Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / AUАБВГ / Гале Анна : " Баркарола " - читать онлайн

Сохранить .
Баркарола Анна Гале
        На страницах сборника вам могут встретиться забавные инопланетяне, делящие власть времена года, предатель, обреченный на многовековые муки, и умирающий Рихард Вагнер. Здесь раскрывается загадка исполняющего желания дольмена и тайна распада ордена тамплиеров, искусственный разум пытается постичь смысл человеческой речи, а ундина находит именно свою мелодию для песни…
        Анна Гале
        Баркарола
        Сборник рассказов
        Крах искусственного разума
        Седеющий человек с бородкой взволнованно потер руки. Он трудился над своей чудо-машиной несколько лет. Наконец искусственный мозг научился распознавать разнообразные звуки, слова, выраженные в человеческих голосах эмоции и даже делать выводы. Сегодня решающая ночь! Через неделю после этого эксперимента изобретатель представит свое детище на международной научной конференции.
        Устройство выглядело просто, почти как планшет, только с круглой кнопочкой сверху. Ученый взволнованно вздохнул и надавил на кнопочку. Экран засветился.
        - Доброй ночи! - произнес седеющий человек и посмотрел на часы.
        ВЕЖЛИВОЕ ПОЖЕЛАНИЕ СПОКОЙНЫХ СНОВ, - высветилось на экране.
        Изобретатель нежно погладил пластиковый бок своего детища и застыл в ожидании.
        За несколько часов чудо-машина распознала сигнализацию автомобиля, лай собаки, плач младенца, шелест листьев, шаги под окном и даже храп супруги ученого, иногда доносившийся из соседней комнаты. Все шло как нельзя лучше. В три часа ночи изобретатель в очередной раз сладко зевнул. Искусственный разум работает без сбоев, опыт полностью удался. Теперь, пожалуй, можно и вздремнуть.
        Палец потянулся к кнопке и неуверенно застыл над ней. Нет, пожалуй, для чистоты эксперимента стоит оставить машину поработать еще какое-то время.
        Ученый вышел в другую комнату. Через пару минут он уже богатырски храпел дуэтом со сладко всхрапывавшей женой.
        Спустя час ночную тишину во дворе нарушил женский голос:
        - Та-ак, и чего это я, как дура, там стою?!
        - А я чего, как дурак, тут сижу? - невнятно ответил мужской голос с лавочки перед подъездом изобретателя.
        Задремавший было экран чудо-машины засветился, на нем появилась новая надпись:
        - ССОРА.
        - Не знаю, чего ты тут расселся, когда я тебя там ждала-ждала!..
        - СВИДАНИЕ, - поправилось изобретение и добавило:
        - ЛАЙ СОБАКИ.
        Под яростную поддержку бультерьера, чуть не выпрыгивавшего с балкона второго этажа, тот же женский голос заверещал на октаву выше:
        - Все! Хватит! Собирай свои манатки и катись отсюда!
        Мужской голос забубнил нечто невнятное.
        - Я сказала, собирай манатки и катись! Я повторять не буду! Убирайся, видеть тебя не хочу! Мое терпение кончилось!
        - СЕМЕЙНАЯ ССОРА, - поразмыслив, выдала машина.
        РАЗВОД?
        - Уходи, я сказала! Я уважаю тебя, как мужчину, но на этой лавочке ты сидеть не будешь, потому что на ней сижу я!
        Мужской голос снова что-то забубнил.
        - И нечего трогать меня руками, а то… - женщина разразилась новыми для искусственного разума выражениями.
        Подумав, машина выдала:
        - НАСИЛИЕ?
        Дослушав тираду до конца, искусственный разум добавил:
        - ФЛИРТ.
        Проснувшийся от шума голубь пролетел в темноте над головами нарушителей покоя, щедро выдав по дороге все, что накопилось в птичьем желудке.
        Двор огласили энергичные мужские ругательства, а затем дурашливый женский смех:
        - Это он тебя за меня наказал!
        - МЕСТЬ, - сделала вывод умная машина.
        По асфальту требовательно застучал дождь, листья деревьев радостно встрепенулись. Дом вздохнул с облегчением: сейчас прохладный душ выгонит со двора скандальную парочку.
        Однако через минуту из-под козырька подъезда послышалось пение, громкое, вдохновенное и фальшивое:
        - Льет ли теплый дождь,
        Падает ли снег,
        Я в подъезде против дома
        Твоего стою-у-у…
        Искусственный разум застрочил:
        ШУМ ВОДЫ
        ЖЕНСКИЙ ГОЛОС
        СЕРЕНАДА
        Машина начала нагреваться.
        Пение оборвалось, и женский голос завопил:
        - Я тут, значит, пою, стараюсь, а ты спишь?! Чего на бетоне улегся? А ну вставай!
        - СКАНДАЛ. ЗВУКИ УДАРОВ.
        - Вставай, горе мое, пошли домой!
        Умная машина печально задымилась, экран погас.
        Наутро поменявший несколько деталей изобретатель с интересом читал отчет о звуках с четырех до полпятого утра. Похоже, его детище столкнулось с серьезной человеческой драмой, недоступной пониманию искусственного разума.
        Ученый покачал головой. Какая досада, что окна спальни выходят на другую сторону дома. Надо будет узнать, что за бурные страсти кипели во дворе перед рассветом.
        К сожалению, этот эксперимент нельзя считать полностью удавшимся. На конференции ученый свою умную машину, разумеется, представит, но над искусственным разумом еще придется поработать.
        Йотики на Земле
        Разведчики один за другим шагнули в открывшийся портал. Каждый привычно сжимал в синей семипалой ладони маленький приборчик с единственной кнопкой в центре. Стоит одному нажать на нее - и оба тут же окажутся в своем уютном мире, там, откуда только что вышли. В который уже раз они отправляются в новый, незнакомый и невиданный мир. Земля йотиков становится слишком мала, и разведчики ищут для постоянно растущего племени подходящую среду обитания: кислород, вода, неагрессивные жители (а лучше - вообще отсутствие разумной жизни)…
        После привычного головокружения и мельтешения Йе-Йе и Йу-Йу оказались в темноте.
        - Где мы?! - одновременно мысленно спросили друг друга разведчики.
        Все четыре ноги обо что-то спотыкались, руки натыкались на разные непонятные предметы. На новой земле было тесно, витали странные запахи, к тому же разведчиков несколько раз подбросило в воздухе. Их пальцы уже тянулись к заветным кнопкам, когда тряска прекратилась.
        Йе-Йе и Йу-Йу сморгнули и огляделись. В свете, испускаемом их глазами, четко вырисовывались многочисленные загадочные предметы.
        - Настраиваюсь, - мысленно произнес Йе-Йе.
        Он закрыл свои шесть глаз, прислушиваясь к незнакомому миру. Хорошо, что йотики способны в считанные секунды приспособиться к окружающей среде и через вибрации мира понять его устройство.
        Йу-Йу ждал, настраиваться на новую землю должен кто-то один, а второй - оценить то, что услышит, с точки зрения обычного йотика.
        Три пары глаз Йе-Йе вспыхнули красными огоньками, осветив окрестности.
        - Бумага, - мысленно сообщил он. - Пачка. На ней пишут, рисуют, печатают…
        Йу-Йу мотнул головой. Бумага для йотиков - вещь бесполезная.
        - Еще бумага, в нее дуют носом… Салфетки, ими вытирают руки и всякую грязь…
        Йу-Йу придвинулся поближе к странной упаковке, принюхался и отскочил в сторону: запах был слишком резким для нежного хоботка йотика.
        - Расческа. Ею водят по голове.
        Йу-Йу с ужасом посмотрел на ощетинившуюся штуковину, напоминающую старинные орудия пыток.
        - Крошки. Местные жители это едят… Бутылка. Кажется, в ней вода…
        Йу-Йу встрепенулся - кислород и вода в странном мире были. Непонятно только, почему вода, которая свободно лилась по земле йотиков рекой, здесь заточена в диковинную упаковку.
        - Деньги. Это здесь отдают в обмен на еду и воду… А вот этим раскрашивают лицо, и этим, и этим тоже, а этим - кончики пальцев… - добросовестно перечислял Йе-Йе. - Еще бумага, и еще… Этим пишут, и этим тоже.
        Йу-йу протянул ладонь к загадочному предмету, дотронулся до него и с удивлением уставился на черный след на синей коже.
        Они лезли по развалинам из множества непонятных вещей в поисках выхода, но выхода из диковинного тесного мирка не было.
        - Планшет, - комментировал Йе-Йе. - Это вроде нашего йелика. Зарядка для планшета, для телефона, - он подпрыгнул, чтобы не споткнуться о провода. - Телефон. Это для общения, местные не умеют разговаривать мысленно, как мы… Это… - синяя кожа стала фиолетовой от смущения. - Нет, это нам точно не нужно. Зонт - под ним прячутся, когда сверху капает вода. И еще бумага, смятая, - значит, мусор, ненужная. Сигареты - это поджигают и засовывают в рот…
        Оба принюхались и одновременно чихнули.
        - Жвачка…
        Сверху раздался шум, темное небо разъехалось в стороны, на разведчиков хлынул яркий свет. Йу-Йу машинально схватил то смятое, что Йе-Йе называл «ненужной бумагой», - надо же принести на родную землю сувенир из странного мира. Кнопки разведчики нажали одновременно. Их мнения совпали: данная среда обитания для йотиков не подходит.
        Уносясь через портал, оба слышали визгливый голос:
        - Ну ничего не найдешь в этой сумочке! Где мой паспорт?!
        Йотики на Земле - 2. С днем рождения!
        Разведчики один за другим шагнули в открывшийся портал. Каждый привычно сжимал в синей семипалой ладони маленький приборчик с единственной кнопкой в центре. Стоит одному нажать на нее - и оба тут же окажутся в своем уютном мире, там, откуда только что вышли. В который уже раз они отправляются в новый, незнакомый и невиданный мир: земля йотиков становится слишком мала, и разведчики ищут для постоянно растущего племени подходящую среду обитания: кислород, вода, неагрессивные жители (а лучше - вообще отсутствие разумной жизни)…
        После привычного головокружения и мельтешения Йе-Йе и Йу-Йу оказались в загадочном полутемном месте, полном разнообразных вещей.
        - Просторно, - с удовлетворением мысленно произнес Йе-Йе, вспомнив предыдущее неудачное путешествие.
        - Но слишком уж громко, - сморщил мордочку Йу-Йу. - Жители здесь есть.
        Откуда-то неслись равномерные звуки ударов, нестройная мелодия с загадочным ритмом и непривычно громкие голоса.
        Йе-Йе внимательно огляделся и прислушался. На этот мир он уже был настроен.
        - Это музыка у них такая, - объяснил он. - А они подпевают, как могут.
        - И что поют? - заинтересовался Йу-Йу.
        - День рожденья - праздник детства, - начал переводить Йе-Йе.
        - Это у их младенцев такие голоса? - подпрыгнул на четырех ногах Йу-Йу.
        - Тише ты! Нет, почему-то взрослые особи поют. Давай лучше осмотримся.
        Йе-Йе прищурил три пары глаз и уставился на кучу загадочных предметов.
        - Мы в прихожей, а там, где поют, - комната. В комнатах живут, а в прихожих готовятся выйти на улицу. Все это, - он ткнул всеми семью пальцами в разные стороны, пытаясь охватить все раскиданные вокруг предметы, - местные надевают на ноги.
        - И это тоже? - Йу-Йу недоверчиво взглянул на странные устройства, держащиеся на высоких палках.
        - И это. Вон там - бутылки, но в них не вода, а то, что делает местных такими громкими.
        Йе-Йе и Йу-Йу быстро перебирали лапками, передвигаясь от предмета к предмету.
        Музыка смолкла, откуда-то донесся смех и несколько голосов вразнобой затянули новую мелодию.
        - А сейчас о чем? - поинтересовался Йу-Йу, разглядывая странную кучу в углу.
        - Что-то о людях, которым трудно бежать по лужам, когда вокруг много воды, - с недоумением ответил Йе-Йе. - А лужа - это и есть вода. Средняя лужа нам по пояс может быть.
        Йу-Йу с сомнением посмотрел на заветную кнопку и всерьез задумался, не вернуться ли прямо сейчас.
        - Эй, а именинник-то где застрял? - завопил кто-то, прервав песню.
        Огромная странная куча зашевелилась, села и оказалась двуногим, двуруким и двуглазым существом.
        - Ух ты, баклажанчики… - пробормотало оно и протянуло к Йе-Йе грязный палец. - На ножках…
        Запах от существа исходил такой, что у непривычных йотиков закружилась голова.
        - Гы, если белочка, то прикольная, - продолжал местный обитатель. - Эй, баклажанчики, айда мой день рожденья отмечать! Толян приглашает!
        Йе-Йе поспешно скакнул в сторону. Из комнаты послышались громкие шаги.
        - Данная среда для обитания непригодна, - сделал окончательный вывод Йу-Йу и нажал на кнопку.
        Уносясь через портал, оба слышали скрипучий голос:
        - Эй, баклажаны, куда пропали? Нет чтоб поздравить, посидеть по-человечески! Вот в прошлый день рождения зеленые человечки меня уважили, за жизнь поговорили…
        Йе-Йе покосился на зажатую в лапке Йу-Йу железяку - по традиции прихваченный из другого мира сувенир.
        - Рядом с тем двуглазым валялось, - объяснил Йу-Йу.
        Из закрывающегося портала донесся новый голос:
        - Толян, не смешно! Ты зачем дверь запер? Какие еще говорящие баклажанчики?! Мне выйти нужно! Ты куда ключ дел?!
        Круги на полях
        - На нескольких полях Англии обнаружены четкие таинственные круги. Они необъяснимым образом появляются в течение ночи, - с профессиональной улыбкой рассказывала хорошенькая ведущая новостей одного из заштатных телеканалов. - Один из местных фермеров сообщил, что видел зависшую над полем огромную летающую тарелку. Сегодня стало известно, что загадочные круги возникли на полях Германии, Франции и России. Репортаж нашего корреспондента…
        Йеэль издал бульканье - признак веселья у жителей маленькой планеты Баруль - и отключил прибор, настраивавшийся на разного рода теле- и радиопередачи странных уродливых двуногих существ, называющих себя землянами.
        Надо же, эти дикари назвали потрясающие космолеты барулян «летающими тарелками»! Знали бы земляне, с какой скоростью эти «тарелочки» могут перемещаться по галактике…
        Йеэль тяжело вздохнул и почесал затылок сразу тремя тонкими руконожками. Надо будет не забыть включить маскировку, чтобы космолет сливался с ночным небом. Ни к чему привлекать внимание аборигенов.
        Тени бы его космолета здесь не было, если бы не Йюуна. Да, Йеэль, конечно, виноват. Ему не стоило даже смотреть в сторону Ааили. Разумеется, жена была недовольна, когда, вернувшись на десять кротилей раньше обычного, застала дома Йеэля, обнимавшего хорошенькую зелененькую соседку и гладившего ее руконожки. Да, он был не прав, но кто мог предположить, что разъяренная Йюуна тут же вскочит в свой космолет и отправится в такую даль, да еще и отключив все средства связи? Йеэль и не представлял, что супруга давно мечтала посмотреть на другие планеты.
        Он включил режим невидимости. Космолет застыл над широким зеленым пространством, которое аборигены, по-видимому, и называли «полем». Дикое племя! Не могут отличить свои примитивные геометрические фигуры от письма барулян!
        Йеэлю повезло, уже на второй планете, которой могла заинтересоваться его супруга, он увидел надпись на поле: «Здесь пролетала Йюуна». Он оставил для Йюуны несколько покаянных записок в разных приметных местах голубой планеты и теперь проверял поле за полем в поисках ответа. Ответы нашлись, целых два, но неутешительные:
        «Подлец! Когда вернусь из этого турне - уйду к маме».
        «Оставь меня в покое и убирайся к своей зеленой страхобаруле!»
        Йеэль задумчиво потер ручконожки. Что бы написать такого, что заставило бы Йюуну поскорее вернуться домой? Скоро у них семейный праздник, гости уже приглашены.
        Йеэль представил ехидные и осуждающие круглые физиономии разноцветных родственников. Пожалуй, кое-кто был бы рад уходу Йюуны. Незамужняя сестра Йеэля всегда пыталась выставить Йюуну неумехой, доказать, что она, Йеэни, гораздо лучше управляется по хозяйству…
        Йеэль снова потер ручконожки. Кажется, появилась идея!
        Спустя несколько минут он уже нарезал круги над соседним полем. Как хорошо, что устройство космолета позволяет оставить письмо почти в любых условиях.
        «Йеэни передает тебе привет и просит не беспокоиться о семейном торжестве. Она с удовольствием приготовит праздничные аулицу и вакрас и наведет порядок в доме. Надеюсь скоро встретиться с тобой, дорогая Йюуна».
        Отвратительный свет уже начинал резать глаза. Йеэль направил космолет ввысь. Когда снова наступит тьма - он примется за поиски. Хотя, насколько Йеэль знает Йюуну, искать ее больше не придется.
        Ночью Йеэль с смешливым бульканьем слушал очередной репортаж землян о появлении таинственных кругов на полях.
        Веселье вскоре сменилось легкой досадой: они с Йюуной снова разминулись. Около его последнего послания красовался свежий красивый круг в котором четко было выписано:
        «Йеэни нельзя подпускать к аулице и вакрасу! Встретимся дома»
        Поединок
        Она шагала по мокрой траве - суровая, с решительно сжатыми губами. Над головой грохотал гром, сердитым взмахом руки женщина приказала дождю следовать перед собой. Не хватало еще заявиться к сопернице со слипшимися волосами и в насквозь промокшей одежде.
        Женщина внимательно оглядела свое длинное разноцветное платье. Желтый, красный, коричневый - какая прелесть! Ее любимые цвета!
        Пора поторопиться, хотелось бы выгнать эту наглую девицу поскорее. Женщина вновь взмахнула рукой. Налетевший ветер легко поднял ее с земли и понес под громовые раскаты вперед и вперед, над ночными полями, лугами, городами, деревнями. Тьма сменялась светом, свет - тьмой, постоянным оставались лишь ветер и дождь - старые, надежные друзья и слуги.
        Наконец, пролетая над одним из лесов, женщина заметила знакомую фигуру. Вот она - блондинка в зеленом с ярким венком на голове. Ну, никакого вкуса! Кто сейчас носит такие веночки?!
        Девица стояла под старым раскидистым дубом, выставив руки, чтобы сдержать дождь.
        Женщина приземлилась в нескольких шагах от соперницы.
        - Уходи! Это мое царство!
        - Возвращайся, откуда пришла! - фыркнула блондинка. - Со мной здесь гораздо лучше, чем с тобой!
        Она повела рукой в сторону разделяющей соперниц водяной стены, и дождь прекратился, будто его и не было.
        - Уходи! - повторила женщина.
        Взмах руки - и в раскатах грома сверкнула молния. Смертоносный разряд пролетел мимо блондинки, слегка подпалив яркий венок. Девушка в зеленом яростно сверкнула глазами.
        - Ах вот как?!
        Следующая молния прожгла дыру на прекрасном разноцветном платье.
        - Что ты наделала? - завопила женщина.
        Блондинка легко увернулась от смертоносного сверкающего зигзага.
        - Можешь оторвать этот кусок, сейчас в моде короткие юбки! - рассмеялась она.
        Снова хлынул дождь. Гром грохотал беспрерывно, молнии носились по лесу, попадая в деревья. Соперницы вцепились друг другу в волосы, когда из колючих зарослей земляники неловко вылез невысокий, крепко сбитый бородатый мужичок.
        - Стоит только отвлечься! - бормотал он густым басом. - Правы охотники, все зло от баб! Только зря я вчера с егерем засиделся. Ох, голова-голова…
        Он покачал тяжелой после общения с людьми головой, шагнул к визжащему разноцветному клубку и легко растащил дерущихся в стороны.
        - Это что такое?! Опять за свое? Деревья поломали, птиц-зверей распугали, чуть лес не сожгли!
        - Она меня выгоняет!
        - Она уходить не хочет!
        - Хватит ныть! Обе хороши! Не могут полюбовно договориться! Сестры называется! Все! Лето уходит, Осень остается!
        - Ну, Леший, я тебе это еще припомню! - прошипела растрепанная блондинка и потерла расцарапанную щеку.
        - Припомнишь-припомнишь, - буркнул Леший. - А теперь ступай-ка домой. Поцарствовала - и хватит. Я провожу, так надежнее будет.
        Ее соперница, скрипя зубами, отдирала прожженный снизу кусок платья.
        Когда Леший вернулся, Осень уже прихорашивалась перед ручьем в венке из больших красно-желтых листьев. Она задумчиво посмотрела на свое платье, которое теперь оказалось по длине чуть выше колена.
        - Вроде и ничего получилось, - пробормотала Осень.
        - Тьфу ты! - буркнул Леший и исчез в зарослях земляники.
        Вечером он снова пил с очередными горе-охотниками, разбившими палатку на той самой поляне, где шел бой вечных соперниц.
        - А теперь о погоде! - болтало радио радостным женским голосом. - Похоже, осень вступила в свои права, аномальная жара закончилась, наступило время дождей. Завтра ожидается похолодание…
        Невидимая Осень довольно улыбнулась.
        Леший покачал головой, представив, что начнется, когда выгонять ее явится старуха Зима.
        - А за женщин? Мы еще не пили за женщин! - прохрипел прямо над ухом егерь.
        - Тьфу ты! - пробормотал Леший и расплескал на землю содержимое рюмки. - Пора разгонять потихоньку горе-охотничков!
        Отступник
        Дорога вилась по Храмовой горе, то скрываясь среди зеленых пятен небольших рощ, то блуждая между унылыми серыми камнями. За многие века ее протоптали тысячи ног, широкой тропой проходили и проезжали жители Иерусалима, воины-римляне, мамлюки, крестоносцы, пилигримы…
        Ночь уже раскидывала темный шатер для молодого месяца и множества соревнующихся в красоте и яркости звезд. Усталый рыцарь храма Соломона, тяжело дыша, взбирался все выше, все ближе к темнеющему небу. Когда-то белый плащ путника покрывала дорожная пыль. Давно выцветший под палящим солнцем шестиугольный красный крест тамплиеров не был единственным ярким пятном на светлом одеянии: посеревшую ткань усеивали крапины разнообразных форм и размеров. Лишь цвет у них был один - бурый. На плаще рыцаря смешались засохшие брызги крови благородных тамплиеров и злейших врагов - неверных, мамлюков.
        Он в который раз выполнил свой долг, доказал верность обету, но не испытывал при этом ничего, кроме усталости и боли. Три дня рыцарь вместе с братьями по вере и оружию сопровождал нескольких пилигримов, возвращавшихся со Святой земли. А на обратной дороге, когда до Храмовой горы оставалось лишь несколько часов пути, тамплиеры столкнулись с неверными. После жаркого сражения он остался один. Сначала мамлюки убили коней и оруженосцев, а потом, в неравной битве - пятерых рыцарей.
        Пока он, обливаясь потом, копал могилу, солнце за спиной перекатывалось к западу. Палящие лучи сушили залитую кровью землю, скользили по глубоким рваным ранам мертвецов и спокойным, строгим лицам. Братья были похоронены далеко от Храмовой горы. Трупы неверных рыцарь оставил на растерзание хищным птицам, коих слетелось на место битвы великое множество.
        Он остался жив, но только Господу известно, суждено ли пешему человеку в одиночку добраться до храма Соломона.
        Путник машинально нащупал рукоять меча. Нога запнулась о камень, и рыцарь чуть не упал.
        - Кирие, элейсон, Кирие, элейсон…
        Молитва давно не приносила успокоения грешной душе.
        Идет 1290 год от Рождества Христова. К началу следующего столетия тамплиер, скорее всего, уже отправится в лучший, идеальный мир. Рыцарю сорок три года - закат человеческой жизни, двадцать три из них путник в забрызганном кровью белом плаще провел на верной службе Богу, ордену, королю и папе Римскому. Да, он должен попасть именно в лучший из миров.
        Рыцарь брел в душной полутьме. По бедру, защищенному кольчужными чулками, стучали ножны, лязганье и скрежет нарушали покой Храмовой горы. Шею клонил вниз груз треугольного щита. Тяжелый шлем давил на голову, под белым плащом скрывалась оттягивающая плечи кольчуга. С забрала на плащ, как поверженное истоптанное знамя, свисала грязная нечесаная борода, которую рыцарь по давней традиции ордена не стриг в знак устрашения врагов. На ее черном фоне выделялось множество серебряных нитей - знаков увядания.
        Перед глазами путника стояли пять лиц. За бородами сложно было понять, насколько стары или молоды были погибшие братья. Оставшийся в живых точно знал - все моложе, чем он. Ни у одного не видно было серебра в волосах.
        Братья подписывали клятву тамплиера кровью и строго хранили обеты послушания, бедности, братства, гостеприимства и целомудрия. Те обеты, которые для рыцарей храма Соломона олицетворяют лучи пятиконечной звезды. Несмотря на верную службу, молодым тамплиерам суждено было принять внезапную лютую смерть, и ни Господь, ни ангелы не защитили их от нечестивых врагов.
        Какую же награду получит он сам в смертный час? Ради чего провел всю жизнь в боях? Неужели земные дни стареющего рыцаря закончатся так же - без покаяния и молитвы, далеко от Храмовой горы?
        - Кирие, элейсон, Кирие, элейсон…
        Моление холодно, как подсчеты прибыли ростовщиком, мыслями путник далеко от смиренной мольбы о милости Божьей. Если бы рыцарь мог получить награду за подвиги здесь, на земле! Не иметь начальников, устанавливать для себя законы, жить вечно и наслаждаться земными благами…
        Легкий плеск воды прервал безумные мысли. Сомнения и ропот отступили перед жаждой, студеный источник одним своим видом изгнал думы, посланные лукавым рыцарю во искушение. Путник приблизился к знакомому горному ручейку. Руки погрузились в воду, холод сковал ладони. Усталый рыцарь снял шлем и с наслаждением умыл разгоряченное лицо. Пил он жадно, чувствуя, как по телу разливается долгожданная прохлада.
        Наконец, рыцарь опустился на землю под огромной, разросшейся в три ствола смоковницей. Пора было устраиваться на ночлег. Здесь самое удобное для этого место: уводы, в небольшой горной роще. Вековые деревья широко раскинули ветви, в темноте их тени скроют путника от врагов.
        Слева повеяло холодом. За деревьями виднелся широкий ход выше человеческого роста, ведущий внутрь серой горы. От пещеры рыцаря отделяло лишь несколько шагов. Путник осенил себя крестным знамением. Дорога была знакома, как собственная келья, как кодекс чести тамплиера. Он мог поклясться, что еще несколько дней назад хода в горе не было.
        Рыцарь заглянул внутрь. Нет, это не пещера. В горе таился высокий овальный грот локтей десять в длину. Здесь не было обычных для мрачных подземелий, блестящих, как алмаз, ледяных наростов. На неровных стенах не видно ни капли влаги, сухая трава устилает каменное основание, образуя никем не тронутое ложе.
        Приятная прохлада окутала длинным плащом усталое тело, проникая под кольчугу. Путник с наслаждением опустился на колени. Вот он, ответ на грешную молитву! Создатель сотворил чудо, чтобы Его верному рабу было где отдохнуть. Рука уже тянулась к склоненной голове, готовясь снова осенить только что роптавшего грешника крестным знамением.
        И тут рыцарь услышал вкрадчивое шипение:
        - Думаешь, это Он позаботился о тебе? О, как вы все ошибаетесь! Что дал вам ваш Господин за столько лет, кроме обещаний вечного блаженства? Это я приготовил тебе место отдохновения и ложе из отборных мягких трав.
        Казалось, слова звучат отовсюду: как мелкие камушки, отталкиваются от сводов грота, змеями шуршат в сухой траве, летучими мышами парят в воздухе.
        - Кто ты? - прошептал рыцарь.
        - Я есть Грарг. Если поклонишься мне, - получишь все, чего желает твоя душа.
        Рыцарь медленно поднялся. В душе шевельнулось сожаление: придется покинуть место, которое казалось таким гостеприимным для усталого путника.
        - Значит, ты готов умереть, так и не познав всей радости жизни? - продолжал Грарг. - Что ты видел за свои годы? И сколько их осталось?
        - Я получу свою награду на Небесах, - ответил рыцарь.
        - На Небесах? - шипение стало язвительным, отчетливо прозвучал неприятный смешок. - Я могу дать тебе награду сейчас же. Ты получишь вечную жизнь, непобедимую силу и власть, которой не имеет ни один человек на земле. Мне не нужны длинные служения с песнопениями, и я не потребую отказа от земных благ. Подумай, ты сможешь отречься от всех законов человеческих и от того, что вы называете заповедями, получишь все, чего желает твоя душа…
        - Это обман, - через силу выговорил рыцарь. - Такие, как ты, дают много, но потом забирают душу на вечные муки.
        Два пальца коснулись горячего лба.
        - Кирие…
        - Земная вечная жизнь - разве не того ты хотел, когда пришел сюда?
        Рука опустилась, последняя молитва рыцаря так и осталась неоконченной. А голос все шипел:
        - Если отречешься от прежнего Господина и тех, кого называл братьями, если станешь моим верным слугой, - я дам гораздо больше того, о чем ты мечтал. Я стану для тебя источником вечной жизни и силы. Даже если ты будешь убит более сильным врагом, я оживлю тебя.
        В гроте повисла тишина, напряженная, как натянутая тетива лука.
        - Как тебе нужно служить? - спросил рыцарь.
        - Твоя душа сможет выходить из тела и вселяться в любого человека. Ты будешь видеть все его мысли и желания, тайны и соблазны, а потом всего лишь выпускать скрытое в чужой душе наружу. Ты прошел достаточно сражений во имя прежнего Господина, я хочу того же, только битвы твои будут невидимы и не столь опасны. Ты получишь власть, коей не имеет никто на земле: станешь моим верховным рыцарем, основателем ордена великого Грарга.
        Человек в белом плаще сомневался. Нечистый дух обещал слишком многое. Не может быть, чтобы за такие блага не было расплаты.
        - Мое тело стареет. Во что оно превратится уже через несколько лет?
        Может быть, подвох в этом, и ему суждено многие годы скитаться по свету дряхлым стариком?
        - Тебе стоит лишь войти в мой грот и пожелать сделаться моложе или старше. Можешь менять возраст хоть каждый день, пока не найдешь тот, в котором тебе будет удобно жить и служить мне. Приближается полночь - самое время для клятвы верности. Если ты решился, поклонись мне.
        Рыцарь преклонил колени, голова медленно приблизилась к сухой ароматной траве. Он уже не видел, как все вокруг начало изменяться. Каменные стены приблизились к застывшей на траве фигуре в белом плаще, с закругленных сторон грот разомкнулся и стал вытягиваться, словно змея, вылупляющаяся из яйца.
        - Клянешься служить мне верно и преданно?
        Теперь голос не шипел, он грохотал, и слова разносились гулким эхом, отталкиваясь от стен.
        - Да.
        Каменное основание грота оседало все ниже, вглубь горы.
        - Отрекаешься ли от всего, чему служил в прошлом?
        Он медлил всего секунду. Или целую секунду?
        - Да.
        - Мой верховный рыцарь, нарекаю имя тебе - Каитон.
        Первый слуга Грарга поднялся с колен и огляделся. Грот исчез, на его месте протянулся длинный узкий коридор. Стены были выложены большими обтесанными серыми камнями, в железные кольца в стенах вставлены факелы. С обеих сторон коридор заканчивался узкими каменными лестницами. Обе они вели и вверх и вниз.
        - Спускайся, - повелитель вновь перешел на шипение. - Оставь плащ и сними крест, эти оковы тебе больше не нужны.
        Расстаться с символами прошлой веры и целомудрия оказалось легко, даже слишком легко. А ведь в ордене это было серьезным наказанием - лишиться белого плаща. Каитон прислушался к своим мыслям. Что-то в нем изменилось. Мир вокруг казался проще, постоянно гнетущее чувство вины исчезло, как исчезает бабочка в клюве проворной птицы.
        Равнодушный взгляд верховного рыцаря Грарга скользнул по скомканному белому плащу, ярким пятном выделявшемуся на серых камнях. Каитон отвернулся и пошел к лестнице.
        Крутые ступени привели его в просторный каменный зал. Первым бросился в глаза большой круг с перевернутой пятиконечной звездой. Он был высечен в центре, на каменном полу. Каитон с безразличием отметил шутку нового повелителя: на лучах звезды было выбито по букве - G, R, A, R, G. Помнится, для его бывших братьев-рыцарей пятиконечная звезда имела совсем иной смысл.
        Пять тонких колонн поддерживали полукруглый свод потолка, вокруг них кольцами обвивались каменные змеи. Горящие факелы освещали вылепленные на стенах кипарисы и воронов, сидящих на их ветвях. В западном углу навечно застыл с широко раскрытой грозной пастью каменный кит.
        - Здесь ты будешь говорить со мной, - прошипел из китового чрева голос Грарга. - А коридор может вывести в любое место на земле.
        Удивления Каитон не испытывал. Не было страха, тревоги, раскаяния, радости, - никаких понятных и привычных чувств.
        - Ты все-таки забрал мою душу, - пробормотал он.
        - Я взял лишь небольшую ее часть, - ответил Грарг. - Ту, в которую вросли ненужные стыд и вина. Ты получил за них гораздо больше. Когда убедишься, что не обманут, - ищи тех, кто войдет в новый рыцарский орден. Сейчас ты станешь таким, каким был в восемнадцатую весну от рождения. Так тебе скорее поверят мои будущие слуги.
        Грязная полуседая борода пропала, кольчуга стала велика, темные волосы спустились на плечи. Верховный рыцарь Грарга посмотрел на свою руку. Морщинки, коричневатые пятна и уродливый старый шрам - память о далекой битве, когда Каитону чудом удалось сохранить руку - в сей же миг исчезли, как следы на сухом желтом песке. Он провел ладонью по лицу. Иссушенная солнцем и обветренная кожа стала гладкой. Каитон нащупал аккуратную бородку.
        - Благодарю тебя, Грарг, - выдохнул он.
        - Называй меня «Великий Грарг» или «Повелитель», - громыхнул голос нового властелина.
        - Благодарю тебя, великий Грарг! - провозгласил его первый слуга.
        В полночное время юный оруженосец маршала тамплиеров шагал по дороге Храмовой горы, стуча грубыми башмаками. Он держал путь в ту сторону, где просыпающееся солнце по утрам омывает красными лучами облака.
        Один из коней маршала вечером был менее бодр, чем обычно. Лошади в ордене на вес золота, подороже оруженосца будут. Надо посмотреть, что там да как - не случилось бы беды.
        Круглолицый юноша почесал бритый подбородок и в который уже раз вздохнул. Если бы только можно было вступить в орден рыцарей храма Соломона, верно служить Господу и защищать обиженных! Но этому не бывать, тамплиеры признают достойными только сыновей благородных рыцарей.
        Юноша подошел к подземным пещерам, откуда доносились тихое ржание и сопящее дыхание нескольких сотен разномастных лошадей. В теплой темноте оруженосец передвигался легко и беззвучно, как тень. Он столь часто бывал здесь, что и с закрытыми глазами мог бы найти коней маршала.
        Под ноги упал луч света. Юноша с удивлением огляделся. Свет шел от неровной стены, сложенной много веков назад во времена самого царя Соломона.
        Оруженосец перекрестился и подошел поближе. Один из самых больших камней на палец отходил от древней кладки. Именно оттуда разливался у стены свет, наполняя юношу беспричинной радостью. Поддавшись порыву, оруженосец маршала опустился на колени и склонил голову перед неведомым чудом. Когда он поднялся, каменная глыба выдвинулась наружу еще на палец. Юноша вцепился в камень и потянул его на себя. «Долго же придется стараться, прежде чем он сдвинется с места» - мелькнула в голове мысль. Оруженосец маршала только собирался вознести молитву о помощи, когда камень сам вывалился к ногам юноши. Ему показалось, что кто-то подтолкнул глыбу изнутри. По пещере прошел гул, но лошади молчали, будто не слышали усиленного под сводами пещеры громового раската.
        Перед юношей был тайник: небольшая ниша, в которой стоял простой деревянный кубок с врезанным в середину крупным зеленым камнем. От кубка исходило мягкое сияние, как от прикрытого облачной дымкой солнца. Оруженосец благородного рыцаря снова опустился на колени, не дерзнув дотронуться до чудесной находки. Свет от Чаши становился все ярче, и на камне стали видны письмена. Юноша пожалел о том, что не обучен чтению. Камень хочет поведать о чем-то важном, но рядом оказался тот, кто никак не может его услышать.
        Оруженосец поднялся. Следовало поскорее оповестить маршала о случившемся в конюшне Чуде. Он снова взглянул на кубок. Неправильно было бы оставить здесь найденную святыню. В том, что кубок - святыня, юноша не сомневался: благодать пропитывала все вокруг, наполняла подземную конюшню радостью и покоем. Оруженосец с молитвой перекрестился и взял в руки находку. Кубок засиял еще ярче, лучи света заплясали по стенам.
        «Я не достоин держать его в руках», - подумал юноша.
        Он бережно поставил сияющее чудо в нишу в стене. Оруженосец торопливо стягивал тунику, сукно затрещало, но юноша не обратил на это внимания. Во что еще он мог бы завернуть таинственный кубок, несущий радость и покой?
        Туника упала на покрытый письменами камень. Юноша наклонился, сукно соскользнуло на пол. Взгляд неграмотного простолюдина остановился на непонятных доселе черточках и точках.
        - Возлюбленный брат мой… - прошептал он.
        Во рту пересохло, словно в знойный день в пустыне, дыхание стало неровным. Юноша с недоумением смотрел на царапины на камне, а они сами собой складывались в слова:
        «Возлюбленный брат мой! Благословение снизошло на тебя, ибо явился тебе святой Грааль. Скоро ждет меня мученический венец за то, что скрыл я от язычников великую святыню. Прочти и сохрани в сердце мое первое и последнее пророчество.
        В час явления святого Грааля из светлого вышло черное: великий воин перешел на службу к врагу человеческого рода. Отступник соберет свое воинство, и страшные дела начнут вершить они в мире. Ты же войдешь в силу и тоже создашь войско. Да поможет вам Господь наш! Вы станете сильны, непобедимы и бессмертны, если будете жить жизнью праведной и хранить в тайне ваши имена. Много веков будет идти в мире невидимая битва, но когда перейдут от врага к вам трое - падет сила вражия.
        Начальствующих своих в воинство не зови, покуда не пройдет двадцать лет. А далее зови тех, кто спасется, ибо только они избраны на великое служение. Почти все вы примете мученический венец, некоторые сразу по призвании, кто-то - через много веков. Но вы оставите достойных потомков, которые будут продолжать битву.
        Да пребудет на тебе благословение Божие, первый рыцарь святого Грааля! Да откроется тебе земля, в которую ты приведешь воинство твое!»
        Оруженосец благородного маршала поднял растерянный взгляд на простую деревянную чашу. Из нее клонился к юноше сверкающий клинок. Твердый теплый меч коснулся плеча оруженосца и растаял в воздухе.
        Первый рыцарь святого Грааля поднялся с колен и бережно завернул священную Чашу в разорванную тунику. Не оглядываясь, он пошел прочь от Храмовой горы.
        В какой-то миг под ногами засветилась земля, словно несколько солнц ударили в нее своими лучами, и все вокруг изменилось. Воздух стал влажным и свежим, ноги ступали по высокой траве. С одной стороны росли яблони, с другой желтело поле радостных подсолнухов. Где-то впереди слышался легкий плеск волн.
        Юноша пригляделся. Одна яблоня цвела. На другой только распускались листья, на третьей завязывались плоды, ветви четвертой склонялись под тяжестью спелых яблок - желтых, зеленых, красных…
        Бывший оруженосец оглянулся. Через свечение юноша увидел знакомые очертания Храмовой горы, словно приглашающие вернуться туда, где все было привычно и понятно.
        - Да откроется земля для воинства, - пробормотал первый рыцарь Грааля, вспомнив пророчество неизвестного мученика.
        Юноша двинулся вперед. У яблонь он снова оглянулся. Свечение пропало, а с ним - и Храмовая гора.
        С наступлением дня Каитон встретил давнего друга, которого почти без труда убедил примкнуть к ордену великого Грарга.
        Первый рыцарь Грааля в это время выкладывал из найденных на незнакомой земле камней возвышение для священной Чаши.
        А в конюшне крепкий старый оруженосец, кряхтя и вытирая пот со лба, с трудом откатывал к стене неподъемный камень - здоровенный, белый гладкий, без единой царапинки.
        - Маршал шкуру сдерет с этого мальчишки! - бормотал оруженосец. - Где он только ходит?! Лошади непоены… Год его ждать прикажет?!
        Но и через год бывший оруженосец маршала не появился. Уже через несколько дней другие, гораздо более серьезные события вытеснили из памяти маршала и его окружения пропавшего юношу, который был всего лишь наемным слугой-оруженосцем.
        Из ордена бесследно исчезли несколько благородных рыцарей. Разбойники нападали на тамплиеров и паломников, словно кто-то подсказывал, где и когда именно стоит устраивать засаду. В придачу к этим бедам о рыцарях Храмовой горы пошли дурные слухи, быстро добравшиеся до ушей папы Римского.
        В 1291 году Иерусалим был вновь завоеван мамлюками, маршал и великий магистр ордена убиты, и оставшиеся в живых тамплиеры навсегда покинули Святую Землю.
        Финал ордена тамплиеров
        Голос судьи безжалостно грохотал под высокими сводами собора Парижской Богоматери. Старик де Моле слушал и не верил своим ушам, а человек в кардинальском одеянии все зачитывал и зачитывал то, в чем якобы признались четверо с трудом удерживающихся на ногах обвиняемых. Звучный жесткий голос неумолимо перечислял грехи ордена тамплиеров: ростовщичество, скупка краденого, уклонение от уплаты налога королю и папе Римскому, ересь, гадания, занятия спиритизмом, безнравственность, содомия, подробности якобы устраиваемых тамплиерами оргий…
        - Жак де Моле признал, что в ордене существовал обычай плевать на святой крест, отрекаться от Господа нашего Иисуса Христа…
        Уставший от допросов и пыток старческий разум встрепенулся.
        - Не было этого… - с трудом выговорил последний магистр ордена тамплиеров.
        - Ты отрекаешься от своих показаний, Жак де Моле?
        Голова обвиняемого привычно закружилась. Кошмарному процессу над его орденом идет седьмой год, и почти каждый раз во время очередного слушания великого магистра мучают головокружения и внутренний голос, дающий простые и убедительные советы. Только какие именно советы слышал Жак де Моле и каким из них следовал - он потом вспомнить не мог.
        Вот и сейчас внутренний голос вкрадчиво зашептал:
        - Не спорь, ты ведь уже подтвердил все это. Неужели хочешь снова попасть к тем, кто пытками вырвал у тебя признания? Представь, какая мучительная смерть ждет тебя, если начнешь возражать…
        Старик устало качнул головой, словно пытался вытряхнуть оттуда въедающийся в мозг убедительный голос.
        «Меня все равно ждет смерть, - мысленно возразил он. - Если отрекусь от показаний, может быть, спасется хоть кто-то из Белых воинов Христа».
        - Не было этого! - тверже повторил он. - Да, я отрекаюсь от всех показаний. Орден тамплиеров невиновен. Все мы подверглись оговорам. Признания были сделаны под пытками.
        Если бы он только мог получить аудиенцию папы Климента! Но папа Римский твердо решил уничтожить и главу тамплиеров, Жака де Моле, и, что самое ужасное, весь орден Белых воинов. За семь лет Климент V так и не нашел времени принять опального великого магистра и выслушать его оправдания. Папа Римский уже стар, намного старше него, семидесятилетнего Жака, но главе самого могущественного рыцарского ордена суждено умереть раньше погубившего тамплиеров одряхлевшего интригана.
        Как сквозь сон великий магистр слушал приговор. 18 марта 1314 года от Рождества Христова Жак де Моле будет сожжен на костре, как повторно впавший в ересь.
        - Да будет воля Твоя! - прошептал старик.
        Голова перестала кружиться, разум стал столь же ясным, каким был перед арестом. Жак де Моле понимал, на что идет. Его ждет долгая и мучительная смерть. Скоро старика будут часами поджаривать на костре, пока он не превратится в запеченный кусок мяса, но сейчас, в последние часы своей жизни, магистр смог защитить хотя бы кого-то из подчиненных ему рыцарей и собственную честь.

* * *
        В те же самые минуты на волнах Сены покачивалась лодка. Почти обычная картина, многие парижане любят катание на реке. Только вот в прохладном марте мало кто захочет провести время на Сене. Да и компания, если хорошо приглядеться, собралась довольно странная.
        Молодой лодочник управлялся с тяжелыми веслами так легко, будто покачивал в руках травинки, - ни тени усталости, ни малейшего сбоя дыхания, ни капли обычного трудового пота. Пассажиры - пара в зрелом возрасте лет тридцати, - казалось, дремали, взявшись за руки. Дремать-то они дремали, но при этом разговаривали, и беседа их была весьма необычна. Мужчина - невысокий коренастый шатен - четко выговаривал: «Да сожжен будет на костре восемнадцатого марта сего года», - словно зачитывая приговор. Его спутница - красивая дородная брюнетка - вкрадчиво раз за разом повторяла:
        - Еще не поздно, ты мог бы выторговать себе смерть полегче, только согласись с обвинениями…
        Лодочник с неудовольствием покосился на пышнотелую красавицу и, как ругательство, прошипел:
        - О, великий Грарг!
        Внимательный взгляд молодого человека остановился на лодке которая шла навстречу, словно на таран. Казалось, челн возник из ниоткуда, несколько секунд назад на волнах ничего не было. Преследующий лодочник работал веслами так, будто хотел обогнать акулу, и, похоже, легко мог бы это сделать. Лицо единственного пассажира было знакомо человеку, вспоминавшему Грарга. Мальчишка-простолюдин почти не изменился за неполную четверть века, только возмужал да усы отрастил.
        Лодочник прислушался к бормотанью пассажиров. Надо будить Бари, один он не сможет уйти от такого противника. С ума, что ли, сошел глава вражеского воинства? Собирается затеять бой на лодках посреди Сены на глазах у нескольких гуляющих по берегу свидетелей?
        Нет, Бари будить нельзя, иначе старания многих лет могут пойти насмарку. И так уж старина Жак в решающие минуты вышел из-под контроля, не хватало только, чтобы его казнь сорвалась! Даму Инесс разбудить было бы можно, все равно не справляется, но бессмысленно - в бою от нее никакого толку.
        Верховный рыцарь ордена Грарга Каитон оставил весла и нащупал на дне лодки кинжал с золотой рукоятью. В который раз Каитон удивился прихоти фортуны, сделавшей бывшего маршальского оруженосца главой чашепоклонников - рыцарей ордена святого Грааля.
        - Что тебе нужно? - спросил рыцарь Грарга, прекрасно зная ответ.
        Спящий Бари отчетливо произнес:
        - Амен!
        Ну вот, дело сделано, великий магистр приговорен, и ордену Белых воинов Христа пришел конец. Каитон уже тянул ногу, чтобы крепко пнуть спящего подчиненного. Теперь Бари нужно срочно разбудить.
        В воздухе прямо мимо щеки Каитона что-то стремительно пролетело.
        Из горла Бари торчал нож, самый обычный, каким простолюдинки режут мясо, но брошенный главой тайного ордена с нечеловеческой силой. Вот, значит, как? Каитон взметнул руку с кинжалом. Черт с ними, со свидетелями! За час-другой его подчиненные так поработают с памятью праздных гуляк на берегу, что никто и не вспомнит об увиденном.
        Воспользоваться оружием верховный рыцарь Грарга не успел. Второй вылетевший из руки бывшего маршальского оруженосца нож вонзился в горло Каитона. Его голова ткнулась в дно лодки, рука мертвой хваткой сжимала кинжал.
        Мускулистый лодочник главы ордена святого Грааля коротко метнул третий нож в продолжавшую что-то бормотать спящую даму. Из-под плотно прилегающего теплого наголовника лодочника выбилась белая прядь. Он решительно подтянул веслом лодку с тремя убитыми, пассажир перескочил на борт. В несколько секунд он выдернул два метко брошенных ножа и перекинул их в свою лодку. Третьим глава рыцарей святого Грааля несколько раз с размаху ударил по крепкому деревянному дну.
        Через несколько пробоин в лодку хлынула вода. Пассажир перескочил назад, к ожидающему его лодочнику и сказал:
        - Быстро, Мартин!
        С берега уже слышались крики. Весла стремительно замелькали в руках Мартина.
        - Не успели, господин? - спросил лодочник.
        - Нет, - печально ответил пассажир. - Пророчество сбылось, ордену Белых рыцарей пришел конец, и его великий магистр будет казнен. Получше прячь волосы, Мартин, или совсем остриги их. За альбиносами идет охота, из-за людских предрассудков ты можешь попасть на костер.
        - Остригу, - пообещал Мартин и запрятал выбившуюся прядь под наголовник. - Если бы не Вы, господин, я бы уже давно там оказался.
        - Какой я тебе господин? - отмахнулся пассажир.
        Он обернулся. Лодка с тремя покойниками уже почти погрузилась под воду. Вытащить слуг Грарга не успеют, и это хорошо.
        - Зачем Вы это сделали? Все равно ведь выплывут, - спросил Мартин, подгребая к одному из многочисленных изгибов Сены.
        - Выплывут, - хмуро согласился глава ордена святого Грааля. - Пусть лучше оживают на дне реки, где никто, кроме рыб, этого не увидит. Вреда будет меньше.
        Он взглянул на нескольких бегущих вдоль берега смельчаков. Разумеется, свидетели убийства жаждут крови жестоких бандитов. Человек тихо, отчетливо начал выговаривать что-то на латинском языке. Волны и воздух перед лодкой засветились, казалось, сияние исходит и с неба, и с речного дна. Челнок скрылся за речным изгибом, вошел в сияющее пространство и исчез.
        Напрасно жаждущие возмезия парижане прочесывали берег. Они не нашли и следа лодки, хладнокровные убийцы словно растаяли в воздухе. Трупы их жертв тоже не были найдены. Вскоре город забыл о вопиющем преступлении, оно отступило перед долгожданным событием - казнью скандально известных еретиков. Последнего магистра ордена тамплиеров Жака де Моле и главного командора Нормандии Жоффруа де Шарне ждал костер, и возбужденная публика с нетерпением считала часы, оставшиеся до яркого зрелища.
        Зеваки не пропустили ни одной детали в подготовке к казни. На площади загодя искусно разложили толстые бревна, рассчитывая, чтобы смерть приговоренных не была легкой. Еретики не должны задохнуться от дыма, им необходим очистительный огонь. Постамент соорудили повыше, чтобы доски как можно дольше не занялись пламенем.
        Вот наконец приговоренных привязали с разных сторон к столбу, и палач поднес к дровам горящий факел. Старик де Моле шептал молитвы, ожидая неминуемой, страшной боли. Его угрюмый взгляд брел по собравшейся на зрелище толпе. Неужели в последние минуты великому магистру суждено видеть только злорадные и торжествующие физиономии?
        Но нет, мелькнуло одно молодое сочувствующее лицо. Губы парнишки шевелились, почему-то старик подумал, что тот шепчет молитву. Последний великий магистр не ошибся. Глава тайного рыцарского ордена святого Грааля молился о скорейшей кончине Жака де Моле.
        Пятки старика все больше пекло от жара, пламя подбиралось к одежде, дым ел глаза. За что ему послана такая страшная смерть? И послана она не всемогущим Богом, а двумя подлыми предателями. Дым заслонил толпу зевак, и сквозь туман проступали лишь очертания величественного собора Парижской Богоматери. Жак де Моле вспомнил, как король Филипп Красивый скрывался от восстания в крепости Тампле. Тогда тамплиеры смогли защитить монарха, а год спустя неблагодарный Филипп начал гонения на орден. Одним из первых был арестован он, Жак де Моле, близкий друг короля. Арестован на следующий день после того, как побывал на похоронах родственницы Филиппа IV и виделся там с давним другом. А потом от опального главы Белых рыцарей отказался и папа Климент…
        Жак де Моле слышал о многочисленных мучительных казнях своих подчиненных. Такова была цена за накопленные орденом тамплиеров сокровища. Королю и Клименту слишком нужны были деньги… Неужели предатели, совершившие такой грех, будут и дальше радоваться жизни? Старик собрал последние силы и протянул руку в сторону королевского дворца.
        Из клубов дыма и языков пламени донесся его звучный голос:
        - Король Филипп! Папа Климент! Не пройдет и года, как я призову вас на суд Божий! Проклятье на ваш род до тринадцатого колена!
        Глава ордена святого Грааля закончил молитву и перекрестился. Жак де Моле уже не чувствовал боли: он потерял сознание. Дыхание остановилось, и тело старика повисло на удерживающих его у столба путах.

* * *
        В этот миг в грязноватой комнате самой дешевой гостиницы спящая женщина открыла глаза.
        - Умница, Инесс, - с удовольствием проговорил любимый муж. - На этот раз прекрасно! Глава ордена тамплиеров умирал с проклятиями на устах. Об этом еще легенды сложат!
        - Мне не пришлось стараться, - ответила пышнотелая брюнетка. - Де Моле и сам проклял бы короля и папу. Не удивлюсь, если Филипп и Климент действительно уйдут в мир иной в течение года - проклятие-то справедливое.
        - Если не уйдут сами - поможем, - ухмыльнулся Бари. - Пора немного встряхнуть Париж, смерть короля вполне для этого подойдет. Борьба за престол - вот где можно развернуться…
        - А Климент вам чем не угодил? - подняла бровь Инесс. - Вполне милый старый интриган. Его преемник может оказаться гуманнее.
        - Климента Каитон трогать и не собирался. Только короля.

* * *
        Никто из живущих в поселении за светящейся дорогой не знает, где оно находится. Наверное, где-то между небом и землей.
        Глава ордена святого Грааля миновал улочку, заставленную простыми деревянными и каменными домиками и вышел на вымощенную камнем площадь. Дверь небольшого храма всегда открыта. Бывший оруженосец маршала шагнул к стоящей в центре храма на каменном возвышении Чаше и опустился на колени.
        Он молился долго. Сначала за многих сожженных на медленном огне тамплиеров и отдельно, - за последнего великого магистра Жака де Моле. Потом призывал праведное возмездие на головы виновных в их гибели. И наконец, просил помощи и благословения.
        Найденное со святым Граалем пророчество предрекало многовековую великую битву двух тайных рыцарских орденов. Тот, кому явился Грааль, теперь должен разыскать уцелевших после арестов тамплиеров, да не просто уцелевших, а не предавших свою честь и честь ордена Белых рыцарей.
        От Чаши начало исходить свечение, сначала слабое, затем все ярче. Голова молящегося склонилась до земли. Его молитва была услышана.

* * *
        Престарелый папа Римский Климент V скончался в муках спустя месяц после казни Жака де Моле. В грозовую ночь в церковь, где лежало подготовленное к погребению тело, ударила молния. Когда пожар был потушен, от тела Климента V мало что осталось.
        Сорокашестилетний король Филипп IV Красивый умер поздней осенью.
        Предсмертные слова Жака де Моле остались в истории на века и породили множество слухов.
        Два тайных рыцарских ордена ведут войну до сих пор, число их сторонников растет с каждым столетием.
        Исполняющий желания
        О возникновении дольменов существуют разные легенды, - не вполне складно, зато с энтузиазмом вещала пожилая, строгого вида экскурсовод. - Никто не может сказать, когда и как появились диковинные каменные сооружения. Точно известно лишь одно: это - места священные. Многие, кто сюда приходил, обретали то, о чем просили. Вы можете проверить, как дольмен исполняет желания. Положите руку на камень и прошепчите свою просьбу вот в это отверстие.
        Димон с ухмылкой подошел вслед за остальными поближе к халабуде из многотонных каменных плит и положил руку на здоровенный холодный булыжник. Удивительно, почти все экскурсанты включились в предложенную игру: по очереди шептали желания в зачем-то проделанную в толстенной плите большую черную дырищу.
        Выделяться не стоило, и Димон прошептал:
        - Хочу уйти без следа, так, чтобы меня не нашли ни те, ни другие.
        Это сейчас самое главное. Ни полиции, ни кинутым на приличную сумму бизнесменам не придет в голову искать Димона на развлекательной экскурсии по живописным местам Краснодарского края. Только вот возвращаться в небольшой приморский город уже нельзя, наверняка его там ждут.
        Димон не раз уходил от погони, но сейчас он сорвал очень уж большой куш у слишком серьезных людей. Он обхаживал местных богатеев почти полгода, втирался в доверие, как мог, даже сделал предложение страшненькой дочке одного из них, но результат того стоил! Предполагаемый тесть доверял Димону, как себе, и готов был поручиться за него перед кем угодно. Теперь к обманутому бизнесмену повалят многочисленные кредиторы, ну да ничего, как-нибудь выпутается.
        Димон бросил оценивающий взгляд на черную дыру дольмена. Уже темнеет, пора искать безопасное место для ночлега. Почему бы не отдохнуть в «святом» каменном уголке?
        Для виду он потолкался вместе со всеми у сувенирной лавки, где продавались копии дольменов. Экскурсовод и продавщица наперебой вещали о целительных и всепомогательных свойствах как оригиналов, так и приложенных к ним и напитанных их магической силой каменных поделок - маленьких дольменчиков.
        Когда довольные курортники грузились в «газель», Димон подошел к экскурсоводу.
        - Я в город не поеду, вы только до трассы довезите, а там меня заберут, - сказал он.
        Исчезнуть у дольмена было бы рискованно: не стоило оставлять такой явный след. Димон честно простоял на трассе, пока «газель» не скрылась из виду. Затем он нырнул в лесок, который темно-зеленой лентой тянулся вдоль ухабистой дороги к каменному убежищу. По пути Димон прикидывал, каким образом убраться подальше от Черноморских курортов и получше запутать след. На вокзалах и в аэропортах его могут ждать, а в планы Димона не входило ни умирать молодым, ни сесть за мошенничество на несколько лет.
        Он сжал покрепче драгоценную барсетку - единственное, что было с собой. После удачных дел Димон привык уходить налегке, чтобы не вызвать раньше времени никаких подозрений. Вот и сейчас его вещи остались в доме несостоявшегося тестя, зато в барсетке нашли приют несколько пачек пятитысячных купюр и, самое главное, пара кредиток. При воспоминании о том, какие суммы находятся на счетах, у Димона начинала кружиться голова.
        Когда он добрался до исполняющего желания дольмена, почти стемнело. Экскурсий уже нет, лавочка с сувенирами закрыта, вокруг - ни души. Димон легко нырнул из летней духоты в прохладную темноту каменных плит. Жаль, конечно, что придется ночевать на камнях, но ничего, потерпит. Это самое лучшее убежище, никто не догадается искать его в месте наплыва туристов. А с рассветом Димон выйдет на трассу, за свою веселую жизнь он не раз путешествовал автостопом.
        Димон извлек из барсетки предусмотрительно купленный в городе беляш и с удовольствием вонзил в него зубы. Эх, хорошо! Завтра в это же время он будет отвисать в каком-нибудь ночном клубе или казино подальше от Черноморского побережья.
        Последние лучи солнца отползли от каменных плит, Димон оказался в полной тьме.
        - Темнота - друг молодежи! - весело бормотнул он, приваливаясь к невидимой каменной стене.
        Веки сомкнулись.
        - Наконец-то! - произнес довольный хрипловатый голос совсем рядом. - Сменщик пожаловал!
        Димон вздрогнул и открыл немного привыкшие к тьме глаза. В дольмене, разумеется, никого не было, кроме него самого. Димон затаил дыхание, прислушиваясь к тому, что происходило перед его убежищем. Ни шагов, ни голосов, ни чужого сопения.
        Он перевел дух. Приснилось!
        - Как же я тебя ждал! - снова раздался тот же голос из ниоткуда. - Можешь не оглядываться, я пока еще - бесплотный дух. Эх, и надоело же мне каждый день слушает ваши желания. И хотят-то все одного и того же! Скукотень! Вот разве что у тебя просьба была пооригинальнее. Хорошо, что напоследок смогу осуществить твою мечту.
        Димон попытался встать, но не смог пошевелиться. Тело словно приковали к камню.
        - Как-кую мечту? - обалдело выдохнул он.
        - Кажется, кто-то хотел уйти без следа, - отчетливый хриплый смешок прозвучал неприятно и пугающе. - Уж не знаю, кто такие «те и эти», о которых ты говорил, но они точно тебя не найдут.
        Голова закружилась, Димон почувствовал, что падает на каменное дно дольмена. Почему-то боли он не испытал. Подняв голову, Димон впервые в жизни заорал от ужаса. Он отчетливо увидел самого себя. Он все так же сидел, привалившись к каменной стене. Темнота рассеялась, стала серой, сумеречной, и Димон заметил, что глаза его двойника открыты. Димон опустил взгляд и в ужасе дернулся в сторону. Он видел двойника, но не себя! Димон чувствовал руки, ноги, все тело, и не мог разглядеть их. Он был, и при этом его не было!
        - Ничего, скоро привыкнешь, - понимающе улыбнулся двойник. - Осваивайся, теперь твоя очередь быть духом дольмена, пока сюда не заявится ночевать кто-нибудь еще. Тогда ты сможешь воспользоваться его телом и снова стать человеком.
        Тот, другой Димон встал на четвереньки и подался к выходу, прихватив и драгоценную барсетку.
        - Эй, подожди! Каким еще духом?
        - Духом дольмена, - весело повторил двойник. - Будешь выслушивать чужие желания.
        - Но я же не смогу их исполнять!
        - Это неважно. Благодаря твоему разуму просьбы услышат те, кто в состоянии их исполнить. Будешь передаточным звеном, если так понятнее.
        - Слушай, может, договоримся? - нервно спросил Димон. Он попытался схватить двойника за руку, но не смог к нему прикоснуться, невидимая ладонь проходила сквозь настоящее тело, словно через струю воды. - У меня есть деньги, много денег на картах… Там пин-код, его знаю только я… Подожди всего день, я оставлю тебе в залог все, что есть, и к вечеру приведу кого-нибудь другого на замену, а потом мы с тобой поделим деньги…
        - Пин-код? - хохотнул другой Димон. - Три-четыре-семь-один! И наоборот - для другой карточки! Твое прошлое - теперь мое. Эх и занятные же у тебя воспоминания… Хорошо, что тебе всего двадцать семь, я и не надеялся на такое молодое тело!
        Он уже вылезал на воздух, когда вслед полетел отчаянный вопрос:
        - Сколько ты пробыл духом дольмена?
        - Не знаю, совсем запутался в цифрах, - ответил двойник. - Посчитай сам, я решил заночевать здесь в 1928 году. Кстати, прятался по той же причине, что и ты. Эх, удачное тогда вышло дело, гораздо серьзнее твоего мелкого жульничества. Гордость берет от воспоминаний! Ну да ничего, теперь я развернусь, как следует.
        - Подожди! - взвыл ему в спину Димон.
        - А чего ждать? Как поется в одной песне, долгие проводы - лишние слезы. Доброй ночи!
        Его тело вынырнуло из дыры на воздух. Димон попытался ринуться следом, но что-то раз за разом отталкивало нового духа дольмена от выхода.
        Обновленный Димон с наслаждением потянулся и неторопливо двинулся к трассе. Как непривычно и приятно снова оказаться человеком! Видеть луну и звезды, лес и ухабистую дорогу, а не поросшие мхом серые камни, к которым он так привык за многие годы. Впереди ждала яркая, полная приключений новая жизнь, и он широко шагал ей навстречу, насвистывая старый, давно забытый мотив.

* * *
        Через несколько дней тело Дмитрия Колесникова прибило к берегу на одном из Черноморских пляжей. Смерть наступила в результате многочисленных ножевых ранений. При покойнике не было ни денег, ни документов. Дмитрия опознали расстроенная невеста и ее отец. Говорят, глаза несостоявшегося тестя горели злорадством и откровенным ликованием.
        Еще несколько дней спустя бывшая невеста Дмитрия Колесникова, чтобы развеяться, отправилась на экскурсию по живописным уголкам Краснодарского края. Последней достопримечательностью в программе оказался дольмен, легенды утверждали, что он исполняет желания.
        - Пошли мне хорошего жениха вместо этого афериста, - прошептал в черное отверстие знакомый голос.
        - Дура! - скрипнул в ответ невидимыми зубами Димон.
        Но его никто не услышал.
        Помощник капитана
        Капитан хмуро прислушивался к ликующим воплям и хохоту. Не любит он таких заказов, ох, не любит. На видавшую виды маленькую яхту набилось около тридцати студентов, и неизвестно, что они сейчас творят на палубе. Надежда только на молодого помощника, пусть хорошенько присматривает за буйными клиентами.
        Ладно бы еще заказали обычную морскую прогулку, а то - плыви туда, не знаю куда, ищи то, не знаю что. Островок им подай или дикий безлюдный берег, да чтобы места покрасивше и пляж поудобнее, да, и непременно песчаный, галька никак не устроит!
        Несколько часов шли вдоль побережья туда и обратно - ничего не приглянулось. Потом у клиентов появилась новая идея - выйти в открытое море. И что они там делать собираются? Дельфинов пугать, что ли? Нет поблизости никаких островков, капитану ли этого не знать! За тридцать лет изучил морские просторы на многие километры вокруг. Вечереет, а заказчики все не унимаются, остров с палубы высматривают.
        - Командир, нам вон тот подходит, пожалуй! - раздался за спиной развязный голос.
        Капитан сморгнул. Вдалеке среди серебристых волн виднелись стройные кипарисы и пальмы. Странно, этого островка он никогда не видел. Да что там не видел, даже не слышал о нем.
        - Оставишь нас там, а завтра вечером заберешь, - продолжал заказчик.
        - Когда именно забрать? - скрипучим голосом переспросил капитан, глядя на остров.
        - Ну, так чтобы не рано, но и чтоб по темноте не грузиться, - последовал очередной расплывчатый ответ.
        Когда бросили якорь, солнце подкатывалось к морю, и красные лучи, прощаясь, гладили легкие темнеющие волны.
        В несколько заходов помощник на лодке переправил на доселе тихий островок всю компанию. Последнюю партию заказчиков капитан отвез сам, оставив помощника на яхте, - не удержался от желания взглянуть на неизвестную землю. К этому времени дикий песчаный пляж уже покрылся многочисленными следами.
        Капитан с неудовольствием отметил, что под деревьями ставят палатки, а в море охлаждаются разнообразные бутылки. Разумеется, не с водой. Студенты собираются масштабно праздновать окончание сессии. Несколько человек уже мелькают за деревьями - ищут ветки для костра.
        Капитан поморщился, представив в каком виде он обнаружит эту компанию завтра вечером. О том, как будет выглядеть случайно найденный остров, лучше даже не думать.
        Когда лодка отчалила от берега, уже стемнело. Полная луна прочертила в волнах движущуюся дорожку прямо к яхте.
        Ночное море всегда манило капитана. Нырнуть бы в лунных лучах прямо в теплую темноту воды, ощутить на губах вкус морской соли… В темной глубине что-то блеснуло, еще и еще раз, все ярче и ярче, словно кто-то на морском дне зажигал один за другим маленькие фонарики. Ничего подобного капитан за всю жизнь не видел.
        Он прекратил грести. Стоило немного задержаться и посмотреть, что светится там, под водой. И самому любопытно, и бесшабашные заказчики наверняка скоро полезут купаться, - надо бы глянуть, не опасная ли штука для хилых ребят? Место должно быть неглубокое, до берега недалеко, наверняка кто-то из них сюда доберется. Капитан разделся и легко скользнул в объятия теплой волны. Ноги нащупали дно. Да здесь совсем мелко, вода плещется чуть выше пояса!
        В босую ступню ткнулось что-то острое. Капитан выругался. Даже здесь, в таком тихом уголке, на дне попадаются стекла! Он наклонился к самой воде, вгляделся в таинственное свечение и тут же отпрянул. На дне отчетливо вырисовывалась человеческая фигура. Капитан перевел дыхание. Ну вот, приехали! Утопленник! Испорчена ночь и для капитана, и для беззаботно хохочущих на берегу заказчиков.
        Он снова наклонился к воде. Слабое свечение превращалось в сияние, свет исходил от лежащего внизу иссохшего старика с длинной седой бородой. Вернее, не от старика, а от многочисленных украшений, которые усыпали его тело так, что не видно одежды. Капитан не разбирался в побрякушках, но несложно понять, что драгоценности старинные и баснословно дорогие. Чего там только не было! Массивные золотые и серебряные перстни с огромными камнями, какие-то штуковины типа гребней для волос, бусы, серьги, браслеты… Множество больших золотых монет усеивало песчаное дно, образуя для старика блестящее ложе.
        Капитан машинально отступил. Здесь пахло очень беспокойной ночкой. Откуда взялся клад? Кто этот дед? Бог весть. Ясно одно: нельзя оставлять заказчиков одних. Надо связаться с берегом, пусть срочно присылают кого-то разбираться с драгоценным утопленником.
        Рука капитана машинально сжимала борт лодки. Он плыл и постоянно оглядывался: не идет ли кто с берега купаться. Не шли - сидели кружком, словно древнее племя, и смотрели, как разгорается костер.
        Капитан привязал лодку. Помощника не видно и не слышно, наверняка уткнулся в какую-нибудь игру на планшете. Рука уже ухватилась за веревочную лестницу…
        - Добрый господин! - произнес звучный голос за спиной.
        До этого капитан считал, что у него крепкие нервы. Теперь же он издал короткий хрип и полностью лишился дара речи. Рядом держался на воде тот самый старик. Ну, тот, который утопленник, только вполне себе живой, без драгоценностей, в ветхой, местами прорванной непонятной хламиде.
        - Добрый господин, уделите мне несколько минут, прошу Вас. Я так долго ждал этой встречи! - горячо заговорил старик. - Остров выходит из воды раз в полвека, всего на одну ночь, а к утру исчезает! За много столетий здесь лишь дважды оказывались люди, но они погибали, покусившись на проклятые драгоценности. Море поглощает всех, кто дотрагивается до моих сокровищ! Не пугайтесь, я лишь хочу получить прощение…
        - М-м, - выдавил капитан.
        - Давным-давно я предал свою землю, открыв городские ворота врагам. Я был молод и глуп, о, как же я был глуп! Город стерли с лица земли, жителей убили или угнали в рабство, а мне отдали обещанную награду: лодку, много денег и все те проклятые драгоценности, что Вы видели на дне морском. Я плыл… ох, память! Уже и не помню, как называлась земля, в которую так стремилась в то время моя душа. Начиналась буря, я увидел этот остров и причалил к нему, решив переждать непогоду. Я укрылся под лодкой, но ветер сорвал и унес ее в море. Готовясь к скорой смерти, я каялся в своем предательстве! Но даже ветер и дождь обходили меня стороной, словно не хотели коснуться. А потом остров стал оседать под воду, и среди громовых раскатов раздался голос:
        - Проклятия тысяч невинных пали на твою главу! Ты останешься здесь, пока не простит тебя тот, кто не коснется цены крови - злата и сребра.
        С тех пор я лежу на дне морском, монеты давят спину и бока, проклятые драгоценности колют сверху. Там не слышно звуков земли, а свет и тьму можно увидеть только сквозь толщу вод. И лишь раз в пятьдесят лет на одну ночь мне позволено выйти на сушу. Ты уже облегчил мою участь: проклятую награду поглотила пучина. Но если бы я только мог наконец обрести покой!
        Капитан задумчиво смотрел на старика. И что за день сегодня? Только изрядно провинившегося привидения и не хватало! Рассказ был, конечно, интересный и поучительный, но капитана особенно заинтересовала вскользь упоминаемая деталь. Ее стоило прояснить в первую очередь.
        - А что с островом, который выходит из моря раз в пятьдесят лет? - спросил капитан. - Когда он уйдет под воду?
        - С рассветом, - печально сказал старик. - Если я не получу прощения.
        - А если получишь?
        - Тогда остров навсегда останется на месте, а я обрету покой.
        Капитан вздохнул с облегчением. За несколько секунд он успел живо представить, как уговаривает угнездившуюся на островке разгоряченную компанию сняться с места и отправиться на дальнейшие поиски идеального пляжа.
        - Тот, кто не коснулся злата, - это я? Так я тебя прощаю, - выпалил капитан.
        - О, добрый человек! - завопил старик.
        - Тише, - зашипел капитан.
        - Благодарю тебя, добрый человек! - громким шепотом ликовал старик. - Скажи только: иди с миром!
        - Иди с миром, - буркнул капитан.
        Тень сверху легла на его лицо: помощник свесился с борта яхты.
        - Шеф, Вы с кем разговариваете?
        Капитан взглянул туда, где только что из воды выглядывала седая голова и качалась на волнах длинная белая борода. Старый предатель исчез.
        - С тобой! - крикнул капитан. - Лестницу придержи!
        Когда он поднялся на борт, руки уже почти не дрожали.
        Капитан спустился в рубку. Сумасшедший день, наконец, подошел к концу.
        - А хороший островок, - одобрительно заметил помощник, с завистью глядя на отдаляющийся свет костра. - На шашлычки бы сюда…
        Капитан промолчал. Он уже решил, что никого и никогда больше не повезет на вышедший из-под воды прекрасный остров, даже в темноте казавшийся райским уголком среди нежных серебристых волн.
        За спиной раздался совершенно не мужской взвизг и быстро удаляющийся топот.
        Капитан обернулся. Прямо перед ним стоял все тот же дед в лохмотьях. Помощничек, разумеется, удрал с дикими воплями. Ничего, даже если кинется с перепугу в море - до островка доберется, а там компания теплая, может, и шашлычки будут…
        - Что тебе еще нужно? - с легким раздражением спросил капитан.
        - Увы, ты простил меня не от чистого сердца, и теперь я всегда должен быть поблизости, чтобы когда-то, может быть, через годы и годы заслужить твое настоящее прощение.
        Капитан нервно закурил. У него были свои планы на остаток ночи, и там точно нет места для старого привидения.
        - Дело твое, - наконец, сказал он, прокашлявшись. - Только если будешь таскаться за мной по суше, ни на какое прощение не рассчитывай…
        Капитан осекся. В голову пришла неожиданная идея. Призрак не ест, не пьет, не спит, ему не нужны деньги… Может, не так уж все и плохо?
        - Ты умеешь передвигать предметы? - спросил он.
        - Да, - старик с готовностью поднял и снова опустил на пол брошенный трусливым парнем планшет.
        Капитан довольно улыбнулся.
        - Кажется, у меня новый помощник, - пробормотал он. - Давно пора было выгнать бестолкового мальчишку!
        История жизни - история смерти
        Маленький большеголовый человечек с гномьей бородкой корчился от боли. Порог семидесятилетия - не шутки, возраст уже сказывается. Подумать только - из-за какого-то скандала с женой начался сердечный приступ!
        Мир погрузился в темноту, закачался, качка становилась все сильнее.
        - Зачем я только к тебе вернулась, Рихард?! - раздался во тьме драматический шепот. - Бежим неведомо куда, как воры, прячемся от всех, кому ты задолжал…
        - Хватит, Минна! - отмахнулся он. - В Париже меня ждет успех!
        - Успех?! - румяная темноволосая красавица тихо саркастически рассмеялась. - Для успеха оперы нужна не только музыка, нужен сюжет! У тебя нет ярких сюжетов, да и композитор ты не лучший…
        Рихард вылетел из каюты, за спиной револьверным выстрелом громыхнула дверь. Палуба под ногами качалась, что-то скрипело, как старая, несмазанная телега, порывы ветра пытались сбить человечка с ног. В темноте черными тенями носились матросы, сквозь негодующий вой ветра слышались обрывки ругательств. Разъяренное море ревело, словно требуя жертвы.
        Небо над головой Рихарда пронзил сверкающий зигзаг молнии. Грохот с небес соединился со звучаниями ветра и моря, создавая страшную и прекрасную симфонию разрушения. Рихард зачарованно вглядывался в темную бескрайнюю даль. Там проявлялся силуэт парусника - без единого сигнального огня он несся навстречу кораблю, подгоняемый разбушевавшейся стихией.
        Снова полыхнула молния, и стало видно, что паруса у близко подошедшего судна - черные. Рихард с интересом следил, как парусник проходит мимо всего лишь в нескольких метрах.
        - Повезло, месье! - Рядом остановился пробегавший мимо матрос. - Уйдите лучше в каюту, не для прогулок погодка!
        Словно в ответ на его слова с неба стеной хлынул дождь.
        - Что это за корабль? - Рихард с трудом оторвался от созерцания уходящего парусника.
        - «Летучий голландец», месье! Корабль-призрак, проклятье морей! Он редко дает уйти тем, кого встречает.
        - Проклятье морей? - в глазах Рихарда вспыхнул фанатичный блеск. - Расскажите…
        - Утром, месье, утром, - матрос смотрел на человечка, как на помешанного. - Уходите!
        Рихард ворвался в каюту вместе с потоком дождя.
        - Кажется, у меня есть сюжет, Минна! «Летучий голландец»!
        Последние слова прозвучали неожиданно хрипло и слабо. Вместо резкого, недовольного голоса Минны ответил совсем другой, но тоже знакомый голос:
        - Да, Рихард, да, ты давно написал его. Потерпи немного, за доктором уже послали.
        За каким еще доктором? Кому нужен доктор? Рихард давно не был так счастлив. Он уже представлял, как зазвучит музыка новой оперы. Корабль-призрак - это должно понравиться публике!
        Тьму рассеял тусклый свет фонарей. Рихард прогуливался по набережной Рейна. Швейцария гостеприимна, но почему, почему он не может вернуться на Родину и воспитывать своим искусством умы и души бюргеров? Воистину, нет пророка в своем Отечестве!
        А сколько пришлось выслушать от Минны! Жена никогда не понимала его. Как объяснить ей значение революции в искусстве и в жизни страны? Как рассказать, зачем ему, Рихарду, понадобилось примкнуть к восставшим?
        - Что это ты насвистываешь?
        Перед Рихардом стояла девушка в длинном белом платье. Ее распущенные светлые волосы до колен были настолько мокрыми, будто девушка только что купалась в реке. С прекрасного лица на Рихарда смотрели глаза цвета моря.
        - Ищу тему, чтобы изобразить духа воды, - рассеянно ответил Рихард, прикидывая, откуда на ночной набережной могла появиться странная красавица с отвратительными манерами.
        - Для духа воды? - девушка переливчато рассмеялась. - Нет, духи воды совсем другие! У тебя получилась интересная песня, не слышала ничего подобного. Ты хороший музыкант. Хочешь, я расскажу тебе о настоящих духах воды? Только не даром. Взамен ты подаришь мне эту мелодию и больше никому ее не покажешь. Я спою эту песню лучше, чем любой человек. Вот послушай!
        Рихард оцепенел. Странная девушка с глазами цвета моря тихо запела то, что он невнятно насвистывал под нос. Казалось, музыка звучит в разных регистрах, наполняется диковинными аккордами, шумом ветерка и клекотом плавающих днем в Рейне лебедей, шелестом тростника, свежестью речной воды, ее легким плеском…
        - Ундина! - выдохнул он, глядя в глаза цвета моря.
        - Да, меня иногда так называют, - ответила девушка, оборвав пение. - Если я расскажу тебе старую легенду о золоте Рейна, подаришь мне эту мелодию?
        - Да, конечно! Только расскажи побольше. А музыка у вас есть?
        Переливчатый смех ундины перешел в чьи-то рыдания и крики:
        - Рихард! Рихард!
        Ах да, это же Козима! Он не рассказывал ей об этой встрече, когда диктовал свою автобиографию.
        - Козима, запиши, я встретил ундину… - прохрипел Рихард.
        Во тьме вспыхнул огонек. Он мгновенно разросся, в пламени проступили очертания человеческой фигуры.
        - Логе! - выдохнул Рихард.
        - Мое имя - Локи, - поправил человек. - Благодаря тебе, меня многие будут помнить на земле, пусть даже с измененным именем. Я пришел за тобой. Дай мне обнять тебя, и мы вместе отправимся в Валгаллу. Ты ведь хочешь увидеть тех, о ком дерзнул написать?
        Рихард кивнул. Почему-то он был слаб, очень слаб.
        - Не знаю, смогу ли дойти до Валгаллы, - с трудом выдавил Рихард.
        - Тебе не придется идти. Я все устрою, только дай мне обнять тебя.
        Гость приблизился и заключил Рихарда в огненные объятия. Боль пронзила все тело. Корчась в муках, маленький человечек по прозвищу «саксонский гном» слышал отдаляющиеся женские рыдания.
        - Рихард! Рихард!
        А совсем рядом смеялся известный обманщик, бог огня Локи, прославленный Рихардом в «Кольце нибелунга».
        Рихард Вагнер скончался от сердечного приступа 13 февраля 1883 года в собственном доме в Венеции, не дожив трех месяцев до своего семидесятилетия.
        Баркарола
        Утро было свежим, теплые волны мягко накрывали берег прозрачными ладонями, играли с мелкими камушками на пляже. Тишина и покой окружали маленький приморский поселок, казалось, кто-то свыше поместил его под теплый, уютный колпак.
        Сон этого тихого местечка был нарушен, когда с берега моря к ближайшим домам понеслись громкие скрипучие звуки. Те, кому посчастливилось жить недалеко от пляжа, сползли с кроватей и поплелись закрывать окна - кто с легким раздражением, а кто и с откровенной злобой, ругая на чем свет стоит приезжего студента-музыканта. Ну да ничего, потерпят: скрипач прогостит у бабушки всего несколько дней. Не стоит портить из-за него отношения с хорошей соседкой.
        Время от времени музыкант подкручивал что-то на узкой шейке скрипки и снова начинал терзать несчастный инструмент. Наконец, звуки перестали напоминать о несмазанных дверных петлях. Скрипач картинно взмахнул смычком.
        Крики чаек смешались с мелодией - светло-печальной, певучей, то в уходящей в грудной, низкий регистр, то паутинкой зависающей на предельно-высоких нежнейших нотах.
        Начинающий композитор уже два года представлял свою «Баркаролу» на разные конкурсы - студенческие, профессиональные, всероссийские, международные, - но оценивали его труд лишь дипломами за участие. Чего им не хватает, маститым мэтрам в жюри? Может, море подскажет, что добавить в «песню на воде», чтобы она зазвучала, чтобы заиграла так же, как блики раннего солнца резвятся сейчас на легких волнах?
        Музыкант смотрел туда, где прозрачное, еще не потревоженное купальщиками серо-голубое море сливается с ясным небом. Неподалеку чайка ринулась вниз за неосторожной рыбкой, на горизонте показались плавники дельфинов. Тихие волны мягко гладят разноцветные камушки на берегу. Как передать красоту воды и ее мира в звуках?
        За спиной послышался всплеск и смешок. Музыкант обернулся. Какая досада! Он специально вышел на пляж ранним утром, чтобы побыть наедине с морем, и вот - уединение прервали.
        Из отступающей от берега волны выходила девушка в длинном белом платье, с которого ручейками струилась вода. Незнакомка на ходу выжимала длинные, почти до колен, распущенные светлые волосы. Девушка подняла взгляд. Глаза у нее были прозрачные, серо-голубые, глубокие, как само море.
        - Что это за музыка? - спросила блондинка.
        - Моя пьеса. Нравится? - не удержался музыкант.
        Странная девчонка, почему-то плавающая в неудобной одежде, конечно, не разбирается в искусстве, но так приятно слышать редкую похвалу…
        - Еще не знаю, - протянула девушка. Она грациозно опустилась на мелкую гальку. - Сыграй еще раз, с самого начала.
        Скрипач вновь картинно вскинул смычок. Единственная слушательница застыла, взгляд ее стал внимательным, словно девушка, как и мэтры жюри, оценивала его произведение среди сотни других.
        - Эту музыку кто-нибудь слышал? - спросила она, как только смолкли звуки скрипки.
        - Мало кто… Пока что мало кто, - торопливо поправился он. - Так, нравится?
        - Пожалуй, да, - с улыбкой протянула незнакомка. - Хотя в иной интерпретации твоя пьеса звучала бы более эффектно. Не хочешь переложить ее для голоса?
        Начинающий композитор невольно хмыкнул. Девчонка нахваталась откуда-то умных слов, но ничего не соображает в музыке.
        - Не получится, - снисходительно объяснил он. - Обычный человеческий голос не сможет охватить и низкие, и высокие ноты. Особенно такие высокие, понимаешь?
        - Да, диапазон у человеческого голоса маловат, - задумчиво проговорила девушка.
        Одно слово - блондинка. Корчит из себя знатока, пытается делать умное лицо… Только что бы она понимала? Такие, как эта девица, только и умеют, что строить глазки.
        Он более внимательно посмотрел на блондинку. В конце концов, уезжать только через четыре дня, и заниматься с утра до ночи он не будет - так и руки переиграть недолго. Почему бы не провести пару вечеров в компании скучающей красавицы с глазами цвета моря?
        - Ты здесь живешь, или в гости приехала? - спросил он.
        - Можно сказать, в гости.
        - Может сходим куда-нибудь вечером? Как тебя зовут?
        - Ты играй, не отвлекайся, - с усмешкой посоветовала блондинка.
        Странная девушка!
        Он раздраженно отвернулся и снова вскинул смычок. Вместо баркаролы скрипка разразилась каприсом Паганини. Теперь музыкант, как мог, пытался выжать из инструмента звук, напоминающий об охотничьих рогах. Получалось неубедительно.
        - М-да, исполнитель много значит, - пробормотала блондинка.
        Обернувшись, музыкант уже не увидел девушку с глазами цвета моря. Ну и ладно, тем лучше. Он снова наедине с солнечными бликами на серо-голубых волнах. Скрипач пристроил смычок к струнам. Чего же все-таки не хватает его «Баркароле»?

* * *
        Следующие два дня он по утрам и вечерам оглашал скрипучими звуками побережье в попытке найти ответ. Несколько раз музыканту казалось, что из глубины вод выглядывает странная девица. Наверное он принимал за светлые волосы играющие на волнах блики солнца.
        Перед отъездом погода испортилась: всю ночь лил дождь, и море билось с землей, обрушивая всю свою мощь на пологий берег. К утру дождь прекратился, но море продолжало бушевать, его союзник-ветер гнул молодые деревья, ломая ветки, да носил по пляжу оторванные листья и сорванное ночью с веревок белье.
        Музыкант складывал в сумку вещи, когда с улицы донесся шум. К избиваемой волнами гальке спешили несколько вечно пьяных субъектов, целые дни просиживавших у сельского магазина. Пошатываясь, отталкивая друг друга и громко ругаясь, они шли прямо в бушующее море. С чьей-то ноги соскользнул дешевый резиновый шлепанец, и волна понесла его назад, отшвырнула подальше на гальку.
        Музыкант с недоумением смотрел из окна на групповое помешательство. Допились они, что ли, окончательно? Так не все же одновременно! Да и протрезветь должны были бы сразу, от холодных-то волн. А местные алкоголики медленно, но упорно заходили все глубже, протягивая руки вперед, будто в религиозном экстазе.
        Музыкант прошел мимо комнаты, где бабушка смотрела телевизор, и выбежал на улицу. Даже умей он плавать - не испытал бы желания вытаскивать из разбушевавшегося моря четверых пьяных, но не давать же им утонуть! Надо позвать кого-нибудь на помощь. Вон один уже зашатался под натиском моря, разъяренная волна совсем скоро собьет его с ног.
        И тут музыкант услышал звуки - проникающие в самую душу, волшебные, манящие. Далекий голос, прекрасный, как само море, выпевал восхитительную мелодию. Скрипачу хотелось плакать, смеяться, упасть на колени перед божественными звуками, и ползти туда, к голосу, слиться с морем, откуда неслась смутно знакомая песня.
        Ноги сами понесли к берегу. Музыкант забыл о сбиваемых волнами пьяных, о бабушке с ее телевизором, об автобусе, который по расписанию отходит через… Да какая разница, когда он отходит!
        Нужно идти туда, к голосу, плавно меняющему регистры. Только что он звучал мягко, низко, как виолончель, а теперь плавно скользит по высочайшим, едва слышным нотам. Крики чаек и шум накатывающих на берег волн гармонично сливаются с мелодией в фантастической морской симфонии.
        Кто-то оттолкнул музыканта и ринулся вперед, в воду, за ним другой, третий… Что же он-то медлит? Ведь эти люди доберутся до голоса раньше!
        Скрипач шагнул в воду. Волна пыталась оттолкнуть его к берегу, холод свел судорогой ногу, но музыкант упорно двигался вперед. Через боль, вопреки сопротивлению моря - туда, откуда звучит манящий голос. К невероятному оркестру постепенно присоединялись новые инструменты, новые звуки. За спиной кто-то закричал, и отчаянный вопль дополнил великолепную кульминацию морской симфонии.
        Что-то твердое, неживое вцепилось в ногу, рвануло назад, и музыкант опрокинулся на гальку. Подрагивающие руки рывками вытянули его на берег, что-то навалилось сверху. Гармония была окончательно разрушена резким диссонансом - крикливым старческим голосом над головой.
        - С ума вы, что ли, посходили?! Жить надоело?!
        Глухой сосед - отставной военный - сидел на музыканте верхом, прижимая его к земле. По камням стукнула брошенная стариком деревянная самодельная палка, которой он так вовремя успел подцепить за ногу обезумевшего скрипача. Какая-то женщина истерически кричала рядом. И лишь один звук на берегу гармонировал с чудесной музыкой моря. У самой воды обнималась молодая пара, парень с тоской смотрел на волны, а девушка с испуганными синими глазами мягко повторяла:
        - Давай отойдем, ну, пожалуйста…
        Симфония моря закончилась на долго истаивающей в воздухе высочайшей ноте. Музыкант, наконец, понял, что за мелодия так манила его в морскую пучину. Не может быть! Баркарола, его баркарола…
        - Божественно! - выдохнул он. - Божественно!

* * *
        Вечером в местных «Новостях» говорили о девяти пропавших без вести, которые зачем-то отправились купаться во время шторма. Их тела так и не были найдены.

* * *
        Уплывая все дальше от маленького приморского поселка, ундина с глазами цвета моря играла с волнами и переговаривалась с ветром. Она немного посмотрела мир, а теперь пора возвращаться в любимый Рейн. Соленая вода пришлась ундине не по вкусу, слишком уж раздражает нежную кожу.
        Ундина улыбнулась, вспомнив встречу на берегу. Мелодия самонадеянного юноши оказалась не так уж плоха. Хотя, конечно, музыка скрипача ни в какое сравнение не идет с тем, что много-много лун назад на берегу родной реки напевал ей забавный маленький человечек по имени Рихард. В тот вечер они вспоминали старинную легенду о золоте Рейна.
        Впрочем, иногда даже самые прекрасные песни надоедают, мелодию скрипача можно оставить для таких случаев.
        Ундина легко двигалась в бушующем море и тихо напевала никому, кроме нее, неизвестный мотив. Кажется, Рихард называл эту музыку «Дух воды».

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к