Сохранить .
  Александр Гейман.
        Три эссе
        * Александр Гейман. ПОЭЗИЯ : МАГИЯ *
        О итогах культуры на конец ХХ века -
        размышления непосвященного
        -------
        Alexander GAYMAN
        P O E T R Y : M A G I C
        Of Totals of Culture up to the End of the XX-th Century -
        Speculations of the Unconsecrated One -------
        С О Д Е Р Ж А Н И Е C O N T E N T S
        стр./pages
        ВСТУПЛЕНИЕ 1 INTRODUCTION
        I. МИФ О КУЛЬТУРЕ. ТЕНЬ 3 I. MYTH OF CULTURE. SHADOW
        КУЛЬТУРЫ (СОЦИАЛ) OF CULTURE (SOCIAL)
1. Культура как интерфейс 3 1. Culture as an interface
2. Энергетика социала 4 2. Energetics of the social
3. Деланье 5 3. Doing
4. Символические ряды. Язык 6 4. Symbolic rows/Language
5. Болезни культуры: цивили- 8 5. Diseases of culture: civi-
        зация шизофрении lization of schizophrenia
6. Итог культуры: какая она; 11 6. The total of culture: what
        в чем тень it is; what its shadow is
        II. РЕАЛЬНОСТЬ ЛИТЕРАТУРЫ 13 II. REALITY OF LITERATURE
1. Внешний и внутренний миф 13 1. External and internal myth
2. Реализация технократичес- 13 2. Realization of technocra-
        кого мифа: tic myth: - профессионализм 13 - professionalism - чемпионство, деланье напоказ 14 - champion's complex, doing
        for parade - издательская и журнальная 15 - practice of periodicals and
        практика publishers - тип художника 16 - the kind of artist - разделение на творцов и 17 - division into creators and
        публику public
3. Разрыв с реальностью 17 3. Gap with reality
4. Профессиональное искусст- 20 4. Professional art: rich
        во: обильная жатва harvest
        III. ИНЫЕ РЕШЕНИЯ (МАГИЯ) 22 III. OTHER WAYS (MAGIC)
1. Личная сила и деньги 22 1. Personal power and money
2. Поэзия-магия: перекличка 23 2. Poetry-magic: resemblance
3. Искусство и магия: раз- 25 3. Art and magic: differences
        личия
4. Ограниченность искусства; 26 4. Scantiness of art; traps
        ловушки имитации of imitation
5. Недостаточность этики 27 5. Ethics is insufficient
6. Решение магии: искусство 30 6. Solution of magic: art of
        свободы freedom
7. Возможности поэзии 32 7. Potentialities of poetry
8. Мой опыт 34 8. My experience
        IV. РЕЗЮМЕ 35 IV. RESUME
1. Искусство в целом 35 1. Art on the whole
2. Литература (поэзия) 35 2. Literature (poetry)
3. От себя 35 3. From the author
        APPENDIX 37 APPENDIX
        - 1 -
        Александр ГЕЙМАН
        П О Э З И Я : М А Г И Я
        О итогах культуры на конец ХХ века -
        размышления непосвященного
        О т е р м и н а х. Поэзия, магия, социал.
        Мое понимание п о э з и и обычно: раздел литературы: слово + образ + ритм.
        Под м а г и е й же я понимаю преимущественно месоамери- канскую традицию знания, путь Нагваля - в том виде, как это представлено у Карлоса Кастанеды. (Магическое в этой традиции очень часто равносильно эзотерике как таковой, т.е. знанию через собственную духовно-телесную практику. С учетом наших словарных привычек, больше подошло бы, возможно, слово "йога" или "герметизм". Но дон Карлос, следуя учителю, назы- вает эту традицию магией, поэтому и я пользуюсь этим назва- нием. А обращаюсь я к ней потому, что именно в нагваль-магии я нашел больше всего подсказок относительно происходящего с нами. Положение, действительно, весьма критично, и приходит- ся пересматривать самые истоки нашей цивилизации, вплоть до каменного века. Тропы же того времени - это тропы воинов и охотников,- путь, с которого мы сошли и преемственность ко- торого не прерывалась у магов традиции дона Хуана.)
        С о ц и а л - так, для краткости, я обозначаю социальную практику, деятельность социума. Это больше, чем экономика, и это не обязательно культура - хотя она в социале, конечно, всегда присутствует. До известной степени это совпадает с тем, что в нагваль-магии называют "тоналем" или "деланьем".
        М о й м е т о д и и с т о ч н и к и.
        Для моей попытки понять вещи оказалось плодотворно со- поставление поэзии, магии и экономики (социала) - этого же я держусь в изложении. С другой стороны, многие проблемы, вероятно, общи сразу для многих видов искусства, но я беру их в том виде, в каком они знакомы м н е, а поэтому часто су- жаю свое рассмотрение культурной ситуации до поэзии и лите- ратуры.
        Что до источников, то в целом это то направление в нау- ках о человеке, которое соединяет положительную науку Запада и подходы учений Востока. Перекличек масса - я не возьмусь их даже перечислить. Как оказалось, понять что-нибудь самому не только интересней, но надежней и гораздо быстрее. Вот и в этой статье я предпочел живое размышление утомительным ссыл- кам. (Если я и рискую, стараясь еще раз понять что-то, всем давно известное, так уж зато оно станет понятно самому тупо- му из всех - то есть мне.) И, конечно, я везде излагаю с в о е мнение - а не абсолютную истину.
        - 2 -
        Что получилось - не берусь определить. Можно это пони- мать как социологический или антропологический этюд - или же как "нормальную" публицистику. А можно и - как очень длинное стихотворение - так смотрю я сам.
        О с е б е:
        поскольку я затрагиваю магию, то считаю важным огово- рить вот что: я не принадлежу к числу посвященных - магиче- ской или иной традиции. Я лишь литератор и немного ученый - не более. Я невежда - это правда, но я пытаюсь вглядеться и понять - это тоже правда.
        P.S. Задним числом считаю нелишним оговорить вот еще что: к моменту написания данной статьи я прочел только первые три книги Кастанеды и отрывок из 4-й (о тонале и нагвале). При знакомстве более плотном иные главки и вся работа в целом претерпела бы, возможно, сильные изменения. Это не извинение, а разъяснение возможных накладок и расхождений с учением Кастанеды. Править, однако, что-либо уже поздно - да и в работе моей, как я полагаю, свой собственный заряд, вне зависимости от ее близости или дальности к каким-либо иным произведениям.
        - 3 -
        II. МИФ О КУЛЬТУРЕ. ТЕНЬ КУЛЬТУРЫ. (СОЦИАЛ)
        Тема страданий "заброшенной" культуры сейчас популярна. Разносят прижимистых и "некультурных" нуворишей, не желаю- щих отстегивать на нужды "высокого" искусства. Общепринятое мнение, похоже, в том, что это вот "высокое искусство" - не- кая сверхценность, которую нужно сохранить во что бы то ни стало. [Деятели религии это воззрение не вполне разделяют, заменяя "высокое искусство" "истинной верой" - разумеется, своей. Но когда эти два понятия каким-либо образом соединяют - в виде, положим, "искусства, несущего религиозные идеалы" или "восстановления храмов" - то уж тут полное единодушие: это вот религиозное/духовное искусство и оказывается божест- вом, которое призвано обслуживать благодарное человечество.] Но все ли так хорошо и ценно - для самого же общества и са- мого же искусства - в "высоком искусстве"? Действительно ли безупречна сама культура? Может быть, в ее нынешней - так на- зову - модели (или в культуре как таковой) есть нечто, что несет несчастья и ей самой, и обществу?
        Считаю, что именно сейчас время во всем разобраться. По- зиция непризнанного мессии, этакой высокоэстетично-этичной Золушки, на мой взгляд, есть худшая из дешевок - и большая беда уже в том, что ее торопится занять и наша церковь, и на- ша искусство. На мой взгляд, внутри самой культуры много не- благополучия, и ее нынешние внешние трудности - к счастью, д а р (свыше) - ведь они вынуждают к пересмотру своих ус- тановок, и чем он глубже, тем лучше.
        1. КУЛЬТУРА КАК ИНТЕРФЕЙС.
        Как я полагаю, культуру можно определить как огромный интерфейс - здесь удобно прибегнуть к компьютерному термину - между человеком и природой. Культура и появляется там, где кончается биология, природа, где исчерпаны (заблокированы, зарезервированы) биологические решения. Например, поведение двух оленей в стычке из-за самки определяет генетически за- ложенный ритуал. У человека в генах этого нет, и в схожей си- туации подобную роль выполняет этика, культурные ритуалы. То есть культура - это такой арсенал средств, технологий, кото- рые дают нам доступ к природе - и внешней, и нашей собствен- ной, телесной. Практически все, казалось бы, чисто биологи- ческие способности и наклонности поступают в наше распоряже- ние не прямо из природы, а из рук культуры, социума: мы спе- циально учимся не только прямохождению, но даже зрению и слуху*. Первоочередные задачи культуры, а то есть регуляция агрессии и сексуальности, достаточны очевидны и не требуют особого разговора. Внимание я предлагаю уделить иным, не ме- нее существенным моментам - вот каким:
        - энергетика социала: контроль и распределение жизнен- ной и психической энергии;
        - деланье (социал и интрал);
        - символические ряды (язык);
        
* В медицине бывают случаи излечения врожденной слепоты. По- казательно, что после этого перед человеком предстает совсем не буйство красок и форм, а стена сплошного серого света. И только очень постепенно он учится различать в ней предметы, ранее известные ему на ощупь.
        - 4 -
        - коллективное двоемыслие: культура и цивилизация шизо- френии.
        Мой этюд не предполагает создание целостной картины - это дело долгое. Но чтоб пояснить все дальнейшее, раскроем упомянутые выше моменты подробней.
        2. ЭНЕРГЕТИКА СОЦИАЛА.
        Как и все остальное, жизненная энергия (психическая эне- ргия, Эрос, ци - вообще всякая живая) поступают в распоряже- ние человека через социум, хотя - и это важно - извлекается она индивидуально-телесно. Во внешнем мире есть ГЭС, ТЭЦ и т.п., но нет фабрик по производству психической энергии. Есть другое: биологическая, живая энергия, энергия тела, к которому - посредством культуры - прилажен социум. Здесь уместно ввести понятие и н т р а л а - это социум, спроецированный в личность, этакая подсадка культуры внутри человека (отку- да и название: интра-л). Если социал, включая сюда и всю ма- териальную деятельность, - это внешняя проекция человека в окружающий мир, то интрал - откат, реверсия, возвратное эхо социала вовнутрь человека. Сразу же следует отметить, что внешним аналогом внутренней, интральной энергетики человека является не энергетическая индустрия, а - прежде всего - сфера финансов, оборот капитала [1]*.
        Привлекая эту аналогию, в циркуляции жизненной энергии можно выделить момент отчуждения, - изъятие "личных средств" у индивида - с тем, чтобы он получил обратно свои же "день- ги" (сильно урезанные, кстати сказать), но уже из рук общес- тва, "законно". Уместна такая метафора: предположим, в неком учреждении - больнице, детдоме - каждый получает некое обес- печение со стороны - от государства, от спонсоров. И вот это ведомство предлагает: а чего вам, пациенты, и вам, спонсоры, такие неудобства? - давайте всю дотацию нам, а мы уж тут на месте поделим. Спонсоры соглашаются,- ну, а дальше, конечно, открывается простор для всяческих махинаций. Кому-то дать больше, кого-то обойти, что-то вовсе пустить на сторону - история известная. Важно подчеркнуть, что подобная картина может возникнуть тогда, когда имеет место отказ от индивиду- ального усвоения "дотации" - и то же самое верно в части психосоциальной энергетики. Если личность напрямую выходит на "спонсора", минуя ведомство-посредник, если она способна почерпать энергию прямо из источника - а это Дух, если она имеет - термин магии - действующее звено
или - термин евра- зийской эзотерики - раскрытый канал, то подобным манипуляци- ям человек просто не поддается: его средства в его распоря- жении - и зачем ему кому-то отстегивать?
        Именно поэтому социум домогается - и всегда успешно - блокировки этого индивидуального звена. А заполучив в свои руки звено, социум получает и власть над личностью и ее энер- гетикой, образуя этакий энергетический банк, где размещены вклады всех и каждого. И этот супербанк весьма внимательно следит, чтобы никто не снял деньги и не завел счет где-то на стороне,- чтобы не посягали на его монополию. Правда, в пре- делах социума возникают вторичные энергетические образования
        - разного рода общественные объединения,- партии, конфессии и т.д., но это как бы филиалы, представительства внутри со- циала, а никак не альтернатива ему. И когда в разных антиуто- пиях рисуют мрачный облик супертоталитарного государства, то
        
* все цифровые сноски в [] см. в APPENDIX
        - 5 - юмор в том, что все это вообще-то давным-давно осуществлено - только куда основательней и тотальней: изнутри - и потому незаметно для глаза.
        Сразу можно отметить тенденцию такого банка - и его под- разделений: все они склонны "зарываться", забывать о том, что не являются производителем энергии, что банк - это толь- ко хранилище ресурсов, добытых вне его. Иное общество, госу- дарство, общественная структура всерьез ставит себя на место источника энергии - и с уверенностью перекрывает звено лич- ности, отсекая ее от влияния Духа - но тем самым, и притока энергии. Такой банк, естественно, способен прожить ровно столько, насколько хватит его капитала, накопленной ранее энергии, а далее следует крах. Отсюда, оптимальным для со- циума является умеренная позиция: когда канал перекрыт час- тично, да и цель не так в этом, как в том, чтобы проникнуть по каналу как можно глубже и начать энергоотвод как можно раньше. Это достигается через деланье.
        3. ДЕЛАНЬЕ.
        Это вещь многослойная: она включает как социал, пред- метную и иную внешнюю деятельность, так и интрал, внутреннее деланье образов, точнее - имен-образов,- а это означает соз- дание картины мира. Именно такое деланье, незамечаемое, вы- полняемое внутри, и следует прежде всего рассмотреть.
        Внешнее предметное мифотворчество отрицать невозможно - оно перед глазами. Скажем, относительно образов - хорошо из- вестно, что репутация, имя, имидж - делаются; делается об- щественное мнение, политика - с помощью идеологии, которая и сама-то есть деланье определенной версии мира. С интралом сложней: это деланье выглядит естественным, изначальным - деланья-то вроде как и нет, все "само" происходит. И правда, вот солнце, небо, дерево, гора - они же есть сами, ведь не человек же их делает? - он же только воспринимает их. Штука, однако, в том, что деланье введено уже в сам процесс воспри- ятия.
        Это легче увидеть на внешнем примере. Предположим, есть на территории племени некая гора, обыкновенная, без полевых аномалий, без ядовитых змей - гора и гора. И вдруг вождь объявляет ее опасным и запретным местом и ставит стражу, что- бы туда никто не забирался. Кого-то все же угораздило - и вот, виновника ловят и ломают ему пару ребер. Что же - оказа- лась гора опасным местом? - получается, да. Но произошло это не в силу собственных свойств горы, а в силу того, что этой вещи, горе, был приписан определенный смысл и он был социаль- но организован, имел - как банкнота золотое покрытие - соци- альное обеспечение. Внешнее деланье, социал, и есть вот та- кое придание смыслов, социально поддержанная версия мира.
        Но это же самое личность выполняет внутри себя, размес- тив в себе эту версию в виде интрала, деланья внyтреннего,- конечно, это прежде всего язык. Происходит все бессознатель- но и начинается с младенчества,- более того, обретение свое- го личного "я" и означает образование интрала, усвоение ка- кой-либо версии мира. Вот этот момент сразу надо подчеркнуть: тот крючок, на который крепится интрал, которым подцеплена личность обществом,- крючок, который ее открывает для посто- ронних манипуляций,- крючок этот есть именно внешне придан- ное социальное так называемое личное "я" - или, в терминоло- гии магии, деланье собственной важности. [И в этом, кстати,
        - 6 - причина, почему обществу приходится педалировать это "я", де- лать на него ставку - вместо того, чтобы изъять его у своих членов. Такие попытки, действительно, часто предпринимались, но проваливались - в отсутствие "я" человек не становится аб- солютно послушным, но наоборот, выпадает из социума: нет "се- бя", которого нужно лелеять, спасать и т.п. Чаще всего, он просто теряет интерес к жизни и умирает - опыт нацистских концлагерей. Или пример иного рода: для русских обычно стран- на ощутимо усиленная доза эгоцентризма и обостренного самолю- бия у азиатов,- ведь их общества - клановые, патриархаль- ные: казалось бы, можно ожидать подавленности "я", ан нет.]
        Такой сцепкой - "я" и интрала - достигается то, что свой интрал, выученную версию мира, человек будет беречь как самое себя - и даже больше: ведь поступая так, человек на де- ле обслуживает социальную версию реальности, социал, что сплошь и рядом может расходиться с его реальными интересами личности.
        Одним словом, в восприятии всегда участвует сознание, а с ним вместе - картина, версия мира. Поэтому возможны как "добавления" в мир, отсебятина, так и, обратно, отрицание и незамечание вещей, вполне доступных нашим органам чувств. Пределы здесь скорее энергетические - и здесь же сопрягаются деланье и психоэнергетика.
        Скажем, если версия мира или невротический комплекс или команда гипнотизера запрещают личности видеть, к примеру, де- ревья, то человек ведь от этого еще не погибнет, просто он будет вынужден к дополнительным усилиям и энергозатратам - и физическим, и психическим. Например, он начнет сочинять сам себе и окружающим, что видит какие-то столбы с ветками,- а узнавать, что это деревья, он будет уже на ощупь, за предела- ми запрета,- и это очень громоздко, затратно. В случае же, когда деланье более согласовано с реальностью, то энергия бу- дет экономиться,- а отсюда и выгодность "реалистичной" кар- тины мира (тем более, в условиях борьбы за выживание).
        И когда, например, нацистский рейх отстаивал версию ми- ра, согласно которой народы Земли состоят из белокурых ариев и людской травы, предназначенной перед ними стелиться, то жизнеспособность данного мифа определяло не его соответствие реальности, а энергетические ресурсы сторонников данной вер- сии, запас энергии для ее поддержания - от горючего для тан- ков до нервной энергии у солдат вермахта. И хвати только си- лы - и точка сборки планетного человечества была бы сдвинута так, чтобы подтвержать эту версию. Еще более наглядно это в отношении коммунистического мифа: природные, физические ре- сурсы для его поддержания были еще достаточны, но в нем разу- верился народ, эта версия реальности именно психологически уже не поддерживалась, не делалась. И - социализм рухнул как карточный домик.
        Подытоживая, схождение психоэнергетики и деланья подво- дит к вопросу о способах копить, направлять и распределять энергию. Это достигается через символ, тайну языка.
        4. СИМВОЛИЧЕСКИЕ РЯДЫ. ЯЗЫК.
        Минуя теории языка и символа, обратимся сразу к наибо- лее важным сейчас моментам. Это: экономия энергии (времени) с помощью символа; включенность символа (знака) в символиче- ский ряд, язык; подвижность (открепленность) символического ряда относительно реальности.
        - 7 -
        С экономией энергии достаточно ясно: танец, ритуально обозначающий сражение, обычно все же легче самого сражения, еще менее затратен рисунок, и того легче слово "сражение". И точно так же смерить расстояние по карте быстрее и энергети- чески дешевле, нежели измерить его шагами на местности. Одна- ко уже приведенный пример с картой показывает некоторые осо- бенности (и проблемы) такой экономии.
        Во-первых, некий значок - допустим, реки,- предполагает, как правило, целую среду для своего обитания, систему симво- лов, и значение отдельного символа - это его местоположение в ней. (В нашем случае это даже буквально так: именно распо- ложение синего контура - символа реки - относительно прочих обозначений и дает представление о реальном течении реки.) Во-вторых, между символическим рядом и реальностью должно со- храняться звено - сказать иначе, ряд, язык, должен с опреде- ленной точностью моделировать реальность. Однако, и это в-третьих, сходство символического ряда и его физического прообраза должно оставлять достаточную свободу для языка,- побуквенное, поэлементное соотнесение того и другого не столь обязательно, а то и вовсе невозможно.
        Так, в географическом примере: контуры реки и синей ли- нии на карте должны быть подобны друг другу, а вот цвет мо- жет и не совпадать: вода в реке может быть и бурой, и белой,- карта от этого отвлекается и моделирует только очертания. И здесь все похоже на рассмотренный ранее образ энергетическо- го банка: сам символический ряд, язык как целое, должен иметь звено с реальностью, а вот его "подданые", его элемен- ты получают это звено уже от языка в целом.
        И наконец, отмечу в-четвертых: относительно экономии времени вопрос вопросов, имеет ли она место в реальности: ес- ли учесть затраты на поддержание системы от составления кар- ты до печати ее в типографии, а затем разделить расходы на число вовлеченных, то не окажется ли, что менее затратно из- мерить расстояние все-таки шагами? Я, например, допускаю, что вообще-то имеет место сохранение неких средних величин - более определенных границ человек просто не в состоянии по- тратиться. Экономия энергии, таким образом, оказывается отно- сительной, условной, существующей только на некоторых участ- ках пространства и времени: вот здесь и сейчас мне быстрее и легче смерить расстояние линейкой, а если учитывать общие затраты социума, выигрыша нет. Однако все дело именно в этом "здесь и сейчас": если по большому счету имеет место, возмож- но, сохранение энергии, и здесь экономия неосуществима, то возможно ее открепление и распределение, накопление в опреде- ленном участке пространства-времени - за счет оголения на другом.
        Не техника, не энергетическая индустрия, не ток в прово- дах и струение нефти в межконтинентальных трубопроводах обес- печивает движение энергии,- ее свободное обращение из "здесь и сейчас" в "там и тогда" - это дело крохотулички символа. Это он складывает все, что вверху, от воздуха с облаками до звезд и галактик в маленькое слово "небо" - и он же развора- чивает все это обратно. И того удивительней - такой же малыш умеет разглядеть нечто, вообще недоступное чувству и прибору, назвать его "ничто"- а затем разыскать эту - несуществующую! - вещь: окликнуть по имени и заставить отозваться.
        И если в своей внешней деятельности общество по необхо- димости поддерживает работоспособность своих энерготехниче-
        - 8 - ских систем, то тем более оно постоянно должно поддерживать жизнеспособность своих символических систем - как в плане социала, так интрала. Этим-то и занята так называемая куль- тура.
        И переходя к следующему разделу - болезней века - сразу следует оговорить важное следствие из описанного выше энерго- символического перехода. Огромная опасность здесь в том, что язык может быть резко рассогласован с реальностью, а если в ходу несколько языков (символических рядов), то и их может разделять рассогласованность. Система как бы может обманы- ваться в отношении собственных символов: ведь она стремится открепить их звено с реальностью, но после этого, часто, уже не способна оценить их по достоинству - реально. И главное, опасней всего, очень часто система заблуждается, принимая какой-либо символ за самое реальность. Да, так экономится время - если символ сцеплен с реальностью. А если нет?
        Убедительней всего тут будет пример из биологии. Индюш- ка-наседка опознает своих птенцов только по их писку: сто- ит ей оглохнуть (или птенцам перестать пищать), как она за- бьет их насмерть. И наоборот, если подсадить чучело ласки с магнитофоном внутри, издающим писк, то это чучело получит са- мый нежный уход и заботу. Что ж, люди не лучше,- в отношении своих избранников/избранниц похожим образом ошибаются очень многие,- но это их личное дело.
        А вот если подобная рассогласованность стала господст- вующей в масштабах социума? - не худо вспомнить, про дела- нье, про версию реальности: социум может настаивать на самой противоестественной версии, это лишь вопрос запасов энергии. Вспомним: и ядерная физика объявлялась неарийской, и генети- ка - буржуазной выдумкой. И если рассогласованность реально- сти и языка-мифа - двоемыслие - становится образом жизни це- лой цивилизации, то мы и получим общество коллективной шизо- френии: нашу цивилизацию.
        5. БОЛЕЗНИ КУЛЬУТРЫ: ЦИВИЛИЗАЦИЯ ШИЗОФРЕНИИ.
        Сначала о том, что такое шизофрения: это не сумасшест- вие, а как раз существование в режиме двоемыслия. У здорово- го человека 2 реальных пути поправить свои нелады с реально- стью: что-то изменить в мире или в себе (или обоюдно). Но есть и другое решение: нереальное: поправить реальность на уровне ее версии, символической модели, на уровне - символов, - сочинить себе миф, а чтобы реальность его не опровергала, ее попросту "выключить", "отменить" - блокироваться от нее.
        Например, такой-то ребенок - хилый, всеми битый, начи- нает утешать себя сказкой о своих чудо-мускулах: что он уже всех сильней, уже супермен. Разумеется, оконфузить бедняжку легко - достаточно пригласить поучаствовать в соревнованиях, скажем, штангистов. Но именно подобные опровержения реально- стью здесь и отсекаются,- ну, а отговорки, конечно, сочиняют- ся самые уважительные: что, например, супермен должен быть скромным - да мало ли чего. Важно подчеркнуть, что здесь не "настоящее" безумие,- а двоемыслие: выводя себя из-под конт- роля реальности, человек, тем самым, ее все-таки отслеживает и втайне понимает, что она не в его пользу. И одновременно
        - он осознает себя и мир по сочиненной им версии.
        Естественно, пример с чудо-мускулами - это крайность, поправки реальности вторгались бы слишком настойчиво и ве- сомо. Ну, а если юноша сочинит миф о своей исключительности?
        - 9 - или супер-гениальности? Тут-то уже не так легко все привести к реальности, все оценки довольно-таки субъективны, а если учесть, что делание собственной важности задается обществом, то удивляться ли поголовной шизоидности? - тем более, среди интеллигенции? - тем более, той ее части, чья самореализация неудовлетворительна?
        Что важно подчеркнуть еще, так это то, что человек дво- емыслия обычно не довольствуется уединением в сказке о самом себе. Обычно, он упорно домогается, чтобы окружающие поддер- живали его версию реальности, сказать иначе - пытается пере- ложить на них расходы по содержанию своего мифа.
        В самом деле, что было бы наилучшим вариантом для шизо- френика? - да реализация повести Гофмана о Крошке Цахесе: чтобы кто-нибудь - но незаметно, незаметно! - поднял эту гад- кую гирю, но как-нибудь так, чтобы считалось, будто это сде- лал наш герой. Чего лучше: и кожилиться не надо, и собой до- волен, и другие хлопают. По-детски? - верно, и это тоже важ- но: шизофрения есть инфантильность, попытка увековечить опе- каемость, положение подзащитного. (Не будет ошибкой тут же вспомнить о патерналистской модели в отношениях власти и граждан - кто кому ее навязывает, это еще вопрос.)
        Однако все ведь небесплатно: чтобы так получалось с ги- рей, кто-то ведь должен ее поднять, кто-то должен собрать на- род и заставить всех верить в нашего Крошку - или хотя бы подыгрывать. И этот момент чрезвычайно важен: шизофрениче- ская модель жизни энергетически несостоятельна - и оборотной стороной рассогласованности с реальностью является парази- тизм и/или агрессия. Пожалуй, проще было бы, и правда, нака- чать мускулы, чем разыгрывать утомительный спектакль, но для этого надо повернуться к реальности, конкретно - к реальнос- ти своей слабосильности,- а этого-то наш герой и не хочет.
        Впрочем, все описанное выше есть больше план интрала, двоемыслие внутри индивида (правда, оно запускается в массо- вом порядке и, следовательно, имеет быть как явление социаль- ное). Но есть еще и план социала - подобные модели реализуют- ся и внешним образом, на макроуровне, создавая шизофрениче- ский тип цивилизации и культуры.
        Не трогая многого, это, например, регулярное воспроиз- водство признаков (символов) вещей вместо них самих. Выше приводился пример подростка с суперменским комплексом - но многим ли от того отличается так называемый "большой спорт"? Он ведь и заключается в демонстрации на публике показателя, и часто это имеет мало общего с собственно силой (выносливос- тью, ловкостью и т.д.). То, чем заняты спортсмены, это имен- но целенаправленное натаскивание на внешний признак, на сим- вол: не силу надо показать, а то, что ей считается, что ее - обозначает: больший вес поднятый штанги, баллы судей и т.д. А здесь выручить может очень многое - и анаболики, и живот потолще (для веса), и слабительное в салате соперника - но вовсе не сила. Да и какое отношение к ней имеет бегемотья не- поворотливость и 20 сантиметров сала на пузе? В живой ситуа- ции - боя, охоты или работы - когда действительно требуется сила, все это будет даже хуже, чем обычная слабость. Данный пример хорош тем, что показателен: сначала берется признак (символ), затем он изолируется (рвется звено) и затем ему приписывается значение реальности: он
уже не в сцепке с ве- щью, но вместо нее. Ну, а затем начинается производство это- го открепленного символа - а затем и расширенное воспроизвод-
        - 10 - ство - вперед и выше.
        Не менее показательный пример с едой, в частности, со сладостями. В живой природе сладость и польза обычно в связ- ке: ягоды, фрукты, мед. Накаченные же химией плоды, а уж тем более - конфеты и торты - это уже совсем-совсем другое. И по- скольку ко вкусненькой шоколадке не прицеплены свежесть и ор- ганика апельсина, а прицеплен вагон тяжелых жиров и вредного сахара, то что она есть? - лишь имитация растительной смешин- ки, и имитация злотворная.
        Вкусовые признаки и питательная ценность разнесены,- и опять же, воспроизводятся именно внешние признаки - в массо- вом индустриальном масштабе. А то есть, в работе на имита- цию, на пустышку, на лживый миф о всегда доступной покупной радости занята целая отрасль промышленности. Однако наш рот этих хитростей не знает, и здесь, как и в примере со спортом, проявляется рассогласованность социального и биологического символических рядов. И мало кто представляет, последствия ка- кого рода и какого масштаба несет господство подобной пище- вой модели, подобного промышленного деланья сладости,- ска- жу только, что войны ХХ века рядом с этим - все равно что рябь в луже против цунами.
        Кстати сказать, ошибкой было бы относить шизофренич- ность нашей цивилизации на счет индустрии и НТР. Индустриаль- ное и пост-индустриальное общество только придали размах этой шизофренической модели, только поднесли к ней увеличи- тельное стекло массового производства,- однако шизоидны, дво- емысленны сами основы нашей культуры и цивилизации,- ни За- пад, ни Восток, ни античность, ни современность здесь не ис- ключение. Все известные общества зиждились на деланьи: вер- сия реальности (миф, социал) - ее проекция в личность (де- ланье собственной важности, интрал) - и блокировка личного звена в этих целях. Культура (и в частности, искусство), ко- нечно же, есть составная часть этого деланья и не несет ника- кой альтернативы такой модели.
        Для полноты картины можно упомянуть, что подобные язы- ковые накладки, капканы имитационных моделей, вообще-то не являются изобретением человечества. В той или иной мере они сопутствуют каждому языку, начиная, по крайней мере, с уров- ня микроорганизмов. Уже здесь наблюдаются, как я это называю, призраки: образования, живущие за счет имитации,- те, что во- спроизводят себя, подделываясь под другое. Таковы, скажем, вирусы. Показательно, что подобные паразиты уже существуют и в искусственных языковых системах, что дано и в названии: компьютерные вирусы.
        Но что интересней (и важнее) всего - это то, что схожим образом ведут себя комплексы - это как бы сгущения, узелки, центры тяжести в психике человека. Как и интрал, они от- влекают на себя часть Эроса, но в отличие от интрала, пресле- дуют не социальный, а, так сказать, свой эгоистический ин- терес, заняты самоподдержанием.
        И если вирусы воспроизводят себя через гены, на матери- альном носителе языка, которым они пользуются для имитации, то и комплексы наследуются через культуру, через те поведен- ческие модели, которые они навязывают своему носителю. Быва- ют, например, семейные болезни, наследуемые не генетически, а психологически, через определенные дурные стереотипы.
        Это поневоле заставляет вспомнить Eбесов - тех самых, ко- торых изгоняли еще шаманы. И действительно, трудно для того
        - 11 - подобрать иной образ: сам негативный комплекс - это дурная поведенческая модель, наложенная на зацикленную психоэнерге- тическую структуру, этакая черная дырочка в микрокосме лич- ности. Но ее воздействие, ее самоосуществление похоже, и пра- вда, на то, как если бы в человека незаметно для него всели- лось еще одно сознание и начало там хозяйничать по-свойски. Похоже ведет себя, к примеру, команда гипнотизера, упрятан- ная в подсознание согласно ее же приказу,- скажем, команда салютовать всем серым автомобилям: человек будет делать это в полной уверенности, что это его собственная причуда. А ес- ли такой комплекс, такой "бес", расположится на внешнем уро- вне, на уровне коллективного мифа, то и он будет вести себя наподобие - и будет наследоваться вновь и вновь, пока не по- гибнет - один или с пораженным им обществом.
        Вот это, кстати, один из наиболее удручающих моментов: живучесть, трудноизвлекаемость подобных психоментальных па- разитов: в их же интересах, так сказать, умеренность - ведь смерть носителя будет и их концом. Однако захвативший власть призрак способен уразуметь это не более, чем чума, сводящая больного в могилу.
        6. ИТОГ КУЛЬТУРЫ: КАКАЯ ОНА; В ЧЕМ ТЕНЬ.
        Итак, общая характеристика современной культуры: это культура деланья:
        - это культура массово повторяемых образцов, обязатель- ных для всех готовых решений;
        - это культура господства-подчинения, несвободы;
        - это культура беспрестанной экспансии, силового утверж- дения мифа за счет реальности;
        - это культура блокировки звена - с Духом и телом;
        - это культура двоемыслия, коллективной шизофрении, уве- ковеченной инфантильности;
        - наконец, - такова моя неотчетливая гипотеза - это культура женской детородной магии (верно, женщина выглядит заложницей нашего мира - но она же его заказчица; мужской милитаризм и порабощение женщины - оборотная сторона медали: это только социальный аналог биологического парного брака, где самка генерирует агрессию (источник), а самец разряжает ее вовне (исполнитель). Подтверждение - обшая женоподобность восточных обществ при видимом господстве мужчин.).
        ЧТО ЖЕ ИМЕННО ПЛОХО:
        Если кратко, господствующая культура неэффективна: она требует огромных затрат и жертв, а задач своих все равно не решает. Конкретно:
        - культура обязывает к массовому следованию образцам, нормам, версии реальности, для чего парализуется индивидуаль- ное звено; человек разлучен с Духом и за "цивилизованность" платит своей свободой; обращение его Эроса под надзором - и надзор этот не в пользу личности; подобная модель отдает че- ловека на поживу комплексам;
        - при такой культуре общество выводится из-под контроля реальности, его звено с ней - блокируется, и это "достижение" весьма сомнительное: власть над природой мнима, нереальна, а вот проблемы, порожденные таким разрывом, более чем действи- тельны;
        - цели, для которых предназначена культура, не достига- ются: регламентация агрессии и сексуальности неуспешна - би-
        - 12 - ология животных справляется с этим куда лучше, человек же - самое агрессивное существо в мире - и наиболее измученное "вопросом пола";
        - при отказе от путей природы, в социальной, культурной жизни воспроизводятся тем не менее самые примитивные модели, архаичные даже с биологической "точки зрения",- так, конф- ликты между особями или группами в природе зачастую разреша- ются куда более "гуманно" и "цивилизованно", нежели у чело- века;
        - с энергетической точки зрения нынешняя культура ужа- сающе неэффективна. Иной она и не может быть: в силу своей шизофреничности, самопотакания, она пытается переложить свои расходы на "другого", и этот "другой" - природа. Таким обра- зом, экспансия против естества, природы, есть внутреннее за- дание нашей культуры, и с тем задается сверх-природная, сверхъ-естественная агрессивность; одно это делает нереаль- ным обуздание агрессии силой культуры;
        - шизофреничность нашей культуры открывает ее также для множества комплексов, призраков - дурных моделей социального, идеологического, культурного характера. Призраки эти связы- вают значительную часть социального Эроса и делают энергети- ку социала еще более громоздкой; изгнание их силами самой культуры практически неосуществимо;
        - очень опасна сама по себе склонность нашей культуры к мифическим решениям (проблемы-то реальны), но вдвойне опасно, что при этом перекрываются иные, реальные пути и возможности.
        Наиболее яркий пример тому - миф культуры о самой себе: согласно ему, зло есть мировая (то есть природная) величина, оно - в натуре человека, это его звериное начало (сатана или там Мара - это уже вариации на тему), - ну, а культура, конечно, с этой злой дикостью самоотверженно сражается.
        На самом же деле культура списывает на природу свою соб- ственную беспомощность: природа человека есть просто природа человека, без всякого там "изначального зла". Она останавли- вается перед решением социальных, культурных проблем - но это ведь и не ее компетенция. Требуется найти альтернативы дурным, тупиковым культурным моделям, отладить интерфейс культуры, нейтрализовать деланье. Вместо самоизменения, од- нако, сама культура требует переделывать природу, обыгрывает "миф о звере" - и, пуская поиск по ложному следу, окончатель- но затрудняет решение.
        Нечего и говорить, что во всем этом в полной мере - а иногда и с лакейской готовностью - участвует и искусство. Пора вглядеться, как именно это происходит [2].
        - 13 -
        II. РЕАЛЬНОСТЬ ЛИТЕРАТУРЫ.
        1. ВНЕШНИЙ И ВНУТРЕННИЙ МИФ.
        Миф искусства о себе известен: оно вечно и божественно, оно - красота, фантазия и творчество, "язык богов", "всп не оттуда"; им занимаются особенные, избранные и посвященные, люди, наделенные таинственным даром: "художник - вечности за- ложник", "колокол на башне вечевой" - ну и т.д.
        Как известно, чем неприглядней действительность, тем бо- лее мощных и красивых сказок она взыскует,- и уже поэтому ре- зонны подозрения и сейчас: что-то уж больно красиво. В дан- ном случае забавно то, что этот красивый внешний миф прикры- вает другой, реализуемый на практике,- так сказать, миф вну- треннего употребления, - и этот миф на удивление технократи- чен. Расмотрим его в действии.
        2. РЕАЛИЗАЦИЯ ТЕХНОКРАТИЧЕСКОГО МИФА.
        ПРОФЕССИОНАЛИЗМ.
        Технократическая вера предполагает, что каждое дело до- лжны выполнять специалисты - специально подготовленные, ото- бранные и поднаторевшие. В мифе о профессионализме художника все это присутствует в полной мере, включая практику обуче- ния и последующего использования на "ниве культуры".
        Но что здесь не так? - ведь, действительно, всему надо учиться и чтобы достичь успеха - сосредоточиться на чем-то одном, а то есть - специализация неминуема.
        "Не так", однако, есть. Во-первых, явно и неявно отож- дествляется "профессиональность" и "качество" (высокое), и это лукавая подмена. Ведь что будет "профессионально"? - то, что сделано по канону, с соблюдением правил. А кто професси- онал? - тот, для кого искусство основной род занятий, кто состоит в цехе. Отсюда, если человек не член соответствующе- го клана, то он - не профессионал, а значит, его творчество - не профессиональное и, по определению, "некачественное" - тем более, если оно еще и попирает принятые стандарты. Ре- ально, профессионализм служит охранительным целям: 1 - пода- влять художественное инакомыслие, отступление от шаблонов ("всяк выдерживай единообразие технологии") - и 2 - защищать клан, цех, от конкуренции и вторжения "непрофессионалов". Ес- тественно, чем сильней и своеобразней (нетехнологичней) ху- дожник, тем он неугодней для профессионалов со всех точек зрения.
        Во-вторых, миф о профессионализме старается выдать само- родное за самодельное, подлинное выставить сделанным. Это присутствует уже в переносе профессиональности с рода заня- тий на их продукт. Конечно же, такой перенос подмена: ого- родник может быть профессионалом, но может ли быть профессио- нальна его капуста? Ее качество - вопрос потребительских свойств, а не ученых степеней огородника. Точно так же и в искусстве, более того - почти все яркие и крупные явления, например, в литературе были как раз на удивление "непрофесси- ональны",- скажем, стихи Есенина и Хлебникова, романы Плато- нова или Достоевского полны "огрехов" именно с этой точки зрения.
        Поясню это: я менее всего склонен отрицать необходи-
        - 14 - мость работы,- ясно, пахать надо - как и везде, и та же ка- пуста - это, как-никак, растение культурное - окультуренное
        - но все же: растение, живое. Профессионализм же старается заслонить Дух и природу как источник живого, и последствия такой "забывчивости" не менее разрушительны, чем в индустрии с ее экологическим маразмом.
        В-третьих, обучение. Опять-таки, учиться надо - все де- ло, чему и как. В практике искусства реализуется именно от- цепленное техническое натаскивание, обучение "предмету" вне связи с живой индивидуальностью ученика - примерно как нака- чивание определенной группы мышц в спорте. Рост мастерства, сказать иначе, не сопряжен с естеством - скорее, даже пред- полагает разрыв с ним, и нет слов, как это плохо.
        Часто таким обучением человека просто уродуют: в разви- тии художника, как у всякого живого существа, совершенно нор- мальны периоды болезней роста или своего рода линьки. Доби- ваться в это время "правильности" (если таковая существует вообще) - это то же самое, что хирургическим путем - для "правильных пропорций" - пытаться удалить "избыточную" толщи- ну лап четырехмесячного щенка. И оно-то и делается, индивиду- альность подрезается под технику, под "норму". Перекрывается иной путь, здоровый - когда человек растет как личность, а с этим и как художник, и его творческая сила есть проявление его человеческой полноты. Здесь же наоборот - очень часто этот "профессиональный рост", поскольку он не основан на лич- ностном движении, делает это последнее как бы излишним,- и действительно, достигнув чего-то в искусстве, художник часто останавливается и деградирует как человек.
        ЧЕМПИОНСТВО, ДЕЛАНЬЕ НАПОКАЗ.
        В индустрии разрывается признак и суть: сладость конфе- ты не сопровождается свежестью и живостью плода; из (беско- нечной) пищевой цепочки вырван самый броский, самый лакомый кусочек и запущен в серийное производство.
        Но точно так же в литературе: совершенно неправомерно выделена стадия завершения текста и ознакомления с ним. Поэ- зия вообще-то не этим начинается и не этим заканчивается, а бывает так, что и вовсе минует эту стадию,- вот без внутрен- него звучания она обойтись не может. Но нет - именно этот внешний участочек пути, выход на публику, подается как цель и итог, как образец для подражания и как показатель успеха. Ну, а где показатель, там и борьба за него,- и это не изобре- тение социализма, а очень-очень старые дела. (Правда, социа- лизм в том особо преуспел,- так, в СССР было создано своего рода "витринное", выставочное искусство - для получения пре- стижных премий, для похвальбы перед иностранцами и т.п.)
        Ориентация же на внешние показатели задает, естественно, их воспроизведение - и натаскивание на это, что в особеннос- ти касается так называемых исполнительских видов искусства. Совсем необязательно быть реальной величиной в искусстве - надо только уметь это изобразить - на публике, в нужном мес- те и в нужное время. Но и кроме того: когда дан показатель, становится возможным первенство: у одного какого-либо качес- тва больше, у другого меньше, один пишет "хорошо", другой - "лучше", и уж конечно, каждый послушно старается быть первым и лучшим. Задается не просто конкуренция, но именно чемпион- ство - или, на языке магии, деланье собственной важности,- я бы сказал - маниакальное деланье.
        - 15 -
        ТЕХНОКРАТИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ: отношение к материалу, инстру- менту, новизне.
        Вот вопрос: к каким темам или сюжетам обратится писа- тель, стремящийся к "успеху"? Конечно, к популярным, к таким, что поострее, поактуальней. А какой стиль он предпочтет? Ве- роятней всего, или простой, "массовый", или же, напротив, резко отличный от "норм", броский,- так сказать, с клеймом "сработано таким-то". Так, а какие приемы, ходы, средства он для этого изберет? Естественно, самые верные: детективно-ме- лодраматический набор в первом случае или же, при ориентации на "оригинальность", это будет демонстративная игра приемами и намеренно-вызывающее разрушение норм. Хорошо, а что будут делать другие писатели, если такой опыт действительно прине- сет успех? Как что - в массовом порядке кинутся на новоот- крытый Клондайк, будут делать нечто подобное - воспроизво- дить приемы, обыгрывать "успешную" тему, язык, стиль. И что же мы получим в результате? Вот уж не секрет: типичное серий- ное производство, массовый конвейер.
        Причем, совпадения поражающе глубоки. Так, чему созвуч- на эксплуатация удачного приема (сюжета, темы, метафоры и т.д.)? - пожалуй, разработке пласта какого-либо ископаемого. Что же происходит впоследствии? - прием надоедает, "изнаши- вается". А угольный пласт? - он истощается. А когда за разра- ботку ресурсов берутся в массовом порядке, во всех уголках и за все пласты сразу, что тогда? Может быть, уголь потом тай- ком забирается в пустую выработку и потихоньку снова размно- жается? Нет?!. Ну вот - в искусстве то же самое: оно давно стало гигантской дробилкой, перемалывающей в труху все хоть немного свежее и "съедобное". [Пример из последних - "адапта- ция" хокку в русской словесности: просто поток. Нечего и го- ворить, что получилась та же матрешка - из Майтрейи - с та- кой же разницей между.]
        Если на то пошло, технократичны сами поиски выхода из кризиса: он мыслится через новые стили, приемы, сюжеты и т.д. - то есть, через изобретение и внедрение новых технологий. Новизна, нарушение стандарта допускается - но именно в поль- зу нового стандарта и новой, "лучшей" технологии. А вот от- каз от самого подхода, от принципа коллективной нормы, от разработки образца и его массового освоения - вот это для ны- нешнего искусства вещь немыслимая.
        И я еще не касаюсь массовых тиражей - книг, записей, ТВ и радиотрансляций: одно это уничтожает уникальность так на- зываемого "истинного" искусства: единичное в массовом досту- пе - это нонсенс.
        ИЗДАТЕЛЬСКАЯ И ЖУРНАЛЬНАЯ ПРАКТИКА.
        Уже говорилось о стремлении художественного клана к мо- нополии; дубинка профессионализма здесь не единственна,- вся издательская практика, к примеру, на это нацелена. Контроль внутри труден,- конечно, описанное выше "обучение" что-то дает, но поди охвати им всех. Что ж, если нельзя перегоро- дить вход (Музе к художнику), то можно контролировать выход - на публику: решать кому, когда и с чем появиться, а кого "та- щить и не пущать". Все это не просто походит, а прямо явля- ется стандартной практикой типичной корпорации: защита рынка, подавление конкурентов и т.д. (разумеется, в зависимости от строя есть социалистическая или капиталистическая специфика).
        А как же горние высоты святого искусства? Разумное, доб- рое, вечное? Что ж, произведем вот такой мысленный тест: как,
        - 16 - по-вашему, явись сейчас Лермонтов или Цветаева и занеси в журнал - любой - свои стихи - сами от себя, с улицы,- сумели бы они что-то напечатать? Конечно, нет,- я думаю, даже сами редакторы не станут оспаривать - ни единого шанса.
        Вдумайтесь, это важно: современные издания не способны напечатать, то есть донести до читателя, строки Лермонтова - то, что самой литературой признается как нечто безусловно ценное. Им это попросту не под силу, они на это Eне рассчита- ны. А зачем же тогда нужны журналы? Э, да в том-то и дело что Eне для этогоF! Они предназначены для другого, для деланья собственной важности посредством литературы - а отсюда и ус- троены соответственно.
        Сказать, что это дешевка и западло, возможно, и не бу- дет ошибкой,- но если бы здесь имели силу этические оценки! Ведь и "новая волна", едва заполучив в свои руки какое-либо издание, принялась действовать по той же модели - которую она ранее гневно осуждала. Более того, вполне схожим образом - защищая исключительность своей группы - вели себя в начале века Брюсов и Белый в "Скорпионе" - или кружок Мережковского - или акмеисты - и толкала их к тому уж никак не бездарность и аморальность. Суть в другом: искусство и здесь реализует вполне технократическую модель - да еще как - наперегонки с индустрией.
        ТИП ХУДОЖНИКА.
        Художник, не выявленный вовне,- такой, что пишет в стол, а то и вовсе "в уме",- является для системы (деланья) неви- димкой и уже поэтому содержит некую угрозу. По одному этому должны существовать внешние стимулы, приманки - и в целом, направленная селекция (выведение) определенного типа художни- ка: публичного, внешне-нацеленного. [В этом, кстати, разгад- ка известной допущенности художественной оппозиции к печати и телеэкрану: для витрины: вот N*** - вроде как нонконфор- мист - а печатают, критикует - а его показывают, - значит, можно все-таки пробиться,- и пытались, и обнаруживали себя для недреманного ока,- в общем, принцип подсадной утки. Меж- ду прочим, гениальное открытие системы в том, что совсем не обязательно каждому жаждущему отламывать кусок - этак и себе не хватит,- достаточно держать лакомство на виду, за витрин- ным стеклом телеэкрана,- а уж желающих постучаться находи- лось.]
        Идеологическая послушность даже необязательна, важней профессиональность - в смысле натренированной открепленной способности к искусству - и психологический тип. Что до пос- леднего, то, разумеется, такой художник должен крепко сидеть на крючке, а то есть выполнять усиленное деланье собствен- ной важности: это тщеславие, жажда аплодисментов, здесь же - артистическая инфантильность, позиция "творцу должны", и, конечно, двоемыслие. Наконец, технократическая модель искус- ства репродуктивна и требует от художника повторений, часто - механических, что совершенно не в согласии с естеством (так, актер находится под диктатом текста пьесы и задания ре- жиссера, дня и часа спектакля и не может исходить из своих внутренних ритмов). Таким образом, задается если не психиче- ское расстройство, то уж, по крайней мере, разлад с естест- вом - возмещать который приходится разного рода стимулятора- ми: алкоголь, разгул и прочая богемная экзотика. Ее принято относить к издержкам жизни художника и видеть в ней этакое
        - 17 - приложение к искусству. Но это не совсем так: здесь тень не собственно искусства, а его господствующей внешней модели. Можно сказать, что такова художественная разновидность про- фессионального кретинизма. [Нелишне отметить в этой связи безосновательность тех утешений, к которым прибегали худож- ники под сенью большевизма. Тогда явно или неявно считалось, что истинного художника системе "не взять", что превратить "творцов" в узколобых специалистов не удастся,- не инжене- ры, дескать. Реальность, однако, в том, что система и здесь преуспела не меньше, чем с технарями: было произведено не од- но поколение художников, готовых к государственной службе и без системы беспомощных. Вообще - ХХ век выявил то, что мак- сима Пушкина "Гений и злодейство - две вещи несовместные" есть лишь заповедь, а не констатация уже достигнутого: в том и штука, что это достаточно легко и часто соединялось - нуж- но лишь порвать звено, прибегнуть к изолированной, специаль- ной культивации гениальности.]
        РАЗДЕЛЕНИЕ НА ТВОРЦОВ И ПУБЛИКУ.
        Такое разделение - сердцевина технократической модели, и оно же наиболее пагубно для самого искусства. Стремясь за- получить искусство в свою частную собственность, добиваясь монополии, профессионалы предполагают увековечить свое поло- жение "творцов" и все выгоды такого положения: "товар" толь- ко у них, значит, можно и заломить. Достигается же обратное: эрозия спроса, потеря интереса к товару.
        А все просто: для искусства губителен сам режим потреб- ления, особенность его в том, что устойчивый интерес к ис- кусству возможен только при личной причастности к нему. Дей- ствительное "потребление" здесь означает не пассивное воспри- ятие, а занятие искусством. [В культуре, скажем, России XIX века это выражено отчетливо: интерес "благородного" общества к слову, звуку и линии - потому что все сами хоть немного музицировали, баловались в рифму и т.д.]
        Профессионалы же стараются навязать "публике" потреби- тельское поведение, отстранить ее от творчества и забрать его себе. (К слову уж, такие действия копируют типичную прак- тику черного мага: подавлять рост других, чтобы увековечить свое превосходство.) Не говорю, что это непристойно (так же, как монополия церкви на Бога), но это в себе противоречиво: тем самым у "публики" создается привычка жить без поэзии, без искусства, а если уж привыкли обходиться без, то с чего вдруг захотят купить? - нэ трэба!
        Сказать иначе, достигая профессиональности, искусство рвет звено с жизнью.
        3. РАЗРЫВ С РЕАЛЬНОСТЬЮ.
        Выражаясь точнее, современное искусство перед реальнос- тью пасует. Так, в приведенном примере с нежеланностью Цвета- евой и Лермонтова для современного журнала - это ведь испы- тание изданий подлинностью (поэзии) - и они его поголовно не выдерживают. А за этим, в свою очередь, стоит разрыв с реальностью. В самом деле, коммерческие привязки отсутствуют,- позволить себе перейти сплошь на рекламу, эротику и боевики журналы не могут - да их и это вряд ли бы сильно поддержало,- итак, реальность коммерческого спроса отбрасывается. Реаль- ность "культурного" читательского спроса тоже можно игнори- ровать - спонсоры все равно не читают и не проверят, действи-
        - 18 - тельно ли все лучшее и важное публикует издатель. Остается в силе одна-единственная реальность - имиджа, и, конечно, наше искусство изо всех сил напускает на себя вид обижаемого си- роты,- и само собой, для того фабрикуется масса мифов.
        Один из таких - бесполезность поэзии (искусства): вооб- ще и в наше время: дескать, поэзия от природы бесполезна - в таком качестве и ценна, за это и должна содержаться госу- дарством. Так ли это? Как посмотреть. Во-первых, если гово- рить об авторах, то большинство с этого ненужного дела все же что-то имеет: не место в СП, так спонсора или выгодный имидж (авангардиста, патриота, борца за демократию и т.п.), имеет - место в группе и, соответственно, ее прикрытие, име- ет, худо-бедно, репутацию "поэта" в глазах близких,- в об- щем, все как-нибудь устраиваются. Во-вторых, если вести речь о внешних приложениях, то поэзия, как-никак, искусство слова и даже - магия слова: так ли уж это сейчас не нужно? Оглянем- ся - для многих и многих сфер владение словом есть реальная рабочая потребность.
        Это требуется, например, врачу при общении с больным.
        Это требуется политику - особенно при его встречах с "народом" в пору выборов.
        Это требуется тренеру, учителю, коммивояжеру, просто бизнесмену - в общем, везде, где словом реально решается - или может решиться - дело.
        И - практически везде через поэзию, литературу это не пролегает. Что - опять плохие и неправильные потребители? Или все же - что-то не так с самим искусством?
        Хуже того,- когда "внизу", у "потребителей" возникает настоящая потребность в искусстве "для души", в искусстве "обычного назначения", то эти самые "потребители" часто пред- почитают обойтись своими силами.
        Речь прежде всего о песенном фольклоре, о "дворовых" песнях (тех, что составляют репертуар "Нашей гавани"). Дело даже не в том, что их сочинятет "народ", не соглашаясь на участь потребителя,- обычно фольклор как раз принимает, под- правив, песню авторскую. Важнее, к а к эти песни сложены: в языке, образах, теме и т.д.,- в общем, в поэтике налицо даже не противостояние, а простое пренебрежение "профессио- нальной" традицией, так называемой "культурой стиха". А ведь здесь слово, выступает в назначении, наиболее близком перво- родному - оно поется - от души и для души, здесь поэзия бли- же всего к своей истине, и истина эта не желает иметь ничего общего с "профессиональным искусством". Нужны комментарии?
        Далее, об общих жалобах на "нехлебность" искусства,- хорошо, забудем, что многим с искусства перепадает и на хлеб, и на масло, и поверим жалобам профессионалов - художники и и не подозревают, под каким приговором они тем самым распи- сываются. Как это возможно, чтобы нечто жизненное и плодоно- сящее не давало жить?
        Вот, положим некто Смирнов занялся ци-гуном, избавился от болезней, от вечного уныния, легко дышит, не устает, не попадается на раздражение - так как - на пользу ему ци-гун?
        - еще как. И точно так же со всем остальным. [В этом, кста- ти, простая разгадка феномена, который отмечают археологи, описывая быт кроманьонцев. Эти так называемые "дикари" тра- тили на искусство значительно большую долю времени, нежели современный человек,- тем более, обитай он в их условиях. Но в том-то и дело, что тогда это не было искусством, это было
        - 19 - даже не только магией - оно было технологией выживания, час- тью ее. Речь шла действительно о жизни и смерти: сейчас я, живой, познаю танец, у-шу, в него вкладываю(-сь), а потом, когда будет охота, этот танец,- если он хороший, достойный жизни танец,- выручит меня и выживет со мной вместе. И обрат- но,- я, если я достоин танца, выживу сам и спасу его. Между нами - союз, и подлинность его - в постоянном испытании.] Так что если искусство не служит жизни, то тем самым оно слу- жит смерти, и тогда - зачем на него тратиться?
        И верно, искусство в его профессиональной модели часто вещь дохлая, безжизненная, но оно маскируетF себя под нужное и живое, и в этом причина, что не оно кормит, а напротив - его приходится содержать (причем, во всех смыслах: не только финансово, но и энергетически, эмоционально, магически - не тебе сообщают нечто, а наоборот, тебя вынуждают потратиться).
        Уместно сейчас сказать о позиции современного художника в этих обстоятельствах: преобладает, конечно, самое позорное двоемыслие и инфантильность. И, конечно же, подобная самопо- такающая оценка, самообольщение,- это тоже разрыв с реально- стью.
        [Вот картинка из жизни: в одном из интервью по приезде в Россию где-то в перестройку известный скульптор Эрнст Неиз- вестный рассказывал о культурной ситуации в США и между про- чим выдал следующее - дескать, рынок искусства забит непро- фессионалами, которые за неимением лучшего кинулись ловить рыбку в мутной воде современного пестрого искусства. Выход знаменитый мастер усмотрел в фигуре критика-посредника: мол, чтоб толстосум не ошибся в вопросе чего купить из прекрасно- го, он должен обратиться к консультанту-искусствоведу, кото- рый и соориентирует - кто войдет в шеренгу бессмертных. Но ведь это - открытое признание в смерти искусства. Это значит - искусство перестало быть объектом прямого художественного восприятия. Раньше, при самом пошлом вкусе, человек мог вы- брать картину, пусть и пошлую,- или заказать песенку в каба- ке - потому, что она ему на самом деле нравилась - казалась красивой в непосредственном восприятии. Теперь же непросве- щенный дяденька должен сначала ничего не почувствовать, по- том сбегать к критику, узнать, какие чувства в нем - не в критике, а в нем самом - вызывают
достоинства данного шедев- ра, потом быстренько вернуться назад и, с милостивого соиз- воления искусствоведа, испытать назначенную гамму художест- венных ощущений. Это - полный труп.]
        О каком-либо отрезвлении нет и речи: царят претензии к неблагодарному государству и обществу, ожидание щедрого спон- сора - западного или "новорусского", а в целом - опять-таки представление, что им - "высокохудожественным профессионалам" - "должны". Сопли очевидны, не так очевидно другое - вместе с тем это ведь и позиция чиновников на содержании - которые его вдруг лишились. Но и это не худшее, хуже - двоемыслие: претензия при всем том на роль не чиновников, а свободных творцов, служителей муз и т.п.
        (Сразу хочу уточнить: само обращение за помощью, поиск спонсоров ничего ошибочного не несет. Как-никак, подаянием жили и Будда, и Христос,- не думаю, чтобы кто-то всерьез предполагал превзойти их в нравственности. Но это тогда, ко- гда просьба о помощи честна, когда ее причина - нужда: вот у вас есть, а у меня нет, если поделитесь, то буду благодарен. Если же в основе просьбы представление, что кого-либо долж-
        - 20 - ны кормить за то, что он - "Будда" - за его небесно-нравст- венно-творческое превосходство, то это уже шизофрения и шан- таж. Получается, что моральное совершенство - это работа за деньги, которую - с прекращением оплаты - можно и не выпол- нять,- и тогда... вам такое сделают! - рэкит от морали.)
        И если уж сами художники приписывают себе небесную при- общенность, а своему делу - статус священнослужения, то есть смысл сравнить это с практикой иных традиций, эзотерических. Так, йога или у-шу, вопреки морю бовиков, не находятся в рас- хожем доступе, но передаются - и могут быть восприняты - дос- таточно избирательно и закрыто (как, впрочем, и все подлин- ное). Совершенно непредставимо, например, чтобы мастер у-шу пошел куда-нибудь на перекресток демонстрировать уходы и вы- пады, технику, клянча таким способом милостыню: просто про- сить подаяние - это еще представимо, но уж не "за мастерст- во". Немыслимое для йоги, однако, является стандартной прак- тикой современного искусства, и это поведение проститутки,- виноват - навязчивой проститутки, - которую уже перестали "снимать".
        4. ПРОФЕССИОНАЛЬНОЕ ИСКУССТВО: ОБИЛЬНАЯ ЖАТВА.
        Итак, технократическая, "профессиональная", внешняя мо- дель искусства есть дитя деланья и вполне под стать технокра- тической цивилизации и культуре. Схожи и последствия:
        - разграбление ресурсов, эксплуатация на износ - языка, тем, тропов и т.д. (экологический кризис);
        - падение интереса к литературе, особенно "серьезной", у массового читателя (эрозия спроса);
        - обесцененность слова и в частности - слова художест- венного (инфляция);
        - профессиональный кретинизм (богемно-чиновного образ- ца);
        - многое другое, столь же плачевное.
        [Очень поучителен здесь опыт авангарда, история европей- ского "нового искусства" примерно с середины XIX века. Тогда все ринулись к новому, не замечая, что ценностью, товаром, стало уже не само произведение искусства, а его новизна, "оригинальность". Уже и этот признак был отцеплен от целого (сладость - от яблока) и стал производиться серийно и само- цельно. Товаром стал прием как таковой - или манера, или троп - в общем, элемент формы, поддающийся техническому по- вторению. Вещь же, стихотворение, стала простым предлогом для того, чтобы похвастать подобным "открытием" или "изобре- тением".
        Соревнование в этом оказалось для искусства губительным: новизна уясняется после прочтения десятка стихотворений и уже перестает быть новизной, а поскольку самостоятельной цен- ностью стихи не обладают, то и они устаревают тут же на мес- те. Подобная гонка вооружений изначально катастрофична, - и действительно, история свидетельствует последовательное са- моразложение искусства на этом пути: сначала вместо целого - впечатление, затем - экспрессия, затем - примитив, а затем и абстракционизм - вплоть до того, что в реку выливается ведро краски и объявляется картиной. То же в музыке - от Скрябина до "тишизма", то же в поэзии - от Бодлера до "ничевоков"
20-х годов (теперь их повторяют по...уисты). Все свелось к пустоте, однако не стало от этого Eнеделаньем; нет, просто де- ланье искусства свелось к деланью новизны, а еще позже - к
        - 21 - деланью важного вида: вообще без искусства.]
        И вот какое важное противоречие нужно обязательно разо- брать. Ведь искусство вообще-то совсем не пыталось "оторвать- ся" от жизни. Наоборот - скажем, русская, литература изна- чально - и вплоть до конца перестройки - была настроена на "пользу" (Пушкин - исключение),- на участие в "общественных вопросах", на служение Отечеству и т.п. А если брать белле- тристику (в отличие от "серьезной" литературы), то и она на свой лад старалась потрафить: позабавить, дать пожить высоки- ми страстями, приключениями и т.д.
        Казалось бы - лицом ко времени и к читателю, но вот что интересно: чем больше литература усердствовала в служении, тем меньше... становилась нужна. А чем более отчаянные уси- лия предпринимала, чтобы быть в ногу с веком и обратить на себя внимание (авангард), тем больше... деградировала. Как так? Разгадка, однако, не столь трудна. Дело в утрате звена. Не то опасно, что литература (искусство) брала на себя внеш- ние задачи - это, скорее, естественно, чем хорошо или плохо. Горе то, что она на это купилась: приравняла к Eзвену внеш- ний социальный заказ. А рынок, даже цивилизованный, или пра- вительство, даже церковно-религиозное, - это не то же, что Дух - разница маленько есть. И отсюда - потеря Духа, потеря себя, потеря действительности,- тем горшие потери, что искус- ство сочетает их с непомерными претензиями как раз на духов- ность и нравственное учительство. А ведь - какое там.
        И когда теперь стенают о бедственном положении культуры, то подразумевают обычно финансовое прозябание. Меж тем, путь рублевых инъекций был бы наихудщим решением: это увековечило бы агонию, позволило бы уйти - до полного краха уже - от во- просов, поставленных жизнью - и только. А ведь искусство по- тому и не кормит себя, что умудрилось докатиться до полной ненужности и нежизненности. Этому ли помогать?
        [И кстати спросить: а за чей счет? Государства? Но оно берет деньги не из воздуха, а у Вани - не у министров же. Спрашивается, почему "потребитель" должен содержать Литинс- титут или платить "ельцинскую" стипендию "профессионалам", если ему как читателю все это совершенно не нужно,- не прос- то не интересно, а на самом деле не нужно: ни писатели, ни публицисты не могут ему сказать чего-либо действительно важ- ного.]
        И наконец, внешняя постороняя помощь "гибнущему искусс- тву" крайне нежелательна потому, что это решение на путях деланья, в пределах социального мифа, воистину - мифическое решение. Требуется же выйти к реальности, а то есть испытать иные, действующие пути. Настало время рассмотреть их.
        - 22 -
        III. ИНЫЕ РЕШЕНИЯ (МАГИЯ)
        Совершенно естественно, что путям деланья альтернативны пути неделанья. И если при внешней пестроте в деланьи поража- ет одинаковость, шаблон (как это, например, в сериалах Уолта Диснея - поразительная изобретательность - и со всем тем од- но и то же из раза в раз), то неделанье, внешне никакое (пу- стое), внутри очень и очень разнообразно. Множественна и са- ма эзотерика - разновидности йоги, восточные школы боя, су- физм, христианская аскетика и т.д. Однако, как оговаривал в начале моего этюда, я из традиции неделанья привлекаю наг- валь-магию - магию в ее мексиканском варианте.
        Одна из причин - сопоставления с ней наиболее ярки и познавательны. Так, социал есть внешняя проекция внутренних структур человека - не только психических, но и просто телес- ных,- и в частности, капитал есть не что иное как внешний со- циальный аналог личной силы,- той чудесной энергии, которая находится в распоряжении мага. А раз так, то для уяснения различий путей внутренного и внешнего полезно будет сопоста- вить в первую очередь деньги (капитал) и личную силу,- можно сказать, что разница этих двух и есть разница между социаль- ным и эзотерическим, деланьем и неделаньем.
        1. ЛИЧНАЯ СИЛА И ДЕНЬГИ.
        Сходство:
        Обе силы:
        - дают много возможностей, могущество и - с оговорками - исполняют желания;
        - копятся, хранятся, тратятся; обе - хотя и по-разному - поддаются посылке, передаче на расстоянии;
        - способны превращаться в предметы, во что-то другое - конвертируются; в частности, до некоторой степени могут пре- вращаться одна в другую;
        - обладают свойством притягивать к себе и к их владельцу;
        - загадочны, непознанны, мистичны; окружены ореолом поч- тительных чувств и слухов;
        - растут при большой величине сами;
        - являются трудным испытанием для их обладателя; имеют свою логику и пытаются подчинить ей; очень опасны и требуют осторожного, знающего обращения,- в правильном случае, под- лежат познанию и освоению;
        - во всех перечисленных выше свойствах - когда больше, ко- гда меньше - схожи с такой вещью как дар художника, талант (отмечаю особо, поскольку мой этюд, как-никак, об искусстве).
        Р а зл и ч и я: л и ч н а я с и л а к а п и т а л (деньги)
        н е д е л а е т с я: д е л а е т с я:
        обладает подлинностью, вторичен, может сущес- первична, не стеснена со- твовать только в условиях циальным признанием; социального признания, ог-
        раничен социалом (правом);
        не может быть поддела- привязан к внешним зна- на: ее величину выявляет кам (банкноты, монеты) и
        - 23 - прямое испытание,- реаль- поэтому может быть подде- ность, а не внешние знаки; лан на уровне обозначений;
        соединяет личное и бе- противоположным обра- зымянное: зом соединяет личное и
        безымянное:
        лична: не наследуется, безличен: может дос- приобретение ее требует таться кому угодно, вне личной охоты, роста лич- зависимости от личных ка- ности; может быть переда- честв, дарований, усилий на только тому, кто сам и т.п.; занят "стяжанием Духа";
        требует путей безмол- не допускает или затру- вия, тайны имени, ухода дняет анонимность, обязы- из поля зрения общества; вает к публичности (пос- делает социум прозрачным кольку частная собствен- для мага; ность, поименно таких-то);
        сопряжена со знанием, безразличен к знанию и устремлением к Духу, иск- Духу, а часто и враждебен лючает обладание ей без ему; продвинутости;
        открывает ее обладате- скорее запирает в рути- лю чудесную, магическую не бизнеса или рутине удо- реальность - в мире и в вольствий; нем самом;
        сама по себе является требует охранять его и защитой, вооружением вои- постоянно "подставляет" на; своего владельца;
        сопровождается радос- не сопровождается та- тью подлинного; кой радостью;
        не может быть отнята может быть отнят декре- декретом правительства. том правительства.
        Таким образом, сопоставление не в пользу денег,- глав- ным образом потому, что деньги есть лишь социальный аналог, моделирующий личную силу. Модель эта достаточно грубая и не- полная - не говоря уже о ее вторичной, знаковой природе. А раз так, то и открывается шизофреническая возможность - и со- блазн - "работать" на внешние признаки, искать богатства, - опять-таки, не сопровождая это личностным движением, саморас- крытием.
        Меж тем, без последнего нет и полноты жизни, нет радос- ти - "само"-то остается в стороне - и покупная, сделанная радость - лакомства, развлечения - этого, конечно, не возме- щает. Создается типичная инфляционная спираль: чем больше человек тратится на деланье, на внешние приманки, тем меньше ему же перепадает, тем он обделенней в радости - и тем нас- тойчивей гонится за радостью внешний - тем самым, что его же и крадет. Человек несчастлив потому, что для счастья ему не хватает себя самого, не хватает - Духа,- от которого он отрезан деланьем. Но готовая легенда, конечно, объясняет при- чину несчастий отсутствием не Духа, а - денег [3].
        Искусство тоже есть внешний публичный (общего пользова- ния) аналог неких внутренних явлений, - а точнее, вторичная ная магическая реальность. Это легче показать, обратившись к поэзии.
        2. ПОЭЗИЯ - МАГИЯ: ПЕРЕКЛИЧКА.
        Скудость моих познаний не позволяет дать целостную кар-
        - 24 - тину, но вот, по крайней мере, некоторые черты:
        - явно или неявно (метафоры, сравнения, внутренняя логика) поэзия имеет дело с реальностью, весьма близкой магической: звери и растения разговаривают, "неживые" предметы обзаводят- ся душой (духом), одна вещь превращается в другую и т.д. Это принято относить к пережиткам первобытного мышления и воспри- нимать как условность, как прием - и не более. Но тот факт, что в мире магов подобные "чудеса" совсем не условны, а на- против - заурядная реальность, заставляет взглянуть на дело иначе. Поэзия просто успела забыть, какой мир она описывает,- сочла его за собственный вымысел, но - и это важно - она все же не смогла отказаться от обращения к нему. А причина этому та, что
        - метод поэзии и магии один: нагваль-магия сталкивает две реальности - мир магов и социал, общепринятую версию мира,- взаимоуравновесившись, одна версия (миф) выключает другую, и магу открывается реальность сама по себе, вне готовых имен и мнений. Это и означает в и д е т ь - и важно, что мир магов в данной традиции отнюдь не считается истинной и выс- шей реальностью. Нет,- миф там и миф здесь, и путь з н а ю- щ е г о - свобода от обоих. Но ведь и поэзия поступает очень похоже! Все ее сравнения, метафоры, вся чудесность действуют не сами по себе, но именно в соотнесении с обычной, "насто- ящей" реальностью, и достигаемое художественное впечатление
        - катарсис - здесь как бы аналог остановки мира. В этом и причина, почему, уже забыв о корнях, поэзия все же не смогла обойтись без мира магов - сам ее метод включает магическую реальность;
        - конечно же, сходство поэзии и магии уже в самом обраще- нии к слову и ритму - и в характере обращения. Ритм призван передать некоторую внутреннюю вибрацию - прямо, минуя интрал (то есть - это сообщение с бытием в его ритмах, в естествен- ных кодах тела). Что до слова, то магия учит останавливать внутренний монолог, смещаться на уровень безмолвного знания. Однако "чертовски важны" и слова, а то есть умение при необ- ходимости огласить что-то найденное, дать ему точку опоры - имя, образ (иначе - место и время) - в плане социала: соз- дать звено меж этим и тем. Вполне схожую задачу решает и по- эзия - по собственному опыту знаю, что нечто загаданное вну- три и ясное, казалось бы, уже без слов, без стихотворения, по написании иногда очень сильно меняется и нечто себе при- обретает (если стихотворение удалось);
        - в том, как поэзия обращается к слову (и со словом), а через него - к понятию, к вещам, есть общее с магией при ее обращении к вещам мира. Поток художественной энергии создает как бы силовой узор, которому следуют вещи, сообразуясь одна с другой - и обратно, веянье Духа, вдохновение, получает при этом конкретность, вещественность, заземление в реальности. Дух реализуется, реальность - вовлекается в игру Духа. Дела известные,- но ведь и маг, уже в "живой" реальности, поступа- ет так же: в определенной ситуации расставляет вещи мира ("слова") сообразно силовому узору Духа, создает им - звено. Это то же стихотворение, только сложенное в потоке жизни, иными средствами и, конечно, с вовлечением несопоставимых ве- личин энергии;
        - непредсказуемость есть свойство обеих; по своему опыту - как бы ясно не представлялось стихотворение до написания, в итоге оно всегда содержит нечто новое и неожиданное сравни-
        - 25 - тельно с замыслом, и особенно неожиданны - лучшие стихи. Ма- гия это поясняет: в правильном случае так и должно быть, это значит - Духу стало интересно войти и прибавить нечто "от се- бя", проявиться;
        - близки свойства художественного и магического времени (данное сходство очень важно). В частности, оба нелинейны и склонны пользоваться четвертым, временным измерением как обычной пространственной координатой. Такое впечатление, что маг или художник строит событие в еще более сложном и много- мерном мире и только проецирует, размещает его в обычном пространстве-времени;
        - и поэзию, и магию можно определить как фантазию, покры- тую силой (впрочем, это же можно сказать и наоборот: силу, покрытую фантазией), но разница та, что "волшебная история", созданная магией, это, по выражению Толкина, первичное ("эль- фийское") искусство, а литература, поэзия - вторичное.
        Последнее существенно - сходство магии и поэзии (не ка- саясь других искусств) многогранно, но сохраняется принципи- альная разница: поэзия все же лишь моделирует в искусствен- ном, словесном пространстве те вещи, которые магия практику- ет в "живой реальности". В иных случаях поэзия может быть тождественна магии - и иногда бывает, а в широком смысле - она ее разновидность: как-никак, все людские взаимодействия магичны в той или иной мере. И все же в целом меж ними раз- ница: исходной реальности - и модели.
        Соответственно, эта разница (между поэзией и магией) включает различность поля,- сферы, в которой поэзия и магия создают свой жест, знак: реальность символов - и - "живая" реальность. Это также разница величин энергии: остановка ми- ра подразумевает несопоставимо большие величины, нежели ката- рсис, художественное восхищение. Это, пожалуй, разница в глу- бине и качестве воздействия - магия, как-никак, сопрягает со- знание с телом (внутренним и внешним) несравнимо прочней и глубже. Наконец, это и разница вектора, направленности: внеш- нее воздействие для нагваль-магии вещь вспомогательная, по- путная, ее главное назначение внутреннее - продвижение само- го практикующего, а искусство (по крайней мере, в нынешней модели) как раз прежде всего публично, изначально подразуме- вает зрителя или читателя. Впрочем, различия целесообразно рассмотреть особо.
        3. ИСКУССТВО И МАГИЯ: РАЗЛИЧИЯ.
        м а г и я и с к у с с т в о
        н е д е л а н ь е: д е л а н ь е:
        (маг) имя таит, остав- (художник) старается ляет его для внутреннего сделать имя и извлекать пользования; из этого внешнюю выгоду;
        рвет с саможалением и основано на культе "я", деланьем собственной важ- педалирует миф о "творче- ности; ской индивидуальности";
        не знает вопроса об ав- вытаскивает на свет торстве; проблему авторства и пута-
        ется в ней;
        обязывает к точному об- попадается на самопота- разу жизни, к пути воина; кании и побуждает к богем-
        - 26 -
        ному образу жизни;
        заставляет искать свои предлагает готовые ре- собственные пути, исключа- шения и тиражирует их, ет жизнь на готовых реше- зрителю навязывает пассив- ниях; ное потребление;
        подразумевает рост, строится на специализа- движение всей личности и ции и обособленной трени- связывает с тем раскрытие ровке какой-либо отдель- индивидуального дара; ной способности;
        не разделяет веру и противопоставляет себя знание; сопрягая рацио- науке (столь же односто- нальное и чудесное, рас- роннему, обособленному крывает возможности обо- знанию); их;
        не ставит себя "над противопоставляет себя жизнью"; подвигая к пути жизни как некая особая и воина, тем самым вооружа- высшая сфера; жизнь пере- ет прекрасной технологией водит на слова и, упива- выживания; ясь собственным величием,
        часто беспомощно житейски;
        держится принципа "про- любит позу судьи и учи- стор открыт, святого нет" теля, связано и закомпле- (не берется различать ксовано социальными за- правых и виноватых); претами;
        не знает внешнего (со- часто служит официозу циального, государствен- и в целом - хватается за ного) заказа и не потака- фальшивки; выступает как ет групповому самосожале- фабрика грез, старается нию; настаивает на трез- потрафить публике; вости и личной ответст- венности;
        несравненно богаче по ограничено возможностя- возможностям и полю дея- ми материала, стереотипа- тельности (жизнь), стесне- ми, каноном и т.д.; суще- на только мерой знания ствует в отведенной ему мага; сфере и движется по соци-
        ально заданным марщрутам
        (например, заказ-сценарий-
        съемки-показ);
        точное знание смерти тешится сказкой о соб- использует как отправную ственном бессмертии; точку своей практики;
        умеет и любит смеяться. не всегда.
        4.ОГРАНИЧЕННОСТЬ ИСКУССТВА: ЛОВУШКИ ИМИТАЦИИ.
        Обобщая, искусство отличается от магии противоположной (внешней, социальной) направленностью и тем, что оно есть только модель магической практики. Это нелишне пояснить: ко- нечно же, искусство магично, но в целом его магия другая - групповая магия деланья. Когда же оно подражает и следует первоисточнику, магии как знанию, то остается лишь ее симво- лической моделью, а то и попросту имитацией - и в этом смыс- ле искусство является поддельной, "липовой" магией.
        Более того, в этом и состоит назначение искусства: изъять у личности магическую энергию и перенаправить по пу- тям деланья, по внешним социальным маршрутам. Почему, напри- мер, в мире полно телепрограмм и телесетей, а дальновидение,
        - 27 - внутреннее знание на расстоянии, остается даром немногих - избранных с рождения или особо продвинутых? Иная наука само- уверенно полагает, что причиной тому ее глубокие познания и успехи,- и ошибается,- все дело в социальном заказе. Нет со- мнения, будь на раскрытие индивидуальной способности к даль- новидению брошены те же средства, что и на развитие ТВ, при- лагайся к тому столь же длительные и массовые усилия, то и результат был бы не менее весом. Но ведь - в чем бы он состо- ял? В наличии массы развитых свободных людей, независимых в распоряжении своим даром знать и видеть, а то есть имеющих свободный доступ к подлинной информации. Как считает уважае- мы читатель, существует ли хотя бы одно правительство, кото- рое очень к тому стремится? - не на Земле, это уж во всяком случае. Зато то ли дело иметь в руках внешнее, сделанное ТВ, где всегда можно проконтролировать содержание передач и, на- вязывая какую угодно версию реальности, болванить массы как заблагорассудится (тем более, что они сами этого и хотят).
        На этом пути искусство легко становится жертвой имита- ции, модели крошки Цахеса. Явление это можно назвать занятый или запертый адрес - когда какую-либо ключевую позицию, эта- кую акупунктурную социальную точку, занимает имитация или имитатор (как бы искусство, как бы художник) - и сила здесь не в том, что все хотят кушать, а жить как-то надо. Подоб- ным образом производится переназначение потоков энергии - психических, финансовых - то, что есть, вынуждают тратиться на то, чего нет,- и это позволяет выжить социальному двое- мыслию. Но ведь и само искусство в целом выступает в совре- менной культуре в той же роли и сама культура в целом служит тому же, вот в чем дело. [*]
        5.НЕДОСТАТОЧНОСТЬ ЭТИКИ.
        Признавая кризис современной цивилизации, многие ищут решения на этических путях. Поскольку данный подход прилага- ется примерно к тем же проблемам, то нелишне, хотя бы бегло, сопоставить его с позицией нагваль-магии (как я ее понимаю). Скажу прямо, у меня лично ни малейшей иллюзии относительно действенности этических (религиозно-этических) рецептов. И вот почему.
        
* [Хорошим примером магии деланья, имитации, может служить, например, такое действо как демонстрация мод. Как оно выгля- дит: огромный зал, гаснет свет, в сияньи цветных прожекторов на сцене появляется молодая женщина потрясающей красоты и в эффектном наряде. Под обещающую нечто непередаваемое, будора- жущую музыку дива двигается по длинному помосту вглубь зала; оркестр нагнетает темп; походка, каждый жест, выражение ли- ца - все слагается в динамический образ поразительной силы, все готовит к тому, что вот-вот должно произойти нечто нео- быкновенно чудесное: то ли с небес прозвучит "Осанна!", то ли дива на глазах у всех явит свой лик Великой богини. Оно и происходит: модель ослепительно улыбается, поворачивается ту- да-сюда и... удаляется за кулисы. Как, и для этого было?!. - Да, для этого: итоговая пустышка и есть то, что подобным об- разом колдовалось. Да и чем таким может поразить благодарную публику обычная длинноногая девчушка, даже поданная под бо- гиню? - разве что крикнуть в зал какую-нибудь гадость покру- че. Догадываюсь, что многим хочется - да ведь - выгонят.]
        - 28 -
        Прежде всего, этика сама по себе бессиль-
        РАЗЛАД СЛОВА на обеспечить следование своим заповедям.
        И ДЕЛА Скажем, преступник может разделять ее
        оценки, но не прилагать их к себе или да-
        же искренне каяться и... поступать по- старому. Для магии подобное абсурд: там принять решение и следовать ему - одно и то же. Действие может не получиться, но не может не состояться - решение и есть переход к дейст- вию. В этике не так - она двоемысленна, как и цивилизация в целом, она питается мифом и решения ее мифичны - таково же и исполнение. Вообще, любая этическая система рано или поздно (а скорее - рано) становится формой коллективного самопотака- ния: "если нельзя, но очень хочется, то можно" - хотя пусть считается, что нельзя. (Убивать грех, но если храбрый чече- нец пристрелит с десяток вражеских баб, то почему бы его не сделать национальным героем?)
        Сушественно и то, каков сам этический
        миф,- огрубляя, это вестерн, миф о герое ВЕСТЕРН и злодее . Плохо то, что здесь агрессия
        находит оправдание, но не способ реально-
        го разрешения. В чем загвоздка - с одной стороны, ужасно хочется кому-нибудь двинуть в челюсть, но, с другой стороны, это как-то нехорошо. А хочется. Вестерн - и этика - находят способ соединения - чтоб и хорошо, и по че- люсти двинуть. Это решение по принципу "минус" на "минус" да- ет "плюс": "зло" и насилие разрешается против зла и насилия: против врагов и злодеев, которые покушаются на высшие ценно- сти - крадут в обход установленных правил, убивают не по при- казу, сморкаются запрещеннным способом и т.д. Конечно, при таком методе получения "плюса" оба "минуса" увековечиваются: для разрядки агрессии никак не обойтись без злодеев,- и дей- ствительно, общество исправно прозводит их в нужных количес- твах. Взять секретные спецслужбы и мафию - да ведь они зер- кало друг друга, только одна мафия нанята государством, а другая спецслужба работает на себя (или думает так) - и обе вместе заняты деланьем т е н и: производством насилия и де- зинформации. [Кстати, даже исторически одно из другого: не только на Диком Западе шерифом назначали самого отпетого бан- дита,- средневековая полиция (у арабов)
возникла из союза го- родских "авторитетов", которые за определенную мзду брались "навести порядок" [4].]
        На практике следование такой модели заво-
        дит в тупик, но и в части теории обстоит ТЕОРЕМА ГЕДЕЛЯ не лучше. Система этических оценок, - до-
        бро-зло, герой-злодей - когда ее пробуют
        прилагать к жизни и природе, попросту не работает. На ум невольно приходит теорема Геделя о неизбеж- ной неполноте или противоречивости всех формальных систем, - этика, как символическая система, очевидно, тоже подпадает под это правило. Не там, так здесь всплывают самые неразре- шимые и зубодробительные противоречия,- а попытка поправить дело религией только сообщает этим противоречиям глобальный, вселенский характер, но их ничуть не устраняет. Как ни кру- ти, а в конце концов все равно появляется Космический Шериф и начинает окончательную разборку: "Ну что, Люци, поквитаем- ся?" - "Щас я те врежу!"- цедит Люци сквозь зубы - но полу- чает по рогам и исчезает отныне и во веки веков (до следую- щей серии). Агнцев отделяют от козлищ - ну и т.д. Одно непо-
        - 29 - нятно - а почему бы Космическому Шерифу не начать прямо с этого? - ах, ну да - тогда кина не будет.
        Само собой, что магия отказывается попадаться на эту приманку: уж где-где может быть решение, но только не в тупи- ках двоемыслия. Верно, и она пользуется мифом, но - зряче, как инструментом, и не жертвует подлинностью в пользу риту- ала. Как-никак, сам метод нагваль-магии предполагает взаимо- действие с реальностью вне готовых имен и решений.
        Великая же слабость этики как раз и состо-
        ит в попытке дать готовые решения (не го- БЕГСТВО ОТ воря об их мифичности). Пытаться же жить СВОБОДЫ по предзаданным правилам, хотя бы и запо-
        ведям,- это все равно что держать в руках
        чужие деньги: может быть, и валюта насто- ящая, может быть, и сумма приличная - да что толку: не твое. Не убий? - пусть так, но что будет следованием этой запове- ди для человека, оказавшегося в одиночестве где-нибудь в го- рах? Убивать некого - но жизни можно послужить иначе, - на- пример, двигаться поаккуратней и не ушибиться: самым живым, самым жизнеприращающим действием здесь может быть такое. А в другой раз это будет - подобрать точную формулировку мысли, а еще в другой - вовремя посмеяться над собой, - каждый раз это надо найти вновь для новой ситуации. Но именно этот путь этика перекрывает, давая готовые ответы - единые для группы - так что вроде как и задачу-то решать не надо. Кто спорит - большинство это вполне устраивает, ответственность(=свобода)
        - вещь строгая и некомфортная - да только здесь ли торо- питься с комфортом? - "считаются"-то, работают, только свои решения.
        В их отсутствие общество неминуемо обра-
        щается к силовому поддержанию этических НАСИЛЬСТВЕННОСТЬ стандартов. Внешнее принуждение очевидно,
        но и насильственность интрала ничуть не
        меньше. Психотерапевты - да еще, пожалуй, исповедники - могли бы много рассказать о том, какие ужаса- ющие узлы и разрывы в обращении Эроса скрыты за внешней доб- родетельностью законопослушного гражданина.
        Опять же, путь магии иной: не насиловать естество, а подружиться с ним, познать его вживе - и так получить свобо- ду. Путь же насилия недействителен дважды: когда природа за- прещается как природа, то она все равно возвращается, но уже как "зло".
        Что же остается тогда, когда деланье не- ДЕЛАНЬЕ успешно? Как что - деланье вида: на выруч- ВИДА ку приходит ритуал. Это, безусловно, тоже
        магия, только дурная,- а магия как путь
        знания ищет реальных решений. Как, напри- мер, может поступить маг, если возникла необходимость взаи- модействовать сразу с целой толпой людей? - По-разному,- скажем, он может провести сеанс музыкатерапии (по проф. Мене- гетти), хотя бы пробуя подобрать к каждому индивидуальный ключ ритма. Или он может отобрать тех нескольких, кому он мо- жет реально помочь в чем-либо. Наконец, он может, как это сделал Христос в известной ситуации, прямо сказать, что "вас слишком много" - и уйти,- в общем, действительный маг отве- тит тем реальным действием, которое доступно ему в реальной ситуации. У священника же ("профессионала") в таких случаях наготове предписанный ритуал, где уже все вопросы сняты, его
        - 30 - только надо "запустить" - это и будет считаться священнодей- ствием. Что ж, считаться-то будет, а вот являться? Быть? С этим хуже,- и показательно, что отступив с путей магического знания, общество повернулось не к науке, рациональному зна- нию, а к магии липовой - обрядоверию.
        6. РЕШЕНИЕ МАГИИ - ИСКУССТВО СВОБОДЫ.
        Теперь, когда подходы магии обрисованы в данных выше со- поставлениях, можно попробовать обобщить их. Те варианты, ко- торые в основном пробует историческое человечество,- это пу- ти деланья. Идея современности в том, чтобы внести в него какие-то поправки,- скажем, этические,- и так или иначе при- вести к реальности, начать считаться с природой. В общем - плохое деланье заменить хорошим.
        Удовлетвориться этим, однако, означает произвести бла- гоустройство тюрьмы. Сразу: я за благоустройство,- вещь хо- рошая, даже и для тюрьмы. Я лишь отказываюсь считать это ре- шением - оно только в свободе.
        И в этом же позиция нагваль-магии. Она ведь не отверга- ет ни этики, ни даже деланья, - более того, на своем пути магия сама ощутила необходимость уравновесить самое себя нравственностью и красотой. Уместно вспомнить - составная часть пути знания - это гармонизация тоналя - устранение не- доделок. Но, во-первых, одного этого будет мало, а во-вто- рых, даже это малое не удастся, если пытаться поправить де- ланье, оставаясь в его пределах: нужна независимая точка опо- ры. И ответ магии на вопрос "что делать?" великолепен: неде- ланье! - не-делать: быть свободным.
        Здесь не обойтись без пояснений. Понятно, что речь ни- коим образом не идет о пассивном бездействии (как, впрочем, и в буддизме или учении даосов, тоже привлекающих это же понятие) - нет, неделанье нагваля вещь очень активная, а ча- сто и деятельная. Но суть и не в разного рода магической конкретике,- встречах с Мескалито, или лунном беге, или раз- говорах с растениями,- это лишь своеобразие магических тех- нологий, - то, что отличает магию от иных, близких ей тради- ций (скажем, таких, как карма-йога или даосизм). Во всем том много интересного и очень важного для всего свода наук о че- ловеке, и все же не сама по себе магическая реальность сос- тавляет суть.
        Сердце нагваль-магии - это Неведомое,- безымянный, неис- поведимый, сияющий нагваль,- тот же, что Брахман упанишад или Дао Лао-цзы. Не в том дело, чтобы заменить одну реаль- ность (обыденную) на иную (магическую), а в том, чтобы отка- заться - отпуститься - от всякой готовой версии: как бы прыг- нуть в пустоту с пустыми руками. Магия достигает этого, стал- кивая общепринятую и магическую реальность - и в этом плане она опирается, конечно, как на деланье, так неделанье. Одна- ко итог, подвижное равновесие обоих, означает прыжок в Безы- мянное, встречу с Духом, чья подлинность - вне деланья, вне готовых определений и оценок,- и в этом смысле магия как це- лое есть наука/искусство неделанья.
        Это и есть з н а н и е магии,- способ найти себя в Духе и знать, не превращая неделанье в деланье - не запирая ни себя, ни Дух в клетку готовых образов и имен. Для этого непосредственно в потоке жизни - не п о т у-, а п о с ю сторонне - как бы создается дырка, зияние, которую заполняет Безымян- ное,- живая ситуация используется как бы в качестве жертвы,
        - 31 - приношения Духу. Это и означает звено - с нагвалем, Духом, кому и доверяется проявить себя (а при деланьи пытаются сде- лать и обойтись без Духа - в итоге мы имеем то, что имеем). Это означает творчество, подлинное, потому что только здесь действителен отказ от старого и освобождается место для но- вого - которое не повторяется. Конечно же, это и знание - чтобы получить его, как раз и нужно черпнуть неведомое, - встреча с известным знания не несет.
        Наконец, такое высвобождение из потока деланья есть и встреча с собой, истина личности. Только ситуация предельной подлинности может выявить, кто ты и что ты,- ситуация, когда значат не твои заслуги или твоя начитанность или твои муску- лы, но т ы с а м. Но то есть кто? Единственный спо- соб знать это - прыгнуть в неведомое [5].
        Оглядываясь, следует признать, что магия, конечно же, не одинока в своем способе знания. Собственно, всякий прорыв к подлинности только так и происходит: выход за пределы из- вестного, активный поиск - и возвращение с дарами. Это же и в искусстве: казалось бы, то, с чем имеет дело художник, не- выразимо и тем более непересказуемо, а его материал как раз слова, речь,- и все же в правильном случае даже словами что- то передать удается. И это - потому что звено: не сами сло- ва что-то передают, а образуют вместе нечто вроде зеркала, куда соглашается поглядеть - Дух - или мостика, по какому он сходит - или дома, где он бывает. А если взять, положим, у-шу, то разве не идея пустоты в основе этой традиции боя? Все искусство здесь в том, чтобы оставаться в пустоте, оди- ночестве, вновь и вновь достигая этого в течение поединка - когда уходя от противника,- а когда и соприкасаясь. И чему, как не этому - свободе = быть самому, - учит на самом деле любой настоящий учитель своих учеников, как бы ни назывался его предмет - йога или ботаника? Магия только ("только") учит достигать это сознательно и намеренно,
зряче, а еще - она помещает поиск непосредственно в жизнь, в здесь и сейчас, превращая способ знания в способ жизни.
        Но это означает - вновь и вновь вводить себя в ситуацию абсолютного одиночества. Верно - и в том одна из причин, по- чему люди так держатся за деланье. Однако уж тут чего хотеть: делать или быть. Быть - теперь уже, похоже, в смысле просто- напросто выжить. Бессмысленно читать мораль о грехах челове- чества,- все так, мы пожинаем плоды своего бегства от свобо- ды. Сказать, что мы как вид заслуживаем гибели - значит ни- чего не сказать: мы ее сами себе устраиваем. Если хотеть вы- жить, то, очевидно, это надо остановить. Чем? История учит, что изнутри самого деланья это неосуществимо. Так, путь эти- ки, оппозиции "добро-зло", вел до сих пор только к нагнета- нию напряженности, к новым виткам противостояния. Иначе и невозможно, здесь закон равновесия - примерно как между тор- можением и возбуждением в психике.
        Магия исходит из другой пары: тональ-нагваль, деланье- неделанье, что избавляет ее от тупиков социала (я бы ска- зал,- этического варианта теоремы Геделя). Отсюда диагноз магии - а пожалуй, и всей эзотерики: переизбыточное деланье - и ее решение: уравновесить Eнеделаньем. Можно сказать, что в отношении "минуса" магия предлагает (и выполняет) действие "умножение на нуль" - вместо традиционного действия "плюс на минус" (что дает "минус" не только в математике).
        Некогда человечество отшатнулось Неведомого и поспешило
        - 32 - укрыться в мире социала: создало его и переселилось. Но тем самым люди отрезали себя от Духа, и теперь нам плохо. Магия учит принять Неведомое как именно неведомое, не прячась в де- ланье. Урок в том, что в таких взаимодействиях человек откры- вается для силы и Духа - и почерпает их. А не хватает сейчас - этого.
        7. ВОЗМОЖНОСТИ ПОЭЗИИ.
        Сейчас, когда рассуждают о кризисе культуры, часто вы- сказывают мысль, что на смену культуре письменной, культуре слова, логоса, идет культура бесписьменная - культура устная и культура образа, эйдоса. Другой выход из тупика усматрива- ют в развитии игровых форм искусства,- прежде всего, в играх компьютерных,- и действительно, пассивное зрительское потре- бление здесь во многом снимается. Подобные перемены я оцени- ваю как желательные и неизбежные, но не нахожу в них реше- ния. Игрушка остается игрушкой - ценной и важной именно в таком качестве, а искусство и так давно стало слишком игру- шечным,- до полной недействительности. Что же до культуры об- разов, то и по Будде, и по дону Хуану, мир деланья творят совместно имя и образ, которые взаимно порождают одно другое. Так что культура зрительная или устная не составляют еще альтернативы нынешней культуре логоса,- в реальности все это остается в пределах деланья и ему служит.
        Шанс в том, чтобы вспомнить неделанье - и уравновесить им нашу заорганизованную культуру. Как это может выглядеть для цивилизации и культуры в целом - вопрос не моего этюда, да и найти это предстоит в жизни, а не на бумаге. Однако от- носительно поэзии кое-что вчерне прикинуть можно - все же, это моя область, - и может быть, это подскажет что-нибудь для культуры в целом.
        Если взять такие звенья как внутренняя практика самого художника, встреча с его творением читателя, внешний соци- альный оборот искусства и, наконец, сам вид, форма-содержа- ние литературного (поэтического) произведения, то меньше всего изменений я предполагаю для последнего - для облика самих стихов. Естественно, поворот к неделанью, если он со- стоится, скажется на темах, языке, поэтике и т.д., - может быть, это и будет сильно отличаться от того, к чему привыкли в ХХ веке. Но это останется в пределах поэзии - стихи и сти- хи, все то же.
        Сдвиг я предполагаю не в самой поэзии, а - как это в нагваль-магии - в способе ее жизни: стихи, может быть, все те же, но они - и н а ч е пишутся, иначе читаются, иначе живут в мире - и уже поэтому они сами есть нечто иное: на сей раз дело не в революциях формы. Кратко говоря, поэзии требуется вернуть звено, а для этого - сойти с наезженной социальной колеи - с маршрута, ставшего уже тупиковым.
        Бедой, например, считается повальное стихотворство - это, мол, и обесценило поэзию. Но в самом стихописании беды как раз нет - не водку пить, а даже и водку, так лучше уж со стихами, нежели будет одна водка. Весь вопрос в направленно- сти - она ведь сплошь внешняя, что (в идеале) означает: печатают-платят-хвалят. Это не всегда достигается, но почти всегда нацеленность эта, маршрут задается такой. И - литера- тура превращается в деланье своей важности - да и не может не превратиться. Но есть и противоположное назначение, рабо- та со словом исходно-магическая: чтобы понять, прорастить
        - 33 - нечто в себе, чтобы войти в соприкосновение с чудесным, что- бы черпнуть шлемом - Духа. За это премии не дают - но и на разборку в Союз Писателей не вызовут. Не ты автор этого, - и однако же, раз сумел найти, оно с тобой неотъемлемо.
        Может ли стихотворение быть магическим жестом? А почто нет. Но два условия: если оно далось не в литературном, а в личностном, магическом поиске - как бы вклад силы, который вообще-то можно поместить куда угодно. И второе условие: ес- ли вложение сделано правильно, то должна сохраняться и об- ратная развертка, возврат - для меня или любого сведущего: из строк - мне. То есть - поэзия как способ неделанья, как способ создать (двустороннее) звено.
        Какой внешний вид, какой социальный облик это может при- нять? Я прикидываю, что, скорее всего, это должно быть опре- деленной параллелью тому, как оно внутри. Что-то, например, и вовсе не проводишь через слово, оставляешь на уровне зву- чаний, интонаций - и именно так к этому прибегаешь. Что-то записываешь или помнишь как возможность стихотворения - и оно так и важно, в виде возможности. Что-то пишешь целиком, но оставляешь для себя. Что-то показываешь, но немногим, а другое "что-то" сам настойчиво пробуешь напечатать,- в об- щем, есть многое разное. И столь же естественно, чтобы и во внешнем плане разместилось это многое разное.
        И тогда в целом - поэзия будет одной из троп - Пути, реализуя - и открывая - какие-то свои, только ей доступные возможности. А внешне это будет проявлено как сочетание раз- личного: что-то зачитывается - немногим или прилюдно, а что- то и "нормально" издается; что-то открывается в одиночку и для себя, а что-то - вместе, положим, с группой; что-то со- четается, допустим, с музыкой, а что-то иное обращает к ани- мации - ну и т.д. Ставить же одну из воможностей - напеча- тал-платят-хвалят - единственной и правильной уже само по се- бе перекос и уж не говорю, что дешевка.
        В качестве пояснения, один пример, какой возможен сдвиг именно в бытовании стихов и как он может сказаться на очень многом. Возьмем исполнение стихов. Нормой считается публич- ность - если не стадион, то уж зал в театре, а желательно и ТВ трансляция. Но представим иное - что чтение стихов совер- шается как подлинно магическое действие. Это подразумевает скорее избирательность и крайне редко - публичность. Это зна- чит, что стихи будут читаться потому - и тогда, когда в том есть действительная нужда, а если это чтение вслух и на лю- дях, то, стало быть, и им это действительно нужно. И присут- ствовать при этом будет редкой удачей - как бы подарком силы, который дарится лишь единожды. Даже простое прослушивание здесь будет участием в чуде и неким уроком,- на который еще поди-ка попади. А теперь представим, как это одно переменило всю культуру: в частности, печать, аудио и видеотиражирова- ние, теряют здесь всякий смысл - во всяком случае, прежний смысл.
        (Определенное подтверждение тому - бытование авторской (самодеятельной) песни, где сам уход в субкультуру оказался весьма живительным - причем, и образ жизни этой песни был во многом эзотеричным. И обратно - столь же обманчивым ока- зался успех, когда эта самодеятельная песня вышла на эстраду, ТВ и в массовый тираж, - неделанье было походя превращено в деланье - но ведь и от былого самодеятельного искусства ма- ло что осталось - а уж после того и деланье его затормози-
        - 34 - лось. А поскольку такая история повторяется с завидной ре- гулярностью, то нехудо все же извлечь урок - для того он и преподается.)
        Можно, конечно, оплакивать стотысячные тиражи и стенать о гибели культуры. Но не лучше ли, если сто тысяч людей EсамиF вырастят внутри себя стихотворение - и научат тому же других? И не эту ли чудесную возможность перекрывает путь стотысяч- ных тиражей? И тогда - это ли оплакивать? По-моему - пора рассмеяться.
        8. МОЙ ОПЫТ.
        зательное, а то есть она внутри себя "проигрывает" многое, что в "компьютере" социала будет запущено позже.
        И если так, то мой опыт обнадеживает: решение EвозможноF - и получается, не только для меня. Ведь и я - всего лишь ли- тератор, сочинитель стихов, и все, что у меня есть,- это моя тоска по миру магов. Но это то, что у меня е с т ь: не то, что я изображаю перед публикой или словами на бумаге, а то, чем я обладаю Eна самом делеF. И когда я попробовал основы- ваться на этом немногом, но подлинном, итог оказался поража- юще плодотворным. Просто перечислю: я написал кучу стихов - больше, чем в пору первой любви. Я стал много и легко сме- яться - и доверил и это слову. Я кое-что понял в старых за- гадках мира - хотя бы то, о чем речь в этой статье. И в це- лом: это внутреннее свершение, как оказалось, с готовностью разворачивается вовне, то есть дает образ жизни, при котором позитивно решаются внешние задачи: мир с тобой дружит, "игра- ет". И что же понадобилось? Вот уж не заклинания, и не стоя- ние на столпе, и не поездки в Тибет: я всего-навсего не со- гласился жить на фальшивки - просто понял, что у меня нет времени на что-либо, кроме настоящего. Т о л ь к о это - любой может проверить на себе -
что я и советую.
        - 35 -
        IV. РЕЗЮМЕ.
        [1. ИСКУССТВО В ЦЕЛОМ.
        Наша цивилизация и ее культура реализуют путь деланья: жизнь на готовом - массовое производство-потребление готовых продуктов - товаров, идей, стилей и т.д. Входя в состав та- кой культуры, искусство загоняет себя в тупик.
        Та его часть, которая преуспевает, питаясь массовым спросом, практически мгновенно становится коммерцией и пе- рестает быть искусством. "Высокое" же, "серьезное" искус- ство при режиме производства-потребления обычно теряет спрос, потому что интерес к искусству живет не потреблением, а со- зиданием, самостоятельным творчеством,- а оно отходит к груп- пе немногих профессионалов. Искусство такого плана поэтому легко попадает в ловушку государственной службы - в плен "чиновной" модели. И там, и тут социум "закрывает" искусство
        - капкан магии деланья оборачивается против нее самой. И - не реализуется, перекрывается иной путь: неделанья - путь свободы.]
        2. ЛИТЕРАТУРА (ПОЭЗИЯ).
        1) Литература, как и всегда, в кризисе, но литератур- ных путей выхода из него на сей раз нет. Кризис переживает культура, цивилизация, и этот кризис, кратко говоря, состоит в реализации негодных социально-культурных моделей. Отсюда - выход на этих путях недостижим, и "технологические" ожидания (новых стилей, жанров, техник) напрасны.
        2) Касательно искусства эта негодная модель, в частнос- ти, заключается в "индустриальном", "технологическом" спосо- бе самоосуществления - и негодно уже это. Но эта "конвейер- ная" реальность прикрыта мифом, сказкой об иррациональной, "неземной", непостижимой природе искусства - негодно и это. А в сочетании - все это дает безжизненность и отторжение ис- кусства и негодно втройне.
        3) Не литература все это затеяла, но она - на это ку- пилась, в этом участвует, этому служит и это реализует вну- три себя. Она, как и отдельный рядовой индивид, переуступила свое звено социуму; внутреннее звено заменила внешним зака- зом. Теперь же: (гос-)заказ упал, но нет и звена. И - поэзия остается не нужна никому, даже себе.
        4) Решение - не в искусственном возобновлении заказа - "выбивать" ли его наверху или же пытаться "потрафить" черни (хотя бы и светской). Решение - восстановить звено, а вместе с ним нужна будет и литература, поэзия. Магия без поэзии об- ходится (по крайней мере, без поэзии словесной, "литератур- ной"), а вот поэзия без магии - умирает.
        5) Это - через личность художника: маг-рассказчик, поэт
        - пора это вернуть - прежде всего маг, мастер неделанья, а уже во-вторых, уточнение, проводит свою магию через сло- во. Но не только. Кое-что может и литература, а раз может, то и обязана. Если хочет не просто выжить, но жить достойно.
        [3. ОТ СЕБЯ.
        Я допускаю, что развитии человечества есть свой замысел, своя естественность, и нынешняя стадия тоже "предусмотрена". Ее назначение, возможно, в том, чтобы "отработать" на нагляд-
        - 36 - ных пособиях разного рода сложные вещи, научиться обращению с ними. Отсюда и объективация, овнешнение реалий нашего вну- треннего мира: вместо личной силы - деньги, вместо ясновиде- ния - телевизор и т.п. Нам так понятней, воистину - нагляд- ней. А чтобы не натворить очень уж больших бед, такое обуче- ние, конечно, должно проводиться в режиме тренировки - отсю- да и отключение (блокировка) звена. Это можно сравнить с ос- воением PC: вот включен редактор, вот новобранец компьютери- зации что-то шлепает - и если бы все сразу шло в печать, то печаталось бы слишком много слишком ненужной ерунды. И, есте- ственно, принтер отключен - и будет включен потом, когда текст будет набран и поправлен. Все это возможно - но если и так, то стадия затянулась, и теперь опасность состоит в слиш- ком долгой блокировке звена. Ведь его смысл двойной: не толь- ко вывод на "печать", но и правка текста (если не прямо дик- товка). И чем раньше начать сверку с Духом, тем раньше будет доступ к "печати",- сказать иначе, чем подлинней, реальней, будут наши взаимодействия с Духом, тем духовней будет наша реальность - и
подлинней наша духовность.
        И ценность магии, на мой взгляд, в том, что она напоми- нает об этом - и предлагает пути. Истина, подлинность ведь не в магии - или религии, или этике - а в том, чтобы вновь и вновь прорываться к истине ценой творческого свершения - и так обретать EсвоюF подлинность, удостоверяться в своей собст- венной реальности. А поэтому я вижу решение для нас не в ма- гии - и не в этике - а в том, чтобы уравновесить магическое этическим - и обратно. Этих двух можно назвать иначе: нату- рой и культурой, нагвалем и тоналем, молчанием и словом, те- лом и сознанием - суть не это. Я только подчеркну различие с религией, как я его понимаю: та пыталась то и другое объеди- нить - и теряла звено, топила в деланьи неделанье. Я же вижу решение в том, чтобы, не смешивая одно с другим, уравнове- сить обоих - в чем, кстати, нуждается и то, и другое - а с ними и сам человек.
        Все это - тем более, что положение может быть значитель- но хуже, чем мы полагаем. Возможно, мы имеем дело не с за- тяжкой одной из стадий, а с тупиком, откуда выбраться почти уже невозможно. Но шанс все-таки есть, - и как он ни мал, мы обязаны за него сражаться. Что до поэзии, то ее доля в этом крохотном шансе и того меньше. Но она есть.]
        Весна 1995.
        - 37 -
        APPENDIX. ПРИМЕЧАНИЯ.

1 - Сразу оговорю один сложный и для меня лично неясный во- прос: существует ли одна сила,- жизненная, психическая энер- гия или же мы имеем дело с разными видами энергии. Я, напри- мер, не исключаю существование этакой энергетической слоенки, которую НЕ подытоживает какой-либо универсальный вид энергии. Таким образом, возможна взаимопереводимость, конвертация этих разных энергий в какой-либо один базовый вид ("валю- ту") - но возможно и его отсутствие. И тогда "жизненная энер- гия" будет скорее условной величиной,- чем-то вроде обобще- ния сложной суммы самых разных энергий человеческого сущест- ва. Но чтобы не запутывать дело, я принимаю, что такая жиз- ненная энергия существует безусловно и отождествляю ее с Эросом. Столь же неясно и с психической энергией,- допускаю, что она есть лишь видоизменение Эроса. Но даже в этом случае, данная разновидность жизненной энергии настолько своеобразна, что разумно ее выделять особо и говорить именно о психиче- ской (психосоциальной) энергии.
2 - Чтобы не отвлекаться от основной линии моего этюда, я хочу в порядке приложения перечислить те ответвления, кото- рые возможно и желательныо проследить, вникая в социал.
        ПРИЗРАК. ДУХ. ДУХОВЕДЕНИЕ.
        Вкратце были обрисованы социальные и индивидуальные ком- плексы - призраки, как я их называю. Речь шла о психоменталь- ных паразитах - но ведь возможны и друзья. Более того, во всех случаях какой-либо устойчивой культурной традиции я ви- жу возможность говорить о "духе" (с маленькой буквы) - это тоже комплекс, но не в ругательном, а в точном смысле слова. Комплекс здесь - это какая-либо вещь, явление внешнего мира
+ его имя, значение в глазах человека + модель их взаимодей- ствия.
        Например, культурные растения,- скажем, пшеница - есть ее физическое бытие, от зерна до колоса, есть ее вкусовой облик и пищевое воздействие на наше тело, есть ее образ на уровне сознания, и, наконец, есть ее возделывание человеком. Сумма, комплекс всего этого живет вместе с человеком как именно определенная модель поведения, способ жизни - только позитивный - в отличие от психотического.
        Еще явственней это видно на примере психотропных расте- ний,- например, тех, из которых готовят алкогольные напитки. Здесь комплекс включает в себя и определенное состояние со- знания,- в данном случае - состояние измененного сознания, опьянение. Это-то состояние, "дух", и является сердцем ком- плекса, оно-то и строит - для своего существования - модель жизни, куда входит, в частности, употребление вина и возде- лывание винограда.
        Инкарнации же духа пшеницы не столь очевидны - нет чет- ко отграниченного явления духа на уровне сознания,- но в ос- новном все то же. Таким образом, уже в рамках позитивной за- падной науки, в пределах известного нам сейчас, я усматри- ваю возможность и необходимость создания дисциплины под наз- ванием, скажем, "основы духоведения" или вроде того.
        ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЛИНГВИСТИКА.
        Как полагаю, было бы полезно взвесить стоимость одного слова и в целом попробовать экономический подход к делу. Име- ет смысл такой, например, вопрос: каким должно быть вещест-
        - 38 - венное покрытие слова, чтобы между ним и реальностью было от- ношение звена? - чтобы это слово действительно значило то, на что претендует. Скажем, отдается приказ "Атаковать!" - каким должно быть обеспечение, чтобы команда воплотилась в действие атаки? И каких энергий это требует? И сколько это стоит?
        Другой пример, свежий,- рекламная кампания МММ. Она да- ла стране нового фольклорного героя,- Леню Голубкова, это то- же символ - и с оговорками, он может быть приравнен к слову. Что важно: дать такого героя, такой символ традиционными средствами искусства сейчас маловероятно: с одной стороны, общенародность искусства, даже кино, утеряна (последний при- мер такого рода - это, пожалуй, "Покаяние" - но имен, геро- ев, не дал и этот фильм). С другой стороны, снижена способ- ность самого искусства к типизации - обобщить эпоху в каком- либо образе (как это было в ХIX веке - Печорин, Рудин и т.д.) оно не в силах. Так что же потребовалось?
        О, путь довольно кружной: потребовалось сначала создать фирму, нахапать денег, заняться внедрением "пионерской игры" на новый лад и во всероссийском масштабе, для этого затеять шумную рекламную кампанию с бесперебойным телемельканием, до- гадаться соориентировать рекламу на "массы" - и поэтому, на- конец, подобрать "народных" героев. И все это - чтобы фольк- лор обогатился новым современным персонажем - другого полез- ного эффекта, конечно, тут нет.
        Так вот и интересно посчитать издержки; скажем, Высоц- кому для этого требовалось сочинить и спеть под гитару "Ой, Вань, смотри, какие клоуны..." Такой - экономический - под- ход мне пока и самому не очень ясен,- требуется соответству- ющая подкованность, но, как думаю, есть смысл его опробо- вать,- мое чувство - "здесь что-то есть".
3 - Кстати отметить, что коль скоро капитал есть социаль- ный аналог личной силы - и однако же, от личности откреплен, то остается возможность такую зависимость восстановить уже на новом, социальном уровне. Действительно, исторически так и было: протестанты Европы провозгласили равнозначность бо- гатства и благодати - обосновали такое равенство идеологиче- ски и попытались подобрать для того правовую основу: опреде- ленным образом организовать социум. Что-то удалось - это важ- но иметь в виду - но и создало массу новых проблем. Так, до сих пор попытки увязать заработную плату и трудовой вклад не были особенно успешны (иначе бы они не возобновлялись вновь и вновь).
4 - Тоталитарное государство, конечно, пытается достичь мо- нополии и в этой сфере и самовластно контролировать произ- водство насилия - отчасти в том преуспевая. Но обществу от этого не легче: уровень-то насилия не снижается - просто оно все целиком отходит под руку государства. А никакой банди- тизм не косит жизнь так, как война или геноцид - детища го- сударства.
5 - Это важно: капкан личного "я" - того, что мы привыкли так лелеять,- навязан извне обществом и на самом деле несет мало личного. А "Я" большое,- или Пуруша, или Великий Че- ловек,- одно для всех и тоже не составляет индивидуальности. Подлинно личностна, индивидуальна только живая связь этих двух, построенная в текущей ситуации жизни - звено: можно сказать, что оно и есть личность.
        * Александр Гейман. ВОЗМОЖНОСТЬ ОБРЕТЕНИЙ *
        Взгляд на современную ситуацию в культуре и искусстве.
        Культура - понятие обширное, и я сразу уточню - моя статья 1) о культуре в целом и 2) об искусстве. Я согласен с тем, что культура и искусство переживают сейчас кризис. Но у меня свой взгляд на его природу и причины - не то чтобы очень новый, но скорее, не очень привычный.
        Так, я считаю, что суть не в нынешней социальной ломке. Наша индустриальная цивилизация к а к т а к о в а я пере- живает кризис - вот что главное. Определенные надежды по его преодолению принято возлагать на духовность, культуру, иску- сство. Но в том и дело, что культура сама давным-давно сле- дует индустриальной модели и вместе с ней заходит в тупик. А в каком варианте это происходит - социалистическом (жало- ванье) или капиталистическом (прибыль) - не так существенно.
        На мой взгляд, порочна нынешняя монополия внешней на- правленности культуры - этакая тотальная экстраверсия. Че- ловечество занято тем, что развертывает вовне реалии своей внутренней природы - воссоздает и использует их в виде ма- териальных аналогов. (Так, шлем - это как бы второй, съем- ный череп, кружка - пригоршня из глины, телевидение - ана- лог дальновидения внутреннего (например, при воспоминани- ях.) и т.п.) Внутренние же возможности человека при этом блокируются или раскрываются однобоко, сугубо под внешние нужды. Сразу: я не отрицаю саму по себе внешнюю деятельность
        - ни в культуре, ни где бы то ни было. На своем месте она хороша, плодотворна, а то и незаменима. Я выступаю против крайности - против м о н о п о л и и внешнего направле- ния. Я за то, чтобы уравновесить внешний путь внутренним, деланье - неделаньем, - на мой взгляд, и для цивилизации в целом, и для искусства решение состоит в этом.
        Поясню все таким примером. Один из столпов нашей циви- лизации - это измерение времени,- разумеется, с помощью вне- шнего прибора, часов. Меж тем, внутри каждого человека есть свой, и весьма точный хронометр, но им мало кто пользуется,- пожалуй, лишь специалисты, у которых это входит в "профес- сиональный минимум". А ведь человек с внутренним контролем времени не просто экономит копейки на ходиках. Это человек, избавивший себя от рутинного страха проспать или опоздать. Это человек с понятием о точности тела и ее пользе. Это че- ловек, умеющий положиться на свою природу, на себя, и глав- ное - это человек значительно более свободный. Именно во из- бежание подобной независимости социум делает ставку на внеш- ний путь - и получает нынешний глобальный кризис. Что до ис- кусства, то и оно реализует эту же модель, а миф о его "не- земной" природе, о "горних высотах" "истинного искусства" - это сказка, прикрывающая вполне технократическую реальность. Но обо всем по порядку.
        ЧТО ЕСТЬ КУЛЬТУРА И ИСКУССТВО. Я считаю, что культуру плодотворно рассматривать как арсенал технологий, позволяю- щих нам взаимодействовать с природой - и с собственной, те- лесной, и с внешней, физическим миром,- а также друг с дру- гом. Искусство же - это часть, особая разновидность таких техник. Каких именно - это вопрос на засыпку: четких границ, конечно, нет. Какая бы сторона человеческого существа ни во- влекалась в игру, искусство всегда соседствует с какими-то другими сферами: есть танец в балете, а есть и спортивный; слово - в пределах одного и того же текста - может быть то словом художника, то - ученого (кстати, поэзию в Средневеко- вье считали разновидностью философии) - и т.д. Но без двух вещей произведение искусства немыслимо: во-первых, в нем об- наруживает себя некая сущность внутри человека (настроение, ключ восприятия, внутренняя форма и т.д.), а во-вторых, дос- тигается это посредством особой символической формы - обра- за. Это общеизвестно, но так ли уж понятно? Почему это так и откуда оно? Подсказки - в истоках искусства, в магической практике первобытности.
        МАГИЧЕСКИЙ ПЕРВООБРАЗ ИСКУССТВА. Искусство первобытнос- ти, насколько можно сейчас судить, практически совпадает с магией и часто является даже не образом жизни, а с п о с о- б о м в ы ж и т ь (профессиональное искусство как способ з а р а б о т а т ь н а ж и з н ь - это уже совсем дру- гое). Изначально, искусство н е д е л а е т с я: так, пес- ню силы не учат по нотам и даже не сочиняют - ее дает Дух, и поют ее, опять же, не ради аплодисментов публики. Здесь (в магической практике) это способ найти решение, собраться с силами, позвать своего Хранителя и т.п. - цели вполне посю- сторонние и насущные. Так же обстоит с танцем, рисунком (на- пример, на амулете) и проч. Конечно, допустимы и простые применения,- скажем, спеть, чтобы дать выход радости или, наоборот, чтобы позвать ее. Но опять же - все это техники жизни, дело обиходно-житейское. В целом, красота и Дух для первобытности - вопрос повседневного практикования, а не по- сещения концертных или церковных мероприятий, как это у нас.
        Является ли такая практика чисто психологической само- настройкой или достигается выход на тонкие планы материи (которые сейчас всерьез исследует наука), или же шаманские описания достоверны вполне буквально - это другой вопрос. Важно, что подобным образом реально сопрягается обычный мир
= обычное состояние сознания (явь, как это называли древние славяне) и реальность магическая, незнаемая (навь). О пос- ледней следует сказать, что к ней принадлежит и наша собств- венная телесность, нам же мало известная и для нас же чудес- ная (достаточно вспомнить реальность сновидений). Вот почему терпят неудачу все попытки запереть человечество в общепри- нятую версию реальности (якобы "реалистическую"): это равно- сильно запрету на тело, а как же без него? Первобытность же принимает магическую сторону мира как данность и дает к ней ключи, как бы язык общения - или, если угодно, тропы для пу- тешествий. Отсюда и происходят образы (символы) искусства - первоначально, это как бы имена (или адреса) духов ("чего- то внутри").
        Итак, в исходном своем виде искусство:
        - составляет одно целое с магией (а также с религией, нау- кой и т.д.) и является прежде всего способом жизни;
        - не знает разделения на творцов и публику, всегда практи- куется - личностью или группой (чаще небольшой);
        - связует обычную и магическую, социальную и телесную ре- альность; символика его первична, легко опознаваема, и, так сказать, адресна;
        - обращено к Духу и воздаяние ищет получить от него; это - личная сила, здоровье, удача, - наконец, самое Дух.
        От такого искусства историческое человечество уходит и прогрессирует - к какому? Сейчас посмотрим.
        ИСКУССТВО СОВРЕМЕННОСТИ. В результате достижений циви- лизации искусство стало чрезвычайно важной персоной. Из кол- лективного владения оно перешло в собственность избранной когорты профессионалов и вместе с ними парит в олимпийских высотах. Оттуда в долины сходят вечные творения, которые смертные приветствуют благоговейным ропотом, переходящим в рев восторга. На попытки любителей - а к ним относится вся- кий чужак, посягающий на место в когорте - творить самим профессиональное искусство смотрит с омерзением и пресекает при любой возможности. С подозрительными субъектами вроде духов это искусство больше не якшается, а свое магическое прошлое именует этнографией. Оплату натурой - пламя, личная сила, Дух - современное искусство не признает и требует твердой валюты - причем не от Духа (он приписан к другому ведомству), а от публики и начальства. Да и что такое Дух? Очень просто - это приятные переживания в голове гражданина N при поглощении произведений искусства. Во всяком случае, так меня уверял сам гражданин N - литератор-фантаст и, кста- ти, атеист. Да, еще - забыл сказать, чем приятны пережива-
ния: из-за сотворчества. Одно слово - прогресс в искусстве!
        А если серьезно, индустриальная модель искусства стано- вится для него капканом. Происходит вот что.
        Во-первых, искусство теряет звено* с Духом - заменяет
        
* звено - понятие нагваль-магии, тольтекской традиции знания
        его на социальный заказ, а это куда как не равноценно. Внеш- ние задачи мало-помалу перехватывают другие сферы и обгоня- ют искусство. Так, литературу как властительницу дум теснят теледискуссии, спорт зрелищней театра, компьютерные сражения увлекательней кино и т.д. Наконец, уходит и госзаказ - и ис- кусство остается ни с чем.
        Во-вторых, в отсутствие звена у искусства возникают проблемы с языком, с символикой. Символы теряют соотнесен- ность с реальностью - не то что магической, а всякой. Бес- спорно, свободное обращение с символами имеет свою притяга- тельность. Так, легче сложить цифры на бумаге, чем ворочать бочки в вагоне при их пересчете. Однако когда надо предъя- вить именно бочки - реальность,- могут возникнуть осложне- ния. Они и возникают - так часто у авангарда: его изощрен- ные построения оказываются запутанным способом сказать или все то же, или вовсе ничего. Конечно, кому что нравится,- публика-то вначале изумлялась. Только где она сейчас, эта публика?
        Другая сторона этой игры в символы - та легкость, с ка- кой само искусство теряет подлинность. Оно творит иллюзии, видимость - но и само легко становится видимостью искусства. В самом деле, чего стоят толки об уникальном мире художника, если вопрос о подлинности полотна решают в химической лабо- ратории! (Если это настоящий Сезанн, то картина уникальна и всем надлежит восхищаться. А если подделка, то ничего уни- кального нет, и восторги ошибочны. Так что же предмет восхи- щения - сама картина или результат экспертизы?)
        В-третьих, искусство в качестве индустрии следует прин- ципу производства (позднее, серийного) готовой продукции. Творчество отходит к группе немногих профессионалов, а пуб- лике отводится роль пассивного потребителя. Сотворчество зрителя/читателя - миф (удобный для тех, кто привык жить на готовом - мнении, стиле, образе и т.д.). Подобное разделение труда, в итоге, для искусства самоубийственно: публика прос- то теряет интерес к товару. Сам-то художник, возможно, и пу- тешествует в магическую реальность, но зрителю достается мо- дель, путевые заметки. А ведь изначально человек обращался к искусству как раз затем, чтобы подобрать личные ключи к своему бытию, ко внутренней чудесной реальности - но именно этот путь ему перекрывает искусство "готовое" (собственно, во многом для этого его и заводят). Естественно, рядовой на- логоплательщик видит в былой рабочей снасти безделушку и за- конно недоумевает - а чего ради он должен ее содержать? Он-то - вне игры!
        В-четвертых, миф о святом, бессмертном - каком еще? - искусстве находится уж в очень большом разладе с реальнос- тью. В ней хватает и весьма механической рутины, и низости, и прочего "неолимпийского". Не буду спорить с мифом, только напомню, что во всех духовных традициях (христианской, су- фийской, даосской - любой) движение начинается с избавления от гордыни и самопотакания - это самые начальные ступени. Таким образом, "олимпийский" миф - это способ прицепить к искусству гирю деланья собственной важности - и притормозить как можно ниже.
        ВНУТРЕННИЙ ПУТЬ. Господство внешней, публичной направ- ленности искусства столь привычно, что кажется естественным, а современный кризис - непреодолимым. Но это не так. В ис- ходном, первоначальном виде искусство коллективно - находит- ся в общем пользовании, да и орудия его - слово, рисунок, танец - это создания коллективные. В этом смысле искусство социально с самого начала. Но направленность его иная, вну- тренняя - на тех, кто его сам практикует.
        Возможно ли вернуться к этому сейчас? Безусловно. Разу- меется, с поправкой на реалии современности. Кризис искусст- ва вполне разрешим - но только уже за пределами индустриаль- ной модели. Нет ничего невозможного в том, чтобы человек обращался к искусству как к способу создать з в е н о, практиковал его как своего рода йогу. Поясняю: речь не о бескорыстном служении музам, не об искусстве для искусства. Речь о познании личной Тайны посредством искусства,- при- чем, в прямых своих интересах. Оплата здесь от Духа: та же, что и всегда - светоразвернутость, личная сила, здоровье, удача, обаяние - и этого на жизнь более чем хватает. Зави- сеть от социального вознаграждения здесь попросту не нужно, и кормиться искусством как п р о ф е с с и е й совершенно необязательно. Опять же, при этом исключен и путь тиражиро- вания готовых решений,- на пути внутреннем стихотворение - или мелодию - или рисунок - каждый должен вырастить сам. И это - гораздо лучше.
        Сразу: я не призываю впадать в обратную крайность,- по- головно "секретиться" и разбегаться по лесам и пустыням. На- помню: я не против внешнего направления, я - против его мо- нополии. Решение, на мой взгляд, в том, чтобы сместить центр тяжести, уравновесить внешний путь внутренним. Это в отно- шении практики и лично художника, и искусства в целом: что-то - только для себя (и может быть, через молчание, а не слово), а что-то и напоказ, и на заказ.
        Похожее ведь в истории уже было. Так, восточные боевые искусства нашли примерно такое же решение. Они ведь тоже могли работать исключительно на социальный заказ и имели бы вполне сытный кусок хлеба. Но кем был бы в этом случае боец? Профессиональным пушечным мясом, в лучшем случае - дорого- стоящим наемным специалистом, а искусство боя деградировало бы лишь к техническому умению. И был избран другой, эзотери- ческий образ жизни (как ведущий). Выигрыш несомненен: у-шу - это не одна лишь школа боя. Это и философия, и школа здо- ровья, и красота, и загадка: это Путь.
        Более того, уже в наше время шаги именно в этом направ- лении дали искусству Запада все самое яркое и значительное. Назову хотя бы эпопею Толкина: может быть, все, что сделал писатель, это всерьез отнесся к мифу - работал с волшебной реальностью как р е а л ь н о с т ь ю - а какой итог! - лучшая сказка мира. Или "Роза мира" Даниила Андреева - не так важно, действительно ли угадывал поэт запредельные лики. Важно, что опыт личного духоведения вполне реально дал его жизни строй, наполненность, если угодно - щит,- про измере- ния духовные я уж не говорю. Или недавнее "открытие" культу- ры - "дворовая" песня - та, что сочиняют и поют под настрое- ние, "для себя",- там просто кладезь. Или та же рок-музыка - верно, сейчас это уже конвейер,- но начиналась-то она как массовое музицирование подростков, как личное созидание,- потому и стала благой вестью "поколения цветов".
        РЕЗЮМЕ. Привычный (для провинции) взгляд на искусство как на создание эстетических объектов для стороннего потреб- ления отражает лишь монополию внешнего направления. В этой модели искусство является индустрией в ряду других и может выбирать разве что меж государственной службой и коммерцией (а бунт часто становится весьма хлебным занятием и представ- ляет, таким образом, разновидность коммерции). Отсюда, ныне- шний кризис искусства выглядит неразрешимым.
        Меж тем, решение есть, но оно лежит за пределами искус- ства как индустрии. Изначальная обращенность искусства как раз внутренняя: на нужды самих практикующих. Решение в том, чтобы восстановить эту направленность как основную - и этим уравновесить обращенность внешнюю. Внешняя практика остает- ся, но она перестает быть единственной и ведущей. На сей раз дело не в революциях формы - сменить предстоит способ сущес- твования: искусство к а к й о г а вместо - искусство как п р о ф е с с и я (индустрия). Самообеспечение искусс- тва достижимо не через коммерцию, а через с а м о о б е с- п е ч е н и е и с к у с с т в о м.
        Близкие варианты история опробовала - это не одна пер- вобытность, но, к примеру, суфийская традиция, школа чань в дальневосточном искусстве и т.п. Примечательно, что все это неизменно оказывалось для искусства очень живительным. Ко- нечно, обрести нечто подобное в современности не так-то просто - это вопрос поиска (особенно для коллективных видов искусства),- но ведь и найти есть чего. Как знать, может быть, нынешняя ломка и дает уникальный шанс для таких обре- тений.
        июль 1996
        * Александр Гейман. НЕСКОЛЬКО ОТРЫВКОВ ИЗ НЕНАПИСАННОЙ КНИГИ *
        ...........................................................
        <ВЕКСЛЕР>
        С тех пор, как Векслер понял Незримое, все остальное по- теряло всякое самостоятельное значение. Поверхность, преходя- щее и раньше мало интересовали Векслера, но тогда он думал, что, может быть, это у него только так, а на самом деле люди, передвигая предметы внешнего мира, знают что-то свое, недос- тупное Векслеру, и устраивают что-нибудь, необходимое миру. Теперь же он знал, что и на самом деле перестановка внешних предметов есть занятие совершенно пустое, и чем больше ему предаются люди, чем более уверенно подчиняют себе внешнее, в тем более слепом рабстве у вещей они на самом деле находятся, а если их действия все же носят смысл, то не сами по себе, но из-за проницающего их Незримого. Ведь даже главнейшая по- требность тела - в пище, на которую и ссылались всегда, ког- да почему-либо хотели убедить, что вперед всего - хлеб насущ- ный, а значит - перестановка внешних предметов,- даже эта по- требность была всего лишь плодом временного невежества, по- мрачением, майей,- а что тогда говорить о якобы потребности в модной одежде или красивом автомобиле. На самом деле чело- веку ничего не было
нужно,- это он был нужен всему,- и вот, вещи льнули к нему и заглядывали ему в глаза, и прямо-таки океан энергии терся о его ноги, и требовалась-то всего ка- пелька Знания, чтобы, например, есть кожей, а пить глазами. Человек мог все, а делал только очень немногое, и неудовлет- воренное, изнывающее в простое, великое тело человека восста- вало и само, как умело, пыталось восполнить пробел,- а умело оно это только очень телесно. Вот здесь, в телесно заполня- емом невежестве разума и лежал корень всех зол, люди же пред- почитали обижаться на несовершенство мира и переустраивали его себе на потребу, а то есть все дороже оплачивали собст- венное неразумие,- так можно ли было после этого всерьез от- носиться к их страстям,- и повседневным, и тем, что казались вселенскими? Конечно, все это было не более серьезно, чем жа- лобы на жажду сидящего по горло в реке или ссоры детей из-за неподеленного песочника. И действительно, иногда Векслер со- всем уже был готов посчитать окружающее детской игрой с ее слезами из-за лопатки песку и с ее смехом из-за лопатки пес- ку, но он всегда вовремя вспоминал, что мать
продает девочку проезжему шоферу за пять рублей, и останавливался. Ведь если сплошь ничтожны были поводы детских ссор, если, вырастая, че- ловек не мог не перестать смеяться из-за лопатки песку, то слезы все же лились настоящие, а человеческое страдание, ка- кой бы напрасной не была его причина, переступать не было да- но никому. Да, да, все так, они обжигались огнем, который са- ми же разводили, да, не ведали, что творят, и не видели не то что незримого, но очевидного,- но как и спрашивать с них за это? Они не стояли у Башни времен, где во мгновение ока застаешь мир миллионами лет другим, они никогда, даже в дет- стве, не открывали Книги,- а Векслера еще до азбуки ночами окунали в ее страницы, снимая, как головную боль, лжеуроки дневного, они кучей мертвых предметов пытали тело живой хло- реллы, хотя проще было позвать ее душу и все узнать так,- а ведь все это еще не было истиной.
        И все же дело не было безнадежно. Ведь истина была не в том, чтобы ее знать, но она была в нравственном выборе чело- века, а это высшее чудо дано всем поровну и каждому без изъя- тия,- и тогда - что терять в промежуточном? Правда, это Векс- лер понял не сразу, а сначала ему тоже казалось, что надо, во-первых, достичь чудесного инознания, а во-вторых, овла- деть для этого тайной тела. Вот почему он рылся в текстах о совершенном дыхании и вот почему перестал, устыдившись едино- личной хорошести, что с ней он бросит других в беде, и тут не совершенство, а воровство, обираловка. Подумаешь, чудес- ность,- в нее входит и солдат, взвинченный кровью, и куритель наркотика, и женщина, дуреющая в похоти,- а с чем возвращают- ся? - да все с тем же, пустые.
        Нет, не здесь путь, не здесь искомое, n'eti,- и вот, ед- ва Векслер отбросил остатки желания что-то иметь себе, едва ему стало ничего не нужно, как само собой что-то сдвинулось, а вслед за тем - и не как награда, но просто потому, что ни- чего другого уже не оставалось - начались и не переставали какие-то удивительные изменения, как если бы он поймал нако- нец нужный воздушный поток и отдался ему, как если бы он был допущен в некую лавку чудес и теперь их поочередно рас- сматривал,- и чувства его были ярки, мысли наполняли все но- вое, и тело, радостно им откликаясь, все надежней помогало Векслеру, и само бросало курить, и само отказывалось пить крепкий чай, и все смелее, как собака, забегающая вперед охотника, указывало на какие-то, самому Векслеру неясные воз- можности,- наверное, там был и полет, и память грядущего, и много, много высокого,- но еще выше было оставить это в воз- можности, а самому идти дальше, дальше, как и вела Векслера его мощная йога. Уже он знал снег не отдельностью мира, но и не собой, а как нечто совместное, уже разрешал себе увидеть поворот солярного цикла и догадывался
дальше - до Великого круга вещества, что протекает сквозь человека, удивляется в нем и так строит здание мира, уже все чаще находил себя час- тицей свободной радости, парящей там, где светящиеся были не звезды, а печатлели что-то еще, глубже по смыслу,- благодар- ные, внимательные, лучистые, они были повсюду и поддавались прочтению, поддавались прочтению, поддавались прочтению... Теперь пора было в лес - понимать язык птиц и зверей, опроки- нуться в сплетенный разум растений и, прорастая его, догады- ваться о Незримом не прямоугольным языком техносферы, но бли- же - лопнувшей почкой и движением в корне воды.
        Но тут Векслер почувствовал какой-то новый порог,- его сдерживал город,- не так пылью и грязным воздухом, но, глав- ное, держать обретенное при себе становилось опасно, - Векс- лер был теперь как бы в резонансной точке схождения мировых линий, а тут все было непросто. Векслер помнил, как прошлым летом к нему привязались двое и ему пришлось-таки одному из них двинуть в лоб. Все бы ничего, но обернулось-то это южно- корейским самолетом, - а что же может случиться сейчас? Нет, здесь можно было оставаться только хранителем - средоточить в себе досягаемые биения мира и уравнивать их собственным пульсом: да расточится тьма, да не посмеет зло! - но так Век- слер себя не чувствовал. Получалось, надо оставлять кого-то взамен (Векслер уже видел здесь Мальчика), а самому уходить. Но куда? Здесь был не Восток, даже не Запад, Страна же боль- ше не почитала своих странников, в ее расхищенной и изуродо- ванной культуре уже не отводилось места для л е с а, и, хотя, скитаясь, прожить было можно, но это все был не л е с.
        И тут Векслер вспомнил свой давнишний сон о переселении на Марс. Там шел XХI век, когда люди, издеваясь над природой, сумели задеть что-то в святая святых планеты, и планета сош- ла с ума. Векслер был там в числе детей, которых в спешном порядке вывозили на Марс, в поселения под стеклянными купола- ми. Сквозь иллюминатор он смотрел на отдавлившуюся Землю, и даже ему, мало понимающему в происходящем ребенку, было вид- но, что планета бредит. Потом был Марс, ночная посадка, крас- ный песок, бьющийся о стекло освещенного купола, и кто-то го- ворил, что теперь этот красный песок, хлещущий по стеклу, на долгие месяцы будет единственным ликом мира, а Векслер - не переселяемый ребенок, а тот, кто смотрел сон,- понимал, что это так и есть, что планета потеряна безвозвратно, что на ней творится непотребно нечеловеческое - мешаются времена, из-под земли вылазят ядовитые злаки, невообразимая нечисть расползается по пустым городам,- и это уже непоправимо.
        Вспомнив это, Векслер понял, к исполнению какой задачи вел его путь. Земля не должна была обезуметь, а значит - Ве- кслера ждала ночь между Западом и Востоком.

3.07.1988
        * * * ............................................................
        ...Перестань, ну, убился Векслер в своем махапаринирва- на, ну, не вытащил Алик Ленку из ресторанных шлюх - слабо,- что еще? - ах, да, - Саша Попов не въехал в столицу на бе- лом пегасе,- это еще не все скорби мира, не конец их, но, значит,- не конец и миру. "Но я,- скажешь ты,- и не собира- юсь предаваться вселенской скорби из-за придуманных или чу- жих мне людей, мне только больно, когда в моей живой жизни мучаются близкие мне люди или я сам, - ведь не может же мне это быть все равно?" "Ага! - скажу я. - Значит, все-таки нет причин винить мироздание в краеугольной несправедливости, а все дело только в бедах нашей жизни? Но это уже, как-никак, наша жизнь, ее живем мы, и в ней наш выбор,- так в чем же де- ло?" Ты заспоришь, но не спорь, я это знаю, - слишком легко знать про правящие погодой жизни циклоны истории, про несча- стные случаи наподобие врожденных увечий или неумных родите- лей,- но трудней и важней понять другое: что у тебя в с е е с т ь. В повседневности это почти неуследимо, тем более это не увидеть в минуту уныния или когда после вчерашнего раска- лывается голова, - это делается
иначе, на взлете, я скажу - как,- ведь и мне, кстати, нужно, чтоб было с кем сверить вопросы и ответы, чтоб ты все знал сам и мог объяснить мне. А для этого так: сначала вспомни свое лучшее - удивленный полуоборот любимой девушки, высокое-высокое небо детства, ре- бят где-нибудь у костра,- что было,- помни это все ярче, на полную, а потом легко и свободно, и уже забудь все, и теперь смотри сам.
        Вот взрывается вечность и в новосозданном небе во все стороны мчится звездная пена, вот лепятся из нее солнце, лу- на, земля, вот остывает вода, и на тысячи лет пошел дождь, и наполняется океан, вот двоякодышащая кистеперая рыба выполза- ет на его берег, вот последние следы оставляют на нем испо- линские ящеры, вот мохнатый, с бивнями, мамонт, как живой, идет по стене пещеры, вот раскинулась в степи скифская конни- ца, вот взлетает в космос Юрий Гагарин, а вот - ты,- паришь, как бог над библейскими водами, в космосе материнского живо- та, и рождаешься, и кричишь, и теперь твой черед жить. Ты по- лучаешь имя, ты пачкаешь пеленки и сосешь материнскую грудь, ты учишь слова и уже умеешь ходить, ты совершаешь другие ве- ликие подвиги на радость своим родителям, тебе повезло,- ты не попал в рабство к наследственным миллионам, ты не родился где-нибудь в Венесуэле и теперь не ночуешь вместе с другими беспризорниками в яме с пистолетом на животе,- обошлось, ты - обычный мальчик, ты идешь в школу, учишь уроки, слушаешься учительницу,- у тебя все как у всех, вот только бессмертие твое почти безвозвратно
загублено, потому что в тысячах оши- бок воспитания упущено время научить ему, потому что с водой и воздухом ты каждый день глотаешь все больше яда, потому что за появление на этот свет - виновен! - тебе дали десять лет школы, потому что проклятье работы лежит на твоих родите- лях, ведь им некогда заниматься тобой, они еще молодые, и по- сле рабочего дня им еще надо успеть жить. Но ты не знаешь об этом, ты поймешь это позже, а пока ты веришь в своих родите- лей, что они не обычные смертные, ты ловишь каждое слово лю- бимой учительницы, и тебе радостно знать, что ты родился у н а с, где все всегда правильно и хорошо, и ты только не пони- маешь, почему нельзя унести с собой самый большой грузовик в магазине, тебе только обидно, что твоя Всезнающая и Справед- ливая отличает из всего класса подлизу Соньку да тупицу ди- ректорского сына, ты только удивляешься, как это мама учит поступать хорошо, а сама, приехав к тебе в летний лагерь, су- ет тайком лакомство и говорит, чтобы ты съел его ни с кем не делясь. Зато бескрайни прерии и удивительны приключения в них, зато меток Соколиный Глаз и бесстрашен
Спартак, зато от- важны, благородны, всегда вступаются за обиженных твои герои, и когда в седьмом классе ты видишь, как тискают в углу самую красивую одноклассницу, то, конечно, кидаешься на ее защиту, но останавливаешься, потому что она и не думает обижаться, только взвизгивает и хихикает, и ты не знаешь, что делать. Так, помаленьку, ты и осваиваешь премудрость жизни, ее ритуа- лы и их изнанку, но все же и после школы, даже отслужив в ар- мии, даже поступив в институт, ты до последнего противишься осознать,- и все же делаешь это с ужасом и отчаянием, - что твоя великая, могучая, непобедимая Страна далеко не безупреч- ный образец совершенства, что если б одна ее электроника бы- ла хуже и дороже японской, что ее пьянство и прочие безобра- зия давно стали притчей во языцех во всем мире, что в ней, как везде, лгут и воруют, и что ни тебя, никого, и не собира- ются спрашивать, как с этим быть. Ты мог бы родиться где-ни- будь в Сенегале или Исландии, и тогда тоже самое ты бы понял иначе,- например, ты бы знал цену, какой дается твоему наро- ду хранить себя в здравой памяти среди сильных мира сего, и ты бы
чувствовал боль и гордость, но ты родился в большой, действительно великой Стране, и сейчас тебе так же больно и стыдно, как если бы, случайно зайдя в суд, ты увидел свою мать на скамье подсудимых. Поэтому ты говоришь и слышишь са- мые радикальные речи, но это не в храме науки, куда ты всту- пил с таким трепетом,- там что-то много торгующих, - а в ва- шем приятельском кругу,- это здесь тебя приобщают наконец к Сальвадору Дали и Мандельштаму, а еще ты узнаешь про летаю- щие блюдца Шамбалы и про то, что только постоянно развиваю- щийся человек способен оценить все до единого звуки - дейст- вительно, хорошей - рок-группы "Лед Зеппелин",- и ты, конеч- но, стремишься быть таким человеком, а еще - как ты ее рань- ше не замечал? - у нее необыкновенные глаза, голос, поход- ка,- ты влюбляешься. А она - нет, ее избранник - известный на весь факультет шалопай, и хотя он заджинсован сверху дони- зу и хотя вообще-то хороший парень, чем он лучше тебя? У не- го нет к ней такого, - а к ней должно быть только такое, по- чему она соглашается на меньшее? И ты одну за другой делаешь глупости, а в мечтах их делаешь еще
больше, и не можешь най- ти себе места, потому что твое лучшее, чего ты не создашь ни в какой книге, ни в какой музыке - громче "Дамб" "Цеппелина", звездней "Sanctus"'а Баха - оказывается никому не нужным, пропадает зря, как будто это какая-нибудь никчемная ветошь, хлам, и тогда ничего не нужно, и вселенная рушится от неправ- ды, и незачем больше жить, - а меж тем, пока ты слеп ко все- му вокруг, за тобой точно так же бегает девочка из твоей группы и с ней творится то же, что и с тобой.
        И вот тебе двадцать пять. Двадцать шесть. Двадцать семь. Ты уже не ставишь на полную громкость пластинку, чтобы вся улица послушала твою музыку, ты уже прошел одиночество, жен- щину да и работу и уже почти не ждешь, что кто-нибудь нако- нец придет и что-нибудь наконец случится,- нет, и так уже столько убухано на пустоту, но зато теперь ты - как стрела на натянутой тетиве, как корабль, снаряженный к отплытию, - и только определиться, на что положить жизнь, и идти, и оста- вить мир лучше, но - куда ж нам плыть? - ты окончательно убеждаешься, что не только твое лучшее остается невостребо- ванным, а с тебя требуют чего-то меньше и хуже, но и сам-то ты, похоже, не обязателен здесь, - допущен то ли из милости, то ли по недоразумению, а у других то же самое, и попробуй пойми, в чем же ты успел ошибиться и где же тогда искать опо- ру. А понять надо, жизни жить еще много, а уже уступлено что- то важное,- не так ярки чувства, все тягостней мысли, все безрадостней пробуждения, - что говорить, ты заперт в чужих ошибках, но ты и повторяешь их на каждом шагу, ты поверил принять малое лишь под залог чего-то
необыкновенно великого - и попался, стоило только начать делить неделимое, как тут же что-то втиснулось в брешь,- и вот - стоит между тобой и ми- ром, тобой и Страной, тобой и тобой, и нет небывалых сверше- ний, но есть будни и снова будни, есть суета, дрязги, боли, есть слова, в которых все названо, есть шум и дым большого города, где тебя на каждом шагу заставляют думать о себе,- и ты снова поддался и думаешь, что стеснен, унижен, умален здесь,- ну, как же, ведь у человека все должно получаться, ведь он - вестник необыкновенно важного чуда, ведь настанет же когда-нибудь Держава Света,- и все так, наверное, так, - но именно поэтому остановись и пойми: если боги, подвижники и герои выбирали славу дальних походов или путь на Голгофу или горние пустыни Химавата, то только потому, что ни одному из них не дано было свершить высшую, недосягаемую жертву про- стого пути обычности, неизвестности, будней,- или же он про- шел незамеченным,- ну, так знай же себя искрой от безначаль- ного пламени,- того, что взорвав вечность, летит звездной пе- ной в новосозданном небе и метит берег плавником кистеперой рыбы, и
рисует мамонта на стене пещеры, и летит дальше, даль- ше,- водой, светом, камнем, ветром,- всем тем, что ты есть и без чего мир не сложится в мир, звезды - в небо, люди - в че- ловечество и время - в вечность. Знай,- еще не все,- ярки ли твои дни, как фестивальные флаги или же, как это есть, на те- бя возложено великое дело обычности, тебе равно дано преры- вать цепь зла - как никому, и твой пульс не теряется, но от- дается в каждом закоулке вселенной, и Прекрасная Женщина - увидь - рядом с тобой заглядывает в твое лицо, и содрогаются индийские боги на твой ужасающий тапас, - так, как если бы ты шел по проволоке над пропастью и в твоем равновесии был устой мироздания, так, как если бы один за всех - нет силь- ней, нет надежней,- ты был выставлен на поле брани в день Ар- магеддона,- а всего-то ты каждый просыпаешься, чтобы жить. Но так и есть, смотри, какая скоплена прорва злобы,- злобин- ка к злобинке, изо дня в день, из тысячелетия в тысячелетие,- смотри, какой она катится горой какого железа, какой лжи, ка- ких адских машин,- и все против тебя, все затем, чтоб, отча- явшись, ты стал видеть в мире
ее, свою женщину - шлюхой, се- бя - с ее разрешения, и разуверился быть, и не хотел знать своей истины. Хоти, хоти, еще не окончены тайны, еще неподот- четно, незнаемо, неотъемлимо твое бессмертие, только решай свое сам да поменьше слушай ученых наемников невежества, что объявляют тебя то песчинкой в песке морском, то - венцом ми- роздания,- ты ни то и ни это, ты - в Пути, а что на нем - Единое, Единственная,- иди, увидь: Мы.

15.01.1988
 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к