Копатели. Энергия Завета Олег Анатольевич Генералов
        Кладоискательство - занятие непредсказуемое. Иногда можно найти совсем не то, что ожидаешь. Отправившись на поиски столицы древнерусского удельного княжества, группа кладоискателей находит уникальный артефакт времен Ветхого Завета. Что он делал в российской глубинке, как он там оказался и при чем тут могущественный орден Тамплиеров? Разобраться не так-то просто. Особенно когда о находке становится известно людям, для которых библейская реликвия представляет вполне конкретный материальный интерес.
        Олег Генералов
        Копатели. Энергия Завета
        Глава 1. Out Of Office
        Dear sender, thank you for your mail.
        I’ll be OOO till 9.07. In urgent cases
        please call my mobile.
        Уважаемый отправитель, спасибо за ваше письмо.
        Меня не будет в офисе до 9 июля. Пожалуйста,
        звоните на мобильный.
        Солнечным июльским утром 2007 года черный силуэт японского внедорожника неспешно пробирался сквозь будничные потоки кольцевой автодороги. Отстояв положенное перед съездом в Митино и прокравшись мимо выставочного центра, который, как обычно, в день проведения мероприятий собрал пару километров пятничных пробок, Паджеро свернул на Новорижское шоссе. Рассекая бледным лучом ксенонового света потоки предусмотрительных дачников, выехавших в эту пятницу пораньше, внедорожник занял левый ряд и неотвратимо поплыл на запад, довольно урча тремя своими литрами.
        Вырвавшись на простор «Новой Риги», Макс Маршалин, менеджер крупной западной IT-компании, закурил вторую за это утро сигарету, сделал чуть погромче «Радио
«Джаз» и чуть приоткрыл окно, заставляя жаркий июльский ветер бороться с потоками кондиционированного воздуха. В салоне образовалось приятное движение, уносящее за борт сигаретный дым и плохое настроение, созданное унылыми утренними пробками.
        В голове лениво прокручивались законченные вчера в спешке, и не совсем законченные, отложенные до понедельника, дела. Часы под лобовым стеклом показали девять утра, и Макс представил, как сейчас заполняется машинами узкая улочка, расположенная где-то между Белорусским и Савеловским вокзалами. Паркуясь вплотную друг к другу, иногда по звуку, сотни автомобилей встают на свое дневное дежурство под палящим солнцем июля, а их хозяева, успешные и не очень московские клерки, тихо матеря жару, поднимаются в прохладу кондиционированных помещений своих офисов, чтобы еще один свой день положить на алтарь безжалостного московского Бога по имени «Бизнес», который правит многомиллионной армией москвичей и гостей столицы.
        Он представил, как его сослуживцы, просмотрев пришедшую за их недолгое отсутствие в офисе почту и, убедившись в очередной раз, как вчера, позавчера, да и, скажем откровенно, последнюю сотню-две дней, что ничего особенно страшного и сверхсрочного за время их беспокойного сна не произошло, расслабятся. Кто-то пойдет за кофе, кто-то будет внимательно изучать новостные сайты, делясь с коллегами наиболее интересными, на его взгляд, событиями. Стайки курильщиков потихоньку двинутся вон из прохлады офиса класса «А», чтобы сплотить тесные свои ряды под козырьком подъезда, экономя каждый квадратный метр тени под ним. За этой невидимой границей температура уже давно перевалила за 25 и плавно подбирается к
30, чтобы после обеда, уперевшись в свои рекордные 40, разразиться сказочной грозой, прижимая тех же курильщиков к границам крыши подъезда уже не лучами солнца, но плотными потоками водомета дождя. Подобное утро повторялось изо дня в день, из года в год, лишь изредка балуя участников этого великого московского процесса небольшими инцидентами, типа аварии мусоровоза и Лексуса на вялостоящей в вечной пробке улице Правды. И тогда уже не только курильщики заполоняли пространство у входа. Все бездельники офисов, высыпая на улицу, принимались обсуждать происходящее с таким энтузиазмом, что, если бы подобное рвение они проявляли на службе, у них бы точно появился шанс заработать не только на Лексус, но, возможно, стать обладателем розовой мечты всех хозяев кредитных Фокусов и Королл - Порше Кайена.
        В любом случае, сегодня Макса не касались все эти перипетии суетливой московской жизни. У него нынче случился честно заработанный отгул. На письма, которые будут приходить к нему на почтовый ящик, почтовая программа перешлет короткий и вежливый ответ о том, что появление сегодня в офисе его (ящика) хозяина не предвидится и посоветует, правда, только в экстренных случаях, пытаться поймать его на мобильном. В этом было некое лукавство, ибо в тех местах, куда сейчас нес его Паджеро, связь работала изредка, и шансов, что ему кто-либо сможет дозвониться, практически не было. Но, откровенно говоря, он об этом особо не переживал. Во-первых, day off - это day off, не для того он брал отгул, чтобы тратить его на общение с коллегами и партнёрами. А во-вторых, как показывал его опыт работы в компании, не случалось в ней еще таких срочных дел, которые бы требовали его, Маршалина, мгновенного участия и вмешательства. Построенная неторопливыми и рассудительными немцами, контора работала как четкий и отлаженный механизм, позволяя своим винтикам и шестеренкам время от времени устраивать себе подобные
«разгрузочные» дни.
        Еще раз кинув взгляд на циферблат, он поторопился переключить радиостанцию. 9.06 - время гороскопа на Ретро FM. Совершенно случайно, полгода назад наткнувшись на ежедневный гороскоп от Павла Глобы на этой волне, он с удивлением обнаружил, что практически все предсказания в той или иной степени сбываются. Доходило даже до смешного. В один из дней на прошлой неделе предсказание звучало так: «Не потакайте своим слабостям, если не хотите потерять свой источник дохода». Макс долго ломал себе голову, что же такое может произойти? Пьяный дебош в офисе? Любовная интрижка на рабочем месте? Какая еще слабость могла стать препятствием на его карьерном пути? Однако все оказалось намного проще. Приехав на деловую встречу в пафосный Шератон на Белорусской, он поленился пройти пешком пятьдесят метров до отделения своего банка и воспользовался банкоматом, стоящим в гостинице. Его кредитка была проглочена аппаратом с недовольным хрюканьем, после чего тот высветил синий экран с уныло-желтой надписью о том, что банкомат-де временно «out of order». Карточку ему, конечно, дня через два вернули, но он в очередной раз
убедился в сбываемости гороскопа.
        Гороскоп передавали 3 раза в день, в районе семи, восьми и девяти часов. Сегодня он застал последний уже выпуск. Сделав радио громче, он в очередной раз поморщился от туповатого юмора ведущих утренней программы - Романа Аверьянова и Ветровой Яны. Если девушка еще хоть как-то соответствовала его представлению о радиоведущей, то шутки ее партнера были настолько плоски и неинтересны, что время от времени он спрашивал себя - что же заставляет руководителей станции держать на работе подобного персонажа. В любом случае, это радио он слушал только один раз в день, чтобы узнать, что ожидает его в самом ближайшем будущем.

«А на первом месте у нас сегодня воздушные знаки» - с радостной интонацией идиота продекламировал Роман, и его партнерша не менее радостно подхватила: «Близнецы: у вас отличный день для поездок и начинаний. Все ваши дела сегодня будут иметь неотвратимый успех, положительное влияние звезд вам гарантировано». Переключившись обратно, он в очередной раз обратил внимание, как, может быть, на самую малость, но все-таки поднялось настроение после объявления о том, что для него сегодня - удачный день. Добавилась небольшая нотка радости в ровном гуле двигателя, немного ярче засветило солнце, чуть быстрее стали соскакивать с его полосы, пропуская черное тело внедорожника, всевозможные Жигули и Волги.
        К Волоколамску Маршалин подлетел минут за двадцать до назначенной встречи. Холмы сменялись один за другим, машин было немного, круиз стоял на 140 - дорога позволяла. Поднявшись на очередной холм, он увидел раскинувшийся город с макушками церквей Волоколамского кремля и трубами громоздких производств. Проехав пост ДПС, он остановился и вышел из машины размяться. Они договорились встретиться в десять, но он не сомневался, что его приятели опоздают. Еще ни разу за то время, что Макс их знал, они не приезжали вовремя, точность и пунктуальность явно не входили в список их положительных качеств.
        Макс обошел вокруг машины и пнул правое переднее колесо по какой-то странной, мистической традиции, присущей каждому автолюбителю. На черном лакированном борту Паджеро появилось его отражение. Вряд ли сейчас кто-либо смог бы опознать в нем успешного московского клерка: потускневший камуфляж, черная футболка, черные кроссовки. Он даже бриться сегодня не стал, демонстрируя этим некую независимость и свободу от офисных условностей. Свободу, которую он получил на сегодня и которая продлится до конца воскресенья. Разве что часы выдавали его офисно-социальную принадлежность. Массивные Rado из последней коллекции. Обычно для подобных выездов он надевал многофункциональные Casio - легкие и удобные, с компасом и водонепроницаемым титановым корпусом, но сегодня что-то закрутился с утра, забыл. Он опять взглянул на циферблат и понял, что время еще есть, даже если его друзья прибудут без опоздания. Недалеко от поста расположился небольшой базарчик: пестрые старушки в белых платках выставили ведра с яблоками, картошкой и прочими овощами, восседая, каждая за своим ведром, на уютных и трогательных табуретках.
        Скучая, Маршалин лениво брел вдоль ряда, рассматривая дары природы, которые приготовили окрестные деревенские жители для пятничных московских визитеров. Для покупателей было рано. Даже первую, самую утреннюю волну дачников он обогнал еще под Москвой. Старушки расслабленно болтали, неспешно протирая смоченными тряпками упругие яблочные бока, не обращая на него никакого внимания. Он явно не принадлежал к целевой аудитории их покупателей. Тех, кто на чадящих двадцатилетних рыдванах, нагруженных кошками, детьми и тещами, выдвигается каждую пятницу на
«Фазенду», чтобы провести свой выходной, как они считают, «на природе», а на самом деле - в домиках, кривосколоченных из подручных материалов. Из того, что в советское время можно было безбоязненно унести с родного предприятия: фанерных щитов, столешниц и прочего подобного мусора. Обреченных смотреть вечером одну, еле принимающую программу по старому черно-белому телевизору, а весь световой день проводить в борьбе с ненавистным колорадским жуком, медведками, кротами и прочими вредителями, смысл мироздания которых - уничтожение грядущего урожая несчастных владельцев дальнеподмосковных шестисоточных усадеб.
        Неожиданно взгляд его привлек еще один продавец этого стихийного придорожного рынка. Седой косматый дед с забавным курносым носом и щелочками глаз, запрятанными среди множества хитрых морщин, сидел на раскладном рыболовном стульчике, а перед ним на расстеленных газетах лежали книги. Старые, потрепанные детективы Чейза и новые, в сверкающих обложках, мистическо-завлекательные издания Дэна Брауна. Присутствовал и отечественный производитель - вездесущая Донцова пестрела дурацкими названиями, Маринина же, наоборот, была величественно-холодна. Все книги были прочитаны, некоторые не по одному разу, а другие кроме как зачитанными и не назовешь - истертые обложки, истлевшие корешки. Вдруг он увидел книгу, которая, в какой то мере, и стала причиной и основой его поездки сегодня. Черная, потрепанная, не раз, видимо, прочитанная - «История Тверского Княжества» Борзаковского. Он раскрыл ее наугад, она была вся в отметках, где-то сделанных карандашом, где-то - чернилами. За десятки лет, прошедших со дня издания, книга, видимо, достойно послужила полным и полезным пособием какому-либо историку или
преподавателю.
        Того же лета князь Василей Михайловичъ Кашиньский… ис Кашина присла данщиковъ своихъ во уделъ князя Всеволода Алексагдровичя въ Холмъ, и взяша дань на людехъ въ Холму, и поиде во Орду ко царю Чянибеку, Азбякову сыну.
        Макс вспомнил эту историю, читал про нее не раз - «ограбление» Всеволодом, непонятно как получившим титул на тверское княжение, своего дяди, Василия Михайловича. Причем ограбление не просто так, а за дело. Дядюшка Вася думал, зараза, что, раз он старший остался после смерти великого князя Тверского, Константина, то и княжить ему далее. И послал он собрать дань с народа, чтобы не с пустыми руками в Орду идти, просить ярлык на княжение. А Всеволод, племянничек его, в это время как раз там, в Орде, и околачивался. И по-тихому, без громких заявлений и кипеша, ярлычок-то и получил, став полноценным Тверским князем. И узнав, что дядюшка с его владений дань собрал, немного обиделся, и дядюшку так напряг при встрече «на реке Бездеже», что тот «опечалился зело».
        История и продолжение имела. Дядюшка тоже был не лыком шит, к князю московскому, Симеону, подмазался, сына своего, Мишу, на дочке симеоновой женил. А Симеон в Орде тогда в авторитете ходил. Словечко молвил за родственничка нового, ну а кто же авторитету-то отказывает, дали дяде Тверское княжение. А дядя-то злопамятный был. Не забыл, собака такая, вернув себе ярлык на княжение, всячески гнобить племянника, вынудив его, в результате, в 1357 году сбежать в соседнюю Литву.
        Достав пятьсот рублей, Макс протянул деду - мол, хорошие книжки у тебя дед, правильные. Сзади раздался призывный сигнал. Старый, потрепанный жизнью Ниссан Патруль серо-ржавого цвета, помнящий еще гонку вооружений и встречи Горбачева с Рейганом в Рейкявике, остановился рядом с Паджеро и оттуда махали руками его приятели. Продавец что-то пролепетал, мол, много дал, Макс остановил его жестом и уже направился от книжного развала, но дед ловко ухватил его за рукав камуфляжной куртки.
        - Не ходи с ними, не надо, - еле слышно сказал он. - Беда большая будет, один сгинет бесследно, а остальные - опасность большую имут. - Дед крепко держал Макса за руку и не собирался отпускать.
        - Не боись, деда, прорвемся как-нибудь. - Макс освободил свою руку и хлопнул деда по плечу. - Не боись.
        Дед что-то еще пытался сказать, но Макс уже шел к приятелям.
        - Держите, - сказал он, протягивая им книгу - изучайте матчасть. Сегодня мы будем искать Холмское княжество, вот вам научное пособие. Как добрались?
        - Здорово, браза, - проорал Егор, перекрикивая лихие запилы Металлики, летевшие из его магнитолы. - Нормально так добрались, только вот Серега уже успел…
        В руке у Сереги вызывающе блестела банка «Золотой Бочки».
        - А я что? - занудил Серега. - Я же не за рулем! Мне, наоборот, даже показано сегодня с утра. Для поправки, так сказать, пошатнувшегося самочувствия.
        - Ладно, погнали. - Маршалин подошел к водительской двери. - Ты езжай вперед, все время прямо. После Княжьих Гор смотри на столбы километровые. Как будет 169, сворачивай налево. Там еще остановка автобусная будет по левой стороне.
        Они тронулись. После Волоколамска шикарная магистраль, которой до этого была Новая Рига, превратилась в двухполоску - горки, повороты, фуры, постоянные обгоны. Ниссан уверенно пёр вперед, обдавая Макса сизыватым дизельным дымком, когда обороты его убитого двигателя были слишком низкими. Маршалину не составляло труда держаться в кильватере. Радио перестало принимать практически сразу - сказывались горки и удаление от Москвы. Макс порылся в дисках и поставил первый попавшийся, подходящий под настроение. Стинг негромко забормотал в мощных колонках.
        Он вспомнил, как познакомился с приятелями. С начала - с Егором. Они работали тогда оба в одной конторе, у американцев. Чем занимался тогда, да и чем занимается сейчас Егор, Макс так и не понял. Подчиняясь кому-то из европейского офиса напрямую, он сидел в отдельном закутке московского представительства, время от времени выползая курить на массивный балкон сталинского здания. То, что Егор - копатель со стажем, Макс узнал случайно, на очередном перекуре. Оказалось, он занимается этим давно и серьезно. За спиной - не один десяток поднятых и опознанных советских и немецких солдат. Копал Егор, в основном, войну. Часто и подолгу он выезжал в места кровопролитных боев, под Ржев, Демянск, Вязьму. Он дал Маршалину свой металлоискатель, попробовать, что это такое. Тогда-то Макс и
«заболел» приборным поиском. Это по-научному. А по-простому, по обывательски - кладоискательством.
        Как оказалось, этим хобби увлекаются тысячи, а может быть, и десятки тысяч людей. Наша земля, богатая историей и войнами, с радостью отдает человеку с «клюшкой» и лопатой то, что долгие годы до этого хранила - монеты, перстни, кресты. И одновременно с этим - патроны, снаряды, неразорвавшиеся мины.
        Макс купил себе простенький прибор, «Фишер», чтобы попробовать. Попробовал. Увлекло. Поначалу, конечно, не очень получалось. И место не удавалось найти подходящее, а если и место было хорошее, то ничего ему не попадалось, кроме патронов времен последней войны. Затем он познакомился с Серегой. На одном из кладоискательских форумов они случайно выяснили, что живут практически рядом - в соседних домах. Встретились. Попили пива в местном кабачке, пообщались. Серега пригласил его на Поле. Поле было бескрайнее. Располагаясь сразу за объездной дорогой деревни Рогачево, оно хранило многовековую историю проведения многочисленных ярмарок. Судя по находкам, которые были на этом Поле делом обыденным, торговали здесь с допетровских времен. Маленькие серебряные чешуйки, удельные копейки, огромные екатерининские пятаки, аккуратная медь Александра третьего и Николая второго - здесь веками люди продавали и покупали скот, здесь же отмечали удачные сделки, сопровождая праздник огромным количеством выпитого. Ну, а какая русская пьянка без драки! Тут же, на поле, и дрались. Поэтому, помимо монет, здесь можно было
найти и старые медные пуговицы, и серебряные нательные кресты, и перстни, и даже старинные пули. Каждый год поле исправно перекапывалось усердными колхозниками и каждый год борона трактора поднимала из недр земли практически на поверхность очередную порцию раритетов, привлекая бесконечные потоки московских кладоискателей.
        На этом Поле, в первый выезд с Серегой, Маршалин нашел свою первую монету. Полностью убитая, в зеленом медном окисле, с практически неразличимыми надписями, эта копейка 1869 года положила начало огромному списку его кладоискательских трофеев. Причем, как это обычно бывает, одно увлечение потянуло за собой другое. Для того, чтобы найти место будущего поиска, ему приходилось изучать десятки старых карт и сотни документов. Совершенно незаметно история вошла в его повседневную жизнь. Научные труды и мемуары прочно заняли место на книжных полках. Порою он отмечал, что перипетии сюжетов и переплетения судеб в каком-нибудь научном исследовании на деле оказывались намного сложнее, запутанней и интересней самого захватывающего детектива. Макс с огромным интересом «глотал» многотомные монографии, а в магазине Академкниги на Вавилова его уже узнавали продавцы. Именно в этом магазине, на Вавилова, он купил как-то Борзаковского и Клюга. Обе книги были посвящены истории Тверского княжества - теме, которой Макс в тот момент усиленно интересовался. Примечательно, что оба автора были сугубо теоретиками. Сидящий на
своей кафедре истории в Санкт-Петербурге Борзаковский все свои исследования и труды писал на основе доступных ему источников - редкие грамоты, карты, историческая литература. Ослепнув к концу жизни, Владимир Степанович так и не увидел края, историю которого он так преданно, с любовью описывал. Эрхард Клюг вообще был немец и свою работу писал, находясь территориально еще дальше от Твери, чем Борзаковский. Несмотря на все это, обе книги в чем-то повторяя, а в чем-то дополняя друг друга, смогли раскрыть Максу темные страницы средневековой истории: политические дрязги и междоусобица, жестокие войны и коварные предательства - история Тверской земли была богата на события. Лишь один момент остался для Макса нераскрытым, и именно сегодняшней поездкой он решил закрасить это белое пятно истории.
        Холмское удельное княжество. Где оно находилось? Ни один из историков так и не смог однозначно ответить на этот вопрос. Кашин, Торжок, Ржев - все эти столицы мелких удельных земель, входящих в тверское княжество, и по сей день стояли на своих местах. А вот с Холмом вышла «непонятка». Где именно он находился, ни один из источников не мог сказать определенно, одни предположения. Каждый из них предлагал читателю несколько вариантов, но все они казались достаточно натянутыми. Одним из вероятных мест локализации столицы Холмского уезда называлась деревня Красный Холм Зубцовского района. Место, которое Макс хорошо знал с детства, более того, в этой деревне стоял дом его родственников, которые не возражали против того, что на эти выходные их дача станет базой небольшого кладоискательского коллектива. Все напутствия свелись лишь к фразе «Не сожги деревню», когда дядька Макса по отцовской линии передавал ему ключи от родового гнезда. И сейчас два внедорожника летели по трассе Москва-Рига в направлении бывших земель Великого Тверского Княжества.
        - Егорыч? - Макс включил рацию. - Прием типа.
        - Прием, прием, браза, - прохрипел из динамиков Егор.
        - А чего это Сергей Александрович так накушавшись?
        - Так это… горе у них большое.
        - Что случилось?
        - Благоверная его, Настасья Пална, к маменьке подались, в Пензу. Вот он разлуку и переживал вчера всю ночь.
        - И что же, никто не утешил болезного?
        - Как же, - хмыкнул приемник. - Нашлась добрая душа.
        Рация затрещала и оттуда послышался голос Сереги:
        - Врет он все, не было у меня никого. Васька заезжал, пиво пили, футбол смотрели.
        - Ага, - это опять был Егор. - Видел я этого Васю, браза, у него бюст - пятый номер, точно говорю.
        - Рация возмущенно, но неразборчиво захрюкала голосом Сереги.
        За деревьями показались синий дорожный знак и бетонная стелла.
        Граница Московской и Тверской областей. Большая Российская Тайна. Почему-то всегда на разделе областей дорожное покрытие меняет свое состояние. От отличного к ужасному, или наоборот. То, что покрытие кладут в этом месте разные организации, это понятно. Но почему с одной стороны от границы асфальт отличный, а с другой убитый? В каких бы краях это не происходило, феномен повторялся везде с упорным постоянством. Причем, какую-то логику в состоянии асфальта найти было трудно. Заезжая в какую-нибудь область с Севера, путник попадал на отличную гладкую дорогу, такой же был въезд в ту же область с Запада. А вот с Юга и Востока дороги после вывески с названием этой же области напоминали о военных историях про бомбежки и немцев.
        Не был исключением и этот раз. Сразу после знака «Тверская область» джипы начало ощутимо потряхивать, а на самой дороге появилась угрожающих размеров колея. Несмотря на то, что скорость они сбавили, Макс опять взял рацию: «Не проскочите, следите за столбами». Кладбище по правой стороне и синий указатель «Княжьи Горы
3 км» были знаком, что они почти приехали. 167. 168. Километровые столбы летели навстречу. 169. Ниссан включил поворотник и через три минуты и километр щебенки внедорожники, расплескивая многовековые лужи, ввалились в деревню Красный Холм.

«Село Красный Холм. При пруде и колодце. Число дворов 72. Жителей 245 муж. полу.
236 женскаго. Церковь православная 1. Часовня 1». Такое описание давал «Список Населенных Мест Тверской Губернии 1861 года».
        Спустя сто сорок шесть лет, в 2007-м году, деревня уже была не та. Часть домов стояла брошенная. Остальные - практически все принадлежали московским «дачникам». Не в силах оставить навсегда родные места и поменять красоту практически нетронутых полей и лесов на тесноту садовых товариществ, перебравшиеся в Москву потомки жителей Холма до сих пор приезжали сюда на лето, вывозили детей и стариков. Постоянных жителей было немного, полтора-два десятка. В основном, это были «бабки», надолго пережившие своих дедов, павших в неравной борьбе с зеленым змием. Тянувшие на своих плечах нелегкое бремя деревенского хозяйства, даже в июльскую жару щеголяющие в телогрейках, они всегда при встрече вызывали у Макса чувство глубокой обиды. Проводя по работе много времени в Европе, Макс не мог не заметить значительной разницы между этими, согнутыми жизнью и судьбой, доживающими свой нелегкий век женщинами, и их ровесницами - вызывающе бодрыми и жизнедеятельными европейскими старушками, обвешанными фотоаппаратами и видеокамерами, путешествующими по всему миру и не собирающимися и думать о старости.
        Несколько раз окунув сталь кенгурятников в лужи, внедорожники остановились у слегка покосившегося дома светло-голубого цвета. Когда-то этот дом построил Максов прадед, Илья. Собственно, после отмечания знаменательного события, окончания стройки, выпив с утра заботливо поднесенный прабабкой стакан самогона, дед Илья отдал Богу душу, унеся с собой тайну нахождения семейного богатства. Будучи на редкость вредным типом, прадед, однако был натурой деятельной. Удержав свой достаток и локальное влияние в период революционных штормов, он еще и подняться смог на волне коллективизации, руководя какое-то время заготовкой зерна в окрестных селах. Но мир не без добрых людей. Как водилось в то время, доносы писались всеми на всех и, благодаря неизвестным доброжелателям, дед Илья сменил свою деятельность на ниве зернозаготовок на постройку Беломоро-Балтийского канала. Отработав несколько лет в лагерях, он возвратился домой, что, кстати, было редкостью в то время. Видимо, сила духа, природное упорство и нескончаемая вредность не дали ему сгинуть бесследно в северных болотах вместе с сотнями тысяч своих коллег по
несчастью. Объегорив советскую власть и в этом, вернувшись, он стал поднимать свое хозяйство, причем, непонятно на какие доходы - казалось бы, во время ареста тогда забиралось все. Но только не у Ильи Маршалина. Сразу после возвращения он занялся постройкой нового дома. Он практически закончил его, но подорванное в лагерях здоровье не вынесло похмелья и прадеда не стало. В каком укромном месте он взял деньги на постройку дома и сколько еще ценного в этом укромном месте осталось лежать - этот вопрос дюже беспокоил его потомка, имеющее такое подходящее по случаю хобби, как кладоискательство, однако поиски никакого результата не давали. Добавила остроты всей этой истории прабабка Макса, баба Маша. Помирая, она сказала Максимовой тетке - «на золоте сижу, Маринка, а где оно - не знаю».
        И подпол дома, и старый сад - все было прозвонено самыми современными приборами, истыкано щупами и ископано верным «фискарем» - никакого результата. Макс даже подумывал привезти сюда «глубинник» - металлоискатель, позволяющий находить предметы на глубине в несколько метров, мысль о дедовом кладе не давала ему покоя. Однако сегодня они приехали не за этим. Он даже решил не напоминать друзьям о дедовом кладе (а они в свое время активно помогали Маршалину искать фамильное сокровище), дабы не сбить их с главной темы этой поездки - поисков Холмского княжества.
        Бросив вещи в прохладу старого дома, кладоискатели наскоро перекусили и разложили карты. Планы Генерального Межевания времен правления Екатерины II, разноцветные карты Менде девятнадцатого века и самые современные спутниковые снимки этого района.
        - Давайте определимся, что мы ищем. - Макс склонился над фото из космоса. - Прежде всего, нужно попытаться найти вал. Скорее всего, поселение такого уровня, столица, как-никак, удельного княжества, должно было быть защищено. До кремля и крепостных стен Холм не дорос, но какие-то минимальные фортификационные сооружения просто обязаны были быть. Земляной вал, возможно, частокол. Последний уже давно сгнил, а вот остатки вала можно попробовать найти. Что-то похожее можно представить вот здесь, - Макс провел фломастером по снимку. - Вот здесь и вот здесь.
        - Мы разделяемся и шурфим каждый свою зону в нескольких местах. Кто первый найдет хоть что-нибудь, похожее на культурный слой - тот молодец. - Он достал из рюкзака портативные рации. - Держим связь, сообщаем о находках.
        Серега взял у Маршалина фломастер и подписал на выделенных зонах цифры - 1, 2 и 3. Достал из куртки коробок спичек, вынул оттуда три штуки и, отломив у одной четверть, а у другой половину, зажал их в кулаке.
        - Тяните.
        Максу достались окрестности деревенского пруда, Егору - поляна недалеко от церкви и местного кладбища, Серега вытянул дальнюю околицу.
        - Ну, как всегда, - заныл он. - Мне же дотуда полчаса идти.
        Егор, поморщившись, бросил ему ключи от Ниссана.
        - Не засади где-нибудь. И это, браза. Пива не пей больше. Здесь, конечно, гаишников нет. Но, сам понимаешь, пьяный за рулем - убийца. Заедешь в чей-нибудь курятник - побьют тебя пейзане.
        - Да ладно тебе, - Серега заметно повеселел, - ничего не случится, ты же меня знаешь.
        - Угу, - буркнул Егор. - Именно поэтому и предупредил.
        Подбросив Егора до церкви, Макс остановил Паджеро на берегу пруда. Пруд был классический, деревенский - старый, с заросшими камышом берегами и с древними, сгнившими уже, мостками. На берегу этого пруда нетрудно было представить себе грустно сидящую васнецовскую «Аленушку», да и в сказки про водяных и русалок на берегу именно этого пруда верилось гораздо легче, чем на набережных одетой в каменные шубы Москвы-реки.
        Неторопливо собрав металлоискатель, он, подумав, выставил режим «все металлы» - место не должно быть особо замусоренным различного рода гвоздями, а вот любая находка сейчас будет в тему. Опять же, именно в этом режиме достигается максимальная глубина обнаружения предметов. Держа катушку параллельно земле, делая широкие махи «клюшкой», он неторопливо шел, стараясь не оставить ни сантиметра необследованной поверхности.
        Как всегда, первые сигналы о целях вызывали целую гамму чувств. Радость находки, надежда, что она будет интересной, страх разочарования. Что там, под землей? Гвоздь, патрон, неразорвавшийся снаряд с предательски торчащим взрывателем? Или монета, серебряный крест, старинный перстень? Пока не откопаешь - не поймешь. Поэтому вонзаешь блестящий, как зеркало, штык «Фискаря» в землю, приседаешь и разламываешь в руках, с замиранием сердца, ком глины или чернозема. Прозваниваешь прибором обе половины, чтобы понять, в какой из них прячется вожделенная находка. Опять ломаешь ком пополам, опять прозваниваешь… И так до тех пор, пока в земельной массе не нащупаешь искомое - кругляшок убитой временем и удобрениями монетки. Либо блеснет в темноте чернозема серебряный отлив овальной, неровной формы, чешуйки. Либо вылезет из комка старинный крестик. А к концу дня поиска каждый сигнал означает не только потенциальную находку. Ибо находка ли там - еще не ясно, а вот то, что придется опять приседать, хотя мышцы ног уже гудят, как струны ресторанного контрабаса и отказываются слушаться, копать ослабевшими уже руками
землю, вставать опять, напрягая уставшую спину - вот это все придется точно. И тогда ты пересиливаешь себя, отметаешь назойливую мысль «зачем копать, опять пробка», и копаешь, копаешь, копаешь. До тех пор, пока не опустится темнота на землю, либо не сядут батарейки у прибора.
        Именно в этих ощущениях - сначала неизвестности, потом ожидания, надежды, потом - удачи или разочарования, именно в этих ощущениях и сокрыт весь смысл поиска. В азарте, в эмоциях, а не в цене находок, как зачастую описывают процесс кладоискательства недалекие журналисты.
        Первые находки не заставили себя ждать - ржавые гвозди, современные, небольшие и круглые. Гвозди старинные - огромные, квадратного сечения, водочные пробки всех годов, начиная, наверное, с эпохи динозавров, в общем, классический набор деревенского мусора. Были и полезные находки - пара медных монет и нательный крестик. И даты на монетах, и тип креста говорили о середине девятнадцатого века. Обычные находки в обычной деревне - ни следа средневековой столицы.
        Дойдя до предполагаемого места расположения земляного вала, Маршалин порядком загрустил - вал там действительно был, но, похоже, назначение его было скорее гидротехническим, чем фортификационным. По сути, это была небольшая насыпь - плотина на маленьком ручейке, протекающем от трассы до деревни. Видимо, в сильно дождливую погоду ручеек этот, сейчас практически невидимый, доставлял неприятности деревенским жителям, заболачивая свои окрестности, поэтому и сделана была эта насыпь. Копнув для успокоения совести пару шурфов, Макс убедился, что ничего, кроме серой глины во внутренней части вала нет. А с учетом того, что при удалении от пруда и мусор в виде гвоздей и пробок, и полезные находки стали попадаться все реже, он понял, что его вариант «не сыграл». Вернувшись к пруду, подняв по пути еще пару медных монеток все того же девятнадцатого века, он, закурив, достал рацию - нужно было понять, какие результаты у остальных.
        - Ну, как у вас? - буркнул он в Моторолу. - Есть что интересное?
        - Да ни фига, браза. - Это был Егор. - Меди имперской десяток, да две чешуйки грозненские. А у тебя как?
        - Еще хуже. Серега! У тебя как?
        Серега не отвечал. Макс опять вызвал Егора. - Егорыч, ты еще покопаешься, или захватить тебя? Я хочу до Сереги доехать, что-то он не отвечает.
        - Да он как обычно, наверное, рацию в машине оставил. Захвати меня, я к церкви выйду.
        Кинув в багажник прибор и лопату, Макс направил Паджеро к церкви, где его уже поджидал Егор. Забравшись в машину, тот вывалил из кармана горсть позеленевшей меди. Пару «денег» середины 18 века, несколько николаевских копеек, серебряные чешуйки, заботливо положенные под целлофан сигаретной пачки - ничего особенного. Пожалуй, только пять копеек Екатерины Второй, «Катькин пятак», как называют эту монету копатели, был в неплохом состоянии и приятно радовал руку своим весом и хорошо сохранившейся легендой.
        - Ну, считай, на пиво ты сегодня накопал. - Макс еще раз посмотрел на монету и снова удивился хорошему состоянию. - Жалко, что не кладовый. Потеряшка.
        Они выехали из деревни и увидели стоящий посреди поля Ниссан.
        Покопал Серега прилично. Паджеро чуть не въехал в один из шурфов, Макс успел его заметить в последний момент - яма глубиной в полметра. Это только по-научному - шурф, а по-простому - канава. Маршалин негромко выругался. В такой канаве всю подвеску можно было оставить, влети они туда сходу. Внедорожник остановился около Сереги. Рацию, как и предполагалось, он забыл в машине.
        Серега сидел с банкой пива на краю очередной выкопанной им канавы и, блаженно улыбаясь, смотрел на приятелей. Перед ним был разложен дождевик, на котором были выложены находки.
        - Слышь, браза! Какого ты рацию в машине оставил? - набросился на него Егор. - Алкоголик хренов.
        - Да подожди ты. - Макс склонился над находками Сереги.
        Наконечники стрел, пара перстней домонгольского периода и, главное, медная монетка, на удивление хорошо сохранившаяся. Голова быка с одной стороны и надпись
«Пулъ тферско» - с другой. Тверское пуло, конец XIV - начало XV века. Практически, начало монетного дела в России. Это вам не гвозди ржавые и не пробки водочные.
        - Ну что, могу вас поздравить. Что-то хорошее мы точно нашли. Во всяком случае, по времени совпадает - наш вариант.
        Серега, который, естественно, понял это раньше остальных, довольно улыбался, потягивая пиво, а Егор, хотя и злился на него до сих пор за рацию и алкоголь, довольно бормоча себе под нос, склонился над находками.
        - Слушай, а перстни эти точно домонгольские?
        - Скорее всего, да. - Макс взял протянутый Егором перстень, покрутил в руках. - По крайней мере, похожие я в интернете видел - датировались именно как домонгольские. Да и пуло тверское подтверждает. Похоже, все-таки нашли.
        Место было найдено, что еще оставалось? Еще несколько часов вся троица усердно утюжила так удачно локализованное Серегой поселение. Конечно, у первооткрывателя была фора - пока Макс и Егор изучали по водочным крышкам историю алкоголизации села, он успел нарыть порядочно. Но и сдаваться просто так никто не собирался. Серега уже откровенно филонил, лениво ковыряя землю «фискарем», только и делая, что отлучаясь от раскопа по разным причинам - то пивка глотнуть, то ради обратного, так сказать, процесса. Его друзья пытались если не перегнать, то хотя бы догнать счастливчика по находкам. Что, в конце концов, и произошло. К концу дня на дождевике было выложено три примерно одинаковые кучки хабара.
        Что же, день прошел не зря и был повод это отметить. Договорившись копать назавтра с раннего утра, копатели вернулись в дом. Раскочегарили печку, не столько для тепла, сколько для безумного аромата топящейся русской печи. Как опытный искатель, опять же, чувствуя себя полноправным хозяином дома, Макс забрался в подпол и обнаружил там потрясающие вещи - ряды банок стояли вдоль стены. Взяв одну наугад, он понял, что с закуской у них проблем не будет. Вкус этих огурчиков он помнил с детства - в меру соленые, в меру острые, с чесночком, обалденно хрустящие.
        Друзья с удовольствием отпраздновали первый удачный этап мероприятия, не обделив и Серегу, который, хоть и был уже хороший, с учетом выпитого за весь день пива, но все-таки заслужил сегодня толерантное отношение со стороны приятелей. Огонь в печке негромко трещал, на столе стояла запотевшая бутылка «Стандарта», извлеченная из недр раритетного холодильника марки «ЗиЛ», огурчики были заботливо уложены рядком на тарелки и по комнате разносился их волшебный аромат.
        - Егорыч, - Макс разлил очередную порцию. - Вот мы тебя сколько знаем, года три уже? Расскажи-ка нам, как ты копать начал.
        - О, это была забавная история. - Егор мечтательно улыбнулся. - Во всем виновата была, как обычно любовь…
        - И, наверное, сиськи, - включился в разговор Серега.
        - Ну, наверное да, не без этого. Я тогда классе в седьмом был. Сами понимаете, подросток в период полового созревания - существо асоциальное, опасное и непредсказуемое. А в школе у нас пионервожатая была, Зина. Ух, знойная женщина, я вам скажу. Вот и случилось у меня к ней всеобъемлющее и всепоглощающее чувство. А так как пионером я был неважным, да, прямо скажем, хреновый пионер из меня был, надо было какие-то точки соприкосновения искать. Вот тогда-то я ей ветерана и подогнал.
        - Какого ветерана?
        - Да самого натурального, жил у нас в доме. Контуженный на всю бошку. Ну, а времена такие были - никто не забыт, ничто не забыто. Вот я к Зине и подкатил - так, мол, и так, есть у меня знакомый ветеран, личность насквозь героическая. Уничтожал фашизм в окрестностях нашего славного городка. Не создать ли нам с вами, Зина, пионерский поисковый отряд, дабы на основе ветеранской информации доставать из-под земли документальные свидетельства нашего военно-героического прошлого. Ну и понеслось. Я-то, конечно, больше тогда о походах думал, да о ночевках в палатке. Ну, а потом самому интересно стало, что мы там откапываем. А уж когда первого бойца подняли, да медальон нашли, а потом и родственников его отыскали - вот тут-то меня совсем и накрыло. Так и копаю до сих пор.
        - Ну, а с Зиной-то что. Получилось?
        - Да что там могло получиться? Там учитель музыки нарисовался. Он её коллекцией советского рока заинтересовал. «Черный Кофе», «Ария», еще что-то. В походы с нами ходил, гад. Потом она за него замуж вышла. С тех пор я этот говнорок русскоязычный как-то не очень люблю. Мне больше «Металлика» нравится.
        Серега тяжело вздохнул - пронял, видимо, его рассказ Егорыча.
        - Эх, у меня вот тоже как-то девка была - огонь. Артистка цирка! Ну и сильная была, жуть. Ладно, пойду я спать - потом расскажу как-нибудь…
        Когда уже совсем стемнело, Егор где-то откопал гитару и старинная, как минимум, шестисотлетняя деревня Красный Холм познакомилась с гимном копательской братии двадцать первого века:
        Старый следопыт - ясные глаза
        Знает, кто и где зарыт много лет назад
        Старый следопыт ясные глаза
        Знает, кто и где зарыт раз и навсегда
        Выйдя из дома покурить, Макс присел на скамейку в небольшом палисаднике перед домом и долго смотрел на огромную луну, висевшую над деревней. Местами скрытая небольшими тучами, серебряно-бледная, она висела над деревней, освещая поле, на котором были сделаны сегодняшние находки. Казалось, она касалась черной зубчатой стены леса, будто зацепившись за нее. Пора было спать.
        Когда они вышли из леса, луна уже взошла, освещая своим бледным светом широкую долину. Недалеко от них, шагов семьсот, не более, виднелся городок, маняще зовущий теплом огней и запахом еды. Путники устали. Шел тридцатый день их путешествия, они давно покинули приютившую папский престол Францию, прошли горы Австрии и Богемии, пересекли неряшливую Польшу и неторопливую Литву. Весь этот день они шли по Тверским землям - пустынным и диким местам. До Москвы, столицы этого варварского государства, оставалось 2 дня ходу. Их священная миссия, о которой, впрочем, знал только один из путников, заканчивалась именно там.
        Аббат показал рукой на городок, и троица ускорила шаг. При удачном раскладе их ждал здесь ночлег и ужин, при неудачном… кто их знает, этих варваров. В Европе столько рассказов ходило о дикости и темноте этого народа, что и верить было страшно. Как этим дикарям удалось заполучить величайшую Святыню? Какими вообще неисповедимыми путями оказалась она в этом глухом краю?
        Дорога привела их к воротам в высоком частоколе.
        - Кто такие? - Стражник у дверей был воистину огромен, а количество растительности на лице (бородой это трудно было назвать), казалось, пыталось составить конкуренцию лесам, покрывающим этот глухой край.
        - Путники. Везем послание от его Преосвященства, Папы Римского Климента Шестого, Великому Московскому Князю, Симеону.
        Аббат в очередной раз порадовался мудрому решению Папы дать ему в сопровождающие этого громилу - литовца. Он прекрасно исполнял роль охранника. Близ одной польской деревушки шайка негодяев хотела поживиться, встретив на пути хорошо одетых европейцев во главе с аббатом, но общение с Литовцем навсегда отбила у них эту охоту. Даже если кто-то из поляков и выжил после встречи с ним, он надолго забудет про свой лихой промысел. Помимо этого, сносно говорящий на варварских языках, Литовец должен был стать переводчиком на пути в Московию, с чем он в очередной раз, похоже, прекрасно справился.
        Путников провели в город, да, собственно, и городом то это называть было странно. Десятка два низких, приземистых деревянных домов сгрудились вокруг единственной площади, над которой возвышалась церковь, тоже, видимо, деревянная. Аббат отметил про себя, что надо будет утром рассмотреть ее поподробней. Ему говорили в Риме, что варвары-русы строят церкви из дерева, не используя ни единого гвоздя. Конечно, этот небольшой сруб и близко не сравнится с величественными римскими соборами из камня и мрамора, но, наверное, будет забавно по возвращении рассказать об этих чудовинах, которые ему довелось увидеть своими глазами. Рядом с церковью он разглядел под светом луны большое строение, размерами гораздо больше, чем окружавшие его домишки. «Видимо, дом местного князя», - подумал аббат и оказался прав. Собственно, к этому дому их и привел стражник. Он открыл дверь небольшой пристройки - скорее, даже, сарая, прилепившегося к стенам княжеских палат. Бородатый жестом показал им на вход и, передав Литовцу еле коптивший факел, пошел обратно в сторону ворот. Громила первый зашел в дом, огляделся, насколько
позволял еле тлеющий огонь, и дал знак попутчикам. Оставив слуге лошадей, аббат вошел в их временное пристанище - низкий потолок, земляной пол, очаг из камней по центру, охапка хвороста. Шкуры, брошенные по углам, видимо, исполняли роль кроватей. Несмотря на лето, внутри было довольно сыро. Аббат разжег огонь в очаге и приступил к молитве. Его священная миссия, порученная Папой, была близка к завершению.
        Огонь в очаге разгорался и сырость отступала.
        - А вот скажи мне, литовец. - Слуга подсел поближе к огню, уплетая кусок овечьего сыра. - Это правда, что монголы русов завоевали? И что русы монголам дань платят?
        - Дань платят, это верно. - Литовец усмехнулся. - Только никто их не завоевывал.
        - Как же так?
        - Да вот так. Завоевать - это что значит? Значит, поработить, заставить на себя работать. Пользу приносить. А этих русов еще никто смог работать заставить.
        - Как же они живут?
        - Так и живут. Дань платят. Когда надоест, соберутся вместе - татарам мало не покажется. Да и татары это понимают, сюда не суются, сидят себе где-то там, далеко. А местные князья к ним на поклон ездят.
        - Почему так?
        - Да потому что если татары сюда придут, побьют их тут сильно. Не любят тут татар.
        - А почему же платят?
        - Так мужик же не татарину платит, а князю своему. Это потом уже князь все татарам везет.
        - Странные они.
        - Да уж. Одно слово - варвары.
        Скромно поужинав и помолившись на ночь, путники легли спать…
        Проснулся аббат от громких криков снаружи. Громила-литовец уже не спал и напряженно стоял у входа. Как понял аббат, он тоже только что проснулся и пытался понять, что происходит снаружи. А снаружи все было плохо. Топот лошадей, крики мужчин и женщин, всполохи огня. Вытащив из ножен короткий меч, литовец выжидательно посмотрел на аббата.
        - Уходим, - сказал тот и, пнув слугу, спящего как ни в чем не бывало, быстро собрал свои вещи.
        Шум снаружи усиливался. Уже отчетливо слышался звук металла, бьющегося о металл. Несколько человек бежали через площадь, что-то крича. На окраине загоралось зарево пожара. Стараясь держаться в тени домов, путешественники быстро пошли в сторону, противоположную схватке. Выбежавшая из ближайшего дома женщина бросилась к ним, о чем-то умоляя, но литовец просто отстранил ее, убрав с пути. Шум схватки, который раньше был сзади, теперь раздавался справа, и литовец, шедший впереди с мечом в руке, взял левее. Наконец вдали показался черный частокол ограды. До него оставалось не более двух дюжин шагов, когда они услышали приближающийся сзади топот - четыре всадника двигались прямо на них, освещая себе дорогу ярко горящими факелами. Частокол был все ближе, аббат и слуга побежали, а телохранитель, держа меч перед собой, отступал спиной вперед, прикрывая их. Место было узкое - стена дома с одной стороны и небольшой прудик с другой давали путникам шанс успеть добежать до частокола. Трое всадников пошли на литовца, что-то крича на своем гортанном наречии, а четвертый свернул в сторону, видимо, желая объехать
пруд и догнать беглецов. Литовец что-то отвечал им, но не переставал отступать, держа меч перед собой. Вот и частокол. Грузный слуга неловко пытался взобраться на поленницу, чтобы перелезть через препятствие и аббат, услышав хруст ломаемых веток в кустах рядом, с силой подтолкнул его так, что тот перелетел через ограду и громко обрушился с той стороны. Оглянувшись, аббат увидел, как отчаянно бьется громила с всадниками, как один из них занес меч над головой Литовца. Аббат подпрыгнул, зацепившись за край частокола и уже практически был на той, спасительной, стороне, когда стрела варвара, разрезая со свистом воздух, пришла ему в спину, и от толчка он упал вниз. Слуга бросился к нему, но силы уже оставляли аббата. Достав последним усилием воли небольшой сверток из тонкой кожи из складок своей походной рясы, он вложил его в руки слуги, стоящего над ним в слезах. Он так и не исполнил поручение Папы. Он так и не достиг святыни. Он не смог… это была его последняя мысль.
        Увидев, что глаза аббата закрылись, а тело обмякло, слуга, рыдая и сильно хромая, побежал, насколько хватало сил. Освещаемый яркой полной луной, он являл собой отличную мишень. Подвернутая при падении нога не давала бежать быстро, руки держали сверток, прижав его к груди, а губы шептали молитву сквозь сбитое бегом дыхание. До вожделенной стены леса оставалось совсем немного. Вот уже видна была граница тени, которую бросал он на край поля. И уже несколько шагов оставалось до этой границы, когда что-то ударило его в спину, опрокидывая на землю и разворачивая. Его руки распахнулись, выпуская сверток, а глаза, удивленные и широко распахнутые, видели лишь огромную белую луну в смертельно-черном небе. И эта луна становилась все больше и больше, пока все его сознание не заполнилось ее ярким всепоглощающим светом…
        Застывший в ночи старинный баварский город Аугсбург спал. Уже разошлись из вековых кабаков накачанные пивом туристы и местные жители. Сняли свои фартуки, опустошили большие кожаные кошельки и, довольно посчитав чаевые, разбежались по домам многочисленные официанты. Задремали турки-таксисты, откинувшись в кожаных креслах Мерседесов Е-класса, застывших бледно-желтыми пятнами на своих стоянках. Ушли домой подростки-арабы, задиравшие прохожих у Макдоналдса на Кёниг Платц. Казалось, только двое не спали во всем городе. Стоя на стометровой высоте, на балконе 34-го этажа гостиницы Доринт, этажа, недоступного для постояльцев, и выкупленного целиком под офис одной странной корпорацией, двое мужчин смотрели на пустой город, погруженный в глубокий сон. Один из них был высокий седой немец с острыми чертами лица, жестко очерченным подбородком и жестким взглядом - этакий породистый ариец. Второй был явно азиатского происхождения, намного меньше ростом, толстоват, менее опрятен, да и вообще, если рассмотреть, с каким подобострастием он смотрел на немца, становилось ясно, кто в этой паре главный.
        - Седьмое июля наступило, Магистр, - робко сказал китаец.
        - Я в курсе, Минг, - ответил Магистр раздраженно. - Седьмое июля наступило два часа пятьдесят минут назад по центрально-европейскому времени. А в стране, которая подарила миру тебя, недотепу, седьмое июля наступило одиннадцать часов назад. И, что характерно, ни в Северной, ни в Южной Америке седьмое июля еще не наступило. Я прекрасно ориентируюсь во времени, Минг, и не нуждаюсь в часах с кукушкой, которая повторяет одно и то же.
        - Неужели вы думаете, что наш объект находится в Америке, Магистр? Мы так долго ждали этого дня, что очень тяжело ждать еще, пока в Америке наступит седьмое число. Да и в предсказании про Америку ничего не было…
        - Все может быть, тупица. То, что следы Святыни потерялись в Восточной Европе, ничего еще не значит. Она может находиться где угодно - в Америке, Европе, Азии. Слишком много времени прошло. Слишком мало следов. Всего слишком. В предсказании сказано, что Святыня явит себя миру седьмого июля, но это не значит, что мы увидим это по CNN. Это может произойти тихо и незаметно. В любое мгновение, в любой стране. Именно поэтому весь смысл нашей многолетней работы - подготовиться к этому дню так, чтобы не пропустить появление Святыни. И когда мы узнаем, где она, мы вернем ее и выполним обещание, данное моим предком. Я верю в предсказание, Минг. Это случится сегодня.
        Глава 2. Виктория и Елизавета

«- Никого мы продавать не будем,
        Мы пойдем клад искать
        - Ура! Склад!»
        Диалог из м/ф «Трое из Простоквашино.
        - Слышь, браза… - Егор воткнул штык Фискарса в сухую землю, положил прибор на траву и достал сигареты. - А чем та история закончилась?
        - Какая история? - Серега тоже остановился.
        - Ну, про тетку из циркового училища, ты вчера рассказывал.
        - А, про это… Да так ничем и не кончилось. Ключицу она мне как-то сломала. В порыве страсти, так сказать. Сжала ногами, и все. Хрустнуло. Причем, перелом какой-то сложный был, я недель пять в больнице пролежал. А она, пока я в больнице лежал, с дрессировщиком спуталась. На него потом лев напал.
        - И что, умер?
        - Кто, лев? Не, не умер, что ему будет, льву-то. Так, по башке дали пару раз, чтобы больше дрессировщиков не ел.
        - Да при чем тут лев? Дрессировщик-то выжил?
        - Дрессировщик? Этот выжил. Вредный был, скотина. Такие всегда выживают. Он потом еще этой подруге ребенка заделал и в Израиль свалил. Редкой сволочью был. После того случая, со львом, он кошек дрессировать стал. Ну, чтобы не сожрали. Так кошки ему завсегда в туфли концертные гадили. Даже те, которые кастрированные. Потому что кошка, она плохого человека завсегда чувствует.
        Погода в это утро испортилась. Темные свинцовые тучи ходили над деревней, а дальше, за лесом, похоже, шел дождь. Они уже часа четыре ходили по полю, и поднятого материала хватило бы на создание краеведческого музея областного значения. Удельные монеты, кресты, украшения - перстни с непонятной пока, до чистки, символикой, фибулы, привески. Карманы камуфляжных курток приятно оттягивала тяжесть находок. Еще более приятными были мысли о последующих этапах - чистке, атрибуции и, черт возьми, в конце концов, оценке. У каждого из них было несколько знакомых перекупов на главной барахолке столицы - Вернисаже в Измайлово, которые всегда с радостью встречали Маршалина и приятелей, - для обеих сторон эти встречи были исключительно взаимовыгодны. Копатели сдавали хабар, по каким-то причинам не осевший в их собственных коллекциях, перекупы же получали отличный, иногда очень редкий, а потому очень дорогой и, соответственно, очень выгодный с точки зрения перепродажи материал - от средневековых украшений, до монет и военной атрибутики. Больше всего связей на «Вернике» было у Егора, сказывалось военно-копательское
прошлое. Многие перекупы сами были из бывших «копарей», и с удовольствием рассказывали о замечательных временах - шестидесятых и семидесятых годах прошлого столетия, когда хоть и не было таких умных приборов, но «хабар» лежал под каждым кустом. Тогда, имея только щуп, лопату, да голову на плечах, можно было за несколько дней накопать целое состояние по нынешним меркам.
        - Макс, подойди. - Серега стоял над только что вырытой ямкой что-то держа в руках. - Смотри, крест вроде, но какой-то странный.
        Маршалин подошел к Сереге. Не то, чтобы он был специалистом по христианской металлопластике, но в их небольшом кладоискательском коллективе за ним закрепилась репутация крестоведа, так же, как Серега отвечал у них за распознавание чешуек, а Егор - за военные трофеи.
        Макс взял у Сереги крест и немного почистил его от земли - такого типа он еще не встречал. Вообще, принято деление крестов по основным типам - энколпионы, нательные и наперсные кресты. Энколпионы, или мощевики - это небольшие коробочки в форме креста, в которых носили частицы святых мощей. Нательные кресты - самый, наверное, распространенный тип - это небольшие крестики, которые носили на теле, под одеждой. А наперсные носились «на персях», то есть на груди, поверх одежды. Такие кресты и сейчас в обязательном порядке носят священники, но в Средневековье подобное могли использовать и обычные люди, миряне.
        Крест, который откопал Серега, был явно наперсным. Сантиметров двенадцать в длину, из серебра, нижняя перекладина намного длиннее остальных трех, распятие и надписи. Причем надписи, насколько он смог понять, были написаны на латыни.
        - Слушай, дружище. - Он отдал крест Сереге. - Явно нетипичная находка. Во-первых, серебро, наши больше из медного сплава делали. Во-вторых, форма. Это так называемый латинский тип. В отличие от греческого, у которого перекладины по длине обычно одинаковые. Ну и надписи на латыни. Похоже, забрел сюда некий католический священник. И, судя по всему, - Макс показал на крест в руках Сереги, - здесь и остался. Непонятно, откуда он здесь взялся, хотя… Княжество Литовское здесь не так далеко, да и Польша рядом. В любом случае, надо атрибутировать. Но вообще - вещь. Поздравляю.
        Довольный, Серега убрал находку в карман куртки.
        - Надо будет Кириллычу показать.
        - Это правильно, - согласился Макс. - Кириллыч - голова. Если его не злить.
        Кириллыч, вредный и сварливый старикан, был в свое время авторитетнейшим археологом. На его счету - изучение сотен подмосковных курганов и селищ, десятки трудов и монографий, несколько книг. Уйдя из Звенигородского музея, где он работал научным сотрудником (большей частью из-за ненаучных склок и споров), Кириллыч встал во главе поискового движения, год за годом упорно доказывая своим бывшим коллегам, археологической братии, что приборный поиск не только не вредит науке, но и всячески ей помогает, ибо поисковики - это энтузиасты, которые вводят в научный оборот то, что годами лежало, сокрытое в земле, и то, что никогда не нашел бы профессиональный археолог, ибо копают археологи и поисковики в разных местах. Если первые изучают археологические памятники, стоянки ранних славян, селища и городища, то вторым, которым по закону запрещено копаться на вышеуказанных местах, достается все остальное - канувшие в небытие деревни, распаханные десятилетиями ярмарки, трактиры и постоялые дворы. Однако иногда у непрофессионалов, любителей попадаются такие находки, увидев которые археологи начинают рвать волосы и
грязно ругаться словами, недостойными их научных степеней. В данный момент Кириллыч, ушедший из археологии, писал книги, выезжал в поля, консультировал на одном из интернет-форумов неопытных пока искателей. Макс встречался с ним пару раз на слетах, но, в основном, общение их проходило в виртуальном пространстве. Пару раз Кириллыч серьезно помог Маршалину в атрибуции находок, и Макс искренне считал, что тот легко справится с определением Серегиной находки. Тем более, что именно Кириллыч был автором сборника «Тысячелетие Креста» - каталога крестов, найденных копателями.
        Тем временем, погода окончательно испортилась. Уже упали на землю несколько первых капель дождя, уже достали искатели специальные дождевые чехлы - если катушки металлоискателей обычно герметичны (дождь им не страшен), то электронные блоки управления практически беззащитны перед стихией и, зачастую, приходится применять дополнительные средства, оберегающие их. В частности, прозрачные силиконовые чехлы, которые сейчас были одеты на приборы, смогут защитить от небольшого дождика, однако от серьезного ливня, который, как казалось, вот-вот разразится над полем, они не спасут, да и копать под дождем, откровенно говоря, занятие то еще. В одной руке прибор, в другой - лопата. Зонтик держать явно нечем.
        - Ну что, давайте, наверное, уже к машинам двигаться? - окликнул Макс приятелей.
        - Да, ливанет сейчас - мама не горюй, - согласился Серега. - Да и пообедать бы не мешало.
        - Тебе бы только жрать, - проворчал Егор, немного расстроенный, что такой обалденный крест достался не ему. Хотя, конечно, Егору грех было жаловаться. В набитых карманах камуфляжа лежала, как минимум, половина стоимости его Ниссана.
        Приятели двинулись к машинам, которые сегодня они оставили у леса, чтобы те особо не бросались в глаза.
        Егор и Серега уже выключили приборы и несли их в руках, Макс же держал его перед собой включенным, у него уже было несколько случаев, когда самые интересные находки за день попадались ему в тот момент, когда он шел уже с поля. До машин было уже метров пятьдесят, дождь усиливался, приятели ускорили шаг и в этот момент прибор Макса выдал сигнал. Причем, хороший такой сигнал, цветной. Махнув друзьям, чтобы бежали дальше без него, он воткнул фискарь в мокрую, уже расплывшуюся землю. Странно, но на глубине штыка лопаты ничего не оказалось. Обычно все находки располагались максимум в двадцати сантиметрах от поверхности, редко, если глубже. Он проверил прибором - все верно, в выкопанном грунте ничего нет, находка еще внизу, в яме. Дождь уже не просто лил - вода падала сплошным потоком, подобно гигантскому водопаду. Одежда была мокрой насквозь. Макс бросил взгляд на приятелей, те уже успели добежать до своей машины и сейчас Егор заводил двигатель - из выхлопной трубы Ниссана вылетело сизое облако дизельного выхлопа.
        Макс еще раз проверил прибором отвал своей ямы - ничего. Сигнал по-прежнему шел из земли. Глубина ямы была уже сантиметров сорок. На дне ее потоки дождя успели собраться в лужу. В очередной раз выкинув их ямы стекающую вниз по стенкам жижу, Маршалин заметил блеск. Вода и грязь снова заполнили дно ямы, но Макса было уже не остановить. Это был именно тот блеск, о котором мечтает каждый из многих тысяч кладоискателей, тот блеск, который не спутаешь ни с каким другим. Тот блеск, который означает только одно. Золото.
        Откинув в сторону лопату, работать которой уже было опасно, стальной штык мог повредить поверхность пока непонятного, но, в любом случае, ценного предмета. Встав на колени, он руками выгребал грязь из ямы, иногда нащупывая контуры предмета, а небо, как бы не желая, чтобы этот предмет появился на свет, обрушивало новые и новые тонны водяных потоков, которые, смешиваясь с землей, стекали в яму. Гроза громыхнула совсем рядом. «Молнией бы не пришибло, - подумал Макс. - Поле все-таки». Он продолжал отчерпывать грязь, вгрызаясь в глину, с каждым движением все больше освобождая непонятный предмет. Уже можно было понять, что он имеет округлую форму бутыли. Ниссан, тарахтя дизелем, пополз к нему по размякшему полю, собирая на колеса килограммы жидкой грязи. Маршалин опять взял лопату, пытаясь немного разбить глину, не выпускающую таинственный предмет. Он долбил в стороне, чтобы ни в коем случае не повредить находку. Наконец ему удалось расшевелить ком. Еще несколько усилий и Макс смог достать его целиком. Стоя в потоках воды, сняв перчатки, он аккуратно счищал слой глины и грязи и, наконец, находка
предстала ему целиком. Поднявшись с колен, держа предмет в руках перед собой, он смотрел, как дождь смывает с него остатки земли, и взору предстает что-то нереальное. Сосуд, полностью сделанный из золота, размером с бутылку от шампанского. Пробка, тоже золотая, плотно запаяна. По всей поверхности сосуда шли рисунки и непонятный текст. Сзади подошли друзья, уже понявшие, что Макс нашел что-то стоящее.
        - А помните анекдот. - Серега смотрел на золотую бутыль и улыбался. - Типа «Не знаю, кто там на заднем сиденье, но за рулем у него сам Брежнев».
        - Это ты к чему? - не понял Макс.
        - Да к тому, что, судя по бутылке, - Серега еще раз долго и внимательно смотрел на предмет, - внутри там что-то, что намного ценнее золота. То есть, явно не пиво.
        Свернув с по-воскресному пустой Ленинградки на Новопесчаную улицу, Макс резко остановился. Он же совсем забыл про Вику! Она должна была вчера вернуться из командировки, и он даже скинул ей СМС в пятницу, пока еще был в зоне приема: так, мол, и так, встретить не смогу, возьми такси, приеду в воскресенье. И вот сейчас, уже подъезжая к дому, он с ужасом вспомнил, что они договаривались в этот субботний вечер пойти в театр. Ну, точнее сказать, придумала это все Виктория, билеты месяца за два купила. Да, похоже, дома его ждет не понарошку рассерженная фурия. Как он мог забыть! Позвонить ей? Да нет, пожалуй, не стоит. Придется ехать за цветами. Надо же будет как-то вымаливать свое прощение.
        Остановившись у цветочной палатки на углу, он зашел в павильон.
        - Здрасьте.
        - А! Здрасьте, здрасьте! - Толстая хохлушка была рада его видеть безмерно. - Ну что, как обычно?
        - Как обычно. - Макс сделал виноватое лицо.
        - Что на этот раз?
        - В аэропорту не встретил, про театр забыл.
        - Понятно. Ну что, тридцатничек?
        - Да нет, тут тридцатничком не отделаешься, давайте пятьдесят одну.
        Продавщица пошла в подсобку, вытащила оттуда коробку роз и начала распаковывать.
        - А я думаю, что-то давненько не заходите.
        - Да уж. Я вот, тоже, езжу мимо вас каждый день и думаю, что-то давненько к вам заруливать не приходилось. А тут вот видите, как…
        Пересчитав деньги, продавщица хитро подмигнула:
        - До свидания, ждем вас снова.
        - Угу. Надолго не прощаемся.
        Сев в машину, Макс положил розы на переднее сиденье. Да, одних цветов будет недостаточно. Проехав еще метров двести, он притормозил у магазина «Продукты». Спасти его сможет только Бейлиз, Вика его просто обожает.
        - Вам маленькую? - Продавец вопросительно посмотрел на Макса.
        - Да нет, маленькой, боюсь, не хватит. Давайте литровую.
        Водрузив пузатую бутылку рядом с цветами, Маршалин оценил красоту натюрморта. Ну, Бог даст, получится. Дуться все равно будет, но завтра колечко какое-нибудь организуем, и все. Инцидент будет исчерпан.
        Запарковавшись во дворе дома, он с сожалением посмотрел на грязный баул защитного цвета, лежащий в глубине багажника. Пожалуй, брать его не стоит, сейчас лучше лишний раз не напоминать, чем вызваны нынешние проблемы в их отношениях, сначала - цветы и Бейлиз, а потом уже можно будет спуститься, поднять вещи. Взяв цветы и ликер, он поднялся наверх и, пока лифт отсчитывал пять этажей, Макс морально готовился к предстоящему скандалу.
        - Делаем виноватое лицо, - сказал он сам себе, глядя на свое отражение в зеркале лифта.
        Скорчив несколько рож, он попытался придать лицу несчастно-извиняющееся выражение.
        - Да, получается не очень. Ладно, попробуем по-другому.
        Закрыв глазок массированной бронированной двери огромным букетом роз, он нажал звонок.
        Ничего. Макс позвонил еще раз.
        Ничего не происходило. Было слышно, как мяукает его кошка Елизавета, но знакомых шагов не было. Странно.
        Достав свои ключи, он открыл дверь.
        Елизавета Петровна, британка светло-бежевого цвета, встречала его в коридоре, радостно мяукая. Но на этом радостные нотки в открывшейся его взору картине заканчивались. В квартире был бардак. Вещи валялись на полу, машинально он отметил отсутствие Викиного велосипеда в прихожей.

«Кататься поехала, что ли?» - подумал он, но тут увидел записку на тумбочке для обуви.

«Макс Маршалин, ты скотина и эгоист. Иди в жопу. Вика»
        Та-а-ак. Макс бродил по комнатам, стараясь не наступать на разбросанные по полу предметы, отмечая отсутствие тех или иных Викиных вещей. Да, на это раз, похоже, все действительно серьезно. За тот год, что они жили вместе, до такого еще ни разу не доходило.
        Маршалин устало опустился в кресло и уставился в стену. Наконец его взгляд сфокусировался на аквариуме. Вода, водоросли, подсветка. Чего-то не хватало.

«Даже рыбок увезла, сука», - почему то эта мысль его страшно развеселила.
        - Елизавета Петровна! - позвал он.
        Кошка послушно вбежала в комнату и вопросительно мяукнула. Обычно этим именем ее звали, когда хотели покормить.
        - Елизавета Петровна, - Макс серьезно посмотрел на кошку, - вынужден вам доложить, что концепция изменилась. Одна известная вам особа нас бросила. На нас наступают тяжелые времена. Как я могу предположить, вас ожидают сложности с поставками продовольствия, а меня, похоже, ждут проблемы с регулярностью сексуальных отношений. Ну а, впрочем, и с хавчиком у меня тоже все будет нездорово. Как-то привык я, знаете ли, к домашней кухне.
        Кошка внимательно смотрела на него.
        - Как историк историку, могу вам сообщить, что подобный кризис может продлиться достаточно долго, ибо найти хорошую тетку в наши безумные времена достаточно проблематично.
        - И поэтому. - Макс решительно выпрыгнул из кресла и принялся закидывать в шкаф разбросанные вещи. - Только сплотив наши ряды, мы сможем победить голод и разруху. На тебе уборка. - Ему даже показалось, что кошка еле заметно кивнула. - А я еду в супермаркет. Придется опять привыкать ко вкусу полуфабрикатов.
        Воскресенье выдалось в Аугсбурге солнечным. Максимилиан фон Фугер, наследник древнего европейского рода и единоличный владелец таинственной корпорации, снимавшей под свои офисы несколько этажей здания гостиницы Доринт, не спал уже вторые сутки. Многие годы он потратил на то, чтобы исправить одну единственную ошибку, совершенную его великим предком. Ошибку, которая, как он считал, стоила его семье слишком дорого.
        Он спустился на первый этаж на скоростном лифте, выпил чашку кофе в лобби-баре, по-воскресному пустом, и вышел на улицу.
        Несмотря на еще непозднее утро, Аугсбургский воздух был горяч и сух. Магистр пожалел, что не взял в баре бутылку ледяного Сан-Пилигрино. Вторые сутки он не спал, мучительно вглядываясь в экраны многочисленных мониторов в своем полутемном офисе. Поняв, что только небольшая прогулка поможет ему хоть немного прийти в себя, он, оставив Минга на хозяйстве, шел прогулочным шагом по древнему городу, пытаясь прогнать одну единственную мысль, которая мучила его все это время: «Когда же, когда?»
        Перейдя через мост над железной дорогой, по которой как раз в этот момент неслышно прошуршала Мюнхенская электричка, Фугер свернул на улочку, ведущую в центр и медленно шел вдоль стены старинного кладбища. Здесь были похоронены несколько десятков его предков, и порою он заходил сюда, чтобы «пообщаться» с ними. Стоя в тишине под тенью вековых платанов, он смотрел на фамильные склепы, и умиротворение побеждало его суетные мысли. Предки словно извинялись перед ним за то, что в свое время не смогли сделать того, что было суждено исполнить ему. Он черпал свои силы в этом «общении», и предки помогали ему. Правда, сегодня он не пойдет к ним. Ему пока нечего сказать безмолвным могилам, то известие, которое они ждут, еще не поступило. В том, что оно поступит, он не сомневался, слишком много сил, слишком много средств ушло на подготовку. А сейчас остается только одно. Ждать.
        Пройдя по Кёниг Платц, он свернул на Фугер Штрассе, улицу, названную в честь его великого предка, Якоба Фугера. Самого богатого человека средневековой Европы, человека, который создал могущество рода, но потом одним неосторожным словом, одной необдуманной клятвой все разрушил. Тогда, при Якобе, империя Фугеров простиралась по всему миру. Банкирский дом имел отделения по всей Европе. Серебряные и медные рудники, принадлежавшие семье, были разбросаны по всему миру.
        Купив воскресный выпуск Bild, он присел за столик уличного кафе и заказал у вертлявого итальянца бокал минералки с лимоном. Просматривая по диагонали новости, Максимлиан не смог найти ничего интересного. А ведь когда-то именно его семья создала то, что теперь приняло вид современных газет.
        Начиная с 1568 года и на протяжении нескольких десятилетий из Аугсбурга в зарубежные отделения фирмы регулярно направлялись Ordinare Zeitungen. То, что потом назовут газетой, содержало сообщения об уровне цен, урожаях, различные объявления. Эти писанные от руки ведомости отличались богатством содержания и большой добросовестностью в передаче информации. Оно и понятно, Фугеры поддерживали отношения со всеми культурными государствами и вступали в денежные сделки с владетельными князьями и торговыми корпорациями всех стран. Поэтому существовала необходимость в полной осведомленности во всех мировых событиях. Все полученные сведения подвергали систематической обработке в писцовых комнатах торгового дома, переписывали на отдельные листки и рассылали подписчикам, вносившим определенную годовую плату. Многие из нашумевших происшествий, таких, например, как покушение Жана Шателя на жизнь французского короля Генриха IV и связанные с ним интересные разоблачения деятельности иезуитского ордена, стали известны в Германии благодаря газете Фугеров.
        Бросив газету в сетчатую корзину, магистр вышел на Максимилиан Штрассе, центральную улицу города, названную в честь римского императора. Они с этой улицей были тезки. Каждый раз, когда он бывал здесь, его обуревало странное чувство, чувство гордости и сожаления. С одной стороны, именно здесь, в доме номер 36, находилась ранее городская резиденция Якоба Фугера. Построенный в стиле итальянского ренессанса, дом с внутренним садом и двориком, называемым «Дамским», принял сейчас в свои стены картинную галерею, главным экспонатом которой является портрет Якоба, написанный великим немецким художником Дюрером. Часами стоя перед портретом великого предка, магистр всматривался в знакомые с детства черты. Дом и сейчас принадлежал его семье, хотя, конечно, там сейчас никто из Фугеров уже не жил. Бальная зала в этом доме используется для разнообразных приемов, устраиваемых для знаменитостей, нередко навещающих Аугсбург. Но ее может арендовать и любой гражданин города для своих семейных торжеств. С другой стороны, именно это и раздражало его. Ведь, сложись все иначе тогда, в пятнадцатом веке, не дай тогда его
предок роковой клятвы римскому Папе, возможно, вся европейская история сложилась бы иначе. Не пришлось бы восстанавливать жителям Аугсбурга разрушенною американскими бомбежками Ратушу - величественный аугсбургский Ратхаус, не стоял бы сейчас его потомок, терзаемый мучительным ожиданием, на улице своего имени.
        Пытаясь укрыться от всепроникающей жары, Максимилиан спустился по ступенькам, ведущим вниз от входа книжного магазина. Здесь, в подвале, располагался его любимый Кёниг вон Фландерн, ресторан-пивоварня. Он любил бывать здесь днем, когда толпы вездесущих туристов еще не оккупировали все пивные в округе. Когда-то, лет триста назад, его семья одолжила денег на открытие этого ресторана, и до сих пор, сидя в подвальной тишине и прохладе этого места, глядя на огромные медные танки, в которых хмель вода и солод превращались в волшебный напиток, он ощущал свою причастность к этому чуду, ведь даже медь, из которой были сделаны эти баки, была добыта на рудниках, принадлежащих его предкам.
        Телефонный звонок застал его, когда он намазывал свой любимый шмальц - мягкое сало с кусочками обжаренных шкварок, на хрустящий ломоть свежеиспеченного черного баварского хлеба.
        - Магистр! - Это был Минг. - Магистр, мы нашли святыню. Она в России.
        - В России? Ты уверен?
        - Да, Магистр. Группа кладоискателей вчера откопала её где-то в двухстах километрах от Москвы.
        - Ну что же, Минг, звони в агентство, заказывай билеты. Мы едем в Россию.
        Фугер подозвал официанта. - Принеси мне бутылку шампанского, приятель.
        - Шампанского? - Официант был удивлен странной просьбой постоянного посетителя. Обычно тот пил светлое нефильтрованное, иногда темное, дункель. Но чтобы шампанское…
        - Да, да. Шампанского. Сегодня есть повод отметить одно важное событие.
        Макс Маршалин закончил уборку. Честно говоря, уборкой это назвать было трудно. Все вещи, разбросанные по квартире, он просто распихал по шкафам. Несмотря на то, что с уходом Вики вещей явно поубавилось, иногда приходилось применять силу, чтобы дверцы шкафа закрылись. Этот процесс так вымотал его, что Макс задумался. Так долго продолжаться не может. Если ему еще и убираться придется, времени на себя любимого решительно не останется. Твердо решив начать понедельник с поисков помощницы по хозяйству, он покормил возмущенно мяукающую кошку, разогрел себе в микроволновке пиццу и, открыв бутылку Пауланера, уселся перед компьютером. Сытая и довольная, Елизавета Петровна расположилась на своем любимом месте - полке для принтера, как раз над ноутбуком Макса. Свесив бежевый пушистый хвост, она щурилась от света настольной лампы и лениво смотрела на то, как Макс двигает рукой с мышкой.
        Бегло прочитав почту и убедившись, что, как он и думал, каких-то особо важных событий за время его отсутствия в офисе не случилось, Макс открыл кладоискательский форум.
        Серега уже там побывал. Судя по орфографическим ошибкам, он успел отметить свое прибытие домой изрядной порцией спиртного, и сейчас он бахвалился перед коллегами. Что больше всего не понравилось Максу, так это то, что Серега выложил фотографию их главной вчерашней находки. Этого делать явно не стоило. Кладоискатели со всех городов присылали свои поздравления, но Максу от этого было еще больше не по себе. Слишком уж ценная была находка, чтобы вот так запросто выставлять ее в открытом доступе в интернете. Понятно, что людей случайных на форуме быть не должно, большинство участников Макс знал лично, но, несмотря на это, интернет - это интернет.
        Заготовив гневную речь насчет конспирации и отсутствии анонимности во всемирной сети, Макс набрал Сереге на домашний, но тот не отвечал. Мобильный тоже был недоступен.
        - Егорыч, Серега не у тебя? - Макс позвонил Егору.
        - Да не, браза, я его у подъезда высадил, а что такое?
        - Да представляешь, вывесил, зараза, фотку сосуда, народ обалдел совсем, ломится толпами посмотреть, что же такое мы нашли, а я, честно говоря, немного переживаю. Не стоило пока ее показывать, уж больно вещь ценная.
        - Ну так, Андрею набери, он снимет фоту.
        - А вот это верно, спасибо, дружище.
        Макс набрал мобильный Андрея, разработчика и создателя «Кладоведа» - кладоискательского форума.
        - Андрюха, здорово. Ты дома?
        - Ну да, только с поляны приехал, а что такое?
        - Слушай… - Макс замялся. - Мы сегодня с Тверской области вернулись. Штуку одну нашли, уж больно любопытную. Золота там килограмма на полтора. Да и возраст, на вид, солидный. Так этот придурок, Серега, её на форум залил - там сейчас уже полстраны тусуются, обсуждают. Так вот, у меня к тебе просьба будет, ты эту фотку снеси пока. Мы, как разберемся, что это такое, что стоит и что мы с ней делать будем, мы обязательно вывесим, а пока не стоит народ зря волновать, вдруг это и не золото вовсе.
        Было слышно, как Андрей стучит по клавиатуре своего компьютера:
        - Ух, ничего себе. - Стало понятно, что он открыл фотографию. - Поздравляю. Реально, находка сезона.
        - Ладно тебе. Сезон еще не кончился. Не загадывай. Ну, так ты снесешь?
        - Как скажешь, Макс, хотя я бы оставил. Больно красиво.
        - Нет уж, дружище. Ты ее снеси, а потом, как разберемся, мы ее снова повесим, ОК?
        - Ну, лады.
        Через минуту Макс с удовлетворением прочитал на форуме: «Уважаемые коллеги, по просьбе авторов поста, фотография и описание будет временно удалено с форума. Авторы обещали, что через какое-то время они обязательно ознакомят кладоискательскую общественность со всеми находками с этого выезда. Администрация».
        Ну и славно. Дело сделано. Макс довольно потянулся. Настало время заняться самым приятным на сегодня. Он распаковал брезентовый баул, отнес в ванную металлоискатель - его надо было тщательно отмыть от тверской засохшей грязи. Следом появился не менее грязный камуфляж. Это - в стиральную машинку. Наконец Макс достал увесистый пакет с находками. Разложив на полу большую простыню, Макс приготовил теплую воду, мыльный раствор и сухое полотенце. Достав каталоги по допетровской нумизматике и славянской металлопластике, Маршалин расположился на полу. Елизавета Петровна с высоты своего ложа с интересом наблюдала, как из целлофанового пакета на чистую простыню высыпалась куча грязных и ржавых железяк. Она знала, что сейчас каждая из них будет тщательно вымыта, очищена от грязи, протерта сухой тряпочкой и разложена в одном ему, хозяину, понятном порядке. А потом он, рассматривая каждую находку в огромную лупу, будет долго листать эти красивые глянцевые тома, что-то записывая в свой блокнот. Этот процесс она наблюдала уже много раз, только сегодня было и исключение из общего порядка. Хозяин достал завернутый
в грязную футболку предмет, протер его влажной салфеткой, потом - сухим полотенцем. Долго смотрел на него и, наконец, поставил его рядом с ней на полку. Оскорбленная таким неуважением, кошка нервно спрыгнула на пол и презрительно удалилась. Разве можно на её место ставить пусть и блестящую, но все-таки железяку?
        Время от времени поглядывая на выставленную на видном месте находку, Макс принялся за любимое занятие - что может быть приятней, чем провести время за разбором редких и уникальных находок, погрузившись полностью в их историю!
        Что может быть приятней, чем провести вечер, погрузившись в прохладный бассейн после оздоровительного сеанса массажа и сауны? Особенно, если компанию на этот вечер тебе составляет такая молодая и привлекательная особа? Пожилой мужчина лет шестидесяти, обладатель достаточно подтянутого для его лет тела и благородной седины, подплыл к бортику бассейна и пригубив бокал Дом Периньон, с удовольствием разглядывал раскрасневшуюся от сауны, но не ставшую от этого менее прекрасной, фурию, которая ловко, рыбкой, прыгнула в прохладу голубоватой воды и, проплыв метров пять под водой, вынырнула прямо около него, обдав его брызгами и ослепив белозубой улыбкой.
        Появившийся в этот момент помощник несколько испортил идиллическую картину «босс на отдыхе». Оценив одним мимолетным взглядом юную красавицу, он протянул мужчине трубку телефона. «Вас. Срочно»
        - Да. - Мужчина был расслаблен и благостно настроен в предвкушении ласк:
        - Александр Иванович, это я. Дело на миллион, не меньше.
        - Ну. - Мужчина поморщился. В такой вечер не хотелось думать о деньгах.
        - Проверьте почту, срочно. Там ребятки такое накопали! Вам это будет очень интересно, отвечаю.
        - Ну, смотри. Если ты меня из-за какого-то пустяка от дел отрываешь.
        - Да говорю я вам, дело точно на миллион. Причем не рублей.
        - Ну ладно, посмотрю.
        Александр Иванович, теневой король антикварного бизнеса столицы, отдал трубку телефона помощнику. С сожалением посмотрев на точеную фигурку красавицы, которая направлялась в сторону сауны, ничуть не стесняясь своей наготы, он выбрался из бассейна, накинув халат, и опустился в шезлонг, возле которого стоял небольшой столик с ведерком под шампанское и небольшим черным ноутбуком с крышкой, покрытой дорогим рояльным лаком.
        Открыв ноут, он ловко пробежался по клавишам и потом долго, минуты две, молча вглядывался в картинку на экране. Достав из кармана халата мобильный телефон, Александр Иванович набрал номер и коротко бросил: «Завтра в девять ко мне».
        Затем закрыл ноутбук и направился в сторону сауны. Предвкушение добычи у него всегда вызывало огромное желание.
        Охранник лениво перебирал кнопкой пульта изображения на главном мониторе. Периметр, гараж, двор, бассейн, шеф с девицей - все как обычно. Он переключил монитор на антенну ТВ.
        Встревоженный вид диктора время от времени перебивался картинками уличных боев. Судя по титрам, бежавшим внизу экрана, это был Иран.
        Опять война на Востоке собирается. Хорошо что он нашел эту непыльную и, скажем честно, уж слишком спокойную работу. Хватит, отвоевал свое давно, пусть другие повоюют.
        Он переключил ТВ на камеру в бассейне. Это будет поинтересней новостей, сегодня шеф явно в ударе. Охранник открыл банку спрайта и уселся поудобней в кресле. У кого война, а у кого порнушка нахаляву. Высококачественная.
        Глава 3. Флагелланты

«Мы веселые сектанты,
        Мы ребята - флагелланты»
        Пер. С латинского. Реконструкция средневековой частушки.

«Стремительное распространения болезни, бессилие врачей и массовая смертность заболевших побудили людей обратиться к Богу. Но чудовищность чумы породила крайности религиозного мировосприятия. На современников наибольшее впечатление произвел необычайный расцвет секты флагеллантов, или самобичевателей».
        Макс внимательно рассмотрел рисунок на экране своего ноутбука. Коряво нарисованные смешные человечки лупили друг друга различными предметами - палками, вилами, плетьми.
        Совещание в это утро первого дня недели было на редкость нудным. Отделы докладывали о героических достижениях на ниве развития современной компьютерной индустрии. В данный момент невысокий пузатый очкарик воодушевленно рассказывал, как он отважно продал крупную партию компьютерной техники в один известный банк. Эта сделка готовилась несколько месяцев, и вот, похоже, она победно завершилась. Начальник АйТи департамента этого банка скоро купит своей любовнице новый Порше с гигантского отката, а этот очкарик, который сейчас вещает, получит в конце полугодия крупный бонус, на который, конечно, Порше не купишь, но какой-нибудь Ниссан - легко.
«Процессии флагеллантов были введены святым Антонием Падуанским. Напомнил о них в
1260 г. эремит Райнер в Италии, где в скором времени секта флагеллантов насчитывала в своих рядах около десяти тысяч человек. Отсюда она распространилась за Альпы, обнаружилась в Эльзасе, Баварии и в Польше, причем движению ее не могли воспрепятствовать никакие вмешательства и запреты со стороны правительственных властей». - Ну а сейчас консьюмерная часть, - поспешил закончить шеф слишком долгую речь укротителя банков. - Господин Маршалин, какие успехи на ниве потребительских продуктов?
        Макс с сожалением оторвался от интересной статьи.
        - Флагелланты.
        - Что, простите?
        - Флагелланты. Была такая секта в средневековой Европе. Самобичеватели. Ходили по улицам и бичевали сами себя и друг друга, надеясь, что Бог примет их покаяние и избавит их от чумы. Но все равно почти все умерли.
        - Максим Анатольевич, - шеф был нехило удивлен, - это вы к чему?
        - Да к тому, что все мы - крупные вендоры-производители, ведем себя как флагелланты. Вместо того, чтобы собраться вместе и изобрести вакцину, которая победит чуму, мы лупим сами себя, снижая цену и убивая и без того небольшую маржу. Вот вы, например, в курсе, что все эпидемии чумы в Европе приходили через Азию из Китая? Вам это ничего не напоминает? Конечно, в области корпоративных продаж это может быть не так заметно, но в ритейле азиатские производители свирепствуют не хуже бубонной лихорадки 14 века. Все свободные площади в рознице завалены паллетами с китайской техникой. Компьютер - от семи тысяч рублей. Ноутбук - от пятнадцати. Стоит ли нам ввязываться в эти ценовые войны, тем более, что эффект от этого такой же, как от хождения голым по улице и лупцевания себя плеткой. Тем более, что если мы продолжим снижать цены, мы скоро действительно всем офисом будем ходить по улицам без одежды - показатели прибыли в низшем ценовом сегменте перешли в отрицательную полуплоскость. Я считаю, что нам нужно дифференцироваться от китайцев. Да, мы не сможем побить их в «лоу енде». Не беда. Будем действовать в
тех сегментах, где мы сильны. Например, в сфере дорогих мультимедийных машин. Там одна-две тысячи рублей в цене не играют особой роли, в то время, как для покупателей этого продукта гораздо большее значение играют производительность и брэнд, чем цена. Поэтому мое предложение следующее: в предстоящий сезон «Бэк ту скул» мы должны сфокусироваться на среднем и высоком ценовом сегменте. Щитовая реклама, радио, промоушн в магазинах - все это должно касаться только высокопроизводительных машин. Модели я пришлю. - Макс посмотрел на девочку из отдела маркетинга, которая конспектировала его речь. - Ну и отлично. - Шеф немного обалдел от начала выступления Макса и был рад, что оно закончилось нормальными, понятными ему вещами. - Поздравляю всех с началом очередной рабочей недели, приступайте к работе.
        Сотрудники начали расходиться по своим рабочим местам. Девчушка из маркетинга догнала Макса в коридоре.
        - Максим Анатольевич, а вы серьезно насчет этих… фалло… тьфу, ну этих… флаго…
        - Флагелланты, Светик. Конечно, серьезно, какие уж тут шутки. Представь себе: улицы древнего Рима, ночь, темень… Ты, кстати, была в Риме?
        - Нет еще. - Максу показалось, что девочка немного покраснела.
        - Ну так, вот. Ночь, темно. И в свете факелов идет процессия. Мужчины и женщины, бедные и богатые. И все голые. И все бьют друг друга плетками и плачут.
        - Фу, какая гадость!
        - Во-во, Светик. Именно. Потому что ночью в Риме надо не ходить по улице голозадой толпой, стегая друг друга плетками, а что делать?
        - Что?
        - Надо сидеть в ночной тиши над спящим городом на балконе самой шикарной гостинице в Риме и, любуясь вековыми руинами Коллизея, смаковать тосканское вино, закусывая его копченым овечьим сыром. Можно голыми, да Светик?
        - Дурак вы, Максим Анатольевич. - Светлана зарделась и бросилась в свой отдел.

«Ну вот, теперь будет всем рассказывать, что сам Маршалин к ней с харасментами приставал, - подумал Макс. - Ну ничего, мне полагается. Я теперь мужчина свободный. Кстати, этот Светик очень даже ничего…»
        Он представил огромный балкон шикарного пентхауза в римском Ритце, кованый столик со стеклянной столешницей, на котором живописно расположилась бутылка тосканского, бордовый цвет которого еле обозначает свет свечи, бьющийся в старинном фонаре. Невдалеке, подсвеченный мощными прожекторами, громадиной лежит Коллизей, а здесь, совсем рядом, в соседнем кресле, по домашнему уютно поджав ноги, сидела Светлана в легкомысленном шелковом халатике, подол которого недвусмысленно…
        Тьфу, ты. Знаешь же, что на работе - ни в коем случае нельзя. Жесточайшее табу на любовные интриги. Он прогнал дурацкие мысли и отправился на свое рабочее место. Здесь, под его рабочим столом, уставленным техникой и заваленным кипами бумаг, в черном рюкзаке с логотипом копании лежала его самая ценная находка. Побоявшись оставлять ее дома, несмотря на то, что квартира стояла на сигнализации, он взял ее с собой. Опять же, у него были планы обсудить с Кириллычем, к кому именно обратиться за помощью в атрибуции. Уж очень ему хотелось расшифровать надписи на бутыли. Возможно, они бы пролили свет на ее происхождение. Был, конечно, огромный соблазн вскрыть ее и посмотреть, что внутри, но некое шестое чувство подсказывало Максу, что с этим торопиться не стоит. - Андрей Кириллович, здравствуйте, это Макс Маршалин. - Макс сумел дозвониться до Кириллыча только к обеду.
        - А, Максимка, здравствуй, здравствуй. - Кириллыч сегодня был в хорошем расположении духа. - Поздравляю тебя с чудной находкой.
        - А вы уже в курсе?
        - Ну как же. Уже целые сутки вся поисковая общественность только об этом и говорит. Я вот, тоже, признаюсь, полночи вчера разглядывал фотографию - пытался понять, что же там такое написано. Жаль, фото так себе, да и в древнееврейском я не спец.
        - А это древнееврейский?

«Отлично, - подумал про себя Макс, - с языком надписи стало понятно».
        - Определенно, Максимка. Это я смог определить, да вот больше мне тебе сказать нечего, я больше по древним славянам.
        - Андрей Кириллович, я, собственно, на эту тему и звоню. Неужели нет у вас специалиста знакомого, который, так сказать, смог бы взяться…
        - Ну как же нет. Есть, конечно. Я даже хотел послать ему вчера фотокарточку, да что-то адрес его не нашел электронный. Но телефончик есть. Записывай. Скажи, от меня. Если и есть в Москве специалист, который может помочь, то это определенно он.
        - Спасибо, Андрей Кириллович, век вам признателен буду. И вообще, с меня причитается.
        - Ладно, ладно. Сочтемся. Ты вот, знаешь что, если чего интересного про свою находку выяснишь, ты уж будь любезен, меня в известность поставь, ладненько? Уж больно любопытство стариковское заело - что же это Максимка нарыл такое загадочное.
        - Обязательно, Андрей Кириллович, обязательно.
        Макс задумчиво вертел розовую бумажку-напоминалку с телефоном специалиста. «Лев Аронович». Да уж, если ему кто-то и сможет помочь с распознаванием древнееврейского текста, то только «Лев Аронович». Он набрал номер и договорился о встрече.
        Хотя встреча была назначена на девять, Александр Иванович приехал в офис намного раньше. Спал он плохо, никак не давала покоя мысль о находке молодых искателей. Несколько раз он вставал и подолгу сидел, разглядывая на экране ноутбука нечеткое изображение. Прав был его информатор, вещь безусловно ценная. Вот только, хотелось бы понять, насколько. Надписи явно на древнееврейском, вот только разглядеть их толком не получалось, ракурс, с которого было сделано фото, этому не способствовал. Да, впрочем, и неважно. Вещь сделана из золота и возраст у нее - несколько тысяч лет. Этого вполне достаточно, чтобы начинать считать ее стоимость как минимум с пятизначных чисел.
        Без пяти минут девять интерком на его рабочем столе тихо пискнул голосом секретарши:
        - К вам Алексей Николаевич и Борис Петрович.
        - Пусть проходят.
        Давным-давно, в конце восьмидесятых, когда он открыл свой первый антикварный салон на Большой Никитской, эти двое пришли к нему, предлагая свои скромные кровельные услуги, то есть, попросту, «крышу». Состояли они тогда в знаменитой «Таганской» группировке и ничем не выделялись среди своих коллег - спортивные накачанные парни в тренировочных костюмах с интеллектом хомячков. Коллеги называли их Лёлек и Болек - уж очень эта пара была похожа на известных мультперсонажей - высокий Лёха и крепыш Боря. Александр Иванович вовремя понял, что антикварный бизнес - это вещь достаточно опасная, и без серьезной силовой поддержки на этом рынке не выжить. Единственный выход, который он видел на тот момент - это создавать свою собственную службу безопасности. Два молодых «таганца» для этого подходили идеально.
        Сначала он давал им небольшие и не особо криминальные поручения, при этом щедро оплачивая их услуги. Ребятки быстро привыкли к легким деньгам от Иваныча, как они его называли и, спустя какое-то время, легко согласились перейти к нему на работу, тем более, что у «танганских» тогда были не лучшие времена, их отстреливали по-одиночке и группами, в ресторанах, подъездах и скверах. А тех, кого недострелили, принимали в свои заботливые руки органы правопорядка. Таким образом, спокойная и непыльная работа у Иваныча была для них самым лучшим и счастливым вариантом. - Здорово, Иваныч. - Первым зашел Лёлек.
        - Бонджёрно, шеф. - Зацепив плечами дверной косяк, в кабинете появился Болек.
        - Здравствуйте, ребятки, проходите, присаживайтесь.
        - Ирочка, принесите нам, пожалуйста, кофе с молоком и зеленый чай с лимоном. - За полтора десятка лет Иваныч успел изучить вкусы своих помощников.
        - Вот такое дело, ребятки. Откопали, понимаете ли, одни, скажем так, копатели, вы уж простите меня за тавтологию, некую ценную вещь. И есть у меня к этой вещи огромный интерес.
        Лёлек что-то записывал в своем блокноте. Вообще, его вид внушал серьезное уважение стороннему наблюдателю, не знающему его близко - дорогой итальянский костюм, очки в тонкой золотой оправе, блокнотик в кожаной обложке, ручка «Монблан» - Лёлек выглядел очень респектабельно.
        Александр Иванович повернул экран ноутбука так, чтобы его было видно гостям.
        - Вот, собственно, находка. А вот и счастливые её обладатели. - На экране появилось фото Маршалина, сделанное на одном из кладоискательских слетов. Далее пришла очередь появиться Сереге и Егору.
        - Какие будут предложения, товарищи?
        Лёлек повернул свой блокнот так, чтобы Иваныч мог видеть, что там нарисовано. Тщательно прорисованные детали, красиво набросанные тени. Перед зрителями предстал нарисованный во весь лист блокнота паяльник.
        - Лёлек, мы же интеллигентные люди. - Иваныч поморщился. - Насколько я понимаю, нынешние обладатели этой находки не совсем, скажем так, представляют её истинную ценность. Поэтому мы сначала попытаемся что?
        - Украсть?
        - Нет, Борис. Сначала мы попытаемся ее банально купить. Ну а уж если не получится, мы перейдем к плану номер два, - Иваныч кивнул на Болека. - Ну, а если и это не выйдет, хотя, надеюсь, до этого не дойдет… - Иваныч показал на красивый блокнот в кожаной обложке. - Тогда к плану номер три. Задание ясно?
        - Так точно, шеф.
        - Ну, тогда приступаем. Первый контакт с клиентом я беру на себя. Дальше - по ситуации. Поехали!
«Добрый день, дорогие пассажиры. Мы рады приветствовать вас на рейсе Аэрофлота номер семьсот сорок один по маршруту Мюнхен - Москва».
        Максимилиан фон Фугер откинулся в кожаное кресло подержанного Боинга и закрыл глаза. Этот идиот Минг опять все испортил. Зачем-то купил билет на рейс Аэрофлота. Да еще и в экономическом классе. Идиот. Фугер отчитывал его уже раз пятнадцать. Сначала, когда они с таксистом, пожилым турком, еле разговаривающим на немецком, искали терминал Аэрофлота. Потом, когда стояли в огромной очереди, которую устроили русские перед регистрацией. Фугер даже поморщился. У компании Люфтганза каждый день вылетают из Мюнхена сотни рейсов. Все билеты регистрируются в одном месте. Через эти стойки проходит в день несколько тысяч человек. Да, там есть очередь. Но она по-немецки четко устроена. Выставлены змейкой специальные ограждения. Никто никуда не лезет, даже если очень спешит. А Аэрофлот - это просто ужас. Всего один рейс, а такой бардак. Полторы сотни русских окружают стойку регистрации, лезут без очереди, ругаются друг с другом. Зачем-то тащат в салон все свои пакеты с логотипами самых дешевых мюнхенских дискаунтеров. Устраивают бардак и очереди в дьюти-фри. Бред какой-то. И вот сейчас Минг сидел между магистром и
полным русским дядей, от которого разило алкоголем и табаком. Дядька был такой толстый, что маленький Минг не мог даже пошевелиться в своем кресле, чтобы соблюсти положенное по субординации расстояние между ним и магистром. Пусть помучается, в следующий раз будет думать.
        Фугер посмотрел в окно. Мимо проплывало здание терминала с огромными желтыми буквами «М». Скоро взлет. Летать Фугер не любил. Не то чтобы боялся, просто не любил. Эта аэропортовая суета, три часа гула и полное несоблюдение его «зоны приватности» - постоянно кто-то толкает, трется рядом, дышит в лицо перегаром. Вот что помешало Мингу взять бизнес-класс, а?
        Сегодня ночью он опять не спал. Огромное напряжение и тянущее ожидание, которые мучили его последние несколько суток, сменились нервным волнением. Да, он сделал все, чтобы найти святыню. Добрый десяток лет он собирал лучших программистов, которые строили ему самую мощною поисковую систему в мире. Поисковую систему, которая была предназначена только для того, чтобы найти одну единственною вещь - ту самую таинственную святыню. Исходных данных у него было немного - подробное описание святыни и рисунок, набросанный папским придворным художником. По этим исходным вводным его поисковой системе предстояло найти эту вещь, в какой бы точке мира она не появилась. Тысячи самых современных компьютеров ежесекундно сканировали всемирную паутину, и, как только система видела хотя бы намек, хотя бы подозрение на находку, в работу включались мощные алгоритмы анализа и распознавания. Скрупулезный анализ информации выдавал результат - некий показатель вероятности того, что речь в этой информации идет именно о том, что эта система была призвана найти. Если этот показатель становился больше порогового, в работу
системы подключался оператор. Ни один компьютерный интеллект не способен заменить человека, сколько бы миллионов евро не вложил Фугер в его разработку, без операторов было не обойтись. Система сканировала практически всю информацию, которую размещали люди в компьютерной сети - миллиарды веб-страниц, десятки тысяч лент новостей, сотни тысяч форумов, бесчисленные чаты и фотохранилища. Несколько сотен языков и наречий. Даже сложно представить, какой объем информации был обработан его поисковой системой. И самое главное - это дало результат. Где-то в далекой России, на форуме кладоискателей, появилась фотография святыни. - Пить что будете? - спросила на английском мужеподобная стюардесса с жутким акцентом.
        - Вода с лимон, - ответил Фугер по-русски. Он немного знал русский, изучал в университете. Вообще, он худо-бедно изъяснялся на пяти современных языках, плюс знал три «мертвых» - латынь, древнекитайский и древнееврейский.
        Стюардесса протянула ему пластиковый стаканчик. Фугер посмотрел на нее и содрогнулся. Ну почему у Люфтганзы такие улыбчивые и симпатичные стюардессы, а у Аэрофлота одни пожилые угрюмые тетки? Неужели всю свою молодость и привлекательность они проводят в борьбе за право летать на международных рейсах, и добиваются этого права только к закату своей карьеры, когда сил на улыбку уже не остается?
        Он вспомнил, как перед вылетом он перечитывал завещание своего предка, Якоба Фугера. Этот документ, подписанный 29 декабря 1525 года, за день до смерти основателя империи, он помнил практически наизусть. Особенно ту часть, которая касалась невыполненной клятвы его далекого предка.
        В 1519 году скончался великий император Максимилиан. На трон императора Священной Римской Империи претендовал его девятнадцатилетний внук, испанский король Карл I, и французский король Франциск. Как и полагается в те времена, да впрочем, так происходит и сейчас, победа в выборах напрямую зависела от инвестиций со стороны кандидатов. Француз предложил триста тысяч, испанец Карл собрал восемьсот пятьдесят. Причем, большую часть этих денег ему одолжил Якоб Фугер. Бабло, как говорится, побеждает зло. Карл был избран князьями-курфюстами и стал императором Карлом V. 23 октября 1520 года он был коронован. Понятно, что такие серьезные инвестиции были сделаны не зря. Уже вскоре Фугеры получили эксклюзивные права на золотые и серебряные разработки в Испании и стали главными испанскими банкирами.
        Не только императоры кредитовались у Фугера - не гнушались этим и церковные руководители, в том числе, и Папа Римский, Лев X. Собственно, общение Фугера с Папой и привело к столь печальным последствиям. К тому времени у Фугера уже функционировала полноценная частная разведывательная служба. Многочисленные представительства его фирмы образовывали плотную сеть, накрывавшую всю Европу. Со всех стран тянулась в центр всевозможная информация о войнах, политике и коммерческих делах. Зная возможности Фугера, Папа попросил его отыскать одну вещь, утерянную одним из его предсшественников. Почти двести лет назад Климент VI, послал небольшую экспедицию из Авилона в далекую и дикую Московию. Задача у посланцев была сугубо секретная и достаточно опасная - им нужно было доставить в Москву, определенным людям, некую святыню - таинственный золотой сосуд с неизвестным никому содержимым. О том, что это был за сосуд, и что у него было внутри, Папа распространяться не стал. Он предоставил Фугеру лишь рисунок - набросок ватиканского художника и подробное описание утерянной вещи. И тогда Фугер совершил ошибку, которая
стоила покоя и благосостояния его семье в дальнейшем. Он поклялся Папе на Святой Библии, что он найдет пропажу. Поклялся честью своей семьи и всем её благосостоянием. Наверное, у него были основания это делать - более могущественного человека в то время в мире не было. Корпорация Фугера продавала медь на землях Польской короны, в Пруссии, Великом княжестве Литовском и в Московском государстве. Наверное, Фугер планировал получить некоторую поддержку и помощь от московских властей. Хотя, конечно, это было несколько самоуверенно.
        Никто не знал, где именно пропали папские посланцы. Они вышли из Авилона, и в Москву не явились. Понятно, что на поиски их уже снаряжались экспедиции, но вернулись они ни с чем - следы путников терялись уже в северной Чехии, где они останавливались на ночевку. Каких-то следов их дальнейшего перемещения обнаружить не удалось. Пообещать найти их на бескрайних просторах севера Европы, в местах диких и неизведанных, было со стороны Фугера достаточно нескромно. Самые лучшие, самые преданные семье сотрудники, собирались в дорогу.
        Поодиночке и группами, они должны были пройти по маршруту, проложенному путниками двести лет назад и найти или какие-либо следы их, либо какие-то упоминания о пропавшей посылке.
        Каждому из них была обещана огромная награда в случае достижения хоть какого-то результата, а в случае их нечаянной гибели семьям была гарантировано пожизненное содержание. Два долгих года тянулось ожидание. Потом начали возвращаться поисковики. Все они приходили практически ни с чем. Следов экспедиции практически не было. Последний вернувшийся, спустя целых девять лет, рассказал, что нашел постоялый двор на севере Польши, в котором он слышал легенду о странных путниках. Один из них был аббат, а другой - огромный свирепый литовец, который изничтожил на корню позарившуюся на небедно одетых европейцев шайку одноглазого Януша, терроризировавшую всю округу на протяжении долгих лет. Это предание поисковик тщательно записал, но дальнейшие пути путников терялись. Он решил вернуться в Аугсбург, но его напарник, молодой и фанатично преданный семье Фугеров Карл Блюмайер, решил продолжить поиски. Он пошел дальше, в московские земли, поклявшись, что пока он не выполнит поручение, домой не вернется. Возвращаться ему, и правда, не было смысла - пожилая мать его за долгие годы странствий померла, а больше никого
близких у него и не было. Никаких известий о нем более не поступало, его сочли погибшим, и в завещании Якоб отдельно указал, что если найдутся потомки или наследники несчастного Карла, им причиталась бы очень неплохая сумма, которая могла бы сделать безбедными многие поколения его правнуков.
        Там же, в завещани было четко прописано указание всем потомкам Фугера до скончания его рода не жалеть средств и времени на поиски святыни, а если следы её объявятся или найдется её текущий обладатель - не скупиться и сделать все возможное, купить, украсть, убить, но вернуть святыню Папе, ибо неисполненная клятва будет тяжким грузом лежать на всем потомстве Фугеров. И не будет им счастья и благополучия, пока клятва эта не будет исполнена.
        Так, в общем-то, и случилось. С каждым поколением Фугеры теряли свое могущество и власть. Несмотря на то, что им удалось оставаться на плаву посредством земельных спекуляций и нескольких выгодных браков, в целом, ситуация была достаточно удручающая. Молодой Максимилиан, когда впервые узнал о гнетущем его семью обязательстве, решил во чтобы то ни стало исправить ошибку предка. Впрочем, собрав информацию об объекте поиска, у него появились и другие мотивы, помимо обязательства перед поколениями. Практически все остатки былого наследия семьи он потратил на то, чтобы найти таинственную святыню. Как оказалось, усилия его не были напрасны. Миллионы, потраченные на создание самой мощной в мире поисковой системы сделали свое дело - следы святыни были найдены, и сейчас потомок Якоба Фугера мчался к ней со скоростью девятьсот километров в час, сидя в кресле эконом-класса самолета Аэрофлота.
        Макс Маршалин закончил писать письмо, нажал кнопку «Отправить» и довольно потянулся. Ну вот, вроде, разгрёб дела, можно передохнуть. Он взял ноутбук, сигареты и отправился в кафе. В принципе, кофе можно было попить и в офисе, причем бесплатно, но почему-то в офисной кофеварке он был настолько плох, что многие сотрудники старались ходить в ресторанчик на первом этаже здания. Там, пусть и за деньги, подавали более-менее сносный капучино. Опять же, там можно было курить. Толкаться на крыльце с остальными курильщиками Макс не любил.
        Заказав себе чашечку кофе, Макс открыл ноутбук и погрузился в статью про флагеллантов, которую начал читать с утра на совещании.
«Когда в 1349 г. в Германии с ужасающей силой свирепствовала чума, в Спиру из Швабии явились двести флагеллантов и ознакомили все население со своей методой самым подробным и добросовестным образом…»
        Телефонный звонок прервал его чтение. Номер не определился. «Странно», - подумал Макс и снял трубку.
        - Максим Анатольевич? - спросил приятный мужской баритон. Чувствовалось, что говоривший мужчина был уже в возрасте.
        - Да, слушаю вас.
        - Максим Анатольевич, меня зовут Александр Иванович, и у меня есть предложение, от которого вы не сможете отказаться.
        - Спасибо, но меня это не интересует. - Макс положил трубку.
        Черт. Совсем обалдели в этом «Ситибанке». Мало того, что звонят через день, разные кредиты предлагают, так теперь, вот, стариков на работу набрали. «У меня есть предложение, от которого вы не сможете отказаться». Дон Карлеоне на пенсии, блин. На валокордин не хватает, пошел в колл-центр подработать.
        Телефон зазвонил снова.
        - Максим Анатольевич, вы зря не дослушали мое предложение. Оно касается вашей недавней находки.
        Оп-па. Это становится интересным - такого расклада Макс не ожидал.
        - Слушаю вас внимательно.
        - Максим Анатольевич, мы готовы купить у вас вашу находку. Мы готовы заплатить за нее очень неплохие деньги.
        - Неплохие - это сколько?
        - Неплохие - это пятьдесят тысяч долларов.
        - Пятьдесят тысяч? Александр Иванович, это плохие деньги. Доллар падает, инфляция свирепствует. Да что я вам рассказываю, вы сами наверняка все это знаете.
        - Хорошо. Пусть будет сто тысяч. Сто тысяч - это неплохие деньги?
        - Сто тысяч - это уже неплохие деньги. Не сказать что совсем хорошие, но неплохие. Мне надо подумать.
        - Сколько?
        - До завтра. До вечера.
        - Хорошо, Максим Анатольевич. Завтра вечером я вам перезвоню.
        - Всего доброго.
        Начинается. Он как чувствовал, что публикация Серегой фотографии в форуме приведет к каким-нибудь неприятностям. Вот уже какие-то мутные граждане подтянулись. Не глядя дают стольник. Блин, а может согласиться? Деньги вроде действительно неплохие, почти год работать… Нет уж, отставить эти упаднические настроения. Во-первых, если сразу дают сто, то стоить это может и двести и триста тысяч. Во-вторых, хорошо бы понять, что же такое мы нашли. Со Львом Ароновичем, специалистом по древнееврейской культуре, Макс договорился на завтра. Что же, посмотрим, что скажет этот древний еврей по поводу его древнееврейской находки. Макс допил кофе, закурил сигарету и вернулся к статье.
        Папа Климент VI стоял на балконе своей резиденции во французском Авилоне и в очередной раз перечитывал это странное письмо, которое ему доставили сегодня утром. Казалось, его предшественник окончательно избавил Францию от этой угрозы всему сложившемуся политическому строю - тамплиеров. И вот, опять они появились на горизонте. Папа не понимал, как относиться к написанному в письме. Верить или не верить ему. С одной стороны, все написанное было правдой. Эпидемия чумы распространялась по Европе и, казалось, ничто не могло ее остановить. Стали появляться различные религиозные секты, взять тех же флагеллантов. Церковь уже не могла контролировать процесс духовного распада населения. Потрясенные ужасами эпидемии, они готовы были верить во что угодно, лишь бы это что-то хотя бы немного приближало их к спасению. С другой стороны, тон, которым было написано это письмо, уж больно походил на банальный шантаж.
«Жерар де Бурье, Верховный Магистр Ордена Тамплиеров В Изгнании», как представился автор этого странного послания, предлагал Папе срочно возвратить ордену его реликвию. Святыню, которую церковь уже почти полвека считала своей собственностью. Святыню, которая была изъята у одного из магистров Ордена самим Флиппом Красивым. Который, в свою очередь, в благодарность за молчаливое содействие тогдашнего Папы и передал её в дар церкви. Себя он, конечно, тоже не обделил. По слухам, до разгрома Филипп был должен рыцарям Храма кругленькую сумму - где то половину Франции.
        Про деньги в письме не было ни слова. «Магистр в изгнании» предлагал вернуть находку туда, где ей следовало находиться. И взамен обещал мир и спокойствие в Европе, мотивируя это тем, что пока святыня будет вне положенного ей места, все новые и новые беды и напасти будут изнурять весь христианский мир и приведут, в результате, к полному завоеванию его магометянами. Папа содрогнулся, вспомнив отчеты своих доверенных лиц об экспедиции, которую он организовал четыре года назад в Смирну для того, чтобы положить конец набегам турецких пиратов на север Средиземноморья. Рассказы о нравах и повадках этих дикарей были ужасом для любого христианина. Их жестокость и страсть к насилию потрясли бы любого, самого отчаянного головореза. Их притязания на часть христианских земель были так же хорошо известны. Угроза не была выдумана, и это Папа понимал.
        Судя по письму, тамплиеры осели где то в лесах Московии, получив поддержку тамошних правителей. Что говорить, нашли место… Ладно, надо будет подумать над этим. Папа сложил письмо и убрал его в складки своей мантии. Он вернулся в зал, где его уже ждали двенадцать кардиналов. Сегодня они должны были обсудить ситуацию с этой новой сектой - флагеллантами.
        Глава 4. Еврейские штучки
        - Подскажите, как попасть на Дерибасовскую?
        - Вам надо проехать на трамвае еще две остановки.
        - Да, но в трамвае сказали, что выходить надо здесь.
        - Молодой человек, вы таки в Одессе. Видимо, вы сидели, а тот, кто вам это сказал - стоял.
        - Магистр, вам не кажется, что мы едем несколько странно. Разве похожа эта дорога на путь в центр европейской столицы?
        - Я не совсем понимаю, Минг. Это, действительно, все очень странно.
        Выйдя из зоны таможенного контроля, путешественники направились к окошку с надписью «Такси». Узнав, что им нужно в Марриотт, неприличного вида девица за стойкой назвала какую-то заоблачную цену в триста пятьдесят евро. За эти деньги можно от Мюнхена доехать до Берлина и вернуться обратно. Чувствуя, что происходит что-то не то, Фугер и Минг начали растерянно оглядываться в поисках другого, более правильного такси. Тут же их окружила толпа неприятных личностей. Плохо одетые, небритые, они, все как один, вертели на пальцах либо четки, либо автомобильные брелоки, вполголоса приговаривая «такси, такси недорого». Бормоча себе под нос это заклинание, облаченные в одинаковые кожаные куртки люди встали вокруг путешественников и угрюмо смотрели на Магистра, верно определив в нем главного.
        В панике вспоминая, как по-русски будет слово «полиция», Фугер растерянно озирался, когда ситуацию спас молодой юркий человечек с хитрыми глазами и блестящим на все Шереметьево золотым зубом.
        - Куда желают направиться господа? - спросил он на корявом немецком.
        - Господа желают отправиться в Марриотт, - ответил ему Фугер.
        - Замечательно. Двести евро вас устроит?
        - Наверное, да. Я, правда, не знаю, где можно поменять деньги.
        - Не надо ничего менять. Вы можете расплатиться в валюте. - Человечек зыркнул на таксистов, стоящих вокруг них, и они в один миг исчезли. Остался один, толстый, седой и мрачный джентльмен в стандартной кожаной куртке и странной кепке довольно потрепанного вида.
        - Это Вася, - представил его хмырь с зубом. - Он вас отвезет.
        Тут он перешел на русский.
        - Вася, помоги господам с багажом.
        Вася схватил огромными ручищами два чемодана и потащил их к выходу. Путешественники покорно побрели за ним.
        Достаточно большой автомобиль, к которому их подвел Вася, внешне напоминал старый Мерседес 80-х годов. Усевшись сзади, туристы почувствовали резкий запах бензина.
        - Я думаю, курить здесь не стоит, - сказал Магистр и приоткрыл окно.
        Мингу повезло меньше. С его стороны в щель окна была вставлена угрожающего вида отвертка. Было ясно, что оно не открывается.
        Выехав за территорию аэропорта, водитель что-то угрюмо пробормотал и резко свернул в сторону. Еще один поворот, и дорога пошла по задворкам какой-то деревни. Еще минута, и с двух сторон дороги высокой стеной вырос лес. Темнело, и бодрости это не прибавляло. За все время, что они ехали, им навстречу не попалось ни одного автомобиля.
        - Мы ехать Марриотт? - Фугер постарался говорить медленно, чтобы водитель понял его русский.
        - Марриотт, Марриотт, - кивнул водитель. - На Ленинградке одно убийство сейчас. Объедем через Химки.
        - Убийство? - похолодел Фугер. Это было единственное слово, которое он разобрал в ворчании таксиста.
        - Угу, - буркнул водитель.
        - Что он сказал? - встревожился Минг.
        - Я, честно говоря, не понял, но одно слово разобрал.
        - Что это за слово, Магистр?
        - Убийство.
        - О, Святая Богородица!
        Дорога нервно петляла в лесу. Деревья загораживали небо, стало совсем темно. Водитель включил ближний свет. Путешественники молча сидели сзади. Фугер, забыв о своем же предупреждении, закурил.
        - Минг, будь готов дать ему отпор, - негромко сказал Фугер. - Он, конечно, здоровый, но нас, все-таки, двое.
        - А если он везет нас к своим сообщникам?
        - Не исключено. В этом случае нам понадобится какое-нибудь оружие.
        - Я, кажется, придумал, Магистр, - сказал Минг и начал выковыривать огромную отвертку из щели окна. Отвертка не поддавалась, но китаец, косясь на водителя, продолжал её потихоньку раскачивать.
        Наконец, инструмент оказался в руках Минга. Это было достаточно грозное оружие, с учетом того, что длинна его составляла сантиметров тридцать, а рабочая часть была остро заточена. - Ну что за придурки, а? - с этим воплем водитель резко затормозил. Фугер больно ударился головой о ручку над дверью.
        - Началось! - крикнул он, когда водитель выскочил из машины. - Минг, защищайся.
        Пытаясь вспомнить все, чему его учили в школе боевых искусств, из которой, впрочем, он был отчислен за неуспеваемость, Минг попытался принять какое-то подобие защитной стойки, но в тесноте заднего сиденья это было не так просто сделать. Громила-водитель распахнул пассажирскую дверь и, несмотря на угрожающий вопль китайца, схватил гигантскую отвертку прямо за остро наточенное жало и легко, словно играючи, выдернул инструмент из его рук.

«Это конец! - подумал Фугер. - Теперь он с нами легко справится».
        - Не убивайте нас! - заорал он на немецком. - Возьмите все, возьмите деньги, возьмите вещи. - Рядом Минг лепетал то же самое.
        - Ну что за придурки, а? - повторил таксист. Одним движением руки он вставил отвертку на место и с силой захлопнул дверь.
        Путешественники растерянно молчали.
        Водитель внушительно водрузился на свое место и завел двигатель. Машина тронулась.
        - Ну что за придурки, а? - опять спросил таксист, уже сам себя. - Третий раз одно и то же, причем, в одном и том же месте. И каждый норовит отвертку стибрить. Как Трахонеево проезжаем, так им всем срочно отвертка нужна.
        - Ну зачем тебе отвертка, фашист? - громко спросил он Минга.
        - Что он говорит, шеф? - китаец был не на шутку испуган.
        - По-моему, он назвал нас фашистами.
        - Ну все, теперь точно убьёт. Может быть, вы скажете ему, что мы не фашисты?
        - Знаешь, Минг, по-моему, не надо его злить. Молиться - вот всё, что нам остается. И не трогай, пожалуйста, эту ужасною штуку. - Фугер показал глазами на отвертку.
        - Ишь, опять на отвертку косится, гад, - пробормотал водитель, поглядывая в зеркало заднего вида. «Место здесь заколдованное, что ли?» - подумал он и прибавил газу.
        Машину бросало на поворотах, дорога была основательно разбита. Вцепившись огромными ручищами в руль, таксист уверенно вводил машину в очередной вираж, а на заднем сиденье, судорожно ухватившись за хлипкие пластмассовые ручки, неистово молились двое путешественников. Наверное, небеса давно не слышали столь искренних и отчаянных молитв. За темной стеной леса показались огни города Химки. Путешественникам они показались нереальным, избавительным чудом. - Это просто чудо какое-то. Вы действительно нашли это в Тверской губернии? - Лев Аронович долго разглядывал сосуд в огромную лупу.
        - Да, Юго-восток области, Зубцовский район.
        - Боже жь мой, и как она туда могла попасть, я вас спрашиваю?
        - Да откуда же я знаю. - Тишина загородного дома и царивший здесь полумрак действовали на Макса угнетающе. - Мы, собственно, удельное княжество там искали. И находки были вполне соответствующие, славянская домонгольщина. И вдруг - эта бутылка.
        - Бутылка? Эх, молодой человек. Этой бутылке, как вы изволили выразиться, больше трех тысяч лет. И это только по совсем предварительной оценке. Вы видите эти строчки? - толстый палец Льва Ароновича уткнулся в тонкую вязь закорючек. - Это очень похоже на строчки из Ветхого завета. Не хочу вас обнадеживать, но вещь, которую вы нашли - бесценна.
        - Бесценна? Я надеялся услышать от вас совсем другое.
        - Бесценна в свете своего исторического значения. Скажите, а больше ничего странного вы в этом преинтереснейшем месте не обнаружили?
        - Странного? Да нет, наверное. Разве только… Попалась нам одна вещь. Крест наперсный латинского типа. Уж не знаю, странно это или нет, но на фоне других находок он явно выделялся.
        - Латинский крест? Что же, это может быть очень интересно. У вас он не с собой?
        - Нет, но я могу прислать вам изображение.
        - Да, да, да, это было бы очень любопытно. Что же касается вашей главной, так сказать, находки, у меня к вам будет нижайшая просьба. Не могли бы вы мне оставить этот сосуд? Буквально на два дня. Есть у меня одно предположение, даже не знаю, насколько оно может оказаться правдой… Пожалуй, не буду вас излишне обнадеживать.
        - Лев Аронович, я вам, конечно, могу оставить эту вещь. Но можете ли вы гарантировать её сохранность?
        - Молодой человек! Посмотрите на меня! Более осторожного еврея вам никто не назовет, спросите любого. Вы разве не заметили, какая у меня охрана?
        Охрана, действительно, была серьезная. Два огромных бультерьера паслись во дворе особняка, на окнах были решетки, в кирпичной будке у ворот маячил охранник с АКСУ. Похоже, этот старый еврей был серьезно озабочен своей безопасностью.
        - Да вы не сомневайтесь, вам за Лёву Книжника каждый скажет, что украсть у него вещь - да ни Боже жь мой. Лёва Книжник собирал еще при Никите Сергеевиче. И при Леониде Ильиче собирал. И при Мишке с Райкой собирал. И при Борьке. И, видит Бог, еще столько же прособирает.
        - Ну, хорошо, Лев Аронович. Я вам доверю эту драгоценность. Только, пожалуйста, не показывайте ее никому. Не хочу, чтобы посторонние знали, что это за вещь и где она находится.
        - Даю вам самую торжественную еврейскую клятву, что ни одна живая душа не узнает, что ваш сосуд - у меня. Даже если меня будут, не дай Бог, конечно, пытать, то я скажу любому, что знать не знаю никакого Максима, и даже не догадываюсь, что за интереснейшую вещь он нашел на юго-востоке Тверской области. Я скорее унесу вашу тайну в могилу, чем выдам хотя бы слово о вас и вашей находке. Вас такая страшная тайна устроит?
        - Вполне. Увидимся послезавтра, Лев Аронович.
        - Да, да, до послезавтра, до послезавтра.
        Лев Аронович позвонил в серебряный колокольчик (16-17 век, отметил про себя Макс, какая-то чешская мануфактура), и из полумрака вырос крепкий охранник.
        - Женечка, проводи, пожалуйста, нашего гостя до машины.
        Идя за охранником темным коридором, Макс раздумывал, не сделал ли он огромную ошибку, оставив здесь сосуд. Уж больно он хитрый, этот Лев Аронович. По лицу видно, что не одну тысячу людей обманул. С другой стороны, Кириллыч рекомендовал его как лучшего специалиста по древнееврейской культуре. И вряд ли Макс сможет найти другого такого. По крайней мере, в Москве. Что же, доверимся старому еврею.
        Уже садясь в джип, который казался игрушечным в огромном дворе монументального особняка, Макс бросил взгляд на окна, закрытые чугунными решетками. Ему показалось, что занавеска на одном из окон слегка шевельнулась. «Следит, старый черт», - подумал Макс, и, дождавшись, когда массивные ворота неторопливо разъедутся в стороны, вырулил на тихую лесную дорожку, которая через несколько минут вывела его на извилистую Рублевку.
        Убедившись, что ворота за его гостем закрылись, Лев Аронович засеменил в свой кабинет. Там, усевшись за огромный стол, он подвинул к себе древний телефонный аппарат. Толстые пальцы, все в золотых перстнях, набрали код Санкт-Петербурга. Старый еврей задумался, может быть, вспоминая номер, а может, раздумывая, стоит ли по нему звонить. В конце концов он решился и быстро набрал оставшиеся семь цифр.
        - Изя, это я, Ты не поверишь, что мне только что принес один молодой человек! - Лев Аронович взял трубку поудобнее и, пытаясь скрыть возбуждение, откинулся в старинное глубокое кресло.
        Александр Иванович сурово глядел из глубины своего необъятного кожаного кресла.
        - Ну что, головорезы, какие новости?
        Лёлек и Болек расположились за длинным столом для совещаний. Особо новостей у них не было, но держались они бодро.
        - Всё путем, Иваныч. Фигуранта установили. Это Маршалин Максим Анатольевич. Работает начальником отдела в немецкой компьютерной конторе. Живет на Соколе. Адрес установлен.
        - Да это я и так все знаю. Что ещё?
        - Да, в общем, все. Команды на активные действия не было. Адрес установили, к телефону подключились городскому… только он им не пользуется совсем. Сейчас вообще народ городскими телефонами не пользуется, все больше по мобильному звонит.
        - Ты не рассуждай. Тебе сказали подключиться - ты подключился. А будет он звонить или нет - потом разберемся. Кстати, не пора ли нам ему самим позвонить?
        Александр Иванович достал платиновый Верту и, близоруко прищурив глаза, стал искать в меню нужный номер. - Максим Анатольевич? Здравствуйте. А это Александр Иванович. Узнали? Очень приятно. Могу я поинтересоваться результатами ваших раздумий?
        Какое-то время он вслушивался в голос из трубки, и стало понятно, что услышанным он недоволен.
        - Ну что же, Максим Анатольевич, я вам предлагал сто тысяч. Поверьте, скоро вы будете сожалеть, что не согласились на столь выгодное предложение, но будет уже поздно. Всего доброго.
        - Ну, что скажете, разбойнички? Как вещь доставать будем?
        Лёлек достал из кармана сложенный вдвое лист с изображением паяльника.
        - Иваныч, я еще вчера предложил.
        - Ты пока свои душегубские штучки оставь. Болек, есть предложения?
        - Да, есть одна идея… Вчера наш товарищ звонил в кадровое агентство. Просил помощницу по хозяйству ему подобрать. Так вот, я думаю, не помочь ли нам ему с кандидатурой?
        - Вот это молодец. Вот это метод. Ты растешь в моих глазах, Борис.
        Болек довольно улыбнулся.
        - Это вам не паяльники в задницы засовывать, голубчики, это настоящая оперативная работа! Кого пошлем?
        - Может, Валентину?
        - Валентину? Самый ценный кадр - и на амбразуру? Так сразу? Не знаю, не знаю… С другой стороны, и дело-то непростое. Это вам не старичка-пенсионера на орден развести. Тут надо действовать наверняка. Ну что же, план, в целом, одобряю, приступайте к реализации. Свободны.
        Посетители замялись и уходить не спешили.
        - Что еще?
        - Иваныч, нам бы это… бюджет на реализацию.
        - Да, Иваныч, Валька бесплатно работать не будет. Да и расходы, так сказать, возрастут. Короче, с тебя - бабосы.
        - Ну вот. Перехвалил, - забурчал Александр Иванович, направляясь к сейфу. - Да поймите же, красавчики, с бабосами любой дурак сработать сможет. А вы бы без бабосов попробовали! Эх, связался я с вами на свою голову.
        Он кинул на стол пачку долларов.
        - Это на всю операцию. Если сорвется - за добавкой не приходите. Все будет за ваш счет.
        - Да не сорвется, Иваныч!
        - Всё будет чики-пуки!
        - Всё. Свободны.
        Когда они вышли из кабинета, Лёлек дал волю своим чувствам:
        - Ты растешь в моих глазах, Борис, - начал передразнивать он. - Это тебе не паяльники в задницы засовывать, голубчик.
        - Да пошел ты, - вяло реагировал Болек.
        - Га-алубчик, - не унимался Лёлек.
        Терпение Болека кончилось и он взорвался. Отвесив приятелю подзатыльник, он проорал:
        - Слушай, ну что за фигня, а? - Ну что за фигня, а?
        Маршалин проснулся от назойливого дверного звонка. Человек по ту сторону двери явно не переживал от того, что в восемь утра приличные люди могут еще спать. Негромко матерясь, Макс прошел в прихожую и распахнул входную дверь.
        Первое, что предстало его взору, был бюст. «Третий номер», - автоматически подумал он.
        - Четвертый, - раздался голос обладательницы бюста, и Макс теперь обратил внимание на неё саму. Яркая, щедро намикияженная брюнетка лет двадцати пяти. Стиль одежды Макс определил как вызывающий. Розовый плащ и черные лосины производили впечатление.
        Обладательница сделала шаг вперед, потесняя Макса и заходя в квартиру. Прихожая наполнилась ароматом духов и арбузной жевательной резинки.
        - Валентина. - Она протянула руку для приветствия. - Отличные труселя. Dim?
        - Dim, - ответил Макс и спохватился. - Ой. Извините. Я не одет совсем. - Макс направился в комнату.
        - Да ничего, я привычная, - вслед ему прокричала гостья. - А вы, значит, Маршалин?
        - Маршалин. - Макс накинул халат и вернулся в прихожую. - А с кем, собственно, имею честь?
        - Валентина, домохозяйка. Вы ведь в агентство звонили?
        - Ах да, я забыл совсем. - Макс провел рукой вокруг себя. - Ну что же, раз так, добро пожаловать. Принимайте хозяйство.
        Маршалин повел утреннюю гостью по квартире, показывая свое жилище.
        - Вот здесь кухня. Варочная панель газовая, духовка электрическая. Холодильник тут. Вот там ванная и туалет.
        - Да… - протянула Валентина, разглядывая бардак, в центре которого она находилась. - Давно холостякуешь?
        - Три дня.
        - Сурово. Но это ничего. И не такое видели.
        - Ну, вы располагайтесь, - Макс замялся, не зная, что еще сказать. - Раз уж я так рано проснулся… благодаря вам, Валентина… Поеду-ка я сегодня на работу пораньше.
        Маршалин скрылся в ванной. Когда он вышел минут через десять, его ожидал сюрприз. К запаху духов Валентины в квартире добавился аромат кофе и чего-то еще, безумно вкусного. Он оделся и прошел на кухню. От былого бардака там уже не осталось и следа. Гора грязной посуды, скопившаяся за прошедшие дни, была перемещена в посудомоечную машину, на столе дымилась чашка кофе, а сама Валентина, уже переодевшаяся в свою, как понял Макс, рабочую одежду, стояла у плиты, занимаясь производством аппетитно благоухающих блинчиков.
        - Валя, я обычно не завтракаю, только кофе, - смутился Макс.
        - И очень зря. Вредно это. Завтракать надо. - Валентина поставила тарелку с блинами на стол. - Я, конечно, могу и сама съесть, но все-таки рекомендую попробовать. От моих блинов еще никто не отказывался.
        Валентина была права. Таких вкусных блинов он не ел с самого детства. Сложенные в башенку, со сливочным маслом и сахаром, они были великолепны. Макс вспомнил, что именно так готовила блины его бабушка.
        - Валя, а ты откуда?
        - Я-то? С Митино.
        - Да нет, я имею ввиду, откуда приехала? Акцент у тебя не московский.
        - Ах акцент… Так с Горловки я родом.
        - Давно в Москве?
        - Да лет десять уже. Приехала в институт поступать. Поступить-то не поступила. Да так и осталась тута.
        - В театральный, небось, поступала?
        - Да что я, «прости господи» какая, в театральный поступать? Нет, я в Институт Культуры документы подавала. Да провалили меня. Три раза.
        - Ах, Институт Культуры! Это другое дело. Это серьезно, - Макс делал огромное усилие, чтобы не улыбнуться. - Валя, спасибо тебе за завтрак, пора ехать. Я, правда, не уверен, что после твоих блинов смогу в дверь пройти.
        - Это еще что. Я к ужину пирогов напеку. А то ведь тощий такой, одни кости торчат. Разве ж это дело, мужику такому тощему ходить. Вот бабы-то и бросают, что тощий. На худого ведь ни понадеяться, ни опереться, одно расстройство. Но это ничего, это мы быстро исправим.
        - Валентина, я ушел. - Макс спасался бегством от окружившей его заботой женщины. Уж слишком этой заботы стало много. Он к такому не привык. Даже когда он жил с Викой, они были достаточно независимы друг от друга. Вроде и существовали вместе, но каждый был, при этом, сам по себе. Они старались не покушаться на свободу и личное пространство партнера. О том, чтобы Виктория готовила бы ему завтрак, даже не было и речи. Скорее наоборот, Макс иногда, в выходной, мог сварганить кофе и с цветочком в зубах принести его в кровать… Обычно это случалось после того, как он в очередной раз вызывал ее гнев тем, что забывал о чем-то, очень для неё важном.
        Спохватившись, он вернулся и порылся в карманах.
        - Ключи на тумбочке в прихожей, - прокричал он в кухню.
        - Да поняла я, чего орать то, - появилась из комнаты Валентина, вооруженная тряпкой. - Иди, иди, я закрою.
        Пока спускался лифт, Макс слышал, как стучат замки его железной двери.
        Закрыв массивную дверь своего особняка, Лев Аронович шел по длинным темным коридорам, размышляя о разговоре с братом. Сейчас им уже по семьдесят восемь лет. Вполне подходящий возраст для того, чтобы начать задумываться о вечном. Чего он смог добиться за всю свою долгую жизнь? В науке так и не преуспел, хотя в молодости подавал большие надежды. Наверное, зря он тогда бросил кафедру. Конечно, в то время, в начале пятидесятых, он так не думал. Блестяще закончив институт, они с братом получили очень интересные предложения о работе. Всё-таки, имя отца, знаменитого археолога, открывало любые двери, ведь он был тогда на пике славы. Экспедиции на Ближний Восток и в Африку, несмотря на царившее там военное напряжение, закончились весьма успешно. Было совершено несколько потрясающих открытий, а над обработкой материалов предстояло работать еще многие годы. Брат тогда устроился к отцу, а он, в поисках некоей самостоятельности и свободы, с удовольствием выбрал кафедру археологии Ленинградского университета.
        Однако Лёва так и не смог победить в себе ревность к славе отца. Сообщество ленинградской науки было немаленьким, но, как водится, все знали всё и обо всём. В каждом взгляде, в каждом упоминании своей фамилии он читал: «А, ну понятно. Пристроился сынок тогосамого в теплое местечко». Промучился таким образом пару лет, так и не получив интересных тем, хотя вполне мог. В конце концов, плюнул и уехал в Москву, подальше от отца, от завистливых коллег, от того, что его так раздражало в промозглом Ленинграде. И уехал как раз вовремя. Это спасло его жизнь.
        Раскрутившееся «еврейское дело» затянуло в свои жернова и отца, и брата. Он тоже был «на карандаше», как говорится, однако переезд в Москву сыграл свою спасительную роль. Старые коллеги уже перестали «писать» на него, а новые еще не начали. Вот так и избежал он лагерей. Хотя, конечно, переживал сильно. Собирался несколько раз написать письмо в Кремль, но смелости не хватило. Впрочем, брата быстро выпустили. А вот отец так и сгинул там бесследно. Здоровье уже было не то.
        В начале шестидесятых, отсиживая положенные штатному расписанию часы в одном малоизвестном НИИ, он вдруг обнаружил, что та наука, которой он посвятил свою молодость, в сытой купеческой Москве становится вполне выгодным бизнесом. Новая государственная и торговая элита с радостью готова была отдавать огромные деньги за антиквариат и предметы старины. Но, при этом, естественно, люди хотели быть уверены, что платят деньги не за «просто так», им нужны были обоснования, что та или иная вещь, которую они хотят приобрести, действительно старинная и действительно ценная. И помогать им в этом стал молодой ученый Лёва Книжник, получивший своё прозвище за любовь к старинным печатным изданиям. Этот параллельный основной работе бизнес принес Лёве известность и уважение в узких кругах ценителей старины. Одновременно с уважением пришли деньги, достаточно большие деньги, которые позволили ему самому заняться коллекционированием. А, так как образование было соответствующее, коллекционирование он также смог превратить в процесс извлечения прибыли, покупая подешевле и продавая, соответственно, намного дороже.
        Лев Аронович прошел в свой кабинет, пододвинул кресло-качалку к камину и разжег огонь. Лениво покачиваясь, он смотрел на языки пламени и размышлял. Кому все это останется? Изе? А потом? Он так и не обзавелся семьей. Сначала наука, потом карьера в антикварном бизнесе. Конечно, многие еврейские семьи Москвы и Ленинграда мечтали получить его в зятья, но все как-то не складывалось. Изя, например, успел жениться, да тоже не совсем удачно. Детей у него так и не случилось, да и жена его давно уже умерла. Так и остались они с братом вдвоем. Он - в Москве, брат - в Петербурге. Оба одиноки. Оба богаты. Что им еще надо от жизни? Спокойная, в достатке, старость? Она уже обеспечена. Чего еще желать.
        Он встал, прошелся по кабинету, опять набрал знакомый номер.
        - Изя, это опять я. Я считаю, что мы таки должны отдать ему дневник. Да, он не еврей. Но много ли ты получил добра в своей жизни от евреев, я тебя спрашиваю? Он молод и, Бог даст, он сможет найти этот злосчастный ковчег. И тогда он лично приедет сказать тебе здрасьте и показать, что же такого не смог найти наш достойный папа, и что смог отыскать этот авантюрист. И тогда ты сможешь лечь на свою кровать и спокойно умереть, потому что твоя миссия на этой земле будет выполнена! - Ваша миссия будет трудна и опасна. От её выполнения зависит судьба всего христианского мира, мой друг.
        Папа нервно ходил по огромному залу. Стоявший неподвижно пожилой аббат внимательно слушал, не решаясь перебить.
        - Я долго думал, и наконец, хвала небесам, смог принять решение. Доставив этот сосуд в Московию, и вернув святыню туда, где она должна была находиться, вы избавите Европу от тех страшных кар, которые уготовило ей Провидение. Тысячу лет этот сосуд хранился в Священном Ковчеге наравне со скрижалями Откровения. И только глупое недоразумение разделило святыни.
        - Но что же в сосуде? - Аббат не мог скрыть своего недоумения.
        Папа подошел к массивному дубовому столу и взял в руки Библию. Недолго пролистав её, он начал читать вслух:

«И сказал Моисей Аарону: возьми один сосуд, и положи в него полный гомор манны, и поставь его перед Господом, для хранения в роды ваши.
        И поставил его Аарон перед ковчегом свидетельства для хранения, как повелел Господь Моисею».
        - Вы хотите сказать, что в этом сосуде хранится Манна Небесная? - В благоговейном трепете аббат смотрел на золотой сосуд, покрытый древними письменами.
        - Именно так, мой друг, именно так. И сосуд должен находиться именно там, куда поместил его пророк Моисей.
        - Но не хотите ли вы сказать, что Ковчег Завета…
        Папа резко перебил его.
        - Есть вещи, мой друг, которые не стоит говорить вслух. А еще бывает, что о некоторых вещах не только говорить, даже думать не стоит. «Многие знания несут многие печали»
        - Но ведь Ковчег ищут уже несколько тысяч лет. Ведь это не просто святыня для всех Христиан, это, по сути…
        - Друг мой, хочу напомнить вам, что именно с явления людям Ковчега начнется Апокалипсис, так сказано в Библии. И произойдет это именно тогда, когда произойдет. И никто - ни вы, ни даже я - никто не сможет изменить ход истории. Даже если очень захочет. Поэтому - собирайтесь в путь, святой отец. И пусть Бог поможет вам.
        Папа прошелся по залу, обдумывая что-то.
        - Вам нужно будет обратиться к московскому князю, Симеону. Он проводит к людям, которые будут вас ждать. Вы передадите им святыню и вернетесь обратно. - Папа опять задумался. - Вам нужен будет помощник. Возьмите Литовца, этого громилу из моих гвардейцев. Насколько я помню, он прекрасно говорит на восточных языках. Да и силой он не обижен - будет вам и проводником и охранником. Ну а теперь… - Папа взял сосуд со стола и бережно уложил его в небольшой кожаный мешочек. - Теперь ступайте, друг мой, да хранит вас Господь и Пресвятая Дева Мария.
        Глава 5. Подстава
        - Малыш! Это же жулики!
        Из м/ф «Малыш и Карлсон»
        - Что значит, не нашла? Ты хорошо смотрела? - Александр Иванович был не на шутку расстроен. Он ходил по кабинету, нервно перебирая в руке массивные деревянные чётки. - Валентина, ну не может же он постоянно носить ее с собой! Там ведь золота больше килограмма. Неудобно таскать с собой такую тяжесть!
        Лёлек и Болек сидели у шефа и напряженно вслушивались в его разговор по телефону.
        - Хорошо. Оставайся пока у него. Когда-нибудь он все-таки принесет вещь домой. Что говоришь? Ах, ты не против? Ты, все-таки, не забывай, что ты находишься на работе.
        Александр Иванович нажал отбой.
        - Ну что, душегубы, ваш хитрый план ни хрена не сработал. Валентина перерыла весь дом, но нашу вещь не нашла. Какие будут предложения?
        - Иваныч, я вот как думаю. - Лёлек перелистывал страницы своего блокнота. - Если вещи в доме нет, значит, она у него постоянно с собой, так?
        - Ну, вроде так.
        - А если она у него постоянно с собой, то и передвигается она вместе с ним, так?
        - Так.
        - А передвигается наш фигурант по городу на машине, правильно?
        - Наверное, да.
        - Ну а раз так, то, значит, мы должны изъять ее из машины.
        - Каким образом?
        Лёлек замолчал, пытаясь произвести наибольший эффект своим выступлением. Но Болек уже понял его идею.
        - Барсетка?
        Лёлек скривил лицо. Его замысел был разгадан.
        - Она самая.
        Этот трюк у них был отработан давно. Они зарабатывали им на жизнь в лихие девяностые, когда пошла мода на небольшие кожаные сумки - «барсетки», в которых носили деньги и документы, потом, уже при Иваныче, это был один из способов изъятия ценных антикварных предметов у населения.
        Хозяин редкой вещи обращался в антикварный салон Александра Ивановича с желанием продать раритет. Цена, которую ему предлагали, была настолько выше рыночной, что продавец радостно мчался домой за вещью, не замечая, что у него на хвосте прочно закрепилась тонированная БМВ с бандитами. По дороге в салон, лелея в голове мысли о немыслимых суммах, которые он получит за свое сокровище, продавец и не замечал, как становился участником дорожно-транспортного происшествия с черной «бэхой». Выходивший из-за руля крепыш бандюганского вида «на пальцах» объяснял незадачливому водиле, на сколько он попал. Пока «виновник» ДТП пытался оправдаться, согнувшийся в три погибели Лёлек пробирался на корточках к задней двери машины продавца, тихо открывал ее и изымал нужный предмет. Находясь в шоке после аварии, редко кто блокировал двери, выходя из автомобиля.
        После того, как Лёлек с раритетом оказывались в БМВ, «пострадавший» водитель вдруг резко добрел, соглашался с доводами «виновника» аварии, признавал, что, наверное, в этом событии есть и часть его вины. Стороны, договорившись забыть это досадное недоразумение, признавали его «обоюдкой», и, скрепив своё решение крепким рукопожатием, разъезжались, вполне довольные друг другом.
        Пропажу артефакта хозяин замечал, подъехав к салону. Горько сетуя на так называемых «барсеточников», ему приходилось возвращаться домой с пустыми руками. А Александр Иванович, без лишнего афиширования, сбывал добытый преступным путем раритет одному из своих постоянных клиентов.
        Конечно, такого рода трюки приходилось проделывать нечасто, дабы не навлечь подозрения на салон, ведь некоторые жертвы даже умудрялись обращаться в милицию, однако исполнение этого номера, отработанного Лёлеком и Болеком еще на барсетках, оттачивалось регулярно.
        - Ну что же. - Александр Иванович недовольно посмотрел на помощников. - Барсетка, так барсетка. Раз другого выхода не остается, попробуйте. Только, будьте добры, продумайте все тщательно и заранее. - Максим Анатольевич, мы с братом все продумали и таки пришли к выводу, что должны вам выдать во временное пользование одну вещь. Конечно, я сначала возвращаю вам ваше сокровище. - Он передал ему кожаную сумку с сосудом. - А здесь вы найдете, я надеюсь, объяснение, что же такое вы нашли, и как это сюда, то есть к вам, попало.
        Лев Аронович протянул ему небольшую по формату, но достаточно толстую тетрадь в кожаной обложке.
        - Что это? - Макс взял потрепанную временем записную книжку и повертел ее в руках.
        - Это дневник нашего почтенного папы, царство ему небесное и все такое.
        - Дневник?
        - Ой, вэй! Ну не в прямом смысле, дневник. Вы вряд ли найдете там записи типа
«Сегодня Лёвочка хорошо покушал и потом соответствующе покакал». Наш отец был достаточно известным археологом. Его довоенные экспедиции на ближний восток были не просто успешными, они, можно сказать, принесли ему славу и успех. Я не могу поверить, чтобы такой, увлекающийся историей человек, как вы, не слышал бы нашей громкой, во всех смыслах, фамилии.
        Лев Аронович назвал фамилию, и Маршалин вспомнил, что действительно читал труды этого знаменитого ученого. Вот ведь как, оказывается. Значит, Лев Аронович - сын того самого археолога, имя которого гремело в свое время на всю страну.
        - И что же в этом дневнике?
        - Дело в том, что тогда, в экспедиции, отец напал на след великой христианской святыни. Так называемого, Ковчега Завета.
        - Ковчега? Лев Аронович, вы, должно быть, шутите.
        - Молодой человек, если бы я захотел пошутить, я бы сказал, что он нашел следы чего-то другого, так ведь нет. Он нашел следы именно Ковчега.
        - Странно. Я ничего подобного не помню в его работах.
        - Ничего странного. Отец не хотел раньше времени информировать общественность. Вся его теория была построена на догадках. Да и звучала она, честно говоря, по тем временам достаточно дико - представьте себе, величайшая христианская святыня всех времен, оказывается, находится в Москве, столице самого атеистического государства в мире. Да только за одно предположение об этом наш папа мог присесть так, что нашим внукам пришлось бы за него досиживать. Однако ваша давешняя находка, прямо или косвенно, эти догадки подтвердила.
        - Вы хотите сказать, что Ковчег Завета находится в Москве? - Макс пребывал в состоянии тихого обалдевания и пытался привести мысли в порядок.
        - Да ни Боже-жь мой! Я только говорю, что так считал наш почтенный папа. А в Москве этот Ковчег, или, может быть, в Нефтеюганске - об этом знает только Он, - Лев Аронович ткнул указательным пальцем в направлении массивной бронзовой люстры, которая висела посередине зала.
        - Да, но как Ковчег попал сюда?
        - По мнению отца, его доставили сюда Тамплиеры, рыцари ордена Храма, после изгнания их из Франции в начале четырнадцатого века.
        - Лев Аронович, а позвольте спросить, что же тогда это за бутылка и чем ее явление на свет подтверждает теорию вашего отца.
        - В этой бутылке, молодой человек, находится то, чем бедные евреи питались целых сорок лет, ни капли не сетуя на такое гастрономическое однообразие.
        - Вы хотите сказать, что в этой бутылке…
        - Именно это я и хочу сказать. В этом сосуде - «манна небесная». Волшебная пища, дарованная Богом бедному еврейскому народу, совершающему небольшой, но затянувшийся турпоход из Египта на Ближний Восток.
        - И что же эта бутылка делала в Тверской области?
        - Насколько я понимаю, она ехала туда, где должна была находиться постоянно. То есть, около Ковчега. Скорее всего, каким-то образом она осталась во Франции, а потом кто-то решил вернуть ее в Ковчег, но немножко не донес.
        Макс растерянно переводил взгляд со старого еврея на древний сосуд и обратно. Манна небесная. Кто бы мог подумать! Серега, конечно, был прав, что в такой бутылке вряд ли находится пиво. Но чтобы такое! Да еще и дневник сумасшедшего археолога. Тамплиеры. Ковчег завета.
        Чувствуя, что мозг не в силах переработать поступившую информацию, Макс решил, что пришло самое время откланяться.
        В этот раз Лев Аронович сам вызвался проводить его. Они шли по длинным коридорам замка, и в очередной раз Макс поразился причудливой архитектуре этого грандиозного сооружения.
        - Честно говоря, ваше монументальное жилище производит неизгладимое впечатление, - сказал Макс, когда они вышли во внутренний двор. - Его строили по вашему проекту?
        - Да нет, что вы. Я уже приобрел его в таком виде. Вообще, предыдущий хозяин был, в какой-то степени, нашим коллегой. Построил свой бизнес на старине.
        - Чем же он занимался?
        - Вы не поверите. Торговал бывшими в употреблении запчастями.
        - Вот как? Действительно, поверить сложно. Но, в любом случает, у этого человека был неплохой вкус.
        - Таки да. По образованию он был архитектор. - Архитектура этого города производит неизгладимое впечатление, не правда ли, Магистр?
        - Что верно, то верно, Минг. Потрясающее соседство европейского стиля с азиатскими мотивами. Все-таки, не могу не согласиться с теми, кто считает русских великой нацией. Посмотри, с каким стоическим спокойствием тысячи горожан стоят сейчас в этой безумной пробке, в то время как мы, двигаясь столь неспешно, неотвратимо обгоняем их. Честно говоря, таких пробок я не видел даже в безумном по своему трафику Нью-Йорке.
        Путешественники шли по Тверской в сторону Пушкинской, проходя мимо стоящего в обоих направлениях автомобильного стада.
        - Посмотрите, какое интересное соседство. - Минг продолжал рассматривать затор, мимо которого они двигались. - Дорогие лимузины стоят рядом с ржавыми колымагами. Эта чудовищная пробка объединила роскошь и нищету этого города. Свела вместе новое и старое. Блеск и ржавчину. Тихий шелест мощных моторов и дымный рев дырявых глушителей.
        - Да я смотрю, ты философ, Минг.
        - Все китайцы немного философы, Магистр. Есть такая особенность нашей культуры.
        - Давай-ка ускорим шаг, философ. Мы уже немного опаздываем, а нам еще пройти, судя по карте, три квартала.
        Спрятавшийся в узких переулках офис частного детективного агентства скрывался за малоприметной, но вполне надежной дверью с домофоном. Фугер нажал кнопку вызова и представился. Гостей встретила миловидная секретарша спортивно-подтянутого вида. С любопытством разглядывая иностранных гостей, она проводила их в небольшой кабинет, где их уже ждал коротко стриженый человек среднего возраста, немного располневший, но сохранивший в своем сложении силу и мощь былой тренированности. Пробивающаяся седина ежика волос, шрам над правой бровью, но, самое главное - взгляд, пронизывающий и устало-угрожающий, - все в этом человеке выдавало огромный опыт работы с не самыми лучшими представителями человеческого общества. С фотографии на стене кабинета весело улыбались трое вооруженных мужчин в камуфляже, расположившихся на броне какого-то аппарата, нарушившего девственную нетронутость южной природы. В одном из мужчин с фотографии посетители легко опознали хозяина кабинета, только более стройного, более молодого и более усатого. - Это я с друзьями на юге, - объяснил гостям хозяин, заметив их интерес к фотографии.
        Стороны поприветствовали друг друга крепкими рукопожатиями и, расположившись за небольшим офисным столом, приступили к обсуждению главной темы их встречи. Разговор велся на русском, иногда, когда магистру не хватало словарного запаса, он вставлял немецкие или английские слова. Впрочем, хозяин вполне уловил суть задачи, которую ставили перед ним зарубежные посетители.
        - Итак, я попробую подвести итог нашей беседы. - Иван Петрович, как он представился, сверился со своими записями и продолжил. - Вы хотите, чтобы я нашел следы некоего человека по имени Карл Блюмайер, попавшего в нашу страну более четырехсот лет назад. Этот человек был немец, родом из Аугсбурга и, по вашему предположению, он осел где-то в западной части тогдашней России. Также, мне предлагается найти, по возможности, потомков этого персонажа. Что я вам могу сказать, господа. Более странного задания я в своей частной практике еще не встречал. Организация охраны частных лиц и целых предприятий, слежка за неверными мужьями и женами, розыск пропавших ценностей - всем этим мне приходится заниматься каждый день. Но то, что просите найти вы - честно говоря, не совсем в моей компетенции. Этот вопрос, наверное, лучше стоит задать историкам. Однако человек, который порекомендовал мне принять вас - мой старинный приятель, которому я многим обязан. Я не могу отказать ему в просьбе, хоть он и живет уже лет пятнадцать в вашей стране. Уверен, если он попросил меня вам помочь, значит, он знает, что вам эта помощь
действительно нужна. Мгновенных результатов не обещаю. Мне придется подключить кое-кого из моих бывших коллег, а также, получить доступ в различные архивы. Объем работы будет значительный, поэтому я попрошу вас подготовить вот эту сумму. - Он протянул Фугеру розовый листок с цифрами.
        - Это не гонорар, это только оперативные расходы. Как только я получу первые результаты, я выйду на связь.
        После обмена визитками Иван Петрович проводил гостей до выхода.
        - Кто же порекомендовал нас, Магистр, - спросил Минг, когда они вышли в тень переулка из офиса детективного агентства.
        - Есть один парень, Минг. Бывший полисмен из России. Он держит небольшой ресторанчик недалеко от моего дома в Аугсбурге. Я частенько захаживал туда и практиковал с ним мой русский за кружечкой пива. Когда он узнал, что я направляюсь в Россию, он посоветовал мне, в случае возникновения всяких непредвиденных трудностей обратиться к этому Ивану. Они работали вместе в свое время.
        - Но почему же мы не попросили этого Ивана помочь нам найти нашу вещь?
        - Не думаю, что это было бы правильно, Минг. Этот человек - всего лишь бывший полицейский офицер. А наше дело настолько деликатно, что я не уверен, что он согласился бы нам помочь. Нам ведь не просто надо найти святыню, Минг. Нам надо будет вывезти ее отсюда. Насколько я знаю, это мероприятие не совсем легально с точки зрения русских законов, так что, я не уверен, что этот полисмен вызвался бы сотрудничать с нами. Для этого у нас есть другая кандидатура, более подходящая.
        - Кто же это?
        - Скоро, я надеюсь, мы с ним встретимся. Этот человек серьезно занимается антиквариатом и, я уверен, он нам поможет не только найти святыню, но и помочь ее вывезти из страны. Не бесплатно, конечно. Насколько я слышал отзывы о нем, особенно сильно совесть его не беспокоит. Гораздо больше его волнует сумма на банковском счете. Я думаю, мы свяжемся с ним завтра, и уже через несколько дней святыня будет в наших руках. - Смотри, смотри. Сумка у него в руках. - Лёлек наблюдал в небольшой театральный бинокль, как Макс вышел из офиса и направился к машине. Болек негромко стучал пальцами по рулю в такт мелодии, звучавшей на «Радио Шансон». Черный тонированный авто баварского производства был запаркован метрах в пятидесяти от подъезда офиса в тени развесистых деревьев. Когда Паджеро Макса проехал мимо них, БМВ, негромко взрыкнув многолитровым двигателем, словно огромная акула, преследующая беспечного тюленя, двинулся следом. После поворота на Ленинградское шоссе Лёлек перебрался на заднее сиденье, подготовившись к десантированию. Болек вел «бэху», держа дистанцию в две-три машины.
        - Он сейчас, скорее всего, налево, на Ходынку будет уходить, - руководил Лёлек. - Около Динамо должен будет вправо перестроиться, чтобы в тоннель не попасть, там и ловить будем.
        Болек ускорил ход и перестроился на один ряд вправо. Теперь Паджеро был левее и чуть впереди. По замыслу Лёлека, метров через триста Максу придется перестроиться как минимум на один ряд вправо. Там то и будет его ждать черная «бэха».
        - Может, бутылку кинем? - Лёлек сзади немного нервничал. - Вдруг ты его не поймаешь?
        - Да не буксуй ты. - Болек был спокоен. Контролируя перемещение Паджеро впереди, он в любой момент готов был резко выпрыгнуть вперед. - Все должно быть натурально, иначе не поверит и долго разговаривать не будет. Бутылка - это совсем для лохов.
        Паджеро включил правый поворотник.
        - Давай.
        - Да вижу я.
        Когда Мицубиси начал перестроение, Болек, взревев двигателем, ускорился, нацелившись на заднюю правую часть внедорожника.
        Неожиданно у Паджеро зажглись стоп сигналы и машина, клюнув носом, резко остановилась. Сзади раздались визг шин и возмущенные гудки. БМВ по инерции пронесся вперед, мимо заветной цели, а Мицу, включив «аварийку», двинулся к обочине, практически перпендикулярно движению.
        - Блин, что он делает? - Лёлек смотрел в заднее стекло тонированной «бэхи».
        - А вот хрен его знает.
        Болек пытался припарковаться, но плотный поток мешал ему сделать это. Нажав малоприметную кнопку, он включил милицейскую «крякалку». Это помогло ему добраться до крайнего правого ряда и остановиться.
        Позиция для наблюдения была не очень удобная, большую часть сцены скрывала от наблюдателя древняя Газель. Однако было видно, что Паджеро остановился у мигающей
«аварийкой» вызывающе-красной Мазды-трёшки.
        - Слушай, да там девка, похоже, сломалась, - докладывал Лелик, глядя в бинокль. - А этот лошара решил ей помочь. Смотри, смотри - выходит.
        - Ну что же, так даже лучше, - пробормотал Болек, включая заднюю передачу. - Я сейчас чуть сдам назад, прямо до него. А ты избавишь его от лишнего груза.
        - Вот же лошара! - комментировал Лёлек. - Смотри, он за насосом полез. А багажник не закрыл. Сейчас, как минимум, две минуты качать будет.
        - Ну и славненько, нам как раз хватит.
        БМВ аккуратно пробиралась задним ходом, осторожно объезжая припаркованные у обочины машины. До Мицубиси с беспечно распахнутым багажником оставалось менее двадцати метров.
        - Оп-па, а это что за хрен с горы? - Лёлек уже отложил бинокль, все и так было видно, как на ладони.
        Синий Эволюшн остановился рядом с Паджеро. Из него спокойно вышел молодой человек в белых шортах, обтягивающей майке и тапочках на босу ногу. Спокойно обойдя «Эво» спереди, он подошел к задней двери внедорожника, открыл ее, взял кожаную сумку и также спокойно пошел обратно к своей машине.
        - Э! Стой! Это же наша сумка! - заорал Лёлек с заднего сиденья, но невозмутимый похититель его, естественно, не слышал - у бандитского БМВ была отличная звукоизоляция.
        Преступник спокойно сел за руль и «Эво» с ревом мотора и дымом резины стартовал вперед.
        - Гони за ним! - заорал Лёлек.
        Черный БМВ устремился за опасно лавирующем в потоке Эволюшеном.
        Почувствовав непонятную суету у его машины, Макс отвлекся от спасения неизвестной девушки и подбежал к Паджеро. Сумки с золотым раритетом не было. Макс посмотрел вслед удаляющемуся синему «Эво». Ему показалось, что черная «бэха», стоящая немного поодаль, рванула вслед за ним.
        Негромко выматерившись, Макс заблокировал двери и пошел забирать свой насос. Колесо было накачано. Девица, черт бы побрал и ее, и ее дурацкую Мазду, была спасена. Слишком большой ценой.
        - Спасибо вам, молодой человек, - запричитала девица. - Даже не знаю, что бы я без вас делала. Вы такой джентльмен!

«Да пошла ты», - сказал Макс про себя, а вслух:
        - Да ничего страшного. Всегда пожалуйста. Если что, обращайтесь.
        Все мысли о том, чтобы закадрить эту симпатичную, на вид, фемину улетучились со скоростью исчезающего в потоке «Эво». Матеря самого себя за беспечность, Макс угрюмо забрался в машину и двинулся в сторону Сокола. После встречи со старым евреем он позвонил своим друзьям-копателям и предложил им собраться вечером в Шварцвальде, чтобы обсудить полученную от Льва Ароновича информацию. Что теперь он им скажет? «Знаете, друзья, я только что бездарно упустил нашу находку, которая оказалась величайшей христианской святыней». Бред.
        Тем временем, БМВ настигал Эволюшн в плотном потоке Ленинградки. Болек включил
«крякалку» и практически расталкивал ничего не подозревающих соседей по движению.
«Эво» совершал совершенно дикие маневры, кидаясь из ряда в ряд, «бэха» со спецсигналом и стробоскопами ломилась по крайнему левому. Лёлек судорожно пытался записать номер преступника на пачке Парламента.
        - Болек, прибавь, родной, я последние буквы не разглядел, - кричал он.
        - Какие, к черту, буквы, я его сейчас в подземный переход впечатаю, - возбужденно шипел Болек, вцепившись в руль.
        Машины уже пролетели Аэропорт, впереди показалась башня Гидропроекта.
        - Смотри, он правее берет. Либо на Балтийскую пойдет, либо над тоннелем.
        - Никуда он, гад, не денется.
        Небольшое расширение дороги способствовало тому, что плотность потока уменьшилась. Между «Эво» и «бэхой» было всего метров сто пятьдесят открытого пространства. Болек втопил гашетку до предела и черная акула устремилась к бамперу Лансера. Внезапно, взревев турбиной, сорвав задние колеса в букс, «Эво» на ускорении пошел влево, подрезая сразу три ряда. Болек ломанулся за ним, но мощный гудок грузовика не дал ему перестроиться сразу, и они смогли лишь наблюдать, как синий «Эволюшн» скрывается в тоннеле под Соколом.
        - Давай справа, - сзади матерился Лелик.
        Пролетев на красный свет и растолкав всех около Дурдина, БМВ вернулась на Ленинградку, но Лансера уже и след простыл. После Сокола дорога была пустая и у неизвестного похитителя раритета была возможность задействовать все лошадиные силы своего спорткара на полную.
        Пролетев, уже больше для очистки совести, до Водного Стадиона, бандиты судорожно глядели по сторонам, выискивая, не мелькнет ли где синий отблеск заднего спойлера, но, увы, результатов это не дало.
        - Ну все, братан. Могу тебя поздравить. Мы с тобой мегалохи теперь. Звоним Иванычу?
        - Да не буксуй ты. - Лёлек перебрался обратно на переднее сиденье и достал из кармана помятую пачку Парламента. - По крайней мере, номер этой скотины у нас есть. Давай, рули в какой-нибудь пивняк, посидим, подумаем, что нам дальше делать со всей этой херью.
        - Ну что же, пиво - это дело, - согласился Болек. - Пиво, оно работе мозга способствует.
        - Если он в принципе есть, - буркнул Лёлек.
        - Чего?
        - Да ничего, рули давай, - сказал Лёлик уже громче. - Пора по пиву.
        Пивной ресторан «Шварцвальд» располагался сразу за аркой дома, стоящего своим фасадом вдоль Ленинградского проспекта. Благодаря своему удачному расположению, а так же наличию в ассортименте любимого пива «Хофброй», этот ресторан был частым местом встреч Маршалина с друзьями. Однако в этот раз беседа предстояла отнюдь не веселая. Привычно запарковав Паджеро на высоченном бордюре, недоступном для недоприводных пузотёрок, Макс зашел в ресторан, спустился в нижний зал и стал высматривать своих друзей. Они уже были здесь, за любимым столиком в углу зала. Макс заказал у официантки «Хофброя» с рулькой и уселся к друзьям.
        - Салют, браза, - буркнул Егор.
        - Здорово, Макс, - радостно приветствовал Маршалина Серега. - Прикинь, мы тут с Егорычем золотую лихорадку обсуждаем. Вот скажи, у тебя была такая болезнь?
        - Да нет вроде, - задумался Макс.
        - А у меня была. - Серега уселся поудобнее, сделал огромный глоток «Крушовицы», закурил сигарету и приступил к рассказу.
        - Было это, короче, года два с лишним назад. Как раз на майские. Я тогда как копатель не совсем опытный был, только второй прибор свой купил. И вот сижу я, думаю, куда бы и с кем на девятое мая ломануться. Листаю литературу, потихоньку карты просматриваю. И нахожу я забавное описание одной ярмарки. Сельцо Коквино Московской губернии, помещика, надворного советника, Михаила Дмитриевича. Что забавно, этот Михаил Дмитриевич и был автором-составителем этого списка ярмарок. Вот что он пишет: «В этом сельце, на погосте, бывает ярмарка один только день в году, после Пасхи, в десятую пятницу». И приезжают, мол, на нее купцы из Дмитрова. И привозят всякие мелочные товары - иглы там, пуговицы всякие, запонки, платки и прочую хренотень. И расписано подробно, как до этой ярмарки от Москвы добраться.
        Смотрю я в карты-межевки, и вижу, что погост от села этого достаточно далеко расположен. Я, помню, катался в том районе, места новые выискивал. И вспоминаю я четко, что сельца этого сейчас уже нет, а вот место, на котором оно стояло, забором огорожено. И таблички всякие висят, мол, ферма, территория частная,
«стой-стреляю!» и все такое.
        И решил я погост этот проверить. На форуме объяву повесил, так, мол, и так, кто хочет - присоединяйтесь. Начал народ потихоньку собираться. Причем, несколько человек, те, кто поопытней и копают давно уже, позвонили мне, да отписали, что делать в этом Коквино нечего, ферма там сейчас, не пустит туда никто. Но мне-то в это сельцо и не надо было, меня погост интересовал, а там километра два расстояние. В общем, прямо девятого, с утречка, мы туда выдвинулись. На Рогачевке собрались, да к месту потихоньку передвигаемся. Кавалькаду нашу, конечно, надо было видеть. Впереди я на тракторе своем, за мной - мерседес пятисотый, кабриолет. И клиренс у него такой маленький-маленький. За ним форд фьюжн, цвета баклажан. А замыкает все это дело старенький Фронтеро, джип опелевский. Такой вот дурацкой колонной мы пробираемся по району, место, значит, ищем. Как дорога закончилась, я недоприводным нашим говорю, давайте-ка ребятки, к нам в джипы пересаживайтесь, сейчас оффроад начнется. А им, прикиньте, пофигу. Мы, говорят, без ваших джипов проедем. И что вы думаете, прямо до места добрались, чертяки, ничего себе не
оторвали. Как этот кабриолет немецкий по полю русскому днищем скреб - это надо было видеть. Картинка - та еще была. Да еще и в день Победы. Смех, короче.
        Ну а дальше все просто. Полянку, на которой погост стоял, мы быстро локализовали. И пошли ее в семь приборов прочесывать. Первую находку Григорий тогда поднял, тот, что на «мерсе». Катькину деньгу в сохране достойном. Потом и у остальных находки пошли. Настасья Пална моя, она еще тогда со мной ездила, у лесочка копеечку отличную вытащила, Николая первого. В общем, после десятой монетки поняли мы, что место мы нашли точно, и что именно здесь эта ярмарка и была раньше. Ну, ходим мы, короче, по полянке, у всех находки прут, а у меня - хоть бы что. Прибор новый, у меня с ним только второй выезд. Привыкнуть не успел еще, хожу, мучаюсь. И ведь, главное, обидно так - место нашел, всех сюда вытащил, а находок - ну ни одной. Хожу грустный, клюшкой размахиваю. И вдруг - сигнал. Да хороший такой, уверенный. В колее тракторной. Я лопаткой поддеваю, смотрю - блестит. Достаю - матерь Божья! Рубль! «Катькин», то бишь, Екатерины Второй. Да сохран такой чудесный - как только что из под станка. Портрет четкий - каждая складочка прорисована, а герб на обратной стороне - вообще в идеале. И орел, и всадник с копьем.
        Позвал я народ, все собрались, рубль тот обсуждают. Естественно, копать тут все начали с энтузиазмом утроенным. Час копаем - и ничего. Ну, в смысле, медяшки есть в количестве, а рублей больше нет. Настасья Пална моя, правда, крестик серебряный подняла еще, красивый такой, старообрядческий, века восемнадцатого.
        В общем, загрустили мои попутчики, давай, говорят, на новое место выдвигаться. А у меня в окрестностях еще пару деревенек было припасено. Приехали на второе место, только расчехлились - фермеры бегут. Муж с женой, нервные такие. Вы, орут, на частной собственности ямы, значит, копаете. А мы-то и покопать еще толком не успели, так, пару медяшек убитых подняли с краю, да и все. Успокоили мы фермеров, на третье место двинулись. Заходим на холм, на котором, по картам, деревенька стояла, начали долбить - одна война: патроны, гильзы от снарядов, пара фундаментов разрушенных, кирпич кругом. Короче, не коп, а мучение одно. Спускаемся вниз с другой стороны, а там - позиция артиллерийская, раскопанная до основания. Снаряды лежат, какие то железки ржавые - типа все, что от пушки осталось. И памятник рядом стоит - небольшой такой, со звездочкой. Видать, наши коллеги, те, кто по войне роет, позицию эту вскрыли, бойцов наших подняли, да тут же и похоронили. Из всех только лейтенанта одного по медальону опознали, а остальные так и указаны - мол, боец неизвестный. В общем, постояли мы у памятника, о бойцах
подумали грустно, да разъехались. Как потом оказалось, Григорий на первое место вернулся, до вечера копал, да ничего кроме меди не нашел.
        Вернулся я на дачу, благо, у меня она рядом, километров двадцать всего. Сижу, о рубле думаю. Ну не мог он там один оказаться. Ценность-то большая по тем временам, не теряли рублей часто. Их, скорее, в клады зарывали. И вот я под пивко на даче и размышляю, а не клад ли там? Рубль тот сфоткал, на форум залил. Сижу - пивасик попиваю, поздравления от коллег принимаю, а сам думаю - кладик там или нет?
        В общем, решил я на следующий день опять туда ехать. Другие рубли искать.
        Тут как раз Палыч позвонил, ну вы его знаете, копатель авторитетный. Увидел мою находку на форуме, да тоже озадачился. Говорит, а не думаешь ли ты, Серый, что там клад распаханный. А я ведь именно так и думаю. В общем, договорились мы с ним на следующий день нашу догадку проверить. Палыч место это знал, он был один из тех, кто меня отговаривал туда ехать. Я ему поточнее рассказал, где находки были. Короче, пока я с утра от пива отходил, да до места добирался, звонит мне Палыч - так, мол, и так, Серый, я еще один рубль поднял. Приезжаю я туда - и давай копать. Свой рубль Палыч в метре от моего поднял, в соседней колее. Даже год близкий, у меня 1776, у него - 1772.
        Короче - копаю. В каждом писке прибора рубль мерещится. Долбился целый день - не нашел ничего. У остальных тоже пусто. Возвращаюсь я на дачу, и еще больше по пиву ударяю. В интернет залез - на молотке такие рубли тысяч по тридцать выставляют. Тут-то меня и накрыла лихорадка. То, что Палыч рубль в метре от моего поднял - точно на клад распаханный указывает. А если клад, то рублей там этих не меньше десяти точно. И каждый по штуке баксов. Да там десятка грина минимум!
        В общем, накрывает меня все больше и больше. Кушать не могу, только пивом и питаюсь. Сижу, планы грандиозные строю - еще один выходной впереди, надо ехать туда, грунт прямо слоем снимать. Думаю - брать своих узбеков, что на даче у меня работают, или только Настасьей Палной обойтись. Тачку уже в машину загрузил. Чтобы, значит, грунт в тачку снимать, да на чистое место отвозить, потом его проверять маленькой катушкой, дабы не пропустить ничего.
        Семья спать ложится, а я заснуть не могу - все о рублях грежу. И уже не десять тысяч зеленых, а все двести мне мерещатся. Лежу, воображаю, как клад тот я подниму, начальству заявление на стол положу, да со всей семьей на Гоа на год-другой уеду.
        Мучился так полночи, ворочался. А часа в три-четыре утра откровение мне случилось. Чувствую я, так явно, как по телевизору - мол, не нужно тебе, Серега, туда ехать. Не стоит это того. Даже если найдешь ты клад, не принесет он тебе счастья. Потому что, если дается тебе что-то - бери и радуйся, но если судьбу насиловать и пытаться взять то, что тебе не положено - ничего хорошего из этого не выйдет. И когда я понял это, такая благодать меня накрыла - даже не описать. Обнял я тогда Настасью Палну, да заснул счастливый. На следующий день занялся делами по даче и никуда не поехал. И такое мне умиротворение от этого пришло - сказка просто.
        - Серега, только не говори, что ты больше туда не вернулся, на это поле, - Егор недоверчиво смотрел на него сквозь четвертую уже кружку пива.
        - Почему «не вернулся»? Вернулся, конечно. Через пару недель, когда уже на эти рубли мне практически параллельно было, метнулись мы туда с Палычем и еще с двумя бойцами - Геной Бегуном и Кирюхой. Методично, метр за метром, сняли грунт. Прозвонили каждый сантиметр аж тремя разными приборами.
        - И что?
        - А ничего. Штук пять денежек лизкиных да полушек катькиных подняли, да пару чешуек поздних. И ничего. Рублей не было.
        - Может, площадь небольшую снимали?
        - Да если бы. Метров семь на двадцать. На два штыка вниз, местами на три. До материка дошли. Нет рублей и все тут. В общем, понял я тогда, что была это золотая лихорадка у меня. И что я ее победил своевременно. Сохранив остатки своего психического здоровья.
        Серега победным жестом грохнул пустую кружку об стол и начал звать официантку, чтобы разжиться новой.
        - Да, - задумчиво проговорил Егор. - Клады, это вещь такая, стрёмная. Когда я свой первый клад поднял - бабушка моя умерла через несколько дней. Любил я ее очень. Да… - Он замолчал на какое-то время. - За все надо платить. Кстати, Макс, а что ты не рассказываешь нам ничего? Новости какие-то обещал потрясающие, а сам сидишь, молчишь.
        - Новости, и правда, потрясающие, - грустно сказал Макс. - Дёрнули у меня нашу находку по дороге сюда. Сучонок какой-то на «Эволюшене» прямо из машины вытащил.
        Макс вкратце рассказал о происшествии.
        - Вот же блин, а? - негодовал Серега. - Ты хотя бы номер его запомнил?
        - Цифры запомнил, да что толку-то. - Макс закурил. - Пятьсот тридцать, как телефон другана моего старого начинался.
        - Пятьсот тридцать, точно? - Серега взял салфетку и тщательно записал цифры. - Синий «Эволюшен». Завтра попробуем пробить, может, нароем чего.
        - Да ладно, Серый, забей. Где его теперь искать. - Макс взял очередной «Хофброй». - Жалко, конечно. Мне еврей тот пожилой вещь одну интересную подогнал, дневник его папаши-археолога. Так вот, этот папаша считает, что Ковчег Завета находится в Москве, а охраняют его москвичи-тамплиеры.
        - Вот же бред то! - пьяно воскликнул Егор. - Москвичи-тамплиеры?
        - Москвичи, - икнул Макс. - Тамплиеры, мать их туда за ногу. Понаехали тут, - опять икнул он. - В четырнадцатом веке.
        Борясь с икотой, он залпом осушил половину кружки.
        - Понаехали! - согласился захмелевший Серега. - От этих тамплиеров никакого житья нет! Одни тамплиеры вокруг нерусские. Москва, вообще-то, не резиновая!
        - И что, этот дневник вместе с бутылкой ушел? - спросил Егор. - Интересно было бы этот бред почитать.
        - А может и не бред. - Макс полез во внутренний карман и достал потрепанный блокнот в кожаной обложке. - Почитаю на днях, что там нарыл этот археолог. Потом тебе дам.
        - И мне! - вступил Серега.
        - И тебе! - обнял его Макс. - Раз бутылку просрали, все будем читать!
        Настроение у всех было подавленное. Посидев еще около часа и основательно накачавшись пивом, друзья стали собираться.
        - Оп-па, а я салфетку забыл. - Серега охлопывал себя по карманам, когда они уже вышли на улицу.
        - Какую салфетку?
        - Эту, с номером.
        - Да забей ты. Мы сейчас вспомним. - промычал Егор. - Макс, какой был номер?
        - А хрен его знает! - Макс махнул рукой. - Не помню я уже. Какой-то телефон зеленоградский. У меня в этом Зеленограде друзей - до чёрта. И у всех телефоны начинаются на пятьсот тридцать два. Или пятьсот тридцать один. Или пятьсот тридцать пять.
        Компания шла по переулку в сторону Новопесчаной, а Макс продолжал бормотать.
        - А в новых районах у них пятьсот тридцать три. И даже пятьсот тридцать семь. А еще, помню, у меня подружка была в этом Зеленограде. Страстная - ужас. У нее вообще на пятьсот тридцать восемь телефон начинался. Или на пятьсот тридцать девять, не помню уже…
        Три качающиеся фигуры прилично одетых, но безобразно пьяных молодых людей переходили из одного желтого пятна света фонаря в другое, иногда по одному, а иногда по двое, скрываясь в тени деревьев. Все-таки на Соколе много деревьев. Удобно. Заблудившийся патрульный экипаж милиции внимательно осмотрел подозрительную троицу, но решил не связываться. Им ведь еще нужно было успеть в Макдоналдс на Маршала Жукова, а в час ночи там начинается перерыв.
        Глава 6. Похмелье

«Я помню, как пара каталанских врачей,
        служивших вместе со мной в армии,
        будь она неладна, наутро, когда отшумит
        этиловый пожар партизанской пирушки,
        вводили себе в вену витамины В6 и В12,
        после чего являлись перед нами,
        как новенькие, по крайней мере, внешне».
        Хуан Бас. Трактат о Похмелье.
        Телефонный звонок разбудил Ивана Петровича в три часа ночи. Тявкнул что-то непонятное из прихожей сеттер Джонни, недовольно забурчала спящая рядом жена. Детектив посмотрел на часы и негромко выругался. Не для того он уходил из розыска, чтобы всякая нечисть будила его по ночам. Он и так двадцать пять лет не спал нормально ни разу. И вот опять начинается. «Странный номер», - подумал он, взглянув на экран мобильника.
        - Слушаю.
        - Добрый вечер, - говоривший говорил с сильным акцентом и детектив сразу вспомнил давешних странных посетителей.
        - Ну, во-первых, уже не вечер, а ночь глубокая, - не сдержал он своего раздражения. - Во-вторых, доброй она, видимо, не является, не так ли? Слушаю вас, господин Фон Фугер.
        - Иван Петрович, у меня есть большая проблема, - голос немца был взволнован.
        - Угу. У меня тоже. И не одна, - все еще злился он за ночную побудку. - Что случилось у вас?
        - Мой помощник, Минг. Он пропал.
        Иван Петрович вспомнил маленького китайца, сопровождавшего Фугера во время вчерашнего визита. Вроде, приличный такой мужчина, спокойный.
        - Давно пропал?
        - Вечером. Пошел прогуляться перед сном и не вернулся.
        - Понял. Вы где находитесь?
        - Марриотт, Тверская.
        - Я буду через полчаса.
        Детектив, кряхтя, слез с кровати и начал собираться. Как ни крути, а это все еще его работа. И, хотя иногда она бывает столь беспокойная и хлопотная, у нее есть свои преимущества. За этот ночной подъем он возьмет по двойному тарифу. А лучше по тройному. Чтобы знал, фашист, как отставных подполковников по ночам будить из-за всякой ерунды. Он вспомнил времена, когда его будили практически каждую ночь совершенно бесплатно. Тогда счет выставлять было некому. Родное начальство таких шуток не понимало и не ценило. Глянул на свое отражение в зеркале прихожей, загладил рукой ежик непослушных, седых уже, волос и, вспомнив что-то, нажал кнопку вызова последнего звонка.
        - Халло, - услышал он голос Фугера.
        - Господин Фугер, я только хотел уточнить. А этот ваш Минг… Он не мог куда-нибудь пойти. Ну, в ресторан там, ночной клуб. Сами понимаете, алкоголь, девочки.
        - Найн! - раздался в ответ возмущенный голос. - Нихт алкоголь, нихт девочки. Минг никогда не позволять себе. - Слышно было, что от волнения русский язык Фугера стал похрамывать.
        - Хорошо, я еду, - коротко бросил он и нажал отбой.

«Нихт алкоголь, нихт девочки», - пробормотал он про себя. Сектанты что ли? Католики-протестанты, мать их за ногу? Или того хуже, нетрадиционалы, блин? Гомосеки? Он еще раз выругался, взял с тумбочки в прихожей ключи с брелоком в три мерседесовских луча и, стараясь не разбудить домашних, тихо закрыл за собой дверь.
        Пробуждение от сна было ужасным. Голова раскалывалась на две ровные половинки, во рту было стойкое ощущение туалетного лотка Елизаветы Петровны. С трудом разлепив глаза, Макс поднес руку с часами к лицу. Уже десять утра. Чёрт.
        Маршалин сполз с кровати и, с трудом передвигая ноги, пролавировал в сторону кухни. Насколько он мог сейчас соображать, в холодильнике была, как минимум, одна бутылка «Пауланера». Конечно, в том состоянии, в котором он сейчас находился, доверять собственной памяти не стоило, но в данный момент это были не просто мысли, основанные на смутных воспоминаниях, это было гораздо больше. Это была Надежда. Да, да, именно так - с большой буквы «Н». Сердце взволнованно трепетало, опасаясь неудачи, пока он не распахнул холодильник и не увидел ее. С облегчением переведя дух, Макс достал пиво, взял с полки две таблетки цитрамона, поставил на стол большую стеклянную кружку. Глядя, как пиво наполняет кружку по толстой пузатой стенке, он пытался сфокусировать взгляд. Получалось плохо. Ну, ничего, сейчас, вот еще чуть-чуть - и все будет хорошо. Большой глоток. Макс прислушался к своим ощущениям. Светлое. Нефильтрованное. Холодное. Понимая, что сейчас, вот-вот, совсем скоро будет хорошо, организм радостно рапортовал: «Все в порядке, хозяин!» Запив цитрамон пивом, Макс пытался восстановить события вчерашнего дня. Лев
Аронович, дневник археолога. Что-то плохое было… Чёрт, точно. Сосуд украли. Настроение резко испортилось. Макс сделал еще один большой глоток и продолжил насиловать еле ворочавшийся с похмелья мозг. Сосуд украли, что дальше? Шварцвальд, Серега и Егор. Пиво. Так, это все понятно. Дальше-то что было? Отравленная алкоголем память в бессилии разводила руками. Ну и ладно, не очень-то и хотелось. Вряд ли что-то интересное. Хватит о прошлом. Макс с сожалением посмотрел на остатки пива в кружке. Потянулся было, но пить не стал. Сейчас составим план на день - тогда будет можно.
        Сейчас допиваем пиво, делаем горячую ванну, отправляем смс шефу, что сегодня мы будем попозжее, делаем коктейль «Доброе Утро» - и спать. Это был единственный алгоритм, который позволял хотя бы теоретически прийти в себя хотя бы к середине дня.
        Погрузившись в ванну, Макс выключил воду и слушал, как в больной еще голове ворочаются неторопливые мысли. Сосуд жалко. Красивый был. Так и не открыли. А интересно, что там было? Пиво? Тьфу, какое, к чертям собачьим, пиво? Макс попытался дать команду своим мыслям. Вроде получилось. Ладно. Хрен с ним, с сосудом, еще накопаем. Перед старым евреем неудобно. Да и Кириллычу обещал рассказать, что же это такое в результате. Да уж, попал. Лоханулся по полной программе. И Серега с Егором наверняка молчать не будут, растрезвонят везде, как его вот так банально и просто прокинули.
        Макс опять попытался направить мысли в нужное русло. Хрен с ним, с сосудом, что сейчас делаем? Маршалин перебирал в памяти дела на этот день. Совещание с отделом маркетинга он уже проспал, да, впрочем, это и не особо важно. Что еще? Блин, встреча вечером с дистрибуторами. Да, от этого не откосить, придется ехать. Но это не страшно, встреча только в семь. До этого момента он должен будет прийти в себя.
        Горячая ванна приятно расслабила. Зубная паста уничтожила во рту воспоминания о кошачьем лотке, а Жилетт расправился с очередной порцией щетины. Расправился практически сам, потому что никакого желания смотреть на себя в зеркале у обладателя щетины не было. Завернувшись в махровый халат, Макс опять двинулся на кухню. Стоящая на столе пустая бутылка пива напомнила ему о чём-то важном, о чём-то таком, связанном с пивом. Нет, с пустой бутылкой. Пустая бутылка на столе это бардак. Бардак надо убрать. Убираться должна Валентина. Блин, Валентина же должна прийти! Память опять попыталась что-то вытащить в просветлевшую, здоровую часть мозга, но так и не смогла. Осталось лишь понимание того, что какое то воспоминание не может пробиться сквозь занавес остаточных явлений. Макс так и не смог определить, какие эмоции пытаются откликнуться на этот всполох памяти - положительные или отрицательные. Если положительные, то можно было и напрячься, вспомнить. А если не очень, то можно и не вспоминать, зачем себя зря расстраивать с утра?
        Макс приступил к приготовлению утреннего коктейля. Пол-литра ледяной минеральной воды «Новотерская». Одна таблетка шипуче-растворимого Аспирина Ц. Две таблетки такого же растворимого Алка-Зельтцера. Когда таблетки закончат шипеть, выдавить туда же сок из двух половинок лимона. Коктейль готов. Теперь два-три часа сна, и у человечества появится опять нормальный и полноценный член общества.
        Рухнув в кровать, Макс почувствовал, что какая-то деталь выбивается из положенного порядка вещей. Что-то неправильное было в окружающей обстановке. Что-то совсем рядом. Сконцентрировавшись, он попытался понять, откуда исходит это ощущение неправильности. Где-то близко, буквально протянуть руку. Маршалин вытянул руку вперед и неожиданно все понял. Вот он, источник непорядка. То, чего не должно было здесь быть ни при каком раскладе. Валентина. В его кровати.
        Плотину воспоминаний будто прорвало. Мозг услужливо выкидывал в сознание картинки недавнего прошлого. Вот он прощается с друзьями у подъезда. Глядя вверх, костерит нехорошими словами домработницу, забывшую выключить свет на кухне, открывает дверь своим ключом и находит всё ту же Валентину, сидящую грустно на кухне с бутылкой итальянского вина из его запасов. О чем-то пытается поговорить с ней, о чем? Да, в общем, и не важно. Помнит только ее слова «Как же меня все это задолбало!». И согласившись с этими словами на все сто процентов, он вдруг почувствовал такое глубокое единение душ и такую взаимность, что перемещение в комнату было единственным логически вытекающим из этого событием. Там, под звуки музыкального центра были нелепые попытки романтических танцев, однако пробившийся сквозь пары алкоголя разум указал как на несуразность самого процесса танцев в связи с потерей координации, так и на то, что танцы, в принципе, уже не нужны, и так все понятно. Без танцев.
        Откинувшись на подушку, он пытался прогнать вредные мысли, но желание уже настигало его. Такое огромное и всеобъемлющее, которое бывает только с глубочайшего похмелья. Здоровая, частично протрезвевшая часть его сознания пыталась сопротивляться, но это было бесполезно, ведь Валентина была так близко.
«Что ты делаешь? - вопила здоровая часть мозга. - Спокойно! - отвечал ей другой, гораздо больший кусок. - В похмелье человек настолько близок к смерти, что инстинкт продолжения рода становится главным и безусловным». Все еще борясь с остатками совести, Макс пододвинулся поближе. И, положив руку на бедро Валентины, вдруг понял по напряженности, что она уже не спит. Не встретив сопротивления, рука продолжила свое движение, изучая сложный рельеф молодого тела, а совесть - совесть была задвинута в самый дальний, самый глубокий раздел для самых ненужных мыслей, уступив место только одному чувству - безумному и по-звериному агрессивному желанию. Все силы больного организма были брошены на фронт любви. Каждая клеточка еще пахнущего вчерашним алкоголем тела была мобилизована на исполнение всего одной, самой главной на данный момент задачи. И когда победный рык возвестил об успешном достижении желанной цели, только что вроде целый и собранный организм, истратив последние ресурсы, обратился к единственному доступному источнику их пополнения - спокойному и здоровому сну. - Сколько нам еще осталось? - Бессонная
ночь для Максимилиана Фон Фугера не прошла даром. Синие круги под уставшими и немого покрасневшими глазами, несвежая рубашка, и - О, Святая Дева Мария! - скорее всего, ужасный запах изо рта. Магистр чувствовал себя ужасно, будто с глубокого и сильного похмелья.
        - Еще одно отделение. - Иван Петрович вел Мерседес по тесным улочкам, уже начавшим заполнятся первыми клерками. Он посмотрел на часы - восемь утра. Еще полчаса, максимум, час, и проехать здесь будет невозможно. Московский офисный планктон, герои и создатели столичного автомобильного бума запаркуют свои кредитные иномарки в два, а то и в три ряда на узких переулках центра. Кто-то просто по неумению, кто-то из сознательного агрессивного пофигизма, но к полудню они совместными усилиями добьются того, чтобы по их улицам мог проехать только мопед, мотоцикл, ну, в лучшем случае - миниатюрная Ока доставщика пиццы.
        Когда он в три часа приехал к Фугеру в гостиницу, тот был зол, трезв и растерян. Видимо, послушный китаец нечасто доставлял беспокойство своему боссу. Заказав в номер крепкий кофе, Иван Петрович уселся за телефон. Он не стал обзванивать больницы и морги, воспользовавшись старыми знакомствами, он связался с дежурным по городу и убедился, что ничего серьезного, как то: убийства, разбои, грабежи, изнасилования и прочие тяжкие телесные, - ничего этого с немецким гражданином китайского происхождения не происходило.
        Информация об этом немного успокоила Фугера. Допив кофе, они спустились вниз и, погрузившись в авто детектива, поехали в местное отделение. Увиденное там настолько потрясло немца, что он на какое-то время забыл о цели своего визита. В тесных, небольших клетках, как в бродячем зверинце к очередному утру мегаполиса доблестные стражи правопорядка собрали весь цвет городского дна - алкоголики и дебоширы, бомжи и проститутки - вся эта человеческая масса была плотно утрамбована в отсеки «обезьянника» и кричала, стонала, пела, плакала, и даже декларировала стихи. При этом все эти экспонаты экзотического зверинца совершено отвратительно смердели.
        - Дай сигаретку! - вопил кто-то из крайней клетки. - Дай сигаретку, ссука!
        - Лишь только чувство разочарованья… - поэзия лилась из среднего отсека, протяжно, с подвыванием.
        - На-ачальник, ну неужели ты такую красавицу в клетке держать будешь? - подвыпившая путана пыталась просунуть сквозь прутья камеры затянутую в ажурные чулки ножку.
        Перекинувшись парой фраз с дежурным отделения, Иван Петрович убедился, что тот, кого они ищут, в данном зоопарке отсутствует. Он собрался уходить, но Фугер с ужасом и восторгом продолжал наблюдать этот адский карнавал, не реагируя на его призывы.
        Неожиданно в одной из клеток началась возня. Послышались крики, нецензурная брань, удары.
        - Убивают! - раздавался из отсека пьяный вопль.
        - Заткнись, крыса, - вторил ему могучий бас.
        - АААА!
        Проходящий мимо сержант привычным жестом достал из чехла газовый баллончик и отработанным движением, отвернув лицо и прикрыв ладошкой глаза, выпустил в камеру добрую половину его содержимого.
        Теперь уже завопила вся камера, а еще через несколько секунд к ней присоединились все соседи. Сержант не стал дожидаться результата, для него, похоже, проведение этой экзекуции было делом обычным и вполне обыденным. Ударив резиновой дубинкой по чьим-то рукам, сжимающим толстые прутья ограды, он вышел из зоны поражения своего же оружия и скрылся в аквариуме дежурной части.
        В глазах сильно защипало и Фугер с детективом выбежали на улицу.
        - Это… Это… - не мог надышаться свежим утренним воздухом магистр. - Это так всегда?
        - Нет, - спокойно ответил Иван Петрович. - Сегодня еще спокойно. Четверг потому что. Все работают. Вот завтра реально весело будет.
        - Завтра?
        - НУ, точнее, уже сегодня вечером. Пятница.
        - Пятница? - повторил негромко, почти про себя, Фугер. Знакомое слово из университетского учебника приобретало для него новый, зловещий смысл.
        - Пятница, - согласился детектив. - Пятница - это жопа.
        Все-таки, насколько русский язык богат разнообразными оттенками, подумал Фугер. Обычное слово со странички банального календаря в устах бывшего милиционера приобретало настолько глубокое и угрожающее звучание, насколько веселым и многообещающим, должно быть, звучит оно для какого-нибудь беззаботного студента или вездесущего московского «менеджера».
        С этими новыми познаниями они поехали в следующее отделение. Там им предъявили для опознания двух тощих и избитых китайцев, лопочущих что-то на своем пискло-тявкающем языке. Минга среди них не было.
        И вот сейчас они подъезжали уже к третьему по счёту отделению. Вывернув из сонма переулков, они проползли по стоящей уже в это время Тверской, свернули на Охотный Ряд и оттуда на узкую, одностороннюю Маросейку.
        - Мне дежурный сказал, рейд на том участке планировался. Наркоманы, дилеры, нелегалы.
        Когда они подъехали к отделению, из его дверей в серый автобус с заваренными железными листами окнами тянулся нестройный ручеек из забитых, сутулых и оборванных людей. За этой картиной, покуривая, наблюдал стопятидесятикиллограмовый усатый милиционер.
        - Здорово, дружище, - подошел к нему Иван Петрович.
        - Ну и тебе - не болеть, - буркнул мент, не отрывая взгляда от людского ручейка.
        - Слушай, мы тут китайчонка одного потеряли.
        - Китайчонка? - мент усмехнулся в усы - Вон, целый автобус китайчат твоих. Выбирай любого.
        - Да ты не понял. Понимаешь, он хоть как китаец выглядит, но при этом немец.
        - Немец? Какой же он немец, если он китайчонок?
        В этот момент из автобуса раздался сдавленный крик. Усатый страж дернулся, было, на звуки беспорядка, но его опередил Фугер.
        - Минг! - кричал он. - Это Минг Ли.
        - Да они все тут Ли, через одного, - выругался мент и скрылся в автобусе.
        Вышел он оттуда, держа за воротник костюма Минга с огромным синяком под глазом и радостно улыбающегося.
        - Этот, что ли?
        - Этот, этот, - закивал Иван Петрович.
        Минг что-то пытался говорить на немецком, обращаясь к Фугеру, но тычок под мягкое место со стороны охранника заставил его замолчать.
        - Ну, идите в дежурку, оформляйте своего немца.
        Троица скрылась в темноте отделения. Там Иван Петрович недолго переговорил с дежурным, Фугеру даже показалось, что он видел, как небольшая голубоватая бумажка скользнула из руки детектива в руку милиционера. В любом случае, согласие было найдено, и они сели оформлять какой-то документ. По маленькому, советских времен, телевизору шла утренняя программа с блондинкой-ведущей. Трое свободных от дел патрульных загипнотизировано сидели, уставившись в экран.
        - Фамилия, имя, отчество, год рождения, - спрашивал дежурный, и Минг, с помощью Фугера в качестве переводчика, послушно диктовал свои данные.
        Краем уха Иван Петрович слушал разговор милиционеров, отвлекшихся от телеведущей и обсуждавших сидевшего рядом Минга.
        - У Третьяковки его приняли, приличный вроде такой. Подошли, а он без паспорта. Талдычит что-то.
        - А вы что?
        - А мы что. Мы его под руки - и в машину.
        - А он?
        - А он кричит «Дойче консул! Дойче консул!» - Консула, типа, звал.
        - А ты?
        - А я ему говорю: «Какой ты, в жопу, дойче. Какой тебе, нахрен, консул? Ты на рожу-то свою посмотри, дойче!»
        - Ну, и что дальше?
        - Да ничего. Вон, сидит, пишет, сучонок. Действительно «дойче» оказался.
        - Да, бывает. Эх, язык, что ли, подучить?
        - А нахрена? Ну, вот этот китаец - видишь, образованный. По-немецки говорит.
        - Ну, говорит, что плохого?
        - Да то, что ни хрена это ему не помогло, понял?
        Патруль опять уставился в телевизор, завороженный фигурой ведущей, которая, словно читая их мысли, в очередной раз поменяла позу.
        - Ну, значится так. - Старлей посмотрел на бумажку, которую он заполнял, и, вполне удовлетворенный своим произведением, начал зачитывать: «Гражданин Минг Ли, уроженец города Аугсбург, немецкоподданый…». Тут он хмыкнул, посмотрев на Минга:
«Находясь в половине двенадцатого ночи на улице Остоженка в нетрезвом состоянии, вел себя вызывающе, нецензурно выражался, на замечания сотрудников милиции не реагировал».
        - Нихт выражался! - возмутился Фугер. - Минг не говорить по-русски!
        - А на каком языке говорит Минг? - спокойно поинтересовался старлей.
        - На немецком и английском!
        - Хорошо! - Старлей критично осмотрел протокол, нашел пустое место и стал сосредоточенно, маленькими буковками, чтобы влезло, дописывать: «Нецензурно выражался на двух языках».
        Фугер пытался возмущенно вскочить, но Иван Петрович остановил его.
        Старлей дочитал протокол, дал его подписать Мингу, который неохотно сделал это, предварительно дождавшись кивка согласия от Ивана Петровича.
        - Штраф вам придет по почте. Всего доброго. - Довольный проделанной работой, старлей встал из-за стола. - Вот, Федор вас проводит.
        Усатый Федор кивнул и пригласил следовать за ним. Иван Петрович шел за Федором, за ним - Фугер с Мингом. Минг что-то говорил по-немецки, явно оправдываясь. В темном коридоре отделения раздавались размеренные гулкие удары.
        - А это у вас что такое? - поинтересовался Иван Петрович у Федора.
        - Да так, два лба каких-то. Набухались в сисю, казино разнесли. Сейчас малёк протрезвеют, отпустим. Если они, конечно, за свой шухер перед казино рассчитаются.
        - А чем это он так? - спросил детектив, прислушиваясь к звукам.
        - Да головой. Мозгов-то нет, вот и долбит, как дятел. - Слышь, ты, дятел, кончай долбить. Задолбал уже! - Лёлек ходил по камере у маленького зарешеченного окошка.
        Болек отвернулся от железной двери со следами грубых сварных швов и налитыми кровью глазами посмотрел на Лёлека:
        - Я же тебе говорил: «Красное!»
        - Да не буксуй ты! - Лёлек ходил из угла в угол. Голова болела ужасно. Каждый удар Болека отдавался в ней резкой вспышкой разрушающей мозг боли. - Сейчас выйдем, найдем того придурка на «Эво», отберем цацку, получим бабосы и все будет чики-пуки!
        - Я же тебе говорил: «Красное!».
        - Да забей ты. Поздняк метаться. Ты лучше думай, что мы Иванычу скажем, наверняка уже ищет нас.
        Он отвернулся к двери и камера опять наполнилась размеренным гулом. Сложно было понять, гудит это так гулко стальная дверь, или это эхо раздается в большой коротко стриженой голове Болека.
        В ящике стола дежурного переливисто запиликал звонок. Дежурный открыл ящик и уставился на источник звука. Это был отобранный при задержании телефон одного из громил, разнесших казино. «Иваныч» - светилось на дисплее имя вызывающего абонента. Дежурный пожал плечами и нажал «отбой». Потом еще подумал немного, глядя на телефон и выключил его совсем. По маленькому старому телевизору начинались утренние новости.
        Ресторан «Сударь» на Кутузовском проспекте, там, где трасса выскакивает из плотных объятий пробок Третьего Транспортного Кольца, имел очень привлекательную особенность: во дворе ресторана располагались кабинки на 4-5 человек, построенные в виде огромных заварочных чайников. В этих чайниках было удобно проводить небольшие переговоры и встречи, благо, обособленность от шумящего весельем народа позволяла в тишине и комфорте спокойно обсудить наболевшие проблемы.
        Именно в одной из таких кабинок и сидел понурый Макс, наблюдая, как два его партнера-дистрибутора поглощают огромными глотками холодное немецкое пиво. Это зрелище было настолько захватывающим, что у него невольно сжимались зубы, и рот, под воздействием импульсов не до конца оправившегося мозга, делал судорожные глотательные движения.
        Проснувшись в четыре часа дня, Макс обнаружил свое состояние как вполне удовлетворительное. Однако чувство вины и угрызений совести, присущее каждому, находящемуся в похмельной болезни, не отпускало его ни на секунду. Валентина уже ушла. В доме царил идеальный порядок, его костюм висел на вешалке на спинке стула, рубашка была поглажена, ему не стоило большого труда умыться, щедро опрыскаться любим одеколоном, одеться и погрузиться в машину, чтобы выдвинуться на встречу, которую он не мог пропустить.
        Наконец, официант принес холодный квас и Маршалин смог немного поправить свое невеселое состояние. Квас в «Сударе» был настоящий, хлебный, с небольшим количеством градусов. По опыту Макс знал, что две кружки этого кваса при достойной закуске гаишными приборами не определяются (чего нельзя сказать о трех порциях этого напитка). Слушая рассказы партнера о грандиозных планах по развитию совместного бизнеса, он вяло размышлял, всандалить ли еще одну кружку волшебного напитка прямо сейчас, для окончательного излечения и поднятия собственного настроения, или оставить эту радость на потом, чтобы растянуть это, пусть и ограниченное в объеме, удовольствие.
        В конце концов, решение было принято, официант отправился за очередной порцией лечебного напитка. В ожидании Макс смотрел на Кутузовский проспект, летевший, как ни странно для этого времени, в сторону области. Дистрибуторы от оптимистичных рассказов о потенциале развития перешли к гораздо менее интересным для Маршалина темам - компенсациям за распродажу залежавшихся складов. Макс полностью передал инициативу шефу, ибо такие масштабные финансовые траты были исключительно в его ведении. Макс в пол-уха следил за нитью разговора, ковыряя вилкой куски потрясающей селедки с маринованным лучком. Селедка здесь была необыкновенная. В меру солёная, в меру острая, немножко сладковатая.
        Рев спортивного глушителя раздался со стороны проспекта и Макс поднял глаза. С обочины проспекта стартовал с оглушительным ревом синий «Эволюшн», а на самой обочине - Макс не мог поверить своим глазам - стояла красная Мазда с поднятым капотом.
        Времени на долгое прощание не было. Буркнув что-то типа «Извините, я на минутку» и схватив со стола свой телефон, Макс бросился к выходу. Там он столкнулся с официантом, картинно несшим большой серебряный поднос с возвышавшейся на нем запотевшей кружкой кваса. Официант еще не приземлился на свою пятую точку, кружка еще не разлетелась на сотню блестящих осколков, долетев до пола, а квасная пена еще не залила треть площадки перед входом в ресторан, когда Макс уже впрыгивал в машину и заводил двигатель. Мазда уже включила вежливый сигнал поворота, обозначавший начало движения, когда черный Паджеро перелетел через разделительный газон, выдирая мудовыми колесами комья земли с газонной травой и, перепрыгнув через высокий бордюр, вывалился на проспект, перекрыв ей дорогу. Подъехавший сзади троллейбус перекрыл Мазде пути отступления. Это была ловушка. Макс выключил двигатель, вышел из машины и заблокировал двери. Из тонированного салона красной машинки на него смотрели большие испуганные глаза вчерашней девицы.
        Глава 7. Пятница
        «Сегодня пятница и ждет меня проказница.
        В кармане брюк вполне достаточно рублей»
        Анатолий Полотно. «Сирень».
        - Что же вы так гоняете? Посмотрите, как вы испортили газон. Нельзя так наплевательски относиться к чужому труду, пусть даже это труд жителей азиатских республик.
        Первоначальный испуг прошел, и теперь она смотрела на Макса с интересом и даже, казалось, с насмешкой. Оглядевшись и убедившись, видимо, что сотрудников милиции рядом не наблюдается, девица спокойно вышла из машины и поставила ее на сигнализацию, демонстративно нажав на брелок - как бы намекая Максу, каким раззявой он вчера выступил. Троллейбус, возмущенно подудев, все-таки смог объехать Мазду, и сейчас путь к отступлению у девицы был свободен. Однако она не собиралась скрываться бегством. Расслаблено оперевшись на водительскую дверь, девица выжидающе смотрела на Макса.
        - Хотелось поскорее с вами познакомиться, - гнев Макса также сменился любопытством. Слишком вызывающе она себя вела. «Интересный персонаж», - мелькнула мысль.
        - Познакомиться? Разве я похожа на девушку, которая знакомится на дороге?
        - Да как вы могли подумать! Я лишь надеялся, что небольшое вчерашнее приключение будет поводом хотя бы обменяться телефонами.
        - Что же вы так быстро уехали? Я даже не успела толком вас поблагодарить.
        - Поблагодарить? Знаете, мадемуазель, мне вашей благодарности вчера хватило по горло.
        - Ах, вот как? Что же тогда понесло вас сегодня взрывать своими ужасными колесами этот несчастный газон?
        - Решил повторить попытку. На этот раз я уже готов к различным проявлениям вашей благодарности. - Макс демонстративно пиликнул сигнализацией.
        - И что же, вы планируете знакомиться прямо здесь, посередине Кутузовского проспекта?
        - Чем не угодил вам Кутузовский проспект? Боитесь, что сейчас вернется очередной терпила, который погнался за вашим подельником?
        - Фу, как грубо! Терпила, подельник. Где вы слов таких набрались?
        - С такими учителями не мудрено.
        - Да бросьте вы. Нечего вам мне предъявить. А если мы еще немного тут постоим, нас примут ребята из ФСО, расчищающие путь высокопоставленным кортежам.
        - Согласен, не самое лучшее место. Однако я все же настоятельно хотел бы продолжить наше общение.
        - Зачем?
        - Девушка вы больно интересная. Ни разу не встречал таких.
        - Каких таких?
        - Ну, таких… - Макс замялся. - Красивых и дерзких.
        - Да уж. С комплиментами у нас пока не очень, - девица усмехнулась. - Ну что же. Я разрешаю вам пригласить меня в ресторан.
        - Оп-па! - Макс опешил. - Серьезный подход. Какую кухню предпочитает мадмуазель сегодня вечером?
        - Сегодня вечером - мексиканскую.
        - Ну что же… - Маршалин задумался. - Я знаю один небольшой, но очень уютный ресторанчик на Тверской. Называется «Ла Кантина». Готов вас сопроводить.
        - Сопроводить? - девица усмехнулась и распахнула дверь Мазды. - Ну что же, попробуйте… Если получится.
        Мазда взревела двигателем и резко стартанула вперед. Макс еле успел отскочить в сторону.

«А тачка-то непростая! - подумал Маршалин, запрыгивая в Паджеро. - Как, впрочем, и хозяйка. Чёрт, так и не успел спросить, как же ее зовут»
        Поток был плотный и Мазда не успела уйти далеко. Макс видел красный силуэт метрах на двести впереди. Девица уверенно перестраивалась в левый ряд.

«Куда она?» - подумал Маршалин, но тоже, на всякий случай, взял левее.
        Неожиданно Мазда развернулась через резервную полосу и двинулась в сторону центра. Не долго думая, Макс повторил маневр и отыграл добрую сотню метров. Стоящий на разделе гаишник пытался их остановить, смешно махая палкой, но это было бесполезно - их скорость была уже далеко за сто. Маршалин увидел в заднее зеркало, что тот бросился к своему Фокусу, видимо, собирался наябедничать своим коллегам. Макс посильнее втопил педаль.
        Девица неслась в сторону Нового Арбата, смело лавируя в потоке. Маршалин пытался держаться за ней, но это получалось не очень - слишком валкий Паджеро не всегда мог повторять маневры шустрой Мазды.

«Пойдем другим путем!» - решил Макс. Поняв, что долго ему за девицей не удержаться, он свернул во дворы. «Интересно, поедет она в ресторан или свалит? - спрашивал он сам себя. - Хотела бы свалить, давно бы свалила», - отвечал ему внутренний голос и Маршалин понимал, что это действительно так. Судя по тому, как девица двигалась в потоке, она вполне легко могла бы уйти от погони, ее вчерашняя беспомощность перед автомобильной техникой, как он и предполагал, оказалась лишь ширмой, а точнее, наживкой.
        Проскочив по узким приарбатским переулкам, Паджеро вынырнул на бульвар и Макс улыбнулся. Неожиданно для этого времени суток, бульварное кольцо было свободным. У здания ТАСС Макс свернул на Большую Никитскую, оттуда - на Моховую, и всего через два серьезных и одно несерьезное нарушение правил, оказался напротив входа в ресторан. Красной Мазды там не наблюдалось.
        - Интересно. Ну что же, проверим, насколько хорошо я разбираюсь в людях. - Он снял часы, засёк время и, облокотившись на крыло, стал ждать.
        Полторы минуты спустя на тротуар влетела Мазда. Она резко затормозила около Маршалина и Макс почувствовал запах раскаленных тормозных дисков. Видимо, когда девушка поняла, что преследования больше нет, она валила на полную, желая все-таки приехать первой.
        - Что же вы так долго? - Макс галантно распахнул красную дверцу. - Я тут стою, переживаю, что больше вас никогда не увижу.
        - Пробки, - сказала она, протягивая Маршалину руку. - Сильно переживаете?
        - Сильно, - искренне признался Макс. - Так переживаю, что кушать не могу.
        Эту фразу он произнес с намеренным акцентом.
        - Ну, тогда я буду кушать, а вы будете смотреть, - рассмеялась девица.
        - Только после того, как вы скажете, как же все-таки вас зовут. Для меня это самая большая тайна за последние сутки.
        - Ну что же, давайте раскроем эту страшную тайну. Настя, - она протянула Маршалину руку.
        - Макс. - Он галантно поцеловал ей руку и широко распахнул дверь в ресторан. - Прошу вас, Настя, в эту скромную, но крайне уютную обитель.
        - Благодарю вас, - кивнула Настя. - Вы очень любезны.
        От полумрака внутри Макс немного растерялся. После солнечного света снаружи непросто было привыкнуть к темноте. Расположенное в подвале, с минимальным освещением, помещение как бы уходило вглубь, в московское подземелье. Лишь вяло чадящие лампадки обозначали проходы и столики. По причине пятницы народу было много. Галдящая публика образовывала ровный шумовой фон, дополненный звоном гитар и шорохом маракасов.
        - Идеальное место для интимного разговора, не правда ли? - спросил Макс.
        - Интимного? О чем таком интимном вы собрались разговаривать?
        - О, у нас с вами много интимных тем для обсуждения, Настя.
        - Вот как? Ну что же, может быть. Давайте только сначала поедим, я ужасно голодна.
        Появление из темноты метрдотеля было неожиданно. Он как бы возник из ниоткуда, появившись перед Максом и Настей. То, что он считал радушной улыбкой, исказило его лицо.
        - Добрый вечер, амиго. Столик на двоих?
        - И вам добрый вечер, любезнейший. Будьте так добры, проводите нас. В вашем сумраке трудно ориентироваться.
        - Темнота призвана скрыть самые страшные секреты, которые обсуждают наши посетители, - таинственно произнес он и его силуэт начал растворяться во мраке. - Прошу вас, проходите за мной.
        Их столик располагался в дальнем углу помещения, вдали от небольшого оркестра в забавных сомбреро, звук гитар практически не долетал сюда.
        - Здесь вы сможете спокойно обсудить свои самые сокровенные тайны, амиго, - сказал встречающий, зажигая лампадку.
        - И нас никто не подслушает? - решил подыграть ему Макс.
        - Пусть только попробует. Я пристрелю любого, кто приблизится к вам ближе, чем на дюжину шагов! - блеснул белками глаз их сопровождающий, и Максу показалось, что он не шутит. - Кроме, конечно, официанта. - Метрдотель улыбнулся, и добавил немного грустно. - Вы же знаете, какой в Москве сейчас кризис квалифицированных кадров.
        Макс и Настя рассмеялись. Уж очень натурально этому смуглому мужчине удалась роль латиноамериканского головореза.
        - Ну что, Настя, - Макс потер руки. - Пришла пора отметить наше знакомство. По текиле?
        - А почему бы и нет, - улыбнулась Настя. - Мне, пожалуйста, золотую.
        - Ни в коем случае! - Макс остановил ее. - То, что мы называем «золотой», в оригинале пьется исключительно после еды. В качестве аперитива настоящие мексиканцы употребляют только «серебряную» текилу, молодую, невыдержанную. Если в
«золотую» текилу добавляют немного карамели, от чего она пьется легче, и больше нравится девушкам, то Бланко, или «серебряная», как говорят у нас, наиболее точно передает истинный, ничем не скрашенный вкус настоящей агавы. - Макс заметил, как Настя посмотрела на него с удивлением, а метрдотель - с уважением. Желая закрепить успех у публики, Макс продолжил: - Нет ли у вас «Эррадуро»?
        - Для таких искушенных гостей, амиго, у Родригеса всегда найдется бутылка-другая настоящего «Эррадуро». Приятного вам вечера, сейчас подойдет официант.
        Родригес поклонился и скрылся во мраке так же бесшумно, как и появился.
        - Интересный тип, - улыбнулась Настя.
        - Вы про Родригеса?
        - И про него тоже. Вы действительно были в Мексике?
        - А что в этом такого удивительного? Интереснейшая страна с потрясающей историей и удивительными людьми. Ну, и природа необыкновенная. Очень рекомендую, кстати. Помимо всего прочего, там замечательные курорты на побережье. А какая там фауна! Та половина, которая для человека несъедобна, изо всех сил старается этого самого человека максимально быстро сожрать. Замечательная страна!
        Шустрый официант, похожий, скорее, на удмурта, чем на мексиканца, оперативно исполнил их заказ. Максу досталась телячья вырезка, а Настя налегла на буррито. Когда с ужином, приправленным рассказами о посещении Мексики, было покончено, Маршалин решил, что наступило самое подходящее время, чтобы поговорить о главном.
        - Настя, вы очень симпатичная девушка. - Макс закурил и выжидательно посмотрел на Настю. Та как раз допивала очередную рюмку текилы. На этот раз выдержанную, как и положено в качестве дижистива.
        - Очень рада, что смогла произвести на вас приятное впечатление. - Маршалину показалось, что она уже немножко запьянела.
        - Единственная проблема, которая существует между нами, Настя, это то, что вещь, которую вчера… - Макс пытался подобрать правильное слово. - Скажем так, та вещь, которую вчера позаимствовал ваш приятель, она представляет для меня очень большую ценность. И я очень надеюсь, что вы поможете мне эту вещь вернуть.
        - Вот как? Позвольте тогда узнать, что это за вещь и почему вы считаете, я должна вам помогать?
        - Понимаете Настя, дело в том, что я - кладоискатель.
        Настя поперхнулась текилой и удивленно посмотрела на Макса.
        - Кто?
        - Кладоискатель. «Черный копатель», как называют нас журналисты. Ну, конечно, я не такой уж черный. Ни буквально, ни в переносном смысле. Я не раскапываю могилы и не зарюсь на археологические ценности, охраняемые государством. И я, и мои друзья - мы действуем исключительно в рамках законодательства.
        Маршалин немного замялся, видимо вспоминая что-то.
        - Ну, почти в рамках. Собственно, та вещь, которая была в сумке, это некий артефакт, который имеет, не побоюсь этого слова, мировое историческое значение. Более того, я еще не до конца разобрался во всех подробностях, но что-то подсказывает мне, что неправильное обращение с этим артефактом, по злому умыслу, или просто от неведения, может повлечь непредсказуемые последствия.
        - Какие, например?
        - Не знаю, Настя. От самых минимальных - например, человек, который откроет сосуд (а это сосуд, сделанный целиком из золота), просто умрет, пораженный громом небесным, до самых глобальных. Не исключено, что те бактерии, которые содержатся в сосуде, могут стать возбудителями всемирной эпидемии. Никто не знает. Сосуд был запечатан несколько тысяч лет назад, содержит достаточно непредсказуемое, я бы даже сказал, мистическое вещество внутри, и я не совсем уверен, что его можно открывать до проведения ряда исследований и принятия необходимых мер безопасности.
        - Что же это за вещество такое, что может натворить столько бед? - казалось, Настя протрезвела от услышанного.
        Макс достал из внутреннего кармана потертый дневник археолога.
        - Человек, который в середине прошлого века был достаточно авторитетным ученым, считает, что там - Манна Небесная. Вещество, которое по воле Божьей каждый день покрывало землю, и которым евреи, ведомые Моисеем из Египта в землю обетованную, питались всю дорогу. Более того, согласно Ветхому завету, этот сосуд находился изначально в так называемом Ковчеге Завета, того самого, что так увлекательно искал Индиана Джонс. И который, к сожалению, или к счастью, до сих пор не найден.
        - Почему «к счастью»? Мне казалось, что находка такой реликвии стала бы мировой сенсацией.
        - Потому что явление Ковчега людям произойдет накануне события, известного как Апокалипсис: «И отверзся храм Божий на небе, и явился ковчег завета Его в храме Его; и произошли молнии и голоса, и громы и землетрясение и великий град». А я, честно говоря, не совсем уверен, что хочу своими действиями, так или иначе, приближать это событие, - Макс усмехнулся. - Уж больно оно неоднозначное.
        - И я должна во все это поверить?
        - Как хотите. Я лично - верю. - Он передал Насте дневник археолога и та несколько растерянно полистала желтые странички с каракулями записей и набросками рисунков.
        Настя достала из сумочки пачку, вытащила оттуда тоненькую сигаретку и закурила в задумчивости. До этого момента Макс не видел ее курящей. Около минуты они молчали, лишь треньканье гитар мексиканского оркестра доносилось из дальней части ресторана. «Спиди Гонзалез» - опознал Макс веселый мотивчик. «You’d better come home,Speedy Gonsales», - подпел он про себя. Наконец, Настя потушила сигарету, как бы подводя итог своим размышлениям.
        - Ну что же, Максим, я думаю, я помогу вам вернуть этот артефакт. Не очень я готова, чтобы по моей вине началась всемирная эпидемия, а тем более, Апокалипсис. Не уверена, что это будет легко, но я вам обещаю, что сделаю все возможное.
        Она достала из сумочки миниатюрный мобильник и набрала номер.
        - Алло, Артурчик? Мне надо с тобой срочно поговорить, ты где?
        Пятничный вечер в клубе «Трамплин» выдался жарким. Сегодня должна была играть группа «Не к спеху». До начала концерта было не меньше часа, но подростки с немытыми патлами и странного вида девицы с иссиня-черными всклокоченными волосами и одинаковым траурно угрюмым макияжем уже заняли подступы ко входу. Позвякивая пирсингом об алюминиевые банки «Клинского», они неумело курили и так же неумело матерились. Невдалеке стоял милицейский «луноход», около него паслись трое патрульных, плотоядно поглядывая на молодежь. Минг, заприметивший милиционеров, лишь вжал в голову в плечи и постарался скрыться за широкой спиной своего босса. Проталкиваясь сквозь группки одинаково страшных подростков, Фугер и Минг старались не встречаться взглядом с этими, неагрессивными пока, созданиями. Охранник на входе взял с них по пятьсот рублей за концерт, хотя никакой тяги с искусству путешественники сегодня не испытывали. Просто именно в этом месте назначил им встречу Андрей Кладовед, создатель сайта kladoved.ru.
        Вернувшись в гостиницу после ужасной ночи, Минг долго отмывался в шикарной ванной от запахов московского обезьянника, а потом, позавтракав булочками с кофе, сладко отсыпался, оставив в прошлой ночи все ужасы правоохранительной системы этой дикой страны. Фугер тоже пытался заснуть, но у него ничего не вышло. Он слонялся по гостинице, не зная, чем себя занять. Пообедал в ресторане на втором этаже, долго сидя у окна и глядя на ползущие по Тверской автомобили. Потом поднялся в номер и открыл ноутбук. С одной стороны, он планировал выйти на известного антикварного торговца, авторитета в этой области. Судя по тому, что Фугер слышал о нем, мимо него не проходила ни одна стоящая вещь в этом городе. С другой стороны, не мешало бы постараться связаться с этими копателями напрямую. Фугер не сомневался, что антиквар возьмет с него серьезную комиссию за то, что будет помогать ему раздобыть святыню, и, честно говоря, он готов был ее заплатить. Вопрос лишь в том, действительно ли этот антиквар окажется настолько всемогущим, насколько его описывали. И сможет ли он помочь выкупить раритет? В любом случае, надо
попытаться связаться с обладателями находки напрямую. «Попытка - не пытка», - так, кажется, говорят эти русские… Фугер набрал сервис «whois». Эта система, которая выдавала информацию обо всех веб ресурсах, которые существовали в интернете. Набрав в строке поиска «kladoved.ru» и дождавшись результата, он тщательно переписал в блокнот имя хозяина этого сайта и его телефон. Созвонившись с владельцем, он договорился встретиться вечером в клубе «Трамплин», и вот сейчас, стоя с Мингом посередине зала, он растеряно озирался, пытаясь определить, кто из присутствующих - этот самый Андрей Кладовед.

«Правая нога - хрясь пополам. Левая нога - хрясь пополам. Эй, мальчики! Как я нравлюсь вам?». Оглушая собравшихся, на сцене заходилась в экстазе группа «Умка и броневичок», выступавшая на разогреве. Девчушка на сцене вытворяла что-то невообразимое. Она стонала, рычала и выла в микрофон. Гитарист тряс гривой так, что, казалось, он сейчас взлетит. Барабанщик выдавал безумные дроби, а человек, прижавший губами губную гармошку к микрофону, и обняв ее руками, казалось, сейчас взорвется от напряжения, настолько он был красный. Только басист возвышался монументальной статуей посередине всего этого безумства. Казалось, ничто, происходящее вокруг, его не беспокоит, и даже создавалось впечатление, что если сейчас заглянуть в его мысли, то там ничего не обнаружится, кроме банального «Соль - До. Соль - До».
        - Это вы мне звонили? - тронул Фугера за плечо невысокий молодой человек. Ему приходилось напрягать голос, чтобы перекричать выступающую на сцене группу. - Я - Андрей.
        Путешественники проследовали за Андреем. Его столик находился рядом со сценой, и даже немного позади нее, поэтому динамики, направленные в зал, не оглушали, и можно было разговаривать, даже не напрягая связки.
        Фугер заказал себе и Андрею пиво, Мингу - зеленый чай. Воспользовавшись тем, что музыканты сделали небольшой перерыв, он перегнулся через стол и негромко сказал, обращаясь к Андрею:
        - Мне нужен человек, который выступает на вашем форуме под ником «Маршал». У него есть одна вещь, которую я готов приобрести. За очень, поверьте, очень большие деньги. -
        Гитарист ударил по струнам, барабанщик подхватил его дробью, взвыла гармошка. Группа продолжила выступление. - Что в карманах? - Охранник провел металлоискателем еще раз и тот послушно пискнул.
        - Ключи. Бумажник.
        - Проходите, - строго сказал громила. - Девушка, сумочку открываем.
        Макс дождался Настю и они пошли вверх по лестнице. Ночной клуб «Инфинити» встречал своих гостей не очень радушно. Насмотревшись американских сериалов, молодежь с удовольствием играла в увлекательную игру под названием «фейс-контроль», выстраиваясь в пеструю очередь перед дверью в ночной клуб. Суровая охрана им с не меньшим удовольствием подыгрывала. Разве не приятно стоять таким важным персонажем, практически властителем судеб? Когда только от тебя зависит, пройдет ли вот та молоденькая девица колхозного вида на самую главную вечеринку своей жизни, или нет? На американский манер разминая челюсти жвачкой, охрана сурово смотрела на очередь из подростков, каждый из которых надеялся сегодня попасть на супер-диско-пати.

«Забавно», - подумал Макс. Сам он раза два бывал здесь, и то по делу. Они снимали тогда этот клуб для корпоративных мероприятий. Тогда-то он и познакомился с Толмацким, «папой Децла», как он называл его про себя. Потом только, посмотрев на MTV странную передачу под названием «Клуб», он опознал знакомый интерьер, и не менее знакомого персонажа - владельца клуба. Честно говоря, популярность среди подростков этого, ничем не примечательного, в общем, заведения его изрядно повеселила. Ни музыку, которая там играла, ни общее настроение в заведении его никаким образом не привлекали. Видимо, стар он уже был для подобных мест.
        В холле тусовали несколько группок молодежи. Маршалин открыл дверь на танцпол, пропуская Настю, и буквально физически ощутил вибрацию воздуха, вызванную киловаттами звука.
        Они стояли у входа. Макс - привыкая к обстановке, низкочастотным колебаниям и режущему глаза свету, а Настя, видимо, более привычная к этой особенной окружающей среде, оглядывалась, выискивая своего приятеля. Наконец она смогла рассмотреть в хаотичных световых всполохах своего подельника и, помахав ему рукой, потащила Макса за рукав к барной стойке.
        - Привет, Артурчик! - Настя радостно чмокнула в щеку своего подельника.
        - Привет, привет, красавица. - Он настороженно посмотрел на Маршалина. - Кого это ты привела?
        - Это мой друг, Макс.
        - Макс? Ну здравствуй, Макс. Я - Артурчик.
        - Я уже понял, - сказал Маршалин, усаживаясь.
        - А у нас к тебе дело, Артурчик. - Настя вытащила из сумочки сигареты и закурила. - Нужна твоя помощь.
        - Ты не поверишь, в этом городе как минимум у половины жителей есть ко мне какое-нибудь дело. Так что вы сегодня не особо оригинальны.
        - Артурчик, Макс хочет вернуть себе одну вещь, которую ты у него вчера… позаимствовал.
        - Ах вот оно что! То-то я смотрю, лицо мне его знакомое. Так это тот крендель на Паджеро? И что он хочет?
        - Артурчик, понимаешь, ему действительно нужна эта вещь. У него очень-очень веские причины есть. Ты же сам знаешь, я бы к тебе его просто так не привела.
        - Ну не знаю, что он там тебе наплел. - Он недружелюбно посмотрел на Макса, - Но его вещи у меня уже нет.
        - А где же она?
        - Отдал одному человеку. В залог.
        - Я его знаю?
        - Наверное, знаешь. Это Кспех. Музыкант.
        - Понятно. Группа «Не к спеху». Рок-н-ролл и все такое. Ты ему должен, что-ли?
        - Угу.
        - Много?
        - Да нет, двушку. Просто он истерить вчера начал. Вот и пришлось ему эту хрень отдать на время, чтобы успокоился.
        - Забрать сможешь?
        - Да без проблем. Давай двушку и прямо сейчас заберем.
        Настя повернулась к Максу.
        - Финансируешь?
        Макс задумался. С одной стороны, выкупать собственную же вещь у такого мерзкого типа, как этот Артурчик, - западло. С другой стороны, за сосуд не глядя давали сто тысяч и заплатить две, чтобы вернуть его себе - не такая большая цена. Если бы раритет был у этого негодяя, можно было бы надавить на него и обойтись без денег. Сейчас же, похоже, единственный действенный способ - это, к сожалению, расстаться с деньгами.
        - Хорошо. Только у меня условие. Я еду с вами. Что-то после опыта общения с вами не готов вам еще и две штуки под честное слово доверить. Устраивает?
        - Да не вопрос. - Артурчик повеселел. - Хочешь с нами - поедешь с нами.
        Он достал мобильный и набрал номер. По его лицу стало понятно, что абонент не отвечает. Артурчик посмотрел на часы.
        - Блин, да у него концерт, наверное. Ловить Кспеха в пятницу вечером - не самое лучшее дело. Давайте так: завтра часиков в одиннадцать мы к нему подъедем. О’кей?
        - Заметано, - ответила Настя. - Макс, дай мне свой телефон, я тебя наберу завтра с утра. Договоримся, где встречаемся.
        Макс продиктовал номер.
        - Слушай, а почему он Кспех? Поляк что ли?
        - Поляк? Да нет. Его Федей зовут на самом деле. Кспех - это прозвище.
        - А что означает? Как-то связано с фразой «не к спеху»?
        - Да нет, просто если слово «кспех» написать латиницей, то получится «хрен», понятно?
        Макс усмехнулся.
        - Понятно. Охренительное прозвище.
        Александр Иванович каждую пятницу ужинал в «Русской Усадьбе», пафосном ресторане недалеко от его дома на Никольской Горе. Здесь было безумно дорого, но это было оправдано. Уровень цен будто высокой каменной стеной ограждал посетителей ресторана от шумных компаний, разнузданного веселья и застольного беспредела. Джазовый ансамбль, один из самых лучших в столице, негромко наигрывал что-то мажорное, официанты двигались как тени в приглушенном свете, вся атмосфера располагала к неспешным, необязательным разговорам в конце тяжелой трудовой недели московского истеблишмента. Даже случайно прорвавшийся через эту приглушенную сдержанность звук встречающихся бокалов казался здесь вызывающе громким и неуместным. Разговоры велись вполголоса, подтверждая фразу о том, что большие деньги любят тишину. Это объясняло то, что Александр Иванович сейчас не кричал, как обычно, а шипел, брызгая слюнями на нетронутый стейк из аргентинской говядины. Сделав огромный глоток Мендозы, он продолжил:
        - Вы не просто идиоты, вы идиоты клинические. Вы умудрились просрать самую ценную вещь, которую я когда либо видел. Вы хотя бы понимаете, как крупно вы облажались?
        - Но Иваныч… - робко начал Лёлек.
        - Ты вообще молчи, дебил. Ладно этот лось, - он кивнул на Болека, - он по жизни тупой как устрица, но ты-то куда смотрел?
        Болек обиженно засопел.
        - Иваныч, да мы практически…
        - Не практически, а теоретически! Теоретически, у нас есть самый ценный в истории раритет, а практически - два дебила, которые не могут нормально даже дернуть сумку у лоха. Ну как, объясните мне, ну как вас могли обставить? И почему вместо того, чтобы землю рыть носами и искать того фраера, который вас опередил, вы нажираетесь как свиньи и разносите казино, которое принадлежит, между прочим, моему хорошему приятелю?
        - Блин, ну мы же не знали…
        - А что вы вообще знаете, кроме того, как бухать и ходить в баню с девками? Вы хоть что-то самостоятельно можете сделать? Уже неделю килограмм золота возрастом в три тысячи лет болтается по Москве, а вы умудряетесь проиметь все, что только возможно. Вы хоть номер того негодяя разглядели?
        - Разглядели, - хмуро кивнул Лёлек, показывая пачку Парламента с нацарапанными каракулями.
        - Что ты мне суешь этот мусор? Вы его пробили?
        - Пробили.
        - Фраера установили?
        - Ну да.
        - Так какого хрена… - Иваныч повысил голос и сразу получил укол нескольких неодобрительных взглядов от других посетителей ресторана. - Так какого хрена, - продолжил он шепотом, - вы до сих пор сидите здесь, обжираясь за мой счет, вместо того, чтобы мчаться в адрес и валить этого гада?
        - Все поняли, Иваныч, мы уже мчимся. - Лёлек встал из-за стола.
        Болек с сожалением посмотрел на нетронутый шашлык.
        - Может, с собой?
        - Пойдем скорее, - подтолкнул его Лёлек. - Пока из нас самих шашлык не сделали.
        С недовольным видом Болек подчинился. Приятели быстрым шагом вышли из ресторана.
        - Ну всё, конец этому фраеру, - пробормотал Болек, втискиваясь за руль «бэхи». - Любое кидалово готов снести, но когда меня ужина лишают… Я его урою!
        Глава 8. Одноклассники

«Одноклассники. ру - это место, где одноклассницы ищут одноклассников, чтобы сделать с ними то, что одноклассники мечтали сделать с одноклассницами 20 лет назад.»
        Анекдот про Одноклассники. ру
        Макс любил субботнее утро. Особенно в те дни, когда не ездил копать. Конечно, азарт поиска, жажда приключений - все это здорово, но ведь в бытовом смысле кладоискательство - это достаточно хлопотное мероприятие. Ранний, затемно ещё, подъем, короткие сборы, и вот ты уже мчишься на машине туда, где тебя ждут будоражащие воображение находки и тайны, но при этом грязь, непогода, всевозможные сложности и нерегулярное питание. И как ты никогда не знаешь, что найдешь в очередной выезд - распаханный клад петровских рублей или десяток «какаликов» - медных монеток, убитых временем и удобрениями, так же ты совершенно не подозреваешь, какие именно неприятности тебя сегодня ожидают вместе с находками: плохая погода, застрявшая в поле машина или неадекватный фермер, который сначала всадит в тебя с обоих стволов, а потом придёт разбираться - кто это забрался на его посевы.
        Нет, конечно, любой копатель скажет вам, что ради этого особенного наркотика, который можно определить как «поисковый азарт», тысячи больных на всю голову людей тратят свои выходные на абсолютно, казалось бы, бестолковое занятие. Стоят заброшенные дачи, покрывается сорняками некогда ухоженный огород, подрастают дети, а эти полоумные носители поискового вируса каждые выходные засаживают свои внедорожники в непролазной жиже на пути к заветной поляне, борются с травой, этим извечным врагом копателя, вонзают килогерцы в матушку-землю, чтобы в конце дня с удовлетворением любоваться на несколько зелёных, изъеденных почвой кругляков, которые неряшливые предки обронили, потеряли, закопали или ещё каким-либо образом утратили. Комары и слепни, клещи и змеи - к этим вредителям копатели относятся терпимо, привыкли уже. С травой тоже можно попробовать бороться - кто-то выжигает поле, разлив приготовленный заранее бензин, кто-то уминает её внедорожником, кто-то держит в багажнике бензокосу. В конце концов, и с фермером, охраняющим свое поле от вредителей и грабителей, можно договориться, он только покрутит
пальцем у виска, и уйдёт, взяв обещание не оставлять за собой незакопанные ямы и не трогать посадки. Но, зачастую, после всех этих усилий ты поднимаешь из земли монету, пролежавшую в колхозной земле, настолько щедро сдобренной химикалиями, что и не определить уже, какой же у монеты был номинал в те времена, когда она находилась в обращении. Или откапываешь раритет, действительно редкий экспонат, перерубленный пополам лопатой дачника. И вот тогда наступает такое разочарование, что клянешься завязать с поиском навсегда.
        Радуется семья в надежде обрести, наконец, в твоем лице нормального отца и мужа, готовит вкусный ужин повеселевшая супруга, прыгают вокруг довольные, нарядно одетые по случаю такого праздника, дети, но всё это лишь до следующих выходных, когда опять подъем ни свет ни заря, опять грязь, непогода, бездорожье и комары.
        Потому что «соскочить» уже не получится. Попробовав один раз этот наркотик, навсегда становишься его заложником. Берешь металлоискатель с собой в отпуск: «А вдруг, хотя бы на пляже удастся поискать», с особым волнением, понятным только таким же, как ты, сумасшедшим, смотришь из окна экскурсионного автобуса на свежевспаханное иностранное поле, вместо бутиков, аутлетов и распродаж обследуешь местные археологические музеи. Берешь дополнительные два-три дня к отпуску. Но не для того, чтобы подольше понежится на пляже со стаканом пива, закрепляя красный краткосрочный загар. А лишь для того, чтобы вернуться в ненастье и пробки столицы, и сразу же рвануть туда, где комары уже скучают по тебе и гудят в нетерпении, где вместо системы «все включено» - режим «все металлы» на твоем металлоискателе, вместо шестиразового питания и круглосуточного снэк-бара - два бутерброда и бутылка воды в твоем рюкзаке, вместо бассейна и позолоченных унитазов - лужи и одинокий куст орешника посередине бескрайнего поля. И опять дуется жена, опять косятся с ухмылками знакомые - это значит, что ты опять в порядке, ты опять прочно
сидишь на игле поиска и никуда тебе с неё не деться.
        Даже зима, казалось бы, абсолютно некопательское время года, даже и она не в силах сделать из кладоискателя нормального члена общества. Ведь это только кажется, что зима в наших широтах длинная. На самом деле, если только представить себе, сколько новой информации нужно добыть, систематизировать и обработать бедному копателю, то станет понятно, что зима - она ведь безумно короткая, раз - и пролетела. А ведь надо успеть столько всего подготовить! Новые места поиска просто так из головы не берутся. Сколько часов надо просидеть в библиотеках, архивах и интернете! Причем, заранее зная по своему прошлому опыту, что лишь одно место из подготовленных десяти будет хотя бы немного интересным. И все равно, ищешь, ищешь новые места. Ведь скоро сезон. А в сезон надо копать, информацию добывать некогда. Ярмарки, села, мельницы, господские дома. И вот уже обычный «арбалетовский» атлас распух от вклеек и пометок - это уже не атлас, а вещдок и улика, и карты в твоем навигаторе загружены и привязаны, и лопаты наточены, и прибор снабжен новыми прошивками - значит, что весна уже скоро, значит, сезон вот-вот
начнётся. Эта подготовка помогает пережить длительное зимнее отсутствие поиска. И как снимает метадон героиновую ломку, так же «кабинетный» поиск и книжно-картографические изыскания помогают длинными зимними вечерами, пусть не в полной мере, но хотя бы как-то заменить поиск настоящий, получить хотя бы малую дозу «азарта поиска» и дотянуть до весны. До нового сезона. До новой дозы этого наркотика, который все называют по-разному. Чаще всего просто и коротко - «коп».
        Сегодня копа не было. Макс любил субботы без выездов. Когда можно поспать подольше, а проснувшись, не бежать сломя голову куда-то, а спокойно проваляться в постели лишние полчаса, бесцельно потупив в телевизор. Потом душ, чашка крепкого кофе и первая утренняя сигарета под неинтересные субботние новости. Тягучие ленивые раздумья, чем бы заняться. Съездить в магазин, закупить еды на следующую неделю? Разыскать засунутый куда-то абонемент в фитнесс клуб и посетить его, наконец? Может быть, просто проваляться целый день на диване, включив «Радио Джаз» и разыскав какую-нибудь интересную книженцию? В результате, понятно, никто никуда не ехал - тепло, уют и очередная историческая книжка занимали собой весь день, и довольная Елизавета Петровна спала в ногах, радуясь тому, что кормежка в такие дни случалась намного чаще обычного. Жалко, что такие безыдейные субботы случались нечасто - один, может быть, два раза в год. Круговерть копательской жизни не давала ни минуты покоя. Вот и сегодня, длительных раздумий о том, чему посвятить выходной, не было. Запланированная вчера встреча с Настей и выкуп раритета
бодрили Маршалина не хуже крепко сваренного кофе. Нет, сегодня не время расслабляться. Закончив с кофе, Макс открыл сейф, достал оттуда пачку денег и потрепанную книжицу в кожаной обложке. Что же, есть чем заняться до встречи с Настей и Артурчиком. Надо же и дочитать, наконец, дневник археолога.
        Дневник состоял из двух тетрадок небольшого формата, сшитых между собой. Тогда, в кабинете Льва Ароновича, он даже и не заметил этого. Первая была посвящена эфиопской экспедиции известного археолога и, насколько понял Макс, создавалась непосредственно во время раскопок. Там, в африканских песках, ему удалось найти неизвестный ранее, сокрытый пустыней храм. Именно раскопки этого храма и были описаны в дневнике. Ученый скрупулёзно записывал детали раскопок, составлял перечень находок. В какой-то момент своих изысканий он обнаружил, что сам храм ему что-то напоминает. Геометрия постройки, особенности архитектуры, внутреннее устройство. Макс с увлечением следил за ходом мысли археолога. Продолжая свою работу, тот то и дело спрашивал себя, что же напоминает ему затерянное в песках культовое сооружение. Наконец он нашел ответ на этот вопрос: обнаруженное им в пустыне сооружение было точной, до сантиметра, копией величайшей еврейской святыни - Иерусалимского храма Соломона. Не веря еще в свое открытие, ученый приводит в дневнике точные детали своей находки, видимо, для того, чтобы, вернувшись в
Ленинград, сравнить их с историческими источниками.
        Царь Давид, завоевавший Иерусалим, завещал своему сыну, Соломону, почетную миссию создания центрального Храма, который стал бы олицетворением объединения Израильского царства, ведь до тех пор еврейские святыни странствовали вместе с народом в шатре и Скинии. На двенадцатый год царствования Соломона работы были закончены, и освящение Храма было отпраздновано огромным торжеством, с участием старейшин Израиля, глав колен и родов. Ковчег Завета был торжественно установлен в Святая Святых. Соломон вознес публичную молитву: «Господь сказал, что Он благоволит обитать во мгле; я построил храм в жилище Тебе, место, чтобы пребывать Тебе во веки».
        Храм, построенный Соломоном в Иерусалиме, принципиальным образом отличался от всего, что ему предшествовало в еврейской истории. Впервые Храм был возведён в качестве постоянного и основательного каменного здания в совершенно определённом и особом месте. Территория его делилась на две части - Двор и Здание.
        Главный вход во «внешний двор», на котором происходили народные собрания и молитвы, располагался с Востока, но были и еще два - с Севера и Юга. Внутренние, покрытые медью, ворота вели во внутренний, или «верхний», двор, предназначавшийся для священников. В этом дворе перед входом в Притвор стоял большой медный жертвенник всесожжения, на котором совершались жертвоприношения животных. Это была квадратная ступенчатая конструкция, основание которой составляло 20 локтей - порядка десяти метров. В стороне от него, к юго-востоку от здания Храма, помещалось «Медное море» - бронзовая чаша огромных размеров, служившая для омовения священников. Около пяти метров в диаметре, она стояла на двенадцати медных быках - по три с каждой стороны света. Емкость чаши была около тысячи кубов и вес был более тридцати тонн.
        Именно эта медная конструкция, воспроизведенная в храме-двойнике, окончательно убедила археолога в том, что он нашел копию именно Храма Соломона. Подобное сооружение потребовало для своего создания использование всех вершин инженерной мысли того времени, и точно не осталось незамеченным всевозможными летописцами. В описаниях Храма Соломона «Медное Море» всегда занимало почетное место.
        Дальше дело пошло быстрее. Уже понимая, что именно он нашел, советский ученый просто фиксировал общие параметры Храма-двойника и, соответственно, его оригинала.
        Здание Храма было каменным и располагалось в центре внутреннего двора. Его длина составляла 60 локтей (30 метров) - с Востока на запад, ширина - 20 локтей и высота - 30 локтей. Плоская крыша Храма была сложена из кедровых бревен и досок. Она опиралась на колонны в центре зала. Внутренние стены Храма были обшиты кедром и покрыты золотом, так же, как его пол.
        Сам Храм состоял из Притвора, Зала и Святая Святых. В Притвор поднимались по ступеням, а с двух сторон от входа стояли медные колонны: правая «Яхин» и левая
«Боаз». Каждая колонна имела в окружности 12 локтей и была высотой 18 локтей.
        Из Притвора в Святилище вела двустворчатая кипарисовая дверь шириной в 10 локтей, украшенная вырезанными на ней херувимами, пальмами и распускающимися цветами. На косяке двери была укреплена мезуза из оливкового дерева.
        Макс открыл Википедию. «Мезуза (ивр. ????????, букв. `дверной косяк`) - прикрепляемый к внешнему косяку двери в еврейском доме свиток пергамента из кожи чистого (кошерного) животного, содержащий часть стихов молитвы Шма. Пергамент сворачивается и помещается в специальный футляр, в котором затем прикрепляется к дверному косяку жилого помещения еврейского дома».
        Звонок телефона оторвал Макса от увлекательного чтения. Это был шеф.
        Начальник долго и нудно выговаривал Максу за его вчерашний проступок. Как так можно? Взять и посередине серьезной встречи сорваться и убежать? «В нашей компании, - бубнил шеф, - такое поведение просто недопустимо, даже такому специалисту, как ты, Максим. Ты пойми, здесь никто никого насильно не держит. Надоело тебе работать - клади партбилет на стол и гуляй спокойно. Представляешь, какая очередь стоит на твое место?»
        Макс поморщился, будто от зубной боли. Шеф сел на своего «старого конька», мол, за такую зарплату, какую вам платят, сотрудники должны не просто работать, а работать вдохновенно. Что он не контролирует ни время прихода на работу, ни время ухода, главное, чтобы дело было сделано. Что на каждое рабочее место в их офисе стоит очередь молодых и талантливых специалистов, и что подходить к работе надо ответственно.
        Перебивая шефа, в трубке зазвучали гудки. Вторая линия. Это была Настя. - Доброе утро, красавица! - весело приветствовал ее Макс, радуясь, что нашелся повод закончить объяснение с руководством.
        - Не такое уж и доброе. - Голос Насти был встревожен. - Артурчик убит.
        - Вот это новости! Совсем убит?
        - Совсем и окончательно. И знаешь что? Мне кажется, его перед смертью пытали. - В этот момент нервы Насти окончательно сдали. - Макс, мне страшно! Можно я приеду?
        - Конечно! - Макс назвал адрес.
        Настя приехала через полчаса. Когда Маршалин открыл ей дверь, он понял, что означает книжное выражение «лица не было». Нет, лицо, конечно, было. Но это была уже не та симпатичная самоуверенная мордашка, которую он развлекал вчера целый вечер. Настя была испугана не на шутку, и Макс готов был поставить тысячу евро, что она ни капельки не притворяется.
        Он проводил гостью на кухню, заварил крепкого кофе, поставил на стол чистую пепельницу.
        - Ну, рассказывай.
        Настя, сидевшая до этого будто в оцепенении и молча наблюдавшая за суетой хозяина, будто очнулась.
        - Понимаешь, я приехала к нему утром. Ну, чтобы уже вместе поехать к тебе и Кспеху. Он рядом со мной жил, на Грузинском валу. Дверь была открыта. Я сначала не поняла, что к чему. Ну, мало ли, думаю. Захожу, а там, в квартире, бедлам нереальный. Все вверх дном перевернуто, будто искали что-то. А на кухне… - Настя заплакала. - Он на стуле… Телевизор еще орет так громко. Я ему говорю: «Артурчик! , а он не отвечает! Ну, думаю, не слышит, телевизор же орет. Я подхожу, а он привязанный… К стулу… И мертвый совсем! - Тут Настя уже окончательно разрыдалась.
        Макс достал из холодильника минералку. Позвякивая зубами о стекло бокала, Настя сделала несколько глотков.
        - Ты милицию вызывала? - спросил Маршалин.
        - Нет, что ты, я так оттуда побежала. Уже из машины тебе позвонила.
        - Понятно. Что-нибудь трогала там руками?
        - В смысле?
        - Ну, в смысле, отпечатки твои найдут? Дверь ты открывала, на ручке должны были остаться, где еще?
        - А… Нет. Не трогала ничего. - Настя закурила. - Дверь я вроде просто толкнула… Свет не включала, светло было.
        - Понятно. - Макс тоже потянулся за сигаретами. - Значит, говоришь, мертвый совсем. И, похоже, пытали… Ох, не нравится мне все это! Как бы не было это связано с нашей находкой.
        - Ты думаешь?
        - Скажем так, не исключаю. И что мне совсем не нравится, что кто-то, кто хотел эту находку заполучить, действует совсем по беспределу. Судя по твоим словам, теперь он знает про Кспеха - не думаю я, что под пытками наш Артурчик изображал из себя пионера-героя.
        - Что же делать? Он ведь и Кспеха может вот так вот…
        - Только в том случае, если у Кспеха будет то, что ему нужно. Поэтому наша задача - избавить музыканта от опасной для него вещи. То есть, мы не просто должны вернуть свою собственность, этим самым мы, возможно, спасем ему жизнь, а поэтому все средства будут хороши.
        - Ты заранее себя оправдываешь?
        - Понимаешь, Настя, я не знаю, чем занимался Артурчик по жизни, кроме воровства ценных вещей из автомобилей. Скажу откровенно, и знать не хочу. Уже одного этого достаточно, чтобы предположить, что мужчина этот вел образ жизни не совсем праведный, а скорее наоборот - авантюрный и рисковый. Вероятность того, что его замочили за его нехорошие дела - безусловно велика. Однако я не исключаю и того, что момент его скоропостижной кончины отнюдь не случайно совпал с суетой вокруг нашей находки. А это может означать только то, что кто-то, кто осведомлен о ценности этой находки, перешёл все допустимые границы и начал действовать жёстко. И, с учетом гибели Артурчика, царствие ему и все такое, этот «кто-то» не собирается останавливаться и дальше. Поэтому мы должны во что бы то ни стало избавить Кспеха от нашего раритета как можно скорее - иначе этот таинственный
«кто-то» сделает это сам, и, возможно, более резко, с причинением тяжкого вреда здоровью, а возможно и того хуже.
        - Как же ты собираешься избавить его от сосуда? Украсть?
        - Пока не знаю. Надо подумать. Шоу-бизнес дело такое. Там все зиждется на личных связях. И без надежного контакта нам в этот гламур путь заказан.
        - А у тебя есть такой контакт? - Настя допила кофе и закурила еще одну сигарету.
        - Будем надеяться, что да. - Макс начал листать телефонную книгу в своем мобильном. - Г… Груздев. Вот он.
        Маршалин отложил телефон.
        - Знаешь, мне в начале недели звонил какой-то странный тип. Предлагал за наш сосуд кучу денег. Очень странный. Не связан ли он как-либо со смертью Артурчика? А вчера еще сообщение пришло от Андрея Кладоведа: «На Шашлычки не приезжай. Тебя ищут два нерусских. Мутные». Я, честно говоря, ничего не понял. Перезванивал ему, но он уже недоступен. На «Шашлычки» я и так не собирался.
        - А что такое «Шашлычки»? - спросила Настя. - Магистр, а что такое «Шашлычки»?
        Фугер отвелекся от заполнения анкеты.
        - Это у них так называются ежемесячные сборища участников кладоискательского форума. Раз в месяц они выбирают какое-нибудь интересное место и собираются там всей ватагой. Они еще называют это «слёт». Копают вместе. Общаются. Обсуждают находки. Договариваются о следующих совместных выездах. Этот Андрей, с которым мы вчера встречались, сказал, что если мы хотим лично увидеть Маршалина, то скорее всего это можно будет сделать на этих «Шашлычках». Он говорит, все кладоискатели там собираются.
        - И для этого нам нужен внедорожник?
        - Именно так, Минг. Все кладоискатели ездят на внедорожниках.
        Магистр протянул анкету девушке на ресепшн. Та просмотрела документы Фугера, провела его кредиткой по считывающему устройству и с улыбкой протянула ему ключи.
        - Ваша машина находится на стоянке, сразу возле выхода. Белая Нива.
        - Какой-то небольшой внедорожник, - сомнительно проговорил Минг, обходя Ниву по кругу. - Может быть, стоило взять что-то более привычное?
        - Более привычное, Минг? S-класс с шестью литрами, автоматом и раздельным климат-контролем? Там, куда мы направляемся, дорог может не быть вовсе. Это же Россия.
        - Но магистр, в Москве такое безумное движение. Вы не боитесь на незнакомой машине, да по пробкам вместе с этими безумцами? Мне достаточно посмотреть из окна гостиницы на их стиль вождения, и меня уже обуревает паника.
        - Нисколько не боюсь, Минг. Потому что поведешь этот внедорожник ты. А мне нужно сосредоточиться. Я собираюсь позвонить тому антиквару, про которого я рассказывал.
        - Как скажете, магистр, - сокрушенно вздохнул Минг, устраиваясь за рулем. - А зачем здесь две ручки переключения скоростей?
        Минг удивленно уставился на рычаги, торчащие из пола.
        - Я не в курсе, Минг. Разберись, пожалуйста, сам. - Фугер открыл ноутбук и принялся искать в почте телефон антиквара.

«Разберись, пожалуйста, сам!» - возмущенно пробормотал Минг по-китайски: «Как будто я должен уметь управлять доисторическими самоходными телегами. Он бы еще танк в прокат взял. Посмотрел бы я на него»
        С трудом выжав сцепление, Минг с волнением провернул ключ. Затрясшись всем кузовом, автомобиль нехотя завелся. Тронуться плавно не получилось. Два раза клюнув носом и чихнув, внедорожник остановился.
        - Это он сам, Магистр, - быстро проговорил Минг, поймав злобный взгляд Фугера, который ударился лбом о крышку своего ноутбука. - Это не я! - Не вы? А кто? Если не вы, то кто, я вас спрашиваю?
        Лёлек и Болек сидели, понурив головы. Александр Иванович ходил по своему кабинету, словно хищник, раздраженный пришедшими в зоопарк школьниками.
        - Иваныч, это точно не мы. Хотя, когда мы приехали, он ещё тёплый был.
        Болек еще пытался оправдываться. Более смышлёный Лёлек молчал. Он понимал, что в данный момент это абсолютно бесполезное занятие.
        - Тёплый, говоришь? Ты ему температуру мерял, медбрат хренов?
        Он уселся в свое кресло и закрыл лицо руками, пытаясь успокоиться. Посмотрел на часы, дотянулся до сейфа, горько вздохнул, достал оттуда бутылку Хеннесси, налил в небольшую рюмку и залпом выпил.
        - Так, давайте с самого начала. Подробно.
        Лёлек достал свой блокнот и, сверяясь с записями, начал докладывать.
        - Мы прибыли в адрес в районе часа ночи. Минут десять стояли у подъезда, смотрели - что к чему. У фигуранта в квартире горел свет. Движения вроде не было никакого. В час пятнадцать мы вошли в квартиру. Дверь была не заперта. Фигурант находился на кухне. Связанный. Похоже, его пытали. Он уже был мёртв. Видимо, кто-то перестарался. После этого мы обыскали квартиру. Сосуда не было. Мы ушли.
        - Понятно. Кто-нибудь входил, выходил пока вы «наблюдали»?
        - Да нет, вроде, - смутился Лёлек, но Болек перебил его:
        - Был парнишка один. Из подъезда вышел. Но он пустой шел - ни сумки, ничего с ним не было.
        - Понятно. Наблюдатели хреновы. Вы этого парнишку запомнили?
        - Иваныч, там же темно было. Не разглядеть ничего.
        - Так какого хрена вы там наблюдали, в темноте?
        Его прервал телефонный звонок.
        - Слушаю! - не успев погасить раздражения, ответил Александр Иванович. - Да… Я… Ах вот как? Давайте с этого момента поподробнее.
        Он прикрыл рукой трубку и помахал рукой своим помощникам. «Подождите за дверью».
        Лёлек и Болек уселись на большой кожаный диван в приемной антиквара.
        - Эх, надо было сразу идти в квартиру. Глядишь, и успели бы.
        - Угу. Только кто-то сначала пожрать хотел. Пока ты два своих бигмака хомячил, нашего клиента кто-то другой обрабатывал.
        - Так кто же знал? Кушать-то хотелось!
        - Да тебе бы только жрать.
        - Да? А ты, типа, не жрал? Сам сидел, картофелем по-деревенски жадно давился! Между прочим, с сырным соусом!
        - Ну, я же знал, что пока ты не поешь, тебя с места не сдвинуть. Ладно, проехали.
        Дверь кабинета отворилась и появился Александр Иванович. Вид у него был задумчивый.
        - Значится так, головорезы. У нас есть клиент на покупку нашего… - Он хмуро посмотрел на помощников. - Я повторяю, нашего раритета. Где и как вы достанете его, я уже не знаю. Но в четверг у меня с ним назначена встреча. На которой я передам ему этот сосуд. В обмен на деньги. Очень большие деньги. Проваливайте. И без сосуда не возвращайтесь.
        Озадаченные бандиты вышли из офиса.
        - И что теперь? - недоуменно спросил Болек, усаживаясь за руль.
        - А ничего. Надо искать. Иваныч так просто это не оставит. Видимо, бабосы там и вправду немалые.
        - Где же мы его искать будем. Единственная ниточка была, и та оборвана.
        - Да не буксуй ты, разберемся. - Лёлек достал мобильный. - Надо подумать обстоятельно. У тебя где лучше всего думается?
        - У меня везде думается.
        - Угу. И везде - одинаково туго. Поехали. - Лёлек назвал адрес и начал набирать номер на мобильном.
        - Куда?
        - В баню. В бане лучше всего думается. Потому что пар - он мозги очищает.
        - Чего-то я не особо замечал, - пробурчал Болек, заводя машину.
        - А это потому, что тебе очищать нечего. - Лёлек наконец дозвонился. - Мариночка? Солнышко, а ты что сейчас делаешь? А подруга у тебя есть симпатичная и незанятая сегодня? Ну, вот и славненько. Мы тут с дружбаном хотим пригласить вас, так сказать, на культурно-массовое мероприятие. Записывай адрес. А то что-то соскучился я, не виделись лет сто уже… - Это же сколько мы с тобой не виделись, а? - Маршалин разлил зеленый чай по пиалам.
        Они встретились в ресторане «Узбечка» на Речном. По причине времени обеденного в ресторане было достаточно людно. Маршалину с трудом удалось убедить администратора выделить им свободный столик. В эту, неприметную на первый взгляд, забегаловку, оказывается, посетители попадали исключительно по записи, а парковка перед входом оказалась заставлена пафосными экипажами. Паджеро Макса смотрелся здесь чужеродно - словно боец спецназа в полной выкладке оказался вдруг на светском рауте, посередине сверкающей бриллиантами толпы в смокингах и вечерних платьях.
        С Ильей Анатольевичем - они еще со школы называли друг друга по имени-отчеству, в знак глубочайшего «респекту» - они не виделись действительно очень давно. В свое время их объединяла некая духовная близость, возникшая в последних классах школы. Не подростковая дружба, которая, по сути, кроме общих мальчуковых интересов, увлечений и шалостей, не имеет под собой никакого основания, а именно чувство того, что кто-то разделяет твои взгляды и убеждения, особенно ценимое в период становления личности подростка. Всё это не помешало их дорожкам разойтись на достаточно длительное время. В то время, как Маршалин грыз гранит точных наук, заканчивая сначала физмат школу, а затем технический ВУЗ, Илья Анатольевич пошел по пути исключительно гуманитарному. В какой-то момент он перевелся из модного на тот момент колледжа в Университет Культуры, немало озадачив своих приятелей. Для пацанов, еще не думающих о своём будущем, это решение казалось более чем странным. Дорога до университета занимала достаточно много времени, которое можно было потратить на более достойное времяпрепровождение, наполненное развлечениями
и забавами.
        В отличие от остальных приятелей, Макс был в состоянии объяснить такой ход, нелогичный, на первый взгляд. Дело в том, что одноклассника интересовал шоу-бизнес. И это был не обычный юношеский интерес к певицам и музыкальным коллективам, столь типичный в подростковом возрасте. Уже тогда, в последних классах школы, Илья Анатольевич, в отличие от своих более легкомысленных сверстников, мог вполне конкретно ответить на вопрос, кем он хочет стать в будущем. Остатки рухнувшего в небытие железного занавеса были смыты гигантской волной западной музыкальной индустрии, которая мгновенно заполнила идеологические пустоты в душах бывших советских граждан. В то время как сверстники учили правильное написание имен зарубежных исполнителей и названий рок групп, Илья Анатольевич уже успел разобраться в тонкостях и технологиях «звездной промышленности». Он уже знал, что «звезда», рок-музыкант, известная певица - это не более, чем марионетка, управляемая мудрой и сильной рукой некоего Карабаса-Барабаса, скрытого в тени рампы от зрителей, ослепленных блеском своего кумира. Он понял, что именно эти Карабасы-Барабасы и
являются настоящими хозяевами шоу-бизнеса: алчные, холодные, рассудительные, они чутко руководят процессом. Позволяя «звездить» своим бесправным подопечным только потому, что это приносит им колоссальную прибыль и в этом заключается роль этих звезд. Роль, тщательно прописанная самими Карбасами.
        В свои четырнадцать лет Илья Анатольевич четко осознал, что он хочет стать именно таким кукловодом. Продюсером. Теневым королем сверкающей клоаки шоубиза. Он последовательно и упорно отправился на достижение своей цели. После Университета Культуры - год стажировки в Голландии. Аспирантура. Затем - работа продюсером в представительстве крупнейшего музыкального лейбла. Потом свой бизнес. Сейчас он уже был авторитетом в своей области. Именно поэтому Макс решил обратиться за помощью к Илье Анатольевичу.
        Закусывая изумительным бараньим шашлыком последние новости о бывших одноклассниках, Маршалин терпеливо ждал, когда можно будет перейти к основной для него теме сегодняшней встречи. Нельзя сказать, что ему совсем было неинтересно слушать человека, рядом с которым он провел девять лет своей юной жизни. Школа, в которой они учились, была совершенно обычной. Ничем не выдающейся. После неё Макс два года учился в физмате и судьба его «физматовских» одноклассников была как раз менее разнообразна и более предсказуема. Естественно, стопроцентное поступление в ведущие технические вузы, а после этого - среднеуспешные карьеры в различных областях науки и бизнеса. Конечно, со своими взлетами и падениями, головокружительными подъемами и обидными неудачами, но в среднем, в массе своей - более или менее успешными.
        Судьбы же его соучеников по обычной школе, общеобразовательной, складывались неожиданней. Кто-то занимал высокий пост в крупнейшей нефтяной компании, а кто-то опустился в пучину алкогольного беспросвета. Кто-то к тридцати стал доктором наук, а кто-то так и остался продавцом в пивном ларьке.
        Когда список успешных и не очень историй об одноклассниках подошел к концу, приятели перешли к делам сегодняшним. Макс, не вдаваясь в подробности, рассказал о своих злоключениях последней недели. Настя, не участвовавшая до этого в разговоре, целиком увлеченная волшебно приготовленным кальяном, пододвинулась поближе, а Илья Анатольевич удивленно воскликнул:
        - Так что вам нужно? Познакомиться со Кспехом? И всё? Вот вы странные!
        - Так ты поможешь?
        - Да какие вопросы! Хотите - прямо сегодня. У него в загородном доме, под Истрой, туса намечается большая. Я, вообще, туда не собирался, не люблю всю эту компанию, какие-то они ненормальные все. Чокнутые. Но, если надо, проведу вас. Заодно, по бизнесу перетру кое с кем. Сейчас позвоню, договорюсь. - Илья Анатольевич достал мобильный.
        Когда зазвонил мобильный, в предбаннике никого не было. Подпрыгивая от вибрации, телефон марки Нокиа уткнулся сначала в недопитый стакан с пивом. Затем - в пустую алюминиевую банку с надписью «Крушовице Империал». Он даже смог сдвинуть её на несколько миллиметров, пока она не уперлась в свою соседку, чуть более наполненную. Оттолкнувшись от банки, телефон пополз в противоположную сторону, продолжая истошно вопить. Наконец он зарылся в ворох газетной бумаги, на котором громоздились останки гигантской копченой рыбины, и затих. Из бассейна раздавались весёлые визги. Через минуту телефон зазвонил опять. Будто услышав шлепанье голых мокрых ног по полу, мобильник освободился от газетного плена и настойчиво пополз навстречу хозяину. Хозяин, а это был Лёлек, ловко подхватил ползущий к нему по столу телефон и, посмотрев на номер вызывающего, постарался придать своему голосу максимум собранности и трезвости:
        - Да, Александр Иванович. Никак нет, не употребляем. Да, телевизор есть рядом, сейчас включу.
        Раскидывая жирные обрывки газеты, он смог таки найти пульт от громадного плазменного телевизора, установленного в углу. Включив нужный канал, Лёлек долго всматривался в изображение.
        - Иваныч, а что там смотреть-то? Педрила какой-то вещает. Певец, по-моему.
        - Да ты за спину его посмотри, дэбил. - Голос Иваныча из Нокии легко перекрикивал звук телевизора.
        Там, на экране, за спиной известного певца Кспеха, предводителя популярнейшей группы «Не К Спеху», стоял на книжной полке золотой сосуд размером с бутылку из под шампанского, поверхность которого была покрыта замысловатой вязью.
        Лёлек нажал отбой на телефоне и сделал звук телевизора громче. Известный певец Кспех давал интервью.
        Глава 9. Случайные встречи

«Нет случайных встреч: или Бог
        посылает нужного нам человека,
        или мы посылаемся кому-то
        Богом, неведомо для нас.»
        О. Александр Ельчанинов Отрывки из дневника. Из писем к молодежи.
        - Магистр, а вы уверены, что эта лужа и есть именно этот съезд с дороги, указанный на карте?
        Фугер сверился с распечаткой, потом еще раз посмотрел в атлас.
        - Видимо, да. Вон там запруда небольшая. Перед ней нам надо съехать на грунтовую дорогу.
        - Но здесь нет дороги.
        - Знаешь, Минг, насколько я могу судить о России, вон та ужасная лужа, которая переходит в заполненную грязью колею - и есть грунтовая дорога, указанная на карте.
        - Матерь Божья, как же мы проедем?
        - Не забывай, что у нас внедорожник. Должны проехать. Не зря же мы мучились два часа, безуспешно пытаясь выжать из этого драндулета больше ста километров, я надеюсь, что в своей родной стихии он должен справиться лучше.
        - Как скажете, Магистр. Но за последствия я не отвечаю.
        Чихая двигателем, Нива скатилась с асфальта. Расталкивая бампером мутные воды деревенской лужи, с успехом преодолела её и победно ввалилась в колею.
        - Он едет, Магистр. Ревёт, но едет!
        - Да уж, забавно. Не сбрасывай газ, Минг. Очень не хочется здесь застрять.
        Раздолбанная колея не давала расслабиться. Машину бросало во все стороны, Минг судорожно вцепился в руль. Не столько для того, чтобы управлять процессом, скорее, это единственное, за что он мог держаться. Магистр повис на ручке над дверью, пытаясь амортизировать прыжки автомобиля. Преодолев лесополосу, которая заканчивалась знатной канавой, Нива, сменившая свой цвет с белого на грязно коричневый, выкатилась на полевую дорожку. Здесь уже не так трясло, и Магистр смог отцепиться от поручня.
        - Вот они, Минг. Мы приехали.
        На краю бескрайнего поля проходил слёт кладоискателей. Несколько десятков машин были запаркованы в высокой траве по обеим сторонам накатанной колеи. Здесь были и дорогие внедорожники, и ржавые советские «Нивы», и даже, что удивительно, обыкновенные седаны. Не совсем было понятно, как эти «пузотёрки» преодолели лужи и колеи, однако, судя по тому, что все автомобили были одинаково грязные, другого пути, кроме того, что сейчас покоряли Фугер и Минг, на эту поляну не было.
        Ряд машин заканчивался огромным шатром, возле которого и происходило основное общение. Дымились мангалы, из автомобилей играла музыка, веселье было в самом разгаре.
        Минг запарковался недалеко от шатра. Не успел он заглушить двигатель, как в открытом окне появилась довольная и явно нетрезвая физиономия одного из копателей.
        - Так-так. Это кто тут у нас? Как зовут? Из какого города? Водку будете?
        Приняв молчание путешественников за согласие, он достал из кармана початую бутылку и пластиковый стаканчик, немного, правда, треснутый.
        - Меня Колюня зовут. И на форуме, и по жизни. - Копатель протянул Мингу практически полный стакан. - Ну что, за знакомство?
        Минг вопросительно посмотрел на Фугера. Тот в недоумении пожал плечами. Напор Колюни их ошарашил. Хотя, может здесь так принято…
        Зажмурившись, Минг запустил в себя прозрачную жидкость. Сказалось отсутствие опыта и величина дозы - бедный китаец закашлялся.
        - Ну что же ты так, - заботливо произнес Колюня, доставая из широких камуфляжных карманов румяное яблоко. - На вот, закуси.
        После этого пришла очередь Фугера. Не желая повторить конфуз Минга, Магистр заранее выдохнул и залпом опрокинул в себя стакан.
        - О! Сразу видно! Наш человек! - одобрительно хмыкнул Колюня и, отобрав у Минга яблоко, протянул его Фугеру. - На вот, яблочком занюхай.
        Удовлетворительно оглядев Минга и Фугера, Колюня хлопнул в ладоши.
        - Ну, что такие грустные, а? Давай-ка по второй и «прошу к нашему шалашу!». - Водочная экзекуция повторилась. На этот раз Минг уже не кашлял, да и Магистр заметил, что «вторая» пошла значительно легче.
        Схватив гостей под руки, Колюня повел их к большой зеленой палатке с логотипом Garrett - одного из производителей поисковой техники. По пути он делился с новичками информацией.
        - Ну, значится, так. Вон ту поляну видите справа? Здесь монеты и кресты. Там, - он показал на овраг, поросший невысоким кустарником, - чешуя попадается. А там, - Колюнин указательный палец очертил неровную дугу, - одни пробки, да «советы» иногда. Так что туда не ходите. Так, стоп! - Он вдруг резко остановился. - А где ваши приборы?
        Пока Фугер думал, что ответить, Колюня опять схватил их под руки и потащил дальше.
        - А вот и правильно! Нахрена нам приборы? Мы же сюда зачем приезжаем? Вот скажи! - Он толкнул Минга в плечо. Минг вопросительно посмотрел на него, не понимая, чего от него хочет это нетрезвый русский.
        - Правильно! - продолжал Колюня. - Мы сюда приезжаем за об-ще-ни-ем! За общением, едрёныть! А то ведь как бывает… - Теперь он уже дышал свежим перегаром на Фугера. - Приедут, понимаешь, не успеют машины запарковать, а туда же - хватают свои клюшки, да лопаты, и давай копать. А вот, спрашивается, ты до этого трое выходных чем занимался, а? Не накопался? Сюда люди приезжают пообщаться, новостями поделится. Так какого же… Вона, смотрите. - Он показал на несколько фигурок, бродящих по необъятному полю. - Копают, черти, ни свет ни заря. А ведь спроси ты меня: «Колюня, а что это за хрен с горы, вон там вот, справа у кустов роется?» Так я тебе отвечу: «Не имею ни малейшего представления!». Потому что этот товарищ ни секунды своего времени не потратил на общение с нашим дружным коллективом, понимаешь ли, а сразу бросился как лось, сломя рога, копать все подряд. Как будто раньше не накопался. А вот ты теперь спроси меня: «Колюня, а что это за симпатичный мужчина среднего возраста сидит вот на том бревне и задумчиво крутит шампура на мангале?» А я тебе отвечу: «Так это же замечательный человек Георгич! Не
просто копатель известный, но еще и кулинар отменный» И тогда ты поймешь, кто здесь есть человек, и с кем можно общаться, а кто есть «дюрекс», и с кем я лично общаться не советую.
        С этими словами они подошли к мангалу, за которым восседал флегматичный Георгич.
        - Боцман! - воскликнул Колюня. - Ты посмотри, кого я к тебе привел! Это же не просто копатели! Это бриллиантовые люди, Георгич.
        - Бриллиантовые? - строго спросил Георгич, переворачивая шампур. Дым из мангала поднимался вверх, слегка задерживаясь на его усах, а глаза блестели сквозь дымовую завесу, и оттого глядели грозно, неодобрительно.
        - Именно! Именно бриллиантовые!
        - Ну так это… - Георгич показал взглядом на бутылку. - Чего стоишь как истукан? Говоришь, бриллиантовые, а сам людей ждать заставляешь!
        - Сию минуту! - Колюня отпустил гостей и кинулся к огромному рюкзаку, лежавшему за мангалом.
        На раскладном столике рядом с Георгичем появились четыре железные стопки, окружившие открытую банку с маринованными огурцами.
        - Ну, за знакомство! - лаконично произнес Георгич и одним ловким движением опрокинул стопку в огромный рот. Замерев на секунду, он, казалось, внимательно слушал, как скатывается огненный напиток по пищеводу, после чего критически осмотрел банку с огурцами, Тщательно прицелился и расчетливым движением выловил наиболее приглянувшийся. Смачно хрустнул им и довольно откинулся на спинку раскладного стула.
        Внимательно просмотрев немудрёный алгоритм, гости легко повторили его, создав, правда, небольшую толкучку в момент ловли огурцов.
        Георгич удовлетворенно хмыкнул. И кивнул Колюне. Тот с готовностью разлил еще по одной.
        - На исходную! - скомандовал Георгич.

«Чёрт! - подумал Фугер. - По моему, нас ждут непредвиденные трудности».

«Отличные ребята!» - подумал Колюня.

«Отличные огурчики!» - подумал Минг.
        А что подумал Георгич, никто никогда не узнал, потому что Георгич и в трезвом виде был немногословен, а после приема определённой дозы «переключался на прием», и никто никогда не смог бы обозвать его болтуном. - О чём думаешь? - спросила Настя с пассажирского сиденья. Паджеро нёсся по извилистой Волоколамке, без труда обгоняя редкие машины. Негромко бубнило «Радио Джаз», всхлипывая иногда хриплым саксофоном.
        - О дневнике археолога. Помнишь, я тебе рассказывал про Храм-двойник, который он нашел в Африке?
        - Ну да, его Соломон построил.
        - Соломон построил оригинал. Который был разрушен то ли Навуходоносором, то ли Навузарданом.
        Настя прыснула.
        - Как ты сказал?
        - Навузардан. Вавилонский военачальник.
        - Прикольное имя. На название микстуры похоже. Или капель для носа.
        - Странно, что тебя Навуходоносор не веселит.
        - Ну что ты, разве мы Навуходоносора не знаем? Мы же в этих, в консерваториях, кончали. Так что с этим Храмом-двойником?
        - Понимаешь, при раскопках этот ленинградский археолог нашел там вещицу одну. Перстень-печатку. Роза изображена, а на другой стороне надпись на латыни: «Non nobis Domine»
        - А что это означает?
        - Это первые слова одного псалма. Если по-русски, то «Не нам, Господи». А продолжение там: «Не нам, но все во славие имени Твоего». И знаешь, что интересно? Именно эта фраза была девизом ордена Тамплиеров. Знаешь таких?
        - Слышала, конечно. А что в этом интересного?
        - Да много чего. Понимаешь, я не просто так про ковчег, да про сосуд с манной тебе рассказывал. Там история запутанная вышла, и, скорее всего, мы в эту историю уже вписались по самое не балуй.
        - А можно с начала. А то я уже как-то потеряла нить рассказа?
        - Давай попробуем. Итак, началось все с Ковчега. Когда Моисей водил евреев по пустыне, он получил от Бога прямое указание о создании Ковчега. Причем, подробное такое указание - и какое дерево брать и какие ручки делать. Для чего все это? Изначально Ковчег был создан для хранения Откровений, то есть, каменных скрижалей, на которых были начертаны Моисеем десять заповедей. Это с одной стороны. С другой, был и такой вариант использования: «там Я буду открываться тебе и говорить с тобою над крышкою, посреди двух херувимов, которые над ковчегом откровения, о всем, что ни буду заповедывать чрез тебя сынам Израилевым.» То есть, этот самый ковчег предполагалось использовать в качестве средства связи между Господом и Моисеем.
        - Типа мобильного телефона? - Настя показала на Сони Эриксон, прикрепленный к торпеде внедорожника.
        - Типа того. В общем, сделали этот Ковчег, и носили его с собой повсюду. Специальную палатку ему соорудили. Этакий переносной храм. А потом, как в Иерусалиме осели и настоящий Храм построили. Тот самый Храм Соломона. И лет так за пятьсот-шестьсот до Иисуса этот храм был разрушен и Ковчег пропал. Причем, он не упомянут ни в числе сокровищ, вывезенных из дома Господня при царе Иехонии, ни в подробном списке священной утвари, захваченной вавилонянами при падении Иерусалима. В общем, куда-то он подевался. Есть много версий, где он может быть. Кто-то считает, что он спрятан в пещере на горе Нево - сейчас это территория Иордании, - кто-то считает, что искать его нужно где-то в Турции. В общем, одни непонятки. И вот тут вступает наш ленинградский археолог со своей находкой. Открыв, или отрыв, - я не знаю, какое слово здесь более уместно, - Храм-Двойник, он, тем самым, задает нам вопрос: а не в этом ли Храме-Двойнике хранился тот самый Ковчег Завета после того, как пропал из Иерусалима? И сам ученый на это вполне резонно отвечает: а почему бы и нет? Более того, судя по всему, наблюдая длительное время за
тем бардаком, который творился в Иерусалиме, иудейские священники вполне резонно посчитав, что порядка здесь никогда не будет, решили переместить Ковчег в другое, более безопасное место. И построили ему точно такой же храм, но только в пустыне, подальше от столицы. И, как оказалось, они были чертовски правы насчет будущего святого города. Ведь Иерусалим до сих пор является горячей точкой ближнего Востока - иудеи, мусульмане, христиане, израильтяне, палестинцы… В общем, как был бардак, так и остался.
        - Да, но тогда куда же Ковчег в результате делся? Ведь археолог так и не нашел его в Храме-Двойнике.
        - Отличный вопрос, дорогая. Ковчега он не нашел, тут я с тобой согласен. Однако он нашел то, что может стать следом в поисках Ковчега, а именно кольцо Тамплиеров.
        - След?
        - Ну конечно! Раз кольцо там валялось, значит Тамплиеры в этом Храме-Двойнике были, так? А раз они там были, то почему бы им не забрать при этом то, что в этом Храме находилось, а именно - Ковчег Завета со всеми причиндалами - Свитком Торы, написанным самим Моисеем, расцветшим жезлом Аарона и, наконец, нашим сосудом с манной небесной.
        - Ну хорошо, Тамплиеры забрали все это из Храма-Двойника, но как же сосуд попал в Тверскую область, где вы его нашли?
        - Наш археолог считает, что он просто догонял Ковчег, который к тому времени уже находился в Москве. Понимаю, что звучит дико, но… Смотри, по моему, это наш поворот.
        Внедорожник свернул с Волоколамки и через минуту им уже мигал фарами в знак приветствия Субару Груздева. Макс и Настя прибыли на дачу известного музыканта Кспеха. Широкие ворота были закрыты, из сада громко звучала музыка. Играла, само собой, группа «Не к Спеху». Груздев нажал кнопку вызова домофона. - Не отвечает? - спросил Лёлек шепотом. Они стояли перед квартирой Фёдора «Кспеха» Молотова, лидера известной рок группы «Не к Спеху». Так, по крайней мере, утверждала электронная база данных «Прописка Москва 2007», купленная занедорого на Митинском рынке.
        - Да нет, вроде. - Его напарник еще раз надавил кнопку звонка. - И окна темные. Заходим?
        Лёлек прислушался. В подъезде было тихо - по причине субботнего вечера москвичи предпочли оказаться в тени дачных участков и насладиться прохладой подмосковных водоёмов, нежели оставаться в расплавленной от жары столице.
        - Ну давай. Только тихо. Собаки вроде нет там.
        - Да откуда собака с таким графиком работы? Ты не забывай, что он звезда. Гастроли, концерты, ночные пьянки. Ни одна собака такого не выдержит. С ней же гулять надо, кормить ее регулярно.
        Болек открыл саквояж и негромко позвякивая металлом, выбирал подходящий набор отмычек. Немудрёный замок на массивной железной двери поддался с первого раза. Громила лишь презрительно хмыкнул:
        - «Звезда», а замки нормальные купить мозгов не хватило.
        - Откуда мозги в шоу-бизнесе? Дверь закрой за собой.
        Лучи фонарей начали обшаривать погруженную в темноту прихожую. Раздались приглушенные ругательства - это Лёлек споткнулся о тумбочку для обуви.
        - Я возьму большую комнату, на тебе - спальня.
        Бандиты разошлись по комнатам. За окном гудел машинами Ленинский проспект. Сквозь его шум было слышно, как поскрипывают дверцы шкафов, опустошаемых одним движением. Время от времени раздавался гулкий стук - с вещами никто особо не церемонился.
        Лёлек заканчивал со шкафами, когда из кухни раздался приглушенный голос Болека:
        - Иди сюда! Смотри, чего я нашел! - Ну чего, нашли что нибудь? - спросил Колюня.
        - Да нет, трава слишком высокая. Перепахать бы. - Высокий, коротко стриженный парень, подошедший к мангалу, с силой воткнул Фискарь в землю, прислонил к нему металлоискатель и внимательно посмотрев на Фугера с Мингом, протянул руку: «Андрей Аамет!»
        Пожав поочередно руки Магистру и его помощнику, Андрей решительно отклонил предложенный Колюней стопарик.
        - Ты же знаешь, я не употребляю.
        - Ну, как хочешь. А мы, пожалуй, выпьем, не правда ли?
        Он разлил остатки из бутылки по рюмкам и протянул Фугеру с Мингом. С грустью посмотрев на опустевший сосуд, с широким замахом бросил его за спину. Очертив в воздухе параболу, пустая бутылка с легким шорохом вошла в кусты.
        - Ну что, братья-копари! Давайте выпьем за то, без чего никому из нас не прожить. За нашу кладоискательскую удачу!
        Захмелевший уже Магистр привычно опрокинул в себя стопку. Минг, посмотрев на него, тяжело вздохнул и повторил его движение.
        Георгич, сняв с углей дымящийся шашлык, раздал его участникам застолья, Колюня притащил пластиковые тарелки с вилками, не забыв достать из рюкзака очередную бутылку водки. Увидев еще одну поллитровку, Фугер поморщился, а его помощник, который уже смирился со своей участью, покорно воткнул вилку в кусок обжаренного мяса, истекающего жиром.
        - Ты кетчуп, кетчуп бери! - Колюня с хлюпаньем выдавил на тарелку Минга кроваво красную блямбу из бутылки с надписью «Хайнц».
        - Ну что, как вам шашлык?
        Магистр, поняв, что обращаются к нему, благодарно промычал что-то с набитым ртом.
        - А я что говорил? - расценил мычание как похвалу Колюня. - Я всегда говорил, что шашлыки от Георгича - это что-то особенное. А под шашлык что надо? Правильно! Дёрнуть! Потому что шашлык без водки - это не шашлык, а что?
        Он вопросительно уставился на Минга. Тот только пожал плечами в ответ.
        - Шашлык без водки это… - Колюня презрительно сплюнул и ловким движением сорвал пробку с новой бутылки. - Шашлык без водки - это барбекю! - Вон там, под навесом, барбекю. - Груздев вел Макса и Настю по участку. Огромные колонки на балконе двухэтажного особняка извергали из себя ритмы и мелодии современной эстрады, то бишь, наполненные рыком и гитарными запилами опусы группы
«Не к спеху». Старые яблони, подсвеченные спрятанными в траве зелеными и синими фонарями, смотрелись зловеще. В центре участка, достаточно большого, кстати, располагалась освещенная фонарями площадка. Посередине зеленел стол для настольного тенниса, около которого сновали два непонятных персонажа. Судя по тому, что им не удавалось удержать мячик на столе более двух-трех ударов, они были уже изрядно подогретые. Впрочем, это их не очень беспокоило. Каждый раз, когда шарик улетал в траву, они, глупо хихикая, отправлялись на его поиски, чтобы, отыскав, опять не совладать с ним. Рядом с площадкой располагался навес, под которым толпилась основная масса гостей. Оттуда приветливо пахло жареным мясом.
        - Кспеха не видели? Где хозяин? - Груздев подходил, здороваясь, то к одному, то к другому гостю. Те лишь пожимали плечами.
        - Вы пока здесь потусите, я пойду в доме поищу его. - Он удалился, а Маршалин с Настей присоединились к толпе. Оказалось, что совсем не барбекю было в центре внимания разношерстного сборища. На большом дубовом столе возвышался огромный кальян с прозрачной колбой, наполненной густым белым дымом. Из него тянулись несколько шлангов, которые передавались по кругу неопрятно одетыми девицами и сутулыми длинноволосыми юношами. Макс принюхался. Запах яблочного табака не перебивал еще один, сладковатый аромат.
        - Мама знает, чем ты тут занимаешься? - спросил Маршалин у какой то девчушки, и пока она пыталась вникнуть в суть вопроса, отобрал у нее трубку кальяна. Глубоко затянувшись, он не смог удержать дым в себе и закашлялся.
        - Ох, ничего себе! Нормально так! Хочешь? - он протянул трубку Насте.
        - Никакой гигиены. - Отказалась Настя. - Пойдем, лучше, шампусика глотнем.
        Стол рядом с кальяном был заставлен разнообразными бутылками. Макс отыскал среди них Асти, потрогал его.
        - Оно же теплое.
        - А, ну и что. Быстрее подействует.
        - Как скажешь. - Маршалин отвинтил проволоку и, слегка встряхнув, прицелился в висящий на столбе фонарь. Раздался громкий хлопок. Пробка, пробив крону дерева, ушла в ночное небо.
        - Ох, ничего себе! - раздался голос рядом с Маршалиным. - Я подумал, что у меня мозг лопнул. Вот думаю, трава какая качественная. Только затянулся, а мозг бац - и лопнул.
        - Береги себя, дружище, - пробормотал Макс и оглянулся в поисках бокалов.
        - К черту условности. - Настя забрала у него Асти и приложилась прямо из бутылки. - Мы же на пикнике, правда?
        - Не забывай, что мы здесь по делу. - Он достал мобильный и набрал номер Груздева.
«Ну что, ты нашел его?»
        - Да, заходите в дом, на второй этаж поднимайтесь.
        В огромной гостиной особняка на кожаных диванах и креслах развалилось несколько разнополых представителей молодежи. Они, будто загипнотизированные, смотрели на гигантский плазменный телевизор. На экране дебиловатый кот гонялся за вызывающе наглым мышонком. Время от времени кто-то из зрителей, оценив очередной сюжетный ход, заливался глупым смехом.
        - Обдолбыши, - негромко констатировал Макс. Перешагнув через несколько пар ног сидевших прямо на полу людей, они с Настей поднялись по лестнице на второй этаж. Ткнув наугад одну из дверей, Макс заглянул в темноту комнаты, но, услышав возню и ритмичное сопение, поспешно закрыл дверь.
        - Что там?
        - Все нормально. Лучше набухаться и заняться сексом, чем накуриться и смотреть мультфильмы.
        - Ты правда так считаешь? - лукаво спросила спросила Настя. - Ну тогда вот, держи. - Она протянула ему бутылку Асти.
        - Намёк понял. - Маршалин усмехнулся. - Но я за рулем.
        Он покачал головой и толкнул следующую дверь. Видимо, это была библиотека. По крайней мере, книг в этой комнате находилось немало. Помимо стеллажей с литературой там находился камин, растопленный, несмотря на жару. Перед камином стояли такие же кожаные кресла, как на первом этаже. Именно в них расположились Груздев и, собственно, хозяин этого дома.
        - О! Вот и мои друзья, про которых я тебе рассказывал. Знакомьтесь. Это Максим Маршалин, известный кладоискатель, это его подруга Настя, а это - Федор «Кспех» Молотов, тот самый - известнейший и всенародно любимый.
        - Весьма! - проговорил Кспех, пожимая руку Макса. Глаза его смотрели немного в разные стороны, и было непонятно, то ли он немного косит по жизни, то ли сказывалось влияние допинга. «А может, и то, и другое», - подумал Маршалин.
        - Что «весьма», простите? - Не поняла Настя.
        - Просто, весьма. Какая разница, что именно, - ответил Кспех, и Макс понял, что он не очень ошибся в своей оценке.
        - Федь, помнишь, я тебе говорил, что Макса очень интересует тот сосуд. В плане, так сказать, профессионального любопытства. Ты не мог бы его нам показать. Мне, черт возьми, тоже очень даже интересно, что же это такое.
        - Весьма, - ответил Кспех. - Только, чур, не подглядывать. - Он поднялся из кресла и направился к стеллажу с книгами.
        - Не обращайте внимания, он немного со странностями, - прошептал Груздев, наклонившись к Маршалину с Настей. - «Весьма» - это у него такой позитивный ответ.
«Отнюдь» - негативный. Ну, как «да» и «нет».
        - А почему просто бы не сказать «Да» или «нет»? - Не поняла Настя.
        - Почему, почему? Потому! Гений потому что. Он просто не умеет. У него все вот так вот. С подвывертом.
        - Понятно.
        Макс, тем временем, пытался в зеркале на стене рассмотреть, что делает Кспех. Тот открыл створку стеллажа, который плавно отъехал вместе со стоящими на нем книгами. Судя по писку нажимаемых кнопок, музыкант вводил какой-то код, после этого с тяжелым лязгом открыл массивную дверь встроенного сейфа. Достав оттуда свое сокровище, он вернулся к гостям.
        - Вот он. Таинственный сосуд. Сокровенная чаша познания.
        Макс взял в руки знакомый предмет. Провел пальцами по вязи букв. Обратил внимание, что его, видимо, пытались открыть - небольшая часть материала, которым была залита пробка, была отломана. Кто-то начал ковырять, но потом передумал. Макс с грустью глянул на Груздева. Если бы его сейчас не было рядом, можно было бы звездануть этого и так звезданутого певца золотой бутылкой и спокойно ретироваться. Вряд ли два десятка укурков этажом ниже даже обратили бы на него внимание.
        С другой стороны, если бы не Груздев, не факт, что он бы смог попасть сюда. Подставить друга, совершив открытый грабеж, Маршалин не мог - совесть не позволяла. Он передал сосуд Насте, подождал, пока они с Груздевым рассмотрят его. Одноклассник с любопытством, а Настя еще и со страхом, ведь, в отличие от Груздева, она была в курсе возможного содержимого.
        - На каком языке эти надписи? - спросил Груздев, и едва Макс хотел ответить, как Кспех опередил его.
        - Это древне-персидский. Забытый ныне мертвый язык, на котором говорили древние персы.
        - Вот как? - удивился Макс. Он опять взял сосуд в руки. - Слушай, а продай мне его.
        - Отнюдь! - возмутился Кспех и забрал сосуд из рук копателя. - Я не могу продать его. Его содержимое бесценно.
        - Так ты в курсе, что там внутри? - еще больше удивился Маршалин.
        - Весьма! Эти надписи - я смог прочитать их.
        - И что же там написано?
        - Там написано, что внутри этого таинственного сосуда уже несколько тысяч лет скрывается… - Он сделал паузу для пущего эффекта. - Джинн!
        - Кто?!
        - Джинн!
        Кспех пошел к сейфу, намереваясь спрятать свое сокровище, Настя вопросительно посмотрела на Макса, но тот лишь покрутил пальцем у виска, кивнув на артиста.
        - Более того, - произнес Кспех, когда закрыл сейф и водрузил стеллаж на место. - Я собираюсь выпустить его. Ведь известно, что тот, кто выпустит джинна из заточения, будет вечно повелевать им.
        - А ты хочешь повелевать джинном? - спросил Марашалин, глядя на Кспеха уже с медицинской точки зрения.
        - Я буду повелевать миром! И джинн будет лишь орудием в моих руках. - Певец на секунду задумался. - Хотя нет, пожалуй, не всем миром. Гондурасом, например, я повелевать не буду. Мне название не нравится. И Люксембургом тоже не буду. Это унизительно - повелевать Люксембургом. Он такой маленький. А всем остальным миром - пожалуйста.
        - Понятно. - Макс с неприкрытой жалостью посмотрел на Кспеха. Было ясно, что косоглазие, даже как следствие употребления допинга, было не единственным недугом звезды. - А когда ты собираешься его выпустить?

«Сколько у меня времени, чтобы избавить тебя от сосуда?» - подумал Маршалин про себя.
        - Завтра! Это будет завтра! Там, в таинственном центре духовной славянской силы, - Кспех махнул рукой в направлении Северо-Северо-Запада. - Там я выпущу джинна на волю. И стану его повелителем. А потом… А потом и повелителем всего мира.
        Неожиданно он посмотрел на Макса абсолютно нормальным взглядом, без признаков косоглазия и сумасшествия, и абсолютно нормальным голосом добавил:
        - Кстати, и телевидение будет. Один канал точно. А может, и два.
        Маршалин задумался. Вариант грабежа уже не казался ему совсем уж неприемлемым. Если завтра этот дебилоид собирается открыть сосуд, то в его распоряжении есть всего ночь. Правда, сейчас ситуация усложнилась - святыня находится в сейфе, а значит, к грабежу придется добавить еще и пытки. Надо же будет как-то узнать код сейфа. Ладно, будем действовать другим путем.
        - Слушай, а где находится этот центр духа? Вообще, можно мы тоже посмотрим, как вы будете джинна выпускать?
        - Посмотреть можно, весьма. А таинственный центр духовный силы славян находится там. - Кспех Молотов опять показал рукой, но в этот раз на Северо-Восток.
        - Понятно, - сказал Макс. - Тогда до завтра.
        - Весьма! - ответил певец.
        Гости оставили его одного и спустились вниз. Выйдя на улицу, Макс закурил. В голове начал созревать план. Осталось только узнать, где находится этот центр силы духа. Придется брать языка. Маршалин вернулся в дом. Решив, что от укуренных поклонников анимации вряд ли можно будет чего-то добиться, он решил исследовать первый этаж особняка в поисках более полезного информатора. Зайдя в кухню, он обнаружил там одинокого мужчину, который с бутылкой пива в руке смотрел футбол по маленькому ЖК телевизору на стене.
        - Привет, - сказал Макс.
        - И тебе туда же, - ответил мужчина, не отрываясь от телевизора. - Что, покурили, и на хавчик пробило? Вся еда на улице, иди отсюда.
        - Да нет, я не за едой.
        - А зачем? У вас, наркоманов, вариантов немного. Либо пожрать, либо под диван заныкаться, это если «измена». Ну, или мультики смотреть и ржать как ненормальные.
        - Мне духовный центр силы нужен. Координаты.
        - О как! Координаты! - Мужчина внимательно посмотрел на Макса. - С Космосом собрался общаться? Да, видимо вштырило тебя совсем не по-детски. Ну да ладно, и не такое здесь видали. Пиши координаты. - Он усмехнулся. - Дмитровский район. Село Ильинское. От него три с половиной километра на Юго-Восток. Через речку. На горе.
        - Спасибо большое.
        - Пожалуйста. Привет Альфа-Центавре, - ответил мужчина и погрузился обратно в футбольные баталии.
        В недоумении Макс вышел на улицу. Настя и Груздев ждали его на крыльце.
        - Слушайте, я там на кухне мужика встретил, он странный такой. В смысле, наоборот, он нормальный. На фоне остальных ненормальных он странно выглядит.
        - Так это Петр Иванович. - Груздев улыбнулся. - Водитель Кспеха. Он тебя тоже за придурка обдолбанного принял?
        - Ага.
        - Да, не любит он их. По матушке кроет. А иногда и пендаля может отвесить. Только ему Кспех такую зарплату положил, что терпит. Что поделаешь, семью надо кормить.
        - Понятно. Ну что же, похоже, у меня есть план. Надо только успеть все подготовить. Погнали! - Да не гони ты! - Болек сидел на кухне и листал прошлогодний Плэйбой. - Ну, подумаешь, решил перекусить немного. Кстати, тут еще осталось. Хочешь?
        - Тебе бы только жрать, - проворчал Лёлек, но пирожок взял. - С чем он?
        - Вот эти, круглые - с рыбой. Вот эти - с капустой. А те, треугольные, - «Робин Гуд».
        - Почему «Робин Гуд»?
        - Потому что с луком и яйцами.
        - Ну так, чайник поставь, что ли. Сидим тут всухомятку. А я пока подумаю.
        Лёлек откусил кусок пирожка и внимательно смотрел, как Болек пытается совладать с электронным поджигом итальянской газовой плиты.
        - Да ты нажми и держи. У тебя что, газа никогда не было?
        - Почему не было? - Борис наконец совладал со сложной техникой. - Был. У бабушки, в деревне. Правда, из баллона.
        - В деревне… - протянул Лёлек задумчиво. - Точно, в деревне!
        - Что в деревне?
        - Да все в деревне! Помнишь, когда мы в бане телевизор смотрели, на заднем плане наша шняга еще стояла?
        - Ну да, мы поэтому и сорвались. И что?
        - Да то, что стояла она на полке. А полка эта была частью этажерки, а эта самая этажерка - стояла у стены, покрытой чем?
        - Чем?
        - Вагонкой!
        - Ну и что?
        - Да то, Спиноза, знаешь, почему мы не видим в квартире ни полки, ни этажерки, ни вагонки?
        - И почему?
        - Да потому что их тут и нет. Они тупо в другом месте?
        - Так это не та квартира? - Понимая, что визит в этот дом подходит к концу, Болек откусил кусок побольше и усиленно зажевал.
        Лёлек с сожалением посмотрел на напарника и пошел доставать чашки.
        - Ты много знаешь квартир, где стены обиты вагонкой? Вот и я таких не встречал. Вагонкой обычно отделывают внутренние помещения чего? Правильно, дачи.
        Он уже не ждал ответов от Болека, и тот только послушно кивал в такт его рассуждениям.
        - То есть, интервью, которое мы наблюдали, происходило не в квартире музыканта, а на его даче. Соответственно, и ехать нам нужно именно туда.
        - Но как мы узнаем, где у него дача?
        Лёлек снял с плиты закипевший чайник и разлил кипяток по чашкам.
        - Ты меня удивляешь, дружище. Если у человека есть дача, то документы на нее обычно хранятся дома. Нам осталось их только найти - и вперед.
        Болеку надоел поучительный тон Лёлека.
        - А если… - Он на секунду задумался, заставляя мозги работать шустрее. - А если… - Даже жевать перестал, чтобы не расходовать полезную энергию. - А если он эту дачу снимает? - наконец, выпалил он и победно уставился на напарника.
        Поглядев на приятеля с некоторой долей восхищения, Лёлек, однако смог отбить и этот выпад:
        - Тогда мы найдем договор аренды. И там тоже будет указан точный адрес объекта загородной недвижимости. - Он взял чай и пару пирожков с собой. - Ты доедай, а я пойду искать документы.
        Из комнаты какое-то время слышался шорох бумаги. В тот момент, когда Болек с сожалением смотрел на последний оставшийся пирожок, из глубины квартиры раздался победный возглас.
        - Есть свидетельство! Снегири. Собирайся, поехали!
        Торопливо заглотив последний кусок, Болек вышел в коридор, осматриваясь. По квартире будто Мамай прошелся. Все содержимое шкафов валялось на полу, вперемешку с документами, которые Лёлек отсеял как ненужные.

«Ну, значит, и посуду мыть не надо», - довольно подумал Болек и покинул гостеприимную квартиру известного музыканта. - Ну да, извесный музыкант. А тебе не все равно? - Одной рукой Макс держал руль, другой - мобильный телефон. - Серега, я с Егорычем уже договорился, он возьмет всё, что надо. От тебя - только мегафон.
        Пока Маршалин обсуждал с Егором детали предстоящей операции, Паджеро уже въехал в Красногорск.
        - Да не бойся ты, ничего нам за это не будет. «Все пройдёт без шума и пыли, гаа», - процитировал он героя Папанова.
        - А Мегафон нам зачем? У тебя же МТС? - спросила Настя.
        Макс улыбнулся.
        - Да не тот Мегафон, что сотовый оператор. Обычный, который голос усиливает. На демонстрациях еще в него кричат «Россия без Путина» и все такое.
        - А он-то для каких целей?
        - Увидишь. Будем Джинна выпускать.
        Из темноты появилась зеленая стелла бензозаправки.
        - Давай-ка заскочим, заправимся. - Решил Макс. - Завтра нам отмотать немало придется. Ты посидишь?
        - Да нет, - Настя вышла вместе с ним. - Я забегу, носик попудрю. Что-то шампанское на волю просится.
        - Девяносто второго, полный. - Макс отправился к кассе. Настя скрылась в глубине магазина. Из-за позднего часа машин практически не было, только Паджеро Маршалина, да черный БМВ у дальней колонки.
        - Ну что, удачно? - спросил Макс, когда они отъехали.
        - Знаешь, не совсем. Машин нет ни одной, а все туалеты заняты. И мужской, и женский.
        Из женского туалета послышалось недовольное кряхтение.
        - «Робин Гуд», говоришь? Кряхти теперь тут, как Кентервильское приведение.
        Мужская кабинка сосредоточенно молчала.
        - А ты подумал, пожиратель отходов, сколько эти пирожки там пролежали? С его-то графиком? Гастроли, репетиции. А они на жаре…
        В ответ послышался только шелест рулона туалетной бумаги.
        - Идиот! - продолжала возмущаться «женская» кабинка. - Из-за твоего обжорства мы опять срываем операцию. Ты, хоть, понимаешь, что мы уже полчаса сидим здесь, как гордые орлы?
        Глава 10. Вышгород

«Ильинское городище (Баранова гора, Баранов лоб, Вышгород на Яхроме). 12-13,
14-17 вв. Культ. слой 0,2-0,4 м. Городище является остатками древнего Вышгорода, известного по письменным источникам как центр волости с 14 в. Впервые Вышгород упоминается среди Дмитровских волостей в духовной грамоте Дмитрия Донского. Многочисленные сведения о Вышегородском стане Дмитровского уезда встречаются в документах 16-17 вв.»
        Археологическая карта России. Московская область. Часть 2.
        - Место здесь и действительно странное. - Серега устроился поудобнее, поправив маскировочную сетку. Он откинулся в ложбинку и закурил.
        - Я, когда первый раз сюда попал, даже и не знал, что здесь было. Сидел как-то на даче, с Настасьей Палной своей, тут Палыч звонит: «Место есть. Поедем? - Поедем!», - говорю. А что, куда, зачем - и не представляю. Знаю только, что Палыч по порожнякам не ездит. Приехали, значит, машины у коттеджей бросили, потом пешком долго идти пришлось. Пока к спутникам «привязались», пока место нашли - благо, с собой был GPS c картами этого захолустья. На гору эту поднялись. Только почему-то не влево взяли, как сейчас, а вправо. Смотрим - шурфы старые. Ну, типа, копал здесь кто-то. Но давно. Ямы некоторые уже заросли, края «оплавились», да и деревьями упавшими перекрыты. Примерно полвека этим ямам, как мы определили. Ну а нам-то что? Взяли лопаты в руки, и давай шурфиться. А находок и нет почти. У меня - крестик, «листик» обычный. У остальных - ничего. Только чешуевина медная - убитая в ноль. И тут, представляете, в одном из шурфов старых Палыч образок литой поднимает. Красивый, блин. Сантиметров пятнадцать размером, здоровый такой! Даже интересно получилось - представьте себе, годах в шестидесятых копал здесь
кто-то. Причем, вряд ли официальные археологи, уж больно шурфы кривые и хаотичные. Такое впечатление, что какие-то местные просто «на ура» ямы долбили в жажде наживы. И вот, копает этот «кладоискатель» яму. Ничего не находит. Плюется, матерится, и идет в другом месте такую же яму рыть. Приборов же не было тогда нормальных. А спустя пятьдесят лет приходит Палыч со своим «Эксплорером». И из ямы этого неудачника поднимает великолепный литой образок. С десяти сантиметров глубины! Короче, перестали мы шурфиться - вроде и земля черная, и керамики полно, а находок - нет. Взяли приборы, пошли по поверхности. Тут повеселее стало. Палыч чешую поднял серебряную. Ивана третьего, ну ту, на которой Аристотель. Дай-ка мне чаек, Егорыч…
        Они выехали из Москвы еще затемно. Макс вообще не ложился. Вчера, когда он предложил Насте отвезти ее домой, та отказалась. После таинственной смерти Артурчика ей страшно было ночевать одной. Макс особо и не настаивал. Он прекрасно понимал её состояние. Ведь еще неизвестно, за какие именно дела Артурчик расстался со своей бесполезной жизнью. С учетом того, что, в какой-то степени, Настя была его сообщником, отправлять ее домой одну было неразумно. В результате, Макс привез девушку к себе, и пока она спала, сидел на кухне, поддерживая себя сигаретами и чаем. Встреча была назначена на пять утра, Маршалин не стал укладываться - решил сначала сделать дело, а потом отсыпаться.
        В назначенное время друзья встретились в самом начале Дмитровки, у Водников, и пошли по трассе двумя машинами. Настю пришлось достаточно серьезно экипировать - понятно, что походной одежды у нее с собой не было. Сейчас она сидела в старом камуфляже Макса, который был размеров на пять больше чем нужно.
        Настя распрямила закатанные штаны и в очередной раз хлопнула себя ладошкой по щеке - несмотря на конец лета, комары здесь были в достаточном количестве - жирные, злобные, агрессивные.
        - Чем они питаются, когда нас нет? - зло пробормотала Настя, в очередной раз опрыскивая себя репеллентом.
        - Воспоминаниями об археологах, - пошутил Макс.
        Позицию они выбрали отличную. Городище располагалось на вершине горы, поросшей густым лесом. С запада, там где гора нависала над устьем ручья, впадающего в Яхрому, плато заканчивалось отвесным обрывом. С юга склон был тоже достаточно крут, вдобавок, лес там был практически непроходимым. Тропа, по которой попадали на гору все желающие, шла по серверному склону. По ней и поднялись в этот раз копатели. С востока путь на плато преграждал высокий вал, но если через него перебраться, вниз можно было спуститься по извилистой, малоприметной тропинке. Именно здесь, на остатках вала, оборонительного заграждения древнего Вышгорода, расположились копатели, оставив тропинку за спиной, как основной путь отступления. Главная поляна - капище, - была у них как на ладони. Алтарь из сложенных друг на друга булыжников тоже отлично просматривался. Копателей же, в свою очередь, видно не было - кусты, деревья и маскировочная сетка делали свое дело. Серега наливал чай, Егор копался с электроникой - готовил подарок любителям мистики и эзотерики. - Слушай, а что такое «чешуя»? - спросила Настя Макса.
        - Это монетка такая. Допетровских времен. Серебра мало было. Технологий тоже не было. Брали проволоку серебряную. Клали между двух штемпелей. Кувалдой «бац» - и монетка готова. С одной стороны - картинка какая-нибудь - ну, типа, герб. С другой - текст: кто из князей эту монетку выпустил. Иногда - имя мастера. Вот, кстати, Аристотель, про которого Серега рассказывал - это грек, резчик, который как раз эти штемпеля и вырезал, изготавливал, в смысле. А Иван Третий - это князь, который эту монету чеканил, ну, в смысле, его деньги это были. Дедушка Ивана Грозного, между прочим.
        - Дедушка Ивана Грозного? Это, должно быть, круто. Знаешь, я через слово его не понимаю. «Чешуя, шурфиться, керамика». А вот, все равно интересно.
        - Ну, про чешую ты уже знаешь. «Шурфиться» - это ямы копать. Обычно, верхний слой снимаешь, сантиметров тридцать-сорок, и прибору легче почувствовать, что там еще ниже скрывается. Ну а «керамика» - это совсем просто. Обломки горшков, черепицы. Это то, что на любом месте древнего поселения обязательно должно быть. По керамике обычно перспективность места определяют. Есть керамика - значит поселение было, значит находки будут. Нет керамики - значит… Да, в общем, ничего это не значит. Находки и без керамики могут быть. Но если на поле выходишь, пару кусочков горшков обломанных найдешь - значит, точно надо прибор доставать. Ладно, ты Серегу слушай. Он как байки травить начнет - хоть записывай.
        Серега отхлебнул горячий чай и закурил еще одну сигарету.
        - Ну, короче. Долбимся мы поверху. Я - вон там, на склоне южном, - Серега показал рукой, - еще одну чешуевину медную отрыл. Тоже убитая, не распознать даже. Там штемпель боком пошел - только три буквы на монетку попали. Но зато буквы крупные такие. Чувствую, значит, раз пула полезли, значит и серебро скоро подтянется. Решили пообедать. Сидим, перекусываем, да рассуждаем - уж больно ямки старые. Ну не может такого быть, чтобы никто этот место не долбил в последнее время. Решили поискать, а вдруг мы, собственно, город и не нашли. Разошлись в разные стороны. Палыч с напарником вон туда, на запад пошли - там обрывом все заканчивается. Эта гора высокая - метров пятьдесят до реки лететь. А я на восток двинул. Иду, прибором да лопатой заросли раздвигаю. А одному, скажу я вам, здесь совсем не весело. Деревья скрипят - как стонут. Звуки какие-то странные со всех сторон. Даже вороны здесь как-то зловеще каркают…
        Все прислушались. Действительно, звуков было много. Трущиеся друг о друга стволы не до конца поваленных деревьев, крики птиц, шум ветра. Настя поежилась, а Егорыч сплюнул, бросил Сереге «Балабол ты», и пошел проверять свою закладку.
        - Ну, в общем, пробираюсь я через кусты, вон те заросли крапивы обхожу, и ба! Городище! Оно здесь! И вал присутствует, и ров. И, самое главное, - изрыто все так, что «мама не горюй». Ямы некоторые - с меня ростом. Я ребятам по рации - так, мол, и так, нашел городище, подгребайте. Подошли все. Смотрят - обалдевают. Мы, оказывается, полдня не в том месте долбились. Городище - оно тут, а мы метров на двести в стороне копали. Что там было - непонятно, может, выселки какие. Но теперь стало ясно - копать тут надо. Причем, судя по чужим раскопам, шурфиться надо не по-детски. А все уже устали. Ходят с приборами, а находок нет. Нет, ну есть, конечно. Гвозди старые, ножи, наконечники стрел, копий. Все ржавое, в руках рассыпается. На таких ведь местах всё подряд копают, не только «цветнину». Причем, я хуже всех себя ощущаю. У Палыча - образок красивый, долларов на триста потянет, да Ивана Третьего чешуя. У напарника его тоже что-то вылезло. А я один, как дурак, без находок стоящих.
        Он увидел вопросительный взгляд Насти и поспешил оговориться.
        - Да нет, вы не подумайте, мы не из-за денег копаем, просто прозвучало это так… корыстно. На самом деле, копаем мы, потому что не копать не можем. Неделю без копа проведешь - такая ломка начинается, что ты! А зимой, так вообще - вешалка. Некоторые, когда совсем ломает, даже зимой копают. Приезжают на поле свое заветное и с прибором - по сугробам. Как сигнал поймают, сначала снег расчищают, потом землю топором рубят. Костры жгут, чтобы оттаяло. Говорят, до весны дотянуть помогает, хотя, я лично до этого еще не доходил. Ну так вот, в общем, я про редкость находки говорил, её удобно в деньгах выражать. Взять тот же ножик, или наконечник стрелы - тысяча лет ему, а не стоит ничего, потому что железо в земле сохраняется плохо. Да и много их, железок этих. А вот монетку пятисотлетнюю - найти посложнее будет. Поэтому и стоит ножик рублей двести - находка исторически ценная, но нередкая. А Иван третий, тот, что Палыч нашел - под сто баксов потянет, потому что монетка нечастая, особенно «в сохране». Так что, вы не думайте, что мы все на деньги меряем, это больше для того, чтобы редкость понятна была.
        - Да ты не оправдывайся, - перебил его Макс. - Вообще, Серега, по тебе и так видно, что ты не ради денег копаешь. Ты давай, дальше рассказывай.
        Серега задумался на секунду, пытаясь понять, комплимент сделал ему Макс или, наоборот, потом решил продолжить:
        - Ну, в общем, шурфиться по-настоящему сил уже нету - уже сколько кубов земли на том неправильном месте перекидано. Хожу, грущу, короче. Раз - сигнал. Вроде, хороший такой по звуку. И «Тёрка» моя сорок шесть показывает, типа, серебро. Но только, слабенький такой, неуверенный. То ли глубоко, то ли цель маленькая. А может, и маленькая, и глубоко. Ну, я рыть начал. Такую яму вырыл, самому не верится. Вон тот куст видите? - Серега показал рукой на куст орешника. - Вот слева, сразу под ним. Копаю, копаю. Сигнал - то появляется, то исчезает. Непонятно. Я в какой-то момент даже бросил, вон туда, за крапиву пошел. Но там тоже пусто. А я думаю, вдруг я, как тот лох из шестидесятых, не докопал несколько сантиметров, а потом придет какой-нибудь «Палыч» и ништяк мой отроет с десяти сантиметров. Вернулся я к кусту этому, ну, типа, к яме своей, и давай дальше копать. И правда, пару раз копнул - вожу прибором - нет больше в яме этой цели. Но, что обидно, и на поверхности, куда я землю вырытую кидал, тоже нет. Я-то знаю, что такое случается, если монетка мелкая на ребро встает. Давай эту землю выкопанную
перебирать. Уже на четвереньки опустился. Не пойму, то появляется сигнал, то опять пропадает. И всё такой же неуверенный. Народ уже вокруг меня собрался - ржут. Типа, не иначе, Серега золото нарыл, чего бы иначе он так
«колбасился». Стоят, насмехаются, а я, короче, «попом» кверху располагаюсь - не могу сигнал поймать, катушка большая, десять дюймов. С такой-то и по крупной монете центр цели не сразу определишь, а тут явно что-то мелкое. В общем, в самый разгар их глумления нашел я цель. Чешуйка серебряная. Маленькая такая. Но главное - птичка там нарисована.
        - Птичка? - удивилась Настя.
        - Ну да. На поздних чешуйках времен Грозного, и до Петра Первого - всадник с копьем - собственно, по нему копейку копейкой и называют. И рисунок там более искусный, что ли. Детали проработаны, всё четко. А на ранних монетках, которые удельные княжества выпускали, каждое в своем варианте, рисунки разные попадаются - и птички, и зверушки всякие. И, самое главное, прорисованы они не так аккуратно, не так тщательно. Будто ребенок рисовал. Эти монетки так и называются: уделы. И вот, вижу я, птичка явно старая. Я потом определил - денга Василия Дмитриевича.
        - Это круто? - тихонько спросила Настя у Маршалина.
        - Ну, в общем, да, - ответил Макс. - Василий Дмитриевич - это сын Дмитрия Донского. Правил в четырнадцатом веке. С тысяча триста восемьдесят девятого года. Шестьсот с чем-то лет монетке.
        - Ух, ни фига себе, - выдохнула Настя. - Сколько же она стоит?
        - Да не особо и много. В последнее время, с развитием кладоискательства, столько их подняли, что Василий Дмитриевич перестал быть редкостью. Долларов сто. Если повезёт, двести.
        Серега, тем временем, продолжал.
        - В общем, как я птичку эту поднял, так у нас второе дыхание открылось. Уже опять шурфиться собрались. Но тут мне один местный житель позвонил. Тоже Серега зовут, он здесь недалеко, в деревне живет. Говорит, пошел на почту, а рядом, соседняя дверь - околоток местный, в смысле, отделение милиции. И услышал он, как менты совещаются, типа, какие-то копатели на памятник археологический залезли, и они сейчас их брать поедут.
        - А что, здесь нельзя копать? - удивилась Настя.
        - На АКРе? Нельзя, конечно, - усмехнулся Серега.
        - А что такое АКР?
        - АКР - это археологический памятник, занесенный в так называемую «Археологическую карту России». Обычно, это просто место, где раньше было селище какое, или городище, вот как здесь. Проведение раскопок без Открытого листа на АКРе - это уголовное преступление.
        - А Открытый лист - это что?
        - Не парься, - вступил Макс, - это для археологов, не для нас. Разрешение на раскопки. - Он повернулся к Сереге. - Чем все закончилось-то?
        - Да ничем. Собрали мы манатки - приборы, лопаты, - да и двинули к машинам ускоренным шагом. Может, к нам менты собирались, может, нет. Проверять никакого желания не было. Так вот, к чему я это все? А, ну да! Когда к машинам шли по дорожке этой лесной, - Серега показал вниз на дорогу, по которой они пришли сегодня утром. - Слышал я, короче, звуки странные, как будто в барабан огромный кто-то долбит. Бам. Бам. Бам. Ну, мало ли, подумал. Место такое. Всяких придурков оккультных привлекает, как, в общем-то, и сегодня. Сидит такой Вася на месте
«духовной силы славян», и в барабан хреначит. Богов славянских, значит, призывает. Только, вот, когда я домой приехал, да в интернет залез, тут мне основательно поплохело. Я про это место отзывы на сайте геокешэров нашел. Ну и рассказы всякие, кто как на Вышгород добирался. Так вот, парень один зимой сюда ходил. На лыжах. Тоже придурок, конечно, сюда-то и летом заманаешься идти, а он зимой. Только, вот что странно. Он, когда обратно шел, тоже эти «там-тамы» слышал.
        - А что странного? Ты же сам сказал, сидит какой-нибудь Вася, да в бубен долбит.
        - Да то, что летом я этого Васю себе могу представить - лето, речка, пиво
«Клинское». Девчонки, такие же полоумные, в шалашах гадают заманчиво - хоть и немытые неделю, но девчонки. Пусть хоть и десять раз оккультные. Но вот чтобы зимой, когда здесь снега по эти самые… - Он посмотрел на Настю, смутился. - Ну, по пояс, короче, сугробы, и температура минус тридцать - вот тут даже редкостный дебил, даже если заберется сюда, то не в бубен будет бить, а думать, как свалить отсюда поскорее в тепло и уют. Когда жо… ну, в смысле, когда ноги отморозишь - тут никакой тебе центр духовной силы не поможет.
        Серега замолчал. Прислушался.
        - Да вот же - опять эти барабаны.
        И действительно, уже и Макс с Настей услышали где-то далеко низкие удары барабана.
        - Чего-то мне не по себе, - сказала Настя. - Послушайте, а на этих «капищах», небось, всякие безобразия творились. Ну, ведьмы, там, колдуны, шаманы.
        - В общем, да. Богам здесь поклонялись всяким. И не все те боги особо благожелательными были. И жертвы тут приносили. Возможно, даже и человеческие.
        С одной стороны, Максу в шутку хотелось попугать Настю, с другой - он уже сам отчетливо слышал удары большого барабана.
        Поблизости раздался шорох. Настя ойкнула. Через вал перевалился Егор и уселся рядом с ними.
        - Егорыч, ты слышишь там-тамы? - спросил его Серега.
        - Слышу. Только это не там-тамы, а бумбокс.
        - Что?
        - Бумбокс. Магнитофон фирмы Филипс. Наши друзья идут. Я их на тропе рассмотрел. Там человек десять. Телевидение с собой притащили, идиоты. Ведущая, пока по тропе поднималась, уже два раза навернулась. Что неудивительно, с такими каблуками. Сейчас вы сами все увидите.
        Музыка становилась громче. На поляну стали выходить люди. Впереди, подняв над головой сосуд, шел Кспех. Рядом, пытаясь поспеть за ним, семенила, постоянно проваливаясь каблуками в мягкую лесную землю, ярко одетая девица с микрофоном в руке. За ней следом брёл флегматичный бородатый оператор, который смиренно тащил на плече огромную видеокамеру. Время от времени он останавливался, чтобы подождать, пока телеведущая освободит застрявший в очередной западне каблук. Источником звуков был огромный магнитофон, который нёс долговязый волосатый парень. За ним на поляну вышло ещё несколько человек. У большинства из них были длиннющие волосы и черные кожаные «косухи», усеянные клёпками. Хотя, попадались и более пестрые, попугаистые персонажи. Народ распределился по поляне, многие закурили. Здоровый лысый толстяк, тяжело дыша, водрузил на середине поляны ящик пива, за которым сразу потянулись страждущие. Судя по возгласам, подъем на гору им дался нелегко. К физической нагрузке, большей, чем подъем-переворот бутылки с алкоголем, многие оказались не готовы.
        Егор толкнул Макса в плечо: «Пора!»
        По краю вала они бесшумно заскользили вниз. Макс оглянулся и показал Сереге рукой на наушники портативной радиостанции. Серега спохватился и быстро нацепил гарнитуру.
        - Не зевай. Приготовься, - шепотом сказал Маршалин.
        - Все готово. - Серега достал из объемного рюкзака красный мегафон.
        Егор с Максом дошли по склону практически до поляны. Яма, выкопанная Серегой несколько лет назад, стала им укрытием. Алтарь из камней находился метрах в пяти. Скрытые кустами орешника, они могли наблюдать, что происходит у капища.
        - Это Муз-ТВ и ваша ведущая Таня Танина. - Телезвезда бодро тараторила в микрофон, стоя напротив алтаря с водруженным на него сосудом. Рядом с каменным сооружением расположился Кспех. Он встал на колени, и время от времени воздевал руки к небу, возносил молитву богам. Ну, по крайней мере, так это выглядело со стороны. Друзья Кспеха тоже встали на колени широким полукругом, сложили руки крест накрест на груди - так, видимо, приказал им предводитель. При этом они с явным любопытством наблюдали за происходящим.
        - Сегодня мы присутствуем на знаменательном событии. Это эксклюзивный репортаж только для МузТВ, - продолжала ведущая без остановки. - Мы с вами будем присутствовать при том, как лидер самой популярной, самой загадочной, самой мистической группы нашей страны, группы «Не К Спеху», а именно, тот самый, да, да, тот самый великий и ужасный Кспех Молотов, его вы видите прямо позади меня, так вот, этот самый Кспех Молотов, лидер группы «Не К Спеху», сегодня пригласил нас, только канал МузТВ, на знаменательное событие. Тот золотой сосуд, который вы видите прямо на алтаре, так вот, по мнению великого Кспеха Молотова, в этом самом старинном золотом сосуде, покрытом таинственными древними письменами, был заперт на долгие века, таился в заключении, страдал от клаустрофобии, кто бы вы думали? Да, да, именно так, в этой драгоценной бутылке, по мнению Кспеха Молотова, спрятан великий и могучий Джинн! И только канал Муз-ТВ, и я, ваша ведущая Таня Танина, а значит, несомненно, и вы, наши дорогие зрители, только мы будем присутствовать при том, как Кспех Молотов, основатель и руководитель известнейшей группы «Не К
Спеху», совершит таинственный и опасный обряд освобождения Джинна!
        Каждый раз при слове «Джинн» телезвезда делала такие круглые глаза, что, казалось, они вот-вот выпадут и укатятся в заросли крапивы.
        - Для совершения этого обряда было выбрано самое страшное, самое труднодоступное, самое таинственное место Подмосковья. - Ведущая повела рукой вокруг себя, и камера последовала за этим жестом, запечатлев панораму происходящего. - Именно здесь, в двух часах езды от столицы, на вершине этой недоступной горы, куда мы все-таки смогли попасть, чтобы вы, дорогие телезрители канала МузТВ, стали свидетелями этого знаменательного события, так вот, на самой вершине этой горы находится великая святыня древних славян, место жуткое и таинственное, место всевозможных жертвоприношений и прочих культовых обрядов, именно здесь, как считают многие, находится знаменитый «Центр Силы» и, честно говоря, когда стоишь здесь, в центре этого, простите меня за тавтологию, «Центра Силы», чувствуешь такой прилив силы, что даже трудно представить себе, что же произойдет дальше, когда известный певец и композитор Кспех Молотов, солист и руководитель группы «Не К Спеху», откроет этот таинственный золотой сосуд и выпустит наконец великого и могучего Джинна, - она опять округлила глаза, - из заточения, в котором он содержался в
течение нескольких, вы только представьте себе, нескольких тысячелетий.
        Телеведущая еще пару секунд смотрела в камеру с вытаращенными глазами и абсолютно молча, после чего разразилась такой бранью, что Егор с Максом невольно пригнулись.
        - …..! Какого….! Мало того, что я….! как последняя….! Лезу на эту……!скую гору, ломая каблуки на туфлях, которые..! стоят….! почти семьсот евро, так еще этот….! режиссер не нашел лучшего места для «стенд апа», чем этот…! муравейник! Ты куда смотрел…! У меня эти муравьи в трусах уже. Ты, что ли, пи…! будешь теперь их оттуда выковыривать?
        В гарнитуре радиостанции было слышно, как хихикает в микрофон Серега.
        Молоденький парнишка слащавого вида, - видимо, это и был режиссер, - бросился к телеведущей, пытаясь ее успокоить, но это было не так-то просто. От группы телевизионщиков то и дело раздавались визги репортерши:
        - Какое….! другое место? Да эта…!ская гора - вся как один большой муравейник!
        Тем временем, у алтаря началось движение. Кспех встал с колен и, вытянув руки вверх, истошно заорал: «Братья!»
        Режиссер толкнул оператора, мол, снимай, а сам постарался отвести телезвезду подальше, чтобы она своими возмущениями не испортила звукоряд.
        - Брааатья! - истошно провопил Кспех и, оглянувшись в сторону телеведущей, добавил уже тише: - И сестры! Сегодня мы с вами, совершаем чудо! Мы выпускаем из заточения великого и ужасного, могучего и бессмертного, всесильного и прекрасного… Джинна!
        - Пора. - Егор протянул Максу противогаз и достал такой же сам. Подождал, пока Маршалин с непривычки провозится с «изделием номер 1». Убедившись, что тот справился, нажал на кнопку брелока сигнализации. Макс внутренне напрягся, но вроде ничего не произошло. Кспех по-прежнему продолжал вещать визгливым тембром:
        - Ты несколько тысяч лет томился в заключении, и вот теперь я, Кспех Молотов, говорю тебе: «Ты - свободен!»
        Макс недоуменно смотрел на Егора, но тот показал большой палец и кивнул на поляну. Стало заметно, что пространство между ближайшими к алтарю деревьями заполнилось густым дымом.
        Егор нажал еще одну кнопку, раздался громкий хлопок, и дыма стало намного больше.
        Сосуд с алтарем практически скрылся в дымовой завесе.
        Не особо ожидавший такого развития событий, Кспех однако быстро сориентировался, и продолжил вопить.
        - Приветствую тебя, о Всемогущий! Это я, Кспех Молотов, освободил тебя!
        - Серега, давай! - скомандовал в микрофон Егор и скользнул за кусты в направлении алтаря.
        Со стороны вала раздалось громкое откашливание, а потом голос Сереги, усиленный мегафоном, громко и зловеще проорал: «Ха Ха Ха!»
        - Давай еще, - раздался голос Егора в наушниках.

«Ха Ха Ха Ха!» - раздалось сверху, и на этот раз получилось действительно зловеще. К моменту последнего «Ха!» Егор скатился в яму к Максу и бросил ему в руки артефакт. «Уходим! - услышал Макс в гарнитуре. - Серега, давай последний раз»

«Ха Ха Ха Ха!» - проорал Серега совсем уже зловеще, и Егор нажал еще две кнопки на брелоке. В районе алтаря раздали взрывы.
        Маршалин, зажав под мышкой свою вновь приобретенную реликвию, поскользил по склону вслед за Егором. Он хотел снять противогаз, но Егор остановил его.
        Только когда копатели оказались за валом, он разрешил избавиться от резиновой маски. Серега и Настя уже ждали их, рюкзаки были собраны.
        - Ну что, уходим? - спросил Серега, увидев сосуд в руках Макса.
        - Подожди. - Макс подполз к краю вала и посмотрел на поляну. Дым потихоньку рассеивался. Было видно, что в рядах «выпускателей Джинна» не просто смятение, большинство из них корчилось на земле, держась за животы. - Егорыч, что это с ними?
        - Пойдем скорее, внизу расскажу. Все в порядке с ними будет. Ну, почти.
        Копатели направились вниз по тропинке. Склон был настолько крутой, что иногда приходилось цепляться за ветки и кустарник, чтобы не упасть. Маршалин, насколько мог, страховал Настю. Егор с Серегой несли рюкзаки. Наконец они вышли на лесную дорогу. Где-то в километре, на неприметной поляне, были оставлены внедорожники.
        Шли быстрым, размеренным шагом, который к разговорам особенно не располагал. Серега с Егором шли напрямик, Макс помогал Насте обходить глубокие, шириной во всю дорогу, лужи. Только дойдя до машин, скинув поклажу в багажники, и достав оттуда упаковку с водой, копатели уселись прямо на траву.
        - Егорыч, так что там с ними? - спросил Макс, сделав большой глоток минералки.
        - А ты думаешь, я тебе противогаз только от дыма дал? - усмехнулся тот. - Нет, брат, там дымовуха не простая была, а с сюрпризом.
        - А что за сюрприз?
        - О, браза! Я уверен, им понравится. Года два назад мы с пацанами под Ржевом
«блин» немецкий вскрыли, нетронутый. Ну, в смысле, блиндаж, - пояснил он для Насти. - Так вот, помимо разных ништяков мы там ящик шашек дымовых нашли. Ну, естественно, парочку прямо там, на месте запалили - проверить на предмет работоспособности. Так вот, оказалось, что шашки эти не простые. Газ, который они выделяют, вызывают у бойцов такую всеобъемлющую диарею, что те не просто воевать, думать перестают.
        - Что вызывают? - не расслышала Настя.
        - Диарею. Понос по-нашему. Мы из-за тех двух шашек, что прямо у блиндажа сожгли, сутки из-под кустов не вылезали. А сегодня я три заложил.
        - Егорыч, - Серега подсел к нему. - А сколько у тебя противогазов с собой было?
        - Два, а что?
        - Да то, что, если бы ветер в нашу сторону подул, что бы мы делали?
        Егорыч задумался.
        - Знаешь, Серега, если бы ветер подул в вашу сторону, то ты бы домой пешком шел.
        - Это почему?
        - Да потому, что я бы тебя после этого месяц бы к себе в машину не пускал бы, и другим не советовал.
        Серега обиженно засопел. Настя обеспокоенно повернулась к Максу:
        - Он серьезно?
        - Да нет, конечно, - ответил Макс. - Егорыч - профессионал. Он направление ветра первым делом просчитал. Да и позицию нашу он выбирал не просто так. Не переживай, это он просто Серегу подкалывает. По привычке.
        Прежде чем грузиться в Паджеро, Маршалин громко хлопнул в ладоши, привлекая внимание:
        - Дорогие коллеги, по поводу удачно завершенной операции по освобождению из вражеского плена нашей ценной находки, я приглашаю всех присутствующих сегодня вечером ко мне.
        - И меня? - улыбаясь, спросила Настя с пассажирского места.
        - Вас, мадемуазель, в первую очередь.
        Два внедорожника легли на обратный курс, раздвигая зубастым рисунком резины жидкую глину лесных дорожек.
        Глава 11. Спокойной ночи
        Спи, моя радость, усни!
        В доме погасли огни;
        Пчелки затихли в саду,
        Рыбки уснули в пруду….
        Колыбельная. Русский текст С. Свириденко, музыка Б. Флиса - В. А. Моцарта
        - Так, кому пива еще? - Маршалин подошел к холодильнику. - Креветки сейчас уже будут готовы. Не хочу потом специально бегать, говорите прямо сейчас.
        Друзья сидели в просторной гостиной Макса, из кухни источала приятные запахи кастрюля с королевскими креветками, а на столе, в запотевших бутылках, выставленное на заклание, прощалось с жизнью немецкое пиво Пауланер.
        Убедившись, что все готовы насладиться трапезой, Макс принес первую партию креветок - огромную тарелку с наваленными розоватыми тушками морских жителей.
        - Соус берите обязательно. Если съесть королевскую креветку без этого соуса, то весь смысл того, ради чего норвежские рыбаки лишили жизни это невинное создание, будет безвозвратно утерян.
        - Ммм… - Настя окунула хвост креветки в соусницу и облизнула его. - Это просто волшебно! Как ты его сделал? Это просто сказка какая-то. Никогда в жизни такого не пробовала!
        - Соус? - Макс усмехнулся. - Я хотел рассказать вам о тайне Ковчега, пропавшего в веках, а ты просишь про соус?
        Егор деловито обмакнул креветку, откусил половину, причмокнул и подвел итог.
        - Макс, человечество лишилось Ковчега несколько тысячелетий назад. Я думаю, оно подождет еще пару минут. Тем более, что соус действительно чумовой. Без Ковчега я, вероятно, обойдусь, но без этого соуса я уже никогда не смогу есть креветки.
        - Ну хорошо, раз вы такие гурманы, придется вместо одной тайны рассказать вам две. Начнем, как вы и просите, с соуса, а потом плавно перейдем к главной загадке человечества. Итак, рецепт соуса… Назовем его, допустим, «а ля Камерер».
        - Это в честь героя Стругацких? - блеснул эрудицией Серега.
        - Да нет, мне его сосед по даче рассказал. У него сеть салонов тайского массажа, он в Тай мотается чаще, чем я на работу хожу. Поэтому, в вопросах потребления морепродуктов ему вполне можно доверять. А фамилия у него - как раз, Камерер. Итак, берем обычный майонез. Можно «легкий», можно оливковый - не важно. Добавляем туда обычный соевый соус. Выжимаем половинку лимона. И все это взбиваем вилкой. Соус готов.
        - Так просто, - удивилась Настя.
        - Так все гениальное просто, дорогая, - подмигнул ей Макс.
        - Обалдеть! И так вкусно.
        - Ну что, давайте я принесу вторую партию, и перейдем, наконец, к Ковчегу.
        Очередное блюдо с дымящимися креветками было водружено на стол, очередная бутылка Пауланера лишилась пробки, друзья выжидательно смотрели на Маршалина.
        - Даже не знаю, с чего начать, - замялся Макс.
        - Начни сначала, - резонно заметил Егор.
        - Ну хорошо. В начале было Слово. И Слово это - Бог.
        - Эй, подожди, - промычал Серега. - По-моему, слишком издалека начал.
        - Всё вам не так. Ладно, пропустим несколько столетий. Адам и Ева, райский сад. Всё, вроде, шло хорошо, пока Еве не захотелось фруктов. Изгнание из рая, пошли детки. Детки получились не очень, вели себя отвратительно, за что и были наказаны - случился великий потоп и только Ной с его ковчегом уцелели. Опять стали помаленьку размножаться. Опустим историю Каина с Авелем и прочие байки. Притормозим на Египетском царстве. Итак, фараоны, исход евреев из Египта. Рулит всем товарищ по имени Моисей. По Божьей подсказке он управляет «избранным» народом, ну, типа, топ-менеджер. Пока все понятно?
        - Ну да, Библия в комиксах у тебя получается.
        - А что вы, собственно, хотели? Сами же сначала слушать не хотели. Остановимся на Книге Исхода. Некий Моисей с вверенным ему подразделением из нескольких сотен тысяч человек ведет свой народ из Египта в землю, которая обозначена в его бизнес-плане как страна обетованная. То есть, его главная цель - «обжектив», так сказать, - довести коллектив до места, где указанному выше народу будет хорошо. В коллективе хромает дисциплина, но худо-бедно они продвигаются. Время от времени Моисей получает подсказки от вышестоящего начальства, с подробными должностными инструкциями для сотрудников. По сути, весь свод правил, перечисленных в Книге Исхода - это инструкция по выживанию в условиях тропического пустынного климата, изложенная простым языком, доступным даже крайним идиотам. Приведу пример - если у животного копыто раздваивается, то есть его можно. Если не раздваивается, то нельзя, и все в том же духе. Главный упор, понятно, на гигиену, ибо в условиях того климата гигиена - это основное. Иногда коллектив перестает слушать своего менеджера, и тогда происходят массовые сокращения - в назидание оставшимся.
Забравшись на гору Синай, Моисей принес оттуда десять заповедей, выбитых на каменных плитах. Чуть позже был создан ковчег для их хранения.
        Маршалин подошел к книжному шкафу и вынул потрепанный временем том. Быстро пролистнул его в поисках нужной страницы и продолжил: - Вот как описывает создание ковчега Библия:
10 Сделайте ковчег из дерева ситтим: длина ему два локтя с половиною, и ширина ему полтора локтя, и высота ему полтора локтя;

11 и обложи его чистым золотом, изнутри и снаружи покрой его; и сделай наверху вокруг его золотой венец.

12 и вылей для него четыре кольца золотых и утверди на четырёх нижних углах его: два кольца на одной стороне его, два кольца на другой стороне его.

13 Сделай из дерева ситтим шесты и обложи их золотом;

14 и вложи шесты в кольца, по сторонам ковчега, чтобы посредством их носить ковчег;

15 в кольцах ковчега должны быть шесты и не должны отниматься от него.

16 И положи в ковчег откровение, которое Я дам тебе.

17 Сделай также крышку из чистого золота: длина её два локтя с половиною, а ширина её полтора локтя;

18 и сделай из золота двух херувимов: чеканной работы сделай их на обоих концах крышки;

19 сделай одного херувима с одного края, а другого херувима с другого края;
[выдавшимися] из крышки сделайте херувимов на обоих краях её;

20 и будут херувимы с распростёртыми вверх крыльями, покрывая крыльями своими крышку, а лицами своими [будут] друг к другу: к крышке будут лица херувимов.

21 И положи крышку на ковчег сверху, в ковчег же положи откровение, которое Я дам тебе;

22 там Я буду открываться тебе и говорить с тобою над крышкою, посреди двух херувимов, которые над ковчегом откровения, о всём, что ни буду заповедывать чрез тебя сынам Израилевым
        Таким образом, можно сделать вывод, что ковчег являлся не только переносным сейфом, где хранились учредительские документы на каменных скрижалях, но и, по сути, средством связи с руководством.
        Обратите внимание на шесты. С учетом того, что народ находится постоянно в движении, вполне резонно их наличие - с их помощью удобно перемещать данное устройство. Но почему нельзя вынимать их из колец?

«…в кольцах ковчега должны быть шесты и не должны отниматься от него».
        Можно, конечно, предположить, что была опасность их потерять. Всё-таки, покрытые золотом палки мог утащить любой негодяй. Но, если исходить из нашей теории о ковчеге, как о некоем аналоге телефонного аппарата, необходимость постоянного нахождения шестов в составе устройства объясняется еще проще - это антенны. А золото, как мы знаем - отличный проводник.
        А почему именно над крышкой, между херувимами происходило откровение? Если рассматривать это сооружение с точки зрения нашей версии, то в херувимах, вероятно, было вмонтировано некое средство вывода информации. Но любое средство связи, особенно мобильное, требует постоянного питания. Вот тут мы подходим, собственно, к нашей находке. Как я уже рассказывал, у нас есть все основания предполагать, что в этом сосуде. - Макс убрал пустые бутылки со стола, подвинул блюдо с остывшими уже креветками и водрузил на стол так удачно вновь обретенную находку. - В этом сосуде находится субстанция, известная нам из Библии, как «Манна небесная». Вот что говорит нам исходник о прямом предназначении этой самой манны. - Маршалин опять открыл Библию.
        И сказал Господь Моисею, говоря:

12 Я услышал ропот сынов Израилевых; скажи им: вечером будете есть мясо, а поутру насытитесь хлебом - и узнаете, что Я Господь, Бог ваш.

13 Вечером налетели перепелы и покрыли стан, а поутру лежала роса около стана;

14 роса поднялась, и вот, на поверхности пустыни [нечто] мелкое, круповидное, мелкое, как иней на земле.

15 И увидели сыны Израилевы и говорили друг другу: что это? Ибо не знали, что это. И Моисей сказал им: это хлеб, который Господь дал вам в пищу;
        То есть, эта субстанция обладает следующими чудесными свойствами - появляется из ниоткуда, исчезает в никуда спустя определенное время, при этом, учитывает день недели, и имеет достаточно высокую энергетическую ценность. Настолько высокую, что целому народу хватало ее для пропитания. Тут-то в наших суждениях впервые встречается слово «энергия». Теперь давайте посмотрим, что еще делали с этой самой манной.
        Макс пролистнул еще несколько страниц.
        - О, вот оно:
32 И сказал Моисей: вот что повелел Господь: наполните [манною] гомор для хранения в роды ваши, дабы видели хлеб, которым Я питал вас в пустыне, когда вывел вас из земли Египетской.

33 И сказал Моисей Аарону: возьми один сосуд, и положи в него полный гомор манны, и поставь его пред Господом, для хранения в роды ваши.

34 И поставил его Аарон пред ковчегом свидетельства для хранения, как повелел Господь Моисею.

35 Сыны Израилевы ели манну сорок лет, доколе не пришли в землю обитаемую; манну ели они, доколе не пришли к пределам земли Ханаанской.

36 А гомор есть десятая часть ефы.
        Какие мы делаем выводы, дорогие друзья?
        - Какие? - повторил его вопрос Серега.
        - Ты хочешь сказать, что этот сосуд с манной… - до Егора, кажется, начало доходить то, что пытался объяснить Макс.
        - Ну? - Маршалин вопросительно посмотрел на друзей. - Кто первый?
        - Батарея? - пробормотал Егор.
        - Именно! Батарея, мобильный источник энергии, резервный элемент питания. Все, что угодно. Чтобы такой прагматичный народ, как евреи, что-то просто так, на память, поместил в Ковчег и таскал это в течение нескольких десятилетий? Да никогда! Если сосуд с манной поместили в Ковчег, то исключительно потому, что эта штука была там просто необходима. Кстати, если вы заметили, рассказ про манну идет в Библии раньше, чем рассказ про Ковчег. И манна небесная появилась у евреев раньше, чем Моисей на горе Синай получил указание о создании Ковчега. Какой из этого можно сделать вывод? Да очень просто, это вам подтвердит любой инженер. Прежде чем разрабатывать основное устройство, надо позаботиться об источнике питания. И в данном случае так и происходит - в 16-й главе Книги Исхода мы узнаем об источнике питания. Причем, заметьте, о Ковчеге еще речи нет, но набрать гомор манны и поместить его у Ковчега (которого в этот момент еще не существует) - задача поставлена. А в 25-й главе мы видим, как ставится задача производства Ковчега, согласно подробной конструкторской документации. Еще один аргумент в пользу
нашей теории.
        За столом воцарилось молчание.
        - Ну, вы тут переваривайте, а я пойду еще пива пока принесу. - Маршалин встал из-за стола.
        Еще четыре бутылки Пауланера встали на столе рядом с сосудом из золота.
        - А как же он сейчас без батареек? - спросила Настя, когда Макс вернулся. - Он же тогда… не работает!
        - Вот именно! Именно поэтому мы должны приложить все усилия, чтобы вернуть этот сосуд туда, где он должен находиться - мы не знаем, сколько этот самый Ковчег сможет проработать без своей батареи, что будет, когда он «сядет», и не разрядился ли он уже. Мы не можем предполагать, выполнит ли он свою функцию в истории человечества, если он будет без энергии, и к чему это все приведет.
        - То есть, ты хочешь сказать, что мы должны найти Ковчег? - скептически усмехнулся Егор. - Вот так вот допить пиво и найти Ковчег?
        - А почему нет? - улыбнулся Макс. - Мы же нашли «батарейку». - Он кивнул на сосуд. - Значит, и сам аппарат где-то недалеко.
        - Ты сумасшедший. - Егор налил себе пива. - Миллионы людей пытались в течение нескольких веков найти пропавший Ковчег Завета, и все остались с носом. А мы вот так вот запросто и найдем?
        - А что, мне нравится идея, - вступил Серега. - Мы монеты имперские находили, чешую находили, уделы находили, и Ковчег найдем… - Он на секунду задумался. - Если повезет, конечно.
        - Обязательно повезет! - Макс опять подошел к книжной полке. - Вот ты говоришь, миллионы людей несколько столетий… - Он достал потрепанную тетрадку. - Только у них не было вот этого.
        - Дневник археолога! - узнала Настя.
        - Именно. Я наконец дочитал его до конца. И вот какая интересная штука получается. Этот археолог считал, что ковчег завета находится в Москве. Более того, он определил примерное место, где этот ковчег может находиться. Нам останется только пойти туда, найти ковчег и вернуть в него эту «запчасть», - он показал на сосуд.
        - И где же он? В Кремле?
        - Ну, почему в Кремле? Там слишком людно, чтобы хранить такую реликвию. Да и ФСО не дремлет. Есть гораздо более спокойное место. Это Свято-Даниловский монастырь.
        - На Тульской? Любопытно. - Егор так и не смог побороть свой скептический настрой. - А чем этот археолог аргументирует такой необычный выбор места?
        - Смотри, достоверно известно, что великий Магистр ордена тамплиеров Жак де Моле был арестован 13 октября 1307 года. Возможно, кстати, что вся эта тема с пятницей
13 числа, как о несчастливом сочетании, пошла именно отсюда, ну да, не суть важно. В течение нескольких дней после этого король Филипп дал приказ арестовать всех членов ордена. Началось следствие. Один из рыцарей на следствии показал, что так называемая казна ордена была вывезена из Парижа и доставлена в порт Ла-Рошель, где погружена на 18 галер, отбывших в неизвестном направлении.
        А вот, что нашел в летописях наш археолог: в том же 1307 году Юрий Данилович Московский находился в Новгороде, и вот какое событие вошло в историю благодаря летописцам: вместе с новгородским архиепископом и всеми людьми Юрий Даниилович встретил заморских калик, то есть, странников-пилигримов, прибывших на 18 набойных насадах - тех же самых галерах. У странников с собой, как говорится, было: «Многое множество золотой казны, жемчуга и камения драгоценные», - чем поклонились князю Юрию, владыке и всем людям; затем мореходные странники пожаловались встречавшим на
«всю неправду князя галлов и Папы». То есть, одновременно с исчезновением из Ля-Рошели 18 галер с казной тамплиеров, точно такие же суда с сокровищами объявляются в Великом Новгороде, вместе с экипажем, который жалуется на бесчинства со стороны «галлов», то есть, французов, и Папы римского, а мы помним, что именно с его молчаливого согласия начались аресты. В итоге, прибывшие товарищи вступают под покровительство московского князя. При этом, в течение двух десятилетий после этого события Москва из скромного городка, практически деревни, превращается в столицу великого княжества. В 1325 туда переезжает церковный престол. В тех же летописях археолог находит, что в тот же период в Москву в массовом порядке приезжали служилые люди - «на коне, в доспехе полном» - то есть, рыцари. Прибывали они из «орды» и Прибалтики, то есть, из двух основных мест базирования тамплиеров - Кипра (через Крым, то есть, «орду») и Франции (через Литву). Логично предположить, что эти самые служилые люди - не что иное, как разрозненные остатки ордена, чудом спасшиеся от инквизиции. Что же касается резиденции тамплиеров в Москве,
тот тут наш археолог также проделал много работы. Самым подходящим местом он определил Даниловский монастырь. Во-первых, он уже существовал к тому времени - он был основан в XIII веке отцом приютившего тамплиеров Юрия, Даниилом Александровичем, сыном Александра Невского. Во-вторых, именно на нем были обнаружены потайные знаки - символы тамплиеров - белый квадрат, четыре кольца срезают его углы, а в центре - роза с шестью лепестками. Есть, правда, и минусы этой теории - археолог сам признается в этом. Надвратная церковь, на которой можно найти символику ордена, построена вместе со стеной только в начале семнадцатого века. Как-то нелогично. С другой стороны, как любая хозяйствующая организация, орден тамплиеров, нашедший приют в Москве, постепенно набирал силу. В какой-то момент старого монастыря стало не хватать, вот они и расширились, отхватив еще земли и построив стены и церкви, не побоявшись, притом, украсить их своей символикой. В любом случае, судя по дневнику, археолог планировал начать исследования подземной части монастыря, надеясь обнаружить там остатки или хотя бы следы подземного храма
тамплиеров. К сожалению, арест и лагеря не дали ему завершить задуманное. Но он твердо убежден, что искать надо именно там.
        - Слушайте. - Настя задумчиво обвела взглядом собравшихся. - А стоит ли его искать, этот Ковчег? Ну, лежит он там, и лежит. Что ему сделается?
        - Знаешь, я сам об этом много думал, - сказал Макс. - Действительно, есть основания сомневаться в необходимости таких поисков. Но позволь, я расскажу тебе одну историю. Был я как-то на море. На Средиземном. Бомбил пляжи с подводным металлоискателем, иногда в горы забирался - «антику» покопать, в общем, отдыхал, как мог, от дождливой Москвы и убитых удобрениями какаликов. И вот как-то подзывает меня хозяин дайв-центра, в котором я снарягу подводную в прокат брал.
«Насколько, - говорит, - глубоко твой прибор под землей видит?». Ну, я объяснил, как мог, какие приборы бывают, и от чего глубина поиска зависит. «А в чем, собственно, ваш интерес», - спрашиваю. И рассказывает он мне такую историю. Давным-давно, мол, в одной далекой азиатской стране, в одном далеком городе, нашли двое мальчишек некий диск из желтого металла. При каких обстоятельствах нашли? Да не важно. Копались в земле и нашли. Пластина такая круглая, достаточно тонкая, написано что-то на языке непонятном. Недолго думая, сломали они эту пластину пополам - чтобы каждому по справедливости, по половине находки досталось. Один сразу наконечников для стрел наделал - очень удобно их из этой пластины делать было, кусочек отломил, два раза согнул, на палку прикрепил - отличная стрела получается. Так он всю свою половину и расстрелял. Другой умней оказался. Свою половину домой притащил, отцу показал. Тот в руках повертел, на зуб попробовал, говорит - золото. На куски порубили, в печи переплавили, и «на вес» барыгам сдали.
        - И что это за диск оказался? - спросил Серега. - Что там написано было?
        - А никто не знает. Половина на наконечники пошла, половина - на золотые зубы местному населению. А что это на самом деле было, так никто и не узнает никогда. Может, украшение какое, может, религиозное что-то. А может, там информация важная была - где, например, Тамерлана сокровища лежат или, вообще, откуда род людской пошел. Теперь уже это не выяснить. Хозяин дайв-центра, который вторым мальчишкой был в этой истории, звал меня покопать туда. Говорил, много там еще чего находили. Но я не поехал. Какой-то он мутный был. Очень уж корыстный.
        - А ты это все к чему рассказал? - не поняла Настя.
        - Да к тому, что Ковчег искать все-таки надо. Если мы его не найдем, а он действительно в Москве, то найдут его бомжи какие-нибудь. Золото обдерут и в скупку снесут, херувимов на блошином рынке толкнут, а дерево ситтим, акацию по-нашему, из которого Ковчег сделан, сожгут в буржуйке в холодное похмельное утро. И не станет Ковчега Завета, величайшей христианской святыни. Поэтому, хоть все это совсем неоднозначно, но искать надо.
        - И когда ты планируешь нанести визит? - деловито поинтересовался Егор. - Там же нужно будет оборудование специальное. Веревки, каски, фонари.
        - Я думаю, первая вылазка будет завтра вечером. Мне надо успеть связаться с диггерами. Насколько я понимаю, все эти подземные мероприятия - дело насквозь хлопотное.
        - Ну вот, а я не могу завтра, - расстроился Серега. - Мне Настасью Палну на вокзале встречать в десять вечера.
        - Я тоже занят, - недовольно сказал Егор. - У меня командировка в Мюнхен. Завтра целый день там проторчу, утренней Ганзой туда, послезавтра обратно. Оба рейса самые ранние, как наши называют, «красные глазки». Это ты, Макс, большой босс у нас, захотел - назначил встречу, захотел - отменил. А я существо подневольное. Сказали - в Мюнхен, значит, все дела по боку, и в Мюнхен. У нас, у клерков, выбора не бывает.
        - Да вы не переживайте так. - Макс рассмеялся. - Мы завтра только рекогносцировку проведем. Подходы-отходы. Наличие пустот, ходов и сооружений под землей. Такие вещи, как поиск подземного храма тамплиеров вот так вот просто, за один вечер, не решаются.
        - Ну да, - обрадовано воскликнул Серега. - А во вторник и Егор вернется, и я свободен буду. Тогда уж все вместе полезем Ковчег искать. Пристроим эту батарейку куда надо. - Он с любопытством крутил реликвию в руках, наблюдая, как блики лампы играют на поверхности сосуда. - Слушай, а ты ее с собой потащишь?
        - Ну уж нет! - Маршалин нахмурился. - Один раз дотаскался уже. Теперь, пока Ковчег не найдем, она из этого дома - никуда.
        - А здесь безопасно? - спросила Настя.
        - Вполне. Дверь железная, квартира под охраной, в подъезде - консьерж. Ничего с ней не случится. Хотя, конечно, если поиски затянутся, нужно будет ее куда-нибудь в более безопасное место поместить. Ну да ладно. Надеюсь, мы не проведем весь остаток жизни в поисках Ковчега. Мне почему-то кажется, что нам обязательно повезет.
        - Ну что, давайте собираться. Что-то спать хочется. - Егор демонстративно зевнул.
        - Да уж, сегодня же в пять утра уже выезжали. - Серега тоже поднялся.
        - Ну, а я задержусь, пожалуй. - Настя направилась в кухню. - Посуду помыть надо. После креветок, если сразу не помыть, запах будет - жуткий просто.
        - Я помогу, - Серега направился, было, за Настей, но Егор наступил ему на ногу, и тот от неожиданности сел обратно. - Ты чего?
        - Да ничего. Без тебя разберутся.
        - Ты чего? Я же просто помочь хотел.
        - В этих делах ты им вряд ли поможешь. - Егор потащил ничего не понимающего Серегу к двери. - Не видишь, нам пора уже. Спокойной ночи, - он подмигнул Максу.
        Макс развел руками, мол, ничего не поделаешь. Когда дверь за друзьями закрылась, он прошел на кухню.
        Настя домывала тарелки. Маршалин смотрел, как ловко она справляется.
        - Ну, чего смотришь? - Настя протянула ему пакет с мусором. - Иди, выкинь.
        Макс взялся за ручки и потянул на себя. Настя не отпустила пакет и придвинулась к Маршалину вместе с ним. Они оба держали несчастный пакет и смотрели друг другу в глаза.
        - Ты пакет-то отпусти, - прошептал Макс.
        - А то что? - так же тихо спросила Настя.
        - Да, собственно, ничего. - Свободной рукой он взял ее за талию. - Знаешь, я думаю, я мусор попозже вынесу.
        Настя ничего не ответила - их губы слились в долгом поцелуе. - Ну что, бросили тебя все? Уехали друзья твои чокнутые? Ну и слава Богу. Они только водку пить, да песни орать умеют. Вона, поле все перерыли, придурки. Говорила я им, нет тут ничего, а они всё «селище», да «селище»… Домонгол блин, да галоперидол какой-то. Ладно, хоть, поле перепахали за свой счет. Надо бы подумать, наверное, озимые посажу в этом году. Раз уж так сложилось неожиданно.
        - Все молчишь? Эх ты, дурилка. У меня, вот, тоже полсотни таких. Молчат, черти узкоглазые, да зырят все, зырят. Работают хорошо, ничего не скажешь. Только вот, что толку, если поговорить не с кем. Молчат да зырят. Чуть отвернешься - они между собой квакают. Повернешься обратно - опять молчат и опять зырят. Да ты чай-то пей. Это тебе не из пакетика, прости Господи, это все натуральное. Мяту, вот, с огорода добавила. Чувствуешь запах? От то-то же.
        - Эх, дружок ты мой раскосый. Хорошо с тобой! Вот так посидеть вечерком, поболтать. Зовут-то тебя как? Вот из ёр нэйм, а? Минг Ли, говоришь? А, ну да, ну да. У меня тут тоже через одного Ли, а каждый третий - Минг. Ну, ничего, ничего. Имя ведь не выбирают, что уж тут поделаешь. Меня, вот, Марина Викторовна зовут. Ма-ри-на Вик-то-ро-вна. Запомнишь? Ну и слава Богу. Ты чаёк-то пей. Или, может, наливочки сливовой? Ох, как же перекосило тебя. Ну, не хочешь, не пей, конечно. Затравили тебя дружки твои алкоголем проклятым. Давай еще чайку подолью. А я, пожалуй, все-таки наливочки.
        - Ну что, стемнело уже. Куда ты собрался? Да ничего не случится с машиной твоей. И с другом ничего не будет, с алкоголиком этим. Что там тебе от него, храп один слушать. Давай-ка я тебе лучше здесь постелю. Нечего тебе там делать, оставайся лучше здесь. Хоть выспишься нормально. Согласен? Ну, вот и славно. Пойдем, дружок. - Не соблаговолите ли вы, достопочтимый сэр, поделиться со мной некоторой важной для меня информацией.
        - Чего?
        - Спросить тебя хочу, придурок, вот чего.
        - Ну спрашивай.
        - Скажи, пожалуйста, почему, когда ты увидел, что той вещи, которую нас попросили достать, в сейфе не оказалось, ты не сообщил мне об этом, а продолжил набивать карманы деньгами и прочей бижутерией, теряя драгоценное время.
        - В смысле?
        - Хорошо, спрошу по-другому. Когда ты понял, что цацки в доме нет, фигли ты не дал сигнал сваливать, а?
        - Так там деньги были. Ну и эти, побрякушки всякие.
        - Нас за чем послали? За рыжей бутылкой! Так какого хрена ты начал ящики потрошить?
        - Блин, ну так это… по привычке.
        - По привычке? А не кажется ли тебе, Борис, что с недавних пор мы приобрели очень нехорошую привычку сидеть в обезьянниках? За неделю уже второй раз. Слишком часто, ты не находишь? И если за казино Иваныч добазарился с хозяином, то сейчас у нас ломится 158-я, причем, 3-я часть, а это, извини, конечно, но от двух до шести.
        - Ну а чё ты мне все это предъявляешь?
        - А то, дорогой друг, что вместо того, чтобы потрошить артистические заначки, нужно было рвать сразу оттуда, как только ты понял, что цацки в доме нет, не дожидаясь ментов.
        - А я знал, что они приедут? Я подумал, что если ее в сейфе нет, может она еще где. Там в столе еще ящики были. Хотел убедиться.
        - Убедился? - Лёлек встал с дощатых нар и прошелся по камере. - Ладно, надо что-то решать. - Он подошел к металлической двери и несколько раз зарядил по ней кулаком. - Дежурный!
        - Чего орешь? - Через несколько секунд окошко приоткрылось.
        - Ну, что там? - уже не так громко спросил Лёлек.
        - Нормально все. Как договаривались. Держи.
        Мобильный телефон, отобранный при обыске, перекочевал обратно в карман своего хозяина. Ставший богаче на пятьсот долларов дежурный сержант вернулся на свое место.
        - А если бы не моя заначка, что бы мы сейчас делали, а? - довольно проговорил Лёлек. - Не хочешь с шефом поговорить, а?
        - Не, Лёлек. Лучше ты сам.
        - Понятно. Ты у нас только палиться умеешь, а как отвечать, так Лёлек. - Он набрал номер. - Александр Иванович, это Алексей. Вы знаете, у нас с Борисом возникли непредвиденные сложности. Где мы? Как бы вам это так помягче… мы в камере сейчас.
        Реакцию Иваныча Болек смог отчетливо расслышать, даже находясь в другом конце помещения. Его напарник даже отодвинул трубку подальше от уха, будто защищая свой слух от тех проклятий, которые неслись из динамика. Дождавшись паузы, он продолжил.
        - Да вы не переживайте, ничего здесь не пишется. Мы в деревенской ментовке. - Он повернулся к приятелю. - Как там это место называется? О, точно, Истра. Нас на даче того музыканта взяли. Нет, этой штуки в доме не оказалось. Когда мы это поняли, было уже поздно. Подъехала группа. Видимо, там сигнализация какая-то хитрая стояла. Нет, пока не допрашивали, нас до утра в камеру посадили. Хорошо, будем ждать. До связи.
        - Ну что, друг, похоже, нам остается только ждать. Иваныч обещал нас вытащить, но, боюсь, до утра это нереально. Давай устраиваться на ночь. Тебе какой угол больше нравится?
        Болек что-то недовольно пробурчал.
        - Тогда я вот этот займу. Спокойной ночи, друг. Надеюсь, тебе удастся выспаться в этих комфортабельных условиях.
        Глава 12. Подземное царство

«Но как без страха сходишь ты во тьму Земного недра, алча вновь подняться К высокому простору твоему? Когда ты хочешь в точности дознаться, Тебе скажу я, - был ее ответ, - Зачем сюда не страшно мне спускаться. Бояться должно лишь того, в чем вред Для ближнего таится сокровенный; Иного, что страшило бы, и нет.»
        Данте Алигьере. Божественная Комедия.
        - Как же затекли ноги!
        Пресвятая дева Мария, этот русский внедорожник абсолютно не предназначен для того, чтобы в нем спать! Такая гадость во рту… Голова просто раскалывается! И что-то долбит, прямо в голову. «Бам! Бам! Бам!»
        - Минг, прекрати долбить немедленно! Минг!
        Фугер открыл глаза. Это был не Минг. Сквозь грязное стекло Нивы на него смотрели несколько десятков злобных глаз. Узкие раскосые щели на недовольных лицах. Китайцы! Толпа китайцев окружила внедорожник и явно что-то хотела от Фугера. Наиболее настырные долбили своими ладошками по крыше машины и пискляво кричали на непонятном языке.
        Магистр судорожно проверил, закрыты ли двери. Да, слава Богородице, все двери закрыты, благо, у Нивы их всего три. Где же Минг? Только он может понять, что хотят от него эти воинственно настроенные китайцы. Телефон, где же этот чертов телефон? Минг не мог далеко уйти. Надо только найти телефон и набрать его номер.
        Видя, что он проснулся, китайцы стали еще агрессивнее. Они что-то кричали на своем квакливом диалекте, но Фугер не имел ни малейшего представления, что именно. Ясно было только то, что они чем-то недовольны. Может быть, уехать? Ключи… где же эти, к дьяволу, ключи? О! Вот и телефон. Номер Минга. Ну, давай же! Чертов Минг! «or out of the coverage… или временно недоступен». Что это такое? По-моему, машина раскачивается. Они хотят перевернуть ее? Дьявол, где же Минг. - А ну разойдитесь, узкоглазые! Разойдись, я говорю! Устроили здесь культурную революцию, придурки. Назад, я сказала!
        Огромная бабища в ватнике и кирзовых сапогах раскидывала нападавших во все стороны, уверенно, будто бульдозер, продвигаясь к машине с пленником.
        - Назад, хунвэйбины хреновы, каждый по два шага назад!
        Увидев приближающееся спасение, Фугер приоткрыл окошко.
        - Мадам! Пожалуйста! Спасибо!
        - Да сам ты мадам! Ты где машину поставил? Это тебе что, стоянка?
        - Пожалуйста, прости, спасибо, мадам! - Магистр, только, было, понадеявшийся на чудесное спасение в лице гориллоподобной гражданки, прикрыл окошко обратно - кто знает, что придет в голову этой особе. Глядя на то, как ловко она раскидывает в стороны щуплых китайцев, рассчитывать на ее миротворческие намерения было бы глупо.
        Из-за спины бабищи мелькнул знакомый пиджачок. Минг!
        - Минг, иди сюда, дай же мне, наконец, эти чертовы ключи!
        Китаец послушно обошел машину и сунул в приоткрытую форточку брелок.
        - Ну наконец-то! Минг Ли, садись в машину и объясни мне наконец, что происходит.
        Минг послушно плюхнулся на сиденье рядом и тяжело вздохнул.
        - Это все «шашлычки», Магистр. К сожалению, я так и не понял, что же означает это слово, но явно что-то ужасное. Это, должно быть, синоним катастрофы.
        - К черту лингвистику, давай подробности.
        - Хорошо. Итак, мы приехали на слет кладоискателей, который у них называется
«шашлычки». Нас встретили какие-то люди. Они были веселы и радушны. Они поили нас водкой и мы ничего не могли с этим поделать. Сначала их было немного - три, может быть, четыре человека. Потом начали возвращаться с поля те, кто искал там монеты. Стало понятно, что те несколько бутылок водки, которые мы выпили вначале - это была только разминка. У них было много водки, Магистр. Очень много.
        - Водки много не бывает, - задумчиво сказал Фугер. - Так, кажется, говорил один из этих кладоискателей. Почему-то у меня в голове засела эта фраза.
        - Бывает, Магистр. У них было много. Наступил вечер, а водка все не кончалась. Они ели мясо и запивали его водкой.
        - Хорошо, Минг, это я уже понял. Что же было дальше?
        - А дальше вы начали петь военные песни. И знаете, что странно? Они вам подпевали.
        - Откуда они знают слова?
        - Я не знаю, Магистр. Учтите, что мне пришлось выпить столько же, сколько и вам, поэтому я не очень четко помню детали, но они вам подпевали, это точно.
        - Хорошо, что дальше?
        - А дальше они опять пили водку. И пели свои русские песни. И знаете, что странно, Магистр? Вы им тоже подпевали.
        - Матерь Божья, что ты говоришь? Я не знаю ни одной русской песни!
        - Мне трудно судить, я ведь тоже пил эту проклятую водку. Но я клянусь вам всеми Святыми, что вы знали слова практически каждой их песни. И пели громче всех.
        - Хм… Ты говоришь какие-то странные вещи, Минг. Я думаю, что ты еще не до конца отошел от выпитого. Ладно, это мы еще обсудим. Что было дальше?
        - Дальше опять была водка.
        - Прекрати, Минг. Не говори больше этого слова.
        - Как скажете, Магистр. Дальше опять был этот крепкий русский напиток, который вы употребляли в невероятных количествах. И когда наступило утро…
        - Подожди, а разве сейчас не утро?
        - Утро. - Минг послушно закивал головой.
        - Почему же ты говоришь о нем в прошедшем времени?
        - Потому что это не то утро, Магистр.
        - Как, не то? Как это чертово утро может быть не то?
        - Очень просто. То утро, которое наступило, было вчера. А сегодняшнее утро - это утро, которое наступило сегодня.
        - Ничего не понимаю. Ты меня совсем запутал. Какое сегодня число?
        - Понедельник, семнадцатое.
        - Почему семнадцатое? Почему понедельник?
        - Так я же вам объясняю! Вы пили водку до утра. И утром тоже немного. И когда кто-то из этих кладоискателей привез пива, вы тоже его пили. А потом легли спать.
        - Это просто невероятно. А что дальше?
        - В общем, ничего особенного. Вы просто спали. Кладоискатели притащили откуда-то трактор и перепахали поле, чтобы им было удобнее копать. Потом пришла Ма-ри-на Фик-то-ров-на, - видно было, что имя это дается Мингу с трудом, но сокращать его он намерен. - Так вот, она сказала, что это ее поле. А кладоискатели сказали, что не будет плохо, а будет хорошо. И Марина Фикторовна сказала «Копайте, придурки, если хотите, только не сорите, не хулюганьте и ямы закапывайте». Все стали копать, а Марина Фикторовна спросила меня, тоже я сумасшедший. Я сказал, что я не сумасшедший, и она пригласила меня с собой. Показывала мне хозяйство, знаете, какое у нее большое хозяйство, Магистр.
        - Ничего особенного, Минг. Я знал одну фрау, так вот она на своем, как ты выразился, хозяйстве восемь литровых кружек пива приносила. Что было дальше?
        - А дальше кладоискатели сказали, что завтра на работу и что надо ехать. Они стали думать, что делать с вами - вы спали в машине, как убитый. Они пытались вас разбудить, но у них не получилось. Потом они сказали, что будут еще одну ночь здесь дежурить, пока вы не проснетесь. Потому что копатели своих не бросают. А Марина Фикторовна сказала, что от их дежурств у коров молоко пропало, и чтобы они ехали, а мы здесь за вами подежурим.
        - Понятно, что потом?
        - Потом я запер машину, чтобы вас не ограбили, и пошел спать.
        - К Марине Фикторовне?
        - Вы так храпели, Магистр. Да и внедорожник этот такой небольшой.
        - Все ясно, Минг. Ты бросил меня посередине этого поля. Одного. И пошел к своей доярке, или кто там она у тебя.
        - У меня не было другого выхода, Магистр.
        - Хорошо, а кто все эти люди?
        - Это не люди, это черти узкоглазые. И никакого сладу с ними нет. Так говорит Марина Фикторовна.
        - Ну, все понятно. Садись в машину, Минг. Мы уезжаем.
        - Но… Я должен попрощаться с Марина Фикторовна.
        - У тебя две минуты, Минг. - Фугер завел двигатель.
        Минг послушно побрел к бабище. Магистр недовольно смотрел ему в след. Нашел время шашни заводить, подлец. Неужели он и правда проспал сутки? Сложно в это поверить. Хотя, судя по состоянию организма, все может быть. Ему еще никогда в жизни не было так плохо, как в эту минуту. Видимо, придется Мингу опять сесть за руль. А он попросит остановить в ближайшей деревне и возьмет там пива. Судя по тому, что он уже узнал и увидел в этой стране, пиво здесь должно продаваться на каждом углу, на каждой улице, в каждой, даже самой маленькой, деревне. Иначе, - он потрогал ладонью голову, гудящую как колокол на городской ратуше, - иначе здесь просто не выжить. - А они действительно диггеры? - спросила Настя, когда Паджеро встал в очередную пробку на Третьем кольце.
        - Знаешь, не совсем. Начинали копать по войне, потом - по истории. Когда поняли, что уже все выкопано, а то, что осталось - неинтересно, стали искать метеориты. Когда метеоритами все балконы забили, начали ископаемых животных искать. Я слышал, недавно в Казахстан ездили на УАЗике своем - какую-то саблезубую акулу искали. Чинились всю дорогу, но доехали.
        - Акулу нашли?
        - Эти всегда находят. Настоящие Искатели, с большой буквы. Сейчас, похоже, и акулы с мамонтами им надоели. Уходят вглубь. Минералы всякие. Я так немного за наше земное ядро беспокоюсь - если этим парням в голову взбредет, они и ядро выроют.
        - А я думала, что диггер - это такой страшный, в каске. Его в телевизоре постоянно показывают, когда что-нибудь где-нибудь обрушается.
        - Ах, этот! - Макс рассмеялся. - Этот персонаж - «икона» московского диггерства. Я когда на Динамо жил, видел его часто. Выйдет по утру во двор в каске и ждет, пока в столице что-нибудь случится, чтобы его, Чип-и-Дэйла, позвали. Постоит так часок-другой, да домой и уходит. Понимаешь, те кто серьезно своим делом занимается, диггерством или кладоискательством, неважно, они в телевизор не лезут. Нет у них ни времени, ни желания. Им и так на воплощение всех своих идей времени не хватает. А в телевизоре - те, кому слава важнее, понимаешь. Паблисити, не побоюсь этого слова. У нас, я кладоискателей имею в виду, тоже есть такое светило. И ничего - никто об этом особенно не переживает. Ну, расскажет этот дядька в очках что-нибудь в телевизоре, ну спросят тебя на копе очередные колхозники, много ли ты золота нашел, на этом и закончится. Ни холодно, ни жарко.
        - А эти твои, друзья, они не диггеры, что ли?
        - Знаешь, эти люди - они над понятиями и вне терминов. Им по барабану, что искать, главное - всегда находиться в этом процессе. Будь уверена, они всю Москву подземную облазили, а уж под «Тульской», где у них база - и подавно. Я с ними говорил сегодня, под наш монастырь они уже ходили. Кое-какие планы, вроде, у них были. Я тебя уверяю, эти люди - больные поиском на всю голову. Впрочем, сама все увидишь.
        Встреча была назначена в кафе у метро. Когда Макс остановил Паджеро на парковке, он заметил Ниву одного из приятелей - значит они, уже здесь.
        - Маршалин, красавец! - приветствовал их один из искателей. - И не один, а с дамой! Теперь понятно, почему ты статью в журнал никак не допишешь. С такой красавицей, действительно, не до статей.
        - Да допишу я, обещал же. Знакомьтесь, это Настя.
        Пока официант принимал заказ, Настя разглядывала друзей Макса. Что-то и вправду было в них неуловимо авантюрное. Оба крепкие, причем не накачанные, а именно крепкие, коренастые. Загорелые, но не пятизвездочным европейским загаром, а каким-то особенным, среднерусским, полевым. Тем, который не покрывает кожу лоснящейся бронзой, а выветривает ее, делая при этом серовато-бурой, такой, что, увидев человека, никогда не спросишь его «Где отдыхал?». Этот загар не от отдыха, он - от работы, причем, работы физической и тяжелой. Кудрявый, который приветствовал их, Дима, сейчас что-то уже рассказывал Маршалину. Второй, брюнет, кажется, Саша, молчал. Вообще, было понятно, кто в их тандеме отвечает за устную коммуникацию с внешним миром - Дима говорил все время и без остановки, перескакивая с темы на тему. Но при этом, говорил настолько интересно, что не слушать его было не возможно.
        - Слушай, какая у нас с динозавром история была. - Дима опять перескочил на другую тему. - Купили мы, значит, динозавра за границей. Купили, я тебе скажу, за чертову тучу денег. Присылают нам динозавра, а мы его растаможить не можем. Ну не хотят эти сволочи-таможенники растамаживать динозавра. Культурная ценность, говорят. А для культурной ценности - справка должна быть. А справка - только в министерстве культуры, а оно на другом конце Москвы. А им еще одна бумажка понадобилась, другая уже. Я полгода, как ужаленный, по этим кабинетам бегал, справки собирал. И вот, наконец, растаможили. Привозим в офис, распаковываем, у тумбочки поставили, начали отмечать.
        - А он что, маленький? - не поняла Настя. - Я думала, динозавры большие все. Я их в музее видела.
        - Ну, смотри, это плита каменная, вот с эту столешницу примерно. - Дима потрогал руками стол. - И такой же толщины. С одной стороны - необработанный камень. А с другой - во всю плиту - полированный срез. А в середине - окаменелый динозаврик, небольшой такой.
        - Вот такой. - Молчун Саша развел руки, чтобы Насте было понятней. - Он окаменелый был внутри породы, а когда срезали плиту эту, то вокруг - гладко, это камень, а в центре видно, как будто рисунок такой неровный. Скелет, черепушка, хвост.
        - Ну, короче, - продолжил Дима, - начали отмечать. Все-таки несколько месяцев только этим и занимались, совсем все дела забросили. И вот, в разгар отмечания, кто-то, на кого не будем показывать пальцем, задевает тумбочку, и эта чертова плита разбивается на несколько кусков.
        - И что? - выдохнула Настя.
        - Да вот, собственно, и все. Капец динозаврику.
        - И что, ничего нельзя сделать?
        - Ничего, - грустно сказал Дима, и Насте показалось, что он сейчас заплачет.
        - Да ладно тебе, - вступил Саша. - Есть у нас в стране специалист, один на всю страну, по ремонту таких динозавров. Вот мы ему сейчас нашего и отправляем. Починит - будет как новенький. Ты лучше вспомни, как мы мамонта поехали воровать.
        - А, точно. Я же тебе, Макс, про это еще не рассказывал. Сидим мы, короче, в Москве, скучаем. И тут звонят нам из Пермской области - археологи накопали мамонтов, сложили их у околицы деревни и думают, что про это никто не знает. А нам уже позвонили! Ну, мы сразу сорвались - и под Пермь. Едем, думаем, хотя бы одного мамонтенка раздобудем. Приезжаем. Ночь, но светло как днем. Луна прямо над деревней висит огромной люстрой. И первые заморозки, как назло. Каждый шаг - на десять километров скрипом разлетается. А мы приехали воровать мамонта. Хрясь, хрясь, хрясь - это мы так крадемся. Громко так. Как мы там пол деревни не разбудили, пока подкрадывались - непонятно. Подходим к околице - а момонтов уже и нет.
        - Убежали? - рассмеялась Настя.
        - Да нет. Мы потом лагерь археологов нашли. Дня три с ними пили. «Что же вы так опоздали, говорят. За день до вас все в Москву отправили».
        Так мы без мамонта и вернулись.
        - Ничего, - обнадежил Саша. - Мы в следующем году точно его стырим. Они еще нароют, а мы стырим. В конце концов, зачем им столько мамонтов. И так все хранилища забиты.
        - А вам он зачем? - спросил Маршалин.
        - Ну как, зачем? - искренне удивился Дима. - Вот у тебя есть мамонт?
        - Нет.
        - И у нас нет. А хочется, чтобы был.
        - Понятно, - улыбнулся Макс. - Ладно, Бог с ними, с мамонтами. Давайте вернемся к нашим баранам. В смысле, к монастырю.
        - Хорошо, - вздохнул Дима. Чувствовалось, что у него осталось еще несколько нерассказанных баек. Он с сожалением открыл рюкзак и достал несколько изрядно помятых листов. - Вот, смотри. Забрасываться мы будем здесь, через этот люк. Улица там тихая, никто не помешает. Вот тут, - он провел пальцем по листу, - идет главный коллектор. По нему мы спокойно пройдем вот сюда, это уже будет территория монастыря. Как я понимаю, вы хотите попасть вот под эти постройки - они самые старые на территории, и если то, что вы ищете, находится действительно в монастыре, то, скорее всего, именно под этой церковью.
        - А вы ходили туда? - спросил Маршалин, глядя на карту подземных коммуникаций.
        - Не совсем, - подключился Саша. - Мы доходили вот до этого места. - Он показал на карте. - Потом там решетка железная, но замок детский совсем. Нам, в принципе, туда не нужно особо было, поэтому мы его тогда и не вскрывали.
        - А инструмент есть? - поинтересовался Макс.
        - Да все есть, не волнуйся. Сейчас машина придет, все сделаем в лучшем виде. - Это называется «в лучшем виде»? Вы совсем с ума сошли? Я вас второй раз за неделю из тюрьмы вытаскиваю. Через три дня у меня встреча с покупателем, а сосуд так и не найден.
        - Александр Иванович, мы делаем все возможное.
        - Все возможное? Пока я вижу, что вы делаете все возможное, чтобы сорвать сделку. Вот скажите, где сейчас сосуд?
        - Ну мы не знаем… У певца этого, наверное.
        - Наверное? Ты уверен? Вот объясни мне, почему я должен за вас думать. Почему я должен за вас все знать, а? Может мне еще ствол взять и пойти самому за этим рыжьем?
        - Александр Иванович…
        - Я уже почти шестьдесят лет Александр Иванович. Смотрите, придурки, что на свете происходило, пока вы в деревенском околотке торчали.
        Огромный плазменный телевизор на стене выдал яркую картинку. Судя по логотипу в углу, это была видеозапись трансляции одного музыкального канала. Ярко накрашенная телеведущая на фоне стены зеленого леса смотрелась диссонансным малиновым пятном.

«… Мы с вами будем присутствовать при том, как лидер самой популярной, самой загадочной, самой мистической группы нашей страны, группы «Не К Спеху»…»
        Иваныч нажал на кнопку перемотки.
        - О, вот оно!
        Стоящий на коленях певец, воздев руки к небу, громко кричал: «Ты несколько тысяч лет томился в заключении, и вот теперь я, Кспех Молотов, говорю тебе: «Ты - свободен!»»
        Картинка приблизилась, оператор «наехал» на золотой сосуд, стоящий на большом, покрытом мхом, валуне.
        Слышны были непонятные возгласы, громкий хлопок, какое-то шипение. Через секунду сосуд полностью исчез в клубах дыма. Камера выхватила испуганные лица друзей музыканта, кто-то первый бросился бежать. За кадром послышался испуганный визг телеведущей.
        Следующий кадр был снят уже в студии. Худой мужчина средних лет с крашеными прилизанными волосами с сожалением пояснил, что со съемочной группой канала Муз-ТВ произошел инцидент на съемках нового видеоклипа популярной группы «Не К Спеху». Участники группы, а также сотрудники канала практически не пострадали и находятся в районной больнице города Икша Московской области. По заверениям врачей, состояние у поступивших больных стабильное, и дня через два их можно будет выписать.
        Далее пошли кадры из Икши - толпа фанатов, штурмующая двери больницы, испуганные лица медсестер в окнах. Александр Иванович выключил телевизор.
        - Какие будут мнения, товарищи?
        - Он что, и правда, выпустил джинна? - недоуменно пробормотал Болек.
        Лёлек презрительно хмыкнул.
        - Джинн? Сказки все это. Кто-то красиво увел цацку.
        Иваныч с уважением посмотрел на него.
        - Алексей, вы меня приятно удивляете.
        Повернув свой монитор так, чтобы было видно, он нажал на кнопку.
        - Вот что мы смогли разглядеть после небольшой компьютерной обработки.
        Экран медленно заполнялся дымом. Скорость воспроизведения замедлилась, когда сосуд полностью исчез из вида, кадры пошли раз в секунду. В какой-то момент, изображение увеличилось и стало более резким, видимо тут включили, как раз, компьютерную обработку. При приближении стали видны очертания сосуда. В следующих кадрах появилась едва уловимая тень, которая постепенно стала принимать очертания человеческой руки. Эта рука в камуфляже, появившись из клубов дыма, медленно приблизилась к объекту, за четыре кадра схватила сосуд, и так же медленно, со скоростью один кадр в секунду, скрылась в дыму.
        - Вот такой вот джинн, - задумчиво произнес Александр Иванович. - Кто-то нас опять опередил.
        - А это не мог быть наш фигурант? - спросил Лёлек. - Смотрите, как красиво все складывается: мы собираемся дернуть цацку, но нас опережает какой-то барсеточник. Мы вычисляем барсеточника, но не успеваем. Маршалин его находит первым и тихо кончает, узнав про музыканта. После этого он разыгрывает спектакль с музыкантом, и возвращает себе вещь.
        - Пробабли, пробабли, - пробормотал Иваныч.
        - Про каких баб? - недоуменно спросил Болек.
        - Да не про баб, Борис. «Пробабли» по-английски значит «возможно». Хотя, и без баб тут не обошлось, скорее всего. Помните, что наш фигурант сунулся помогать какой-то девице, когда у него сосуд дернули? Я вот думаю, не через неё ли он вышел на этого барсеточника?
        - Не обязательно. Он мог так же его по номеру пробить.
        - Возможно. Давайте так. Если теория Алексея верна, то нам нужно возобновлять прослушку Маршалина. Рано мы ее сняли. Параллельно мы ищем эту девицу, она тоже могла кому-нибудь сболтнуть про цацку. В любом случае, нам сейчас надо хоть за что-то зацепиться. Обязательно. - А вы уверены, что это обязательно? - Настя с недоумением вертела в руках оранжевую каску.
        - Конечно, обязательно! - воскликнул Дима. - Вот у нас был случай, мальчик и девочка под землю полезли. Девочка надела каску, а мальчик нет. Когда им кирпичи на голову упали, мальчика пришибло насмерть, а девочка в каске была. Она засмеялась и дальше пошла.
        - Ага, и теперь так и ходит в каске, и смеется постоянно. - Расхохоталась Настя. - Знаю я этот анекдот.
        Когда они вышли из кафе, на парковке уже стоял пожилого возраста грузовик оранжевого цвета. По красной полосе на борту шла надпись «Водоконал». В кузове нашлось все необходимое для посещения подземелий - комбинезоны, каски, перчатки, фонари.
        - Здорово вы устроились, - восхитился Макс.
        - Так не первый год замужем, - усмехнулся Дима. - Лучшее средство от любопытных.
        Он достал из грузовика деревянные решетки красного цвета. На некоторые были прилеплены жестяные таблички с той же надписью «Водоканал».
        - Сейчас место заброски огородим, ни один любопытный не пристанет с вопросом, что мы тут делаем.
        Любопытных действительно могло быть много. Станция метро рядом, трамвайная остановка. Народ возвращался с работы, ждал транспорт, да и просто слонялся по округе, потягивая пиво. Никому не было дела до работяг, суетящихся у грузовика.
        Дима ломиком поддел крышку люка и отодвинул его в сторону. Из колодца запахло сыростью. Широким жестом он пригласил друзей.
        - Добро пожаловать в подземное царство.
        - Веди нас, Вергилий, - улыбнулась Настя.
        - Я не Вергилий. Я Дима, - кокетливо поправил девушку искатель.
        - А, все равно веди, - сказала она и смело шагнула в чрево колодца. - Фу, как здесь противно. - Настя аккуратно переступила через мутный ручеек, стремящийся куда-то в черную темноту тоннеля.
        - А что ви таки хотели? - усмехнулся Дима. - Тут вам не там. Ступайте за мной.
        Он уверенно пошел по бетонной трубе. Макс и Настя двинулись за ним. Свет их фонарей выхватывал серые стены прохода, каналы кабелей, тянущиеся по ним, боковые проходы, зияющие чернотой.
        Неожиданно Настя вскрикнула и отпрыгнула в сторону.
        - Что там такое?
        - Крыса! - Настя прижалась к Максу. - Там крыса!
        - Отставить панику. - Дима обернулся и показал, что надо идти дальше. - Разве это крыса? Это так, крыска. Мы вот под Красной Пресней таких крыс видели - с собаку размером.
        - А что вы там делали? - спросил Макс.
        - Монеты собирали. Там пару мест есть, куда сливы сверху приходили. Дождевая канализация, так сказать. Так водой все из канав и смывалось в одну точку. Представляешь, грязи - ну, наверное, по пояс будет. А на дне - монеты. Ладонью грязь зачерпываешь - десяток вылезает. И сохран хороший, в воде они хорошо сохраняются. Сейчас-то дождевая вода по другому пути уходит. Лет сто уже. Вот так эти сливы и стояли - ни реагентов в них, ни соли. В основном, Николай второй попадался и ранние советы. Мусора, конечно, много, но нам-то что. Там даже приборы не нужны. Грязь жидкая сверху, весь хабар - внизу. Извазюкались, правда, но сотни четыре монеток вытащили. Воняло потом от нас, мама не горюй. Там же зоопарк рядом. Вот, все эти экскременты разновидовые и стекают под землю ручьями.
        - И много таких сливов? - Маршалин в уме пытался прикинуть перспективность темы.
        - Сливов то много, но уже смысла нет, большинство выбито. Мы еще в начале девяностых туда лазили, а сейчас вообще под землю лезут все, кому не лень. Контркультура, чтоб ее. Экстримальщики хреновы. Куда не закинешься - везде банки от «Клинского», да от «Ягуара». Тесно уже под землей, да и делать особо нечего. Тема популярная у молодежи, столько народу тут перебывало… Все что могли - вынесли уже. Давайте направо.
        Бетонный тоннель уходил дальше, а им предстояло свернуть правее. Там уже не было коробов коммуникаций, да и стены поменялись - теперь это были уже не бетонные кольца, а старинная кирпичная кладка.
        - Смотрите. - Дима подсветил фонарем стену. На одном из кирпичей явно было видно клеймо.
        - АГУСАРЕВЪ, - прочитал Макс.
        - Алексей Гаврилович Гусарев, - нудным тоном преподавателя произнес Дима. - Почетный гражданин города Москвы, между прочим. Крупнейший производитель кирпича и фасадной керамики в конце девятнадцатого, начале двадцатого веков. Завод находился в деревне Шарапово, под Мытищами. Основан в 1871 году.
        - О как! - Маршалин достал телефон и сфотографировал клеймо на память. - Ты всех производителей кирпичей помнишь?
        - Да нет, конечно. В этом проходе - много их с такими клеймами, вот я и посмотрел в справочниках, когда на них наткнулся.
        - Значит, этот ход построен перед революцией? - спросила Настя.
        - Ну да, незадолго.
        - А я думала, мы средние века ищем.
        - Скоро все будет, - усмехнулся Макс. - Мы же еще не дошли.
        Тем временем, проход, по которому они шли, расширился и образовал достаточно широкое помещение, из которого шли еще три тоннеля.
        Дима остановился и сверился с планом.
        - Вот, смотрите, этот тоннель уходит к реке. Мы его до конца прошли, он заканчивается водостоком. Вот этот, левый - идет под заводские помещения. Там тоже ничего интересного. А вот правый, - Дима направил луч «Феникса» на узкий проход в стене, - идет как раз под монастырь. Собственно, нам туда.
        В этом проходе было уже не так комфортно. Широкоплечий Макс то и дело цеплялся за выступы. Иногда приходилось пригибаться, с потолка что-то капало.
        Метров через пятьдесят они опять уперлись в развилку.
        - Мы в тот раз вот сюда свернули, правее, - еще раз сверившись с картой, сказал Дима. Там целая паутина ходов, часть из них завалена. А вот то место, куда ты хочешь попасть, оно левее. Вот, смотри, - он подсветил карту. - Там решетка кованная, в тот раз мы туда не прошли.
        - Как же мы сейчас попадем?
        - Так у нас все с собой. - Их провожатый встряхнул рюкзак с инструментом.
        Действительно, правый проход через тридцать метров заканчивался железной решеткой с ржавым замком.
        - Ну что, похоже, что после нас здесь никого не было. - Дима осмотрел замок и решетку, достал зубило и молоток.
        Своды подземных ходов откликнулись эхом удара металла о металл. Старому запору немного было надо. На третий удар он сдался, и дужка послушно метнулась вверх
        - Ну что, добро пожаловать! - Решетка со страшным скрипом отворилась и кладоискатели смогли попасть внутрь.
        - Дальше карты нет, поэтому не разбредайтесь. Идём за мной и держимся правой стороны.
        Проход был по-прежнему узким, можно было продвигаться только колонной, друг за другом. Сначала шел Дима, за ним Настя, замыкал процессию Маршалин.
        - Смотрите, а здесь кирпичи уже другие. - Настя посветила на стену. - Они старее?
        - Значительно. Лет на триста. Мы сейчас с вами в районе надвратной церкви. Её, как я понимаю, построили вместе со стеной веке в семнадцатом.
        - Ну что, значит мы на правильном пути.
        Какое-то время они шли молча. Старые своды, покрытые влагой и плесенью, будто давили своей тяжестью.
        - Ух ты! - первым воскликнул Дима.
        - Ничего себе! - вскрикнула Настя.
        Маршалин, замыкающий колонну, ускорил шаг.
        Узкий проход вывел их в огромный зал. Луч мощного фонаря едва дотягивался до каменной кладки потолка, усиленного большими деревянными балками.
        - Серьезное помещение. Интересно, где мы? - спросил Макс.
        Дима опять открыл карту.
        - Смотри, судя по всему, мы как раз под центральным собором. Проход все время шел вниз, мы опустились метров на семь-десять ниже поверхности. Снаружи и не скажешь, что здесь, под собором, могло быть такое помещение.
        Исследователи обшаривали фонарями стены огромного зала.
        - Интересно, - задумался Макс, - а ведь это место и вправду могло быть подземным храмом ордена. Тут человек триста запросто поместятся. Чем не место для проведения месс и прочих сборищ?
        - Вполне вероятно. Вопрос в том, остались ли здесь хоть какие-то следы пребывания рыцарей?
        Три луча синхронно опустились вниз, исследуя мощеный булыжниками пол.
        - Эх, металлоискатель бы сюда, - вздохнул Маршалин.
        - Так в чем проблема? - усмехнулся Дима. - Сейчас сделаем.
        Он скинул с плеч свой огромный рюкзак.
        - Держи. Не фонтан, конечно, но… чем богаты, как говорится.
        - Аська? Отлично! - Маршалин привычным движением выдвинул нижнюю штангу.
        - А почему Аська? - не поняла Настя.
        - Из-за названия. На английском модель называется «Эйс 250». А по-нашему -
«Аська». Самый популярный прибор среди начинающих. Больше половины копателей покупают его в качестве первого прибора.
        - Ой, какая симпатичная! Прикольная такая, желтенькая! А можно мне попробовать?
        - Конечно. Он же простой, как утюг. Вот, смотри. - Маршалин нажал кнопку "Power". - Когда будет вот такой звук, - он провел пятирублевой монетой над катушкой и прибор послушно звякнул электронным колокольчиком, - значит, там монета.
        - Так просто? - Настя пошла с прибором, размахивая им, как веником.
        - Подожди минутку. - Маршалин догнал Настю. - Смотри, прибор нужно вести вот так. - Он взял Настину руку. - Следи, чтобы катушка шла параллельно земле, и чтобы каждый новый проход катушки немного перекрывал предыдущий. Понятно?
        - Понятно. - Настя пошла медленнее, пытаясь вести катушку правильно. Неожиданно прибор пискнул.
        - Ой, что это? - Настя водила прибором из стороны в сторону, и при каждой проводке прибор весело пиликал, проходя над одним и тем же местом.
        - Дай-ка посмотреть. - Макс направил луч фонаря на пол. - Смотри, поблескивает что-то. Дима, дай нож, пожалуйста.
        Аккуратно взяв огромный охотничий нож, Маршалин вставил его лезвие между булыжниками и начал потихоньку расшатывать их. Когда щель увеличилась, он поддел ножом объект и Настя удивленно вскликнула "Монетка!" Она схватила серебряшку и посветила на нее фонарем.
        - Смотрите, мужик какой-то. С молотком!
        Маршалин глянул на находку и рассмеялся.
        - Да уж. Вот он, след тамплиеров!
        - Что, правда? - не поняла Настя.
        - Нет, конечно. Это же полтинник двадцать четвертого года.
        - Ой, и точно. Смотри, здесь "тысяча девятьсот двадцать четыре" написано. Значит, к ордену это не имеет никакого отношения?
        - К сожалению. Давай, ищи лучше.
        Из темноты послышался голос Димы.
        - Макс! Тащи сюда рюкзак с инструментом!
        - А что там? - крикнул Маршалин, с кряхтеньем закидывая на плечо тяжеленный рюкзак.
        - Дверь какая-то. Попробуем вскрыть.
        Пока Дима ковырялся в замке, Макс осматривал дверь.
        - Серьезная конструкция. Видимо, дерево, железом обитое. Просто так ее не возьмешь.
        - Сейчас разберемся. - Дима достал из рюкзака баллон "вэдэшки" и запустил мощную струю в скважину замка. - Что там твоя подруга визжала, нашли что-нибудь?
        - Да, полтинник двадцать четвертого.
        - Понятно. Богато жили беспризорники.
        - А при чем тут беспризорники?
        - Здесь в двадцатые приют для них был. Монастырь разогнали, малолетних преступников заселили. Ну что, попробуем?
        Он взял изогнутый пруток и запустил его в замок.
        - Оп-па. Пошло.
        Немного надавив массивную дверь плечом, Дима провернул инструмент до конца, и старый замок обреченно лязгнул, капитулируя.
        - Ни один грубый ум не устоит перед тонкой физической силой, - довольно проговорил он и толкнул дверь. - Прошу.
        Друзья позвали Настю и сдвинув недовольно скрипевшую дверь вошли в новое помещение. Этот зал был поменьше, потолок пониже, а стены покрыты штукатуркой.
        - Смотрите, бумаги какие-то. - Дима присел на корточки и начал разбирать истлевшие листы.
        - Что там?
        - Да ерунда всякая. Муки двадцать пудов. Сахара пол-пуда. Похоже, ведомости детского дома. Может, склад здесь был, а может, бухгалтерия.
        - Ребята, смотрите, - раздался голос Насти из угла. Лучи фонарей устремились на нее.
        Девушка стояла у стены и наманикюренными пальчиками легко отламывала огромные куски отсыревшей штукатурки. Пласты с палец толщиной крошились под ее руками и падали на пол.
        - Здесь, по-моему, что-то нарисовано. Помогите мне. - Она отломила еще один кусок и воскликнула. - Это лошадь!
        Маршалин достал молоток и стал аккуратно обстукивать стену. Через несколько минут часть древней стены была освобождена от слоя штукатурки. Они отошли назад и направили фонари на открывшуюся картину. На одной лошади сидели двое мужчин в доспехах средневековых рыцарей.
        - Ну вот, собственно, и то, что мы искали, - произнес Марашлин, глядя на картину.
        - А кто это? - удивленно спросила Настя. - И почему они вдвоем на одном коне?
        - Тамплиеры. Так они сами себя изображали.
        - Ух ты. А они что, эти самые… Ну, любили, в общем, друг друга?
        - Знаешь, Настюх, сейчас уже точно никто не скажет, действительно ли процветал среди членов братства гомосексуализм, но скажу одно: когда инквизиция в течение нескольких месяцев пытала одного из магистров ордена, он признался во всем, что им инкриминировали, и отречение от Христа, и преступления против церкви. Во всем признался, кроме одного. Этого самого. Того, что ты имела в виду. А пытать в инквизиции умели, не то, что сейчас. Так что делай выводы. Мне лично кажется, что все-таки они были нормальными ребятами. По крайней мере, после арестов вели себя достойно.
        - Маршалин, а я думал, честно говоря, что ты немного того… перефантазировал, когда про тамплиеров в Москве рассказывал. Не хотел тебя обижать, но уж больно на бред было похоже. Ковчег, тамплиеры… И все это тут, у нас, на Тульской.
        - Верить надо, Дима, когда с тобой авторитетные копатели информацией делятся.
        - Да я верил Макс! Ну, сомневался немножко…
        Рация в его кармане негромко хрюкнула.
        - На связи! - крикнул он в микрофон.
        Аппарат только протрещал что-то в ответ.
        Какая уж тут связь под землей. Хотя, странно, договаривались связываться только в экстренном случае.
        - Пошли, посмотрим. - Маршалин взял в руки рюкзак. - Сюда мы, по-любому, еще вернемся. Тут надо инструмент привезти, генератор. Свет организовать, штукатурку снять нежненько, чтобы фрески не повредить. Неизвестно, что там еще под штукатуркой.
        Путь обратно прошел быстро. Свернув по знакомым коридорам, друзья вышли в бетонный тоннель. Дима пытался безуспешно связаться с Сашей. Связи по-прежнему не было. Первым наружу поднялся Дима. За ним Настя. Последним шел Маршалин. Он протянул тяжеленный рюкзак наверх, чьи-то руки подхватили его, но это был не Дима. Что-то нереально мощное выдернуло его из люка и бросило на асфальт, прижав сверху огромным весом. Все что он смог заметить, это несколько пар зубастых ботинок.
        - Лежать, не двигаться! - раздался голос над его головой. - Работает ОМОН!
        Глава 13. Фэйк
        fake (feik) 1. n

1) плутовств?

2) подд?лка; фальш?вка
        Англо-русский словарь В.К. Мюллера.
        - Значит, вы утверждаете, что залезли под землю исключительно в исследовательских целях? - Худой мужчина средних лет в невзрачном сером костюме и очках с дорогой оправой внимательно смотрел на Макса. В руках он крутил красную корочку членского билета Союза Краеведов России.
        - Также вы, Максим Анатольевич, утверждаете, что являетесь членом Союза Краеведов. Что же вы хотели там найти?
        - Понимаете… - Маршалин пытался скрыть волнение, но получалось не очень. Не каждый год тебя принимает ОМОН и везет в отделение милиции. - Мы изучаем кирпичи.
        Не секрет, что для настоящего кладоискателя встречи в полях с сотрудниками правоохранительных иногда случаются. Конечно, можно бесконечно объяснять, что ничего плохого вы на поле не делаете, только собираете убитые временем монетки, все равно в глазах стражей правопорядка вы - охотник за золотом и расхититель гробниц. Поэтому, один из самых эффективных способов избавиться от расспросов - сыграть роль «чокнутого придурка». Начать увлеченно рассказывать, что вы собираете редкие виды гвоздей начала XX века, благо, набрать немного железного мусора не составит никакого труда - два-три взмаха «клюшкой», и достойная коллекция гвоздей у вас в кармане. Представители власти, видя, что золотом здесь и не пахнет, уходят разочарованные, иногда рассказывая «чудаку», где именно раньше стояла деревня или
«барский дом». Именно этой тактики решил придерживаться Маршалин, сидя в камере и ожидая, когда его вызовут. - Кирпичи?
        - Кирпичи. Сейчас мы с группой историков и краеведов готовим доклад о жизни и деятельности почетного гражданина Москвы Алексея Гавриловича Гусарева. Это был один из выдающихся промышленников своего времени, владел многими мануфактурами, в том числе и кирпичным производством.
        - Бог с ним, промышленником. Под монастырь вы зачем полезли?
        - Так именно там, под монастырем, в одном из подземных проходов мы смогли обнаружить достаточно редкую разновидность «Гусаревского» кирпича. Обычно, на кирпичах его фабрики стоял штамп «ГУСАРЕВЪ», а именно там, на Тульской, нам впервые попались кирпичи с надписью «АГУСАРЕВЪ». Понимаете, такой вариант клейма нигде ранее не встречался. Вы даже не представляете себе, какое значение это открытие имеет для всей исторической науки! Посмотрите в моем телефоне, я даже фотографию сделал.
        - Ваш телефон уже посмотрели те, кому положено, - мрачно сказал милиционер и задумался. - Кирпичи, говорите… Редкая разновидность… Что-то вы, Максим Анатольевич, не похожи на историка-краеведа. Как, говорите, звали этого промышленника?
        - Алексей Гаврилович Гусарев. - Маршалин попытался сделать лицо поглупее и начал импровизировать. - Родился в 1853 году в Москве в семье мещанина. Его отец, Гаврила Алексеевич Гусарев держал небольшую скобяную лавку на Кузнецком мосту. После окончания четырех классов…
        - Ладно, хватит, - прервал его следователь и что-то записал себе в блокнот. - Проверим. Пока можете быть свободны. Вещи вам вернут.
        - Товарищ полковник…
        - Капитан.
        - Товарищ капитан, а можно узнать, за что нас арестовали?
        - Вас, Максим Анатольевич, не арестовали, а задержали.
        - Простите, не очень разбираюсь в юриспруденции. Так в чем, собственно, причина нашего не совсем добровольного визита в ваше заведение?
        - Вообще-то, вам этого знать не положено. Но, думаю, что с учетом обстоятельств… В общем, нам поступил сигнал о подготовке к теракту.
        - Какой ужас!
        - Представьте себе. Как вы считаете, не мог ли кто-то из тех, кто знал о вашей, так сказать, исследовательской экспедиции, столь неудачно пошутить?
        - Да что вы, ни в коем случае! Конечно, у меня есть недоброжелатели среди коллег-краеведов, иногда дело доходит до жарких диспутов, особенно с теми, кто не согласен с моими выводами о роли Алексея Гавриловича в развитии отечественной кирпичной промышленности. В частности, есть ряд коллег, которые считают, что не Гусарев, а Комаров, Данила Степанович…
        - Хорошо, Максим Анатольевич, я понял. Вы можете быть свободны.
        - Товарищ капитан, а мои друзья?
        - Ваши друзья уже дома, наверное. С них взяли показания. Какие-то рыцари, тамплиеры. - У Макса внутри похолодело. - Про кирпичи они, кстати, ничего не рассказывали.
        - Ну конечно, ведь кирпичи - это моя специализация. Они изучают средневековые тайные организации. Я ведь не успел сказать, что Алексей Гаврилович на самом деле был членлм ордена масонов, тех самых «вольных каменщиков»…
        Лицо капитана скривилось.
        - Максим Анатольевич, вы можете быть свободны. Я бы с удовольствием послушал вас еще, особенно о масонах, но, к сожалению, мне приходится заниматься другими тайными организациями, отнюдь не средневековыми.
        - Да, но я не рассказал вам…
        - До свидания, Максим Анатольевич, дежурный вас проводит до выхода. - Там один выход? Ты проверял?
        - Один. Ты Биг Мак будешь?
        - Не буду. Слушай, хватит жрать уже. Следи за подъездом. Вообще, это была дурацкая идея ее одну посылать. А вдруг она смоется?
        БМВ стоял в тени деревьев в углу двора, и так не очень освещенного. Лёлек нервно барабанил пальцами по рулю, гипнотизируя взглядом желтое пятно окна маршалинской квартиры. Болек распаковывал очередной бумажный пакет с надписью «Макдоналдс».
        - Блин! - воскликнул он.
        - Что такое? - напрягся Лёлек.
        - Пирожок не положили. Я так и знал!
        - Тьфу-ты, что орать-то? - Он опять уставился на окно. - Слушай, а она не может с той стороны сигануть?
        - Окстись, четвертый этаж, потолки по три с половиной метра.
        - Ну да. Все-таки странно, что она согласилась нам помочь, ты не считаешь?
        - Ну почему? - Болек откусил очередной кусок сэндвича. - Ей что, бабки не нужны, что ли?
        - Ну, вроде как, у ней с ним… Как-то нехорошо с ее стороны.
        - Знаешь, когда на кону такое бабло, никакая любовь не поможет. Тем более, мне показалось, она на него за что-то сердится.
        - Да, этих тёток хрен поймешь. Сначала любовь до гроба, а потом - сама вызвалась хату бомбануть. Главное, чтобы она теперь с этой цацкой не смылась.
        - Не должна. Мы здесь затем и сидим. Слушай, а это кто?
        - Где?
        - Да вон, за кустом.
        Темный силуэт был едва различим за густой растительностью двора. Только огонек сигареты предательски вспыхивал из-под накинутого капюшона.
        - Ждет кого-то. Не нравится мне это. Пойди, проверь.
        - А че я?
        - Через плечо. Давай, растряси булки после ужина.
        Негромко матерясь, Болек стал выбираться из салона авто. Лёлек смотрел, как напарник не торопясь, вразвалочку, направился к странному наблюдателю. Краем глаза он заметил, что окно «их квартиры» погасло. Повернулся, чтобы позвать компаньона, но тому уже было не до окна. Только что он мирно прикуривал у таинственного незнакомца, а сейчас уже летел на асфальт от мощного удара. Его обидчик бросился бежать
        - Стой, сука! - раздался над районом обиженный рев бандита.
        Болек собрался броситься в погоню, но Лёлек остановил его и потащил к машине.
        - Леха, я узнал его, - возмущенно сопел Борис, прикрывая рукой левую часть лица.
        - Спокуха, потом разберемся. Она выходит.
        И правда, спустя минуту из подъезда легкой походкой выпорхнула женская фигурка в темном плаще.
        - Ну что, бандюганы, волновались? - она передала Лёлеку увесистый пакет. - Ой, а что это с ним? - спросила она, глядя на Болека, который забрался в БМВ, все так же держась за щеку.
        - Прикурил неудачно. - Лёлек распаковал пакет. В свете фонарей тускло заблестел желтым светом старинный сосуд. Он достал из кармана пачку денег. - Мы в расчете?
        - Более чем, мальчики.
        - Может, вас подвезти?
        - Не стоит, я на машине. Аривидерчи, мафиозо!
        - И вам не болеть, сударыня.
        Лёлек сел за руль и еще раз развернул сверток. Блестя испещренными древними надписями боками, на него смотрел старинный артефакт.
        - Золото нас манит, золото нас манит! - напевал Алексей песенку из какого-то вестерна, поворачивая ключ зажигания. Справа, потирая щеку, уже начавшую вспухать, негромко постанывал его напарник.
        - Так ты говоришь, узнал его?
        - Угу.
        - Ну, и кто этот злодей?
        - Один из этих. Который с этим. Друг типа. На картинках, короче. Нам Иваныч показывал.
        - О как! Все чудесатее и чудесатее. - Лёлек усмехнулся.
        БМВ неспешно заскользил к выезду из двора.
        Спустя полтора часа в этот двор устало вкатился Паджеро Маршалина. Выйдя из ОВД, он поймал такси и поехал на Тульскую, туда, где оставил машину. По дороге, под песни Радио Шансон, оравшие в видавших виды Жигулях, он размышлял, кто же мог сделать эту гадость, и главное, зачем. О том, что они полезут под монастырь, знали немногие. Искатели - Дима и Саша. Их вряд ли можно было заподозрить в вероломстве. Они сами оказались крайними в этой истории. Начав возмущаться во время ареста, каждый не по одному разу получил увесистым омоновским ботинком по разным частям тела. Остаются Егор, Серега и Настя. Только они трое знали об экспедиции. Но тогда еще больше непонятно, зачем было вызывать милицию. Да не просто милицию, а вот так вот - с помпой, мол, готовится ужасный теракт, враги минируют столицу. Непонятно.
        Маршалин набрал Настю.
        - Ты где?
        Голос ее был взволнован, видимо, сказалась неординарность происшедших сегодня событий.
        - Я в Шоколаднице, на Белорусской. Сижу вот, жду, когда тебя выпустят. Слушай, а круто все это было! ОМОН, менты! Они, правда, как услышали, что мы храм тамплиеров искали, так сразу погрустнели все. Мне даже как-то неловко было, что мы какую-нибудь самую маленькую бомбочку не заложили. Они так на это надеялись.
        - Я буду через полчаса. - Макс прикинул скорость перемещения по ночной Москве. - Дождись меня.
        - Конечно, милый. Без тебя моя жизнь была бы скучна и неинтересна!
        Маршалин посмотрел на часы. Уже половина четвертого утра. Вряд ли стоит звонить друзьям в это время. Да и друзьям ли? Или все-таки не списывать со счетов ни Настю, ни Искателей?
        Всю дорогу от Белорусской до Сокола он поглядывал на подругу, пытаясь разглядеть на ее лице какие-либо намеки на причастность к этой истории, но ничего подозрительного обнаружить не удалось, Настя увлеченно трещала, описывая свои ощущения от посещения «подвалов Лубянки».
        Когда они вошли в квартиру, по крайней мере, на один из вопросов, мучавших его, Марашлин смог найти ответ. Еще от двери заметив беспорядок, он первым делом направился в кабинет. Там, за стопкой книг по нумизматике должна была стоять недавно вновь обретенная реликвия. Уже из коридора он увидел на полу раскиданные тома Северина. Теперь, по крайней мере, есть ответ на вопрос «Зачем?». Полка, на которой стоял сосуд, была пуста. - А вдруг она пустая?
        - Это голова у тебя пустая, балбес. - Было понятно, что Александр Иванович ругается по привычке, можно сказать, по инерции. Держа в руках золотую реликвию, он довольно улыбался, напоминая кота, которому совершенно непонятным образом досталась целая миска сметаны.
        - Может, откроем? - Пытаясь рассмотреть сосуд поближе, Лёлек встал с шикарного стула (впрочем, остальная обстановка в кабинете Александра Ивановича была не менее шикарной).
        - Я тебе открою! Сиди уж. - Антиквар встал из-за стола, отодвинул картину на стене (это был депрессивный пейзаж с ветряной мельницей Яна Брейгеля старшего), открыл широкую дверцу вмурованного в стену сейфа. - Завтра, а точнее, уже сегодня (он посмотрел на Патек Филипп, болтающийся на запястье), к нам приедет покупатель. Мы закончим, наконец, с этой темой. После чего, - он серьезно посмотрел на Лелика и Болека, - кое-кого придется отправить на курсы повышения квалификации. Слишком много косяков было допущено.
        - Но шеф! - встрепенулся верзила. - Мы же…
        - Ладно, шучу. Победителей не судят. Вы мне лучше расскажите, как вы девицу наши?
        - Да найти-то ее было несложно, другое странно. Уж больно легко она согласилась. Мы думали, она торговаться начнет, или еще что. А она, как услышала, о ком мы собираемся вести разговор, аж вся затряслась от злорадства. Я подозреваю, что если бы мы не пообещали деньги, она бы с удовольствием все сделала бесплатно.
        - Так пусть бы и делала. Хотя, ладно. В масштабах бюджета, эти крохи никакого рояля не сыграют.
        Александр Иванович грузно опустился в свое кресло.
        - Клиент будет у нас около часа дня. До этого времени всем отдыхать. Выспаться, конечно, не удастся, но пару часиков подремать не мешало бы.
«Поспать бы пару часов», - думал Маршалин, закуривая очередную сигарету. Он налил себе еще кофе. Лизавета Петровна зашла на кухню и проведя вокруг сонным взором недовольно мяукнула.
        - Да знаю я, - ответил ей Макс. - Ложиться смысла нет, светло уже. Вставать скоро.
        Кошка демонстративно развернулась и ушла в комнату, туда, где мирно спала Настя. Макс же остался на кухне, размышляя, что же все-таки произошло, и кто его так подставил.
        Входная дверь была открыта «родным» ключом, сигнализация не сработала. Что это означает? Да только то, что сделал это кто-то из своих. О том, когда они полезут в подземелье, знали трое - Серега, Егор и Настя.
        У Насти была своя связка ключей, когда Макс уезжал с утра на работу, он сам оставил ей свой комплект и попросил сделать дубликат. Было ясно, что какое-то время Настя поживет у него, и Макс не видел никакой проблемы в том, что нее будут свои ключи от его квартиры. Была ли у нее возможность изъять сосуд? Если эта подстава с ментами - ее рук дело, то, безусловно, могла. С учетом того, что современные стражи правопорядка за мелкую мзду готовы запрятать за решетку кого угодно, получается, что и звонить про бомбу не нужно было. Достаточно договориться с ментами, что ребят примут, немного помнут и подержат в камере несколько часов, пока она спокойно очистит квартиру от артефакта. С другой стороны, что-то здесь не сходится. Если бы такая договоренность действительно была, то вряд ли они стали подключать к этому делу ОМОН и создавать такую шухер. Приняли бы по-тихому, спокойно отвезли в обезьянник, подержали положенные по закону три часа и отпустили. Просто так, для инсценировки, никто бы вписывать ОМОН не стал - невыгодно. А если мы действительно принимаем версию, что звонок о потенциальном взрыве
действительно был, то Настя, получается, не причём. Она никак не могла заранее знать, кого из задержанных отпустят раньше, а кого позже. Соответственно, здесь мы можем поставить крест. Хотя, если допустить, что у нее был сообщник…
        Нет, к черту сообщников. Если так рассуждать, то никогда ни к чему не придешь. Все-таки Настю вычеркиваем из списка подозреваемых.
        Серега. Официальная версия - встречал жену с вечернего поезда. Мог ли он позвонить в милицию? Да, тысячу раз. Мог ли он, отвезя Настасью Палну домой, подъехать на Тульскую и, убедившись, что его коварный план сработал, отправиться на Сокол и забрать сосуд? Легко. Остается только один момент - ключи. Но и это, вроде как, не проблема. Запасной комплект всегда висел в коридоре, и Серега мог легко взять его, сделать копию и вернуть на место. Опять же, зимой, уезжая в Альпы, Макс оставлял ему ключи, чтобы Серега заходил покормить Лизавету Петровну, благо, жили они рядом. Конечно, сложно предположить, чтобы Серега, этот раздолбай и балагур, заранее, за полгода, готовил план ограбления квартиры Макса и делал копии ключей, но все же. Ладно, с Серегой тоже повременим.
        Егор? У него, вроде, самое серьезное алиби - командировка. Причем, проверить его проще простого - Егор до сих пор работает на старом месте, соответственно, Макс может позвонить девчушкам-секретарям и узнать, оформлялись ли на Егора авиабилеты. Но даже если и оформляли, это тоже не может на сто процентов исключать участие Егора. Он вполне мог сдать завтрашний билет и улететь обратно сегодня. Вечерняя Ганза приземляется в Шереметьево в час ночи. Можно было вполне успеть доскочить до Сокола, убедиться, что машины Макса во дворе нет и спокойно заходить в квартиру. Опять же, звонить из Германии в московскую полицию с сообщением о бомбе гораздо удобнее - никто вообще ничего отследить не сможет.
        Получается, что в первом приближении никто из друзей сделать этого не мог, но если допустить, что они заранее вынашивали свои коварные замыслы - то все становится возможным. Не стоит также исключать, что мероприятие совершили совершенно посторонние граждане. С учетом того, насколько легко они предлагали за сосуд достаточно серьезные деньги, вполне логично предположить, что адрес им был известен, а обладая даже одним процентом от суммы, которую ему обещали за артефакт, можно легко нанять специалиста, который вскроет замок и отключит сигнализацию.
        Маршалин закурил еще одну сигарету и грустно подумал, что гораздо проще и спокойнее подозревать незнакомых негодяев, чем думать о ком-то из близких ему людей. Ладно уж, с этим сосудом, да и с Ковчегом, в общем-то, тоже. Гораздо страшнее подозревать в предательстве своих старых друзей или девушку, с которой у тебя только начинают складываться отношения. Его взгляд упал на дневник археолога. Надо бы заскочить к старому еврею, отдать тетрадь - похоже, поиски зашли в тупик. Сосуд опять украли, ковчег они не нашли. Да, конечно, фрески с тамплиерами на стенах подземелий Даниловского монастыря - это очень большая находка, и даже сенсация. Но ковчега же там нет. Ну, базировались там рыцари несколько веков назад. Потом сменили прописку - и все. Засели где-нибудь, где поспокойнее. В Коломне какой-нибудь, или Калуге. Подальше от московской движухи. Получается, что вышел облом по всем статьям. Да не просто облом, а гигантский такой обломище. С этой мыслей Макс затушил окурок в пепельнице и отправился в душ - пора было собираться на работу.
        На работу он сегодня отправлялся в отличном настроении. В девять утра Иван Петрович ждал своих необычных заказчиков из Германии. Меньше, чем за неделю, ему удалось выполнить достаточно непростое, как оказалось, задание. Выдернуть из глубины веков информацию об истории всего одного человека. Иван Петрович заслуженно считал, что ему повезло, он прекрасно понимал, что искать кого-то спустя четыреста лет - абсолютно бесперспективное занятие. Все равно, что пытаться найти иголку в стоге сена. Но не бывает ничего невозможного, иногда достижения современных технологий делают старые поговорки неактуальными. Ту же иголку в стоге сена любого размера можно без труда найти современным металлоискателем, просто, чем больше стог и чем меньше иголка, тем сложнее должен быть аппарат, который справится - но ведь справится же - с этой задачей. А если еще немного подумать, то никакой сложной техники и не надо - достаточно коробки спичек и магнита. Для него таким «магнитом» стал сын, причем не сам сын, а его однокурсник. Ребята учились на последнем курсе Бауманки (как ни надеялся Иван Петрович, что наследник пойдет по
его стопам - все напрасно) и удачно совмещали учебу и работу. Зная, что Альберт, тот самый однокурсник, работает в РГАДА (Российском Государственном Архиве Древних Актов), Иван Петрович первым делом направился к нему. Молодой человек внимательно выслушал поставленную задачу, уточнил параметры поиска и пообещал помочь. Несмотря на свой юный возраст, Альберт отвечал за грандиозный по своим масштабам проект - оцифровку древних рукописей. После того, как древний акт переводился в цифру, к нему добавлялся электронный документ с расшифровкой текстов и набором ключевых слов, или «тэгов». Таким образом, любой исследователь мог не только дистанционно ознакомиться с самим актом, но и найти нужный ему источник с помощью поисковой системы, над которой как раз и работал Альберт.
        Система поиска в архиве была еще не готова, но для молодого человека было принципиально важно выполнить задание, полученное от Петра Ивановича, человека, которого он давно знал и безгранично уважал. Запустив бета-версию своего поисковика и просидев над результатами полночи, он уже на следующий день смог порадовать отца своего друга. В переписной книге 16 века одной из северных волостей смоленского княжества он нашел Карла. Возраста тот был уже пожилого, овдовел (что говорило о том, что он некогда был женат, то есть, подтвердилась версия о том, что парень из Аугсбурга в результате безрезультативных поисков по поручению семьи Фугеров, осел в России) имел сына с русским именем Иван. Дальше всё было делом техники. Связавшись со смоленским областным УВД, которым руководил его однокашник по школе милиции, он получил в свою поддержку такой административный ресурс, что местный архив дрожал от скорости, с которой его сотрудники выполняли поручения детектива из Москвы. В уездный городок на Смоленщине Иван Петрович приехал один раз, пару дней назад, чтобы забрать результаты исследования. Выходило, что
Майоровы, а именно так преобразовалась изначальная фамилия Карла, до середины двадцатого века жили там, где остановился в своих поисках их предок, на смоленской земле. После войны единственный вернувшийся с войны Майоров перебрался в Москву. Здесь уже совсем все было просто. У заслуженного строителя, приехавшего в столицу в пятидесятых, родился сын, который, в свою очередь, порадовал своего отца всего одним внуком. Еще один день ушел на сбор сведений о наследнике, включая досье из института, военкомата, где он, как и полагается, состоял на учете, прочих полезных данных. Последним листом в толстой папке, в которую превратилась блокнотная страничка с записанными неделю назад вводными, были данные на последнего оставшегося в живых потомка Карла Блюмайера, который четыреста лет назад так и не смог выполнить поручение семьи Фугеров. Сейчас эта папка лежала на краю стола в скромном кабинете детектива.
        Когда заказчики появились в агентстве, Иван Петрович отметил, что они сильно изменились. Причем, не только внешне - у Минга уже начал желтеть синяк, а Фугер приобрел мешки под глазами, словно пьянствовал по-черному все это время. Главное, что заметил детектив - это выражение глаз. Из самоуверенного и жизнерадостного, оно стало - Иван Петрович с трудом мог сформулировать свои ощущения, - скорее всего, правильным словом было бы «удивленным». Ему даже показалось, что узкие от природы глаза китайца немного округлились. Было ясно, что на долю его клиентов выпало в России немало приключений. Вежливо поздоровавшись, детектив перешел к делу. Открыв папку, он один за другим доставал оттуда листы, комментируя каждый документ.
        Как ни странно, особой радости у клиентов его отчет не вызвал. Лишь в один момент, когда он достал последний лист и показал фотографию наследника, высокий немец проявил эмоции. Говорил он на немецком, но познаний детектива в этом языке хватило, чтобы разобрать следующее: «Не может быть!», - воскликнул Фугер, когда увидел изображение. «Минг, дай мне ноутбук с фотографиями этих кладоискателей». Открыв нужный файл, он несколько раз переводил взгляд с папки на экран ноутбука и повторял: «Это просто невероятно! Коварная судьба распорядилась так, что потомком несчастного Блюмайера оказался один из тех кладоискателей, что нашли святыню! Сложно после этого поверить в слепоту провидения!».
        Конечно, детективу было любопытно, в какую историю оказались вмешаны интуристы, но природный такт и богатый жизненный опыт заставили его сдержать язык за зубами. Он тщательно пересчитал оставшуюся часть гонорара, выданную ему Фугером, учтиво поинтересовался, не нужна ли его помощь еще в каком либо вопросе, и получив вежливый отказ, проводил клиентов до двери. Было видно, что его гости торопятся еще на одну встречу, которая для них была гораздо важнее. Заперев деньги в сейф, он погрузился в кресло и удовлетворенно подумал: «Ну вот, еще одно, хоть и очень странное, но раскрытое дело». - У нас осталось всего одно дело, Минг!
        - Да, Магистр!
        - Сегодня мы наконец обретем Святыню. Подумать только! Столько лет, столько работы, столько средств вложено в поиски! - Фугер нервно барабанил пальцами по папке с документами, собранными детективом. Такси уже полчаса стояло в мертвой пробке на Садовом кольце, и он заметно нервничал.
        - Не переживайте, Магистр, - пытался успокоить его Минг. - Мы прибудем на встречу вовремя. - Проходите, гости дорогие, - Александр Иванович поднялся из-за стола, широко раскинул руки в гостеприимном приветствии и «включил радушного хозяина». - Пожалуйста, присаживайтесь, вот сюда. - Он подвел гостей к черному кожаному дивану. - Чай, кофе, или, может быть, водочки?
        При слове «водочка» лица у гостей болезненно сморщились. - Хорошо, хорошо, - примирительно поднял руки Александр Иванович. - Я все понял.
«Будут с водкою дебаты - отвечай: нет, ребята-демократы, только чай», - процитировал он Высоцкого и нажал кнопку интеркома: - Ирочка, организуй нашим гостям чайку. - Я смотрю, культурная программа вашего пребывания в России проходит не без приключений. - Он посмотрел на синяк Минга. - К сожалению, мы пока не можем похвастаться тем уровнем цивилизации, к которому, вероятно, привыкли настоящие европейцы. С другой стороны, нельзя не отметить, что наша многовековая история, и прежде всего, ее материальная культура, привлекает европейских знатоков и коллекционеров.
        Александр Иванович достал из сейфа сосуд и водрузил его на стол. - И пока наши европейские друзья расплачиваются в европейской валюте, мы готовы предоставлять им соответствующий сервис - вполне, должен заметить, европейского уровня.
        Фугер схватил со стола реликвию и впился в нее глазами. Будто ребенок, он вертел ее в руках, гладил вязь букв, чуть ли не целовал ее.
        Минг преданно смотрел на Магистра. Лёлек и Болек довольно улыбались, развалившись на кожаном диване. Александр Иванович жмурился в предвкушении. - Если господа не возражают, я бы предложил перейти к обсуждению способов оплаты. - Минутку. - Лицо Фугера стало уже не таким довольным.
        Он потянулся к столу Александра Ивановича. - Вы позволите? - Он взял нож для писем.
        Все присутствующие с недоумением смотрели на немца. - Я бы предпочел, - проговорил растерянно Александр Иванович, - чтобы вы открывали данный сосуд после окончательной оплаты. И желательно, тут я могу только рекомендовать, ни в коем случае не настаиваю, в присутствии специалистов - реставраторов. Столь ценный экспонат…
        Магистр не слушал антиквара. Он повертел сосуд в руках, выбрал место, свободное от надписей, и провел концом ножа по сосуду. - Что вы делаете? - закричал хозяин кабинета, вскакивая.
        Фугер повернул к нему сосуд. - Позвольте, но это же фэйк! - возмущенно проговорил он, от растерянности перейдя на немецкий язык.
        Александр Иванович выскочил из-за стола и подбежал к нему. В лупу было отчетливо видно, что царапина светится металлическим блеском. Скорее всего, это был свинец.
        - Действительно, фэйк, - грустно пробормотал Александр Иванович. - Какой позор. - Что такое «фэйк»? - тихонько спросил Болек.
        - Фуфло, - так же тихо перевел ему Лёлек.
        Глава 14. Тамплиеры
        Non Nobis Domine Non Nobis Sed Nomini Tuo Da Gloriam
        Not To Us O Lord Not To Us But To Your Name Give Glory
        Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дай Славу.
        Ветхий Завет: Псалтырь: Псалом 113. Молитва о Помощи против врагов.
        - Эх, молодой человек, молодой человек. Я не знаю, что бы сказала за это ваша мама, но, уверен, она бы сказала нехорошо. При таком невнимательном отношении к своим вещам, вас вряд ли ждет безбедная старость.
        После того, как Макс рассказал Льву Ароновичу историю утраты сосуда, коллекционер долго ходил по огромному кабинету, сокрушенно качая головой.
        - Ой, вы только подумайте. Чтобы хранить такой артефакт, как зеницу ока, так ведь нет! Он умудрился потерять его. Причем, не просто потерять, а потерять два раза!
        - Но кто же мог предвидеть?
        - Максим Анатольевич! Когда вы имеете дело за такие вещи, вы должны предвидеть все возможные варианты развития событий, не исключая, прости Господи, визита инопланетян. И то, что вы не смогли уберечь такую важную для человечества реликвию, говорит исключительно о том, что вам таки рано заниматься подобными вопросами.
        Маршалин начал понемногу раздражаться. Мало того, что бессонная ночь и бесславная утрата раритета не поднимали настроения, так еще и этот старый ворчун решил почитать ему нотации.
        - Между прочим, - довольно резко прервал он брюзжащего старика, - может быть, мне, конечно, и рано, но, по крайней мере, я смог сделать то, что так и не осилил ваш многоуважаемый папаша. Я нашел средневековое убежище тамплиеров.
        - Да что вы говорите! И где же оно, позвольте поинтересоваться, находилось?
        - Собственно, там, где и предполагал ваш отец. Под Даниловским монастырем. Мы обнаружили подземные сооружения, которые, безусловно, использовались Орденом. Нам удалось найти также настенную роспись, которая пока до конца не открыта, но, безусловно, имеет к братству самое прямое отношение.
        Макс достал дневник археолога и положил его на дубовый стол.
        - Вот, пожалуйста, мемуары вашего родителя. Все в целости и сохранности. Не могу сказать, что мне есть чем гордиться - ведь ковчег я так и не нашел, более того, сосуд исчез, но, по крайней мере, я смог подтвердить теорию академика - тамплиеры действительно базировались какое-то время в Москве. Не могу сказать точно, но я думаю, что века до семнадцатого-восемнадцатого. Уверен, что исследование подземелий монастыря сможет более точно ответить на этот вопрос.
        Лев Аронович водрузился обратно в свое кресло и смотрел сейчас на Макса внимательно, и, как показалось Маршалину, немного с усмешкой. - По крайней мере, вы не потеряли нашу семейную реликвию. - Он убрал дневник в ящик стола. - Я бы, конечно, мог этого не делать, но мы же с вами порядочные люди… Раз вы вернули вещь, принадлежащую нам с братом, я, пожалуй, сделаю взаимность.
        Макс не верил своим глазам. Из стенного сейфа на свет появился… Тот самый золотой сосуд!
        Сказать, что Маршалин был обескуражен, значит не сказать ничего. На какое-то время он потерял дар речи, и только широко раскрытыми глазами смотрел на старинный артефакт.
        - Но Лев Аронович, я не понимаю! Ведь его украли! Или это вы?
        - Ой вэй, вы это слышали? - Он театрально вознес руки к потолку. - Спрашивается, и за что мне это? Вы таки действительно решили, чтобы Лёва Книжник ломился в вашу квартиру как последний биндюжник на гоп-стопе? Нет, вам определенно рано заниматься подобными вещами.
        - Но как же тогда этот сосуд снова очутился у вас?
        - Чтобы это было сложно, так нет. Когда вы пришли сюда первый раз, я сказал себе:
«Лева, этот молодой человек еще слишком юн и неопытен, чтобы сделать все как по маслу. Он обязательно влипнет в историю, и скорее всего, эта история будет не про то, что у него ничего не украли». Тогда я воспользовался вашей доверчивостью, и за то время, что этот замечательный экспонат был у меня, я сделал прелестную его копию.
        - Копию?
        - Именно так. Я подумал: «Если этот молодой человек такой несерьезный, что хочет лишиться чего-то ценного, то будет не так больно, если это ценное полежит у меня, а он пусть лишается чего-то еще». Кстати, на изготовление этой копии ушло немного золота - наука хоть и зашла сейчас далеко вперед, но этот «вперед» по-прежнему требует ресурсов. Пять замечательных червонцев последнего русского царя ушло на то, чтобы гальваническим способом покрыть золотом сделанную из свинца копию. Я не хочу показаться мелочным, но эти пять червонцев я записал на ваш счет.
        Не желая повторять старые ошибки, отъезжая от особняка старика, Макс несколько раз обернул ремень сумки, в которой лежал артефакт вокруг рычага стояночного тормоза.
«Так будет надежнее. - Подумал он. - По крайней мере, никто не дернет в пробке». Желая поскорее поделиться с друзьями радостью от вновь обретенного сокровища, он летел по Рублевке. То справа, то слева мимо него проплывали огромные особняки, окруженные высокими заборами. Неожиданно справа от водителя что-то завибрировало.
«Телефон», - подумал Макс и начал шарить рукой по пассажирскому сиденью, пытаясь отыскать аппарат. Под руку ничего не попадалось. Взгляд Маршалина уперся в Сони Эрикссон, висевший на торпеде машины в специальном держателе. Вибрация не прекращалась. Макс притормозил у обочины и осмотрел салон. Звук, а точнее не звук, а еле слышное жужжание, доносилось справа. Там, где на сидении, примотанная ремнем к ручнику, лежала сумка с артефактом.

«Ох, ничего себе», - подумал Макс.
        Он достал сосуд из сумки. Находка уж не вибрировала, но была на ощупь теплой. Развернувшись через сплошную линию, благо гаишников рядом не наблюдалось, Макс стал медленно двигаться по обочине, держа сосуд в руках. В какой-то момент он ощутил в ладонях едва заметную вибрацию.
        - Что, дружок, - обратился он к артефакту. - Ты ведь что-то почувствовал, не правда ли? Что-то близкое тебе? - Около съезда с шоссе, не обозначенного никакими указателями, вибрация сосуда усилилась. Маршалин включил поворотник.
        - Я понял. - Он, конечно, чуствовал себя идиотом, разговаривая с куском золота, но стесняться было некого. - Это игра такая. «Холодно-горячо».
        Паджеро Макса медленно катился по узкой асфальтовой дорожке. Температура сосуда увеличилась, а вибрация заметно усилилась.
        Ведомый любопытством, Макс надавил педаль газа. Вывернув из-за поворота, он неожиданно увидел высокий забор и огромный олигархический особняк за ним. Когда машина остановилась на площадке перед воротами, вибрация сосуда прекратилась.
        - Похоже, ты меня привел, куда хотел, - сказал Макс, снова обращаясь к сосуду.
        Вышедший из-за ворот ЧОП-овец поправил автомат, лениво подошел к машине Маршалина и требовательно постучал костяшками пальцев по стеклу водительской двери. Макс нажал кнопку стеклоподъемника.
        - Вы что-то хотели? - спросил охранник.
        - Да вот. - Макс изобразил на лице растерянность. - Заплутал тут у вас.
        - А куда надо?
        - В Москву.
        - Это там. - Охранник показал рукой на дорожку, по которой только что приехал Маршалин.
        - Спасибо. А то у меня навигатор показывает, что прямо сквозь ваш забор надо проехать. Подвела техника буржуйская.
        - Бывает. - Охранник так же лениво пошел к своей будке.
        Макс начал потихоньку разворачиваться, когда зазвонил мобильный. Это была Настя.
        - Макс! - она рыдала в трубку.
        - Да, Настя, что случилось? - Он не мог разобрать ничего, кроме всхлипываний.
        - Пока ничего не случилось, - из трубки раздался голос властного, уверенного в себе человека. - И, я уверен, не случится, если вы будете делать все, что вам скажут.
        Макс узнал этот голос. Это был тот же мужик, который предлагал деньги.
        - Что я должен сделать?
        - Ничего особенного. Всего лишь передать нам артефакт. В свое время мы предлагали за него неплохие деньги, но сейчас ситуация поменялась.
        - Где и когда? - Маршалин заставил себя успокоиться, восстановил дыхание и начал просчитывать варианты.
        - Сегодня в двадцать. На Мичуринском проспекте. - Собеседник назвал адрес.
        - Хорошо, я буду.
        Макс нажал отбой, положил артефакт обратно в сумку и медленно двинулся в сторону шоссе. - Магистр, а вы уверены, что нам стоит ехать? Мне кажется, все это становится похоже на криминал.
        - У нас нет пути назад. - Фугер устало вытер ладонями лицо. - На карту поставлено слишком много.
        - Я понимаю, Магистр, обязательство перед предками. - Минг аккуратно выруливал на третье кольцо. Находиться за рулем представительского мерседеса S-класса ему было гораздо привычнее, чем в маленьком русском внедорожнике.
        - Да какие, к чертям собачьим, предки! Ты думаешь, я потратил целое состояние, чтобы вернуть старым пердунам из Ватикана то, что они когда-то так бездарно утратили? Да как бы ни так!
        - Но тогда я не понимаю, зачем все это? Почему мы здесь? К чему эти риски?
        - Все очень просто, Минг. Нам нужна эта чертова бутылка. И я реально готов отдать за нее практически все, что у меня осталось. Более того, я не вижу никаких проблем, чтобы передать эту бутылку в Ватикан. Мне нужно совсем немногое. Всего лишь щепотка того вещества, что находится внутри?
        - Манна небесная? Но зачем?
        - Это вещество - чистая энергия. Много, чертовски много энергии. Если мы сможем синтезировать его… Минг, я даже в самых смелых мечтах не могу до конца представить, какие горизонты тогда перед нами откроются. Это же миллионы, миллиарды, это просто адская куча денег!
        Мерседес свернул на Мичуринский проспект. Неподалеку, ожидая их, мигал аварийкой Лексус Александра Ивановича. Рядом была запаркована черная БМВ. На заднем сиденье Мерседеса Максимилиан Фон Фугер, потомок старинного баварского рода, нажал на телефоне кнопку вызова. Они были готовы. Хоть с этими русскими бандитами, хоть с самим чертом, но он должен сегодня заполучить артефакт. - Что-то Егор опаздывает. - Макс выкинул в окно очередную сигарету и повернулся к Сереге. - Набери его еще раз.
        - Не отвечает, - буркнул Серега. - В метро, наверное.
        - На него не похоже. Ладно, поехали. И так уже опаздываем.
        Паджеро свернул с проспекта, объехал здание автосалона. За ним начинался огромный пустырь, посередине которого возвышалась серо-бетонная недостроенная высотка. - Что, стрёмно? - спросил Макс
        - Есть немного. - Поежился Серега. - Как ты думаешь, без стрельбы обойдется?
        - Будем надеяться.
        Обогнув гору строительного мусора с обломками бетонных стен и торчащей из них арматурой, они выехали на площадку, укатанную гусеницами тракторов. В дальнем конце стоял внедорожник Лексус, представительские Мерседес и БМВ. Черные и блестящие, они напомнили Максу фильмы о лихих девяностых. - Туру ру-ру-ру турун ту-ру туру, - напел Серега мотив из телесериала «Бригада». - Скажем, что мы от Саши Белого, и они испугаются.
        - Эти - вряд ли, - сказал Маршалин, глядя, как из Лексуса выходит немолодой уже, но еще достаточно крепкий мужчина в красивом черном плаще. Рядом с ним вышагивал шкафоподобный громила - Ну что, я пошел.
        Макс вышел из машины и сделал два шага в сторону бандитов.
        Александр Иванович угрюмо смотрел на Маршалина.
        Макс стоял в десяти шагах от него и также молча смотрел на соперника.
        Первым не выдержал Александр Иванович. - Привез? - громко спросил он.
        - Привез, - ответил Макс
        Они опять замолчали, глядя друг на друга несколько секунд. - Так давай.
        - Сначала девушку.
        Александр Иванович повернулся к громиле. Двери БМВ открылись, оттуда показалась рыжая шевелюра Насти. Один из бандитов держал ее сзади за руки, Максу показалось, что они были связаны. На лице у Насти белел пластырь, закрывающий рот. Черные полоски туши для ресниц пролегли по щекам, обозначая русла слезных рек. Она была не на шутку испугана.
        Маршалин подошел к Паджеро и Серега передал ему через открытое окно сумку.
        Они медленно двигались друг навстречу другу - Макс с сумкой и бандиты с Настей.
        Макс смотрел на Настю и понимал, что никакие, даже самые бесценные мировые артефакты, не стоят того испуга и слез в этих огромных и красивых глазах.
        На середине площадки они встретились. Макс протянул сумку. Александр Иванович достал сосуд, брезгливо кинув сумку на песок. Внимательно осмотрев реликвию, он передал ее громиле.
        - Покажи фрицу.
        Громила побежал к Мерседесу. Стекло задней двери приоткрылось, сосуд исчез в чреве лимузина. Потянулись мучительные секунды ожидания. Наконец, таинственный пассажир вернул артефакт. Жестом он показал, что все в порядке. Бандит вприпрыжку побежал обратно к хозяину.
        Александр Иванович кивнул второму, тот подтолкнул Настю. Она неуверенно сделала несколько шагов в сторону Макс.
        - Ну что же, - негромко сказал Александр Иванович. - Видит Бог, изначально я вам предлагал гораздо более выгодный вариант.
        Макс молча смотрел на него. - Что же, я вижу, к разговорам вы сегодня не расположены. Всего доброго. Надеюсь, мы с вами больше не увидимся. - Он развернулся, направляясь к машинам. - Стоять, суки, у меня граната.
        Макс оглянулся. Это был Егор. В поднятой руке он держал гранату Ф-1, в другой - пистолет-пулемет МП-40, в народе ошибочно называемый «Шмайсером». - Лежать всем, мордами в землю, положу всех нахрен, мне терять нечего! - Он нажал на курок и по пыльной площадке пролегли дорожкой фонтанчики пуль.
        Александр Иванович неуверенно огляделся. Его подельники находились всего в нескольких метрах, но ни у кого из них в глазах он не обнаружил готовности прикрыть своим телом хозяина в случае взрыва. - Лежать, я сказал!
        Бандиты начали поспешно укладываться в грязь площадки. Егор подошел к толстому и вырвал у него из рук сосуд
        - Егорыч! - радостно позвал его Макс. - А мы думали, ты не приедешь!
        Егор подошел к Маршалину. Макс посмотрел ему в глаза и ужаснулся. Они были пусты. Не отражали никаких эмоций. Егор смотрел будто бы сквозь Макса. - Егорыч, что с тобой? - неуверенно спросил Макс. - Все в порядке?
        - В порядке? - усмехнулся Егор. - Можно и так сказать.
        Он взвесил на руке сосуд.
        - Если не считать того, что из-за этого исторического дерьма я вынужден был родиться в этой сраной стране. - Ты чего, Егорыч? - не понял Макс. - Да ничего! - Егор взглянул на него, и Маршалин понял, что он сейчас по-настоящему безумен. - Ты понимаешь, что если бы не эта штука, то я родился бы в другом месте. В нормальной стране.
        - Да брось ты. При чем тут страна?
        - Да притом! Именно из-за этой хрени мой предок поперся в эту гребаную Россию, и остался здесь, надеясь все же отыскать эту бутылку. И его сын, он тоже искал ее. И его внук. Ты понимаешь, что все мои, мать их, предки, положили свои сраные жизни на то, чтобы искать этот сраный сосуд.
        Он подошел к Мерседесу и вывел оттуда высокого седого мужчину и маленького китайца. Под дулом автомата Егор подвел их к остальным. - Ну что, земеля? - Он подошел к Фугеру вплотную и, глядя на него снизу вверх, помахал у него перед носом стволом. - Шпрехен зе Дойч?
        Фугер кивнул.
        - О! Вот и я бы шпрехал. Если бы дедуля мой сюда не перебрался. Что, знакомая игрушка? - Он опять помахал оружием.
        Магистр замахал головой.
        - Врешь, земеля. По глазам вижу, что знакомая.
        Егор пнул одного из бандитов мыском ботинка.
        - Вставайте суки, прощаться будем.
        Из Паджеро вышел Серега.
        - Егорыч! Да оставь ты их!
        Егор обернулся на голос, с секунду посмотрел на Серегу и выстрелил. Настя вжалась в Макса. Егор подошел к упавшему телу и взял из рук Сереги ключи от джипа, а затем двинулся к Максу. Автомат в его руке смотрел прямо на Маршалина. - Ты так ничего и не понял, Макс. - Егор грустно посмотрел на него. - Это я должен был найти сосуд. Он должен принадлежать мне. - Так забирай его себе. Зачем ты Серегу убил? - Серегу? - Егор оглянулся на труп бывшего напарника. - Так получилось. И с этим жуликом. - Он кивнул на Настю. - С другом ее. Тоже так поучилось. Бывает.
        Он осмотрел собравшихся, передернул затвор и направил ствол автомата на них. - Бывает.
        Раздались выстрелы.
        Макс попытался обнять Настю так, чтобы закрыть ее от пуль. Мышцы спины напряглись до звона, ожидая удар. Но удара не последовало.
        Открыв глаза, Маршалин понял, что стоит, судорожно обняв Настю, а на пыльной земле, широко раскинув руки, лежит Егор.
        Первым сориентировался толстый бандит. Он бросился было к автомату Егора, но звук нового выстрела подсказал, что ничего еще не закончилось. Макс оглянулся в поисках стрелявшего.
        Со всех сторон к ним шли люди. Хотя Макс, не уверен был до конца, люди ли это были. Их лица скрывали широкие капюшоны. Одеты они все были в черные рясы.
        - Кто это? - пискнула Настя.
        - Свои, - ответил Макс. - Тамплиеры.
        Окружив собравшихся, рыцари Ордена собрали оружие. Один из них подошел к Егору и потрогал пальцем артерию на шее.
        - Живой вроде. Забирайте.
        Он взял из рук Егора сосуд и поднялся. Четверо тамплиеров подняли Егора и понесли к подъехавшим машинам - несколько черных Шевроле Тахо вкатились к этому моменту на площадку.
        - Куда вы его? - спросил Макс.
        Главный тамплиер повернулся к нему.
        - Сначала попробуем его вылечить, а потом… Он слишком много зла сделал людям. Его сердце наполнено ненавистью. Только пустив туда Бога, он сможет искупить свои грехи, служа Всевышнему. - А сосуд? В нём и правда «Манна небесная»? Он будет помещен к Ковчегу Завета?
        - У вас много вопросов, - ответил тамплиер. - Но так ли нужны вам ответы?
        - А почему нет? Ведь это я нашел сосуд.
        - Это ничего не значит. Вы просто стали рукой провидения, достав его из земли. Но не сосуд стал вашей главной находкой. Впрочем, вам это еще предстоит понять. Всего доброго,
        Погрузившись в машины, тамплиеры покинули место боя. - Что он имел в виду? - спросила Настя. - Про главную находку?
        Макс обнял ее: - Я думаю, милая, он имел в виду тебя.
        Глава 15. Двенадцать талеров
        Т?лер - название крупной серебряной монеты,
        которая в XVI-XIX веках играла важную роль
        в денежном обращении Европы и в международной торговле.
        Википедия.
        Ранним субботним утром Паджеро скользил по Новорижскому шоссе. Негромко мурлыкал приемник, передавая Радио «Джаз», справа тихонько дремала Настя. На заднем сиденье расположился Серега, как обычно по субботам, мучаемый легким похмельем. Время от времени он косился на пакеты из «Ашана», сваленные рядом. Сквозь тонкий полиэтилен призывно проступали контуры рисунков на банках с пивом Пауланер. Встречая строгий взгляд Маршалина в зеркале, он грустно вдыхал и поворачивался к окну.
        Там, за тонированным стеклом внедорожника, проплывали выкошенные поля и уже тронутые осенней желтизной перелески. Замечательное бабье лето наступило в этом году рано, сменив дожди и слякоть на тепло и сказочную красоту подмосковной осени.
        - Красотища-то какая! - нарушил тишину Серега. - Поля покошены, под озимые перепаханы. Казалось бы, копай на здоровье. Так ведь нет.
        Он покосился на повязку, туго стянувшую ключицу.
        - И ведь, что характерно, у меня она и так сломана была когда-то. И вот опять. Теперь уже пулевое.
        Он тяжело вздохнул и опять уставился в окно.
        - Серый, прекрати ныть. - Макс посмотрел на него в зеркало заднего вида. - Какое там пулевое. Так, по касательной прошло. Тебя же из больницы уже на третий день выгнали.
        - Я сам ушел! - гордо возразил Серега.
        - Угу, сам. Я же тебя забирал. Главврач сказал на прощание, что если ты еще раз к ним поступишь, он тебя в первую очередь кастрирует, а потом уже будет осматривать твои раны. Ты зачем к медсестрам приставал?
        - А что еще мне оставалось делать? Телевизора в палате нет. Кроссворды надоели. Вы не приходили. Вот Егорыч бы… - он запнулся. Всю неделю, прошедшую с разборки на Мичуринском, они старались не поминать в разговорах друга, так внезапно оказавшегося предателем. Потеря товарища отдавала горькой обидой куда-то вверх живота, каждый раз, когда память услужливо подсказывала его имя.
        Из-за неловкой оговорки Сереги опять замолчали. Тишину нарушила Настя.
        - Слушай, Макс, а я так и не поняла, кто же все-таки украл фальшивую бутылку?
        - Бандиты. Я, честно говоря, на вас думал. На тебя, либо на Серегу, либо… - Он опять запнулся, не желая произносить имя Егора вслух. - Думал, кто-то из вас ментам нас сдал, когда мы под Даниловский монастырь лезли. Так, впрочем, и оказалось. Егор тогда вечерней Ганзой вернулся в Москву. Мне девчонки с моей бывшей конторы сказали, что он через них билеты менял. Думал, что пока мы в милиции объяснения пишем, он спокойно сосуд и заберет. Но его опередили.
        - И кто же?
        - Нашлись добрые люди. - Макс грустно усмехнулся. - Подружка моя бывшая. Как бандюганы на нее вышли - не знаю, но когда они ей деньги предложили, она с радостью согласилась. Еще бы - такую свинью мне подложить, да еще и не забесплатно. Ключи-то у нее были. Вот она им бутыль и вынесла.
        - А ты об этом как узнал? - не понял Серега.
        - Так она сама и рассказала. Совесть ее замучила, вот и позвонила. Прости, говорит, Маршалин, дуру грешную.
        - Ну а ты?
        - Ну а что я? Что мне на нее, в суд подавать? Бог простит, сказал, да трубку повесил.
        - Вот сучка, - недовольно пробурчала Настя. - Надо было все-таки заяву написать на нее. Чтобы неповадно было к чужим мужикам без спроса в квартиры лазить.
        - Экая ты кровожадная. - Макс потрепал ее по колену. - За что, впрочем, и люблю.
        - Что же ты тогда не рассказал, что тебе эта стерва звонила?
        Макс смутился.
        - Ну, как-то не было повода.
        Неловкость опять повисла в салоне Паджеро. Теперь была очередь Сереги снимать напряжение и переводить тему.
        - Макс, а как бандюганы вообще на тебя вышли? Они же уже на следующий день тебе звонили, деньги предлагали.
        - Так ты же сам фотки в интернет выложил. Вот и спалились.
        - Ну, подожди, ты же попросил Андрея Кладоведа, администратора, потереть их?
        - Попросить-то попросил. Но их уже срисовали. И кому надо отправили. Такие вещи, знаешь ли, редко остаются незамеченными.
        - То есть, ты полагаешь, что это кто-то из наших?
        - Из «наших», из «ваших». Серега, какая, к черту, разница. Ты же в душу к каждому не залезешь. А что там на самом деле - никто не знает. Форум много кто читает. Информацию, конечно, слили качественно. И кто нашел, и где. Мне даже кажется, что не рядовой это форумчанин сливал. Не хочется никого подозревать, но я, честно говоря, больше ничего выкладывать не буду. Что-то я после всего случившегося всем этим кирилычам, да михалычам с петровичами особо не доверяю. Ты им находки на опознание, а тебя потом в подъезде очередь из бандюганов. Ну их в задницу. Обойдемся как-нибудь.
        - Ну да, - глубокомысленно произнес Серега. - Наше дело, оно такое, огласки не любит.
        - Кто бы говорил, - прыснула Настя. - Сам же первый и растреплешься.
        - Да я… - Серега возмутился. - Я вообще больше никому ни слова.
        - Угу. А кто тогда на всех форумах написал, что видел живых тамплиеров в Москве? Или ты думаешь, ник сменил - никто не узнает?
        - Ну а что, это же правда. Я их своими глазами видел.
        - Не ври, ничего ты не видел. Ты в отключке лежал, когда они появились.
        - Ничего и не в отключке. Кстати, а откуда они взялись, в конце концов?
        - Я их позвал. Когда Настю похитили, я понял, что дело принимает серьезный оборот. А тут как раз сосуд завибрировал на Рублевке. Положение было безвыходное. Я понимал, что нам втроем… вдвоем с тобой не справиться. К тому особняку вернулся и записку передал. Так, мол, и так, дорогие товарищи. Нашел важную запчасть от вашего устройства, которая когда-то к вам из Европы не доехала. Готов пообщаться, но нужна помощь. И телефон оставил. Уже через час мне позвонили. Я им все и рассказал.
        - Слушай, а Ковчег, значит, хранится на Рублевке, раз сосуд его почувствовал?
        - Хранился, Серега. В прошедшем времени надо говорить. После того, как столько народа узнало об этом, они, скорее всего, перенесли его.
        - Да, жалко, - задумчиво сказала Настя. - Ковчег мы так и не увидели.
        - А я не жалею, - сказал Макс. - Вспомни, что в Библии сказано. Когда он явится людям, наступит конец света. Так что, если бы мы его с вами увидели, то… Мы же тоже люди. Вот и нечего на Ковчеги глазеть. Пусть лежит себе. А тамплиеры пусть его охраняют получше. Нам сегодня конец света не нужен - у нас пива полные пакеты, шашлык, да поиски прадедова клада на повестке дня. Сами подумайте, нам сейчас всадники апокалипсиса вообще никак не сдались - у нас на них пиво не рассчитано.
        - Согласен. - Серега заглянул в пакет. - Слушай, Макс, а можно я одну баночку выпью. А то вдруг конец света, а я - трезвый.
        После поста ГАИ в Волоколамске Макс остановил Паджеро. Стихийный рынок был на месте. И дед, у которого Маршалин покупал книгу Борзаковского, все так же сидел на раскладном рыбацком стульчике. Увидев Макса он улыбнулся.
        - Вот и постоянные покупатели пожаловали. - Рукой он показал на стопки книг, выложенных на газете. - Выбирайте.
        Макс, сложив руки за спину, покачался на носках, пристально глядя на деда.
        - А можно мне на ваш выбор?
        Дед усмехнулся.
        - Эх, молодежь. Все вам быстрее, да чтобы за вас все решили. Сами-то когда думать начнете? Выбор - это ведь личное дело каждого. А вдруг, я что-то не то для тебя выберу? Не боишься?
        Макс разглядел в глазах деда лукавые огоньки.
        - Не боюсь. Что будет, то будет.
        - Это правильно, - похвалил дед. - Что будет, того не избежать.
        Он покопался в стопках книг. Потом достал одну и протянул Максу.
        - Подарок от заведения постоянному покупателю.
        Маршалин взял в руки книгу. «Налоговый кодекс Российской Федерации с комментариями». Посмотрел на деда.
        - Думаете, пригодится?
        - Жизнь покажет.
        Дед повернулся к следующему покупателю, потному дядьке в спортивном костюме. Макс вернулся к машине и бросил брошюру на заднее сиденье. Довольный Серега, открывший, таки, пиво, схватил ее, но, прочитав название, поскучнел и положил обратно.
        - Ну что, друзья. - Макс повернул ключ зажигания. - Вперед, на поиски прадедова клада! Почему-то мне кажется, что удача сегодня на нашей стороне!
        - Удача нам улыбнулась, Минг. - Фугер отпил пиво из высокого бокала в баре второго терминала Шереметьево. - По возвращении нас ждет очень важная встреча. Как говорят русские, не бывает худа без добра. На нашу уникальную систему веб-поиска по изображению, которую пришлось разработать для поиска святыни, нашелся покупатель. Мне звонил наш главный инженер - ребята из Гугл готовы отвалить огромные деньги за наши разработки.
        Он посмотрел на бокал.
        - Какая все-таки гадость, это русское пиво. Они никогда не научатся делать нормальный продукт в этой дикой стране. Я рад, что мы наконец уезжаем. И пусть нам пришлось лишние несколько дней просидеть в этом чертовом городе, но летим мы нормальным бизнес-классом нормальной авиакомпанией.
        Минг молча глотал пиво и смотрел на огромные самолеты, выстроившиеся за окном терминала.
        - Минг, я не понял. Ты что, не рад, что мы улетаем из этой варварской страны?
        Китаец отставил бокал и посмотрел на Фугера.
        - Вы знаете, Магистр, я понял здесь очень важную вещь. Если помыслы чисты, а дело, которое ты делаешь - праведное, то и результат будет, хвала Господу, положителен. А если все, что происходит вокруг тебя, начиная от аэрофлотовских стюардесс, заканчивая милицейскими протоколами - идет не так, то, значит, и дело, которое ты задумал - не настолько и верное. И чтобы гармония в душе сохранялась, по жизни все удавалось, и успех постоянно тебе сопутствовал, надо просто делать то, что тебе нравиться, и любить то, что ты делаешь. - Минг, это ты к чему? Откуда ты всего этого набрался? Этот ваш китайский даосизм, или как там его, к чертям.
        - Да нет, Магистр. Дело не в китайской философии. Хотя, впрочем, это уже не важно.
        Из внутреннего кармана он достал билет бизнес-класса и положил на стол.
        - Передавайте привет ребятам из Гугл. Уверен, у вас все получится.
        Фугер опешил.
        - Минг, подожди! А как же ты? Ты собрался остаться в это ужасной стране? Ты же пропадешь здесь!
        - Все в порядке. Полтысячи лет назад один парень из Аугсбурга пришел сюда и остался жить. И ничего, втянулся. Думаю, и что у меня все получится. Тем более, что за мной будет кому присмотреть. Прощайте, Магистр.
        Где-то в районе стоек регистрации раздались крики. Низки женский голос лидировал в этой шумовой партии. «Нет, я имею право знать, зарегистрировался пассажир или нет!
        «Да не толкайтесь вы, эмигранты хреновы, я никуда не лечу, я просто хочу получить информацию!»
        Не узнать голос Марины Викторовны было невозможно.
        Минг поклонился Фугеру и, взяв свой саквояж, направился к выходу из зала. Туда, где расталкивая пограничников и сотрудников аэропорта, пробивалась к нему его судьба.
        Найти прадедовский клад оказалось несложно. В этот раз Макс привез на родину предков новый металлоискатель американской фирмы White’s. Модель ТМ808 была одной из самых эффективных для глубинного поиска. Она не реагировала на мелкие цели - пробки, гвозди и прочую мелочь, которой активно была нашпигован сад. Как, впрочем, и положено быть месту, на котором несколько сотен лет жили люди. Глубинник реагировал только на крупные объекты, размером не меньше консервной банки.
        Настя, которую Маршалин наскоро обучил пользоваться прибором, ходила между деревьев, держа его, как чемодан. Время от времени она нажимала кнопку на ручке, отстраиваясь от грунта, и продолжала поиск. Макс, сидевший в теньке рядом с Серегой, которой крутил шампура на дымящемся мангале, блаженно смотрел на подругу.
        - Вот смотри, Серега, как кладоискательство облагораживает человека. Вот кем она была? Аферисткой. Мошенницей. А сейчас? Ты посмотри на эту грацию, на эту осанку. А азарт? Разве этот азарт может сравниться с той жаждой наживы, которую она испытывала ранее? Да никогда! И вообще, у меня сложилась собственная философия на этот счет. Дайте человеку в руки металлоискатель, и я уже через минуту расскажу вам об этом человеке все!
        Металлоискатель в руках у Насти запищал высоким звуком, и Маршалин, схватив
«Фискарь», бросился к ней.
        - Ну что, мадам нашла очередную консервную банку?
        - Между прочим, мадемуазель. - Настя положила глубинник на траву. - Вы, мужчина, копайте, не отвлекайтесь.
        Сантиметрах на пятидесяти лопата скребнула по железу.
        - Серега, есть! - крикнул Макс.
        Забыв про шашлыки, Серега кинулся к друзьям.
        Макс аккуратно обкапывал лопатой цель. Наконец, он поддел и поднял ее на поверхность. Это был обычный деревенский чугунок, плотно закрытый крышкой.
        Копатели перенесли добычу на стол. Настя снимала с горшка комья глины. Маршалин снял с пояса штык-нож, поддел крышку и кинул ее на траву.
        Внутри чугунка были сложены бумаги. Какие то письма, документы. Все это буквально рассыпалось в руках, влага сделало свое дело. Макс аккуратно доставал содержимое и клал на стол. На дне что-то блеснуло.
        - Нда, негусто, - произнес Серега, когда они выложили на садовом столе доставшуюся им добычу. Несколько царских золотых червонцев, небольшой дамский пистолет системы
«Браунинг», серебряное кольцо с синим камнем, несколько женских украшений.
        - Зато свое, фамильное. - Макс перебирал украшения. - Ты представляешь, возможно, вот эти сережки носила моя пра-пра-бабка. А вот этот перстень - пра-пра-прадед. Это же история моей семьи!
        - Это, конечно, так! - Серега грыз подгоревший шашлык. - Но лучше бы, конечно, монеток было бы побольше. Я года посмотрел - они не редкие совсем. На Таганке такие червонцы - по двенадцать тысяч за штуку всего.
        - Да брось ты, Серег. Для меня найти этот клад было делом принципа. И не важно, сколько он стоит. Жалко, конечно, что документы не сохранились. Возможно, там была какая-то важная информация, раз прадед их спрятал.
        Серега убрал документы в целлофановый пакет.
        - Ну, возможно, документы еще попробуем восстановить. Есть у меня один специалист на примете.
        Откуда-то из сада раздался голос Насти.
        - Ребят, а у меня тут опять пищит.
        - Да брось ты, Настюх, - лениво отозвался Макс, перебирая прадедовские монетки и потягивая пиво. - Нашли уже все. Там одни банки остались.
        Из-за яблони появилась сама кладоискательница. В руке у нее была «тёрка», металлоискатель начального уровня Minelab X-Terra 34. Недорогой, но очень эффективный прибор, который Макс подарил ей перед поездкой.
        - Маршалин, если ты думаешь, что я буду сама копать твоей огромной лопатой, то ты жестоко ошибаешься. Купи мне короткий «Фискарь», тогда и поговорим. А пока хватай инструмент и иди за мной.
        Разведя руками, как бы показывая, что спорить бесполезно, Макс пошел за Настей.
        - Ну, и где у тебя пищит?
        Настя показала на яму, из которой был поднят прадедов клад.
        - Смотри, я провожу вот тут, над ямкой, а она пищит.
        Макс скривился.
        - Насть, это окислы от горшка на земле остались - они и пищат.
        - Нифига! Звук цветной!
        Настя провела катушкой над ямкой. Прибор пискнул высоким, цветным звуком.
        - Ну ладно. - Макс лениво тыкнул в ямку лопатой. - Раз тебе так неймется.

«Заразил тебя на свою голову, - бурчал он, выковыривая комья глины из ямки. - Прибором махать научилась, а как лопатой копать - так Маршалин».
        Настя прозванивала комки. Неожиданно аппарат пискнул.
        - Ой, что это? - воскликнула Настя. Из комка выскользнула потемневший от времени серебряный кругляшок.
        Макс опешил.
        В стенке ямки он разглядел еще один.
        - Серега, еще один клад! - заорал он.
        - Что, еще один клад? - Александр Иванович принял звонок очередного информатора из кладоискательской братии. - Что на это раз?
        Он включил громкую связь.
        Лёлек и Болек сидели понурые в кабинете начальства. Всю последнюю неделю шеф смотрел на них волком, ругался, да считал на компьютере убытки от последней операции.
        Гнусавый голос из динамика докладывал.
        - Два кладоискателя, Димон и Серый, вскрыли могилу старого графа. Оттуда достали саблю наградную, кольцо с камнем и - вы не поверите - яйцо самого Фаберже. Сейчас мечутся по Москве, ищут, как бы все это дело монетизировать. Ну, в смысле, продать подороже. Я ребят знаю, готов за небольшой процент привести их к вам. Ребята - лохи полнейшие, обуть их проще простого. А за яйцо Фаберже вы без проблем полтора ляма зеленых срубите.
        - Яйцо Фаберже, говоришь, достали? - Александр Иванович устало потер виски. Посмотрел на подручных. Налил себе большой стакан виски и залпом выпил. Собеседник в динамике покорно ждал.
        - Значит так, - негромко проговорил Антиквар, будто сам не доверял своему решению. - Не знаю, как там ваш Фаберже будет жить дальше без яйца, но меня… - он сделал паузу и еще раз посмотрел на Лёлека с Болеком. - Меня вся эта кладоискательская хрень больше не интересует. Пусть другие дебилы с вашим искательским братом работают, мне это все надоело. Я в это больше не верю, и все ваши байки слушать в дальнейшем не желаю. Все.
        Он нажал отбой. И сразу - вызвал секретаря.
        - Ирочка, подготовь мне на завтра два билета в Баден-Баден. Встречу там по полной организуй, пансионат мой и так далее. - Он отключил интерком и обратился к помощникам.
        - Что-то у меня поджелудочная барахлит от всех этих кладов. Съезжу-ка я, подлечусь маленько. Да и нервы ни к черту. Пора переходить на более спокойный бизнес.
        Он посмотрел на Лёлека.
        - Алексей, пока я буду в отъезде, посмотри, можем ли мы прикупить сейчас какой-нибудь журнал? Тематический - антиквариат, старина. Надоело все, пора делиться опытом и зарабатывать легально. Только я тебя умоляю, никаких искателей. Меня от них уже тошнит.
        Он налил еще один стакан.
        Серега здоровой рукой разливал пиво. На столе в три ряда по четыре штуки были выложены монеты.
        Маршалин копошился в компьютере, пытаясь пробить по интернету информацию, но связь работала еле-еле.
        Наконец, страница открылась.
        - Обалдеть! - только и проговорил он. - Я так и думал. Это же «ефимки с признаком»! Причем, Аугсбургские, редкие.
        - Ничего себе! - воскликнул Серега. - Это же штук по пятьдесят минимум!
        - Эй, вы переводите для пока нормальных! - возмутилась Настя.
        - Ну смотри, - Макс показал на монету. - Это монетка - талер семнадцатого века, выпущенный в немецком городе Аугсбург. А вот с этой стороны у монетки надчеканка - кружок с всадником и прямоугольник с надбисью «IбSS» - это в 1655-м году так пометили этот талер для легального хождения в России во времена Алексея Михайловича. Такой талер с надчеканкой называли «ефимок», от первой части слова Йоахимсталер, монеты, выпускавшейся в Богемии. Монетки эти редкие, денег стоят немало. Как Серега сказал, от пятидесяти тысяч долларов за штуку.
        Продать их, конечно, непросто, но можно. Опять же, у нас более редкий вариант - надчеканка поставлена на Аугбургский талер, что, вероятно, увеличивает его нумизматическую редкость.
        - Хватит лекций, давайте делить! - Серега зажал в руке три спички. Первый ряд - короткая спичка, второй - средняя, третий - длинная. Настюха, тяни.
        - У меня длинная!
        - Отлично. Твой - третий ряд. Макс, твоя очередь.
        - Короткая.
        - О’кей, твой - первый, мой - средний.
        Серега сгреб свою долю на край стола.
        - Эх, заживем!
        Он отложил одну монетку в сторону.
        - На эту - Паджеро куплю как у Макса. Поставлю резину грязевую и покрашу в фиолетовый цвет. Ни у кого такой Паджеры не будет больше в Москве. Как выеду я на такой Паджере, так все прям попадают.
        Рядом положил еще одну.
        - На эту - дом справлю на дачу. Большой, с камином и обязательно с теплым туалетом. А в туалете - полочку для книжек. Буду сидеть в тепле, трубочку курить и книжки умные читать. А дом в оранжевый цвет покрашу. К соседям будут гости приезжать, спрашивать - кто это у вас такой особняк отгрохал? А они будут отвечать - это у нас Серега, олигарх местный.
        Над следующей монеткой он задумался.
        - Пожалуй, Настасье Палне своей шубу куплю. Такую, чтоб все тетки у нее в бухгалтерии от зависти просто перевешались. А те, кто выжил - слюнями ядовитыми подавились бы.
        - Ну а четвертая?
        - А что четвертая, - не растерялся Серега. - Четвертую я в банк положу. И буду на проценты содержать и дом оранжевый, и машину фиолетовую, и химчистку для шубы Настасьи Палны оплачивать.
        Макс и Настя рассмеялись. В их смех влилась трель Маршалинского мобильника.
        - Слушаю! - Все еще не в силах остановиться, прогоготал в трубку Маршалин. По мере разговора лицо его грустнело. Время от времени он бурчал «угу» и спустя минуту, так и не сказав ни слова, повесил трубку.
        - Что-то серьезное? - обеспокоенно спросила Настя.
        - Да нет, это по работе. Наши опять облажались. Недопоставили крупную партию ноутбуков в «Эльдорадо». А те её уже на «бэк ту скул» распродажу подготовили. Мне теперь оправдываться да отписываться - неделю. И ведь, что самое обидное, просто так недопоставили, по тупости. Бред, короче.
        Он грустно посмотрел на свою долю клада.
        - Я вот как решил. Вот на все это, - он сложил четыре монетки стопкой, - я открою кладоискательское предриятие. Буду ездить, клады искать. Сделаю сеть кладоискательских магазинов - такую, чтобы в каждом городе человек мог металлоискатель купить. Да не только металлоискатель. Там и для коллекционеров все будет, и для любителей активного отдыха. А с «Эльдорадо» пусть они сами разгребаются. Я теперь человек свободный. Буду собственным бизнесом руководить, вот. Представляете, все клерки с утра стоят в пробке в сторону центра - их ждут офисы, начальники, выговоры и нагоняи. Сидит планктон в кредитных помойках - в носу ковыряет. Ой, как не хочется им с утра в офис ехать. А я - свободной птицей - лечу им навстречу по пустой, незабитой трассе. И у меня впереди целый день поиска и приключений! И никаких начальников, никаких планов, никаких, мать их, митингов и конф-коллов. Только свобода! Как вам, а?
        Он выпил большой глоток пива и довольно рассмеялся.
        - Ну а ты, Настён?
        Настя внимательно посмотрела на Маршалина, сложила свои монетки стопкой и придвинула к стопке Макса.
        - Знаешь, мне так понравилось, как ты рассказываешь, что я, пожалуй, войду в долю. Если, конечно, не прогонишь. Я ведь, по образованию, маркетолог. А куда твоя сеть без нормального маркетинга денется? Разоришься и все. Так что, я - соучередитель и маркетинговый директор. Не против?
        - Ух ты! - Макс обнял Настю. - Уже и коллектив собирается достойный. Не пропадем!
        - Э! Подождите! А я? - возмутился Серега.
        - А что ты? - не понял Макс. - У тебя - фиолетовый джип и оранжевый коттедж. И шуба.
        - Не, не, не, я передумал. - Серега собрал свои монетки в кучку, посмотрел на них, будто последний раз, вздохнул тяжело, и поставил рядом с остальными.
        - Нет уж, раз такое дело, я тоже с вами хочу. И чтобы все в носу, а я - свободной птицей. Без меня вы, между прочим, тоже никуда не денетесь. Я по вебу и продвижению - наипервейший спец. А такая сеть, как вы задумали, без интернет-поддержки просто не выживет. Так что хотите, не хотите, а я с вами. Вот!
        Серега решительно глотнул пива прямо из банки и хлопнул ей об стол, будто ставя окончательную точку в своем решении.
        - Ну что, по такому случаю надо шампанского! - Макс хлопнул в ладоши. - Серега, тебе первое поручение от Генерального директора - сбегай в холодильник, там бутылка Асти в морозилке.
        Когда он убежал Маршалин задумался.
        - Слушай, маркетинг, - обратился он к Насте. - А как мы нашу сеть назовем? А то отмечать собрались, а названия нет.
        - Может, «Кладоискатель»?
        - Банально и узко.
        - «Следопыт»?
        - Пошло.
        - «Кладовик»?
        - Занято.
        Вернулся «технический директор». Присоединился. Перебрали все названия, но решения так и не было. Идею предложил Серега.
        - Слушайте, я в конторе одной работал, назывался «1-я авеню». Так вот, во всех каталогах, во всех списках - всегда на первом месте стояла. Ну типа в алфавитном порядке - сначала цифры идут, а потом буквы уже. Так что давайте либо на «А», а еще лучше, на цифру «1».
        - «Первая Кладоискательская»! - сразу предложила Настя.
        - Не пойдет! - отмел Макс. - Будут с Порываевым путать.
        - Слушайте. - Настя показала на монетки. - А можно цифру не «1» а «12»? У нас ведь двенадцать ефимков. Давайте так и назовемся. И грамотно, и оригинально.
        - Не, «двенадцать ефимков» не звучит. По-деревенски как-то. О! Придумал. Серега, открывай шампанское! Разливай! Поднимаем бокалы!
        Как самый генеральный директор нарекаю нашу будущую фирму… - Маршалин сделал театральную паузу. - «12 Талеров»! Ура товарищи!