он в своих тапочках из соломы с загнутыми носками, в отличие от более молодого коллеги, гораздо степеннее и медленнее.
        Поздоровавшись с гостями, он отвел их в столовую - она же гостиная - и, ни слова не говоря, принялся накрывать на стол. Отказываться от угощения гости не стали, чтобы не обидеть хозяина, и Кузьма впервые в жизни попробовал корейскую кухню. До этих пор забредать в эту часть света ему не приходилось, несмотря на возможность в любое время посетить любой уголок Земли или Солнечной системы.
        Керри Йос готовил сам, что выяснилось в ходе беседы. Он поставил перед гостями чашки с супом - отдельно бульон, отдельно рис, в центр стола поместил пулькоги - блюдо с ломтями жареной говядины, пропитанными вином и сладкой подливкой, и кимчхи - нечто вроде салата из сельдерея, китайской капусты, редьки и огурцов, приправленного красным перцем с добавлением лука и морских моллюсков. Кроме этого, он принес еще два блюда - особым образом обработанную рыбу и кусочки мяса лангуста на шпажках, затем налил в красивый хрустальный стакан соевого вина, отпил глоток и передал стакан Хасиду.
        Безопасник, знакомый с корейской традицией укрепления дружбы и духовной связи, без колебаний отпил вина и передал стакан Кузьме, который с некоторым внутренним сомнением заставил себя сделать глоток.
        За завтраком (для гостей это был скорее поздний ужин) практически не разговаривали. Затем Керри Йос убрал посуду, принес в чашках женьшеневый чай, и гости вынуждены были попробовать этот специфичный напиток с отчетливо выраженным земляным привкусом.
        - Я вас слушаю, - проговорил старик, удобно устроившись в низком бесформенном кресле в углу гостиной, в то время как гости сидели на простых деревянных скамеечках, покрытых циновками.
        Кузьма прокашлялся и поведал историю появления «теннисного и футбольного мячей дьявола» и своего участия в ней.
        - Я в курсе событий, - кивнул патриарх СЭКОНа. - Значит, вы считаете, что Наблюдатель начал с человеком войну?
        Кузьма искоса посмотрел на Хасида, и он поспешил на помощь:
        - Это мнение службы безопасности. А вы разве думаете иначе?
        По сухим и бледным губам старика проскользнула улыбка.
        - Давно никто не спрашивал моего мнения. Вас направил ко мне лично Филипп Ромашин или кто-то из его заместителей?
        - Лично, - подтвердил Кузьма. - Это мой дед.
        - Да, я уже догадался. - Старик задумчиво выцедил полчашки чая, разглядывая гостей по очереди. - Да, история повторяется… хотя и на более высоком витке спирали. В чем-то ты повторяешь путь деда, сынок. Так что вы хотели от меня узнать?
        - Причину странных действий Наблюдателя, - буркнул Кузьма, сам не ожидая такого вопроса.
        - Ни много, ни мало, - усмехнулся старик, прищуриваясь. - Неужели Филипп знает?
        - Что знает? - не понял Кузьма.
        Минутная пауза. Керри Йос допил чай, поднял на Ромашина чистые, как слеза, старческие глаза.
        - Наверное, Филипп знает… или догадывается. Иначе не послал бы тебя ко мне. Дело в том, молодые люди, что я имел контакт с Наблюдателем. Давно, лет семьдесят назад.
        По-видимому, друзья выразили свое отношение к этому заявлению одинаково, так как старик мягко засмеялся и тут же спросил:
        - Прикидываете, не сошел ли я с ума на старости лет? Иногда я и сам так думаю. Но что было, то было.
        - Где, когда? - пробормотал ошеломленный Кузьма.
        - Наблюдатель вычислил, что я начинаю догадываться о сути явления, и послал своего представителя, нечто вроде антропоморфного динго.[20 - Видеофантом, динамическая голография.] Мы поговорили с ним пару минут, потом он исчез.
        - А вы?!
        - А я остался. - В глазах Керри Йоса мелькнул насмешливый огонек. - Они даже не стали нейтрализовать мне память об этой встрече, знали, что я никому не скажу.
        - Но почему?! - воскликнул Кузьма. - Это же эпохальное событие! Люди могли выйти непосредственно на Наблюдателя…
        - Не могли. Кстати, вам не мешало бы ознакомиться с интенсионалом по Наблюдателю, хранящемуся в контрразведке, отпали бы многие ваши вопросы. Попроси деда, он даст проводку в секретные файлы. А Наблюдатель - не живое существо и не разумная раса, а система цивилизаций из будущего, в которую когда-нибудь войдет и человечество. Если только до этого каким-нибудь образом не уничтожит Вселенную.
        Новый насмешливый просверк в глазах патриарха.
        - По тем сведениям, которые разрешил мне помнить Наблюдатель, его потомки - да и наши в сущности тоже - добрались до стенок Метагалактического домена, однако вынуждены были отступить, так как наступила эпоха фиолетового смещения: Вселенная начала сжиматься. Тогда они «вывернули» время, поменяли знак материи и пошли назад. Появление «зеркал», то есть петлевых инверсно-временных колодцев, означало лишь предупреждение людям, слишком безответственно экспериментирующим с базовыми законами Мироздания. А вот «мячи» - иное дело. Это действительно похоже на агрессию, и вполне возможно, их хозяин - вовсе не Наблюдатель.
        - А кто? - выдохнул Кузьма.
        - Ну, этого я не знаю, - добродушно усмехнулся Керри Йос. - Тот Наблюдатель, с которым я имел честь беседовать, не был врагом человечества, он был частью проекта, заставлявшего нас думать. Чего хочет владелец «сферозеркал» и «мертвяков», сказать трудно. Во всяком случае, мне, старику. Теперь это ваша забота, молодежи. Кстати, сынок, что у тебя с лицом?
        - Да так… - Кузьма в смущении отвел глаза. - Упал…
        - Понятно. И кто тебя так упал?
        Хасид усмехнулся, бросая косой взгляд на друга. Кузьма помрачнел, ерзая, не зная, как выпутываться из этого положения, и неожиданно для себя самого рассказал старику историю своих отношений с Оскаром Мехти.
        - Я знаю его папашу, - кивнул Керри Йос. - Неприятный человек. А разве твой отец тебя не тренировал? Он ведь у тебя мастер единоборств.
        Кузьма виновато опустил голову.
        - Я не хотел… не считал необходимым… к сожалению…
        - Мужчина обязан уметь защищаться и защищать своих близких. Хочешь, я разбужу твою родовую память, выведу на уровень сознания? В твоем роду воинов было - не счесть.
        - Как это? - удивился Кузьма. - Разве это возможно?
        - Если есть желание, то ничего невозможного нет.
        Кузьма с сомнением посмотрел на Хасида. Тот кивнул.
        - Выход на знания рода решает много проблем. Ты занимался гимнасионом, подготовка есть, остальное дело техники. Потом и я за тебя возьмусь всерьез.
        - Хорошо, согласен. Что мне надо делать?
        - Ничего, расслабься и смотри на меня, - проговорил Керри Йос. - Думай о себе, о своих родителях, вспоминай детство.
        Старик откинулся на спинку кресла, пристально глядя на Ромашина, лицо его окаменело, глаза налились голубовато-льдистым свечением, превратились в сияющие отверстия. Кузьма вздрогнул, замер, полуоткрыв губы, словно хотел что-то прошептать, лицо его полностью расслабилось, стало пустым, как у куклы, глаза как бы провалились в себя. Он ушел в пространство памяти, скрытое десятками и сотнями лет прошедшего времени.
        Длилось это погружение в прошлое несколько минут.
        Керри Йос вдруг погасил свет глаз, провел ладонью по лицу, стирая следы напряжения и усталости. Кузьма же, наоборот, оживился, глаза его заблестели, щеки порозовели, он очнулся и с некоторым удивлением оглянулся, не узнавая, где находится, пока не пришел в себя окончательно.
        - Кажется, я уснул… Ничего не помню… Эксперимент не удался?
        - Память воина проснется в нужный момент, - ворчливо заметил Керри Йос, - как только появится реальная угроза жизни. Однако тебе необходимо постоянно держать себя в хорошей физической форме, иначе рискуешь получить аутотравму.
        - Я прослежу за этим, - заверил старика Хасид.
        - Спасибо за все. - Кузьма встал. - Я получил больше, чем ожидал. Особенно интересно ваше суждение о Наблюдателе: что это не он хозяин «мячей дьявола». Если бы у вас еще были какие-нибудь записи, воспоминания…
        - Я подготовлю интенсионал и передам. - Патриарх СЭКОНа проводил гостей до двери, пожал обоим руки. - Будьте осторожны, молодые люди. Если хозяин «мячей» объявил нам войну, он не остановится на достигнутом.
        Кузьма молча поклонился и вышел вслед за Хасидом, унося в душе взгляд старика, в котором сквозь дружеское расположение мерцала печаль всепонимания.
        В Исфахане все еще продолжалась ночь.
        Богатый событиями поход друзей закончился, можно было ложиться спать, но возбужденная психика Кузьмы требовала действий, и он, отказавшись от предложения Хасида принять душ и лечь отдыхать, снова включил консорт-линию связи с Большим Стратегом службы безопасности, которая была доступна только ему. О том, что Ромашин-младший использует для своих расчетов «паньтао» инк-систему Стратега, знали, не считая Хасида, всего четверо: Филипп и Игнат Ромашины, Владилен Ребров и Юэмей Синь.
        Заблокировав все виды связи с внешним миром, Кузьма вошел в директорию проблемы, превратившись в часть оперативного объема Стратега, вскрыл переданный Лапаррой интенсионал, включил режим «один-на-один» и, пользуясь ключом карт-бланш, нейтрализовал блокировку мыслеускорителя. С этого мгновения он мог работать с инком почти с такой же скоростью, как и сам компьютер. Хотя этот режим применялся крайне редко, в исключительных случаях, так как грозил оператору нервным истощением и даже смертью от психических перегрузок.
        Сначала Кузьма вырастил в виртуальном пространстве решений, воспринимаемом им в данный момент как реальное, дерево предварительного расчета, не упустив ни одного инварианта всевозможных многомерных преобразований. «Дерево», по сути, представляло собой фрактал усовершенствованной «формулы Ромашина», выведенной дедом Филиппом десятки лет назад.
        Затем Кузьма «привил» к «дереву» дополнительные данные, полученные от Лапарры, а также свои выводы, и ввел себя в качестве семантического героя в виртуальную среду для оптимизации управления новой «реальностью» и слияния с «образом решения».
        Он оказался в удивительном мире «дерева», ветви которого непрерывно меняли очертания, цвет и плотность и служили опорой для появления странных и зачастую непонятных фигур, а также черных клякс, по сути - вирусов, жаждущих уничтожить эти фигуры и само «дерево». Кузьма вынужден был тратить время на уничтожение клякс, что мешало ему участвовать в процессе изменения «дерева» в нужном направлении. Тогда усилием воли он создал группу виртуальных операторов, выпустил их на волю как стаю голодных собак и наконец услышал и ощутил процесс трансформации «дерева» решений в колоссальной информационной среде. Сжатие временного масштаба модели позволяло ему мгновенно реагировать на влияние надсистемных критериев и разрабатывать структуру «дерева» таким образом, чтобы наблюдалась гармонизация эффектов синхронизации появляющихся рассогласований и оптимизация соотношений собственных интересов с целями надсистемы.
        В «реальности» созданного его воображением мира это выглядело как бой оператора-человека и стаи «собак» с многочисленными врагами-монстрами разных видов, пытающимися деструктурировать «дерево», исказить его очертания или вообще сожрать, растворить и сжечь. Процесс очищения «дерева» от «паразитов» шел медленно, силы Кузьмы таяли с каждой секундой, но он упорно продолжал сражаться с врагами фрактала решения, с коварными трансформационными вирусами, с чужой стратегией общего сброса в виртуальную бездну и с самим собой, пока в конце концов не оказался на вершине «дерева», под жемчужно-изумрудным небом пространства многовекторной свободы. «Дерево» засияло огнями, как исключительно красивая, стройная, геометрически безупречная новогодняя елка, разве что гораздо более сложная.
        Кузьма с восхищением оглядел свое творение - он-таки решил проблему! - и почувствовал, как глаза застилает тьма. Сознание померкло, словно его кто-то выключил. Он уже не видел, как в комнату ворвался Хасид, отключил консорт-линию, подхватил на руки друга и отнес на кровать. Затем сделал укол и вызвал «Скорую».
        Звонок в дверь раздался буквально через минуту.
        Хасид насторожился: он не ждал прибытия «Скорой помощи» в столь сжатые сроки, вызвал эшелон прикрытия, подстраховывающий охрану Ромашина (сам физик не догадывался, что его охраняет целая группа оперов СБ), выслушал доклад бригады наблюдения и открыл дверь. Перед ним стояла Алевтина, жена Кузьмы, одетая в броское паэтэ с ярко выраженным эротическим эффектом: «парча» костюма не только переливалась жемчужными волнами, но и при каждом движении женщины становилась прозрачной на груди или на бедрах, подчеркивая «зовущий силуэт».
        - Я вас не разбудила? - с понимающей улыбкой проговорила поздняя или, скорее, уже ранняя - шел шестой час утра - гостья. - Прошу прощения. Я знаю, что Ромашин у вас, и хотела бы с ним поговорить.
        - Это невозможно, - опомнился Хасид.
        - Почему? - подняла крутые, двойных линий, брови Алевтина.
        - Он не в состоянии разговаривать.
        - Что-нибудь случилось? Или он… не один?
        - Он один, но сильно переутомлен.
        - Проводите меня, пожалуйста, к нему.
        Хасид хотел ответить резким «прошу вас уйти», но отказать женщине не смог, молча посторонился и провел ее в комнату Кузьмы.
        - Что с ним? - наклонилась Аля над лежащим навзничь мужем.
        - Он в шоке, - нехотя, после паузы ответил Хасид. - Перегрузил мозг. Я вызвал медиков.
        - Он работал с инком?
        - Да.
        - Зачем ему понадобилось загонять себя до такого состояния? Что за проблему вы ему подсунули?
        - Мы ничего не подсовывали, - сухо сказал Хасид, начиная жалеть, что уступил жене Кузьмы. Странная ее уверенность в том, что муж решал «подсунутую» службой безопасности проблему, его насторожила.
        - Я могу вызвать знакомого врача.
        - Не надо, сейчас приедет «Скорая».
        Однако Ромашин пришел в себя до появления «Скорой помощи». Зашевелился, пытаясь протереть слезящиеся глаза и разглядеть склонившееся над ним лицо.
        - Катя, ты?..
        - Это твоя жена Аля, - поспешил ответить Хасид, испытывая неловкость и досаду на себя из-за создавшегося положения.
        Кузьма перестал шевелиться, закрыл глаза.
        - Зачем она пришла?
        Алевтина выпрямилась, надменно смерила мужа взглядом, повернулась к смущенному безопаснику:
        - Кто такая Катя?
        - Моя знакомая, - ответил Хасид, почти не кривя душой. - Мы были в гостях у ее родственника.
        Алевтина закусила губку в светящейся помаде и, не говоря больше ни слова, вышла из комнаты.
        Кузьма открыл глаза.
        - Зачем ты ее впустил?
        - Так получилось, извини.
        - Что ей было нужно?
        - Она не сказала.
        - Как она меня нашла?
        - Я сам задаю себе этот вопрос, - пробурчал Хасид, в самом деле встревоженный появлением ранней гостьи. - Почему ты не предупредил, что будешь работать со Стратегом в режиме «один-на-один»?
        - Не хотел тебя волновать, - слабо улыбнулся Кузьма, ощущая возвращение сил. - Зато я, кажется, решил проблему.
        - Да ну?! - не поверил Хасид.
        - Можно приступать к созданию модели «паньтао» и экспериментам с «зеркалами».
        - Ты гений!
        - Я тоже так думаю, - скромно потупился Кузьма, подставляя ладонь.
        Хасид хлопнул ладонью о ладонь друга и от избытка чувств обнял его. В таком виде их и застала Екатерина, вошедшая в комнату без стука.
        - Извините, что я без приглашения, но дверь была не заперта, я услышала ваши голоса…
        Хасид посмотрел на замершего Кузьму, глаза которого были полны радости, недоверия, тревоги и надежды, и попятился к двери, пробормотав:
        - Ну, вы тут поговорите, а я встречу «скорую» и приготовлю кофе…
        Дверь закрылась за ним. Хасид постоял немного, прислушиваясь к тишине дома, улыбнулся и поспешил на женскую половину, где располагался хозблок. Оттуда он дал отбой «Скорой помощи», которая была уже не нужна. Катя в данном случае была лучшим лечащим врачом.
        Глава 7
        ЧУЖИЕ В СИСТЕМЕ
        Гигантское «полено» мантоптеров оживить не удалось. Ни одна его система не работала, в том числе - главный управляющий компьютер. Все, чего удалось добиться специалистам службы безопасности УАСС, это понять принцип компоновки корабля и законы управления им. Первоначальный вывод, что космолет представляет собой единый квазиживой организм или одну «супермолекулу», оказался неверен. Корабль мантоптеров состоял из пяти модульных систем разного назначения, каждая из которых управлялась из своего центра, а главный компьютер лишь координировал модули и служил для одной цели - организации собственно полета.
        Таким образом, чужак представлял собой автономную консолидацию пятого уровня, способную не только служить транспортной системой, но и выполнять роль колонии в космосе, а также крупного инженерно-технического комплекса, решающего множество функционально независимых задач. Недаром исследователи корабля обнаружили именно пять центров управления, один из которых, как удалось выяснить, служил для его защиты.
        Кроме того, люди обнаружили огромный центральный отсек, представляющий собой ландшафтную зону, и множество линзовидных отсеков по периферии этой зоны, образующих жилую зону корабля, в данный момент пустующую. В результате усилий исследователей удалось установить, что корабль мог нести в себе до сотни тысяч живых существ, предоставляя им все удобства для сносного существования в течение длительного времени. И тем не менее им управляла всего лишь пятерка мантоптеров, что, несомненно, являлось расточительной и нерациональной роскошью с точки зрения использования такого гиганта в качестве транспортного средства. Подобные рассуждения и заставляли контрразведчиков выяснять причины появления корабля в Солнечной системе и загадочной гибели его экипажа.
        Германа эта проблема особенно не волновала, вектор его интересов лежал несколько в иной плоскости, но он пообещал Юэмей Синь решить проблему и работал по двадцать часов в сутки, пытаясь разобраться в языке и в психике мантоптеров, общавшихся, судя по всему, с помощью ультразвука.
        С Юэмей Синь он теперь встречался регулярно, что не являлось чисто служебной необходимостью, но руководительница контрразведки очень нравилась ему, и он ничего не мог с собой поделать. Да и не хотел, чувствуя с ее стороны далеко не деловой интерес. Не смущало его и то обстоятельство, что китаянка была старше его на двадцать лет.
        Спустя две недели с начала исследований чужака, которого удалось направить на одну из баз Управления аварийно-спасательной службы, располагавшуюся на орбите Сатурна, Герман пришел к выводу, что экипаж чужого космолета успел до гибели послать в Солнечную систему зонд с дублирующим сообщением, и поделился этим выводом со своим непосредственным начальником доктором Кларком. И буквально через полчаса после этого на молодого ксенопсихолога было совершено нападение, едва не стоившее ему жизни.
        Обычно Герман, возившийся с трупами мантоптеров в одном из центров управления, отработав смену, сразу отправлялся в свою каюту, которая находилась среди таких же кают жилого модуля, выращенного внутри космолета в его ландшафтной зоне, и ложился спать. Но иногда его тянуло на подвиги, и тогда он совершал многочасовые экскурсии по гигантскому кораблю, словно надеясь встретить живых мантоптеров или случайно открыть тайну гибели экипажа. Так поступил он и вечером тридцатого марта, разочаровавшись до глубины души в своей несостоятельности. Такая самооценка была ему несвойственна, обычно он был уверен в себе и достиг многого благодаря этой уверенности, однако встреча с загадкой мантоптеров заставила его посмотреть на вещи иначе.
        Космолет существ, похожих на огромных богомолов, имел многослойную компоновку. Вокруг ландшафтной зоны длиной в один километр и диаметром в двести метров, с ее странными полуживыми «лесами» и мшистыми «лугами», располагался слой линзовидных отсеков жилой зоны толщиной в пятьдесят метров. Затем шел слой изоляционный, напоминающий толстую объемную сетку, еще один слой - сотовый, каждая ячейка которого была заполнена азотом, затем слой «пены», пронизанный силовыми коммуникациями, еще один изоляционный слой с изменяющейся геометрией и внешняя «чешуя», представлявшая собой антенну вакуумного преобразователя.
        Все это Герман уже знал, но ему было интересно бродить по отсекам урбанозоны, которых насчитывалось не меньше десяти тысяч, в поисках следов пребывания мантоптеров, и ради изучения их быта иногда забредал в самые глухие уголки корабля, где еще не ступала нога человека.
        На этот раз он избрал для экскурсии торцевую часть ландшафтной зоны корабля, откуда начинался коридор, охватывающий спиралью всю зону и связывающий все отсеки жилой зоны. Генераторы тяготения корабля не работали, в коридорах и отсеках гигантской машины пространства царила невесомость, доставлявшая людям немало неудобств, поэтому Герман для своих вылазок пользовался антигравом. Он знал, что его опекает служба безопасности, и перестал обращать внимание на постоянно следовавшего за ним в отдалении человека, который представлял охрану.
        Полетав над сумрачным фиолетово-коричневым лесом ландшафтной зоны, деревья которого напоминали гигантских волосатых многоножек или дырчатые витые стены, Герман углубился в круглый тоннель, упиравшийся в корму корабля, и свернул в овальной формы коридор, образующий многокилометровую спираль. Стены коридора были неровными, бугристыми, чешуйчатыми, металлическими на вид, но, по расчетам экспертов, их структура позволяла коридору течь, и при подаче энергии он, очевидно, представлял собой нечто вроде эскалатора с индивидуальным обеспечением. То есть соседние участки стен могли течь в разных направлениях в зависимости от того, куда направлялся тот или иной житель зоны.
        Обычно двери в жилые отсеки, располагавшиеся вдоль коридора, были открыты. Точнее, дверей как таковых здесь не было, присутствовал ряд овальных отверстий, затягивающихся мембранами люков по команде обитателей отсеков. Герман заглядывал в отсек и, если интерьер его привлекал, начинал обследование. Однако еще ни разу не натыкался на помещение, в котором бы кто-то жил и оставил или забыл свои личные вещи. Отсеки, напоминающие сложные перепончато-сотовые сооружения без единой прямой линии (иногда они представляли собой пустые линзовидные емкости), были стерильно чистыми, темными и давились тишиной. Однако встречались и закрытые отсеки, проникнуть в которые можно было, только пробив дыры в дверных мембранах. Едва ли эти помещения хранили какие-то тайны семейной жизни мантоптеров, исследователи-земляне уже взломали не один десяток закрытых дверей и ничего не нашли, но от этого жилые модули «разумных богомолов» не становились менее притягательными, и Герману очень хотелось туда попасть.
        Сделав несколько безуспешных попыток пробить проход в закупоренные отсеки, он пожалел, что не имеет оружия, и решил позвать на помощь охранника, маячившего за спиной. Охранник, молодой, сурового вида парень в комплекте бижо, как и сам Герман, не имел на этот счет никаких указаний, поэтому просьбу ксенопсихолога выполнил без колебаний: просто расстрелял мембрану люка из «универсала». Герман протиснулся в образовавшееся отверстие и начал осматривать «заросшее» грибообразными перепонками помещение, ворочая нарукавным фонарем. Затем зажег «лампу» - компактный источник света большой яркости - и подвесил в центре отсека, чтобы составить общее впечатление о жилище мантоптеров. И в этот момент его ударили по голове. Вернее, в него выстрелили из парализатора, что и вызвало ощущение удара, хотя сам Алнис этого не понял.
        Сознания он тем не менее не потерял, просто застыл, медленно дрейфуя в невесомости, беспомощный и ослабевший. В отсек пролез какой-то человек, уже не охранник Германа, а совершенно незнакомый мужчина средних лет, с длинными висячими усами, держа в руке пистолет с игольчатым дулом. За ним появился еще один, помоложе, но угрюмее, смуглолицый, горбоносый, с волной блестящих черных волос.
        - У нас мало времени, - сказал он на английском языке. - Мы не сможем заблокировать весь горизонт.
        - Допросим и уничтожим, - сказал второй.
        - Безопасность поставит всех на уши, нам это невыгодно.
        - Не твоя забота. - Длинноусый притянул к себе за ногу безвольное тело Германа, уставился в его глаза своими маленькими, бесцветными, глубоко сидящими глазками. - Отвечай на вопросы! Откуда ты взял, что мантоптеры послали к Земле зонд с донесением?
        - Результаты ментаобследования… - вяло прошептал Герман, не понимая, что с ним. - Эти данные… засекречены…
        - Говори!
        - Не имею… права…
        Длинноусый ударил Алниса по лицу.
        - Убью! Говори! Что вы знаете о послании?
        - Их экспедиция - акт отчаяния… возможно - это предупреждение… больше я ничего не…
        Еще один удар.
        - Говори!
        Однако больше ничего допрашивающим выяснить не удалось. Во-первых, Герман окончательно потерял сознание. Во-вторых, ситуация изменилась.
        Внезапно потолок отсека, под куполом которого плавала сияющая белым накалом «лампа», лопнул, образуя две рваные дыры, в эти дыры проскользнули две человеческие - на вид - фигуры, вооруженные необычного вида карабинами, и открыли огонь по допрашивающей Германа парочке. Те в свою очередь ответили стрельбой: длинноусый - из парализатора, смуглолицый - из «универсала», - однако операция по их захвату была продумана хорошо, и сражались они, конечно, не с живыми оперативниками, а с витсами, в задачу которых входило отвлечь внимание налетчиков от Германа. Затем началась финальная стадия операции.
        В отсек через дыру в центральной двери ворвались еще двое оперативников службы безопасности - витс-телохранитель Германа, сыгравший роль «убитого», и Юэмей Синь, лично обезвредившая длинноусого выстрелом из парализатора. Его напарника ранили и скрутили подоспевшие витсы группы захвата.
        Руководительница контрразведки догнала уплывшее к стене от движения воздуха тело молодого ксенопсихолога, убедилась, что он в беспамятстве, но жив, и вызвала обойму прикрытия. Через полчаса Германа доставили в медцентр жилого модуля, где врачи сделали все необходимое, чтобы он вышел из шока. В себя Герман пришел спустя час после всех событий.
        Черная мгла в глазах поредела, рассеялась, сквозь косые струи серого тумана проступило склонившееся над ним прекрасное женское лицо.
        - Ю… - прошептал Герман, силясь встать.
        - Не шевелитесь, - проговорила Юэмей Синь, положив ему на лоб узкую ладошку. - Вы еще очень слабы. Извините, что мы чуть-чуть опоздали.
        - Они…
        - Мы их задержали, не волнуйтесь.
        - Чего они хотели?
        - Вероятно, Наблюдателя встревожило ваше предположение о посылке зонда мантоптерами, и он направил своих агентов выяснить, что нам известно об этом.
        - Но я никому не говорил…
        - Кроме доктора Кларка.
        - Неужели он… агент Наблюдателя?!
        - Думаю, что нет, но мы это уточним. В дальнейшем постарайтесь не делиться своими предположениями и выводами ни с кем. Кроме нас, разумеется. А теперь отдыхайте и поправляйтесь.
        - Я здоров, - приподнялся на локтях Герман, - и могу работать.
        - Для всех вы тяжело травмированы. Возможно даже, вас придется госпитализировать на Землю, в одну из клиник Управления.
        - Для дезинформации Наблюдателя? - догадался Герман.
        Китаянка улыбнулась.
        - Из вас может получиться неплохой аналитик для нашей службы. Кстати, хорошо было бы действительно отправить вас на Землю на какое-то время. У вас есть друзья, которым можно доверять?
        - Конечно, сколько угодно. Кузьма Ромашин, Ходя… э-э, Хасид Хаджи-Курбан, Олег Новиков… А что?
        - Попробуйте договориться с ними о встрече.
        - Но ведь Кузьма тоже сейчас работает с безопасниками.
        - Ему, как и вам, требуется отдых. Вы оба должны на день-два выпасть из поля зрения Наблюдателя. Что, если я предложу вам довольно экзотическое место для отдыха?
        - Спутники планет Системы? Плутон - Харон? Или вообще другие звезды?
        - Нет, гораздо ближе: земная Антарктида.
        Герман удивленно взглянул на Юэмей Синь.
        - Антарктида же заповедная зона, там запрещено размещать туристические комплексы и отели.
        - Я не говорю, что они там есть. Во льдах Антарктиды существует система тоннелей, где работают палеовитологи, археологи и другие исследователи, а подо льдом, на твердой поверхности материка, создана сеть купольных городков, где они живут. Один из таких жилых модулей сейчас свободен.
        - Вы хотите, чтобы я… чтобы мы там спрятались?
        - Во-первых, это необходимо для вашей же безопасности. Во-вторых, экскурсия по горам Антарктиды, где найдены следы древней цивилизации, обещает быть весьма интересной. В-третьих, я в скором времени присоединюсь к вам.
        Начальница службы контрразведки заглянула в глаза Германа, в которых сквозь сомнения и колебания протаяло радостное недоверие, и добавила:
        - Если, конечно, вы не возражаете.
        - Не возражаю, наоборот, буду очень рад, но это так неожиданно… - забормотал ксенопсихолог. - А вы точно присоединитесь?
        Юэмей Синь засмеялась и вышла из медотсека в сопровождении молчаливого сотрудника. Герман откинулся на подушку, вспоминая тон китаянки, каким были сказаны последние слова, ее взгляд, скрытое волнение, и не удержался от хлопка в ладоши и восклицания:
        - Йехуу!
        В комнату заглянул охранник медцентра, увидел радостно-возбужденную физиономию Алниса и скрылся. Герман заставил себя успокоиться, полежал немного, унимая сердцебиение, потом сел на край удобного ложа медкомбайна, следившего за состоянием пациента через сеть дистанционных датчиков, и набрал на своем инком-браслете номер инкома Кузьмы.
        Связь дали через полминуты.
        Над окошечком инкома выросла световая нить, развернулась в плоскость и превратилась в объем видеопередачи. На Германа, моргая, с сонным видом смотрел младший Ромашин.
        - Ты что будишь людей среди ночи?
        Только теперь Герман сообразил, что по времени Исфахана, где жил Кузьма, еще не кончилась ночь.
        - Извини, Кузяра, у меня с головой плохо, еле жив остался.
        - Что случилось? - забеспокоился Кузьма.
        - Потом расскажу. Слушай, есть классная идея отдохнуть в приятной компании в интересном месте. Сможешь уговорить Екатерину полететь с тобой в Антарктиду?
        - Куда?! - изумился Кузьма.
        - В Антарктиду. У меня только что была Юэмей и посоветовала нам с тобой на пару дней исчезнуть. Короче, ищи Катю, договаривайся с Ходей, я через час позвоню и скажу, где встречаемся.
        - Надеюсь, это не первоапрельская шутка?
        Герман вдруг вспомнил, что уже действительно наступило утро первого апреля, рассмеялся.
        - Совершенно забыл об этом. Но разыгрывать тебя не собираюсь. Думаю, тебе скоро позвонит твое эсбэшное начальство и все объяснит. Итак, когда мне звонить?
        Кузьма поскреб макушку.
        - Не представляю, каким образом мне удастся уговорить Катю поехать с нами. Да и зачем?
        - К нам присоединится Юэмей.
        Кузьма хмыкнул, разглядывая порозовевшее лицо друга.
        - Тогда другое дело. Что ж, попробую, жди звонка.
        Виом связи собрался в луч света, погас.
        Герман слез с кровати, сделал два круга по комнате (в модуле поддерживалась нормальная сила тяжести) и вызвал медперсонал, чтобы принесли его одежду.

* * *
        Кто-то включил освещение, и тоннель, проложенный в толще льда на глубине полутора километров под снежной поверхностью Антарктиды, превратился в бесконечную стеклянную трубу, пронизывающую полупрозрачное голубовато-белое желе, ничуть не похожее ни на воду, ни на лед.
        В полярном лабиринте поддерживалась вполне терпимая температура - минус два градуса по Цельсию, что позволяло экскурсантам прогуливаться по тоннелям и штрекам достаточно долго, и они использовали предоставленную им возможность на всю катушку, в первый же день пребывания в глубинах ледяного щита Антарктиды пройдя около двух десятков километров. Очень уж было интересно бродить по блистающим рукотворным гротам, стены которых сформировались из льда и вкраплений пыли и камней сотни тысяч лет назад.
        Когда первые шахты пробурили лед Антарктиды, люди обнаружили подо льдами самое настоящее «антарктическое» море: благодаря тепловому режиму материка температура поверхности гор и равнин поддерживалась на уровне плюс четырех градусов по Цельсию, и вся Антарктида оказалась накрытой слоем воды, а уж потом - льда.
        Но самое необычное впечатление производили даже не тоннели, а очищенные ото льда и воды участки материковой поверхности Антарктиды, на которых были найдены следы древней цивилизации: фундаменты жилищ, остатки стен каких-то сооружений, предметы быта, сосуды, украшения из золота и драгоценных камней, а также скелеты древних обитателей материка, говорившие о том, что они были гигантами. Длина самого маленького скелета достигала трех метров.
        Конечно, гостям, прибывшим «на дно» Антарктического материка тайно, по секретной линии метро, не везде разрешали совать свой нос, но и того, что они увидели, оказалось достаточно для восхищения и долгих споров о предках человечества и о зарождении жизни на Земле.
        Сначала их было пятеро: Кузьма каким-то образом уговорил-таки Катю поехать с ним, Хасид взял с собой свою подругу Мариам, - и Герман расстроился, считая обещание Юэмей присоединиться к компании чисто «политическим» заявлением, тем более что он напрасно прождал ее целый день. Однако руководительница контрразведки слов на ветер не бросала и появилась в пустующем временно поселке археологов к вечеру того же дня, после чего настроение ксенопсихолога резко изменилось. Он перестал чувствовать себя одиноким и стал душой общества, как это было в других компаниях. О том, какую цель преследовала главная контрразведчица службы безопасности, помимо создания условий для отдыха важных персон, какими стали Алнис и Ромашин, Герман не задумывался. Романтическая аура окружала происходящее, отношения с китаянкой складывались странные, и его тянуло к ней все больше, хотя он и понимал свое положение.
        Вечером они устроили пикник «на природе»: запустили программатор местной кухни на приготовление шашлыков, устроили соревнования по метанию стрелок в специальный щит (сюрприз приготовил Хасид), которые неожиданно выиграл Кузьма, затем организовали танцы вокруг скульптурной группы, обнаруженной археологами недалеко от модуля (купол возвели именно над этим местом, где когда-то стоял город антарктов).
        Скульптурная группа представляла собой безголового гиганта, душившего не то змея, не то дракона, и компания изрядно повеселилась, сравнивая древнего змееборца с современными мужчинами.
        «Пикник» закончился поздно ночью - по местному времени, после чего мужчины и женщины разбились по парам и разбрелись кто куда. Герман впервые остался с Юэмей Синь наедине, о чем даже и не мечтал, но поскольку всегда умел поддерживать нужный тон и вести себя соответственно обстоятельствам, скованным себя не чувствовал, хотя нет-нет да и мелькала пугающая мысль, что он прогуливается с одной из самых могущественных женщин Солнечной системы.
        Сначала они обошли городок археологов по периметру, поглядывая на архитектурные находки исследователей: столбы, остатки стен и фундаментов, части статуй, - потом углубились в один из тоннелей, пол которого был каменным, а стены и потолок ледяными; когда воду из-подо льда выкачали, лед осел, и тоннели и шахты пришлось делать заново.
        Беседовали о самом разном, что только приходило на ум. От цивилизации антарктов перешли на космические цивилизации, о которых Герман знал больше, чем о земных, поэтому ему было что рассказать собеседнице о своем участии в исследовании древних негуманоидных культур Орилоуха, Маата и Сферы Дайсона. Затем заговорили о мантоптерах, хотя китаянка больше молчала и задавала вопросы, с интересом поглядывая на ксенопсихолога, а говорил в основном Герман.
        - Я понимаю, что вы много знаете о других разумных существах, - сказала Юэмей Синь после того, как он замолчал, прислушиваясь не только к речи Алниса, но и к переговорам своих подчиненных по сети «спрута»; ее уник был оборудован системой связи с выходом на сеть. - Но все же мне любопытно, из чего вы сделали вывод, что мантоптеры послали зонд в сторону Земли? Знание ведь не всегда означает понимание.
        - Прямых доказательств у меня действительно нет, - не обиделся Герман на вежливое сомнение женщины. - Однако логические аппараты людей и мантоптеров очень близки, это доказано и не подлежит сомнению. А рассуждал я следующим образом.
        Во-первых, будь на месте мантоптеров земляне, они не послали бы такой гигантский корабль со столь малым экипажем без железной необходимости. Во-вторых, люди, выполняющие особую миссию, при возникновении угрозы жизни всегда дублируют свои действия для выполнения задачи. В-третьих, анализ уцелевших файлов мантоптерского компьютера показал, что корабль на последнем участке полета к Солнечной системе производил весьма сложные эволюции, маневрировал, что почти впрямую говорит о его попытках избавиться от преследования. И, наконец, судя по локальному нарушению формы корпуса в носу корабля, он потерял некую системную консолидацию, то есть, грубо говоря, выбросил часть тела, которая вполне могла играть роль автономного аппарата. Вывод: мантоптеры знали, что спасения нет, и послали зонд.
        - Почему же мы его не обнаружили в Солнечной системе?
        - Потому что они могли его направить не прямым путем, а в обход. Либо зонд, как и сам корабль, наскочил на «зеркало», его развернуло на сто восемьдесят градусов, и он теперь летит в обратном направлении.
        Юэмей Синь остановилась, разглядывая не сразу отреагировавшего на ее задержку Алниса. Тот смутился, останавливаясь:
        - Я что-то не так сказал?
        - Нет, я просто передала мента-сообщение в Управление, - ответила руководительница контрразведки. - Пусть начинают поиски за пределами Системы. Если бы вы поделились своими мыслями со мной раньше, мы, наверное, уже нашли бы зонд.
        Герман покраснел.
        - Но это лишь мое предположение… его надо обосновать и доказать…
        - Мы в вас не ошиблись, сяньшэн Герман, только у нас есть просьба: возникающие идеи сообщайте сразу же при их появлении, это позволит нам работать на опережение агентуры Наблюдателя. Договорились?
        - Но я могу и ошибаться…
        - Вы знаете законы Спенсера?
        - Вы имеете в виду законы принятия решений? - после паузы спросил ксенопсихолог.
        - Совершенно верно. Каждый может принять правильное решение, располагая достаточной информацией. Хороший руководитель - и специалист вообще - способен принять решение, располагая недостаточной информацией. Идеальный руководитель может принять решение, не зная решительно ничего.
        Герман усмехнулся.
        - Идеальных руководителей не существует. - Он спохватился: - Извините, я не хотел вас обидеть.
        - Ну, до идеала нам обоим далеко, - с тонкой иронией проговорила Юэмей Синь, - однако вместе мы вполне способны принять правильное решение.
        Герман отвел глаза, не решаясь возражать, пробормотал:
        - Мой учитель говорил, что особенно трудную задачу следует перепоручать лентяю: он найдет более легкое решение.
        Китаянка тихо рассмеялась: как ручеек зажурчал.
        - Вы тоже лентяй?
        Герман смешался, так до сих пор и не решив, как следует себя вести со столь властной особой, встретился с Юэмей глазами и увидел странный свет в их глубине, который можно было трактовать по-разному. Но ему очень хотелось верить, что выражал он не только практический интерес.
        Возникло желание просто подойти к женщине, обнять и поцеловать. Одновременно вспомнилось старинное изречение: «Я могу устоять против всего, кроме искушения».[21 - Оскар Уайльд.]
        Однако он устоял.
        - Вообще-то никто меня лентяем не называл, хотя и трудоголиком я никогда не был. Мечтал стать врачом, а стал ксенопсихологом. Как говорил поэт: «Мечты! Без них была бы жизнь бледна».
        - Чьи это слова?
        - Эдгара По.
        - Вы любите старинных поэтов?
        - Почему только старинных? Современных тоже: Хартасара, Айвенго, Блаженного, Шилова. Но древних, пожалуй, больше. По, Вилкниса, Стивенсона, Лермонтова. А вы кого предпочитаете?
        Юэмей ответила не сразу, останавливаясь на перекрестке двух тоннелей, один из которых вел в гроты, выплавленные во льду людьми:
        - Пожалуй, и мне древние поэты больше по душе. У По мне нравятся такие строки:
        Скреплен союз кольцом,
        Порукою согласья,
        И с новым женихом
        Стоим мы под венцом,
        Но обрела ль я счастье?
        Взгляд женщины стал задумчивым и даже печальным на мгновение, затем она как бы очнулась и тихо рассмеялась, пытаясь сгладить впечатление.
        - А вообще-то я больше люблю Юй Цзы:
        Со дня того, когда подул нежданно
        Осенний ветер,
        Думаю всегда: «Когда же наконец
        Придет мой друг желанный,
        Которого с такой тоскою жду?»
        Герман заглянул в глаза китаянки, снова ставшие зовущими, дразняще ироничными и загадочно печальными, шагнул к ней, ощущая всей кожей ее волнение, прорывающееся сквозь барьер сдержанности, притянул к себе и поцеловал. И лишь потом, когда она не ответила, испугался, вдруг ощутив себя преступником.
        Однако Юэмей хотя и не ответила на поцелуй, но и не оттолкнула его, словно не поняла, что произошло, и лишь минуту спустя, когда он отпустил ее, тихо проговорила:
        - Вы смелый молодой человек, Герман, но я старше вас на двадцать лет.
        - Это не имеет значения, - пробормотал сбитый с толку ксенопсихолог. - Вы красивая женщина, Юэмей, хотя и это не имеет значения. С недавнего времени вы для меня…
        Тонкие пальчики китаянки прижались к его губам.
        - Не торопитесь говорить того, чего потом будете стыдиться или стесняться. Пусть время расставит все по своим местам. И не сердитесь на меня, хорошо?
        Герман поцеловал пальцы женщины, прежде чем она успела их убрать.
        - Я вас понимаю…
        В глазах Юэмей Синь мелькнули насмешливые огоньки.
        - Существует пословица: когда мужчина начинает понимать женщин, он уже не представляет интереса как мужчина. Мне с вами интересно, это правда, и даже более того… но не забывайте, что я китаянка, а китаянки относятся к мужчинам несколько иначе, нежели другие женщины.
        Герман покорно кивнул, не зная, как расценивать слова Юэмей. Руководительница контрразведки смотрела на него с явным сожалением, и это больше всего уязвляло и угнетало молодого человека, никогда не чувствовавшего себя скованным и робким в отношениях со слабой половиной человечества. Внезапно китаянка оказалась рядом, обвила его шею руками, поцеловала в губы и тут же отстранилась, поспешила прочь. Оглянулась на застывшего в шоке ксенопсихолога:
        - Пойдемте обратно, сяньшэн. Вам надо отдохнуть, а у меня еще есть кое-какие незавершенные дела.
        Не сказав больше друг другу ни слова, они вернулись к городку археологов. Юэмей Синь умчалась с помощью тайфа в Управление аварийно-спасательной службы, пообещав навестить их компанию днем, а Герман присоединился к сидевшим у камина в гостевой части модуля парам. Все отметили его похоронно-задумчивый вид, но расспрашивать ни о чем не стали, продолжая вести спор о возможных последствиях вторжения в Солнечную систему «мячей дьявола».
        В конце концов тема заинтересовала Германа, и он, отложив на будущее анализ своих отношений с Юэмей, принял посильное участие в дискуссии, которая длилась больше часа. Потом он первым пошел спать, сославшись на усталость, и уже не видел, как пары разошлись по каютам, как Кузьма Ромашин проводил Катю, пожелал ей спокойной ночи и направился в свою спальню, но потом передумал, нарвал букет цветов в оранжерее и вернулся к спальному модулю Екатерины.
        Дверь открылась и, после небольшой паузы, закрылась за ним.

* * *
        Они встретились в Управлении, в рабочем модуле комиссара службы безопасности: Юэмей Синь, командор погранслужбы Игнат Ромашин и сам хозяин кабинета Владилен Ребров.
        - Давайте суммировать наши наблюдения, - предложил невозмутимый Ребров. - Но прежде хочу предупредить, что мы зафиксировали попытки взлома наших систем ограничения доступа. Кто-то упорно пытается вскрыть секретные серверы Управления.
        - Разве не удалось определить взломщиков? - поднял бровь седой Ромашин.
        - Единственное, что удалось определить нашим специалистам, - вмешалась Юэмей Синь, красивое лицо которой отражало какую-то внутреннюю борьбу, - это векторы взлома. Те, кто пытается проникнуть в нашу инк-сеть, сидят в СЭКОНе и в Правительстве. Мы продолжаем работу и наверняка выйдем на хакеров.
        - Если бы вам удалось сохранить жизнь перехваченным агентам Наблюдателя, мы бы уже знали, кто его резидент.
        Юэмей рассеянно посмотрела на Реброва и промолчала. Комиссар имел в виду последние события на борту мантоптерского корабля, когда захваченные контрразведчиками мужчины, напавшие на Германа Алниса, внезапно потеряли сознание и скончались. У обоих сработала система самоликвидации. Впоследствии выяснилось, что оба они работали в службе охраны министерства безопасности под непосредственным руководством Артура Мехти.
        - У вас какие-то неприятности, тайтай? - вежливо спросил наблюдательный Ромашин.
        Китаянка сделала усилие и стала прежней Юэмей Синь, сильной и властной начальницей службы контрразведки.
        - Извините, сяньшэн, у меня личная проблема, но она разрешима. Могу добавить кое-какие выводы из наблюдений за нашими VIP. За ними ведется слежка, это совершенно очевидно. Методика проста: используются спутниковые метеосистемы и компьютерные сети с выходом на любой регион Солнечной системы. Если объект выпадает из поля зрения наблюдателей, например, долго не показывается из дома, к нему идет проверяющий - витс или специально подготовленный человек. Любое перемещение объекта фиксируется, тайфы при этом методе контроля малоэффективны.
        - Это плохо, - сказал Ромашин. - Как оперативна их система слежки? Я имею в виду скорость отработки данных.
        - Человек, использующий тайф, может быть обнаружен на новом месте в течение пяти минут.
        - Это плохо, - повторил командор погранслужбы.
        - С одной стороны, действительно есть о чем задуматься, с другой - мы имеем шанс вычислить центр контроля.
        - Уже есть результаты?
        - Мы только начали анализ систем контроля. Но уже ясно, что управляются они из комплекса зданий Правительства в Москве.
        - Что дала вам идея спрятать наших молодых помощников в Антарктиде?
        - Резидент Наблюдателя забеспокоился по поводу их исчезновения и послал на поиски проверяющих. К Яну Лапарре пришел сам сын Артура Мехти, чтобы узнать, где внучка Лапарры. В дом Кузьмы Ромашина вломилась команда противопожарной службы, якобы получившая сигнал о пожаре. Хасиду Хаджи-Курбану звонил его друг из отряда кобры Фомина.
        - А мне лично позвонил господин министр, - усмехнулся Игнат Ромашин, - и поинтересовался, чем занят мой сын.
        Ребров и Юэмей Синь озадаченно переглянулись.
        - Артур Мехти позвонил сам? - хмыкнул комиссар. - Не побоялся раскрыть свое отношение к Наблюдателю? Я считал, что он и есть резидент.
        Ромашин покачал головой.
        - У него мог быть свой расчет, вплоть до намеренного обнаружения вторичной сети Наблюдателя, чтобы уберечь главную.
        - Зачем ему понадобился твой сын?
        - Министр предложил ему место эксперта в Правительстве, под предлогом того, что он хороший специалист.
        В кабинете Реброва наступило молчание, которое первой нарушила Юэмей Синь:
        - Я это предвидела, уважаемые коллеги. Наблюдатель готовил атаку долго и начал неожиданно, однако он - не гуманоидная система и допускает ошибки, вербуя агентов из чересчур заметных фигур. Он на этом погорит.
        - Но пока что мы не успеваем за ним, - проворчал Ребров. - И у меня остаются сомнения, что «мячи дьявола» принадлежат именно Наблюдателю.
        Командор погранслужбы пригладил серебристый ежик волос.
        - Мало верится, что кого-то еще, кроме Наблюдателя, насторожила деятельность человечества. Не слишком ли много получается контролеров на нашу голову? Кому еще мы перешли дорогу? И где?
        - Вы забываете об открытой вашим отцом Красной Книге,[22 - Имеется в виду планета - заповедник исчезающих цивилизаций (см. книгу автора «Особый контроль»).] - сказала Юэмей Синь. - Мы - не единственные сущие в Галактике, а тем более во Вселенной, где-то живут и другие разумные существа со своими контролирующими органами.
        Помолчали.
        - К сожалению, у нас пока мало данных, чтобы сделать правильные выводы, - продолжала руководительница контрразведки. - Возможно, вы правы. Надо объединить усилия наших служб в поиске внутренних и внешних систем слежки и передачи информации, но так, чтобы это не дошло до деятелей из Правительственных кругов и СЕКОНа, которых мы уже знаем. Пора переходить на независимую координирующую связь с двойной отсечкой и персональным кодированием.
        - «Спрут-2» уже в стадии развертки.
        - Тогда у меня все. Есть сведения от экспедиции в Змееносец?
        - Они оставили две группы на автономных модулях в системе Синистры, - сказал Ромашин, - которые будут имитировать исследования звезд Змееносца, и вышли за пределы Рукава. Еще пара прыжков, и они объявятся у границ шарового скопления.
        - У них очень мало времени, - сказал Ребров. - Мы можем работать спокойно до тех пор, пока в Змееносце не появятся «зеркала». Как только Наблюдатель поймет, что экспедиция отправилась дальше в космос, он начнет охоту за ней.
        - Ты что-то предлагаешь конкретно?
        - Нет.
        - Тогда продолжаем работать. Кстати, тайтай, как держатся наши молодые эксперты?
        - Хорошо, - сказала Юэмей Синь, зардевшись как девочка. - Я провела с ними почти целый день. Они полны сил и оптимизма. Кое-кого из них я бы даже зачислила к себе в штат.
        - Кого же? - добродушно усмехнулся Ромашин.
        - Германа Алниса. Он мыслит быстро и точно. Готовый эксперт-эфаналитик.
        Ребров бросил на контрразведчицу косой взгляд, хотел что-то сказать, и в это время над его столом вырос «бутончик» виома, развернулся в объем передачи с головой дежурного по Управлению.
        - Экстренное сообщение, господин комиссар, - проговорила голова. - «Теннисный мяч дьявола» отбит и направляется сейчас под углом восемьдесят три градуса к плоскости эклиптики в сторону Змееносца. «Футбольный мяч» ни отбить, ни остановить не удалось. Через час он вонзится в Солнце.
        - Хорошо, Дон, - отозвался Ребров.
        Виом погас.
        Трое руководителей спецслужб смотрели друг на друга в ожидании каких-то откровений и молчали. Потом Ромашин задумчиво проговорил:
        - Интересно, это простое совпадение или точный расчет?
        - Ты о чем? - очнулся Ребров.
        - О том, что «теннисный мяч» направился к Змееносцу. Именно туда, куда ушла экспедиция.
        - Он еще повернет.
        - Дай-то бог!
        Снова по кабинету разлилась прозрачная вода молчания. Наконец комиссар закончил свои размышления и встал из-за стола.
        - Предлагаю посмотреть на этот спектакль.
        - Ты имеешь в виду столкновение «мяча» с Солнцем? - догадался Ромашин.
        - Хоть посмотрим, что произойдет. Может быть, «мяч» лопнет?
        - Дай-то бог! А если нет?
        - Тогда и будем думать, каких последствий следует ожидать.
        Ребров пропустил Юэмей и Игната, включил систему охраны и вышел из кабинета.
        Видеопередача о столкновении «футбольного мяча дьявола» с Солнцем транслировалась во все уголки Солнечной системы, и момент столкновения наблюдали сотни тысяч людей, кому было небезразлично, что происходит в их космическом доме.
        Диаметр центрального светила Системы равен одному миллиону триста девяносто одной тысяче километров, поэтому десятитысячекилометровый «мяч» «сферозеркала» гляделся пылинкой на фоне пылающей дыры солнечного горнила, но специальные методы видеопередачи позволяли видеть «мяч» и детали солнечной поверхности в объеме с реальной цветопередачей (яркость гасили особые «виртуальные» фильтры).
        Атмосфера Солнца состоит из трех слоев: короны, простирающейся на расстояние порядка десятка солнечных радиусов, хромосферы толщиной от десяти до пятнадцати тысяч километров и обращающего слоя, состоящего из раскаленных газов многих химических элементов температурой в четыре тысячи четыреста градусов. Толщина этого слоя всего восемьсот километров. А ниже идет фотосфера, создающая видимые очертания Солнца, отличающаяся более яркой светимостью и особой гранулированной структурой. Однако наиболее красивой является хромосфера, получившая свое название («хромос» - по-гречески «цвет») из-за ее розоватого цвета, вызванного преобладанием в излучении красной линии водорода. Хромосфера на солнечном лимбе напоминает луг, покрытый травой. Отдельные «травинки», толщина которых достигает пятисот километров, называемые спикулами, образуют «кусты», колеблются от «ветра», «растут» и «увядают» за несколько минут. За этим дивным раскаленным «лугом» можно наблюдать долго, его жизнь буквально завораживает, как, впрочем, и жизнь других образований солнечной поверхности - гранул, термотрещин, темных пятен, факелов и
протуберанцев.
        Тем не менее никто из многочисленных зрителей панорамой Солнца особенно не любовался, все ждали появления «футбольного мяча дьявола», пожиравшего пространство со скоростью пять тысяч километров в секунду. И вот он наконец появился - блестящий шар, отражающий свет, но поглощающий все остальные виды материи, однако скорость его была так велика, что процесс столкновения удалось разглядеть и записать лишь автоматам, которые чуть позже показали его в замедлении. Для людей же это явление осталось практически незамеченным: «мяч» мелькнул перед глазами и мгновенно исчез, утонул в огненном море солнечной атмосферы.
        Впрочем, процесс столкновения гигантского сферозеркала с Солнцем и при повторении замедленной видеосъемки большого впечатления на зрителей не произвел. «Мяч» без замедления скорости пронзил корону и «горящий луг» хромосферы Солнца, миновал эруптивный протуберанец высотой в двадцать тысяч километров и вонзился в край солнечного пятна - в его полутень - диаметром в тридцать пять тысяч километров. При этом он полсекунды погружался в вещество пятна с прежней скоростью, пройдя половину своего диаметра, затем замедлил скорость вдвое, как бы почувствовав растущее сопротивление солнечной плазмы, и тогда стали заметны эффекты всасывания им потоков плазмы, сразу изменившие состояние пятна. Правда, проявляться эти эффекты стали уже после того, как «футбольный мяч дьявола» скрылся под слоем фотосферы. Выглядело же это следующим образом.
        Пятно превратилось в гигантскую дыру в недрах Солнца, более яркую в центре, чем по краям. Затем вокруг дыры вспыхнули еще более яркие факелы - флоккулы, образовав красивый гребенчатый «забор», и гигантская область вокруг них забурлила, закипела, как вода в кастрюле, выбросила множество изогнутых фонтанов и струй огня.
        Длилось это явление несколько минут, пока дыра не исчезла, заплыла кипящей плазмой, скрылась под слоем вихрящихся раскаленных газов.
        «Мяч дьявола» провалился в недра Солнца и продолжил движение, хотя и с меньшей скоростью. Ни огромная температура, ни давление, ни мощные электромагнитные поля на него не подействовали.
        - Может быть, он не выдержит давления, когда нырнет поглубже? - задал риторический вопрос комиссар в тишине зала визинга спейсера погранслужбы «Мощный».
        Никто ему не ответил, все еще рассматривая лик Солнца и ожидая каких-то событий. Лишь через минуту, когда стало ясно, что судьба шара откроется не скоро, присутствующий в зале Филипп Ромашин проговорил, обращаясь к командиру спейсера:
        - Мы его больше не увидим?
        - Лично мы - нет, - ответил Хорхе Луис. - Но обсерватории на Меркурии и на станциях пояса СПАС имеют нейтринные телескопы, они должны проследить траекторию «мяча» по вторичным эффектам.
        Словно в ответ на его слова рации «спрута» принесли сообщение от координатора службы наблюдения:
        - «Мяч» продолжает проваливаться в глубины Солнца со скоростью около ста километров в секунду. Скорость постепенно падает.
        - Вы его видите? - спросил директор УАСС.
        - Опосредованно, через синтезаторы изображения. Зато мы хорошо видим «кротовую нору», которая за ним тянется.
        - Сообщите, если что-либо произойдет.
        - Непременно, господин директор.
        Филипп оглядел лица коллег, выражающие озабоченность и тревогу.
        - Итак, судари мои, что скажете? Как нам понимать Наблюдателя или того, кто запустил шар «мяча» в «лузу» Солнца? Может, посоветуете, что нам делать?
        Никто директору УАСС не ответил.
        Глава 8
        КРИМИНАЛИССИМО
        Разговор с председателем СЭКОНа Бернхардом Спенсером был тяжелым и закончился ничем. Спенсер не захотел согласиться с доводами Яна, изложенными в докладной записке, а Лапарра не нашел нужного тона, чтобы доказать свою правоту, хотя чувствовал, нет - знал, что будет так, как он сказал. Оставшись наедине с самим собой, Лапарра глубокомысленно пробормотал: «Наши желания всегда ограничены чьими-то возможностями», - и стал ждать, когда сбудутся его предположения.
        Ждать ему пришлось недолго.
        Уже на второй день после аудиенции у председателя СЭКОНа события начали развиваться в точном соответствии с расчетами Лапарры. Их можно было разбить на две группы: внешние и внутренние. Внешними - по отношению к самому Яну - могли считаться события, связанные с «зеркалами», «мячами дьявола», и ответные действия людей, внутренними - все, что происходило в непосредственной близости от советника и касалось его самого.
        Предсказания по внешним событиям о качественном изменении контроля за человечеством сбылись практически по всем пунктам. Лапарра предугадал даже появление нового типа «зеркал» - «мертвяков», а затем и «сферозеркал», нацеленных на активные эволюции внутри Солнечной системы. Не предвидел он только попадания одного из «мячей дьявола» в Солнце.
        Внутренние события тоже развивались «по плану», хотя и с небольшими отклонениями.
        Сначала к Лапарре заявился бывший дружок Екатерины Оскар Мехти в сопровождении своих «ковбоев» и учинил самый настоящий допрос. Особенно его интересовало, куда девалась внучка Яна, не приходил ли к ней Кузьма Ромашин, и не знает ли Ян, где тот сейчас живет. Лапарра в дом визитеров не пустил, отвечать на вопросы не стал, а когда Оскар вознамерился войти силой и осмотреть жилой модуль, Ян вышвырнул непрошеных гостей одного за другим за пределы дома и закрыл дверь. Не помогли им ни приемы рукопашного боя, ни демонстрация оружия.
        Затем вечером того же дня Яну позвонил неизвестный и, не включая «обратку» (был слышен только голос, густой и хриплый, изображение отсутствовало), сказал:
        - Старик, не суй нос в чужие дела, а то не доживешь до юбилея.
        - Кто говорит? - хладнокровно спросил Лапарра, включая поисковую систему.
        - Дед Пыхто. - Раздалось карканье, означающее, очевидно, смех. - Можешь называть меня заместителем Дьявола, как ты обозвал того, кто связан с Наблюдателем, в своей докладной записке. Это предупреждение первое и последнее. Не уймешься - мы займемся тобой и твоей красавицей-внучкой всерьез.
        - Тронете девочку - найду и убью! - тем же спокойным холодным тоном проговорил Лапарра. - А вычислить тебя будет просто, господин заместитель, несмотря на твою конспирацию. Ведь звонишь ты небось из Дома Правительства?
        Молчание на том конце линии связи, тихий щелчок консорт-отсечки: говоривший в недоумении проверял, включена ли защита.
        Ян усмехнулся и выключил виом. Инк не успел определить точные координаты звонившего, но то, что звонили из Дома Правительства, сомневаться не приходилось. Подумав немного, Ян связался с Сеулом, где жил патриарх СЭКОНа Керри Йос.
        Виом долго был белым и бесформенным, как облако, в доме Йоса не торопились включать линию, словно опасаясь чего-то, и даже домовой молчал, не отвечая стандартной фразой автоответа: никого нет дома, позвоните позже или оставьте свое сообщение.
        Наконец виом обрел глубину и цвет, и перед Лапаррой возникла лысая голова Керри.
        - Кому это я понадобился в Европе?
        - Мне, - сказал Ян. - Привет, старик. Не разбудил?
        - Привет, киборг. Сплю я мало, так что не стесняйся, звони. По делу или так?
        - Хочу предупредить. Ты один из тех немногих, кто контактировал с Наблюдателем, и знаешь, чего можно ожидать от его «шестерок». Будь осторожен. Попроси у Спенсера обойму охраны. Или лучше у Филиппа, он даст.
        - Ничего я просить ни у кого не буду. С чего ты взял, что мне угрожает опасность?
        Лапарра помолчал.
        - Мне звонили… и угрожали.
        - Мне тоже звонили, - отмахнулся Керри Йос. - Несерьезно все это. Если бы они хотели нейтрализовать нас, сделали бы это без предупреждений и детских угроз.
        - Это не детские угрозы. Наблюдатель - джентльмен и заставляет своих представителей действовать в соответствии с некоей этикой, пусть и примитивной.
        - Нам звонили не представители Наблюдателя.
        - А кто?
        - Ты прав, говоря о примитивности угроз и вообще всего, что происходит. Это не уровень Наблюдателя, тот действовал тоньше. В Системе появился новый фактор беспокойства, который я назвал бы Конкурентом. Он маскируется под Наблюдателя, но использует не только его технику - «зеркала», но и запрограммированных людей. А люди есть люди, дорогой коллега, они редко способны действовать безошибочно, особенно люди недалекие.
        - Как Артур Мехти?
        Керри растянул бледные губы в усмешке.
        - Как Артур Мехти. И кое-кто еще. Вот закончу кое-какие расчеты и сообщу.
        - Тем более я посоветовал бы тебе подстраховаться. Именно такие люди и способны выполнить угрозу.
        - Я достаточно пожил на этом свете, чтобы не бояться их угроз. Это ты подстрахуйся да внучку береги. У тебя был Кузьма Ромашин?
        - Навещал. Хороший парень, умный и упрямый… и рисковый. Только постоять за себя не умеет.
        - Я дал ему выход на родовые знания, научится. Это все, что ты хотел сказать?
        - Все.
        - Тогда прощай, киборг. Будет свободная минутка, заскакивай на чай, сам я редко куда выхожу.
        - Я тоже, - проворчал Ян, выключая виом.
        Спустившись вниз, он приготовил себе кофе по-балтийски - со льдом и толстой пенкой, посидел у видео, слушая последние новости, потом снова поднялся в свой кабинет и позвонил директору УАСС:
        - Привет, спортсмен. Чем порадуешь?
        - Ничем, - покачал головой Филипп Ромашин. - «Футбольный мяч» продолжает опускаться в недра Солнца, что сопровождается интересными эффектами.
        - Только что наблюдал по интервидео сводку новостей. Что такое «горячая опухоль»?
        - В месте погружения «мяча» на солнечной поверхности образовалась гора высотой около двух тысяч километров, со стороны действительно напоминает опухоль, фурункул с температурой около восьми тысяч градусов, более светлый, чем фотосфера.
        - Понятно. Я, собственно, звоню по другому поводу. Не можешь ли ты прикрыть Керри?
        - В каком смысле?
        - Ему нужна охрана.
        Филипп в задумчивости оттянул пальцами верхнюю губу.
        - Ты думаешь, дело так серьезно? Ему угрожает опасность?
        - Ему недавно звонили неизвестные доброжелатели и предупредили.
        - Кто?
        - Если бы он знал - сказал бы. - Ян не стал добавлять, что и ему звонил неизвестный доброхот, назвавшийся заместителем Дьявола.
        - Хорошо, я организую. - Филипп остро посмотрел на Лапарру. - Может, и тебе заодно?
        - Мне не надо. - Ян улыбнулся. - Что можно сделать с человеком, у которого не осталось ничего своего, кроме мозгов?
        - Смотри. Если что почуешь, звони.
        Разговор прекратился.
        Ян посидел немного за столом, колеблясь, звонить Кате или нет, потом решил сделать это позже, переоделся в уник для прогулок и вышел из дома. Вскоре он высадился из маршрутного флейта, курсирующего от метро Риги до взморья, в Лиелупе, и направился через дюны к заливу.
        Шел девятый час вечера, было довольно прохладно, везде еще лежали пласты ноздреватого снега, залив был покрыт льдом, весна о себе напоминала робко, и людей на берегу было мало. Ян постоял у кромки льдов, глядя на две башни хиларитов на фоне красноватого заката, затем направился по пластолитовой дорожке к пивной «У Эдгара» и вдруг увидел «зеркало». Оно просто висело в воздухе на высоте дециметра над землей - двухметровый плоский лист, отражающий земной пейзаж в искаженном виде - и смотрело на сияние огней мегаполиса, подступившего вплотную к заливу.
        Ян подошел ближе, увидел свое кривое отражение с вывороченными в разные стороны коленями. Вспомнилось чье-то изречение: будь поосторожнее с зеркалом, не то увидишь свое лицо. Отражение скорчило рожу.
        - Красавец … - проворчал Лапарра, прислушиваясь к посвистам ветра в дюнах, и неожиданно для себя самого шагнул прямо в квадрат «зеркала», как делал это не раз в бытность свою комиссаром безопасности.
        Тело продавило упругую пленку «зеркала», свет в глазах померк, наступила полная темнота, по коже пробежала теплая волна. Ян сделал шаг, не видя, куда идет, другой, третий… и вышел обратно на берег залива.
        Все так же сиял и дымился невдалеке Рижский мегаполис - невообразимо сложное «дерево» башен и геометрических фигур, все так же свистел ветер в сухих ветвях кустарника, но закат уже погас, небо было темным, ночным, если не считать вспыхивающие полотнища и объемные конструкции реклам, и Ян понял, что «зеркало» держало его не меньше часа.
        Оглянувшись на хилариты, светящиеся изнутри как прозрачные стеклянные колонны, он собрался было вызвать такси, чтобы отправиться домой, и в этот момент с неба с двух сторон со свистом упали на берег два куттера без всяких опознавательных знаков и габаритных огней. Откинулись колпаки кабин, из них выпрыгнули по трое мужчин, вооруженные парализаторами и «универсалами», окружили стоявшего молча, без движения, Лапарру, и один из мужчин, темнолицый, с бородкой и усами, сказал густым хрипловатым голосом:
        - Ай-яй-яй, как же вы неосторожны, советник! Мало того, что гуляете один, без охраны, так еще и с «зеркалами» балуетесь. А если бы это оказался «мертвяк»?
        - Это и есть «мертвяк», - ровным голосом проговорил Ян. - Попробуйте, если хотите.
        - Да что вы говорите? - удивился бородатый незнакомец; кого-то он напомнил Яну, но кого именно, вспомнить сразу было трудно. - И «мертвяк» вас не убил? Чудеса!
        - Что вам угодно? - тем же тоном спросил Ян.
        - Нам угодно знать, господин советник, над чем вы работаете сейчас. Мы покопались в памяти вашего домашнего инка, но, к сожалению, ничего не обнаружили. Очевидно, вы держите файлы где-то в другом месте или в голове. - Незнакомец посмотрел на своих подчиненных, повел стволом «универсала». - Курт, сними с него тайф на всякий случай, не дай бог дедушка захочет смыться.
        Невысокий, но очень широкий приятель бородатого ощупал запястья Лапарры, ни тайфа, ни инкома не нашел и отступил назад.
        - Ничего нет.
        - Странно. Что же это вы путешествуете без тайфа и связи, старик? Недальновидно. Итак, я задал вопрос.
        - Я рассчитываю режим ГО,[23 - Режим ГО - «гражданская оборона», форма тревоги, предполагающая эвакуацию населения из опасных зон.] - вежливо сказал Ян.
        - Это мы видели. Однако нас больше интересует термин «паньтао».
        - Впервые слышу.
        - Ай-яй-яй, - с сожалением покачал головой бородач, - вы нас огорчаете, советник. Мы совершенно точно знаем, что вы контактируете с Кузьмой Ромашиным, а он как раз и является главным разработчиком «паньтао». Кстати, не подскажете, где его можно найти?
        Лапарра усмехнулся, вдруг вспоминая, где видел этого человека: в свите Бернхарда Спенсера. Парень скорее всего возглавлял службу безопасности председателя СЭКОНа.
        - Передайте шефу, что он ошибся.
        - Какому шефу? - не понял бородач.
        - Спенсеру.
        Секундная пауза.
        - Валите его! - выдохнул бородатый начальник секьюрити. - Допросим в центре. Старик знает больше, чем мы думали.
        Помощник бородатого по имени Курт выстрелил в Лапарру из парализатора, двое других парней бросились к нему, собираясь подхватить его под руки, Ян дождался, когда они дотронутся до него, и мысленным усилием включил тайф. Ему не нужно было носить блок ТФ-переноса на руке, тайф был встроен прямо в тело, как и инком, и многое другое, в том числе консорт-аппаратура для дистанционного управления компьютером УАСС, где он хранил свои расчеты.
        Через секунду он вышел из рижского метро, связался с Владиленом Ребровым и рассказал ему о нападении.

* * *
        Керри Йос закончил вычисления, вышел из оперативного поля инка (то есть «выдернул» свое сознание из виртуальной реальности мира формул и связей) и с полчаса сидел в кресле, отдыхая, ощущая себя старым, немощным, разбитым и больным. Потом записал выводы на кристалл молика,[24 - Молик - молектронный чип, заменивший в современных инках дискеты и файлетты.] сделал копию, стер в памяти инка весь расчет, уничтожил файлы с базовой информацией и вызвал домового. Юркий гномик-витс принес таблетку адаптогена и стакан с морсом. Керри проглотил красную горошину таблетки, запил морсом и снова немного посидел, откинувшись на спинку кресла, ожидая возвращения бодрости и сил.
        После смерти жены стимулов к жизни почти не осталось, спасала только работа на СЭКОН, связанная с оценкой деятельности Наблюдателя, редкие визиты детей и беседы с друзьями, не забывавшими его в трудную минуту. Но и они не могли помочь человеку, прожившему сто двадцать лет и потерявшему желание жить.
        Двигаясь медленно и осторожно, он выкарабкался из кресла, воткнул одну иголку молика в шторку над окном, а вторую спрятал на самом видном месте - под кору одного из поленьев, лежащих у камина. Делал он это вполне сознательно, целеустремленно, так как чувствовал приближение смерти. Затем вернулся в кабинет, включил инк и сделал запись: «Обмануть Дьявола - не грех. Надо только помнить, что он не горит».
        Раздался звонок инкома.
        Керри включил обратку, и виом высветил фигуру озабоченного Филиппа Ромашина.
        - Добрый день, учитель. Как чувствуешь себя?
        - Как выжатый грейпфрут, - усмехнулся патриарх. - Хотя это обычное мое состояние.
        - Я тебя навещу в скором времени, побеседуем. Мне звонил Ян Лапарра, на него пытались напасть неизвестные люди. В связи с чем я посылаю к тебе «эшелон» охраны.
        - Кому я нужен такой? - снова усмехнулся Керри.
        - Боюсь, что нужен. Жди, ребята скоро объявятся, но тебе надоедать не будут. До скорого.
        Виом погас. Но через несколько секунд загорелся вновь.
        - Забыл сказать, - проворчал Филипп, лицо которого выглядело еще более мрачным, будто он за это время успел получить неприятное известие. - Я знаю, что у тебя в гостях побывал мой внук, он сейчас занят одним важным делом и просит твоей помощи. Не сможешь его проконсультировать?
        - Я дал ему все, что знал сам. - Керри подумал. - Хотя в принципе не возражаю. Пусть приходит.
        - Он не может, работа засекречена, было бы хорошо, если бы ты сам к нему прилетел. Я дам координаты. Сил хватит?
        Керри пригладил блестящий череп.
        - Ты же знаешь, тебе я отказать не могу.
        - Спасибо, - кивнул директор УАСС. - Запиши код метро. - Он продиктовал ряд цифр, и виом связи окончательно потух.
        - Меланезия, Ухуру… - пробормотал Керри Йос, повторяя адрес. - Не знал, что там есть база спасателей. Что ж, назвался груздем, полезай в кузов. Придется лететь.
        Кряхтя, встал, глотнул тоника, переоделся в стандартный всепогодный уник и вызвал такси. Через несколько минут он входил в метро Сеула, ничем не отличавшееся от подобных станций всей Солнечной системы. Не обращая внимания на взгляды прохожих, зашел в кабину и набрал продиктованный Филиппом код, затем вышел. И лишь когда его подхватили под руки два роботоподобных витса, понял, что кабина метро находится, во-первых, где-то в подземелье, во-вторых, вообще не на Земле, судя по меньшей силе тяжести.
        Из-за угла узкого коридора, проделанного в толще горных пород, вышел смуглолицый мужчина с бородкой и усами, соединявшимися вокруг рта в кольцо, сопровождаемый двумя мрачноватыми молодыми людьми в синих униках с эмблемами СЭКОНа.
        - Приветствую вас, патриарх, на станции астероидного патруля, - сказал он на чистом датском языке. - Как вы сами понимаете, нам пришлось разработать специальную программу, имитирующую изображение и голос директора УАСС, зато в результате вы оказались здесь. Надеюсь, вы не владеете телепортацией, как ваш коллега Ян Лапарра? Ему каким-то образом удалось уйти.
        Керри рванулся из рук державших его молодцов, но они стояли нерушимо, как металлические глыбы.
        - Значит, в последний раз я разговаривал не с живым директором, а с динго?
        - Совершенно верно, хотя это более серьезная программа. На вашем месте любой попался бы на эту удочку, не переживайте.
        - Чего вы хотите от меня?
        - В последнее время вы интенсивно работали над проблемой «зеркал» и, по нашим сведениям, добились каких-то результатов. Мы хотели бы знать - каких.
        - Это все?
        - Нет, не все. Хорошо было бы послушать ваш рассказ о проекте «паньтао».
        - Впервые слышу о таком проекте, - честно признался Керри.
        Незнакомцы в синей униформе переглянулись.
        - И о своей работе вы, естественно, тоже ничего не сообщите.
        - Естественно.
        - Что ж, господин консультант, придется идти другим путем, более сложным, то есть сканировать вашу память. Процедура эта не болезненная, но с неприятными последствиями: вы можете стать дебилом. - Бородатый кивнул витсам, и те поволокли пленника вперед по коридору.
        Керри Йос снова рванулся из их рук, теряя последние силы, потом перестал сопротивляться, сосредоточил внимание на мозге, представил, что внутри тикает бомба, и «нажал на кнопку взрывателя». Перед глазами встала стена пламени, и больше он ничего не смог увидеть и почувствовать. Энергоимпульс замкнул все нервные пути и буквально выжег клетки мозга, стирая память.
        - Эй, босс, - окликнул один из сопровождавших бородача молодых людей, заметив, что тело патриарха обвисло в руках витсов, - он, кажется, потерял сознание.
        Тело Керри положили на пол лицом вверх, смуглолицый приложил к шее палец, подержал и выругался.
        - Старый осел! Он убил себя. Обыщите его.
        Керри Йоса обыскали.
        - Ничего, даже таблеток нет, которыми он пользовался.
        - Видимо, он предвидел свой конец. - Бородач поднес к губам браслет инкома. - Шестой, что у тебя?
        - В памяти инка никаких следов, все стерто, - раздался тихий писклявый голосок. - Обыскали весь дом, ничего.
        - Найдите блок видео.
        - Там полсотни моликов, легче забрать с собой и посмотреть на базе, не спеша.
        - Хорошо, убирайтесь оттуда, не то столкнетесь с обещанной охраной. - Смуглолицый предводитель группы бросил взгляд на тело Керри. - Доставьте его в ближайший хиларит и сделайте пи-блокаду, пусть думают, что он умер от передозировки кайфьяноса.
        Он толкнул носком ботинка лежащее навзничь тело, голова Керри Йоса откинулась, и стала видна ироническая усмешка, исказившая губы патриарха.

* * *
        Первыми заметили появление «зеркал» на борту мантоптерского корабля не безопасники и даже не исследователи, а хозяйственники, обслуживающие земной десант: операторы систем жизнеобеспечения модулей, зон отдыха, медицинских блоков, энергопитателей и мусороуборщиков.
        Сначала «зеркала» объявились возле жилых зон - обычные плоские двумерные листы, имеющие практически атомарную толщину. Затем такие же зеркальные квадраты и прямоугольники, с виду абсолютно ровные и гладкие, но искажающие любое отражение, появились и в центрах управления кораблем, и в ландшафтной зоне, на корпусе и в энергоотсеках. Росли они как грибы и вскоре стали мешать работе исследовательского отряда, опасавшегося контактов с ними, так как никто не знал, «мертвяки» это или нет. Для проверки «зеркал» на «киллеропасность» нужна была особая аппаратура или живые существа, например, крысы, которых еще надо было найти и доставить на космолет.
        Однако не «зеркала» оказались для землян главным сюрпризом, отыскалось кое-что посерьезней. Служба контрразведки имела особое подразделение, укомплектованное интуитивами - людьми с паранормальной чувствительностью, и один из них, сориентированный на поиск опасности, отметил «нерасчетные» колебания ментальных полей в кормовом отсеке мантоптерского левиафана. Юэмей Синь направила туда группу следопытов, которые после двадцатичасовых поисков обнаружили взрывное устройство на основе аннигиляционного заряда. Если бы оно взорвалось, корабль мантоптеров был бы ощутимо поврежден.
        Устройство обезвредили, подготовили засаду и через некоторое время задержали в месте установки бомбы агента Наблюдателя, которым оказался один из консультантов по науке министра безопасности. Его доставили в императив-центр службы безопасности УАСС, попытались допросить, но он оказался запрограммированным на самоликвидацию и умер от прогрессирующего отека мозга меньше чем за минуту. Аппаратура мыслескана, включенного всего за несколько секунд до этого момента, смогла поймать лишь последнюю мысль консультанта: «Надо предупредить Артура… они знают…»
        После этого Юэмей Синь доложила о смерти консультанта комиссару, вдвоем они, минуя СЭКОН, обратились к директору УАСС и получили разрешение на «разработку» министра безопасности Артура Мехти и председателя СЭКОНа Бернхарда Спенсера. Первый этап «разработки» - наблюдение за подследственными - начался в день гибели Керри Йоса, советника-патриарха СЭКОНа, в течение последних двадцати лет бывшего комиссаром СБ, а затем и директором УАСС. Но о том, что за Артуром Мехти установлено наблюдение, знали лишь руководители спецслужб, что в общем-то противоречило закону, гласившему, что подобные мероприятия должны совершаться только с санкции генерального прокурора и комиссии СЭКОНа по правам человека. И тем не менее слежка, ведущаяся с помощью спецсредств, спутниковых видеосистем и компьютерных систем, уже через два дня после ее начала дала результаты, что доказывало ее правомерность. На корабле мантоптеров было обнаружено еще одно взрывное устройство, уже другого класса, представляющее собой инициатор мини-коллапсара. Если бы это устройство сработало, мантоптерский корабль превратился бы в элементарную
частицу, в «черную мини-дыру» со всеми, кто находился на его борту.
        Комиссар безопасности срочно созвал совещание, выработавшее план действий по предотвращению террористических актов и ограничению доступа к кораблю, включавший блокировку станции метро, которая была установлена на нем, и попытки уничтожения гиганта изнутри прекратились. Зато космолет попытались уничтожить извне.
        Два когга класса «Свободный», принадлежащие погранслужбе Солнечной системы, один за другим атаковали мантоптерский корабль, имея на борту мощные ТФ-эмиттеры, свертывающие пространство в одномерную «струну», и успели серьезно повредить космолет, прежде чем были уничтожены. Вели их витсы, что впоследствии было установлено, но это не помешало СЭКОНу в лице председателя и министра безопасности объявить деятельность спецслужб «агрессивной», «превышающей пределы самообороны» и «противозаконной». Второго апреля состоялось заседание Правительства Земли, где Артуром Мехти был поставлен вопрос о частичном служебном несоответствии комиссара службы безопасности Владилена Реброва. Что автоматически вело к временному отстранению его от служебных обязанностей - до выяснения всех обстоятельств дела с защитой мантоптерского гиганта.
        Наблюдатель нанес еще один упреждающий удар, использовав для этого значимость социальной иерархии человеческой цивилизации. Ликвидация лидера, носителя идеи, всегда играла большую роль не только в победе того или иного мировоззрения, но и в войне физической.
        Одновременно Наблюдатель добился другой цели - уничтожения «Потрясателя Мироздания», самого мощного ТФ-эмиттера, когда-либо созданного людьми, хотя и не с помощью «теннисного мяча дьявола», наскоки которого успешно отбивала «ракетка» специальной ТФ-антенны. В тот же день, когда в Москве состоялось заседание Правительства Земли, Тритон содрогнулся от мощного взрыва, происшедшего в его недрах на глубине девяноста двух километров. Это сработала аннигиляционная бомба, заложенная в шахте, которая вела к полости с «Потрясателем Мироздания». Конечно, «Потрясатель» имел многослойную полевую защиту и, возможно, не пострадал, но вместе с шахтой была уничтожена и недавно установленная кабина метро, позволявшая людям обслуживать установку, и на пару месяцев, требующихся для прокладки новой шахты, «Потрясатель» стал практически никому не доступен.
        Глава 9
        НАСЛЕДСТВО КЕРРИ
        Кузьма был на Меркурии всего второй раз в жизни, поэтому с интересом рассматривал удивительные «текучие» и дымящиеся пейзажи дневной стороны планеты, нагреваемой Солнцем до температуры плавления многих металлов, а также снежно-ледяные черно-белые «зебриссимо» - так называли здесь испещренные полосами плато - «северной» половины Меркурия, обращенной в космос, где температура не превышала минус двести двадцати градусов по Цельсию. Однако большее впечатление на него произвели все же сооружения землян: большой нейтринный телескоп на «северной» стороне, ласково называемый специалистами Циклопом, и завод по производству МК - мини-коллапсаров, играющих роль генераторов энергии для космического флота человечества.
        Завод был огромен - его площадь составляла около трехсот тысяч квадратных километров! - и со времени постройки около ста лет назад почти не претерпел изменений. Верхний его ярус составлял слой солнечных конденсаторов, второй ярус представлял собой зону трансформаторов энергии, а нижний состоял из преобразователей и реакторов синтеза и упаковки МК - «черных мини-дыр». Солнце располагалось точно в зените, над заводом, и казалось исполинским раскаленным туннелем, ведущим в ад.
        Кузьма стоял под куполом обзорной башни завода, поднимавшейся над поверхностью Меркурия на триста метров, и с восторгом и благоговением смотрел на «солнечный туннель», просверленный в небе, выливающий на планету густой и ощутимо плотный поток света. Он не знал, что дед Филипп почти семьдесят лет назад точно так же стоял на этой башне и любовался горнилом Солнца.
        Завод МК работал автоматически, под контролем инка, тем не менее участие людей требовалось. В шести обзорных башнях над территорией зоны солнечных конденсаторов дежурили двенадцать человек. Еще трое работали в централи управления, а кроме этого, на заводе круглосуточно дежурили смены инженеров, ремонтников и спасателей, всего около пятидесяти человек.
        Здесь же, под всеми ярусами завода, располагалась экспериментальная мастерская защитных систем, о существовании которой знали очень немногие люди на Земле. Именно в ней и монтировалась установка по нейтрализации «зеркал», получившая название «малый паньтао». Кузьма курировал монтаж и жил вместе с инженерами и механиками здесь же, на территории завода, в хорошо защищенном от всех катаклизмов жилом модуле. Ритм работы был таким, что не позволял ему отлучаться, иначе он давно сорвался бы с места и улетел на Землю, к которой у него теперь появилась особая тяга, имеющая имя Катя.
        Нет, они не стали любовниками, отдыхая подо льдами Антарктиды, но многое узнали друг о друге, это узнавание требовало интеллектуальных и душевных усилий, но обещало столь много открытий, что Кузьма думал о девушке больше, чем позволяла ситуация, и каждую свободную минуту звонил ей, мечтая о встрече, теряя настроение и покой при мысли, что Оскар Мехти может в любой момент встретить ее и обидеть, предъявить эфемерные права на ее внимание, а она не сможет отказать ему, считая его своим спасителем.
        Хасид сдержал обещание, найдя в архивах криминальной полиции секретные материалы следствия по делу о катастрофе круизного надлунного лайнера «Серебряная чаша», в которой погибли родители Кати. В катастрофе оказались виноваты не диспетчеры лунных трасс - по официально принятой версии, а находившаяся на борту компания весельчаков под предводительством Оскара Мехти, которая «расшалилась» до такой степени, что выгнала из рубки управления команду лайнера и попыталась показать «высший пилотаж» на ручном управлении. Естественно, в условиях довольно плотных транспортных потоков над Луной сделать это было весьма трудно, лайнер сбил три грузовых когга, повредил антенны радиотелескопа и в конце концов врезался в склон кратера, в результате чего погибло более двадцати человек, в том числе сын Яна Лапарры и его жена. Катя Лапарра потеряла сознание от удара и пришла в себя на руках Оскара, и тот, используя создавшееся положение, доказал девушке, что он ее спас. Хотя вынесли ее из загоревшегося лайнера (огонь распространился по внутренним палубам от разрушенного генератора) спасатели, прибывшие к месту
катастрофы через десять минут. Они успели эвакуировать сто двадцать пассажиров лайнера, после чего тот взорвался, похоронив экипаж, двух спасателей и два десятка пассажиров.
        Следствие спустили на тормозах, слишком заметные фигуры были затронуты в ходе разбирательств причин катастрофы, и никто из компании Оскара не пострадал, в том числе он сам. Наказали диспетчеров лунного турцентра и координатора по транспорту. Молодые бандиты, сынки высокопоставленных чиновников - министра безопасности, заместителя министра торговли, депутата Земсовета, юриста СЭКОНа, - отделались легким испугом, как «свидетели» происшествия.
        Все эти данные Хасид изложил Кузьме, однако ни тот, ни другой не знали, как ими распорядиться, как сообщить Кате, что она имеет дело с обыкновенным вымогателем, мерзавцем, а не с человеком, который рисковал ради нее своей жизнью. Да, она уже не проводила в его компании столько времени, сколько раньше, и отвергала все его приглашения, но порвать с Оскаром окончательно не спешила, и это выводило из себя Кузьму, впервые в жизни узнавшего, что такое ревность.
        О смерти Керри Йоса Кузьма узнал на третьи сутки своего вынужденного сидения на Меркурии. Сообщение ввергло его в состояние болезненного недоумения.
        Патриарха СЭКОНа обнаружили в одном из хиларитов на побережье Индийского океана, и вывод медиков мог озадачить кого угодно: смерть наступила от передозировки наркотических веществ, в частности - кайфьяноса. Что заставило стодвадцатилетнего старика отправиться в хиларит и накуриться до одурения, до остановки сердца, оставалось загадкой.
        Впрочем, эта загадка решилась просто. После сообщения о трагическом происшествии Хасид, сопровождавший Кузьму и на Меркурий, срочно убыл на Землю и, вернувшись через несколько часов, сообщил результаты расследования.
        Керри Йоса убили. Его мозг буквально сгорел от мощного энергоудара, а потом тело патриарха подбросили в хиларит. Однако кто это сделал, по какой причине, определить не удалось, преступники действовали изобретательно и следов почти не оставляли. Почти. В квартире Керри все же кто-то побывал. Что именно искали, Хасид не знал.
        Кузьма порывался было сходить на похороны патриарха, надеясь оттуда навестить Катю в Риге, однако его отговорил дед, с которым он поделился идеей.
        - Тебя там видеть не должны, - сказал необычно хмурый Филипп Ромашин. - Никто не знает, что ты с ним контактировал, а если узнает Наблюдатель, могут возникнуть осложнения.
        - Какие? - буркнул помрачневший молодой человек.
        - За тобой начнется настоящая охота. Агентура Наблюдателя явно активизировалась, приближаются какие-то события, и твоя работа с «паньтао» настолько важна, что это понимают все. А у нас после фактического уничтожения «Потрясателя» нет больше шансов справиться с «зеркальной агрессией» кроме «паньтао». Работай, не отвлекайся.
        И Кузьма работал, заставляя себя еще и еще раз проверять расчеты, анализировать активные формы «уничтожителя зеркал» и воплощать замыслы в материале. Единственное развлечение, которое он себе позволял на Меркурии, было регулярное посещение нейтринного телескопа. «Циклоп» следил за провалившимся в Солнце «футбольным мячом дьявола», и наблюдать за этим процессом было очень интересно.
        Обычно вход посторонним на территорию обсерватории был недоступен. «Циклоп» охранялся серьезно, а его операторы не любили, когда им мешают. Но Хасид какими-то путями добился разрешения посещать обсерваторию, и младшего Ромашина пропускали туда без вопросов.
        Из метро - обсерватория имела собственную станцию - его и Хасида провожал в зал визинга молчаливый витс обслуги, и Кузьма по часу глазел на синтезированное в главном куполовидном виоме зала изображение Солнца с «червоточиной» - долго не расплывавшимся следом «футбольного мяча». Сам «мяч», естественно, «Циклоп» видеть не мог, но по вторичным эффектам его взаимодействия с плотной солнечной плазмой можно было локализовать его положение в пространстве. На фоне алого сияющего «ананаса» Солнца с его удивительной сетчато-ячеистой структурой «футбольный мяч» походил на черное маковое зернышко, тихо опускавшееся в ядро звезды. Оно уже почти достигло центра, оставались каких-то двадцать четыре тысячи километров, «мяч» продвигался теперь очень медленно, со скоростью в полторы сотни метров в секунду, и скорость эта продолжала падать, но никто не сомневался, что он скоро провалится в центр Солнца, где температура достигала двадцати миллионов градусов, давление - до десяти миллиардов атмосфер, а плотность вещества превышала плотность воды в сто раз.
        Все ждали этого момента с волнением, интересом и даже страхом, так как никто из ученых не знал, что последует дальше. Вопреки прогнозам гигантское десятитысячекилометровое «сферозеркало» не было раздавлено при погружении в более плотные и горячие слои солнечных недр, что заставляло физиков строить гипотезы о его влиянии на внутрисолнечные процессы одну смелее другой, но все они в конце концов оказались несостоятельными. Шар «зеркала» просто поглощал проваливающуюся в него солнечную плазму, и процесс этот сопровождался лишь незначительным падением температуры вокруг него. За семьдесят лет контактов с «зеркалами», обладающими хроноинверсией, земная наука так и не смогла разработать теорию «хронозеркал», хотя уже могла описывать эффекты их взаимодействия с небольшими материальными объектами вроде астероидов и специальных зондов. Но не с такими, как Солнце. Поэтому не только безопасники, но и все специалисты в области физики звезд и ТФ-полей затаив дыхание ждали финала столкновения «футбольного мяча» с центральной звездой Системы.
        Все уже знали, что «теннисный мяч» разворачивал и выбрасывал попадавшие в него объекты спустя шесть суток после столкновения. Период замедления времени «футбольным мячом», пока он пересекал Солнечную систему, выяснить не удалось, и теперь оставалось только ждать, когда истекут эти шесть суток, и гадать, что произойдет.
        Наконец отмеченное время истекло.
        «Сферозеркало», до этого момента продолжавшее поглощать водородно-гелиевую плазму, должно было начать извергать ее обратно. Однако ничего не произошло. Вернее, произошло, но совсем не то, чего ожидали люди.
        Специалисты считали, что потоки «возвращенной» солнечной материи с идущими внутри нее термоядерными реакциями превращения водорода в гелий столкнутся с плотным напором «живой» плазмы, и произойдет либо гигантский объемный взрыв, либо наступит равновесие, и «сферозеркало» перестанет функционировать как поглотитель вещества и хроноинверсор. Однако, судя по реакции зоны солнечных недр вокруг «футбольного мяча», поглощение вещества сферой продолжалось как ни в чем не бывало, а вот температура этой зоны резко упала. Настолько резко, что это сказалось на скорости термоядерных реакций: солнечный «котел» в этом месте практически остыл, перестал работать!
        Известие об этом облетело Солнечную систему за считанные минуты. Достигло оно и ушей Кузьмы, который не преминул заглянуть в обсерваторию и полюбоваться на «маковое зернышко» в центре Солнца, вокруг которого образовался темно-коричневый слой остывшего солнечного вещества. Но монтаж «малого паньтао» близился к завершению, и Кузьма вернулся к работе, чтобы закончить ее как можно быстрей.
        Установка по нейтрализации «зеркал» была готова шестого апреля в два часа по среднесолнечному времени. Почти по всей Солнечной системе это было время «ночи», в том числе и на Меркурии. Но время не ждало, поэтому испытания «малого паньтао» откладывать не стали, а поскольку «зеркал» на Меркурии хватало, решили испытать его на местном материале.
        «Малый паньтао» представлял собой трехметровую серую линзу, утыканную черными стержнями. Издали он сильно смахивал на земного ежа, и конструкторы установки между собой называли ее «ежиком». Весил «ежик» около двухсот килограммов даже в условиях малого меркурианского тяготения, поэтому для его перемещения пришлось делать специальную платформу-антиграв.
        Так как надо было соблюсти абсолютную секретность испытаний, «малый паньтао» разместили на борту вакуумплотного куттера, после чего «ежика» доставили к ближайшему «зеркалу», расположенному на скале, которая нависала над краем завода МК. За «зеркалом», наблюдавшим за территорией завода, в свою очередь следила видеокамера, которую на время эксперимента отключили. Одновременно контрразведчики Юэмей Синь развернули спутниковые следящие системы над Меркурием таким образом, чтобы часть гор Максвелла со скалой «зеркала» вышла из зоны наблюдения на полчаса. И эксперимент начался.
        Присутствовали на испытании «малого паньтао» всего шесть человек: Филипп Ромашин, Юэмей Синь, Кузьма, конструкторы «паньтао» Андрей Гредас и Лю Тао и Хасид, ответственный за охрану присутствующих лиц и за обеспечение режима секретности. Прикрывал место эксперимента «эшелон» службы безопасности, имеющий возможность прибыть сюда за считанные секунды, но с виду все было тихо и благопристойно, никто никуда не спешил, перед глазами не мельтешил и переклички в эфире не устраивал.
        «Ежика» выгрузили из куттера, подвели к скале с «зеркалом» на расстояние в десять метров, специально не ориентируя в пространстве: его антенная система сама настраивалась на объект. Куттер со зрителями поднялся чуть выше, куттер с руководителем эксперимента, которым формально числился Гредас, встал слева от «ежика», и Кузьма, у которого горло пересохло от волнения, проговорил:
        - Внимание, начинаю отсчет!
        Вириал дистанционного управления заиграл огнями, контролирующий программу инк начал отсчет, и на цифре «ноль» антенны-иглы «ежика» засветились бледным фиолетовым светом, стали прозрачными, и в тот же момент «зеркало», невозмутимо отражающее ландшафт Меркурия с зернистыми панелями солнечных конденсаторов, начало трансформироваться, изменять форму, превратилось в колючий кактус, потом в нечто, напоминающее металлический ствол саксаула с длинными - до десяти метров - нитевидными ветвями. Инк выключил «паньтао», и в установившейся звенящей тишине послышался чей-то сдавленный возглас:
        - Вот это да-а!..
        - Это все? - после паузы раздался в наушниках рации голос директора УАСС.
        - Все, - ответил Кузьма, пораженный результатом опыта не меньше остальных. - Прошел расчетный импульс… «зеркало» должно было схлопнуться в одномерный объект… в точку…
        - Попробуйте еще раз.
        Гредасов дал команду управляющему инку, и тот снова запустил программу испытаний. «Паньтао» выстрелил гармоникой ТФ-полей на гиперчастотах, изменяющих состояние вакуума в локальной области пространства.
        «Саксаул» «зеркала» зашевелился, меняя очертания, выбросил блестящие нити еще дальше, одна из них пробила куттер с тройкой руководителей эксперимента, но, к счастью, никого из пассажиров не задела. Куттер отвалил назад, аварийная автоматика заделала пеной проделанное отверстие, «паньтао» выключили и в шуршащей тишине стали разглядывать диковинное дерево, выросшее на месте «зеркала». Больше всего оно походило на наглядное объемное изображение фрактала из учебника математики, разве что существовало наяву. Некоторые его «веточки» достигали длины в сто метров.
        - Контроль-два, - позвал Филипп Ромашин, - выясните, как вели себя другие «зеркала».
        Служба наблюдения отозвалась через минуту:
        - В Системе все спокойно. В радиусе трехсот километров от места эксперимента все «зеркала» незначительно изменили форму.
        - Отбой связи! Отбой контролю-два! Контроль-один - сворачивайтесь. Всем участникам явиться в Управление через два часа для обсуждения проблемы.
        Куттер с руководителями спецслужб улетел.
        Кузьма осоловело посмотрел на коллег, лица которых выражали неподдельный интерес, - они были практиками и жаждали узнать, что случилось, - и пробормотал:
        - Кажется, я нашел лишь промежуточное решение…
        Эксперимент по уничтожению «зеркал» закончился.

* * *
        Обсуждение результатов неудачного опыта с «зеркалом» на Меркурии длилось недолго. В кабинете Филиппа Ромашина собралось всего восемь человек, среди которых, кроме Кузьмы, были двое видных ученых, известных своими работами в области ТФ-теории, но и они не могли объяснить, что произошло. Поговорив и поспорив о деформации метрики пространства, о «фрактальных хроноструктурах» и «петлевых инверторах», ученые сошлись лишь во мнении о том, что плотности ТФ-поля не хватило для преодоления хроноквантового порога, мерность пространства «не скатилась» к единице и «зеркало» не успело «провалиться в вакуум». Что это означало, знали только сами ученые и Кузьма, уже пришедший в себя и сделавший кое-какие выводы. Правда, делиться ими он ни с кем не стал, лишь сказал на совещании, что учтет все замечания.
        После обсуждения Филипп отпустил специалистов, но оставил в кабинете Кузьму и Хасида.
        - Я не виню тебя в неудаче, - сказал старший Ромашин, разглядывая угрюмое лицо внука, - но ты должен понимать, что мы проигрываем Наблюдателю почти по всему полю. Если не уничтожим «зеркала», особенно сферические, человечество ждут нелегкие испытания, а я не уверен, что оно к ним готово.
        Кузьма отвел глаза, предпочитая не отвечать.
        - Сделай все, что можешь, - продолжал Филипп, - сделай невозможное, но реши задачу до конца! Никто тебе не поможет, кроме тебя самого. Я пригласил экспертов, чтобы ты понял, насколько они неспособны объяснить теорию самим себе. Их перепалка - это драка двух лысых из-за расчески.
        Кузьма криво улыбнулся.
        - Упрямство не всегда является визитной карточкой дураков, - закончил свою длинную речь директор УАСС, - тебе оно сейчас очень бы пригодилось. Мне оно помогло в прошлом, когда я решал примерно такую же по важности задачу, что и ты.
        Кузьма молчал.
        Филипп посмотрел на Хасида, усмехнулся:
        - Я оптимист и верю в счастливый конец света. Идите, и пусть вам сопутствует удача.
        На пороге Кузьма оглянулся, встретил сочувствующий, понимающий и немного печальный взгляд деда, вернулся, стремительно обнял его и выбежал из кабинета.
        - Куда теперь? - спросил его Хасид в метро Управления.
        - Мне кое-что надо проверить, - рассеянно ответил Кузьма. - Но сперва мы навестим дом Керри Йоса.
        - Зачем?
        - Он должен был оставить мне послание.
        - Откуда ты знаешь?
        - Я не знаю, я верю. Достанешь разрешение? В его дом теперь, наверное, никого не пускают.
        Хасид пожал плечами.
        - Это не проблема.
        - Тогда полетели в Сеул.
        - Не так быстро, мне надо сориентировать «эшелон». - Хасид отвернулся, о чем-то переговорил со своим начальством и подчиненными по рации «спрута», тронул Кузьму за рукав. - Все в порядке, местные сеульские власти будут предупреждены. Хотя фамилии будут названы другие. Мы с тобой теперь инспекторы уголовной полиции центральной администрации.
        - Зачем?
        - Учись не задавать глупые вопросы. Никто не должен знать, что к дому погибшего патриарха проявляет интерес физик Кузьма Ромашин. Тебя ищут агенты Наблюдателя, это еще не охота, но уже и не домыслы.
        Кузьма молча направился к открывшейся кабине метро.
        В Сеуле они сели в подготовленный для них флейт (их вела группа подстраховки СБ) и через несколько минут добрались до башни-кристалла в северной части города, где жил Керри Йос. Его двухкомнатный жилой блок не охранялся, но был опечатан. Пришлось вызывать местные районные власти, десятиминутные переговоры которых (чем меньше область ответственности чиновника, тем он значительнее себя ведет) завершились приходом корейца - стража порядка, который дезавуировал печать и открыл дверь.
        В доме патриарха ничего не изменилось со времени прошлого визита к нему друзей. Гости, представившиеся инспекторами центра, молча осмотрели столовую-гостиную, затем спальню-кабинет Керри с камином и ультрасовременным вириалом инка. Было видно, что в комнатах прошел обыск. Кузьма примерно представлял себе, что искали, и тем не менее сам потратил больше часа в поисках нестандартного решения, к которому наверняка прибег Керри Йос, чтобы спрятать послание. Известное изречение: прячь елку в лесу, а также другое такое же: хочешь спрятать - прячь на самом видном месте, - не помогли, и тогда Кузьма включил персональный инк патриарха, уже не надеясь на открытие.
        В памяти инка тоже покопались неизвестные читатели, судя по количеству стертых файлов, но больше всего Кузьму озадачила оставленная хозяином запись: «Обмануть Дьявола - не грех. Только помни, что он не горит». По-видимому, ее не стерли, посчитав ворчливой сентенцией старика. Зато Кузьма не сразу, но понял, что Керри Йос оставил эту запись именно для него. Вот только что он хотел сказать?
        Бормоча: «Помни, что он не горит… помни, что он не горит», Кузьма еще раз прошелся по спальне патриарха, и его взгляд зацепился за камин.
        - Он не горит, - машинально повторил Кузьма, опускаясь на корточки перед камином. - Не горит…
        - Я уже осматривал камин, - сказал Хасид, терпеливо дожидавшийся решения друга.
        Кузьма потрогал пальцами облицовку камина, перевел взгляд на поленья, начал осматривать одно за другим и вскоре наткнулся на иголку молика, зеленая головка которой величиной с маковое зернышко торчала из-под бересты.
        - Ну, ты даешь! - хмыкнул Хасид с уважением. - Я бы ни за что не догадался, что старик спрятал молик в полене.
        - Я бы тоже не догадался, - со вздохом облегчения признался Кузьма, - если бы не его подсказка. Керри наверняка чувствовал, что умрет, и подготовился к смерти на всякий случай.
        - Он мог бы тебе просто позвонить или скинуть файл на твой сервер.
        - Скинуть файл, не засвечивая его, невозможно. - Кузьма вставил иглу молика в гнездо на вириале инка, и виом развернул перед ним фантом Керри Йоса, не отличимый от живого человека.
        - Привет, Ромашин. Я знаю, что ты разыщешь эту запись. К сожалению, я не нашел решения проблемы: ТФ-теория не дает общего обоснования хроновывертам «зеркал», даже на гиперчастотах возможны лишь частные определения, нуждающиеся в калибровке. Я дошел до кванта мерности пространства и оказался в сингулярном тупике. Попробуй пройти дальше, запись расчета начнется после этого видеовступления.
        Керри помолчал, уходя мыслями в себя, пригладил ладонью череп, с усилием вернулся из далей памяти.
        - Потерпи маленько, старики говорливы, а я хочу порассуждать вслух, чтобы ты понял то, чего не понял я. Насколько мне помнится речь агента Наблюдателя, встречавшегося со мной, наши предки через десятки миллиардов лет в будущем не только повернули время вспять, но и преобразовали вакуум, изменили знак материи: она стала или «минус-материей» - не антиматерией, а именно «минус-материей», ты понимаешь, о чем я говорю, - или «левой», «зеркальной», со всеми вытекающими отсюда последствиями. И их время потекло вспять, встречь нашему. Эти потоки должны были пересечься, не влияя друг на друга, но… Но! Наша Вселенная имеет «вмороженный» в нее закон вероятностных отношений, из-за чего мы получаем кучу всевозможных флуктуаций материи на уровне фундаментальных принципов бытия. В пространстве эти флуктуации более заметны, как сетчато-ячеистая структура домена: гигантские войды перемежаются волокнами галактик и звездных скоплений. Но ведь и во времени непременно должны быть флуктуации! Почему об этом никто не подумал?
        Керри вперил в Кузьму горящий взгляд. Тот вздрогнул, оглянулся на молчаливого Хасида, снова повернулся к виому.
        - «Зеркала» - лишь следствие флуктуаций времени, - продолжал патриарх, - петлевые хроноколодцы разной глубины, ведущие в мир наших потомков с мнимой материей и обратным временем. Проходя через них, мы сбрасываем всю имеющуюся у нас информацию, оставляем ее там, где и сидит Наблюдатель - те самые наши потомки, которые по-своему пытаются предупредить нас об ответственности за каждый наш поступок.
        Теперь поговорим о сферических «зеркалах». С одной стороны они обнаруживают как будто те же эффекты хронозадержки и возврата прошедших через них масс. Но… - Керри покачал пальцем. - Это качественно иные явления! «Сферозеркало» - это, по сути, вылупившийся в нашем пространстве объем «мнимой Вселенной», связанной с нашей общим эффектом взаимодействия противоположных времен. И подход к ним нужен другой. Поищи в другом месте, не в ТФ-теории. Поройся в теории квантово-механических экзотов - вакуумных структур с отрицательными массами, «суперструн», «черных дыр», «зеркальных кластеров», доменных стенок. Может быть, ответ лежит там?
        Керри замолчал, как живой, выжидательно глядя на Ромашина.
        - Спасибо, учитель, - глухо сказал Кузьма, хотел добавить: «А как же „мертвяки“? Почему обычные „зеркала“ стали убивать проходящих через них людей?» - но не успел, с изумлением раскрыв глаза. Керри Йос предугадал его вопрос.
        - «Мертвяки», - с улыбкой сказал он, - это всего-навсего «зеркала», исчерпавшие свой ресурс. Проанализируй ситуацию, и все поймешь. Перед тем как исчезнуть, испариться, «зеркала» на короткое время становятся хрономембранами с односторонним просачиванием. В прямом направлении они пропускают всё, а обратно - только материальные конгломераты, не обладающие разумом. Человек умирает в момент обратного перехода, потому что лишается всего: сознания, подсознания, памяти, души, если хочешь. И последнее. - Патриарх СЭКОНа снова погладил свой мощный череп. - О «сферозеркалах». Боюсь, их хозяин - уверен, что это не Наблюдатель, - имеет хорошо рассчитанный план воздействия на Систему. Если быть точным - на земную цивилизацию. Как бы «футбольный мяч дьявола» не превратился в своеобразный детонатор, или, если говорить проще, в звездный огнетушитель. Прикинь-ка, что случится, если он понизит температуру солнечного ядра? Или, наоборот, повысит до каких-либо немыслимых температур в триллионы градусов?
        Кузьма прерывисто вздохнул.
        Керри Йос усмехнулся, слабо помахал ему рукой:
        - Прощай, сынок. Удачи тебе.
        Виом стал белым, как облако, затем в нем завихрилось «дерево» виртуального расчета, но читать запись дальше не было сил, и Кузьма выключил инк, глядя перед собой ничего не видящими глазами. Очнулся он от прикосновения Хасида:
        - Пойдем отсюда, мои ребята засекли «шевеление» эфира: сюда скоро заявятся представители настоящих правительственных служб. Нас засекли. Мы и так здесь сидим почти два часа.
        Кузьма кивнул, вынул молик из вириала, и друзья покинули жилой блок Керри Йоса, чтобы никогда сюда не возвращаться.
        Прямо из дома-башни, используя тайфы, они перенеслись в Ригу, где начиналось раннее утро. Кузьма не мог и не хотел снова окунаться в дебри нового расчета, не повидав Катю, и Хасид его понял. Однако Ромашин вовремя вспомнил последнюю встречу с девушкой, нашел ближайший цветочный магазин и купил букет ярко-алых гладиолусов.
        Их встретил у двери блока Ян Лапарра. Кивком ответил на приветствия друзей, оценивающе оглядел букет и махнул рукой в сторону лестницы на второй этаж, где располагались спальни и его кабинет:
        - Она еще спит, но ей давно пора вставать. Попытайся разбудить спящую красавицу, сынок. А мы с тобой, - советник СЭКОНа увлек Хасида в столовую, - давай попьем чего-нибудь горяченького, если не возражаешь.
        С сомнением в душе и нарастающим нетерпением Кузьма поднялся на второй уровень жилого блока, робко открыл дверь в спальню Екатерины и остановился у порога, разглядывая поверх букета спящую девушку. Полупрозрачная блестящая простыня не скрывала ничего, подчеркивая формы красивого женского тела, и Кузьма затаив дыхание стоял и смотрел, стоял и смотрел, пока сквозь туман в голове не проклюнулась неожиданная идея. Тогда он, бесшумно ступая, подошел к кровати, наклонился и поцеловал Катю в губы.
        Брови девушки вздрогнули, глаза открылись, несколько мгновений она всматривалась в того, кто нарушил ее сон, увидела гладиолусы, зажмурилась. Вновь открыла ставшие огромными, глубокими и сияющими глаза, прошептала:
        - Мне редко дарят цветы…
        - Я буду дарить часто, - пообещал Кузьма сквозь онемение горла.
        Катя взяла букет, зарылась в него лицом, от движения простыня сползла с нее, обнажив грудь, и Кузьма мысленно поцеловал ее, не решаясь сделать это наяву. Она заметила его взгляд, но не смутилась, отложила букет, вдруг потянулась к нему руками, и он отбросил все сомнения, терзавшие душу, притянул ее к себе и больше ни о чем не думал.
        Они целовались как безумные, словно не видели друг друга много лет, и любили так же яростно, с неутихающей страстью, узнавая друг друга по-новому, словно давно сдерживаемые желания взяли наконец верх и прорвались сквозь барьеры норм светского общения, и длилось это блаженство узнавания и вихрь ласк до тех пор, пока не заговорила природа, остановив их усталостью и умиротворением.
        Кузьма вдруг вспомнил, что пришел сюда не один.
        - Меня там ждет Ходя…
        - Подождет, - беззаботно махнула рукой Катя, снова прижимаясь к нему. - Дед его развлечет.
        - Он же все поймет…
        - Он и так все понимает. Не бойся, ничего он с тобой не сделает, он меня любит. С тех пор как погибли мама и папа, он мне… - по лицу Кати прошла тень, - он мне заменил всех.
        Кузьма хотел было сказать правду об Оскаре, но только крепче сжал девушку в объятиях.
        В ухе тихо скрипнула рация:
        - Кузя, нас вызывают в Управление. Я пошел, присоединяйся.
        - Иду, - отозвался Ромашин.
        - Что? - встрепенулась Катя.
        - Мне пора.
        - Тогда побежали купаться.
        Они постояли вдвоем под душем, то и дело обнимаясь и целуясь, оделись и спустились вниз, делая вид, что ничего особенного не произошло. Однако в гостиной их действительно ждал один Лапарра.
        - Твоего друга вызвали по службе. Ты не очень торопишься? А то я приготовил вам завтрак.
        Кузьма посмотрел на Катю и понял, что отказываться нельзя: обидятся оба.
        - Нет, не тороплюсь.
        - Ну и прекрасно.
        Глаза Кати просияли, она подхватила Ромашина под руку и повлекла в столовую, где уже был накрыт стол.
        Они позавтракали: расстегаи с грибами, творог с цветками одуванчика, чай с чабрецом, - болтая о разных разностях, потом Лапарра затронул тему «зеркал», и настроение Кузьмы упало. Он вспомнил о неудачном эксперименте и о том, что ему предстоит нелегкий поиск решения проблемы.
        Ян заметил его нахмуренные брови и понял, о чем он подумал.
        - Ничего, сынок, справишься. Ты был у Керри?
        - Был, - нехотя признался Кузьма.
        - Нашел его расчеты?
        - Да, он оставил молик… но проблему «зеркал» не решил.
        - Он оставил решение тебе. Или ты думаешь, что проблема неразрешима?
        - Почему? Я надеюсь…
        - Только любители живут надеждами, профессионалы работают. - Лапарра собрал посуду - он делал это сам, не доверяя гному-домовому, - и ушел на кухню.
        Кузьма встал.
        - Мне тоже пора идти.
        - Я тебя провожу до стоянки, - с готовностью поднялась Катя.
        - У меня тайф.
        - Давай пройдемся по парку? Утром так красиво в лесу.
        Кузьма заглянул в умоляюще-ждущие глаза девушки и не смог отказать. Пошутил:
        - Как прикажете, господин начальник.
        Они вышли на пластолитовую дорожку, обегающую блок и ныряющую в парковую зону, которая охватывала каждый модуль жилой «грозди», углубились в березовую рощу, насквозь просвечиваемую лучами встающего солнца. Пейзаж был так уютен, тих, красив и светел, что оба замерли, боясь нарушить его гармонию словом или движением, впитывая токи природы всей душой и телом. Однако в полной мере насладиться покоем природы им не дали.
        Внезапно заговорила рация:
        - Ромашин, вами заинтересовались трое молодых людей, один из них Оскар Мехти. Перехватить или вы уйдете тайфом?
        Кузьма вспомнил, что наблюдатели службы охраны по-прежнему ведут его, выполняя приказ комиссара, и коротко отозвался:
        - Не трогайте их.
        - Ты о чем? - покосилась на него Катя и замолчала, заметив идущие им навстречу фигуры.
        - Какая неожиданная встреча, - ухмыльнулся черноволосый отпрыск министра безопасности, театральным жестом указал на остановившуюся пару. - Знакомьтесь, парни: Ромашин и моя девушка.
        Спутники Оскара - бритоголовый крепыш с пучком волос на затылке и длинный, как жердь, молодой человек с пышными усами «а-ля запорожец» - заржали.
        - Она не твоя, - глухо сказал Кузьма, чувствуя, как в душе поднимается волна ненависти.
        - Она и с тобой такая же ласковая? - продолжал Оскар, окидывая пренебрежительным взглядом напрягшегося Ромашина. - Тихо, тихо, мужчина, мы с тобой уже беседовали, крутой ты только с виду, неужели еще хочешь схлопотать по физиономии? Кстати, я тебя предупреждал, не вставай у меня на пути. - Оскар перенес взгляд на девушку. - А ты меня разочаровала, подружка, и даже где-то огорчила. Наверное, не следовало тебя тогда спасать на Луне.
        - Ты и так ее не спасал, - бросил Кузьма. - Скажи спасибо отцу, что он тебя от суда и следствия отмазал, не то сидел бы сейчас в зоне ограничения, спаситель фигов! Это ведь по твоей вине разбилась «Серебряная чаша», не так ли? Не ври только мне, я читал секретные материалы следствия.
        Оскар пошевелил губами, не сразу найдя ответ.
        - Не гони волну, Ромашин, тебе все равно никто не поверит. Решил взять девочку с помощью своих фантазий?
        - О чем идет речь? - Катя повернула Кузьму к себе, глаза ее сузились. - Что это за намеки о вине Оскара?
        - Это не намеки, - мрачно сказал Кузьма. - Извини, я не хотел вообще затрагивать эту тему, он первый начал.
        - Это правда? - Катя требовательно посмотрела на младшего Мехти. - Ты виноват в катастрофе?
        - Да что ты его слушаешь?! - деланно возмутился черноволосый красавец, картинным жестом взметывая гриву волос. - Всем известно, что мы уцелели случайно…
        - А вот и неправда. - С неба ласточкой нырнул вниз Хасид на антиграве, похлопал Кузьму по плечу, повернулся к девушке: - Кузя боялся тебя расстроить, Катерина. А спасли тебя действительно аварийщики, я их знаю, и передали медикам, да тут подвернулся этот тип и предложил свою помощь. А потом сказал, что спас тебя.
        Стало тихо.
        Катя зябко передернула плечами.
        - Какая же ты дрянь!
        - Сама дрянь, - отмахнулся, оскалясь, Оскар. - Забирай ее, теоретик, я попользовался, теперь твоя очередь.
        Катя ахнула.
        Кузьма шагнул вперед с закружившейся от гнева головой.
        - Извинись, мерзавец!
        - А ты подойди, поговорим как мужчина с мужчиной, - издевательски предложил Оскар. - Слабо?
        - Не стоит, Кузя, - негромко сказал Хасид. - С подонками объясняться - только пачкаться.
        - А за подонка ты еще ответишь! - ткнул в него пальцем Оскар, начал отступать. - Пошли, хлопцы. Чао, господа хорошие, я поговорю с вами в другом месте.
        - Трус! - отчетливо выговорил Кузьма.
        Оскар остановился, глаза его сверкнули зловещим удивлением.
        - Что я слышу! Неужто захотелось блеснуть перед дамой красноречием? А кулаками помахать слабо?
        - Не слабо, - выдохнул Кузьма, чувствуя тихий внутренний взрыв, ввергнувший его в удивительное состояние уверенности и силы, и через всю поляну прыгнул к черноволосому негодяю, считавшему себя непобедимым.
        Он не осознавал, что делает, но был абсолютно уверен, что все делает правильно, поэтому не дал противнику ни одного шанса ответить. Да Оскар и не был в состоянии ответить, потому что его слабенькое знание рукопашного боя столкнулось с умением рода Ромашиных, всегда дающих адекватный отпор. И атлетически сложенный, сильный, но высокомерный и злобный, исповедующий лишь один закон - закон силы и высокого положения, младший Мехти проиграл.
        Кузьма не стал его бить. Он дал ему пощечину - за оскорбление Кати, а затем неуловимо быстро перехватил руку, закрутил тело противника спиралью и впечатал лицом в траву.
        Все замерли.
        Ошеломленный случившимся, растерявшийся, оглушенный ударом о землю, Оскар полежал немного, поднял измазанное зеленью и грязью лицо, и вид его был столь уморителен, что Хасид и Катя засмеялись. Даже на лицах приятелей Оскара промелькнули ухмылки.
        - Теперь мы квиты, - сказал Кузьма. - Но не дай тебе бог снова оскорбить Катю!
        Он повернулся к сопернику спиной и неожиданно для себя самого отклонился влево и нанес локтем короткий удар назад.
        Вскрик, звук падения. Оскар, метивший Кузе в спину, получил резкий тычок в грудь.
        Приятели Оскара наконец опомнились, бросились к Ромашину, но остановились, когда им наперерез метнулся Хасид.
        - Не надо, - покачал пальцем безопасник. - Будет только хуже.
        Оскар заворочался, ошалело потряс головой, обвел поле боя мутным взором, с трудом встал и вытащил из-за спины «универсал».
        - Ну что, герой-любовник, может быть, рискнешь против шпалера? Не бойся, я тебя только поджарю малость.
        - Контроль-один! - бросил Хасид в бусину микрофона, вылезшую из воротника уника.
        И тотчас же со свистом с неба упал на поляну куттер с опознавательными знаками аварийно-спасательной службы. Откинулся блистер кабины, и Оскар со своими рекрутами оказался в кольце вооруженных людей.
        - Эй, вы это чего? - завертел он головой. - Знаете, кто я такой? А ну, убирайтесь отсюда!
        - Отберите у всех оружие и свяжите, - скомандовал Хасид. - Доставьте в изолятор Управления.
        Оперативники «эшелона» мгновенно скрутили компанию, затолкали в другой куттер, прибывший по их вызову.
        - Да я вас всех уничтожу! - взвыл младший Мехти. - Я сын министра безопасности! Не трогайте меня! Уволю! Ботинки лизать будете!..
        Но его вопли никто не слушал.
        Куттеры подпрыгнули вверх, исчезли. Стало тихо.
        Хасид с любопытством посмотрел на сгорбившегося Кузьму, похлопал его по спине.
        - Неплохо, малыш, для первого раза. Потренируешься, меня превзойдешь. Поехали, нас давно ждут.
        Кузьма исподлобья взглянул на Катю, ожидая встретить ее уничтожающий или презрительный взгляд, а встретил задумчивый и радостно-недоверчивый. Криво улыбнулся:
        - Видишь, как все некрасиво вышло…
        Вместо ответа Катя обняла его и поцеловала.
        Женщина, разочаровавшаяся в мужчине, может простить ему все, кроме лжи и презрительного отношения. Оскар для нее умер.
        Глава 10
        ЗАБОТЫ ПРОФЕССИОНАЛОВ
        Наряду с мегаполисами, занимающими площадь от трех до пятнадцати тысяч квадратных километров, на Земле сохранились и сравнительно небольшие селения и городки, не утратившие прелести старины. Особенно отличались этим районы Прибалтики и России, сумевшей триста лет назад восстановить свое былое могущество и стать великой державой, объединившей в двадцать первом веке Восток и Запад, Европу и Азию, в длительном противостоянии двух этических систем: духовной - Евроазиатской - и меркантильно-материальной - Американской. Противостояние не было кровавым, но оно в конце концов привело к исчезновению Соединенных Штатов Америки как политической государственной единицы. Россия же сохранилась и стала лидером земной цивилизации, хотя и не таким, каким мечтали стать США, то есть не мировым жандармом и повелителем. Лишь в начале двадцать третьего века она утратила свое значение как государственное образование, когда окончательно исчезли границы и появилось единое Земное Правительство. Но и до сих пор Россия оставалась верной традициям предков и опорой всех позитивных сил планеты. И во многом ее неповторимый облик
формировали маленькие старинные городки. Таким был и Одоев, стоящий на берегу реки Упы, притока Оки.
        Название города происходит от греческих корней и означает «хорошая дорога». Неизвестно, были ли во времена его строительства в России-Руси хорошие дороги, но в нынешние времена дорог на Земле практически не осталось, их уничтожила транспортная революция, когда в двадцать первом веке был создан антигравитационный двигатель и транспорт ушел в небо. Однако Одоев, особенно его центральная часть, сохранился почти в первозданном виде вместе с улицами и площадями, хотя его окраины и представляли собой пояс современных зданий, устремившихся к облакам.
        И все же Одоев был приветлив и уютен, как и населяющие его жители, много лет назад принявшие живое участие в воссоздании древнего облика города.
        Сначала они разбили мемориальный парк на высоком берегу Упы, где когда-то стояла крепость, упоминавшаяся еще в тысяча триста восьмидесятом году в Новгородской летописи, а потом восстановили и саму крепость.
        Сохранились также и другие старинные здания и архитектурные памятники: Анастасов монастырь, возведенный в шестнадцатом-семнадцатом веках, разрушенный в годы революций и восстановленный в середине двадцать первого века, Богородице-Рождественская церковь, дом купца Курдюмова, здание Городской управы, дом князя-писателя Одоевского, а также старинные, мощенные камнем и асфальтом улицы и переулки, по которым, как и сто, и двести, и триста лет назад, любили прогуливаться жители и гости города.
        На одной из улиц его центральной части, носящей имя Маши Порываевой, стоял и дом Филиппа Ромашина, принадлежавший еще его прадеду и вообще роду Ромашиных, насчитывающему более полусотни поколений. Дом этот, конечно, претерпел изменения, перестраивался и достраивался, но русский дух сохранил - дух доброты, улыбки, любви и гостеприимства.
        Конечно, он охранялся, имея встроенные системы защиты и ограничения доступа, с тех пор как его владелец стал директором УАСС, однако все его интерьеры, убранство, архитектурные линии остались теми же, неся на себе печать старины и дружелюбного отношения к людям.
        Командор погранслужбы Игнат Ромашин прибыл в дом родителей ранним утром седьмого апреля по вызову отца. Филипп встретил его в прихожей, одетый в рабочий уник официала службы, молча обнял и повел в свой кабинет.
        - Мама еще спит? - тихо спросил Игнат.
        - Спит, не буди, - отозвался Филипп. - Она поздно легла.
        - А вот и не сплю, - раздался женский голос, и в коридор из спальни вышла Аларика в халате, совершенно седая, но почти не потерявшая красоты и женственности в свои девяносто с лишним лет. - Здравствуй, сынок.
        Они обнялись.
        - Надолго к нам?
        Игнат посмотрел на отца, тот покачал головой:
        - Боюсь, времени на разговоры у нас не будет.
        - Но хоть чаю-то попьем вместе?
        - Кофе, мамуля, - улыбнулся Игнат.
        - Принеси в кабинет, - попросил жену Филипп. - Мы пока поговорим о делах.
        Аларика с извиняющей улыбкой кивнула, она давно привыкла к такому ритму жизни мужа, почти не оставлявшему времени на отдых и личную жизнь, и поспешила на кухню. Отец и сын, похожие вследствие возраста друг на друга как братья, уединились в кабинете директора УАСС, где стояли вириал инка и консорт-аппаратура связи со всеми службами Управления. Стены кабинета были обиты натуральными сосновыми планками и, казалось, светились изнутри.
        - Контроль-один, - позвал Филипп, закрывая за собой дверь.
        - Все спокойно, - отозвался координатор службы наблюдения. - Уровень эксклюзивной негативности «ноль три», фон ламинарный.
        Это означало, что за домом Ромашина ведут наблюдение и другие заинтересованные силы (Филипп, конечно же, знал, что это за силы - собственная служба безопасности Правительства), но в обычном режиме.
        - Что случилось? - спросил Игнат, присаживаясь на край диванчика; одет он был также в серо-голубой уник официала погранслужбы. - Зачем ты вызвал меня сюда? Боишься прослушки?
        - Не боюсь, но опасаюсь, - проворчал Филипп. - Наблюдатель подбирается к Управлению, и я не исключаю, что он уже установил свою микротехнику контроля. А вызвал я тебя по причине, тебе известной. Разобрался, каким образом когги погранслужбы, атаковавшие мантоптерское корыто, оказались в руках террористов?
        - Расследование зашло в тупик, - поморщился Игнат. - Мы выяснили, что на транспортную базу номер семь на Ганимеде заявились инспекторы криминальной полиции, предъявили карт-бланш и забрали два когга. А когда мои следопыты попытались пойти дальше в деле расследования инцидента, их не пустили. Может быть, ты поспособствуешь?
        - Управление криминальной полиции мне не подчиняется, - покачал головой Филипп. - И с ее руководителем я не дружу. Тем более что он дружен с Мехти.
        - Плохо дело. Так мы никогда не выйдем на исполнителей теракта.
        - Главное - выяснить заказчика, доказать, что он связан с Наблюдателем, только тогда я смогу встретиться с премьером и выложить на стол наши козыри.
        Игнат помолчал.
        - Как идут дела у Кузьмы? Что-то он домой не звонит. Дениз волнуется.
        - Работает парень, бьется головой о стену ТФ-теории. Пока безрезультатно. «Малый паньтао» не оправдал наших надежд. Но у нашего парня появился стимул.
        - Какой?
        Филипп прищурился.
        - Он тебе не говорил?
        - Нет.
        - Он разошелся с женой…
        - Это я знаю, давно пора.
        - И, похоже, влюбился в Катерину, внучку Яна Лапарры.
        Игнат дернул себя за ухо, покачал головой.
        - Симпатичная девочка, я ее видел как-то мельком, но не скажу, что она мне сильно понравилась.
        - Главное, чтобы она нравилась ему. Плохо, что из-за нее у Кузи конфликт с ее прежним ухажером.
        - С кем?
        - С Оскаром Мехти.
        - Черт! - сказал Игнат с расстановкой. - Только этого нам не хватало. Какого рода конфликт у них случился?
        - Мало общаешься с сыном, старик. Кузьма славно отделал Оскара сегодня утром за оскорбление Катерины.
        - Он же раньше никогда не дрался!
        - У него тяжелая наследственность, - ухмыльнулся старший Ромашин. - Керри много лет занимался паранормальной практикой и дал Кузьме умение выходить на память рода.
        - Это… здорово!
        - И я того же мнения. Наверняка это ему пригодится в жизни. К тому же парень почувствовал свою ответственность и себя в обиду не даст. И о девочке позаботится.
        - Драться нехорошо.
        - Ну, я так не считаю. Хотя последствия будут. Ничего, Юэмей понаблюдает издали за Оскаром и даст ему точную оценку. Думаю, что сынок министра если и не агент Наблюдателя, то связан с агентом, а то и с резидентом.
        - Где он сейчас?
        - Оскар?
        - Кузьма.
        - На Меркурианской базе вместе с Хасидом, рассчитывает второй вариант «паньтао».
        - А работает он с персональным инком или через консорт-линию с вашим Умником?
        - Через консорт. А что?
        - Если Наблюдатель проник в вашу компьютерную сеть, он знает, во-первых, над чем работает Кузьма, а во-вторых, где он находится.
        Филипп задумчиво посмотрел на сына, такого же седого, как и он сам, включил кодовую отсечку и вызвал дежурного СПАС-сети:
        - Тхакур, забери к себе на СПАС-17 Кузьму Ромашина, он сейчас на второй Меркурианской базе, и подержи, пока я сам за ним не приду.
        - Выполняю, - без удивления кивнул смуглый индиец-дежурный.
        Виом погас, затем вспыхнул снова: Филипп попросил инка показать Солнце с застрявшим внутри «футбольным мячом дьявола».
        Метровый объем виома, конечно, не мог внушить всей грандиозности явления, но все же зрелище было впечатляющим: в кабинете Ромашина возник шевелящийся шар жидкого огня! Затем шар стал почти прозрачным, и в нем появилось коричневое зернышко в ядре Солнца - область с пониженной температурой, которую генерировало «сферозеркало».
        Отец и сын некоторое время рассматривали изображение светила, потом глянули друг на друга.
        - Ты думаешь, это серьезно? - кивнул на огненный шар Игнат.
        - А ты так не думаешь? - хмуро сказал Филипп, выключая виом.
        - Но ведь не станет же Наблюдатель тушить Солнце с помощью такого специфического «огнетушителя»? Зачем ему это?
        - Наблюдателю действительно это ни к чему, ты прав, а вот хозяину «мячей», наверное, необходимо. Хотя на вопрос: зачем? - я не отвечу.
        - Но ты уверен, что «мячи» не принадлежат Наблюдателю?
        - Керри первым высказал эту мысль, и за это его убили. Идея подтверждается фактами, вот что страшно. Просто деятельность хозяина «мячей» совпала с активизацией «зеркал», а мы приняли их за один и тот же процесс. Кстати, есть реальное объяснение, почему «зеркала» становятся «мертвяками».
        - Кузьма нашел?
        - Нет, снова Керри. Он доказал, что «зеркала» имеют определенный энергетический ресурс, и как только этот ресурс подходит к концу, они становятся хрономембранами, работающими по некоторым параметрам только в одну сторону. Тело человека назад выходит, а сознание и память - нет.
        - Лихо!
        Филипп помял лицо ладонями, сгорбился.
        - Мне уже трудно держать себя в форме, пора на покой.
        - Ты прекрасно выглядишь, старик.
        - Спасибо. Бодрюсь. Но годы уже не те, а нагрузки увеличиваются. Ты-то как, справляешься?
        - Тоже бодрюсь, - усмехнулся Игнат. - А мы с тобой действительно старики, господин директор, и ничего с этим не поделаешь. Вот расхлебаем кашу с Наблюдателем, и в отставку. Давно я рыбу не ловил в Упе.
        - Ты только об этом маме не говори - насчет стариков.
        Они улыбнулись, вполне понимая друг друга. Потом лицо Игната стало серьезным.
        - Может, мы зря полагаемся только на Кузьму? Вдруг он не решит проблему «паньтао»?
        - Не считай себя умней отца, - проворчал Филипп. - На нас работает, кроме Кузьмы, еще полсотни спецов разного профиля, что-нибудь да найдем. Уже было предложение загнать в «мяч» коллапсар и сделать из него «черную дыру».
        - По-моему, неплохая идея.
        - Посмотрим.
        Вошла Аларика, толкая впереди себя поднос-антиграв с завтраком.
        - Хватит шептаться, заговорщики, давайте кофе пить.
        Мужчины посмотрели на ее притворно-строгое лицо и обняли с двух сторон, выражая свою любовь и нежность.

* * *
        В два часа дня директор УАСС получил уведомление из администрации Правительства, что его ждет премьер.
        Такого поворота событий Филипп не ожидал, к визиту в Кремль он готов не был, но игнорировать вызов, естественно, не мог. Прикинув все варианты встречи с премьер-министром, какие только могли произойти, он превратил уник в мундир директора Управления со всеми регалиями и отправился в Кремль.
        Старинная русская крепость, бывшая резиденцией русских царей и правителей на протяжении тысячи лет, практически не изменила свой неповторимый облик даже с превращением Москвы в суперсовременный мегаполис, занимавший площадь в десять тысяч квадратных километров. Гигантские «грозди» жилых зон вовсе не давили на старинные здания центра бывшей российской столицы, а как бы подчеркивали его самобытность и красоту.
        Филипп мог бы добраться до Дома Советов на территории Кремля - рабочего блока премьера - и на метро, однако предпочел добираться от центрального комплекса УАСС в Мещере на личном куттере и несколько минут любовался панорамой Москвы, а потом и Кремлем сверху, пока машину не посадила на Манежной площади охранно-защитная система комплекса. Дальше он ехал на специальном колесном каре, имевшем форму старинного автомобиля - такова была традиция въезда на территорию Кремля высоких гостей.
        Премьер принял директора УАСС в своем рабочем кабинете на третьем этаже Дома Советов, отделанном ценными породами дерева и малахитовой плиткой. Он был один: ни охраны, ни секретарей. Но Филипп знал, как охраняется и обслуживается резиденция Правительства, и на видимое отсутствие живых людей не обратил внимания.
        - Проходи, - кивнул премьер, отворачиваясь от виома, выключил инк-систему, встал навстречу, высокий, могучий телом, тяжелолицый, с коротким ежиком седых волос.
        Они несколько мгновений смотрели друг на друга: Станислав Томах, знавший Ромашина чуть ли не с пеленок, бывший кобра СБ, бывший начальник отдела СБ, бывший комиссар, потом директор УАСС, министр безопасности и, наконец, глава Правительства, и Филипп, прошедший за семьдесят лет путь от конструктора ТФ-аппаратуры и спортсмена экстра-класса до директора Управления. Потом Томах подошел ближе, обнял Ромашина, постоял так немного, усадил гостя в углу кабинета и сел рядом.
        - Рассказывай.
        Филипп усмехнулся.
        - С чего начинать?
        Улыбнулся и Томах.
        - Как всегда, с главного. Чем нам угрожает провал «футбольного мяча» в Солнце?
        - Прогнозы самые разные: от «ничего не случится» до превращения Солнца в сверхновую звезду.
        - Хорошая перспектива. А что говорят твои хваленые эксперты?
        Филипп помолчал.
        - Угроза, к сожалению, реальна. Если бы «мячи» были безобидны, мантоптеры не послали бы свой корабль в Солнечную систему. Однако дать точный ответ, что произойдет, я не в состоянии. Могу только сообщить, что в Системе орудует чужая разведка. Точнее, диверсионнная группа, которая пытается помешать нам справиться с «зеркалами» и «мячами».
        - Наблюдатель?
        - Наблюдатель здесь ни при чем. В самое ближайшее время я проанализирую данные слежки и доложу вам.
        - Тебе, - слегка поморщился Томах. - Мы же дружили когда-то, Филипп, неужели забыл?
        - Я - нет, - философски пожал плечами Ромашин. - Но ты теперь такая важная персона, а я всего лишь твой подчиненный.
        - Это для официальных процедур. Но продолжим. Что вы не поделили с Мехти? Он жалуется на твои службы, на Реброва, на тебя лично. Закатил скандал по поводу избиения его сына твоим внуком, требует судебного разбирательства.
        - Его сын хам и бандит, - сказал Филипп. - Он оскорбил девушку, внучку Яна Лапарры, Кузьма вступился. Есть свидетели, сцена записана службой наблюдения.
        Брови Томаха прыгнули вверх.
        - Служба наблюдения? За кем же она следит?
        - За обоими. Кузьма является особо ценным разработчиком специальной аппаратуры для службы безопасности и охраняется обоймой VIP-контроля, а Оскар… - директор УАСС сделал паузу. - Оскар Мехти подозревается в связях с агентурой Наблюдателя.
        - Вот как? Я этого не знал. У вас есть доказательства его связи с… э-э, агентурой?
        - Пока только косвенные, но будут и прямые.
        - Надеюсь, вы действуете законным путем? Слежка санкционирована надлежащим образом?
        - Нет, - ровным тоном сказал Филипп.
        Премьер задумчиво потер переносицу, не сводя оценивающе-внимательных глаз с Ромашина. Покачал головой.
        - Если узнает Артур, тебе придется уйти в отставку.
        - Если Оскар окажется замешанным в играх чужих на территории Системы, никакой отец его не спасет. Артур сам, кстати, под подозрением. Но главное не в этом: угроза, исходящая от хозяина «мячей дьявола», реальна! Поэтому у меня просьба. Дай поработать Реброву комиссаром еще некоторое время.
        - Я не могу отменить решение Правительства.
        - Ты можешь назначить его исполняющим обязанности комиссара, пока не найдется кандидат на замещение должности.
        - Вас не устроит несколько дней, пока будет идти поиск кандидатуры и процедура его утверждения.
        - Устроит.
        - Хорошо, сделаю, что смогу. Теперь о другом вашем работнике, которого также не любит Артур Мехти. Речь идет о Юэмей Синь. Мехти предложил реструктурировать спецслужбы и ликвидировать сектор контрразведки, не имеющий, по его словам, «поля деятельности».
        - Ты тоже так считаешь?
        - Возможно, отчасти он прав. Ведь мы ни с кем не воюем и засланных вражеских лазутчиков не ищем. Контрразведка в нынешнее время не более чем дань традиции.
        - Боюсь, ты ошибаешься. Контрразведку уже хоронили несколько раз, в том числе дважды в этом столетии, и каждый раз потом мы встречались с явлениями, которые можно было бы предупредить, имей мы особое подразделение.
        - Что за явления?
        - Демон, или Спящий Джинн, и Наблюдатель. А если мы сейчас снова расформируем контрразведку, это аукнется в ближайшее время и самым страшным образом.
        - Не пугай.
        - В мыслях не было. Но еще раз повторюсь: мантоптеры не послали бы к системе космолет ради любопытства. Давно известно, что негуманы и полугуманы весьма неохотно идут с нами на контакт. Что-то серьезное случилось в их доме, настолько серьезное, что они решились предупредить соседей и послали курьеров.
        - Предупредить о чем?
        - Может быть, об опасности «мячей дьявола», может, по другой причине. Мы это рано или поздно выясним. Хотя нам очень сильно мешают это сделать.
        - Кто? Агенты Наблюдателя?
        Филипп не отреагировал на сарказм в голосе премьера.
        - В том числе и агенты. Но более всего - люди вроде Артура Мехти. Существует пословица: дьяволы бывают двух видов - разжалованные ангелы и сделавшие карьеру люди. Мехти - из последних.
        Томах усмехнулся:
        - Да уж, он не ангел, ты прав. Но, как сказал один умный человек, я не намерен портить отношений ни с небесами, ни с адом - у меня есть друзья и в той, и в другой местности.[25 - М. Твен.]
        - Никто не требует от тебя портить отношений, дай нам только возможность поработать на благо отечества. Система в опасности, поверь мне, старому служаке, а мы ослабляем себя, хватая друг друга за руки.
        Премьер мысленно вызвал обслуживание кабинета, и лемуровидный витс принес на подносе соки и горячий шоколад. Томах взял чашечку шоколада, Филипп, поколебавшись, налил себе кокосового молока.
        - Я придержу своих радикалов, - сказал наконец Станислав. - Пара недель у вас будет, от силы - месяц, потом придется предъявлять доказательства.
        - Спасибо, Слава, - кивнул Филипп благодарно. - Большего не требуется.
        - Но реорганизацию спецслужб все-таки придется проводить. Мехти не остановится на достигнутом, он пойдет дальше, в СЭКОН и ВКС, где у него наверняка найдутся сторонники.
        - Что он предлагает?
        - Конкретно подчинить УАСС и погранслужбу министерству общественной безопасности. Соединить ваш следственный отдел и органы дознания с криминальным розыском Управления кримполиции. Контрразведку упразднить. Ну, и так далее.
        - Он хочет соединить лебедя, рака и щуку в одну недееспособную химеру.
        - Но кое в чем он прав. Ваша служба безопасности дублирует многие отделы министерства, это не есть хорошо.
        - А может быть, наоборот, многие отделы министерства дублируют нашу службу? Министерство-то создавалось позже УАСС.
        - Сути это не меняет.
        - Мы подумаем, что можно будет сделать.
        - Подумайте. - Премьер встал. - Рад был повидаться. Надо будет как-нибудь повстречаться в неформальной обстановке.
        Филипп тоже поднялся.
        - Вряд ли это достижимо при нашем обоюдном дефиците времени, но помечтать не грех.
        Томах проводил его до двери кабинета, пожал руку. Они несколько секунд разглядывали друг друга, словно пытаясь отыскать следы прежних молодых людей, какими они были десятки лет назад. Потом Филипп повернулся и вышел.
        Вечером он встретился с Ребровым и Юэмей Синь на базе УАСС на Меркурии.
        База, оборудованная собственной станцией метро, связанная с местной сетью станций СПАС, располагалась на «северной» стороне планеты и имела изолированные отсеки, в одном из которых, защищенном от любого технологического контроля, служба контрразведки оборудовала свой запасной командный пункт.
        Руководительница контрразведки, как всегда производившая впечатление юной ученицы колледжа, а не взрослой дамы с двадцатилетним стажем работы в службе безопасности, доложила Филиппу о результатах работы, и тот рассказал о своем визите к премьеру.
        - У нас всего две недели на решение всех проблем, - добавил он меланхолично. - Делайте что хотите, но найдите выход на резидентуру Дьявола.
        Комиссар и контрразведчица переглянулись, обратили взоры на директора Управления. Тот понял их чувства.
        - Я думаю, уже всем понятно, что явления «зеркал» следует разделить. Есть Наблюдатель, имеющий сеть плоских «зеркал», и есть хозяин «мячей», которого я предлагаю назвать для конкретики Дьяволом. Возражения имеются?
        - Ты читаешь наши мысли, - сказал Владилен Ребров.
        - С кем поведешься, - усмехнулся Филипп. - Когда вы планируете пробить новую шахту к «Потрясателю»?
        - Через неделю. Если ничто и никто нам не помешает.
        - Попытки будут, будьте уверены. Теперь о смерти Керри Йоса. Я не услышал от вас результатов следствия.
        - Оно еще не закончено, но уже можно говорить о преднамеренном убийстве. В связи с чем у нас появилась новая научно-техническая проблема. Наши следопыты утверждают, что Керри вызвал для аудиенции в Малайзию директор УАСС.
        - То есть я.
        - Так точно, сяньшэн.
        - Но я его не вызывал.
        - В этом все дело. Наш противник разработал программу динго-двойников, неотличимых от настоящих людей. Необходимо срочно разработать контр-программу для опознавания и нейтрализации динго.
        - У вас нет нужных специалистов?
        - Специалисты есть, но требуется опять-таки время. А пока надо удвоить осторожность при прямых контактах со своими друзьями, родственниками и подчиненными. Каждый из них может оказаться агентом Дьявола в «динго-маске».
        - Веселенькая перспектива.
        Помолчали.
        - Что у Кузьмы? - поинтересовался Ребров. - Он нас ничем не порадует?
        - Не дергайте его, - нахмурился директор УАСС. - Проблему «зеркал» наша наука пытается решить уже три четверти века и пока безрезультатно. Чуда ждать не стоит.
        - Но очень хочется.
        - Мне тоже. Кузьма, как и все Ромашины, начинает генерировать новые идеи и вообще трудиться в поте лица только в экстремальных ситуациях. Надеюсь, конфликт с Оскаром подействует на него не хуже возбуждающих средств.
        - Мы готовим сейчас испытания «черной бомбы», - заметила Юэмей Синь. - Возможно, она справится с «зеркалом».
        Ребров и Ромашин промолчали, зная, что речь идет о подготовке искусственного коллапсара со шварцшильдовским радиусом всего в несколько десятков метров. При включении такой «бомбы» происходит сверхбыстрое сжатие материи в точку, в «черную дыру», и специалисты СБ надеялись, что в эту «дыру» провалится и «зеркало».
        - Меня беспокоит ситуация вокруг мантоптерского корабля, - вновь заговорила руководительница контрразведки. - Во-первых, по нему все время шатаются эмиссары господина Мехти и мешают нам работать. Во-вторых, ни один из захваченных нами агентов Наблюдателя… простите, Дьявола, не заговорил, а ментасканирование не дало однозначного ответа на вопрос: кто заказчик. То есть резидент. И в-третьих, дистанционная защита ценных работников в таких условиях становится неэффективной.
        - О ком ты говоришь? - проворчал Ребров.
        На щеки Юэмей Синь легла легкая краска.
        - О Кларке, Васильеве, Лю Тао… о Германе Алнисе. Я не могу защитить их всех, не хватит сил и средств.
        - Я помогу, - пообещал Филипп. - Возьмите под контроль тех, кого считаете нужным, остальных прикроет отдел спецреагирования. Послание мантоптеров так и не нашли?
        - Нет, - виновато развела руками Юэмей. - В Системе зонд не обнаружен, ищем за ее пределами.
        - Если только ваш Герман не ошибся в выводах и зонд действительно существует.
        - Герман хороший специалист и ошибается редко - это из его служебной характеристики. У него есть идеи, которые, возможно, приведут к открытию.
        - Ну-ну, попутного ветра ему в парус. Итак, господа силовики, выкладывайтесь до предела. Времени у нас мало. Связь - только по каналам «спрута-2».
        Филипп приложил к окошечку тайфа палец и исчез.
        Ребров посмотрел на Юэмей.
        - У меня такое впечатление, будто директор знает больше, чем говорит.
        - Он мудрый человек, - отозвалась китаянка, - и точно знает, когда нужно выкладывать козыри.
        - Дай-то бог, чтобы они у него были. Я тоже пошел. Кстати, кого ты возьмешь под свою защиту?
        - Лю Тао, - ответила Юэмей и добавила после паузы: - И Германа Алниса. А что?
        - Ничего, - пожал плечами комиссар. - Это специалисты высокого класса, их действительно надо охранять как зеницу ока.
        Юэмей Синь подозрительно заглянула в холодно-спокойные глаза Реброва, но не увидела в них усмешки или иронии. Он не знал или делал вид, что не знает, об отношениях руководительницы контрразведки с молодым ксенопсихологом.
        Глава 11
        И АД СЛЕДОВАЛ ЗА НИМ
        Созвездие Змееносца состоит примерно из сорока звезд различных классов, но по сравнению с другими созвездиями оно считается бедным на экзотические объекты типа «черных дыр», квазаров и сверхновых звезд. За всю историю космоплавания земные корабли лишь однажды заходили в созвездие в поисках разумной жизни, экспедиция изучила окрестности Рас Альхаге[26 - Голова Заклинателя (араб.).] - альфы Змееносца, никакой жизни на огромных - с Юпитер - планетах звезды не нашла и в глубину созвездия идти не решилась.
        Нынешняя экспедиция в составе спейсеров Дальразведки «Стерегущий» и «Мехико» имела задание достичь Синистры - ню Змееносца, звезды светимостью в сто семьдесят Солнц, располагавшейся на расстоянии двухсот семнадцати светолет от Солнечной системы, в течение двух месяцев исследовать систему, а затем направиться дальше, к Дзете Змееносца, имевшей название Хан. Звезда была интересна размерами и светимостью в две тысячи сто восемьдесят восемь звезд типа Солнца.
        О том, что экспедиция имеет еще одно задание, известное только ее начальнику Маю Реброву, директору Института внеземных культур, доктору ксенопсихологии, отцу комиссара СБ Владилена Реброва, и капитанам спейсеров Лешеку Стецковскому и Альваро де ла Веге, экипажи узнали только после того, как корабли, преодолев двести с лишним световых лет, достигли Синистры.
        Как и было предусмотрено планом, разработанным экспертами Дальразведки и подкорректированным специалистами службы безопасности, у звезды оставили модуль типа «броненосец» с автономным энергообеспечением, высадили на него десант в количестве шести человек и направились дальше, послав на Землю успокаивающую депешу, что экспедиция «приступила к плановому изучению объекта, обнаружив систему пылевых и метеоритных поясов».
        К дзете Змееносца корабли подошли спустя двое суток с момента посылки депеши и поступили точно так же: осмотрелись, оставили еще один «броненосец» с экипажем в шесть человек, рассчитали новый курс и соединили оба спейсера в один сверхкорабль, получивший имя «Магистр», способный преодолевать межгалактические просторы.
        Первого апреля в десять часов утра по зависимому времени[27 - По внутреннему времени кораблей.] «Магистр» начал первый прыжок в ТФ-режиме к шаровому звездному скоплению NGC 6273 или М19 (по каталогу Мессье), который вынес его на край галактического рукава Ориона. Этому рукаву принадлежит и желтая звездочка Солнце.
        Неожиданностей не случилось.
        Корабль вышел из «струны» ТФ-режима в сравнительно пустом пространстве, на расстоянии пяти светолет от ближайшей звезды, проверил функционирование всех систем и снова нырнул в «струну», чтобы выйти из нее уже в межгалактическом пространстве между шаровым скоплением и рукавом Ориона. Отсюда уже была хорошо видна вся Галактика - великолепная красивая трехрукавная спираль с мощной «шубой» галактического гало и ослепительно сияющим керном, окружающим ядро Галактики - центральную «черную дыру».
        Но и здесь экспедиция задерживаться не стала.
        Совершив еще два прыжка по «струне топологической сшивки» - как называли профи космоплавания этот процесс, «Магистр» вышел на край звездного скопления М19, содержащего около ста тысяч звезд возрастом от десяти до пятнадцати миллиардов лет. Теперь ученым экспедиции предстояло вместе с главным исследовательским инком по имени Пахарь найти среди множества звезд и их «огарков» - нейтронных звезд - одну-единственную с линиями циркония в спектре излучения, которая обогревала планету мантоптеров.
        Задача не была простой, несмотря на то что земные астрономы знали координаты циркониевой звезды. Но свет от шарового скопления шел до Солнечной системы больше тридцати тысяч лет, и астрономы видели прошлое, то есть то состояние скопления, в котором оно находилось тридцать с лишним тысяч лет назад. Преодолев расстояние, отделяющее его от Солнца, всего за несколько суток, люди впервые увидели настоящее, то состояние, в котором пребывал звездный шар скопления на данный момент времени, соответствующий времени Земли. Скопление успело повернуться к Солнцу «другим боком», многие его звезды погасли, многие столкнулись, многие изменили состав излучения, и для того, чтобы найти в этом гигантском шаре нужную звезду, надо было проверять спектры всех его звезд.
        Впрочем, экипаж «Магистра» это обстоятельство волновало мало. Все знали, с какими трудностями им предстоит столкнуться, и были настроены их преодолеть.
        Результаты анализа звездных спектров начали поступать от Пахаря уже спустя час после включения исследовательских систем. Первый вывод был неутешителен: звезд с линиями циркония в скоплении как будто не было вовсе. Однако люди знали, что такая звезда существует или по крайней мере была, и упорно продолжали искать ее следы, задействовав всю имеющуюся в их распоряжении аппаратуру.
        Жизнь на борту «Магистра» протекала в соответствии с распорядком, формула которого была найдена еще первыми звездоплавателями: восемь часов - сон, шесть часов - активная фаза работы, два часа - обработка результатов, шесть часов - активный отдых, два часа - обязательные адаптационные процедуры, включающие в себя тестирование самочувствия, плавание и прогулки по ландшафтно-парковой зоне корабля. И как всегда, этот распорядок нарушался всеми, кто мог себе позволить заменить отдых работой. Нарушал режим даже начальник экспедиции, стодвадцатилетний патриарх Май Ребров, продолжавший и в свои годы заниматься спортом. Правда, в отличие от подчиненных, предпочитавших отдыхать во время адаптационных процедур, Ребров вообще никогда не отдыхал, если не считать отдыхом время занятий спортом: еще полсотни лет назад он тренировал сборную команду Земли по волейболу, - и время занятий «чистой» наукой: втайне от многих он разрабатывал теорию «отклонений генетического Творящего Поля Вселенной», приводящих к возникновению разума у негуманоидов - существ, облик которых сильно отличался от человеческого.
        Нельзя было сказать, что Ребров сторонится своих коллег или смотрит на них свысока, однако он действительно редко общался с ними, и за время полета к звездному шару М19 его лишь однажды видели в компании капитанов спейсеров, все остальное время он находился даже не в рубке управления или в зале визинга головного корабля «Стерегущий», а потом и «Магистра», а у себя в каюте в обществе персонального инка, по мощности почти не уступавшего Пахарю. Это было место его работы и виртуальных бдений в шестимерных пространствах решений, а работал он над тем же, над чем бился оставшийся в Системе Герман Алнис - над дешифровкой «обрывков смысла», то есть отрывочных записей, сохранившихся в памяти компьютера мантоптерского корабля.
        Ребров был, конечно, опытнее и мудрее молодого ксенопсихолога, но и у него дело продвигалось медленно, так как информации не хватало, а синтез логического аппарата разумных богомолов требовал многокритериальных надсистемных подходов и просто времени.
        И тем не менее именно Май Ребров, опираясь на свою «теорию отклонений», подсказал коллегам исследовательской бригады на борту «Магистра», где следует искать циркониевую звезду. Ровно через три дня после выхода корабля к шаровому скоплению Пахарь отыскал в указанном направлении звезду с параметрами, близкими к тем, которыми описывалась циркониевая звезда, известная земным астрономам. Единственным отклонением, которым можно было пренебречь, оказалось незначительное падение яркости звезды.
        Обсудив находку на совещании руководителей экспедиции, Ребров дал команду двигаться к найденной звезде в режиме «мигания» - короткими прыжками, продолжая изучать звезды скопления ради очистки совести: если бы нашлась еще одна циркониевая звезда, пришлось бы обследовать и ее. Однако за сутки «мигания» поиски не увенчались успехом, и когда до звезды осталось всего лишь около сотни световых лет пути, Ребров остановил космолет, чтобы перед последним прыжком систематизировать наблюдения и подготовиться к «атаке неизвестности». Интуиция подсказывала начальнику экспедиции, что их ждет неприятный сюрприз.
        Однако сюрприз случился раньше, чем он думал, хотя тоже неприятный.
        Как гром с ясного неба прозвучал сигнал тревоги, поданный карго-инком «Магистра», следящим за космосом вокруг спейсера. В кильватере за кораблем обнаружился зеркальный шар диаметром около тысячи километров, копия «теннисного мяча дьявола», оставшегося в Солнечной системе. Он целеустремленно догонял корабль в том же режиме «мигания», то появляясь в пространстве, то исчезая на несколько минут, и должен был настичь сдвоенный транспортный модуль через несколько часов.
        Ребров, чье морщинистое лицо не отразило никаких эмоций при этом известии, занял место координатора в рубке «Стерегущего» (она же - рубка «Магистра») и принялся командовать кораблем, лучше всех понимая ситуацию.
        Для начала он попробовал проверить реакцию второго «теннисного мяча» при маневрировании корабля.
        «Магистр» слегка увеличил скорость и отклонился от цели полета на десять градусов.
        «Сферозеркало» послушно повернуло в ту же сторону, срезая угол, или, как говорили специалисты, спрямляя траекторию наведения.
        «Магистр» прыгнул в другую сторону в режиме «струны».
        «Теннисный мяч» повторил маневр, хотя и немного отстал.
        «Магистр» выстрелил в его сторону зонд с ТФ-эмиттером, сворачивающим пространство в двумерное образование, в «топологическую складку континуума».
        «Теннисный мяч» вполне сознательно затормозил, будто им управляли некие разумные существа, затем выждал мгновение и в прыжке проглотил зонд, автоматика которого не успела включить ТФ-эмиттер. Хотя вполне возможно, она и включила его, но на форме «сферозеркала» это никак не отразилось. Оно по-прежнему держалось позади и упорно догоняло «Магистр», имевший преимущество в скорости, но огромный недостаток в виде ограниченности свободы маневра. Он мог оторваться от преследователей, если бы не имел задания достичь циркониевой звезды и выяснить у сородичей погибших у границ Солнечной системы мантоптеров, с какой целью они послали к Солнцу гигантский пустой космолет.
        Ребров думал несколько часов, пока «Магистр» пытался оторваться от преследователей, стряхнуть с «хвоста» дьявольский шар. Затем принял решение.
        «Магистр» разделился, превращаясь в два самостоятельных спейсера. «Мехико» устремился к звезде, второй - «Стерегущий» - должен был сыграть роль отвлекающего объекта. Поэтому старт разделенных кораблей синхронизировали таким образом, чтобы они исчезли из поля зрения пилотов «сферозеркала» (если таковые там были) или его наводчиков (к этой точке зрения склонялся и сам Ребров: шар наводили неведомые наблюдатели). «Мехико» направился к звезде, за один прыжок преодолевая остающиеся сто световых лет, а «Стерегущий» прыгнул чуть в сторону и на короткое расстояние - всего лишь на полтора световых года.
        И «теннисный мяч» после короткого «размышления» повернул за ним!

* * *
        Они промахнулись на десять световых лет!
        Звезда в реальном пространстве оказалась не там, где по расчетам карго-инка она должна была находиться. Впрочем, не стоило печалиться по этому поводу. Для точных расчетов звездных траекторий в шаровом скоплении у космолетчиков не хватало информации о динамике скопления, и промах вполне объяснялся возмущениями гравитационных полей. И все же это была непредвиденная задержка экспедиции, омрачившая настроение экипажа, и без того минорное после прощания с товарищами.
        «Мехико» вышел из «струны», огляделся и попытался связаться с командой «Стерегущего», пока инк рассчитывал новую траекторию к циркониевой звезде, выглядевшей с этого расстояния бледнее, чем с расстояния в сто светолет. Но «Стерегущий» не ответил. Ни минуту спустя после вызова, ни через час, ни через два. Мало того, линия метро, соединявшая корабли, отказалась передать послание Реброва командиру спейсера Стецковскому: витс, направленный на борт «Стерегущего», вернулся «глухим и немым» вследствие внезапного обрыва линии. Впечатление было такое, что станцию метро просто отключили!
        Это могло означать что угодно: аварию генераторов «струны», внезапный сбой синхронизирующих работу метро инков, расфокусировку канала - мало ли что случается в космосе, таящем немало сюрпризов для космоплавателей. В конце концов, «теннисный мяч» мог догнать и проглотить корабль, как проглотил до этого зонд с ТФ-эмиттером. Оставалось надеяться, что «сферозеркало» не является «мертвяком» и вернет спейсер, задержанный во времени. Но Ребров на это не надеялся, исподволь готовясь к самому худшему. Он собрал экипаж по интеркому и сделал заявление:
        - Внимание! Прошу всех отвлечься от дел и выслушать предложение. «Стерегущий» скорее всего погиб. За нами, очевидно, тоже ведется слежка - техническую сторону дела обсуждать не имеет смысла, - и в скором времени следует ждать еще один «мяч дьявола». Поэтому предлагаю всем, кто не хочет рисковать жизнью, перейти на оставшийся автономный модуль, попытаться связаться с Землей или со «Стерегущим» и дождаться помощи. Остальные пойдут дальше. На размышления даю полчаса.
        Сообщение начальника экспедиции выслушали молча. Все члены экипажа и исследовательской бригады были опытными специалистами, не раз бороздившими глубины космоса, и понимали ситуацию.
        Остаться в «броненосце» пожелали четверо ученых. Поколебавшись, к ним присоединился драйвер-секунда «Мехико» Лео Ютански. Таким образом, на борту спейсера оставалось двадцать два исследователя и четверо членов экипажа. Плюс начальник экспедиции.
        «Броненосец» снабдили всем необходимым для автономного плавания в пустоте в течение двух лет и оставили на орбите небольшой красной звезды спектрального класса М. После чего «Мехико» нырнул в «струну» и вылупился из пространства уже вблизи циркониевой звезды с довольно большой планетной свитой, внезапно обнаружив, что яркость звезды в сотни раз меньше, чем регистрировали приборы с расстояния в десять световых лет. Да это было видно и невооруженным глазом: звезда «съежилась» и из зеленовато-желтой стала малиново-красной, с отчетливо видимой сыпью черных пятен. Она явно угасала!
        - Лопни мои глаза! - с расстановкой произнес пораженный руководитель исследовательской группы, увидев звезду. - Не может быть! Мы опять промахнулись!
        Однако на сей раз «Мехико» не промахнулся, это была именно та самая циркониевая звезда, родина мантоптеров. Аппаратура спейсера установила данное обстоятельство достаточно быстро, настроенная на поиск следов деятельности разумных существ. Такими следами была не только инфраструктура планеты, видимая издалека, но и спутниковые сети, и архитектоника всей системы, и потоки информации, циркулирующие внутри нее.
        Правда, активность передач была очень низкая, а их мощность почти не выходила за уровень естественных электромагнитных шумов, однако люди знали, что и где искать, и обнаружили доказательства присутствия в системе разума уже через час после выхода к звезде.
        Отыскалась и планета мантоптеров - вторая от потухающего светила. Она была чуть больше Земли и выглядела красивой опаловой каплей, скользящей на фоне яркой звездной россыпи скопления. Плотность звезд здесь была не в пример выше, чем в окрестностях Солнца, и ночей, наверное, таких, как на Земле, жители планеты не знали.
        - Депешу на Землю, - сказал Ребров, появляясь в рубке спейсера. - Немедленно.
        - Но мы еще ничего не выяснили, - возразил Альваро де ла Вега.
        - Текст такой, - пропустил его замечание мимо ушей начальник экспедиции. - Вышли к звезде. Светимость ее упала в тысячи раз. Причина неизвестна. Судя по скорости падения блеска, она стала гаснуть примерно десять лет назад. Система имеет семь планет, одна из них - родина мантоптеров. Приступаем к процедуре контакта.
        - Я не могу выполнить приказ, - ровным голосом произнес Альваро де ла Вега.
        - Почему? - посмотрел на него Ребров.
        Он стоял в рубке управления с пятью кокон-креслами, одно из которых пустовало, а четверо были заняты экипажем.
        Командир спейсера вылез из своего кокона с «универсалом» в руке.
        - Потому что о результатах экспедиции никто на Земле знать не должен. Да и передатчик поврежден.
        В рубку вошел еще один вооруженный человек, точнее, витс, остановился и направил в спину Реброва свой «универсал». Тот оглянулся, смерил витса взглядом, снова повернулся к де ла Веге, оставаясь невозмутимым.
        - Я предполагал нечто в этом роде. Вы - агент Наблюдателя, не так ли?
        - Нет, не Наблюдателя.
        - Ну, или кто там за вами стоит.
        - Нас здесь двое. Третий остался на модуле.
        В кресле пилота зашевелился драйвер-прима спейсера, показал флегматичную улыбку.
        - Прошу прощения, господин доктор, но вы уже на борту лишний.
        - Что здесь происходит?! - вскочил инженер корабля, хватаясь за оружие.
        Тонкий луч разряда перечеркнул его шею, уник не выдержал энергоудара, инженер осел в кресло с изумлением в пустеющих глазах. Четвертый член экипажа понял все мгновенно и поднял руки:
        - Не стреляйте! Я с вами!
        - Ты тоже лишний, Бирк, - покачал головой драйвер-прима, стреляя в товарища. - Повернул ствол «универсала» к Реброву. - Теперь ваша очередь, патриарх.
        - Причина, - спокойно проговорил начальник экспедиции. - Я хочу знать причину.
        - Причину чего? - не понял Альваро де ла Вега.
        - Я уже сообразил, что ваш хозяин гасит звезды, засылая сферические «зеркала». Сначала здесь, у мантоптеров, потом у нас. Хотя процесс мог идти давно, судя по количеству угасающих звезд в скоплении. Видимо, богомолы поэтому и послали в аварийном порядке корабль, чтобы предупредить или попросить помощи. Мы это выясним. Так вот, мне хотелось бы знать, какова причина такой неадекватной ненависти к разумным существам?
        - К сожалению, мы этого тоже не знаем, - развел руками Альваро де ла Вега. - Наша программа не несет познавательного аспекта, мы лишь исполнители определенного задания. Прощайте, доктор. Жаль вас убивать, но и оставлять в живых не резон.
        Драйвер-прима поднял «универсал».
        - Контроль-два! - негромко произнес Ребров.
        В то же мгновение витс за его спиной, принимаемый командиром спейсера за своего помощника, выстрелил в пилота из парализатора и тут же - в де ла Вегу, не успевшего сообразить, что происходит.
        В рубку вбежали двое членов команды исследователей, которые представляли собой службу безопасности.
        - Допросите обоих, - коротко сказал Ребров, занимая место командира корабля. - Возьмите Гоглидзе и Цереша, попытайтесь починить передатчик. Воронова ко мне. Идем к планете.
        Внезапно заговорил инк спейсера:
        - Внимание, тревога! В ста мегаметрах замечено сферическое тело диаметром около тысячи километров. Приближается к нам со скоростью три единицы в секунду.
        Ребров и безопасники переглянулись. Затем начальник экспедиции кивнул: «Действуйте!» - и зарастил кокон-кресло.
        Глава 12
        НЕУДАЧА
        Глубокая бархатная чернота, пронизанная алмазными иглами звезд.
        Глубокая бархатная тишина, пронизанная редкими посвистами и скрипами электромагнитного «ветра».
        Яркая звезда на краю света, даже не звезда - крохотный пламенный шар с тонюсенькими ворсинками протуберанцев - Солнце.
        Бесшумные цветные зарницы - будто отрываемые и несомые ветром полотнища света - эффекты полевых взаимодействий человеческих сооружений, занимающих огромные объемы Солнечной системы.
        Бегущие световые пунктиры и паутинки - тоже своего рода «сооружения», но виртуального плана: это выбиваемые «струнами» метро из вакуума фотонные струи.
        Чей-то одинокий печальный голос, выплывший из глубин звездной пропасти, потянувший за собой цепочку других тихих голосов, и снова тишина. Но тишина живая, пульсирующая, подчеркивающая биение жизни. Человек и здесь, вдали от планет и скоплений материи, не был случайным гостем. Он здесь жил.
        - Мы готовы, - раздался голос погромче.
        Зачарованный зрелищем и тишиной космоса, Кузьма очнулся.
        Одетый в бижо-комплект, он стоял на куполе «черепахи» - автономного технического модуля, принадлежащего пограничной службе Солнечной системы. «Черепаха» же располагалась в поясе астероидов между орбитами Юпитера и Марса. Именно здесь удалось отыскать одинокое «зеркало», наблюдавшее то ли за Солнцем, то ли за поредевшим потоком камней астероидного кольца, на котором было решено провести испытание «черной бомбы».
        В принципе Кузьмы это испытание не касалось, он занимался проблемой «паньтао», однако результат опыта был интересен и ему своими эффектами, а главное - мог оказаться полезным и для расчета «паньтао», поэтому Кузьма уговорил деда, а тот разрешил ему посмотреть на испытания «бомбы».
        Суть эксперимента сводилась к следующему: специально разработанный генератор «черной дыры» подводился вплотную к «зеркалу», включался, и коллапсар схлопывался в точку, увлекая за собой все, что находилось в радиусе трехсот метров от него. По мысли разработчиков «бомбы», взрывающейся не вовне, а внутри самой себя, получавшаяся «черная дыра» должна была засосать и «зеркало», но на практике никто никогда не пытался уничтожать «зеркала» таким способом, и сомнений и споров хватало.
        «Бомба» представляла собой стометровый ажурный многогранник с неярким рубиновым шаром внутри - инициатором особого поля, объединяющего электромагнитные, слабые и ядерные взаимодействия. Поле это называлось стринговым - от слова «стринг» - струна - и создавало колоссальные силы натяжения вакуума. Достаточно сказать, что каждый метр «струны» такого поля растягивают силы, эквивалентные массе ста миллионов Солнц. Естественно, родившись в объеме «бомбы», такое поле мгновенно стягивается в точку, создавая мини-коллапсар.
        - Начинаю трехминутный отсчет, - раздался в ухе Кузьмы тот же голос, принадлежащий руководителю эксперимента.
        Бросив взгляд на «бомбу» - далекую искру света, похожую на звезду: в космосе человеческое зрение не позволяет ему ориентироваться в пространстве так же эффективно, как на планетах, и не дает оценить расстояние до видимых объектов, будь то звезды или недалекие предметы, - Кузьма спустился в люк на куполе «черепахи» и быстро добрался до зала визинга, в котором собрались все, кто имел отношение к испытаниям «бомбы».
        Здесь уже находились старшие Ромашины - Игнат и Филипп, Владилен Ребров, Юэмей Синь, Сауд ибн-Мохаммад - один из разработчиков проекта, двое инженеров и сотрудники службы безопасности, всего одиннадцать человек. Руководитель испытаний и его помощники базировались в другом месте, на борту когга с инком сопровождения. Еще один когг, принадлежащий погранслужбе, контролировал подходы к району с «зеркалом» и многогранником «черной бомбы».
        Сначала «черепаху» и десятиметровый прямоугольник «зеркала» разделяло всего три километра, так как она была хорошо защищена, но директор УАСС, руководствующийся какими-то своими соображениями, велел отодвинуть модуль, и «черепаху» отвели на два километра дальше, хотя по расчетам зона сжатия не должна была превысить объем с радиусом в триста метров.
        Инк досчитал положенное количество секунд до конца, и «бомба» взорвалась.
        И ничего не произошло. Поле обзорного виома в зале визинга почти не изменилось, только пропала алая искорка на черном фоне с бисером звезд.
        Однако техника видеосъемок позволяла увидеть весь процесс «антивзрыва» растянутым во времени и как бы на расстоянии вытянутой руки.
        Начался он с неяркой вспышки света - засветились грани и ребра «бомбы», испуская бледное «перламутровое» сияние. Затем металлические ребра многогранника расплылись жгутами светящегося дыма и начали стремительно течь к ядру «бомбы», превратившемуся в колючий сгусток тьмы. Этот сгусток на какое-то неуловимое мгновение вырос в сотни раз - словно выстрелил колючками тьмы во все стороны - и тут же сжался, но не в точку, а в «запятую» - отчетливо видимый черный вихрь. Таким необычным образом сказалось на процессе воздействие «зеркала».
        Автоматике удалось проследить и записать трансформации самого «зеркала».
        Сначала оно превратилось в квадрат света, в ослепительное окно в неведомые пространства, а когда его пронзили колючки тьмы, это окно разбилось на осколки - точь-в-точь осколки стекла! - соединившиеся в своеобразную «ромашку» с зеркальными лепестками, которая испустила сноп пронзительно синих лучей, потекла к центру, вращаясь и пульсируя светом. Причем каждая последующая вспышка сдвигалась по спектру к длинноволновому диапазону: синяя, голубая, зеленая, желтая, оранжевая, красная…
        И, наконец, произошло схлопывание «лепестков ромашки» в спираль, в течение миллионных долей секунды превратившуюся во вращающуюся «запятую» диаметром в десять сантиметров. Это было все, что осталось от «зеркала». Но специалисты ждали иного - сжатия «бомбы» с «зеркалом» в невидимую точку, в элементарную частицу, а никак не в объект, который можно было разглядеть невооруженным глазом.
        - Что это такое? - нарушил молчание в зале Филипп Ромашин.
        Никто ему не ответил. Все понимали, что образовался новый экзот - объект с необыкновенными свойствами, как на Меркурии после испытаний «малого паньтао», но каковы эти свойства и насколько он опасен, предугадать было невозможно.
        - В конце концов, и паллиативное решение - тоже решение, - проговорил командор погранслужбы. - Мы теперь знаем, что «зеркала» поддаются внешнему воздействию.
        - Это не решение, - покачал головой комиссар СБ. - Возможно, эта черная «мини-галактика» опаснее, чем само «зеркало».
        Возражений не последовало.
        Руководители спецслужб начали расходиться. К стоявшему в сторонке с отрешенным видом Кузьме подошел Филипп.
        - Что скажешь, теоретик?
        Кузьма пожал плечами.
        - Скорее всего образовался кольцар.
        Директор УАСС оглядел лицо внука с неопределенным интересом. Он знал, о чем идет речь. Кольцарами физики называли кольцевые структуры - замкнутые сами на себя «струны». Согласно теории такие кольцары служат горловинами входа в зеркальный мир.[28 - Теория утверждает, что каждая элементарная частица имеет зеркального партнера: обычному электрону соответствует зеркальный (не позитрон!), протону - зеркальный протон и т. д. Зеркальное вещество не регистрируется нашими приборами, так как не взаимодействует с ними, и единственной силой, общей для обычного мира и зеркального, является гравитация.]
        - Для образования кольцара нужны другие энергии. Хотя идея перспективная. Что у тебя?
        - Чушь собачья у меня, - мрачно отвернулся Кузьма; он осунулся, под глазами залегли тени, и было видно, что держится он только на упрямстве. - Расчет «паньтао» дает странные результаты.
        - Конкретнее.
        - Получается хроносингулярность.
        Филипп хмыкнул:
        - Насколько я понимаю, речь идет об остановке времени?
        - Решение приводит к образованию зоны деформации мерности и даже к области с застывшим временем. Я назвал такие области хроноконами.
        - Почему хроноконами?
        Кузьма хмуро улыбнулся.
        - Хронокон - это сокращение слова «хроноконсервы».
        К разговаривающим родственникам подошел отец Кузьмы.
        - Как дела, сын? Давно не виделись.
        - Он уже может предложить нам хроноконсервы, - пошутил Филипп. - Решение близко, я чую, но следует поторопиться. Дай знать, как только выйдешь на финишную прямую. Пошли, Игнат.
        Старшие Ромашины пожали локти Кузьмы с двух сторон и направились к выходу из зала визинга. К задумавшемуся Кузьме подошел Хасид.
        - Куда направляемся? На явку?
        Явкой он называл станцию СПАС, на которой теперь работал Кузьма.
        - Нет, - буркнул ТФ-физик, глядя на черную спираль в центре виома: она была видна благодаря особым приемам видеообработки изображения. - Мне нужна разрядка. Можешь достать когг?
        - Зачем?
        - Хочу посмотреть вблизи на «теннисный мяч».
        - Это опасно. Нам нельзя «светиться».
        - Разве я сижу в изоляторе? - огрызнулся Кузьма. - И выпущен оттуда под твое честное слово? Можешь или нет?
        - Нас все равно не пропустят к «мячу».
        - А ты добейся! - раздраженно бросил Кузьма. Потом очнулся, виновато глянул на невозмутимое лицо друга. - Извини, устал я, вот и психую.
        - Я попробую, - сказал Хасид. - Подожди здесь, поговорю с комиссаром, пока он не исчез.
        Он отошел и вернулся через десять минут.
        - Порядок, разрешили. «Теннисный мяч» сейчас крутится за орбитой Нептуна, поэтому ближайшей базой, имеющей «пакмаки» и когги, является погранспейсер «Мощный». Нам дали проводку на его борт.
        Друзья опустились в отсеке метро «черепахи» и через минуту вышли из кабины метро спейсера «Мощный».
        Осложнений не возникло. Команда корабля уже получила распоряжение командора службы о выделении транспортного средства типа когг «особо важной персоне» Кузьме Ромашину и сопровождающим его лицам и о предоставлении режима наибольшего благоприятствования указанной персоне. Правда, для обеспечения режима безопасности им был дан пилот, которым стал драйвер-секунда «Мощного» Юрген Колциг, но это уже не имело значения.
        В шестнадцать часов по среднесолнечному времени когг стартовал из эллинга спейсера и спустя четверть часа догнал «теннисный мяч дьявола», за которым как тень следовал спейсер. Аппаратурой когга «мяч» хорошо просматривался с любых расстояний, но Кузьма попросил подойти на предельно допустимую дистанцию, и пилот подвел аппарат на километр, так что «теннисный мяч» загородил обзор ощутимо массивной глыбой зеркально полированного металла.
        Так они сопровождали «мяч» несколько минут, вслушиваясь в будничные шумы эфира: звоночки, свисты, резонансы, тихие голоса наблюдателей, следящих за мчавшейся по Солнечной системе махиной. И Хасид, и Кузьма занимали операторские ниши в кокон-рубке когга и не нуждались в экранах, датчиках, системах связи и виоме обзора: все это заменяла адаптивная система кокона, - и каждый из них чувствовал себя так, будто находился в пустоте один, без всякой защиты. Но стоило кому-нибудь подумать об изменении положения или попросить приблизить тот или иной участок видимого поля зрения, как инк когга послушно выполнял приказание - не вмешиваясь при этом в деятельность пилота, - и тогда души людей наполняло чувство уверенности и силы, опирающееся на сознание п о в е л е в а н и я мощной машиной пространства. Хотя у пилота это чувство, наверное, должно было быть абсолютным.
        - Извините, Юрген, - напомнил о себе Кузьма. - Нельзя ли подойти еще ближе?
        Пилот когга не отозвался, решая вводную и советуясь с начальством. Прошла минута, Кузьма уже думал, что его просьба невыполнима, и в это время когг плавно скользнул вперед и остановился всего в полукилометре от зеркальной поверхности «мяча».
        - Это предел А-допуска, - раздался меланхоличный голос пилота. - Дальше нельзя. У вас пять минут.
        - Что значит предел А-допуска?
        - Он имеет в виду, - отозвался Хасид, - что наши действия вблизи этой штуки оцениваются максимальным баллом по шкале риска.
        - Что тут рискованного? Мы же просто наблюдаем за объектом.
        - Во-первых, еще совсем недавно «мячик» извергал из себя все, чем мы его потчевали. Во-вторых, ты забываешь о его размерах и скорости. Стоит ему тормознуть или свернуть в сторону, и нам, чтобы не врезаться в него, придется уходить с предельными ускорениями, что чревато.
        - Понятно. Юрген, на борту когга есть зонды или аппараты типа флейта?
        - Комплект аварийно-спасательных «орехов».
        - Необходимо запустить один таким образом, чтобы он чиркнул бортом по зеркальной поверхности. Это возможно?
        Пауза.
        - Эксперимент санкционирован вашим руководством и службой безопасности?
        Еще одна пауза, затем ответ Хасида:
        - У нас карт-бланш.
        - Запускаю.
        Легкий толчок поколебал корпус когга, и в поле зрения Кузьмы появилась яйцевидная блестящая капсула автономного жизнеобеспечения, устремилась прочь, исчезая на фоне зеркальной стены «теннисного мяча». Однако тотчас же заработала видеосистема, и «орех» стал виден как светящееся зеленое колечко, приближающееся к металлической глыбе «мяча».
        - Увеличение, - мысленно попросил Кузьма.
        Слева по ходу движения когга перед глазами Ромашина возникла окружность - инк «вырезал» в поле зрения окно дальновидения, и «орех» стал виден во всех деталях. Вот он подошел к бесстрастно отражавшему свет звезд зеркальному слою, притормозил.
        - Скорость сближения? - спросил пилот.
        - Что?
        - С какой скоростью «орех» должен коснуться поверхности «мяча»?
        - Все равно… пусть будет небольшая, метров пять-шесть в секунду.
        Яйцо капсулы подошло к «сферозеркалу» вплотную, отражаясь в нем трехрогим огурцом, коснулось боком зеркального слоя, и словно легкая судорога передернула этот слой, он на мгновение стал как бы жидким, по нему побежала волна, как по воде от падения камня, и тут же исчезла. Половина «ореха» вошла в зеркальную субстанцию, половина продолжала двигаться, скользить по зеркальной поверхности, как по льду.
        И тотчас же раздался голос пилота:
        - Внимание! «Орех» не слушается управления! Инк подает сигнал бедствия! Уходим отсюда!
        - Подожди, - взмолился вспотевший Кузьма. - Можно как-то извлечь «орех» оттуда?
        - Мне приказано возвращаться.
        - Но это очень важно!
        - Даю связь с командиром.
        В ушах Кузьмы прозвенел тонкий звоночек, затем послышался гортанный голос командира спейсера:
        - Хорхе Луис на связи.
        - Это Ромашин. Мне нужно во что бы то ни стало выколупнуть «орех» из «мяча».
        - Ничем не оправданный риск не поощряется. Я и так нарушил инструкцию, разрешив вам подойти к объекту вплотную.
        - Я прошу вас! От этого зависит результат моей работы… очень важной работы! Если мои предположения верны… открытие перевесит все минусы. Мне позарез нужно вернуть капсулу!
        - Но это могут сделать другие люди, причем дистанционно.
        - Мы рядом, нет смысла откладывать. Операция не займет много времени.
        Короткое молчание.
        - Хорошо, за вас ручается командор. Даю еще четверть часа.
        - Запускаю второй «орех», - мгновенно отозвался пилот, выказывая прекрасную реакцию.
        - Спасибо… - пробормотал Кузьма, тут же забывая обо всем.
        «Орех» достиг поверхности «мяча», приблизился к «прилипшему» собрату, остановился в десятке метров от него. Пилот когга, корректирующий движение аппарата, дал, очевидно, команду управляющему инку, и тот включил магнитные захваты.
        Половинка первого «ореха» внезапно оторвалась от зеркальной поверхности, поплыла, поворачиваясь, к зависшему над ней коллеге, и стало видно, что это действительно п о л о в и н а аппарата! Часть его так и осталась внутри исполинского «сферозеркала».
        - Господи! - прошептал Кузьма. - Ну конечно! Это же клейн-эффект! Как я раньше не догадался!..
        - Что это значит? - поинтересовался Хасид.
        - Это значит, что я решил проблему! Боже мой, как все просто!
        - Объяснить можешь?
        - Потом, сначала посчитаю, проверю на модели… Но это «зеркало» как небо от земли отличается от плоских «зеркал». Понимаешь? Плоские на самом деле являются хрономембранами, реализующими временные петли, они не изменяют ни формы, ни информструктуры объекта, а «сферозеркала» д е ф о р м и р у ю т пространство, изменяют мерность и геометрию, энергию и структуру. Та половинка «ореха», что осталась там, теперь состоит из зеркального вещества! Соображаешь? «Сферозеркало», по сути, тоже кольцар, сферический кольцар, тоннель в мир, откуда к нам прибыли эти «мячи» и где вся материя состоит из симметрично отраженных частиц.
        - Я понял, - хладнокровно сказал Хасид. - Не стоит об этом рассуждать вслух, поговорим позже.
        - Увожу машину, - прилетел голос пилота.
        - Да, конечно, - отозвался Кузьма с запозданием. Ему вдруг смертельно захотелось спать, возбуждение схлынуло, и сил на торжество и радостные переживания по поводу открытия уже не осталось.
        Через полчаса когг без приключений вернулся на борт спейсера, и друзья лифтом добрались из транспортного эллинга в отсек метро, сопровождаемые пилотом когга. На лице драйвер-секунды было написано смущение, когда он, прощаясь у кабины метро с гостями, сказал:
        - Я слышал ваш разговор, но не все понял. Если «мяч» превращает все, что в него попадет, в зеркальную материю, то почему же он через шесть суток возвращал ракеты, зонды, бомбы, энергоимпульсы точно такими же, что мы в него запускали?
        - Потому что при переходе границы кольцара происходил обратный процесс - зеркальное вещество превращалось при выходе в наш мир в обычную материю.
        - Вот теперь сообразил, спасибо. - Юрген потряс им руки, отступил. - Я надолго запомню этот полет.
        Дверь кабины метро закрылась.
        - Куда? - задал Хасид ставший привычным вопрос. - Работать?
        - К черту, - покачал головой осоловелый Кузьма. - Спать. Сначала домой. Посплю и заберу кое-какие вещи. Пора переезжать, а блок пусть остается Алевтине. Потом… потом навестим Катю.
        - Я так и подумал.
        - Не о том подумал. У ее деда мощный инк, там я и поработаю.
        Свет в кабине погас, волна тепла пробежала по телу, екнуло сердце, дверь открылась, и друзья вышли в зал строгинской станции метро.

* * *
        Поспать в свое удовольствие не удалось. Слишком сильным оказалось возбуждение, вызванное открытием - пусть пока и чисто умозрительным - структуры «сферозеркал». К тому же и атмосфера дома не благоприятствовала отдыху: у Алевтины снова были гости, и отстроиться от музыкального и прочего шума, от ощущения неуюта и чужеродности Кузьма не смог. Вдобавок его дважды будили - сначала жена, попытавшаяся выяснить причину его появления, затем ее приятели, вознамерившиеся пригласить Ромашина в свою компанию «вкусить кайфа».
        Естественно, после этого сон к нему не пришел. Промаявшись почти два часа в своем кабинете, где он вырастил себе тахту, Кузьма хотел было вызвать Хасида, но после недолгих размышлений решил дать другу отдохнуть: с тех пор как Ходя стал его телохранителем, безопасник не имел ни минуты покоя.
        Сердце заработало чаще. Кузьме захотелось, во-первых, увидеться с Катей, во-вторых, сесть за вириал инка. Он оделся, покидал в сумку одежду, блоки моликов, безделушки, хранившиеся с детства, зашел в туалетную комнату и привел себя в порядок, а выходя оттуда, наткнулся на трех крепких парней, загораживающих выход в коридор.
        - Мы тут подумали, - сказал один из них, длинноволосый, с раскосыми глазами, явно находившийся под воздействием кайфьяноса, - и поняли, что ты нас не уважаешь.
        Кузьма пригладил влажные волосы, не зная, что делать.
        Конфликтовать не хотелось. Зря остался, пришла трезвая мысль. Надо было забрать вещи и сразу направляться к Лапарре. Там выспался бы и отдохнул по полной программе.
        - Мужики, - вздохнул он с почти искренним огорчением, - я вас уважаю, но очень хотелось бы не предъявлять доказательств. Разрешите пройти, я спешу.
        - Нет, тебе придется с нами немного потусоваться, - сказал второй, тоже длинноволосый, но заросший щетиной чуть ли не до бровей; в актерской среде считалось особым шиком ходить небритым, поддерживая длину волос на лице не более двух-трех миллиметров.
        - Выпьешь с нами за здоровье жены, - поддержал приятеля третий, волосы которого были заплетены в косички, - расскажешь чего-нибудь интересное из мира науки.
        - Я бы с удовольствием, но нет времени. Как-нибудь в другой раз.
        - Не, - покачал головой первый, - так мы не договоримся. Или ты идешь сам, или мы тебя принесем.
        Кузьма помрачнел, сжал зубы.
        - Вот что, мои милые, шли бы вы отсюда по-хорошему. Этот дом пока еще мой, и вы находитесь здесь на птичьих правах гостей моей жены. Не доводите до греха. Позвольте. - Он отодвинул плечом волосатика с раскосыми глазами, сделал шаг из туалетной комнаты и получил удар кулаком по шее.
        Боль огненной струйкой ударила в голову, затуманила сознание. Еще одна вспышка боли - ударили в спину. И тотчас же сработали рефлексы рода - включилась память боевого реагирования.
        Он и сам толком не понял, что произошло в дальнейшие несколько секунд, тело само выполнило то, что надлежало делать в создавшейся ситуации, а когда Кузьма пришел в себя, то увидел трех гостей Али, лежащих на полу коридора. Один держался за живот, хватая ртом воздух, второй скулил с вывихнутым плечом, у третьего было разбито в кровь лицо.
        «Черт, перестарался!» - с сожалением подумал Кузьма, расслабляясь. Ребята только с виду крутые, имидж такой, а на самом деле просто трепачи. Алевтина их нарочно подставила.
        И в этот момент в коридоре появилась Аля в своем полупрозрачном кимоно и еще двое мужчин. Но эти мужчины были уже из другой оперы. Кузьма не сразу сообразил, что они одеты в голубые уники официалов криминальной полиции.
        - Что я говорила! - театральным жестом указала Аля на своих друзей. - Он устроил самое настоящее побоище! И уже не в первый раз!
        Кузьма ошеломленно воззрился на жену.
        - Ты о чем, Аля?! Они же первыми напали!
        - Мои гости никогда ни с кем не дрались! - Алевтина сдвинула брови. - Это ты их спровоцировал. Вспомни, как ты с ними обошелся в прошлый раз.
        Полицейские двинулись к нему, положив руки на рукояти служебных парализаторов.
        - Сам пойдешь или тебя нести?
        «И эти туда же, - мелькнула мысль, - всем почему-то сегодня хочется меня нести…»
        - Да в чем дело? - возмутился Кузьма. - Это мой дом! Не имеете права вторгаться в него без моего разрешения! Я требую…
        - Требовать будешь в другом месте, - вышел из-за спин полицейских еще один, со знаками отличия офицера, смуглолицый, с бородкой и усами, кольцом охватывающими рот. - Мы здесь по вызову вашей супруги и имеем полное право не только тут находиться, но и применить оружие, если потребуется, так как вы избили ни в чем не повинных людей. Пройдемте с нами!
        - Кузьма, ты не спишь? - пискнул в ухе Ромашина голос Хасида. - Что у тебя происходит? Мои ребята заметили возле твоего дома полицейский патруль.
        - Меня хотят забрать в полицию, - мысленно ответил Ромашин.
        - Задержи их на пару минут, вылетаю.
        Смуглолицый офицер уловил перемену в настроении Кузьмы, нахмурился, угрожающе взялся за рукоять «универсала».
        - Если ты надеешься на помощь, то напрасно. У нас достаточно широкие полномочия. Иди вперед.
        - Да я верю, - миролюбиво сказал Кузьма. - Разрешите взять вещи? В моей комнате сумка.
        Глаза полицейского стали колючими. Он кивнул одному из подчиненных:
        - Принеси его сумку.
        Кузьма посмотрел на Алевтину, державшуюся с преувеличенно надменным видом, улыбнулся.
        - Спасибо, Аля. Ты помогла мне сделать окончательный выбор. Может, скажешь, чего ты добиваешься таким поведением? Я ведь не мешаю тебе жить так, как ты хочешь.
        Аля закусила губу, смерила мужа уничтожающим взглядом и демонстративно помогла своим пострадавшим приятелям подняться. Они начали спускаться вниз, на первый уровень блока.
        Полицейский принес белую сумку, покачал головой, держа в руке кассету с моликами.
        - Больше ничего нет.
        - Вы рылись в моих вещах? - удивился Кузьма. - Да вы представляете, что делаете? Я же подниму скандал!
        - Не успеешь, - угрюмо буркнул офицер, кивая второму полицейскому. - В изоляторе не поскандалишь. Успокой его!
        Полицейский вытащил парализатор, и в то же мгновение в коридор с двух сторон - со стороны лестницы и через окно - ворвались вооруженные «призраки» - люди в спецкомбинезонах, делающих их почти невидимыми.
        - Стоять! - раздался чей-то энергичный голос.
        Полицейские схватились за оружие, замерли, озираясь, но их противник был вооружен серьезнее, и стрельбу открывать они не стали.
        Вперед вышел один из «призраков», превратился в «живого» человека в сером унике с блестящим узором эффекторов динго. Это был командир «эшелона», охранявшего Кузьму.
        - Прошу сдать оружие, - вежливо произнес он.
        - Кто вы такой?! - прошипел смуглолицый офицер.
        - Майор Лукаш, служба безопасности. А вы?
        - Я полковник Азеф.
        - Попрошу предъявить документы.
        - Как ты смеешь, майор?!
        - Смеет, смеет, - раздался с лестницы голос Хасида.
        Безопасник в два прыжка преодолел пролет и появился в коридоре. Глянул на Кузьму, кивнул командиру обоймы.
        - Все в порядке, Игорь, забирай Ромашина и дуй на базу.
        - Он пойдет с нами! - показал зубы офицер полиции.
        - Он пойдет с нами! - спокойно отрезал Хасид.
        - Это вам даром не пройдет. Он напал на людей, избил их…
        - Разберемся.
        Офицер выдохнул сквозь зубы, его пальцы побелели на рукояти «универсала», однако он понимал свое положение и открыто сопротивляться не решился.
        Кузьма по жесту майора Лукаша направился к лестнице, забрал у полицейского свою сумку и кассету с моликами. «Призраки» вывели его из дома, он оглянулся и увидел в глубине холла жену. Аля смотрела ему вслед, прислушиваясь к тому, что ей говорил на ухо офицер полиции. Дверь закрылась и отрезала ее странный взгляд. И прошлое вместе с ним. Кузьма был уверен, что сюда он больше не вернется.
        В парковой зоне отряд остановился.
        - Хорошо сработали, - похвалил Хасид сослуживцев. - Сворачивай «эшелон», Игорь, мы идем в зону ответственности СПАС.
        - Надо бы последить за этой троицей.
        - Этим занимаются другие люди.
        «Призраки» растворились среди деревьев парка. Хасид повернулся к Ромашину.
        - Тебя на минуту нельзя оставить одного, так и норовишь влипнуть… в историю.
        - Извини, я не хотел, - виновато опустил голову Кузьма.
        - Что произошло?
        - Пристали трое гостей, врезали по шее ни за что ни про что, ну я и…
        - Остальное понятно. Мог бы не ввязываться в драку, у тебя же тайф на руке. Забыл, что ли? Ушел бы в метро и конфликта не было бы.
        Кузьма нахмурился.
        - Никогда ни от кого не бегал и не собираюсь. Тем более от хамоватых дружков жены.
        - Вот пожалуются они в уголовную комиссию СЭКОНа, и припаяют тебе превышение допустимого предела обороны.
        - Я не хотел…
        - Ладно, герой, иногда все же надо думать, прежде чем отстаивать честь, особенно если от тебя зависит решение жизненно важной проблемы. Тебя спровоцировали, и ты попался, как четырнадцатилетний пацан.
        Кузьма проглотил возражения, отвернулся. Помолчав, спросил:
        - Теперь мной займется полиция?
        - Не займется.
        - Почему?
        - Я узнал этого человека. Его зовут ЮЮ, и он не полицейский, а кобра службы безопасности Правительства.
        - Странное имя.
        - ЮЮ? Это аббревиатура имени и фамилии Юзеф Юзефович. Очень сильный рукопашник, мастер по унибосу.
        - Зачем ему понадобилось представляться полицейским?
        - Это и я хотел бы знать. Сообщу начальству, пусть соображает. Кстати, этого ЮЮ видел Ян Лапарра, когда на него напали на берегу Рижского залива.
        Кузьма медленно повернул голову к Хасиду:
        - Ты хочешь сказать… он - агент Наблюдателя?
        - Я привожу факт, по выводам ты у нас специалист.
        - Так, может быть, он и Керри Йоса убил?
        - Не забивай голову ненужными рассуждениями, пусть этим занимаются контрразведчики во главе с очаровательной Юэмей, у нас другие заботы.
        Кузьма вздрогнул, вдруг вспомнив о своем открытии, и заторопился:
        - Поехали.
        - Куда?
        - В Ригу.
        - Не лучше ли сразу на СПАС, где тебя легче охранять?
        - Мне нужен совет Лапарры.
        - Что ж, как скажете, босс.
        Они включили тайфы, перенесшие их в общий транслятор метро, и переместились в Ригу.

* * *
        Второй вариант «малого паньтао» собирали не на Меркурии, а на Земле, в одной из лабораторий технического центра УАСС, в режиме особой секретности. Кузьма был назначен главным разработчиком, от которого зависело воплощение в материале его теоретических выкладок, но без помощи инженеров он обойтись не мог, и ему помогали универсалисты Андрей Гредас и Лю Тао, прекрасно разбиравшиеся в ТФ-аппаратуре и создавшие немало технически совершенных систем.
        Предварительные расчеты уничтожителя «зеркал» Кузьма закончил еще в Риге с помощью Яна Лапарры, находясь в состоянии лихорадочного возбуждения. Присутствие Кати не мешало ему, а, наоборот, придавало сил, и, просидев у них в доме за вириалом инка всю ночь, наутро он объявил о принципиальном решении проблемы. Отныне, как ему казалось, «зеркала» были никому не страшны, даже «сферические», потому что их можно было нейтрализовать, превращать в своеобразные «черные хронодыры» - или в хроноконы - микрообъекты с застывшим временем.
        Естественно, он получил за свои труды награду - поцелуй Кати (обещавший многое) и рукопожатие Лапарры, однако отдыхать не стал, а сразу доложил деду о победе и получил доступ к секретной лаборатории.
        Двенадцатого апреля, в рекордно короткие сроки, «малый паньтао» был готов в материале, и его втайне от всех официальных лиц доставили на Плутон, где отыскалось одинокое «зеркало», следящее за полигоном Института пограничных физических проблем. Здесь когда-то испытывались аннигиляционные и гравитационные двигатели для космолетов, ТФ-эмиттеры и топологические преобразователи вакуума, отчего огромный район Плутона превратился в удивительный ландшафт, описать который не смог бы ни один любитель изящной словесности. Больше всего этот ландшафт напоминал море замерзших гейзеров и водных струй, пятнистых от вкраплений камней и металлических капель. Но это была лишь приближенная поверхностная аналогия, на самом деле ландшафт был намного сложней, и его отдельные арки, фестоны и снежно-ледяные «протуберанцы» поражали воображение. Да и глыба Харона над горизонтом добавляла экзотики в немыслимый пейзаж, создавая впечатление медленно падающей сверху округлой снежной горы.
        Однако полюбоваться пейзажем Кузьма не успел. Времени на раскачку и отвлеченные разговоры не было, безопасники торопились, и подготовка к испытаниям «паньтао» длилась всего сорок минут. Установку - она теперь напоминала свернутую в трехметровое кольцо змею с глазастой бронированной головой - подвели к «зеркалу» на расстояние в тридцать метров, испытатели попрятались в бункеры с перископами, и бледный от волнения Кузьма, находившийся в одном из них вместе с отцом, руководительницей контрразведки и комиссаром СБ, если не считать нескольких человек обслуживающего персонала, дал команду инку включить «паньтао».
        Видеокамер, следящих за «зеркалом» и «змеей» «паньтао», было не меньше десятка, поэтому инк видеоконтроля вырезал в общем обзорном виоме ряд оперативных окон, в которых можно было увидеть эти объекты в любом ракурсе и с разных расстояний. Но все эти виомы показали одну и ту же картину: десятиметровый зеркальный квадрат, прилепившийся к ледяному куполу на краю полигона, внезапно сложился конвертом, затем еще раз и еще, и «зеркала» не стало.
        Несколько мгновений в бункере и вообще в эфире стояла тишина. Все ждали каких-то дополнительных эффектов, вспышек или взрывов, но их не было, и тогда раздались крики «ура!», шумные возгласы, смех, Кузьму дружно оторвали от пола (при силе тяжести в два раза меньше земной) и подкинули вверх, так что он ударился макушкой в купол потолка. Его подхватили, снова подкинули, уже не столь сильно, опустили на пол, начали обнимать и жать руку. Подошел отец, обнял, шепнул на ухо:
        - Молодец!
        Затем наступила очередь комиссара и главной контрразведчицы. Ребров был немногословен, как и отец:
        - Хорошая работа, Ромашин!
        Юэмей Синь тоже пожала руку не знавшему куда деться от смущения Кузьме:
        - Вы замечательный специалист, сяньшэн. - И добавила с лукавой улыбкой, совсем тихо: - Но плохой дипломат.
        Он понял, что китаянка имеет в виду его конфликт с друзьями жены и представителями закона. Понизил голос:
        - Я больше не буду.
        Руководительница контрразведки подмигнула ему и вышла из бункера в сопровождении Реброва и старшего Ромашина. Последними к Кузьме подошли Гредас и Лю Тао, молча пожали руку. Полный, добродушный, бородатый Гредас похлопал его по плечу:
        - Все отлично, парень, хотя, конечно, потребуется еще несколько раз проверить машину на других «зеркалах». Но мы это сделаем уже без тебя, отдыхай.
        Они отошли, потом китаец вернулся.
        - Есть один маленький нюанс, сяньшэн. Может быть, несущественный. Обратите внимание на побочный эффект.
        - Какой? - не понял Кузьма.
        - Температура в зоне эксперимента упала до абсолютного нуля.
        - Ну и что? - полюбопытствовал стоявший рядом Хасид.
        Лю Тао сморщил личико в улыбке, поклонился и засеменил вслед за коллегой.
        Хасид проводил его взглядом, повернулся к задумавшемуся другу.
        - Ерунда все это. Главное - мы таки уконтропупили «зеркало»! Чего приуныл, герой дня? Неужели китаец расстроил?
        - Не знаю, - признался Кузьма. - Кошки на душе скребут… Я не рассчитывал побочных эффектов.
        - Подумаешь, температура понизилась! Она и так на Плутоне под минус двести сорок.
        - Чтобы понизить ее до абсолютного нуля в зоне испытаний, нужны особые ухищрения. Я даже не могу придумать какие. Вернее, знаю, но теоретически. На практике добиться этого трудно, если вообще возможно.
        - Для нас нет ничего невозможного.
        - Не скажи, - не принял шутки Ромашин.
        - Поделись своими теоретическими соображениями. И вообще, потопали отсюда, раз уж нам разрешили отдыхать. Давай махнем на Марс? Геру позовем с собой, он тоже замучился там со своими мантоптерами. Может быть, и Катя согласится. Ну что, летим в Ригу?
        - Не торопись, я хочу посмотреть на «зеркало»… вернее, на то, что от него осталось.
        - Как скажешь.
        Они двинулись по кольцевому коридору к люку, возле которого их ждал куттер.
        - Все-таки я тебя не понял, - продолжал Хасид.
        - Такое резкое падение температуры пространства, - рассеянно проговорил Кузьма, - возможно лишь в том случае, если «паньтао» «сдвинул» вакуум «назад».
        - Как это?
        - Время в зоне потекло вспять, образовался мощный всплеск частиц с отрицательной энергией, что и породило эффект падения температуры. Но это теоретически…
        - Чем опасен эффект?
        - Не знаю, - со вздохом сказал Кузьма. - Придется теперь делать анализ эксперимента и просчитать последствия. Никуда я отдыхать не полечу.
        - Чертов китаец!
        Кузьма нехотя улыбнулся.
        - Он ни при чем. Наоборот, очень тонко предупредил и дал пищу для размышлений.
        Они включили комплекты бижо, сели в куттер, пилотируемый работником службы безопасности, и взлетели в угольно-черное небо Плутона, направляясь к ледяной скале, на которой еще совсем недавно торчало «зеркало».
        Вторые и третьи испытания «паньтао» на плоских «зеркалах» подтвердили результаты первого: «зеркала» сворачивались в «хроноконсервы» - микрообъекты с застывшим временем, сильно остужая при этом окружающее пространство в радиусе до сотни метров. Эффектом «вакуумного вымораживания» заинтересовались ученые, предложившие ряд оригинальных гипотез, но все они сходились во мнении, что ТФ-теория, включавшая в себя теории вакуума, торсионных полей, топологических временных многообразий и универсальных взаимодействий, по крайней мере неполна, и ее следует дополнить разделом сингулярных и невозможных[29 - Имеется в виду - невозможных в нашей Вселенной, но возможных с точки зрения математики.] состояний. Правда, эти умозаключения академиков и универсалистов ничем не могли помочь Кузьме, взявшемуся за непосильный труд расчета последствий включения «большого паньтао». Он работал до изнеможения, чем сильно огорчал Хасида, но света в конце тоннеля не видел. Информации для точного расчета не хватало, и результаты получались самые разные, в том числе - совсем экзотические.
        Один из них говорил, что при достаточно мощном импульсе (а «паньтао», по сути, оставался ТФ-эмиттером, генерирующим фазовые топологические колебания вакуума) возможно понижение температуры континуума до немыслимых температур порядка минус миллион градусов! Что это означало, не мог сказать никто. Теоретически такие температуры были достижимы, но только в особых состояниях возбужденного вакуума, характеристики которых еще надо было рассчитать.
        Тринадцатого апреля было решено провести испытания «малого паньтао» на «теннисном мяче дьявола», сделавшем петлю по Солнечной системе и повернувшем к Нептуну. Хозяин «мяча» не оставлял попыток уничтожить «Потрясатель Мироздания».
        Кузьма за подготовку испытаний не отвечал, поэтому позволил себе немного расслабиться и провел два часа в компании с Катей в кафе «Звайзгне» на Рижском взморье. Он был грустен, выглядел устало, Катя чувствовала его переживания и старалась подбодрить, как могла, время пролетело незаметно. Кузьма получил чудесную эмоциональную разрядку и улетел из Риги с неохотой. На спейсер «Мощный», игравший роль центра управления испытаниями, он прибыл всего за час до их начала.
        Суть эксперимента сводилась к запуску в лоб «теннисному мячу» куттера с «малым паньтао», инк которого должен был включить установку спустя рассчитанное по относительной скорости «мяча» и куттера время.
        Все так и произошло.
        Куттер набрал скорость в два километра в секунду (относительно «мяча»), догнал бликующее «сферозеркало», за которым, как привязанный, следовал в ста километрах «Мощный», и нырнул в зеркальную поверхность, как в воду.
        Включился таймер.
        Глубокая тишина, царившая в эфире и на кораблях погранфлота, нарушалась только голосом инка, отсчитывающего секунды. Прошла минута, другая, пятая, десятая. Куттер со «змеёй» «паньтао» давно должен был не только достичь центра «теннисного мяча», но и пересечь его весь, однако ничего не происходило, «мяч» продолжал мчаться к Нептуну с его спутниковой семьей как ни в чем не бывало, куттер не показывался, и стало ясно, что результатов испытаний придется ждать шесть суток - именно с такой временной задержкой реагировал «мяч» на воздействие извне.
        Правда, среди специалистов начался спор, все ли шесть суток надо ждать или меньше, так как куттер должен был достичь центра «мяча», а не пройти его насквозь. Затем спор начался и по поводу - есть ли у «сферозеркала» центр, поскольку оно только с виду имеет определенный пространственный объем, а внутри - многомерный континуум с двумерным временем и отрицательной массой и энергией. Спорили долго, приводя множество аргументов «за» и «против», с нетерпением ожидая реакции «мяча» на пуск «паньтао», но Кузьма в этих спорах не участвовал, пребывая в странном заторможенном полусонном состоянии, не затрагивающем эмоциональные центры. Видимо, организм сам решил восстановить утраченное душевное равновесие и запасы психической энергии, израсходованные на поиск решения проблемы «зеркал», не затрагивая сознания.
        «Теннисный мяч» достиг орбиты Нептуна, и его траекторию снова пришлось корректировать, отклонять испытанным способом - с помощью высокочастотных ТФ-антенн, чтобы он не задел Тритон с «Потрясателем Мироздания», к которому люди в спешном порядке прокладывали новую шахту.
        «Паньтао» сработал на третьи сутки после проникновения в глубины «сферозеркала».
        Ажиотаж вокруг эксперимента несколько поутих, и за «мячом» следили только автоматы да операторы систем наблюдения. Все произошло настолько быстро - в течение нескольких секунд, что руководители испытаний не успели собраться по тревоге у виомов обзора и вынуждены были изучать процесс в записи.
        Гигантский зеркальный шар внезапно засиял изнутри, превращаясь в красивую опаловую каплю, в драгоценную жемчужину, затем растрескался на сегменты, превратился в ажурный многогранник и стянулся в немыслимо яркую точку. «Теннисный мяч дьявола» исчез! И тут же вырос из точки снова, будто кто-то одним усилием надул воздушный шар! А приборы зафиксировали скачок температуры - как в пространстве вокруг «мяча», так и внутри земных аппаратов, сопровождавших «мяч». Причем скачок этот был мгновенным и наделал немало бед в радиусе двух тысяч километров от «сферозеркала».
        В зону «вакуумного вымораживания» попали все зонды и два «пакмака» с исследователями, превратившиеся в лед с температурой минус двести семьдесят три градуса по Цельсию! Не помогли ни экраны, ни полевая защита, ни отопители, поддерживающие внутри кораблей комфортную температуру. Удар отрицательной температуры был слишком быстрым и мощным, что говорило о фундаментальности явления, затронувшего внутриядерные процессы. Даже воздух внутри коггов и бижо-комплектов мгновенно осел ледяной пленкой на стенки отсеков и одежду людей, а сами они превратились в ледяные статуи, не успев осознать, что произошло.
        Правда, впоследствии все двадцать человек удалось разморозить и оживить, кроме одного, упавшего на пол отсека и разбившегося на куски, медицина уже имела опыт погружения людей в анабиоз посредством сильного охлаждения и обратного размораживания. Однако в тот момент все были потрясены случившимся, в том числе и Кузьма, вплотную подошедший к разгадке явления, но не успевший сделать последний шажок.
        Спейсер «Мощный» уцелел только благодаря тому, что в момент «антивзрыва» «сферозеркала» выполнял маневр на расстоянии двух тысяч километров от «мяча» и в зону вымораживания не попал. Вернее, задел ее край, и температура внутри него понизилась всего на тридцать градусов, что тем не менее едва не породило панику среди специалистов и ученых, находившихся на борту.
        Несколько раз просмотрев видеозапись «антивзрыва» и проанализировав записи приборов, Кузьма уединился в каюте, не отвечая на предложения встревоженного его поведением Хасида спокойно посидеть и во всем разобраться. Полдня он провел в полной прострации, ни о чем не думая, а потом, не говоря никому ни слова, включил тайф и переместился на Марс. В Патфайндере взял флейт и направился в горы Баунти, где на одном из перевалов дед Филипп много лет назад соорудил нечто вроде отшельнического бунгало.
        О том, что своим поступком он подставляет Ходю, отвечающего за его охрану, Кузьма не подумал. Ему было все равно, что о нем подумают друзья. Жить не хотелось. Себя он презирал, виня во всех бедах. В глаза Кати и друзей было стыдно смотреть. Он не знал, что делать, и впервые в жизни, оставшись один, закурил кайфьянос.
        Глава 13
        ВОЙНА ОПРЕДЕЛЕНИЙ
        Где-то далеко-далеко хрустальным голоском прощебетала птица…
        Юэмей открыла глаза, и тотчас же в спальне засветился нежным розовым светом потолок, превратился в голубое небо с легкими облачками, край которого налился золотистым свечением встающего солнца.
        - Доброе утро, - раздался приятный голос домового.
        - Доброе утро, - отозвалась женщина по-китайски.
        Она лежала посередине огромной кровати с раскиданными по ней подушками.
        Одна.
        Вставать не хотелось. В голову поползли вредные мысли. Она представила, что рядом лежит сильный, красивый мужчина… Герман Алнис… Она целует его в плечо, он улыбается во сне, что-то бормочет… ее имя… потом просыпается и обнимает…
        - Вас вызывает комиссар, - доложил домовой извиняющимся тоном.
        Юэмей вздрогнула, очнулась от грез, со вздохом сбросила с себя воздушное, легкое как пух покрывало и встала с кровати в одной спальной тунике. Стена спальни напротив превратилась в зеркало. Самое обычное, без хроновыкрутасов. Юэмей сбросила тунику, прищурясь, критически осмотрела себя, дотрагиваясь пальцами до груди, живота, бедер. Вспомнила чье-то изречение: ничто так не старит женщину, как ее возраст. Улыбнулась, покачала головой и прошептала:
        - Может быть, еще есть надежда?..
        - Не понял, - откликнулся домовой. - Что ему ответить?
        - Переключи консорт-линию сюда, - еще раз вздохнула китаянка, накидывая на себя кимоно.
        В углу спальни сформировался виом консорт-связи, на руководительницу контрразведки глянул Владилен Ребров, собранный, уравновешенный, каменнолицый, очень похожий на своего отца Мая Реброва, директора ИВК, возглавившего экспедицию к Змееносцу. Вернее, к шаровому звездному скоплению М19, в котором предполагалось наличие звездной системы мантоптеров.
        - Доброе утро, тайтай.
        - Доброе утро, сяньшэн.
        - Извини, что я так рано, однако в восемь нас ждет директор.
        - Что-нибудь случилось? Мне ничего не докладывали…
        - Я велел тебя не беспокоить, в последнее время ты практически не отдыхала.
        - Спасибо за заботу, комиссар, - нахмурилась Юэмей Синь. - Я не нуждаюсь ни в отдыхе, ни в твоей заботе.
        - Не обижайся, тайтай, но я забочусь больше о деле, чем о тебе, потому что мне нужны хорошо отдохнувшие работники, полные сил. Может быть, вернешься? Обещаю максимальную свободу.
        Юэмей невольно улыбнулась.
        - Мы это уже проходили, дорогой комиссар, не стоит повторять ошибки прошлого. У одного древнего писателя есть прекрасный афоризм: «Надо уметь часто повиноваться женщине, чтобы иметь право иногда ею повелевать».[30 - В. Гюго.] Но ты не из таких людей.
        - Да, я не из таких, - кивнул Ребров невозмутимо, и в его глазах мелькнула тень тоски. Но так быстро, что Юэмей засомневалась в своей оценке. К тому же это не играло для нее никакой роли.
        - Зачем мы понадобились директору?
        - Есть две новости, обе достаточно тревожные. По расчетам наблюдателей, диаметр «футбольного мяча» в недрах Солнца увеличивается. Сейчас он равен уже пятнадцати тысячам километров.
        - А был равен десяти.
        - И вторая новость: пришло сообщение из Змееносца. Отцу пришлось разделить экспедицию - за ними погнался «теннисный мяч».
        - «Сферозеркало»?!
        - «Стерегущий» остался, пытаясь его отвлечь, «Мехико» вышел к скоплению и начал поиски звезды.
        Нежное личико Юэмей, не поддающееся возрасту, затвердело, брови сошлись над переносицей.
        - Когда пришла тээфграмма?
        - Два часа назад.
        - Больше ничего?
        - Отец пошлет сообщение лишь в случае благоприятного исхода поисков. - Ребров подумал: - Или в случае угрозы гибели экспедиции.
        - В правительственных кругах еще не знают, куда она направилась на самом деле?
        - У меня сведений об этом нет. Тебя что-то тревожит?
        - Боюсь, в экипаже одного из космолетов есть агенты Дьявола.
        - Никто не знал об истинной цели экспедиции, кроме нас и отца.
        - Дьявол мог завербовать членов экипажа ради перестраховки, все-таки вылет дальней звездной - событие.
        - Может быть, ты права. Мы еще поговорим об этом. Жду тебя в Управлении без десяти восемь.
        Изображение комиссара подернулось рябью и растаяло.
        Юэмей несколько мгновений рассматривала пустой угол спальни, кинула взгляд на свое отражение и начала спешно приводить себя в порядок. Через час она уже была в Управлении, жизнь на горизонтах которого не затихала ни днем, ни ночью. В восемь утра Юэмей вместе с Ребровым переступила порог рабочего модуля директора.
        Филипп Ромашин был не один. Напротив него в креслах сидели двое мужчин: советник СЭКОНа Ян Лапарра и седовласый старик с пронзительно-голубыми глазами ясновидца. Ребров его знал, хотя встречался с ним всего второй раз в жизни, Юэмей Синь никогда прежде его не видела.
        - Знакомьтесь, - сказал Филипп. - Владислав Дикушин, глобалист-проблемист ВКС. Юэмей Синь, начальник контрразведки.
        Седоволосый старикан привстал, поклонился. Юэмей ответила.
        - Располагайтесь, - указал на кресла директор УАСС. - Времени мало, поэтому сразу к делу. Советник Лапарра проделал нешуточный эфанализ ситуации в Системе и пришел к выводу, что мы имеем дело с крупномасштабной диверсией, имеющей цель либо уничтожить цивилизацию, либо ослабить до такого уровня, с которого начинается необратимый регресс или по крайней мере инволюционный процесс. Что в принципе равносильно гибели человечества как разумной системы. Господин Дикушин другого мнения.
        Юэмей Синь встретилась глазами с проблемистом Всемирного Координационного Совета и отметила его внутреннее душевное состояние, которое можно было охарактеризовать одним словом: равнодушие. Этот человек все знал, все понимал и все предвидел.
        - Таким образом, «футбольный мяч», посланный Дьяволом, следует называть иначе - «холодильником» или лучше «огнетушителем», потому что уже сейчас зона падения температуры в ядре Солнца растет со скоростью один метр в секунду. К чему это приведет, одному богу известно.
        - Уже не только ему одному, - серьезно обронил Лапарра. - Вместе с расширением зоны охлаждения Солнце теряет в секунду один миллион тонн массы. Скоро оно начнет гаснуть и сжиматься.
        - Как вы объясняете этот процесс?
        - Объяснение дал Кузьма Ромашин после неудачной попытки уничтожения «сферозеркала». То, что в «теннисном мяче» произошло после включения «паньтао», в «футбольном мяче» почему-то происходит самопроизвольно. Массы кипящей ядерной плазмы Солнца проваливаются в «сферозеркало», превращаются в зеркальную или «левую материю» с отрицательной массой и энергией, становятся неощутимыми для наших приборов и скорее всего пополняют запасы энергии зеркального мира.
        - Почему же они не выбрасываются «сферозеркалом», обратно? Ведь его собрат - «теннисный мяч» выбросил все, что мы в него запихали.
        - Существует довольно корректное объяснение этому явлению: временная задержка возврата превышает шесть суток, как в случае с «теннисным мячом». Возможно, она существенно больше этого срока.
        - Насколько?
        - В тысячи раз.
        В кабинете Ромашина стало тихо.
        Лапарра скупо улыбнулся:
        - Но мой прогноз может и не оправдаться.
        - Тем не менее, мы должны готовиться к худшему, - брюзгливо проговорил Дикушин.
        - Что мы можем сделать в данном положении? - посмотрел на него комиссар. - Эвакуация землян из Системы к другим звездам - утопия. Для этого потребуется уйма времени и флот в десятки тысяч спейсеров, в то время как мы имеем всего около сотни машин такого класса. К тому же мы провели метро всего к двум соларанам[31 - От слов solar analogs - аналоги Солнца (англ.) - звезды, близкие по спектру и другим параметрам к нашему Солнцу.] - к BS 4030 в созвездии Льва и BY Дракона. Вряд ли наши службы успеют эвакуировать по этим двум веткам все население и создать ему нормальные условия существования. Сколько у нас времени до катастрофы?
        - Если считать катастрофой угасание Солнца, - сказал невозмутимо Лапарра, - то процесс этот продлится долго, лет восемь-десять, но уже через год температура его фотосферы упадет до пяти тысяч градусов, что скажется на планетах гораздо сильнее. К примеру, океаны Земли начнут замерзать, наступит глобальный ледниковый период.
        - Вот видите!
        - Никто не собирается предлагать Правительству, ВКС и СЭКОНу начать немедленную эвакуацию, - хмуро сказал Филипп. - Во-первых, нас обвинят в раздувании паники и всех немедленно отправят в отставку, а во-вторых, нейтрализуют все наши программы спасения цивилизации. А когда ВКС спохватится, будет уже поздно.
        - Что ты предлагаешь?
        - Это не я, а вы должны предлагать, что делать.
        В кабинете снова повисла тишина.
        Ребров покачал головой:
        - И все-таки я не понимаю… Зачем Дьяволу гасить Солнце, уничтожать цивилизацию? Чего он добивается?
        - Возможно, наши определения некорректны, - ответил Дикушин. - Возможно, ни Наблюдателя, ни Дьявола не существует, а мы ощущаем удар вселенской биосферы по паразитическому виду хомо сапиенс, включение неведомых нам защитных механизмов Мироздания, направленных на резкое сокращение численности популяции. Ведь человечество так и осталось цивилизацией потребления с ее приматом материальных благ и примитивных зомбирующих игр.
        Филипп покосился на Лапарру, как бы предлагая ему возразить, но советник молчал. То ли был согласен со словами коллеги, то ли просто не хотел спорить.
        - Все это печально, судари мои, даже если мы преувеличиваем опасность. Надо искать выход из тупика. Моему внуку, к сожалению, не удалось решить проблему уничтожения «сферозеркал», привлеките других специалистов, найдите, в конце концов, агентов Наблюдателя, с которыми когда-то контактировал Керри Йос.
        - Наблюдатель пока никак себя не проявил в связи с появлением «мячей дьявола», - скептически проворчал комиссар. - И мне еще никто не доказал, что он и Дьявол принадлежат к разным лагерям.
        - Это мы выясним в самое ближайшее время, как только станут известны причины посыла мантоптерами корабля в Систему. Или у тебя есть конкретное предложение?
        - Нет, - после паузы признался комиссар.
        - У меня есть, - проговорила Юэмей Синь, порозовев под красноречивыми взглядами мужчин. Мало кто из них догадывался, что милое смущение не является маской «железной леди контрразведки», а отражает состояние души. Один Владилен Ребров знал границы независимости женщины, ее решительности, жесткой целеустремленности в сочетании с ранимостью и незащищенностью, которые она тщательно скрывала.
        - Мы вас слушаем, тайтай, - кивнул Ромашин.
        - Необходимо проникнуть в недра Солнца и уничтожить «огнетушитель».
        На этот раз молчание в кабинете длилось дольше. Потом Филипп обвел прищуренными глазами лица мужчин, усмехнулся:
        - Что скажете, судари мои?
        - Это очень интересное решение, - сказал Ян Лапарра без тени улыбки на губах.
        Дикушин внимательно оглядел лицо главной контрразведчицы, кивнул, отвечая каким-то своим мыслям, одновременно явно не одобряя сказанное.
        - А ты что скажешь, комиссар? - обратился к Реброву директор УАСС.
        - Э-э… - протянул тот, не сразу находя ответ. - Идея, конечно, неординарная, только нереализуемая. Во-первых, нет такой машины, так сказать «подсолнцехода», который мог бы добраться до ядра Солнца, во-вторых, мы все равно не знаем, как уничтожить «мяч».
        - Я верю в Кузьму Ромашина, - мягко и вместе с тем с непреклонной решительностью сказала Юэмей Синь. - Ему надо немного помочь, и он решит проблему.
        - Вот когда решит…
        В ухе Юэмей заговорила рация оперативной связи службы:
        - Кобра Джонсон первому: мы вышли на базу фигурантов розыска под шифром «Д».
        - Первый кобре Джонсону, - мысленно ответила руководительница контрразведки. - Ничего не предпринимайте без меня. Где вы находитесь?
        - Пояс астероидов, радиант Сатурна.
        - Ждите. - Юэмей встала, поклонилась всем. - Прошу извинить, джентльмены, мне необходимо удалиться, срочный вызов.
        - Помощь нужна? - спросил Ребров.
        - Понадобится - попрошу.
        Юэмей Синь вышла.
        Мужчины переглянулись.
        - Она справляется с обязанностями? - поинтересовался Дикушин.
        - Еще как, - усмехнулся комиссар. - Это она только с виду мягкая и обходительная девочка, воспитанная в духе китайских традиций с их чинопочитанием и культом «великих кормчих», на самом деле ее волей можно долбать стены.
        - Вы с ней давно работаете?
        - Как с начальником контрразведки - второй год. Но я знаю ее уже пятнадцать лет.
        - Ваша ученица?
        - Жена, - не моргнув глазом ответил Ребров, помолчал и добавил: - Бывшая.
        Гости Ромашина с любопытством посмотрели на комиссара, но продолжать тему не стали.
        - Как вам ее идея? - спросил Филипп. - Я понимаю, что она технически почти неосуществима, но все же?
        - Боюсь, нам еще придется обсуждать ее всерьез, - проговорил советник СЭКОНа. - Кстати, я слышал, что в Институте Солнца разрабатывался в свое время проект «солнечного крота» для изучения поверхностного слоя Солнца. По мысли конструкторов, «крот» мог проникать на сотню километров в глубь фотосферы. Поинтересуйтесь, вдруг аппарат уже готов?
        - «Крот» с глубиной погружения сто километров не решит проблемы, но я выясню. Итак, судари мои, нам осталось выработать стратегию поведения с чиновниками Правительства. Дозируя информацию, мы должны заставить их суетиться и оправдываться перед ВКС, сами же будем делать дело. Как говорится: самое хорошее правительство - это правительство в состоянии крайнего испуга.
        По губам присутствующих в кабинете мужчин промелькнули понимающие улыбки.
        Астероид был невелик - около пятнадцати километров в поперечнике - и не имел названия, только регистрационный номер в каталоге пояса астероидов. Это был самый обыкновенный обломок базальта, покрытый оспинами небольших кратеров от соударений с другими небесными камнями, вращающимися вокруг Солнца сотни миллионов лет между орбитами Марса и Юпитера, и земных исследователей он не мог привлечь ничем: ни формой, ни массой, ни составом пород. Но именно здесь, в естественной пещере, занимавшей четверть его объема, и была обнаружена чья-то замаскированная база, по предположениям контрразведчиков принадлежащая агентам Дьявола.
        Юэмей Синь, экипированная системой бижо и антигравом, с интересом осмотрела пещеру, образовавшуюся скорее всего при остывании расплавленных пород, еще когда эта глыба камня не была астероидом, и остановилась над чашевидной выемкой, в которой покоился странной формы аппарат с дырой в корпусе и деформированной кормой. А может быть, носом.
        - Что это?
        - Машинка явно неземная, - ответил сопровождавший начальницу кобра Джонсон. - Мы успели сделать спектральный анализ, материал тот же, что и у корпуса мантоптерского корыта.
        - Зонд!
        - Вероятнее всего.
        - Они перехватили мантоптерский зонд! Герман был прав! Чувствуя приближение гибели, мантоптеры запустили зонд, но агентура Дьявола была предупреждена и среагировала вовремя. Немедленно доставьте сюда Германа Алниса и комплект аппаратуры, которая ему потребуется. Абсолютно секретно! А за его безопасность ответите головой!
        - Слушаюсь, госпожа Синь.
        Юэмей поднялась чуть выше, окинула взглядом освещенную прожектором объемного света пещеру, где, кроме мантоптерского зонда, были обнаружены вполне земные аппараты - когги, галеоны, «пакмаки», а также склады научного оборудования, оружия и продовольствия, и повернула к выходу.
        Спейсер службы безопасности «Быстрый» - стометровый додекаэдр с абсолютно черной поверхностью - висел рядом с астероидом и был бы вообще не виден, если бы не загораживал корпусом часть звезд Млечного Пути. А поскольку он выполнял многие деликатные поручения руководителей СБ и контрразведки, его незаметность и бесшумность хода (он умел двигаться в пространстве скрытно, без возбуждения электромагнитных полей) делали корабль мощным орудием защитной системы человечества, несмотря на малые размеры.
        Однако подниматься на борт «Быстрого» Юэмей не стала. Предупредив подчиненных, она с помощью тайфа сразу перенеслась на Землю, в технический сектор УАСС, специалисты которого бились над решением проблемы опознавания динго-двойников. Здесь она пробыла около часа, затем вернулась в Управление, провела совещание командиров подразделений, посетила две базы, пообедала в обществе заместителя, поработала с Умником сектора и навестила родителей в Сиане, дом которых стоял неподалеку от раскопанной и воссозданной усыпальницы древнекитайского императора Цинь Шихуанди, которую охраняла целая армия терракотовых воинов численностью в десять тысяч человек. Усыпальницу - настоящую сокровищницу истории Китая, с павильонами и дворцами, хранящими изделия из драгоценных камней и жемчуга, кипы шелка, зоопарки редких зверей из золота и серебра, - строили в течение тридцати семи лет семьсот тысяч рабов,[32 - В третьем веке до нашей эры.] сотни лет она была спрятана под землей от человеческих взоров и лишь в конце двадцатого века ее нашли крестьяне, рывшие колодец в окрестностях Сианя, после чего начался новый этап ее
истории.
        Полюбовавшись на каменных воинов, коней, колесницы, барабаны и гонги, Юэмей вернулась домой, на остров Науру, вдруг со страхом обнаружив, что не хочет быть одна. Не радовали ни уютные интерьеры комнат, ни тишина, ни вежливая обходительность витсов-китаянок, запрограммированных на исполнение любых приказов хозяйки. Вспомнив о существовании подруг и приятельниц, Юэмей начала их обзванивать, чем немало удивила многих, привыкших к ее постоянной занятости. Затем она полежала в ванне, мечтая об отдыхе с человеком, которого не ожидала встретить в жизни, тщательно уложила волосы в икэбури, накинула кимоно с водяными лилиями и устроилась в гостевой комнате на подушках со старинной книгой в руке.
        Рация «спрута-2» изредка оживала в ухе, передавая новости, пропущенные через ранговый отсев,[33 - Инк-координатор связи сортировал сообщения и направлял их в соответствии с рангом абонента и уровнем его компетенции.] однако они не требовали немедленного реагирования и личного участия начальницы контрразведки, и Юэмей пропускала их мимо сознания, как надоедливые, но жизненно необходимые природные шумы. В начале первого ночи она закончила чтение и направилась в спальню, с грустью подумав о запрограммированности своего бытия, и в это время ожил домовой:
        - К вам гость.
        - Что? - не сразу восприняла новость женщина. - Гость? Какой гость?
        - Герман Алнис.
        Брови Юэмей прыгнули вверх, ее бросило в жар, потом в холод, часто забилось сердце. Усилием воли она справилась с волнением, вышла в холл, предварительно связавшись с охраной и убедившись, что гость один.
        - Впусти.
        Входная дверь коттеджа скользнула вбок, в холл торопливо вошел молодой ксенопсихолог, остановился, увидев хозяйку. Его взгляд загорелся восхищением, он хотел что-то сказать, но только прерывисто вздохнул, немея, разглядывая прическу Юэмей, потом ее кимоно, облегавшее тело. Так прошло несколько секунд.
        Юэмей сбросила оцепенение первой, приказала домовому закрыть дверь, коротко ответила «нет» на запрос Джонсона, ждать ли ему подопечного (командир обоймы охраны конечно же сопровождал Алниса, хотя тот мог об этом и не догадываться), и строго спросила:
        - Что-нибудь случилось, сяньшэн?
        - Нет, - мотнул головой опомнившийся Герман, - то есть да. Я частично расшифровал послание мантоптеров, сохранившееся в компьютерной системе зонда.
        - Так быстро?
        - У меня уже был ключ, и новые данные позволили…
        - Проходите, пожалуйста.
        Герман снял туфли, они прошли в гостиную, автоматика которой воспроизвела точный интерьер древних китайских фанз двадцать первого века. Юэмей кивнула на подушки возле низкого столика из вишневого цвета полированного дерева на резных - в виде дракончиков - ножках:
        - Присаживайтесь.
        - Вот, - протянул Герман иголку молика хозяйке. - Предварительный результат. Я не стал ждать, решил сразу сообщить, что узнал.
        - В двух словах расскажете?
        Герман сел на подушку.
        - Мантоптеры хотели нас предупредить об опасности. Они тоже столкнулись со «сферозеркалами», одно из них провалилось в их солнце и за небольшой период времени - я еще не вычислил, какой - практически его погасило.
        Лицо Юэмей затвердело.
        - Вы уверены, что прочитали послание правильно?
        - Абсолютно!
        - Они надеялись на нашу помощь?
        - По-моему, нет. Их цивилизация намного древнее нашей и находится в упадке, судя по некоторым намекам, так что особой трагедии оставшиеся в живых не испытали. Они бы и так скоро вымерли. Но нас они все же решили предупредить.
        - Это весьма благородно с их стороны. А как они объясняют причину таких действий владельца «сферозеркал»?
        - Этого я не знаю, - виновато развел руками Герман. - Похоже, в послании нет объяснений, только констатация факта. И одна любопытная оговорка: похоже, что их ближайшие соседи по скоплению также получили подарок в виде «футбольного мяча», который сработал аналогичным образом.
        - Погасил звезду?
        - Да.
        - Тогда это не случайная стычка за жизненно важное пространство и не избирательно направленная агрессия, а cтратегия. Кто-то гасит звезды, ставшие колыбелью разумных систем.
        Герман вздохнул, понимая, что его миссия закончена, привстал с подушки.
        - Так я пойду?
        Юэмей улыбнулась, подошла к нему, глядя на него сверху вниз.
        - А разве вы не хотите остаться?
        Он вздрогнул, раскрывая шире глаза, встретил загадочный, манящий взгляд китаянки и хрипло проговорил:
        - Хочу… но…
        - Что-то вам мешает? Или кто-то?
        - Нет, но… - Язык прилипал к гортани, рот пересох, и Герману стоило немалых усилий успокоиться и пояснить свои слова: - Вы очень красивая, тайтай, и я бы очень хотел… но вы же руководитель контрразведки!..
        - Почему это вас смущает? Вы меня боитесь?
        - Боюсь, - признался он.
        Она взъерошила волосы у него на голове, засмеялась:
        - Неужели я такая страшная?
        - Нет. - Герман прижал ее руку к щеке, поцеловал, потом вдруг поднялся и закружил ее по комнате, прижимая к себе и целуя. - Я люблю вас, Юэмей!
        Она выскользнула из его объятий, прижала палец к губам.
        - По нашим обычаям, женщина первой признается мужчине в своих чувствах.
        Герман отступил на шаг, лицо его вытянулось, глаза погасли.
        - Простите, я не хотел…
        Она засмеялась - волшебные нежные звуки! - подбежала к нему, закинула руки за шею, поцеловала и выбежала из комнаты.
        - Я поговорю с директором Управления и переоденусь, - раздался из-за светящейся, словно сделанной из тонкой рисовой бумаги, стены ее голос.
        Герман потряс головой, зажмурился, огляделся, и только теперь до него дошло, что Юэмей ему, по сути, призналась в любви. Он расслабился, опускаясь на подушку, и почувствовал, как устал. Захотелось лечь. Он подумал и прилег на пол, положив под голову подушку…
        Он не знал, что минуту назад у дома Юэмей Синь приземлился куттер, из него вышел Владилен Ребров и хотел пройти в дом, но домовой дверь ему не открыл.
        - В чем дело? - сухо поинтересовался комиссар, услышав голос домового, спросившего, что ему нужно. - Меня здесь уже не узнают?
        - У нас гость, - так же сухо сообщил хранитель коттеджа.
        - Кто?
        - Герман Алнис.
        Ребров постоял немного, пристально разглядывая дверь, будто хотел сломать или разглядеть, что происходит за ней, затем кивнул витсу-телохранителю, сел в куттер и улетел.
        Глава 14
        ПРЕОДОЛЕНИЕ
        След Кузьмы Ромашина отыскался на Марсе: один из наблюдателей СБ в Патфайндере узнал его, когда физик садился в четырехместный флейт. Остальное было делом техники, и спустя два с половиной часа после бегства Кузьмы с борта спейсера «Мощный» Хасид обнаружил на перевале Баунти крохотное бунгало, в котором беспробудным наркотическим сном спал младший Ромашин.
        Судя по беспорядку и разбросанным по всем углам жестянкам из-под джина с тоником, а также по окуркам кайфьяносов, Кузьма пытался изо всех сил поднять свое подавленное настроение и теперь пребывал в мирах астрала и наркокайфа, вывести из которых его было трудно. Да он и не рассчитывал, что кто-то увидит его в таком состоянии.
        Поблагодарив судьбу за то, что он первым отыскал «лежбище» друга, Хасид организовал «эшелон» охраны, кое-как прибрался в двух маленьких комнатках каменного строения и стал терпеливо ждать пробуждения Ромашина.
        Ждать пришлось долго, около десяти часов.
        За это время Хасид успел полюбоваться закатом и восходом Солнца, немного поспать, доложить Реброву о местонахождении физика и уговорить комиссара какое-то время Кузьму не трогать.
        - Я сам попробую вывести его из депрессии, - сказал он с вежливой непреклонностью. - К тому же ему необходим отдых, парень на грани нервного истощения.
        - Сутки, - согласился Ребров. - Даю тебе сутки, полковник. Делай что хочешь, лечи его, чем хочешь, но приведи в порядок. Он должен в конце концов решить задачу ликвидации «сферозеркал».
        Хасид не был уверен, что за сутки сумеет довести Кузьму до кондиции, но возражать комиссару не стал. «Футбольный мяч дьявола», превратившийся в гигантский «огнетушитель», торчал в ядре Солнца и делал свое черное дело, с каждым мгновением выкачивая энергию и выбрасывая ее в «параллельный» мир с «левой» материей. Температура внутренних областей светила постепенно падала, ядерный «котел», превращавший водород в гелий, переставал работать, ядро сжималось, и худеющее Солнце начинало вздрагивать и «пошатываться», вызывая в околосолнечном пространстве сильнейшие магнитные бури. И единственным человеком, близко подобравшимся к решению загадки «сферозеркал», был Кузьма Ромашин.
        Хасид заглянул в комнату, где спал физик, настроил климат-контроль - температура воздуха на перевале по ночам падала до минус тридцати градусов, пришлось доставлять сюда кое-какую бытовую аппаратуру - и вышел наружу с жестянкой тоника в руке.
        Солнце, окруженное крестообразным гало, окрашивало вершины гор в нежный сиреневый цвет, туман же, заполнявший низины и скрывающий горные склоны, был зеленовато-жемчужным, и сочетание этих красок с фиолетовым небом порождало своеобразный эстетический эффект: пейзаж начинал казаться нереальным, вернее, созданным виртуальной программой инка. Хотелось войти в эту программу и подкорректировать цветность видеокартинки под привычные «природные» сочетания. Наверное, поэтому Хасида тянуло на Марс, как и множество туристов, жаждущих увидеть необычные картины, увлекающихся созерцанием иных миров.
        Он долго наблюдал за погружением Солнца в дымку на горизонте, пил тоник, размышлял о своем положении телохранителя, но обиды не чувствовал никакой и Кузьме не завидовал, понимая, что каждому воздается по возможностям. В данном случае от Кузьмы и Германа зависело больше, чем от безопасника, и считать себя неудачником не стоило.
        Кузьма проснулся семнадцатого апреля в пять часов по средне-солнечному времени, когда на Марсе в районе перевала Баунти начался день. Он зашевелился, лежа ничком на топчане, покрытом шкурой неизвестного науке зверя, пошарил рукой по тумбочке у изголовья, не открывая глаз, наткнулся на стакан с тоником, кое-как поднес его ко рту и выпил. Выронил стакан, лег снова, потом почувствовал присутствие постороннего человека и с трудом разлепил глаза.
        - А-а… это ты…
        - Вставай, - сказал Хасид. - Пора ставить точку в споре с Дьяволом.
        - К черту! - вяло отмахнулся Кузьма. - Я устал. Мне нужно поспать.
        - Ты и так проспал уже больше десяти часов, накурился всякой гадости… Поднимайся, будем поднимать тонус.
        - Отстань! - Кузьма отвернулся к стене, глухо пробурчал: - И уходи. Я хочу побыть один.
        Хасид пошевелил его за плечо.
        - Вставай, вставай, пролежни заработаешь. Пока ты тут отлеживался, Гера расшифровал послание мантоптеров.
        - Меня это не волнует.
        - А зря. Мантоптеры рвались в Систему, чтобы предупредить об опасности, но их убили. Их солнце почти погасло.
        Кузьма не ответил. Хасид подождал немного.
        - Будешь вставать?
        - Оставь меня в покое! Ты мне надоел. - Кузьма подогнул колени к груди и затих.
        Хасид постоял некоторое время над ним, прикидывая свои возможности, потом вышел в соседнюю комнату, выполнявшую роль столовой, кухни и гостиной одновременно, набрал в ковш воды из синтезатора и вылил на голову друга.
        Кузьма вскочил, отфыркиваясь, вытирая мокрое лицо ладонями, ошалело глянул на безопасника.
        - Ты что, с ума сошел?! Какого дьявола?!
        - Пора умываться и чистить зубы, - хладнокровно сказал Хасид.
        - Убирайся!
        - Я дал слово, что приведу тебя в сознание. Положение аховое, ты знаешь, и только ты способен его изменить.
        - Ты мне осточертел! Уходи, пока я…
        Хасид с любопытством посмотрел на злое лицо Кузьмы с побелевшими ноздрями.
        - Пока ты - что?
        - Пока я не вышвырнул тебя отсюда! - глухо выговорил Кузьма.
        - Не получится, дружище. Я для тебя же стараюсь.
        - Ну, ты сам этого хотел!
        Кузьма вскочил с топчана, бросился к Хасиду и атаковал его в стиле русбоя: двумя размашистыми «гэгами» с обеих рук - разведка боем и одновременно отвлекающий маневр - и ударом носком ноги вперед, чтобы тут же свернуться «ежом» от контратаки и ответить уже жалящими уколами в нервные узлы. Если бы Хасид не был мастером рукопашного боя, он этого нападения не отбил бы, но Кузьма все еще находился под воздействием алкоголя и дымов кайфьяноса, двигался не столь резво, как ему хотелось, и не мог оценивать ситуацию адекватно, поэтому Хасид без особого труда заблокировал двойную атаку и ответил «ханской плетью» - перехватом руки противника, ударом в скулу и броском через локоть и спину.
        Кузьма перекувырнулся через голову, врезался спиной в стену, сполз на топчан, помотал головой, обретая способность видеть, и снова в ярости обрушился на Хасида, показывая недюжинную силу, сноровку и знание приемов, которыми владели бойцы рода на протяжении столетий, в том числе отец Кузьмы Игнат, бывший в свое время абсолютным чемпионом Земли по русбою.
        На сей раз Хасиду пришлось демонстрировать умение отбивать серию мгновенных тычковых атак, имеющую название «дикобраз»: наносилось множество уколов пальцами в болевые и парализующие точки на шее, на голове и на руках, каждый из которых мог закончиться потерей сознания. Пришлось ответить грубо и прямо - ударом в грудь, а затем в промежность, чтобы охладить пыл Ромашина, а так как он продолжал рваться вперед, Хасид в конце концов нашел брешь в обороне Ромашина и ударил в полную силу.
        Кузьма отлетел назад, сполз по стене на пол и потерял сознание.
        Хасид постоял несколько секунд в позе «летящей белки», как бы ожидая нападения и отбивая его, опустил руки, оглядел разгром в комнате и пошел за водой. Вылил еще один ковш на голову друга, поднял того с пола, уложил на топчан. Снял с его руки тайф и спрятал в карман.
        - Что это было? - открыл мутные глаза Кузьма.
        - Сон, - ответил Хасид. - Отдыхай, я буду рядом.
        Кузьма некоторое время смотрел в потолок, потом вспомнил, что произошло, сморщился, отвернулся. Из глаза выкатилась слеза, сползла по щеке.
        - Прости…
        - Ерунда, спи. - Хасид накинул на грудь Ромашина покрывало и вышел. Позвал мысленно:
        - Контроль-один.
        - Кобра Волков слушает.
        - Постерегите его без меня, парни, никуда одного не выпускайте. Я буду часа через два.
        - Без проблем, полковник.
        Хасид включил тайф и переместился на Землю.
        Сначала он посетил дом Игната Ромашина в Рязани, встретился с Дениз, матерью Кузьмы, несмотря на раннее утро, рассказал ей о состоянии сына, опустив некоторые подробности, и договорился встретиться с ней через полтора часа в метро марсианской столицы.
        Затем он добрался до отдельного коттеджа на Камчатке, стоявшего на берегу залива Шелихова и принадлежавшего директору УАСС в качестве второго жилого модуля (по статусу особо важной персоны Филипп Ромашин мог иметь три таких модуля, первый - в Одоеве).
        Здесь уже начинался вечер. Он поговорил с бабкой Кузьмы Аларикой, выглядевшей сорокалетней красивой, осанистой и спокойной женщиной. Дать ей девяносто лет было нельзя. С ней он тоже договорился о встрече в метро Патфайндера и с Камчатки направился в Ригу, чтобы успеть за оставшееся время найти Катю и сообщить ей о том, что Кузьма нуждается в помощи.
        Однако Кати в доме деда не оказалось. По словам Яна Лапарры, она должна была ночевать в своем жилом блоке в Строгине, собираясь провести время с подругой.
        - А что случилось? - полюбопытствовал философски настроенный советник СЭКОНа.
        - Ничего особенного, - сказал Хасид, не желая объясняться со стариком, но все же добавил: - Кузьма немного переутомился, и ему нужен отдых.
        - Где он?
        - На Марсе, - лаконично ответил безопасник и поспешил покинуть дом Лапарры, сопровождаемый его задумчивым взглядом.
        Строгинское метро ремонтировали и расширяли, станция была временно закрыта, поэтому Хасиду пришлось использовать транспортную сеть УАСС, чтобы добраться до второй жилой «грозди» северо-западной части московского мегаполиса, где располагался жилой блок Екатерины. А также Кузьмы. Правда, младший Ромашин возвращаться сюда не намеревался.
        Катя и ее подруга Майга еще спали, когда Хасид позвонил в дверь блока.
        - Вы? - удивилась внучка Лапарры, выходя в холл в красивом пеньюаре. - А где Кузя?
        - Он… в одном месте…
        Лицо Кати изменилось, в глазах зажглась тревога.
        - Что с ним? Почему вы один? Говорите!
        - Все в порядке, - поспешил успокоить ее Хасид. - Он жив и здоров, но ему потребуется ваша помощь. Можете поехать со мной прямо сейчас?
        - Господи, да что случилось? Конечно, я поеду. Ждите, сейчас переоденусь.
        Катя выбежала из холла и вскоре вернулась с зевающей подругой, одетая в уник цвета маренго.
        - Идемте.
        - Мне тебя ждать? - спросила Майга у Кати, окидывая безопасника оценивающим взглядом.
        - Я не знаю, когда освобожусь. Досыпай, завтракай, занимайся своими делами, я позвоню.
        Катя и Хасид вышли из дома, пересекли парковый пояс и у стоянки такси наткнулись на Оскара Мехти с тремя приятелями, с которыми безопасник уже был знаком. Видимо, встретить здесь его Оскар не ожидал, так как не сразу поборол удивление.
        - Ну и ну! - присвистнул он. - Какие люди - и без охраны! Катюша, неужели ты бросила своего Кузьму ради бравого командира?
        Хасид помог Кате сесть в куттер аварийно-спасательной службы, сел рядом и сказал, перед тем как опустить блистер:
        - В следующий раз, если ты скажешь гадость, я вобью тебе слова в глотку вместе с языком!
        Куттер взлетел, оставив не успевшую среагировать четверку на стоянке с запрокинутыми головами.
        Катя фыркнула, покосилась на профиль Хасида:
        - Неужели вы бы это сделали?
        - Что?
        - Ну, вбили бы в глотку.
        - Я не бросаю слов на ветер, - спокойно сказал Хасид. Подумал и добавил: - В этом мы с Кузьмой одинаковы. Кстати, позвоните Майге, предупредите. Оскар может заявиться в дом и допросить ее.
        - Она ничего не знает. - Катя подумала и выполнила совет. - А теперь выкладывайте, в чем дело.
        Хасид коротко поведал девушке историю о неудачном испытании «малого паньтао», о нервном срыве Кузьмы (о драке он не сказал ни слова), и по мере того, как он говорил, лицо Кати становилось все более озабоченным и тревожным.
        - Что же делать? - спросила она, когда Хасид закончил.
        - Его надо вывести из состояния хандры. Мне это не под силу. Я вызвал его маму и бабушку, вместе вы должны справиться.
        Катя бросила на безопасника странный взгляд и промолчала, но Хасид вдруг подумал, что, возможно, делает что-то не то.
        Через несколько минут они приземлились возле второй станции метро Северо-Запада Москвы, нырнули в свободную кабину и вышли уже на станции Патфайндера, на Марсе.
        Дениз и Аларика - мать и бабушка Кузьмы, одетые в одинаковые жемчужно-зеленые уники и похожие друг на друга как сестры, ждали безопасника в центре зала.
        - Знакомьтесь, - подвел к ним Катю Хасид. - Это Катя, моя знакомая и друг Кузи. Дениз, мама Кузьмы, Аларика, его бабушка.
        Женщины с одинаковым интересом посмотрели на внучку Яна Лапарры, она ответила таким же заинтересованным взглядом, и Хасид, переживавший столь драматичный момент, успокоился. Катя явно понравилась женщинам, это было заметно по их лицам, хотя Дениз не без женского лукавства не преминула спросить:
        - А где же Аля?
        - Кузьма вам сам расскажет, - дипломатично ответил Хасид, покосившись на Катю, и уловил ее беглую улыбку.
        Эту улыбку заметили и женщины, переглянулись, но продолжать задавать вопросы относительно семейного положения их сына и внука не стали.
        Хасид усадил всех троих в салоне флейта службы безопасности, дожидавшегося его у метро, и задал курс инк-пилоту. Когда они уже взлетели, вызвал наблюдателей по мыслеканалу «спрута-2»:
        - Контроль-один, как обстановка?
        - Нормально, - отозвался кобра Волков, чья смена еще не закончилась. - Клиент выходил по малой нужде, выпил литр тоника, что-то искал, теперь спит.
        - О'кей, продолжайте в том же духе.
        Женщины, сидевшие сзади в некотором оцепенении, внезапно разговорились. Начала Аларика, задав какой-то невинный вопрос Кате. Та ответила, спросила в свою очередь, часто ли бабушка видит внука, потом призналась, что никогда бы не поверила, что Аларика - бабушка, и та смягчилась, заговорила о внуке, потом о муже, сравнила их, сказала, что Кузьма весь в деда, тут вмешалась Дениз, и разговор стал общим, так что скучать никому в течение часа полета не пришлось. В том числе и Хасиду, которому изредка разрешали вставить веское слово мужчины.
        Куттер в пределах прямой видимости вели два скоростных галеона СБ, но это был «эшелон», прикрывавший Ромашина, и Хасид мог на время забыть о своих обязанностях телохранителя.
        Долетели до перевала без приключений. Хасид посадил аппарат, помог женщинам вылезти и заскочил в бунгало, чтобы проверить, в каком положении Кузьма.
        Ромашин-младший лежал на топчане лицом к стене, но скорее делал вид, что спит. Хасид улыбнулся, вышел наружу и махнул рукой:
        - Проходите, он вас ждет.
        Выждав минуту, он зашел в бунгало и увидел растерянного, помятого, удивленного, ничего не соображающего Кузьму в окружении женщин. Катя молчала, не решаясь подойти ближе, Дениз что-то выговаривала на ухо сыну, Аларика гладила его по волосам, как маленького.
        Хасид засмеялся.
        Кузьма покраснел, вырвался из рук мамы и бабушки, шагнул к безопаснику.
        - Твоя идея?
        В комнате стало тихо.
        - Вообще-то идея принадлежит Зигмунду Фрейду, - скромно признался Хасид, - я ее только применил. Надеюсь, не обидел?
        Одно мгновение казалось, что Кузьма сейчас снова сорвется, но вместо этого он вдруг улыбнулся, поднял вверх ладонь, Хасид ударил в нее кулаком, и инцидент перешел в стадию эндшпиля. Кузьма посмотрел на Катю, подошел к ней.
        - Извини, что я в таком виде… впервые в жизни… но больше этого не повторится. Веришь?
        - Верю, - тихо сказала девушка, искоса посмотрев на замолчавших родных Ромашина.
        Кузьма обернулся к ним, оценил их взгляды, кивнул.
        - Мама, бабуля, это Катя…
        - Мы уже познакомились, - хмыкнула Дениз.
        - Я вам не говорил, хотя собирался… в общем, я не живу с Алей. Катя стала мне…
        - Мы понимаем.
        - Вы не понимаете, - упрямо мотнул он головой. - Я собираюсь взять ее в жены, если только она согласится. - Кузьма глянул на Катю, явно обескураженную его заявлением. - Ты согласишься?
        Катя покраснела, беспомощно посмотрела на Хасида, и тот пришел ей на помощь:
        - Согласится, согласится, только не надо торопиться, гнать лошадей, всему свое время. Ты еще сам ни в чем не уверен. Знаете что, дорогие дамы, у меня с собой есть бутылочка шампанского, может быть, хватим по глоточку за встречу? Или за успех безнадежного дела, если хотите. Потом и за меня выпьем, мне уже тридцать стукнуло.
        - У тебя же день рождения в январе, - озадаченно посмотрел на друга Кузьма.
        Дениз фыркнула. Аларика мягко рассмеялась. За ней засмеялись остальные. Хасид подмигнул Кузьме, сбегал к флейту и принес бутылку «Абрау-Дюрсо». В бунгало отыскались чашки и стаканы, шипучий напиток разлили по разной формы сосудам, чокнулись, Дениз произнесла два слова: «За знакомство!» - посмотрев при этом на Катю, и все отпили по глотку, оценивая вкус вина.
        - А теперь предлагаю всем поехать к нам в гости, - сказала Аларика. - Я приготовлю домашний торт, расстегаи, посидим и дождемся деда, Филипп обещал быть сегодня пораньше.
        - Нет, бабуля, - нахмурился Кузьма, проведя пальцем по щетине на подбородке. - То есть я не против, но не сегодня. Спасибо вам за то, что примчались меня спасать по просьбе этого типа, однако, на мой взгляд, я не нуждаюсь в спасении…
        Он помолчал, опустив глаза, с усилием заставляя себя сделать признание, и продолжил более твердым тоном, глянув на мать, бабушку и Катю:
        - Не буду врать, я бы не справился с собой, если бы не вы… ну, или справился бы гораздо медленнее. В общем, простите за слабость. А сейчас оставьте меня одного на часок, мне нужно привести себя в порядок. Обещаю исправиться и никогда вас не разочаровывать.
        Женщины переглянулись.
        - Ты действительно хочешь побыть один, сынок? - спросила Дениз.
        - Да, мама, - выдержал он ее испытывающий взгляд. - Не волнуйся, все будет хорошо.
        - Что ж, твоя воля. Пойдем, бабушка? - повернулась она к Аларике. - Он справится. - Дениз пошла к выходу, оглянулась на Катю. - Вы с нами, Катюша?
        Катя очнулась, заторопилась к двери, но Кузьма вдруг догнал ее, поцеловал, затем обнял одной рукой, второй притянул к себе мать, проговорил тихо: «Вы так похожи!» - и отпустил. Отступил назад.
        - Ждите, я скоро вернусь, и мы побеседуем.
        Женщины вышли.
        - Я их провожу, - индифферентным тоном сказал Хасид.
        Кузьма усмехнулся, но беззлобно, с грустью.
        - Дипломат хренов… дал ты мне урок, однако… конечно, проводи и возвращайся. Только бутылку оставь. И не смотри на меня укоризненно, через час я буду как огурчик.
        Хасид протянул ему бутылку шампанского, пошел к двери.
        - Слушай, - сказал ему в спину Кузьма с какой-то виноватой нерешительностью. - Как ты думаешь…
        Хасид оглянулся.
        - Как ты думаешь, - продолжал Кузьма, - они подружатся?
        Хасид понял, что речь идет о взаимоотношениях матери и Кати. Уверенно ответил:
        - Непременно! - И добавил: - Если только объект их обожания будет вести себя умней, чем сегодня.
        Безопасник вышел.
        Кузьма проводил его задумчивым взглядом, налил в стакан вина, поднес ко рту, но пить не стал. Передумал. Проговорил вслух:
        - Интересно, кто сказал: не борись с собой, все равно проиграешь?
        Внезапно бугристая, сложенная из крупных камней стена бунгало превратилась в гладкое зеркало, карикатурно отразившее интерьер комнаты и человека в ней. Кузьма вздрогнул, разглядывая свое кривое отражение, потом вдруг по какому-то наитию швырнул в это зеркало стакан с шампанским. Тот беззвучно нырнул в стену, исчез, по зеркальной поверхности пробежала волна блеска, словно круговая волна по воде, и тотчас же изображение Ромашина обрело самостоятельность, шагнуло вперед… и вышло в комнату со стаканом в руке!
        - Привет, - сказал совершенно реальный с виду, живой Ромашин-два. - Что это ты посудой бросаешься? Да еще с вином. - Он отпил глоток, прищелкнул языком. - Отличное шампанское!
        - «Абрау-Дюрсо», - выговорил Кузьма пересохшими губами, настраивая себя на всякий случай на военные действия. - Кто вы?
        - Кузьма Ромашин, - с улыбкой ответил незнакомец. - Ну, или, если быть точным, твой двойник.
        - Откуда?
        - Оттуда, - кивнул на «зеркало» Ромашин-два. - Мы долго искали момент встречи, пока ты сам не помог нам.
        - Кто это - мы?
        - Скажем, ваши далекие потомки. Из будущего.
        - Наблюдатель?
        - Наблюдатель - не совсем удачное название феномена «зеркал», но в общем-то, нас действительно можно назвать наблюдателями. Хотя наша цель в другом.
        - В чем? В гашении звезд, уничтожении цивилизаций?
        - Конечно, нет. Мы хотим только заставить вас, наших предков, действовать разумнее, осторожнее, ответственнее. Уничтожение цивилизации означало бы для нас уничтожение самих себя. Это цель того, кого вы называете Дьяволом. Хотя в каком-то смысле он тоже ваш потомок.
        - Ты хочешь сказать, что Наблюдатель и Дьявол - братья?!
        - Я же говорю - в каком-то смысле. В далеком будущем человечество войдет в Галактическую, а потом и в Интергалактическую семью цивилизаций, большинство которых представляют собой негуманоидные расы. Изменится все, в том числе физический облик носителя разума. Но я представляю тех, кто по возможности сохранил что-то человеческое, а Дьявол…
        - Понятно, он - из негуманов.
        - В действительности положение гораздо сложней, чем ты думаешь. Но «сферозеркала» между тем придется уничтожать, тут мы вам помочь бессильны.
        - Зачем же вы запускаете «зеркала»?
        - Это совсем другое дело. Мы не только повернули время на миллиарды лет назад, то есть для вас - вперед, но и ушли в «левоматериальный» мир.
        - Зеркальный…
        - Зеркальная материя, отрицательные массы, отрицательная энергия, ну и так далее.
        Кузьма очнулся, вспомнил о рации в ухе, хотел было вызвать Хасида, но гость предупредил его желание.
        - Не спеши звать на помощь, - сказал он серьезно. - Я пришел только поговорить.
        - О чем?
        - Ты в шаге от решения, и мы хотим, чтобы ты этот шаг сделал. Самостоятельно. Ты погрузился в проблему «зеркал» достаточно глубоко, но не стал ее частью.
        Кузьма почувствовал озноб, вылил в чашку Кати остатки шампанского, поднес к губам под внимательным взглядом пришельца, поколебался и чуть отпил. Поморщился.
        - Я сделал все, что мог.
        - Не все, мой милый, - покачал головой Ромашин-два. - Есть поговорка: не можешь решить проблему - начни ею руководить. Ты же стал ее рабом.
        - Я не вижу выхода…
        - А ты посмотри в другую сторону.
        - Это куда еще?
        - До сих пор ты шел к цели через пространство и его топологические преобразования, попробуй теперь идти через время. Ведь ты еще ни в одном расчете не использовал геделиану, хотя знаешь, что «зеркала» - хрономембраны, «струны» с петлевым временем.
        - Я это учитывал.
        - Опосредованно, через уравнения и топологию вакуума. Все «зеркала» направлены в прошлое. Тебе это ни о чем не говорит?
        Кузьма замер с открытым ртом.
        - Господи!..
        Двойник усмехнулся:
        - Дошло?
        - Если поменять знаки корреляции… и послать в будущеее… или по крайней мере хотя бы просто ускорить время в локальном объеме…
        - Браво, мой зеркальный брат! Тебе вполне по силам самостоятельно разработать теорию хроносингулярных состояний. Вот видишь, как иногда полезно получать по морде от друга.
        - Ты… следил?
        Ромашин-два с видимым удовольствием допил шампанское, улыбнулся:
        - Тебе повезло, у тебя классные друзья, береги их. И прощай.
        - Но я еще не все узнал! - попытался остановить гостя Кузьма, и его рука прошла сквозь плечо двойника, как сквозь пустоту.
        - Главное, знать - как делать, остальное детали. - Двойник шагнул в зеркальную плоскость, по которой снова побежала волна блеска, подмигнул ему и исчез. Вместе со стаканом. Затем «зеркало» свернулось в кольцо, в точку, пропало, что-то звякнуло об пол - стакан!
        Кузьма недоверчиво посмотрел на него, поднял: стакан был холодным, как лед, - потряс головой.
        - Бред!
        Никто не отозвался и возражать не стал. Но Кузьма знал, что встреча с двойником - не бред. После драки с Хасидом болели бока и грудь, а в бреду таких ощущений не бывает.
        Он походил по комнате, собираясь с мыслями, немного прибрался, умылся, побрился - в тумбочке нашелся бритвенный прибор деда, и стал ждать появления Хасида, прокручивая в памяти разговор с двойником и уже включаясь в работу. Однако спокойно поразмышлять ему не дал комариный писк рации:
        - Извините, сеньор Ромашин, я вас не сильно отвлекаю?
        - Кто говорит? - не сразу ответил Кузьма, вспоминая, как включается ответчик рации.
        - Кобра Монтерос, начальник смены вашего «эшелона». Только что сменил коллегу Волкова. Вас вызывает отец.
        - Куда?
        - Я имею в виду систему «спрута». Могу переключить канал.
        - Переключайте.
        Щелчок в наушнике, затем тихий голос отца с характерными металлическими интонациями:
        - Привет, теоретик. Говорят, ты вплотную подобрался к решению проблемы «зеркал». Где скрываешься?
        Кузьма почувствовал, как запылали щеки. Он не встречался и не говорил с отцом уже несколько дней.
        - Я на Марсе, пап. Дед в горах соорудил избушку, помнишь? Я ее нашел.
        Пауза.
        - Помню. Ты мне нужен. Можешь подскочить?
        - Прямо сейчас?
        - Немедленно. Я нахожусь в Ухуру, на борту океанохода «Сильва». Найдешь меня там. - Еще пауза. - Хотя нет, мне надо быть в другом месте. Запоминай код метро, я тебя встречу. - Игнат продиктовал семизначное число и две буквы. - Только постарайся прибыть один, это важно.
        - Без Хасида?
        - Я ему позвоню, он присоединится к нам позже.
        - Ты знаешь, где он сейчас?
        - Естественно, в Патфайндере, провожает маму и бабушку. Жду тебя через четверть часа.
        Связь прервалась.
        - Отбой консорт-линии, - раздался голос кобры Монтероса. - Извините за беспокойство.
        - Ничего, все в порядке, спасибо за услугу, - пробормотал Кузьма, размышляя, что ему не понравилось в речи отца. Вспомнил: отец раньше никогда не сворачивал разговор, не получив объяснений. В данном случае он явно пытался ограничиться репликами, не узнав, с чего это сын болтается на Марсе, когда его место на базе СБ. Правда, тут же пришла мысль, он мог просто остерегаться чужих ушей.
        Кузьма успокоился, но спустя несколько секунд снова задумался, найдя еще одну причину своего неуюта: отец знал, где находится в данный момент Хасид, а для этого надо было наблюдать за безопасником или по крайней мере держать постоянно связь с дежурным диспетчером службы безопасности.
        - Черт! - в сердцах сказал Кузьма, забыв, что не выключил рацию.
        - Что-нибудь не так? - тотчас же откликнулся Монтерос.
        - Я забыл сказать отцу, что у меня нет тайфа.
        - Можем одолжить на время.
        - Буду премного благодарен.
        Кузьма вышел из домика и увидел пикирующий на перевал куттер. Через несколько секунд аппарат приземлился, смуглолицый улыбчивый испанец, оказавшийся тем самым коброй Монтеросом, передал Кузьме браслет тайфа и отдал честь:
        - Будьте осторожны, сеньор.
        - Вы слышали мой разговор с отцом?
        - Так точно.
        - Передайте его Хаджи-Курбану, когда он освободится.
        - Будет выполнено.
        Куттер улетел.
        Кузьма закрепил браслет на запястье и активировал тайф. Через мгновение он перенесся в кабину метро Патфайндера, набрал код, продиктованный отцом, и вышел уже из метро Ухуру, где должен был его ждать старший Ромашин. Прислушался к своим ощущениям: сила тяжести в данном месте явно была ниже земной. Да и станция метро выглядела странно - как подземный бункер, а не вокзал, пронизанный потоками солнечного света, какими обычно строились терминалы метро.
        Помещение, в которое выходила дверь кабины, освещалось тусклым красноватым светом. Стены его серебрились инеем и были сложены из грубо обработанных каменных глыб. Потолок тоже блестел, но как полированный металл, а пол устилала толстая коричневая дорожка.
        Из незаметной ниши вышел человек, направился к озиравшемуся в недоумении Ромашину. Кузьма узнал отца, с облегчением вздохнул, шагнул было навстречу и остановился. Все его подозрения всплыли вновь: приближающийся «Игнат Ромашин» двигался н е т а к, как отец. Более свободно, с грацией гимнаста, быстрее и сосредоточенней.
        «Двойник!» - запоздало сработал в голове сигнал тревоги.
        - Привет, сынок, - озабоченно проговорил «командор погранслужбы». - Что это ты скукожился? Замерз? Здесь действительно прохладно.
        - Это не Ухуру.
        Ироничный блеск в глазах старшего Ромашина.
        - Ты прав, это не Ухуру.
        - И вы… не отец!
        Игнат Ромашин усмехнулся, из воротника его серо-голубого уника вылезла на тонкой иголочке горошина рации.
        - Взять его!
        Со свистом в стенах помещения образовались проемы, из которых выскочили люди в «призраках». Один из них вскинул парализатор - Кузьма отметил это инстинктивно, не своим опытом, и за мгновение до выстрела активировал тайф. Тело свела судорога двойного ТФ-перехода, и он оказался в кабине метро с одной-единственной кнопкой. Набрать код было не на чем, панель стартового задатчика отсутствовала.
        - Неплохая реакция, - донесся в проеме двери голос псевдо-Игната. - Выходи, теоретик. Это конечная станция. Отсюда тебе никуда не удастся сбежать, так что не мучай тайф, он не поможет. Бункер заблокирован. И не пытайся показывать чудеса рукопашного боя, которые ты демонстрировал Оскару Мехти. Мы тебя просто вырубим.
        - Что вам нужно?
        - Да ничего особенного, кое-какие сведения о работе службы безопасности в обмен на жизнь. Первое: как продвигается работа по созданию «паньтао»?
        - Никак, - хмуро огрызнулся Кузьма, лихорадочно соображая, что делать; рацию он давно включил, но никто ему не отвечал. - Откуда вы знаете, над чем я работаю?
        - Слухом земля полнится, - улыбнулся псевдоотец. - Не слышу ответа.
        - И не услышишь!
        - Ошибаешься, мой дорогой, услышу, но тебе будет уже все равно. Устраивает тебя перспектива стать зомбированным идиотом? Итак, попробуем спросить еще раз: что вы задумали, посылая экспедицию в Змееносец?
        - Куда? - удивился Кузьма. - Какую экспедицию?
        - Верю, ты мог и не знать этого. Третий вопрос: что такое «солнечный крот»?
        - А это что за зверь? - снова удивился Кузьма, на сей раз совершенно искренне.
        - И этого не знаешь? Вай, вай, придется проверить, уж слишком неестественно ты делаешь круглые глаза. Алан!
        Один из «призраков» за спиной двойника отца вышел вперед, и Кузьма прыгнул ему навстречу, не дожидаясь выстрела в упор.
        Он дрался как тигр, попавший в засаду. Приемы боя в тесном помещении с превосходящими силами противника выполнялись как бы сами собой, на уровне рефлексов, без участия сознания. Кузьма не контролировал блоки, уклоны, удары и прыжки, и тем не менее контролировал ситуацию! Знание боевых искусств, разбуженных в подсознании Керри Йосом, руководило телом и сознанием так, будто он всю жизнь занимался рукопашным боем, и Кузьме оставалось только исполнять приказы инстинктивной психики, не пытаясь оценить, проанализировать и осознать то, что он делает.
        «Призрака» он видел плохо и поэтому драться с ним не стал: отобрал парализатор и выстрелил в туманно-бликующую фигуру, похожую на бегущую по воде рябь. С трудом ушел от выстрела второго «призрака», хотя разряд все же задел его «боковым лепестком» и замедлил реакцию. Затем Ромашин разрядил парализатор в противника и, не успев защититься, отлетел назад, к стене бункера, от удара псевдоотца. Тот отлично видел обстановку и профессионально разбирался в рукопашной схватке, зная, что нужно сделать, чтобы не позволить Ромашину победить.
        - Мне говорили, что ты хороший боец, - сказал он снисходительно, - однако ты даже лучше, чем я думал. Что ж, давай потягаемся.
        - Маску сними, - хрипло выговорил Кузьма, приходя в себя.
        - Зачем? - философски заметил двойник отца. - Разве это тебе поможет?
        - Буду знать, за упокой чьей души ставить свечку в храме.
        - Пожалуйста. - «Игнат Ромашин» сделал движение пальцами и превратился в смуглолицего и черноволосого мужчину с бородкой и усами, кольцом охватывающими рот.
        - ЮЮ! - пробормотал Кузьма.
        Глаза человека метнули молнию, он зловеще улыбнулся.
        - Узнал, теоретик.
        - Еще бы, - усмехнулся Кузьма. - Такой колоритный был офицер полиции.
        Рука смуглолицего метнулась к поясу, хватаясь за рукоять «универсала», но Кузьма уже был готов к этому и туго выплеснул себя вперед, навстречу противнику, потерявшему несколько мгновений на доставание оружия.
        Пистолет он выбил, но и сам получил мгновенный ответ, отозвавшийся в голове всплеском боли. Затем начался танец мастеров боя, внешне ничем не примечательный, - казалось, они просто стоят друг против друга, покачиваясь, - но полный внутреннего напряжения, драматизма и движения.
        ЮЮ ударил.
        Кузьма уклонился.
        Еще один удар - проверка на концентрацию внимания и вслед блестящая серия колено-локоть-грудь-голова. Кузьма едва среагировал на малозаметный поворот тела противника, но тут же ответил в стиле русбоя - гибким нырком под руку, перекатом и ударом ногой назад и вверх. На Земле такой удар наверняка вывел бы противника из строя, здесь же, в условиях пониженной силы тяжести, сила удара не имела значения, только скорость движений играла роль, и смуглолицый ЮЮ почти не пострадал.
        Он отлетел назад, не удержался на ногах, но группировался он великолепно и темпа не потерял, переходя в атаку и не давая противнику ни секунды передышки.
        Зашевелились приходящие в себя «призраки». Их костюмы отразили большую часть излучения парализатора, поэтому сознание они потеряли ненадолго. Кузьма понял, что начинает увязать в бесперспективном поединке, ситуация менялась на глазах, надо было что-то предпринимать, подбирать «универсал» у дальней стены и начинать стрельбу. Или бежать.
        Кузьма примерился сделать бросок вперед, чтобы успеть схватить «универсал» раньше ЮЮ, и в это время сработало метро.
        Дверь кабины с шелестом закрылась, через мгновение открылась, и в помещение вбежали три «привидения» - бесплотные тени неуловимых глазу очертаний.
        Спецкостюмы «хамелеон», отозвалась память Кузьмы, опираясь на опыт предков. Вторая его мысль была: каюк! С шестерыми ему не справиться!
        Но это оказались свои, а не коллеги ЮЮ, и тот вычислил это мгновенно. Метнулся к стене бункера, скрылся в нише, тотчас же закрывшейся каменной плитой.
        - Догнать! - раздался знакомый голос. Кузьму схватили за локоть. - Жив, слава богу!
        Одно из «привидений» превратилось в человека в блестящем комбинезоне, откинулось забрало шлема, и на Кузьму глянули светящиеся желтизной тигриные глаза Хаджи-Курбана.
        - Черт бы тебя побрал, Ромашин! Ты когда перестанешь самовольничать? А если бы Карлос не запомнил код метро?
        - Какой Карлос? - расслабился Кузьма, чувствуя гудение мышц тела и пульсацию крови в голове.
        - Это я, - послышался еще один знакомый голос, и второе «привидение» превратилось в кобру Монтероса. - Простите, сеньор, я не должен был выпускать вас из поля зрения, не предупредив полковника. Боюсь, моя инициатива выйдет мне боком.
        - Потом разберемся, - сказал Хасид.
        Кабина метро выбросила еще две «порции» спецназа службы безопасности, «привидения» сковали наручниками «призраков», даже не пытавшихся сопротивляться, разбрелись по бункеру, обнаружили скрытые выходы, начали операцию зачистки объекта. Однако сбежавшего руководителя сэкьюрити Правительства догнать не смогли.
        - Где мы? - спросил Кузьма.
        - На Ганимеде. Скорее всего это еще одна замаскированная база агентов Дьявола. Не узнал, кто пытался тебя похитить?
        - Отец, - скривил губы Кузьма.
        - Кто?!
        - ЮЮ на самом деле. Но использовал он динго отца, я не сразу разобрался.
        - Юзефович?! - Хасид выпятил губы трубочкой, словно хотел свистнуть, покачал головой.
        - Упорный парень. Пора ограничить ему свободу. Ну что, поехали домой?
        - В Ригу. Катя поухаживает за мной, а ее дед даст поработать на своей персоналке. Я, кажется, знаю, где искать клад.
        Хасид понял.
        - Ты имеешь в виду «паньтао»? Нашел решение?
        - Еще нет, но вижу, где надо искать.
        - Так вот почему они торопятся, даже не просчитали всех вариантов операции, не подстраховались, не заблокировали вход в метро.
        - Они все знают. Ну, или почти все. Во всяком случае, ЮЮ интересовался экспедицией в Змееносец, моими исследованиями и «солнечным кротом».
        Хасид сжал губы в узкую полоску.
        - Ты понимаешь, о чем это говорит?
        - Еще бы. В нашем лагере завелся предатель. Или глубоко законспирированный агент Дьявола.
        - Кто?
        - Тут я вам не помощник, ищите сами. Но одно ясно, что он один из руководителей службы безопасности. В крайнем случае, человек, имеющий неограниченный доступ к секретным файлам вашей сети.
        Хасид задумался, потом встрепенулся и повел Кузьму под руку к кабине метро, в которой уже копались безопасники.
        - Ума не приложу, кто это может быть… Как говорится: не было бы счастья… Орлы, мы уже можем стартовать?
        - Хитрая инконика, - отозвался один из специалистов, - сразу на козе не подъедешь. Подождите пару минут, мы ее скоро разблокируем.
        Через четверть часа Хасид и Кузьма были в Риге.
        Глава 15
        ПОПЫТКА НЕ ПЫТКА
        Он закончил расчеты «паньтао» с учетом всех теоретических нюансов поздно ночью, в доме Лапарры. Катя поила его морсом, тоником, кофе, делала массаж шеи. Ее дед то исчезал, то появлялся, посматривая на виом - Кузьма работал на его инк-комплексе, - но не вмешивался. Режим «один-на-один» Кузьма включал дважды, продираясь сквозь математические дебри новой теории, пока наконец не вырастил «дерево решений», красивое, легкое, эстетически безупречное, уходящее корнями в прошлое, а ветвями - в будущее.
        Полюбовавшись «деревом», чувствуя затихающий гул крови в голове, Кузьма внезапно потерял сознание - работал он все-таки на пределе сил, и очнулся уже в кровати, в спальне Кати. Слабо улыбнулся, увидев сердитую Екатерину с пневмошприцем и Лапарру в дверях, державшего поднос с какими-то склянками и сосудами.
        - Как я здесь оказался?
        Лапарра молча скрылся за дверью. Катя фыркнула:
        - Неужели думаешь, сам дополз? Дед тебя принес. Хотел вызвать «Скорую», но Хасид сказал, что придет врач из их бригады.
        - Он мне не нужен. - Кузьма привстал на локтях и обнаружил, что под покрывалом он совсем голый. - Раздевал меня тоже дед?
        - Я помогала. А что?
        - Ничего. - Кузьма порозовел. - Надо бы маме позвонить… и бабуле… а то обидятся.
        - Не обидятся, я уже позвонила. Они все прекрасно понимают.
        - Ты и о моем отключении сообщила?
        - Нет, конечно. Зачем волновать… будущую свекровь. - Последние слова Катя произнесла с сарказмом.
        - Но ведь ты не против? - забеспокоился Кузьма.
        - Сначала надо было меня предупредить, а то получилось, как в мелодраме. Я привыкла решать сама.
        - Значит, ты против?
        - Посмотрю на твое поведение. - Девушка вышла с неприступным видом.
        Кузьма нахмурился, потом улыбнулся, вспоминая объятия Кати и ее ласки, представил, как она раздевается, и в это время в спальню вошел Хасид.
        - Чего разулыбался, победитель «зеркал»?
        - Потому что мне хорошо.
        - Не было бы хорошо, коли б не стало плохо. Врач сейчас будет. А твои записи я уже передал кому следует, пусть изучают. Между прочим, тебя ожидает сюрприз.
        - Какой?
        - Скоро узнаешь.
        Вернулась Катя и привела молодую женщину в бело-голубом унике с эмблемой УАСС - врача безопасников. Женщину звали Долорес, она быстро и ловко опутала торс Кузьмы датчиками, поколдовала у вириала медицинского комбайна, который принес витс сопровождения. Обследование длилось всего две минуты. Затем Долорес быстро собрала спецаппаратуру, свернула комбайн в обыкновенный дипломат, и витс унес его, чтобы вернуться и принести две вещи: ампулку серебристого цвета и некий прибор с двумя ручками, выпуклым фасетчатым глазом и экранчиком.
        - Глотайте, - сказала Долорес, протягивая Кузьме ампулку.
        - Что это? - с опаской глянул на врача Ромашин. - Тонизирующее?
        - Слабительное, - пошутил Хасид.
        - Адаптоген. - Врач включила прибор и направила фасетчатый глаз на грудь Кузьмы. - Нейтрализует шлаки. Лежите смирно.
        Кузьма повиновался, чувствуя проникающее в тело тепло. Сердце заработало ровней. Захотелось двигаться, говорить и даже петь, но он сдержался.
        - Все. - Долорес выключила прибор, протянула витсу. - Полежите еще полчаса и можете травить себя снова.
        - Не буду, - пробормотал Кузьма.
        Врач вышла, за ней Катя, но тут же дверь открылась вновь и в спальню вошли Юэмей Синь и Герман.
        - Вот и сюрприз, - усмехнулся Хасид.
        - Наконец-то мы тебя нашли, - бодрым голосом сказал ксенопсихолог. - Что же ты себя не любишь до такой степени, что врача приходится вызывать?
        Кузьма отметил словечко «мы» в речи друга, с любопытством посмотрел на его необычно оживленное лицо, перевел взгляд на лицо китаянки и сделал открытие, сначала показавшееся ему забавным: обоих связывало нечто общее, какое-то поле взаимопонимания и взаимозависимости. Кузьма хотел было пошутить - мол, не родственники ли они? - но вовремя прикусил язык. Его связывало с Катей точно такое же в з а и м о п о н и м а н и е.
        - Все в порядке, - ответил за него Хасид. - Сильное переутомление. Скоро будет бегать.
        - Спасибо за работу, сяньшэн, - сказала Юэмей Синь своим нежным голоском со стальными интонациями. - Мы уже начали разработку нового «паньтао». Выздоравливайте, вы нам понадобитесь в скором времени.
        - Я уже готов, - сказал Кузьма, приподнимая покрывало, и вовремя вспомнил, что лежит раздетый.
        - Не спешите. - Юэмей погрозила ему пальчиком. - Если испытания «паньтао» пройдут успешно, а я не сомневаюсь в этом, то мы пошлем в Солнце специальный аппарат - «солнечный крот», чтобы найти «огнетушитель дьявола» и уничтожить. Пойдете членом экипажа?
        В комнате установилась хрупкая тишина. Глаза Кати стали круглыми и большими. Хасид тоже выглядел удивленным. Лишь Герман остался спокойным с виду.
        - Я тоже иду, - сказал он. - Но ты решай, конечно. Никто заставлять тебя не собирается.
        - Вы не шутите? - тихо проговорила Катя. - Разве можно пройти сквозь Солнце?!
        - Мы попытаемся, - с мягкой улыбкой сказала Юэмей Синь. - Начальник экспедиции еще не назначен, но экипаж предположительно будет состоять из четырнадцати-пятнадцати человек.
        - Если пойдет Кузьма, пойду и я! - заявил Хасид.
        - А кто еще идет? - спросил Кузьма.
        - Инженеры-операторы по обслуживанию систем «крота», ученые, кое-кто из профессионалов Управления.
        - И я, - появился в спальне Ян Лапарра.
        - Согласен, - сказал Кузьма.
        И по комнате прошла волна движения, гости с облегчением вздохнули, будто от решения Ромашина зависела судьба всех.
        - А я? - жалобно проговорила Екатерина. - Может быть, и меня возьмете? Разве не нужен для такого важного дела аналитик, представитель СЭКОНа? Кто будет соблюдать квалитет ответственности?
        Тишина, затем общий смех. Лишь Катя осталась серьезной.
        - Я не шучу! Дед, если ты не возьмешь меня с собой…
        - Мы подумаем, - пообещала Юэмей Синь. - Работа по подбору экипажа только началась. Возможно, участие аналитиков СЭКОНа будет действительно необходимо. - Она повернулась к лежащему Кузьме: - Поправляйтесь, сяньшэн, до встречи на борту «Мощного».
        Китаянка пошла к двери.
        Герман торопливо обнял Кузьму, шепнул на ухо:
        - Я сделал ей предложение…
        - Я понял, - так же тихо ответил Кузьма. - Это заметно. Она согласилась?
        - Еще нет, но у нас уже…
        - Рад за тебя. Желаю удачи.
        - Взаимно.
        Герман вышел вслед за руководительницей контрразведки. За ним Лапарра, потом, помедлив, Хасид. Катя осталась.
        - Вы сумасшедшие, - сказала она уже не сердито, а задумчиво. - Это же надо придумать - пробуравить Солнце!
        - Просто у нас нет иного выхода, - пожал плечами Кузьма. - Но ты же слышала, Юэмей пообещала похлопотать за тебя. Хотя я лично этого не одобряю.
        - Хорошо хоть не запрещаешь.
        Кузьма сделал вид, что ему плохо: закрыл глаза, положил руку на грудь, застонал.
        - Что с тобой? - встревожилась Катя, подходя к кровати. - Сердце?
        - Сердце… - прошептал он. - И ниже…
        Он вдруг схватил ее и повалил на кровать, начал целовать, снимать с нее уник. Катя ахнула, напряглась, пытаясь вырваться, потом замерла и ответила на поцелуй…

* * *
        Очередной вариант «паньтао» создавали в таком темпе и с таким режимом секретности, что окончание разработки оказалось неожиданным даже для руководства УАСС. В материале уничтожитель «зеркал» был готов ровно через пять дней после завершения Кузьмой цикла расчетов. Поскольку противостояние защитных систем человечества и агентуры Дьявола, не считавшегося с потерями, достигло апогея, каждый отвоеванный у времени день увеличивал шансы людей на победу, и Дьявол делал все, чтобы этому помешать.
        Предположение о том, что в руководстве УАСС завелся агент противника, Хасид высказал только Реброву, однако об этом стало известно и Юэмей Синь, и Филиппу Ромашину, которые и позаботились о секретности создания «большого паньтао», отбивая нападки министра безопасности и председателя СЭКОНа. Было очевидно, что эти люди работают на резидента Дьявола, если сами не являются таковыми, однако о «солнечном кроте» они знать были не должны. Существовал еще один источник утечки информации, который предстояло вычислить и нейтрализовать.
        «Паньтао» был готов двадцать третьего апреля, его установили в носовом отсеке спейсера «Мощный» и отправили к «теннисному мячу дьявола», дрейфующему недалеко от Нептуна по воле гравитационных волн Солнечной системы. После взрыва внутри него «малого паньтао» он потерял всякий интерес к Тритону, в недрах которого ждал своего часа «Потрясатель Мироздания», самостоятельности не проявлял, и это обстоятельство было единственным положительным следствием эксперимента, позволившим аварийно-спасательной службе немного отдохнуть. Однако утром этого же дня стало известно о вторжении в Солнечную систему еще одного сферозеркального объекта, и, посовещавшись, руководители спецслужб решили испытать новый вариант «паньтао» на нем.
        Объект получил имя «мотобол дьявола» - из-за больших, чем у его братца - «футбольного мяча», - размеров: диаметр сферы достигал тридцати тысяч километров. Радары систем слежения поймали его над плоскостью эклиптики на расстоянии ста астрономических единиц от Солнца и повели дальше, целеустремленно направляясь к центру Системы. Были сделаны расчеты, и стало ясно, что «мотобол» должен обязательно пересечь орбиту Земли, а если скорость не изменится - мчался он со скоростью около двух тысяч километров в секунду, - то и столкнуться с Землей. Замысел хозяев «мяча» разгадать было нетрудно. Они не удовлетворились посылкой «огнетушителя дьявола» в недра Солнца, слишком мощной оказалась защитная система цивилизации, агентуре не удалось сильно ограничить ее деятельность, и тогда Дьявол решил перестраховаться и уничтожить сам оплот человечества - Землю.
        О том, что «паньтао» испытают на «мотоболе», Кузьма узнал от Хасида и упросил деда взять его на борт «Мощного». Все это время физик провел на базе СБ на Титане, где создавался «большой паньтао», и практически не виделся с Катей. И не только с ней, но и с отцом и дедом. Он заканчивал новый цикл расчетов, предваряющих теорию хроносингулярностей, а также участвовал в практической реализации своей идеи: создавал модели «паньтао» и прокручивал в виртуальной реальности инк-системы базы их воздействие на «зеркала». Пока что эти виртуальные эксперименты подтверждали его расчеты и выводы. Дело оставалось за малым: испытать установку на реальных объектах.
        В шесть часов по среднесолнечному времени двадцать четвертого апреля «Мощный» стартовал с базы Ганимеда в открытое пространство «для несения патрульной службы и выявления „зеркал“ на периферии Солнечной системы» - так звучал формуляр командира спейсера для тех, кто вознамерился бы проверить маршрутную карту и полетное задание. Стартовав, спейсер ушел на «струну» и вышел уже над плоскостью эклиптики, в которую под малым углом входил «мотобол дьявола» - жуткая зеркальная махина, почти равная по размерам таким планетам, как Уран и Нептун.[34 - Экваториальные диаметры обеих планет почти равны и составляют около 50 000 км.]
        Земля еще не успела направить сюда свой исследовательский флот, и сопровождал «мотобол» только один корабль погранслужбы - «Лангхаар». Его командир не знал о намерениях испытателей и отреагировал на прибытие коллеги как на рядовое событие, хотя не преминул при этом спросить, что ему нужно.
        - Обычный патрульный вояж, - ответил командир «Мощного».
        Так как эксперимент был опасен, на борту спейсера находилось, кроме экипажа, всего шесть человек: директор УАСС, комиссар службы безопасности, Кузьма Ромашин, конструкторы «паньтао» Гредас и Лю Тао и Хасид. Все они занимали места в кокон-рубке корабля, имевшей дополнительные контуры защиты, а не в зале визуального контроля, как обычно.
        Кузьма, естественно, волновался, однако интеллектуальная и психологическая усталость притупили его чувства, и вел он себя почти так же сдержанно, как дед.
        Кокон-рубка спейсера, самой современной из машин пространства, созданных людьми в последнее время, могла вместить двадцать человек, и для каждого создавалась своя органелла - ниша индивидуальной информационной аудиовидеообработки, создающая впечатление безраздельной власти над умным и мощным кораблем, над пространством и временем, над всеми объектами космоса. Когда включалось инк-сопровождение, у человека возникало удивительное ощущение парения в пустоте и владения колоссальными возможностями внезапно увеличившегося, наполненного энергией тела. И еще казалось, что он невидим и находится в космосе совершенно один.
        Кузьма уже немного привык к подобным ощущениям, но и его окрылял «полет без опоры и веса тела», которым можно было управлять мысленным усилием.
        «Мощный» догнал «Лангхаар», идущий в кильватере за «мотоболом дьявола» в пределах пяти тысяч километров. Хорхе Луис, командир спейсера, вызвал коллегу и передал ему пожелание директора УАСС подойти ближе для оценки опасности объекта. Командир «Лангхаара» немец Ульрих флегматично ответил отказом, имея задание от командора погранслужбы охранять объект и никого к нему не подпускать. Филипп Ромашин вынужден был выйти в эфир и лично засвидетельствовать Ульриху свое почтение, а также изменил приказ. Но и после этого командир «Лангхаара» не послушался директора и сообщил, что имеет предписание воспрепятствовать любому аппарату подойти к объекту ближе, чем на пять тысяч километров.
        - Кто вам дал такое предписание? - осведомился Филипп и услышал ответ:
        - Министр безопасности Артур Мехти.
        В корабельном эфире, пронизанном каналами связи «спрута-2», стало тихо. Возразить Ульриху было нечего. Потом послышался голос Хорхе Луиса:
        - Мы можем уничтожить предателя или повредить.
        - Он не предатель, - сердито бросил директор УАСС, - просто выполняет приказ вышестоящего начальника. Придется идти к «мячу» шпугом. Нам надо подойти к нему практически вплотную.
        - Может быть, рассчитать «струну»?
        - Промахнемся.
        - Риск есть, но минимальный. Мы уже ходили такими мелкими прыжками. Эта машина способна ювелирно просочиться сквозь игольное ушко.
        Филипп помолчал.
        - Сколько у нас времени на расчет и прыжок?
        - Мой коллега вряд ли успеет доложить своему боссу о нашем своеволии. Все давно рассчитано.
        - Тогда поехали.
        - Внимание! Приготовились! Уходим на нештатную «струну»!
        Короткая темнота, сердце сжала чья-то беспощадная рука, свет в глазах померк и появился снова.
        Кузьма увидел впереди себя зеркальную стену и понял, что спейсер вышел из «струны» буквально в сотне метров от мчавшегося к своей цели гигантского «мяча». К счастью, «мотобол» не использовал режим мигания, как его предшественники, иначе пристроиться к нему вплотную было бы очень трудно.
        - Запускаю зонды!
        Спейсер выплюнул очередь шаровидных капсул - зонды с аппаратурой, которая должна была записать весь процесс битвы «паньтао» с «мотоболом».
        - Пошел объект «П».
        Носовой отсек «Мощного» раскрылся и освободил «паньтао». Для Кузьмы и остальных пассажиров это выглядело так, будто перед ними внезапно выскочил ниоткуда двадцатиметровый эллипсоид аппарата и начал удаляться, уходить к зеркальной стене, загородившей большую часть поля обзора. Приблизившись к поверхности «мотобола», отражавшей свет звезд и казавшейся пленкой ртути, подрагивающей от каких-то внутренних напряжений, «паньтао» затормозил и остановился в трех метрах от нее. Передняя часть аппарата встопорщилась чешуйками, эти чешуйки съехали воротником к середине корпуса, открывая пакет черных стержней диаметром с туловище человека каждый.
        Было странно видеть впереди зеркальную «металлическую» равнину, которая не имела массы и не притягивала к себе предметы и космические объекты. По сути «мячи дьявола» представляли собой мыльные пузыри, пустые шары, и даже не шары - не материальные объекты, а свернутые объемы хронополей, подчинявшиеся иным физическим законам, законам зеркального мира.
        - Включаю инициацию!
        Стержни засветились бледным, призрачным, «лунным» светом, стали стеклянными на вид, начали удлиняться, пока не достигли зеркальной поверхности «мотобола».
        Внезапно в эфире прорезался голос командира «Лангхаара»:
        - «Сотый», «сотый», я «тридцать первый», остановитесь! Немедленно покиньте опасную зону! Предупреждаю: если не подчинитесь, буду вынужден открыть огонь на поражение! Даю минуту!
        - «Тридцать первый», я «сотый», - ответил Хорхе Луис обыденным тоном. - Вы мешаете проведению важной операции. Если откроете огонь, я вас уничтожу! Отойдите от объекта на двадцать мегаметров.
        Молчание в эфире, чьи-то далекие невнятные голоса, серии тихих тресков, свисты, звоночки: Солнечная система «под» кораблями жила своей жизнью и не ждала каверз от пришельца. Да и конфликты между представителями спецслужб ее не волновали.
        Между тем «паньтао» продолжал разворачиваться.
        Раскрылись боковые антенны, похожие на крылья бабочки, над ними из корпуса вытянулись пучки ало светящихся игл, образовали еще один «воротник» у основания стержней.
        - Готовность к прыжку по умолчанию! Пошел импульс!
        Стержни, соединявшие зонд с поверхностью «сферозеркала», превратились в облачка искр, алые иглы вспыхнули ярче, и тотчас же бесшумная судорога передернула металлическую равнину. Она превратилась в стремительно увеличивающуюся воронку, в черный провал, в глубинах которого заклубилась самая настоящая снежная метель!
        - «Тридцать первый», уходите! - рявкнул Хорхе Луис. - Объект сейчас взорвется!
        Спейсер задрожал: изменение метрики пространства в районе «мотобола» отразилось и на нем. Людям внутри показалось, что воздух вокруг них загустел. Стало трудно дышать.
        А «мотобол» продолжал изменяться все быстрее. Он превратился в колоссальный кратер с выворачивающимися наружу краями, захватил эллипсоид «паньтао», бросил в бездну проваливающегося в будущее пространства.
        «Мощный» дернулся вперед - гигантские силы, разбуженные импульсом «паньтао», захватили спейсер и повлекли в дыру хроносингулярности.
        - Старт! - послышался сквозь хриплый рев взбесившегося эфира голос Хорхе Луиса, и все прекратилось как по волшебству.
        Спейсер прыгнул в «струну» ТФ-режима и вышел из нее уже в двадцати пяти тысячах километров от «сферозеркала». Прыжок длился всего пару мгновений, еще несколько секунд понадобилось адаптивной автоматике корабля на включение систем обзора, но и этого времени оказалось достаточно, чтобы процесс трансформации «мотобола» завершился. Хотя и не до конца, как ожидали люди. На том месте, где только что происходил «провал» сферы в саму себя, обнаружился странный объект, напоминавший искаженные, зеркально бликующие песочные часы поперечником в сотню километров. Тридцатитысячекилометровый шар «мотобола» исчез.
        - Вижу осколок объекта, - доложил Хорхе Луис. - Большая часть, судя по всему, уничтожена.
        - Он должен был сжаться в точку весь, - хмыкнул Ребров. - В чем дело, господа конструкторы?
        - Прокрутим записи - выясним, - отозвался Гредас.
        - Возможно, мощность импульса оказалась недостаточной, - добавил Лю Тао.
        Стало тихо, - если не считать возбужденных голосов где-то на грани слуха: аппаратура спейсера отсеивала фоновые шумы.
        Кузьма понял, что все ждут его объяснений.
        - Нужно изменить форму импульса, - сказал он твердо. - Асимметричный импульс создает векторную зону деформации мерности пространства. Необходимо сферическое топологическое преобразование. Расчет не займет много времени.
        - Вы уверены, Ромашин?
        - Уверен, - угрюмо ответил Кузьма.
        - Уже одно хорошо, - философски заметил командир спейсера. - Остаток «мотобола» не столь опасен, как сам «мячик». Мы его добъем подручными средствами.
        Филипп Ромашин промолчал.
        Кузьма представил, какие чувства обуревают сейчас директора Управления, и ему захотелось утешить деда, успокоить, обнадежить. Но при всех это делать не стоило. Директор УАСС этого бы не понял.
        - Черт вас возьми! - раздался в ушах всех экспериментаторов возмущенный голос командира «Лангхаара». - Что происходит?! Где объект? Что за шутки? Я буду вынужден доложить…
        Ответом ему был ехидный смешок кого-то из членов экипажа спейсера «Мощный».

* * *
        Скандал, разгоревшийся по инициативе министра безопасности Артура Мехти, обвинившего директора УАСС и комиссара службы безопасности в «превышении полномочий и преступном сговоре, едва не повлекшем катастрофические последствия», потушил премьер Правительства, эксперты которого признали действия безопасников по уничтожению «сферозеркала» правомочными. Хотя было вынесено и порицание главным действующим лицам - за несоблюдение квалитета ответственности и несогласование эксперимента с комиссиями СЭКОНа.
        Тем не менее решение премьера ограничиться «выговором» в отношении руководства УАСС позволило спецслужбам продолжить работу в нужном направлении. Филипп Ромашин выступил на заседании Совета безопасности Земли с докладом о предпринятых мерах по ликвидации «зеркал» - в том числе сферических - и сообщил о разработке проекта «солнечного крота» для «бурения» светила и уничтожения застрявшего в нем «огнетушителя дьявола».
        Артур Мехти выступил с резкими возражениями, заявив, что деятельность УАСС в последнее время явно «направлена на ухудшение экономической обстановки в Солнечной системе, что влечет снижение уровня жизни на всех планетах Федерации, а также на создание волны паники, чреватой сменой кабинета». Однако его никто не поддержал, кроме главы СЭКОНа, и все единодушно проголосовали за предоставление службе безопасности особых полномочий в деле борьбы с Дьяволом. Правда, главу УАСС попросили привести доказательства деятельности в Системе агентуры Дьявола, хозяина «мячей», и Филипп вынужден был пообещать в скором времени предоставить эти доказательства. А так как он знал о наличии разведчика в Управлении, то, посоветовавшись с Юэмей Синь, решил подготовить два альтернативных проекта, один из которых можно было бы сохранить в абсолютной тайне.
        Через день после исторического заседания Совета безопасности началась операция «Погружение», рассчитанная аналитиками СБ по императиву «двойной удар».
        «Солнечный крот», о котором вспомнил Ян Лапарра, действительно существовал, причем - в натуре, хотя до экспериментов на Солнце дело у физиков Института Солнца не дошло. Когда они узнали, что их детищу нашлось применение, восторгам ученых не было границ, хотя на головы им и вылили ушат холодной воды в форме всевозможных оговорок, главной из которых оказалось условие «не брать с собой в экспедицию обузу - академиков и универсалистов». Безусловно, специалист в области физики Солнца на борту «крота» должен был присутствовать, однако непременно молодой, физически здоровый и бесстрашный. Этого представителя Института предлагалось выбрать на конкурсной основе.
        После довольно успешных испытаний «большого паньтао» на «мотоболе» Кузьме доверили усовершенствовать установку, что он и сделал в течение ночи, рассчитав не один, а целых пять вариантов уничтожителя «зеркал». Новый «паньтао» изготовили еще быстрее, чем предыдущий, испытали на шатающемся по Солнечной системе «теннисном мяче», превратив его в ничто, в элементарную частицу, и Кузьма впервые с момента появления «сферозеркал» почувствовал себя счастливым. И свободным. Он свое дело сделал, сделал неплохо, теперь можно было отдохнуть, расслабиться, заняться личными делами и не бояться при этом динго-двойников, пытавшихся его закодировать или убить.
        Однако в таком радостном расположении духа Кузьма находился ровно полчаса с момента уничтожения «теннисного мяча». Внезапно его вызвали прямо из зала визинга спейсера «Мощный», где он наблюдал за испытаниями «паньтао», в одну из кают корабля, в которой его ожидали двое: директор Управления и руководительница контрразведки. В зале визинга оба во время испытаний замечены не были.
        - Здравствуйте, сяньшэн, - приветствовала молодого человека Юэмей Синь. - Поздравляю с окончательной победой. Я верила в вас.
        Филипп молча обнял внука, кивнул на выращенное специально для него кресло.
        - У нас несколько вопросов к вам и одно предложение, - продолжала китаянка. - Можно ли перестроить «Потрясатель Мироздания» таким образом, чтобы он уничтожал «сферозеркала» дистанционно, на любом расстоянии? Его мощности хватит?
        - Дело не в мощности, - осторожно сказал Кузьма. - В таком виде, в каком он находится сейчас, «Потрясатель» использовать нельзя, вот дед… э-э, директор, может подтвердить. Может произойти фазовый сдвиг вакуума…
        - Я читала выводы комиссии.
        Кузьма прикусил губу, посмотрел на Филиппа.
        - Даже если перенастроить «Потрясатель» согласно расчету, риск все равно останется. При включении ТФ-эмиттера содрогнется сразу вся торсионная матрица Вселенной. Возможно, вакуум устоит, сохранит основные характеристики - базу нашего «правого» физического мира, а возможно, и нет. Ни я, ни теория гарантий дать не можем.
        - Печальный вывод.
        - Ничем помочь не могу. К тому же «сферозеркала» появляются в единичных экземплярах, их легко выявлять и уничтожать поодиночке.
        - А если их количество резко возрастет? Справимся мы сразу с тысячей «огнетушителей», запущенных в Солнце? Или с миллионом?
        Кузьма смешался, пытаясь найти ответ.
        - Не напрягайся, - посоветовал старший Ромашин. - Это чисто теоретические предположения. Не думаю, что наш анонимный противник начнет бомбардировать Систему «мячами». Но вот оружие против него мы иметь обязаны. Посчитаешь, что мы должны сделать с «Потрясателем», чтобы он стал гарантом нашей безопасности?
        - Проще пойти другим путем, - успокоился Кузьма.
        - Каким?
        - Ясно, что Дьявол, как и Наблюдатель, сидит в «левом», или зеркальном, мире, пронизывающем наш. Можно будет закинуть туда «Потрясатель» или даже «паньтао», превратив его в зеркального двойника, и пригрозить привести его в действие, если Дьявол не прекратит попытки гашения Солнца.
        Филипп и Юэмей Синь обменялись красноречивыми взглядами. Контрразведчица улыбнулась.
        - Об этом мы не подумали. Возможно, это и в самом деле кардинальное решение проблемы. А откуда вы знаете, сяньшэн, что Дьявол и Наблюдатель сидят в зеркальном мире?
        Кузьма сообразил, что проговорился. О своей встрече с представителем Наблюдателя он не рассказывал никому, кроме Кати.
        Филипп усмехнулся, заметив его растерянность.
        - Колись, внук. У тебя был гость?
        Кузьма поднял голову.
        - С чего ты взял?
        - Керри Йос имел дело с агентами Наблюдателя и, рассказав об этом, передал эстафету мне. Порученец Наблюдателя сначала заявился ко мне, и я направил его к тебе.
        Глаза Кузьмы выдали его состояние, и собеседники засмеялись.
        - Надо было рассказать все директору, - сказала Юэмей. - Мы бы смогли оценить степень опасности новых контактов с Дьяволом. Еще один вопрос, если не возражаете. Вы сможете вместе с другими нашими экспертами проверить готовность «солнечного крота» к эксплуатации?
        - В каком смысле? - не понял Кузьма. - Я же не специалист в технике…
        - Ваша задача - прикинуть возможность установки внутри «крота» кабины метро. Плюс оценка существующей ТФ-защиты.
        - Тогда согласен.
        - Отправляйся в Институт Солнца с Хаджи-Курбаном, - добавил Филипп. - Другие наши эксперты уже там. Координаты метро института Хасид знает.
        Кузьма в нерешительности потоптался на месте.
        - Что еще? - поинтересовался директор УАСС.
        - Можно я загляну в Ригу, буквально на часок?
        Юэмей, прищурясь, посмотрела на Филиппа, тот помолчал немного, что-то прикидывая в уме, потом кивнул:
        - Я буду в институте в двадцать один по средне-солнечному. Встретимся там. У тебя на все твои эмоции пять часов. Хватит?
        Кузьма поймал насмешливо-сочувствующий взгляд китаянки, но не обиделся, поклонился и быстро вышел из каюты, опасаясь, как бы дед не передумал.

* * *
        «Солнечный крот» поразил воображение не размерами, хотя и они впечатляли: диаметр линзы аппарата достигал ста двадцати метров, толщина равнялась двадцати метрам, - а продуманностью решений. Такие аппараты назывались моноконсолидациями и состояли из замкнутых кокон-блоков, способных заменять друг друга в случае повреждения или функциональной необходимости.
        Всего «крот» имел девять отсеков, компонующихся вокруг центрального кокона управления и образующих двояковыпуклую линзу. Каждый отсек имел собственную защиту, а все они были вложены в многослойный корпус из экзотического нейтрида - особого рода сверхплотного материала, состоящего из нейтронов и практически не проводящего тепло. Кроме этого, корпус «крота» защищался слоем анизотропного вакуума, магнитоплазменной завесой, антигравитационным полем и криогенными генераторами, создающими «соты» с температурой близкой к абсолютному нулю.
        Сердцем «крота», несомненно, являлся нейтрализатор полей инерции и гравитации, от которого напрямую зависела жизнь экипажа. Ускорение свободного падения на поверхности Солнца в двадцать восемь раз превышало земное, и ни один человек, естественно, выдержать такой гравитационный пресс не мог.
        Кроме нейтрализатора «крот» был снабжен антигравитационным двигателем, аннигиляционным буром, кварковым реактором типа «кессон-универсал», рассчитанным на полную энергоотдачу в течение двух лет, и имел запас МК-батарей, которых хватило бы на уничтожение такой планеты, как Меркурий.
        Условия жизни в жилом отсеке «крота», в общем, тоже вполне удовлетворяли экспертов, но вот кокон управления подвергся их довольно резкой критике, и вполне справедливо, по мнению Кузьмы, который быстро решил возложенные на него задачи и с интересом бродил вслед за дедом по внутренним помещениям гиганта. Рубку конструировали несколько лет назад, техническая мысль человечества успела уйти за это время далеко вперед, и теперь надо было подгонять параметры центра управления под новые идеи и открытия. Но не это обстоятельство оказалось главным недостатком аппарата. Он не был рассчитан на погружение в недра Солнца, давление в ядре которого достигало десяти миллиардов атмосфер, плотность плазмы в пятнадцать раз была больше плотности железа (или в сто раз - плотности воды), а температура приближалась к двадцати миллионам градусов.
        То есть, по расчетам конструкторов, он должен был выдержать такие условия, но теоретически. Практически же никто никогда эти расчеты не проверял. «Крот» был первым и единственным аппаратом для путешествий в глубины фотосферы земного светила с температурой всего в пять с половиной тысяч градусов, толщина которой не превышала трехсот километров.
        - Твое мнение? - спросил Кузьму Филипп, когда они выбрались из недр аппарата на божий свет: сначала под купол хорошо освещенного ангара, а потом и во двор Института Солнца, расположенного в Калининграде. Здесь уже вечерело, и территорией института завладели сумерки.
        - Нет слов! - рассеянно ответил физик. - Я готов влиться в команду хоть сейчас.
        - И никаких сомнений?
        - ТФ-защита вполне соответствует назначению «крота», хотя можно поставить дополнительный контур. Кабину метро тоже можно разместить, причем прямо в жилом отсеке, вместо одной из кают.
        - А нельзя оборудовать машину собственным генератором «струны»? Чтобы она в случае опасности могла выброситься из Солнца в ТФ-режиме?
        Кузьма скептически покачал головой.
        - Придется переделывать всю конструкцию, менять компоновку, реактор, защиту…
        - Понял, вопрос снимаю. Легче сделать новый аппарат. Эксперты сошлись во мнении, что «крот» требует дополнительной защиты от давления.
        - Тут я - пас, расчет внутренних напряжений и методов защиты от давлений не моя епархия. Могу только посоветовать, как переориентировать ТФ-экраны, чтобы они держали оптимальную конфигурацию полей при любых ударах, встрясках и нагрузках.
        - Сделай милость, проконсультируй наших парней. Как тебе понравился бур?
        Кузьма равнодушно пожал плечами.
        «Крот» имел аннигиляционный бур, выходное сопло которого кольцом охватывало линзу аппарата, что давало ему возможность маневрировать в широких пределах.
        - Я думал, тебе понравилось это конструктивное решение. - Филипп искоса посмотрел на отрешенное лицо внука. - О чем задумался?
        - О жизни, - слабо улыбнулся Кузьма, выходя из транса. - Вернее, о своем месте в жизни. Честно говоря, не хочется возвращаться в институт. Привык я уже к гонкам, опасности, к тревогам и страхам, к экстремальным ситуациям.
        - Ну так не возвращайся. Могу похлопотать перед начальством о твоем переводе в технический сектор Управления.
        - Я еще не решил…
        - Передо мной тоже когда-то стоял подобный выбор. Уходить с работы, менять образ жизни надо сразу и бесповоротно, без колебаний. Тогда это называется управление судьбой.
        - Не могу я так…
        - Думай. Посоветуйся с друзьями, с мамой… с Катериной. И переходи к нам. Уверяю тебя, мы решаем не менее интересные проблемы, чем твой институт.
        - Я подумаю.
        - Вон как раз Гера идет, поговори для начала с ним. Он уже решился.
        Кузьма оглянулся и увидел выходящего из здания во двор Института Солнца Германа в сопровождении Юэмей Синь. Пробормотал:
        - Похоже, она к нему присосалась как пиявка…
        - Не груби, - укоризненно покачал головой Филипп. - Ты же не знаешь, что их связывает. А если это любовь?
        Кузьма хотел съязвить, но передумал.
        - Что ты имел в виду насчет его решимости?
        - Он ушел из своего ИВКа и теперь работает в контрразведке под началом Юэмей.
        - Кем?
        - Экспертом по контактам с негуманами. Очень перспективная работа. В самом ближайшем будущем мы планируем заняться установлением связей со всеми негуманоидными расами, которые знаем.
        - Орилоух?
        - Орилоух, Барнард, Дайсон, Маат, сто первая Щита… Как только справимся с Дьяволом, можешь присоединяться к программе.
        Кузьма вспомнил встречу с агентом Наблюдателя.
        - Дьявол - это в основном потомки негуманов…
        - Я знаю. Поэтому и стоит начать мирные переговоры с их предками, чтобы в будущем исключить рождение таких агрессивных систем.
        - Дед, а ЮЮ нашли? - вдруг спросил Кузьма.
        Филипп остро заглянул ему в глаза.
        - Зачем его искать? Он на рабочем месте, охраняет Правительство.
        - Но он же террорист, агент Дьявола!..
        - Это еще надо доказать.
        - Он пытался захватить Лапарру, напал на меня… убил Керри! И вы после этого не можете ничего доказать?!
        - Не спеши с выводами, мальчик. Мы работаем. Его возьмут, когда назреет необходимость. А что это ты им заинтересовался?
        - Просто спросил.
        - Смотри, не начни играть в крутых полицейских, голову сниму!
        - Да я что… - пробурчал Кузьма, - я ничего…
        - Добрый вечер, господа Ромашины, - вежливо поздоровалась главная контрразведчица, одетая в самое настоящее платье, а не в стандартный уник, как прежде. - Извините за опоздание. Вы уже осмотрели «подсолнцеход»?
        - Я убываю по делам, - сказал Филипп. - Кузьма покажет вам «крот» и поделится своими соображениями. - Он повернулся к внуку: - Завтра утром прошу ко мне.
        Директор Управления кивнул всем и направился к зданию Института, похожему на глыбу зеркального стекла. Витс охраны, маячивший в отдалении, догнал патрона, и они скрылись за золотистым зеркальным листом двери.
        - Подождите меня минутку. - Юэмей Синь отошла, разговаривая с кем-то по рации, тоже скрылась в здании.
        - Нам надо поговорить, - торопливо сказал Герман с необычными извиняющимися нотками. - Я и Юэмей…
        - Ты мне уже говорил, - улыбнулся Кузьма. - Не переживай, все нормально. Она красивая, умная, сильная женщина, а тебе как раз такая и нужна.
        - Ты одобряешь? - обрадовался Герман.
        - А если бы не одобрял, это что-нибудь изменило бы?
        - Нет, но все же… Кроме того, я ушел из института, буду работать в контрразведке. Не хочешь присоединиться?
        - Не знаю. Ходя давно советует менять стиль жизни, да и дед тоже, но я еще не решил.
        Во дворе появился Хаджи-Курбан.
        - Во, и Ходя тут, легок на помине!
        Друзья обнялись.
        - Давненько мы не встречались, мужики, - сказал Герман. - Вам не кажется это символичным, что мы встретились именно здесь, не сговариваясь?
        - В чем символика? - полюбопытствовал Хасид.
        - Это территория Института Солнца - и нас всех тоже ждет Солнце. Рискнем ради света? Взорвем этот чертов «огнетушитель»?
        - Ты стал поэтом, спец по чужим психологиям. Вряд ли экспедиция к центру Солнца будет легкой и приятной прогулкой.
        - Я все понимаю, ответственность жуткая, но ведь нас трое и мы вместе?
        - Один за всех? - улыбнулся Хасид.
        - Все за одного!
        Вышедшая в этот момент из здания Юэмей Синь с интересом смотрела на друзей, сжимающих друг другу руки.

* * *
        Несмотря на повреждения, вызванные взрывом заминированных коггов, мантоптерский корабль не выглядел покалеченным или разрушенным ни с далекого, ни с близкого расстояния, и Герман пояснил удивленному этим фактом Кузьме:
        - Он рассчитан таким образом, что любое внешнее энергетическое воздействие только подпитывает силовой каркас. Но так как взрывы были очень мощными, скорее всего использовались аннигиляционные бомбы, то корпус космолета не смог переварить весь энергоимпульс в точке удара и потек. Если бы работала его собственная энергетика и компьютерное управление, разрушений вообще не было бы: энергию взрывов инк направил бы по касательной или использовал для разгона корабля.
        Кузьма кивнул, разглядывая исполинское «полено» мантоптерского спейсера через видеосистему галиона. Решение побывать на чужом корабле созрело мгновенно, еще на территории Института Солнца, когда они решали, что делать и куда направиться, а поскольку Герман не был загружен до предела, то и согласился сыграть роль гида, тем более что хорошо успел изучить расположение внутренних помещений космолета. Юэмей Синь поняла желание мужчин побыть вместе и осуществлению задуманного не препятствовала. Таким образом Хасид, Герман и Кузьма оказались чуть ли не на всю ночь (по времени Управления) предоставленными сами себе и решили использовать случай для отдыха и обмена новостями, благо было чем поделиться во время экскурсии по гигантскому пришельцу.
        Конечно, их сопровождал «эшелон» охраны СБ, однако друзья так привыкли к своему положению, что не замечали подстраховывающих их людей. Перед тем как отправиться в самостоятельный вояж, они выслушали инструктаж руководительницы контрразведки и нацепили на указательные пальцы перстни с опознавательной системой «свой-чужой». Эти перстни предназначались для декодирования видеодвойников и сразу начинали подавать сигналы предупреждения, если встреченный человек носил голографическую маску и был не тем, за кого себя выдавал. Секретов здесь никаких не было: перстни-опознаватели были у всех безопасников, кто имел отношение к проблеме Дьявола, и подгонялись индивидуально для каждого. Красть их или передавать другому лицу не имело смысла.
        Галион облетел двухкилометровое «полено» мантоптерского исполина с явно выраженным «древесным» рисунком, завис над брешью в его слегка вздутой корме, среди целой дюжины других земных аппаратов.
        - Что они делают? - поинтересовался Кузьма.
        - В основном это исследователи, - сказал Герман. - Копаются потихоньку в корпусе, разгадывают технологические секреты. Но есть и пограничники, и безопасники, и аналитики СЭКОНа. Ну что, налюбовались? Поехали внутрь, я вам покажу местные достопримечательности.
        Галион плавно скользнул в брешь, окунулся в полную темноту, через секунду сменившуюся гаммой бордово-коричневого цвета: видеосистема аппарата переключилась на другой диапазон визуального наблюдения. Толщина корпуса в этом месте достигала чуть ли не двадцати метров. Миновав неровные края дыры, образованные серебристого цвета потеками, галион попал в овальной формы карман, который вывел его в ландшафтную зону корабля, освещенную несколькими плазмарами по оси цилиндра зоны. Вся полость от этого казалась заполненной туманом или голубоватой дымкой, скрывающей пейзаж.
        - Как вам объемчик? - продолжал Герман. - Не любили наши приятели-богомолы экономить пространство.
        - Минуту, - сказал вдруг Хасид, глядя куда-то назад; они сидели в кокон-рубке галиона, оборудованной сферическим виомом, и могли видеть все, что творилось вокруг.
        - Ты чего? - оглянулся Герман.
        - За нами ползет чей-то когг.
        - Охрана небось.
        - Берегись! - крикнул Хасид.
        Пилот галиона отреагировал мгновенно, но не на предупреждение пассажира, прозвучавшее запоздало, а на сигнал тревоги инка. Когг, крадущийся следом за галионом, метнул в него клинок ослепительно голубого огня - стреляли из «мэрса» - сверхвысокочастотного электроразрядника, - не попал, и галион успел увернуться. Когг ударил снова, на сей раз удачнее: разряд вонзился в корму машины и расплескал ее на расплавленные металлические капли, превратил в застывший кратер.
        Галион закрутило штопором, третья молния наверняка развалила бы его на части, но в этот момент вмешался «эшелон» охраны. Откуда-то из туманной глубины ландшафтной зоны мантоптерского корабля протянулась к атакующему коггу трасса бледных огоньков, и он превратился в яркую вспышку жемчужного света. Не осталось даже мелких обломков! Безопасники, отвечавшие за жизнь подопечных, применили более мощное оружие - «глюк», именуемый в среде специалистов «раздирателем кварков».
        Финала боя неизвестного террориста с охраной пассажиры галиона не увидели. Они были заняты собственным положением. За секунду до столкновения поврежденной машины со стеной грота пилот катапультировал кокон рубки, сработала система спасения, и четырехметровая полусфера кокона улетела к центру цилиндра ландшафтной зоны, откуда плавно спланировала на высохший мантоптерский лес, раздавив часть растений в пыль.
        Рядом упал модуль патруля, из него вынеслись фигуры безопасников, подлетели к полусфере спасательной капсулы.
        - Выходим, - будничным тоном произнес пилот, выбираясь из своего раскрывшегося, как бутон кувшинки, кресла. - Проверьте бижо.
        Полусфера лопнула, в ней образовалась щель люка, с шипением выпустившая воздух кабины. Потерпевшие с некоторым трудом выкарабкались наружу: внутри мантоптерского «полена» царила невесомость. К тому же они сели на заросли кактусовидного леса с торчащими во все стороны колючками. Пробираться между деревьями было не особенно приятно.
        - Интересно, как гуляли по этому лесу сами хозяева? - высказал общую мысль Кузьма, повиснув на антиграве над колючей чащобой.
        - Живы?! - подлетел к ним взволнованный командир «эшелона». - Простите ради бога за опоздание! Но напавшая на вас машина ответила на запрос как «свой»!
        - Выяснили, кому она принадлежала? - осведомился Хасид.
        - Не успели, выясняем.
        - Нам нужна другая машина.
        - Отставить! - раздался в наушниках всех троих чей-то суровый голос.
        Рядом повис еще один аппарат - сизо-серебристый «орлан» с эмблемой УАСС, из него появился мрачный Ребров, а за ним Юэмей Синь.
        - Отставить все прогулки, - продолжал комиссар службы безопасности. - Тем более по режимным объектам. Война с Дьяволом не закончилась. Полковник Хаджи-Курбан, объявляю вам служебное замечание. Вы должны понимать, насколько рискованны такие эйфорические экскурсии.
        - Виноват, - подтянулся Хасид.
        - Прошу прощения, джентльмены, - проговорила Юэмей Синь шелковым голоском. - Я забираю у вас господина Алниса. - Она сделала приглашающий жест.
        Герман сконфуженно посмотрел на друзей, развел руками и скрылся в кабине «орлана». Туда же забрались и начальница контрразведки с комиссаром. «Орлан» улетел.
        - Отдохнули, - проворчал Кузьма, глядя ему вслед.
        - Погуляли, - в тон другу отозвался Хасид.
        Они обменялись понимающими усмешками.
        - Придется поискать более спокойное место для отдыха, чем этот мантоптерский голиаф.
        - На базе, что ли?
        - Ну почему? Полетели в Ригу, Лапарра только рад будет, не говоря о его внучке.
        - А потом туда заявится комиссар и сделает тебе еще один выговор за неоправданный риск.
        - Дом Лапарры легче контролировать, да и не станут террористы атаковать нас в мегаполисе, рискуя быть обнаруженными и захваченными.
        - Ну, меня уговаривать долго не надо, я согласен. Тайфы здесь работают?
        - В корабле уже стоит метро, должны работать.
        Кузьма поднялся чуть выше над серо-зелеными зарослями леса, огляделся.
        - Да, кораблик ничего себе, есть где разгуляться и что посмотреть. Жаль уходить, не познакомившись с техникой мантоптеров. Идея была неплохая.
        - Еще погуляем. - Хасид махнул рукой командиру обоймы охраны. - В Ригу, Олег.
        - Понял. - Молодой человек дал какую-то команду, и безопасники, и пилот сбитого галиона один за другим исчезли. Улетел и когг дежурной смены.
        - Давай первым, - кивнул Хасид.
        - Внимание! - заговорила рация. - Сообщение Хаджи-Курбану и Кузьме Ромашину: немедленно прибыть в Управление к директору!
        Друзья переглянулись.
        - Что случилось? - поинтересовался Хасид.
        - ЧП, - коротко доложил оператор связи «спрута-2». - Нападение на Институт Солнца.
        Кузьма в изумлении посмотрел на Хасида.
        - «Крот»?!
        - Узнаем, - коротко ответил Хасид, нажимая пуск тайфа.
        За ним стартовал на Землю и Кузьма.
        Глава 16
        ДЕСАНТ В ТЕРМОЯДЕРНУЮ ГЛУБИНУ
        Диверсанты просчитались.
        Охрана ангара с «солнечным кротом» была усилена, и команде агентов Дьявола, прибывшей ночью для уничтожения аппарата, пришлось спешно ретироваться, после того как их засекли еще на подходе. Они успели уничтожить витса охраны первой линии защиты территории Института, взорвать дверь ангара, и тут же были атакованы с трех сторон десантом службы безопасности. Три диверсанта погибли, двоим удалось бежать: они имели тайфы. Сопровождавший команду АИСТ[35 - АИСТ - активная интеллектуальная система.] сражался до последнего, пока осерчавшие безопасники не полоснули по нему из «глюка». После этого разрезанный пополам АИСТ, похожий на трехметровую безголовую гориллу в доспехах, попытался самоликвидироваться, но не смог, не сработала система самоуничтожения. В результате безопасникам наконец удалось добыть первые свидетельства того, что против них работают зомбированные резидентом Дьявола сотрудники службы безопасности Правительства.
        Ребров доложил об инциденте директору УАСС, и тот созвал срочное совещание руководителей секторов Управления, на котором дал задание всем начать проверку личного состава с целью выявления агентуры Дьявола. Рапорт о случившемся он послал и Артуру Мехти, министру безопасности, и премьеру, хотя скорого ответа не ждал. Министр сам подозревался в связях с резидентом Дьявола и должен был на время затаиться, притормозить деятельность своих помощников, премьеру просто требовались более весомые результаты расследования.
        После совещания Филипп принял в своем кабинете доверенных лиц, среди которых оказались и Кузьма с Хасидом. Кроме них, здесь собрались Ребров, Юэмей Синь, Герман Алнис, Ян Лапарра, Игнат Ромашин, аналитик службы безопасности и он же заместитель комиссара Дзарковский и глобалист Дикушин.
        - Теперь поговорим о главном, - сказал директор УАСС, оглядев лица присутствующих бесстрастным взглядом. - Мы получили сообщение от экспедиции к шаровому звездному скоплению М19. Работникам спецгруппы Управления удалось разоблачить агентов Дьявола, и хотя при этом два человека погибли, а шестеро ранено, задача выполнена.
        По кабинету прошло движение. Дикушин, лицо которого на миг потеряло значительность, стало растерянным, хотел что-то сказать, но встретил острый взгляд Реброва и передумал.
        - Планета мантоптеров найдена, - продолжал Филипп, делая вид, что не заметил реакции глобалиста. - Звезда их почти погасла из-за работы «огнетушителя», подобного тому, что торчит в нашем Солнце. Они без особого восторга пошли на контакт с нашими представителями, но зато дали карту цивилизаций Галактики с подробными координатами звезд. По словам начальника экспедиции Мая Реброва, в нашей Галактике насчитывается около сотни цивилизаций - на все три триллиона звезд, и восемьдесят пять из них - негуманы.
        По кабинету пролетел легкий шелест одежды присутствующих, хотя никто из них не решился высказать свое отношение к сообщению.
        - Теперь мы можем послать экспедицию к негуманоидным расам Галактики с надеждой на более весомую отдачу. Первую из них - к Орилоуху и Дайсону - возглавит молодой ученый-ксенопсихолог Герман Алнис.
        Все посмотрели на заерзавшего на своем стуле Германа, по-видимому уже знавшего о назначении.
        - Вы же хотели взять его в экипаж «крота», - брюзгливо заметил Дикушин.
        - Численность экипажа по настоянию СЭКОНа существенно сокращается. Вместо пятнадцати человек пойдут девять.
        - Кто, если не секрет?
        - Для вас не секрет. Это начальник экспедиции Ян Лапарра. - Головы повернулись к невозмутимому советнику СЭКОНа. - Заместитель начальника физик Кузьма Ромашин, специалист в области ТФ-теории и главный разработчик «паньтао». - Все посмотрели теперь на обалдевшего от известия Кузьму. Он не ожидал, что станет замом руководителя отряда.
        - Кроме них, в состав экипажа включены начальник особой группы СБ полковник Хаджи-Курбан, - продолжал директор УАСС, - конструктор «паньтао» Андрей Гредас, универсалист Уве Хесслер, специалист в области физики звезд, драйвер-прима Жан Иванов, который будет пилотировать «крота», инженер защиты Беата Полонска и еще два человека, имена которых назовут министр безопасности и председатель СЭКОНа. Кроме своих непосредственных функций, каждый член экипажа будет выполнять обязанности обслуживающего персонала «крота» - операторов и техников систем, инк-программистов и дежурных по хозблоку. Придется подучиться. Вопросы по составу экипажа есть?
        - Кто занимался подбором кандидатур? - поинтересовался Дикушин.
        - Кадровая комиссия службы безопасности, - ответил Филипп, - и я. Еще вопросы?
        - Они все понимают, на что идут?
        Директор Управления мельком посмотрел на Кузьму.
        - Думаю, понимают. Хотя у каждого еще есть время подумать и отказаться от участия в столь рискованном предприятии. Если вопросов к присутствующим здесь членам экипажа нет, продолжим наш малый совет.
        - Господин директор, - вдруг прервала Филиппа Юэмей Синь. - Разрешите вас на два слова? - Она подошла к Ромашину и что-то прошептала ему на ухо.
        - Извините, судари мои, - встал из-за стола директор и вышел из кабинета вместе с руководительницей контрразведки.
        Кузьма придвинул губы к уху Хасида:
        - Что стряслось?
        - Сигнал «три двойки», - так же шепотом ответил безопасник, получивший по рации информацию по своим каналам. - Зафиксирована попытка прослушать нашу беседу в кабинете.
        - Это хорошо.
        Хасид с удивлением покосился на приятеля, и тот пояснил:
        - Раз кто-то пытается нас прослушать в кабинете самого директора, значит, все здесь сидящие не работают на агентуру Дьявола.
        - Ну, это еще ни о чем не говорит. Я, например, кое-кого из гостей недолюбливаю.
        Вернулся Филипп Ромашин - один, без Юэмей Синь.
        - Прошу прощения, совещание переносится на более позднее время, я извещу вас заранее. Все свободны. А ты останься, - посмотрел он на Кузьму.
        - Я подожду тебя у фонтана, - тактично напомнил о себе Хасид.
        Все вышли.
        - Слушаю вас, господин директор, - вытянулся по швам Кузьма.
        Филипп окинул его недовольным взглядом.
        - Садись.
        Кузьма сел, пристыженный.
        - Прости, дед, я просто попытался пошутить. Что случилось? Опять козни Дьявола?
        - Начали пачками исчезать плоские «зеркала». То ли Наблюдатель решил убрать свои системы слежения за нами, убедившись в наших благих намерениях, то ли «зеркалам» просто пришел срок. Но я хотел поговорить с тобой о другом. Ты дал согласие войти в команду «крота»…
        - Какие могут быть сомнения? Конечно, я пойду. Не ожидал только, что ты сделаешь меня замом Лапарры.
        - Это его предложение, а не мое. Но все ли ты взвесил, все ли обдумал, просчитал ли степень риска?
        Кузьма нахмурился:
        - Не понимаю, к чему ты клонишь. Я ведь не один иду, а вместе со всеми. К тому же риск сведен к минимуму, коль на борту «крота» устанавливается специальная станция метро.
        Филипп включил информканал, одна из стен кабинета стала прозрачной, провалилась вперед и превратилась в виом, в центре которого вспыхнул кипящий шар Солнца. Кабинет затопил плотный поток жгучего белого света. Кузьма прикрыл глаза ладонью.
        Тотчас же цвет и плотность светового урагана изменились, автомат включил видеофильтры, спасая человеческое зрение. Цвет Солнца стал алым, на него теперь можно было смотреть, не рискуя ослепнуть. Видеокамера была установлена скорее всего на одной из обсерваторий Венерианского пояса на расстоянии семидесяти-восьмидесяти миллионов километров от Солнца, на его диске с такого расстояния нельзя было разглядеть мелких деталей и оценить изменение температуры поверхности, но Кузьме вдруг показалось, что лик Солнца весь покрыт черными пятнами и от него веет холодным ветром.
        - Десять лет, - сказал Филипп с необычным выражением, от которого у Кузьмы побежали по спине мурашки. - А может быть, и меньше.
        - Что? - не понял молодой человек.
        - Звезда мантоптеров почти погасла за десять лет после падения на нее «футбольного мяча», то бишь «огнетушителя». Но уже через несколько месяцев на нашем солнышке начнутся необратимые изменения светимости и спектра. Если мы не успеем уничтожить «футбольный мяч».
        Филипп выключил виом, глянул на потрясенного внука, сдвинув брови.
        - Теперь ты понимаешь цену риска и степень ответственности, лежащей на вас? Вы о б я з а н ы дойти! Во что бы то ни стало! Бежать из Солнца через метро можно будет лишь в одном случае - в случае прямой угрозы жизни экипажа, когда вас будет ждать неминуемая гибель! Э т о ты понимаешь?
        Кузьма сглотнул ставшую вязкой слюну, кивнул. Слова не шли на язык, и прошло какое-то время, прежде чем он смог выдавить:
        - Мы дойдем, дед.
        Филипп хмуро улыбнулся.
        - Я не сомневался. Однако хочу предупредить кое о чем… только никому ни слова, мальчик! Никому! Даже Лапарре.
        - Могила, дед!
        - Это очень важно… не знаю даже, с чего начать. В общем, если обнаружишь что-то странное… в обстановке, в поведении людей, в их речи… сообщи сразу Хасиду. И только ему одному!
        - О чем ты, дед? Что это значит? Что я должен обнаружить?
        - Не должен, может быть, все и обойдется, но кто знает? Короче, в экипаж могут затесаться агенты Дьявола, выявить их не представляется возможным, но ты не должен предпринимать никаких самостоятельных действий, не посоветовавшись с полковником Хаджи-Курбаном. Понял?
        - Да я и не собирался… однако еще ничего не…
        - Понял, я спрашиваю? - Глаза Ромашина-старшего стали грозными. - Никаких самостоятельных действий! Обещай мне!
        - Хоршо, хорошо, дед, я понял, обещаю, но ведь дед Кати тоже должен знать…
        - Лапарра будет знать все, что ему положено знать. Иди и помни, что я сказал. Бери Хасида, лети с ним в Институт Солнца, проконтролируй установку метро, твоего любимого «паньтао» и системы защиты. Первого мая состоятся ходовые испытания «крота», и если они пройдут удачно, третьего мая начнется основная экспедиция.
        Кузьма поднялся и, чувствуя легкое головокружение, пошел к двери.
        - Подожди. - Филипп вышел из-за стола, обнял внука, прижал к груди, отстранил. - Теперь иди. Ни пуха тебе, ни пера, мальчик!
        - К черту! - ответил Кузьма, суеверно сплевывая через левое плечо.

* * *
        Ходовые испытания «солнечного крота» прошли вполне успешно.
        Он нырнул в фотосферу Солнца на двадцать с лишним километров и благополучно выбрался обратно, вопреки мнению скептиков выдержав небывалые температуры, давление и всплески электромагнитных полей. А поскольку руководством спецслужб были развернуты беспрецедентные меры безопасности, агенты Дьявола не рискнули вмешаться в ход испытаний, хотя и развернули информационную войну, пытаясь напугать, во-первых, общественность - «непредсказуемыми последствиями вмешательства в работу естественного солнечного ядерного реактора», во-вторых, экипаж «крота» - страхом неминуемой гибели, в-третьих, Правительство - падением рейтинга, ведущим к непременной досрочной смене власти.
        Ни того, ни другого, ни третьего Артуру Мехти и компании, его поддерживающей, добиться не удалось. Общественности по большому счету было наплевать на то, что делают спецслужбы и Правительство, лишь бы не мешали ей - обществености - жить и развлекаться, а также защищали ее от опасности. Особой поддержки в Правительстве министр безопасности также не встретил. Его не любили за высокомерие, пренебрежение к законам этики и откровенный карьеризм. Ну а экипаж «крота» был подобран таким образом, что испугать его было невозможно, и даже «две темные лошадки» - люди министра и председателя СЭКОНа, вошедшие в команду, не имели на основую группу должного влияния, несмотря на свои чины и регалии.
        Одним из них стал сын министра Оскар, получивший недавно статус советника и чин генерала, вторым - доктор психологии и социологии, доктор исторических наук, академик, эксперт СЭКОНа, интуитив, генерал юстиции, бывший чемпион Канадской федерации по универсальным видам борьбы Гарри Ширер.
        Второго мая после возвращения «крота», пилотируемого Жаном Ивановым и Яном Лапаррой, экипаж «подсолнцехода» собрался в зале визинга второй Меркурианской базы УАСС. Кузьма уже знал о включении в состав команды Оскара Мехти, поэтому никак не выразил своего отношения к нему при встрече. Черноволосый же красавец повел себя странно: он вдруг раскрыл объятия и пошел навстречу Кузьме, улыбаясь ослепительной улыбкой киноактера:
        - Ба, как я рад видеть знаменитого теоретика в нашем дружном коллективе! Надеюсь, вы не держите обид на генерала Оскара?
        Кузьма остановился, покосившись на Хасида. Сказал сдержанно:
        - Не держу.
        - Вот и отлично! - Оскар потряс руку Ромашина, приблизился к его лицу и добавил тихо и быстро, все так же улыбаясь: - Лучше бы ты остался дома с мамочкой, пай-мальчик, так как, боюсь, этот поход плохо для тебя кончится. Привет Катюше от меня… если только вы встретитесь.
        Оскар раскланялся с Хасидом с преувеличенным пиететом и отошел с уверенным и пренебрежительным видом, заговорил с Уве Хесслером, с превосходством оглядываясь на друзей и подмигивая им.
        - Что это он на себя не похож? - понизил голос Хасид. - Неужели пошел на примирение? Или что-то задумал? Что он тебе сказал?
        - Предупредил, что я могу и не вернуться.
        - Ну, тогда все в порядке. Есть хорошая поговорка на этот счет: предать могут только друзья. А он в наших друзьях не числится. Мы знаем, что он за птица, и будем держать ушки на макушке.
        - Не нравится мне его мерзкая улыбка…
        - Мне тоже, но тут уж ничего не поделаешь, придется терпеть.
        - И намеки не нравятся…
        - Какие намеки?
        - Он Катю упомянул… намекнул, что мы можем с ней не встретиться. Между прочим, я ее уже два дня не видел, и даже на звонки она не отвечает.
        - Улетела куда-нибудь, к другим звездам, куда проложены ветки метро. Она же работает аналитиком в экологической комиссии СЭКОНа, мало ли куда они погли ее послать. Что дед говорит?
        - В том-то и дело, что ничего не говорит. Отделывается отговорками. Он с ней тоже давно не встречался. Катя ему звонила откуда-то, просила не беспокоиться.
        - Вот видишь, и тебе позвонит.
        - Прошу подойти ближе, - подозвал членов экипажа Ян Лапарра, включая обзорный виом зала. - Все друг с другом знакомы, поэтому нет необходимости никого представлять. Сейчас мы посмотрим кое-какие видеозаписи, сделанные инком «крота» во время ходовых испытаний, выслушаем водителя, обсудим пожелания всех присутствующих и начнем подготовку. Старт завтра, в двадцать два часа по среднесолнечному.
        Виом, показывающий ландшафт сумеречной зоны Меркурия, мигнул, и зал визинга залил могучий поток оранжевого света: видеосистема развернулась к Солнцу, край которого вырос над зубчатой линией горизонта. Затем изображение изменилось: включилась запись. Солнце заняло все поле обзора. Алое сияние невероятной интенсивности заполнило зал визинга, проникло во все щели, пронзило тела людей, растворяя их в себе, сбило все ориентиры, стало густой массой, которую можно было резать на куски и есть как желе.
        Затем сияние померкло, поверхность Солнца потускнела, стала темно-вишневой, на нем обозначились конвективные ячейки, пятна, альвеновские петли, столбы газа и протуберанцы, более светлые, чем остальное поле.
        «Крот» пронзил хромосферу светила, вошел в его приповерхностный слой, и виом стал чисто багровым, без каких-либо деталей и структур.
        - Видеосистема «крота» отказала, - пояснил Лапарра. - Интенсивность в световом диапазоне излучения оказалась слишком высокой. Специалисты разбираются с этой проблемой и должны настроить видеосистемы должным образом. Кроме нее, на борту «крота» будет установлен дистанционный задатчик курса - часть системы наведения на цель.
        - Как же пилот ориентировался под… э-э, - Дикушин чуть не сказал «под землей», - под фотосферой?
        - Кроме видеоаппаратуры, «крот» оборудован множеством других систем, в том числе нейтринным и гамма-телескопами. Вот картинка с подключением нейтринного телескопа.
        Цвет виома изменился на густо-сиреневый, стали видны какие-то голубые прожилки и белесые волокна, уходящие в невероятную глубину. Некоторые из волокон на грани видимости заканчивались беловатыми клубеньками, похожими на клубни картофеля.
        - Эта «картошка» - система конвективных течений, пронизывающих подповерхностную зону Солнца толщиной около ста сорока тысяч километров. «Клубни» располагаются на границе переходно-волновой зоны, ниже которой начинается слой ядерной перекачки.
        Лапарра посмотрел на Уве Хесслера.
        - Об этом лучше меня может рассказать специалист, Солнце - его епархия. Если появятся вопросы - он ответит.
        Физик мотнул кудлатой головой.
        Изображение в виоме изменило цвет на коричневый, «стебли картофеля» исчезли, на темно-коричневом фоне появились довольно быстро вспыхивающие и исчезающие оранжевые, алые и малиновые геометрические фигуры: дуги, овалы, петли, спирали, окружности.
        - Это уже картинка с гамма-телескопа, - сказал Лапарра. - Видны так называемые «духи» - зоны активных возмущений плазмы, в которых происходит процесс аннигиляции магнитных полей. Их нам придется обходить.
        Виом погас.
        - Вопросы?
        - Как вел себя «крот» на глубине? - спросила Беата Полонска, круглолицая светловолосая женщина с яркими фиолетовыми глазами.
        Все посмотрели на пилота. Жан Иванов в своем «кибернетическом» унике напоминал былинного богатыря в латах: размерами, разворотом плеч, сильной шеей, открытым симпатичным лицом и копной русых волос. Держался он достойно: уверенно, спокойно, с профессиональной сдержанностью.
        - «Крот» вел себя отлично, - ответил он. - Никаких претензий. Мы с Дэвом быстро подружились.
        - Кто это - Дэв?
        - Инк «крота», - вместо Иванова ответил Лапарра. - Интеллект-компьютер класса «супер», или «Большой Умник». Таких компактных машин в Системе всего несколько штук, нам выделили одну. Итак, господа единомышленники и соларнавты, готовы ли вы спасать человечество?
        В голосе Яна прозвучала завуалированная ирония, понятная только тем, кто хорошо знал патриарха. Остальные приняли его слова за чистую монету.
        - Готовы… - послышались голоса, и даже на Оскара подействовало общее эмоциональное поле, возникшее у команды, сплоченной не столько волей командира, сколько смыслом, который стоял за его словами.
        Поиски Кати ни к чему не привели.
        Ее не было дома, она не появлялась на работе, в командировку ее тоже не посылали, и никто не знал, в том числе и подруги, где она может находиться. Лапарра же по-прежнему не желал обсуждать исчезновение внучки с Кузьмой, и отправлялся тот в экспедицию с тяжелой душой и дурными предчувствиями. Лишь обещание отца найти Катю слегка повысило тонус младшего Ромашина, и устраивался он в кокон-рубке «крота» уже с надеждой вскоре услышать голос любимой женщины.
        Рубка занимала второй сверху - от купола линзы аппарата - отсек и могла катапультироваться в случае непредвиденных обстоятельств, грозящих гибелью экипажу. Она имела собственные контуры защиты. Правда, ее энергозапасы были незначительны, и продержаться в условиях непрекращающегося термоядерного взрыва, каким являлось Солнце, она могла не более двух часов. Впрочем, команда «подсолнцехода» не рассчитывала спасаться таким образом, надеясь на проверенную в ходе испытаний аппарата линию метро. И все же опасения и страхи имели место быть.
        Во всяком случае, у Кузьмы сперло дыхание и сердце ухнуло в пятки, когда он разместился рядом с Хасидом в ложемент-органелле единого кокона, и квазиживые лепестки органеллы накрыли его полупрозрачной тугой мембраной.
        «Крот» еще находился в ангаре спейсера «Крузерштерн», который двигался в короне Солнца на расстоянии миллиона километров от его поверхности. Процедура старта экспедиции выглядела так.
        Спейсер начинал разгон, нырял в тоннель ТФ-режима, пронизывая хромосферу, выходил в сотне километров от фотосферы, в так называемом обращающемся слое, и выстреливал «крота». Дальше «подсолнцеход» должен был двигаться самостоятельно.
        Он пересекал нижнюю часть обращающегося слоя, состоящего из раскаленных до температуры в четыре с половиной тысячи градусов газов множества химических элементов от лития до железа, и со скоростью около двух километров в секунду врезался в фотосферу, включая аннигиляционный бур. С такой скоростью он должен был пересечь всю фотосферу и слой верхней конвекционной зоны толщиной около сорока тысяч километров, называемый «слоем кудрявой фрагментации». По мере роста давления и плотности плазмы скорость аппарата должна была падать, и оставшуюся до ядра часть пути он должен был преодолевать со средней скоростью в один километр в секунду.
        Все это Кузьма знал, цифры его не пугали и не впечатляли, но замысел экспедиции был грандиозен, от него невольно захватывало дух: никто никогда не пытался пронзить Солнце, пройти его насквозь! - и воображение рисовало жуткие картины гибели «крота» в раскаленной бездне.
        Однако все оказалось намного прозаичней умственных фантасмагорий. Внутри кокона поддерживались комфортные условия: температура, давление, влажность, гравитация - никакие рывки аппарата, удары и тряска до людей не доходили, автоматика надежно гасила все колебания корпуса, и будничные реплики пилота и командира, управлявших «кротом» как обычным космическим аппаратом, вселяли в души людей уверенность и спокойствие.
        Стартовали точно по расписанию - в двадцать два часа по среднесолнечному времени. Через две минуты «Крузерштерн» вышел в расчетный район солнечной атмосферы между двумя протуберанцами, напоминающими согнувшиеся кустистые водоросли бордового цвета, и члены экипажа увидели удивительный алый «луг», образованный более светлыми столбами газа - спикулами.
        - Прошли хромосферу, - раздался в голове Кузьмы (аппаратура связи работала прямо на слуховой нерв, а видеоаппаратура - на зрительный нерв человека) голос Иванова. - Отделение!
        «Крот» вырвался из теснины ангара спейсера, как пуля из ствола старинного мушкета.
        - Пошли своим ходом.
        «Травинки луга» стали увеличиваться, превращаться в гигантские столбы и колонны, одна из них засветилась сильней, превратилась в колоссальный факел сложной тюльпанообразной формы. «Крот» вильнул, по дуге обходя его «лепесток» поперечником в сто километров. Внизу сквозь сияющий алый туман проступила ячеистая поверхность фотосферы в виде сетки с более светлыми зернами-гранулами и темно-вишневыми нитями. Размеры гранул достигали пятисот-восьмисот километров, они довольно быстро двигались, возникали, исчезали - время жизни каждой ячейки не превышало восьми минут, - а представляли они собой выходы конвекционных течений из глубин подповерхностного слоя Солнца. Существовали еще два уровня грануляции - с размерами ячеек до тридцати тысяч километров и до четырехсот тысяч километров, отражающие самые глубокие очаги конвекции, но их аппаратура «крота» «не брала» из-за огромных размеров.
        - Входим в фотосферу.
        Ярким радужным всполохом резануло глаза - это включился аннигиляционный бур аппарата, и с тяжким плеском он нырнул в кипящий слой солнечной плазмы, имеющей температуру около шести тысяч градусов по Кельвину. И сразу картина перед глазами изменилась, все пространство впереди заполнило ровное красное сияние, пронизанное мириадами вспыхивающих и гаснущих алмазных звездочек.
        - Прошу доклады! - прилетел шелестящий голос Лапарры.
        - Самочувствие нормальное, - отозвался дисциплинированный Уве Хесслер. - Пока никаких неожиданностей.
        - Все о'кей, - коротко бросил Гарри Ширер.
        Доложили о своих ощущениях и остальные члены экипажа. Не ответил только Оскар Мехти. Видимо, хотел подчеркнуть свою значительность, однако Лапарра сделал вид, что не заметил этой паузы, и вопросов больше не задавал, оставив новоиспеченного генерала наедине с его спесью.
        Истекла минута, другая, третья.
        «Крот» продолжал вгрызаться в солнечную плазму, уплотнявшуюся и разогревающуюся каждую секунду, превращая ее в ничто, в излучение. Ничего особенного не происходило, ход аппарата был плавным и быстрым, магнитные поля в месте погружения оказались достаточно спокойными, защита прекрасно справлялась с раскаленной массой «пород», и соларнавты постепенно успокоились, расслабились, перестали напряженно всматриваться в глубины кипящей ядерной бездны.
        Через три минуты прошли фотосферу, миновали изогнутое стебельчатое образование, удивительно похожее на гигантское щупальце спрута с присосками - силовую магнитную трубку, и углубились в зону «кудрявой фрагментации». Этот конвекционный слой кипел так яростно и мощно, что «крот» тотчас же был увлечен одной из струй беснующейся плазмы и отброшен от места входа на пятьсот километров. И хотя на ощущениях людей этот горизонтальный рывок не отразился, все же они почувствовали колоссальную неуправляемую мощь стихии, для которой земной аппарат представлял собой не более чем пылинку.
        Вообще этот слой толщиной в десять тысяч километров для «крота» оказался самым сложным препятствием. В нем происходило дробление конвекционных струй, их разбегание, круговорот, столкновение, уничтожение и еще более мелкая фрагментация, в результате чего аппарат швыряло из стороны в сторону, кружило, переворачивало, сносило, бросало вверх, а он упорно лез вниз, вниз, вниз, проскочил два гигантских газовых пузыря, нагретых больше, чем окружавшая их среда, - зародыши протуберанцев и факелов, и с трудом ушел от сложной формы магнитной петли, способной захватить его в ловушку. Магнитоплазменная завеса «крота», предохранявшая его корпус от прямого соприкосновения с кипящей плазмой, по сути тоже представляла собой магнитное поле, которое взаимодействовало с магнитными полями Солнца, иногда отталкиваясь от них, а иногда «прилипая», и тогда приходилось на мгновение выключать ее, чтобы оторваться от магнитных «присосок» и «щупалец». Выручали при этом нейтридная броня корпуса, почти не проводящая тепла, и создаваемый ТФ-генераторами слой «анизотропного вакуума», принимающий на себя основную нагрузку в виде
растущего по мере спуска вниз давления.
        Через час «крот» прошел около семи тысяч километров по сложной кривой, считая от точки погружения в фотосферу, - скорость его возрастала, когда его подхватывала масса очередного конвекционного потока, - и углубился в подповерхностный слой светила на тысячу двести километров. Последнее обстоятельство настораживало: по расчетам, экспедиция должна была добраться до ядра за неделю, максимум - за десять дней, а падение скорости сразу отодвигало сроки выполнения задачи.
        - Прошли первый токовый слой, - доложил Дэв, которому Лапарра передал функции информатора.
        Кузьма, проштудировавший перед стартом монографию Хесслера о процессах на Солнце, знал, что при движении и «всплытии» магнитных полей в плазменной трубке вокруг них возникают мощные электрические токи, но самые сильные токи текли в приповерхностном слое Солнца, где наиболее разнообразна иерархия вихревых движений различных масштабов.
        Прошел еще час.
        Цвет поля обзора сгустился до темно-вишневого, в этой вибрирующей массе появились зеленовато-сизые узелки - блэкгулы, зародыши вихрей и турбулентных ячеек диаметром до тысячи километров и температурой свыше двадцати тысяч градусов. Они выстреливали во все стороны нитевидные отростки, «псевдоподии», и шевелились как невиданные живые организмы, рыщущие вокруг в поисках пищи. Дэв подключил к слуховому каналу звуковые датчики, и соларнавты впервые услышали синтезированный шум солнечных недр.
        Волны - магнитозвуковые, альвеновские, звуковые - переносят всего одну тысячную часть всей энергии конвекционных движений, и скорость их намного выше скорости звука в атмосфере Земли, но их можно уловить и адаптировать к полосе звуков, улавливаемых человеческих ухом, и Дэв это сделал.
        Кузьма услышал торжественно-звенящий гул, шелестящее шипение, удары, бульканье, быстро затихающий и возникающий снова рев, похожий на грохот океанского прибоя, длинные вибрирующие гулкие свисты разной тональности, низкое - на грани слуха, - почти инфразвуковое бормотание, вздохи и серии отголосков, напоминающие женский смех. По мере погружения «крота» эти звуки почти не менялись, разве что становились все более дрожащими, вибрирующими и объемными.
        Кузьма перестал ощущать ход времени и очнулся только от чьего-то прикосновения: киб-стюард принес кофе, тоник и тосты. Лишь после этого Ромашин отключил видеосистему и огляделся по сторонам, обнаружив, что большинство коконов-органелл пустует. Разве что коконы пилота и командира экспедиции оставались закрытыми: они работали.
        - Где остальные? - спросил Кузьма осоловело, заметив сидевшего рядом с чашкой кофе в руках Хасида.
        - Давно разбрелись кто куда, - равнодушно пожал плечами безопасник. - Надоело. Один ты у нас такой терпеливый, эстет. Может быть, тоже найдем себе другое занятие? Например, я хочу искупаться в бассейне.
        - А если возникнет какое-нибудь препятствие?
        - Нас известят, мы постоянно будем находиться в поле динамической интерсвязи. Все равно от нас ничего не зависит.
        - Значит, ты тоже не любовался подсолнечным миром? Неинтересно?
        - Почему же, интересно, однако я не фанат термоядерных реакций, как некоторые, а пейзаж довольно однообразен.
        - В этой зоне нет термоядерных реакций, они идут в самом ядре, на глубине около шестисот сорока тысяч километров.
        - Ты созрел для лекции?
        Кузьма окончательно пришел в себя, взял чашку с кофе, отхлебнул.
        - Пожалуй, я больше созрел для бассейна.
        Откинулись гибкие «лепестки» кокон-кресла Лапарры. Он помял лицо ладонями, взял с плавающего неподалеку подноса чашку с горячим шоколадом, посмотрел на замолчавших друзей.
        - Не страшно лезть в ад?
        Хасид и Кузьма переглянулись, проговорили в одни голос:
        - Нет!
        Лапарра усмехнулся, сделал глоток.
        - Молодо-зелено, на подвиги тянет, это нормально. Как говорится, в жизни всегда есть место подвигу. - Ян сделал еще один глоток. - Надо только быть подальше от этого места. Или у вас другое мнение?
        Друзья снова обменялись взглядами, не понимая внезапной разговорчивости патриарха. Ян усмехнулся.
        - Не возражаете, если я составлю вам компанию в бассейн?
        - Нет, - озадаченно промямлил Кузьма.
        - Вот и отлично. - Лапарра глянул на кокон пилота. - Жан, отправь сообщение наверх: у нас все в порядке, прошли «кудрявую зону», идем дальше.
        Один за другим они выбрались в коридор, но вместо того, чтобы повернуть налево, к лифту, ведущему к бассейну и спортзалу, Лапарра вдруг прижал палец к губам и подтолкнул друзей направо, к подъему на самый верхний уровень «крота», где был установлен «паньтао». Не понимая, в чем дело, оба поспешили за командиром экспедиции.
        Движущийся пандус вынес их под купол линзы «крота». Лапарра подошел к люку в торце переходного отсека, приложил ладонь к зеленой окружности на стене, затем приблизил лицо к черному окошку. Из окошка выстрелил зеленоватый лучик, ощупал лицо старика, заглянул в его глаза и скрылся. С тихим шорохом люк разошелся лепестками диафрагмы, открывая проход в отсек с «паньтао».
        - Дэв, регламентное тестирование систем, - будничным тоном произнес Лапарра.
        - Слушаюсь, командир, - мягким глубоким баритоном отозвался инк управления «крота».
        Лапарра подтолкнул молодых людей к люку, вошел за ними, дождался, когда проход закроется и вспыхнет свет, проговорил:
        - Теперь можно говорить. Мы временно выпали из поля связи, никто нас не услышит. В следующий раз, если захотите сказать что-нибудь, чтобы вас услышал только я, назовите пароль: Дэв, регламент, - и он отключит вас от интеркома. Это было предусмотрено заранее. Теперь о деле. Слушайте, анализируйте, думайте, решайте, что делать, но не перебивайте. Катю похитили. Тихо! - остановил он попытку Кузьмы вставить слово. - Выражать свои эмоции будете потом. Ко мне пришли от имени министра безопасности, я не мог их не принять. Они где-то захватили Екатерину и потребовали от меня код метро «крота» в обмен на ее свободу. Я обещал подумать. Через шесть часов заканчивается срок ультиматума. Боюсь, мне придется сообщить код Оскару, иначе они убьют Катю. Вряд ли их что-либо… или кто-либо остановит. Кроме… - Ян помолчал, с явным трудом возвращая себе утраченное душевное равновесие. - Кроме вас.
        - Что мы можем сделать? - сразу все понял Хасид.
        - Оскар должен знать, где Катя, или по крайней мере тех, кто знает. Начните с него. Я даю вам карт-бланш. Жан, Андрей и Беата на нашей стороне, Хесслер и Ширер - люди министра, я возьму их на себя. Однако лучше всего захватить Оскара врасплох, так, чтобы его помощники этого не заметили, и допросить.
        - Как мы это сделаем?
        - Я вызову его сюда, якобы для передачи кода. Остальное - ваша проблема. Справитесь?
        Кузьма, потемневший от гнева, яростно ударил кулаком о ладонь.
        - Я его в… - он произнес несколько слов без звука.
        - Справимся, - покосился на него Хасид.
        - Спрячьтесь. Удачи! - Лапарра быстро вышел.
        Свет в отсеке погас. Люк закрылся.
        - Ты влево, я вправо, - сказал Хасид. - Начну я, ты поддержишь. Дэв, подсоединяй нас к интеркому.
        Тихий звоночек. Стали слышны голоса переговаривающихся членов экипажа: Беата что-то объясняла Гредасу, Ширер беседовал с Уве Хесслером. Оскар молчал. Затем раздался голос Лапарры:
        - Оскар Мехти, прошу вас подойти ко мне.
        Пауза. Ленивый, с нотками торжества, голос Оскара:
        - Я отдыхаю. Что-то важное?
        - Да, весьма, у меня есть кое-какие предложения.
        Еще пауза.
        - Где вы?
        - Сейчас подойду к отсеку с «подарком дьяволу».
        - Хорошо.
        Кузьма почувствовал, как напряглись мышцы живота. Заставил себя успокоиться, настроился на физическую отдачу и стал видеть в темноте.
        Он стоял за первым от люка шпангоутом отсека, в центре которого была закреплена линза «паньтао» - копия «солнечного крота». Хасид прятался за таким же шпангоутом, но слева от люка. Отсек был круглым и представлял собой по сути шахту запуска аппарата, поэтому весь был покрыт изнутри слоем нейтрида, излучавшего слабый ультрафиолет. И все же Кузьма неплохо ориентировался в помещении, благодаря заработавшему пси-резерву, который включал в себя опыт и память предков.
        Диафрагма люка сложилась веером, открывая двухметровый проем. Вошел сосредоточенный Лапарра, не спеша включать свет в отсеке. Сказал невозмутимо:
        - Дэв, регламентное тестирование отсека «паньтао».
        - Слушаюсь, командир, - ответил инк.
        В отсек шагнул Оскар, остановился, глядя на продолжавшего двигаться к линзе «паньтао» Лапарре.
        - Эй, капитан, почему здесь нет света? Что вы хотите мне предложить?
        Лапарра остановился и обернулся.
        - Проходите, здесь нас не услышат коллеги. А свет включать не стоит, Дэв имеет здесь видеокамеры.
        Оскар в нерешительности оглянулся на отверстие люка, из которого в отсек падала полоса призрачного света, шагнул вперед, люк начал закрываться, и в то же мгновение Хасид прыгнул к генералу и нанес ему два мгновенных удара, отшвырнувших младшего Мехти к шпангоуту, за которым стоял Кузьма. Ромашин подхватил обмякшее тело молодого человека, перехватил его шею сгибом локтя, но удержание не понадобилось. Оскар потерял сознание.
        - Держите. - Лапарра протянул Хасиду два парализатора. - Пригодятся в дальнейшем. Я буду в рубке, отвлеку Ширера. Он интуитив и может почуять неладное.
        Ян вышел, по пути включив освещение отсека.
        - Раздевай его, - кивнул на Оскара Хасид. - Отсчет пошел. У нас всего несколько минут.
        Они сняли с генерала уник, имевший спецкарман с оружием, нижнее белье, оставив его совершенно раздетым. Хасид пошлепал парня по щекам, и тот открыл мутные глаза. Затем вскочил, внезапно вспомнив, что произошло, и замер, глядя на дуло парализатора в кулаке Хасида. Затем сообразил, что стоит голый, взвыл, бросился было на обидчика и наткнулся на руку Ромашина. Затравленно огляделся.
        - Ах вы, с-собаки! Я же вас по стенкам размажу! В колонии сгною! В дерьме закопаю! На куски резать буду!..
        Прозвучала хлесткая пощечина.
        Оскар отшатнулся, хватаясь за щеку, замолчал, бледнея.
        - Сейчас сюда прибежит Гарри, и вам всем крышка!
        - Не прибежит, - спокойно сказал Хасид. - Прекрати истерику. Ты же понимаешь, что у тебя нет шансов. Или ты сейчас скажешь, где Катя, или мы засовываем тебя в инжекторную камеру бура.
        Оскар снова начал озираться, ощерился.
        - Я не знаю, где ваша…
        Удар!
        Лязгнули зубы. Оскар отлетел к стене, чуть не откусив язык, сполз на скользкий блестящий черный пол. Кузьма шагнул к нему, нагнулся. Глаза его засветились, стали бешеными.
        - Я же предупреждал тебя насчет Кати, урод!
        Оскар вжался спиной в стену, пытаясь отодвинуться. На лбу его и на виске обозначились багровые припухлости - следы ударов Хасида, на подбородке выросла гуля от удара Кузьмы. Смотреть на его перекошенную бледную физиономию с бегающими глазами было противно.
        - Ты все понял? - осведомился Хасид. - Спрашиваю в последний раз: где Катя?
        - Не знаю! - огрызнулся Оскар, не спуская широко раскрытых глаз с лица Кузьмы.
        Хасид поднял парализатор, Мехти-младший заторопился:
        - Я в самом деле не знаю! Катю захватила команда ЮЮ. Скорее всего она в его рабочем модуле в резиденции Правительства или у него дома.
        - Где он живет? - почти не разжимая губ, спросил Кузьма.
        - Я знаю, - сказал Хасид. Бросил Оскару уник: - Одевайся, пойдешь с нами.
        - Куда?!
        - На Землю. - Хасид усмехнулся. - Побудешь заложником. Мы тебя обменяем на Катю. Заодно посмотрим, как тебя ценят в вашем департаменте.
        - Вы с ума сошли! Об этом сразу же станет известно… мои друзья начнут…
        - Твои друзья не узнают, что ты у нас. Ян сейчас обрабатывает господина Ширера, а Хесслер, если он и на вашей стороне, слишком хорошо понимает, чем рискует. Ведь метро, код которого вы так жаждете узнать, из «крота» запускается иначе. Так что никто отсюда не выберется без команды Яна. Усек, дружок? Шагай!
        Хасид подтолкнул Оскара дулом парализатора.
        - Дэв, передай командиру: мы идем к метро, пусть откроет старт-кабину.
        - Слушаюсь, полковник, - бархатным звучным голосом отозвался инк.
        Они вышли из отсека, бегущей дорожкой добрались до лифта и, никого не встретив, спустились в центр «крота», в жилую зону, где были установлены кабины метро - финишная и стартовая; здесь они работали раздельно. Дверь старт-камеры открылась.
        - Вы пожалеете… - начал Оскар, но получил толчок в спину и влетел в кабину первым.
        Хасид и Кузьма зашли следом. Дверь за ними закрылась.
        Глава 17
        ПЕРЕХВАТ ИНИЦИАТИВЫ
        Большой меркурианский нейтринный телескоп «Циклоп» представлял собой гигантский пузырь диаметром в один километр, заполненный пустотой. Или вакуумом. Но вакуумом идеальным, в котором атомы каких-либо химических элементов можно было пересчитать по пальцам. Кроме того, это был не обычный вакуум, а «фазированный», возбужденный определенным образом с помощью ТФ-эмиттера, образующий особую анизотропию вакуумных осцилляций. Стоило в объем пузыря попасть нейтрино, как возникающие и пропадающие с огромной частотой частицы - электроны и позитроны - «поворачивались», создавая почти не фиксируемый всплеск спин-торсионного поля. Одно такое событие действительно невозможно увидеть или зарегистрировать прибором, но космос пронизывает довольно плотный поток нейтрино-мюонных, электронных и тау, этих удивительных частиц почти нулевой массы, свободно проходящих через любые объекты, материалы, поля и даже звезды, поэтому их суммарное взаимодействие с «анизотропно фазированным» вакуумом можно обнаружить и поставить на службу человеку.
        «Циклоп» и был таким инструментом, способным воспринять нейтринный поток и «снять» с него информацию, которую переносили нейтрино.
        Солнце, как гигантский естественный термоядерный реактор, также излучает поток нейтрино, в основном электронных, «легких», слабо поглощающихся «глазом» «Циклопа», но за те две секунды, что тратили эти сверхлегкие нейтрино на преодоление раскаленного тела Солнца, они успевали трансформироваться в мюонные и тау-нейтрино, которые уже хорошо реагировали с объемом «фазированного» вакуума, и «Циклоп» неплохо видел недра звезды, фиксировал все уплотнения и разряжения в ядре и мог проследить за ходом отдельно взятого процесса и движением объекта диаметром до пятисот километров.
        Именно «Циклоп» и стал основным компонентом системы наведения «солнечного крота» на цель.
        Естественно, он охранялся, в особенности пункт управления телескопом, оборудованный тремя комплексами обеспечения независимого энергопитания и дублирования, а также инк-системой ограничения доступа ко всем важным узлам телескопа. Кроме того, пограничники и служба охраны важных объектов приняли дополнительные меры безопасности, зная о намерениях агентуры Дьявола помешать «солнечному кроту» найти «огнетушитель» в недрах Солнца. Об этих мерах знали только те, кто отвечал за сохранность и бесперебойную работу «Циклопа». И несмотря на все это, третьего мая, сразу после старта «солнечного крота» с экипажем на борту, некие силы попытались уничтожить телескоп.
        Всего на Меркурий прибыли три группы диверсантов.
        Одна должна была нарушить герметичность «глаза» «Циклопа», то есть, проще говоря, взорвать часть его оболочки. Вторая собиралась уничтожить кварк-реактор, третья - взорвать или хотя бы повредить вириал инка вместе с самим «Циклопом» - инком класса «Большой Умник». В первой и второй группах было по четыре человека и по одному витсу, третья насчитывала шестерых и два витса. Ее задание было наиболее сложным, потому что пункт управления, запрятанный в толще скал на глубине сорока метров под поверхностью «зебриссимо» («Циклоп» смонтировали на противоположной от Солнца стороне Меркурия), охранялся серьезнее, чем остальные сооружения телескопа.
        В двадцать два часа двадцать минут по средне-солнечному времени диспетчер «Циклопа» Юлий Еремеев получил распоряжение директора Объединенной Обсерваторской сети Солнечной системы Хамада бин-Халифа аль-Тхани провести замену обслуживающего телескоп персонала. На вопрос Еремеева: «C чем это связано?» - директор веско ответил:
        - Из соображений безопасности. - И добавил: - Это решение согласовано с комиссаром службы безопасности Ребровым и министром безопасности Артуром Мехти.
        Диспетчер поскреб макушку, сказал:
        - Есть провести замену персонала.
        Однако после разговора с директором все же рискнул связаться с комиссаром. Ждать пришлось несколько минут: инк-аппаратура связи телескопа с внешним миром не сразу вошла в режим (чего с ней не случалось никогда), долго искала Реброва и наконец нашла. В общем виоме оперативного поля диспетчерской протаял объем консорт-линии. На Ермеева глянули светло-серые холодноватые глаза комиссара.
        - В чем дело?
        - Ничего, господин комиссар, - пробормотал диспетчер, - я получил приказ директора заменить персонал. Он сказал, что с вами этот вопрос согласован.
        - Что вам не нравится?
        - Я только хотел узнать, в курсе вы или нет…
        - Все нормально, приступайте к замене. Люди прибудут через четверть часа. Что-нибудь еще?
        - Нет, рутинная работа…
        - Вот и работайте.
        Виом связи стал белым, как облако, растворился в панорамном виоме, показывающем пейзаж Меркурия над местом расположения телескопа и одновременно все помещения, коридоры, узлы и аппараты станции.
        - Что-то он сегодня не в духе, - сочувственно заметил более молодой напарник диспетчера. - Обычно комиссар более коммуникабелен.
        Еремеев дал команду инку пропустить по паролю в бункер пункта управления новую смену, подумал и позвонил своему приятелю, работавшему в контрразведке. Через минуту приятель ответил:
        - Юл? Глазам не верю! Не прошло и года, как мы с тобой общались. Неужели хочешь пригласить меня в хиларит? Или в ресторан?
        - Губы раскатал, - в том же тоне ответил диспетчер и посерьезнел. - Слушай, Гриф, тут такое дело… Не мог бы ты осторожненько выяснить у своей начальницы, знает она о смене персонала на «Циклопе»?
        - Ты откуда звонишь?
        - С Меркурия. Только не переводи все в шутку, у меня плохое предчувствие.
        Стал серьезным и контрразведчик.
        - Ладно, выясню, хотя имею полное право отдыхать и не суетиться. С тебя бутылка.
        С этими словами он исчез.
        - Ты что, серьезно? - хмыкнул напарник Еремеева. - С чего ты взял, что затевается лажа?
        - В самую точку, - пробормотал диспетчер. - Именно лажа. Знаешь поговорку: коней на переправе не меняют? Скажи на милость, с какой стати директору вздумалось заменять персонал «Циклопа» через два часа после того, как он приступил к дежурству? Из каких таких соображений безопасности?
        - Ну, не знаю… начальству видней.
        - И я не знаю, а когда я не знаю, да еще и не понимаю, то сильно…
        - Волнуешься?
        - Потею. - Еремеев ухмыльнулся. - И предпочитаю перебдеть, чем недобдеть. Гляди в оба, салага, даже после того, как нас сменят.
        Диспетчер переключил каналы подачи видеоинформации, и виом зала диспетчерской заняла красно-вишневая пелена с более темными пятнами и светлыми прожилками - синтезированное «Циклопом» изображение недр Солнца. Самым ярким пятном, похожим на кочан цветной капусты, была зона охлаждения в ядре светила, с центральной желтой звездой - «огнетушителем дьявола». Белая нить, начинавшаяся от края фотосферы Солнца, обозначала траекторию движения «солнечного крота». Но она была еще очень короткой. «Крот» только начинал свой путь в термоядерный ад.
        Через четверть часа инк впустил в станцию вновь прибывшую смену - шестерых мужчин в специальных костюмах типа «кокос» и двух витсов, хотя раньше витсы не принимали участия в работе дежурных операторов телескопа. Глядя, как они целеустремленно идут по коридорам - без шуток и вообще каких-либо реплик и разговоров, диспетчер все больше мрачнел, ощущая дискомфорт и тревогу, и наконец снова вызвал комиссара. Но было уже поздно.
        В зал диспетчерской вошли трое незнакомцев и витс, мало похожий на человека: у него было три руки, или, скорее, лапы, разделенное на три части, как у некоторых насекомых, туловище, яйцевидная голова с вогнутым безносым лицом и пластиной глаза, и трехколенчатые ноги с круглыми ступнями и десятью длинными пальцами. Это был робот-монтажник, использующийся на строительстве сооружений в открытом космосе.
        - Прошу всех покинуть помещение, - сказал один из прибывших дежурных, смуглолицый, с бородкой и усами, кольцом опоясывающими губы. - Вас это касается тоже. - Он вытянул палец в сторону вириала, за которым работали ученые, следящие за процессами на Солнце.
        - Но мы только начали работать, - возразил худой, костистый, с огромным лбом, универсалист Лэмюэль.
        - Вышвырни их отсюда, Корн, - сказал смуглолицый без выражения, посмотрел на Еремеева: - Что застрял? Особое приглашение нужно?
        - Особое, - кивнул диспетчер и включил сигнал тревоги.
        По всем отсекам станции разнесся леденящий душу вопль сирены, заставивший вздрогнуть и хозяев, и гостей, а главное - настороживший живую охрану телескопа. Сразу же после сигнала перед вириалом диспетчера вырос виом оперативной связи с начальником обоймы охраны коброй Малаховым внутри:
        - В чем дело, Юлий?
        В ту же секунду смуглолицый незнакомец с бородкой выстрелил в играющую огнями свечу вириала из пистолета.
        Вспышка, негромкий взрыв, стеклянный звон разлетавшихся осколков. Все виомы в зале погасли. Под куполообразным потолком заблеял аварийный автомат.
        - Все вон отсюда! - повысил голос начальник прибывшей группы. - Церемониться не будем! Ахмед, приступай.
        Один из «сменщиков», лоб и волосы которого были перехвачены зеленой лентой, подошел к застывшему витсу, откинул у него на спине панельку, что-то повернул, нажал и закрыл.
        - Готово, полковник.
        - Гоните всех в бункер отдыха на втором уровне.
        - Взрыв рассчитан на уничтожение всей станции, они не уцелеют.
        - Не рассуждать! Вперед! Руки на затылок! Выходите по одному!
        Трое ученых, два оператора вспомогательных систем, напарник диспетчера потянулись к выходу, сцепив руки на затылке. Диспетчер медлил, все еще надеясь на чудо. Смуглолицый ткнул ему в лицо дуло «универсала».
        - Пошел, смельчак! Жить надоело?
        - Я тебя узнал, - проговорил Еремеев, вытирая с разбитой губы кровь. - Ты из элитарки, полковник Юзефович.
        Элитаркой называли службу безопасности правительства, и отношение к ее сотрудникам специалистов других служб было презрительно-опасливым.
        Глаза ЮЮ сузились.
        - Это очень плохо, что ты меня узнал, начальник смены Еремеев. Теперь я не могу оставить тебя в живых. Эй, Ахмед!
        Диверсант с зеленой лентой через лоб оглянулся.
        - Ну-ка привяжи нашего бравого диспетчера к витсу. Пусть первым отправится в рай, он заслужил.
        Еремеев бросился на командира диверсантов, но получил еще один ослепляющий удар дулом пистолета в нос и упал. Его подняли, подвели к роботу-монтажнику, стоявшему с растопыренными лапами, как пугало в огороде, и скомандовали:
        - Сорок первый, промежуточная готовность. Никаких самостоятельных действий! Возьми этого человека за руки и не отпускай в течение получаса.
        Мощные длинные лапы-манипуляторы витса шевельнулись, голова развернулась к Еремееву лицом, пластина глаза на миг засветилась красным огнем.
        - Приказ понял. Выполняю.
        Передние лапы витса вцепились в запястья диспетчера, а третья сгребла его за воротник на спине.
        - Отлично, - с удовлетворением проговорил ЮЮ. - Трогательное единение человека и его творения перед смертью. Прощай, господин диспетчер, был рад познакомиться. Уходим!
        Диверсанты вышли из зала вслед за своими пленниками. Еремеев остался наедине со сторожем, чувствуя, как по губам и подбородку стекают капли крови из разбитого носа. Попробовал было вырваться, но витс даже не покачнулся, стоял как скала, находясь в полувключенном состоянии. Его мозг сейчас не работал и ничего не слышал, работала только программа жизнеобеспечения и подчинения.
        - Сорок первый, полная готовность! - попытался достучаться до его сознания Еремеев. - Включайся! Тревога! Опасность!
        Витс молчал. То ли ждал пароля, то ли более весомых аргументов, то ли голос диспетчера не соответствовал тому, которым витсу отдавали приказы диверсанты.
        - Сорок первый, отзовись! Ты меня слышишь?
        Превращенный в бомбу робот не ответил.
        - Дурак безголовый! - рявкнул Еремеев. - Включайся, иначе взлетим на воздух вместе! Понимаешь?!
        - Вряд ли он что-нибудь понимает, - раздался откуда-то сверху тихий голос.
        Еремеев с трудом вывернул голову из-под лапы витса и увидел в потолке зала дыру люка, в которой виднелась полупрозрачная тень - не то струя газа, не то тень человека. Затем пришла догадка: это был человек в специальном костюме, превращавшем его почти в невидимку.
        Тень пропала, затем что-то блеснуло в воздухе, словно плавно опускающий водяной блик, и на полу зала возникла текучая фигура неопределенных очертаний.
        - Вы кто? - шепотом спросил Еремеев.
        Фигура внезапно обрела плотность, цвет и объем. Это действительно оказался человек в комбинезоне типа «хамелеон», вооруженный вычурной формы пистолетом с квадратным дулом, в котором Еремеев, холодея, узнал «раздиратель кварков» - «глюк».
        - Где они? - раздался откуда-то с пояса его тихий голос.
        - Повели людей на второй горизонт, хотят запереть их в зале отдыха.
        - Понятно. - «Невидимка» сделал жест рукой, и в зал из верхнего люка спикировали еще три «невидимки». - Свен, разблокируй витса, освободи мужика. Мы пошли дальше.
        - Осторожнее, он заминирован! - предупредил Еремеев.
        - Свен, попробуй разобраться, - бросил командир звена «невидимок». - В крайнем случае выброси железяку на поверхность. Остальные за мной!
        «Невидимки» открыли люк и исчезли.
        Тот, кого командир назвал Свеном, выключил аппаратуру костюма, делавшую его «прозрачным», зашел к витсу за спину, чем-то щелкнул, повозился с минуту, и лапы робота разжались.
        - Уф! - с облегчением выдохнул Еремеев, начиная разминать затекшие кисти рук. - Сколько у нас времени?
        Свен, не отвечая, продолжал возиться с витсом, затем вызвал подмогу (Еремеев догадался об этом, когда в зал спустились еще два спецназовца). «Невидимки» уложили робота на антиграв-носилки и куда-то увезли.
        - Сейчас ремонтники заменят вириал, - сказал наконец Свен, - и можете приступать к дежурству.
        - К-как это - к дежурству? - оторопел Еремеев. - А бомба? А террористы? Их же шестеро… все вооружены… плюс еще один витс…
        Шлем спецназовца сложился гармошкой к плечам, и на диспетчера глянуло уверенное молодое лицо с голубыми глазами. По губам парня (совсем мальчишка, лет двадцать, не больше, но как держится!) скользнула улыбка.
        - Все в порядке, господин Еремеев, с ними уже разбираются. Это последняя группа, две мы уже захватили. А вам спасибо за сигнал.
        Свен кинул руку к виску, повернулся и выбежал из зала.
        - Вам привет от вашего друга… - донесся из коридора его голос.
        Еремеев крякнул, достал платок, промокнул подбородок и губы, пробормотал с легкой завистью:
        - Да здравствует контрразведка!..
        Затем встрепенулся и поспешил к своему рабочему месту, уже не думая о террористах. Судя по подготовленности мальчишки-контрразведчика, диверсантам недолго оставалось гулять на свободе.

* * *
        Филипп Ромашин обедал в ресторане техцентра Управления с его главой, когда рация заговорила голосом Реброва:
        - Сорвана попытка нападения на «Циклоп». Мы взяли двенадцать человек, двое ушли, в том числе командир десанта. Опытный волчара.
        - Кто?
        - Юзефович, его опознали. К сожалению, у всех захваченных сработали программы самоликвидации, спасти удалось только двоих. Один заговорил, выдал координаты базы и имя руководителя регионального отделения.
        - Кто? - снова коротко спросил Филипп, давая понять собеседнику, что разговаривает по рации.
        - Хамад бин-Халиф аль-Тхани.
        - Директор сети обсерваторий?!
        - Так точно. Можем брать и его, и Юзефовича.
        - С ЮЮ повременим. Где находится база?
        - Не поверишь: рядом с основным комплексом зданий СЭКОНа, в Берне. Прямо под архивом. Мы начинаем готовить операцию захвата.
        - Это надо сделать быстро и без шума, чтобы не всполошились основные фигуранты розыска. Иначе министр поднимет такой вой, что мало не покажется.
        - Не волнуйся, старик, мы ученые, сделаем все так, что комар носа не подточит.
        - Я буду у себя. Сразу после операции ко мне. - Филипп перешел на мыслесвязь по системе «спрута-2». - Как идет работа по запасному варианту?
        - Через неделю закончим, - ответил Ребров. - Технологии отработаны, процесс пошел. Никто из исполнителей заказа не знает и не узнает, что именно он делает.
        - Добро. - Филипп отключил связь, вполне понимая собеседника.
        Речь шла об использовании мощностей существующих заводов и верфей по изготовлению космической техники и строительству спейсеров для создания второго «солнечного крота» и еще одного «паньтао». План был разработан таким образом, чтобы узлы «крота» и «уничтожителя зеркал» делались на разных заводах (всего было задействовано три десятка предприятий) и лишь на стадии сборки на базе УАСС должны были стать частями единой конструкции. Но об этом те, кто выполнял заказы на изготовление деталей и узлов, не догадывались.
        - Проблемы? - посмотрел на директора начальник техцентра, тоже принимавший участие в разработке второго запасного варианта.
        - У кого их нет, - отмахнулся Филипп.
        - Помощь нужна?
        - Пока нет. С тебя будет достаточно, если ты вовремя сделаешь свою работу.
        - Я могу и больше.
        - Что ж ты не предложил свою кандидатуру в экипаж «крота»? - съязвил директор Управления.
        Начальник техцентра нахмурился, перестал жевать.
        - Это удар ниже пояса, босс. Ты же знаешь, что я некомбатант.
        Филипп вздохнул. Он помнил, что главный специалист Управления недавно заменил сердце и что нагрузки ему противопоказаны.
        - Извини, я просто на взводе. Все время думаю о ребятах, что сидят сейчас в кабине «крота».
        - Да, героические парни, - вздохнул и собеседник. - Хотя в какой-то мере я им завидую: они могут позволить себе выбрать такой образ жизни.
        - Героизм - это род смерти, - отрезал директор сварливо, - а не образ жизни. Доедай один, мне надо бежать.
        Филипп сделал глоток сока, вылез из-за стола и включил тайф.
        Операция по захвату базы Дьявола в Берне прошла успешно, а главное тихо. Ее защитники даже не успели сообщить о провале своему непосредственному начальству. Прибывшие на базу оперативники службы безопасности быстро обыскали ее, вскрыли все отсеки, распотрошили инк базы и выяснили немало секретов резидентуры Дьявола, действующей в Солнечной системе с приличным размахом.
        Филипп Ромашин тоже посетил Берн и не без интереса оглядел трофеи безопасников, среди которых оказались и поистине уникальные: неизвестного назначения и происхождения устройства, странной формы предметы, а также целый бункер «морской капусты» - метровой длины жестких зеленых стеблей, кудрявившихся на концах.
        - Что это за фиговина? - кивнул на стебель Ромашин.
        - Этой «капусты» здесь несколько тонн, - ответил Ребров, сопровождавший директора вместе с Юэмей Синь и Германом Алнисом. Филипп при встрече покосился на молодого человека, но ничего не сказал, хотя, по его мнению, присутствие молодого ксенопсихолога в данном месте было лишним.
        - Пойдемте, кое-что покажу, - продолжал комиссар.
        Они спустились на самый нижний уровень базы, представлявший собой разделенный на отсеки бункер с центральным залом. В отсеках находились те самые устройства и вещи, образцы которых показали директору Управления, центральный зал был почти пуст, если не считать какой-то шипастой ажурной конструкции, напоминавшей деформированный трехметровый куб. Он был собран из стеблей «морской капусты» и производил странное впечатление ж и в о г о организма.
        - Ну, и что это? - осведомился Филипп.
        - Мы назвали эту штуковину «кубоидом». Его назначения никто не знает, но у нашего эксперта Германа Алниса есть вполне логичная гипотеза, объясняющая наличие здесь этих артефактов.
        Директор Управления посмотрел на Германа, потом на Юэмей Синь, и женщина поняла его чувства.
        - Надо было давно привлечь господина Алниса к работе в контрразведке, - сказала она с тонким намеком. - Его опыт ксенопсихолога оказался чрезвычайно полезен.
        - Не сомневаюсь, - буркнул Филипп. - Так что это за артефакт?
        - Это зародыш робота или АИСТа негуманоидов, - сказал Герман. - Кто-то начал его собирать, но не закончил. Вполне возможно, когда он будет смонтирован полностью, нас ждет встреча с самим резидентом.
        Филипп окинул возбужденное лицо молодого человека скептическим взглядом.
        - Вы считаете, это и есть резидент Дьявола?
        - Не резидент, а его помощник, возможно, инк или система связи со своим миром.
        - Почему вы уверены, что это изделие негуман?
        - Потому что во всех действиях Дьявола вокруг Солнца прослеживается логика негуман. Сам он - явно негуманоидная система, мы это уже знаем, так почему же его резиденту не быть негуманом? Только этим можно объяснить тот факт, что Дьявол не считается с потерями, зомбирует людей и гонит их на убой. Судьба исполнителей-гуманоидов его ни капельки не интересует.
        - Ну, судьба исполнителей никогда не интересовала и чисто земных террористов, и бандитов.
        - Есть еще одно обстоятельство, - вмешалась Юэмей Синь, - подтверждающее предположение Алниса. Статистика и динамика всех событий, связанных со сферозеркалами, указывают на использование сигма-логики, присущей таким существам, как дайсониане.
        - Час от часу не легче. По-вашему, в Системе гостит дайсонианин?
        - Скорее всего нет, но дайсониане - теплокровные растения и тоже негуманоиды.
        Филипп задумчиво обошел кубоид, больше похожий на тюремную клетку или пыточную камеру, чем на «зародыш негуманоидного робота».
        - Если эта конструкция и в самом деле принадлежит негуману, у нас появляется прекрасная возможность договориться с резидентом. Или скорее с его сородичами в Галактике. Но для этого надо захватить резидента живым. Кстати, никак не пойму, почему вам пришла в голову идея, что кубоид - недомонтированный робот. На кого же тогда должен быть похож сам резидент?
        - Судя по материалу кубоида - а каждый стебель «морской капусты» представляет собой квазиживой организм, - мы имеем дело с разумом типа «симбиот», или «диффузный организм».
        - Точнее, я в свое время изучал ксенозоологию и знаю термины. На кого похож резидент? На тучу комаров, мух, пчел? На муравьиную кучу? Плесень?
        Ребров и Юэмей Синь переглянулись, но молодой ксенопсихолог не смутился.
        - Я думаю, что это микробный кластер.
        Филипп с любопытством посмотрел на Германа.
        - Гера, ты в своем уме?
        Герман порозовел, но уверенности не потерял.
        - Я не физик, но, похоже, мы столкнулись с так называемыми метастабильными состояниями в биологии. Сначала выращивается или собирается организм - носитель разума со своей энергосистемой - вот этот самый кубоид, только гораздо больших размеров. Затем в нем поселяется кластер микроорганизмов типа микробов или бактерий, который организует своеобразный мозг негумана, и состояние кубоида резко меняется: он становится р а з у м н о й системой.
        Филипп еще раз окинул молодого человека заинтересованным взглядом, повернулся к кубоиду.
        - Весьма оригинальная идея. Значит, вы полагаете, что перед нами внешняя оболочка резидента, то есть его скелет.
        - Не скелет, а, так сказать, кристаллическая затравка, играющая одновременно и роль скелета.
        - Почему же он прибыл к нам в «разобранном виде»? Кто его должен собрать? И как он до сих пор руководил агентурой?
        - Этого я не знаю, - беспомощно развел руками Герман. - Может быть, микробный кластер управляет сейчас кем-то из людей напрямую, ждет, пока его соберут. А может, он способен внедряться в коммуникационные сети…
        - Можем проверить, - сказал Ребров. - Доставим этот с позволения сказать «организм» на полигон на Плутоне, подсоединим к нему остальные «кости» и посмотрим, что получится. В конце концов, уничтожить кубоид мы всегда успеем.
        - Хорошо, - после некоторых колебаний проговорил Филипп. - Попытайтесь. С учетом всех последствий и соблюдением необходимых мер предосторожности. Чем вы еще можете похвастаться?
        - Отойдем, - сказал Ребров, мельком взглянув на оставшуюся спокойной Юэмей.
        Директор и комиссар вышли в коридор базы.
        - Судя по той информации, которую удалось выкачать из чужого инка, мы, похоже, действительно скоро выйдем на резидента-человека. Того, кто координирует работу всей агентурной сети Дьявола. А пока у нас для тебя неприятный сюрприз: я могу назвать имя человека, через которого происходит утечка информации из погранслужбы и из нашего лагеря.
        - Ну?
        - Владислав Дикушин.
        Филипп сжал губы в узкую полоску. Лицо его превратилось в маску. Он помолчал с минуту, что-то решая в уме, расслабился, качнул головой.
        - Не верю. То есть все понимаю, но не верю. Я грешил на Дзарковского, своего зама.
        - Сочувствую. - Ребров тоже помолчал. - Ты ведь давно знаешь Дикушина?
        - Почти семьдесят лет, - горько проговорил директор УАСС.
        Стодесятилетний патриарх, бывший космен, ученый и философ, глобальный проблемист службы безопасности, много лет назад разработавший концепцию космической безопасности человечества, по учебникам которого училось уже не одно поколение студентов-психологов, социологов и ксеноюристов, Владислав Дикушин подстригал розы вокруг своего личного коттеджа на одном из островов Малайзии, когда начальник его «эшелона» охраны сообщил, что куттер директора УАСС просит посадку на территории владений патриарха.
        - Он один? - поинтересовался Дикушин.
        - Плюс витс-телохранитель.
        - Посадку разрешаю. - Дикушин отложил инструмент и, вытирая руки фартуком, направился к взлетно-посадочной площадке за трехэтажным домом, которую окружали экзотические виды деревьев: панданусы на ходульных корнях, хлебное дерево, болотный кипарис, земляничное дерево, древовидные маргаритки, пахиподиумы, похожие на призраки заколдованных существ, и другие растения, названий которых не знал и сам хозяин участка. Одет он был в шорты и майку, хорошо загорел и стариком не выглядел.
        Бело-голубой куттер с эмблемой УАСС завис над поляной, заросшей густой метельчатой травой, сел. Из него неторопливо выбрался Филипп Ромашин в костюме официала, за ним - витс охраны.
        - Хорошо у тебя здесь, - сказал директор, кинув взгляд на цветущие заросли флердоранжа. - Тихо, покойно…
        - Что-нибудь случилось? - проговорил Дикушин, понимая, что директор появился у него неспроста.
        - У нас всегда что-нибудь случается, - рассеянно отозвался Ромашин. - Служба такая. Я к тебе ненадолго, посоветоваться надо. Где мы можем поговорить пять минут, чтобы нам не мешали?
        - Пойдем в мое скромное бунгало.
        Дикушин повел гостя по галечной дорожке к дому, у входа в коттедж остановил витса.
        - А он пусть постоит здесь. У меня полно охранной автоматики и без этого болвана.
        - Не обижай моего парня, - усмехнулся Филипп. - Он не болван. Илья, подожди меня здесь.
        Витс кивнул, как живой человек, остановился у колонны входа.
        Хозяин пропустил гостя в дом, внимательно оглядел небосвод, закрыл дверь. Провел Ромашина через сказочно красивый холл и усадил в одно из роскошных «кожаных» кресел гостиной.
        - Посиди, я переоденусь и принесу кофе.
        - Некогда мне пить кофе, - проворчал Филипп. - Садись, разговор не займет много времени.
        Дикушин настороженно посмотрел на него, что-то прикидывая в уме, сел в кресло напротив.
        - Слушаю.
        - Мы захватили базу резидента Дьявола в Берне, - бесстрастно сказал Филипп. - Нашли много любопытного, в том числе «скелет» самого резидента. Он негуман. Кроме того, обнаружили список агентов. - Директор УАСС помолчал. - Я знаю тебя много лет, Владислав, мы с тобой работали рука об руку… и я не могу понять, чем Он тебя в з я л.
        - Ты о чем? - поднял брови Дикушин.
        - Брось, - поморщился Филипп. - Мы все проверили, проанализировали и сопоставили. Твоя сеть ликвидирована, ты последний. Так что Он тебе предложил? Дьявол?
        Глаза Дикушина изменились. Помертвели, стали пустыми. Затем налились чернотой. В их глубине зажглись зловещие огоньки.
        - Ты понимаешь, что я могу…
        Филипп остановил его жестом, покачал головой, с грустью и сожалением глядя на старика.
        - Ты ничего не можешь, Владислав. Район заблокирован. Выход на метро тоже, так что твой тайф бесполезен. Я понимаю, что у тебя есть где-то база отхода, и даже подозреваю, что не в Солнечной системе, а где-нибудь в системе Щита или Тукана.
        Дикушин вздрогнул.
        - Рано или поздно мы ее найдем, - продолжал ровным тоном Филипп. - И все же я не понимаю, чем можно соблазнить такого человека, как ты. Какова цена? Неужели на свете есть нечто, способное подвигнуть тебя на предательство?
        - Берсеркер! - позвал Дикушин начальника охраны.
        Ему никто не ответил. Тогда он достал из-под сиденья «универсал» и направил на Ромашина.
        - Сейчас ты сядешь со мной в твою машину, доставишь меня к метро, откроешь линию, и мы расстанемся.
        Филипп качнул головой, продолжая рассматривать хозяина с тем же выражением грусти и сожаления.
        - Оставь, Владислав. Драки, погони, крутые виражи не для тебя. Ты же знаешь наши возможности, тебя подстрелят независимо от моего положения, не успеешь нажать на курок.
        - Пусть так, но я все же попытаюсь.
        - Хорошо, попытайся, однако ответь на мой вопрос.
        В глазах Дикушина мелькнула тень тоски, сменилась хищным блеском.
        - Власть! - сказал он, скривив губы. - Власть, мой дорогой директор. Это единственный сильнодействующий наркотик, который не приедается и не влияет на здоровье.
        - Ну, это ты перегнул, - не согласился Филипп. - Еще как отражается на здоровье. Недаром тех, кто особенно преуспел в борьбе за власть, называют короткоживущими. А я догадывался, но не хотел верить. Иногда это в тебе проглядывало, желание р у к о в о д и т ь, но ты справлялся. Пока тебе не предложили и н о й уровень власти. И ты сдался. Хотя скорее всего тебя подкорректировали, всунули в голову аккуратненькую скрытую программу, чтобы ты считал, что действуешь самостоятельно. Я не прав?
        Дикушин потемнел, поднялся, шевельнул стволом «универсала».
        - Вставай, директор, мне пора уходить.
        Филипп остался сидеть, глядя на него снизу вверх.
        - Еще один вопрос, Владислав. Кто главный? Я знаю, что не ты. Кто? Артур?
        - Найдите сами, - гаркнул Дикушин. - Вставай, Филипп, иначе я не пожалею ни тебя, ни себя! Мне терять нечего!
        Глаза глобалиста подернулись пленкой безумия. Он выстрелил из «универсала» над головой Ромашина (свист, удар, грохот обломков перегородок и мебели), направил ствол пистолета на Филиппа, и в то же мгновение сверху на него прыгнула смазанная скоростью тень, «универсал» вылетел из руки старика, а сам он оказался впечатанным лицом в пол.
        Тень оформилась в витса-телохранителя директора, удерживающего Дикушина особым приемом. В гостиную вбежали несколько «призраков», шлем одного из них сложился веером на плечи, открывая голову Юэмей Синь.
        - Рискуете, сяньшэн, - неодобрительно покачала она головой. - А если бы он выстрелил в вас?
        - Не выстрелил бы, - угрюмо проворчал Филипп. - Чужая программа не смогла задавить в нем все человеческое. Отпусти его, Илья, - приказал он витсу.
        Тот выпустил руку Дикушина, выпрямился, отступил на шаг. Однако старик остался лежать, не двигаясь, и Филипп, мгновенно поняв, что случилось, бросился к патриарху, перевернул его на спину и крикнул:
        - Медиков сюда! Быстро!
        - Самоликвид? - догадалась Юэмей.
        Вбежали еще два человека, но уже не в маскировочных комбинезонах, а в белых униках врачей «Скорой помощи». Они быстро уложили Дикушина на антиграв-платформу, унесли. Филипп вышел из коттеджа вслед за ними.
        На кремовой пластолитовой дорожке перед входом стояли три аппарата, один из них - белый галион с двумя красными полосами - имел яркие красные буквы «Т-СПАС». Это была машина экстренной помощи, оборудованная собственной кабиной метро. Если пациент нуждался в немедленной операции, его тут же отправляли «струной» в одну из дежурных клиник УАСС. Сейчас был как раз такой случай.
        Дикушина погрузили в нутро галиона. Дверцы машины захлопнулись. Взвыла сирена, полыхнул желтый огонь маячка. Галион улетел.
        - Он так и не сказал, кто главный резидент, - проговорила за спиной директора Юэмей Синь. - Но это все-таки Артур Мехти. У нас на руках куча доказательств.
        - Косвенных, - вздохнул Филипп. - Нужны прямые.
        - Внимание, - раздался на волне «спрута-2» голос дежурного по Управлению. - Информация директору.
        - Слушаю, - мысленно ответил Филипп.
        - Кодированное сообщение от командира «солнечного крота». У них все нормально. И еще одно кодированное сообщение от полковника Хаджи-Курбана, всего два слова: возможны сюрпризы.
        - Что? - правильно поняла его остановившийся взгляд Юэмей Синь. - Донесение о т т у д а?
        - Поговорим в Управлении, - ответил Филипп, включая тайф.

* * *
        Полковник Юзеф Юзефович, конквист правительственной службы безопасности, агент по особым поручениям министра безопасности, командир группы спецопераций, жил недалеко от старинного городка Лебы, на берегу Лебского озера, располагавшегося в западной части мыса Пшилёндек-Розеве. По статусу общественно значимой персоны он имел право на отдельный коттедж и два акра земельных угодий, но де-факто владел двумя жилыми блоками - в Познани и в Малайзии, и пятиуровневым коттеджем в Лебе, а также двумястами акрами земли. В сущности, окрестности озера и оно само являлись его собственностью.
        Прибывшие к озеру Хасид и Кузьма расположились на северном холме с биноклями в руках и принялись изучать расположение объектов на территории владений ЮЮ, ожидая подкрепления. До этого они посетили квартиры полковника в Познани и в Ухуру, выяснили, что Юзефович «отдыхает», и начали готовиться к штурму «крепости», которую представлял собой коттедж «ценного работника», больше напоминавший рыцарский замок времен крестоносцев. ЮЮ любил экзотику и знал толк в старинной архитектуре.
        Связанного Оскара друзья оставили в доме Хасида под присмотром витса, после чего начали поиск единомышленников. А так как этот поиск не должен был привлечь внимание агентуры Дьявола, задача усложнилась, обратиться можно было не ко всем, а только к проверенным людям, и помощников набралось всего пять человек. Зато все они были профессионалами высокого класса. Кузьма знал их почти всех - встречался с ними в компаниях, где вращался Хасид. Не знал Ромашин только одного - инк-оператора разведсистем Степанова, который согласился обеспечить информационное прикрытие операции.
        Экипировка не заняла много времени: Ходя превратил свой дом в самую настоящую базу, и друзья быстро обзавелись комбинезонами типа «хамелеон», парализаторами, одним «универсалом» и одним карабином «дракон», способным стрелять пулями всех видов (калибр шестнадцать с половиной миллиметров), а также миниатюрными аннигиляционными капсулами тротиловым эквивалентом в сорок пять тонн каждая. Капсулы эти почему-то назывались «хиросимами», и добыть их было почти невозможно, однако у Хасида отыскались три обоймы «хиросим», с помощью которых вполне можно было превратить замок ЮЮ в груду развалин. Однако такой задачи друзья перед собой не ставили.
        Кузьма поинтересовался, откуда «хиросимы» у безопасника, но ответа не получил. Видимо, источник столь мощных боеприпасов представлял собой служебную тайну.
        Кроме оружия, «десантники» имели стократные бинокли, аппаратуру для дистанционного прослушивания разговоров, эфирные «глушилки», системы связи и, разумеется, тайфы. Из транспортных средств у них был шестиместный флейт с эмблемой экологической полиции.
        Заговорила рация:
        - Первый, второй, я третий, готов к работе.
        - Мы на позиции, третий, - ответил Хасид. - Ждем остальных. Дислокация: северная часть Лебского озера. Степа, можешь просканировать всю территорию?
        - Я этим сейчас и занимаюсь. Дайте пару минут.
        - Чьей аппаратурой пользуешься?
        - «Глонар».
        Хасид посмотрел на Кузьму, лежащего рядом на вершине холма, поднял большой палец.
        - Это глобальная топогеодезическая система. Различает детали площадью до одного сантиметра.
        - Откуда у него доступ к «Глонару»?
        - Степа - геонавигатор, стажировался в «Глонаре», всех там знает.
        Помолчали, разглядывая в бинокли озеро с двумя пустыми пляжами, лес вокруг, луга, замок. Вечерело, и в поле зрения биноклей никто не попадал. Лишь однажды к замку подлетел пузатый галион службы быта, что-то выгрузил во дворе, за стенами, и улетел. Но это спокойствие и мирная идиллия ландшафта были обманчивы. Территория замка просматривалась видеокамерами и охранялась серьезно, как самая настоящая крепость.
        - Знаешь, о чем я думаю? - проговорил Кузьма, опуская бинокль.
        - Знаю, - откликнулся Хасид, также отрываясь от окуляров. - Чтобы все это быстрей закончилось, мы вернулись на борт «крота», уничтожили «огнетушитель», а потом все вместе - ты, я, Гера - отдохнули бы где-нибудь в глуши. Например, на Марсе.
        Кузьма с недоумением посмотрел на друга.
        - Ты читаешь мысли?
        - Твои мысли написаны у тебя на физиономии, - хмыкнул Хасид. - Кстати, я тоже хочу, чтобы все побыстрей закончилось. До чертиков надоело гоняться за Дьяволом и его приспешниками.
        - Первый, я третий, - заговорила рация. - Докладываю обстановку. Территория сканируется видеосетью на стандартных частотах, так что ее легко нейтрализовать дельта-пакетом, Вовчик с этим справится. Терминал охраны один, располагается в башне с крестом: пять человек, три витса, оружие штатное, но, по-моему, есть и кое-что потяжелей, что не разрешено законом: плазмоны и «бастинды». Так что поосторожнее там. Кроме охраны, в замке находятся четверо: три мужика и женщина.
        - Катя?! - вырвалось у Кузьмы.
        - Этого я сквозь стены определить не могу, - сухо ответил Степанов. - Возможно, это она и есть, так как находится одна в одной из башен - той, что с флюгером.
        Кузьма поднес к глазам бинокль, находя башню с флюгером. Она венчала стык мощных стен замка, сложенных из каменных глыб, и выходила стрельчатыми окнами к лесу.
        - ЮЮ здесь? - спросил Хасид.
        - Да, в замке, и, судя по телефонным переговорам, кого-то ждет. Я бы рекомендовал дождаться гостей и только потом начинать.
        - Четвертый, Эмир, - позвал безопасник. - Где вы?
        - Занимаем позиции, - отозвался коллега Хаджи-Курбана, так же как и он, уроженец Исфахана. - Через минуту будем готовы.
        - Ждем прибытия гостей.
        - Понял. Какова стратегия? Надеюсь, огневой штурм?
        - Не надейся, мы должны просочиться в замок без шума. Вовчик, готовь «хаммаду».
        - Слушаюсь, сэр, - донесся голос Владимира Баковского.
        «Хаммадой» на условном языке называлась аппаратура подавления электромагнитных сигналов и создания помех, применявшаяся очень редко, но хранившаяся на складах службы безопасности.
        - Вижу приближающийся с юго-востока борт, - доложил Степанов, контролирующий через спутники воздушную обстановку в районе Лебского озера.
        Кузьма повел окулярами бинокля и в сгущающихся сумерках увидел красивый флейт типа «VIP-комфорт». Он заложил вираж над замком и приземлился на лужайке у тяжелых с виду деревянных ворот, обитых бронзовыми пластинами, полосами и заклепками. Из флейта спрыгнули на траву две женщины и молодой человек в щегольском серебристом-черном унике. Ворота распахнулись, показался Юзеф Юзефович собственной персоной, раскрыл объятия, обнимая обеих женщин сразу, и повел их во двор. За ними, оглядываясь, вошел хорошо одетый молодой человек. Ворота закрылись.
        - Не многовато ли девушек для полковника? - пробормотал Кузьма.
        - В самый раз, - отозвался Хасид. - По слухам, ЮЮ весьма любвеобилен.
        В половине десятого окончательно стемнело.
        - Вовчик, туши свет, - скомандовал Хасид. - Пятый, шестой, ваша цель - охрана, башня с крестом. Седьмой, Лёва, страхуешь всех сверху. Четвертый, поможешь ребятам с охраной. ЮЮ и его компанию без нужды не трогать. Мы с Кузьмой идем к башне с девушкой. И никакой стрельбы! Огонь открывать только в крайнем случае. Степа, на тебе целенаведение и предупреждение о передвижении противника.
        - Готов!
        - Вовчик, копаешься!
        - Шум пошел! Камеры нейтрализованы.
        - Вперед!
        Хасид и Кузьма прыгнули в темно-серый флейт, тут же взмывший в воздух. С трех сторон к замку ринулись машины безопасников, в считанные секунды преодолели отделявшее их от коттеджа расстояние. Флейт Кузьмы спикировал к башне со стрельчатыми окнами и флюгером наверху.
        Окна оказались узкими, нечего было и думать пролезть через них внутрь башни, поэтому пришлось действовать в соответствии с «планом номер два».
        - Степа, башня имеет три этажа, где женщина? - вызвал Степанова Хасид.
        - На втором. Но будьте внимательны. В коттедже началось движение. К вам по первому этажу приближаются двое: ЮЮ и очень крупный субъект массой свыше ста двадцати килограммов.
        - Витс?
        - Нет, похоже, живой телохран.
        - Начали. - Хасид достал «универсал», перевел ползунок рода стрельбы на «НП» и нажал на курок.
        Разряд невидимого глазу поля, нейтрализующего молекулярные связи вещества, пришелся на левую плиту оконного переплета и проделал в ней полуметровой глубины выемку. Теперь в окно можно было протиснуться даже в спецкомбинезонах. Кузьма и Хасид включили аппаратуру маскировки, превратились в бесплотные прозрачные «привидения» и один за другим быстро пролезли в помещение третьего этажа башни, оставив флейт висеть в воздухе под окном.
        Они оказались в темном зале с камином и овальным столом посередине, вокруг которого стояли шесть массивных стульев. Стены зала были увешаны алебардами, мечами, пиками, мушкетами и другим холодным и огнестрельным оружием. Судя по запахам, камин недавно топили настоящими сосновыми поленьями.
        - Охрана оживилась, - доложил Славик (пятый). - Людей мы обездвижим, а витсов придется уничтожать, у них плазмоны.
        - Эмир, помоги пятому. И не подставляйтесь! - бросил Хасид. - Уволю!
        - Обижаешь, командир.
        Где-то в недрах замка зародился шум, покатился по коридорам здания, раздался гулкий удар, за ним второй.
        - За мной! - скомандовал Хасид, рывком открывая дверь (она здесь не имела автооткрывателя) и выскакивая на лестничную площадку.
        Кузьма тенью метнулся за ним, переходя в состояние о т в е т а.[36 - Имеется в виду состояние адекватного ответа на внешнее воздействие.]
        Они бесшумно скатились по лестнице на второй этаж башни и ворвались в распахнутую дверь, где, по словам Степанова, находилась пленница.
        Этот зал был копией того, в который проникли «десантники», разве что вместо оружия на стенах висели яркие ковры и картины, стол был стеклянным, а в камине ярко пылал огонь. ЮЮ стоял у роскошно отделанной кушетки и разговаривал с женщиной. Но это была не Катя. Это была Аля, бывшая жена Ромашина!
        Кузьма почувствовал такое жестокое разочарование и одновременно изумление, что на какое-то время потерял способность реагировать на изменение ситуации. Хасиду пришлось действовать одному.
        Безопасник выстрелил в гиганта, сопровождавшего ЮЮ, из парализатора и направил на дернувшегося за оружием хозяина замка карабин «дракон».
        - Спокойно, полковник! Эта штука стреляет.
        ЮЮ замер, глядя на переливающиеся перед ним «струйки нагретого воздуха», из которых торчали стволы «универсала» и «дракона».
        - Кто вы?! Что вам надо?! Или это ты, Корн? Твои шуточки?
        Из глубины замка донеслись хлопки, стены башни вздрогнули. ЮЮ прислушался к шуму и к шепоту рации, рука его снова непроизвольно метнулась под мышку, где был закреплен пистолет, остановилась на полпути.
        - Кажется, я знаю, что за гости к нам пожаловали. СБ УАСС, не так ли? За каким дьяволом, если не секрет?
        - Вовсе не за дьяволом, - хладнокровно сказал Хасид. - Где Екатерина Лапарра?
        - А я почем знаю? - Глаза ЮЮ сверкнули. - Впервые слышу это имя.
        - Врешь! - не выдержал Кузьма, разглядывая ничуть не потрясенную появлением «привидений» жену. - Оскар сказал, что она у тебя!
        При звуках голоса Ромашина Алевтина подняла брови, с интересом посмотрела на говорящий «блик воздуха».
        ЮЮ усмехнулся.
        - Кажется, и с вами мы знакомы. Господин Кузьма Ромашин, не так ли? Который, кстати, должен находиться сейчас на борту «солнечного крота». Неужели бравый теоретик испугался и сбежал?
        - Негодяй! - Кузьма выключил аппаратуру маскировки и шлема, не слушая предостережений Хасида, и стал виден. - Да, это я! Но я не сбежал, и ты прекрасно это знаешь! Где Катя?!
        - Кузя? - очень натурально удивилась Алевтина. - Что ты здесь делаешь?
        - А ты? - огрызнулся Кузьма.
        - Мы теряем время, - сказал Хасид, не открываясь. - Юзеф, ты умный мужик и должен уметь проигрывать. Отдай нам Катю, и мы оставим тебя в покое.
        - А если не отдам? - полюбопытствовал встревоженный, но не испуганный Юзефович.
        - Мы сейчас не связаны нормами службы, то есть действуем неофициально, поэтому терять нам, как ты сам понимаешь, нечего. Мы просто превратим этот коттедж в развалины, из-под которых спасатели извлекут твой труп. Годится такой вариант?
        - Я все-таки попробую посопротивляться и дождусь своих ребят. Сигнал тревоги уже пошел.
        - Ну что ты, полковник, мы не дилетанты. Твоих ребят придержали мои люди, вряд ли они сюда доберутся. Но ты прав, времени у нас мало. - Хасид отобрал у Кузьмы «универсал» и выстрелил.
        Огненная стрела вонзилась в красивую люстру в стиле «прибалтийского анархизма», разнесла ее на куски. Грохот, звон, фонтан обломков металла и стекла. Вскрикнула Алевтина. Дуло «универсала» глянуло в лицо хозяина коттеджа.
        - Где Катя?
        - Кажется, вы меня уговорили, - задумчиво проговорил ЮЮ. - Очень не хочется восстанавливать антикварный интерьер. Этой люстре, между прочим, около трехсот лет. Не скажете, с кем я имею дело? Голос знаком, но я никак не…
        - Хасид, - вмешалась Аля. - Друг моего мужа.
        - Ах вон оно что, полковник Хаджи-Курбан. Мне надо было сразу догадаться. Вы всегда появляетесь не вовремя. О вас прямо легенды ходят…
        Хасид шевельнул стволом пистолета, ЮЮ заторопился:
        - Идемте, отведу вас к пленнице. Каюсь, это была моя идея использовать ее в качестве заложницы. Стандартный прием, но весьма эффективный.
        - Разве она здесь?
        - Что вас удивляет, полковник?
        - Наши системы слежения зафиксировали в доме только одну женщину. - Хасид указал на Алю.
        - А какой системой вы пользуетесь? «Инмарсатом»?
        - «Глонаром».
        - «Глонар» не разведсистема, она бессильна против спецэкранировки. Катя сидит в комнате с фазовой защитой. Не волнуйтесь, с ней все в порядке. Она не в моем вкусе. - По губам ЮЮ скользнула гаденькая улыбочка.
        - Оружие!
        ЮЮ задумчиво посмотрел на прозрачно-колеблющуюся «тень» безопасника, на торчащие из воздуха стволы «дракона» и «универсала», расстегнул уник и вынул из захвата свой пистолет.
        - Кузьма, возьми.
        Ромашин машинально принял протянутый «универсал».
        - Оставайся здесь, жди нас.
        ЮЮ и Хасид вышли. Кузьма и Аля встретились глазами.
        - Не ожидала тебя здесь встретить, - задумчиво проговорила женщина.
        - Да уж я тоже… - Кузьме вдруг стало грустно и весело одновременно. Грустно оттого, что Аля выбрала в друзья и любовники полковника, репутация которого была сильно подмочена связью с резидентом Дьявола, весело - оттого, что она явно не страдала от разлуки с мужем, сама сделала выбор и сняла с души Кузьмы пресс вины. Хотя виноват в создавшейся ситуации он по большому счету и не был.
        - Ты ее любишь? - ироническим тоном спросила Аля.
        - А ты его? - усмехнулся Кузьма.
        - Пожалуй, нет… хотя он сильней тебя… в определенном смысле.
        - Представляю.
        - Не представляешь. И все же, Ромашин, неужели ты любишь эту бывшую игрушку Оскара?
        Кузьма потемнел, сказал глухо:
        - Не смей ее оскорблять!
        Она с пренебрежительным видом улыбнулась.
        - Разве я не права?
        - Прекрати!
        - А то что? Ты меня застрелишь?
        Кузьма смерил Алевтину взглядом, молча повернулся и пошел к двери.
        - Эй, теоретик, - окликнула она его. - Повернись.
        Кузьма оглянулся и увидел направленный на него ствол парализатора. Замер, глядя на ставшее злым и некрасивым лицо бывшей жены.
        - Да, ты в меня не смог бы выстрелить, теоретик, но я не столь сентиментальна. И я никогда тебе не прощу, что ты посмел уйти от меня первым!
        Аля была и оставалась актрисой по жизни и любила театральные жесты.
        Темный зверь прыгнул на Кузьму - так ему показалось, а в следующее мгновение он уже ничего не соображал и не чувствовал. Бывшая жена выстрелила в него из парализатора. Подбежала к упавшему, собираясь отобрать у него «универсал» Юзефа, но не успела.
        Вбежавший в зал Лёвчик выстрелил в нее из своего парализатора.
        Кузьма уже не видел, как Хасид привел Катю и как вокруг началась пальба.
        ЮЮ удалось вызвать подмогу, «десантникам» пришлось отбиваться с помощью «дракона», в результате чего от половины замка Юзефовича практически ничего не осталось. Затем к месту сражения примчалась обойма патруля УАСС, сверху на Лебское озеро опустился спейсер службы безопасности «Орел», и сражение закончилось. Защитники ЮЮ сдались.
        Но сам он сбежал.
        Глава 18
        БЕГСТВО В СОЛНЦЕ
        В глухой вздыхающей и шепчущей темноте возникли невидимые ласковые струи, коснувшиеся огромного окаменевшего тела Кузьмы. Он их почувствовал, однако не смог увидеть и определить, что это такое и почему их прикосновение так приятно.
        Струи исчезли. Кузьма ощутил укол и стал проваливаться в темноту как в омут. Каменный панцирь, сковавший тело, треснул, начал отваливаться, но этот процесс сопровождался вспышками боли, Кузьма напрягся, закричал, не слыша своего голоса, и тут же появились нежные, ласковые струи, унимающие боль, а откуда-то из невероятной дали донесся тихий, успокаивающий гул, несущий заботливое тепло.
        Темнота начала отступать, рассеиваться, в ней проявились светлые прожилки и пятна. Нежные струи превратились в удивительно мягкие пальцы, перебирающие волосы на голове, а гул - в убаюкивающий ласковый женский голос.
        - Катя… - прошептал Кузьма, сбрасывая с себя остатки «панциря» и силясь разлепить глаза.
        - Очнулся… - донесся до него чей-то шепот.
        - Лежи тихо, - влилась в уши райская музыка голоса Кати. - Тебе нужен покой. Я рядом, все нормально, спи…
        - Ка… тя… - Кузьма улыбнулся и стал тонуть в тишине. Но не испугался этого, просто уснул…
        Следующее его пробуждение было гораздо более приятным.
        Стоило ему выбраться из душной пещеры полной неподвижности на свет, как он стал различать чьи-то негромкие голоса, увидел смутные тени, попытался протереть открытые глаза и очнулся окончательно.
        Он лежал в светлой просторной комнате с закругленными углами и матово-белыми стенами, на необычной кровати, напоминающей большую люльку. Рядом стояла хрустально-серебряная, играющая разноцветными огнями колонна вириала какого-то медицинского аппарата, подсоединенного к кровати. Еще два аппарата вырастали из стены и зорко следили за лежащим целой системой окуляров и антенн.
        У огромного - во всю стену - окна стояли и разговаривали трое: мужчина и две женщины. Одна из них угадала движение больного и быстро подошла. Это была Екатерина. Приблизилась и вторая.
        - Мама, Катя… - сказал Кузьма с блаженной улыбкой. - Где я?
        - Я говорил - рано, - проворчал мужчина. - Мысли и женщины вместе не приходят. Он еще ничего не соображает.
        - Дед!..
        - Лежи, не напрягайся, - сказала мама, заботливо поправляя покрывало. - Как ты себя чувствуешь?
        - Нормально… спасибо… так я в клинике? Сколько же я здесь пролежал?
        - Двое суток.
        - Не может быть!
        - К сожалению, может. Тебе достался слишком мощный разряд парализатора. Стрелок дозировкой не озаботился.
        Кузьма полежал, привыкая к своему положению.
        - ЮЮ задержали?
        - Ушел. Не волнуйся, задержим, он в розыске, - сказал Филипп. - А вы с Хасидом еще получите за свою самодеятельность по полной программе.
        - Это не самодеятельность… Нам Ян разрешил… - все поплыло перед глазами Кузьмы.
        На колонне вириала перемигнулись огни, и тотчас же к голове Кузьмы придвинулись два манипулятора с сеточками, подул холодный ветерок с запахом озона, стало легче.
        Катя взяла Кузьму за руку, встретила его прояснившийся взгляд, но только покачала головой. Она выглядела потерянной и грустной. Кузьма представил, сколько ей пришлось пережить, и погладил пальцы девушки, уловив ответную ласку.
        - Где Ходя? - посмотрел он на деда. - С ним все в порядке? Он подтвердит, что мы действовали от имени Лапарры.
        - Полковник Хаджи-Курбан продолжает нести службу в экипаже «солнечного крота». Выздоравливай, потом поговорим.
        - Он вернулся?!
        - Это его работа.
        - Мне тоже надо вернуться на борт «крота».
        - Не дури. После парализатора тебе надо восстанавливаться по крайней мере три дня. Пошли, Дениз. - Филипп взял невестку под локоть. - Нам еще надо решить кое-какие неотложные проблемы.
        Мама наклонилась над Кузьмой, поцеловала в висок, погладила по щеке и вышла вместе с дедом. Катя дождалась, пока за ними закроется дверь, быстро поцеловала больного в губы и села рядом с кроватью на выросший из пола стул, продолжая держать Ромашина за руку. Он улыбнулся.
        - Это ты меня гладила? Я чувствовал… так приятно!.. Давно здесь?
        - Почти двое суток. Мне разрешили, я даже спала здесь.
        Кузьма зажмурился, счастливо улыбаясь, потом вспомнил бой с командой ЮЮ, выстрел из парализатора, помрачнел.
        - В меня стреляла моя жена…
        - Я знаю, - кивнул Катя. - Не надо копаться в прошлом, лучше давай поговорим о будущем.
        - Ты считаешь, оно у нас есть?
        - Что ты имеешь в виду?
        - А ты?
        - Я говорила о нас с тобой.
        - А я о будущем человечества. Представляешь, что будет, если нам не удастся нейтрализовать «огнетушитель дьявола»?
        - Не представляю. Я чувствую, что все закончится благополучно и без твоего участия. Ты свое дело сделал.
        - Нет, я должен быть там, вместе со всеми, с Ходей, с твоим дедом. Понимаешь? Должен! Никто не сможет лучше меня настроить «паньтао» и включить в нужный момент.
        - Лежи уж, герой. - Катя снова поцеловала его в губы. - И без тебя найдутся специалисты. Слава богу, что ты пришел в себя. Наконец-то я могу на пару часов слетать домой и привести себя в порядок. Выдержишь тут без меня, никуда не сбежишь?
        - Сбегу, - пообещал он. - Хотя лучше было бы сбежать вдвоем. Мне здесь нечего делать.
        - Полежи хотя бы еще денек, потом я тебя заберу. Обещай мне вести себя хорошо.
        - Обещаю, но только в обмен на… - Кузьма подумал. - На поцелуй.
        - Обойдешься, - с притворной строгостью сказала Катя, направляясь к выходу из палаты, потом вернулась бегом, поцеловала его так, что он чуть не задохнулся, и убежала.
        Кузьма остался лежать со счастливой улыбкой на губах, с сожалением подумав, что лежит в клинике, а не дома у Лапарры. Там-то он не отпустил бы Катю просто так.
        - Эй, есть кто живой? - позвал он.
        - Слушаю вас, - вежливо отозвался палатный инк.
        - Включи мне программу новостей.
        - Вам нельзя волноваться.
        - Включи, не то выпрыгну в окно, - пригрозил Ромашин.
        Стена слева от кровати потеряла плотность, приобрела консистенцию туманной пелены и превратилась в виом. В глубине голубой сияющей бездны вспыхнула радуга, образовала земной шар, бегущих по нему коней, фон из голубого стал темно-фиолетовым, по нему поплыла череда планет Солнечной системы, по которым проскакало стадо лошадей: это была эмблема программы мировых новостей. Затем эмблема переместилась влево, а на ее месте протаяло черное окно с ведущими передачи: очень красивой девушкой по имени Полина, бывшей «мисс Вселенная», и приятной наружности седым мужчиной. Они перечислили основные события дня и начали программу с сообщения об успешном продвижении к ядру Солнца «солнечного крота».
        Виом вспыхнул непередаваемо густым оранжевым светом, показывая недра светила с более темным рисунком «стеблей», «петель», «жил» и «клубней» - уплотнений и разряжений в солнечной плазме, а также более светлых участков, обозначавших очаги «предварительного ядерного разгона». Температура в этих очагах достигала таких значений, что уже могли идти термоядерные реакции протон-протонного цикла.[37 - Реакции превращения водорода в гелий.] За те двое суток, что Кузьма пролежал в клинике без сознания, «крот» успел пройти почти треть пути до ядра - то есть около двухсот двадцати тысяч километров.
        - Мне надо быть там… - прошептал Кузьма, залитый потоком ало-оранжевого сияния.
        К вечеру ему стало намного лучше, и он даже встал, чтобы пройтись по палате и постоять у окна, полюбоваться дивным весенним пейзажем за стенами клиники: пойма реки, обширные луга, кромка леса, неторопливо плывущие по безмятежному небу облака, сверкающие шпили какого-то мегаполиса на горизонте.
        Катя прибегала дважды, занятая какими-то таинственными неотложными делами, и пообещала просить медперсонал, чтобы Ромашина отпустили из клиники на следующее утро. Скрепя сердце Кузьма позволил уговорить себя и теперь маялся, не зная, чем заняться. От нечего делать подключил к видеосистеме палаты игровую программу и начал строить виртуальный мир, моделировать ситуацию в ядре Солнца, и в это время в палату зашел Филипп Ромашин.
        Директор был озабочен, скуп на слова и торопился. Он молча выключил аппаратуру виртуального моделирования, усадил внука на кровать и сел на стул сам.
        - Ну-ка повтори, что вам с Ходей сказал Лапарра, когда информировал об ультиматуме?
        Кузьма пожал плечами.
        - Да ничего особенного. Сказал, что Катю пленили и потребовали код линии метро «крота». Потом посоветовал захватить Оскара, выяснить, где прячут Катю, и освободить. Это все. А что?
        - Он не имел права отпускать вас. Ни под каким видом!
        - Почему? У него оставалось всего шесть часов на раздумья. Как бы он освободил Катю, если бы не отпустил нас?
        - Для этого существует множество других способов. Он мог бы послать мне сообщение.
        - А если он боялся утечки информации? А так нас никто не ждал, операция прошла успешно…
        Филипп усмехнулся.
        - Успешно… Министр в ярости обвинил нас в превышении власти и срочно созвал Совет безопасности. Ребров снят. Юэмей Синь переведена в начальники отдела криминальной полиции. Как говорится: ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Вот тебе и успешно…
        Кузьма проглотил ком в горле.
        - Я не знал… извини… а ты? Тебя оставили?
        - Пришлось идти на поклон к премьеру. Мы еще кое-что могём. Ладно, не расстраивайся, все скоро изменится. Возвращайся в институт, работай.
        - Вы же хотели зачислить меня в штат службы безопасности.
        - Пока нет смысла. Потерпи дня три-четыре, все решится. Катю береги, она практически беззащитна, нет у нее никого, кроме тебя.
        - А друзья, дед?
        Филипп отвернулся, прижал ухо пальцем, получая сообщение от дежурного, грузно встал.
        - Я пошел. Не раскисай тут и в игрушки не играйся. О нашем разговоре никому ни слова.
        - Конечно, дед, я понимаю, мог бы и не предупреждать. Черт, как плохо все повернулось! Если бы мы знали тогда… А где Оскар?
        - Пришлось вернуть папаше… в обмен на некоторую лояльность по отношению к семейству Ромашиных. Он пообещал нас не трогать.
        - И вы ему верите?
        - Упаси боже! Но какой-то малый резерв времени у нас есть.
        - Значит, Оскар сейчас на Земле?
        - Нет, вернулся с полковником Хаджи-Курбаном на «крот».
        Кузьма встал, сжав кулаки.
        - Тогда мне тоже надо вернуться! Наших там всего трое против пятерых.
        - Может быть, даже меньше. Но тебе не надо туда идти! Знаешь поговорку? Если господь хочет наказать зайца, он дарит ему храбрость.
        - Но почему?! - вскричал Кузьма. - Я уже здоров, и меня никто не заменит! И я действительно не боюсь!
        - Я запрещаю тебе даже думать об этом! - тяжело проговорил Филипп и вышел.
        Дверь за ним бесшумно закрылась, оставляя пациента палаты наедине со своими эмоциями и мыслями.
        - Вот вздорный старик! - в сердцах сказал Кузьма. - Уел-таки… Я боюсь, и еще как! Но ведь храбрость, как говорил классик, это когда только я сам знаю, как я боюсь…
        Постояв минуту у окна, бездумно глядя на красноватый закат, предвещавший ветер, Кузьма очнулся и начал торопливо собираться.
        Уник отыскался в стенном шкафу, туфли тоже. Тайфа нигде не было. Чертыхнувшись, Ромашин переоделся, потушил свет в палате, не отвечая на вопросы инка, выглянул в окно - палата располагалась на третьем этаже клиники, - и прыгнул вниз.
        Через полчаса он сел в такси, которое доставило его к ближайшей станции метро; ею оказалась вторая Тульская. Затем Кузьма позвонил Кате из виом-пузыря связи, сказал, не давая ей открыть рта, что отбывает на Солнце, попросил беречься и отключил связь. В кабине метро он набрал код метро «крота», сохранившийся в памяти. Вышел он уже в финиш-кабине «подсолнцехода».

* * *
        «Крот» вибрировал и трясся так, что нейтрализаторы инерции и гасители колебаний не справлялись, и часть вибрации передавалась модулям отсеков, в том числе - рубке управления и жилой зоне. Но если пилот не мог покинуть рабочее место надолго, то остальные члены экипажа предпочитали отсиживаться в своих каютах, а точнее - отлеживаться в гамаках, специально взятых именно для такого случая.
        Лежал и Кузьма, прибывший на борт «крота» шестого мая, в самый разгар тряски.
        Приняли его спокойно, если не сказать - равнодушно, и лишь Оскар, попавшийся ему в коридоре, заметил со своей обычной самоуверенно-ехидной улыбкой:
        - Битому неймется? Ну-ну… все впереди.
        Кузьма прошел мимо молча, словно не заметил генерала, хотя был готов задушить его голыми руками.
        С Хасидом они встретились в зоне отдыха, и безопасник, не ожидавший появления друга, поведал ему последние новости. Особенно тревожным было известие о странной атмосфере среди экипажа, практически отказавшегося заботиться о системах «крота» и контролировать движение машины к цели. Даже Беата Полонска, женщина неукротимой энергии и любознательности, потеряла интерес к происходящему и проводила время в основном в своей каюте, нехотя откликаясь на вызовы.
        Кузьма предположил, что все это результат огромного психологического давления на души членов экспедиции, эффекта «ожидания смерти», и Хасид с ним согласился, но легче обоим от этого не стало. А Лапарра даже не поинтересовался, чем закончился их поход. То ли уже знал все от Оскара или директора УАСС, то ли был слишком занят управлением и прокладкой курса. И это обстоятельство тоже не могло не беспокоить безопасника и его друга. Однако, что бы ни происходило на борту «крота», аппарат по-прежнему упорно «грыз» плазму солнечных недр и продвигался к ядру, преодолевая каждый час примерно три с половиной тысячи километров.
        Седьмого мая он пересек границу слоя «ядерного возбуждения» с температурой в полтора миллиона градусов, и вибрация в отсеках машины усилилась. Ходить по ее коридорам стало почти невозможно: позвоночник выдерживал не больше полминуты, а потом начинал нестерпимо болеть. Объяснил это явление Уве Хесслер.
        - Мы идем через зону высокочастотной плазменной турбулентности, - сказал он. - Турбулентность же вызвана образованием коллапсирующих каверн и плазмонов - плазменных волн различных типов, интенсивно взаимодействующих друг с другом.
        - Почему они коллапсируют, эти ваши каверны? - вяло поинтересовался Хасид; этот разговор состоялся после полудня седьмого мая по интеркому - все лежали в гамаках.
        - Каверны образуются из-за микроядерных взрывов, - обрадовался появлению собеседника доктор Хесслер. - В этом слое все время возникают очаги термоядерных реакций, получается небольшой взрыв, в плазме возникает газовая полость с высоким давлением диаметром до сотен метров, затем реакция прекращается, и каверна схлопывается, коллапсирует. В результате образуется волна давления, передающаяся со скоростью, намного превышающей звуковую, которую воспринимает наше защитное поле, а вместе с ним и корпус «крота». А так как такие микровзрывы происходят часто, получается вибрация.
        - И скоро она закончится?
        - Как только мы пересечем «границу Сахарова» - границу слоя, за которым идет «буферная» зона. Давление достигает миллиарда атмосфер, скорость движения частиц плазмы начинает превосходить фазовую скорость расширения каверн, частицы убегают от поляризационной «шубы» и образуются Т-солитоны - струи термоядерных реакций. Их всего шесть типов: альфа, бета, гамма, дельта, сигма и каппа. В альфа-солитонах происходит реакция слияния ядер углерода-двенадцать с ядрами водорода, образуется азот-тринадцать, плюс нейтрино и гамма-излучение. Потом в бета-солитоне азот-тринадцать распадается на…
        - Не так быстро, профессор, - остановил физика Хасид. - Голова плохо воспринимает информацию. Как долго нам ждать вашу «буферную» зону?
        Хесслер помолчал, обиженный остановкой, потом сухо сообщил:
        - Не меньше двадцати часов.
        Раздался чей-то стон, потом голос Гредаса:
        - Господа соларнавты, может, развернемся да полезем назад, домой? Мочи нет терпеть!
        Это заявление вызвало оживление у экипажа, послышались даже смешки и шутки, но непрекращавшиеся гул и тряска заставили вскоре всех замолчать. «Кротом» снова завладела «тишина».
        Кузьма включил внешний обзор и оказался внутри пузыря, окруженного сияющей оранжевой бездной. Видеосистема «крота» работала отменно, подкорректированная специалистами после ходовых испытаний, и создавала эффект непосредственного наблюдения человеческими глазами происходящих вокруг процессов. Кузьма увидел «лес» ветвистых саксаулов - пересечений плазменных волн, более темных, чем основной фон недр Солнца; мерцание вспыхивающих и гаснущих звезд - термоядерных каверн; пробивающиеся откуда-то снизу, из глубин светила, переливчатые золотые языки огня - солитонные струи, а когда включался нейтринный телескоп, еще ниже (или глубже) проявлялась темно-бордовая крупноячеистая решетка - граница ядра Солнца, вечно кипящего термоядерного «котла». До него оставалось еще триста тысяч километров пути, почти трое с половиной суток. Где-то там, в невообразимой плавильне, торчал «футбольный мяч дьявола» и делал свое черное дело - поглощал плазму и охлаждал солнечное ядро.
        Вибрация пошла на убыль раньше обещанного Уве Хесслером срока - спустя шестнадцать часов. Объяснялось это просто: командир «крота» и пилот увеличили скорость движения аппарата, и он преодолел слой высокочастотной плазменной турбулентности быстрее. Правда, при вхождении в «буферную» зону с ее солитонными струями вибрация полностью не ушла, просто стала ультразвуковой, слух лишь изредка улавливал тонкие пронзительные свисты и писки стен помещений, но терпеть эти звуки было несравненно легче. Хотя и возникало сомнение в прочности корпуса машины, терзаемого непрерывной дрожью.
        Хасид стал исчезать из своей каюты, не сообщая Кузьме, чем он занимается. Оживились и другие члены экипажа, потянулись в «общественные» места - в рубку и в зону отдыха с бассейном. Начал «выходить в люди» и Кузьма, стараясь избегать встреч с Оскаром. В один из таких полубесцельных походов по верхнему уровню «крота» он обнаружил на стене коридора, рядом с люком в отсек «паньтао», самое настоящее «зеркало».
        - Привет! - сказал Кузьма первое, что пришло в голову.
        «Зеркало» равнодушно отразило его кривую физиономию с выпученными глазами и не ответило.
        Кузьма подошел ближе, разглядывая плоский двухметровый лист зеркальной субстанции, воровато оглянулся и сунул палец в блестящую поверхность. Палец вошел в нее, не встречая сопротивления, как в более холодный слой воздуха.
        «Доэкспериментируешься, - неодобрительно проговорил внутренний голос. - А если это „мертвяк“?»
        Кузьма выдернул палец, вызвал Хасида. Безопасник появился через две минуты, сосредоточенный и невозмутимый. Оглядел «зеркало», погрузил в него палец, как Ромашин, покачал головой.
        - Это не к добру.
        - Вы о чем, полковник Хаджи-Курбан? - тотчас же раздался голос Лапарры.
        Друзья переглянулись.
        - Мы обнаружили «зеркало».
        - Где?
        - В переходном тамбуре к отсеку «паньтао».
        Пауза.
        - Ждите, я сейчас подойду.
        - Дэв, регламент переходного тамбура, - быстро сказал Хасид.
        - Слушаюсь, сэр, - раскатисто отозвался инк.
        Хасид схватил Кузьму за плечи, развернул к себе.
        - Слушай внимательно! Тебе надо срочно бежать на Землю! Лапарра не тот, за кого себя выдает. Почти все члены экипажа зомбированы! Я нашел в каюте Хесслера программатор. Они хотят запустить «паньтао» мимо цели, чтобы «огнетушитель» не пострадал. На Земле об этом никто не узнает. Времени мало. Передай деду, чтобы выслал сюда десант.
        - Но как же… - растерялся Кузьма. - Почему Лапарра? Ты уверен?
        - Не теряй времени, беги!
        - А ты?
        - Я их отвлеку, ничего они со мной не сделают. Ну иди же!
        Хасид встряхнул Кузьму, подтолкнул его к эскалатору. Кузьма, как сомнамбула, деревянно переставляя ноги, пошел прочь, потом очнулся, оглянулся на провожавшего его глазами безопасника, вскинул вверх сжатый кулак и вприпрыжку помчался вниз. Скатился на второй уровень, миновал зону отдыха и свернул к жилой зоне, где были установлены кабины метро. Однако дверь каюты не открылась ни на мысленную команду, ни на голос. Она была блокирована!
        - Дэв, открой доступ к метро! - позвал инка Кузьма.
        - Приказ командира, - ответил Дэв сожалеющим тоном. - Никого не пропускать.
        - Куда это вы собрались, милейший? - раздался сзади скрипучий голос.
        Кузьма оглянулся. На него с легкой улыбкой смотрел одетый в «кокос» Гарри Ширер, поигрывая красивой тростью с инкрустациями. Представитель СЭКОНа с момента старта «крота» в Солнце нигде не появлялся, ни с кем не беседовал и не встречался, и Кузьма буквально забыл о его существовании.
        - Уж не сбежать ли хотите, милейший? - продолжал доктор многих наук и мастер по рукопашному бою. - А меня с собой возьмете?
        Кузьма посмотрел на трость в его руке и понял, что оружие вытащить не успеет.
        Глава 19
        СБОРКА НЕГУМАНА
        Идею Юэмей Синь «собрать» негуманоида, найденного на базе Дьявола в Берне, пришлось осуществлять Герману Алнису и заместителю комиссара безопасности Дзарковскому. Ни Юэмей, ни Владилен Ребров не могли руководить этим процессом после скандального заседания Совета безопасности Солнечной системы (СБСС) и последовавшей отставки обоих руководителей спецслужб. С подачи министра безопасности Реброва перевели начальником охраны ВКС, а Юэмей Синь стала начальником отдела криминальной полиции.
        Филипп Ромашин удержался в своем кресле директора УАСС, хотя было принято постановление о его неполном служебном соответствии. Сохранил пост командора погранслужбы и Игнат Ромашин, что давало шанс всей команде борцов с Дьяволом довести дело до конца.
        Седьмого мая, в тайне от всех официальных лиц Правительства, СЭКОНа и ВКС, безопасники особой группы под командованием самого Дзарковского, которому Ребров передал свои полномочия, переправили на Плутон последний контейнер с «морской капустой» с базы в Берне, затем с соблюдением всех мер предосторожности перевезли контейнеры на полигон Института физических проблем, почти заброшенный, пустовавший несколько лет, хотя и сохранивший инфраструктуру. После этого под руководством Германа группа экспертов СБ начала «сборку» негумана под куполом одного из уцелевших корпусов полигона.
        Задача оказалась нехитрой: стоило только определить способ соединения «водорослей», и дело пошло. Спустя сутки в центре зала, в котором поддерживалась искусственная гравитация, почти равная земной, и необходимая температура, красовалась удивительная спиральная конструкция, похожая на гигантского свернутого змея, с которого сняли кожу. Диаметр тела «змея» равнялся трем метрам. Но оживать этот «змеиный скелет» не хотел, несмотря на то жуткое впечатление живого организма, которое он производил.
        Измерения показали, что в объеме тела «змея» появились слабые блуждающие электрические токи и поля, иногда некоторые участки его «скелета» начинали светиться, но дальше этого процесс не шел. Негуман не хотел просыпаться. Или не мог.
        Герман мучился этой загадкой долго, почти всю ночь, проведя ее с Юэмей в доме на острове Науру. А утром его осенило.
        - Воздух! - внезапно вскричал он, хлопнув себя ладонью по лбу и перепугав уснувшую только под утро женщину. - Ну конечно, воздух!
        - Что ты имеешь в виду? - с удивлением посмотрела на него Юэмей.
        - Мы действительно собрали «скелет» негумана, - сказал возбужденный Герман, - то есть его оболочку, носителя. Теперь нужен мозг, который будет им управлять. А мозгом этим служит вирусный кластер. Где он может быть?
        - На базе его не нашли. - Юэмей накинула на себя кимоно.
        - Мы не там искали! Вирусный кластер не наблюдается визуально и может прятаться где угодно. В том числе прямо в воздухе. Понимаешь?!
        - Звони Дзарковскому, - сказала бывшая начальница контрразведки; она быстро схватывала суть вопроса. - Надо выкачать весь воздух на базе в Берне и доставить его на полигон. Я пока сварю кофе.
        Через полчаса влюбленная пара была принята Дзарковским в Управлении аварийно-спасательной службы. Еще через полчаса началась операция по герметизации базы в Берне и выкачиванию воздуха из ее помещений.
        Утром восьмого мая на плутонианский полигон были доставлены баллоны с воздухом, который после тщательной подготовки закачали внутрь «скелета» негумана.
        И ничего не произошло!
        Точнее, почти ничего. «Змей» вздрогнул, изменил позу, образовав нечто вроде вопросительного знака, в нем усилилась электрическая активность, изменилась плотность полей, однако на запросы людей он по-прежнему не реагировал. Носитель негуманоидного разума оставался глух и слеп.
        - В чем дело? - осведомился сухой, костистый, бледнолицый Дзарковский. - Почему он остается дохлым?
        - Не знаю, - признался уныло Герман, виновато оглядываясь на директора УАСС, также присутствующего в зале. - Видимо, воздух базы был инфицирован слабо, массы вирусов не хватило для возбуждения сознания негумана.
        - Тогда возникает вопрос: где прячется этот ваш пресловутый вирусный кластер? На другой базе, которую мы не нашли?
        Глаза Германа остановились и остекленели. Он смотрел в этот момент на одного из техников, одетого в защитный костюм, который осторожно возился с приборами возле «скелета змея».
        - Мамма миа! - прошептал ксенопсихолог. - Как я сразу не догадался!
        - Нашел? - обняла его сзади Юэмей, не стесняясь посторонних взглядов.
        - Временное помещение… при отсутствии оптимальных условий…
        - Очнись, сяньшэн.
        - Идеальный носитель вирусного кластера в наших условиях - человек!
        Стало тихо.
        Филипп Ромашин, Дзарковский, Юэмей Синь, начальник охраны полигона, эксперты, участвовавшие в «сборке» негуманоида, молча смотрели на молодого ксенопсихолога. Первым пришел в себя директор УАСС.
        - Артур Мехти!
        Юэмей Синь поцеловала Германа в щеку, с гордостью глянула на Филиппа и с торжеством - на Дзарковского.
        - Наконец-то вы оцените участие господина Алниса в нашей работе. Теперь я могу начинать операцию «паньтао», господин директор?
        - Начинайте, - сказал Филипп. - Обеспечьте «темный» перехват, чтобы у господина министра не успела сработать программа самоликвидации. И запишите все детали операции, чтобы запись можно было предъявить в качестве обвинения.
        - Вы… серьезно?! - выдавил из себя Дзарковский. - Артур Мехти… резидент?!
        Филипп мельком взглянул на него.
        - У вас мало доказательств?
        - Все равно никто из СЭКОНа не даст нам санкцию на его арест. К тому же у нас нет прямых доказательств!
        - Есть способ их получить, - проворчал заметно повеселевший Герман.
        Все повернулись к нему.
        - Продолжай, - сказал Филипп.
        - Артура надо быстро доставить на полигон и всунуть в «скелет» негумана. Уверен, вирусный кластер, сидящий внутри министра и управляющий им, заставит ожить оболочку негумана, и мы получим прямой контакт с обоими.
        - Гениально! - пробормотал Ромашин-старший.
        - Гера, ты сумасшедший! - нежно проговорила Юэмей. Повернулась к Дзарковскому: - Идемте, Юрий, будем готовить план захвата Артура Мехти. Хотя в целом план уже готов.
        Дзарковский мотнул головой, исподлобья посмотрел на директора Управления.
        - Она же отстранена…
        - Вы поступаете в распоряжение временно восстановленного руководителя контрразведки, - сказал Филипп сухо. - Это приказ.
        - Но я не могу так…
        - Тогда мне придется вас уволить.
        Дзарковский вспотел, вытер выступившую на лбу испарину.
        - Хорошо, я согласен работать под началом госпожи Синь… хотя мы рискуем потерять свободу.
        - Мы рискуем потерять гораздо больше, - буркнул Филипп, отворачиваясь.
        - К вам девушка, - вдруг доложил по рации координатор базы.
        - Что за девушка? - не понял Филипп. - Какая девушка? Где она?
        - Ждет в метро, во втором блоке полигона. Назвалась Екатериной Лапаррой.
        Филипп встретился глазами с удивленной Юэмей.
        - Сейчас буду. - Он озадаченно пригладил волосы на затылке. - Любопытно… Что ж, пойдемте вместе, поговорим с внучкой Яна.
        Он включил тайф, чтобы не терять времени на путь от купола со «скелетом» негумана ко второму блоку комплекса, где была установлена кабина метро, перенесся прямо в кабину и тут же, не диктуя автомату запуска код станции на Земле, вышел в помещение блока.
        Внучка Яна Лапарры ждала его у прозрачной стены небольшого зала, сквозь которую открывался вид на снежно-льдистую равнину полигона с зависшим над ней серо-серебристым пухлым снежным комом Харона, освещенным слабыми лучами невообразимо далекого Солнца. Рядом топтался безопасник из свиты Дзарковского, пытаясь разговорить девушку. Увидев директора, он тотчас же отошел к выходу из зала.
        - Здравствуйте, - обернулась внучка Лапарры на шаги Филиппа; лицо у нее было бледное и расстроенное. - Вы знаете, что Кузьма сбежал из клиники?
        Ромашин-старший усмехнулся.
        - Этого следовало ожидать. Кузя впечатлительная натура и рисковая. Он должен был так поступить.
        - Вы что же, знали, что он сбежит на «крот» и… не выставили охрану палаты?
        - Так было надо, Катюша. Твоему деду нужна помощь, одного полковника Хаджи-Курбана мало.
        Глаза Кати потемнели, стали виноватыми.
        - Боюсь, мой дед… не мой дед!
        - Что? - Глаза директора похолодели, впились в лицо девушки. - Поясни.
        Катя зябко передернула плечами.
        - Настоящий дед не стал бы посылать Кузю и Хасида выручать меня, он пошел бы сам. Кроме того, он не стал бы ждать так долго, нашел бы меня еще до старта «крота». И еще… - Катя снова зябко поежилась. - Он знает о запасном варианте… о строительстве второго «крота».
        Глаза директора УАСС еще больше похолодели.
        - А откуда ты знаешь… о втором варианте?
        Катя слабо улыбнулась.
        - Случайно включила инк деда и нашла странную запись о «контроле спецзаказов». Там были еще цифры… код заказа. Я проверила два завода: Воронежский и Лас-Аламосский… Заказы на узлы и детали для нового «крота» отложены. Думаю, что то же самое творится и с другими заводами.
        В зале появились Герман, Дзарковский, Юэмей Синь, витс-телохранитель директора. Филипп, не сводя с лица Кати своих ледяных глаз, жестом подозвал Дзарковского и Юэмей.
        - Повтори для них.
        Катя, запинаясь, пересказала им все, что знала.
        - Не может быть… - начал было Дзарковский.
        - Немедленно проверьте все заказы! - перебил его Филипп. - Разберитесь в причинах срыва сроков выполнения. Выясните, кто отдавал распоряжения отложить заказы, и сразу сообщите мне. Идите!
        Дзарковский, потоптавшись, пересек зал и скрылся в метро.
        - Он тормозит, - осуждающе проговорила Юэмей.
        Филипп мрачно кивнул.
        - Недаром Владилен считал его агентом Дьявола. Никакой он, конечно, не агент, но вы правильно подметили: «тормозит» он очень сильно. Придется поручать ему второстепенные задачи. Однако, дорогая тайтай, у нас проблема? Если эта юная леди права, Ян Лапарра - их человек!
        - Не понимаю, когда и где они успели его закодировать…
        - Не имеет значения. Важен сам факт кодирования. Мы поставлены в такие условия, что отвлекающий вариант становится главным. Что будем делать?
        - Высадить на борт «крота» десант!
        - Они наверняка будут ждать его, устроят засаду и перебьют всех ребят. Или просто заблокируют финиш-линию. Кстати, надо срочно организовать перехват линии метро с «крота»! Они попытаются взорвать аппарат, но перед этим сами сбегут на Землю. Необходимо выход линии переориентировать на одну из наших баз. Там мы их и возьмем.
        - Очень хорошая идея, сяньшэн. Я срочно займусь этим.
        Юэмей Синь и Герман тоже скрылись в кабине метро.
        Филипп о чем-то задумался, изучая пол под ногами.
        - Но как же дед? - напомнила о себе притихшая Катя. - И Кузя?..
        - Не беспокойся, девочка, - очнулся Филипп. - Что-нибудь придумаем. Скорее всего мне придется влиться в команду «крота» и во всем разобраться на месте. Если, конечно, метро не заблокировано.
        - Они убьют вас! - вырвалось у Кати; по ее щеке поползла слеза. - Они убьют всех!..
        - Не убьют, - улыбнулся старший Ромашин, по-отечески прижимая девушку к груди.

* * *
        Министра безопасности Артура Мехти охраняли две обоймы правительственной службы безопасности, одной из которых командовал полковник Юзеф Юзефович. Поэтому его проще было убить, используя современные снайперские комплексы, чем арестовать или захватить. Однако контрразведчики СБ УАСС не были дилетантами и разработали идеально простой с точки зрения логики план операции, предусматривающий применение тех же методов, какими пользовались сами агенты Дьявола.
        Девятого мая во время планового заседания Правительства Земли к министру безопасности подошел сотрудник секьюрити и шепнул на ухо:
        - В малой приемной вас ждет сын.
        Артур Мехти, с проседью в черных волосах, с усами и бородкой, кольцом охватывающими влажные губы, с тяжелым породистым с ы т ы м лицом, недоуменно покосился на охранника.
        - Сын?! Он же находится в экспедиции…
        - Он сбежал, ранен, избит…
        - Почему же он мне сам не позвонил?
        - У него нет ни рации, ни инкома, ни видео.
        Артур Мехти хмыкнул, наклонился к премьеру (он сидел по правую руку от него):
        - Прошу прощения, экселенц, мне на минуту надо отлучиться.
        Премьер кивнул.
        Министр вышел из «серебряного» зала резиденции Правительства, где происходило большинство рабочих совещаний, и в сопровождении двух витсов и координатора охраны поднялся на третий этаж здания, где располагалась малая приемная правительственной канцелярии.
        В приемной на диване действительно сидел его сын, представлявший собой жалкое зрелище: изодранный обгоревший уник, кровоподтеки и царапины на лице и на руках, всклокоченные волосы, запекшиеся губы, затравленный взгляд.
        - Привет, папа, - с трудом встал Оскар, криво улыбаясь. Тут же охнул, прикладывая руку к животу, закусил губу. - Нам надо срочно поговорить!
        - Пошли ко мне.
        - Нет, надо срочно действовать.
        - Всем выйти! - приказал министр.
        Операторы канцелярии и охранник вышли.
        - Что случилось? - начал министр, подходя ближе. - Почему ты здесь?
        В ту же секунду Оскар выстрелил в отца из парализатора, подхватил тело, чтобы не произвести шума, что-то переключил на поясе костюма… и превратился в копию министра! Исчезли синяки и царапины, изорванный и обгоревший уник трансформировался в костюм официала Правительства. «Новый» министр мгновенно нацепил на потерявшего сознание Артура узкий поясок с тремя черными пластинами, и тотчас же Мехти-старший перевоплотился в Оскара с теми же синяками и царапинами, одетого в тот же «обгоревший и порванный» уник. Это сработала аппаратура динго.
        «Министр» бросил в микрофон рации одно слово: «Жду!» - и выглянул в коридор, поманил пальцем начальника охраны:
        - Зайди.
        Крупногабаритный молодой человек в черно-сером унике молча повиновался.
        - Ему стало плохо, - сказал «министр», - я вызвал медиков. Проконтролируй, чтобы его доставили в клинику, а потом домой.
        - Слушаюсь, - подтянулся охранник.
        «Министр» вышел из приемной, столкнулся с бригадой врачей в бело-красных комбинезонах, посторонился. Бросил вслед:
        - Головой отвечаете!
        Медики не обратили на его реплику никакого внимания. Министр безопасности - настоящий - разговаривал так со всеми.
        Проследив за тем, как врачи укладывают на антиграв-носилки тело «сына» и увозят к лифту, «министр» вернулся в зал заседаний и до конца совещания просидел молча, не проронив ни слова. Затем, выйдя из зала, включил тайф и исчез.
        Точно так же поступили и «медики», только раньше.
        В лифте они обезвредили молодого охранника, заменили на руке псевдо-Оскара тайф, привели его в действие, и Артур Мехти в облике своего «раненого» сына отбыл на базу УАСС на Марсе, где его тут же начали приводить в чувство. «Медики» же исчезли из лифта один за другим, оставив в кабине лифта висящий в воздухе пустой антиграв.
        Они очнулись одновременно: Артур Мехти, помещенный внутрь «скелета змея», и негуман.
        «Скелет», похожий до этого момента на вопросительный знак, распрямился и образовал длинную двадцатиметровую колонну, внезапно одевшуюся в сеточку голубоватых молний.
        - Вот его источник питания - холодный ядерный синтез! - прошептал Герман. - А мы ломали голову!
        Артур Мехти, оставшийся внутри колонны у самого ее основания, поднял голову, огляделся по сторонам. Глаза его запылали темным огнем, по губам скользнула ехидно-понимающая усмешка.
        - Кажется, я допустил ошибку, - необычным вибрирующим голосом сказал он. - Вы нашли-таки мой схрон. Могу я узнать, как вам это удалось?
        - Долго объяснять, - сказал Филипп Ромашин, чей голос гулко поколебал воздух пустого ангара. - У нас есть кое-какой опыт.
        В самом ангаре, кроме «скелета» негумана, никого не было. Руководители и операторы эксперимента находились в специальном зале управления, располагавшемся под скалами и льдами полигона и хорошо защищенном от всех мыслимых катаклизмов. Во избежание всякого рода неожиданностей вокруг купола ангара сосредоточилась активная техника землян: лазерные установки, аннигиляционные пушки, ТФ-эмиттер и даже «глюк», использующийся для горнопроходческих работ. Кроме того, над полигоном висел спейсер погранслужбы «Мощный». Вздумай оживший организм взбунтоваться и попытаться бежать или того хуже - сопротивляться, участь его была бы плачевной. Видимо, он тоже это понимал.
        Артур Мехти выбрался из ажурной колонны стоящего на торце «скелета», сопровождаемый частыми змейками голубых молний, обошел круглое помещение, к чему-то прислушиваясь, остановился в центре ангара и поднял голову, разглядывая зрачок верхней видеокамеры.
        - Как я понял, вы все предусмотрели. С кем я имею честь разговаривать?
        - С директором Управления аварийно-спасательной службы, - сухо ответил Филипп.
        - Господин Ромашин, основатель династии Ромашиных, - задумчиво протянул Мехти. - Я вас недооценил.
        - Вы многих недооценили, - спокойно ответил Филипп. - А вот насчет основателя династии ошибаетесь. Я вовсе не являюсь основателем рода, ему больше тысячи лет.
        - Не будем вдаваться в такие детали. Чего вы хотите?
        - Прежде всего представьтесь.
        Министр безопасности рассмеялся.
        - Артур Мехти, потомок древнего рода люксембургских князей.
        - Я спрашиваю имя того, кто вами управляет.
        На миг лицо министра исказилось, стало страшным, но тут же успокоилось, стянутое маской добродушия.
        - Мое имя непроизносимо человеческим языком, ведь я диффузно-компактный организм, да еще симбиот. Это тело, - Мехти небрежно махнул в сторону потрескивающей электрическими разрядами колонны, - всего лишь «скафандр». Но можете для определенности называть меня Спасителем.
        - Может быть, лучше Дьяволом?
        Мехти покачал головой.
        - Разве вы называете Дьяволом своего соотечественника, идущего на смерть ради спасения коллектива, группы людей, государства или цивилизации в целом?
        - Вы хотите сказать, что с п а с а е т е свою цивилизацию? Уничтожая при этом другие цивилизации, причем преимущественно гуманоидные?
        - Каждый борется за жизнь как может.
        - Возможно, однако мы привыкли называть таких, как вы, террористами, бандитами и убийцами. И у нас действительно есть богатый опыт борьбы с ними. Так что вы не первый и не единственный проигравший.
        - Кто знает, - философски отозвался Мехти. - Мы еще не закончили игру, и я не сказал последнего слова.
        - Вы хотите поторговаться?
        - Почему бы и нет? В конце концов, посредник, - Артур показал пальцем на свою голову, - сделал свое дело и уже не нужен, а я, - жест в сторону «скелета», - хотел бы пожить подольше.
        - Что вы задумали?
        - Погасить Солнце, разумеется.
        - Мы догадались. Я имею в виду ситуацию с «кротом».
        - Ах, «крот», «солнечный крот», оружие пролетариата… шутка… он не дойдет до цели. Почти все члены экипажа инфицированы и управляются моим представителем. Можете их взять, конечно, но они ничего не смогут рассказать.
        - Неинфицированных членов экипажа вы ликвидируете?
        - Естественно, мне они не нужны.
        Чей-то тихий вскрик на общей волне интеркома.
        Артур Мехти сощурился, прислушиваясь.
        - Знакомый голосок…
        - Еще вопрос, - медленно проговорил Филипп. - Если мы оставим вам жизнь, вы нам поможете?
        - Смотря что вы попросите.
        - Отзовите своих агентов из «крота».
        - Это невозможно.
        - Почему?
        - Программа не предусматривает их досрочного возвращения. Любая попытка отзыва будет расценена ими как сигнал провала и только ускорит гибель «крота». Второй ваш аппарат просто не успеет догнать первый. Даже если вы его успеете создать.
        Молчание в зале управления, молчание в бункерах полигона и в рубке спейсера «Мощный».
        - Тогда последний вопрос, - нарушил наконец тишину директор УАСС. - Зачем? Зачем вам, представителю высокоинтеллектуальной расы Галактики, понадобилось уничтожать гуманоидные расы? Ведь мы с вами даже незнакомы!
        Колонна «скелета» негумана затрещала, заискрилась молниями, а министр вдруг затрясся в беззвучном смехе. Отсмеявшись, выговорил:
        - Ваша земная логика даже не трехмерна, а двухмерна, и вы обо всем судите с ее точки зрения, не заглядывая в прошлое и будущее. Вселенная намного сложней, чем вы себе представили. Вам ее не понять, как не понять и нас. Но я настолько хорошо освоил психику этого носителя, - палец Артура уперся ему в живот, - что могу себе позволить одну подсказку. У вас есть поговорка: два медведя в одной берлоге не уживаются. Мы же просто принимаем превентивные меры.
        - Он слишком откровенен! - закричал вдруг Герман. - Он собирается сбежать!
        - Хорхе! - тотчас же вызвал командира «Мощного» Филипп.
        - Прощайте, - вскинул вверх руки Артур Мехти. - Мне пора домой. Спасибо за то, что вы собрали мой «скафандр», без него мне было бы трудно уйти отсюда.
        Министр вздрогнул, глаза его стали пустыми, лицо помертвело. Он упал. И в то же мгновение колонна «скелета» негуманоида оделась в «кожу» лилового свечения и с гулким ударом исчезла. Резидент Дьявола, назвавший себя Спасителем, умчался в неведомые дали.
        В зале управления полигоном поднялась суета, операторы начали поиск беглеца по всей округе, спейсер «Мощный» вышел на орбиту вокруг Плутона, включая свои радарные комплексы, но все было напрасно. Не нашелся беглец и в других районах Солнечной системы. Негуман действительно исчез. По-видимому, он тоже владел процессами «струнного» просачивания сквозь пространство.
        - Это провал! - мрачно пробормотал Дзарковский, прибывший к развязке событий. - Пора сушить сухари. Где теперь искать этого… Спасителя?
        - Найдем, - с мрачной уверенностью сказал Филипп Ромашин. - Не самого резидента, так его сородичей. Вот он найдет, - директор кивнул на Германа. - Головастый парень. Далеко пойдет. Единственное, что нам остается, не сплоховать с «кротом».
        Никто директору не возразил. Потому что никто не знал, что делать в создавшейся ситуации.

* * *
        Председатель СЭКОНа Бернхард Спенсер влетел в кабинет премьер-министра как торпеда, вытирая с одутловатого лица струящийся пот. Витс-секретарь, возникший за его спиной, в смущении развел руками, опасаясь применять силу, и Томах успокаивающе махнул ему рукой, что означало: оставь нас.
        - Вы знаете, что произошло? - выпалил Спенсер, отдышавшись. - Это чудовищно!
        Премьер молча предложил ему стакан воды, но гость этого не заметил.
        - Ваши любимчики убили Артура! Я только что узнал! Вот до чего дошло ваше попустительство! Немедленно отстраните от должности Ромашина и предайте суду его подручных! Иначе я…
        - Минуту, - остановил его премьер-министр, включая видео.
        Стена кабинета превратилась в виом, и глава СЭКОНа увидел сцену превращения Артура Мехти в резидента Дьявола. Челюсть Спенсера отвисла, лицо позеленело.
        Томах выключил виом, сказал ровным голосом:
        - Контрразведка выяснила, господин председатель, что вы и Юзеф Юзефович единственные люди из всех агентов Дьявола, кто пошел ему на службу добровольно. Юзефа мы отыщем, а вам я бы посоветовал застрелиться…
        Глава 20
        АБИССАЛЬ
        Гарри Ширер был так уверен в своих силах, что решил позабавиться, дав противнику шанс освободиться в открытом бою. Оказалось, генерал юстиции по праву носил звание чемпиона Канадской федерации по рукопашному бою, он и в самом деле был мастером боевых искусств. Кузьма понял это очень быстро, «улетев» в нокдаун при первом же стремительном выпаде Ширера.
        Перед схваткой Ширер заставил его выбросить оружие и демонстративно положил на пол свой «универсал».
        - Теперь мы в равных условиях, - сказал он насмешливым тоном. - От Оскара я слышал, ты хороший боец. Пройдешь меня, и я тебя пропущу к метро. Не пройдешь - не обессудь.
        Кузьма, никогда прежде не решавший проблемы таким путем, замешкался и пропустил бросок противника, отозвавшийся в голове грохотом мощного удара. Пришел он в себя не сразу, обнаружив, что лежит на полу. Начал подниматься и получил еще один удар ногой в лицо, от которого перед глазами вспыхнул ослепительный свет и боль волной затопила сознание.
        Однако Ширер рано праздновал победу, ударив ногой лежащего еще дважды - по ребрам и в висок. Посмотрел на распластавшееся тело противника, довольно улыбнулся.
        - Оскар преувеличил твои возможности, малыш, - сказал он. - А жаль. Я даже не согрелся. Придется тебе разделить участь «крота».
        Ширер нагнулся к лежащему неподалеку «универсалу», протянул к нему руку и боковым зрением заметил сзади какое-то движение. С оторопью оглянулся.
        Его противник встал!
        Вид Ромашина был страшен: разбитые в кровь губы и нос, царапина на лбу, кровоподтеки на виске и под глазом! И тем не менее он двигался и явно намеревался продолжить поединок.
        - Ух ты, молодец какой! - восхитился Гарри. - Неужели тебе мало? Что ж, это даже интересно, давно не встречался с достойным противником. Давай, малыш, начи… - он не договорил.
        Ромашин вдруг оказался рядом - словно владел телепортацией - и в голове Гарри Ширера взорвалась бомба.
        Удар Кузьмы, действующего «на автопилоте», в бессознательном состоянии, был так силен, что представитель СЭКОНа отлетел в глубь коридора на несколько метров, плашмя упал на пол и затих. Сообразить, что произошло, он не успел.
        Однако и Кузьма не смог воспользоваться плодами своей победы. Из лифта в десяти шагах от жилых отсеков появился Оскар Мехти и выстрелил в Ромашина из «универсала». Кузьма почувствовал тупой удар в спину, его снесло в конец коридора - Оскар стрелял гравитационными «пулями» - и впечатало в стену тамбура. Боли он даже не почувствовал, провалившись в беспамятство.
        Сколько времени он провел без сознания, определить не удалось. Очнулся Кузьма от боли: ныли все суставы, болела грудная клетка, пульсировали огнем травмированные места, стреляло в висок, жгло губы и нос. Он попытался открыть глаза и зашипел сквозь зубы: показалось, веки покрыты коростой запекшейся крови и трескаются, отзываясь иглами боли.
        - Слава богу, ожил, - донесся откуда-то издалека знакомый голос.
        Кузьма разлепил веки и увидел над собой светящийся потолок. Скосил глаза - стена. Посмотрел в другую сторону и увидел лежащего в двух шагах от него Хасида. Безопасник был связан, а лицо его представляло собой кровавую маску. Один глаз совсем заплыл, второй лихорадочно поблескивал, губы походили на оладьи, нос распух.
        - Что, не узнаешь? - подмигнул Хасид.
        - Красавец… - прошептал Кузьма.
        - Ты тоже хорош.
        - Крепко нас отделали!
        - Хорошо хоть в живых оставили.
        Кузьма попробовал пошевелиться, застонал.
        - Черт! У меня, кажется, все кости переломаны! Где это мы?
        - Нас перенесли в зону отдыха. Там дальше бассейн и фитомодуль. Лежи, не шевелись, приходи в себя. Кстати, ты мог бы подлечиться и сам, без посторонней помощи, Керри разбудил твой псирезерв.
        - Ты бы помалкивал о таких вещах.
        - Не бойся, они отключили нас от интеркома и не слышат.
        - Керри дал мне связь с воинской линией рода…
        - Не только, каждый классный воин умел залечивать раны внутренним усилием. Попытайся, получится.
        Кузьма промолчал, прислушиваясь к своим ощущениям. Напрягаться не хотелось, боль блуждала по телу и отбивала охоту двигаться. Однако он заставил себя сосредоточиться на восприятии текущей по сосудам крови, воспринимая ее как живое существо, и вошел в нервную систему зондом сознания, проверяющим ее состояние.
        Это получилось у него само собой, без особых усилий, будто Кузьма занимался самолечением всю жизнь, поэтому он уже не удивился своей способности погружаться во внутренний мир и быть там г о с п о д и н о м положения.
        Через некоторое время он почувствовал, что может свободно дышать, не ощущая жжения в легких и боли в сломанных ребрах. Пошевелился, ожидая уколов боли в суставах, но особого дискомфорта и болезненных ощущений не было, организм немного очистил сам себя от шлаков, вспомнив опыт предков, и подкорректировал реакции нервной системы. Хотя сломанные ребра требовали все-таки квалифицированного вмешательства врачей.
        - Ну как, полегчало? - поинтересовался Хасид, наблюдая за другом здоровым глазом.
        - Как будто, - осторожно ответил Ромашин. - Лежать могу. Как ты думаешь, что они собираются делать?
        - Я не думаю, я знаю. Они перепрограммировали Дэва таким образом, чтобы он в нужный момент по команде остановил реактор. Через час после этого защита отключится, и «крот» будет раздавлен вместе с «паньтао». И со всем содержимым. Естественно, к этому моменту никого из наших спутников на борту «крота» уже не будет.
        - Думаешь, нас они тоже оставят здесь?
        - Какой им смысл оставлять лишних свидетелей?
        - Весело…
        - Да уж!
        Помолчали.
        - Ты точно знаешь, что Беата, Андрей и Жан не в их команде?
        Хасид отвернулся, сказал глухо:
        - Беата хороший специалист, но, к сожалению, не боец… и слишком красивая женщина. Оскар с ней…
        Кузьма скрипнул зубами.
        - Ублюдок!
        - Эй, полегче, теоретик, - раздался зловеще-веселый голос Оскара, и к лежащим подошел, картинно поигрывая ножом, младший Мехти. - Поаккуратнее в выражениях, язык отрежу.
        Он осмотрел связанных пленников, удовлетворенно поцокал языком, присел на корточки над телом Кузьмы.
        - Ох и живучий ты мужик, Ромашин! Я же угостил тебя пятигравитудным импульсом, такой любого размажет по стенке, а тебе хоть бы хны! Поделишься секретом?
        Кузьма прицелился и плюнул.
        Оскар отшатнулся, вытирая глаз, покачал головой со злобной усмешкой и что есть силы пнул Ромашина носком ботинка в бок. Затем начал избивать его ногами. Однако этого Кузьма уже не почувствовал, потеряв сознание от первого удара, который пришелся на сломанные ребра.
        В себя он приходил долго, то выныривая из вихревой огненной пропасти, то погружаясь в нее с головой. Наконец очнулся, смутно улавливая какие-то странные звуки: резонирующие гулы разной тональности, визги, удары, гулкое бормотание, булькание и шипение. Сначала принял шумы за звуковую галлюцинацию, потом за толчки и шумы крови в ушах, однако вскоре понял, что эти звуки никакого отношения к его внутреннему состоянию (паршивое состояние, надо признаться, этот гад сломал по крайней мере еще пару ребер!) не имеют.
        - Что… это? - вяло спросил Кузьма, не слыша своего голоса.
        - Наконец-то! - раздался тихий голос Хасида. - Это с нами говорят недра солнышка. Кто-то в рубке включил нам сию музыку для устрашения. Ты выкарабкался? Какого фига тебе понадобилось дразнить его? А если бы он тебя прикончил?
        - Все равно… жить осталось… недолго…
        - Пока голову с плеч не сняли, сохраняется и шанс выкарабкаться. Знаешь, сколько ты провалялся без памяти, смельчак? Восемь часов! Я уже подумал, что… а помочь не могу, связали меня со знанием дела.
        - Тебя же не били, как меня…
        - Ну, это как сказать. - Хасид помолчал минуту. - Они сломали мне обе руки.
        Кузьма вздрогнул, поворачивая голову к другу, сглотнул ком в горле, прошептал:
        - Ты… серьезно?! За что?!
        - Их было трое… Хесслер мертв… Лапарра, конечно, боец сильный, но Оскар ударил меня в спину…
        - Меня тоже. О, черт! Я не знал… - Кузьмой овладело горькое чувство безнадежности. - Что же делать? Если мы не освободимся, они уничтожат «крот»!
        - Лежи, лечись, береги силы и не провоцируй генерала Мехти на избиение, он и так не сильно тебя любит. Что-нибудь придумаем.
        - Что? Кто нас освободит? Наверху никто не знает, что тут творится. И вообще: сколько у нас времени?
        - Может, час, может, сутки…
        - Я не о том. Как долго «крот» будет идти до цели?
        - По моим расчетам, осталось два дня пути, но боюсь, до ядра мы не дойдем.
        - Тогда нашим наверху останется только одно средство - «Потрясатель Мироздания». Хотя его применение чревато последствиями.
        - Почему одно средство? - не согласился Хасид. - Разве наши не могут сделать еще одного «крота» и еще один «паньтао»? Время-то у нас еще есть. Слава аллаху, «огнетушитель» действует не мгновенно. Тот, что погасил солнце мантоптеров, работал десять лет.
        - Перед тем как сбежать сюда, я разговаривал с оператором «Циклопа», и он сказал, что зона охлаждения в ядре Солнца расширяется с возрастающей скоростью. Реакции углеродно-азотного цикла в самом центре ядра уже перестали идти, диаметр этой зоны равен всего пятидесяти тысячам километров, на очереди слой протон-протонного цикла. И если…
        - Понятно, можешь не терять времени на ликбез, я и сам понимаю, что может произойти. Значит, ты считаешь, что второй «крот» не успеет? Даже если он уже готов?
        - Не знаю… не считал… мы идем уже шесть дней… и еще не дошли… Если бы там наверху был готов второй «крот» - это еще неделя, не меньше… но ведь у нас его нет!
        Хасид помолчал.
        - Разве дед тебе ничего не говорил?
        - Нет. Что ты имеешь в виду?
        Хасид снова притих, о чем-то размышляя.
        - Правда, это уже не имеет значения…
        - Что ты там бормочешь? - рассердился Кузьма, ощущая наплывающий звон в ушах.
        - Наша экспедиция - не основная.
        - А какая?
        - Отвлекающий маневр для вскрытия сети агентуры Дьявола и отвлечения его основных сил. Альтернативный «крот» сейчас доделывается на заводах новых технологий по абсолютно секретной программе и скоро будет запущен в Солнце.
        - Не может быть! - прошептал Кузьма.
        - Может, - тихо возразил Хасид. - Извини, что я тебе этого не сказал - не имел права.
        - Боже мой! Всего-навсего отвлекающий маневр!.. И какой ценой!..
        - Это не самая страшная цена, дружище.
        - Ах, дед, дед, - горько проговорил Кузьма, которому вдруг захотелось плакать. - Все знал и не сказал! Мне не сказал! Не поверил…
        - Если бы он тебе не верил, не позволил бы сбежать сюда из клиники. Твоему деду тяжелее нас всех, вместе взятых. Он взвалил на свои плечи великую ответственность и за исход операции, и за войну с Дьяволом, и за нас с тобой. Я им восхищаюсь!
        - А я люблю…
        Кузьма закрыл глаза, ощущая очередное погружение в болото беспамятства, напрягся, пытаясь остановить падение в черную глубину, и это ему удалось. Тогда он начал медитировать, отстраиваться от шумов и ощущений, пока вокруг не выросли стены из приятного света и он не остался наедине с самим собой. Время замедлило свой ход… он уснул…
        Очнулся Кузьма от пинка в бок и чьих-то громких голосов. Открыл глаза, чувствуя себя уже не столь погано, как раньше: медитативное самолечение дало положительный результат.
        Рядом стоял Оскар с обычной издевательской ухмылкой на губах. Пнул Ромашина еще раз.
        - Ну что, теоретик, не умер? Надо же. Ничего не хочешь мне сказать на прощание красивое? Чтобы я зарыдал?
        Удар.
        Кузьма стиснул зубы, чтобы не застонать от боли.
        - Бить лежачего некрасиво, - тихо проговорил Хасид.
        - Зато безопасно, - оскалился Оскар Мехти. - Молчи, полковник, не то сломаю тебе еще и челюсть, чтобы не вмешивался.
        В коридоре появились еще двое: Лапарра и Ширер, который толкал впереди антиграв-платформу. Подойдя к пленникам, они сбросили на пол еще одного связанного человека. Его лицо представляло собой кровавое месиво и было неузнаваемым, и лишь по светлым волосам Кузьма узнал пилота.
        - Он нам больше не понадобится, - спокойно сказал Лапарра, поймав взгляд Кузьмы. - Пусть побудет тут с вами… до конца.
        - Мерзавец! - не выдержал физик.
        Оскар ударил его по голове.
        - Не надо, - остановил его дед Кати. - С них достаточно. Прощайте, парни, приятно было играть с вами, как с котятами. В этой жизни мы, наверное, уже не увидимся.
        - Где Андрей? - негромко спросил Хасид.
        - Он не выдержал… э-э, теста на целесообразность. Не захотел с нами сотрудничать.
        - А Беата?
        - Я оставлю ее тебе, - осклабился Оскар. - Хотя она уже не в той кондиции, что раньше.
        - Обещаю, - сказал Хасид таким голосом, что Кузьму продрал мороз по коже, - обещаю, что найду тебя везде и убью!
        Оскар бросился к безопаснику, но был снова остановлен Лапаррой.
        - Уходим. Отсчет пошел.
        - Я бы с удовольствием с тобой встретился, полковник, - с презрительной усмешкой сказал Мехти-младший, - но это, к сожалению, невозможно.
        - Может быть, прямо сейчас? Ты здоров, сыт, силен, руки не поломаны, я пролежал здесь без еды и воды больше суток… Поединок будет честным. Или слабо?
        Оскар снова шагнул к лежащему на боку Хасиду, но вдруг споткнулся, встретив взгляд его здорового глаза. Прошипел:
        - Жаль, я не выбил тебе оба глаза!
        - Время, - бросил Лапарра, направляясь к лифту.
        - Эй, советник, - окликнул его Кузьма. - Неужели то, чем тебя купили, ценнее жизни твоей внучки? Вспомни: ты - бывший комиссар безопасности! Оскар и компания убили твоего сына и невестку!
        - Во-первых, как человека ни воспитывай, - равнодушно оглянулся Лапарра, - он все равно хочет жить хорошо. Во-вторых, я не бывший комиссар и не дед твоей любимой девушки, а витс нового поколения. Ваш упрямый Ян Лапарра не подчинился кодированию, пришлось сканировать его мозг, память, психику и делать двойника. Таким образом, я просто его двойник, и, как понимаю, экзамен прошел успешно.
        - А где настоящий Ян? - пробормотал ошеломленный Кузьма.
        - В бункере под домом председателя СЭКОНа, коль уж вам так необходимо это знать. Только вряд ли он еще жив. Да и вам туда не добраться, мы сейчас взорвем обе кабины метро. Кстати, - псевдо-Лапарра перевел взгляд на Хасида. - Спасибо за информацию о втором «кроте». Хотя она нам уже не понадобится: он не успеет дойти до ядра Солнца, до того как сработает «огнетушитель».
        Лапарра и молчавший Ширер скрылись за мембраной лифта.
        Оскар вернулся, молча избил Хасида, так что тот потерял сознание, ударил пару раз Кузьму, вскинул руку и с улыбкой сказал:
        - Адью, самоубийцы. Мы знали, что вы вернетесь, и хорошо подготовились. Жаль, что надо уходить, а то я бы с вами еще позабавлялся.
        Он ушел.
        - Ходя, - позвал Кузьма и услышал неровное дыхание очнувшегося товарища. - Ты жив?
        - Еще не знаю, - прохрипел Хасид. - Вот гад, печень отбил… будь у меня пистолет, я бы влепил ему пощечину.
        Кузьма оценил юмор ситуации, издал слабый смешок. Хохотнул и Хасид, но тут же зашипел от боли.
        - Нам тоже пора выбираться отсюда.
        - Похоже, он повредил тебе и голову, а не только печень. Как мы отсюда выберемся?
        - Ты же теоретик, вот и думай.
        Сквозь гул и шипение солнечных недр донесся отчетливый стеклянный треск. Пол под пленниками вздрогнул.
        - Что это? - прислушался Кузьма.
        - Метро… они ушли и взорвали метро.
        - Зачем ты говорил мне о втором «кроте»? Ведь ясно же, что они нас прослушивали.
        - Все нормально, - ухмыльнулся безопасник. - Они должны были услышать что-то важное, чтобы побыстрее смыться отсюда. Но все дело в том, что линия метро «крота» - векторная.
        Кузьма с недоверием посмотрел на друга.
        - Ты хочешь сказать…
        - Наши переориентировали выход.
        - Значит, все беглецы во главе с Лапаррой… с этим новым витсом попадут к нашим в руки?
        - Надеюсь. Правда, нам с тобой от этого не легче. Реактор «крота» остановлен, пора приниматься за дело. Кстати, там ведь еще осталось «зеркало». Не могли бы мы уйти через него?
        - Нет, - с сожалением вздохнул Кузьма. - «Зеркала» всего лишь временные петли и накопители информации. Хотя мы, может быть, открыли далеко не все их свойства. Но это уже другая история. Действительно, пора спасать экспедицию. Так как твои руки сломаны, я попробую развязать тебя, потом Жана, а там что-нибудь придумаем.
        Кузьма с трудом подкатился к Хасиду, пристроился к нему таким образом, чтобы кисти рук приблизились к лодыжкам Хасида, стянутым особого рода эластичной лентой. Несколько минут пытался разорвать ленту, перегрызть ее зубами или стащить ее с ног друга, но не смог. Растянулся рядом, тяжело дыша.
        - Не поддается, зараза! Нужен нож…
        Корпус «крота» поколебал мощный толчок, который не смогли погасить даже инерционные поглотители. Кузьму, Хасида и пилота кинуло к закругленной стене помещения. Гулкий грохот донесся из недр аппарата.
        - Дьявольщина! - скрипнул зубами Кузьма. - Что это еще за землетрясение?
        - Абиссаль… мы вошли в солнечное ядро…
        - Я не о звуках… Эй, Дэв, что случилось? Почему трясется «крот»?
        Инк не ответил, продолжая транслировать в зону отдыха звуки солнечных недр, к которым добавились теперь басовитые шлепки и тонкие завывания.
        - Дэв, скотина, ты же нас слышишь!
        - Он не ответит, - не потерял хладнокровия Хасид. - Толчок, наверное, означает, что Дэв отключил бур. Теперь он начнет по очереди отключать все потребители, пока не закончится запас МК-батарей.
        - Тогда нам пора петь за упокой!
        - Подождите петь, - раздался осуждающий женский голос, и в коридор из лифта выбежала Катя Лапарра в комбинезоне спецназа, но с выключенной системой маскировки.
        Глава 21
        ОБРАТНОЙ ДОРОГИ НЕТ
        Появление внучки Яна Лапарры оказалось столь неожиданным - и для Кузьмы, и для Хасида, - что они не сразу поверили в реальность происходящего и только молча таращились на гостью, с деловитым видом занятую их освобождением.
        Продолжая ворчать, Катя ножом спецназовского комплекта разрезала путы, стягивающие руки и ноги пленников, на мгновение прижалась к Кузьме, целуя его в переносицу, и отстранилась.
        - Хороши бойцы, нечего сказать! Дали себя захватить какой-то жалкой кучке зомбированных мерзавцев. Вставайте, чего уставились? Начнем спасать цивилизацию.
        - У него сломаны руки, - очнулся Кузьма, начиная растирать запястья рук. Встал, начал помогать Хасиду. - Это действительно ты или галлюцинация? Как ты проникла сюда? Ведь метро взорвано!
        - Я здесь пряталась все это время.
        - Этого не может быть…
        - Пошутить нельзя? - притворно рассердилась Катя, поддерживая Кузьму под руку. Она оглядела его бледно-голубую физиономию с коркой подсохшей крови, отметила позу: он держался за бок с осторожностью человека, несущего хрустальную вазу, - и лицо девушки дрогнуло, в глазах промелькнули нежность и любовь, забота и сожаление. И ненависть - к тем, кто избивал Ромашина. Затем все эмоции стерло выражение озабоченности.
        - Главное, что я с вами, - продолжала девушка. - Устраивает вас это?
        - Поздно… - выговорил Кузьма с великим трудом: разбитые губы трескались и саднили.
        - Все плохое приходит слишком рано, - философски заметил Хасид, смуглое лицо которого приобрело металлический оттенок, - а все хорошее слишком поздно. Нам бы все-таки хотелось выяснить, как ты здесь оказалась.
        - У нас мало времени…
        - Я тоже хотел бы знать, - заупрямился Кузьма. - Докажи, что ты не агент Дьявола.
        Катя усмехнулась, оглядела мужчин, мельком посмотрела на пилота, все еще не подающего признаков жизни.
        - Хорошо. Если я скажу все, вы мне поверите?
        - Да, - в один голос ответили друзья.
        - И будете слушаться?
        - Э-э… - сказал Хасид.
        - М-м-м… - промычал Кузьма.
        Катя засмеялась и сразу стала серьезной.
        - Вам придется мне поверить и слушаться, потому что времени на размышления и колебания у нас и в самом деле нет. Я вышла из «зеркала» возле отсека с «паньтао». В данный момент я не только Катерина Лапарра, но и представитель Наблюдателя. Вы не все знаете о «зеркалах». Они связаны между собой. Можно войти в «зеркало» в одном месте и выйти в другом. Но хватит болтать. Вам дается шанс довести дело до конца, воспользуйтесь им. Потом будет поздно.
        Мужчины в растерянности переглянулись.
        «Ты ей веришь?» - взглядом спросил Хасид.
        «Я ее люблю», - таким же манером - молча - ответил Кузьма.
        - Что случится, - вслух проговорил Хасид, - если мы не успеем?
        - Дьявол запустил в Солнце не обычный «огнетушитель», как в случае с мантоптерами, а инфляционный. Его энергопоглощение увеличивается по экспоненте и вскоре приведет к мгновенному «вымораживанию вакуума» в радиусе чуть ли не всей Солнечной системы.
        Хасид покачал головой. Кузьма попытался присвистнуть, но разбитые губы не слушались.
        - Вот почему они так торопились!.. А ты не преувеличиваешь?
        - Смысл? - ответил за Катю Хасид. - Наблюдатель не посылает представителей ради того, чтобы нас попугать. Вспомни встречу с самим собой на Марсе. Но вот чего я до сих пор не понимаю, - он повернулся к девушке, - так это смысл действий Дьявола. Чем ему насолили люди, да и мантоптеры, что он решил их уничтожить столь экзотическим способом?
        - Идемте в медотсек, по пути расскажу, - кивнула Катя. - Потом вернемся за Жаном. - Она повела обоих к лифту. - Все дело в сигмалогике негуман, полковник, которую можно назвать контралогикой. Вы уже знаете, что Наблюдатель - это наши невообразимо далекие потомки, через сто миллиардов лет после нас повернувшие время, чтобы спастись от коллапса Вселенной. Но, во-первых, они не только повернули время, но и изменили знак материи, ушли в «зазеркалье», не ощутимое для наших приборов, за исключением некоторых эффектов типа «вакуумного вымораживания», НЛО, «зеркал» и петель времени. Во-вторых, в том самом будущем наши потомки объединились со всеми расами Метагалактики и образовали две разумные Подсистемы: Наблюдатель и…
        - Дьявол!
        - Названия им дали люди, и это чисто человеческое отражение логик этих систем, отражение больше эмоциональное, чем строго научное и точное, однако в принципе правильное. Так вот, Подсистеме Дьявола стало тесно в «зазеркалье», и она решила заранее побеспокоиться о нейтрализации соперника, ограничить доступ в будущее всем гуманоидным расам. Результат вы видите.
        - Но ведь будущего еще нет, - осторожно заметил Хасид, - а «огнетушители звезд» уже запущены…
        - Время - более сложная конструкция, чем мы думаем, оно тоже многомерно, как и пространство. Тем более что те, повернувшие назад, знают о нас все, ибо мы - это они в их прошлом и в их же будущем. Наблюдатель же вмешивается лишь в крайнем случае, да и то минимизированно, когда угроза для его существования близка к потенциальной реализации.
        - Значит, ты сейчас его полномочный посол? - уточнил Кузьма. - И поможешь нам уничтожить «огнетушитель», а потом уйти?
        - Это вы сделаете сами, - просто ответила Катя. - То есть мы сделаем. Потому что я не знаю, как это делается. Я только помогла вам освободиться.
        - Я думал, ты все знаешь и умеешь…
        - Вы прослушали. Наблюдатель вмешивается по самому минимуму, потому что даже такое вмешательство колеблет Мироздание. Мы должны выходить из всех положений сами.
        Лифт еще работал и доставил всех троих к медотсеку, где Катя быстро развернула два реаниматора, раздела и уложила в них мужчин, включила аппаратуру. Дэв молчал, но не препятствовал.
        - Полежите минут десять, я попытаюсь поменять программу инка. Все-таки я заканчивала институт молектронных систем и неплохо разбираюсь в техноинтеллектах. Если мне не удастся договориться с Дэвом, останется одна надежда на Жана.
        Она убежала.
        Саркофаги реаниматоров закрылись, по телам больных побежали струйки воды и крохотные лапки манипуляторов, вытирающие пот и кровь. Над каждым вспыхнули виомы, показывающие состояние пациентов и векторы вмешательства медицинского инка.
        У Кузьмы оказалось сломанным всего одно ребро, а не четыре, как ему представлялось, была повреждена носовая перегородка, выбит зуб, и компьютер насчитал на теле четырнадцать гематом. У Хасида были сломаны кисти рук, повреждены три ребра, лицо представляло собой сплошную рану, правый глаз выбит не был, но ничего не видел, а на теле не было ни одного живого места. Очевидно, после боя с агентами Дьявола и гибели Хесслера безопасника обработал Оскар, склонный к садистским удовольствиям.
        Через четверть часа Кузьме стало намного легче.
        Саркофаг обработал его раны, заживил царапины, зафиксировал бандажом ребро, и физик почувствовал себя почти счастливым. Инк реаниматора выпускать его не хотел, но он настоял на своем и с сожалением выбрался из невыразимо приятной и ласковой утробы саркофага.
        Хасид тоже хотел вылезти из своей хрустальной «гробницы», однако Ромашин не позволил.
        - Ты нам пока не помощник, Ходя. Понадобишься, я пришлю за тобой антиграв.
        Кузьма вышел из медотсека, направился было к рубке, однако вернулся с полпути, взял антиграв-носилки и поднялся в зону отдыха за пилотом.
        Жан Иванов по-прежнему не двигался, и пульс его не прощупывался, но Кузьма все же взвалил его на антиграв, довез до медотсека и уложил в реаниматор. И лишь после этого поспешил в рубку, прислушиваясь к гулам и свистам солнечных недр.
        Катя сидела в кокон-гнезде пилота, упакованная прозрачными «лепестками» системы информационного обмена, и на появление Кузьмы не обратила внимания. Тогда он забрался в органеллу командира «крота», настроил канал обмена и включился в сеть связи и управления.
        Сработали каналы аудио-, видео - и сенсоподачи.
        Он оказался зависшим в центре огненной бездны с удивительно асимметричным рисунком малиновых и золотистых жил, стеблей и веточек, образовывающих красивый «коралловый» куст. Это был фрактал устойчивых солитонных струй с протекающими в них ядерными реакциями. Ниже, в самом ядре Солнца, ветви фрактала расплывались в общем свечении - солитоны теряли «индивидуальность» и тонули в модуляционных возмущениях ядерных реакций, оседая в протонный «конденсат». Именно в этой зоне происходили цепочки реакций протон-протонного цикла, дающие основной выход энергии Солнца. Два протона объединялись, излучая позитрон и нейтрино и образуя ядро дейтерия, тяжелого изотопа водорода, затем к нему присоединялся еще один протон, рождая ядро легкого изотопа гелия - гелия-3, и, наконец, к ядру гелия-3 добавлялось еще одно такое ядро, образуя ядро обычного гелия (гелия-4) с испусканием двух протонов. Температура плазмы в зоне «конденсата» достигала уже восьми-десяти миллионов градусов. Реакции углеродно-азотного цикла - через цепочку превращений углерода в азот и кислород, который распадается снова на углерод и гелий, -
приводящие к такому же результату, начинали идти еще ниже, почти у центра ядра, где температура плазмы достигала двадцати миллионов градусов. Но в Солнце эта зона уже не работала, замороженная «огнетушителем».
        - Иди поешь, - раздался в глубине головы Кузьмы голос Кати. - Не то свалишься от недостатка энергии.
        - Мне влили глюкозу и какие-то необыкновенные тоники, не свалюсь. Что тут у нас плохого?
        - К счастью, они «не заклинили» инк-систему, Дэв начинает слушаться, уже включил реактор. Но связи с поверхностью нет. И все же я не устаю восхищаться!
        - Чем? Что мы живы?
        - «Кротом». Удивительная машина. Фантастический запас живучести! Проектировали ее необыкновенные по творческим потенциям люди.
        - Ты говоришь сейчас как агент Наблюдателя или просто как человек?
        - Как агент, - не обиделась Катя. - Дэв, ты меня слышишь?
        - Слышу, - после паузы ответил инк «крота» своим обычным мягким бархатистым голосом. - Можете располагать мной, как и прежде. С великим сожалением должен заметить, что ваш товарищ мертв.
        - Кто?! - испугался Кузьма.
        - Жан Иванов. Он получил травмы, не совместимые с жизнью.
        - Кто его… так?
        - Оскар Мехти.
        Кузьма еле сдержался, чтобы не выругаться.
        - Если вернемся, я его!..
        - Это моя забота, - послышался тихий голос Хасида. - Не отвлекайтесь там на пустяки. Какие у нас шансы достичь цели?
        - С внешним целенаведением - почти стопроцентные, - ответила Катя. - А так - пятьдесят на пятьдесят. Внешнее целенаведение не работает, Дэв не слышит Землю.
        - У нас есть свой нейтринный телескоп, - напомнил Кузьма.
        - Самого «огнетушителя» он не увидит.
        - Тогда его надо настроить по вторичным эффектам, пусть Дэв попробует, - предложил Хасид. - Нам просто нужно попасть в центр Солнца.
        - Это не так просто, - возразил Кузьма. - Мы должны для гарантии подойти к «мячу» вплотную и запустить в него «паньтао».
        - Тогда я умолкаю.
        - Дэв, - позвала Катя.
        - Я понял, - откликнулся инк. - Сделаю все, что смогу. Запускаю бур.
        «Крот» вздрогнул, перестал бесцельно крутиться среди «веточек» фрактала реакций и устремился вниз, к ядру Солнца.
        - Сколько нам осталось пройти до «огнетушителя»?
        - Примерно семьдесят тысяч километров.
        - То есть около двадцати часов. Тогда я пошел тестировать «паньтао».
        Кузьма раскрыл свой кокон, вылез из кресла. Откинулись и «лепестки» кокона Кати.
        - Я с тобой. Думаю, Дэв справится с управлением часок-другой.
        Кузьма хотел возразить, напомнить девушке об ответственности, но увидел манящий свет в ее глазах и шагнул навстречу…
        Спустя четыре часа, когда Кузьма, Катя и присоединившийся к ним Хасид, с перебинтованными и почти зажившими руками, обедали в зоне отдыха, обсуждая судьбу деда Екатерины, Дэв их вызвал в рубку по тревоге.
        Кузьма домчался первым, нырнул в кокон органеллы, и Дэв подключил его к информсети «крота». Физик оказался внутри все того же огненного пузыря с узором термоядерных струй, но теперь внизу (прямо по курсу «крота») в ало-золотистой бездне стал виден кружевной узор черноты, уплотняющейся буквально на глазах.
        - Температура ядра падает со скоростью один градус в секунду, - сообщил Дэв. - Зона охлаждения расширяется со скоростью два километра в секунду, и скорость эта растет. Процесс явно ускоряется. Если мы повернем назад и перейдем на форсаж, возможно, успеем уйти. Прошу указаний.
        - Мы-то, может, и успеем… - проговорил подсоединившийся Хасид. - Только что мы будем делать без Солнца, если оно погаснет? По-моему, обратной дороги у нас нет. Или у кого-нибудь есть другие предложения, господа физики и агенты?
        - Дэв, мы сможем продержаться какое-то время в условиях «вакуумного вымораживания»? - спросил Кузьма.
        - Не больше нескольких минут, - после некоторого замешательства ответил инк. - Точнее сказать не могу. Защита от «вымораживания» потребует слишком большого расхода энергии.
        - Что ты задумал? - поинтересовалась Катя.
        - Ходя прав, у нас только один выход, - проговорил Кузьма ставшими непослушными губами. - Вперед! Надо дойти до стенки «огнетушителя» и нырнуть в него до того момента, как он превратит нас в суперлёд.
        - Очень интересный способ самоубийства, - хмыкнул Хасид хладнокровно. - Хотя можно в принципе попробовать.
        - Ты серьезно, Ромашин? - странным напряженным голосом спросила Катя.
        Кузьма облизнул почти зажившие соленые губы, ответил не сразу:
        - Хорошо, если бы меня кто-нибудь убедил, что это оптимальный вариант… но, боюсь, у нас нет выбора.
        - Но ведь таким образом мы не спасаем ни себя, ни…
        - Я не закончил. «Огнетушитель» - не обычное «зеркало», это вход в «зазеркалье», в мир с «левой» материей. То есть в тот, где живут наши потомки, Наблюдатель…
        - И Дьявол!
        - Бог с ним, с Дьяволом, потом мы с ним разберемся… короче. «Огнетушитель» сейчас работает как насос, откачивая энергию Солнца и превращая ее в минус-энергию «зазеркалья». Думаю, и нашего «крота» он просто переправит туда же. Вместе с нами. Мы настроим и выбросим «паньтао» таким образом, что успеем первыми, а уж потом сработает он и уничтожит этот дьявольский «футбольный мяч».
        На волне интеркома стало тихо. Потом заговорил Хасид:
        - Допустим, мы уцелеем после этого маневра. Но как мы вернемся домой из «зазеркалья»? Ты это учел?
        - Да, - тихо сказал Кузьма. - Мы можем не вернуться…
        - Вы кое-что забыли, мужчины, - вмешалась Катя. - Во мне есть частица Наблюдателя, и она подсказывает мне, что Наблюдатель о нас не забудет, он найдет способ вернуть нас обратно… если, конечно, мы уцелеем. Или захотим.
        Молчание.
        - Ты думаешь, мы можем не захотеть? - с любопытством спросил Хасид.
        - Уверяю вас, наша «правая» плюс-вещественная Вселенная мало отличается от «левой», «зеркальной». Во всяком случае - этически. Там тоже выживание возможно, но не слишком легко. Да и Дьявол не даст никому покоя.
        - А это кто сейчас говорил? Землянка Екатерина или агент Наблюдателя?
        - Ты с чем-то не согласен?
        - Вы предлагаете мне прыгнуть с вами в «зазеркалье»? Это называется: руки вверх! - единогласно…
        - Ходя, - начал Кузьма, не зная, что говорить дальше. - Я понимаю… мы с Катей… а ты один… но разве у нас есть выбор?
        - А разве я отказываюсь? - осведомился Хасид. - Как говорил Гете, есть две формы насилия: закон и приличия. Я иду с вами из приличий.
        Катя засмеялась.
        - Мне все-таки повезло с вами, мальчики, я вас люблю. Итак, идем вперед?
        - Только, пожалуйста, рассчитайте все правильно, - попросил Хасид. - Мне очень хочется вернуться домой… или по крайней мере оставить после себя хорошую память.
        - Сделаю все, что смогу, - отозвался Дэв, принявший реплику за команду.
        Через два часа «крот» вплотную приблизился к расширяющей клубящейся черной мути «на дне» солнечных недр. И чем ближе он подходил к этой черной бездне, тем сильнее трясло корпус машины, защита которой начинала взаимодействовать с сильнейшими магнитными полями и потоками излучений. Дэв с трудом удерживал курс, то и дело маневрируя в потоках термоядерных реакций.
        Звуки солнечных недр также изменились, сдвинулись в область ультра - и гиперзвуковых частот. То, что слышали оставшиеся в живых члены экипажа, напоминало им падение хрустальных сосулек, с тонким звоном разбивающихся о твердую поверхность. Или звон лопающихся бокалов.
        Затем все звуки стушевал усиливающийся густой звон гитарной струны: навстречу «кроту» мчалась лавина холода, останавливающая, замораживающая даже термоядерные реакции.
        Перед тем как нырнуть в этот сверхплотный замерзающий ад, трое соларнавтов выбрались из коконов, обнялись, затем Хасид снова залез в свою органеллу, и Катя с Кузьмой на несколько мгновений прижались друг к другу, ни о чем не думая, просто растворяясь в тихом взрыве невысказанной любви, нежности, печали и сожаления.
        И все же они свято верили в будущее, в котором не будет ни Дьявола, ни войн, ни тревог и расставаний.
        Дэв включил форсаж, и «крот» устремился вперед с возрастающей скоростью. За те восемь или десять минут, что оставались у него до момента полного истощения энергозапаса, ему предстояло пройти до оболочки «огнетушителя» около десяти тысяч километров. Он должен был уничтожить дьявольский «насос», должен был успеть нырнуть в ворота в иную Вселенную!
        И он…
        …успел?..
        Москва - Харьков, январь 2000.
        notes
        Примечания
        1
        Бобер - боец обоймы риска (жаргон спецслужб УАСС).
        2
        По последним данным ускорение свободного падения на Марсе равно не 3,74, а 8,39 метра в секунду за секунду.
        3
        Игра в мяч (ведение мяча сквозь систему колец) с элементами гимнастики в условиях пониженной силы тяжести.
        4
        СЭКОН - Комиссия социального и этического контроля за опасными исследованиями (отдел ВКС).
        5
        Витс - высокоинтеллектуальная техническая система; термин, заменивший устаревшие названия таких систем типа «кибер» и «робот».
        6
        ВКC - Всемирный Координационный Совет.
        7
        Ядро атома этого элемента насчитывает 126 протонов.
        8
        300 000 км в сек.
        9
        Юэмей - цветок лунной сливы (кит.).
        10
        Великая Китайская стена называлась еще Стеной слез и «Самым длинным кладбищем мира».
        11
        Дхияна - императив службы наблюдения за опасными объектами.
        12
        Имеется в виду гравитационный телескоп, развернутый на периферии Солнечной системы.
        13
        Токовые или так называемые «голые» - кварки, свободные от «шубы» других кварков и частиц.
        14
        Планета заметно сплюснута у полюсов, ее полярный диаметр на два процента меньше экваториального.
        15
        Диаметр Нереиды - около ста шестидесяти километров.
        16
        Радиус орбиты Нереиды равен пяти миллионам пятистам пятидесяти тысячам километров.
        17
        Тайтай - обращение к молодой женщине в Китае.
        18
        Платон. Теэтет.
        19
        Имеется в виду распад СССР в ХХ веке.
        20
        Видеофантом, динамическая голография.
        21
        Оскар Уайльд.
        22
        Имеется в виду планета - заповедник исчезающих цивилизаций (см. книгу автора «Особый контроль»).
        23
        Режим ГО - «гражданская оборона», форма тревоги, предполагающая эвакуацию населения из опасных зон.
        24
        Молик - молектронный чип, заменивший в современных инках дискеты и файлетты.
        25
        М. Твен.
        26
        Голова Заклинателя (араб.).
        27
        По внутреннему времени кораблей.
        28
        Теория утверждает, что каждая элементарная частица имеет зеркального партнера: обычному электрону соответствует зеркальный (не позитрон!), протону - зеркальный протон и т. д. Зеркальное вещество не регистрируется нашими приборами, так как не взаимодействует с ними, и единственной силой, общей для обычного мира и зеркального, является гравитация.
        29
        Имеется в виду - невозможных в нашей Вселенной, но возможных с точки зрения математики.
        30
        В. Гюго.
        31
        От слов solar analogs - аналоги Солнца (англ.) - звезды, близкие по спектру и другим параметрам к нашему Солнцу.
        32
        В третьем веке до нашей эры.
        33
        Инк-координатор связи сортировал сообщения и направлял их в соответствии с рангом абонента и уровнем его компетенции.
        34
        Экваториальные диаметры обеих планет почти равны и составляют около 50 000 км.
        35
        АИСТ - активная интеллектуальная система.
        36
        Имеется в виду состояние адекватного ответа на внешнее воздействие.
        37
        Реакции превращения водорода в гелий.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к