Классики в тумане Ина Голдин
Введите сюда краткую аннотацию
Классики в тумане
Иллюстрации Вячеслава Ястремского
На жаргоне миротворцев планетка называлась Ольстером.
Юмористы. Подписывая лингвисту Шивон Ни Леоч направление в Таукит, ответственный за миссию спросил, уж не боится ли она. С издевкой спросил.
- Я не боюсь, - ответила Шивон. От нее пахло космосом, и начальника это раздражало.
Много земных лет назад Шивон удрала в пространство, как подросток удирает из дома. Но она уже больше не подросток. Раньше это показалось бы ей романтикой - нестись в далекую констелляцию, ГСА в зубы, улаживать чужую войну.
- Я удивляюсь. Зачем им вообще понадобился язык? Они с гуудху не разговаривают. Они их отстреливают.
- Давайте спишем на стресс это крайне неполиткорректное высказывание о Миротворческом Корпусе, - сказал начальник.
- Давайте, - сказала Шивон, - спишем.
- Уж вы-то должны понимать, доктор Маклауд.
- Ага, - Шивон выпрямилась. - Вот с этого бы и начали. Я должна понимать?
Тот ответил, что проблема ей знакома; она-де будет лучше ориентироваться в ситуации:
- Ваша семья была напрямую задействована в некоторых… акциях на территории бывшей Северной Ирландии. И ваш отец…
У здешнего бога в начале вместо слова был туман. Серый, липкий, непроглядный.
- Убийца, - кричали вслед ее отцу. Прови. Террорист пархатый.
Шивон была маленькой, не понимала.
- Мой отец погиб, - сказала она, - и земля, в которой его похоронили, его уже не помнит. А Северной Ирландии сто земных лет как нет. Так что о каких акциях вы говорите…
Тот гнул свое, мол, ее помощь может оказаться полезной. Это доказало бы миру, что нынешние земляне далеко ушли от прежних конфликтов.
«Какая же злопамятная у нас планета,» - думала Шивон. «Не хватило мне спрятаться от этой войны в космосе. Кто и когда говорил, что дети за грехи отцов не отвечают? И ведь в том, что произошло, виноваты вовсе не мы.»
- С Вас всего-то потребуется, - сказал ответственный за миссию, - что лингвистические услуги.
* * *
Командиром отряда значился сэр Уильям Брейтуэйт, офицер Ее Величества. Налетали они с ним примерно одинаково; поглядев на место рождения в файле Шивон, он хмыкнул:
- Ну, вам самое место в Ольстере.
Так что там насчет политкорректности?
В перебросе все ее общение с экипажем свелось к курсам. Только с одним из новеньких она сдружилась - с белым трехконечностным траепала, который летел в свою первую миссию. Траепала общаться умеют только телепатией, а у команды с этим было неважно.
«Ты-то как здесь оказался?» - подумала Шивон удивленно, когда увидела его в первый раз. Известно - на Траепа не знают, что такое война. Не знают, как на другого поднять оружие.
«А при чем здесь оружие?» - подумал в ответ траепала, не менее удивленно. «Мы же миротворцы. Значит, едем творить мир».
Телепатически вздыхать и возводить глаза к небу Шивон не умела. Мысленную коммуникацию они проходили факультативом.
* * *
У здешнего бога в начале вместо слова был туман. Серый, липкий, непроглядный. Из тумана тот и слепил Гу, старшую планету триединой Гууд-худуа. Бывшей триединой. Мрачная взвесь пахла одиночеством. Группа миротворцев высадилась в это одиночество, растворилась - защитные костюмы там и тут выплывали из серого, как спасательные жилеты.
Там, где она родилась, тоже случался такой туман. Шивон огляделась, прислушалась. Никто к ним не вышел. Исчеркавшие планету рвы и траншеи, где жили местные, прикрылись пеленой и молчали.
«Тебе тревожно», - подумал траепала, возникнув рядом.
«Я боюсь», - подумала Шивон. Что-то здесь, в таком далеке от Земли, напоминало ей собственную родину, где асфальт раскалялся от вражды, как от солнца. Предварительный сканер показал: все спокойно - и тем не менее… «Я боюсь, что нас… встречают».
Инстинкт это был или что другое - раньше, чем она успела додумать, раньше, чем траепала успел встрепенуться, восприняв конец ее мысли, Шивон уже кричала, хватала его за шкирку, валила на землю - из-за непривычной силы тяжести выглядело это, как в замедленной съемке. И вовремя - ниоткуда вспыхнул чужой, прозрачный огонь. Врага видно не было, враг остался в тумане.
Поднимались крики, лучи лазерджетов разрезали туман, будто маяки, вышаривая нападавших. Шивон, подтаскивая за собой обезмыслившего от страха траепала, укрылась у левого борта катера. Чувствовала она усталую досаду: ну вот, опять. Рядом оказался еще один новичок, землянин, глядел ошалело, «Луч» притискивал к груди, потом решил что-то и собрался вскочить и бежать на огонь.
- Куда, идиот! Не видно ни черта! Сидеть!
- Есть, мэм! - испуганно гаркнул мальчишка.
Пламя начинало затихать. Те, кто его развел, так и не показались. Дыма не осталось. Кто-то стонал недалеко от Шивон. Взметнулось на разных языках:
- Ник! Ник, ты цел?
- Помогите! Господи. О Господи Иисусе!
- Великие звезды, уложил я кого-то! Шестнадцатый галактический вызывайте!
- Где сестры-гагаринки?
- Кто это был? Кто? Гуды или тауки?
- А марсианин их!
Траепала елозил тремя конечностями, силясь подняться.
Миротворцы, думала Шивон. Так-растак.
* * *
Помощь в конце концов пришла - зимовщики на защищенных машинах, сестры-гагаринки в мобил-госпитале. Пока ехали до лагеря, Шивон слушала, как интеллигентные и цивилизованные миротворцы крысятся на встречающих, матерятся и грозятся рапортом. Зимовщики при слове «рапорт» только ухмылялись. Одинокие дома для приезжих на изрытой поверхности Гу выглядели наростами.
«Почему?» - подумал ей траепала. - «Мы же прилетели им помочь». Шивон глядела на него с сочувствием. Не себя самого, многовековую наследственность придется переламывать, если решил воевать. Понесло же.
Когда с Таук, головной планеты констелляции, войска отправились завоевывать пространство, все три планеты Гууд-худуа стали колониями. Гуудху успели скреститься с тауками, напроизводить нового населения и почти забыть о свободе. Почти - если не считать Гуудханской Свободной Армии. Уже при выстроенном Галактическом союзе, среди бела Межпланетного соглашения, поднявшийся на Худу ураган восстания вымел тауков с планеты. Худу провозгласила себя независимой; Союз только и мог, что поддержать. Вторую планету, Гхуа, Империя навсегда поджала под себя. Гу, где аборигенов было раза в два больше, чем тауков, осталась посередине. Осталась ждать ответа сверху - к какой из бывших сопланет ей присоединиться. А ГСА пока решала этот вопрос снизу.
* * *
Лингвистические услуги - понятие растяжимое. То ликбез астронавтов, улетающих к марсианину на кулички без единого чужого слова. А то интергалактический перевод, когда от одного неверного жеста может разлететься пол-Вселенной. У Шивон в этот раз все свелось к вечерней школе для миротворцев. Исследования упирались в стену. Рекомендованные действия лингвиста на малознакомой планете: ввязаться в ситуацию, выйти из которой поможет только языковое взаимодействие с местными жителями. Но местные не взаимодействовали. Вообще. Если не считать встречи на космодроме, ни гуудху, ни тауки не обращали на Корпус никакого внимания.
Когда к ним присылали войска из Англии, они бегали за броневиками и кидали камни. Орали им: «Чертовы англичане!» и прятались за школьным забором. Кричали: «Рабские сердца!», и плевались, и удирали со всех ног. Потом, после объединения, когда стало совсем плохо, в «ооновцев» бросались коктейлем Молотова.
Потом она уехала.
- Я плохо понимаю цель нашего приезда, - подумал ей как-то вечером траепала.
Здешние бои проходили скрытно, молниеносно, вспыхивали прозрачным огнем и тут же гасли. Схватки в траншеях, тихие войны. Любоваться никого не звали. «Голубые шлемы» всегда прибывали слишком поздно. Даже сестры-гагаринки прибывали слишком поздно.
Миротворцы пили. Клеили все сходное по генетическому коду. В лагере крутили две древние песни, так подходящие к туману: «Дорогу в ад» и «Калифорнийскую мечту». Шивон пыталась научить траепала играть в покер, но поди поблефуй с телепатом.
По внешности гуудху почти не отличались от потомков завоевателей. Смешались. Шивон бродила среди траншей, вглядывалась в туман. Где-то была граница. Шивон знала, что рано или поздно ее нащупает.
Она была в первом классе; сестра вела ее за руку.
- Видишь, - говорила Нула. - Это наша школа, Святого Патрика. А вон там они учатся. Все в синем, потому что протестанты.
Шивон расправляла красную клетчатую юбку.
- Смотри, - говорила сестра и показывала на поребрик тротуара. - Дальше - не наша часть улицы. Заступишь за поребрик - перейдешь к протестантам. А это грех. Бог сразу узнает, если заступишь.
Как раз та суеверная чепуха, в которую прочно поверит шестилетний ребенок. Как-то на самой черте нарисовали классики. Шивон ни разу не видела, чтобы в них играли.
Наверху почти договорились о присоединении Гу к Худу. О создании Двуединой Независимой Гууд-худуа.
- Не надо их объединять, - не выдержала Шивон. - Их надо расселить. Уж мне-то поверьте.
Окружающие деликатно молчали.
Когда приняли решение о воссоединении, в семье радовались. Отец все говорил: столько битв. Столько погибло. И все-таки мы этого добились. Единая Ирландия. Вот теперь пусть нас разоружают. Теперь можно успокоиться.
Недалеко от лагеря дети играли в мяч. Собственно, и «дети», и «играли», и «мяч» - понятия людские, и нечего их навязывать другим цивилизациям. Все же, проходя мимо, Шивон думала о них именно так. Гуудху, гигантские опята с десятками отростков, собирались и запускали в воздух бесформенный тяжелый предмет. Предмет зависал в тумане. Они ждали. Они могли ждать, не шевелясь, пока здешнее солнце не западало в свою траншею. Местные умели видеть сквозь туман. Предмет в конце концов ложился на землю; как и кто выигрывал, было неясно. Шивон садилась рядом и смотрела. Вычислила название предмета - гиг. Прошло какое-то время, прежде чем она поняла, что наблюдает две параллельных игры.
Они играли бок о бок - гуды и тауки, испытывая странную необходимость находиться вместе и быть отдельно, - ни траектории игроков, ни траектории снарядов никогда не перекрещивались. На планете, беспорядочно разрисованной траншеями, где не было и следа городов, черту провели так же четко, как посреди улицы в северном Белфасте.
* * *
«Гаэллин», - подумал ее друг. - «Тебе на „н“».
«Нью-Иерушалаим», - среагировала Шивон.
«Марс», - подумал траепала.
«Я нашла черту», - подумала ему Шивон.
«Что случилось с местом, где ты живешь?» - подумал траепала.
«Это долгая история, - ответила Шивон. - Хорошее дело - полет в космос. Возвращаешься из рейса - а твоей страны уже нет на картах. Приходишь из следующего - а ее уже нет… вообще».
- Тебе на «с», - подумал траепала.
* * *
Они еще поиграли в «планеты» и послушали «Калифорнийскую мечту», а потом до Гу взрывной волной докатились результаты Таукитского соглашения. Гу объединялась с Худу; Гу становилась независимой. Траншеи ожили и шумели. ГСА успокаивалась. Миротворцы засобирались отчего-то домой.
- Решили наконец - и слава богу, - сказал какой-то землянин.
Внеочередные рейсы «Эйр Галакси» улетали на Гхуа и Таук. Шивон отмалчивалась.
Никто не знал, откуда достали бомбы. Рассказывали, что купили у ливийцев, а тем продали русские. Говорили, что вовсе не у ливийцев купили, а у иракцев; у китайцев; у американцев. Говорили, что стянули у самих англичан из-под носа. Хотя такое никто не станет держать на складе.
«Мы привыкли следить за ГСА, - подумала она другу. - А теперь взбунтуются те, кто с самого начала был против объединения».
«Их сейчас меньше», - подумал траепала.
«Вот именно».
Друг поднял к ней голову-пирамидку.
«Самое смешное, тогда мы радовались, что все кончено. Драки и перестрелки, и когда вертолеты по ночам спать не дают - мы думали „зачем это, теперь все будут жить мирно“».
Шивон как в воду смотрела: той же ночью пришел тревожный сигнал. Миротворцы повскакивали в машины, вызвали мобил-госпиталь. Ее другу вышло дежурство, и он запрыгнул в катер первым. Шивон схватила чей-то «Луч», забыв посмотреть, достаточно ли в нем энергии.
Она даже не могла позвать его по имени. На Траепа имен не дают.
- И на кой нам лингвист? - удивился кто-то. Но когда Шивон устроилась рядом с солдатами, никто слова не сказал.
В этот раз их подождали. Драка обхватила их со всех сторон, зажала в кипящую середину. Несколько выстрелов прожгло вроде бы защищенную стенку катера.
- Какой сукин сын продает гудам «франк-тиреры»?!
Только зачинщиками на сей раз были не гуды. Это стало ясно уже после, когда разбирали полеты. В тот момент не было разницы.
Шивон сбежала в космос, чтобы ей не пришлось стрелять. И что она теперь делает - в чужой галактике с лазерджетом в руках?
Миротворцы свое дело знали. Битва быстро рассеялась, и тел на земле остался строгий минимум. Шивон поглядела на тех, кто не встал, и уронила нагревшуюся трубку.
Она даже не могла позвать его по имени. На Траепа имен не дают. Потянулась к нему телепатически - но там, где только что была теплая трепещущая мысль, холодной стеной встало молчание. Траепала так и не преодолел себя. Оружие поднял, а выстрелить постеснялся.
Сестры-гагаринки только качали головами. У жителей Траепа все жизненные процессы останавливаются мгновенно, ничего не затормозить.
- Надо выпустить его в космос, - говорила Шивон.
К ней подошел сэр Брейтуэйт. Положил руку на плечо.
- Нельзя хоронить его в могиле, - сказала ему Шивон. - Тут же все земляне, им не втолкуешь.
- Доктор Маклауд, - сказал сэр Брейтуэйт.
- Нужно проследить, чтобы его послали в космос. На его планете этот обряд очень важен.
- Шивон, - сказал сэр Брейтуэйт.
* * *
Вечером она качалась в кресле. Совсем одна в маленьком салоне, с бутылкой виски.
- Провезли бутылку и зажали, - укорил ее зашедший капитан Брейтуэйт. Высокий, свистящий британский английский. Чистые гласные. - И пьете в одиночестве.
- Странный на этой планете бог, - сказала Шивон виски. - Его-то за что? Ему вообще здесь делать было нечего.
Брейтуэйт подошел. Сел рядом.
- Кто у вас тогда погиб?
- Не лезли бы вы в душу, - сказала она.
- У меня сестра, - сказал он.
- Как? - она оторвалась от виски. - От облучения? Так вроде локализовали же все?
- В Дерри, - сказал он спокойно. - Вышла замуж в Дерри. Осталась там жить. Я их уговаривал, переезжайте в Лондон. Куда там.
- Дерри, - сказала Шивон. - И Белфаст.
- Все говорят - ирландская беда, - сказал Брейтуэйт. - Но ведь это и наша война тоже.
- Разумеется, - вскинулась Шивон, - это ваша война!
Вышло слишком резко.
- Будете виски, кап… Уильям? Мои жили в Белфасте. Все погибли. А меня не было. Я была в рейсе.
- Кто же знал… - вздохнул Брейтуэйт и глотнул.
- Никто не знал. Всякое было, но чтобы атомную бомбу…
- По-вашему, это, конечно же, не ИРА, - сказал англичанин.
- Даже по официальной версии - это оранжисты. А… кто теперь знает. Какая теперь разница, - Шивон замолчала. - Это была наша мечта. Мечта моих родителей. Единая Ирландия.
Брейтуэйт тихо пил свой виски.
- Когда убили Нулу, я сбежала. Той весной, перед объединением. С меня хватило. На улице… английская полиция. Тоже пытались творить мир.
Она поставила стакан на стол. Иначе бы расплескала.
- Ох, Шивон, - сказал Уильям Брейтуэйт.
- Ну и что мы будем теперь делать? - спросила она, совладав с собой.
- А ничего мы не будем делать. Подождем, пока Гу официально обретет независимость. Посмотрим, как бравые ребята из ГСА заберут здесь власть. И улетим.
- Эта война никогда не кончится, - пробормотала Шивон. - Ненависть слишком долго кормили. Никто не захочет… никто не заступит за поребрик, понимаете?
- Хватит вам пить, - сказал Брейтуэйт. - Мы скоро поедем домой.
Его глаза сверкнули трезво и подозрительно:
- Или у вас какие-то другие планы?
- Нет, - сказала Шивон, - у меня никаких планов.
* * *
На следующий день, выходя с территории лагеря, она захватила заряженную трубку лазерджета.
Гуудху и тауки все так же играли в гиг. Шивон подошла. Они привыкли, не пытались уже, как прежде, ощупать неизвестное отростками. Играли, и даже слегка перед ней выставлялись. А может, ей это казалось. Шивон смотрела на них, а потом достала «Луч».
Мела у нее с собой не было, а краску здешняя почва не впитывала. Шивон направила лазер вниз и стала вырезать на земле аккуратные квадраты. Шесть квадратов и дугу. Написала цифры.
Гуудху бросили свою игру, гиг висел, забытый в тумане. С другой стороны подошли тауки.
Шивон на них не смотрела. Грубо и широко начерченное поле классиков лежало между двумя «площадками». Она вытащила из кармана круглую банку из-под биопищи. Бросила. И запрыгала на одной ноге.
- Пэдди выпил бочку пива, - приговаривали они с Нулой, - И как грохнется с обрыва…
Она тут же окаралась. Сколько лет без практики. Бросила банку снова.
- Пэд-ди вы-пил боч-ку…
С третьего раза ей удалось отскакать чисто. Потом три сильных отростка отодвинули ее с дороги. На одной конечности прыгать было удобно. Ребенок старательно проскакал все клеточки. Оглянулся на Шивон, будто ожидая одобрения. Его согнал с панели другой. Шивон не знала, понимают ли они смысл игры. Может, они думали, что это какой-то важный ритуал.
У четвертого взявшегося прыгать гуудху банка улетела на другую сторону.
На площадку к таукам.
Дети стояли и смотрели.
- Там не наша территория, - сказала Нула.
Чей-то отросток - почти такой же, как у гуудху, только потоньше и потемнее, - ловко слизнул банку с земли. Невысокий по местным меркам таук двинулся к «классикам». Постоял. Двинулся дальше. Отросток шевельнулся, удлинился. Таук ждал, что банку у него заберут. Но гуудху посторонились. И Шивон посторонилась. У таука тоже была одна конечность. Но прыгал он чуть медленнее.
- Эри, - сказал он. - И-пи. О-ку…
Вокруг зашумели. Кажется, так они смеялись. Остальные тауки подошли, уже не боясь сломанной невидимой стены.
- Пэд-ди, - сказала Шивон, широко раскрывая рот. - Вы-пил…
Это называлось «лингвистическими услугами». Все, что она могла сделать для этой планеты.
И. Голдин, 2009